Музыка въ Петербургѣ
править«Аполлонъ», № 6, 1910
Музыкальное давленіе падаетъ. Концертная атмосфера разряжается. Правда, трудно сомнѣваться, что исполнительная энергія гг. артистовъ готовится дать новый скачекъ вверхъ, попытается въ теченіе ближайшихъ недѣль великаго поста еще разъ достигнуть весьма высокаго «потенціала», но этотъ, послѣдній въ сезонѣ, «разрядъ» ея будетъ уже въ значительной мѣрѣ мѣстнымъ и мелкимъ. Передъ нами продефилируетъ безконечная вереница мѣстныхъ, петербургскихъ піанистовъ, пѣвицъ, скрипачей. Будетъ кое-что интересное и много впечатлѣній безразличныхъ, кое-что артистическое и обиліе ненужностей, скуки, сѣраго репертуара и домашняго исполненія… Впрочемъ, не буду гадать о будущемъ, пока не данъ еще отчетъ (не столько самому себѣ, какъ читателямъ) о томъ главномъ музыкальномъ массивѣ истекающаго сезона, черезъ который мы только на-дняхъ благополучно перевалили, да и то не совсѣмъ окончательно. Я говорю, конечно, о пяти серіяхъ симфоническихъ вечеровъ, изъ которыхъ четыре закончились въ февралѣ. Быстро и безшумно промелькнулъ десятокъ «историческихъ» утренниковъ Имп. Русск. Муз. Общ. Въ 4 съ небольшимъ мѣсяца пройденъ практическій курсъ многовѣковой исторіи инструментальной музыки. Схематичность, «макроскопичность» изученія неизбѣжна въ подобныхъ условіяхъ. Главная трудность, которую приходится здѣсь преодолѣвать «преподавателю», въ томъ, чтобы самую краткость курса обратить на пользу его сжатой опредѣленности и характерности. Задача нелегкая. Но внѣ ея болѣе или менѣе точнаго рѣшенія исторія музыки фатально вырождается въ рядъ случайныхъ фактовъ, въ цѣпь отдѣльныхъ характеристикъ, музыкальныхъ образцовъ, спаянныхъ между собою лишь суховатымъ цементомъ хронологической послѣдовательности. Неудачныя лекціи, не всегда умѣлый выборъ музыкальныхъ «иллюстрацій», нерѣдко малоудовлетворительное ихъ исполненіе (оркестръ подъ управл. г. Кленовскаго) — вотъ причины, почему историческимъ концертамъ до самаго конца не удалось пріобрѣсти въ нашей музыкальной жизни того значенія, на которое они могли бы разсчитывать при иной постановкѣ дѣла.
Изъ очередныхъ вечеровъ И. Р. М. О. 5-ый и 7-ой концерты прошли подъ упр. г. Кусевицкаго. Неоконченная симфонія Шуберта, увертюра къ «Манфреду» Шумана, «Прелюды» Листа, увертюра къ «Бенвенуто Челлини» Берліоза, «Ученикъ Чародѣя» Дюка, «Ромео» Чайковскаго… — слушая столь знакомыя хотя бы и превосходныя вещи, волей-неволей отдаешь исполненію большую часть вниманія, чѣмъ пьесѣ. Къ сожалѣнію, именно съ точки зрѣнія исполненія не все и не всегда обстоитъ благополучно у г. Кусевицкаго. Удачно прошли геніальная симфонія Шуберта, остроумнѣйшее скерцо Дюка, но въ «Ромео», напр., многіе темпы и нюансы поражали своей странностью. Вообще, несомнѣнно большая даровитость дирижера пока — въ довольно рѣзкомъ конфликтѣ съ его неопытностью. Единственной новинкой 5-го вечера, а вмѣстѣ съ тѣмъ и всѣхъ послѣднихъ вечеровъ И. Р. М. О. была 2-ая симфонія, A-dur Гедике — вещь, довольно неровно, мѣстами даже грубо инструментованная и серьезнаго музыкальнаго интереса не представляющая. За предѣлами хорошей формальной техники — развѣ лѣнивые ею нынче не владѣютъ! — у г. Гедике не чувствуется ни капли живого дарованія, особенно въ области мелодической фантазіи. А претензій у автора много Симфонія написана ни болѣе, ни менѣе, какъ на сюжетъ «Фауста» (1 сцена 2-ой части), хотя непредубѣжденный слушатель едва-ли способенъ усмотрѣть въ музыкѣ г. Гедике какое-либо иное литературное «содержаніе», кромѣ, развѣ, повѣствованій о прошлогоднемъ снѣгѣ. Въ 6мъ концертѣ оркестръ находился подъ упр. О. Фрида, не болѣе чѣмъ удовлетворительно проведшаго великолѣпнаго «Фауста» Вагнера и 3-ю симфонію Скрябина, этотъ поразительно яркій образецъ изысканнаго, напряженно-патетическаго творчества сильнѣйшаго и своеобразнѣйшаго изъ современныхъ русскихъ композиторовъ. Послѣдній, 8-й конвертъ И. Р. М. О. состоялся 10 февраля. Дирижировалъ г. Черепнинъ. Въ программу вошли мастерская «пасторальная» симфонія (7-ая) Глазунова, Poème épique Василенки и Andante изъ 3-го квартета Чайковскаго въ арранжировкѣ (для струннаго оркестра) Глазунова.
На «общедоступныхъ» концертахъ И. Р. М. О. мы имѣли пріятный случай познакомиться съ двумя новыми дирижерами. Одинъ изъ нихъ — Соколовскій-Чигиринскій, не безъ темперамента проведшій «Франческу» Чайковскаго, Лирическую поэму Глазунова и 1-ую симфонію Калинникова, эту безконечно растянутую вещь, гдѣ «яркость» рисунка и красокъ то и дѣло граничитъ съ моветонной рѣзкостью и аляповатостью письма. Другой, и притомъ не оставляющій сомнѣній въ талантливости своей, дирижеръ явился въ лицѣ г. Крейцера, который до сихъ поръ былъ извѣстенъ намъ лишь въ качествѣ солиднаго піаниста. Съ отличнымъ вкусомъ провелъ г. Крейцеръ прекрасную 2-ую симфонію Скрябина и грандіозный «Прологъ къ трагедіи» Регера, одну изъ капитальнѣйшихъ новинокъ всего симфоническаго сезона. Это произведеніе величайшаго неоклассика нашихъ дней можетъ служить своего рода экзаменаціонной задачей на предметъ испытанія современнаго слушателя въ смыслѣ зрѣлости и силы его вниманія. Слушая вещь, длящуюся безъ перерывовъ въ теченіе трехъ четвертей часа, изложенную въ формѣ отдѣльныхъ, хотя и тематически объединенныхъ эпизодовъ, уснащенную величайшими хитростями по части гармоніи и полифоніи, оркестрованную съ безпощадной густотой и насыщенностью звуковыхъ красокъ и обладающую при всѣхъ этихъ внѣшнихъ качествахъ еще и глубокимъ внутреннимъ содержаніемъ; воспринимая весь этотъ бѣшеный потокъ съ кинематографической быстротой смѣняющихъ другъ друга музыкальныхъ образовъ, чувствуешь себя къ концу пьесы разбитымъ, даже подавленнымъ. Я усталъ много раньше конца «Пролога». Но общая значительность и сила этой необычайной, почти внѣтональной музыки давали себя чувствовать все время даже сквозь сонный туманъ все растущаго утомленія.
Изъ прочихъ общедоступныхъ концертовъ сравнителъно интереснѣе другихъ былъ 6-ой, въ программу котораго, кромѣ чудесной «Шехеразады» Римскаго-Корсакова и «Варіацій» Эльгара, сдѣлавшихся у насъ съ легкой руки г. Зилоти весьма популярной пьесой, вошли также изящные вокальные квартеты С. Танѣева (г-жа Збруева, Коваленко, Дементьева, г. Александровичъ) и «Картинки съ выставки» Мусоргскаго въ инструментовкѣ Тушмалова. Оркестровка прилична, но, подобно «Исламею» Балакирева въ инструментовкѣ Казелла, подобно «Карнавалу» Шумана, оркестрованному группой русскихъ композиторовъ, подобно большинству, вообще, оркестрованныхъ фортепіанныхъ пьесъ, чудесныя «Картинки» столько-же пріобрѣли въ смыслѣ колорита, сколько утратили по существу интимной специфически фортепіанной поэзіи. Вся эта программа тонко и красиво проведена г. Гольденблюмомъ; умѣлое исполненіе отчасти затушевало даже «принципіальный» недостатокъ оркестрованныхъ «Картинокъ». Заключительный общедоступный концертъ состоялся 28-февраля. Дирижировалъ г. Крейцеръ, опять-таки заявившій себя съ лучшей стороны и чрезвычайно увѣренно проведшій «Трагическую увертюру» Брамса, «Орфея» и «Мефисто-Вальсъ» Листа, «Торжественную увертюру» Глазунова, а также 3-ью симфонію А. Танѣева (петербургскаго).
Солистами на концертахъ И. Р. М. О. выступали скрипачъ г. Цимбалистъ, художественно исполнившій концертъ Глазунова и Шотландскую фантазію Бруха, г. Піастро, хорошо сыгравшій 1-ую часть скрипачнаго концерта Чайковскаго, піанистъ г. Бауэръ (концертъ Шумана), баритонъ Ванъ-Хульстъ, довольно безцвѣтно спѣвшій нѣсколько вещей Вагнера и Штрауса, г-жа Ю. Кульпъ, стильно и законченно передавшая романсы Брамса и Шуберта, г-жа Андреева-Шкилондзь, красиво спѣвшая арію Марфы изъ «Царской невѣсты». Отмѣчу также супружескую чету гг. Мѣстечкиныхъ, познакомившихъ насъ съ сюитой Синдинга для двухъ скрипокъ (съ акк. фортепіано). Исполнена сюита корректно, но самая музыка Синдинга, постоянное чередованіе мыслей, напыщенныхъ съ банальными, реминисценціи изъ Вагнера и Грига, разбавленныя основательной порціей музыкальной воды, все это не внушаетъ симпатій къ норвежской новинкѣ. Симфоническіе концерты Зилоти кончились 6-го февраля. Новинками послѣднихъ вечеровъ были затѣйливая по пріемамъ музыкальнаго письма сюита Роже-Дюкасса и эффектная, но грубоватая по музыкѣ «Каталонія» (1-ая часть неоконч. оркестр. сюиты) недавно умершаго «импрессіониста» Альбеница. Въ главной части своей концерты Зилоти попрежнему посвящались авторамъ и произведеніямъ хорошо знакомымъ. Исполнялись: превосходное «Вступленіе къ Кантатѣ № 29» (въ орк. переложеніи Зилоти), 2-ая симфонія Гайдна, чудесныя «Варіаціи» Брамса на тему Гайдна, нѣсколько вещей Рахманинова. 4-ый экстренный концертъ состоялся подъ упр. Моттля, съ огромнымъ художественнымъ чутьемъ проведшаго отвѣтственную программу изъ сочиненій Бетховена (7-ая симфонія), Вебера («Оберонъ»), Листа («Тассо») и Вагнера (Вступленія къ «Лоэнгрину», «Парсифалю», «Мейстерзингерамъ»). Солисты послѣднихъ концертовъ Зилоти: самъ Зилоти, Рахманиновъ (сюита для 2-хъ ролей — авторъ и Зилоти, 2-ой концертъ Рахманинова въ исп. автора) и несравненный геній скрипичной игры, г. Изаи, исполнившій со свойственной этому великому артисту исключительной силой художественнаго проникновенія прекрасный концертъ Брамса и порядкомъ уже посѣдѣвшій отъ древняго возраста концертъ старика Віоти. Если кто изъ нашихъ пропагаторовъ симфонической музыки особенно гонится за «идейностью» программъ, то это, безъ сомнѣнія гр. Шереметевъ, чьи концерты, между прочимъ, будутъ продолжаться еще цѣлый мѣсяцъ. Къ сожалѣнію, цѣльность программъ не всегда находится въ достаточномъ соотвѣтствіи съ ихъ музыкальнымъ интересомъ. Одинъ изъ концертовъ былъ цѣликомъ посвященъ сочиненіямъ Кюи, другой — композиціямъ на сюжеты Шиллера (по случаю 150-лѣтія со дня рожденія поэта). Однако, монотонная, салонная музыка Кюи, по правдѣ говоря, въ большихъ количествахъ вещь столь же трудно пріемлемая, какъ вся эта музыкальная «шиллеріана» Мейербера («Schiller-March»), Мошковскаго («Жанна д’Аркъ»), Сметаны («Лагерь Валленштейна»), Аренскаго («Кубокъ»). Единственная страница настоящей талантливой музыки — кантата «Мессинская невѣста» Лядова. Мало интересенъ былъ и февральскій «юбилейный» концертъ (150-ый отъ основанія концертовъ). Всю программу заняла собою ораторія Тинеля «Францискъ», оказавшаяся новинкой, достаточно благообразно-ординарной по музыкѣ. Тѣмъ болѣе надо выдѣлить два концерта относящіяся къ числу наиболѣе интересныхъ въ сезонѣ. Я имѣю въ виду прежде всего исполненіе величественной ораторіи Генделя «Самсонъ» (подъ упр. г. Гольденблюма), многія страницы котораго и понынѣ, черезъ полтора вѣка со дня смерти композитора, потрясаютъ слушателя огромной силой заложеннаго въ нихъ драматическаго паѳоса. Не меньшее наслажденіе доставилъ превосходный «Te Deum» Берліоза — вещь, требующая большихъ оркестровыхъ и хоровыхъ массъ и большого искусства отъ руководящаго ими дирижера, а потому исполняющаяся у насъ крайне рѣдко, несмотря на то, что это твореніе изъ всѣхъ сочиненій Берліоза есть, быть можетъ, «самое совершенное по внутреннему достоинству музыки» (отзывъ Бородина). Правда, Бородинъ, да и всѣ «кучкисты» нѣсколько преувеличивали подлинные размѣры музыкальнаго таланта Берліоза. Когда насъ перестала ослѣплять роскошь его оркестра, мы скоро замѣтили ходульность и внутреннюю пустоту многихъ музыкальныхъ мыслей Берліоза, подобно тому, какъ эти же качества понемногу открываются намъ въ произведеніяхъ Берліоза новѣйшей формаціи, Р. Штрауса. Тѣмъ не менѣе, во многихъ своихъ частяхъ, особенно въ первыхъ двухъ нумерахъ, «Te Deum» является дѣйствительно однимъ изъ наиболѣе искреннихъ и содержательныхъ твореній отца новѣйшей оркестровки. Сочиненіе Берліоза исполнялось въ новой редакціи Балакирева, который прибавилъ къ партитурѣ еще одинъ номеръ «Marche pour la présentation des drapeaux» (согласно имѣющейся у Балакирева рукописи Берліоза), первоначально исключенный изъ произведенія самимъ авторомъ. Исполненіе «Te Deum» было не выше средняго. Гр. Шереметеву не удалось добиться полнаго равновѣсія общей звучности и надлежащей тонкости нюансировки.
Столѣтіе со дня рожденія Шопена ознаменовалось въ столицѣ спеціальнымъ симфоническимъ концертомъ, состоявшимся 9 февраля (точная дата рожденія Шопена) и организованнымъ Безплатной Музыкальной Школой. Исполнены новая увертюра Ляпунова «Желязова Воля» (по имени деревни, гдѣ родился Шопенъ), построенная на темахъ двухъ народныхъ пѣсенъ изъ сборника О. Кольберга и мелодіи знаменитой «Berseuse» самого Шопена, а также сюита изъ 4-хъ пьесъ Шопена въ оркестровкѣ Балакирева и оба концерта Шопена (изъ нихъ e-moll — въ переинструментовкѣ Балакирева). Исполненіе обоихъ концертовъ не оставляло желать лучшаго, такъ какъ интерпретаторомъ Шопеновскихъ вдохновеній явился сильнѣйшій піанистъ нашего времени, Гофманъ. «Шопеніана» сдѣлана Балакиревымъ изящно, колоритно, и все же эта работа, по крайней мѣрѣ для меня, служитъ лишнимъ подтвержденіемъ того общаго замѣчанія, которое высказано раньше по отношенію къ «Картинкамъ» Мусоргскаго и «Восточной фантазіи» самого Балакирева. Почти та же программа была повторена на 9-мъ концертѣ Шереметева; исполнительницей концерта e-moll явилась талантливая петербургская «Wunder-Mädchen», Ирина Энери.
Изъ двухъ февральскихъ русскихъ симфоническихъ вечеровъ одинъ былъ посвященъ сочиненіямъ Кюи, другой — произведеніямъ Р. Корсакова, Глазунова и Скрябина. Р. Корсаковъ представленъ былъ «Музыкой къ драмѣ Мея — „Псковитянка“». Эта сюита въ 5 частяхъ составлена авторомъ изъ тѣхъ эпизодовъ 2-ой редакціи оперы, которые не вошли въ окончательную, 3-ью редакцію «Псковитянки». Авторъ исключилъ ихъ изъ оперы, такъ какъ боялся обременить ее излишними длиннотами и повтореніями. Возможно, что эти опасенія были не безосновательны, такъ какъ тематическій матеріалъ сюиты, дѣйствительно, нерѣдко совпадаетъ съ тѣми мыслями, которыя уже достаточно разработаны въ оперѣ. Но въ видѣ самостоятельной «музыки къ драмѣ» этотъ матеріалъ и, особенно, чудесная разработка его представляютъ высокій музыкально-художественный интересъ. Изъ сочиненій Скрябина была выбрана 1-ая симфонія. Великое несчастье такихъ быстро и непрерывно развивающихся авторовъ, какъ Скрябинъ, состоитъ въ томъ, что каждое новое ихъ произведеніе страшно ослабляетъ интересъ къ старымъ. Еще такъ недавно мы восторгались его первой симфоніей. Лѣтъ 10 тому назадъ она казалась (да и въ самомъ дѣлѣ была) новымъ откровеніемъ. А теперь, послѣ «Le divin poème», послѣ «Экстаза» и новѣйшихъ фортепіанныхъ opus’овъ? Пожалуй, одно «Lento», да кое-какіе обороты въ обширной «прелюдіи» къ симфоніи (1-ая часть) сохранили свою свѣжесть и красоту. Оба Allegro кажутся почти банальными по темамъ и ординарными по разработкѣ, а заключительная фуга (съ голосами) производитъ впечатлѣніе слабой" ученической работы. Да и можетъ-ли иначе быть, если Скрябинъ постоянно учится у своего музыкальнаго генія, стремится овладѣть всей полнотой собственной" творческой мощи, если всякая новая побѣда только потому затмеваетъ прежнія, что она ярче, сильнѣе, вдохновеннѣе ихъ?.. — Окрестромъ дирижировалъ Глазуновъ, красиво и увѣренно проведшій вещи Р. Корсакова и Скрябина, а также собственный «Прологъ въ память Гоголя». Солировали талантливая артистка Маріинской сцены г-жа Петренко («Для береговъ отчизны дальней» Бородина въ инстр. Глазунова) и Скрябинъ, очаровательно сыгравшій нѣсколько собственныхъ фортепіанныхъ мелочей, въ томъ числѣ прелестный, изысканно-капризный «Feuillet d’Album» (рукопись).
Чтобы покончить съ симфонической музыкой остается упомянуть объ одномъ, въ полномъ смыслѣ слова «экстренномъ» концертѣ. Это — симфон. вечеръ подъ упр. извѣстнаго В. И. Сафонова, нынѣ состоящаго директоромъ Нью-Іоркской консерваторіи и потому рѣдко появляющагося въ Петербургѣ. 6-ая симфонія Чайковскаго, прелюдія къ 3-му акту «Мейстерзингеровъ» — эти вещи исполняются у насъ ежегодно, даже не одинъ разъ. И все-таки было пріятно услышать Сафонова въ качествѣ истолкователя геніальныхъ созданій Вагнера и Чайковскаго. Въ исполненіи обоихъ сочиненій, а также въ деликатной нюансировкѣ «Eine Kleine Nachtmusik», Моцарта сразу сказался даровитый, опытный художникъ, отлично чувствующій индивидуальность разныхъ авторовъ, знающій, чего онъ хочетъ и умѣющій точно осуществлять свои намѣренія. Солистка вечера, г-жа Скрябина, сыграла ранній, а потому малохарактерный концертъ Скрябина fis-moll и нѣсколько мелкихъ пьесъ его же. Прекрасная піанистка г-жа Скрябина, но только не для музыки Скрябина. Она требуетъ отъ исполнителя высшей одухотворенности, нервности, даже аффектаціи; игра же артистки слишкомъ проста и академична для тѣхъ неврастеническихъ вдохновеній, которыя, видимо, такъ любитъ піанистка, но которыя удаются ей въ смыслѣ экспрессіи лишь очень приблизительно.
Среди камерныхъ вечеровъ большое художественное значеніе имѣли вечера Зилоти. Скажу сразу обо всемъ циклѣ, такъ-какъ объ этихъ концертахъ еще не приходилось упоминать на страницахъ «Аполлона». Первый вечеръ — какъ бы Clavier-Abend самого Зилоти, умно и благородно сыгравшаго рядъ вещей безсмертнаго Себастіана Баха ("Прелюдъ и фуга g-moll, xoралъ-прелюдія e-moll — обѣ вещи въ переложеніи Санто, «Прелюдія къ кантатѣ № 29» въ арр. Зилоти), фантазію-сонату Листа, «Симфоническіе этюды» Шумана. Второй концертъ принесъ дивныя пѣсни Бетховена («In questa tomba obscura»), Шумана («Dichterliebe»), Глюка («Divinites du Styx» изъ Альцесты), Вагнера («5 Gedichte») и Мусоргскаго («Пѣсни и пляски Смерти») въ исполненіи г-жи Литвинъ. Артистка, въ роляхъ Брюнгильды и Изольды, слишкомъ часто пріобщалась великихъ тайнъ любви и смерти, чтобы не покорить насъ сразу, всей силой своего музыкально-трагическаго таланта даже тогда, когда мы соприкасаемся съ нимъ внѣ драмы, внѣ сцены, въ условіяхъ интимнаго, камернаго вечера. Остальные два концерта «посвяшены» величайшимъ инструменталистамъ нашего времени, скрипачу Изаи и віолончелисту Казальсу. Изаи «творилъ» передъ нами «Поэму» Шоссона, сонату Баха (F-dur), сонату французскаго модерниста Лекё, которая подъ обаятельнымъ смычкомъ артиста, казалось, пріобрѣтала извѣстную ясность и рельефность мысли, качества, отъ которыхъ авторъ сонаты, повидимому, усиленно открещивался во время ея сочиненія. Каэальсъ заворожилъ насъ идеальнымъ исполненіемъ сюиты c-moll Баха, сонаты Шопена и Сенъ-Санса (c-moll). Оба артиста нашли себѣ достойнаго партнера-піаниста въ лицѣ устроителя концертовъ.
Изъ вечеровъ Мекленбургскаго квартета надо отмѣтить, въ особенности, 5-ый, въ программу котораго вошло интереснѣйшее, какъ по формѣ такъ и въ смыслѣ гармоническихъ и полифоническихъ комбинацій, тріо D-dur С. Танѣева, то самое, что года два тому назадъ исполнялось (по рукописи) на одномъ изъ Вечеровъ Современной Музыки. Исполнители этого прекраснаго, но сложнаго произведенія, гг. Коціанъ, Буткевичъ и самъ авторъ (рояль), не мало способствовали лучшимъ впечатлѣніямъ, вынесеннымъ слушателями изъ концертнаго зала.
Среди прочихъ камерныхъ вечеровъ слѣдуетъ добромъ помянуть циклъ концертовъ, устроенныхъ талантливымъ петербургскимъ скрипачемъ, г. Завѣтновскимъ. На его вечерахъ мы слышали такія сравнительно рѣдко исполняемыя вещи, какъ восхительный квинтетъ A-dur Моцарта (съ кларнетомъ), фортепіанный квартетъ Брамса (ор. 34), его же віолончельную сонату, квартетъ Вейнгартнера, мелкія вещи для «віоль д’амура».
Свѣжую программу далъ недавно посѣтившій столицу Московскій квартетъ (Могилянскій, Ильченко, Бакалейниковъ, Зиссерманъ). Исполнялись квартеты Шумана и Дебюсси. Участвовавшій въ концертѣ піанисть Бауэръ сыгралъ сонату Моцарта, вальсъ Брамса, «Прелюдію и фугу» Франка, «Ундину» Равеля. Благородное имя Франка, къ сожалѣнію, еще довольно рѣдко появляется на программахъ. А между тѣмъ, помимо громаднаго самостоятельнаго интереса, глубокомысленныя творенія Франка даютъ ключъ къ пониманію многихъ новѣйшихъ теченій во Франціи. Франкъ — компизиторъ-Янусъ. Одинъ ликъ его, строгій и ясный, обращенъ къ высотамъ классическаго музыкальнаго Олимпа, другой ликъ — безпокойнымъ взоромъ уже пристально всматривается въ даль, провидитъ зарю новыхъ исканій и дерзаній, разцвѣтъ грядущаго «импрессіонизма». Законность и естественность путей отъ классицизма къ «импрессіонизму», отъ Баха къ Равелю, можетъ быть музыкально осмыслено нами вѣрнѣе и проще всего черезъ Франка. Еще большій музыкальный интересъ возбудилъ другой недавній нашъ «визитеръ» — извѣстный «чешскій квартетъ», съ великолѣпнымъ ансамблемъ проведшій квартеты Шуберта (d-moll), Бетховена (cis-moll), Чайковскаго (F-dur).
Мелкихъ концертовъ состоялось великое множество. Но лишь немногіе изъ нихъ заслуживаютъ упоминанія въ краткой замѣткѣ. Изъ мѣстныхъ петербургскихъ силъ особенно содержательныя программы дали піанистъ г. Рихтеръ («Concerto pathetique», фантазія-соната и «La predication aux oiseaux» Листа, блестящія «симфоническія варіаціи» Франка, «Тема съ варіаціями» Глазунова, мелочи Лядова, Скрябина) и талантливая пѣвица г-жа Андреева-Шкилондзь, съ большимъ вкусомъ исполнившая рядъ вещей Моцарта, Шумана, Шуберта, Брамса, Вольфа, (плѣнительнѣйшій «St. Nepomuks Vorabend»), Perepa (безконечно-поэтичный романъ, «Venn die kleinen Kinder beten»), P.-Kopсакова (дивная арія Шемаханской царицы), Мусоргскаго («Mon Etoile», "Стрекотунья-Бѣлобока'), Штейнберга и пр.
Изъ «иногороднихъ» артистовъ наибольшій интересъ возбудили концерты Московскихъ гостей, г-жи Олениной д’Альгеймъ и піаниста-композитора Н. Метнера. Наконецъ, изъ иностранныхъ концертовъ отмѣтимъ г-жу Ю. Кульпъ (пѣсни Шуберта, Брамса, Вольфа, Штрауса) и замѣчательнаго поэта фортепіанной игры г. Пюньо (при участіи отличнаго скрипача г. Спольдинга).
Г-жа Оленина д’Альгеймъ дала нынче два концерта. Въ одномъ изъ нихъ она пѣла Глинку, Даргомыжскаго, Шуберта («Winterreise»); въ другомъ — Баха, Глюка, Бетховена, Берліоза (однообразная, но необыкновенно изящная «La Mort d’Ophelie»), Мусоргскаго («Дѣтская», «Безъ солнца»). И впечатлѣніе отъ пѣнія этой странной артистки, — какъ всегда двойственное. Съ одной стороны сухой, остраго тембра, лишенный чисто-вокальной красоты и гибкости голосъ, съ другой — громадное умѣнье въ распредѣленіи динамическихъ оттѣнковъ, расчетливая, умная и проникновенная фразировка, въ иныхъ случаяхъ («In questa tomba obscura», «La Mort d’Opnelie», многія вещи Мусоргскаго) дѣйствующія съ неотразимой силой на аудиторію и даже заставляющая на время исполненія позабыть о несовершенствѣ его чисто пѣвческой стороны.
Что говорить о Метнерѣ? Я думаю, будетъ близко къ истинѣ, если сказать, что его концертъ въ общемъ разочаровалъ многихъ музыкантовъ. Мнѣ лично многія вещи Метнера до послѣдняго времени нравились и даже продолжаютъ нравиться, хотя извѣстная безжизненность его музыки всегда ослабляла мое къ ней тяготѣніе. Теперь же, когда я прослушалъ, и въ очень интеллигентномъ исполненіи самого автора, цѣлый рядъ его композицій, эта безжизненность, механичность творчества какъ то еще острѣе рѣжетъ мой душевный слухъ. Даже въ лучшихъ вещахъ Метнера, какъ въ его сонатахъ C и As, при всей затѣйливости ихъ гармонической и ритмической конструкціи, чувствуется скудость мелодическаго дарованія, разсудочная искусственность многихъ техническихъ пріемовъ. Въ лучшихъ вещахъ Метнеръ — лишь интересный эпигонъ Шумана и Брамса. Въ худшихъ же вещахъ, какъ въ «Диѳирамбѣ» Es-dur, авторъ доходитъ до геркулесовыхъ столбовъ напыщенности, невыносимой ходульности, безсодержательной музыкальной риторики.
Въ заключеніе обзора упомяну еще объ интимномъ музыкальномъ вечерѣ, состоявшемся 21 февраля въ редакціи «Аполлона». Игралъ Скрябинъ, игралъ только себя, только свои фортепіанныя миніатюры, такъ удивительно гармонирующія съ самымъ стилемъ его игры, тихой, вкрадчивой, полной неожиданныхъ взрывовъ экспрессіи и внезапной разслабленности, истерическихъ подъемовъ и глубокихъ паденій. Эта игра невозможна на эстрадѣ, но когда слушаешь Скрябина въ комнатѣ,онъ околдовываетъ.
Р. 5. Профессоръ Штейнъ въ Іенѣ нашелъ новую симфонію Бетховена, сочиненную имъ въ концѣ XVIII в. и предшествовавшую той, которая извѣстна подъ № 1. Подобно послѣдней, новая «посмертная» симфонія написана въ С-dur. Музыка и оркестровка — въ стилѣ Гайдна и Моцарта. Третья часть симфоніи — Менуэтъ. Вновь найденная симфонія уже исполнялась въ Іенѣ и Альтенбургѣ.