Мученик за общественные интересы (Дорошевич)/ДО
| Мученикъ за общественные интересы |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ II. Безвременье. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905. — С. 198. |
Я увѣренъ, что если бы я теперь пріѣхалъ въ Одессу, я встрѣтился бы тамъ съ человѣкомъ, безвременно состарѣвшимся, исхудалымъ, посѣдѣвшимъ, осунувшимся, котораго бы я съ трудомъ узналъ и который сказалъ бы, какъ гоголевскій Иванъ Ивановичъ:
— А знаете? Дѣло съ моими супостатами скоро кончится въ мою пользу! Я получилъ самыя вѣрныя свѣдѣнія!
Человѣкъ этотъ — докторъ Б. А. Шпаковскій[1].
Бывшій старшій врачъ одесской городской психіатрической больницы.
Мученическая, — именно «мученическая», другого слова не приберешь, — эпопея г. Шпаковскаго хорошо извѣстна публикѣ. О ней много писали.
Въ короткихъ словахъ исторія заключается въ слѣдующемъ.
Одесская домовладѣльческая и купеческая дума избрала управу изъ своихъ людей:
— Пусть покормится.
Управа эта построила психіатрическую больницу.
Что дѣлала управа, — знаютъ однѣ бухгалтерскія книги. Да и то далеко не все!
За «разложенные по карманамъ» интересы города и больныхъ вступился старшій врачъ больницы Б. А. Шпаковскій и, какъ дважды два — четыре, доказалъ, что дѣло «не чисто».
За это было воздвигнуто на г. Шпаковскаго гоненіе.
Городская управа поручила своимъ служащимъ клеветать на г. Шпаковскаго въ газетахъ.
Состоявшіе на жалованьѣ у управы, эти писатели-добровольцы взводили на г. Шпаковскаго всякія гнусности.
Шумъ былъ поднятъ до того страшный, преступленія описывались такія ужасныя, что извѣстія о г. Шпаковскомъ, какъ о «преступникѣ конца вѣка», проникли даже въ иностранную печать!
Г. Шпаковскій былъ отданъ подъ судъ.
Управа, «чуткая къ голосу печати», представила г. Шпаковскаго думѣ къ увольненію отъ должности.
Дума, ратуя за свою управу, уволила.
Человѣкъ былъ обезславленъ, разоренъ, лишенъ куска хлѣба.
А затѣмъ…
Слѣдствіе надъ г. Шпаковскимъ было прекращено, потому что всѣ обвиненія оказались клеветой и ложью.
Наемные клеветники въ печати были привлечены г. Шпаковскимъ къ отвѣтственности и приговорены за клевету, такъ какъ на судѣ была выяснена вся преднамѣренность ихъ лжи.
Зданіе психіатрической больницы оказалось, какъ и утверждалъ г. Шпаковскій, дѣйствительно, никуда негоднымъ.
Многіе изъ воздвигшихъ на него гоненіе успѣли за это время вылетѣть изъ муниципалитета «вообще за хорошее поведеніе».
И вотъ я прочелъ въ газетахъ:
«Одесскимъ особымъ по городскимъ дѣламъ присутствіемъ, согласно указу Сената, отмѣнено постановленіе думы объ увольненіи отъ службы старшаго врача городской психіатрической больницы Шпаковскаго и постановлено предложить думѣ войти въ разсмотрѣніе дѣйствій управы при увольненіи его».
Прочелъ и пришелъ въ ужасъ.
Да вѣдь «исторія съ г. Шпаковскимъ» началась тогда, когда я уѣзжалъ на Сахалинъ!
Съ тѣхъ поръ я успѣлъ объѣхать вокругъ свѣта, нѣсколько разъ исколесить Европу, увидѣть нѣсколько выставокъ, изъ нихъ одну всемірную, написать четыре книги, столько перевидать, столько перечувствовать, столько переиспытать.
А человѣкъ все боролся за торжество истины въ дѣлѣ, гдѣ онъ кругомъ правъ.
Если я за это время успѣлъ сократить свою жизнь на добрыхъ 10—15 лѣтъ, — сколько же лѣтъ жизни отнято у этого человѣка?
А вѣдь мы живемъ одинъ разъ.
Вотъ поистинѣ «сверхчеловѣкъ».
Какая нужна сверхчеловѣческая энергія, сверхчеловѣческое терпѣніе, чтобъ, не переставая, ежедневно, ежечасно бороться столько времени и въ концѣ концовъ все-таки добиться торжества истины.
Чортъ ее возьми, однако! Что это за лѣнивое, сонное животное у насъ, — эта «истина».
Что это за Гамлетъ, вѣчно покрытый «печали облаками»!
Что за траурная особа! Что за факельщикъ! Что за вдова-салопница, вся въ черномъ!
Ни за что не хочетъ «торжествовать».
Годами надо ее расталкивать, «шпынять» подъ бока:
— Да торжествуй же, подлая! Торжествуй, чортъ тебя возьми!
И наконецъ-то еле-еле, спустя годы и годы, она начинаетъ «торжествовать».
И что за торжество?
Чѣмъ мы можемъ вознаградить г. Шпаковскаго за преждевременныя сѣдины, за разореніе, за отнятые годы жизни?
Что можемъ сказать ему?
Развѣ, какъ въ одномъ разсказѣ Герцена, о крѣпостной актрисѣ:
— Пойди, голубушка, домой; видишь, какое счастье, что ты невинна!
Мнѣ очень часто приходилось наблюдать это явленіе, — да, вѣроятно, приходилось и вамъ.
Живетъ себѣ человѣкъ тихо, смирно и удачно.
Ищетъ себѣ человѣкъ хорошихъ мѣстъ — находитъ. Ищетъ прибылей — находитъ. Ищетъ друзей — находитъ.
Но вдругъ его кусаетъ какая-то муха, и онъ начинаетъ по какому-нибудь поводу «искать справедливости».
И — моментальная перемѣна декорацій!
Человѣкъ худѣетъ, блѣднѣетъ, желтѣетъ, сохнетъ, сѣдѣетъ, сгорбливается, покрывается морщинами.
Совсѣмъ какой-то принцъ Жофруа, влюбленный въ принцессу Грезу! Что-то жалкое и безпомощное.
Время для него теряетъ свое нормальное теченіе.
Онъ живетъ не мѣсяцами, не годами, а «сроками».
— Не пропустить бы срокъ кассаціи.
— Не пропустить бы срокъ апелляціи.
Родные его плачутъ:
— Господи! Да бросилъ бы! Да забылъ бы. Не сводить ли ужъ его къ гипнотизеру?! Пусть «отрѣшитъ»!
Лучшіе друзья начинаютъ отъ него сторониться:
— Знаете! Вѣдь это невозможно! Все объ одномъ и томъ же, да объ одномъ и томъ же!
Въ обществѣ рѣшаютъ:
— Непріятный человѣкъ! Безпокойный человѣкъ!
Ему перестаютъ вѣрить:
— Вездѣ ему отказываютъ въ справедливости! Изволите ли видѣть! Неужели весь міръ неправъ, — онъ правъ одинъ?
Въ присутственныхъ мѣстахъ косятся.
— Всѣ пороги обилъ!
Его избѣгаютъ, надъ нимъ смѣются, наконецъ, начинаютъ даже сожалѣть:
— Бѣдняга — того!
Указываютъ на лобъ и крутятъ пальцемъ.
А онъ, одинокій, всѣми заброшенный, всѣмъ непріятный, — ищетъ, ищетъ истины.
Онъ, дѣйствительно, похожъ на человѣка, отыскивающаго женщину, которую видѣлъ во снѣ!
И наконецъ, — чудо! Находитъ.
Что находитъ?
Наконецъ, добивается.
Чего добивается?
Сакраментальной фразы:
— Поди, голубушка, домой; видишь, какое счастье, что ты невинна.
Знаете! Въ виду такого результата, пожалуй, согласенъ съ господами, которые крутятъ пальцами около лба.
Да! Пожалуй… Чтобъ бороться, чтобъ биться, чтобъ «не плюнуть», чтобъ тратить годы, чтобъ «искать справедливости», для этого надо быть мономаномъ.
Непремѣнно мономаномъ. Немономана не хватитъ!
Это у насъ особый сортъ мономаніи — искать справедливости.
Какъ, однако, чортъ возьми, пріятно все это думать и писать.
Подумайте!.. А впрочемъ, пріятнаго аппетита и спокойнаго сна. Главное — спокойнаго сна.
Примѣчанія
править- ↑ Теперь это уже стало анахронизмомъ. Человѣкъ несокрушимой энергіи и колоссальнаго здоровья, Б. А. Шпаковскій, умеръ, замученный «эпопеей».