Муж и жена (Коллинз)/РВ 1870 (ДО)

Муж и жена
авторъ Уилки Коллинз, переводчикъ неизвѣстенъ

Оригинал: англ. Man and Wife, опубл.: 1870. — Источникъ: az.lib.ru • Текст издания: журнал «Русскій Вѣстникъ», №№ 1-10, 1870.

МУЖЪ И ЖЕНА

РОМАНЪ ВИЛЬКИ КОЛЛИНЗА. (ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО.)

ПРОЛОГЪ.

ИРЛАНДСКІЙ БРАКЪ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Дача въ Гампстедѣ.

I.

Въ одно лѣтнее утро, лѣтъ тридцать-сорокъ тому назадъ двѣ дѣвушки горько плакали въ каютѣ остъ-индскаго пассажирскаго корабля, отправлявшагося изъ Гревсенда въ Бомбей.

Обѣ онѣ были однихъ лѣтъ — восемнадцати. Обѣ воспитывались съ дѣтства въ одной школѣ и горячо подружились. Теперь онѣ впервые разставались, и разставались, можетъ-быть, на всю жизнь.

Одну звали Бланкой, другую Анной.

Обѣ были дочери бѣдныхъ родителей, обѣ оставались нѣкоторое время классными дамами при своей школѣ, обѣимъ приходилось добывать себѣ хлѣбъ. Этимъ ограничивалось сходство между ними и съ личной, и съ общественной точки зрѣнія.

Бланка была посредственно привлекательна, посредственно умна, и только. Анна обладала рѣдкою красотой и рѣдкими дарованіями. Родители Бланки была достойные люди, поставившіе себѣ главною цѣлью обезпечить во что бы то ни стало будущность дочери. Родители Анны были люди бездушные и развратные. Они только о томъ и думали какъ бы воспользоваться красотой дочери для выгодной спекуляціи и извлечь прибыль изъ ея способностей.

Дѣвушки вступали въ жизнь при весьма различныхъ условіяхъ. Бланка отправлялась въ Индію на мѣсто гувернантки въ домѣ судьи, подъ надзоръ хозяйки. Анна оставалась дома въ ожиданіи случая поѣхать дешево въ Миланъ. Тамъ, среди чужихъ людей, она должна была усовершенствоваться въ сценическомъ искусствѣ и въ пѣніи, а потомъ вернуться и составить счастіе своего семейства вступивъ на трагическую сцену.

Вотъ что предстояло обѣимъ, когда сидѣли онѣ вмѣстѣ въ каютѣ остъ-индскаго корабля, крѣпко обнявшись и плача горько. Рѣчи вполголоса, горячія и порывистыя, какъ часто бываютъ рѣчи дѣвушекъ, лились у обѣихъ прямо изъ сердца.

— Бланка, вы, можетъ-бытъ, выйдете замужъ въ Индіи; заставьте мужа привезти васъ назадъ въ Англію.

— Анна, вамъ, можетъ-быть, не понравится сцена, въ такомъ случаѣ пріѣзжайте въ Индію.

— Въ Англіи ли, за границей ли, замужемъ или нѣтъ, мы встрѣтимся съ тою же любовью какъ теперь, друзьями помогающими другъ другу, сестрами вѣрящими другъ другу до конца. Поклянись въ этомъ, Бланка.

— Клянусь, Анна.

— Всѣмъ сердцемъ и всею душой?

— Всѣмъ сердцемъ и всею душой.

Паруса были подняты; корабль началъ двигаться по водѣ. Пришлось обратиться къ авторитету капитана чтобы разлучить дѣвушекъ. Капитанъ вступился твердо и кротко.

— Пойдемте, моя милая, сказалъ онъ, обнимая талію Анны, — меня вамъ стыдиться нечего, у меня у самого есть дочь.

Голова Анны упала на плечо моряка. Онъ своими руками посадилъ ее въ лодку. Еще пять минутъ, корабль отошелъ, лодка причаливала, и дѣвушки разстались на многіе, долгіе годы. Это было лѣтомъ 1831 года.

II.

Двадцать четыре года спустя, лѣтомъ 1855 года, въ Гампстедѣ отдавалась внаймы дача съ мебелью. Въ ней жили еще люди желавшіе сдать ее. Вечеромъ того дня въ который открывается наша сцена, дама и двое мущинъ сидѣли за обѣдомъ въ столовой. Дама достигла зрѣлаго возраста сорока двухъ лѣтъ. Она все еще была замѣчательно красива. Мужъ ея, нѣсколькими годами ея моложе, сидѣлъ противъ нея за столомъ, молчаливый и сумрачный, не глядя на жену. Третій былъ гость. Имя мужа было Ванборо, имя гостя Кендрю.

Обѣдъ кончался. На столѣ стояли фрукты и вино. Мистеръ Ванборо молча подвигалъ бутылки къ мастеру Кендрю. Хозяйка обернулась къ стоявшему за нею слугѣ и сказала:

— Позовите дѣтей.

Дверь отворилась, и двѣнадцатилѣтняя дѣвочка вошла, ведя за руку другую дѣвочку, пяти лѣтъ. Обѣ онѣ были красиво одѣты въ бѣлыя платьица съ одинаковыми свѣтло-голубыми лентами. Но между ними не было семейнаго сходства. Старшая была дѣвочка нѣжная, съ блѣднымъ, впечатлительнымъ личикомъ, младшая была бѣла и румяна, съ кругленькими щечками, со свѣтлыми, веселыми глазками: прелестное олицетвореніе здоровья и счастія.

Мистеръ Кендрю взглянулъ вопросительно на младшую дѣночку.

— Вотъ молодая особа мнѣ совершенно неизвѣстная, сказалъ онъ.

— Еслибы вы не чуждались насъ цѣлый годъ, вы не были бы вынуждены на такое признаніе, отвѣчала мистрисъ Ванборо. — Это маленькая Бланка, единственная дочь самой близкой моей подруги. Когда мы съ ея матерью видѣлись въ послѣдній разъ, мы была двѣ школьницы, только что вступающія въ жизнь. Подруга моя поѣхала въ Индію и тамъ вышла замужъ уже въ зрѣлыхъ годахъ. Можетъ-быть, вы слыхали о ея мужѣ, извѣстномъ остъ-индскомъ чиновникѣ, сэръ-Томасѣ Лунди? Его еще называютъ «богатый сэръ-Томасъ». Теперь леди Лунди возвращается въ Англію въ первый разъ послѣ своего отъѣзда, боюсь сказать сколько лѣтъ тому назадъ. Я ждала ее вчера, жду сегодня, она можетъ пріѣхать каждую минуту. На кораблѣ, который увезъ ее въ Индію, мы дали другъ другу обѣщаніе встрѣтиться, клятву, какъ говорили мы въ милое, старое время. Вообразите какую перемѣну найдемъ мы другъ въ другѣ, когда дѣйствительно встрѣтимся.

— А пока подруга ваша, какъ видно, прислала вамъ дочку вмѣсто себя, сказалъ мистеръ Кендрю. — Поѣздка дальняя для такой молодой путешественницы.

— Поѣздка предписанная докторами въ Индіи годъ тому назадъ, отвѣчала мистрисъ Ванборо. — Они объявили что здоровье Бланки требуетъ англійскаго воздуха. Сэръ-Томасъ тогда былъ боленъ, жена не могла его оставить. Она послала ребенка въ Англію, и къ кому же ей было послать какъ не ко мнѣ? Теперь взгляните на эту дѣвочку и скажите сами, не принесъ ли ей пользу англійскій воздухъ? Мы обѣ, матери, право, какъ будто вторично живемъ въ нашихъ дѣтяхъ. У меня одна только дочь, у подруги моей также. Мою дочь зовутъ Анной, какъ меня, ея дочь — Бланкой, какъ ее. И въ довершеніе всего обѣ дѣвочки также привязались другъ къ другу, какъ нѣкогда мы въ школѣ. Часто говорятъ о наслѣдственной ненависти; развѣ не можетъ быть точно также и наслѣдственной любви?

Прежде чѣмъ гость успѣлъ отвѣтить, вниманіе его отвлекъ хозяинъ дома.

— Кендрю, сказалъ мистеръ Ванборо, — наслушавшись вдоволь о семейныхъ чувствахъ, не выпить ли намъ стаканъ вина?

Эти слова были сказаны рѣзкимъ, презрительнымъ тономъ. Мистрисъ Ванборо покраснѣла, но сдержала минутное раздраженіе. Когда она заговорила, обращаясь къ мужу, въ ея голосѣ слышалось желаніе успокоить его.

— Кажется, другъ мой, ты не хорошо чувствуешь себя сегодня.

— Мнѣ будетъ лучше, когда эти дѣти перестанутъ стучать ножами и вилками.

Дѣвочки чистили фрукты. Младшая продолжала свое дѣло. Старшая остановилась, и взглянула на мать. Мистрисъ Ванборо подозвала къ себѣ Бланку и указала на французское окно отворявшееся до полу.

— Не хочешь ли кушать фрукты въ саду, Бланка?

— Да, отвѣчала Бланка, — если Анна пойдетъ со мной.

Анна тотчасъ же встала, и обѣ дѣвочки ушли въ садъ рука съ рукой. По уходѣ ихъ мистеръ Кендрю благоразумно перемѣнилъ разговоръ. Онъ заговорилъ объ отдачѣ дома внаймы.

— Для этихъ молодыхъ дѣвицъ непріятно будетъ лишиться сада, оказалъ онъ. — Въ самомъ дѣлѣ, жаль что вы оставляете это красивое мѣстечко.

— Главное не въ переѣздѣ, отвѣчала мистрисъ Ванборо: — если Джонъ находитъ что ему слишкомъ далеко отсюда до Лондона, такъ, разумѣется, надо переѣхать. Мнѣ всего болѣе жаль отдавать домъ внаймы.

Мистеръ Ванборо сурово поглядѣлъ черезъ столъ на жену.

— Что тебѣ-то до этого? спросилъ онъ.

Мистрисъ Ванборо попыталась разсѣять улыбкой тучи накоплявшіяся на семейномъ горизонтѣ.

— Милый мой Джонъ, сказала она кротко, — ты забываешь что, пока ты ѣздишь по дѣламъ, я сижу здѣсь весь день. Не могу я не видѣть людей приходящихъ смотрѣть домъ. Какіе ужасные люди, продолжала она, обращаясь къ мистеру Кендрю. — Они на все глядятъ съ подозрѣніемъ, отъ звонка у двери до трубъ на крышѣ. Они врываются во всякое время, предлагаютъ всевозможные дерзкіе вопросы и явно показываютъ вамъ что нисколько не намѣрены вѣрить вашимъ отвѣтамъ, еще прежде чѣмъ успѣете вы отвѣтить. Какая-нибудь негодная женщина спрашиваетъ: исправны ли водосточныя трубы, и подозрительно водитъ носомъ, не давъ мнѣ сказать: да. Какой-нибудь неучъ говоритъ: полно, прочно ли выстроенъ этотъ домъ, и начинаетъ прыгать во всю мочь, не дожидаясь моего отвѣта. Никто не вѣритъ нашему южному фасаду; никому не нужны наши улучшенія. Едва услышатъ они о Джоновомъ артезіанскомъ колодцѣ, какъ принимаютъ такой видъ будто никогда не пьютъ воды. А если случится имъ пройти мимо моего птичнаго двора, такъ свѣжее яйцо тотчасъ же теряетъ для нихъ всякую цѣну.

Мистеръ Кендрю засмѣялся.

— Я самъ въ былое время испыталъ все это, сказалъ онъ. — Люди желающіе нанять домъ природные враги людей желающихъ отдать домъ внаймы. Смѣшно, не правда ли, Ванборо?

Суровое настроеніе мистера Ванборо не уступило другу, какъ не уступило женѣ.

— Да, можетъ-быть, сказалъ онъ. — Я не слушалъ васъ.

На этотъ разъ тонъ его былъ просто грубъ. Мистрисъ Ванборо поглядѣла на мужа съ непритворнымъ удивленіемъ и горемъ.

— Джонъ, сказала она, — что съ тобой? Ты боленъ?

— Я думаю, человѣкъ можетъ быть разстроенъ и безъ болѣзни.

— Мнѣ жаль что ты такъ разстроенъ. Чѣмъ же? Дѣлами?

— Да, дѣлами.

— Посовѣтуйся съ мистеромъ Кендрю.

— Я жду возможности посовѣтоваться съ нимъ.

Мистрисъ Ванборо тотчасъ же встала.

— Позвони, мой другъ, сказала она, — когда захочешь кофе. Проходя мимо мужа, она остановилась и нѣжно положила руку ему на лобъ.

— О еслибы могла я изгладить эти складки! прошептала она. Мистеръ Ванборо нетерпѣливо тряхнулъ головой. Жена вздохнула и пошла къ двери.

— Смотри чтобы намъ не мѣшали! крикнулъ онъ ей вслѣдъ.

— Постараюсь, Джонъ. — Она взглянула не мистера Кендрю, который отворилъ ей дверь, и продолжала, силясь придать своему тону прежнюю легкость. — Не забудь однако нашихъ «природныхъ враговъ». Можетъ кто-нибудь пріѣхать даже въ это время и потребовать чтобъ ему показали домъ.

Мущины остались одни за виномъ. Они представляли другъ съ другомъ рѣзкую противоположность. Мистеръ Ванборо былъ высокъ и черенъ; молодцоватый, красивый человѣкъ, съ энергіей въ лицѣ, видимою всякому, съ кроющеюся подъ ней природною лживостью, которую могъ замѣтить лишь внимательный наблюдатель. Мистеръ Кендрю былъ малъ ростомъ и бѣлокуръ, медленъ и неловокъ въ манерахъ, развѣ что особенно расшевелитъ его. Съ перваго взгляда въ немъ виденъ былъ лишь некрасивый, неповоротливый человѣкъ, но проникая подъ оболочку, внимательный наблюдатель открывалъ прекрасную натуру, опирающуюся на прочное основаніе правды и чести.

Мистеръ Ванборо началъ разговоръ.

— Если вы когда-нибудь женитесь, Кендрю, сказалъ онъ, — не будьте такимъ глупцомъ какъ я: не берите жену со сцены.

— Еслибъ я могъ достать такую жену какъ ваша, отвѣчалъ тотъ, — я бы взялъ ее со сцены хоть завтра. Женщина прекрасная собою, умная, съ безукоризненною репутаціей, женщина которая истинно васъ любитъ. Помилуйте! Да чего же еще пужко вамъ?

— Весьма многаго. Мнѣ нужно женщину хорошаго рода, съ хорошими связями. Женщину, которая могла бы принимать лучшее общество Англіи и проложить мужу путь къ положенію въ свѣтѣ.

— Къ положенію въ свѣтѣ! воскликнулъ мистеръ Кендрю. — Человѣкъ, которому отецъ оставилъ полмилліона денегъ съ однимъ только условіемъ чтобъ онъ занялъ его мѣсто во главѣ одного изъ первыхъ торговыхъ домовъ Англіи, толкуетъ о положеніи въ свѣтѣ, какъ будто онъ какой-нибудь писецъ въ своей собственной конторѣ! Что же представляется еще вашему честолюбію, чего нѣтъ уже у васъ?

Мистеръ Ванборо допилъ стаканъ вина и поглядѣлъ другу прямо въ лицо.

— Моему честолюбію, отвѣчалъ онъ, — представляется парламентская карьера, а въ концѣ ея достоинство пера, и единственнымъ препятствіемъ оказывается моя почтенная жена.

Мистеръ Кендрю поднялъ руку, какъ бы въ предостереженіе.

— Не говорите такъ, сказалъ онъ. — Если вы шутите, я такой шутки не понимаю. Если вы говорите серіозно, вы наводите меня на мысли которыхъ мнѣ не хотѣлось бы допустить. Перемѣнимъ разговоръ.

— Нѣтъ, договоримся до конца. Какія мысли приходятъ вамъ?

— Что вамъ начинаетъ надоѣдать жена.

— Ей сорокъ два года, а мнѣ тридцать пять. Вы все это знаете и не хотите допустить мысли что она начинаетъ надоѣдать мнѣ. О, дѣтская невинность! Не скажете ли вы еще чего-нибудь?

— Если вы меня вынуждаете, такъ я, по праву стараго друга, скажу что вы не хорошо съ нею обращаетесь. Вотъ два года какъ вы вернулись изъ чужихъ краевъ въ Англію, по смерти отца вашего. Кромѣ меня и еще двухъ-трехъ старыхъ пріятелей, вы ни съ кѣмъ не познакомили жену свою. Новое положеніе ваше открыло вамъ доступъ въ лучшее общество. Вы никуда не возите жену съ собой. Вы выѣзжаете одни, какъ холостой человѣкъ. Я знаю что многіе изъ вашихъ новыхъ знакомыхъ даже считаютъ васъ дѣйствительно холостымъ человѣкомъ. Извините мою откровенность, я говорю прямо что думаю. Не хорошо похоронить жену здѣсь, словно вы стыдитесь ея.

— Я дѣйствительно стыжусь ея.

— Ванборо!

— Постойте; дайте и мнѣ сказать. Въ чемъ дѣло? Тринадцать лѣтъ тому назадъ я влюбился въ красивую дѣвицу и женился на ней. Отецъ разсердился на меня; мнѣ пришлось поселиться съ ней за границей. Заграницей сходило. Отецъ простилъ меня на смертномъ одрѣ; пришлось везти ее домой. Дома дѣло другое. Въ виду открывающейся мнѣ блестящей карьеры, меня связываетъ женщина, которой родственники, какъ вы хорошо знаете, люди презрѣнные. Женщина безъ всякаго благородства въ манерахъ, не знающая ничего кромѣ своей дѣтской, своей музыки и своихъ книгъ. Это ли жена которая поможетъ мнѣ составить себѣ положеніе, которая проложить мнѣ путь къ верхней палатѣ? Если какую-нибудь женщину слѣдуетъ «похоронитъ», какъ вы выражаетесь, такъ ужь конечно мою жену. Если хотите знать, такъ я именно потому и уѣзжаю отсюда что здѣсь не могу достаточно схоронить ее. У ней проклятая привычка всюду заводить знакомства. Оставь я ее здѣсь, у ней составится кружокъ пріятелей, — пріятелей, которые помнятъ ее какъ знаменитую пѣвицу, которые будутъ видѣть какъ старый мошенникъ, отецъ ея, за моею спиной приходитъ пьяный занимать у нея денегъ. Я говорю вамъ, моя женитьба разрушила мою будущность. Что мнѣ за дѣло до добродѣтелей жены моей? Она жерновъ на моей шеѣ со всѣми своими добродѣтелями. Еслибъ я не былъ дуракъ, я подождалъ бы, и потомъ женился бы на женщинѣ которая могла бы быть мнѣ полезна, на женщинѣ съ сильными связями….

Мистеръ Кендрю коснулся руки своего друга и прервалъ его:

— Словомъ, на такой женщинѣ какъ леди Дженъ Парнель.

Ванборо вздрогнулъ. Глаза его впервые опустились предъ взглядомъ друга.

— Что вы знаете о леди Дженъ? спросилъ онъ.

— Ничего. Я не вращаюсь въ ея сферѣ, но я иногда бываю въ оперѣ. Я вчера видѣлъ васъ съ нею въ ложѣ и слышалъ что говорилось въ креслахъ подлѣ меня. Васъ открыто называли счастливцемъ, котораго леди Дженъ предпочитаетъ всѣмъ другимъ. Подумайте что случилось бы, еслибъ это дошло до вашей жены. Вы неправы, Ванборо, вы во всѣхъ отношеніяхъ неправы. Вы меня пугаете, огорчаете, удивляете. Я не искалъ этого объясненія, но теперь уже не уклонюсь отъ него. Обдумайте свое поведеніе, возьмите назадъ то что вы сказали мнѣ, или не считайте меня болѣе въ числѣ своихъ друзей. Нѣтъ. Я не хочу болѣе говорить объ этомъ. Мы оба начинаемъ горячиться и можемъ сказать другъ другу то чего лучше не говорить. Еще разъ, перемѣнимте разговоръ. Вы писали мнѣ чтобъ я пришелъ сегодня, потому что вамъ нужно посовѣтоваться со мной о важномъ дѣлѣ. Какое же это дѣло?

За этимъ вопросомъ послѣдовало молчаніе. Въ лицѣ мистера Ванборо выражалось нѣкоторое смущеніе. Онъ налилъ себѣ стаканъ вина и выпилъ залпомъ.

— Не такъ легко сказать вамъ что мнѣ нужно, отвѣчалъ онъ, — послѣ тона которымъ вы говорили со мной о моей женѣ.

Мистеръ Кендрю взглянулъ на него съ удивленіемъ.

— Развѣ мистрисъ Ванборо замѣшана въ томъ дѣлѣ? спросилъ онъ.

— Да.

— И она знаетъ объ этомъ?

— Нѣтъ.

— Вы молчали изъ уваженія къ ней?

— Именно.

— Имѣю ли я право дать вамъ совѣтъ въ этомъ случаѣ?

— Вы имѣете право стараго друга.

— Такъ почему же вы не скажете мнѣ откровенно въ чемъ дѣло?

Ванборо помолчалъ, какъ бы въ затрудненіи.

— Вамъ лучше объяснитъ это человѣкъ котораго я ожидаю всякую минуту, отвѣчалъ онъ. — Ему извѣстны всѣ факты, и онъ лучше меня сумѣетъ изложить ихъ.

— Кто же этотъ человѣкъ?

— Мой пріятель, Деламенъ.

— Вашъ повѣренный въ дѣлахъ?

— Да; младшій пайщикъ въ фирмѣ Деламенъ, Гаукъ и Деламенъ. Вы его знаете?

— Я съ нимъ знакомъ. Я былъ друженъ съ семействомъ его жены, прежде чѣмъ она вышла за него. Онъ мнѣ не нравится.

— Вамъ сегодня не легко угодить. Деламенъ человѣкъ много обѣщающій. Ему предстоитъ карьера, и у него хватитъ силы сдѣлать ее. Онъ намѣренъ оставить фирму и попытать счастія въ адвокатурѣ. Всѣ говорятъ что изъ него выйдетъ человѣкъ замѣчательный. Что вы имѣете противъ него?

— Ничего ровно. Случается иногда встрѣчать людей которые вамъ не нравятся, сами вы не знаете почему. Не знаю почему, а Деламенъ мнѣ не нравится.

— Какъ бы то ни было, вы увидите его сегодня. Онъ сейчасъ будетъ здѣсь.

Онъ уже былъ тутъ. Въ эту самую минуту слуга отворилъ дверь и доложилъ: «Мистеръ Деламенъ».

III.

По наружности молодой адвокатъ подающій большія надежды казался человѣкомъ которому предстоитъ удача. Его твердое, безволосое лицо, его сѣрые, внимательные глаза, его тонкія, сжатыя губы говорили явственно: «Я намѣренъ продожить себѣ дорогу, и если вы мнѣ помѣшаете, такъ я не задумаюсь отстранить васъ.» Мистеръ Деламенъ всегда былъ учтивъ со всѣми, но ни разу не сказалъ онъ ни одного лишняго слова своему лучшему, другу. Это былъ человѣкъ рѣдкихъ способностей, безукоризненной честности (по понятіямъ свѣта), но не такой человѣкъ котораго можно было бы взять дружески за руку. Вы никогда не попросили бы у него денегъ взаймы, но вы ввѣрили бы ему несчетныя сокровища. Въ частныхъ домашнихъ тревогахъ вы затруднились бы обратиться къ нему за помощью. Въ тревогахъ общественныхъ вы сказали бы: вотъ человѣкъ какого мнѣ нужно. Карьера несомнѣнная, стоило лишь взглянуть на него; очевидно, несомнѣнная карьера.

— Кендрю мой старый другъ, сказалъ мистеръ Ванборо обращаясь къ адвокату. — Что вы имѣете сказать мнѣ, то можете свободно говорить при немъ. Не хотите ли вина?

— Нѣтъ, благодарю васъ.

— Вы принесли какія-нибудь свѣдѣнія?

— Да.

— Вы достали письменныя мнѣнія двухъ адвокатовъ?

— Нѣтъ.

— Почему же нѣтъ?

— Потому что это вовсе не нужно. Если факты дѣла изложены правильно, то относительно закона нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія.

Съ этими словами мистеръ Деламенъ вынулъ изъ кармана бумаги и разложилъ предъ собой на столѣ.

— Что это?

— Дѣло о вашемъ бракѣ.

Мастеръ Кендрю вздрогнулъ а только съ этой минуты какъ будто заинтересовался тѣмъ что предъ немъ происходило. Мистеръ Деламенъ взглянулъ на него и продолжалъ:

— Это — дѣло въ томъ видѣ въ какомъ вы изложили его первоначально и какъ оно было записано нашимъ главнымъ конторщикомъ.

Мистеръ Ванборо опять началъ обнаруживать раздраженіе.

— На что намъ это теперь? спросилъ онъ. — Вы, вѣроятно, навели справки относительно вѣрности моихъ словъ, не такъ ли?

— Такъ точно.

— И нашли что я правъ?

— И нашелъ что вы правы, если дѣло изложено правильно. Я желаю удостовѣриться что не произошло недоразумѣнія между вами и конторщикомъ. Это дѣло весьма важное. Я беру на себя отвѣтственность выразить мнѣніе, которое можетъ повлечь за собой серіозныя послѣдствія, и хочу сначала убѣдиться что мнѣніе мое опирается на прочное основаніе. Мнѣ нужно предложить вамъ нѣсколько вопросовъ. Пожалуста, не теряйте терпѣнія. Времени потребуется не много.

Онъ справился съ рукописью и предложилъ первый вопросъ.

— Вы обвѣнчались въ Инчмадокѣ, въ Ирландіи, тринадцать лѣтъ тому назадъ?

— Да.

— Жена ваша, тогда дѣвица Анна Сильвестеръ, была римско-католической вѣры?

— Да.

— И отецъ, и мать ея были также католики?

— Да.

— А ваши родители были протестанты, и вы были крещены и воспитаны по ученію англійской церкви?

— Совершенно вѣрно.

— Дѣвица Анна Сильвестеръ чувствовала или выказывала сильное нежеланіе выходить за васъ замужъ, потому что вы съ нею принадлежали къ различнымъ вѣроисповѣданіямъ?

— Дѣйствительно.

— Вы преодолѣли ея сопротивленіе, согласившись перейти въ римско-католическую вѣру?

— Это былъ съ нею кратчайшій путь, а мнѣ было все равно.

— Вы были формально приняты въ римско-католическую церковь?

— Да, я продѣлалъ всю церемонію.

— За границей, или дома?

— За границей.

— За долго ли было это до вашей свадьбы?

— За шесть недѣль.

Постоянно справляясь съ бумагой которую держалъ въ рукѣ, мпотеръ Деламенъ особенно тщательно свѣрилъ этотъ послѣдній отвѣтъ съ показаніемъ даннымъ конторщику.

— Совершенно вѣрно, сказалъ онъ, и продолжалъ свои распросы: — Священникъ, вѣнчавшій васъ, былъ нѣкто Амвросій Редманъ, молодой человѣкъ, недавно вступившій въ должность?

— Да.

— Онъ спрашивалъ васъ оба ли вы римско-католической вѣры?

— Да.

— А больше ничего не спрашивалъ?

— Ничего.

— Навѣрное ли вы помните что онъ не освѣдомлялся принадлежали ли вы оба къ римско-католической церкви болѣе чѣмъ за годъ до вашей свадьбы?

— Навѣрное.

— Должно-быть онъ забылъ исполнить эту обязанность, или, какъ начинающій, могъ и вовсе не знать ея. И ни вы, ни невѣста ваша не позаботились увѣдомить его объ этомъ?

— Ни я, ни она не знали что объ этомъ нужно увѣдомлять.

Мистеръ Деламенъ сложилъ бумагу и положилъ въ карманъ.

— Вѣрно, сказалъ онъ, — во всѣхъ подробностяхъ.

Смуглое лицо мистера Ванборо понемногу блѣднѣло. Онъ взглянулъ украдкой на мистера Кендрю и опять отвернулся.

— Ну, сказалъ онъ адвокату, — теперь ваше мнѣніе. Какъ рѣшаетъ законъ?

— Законъ, отвѣчалъ мистеръ Деламенъ, — несомнѣненъ и неоспоримъ. Бракъ вашъ съ дѣвицею Анной Сильвестеръ не имѣетъ никакой силы.

Мистеръ Кендрю вскочилъ на ноги.

— Что вы хотите сказать? спросилъ онъ строго.

Подающій большія надежды адвокатъ поднялъ брови съ учтивымъ изумленіемъ. Если мистеръ Кендрю желаетъ объясненія, то зачѣмъ требуетъ онъ его такимъ тономъ.

— Вамъ угодно чтобъ я изложилъ относящіяся къ этому дѣлу постановленія закона? спросилъ адвокатъ.

— Да.

Мистеръ Деламенъ привелъ законъ до сихъ поръ существующій къ стыду англійскаго законодательства и англійскаго народа.

— По ирландскому статуту Георга Втораго, сказалъ онъ, — всякій бракъ, совершенный католическимъ священникомъ между двумя протестантами, или между католикомъ и протестантомъ, обращеннымъ въ католицизмъ менѣе чѣмъ за годъ до свадьбы, признается незаконнымъ и недѣйствительнымь. Двумя другими постановленіями, того же царствованія, совершеніе такого брака вмѣняется священнику въ уголовное преступленіе. Духовныя лица другихъ вѣроисповѣданій въ Ирландіи изъяты отъ дѣйствія этого закона, но онъ и теперь остается въ силѣ относительно римско-католическихъ священниковъ.

— Возможны ли въ нашъ вѣкъ такія явленія!… воскликнулъ мистеръ Кендрю.

Мистеръ Деламенъ улыбнулся. Онъ уже выжилъ изъ принятыхъ понятій о нашемъ вѣкѣ.

— Ирландскіе законы о бракѣ, продолжалъ онъ: — представляютъ нѣкоторыя любопытныя аномаліи. Уголовное преступленіе, какъ я сказалъ вамъ, для римско-католическаго священника заключить бракъ, который можетъ быть законно совершенъ приходскимъ священникомъ и пасторомъ диссентеровъ. Съ другой стороны считается уголовнымъ преступленіемъ, на основаніи другаго закона, если приходскій священникъ обвѣнчаетъ такихъ лицъ, которыхъ священникъ католическій можетъ вѣнчать законно. Точно также пастору диссентеровъ вмѣняется въ преступленіе заключить бракъ, который можетъ быть совершенъ священникомъ господствующей церкви. Странное положеніе дѣлъ. Иностранцамъ оно можетъ показаться возмутительнымъ. Но здѣсь у насъ на это какъ будто не обращаютъ вниманія. Чтобы возвратиться къ нашему дѣлу, сущность заключается въ слѣдующемъ: мистеръ Ванборо человѣкъ холостой; мистрисъ Ванборо не замужняя женщина; дочь ихъ незаконная, а священникъ Амвросій Редманъ можетъ подвергнуться суду и наказанію за то что обвѣнчалъ ихъ.

— Возмутительный законъ! сказалъ мистеръ Кендрю.

— Какъ бы то ни было, законъ несомнѣнный, возразилъ мистеръ Деламенъ.

До сихъ поръ хозяинъ не проронилъ ни слова. Онъ сидѣлъ въ раздумьи, крѣпко сжавъ губы и не поднимая глазъ.

Мистеръ Кендрю прервалъ молчаніе, обратившись къ нему.

— Объ этомъ-то дѣлѣ вы хотѣли спросить моего совѣта?

— Да.

— И вы, предвидя теперешнее совѣщаніе и результатъ, къ какому оно могло привести, сомнѣвались какъ слѣдуетъ вамъ поступить? Неужели вы, въ самомъ дѣлѣ, колеблетесь исправить это ужасное недоразумѣніе и сдѣлать женой своею въ глазахъ закона женщину, которая предъ Богомъ давно уже ваша же на?

— Если вы смотрите съ этой точки зрѣнія…. возразилъ мистеръ Ванборо. — Если вы не хотите принять въ соображеніе…

— Я хочу прямаго отвѣта: да или нѣтъ.

— Дайте же мнѣ говорить, наконецъ. Я думаю, всякій человѣкъ имѣетъ право объясниться.

Мистеръ Кендрю остановилъ его жестомъ, полнымъ негодованія.

— Мнѣ не нужно вашихъ объясненій, сказалъ онъ. — Я лучше уйду отсюда. Вы дали мнѣ урокъ котораго я не забуду. Я убѣждаюсь что человѣкъ можетъ знать другаго человѣка съ дѣтства и все время не видѣть въ немъ ничего кромѣ обманчивой внѣшней оболочки. Я стыжусь что звалъ себя вашимъ другомъ. Съ этой минуты я болѣе не знаю васъ.

Съ этими словами онъ вышелъ изъ комнаты.

— Необыкновенно горячій человѣкъ, замѣтилъ мистеръ Деламенъ. — Если вы позволите, я выпью рюмку вина.

Мистеръ Ванборо всталъ, не отвѣчая ему, и въ волненіи прошелся по комнатѣ. Какой ни былъ онъ негодяй въ мысляхъ своихъ, если еще не въ поступкахъ, однако потеря самаго стараго друга поколебала его на минуту.

— Скверное дѣло, Деламенъ, сказалъ онъ. — Что вы мнѣ посовѣтуете?

— Я отказываюсь дать вамъ какой бы то ни было совѣтъ, отвѣчалъ адвокатъ. — Я не беру на себя никакой отвѣтственности. Мое дѣло только указать законъ относящійся къ настоящему случаю.

Мастеръ Ванборо опять сѣлъ къ столу, размышляя, воспользоваться ли свободой своею отъ брачныхъ узъ, или нѣтъ. У него до сихъ поръ не много было времени обдумать этотъ вопросъ. Еслибы не пребываніе его на материкѣ, неудовлетворительность брака его съ законной точки зрѣнія, конечно, давно бы оказалась. Но въ данныхъ обстоятельствахъ это соображеніе возникло только изъ случайнаго разговора съ мистеромъ Деламеномъ лѣтомъ этого года.

Нѣсколько минутъ адвокатъ сидѣлъ молча, прихлебывая вино, и мужъ сидѣлъ молча, думая свою думу. Тишина нарушена была появленіемъ слуги.

Мистеръ Ванборо взглянулъ на него съ внезапнымъ порывомъ гнѣва:

— Что вамъ здѣсь нужно?

Слуга былъ хорошо вышколенный. Другими словами, живая машина, невозмутимо исполняющая свою обязанность, если ее разъ завели. Ему нужно было произнести извѣстныя слова, и онъ произнесъ ихъ.

— Одна дама желаетъ видѣть домъ.

— Домъ нельзя осматривать теперь.

Машина обязана была передать порученіе и передала.

— Дама эта поручила извиниться предъ вами. У ней очень мало времени. Этотъ домъ послѣдній на ея спискѣ, кучеръ ея не знаетъ дороги….

— Держите языкъ. Скажите этой дамѣ чтобъ она отправилась къ чорту. Мистеръ Деламенъ вступился, частію въ интересахъ своего довѣрителя, частію въ интересахъ приличія.

— Вы, кажется, желаете отдать домъ какъ можно скорѣе? сказалъ онъ.

— Конечно желаю.

— Благоразумно ли изъ-за минутнаго неудобства упустить случай найти жильца?

— Благоразумно ли, нѣтъ ли, мнѣ несносно чтобы намъ мѣшали чужіе.

— Какъ вамъ угодно. Я не желаю вмѣшиваться. Я только хотѣлъ сказать, если вы опасаетесь неудобства для меня, какъ гостя вашего, что мнѣ это ничего не значитъ.

Слуга ждалъ невозмутимо. Мастеръ Ванборо досадливо уступилъ.

— Хорошо. Впустите ее. Да смотрите, если она войдетъ сюда, чтобы только взглянула на комнату и ушла бы тотчасъ же. Если хочетъ свѣдѣній, пусть обратится къ маклеру.

Мистеръ Деламенъ опять вступился; на этотъ разъ въ интересахъ хозяйки дома.

— Не слѣдуетъ ли, замѣтилъ онъ, — прежде окончательнаго рѣшенія, посовѣтоваться съ мистрисъ Ванборо.

— Гдѣ барыня?

— Въ саду, или на скотномъ дворѣ, не знаю навѣрное.

— Нельзя намъ отыскивать ее по всей усадьбѣ. Скажите горничной и впустите даму.

Слуга удалился. Мистеръ Деламенъ налилъ себѣ вторую рюмку вина.

— Прекрасное вино, сказалъ онъ. — Вы получаете его прямо изъ Бордо?

Отвѣта не было. Мистеръ Ванборо опять погрузился въ размышленіе: расторгнуть ли брачныя узы, или нѣтъ. Онъ сидѣлъ, облокотившись одною рукой на столъ, сердито кусалъ себѣ ногти и бормоталъ сквозь зубы: что мнѣ дѣлать?

Легкій шелестъ шелка послышался въ корридорѣ. Дверь отворилась, и дама, пріѣхавшая смотрѣть домъ, показалась въ столовой.

IV.

Она была высока и изящна; одежда ея представляла прекрасное соединеніе простоты съ роскошью. Легкій лѣтній вуаль покрывалъ лицо ея. Она его подняла и извинилась что безпокоитъ мущинъ за виномъ, съ спокойною непринужденностью истинно благовоспитанной женщины.

— Извините меня, пожалуста. Мнѣ совѣстно васъ безпокоить. Мнѣ достаточно только взглянуть на комнату.

До сихъ поръ она обращалась къ мистеру Деламену, сидѣвшему ближе къ ней. Оглянувшись кругомъ, она увидѣла мистера Ванборо. Она дрогнула и воскликнула съ удивленіемъ.

— Это вы! Можно ли было думать что я встрѣчу васъ здѣсь?

Мистеръ Ванборо, съ своей стороны, словно пораженъ былъ громомъ.

— Леди Дженъ! вскричалъ онъ. — Возможно ли?

Онъ только одну минуту поглядѣлъ на нее; глаза его тотчасъ же съ опасеніемъ перешли на окно выходившее въ садъ. Положеніе было ужасное: одинаково ужасно, если жена откроетъ леди Дженъ, или если леди Дженъ откроетъ жену.. Пока никого еще не было видно на лужайкѣ предъ домомъ. Было еще время, если только счастье поможетъ, выпроводить посѣтительницу изъ дому. Посѣтительница, ничего не подозрѣвая, весело протянула ему руку.

— Въ первый разъ я вѣрю въ магнетизмъ, сказала она. — Вотъ примѣръ магнетическаго сочувствія, мистеръ Ванборо. Одной больной, знакомой моей, нуженъ домъ съ мебелью въ Гампстедѣ. Я берусь отыскать ей, и въ тотъ самый день въ который я отправляюсь на поиски, вы обѣдаете здѣсь у знакомыхъ. Одинъ только домъ въ Гампстедѣ остается на моемъ спискѣ, и въ этомъ домѣ я встрѣчаю васъ. Удивительно. Она обратилась къ мистеру Деламену. — Вы, вѣроятно, владѣлецъ дома? — Не давъ сказать слова ни тому, ни другому, она продолжала: — Какая хорошенькая усадьба. Тамъ, кажется, дама въ саду? Надѣюсь что я не прогнала ее. Она оглянулась на мистера Ванборо. — Это жена вашего друга? спросила она, и на этотъ разъ ждала отвѣта.

Какой отвѣтъ возможенъ былъ въ положеніи мистера Ванборо?

Мистрисъ Ванборо не только видно, но и слышно было въ саду. Она давала приказанія одному изъ слугъ голосомъ обличавшимъ хозяйку дома. Положимъ, онъ сказалъ бы: нѣтъ, это не жена моего друга. Женское любопытство неизбѣжно предложило бы дальнѣйшій вопросъ: кто же она? Положимъ; онъ выдумалъ бы объясненіе. Объясненіе это потребовало бы времени, а время дало бы случай женѣ его открыть леди Дженъ. Сообразивъ все это въ одно мучительное мгновеніе, мистеръ Ванборо избралъ кратчайшій и самый смѣлый исходъ. Онъ отвѣчалъ молча, однимъ наклоненіемъ головы, которое искусно сдѣлало изъ мистрисъ Ванборо мистрисъ Деламенъ, безъ вѣдома самого мистера Деламена. Но глазъ адвоката былъ бдителенъ; адвокатъ замѣтилъ это движеніе.

Подавивъ тотчасъ же удивленіе, естественно возбужденное такою безцеремонностью съ нимъ, мистеръ Деламенъ вывелъ несомнѣнное заключеніе что тутъ что-то неладно, и дѣлается попытка, не позволительная ни на минуту, замѣшать и его. Онъ выступилъ впередъ съ твердымъ намѣреніемъ обличить своего довѣрителя прямо въ лицо.

Словоохотная леди Дженъ не дала ему говорить.

— Позвольте мнѣ предложить одинъ вопросъ. Фасадъ у васъ южный? Да, конечно такъ. Это видно по солнцу. Въ первомъ этажѣ, кажется, только три комнаты? И тихо здѣсь? Прекрасный домъ. Болѣе всѣхъ другихъ удобный для моей пріятельницы. Я попросила бы васъ не отдавать его до завтра.

Тутъ она остановилась перевести духъ и дала возможность мистеру Деламену вставить слово.

— Прошу извинить меня, началъ онъ; — я, право, не могу….

Мистеръ Ванборо, проходя позади, остановилъ адвоката, шепнувъ ему мимоходомъ на-ухо:

— Бога ради не противорѣчьте мнѣ. Жена идетъ сюда.

Въ ту же минуту, все считая мистера Деламена хозяиномъ дома, леди Дженъ опять приступила къ нему.

— Вы какъ будто не рѣшаетесь? Вы желаете чтобы кто-нибудь за меня поручился? — Она улыбнулась насмѣшливо и обратилась къ своему пріятелю: — Мистеръ Ванборо!

Мистеръ Ванборо, кравшійся къ окну съ намѣреніемъ во что бы то ни стало не пустить жену въ комнату, не видалъ и не слыхалъ ея. Леди Дженъ пошла за нимъ и ударила его зонтикомъ по плечу.

Въ эту минуту мистрисъ Ванборо появилась подъ окномъ.

— Я вамъ мѣшаю? спросила она мужа, поглядѣвъ пристально на леди Дженъ. — Эта дама, повидимому, ваша хорошая знакомая.

Въ голосѣ ея была насмѣшка, отъ которой одинъ шагъ до ревности.

Леди Дженъ нисколько не смутилась. Она имѣла двойное право на короткость съ мущинами которые ей нравились: вопервыхъ, какъ женщина знатнаго рода, и вовторыхъ, какъ молодая вдова. Она поклонилась мистрисъ Ванборо со всею изящною учтивостью аристократки.

— Вѣроятно, хозяйка дома, сказала она съ привѣтливою улыбкой.

Мистрисъ Ванборо холодно отдала поклонъ, вошла въ комнату и потомъ уже отвѣтила:

— Да.

Леди Дженъ обратилась къ мистеру Ванборо.

— Представьте меня, сказала она, подчиняясь безропотно формальностямъ среднихъ классовъ.

Мистеръ Ванборо повиновался, не глядя на жену и не называя ее по имени.

— Леди Дженъ Парнель, проговорилъ онъ скороговоркой, — позвольте мнѣ проводить васъ до экипажа. Я позабочусь чтобы домъ не былъ отданъ до завтра. Положитесь въ этомъ на меня.

Нѣтъ. Леди Дженъ привыкла оставлять выгодное впечатлѣніе всюду гдѣ ни бывала. У ней вошло въ обыкновеніе быть обворожительною (весьма различными способами) какъ съ мущинами, такъ и съ женщинами. Людямъ высшихъ классовъ вездѣ рады въ Англіи. Леди Дженъ не хотѣла уѣзжать не побѣдивъ холодности хозяйки дома.

— Я еще разъ извиняюсь, сказала она мистрисъ Ванборо, — что пріѣхала въ такое неудобное время. Мое появленіе, повидимому, очень не кстати обезпокоило этихъ господъ. Мистеръ Ванборо глядитъ точно желалъ бы отправить меня за тридевять земель, а вашъ мужъ…. (Она остановилась и взглянула на мистера Деламена)…. Извините мою фамиліярность, я не имѣю удовольствія знать имени вашего мужа.

Мистеръ Деламенъ, ожидавшій случая говорить, воспользовался имъ тотчасъ же.

— Извините, сказалъ онъ. — Здѣсь какое-то недоразумѣніе, за которое я никакимъ образомъ не отвѣтственъ. Я не мужъ этой дамы.

Леди Дженъ удивилась въ свою очередь. Она поглядѣла на адвоката. Напрасно. Мистеръ Деламенъ сдѣлалъ свое дѣло, мистеръ Деламенъ уклонялся отъ дальнѣйшаго вмѣшательства. Онъ молча сѣлъ на стулъ на другомъ концѣ комнаты. Леди Дженъ обратилась къ мистеру Ванборо.

— Если есть недоразумѣніе, такъ вы виноваты. Вы мнѣ сказали что это жена вашего друга.

— Какъ! вскричала мистрисъ Ванборо громко, строго, недовѣрчиво.

Врожденная гордость аристократки начала проглядывать сквозь оболочку учтивости.

— Я буду говорить громче, если вы желаете, отвѣтила она. — Мистеръ Ванборо сказалъ мнѣ что вы жена того джентльмена.

Мистеръ Ванборо сердито шепталъ женѣ сквозь зубы:

— Все это глупая путаница. Ступайте въ садъ.

Негодованіе мистрисъ Ванборо было подавлено на минуту ужасомъ, при видѣ гнѣва и страха которые боролись на лицѣ мужа.

— Какъ ты глядишь на меня? сказала она. — Какъ ты говоришь со мной?

Онъ только твердилъ: ступайте въ садъ.

Леди Дженъ начала замѣчать, что адвокатъ замѣтилъ уже нѣсколькими минутами раньше, что на дачѣ въ Гампстедѣ что-то не ладно. Хозяйка дома находится въ какомъ-то ненормальномъ положеніи. А такъ какъ домъ, повидимому, принадлежитъ пріятелю мистера Ванборо, то пріятель мистера Ванборо, несмотря на его отрицаніе, долженъ быть въ этомъ такъ или иначе виноватъ. Прійдя естественно къ этому ошибочному заключенію, леди Дженъ поглядѣла на мистрисъ Ванборо съ такимъ презрительно вопросительнымъ выраженіемъ которое возмутило бы кротчайшую изъ женщинъ. Подразумѣваемое оскорбленіе глубоко укололо впечатлительную жену. Она опять обратилась къ мужу уже безъ робости.

— Кто эта женщина? спросила она.

Леди Дженъ не потерялась. Надо было видѣть какъ замкнулась она въ своей добродѣтели, безъ малѣйшей принужденности и безъ малѣйшей уступчивости.

— Мистеръ Ванборо, сказала она, — вы сейчасъ предлагали проводить меня до моего экипажа. Я начинаю жалѣть, что не приняла тотчасъ же вашего предложенія. Дайте мнѣ вашу руку — Постойте, сказала мистрисъ Ванборо. — Ваши взгляды выражаютъ презрѣніе; слова ваши допускаютъ одно лишь толкованіе. Я невинно замѣшана въ какой-то гнусный обманъ, котораго не понимаю. Но я знаю одно. Я не позволю оскорблять меня въ моемъ домѣ. Послѣ того что вы сейчасъ сказали, я не хочу чтобы мужъ мой далъ вамъ руку.

— Мужъ ея!

Леди Дженъ поглядѣла на мистера Ванборо, на мистера Ванборо, котораго любила, котораго добросовѣстно считала холостымъ человѣкомъ, котораго до сихъ поръ подозрѣвала лишь въ желаніи скрыть грѣхи друга. Она бросила аристократическій тонъ, оставила аристократическія манеры. Чувство оскорбленія (если это правда), мука ревности (если эта женщина дѣйствительно жена его), сорвали всѣ покровы съ человѣческой природы ея, вызвали краску на лицѣ, зажгли огонь въ глазахъ.

— Если вы способны сказать правду, проговорила она строго, — такъ скажите теперь. — Обманули ли вы свѣтъ, обманули ли меня, являясь человѣкомъ холостымъ, съ притязаніями холостаго человѣка. Жена ли вамъ эта дама?

— Вы слышите ее? Вы ее видите? вскричала мистрисъ Ванборо, въ свою очередь обращаясь къ мужу. Вдругъ она отступила отъ него, содрогаясь съ ногъ до головы. — Онъ колеблется! прошептала она слабо. — Господи, онъ колеблется!

Леди Дженъ строго повторила свой вопросъ.

— Жена ли вамъ эта дама?

Онъ собралъ сколько было въ немъ мошеннической дерзости и произнесъ роковое слово:

— Нѣтъ.

Мистрисъ Ванборо зашаталась. Она ухватилась за бѣлыя занавѣски окна чтобъ не упасть, и разорвала ихъ. Она поглядѣла на мужа, судорожно сжимая въ рукѣ оторванный кусокъ матеріи. Она спрашивала себя — я ли съ ума сошла, или онъ?

Леди Дженъ перевела духъ. Онъ не женатъ. Онъ только развратный холостой человѣкъ. Развратный человѣкъ возмутителенъ, но исправимъ. Его можно строго осадить, потребовать непреклонно его. исправленія; можно также простить его и выйти за него замужъ. Леди Дженъ вошла въ положеніе съ безошибочнымъ тактомъ. Она произнесла осужденіе, не отнимая всякой надежды на будущее.

— Я сдѣлала очень печальное открытіе, сказала она серіозно мистеру Ванборо. — Отъ васъ зависитъ заставить меня забыть о немъ. Прощайте.

Послѣднія слова сопровождались взглядомъ, который вывелъ изъ себя мистрисъ Ванборо. Она бросилась впередъ и не допустила леди Дженъ выйти изъ комнаты.

— Нѣтъ, сказала она, — вы такъ не уйдете.

Мистеръ Ванборо подошелъ чтобы заступиться. Жена бросила на него ужасный взглядъ и отвернулась отъ него съ ужаснымъ презрѣніемъ.

— Этотъ человѣкъ солгалъ, сказала она, — я считаю обязанностью предъ самою собой доказать, что онъ солгалъ.

Она позвонила въ колокольчикъ стоявшій на столѣ подлѣ нея. Вошелъ слуга.

— Принесите мою шкатулку изъ моей комнаты.

Она ждала, повернувшись спиной къ мужу, не сводя глазъ съ леди Дженъ. Беззащитная и одинокая стояла она на развалинахъ своей семейной жизни, выше измѣны мужа, равнодушія адвоката и презрѣнія соперницы. Въ эту минуту красота ея озарилась лучомъ былаго блеска. Эта мощная женщина, которая когда-то на сценѣ заставляла тысячи трепетать отъ вымышленныхъ страданій, стояла здѣсь могущественнѣе прежняго въ дѣйствительномъ страданіи своемъ, возбуждая трепетъ въ троихъ глядѣвшихъ на нее людяхъ.

Слуга вошелъ со шкатулкой. Она вынула бумагу и подала ее леди Дженъ.

— До замужества я была пѣвицей на сценѣ, сказала она. — Клевета, не щадящая женщинъ въ такомъ положеніи, отрицала мой бракъ. Я запаслась бумагой которая у васъ въ рукахъ. Это считается священнымъ даже и въ высшемъ обществѣ.

Леди Дженъ посмотрѣла на бумагу. Это было свидѣтельство о бракѣ. Она поблѣднѣла какъ мертвая и знакомъ подозвала мистера Ванборо.

— Вы меня обманываете? спросила она.

Мистеръ Ванборо оглянулся въ отдаленный уголъ комнаты.

— Потрудитесь, пожалуста, подойти сюда на минуту, сказалъ онъ.

Мистеръ Деламенъ всталъ и подошелъ къ нимъ. Мистеръ Ванборо обратился къ леди Джекъ.

— Прошу васъ спросить этого дѣловаго человѣка. Ему нѣтъ причинъ обманывать васъ.

— Вы желаете чтобъ я заявилъ фактъ? освѣдомился мистеръ Деламенъ. — Болѣе я ничего не беру на себя.

— Болѣе отъ васъ ничего не требуется.

Жадно прислушиваясь къ этому разговору, мистрисъ Ванборо молча приблизилась на одинъ шагъ. Твердость духа, устоявшая противъ открытой обиды, слабѣла въ ней предъ предчувствіемъ чего-то непредвидѣннаго. Смутный страхъ сжалъ ея сердце, дрожь пробѣжала по ней до корней волосъ.

Леди Дженъ подала свидѣтельство адвокату.

— Въ двухъ словахъ, милостивый государь, проговорила она нетерпѣливо, — скажите мнѣ что это такое?

— Въ двухъ словахъ, сударыня, отвѣтилъ мистеръ Деламенъ, — бѣлая бумага.

— Онъ не женатъ?

— Онъ не женатъ.

Послѣ минуты колебанія леди Дженъ оглянулась на мистрисъ Ванборо, стоявшую молча подлѣ нея…. оглянулась, и отскочила въ ужасѣ.

— Уведите меня! вскричала она, содрогаясь предъ искаженнымъ лицомъ, глядѣвшимъ на нее неподвижными, большими, блестящими глазами. — Уведите меня! Эта женщина меня убьетъ.

Мистеръ Ванборо подалъ ей руку и повелъ ее къ двери. Въ комнатѣ царствовала мертвая тишина. Шагъ за шагомъ глаза жены слѣдили за ними тѣмъ же неподвижнымъ взглядомъ, пока дверь не затворилась. Адвокатъ, оставшись одинъ съ покинутою женщиной, молча положилъ ненужное свидѣтельство на столъ. Она поглядѣла на него, потомъ на бумагу и, не вскрикнувъ, не пытаясь предохранить себя, упала безъ чувствъ къ его ногамъ.

Онъ поднялъ ее съ полу и положилъ на диванъ, и ждалъ, не вернется ли мистеръ Ванборо. Глядя на прекрасное лицо, прекрасное даже въ обморокѣ, онъ сознавался внутренно что съ ней поступаютъ жестоко. Да, со всею свойственною ему невозмутимостью, подающій большія надежды адвокатъ сознавался что съ ней поступаютъ жестоко.

Но законъ оправдываетъ. Дѣло ясное. Законъ несомнѣнно оправдываетъ.

Топотъ лошадей и скрипъ колесъ послышался снаружи. Экипажъ леди Дженъ отъѣзжалъ. Вернется ли мужъ? (Вѣдь вотъ какая странность: даже мистеръ Деламенъ невольно въ умѣ своемъ называлъ его мужемъ, вопреки закону, вопреки фактамъ!)

Нѣтъ. Минуты проходили. Мужъ не возвращался.

Неблагоразумно было производить тревогу въ домѣ; не желательно ему на свою отвѣтственность увѣдомить прислугу о случившемся. Однако, вотъ она лежитъ безъ чувствъ. Свѣжій вечерній вѣтерокъ вѣялъ въ растворенное окно и шевелилъ легкія ленты на ея кружевномъ чепцѣ, шевелилъ локонъ, выбившійся и упавшій ей на шею. Она лежитъ неподвижно, любящая жена, мать единственной дочери.

Адвокатъ протянулъ руку чтобы позвонить и призвать помощь.

Въ эту минуту тишина лѣтняго вечера опять была нарушена. Рука адвоката остановилась на колокольчикѣ. Шумъ приближался. Опять слышался топотъ лошадей, скрипъ колесъ. Ближе, ближе, останавливаются у дома.

Не возвращается ли леди Дженъ?

Не мужъ ли возвращается?

Раздался громкій звонокъ; стукъ у подъѣзда; шелестъ женскаго платья въ корридорѣ. Дверь отворилась, и появилась женщина, одна. Это была не леди Дженъ. Незнакомая женщина, старше, гораздо старше чѣмъ леди Дженъ. Женщина невзрачная, можетъ-быть, въ другое время, но теперь сіяніе радости придавало красоту ея лицу.

Она увидѣла лежащую на диванѣ, бросилась къ ней съ крикомъ ужаса, упала на колѣни, положила себѣ на грудь безчувственную голову и цѣловала какъ сестра блѣдную холодную щеку.

— О! милая моя, милая! говорила она: — такъ ли встрѣчаемся мы?

Да, послѣ столькихъ лѣтъ прошедшихъ со дня разлуки въ каютѣ корабля, вотъ какъ суждено было свидѣться школьнымъ подругамъ.

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ ПРОЛОГА.

ПРОЛОГЪ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Ходъ времени.

V.

Переходя отъ прошедшаго къ настоящему, прологъ переносится отъ разказанныхъ событій лѣта 1855 года чрезъ промежутокъ двѣнадцати лѣтъ, говоритъ кто умеръ, кто достигъ успѣха, кто потерпѣлъ неудачу въ жизни, изъ лицъ участвовавшихъ въ трагедіи которая разыгралась на Гампстедской дачѣ, и затѣмъ оставляетъ читателя у начала разказа въ весну 1868 года.

Отчетъ начинается бракомъ, бракомъ мистера Ванборо съ леди Дженъ Парнель.

Чрезъ три мѣсяца послѣ достопамятнаго дня, въ который адвокатъ увѣдомилъ его что онъ свободенъ, мистеръ Ванборо добился желаемой жены для украшенія обѣденнаго стола своего и для содѣйствія успѣху своему въ жизни, причемъ законодательное собраніе Великобританіи должно было служить орудіемъ его замысламъ и сообщникомъ его предательства.

Онъ сдѣлался членомъ парламента. Онъ далъ (благодаря женѣ) шесть роскошнѣйшихъ обѣдовъ и два блистательнѣйшіе бала всего сезона. Онъ съ успѣхомъ произнесъ первую рѣчь въ нижней палатѣ. Онъ надѣлилъ церковь въ бѣдномъ кварталѣ. Онъ напечаталъ въ обозрѣніи статью обратившую на себя вниманіе. Онъ открылъ, обличилъ и устранилъ вопіющее злоупотребленіе въ администраціи одного богоугоднаго заведенія. Онъ удостоился (опять-таки благодаря женѣ) посѣщенія члена королевской фамиліи въ своемъ загородномъ домѣ. Таковы были успѣхи его, таковы шаги на пути къ достоинству пера въ первый годъ послѣ свадьбы съ леди Дженъ.

Одну только милость могло еще оказать счастіе своему баловню, и счастіе ее оказало. Запятнано было прошедшее мистера Ванборо, пока жива была женщина которую онъ бросилъ. Въ концѣ перваго года смерть взяла ее, и пятно изгладилось.

Она перенесла нанесенный ей безрадостный ударъ съ рѣдкимъ терпѣніемъ и удивительною твердостью. Справедливость требуетъ сказать что мистеръ Ванборо разбилъ ее жизнь съ соблюденіемъ всѣхъ приличій. Онъ предложилъ чрезъ своего адвоката щедрое обезпеченіе для нея и для ея дочери. Оно было отвергнуто безъ малѣйшаго колебанія. Она отказалась отъ его денегъ, отказалась отъ его имени. По дѣвичьему ея имени, которое она когда-то сдѣлала знаменитымъ въ искусствѣ, и мать и дочь извѣстны были тѣмъ кто желалъ съ ними знаться послѣ паденія ихъ въ свѣтѣ.

Не изъ ложной гордости поступила Анна Сильвестеръ такъ рѣшительно послѣ того какъ мужъ оставилъ ее. Она съ благодарностью приняла для себя и для дочери помощь старой подруги, которая снова сошлась съ ней въ горѣ и осталась вѣрна ей до конца. Онѣ жили у леди Лунди, пока мать не окрѣпла достаточно чтобы привести въ исполненіе обдуманный планъ — добывать себѣ хлѣбъ, какъ учительница пѣнія. Повидимому, она оправилась и пришла въ нормальное состояніе чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ. Дѣла ея шли недурно: всюду внушала она сочувствіе, довѣріе и уваженіе, какъ вдругъ смерть внезапно похитила ее на порогѣ новой жизни. Никто не могъ объяснить себѣ этого. Сами доктора расходились во мнѣніяхъ. Съ точки зрѣнія науки, не было причины ей умирать. Говорить, какъ леди Лунди, что смертельный ударъ былъ нанесенъ ей въ тотъ день когда мужъ оставилъ ее, было не болѣе какъ риторическая фигура, не способная удовлетворить разсудительный умъ. Фактъ одинъ былъ несомнѣненъ, объясняйте его какъ угодно. Наперекоръ наукѣ (что немного значитъ), наперекоръ собственной твердости (что значитъ весьма много), женщина эта вдругъ ослабѣла и умерла.

Подъ конецъ болѣзни умъ ея помутился. Школьная подруга, сидя у ея постели, слышала какъ она говорила, будто видитъ себя въ каютѣ корабля. У ней вернулось выраженіе лица, давно утраченное, тонъ свойственный голосу ея въ то время когда дѣвушки разошлись по разнымъ жизненнымъ путямъ. Она говорила: «мы встрѣтимся, другъ мой? со старою любовью», точь-въ-точь какъ тридцать слишкомъ лѣтъ тому назадъ. Предъ концомъ умъ ея прояснился. Она удивила доктора и сидѣлку, кротко попросивъ ихъ выйти изъ комнаты. Когда они вышли, она поглядѣла на леди Лунди и какъ будто пробудилась отъ сна.

— Бланка, сказала она, — ты не оставишь мою дочь?

— Она будетъ моею дочерью, Анна.

Умирающая помолчала задумчиво. Внезапная дрожь пробѣжала по ней.

— Не говори никому, сказала она. — Я боюсь за мое дитя.

— Боишься, несмотря на мое обѣщаніе?

Она выразительно повторила слова:

— Я боюсь за мое дитя.

— Чего же?

— Моя Анна вся въ меня, не правда ли?

— Да.

— Она также любитъ твою дочь, какъ я любила тебя?

— Да.

— Она носитъ не отцовское имя, а мое. Она, какъ я, Анна Сильвестеръ. Бланка! Неужели кончить также какъ ля?

Вопросъ былъ произнесенъ тѣмъ прерывистымъ, глухимъ голосомъ который возвѣщаетъ близость смерти. Онъ обдалъ живую женщину холодомъ до мозга костей.

— Не думай этого! вскричала она въ ужасѣ. — Бога ради, не думай этого!

Глаза Анны Сильвестеръ опять начали принимать потерянное выраженіе. Она дѣлала слабо нетерпѣливые знаки руками. Леди Лунди нагнулась надъ ней и услышала шепотъ: «Подними меня.»

Она лежала въ объятіяхъ подруги, она глядѣла ей въ глаза; опасенія за дочь снова овладѣли ею.

— Не воспитывай ее какъ воспитывали меня. Пусть она будетъ гувернанткой, пусть зарабатываетъ себѣ хлѣбъ. Не давайте ей играть, не давайте ей пѣть, не пускайте ее на сцену…

Она остановилась; старинная сладость внезапно опять послышалась въ ея голосѣ; она слабо улыбнулась и произнесла по-дѣвичьи старыя дѣвичьи слова: «Поклянись, Бланка!» Леди Лунди поцѣловала ее и отвѣтила какъ отвѣчала въ день разлуки на кораблѣ: «Клянусь, Анна»

Голова больной упала и не поднималась болѣе. Послѣдняя искра жизни мелькнула въ тусклыхъ глазахъ и погасла. Еще разъ зашевелились губы. Леди Лунди приложила къ нимъ ухо и услышала опять страшный вопросъ, повторенный въ тѣхъ же страшныхъ словахъ:

— Она какъ я, Анна Сильвестеръ; неужели она кончитъ также какъ я?

VI.

Прошло пять лѣтъ, и въ жизни трехъ мущинъ, сидѣвшихъ когда-то за обѣденнымъ столомъ въ Гампстедской дачѣ, обнаружились перемѣны производимыя теченіемъ времени.

Мастеръ Кендрю, мистеръ Деламенъ, мистеръ Ванборо. Въ томъ порядкѣ, въ какомъ они здѣсь поименованы, взглянемъ на положеніе ихъ послѣ промежутка пяти лѣтъ.

Какъ пріятель мужа заявилъ негодованіе свое на измѣну мужа, было уже сказано. Какъ подѣйствовала на него смерть покинутой жены, остается еще сказать. Молва, видящая внутренность людей и любящая выворачивать ее напоказъ, всегда утверждала что въ жизни мистера Кендрю есть тайна, и что тайна эта заключается въ безнадежной страсти къ прелестной женщинѣ, вышедшей замужъ за его друга. Ни одного намека, вырвавшагося предъ кѣмъ бы то ни было, ни одного слова сказаннаго ей самой, нельзя было привести въ доказательство этого предположенія, пока женщина эта была жива. Когда она умерла, молва заговорила громче прежняго, ссылаясь на поступки самого мистера Кендрю какъ на улику противъ него.

Онъ присутствовалъ на похоронахъ, хотя не былъ родственникъ. Онъ взялъ нѣсколько былинокъ травы которою прикрыли могилу, когда думалъ что никто не глядитъ на него. Онъ исчезъ изъ своего клуба. Онъ отправился путешествовать. Потомъ вернулся опять. Онъ сознавался самъ что Англія ему надоѣла. Онъ искалъ мѣста въ одной изъ колоній и получилъ его. Что выходитъ изъ всего этого? Не ясно ли что обычная жизнь стала ему въ тягость, какъ только пересталъ существовать предметъ его любви? Можетъ-быть и такъ. Догадки болѣе невѣроятныя оказывались иногда справедливыми. Во всякомъ случаѣ достовѣрно что онъ оставилъ Англію навсегда. Еще человѣкъ пропалъ, говорила молва; прибавьте: такой человѣкъ, какой найдется одинъ изъ десяти тысячъ. И, можетъ-быть, на этотъ разъ молва была права.

Теперь очередь мистера Деламена.

Подающій большія надежды молодой человѣкъ вышелъ изъ своей фирмы и вступилъ какъ ученикъ въ одну изъ юридическихъ корпорацій. Въ теченіи трехъ лѣтъ объ немъ знали только что онъ работаетъ прилежно и аккуратно посѣщаетъ курсы. Его приняли въ адвокаты. Прежніе товарищи его по фирмѣ, зная что на него можно положиться, стали поручать ему дѣла. Въ два года онъ составилъ себѣ имя въ судѣ. Къ концу двухъ лѣтъ онъ составилъ себѣ имя и внѣ суда. Онъ явился «помощникомъ» въ большомъ дѣлѣ, касавшемся чести знатнаго семейства и права на владѣніе обширнымъ помѣстьемъ. Старшій адвокатъ заболѣлъ наканунѣ судоговорерія. Деламенъ велъ дѣло за отвѣтчика и выигралъ его. Отвѣтчикъ спросилъ: «Что могу я сдѣлать для васъ?» Мистеръ Деламенъ отвѣчалъ: «Доставьте мнѣ мѣсто въ парламентѣ.» Отвѣтчику, какъ землевладѣльцу, стоило только сдѣлать нужныя распоряженія, и вотъ мистеръ Деламенъ стадъ членомъ парламента.

Въ нижней палатѣ новый членъ встрѣтился опять съ мистеромъ Ванборо.

Они сидѣли на одной скамьѣ и держались одной партіи. Мистеръ Деламенъ замѣтилъ что мистеръ Ванборо постарѣлъ, похудѣлъ и посѣдѣлъ. Онъ пораспросилъ знающаго человѣка. Знающій человѣкъ покачалъ головой. Мистеръ Ванборо богатъ; мистеръ Ванборо имѣетъ хорошія связи (чрезъ жену); мистеръ Ванборо человѣкъ основательный во всѣхъ отношеніяхъ) но…. никому онъ не нравится. Онъ пошелъ было очень хорошо первый годъ, да тѣмъ и кончилось. Онъ несомнѣнно уменъ, но онъ производитъ на палату непріятное впечатлѣніе. Онъ даетъ блестящіе вечера, но его не любятъ въ обществѣ. Партія, къ которой онъ принадлежитъ, дорожитъ имъ, но когда раздаются награды, его пропускаютъ. Надо признаться что у нето непріятный характеръ. Ничего нельзя сказать противъ него, напротивъ, все говоритъ въ его пользу, и при всемъ томъ съ нимъ какъ-то не дружатся. Непривлекательный человѣкъ и дома, и въ людяхъ, человѣкъ рѣшительно непривлекательный.

VII.

Прошло еще пять лѣтъ со дня когда покинутая жена положена была въ могилу. Былъ 1866 годъ.

Въ одинъ день въ этомъ году появились въ газетахъ два извѣстія: одно о возведеніи въ достоинство пера, другое о самоубійствѣ.

Пойдя хорошо въ адвокатурѣ, мистеръ Деламенъ пошелъ еще лучше въ парламентѣ. Онъ сдѣлался однимъ изъ выдающихся людей въ палатѣ. Говорилъ ясно, разумно, скромно, и никогда не предавался многословію. Онъ поддерживалъ вниманіе палаты въ такихъ вопросахъ въ которыхъ люди болѣе даровитые утомляли ее. Вожди его партіи говорили открыто: «Надо что-нибудь сдѣлать для Деламена.» Представился случай, и вожди сдержали слово. Генеральный солиситоръ получилъ повышеніе; на его мѣсто поставили Деламена. Старшіе адвокаты подняли крикъ. Министерство отвѣчало: «Намъ нуженъ человѣкъ котораго бы палата слушала, и мы нашли его.» Газеты поддержали новое назначеніе. Возникло трудное преніе, и новый генеральный солиситоръ оправдалъ министерство и газеты. Враги говорили насмѣшливо: «Года черезъ два онъ будетъ лордомъ-канцлеромъ!» Друзья добродушно шутили въ домашнемъ кругу его на ту же тему. Предостерегали двоихъ сыновей его, Юлія и Джофри, находившихся тогда въ школѣ, чтобъ они сводили знакомства съ разборомъ, потому что могутъ вдругъ оказаться сыновьями лорда. Дѣло, повидимому, дѣйствительно шло къ тому. Поднимаясь все выше, мистеръ Деламенъ сдѣлался генеральнымъ атторнеемъ. Около того времени, какъ бы въ подтвержденіе истины что одна удача всегда влечетъ за собой другую, умеръ бездѣтный родственникъ и оставилъ ему состояніе. Лѣтомъ 1866 года освободилось мѣсто главнаго судьи. Министерство предъ этимъ сдѣлало назначеніе весьма непопулярное; оно нашло средство замѣнить своего генеральнаго атторнея и предложило мѣсто судьи мистеру Деламену. Онъ предпочелъ остаться въ нижней палатѣ и отказался. Министерство не хотѣло удовлетвориться отказомъ. «Согласитесь принять это мѣсто съ достоинствомъ пера», шепнули ему. Мистеръ Деламенъ посовѣтовался съ женой и принялъ мѣсто съ достоинствомъ пера. Лондонская газета возвѣстила о немъ свѣту какъ о баронѣ Гольчестерѣ. Друзья его семейства потирали руки, приговаривая: «Что мы вамъ говорили? Вотъ наши молодые друзья, Юлій и Джофри, и оказались сыновьями лорда!»

А гдѣ же былъ мистеръ Ванборо все это время? На томъ же самомъ мѣстѣ на какомъ мы оставили его пять лѣтъ тому назадъ.

Онъ былъ попрежнему богатъ, пожалуй; богаче прежняго; попрежнему честолюбивъ, и больше ничего. Онъ не подвигался впередъ въ палатѣ, не подвигался впередъ въ обществѣ, никому онъ не нравился, никто съ нимъ не дружился, точь-въ-точь какъ и прежде, съ тою только разницей что непривлекательный человѣкъ сталъ еще непривлекательнѣе, волосы еще посѣдѣли, и непріятный характеръ сдѣлался невыносимѣе прежняго. У жены были свои комнаты въ домѣ, у него свои, и довѣренные слуги смотрѣли за тѣмъ чтобъ они не встрѣтились какъ-нибудь на лѣстницѣ. Дѣтей у нихъ не было. Видались они только на своихъ торжественныхъ обѣдахъ и балахъ. Гости ѣли за ихъ столомъ, танцовали на ихъ полу, потомъ обмѣнивались замѣчаніями, и въ одинъ голосъ говорили: «Какая скука была!» Шагъ за шагомъ, бывшій повѣренный мистера Ванборо поднимался выше и выше, пока не достигъ достоинства пера, и подниматься было уже некуда, а мистеръ Ванборо глядѣлъ на него, стоя на нижней ступени лѣстницы и столько же имѣя шансовъ попасть въ верхнюю палату сколько мы съ вами.

Карьера этого человѣка кончилась, и въ тотъ день когда возвѣщено было о пожалованіи новаго пера, кончился и самъ человѣкъ. Онъ отложилъ газету, не сказавъ ничего. Карета довезла его до того мѣста гдѣ еще существуютъ зеленые луга на сѣверо-западной сторонѣ Лондона, и тропинка ведетъ въ Гампстедъ. Онъ пошелъ одинъ къ дачѣ, гдѣ онъ когда-то жилъ съ женщиной которую такъ жестоко обидѣлъ. Возникли новые дома; часть прежняго сада его была продана и застроена. Послѣ минутнаго колебанія, онъ подошелъ къ воротамъ и позвонилъ. Онъ далъ слугѣ свою карточку. Хозяинъ зналъ его по имени какъ человѣка очень богатаго и члена парламента. Онъ спросилъ учтиво какому счастливому случаю обязанъ онъ честью этого посѣщенія. Мистеръ Ванборо отвѣчалъ коротко и просто:

— Я когда-то жилъ здѣсь. У меня съ этимъ мѣстомъ связаны воспоминанія, которыя не къ чему разказывать вамъ. Извините ли вы просьбу, въ вашихъ глазахъ, конечно, весьма странную? Мнѣ бы хотѣлось увидѣть еще разъ столовую, если это вамъ не составитъ неудобства, и если я никого не потревожу.

«Странныя просьбы» богатыхъ людей принадлежатъ къ разряду «привилегированныхъ сообщеній», уже по той простой причинѣ что это не просьбы о деньгахъ. Мистера Ванборо ввели въ столовую. Хозяинъ дома, втайнѣ удивляясь, слѣдилъ за нимъ.

Онъ пошелъ прямо къ одному мѣсту, не далеко отъ окна выходящаго въ садъ, почти противъ самой двери. На этомъ мѣстѣ онъ остановился, опустилъ голову и задумался. Не здѣсь ли видѣлъ онъ ее въ послѣдній разъ, въ тотъ день какъ вышелъ изъ этой комнаты навсегда? Да, здѣсь. Постоявъ съ минуту, онъ какъ будто очнулся, разсѣянно похвалилъ мѣстность, поблагодарилъ, оглянулся еще разъ, затворяя дверь, и пошелъ назадъ своею дорогой. Карета взяла его тамъ гдѣ оставила. Онъ поѣхалъ къ новому лорду Гольчестеру и оставилъ ему карточку. Потомъ онъ вернулся домой. Тутъ секретарь напомнилъ ему что къ нему явятся по дѣлу черезъ десять минутъ. Онъ поблагодарилъ секретаря такъ же разсѣянно какъ благодарилъ хозяина дачи, и пошелъ въ свой кабинетъ. Человѣкъ, которому онъ назначилъ явиться, пріѣхалъ. Секретарь послалъ слугу постучаться въ дверь кабинета. Отвѣта не было. Попытались отворить дверь. Оказалось что она заперта изнутри. Дверь разломали, и увидѣли мистера Ванборо лежащаго на диванѣ. Подошли ближе посмотрѣть, и оказалось что онъ умеръ отъ своей руки.

VIII.

Спѣша къ заключенію, прологъ возвращается къ двумъ дѣвушкамъ и разказываетъ какъ проходили годы для Анны и Бланки.

Леди Лунди добросовѣстно выполнила торжественное обѣщаніе данное подругѣ.

Тщательно предохраненная отъ всякаго соблазна который могъ бы завлечь ее по слѣдамъ матери, воспитанная для званія учительницы со всею утонченностью какой можно достигнуть деньгами, Анна сдѣлала первый и единственный опытъ овой на этомъ поприщѣ въ домѣ самой леди Лунди, надъ дочерью своей покровительницы. Этому способствовало различіе возрастовъ между дѣвушками, цѣлыя семь лѣтъ, и взаимная привязанность ихъ, которая, повидимому, усиливалась съ годами. Какъ гувернантка и подруга маленькой Бланки, Анна Сильвестеръ проводила свои дѣвичьи годы безопасно, счастливо, спокойно, въ тишинѣ домашней жизни. Что можно было найти сходнаго между ея молодостью и молодостью ея матери? Не призрачный ли предсмертный страхъ выразился въ ужасномъ вопросѣ мучившемъ мать въ послѣднія минуты: неужели она кончитъ также какъ я?

Два важныя событія произошли однако въ тихомъ семейномъ кругѣ въ продолженіи обозрѣваемаго теперь времени. Въ 1858 году домъ оживился прибытіемъ сэръ-Томаса Лунди. Въ 1865 году семейный кругъ распался вслѣдствіе отъѣзда сэръ-Томаса съ женой обратно въ Индію.

Здоровье леди Лунди уже нѣсколько времени слабѣло. Призванные на совѣщаніе доктора единогласно рѣшили что морское путешествіе лучше всего поправитъ истощенныя силы больной. Въ это самое время сэръ-Томасу надо было возвратиться въ Индію. Онъ согласился отложить свой отъѣздъ пока женѣ можно будетъ ѣхать съ нимъ. Главное затрудненіе заключалось въ вопросѣ какъ оставить Анну и Бланку однѣхъ въ Англіи.

Доктора объявили что въ возрастѣ Бланки не считаютъ удобнымъ для нея ѣхать въ Индію съ матерью. Въ то же время близкіе родственники съ радостью вызвались принять въ домъ свой Бланку съ ея гувернанткой; а сэръ-Томасъ, съ своей стороны, обѣщалъ привести жену назадъ года чрезъ полтора или, много, чрезъ два. Осаждаемая со всѣхъ сторонъ, леди Лунди, хотя и не охотно, согласилась оставить дѣвушекъ. Она рѣшилась разстаться съ ними, внутренно опасаясь за будущее.

Въ послѣднюю минуту она отвела Анну Сильвестеръ въ сторону чтобъ ихъ не слыхали. Аннѣ тогда было двадцать два года, а Бланкѣ пятнадцать.

— Другъ мой, начала леди Лунди просто, — я должна сказать вамъ то что не могу сказать сэръ-Томасу и боюсь сказать Бланкѣ. Я уѣзжаю съ внутреннимъ опасеніемъ. Я увѣрена что никогда не вернусь въ Англію, а послѣ моей смерти мужъ мой, я думаю, женится на другой. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ мать ваша на смертномъ одрѣ тревожилась о вашей будущности. Теперь я тревожусь о будущности Бланки. Я обѣщала моей покойной подругѣ что вы будете мнѣ дочерью, и это ее успокоило. Успокойте вы меня теперь, Анна, предъ моимъ отъѣздомъ. Что бы впередъ ни случилось, обѣщайте мнѣ остаться для Бланки, какъ теперь, сестрою.

Она протянула руку въ послѣдній разъ. Анна Сильвестеръ поцѣловала ей руку и дала обѣщаніе.

IX.

Два мѣсяца спустя, одно изъ предчувствій тревожившихъ леди Лунди сбылось. Она умерла въ путешествіи и схоронена была на морѣ. Годъ спустя исполнилось и второе предчувствіе. Сэръ-Томась Лунди женился вторично. Онъ привезъ вторую жену свою къ Англію къ концу 1866 года.

Жизнь въ новомъ хозяйствѣ обѣщала идти также мирно какъ въ старомъ. Сэръ-Томасъ помнилъ и уважалъ довѣріе которое первая жена его возлагала на Анну. Вторая леди Лунди, благоразумно сообразуясь съ мужемъ, оставила въ домѣ все по-старому. Въ началѣ 1867 года Анна и Бланка попрежнему жили вмѣстѣ, какъ любящія сестры. Свѣтло и безоблачно казалось будущее.

Въ это время трое изъ людей, участвовавшихъ въ Гампстедской трагедіи, умерли. Одинъ жилъ добровольнымъ изгнанникомъ на чужой сторонѣ. Оставались на лицо Анна и Бланка, бывшія тогда дѣтьми, и адвокатъ подававшій большія надежды, который открылъ погрѣшность въ ирландскомъ бракѣ, тогда мистеръ Деламенъ, теперь лордъ Гольчестеръ.

КОНЕЦЪ ПРОЛОГА.

РАЗКАЗЪ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ. БЕСѢДКА.

ГЛАВА I.
Совы.

Весною 1868 года жили въ одномъ сѣверномъ графствѣ Великобританіи двѣ почтенныя бѣлыя совы.

Жили совы въ оставленной, развалившейся бесѣдкѣ. Бесѣдка эта стояла на землѣ принадлежащей къ одному Пертшейрскому помѣстью, извѣстному подъ именемъ Виндигетсъ.

Помѣстье Виндигетсъ лежало очень счастливо въ той полосѣ гдѣ плодородная низменность начинаетъ переходить въ гористую мѣстность. Господскій домъ былъ умно построенъ и роскошно отдѣланъ. Конюшни могли считаться образцовыми по чистотѣ воздуха и помѣстительности; сады и паркъ достойны были княжеской резиденціи.

При всѣхъ этихъ преимуществахъ Виндигетсъ сдѣлался жертвою разоренія. Домъ и земли подверглись язвѣ процесса.

Долѣе десяти лѣтъ нескончаемая тяжба, какъ змѣя, тѣснѣе и тѣснѣе обвивалась вкругъ помѣстья, не допуская никого жить въ немъ, даже вступать въ него. Домъ заперся. Садъ сдѣлался дикою глушью. Бесѣдка заросла вьющимися растеніями, а за ними слѣдомъ появились и ночныя птицы.

Долгіе годы совы жили невозмутимо на участкѣ которымъ завладѣли по древнѣйшему изъ всѣхъ существующихъ правъ, по праву присвоенія. Въ теченіе дня онѣ сидѣла мирно и торжественно, закрывъ глаза, въ свѣжей тѣни, подъ сѣнью плюща. Въ сумерки онѣ неторопливо пробуждались къ житейскому дѣлу. Въ мудромъ и безмолвномъ товариществѣ, онѣ летали не слышно по тихимъ аллеямъ, отыскивая пищи. Иногда онѣ обшаривали поле не хуже сетера и вдругъ опускались на незамѣтившую ихъ мышь. Другой разъ, носясь какъ призраки надъ поверхностью темной воды, онѣ ловили въ озерѣ рыбу такъ же искусно какъ въ полѣ мышей. Ихъ неразборчивое пищевареніе одинаково справлялось и съ крысой, и съ насѣкомымъ. Были минуты, славныя минуты въ ихъ жизни, когда имъ удавалось схватить птичку, дремлющую на вѣткѣ. Въ этихъ случаяхъ сознаніе превосходства, всегда ощущаемое большими птицами надъ малыми, согрѣвало ихъ холодную кровь и вызывало у нихъ радостные крики въ ночной тишинѣ.

Такъ долгіе годы совы сладко дремали днемъ и вкусно питались подъ покровомъ темноты. Онѣ вмѣстѣ со вьющимися растеніями завладѣли бесѣдкой. Слѣдовательно вьющіяся растенія составляли часть господствовавшей въ бесѣдкѣ конституціи. А совы были стражи этой конституціи. Есть и между людьми совы такъ разсуждающія и, въ этомъ отношеніи, а также и въ истребленіи маленькихъ птичекъ на гнѣздѣ, удивительно на нихъ похожія.

Конституція держалась до весны 1868 года, когда преступные шаги нововведеній проникли въ бесѣдку, и права совъ впервые подверглись нападкамъ извнѣ.

Два безперыя существа явились непрошенно у дверей бесѣдки, осмотрѣли конституціонные плющи и сказали: «эти надо прочь», оглянулись на ужасный дневной свѣтъ и сказали: «надо его впустить», потомъ ушли, и уходя говорили другъ другу: «завтра мы это сдѣлаемъ».

А совы сказали: «Какъ? Мы столько лѣтъ удостоивали эту бесѣдку своимъ присутствіемъ, и теперь хотятъ впустить къ намъ несносный дневной свѣтъ? Лорды и джентльмены, конституція нарушена!»

Онѣ сдѣлали, по своему обыкновенію, заявленіе въ этомъ смыслѣ, и затѣмъ закрыли глаза, чувствуя что исполнили свой долгъ.

Въ тотъ же вечеръ, на пути своемъ къ полю, онѣ съ ужасомъ замѣтили свѣтъ въ окнѣ дома. Что это значитъ?

Это значило, вопервыхъ, что процессъ наконецъ кончился. Вовторыхъ, это значило что владѣлецъ Виндигетса, нуждаясь въ деньгахъ, рѣшился отдать усадьбу внаймы. Втретьихъ, это значило что нашелся наемщикъ рѣшившійся обновить усадьбу. Совы кричали, носясь въ темнотѣ по аллеямъ. Въ эту ночь онѣ упустили мышь.

На слѣдующее утро совы, крѣпко спавшія, храня конституцію, были пробуждены голосами безперыхъ существъ. Онѣ, протестуя, открыли глаза и увидѣли орудія разрушенія, поражавшія плющъ. То съ одной стороны, то съ другой, орудія эти открывали доступъ въ бесѣдку несносному дневному свѣту. Но совы нашлись въ трудномъ положеніи. Онѣ нахохлились и закричали: «Не уступимъ». Безперыя существа бодро продолжали свою работу и отвѣчали: «Реформа». Плющъ падалъ со всѣхъ сторонъ. Несносный свѣтъ дневной врывался ярче и ярче. Совы едва успѣли составить заявленіе: «мы стоимъ за конституцію», когда солнечный лучъ ударилъ имъ въ глаза, и онѣ, испуганныя, полетѣли подъ ближайшую тѣнь. Тамъ сидѣли онѣ, моргая, пока бесѣдка освобождалась отъ зарослей, пока обновлялось сгнившее дерево, и жизнь вливалась съ солнцемъ и свѣжимъ воздухомъ въ заглохшее мѣсто. И когда люди, видя это, сказали: "вотъ теперь хорошо, " совы закрыли глаза, всцоминая съ любовью прежнюю темноту, и отвѣчали: «Лорды и джентльмены, конституція разрушена!»

ГЛАВА II.
Гости.

Кто произвелъ реформу въ бесѣдкѣ?

Новый жилецъ Виндигетса произвелъ реформу.

А кто былъ новый жилецъ?

Пожалуйте и посмотрите сами.

Весною 1868 года бесѣдка была мрачною обителью двухъ совъ. Осенью того же года бесѣдка была сборнымъ пунктомъ веселой толпы дамъ и мущинъ съѣхавшихся въ гости къ жильцамъ Виндигетса.

Весело было глядѣть на эту картину, полную свѣта, красоты и движенія.

Во внутренности бесѣдки блескъ дамскихъ лѣтнихъ туалетовъ сіялъ среди мрачности современной одежды мущинъ. Снаружи изъ трехъ стрѣльчатыхъ дверей открывалась свѣжая лужайка, переходящая вдали въ цвѣтники и клумбы кустовъ, а еще далѣе за деревьями виднѣлся величественный каменный домъ, предъ которымъ билъ на солнцѣ фонтанъ. Половина гостей смѣялась, всѣ говорили; оживленно гудѣли голоса, громко раздавались оживленные звуки смѣха, какъ вдругъ одинъ голосъ, рѣзко и звучно возвышаясь надъ всѣми, повелительно потребовалъ молчанія. Молодая дама выступила на свободное мѣсто предъ бесѣдкой и окинула взоромъ толпу гостей, какъ генералъ обозрѣваетъ полкъ на смотру.

Она была молода, миловидна, бѣла и румяна. Она нисколько не смущалась своимъ выдающимся положеніемъ. Она была одѣта по послѣдней модѣ. Шляпка, подобная маленькой тарелкѣ, надвинута была ей на лобъ; шаръ свѣтлорусыхъ волосъ вздувался на затылкѣ. Богатое ожерелье падало ей на грудь. Пара эмалевыхъ жуковъ (ужасно похожихъ на живые оригиналы) висѣли въ ушахъ. Короткое платье сіяло небесною лазурью. На ногахъ виднѣлись полосатые чулки и башмаки, носящіе названіе Ватто. Каблуки отличались тою высотой при видѣ которой мущины содрогаются и невольно спрашиваютъ себя глядя на женщину, впрочемъ очень милую: «Можетъ ли эта очаровательная особа выпрямить колѣни?»

Молодая дама, представшая такимъ образомъ предъ обществомъ, была миссъ Бланка Лунди, та самая маленькая, румяная Бланка, съ которою прологъ уже познакомилъ читателя. Въ настоящее время лѣтъ ей восьмнадцать. Положеніе прекрасное. Состояніе вѣрное. Нравъ горячій. Характеръ непостоянный. Словомъ, это дитя современности, съ достоинствами и недостатками нашего вѣка, и съ основой искренности, правды и чувства.

— Итакъ, добрые люди, воскликнула Бланка, — замолчите, пожалуста. Составляются партіи въ мячикъ…. За дѣло! За дѣло! За дѣло!

Тутъ выступила впередъ другая дама и отвѣчала только-что говорившей дѣвушкѣ взглядомъ благосклоннаго укора и словами добродушнаго упрека.

Это была дама высокая, солидная, тридцатипятилѣтняя. Она представляла взгляду наблюдателя жестокій орлиный носъ, упрямый прямой подбородокъ, великолѣпные темные глаза и волосы, ровную пышность темноватой одежды и лѣнивую грацію движеній, привлекательную съ перваго взгляда, но невыразимо однообразную и утомительную при болѣе долгомъ знакомствѣ. Это была леди Лунди вторая, теперь вдова (послѣ четырехъ мѣсяцевъ замужества) покойнаго сэръ-Томаса Лунди. Другими словами, мачиха Бланки и достойная зависти особа, взявшая внаймы домъ и земли Виндигетса.

— Другъ мой, сказала леди Лунди, — слова имѣютъ значеніе даже въ устахъ молодой дѣвушки. Вы игру въ мячикъ называете дѣломъ.

— А по-вашему слѣдуетъ называть ее удовольствіемъ? проговорилъ серіозно насмѣшливый голосъ изъ глубины бесѣдки.

Ряды гостей разступились, и посреди современнаго собранія предсталъ джентльменъ былыхъ временъ. Манеры этого джентльмена отличались изящною любезностью, неизвѣстною теперешнему поколѣнію. Одежда его состояла изъ обширнаго бѣлаго галстука, плотно застегнутаго синяго фрака, нанковыхъ панталонъ и гетровъ, смѣшныхъ для людей нынѣшняго поколѣнія. Разговоръ этого джентльмена лился свободно, обличая независимость ума и тщательно развитую способность къ остроумнымъ отвѣтамъ, которой не любитъ и боится нынѣшнее поколѣніе. Съ виду онъ былъ малъ и тонокъ, и худъ, съ сѣдою головой, съ блестящими черными глазами, съ насмѣшливою складкой на углахъ губъ. Онъ былъ хромъ на одну ногу, но бодро несъ этотъ недостатокъ, какъ и лѣта свои. Въ обществѣ онъ извѣстенъ былъ своею тростью изъ слоновой кости съ искусно вдѣланною въ набалдашникъ табатеркою, а также внушавшею страхъ ненавистью къ современнымъ порядкамъ, которая выражалась и кстати, и некстати, и всегда поражала неумолимо самыя слабыя стороны. Таковъ былъ сэръ-Патрикъ Лунди, братъ покойнаго баронета сэра-Томаса и наслѣдникъ по его смерти имѣній и титула.

Бланка, не обращая вниманія на упрекъ мачихи и на замѣчаніе дяди, указала на столъ на которомъ лежали биты и мячи, и снова призвала вниманіе общества къ затѣваемой игрѣ.

— Я веду одну сторону, сказала она, — а леди Лунди ведетъ другую. Мы поочередно выбираемъ игроковъ. Маменькѣ принадлежитъ преимущество по старшинству лѣтъ. Поэтому она выбираетъ первая.

Бросивъ на падчерицу взглядъ который говорилъ: «Я отослала бы тебя въ дѣтскую, еслибы могла», леди Лунди оглянулась на гостей. Она, очевидно, уже напередъ рѣшила кого перваго выбрать.

— Я выбираю миссъ Сильвестеръ, сказала она съ особеннымъ удареніемъ на это имя.

Толпа опять разступилась. Появилась уже знакомая намъ Анна. Чужіе, встрѣтившіе ее въ первый разъ, увидѣли дѣвушку въ цвѣтѣ жизни, скромно одѣтую въ бѣлое платье, которая тихо вышла впередъ и стала предъ хозяйкой дома.

Значительная часть мущинъ были привезены друзьями, получившими позволеніе ихъ представить. Всѣ эти пріѣзжіе, какъ только Анна появилась, сильно заинтересовались ею.

— Это прелестная женщина, шепнулъ одинъ изъ нихъ другу дома. — Кто она?

— Гувернантка миссъ Лунди, не болѣе, отвѣчалъ также шепотомъ другъ дома.

Пока обмѣнивались они вопросомъ и отвѣтомъ, леди Лунди и миссъ Сильвестеръ сошлись лицомъ къ лицу предъ обществомъ. Новопріѣзжій взглянулъ на обѣихъ женщинъ и опять шепнулъ:

— Что-то не ладно между хозяйкой и гувернанткой.

Другъ дома также взглянулъ и отвѣчалъ однимъ выразительнымъ словомъ;

— Очевидно….

Есть нѣкоторыя женщины которыхъ вліяніе на мущинъ непроницаемая тайна для наблюдательницъ ихъ же пола. Гувернантка принадлежала къ числу этихъ женщинъ. Она наслѣдовала прелесть, хотя и не красоту, своей несчастной матери. Судите ее по альбомнымъ картинкамъ, по головамъ выставленнымъ въ окнахъ магазиновъ, и вы должны произнести рѣшеніе: у ней нѣтъ въ лицѣ ни одной красивой черты. Миссъ Сильвестеръ, въ спокойномъ состояніи, не представляла ничего особенно замѣчательнаго. Она была средняго роста, сложена также какъ большая часть женщинъ, ни брюнетка, ни блондинка, ни бѣлолица, ни смугла, ничего рѣшительно особеннаго. Мало того, въ лицѣ ея были положительные недостатки, которые невозможно было отрицать. Какое-то нервное содроганіе въ углу рта кривило губы, когда онѣ двигались. Глазъ на той же сторонѣ чуть не косилъ. И однако, при всѣхъ этихъ неоспоримыхъ недостаткахъ, предъ вами одна изъ тѣхъ немногихъ опасныхъ женщинъ которыя держатъ въ рукахъ своихъ сердца мущинъ и счастіе семействъ. Она движется, и въ движеніи ея какая-то неуловимая прелесть, заставляющая оглянуться и прервать разговоръ съ пріятелемъ, и молча слѣдить за ней. Она подходитъ къ вамъ, говоритъ съ вами, и что-то глубоко нѣжное въ содроганіи губъ и во взглядѣ кроткихъ сѣрыхъ глазъ придаетъ красоту недостаткамъ, очаровываетъ ваши чувства, потрясаетъ нервы при случайномъ прикосновеніи, заставляетъ биться сердце, если вы глядите въ одну книгу съ ней и чувствуете на лицѣ своемъ ея дыханіе. Все это, конечно, испытывали только мущины. Если вы посмотрите на нее глазами женщины, результатъ будетъ совсѣмъ другой. Въ такомъ случаѣ вы только обратитесь къ своей ближайшей подругѣ и скажете съ непритворнымъ сожалѣніемъ: что только находятъ въ ней мущины?

Глаза хозяйки и гувернантки встрѣтились съ явнымъ обоюднымъ недовѣріемъ. Трудно было не замѣтить того что замѣтилъ новопріѣзжій съ пріятелемъ своимъ, что здѣсь что-то не ладно. Миссъ Сильвестеръ заговорила первая.

— Благодарю васъ, леди Лунди, сказала она, — мнѣ бы не хотѣлось играть.

Леди Лунди обнаружила сильное удивленіе, выходящее изъ границъ благовоспитанности.

— Въ самомъ дѣлѣ? отвѣчала она рѣзко. — Такъ какъ всѣ мы собрались съ цѣлью играть, это нѣсколько странно. Развѣ что случилось, миссъ Сильвестеръ?

Краска выступила на блѣдномъ лицѣ Анны. Но она исполнила обязанность свою какъ женщина и гувернантка; она покорилась и тѣмъ спасла приличія на этотъ разъ.

— Ничего не случилось, отвѣчала она. — Я не совсѣмъ здорова сегодня. Но если вы желаете, я буду играть.

— Я желаю, отозвалась леди Лунди.

Миссъ Сильвестеръ отошла къ одной изъ дверей бесѣдки. Она ждала что будетъ со внутреннимъ волненіемъ, ясно выражавшимся колебаніемъ ея бѣлаго платья на груди.

Очередь выбирать игрока была за Бланкой. Въ нерѣшимости, она окинула взглядомъ гостей и остановила глаза на одномъ джентльменѣ въ переднихъ рядахъ. Онъ стоялъ рядомъ съ сэръ-Патрикомъ, — разительный типъ настоящаго времени, точно такъ же какъ сэръ-Патрикъ былъ типъ времени прошлаго.

Этотъ представитель современности былъ молодъ, цвѣтущъ, высокъ и силенъ. Его саксонскіе локоны дѣлились проборомъ который начинался на серединѣ лба, шелъ черезъ всю голову и оканчивался въ самомъ центрѣ румянаго затылка. Черты его были такъ правильны и такъ безсмысленны, какъ только могутъ быть черты человѣческія. На лицѣ его выражалось изумительное для глазъ невозмутимое спокойствіе. Мускулы его смуглыхъ рукъ виднѣлись подъ рукавами его легкой одежды. Грудь высокая, талія стройная, крѣпкія ноги, — словомъ, великолѣпное животное, доведенное до высшей степени физическаго развитія отъ головы до пятокъ. Таковъ былъ мистеръ Джофри Деламенъ, извѣстный подъ именемъ «достопочтеннаго» и заслуживавшій это названіе во многихъ отношеніяхъ. Онъ былъ «достопочтенный», вопервыхъ, какъ второй сынъ лорда Гольчестера, вовторыхъ, какъ человѣкъ заслужившій высшее въ глазахъ публики отличіе какое даетъ современная система воспитанія въ Англіи, — какъ первый гребецъ на университетской гонкѣ лодокъ. Прибавьте къ тому что никто не видалъ его за какимъ-либо чтеніемъ кромѣ газеты, что онъ ни отъ кого не отставалъ въ готовности держать пари, и характеристика этого доблестнаго юноши будетъ покуда полна.

Глаза Бланки естественно остановились на немъ. Голосъ Бланки естественно назвалъ его, какъ перваго игрока.

— Я выбираю мистера Деламена, сказала она.

Только что произнесла она это имя, краска на лицѣ миссъ Сильвестеръ пропала и смѣнилась мертвенною блѣдностью. Она сдѣлала движеніе чтобы выйти изъ бесѣдки, тотчасъ же остановилась, и ухватилась рукою за спинку садовой скамейки, стоявшей подлѣ нея. Одинъ господинъ видѣлъ сзади какъ рука эта сжалась съ такою судорожною силой что перчатка на ней разорвалась. Господинъ этотъ сдѣлалъ про себя замѣчаніе что у миссъ Сильвестеръ «чертовскій характеръ».

Между тѣмъ мистеръ Деламенъ, по странному совпаденію, точно такъ же какъ прежде миссъ Сильвестеръ, попытался отдѣлаться отъ игры.

— Очень вамъ благодаренъ, сказалъ онъ. — Сдѣлайте ужь милость, выберите кого-нибудь другаго.

Пятьдесятъ лѣтъ тому назадъ такой отвѣтъ сочли бы непростительно грубымъ. По понятіямъ настоящаго времени въ немъ обнаружилась забавная откровенность. Общество засмѣялось. Бланка разсердилась.

— Неужели васъ ничто не интересуетъ кромѣ упражненій требующихъ силы? спросила она рѣзко. — Неужели вамъ надо постоянно грести въ перегонки или прыгать черезъ высокій барьеръ? Еслибъ у васъ былъ умъ, онъ чувствовалъ бы потребность отдохновенія. У васъ, вмѣсто того, мускулы. Зачѣмъ не дать и имъ отдохнуть?

Стрѣлы язвительнаго остроумія Бланки скользнули съ мистера Деламена какъ съ гуся вода.

— Какъ вамъ угодно, сказалъ онъ съ упорнымъ добродушіемъ. — Не обижайтесь. Я пришелъ сюда съ дамами. Онѣ не позволили мнѣ курить, а мнѣ курить хочется. Я и думаю убѣжать на минутку. Все равно. Я буду играть.

— О, курите непремѣнно! отозвалась Бланка. — Я выберу кого-нибудь другаго. Я васъ не хочу.

Достопочтенный юноша казался непритворно обрадованнымъ. Горячая дѣвушка повернулась къ нему спиной и окинула взглядомъ гостей на другой сторонѣ бесѣдки.

— Кого мнѣ выбрать? сказала она въ раздумьи.

Смуглый молодой человѣкъ съ загорѣлымъ лицомъ, указывавшимъ на дальнія странствія и, можетъ-быть, на короткое знакомство съ моремъ, выступилъ застѣнчиво и сказалъ шепотомъ:

— Выберите меня.

Лицо Бланки озарилось свѣтлою улыбкой. Повидимому, смуглый молодой человѣкъ занималъ въ умѣ ея особое, ему одному принадлежащее мѣсто.

— Васъ? сказала она кокетливо. — Вы уѣзжаете отъ насъ черезъ часъ.

Онъ подошелъ ближе.

— Я возвращусь послѣ завтра, возразилъ онъ.

— Вы очень дурно играете.

— Я выучусь, если вы будете учить меня.

— Въ самомъ дѣлѣ? Ну, хорошо, я буду васъ учить.

Она обратилась съ улыбкой на устахъ и съ краской на лицѣ къ своей мачихѣ.

— Я выбираю мистера Арнольда Бринкворта, сказала она.

Тутъ опять что-то въ имени, неизвѣстномъ молвѣ, произвело особое дѣйствіе уже не на миссъ Сильвестеръ, а на сэръ-Патрика. Онъ взглянулъ на мистера Бринкворта со внезапнымъ участіемъ и любопытствомъ. Еслибы хозяйка дома не отвлекла въ эту минуту его вниманія, онъ, очевидно, сейчасъ заговорилъ бы со смуглымъ молодымъ человѣкомъ.

Но была очередь леди Лунди выбирать втораго игрока. Ея зять былъ человѣкъ довольно важный, и у нея были свои причины искать расположенія главы семейства. Она удивила все общество, выбравъ сэръ-Патрика.

— Маменька! воскликнула Бланка: — что это вы! Сэръ-Патрикъ не станетъ играть. Въ его время еще не знали игры въ мячи.

Сэръ-Петрикъ никогда не допускалъ нападокъ на свое время со стороны молодаго поколѣнія не платя ему тою же монетой.

— Въ мое время, другъ мой, сказалъ онъ племянницѣ, — требовали отъ каждаго чтобъ онъ принесъ съ собою въ общество какое-нибудь пріятное качество. Вы это считаете ненужнымъ. Вотъ, продолжалъ старикъ, взявъ биту со стола, — орудіе успѣха въ современномъ обществѣ; а вотъ, прибавилъ онъ, взявъ мячикъ, — другое орудіе. Прекрасно. Вѣкъ живи, вѣкъ учись. Я буду играть, я буду играть.

Леди Лунди, отъ рожденія недоступная пониманію ироніи, улыбнулась любезно.

— Я знаю что сэръ-Патрикъ будетъ играть, сказала она, — чтобы доставить мнѣ удовольствіе.

Сэръ-Патрикъ поклонился съ насмѣшливою учтивостью.

— Леди Лунди, отвѣтилъ онъ, — вы читаете въ моихъ глазахъ какъ въ книгѣ.

Съ удивленію всѣхъ присутствующихъ моложе сорока лѣтъ, онъ въ подкрѣпленіе словъ своихъ приложилъ руку къ сердцу и произнесъ стихи.

— Я могу сказать какъ Дрейденъ, добавилъ сэръ-Патрикъ:

Года развѣяли любовныя мечты,

Но помню я еще всю силу красоты.

Леди Лунди была видимо поражена. Мистеръ Деламенъ пошелъ далѣе. Онъ тотчасъ же вступился съ видомъ человѣка чувствующаго себя призваннымъ исполнить общественную обязанность.

— Дрейденъ никогда этого не говорилъ, замѣтилъ онъ. — Я за это ручаюсь.

Сэръ-Патрикъ повернулся съ помощію своей трости и поглядѣлъ прямо въ лицо мистеру Деламену.

— Вы знаете Дрейдена лучше меня? спросилъ онъ.

Достопочтенный Джофри Деламенъ отвѣчалъ скромно:

— Полагаю. Я гребъ съ нимъ три гонки. Мы вмѣстѣ упражнялись.

Сэръ-Патрикъ оглянулся кругомъ съ улыбкой торжества.

— Такъ позвольте же сказать вамъ, возразилъ онъ, — что вы упражнялись съ человѣкомъ который умеръ безъ малаго двѣсти лѣтъ тому назадъ.

Мистеръ Деламенъ, совершенно потерявшись, обратился ко всему обществу.

— Что это значитъ? спросилъ онъ. — Я говорю о Томѣ Дрейденѣ. Всѣ знаютъ его въ университетѣ.

— Я говорилъ о Джонѣ Дрейденѣ поэтѣ, отозвался сэръПатрикъ. — Его, какъ видно, не всѣ знаютъ въ университетѣ.

Мистеръ Деламенъ отвѣчалъ съ весьма забавною теплотой и искренностью.

— Даю вамъ честное слово что я до сихъ поръ ни разу не слыхалъ о немъ. Не сердитесь. Я не сержусь на васъ. — Онъ улыбнулся и вынулъ короткую деревянную трубку. — Есть у васъ огонь? спросилъ онъ самымъ дружескимъ тономъ.

Сэръ-Патрикъ отвѣчалъ безъ малѣйшей теплоты:

— Я не курю.

Мистеръ Деламенъ взглянулъ на него не обидѣвшись нисколько.

— Вы не курите? повторилъ онъ. — Не понимаю какъ же вы проводите свободное время.

Сэръ-Патрикъ покончилъ разговоръ.

— Что вы, не понимаете, сказалъ онъ съ низкимъ поклономъ, — это весьма естественно.

Пока происходила эта стычка, леди Лунди съ падчерицей устроили игру, и все общество, какъ игроки, такъ и зрители, начали двигаться къ лужайкѣ. Сэръ-Патрикъ остановилъ племянницу, когда она выходила изъ бесѣдки со смуглымъ молодымъ человѣкомъ, не покидавшимъ ея.

— Оставьте мистера Бринкворта со мною, сказалъ онъ. — Я хочу поговорить съ нимъ.

Бланка тотчасъ же распорядилась. Мистеру Бривкворту было приказано оставаться съ сэръ-Патрикомъ, пока онъ не понадобится для игры. Мистеръ Бринквортъ удивился и повиновался.

Во время этихъ распоряженій, нѣсколько странный случай произошелъ на другомъ концѣ бесѣдки. Пользуясь безпорядкомъ произведеннымъ общимъ движеніемъ на лужайку, миссъ Сильвестеръ вдругъ подошла къ мистеру Деламену.

— Черезъ десять минутъ, шепнула она, — бесѣдка будетъ пуста. Ждите меня тутъ.

Достопочтенный Джофри дрогнулъ и взглянулъ украдкой на окружающихъ гостей.

— Не опасно ли это? шепнулъ онъ въ отвѣтъ.

Губы гувернантки дрогнули, отъ страха ли, или отъ гнѣва, трудно сказать.

— Я требую, отвѣчала она, и отошла отъ него.

Мистеръ Деламенъ нахмурилъ свои красивыя брови, глядя ей вслѣдъ, и потомъ, въ свою очередь, вышелъ изъ бесѣдки. Цвѣтникъ позади былъ пустъ въ эту минуту. Джофри вынулъ свою трубку и спрятался между розами. Дымъ вылеталъ изо рта его частыми и густыми клубами. Обыкновенно онъ обращался со своею трубкой весьма бережно. Когда онъ понукалъ этого вѣрнаго слугу, это обозначало внутреннее волненіе.

ГЛАВА III.
Открытія.

Только двое остались въ бесѣдкѣ: Арнольдъ Бринквортъ и сэръ-Патрикъ Лунди.

— Мистеръ Бринквортъ, сказалъ старикъ, — я не имѣлъ до сихъ поръ случая говорить съ вами и, можетъ-быть, такъ какъ вы уѣзжаете отъ насъ сегодня, другаго случая не найдется. Позвольте мнѣ представиться вамъ. Отецъ вашъ былъ одинъ изъ самыхъ близкихъ друзей моихъ, я желалъ бы подружиться и съ сыномъ его.

Онъ протянулъ руку и назвалъ себя по имени. Имя было знакомо Арнольду.

— О, сэръ-Патрикъ! сказалъ онъ съ жаромъ: — еслибы бѣдный отецъ мой послушался васъ….

— Онъ не проигралъ бы своего состоянія и, можетъ быть, не умеръ бы изгнанникомъ на чужой сторонѣ, а жилъ бы еще здѣсь съ нами, докончилъ сэръ-Патрикъ. — Оставимъ это. Дѣло не въ этомъ. Леди Лунди на дняхъ писала мнѣ о васъ. Она увѣдомляла меня что ваша тетушка умерла и оставила вамъ въ наслѣдство свое имѣніе въ Шотландіи. Правда ли это? Да? Поздравляю васъ отъ души. Зачѣмъ же вы гостите здѣсь, вмѣсто того чтобы присмотрѣть за своимъ домомъ и имѣніемъ? А, оно только двадцать три мили отсюда, и вы ѣдете туда сегодня же съ первымъ поѣздомъ? Прекрасно. Какъ же, однако? Вы возвращаетесь сюда послѣ завтра? Зачѣмъ вамъ возвращаться? Вѣроятно какая-нибудь особенная причина? Надѣюсь что причина хорошая. Вы очень молоды. Вы подвержены всякимъ соблазнамъ? Есть ли въ васъ прочное основаніе здраваго смысла? Если есть, такъ не отъ отца вы его наслѣдовали? Вы были, должно-быть, еще ребенкомъ, когда онъ разорилъ дѣтей своихъ. Какъ вы жили съ тѣхъ поръ? Что вы дѣлали въ то время какъ завѣщаніе вашей тетки избавило васъ на всю жизнь отъ необходимости что-нибудь дѣлать?

Вопросъ былъ прямой. Арнольдъ отвѣчалъ на него безъ малѣйшаго колебанія, съ непритворною скромностью и простотой, которыя тотчасъ же расположили къ нему сэръ-Патрика.

— Я былъ мальчикомъ въ Итонѣ, когда отецъ разорился. Пришлось оставить школу и добывать средства существованія, я и добывалъ ихъ не совсѣмъ легкимъ способомъ. Словомъ, я ходилъ въ море на торговыхъ судахъ.

— Словомъ, вы бодро переносили невзгоду и честно заслужили выпавшее вамъ на долю счастіе, отозвался сэръ-Патрикъ. — Дайте мнѣ руку. Вы мнѣ нравитесь. Вы не похожи на теперешнихъ молодыхъ людей. Я буду звать васъ просто Арнольдомъ. Только вы, смотрите, не отвѣчайте мнѣ такою же любезностью и не зовите меня Патрикомъ. Я для этого слишкомъ старъ. Ну, что же вы здѣсь подѣлываете? Что такое за женщина моя свояченица? Что такое домъ ея?

Арнольдъ засмѣялся.

— Странные вопросы съ вашей стороны, сказалъ онъ. — Вы говорите какъ будто вы здѣсь чужой.

Сэръ-Патрикъ подавилъ пружину въ набалдашникѣ своей трости. Маленькая золотая крышечка поднялась и открыла табатерку спрятанную въ набалдашникѣ. Онъ понюхалъ и усмѣхнулся какой-то промелькнувшей въ головѣ мысли, которую не счелъ нужнымъ сообщить своему юному другу.

— Я говорю какъ будто я здѣсь чужой? началъ онъ снова. — Да оно такъ и есть. Мы съ леди Лунди въ отличныхъ отношеніяхъ, но идемъ разными путями и видимся по возможности рѣдко. Моя исторія, продолжалъ пріятный старикъ съ привлекательною откровенностью, устранившею всякое различіе лѣтъ и положенія между нимъ и Арнольдомъ, — нѣсколько похожа на вашу, хотя я гожусь вамъ въ отцы. Я также добывалъ средства существованія по-своему, зачерствѣлымъ шотландскимъ адвокатомъ, когда братъ мой женился на второй женѣ. Онъ умеръ, не оставивъ сына ни отъ той, ни отъ другой, и положеніе мое перемѣнилось какъ ваше. Вотъ я теперь баронетъ, къ искреннему моему сожалѣнію. Да, къ искреннему моему сожалѣнію. На меня взваливаются разныя обязанности, которыхъ я вовсе не желалъ принимать на себя. Я глава семейства; я опекунъ племянницы; я принужденъ являться на пикники и сельскіе праздники; и, между нами, чувствую себя рѣшительно не на мѣстѣ. Между всѣми этими франтами нѣтъ ни одного знакомаго мнѣ лица. Вы знаете здѣсь кого-нибудь?

— У меня есть одинъ другъ въ Виндигетсѣ, отвѣчалъ Арнольдъ. — Онъ пріѣхалъ сегодня утромъ, какъ и вы. Джофри Деламенъ.

Пока онъ говорилъ, миссъ Сильвестеръ появилась у входа въ бесѣдку. Тѣнь досады пробѣжала по ея лицу, когда она увидѣла что мѣсто занято. Она исчезла незамѣченная и вернулась къ играющимъ.

Сэръ-Патрикъ поглядѣлъ на сына своего стараго друга, какъ будто молодой человѣкъ впервые обманулъ его ожиданія.

— Вашъ выборъ пріятеля нѣсколько удивляетъ меня, сказалъ онъ.

Арнольдъ простодушно увидѣлъ въ словахъ этихъ требованіе объясненія.

— Извините меня, отвѣчалъ онъ, — тутъ ничего нѣтъ удивительнаго. Мы были товарищами въ Итонѣ. Потомъ я встрѣтилъ Джофри въ морѣ на его яхтѣ. Джофри спасъ мнѣ жизнь, сэръ-Патрикъ, прибавилъ онъ, возвысивъ голосъ, и глаза его свѣтились горячею признательностью къ другу. — Еслибъ не онъ, я бы утонулъ. Не достаточная ли это причина считать его другомъ?

— Это зависитъ отъ того на сколько вы цѣните жизнь свою, сказалъ сэръ-Патрикъ.

— На сколько я цѣню жизнь? повторилъ Арнольдъ. — Я, разумѣется, цѣню ее очень высоко.

— Въ такомъ случаѣ вы въ долгу у мистера Деламена.

— Котораго никогда не буду въ состояніи отплатить.

— Который вы отплатите на дняхъ съ лихвою, если я хоть сколько-нибудь знаю природу человѣческую, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ.

Онъ произнесъ слова эти съ выраженіемъ твердаго убѣжденія. Едва они были произнесены, какъ мистеръ Деламенъ появился, точно также какъ прежде миссъ Сильвестеръ, у дверей бесѣдки. Онъ также исчезъ, незамѣченный какъ она. Но здѣсь кончалось сходство. Лицо достопочтеннаго Джофри, когда онъ увидѣлъ что бесѣдка занята, несомнѣнно выразило радость.

Арнольдъ на этотъ разъ понялъ настоящее значеніе словъ и тона сэръ-Патрика. Онъ съ жаромъ заступился за друга.

— Вы говорите съ нѣкоторою горечью, замѣтилъ онъ. — Что сдѣлалъ вамъ Джофри?

— Онъ осмѣливается существовать, вотъ и все, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Не удивляйтесь, я говорю вообще. Вашъ другъ образецъ современнаго молодаго Британца. Я не люблю образцоваго молодаго Британца. Я не вижу причины прославлять его какъ великолѣпное національное произведеніе, за то что онъ великъ и силенъ, и пьетъ пиво безнаказанно, и купается въ холодной водѣ круглый годъ. Англія теперь слишкомъ гордится физическими достоинствами, которыя Англичанинъ раздѣляетъ съ дикаремъ и животнымъ. И дурныя послѣдствія начинаютъ уже обнаруживаться. Мы болѣе чѣмъ когда-нибудь склонны держаться всего грубаго въ нашихъ народныхъ обычаяхъ и оправдывать все насильственное и звѣрское въ нашихъ дѣйствіяхъ. Читайте народныя книги, всмотритесь въ народныя увеселенія, и вы увидите вездѣ упадокъ уваженія къ изяществу образованной жизни и возрастающее пристрастіе къ доблестямъ первобытныхъ Британцевъ.

Арнольдъ слушалъ въ изумленіи. Онъ невинно далъ поводъ сэръ-Патрику излить раздраженіе накопившееся въ умѣ его.

— Какъ горячо вы говорите! воскликнулъ онъ.

Сэръ-Патрикъ тотчасъ же опомнился.

— Почти такъ же какъ еслибъ я ободрялъ гребцовъ на гонкѣ, или держалъ пари, отозвался онъ. — Когда я былъ молодъ, мы легко горячились. Перемѣнимъ разговоръ. Я ничего не знаю дурнаго о вашемъ другѣ мистерѣ Деламенѣ. Теперь принято думать, продолжалъ онъ, возвращаясь опять къ своему коньку, — что человѣкъ физически здоровый долженъ быть и нравственно здоровъ. Время покажетъ справедливо ли это предположеніе…. Итакъ, вы возвращаетесь къ леди Лунди, едва заглянувъ въ свое имѣніе? Это весьма странно для землевладѣльца какъ вы. Стало-быть есть здѣсь какая-нибудь привлекательная сила, что…

Не успѣлъ Арнольдъ отвѣтить, какъ Бланка позвала его съ лужайки. Онъ покраснѣлъ и поспѣшно повернулся къ двери. Сэръ-Патрикъ кивнулъ головой, съ видомъ человѣка получившаго вполнѣ удовлетворительный отвѣтъ.

— А! сказалъ онъ: — вотъ она, привлекательная-то сила?

Проживъ большую часть жизни на морѣ, Арнольдъ не зналъ обычаевъ свѣта. Вмѣсто того чтобы весело принять шутку, онъ смутился. Темныя щеки покраснѣли сильнѣе.

— Я этого не говорилъ, отвѣтилъ онъ нѣсколько раздражительно.

Сэръ-Патрикъ поднялъ два бѣлые, сморщенные пальца и добродушно потрепалъ по щекѣ молодаго моряка.

— Вотъ здѣсь написано, сказалъ онъ, — красными буквами.

Золотая крышечка въ набалдашникѣ опять открылась, и старикъ наградилъ себя за эту выходку щепоточкой табаку. Въ эту минуту появилась Бланка.

— Мистеръ Бринквортъ, сказала она, — вы мнѣ сейчасъ понадобитесь. Дядя, за вами очередь.

— Ахъ, Боже мой! воскликнулъ сэръ-Патрикъ: — я забылъ про игру. — Онъ оглянулся и увидѣлъ на столѣ свою биту и мячикъ. — Гдѣ современныя замѣны разговора? А, вотъ онѣ. Онъ толкнулъ ногой мячикъ къ лужайкѣ и сунулъ биту подъ мышку, какъ зонтикъ. — Кто первый выдумалъ будто жизнь есть дѣло серіозное? говорилъ онъ про себя, быстро ковыляя изъ бесѣдки. — Вотъ, я стою одною ногой въ гробу, а самый серіозный вопросъ для меня въ настоящую минуту: попаду ли я въ кольцо.

Арнольдъ и Бланка остались вдвоемъ.

Meжду всѣми преимуществами какими природа надѣлила женщинъ, самое завидное, конечно, хорошѣть глядя на любимаго человѣка. Когда глаза Бланки остановились на Арнольдѣ, ни безобразіе надутаго шиньйона, ни шляпка подобная тарелкѣ не въ силахъ были омрачить тройную прелесть молодости, красоты и вѣжности, сіявшую на ея лицѣ. Арнольдъ взглянулъ на нее, и ему представилось живѣе прежняго что онъ уѣзжаетъ съ первымъ поѣздомъ и оставляетъ съ нею не одного плѣненнаго юношу своихъ лѣтъ. Проживъ двѣ недѣли подъ одною кровлей съ нею, онъ убѣдился что Бланка очаровательнѣйшая дѣвушка въ свѣтѣ. Можетъ-быть, она не обидится смертельно, если онъ это скажетъ ей. Онъ рѣшился сказать въ настоящую благопріятную минуту.

Но кто возьмется измѣрить бездну лежащую между намѣреніемъ и исполненіемъ? Арнольдъ твердо рѣшился высказаться. И что же за тѣмъ послѣдовало? Увы! слабость человѣческая! Не послѣдовало ничего кромѣ молчанія.

— Вы какъ будто не въ духѣ, мистеръ Бринквортъ? сказала Бланка. — Что говорилъ вамъ сэръ-Патрикъ? Дядя надо всѣми упражняетъ свое остроуміе. И надъ вами также?

Арнольду началъ виднѣться путь; правда, неизмѣримо далеко, по все-таки путь виднѣлся.

— Сэръ-Патрикъ ужасный старикъ, отвѣчалъ онъ. — Сейчасъ, предъ тѣмъ какъ вы пришли, онъ угадалъ одну мою тайну, только взглянувъ мнѣ въ лицо.

Онъ остановился, собрался съ духомъ, сдѣлалъ усиліе и брякнулъ прямо:

— Желалъ бы я знать, по дядюшкѣ ли вы пошли?

Бланка тотчасъ же поняла его. Будь у ней время, она поводила бы его и постепенно довела бы до цѣли. Но черезъ двѣ минуты будетъ очередь Арнольда играть.

«Онъ хочетъ сдѣлать мнѣ предложеніе», подумала Бланка. «У него есть на это около минуты. Пусть же сдѣлаетъ.»

— Какъ! воскликнула она. — Вы думаете что у насъ угадчивость въ семействѣ.

— Хорошо еслибъ было такъ, сказалъ Арнольдъ.

— Почему же? спросила она.

— Еслибы вы могли видѣть въ лицѣ моемъ что видѣлъ сэръ-Патрикъ….

Стоило ему только окончить фразу, и дѣло сдѣлано. Но нѣжная страсть причудливо сама себѣ создаетъ препятствія. Внезапная робость овладѣла Арнольдомъ въ критическую минуту. Онъ остановился самымъ неловкимъ образомъ.

Бланка слышала съ лужайки ударъ биты о мячикъ и смѣхъ возбужденный какимъ-нибудь промахомъ сэръ-Патрика. Драгоцѣнныя секунды уходятъ. Она готова была побить Арнольда за то что онъ такъ безтолково боится ея.

— Ну что же, сказала она нетерпѣливо, — еслибъ я могла читать въ вашемъ лицѣ, что жь бы я прочла?

Арнольдъ собралъ смѣлость.

— Вы прочли бы что я нуждаюсь въ нѣкоторомъ ободреніи, отвѣчалъ онъ.

— Отъ меня?

— Да.

Бланка оглянулась черезъ плечо. Бесѣдка стояла на возвышенности, къ которой вели ступени. Игроковъ на лужайкѣ внизу было слышно, но не видно. Кто-нибудь изъ нихъ могъ каждую минуту появиться неожиданно. Бланка прислушалась. Не слышно было приближающихся шаговъ. Водворилась тишина. Потомъ опять раздался ударъ биты по мячику и аплодисменты. Сэръ-Патрикъ былъ человѣкъ привилегированный. Ему, вѣроятно, позволили попытаться второй разъ, и вторичная попытка оказывалась удачною. Слѣдовательно, нѣсколько секундъ выиграно. Бланка опять взглянула на Арнольда.

— Считайте себя ободреннымъ, прошептала она, и тотчасъ же прибавила, съ неизмѣннымъ женскимъ инстинктомъ самообороны: — въ извѣстныхъ границахъ.

— Считайте себя любимою безгранично, вырвалось у Арнольда.

Кончено. Слова сказаны. Онъ схватилъ ее за руку. Опять причудливость нѣжной страсти обнаружилась сильнѣе прежняго. Признаніе, котораго Бланка ждала съ замираніемъ сердца, едва вырвалось, какъ она протестовала противъ него. Она старалась высвободить руку; она требовала чтобъ Арнольдъ пустилъ ее.

Арнольдъ только крѣпче ее держалъ.

— Попробуйте полюбить меня хоть немножко, просилъ онъ, — я такъ васъ люблю!

Кто могъ устоять противъ такой просьбы, особенно уже любя его втайнѣ, и зная что чрезъ минуту помѣшаютъ? Бланка перестала противиться и съ улыбкой подняла глаза на своего моряка.

— Вы на торговыхъ судахъ выучились такъ объясняться въ любви? спросила она кокетливо.

Арнольдъ упорно смотрѣлъ на дѣло съ серіозной точки зрѣнія.

— Я опять уйду въ море, если прогнѣвилъ васъ, сказалъ онъ.

Бланка дала еще дозу ободренія.

— Гнѣвъ, мистеръ Бринквортъ, дурное чувство, отвѣчала она съ важнымъ видомъ. — Молодой дѣвушкѣ, порядочно воспитанной, чужды дурныя чувства.

Вдругъ съ лужайки поднялся крикъ: «Мистеръ Бринквортъ!» Бланка попыталась толкнуть Арнольда въ дверь. Арнольда нельзя было сдвинуть съ мѣста.

— Скажите мнѣ что-нибудь что ободрило бы меня, просилъ онъ. — Тогда я пойду. Довольно одного слова. Скажите: да.

Бланка покачала головой. Теперь, когда дѣло рѣшено, какъ же не помучить его?

— Невозможно, отвѣчала она. — Если вамъ нужно еще ободреніе, такъ переговорите съ дядей.

— Я переговорю съ нимъ нынче же предъ отъѣздомъ, воскликнулъ Арнольдъ.

Опять раздался крикъ: «Мистеръ Бринквортъ!» Бланка опять попыталась выпроводить его.

— Идите, сказала она. — Да смотрите, попадайте въ цѣль.

Обѣ руки ея лежали у него на плечахъ; лицо ея было у самаго его лица, устоять было невозможно. Арнольдъ обвялъ ее и поцѣловалъ. Что ему говорить чтобъ онъ попалъ въ цѣль? Развѣ уже не попалъ онъ въ цѣль свою? Бланка смолкла. Отъ послѣдняго подвига Арнольда въ дѣлѣ ухаживанія у нея захватило духъ. Не успѣла она оправиться какъ послышался явственно звукъ приближающихся шаговъ. Арнольдъ еще разъ обнялъ ее и выбѣжалъ вонъ.

Она упала на ближайшій стулъ и закрыла глаза въ упоительномъ смущеніи.

Шаги все приближались. Бланка открыла глаза и увидѣла что предъ ней стоитъ Анна Сильвестеръ, одна, и глядитъ на нее. Она вскочила и порывисто обняла Анну.

— Вы не знаете что случилось, шептала она. — Поздравьте меня, моя милая. Онъ сказалъ рѣшительное слово. Онъ мой на всю жизнь!

Вся долголѣтняя привязанность, все довѣріе сестры выразилось въ этомъ поцѣлуѣ и въ тонѣ какимъ сказаны были эти слова. Казалось, эти двѣ дѣвушки были не менѣе близки другъ другу чѣмъ матери ихъ въ былое время. Однако еслибы Бланка взглянула въ лицо Анны въ эту минуту, она увидала бы что мысли подруги далеко отъ незатѣйливой повѣсти ея любви.

— Вы знаете кто? продолжала она, не дождавшись отвѣта.

— Мистеръ Бринквортъ?

— Конечно. Кто же иначе?

— И вы въ самомъ дѣлѣ счастливы, милая моя?

— Счастлива, повторила Бланка. — Я внѣ себя отъ радости. Я люблю его, люблю, люблю его! воскликнула она, находя дѣтское удовольствіе въ повтореніи этихъ словъ.

Тяжкій вздохъ былъ отвѣтомъ на нихъ. Бланка тотчасъ же взглянула въ лицо Анны.

— Что съ вами? спросила она, внезапно мѣняя голосъ.

— Ничего.

Такъ нельзя было отдѣлаться отъ Бланки.

— Что-нибудь да есть, сказала она. — Не деньги ли? прибавила она, подумавъ минуту. — Можетъ-быть надо уплатить по счетамъ? У меня много денегъ, Анна. Я дамъ вамъ взаймы сколько хотите.

— Нѣтъ, нѣтъ, другъ мой.

Бланка отошла немного обиженная. Анна въ первый разъ въ жизни отдаляла ее отъ себя.

— Я говорю вамъ всѣ мои секреты, сказала она. — Зачѣмъ вы что-то отъ меня скрываете? Вы уже нѣсколько времени видимо встревожены и разстроены. Можетъ-быть, вамъ не нравится мистеръ Бринквортъ? Нѣтъ? Онъ вамъ нравится? Такъ не оттого ли что я выхожу замужъ? Я думаю, отъ этого. Вы воображаете что мы разстанемся, глупенькая? Да развѣ я могу жить безъ васъ? Само собою разумѣется что когда я выйду замужъ за Арнольда, вы поселитесь у насъ. Это рѣшено, не правда ли?

Анна вдругъ, почти рѣзко, отвернулась отъ Бланки и указала на крыльцо.

— Кто-то идетъ, сказала она. — Поглядите.

Шелъ Арнольдъ. Очередь играть была за Бланкой. Онъ вызвался привести ее.

Вниманіе Бланки, легко отвлекаемое обыкновенію, оставалось прикованнымъ къ Аннѣ.

— Вы сами на себя не похожи, сказала она. — Я должна знать почему. Я подожду до ночи, тогда вы придете въ мою комнату и скажете мнѣ. Не глядите такъ. Вы должны сказать мнѣ. А пока вотъ вамъ поцѣлуй на прощаніе.

Она пошла къ Арнольду и тотчасъ же развеселилась какъ только взглянула на него.

— Ну, что? Попали вы въ кольцо?

— Не до кольца теперь. Я намекнулъ сэръ-Патрику.

— Какъ? При всемъ обществѣ?

— Конечно нѣтъ. Мы условились переговорить здѣсь.

Они смѣясь сошли съ крыльца и присоединились къ играющимъ.

Оставшись одна, Анна Сильвестеръ тихо перешла во внутреннюю, болѣе темную часть бесѣдки. Зеркало въ рѣзной деревянной рамѣ висѣло на боковой стѣнѣ. Она остановилась и взглянула въ него, взглянула и содрогнулась предъ отраженіемъ своего собственнаго лица.

«Неужели, проговорила она про себя, — наступаетъ время когда даже Бланка увидитъ по лицу моему что я такое?»

Она отвернулась отъ зеркала. Со внезапнымъ крикомъ отчаянія она подняла руки вверхъ, приложила ихъ къ стѣнѣ и склонила на нихъ голову, обернувшись спиною къ свѣту. Въ ту же минуту въ дверяхъ показалась, чернѣя на солнцѣ, фигура мущины. Мущина этотъ былъ Джофри Деламенъ.

ГЛАВА IV.

Пара.

Онъ приблизился на нѣсколько шаговъ и остановился. Погруженная въ свою думу, Анна не замѣчала его. Она не двигалась.

— Я пришелъ, такъ какъ вы этого требовали, сказалъ онъ глухо. — Но, говорю вамъ опять, это опасно.

На звукъ его голоса Анна обернулась къ нему. Когда она выходила изъ глубины бесѣдки, въ лицѣ ея появилось новое выраженіе, придававшее ей сходство съ матерью, незамѣтное обыкновенно. Какъ мать нѣкогда глядѣла на человѣка бросившаго ее, такъ дочь глядѣла на Джофри Деламена, съ тѣмъ же страшнымъ спокойствіемъ и тѣмъ же страшнымъ презрѣніемъ.

— Ну? спросилъ онъ: — что вы хотите сказать мнѣ?

— Мистеръ Деламенъ, отвѣчала она. — Вы одинъ изъ счастливцевъ міра сего. Вы сынъ лорда. Вы красивый мущина. Васъ любятъ товарищи. Васъ принимаютъ радушно въ лучшихъ домахъ Англіи. Не окажетесь ли вы вдобавокъ ко всему этому трусомъ и негодяемъ?

Онъ дрогнулъ, открылъ ротъ, удержался и попытался отдѣлаться смѣхомъ.

— Полноте, сказалъ онъ, — будьте спокойны.

— Быть спокойной! повторила она. — Вы ожидаете отъ меня спокойствія? Какая же память у васъ? Развѣ забыли вы время когда я имѣла глупость вѣрить что вы меня любите? имѣла безуміе предполагать что вы способны сдержать обѣщаніе?

Онъ все старался отдѣлаться смѣхомъ.

— Безуміе сильное слово, миссъ Сильвестеръ.

— Именно безуміе. Я припоминаю свое ослѣпленіе и не могу объяснить себѣ его. Я сама себя не понимаю. Что въ васъ, спросила она съ презрительнымъ удивленіемъ, — могло увлечь такую женщину какъ я?

Его несокрушимое добродушіе устояло даже противъ этого. Онъ опустилъ руки въ карманы и отвѣтилъ:

— Право не знаю.

Она отвернулась отъ него. Грубая откровенность отвѣта не оскорбила ея. Она жестоко напомнила ей что некого осуждать кромѣ себя самой. Она только не хотѣла показать ему какъ тяжело ей воспоминаніе. Печальная исторія, а разказать ее надо. При матери она была кроткимъ, милымъ ребенкомъ. Позднѣе, подъ надзоромъ подруги матери, дѣвичьи годы ея прошли такъ невинно и счастливо; казалось, дремлющія страсти никогда не проснутся. Настало время, роскошно раскрылся цвѣтъ ея женственности, и вотъ въ одну роковую минуту она отдала его безразсудно мущинѣ стоявшему теперь предъ ней.

И никакого нельзя ей найти оправданія? Нѣтъ, нѣкоторое оправданіе можно найти.

Она видѣла его не въ такомъ видѣ какъ теперь. Она видѣла его героемъ лодочной гонки, первымъ въ испытаніи искусства и силы, возбудившимъ восторгъ всей Англіи. Она видѣла его предметомъ сочувствія цѣлаго народа, любимцемъ и кумиромъ толпы. Крѣпость рукъ его прославлялась въ газетахъ. Онъ былъ первый между героями, которыхъ десятки тысячъ голосовъ привѣтствовали какъ славу и надежду Англіи. Дѣвушка, среди атмосферы пропитанной горячимъ энтузіазмомъ, видитъ обоготвореніе физической силы. Разумно ли, справедливо ли требовать чтобъ она хладнокровно спросила себя: какую слѣдуетъ всему этому приписать нравственную цѣну, когда обоготворяемый герой замѣчаетъ ее, знакомится съ ней, даетъ ей почувствовать что она ему нравится, предпочитаетъ ее другимъ? Нѣтъ, пока люди будутъ людьми, этой женщинѣ найдется оправданіе. Не была ли она наказана?

Посмотрите на нее какъ стоитъ она тутъ, мучимая сознаніемъ своей тайны, той страшной тайны которую она скрываетъ отъ невинной дѣвушки, любящей ее сестринскою любовью. Посмотрите какъ подавлена она униженіемъ, невыразимымъ въ словахъ. Теперь, когда уже поздно, она увидѣла что кроется въ немъ подъ внѣшнею оболочкой. Она знаетъ ему настоящую цѣну. Теперь, когда репутація ея въ его рукахъ. Спросите ее: что нашли вы достойнаго любви въ человѣкѣ который способенъ говорить съ вами какъ говоритъ этотъ человѣкъ, который способенъ такъ обращаться съ вами какъ онъ теперь? Вы, умная, образованная, развитая дѣвушка, что, Бога ради, нашли вы въ немъ? Спросите ее, и она не найдетъ отвѣта. Она даже не напомнитъ вамъ что онъ былъ когда-то и для васъ образцомъ мужественной силы, что и вы махали платкомъ сколько силъ хватало когда онъ садился съ товарищами въ лодку, что сердце ваше готово было изъ груди выскочить когда онъ на бѣгу опередилъ головой соперниковъ. Мучимая раскаяніемъ, она и въ этомъ не будетъ искать себѣ оправданія. Развѣ не видно въ ней искупляющаго страданія? Неужели вы не можете ей сочувствовать? Неужели вы съ негодованіемъ отворачиваетесь отъ такой личности? Послѣдите за нею, друзья добродѣтели, на тернистомъ пути ведущемъ къ болѣе чистой, болѣе высокой жизни. Ближній вашъ, согрѣшившій и раскаявшійся, очищается и облагораживается. Ангелы радуются ему. Неужели, о, братія и сестры мои на землѣ, изображаемая мною женщина недостойна стать рядомъ съ вами?

Въ бесѣдкѣ на минуту водворилось молчаніе. Веселая суетня гостей на лужайкѣ пріятно слышалась издали. Тамъ слышались живые голоса, дѣвичій смѣхъ, стукъ биты о мячикъ. Здѣсь женщина, съ трудомъ сдерживавшая горькія слезы стыда, стояла одна предъ мущиной которому она наскучила.

Она сдѣлала усиліе надъ собой. Въ ней была материнская кровь, была искра материнскаго духа. Жизнь ея зависѣла отъ исхода этого свиданія. У ней не было ни отца, ни брата, которые бы заступились за нее, не слѣдовало терять послѣдней надежды тронуть его. Она отерла слезы. Будетъ еще время плакать. Она отерла слезы и заговорила съ нимъ болѣе ласковымъ голосомъ.

— Вы провели три недѣли, Джофри, въ имѣніи брата вашего Юлія, въ десяти миляхъ отсюда, и ни разу не заѣхали навѣстить меня. Вы не пріѣхали бы и сегодня, еслибъ я не написала вамъ и не потребовала этого. Чѣмъ заслужила я такое обращеніе?

Она остановилась. Отвѣта не было.

— Слышите ли вы меня? спросила она, подходя къ нему ближе и возвышая голосъ.

Онъ все молчалъ. Презрѣніе выказываемое имъ было невыносимо. Признаки грозящей вспышки начинали показываться въ ея лицѣ. Онъ противопоставлялъ ей невозмутимое равнодушіе. Пока ждалъ въ цвѣтникѣ, онъ страшился этого свиданія, но теперь, стоя предъ ней, онъ совершенно владѣлъ собой. Онъ настолько былъ спокоенъ что вспомнилъ про свою трубку, которую не вложилъ въ футляръ, и тутъ же поправилъ эту оплошность.

— Продолжайте, сказалъ онъ, вынимая трубку изъ одного кармана и футляръ изъ другаго. — Продолжайте, я васъ слушаю.

Она вышибла трубку у него изъ рукъ, еслибы хватило силы, она сшибла бы съ ногъ его самого.

— Какъ вы смѣете такъ обращаться со мною? вскричала она внѣ себя. — Ваше поведеніе безстыдно. Чѣмъ оправдаете вы его?

Онъ и не пытался его оправдывать. Онъ поглядѣлъ съ неподдѣльною заботой на упавшую трубку. Она была прекрасно обкурена; онъ заплатилъ за нее десять шиллинговъ.

— Я прежде подниму трубку, сказалъ онъ.

Лицо его прояснилось, онъ даже похорошѣлъ осмотрѣвъ эту драгоцѣнность. — «Ничего», сказалъ онъ про себя, «цѣла» — и вложилъ трубку въ футляръ. Когда онъ опять взглянулъ на Анну, въ наружности его выражалась непринужденная привѣтливость, свойственная спокойной силѣ.

— Сообразите сами, сказалъ онъ самымъ разсудительнымъ тономъ, — что за польза кричать на меня? Вѣдь не хотите же вы чтобы васъ услыхали на лужайкѣ? Вы, женщины, всѣ одинаковы. Вамъ въ голову никакъ не вобьешь осторожность, что ни дѣлай.

Онъ остановился, ожидая что она заговоритъ. А она съ своей стороны ждала и принудила его продолжать.

— Намъ не зачѣмъ ссориться, началъ онъ опять. — Я не намѣренъ отступать отъ моего обѣщанія. Но что же мнѣ дѣлать? Я не старшій сынъ. Каждая копѣйка которую я получаю зависитъ отъ доброй воли отца. Я и теперь уже не въ хорошихъ отношеніяхъ съ нимъ. Вы хорошаго рода, и прекрасно воспитаны, все это такъ. А все-таки вы гувернантка. Поймите сами. Ваши интересы, точно такъ же какъ и мои, требуютъ подождать пока отецъ обезпечитъ меня. Это ясно какъ дважды-два. Если я женюсь на васъ, я человѣкъ погибшій.

Этотъ разъ она отвѣтила:

— Безсовѣстный! Если вы не женитесь на мнѣ, я погибшая женщина.

— Что вы хотите сказать?

— Вы знаете что я хочу сказать. Не глядите на меня такъ.

— Какъ же хотите вы чтобъ я глядѣлъ на женщину которая въ глаза называетъ меня безсовѣстнымъ?

Она вдругъ перемѣнила тонъ. Звѣрскій элементъ человѣческой природы, — пусть современные оптимисты, отрицающіе его существованіе, посмотрятъ внимательно на любаго необразованнаго человѣка (какъ бы ни былъ онъ развитъ физически), на женщину (какъ бы ни была она красива), на ребенка (какъ бы ни былъ онъ молодъ), — началъ просвѣчивать въ его глазахъ, безсознательно сказываться въ его голосѣ. Осуждать ли его за то какъ глядѣлъ онъ на нее, какъ говорилъ съ ней? Было ли въ его воспитаніи, школьномъ и университетскомъ, что-либо способное смягчить прирожденный ему звѣрскій элементъ? Да столько же почти сколько въ воспитаніи его предковъ, не знавшихъ ни школы, ни университета, пятьсотъ лѣтъ тому назадъ.

Очевидно, кто-нибудь долженъ былъ уступить. Положеніе женщины было опаснѣе, она подала примѣръ смиренія.

— Не сердитесь на меня, сказала она просящимъ голосомъ. — Я вѣдь не сержусь на васъ. Я не могу сладить съ моимъ характеромъ. Вы знаете какой у меня характеръ. Я жалѣю что забылась. Джофри! Вся моя будущность въ вашихъ рукахъ. Поступите ли вы со мною по справедливости?

Она подошла къ нему, она прикоснулась рукою къ его рукѣ.

— Вы не отвѣчаете мнѣ? Ни одного слова? Ни одного взгляда? — Она подождала минуту. Вдругъ въ ней произошла перемѣна. Она повернулась къ двери. — Извините что я обезпокоила васъ, мистеръ Деламенъ. Я не стану васъ долѣе задерживать.

Онъ поглядѣлъ на нее. Въ голосѣ ея было что-то чего онъ прежде не слыхивалъ. Въ глазахъ ея былъ блескъ какого онъ прежде не замѣчалъ. Внезапно и рѣзко онъ протянулъ руку и остановилъ ее.

— Куда вы идете? спросилъ онъ.

Она отвѣтила, глядя ему прямо въ лицо:

— Туда куда пошла уже прежде меня не одна несчастная женщина. На тотъ свѣтъ.

Онъ привлекъ ее къ себѣ и сталъ всматриваться въ нее пристально. Даже онъ понялъ что довелъ ее до крайности, что это съ ея стороны не пустая угроза.

— Вы хотите наложить на себя руки? спросилъ онъ.

— Да, я хочу наложить на себя руки.

Онъ пустилъ ее. «Ей Богу, она это сдѣлаетъ!» Подъ вліяніемъ этого убѣжденія, онъ подвинулъ ей ногою стулъ, и далъ ей знакъ чтобъ она сѣла.

— Садитесь! сказалъ онъ рѣзко.

Она испугала его, а страхъ люди подобные ему рѣдко испытываютъ. Когда онъ овладѣваетъ ими, они сердятся, кричатъ и бранятся, и возмущаются противъ непривычнаго чувства.

— Садитесь! повторилъ онъ.

Она повиновалась.

— Что жь вы не говорите мнѣ ни слова? спросилъ онъ съ ругательствомъ.

Она сидѣла неподвижно, равнодушная къ исходу, какъ можетъ быть равнодушна только женщина, когда она твердо рѣшилась. Онъ прошелся по бесѣдкѣ, и вернулся къ ней, и сердито ударилъ рукой по спинкѣ ея стула.

— Чего вы хотите?

— Вы знаете чего я хочу.

Онъ опять прошелся по комнатѣ. Дѣлать было нечего. Надо уступить или подвергнуться опасности скандала, который могъ дойти до ушей отца.

— Послушайте, Анна, сказалъ онъ отрывисто. — Мнѣ пришла мысль.

Она поглядѣла на него.

— Что вы скажете о тайномъ бракѣ?

Ничего не спрашивая, ничего не возражая, она отвѣтила:

— Я согласна на тайный бракъ.

Онъ тотчасъ же началъ вилять.

— Я, признаюсь, не знаю какъ это сдѣлать…

Она прервала его.

— Я знаю какъ это сдѣлать.

— Какъ! воскликнулъ онъ подозрительно. — Вы ужь объ этомъ подумали?

— Подумала.

— И все устроили?

— И все устроила.

— Отчего вы мнѣ прежде не сказали?

Она отвѣчала гордо, требуя къ себѣ уваженія, на которое женщина имѣетъ право, особенно въ ея положеніи.

— Потому что вы обязаны были первый заговорить.

— Прекрасно. Я и заговорилъ первый. Согласны вы подождать немного?

— Ни одного дня.

Отвѣтъ былъ положительный, очевидно, она твердо рѣшилась.

— Къ чему спѣшить?

— Или нѣтъ у васъ глазъ? спросила она порывисто. — Или нѣтъ у васъ ушей? или вы не видите какъ глядитъ на меня леди Лунди? Или вы не слышите какъ леди Лунди говоритъ со мной? Можетъ-быть, не далѣе какъ черезъ нѣсколько часовъ мнѣ предстоитъ быть постыдно выгнанною изъ этого дома. — Она опустила голову на грудь, ломая руки сжатыя на колѣняхъ. — О, Бланка! — простонала она, и слезы опять выступили у ней на глаза и полились этотъ разъ неудержимо. — Бланка уважаетъ меня! Бланка меня любитъ! Бланка еще сейчасъ на этомъ мѣстѣ предлагала мнѣ поселиться у нея, когда она выйдетъ за мужъ! — Она вскочила со стула; слезы вдругъ пропали; блѣдность отчаянія опять разлилась по лицу. — Пустите меня! Что значитъ смерть въ сравненіи съ тою жизнью которая ожидаетъ меня? — Она окинула его презрительнымъ взглядомъ съ ногъ до головы, голосъ ея прозвучалъ громко и твердо: — Даже у васъ хватило бы силы умереть, еслибы вы были на моемъ мѣстѣ.

Джофри оглянулся на лужайку.

— Тише! сказалъ онъ: — васъ услышатъ.

— Пустъ слышатъ! Не все ли мнѣ равно когда я ничего уже слышатъ не буду?

Онъ силою усадилъ ее на стулъ. Еще минуту, голосъ ея долетѣлъ бы до играющихъ сквозь смѣхъ и шумъ игры.

— Скажите чего вы хотите, началъ онъ. — Я все сдѣлаю. Только будьте разсудительны. Не могу я обвѣнчаться съ вами сегодня.

— Можете.

— Что за вздоръ! Домъ и садъ полны гостями. Это не возможно.

— Возможно. Я только объ этомъ и думала, съ тѣхъ поръ какъ мы сюда пріѣхали. Я предложу вамъ способъ. Согласны вы меня выслушать?

— Говорите тише.

— Согласны ли вы выслушать меня?

— Кто-то идетъ.

— Согласны вы меня выслушать, или нѣтъ?

— Чортъ бы взялъ ваше упрямство! Согласенъ!

Отвѣтъ былъ вынужденный. Однако она только и желала этого отвѣта. Впереди виднѣлась надежда. Какъ только онъ согласился ее выслушать, ей тотчасъ же представилась необходимость осторожности чтобы кто-нибудь случайно не засталъ ихъ въ бесѣдкѣ. Она подняла руку чтобъ онъ молчалъ и прислушалась.

Стукъ биты о мячикъ не раздавался болѣе на лужайкѣ. Игра прервалась.

Черезъ минуту Анна услышала что ее зовутъ по имени и знакомый голосъ сказалъ: «Я знаю, гдѣ она. Я ее приведу.»

Она повернулась къ Джофри и указала на заднюю часть бесѣдки.

— Моя очередь играть, сказала она. — Бланка идетъ сюда за мною. Подождите тамъ. Я остановлю ее на крыльцѣ.

Она тотчасъ же вышла. Минута была критическая. Еслибъ ихъ застали здѣсь, это было бы гибельно для обоихъ: для нея въ нравственномъ, для него въ денежномъ отношеніи. Джофри вѣрно передалъ отношенія свои къ отцу. Лордъ Гольчестеръ два раза уплатилъ его долги и съ тѣхъ поръ не пускалъ его къ себѣ на глаза. Оскорби онъ еще разъ чуткое чувство приличій отца, и онъ лишится наслѣдства, какъ лишился уже доступа въ отцовскій домъ. Онъ сталъ искать выхода, чрезъ который можно было бы скрыться, въ случаѣ если нельзя будетъ войти въ переднее крыльцо. У задней стѣнки была дверь сдѣланная для прислуги въ то время какъ въ бесѣдкѣ устраивались пикники. Она отворялась наружу и была заперта. При его силѣ, не трудно было устранить это препятствіе. Онъ налегъ плечомъ на дверь, замокъ слетѣлъ, дверь распахнулась; въ эту минуту кто-то взялъ его за руку. Анна опять стояла подлѣ него, одна.

— Можетъ-быть, этотъ выходъ скоро понадобится вамъ, сказала она, глядя безъ удивленія на отворенную дверь. — Теперь онъ не нуженъ. Кто-нибудь будетъ играть за меня. Я сказала Бланкѣ что я нездорова. Сядьте. Я выиграла пять минутъ. Надо ими воспользоваться. Черезъ пять минутъ, можетъ-быть и скорѣе, леди Лунди придетъ сюда посмотрѣть что со мной дѣлается. А пока затворите дверь.

Она сѣла, и указала ему на другой стулъ. Онъ взялъ его, не сводя глазъ съ затворенной двери.

— Говорите скорѣе, сказалъ онъ. — Въ чемъ дѣло.

— Вы можете тайно обвѣнчаться со мною сегодня же, отвѣчала она. — Слушайте, я скажу вамъ какъ.

ГЛАВА V.
Планъ.

Она взяла его за руку и начала со всею убѣдительностью какою обладала:

— Прежде всего позвольте мнѣ предложить вамъ одинъ вопросъ, Джофри. Леди Лунди пригласила васъ погостить въ Виндигетсѣ. Приняли ли вы это приглашеніе, или ѣдете назадъ къ брату сегодня вечеромъ?

— Я не могу ѣхать сегодня. Тамъ отдали мою комнату одному посѣтителю. Я принужденъ оставаться здѣсь. Братъ сдѣлалъ это съ намѣреніемъ. Онъ помогаетъ мнѣ въ затруднительныхъ обстоятельствахъ, а потомъ прижимаетъ меня. Онъ прислалъ меня сюда какъ представителя нашего семейства. Надо быть учтивымъ съ леди Лунди, меня и выбрали въ жертву.

Она ухватилась за послѣднее слово.

— Не приносите этой жертвы, сказала она. — Извинитесь предъ леди Лунди и скажате что вы принуждены ѣхать.

— Зачѣмъ?

— Затѣмъ что мы должны оба отправиться отсюда сегодня.

Это предположеніе представляло въ глазахъ Джофри двоякое неудобство. Уѣхавъ отъ леди Лунди, онъ лишитъ себя права требовать отъ брата денежнаго вспоможенія въ случаѣ нужды. И сверхъ того, если онъ уѣдетъ съ Анной, всѣ это замѣтятъ, и толки могутъ дойти до отца.

— Если мы уѣдемъ вмѣстѣ, сказалъ онъ, — прощай мои надежды, да и ваши также.

— Я и не говорю что мы поѣдемъ вмѣстѣ, отвѣчала она. — Мы отправимся порознь: я прежде, а вы нѣсколько времени спустя.

— Васъ хватятся; поднимется крикъ.

— Послѣ игры въ мячикъ будутъ танцовать. Я не танцую. Меня не хватятся. Я успѣю уйти въ свою комнату. Я оставлю письмо къ леди Лунди, а другое…. (голосъ ея дрогнулъ) а другое къ Бланкѣ. Не прерывайте меня. Я все обдумала. Я представлю дѣло такъ какъ оно будетъ дѣйствительно чрезъ нѣсколько часовъ. Въ письмахъ моихъ будетъ сказано что я тайно обвѣнчана, и что мужъ мой неожиданно отозвалъ меня къ себѣ. Конечно, въ домѣ поднимется тревога, но не будетъ повода посылать меня отыскивать, такъ какъ я съ мужемъ. Ваше имя не будетъ произнесено, вамъ не предстоитъ никакихъ опасностей, никакихъ трудностей. Останьтесь здѣсь съ часъ послѣ того какъ я уйду, чтобы соблюсти приличія, а потомъ отправляйтесь за мной.

— Куда? спросилъ Джофри.

Она подвинулась къ нему и шепнула ему на ухо.

— На уединенный постоялый дворъ въ горахъ, четыре мили отсюда.

— На постоялый дворъ?

— Такъ что же?

— Постоялый дворъ мѣсто публичное.

— Это самое уединенное мѣсто въ околоткѣ. Тамъ нечего опасаться нескромныхъ глазъ. Поэтому я его и выбрала. Онъ въ сторонѣ отъ желѣзной дороги, въ сторонѣ отъ шоссе; содержательница честная, почтенная Шотландка….

— Честныя, почтенныя Шотландки содержащія постоялые дворы не любятъ молодыхъ дамъ которыя путешествуютъ однѣ, вступился Джофри: — она васъ не приметъ.

Возраженіе было дѣльное, но не достигло цѣли. Женщина рѣшившаяся обвѣнчаться во что бы то ни стало способна опровергнуть возраженія цѣлаго свѣта.

--Я обо всемъ подумала, сказала она, — я подумала и объ этомъ. Я скажу хозяйкѣ что путешествую съ мужемъ послѣ свадьбы, что мужъ мой заглядѣлся на виды въ горахъ по сосѣдству.

— Она такъ и повѣритъ этому! сказалъ Джофри.

— Она, конечно, этому не повѣритъ. Пусть не вѣритъ. Какъ только вы явитесь и спросите свою жену, окажется справедливость моего разказа. Пусть она будетъ сама подозрительность пока я одна у нея: какъ только вы появитесь, всѣ подозрѣнія будутъ устранены. Я свою роль выполню; а моя то роль и трудна. Выполните ли вы свою?

Отвѣчать: «нѣтъ», было невозможно. Она отрѣзала у него всякій исходъ. Онъ уклонился въ другую сторону. Только бы не сказать: да.

— Вы, вѣроятно, знаете какъ намъ обвѣнчаться? спросилъ онъ. — Что до меня касается, то я рѣшительно не понимаю.

— Нѣтъ, понимаете, отозвалась она. — Вамъ извѣстно что мы въ Шотландіи. Вамъ извѣстно что здѣсь для брака не требуется ни формальностей, ни церемоній. По моему плану, меня примутъ въ гостиницѣ, и вы просто и легко присоединитесь ко мнѣ. Остальное зависитъ отъ насъ. Мущинѣ и женщинѣ желающимъ обвѣнчаться (въ Шотландіи) стоитъ только добыть свидѣтелей, и дѣло сдѣлано. Если хозяйка разсердится потомъ что ее обманули, пусть сердится сколько угодно. Цѣль наша будетъ достигнута наперекоръ ей и, главное, достигнута безъ риска для васъ.

— Что вы все обо мнѣ толкуете? отозвался Джофри. — Вы женщины ни въ чемъ не знаете удержу. Ну, положимъ что мы обвѣнчаны. Вѣдь намъ потомъ придется разъѣхаться, а иначе какъ же скрыть?

— Разумѣется. Вы вернетесь къ брату какъ ни въ чемъ не бывало.

— А что станется съ вами?

— Я поѣду въ Лондонъ.

— Что жь вы въ Лондонѣ будете дѣлать?

— Развѣ не сказала я вамъ что все уже обдумано. Пріѣхавъ въ Лондонъ, я обращусь къ нѣкоторымъ старымъ друзьямъ моей матери, которые знали ее когда еще она была дѣвицей. Всѣ говорятъ что у меня есть голосъ, что надо только обработать его. Я его обработаю. Я могу жить прилично концертами. У меня хватитъ денегъ на время ученія, да и друзья мои не оставятъ меня.

Итакъ въ планахъ ея для будущаго безсознательно отражалось прошедшее матери. Дочь хотѣла идти по стопамъ матери, сдѣлаться, какъ она, пѣвицей, какія ни принимались нѣкогда мѣры для предупрежденія этого. Какъ мать неправильно обвѣнчалась въ Ирландіи, такъ, при другихъ обстоятельствахъ, по другимъ причинамъ, дочь собиралась обвѣнчаться въ Шотландіи. И человѣкъ, на которомъ лежала отвѣтственность за такой поступокъ, былъ сынъ того человѣка который открылъ погрѣшность въ ирландскомъ бракѣ и по наставленію котораго мать была покинута мужемъ.

«Моя Анна вся въ меня. Она носитъ не отцовское имя а мое, она, какъ я, Анна Сильвестеръ. Неужели она кончитъ также какъ я?» Близилось разрѣшеніе этого послѣдняго вопроса умирающей матери. Рокъ совершался; Анна стояла на порогѣ ожидавшей ее будущности.

— Ну, что же? начала она снова. — Кончили вы свои возраженія? Способны вы, наконецъ, отвѣтить мнѣ прямо?

Нѣтъ. Не успѣла она выговорить, какъ у него уже было готово новое возраженіе.

— А что если свидѣтели на постояломъ дворѣ знаютъ меня въ лицо? Что если отецъ мой узнаетъ черезъ нихъ?

— А что если вы уморите меня? воскликнула Анна вскочивъ со стула. — Даю вамъ слово что въ такомъ случаѣ отецъ ващъ: непремѣнно узнаетъ всю правду.

Онъ всталъ въ свою очередь и отошелъ отъ нея. Она пошла за нимъ. Въ эту минуту на лужайкѣ послышались рукоплесканія. Кто-то, очевидно, сдѣлалъ блестящій ударъ, обѣщающій рѣшить игру. Теперь слѣдовало опасаться что Бланка опять придетъ. По окончаніи игры леди Лунди также освободится. Анна рѣшилась покончить разговоръ не медля.

— Мистеръ Джофри Деламенъ, сказала она, — вы предложили тайной бракъ, я согласилась, Хотите вы или нѣтъ обвѣнчаться со мной, какъ сами вы предлагали?

— Дайте мнѣ минуту подумать.

— Говорите: Да.

Онъ.и тутъ не, могъ отвѣтить: да. Но отвѣтъ его равнялся согласію.

— Гдѣ этотъ постоялый дворъ? спросилъ онъ сердито.

Она взяла его подъ руку и быстро прошептала:

— Минуйте поворотъ вправо, ведущій къ желѣзной дорогѣ. Идите тропинкой черезъ лугъ, потомъ въ гору. Первый домъ который вы увидите и будетъ постоялый дворъ. Вы поняли?

Онъ, нахмурившись, кивнулъ головой и опять вынулъ трубку изъ кармана.

— Не троньте! сказалъ онъ, встрѣтивъ ея взглядъ. — У меня въ головѣ все перевернулось. Надо непремѣнно покурить. Какъ зовутъ этотъ постоялый дворъ?

— Крегъ Ферни.

— Кого же спросить мнѣ?

— Жену вашу.

— А если захотятъ узнать ваше имя, когда вы придете?

— Еслибы мнѣ пришлось назвать себя, такъ я назовусь мистрисъ Сильвестеръ. Но я постараюсь этого избѣгнуть. Вы, чтобы не ошибиться, просто спрашивайте жену свою. Больше вамъ нечего спрашивать?

— Есть.

— Что же такое? Говорите скорѣе.

— Какъ я узнаю что вы отправились?

— Если черезъ полчаса вы отъ меня ничего не услышите, значитъ я ушла. Тише.

Два голоса слышались у крыльца, голосъ леди Лунди и сэръ-Патрика. Анна указала на дверь въ задней стѣнѣ. Едва успѣла она притворить ее за Джофри, какъ леди Лунди и сэръ-Патрикъ появились у входа.

ГЛАВА VI.
Женихъ.

Леди Лунди многозначительно указала на дверь и сказала вполголоса сэръ-Патрику:

— Замѣтьте, миссъ Сильвестеръ только что выпроводила кого-то.

Сэръ-Патрикъ тщательно глядѣлъ въ другую сторону и самымъ учтивымъ образомъ ничего не замѣтилъ.

Леди Лунди вошла въ бесѣдку. Подозрительная ненависть къ гувернанткѣ написана была въ каждой чертѣ ея лица, подозрительная недовѣрчивость къ болѣзни гувернантки слышалась въ каждомъ звукѣ ея голоса.

— Позвольте освѣдомиться, миссъ Сильвестеръ, о состояніи вашего здоровья.

— Все также, леди Лунди.

— Виновата, я не разслышала.

— Я говорю что чувствую себя все также.

— Вы однако, повидимому, можете стоять на ногахъ. Я не такъ счастлива. Когда я больна, я принуждена бываю лечь въ постель.

— Я послѣдую вашему примѣру, леди Лунди. Если вы позволите, я васъ оставлю и лягу въ своей комнатѣ.

Она болѣе не въ состояніи была говорить. Свиданіе съ Джофри изнурило ее. У ней не хватало уже силы вынести мелочную злобу женщины, послѣ того какъ она выдержала грубое равнодушіе мущины. Еще минута, и одерживаемое страданіе выразилось бы въ истерическихъ слезахъ. Не дожидаясь отвѣта, она вышла изъ бесѣдки.

Великолѣпные черные глаза леди Лунди открылись во всю ширину и засверкали всѣмъ ослѣпительнымъ блескомъ своимъ. Она обратилась къ сэръ-Патрику, который, граціозно опершись на свою палку, глядѣлъ на лужайку съ самымъ невиннымъ видомъ.

— Послѣ того что я сказала вамъ, сэръ-Патрикъ, о поведеніи миссъ Сильвестеръ, позвольте спросить, удивляетъ ли васъ подобная выходка?…

Старикъ подавилъ пружинку въ набалдашникѣ и отвѣчалъ съ изысканною любезностью старой школы:

— Ничто не удивляетъ меня, леди Лунди, со стороны вашего прекраснаго пола.

Онъ поклонился и понюхалъ; граціознымъ взмахомъ руки сбросилъ съ пальцевъ нѣсколько оставшихся зеренъ табаку, потомъ опять обратился къ окну и внимательнѣе прежняго погрузился въ созерцаніе забавъ молодыхъ пріятелей своихъ на лужайкѣ.

Леди Лунди стояла на своемъ, твердо рѣшившись, какъ видно, принудить свояка высказаться серіозно. Не успѣла она опять заговорить, какъ Арнольдъ и Бланка появились вмѣстѣ у крыльца.

— Когда же начнутъ танцовать? освѣдомился сэръ-Патрикъ, ковыляя имъ на встрѣчу, какъ будто этотъ вопросъ крайне интересовалъ его.

— Я только-что хотѣла спросить маменьку? отозвалась Бланка. — Она вѣдь тутъ, съ Анной? Что, Аннѣ лучше?

Леди Лунди тотчасъ же вышла и сама отвѣтила на этотъ вопросъ.

— Миссъ Сильвестеръ ушла къ себѣ въ комнату. Миссъ Сильвестеръ непремѣнно хочетъ считаться больною. Замѣтили ли вы, сэръ-Патрикъ, что эти полувоспитанные люди всегда становятся грубы, когда нездоровы?

Бланка покраснѣла.

— Если вы считаете Анну полувоспитанною, леди Лунди, такъ вы однѣ такого мнѣнія. Дядя, я увѣрена, несогласенъ съ вами.

Заботливость сэръ-Патрика о началѣ танцевъ возрастало мучительной степени.

— Прошу васъ, другъ мой, скажите мнѣ, скоро ли наконецъ начнутъ танцевать?

— Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше, вступилась леди Лунди, — чтобы Бланка не успѣла еще разъ побраниться со мной за миссъ Сильвестеръ.

Бланка взглянула на дядю.

— Начинайте! Начинайте! Не теряйте времени! вскричалъ пылкій сэръ-Патрикъ указывая на домъ тростью.

— Сейчасъ, дядюшка, ваши желанія я всегда готова исполнить.

Съ этою прощальною колкостью мачихѣ Бланка удалилась. Арнольдъ, молча ждавшій до сихъ поръ у крыльца, умильно взглянулъ на сэръ-Патрика. Поѣздъ, который повезетъ его въ новополученное имѣніе, отъѣзжаетъ черезъ часъ, а онъ еще не успѣлъ представиться опекуну Бланки въ качествѣ искателя руки ея. Но сэръ-Патрикъ оставался неприступенъ всѣмъ притязаніямъ какъ ненависти, такъ и любви. Стоитъ онъ себѣ опершись на свою трость, и напѣваетъ старую шотландскую пѣсню. А подлѣ него стоитъ леди Лунди, рѣшившаяся не отставать отъ него, пока не заставитъ его смотрѣть на гувернантку ея глазами, судить гувернантку по ея понятіямъ. Она снова приступила къ нему, не стѣсняясь присутствіемъ Арнольда. (Враги ея говорили: не диво что бѣдный сэръ-Томасъ умеръ черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ свадьбы! И, увы! враги наши подчасъ бываютъ правы!)

— Не могу еще разъ не замѣтить вамъ, сэръ-Патрикъ, что я имѣю причины считать дружественныя отношенія къ миссъ Сильвестеръ опасными для Бланки. У моей гувернантки что-то на умѣ. Она плачетъ тайкомъ. Она встаетъ и ходитъ по комнатѣ, когда ей слѣдовало бы спать. Она сама носитъ на почту свои письма, и наконецъ она, въ послѣднее время, стала очень грубить мнѣ. Тутъ что-то не такъ. Я вынуждена принять нѣкоторыя мѣры, и считаю долгомъ спросить вашего мнѣнія, какъ главы семейства.

— Я отрекаюсь отъ моей власти въ вашу пользу, леди Лунди.

— Сэръ-Патрикъ, прошу васъ замѣтить что я говорю серіозно и ожидаю серіознаго отвѣта.

— Требуйте чего вамъ угодно, я весь къ вашимъ услугамъ, а серіознаго отвѣта не давалъ я съ тѣхъ поръ какъ оставилъ адвокатуру. Въ мои года, продолжалъ сэръ-Патрикъ, ловко переходя къ общимъ соображеніямъ, — ничто не серіозно кромѣ разстройства желудка. Я говорю, какъ философъ: жизнь комедія для того кто мыслитъ, и трагедія для того кто чувствуетъ. Дорогая леди Лунди, зачѣмъ же чувствовать? докончилъ онъ, цѣлуя руку свояченицы.

Леди Лунди, никотда ничего не чувствовавшая въ жизни, на этотъ разъ непремѣнно хотѣла «чувствовать». Она обидѣлась и не скрыла этого.

— Когда слѣдующій разъ вамъ придется судить о поведеніи миссъ Сильвестеръ, сэръ-Патрикъ, сказала она, — если я не совсѣмъ ошибаюсь, вы будете вынуждены посмотрѣть на этотъ вопросъ какъ на дѣло не шуточное. Съ этими словами она вышла изъ бесѣдки и оставила сэръ-Патрика одного, къ великой радости Арнольда.

Случай былъ прекрасный. Гости ушли въ домъ. Нечего было опасаться что кто-нибудь помѣшаетъ.

Арнольдъ приблизился. Сэръ-Патрикъ, нисколько не смущенный послѣдними словами леди Лунди, усѣлся въ бесѣдкѣ, не замѣчая своего юнаго друга, и предложилъ самъ себѣ вопросъ, основанный на глубокомъ знаніи женщины: — Случаюсь ли когда-нибудь чтобы двѣ женщины ссорящіяся между собою не постарались втянуть въ свою ссору мущину? Пусть попробуютъ втянуть меня.

Арнольдъ подошелъ еще и скромно возвѣстилъ о своемъ присутствіи.

— Надѣюсь что я не мѣшаю вамъ, сэръ-Патрикъ.

— Нисколько! Господа, какой серіозный видъ у этого юноши! Ужь не собираетесь ли и вы обратиться ко мнѣ какъ ко главѣ семейства?

Это именно Арнольдъ и собирался сдѣлать. Но еслибъ онъ тутъ же сознался въ своемъ намѣреніи, сэръ-Патрикъ, очевидно, по какимъ-то непонятнымъ причинамъ, не сталъ бы слушать его. Онъ отвѣтилъ осторожно:

— Я просилъ позволенія посовѣтоваться съ вами, и вы были такъ добры что обѣщали удѣлить мнѣ нѣсколько минутъ до отъѣзда моего изъ Виндигетса.

— Такъ, такъ! Конечно. Помню. Мы оба тогда были заняты серіознымъ дѣломъ — игрою въ мячикъ — и неизвѣстно кто изъ насъ обнаруживалъ въ этомъ дѣлѣ менѣе ловкости. Прекрасно. Теперь время удобное. Я къ вашимъ услугамъ со всею моею опытностью. Только предостерегаю васъ объ одномъ. Не обращайтесь ко мнѣ какъ ко главѣ семейства. Я отрекся въ пользу леди Лунди.

Онъ, по обыкновенію, говорилъ полушутя, полусеріозно. Насмѣшливая складка показалась на углахъ губъ. Арнольдъ не зналъ какъ заговорить съ сэръ-Патрикомъ о его племянницѣ, не упоминая, съ одной стороны, о положеніи его въ семействѣ, а съ другой, не подвергая себя стрѣламъ его остроумія. Въ такомъ затрудненіи, онъ съ самаго начала сдѣлалъ ошибку. Онъ замялся.

— Не торопитесь, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Соберитесь хорошенько съ мыслями. Я подожду. Я подожду.

Арнольдъ собрался съ мыслями и сдѣлалъ вторую ошибку. Онъ рѣшился предварительно осторожно сондировать почву. Въ данныхъ обстоятельствахъ, съ такимъ человѣкомъ какого онъ имѣлъ предъ собою, это былъ чуть ли не самый опасный образъ дѣйствія. Все равно какъ еслибы мышь задумала перехитрить кошку.

— Вы очень добры что позволяете мнѣ воспользоваться вашею опытностью, сказалъ онъ. — Мнѣ нужно спросить у васъ совѣта.

— Не спросить ли вамъ его сидя? предложилъ сэръ-Патрикъ. — Возьмите стулъ.

Зоркіе глаза его слѣдили за Арнольдомъ съ выраженіемъ насмѣшливой веселости. «Ему нужно моего совѣта, думалъ онъ. — Никакого совѣта ему не нужно. Ему нужно мою племянницу.»

Арнольдъ сѣлъ, предчувствуя внутренно что не мало придется ему вытерпѣть отъ языка сэръ-Патрика.

— Я еще молодъ, заговорилъ онъ, тревожно двигая стулъ. — Я начинаю новую жизнь….

— Стулъ непокоенъ? спросилъ сэръ-Патрикъ. — Начните новую жизнь удобно. Возьмите другой.

— Стулъ очень покоенъ. Согласились ли бы вы….

— Остаться на этомъ стулѣ, если онъ покоенъ? Конечно.

— Нѣтъ. Согласились ли бы вы посовѣтовать мнѣ….

— Я готовъ совѣтовать вамъ сколько угодно. Рѣшительно, вамъ не покойно на этомъ стулѣ. Зачѣмъ упрямиться? Не лучше ли взять другой?

— Пожалуста, не обращайте вниманія на стулъ, сэръ-Патрикъ; вы меня сбиваете. Я хочу…. словомъ…. можетъ-быть, вопросъ мой страненъ.

— Не могу сказать, пока не услышу. Но допустимъ что вопросъ вашъ страненъ. Употребимъ, если хотите, даже болѣе сильныя выраженія. Скажемъ что это самый необыкновенный вопросъ, который когда-либо, съ тѣхъ поръ какъ свѣтъ стоитъ, одинъ человѣкъ предлагалъ другому.

— Дѣло вотъ въ чемъ! воскликнулъ Арнольдъ съ отчаяніемъ. — Я хочу жениться.

— Это не вопросъ, возразилъ сэръ-Патрикъ. — Это просто заявленіе факта. Вы говорите: я хочу жениться. А я отвѣчаю: такъ. И дѣло кончено.

У Арнольда закружилась голова.

— Посовѣтуете ли вы мнѣ жениться? сказалъ онъ жалобно. — Вотъ что мнѣ хотѣлось бы знать.

— А! Такъ вотъ предметъ нашего совѣщанія? Посовѣтую ли я вамъ жениться? Вотъ что!

Поймавъ мышь, кошка приподняла лапу и дала несчастному созданію перевести духъ. Если были до сихъ поръ нѣкоторыя признаки нетерпѣнія въ тонѣ сэръ-Патрика, они вдругъ пропали и смѣнились самымъ любезнымъ участіемъ. Онъ подавилъ пружину въ своемъ набалдашникѣ и съ великимъ удовольствіемъ понюхалъ табачку.

— Посовѣтую ли я вамъ жениться? повторилъ сэръ-Патрикъ. — Вопросъ этотъ можно разобрать двояко: кратко и обстоятельно. Я полагаю лучше разобрать его кратко. Какъ вы думаете? Прекрасно. Позволите ли вы мнѣ сначала предложить вамъ вопросъ относящійся къ вашей прошлой жизни?

— Безъ сомнѣнія.

— Прекрасно. Когда вы служили на купеческихъ судахъ, случалось ли вамъ когда-нибудь закупать припасы на берегу?

Арнольдъ вытаращилъ глаза. Онъ не могъ постигнуть какъ вяжется такой вопросъ съ дѣломъ о которомъ они говорятъ. Онъ отвѣчалъ съ явнымъ изумленіемъ.

— Случалось оченъ часто.

— Я не отклоняюсь отъ дѣла, продолжалъ сэръ-Патрикъ. — Не удивляйтесь; я отъ дѣла не отклоняюсь. Что вы думали о подмоченномъ сахарѣ, когда покупали его?

— Что я думалъ? повторилъ Арнольдъ. — Я думалъ что это подмоченный сахаръ, больше, ничего.

— Женитесь непремѣнно! воскликнулъ сэръ-Патрикъ. — Вы одинъ изъ тѣхъ немногимъ которые могутъ идти на этотъ рискъ, съ надѣдой на успѣхъ.

У Арнольда духъ захватило отъ неожиданности такого отвѣта. Въ краткихъ изреченіяхъ почтеннаго друга его было что-то поразительное. Онъ вытаращилъ глаза пуще прежняго.

— Вы не, понимаете меня? спросилъ сэръ-Патрикъ,

— Я не понимаю что общаго между подмоченнымъ сахаромъ и вопросомъ который я вамъ предложилъ.

— Вы этого, не видите?

— Рѣшительно не вижу.

— Такъ я вамъ растолкую, сказалъ сэръ-Патрикъ, кладя ногу на ногу и усаживаясь покойнѣе съ видомъ человѣка, готовящагося побесѣдовать.

— Вы идете въ лавку и покупаете сахаръ. Вы предполагаете что это дѣйствительно сахаръ. А между тѣмъ на дѣлѣ совсѣмъ не то. На дѣлѣ это смѣсь разной дряни, которой придали видъ сахара. Вы не обращаете вниманія на этотъ непріятный фактъ и глотаете свой поддѣльный сахаръ съ различною пищей и чувствуете себя отлично. До сихъ поръ понятно .

Да. До сихъ поръ до нѣкоторой степени понятно было Арнольду.

— Очень хорошо, продолжалъ сэръ-Патрикъ. — Вы идете на рынокъ свѣта и берете жену. Вы предполагаете при этомъ что у ней, положимъ, прекрасные русые волосы, отличный цвѣтъ лица, что она превосходно сложена и именно такого роста, какой идетъ къ ея тѣлосложенію. Вы привозите ее домой, и оказывается то же самое что съ сахаромъ. Жена ваша не болѣе какъ поддѣлка. Прекрасные волосы ея крашены, отличный цвѣтъ лица ея — пудра, формы ея — вата; ростъ ея на три дюйма увеличенъ каблуками. Закройте глаза и проглотите поддѣльную жену, какъ глотали поддѣланный сахаръ; если вы способны на это, вы повторяю, одинъ изъ немногихъ которые могутъ идти на рискъ женитьбы съ надеждой на успѣхъ.

Сказавъ это, онъ выпрямился и пристально поглядѣлъ въ лицо Арнольду. Арнольдъ наконецъ понялъ урокъ. Онъ отказался отъ безнадежной попытки перехитрить сэръ-Патрика, и, будь что будетъ, заговорилъ прямо.

— Все это можетъ быть справедливо относительно нѣкорыхъ дамъ, сказалъ онъ, но есть одна, знакомая мнѣ, близкая ваша родственница, къ которой слова ваши не могутъ быть примѣнены.

Намекъ былъ ясный. Сэръ-Патрикъ выразилъ одобреніе откровенности Арнольда, самъ заговоривъ яснѣе.

— Ужъ не племянница ли моя этотъ феноменъ?

— Именно она, сэръ-Патрикъ.

— Позвольте спросить, почему вы знаете что племянница моя не поддѣлана также какъ другія?

Негодованіе окончательно развязало языкъ Арнольду. У него вырвались три слова, которыя представляютъ собою три тома любой библіотеки для чтенія:

— Я люблю ее.

Сэръ-Патрикъ прислонился къ спинкѣ стула и протянулъ ноги.

— Это самый убѣдительный отвѣтъ какой удавалось мнѣ слышать, сказалъ онъ.

— Я говорю серіозно, вскричалъ Арнольдъ, думая теперь уже только объ одномъ. — Испытайте меня.

— О, прекрасно. Испытать легко. — Онъ поглядѣлъ на Арнольда. Неудержимая насмѣшливость свѣтилась въ глазахъ его и подергивала углы губъ. — У моей племянницы прекрасный цвѣтъ лица. Вѣрите ли вы этому цвѣту лица?

— У насъ надъ головами прекрасное небо, отвѣтилъ Арнольдъ. — Я вѣрю въ существованіе неба.

— Въ самомъ дѣлѣ? отозвался сэръ-Патрикъ. — Васъ, очевидно, никогда не захватывалъ ливень. У моей племянницы необыкновенно густые волосы. Увѣрены ли вы что всѣ они растутъ на ея головѣ?

— Такихъ волосъ нѣтъ ни у одной женщины.

— Любезный Арнольдъ, вы слишкомъ низко цѣните средства какими располагаютъ парикмахеры. Загляните въ окна магазиновъ. Когда будете въ Лондонѣ, пожалуста, загляните въ окна магазиновъ. А пока, что вы думаете о сложеніи моей племянницы.

— Помилуйте! Объ этомъ-то ужь не можетъ быть сомнѣнія! Всякій у кого есть глаза видитъ что она сложена превосходно.

Сэръ-Патрикъ тихо засмѣялся и опять скрестилъ ноги.

— Безъ сомнѣнія. Прекрасное сложеніе дѣло самое обыкновенное. Здѣсь теперь приблизительно сорокъ дамъ. Каждая изъ нихъ сложена превосходно. Тутъ дѣло въ цѣнѣ. Если вы видите особенно изящное тѣлосложеніе, то можете поклясться что оно выписано изъ Пирижа. Какъ вы глядите на меня! Итакъ, я васъ спрашиваю, сколько въ наружности племянницы моей купленаго и сколько природнаго? Я не знаю. А вы?

— Готовъ поклясться что все до мельчайшей черты….

— Купленое?

— Природное.

Сэръ-Патрикъ всталъ. Сатирическое настроеніе его унялось наконецъ. «Если когда-нибудь у меня будетъ сынъ, подумалъ онъ про себя, я пошлю его въ море.» Онъ взялъ Арнольда за руку. Пора было прекратить томленіе Арнольда.

— Если только я способенъ говорить серіозно, началъ онъ — такъ теперь скажу вамъ серіозно слѣдующее: Я убѣжденъ въ искренности вашего чувства. Все что я знаю о васъ говоритъ въ вашу пользу; вашъ родъ и положеніе извѣстны. Если Бланка согласна, то я согласенъ.

Арнольдъ попытался выразить ему свою благодарность. Сэръ-Патрикъ не далъ ему говорить.

— Только помните, продолжалъ онъ, — въ другой разъ, если вамъ нужно что-нибудь отъ меня, спрашивайте прямо. Не пробуйте меня мистифировать, и я обѣщаю не мистифировать васъ. Это кончено. Теперь поговоримъ о поѣздкѣ вашей въ имѣніе. Состояніе, давая права, налагаетъ и обязанности, мистеръ Арнольдъ. Наступаетъ время, когда пользованіе правами будетъ обусловливаться исполненіемъ обязанностей. Вы теперь стали мнѣ близки. Я намѣренъ смотрѣть за тѣмъ чтобы вы исполняли свои обязанности. Рѣшено что вы уѣзжаете изъ Виндигетса сегодня. Устроено ли все для вашего отъѣзда.

— Устроено, сэръ-Патрикъ. Леди Лунди была такъ добра что велѣла довезти меня до станціи въ кабріолетѣ.

— Когда поѣдете вы?

Арнольдъ взглянулъ на часы.

— Черезъ четверть часа.

— Прекрасно. Смотрите же, будьте готовы. Постойте. Еще успѣете поговорить съ Бланкой. Вамъ, кажется, не очень хочется осмотрѣть свое имѣніе?

— Мнѣ не хочется уѣзжать отъ Бланки, вотъ въ чемъ дѣло.

— Оставьте Бланку. Бланка не дѣло. Говорятъ, вашъ домъ одинъ изъ лучшихъ въ этой части Шотландіи. Сколько времени думаете вы прожить въ немъ?

— Я распорядился, какъ уже говорилъ вамъ, чтобы вернуться въ Виндигетсъ послѣ завтра.

— Какъ! Этого человѣка ожидаетъ дворецъ, а онъ думаетъ остановиться въ немъ только на день!

— Я вовсе не думаю останавливаться въ немъ, сэръ-Патрикъ. Я остановлюсь у управляющаго. Мнѣ надо только завтра присутствовать на обѣдѣ моимъ арендаторамъ, а затѣмъ ничто рѣшительно не помѣшаетъ мнѣ возвратиться сюда. Самъ управляющій такъ пишетъ въ послѣднемъ письмѣ.

— О! Если управляющій такъ пишетъ, такъ, разумѣется, и говорить нечего.

— Не противьтесь моему возвращенію, сэръ-Патрикъ, прошу васъ. Я обѣщаю жить въ моемъ домѣ, когда Бланка будетъ жить въ немъ со мною. Если позволите, я пойду скажу ей что все что у меня есть принадлежитъ ей.

— Постойте! Постойте! Вы говорите какъ будто вы уже женаты на ней.

— Да развѣ не все равно? Гдѣ же теперь препятствіе?

Когда онъ предложилъ этотъ вопросъ, тѣнь человѣка подходящаго къ бесѣдкѣ упала на освѣщенное солнцемъ крыльцо. Черезъ минуту за тѣнью послѣдовало и тѣло, въ видѣ грума въ ливреѣ. Онъ, очевидно, былъ здѣсь чужой. Увидѣвъ двухъ джентльментовъ въ бесѣдкѣ, онъ остановился, приложивъ руку къ фуражкѣ.

— Что вамъ нужно? спросилъ сэръ-Патрикъ.

— Извините, меня послалъ хозяинъ.

— Кто вашъ хозяинъ?

— Достопочтенный мистеръ Деламенъ.

— Те-есть мистеръ Джофри Деламенъ? спросилъ Арнольдъ.

— Нѣтъ-съ. Братъ мистера Джофри, мистеръ Юлій. Я пріѣхалъ отъ него съ письмомъ къ мистеру Джофри.

— И не можете найти его?

— Мнѣ сказали что онъ гдѣ-то здѣсь. Но я не знаю гдѣ искать его. — Онъ вынулъ изъ кармана визитную карточку. — Хозяинъ велѣлъ непремѣнно передать эту карточку тотчасъ же. — Будьте такъ добры, господа, скажите мнѣ гдѣ мистеръ Джофри.

Арнольдъ обратился къ сэръ-Патрику.

— Я его не видалъ. А вы?

— Я ощущалъ его съ тѣхъ поръ какъ вошелъ сюда, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Воздухъ пропитанъ отвратительнымъ табачнымъ запахомъ, свидѣтельствующимъ, по-моему весьма непріятно, о присутствіи вашего друга, мистера Деламена.

Арнольдъ засмѣялся и выглянулъ изъ бесѣдки.

— Если такъ, такъ мы сейчасъ найдемъ его.

Онъ оглянулся кругомъ и закричалъ: — Джофри! — Голосъ изъ цвѣтника отозвался: — Здѣсь!

— Васъ спрашиваютъ. Пойдите сюда.

Джофри появился, лѣниво идя съ трубкой во рту, засунувъ руки въ карманы.

— Кто меня спрашиваетъ?

— Грумъ отъ вашего брата.

Этотъ отвѣтъ какъ будто придалъ крылья лѣнивому атлету. Джофри поспѣшно бросился къ бесѣдкѣ. Не успѣлъ грумъ слова выговорить, какъ онъ воскликнулъ съ ужасомъ и смущеніемъ на лицѣ:

— Опять припадокъ съ Раткачеромъ!

Сэръ-Патрикъ и Арнольдъ глядѣли другъ на друга въ нѣмомъ изумленіи.

— Лучшая лошадь на братниной конюшнѣ, кричалъ Джофри, какъ-бы въ поясненіе, обращаясь къ нимъ. — Я оставилъ кучеру письменную инструкцію. Я отмѣрилъ ему лѣкарство на три дня. Я пустилъ ему кровь, продолжалъ Джофри дрожащимъ отъ волненія голосомъ, — я самъ вчера вечеромъ пустилъ ему кровь.

— Извините, сударь, началъ было грумъ.

— Что тутъ извиняться? Всѣ вы безмозглые дураки. Гдѣ ваша лошадь? Я поѣду, всѣ кости кучеру переломаю. Гдѣ ваша лошадь?

— Позвольте сказать, сударь. Раткачеръ здоровъ.

— Раткачеръ здоровъ? Такъ что жь это за чертовщина?

— Къ вамъ записка.

— О чемъ?

— О лордѣ Гольчестерѣ.

— А! Объ отцѣ? — Онъ вынулъ платокъ и отеръ себѣ лобъ, тяжело переводя духъ. — Я думалъ: Раткачеръ, сказалъ онъ, взглянувъ съ улыбкой на Арнольда. Онъ взялъ трубку въ ротъ и раскурилъ ее. — Ну, продолжалъ онъ спокойнымъ голосомъ, — что же случилось?

— Телеграмма изъ Лондона. Дурныя вѣсти.

Грумъ подалъ карточку. Джофри прочелъ на ней слѣдующія слова, написанныя рукой брата: «Пишу тебѣ, какъ видишь, второпяхъ. Отецъ опасно заболѣлъ. Посылали за его повѣреннымъ. Поѣзжай со мной въ Лондонъ съ первымъ поѣздомъ. Встрѣть меня на станціи.»

Не сказавъ ни слова присутствующимъ, молча смотрѣвшимъ на него, Джофри поглядѣлъ на часы. Анна сказала ему чтобъ онъ подождалъ полчаса и, если ничего не услышитъ о ней въ это время, то зналъ бы что она отправилась. Срокъ прошелъ, онъ ничего не слыхалъ. Бѣгство изъ дому совершилось благополучно. Анна Сильвестеръ въ эту минуту на дорогѣ къ постоялому двору.

ГЛАВА VII.
Долгъ.

Арнольдъ первый прервалъ молчаніе.

— Опасно боленъ вашъ отецъ? спросилъ онъ.

Вмѣсто отвѣта Джофри подалъ ему карточку.

Сэръ-Патрикъ, который стоялъ въ сторонѣ, пока дѣло шло о болѣзни Раткачера, и насмѣшливо изучалъ нравы и обычаи современной англійской молодежи, теперь выступилъ впередъ и принялъ участіе въ разговорѣ. Сама леди Лунди, вѣроятно, согласилась бы что въ этотъ разъ онъ дѣйствовалъ и говорилъ какъ подобаетъ главѣ семейства.

— Не ошибаюсь я предполагая что отецъ мистера Диламена боленъ опасно? спросилъ онъ, обращаясь къ Арнольду.

— Онъ опасно боленъ, въ Лондонѣ, отвѣчалъ Арнольдъ.

— Вы, кажется, говорили мнѣ что леди Лунди хочетъ отправить васъ на станцію въ кабріолетѣ?

— Да.

— Если поѣдетъ слуга, васъ будетъ трое. Вы не усядетесь.

— Не попросить ли намъ какой-нибудь другой экипажъ? сказалъ Арнольдъ.

Сэръ-Патрикъ посмотрѣлъ на часы. Было уже поздно перемѣнять экипажъ. Онъ обратился къ Джофри.

— Умѣете вы править, мистеръ Деламенъ?

Не прерывая своего непроницаемаго молчанія, Джофри кивнулъ годовой.

Не обративъ вниманія на такой безцеремонный отвѣтъ, сэръ-Патрикъ продолжалъ:

— Въ такомъ случаѣ вы можете оставить кабріолетъ у начальника станціи. Я скажу кучеру что онъ вамъ не нуженъ.

— Позвольте мнѣ избавить васъ отъ труда, сэръ-Патрикъ, вызвался Арнольдъ.

Сэръ-Патрикъ движеніемъ руки отвергъ предложеніе. Съ неизмѣнною вѣжливостью обратился онъ опять къ Джофри:

— Обязанность гостепріимства заставляетъ поторопить вашъ отъѣздъ, мистеръ Деламенъ, въ виду такихъ печальныхъ обстоятельствъ. Леди Лунди занята гостями. Я постараюсь отстранить всѣ лишнія церемоніи чтобы не задержать вашего отъѣзда.

Онъ поклонился и вышелъ.

Арнольдъ, оставшись наединѣ съ другомъ, обратился къ нему съ утѣшеніемъ.

— Меня это очень огорчаетъ, Джофри. Надѣюсь что вы вбиремя поспѣете въ Лондонъ.

Онъ умолкъ. На лицѣ Джофри было какое-то странное выраженіе, смѣсь сомнѣнія и замѣшательства, досады и нерѣшимости, что, конечно, не было естественнымъ результатомъ полученнаго извѣстія. Онъ краснѣлъ и блѣднѣлъ, тоскливо кусалъ ногти, взглянулъ на Арнольда, какъ бы желая сказать что-то, и молча отвернулся.

— Развѣ еще что-нибудь кромѣ извѣстія объ отцѣ безпокоитъ васъ, Джофри? спросилъ Арнольдъ.

— Чертовское положеніе, сказалъ Джофри.

— Могу я помочь вамъ?

Вмѣсто отвѣта, Джофри поднесъ фвою могучую руку и хлопнулъ Арнольда по плечу такъ что тотъ содрогнулся съ головы до ногъ. Арнольдъ съ удивленіемъ ждалъ что будетъ дальше.

— Сказать, дружище? опросилъ Джофри.

— Скажите.

— Вы помните какъ лодка опрокинулась у Лиссабонской пристани?

Арнольдъ вздрогнулъ. Еслибъ онъ въ эту минуту вспомнилъ свое первое свиданіе со старымъ другомъ своего отца, онъ, конечно, вспомнилъ бы и предсказаніе сэръ-Патрика, что рано или поздно ему придется отплатить свой долгъ съ лихвою. Но память мгновенно перенесла его ко времени несчастнаго приключенія. Въ порывѣ горячей благодарности, онъ со своимъ врожденнымъ простодушіемъ готовъ былъ разсердиться на друга за незаслуженный вопросъ.

— Неужели вы думаете что я способенъ позабыть какъ вы вытащили меня на берегъ и спасли мнѣ жизнь? съ жаромъ воскликнулъ онъ.

Джофри сдѣлалъ еще шагъ къ цѣли которую имѣлъ въ виду.

— За добро платится добромъ, сказалъ онъ. — Не такъ ли?

Арнольдъ взялъ его руку.

— Я на все готовъ. Скажите что моту я сдѣлать для васъ?

— Вы отправляетесь сегодня въ свое новое имѣніе?

— Да.

— Не можете ли вы отложить до завтра?

— Если это необходимо, конечно моту.

Джофри выглянулъ въ дверь бесѣдки чтобъ увѣриться что они одни.

— Знаете вы здѣшнюю гувернантку? спросилъ онъ шепотомъ.

— Миссъ Сильвестеръ?

— Да. У меня вышло маленькое недоразумѣніе съ миссъ Сильвестеръ. Я не знаю человѣка который мотъ бы помочь мнѣ кромѣ васъ.

— Вы знаете что я готовъ помочь вамъ. Скажите въ чемъ дѣло.

— Сказать это не такъ легко какъ вы думаете. Ну, да вѣдь вы тоже не святой. Я поступилъ какъ дуракъ. Я поставилъ ее въ затруднительное положеніе.

Арнольдъ отшатнулся, понявъ что хотѣлъ сказать Джофри.

— Боже мой, Джофри! Неужели?

— Да. Но слушайте дальше, это еще не худшее. Она ушла изъ дома.

— Ушла?

— Да, ушла чтобы больше не возвращаться. Она не можетъ воротиться.

— Почему же не можетъ?

— Она написала письмо своей хозяйкѣ. Женщины (чортъ бы ихъ побралъ) ничего не дѣлаютъ вполовину. Она оставила письмо гдѣ написала что, обвѣнчавшись тайно, она отправляется къ своему мужу, а мужъ этотъ — я. Понимаете, я еще конечно не женатъ на ней, я только обѣщалъ жениться. Теперь она отправилась, тайно конечно, въ одно мѣсто за четыре мили. Мы уговорились, что и я сегодня вечеромъ пріѣду туда, и мы такъ съ ней обвѣнчаемся. Теперь все разстроилось. Она будетъ ждать меня на постояломъ дворѣ, а я буду катиться въ Лондонъ. Кто-нибудь долженъ объяснить ей въ чемъ дѣло, иначе она сдѣлаетъ какую-нибудь выходку, и все откроется. Никому изъ здѣшнихъ я не могу довѣриться. Я погибъ, другъ, если вы не выручите меня.

Арнольдъ въ замѣшательствѣ опустилъ руки.

— Самое ужасное положеніе какое я только могу представить, сказалъ онъ.

Джофри былъ съ нимъ вполнѣ согласенъ.

— Да, есть съ чего съ ума сойти, не правда ли? Дорого бы я далъ теперь за стаканъ пива, — Онъ машинально вынулъ свою неизмѣнную трубку. — Что же, придумали вы что-нибудь? спросилъ онъ.

Арнольдъ былъ такъ занятъ своими мыслями что не слышалъ вопроса.

— Надѣюсь, вы не подумаете что я отношусь легко къ болѣзни вашего отца, сказалъ онъ съ жаромъ. — Но мнѣ кажется, я не могу не сказать вамъ что думаю. Вы обязаны сначала успокоить дѣвушку.

— Сначала успокоить ее! И вы думаете что я рискну быть, вычеркнутымъ изъ завѣщанія отца? Ни для какой женщины въ мірѣ!

Многолѣтнее почтеніе Арнольда къ другу, какъ къ человѣку умѣвшему грестъ, боксировать, бороться, прыгать — а главное, плавать — и достигшему въ этихъ искусствахъ такого совершенства какъ немногіе въ современной Англіи, держалось на твердыхъ основаніяхъ. Послѣдній отвѣтъ Джофри поколебалъ его вѣру только на одну минуту, но минуту мучительную для Арнольда.

— Вамъ лучше знать, возразилъ онъ сухо. — Что же мнѣ сдѣлать?

Джофри грубо схватилъ его за руку, грубо, какъ всегда онъ это дѣлалъ, но дружески и довѣрчиво.

— Будьте добрымъ товарищемъ, сказалъ онъ. — Поѣзжайте туда, разкажите ей что случилось. Отсюда мы уѣдемъ какъ будто мы оба отправляемое на желѣзную дорогу, а потомъ я васъ высажу гдѣ слѣдуетъ. Вы даже можете отправиться въ свое имѣніе съ вечернимъ поѣздомъ. Вамъ это не повредитъ, а старому другу вы окажете большое одолженіе. Вы нисколько не рискуете попасться, потому что править буду я и слуги, который могъ бы распустить сплетни, не будетъ.

Даже Арнольдъ началъ смутно понимать что дѣйствительно, какъ предсказалъ сэръ-Патрикъ, ему приходится отплатить долгъ свой съ лихвой.

— Что же мнѣ сказать ей? спросилъ онъ, — Я обязанъ сдѣлать для васъ все что только могу, и я сдѣлаю. Но что мнѣ сказать ей?

Вопросъ былъ очень естественъ, но не легко было отвѣтить на него. Что человѣкъ можетъ сдѣлать въ данномъ мускульномъ затрудненіи никто не зналъ такъ хорошо какъ Джофри Деламенъ. Но что человѣкъ долженъ сказать въ даномъ соціальномъ затрудненіи, ни для кого не было такою загадкой какъ я ли него.

— Что сказать? повторилъ онъ. — Постойте. Скажите ей что я въ отчаяніи, ну, и все такое. Вотъ еще что скажите. Скажите чтобъ она ждала меня тамъ и что я ей напишу.

Арнольдъ колебался. Неспособный къ тому узкому и ограниченному взгляду на вещи который называется знаніемъ свѣта, онъ со своею врожденною деликатностью понималъ ужасную неловкость положенія въ которое ставилъ его другъ, понималъ такъ ясно какъ будто бы смотрѣлъ на дѣло съ трудно нажитою опытностью человѣка вдвое старше его годами.

— Не напишете ли вы ей, Дакофри? спросилъ онъ.

— Зачѣмъ?

— Подумайте немного, и вы сами поймете зачѣмъ. Вы довѣрили мнѣ щекотливую тайну. Я могу ошибиться, мнѣ никогда не приходилось быть въ такомъ положеніи. Но мнѣ кажется, явившись къ ней посланнымъ отъ васъ, я ужасно обижу ее. Я приду и сказку: я знаю тайну которую вы скрываете отъ всего міра. Что должна она почувствовать при этомъ?

— Вотъ еще, сказалъ Джофри, — женщины могутъ вынести гораздо больше чѣмъ вы думаете.. Послушали бы вы какъ она допекала меня вотъ на этомъ самомъ мѣстѣ. Вы совсѣмъ не знаете женщинъ. Вся тайна въ умѣньи обращаться съ женщиной состоитъ въ томъ чтобы схватить ее за шиворотъ какъ кошку.

— Я не рѣшусь показаться ей, если вы не облегчите мнѣ первый шагъ. Я не остановлюсь ни предъ какою жертвой чтобъ услужить вамъ, но…. Нѣтъ, Джофри, должны же вы помочь мнѣ въ ужасномъ положеніи въ которое вы меня ставите. Я ея не знаю, не знаю какъ она приметъ меня прежде чѣмъ я рѣшусь открыть ротъ.

Послѣднія слова затронули вопросъ съ практической стороны. Джофри тотчасъ же понялъ въ чемъ состоитъ затрудненіе.

— У ней чортовскій нравъ, надо предупредить васъ. Въ самомъ дѣлѣ, не лучше ли написать? Успѣемъ мы сходить домой?

— Нѣтъ. И потомъ тамъ пропасть народа, а намъ нельзя терять ни одной минуты. Пишите сейчасъ же и здѣсь. У меня есть карандашъ.

— Что же мнѣ написать?

— Что хотите, то и пишите. Вотъ карточка вашего брата.

Джофри взялъ карандашъ и взглянулъ на карточку. Она была такъ исписана что нельзя было прибавить ни одного слова. Онъ пошарилъ въ карманѣ и вынулъ письмо, письмо о которомъ говорила Анна на послѣднемъ свиданіи и въ которомъ она требовала чтобъ онъ пріѣхалъ въ Виндигетсъ.

— Годится, сказалъ онъ. — Это одно изъ писемъ Анны ко мнѣ. Тутъ на послѣдней страницѣ есть чистое мѣсто. Хорошо, я напишу, но вы сначала обѣщайте что непремѣнно передадите его. Вашу руку въ знакъ согласія.

Онъ протянулъ руку, — руку спасшую Арнольда, — и въ память объ этомъ событіи получилъ обѣщаніе Арнольда.

— Ну и отлично, любезный другъ. А дорогой я вамъ разкажу какъ найти ее. Знаете, вамъ еще необходимо знать одну вещь. Скажу лучше теперь, чтобы не забыть.

— Говорите.

— Вы не должны на постояломъ дворѣ объявлять своего настоящаго имени, и ее надо спроситъ не по ея имени.

— Такъ какъ же мнѣ спросить?

— Вотъ въ томъ-то и дѣло: какъ? Она явилась туда какъ замужняя, чтобъ избавиться отъ подозрѣній. Понимаете?

— Понимаю. Дальше.

— Она рѣшила сказать такъ, опять же для того чтобы избавить себя и меня отъ затрудненій, что ждетъ мужа который скоро пріѣдетъ къ ней. Еслибъ я поѣхалъ, я спросилъ бы гдѣ «моя жена». Вы ѣдете вмѣсто меня.

— И я тоже долженъ спросить гдѣ «моя жена», чтобъ избавить миссъ Сильвестеръ отъ непріятностей.

— Вы согласны?

— Да, конечно. Мнѣ все равно что ни сказать прислугѣ постоялаго двора. Меня страшитъ только свиданіе съ миссъ Сильвестеръ.

— Не бойтесь, я все устрою какъ слѣдуетъ.

Онъ подошелъ къ столу, поспѣшно начертилъ нѣсколько строкъ, остановился и перечелъ ихъ. «Такъ ли?» сказалъ онъ про себя. «Нѣтъ. Прибавлю еще какую-нибудь нѣжность чтобъ успокоить ее.» Онъ подумалъ, прибавилъ еще строчку и весело стукнулъ по столу.

— Вотъ это обдѣлаетъ все дѣло. Прочтите-ка, Арнольдъ, вѣдь не дурно написано?

Арнольдъ прочелъ, но, кажется, не раздѣлилъ хорошаго мнѣнія которое составилъ другъ его о своемъ произведеніи.

— Не слишкомъ ли коротко? сказалъ онъ.

— Есть мнѣ когда писать больше!

— Можетъ-быть, дѣйствительно некогда. Но скажите сами миссъ Сильвестеръ что вы торопитесь. Поѣздъ отходитъ черезъ полчаса. Напишите это.

— Пожалуй, и даже число выставлю, если вамъ угодно.

Едва успѣлъ онъ сдѣлать приписку и передать письмо Арнольду, какъ вошелъ сэръ-Патрикъ и объявилъ что экипажъ готовъ.

— Идите, сказалъ онъ. — Нельзя терять ни одной минуты.

Джофри всталъ. Арнольдъ стоялъ въ нерѣшительности.

— Мнѣ надо повидаться съ Бланкой, сказалъ онъ жалобнымъ голосомъ. — Не могу же я уѣхать не простившись съ ней.

Сэръ-Патрикъ, улыбаясь, указалъ на ступени. Бланка слѣдовала за нимъ. Арнольдъ выбѣжалъ къ ней.

— Уѣзжаете, сказала она досадливо.

— Я ворочусь черезъ два дня, шепнулъ онъ. — Все устроилось какъ слѣдуетъ. Сэръ-Патрикъ согласенъ.

Она крѣпко держала его руку. Поспѣшное прощаніе при свидѣтеляхъ было прощаніе не во вкусѣ Бланки.

— Вы опоздаете на поѣздъ! закричалъ сэръ-Патрикъ.

Джофри схватилъ Арнольда за руку, за ту руку которую держала Бланка, и оттащилъ, буквально оттащилъ его отъ нея. Оба скрылись изъ виду за кустами, прежде чѣмъ Бланка опомнилась отъ негодованія.

— Зачѣмъ это животное ѣдетъ съ мастеромъ Бринквортомъ? спросила она.

— Мистера Деламена призываетъ въ Лондонъ болѣзнь его отца. А вы его не любите?

— Я ненавижу его!

Сэръ Патрикъ задумался. «Ей восьмнадцать лѣтъ, а мнѣ семьдесятъ», думалъ онъ. «Странно что мы хоть въ чемъ-нибудь сходимся, и еще страннѣе что мы сходимся въ антипатіи къ мистеру Деламену.»

Онъ взглянулъ на Бланку. Она сидѣла у стола, опустивъ голову на руку. Забывъ все окружающее, она думала объ Арнольдѣ, и несмотря на то что будущее разстилалось предъ ней какъ гладкая, пріятная дорога, мысли ея были не веселы.

— Бланка! Что это, Бланка? сказалъ сэръ-Патрикъ. — Глядя на васъ подумаешь что онъ угодилъ въ кругосвѣтное путешествіе. Глупенькая! Вѣдь онъ воротится послѣ завтра.

— Зачѣмъ онъ поѣхалъ съ этимъ человѣкомъ, сказала Бланка. — Зачѣмъ онъ считаетъ его своимъ другомъ!

— Ну, вотъ еще! Онъ грубъ, я съ вами согласенъ, но это не бѣда. Арнольдъ разстанется съ нимъ на второй станціи. Пойдемте въ залу. Танцуйте и забудьте все, другъ мой.

— Нѣтъ, сказала Бланка. — Я не расположена танцоватъ. Пойду на верхъ и разкажу все Аннѣ.

— Не будете вы говорить съ нею, сказалъ третій голосъ, неожиданно присоединившійся къ разговору.

Дядя и племянница обернулись. Леди Лунди стояла на верхней ступени.

— Я запрещаю вамъ говорить о ней въ моемъ присутствіи, продолжала она. — Сэръ-Патрикъ, я предупреждала васъ, если припомните, что вы будете принуждены взглянуть на поведеніе миссъ Сильвестеръ какъ на дѣло не шуточное. Случилось, худшее изъ того что я ожидала. Миссъ Сильвестеръ скрылась отъ насъ.

ГЛАВА VIII.
Скандалъ.

Былъ еще ранній вечеръ, когда гости леди Лунди начали перешептываться въ углахъ, и пришли всѣ къ единогласному заключенію что въ домѣ «что-то неладно».

Бланка таинственно скрылась изъ танцевальной залы. Леди Лунди таинственно покинула гостей. Бланка не вернулась. Леди Лунди вернулась съ неестественною улыбкой и озабоченнымъ видомъ. Она призналась что не совсѣмъ здорова. Нездоровьемъ оправдывали отсутствіе Бланки, нездоровьемъ же оправдывали исчезновеніе миссъ Сильвестеръ во время игры въ мячъ. Какой-то острякъ сказалъ что это нѣсколько напоминаетъ спряженіе глаголовъ: я не совсѣмъ здорова, ты не совсѣмъ здорова, она не совсѣмъ здорова и т. д. А сэръ-Патрикъ! Вообразите, сэръ-Патрикъ ищетъ уединенія. Онъ прогуливается въ самой уединенной части сада. А прислуга? Даже на ней отразилось что-то таинственное. Тоже точно господа перешептываются въ углахъ. Экономка порывисто врывается туда гдѣ экономкѣ совсѣмъ не слѣдуетъ быть. Въ верхней области дома раздается хлопанье дверей, стукъ башмаковъ. Что-то неладно, помяните мое слово, что-то неладно.

— Не уѣхать ли намъ? Прикажи, другъ мой, подавать лошадей.

— Луиза, голубчикъ, не танцуй больше, папа хочетъ ѣхать.

— Добрый вечеръ, леди Лунди. Благодарю васъ.

— Какъ жаль бѣдную Бланку!

— О, какъ было весело!

Пролепетавъ всѣ свои обычныя фразы, общество поспѣшило удалиться до наступленія бури.

Такого именно разрѣшенія дѣла выжидалъ сэръ-Патрикъ въ своемъ уединеніи.

Теперь нельзя уже было отказаться отъ отвѣтственности лежавшей на немъ. Леди Лунди объявила свое неизмѣнное рѣшеніе прослѣдить Анну до того мѣста куда она скрылась и удостовѣриться (единственно ради нравственности) дѣйствительно ли она вышла замужъ или нѣтъ. Бланка, утомленная всѣми треволненіями дня, разразилась истерическими плачемъ, узнавъ новость, а потомъ, нѣсколько успокоившись, взглянула съ своей собственной точки зрѣнія на исчезновеніе Анны. Анна не утаила бы отъ нея своего брака, еслибы все было какъ слѣдуетъ. Какое-нибудь страшное несчастіе обрушилось на Анну. Бланка рѣшила узнать во что бы то ни стало куда скрылась Анна (что рѣшила и леди Лунди), поѣхать къ ней и помочь ей.

Сэръ-Патрикъ, которому обѣ женщины, каждая порознь, признались въ своихъ намѣреніяхъ, видѣлъ ясно что обѣ онѣ пустятся, если не удержатъ ихъ, на безразсудные поступки, которые могутъ повлечь за собой весьма непріятныя послѣдствія. Человѣкъ власть имѣющій былъ необходимъ въ этотъ вечеръ въ Виндингетсѣ, и сэръ-Патрикъ на этотъ разъ желалъ бы быть такимъ человѣкомъ.

"Много можно сказать и за и противъ холостой жизни, " размышлялъ онъ, шагая взадъ и впередъ по отдаленной дорожкѣ сада и чаще обыкновеннаго прибѣгая къ набалдашнику своей падки. «Въ одномъ только я убѣжденъ: женатые друзья человѣка не могутъ помѣшать ему остаться холостякомъ, но они могутъ, и всѣми силами стараются, отравить ему холостую жизнь.»

Размышленія сэръ-Патрика были прерваны приходомъ слуги, которому заранѣе было поручено извѣстить его о ходѣ событій въ домѣ.

— Всѣ уѣхали, сэръ-Патрикъ.

— Вотъ счастье-то, Симпсонъ. Такъ никого не осталось кромѣ тѣхъ которые гостятъ у насъ?

— Никого, сэръ-Патрикъ.

— А у насъ гостятъ все джентльмены, Симпсонъ. Не правда ли?

— Точно такъ, сэръ-Патрикъ.

— Это тоже счастье, Симпсонъ. Все отлично. Сначала я повидаюсь съ леди Лунди.

Есть ли какая-нибудь другая форма человѣческой силы воли, которая могла бы сравниться съ силой воли женщины рѣшившейся обнаружить проступокъ другой женщины, которую она ненавидитъ? Вы можете сломить утесъ при извѣстныхъ условіяхъ. Но вотъ предъ вами слабая, нѣжная женщина, вскрикивающая когда паукъ упадетъ ей на шею и содрагающаяся когда вы подойдете къ ней поѣвъ луку. Можете вы сломить ее при тѣхъ же условіяхъ? Не пробуйте.

Сэръ-Патрикъ нашелъ леди Лунди производящею допросъ по той удивительно выпытывающей формѣ которую употребляетъ полиція въ случаяхъ исчезновенія какой-нибудь личности. Кто изъ свидѣтелей видѣлъ послѣдній скрывшаго ея? Кто изъ прислуги видѣлъ послѣдній Анну? Сначала допрашивается мужская прислуга, начиная съ дворецкаго и кончая мальчикомъ грумомъ. Потомъ женская, начиная съ величественной кухарки и кончая дѣвочкой подметающею садъ. Леди Лунди спустилась уже въ своемъ допросѣ до лакея, когда вошелъ сэръ-Патрикъ.

— Дорогая моя леди. Извините, если я опять напомню вамъ что мы живемъ въ свободной странѣ, и что вы не имѣете права вмѣшиваться въ поступки миссъ Сильвестеръ послѣ того какъ она покинула вашъ домъ.

Леди Лунди набожно возвела глаза къ потолку. Она смотрѣла мученицей на пыткѣ. Еслибы вы увидали леди Лунди въ ту минуту, вы бы сами оказали: «это мученица на пыткѣ».

— Нѣтъ, сэръ-Патрикъ, произнесла она. — Какъ христіанка и женщина, я не могу смотрѣть съ вашей точки зрѣнія. Несчастная жила подъ моею кровлей. Она была подругой Бланки. На мнѣ лежитъ отвѣтственность за ея поступки, нравственная отвѣтственность. Я бы жизнь свою отдала чтобъ быть способною смотрѣть на это такъ равнодушно какъ смотрите вы. Нѣтъ! Я должна удостовѣриться что она замужемъ. Для соблюденія приличія и для успокоенія моей совѣсти. Прежде чѣмъ я сегодня склоню голову на подушку, я должна узнать это.

— Одно слово, леди Лунди.

— Нѣтъ, повторила леди Лунди съ самою трогательною кротостью. — Вы, можетъ-быть, правы съ вашей свѣтской точки зрѣнія, во меня свѣтская точка зрѣнія приводитъ въ ужасъ.

Она съ трогательною торжественностью обратилась къ лакею:

— Вы знаете куда вы попадете, Джонатанъ, если скажете неправду?

Джонатань былъ лѣнивъ, Джонатанъ былъ угреватъ, Джоватанъ былъ толстъ, но Джонатанъ былъ твердъ въ вѣрѣ. Онъ отвѣчалъ что знаетъ, а что еще удивительнѣе, даже назвалъ мѣсто.

Сэръ-Патрикъ понялъ что дальнѣйшая оппозиція съ его стороны въ настоящую минуту будетъ болѣе чѣмъ безполезна. Онъ благоразумно рѣшилъ подождать пока леди Лунди хорошенько утомитъ себя допросомъ. А такъ какъ при настоящемъ расположеніи духа его свояченицы нельзя было предугадать что можетъ случиться если допросъ приведетъ ее къ какому-нибудь открытію, онъ рѣшился принять мѣры чтобъ освободить домъ отъ гостей, по крайней мѣрѣ на слѣдующія сутки.

— Мнѣ необходимо сдѣлать вамъ только одинъ вопросъ, леди Лунди, сказалъ онъ. — Согласитесь, что положеніе джентльменовъ которые гостятъ у насъ не совсѣмъ пріятно въ настоящее время. Еслибы вы согласились оставить дѣло безъ огласки, у насъ все шло бы по-старому. Но такъ какъ вы этого не хотите, вамъ должно быть пріятно если я избавлю васъ отъ обязанности заботиться о вашихъ гостяхъ.

— Въ качествѣ главы семейства? сказала леди Лунди.

— Въ качествѣ главы семейства.

— Принимаю ваше предложеніе и благодарю васъ.

— Не стоитъ благодарности, сказалъ сэръ-Патрикъ.

Онъ вышелъ изъ комнаты, оставивъ Джонатана на допросѣ. Онъ и братъ его, покойный сэръ-Томасъ, съ самаго начала пошли въ жизни различными дорогами и рѣдко видались съ тѣхъ поръ какъ перестали быть мальчиками. Память сэръ-Патрика, когда онъ выходилъ изъ комнаты леди Лунди, воротила его къ дѣтству и внушила ему чувство нѣжности къ памяти брата. Онъ покачалъ головой и грустно вздохнулъ.

— Бѣдный Томъ, сказалъ онъ, затворивъ дверь комнаты вдовы своего брата. — Бѣдный Томъ.

Проходя по залѣ, онъ остановилъ перваго попавшагося слугу и спросилъ о Бланкѣ. Миссъ Бланка совершенно покойна; она заперлась съ горничною въ своей комнатѣ. «Покойна?» подумалъ сэръ-Патрикъ. «Это плохой признакъ. Надо потолковать съ племянницей.»

Но прежде всего надо было найти гостей. Безошибочный инстинктъ направилъ сэръ-Патрика въ билліардную комнату. И дѣйствительно, онъ нашелъ ихъ тамъ въ торжественномъ собраніи, недоумѣвавшихъ что имъ дѣлать съ собой. Сэръ-Патрикъ въ двѣ минуты разрѣшилъ ихъ недоумѣніе.

— Какъ вы полагаете, джентльмены, не поохотиться ли намъ завтра?

Всѣ присутствующіе, охотники и неохотники, сказали «да».

— Если вамъ угодно, вы можете выѣхать отсюда, или же изъ охотничьей дачи, которая выстроена на виндигетской землѣ, въ лѣсу, на той сторонѣ луга. Погода прекрасная (для Шотландіи), а въ конюшнѣ много лошадей. Не скрою отъ васъ, джентльмены, что дѣла въ семейномъ кружкѣ моей свояченицы приняли не совсѣмъ благопріятный оборотъ. Вы будете одинаково гостями леди Лунди, выберете ли вы дачу или домъ. Что вы выберете, предположимъ, хоть на слѣдующія сутки?

Всѣ, страдающіе и не страдающіе ревматизмомъ, отвѣчали: «дачу».

— Очень хорошо, согласился сэръ-Патрикъ. — Такъ рѣшено сегодня же вечеромъ отправиться, на дачу, чтобы завтра утромъ прямо приступить къ охотѣ. Если обстоятельства позволятъ мнѣ сопровождать васъ и служить вамъ по мѣрѣ моихъ силъ, я буду очень радъ. Если нѣтъ, я увѣренъ что вы извините меня на нынѣшній вечеръ, и дворецкій леди Лунди будетъ заботиться о вашемъ комфортѣ.

Одобрено единогласно. Сэръ-Патрикъ оставилъ гостей у билліарда и пошелъ отдать нужныя приказанія въ конюшню. Между тѣмъ Бланка была дѣйствительно довольно покойна и сидѣла въ верхнемъ этажѣ дома. Въ нижнемъ же леди Лунди неутомимо продолжала допросъ. Отъ Джонатана, послѣдняго изъ комнатной прислуги, она перешла къ кучеру, первому лицу изъ внѣ-комнатной прислуги, и переходя отъ человѣка къ человѣку по новой градаціи, дошла до самаго два, то-есть до мальчика грума. Не получивъ ни малѣйшаго свѣдѣнія отъ мужской половины прислуги, она перешла къ женской. Она позвонила и приказала позвать кухарку — Есѳирь Дезриджъ.

Замѣчательная по внѣшнему виду особа вошла въ комнату.

Старая и спокойная; безукоризненно чистоплотная, она имѣла весьма почтенную наружность. Ея сѣдые волосы лежали гладко подъ бѣлымъ чепчикомъ, глубоко впавшіе глаза глядѣли прямо на всякаго обращавшагося къ ней; она съ перваго разу производила впечатлѣніе степенной, достойной довѣрія женщины. И вмѣстѣ съ тѣмъ, послѣ болѣе внимательнаго наблюденія, въ ней можно было замѣтить отпечатокъ ужаснаго, прошлаго страданія, оставшійся на всю ея жизнь. Это скорѣе чувствовалось нежели видѣлось по взгляду несокрушимаго терпѣнія, по мертвенному покою ни на минуту ея не покидавшему. Повѣсть ея прошлаго, судя по тому что было извѣстно, была страшная повѣсть. Она поступила въ услуженіе къ леди Лунди во время свадьбы ея съ сэръ-Томасомъ. Въ рекомендаціи, данной ей приходскимъ священникомъ, говорилось что во время жизни мужа, неисправимаго пьяницы, она терпѣла отъ него страшныя истязанія. Однажды онъ нанесъ ей ударъ отразившійся на ея нервной системѣ. Нѣсколько дней она пролежала безъ чувствъ, а очнувшись, потеряла способность говорить. Въ добавокъ къ этому недостатку она сдѣлалась странною въ обращеніи и поступала въ услуженіе не иначе какъ съ условіемъ чтобъ ей дана была отдѣльная комната, гдѣ бы она могла спать одна. Все это выкупалось, говорилось въ рекомендаціи, ея трезвостью, необыкновенною честностью и репутаціей лучшей кухарки въ Англіи. Принявъ во вниманіе въ особенности послѣднее качество, сэръ-Томасъ рѣшился взять кухарку на испытаніе, и скоро замѣтилъ что никогда такъ не обѣдалъ какъ съ тѣхъ поръ какъ Есѳирь Дезриджъ приняла подъ свое управленіе его кухню. Послѣ смерти сэръ-Томаса, кухарка осталась у его вдовы. Леди Лунди она совсѣмъ не нравилась. Непріятная загадочность характера кухарки, на что не обратилъ вниманія сэръ-Томасъ, предупреждала противъ нея всѣхъ тѣхъ для кого обѣдъ не былъ главнымъ дѣломъ въ жизни. Врачи, съ которыми совѣтовались объ ея здоровьѣ, открыли въ немъ нѣсколько физіологическихъ аномалій, заставившихъ ихъ думать что нѣмота кухарки притворство, для цѣлей ей одной извѣстныхъ. Она упорно отказывалась учиться азбукѣ глухонѣмыхъ, на томъ основаніи что глухотой не страдаетъ. Прибѣгали къ различнымъ хитростямъ чтобы заставить ее заговорить, но безуспѣшно. Пробовали спрашивать ее о ея прошлой, замужней жизни, но она напрямикъ отказалась отвѣчать. По временамъ на нее находило непреодолимое, повидимому, желаніе отлучиться на время изъ дома. Если ея не отпускали, она пассивно отказывалась исполнять свое дѣло. Если ее бранили за это, она загадочно кивала головой, какъ бы говоря: Откажите мнѣ, и я уйду. Много разъ леди Лунди (что очень естественно) рѣшалась удалить изъ своего дома эту женщину, но ни разу не довела своего рѣшенія до исполненія. Кухарку, отлично знающую свое дѣло, которую не нужно повѣрять, которая и другимъ не позволяетъ воровать, никогда не ссорится съ прислугой, не пьетъ ничего крѣпче чаю, которой можно довѣрить несчетное золото, такую кухарку трудно замѣнить. Въ нашей земной жизни мы на многое смотримъ сквозь пальцы, какъ леди Лунди смотрѣла на свою кухарку. Кухаркѣ постоянно готовился отказъ, но она продолжала исполнять свое дѣло, получала отпускъ когда желала (что, надо отдать ей справедливость, случалось довольно рѣдко) и спала (куда бы ни отправилось семейство) въ отдѣльной комнатѣ съ запертою дверью.

Есѳирь Дезриджъ медленно подошла къ столу за которымъ сидѣла леди Лунди. На поясѣ у нея висѣли доска и грифель, къ которымъ она прибѣгала когда отъ нея требовался отвѣтъ который нельзя было выразить движеніемъ. Взявъ въ руки доску и грифель, она съ каменною неподвижностью ждала вопроса своей барыни.

Леди Лунди начала допросъ по той же формѣ которую употребляла съ другими.

— Знаете вы что миссъ Сильвестеръ ушла?

Кухарка кивнула головой утвердительно.

— Не знаете ли вы въ какое время она ушла?

Опять утвердительный отвѣтъ, первый который леди Лунди получила на этотъ вопросъ. Она поспѣшно продолжала.

— Видѣли вы ее послѣ того какъ она ушла изъ дома?

Третій утвердительный отвѣтъ.

— Гдѣ?

Есѳирь Дезриджъ написала на своей доскѣ твердымъ, прямымъ почеркомъ, не свойственнымъ женщинѣ ея класса, слѣдующее: «На тропинкѣ которая ведетъ къ желѣзной дорогѣ, близь фермы Чуфъ.»

— Что вамъ понадобилось на фермѣ Чуфъ?

Есѳирь Дезриджъ написала: "Достать яицъ для кухни и подышать свѣжимъ воздухомъ.*

— Видѣла васъ миссъ Сильвестеръ?

Отвѣтъ отрицательный.

— Она повернула къ желѣзной дорогѣ?

Опять отрицательный отвѣтъ,

— Такъ она повернула къ лугу?

Отвѣтъ утвердительный.

— Куда же она пошла по лугу?

Есѳирь Дезриджъ написала: «Она пошла по тропинкѣ которая ведетъ къ Крегъ-Ферни.»

Леди Лунди вскочила. Въ Крегъ-Ферни есть только одно мѣсто куда можетъ придти посѣтитель.

— Постоялый дворъ, воскликнула она. — Она ушла на постоялый дворъ.

Есѳирь Дезридакъ ждала неподвижно. Леди Лунди сдѣлала еще вопросъ, или скорѣе предостереженіе:

— Вы сказали это кому-нибудь кромѣ меня?

Отвѣтъ утвердительный. Леди Лунди этого никакъ не ожидала. «Есѳирь Дезриджъ», подумала она, «вѣроятно, не поняла вопроса.»

— Я спрашиваю: не сказали ли вы кому-нибудь другому кромѣ меня того что сейчасъ передали мнѣ?

Опять утвердительный отвѣтъ.

— Кто-нибудь васъ спрашивалъ также какъ и я?

Третій утвердительный отвѣтъ.

— Кто же?

Есѳирь Дезриджъ написала на доскѣ: «Миссъ Бланка».

Леди Лунди отступила, пораженная открытіемъ что намѣреніе Бланки отыскивать Анну Сильвестеръ оказывается такъ же твердо какъ и ея собственное намѣреніе. Падчерица, дѣйствуя самостоятельно, можетъ быть страшнымъ препятствіемъ на ея дорогѣ. Поступокъ Анны Сильвестръ смертельно оскорбилъ леди Лунди. Мстительная женщина рѣшилась открыть все что было компрометирующаго въ тайнѣ гувернантки (побуждаемая, конечно, высшимъ чувствомъ долга), и сдѣлать это достояніемъ публики, то-есть небольшого кружка своихъ знакомыхъ. Но сдѣлать это будетъ невозможно, если Бланка пойдетъ наперекоръ ей (чего, конечно, надо было ожидать) и будетъ дѣйствовать открыто въ интересахъ миссъ Сильвестеръ.

Первое что надо было сдѣлать, и сдѣлать немедленно, это увѣдомить Бланку что намѣреніе ея открыто, и запретить ей идти далѣе.

Леди Лунди позвонила дважды, что по домашнимъ законамъ означало что ей нужна ея горничная. Потомъ она обратилась къ кухаркѣ, которая стояла съ доской въ рукахъ, неподвижная какъ камень, дожидаясь приказаній своей госпожи.

— Вы поступили дурно, сказала она строго. — Я ваша госпожа. Вы обязаны отвѣчать вашей госпожѣ….

Есѳирь Дезриджъ наклонила голову въ знакъ холоднаго согласія съ выраженнымъ принципомъ.

Поклонъ былъ заявленіемъ своего мнѣнія. Леди Лунди разсердилась.

— А миссъ Бланка не госпожа вамъ, продолжала она громко. — Вы поступили очень дурно отвѣтивъ на вопросы миссъ Бланки.

Есѳирь Дезриджъ, не смутясь ни мало, написала на доскѣ возраженіе въ двухъ слѣдующихъ фразахъ:

«Я не получала приказанія молчать. Я не храню ничьихъ секретовъ кромѣ своихъ.»

Возраженіе рѣшило вопросъ объ отказѣ кухарки, вопросъ, ждавшій рѣшенія уже много мѣсяцевъ.

— Вы грубіянка! Я васъ долго выносила, но дольше выносить не намѣрена. Можете убираться когда пройдетъ вашъ мѣсяцъ.

Въ такихъ словахъ леди Лунди выразила отказъ Есѳири Дезриджъ.

Ни малѣйшая перемѣна въ лицѣ не нарушила таинственнаго спокойствія кухарки, Она опять наклонила голову, въ знакъ согласія съ выраженнымъ приговоромъ, повернулась и вышла. Женщина эта была жива, и вращалась въ живомъ мірѣ, но что касается до человѣческихъ интересовъ, они были ей также чужды какъ будто бы она лежала уже въ гробу, опущенномъ въ могилу.

Тотчасъ послѣ выхода кухарки въ комнату вошла горничная леди Лунди.

— Сходите на верхъ и попросите ко мнѣ миссъ Бланку. Нѣтъ, подождите. — Леди Лунди замолчала и подумала: «Падчерица, по всей вѣроятности, откажется повиноваться приказаніямъ мачихи. Надо прибѣгнуть къ высшему авторитету ея опекуна.» — Не знаете ли вы гдѣ сэръ-Патрикъ?

— Симпсонъ говорилъ что сэръ-Патрикъ въ конюшнѣ.

— Пошлите Симпсона въ конюшню поклониться отъ меня сэръ-Патрику и сказать что я прошу его придти ко мнѣ немедленно.

Приготовленія къ отъѣзду охотниковъ были уже окончены, и только одинъ вопросъ оставался нерѣшеннымъ, — можно ли будетъ сэръ-Патрику сопровождать гостей, — когда пришелъ слуга съ порученіемъ леди Лунди.

— Джентльмены! Позвольте мнѣ отлучиться на четверть часа. Когда я вернусь, я буду знать навѣрное, можно ли мнѣ ѣхать съ вами или нѣтъ.

Гости, конечно, согласились подождать. Младшіе изъ нихъ (какъ свойственно Англичанамъ) воспользовались свободнымъ временемъ и удобнымъ случаемъ чтобы подержать пари. Выйдетъ сэръ-Патрикъ побѣдителемъ изъ семейнаго кризиса, или семейный кризисъ возьметъ верхъ надъ сэръ-Патрикомъ? Семейный кризисъ имѣлъ за себя большинство.

Пунктуально чрезъ четверть часа сэръ-Патрикъ воротился. Семейный кризисъ обманулъ слѣпую довѣрчивость неопытной молодежи. Сиръ-Патрикъ вышелъ побѣдителемъ.

— Все устроилось какъ нельзя лучше, джентльмены. Я могу сопровождать васъ, сказалъ онъ. — Къ охотничьой дачѣ ведутъ двѣ дороги. Одна, та которая длиннѣе, проходитъ мимо постоялаго двора въ Крегъ-Ферни. Я принужденъ просить васъ ѣхать со мной по этой дорогѣ. Вы отправитесь прямо на дачу, а я остановлюсь на постояломъ дворѣ чтобы сказать тамъ нѣсколько словъ одной особѣ.

Онъ успокоилъ леди Лунди, онъ успокоилъ и Бланку, давъ слово что самъ поѣдетъ въ Крегъ-Ферни и повидается съ Анной Сильвестеръ. Не сказавъ болѣе ни слова въ объясненіе, онъ сѣлъ на лошадь и поѣхалъ во главѣ поѣзда. Общество охотниковъ, оставило Виндигетсъ.

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ВТОРАЯ. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОРЪ.

ГЛАВА IX.
Анна.

— Вы позволите мнѣ, сударыня, опять напомнить вамъ что гостиница вся занята кромѣ вотъ этой комнаты и принадлежащей къ ней спальни.

Такъ говорила мистрисъ Инчбаръ, хозяйка постоялаго двора въ Крегъ-Ферни, Аннѣ Сильвестеръ, которая стояла предъ ней и держа въ рукахъ кошелекъ, предлагала заплатитъ впередъ за двѣ комнаты.

Происходило это около того времени дня когда Джофри Деламенъ сѣлъ въ вагонъ, а Арнольдъ Бринквортъ, перейдя лугъ, началъ подниматься въ гору къ гостиницѣ, мистрисъ Инчбаръ была женщина высокая я худая, приличная и сухая. Некрасивые волосы мистрисъ Инчбаръ спускались мелкими желтыми завитками. Угловатыя кости мистрисъ Инчбаръ бросались въ глаза какъ, и ея строгій пресвитеріанизмъ. Словомъ, то была до крайности приличная женщина, гордившаяся честію быть хозяйкой до крайности приличной гостиницы.

Съ мистрисъ Инчбаръ нельзя было дѣлать условій. Она сама опредѣляла цѣны и условія, если вамъ не нравятся ея цѣны и условія, всѣмъ предоставлено полное право отправляться куда угодно. Иными словами, вамъ предоставлено право обратиться въ качествѣ безпріютнаго странника къ скудному гостепріимству шотландской пустыни. Деревушка Крегъ-Ферни была собраніемъ лачугъ. Страна, окружавшая Крегъ-Ферни, горы съ одной стороны, и пустыня съ другой, не представляла, другой гостиницы на многія мили вокругъ, во всѣ стороны компаса. Никакое бродячее существо кромѣ безпомощныхъ англійскихъ туристовъ не искало пищи и пріюта въ, этой части Шотландіи; и никто кромѣ мистрисъ Инчбаръ не могъ предложить пищи и пріюта. Другой такой, вполнѣ независимой особы нельзя, найти ни въ одной странѣ земнаго шара гдѣ содержатся, гостиницы. Всеобщій бичъ цивилизаціи, дурной отзывъ въ газетахъ, не существовалъ для царицы гостиницы Крегъ-Ферни. Вы теряете терпѣніе и грозите послать опубликовать ея счетъ въ газету. Мистрисъ Инчбаръ и не думаетъ возражать противъ вашего намѣренія.. «Когда заплатите, можете посылать, его куда вамъ угодно. Такія вещи какъ газеты не приближаются къ дверямъ моего дома. Вамъ положены Ветхій и Новый Завѣтъ въ спальняхъ и естественная исторія Пертешайра въ кофейной комнатѣ, и читайте ихъ. А мало вамъ этого, поѣзжайте къ себѣ на югъ, и читайте тамъ что вамъ угодно.»

Въ эту самую гостиницу пришла Анна Сильвестеръ съ маленькимъ мѣшечкомъ въ рукахъ. Мистрисъ Инчбаръ была та самая женщина которую, она въ простотѣ сердечной, надѣялась умилостивитъ своимъ кошелькомъ.:

— Скажите, какую вы хотите взять цѣну за эти комнаты. Я заплачу впередъ, сказала Анна.

Ея величество мистрисъ Инчбаръ даже не взглянула на маленькій кошелекъ своей подданной.

— Не въ томъ дѣло, сударыня, отвѣчала она. — Я не могу взять вашихъ денегъ, потому что не могу отдать вамъ послѣднихъ комнатъ оставшихся въ домѣ. Гостиница Крегъ-Ферни гостиница семейная и должна заботиться о своей доброй славѣ. Вы слишкомъ красивы, сударыня, чтобы путешествовать одной.

Было время когда Анна не задумалась бы надъ рѣзкимъ отвѣтомъ на такія слова. Горькая нужда научила ее терпѣнію.

— Я вамъ говорю, ко мнѣ пріѣдетъ мой мужъ.

Она тяжело вздохнула, повторивъ свою заранѣе приготовленную фразу, и въ крайнемъ утомленіи опустилась на ближайшій стулъ.

Мистрисъ Инчбаръ взглянула на нее съ тою степенью сожалѣнія и участія съ какою она взглянула бы на хромую забѣглую собаку повалившуюся у ея воротъ.

— Хорошо, хорошо, пусть будетъ по-вашему. Подождите тутъ и отдохните немного. За это мы съ васъ ничего не возьмемъ. Посмотримъ, пріѣдетъ ли вашъ мужъ. Ему я, сударыня, отдамъ комнаты съ удовольствіемъ, и вамъ тогда скажу: милости просимъ.

И высказавъ окончательный приговоръ, царица гостиницы удалилась.

Анна не спорила. Она выждала пока хозяйка вышла изъ комнаты, и тогда дала волю своимь чувствамъ. Въ ея положеніи подозрѣніе было двойною обидой. Горячія слезы стыда выступили на ея глазахъ, страданіе немилосердно сжало ея сердце.

Легкій шумъ въ комнатѣ заставилъ ее опомниться. Она подняла глаза и увидала въ углу человѣка, который сметалъ пыль съ мебели. Это былъ слуга гостиницы, который проводилъ ее въ эту комнату когда она пришла и съ тѣхъ поръ такъ тихо стоялъ тутъ что она его не замѣчала.

Онъ былъ человѣкъ старый, плѣшивый, съ бѣльмомъ на глазу, съ подагрой въ ногахъ, съ носомъ слывшимъ за самый длинный и красный носъ въ той части Шотландіи. Добродушная мудрость старости выражалась въ его сладкой улыбкѣ. Въ сношеніяхъ съ грѣшнымъ міромъ онъ умѣлъ держаться средины между двумя крайностями: степень его раболѣпія граничила съ независимостью, а степень независимости граничила съ раболѣпіемъ, — чего можетъ достигнуть только Шотландецъ. Необычайное врожденное безстыдство, забавлявшее, но никогда не оскорблявшее, неизмѣримая хитрость, обыкновенно скрывавшаяся подъ двойною маской милаго простодушія и язвительнаго юмора, были основными чертами характера старика. Никакое количество водки не могло довести его до опьяненія, никакой усиленный звонъ колокольчика не могъ ускорить его движеній. Таковъ былъ главный слуга гостиницы Крегъ-Ферни, мистеръ Бишонригсъ, пользовавшійся громкою извѣстностью въ окрестностяхъ и репутаціей правой руки мистрисъ Инчбаръ.

— Что вы тамъ дѣлаете? рѣзко спросила Анна.

Мистеръ Бишонригсъ медленно повернулся на своихъ больныхъ ногахъ, потрясъ метелкой въ воздухѣ и взглянулъ на Анну съ отеческою, добродушною улыбкой.

— Что? Дѣло дѣлаю. Для васъ же прибираю комнату.

— Для меня? Развѣ вы не слыхали что сказала хозяйка?

Мистеръ Бишонригсъ довѣрчиво подошелъ къ Аннѣ и указывалъ на кошелекъ который она все еще держала въ рукахъ.

— О хозяйкѣ не безпокойтесь, сказалъ премудрый глаза прислуги Крегъ-Ферни. — Кошелекъ говоритъ за васъ, голубушка моя. Спрячьте его въ карманъ. Пока свѣтъ стоитъ на своемъ мѣстѣ, были бы только деньги въ кошелькѣ, и во всякой женщинѣ есть прокъ.

Терпѣніе Анны, выносившее болѣе жестокія испытанія, не выдеракало на этотъ разъ.

— За кого вы меня принимаете говоря со мной такъ фамильярно? воскликнула она сердито вставъ со стула.

Мистеръ Бишонригсъ положилъ метелку подъ мышку и продолжалъ увѣрять Анну что не раздѣляетъ строгаго взгляда хозяйки на ея положеніе.

— Ни одинъ человѣкъ не смотритъ такъ снисходительно какъ я на человѣческія слабости. И какъ мнѣ не быть съ вами фамильярнымъ, когда я гожусь вамъ въ отцы, и готовъ быть вамъ вмѣсто отца? Кхе! кхе! Не хотите ли пообѣдать, голубушка. Есть ли у васъ мужъ или нѣтъ, (а желудокъ ужь вѣрно имѣется. Тамъ есть рыба и дичь. А то не хотите ли бараньей головы. Я велю подать.

Былъ только одинъ способъ избавиться отъ него.

— Велите подать что хотите, только уйдите изъ комнаты.

Мистеръ Бишонригсъ вполнѣ одобрилъ первую половину угрозы, а вторую пропустилъ мимо ушей.

— Вы мнѣ довѣрьтесь, и не будете каяться. Опросите мистера Бишонригса (это я), когда вамъ понадобится честный, благонадежный человѣкъ чтобы посовѣтоваться. Сядьте на стулъ, садитесь. Не берите кресла. Вѣдь сами знаете, мужъ придетъ и потребуетъ его.

И подмигнувъ при этой остроумной выходкѣ, почтенный мистеръ Бишонригсъ вышелъ изъ комнаты.

Анна посмотрѣла на свои часы. По ея разчетамъ, Джофри долженъ былъ скоро пріѣхать, если выѣхалъ изъ Виндигетса въ назначенное время. Еще немного терпѣнія, и подозрѣнія хозяйки будутъ опровергнуты, и придетъ конецъ ужасному испытанію.

Развѣ она не могла сойтись съ нимъ въ другомъ мѣстѣ, а не въ этой варварской гостиницѣ, не среди этого варварскаго народа?

Нѣтъ! За дверями Виндигетса у ней во всей Шотландіи, не было друга чтобы помочь ей. Она не могла выбрать другаго мѣста кромѣ постоялаго двора, и еще радовалась что онъ стоитъ въ уединенномъ мѣстѣ и можно надѣяться что никто изъ гостей леди Лунди не посѣтитъ его. Каковъ бы ни былъ рискъ, цѣль его заставила ее пренебречь всѣми опасностями. Вся ея будущность зависѣла отъ того сдѣлаетъ ли ее Джофри честною женщиной. На будущность съ нимъ она не разчитывала — съ этой стороны жизнь ея погибла. Будущность съ Бланкой — теперь она ничего не желала кромѣ будущности съ Бланкой.

Бодрость ея все уменьшалась. Слезы опять выступили на глаза. Онъ разозлится, если придетъ и застанетъ ее въ слезахъ. Чтобы сколько-нибудь разсѣяться, она начала обозрѣвать комнату.

Но смотрѣть было почти не на что; Гостиница Крегъ-Ферни развѣ только тѣмъ отличалась отъ второстепенныхъ англійскихъ гостиницъ что была построена изъ крѣпкихъ камней. Все тотъ же черный клеенчатый диванъ, устроенный такъ чтобы тотъ кому вздумается соснуть на немъ непремѣнно скатится съ него. Все тѣ же крашеные стулья, сдѣланные единственно для того чтобъ испытывать выносливость человѣческихъ спинъ. Все тѣ же обои на стѣнахъ, имѣющіе свойство производить боль въ глазахъ и головокруженіе. Всѣ тѣ же картины на которыя никогда не устаетъ смотрѣть человѣчество. королевскій портретъ, на первомъ почетномъ мѣстѣ, величайщее изъ человѣческихъ существъ — герцогъ Веллингтонъ — на второмъ. Третье величайшее изъ человѣческихъ существъ — мѣстный депутатъ въ парламентѣ — на третьемъ мѣстѣ, и охотничья сцена въ отдаленіи, Дверь противъ входной двери ихъ корридора вела въ спальню. Окно выходившее на открытое пространство разстилавшееся предъ фасадомъ дома представляло зрѣлище обширнаго Крегъ-Фернійскаго луга, спускавшагося подъ гору отъ возвышеннаго мѣста на которомъ стояла гостиница.

Анна, осмотрѣвъ комнату, съ отчаяніемъ обратилась къ окну. Видъ изъ него въ продолженіи послѣдняго получаса измѣнился къ худшему. Небо заволокло тучами, солнце скрылось, ландшафтъ покрылся сѣрымъ, печальнымъ колоритомъ. Анна отвернулась отъ окна, какъ предъ тѣмъ отвернулась отъ комнаты. Она попыталась успокоить усталые члены на диванѣ, какъ вдругъ звукъ голосовъ и шаговъ въ корридорѣ поразилъ ея слухъ.

Нѣтъ ли между ними голоса Джофри? Нѣтъ.

Не идутъ ли они сюда?

Хозяйка отказала отдать ей эти комнаты: очень возможно что она приведетъ посѣтителей осмотрѣть ихъ. Нельзя знать кто они. Подъ впечатлѣніемъ минуты она убѣжала въ спальню и заперла за собой дверь.

Дверь изъ корридора отворилась, и мистеръ Бишонригсъ ввелъ Арнольда Бринкворта.

— Здѣсь никого нѣтъ, воскликнулъ Арнольдъ, осматриваясь. — Гдѣ же она?

Мистеръ Бишонригсъ указалъ на дверь спальни.

— Э! да ваша барыня-то вѣрно заперлась въ спальнѣ.

Арнольдъ вздрогнулъ. Разсуждая съ Джофри въ Виндигетсѣ; онъ не придвидѣлъ какія затрудненія могутъ ему представиться въ гостиницѣ, въ качествѣ мужа Анны. Но роль его съ перваго же шага оказалась очень трудною. Слуга вызываетъ Анну его барыней и (что очень естественно), предоставляетъ супругу постучаться въ дверь къ своей супругѣ и объявить ей о своемъ пріѣздѣ, въ отчаяніи, не зная что дѣлалъ, Арнольдъ спросилъ хозяйку гостиницы, конторой еще не видалъ.

— Хозяйка разчитывается въ своей комнатѣ съ посѣтителями, отвѣчалъ мистѣръ Бишонригсъ. — Сейчасъ сюда придетъ. Она у насъ женщина неутомимая, весь домъ выноситъ на своихъ плечахъ. — Отъ хозяйки онъ перешелъ къ самому себѣ. — А я тутъ позаботился о вашей барынѣ. Вы ужь предоставьте себя мнѣ.

Арнольдъ былъ погруженъ въ разрѣшеніе труднаго вопросѣ какъ представиться Аннѣ. «Какъ мнѣ вызвать ее», прошептавъ онъ, съ отчаяніемъ устремивъ взглядъ на дверь спальни.

Слуга разслышалъ его вопросъ. Недоумѣніе Арнольда мгновенно отразилось на лицѣ мистера Бишонригса. Глава прислуги Кретъ-Ферни обладалъ обширною опытностью относительно образа жизни и нравовъ новобрачныхъ проводящихъ въ путешествіи свой медовый мѣсяцъ. Онъ былъ вторымъ отцомъ (что всегда приносило ему блестящее матеріальное вознагражденіе) безчисленнаго числа жениховъ и невѣстъ. Молодыя новобрачныя пары были ему знакомы во всемъ ихъ разнообразіи; пары старающіяся обращаться другъ съ другомъ какъ будто они женаты уже много лѣтъ; пары очень откровенныя и охотно принимающія совѣты отъ компетентныхъ авторитетовъ; пары застѣнчиво болтающія при постороннихъ; пары застѣнчиво безмолвствующія при тѣхъ же обстоятельствахъ; пары не знающія что дѣлать; пары желающія Чтобы медовый мѣсяцъ скорѣе прошелъ; пары къ которымъ не надо входить не постучавшись предварительно въ дверь самымъ тщательнымъ образомъ; пары которыя могутъ ѣсть, и пары которыя не могутъ ѣсть. Но мужъ стоящій безпомощно по одну сторону двери, и жена сидящая запершись по другую, было новое видоизмѣненіе породы новобрачныхъ, неизвѣстное даже многоопытному мистеру Бишонригсу.

— Какъ вамъ вызвать ее? повторилъ онъ. — Я покажу вамъ какъ, сказалъ онъ, и пошелъ къ двери такъ скоро какъ только позволяли ему ею страдающія ноги. — Ей, сударыня! Вотъ онъ самъ во плоти. Боже милостивый! Вы запираете дверь предъ носомъ мужа?

Послѣ такого не допускавшаго возраженій воззванія, послышался звукъ ключа въ замкѣ. Мастеръ Бишонригсъ подмигнулъ Арнольду своимъ единственнымъ глазомъ и глубокомысленно приложилъ палецъ къ своему громадному носу.

— Я уйду прежде чѣмъ она бросится въ ваши объятія, будьте покойны, я не войду не постучавшись.

Арнольдъ, остался одинъ. Дверь спальни медленно растворилась. Едва слышно послышался недовѣрчивый голосъ Анны.

— Это вы, Джофри?

Сердце Арнольда сильно билось въ. ожиданіи того что неминуемо должно было случиться. Онъ не зналъ что сдѣлать или что сказать, и молчалъ.

Анна повторила вопросъ громче.

— Вы Джофри?

Если не отвѣтить, она перепугается. Будь что будетъ, онъ произнесъ шепотомъ: «да».

Дверь широко распахнулась. Предъ нимъ стояла Анна Сильвестеръ.

— Мистеръ Бринквортъ, воскликнула она, пораженная удивленіемъ.

Съ минуту оба молчали. Анна сдѣлала шагъ впередъ и задала второй неминуемый вопросъ, мгновенно перейдя отъ удивленія къ подозрѣнію.

— Что вамъ здѣсь нужно?

Письмо Джофри было единственнымъ извиненіемъ появленія Арнольда въ такомъ мѣстѣ и въ такое время.

— Я принесъ вамъ письмо, сказалъ онъ и протянулъ ей его.

Анна тотчасъ же овладѣла собой. Они почти не знали другъ друга. Болѣзненное предчувствіе измѣны со стороны Джофри оледенило сердце Анны.

— Я не ожидаю никакого письма, сказала она. — Кто сказалъ вамъ что я здѣсь? Въ тонѣ ея голоса слышалось подозрѣніе. Она окинула Арнольда презрительнымъ взглядомъ. Мущинѣ не легко вынести такой взглядъ. Арнольдъ съ минуту старался овладѣть собой чтобъ отвѣтить ей съ должнымъ уваженіемъ.

— Развѣ кто-нибудь слѣдитъ за моими проступками? продолжала она. — Кому служите вы шпіономъ?

— Вы знаете меня короткое время, миссъ Сильвестеръ, спокойно сказалъ Арнольдъ, — но настолько вы меня знаете чтобы не говорить того что вы сейчасъ сказали. Джофри поручилъ мнѣ передать вамъ письмо.

Она хотѣла послѣдовать его примѣру, и назвать Джофри по имени, но успѣла опомниться.

— Вы хотите сказать: мистеръ Деламенъ? холодно спросила она.

— Да.

— Чему приписать мнѣ письмо отъ мистера Деламена?

Она рѣшилась ни въ чемъ не сознаваться и держать его въ отдаленіи. Арнольдъ по инстинкту сдѣлалъ то что опытный человѣкъ сдѣлалъ бы по разчету, онъ заговорилъ съ ней прямо.

— Миссъ Сильвестеръ, для чего намъ обманывать другъ друга? Если вы не хотите взять письмо, я буду вынужденъ передать порученіе изустно. Порученіе мое очень непріятно, и я начинаю раскаиваться что взялъ его на себя.

Страданіе пробѣжало по лицу Анны. Она начинала смутно понимать Арнольда. Онъ медлилъ. Его благородное сердце колебалось нанести ей ударъ.

— Говорите, съ трудомъ выговорила Анна.

— Постарайтесь не сердиться на меня, миссъ Сильвестеръ. Мы съ Джофри старые друзья. Онъ знаетъ что можетъ довѣриться мнѣ.

— Довѣриться вамъ? прервала Анна. — Позвольте.

Арнольдъ ждалъ. Она продолжала, говоря съ собой, а не съ нимъ:

— Когда я была въ той комнатѣ, я спросила Джофри ли тутъ. Этотъ господинъ отвѣтилъ за него.

Вдругъ она отступила съ крикомъ ужаса.

— Онъ сказалъ вамъ?

— Ради Бога, прочтите его письмо!

Она сильно оттолкнула руку Арнольда протягивавшаго ей письмо.

— Вы не глядите на меня. Онъ сказалъ вамъ?

— Прочтите его письмо, настаивалъ Арнольдъ. — Ради его, если не хотите сдѣлать это для меня.

Положеніе ея было слишкомъ невыносимо. Арнольдъ въ этотъ разъ глядѣлъ на нее съ мужскою твердостью во взглядѣ, и говорилъ ей съ мужскою твердостью въ голосѣ. Она взяла письмо.

— Я прошу у васъ прощенія, сэръ, сказала она съ неожиданнымъ смиреніемъ въ голосѣ и манерахъ, невыразимо трогательныхъ и жалобныхъ. — Я наконецъ поняла мое положеніе. Я женщина дважды обманутая. Я прошу васъ проститъ мнѣ все что я наговорила сейчасъ, когда думала что могу разчитывать на уваженіе это васъ. Вы, можетъ быть, пожалѣете меня. Ни на что большее я не смѣю разчитывать.

Арнольдъ молчалъ. Словами нельзя было помочь такому отчаянію. Всякій живой человѣкъ, даже самъ Джофри, пожалѣлъ бы ее въ эту минуту.

Она взглянула на письмо, обернувъ его къ себѣ не тою стороной какою слѣдовало.

— Мое письмо, воскликнула она. — Мое письмо въ рукахъ другаго мущины.

— Взгляните на послѣднюю страницу, сказалъ Арнольдъ.

Она обернула письмо и прочла написанныя карандашомъ ужасныя строки.

— Безсовѣстный! Безсовѣстный! Безсовѣстный!

При третьемъ восклицаніи она смяла письмо и швырнула его на другой конецъ комнаты. Минуту спустя, огонь вспыхнувшій въ ней потухъ. Слабо и медленно она протянула руку къ ближайшему стулу, и сѣла на него, повернувшись спиной къ Арнольду.

— Онъ бросилъ меня, сказала она тихо и спокойно. Безмѣрное страданіе выразилось въ ея голосѣ.

— Вы ошибаетесь, воскликнулъ Арнольдъ. — Клянусь вамъ, вы ошибаетесь. Это не ложь, это правда. Я былъ свидѣтелемъ когда было получено извѣстіе объ ею отцѣ.

Она не слушала и не замѣчена его и опять повторила: «Онъ бросилъ меня*»

— Не объясняйте его поступка въ дурную сторону, просилъ Арнольдъ. — Пожалуста. Васъ страшно слушать. Я увѣренъ что онъ не броситъ васъ.

Она не отвѣчала и не подавала какого-либо знака что слышитъ его. Она сидѣла какъ окаменѣлая. Позвать хозяйку въ такую минуту было нельзя. Въ отчаяніи, не эння что дѣлать, Арнольдъ поставилъ себѣ стулъ, возлѣ нея и слегка потрепалъ, ее по-плечу.

— Будетъ, сказалъ онъ простодушнымъ, дѣтскимъ тономъ. — Будьте де повеселѣе!

Она медленно повернула къ нему голову и съ удивленіемъ взглянула на ною.

— Вы сказали что онъ вамъ сказалъ все? спросила она.

— Даю

— И вы не презираете такую женщину какъ я?

Сердце Арнольда при этомъ страшномъ, вопросѣ обратилось къ единственной женщинѣ которая всегда была для него святыней, къ женщинѣ давшей ему жизнь,

— Можетъ ли человѣкъ любящій свою мать презирать женщину? сказалъ онъ.

Отвѣтъ его вызвалъ наружу затаенное горе. Она подала ему руку и чуть слышно поблагодарила его. Спасительныя слезы полились наконецъ.

Арнольдъ всталъ и въ смущеніи подошелъ къ окну.

— Намѣренія у меня хорошія, сказалъ онъ, — но я только огорчаю ее.

Она услыхала его слова и постаралась овладѣть собой.

— Нѣтъ, сказала она, — да меня утѣшаете. Это ничего что я плачу. Мнѣ легче отъ слезъ. (Она съ благодарностью смотрѣла на него.) Я не хочу огорчать васъ, мистеръ Бринквортъ. Я вамъ такъ благодарна. Воротитесь ко мнѣ, не то я подумаю что вы разсердились. (Арнольдъ подошелъ къ ней, и она опять подала ему руку.) Сразу не поймешь человѣка, сказала она. — Я думала что вы такой же какъ всѣ мущины, я не знала какъ вы добры. Вы пришли сюда пѣшкомъ? сказала она, сдѣлавъ надъ собой усиліе чтобы перемѣнить разговоръ. — Вы устали? Меня приняли здѣсь не любезно, но я надѣюсь что мнѣ позволятъ предложить вамъ что-нибудь.

Нельзя было не страдать за нее, нельзя было не интересоваться ею. Честное желанье Арнольда, помочь ей выражалось слишкомъ ясно когда онъ заговорилъ.

— Все что мнѣ нужно, миссъ Сильвестеръ, это помочь вамъ по возможности. Не могу ли я какъ-нибудь облегчить ваше положеніе здѣсь? Вы тутъ останетесь, не правда ли? Джофри этого желаетъ.

Она содрогнулась и взглянула на него.

— Да, да, поспѣшно отвѣчала она.

— Вы скоро получите письмо отъ него, продолжалъ Арнольдъ. — Завтра или послѣ завтра. Онъ хотѣлъ непремѣнно написать.

— Ради всего святаго не говорите со мной о немъ, воскликнула она, — могу ли я при этомъ смотрѣть вамъ въ глаза? (Щеки ея вспыхнули, и глаза остановились на немъ съ минутною рѣшимостью.) Знайте, я жена его, если обѣщаніе могутъ сдѣлать меня его женой. Онъ далъ мнѣ слово поклявшись всѣмъ что есть святаго! (Она сдѣлала нетерпѣливое движеніе.) Для чего я это говорю? Можетх ли это интересовать васъ? Поговоримъ лучше о моемъ неловкомъ полоденіи здѣсь. Видѣли вы хозяйку когда вошли?

— Нѣтъ, я видѣлъ только слугу.

— Хозяйка ни за что не хочетъ уступить мнѣ этихъ комнатъ, потому что я пришла сюда одна.

— Теперь она не будетъ возражать. Я все устроилъ.

— Вы?

Арнольдъ улыбнулся. Послѣ всего что онъ вытерпѣлъ, онъ находилъ невыразимое облегченіе думать о комической сторонѣ своего положенія въ этой гостиницѣ.

— Конечно, отвѣчалъ онъ. — Когда я спросилъ даму которая пришла сюда одна, вечеромъ….

— Ну?

— Я…. чтобъ избавить васъ отъ непріятностей, согласно порученію, спросилъ васъ какъ мою жену.

Анна взглянула на него съ испугомъ и удивленіемъ.

— Вы спросили меня какъ вашу жену?

— Да. Развѣ я поступилъ дурно? Мнѣ казалось, иначе нельзя было поступить. Дйофри сказалъ мнѣ что вы уговорились съ нимъ явиться сюда какъ замужняя женщина ожидающая своего мужа.

— Я думала о немъ, когда это говорила. О васъ я совсѣмъ не думала.

— Очень понятно. Но для здѣшней прислуги вѣдь тутъ нѣтъ разницы.

— Я васъ не понимаю.

— Попробую объяснить пояснѣе. Джофри сказалъ мнѣ что ваше положеніе здѣсь зависитъ отъ того чтобъ я, явившись сюда, спросилъ васъ такъ какъ спросилъ бы онъ, то-есть назвавъ васъ моею женой.

— Онъ не имѣлъ права давать вамъ такого порученія.

— Не имѣлъ права? Судя по тому что вы сами сказали мнѣ о хозяйкѣ, подумайте что могло бы случиться еслибъ я поступилъ иначе. Самъ я въ этомъ мало смыслю, но позвольте спросить васъ, не было ли бы нѣсколько странно еслибъ я въ моихъ лѣтахъ спросилъ васъ какъ мою знакомую? Не кажется ли вамъ, что тогда хозяйка еще неохотнѣе уступила бы вамъ комнаты?

Нѣтъ сомнѣнія что тогда хозяйка совсѣмъ не уступила бы ихъ. Ясно также что обманъ употребленный Арнольдомъ былъ обманъ который сдѣлала неизбѣжнымъ сама Анна. Она не могли осуждать себя: она не предвидѣла отъѣзда Джофри въ Лондонъ. Но она все-таки чувствовала непріятное сознаніе своей отвѣтственности, страхъ за послѣдствія. Она сидѣла нервно крутя платокъ, и не отвѣчала.

— Вы не думайте что я имѣю что-нибудь противъ этой маленькой хитрости, продолжалъ Арнольдъ. — Я служу моему другу и помогаю дѣвушкѣ которая скоро будетъ его женой.

Вдругъ Анна встала и поразила его совершенно неожиданнымъ вопросомъ.

— Мистеръ Бринквортъ, сказала она, — простите маѣ невѣжливость моего вопроса: когда вы уйдете отсюда?..

Арнольдъ расхохотался.

— Когда буду вполнѣ увѣренъ что не могу ничего больше сдѣлать чтобы помочь вамъ, сказалъ онъ.

— Пожалуста, не заботьтесь болѣе обо мнѣ.

— Въ вашемъ-то положеніи! О комъ же мнѣ заботиться какъ не о васъ?

Анна ласково положила руку на его плечо и сказала:

— О Бланкѣ.

— О Бланкѣ? повторилъ Арнольдъ, совершенно не понимая что она хочетъ сказать.

— Да, о Бланкѣ. Она успѣла передать мнѣ что сегодня утромъ произошло между вами. Я знаю что вы сдѣлали ей предложеніе, что вы ея женихъ.

Арнольдъ слушалъ ее съ восторгомъ. Теперь онъ совсѣмъ не намѣренъ былъ уходить. Онъ положительно рѣшился сидѣть съ ней;

— Теперь и не ждите чтобъ я ушелъ, сказалъ онъ. — Прошу васъ, сядемте, и поговоримъ о Бланкѣ.

Анна сдѣлала нетерпѣливое движеніе, но Арнольдъ былъ слишкомъ заинтересованъ новымъ предметомъ разговора чтобы замѣчать что-нибудь.

— Вы знаете всѣ ей привычки, всѣ ея вкусы, продолжалъ онъ, — что она любитъ и чего не любитъ. Мнѣ необходимо поговоритъ о ней съ вами. Когда мы будемъ мужемъ и женой, я долженъ буду угождать Бланкѣ во всемъ. По-моему, въ этомъ состоятъ всѣ обязанности человѣка, когда онъ женатъ. Да что вы стоите. Позвольте маѣ подать вамъ стулъ.

Было жестоко, а при другихъ обстоятельствахъ было бы невозможно отказать ему. Но съ мрачными предчувствіями овладѣвшими Анной нельзя было шутить. Она не имѣла яснаго понятія объ опасности (надо отдать справедливость Джофри, и онъ не имѣлъ яснаго понятія объ опасности) которой подвергалъ себя Арнольдъ принявъ на себя порученіе. Никто изъ нихъ не имѣлъ достаточныхъ свѣдѣній (немногіе ихъ имѣютъ) о варварскомъ шотландскомъ законѣ о бракѣ, который не требуетъ никакихъ нужныхъ предувѣдомленій, никакихъ благопристойныхъ предосторожностей ограниченій, что дѣлаетъ изъ него ловушку въ которую попадаются неженатые мущины и незамужнія женщины. Но если умъ Джофри неспособенъ былъ смотрѣть далѣе настоящаго непредвидѣннаго случая, то болѣе развитой умъ Анны сказалъ ей что въ странѣ такъ облегчающей тайные браки (чѣмъ она сама хотѣла воспользоваться) человѣкъ не можетъ поступать такъ какъ поступилъ Арнольдъ, не опасаясь очень непріятныхъ послѣдствій. Она рѣшительно отказалась сѣсть на предлагаемый стулъ и вступить въ предлагаемый разговоръ.

— Намъ надо отложить этотъ разговоръ до болѣе удобнаго времени, мистеръ Бринквортъ, сказала она. — Теперь я прошу васъ оставить меня.

— Оставить васъ.

— Да, — оставьте меня одиночеству, которое облегчитъ меня, и страданію которое я заслужила. Благодарю васъ — и прощайте.

Арнольдъ не старался скрывать свое разочарованіе и удивленіе.

— Если я долженъ уйти, я уйду. Но скажите, для чего вы такъ спѣшите выпроводить меня?

— Я не хочу чтобы вамъ опять пришлось назвать меня своею женой предъ обитателями этой гостиницы.

— Только-то! Скажите, Бога ради, чего вы боитесь?

Она не способна была ясно опредѣлить свои опасенія, и еще менѣе способна передать ихъ словами. Не зная какъ бы заставить его уйти, она обратилась къ разговору о Бланкѣ, отъ котораго отказывалась за-минуту предъ тѣмъ.

— У меня есть причины бояться, сказала она. — Одна, которую я не могу сказать, и другая, которую я скажу. Представьте что Бланка узнаетъ что вы сдѣлали. Чѣмъ долѣе вы тутъ остаетесь, чѣмъ большее число людей видитъ васъ, тѣмъ болѣе вѣроятности что она можетъ узнать объ этомъ.

— А что же если она узнаетъ? спросилъ Арнольдъ, со своею обычною прямотой. — Беужели вы думаете что она разсердилась бы на меня за то что я стараюсь быть полезнымъ вамъ.

— Да, сказала Анна рѣзко, — если на вздумаетъ ревновать меня…

Безграничная вѣра Арнольда въ Бланку выразилась безъ малѣйшаго колебанія въ двухъ словахъ:

— Это невозможно!

Какъ ни была Анна озабочена, какъ ни была она печальна, но слабая улыбка озарила ея лице.

— Сэръ-Патрикъ сказалъ бы вамъ, мистеръ Бринквортъ, что нѣтъ ничего невозможнаго тамъ гдѣ замѣшаны женщины. — Прервавъ свой минутный шутливый тонъ, она продолжала настойчивѣе чѣмъ прежде. — Вы не можете поставить себя на мѣсто Бланки, а я могу. Еще разъ прошу васъ уйти. Я не одобряю вашего прихода сюда въ качествѣ моего мужа. Я даже его совсѣмъ не одобряю.

Она протянула ему руку на прощаніе. Въ эту минуту раздался громкій стукъ въ дверь.

Анна упала на ближайшій стулъ и тихо вокрикнула. Арнольдъ, вполнѣ неспособный понять свое положеніе, опросная чего она испугалась и отвѣчалъ на стукъ общепринятымъ словомъ:

— Войдите.

ГЛАВА X.
Мистеръ Бишонригсъ.

Стукъ въ дверь повторился громче прежняго.

— Развѣ вы глухи? крикнулъ Арнольдъ.

Дверь отворилась медленно, понемногу. Мистеръ Бишонригсъ появился таинственно, съ салфеткой на рукѣ. За нимъ шелъ его помощникъ, неся на подносѣ столовый приборъ.

— Чего вы ждали? спросилъ Арнольдъ. — Я сказалъ вамъ чтобы вы вошли.

— А я вамъ сказалъ, отвѣтилъ мистеръ Бишонригсъ, — что не войду не постучавшись. Э! продолжалъ онъ, отославъ помощника и разстилая саіфетку собственными почтенными руками: — развѣ вы думаете что я живя здѣсь не составилъ себѣ никакого понятія о томъ какъ молодые проводятъ время, когда останутся съ глазу на глазъ. Постучаться дважды, и какъ можно осторожнѣе отворять дверь, этого требуетъ простая учтивость относительно ихъ. Какъ вы думаете, гдѣ я вотъ теперь поставлю стулья для васъ и для вашей супруги?

Анна отошла къ окну, видимо раздосадованная. Арнольдъ не въ силахъ былъ противиться мистеру Бишонригсу. Онъ отвѣтилъ, поддаваясь шуткѣ:

— Полагаю, одинъ на одномъ концѣ стола, а другой на другомъ.

— Одинъ на одномъ концѣ, а другой на другомъ, повторилъ мистеръ Бишонригсъ презрительно, — какъ бы не такъ! Оба рядышкомъ, какъ можно поближе. Э! хе! хе! Развѣ не заставалъ я, сколько ни стучался въ дверь, молодыхъ женъ на колѣняхъ у мужа. Онѣ для возбужденія аппетита кормила его съ ложечки, какъ ребенка. Да! вздохнулъ крегъ-фернскій мудрецъ: — веселое это времечко да не долго длится! Мѣсяцъ цѣлуются да милуются, а потомъ всю жизнь дивятся своей глупости и жалѣютъ что прошлаго нельзя воротить. Прикажете бутылку хересу, а потомъ стаканчикъ грогу для пищеваренія?

Арнольдъ кивнулъ головой и затѣмъ, по знаку Анны, отошелъ къ ней. Мистеръ Бишонригсъ поглядѣлъ на нихъ внимательно, замѣтилъ что они разговариваютъ шепотомъ и выразилъ свое одобреніе этому пріему, свойственному молодымъ въ присутствіи прислуги.

— Такъ, такъ! говорилъ онъ, оглядываясь чрезъ плечо на Арнольда: — ступайте къ своей возлюбленной! Ступайте къ возлюбленной! А мнѣ оставьте серіозныя житейскія дѣла. Такъ и въ Писаніи показано: «Оставитъ человѣкъ отца и мать (я вамъ отецъ) и прилѣпится къ женѣ». Сильное это слово, что и говорить!

Онъ раздумчиво покачалъ головой и отошелъ къ столику въ углу рѣзать хлѣбъ.

Пока брался онъ за ножъ, бдительный глазъ его замѣтилъ клочокъ смятой бумаги, валявшійся за столомъ. Это было письмо Джофри, брошенное Анной въ первомъ порывѣ негодованія и забытое потомъ и ею, и Арнольдомъ.

— Что это? бормоталъ про себя мистеръ Бишонригсъ: — соръ въ комнатѣ, послѣ того какъ я вымелъ ее своими руками!

Онъ поднялъ бумажку и на половину развернулъ ее.

— Что такое? Писано чернилами и карандашомъ. Кому бы это принадлежало?

Онъ оглянулся осторожно на Арнольда и Анну. Они все шептались, стоя къ нему спиной и глядя въ окно.

— Она такъ тутъ брошена и забыта, разсуждалъ мистеръ Бишонригсъ. — Какъ поступилъ бы глупецъ найдя эту бумажку? Глупецъ закурилъ бы ею трубку, а потомъ и сталъ бы себя спрашивать, не лучше ли было прежде прочесть? А какъ поступилъ бы въ такомъ случаѣ человѣкъ разумный?

На этотъ вопросъ онъ отвѣтилъ не словомъ, а дѣломъ, положивъ бумажку въ карманъ. Можетъ-быть ее стоитъ беречь, можетъ-быть и не стоитъ. Это окажется при первомъ удобномъ случаѣ, послѣ пятиминутнаго осмотра.

— Иду обѣдъ подавать! сказалъ онъ громко Арнольду. — И помните, я не могу стучаться когда обѣ руки заняты подносомъ, а обѣ ноги, къ сожалѣнію, сведены подагрой.

Съ этимъ дружескимъ предостереженіемъ, мистеръ Бишонригсъ направилъ путь свой въ область кухни.

Арнольдъ продолжалъ разговоръ свой съ Анной, обмѣниваясь словами показывавшими что они, стоя у окна, опять разсуждали объ отъѣздѣ его съ постоялаго двора.

— Вы видите что дѣлать нечего, говорилъ онъ. — Слуга пошелъ за обѣдомъ. Что подумаютъ въ домѣ, если я теперь уѣду и оставлю «жену мою» одну?

Необходимость сохранить пока внѣшнія приличія была такъ очевидна что нечего было больше говорить. Арнольдъ поступалъ очень неосторожно, и однако въ этомъ случаѣ Арнольдъ былъ правъ. Это невольное сознаніе вырвало у Анны первый признакъ досады, до сихъ поръ не обнаруженной ею. Она оставила Арнольда у окна и бросилась на диванъ.

«Словно проклятіе лежитъ на мнѣ!» думала она съ горечью. «Все это кончится дурно, и отвѣтственность падетъ на меня.»

Между тѣмъ мистеръ Бишонригсъ нашелъ въ кухнѣ обѣдъ уже готовый и ожидавшій его. Вмѣсто того чтобы нести подносъ прямо въ гостиную, онъ завернулъ съ нимъ въ свою комнатку и заперъ дверь.

— Лежи здѣсь, мой другъ, пока выдастся минута взглянуть на тебя, сказалъ онъ, бережно кладя найденное письмо въ ящикъ. — А теперь, каковъ-то обѣдъ этихъ голубковъ? Надо посмотрѣть исполнила ли кухарка свою обязанность; они вѣдь неспособны сами рѣшить этотъ трудный вопросъ.

Онъ поднялъ крышку и вилкою взялъ нѣсколько кусочковъ съ блюда.

— Э! хе! Не дурно!

Онъ поднялъ другую крышку.

— А вотъ и зелень. Зелень, я полагаю, пустая пища для человѣка моихъ лѣтъ.

Онъ закрылъ блюдо и поглядѣлъ слѣдующее.

— Рыба! Что это, она жаритъ форель? Варить ее слѣдуетъ съ ложечкой уксуса.

Онъ откупорилъ бутылку хересу и перелилъ вино въ графинъ.

— Хересъ, произнесъ онъ, съ глубокимъ чувствомъ разглядывая графинъ на свѣтъ. — Какъ знать, не пахнетъ ли онъ пробкой? Надо отвѣдать. Моя обязанность, какъ честнаго человѣка, отвѣдать и попробовать.

Онъ тотчасъ же усердно исполнилъ эту обязанность. Въ графинѣ оказалась не малая пустота. Мистеръ Бишонригсъ важно долилъ графинъ водою.

— Э! Это прибавитъ вину десять лѣтъ. Голубки ничего не потеряютъ, а я выигралъ стаканъ хересу. Хвала Провидѣнію за его милости!

Произнеся это набожное изреченіе, онъ взялъ подносъ и рѣшился наконецъ подать обѣдъ голубкамъ.

Разговоръ въ гостиной, прерванный на минуту, возобновился въ отсутствіе мистера Бишонригса. Аннѣ не сидѣлось на мѣстѣ. Она встала съ дивана и опять подошла къ Арнольду, стоявшему у окна.

— Гдѣ предполагаютъ васъ въ эту минуту знакомые ваши у леди Лунди? спросила она отрывисто.

— Предполагаютъ что я знакомлюсь съ моими арендаторами и вступаю во владѣніе имѣніемъ.

— Какъ добраться вамъ до вашего имѣнія сегодня вечеромъ?

— По желѣзной дорогѣ. Кстати, какой найду я предлогъ чтобъ уѣхать послѣ обѣда? Хозяйка непремѣнно скоро явится. Что скажетъ она когда я поѣду одинъ на желѣзную дорогу и оставлю здѣсь «жену мою»?

— Мистеръ Бривквортъ, если это шутка, такъ она ужь надоѣла!

— Извините меня, сказалъ Арнольдъ.

— Предоставьте мнѣ найти предлогъ, продолжала Анна. — Вы ѣдете съ лондонскимъ поѣздомъ?

— Съ лондонскимъ.

Дверь внезапно отворилась, и мистеръ Бишонригсъ появился съ обѣдомъ. Анна порывисто отодвинулась отъ Арнольда. Единственный глазъ мистера Бишонригса слѣдилъ за нею съ упрекомъ, пока онъ ставилъ блюда на столъ.

— Я предупреждалъ васъ обоихъ что мнѣ на этотъ разъ рѣшительно невозможно будетъ постучаться въ дверь. Не моя вина, сударыня, не моя вина!

— Гдѣ хотите вы сидѣть? спросилъ Арнольдъ, чтобъ отвлечь вниманіе Анны отъ фамильярностей отца Бишонригса.

— Все равно, отвѣчала она, нетерпѣливо хватая стулъ и придвигая его къ концу стола.

Мистеръ Бишонригсъ учтиво, но твердо, поставилъ стулъ опять на мѣсто.

— Господь съ вами! Что это выдѣлаете? Противно всѣмъ правиламъ и обычаямъ медоваго мѣсяца сидѣть такъ далеко отъ мужа!

Убѣдительнымъ взмахомъ салфетки онъ указалъ на одинъ изъ двухъ стульевъ, стоявшихъ рядомъ у стола. Арнольдъ опять вступился и удержалъ вторичный взрывъ нетерпѣнія со стороны Анны.

— Не все ли равно? сказалъ онъ. — Пусть будетъ по его.

— Отдѣлывайтесь скорѣе, возразила она. — Долго этого я уже не вынесу.

Они сѣли за столъ, а «отецъ Бишонригсъ» помѣстился за ними, частію въ видѣ мажордома, частію въ видѣ генія хранителя.

— Вотъ форель! вскричалъ онъ, открывая блюдо съ граціознымъ взмахомъ руки. — Полчаса тому назадъ она играла въ водѣ, а вотъ теперь лежитъ изжареная на блюдѣ. Вотъ вамъ символъ жизни человѣческой. Когда улучите спокойную минуту, поразмыслите-ка объ этомъ.

Арнольдъ взялъ ложку чтобы положить Аннѣ форели, по мистеръ Бишонригсъ закрылъ блюдо съ видомъ благочестиваго негодованія.

— Какъ? Никто не произнесетъ молитвы? спросилъ онъ.

— Ну, полно, будетъ, сказалъ Арнольдъ. — Рыба остываетъ.

Мистеръ Бишонригсъ закрылъ единственный глазъ свой и крѣпко держалъ крышку блюда.

— За пищу вамъ даруемую благодарите искренно Бога!

Онъ открылъ глаза и снялъ крышку.

— Теперь совѣсть моя спокойна. Кушайте, кушайте.

— Отошлите его, сказала она. — Его фамиліарность невыносима.

— Намъ не нужно чтобы вы намъ служили, сказалъ Арнольдъ.

— Моя обязанность служить; возразилъ мистеръ Бишонригсъ, — стоитъ ли уходить, когда сейчасъ надо будетъ перемѣнить вамъ тарелки?

Онъ поразмыслилъ минуту и на основаніи своей опытности рѣшилъ удовлетворительно вопросъ, по какой причинѣ Арнольду хочется отправить его.

— Сажайте ее къ себѣ на колѣни, когда хотите, шепнулъ онъ на ухо Арнольду; — кормите же его съ ложечки сколько угодно, обратился онъ къ Аннѣ. — Я займусь другимъ и буду осматривать окрестность.

Онъ мигнулъ и отошелъ къ окну.

— Послушайте, право, во всемъ этомъ есть комическая сторона, сказалъ Арнольдъ Аннѣ. — Постарайтесь взглянуть съ этой точки зрѣнія.

Мистеръ Бишонригсъ вернулся отъ окна и возвѣстилъ о новомъ обстоятельствѣ, еще болѣе усложнявшемъ положеніе.

— Хорошо, сказалъ онъ, — что вы добрались сюда во время. Быть въ дорогѣ въ грозу непріятно.

Анна вздрогнула и оглянулась на него.

— Гроза собирается! воскликнула она.

— Э! Здѣсь вы укрыты надежно, не безпокойтесь. Вонъ туча на долинѣ, продолжалъ онъ, указывая въ окно, — она идетъ въ одну сторону, а вѣтеръ дуетъ въ другую. Когда вы это видите, такъ знайте что быть грозѣ.

Постучались въ дверь. Какъ предсказывалъ Арнольдъ, на сцену явилась хозяйка.

— Я пришла посмотрѣть все ли у васъ что нужно, сказала мистрисъ Инчбаръ, обращаясь исключительно къ Арнольду.

— Вы хозяйка? Все отлично.

Мистрисъ Инчбаръ пришла съ извѣстною цѣлью и тотчасъ же высказала ее.

— Извините меня, продолжала она. — Меня тутъ не было, когда вы пріѣхали, иначе я тогда же спросила бы то что принуждена спросить теперь. Вы удерживаете эти комнаты для себя и вашей супруги?

Анна подняла голову, готовясь говорить. Арнольдъ остановилъ ее, пожавъ ей руку подъ столомъ.

— Конечно, отвѣчалъ онъ, — я оставляю эти комнаты за собой, для себя и жены моей.

Анна опять попыталась говорить.

— Этотъ джентльменъ…. начала она.

Арнольдъ опять остановилъ ее.

— Этотъ джентльменъ, повторила мистрисъ Инчбаръ съ изумленнымъ взглядомъ. — Извините, сударыня, я простая женщина, вы хотите сказать супругъ вашъ?

Рука Арнольда въ третій разъ коснулась руки Анны. Мистрисъ Инчбаръ не сводила съ нея вопросительнаго взгляда. Высказать противорѣчіе, бывшее у ней на языкѣ, значило бы запутать Арнольда, столькимъ для нея пожертвовавшаго, въ неизбѣжный скандалъ, который разнесется по околотку и можетъ дойти до Бланки. Блѣдная какъ полотно, не сводя глазъ со стола, она приняла поправку хозяйки и повторила тихо:

— Да, мой мужъ.

Мистрисъ Инчбаръ громко перевела духъ, словно облегчилась душа ея, и ждала что дальше скажетъ Анна. Арнольдъ подоспѣлъ на выручку и выпроводилъ хозяйку.

— Ничего, сказалъ онъ Аннѣ, — я знаю, я устрою это. Она всегда такая предъ грозой, продолжалъ онъ, обращаясь къ хозяйкѣ. — Нѣтъ, благодарю васъ, я знаю какъ обращаться съ ней. Мы пошлемъ за вашею помощью.

— Какъ вамъ угодно, отвѣчала мистрисъ Инчбаръ.

Она присѣла, сухо извиняясь предъ Анной.

— Не обижайтесь, сударыня. Вспомните, вы пришли однѣ, а я должна поддерживать добрую славу моей гостиницы.

Съ этими словами она наконецъ вышла изъ комнаты.

— Мнѣ дурно, прошептала Анна. — Дайте мнѣ воды.

На столѣ воды не было. Арнольдъ послалъ за ней мистера Бишонригса, остававшагося въ комнатѣ во время посѣщенія хозяйки.

— Мистеръ Бринквортъ, сказала Анна, когда они остались одни, — вы поступаете непростительно неосторожно. Вопросъ этой женщины былъ дерзость; зачѣмъ вы отвѣчали ей? Зачѣмъ вы принудили меня?…

У нея не хватило силы докончить фразу.

Арнольдъ убѣдилъ ее выпить рюмку вина и затѣмъ сталъ оправдываться съ тою терпѣливою заботливостью которую обнаруживалъ съ самаго начала.

— Зачѣмъ не выгналъ я васъ изъ двора, спросилъ онъ шутливо, — когда гроза собирается, когда вамъ негдѣ искать убѣжища. Нѣтъ, нѣтъ, миссъ Сильвестеръ, я не смѣю осуждать вашу совѣстливость, но совѣстливость неумѣстна съ такою женщиной какъ здѣшняя хозяйка. Я отвѣчаю за васъ предъ Джофри; а Джофри разчитываетъ найти васъ здѣсь. Поговоримъ о другомъ. Вода долго не является. Выпейте еще рюмку вина. Не хотите? Ну, здоровье Бланки, — онъ самъ хлебнулъ вина, — пью самымъ слабымъ хересомъ какой только случалось мнѣ встрѣтить.

Когда онъ ставилъ рюмку на столъ, явился мистеръ Бишовригсъ съ водою. Арнольдъ обратился къ нему насмѣшливо:

— Ну, что? Достали вы воды? Или вы всю ее вылили въ хересъ?

Мистеръ Бишонригсъ остановился посрединѣ комнаты, пораженный хулою возведенною на вино.

— Такъ-то говорите вы о самомъ старомъ хересѣ въ Шотландіи? спросилъ онъ серіозно. — Что это за вѣкъ, о, Господи! Не понимаю я этого новаго поколѣнія. Милость Провидѣнія проявляющаяся въ лучшихъ виноградникахъ Испаніи не имѣетъ ни малѣйшей цѣны въ ихъ глазахъ!

— Вы принесли воду?

— Принесъ воду и еще принесъ новость. Цѣлая компанія господъ ѣдетъ верхомъ мимо насъ въ такъ-называемый охотничій домикъ, находящійся съ милю отсюда.

— Какое же намъ-то дѣло до нихъ?

— Постойте. Одинъ изъ нихъ остановился у гостиницы и разговариваетъ съ хозяйкой о дамѣ которая пришла сюда одна. Дама эта ваша супруга, это ясно какъ дважды два. До этого, полагаю, вамъ есть дѣло.

И мистеръ Бишонригсъ отошелъ къ окну.

Арнольдъ поглядѣлъ на Анну.

— Вы ждете кого-нибудь?

— Не Джофри ли это?

— Невозможно. Джофри теперь на дорогѣ въ Лондонъ.

— Вотъ онъ, заговорилъ опять мистеръ Бишонригсъ у окна. — Онъ слѣзаетъ съ лошади. Онъ идетъ сюда. Господи, помилуй васъ! вскричалъ онъ вдругъ, вздрогнувъ въ испугѣ: — Что я вижу? Это самъ воплощенный дьяволъ, сэръ-Патрикъ!

Арнольдъ вскочилъ.

— Сэръ-Патрикъ Лунди?

Анна подбѣжала къ окну.

— Да, сказала она, — это сэръ-Патрикъ. Спрячьтесь, пока онъ не вошелъ.

— Спрятаться?

— Что онъ подумаетъ, если увидитъ васъ со мной?

Сэръ-Патрикъ былъ опекунъ Бланки и полагалъ что Арнольдъ въ эту минуту осматриваетъ свое имѣніе. Что подумаетъ онъ, не трудно было угадать. Арнольдъ обратился за помощью къ мистеру Бишонригсу.

— Куда мнѣ дѣться?

Мистеръ Бишонригсъ указалъ на дверь спальни.

— Куда вамъ дѣться? Въ спальню.

— Невозможно!

Мистеръ Бишонригсъ выразилъ крайнюю степень изумленія продолжительнымъ свистомъ.

— Фью! Вотъ ужь вы какъ поговариваете о спальнѣ!

ГЛАВА XI.
Сэръ-Патрикъ.

Сомнѣніе разрѣшилось само собой прежде чѣмъ Анна придумала что дѣлать. Она все еще стояла у окна, когда дверь отворилась и вошелъ сэръ-Патрикъ, услужливо введенный мистеромъ Бишонригсомъ.

— Милости просимъ, сэръ-Патрикъ. На васъ пріятно посмотрѣть, сэръ.

Сэръ-Патрикъ обернулся и взглянулъ на Бишонригса какъ онъ взглянулъ бы на докучливое насѣкомое которое выгналъ изъ окна, но которое опять воротилось къ нему.

— Какъ, это ты, мошенникъ! Такъ ты наконецъ занимаешь честную должность?

Мистеръ Бишонригсъ весело потеръ руки и охотно вошелъ въ тонъ сэръ-Патрика.

— Вы всегда правы, сэръ-Патрикъ. Какъ остроумно то что вы сказали о честной должности и что я занимаю ее! Боже мой, сэръ, какъ вы всегда добры.

Отпустивъ Бишонригса движеніемъ руки, сэръ-Патрикъ подошелъ къ Аннѣ.

— Боюсь что мой приходъ сюда покажется вамъ непростительною дерзостью, сударыня. Могу я надѣяться что вы простите меня, когда я изложу вамъ побудившія меня къ этому причины?

Онъ говорилъ съ утонченною вѣжливостью. Его знакомство съ Анной было самое поверхностное. Онъ, какъ и другіе мущины, чувствовалъ обаяніе ея непритворной граціи въ тѣхъ немногихъ случаяхъ когда ему приходилось быть въ ея обществѣ, по этимъ и ограничивалось знакомство. Еслибъ онъ принадлежалъ къ современному поколѣнію, онъ въ этомъ случаѣ впалъ бы въ одинъ изъ преобладающихъ въ настоящее время въ Англіи недостатковъ — въ стремленіе (заимствуемъ театральное выраженіе) принять позу. Человѣкъ современный въ положеніи сэръ-Патрика принялъ бы позу (такъ-называемаго) рыцарскаго почтенія, и обратился бы къ Аннѣ съ притворною симпатіей, которой на самомъ дѣлѣ не могъ чувствовать къ ней посторонній. Сэръ-Патрикъ не выразилъ ничего подобнаго. Однимъ изъ преобладавшихъ въ его время недостатковъ было стремленіе скрыть свои лучшія чувства, недостатокъ, во всякомъ случаѣ, менѣе опасный чѣмъ стремленіе выставить на видъ свои лучшія чувства, въ чемъ упражняется современное общество въ общественной и частной жизни. Сэръ-Патрикъ, если онъ въ чемъ притворился, то это въ меньшей степени симпатіи чѣмъ онъ чувствовалъ на самомъ дѣлѣ. Вѣжливый со всѣми женщинами, онъ былъ столь же вѣжливъ и съ Анной, но не болѣе.

— Я не знаю, сэръ, что привело васъ сюда. Здѣшній слуга сказалъ мнѣ что вы одинъ изъ общества джентльменовъ которые сейчасъ проѣхали мимо гостиницы, всѣ кромѣ васъ.

Такими осторожными выраженіями Анна начала бесѣду съ нежеланнымъ гостемъ.

Сэръ-Патрикъ подтвердилъ фактъ, ни мало не смутившись.

— Слуга вполнѣ правъ, сказалъ онъ. — Я одинъ изъ проѣхавшаго общества. Я съ умысломъ далъ имъ проѣхать безъ меня. Заявивъ вамъ это, могу я надѣяться что вы позволите мнѣ объяснить причины моего посѣщенія?

Не довѣряя ему, какъ пріѣхавшему изъ Виндигетса, Анна отвѣчала коротко и сухо, какъ и прежде.

— Объясните ихъ, сэръ-Патрикъ, но пожалуста, по возможности, короче.

Сэръ-Патрикъ поклонился. Онъ нисколько не оскорбился и (говоримъ это рискуя уронить его въ общественномъ мнѣніи) въ душѣ даже смѣялся. Онъ сознавалъ что пришелъ въ гостиницу столько же изъ участія къ Аннѣ какъ и къ виндигетскимъ дамамъ, и ему было смѣшно что его чуть не гонитъ та женщина которой онъ хочетъ помочь. У него было сильное искушеніе смотрѣть на свое дѣло съ юмористической точки зрѣнія. Онъ очень серіозно вынулъ часы и замѣтилъ время до секунды, прежде чѣмъ заговорилъ.

— Мнѣ надо разказать вамъ одинъ случай который касается васъ, и еще я долженъ передать вамъ;два посланія которыя, надѣюсь, вы не откажетесь выслушать. Случай я берусь разказать въ одну минуту, а посланія обѣщаю передать въ двѣ минуты. Слѣдовательно я отниму у васъ три минуты времени.

Онъ поставилъ Аннѣ стулъ, и ждалъ пока она знакомъ не предложила ему сѣсть на другой стулъ.

— Мы начнемъ со случая, сказалъ онъ. — Ваше пребываніе здѣсь не тайна для Виндигетса. Васъ видѣла на дорогѣ къ Крегъ-Ферьи одна изъ служанокъ, а изъ этого, естественно, вывели заключенія что вы шли въ гостиницу. Вамъ, вѣроятно, будетъ полезно знать это, и потому я взялъ на себя смѣлость разказать вамъ случай. Случай разказанъ. Время — одна минута.

Онъ возбудилъ ея любопытство.

— Которая изъ служанокъ видѣла меня? спросила она.

Сэръ-Патрикъ (съ часами въ рукахъ) отказался отвѣчать на случайные вопросы къ которымъ могутъ подать поводъ его слова, чтобы не продолжить свиданія.

— Извините меня, сказалъ онъ. — Я связанъ обѣщаніемъ не отнимать у васъ болѣе трехъ минутъ. У меня нѣтъ времени для служанки. Съ вашего благосклоннаго позволенія, я перехожу къ посланіямъ.

Анна молчала. Сэръ-Патрикъ продолжалъ.

— Посланіе первое: леди Лунди посылаетъ поклонъ бывшей наставницѣ своей падчерицы, и сожалѣетъ что не знаетъ ея замужняго имени. Леди Лунди съ сожалѣніемъ объявляетъ что сэръ-Патрикъ обѣщалъ уѣхать опять въ Эдинбургъ, если она не будетъ руководствоваться его совѣтами въ будущихъ сношеніяхъ съ бывшею наставницей. И потому леди Лунди принуждена отказаться отъ намѣренія посѣтить гостиницу Крегъ-Ферни и лично выразить свои чувства и навести справки. Она поручаетъ сэръ-Патрику передать ея чувства, но сохраняетъ за собой право навести справки при первомъ удобномъ случаѣ. Чрезъ посредство сэръ-Патрика она объявляетъ бывшей наставницѣ что между ними все кончено, и что она слагаетъ съ себя отвѣтственность за какіе бы то ни было будущіе поступки наставницы. Посланіе передано слово въ слово. Изложеніе взгляда леди Лунди на вашъ внезапный отъѣздъ изъ ея дома. Время — двѣ минуты.

Анна вспыхнула. Гордость Анны выступила на бой.

— Дерзость посланія леди Лунди не превосходитъ того чего я всегда ожидаіа отъ нея. Но меня удивляетъ что сэръ-Патрикъ передаетъ такое посланіе.

— Побудительныя причины сэръ-Патрика будутъ изложены въ свое время, продолжалъ неисправимый старикъ. — Посланіе второе: Бланка посылаетъ горячую любовь Аннѣ. Умираетъ отъ желанія познакомиться съ супругомъ Анны. Чувствуетъ невыразимое безпокойство и страхъ за Анну. Страстно желаетъ, какъ она до сихъ поръ еще ничего не желала, приказать заложить своего пони въ коляску и помчаться въ Крегъ-Ферни. Соглашается, по непреодолимому настоянію опекуна, подчиниться его власти, и поручаетъ передать свои чувства Аннѣ сэръ-Патрику, закоренѣлому тирану, которому ничего не стоитъ разбить чужое сердце. Сэръ-Патрикъ (говоритъ теперь самъ за себя) излагаетъ одинъ за другимъ взглядъ своей свояченицы и взглядъ своей племянницы дамѣ къ которой имѣетъ честь обращаться и на довѣренность которой всѣми силами старается не набиваться. Напоминаетъ дамѣ что его вліяніе въ Виндигетсѣ не обѣщаетъ продолжаться долго, какъ бы ревностно онъ ни поддерживалъ его. Просить ее подумать, не поведетъ ли столкновеніе взглядовъ его свояченицы и его племянницы къ весьма непріятнымъ семейнымъ послѣдствіямъ, и изложивъ ей положеніе дѣлъ, предоставляетъ ей поступать какъ ей угодно. Второе порученіе передано слово въ слово. Время — три минуты. Приближеніе грозы. Четверть часа ѣзды отсюда до охотничьей дачи. Сударыня, позвольте пожелать вамъ покойной ночи.

Онъ поклонился ниже обыкновеннаго и, не сказавъ болѣе ни слова, спокойно заковылялъ изъ комнаты.

Первымъ душевнымъ движеніемъ Анны (простительно ей бѣдной) былъ гнѣвъ.

— Благодарю васъ, сэръ-Патрикъ, сказала она, глядя на затворяющуюся дверь. — Сочувствіе общества къ одинокой женщинѣ не могло быть выражено въ болѣе комическомъ тонѣ.

Но минутное раздраженіе прошло съ минутой. Умъ и здравый смыслъ Анны показали ей дѣло въ настоящемъ свѣтѣ.

Она поняла что поспѣшный отъѣздъ сэръ-Патрика былъ слѣдствіемъ обдуманнаго намѣренія избавить ее отъ непріятности говорить о своемъ положеніи въ гостиницѣ. Онъ дружески предостерегъ ее и деликатно предоставилъ ей рѣшить самой: должна ли она помочь ему поддержать спокойствіе въ Виндигетсѣ. Она тотчасъ же подошла къ столу, на которомъ помѣщались письменныя принадлежности, и начала писать Бланкѣ.

«Съ леди Лунди я не могу ничего сдѣлать, подумала она, но на Бланку я имѣю такое вліяніе какъ никто другой и могу предупредить столкновеніе между ними, котораго боится сэръ-Патрикъ.»

Она начала письмо.

«Дорогая моя Бланка! Я видѣлась съ сэръ-Патрикомъ и онъ передалъ мнѣ ваши чувства. Я постараюсь успокоить васъ насчетъ себя какъ только представится возможность. Но прежде чѣмъ говорить о чемъ-нибудь другомъ, я попрошу васъ, какъ о величайшемъ одолженіи какое вы можете сдѣлать для меня, не вступать въ споры съ леди Лунди за меня и не дѣлать безразсудства, — безполезнаго безразсудства, — не пріѣзжать сюда.»

Она остановилась, буквы слились въ ея глазахъ. «Голубчикъ мой», подумала она, «можно ли было ожидать что я буду бояться одной мысли видѣться съ тобой.» Она вздохнула, обмакнула перо и принялась опять за письмо.

Небо быстро омрачалось съ приближеніемъ вечера. Порывы вѣтра, проносившіеся надъ равниной, дѣлались все слабѣе и рѣже. Природа погрузилась въ покой, предвѣстникъ приближающейся бури.

ГЛАВА XII.
Арнольдъ.

Между тѣмъ Арнольдъ сидѣлъ запертый въ комнатѣ слуги, негодуя на положеніе въ которое попалъ невольно.

Онъ въ первый разъ въ жизни прятался отъ другаго человѣка, и человѣкъ этотъ былъ мущина. Два раза, побуждаемый чувствомъ самоуваженія, онъ подходилъ къ двери съ намѣреніемъ взглянуть смѣло въ глаза сэръ-Патрику, и два раза оставлялъ свое намѣреніе изъ жалости къ Аннѣ. Онъ не могъ бы объясниться откровенно съ опекуномъ Бланки, не выдавъ тайну женщины, тайну, которую честь обязывала его сохранить. «Зачѣмъ я только пришелъ сюда!» грустно воскликнулъ онъ, угрюмо садясь на стулъ дожидаться чтобъ отъѣздъ сэръ-Патрика освободилъ его.

По прошествіи нѣкотораго времени, далеко не столь долгаго времени о какомъ со страхомъ помышлялъ Арнольдъ, уединеніе его оживилось прибытіемъ отца Бишонригса.

— Ну, что? воскликнулъ Арнольдъ. — Уѣхалъ онъ?

Бывали случаи что мистеръ Бишонригсъ совершенно неожиданно дѣлался тугъ на ухо. Теперь былъ одинъ изъ такихъ случаевъ.

— Ну, какъ вамъ нравится моя комнатка? спросилъ онъ, не обративъ ни малѣйшаго вниманія на вопросъ Арнольда. — Тихая и уютная? Патмосъ среди дикой пустыни, не правда ли?

Его единственный зрячій глазъ, взглянувшій сначала на лицо Арнольда, медленно опустившись, остановился на карманѣ жилета Арнольда.

— Понимаю, воскликнулъ Арнольдъ. — Я обѣщалъ заплатить за вашъ Патмосъ. Да? Вотъ возьмите.

Мистеръ Бишонригсъ спряталъ деньги въ карманъ съ печальною улыбкой и добродушно покачалъ головой. Другой слуга не преминулъ бы поблагодарить. Мудрецъ Крегъ Ферни отвѣчалъ нѣсколькими изреченіями. Неподражаемый во многомъ, мистеръ Бишонригсъ былъ особенно-великъ въ извлеченіи морали. Онъ извлекъ мораль въ этомъ случаѣ изъ своего вознагражденія.

— Вотъ возьмите, сказали вы. Да. Человѣку нужны деньги на каждомъ шагу, когда у него по пятамъ идетъ женщина. Ужасное размышленіе, но вы ничего не сдѣлаете съ женщинами безъ денегъ. Вотъ, напримѣръ, хоть ваша барыня, я увѣренъ что она съ самаго начала стала вводить васъ въ издержки. Когда вы за ней ухаживали, вы, конечно, ухаживали щедрою рукой. Подарки на память, цвѣты, драгоцѣнности и разныя бездѣлушки. А на все это нужны деньги.

— Убирайтесь вы къ чорту съ вашими размышленіями. Я васъ спрашиваю, уѣхалъ сэръ-Патрикъ?

Но размышленія мистера Бишонригса не поддавались краткому изложенію. Теперь, какъ и всегда, они вытекали изъ своего источника медленно и спокойно.

— Вотъ вы теперь на ней женитесь, и пойдутъ шляпки, платья, ленты, кружева и все такое. Опять расходъ не малый.

— Какою цѣной можно положить конецъ вашимъ размышленіямъ, мистеръ Бишонригсъ?

— Наконецъ третье и послѣднее. Положимъ, вы съ ней не поладите, не сойдетесь характерами, словомъ, захотите разлучиться. Что же вы сдѣлаете? Вы опять положите руку въ карманъ, и такимъ способомъ мирно разрѣшится недоумѣніе. А то можетъ случиться что она призоветъ васъ въ судъ и сама запуститъ руку въ вашъ карманъ, и разрѣшитъ недоумѣніе по-своему. Покажите мнѣ женщину, я вамъ тотчасъ покажу мущину — за примѣрами недалеко идти, — котораго эта женщина ввела въ такіе расходы какихъ онъ никакъ не ожидалъ.

Арнольдъ потерялъ терпѣніе. Онъ вскочилъ и пошелъ къ двери. Мистеръ Бишонригсъ съ своей стороны съ такою же быстротой обратился къ дѣйствительности.

— Да, сударь, сэръ-Патрикъ уѣхалъ, барыня одна и ждетъ васъ.

Минуту спустя Арнольдъ былъ въ гостиной.

— Что такое? спросилъ онъ нетерпѣливо. — Въ чемъ дѣло? Плохія вѣсти отъ леди Лунди?

Анна сложила письмо къ Бланкѣ, которое только что кончила, и надписала адресъ.

— Нѣтъ, сказала она, — для васъ нѣтъ ничего интереснаго.

— Что понадобилось сэръ-Патрику?

— Только предостеречь меня. Въ Виндигенсѣ узнали что я здѣсь.

— Я думаю, вамъ это очень непріятно?

— Нисколько. Мнѣ нечего бояться. Не думайте, пожалуста, обо мнѣ. Подумайте лучше о себѣ.

— Надѣюсь, меня не подозрѣваютъ?

— Слава Богу, еще нѣтъ. Но нельзя знать что можетъ случиться, если вы останетесь здѣсь. Позвоните сію же минуту и спросите когда отходятъ поѣзды?

Удивленный необычайною для того времени дня темнотой, Арнольдъ подошелъ къ окну. Шелъ сильный дождь. Равнина одѣлась туманомъ и мракомъ.

— Славная погода для путешествія! сказалъ онъ.

— Вспомните о желѣзной дорогѣ, нетерпѣливо вскричала Анна. — Становится поздно. Узнайте о поѣздахъ.

Арнольдъ подошелъ къ камину чтобы позвонить и увидалъ висѣвшее надъ нимъ росписаніе поѣздовъ.

— Вотъ росписаніе поѣздовъ, сказалъ онъ. — Еслибы только я умѣлъ разобрать тутъ что-нибудь. «Впередъ.» «Назадъ.» Что за путаница! Право, они дѣлаютъ это съ умысломъ.

— Я разберу, сказала она, подходя къ нему. — Я помогу вамъ. Вы сказали что вамъ нуженъ поѣздъ въ Лондонъ?

— Да.

— На какой станціи вы должны сѣсть?

Онъ сказалъ. Анна прослѣдила пальцемъ запутанную сѣть линій и цифръ, остановилась, повѣрила себя чтобъ убѣдиться что не ошиблась, и отвернулась. Лицо ея выражало безнадежное отчаяніе. Послѣдній поѣздъ прошелъ часъ тому назадъ.

Во время безмолвія послѣдовавшаго за этимъ открытіемъ, въ окно блеснула первая молнія, и раскаты грома возвѣстила начало грозы.

— Что теперь дѣлать? спросилъ Арнольдъ.

Въ присутствіи грозы Анна отвѣчала безъ малѣйшаго колебанія:

— Взять лошадей и ѣхать.

— Ѣхать! Мнѣ сказали что отъ станціи до моего имѣнія двадцать три мили, не говоря уже о разстояніи отсюда до станціи.

— Что значитъ разстояніе? Поймите же наконецъ, мистеръ Бринквортъ, что вамъ невозможно остаться здѣсь.

Вторая молнія сверкнула въ окно. Громъ раздался ближе. Даже добродушный Арнольдъ началъ возмущаться противъ старанія Анны выгнать его. Онъ сѣлъ съ видомъ человѣка рѣшившагося не уходить.

— Слышите вы это? спросилъ онъ, когда раскаты грома умолкли въ отдаленіи, и громкій шумъ дождя послышался опять. — Развѣ мнѣ дадутъ лошадей въ такую погоду? А если и дадутъ, развѣ лошади вынесутъ такую погоду на ровномъ мѣстѣ? Нѣтъ, миссъ Сильвестеръ, хотя мнѣ и очень жаль что я мѣшаю вамъ, но поѣздъ ушелъ, а дождь и гроза пришли, и мнѣ нѣтъ другаго выбора какъ остаться здѣсь.

Анна продолжала настаивать, но уже не такъ рѣшительно какъ прежде.

— Подумайте о нашемъ затруднительномъ, о нашемъ ужасномъ положеніи, если вы останетесь здѣсь до завтра послѣ того что вы сказали о себѣ хозяйкѣ.

— Пустяки, сказалъ Арнольдъ.

Анна гнѣвно взглянула на него. Нѣтъ! Онъ даже не подозрѣвалъ что сказалъ нѣчто оскорбительное. Его грубый мужской здравый смыслъ шелъ безсознательно прямымъ путемъ мимо всѣхъ утонченностей женской щекотливости.

— Что же васъ затрудняетъ? спросилъ онъ, указывая на дверь спальни. — Та комната готова для васъ, а этотъ диванъ достанется мнѣ. Посмотрѣли бы вы въ какихъ мѣстахъ мнѣ приходилось спать на морѣ.

Анна прервала его безъ церемоніи. Ей все равно въ какихъ мѣстахъ онъ спалъ на морѣ. Теперь надо думать гдѣ ему спать эту ночь.

— Если ужь вамъ приходится остаться, сказала она, — не можете ли вы достать себѣ комнату въ другой части дома.

Довольно было сдѣлать одну ошибку чтобъ окончательно вывести ее изъ терпѣнія. Невинный Арнольдъ сдѣлалъ эту ошибку.

— Въ другой части дома? повторилъ онъ весело. — Хозяйка будетъ поражена. Мистеръ Бишонригсъ ни за что этого не дозволитъ.

Анна вскочила и нетерпѣливо топнула ногой.

— Прошу васъ не шутить. Тутъ нѣтъ ничего смѣтнаго. — Она безпокойно заходила по комнатѣ. — Ужасно, ужасно!

Арнольдъ слѣдилъ за ней дѣтски-удивденнымъ взглядомъ.

— Что васъ такъ раздражаетъ? спросилъ онъ. — Не гроза ли?

Она опять бросилась на диванъ.

— Да, сказала она отрывисто, — гроза.

Неисчерпаемое добродушіе Арнольда опять нашло себѣ дѣло.

— Не велѣть ли зажечь свѣчи, чтобы не видать погоды? сказалъ онъ.

Она раздражительно повернулась и не отвѣчала.

— Я обѣщаю вамъ уйти завтра рано утромъ. Постарайтесь успокоиться и не сердиться на меня. Право, миссъ Сильвестеръ, добрый хозяинъ не выгонитъ собаку въ такую погоду.

Нельзя было не поддаться ему. Самая щекотливая женщина не могла бы обвинить его въ невниманіи и неуваженіи къ ней. Ему, бѣдному, не доставало такта, но можно ли было требовать чтобъ онъ вынесъ это поверхностное и часто опасное качество изъ морской жизни? При взглядѣ на его честное, просящее лицо, Анна овладѣла лучшими чертами своего характера. Она такъ горячо извинилась предъ нимъ за свою раздражительность что привела его въ восхищеніе.

— Вопреки всему, мы проведемъ пріятный вечеръ, воскликнулъ Арнольдъ задушевнымъ тономъ, и позвонилъ.

Колокольчикъ висѣлъ за дверью извѣстнаго Патмоса среди дикой пустыни, иначе, за дверью комнаты главнаго слуги. Мистеръ Бишонригсъ наслаждался въ уединеніи своимъ краткимъ досугомъ. Онъ только что составилъ стаканъ горячаго, подкрѣпительнаго напитка, называемаго на языкѣ сѣверныхъ Британцевъ «тодди», и подносилъ его къ губамъ, когда звонокъ Арнольда пригласилъ его оставить грогъ.

— Придержи свой звонкій языкъ, сказалъ мистеръ Бишонригсъ, обращаясь къ колокольчику. — Ты хуже женщины, когда начнешь кричать.

Колокольчикъ, подобно женщинѣ, настаивалъ на своемъ. Мистеръ Бишонригсъ, не менѣе упрямый, продолжалъ пить грогъ.

— Хоть ты тресни, а не удастся тебѣ разлучить Шотландца съ его стаканомъ. Имъ, вѣрно, понадобился конецъ обѣда. Сэръ-Патрикъ помѣшалъ имъ въ самомъ разгарѣ. — Колокольчикъ зазвонилъ въ третій разъ. — Этотъ баринъ самъ богъ чревоугодія. Что за безсовѣстное нетерпѣніе удовлетворить свои плотскія наклонности? А ничего онъ не смыслитъ въ винѣ, прибавилъ мистеръ Бишонригсъ, на котораго все еще непріятно дѣйствовало воспоминаніе о томъ какъ Арнольдъ замѣтилъ что хересъ разбавленъ водой.

Молнія участилась и освѣщала комнату ослѣпительнымъ блескомъ. Громъ раздавался все громче и громче надъ мрачною равниной. Арнольдъ поднялъ руку чтобы позвонить въ четвертый разъ, когда послышался неизбѣжный стукъ въ дверь. Незачѣмъ было говорить «войдите». По ненарушимымъ законамъ мистера Бишонригса, слѣдовало постучать еще разъ. Гроза ли, не гроза ли, но второй стукъ послѣдовалъ за первымъ, и только послѣ него вошелъ мудрецъ съ блюдомъ въ рукахъ.

— Свѣчъ, сказалъ Арнольдъ.

Мастеръ Бишонригсъ поставилъ на столъ блюдо, зажегъ свѣчи на каминѣ, и оборотивъ къ присутствовавшимъ свое лицо съ носомъ горѣвшимъ отъ только что выпитаго тодди, ждалъ не будетъ ли еще какихъ приказаній, чтобы потомъ спокойно воротиться ко второму стакану. Анна отказалась отъ обѣда. Арнольдъ приказалъ Бишонригсу затворить ставни, и сѣлъ обѣдать.

— И на видъ жирно, и пахнетъ жиромъ, сказалъ онъ, переворачивая ложкой кушанье. — Я пообѣдаю въ десять минутъ. Не хотите ли вы чаю?

Анна опять отказалась.

Арнольдъ еще разъ попробовалъ заговорить съ ней.

— Какъ бы намъ скоротать вечеръ? сказалъ онъ.

— Дѣлайте что хотите, снисходительно отвѣчала Анна.

— Догадался, воскликнулъ Арнольдъ. — Мы скоротаемъ время тѣмъ способомъ къ которому прибѣгали у васъ на морѣ пассажиры. — Онъ взглянулъ черезъ плечо на Бишонригса. — Колоду картъ!

— Что такое вы сказали? спросилъ мистеръ Бишонригсъ, не довѣряя своимъ ушамъ.

— Подайте колоду картъ, повторилъ Арнольдъ.

— Картъ, воскликнулъ Бишонригсъ. — Колода картъ! дьявольская аллегорія одѣтая въ дьявольскіе цвѣта — красный и черный. Я не исполню вашего приказанія. Ни за какія сокровища не исполню. Какъ это вы, доживъ до вашихъ лѣтъ, не пробудились къ сознанію какой ужасный грѣхъ игра въ карты!

— Какъ хотите, сказалъ Арнольдъ. — Когда я буду уѣзжать, вы замѣтите что я пробудился къ сознанію какая ужасная глупость платить прислугѣ въ гостиницахъ!

— Это значитъ что вы настаиваете на картахъ? спросилъ мистеръ Бишонригсъ, внезапно обнаруживъ во взглядѣ и манерахъ слѣды земнаго безпокойства.

— Да, это значитъ что я настаиваю на картахъ.

— Я высказалъ вамъ только мое отвращеніе къ нимъ, но я не сказалъ что не могу взять ихъ въ руки, если надо. Какъ говорятъ въ моей странѣ? Въ моей странѣ говорятъ: тотъ кто способствуетъ злу есть самъ злодѣй. А какъ говорятъ въ вашей странѣ? Въ вашей странѣ говорятъ: или когда дьяволъ гонитъ.

Съ этимъ прекраснымъ аргументомъ противъ своихъ принциповъ мистеръ Бишонригсъ отправился за картами.

Ящикъ въ его комнатѣ содержалъ превосходную коллекцію разнообразныхъ вещей, и между ними была колода картъ. Въ поискахъ за картами осторожная рука Бишонригса пришла въ соприкосновеніе съ лоскуткомъ скомканной бумаги. Онъ вынулъ его и узналъ письмо найденное въ гостиной за нѣсколько часовъ предъ тѣмъ.

— Э, да не мѣшаетъ и прочесть его, благо оно попалось на глаза. Карты дойдутъ до нихъ чрезъ другія руки.

Онъ тотчасъ же отослалъ карты Арнольду со своимъ помощникомъ, заперъ дверь каморки и тщательно расправилъ листокъ на которомъ были написаны два письма. Сдѣлавъ это, онъ зажегъ свѣчу и началъ съ письма написаннаго чернилами, которое занимало три первыя страницы.

"Виндигетсъ, 12го августа 1868 г.

"Джофри Деламенъ! Я ждала въ надеждѣ что вы пріѣдете, и прождала напрасно. Ваше поведеніе относительно меня въ высшей степени жестоко; я не хочу выносить этого долѣе. Подумайте! подумайте для своей же пользы, прежде чѣмъ доведете до отчаянія несчастную женщину повѣрившую вамъ. Вы обѣщали жениться на мнѣ, поклявшись всѣмъ что есть святаго. Я требую исполненія обѣщанія. Я требую, безъ всякихъ уступокъ, чтобы вы сдѣлали меня тѣмъ чѣмъ поклялись сдѣлать, чѣмъ я ждала сдѣлаться все это время, что я есмь предъ Небомъ — вашею законною женой. Леди Лунди даетъ здѣсь праздникъ 14го. Я знаю что вы приглашены. Если вы не пріѣдете, я не отвѣчаю за то что можетъ случиться. Я рѣшилась покончить съ неизвѣстностью. О, Джофри, вспомните прошлое! Не обманывайте, будьте справедливы къ вашей любящей женѣ

"Аннѣ Сильвестеръ."

Мистеръ Бишонригсъ остановился. Его комментарій на прочитанную часть корреспонденціи былъ очень простъ.

— Горячія слова (чернилами) отъ барыни къ барину. — Онъ перевернулъ страницу и прибавилъ насмѣшливо: — Немного холоднѣе (карандашомъ) отъ барина къ барынѣ. Таковъ обычай свѣта. Со временъ Адама и до нашихъ дней таковъ былъ всегда обычай свѣта.

Онъ началъ читать второе письмо.

"Дорогая Анна! Сейчасъ узналъ что долженъ ѣхать къ отцу въ Лондонъ. Телеграфируютъ что отъ плохъ. Останьтесь тамъ гдѣ вы теперь. Я напишу вамъ. Довѣряйте подателю письма. Клянусь честью, я исполню обѣщаніе. Вашъ будущій любящій мужъ

"Джофри Деламенъ."

«Виндигетсъ, 14го августа, 4 часа п. п. Ужасно спѣшу. Поѣздъ отходитъ въ 4 ч. 30 м.»

И только!

«Кто же посѣтители въ гостиной? Она ли Сильвестеръ, и онъ ли Деламенъ?» раздумывалъ мистеръ Бишонригсъ, складывая письмо какъ оно было сложено сначала. «Какъ бы узнать въ чемъ дѣло?»

Онъ сдѣлалъ себѣ второй стаканъ тодди, какъ пособіе къ размышленію, и сидѣлъ, медленно прихлебывая напитокъ и перевертывая письмо своими больными пальцами. Не легко было догадаться въ какихъ отношеніяхъ находились между собой баринъ и барыня въ гостиной, и какъ касаются ихъ два письма которыми онъ владѣлъ. Можетъ-быть, они сами авторы писемъ, а можетъ-быть только друзья писавшихъ. Какъ рѣшить?

Если они сами писали письма, то барыня, повидимому, достигла своей цѣли, потому что оба они назвали себя мужемъ и женой предъ нимъ и предъ хозяйкой. Если же не они авторы писемъ, то корреспонденція, такъ безпечно брошенная, можетъ еще пригодиться въ будущемъ всякому постороннему человѣку знающему ея содержаніе. Дѣйствуя подъ вліяніемъ послѣдняго соображенія, мистеръ Бишонригсъ, который, служа писаремъ у сэръ-Патрика, сдѣлался дѣловымъ человѣкомъ, вынулъ перо и чернила и заклеймилъ письмо краткимъ перечнемъ обстоятельствъ при которыхъ нашелъ его. — Я хорошо сдѣлаю сохранивъ этотъ документъ, подумалъ онъ. — Кто знаетъ, можетъ-быть, на дняхъ же за него будетъ предложена награда. Въ рукахъ такого ловкаго малаго какъ я онъ можетъ стоить фунтовъ пять.

Съ такими утѣшительными мыслями онъ вынулъ старую жестяную шкатулку и заперъ краденую корреспонденцію.

Гроза все усиливалась въ теченіи вечера.

Въ гостиной положеніе дѣлъ, безпрерывно измѣняясь, теперь представлялось въ совершенно новомъ видѣ.

Арнольдъ, окончивъ обѣдъ, отослалъ его. Онъ подвинулъ столъ къ дивану на которомъ лежала Анна, стасовалъ карты, и употреблялъ теперь всю свою силу убѣжденія, уговаривая Анну поиграть въ экарте, чтобъ отвлечь вниманіе отъ шума бури. Въ крайнемъ утомленіи, она уступила и, съ трудомъ поднявшись на диванъ, сказала что попробуетъ играть. «Ничто не можетъ ухудшить положенія, подумала она, когда Арнольдъ тасовалъ карты. Ничто не даетъ мнѣ права мучить своимъ горемъ этого великодушнаго мальчика.»

Да, худшіе игроки едва ли когда играли вмѣстѣ. Вниманіе Анны постоянно отвлекалось отъ игры, партнеръ же ея, по всей вѣроятности, былъ худшимъ игрокомъ въ Европѣ.

Анна открыла козыря, девятку бубенъ. Арнольдъ взглянулъ на свои карты и «предложилъ», Анна отказалась обмѣнить карты. Арнольдъ съ неизмѣннымъ добродушіемъ объявилъ что теперь видитъ ясно что проигралъ игру, и пошелъ съ своей лучшей карты, козырной дамы.

Анна взяла даму королемъ, забыла объявить короля, и пошла съ козырной десятки.

Арнольдъ неожиданно открылъ у себя на рукахъ козырную восьмерку. — Какая жалость! воскликнулъ онъ бросая ее. А, да вы забыли объявить короля. Ну, все равно, я сдѣлалъ это за васъ. Вы взяли двѣ, нѣтъ, три взятки. Я говорилъ что проиграю. Можно ли сдѣлать что-нибудь, не правда ли, съ такою игрой какъ у меня? Теперь я, конечно, проигралъ когда у меня не осталось козырей. Вашъ ходъ.

Анна взглянула на свои карты. Въ ту же секунду молнія освѣтила комнату сквозь плохо притворенныя ставни, и ударъ грома поколебалъ домъ до основанія. Изъ нижняго этажа дома послышался визгъ какой-то истерической туристки, и лай собаки. Нервы Анны не выдержали. Она бросила карты на столъ и вскочила.

— Я не могу играть, сказала она. — Простите меня, право, я не способна играть. У меня голова кружится, сердце замираетъ.

Она начала опять ходить по комнатѣ. Ея первоначальныя опасенія за ложное положеніе въ которое она и Арнольдъ поставили себя въ гостиницѣ усилились подъ вліяніемъ грозы и обратились въ невыносимый страхъ. Ничто не можетъ оправдать ихъ рискованныхъ поступковъ, думала она. Они обѣдали вмѣстѣ, какъ мужъ и жена, и теперь сидятъ запершись и проводятъ вечеръ вмѣстѣ, какъ мужъ и жена.

— Мистеръ Бринквортъ, сказала она умоляющимъ голосомъ, — подумайте, ради Бланки подумайте, нельзя ли найти какой-нибудь выходъ изъ нашего положенія.

Арнольдъ спокойно собиралъ карты.

— Опять о Бланкѣ, сказалъ онъ съ возмутительнымъ спокойствіемъ. — желалъ бы я знать какъ она чувствуетъ себя въ эту грозу.

Въ раздражительномъ состояніи Анны, его отвѣтъ довелъ ее чуть не до бѣшенства. Она отошла отъ Арнольда и бросилась къ двери.

— Мнѣ все равно, дико воскликнула она. — Я не дамъ этому обману идти далѣе. Я сдѣлаю то что мнѣ давно слѣдовало бы сдѣлать. Что бы ни вышло, но я скажу хозяйкѣ правду.

Она отворила дверь и хотѣла выйти въ корридоръ, но вдругъ остановилась и вздрогнула. Возможно ли что она дѣйствительно слышала стукъ колесъ на мощеной дорогѣ предъ гостиницей въ такую погоду?

Да! Другіе его тоже слышали. Ковыляющая фигура Бишонригса прошла по корридору, направляясь ко входной двери. Громозвучный голосъ хозяйки разнесся по дому, выражая удивленіе на грубомъ шотландскомъ нарѣчіи. Анна затворила дверь и обернулась къ Арнольду, который тоже всталъ удивленный.

— Путешественники, сказала она. — Въ такое время.

— И въ такую погоду, прибавилъ Арпольдъ.

— Неужели это Джофри, спросила она, возвращаясь къ тщетному самообольщенію что онъ можетъ сжалиться и воротиться?

Арнольдъ покачалъ головой.

— Нѣтъ, не Джофри. Кто бы то ни былъ, но только не Джофри.

Неожиданно въ комнату вошла мистрисъ Инчбаръ, съ развѣвающимися лентами чепца, съ удивленными глазами и съ рѣзче обыкновеннаго бросающимися въ глаза костями.

— Ахъ, сударыня, сказала она Аннѣ. — Какъ вы думаете, кто пріѣхалъ изъ Виндигетса повидаться съ вами?

Анна онѣмѣла. Арнольдъ предложилъ вопросъ.

— Кто?

— Кто? повторила мистрисъ Инчбаръ. — Сама добрая барышня, сама миссъ Бланка, вотъ кто.

Анна не могла удержать крика ужаса. Хозяйка приписала его молніи, сверкнувшей въ ту минуту въ комнатѣ.

— Ахъ, сударыня, сказала она. — Вы увидите что миссъ Бланка посмѣлѣе васъ и не кричитъ отъ молніи. Вотъ она, добрая птичка, воскликнула мистрисъ Инчбаръ, стремительно бросаясь въ корридоръ.

Голосъ Бланки, призывавшій Анну, достигъ до нихъ.

Анна схватила руку Арнольда и крѣпко сжала ее.

— Уходите, шепнула она. Въ слѣдующее мгновеніе она подошла къ камину и задула обѣ свѣчи.

Молнія опять освѣтила мракъ и фигуру Бланки стоявшую въ дверяхъ.

ГЛАВА XIII.
Бланка.

Мистрисъ Инчбаръ первая опомнилась въ непредвидѣнныхъ обстоятельствахъ. Она закричала чтобы подали свѣчъ, и когда служанка внесла ихъ, сдѣлала ей строгій выговоръ за то что она не затворила наружную дверь.

— Ты ничего не дѣлаешь какъ слѣдуетъ. Вѣтеръ задулъ свѣчи.

Служанка увѣряла (и говорила правду) что дверь была затворена. По этому поводу могъ бы возникнуть ужасный споръ, еслибы Бланка не привлекла на себя вниманія мистрисъ Инчбаръ. Принесенныя свѣчи освѣтили ее, промокшую насквозь и обвившую руками шею Анны. Мистрисъ Инчбаръ немедленно приступила къ вопросу о перемѣнѣ одежды молодой барышни, и дала Аннѣ возможность незамѣтно оглянуть комнату. Арнольдъ успѣлъ скрыться въ темнотѣ.

Все вниманіе Бланки обратилось на ея мокрое платье.

— Боже мой, воскликнула она, — съ меня вода льетъ ручьями. Анна, я сдѣлаю васъ такою же мокрою какъ сама. Одолжите мнѣ что-нибудь сухое. У васъ ничего нѣтъ? Мистрисъ Инчбаръ, что внушаетъ вамъ ваша опытность? Что мнѣ лучше сдѣлать: лечь въ постель пока высохнетъ моя одежда, или заимствовать что-нибудь изъ вашего туалета, несмотря на то что вы цѣлою головой выше меня?

Мистрисъ Инчбаръ тотчасъ же бросилась за своимъ лучшимъ костюмомъ. Когда дверь за ней затворилась, Бланка въ свою очередь оглянула комнату. Дружба вступила въ свои права, и любопытство естественно потребовало удовлетворенія.

— Кто-то прошелъ мимо меня въ темнотѣ, сказала Бланка. — Это вашъ мужъ? Мнѣ такъ хочется познакомиться съ нимъ. Да, кстати, милочка, какъ ваше замужнее имя?

— Подождите немного, сухо отвѣтила Анна. — Теперь я не могу говорить объ этомъ.

— Не больны ли вы? спросила Бланка.

— У меня нервы разстроены.

— Не произошло ли чего-нибудь непріятнаго между вами и дядей? Вѣдь онъ былъ у васъ.

— Да.

— Передалъ онъ вамъ что я поручила ему сказать вамъ?

— Да, передалъ. Бланка, вы обѣщали ему не выѣзжать изъ Виндигетса. Скажите, ради Бога, для чего вы пріѣхали сюда ночью?

— Еслибы вы любили меня вполовину такъ какъ я васъ люблю, сказала Бланка, — вы не спросили бы зачѣмъ я пріѣхала. Я очень старалась исполнить обѣщаніе, да никакъ не могла. Когда дядя былъ у насъ, все было еще очень сносно; леди Лунди была въ ярости, собаки лаяли, двери хлопали, и все въ этомъ родѣ. Но когда дядя уѣхалъ, и наступилъ страшный, темный, тихій дождливый вечеръ, и все кругомъ успокоилось, тутъ стало ужъ совсѣмъ невыносимо. Безъ васъ домъ точно могила. Еслибы со мной былъ Арнольдъ, я могла бы все это вынести, но я была одна. Вообразите: одна. Не съ кѣмъ слова сказать. Самое ужасное что только могло случиться съ вами, мнѣ казалось, уже случилось. Я пошла въ вашу пустую комнату, поглядѣла на ваши вещи — это рѣшило дѣло. Я бросилась внизъ, увлекаемая, буквально увлекаемая какимъ-то побужденіемъ которое сильнѣе всякаго человѣческаго сопротивленія. Могла ли я устоять? Я спрашиваю у всякаго разумнаго человѣка: могла ли я устоять? Я побѣжала въ конюшню и встрѣтила тамъ Якова. Все это дѣлало побужденіе. Я сказала: «Заложите пони въ коляску, я хочу покататься, мнѣ нѣтъ дѣла до дождя, вы поѣдете со мной.» Чуть не задохлась, а все это побужденіе. Яковъ поступилъ какъ ангелъ. Онъ сказалъ: «Слушаю, барышня.» Я увѣрена что Яковъ умеръ бы за меня, еслибъ я его попросила. Онъ теперь пьетъ горячій грогъ чтобы не простудиться, по моему собственному распоряженію. Онъ въ двѣ минуты заложилъ коляску, и мы поѣхали. Леди Лунди лежала въ своей комнатѣ. Какъ я ее ненавижу! Дождь все усиливался и усиливался. Я не обращала на него ни малѣйшаго вниманія, Яковъ тоже не обращалъ вниманія, и пони тоже. Имъ обоимъ сообщилось мое побужденіе, особенно пони. Гроза началась уже послѣ того какъ мы выѣхали, когда мы были ближе къ Крегъ-Ферни чѣмъ къ Виндигетсу, не говорю уже о томъ что вы были здѣсь, а не тамъ. Молнія такъ страшно освѣщала лугъ. Еслибъ я взяла лошадь, она бы перепугалась, а пони только встряхивалъ своею милою головкой и все бѣжалъ впередъ. Ему дадутъ пива, въ пойло нальютъ пива по моему распоряженію. Мы послѣ достанемъ фонарь и пойдемъ въ конюшню поцѣловать его. И вотъ, милочка, я здѣсь, промокшая до костей, что не бѣда, и рѣшившаяся успокоиться насчетъ васъ — что очень важно и что должно быть сдѣлано прежде чѣмъ я сегодня лягу спать.

Говоря это, она насильно повернула Анну къ свѣту. Голосъ ея измѣнился, когда она увидала лицо Анны.

— Я такъ и знала, сказала она. — Вы не скрыли бы отъ меня самаго интереснаго событія въ вашей жизни, вы не написали бы мнѣ того холоднаго, формальнаго письма которое вы оставили въ своей комнатѣ, еслибы не было какой-то непріятности. Я это и прежде говорила, а теперь я въ этомъ увѣрена. Почему вашъ мужъ заставилъ васъ такъ внезапно покинуть Виндигетсъ? Почему онъ ушелъ изъ комнаты въ темнотѣ, точно боится показаться? Анна, Анна! Что случилось съ вами? Почему вы такъ принимаете меня?

Въ эту критическую минуту вошла мистрисъ Инчбаръ съ лучшимъ выборомъ одежды какой только нашелся въ ея гардеробѣ. Анна обрадовалась ея приходу. Она взяла свѣчи и пригласила Бланку въ спальню.

— Прежде всего вамъ надо снять ваше мокрое платье, сказала она. — Мы успѣемъ поговорить послѣ.

Дверь спальни была затворена не болѣе минуты, какъ въ нее раздался стукъ. Попросивъ мистрисъ Инчбаръ не оставлять Бланку, Анна поспѣшно вышла въ гостиную и затворила за собою дверь. Къ ея величайшему облегченію, она увидѣла предъ собой только таинственнаго мистера Бишонригса.

— Что вамъ надо? спросила она.

Глазъ мистера Бишонригса, подмигнувъ, сообщилъ ей что дѣло его самаго секретнаго свойства. Руки мистера Бишонригса дрожали, дыханіе его распространяло спиртуозный запахъ. Онъ медленно досталъ исписанный клочокъ бумаги.

— Отъ кого — вы сами знаете, объявилъ онъ шутливо. — Я полагаю, любовная записочка отъ милаго человѣка. Несчастный изгнанникъ вашъ милый человѣкъ. Эта барышня въ спальнѣ для него совсѣмъ непріятная гостья. Я все вижу, вамъ меня не провести. Я самъ въ свое время былъ порядочный повѣса. Да. Онъ живъ и здоровъ, вашъ изгнанникъ. Я позаботился объ его комфортѣ. Довѣрьтесь Бишонригсу, когда вашей жалкой человѣческой природѣ понадобится помощь. Я ему вмѣсто отца.

Между тѣмъ какъ мудрецъ произносилъ эти успокоительныя слова, Анна читала записку. Это была записка отъ Арнольда.

«Я въ курильной комнатѣ. Отъ васъ зависитъ рѣшить долженъ ли я остаться здѣсь. Я не думаю что Бланка будетъ ревновать. Еслибъ я зналъ какъ объяснить мое присутствіе въ гостиницѣ, не выдавъ тайны которую вы и Джофри довѣрили мнѣ, я ни минуты болѣе не сталъ бы скрываться отъ нея. Мнѣ это такъ тяжело! Впрочемъ, я не желаю сдѣлать вашего положенія еще хуже чѣмъ оно есть. Думайте прежде всего о себѣ. Я предоставляю вамъ рѣшить. Скажите слугѣ: „пусть ждетъ“, и я пойму что долженъ оставаться здѣсь пока не получу отъ васъ другаго извѣстія.»

— Попросите его подождать, сказала она. — Я пришлю сказать ему.

— Передайте ему мою любовь и тысячу поцѣлуевъ, прибавилъ отъ себя мистеръ Бишонригсъ какъ необходимое дополненіе къ порученію. — Человѣкъ съ моею опытностью знаетъ это какъ азбуку. Вамъ не найти лучшаго посредника чѣмъ вашъ покорнѣйшій слуга Самуель Бишонригсъ. Я васъ обоихъ вижу насквозь.

И приложивъ палецъ къ своему пламенному носу, онъ удалился.

Не давъ себѣ подумать ни минуты, Анна отворила дверь спальни съ твердою рѣшимостью избавить Арнольда отъ новаго испытанія, сдѣлавъ откровенное признаніе.

— Это вы? спросила Бланка.

При звукѣ ея голоса Анна отступила какъ виновная.

— Я сейчасъ приду къ вамъ, сказала она, и опять затворила дверь.

Нѣтъ! Это невозможно. Что-то въ простомъ вопросѣ Бланки или, можетъ-быть, въ выраженіи лица Бланки пробудило инстинктъ осторожности въ Аннѣ и заставало ее отступить въ ту минуту когда признаніе готово было сорваться съ языка. Желѣзная цѣпь обстоятельствъ дала себя почувствовать, приковавъ ее безъ милосердія къ ненавистному, унизительному обману. Развѣ она можетъ сказать Бланкѣ всю правду о себѣ и Джофри? А не сказавъ всего, какъ объяснить тайный приходъ Арнольда въ Крегъ-Ферни? Постыдное призваніе сдѣланное невинной дѣвушкѣ; опасность лишить Арнольда уваженія Бланки; скандалъ въ гостиницѣ, срамъ котораго палъ бы не на нее одну, — вотъ что послѣдовало бы за ея словами, еслибъ она поддалась своему первому побужденію и сказала: «Арнольдъ здѣсь».

Нѣтъ, объ этомъ нельзя и думать. Чего бы это ни стоило въ настоящемъ ужасномъ положеніи, чѣмъ бы это ни окончилось въ будущемъ, если обманъ откроется, но Бланка останется въ невѣдѣніи истины, а Арнольдъ въ изгнаніи, пока она не уѣдетъ.

Анна во второй разъ отворила дверь и вошла.

Переодѣваніе еще не было окончено. Бланка уже вступила въ секретные переговоры съ мистрисъ Инчбаръ. Въ ту минуту когда вошла Анна, она усердно распрашивала хозяйку о «непоказномъ мужѣ» своей подруги. Она говорила: «Пожалуста, разкажите. Какой онъ изъ себя?»

Способность къ точному наблюденію рѣдкая способность и рѣдко соединена со столь же рѣдкою способностью къ точному описанію видѣнной вещи или особы. Потому страхъ Анны за послѣдствія, если дать мистрисъ Инчбаръ возможность удовлетворить любопытство Бланки, былъ, кажется, страхъ неосновательный. Она поспѣшила удалить хозяйку.

— Мы не будемъ отвлекать васъ долѣе отъ вашихъ занятій, мистрисъ Инчбаръ, сказала она. — Я сама сдѣлаю для миссъ Лунди все что ей нужно.

Не получивъ удовлетворенія съ одной стороны, любопытство Бланки обратилось въ другую. Она смѣло приступила къ Аннѣ.

— Я должна же знать о немъ хоть что-нибудь. Онъ, можетъ-быть, конфузится постороннихъ? Я слышала какъ вы шептались съ нимъ по другую сторону двери. Не ревнивы ли вы, Анна? Вы, можетъ-быть, боитесь что я плѣню его въ этомъ костюмѣ?

Бланка въ лучшемъ нарядѣ мистрисъ Инчбаръ, въ шелковомъ платьѣ того цвѣта который называется бутылочнымъ, съ короткою по старинному таліей, съ подколотою спереди юпкой, волочившеюся сзади, въ короткой шали апельсиннаго цвѣта на плечахъ, съ головою обвязанною полотенцемъ на подобіе тюрбана, чтобы просушить мокрые волосы, смотрѣла самымъ страннымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ самымъ хорошенькимъ существомъ, когда-либо видѣннымъ.

— Ради Бога, сказала она весело, — не говорите вашему мужу что на мнѣ платье мистрисъ Инчбаръ. Я хочу показаться ему внезапно, безъ всякаго предувѣдомленія, въ такомъ видѣ какъ я теперь. Я ничего такъ не желала бы какъ чтобъ Арнольдъ увидалъ меня въ эту минуту.

Взглянувъ на себя въ зеркало, она увидала за собой лицо Анны и вздрогнула.

— Что съ вами? воскликнула она. — Ваше лицо пугаетъ меня.

Безполезно было продолжать муку безвыходнаго недоразумѣнія между ними. Не было другаго выбора какъ только разомъ положить конецъ всѣмъ распросамъ Бланки. Привычная для Анны правдивость въ отношеніяхъ съ Бланкой не допускала ее сказать Бланкѣ ложь въ глаза, какъ она ни сознавала необходимость обмана. «Я, можетъ-быть, могла бы написать это», подумала она. «Я не могу лгать, зная что Арнольдъ Бринквортъ въ одномъ домѣ съ ней. Написать?» Когда она обдумывала это слово, внезапная мысль пришла ей въ голову. Она отворила дверь и пошла въ гостиную.

— Опять ушла! воскликнула Бланка, безпокойно озираясь въ пустой комнатѣ. — Анна, все это такъ странно что я не могу и не хочу выносить долѣе ваше молчаніе. Какъ несправедливо, какъ жестоко лишать меня вашего довѣрія послѣ того какъ мы такъ долго жили какъ сестры!

Анна тяжело вздохнула и поцѣловала ее въ лобъ.

— Вы узнаете все что я могу сказать вамъ, все что я смѣю сказать вамъ, сказала она. — Не упрекайте меня. Ваши упреки мнѣ тяжелѣе чѣмъ вы думаете.

Она подошла къ боковому столу и взяла письмо.

— Прочтите, сказала она, протягивая его Бланкѣ.

Бланка увидѣла свое имя на адресѣ и почеркъ Анны.

— Что это значитъ? спросила она.

— Я написала это письмо послѣ того какъ ушелъ сэръ-Патрикъ. Я хотѣла послать вамъ его завтра чтобы предупредить какую-нибудь неосторожность съ вашей стороны, къ которой могло побудить васъ ваше безпокойство. Здѣсь сказано все что я могу сказать вамъ. Прочтите письмо, Бланка. Избавьте меня отъ мученья говорить.

Бланка держала письмо, но не распечатывала его.

— Письмо отъ васъ ко мнѣ? Когда мы въ одной комнатѣ? Это хуже чѣмъ формальность, Анна, это точно мы въ ссорѣ. Почему для васъ мученье говорить со мной?

Анна опустила глаза и молча указала на письмо.

Бланка распечатала письмо. Бѣгло пробѣжавъ вступительныя фразы, она сосредоточила все вниманіе на второмъ параграфѣ.

«А теперь, голубчикъ мой, вы конечно ожидаете что я за глажу удивленіе и безпокойство которыя причинила вамъ, и объясню мое положеніе и планы на будущее. Милая Бланка! Не думайте что я измѣняю любви которая соединяетъ насъ, не думайте что мое сердце перемѣнилось къ вамъ, но вѣрьте что я несчастнѣйшая женщина и нахожусь въ такомъ положеніи которое принуждаетъ меня молчать о себѣ. Молчать даже предъ вами, моею милою сестрой, единственнымъ существомъ которое дорого мнѣ во всемъ мірѣ. Придетъ, можетъ-быть, время когда я буду въ состояніи открыть вамъ мое сердце. О, какое это будетъ счастіе, какое облегченіе для меня! Но теперь я должна молчать, и намъ надо разстаться. Одинъ Богъ знаетъ чего мнѣ стоитъ сказать вамъ это. Я думаю о миломъ прошломъ, я вспоминаю какъ я обѣщала вашей матери быть вамъ сестрой, — вашей матери, которая была ангеломъ хранителемъ моей матери. Все это возстаетъ теперь предо мной и терзаетъ мое сердце. Но такъ должно быть! милая моя, теперь такъ должно быть! я буду писать часто. Я буду думать о васъ, голубчикъ мой, дни и ночи, пока лучшее будущее не соединитъ насъ опять. Да благословитъ васъ Богъ, дорогая моя, и да поможетъ мнѣ Богъ!»

Бланка молча перешла комнату, подошла къ дивану на которомъ сидѣла Анна, и постояла съ минуту предъ ней, смотря на нее. Потомъ сѣла и опустила голову на плечо Анны. Грустно и спокойно положила она письмо къ себѣ на грудь и поцѣловала руку Анны.

— На всѣ мои вопросы отвѣчено, милая. Я буду ждать лучшаго будущаго.

Это было сказано просто, ласково, великодушно.

Анна зарыдала.

Дождь все еще шелъ, но гроза удалялась.

Бланка встала съ дивана и, подойдя къ окну, отворила ставенъ чтобы взглянутъ на погоду. Она тотчасъ же воротилась къ Аннѣ.

— Я видѣла огни на лугу, сказала она. — Это фонари кареты. За мной прислали изъ Виндигетса. Уйдите въ спальню. Очень возможно что сама леди Лунди ѣдетъ за мной.

Обычныя отношенія между ними совершенно измѣнились. Анна повиновалась Бланкѣ какъ ребенокъ. Она встала и ушла въ спальню.

Оставшись одна, Бланка вынула письмо и, въ ожиданіи кареты, перечла его еще разъ.

Вторичное чтеніе подкрѣпило въ ней намѣреніе которое она приняла сидя на диванѣ возлѣ Бланки, намѣреніе, которое должно было имѣть въ будущемъ такія серіозныя послѣдствія какихъ она тогда не могла ожидать. Сэръ-Патрикъ былъ единственный человѣкъ изъ всѣхъ кого она знала, на опытность котораго она могла слѣпо положиться. Она рѣшила, желая помочь Аннѣ, разказать дядѣ все что произошло въ гостиницѣ. Я заставлю его простить меня сначала, а потомъ посмотрю, будетъ ли онъ думать то же самое что я думаю, когда я разкажу ему объ Аннѣ.

Послышался стукъ подъѣхавшей кареты, и мистрисъ Инчбаръ ввела не леди Лунди, но горничную леди Лунди.

Отчетъ горничной о положеніи дѣлъ въ Виндигетсѣ былъ немногосложенъ. Леди Лунди, конечно, сейчасъ же поняла цѣль поѣздки Бланки и приказала заложить карету, рѣшившись послѣдовать за падчерицей. Но безпокойный день подѣйствовалъ на нее слишкомъ сильно. Съ ней сдѣлался припадокъ головокруженія, чему она всегда подвергалась послѣ сильнаго нравственнаго раздраженія и, несмотря на свое страстное желаніе (теперь это желаніе было еще сильнѣе чѣмъ прежде) съѣздить самой въ Крегъ-Ферни, она была принуждена остаться дома, и за отсутствіемъ сэръ-Патрика, поручить погоню за Бланкой своей горничной, на опытность и благоразуміе которой она могла вполнѣ положиться. Горничная, принявъ въ соображеніе погоду, предусмотрительно привезла съ собой чемоданъ съ перемѣной одежды для Бланки. Передавая его барышнѣ, она со всѣмъ должнымъ почтеніемъ объявила что барыня поручила ей, въ случаѣ надобности, отправиться на охотничью дачу и передать свое дѣло сэръ-Патрику. Сказавъ это, она предоставила барышнѣ рѣшить самой поѣдетъ ли она въ Виндигетсъ или нѣтъ.

Бланка взяла чемоданъ и пошла въ спальню Анны чтобы переодѣться для поѣздки домой.

— Меня ожидаетъ хорошая нотація, сказала она, — но нотаціи для меня не новость послѣ моего долгаго знакомства съ леди Лунди. Я не этого боюсь, Анна, я боюсь за васъ. Могу я быть увѣрена хоть въ томъ что вы останетесь теперь здѣсь?

Худшее что могло случиться въ гостиницѣ уже случилось. Ничего нельзя выиграть, а потерять можно многое покинувъ мѣсто куда обѣщалъ написать Джофри. Анна сказала что намѣрена остаться въ гостиницѣ на нѣкоторое время.

— Обѣщаете вы писать мнѣ? спросила Бланка.

— Обѣщаю.

— Могу ли что-нибудь сдѣлать для васъ?

— Ничего такого нѣтъ, голубчикъ мой.

— Но, можетъ-быть, будетъ. Если вамъ надо будетъ повидаться со мной, мы можемъ встрѣтиться въ Виндигетсѣ, и никто не узнаетъ этого. Приходите во время завтрака, обойдите вокругъ кустовъ и остановитесь у окна библіотеки. Вы сами знаете что въ это время тамъ никто не бываетъ. Не говорите что это невозможно, вы знаете что можетъ случиться. Я буду ждать тамъ каждый день по десяти минутъ въ надеждѣ видѣть васъ. Такъ это рѣшено, и рѣшено что вы будете писать. Нѣтъ ли еще чего-нибудь, милая, о чемъ вамъ надо поговорить прежде чѣмъ я уѣду?

При этихъ словахъ Анна внезапно вышла изъ своей апатіи. Она горячо обняла Бланку.

— Будете ли вы для меня всегда тѣмъ что вы теперь, спросила она отрывисто. — Или придетъ время что вы будете ненавидѣть меня? — Она предупредила отвѣтъ поцѣлуемъ и повела Бланку къ двери. — Мы провели вмѣстѣ много счастливыхъ дней. Будемъ благодарить за это Бога, а дальше будь что будетъ.

Она растворила дверь спальни и позвала горничную.

— Миссъ Лунди ждетъ васъ, сказала она.

Бланка пожала ей руку и ушла.

Анна постояла въ спальнѣ прислушиваясь къ шуму удалявшейся кареты. Когда послѣдніе слабые звуки замѣнились тишиной, она постояла съ минуту задумавшись, потомъ порывисто бросилась въ гостиную и позвонила.

— Я сойду съ ума, если останусь здѣсь одна, сказала она.

Даже мистеръ Бишонригсъ, явившійся на ея зовъ, взглянувъ на нее, счелъ нужнымъ удержать свой языкъ.

— Мнѣ надо поговорить съ нимъ. Скажите чтобъ онъ пришелъ поскорѣе.

Мистеръ Бишонригсъ понялъ ее и вышелъ.

Вошелъ Арнольдъ.

— Уѣхала она? были его первыя слова.

— Уѣхала. Она не будетъ подозрѣвать васъ когда вы съ ней опять увидитесь. Я ей ничего не сказала. Не распрашивайте меня почему я такъ поступила.

— Я не имѣю никакого желанія распрашивать васъ.

— Сердитесь на меня, если хотите.

— Я не имѣю никакого желанія сердиться на васъ.

Онъ совсѣмъ перемѣнился. Тихо присѣвъ къ столу, онъ опустилъ голову на руку и молчалъ. Анна была сильно удивлена. Въ какомъ бы расположеніи духа ни была женщина, она всегда замѣтитъ неожиданную перемѣну въ мущинѣ, если мущина интересуетъ ее. Причина этого — не перемѣнчивость ея расположенія духа, но благородная способность къ самоотверженію, самое высокое и, — къ чести женщинъ надо сказать, — самое обыкновенное качество ихъ пола. Мало-помалу мягкая женственная прелесть лица Анны воротилась опять. Врожденное благородство женскаго характера откликнулось на безсознательный призывъ мущины. Она положила руку на плечо Арнольда.

— Вамъ было тяжело, сказала она. — Это моя вина. Постарайтесь простить меня, мистеръ Бринквортъ. Я искренно сожалѣю что все такъ случилось. Я всѣмъ сердцемъ желаю утѣшить васъ.

— Благодарю васъ, миссъ Сильвестеръ. Не совсѣмъ было пріятно прятаться отъ Бланки, точно я долженъ бояться ея, и это заставило меня задуматься, кажется въ первый разъ въ моей жизни. Ничего. Теперь все прошло. Могу я сдѣлать что-нибудь для васъ?

— Что вы намѣрены дѣлать теперь? спросила она.

— Тоже самое что я намѣренъ былъ дѣлать все это время, — исполнить мое обѣщаніе Джофри. Я обѣщалъ ему вывести васъ изъ затруднительнаго положенія и устроить чтобы вамъ было здѣсь спокойно пока онъ не воротится. Я знаю что для этого я долженъ соблюсти приличія и ночевать сегодня въ этой комнатѣ. Надѣюсь что въ слѣдующій разъ мы встрѣтимся при лучшихъ обстоятельствахъ. Я всегда буду вспоминать съ удовольствіемъ что былъ полезенъ вамъ. Завтра, когда вы встанете, меня, вѣроятно^, уже не будетъ здѣсь.

Анна протянула руку на прощаніе. Нельзя уже было поправить дѣло. Время предостереженій и увѣщаній прошло.

— Вы оказали услугу благодарной женщинѣ, мистеръ Бринквортъ, сказала она. — Можетъ-быть, придетъ время когда я отплачу вамъ.

— Надѣюсь что нѣтъ, миссъ Сильвестеръ. Прощайте, желаю вамъ счастія.

Она ушла въ свою комнату. Арнольдъ заперъ дверь гостиной и растянулся на диванѣ.

Настало свѣтлое утро; воздухъ былъ восхитителенъ послѣ бури.

Арнольдъ исполнилъ обѣщаніе и ушелъ прежде чѣмъ Анна вышла изъ своей комнаты. Въ гостиницѣ повѣрили что неожиданныя дѣла призываютъ его на югъ. Мистеръ Бишонригсъ получилъ славное вознагражденіе, а мистрисъ Инчбаръ было объявлено что комнаты заняты по крайней мѣрѣ на недѣлю.

Во всѣхъ пунктахъ, кромѣ одного, ходъ событій принялъ опять повидимому спокойное направленіе. Арнольдъ былъ на пути къ своему имѣнію; Бланка находилась въ безопасности въ Виндигетсѣ; пребываніе Анны въ гостиницѣ было обезпечено на недѣлю. Все сомнѣніе въ настоящемъ сосредоточилось на движеніяхъ Джофри. Единственное событіе, все еще окруженное мракомъ неизвѣстности, обращалось около вопроса жить или умереть, ждавшаго разрѣшенія въ Лондонѣ, иначе около вопроса о здоровьѣ лорда Гольчестера. Взятая сама по себѣ, разница между послѣдствіями того или другаго рѣшенія вопроса была понятна. Если милордъ останется живъ, Джофри можетъ воротиться и жениться на Аннѣ тайно въ Шотландіи. Если милордъ скончается, Джофри можетъ прислать за Анной и жениться на ней открыто въ Лондонѣ. Но можно ли надѣяться на Джофри?

Анна вышла на равнину разстилавшуюся предъ фасадомъ дома. Холодный утренній вѣтеръ дулъ безпрерывно. Бѣлыя облака проходили вереницей по высокому небу, то закрывая, то опять открывая солнце. Яркій свѣтъ и красноватая тѣнь смѣнялись на обширной, бурой поверхности луга, какъ надежда и страхъ смѣнялась въ сердцѣ Анны, размышлявшей о будущемъ.

Уставъ допрашивать безотвѣтное будущее, она повернула назадъ и возвратилась въ гостиницу.

Проходя по залѣ, она взглянула на часы. Стрѣлка зашла уже за тотъ часъ когда поѣздъ ихъ Пертшейра приходитъ въ Лондонъ. Джофри и его братъ теперь на пути къ дому Гольчестера.

КОНЕЦЪ ВТОРОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ. ЛОНДОНЪ.

ГЛАВА XIV.
Джофри пишетъ письмо.

Слуга лорда Гольчестера, съ буфетчикомъ во главѣ, ждали съ часу на часъ пріѣзда мистера Юлія Деламена изъ Шотландіи. Появленіе обоихъ братьевъ вмѣстѣ удивило весь домъ. Юлій одинъ раслрашивалъ буфетчика, а Джофри только стоялъ да слушалъ.

— Отецъ живъ?

— Лордъ Деламенъ, можно сказать, удивилъ докторовъ. Ему вчера вечеромъ сдѣлалось гораздо лучше. Если такъ продолжится еще двое сутокъ, выздоровленіе его считается несомнѣннымъ.

— Какая болѣзнь у него?

— Ударъ. Когда леди Деламенъ телеграфировала вамъ въ Шотландію, доктора отъ него отказались.

— Матушка дома?

— Для васъ дома.

Буфетчикъ произнесъ личное мѣстоименіе съ особеннымъ удареніемъ. Юлій обратился къ брату. Улучшеніе въ состояніи здоровья лорда Гольчеетера ставило въ эту минуту Джофри въ неловкое положеніе. Входъ въ родительскій домъ былъ ему положительно запрещенъ. Онъ могъ ослушаться этого запрещенія только въ предположеніи что отецъ умираетъ. При настоящихъ же обстоятельствахъ, воля лорда Гольчестера сохраняла всю свою силу. Низшая прислуга, обязанная повиноваться этой волѣ подъ страхомъ отказа отъ мѣста, поглядывала то на мистера Джофри, то на буфетчтка. Буфетчикъ поглядывалъ то на Джофри, то на Юлія. Юлій глядѣлъ на брата. Водворилось неловкое молчаніе. Второй сынъ являлся чѣмъ-то въ родѣ дикаго животнаго, отъ котораго нужно отдѣлаться, не рискуя, по возможности, собою.

Джофри первый заговорилъ, и разрѣшилъ затрудненіе:

— Отворите дверь кто-нибудь, сказалъ онъ лакею. — Я ухожу.

— Постой минуту, вступился братъ. — Матушка будетъ очень огорчена, когда узнаетъ что ты былъ здѣсь и не видался съ нею. Мы находимся въ исключительныхъ обстоятельствахъ, Джофри. Пойдемъ наверхъ, я беру на себя.

— Да я-то на себя ни за что не возьму, отвѣтилъ Джофри. — Отворите дверь.

— Подожди здѣсь, по крайней мѣрѣ, уговаривалъ Юлій, — пока я пришлю тебѣ сказать.

— Пришли сказать въ гостиницу Негля. Тамъ я дома, а здѣсь — нѣтъ.

Въ эту минуту разговоръ въ лрихожей былъ прерванъ появленіемъ маленькаго Терріера. Увидѣвъ чужихъ, собака залаяла. Доктора непремѣнно требовали полнѣйшей тишины въ домѣ. Слуги бросились всѣ ловить и унимать собаку, и тѣмъ только усилило, шумъ. Джофри разрѣшилъ и это затрудненіе по-своему. Онъ повернулся, когда собачка пробѣгала мимо него, и удармлъ ее тяжелымъ сапогомъ. Она упала на мѣстѣ съ жалобнымъ визгомъ.

— Любимая собачка миледи! воскликнулъ буфетчикъ. — Вы переломали ей ребра.

— То-есть я отбилъ у нея охоту лаять, отозвался Джофри. — Чортъ съ ней! — Онъ обратился къ брату: — Это рѣшаетъ вопросъ, проговорилъ онъ весело. — Лучше мнѣ отложить свиданіе съ милою мамашей до слѣдующаго случая. Ты знаешь гдѣ найти меня. Приходи обѣдать. У Негля подадутъ такую котлету что почувствуешь себя другимъ человѣкомъ.

Онъ вышелъ. Лакеи глядѣли на втораго сына лорда съ неподдѣльнымъ уваженіемъ. Они видѣли его на годичномъ праздникѣ «Общества кулачныхъ бойцовъ» въ боевыхъ перчаткахъ. Онъ въ три минуты забилъ бы до полусмерти самаго сильнаго человѣка въ прихожей. Швейцаръ поклонился, отворяя дверь. Все вниманіе прислуги сосредоточено было въ эту минуту на Джофри. Юлій пошелъ наверхъ никѣмъ не замѣчаемый.

Былъ августъ мѣсяцъ. Улицы были пусты. Дулъ зловреднѣйшій вѣтеръ въ Лондонѣ, — жаркій, восточный вѣтеръ. Даже Джофри, повидимому, чувствовалъ на себѣ вліяніе погоды, пока извощикъ везъ его отъ двери отцовскаго дома до гостиницы. Онъ снялъ шляпу, разстегнулъ жилетъ, закурилъ свою неизмѣнную трубку, и все что-то ворчалъ про себя, пуская изо рта дымъ. Одинъ ли жаркій вѣтеръ вызывалъ эти проявленія неудовольствія, или на умѣ у него была тайная забота, способствующая разслабляющему вліянію погоды? Была тайная забота у него на умѣ, и забота эта звалась Анной.

При настоящихъ обстоятельствахъ, какъ поступить ему съ несчастною женщиной, ожидавшею отъ него вѣсти на шотландскомъ постояломъ дворѣ?

Писать или не писать? Вотъ въ чемъ былъ вопросъ для Джофри.

Первое затрудненіе, какъ адресовать письмо, Анна устранила сама. Она рѣшилась, въ случаѣ нужды, объявить свое имя до пріѣзда Джофри, только назваться не миссъ, а мистрисъ Сильвестеръ. Письмо адресованное на имя мистрисъ Сильвестеръ дойдетъ до нея безъ всякихъ затрудненій. Не въ этомъ заключалось сомнѣніе. Сомнѣніе заключалось, какъ обыкнове нно, въ выборѣ между двоякимъ образомъ дѣйствія. Что благоразумнѣе: увѣдомить Анну съ сегодняшнею же почтой что выздоровленіе отца сочтено будетъ несомнѣннымъ лишь по прошествіи двухъ сутокъ, или подождать пока эти двое сутокъ пройдутъ, и тогда уже дѣйствовать сообразно съ обстоятельствами? Взвѣшивая вопросъ этотъ, сидя на извощикѣ, Джофри рѣшилъ что самое лучшее — успокоить Анну, увѣдомивъ ее о положеніи дѣлъ.

Пріѣхавъ въ гостиницу, онъ сѣлъ писать письмо; усомнился, разорвалъ его, усомнился опять, снова принялся писать, еще разъ усомнился, и разорвавъ второе письмо; всталъ и признался себѣ непечатнымъ языкомъ что никакъ не можетъ рѣшить что безопаснѣе: писать теперь, или обождать.

Въ этомъ затрудненіи здоровые физическіе инстинкты побудили его обратиться за облегченіемъ къ здоровымъ физическимъ средствамъ. «У меня въ головѣ каша, сказалъ себѣ Джофри; — попробую выкупаться.»

Купаніе было многослойное, происходившее во многихъ комнатахъ и заключавшее въ себѣ много различныхъ положеній. Онъ подвергалъ себя дѣйствію пара, онъ нырялъ, онъ становился подъ душъ, и на голову ему лилась струя холодной воды. Его клали на спину, клали на животъ; искусныя руки почтительно терли и мяли его съ ногъ до головы. Онъ вышелъ изъ бани гладкій, свѣжій, румяный, прекрасный. Онъ вернулся въ гостиницу и опять взялся за перо и бумагу; и вотъ опять овладѣла имъ несносная нерѣшимость. Нельзя было отмыться отъ нея. Этотъ разъ виною всему представилась ему Анна. «Эта проклятая женщина погубитъ меня», сказалъ Джофри, взявъ шляпу. «Надо попробовать гири.»

За этимъ новымъ пособіемъ противъ вялости ума онъ отправился въ школу гимнастики, которую содержалъ мастеръ дѣла, имѣвшій честь учить его когда онъ готовился къ атлетическимъ состязаніямъ.

— Особую комнату и гири! крикнулъ Джофри: — самыя тяжелыя какія есть у васъ.

Онъ снялъ верхнее платье и принялся за работу, держа тяжести въ обѣихъ рукахъ и размахивая ими вверхъ и внизъ, взадъ и впередъ, съ безконечнымъ разнообразіемъ движеній, пока его великолѣпные мускулы словно готовы были выскочить изъ-подъ гладкой кожи. Мало-по-малу онъ расходился. Сильное напряженіе опьяняло сильнаго человѣка. Въ возбужденномъ состояніи онъ весело ругался, призывая громъ и молнію, разореніе и гибель на содержателя и сына его, въ отвѣтъ на комплименты которыми они его осыпали. «Перо, чернилъ и бумаги!» заревѣлъ онъ, когда уже былъ не въ силахъ владѣть гирями. «Я рѣшился. Напишу, и тѣмъ покончу.» Онъ тутъ же сѣлъ писать: онъ дѣйствительно дописалъ письмо до конца; еще минута, и оно отправилось бы на почту; но въ эту минуту опять овладѣло имъ нестерпимое сомнѣніе. Онъ распечаталъ письмо, перечѣлъ его и опять разорвалъ. «Я не въ своей тарелкѣ» вскричалъ Джофри, устремляя большіе растерянные глаза на обучившаго его профессора. — «Громъ и молнія! Пошлите за Кроучемъ.»

Кроучъ, извѣстный и чтимый вездѣ гдѣ извѣстна и чтима англійская мужественность, былъ живущій на покоѣ кулачный боецъ. Онъ явился съ третьимъ и послѣднимъ средствомъ для возбужденія дѣятельности ума, какое извѣстно было достопочтенному Джофри Деламену, а именно съ парой боевыхъ перчатокъ въ ковровомъ мѣшкѣ.

Дворянинъ и кулачный боецъ надѣли перчатки и стали другъ противъ друга въ классически правильномъ оборонительномъ положеніи.

— У меня не шутить, проворчалъ Джофри, — биться, какъ бился бы на полѣ, когда приказано одолѣть.

Никто лучше великаго и грознаго Кроуча не зналъ что значить настоящій бой и какіе страшные удары можно нанести даже набитыми перчатками. Онъ только притворился что повинуется желанію своего покровителя. Джофри, въ награду за его учтивость, сбилъ его съ ногъ. Великій и грозный всталъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ.

— Славный ударъ, сударь, сказалъ онъ, — теперь попробуйте другою рукой.

Джофри не такъ владѣлъ собою. Посылая Кроуча въ преисподнюю ада, онъ грозилъ мгновеннымъ лишеніемъ своего покровительства, если учтивый боецъ не будетъ сейчасъ биться во всю силу. Герой сотни боевъ смутился отъ такой угрозы.

— У меня семейство на рукахъ, замѣтилъ Кроучъ. — Если вамъ непремѣнно угодно, такъ вотъ вамъ.

Послѣдовало паденіе Джофри, потрясшее весь домъ. Онъ тотчасъ же вскочилъ на ноги, все еще недовольный.

— Не битъ въ туловище! заревѣлъ онъ. — Въ голову бей. Громъ и молнія! Валяй во всю! Въ голову бей.

Послушный Кроучъ сталъ бить въ голову. И тотъ и другой получалъ и наносилъ удары, которые оглушили бы, а мотетъ-бытъ и убили бы на мѣстѣ образованнаго члена общества. То съ одной стороны, то съ другой, кулаки бойца падали на голову его покровителя съ глухимъ, страшнымъ звукомъ. Наконецъ самому Джофри показалось достаточно.

— Благодарю васъ, Кроучъ, сказалъ онъ, впервые показывая бойцу учтивость. — Довольно. Теперь я чувствую себя хорошо. Онъ раза два, три покачалъ головою, онъ былъ вытертъ съ ногъ до головы, какъ скаковая лошадь конюхомъ; онъ выпалъ объемистую кружку пива, и развеселился словно волшебствомъ.

— Прикажете перо и бумаги? освѣдомился содержатель.

— Благодарю покорно! отозвался Джофри: — каша теперь выбита у меня изъ головы. Къ чорту перо и бумагу! Я отыщу нѣкоторыхъ товарищей и пойду въ театръ. Онъ вышелъ изъ школы гимнастики въ самомъ счастливомъ, спокойномъ настроеніи духа. Подъ ударами Кроучевыхъ кулаковъ вялая хитрость его проснулась наконецъ и пришла въ дѣйствіе. Надо быть сумашедшимъ чтобы писать Аннѣ покуда нѣтъ крайней необходимости. Лучше всего выждать что произойдетъ въ теченіи двухъ сутокъ, а потомъ написать ей, или броситъ ее, смотря по обстоятельствамъ. Это ясно какъ день. Благодаря Кроучу, глаза его открылись.

— Итакъ, обѣдать весело съ товарищами, а потомъ въ театръ!

ГЛАВА XV.
Джофри на брачномъ рынкѣ.

Двое сутокъ прошли, и братья не видались. Юлій, оставаясь въ отцовскомъ домѣ, посылалъ брату въ гостиницу краткіе отчеты о здоровьи отца. Въ первомъ такомъ увѣдомленіи говорилось: «Идетъ хорошо. Доктора довольны.» Тонъ втораго былъ рѣшительнѣе: «поправляется отлично. Доктора подаютъ большія надежды». Третье было самое опредѣленное: «Я увижу отца черезъ часъ. Доктора отвѣчаютъ за его выздоровленіе. Будьте увѣрены что я замолвлю за васъ слово, если возможно, и ждите извѣстій отъ меня въ гостиницѣ.»

Лицо Джофри, омрачилось по прочтеніи третьяго увѣдомленія. Онъ опять потребовалъ ненавистныя перо и бумагу. Теперь уже, безъ сомнѣнія, необходимо писать Аннѣ. Выздоровленіе лорда Гольчестера ставило его опять въ то же самое положеніе въ какомъ находился онъ въ Виндигетсѣ. Удержать Анну отъ какого-нибудь отчаяннаго поступка, который запуталъ бы его въ скандальную исторію и разрушилъ бы всѣ надежды на отца, опять представлялось ему единственнымъ средствомъ избѣжать бѣды. Все письмо его заключалось въ пятнадцати словахъ: «Милая Анна, сейчасъ только узналъ что отецъ поправляется. Оставайся тамъ, гдѣ ты теперь. Напишу опять.»

Отправивъ это спартанское сочиненіе по почтѣ, Джофри закурилъ трубку и сталъ ожидать исхода свиданія лорда Гольчестера со старшимъ сыномъ.

Юлій нашелъ отца страшно измѣнившимся съ виду, но въ полномъ умѣ. Старый законникъ не могъ отвѣчать на пожатіе руки сына, не могъ безъ помощи повернуться въ постели, но суровый глазъ его былъ также зорокъ, суровый умъ его также ясенъ, и, какъ прежде, цѣлью честолюбія его было видѣть Юлія членомъ парламента. Юлій въ это именно время, по желанію отца, выступалъ кандидатомъ на выборахъ въ Пертшейрѣ. Не просидѣлъ старшій сынъ двухъ минутъ у постели отца, какъ уже лордъ Гольчесгеръ жадно принялся толковать о политикѣ.

— Благодарю, Юлій, за поздравленія. Такіе люди какъ я не легко сваливаются. Посмотри на Брума и Линдгорста. Не придется еще тебѣ занять мѣсто въ верхней палатѣ. Ты начнешь съ нижней палаты, какъ мнѣ и хотѣлось. Какія надежды у тебя на избирателей? Скажи мнѣ въ точности въ какомъ положеніи твое дѣло и въ чемъ я могу помочь тебѣ.

— Вы едва ли еще въ силахъ говорить о дѣлахъ.

— Совершенно въ силахъ. Мнѣ нужно чѣмъ-нибудь заняться. Мысли мои начинаютъ возвращаться къ прошлому, къ такому что лучше забыть.

Внезапное содроганіе пробѣжало по его блѣдному лицу. Онъ пристально поглядѣлъ на сына.

— Юлій, заговорилъ онъ опять, — слыхалъ ли ты о молодой женщинѣ, по имени Анна Сильвестеръ?

Юлій отвѣчалъ отрицательно. Онъ и жена его обмѣнялись карточками съ леди Лунди и отклонили приглашеніе на сельскій праздникъ. Кромѣ Бланки, они не знали никого изъ членовъ семейства живущаго въ Виндигетсѣ.

— Запомни это имя, продолжалъ лордъ Гольчесгеръ. — Анна Сильвестеръ. Отецъ и мать ея умерли. Я когда-то знакомъ былъ съ отцомъ. Съ матерью ея не хорошо поступили. Дурное было дѣло. Послѣ многихъ лѣтъ, я теперь впервые передумалъ объ этомъ. Если дочь жива и гдѣ-нибудь бьется на свѣтѣ, она, можетъ-быть, припомнитъ имя нашего семейства. Помоги ей, Юлій, если она будетъ нуждаться въ помощи и обратится къ тебѣ.

Опять болѣзненное содроганіе пробѣжало по лицу его. Уносились ли мысли его къ тому достопамятному лѣтнему вечеру на Гампстедской дачѣ? Видѣлъ ли онъ опятъ покинутую женщину, безъ чувствъ лежащую у ногъ его?

— Говори о своемъ выборѣ, произнесъ онъ нетерпѣливо. — Мой умъ не привыкъ бытъ празднымъ. Дай ему какое-нибудь занятіе.

Юлій описалъ свое положеніе насколько могъ яснѣе и короче. Отецъ нашелъ въ этомъ отчетѣ все удовлетворительнымъ, кромѣ отсутствія сына съ поля дѣйствія. Онъ порицалъ леди Гольчестеръ за то что она призвала Юлія въ Лондонъ. Онъ недоволенъ былъ тѣмъ что сынъ сидитъ тутъ у его постели, когда ему слѣдовало бы говоритъ съ избирателями.

— Это неудобно, Юлій! сказалъ онъ порывисто. — Развѣ ты не видишь самъ что это неудобно?

Условившись предварительно съ матерью воспользоваться первымъ случаемъ какой представится чтобы заговорить о Джофри, Юлій рѣшился выразить такой взглядъ, къ которому отецъ не былъ приготовленъ.

— Я не считаю это неудобствомъ, и братъ также. Джофри очень безпокоился о васъ. Джофри пріѣхалъ со мною въ Лондонъ

Лордъ Гольчестеръ поглядѣлъ на сына съ выраженіемъ сердито-насмѣшливаго удивленія.

— Развѣ я не говорилъ тебѣ что разсудокъ мой не пострадалъ отъ болѣзни? Джофри безпокоился обо мнѣ? Безпокойство есть одно изъ ощущеній цивилизованныхъ людей. Человѣкъ въ его дикомъ состояніи неспособенъ чувствовать безпокойства.

— Но братъ не дикій.

— Желудокъ его всегда полонъ, а тѣло покрыто полотномъ и сукномъ, вмѣсто красной охры и жира. Настолько твой братъ, конечно, цивилизованъ. Во всѣхъ другихъ отношеніяхъ онъ дикій.

— Я знаю о чемъ вы говорите. Но можно сказать кое-что и въ защиту образа жизни Джофри. Онъ развиваетъ въ себѣ мужество и силу. Мужество и сила хорошія въ своемъ родѣ качества.

— Превосходныя качества если развиты. Если ты хочешь знать какъ далеко идетъ такое мужество, заставь Джофри написать что-нибудь на пристойномъ англійскомъ языкѣ, и увидишь хватитъ ли у него на это мужества. Заставь его приготовиться на степень, и какъ онъ ни силенъ, онъ захвораетъ при видѣ книгъ. Ты хочешь чтобъ я повидался съ твоимъ братомъ. Ничто не заставать меня повидаться съ нимъ пока его образъ жизни (какъ ты выразился) не измѣнится. Я надѣюсь теперь только на одно средство которое могло бы измѣнить его. Очень возможно что вліяніе женщины хорошей фамиліи и хорошо воспитанной, одаренной качествами которыя даже дикаго заставили бы уважать ее, могло бы имѣть вліяніе на Джофри. Если онъ хочетъ имѣть опять входъ въ мой домъ, пусть онъ сначала заслужитъ входъ въ хорошее общество и привезетъ мнѣ невѣстку которая согласится ходатайствовать за него, и которую мать твоя и я могли бы принять и уважать. Если это случится, я начну надѣяться на Джофри. А до тѣхъ поръ не передавай брату никакихъ разговоровъ которые могутъ быть у меня съ тобой. Теперь возвратимся къ твоему выбору. Я хочу дать тебѣ нѣсколько совѣтовъ прежде чѣмъ ты уѣдешь. Ты хорошо сдѣлаешь если поѣдешь сегодня. Приподними меня на подушкѣ. Мнѣ будетъ легче говорить, когда голова моя будетъ повыше.

Сынъ приподнялъ его на подушкѣ и опять попросилъ его беречься.

Но это было безполезно. Никакія убѣжденія не могли поколебать желѣзной воли человѣка проложившаго себѣ дорогу въ политическомъ мірѣ къ высокому, исключительному положенію, которое онъ занималъ въ немъ. Безсильный, полумертвый, вырванный изъ самой челюсти смерти, лежалъ онъ, твердо излагая свой здравый взглядъ на вещи, за который, по мнѣнію сына, онъ былъ достоинъ всевозможныхъ мірскихъ почестей. Онъ не забылъ ни одного совѣта, ни одного предостереженія которые могли помочь Юлію пройти по узкимъ политическимъ дорогамъ, по которымъ онъ самъ прошелъ такъ невредимо и съ такимъ успѣхомъ. Еще часъ прошелъ прежде чѣмъ непроницаемый старикъ закрылъ усталые глаза и согласился съѣсть что-нибудь и успокоиться. Его послѣднія слова, едва слитныя отъ утомленія, были похвалой политической карьерѣ

— Это великая карьера, Юлій. Я ни о чемъ такъ не скучаю какъ о палатѣ общинъ.

Получивъ опять свободу думать и дѣйствовать, Юлій перешелъ отъ постели лорда Гольчестера въ будуаръ леди Гольчестеръ.

— Говорилъ отецъ что-нибудь о Джофри? встрѣтила его мать, когда онъ вошелъ въ ея комнату.

— Отецъ даетъ Джофри послѣднюю надежду получить прощеніе. Отъ Джофри зависитъ воспользоваться ею.

Лицо леди Гольчестеръ омрачилось.

— Знаю, сказала она. — Послѣдняя надежда, это — приготовиться на степень. Невозможно, мой милый. Невозможно. Еслибы что-нибудь полегче, что-нибудь въ чемъ я могла бы помочь ему.

— Вы можете помочь ему, прервалъ ее Юлій. — Милая матушка, повѣрите ли? Послѣдняя надежда для Джофри (скажу однимъ словомъ) — бракъ.

— О, Юлій, это слишкомъ хорошо чтобы быть вѣроятнымъ

Юлій повторилъ ей слова отца. Слушая его, леди Гольчестеръ помолодѣла на двадцать лѣтъ. Когда онъ кончилъ, она позвонила.

— Кто бы ни пріѣхалъ, меня нѣтъ дома, сказала она слугъ. Обернувшись къ Юлію, она поцѣловала его и, подвинувшись, дала ему мѣсто возлѣ себя на диванѣ — Джофри воспользуется этою надеждой, — сказала она весело. — Я за него ручаюсь. У меня есть на примѣтѣ три невѣсты. Сядь сюда, мой милый. Обдумаемъ хорошенько которая изъ нихъ можетъ скорѣе привлечь Джофри и лучше подойти къ понятіямъ отца о хорошей невѣсткѣ Когда мы рѣшимъ, не рискуй писать объ этомъ Джофри. Поѣзжай къ нему самъ и переговори съ нимъ въ его гостиницѣ

Мать и сынъ начали совѣщаться и неумышленно посѣяли сѣмена ужасной жатвы.

ГЛАВА XVI.
Джофри какъ общественный характеръ.

Время зашло за полдень прежде чѣмъ избраніе будущей жены Джофри было рѣшено, и прежде чѣмъ братъ Джофри былъ снабжень достаточными инструкціями чтобы приступить къ брачному договору въ гостиницѣ Негль.

— Не оставляй его пока не получишь его обѣщанія, сказала леди Гольчестеръ, когда сынъ уходилъ со своимъ порученіемъ.

— Если Джофри откажется отъ того что я предложу ему, — возразилъ сынъ, — я соглашусь съ отцомъ что дѣло непоправимо, и тоже откажусь отъ Джофри.

Это были сильныя слова со стороны Юлія. Не легко было вывести изъ терпѣнія ровный, выдержанный характеръ старшаго сына лорда Гольчестера. Никогда два человѣка не были столъ мало похожи другъ на друга какъ эти два брата. Грустно допуститъ что это возможно въ роднѣ современнаго Англичанина, но надо сознаться что Юлій развивалъ свой умъ. Этотъ выродокъ-Британецъ могъ переваривать книги, и не могъ переваривать пива. Могъ научиться языкамъ, и не могъ научиться грести. Управлялся въ чужеземномъ порокѣ добиваться совершенства на музыкальномъ инструментѣ, и не могъ научиться англійской добродѣтели отличать съ перваго взгляда хорошую лошадь отъ дурной. Могъ обходиться (Богъ его знаетъ какъ) безъ книги для записыванія пари. Откровенно признавался въ англійскомъ обществѣ что не считаетъ лай своры собакъ лучшею музыкой. Бывая за границей, могъ смотрѣть на гору, на вершину которой еще не входилъ ни одинъ человѣкъ, не почувствовавъ тотчасъ же своего назначенія войти на нее первому. Такіе люди могутъ существовать между низшими расами материка. Будемъ благодарить небо, господа, что Англія никогда не была и не будетъ удобнымъ мѣстомъ для нихъ.

Пріѣхавъ въ гостиницу Негль и не найдя въ залѣ никого, Юлій обратился съ вопросомъ къ молодой женщинѣ сидѣвшей за окномъ конторки. Но женщина читала въ газетѣ что-то до того интересное что не слыхала его вопроса. Юлій вошелъ въ кофейную комнату.

Слуга въ углу былъ углубленъ въ чтеніе другой газеты. Три джентльмена у трехъ разныхъ столовъ были углублены въ чтеніе третьей, четвертой и пятой газетъ. Не замѣтивъ вошедшаго, они всѣ продолжали читать. Юлій рѣшился потревожитъ слугу и спросилъ гдѣ можно найти мистера Джофри Деламенъ. Призвукахъ славнаго имени слуга, вздрогнувъ, поднялъ голову.

— Вы братецъ мистера Деламена, сэръ?

— Да.

Три джентльмена съ трехъ столовъ тоже подняли головы. Блескъ славы Джофри отражался на его брата и придавалъ ему общественный характеръ.

— Вы найдете мистера Джофри, сказалъ слуга взволнованнымъ голосомъ, — въ гостиницѣ «Поваръ и бутылка», въ Путни.

— Я ожидалъ найти его здѣсь. У меня съ нимъ была условная встрѣча въ этой гостиницѣ.

Слуга устремилъ на него глаза съ невыразимымъ удивленіемъ.

— Развѣ вы не знаете новости, сэръ?

— Нѣтъ.

— Съ нами крестная сила! воскликнулъ слуга, и протянулъ ему газету.

— Съ нами крестная сила, воскликнули три джентльмена, и протянули ему три газеты.

— Что такое? спросилъ Юлій.

— Что такое?! повторилъ слуга глухимъ голосомъ. — Самое ужасное событіе какое я только запомню. Не бывать празднеству въ Фудьгамѣ, сэръ. Тинклеръ надорвался!

Три джентльмена торжественно опустились въ свои кресла и хоромъ повторили страшную новость: «Тинклеръ надорвался!»

Человѣкъ, которому приходится быть свидѣтелемъ ужаснаго народнаго несчастія, не понимая его, хорошо дѣлаетъ когда придерживаетъ свой языкъ. Юлій взялъ газету у слуги и сѣдъ съ намѣреніемъ сдѣлать два открытія. Первое: человѣка, или не человѣка означаетъ Тинклеръ. Второе: какой родъ человѣческихъ невзгодъ обозначаютъ словомъ «надорвался».

Не трудно было найти новость въ газетѣ. Она была напечатана крупнѣйшимъ шрифтомъ и сопровождалась личнымъ свидѣтельствомъ фактовъ взятыхъ въ одномъ отношеніи, и другимъ личнымъ свидѣтельствомъ фактовъ взятыхъ въ другомъ отношеніи. Дальнѣйшія подробности и другія личныя свидѣтельства были обѣщаны въ слѣдующихъ изданіяхъ. Залпъ британской печати выстрѣлилъ извѣстіемъ что Тинклеръ надорвался, выстрѣлилъ въ народъ погруженный въ книжки для записыванія пари.

Освобожденные отъ преувеличенія, факты сами-по-себѣ были очень просты и немногосложны. Знаменитое Сѣверное Атлетическое Общество сдѣлало вызывъ знаменитому Южному Атлетическому Обществу. Ожидали обыкновенныхъ зрѣлищъ — бѣговъ, прыганья, стрѣльбы въ цѣль, и въ добавокъ ко всему — бѣга безпримѣрной длины и съ безпримѣрными трудностями въ хроникахъ человѣческихъ подвиговъ, между двумя лучшими людьми обѣихъ сторонъ. Тинклеръ былъ лучшимъ человѣкомъ на сторонѣ юга. Противъ его имени значились выигрыши въ безчисленныхъ книжкахъ пари. И вдругъ легкія Тинклера измѣнили ему, вслѣдствіе усиленнаго напряженія. Надежда видѣть безпримѣрное совершенство въ искусствѣ бѣганья и (что еще важнѣе) надежда на большіе денежные выигрыши и проигрыши была неожиданно отнята у британскаго народа. Югъ не могъ представить сѣверу другаго достойнаго соперника. Во всемъ атлетическомъ мірѣ существовалъ только одинъ человѣкъ способный замѣнить Тинклера, но не было почти никакой надежды что онъ согласится на это. Имя этого человѣка (съ ужасомъ прочелъ Юлій) — Джофри Деламенъ.

Глубокое молчаніе царствовало въ кофейной комнатѣ. Юлій положилъ газету и посмотрѣлъ вокругъ себя. Слуга, въ своемъ углу, былъ погруженъ, съ карандашомъ въ рукѣ, въ книгу пари. Три джентльмена были погружены, съ карандашами въ рукахъ, въ книги пари.

— Попробуйте убѣдить его, сэръ, сказалъ слуга умоляющимъ голосомъ, когда братъ Деламена всталъ чтобъ уйти.

— Попробуйте убѣдить его, сэръ, воскликнули три джентльмена, когда братъ Деламена отворилъ дверь и вышелъ.

Юлій кликнулъ извощика (погруженнаго съ карандашомъ въ рукѣ въ книгу пари) и велѣлъ ему ѣхать въ гостиницу «Поваръ и бутылку», въ Путни. Извощикъ просіялъ при этихъ словахъ. Не надо было говорить ему ѣхать скорѣе. Онъ самъ погналъ свою лошадь.

По мѣрѣ того какъ экипажъ приближался къ своей цѣли, признаки сильнаго народнаго волненія дѣлались очевиднѣе. Уста народа съ необыкновеннымъ единодушіемъ произносили имя Тинклера. Сердца народа (большею частію въ трактирахъ) были поглощены вѣроятностями за и противъ замѣны Тинклера другимъ человѣкомъ. Сцена противъ гостиницы была назидательна въ высшей степени. Даже лондонская чернь стояла безмолвно, пораженная великою народною скорбью. Самъ неугомонный разнощикъ въ фартукѣ, вѣчно вертящійся въ толпѣ предлагая орѣхи и лакомства, теперь производилъ свою торговлю безмолвно и (къ чести народа надо сказать) находилъ мало охотниковъ разгрызть орѣхъ въ такое время. Полиція, въ большомъ числѣ представителей, стояла тамъ въ безмолвной, трогательной симпатіи съ народомъ. Юлій, остановленный у подъѣзда, сказалъ свое имя и былъ встрѣченъ оваціей. «Его братъ! О небо, его братъ!» Народъ обступилъ его, народъ жалъ ему руки, народъ призывалъ благословенія на его голову. Юлій задыхался, но наконецъ полиція освободила его и ввела невредимо въ привилегированное убѣжище за дверью гостиницы. Когда онъ вошелъ, въ верхней области дома раздался оглушительный крикъ. Голосъ въ отдаленіи прокричалъ: «Берегись!» Человѣкъ безъ шляпы проломился сквозь толпу собравшуюся на лѣстницѣ. «Ура! Ура! Онъ согласился! Онъ принялъ на себя бѣгъ!» Сотни голосовъ подхватили крикъ. Взрывъ рукоплесканій раздался въ толпѣ на улицѣ. Сотрудники газетъ выбѣжали изъ гостиницы и помчались на извощикахъ передать новость печати. Рука хозяина, осторожно вводившаго Юлія подъ руку на лѣстницу, дрожала отъ волненія. «Его братъ, джентльмены! Его братъ!» При этихъ магическихъ словахъ толпа разступалась. При этихъ магическихъ словахъ дверь комнаты совѣщанія распахнулась, и Юлій очутился въ полномъ собраніи атлетовъ своей родной страны. Надо ли описывать ихъ? Описаніе Джофри примѣнимо къ нимъ ко всѣмъ. Мужественность и мускулы Англичанъ похожи на шерсть англійскихъ барановъ, въ томъ отношеніи что въ толпѣ атлетовъ такъ же мало разнообразія какъ въ стадѣ барановъ. Юлій посмотрѣлъ вокругъ себя и увидѣлъ одного и того же человѣка въ его костюмѣ, съ его здоровьемъ, силой, склонностями, привычнымъ разговоромъ и дѣйствіями, повторившагося въ безчисленныхъ экземплярахъ во всѣхъ частяхъ комнаты. Шумъ былъ оглушителенъ, а восторгъ казался (непосвященному лицу) чѣмъ-то безобразнымъ и страшнымъ. Джофри сидѣлъ на стулѣ поставленномъ на столѣ, чтобы всѣ могли его видѣть. Они пѣли вокругъ него, они плясали вокругъ него, они рукоплескали вокругъ него, они клялись вокругъ него. Они привѣтствовали его пьяными возгласами: «Дорогой другъ! Славный, благородный, великолѣпный, прекрасный товарищъ!» Они обнимали его, жали ему руки, шлепали его по спинѣ, щупали его мускулы. Они обнимали его благородныя ноги предназначенныя бѣжать въ несравненномъ бѣгѣ. На противоположной сторонѣ комнаты, гдѣ не было физической возможности пробраться къ герою, восторгъ выражался въ подвигахъ силы и въ разрушительныхъ дѣйствіяхъ. Геркулесъ I расчистилъ себѣ локтями мѣсто и легъ. Геркулесъ II поднялъ его зубами. Геркулесъ III схватилъ кочергу изъ камина и разломилъ ее руками. Геркулесъ IV взялъ каминные щипцы и разломалъ ихъ на своей шеѣ. Казалось, дѣло дойдетъ скоро до мебели и до самаго дома, но вдругъ взглядъ Джофри случайно остановился на Юліи, и голосъ Джофри громозвучно назвалъ Юлія, что возбудило всеобщее вниманіе и дало дикому восторгу новое направленіе. Ура его брату! Разъ, два, три — на плечи его брата! Четыре, пять, шесть — на головы его брата! Къ нему его брата! Смотрите, господа, смотрите! Герой взялъ его за воротъ! Герой посадилъ его на столъ! Герой, разгоряченный своимъ торжествомъ, милостиво привѣтствуетъ бѣднаго смертнаго градомъ проклятій.

— Громъ и молнія! Что еще случилось, Юлій? Что случилось?

Юлій перевелъ духъ и оправился. Спокойный, маленькій человѣкъ, у котораго хватало мускуловъ только на то чтобъ достать съ полки лексиконъ, а выдержки только на то чтобы играть на скрипкѣ, нисколько не испугавшись грубаго пріема который ему сдѣлали, казалось, не вынесъ изъ него другаго чувства кромѣ неумолимаго презрѣнія.

— Не испугался ли ты? спросилъ Джофри. — Наши молодцы народъ безцеремонный, но они не хотѣли сдѣлать тебѣ зла.

— Я не испугался, но я дивлюсь, долго ли просуществуютъ англійскія школы и университеты, если англійскія школы и университеты будутъ продолжать выпускать такія шайки негодяевъ.,

— Будь поосторожнѣе, Юлій. Они выбросили бы тебя изъ окна еслибы слышали что ты сказалъ.

— Они только подтвердили бы мое мнѣніе о нихъ, Джофри, еслибъ это сдѣлали.

Тутъ общество, видя бесѣдующихъ братьевъ, но не слыша бесѣды, начало безпокоиться объ участи бѣга. Громъ голосовъ обратился къ Джофри съ вопросомъ нѣтъ ли какого препятствія. Успокоивъ собраніе, Джофри обратился опять къ брату и, далеко не дружелюбнымъ тономъ, спросилъ его какого чорта ему понадобилось.

— Мнѣ надо поговорить съ тобой прежде чѣмъ я уѣду опять въ Шотландію, отвѣчалъ Юлій. — Отецъ даетъ тебѣ послѣднюю надежду. Если ты не воспользуешься ею, мой домъ закрытъ для тебя точно такъ же какъ и его домъ. Нѣтъ ничего замѣчательнѣе, въ своемъ родѣ, здраваго смысла и удивительнаго самообладанія выказываемыхъ современнымъ юношествомъ, когда дѣло идетъ о денежныхъ интересахъ. Вмѣсто того чтобы разсердиться за тонъ которымъ заговорилъ съ нимъ братъ, Джофри тотчасъ же спустился съ высокаго пьедестала славы на которомъ стоялъ и, безъ малѣйшаго сопротивленія, отдался въ руки державшія его судьбу, или, иначе, его кошелекъ. Черезъ пять минутъ собраніе было распущено со всѣми необходимыми увѣреніями что Джофри сдержитъ обѣщаніе, и братья заперлись въ одной изъ отдѣльныхъ комнатъ гостиницы.

— Ну, говори же, сказалъ Джофри. — И пожалуста не распространяйся.

— Я кончу въ пять минутъ, возразилъ Юлій — Я уѣзжаю сегодня на легкомъ поѣздѣ, а у меня еще много дѣла. Вотъ тебѣ въ немногихъ словахъ: отецъ соглашается принять тебя опять если ты устроишься въ жизни съ его одобреніемъ, а мать нашла тебѣ невѣсту. Рожденіе, красота, деньги — все къ твоимъ услугамъ. Возьми ихъ, и ты возвратишь себѣ положеніе сына лорда Гольчестера. Откажись отъ нихъ — и или къ своей гибели какъ знаешь.

Пріемъ который Джофри сдѣлалъ извѣстію изъ дома былъ не совсѣмъ успокоительнаго свойства. Вмѣсто того чтобы отвѣтить что-нибудь, онъ съ яростью стукнулъ кулакомъ по столу и отъ всего сердца послалъ проклятіе женщинѣ которую не назвалъ.

— Мнѣ нѣтъ никакого дѣла до двоихъ унизительныхъ знакомствъ, продолжалъ Юлій. — Мое дѣло только сказать тебѣ какъ надо поступать, а поступать ты можешь какъ хочешь. Невѣста, о которой я говорилъ, урожденая миссъ Ньюсидикъ, происходитъ отъ одной изъ древнѣйшихъ фамилій Англіи. Теперь она мистрисъ Гленармъ, молодая вдова (и бездѣтная вдова) извѣстнаго желѣзнаго заводчика. Знатность и богатство она соединила въ себѣ. Чистаго годоваго дохода она получаетъ десять тысячъ. Нашъ отецъ можетъ и захочетъ увеличить его до пятнадцати тысячъ, если ты будешь такъ счастливъ что убѣдишь ее выйти за тебя. Матушка отвѣчаетъ за ея личныя качества. Моя жена принимала ее, когда мы жили въ Лондонѣ Теперь она, говорятъ, гоститъ у какихъ-то друзей въ Шотландіи, и когда я ворочусь домой, я позабочусь чтобъ она была приглашена къ намъ. Конечно, еще не извѣстно произведешь ли ты на нее благопріятное впечатлѣніе, но сдѣлавъ попытку, ты исполнишь желаніе отца.

Джофри нетерпѣливо прервалъ его.

— Если она не захочетъ имѣть мужемъ человѣка который побѣжитъ, въ большомъ фульгамскомъ бѣгѣ, такъ есть много женщинъ, не хуже ея, которыя захотятъ! Не въ этомъ затрудненіе. Что дѣлать съ той!

— Опять повторяю тебѣ что мнѣ нѣтъ никакого дѣла до твоихъ затрудненій, продолжалъ Юлій. — Подумай о томъ что я тебѣ сказалъ. Если ты рѣшишься принять предложеніе, то можешь доказать что намѣреніе твое серіозно пріѣхавъ сегодня ко мнѣ на станцію. Мы поѣдемъ въ Шотландію вмѣстѣ. Ты окончишь твой прерванный визитъ у леди Лунди (для моихъ интересовъ необходимо чтобы ты оказалъ должное уваженіе особѣ съ ея положеніемъ въ свѣтѣ), а жена моя, между тѣмъ, устроитъ все какъ слѣдуетъ съ мистрисъ Гленармъ, въ ожиданіи твоего пріѣзда къ намъ. Мнѣ больше нечего сказать тебѣ, и нѣтъ необходимости оставаться здѣсь. Если ты пріѣдешь сегодня вечеромъ на станцію, моя жена и я сдѣлаемъ для тебя все что отъ насъ зависитъ. Если мнѣ придется уѣхать безъ тебя, не трудись слѣдовать за мной. Между нами будетъ все кончено.

Онъ подалъ брату руку и вышелъ.

Оставшись одинъ, Джофри закурилъ трубку и послалъ за хозяиномъ.

— Приготовьте мнѣ лодку. Я покатаюсь часа два по рѣкѣ. И положите полотенецъ. Я, можетъ-быть, выкупаюсь.

Хозяинъ, выслушавъ приказаніе, сдѣлалъ предостереженіе своему знаменитому гостю.

— Не выходите по передней лѣстницѣ, сэръ. Народъ такъ возбужденъ что полиція не ручается что его можно будетъ удержать въ порядкѣ, если онъ увидитъ васъ.

— Хорошо. Я выйду по задней лѣстницѣ

Джофри началъ ходитъ взадъ и впередъ по комнатѣ. Что мѣшало ему воспользоваться золотою будущностью которую предлагалъ ему братъ? Бѣгъ? Нѣтъ! Комитетъ обѣщалъ отсрочить день, если онъ пожелаетъ, а мѣсяца подготовки будетъ ему достаточно, при его физическомъ развитіи. Не было ли у него какого-нибудь личнаго нерасположенія къ браку съ мистрисъ Гленармъ? Конечно нѣтъ! Ему не было никакого дѣла до женщины, только бы отецъ остался доволенъ и состояніе ея было въ порядкѣ Препятствіе дѣйствительно мѣшавшее ему была женщина которую онъ погубилъ. Анна! Непобѣдимое затрудненіе состояло въ томъ какъ поступить съ Анной.

— Посмотримъ что я буду думать объ этомъ покатавшись по рѣкѣ, сказалъ онъ.

Хозяинъ и инспекторъ полиціи вывели его изъ дома по задней лѣстницѣ, тайно отъ ожидавшаго его на улицѣ народа. Оба долго стояла на берегу, любуясь имъ, когда онъ удалялся отъ нихъ своими медленными, сильными, свободными и красивыми ударами по водѣ.

— Вотъ что я называю гордостью и украшеніемъ Англіи, оказалъ инспекторъ. — Начались пари за него.

— Шесть противъ четырехъ, и никто не беретъ, сказалъ хозяинъ.

Юлій въ этотъ вечеръ рано отправился на станцію. Матъ его очень безпокоилась. «Пустъ твой примѣръ, сказала она, — послужитъ Джофри извиненіемъ, если онъ опоздаетъ.»

Первый человѣкъ котораго встрѣтилъ Юлій, выйдя изъ кареты, былъ Джофри, съ билетомъ въ рукѣ и съ чемоданомъ на попеченіи сторожа.

КОНЕЦЪ ТРЕТЬЕЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ. ВИНДИГЕТСЪ.

ГЛАВА XVII.
Близко.

Библіотека въ Виндигетсѣ была самая большая и самая красивая комната въ домѣ. Два большіе отдѣла, на которые въ наше время раздѣляется литература, занимали въ ней свойственныя имъ мѣста На полкахъ, окружавшихъ стѣны, стояли книги которыя человѣчество уважаетъ — и не читаетъ. На столахъ, разставленныхъ въ комнатѣ, лежали книги которыя человѣчество читаетъ — и не уважаетъ. Въ первому отдѣлу относились произведенія мудрыхъ древнихъ, также исторіи, біографіи и очерки позднѣйшаго времени — иначе серіозная литература, которая повсемѣстно уважается и рѣдко читается. Во второму отдѣлу — романы нашего времени, иначе легкая литература, которая повсемѣстно читается и рѣдко уважается. Въ Виндигетсѣ, какъ и вездѣ, мы считали исторію высшею литературой, потому что она, повидимому, вѣрна авторитетамъ (о которыхъ знали очень мало), а вымыселъ — легкою литературой, потому что онъ пытался быть вѣрнымъ природѣ (о которой знали еще менѣе). Въ Виндигетсѣ, какъ и вездѣ, люди бывали болѣе или менѣе довольны собой, когда они заставали занимающимися исторіей, и болѣе или менѣе сконфужены, когда ихъ заставали поглощенными нашимъ вымысломъ. Архитектурныя особенности устройства библіотеки способствовали развитію этого общаго и любопытнаго явленія человѣческой глупости. Между тѣмъ какъ рядъ роскошныхъ креселъ приглашалъ читателя серіозной литературы покрасоваться своимъ добродѣтельнымъ поступкомъ, рядъ уютныхъ углубленій въ стѣнѣ, закрытыхъ занавѣсами, давалъ возможность читателю легкой литературы скрыть свое порочное дѣйствіе. Что же касается до остальныхъ, не столь важныхъ принадлежностей этой комнаты, онѣ были такъ обильны и хорошо выбраны какъ только сердце могло пожелать. И серіозная литература, и легкая литература, и великіе, и малые писатели, все освѣщалось одинаково яснымъ солнечнымъ свѣтомъ, врывавшимся въ комнату сквозь окна отворявшіяся до полу.

Шелъ четвертый день послѣ праздника леди Лунди, и недоставало часа или болѣе до времени когда, по обыкновенію, раздавался звонокъ къ завтраку.

Виндигетскіе гости были почти всѣ въ саду, наслаждаясь прекраснымъ утромъ послѣ нѣсколькихъ туманныхъ, дождливыхъ дней. Два джентльмена (исключенія изъ общаго правила) были одни въ библіотекѣ. Отъ этихъ двухъ джентльменовъ менѣе чѣмъ отъ всѣхъ другихъ можно было ожидать что они имѣютъ законную причину искать свиданія другъ съ другомъ въ мѣстѣ литературнаго уединенія. Одинъ былъ Арнольдъ Бринквортъ, а другой Джофри Деламенъ.

Они пріѣхали вмѣстѣ въ Виндигетсъ въ этотъ день утромъ. Джофри выѣхалъ изъ Лондона вмѣстѣ съ братомъ наканунѣ вечеромъ. Арнольдъ, котораго задержали въ его имѣніи, долѣе чѣмъ онъ предполагалъ, различныя церемоніи неизбѣжныя въ его положеніи, и отъ которыхъ никакъ нельзя было освободиться не обидѣвъ многихъ достойныхъ людей, — сѣлъ на поѣздъ на ближайшей къ его имѣнію станціи въ этотъ день рано утромъ и пріѣхалъ къ леди Лунди, какъ и уѣхалъ отъ нея, вмѣстѣ со своимъ другомъ.

Послѣ краткаго предварительнаго свиданія съ Бланкой, Арнольдъ пришелъ къ Джофри въ безопасное убѣжище библіотеки чтобы разказать ему о своемъ свиданіи съ Анной. Окончивъ свой разказъ о происшествіяхъ въ Крегъ-Ферни, онъ теперь естественно ожидалъ что скажетъ ему въ свою очередь Джофри. Но, къ удивленію Арнольда, Джофри спокойно повернулся и пошелъ вонъ изъ комнаты.

Арнольдъ безъ церемоніи остановилъ его.

— Не спѣшите такъ, Джофри. Я заинтересованъ въ счастіи миссъ Сильвестеръ точно также какъ и въ вашемъ. Теперь, когда вы опять въ Шотландіи, что намѣрены вы дѣлать?

Еслибы Джофри сказалъ правду, онъ опредѣлилъ бы свое положеніе слѣдующимъ образомъ:

Принявъ предложеніе брата, онъ, конечно, рѣшилъ бросить Анну. Но онъ еще ничего не обдумалъ. Какъ бросать женщину, довѣрившуюся ему, такъ чтобы скрыть свой подлый поступокъ отъ общества, онъ еще не зналъ. Смутная мысль успокоить и вмѣстѣ съ тѣмъ обманутъ Анну бракомъ, который совсѣмъ не будетъ бракомъ, пришла ему въ голову когда онъ ѣхалъ изъ Лондона. Онъ спросилъ себя, нельзя ли устроить такую ловушку въ странѣ извѣстной свободою своихъ брачныхъ законовъ. Надѣясь что его образованный братъ, жившій постоянно въ Шотландіи, знаетъ все это, онъ завелъ разговоръ о шотландскихъ бракахъ вообще, съ намѣреніемъ выпытать у него необходимыя свѣдѣнія. Но Юлій не изучалъ этого вопроса, Юлій объ этомъ ничего не зналъ, этимъ свѣдѣнія и ограничились. Неизбѣжнымъ слѣдствіемъ такого отпора было то что онъ пріѣхалъ въ Шотландію не имѣя въ виду рѣшительно никакого средства къ освобожденію, надѣясь только на случайность, и съ намѣреніемъ жениться на мистрисъ Гленармъ. Таково было его положеніе и таковъ долженствовалъ бы быть его отвѣть на прямой вопросъ Арнольда о томъ что онъ намѣренъ дѣлать.

— То что слѣдуетъ, отвѣчалъ онъ, не покраснѣвъ. — Въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія.

— Я очень радъ слышать что вы такъ увѣрены какъ слѣдуетъ поступить, сказалъ Арнольдъ. — Я на вашемъ мѣстѣ совсѣмъ бы растерялся. Я еще въ тотъ день думалъ, не кончите ли вы тѣмъ же чѣмъ я кончилъ бы, не обратитесь ли вы къ сэръ-Патрику.

Джофри устремилъ на него пристальный взглядъ.

— Обратиться къ сэръ-Патрику? повторилъ онъ. — Для чего же вы обратились бы къ нему?

— Я не зналъ бы какія нужны формальности чтобы жениться на ней, отвѣчалъ Арнольдъ, — и, такъ какъ мы въ Шотландіи, я обратился бы за совѣтомъ къ сэръ-Патрику (не называя именъ, конечно), потому что онъ навѣрное все это знаетъ хорошо.

— Предположите что я не такъ увѣренъ какъ вамъ кажется, сказалъ Джофри. — Посовѣтовали бы вы мнѣ?

— Обратиться къ сэръ-Патрику? Непремѣнно. Онъ всю свою жизнь провелъ примѣняя къ практикѣ шотландскіе законы. Развѣ вы этого не знали?

— Нѣтъ.

— Такъ послѣдуйте моему совѣту, поговорите съ нимъ. Вамъ не надо называть именъ. Вы можете сказать что это случай съ вашимъ другомъ.

Мысль была новая, и хорошая мысль. Джофри обратилъ нетерпѣливый взглядъ на дверь. Стремясь сдѣлать сэръ-Патрика своимъ невиннымъ сообщникомъ, онъ сдѣлалъ вторую попытку уйти изъ библіотеки, но опять неудачна У Арнольда было много другихъ непріятныхъ вопросовъ и много другихъ непрошеныхъ совѣтовъ.

— Какъ вы устроили встрѣчу съ миссъ Сильвестеръ? спросилъ онъ. — Вы не можете явиться въ гостиницу въ качествѣ ея мужа. Я предупредилъ васъ. Въ какомъ же мѣстѣ вы устроили встрѣчу? Она совершенно одна; она теперь, бѣдная, утомлена ожиданіемъ. Можете вы устроить такъ чтобъ увидаться съ ней сегодня же?

Джофри смотрѣлъ на него во всѣ глаза, пока онъ говорилъ, и разразился хохотомъ, когда онъ кончилъ. Безкорыстное безпокойство о чужомъ счастіи было одно изъ тѣхъ утонченныхъ чувствъ о которыхъ мускульное воспитаніе не дало ему никакого понятія.

— Такъ вотъ какъ вы заинтересовались миссъ Сильвестеръ! воскликнулъ онъ. — Не влюбились ли вы въ нее сами, право?

— Замолчите пожалуйста, сказалъ Арнольдъ очень серіозно. — Ни она, ни я не заслужили отъ васъ такихъ насмѣшекъ. Я принесъ жертву для вашей пользы, и она тоже.

Лицо Джофри сдѣлалось очень серіозно. Его тайна была въ рукахъ Арнольда, а его понятіе о характерѣ Арнольда основывалось безсознательно на его понятіи о самомъ себѣ.

— Ну, не сердитесь, сказалъ онъ примирительнымъ тономъ. — Вѣдь я пошутилъ.

— Вы можете шутить сколько вамъ будетъ угодно, когда женитесь на ней, возразилъ Арнольдъ. — А до тѣхъ поръ для меня это серіозно. — Онъ остановился, подумалъ и съ силою положилъ руку на плечо Джофри. — Не забудьте! сказалъ онъ: — вы не должны проронить ни одного слова, ни одному живому человѣку о томъ что я былъ въ гостиницѣ!

— Я обѣщалъ вамъ молчать. Чего вамъ еще нужно?

— Я безпокоюсь, Джофри. Я былъ въ Крегъ-Ферни, когда Бланка была тамъ. Она разказывала мнѣ все что тамъ происходило, бѣдняжка, въ полной увѣренности что я былъ тогда далеко отъ нея. Клянусь вамъ, я не смѣлъ взглянуть ей въ глаза. Что бы она подумала обо мнѣ еслибы знала правду? Пожалуста, будьте осторожны! Пожалуста.

Джофри началъ терять терпѣніе.

— Мы вѣдь рѣшили все это когда ѣхали сюда со станціи, сказалъ онъ. — Съ какой стати начали вы сначала?

— Вы правы, сказалъ Арнольдъ добродушно. — Это оттого что я не въ духѣ сегодня. Мой разсудокъ смущенъ какимъ-то предчувствіемъ, не знаю почему.

— Разсудокъ? повторилъ Джофри, чрезвычайно довольный. — Мясо — вотъ что васъ смущаетъ. Вы тяжелѣе своего нормальнаго вѣса. Клянусь вамъ: человѣкъ хорошо выдержанный не знаетъ есть ли у него разсудокъ, займитесь гимнастикой, Арнольдъ. Пропотѣйте хорошенько.

Съ этимъ прекраснымъ совѣтомъ онъ повернулся въ третій разъ чтобы выйти, но судьба, повидимому, рѣшила арестовать его въ библіотекѣ на все утро. Въ этотъ разъ ему помѣшалъ слуга съ письмомъ.

— Посланный ждетъ отвѣта.

Джофри взглянулъ на письмо и узналъ почеркъ брата. Онъ разстался съ Юліемъ на станціи часа три тому назадъ. Что такое пишетъ Юлій?

Онъ распечаталъ письмо. Юлій объявлялъ ему что сама судьба покровительствуетъ имъ. Пріѣхавъ домой, онъ былъ встрѣченъ хорошимъ извѣстіемъ о мистрисъ Гленармъ. Она сдѣлала визитъ его женѣ во время его отсутствія, была приглашена пріѣхать къ нимъ погостить, и обѣщала воспользоваться приглашеніемъ въ началѣ недѣли. «Въ началѣ недѣли», писалъ Юлій, «можетъ означать завтра. Извинись предъ леди Лунди и постарайся не обидѣть ее. Скажи что семейныя обстоятельства, о которыхъ ты надѣешься имѣть скоро удовольствіе передать ей, вынуждаютъ тебя обратиться вторично къ ея великодушію. Пріѣззкай завтра и помоги намъ принять мистрисъ Гленармъ.»

Даже Джофри былъ пораженъ неожиданною необходимостью приступитъ къ исполненію своего намѣренія. Анна знаетъ гдѣ живетъ его братъ. Что если Анна (не зная гдѣ найти его) явится къ его брату и предъявитъ свои права въ присутствіи мистрисъ Гленармъ? Онъ сказалъ чтобы посланный ждалъ и что онъ отвѣтитъ письмомъ.

— Изъ Крегъ-Ферни? спросилъ Арнольдъ, указавъ на письмо которое другъ его держалъ въ рукѣ.

Джофри взглянулъ на него нахмурившись. Онъ только что открылъ ротъ чтобъ отвѣтить тономъ далеко не дружелюбнымъ на этотъ несвоевременный намекъ на Анну, когда голосъ въ саду, призывавшій Арнольда, возвѣстилъ имъ о приближеніи третьяго лица къ библіотекѣ, и предупредилъ ихъ что пришелъ конецъ ихъ тайному свиданію.

ГЛАВА XVIII.
Еще ближе.

Бланка легкими шагами вошла въ комнату чрезъ растворенную дверь выходившую въ садъ.

— Что вы тутъ дѣлаете? обратилась она къ Арнольду.

— Ничего. Я только что хотѣлъ идти къ вамъ въ садъ.

— Садъ невыносимъ сегодня, сказала она, обмахиваясь платкомъ. При этихъ словахъ она замѣтила Джофри, и взглядъ ея выразилъ едва сдержанную досаду. «Вотъ, погоди, я выйду замужъ», подумала она. «Мистеръ Деламенъ окажется умнѣе чѣмъ я его считаю, если ему удастся тогда попользоваться обществомъ своего друга.»

— Немного жарко? спросилъ Джофри, видя что она смотритъ на него и вообразивъ что надо непремѣнно сказать что-нибудь.

Исполнивъ эту обязанность, онъ повернулся, не дожидаясь отвѣта, и сѣлъ къ одному изъ письменныхъ столовъ библіотеки.

— Сэръ-Патрикъ говоритъ правду о современныхъ молодыхъ людяхъ, сказала Бланка, обратившись къ Арнольду. — Вотъ этотъ, напримѣръ, задаетъ мнѣ вопросъ и не ждетъ отвѣта. А тамъ въ саду еще трое такихъ же въ продолженіи цѣлаго часа говорили только о родословныхъ лошадей и о скулахъ людей. Когда мы женимся, Арнольдъ, не знакомьте меня съ тѣми изъ своихъ друзей которые моложе пятидесяти лѣтъ. Что мы будемъ дѣлать до завтрака? Здѣсь такъ тихо и прохладно между книгами. Мнѣ хочется легкаго возбужденія, а дѣла у меня никакого нѣтъ. Не почитать ли нимъ стиховъ?

— Пока онъ здѣсь? спросилъ Арнольдъ, указавъ на воплощенную противоположность поэзіи, иначе на Джофри Деламена, сидѣвшаго спиной къ нимъ въ отдаленномъ углу библіотеки.

— Такъ что же! оказала Бланка — Въ комнатѣ есть животное, но мы не будемъ обращать на него вниманія.

— Что это съ вами! воскликнулъ Арнольдъ. — Вы сегодня также ядовиты какъ самъ сэръ-Патрикъ. Что вы будете говоритъ мнѣ, когда мы женимся, если вы теперь такъ говорите о моемъ другѣ?

Бланка взяла руку Арнольда и выразительно пожала ее. «Съ вами я буду ласкова», шепнула она, сопровождая свои слова взглядомъ который самъ по сабѣ содержалъ тьму прекрасныхъ обѣщаній. Арнольдъ возвратилъ взглядъ. (Джофри несомнѣнно мѣшалъ ему.) Глаза ихъ вѣжно встрѣтились (развѣ не можетъ это большое, неуклюжее животное писать свои письма гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ?). Бланка сѣла на одно изъ креселъ съ легкимъ вздохомъ и съ румянцемъ ярче обыкновеннаго.

— Чьи же стихи читать? спросилъ Арнольдъ.

— Все равно, отвѣчала Бланка. — Это опять одно изъ моихъ побужденій. Мнѣ ужасно хочется стиховъ. Все равно чьихъ. И не знаю почему.

Арнольдъ подошелъ къ ближайшей полкѣ и вынулъ первый лопавшійся подъ руку томъ — толстый, in quarto, въ скромномъ коричневомъ переплетѣ.

— Ну? спросила Бланка — Что вы достали?

Арнольдъ открылъ книгу и добросовѣстно прочелъ все заглавіе, отъ перваго до послѣдняго слова: «Потерянный рай. Поэма Іоанна Мильтона»

— Я не читала Мильтона, сказала Бланка — А вы читали?

— Нѣтъ.

— Еще черта симпатіи между нами! Всякій образованный человѣкъ долженъ знать Мильтона Будемъ и мы образованными людьми. Начинайте.

— Сначала?

— Конечно! Постойте. Зачѣмъ вы сѣли тамъ? Вы должны сѣсть чтобъ я могла васъ видѣть. Мое вниманіе блуждаетъ когда я не вижу того кто читаетъ.

Арнольдъ поставилъ стулъ къ ногамъ Бланки и открылъ книгу первую Потеряннаго рая. Его система чтенія бѣлыхъ стиховъ была сама простота. Въ поэзіи нѣкоторые изъ насъ (что могутъ засвидѣтельствовать многіе современные намъ поэты) ищутъ только звуковъ; другіе же (что могутъ засвидѣтельствовать немногіе изъ современныхъ намъ поэтовъ) ищутъ только смысла. Арнольдъ искалъ звуковъ. Онъ неумолимо кончалъ каждую строчку полною точкой и стремился къ своей точкѣ такъ скоро какъ только дозволяло ему неизбѣжное препятствіе словъ. Онъ началъ:

О первой непокорности людей,

О древѣ томъ, чей запрещенный плодъ

Принесъ въ нашъ міръ страданіе и смерть

Съ потерею Эдема, до тѣхъ поръ,

Пока второй божественный Адамъ

Не возвратилъ намъ доступъ въ вѣчный рай,

Пой, неба дочь…

— Какъ хорошо, сказала Бланка. — Не стыдно ли что у насъ все это время былъ Мильтонъ, и мы не могли прочесть его? Мы будемъ проводить утра съ Мильтономъ, Арнольдъ. Онъ, кажется, длиненъ, но мы оба молоды и, можетъ-быть, доживемъ до конца книги. А знаете что, мой милый, гляжу я теперь на васъ и замѣчаю что вы воротились въ Виндигетсъ не въ хорошемъ расположеніи духа.

— Въ самомъ дѣлѣ. Не знаю почему я не въ духѣ.

— Я знаю. Это симпатія со мной. Я тоже не въ духѣ.

— Вы!

— Да. Послѣ того что я видѣла въ Крегъ-Ферни я все болѣе и болѣе безпокоюсь объ Аннѣ. Вы это, конечно, поймете послѣ того что я разказала вамъ сегодня утромъ.

Арнольдъ перевелъ глаза съ необыкновенною поспѣшностью съ Бланки на Мильтона. Это вторичное возвращеніе къ происшествіямъ въ Крегъ-Ферни было вторичнымъ упрекомъ ему за его поведеніе въ гостиницѣ. Онъ попробовалъ заставить ее замолчать, указавъ на Джофри.

— Не забывайте, сказалъ онъ, — что мы не одни въ комнаіѣ.

Бланка съ презрѣніемъ пожала плечами.

— Какое намъ дѣло до него? сказала она. — И какое ему дѣло до Анны?

Оставалось только одно средство отвлечь ее отъ щекотливаго предмета Арнольдъ съ отчаянія началъ опять читать, нѣсколькими строками ниже того мѣста гдѣ остановился, съ большею звучностью и съ меньшимъ смысломъ чѣмъ прежде.

Какъ нѣкогда и небо и земля

Изъ хаоса возникли, какъ Сіонъ…

Но Бланка опять прервала его.

— Подойдите немного, Арнольдъ. Я не хочу чтобы мнѣ занимали ротъ Мильтономъ. Мнѣ надо поговорить съ вами. Разказывала я вамъ что совѣтовалась съ дядей объ Аннѣ? Нѣтъ, кажется, не разказывала. Я поймала его одного въ этой комнатѣ. Я разказала ему все что разказывала вамъ. Я показала ему письмо Анны и спросила: «какъ вамъ кажется?» Онъ немного подумалъ и много нюхалъ прежде чѣмъ отвѣтилъ. Онъ оказалъ что я, можетъ-быть, права подозрѣвая что мужъ Анны ужасный негодяй. Уже одно то что онъ спрятался отъ меня (я сама такъ думала) очень подозрительное обстоятельство. Потомъ это внезапное потушеніе свѣчъ когда я вошла. Я думала что это отъ вѣтра. Но сэръ-Патрикъ подозрѣваетъ что это сдѣлалъ тотъ ужасный человѣкъ, чтобъ я не могла увидать его когда вошла Я теперь вполнѣ убѣждена что сэръ-Патрикъ правъ. Какъ вамъ кажется?

— Мнѣ кажется, намъ лучше продолжатъ читать, сказалъ Арнольдъ, съ опущенною въ книгу головой. — Мы, кажется, совсѣмъ забыли Мильтона.

— Какъ вы несносны съ вашимъ Мильтономъ. Послѣднее мѣсто было уже не такъ интересно какъ начало. Въ Потерянномъ раѣ есть любовь?

— Можетъ-бытъ и найдемъ, если будемъ продолжать.

— Ну такъ, продолжайте, только пожалуста читайте поскорѣе.

Арнольдъ такъ поспѣшилъ что потерялъ мѣсто на которомъ остановился. Вмѣсто того чтобы продолжать онъ началъ съ того что уже читалъ

Какъ нѣкогда небо и земля

Изъ хаоса возникли, какъ Сіонъ. —

— Вы это уже читали, сказала Бланка.

— Нѣтъ, кажется, еще не читалъ

— Я знаю что читали. Когда вы сказали: «Сіонъ», я сейчасъ же вспомнила о методистахъ. Я не могла бы вспомнитъ о методистахъ еслибы вы не прочли «Сіона».

— Такъ я лучше начну со второй страницы. Вторую-то страницу я навѣрное не читалъ, потому что я еще не открывалъ ея.

Бланка откинулась на спинку кресла и безропотно начала обмахиваться платкомъ.

— Эти мухи! воскликнула она. — Я не засну. Начинайте вторую страницу. Да начинайте же наконецъ вторую страницу!

Арнольдъ началъ:

Скажи же ты, чей взоръ объемлеть все

Сокрытое въ аду и въ небесахъ,

Что праотцовъ въ блаженномъ бытіи

Подвигло…."

Бланка мгновенно бросила свой платокъ и выпрямилась на креслѣ

— Закройте книгу, Арнольдъ, воскликнула она. — Это наконецъ невыносимо. Бросьте, Арнольдъ, бросьте.

— Что же вамъ теперь не понравилось?

— Это блаженное бытіе, сказала Бланка. — Что означаетъ это блаженное бытіе? Бракъ, конечно. А бракъ напомнилъ мнѣ объ Аннѣ. Я не буду больше слушать. Потерянный рай ужасно печаленъ. Закройте книгу. Ну, мой слѣдующій вопросъ сэръ-Патрику былъ, конечно: что, по его мнѣнію, сдѣлалъ мужъ Анны? Негодяй поступилъ съ ней безсовѣстно какомъ-нибудь образомъ. Какимъ образомъ? Касается ли это до брака? Дядя опять подумалъ. Онъ сказалъ что это очень возможно. Тайные браки опасны (сказалъ онъ), въ особенности въ Шотландіи. Онъ спросилъ меня въ Шотландіи ли они обвѣнчались? Я этого сама не знаю, я сказала ему только: «Предположимъ что въ Шотландіи? Что же въ такомъ случаѣ?» — «Въ такомъ случаѣ очень возможно, сказалъ сэръ-Патрикъ, — что миссъ Сильвестеръ безпокоится насчетъ своего брака. Она, можетъ-быть, даже имѣетъ основаніе предполагать что это совсѣмъ не бракъ.»

Арнольдъ вздрогнулъ и оглянулся на Джофри, все еще сидѣвшаго за письменнымъ столомъ, оборотившись къ нимъ спиной. Хотя Бланка и сэръ-Патрикъ ошибались въ своей оцѣнкѣ положенія Анны въ Крегъ-Ферни, тѣмъ не менѣе они разсуждали о вопросѣ въ которомъ заинтересованы Джофри и миссъ Сильвестеръ, о шотландскихъ бракахъ. Въ присутствіи Бланки Арнольдъ не могъ сказать Джофри что ему полезно выслушать мнѣніе сэръ-Патрика даже изъ вторыхъ рукъ. Но можетъ-быть слова доходятъ до него? Можетъ-быть онъ уже слушаетъ?..

Онъ слушалъ. Послѣднія слова Бланки дошли до него когда онъ обдумывалъ свое полуоконченное письмо къ брату. Отъ началъ прислушиваться, не двигаясь, съ приподнятымъ перомъ въ рукѣ.

Бланка продолжала, разсѣянно двигая пальцами, волосы Арнольда, сидѣвшаго у ея ногъ.

— Я сейчасъ же убѣдилась что сэръ-Патрикъ угадалъ правду. Конечно, я сказала ему это. Онъ засмѣялся и сказалъ что я не должна дѣлать такихъ поспѣшныхъ заключеній. Что мы угадываемъ въ потемкахъ, что всѣ загадочныя обстоятельства которыя я замѣтила въ гостиницѣ могли имѣть совершенно другую причину. Онъ готовъ былъ надоѣдать мнѣ своими скучными доводами все утро, еслибъ я не остановила его. Я была строго логична. Я сказала ему что я видѣла Анну, а онъ не видалъ ея, и что это большая разница. Что я требую отчета за все что тогда поражало и огорчало меня въ моей бѣдной подругѣ. Что законъ долженъ покарать этого человѣка, и покараетъ его, и что заплачу за это я. Я такъ разгорячилась что, кажется, плакала. Что же, вы думаете, сдѣлалъ этотъ милый старикъ? Онъ посадилъ меня на колѣни, поцѣловалъ и сказалъ что онъ готовъ смотрѣть съ моей точки зрѣнія, въ настоящее время, если только я обѣщаю не плакать больше и ждать. Что мы все узнаемъ, и что онъ освѣтитъ мнѣ мою точку зрѣнія совершенно новымъ свѣтомъ, лишь только я успокоюсь. Можете вообразить какъ я скоро осушила глаза, и какой образецъ спокойствія изобразила я изъ себя чрезъ минуту! «Будемъ считать несомнѣннымъ», сказалъ сэръ-Патрикъ, «что неизвѣстный намъ человѣкъ имѣлъ дѣйствительно намѣреніе обмануть миссъ Сильвестеръ, какъ мы предполагаемъ. Но я вамъ вотъ что скажу: очень можетъ быть что, стараясь обмануть ее, онъ (ни мало того не подозрѣвая) обманулъ самого себя.»

Джофри затаилъ духъ. Перо незамѣтно выпало изъ его пальцевъ. Приближается! Свѣтъ, которымъ его братъ не могъ бы освѣтить вопросъ, занимается надъ нимъ наконецъ!

Бланка продолжала:

— Я была такъ заинтересована, слова его производили на меня такое сильное впечатлѣніе что я помню все что онъ говорилъ слово въ слово. «Я не буду обременять вашу бѣдную головку шотландскимъ закономъ. Я передамъ вамъ его въ простыхъ словахъ. Въ Шотландіи, Бланка, допускаются браки, называемые неправильными. Это очень дурная вещь, но она имѣетъ одно случайное достоинство въ настоящемъ случаѣ. Въ Шотландіи человѣку очень трудно сдѣлать видъ что онъ женится и не оказаться дѣйствительно женатымъ. Иными словами, ему чрезвычайно легко, притворившись что онъ женатъ, оказаться дѣйствительно женатымъ, нисколько о томъ не подозрѣвая.» Это собственныя слова дяди, Арнольдъ. Наша свадьба не должна быть въ Шотландіи.

Грубый цвѣтъ лица Джофри поблѣднѣлъ. Если это правда, онъ, можетъ-бытъ, самъ попался въ повушку которую готовилъ Аннѣ! Бланка продолжала. Онъ слушалъ.

— Дядя спросилъ поняла ли я то что онъ сказалъ. Слова его были ясны какъ солнце въ полдень, я конечно все поняла. "Такъ мы перейдемъ къ настоящему случаю, " сказала сэръ-Патрикъ. «Предположивъ опять что наша догадка справедлива, очень можетъ быть что миссъ Сильвестеръ безпокоится напрасно. Если тотъ невидимый человѣкъ въ Крегъ-Ферни дѣйствительно разыгралъ комедію, не говорю уже притворной женитьбы на ней, но если онъ только выдалъ ее тамъ за свою жену, то шансы девять противъ одного (хотя, можетъ-быть, ни онъ, ни она не подозрѣваютъ этого) что онъ теперь дѣйствительно женатъ на ней.» Это собственныя слова дяди, Арнольда. Конечно, черезъ полчаса послѣ того какъ онъ выговорилъ ихъ, я отослала ихъ въ Крегъ-Ферни, въ письмѣ къ Аннѣ.

Глупые глаза Джофри вдругъ просвѣтлѣли. Свѣтъ зажженный дьяволомъ отразился въ нихъ. Мысль внушенная дьяволомъ пришла ему въ голову. Онъ украдкой взглянулъ на человѣка которому спасъ жизнь и который отплатилъ ему самоотверженною услугой. Ужасная насмѣшка подергивала ему ротъ и свѣтилась въ его глазахъ. «Арнольдъ Бринквортъ выдалъ ее за свою жену въ гостиницѣ. Вотъ спасеніе о которомъ я не подозрѣвалъ до сихъ поръ.» Съ этою мыслью онъ обратился къ своему неоконченному письму. Въ первый разъ въ жизни онъ былъ сильно взволнованъ, въ первый разъ въ жизни онъ былъ устрашенъ, и устрашенъ своею собственною юдолью. Онъ писалъ Юлію съ сознаніемъ необходимости выиграть время чтобъ успѣть удалить Анну изъ Шотландіи прежде чѣмъ сдѣлать предложеніе мистрисъ Гленармъ. Его письмо содержало рядъ безсмысленныхъ доказательствъ невозможности пріѣхать къ брату немедленна "Нѣтъ, " подумалъ онъ перечитавъ письмо. «Что бы ни случилось, но этого не будетъ.» Онъ опять обернулся къ Арнольду и, глядя на него, медленно разорвалъ письмо въ клочки.

Мe жду тѣмъ Бланка не кончила.

— Нѣтъ, отвѣчала она на предложеніе Арнольда пройтись по саду. — Мнѣ надо еще сказать вамъ нѣчто, въ чемъ заинтересованы и вы. Арнольдъ безропотно приготовился слушать и, что еще хуже, — отвѣчать, если придется, въ качествѣ человѣка ничего не знающаго и никогда не приближавшагося къ Крегъ-Ферни.

— Ну, начала Бланка, — какъ вы думаете, что я получила въ отвѣтъ на мое письмо къ Аннѣ?

— Право не знаю.

— Ничего не получила!

— Неужели?

— Буквально ничего. Я знаю что она получила мое письмо вчера утромъ. Я должна бы была получить письмо сегодня за утреннимъ завтракомъ.

— Можетъ-быть, ей показалось что никакого отвѣта не надо.

— Ей не могло такъ показаться по извѣстнымъ мнѣ причинамъ. А главное, въ моемъ письмѣ я умоляла ее окаешь мнѣ (хотя бы въ одной строчкѣ) правы ли мы съ сэръ-Патрикомъ въ нашей догадкѣ объ ея положеніи. И вотъ день приходитъ къ концу, а отвѣта нѣтъ. Что мнѣ послѣ этого думать?

— Право, не знаю.

— А вѣдь очень можетъ быть, Арнольдъ, что мы не угадали. Неужели нельзя узнать въ чемъ состоитъ подлость того человѣка который задулъ тогда свѣчи? Сомнѣніе такъ ужасно что я рѣшила выносить его только до послѣ-завтра. Я разчитываю на ваше сочувствіе и на ваше содѣйствіе, когда придетъ послѣ-завтра.

У Арнольда замерло сердце. Какая-то новая путаница очевидно грозила ему. Онъ ждалъ безмолвно что скажетъ Бланка. Она нагнулась и начала шептать ему.

— Это секретъ, оказала она. — Если у того животнаго за письменнымъ столомъ есть уши чтобы слышать о чемъ-нибудь другомъ кромѣ плаванья и бѣганья, то не надо чтобъ онъ меня слышалъ. Можетъ-быть, Анна придетъ сегодня ко мнѣ тайно, когда вы всѣ будете за завтракомъ. Если она не прядетъ, и если я не получу отъ нея письма, тогда тайная причина ея молчанія должна быть объяснена мнѣ, и сдѣлаете это вы.

— Я?

— Это совсѣмъ не трудно. Если вы не знаете какъ дойти до Крегъ-Ферни, я скажу вамъ. Что же касается до Анны, вы сами знаете какая она милая особа. Она приметъ васъ отлично изъ любви ко мнѣ. Мнѣ необходимо и я хочу узнать о ней что-нибудь. Я не могу нарушить домашнихъ законовъ еще разъ. Сэръ-Патрикъ сочувствуетъ, но онъ не поѣдетъ. Леди Лунди нашъ злѣйшій врагъ. Слугамъ запрещено подъ страхомъ наказанія ходить къ Аннѣ. Кромѣ васъ никого нѣтъ, и завтра вы отправитесь къ Аннѣ, если сегодня я не узнаю о ней ничего.

Такое порученіе давалось человѣку который выдалъ себя въ гостиницѣ за мужа Анны, — человѣку которому была довѣрена ужасная тайна Анны. Арнольдъ всталъ, чтобы положитъ на мѣсто Мильтона, съ самообладаніемъ отчаянія. Всякую другую тайну онъ могъ бы въ крайнемъ случаѣ довѣрить скромности третьяго лица. Но тайну женщины, — тайну отъ которой зависитъ репутація женщины, нельзя довѣрить никому, ни при какихъ обстоятельствахъ. «Если Джофри не выручитъ меня, подумалъ онъ, мнѣ остается только одно: уѣхаггь завтра же изъ Виндигетса.»

Когда онъ ставилъ на мѣсто книгу, въ библіотеку вошла изъ сада леди Лунди.

— Что вы тутъ дѣлаете? спросила она у падчерицы.

— Просвѣщаю умъ, отвѣчала Бланка. — Мы съ мистеромъ Бринквортомъ читали Мильтона.

— Не можете ли вы снизойти, послѣ чтенія Мильтона въ продолженіи всего утра, до того чтобы помочь мнѣ написать приглашенія къ обѣду будущей недѣли.

— Если вы, леди Лунди, послѣ кормленія куръ въ продолженіи всего утра, можете снизойти, то я, прочитавшая все утро Мильтона, должна быть воплощеннымъ смиреніемъ.

Послѣ этого краткаго обмѣна колкихъ любезностей, мачиха и падчерица удалились къ письменному столу чтобы вмѣстѣ пуститъ въ ходъ добродѣтель гостепріимства

Арнольдъ подошелъ къ своему другу.

Джофри сидѣлъ облокотившись локтями на столъ. Крупные капли пота стояла на его лбу. Клочки разорваннаго письма валялись вокругъ него. Онъ въ первый разъ въ жизни проявлялъ симптомы нервной чувствительности и вздрогнулъ, когда Арнольдъ подошелъ къ нему.

— Что съ вами, Джофри?

— Надо отвѣтить на письмо. Я не знаю что отвѣтить.

— Отъ миссъ Сильвестеръ? опросилъ Арнольдъ шепотомъ чтобы дамы на другомъ концѣ комнаты не могли слышать его.

— Нѣтъ, отвѣчалъ Джофри еще тише.

— Слышали вы что Бланка говорила мнѣ о миссъ Сильвестеръ?

— Отчасти слышалъ.

— Слышали вы ея послѣднія словъ что она намѣрена послать меня завтра въ Крегъ-Ферни, если не получить сегодня письма отъ миссъ Сильвестеръ?

— Нѣтъ, не слыхалъ.

— Такъ теперь вы это знаете. Бланка мнѣ это сейчасъ сказала.

— Такъ что же?

— То что есть мѣра всему, даже тому чего человѣкъ можетъ ожидать отъ своего лучшаго друга. Я надѣюсь что вы завтра избавите меня отъ порученія Бланки. Я не хочу и не могу идти опять въ гостиницу при настоящихъ обстоятельствахъ.

— Съ васъ и такъ довольно, да?

— Да, я уже довольно смущалъ миссъ Сильвестеръ, и даже больше чѣмъ довольно обманывалъ Бланку.

— Что значитъ: «смущалъ миссъ Сильвестеръ?»

— Она не раздѣляетъ нашего спокойнаго взгляда на то что я выдалъ ее въ гостиницѣ за свою жену.

Джофри взялъ разсѣянно въ руки перочинный ножикъ и началъ рѣзать верхній листъ подкладной бумаги, лежавшей у него подъ рукой. Не поднимая головы, онъ вдругъ прервалъ молчаніе, сказавъ шепотомъ:

— Послушайте.

— Ну?

— Какъ вамъ удалось выдать ее тамъ за свою жену?

— Я вамъ уже разказывалъ это, когда мы ѣхали сюда со станціи.

— Я тогда думалъ о другомъ. Разкажите еще разъ.

Арнольдъ разказалъ опять все что произошло въ гостиницѣ. Джофри слушалъ, не дѣлая никакихъ замѣчаній. Онъ разсѣянно качалъ перочинный ножикь на пальцѣ. Онъ былъ какъ-то странно разсѣянъ и молчаливъ.

— Все это сдѣлано и кончено, оказалъ Арнольдъ, тряся его за плечо. — Теперь отъ васъ зависалъ вывести меня изъ затрудненія съ Бланкой. Вы должны сегодня же покончить съ мисъ Сильвестеръ.

— Я самъ намѣренъ покончить съ ней.

— Чего ж вы ѣдете?

— Я ѣду сдѣлать то что вы мнѣ совѣтовали.

— Что я совѣтовалъ вамъ?

— Развѣ вы не совѣтовали мнѣ спросить сэръ-Патрика какъ мнѣ жениться на ней?

— Правда. Это я вамъ совѣтовалъ.

— Ну, я и ѣду случая поговорить съ сэръ-Патрикомъ.

— И тогда?

— И тогда…. (Онъ въ первый разъ взглянулъ на Арнольда.) Тогда вы можете считать это рѣшеннымъ.

— Бракъ?

Дкофри мгновенно перенесъ глаза на бумагу.

— Да, бракъ.

Арнольдъ протянулъ руку въ знакъ поздравленія. Джефри не замѣтилъ его движенія. Онъ смотрѣлъ въ окно.

— Не слышите ли вы голосовъ? спросилъ онъ.

— Это, вѣроятно, гости въ саду, сказалъ Арнольдъ. — Сэръ-Патрикъ, моѣетъ-быть, съ ними. Я пойду посмотрю.

Въ ту же минуту какъ Арнольдъ ушелъ, Джофри оторвалъ лоскутокъ бумаги. "Не забыть бы, " сказалъ онъ самъ себѣ. Онъ написалъ на верху листка «на память», и потомъ прибавилъ слѣдующія строки:

«Онъ спросилъ ее какъ свою жену у двери. Онъ сказалъ за обѣдомъ въ присутствіи хозяйки и слуги: я беру эти комнаты для моей жены, и въ то же время заставилъ ее сказать что онъ ея мужъ. Послѣ этого онъ оставался съ ней всю ночь. Что означаетъ это по-шотландскимъ законамъ? (Спрашивается: не бракъ ли это?)»

Сложивъ бумажку, онъ колебался съ минуту.

"Нѣтъ, " подумалъ онъ. «Нельзя положиться на слова миссъ Лунди. Я не буду спокоенъ пока самъ не опрошу у сэръ-Патрика.»

Онъ положилъ бумажку въ карманъ и вытеръ потъ на лбу. Онъ былъ блѣденъ, для него поразительно блѣденъ, когда вошелъ Арнольдъ.

— Что съ вами, Джофри? Вы блѣдны какъ смерть.

— Это отъ жара. Гдѣ сэръ-Патрикъ?

— Можете видѣть сами.

Арнольдъ указалъ на окно. Сэръ-Патрикъ переходилъ лугъ, направляясь къ библіотекѣ съ газетой въ рукахъ. Виндикотскіе гости слѣдовали за нимъ. Сэръ-Патрикъ молча улыбался. Гости разговаривали между собой съ жаромъ и очень громко. Можно было понять что произошла какая-то стычка между старою и новою школой. Арнольдъ обратилъ вниманіе Джофри на положеніе дѣлъ на лугу.

— Какъ вы будете говорить съ сэръ-Патрикомъ при такой толпѣ?

— Я поговорю съ сэръ-Патрикомъ, хотя бы мнѣ пришлось схватить его за шиворотъ и перетащить въ другое графство.

При этихъ словахъ онъ вскочилъ, произнеся ихъ задыхаясь и съ проклятіемъ.

Сэръ-Патрикъ, сопровождаемый гостями, вошелъ въ библіотеку.

ГЛАВА XIX.
Подходитъ.

Вторженіе гостей въ библіотеку имѣло, повидимому, двѣ цѣли.

Сэръ-Патрикъ пришелъ положить газету на мѣсто съ котораго взялъ ее. Гости, числомъ пять, слѣдовали за нимъ съ намѣреніемъ принести всѣмъ обществомъ жалобу Джофри Деламену. Между этими двумя, повидимому различными, дѣлами, была связь незамѣтная съ перваго взгляда, но обнаружившаяся въ послѣдствіи.

Изъ пяти человѣкъ гостей два были джентльмены среднихъ лѣтъ, принадлежавшіе къ тому обширному, но неопредѣленному классу человѣчества, окрашенному рукой природы непримѣтнымъ нейтральнымъ цвѣтомъ. Необыкновенно воспріимчивые къ идеямъ своего времени, они исполняли въ обществѣ роль хора на сценѣ въ оперѣ, выражали преобладающее чувство минуты и давали солисту время перевести духъ.

Три другіе гостя были джентльмены лѣтъ около тридцати. Всѣ — глубокіе знатоки въ лошадяхъ, въ атлетическихъ упражненіяхъ, въ трубкахъ, пивѣ, билліардахъ. Всѣ глубокіе невѣжды во воемъ остальномъ. Всѣ джентльмены по рожденію, и всѣ признанные джентльменами какъ люди отличенные клеймомъ «университетскаго образованія». Каждый изъ нихъ, отдѣльно можетъ быть назвавъ слабою копіей Джофри. Мы обозначимъ ихъ (за неимѣніемъ другихъ отличительныхъ свойствъ) именами: Первый, Второй и Третій.

Сэръ-Патрикъ положилъ газету на столъ и усѣлся, въ одно изъ покойныхъ креселъ. Неукротимая свояченица тотчасъ же напомнила ему о его хозяйственныхъ обязанностяхъ. Она отправила къ нему Бланку со спискомъ гостей приглашенныхъ на обѣдъ.

— Обратитесь, душа моя, за одобреніемъ къ дядѣ, какъ къ главѣ семейства.

Пока сэръ-Патрикъ просматривалъ списокъ, а Арнольдъ пробирался къ Бланкѣ, стоявшей за кресломъ дяди, Первый, Второй и Третій, съ акомпаниментомъ хора, осадили всѣ вмѣстѣ Джофри и потребовали въ слѣдующихъ краткихъ, непрерывно слѣдовавшихъ одна за другою, фразахъ защиты его верховнаго авторитета:

— Послушайте, Деламенъ. Вы намъ нужны. Сэръ-Патрикъ насъ просто обругалъ. Называетъ насъ первобытными Британцами. Говоритъ что мы необразованы. Сомнѣвается, оказалось ли бы что мы умѣемъ читать и писать, считать правильно, еслибъ онъ проэкзаменовалъ насъ. Говоритъ что ему надоѣли люди показывающіе свои руки и ноги и толкующіе о силѣ и мускулахъ. Говоритъ о насъ чортъ знаетъ что. Говоритъ, что если человѣкъ любитъ жизнь внѣ дома и совершенствуется въ бѣганьи и греблѣ, то вслѣдствіи этого онъ способенъ на всевозможныя преступленія, не исключая и убійства. Увидалъ ваше имя въ газетѣ, въ объявленіи о бѣгѣ, и когда мы спросили его будетъ ли онъ держать пари, онъ сказалъ что готовъ держать какое угодно пари противъ васъ въ другомъ состязаніи — это, понимаете, объ экзаменѣ. Подло попрекать экзаменомъ, по мнѣнію Перваго. Неблагородно со стороны сэръ-Патрика говорить о томъ о чемъ мы сами некогда не говоримъ между собой, по мнѣнію Второго. Недостойно Англичанина такъ насмѣхаться надъ человѣкомъ за его спиной, по мнѣнію Третьяго. Поговорите съ нимъ, Деламенъ. Вѣдь ваше имя въ газетахъ; какъ же онъ насмѣхается надъ вами?

Два хориста согласились (въ минорномъ тонѣ) съ общимъ мнѣніемъ.

— Конечно, взгляды сэръ-Патрика чрезвычайно односторонни, Скитъ.

— Мнѣ кажется, было бы пріятно выслушать мистера Деламена съ другой стороны, Джонсь.

Джофри посмотрѣлъ поочередно на своихъ поклонниковъ съ выраженіемъ чего-то совершенно новаго въ лицѣ и манерахъ, что поразило ихъ всѣхъ.

— Вы сами не можете спорить съ сэръ-Патрикомъ, сказалъ онъ, — и хотите чтобъ я спорилъ съ нимъ?

Первый, Второй, Третій, и хоръ, всѣ отвѣчали:

— Да.

— Я не буду спорить съ нимъ.

Первый, Второй, Третій и хоръ, всѣ спросили:

— Почему?

— Потому, сказалъ Джофри, — что вы всѣ неправы, а сэръ-Патрикъ правъ.

Не удивленіе, но совершенное оцѣпенѣніе поразило безмолвіемъ депутацію изъ сада.

Не сказавъ ни слова своимъ поклонникамъ, Джофри подошелъ рѣшительно къ сэръ-Патрику и лично обратился къ нему. Тѣлохранители окружали его и слушали съ удивленіемъ.

— Вы готовы держать какое угодно пари, сэръ, противъ моей способности выдержать экзаменъ? Вы оовершенно правы. Я не буду держать экзамена. Вы сомнѣваетесь умѣемъ ли мы правильно читать, писать и считать? Вы опять правы. Мы не умѣемъ. Вы полагаете что люди подобные мнѣ и подобные имъ, начавъ съ гребли и бѣганья, могутъ кончить всевозможными преступленіями, не исключая убійства? Такъ что же? Вы опять правы. Кто знаетъ что съ нимъ можетъ случиться, или чего не сдѣлаетъ онъ въ своей жизни? Можетъ-быть кто другой, а можетъ-быть и я? Могу ли я ручаться? И можете ли вы ручаться?

Оказавъ это, онъ оборотился къ депутаціи, которая стояла за нимъ какъ громомъ пораженная.

— Вы хотѣли знать мое мнѣніе? Такъ вотъ вамъ мое мнѣніе въ короткихъ слонахъ.

Постыдность признанія и самодовольный тонъ которымъ оно было высказано поразили кружокь слушателей, не исключай и сэръ-Патрика, минутнымъ ужасомъ.

Въ эту минуту общаго молчанія шестой гость показался на лугу и тоже вошелъ въ библіотеку — молчаливый, рѣшительный, незаносчивый старикъ, пріѣхавшій въ Виндигетсъ накаунѣ и хорошо извѣстный, какъ въ Лондонѣ такъ и внѣ Лондона, за одного изъ лучшихъ докторовъ своего времени.

— У васъ, кажется, идетъ споръ? спросилъ онъ. — Не помѣшалъ ли я?

— У насъ нѣтъ никакого спора — мы всѣ согласны, воскликнулъ Джофри, самонадѣянно отвѣчая за всѣхъ. — Чѣмъ больше тѣмъ веселѣе, сэръ.

Взглянувъ на Джофри, докторъ вдругъ остановился, не дойдя до средины комнаты, повернулъ въ сторону и сталъ у одного изъ оконъ.

— Извините, сказалъ сэръ-Патрикъ, обратившись къ Джофри тономъ величественнаго достоинства, который былъ въ немъ новостью для Арнольда, — вы несогласны. Я не могу позволить вамъ, мистеръ Деламенъ, думать что я имѣю что-нибудь общее съ мнѣніемъ сейчасъ высказаннымъ вами. Употребленныя вами выраженія не оставляютъ мнѣ другаго выбора какъ опровергнуть вашъ перечень того что, по вашему мнѣнію, я сказалъ, повторивъ то что я дѣйствительно оказалъ. Не моя вина что нашъ маленькій споръ въ саду возобновляется здѣсь при новыхъ слушателяхъ, — вина ваша.

Сказавъ это, онъ взглянулъ на Арнольда и на Бланку, а послѣ нихъ на доктора, стоявшаго у окна.

Докторъ нашелъ себѣ занятіе которое совершенно разобщило его съ другими гостями. Держась въ тѣни, онъ изучалъ лицо Джофри, освѣщенное полнымъ свѣтомъ, съ пристальнымъ вниманіемъ, которое было бы всѣми замѣчено, еслибы въ это время всѣ глаза не были устремлены на сэръ-Патрика.

Лицо Джофри не легко поддавалось опредѣленію въ эту минуту.

Когда сэръ-Патрикъ заговорилъ, Джофри сѣлъ къ окну, угрюмо равнодушный къ возраженію обращенному къ нему. Въ своемъ нетерпѣніи посовѣтоваться съ единственнымъ авторитетомъ способнымъ рѣшить вопросъ о положеніи Арнольда относительно Анны, онъ поспѣшилъ согласиться съ сэръ-Патрикомъ, надѣясь освободиться этимъ способомъ отъ непріятнаго присутствія своихъ друзей, но испортилъ дѣло своею грубою неспособностью управлять собой въ достиженіи своей цѣли. Былъ ли онъ теперь обезкураженъ неудачей, или просто рѣшался ждалъ удобнаго времени, трудно было рѣшать по внѣшнимъ признакамъ. Съ каплями пота на углахъ рта, съ глупо равнодушнымъ, скучающимъ взглядомъ, сидѣлъ онъ, вооружившись своимъ упрямымъ нейтралитетомъ противъ всѣхъ покушеній вмѣшаться въ начинавшееся столкновеніе

Сэръ-Патрикъ взялъ со стола газету, которую принесъ изъ сада, и посмотрѣлъ опять слушаетъ ли его докторъ.

Нѣтъ! Вниманіе доктора было поглощено его собственною задачей. Онъ стоялъ все въ томъ же положеніи, и умъ его работалъ, отгадывая что-то непонятное въ Джофри, что сразу заинтересовало и удивило его. "Этотъ человѣкъ, " думалъ онъ, «пріѣхалъ сюда сегодня утромъ, пробывъ въ дорогѣ всю ночь. Происходить ли то что я вижу въ его лицѣ отъ обыкновенной усталости? Нѣтъ!»

— Нашъ маленькій споръ въ саду, качалъ сэръ-Патрикъ, отвѣчая на вопросительный взглядъ Бланки, начался, другъ мой, вотъ съ этого параграфа, объявляющаго о предстоящемъ появленіи мистера Деламена въ бѣгѣ, въ окрестностяхъ Лондона. У меня очень непопулярное мнѣніе объ атлетическихъ представленіяхъ, которыя вошли въ моду въ Англіи въ наше время. Можетъ-быть, я выразилъ мое мнѣніе слишкомъ рѣзко въ спорѣ съ джентльменами, моими противниками, и я увѣренъ, противниками по убѣжденію относительно этого вопроса.

Первый, Второй и Третій отвѣчали на комплиментъ сэръ-Патрика ворчливымъ протестомъ:

— Объясните какимъ образомъ гребля и бѣганье кончаются тюрьмою и висѣлицей. Вы сказали это, сэръ? Вы сами знаете что сказали.

Два хориста переглянулись и согласились съ большинствомъ.

— Онъ, кажется, дѣйствительно сказалъ это, Смитъ?

— Да, Джонсъ, конечно сказалъ.

Только два человѣка оставались попрежнему равнодушными къ спору — Джофри и докторъ. Первый сидѣлъ, упрямо сохраняя нейтралитетъ, одинаково равнодушный къ нападенію и къ защитѣ. Другой стоялъ продолжая свое наблюденіе, съ возрастающимъ интересомъ человѣка начинающаго находить путь къ своей цѣли.

— Выслушайте мою защиту, джентльмены, продолжалъ сэръ-Патрикъ. — Не забывайте что вы принадлежите къ націи гордящейся преимущественно своею справедливостью. Я прошу васъ вспомнитъ тотъ разговоръ въ саду. Я началъ съ уступки. Я согласился, какъ согласился бы всякій здравомыслящій человѣкъ, что мы бываемъ способнѣе къ умственному труду, если соединяемъ съ нимъ трудъ физическій. Весь вопросъ состоитъ въ пропорціи и степени того и другаго труда, а моя жалоба на наше время заключается въ томъ что оно забыло объ этомъ. Общественное мнѣніе въ Англіи, мнѣ кажется, не только начинаетъ считать развитіе мускуловъ столъ же важнымъ какъ развитіе ума, но вдается, — на практикѣ, если не въ теоріи, — въ опасную крайность ставить тѣлесное воспитаніе на первый планъ, а умственное на второй. Возьмемъ нѣсколько примѣровъ: я не знаю ничего что могло бы возбудить въ народѣ такой неподдѣльный, единодушный восторгъ какъ ваши университетскія гонки. Еще примѣръ. Видя что ваше атлетическое воспитаніе даетъ поводъ къ публичнымъ празднествамъ, въ школахъ и коллегіяхъ, я спрашиваю у всякаго безпристрастнаго свидѣтеля: что возбуждаетъ сильнѣйшій восторгъ въ публикѣ и что занимаетъ болѣе видное мѣсто въ газетахъ — объявленіе ли (въ дни раздачи наградъ) того что мальчики могутъ сдѣлать своими умами или (въ гимнастическіе дни) того что они могутъ сдѣлать своими тѣлами? Вы сами отлично знаете какого рода успѣхи возбуждаютъ болѣе громкія рукоплесканія, занимаютъ болѣе видное мѣсто въ газетахъ и, какъ необходимое слѣдствіе этого, доставляютъ общественныя почести герою дня.

Опять ропотъ со стороны Перваго, Втораго и Третьяго.

— Противъ этого нечего сказать, сэръ; до сихъ поръ вы правы.

Смитъ и Джонсь согласились опять съ преобладающимъ мнѣніемъ.

— Очень хорошо, продолжалъ сэръ-Патрикъ. — Мы всѣ согласны чему общественная склонность отдаетъ предпочтеніе. Если это склонность которую надо уважать и поощрять, то покажите мнѣ какую пользу она принесла народу. Какое вліяніе имѣло современное увлеченіе на серіозныя стороны жизни? Въ какомъ отношеніи оно улучшило характеръ народа вообще? Сдѣлался ли кто изъ насъ готовѣе жертвовать сводки частными интересами благу общества? Научились ли мы относиться къ нашимъ серіознымъ общественнымъ вопросамъ смѣлѣе, искреннѣе, опредѣленнѣе? Замѣтно ли какое-нибудь очевидное и неоспоримое улучшеніе въ нашемъ кодексѣ коммерческой нравственности? Появился ли у насъ болѣе трезвый и высокій тонъ въ тѣхъ общественныхъ увеселеніяхъ которыя во всѣхъ странахъ вѣрно отражаютъ вкусы общества? Дайте мнѣ утвердительные отвѣты, основанные на очевидныхъ доказательствахъ, на мои вопросы, и я перестану считать современную манію къ атлетическимъ увеселеніямъ проявленіемъ, въ новой формѣ, врожденной намъ хвастливости и врожденнаго намъ варварства.

— Спрашивайте, спрашивайте! кричатъ Первый, Второй и Третій.

— Спрашивайте, опрашивайте! кротко откликаются Смитъ и Джнсъ.

— Вы уже слышали мой вопросъ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Вы допустили существованіе общественнаго увлеченія, а я спрашиваю васъ какую пользу оно приноситъ.

— Какой же вредъ оно приноситъ? спрашиваютъ Первый, Второй и Третій.

— Слушайте, слушайте! кричатъ Смитъ и Джонсъ.

— Вы дѣлаете мнѣ вызовъ, джентльмены, возразилъ сэръ-Патрикъ. — Я вынужденъ состязаться съ вами на новомъ поприщѣ. Въ отвѣтъ вамъ, джентльмены, я не укажу на возрастающую грубость въ нашихъ манерахъ или на постоянно усиливающееся, по моимъ наблюденіямъ, извращеніе нашихъ національныхъ вкусовъ. Вы имѣете полное право сказать что я слишкомъ старъ чтобы судить о томъ что не подходитъ подъ мои образцы. Мы постараемся опредѣлить предметъ нашего спора только по его отвлеченнымъ достоинствамъ. Я утверждаю что общественная склонность ставить тѣлесное воспитаніе выше нравственнаго и умственнаго есть положительно вредная и опасная склонность, потому что она поощряетъ врожденное человѣку отвращеніе подчиняться обязанностямъ которыя неизбѣжно налагаетъ на него нравственное и умственное воспитаніе. Что мальчикъ по природѣ сдѣлаетъ охотнѣе: попробовать какъ высоко онъ можетъ прыгнуть, или сколько онъ можетъ выучить? Какое воспитаніе дается легче молодому человѣку: то которое учитъ его обращаться весломъ, или то которое учитъ его платить добромъ за зло и любить ближняго какъ самого себя? Которое изъ этихъ двухъ родовъ воспитанія должно бы было встрѣчать больше теплаго сочувствія отъ общества? И которое изъ нихъ въ дѣйствительности поощряется въ Англіи, какъ будто такъ и слѣдуетъ?

— Что вы и сами говорила, кричатъ Первый, Второй и Третій.

— Замѣчательно хорошо сказано, поощряютъ Смитъ и Джонсъ.

— Я говорю, согласился сэръ-Патрикъ, — что человѣкъ будетъ работать успѣшнѣе надъ своими книгами послѣ здороваго физическаго упражненія. Я опять повторяю это, если только физическія упражненія не переходятъ за приличныя имъ границы. Но такъ какъ общество открыто отдаетъ предпочтеніе тѣлеснымъ упражненіямъ въ ущербъ умственнымъ, я говорю что общество вдается въ опасную крайность. Тѣлесныя упражненія, вслѣдствіе такого предпочтенія, займутъ первое мѣсто въ мысляхъ юноши, будутъ составлять его главный интересъ, возьмутъ львиную часть его времени, и этими медленными, но вѣрными способами сдѣлаютъ изъ него (если онъ только не исключеніе) человѣка необразованнаго и, можетъ-быть, даже опаснаго для всѣхъ добрыхъ, нравственныхъ и умственныхъ начинаній.

Крикъ въ лагерѣ противниковъ: «Наконецъ-то онъ договорился! Человѣкъ который ведетъ жизнь внѣ дома и пользуется Богомъ данною ему силой — человѣкъ опасный. Слышалъ ли кто что-нибудь подобное?»

Крикъ съ варіаціями повторяется и отголосками человѣчества: «Нѣтъ, никто не слыхалъ ничего подобнаго!»

— Освободитесь отъ предубѣжденій, джентльмены, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Земледѣлецъ ведетъ жизнь внѣ дома и пользуется Богомъ данною ему силой. Матросъ на торговомъ суднѣ дѣлаетъ то же самое. Оба составляютъ необразованный, постыдно необразованный классъ, и посмотрите на результатъ. Обратите вниманіе на таблицу преступленій, и вы увидите что самыя ужасныя преступленія совершаются не въ городахъ, гдѣ человѣкъ не ведетъ жизнь внѣ дома, не пользуется (какъ правило) своею силой, но (какъ правило) сравнительно образованъ, не въ городахъ, а въ земледѣльческихъ округахъ. Что же касается до англійскаго матроса, если только онъ не попалъ въ королевскій флотъ, гдѣ онъ немного цивилизованнѣе, то спросите у мистера Бринкворта, служившаго на торговыхъ судахъ, какого рода образецъ нравственнаго вліянія внѣ домашней жизни и мускульнаго воспитанія представляетъ англійскій матросъ.

— Въ девяти случаяхъ изъ десяти, сказалъ Арнольдъ, — онъ лѣнивый, порочный негодяй.

Опять крикъ на сторонѣ оппозиціи: «Развѣ мы земледѣльцы? Развѣ мы матросы на торговыхъ судахъ?»

Отголоски человѣчества откликаются обороннымъ тономъ: «Смитъ! Развѣ я земледѣлецъ?» — «Джонсъ! развѣ я матросъ?»

— Пожалуста не будемъ касаться личностей, джентльмены, сказалъ сиръ-Патрикъ. — Я говорю вообще. На крайнія возраженія я могу отвѣчать только доведенными до крайности доказательствами. Земледѣлецъ и матросъ послужили моей цѣли. Если земледѣлецъ и матросъ оскорбляютъ васъ, пусть они сойдутъ со сцены. Я начинаю съ того на чемъ остановился. Человѣкъ можетъ быть аристократомъ, богачомъ, хорошо одѣваться, хорошо ѣсть, но если онъ при этомъ человѣкъ необразованный, то (вопреки всѣмъ преимуществамъ) онъ человѣкъ съ сильными наклонностями ко злу. Не преувеличивайте моихъ словъ. Я далекъ отъ того чтобъ утверждать что современная страсть къ исключительно мускульному развитію неизбѣжно доведетъ людей до крайней испорченности. Къ счастію для общества, крайняя испорченность есть всегда, болѣе или менѣе, слѣдствіе исключительныхъ обстоятельствъ. Но масса человѣчества проходитъ жизнь подвергаясь только вседневнымъ искушеніямъ. Тысячи молодыхъ людей посвятившихъ себя любимому занятію нашего времени пройдутъ жизнь безъ худыхъ для себя послѣдствій, кромѣ грубости въ обращеніи и образѣ мыслей и печальной неспособности къ тѣмъ высокимъ и вѣрнымъ чувствамъ которыя украшаютъ и очищаютъ жизнь человѣка цивилизованнаго. Но поставьте современнаго молодаго человѣка изъ цвѣтущаго класса, вашего и моего, въ исключительныя обстоятельства (что можетъ случиться со всякимъ). Я прошу мистера Деламена сдѣлать мнѣ честь обратить вниманіе на то что я намѣренъ сказать, потому что это относится къ тому что я говорилъ въ саду, и объяснитъ разницу между моимъ мнѣніемъ и тѣмъ съ чѣмъ притворно согласился мистеръ Деламенъ, и чего я никогда не говорилъ.

Равнодушіе Джофри, повидимому, не поколебалось. "Продолжайте, " сказалъ онъ, и остался на своемъ мѣстѣ, съ устремленными въ пространство, усталыми, ничего не замѣчавшими и ничего не выражавшими глазами.

— Возьмите примѣръ который мы имѣемъ теперь въ виду, началъ сэръ-Патрикъ, — примѣръ обыкновеннаго молодаго человѣка нашего времени, пользующагося всѣми преимуществами какія только можетъ дать ему физическое развитіе. Положимъ что такой человѣкъ подвергается искушенію употребить во зло, ради своихъ интересовъ, дикіе инстинкты таящіеся въ человѣчествѣ, — инстинкты самосохраненія и жестокости, которые составляютъ главныя побудительныя причины всякаго преступленія. Положимъ что онъ поставленъ относительно другаго человѣка въ положеніе которое заставляетъ его принести въ жертву одно изъ двухъ: другаго человѣка, или его собственные интересы и желанія. Положимъ что счастіе его ближняго и жизнь его ближняго стоятъ между нимъ и достиженіемъ того чего ему хочется, и что онъ можетъ, не опасаясь повредить себѣ, разбить счастіе ближняго или отнять у него жизнь. Что при такихъ условіяхъ помѣшаетъ такому человѣку пойти прямо къ своей цѣли? Помогутъ ли ему искусство въ греблѣ, быстрота бѣга, удивительная выносливость во всѣхъ другихъ физическихъ упражненіяхъ, которой онъ добился усиленнымъ трудомъ исключавшимъ всякій трудъ другаго рода, — помогутъ ли ему всѣ его физическія совершенства одержать чисто нравственную побѣду надъ своимъ эгоизмомъ и надъ своею жестокостью? Нѣтъ, они даже не дадутъ ему понять что это эгоизмъ и жестокость. Основной принципъ его физическихъ упражненій (принципъ самъ по себѣ безвредный, если онъ примѣняется только къ физическимъ упражненіямъ) пріучилъ его пользоваться преимуществами силы и ловкости надъ своимъ соперникомъ. Въ его воспитаніи ничто не могло смягчить дикой жестокости его сердца и просвѣтитъ дикое невѣжество его ума. Искушеніе находить такого человѣка безоружнымъ. Кто бы онъ ни былъ и какъ бы онъ высоко ни стоялъ на общественной лѣстницѣ, онъ для всѣхъ нравственныхъ цѣлей и намѣреній животное и ничего болѣе. Если мое счастіе преградить ему дорогу, и онъ можетъ опрокинуть мое счастіе не повредивъ себѣ, онъ опрокинетъ мое счастіе. Если случайно моя жизнь будетъ слѣдующимъ препятствіемъ на его дорогѣ, и если онъ можетъ лишить меня жизни не повредивъ себѣ, онъ лишитъ меня жизни. И сдѣлаетъ онъ это, мистеръ Деламенъ, не какъ орудіе неодолимой судьбы или слѣпаго случая, а какъ человѣкъ посѣявшій сѣмя и собирающій жатву. Вотъ, сэръ, случай, который я привелъ какъ случай исключительный, когда начался нашъ споръ. Какъ исключительный случай, но въ то же время совершенно возможный, я повторилъ его и теперь.

Прежде чѣмъ адвокаты съ другой стороны успѣли открыть рты чтобъ отвѣтить, Джофри неожиданно сбросилъ свое равнодушіе и вскочиль съ мѣста.

— Стойте! закричалъ онъ, угрожая кулакомъ другимъ, въ бѣшеномъ нетерпѣніи отвѣтить самому.

Наступило общее молчаніе.

Джофри такъ взглянулъ на сэръ-Патрика, какъ будто сэръ-Патрикъ оскорбилъ его лично.

— Кто этотъ анонимный человѣкъ который идетъ своею дорогой къ своимъ цѣлямъ, никого не щадя и ни предъ чѣмъ не останавливаясь? спросилъ онъ. — Назовите его.

— Я привелъ только примѣръ, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Я не касался личностей.

— Какое право имѣете вы, кричалъ Джофри, — совершенно забывъ, въ странномъ волненіи овладѣвшемъ имъ, о выгодѣ сдержать себя предъ сэръ-Патрикомъ, — какое право имѣете вы приводить въ примѣръ негодяя-гребца, когда столь же возможно что гребецъ можетъ быть отличнымъ человѣкомъ? А? и лучшимъ человѣкомъ, если до этого дошло, чѣмъ тотъ который стоитъ въ вашихъ башмакахъ!

— Если одно столь же возможно какъ и другое (съ чѣмъ я охотно соглашаюсь), отвѣчалъ сэръ-Патрикъ, — то я во всякомъ случаѣ имѣю право выбрать для примѣра какой мнѣ угодно случай. (Позвольте, мистеръ Деламенъ! Мнѣ надо сказать еще нѣсколько словъ, и я намѣренъ сказать ихъ.) Я взялъ въ примѣръ не исключительно порочнаго человѣка, — какъ вы ошибочно полагаете, — но обыкновеннаго человѣка, съ его обыкновенною долей низкихъ, жестокихъ и опасныхъ качествъ, которыя составляютъ неотъемлемую принадлежность всякаго необработаннаго человѣческаго характера, что вамъ говоритъ ваша религія, и въ чемъ вы можете сами убѣдиться, если соблаговолите обратить вниманіе на вашихъ непросвѣщенныхъ ближнихъ. Я предположилъ что такой человѣкъ встрѣчаетъ выходящее изъ ряда вонъ искушеніе, и показалъ, какъ умѣлъ, почему пренебреженіе нравственнымъ и умственнымъ развитіемъ, — пренебреженіе скрытно поощряемое въ наше время въ Англіи общественною склонностью, — дѣлаетъ его вполнѣ неспособнымъ бороться съ дурными инстинктами его природы, и какъ неизбѣжно, при извѣстныхъ обстоятельствахъ онъ (джентльменъ), подобно самому низкому уличному негодяю, начавъ съ невѣжества, кончитъ преступленіемъ. Если вы не признаете моего права привести такой примѣръ въ защиту моего мнѣнія, вы должны или отвергнуть что исключительное побужденіе ко злу можетъ овладѣть человѣкомъ въ положеніи джентльмена, или доказать что человѣкъ который стоитъ выше всякихъ искушеній есть именно человѣкъ посвятившій себя атлетическому поприщу. Вотъ моя защита. Говорить меня побудило мое искреннее уваженіе къ правдѣ и къ просвѣщенію и къ тѣмъ молодымъ людямъ которые сопротивляются заразѣ окружающаго ихъ варварства. Такіе молодые люди надежда Англіи на будущее. Я кончилъ.

Джофри, готовый на вспыльчивое возраженіе, былъ предупрежденъ другимъ человѣкомъ, имѣвшимъ что-то сказать и намѣревавшимся сказать это въ ту именно минуту.

На нѣсколько минутъ предъ тѣмъ докторъ окончилъ свое наблюденіе надъ лицомъ Джофри и обратилъ все вниманіе на разсужденіе сэръ-Патрика. Едва послѣднее слово было выговорено, какъ онъ такъ быстро и такъ ловко вмѣшался между сэръ-Патрикомъ и Джофри что даже самъ Джофри былъ изумленъ.

— Остается сказать еще нѣчто, чтобы доказательство сэръ-Патрика было полно, сказалъ онъ. — Мнѣ кажется, я могу пополнитъ его опытомъ вынесеннымъ изъ моей практики. Но прежде чѣмъ я скажу то что намѣренъ сказать, мистеръ Деламенъ, можетъ-бытъ, извинитъ меня, если я сдѣлаю ему предостереженіе что ему необходимо сдерживать себя.

— Развѣ вы тоже намѣрены поострить на мой счетъ? спросилъ Джофри.

— Я совѣтую вамъ сдерживаться, и больше ничего. Есть много люлей которые могутъ сердиться сколько имъ угодно, не причиняя себѣ большаго вреда. Но вы не изъ такихъ.

— Что вы хотите сказать?

— Мнѣ кажется, мистеръ Деламенъ, что ваше здоровье не въ такомъ удовлетворительномъ состояніи какъ вы, можетъ-быть, думаете.

Джофри оборотился къ своимъ поклонникамъ и послѣдователямъ съ насмѣшливымъ хохотомъ. Поклонники и послѣдователи единодушно откликнулись ему. Арнольдъ и Бланка переглянулись, улыбаясь. Даже сэръ-Патрикъ смотрѣлъ точно не вѣрилъ своимъ ушамъ. Предъ нимъ стоялъ современный Геркулесъ, а противъ него человѣкъ котораго онъ могъ бы убить однимъ ударомъ кулака, и съ серіознымъ участіемъ увѣрялъ его что онъ не совсѣмъ здоровъ.

— Вы удивительный человѣкъ, воскликнулъ Джофри, полушутя и полусердито. — Что же вы находите во мнѣ?

— Я рѣшился сдѣлать вамъ необходимое, по моему мнѣнію, предостереженіе. Но я не имѣлъ намѣренія говорить вамъ что съ вами дѣлается. Объ этомъ вопросѣ мы, можетъ-бытъ, потолкуемъ въ послѣдствіи. А до тѣхъ поръ мнѣ хотѣлось бы удостовѣриться въ томъ что я замѣтилъ въ васъ. Имѣете вы какія-нибудь причины не отвѣтить мнѣ на вопросъ касающійся васъ, но не имѣющій особой важности?

— Скажите сначала вопросъ.

— Я замѣтилъ нѣчто въ вашемъ поведеніи въ то время когда говорилъ сэръ-Патрикъ. Вы также заинтересованы въ опроверженіи мнѣнія сэръ-Патрика какъ всѣ окружающіе васъ джентльмены. Я не понимаю почему вы сидѣли молча, предоставивъ другимъ защищаться, до тѣхъ поръ пока сэръ-Патрикъ не сказалъ того что васъ разсердило. Развѣ у васъ до тѣхъ поръ не было въ головѣ готоваго возраженія.

— У меня были въ головѣ всѣ тѣ возраженія которыя были здѣсь высказаны.

— Однако вы не высказали ихъ?

— Нѣтъ.

— Можетъ быть вы чувствовали, хотя и были убѣждены въ основательности своихъ возраженій, что не стоитъ трудиться облекать ихъ въ слова? Однимъ словомъ, вы предоставили вашимъ друзьямъ отвѣчать за васъ, чтобы не утруждать самого себя?

Джофри взглянулъ на своего медицинскаго совѣтника со внезапнымъ недовѣріемъ.

— Скажите, спросилъ онъ, — какъ вы отгадали что происходило въ моей душѣ, когда а вамъ ничего не говорилъ?

— Моя спеціальность отгадывать что происходитъ въ тѣлѣ человѣка, а для этого мнѣ иногда приходится отгадывать, по возможности, что происходитъ у него въ душѣ. Такъ какъ я отгадалъ что происходило въ вашей душѣ, я не буду настаивать на моемъ вопросѣ. Вы уже отвѣтили мнѣ.

Сказавъ это, онъ обратился къ сэръ-Патрику.

— Въ этомъ вопросѣ есть сторона, сказалъ онъ, которой вы не коснулись. Есть физическое возраженіе противъ современной страсти ко всевозможнымъ мускульнымъ упражненіямъ, столь же сильное, въ своемъ родѣ, какъ всѣ нравственныя возраженія. Вы опредѣлили послѣдствія мускульнаго воспитанія какъ они касаются души, я могу опредѣлить послѣдствія его какъ они касаются тѣла.

— По вашему собственному опыту?

— По моему собственному опыту. Я могу сказать вамъ, какъ медикъ, что часть молодыхъ людей — и не подумайте что небольшая часть — подвергающихъ свою силу и выносливость необыкновеннымъ, атлетическимъ опытамъ, причиняютъ этимъ серіозный и непоправимый вредъ своему здоровью. Публика, присутствующая на гонкахъ лодокъ, на бѣгахъ и на другихъ подобныхъ представленіяхъ, видитъ только успѣшные результаты мускульнаго воспитанія. Отцы и матери дома видятъ его вредъ. Есть семейства въ Англіи, — несчастныя семейства, сэръ-Патрикъ, и считаемыя не единицами, — гдѣ видимъ молодыхъ людей, которые, благодаря напряженіямъ которымъ они подвергали свои организмы на популярныхъ въ наше время атлетическихъ представленіяхъ, останутся на всю жизнь людьми съ разстроеннымъ здоровьемъ, или больными.

— Слышите? спросилъ сэръ-Патрикъ, взглянувъ на Джофри.

Джофри безпечно кивнулъ головой. Его раздраженіе прошло, а глупое равнодушіе овладѣло имъ опять. Онъ сидѣлъ на стулѣ, вытянувъ ноги и устремивъ безсмысленный взглядъ на узоръ ковра. «Какое мнѣ до всего этого дѣло?» выражалось въ его наружности, съ головы до ногъ.

Докторъ продолжалъ.

— Я не вижу никакого исхода изъ этого печальнаго положенія дѣлъ, пока общественная склонность остается тѣмъ что она теперь. Красный, здоровый на видъ молодой человѣкъ, съ великолѣпнымъ мускульнымъ развитіемъ, стремится (что очень естественно) отличиться подобно другимъ. Воспитательные авторитеты въ его коллегіи, или гдѣ бы то ни было судятъ объ его силѣ (что опять очень естественно) по его внѣшнему виду. Правы ли они, или ошиблись, выбравъ его, они не могутъ знать, пока опытъ не будетъ сдѣланъ, и вредъ ошибки во многихъ случаяхъ окажется непоправимымъ. Многіе ли изъ нихъ знаютъ важную физіологическую истину что мускульная сила человѣка не есть гарантія его жизненной силы? Многіе ли изъ нихъ знаютъ что всѣ мы живемъ (какъ сказалъ одинъ великій французскій писатель) двумя жизнями, — внѣшнею жизнью мускуловъ, и внутреннею жизнью сердца? легкихъ и мозга? Еслибы даже они знали это и обращались за совѣтами къ медикамъ, было бы еще въ высшей степени сомнительно, въ большинствѣ случаевъ, можетъ ли предварительное изслѣдованіе опредѣлить вѣрно есть ли въ человѣкѣ достаточно жизненной силы чтобы выдержать мускульное испытаніе которому его подвергаютъ. Обратитесь къ кому угодно изъ моихъ собратьевъ, и они скажутъ вамъ, по опыту вынесенному изъ ихъ спеціальныхъ наблюденій, что я нисколько не преувеличиваю важности вреда и опасности послѣдствій къ которымъ онъ ведетъ. У меня въ настоящее время есть паціентъ, молодой человѣкъ двадцати лѣтъ, обладающій однимъ изъ прекраснѣйшихъ, въ мускульномъ отношеніи, организмовъ встрѣчавшихся мнѣ въ жизни. Еслибъ этотъ молодой человѣкъ посовѣтовался со мной прежде чѣмъ послѣдовалъ примѣру другихъ молодыхъ людей, я не могу сказать чтобъ я могъ предугадать послѣдствія. Но какъ бы то ни было, выдержавъ извѣстную степень мускульнаго воспитанія, и совершивъ нѣсколько мускульныхъ подвиговъ, онъ однажды неожиданно упалъ въ обморокъ, къ удивленію своего семейства и своихъ друзей. Пригласили меня, и съ тѣхъ поръ я слѣдилъ за нимъ. Онъ, вѣроятно, будетъ жить, но никогда не поправится. Этотъ двадцатилѣтній юноша требуетъ такого же осторожнаго ухода какъ осьмидесятилѣтній старикъ. На видъ онъ такъ силенъ что можетъ служить моделью для Самсона, но не далѣе какъ на прошлой недѣлѣ я видѣлъ какъ онъ, точно молодая дѣвушка, лежалъ въ обморокѣ на рукахъ своей матери.

— Имя! воскликнули поклонники Джофри, не уступавшіе, несмотря на то что не встрѣчали никакого поощренія со стороны Джофри.

— Я не имѣю обыкновенія называть имена моихъ паціентовъ, возразилъ докторъ. — Но если вы непремѣнно хотите чтобъ я показалъ вамъ человѣка разбитаго атлетическими упражненіями, я могу удовлетворить васъ.

— Покажите! Кто онъ?

— Вы знаете его очень хорошо.

— Онъ уже въ рукахъ доктора?

— Нѣтъ еще.

— Гдѣ же онъ?

— Вотъ онъ!

Въ минуту глубокой тишины, подъ взглядами всѣхъ присутствовавшихъ, съ нетерпѣніемъ обращенными на него, докторъ поднялъ руку и указалъ на Джофри Деламена.

ГЛАВА XX.
Трогаетъ.

За всеобщимъ изумленіемъ, конечно, послѣдовало всеобщее недовѣріе.

Человѣкъ который сказалъ первый что «видѣть» еще не значитъ «вѣрить» указалъ (сознательно или безсознательно) на одно изъ основныхъ заблужденій человѣчества. Доказательство которое намъ дается легче другихъ доказательствъ есть то которое не требуетъ отъ насъ другаго сужденія кромѣ сужденія глазъ, вслѣдствіе чего оно останется всегда доказательствомъ которому человѣчество будетъ вѣрить охотнѣе другихъ доказательствъ, пока будетъ существовать человѣчество. Глаза всѣхъ видѣли Джофри Деламена, и сужденіе всѣхъ рѣшило что докторъ ошибается. Сама леди Лунди оторвалась отъ своихъ приглашеній къ обѣду, и выразила всеобщій протестъ.

— Мистеръ Деламенъ разбитый человѣкъ! воскликнула она, обращаясь къ здравому смыслу своего гостя, знаменитаго доктора: — Вы, конечно, не разчитываете что мы вамъ повѣримъ!

Вызванный на споръ во второй разъ поразительнымъ мнѣніемъ высказаннымъ о немъ, Джофри всталъ и взглянулъ пристально и дерзко на доктора.

— Вы не шутите? спросилъ онъ.

— Нисколько.

— Вы указываете на меня всему этому народу?

— Позвольте, мистеръ Деламенъ. Я соглашаюсь что я виноватъ. Вы имѣете право сердиться на меня за то что я отвѣтилъ публично на публичный вызовъ вашихъ друзей. Я прошу у васъ извиненія. Но я не отказываюсь ни отъ одного слова сказаннаго мною о вашемъ здоровьѣ.

— Вы стоите на томъ что я разбитый человѣкъ?

— Да.

— Я желалъ бы, сэръ, чтобы вы были двадцатью годами моложе.

— Зачѣмъ?

— Я попросилъ бы васъ выйти со мной вонъ на тотъ лугъ и показалъ бы вамъ разбитый я человѣкъ или нѣтъ.

Леди Лунди взглянула на своего свояка. Сэръ-Патрикъ тотчасъ же вмѣшался.

— Мистеръ Деламенъ, сказалъ онъ, — вы были приглашены сюда какъ джентльменъ. Вы гость въ домѣ женщины.

— Ничего, ничего! сказалъ докторъ, добродушно. — Мистеръ Деламенъ употребилъ сильное доказательство, сэръ-Патрикъ, и только. Еслибъ я былъ двадцатью годами моложе, обратился онъ къ Джофри, — и еслибъ я вышелъ на лугъ съ вами, результатъ нашего поединка нисколько не свидѣтельствовалъ бы противъ моего мнѣнія. Я не говорю что чрезмѣрныя тѣлесныя упражненія, которыми вы славитесь, повредили вашей мускульной силѣ. Но я утверждаю что они повредили вашей жизненной силѣ. Въ какомъ отношеніи они повредили ей, я не считаю себя обязаннымъ объяснять вамъ. Я только изъ человѣколюбія предупреждаю васъ. Вы хорошо сдѣлаете если удовлетворитесь уже пріобрѣтеннымъ успѣхомъ на атлетическомъ поприщѣ и измѣните вашъ образъ жизни. Примите опять мое извиненіе въ томъ что я сказалъ это при всѣхъ, а не наединѣ, и не забывайте моего предостереженія.

Онъ повернулся съ намѣреніемъ уйти, но Джофри заставилъ его остановиться.

— Подождите немного, сказать онъ. — Вы высказали ваше мнѣніе. Теперь моя очередь. Я не могу опровергнуть васъ словами, но я опровергну васъ дѣломъ. И, честное слово, я тогда припомню вамъ ваши слова. Дней черезъ десять, или черезъ двѣ недѣли я начну готовиться къ фульгамскому бѣгу. Вы думаете что я не выдержу подготовки?

— Нѣтъ, вѣроятно, выдержите.

— Выдержу я бѣгъ?

— Вы, можетъ-быть, выдержите и бѣгъ, но….

— Что?

— Вы послѣ того никогда не примете участія въ другомъ бѣгѣ.

— И никогда не буду грести въ другой гонкѣ?

— Никогда.

— Меня пригласили грести на лодочной гонкѣ будущей весны, и я обѣщалъ. Вы говорите мнѣ прямо что я не буду въ состояніи принять въ ней участіе?

— Да, я говорю вамъ это прямо.

— Положительно?

— Положительно.

— Скрѣпите ваше мнѣніе, воскликнулъ Джофри, и вынулъ изъ кармана книгу пари. — Я ставлю сотню что буду въ состояніи грести на университетской гонкѣ будущею весной.

— Я не держу пари, мистеръ Деламенъ.

Съ этимъ рѣшительнымъ отвѣтомъ докторъ отошелъ на другую сторону библіотеки. Леди Лунди (овладѣвъ Бланкой) возвратилась къ серіозной обязанности писать приглашенія. Джофри, съ вызывающимъ взглядомъ и съ книгой въ рукахъ, обратился къ окружавшимъ его товарищамъ. Британская кровь расходилась, и британская страсть держать пари, не признающая ни общественныхъ приличій, ни общественныхъ законовъ, не хотѣла уступить.

— Ну что же! закричалъ Джофри. — Держите кто-нибудь изъ васъ за доктора.

Сэръ-Патрикъ всталъ съ нескрываемымъ отвращеніемъ и отошелъ къ доктору. Первый, Второй и Третій, вызванные знаменитымъ другомъ, покачали своими большими головами и всѣ единогласно отвѣчали однимъ краснорѣчивымъ словомъ: «Вздоръ!»

— Кто-нибудь изъ васъ! настаивалъ Джофри обратившись съ лихорадочнымъ волненіемъ къ двумъ хористамъ на заднемъ планѣ.

Хористы, по обыкновенію, переглянулись.

— Мы родились не вчера, Смитъ?

— Кажется что нѣтъ, Джонсъ.

— Смитъ, сказалъ Джофри со внезапною притворною вѣжливостію, признакомъ чего-то недобраго.

Смитъ съ улыбкой спросилъ:

— Что?

— Джонсъ!

Джонсъ, въ подражаніе Смиту, спросилъ:

— Что?

— Вы оба дрянные нищіе, и у обоихъ васъ нѣтъ ста фунтовъ!

— Полноте, сказалъ Арнольдъ, вмѣшиваясь въ первый разъ. — Не стыдно ли вамъ, Джофри?

— Почему же никто изъ нихъ не хочетъ держатъ пари?

— Если вы настаиваете на своей глупости, сказалъ Арнольдъ тоже съ раздраженіемъ, — и ничто другое не можеть успокоить васъ, я принимаю пари.

— Сто за доктора! воскликнулъ Джофри. — Идетъ!

Его страсть была удовлетворена, и расположеніе духа пришло опять въ нормальное состояніе. Онъ записалъ пари въ свою книгу и чистосердечно извинился предъ Смитомъ и Джонсомъ.

— Не сердитесь, друзья. Дайте руки.

Смитъ и Джонсъ пришли въ восторгъ.

— Англійская аристократія-то, Джонсъ? А!

— Кровь и воспитаніе-то, Смитъ? А!

Арнольдъ, принявъ пари, тотчасъ же почувствовалъ угрызеніе совѣсти: не за то что деракалъ пари (кто стыдится этого въ Англіи?), но за то что стоялъ за мнѣніе доктора. Съ искреннимъ расположеніемъ къ другу, онъ спекулировалъ на упадокъ здоровья своего друга. Онъ началъ горячо увѣрять Джофри что ни одинъ человѣкъ въ комнатѣ не убѣжденъ такъ искренно какъ онъ что докторъ ошибается.

— Я не раскаиваюсь что держалъ лари, сказалъ онъ. — Но, дорогой мой другъ, пожалуста вѣрьте что я взялъ его только для того чтобы сдѣлать вамъ удовольствіе.

— Все это пустяки, сказалъ Джофри, смотрѣвшій на дѣло съ серіозной точки зрѣнія, что было однимъ изъ отличительныхъ качествъ его характера. — Пари есть пари, и къ чорту ваши чувства.

Онъ взялъ Арнольда подъ руку и отвелъ его въ сторону, гдѣ другіе не могли ихъ слышать.

— Послушайте, сказалъ онъ озабоченно, — не разсердился ли старый дуракъ?

— Сэръ-Патрикъ?

Джофри кивнулъ головой и продолжалъ:

— Я еще не говорилъ съ нимъ о дѣлѣ, о женитьбѣ въ Шотландіи. Что если онъ теперь не захочетъ говорить со мной? Говоря это, онъ взглянулъ на другую сторону комнаты. Дикторъ разсматривалъ альбомъ съ гравюрами. Дамы трудились надъ пригласительными записками. Сэръ-Патрикъ сидѣлъ одиноко у полокъ съ книгами, углубившись въ только что взятый томъ.

— Извинитесь, посовѣтовалъ Арнольдъ. — Сэръ-Патрикъ, можетъ-быть немного раздражителенъ и язвителенъ, но онъ человѣкъ благородный и добрый. Скажите что вы не имѣли намѣренія оскорбить его, и этого будетъ достаточно.

— Хорошо.

Сэръ-Патрикъ, забывшійся надъ старымъ венеціанскимъ изданіемъ Декамерона, былъ неожиданно вызванъ изъ средневѣковой Италіи въ современную Англію великимъ Джофри Деламеномъ.

— Что вамъ угодно? спросилъ онъ сухо.

— Мнѣ угодно извиниться, сказалъ Джофри. — Не обижайтесъ. Я не имѣлъ намѣренія оскорбить васъ. Простите и забудьте. Вѣдь это не совсѣмъ дурной девизъ, сэръ. А?

Хотя и неловко выраженное, но это было извиненіе. Даже Джофри не могъ обратиться къ вѣжливости и внимательности сэръ-Патрика тщетно.

— Ни слова болѣе, мистеръ Деламенъ, отвѣчалъ вѣжливый старикъ. — Извините меня если я съ своей стороны выразился такъ рѣзко, и забудемъ прошлое.

Отвѣтивъ такимъ образомъ, онъ замолчалъ, ожидая что Джофри уйдетъ и дастъ ему возможность возвратиться опять къ Декамерону. Но, къ его невыразимому удивленію, Джофри нагнулся и шепнулъ ему на ухо:

— Мнѣ хотѣлось бы поговорить съ вами наединѣ.

Сэръ-Патрикъ отшатнулся, точно Джофри хотѣлъ укусить его,

— Извините, мистеръ Деламенъ. Что вы сказали?

— Не можете ли вы поговорить со мной наединѣ?

Сэръ-Патрикъ отложилъ въ сторону Декамерона и поклонился, внутренно содрогаясь. Совѣщаніе съ достопочтеннымъ Джофри Деламеномъ было для него самымъ непріятнымъ совѣщаніемъ въ мірѣ. "Вотъ причина его извиненія, " подумалъ онъ. «Что ему могло понадобиться отъ меня?»

— Я хочу поговорить съ вами о моемъ другѣ, началъ Джофри, направляясь къ окну. — Мой другъ попалъ въ затруднительное положеніе. Я хочу посовѣтоваться съ вами. Но не забудьте что это большая тайна.

Онъ замолчалъ и посмотрѣлъ какое впечатлѣніе произвели его слова.

Сэръ-Патрикъ ни словомъ, ни жестомъ не выразилъ ни малѣйшаго желанія слушать далѣе.

— Не угодно ли вамъ пройтись по саду? спросилъ Джофри.

Сэръ-Патрикъ показалъ на свою хромую ногу.

— Я уже гулялъ сегодня опредѣленное время. Болѣзнь не позволяетъ мнѣ ходить болѣе, сказалъ онъ.

Джофри оглянулъ комнату, желая замѣнить какимъ-нибудь образомъ садъ, и направился къ одному изъ раскрытыхъ углубленій въ стѣнѣ

— Мы можемъ поговорить наединѣ здѣсь, сказалъ онъ.

Сэръ-Патрикъ сдѣлалъ послѣднюю попытку избавиться отъ предлагаемаго совѣщанія — нескрываемую попытку въ этотъ разъ.

— Извините меня, мистеръ Деламенъ. Увѣрены ли вы что обращаетесь къ кому слѣдуетъ, обращаясь ко мнѣ?

— Вѣдь вы шотландскій адвокатъ?

— Конечно.

— И знаете законы о шотландскихъ бракахъ?

Сэръ-Патрикъ мгновенно измѣнился.

— Не я. Это мой другъ.

— Такъ вашъ другъ?

— Да. У него вышло недоразумѣніе съ женщиной. Здѣсь, въ Шотландіи. Мой другъ не знаетъ женатъ онъ на ней или нѣтъ.

— Я къ вашимъ услугамъ, мистеръ Деламенъ.

Къ радости Джофри (но ужъ конечно не къ удивленію), сэръ-Патрикъ теперь не только пересталъ выказывать нежеланіе поговорить съ нимъ, но даже самъ поощрилъ его направившись къ ближайшему углубленію къ стѣнѣ. Быстрое соображеніе стараго адвоката сдѣлало сближеніе между просьбой о помощи со стороны Джофри и такою же просьбой со стороны Бланки, и на этомъ основаніи построило свою собственную теорію «Нѣтъ ли чего-нибудь общаго между настоящимъ положеніемъ гувернантки Бланки, и настоящимъ положеніемъ „друга“ мистера Деламена, подумалъ онъ. Такія несообразности встрѣчались мнѣ въ моей практикѣ. Изъ этого выйдетъ что-нибудь.»

Два разнородные собесѣдника усѣлись другъ противъ друга у стола, въ одномъ изъ углубленій библіотеки. Арнольдъ и другіе госги ушли въ садъ. Докторъ съ гравюрами и дамы съ пригласительными билетами сидѣли на другой сторонѣ комнаты. Совѣщаніе Джофри съ сэръ-Патрикомъ, совѣщаніе такое ничгожное повидимому и такое ужасное по вліянію которое оно могло имѣть не только на будущность Анны, но и за будущность Арнольда и Бланки, было вполнѣ совѣщаніемъ съ закрытыми дверями.

— Ну, сказалъ сэръ-Патрикъ, — въ чемъ же состоитъ вопросъ?

— Вопросъ состоитъ въ томъ женатъ ли на ней мой другъ, или нѣтъ.

— Имѣлъ онъ намѣреніе жениться на ней?

— Нѣтъ.

— Онъ не женатый человѣкъ, и она не замужняя женщина? И оба они въ Шотландіи?

— Да.

— Хорошо. Разкажите мнѣ подробности.

Джофри замялся. Способность исчислять подробности зависитъ отъ развитія очень рѣдкой способности — способности мыслить. Никто не зналъ этого лучше сэръ-Патрика. Онъ съ измѣреніемъ далъ Джофри запутаться, зная что кліентъ хочетъ скрыть отъ него что-то. Единственный способъ вывѣдать истину былъ способъ допроса. Но еслибъ онъ началъ прямо съ допроса, Джофри догадался бы объ его намѣреніи. Сэръ-Патрикъ сдѣлалъ такъ что Джофри самъ пожелалъ вопросовъ. Стараясь разказать подробности, онъ, конечно, запутался. Сэръ-Патрикъ слушалъ пока онъ не потерялъ окончательно нити своего разказа, и тогда воспользовался своею удачною уловкой.

— Не легче ли вамъ будетъ если я предложу вамъ нѣсколько вопросовъ? спросилъ онъ простодушно.

— Гораздо легче.

— Я къ вашимъ услугамъ. Мы начнемъ съ того что освѣтимъ нашъ путь. Имѣете вы право называть имена?

— Нѣтъ,

— Мѣста?

— Нѣтъ.

— Числа?

— Долженъ я говорить точно?

— Какъ только возможно.

— Довольно ли, если я скажу что въ настоящемъ году?

— Довольно. Вашъ другъ и дама путешествовали вмѣстѣ въ настоящемъ году?

— Нѣтъ.

— Жили вмѣстѣ съ Шотландіи?

— Нѣтъ.

— Такъ что же они дѣлали вмѣстѣ въ Шотландіи?

— Что? Они сошлась въ гостиницѣ.

— А! Она сошлись въ гостиницѣ. Кто же явился первый на rendez-vouz?

— Женщина явилась первая. Позвольте, мы теперь дошли до нашей цѣли. — Говоря это, онъ досталъ свой меморандумъ о поведеніи Арнольда въ Крегъ-Ферни. — У меня есть маленькая записка. Вамъ, можетъ-быть, угодно будетъ взглянуть на нее?

Сэръ-Патрикъ взялъ записку, быстро прочелъ ее про себя, потомъ перечелъ ее фразу за фразой вслухъ, употребляя ее какъ текстъ для вопросовъ.

— "Онъ спросилъ ее какъ свою жену у двери, " читалъ сэръ-Патрикъ. — Вѣроятно у двери гостиницы? А дама тоже назвала себя предварительно замужнею женщиной въ гостиницѣ?

— Да.

— Долго ли она была въ гостиницѣ прежде чѣмъ, вашъ другъ пришелъ къ ней?

— Только часъ или около того.

— Назвала она себя тамъ по имени?

— Я могу сказать навѣрное что не назвала.

— А другъ вашъ назвалъ себя?

— Нѣтъ. Я увѣренъ что онъ не назвалъ себя.

Сэръ-Патрикъ взглянулъ опять на записку.

— «Онъ сказалъ за обѣдомъ въ присутствіи хозяйки и слуги — я беру эти комнаты для моей жены. Онъ въ то же время заставилъ ее сказать что онъ ея мужъ.» Была это шутка, мистеръ Деламенъ, со стороны дамы или вашего друга?

— Нѣтъ. Это было сказано серіозно.

— Вы хотите сказать что это было сказано серіозно только для того чтобъ, обмануть хозяйку и слугу?

— Да.

Сэръ-Патрикъ взглянулъ опять на записку.

— «Послѣ того онъ провелъ съ ней всю ночь.» Провелъ ночь въ комнатахъ которыя оставилъ за собой для себя и для своей жены?

— Да.

— Что произошло на слѣдующій день.

— Онъ ушелъ. Дайте припомнить. Онъ отговорился дѣлами,

— Значитъ, онъ до конца выдержалъ свою роль въ гостиницѣ, и оставилъ тамъ даму въ качествѣ своей жены?

— Да.

— Былъ онъ послѣ того въ гостиницѣ?

— Нѣтъ.

— Другъ вашъ и дама Англичане или Шотландцы?

— Оба Англичане.

— Въ то время когда они сошлись въ гостиницѣ прошло болѣе или менѣе трехъ недѣль послѣ пріѣзда ихъ обоихъ въ Шотландію?

Джофри подумалъ. За Анну не трудно было отвѣтить. Леди Лунди и ея домашній крузкокъ провели въ Шотландіи гораздо болѣе трехъ недѣль до Виндигетскаго праздника. Но чтобы отвѣтить за Арнольда надо было подумать. Припомнивъ подробности своей встрѣчи съ Арнольдомъ въ Виндигетсѣ, Джофри вспомнилъ разказъ своего друга о какомъ-то представленіи въ Эдинбургскомъ театрѣ, и тотчасъ же рѣшилъ вопросъ о времени. Арнольдъ былъ, конечно, задержанъ нѣкоторое время въ Эдинбургѣ дѣлами по наслѣдству, и слѣдовательно онъ, какъ и Анна, провелъ въ Шотландіи болѣе трехъ недѣль прежде чѣмъ они встрѣтились въ Крегъ-Ферни. Онъ отвѣтилъ сэръ-Патрику что дама и его другъ были въ Шотландіи болѣе трехъ недѣль и прибавилъ вопросъ съ своей стороны:

— Я не хочу торопить васъ, сэръ, но позвольте спросить скоро ли вы кончите?

— Еще два вопроса, и я кончу, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Долженъ ли я понять изъ вашихъ словъ что дама требуетъ, за основаніи исчисленныхъ вами обстоятельствъ, чтобъ она была призвана женой вашего друга?

Джофри отвѣтилъ утвердительно. Утвердительный отвѣтъ на послѣдній вопросъ былъ самымъ легкимъ способомъ узнать мнѣніе сэръ-Патрика. Иными словами, самымъ легкимъ способомъ было представить Анну (такъ-называемую даму) требующею брака съ Арнольдомъ (такъ-называемымъ другомъ).

Сдѣлавъ эту уступку обстоятельствамъ, онъ въ то же время понималъ что долженъ ограничиться этимъ единственнымъ отступленіемъ отъ истины. Ему надо было знать мнѣніе адвоката о тѣхъ именно фактахъ которые произошли въ гостиницѣ. До сихъ поръ онъ строго держался фактовъ, и рѣшилъ не отступать впредь отъ истины (кромѣ единственнаго исключенія которое принужденъ былъ сдѣлать).

— Дама и вашъ другъ не писали другъ другу? спросилъ сэръ-Патрикъ.

— Нѣтъ, насколько мнѣ извѣстно, отвѣчалъ Джофри, не отступая отъ истины.

— Я кончилъ, мистеръ Деламенъ.

— Ну? Какъ же вы полагаете?

— Прежде чѣмъ я скажу вамъ мое мнѣніе, я долженъ предпослать ему мое личное толкованіе закона, которое вы можете, если вамъ угодно, не считать правильнымъ толкованіемъ. Вы хотите чтобъ я рѣшилъ, судя по фактамъ которые вы сообщили мнѣ, женатъ ли вашъ другъ по шотландскихъ законамъ, или нѣтъ?

Джофри кивнулъ головой.

— Да, сказалъ онъ нетерпѣливо.

— По моему мнѣнію, мистеръ Деламенъ, въ Шотландіи всякій неженатый человѣкъ можетъ жениться на всякой незамужней женщинѣ во всякое время и при всякихъ обстоятельствахъ. Словомъ, послѣ тридцати лѣтней адвокатской практики, я не могу опредѣлить что въ Шотландіи не есть бракъ.

— Такъ вы полагаете что она его жена? сказалъ Джофри.

Вопреки его хитрости, вопреки его самообладанію, глаза его заблистали при этомъ вопросѣ. И въ тонѣ его голоса, какъ онъ ни старался скрыть свое торжество, тонкій слухъ могъ различить радость.

Ни взглядъ, ни гонъ голоса не ускользнули отъ вниманія сэръ-Патрика.

При началѣ совѣщанія у него было очень понятное подозрѣніе что Джофри, говоря о своемъ «другѣ», говоритъ о самомъ себѣ. Но, какъ всѣ адвокаты, онъ не довѣрялъ первымъ впечатлѣніямъ, даже своимъ собственнымъ. До сихъ поръ его задачей было рѣшить вопросъ о дѣйствительномъ положеніи Джофри и о дѣйствительныхъ намѣреніяхъ Джофри. Съ этою цѣлью онъ устроилъ свою западню и поймалъ свою добычу.

Теперь ему было ясно, вопервыхъ, что Джофри, совѣтуясь съ нимъ, говоритъ по всей вѣроятности о случаѣ съ другимъ человѣкомъ и, вовторыхъ, что у него есть свой интересъ (какого рода интересъ невозможно было рѣшать) удостовѣриться что другъ его по шотландскимъ законамъ дѣйствительно женатый человѣкъ. Проникнувъ на столько въ тайну которую скрывалъ отъ него Джофри, сэръ-Патрикъ покинулъ надежды подвинуться далѣе по этому направленію. Далѣе онъ намѣревался рѣшить вопросъ кто анонимная дама, и скрывается ли подъ этимъ названіемъ Анна Сильвестеръ или нѣтъ. Прямымъ путемъ къ достиженію такого результата и единственнымъ путемъ (при неопредѣленныхъ понятіяхъ сэръ-Патрика) было изложеніе законовъ. Онъ немедленно приступилъ къ вопросу о бракѣ и изложилъ законы, не утаивъ ничего отъ своего кліента.

— Не спѣшите заключеніями, мистеръ Деламенъ. Я сказалъ вамъ только мое мнѣніе вообще. Я еще не сказалъ вамъ моего мнѣнія о случаѣ съ вашимъ другомъ.

Лицо Джофри омрачилось. Сэръ-Патрикъ замѣтилъ и эту новую перемѣну.

— Шотландскій законъ о неправильныхъ бракахъ, началъ онъ, — есть поруганіе надъ общепринятою благопристойностію и здравымъ смысломъ. Если вамъ кажется что я преувеличиваю, то я могу сослаться на законный авторитетъ. Лордъ Дезъ недавно выразилъ мнѣніе о шотландскихъ брачныхъ законахъ въ слѣдующихъ словахъ: «Согласіе составляетъ бракъ. Никакихъ церемоній гражданскихъ или религіозныхъ; никакихъ предувѣдомленій или объявленій послѣ брака; ни сожительства, ни письменныхъ документовъ, ни свидѣтелей не нужно чтобъ утвердить самый важный контрактъ какой только могутъ заключить между собой два лица.» Вотъ мнѣніе шотландскаго судьи о законѣ который онъ примѣняетъ. Замѣтьте что въ то же время у насъ въ Шотландіи есть опредѣленныя законныя формы для контрактовъ и продажи домовъ, земель, лошадей, собакъ. Единственный контрактъ который мы оставляемъ безъ законной защиты и какихъ бы то ни было предосторожностей, есть контрактъ соединяющій на всю жизнь мущину съ женщиной. Что же касается до власти родителей, или несовершеннолѣтія, нашъ законъ не признаетъ ни того, ни другаго. Двѣнадцатилѣтняя дѣвочка и четырнадцатилѣтній мальчикъ могутъ вступить въ бракъ безъ помѣхи, безъ малѣйшаго замедленія или какого бы то ни было препятствія, и безъ малѣйшей попытки со стороны шотландскаго закона увѣдомить о томъ ихъ родителей. Законъ даже не требуетъ чтобы простое условіе обоюднаго согласія было доказано слѣдствіемъ. На основаніи такого закона мущина и женщина въ Шотландіи могутъ быть признаны мужемъ и женой когда у нихъ не было обоюднаго согласія, и когда они даже не подозрѣваютъ что по закону они мужъ и жена. Имѣете ли вы теперь достаточно смутное понятіе о законныхъ неправильныхъ бракахъ, мистеръ Деламенъ, и достаточно ли я сказалъ чтобъ оправдать рѣзкій приговоръ закону, который я высказалъ когда началъ объяснять вамъ его?

— Гдѣ тотъ авторитетъ о которомъ вы упомянули, спросилъ Джофри. — Не обратиться ли мнѣ къ нему?

— Если вы обратитесь къ нему, то знайте что его вполнѣ опровергаетъ другой авторитетъ, столь же ученый и столь же извѣстный, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Я не шучу. Я передаю вамъ истинные факты. Слыхали вы когда-нибудь о королевской коммиссіи?

— Нѣтъ.

— Такъ выслушайте меня. Въ мартѣ шестьдесятъ пятаго года королева назначила коммиссію для изслѣдованія брачныхъ законовъ Соединеннаго Королевства. Отчетъ коммиссіи былъ напечатанъ въ Лондонѣ и доступенъ всякому кто желаетъ заплатить за него два или три шиллинга. Однимъ изъ результатовъ изслѣдованія было открытіе что величайшіе авторитеты совершенно различныхъ мнѣній объ одномъ изъ основныхъ вопросовъ о шотландскихъ брачныхъ законахъ. Члены коммиссіи, объявляя объ этомъ фактѣ, прибавляютъ что сомнительный вопросъ никогда не былъ рѣшенъ закономъ Въ отчетѣ авторитеты постоянно противорѣчатъ одинъ другому. Въ Шотландіи самый важный контрактъ цивилизованной жизни окруженъ мракомъ сомнѣнія и неопредѣленности. Одинъ этотъ фактъ былъ бы достаточною причиной, еслибы не было другихъ, для исправленія шотландскихъ брачныхъ законовъ. Неопредѣленный брачный законъ есть народное несчастіе.

— Можете вы сказать мнѣ ваше личное мнѣніе о случаѣ съ моимъ другомъ? спросилъ Джофри, упрямо добиваясь цѣли которую имѣлъ въ виду.

— Конечно. Теперь, когда я предостерегъ васъ не полагаться безусловно на чье бы то ни было личное мнѣніе, я могу сказать вамъ мое мнѣніе по чистой совѣсти. Я говорю что въ настоящемъ случаѣ не было положительнаго брака, но были обстоятельства изъ которыхъ можно вывести бракъ.

Такое тонкое различіе не было понятно Джофри. Онъ смутился и разсердился.

— Нѣтъ брака, воскликнулъ онъ, — когда они назвались мужемъ и женой при свидѣтеляхъ!

— Это одно изъ общепринятыхъ недоразумѣній, сказалъ сэръ-Патрокъ. — Я уже говорилъ вамъ что въ Шотландіи для утвержденія брака не нужны свидѣтели. Но если свидѣтели были, какъ въ настоящемъ случаѣ, они могутъ пригодиться для рѣшенія спорнаго брака.

Джофри придрался къ послѣднимъ словамъ.

— Такъ хозяйка и слуга могутъ доказать что это бракъ, сказалъ онъ.

— Да. И замѣтьте, если вы обратитесь къ кому-нибудь изъ моихъ товарищей по профессіи, онъ по всей вѣроятности окажетъ вамъ что это несомнѣнный бракъ. Законъ, дозволяющій чтобъ обоюдное согласіе было доказано слѣдствіемъ, можетъ имѣть обширное примѣненіе. Вашъ другъ называетъ извѣстную даму въ прямыхъ словахъ своею женой. Дама называетъ вашего друга въ прямыхъ словахъ своимъ мужемъ. Въ комнатахъ, которыя они оставили за собой какъ мужъ и жена, они остаются какъ мужъ и жена до слѣдующаго утра Вашъ другъ уходить, не разубѣдивъ никого въ своемъ обманѣ Дама остается послѣ того нѣсколько дней въ гостиницѣ, въ качествѣ его жены. Всѣ эти обстоятельства происходятъ при компетентныхъ свидѣтеляхъ. Логически, если не законно, здѣсь есть, повидимому, обоюдное согласіе на бракъ. Я тѣмъ не менѣе держусь моего мнѣнія. Доказательства въ пользу брака (говорю я), и ничего болѣе.

Пока сэръ-Патрикъ говорилъ, Джофри думалъ и додумался наконецъ до опредѣленнаго вопроса.

— Постойте, сказалъ онъ, ударивъ своею тяжелою рукой по столу. — Предположите что другъ мой имѣетъ въ виду другую невѣсту.

— Ну?

— При настоящемъ положеніи дѣлъ посовѣтуете вы ему жениться на ней, или нѣтъ?

— При настоящемъ положеніи дѣлъ, конечно, нѣтъ.

Джофри быстро всталъ и положилъ конецъ совѣщанію.

— Этого довольно, сказать онъ, — для меня и для моего друга

Сказавъ это, онъ безъ церемоніи ушелъ на другую сторону комнаты.

«Не знаю кто вашъ другъ», подумать сэръ-Патрикъ, глядя ему вслѣдъ. «Но если интересъ который вы принимаете въ вопросѣ о бракѣ есть честный и безвредный интересъ, то я знаю человѣческую природу не лучше чѣмъ ее знаетъ не рожденный младенецъ!»

Когда Джофри ушелъ отъ сэръ-Патрика, къ нему тотчасъ же подошелъ слуга, искавшій его

— Извините, сэръ, началъ слуга, — посланный отъ достопочтеннаго мистера Деламена….

— Да. Посланный который принесъ мнѣ утромъ письмо отъ брата?

— Онъ говоритъ что его ждутъ. Онъ боится оставаться долѣе.

— Подождите здѣсь. Я сейчасъ напишу отвѣтъ.

Онъ сѣлъ къ письменнному столу и опять обратился къ письму Юлія. Разсѣянно пробѣжавъ его глазами, онъ остановился на послѣдней фразѣ: «Пріѣзжай завтра, и помоги намъ принять мистрисъ Гленармъ.» Онъ подумалъ съ минуту. Счастіе троихъ — Анны, любившей его, Арнольда, послужившаго ему, и Бланки, ни въ чемъ не виноватой предъ нимъ, зависело отъ того какъ онъ поступитъ на слѣдующій день. Если онъ останется у леди Лунди, то, послѣ того что произошло, въ то утро между Арнольдомъ и Бланкой, ему нельзя будетъ не исполнить своего обѣщанія Аннѣ Если же онъ возвратится къ брату, ему нельзя будетъ поступить иначе какъ бросить Анну, подъ безчестнымъ предлогомъ что она жена Арнольда.

Онъ бросилъ письмо на столъ и взялъ листъ почтовой бумаги. «Женюсь на мистрисъ Гленармъ», подумалъ онъ, и отвѣтилъ брату одною строчкой.

«Дорогой Юлій, ожидай меня завтра. Д. Д.»

Невозмутимый слуга стоялъ возлѣ него пока онъ писалъ, любовался на его широкую грудь, и думалъ какъ въ ней много силы для послѣдней ужасной мили будущаго бѣга.

— Возьмите, сказалъ Джофри, и отдалъ письмо слугѣ.

— Все какъ слѣдуетъ, Джофри? спросилъ дружескій голосъ за его спиной.

Онъ обернулся и увидалъ Арнольда, жаждавшаго узнать о результатѣ совѣщанія съ сэръ-Патрикомъ.

— Да, сказалъ Джофри. — Все какъ слѣдуетъ.

ГЛАВА XXI.
Кончено.

Арнольдъ былъ нѣсколько удивленъ краткостью отвѣта Джофри.

— Развѣ сэръ-Патрикъ сказалъ вамъ что-нибудь непріятное? спросилъ онъ.

— Сэръ-Патрикъ сказалъ именно то что я желалъ отъ него услышать.

— Не будетъ никакого затрудненія?

— Никакого.

— Я могу не бояться что Бланка….

— Она не пошлетъ васъ въ Крегъ-Ферни, за это я ручаюсь.

Онъ сказалъ это съ увѣренностью, взялъ со стола письмо брата, надѣлъ шляпу и вышелъ изъ комнаты.

Друзья его, бродившіе по лугу, окликнули его. Онъ прошелъ мимо, не отвѣчая и едва взглянувъ на нихъ. Дойдя до цвѣтника, онъ остановился, вынулъ трубку, потомъ вдругъ передумалъ и повернулъ на другую дорожку. Въ такой часъ дня онъ, конечно, не могъ разчитывать на уединеніе въ цвѣтникѣ. Ему ужасно хотѣлось быть одному; онъ чувствовалъ что способенъ убить того кто подошелъ бы къ нему въ эту минуту. Съ мрачнымъ взглядомъ и опустивъ голову, онъ пошелъ по дорожкѣ чтобы посмотрѣть куда она ведетъ. Она доходила до калитки которая вела въ кухонный садъ. Здѣсь онъ былъ въ безопасности. Ничто не могло привлечь гостей въ кухонный садъ. Онъ подошелъ къ орѣховому дереву, посаженному въ центрѣ сада и окруженному деревянною скамьей и дерномъ. Оглянувшись вокругъ, онъ сѣлъ и закурилъ трубку.

— Поскорѣй бы кончить, сказалъ онъ.

Онъ сидѣлъ, опершись локтями въ колѣни, курилъ и думалъ. Но овладѣвшее имъ безпокойство скоро подняло его опять на ноги. Онъ всталъ и началъ кружиться по дерновому лугу вокругъ дерева, какъ дикій звѣрь въ клѣткѣ.

Что возмутило его душевное спокойствіе? Не мучила ли его совѣсть за то что онъ рѣшился обмануть друга вѣрившаго и служившаго ему?

Совѣсть мучила его такъ же мало какъ васъ когда вы читаете эти строки. Ему просто до бѣшенства хотѣлось достигнуть поскорѣе цѣли которую онъ имѣлъ въ виду.

Могъ ли онъ чувствовать раскаяніе? Раскаяніе есть болѣе или менѣе слѣдствіе двухъ чувствъ, изъ которыхъ ни одно не развито въ первобытномъ человѣкѣ. Первое изъ этихъ чувствъ есть самоуваженіе, второе — уваженіе къ другимъ. Въ своемъ высочайшемъ проявленіи эти два чувства возвышаются — первое до любви къ Богу, второе до любви къ человѣчеству. Я обидѣлъ васъ и чувствую раскаяніе. Почему я чувствую раскаяніе, если я, обидѣвъ васъ, принесъ пользу себѣ, и вы не может е отвѣтить мнѣ такою же обидой? Я раскаяваюсь потому что во мнѣ есть чувство которое говоритъ мнѣ что я согрѣшилъ и противъ самого себя и противъ васъ. Это чувство не принадлежитъ къ числу врожденныхъ инстинктовъ человѣка, и не было такого чувства у Джофри Деламена, потому что Джофри Деламенъ былъ первобытный человѣкъ.

Когда идея его плана родилась въ его головѣ, новость ея поразила его, безмѣрная дерзость ея устрашила его. Признаки безпокойства, которые онъ обнаружилъ за письменнымъ столомъ въ библіотекѣ, были проявленіемъ умственнаго замѣшательства. и ничего болѣе.

Первое живое впечатлѣніе прошло, онъ освоился съ идеей и достаточно успокоился чтобы видѣть трудности которыя она заключала въ себѣ, и слѣдствія къ которымъ она вела. Трудности сначала испугали его, но страхъ скоро прошелъ. Что же касается до жестокости и безчестности замышляемаго поступка, то сознаніе ихъ было ему недоступно. Положеніе его относительно человѣка которому онъ спасъ жизнь, было положеніе собаки. "Благородное животное, " только что вытащившее человѣка изъ воды, черезъ десять минутъ вцѣпится ему въ горло при извѣстныхъ условіяхъ. Прибавьте къ безсознательному инстинкту собаки сознательную хитрость человѣка, и вообразите такого человѣка въ положеніи когда онъ можетъ сказать: «когда-то мнѣ случилось оказать такую-то услугу, и вотъ теперь она пригодится мнѣ,» и вы будете имѣть понятіе о чувствахъ Джофри къ его другу, когда онъ вспоминалъ прошлое или думалъ о будущемъ. Когда Арнольдъ некстати заговорилъ съ нимъ въ критическую минуту, онъ разозлился на Арнольда, но ничего другаго онъ не почувствовалъ.

Та же непроницаемая безчувственность, то же первобытное состояніе нравственныхъ понятій избавили его отъ малѣйшаго чувства жалости къ Анкѣ. "Я освобожденъ отъ нея, " было его первою мыслію. "Она пристроена безъ хлопотъ съ моей стороны, " было второю мыслію. Онъ ни мало не безпокоился о ней. Онъ ни мало не сомнѣвался что, когда онъ объяснитъ ей ея положеніе, и ей останется выбирать одно изъ двухъ — или погибнуть, или потребовать себѣ Арнольда, она потребуетъ Арнольда. Онъ былъ увѣренъ что она такъ поступитъ, потому что онъ поступилъ бы такъ на ея мѣстѣ.

Но ему хотѣлось чтобы все было кончено. Кружась вокругъ дерева, онъ стремился дойти поскорѣе до кризиса и перешагнуть черезъ него. Дайте мнѣ свободу обратиться къ другой женщинѣ и начать готовиться къ дѣлу, — вотъ чего ему хотѣлось. Они обижены? Я обиженъ ими. Они мои злѣйшіе враги! Они преграждаютъ мнѣ дорогу.

Какъ избавиться отъ нихъ? Вотъ что безпокоитъ его. Онъ рѣшилъ избавиться отъ нихъ въ тотъ же день. Но съ чего начать?

Нельзя было начать ссорой съ Арнольдомъ. Такой образъ дѣйствія, при отношеніяхъ Арнольда съ Бланкой, произвелъ бы тотчасъ же скандалъ, — скандалъ, который помѣшалъ бы ему произвести надлежащее впечатлѣніе на мистрисъ Гленармъ. Надо было начать съ женщины, потому что полъ и положеніе одинокой, всѣми покинутой женщины помѣшаютъ ей произвести скандалъ. Покончить немедленно съ Анной и предоставить Арнольду раздѣлываться съ нею, рано или поздно, и какъ ему угодно.

— Какимъ образомъ объявить ей объ этомъ сегодня же?

Пойти въ гостиницу и объявить ей лицомъ къ лицу что она мистрисъ Арнольдъ Бринквортъ? Нѣтъ! Съ него довольно объясненія съ нею лицомъ къ лицу въ Виндигетсѣ. Самый легкій способъ — написать ей и отослать письмо въ гостиницу съ первымъ посланнымъ котораго удастся найти. Пусть она пріѣзжаетъ въ Виндигетсъ, пусть она слѣдуетъ за нимъ къ его брату, пусть она обратится къ его отцу. Онъ теперь умылъ руки отъ нея. "Вы замужняя женщина, " — вотъ достаточный отвѣтъ чтобъ отдѣлаться отъ нея.

Онъ сложилъ письмо въ умѣ. «Что нибудь въ этомъ родѣ,» думалъ онъ, обходя вокругъ орѣховаго дерева: «Вы можетъ-быть удивляетесь что я не пріѣзжаю. Пеняйте на себя. Я знаю что произошло между вами и имъ въ гостиницѣ. Я совѣтовался съ адвокатомъ. Вы жена Арнольда Бринкворта, желаю вамъ счастія и прощайте на вѣки.» Адресовать "мистрисъ Арнольдъ Бринквортъ, " сказать посланному чтобъ онъ оставилъ письмо въ гостиницѣ поздно вечеромъ и ушелъ не дожидаясь отвѣта, уѣхать завтра рано утромъ къ брату и считать дѣло поконченнымъ.

Но даже въ такомъ образѣ дѣйствія было одно препятствіе — препятствіе способное привести въ отчаяніе.

Если Анну знали въ гостиницѣ подъ какимъ-нибудь именемъ, то только подъ именемъ мистрисъ Сильвестеръ. Письмо адресованное на имя мистрисъ «Арнольдъ Бринквортъ» едва ли будетъ принято у двери гостиницы. Или, если оно будетъ принято и передано ей, она, можетъ-бытъ, откажется прочесть его, какъ письмо не ей адресованное. Человѣкъ съ большимъ умственнымъ запасомъ понялъ бы что имя на конвертѣ ничего не значитъ, лишь бы содержаніе письма было прочтено тѣмъ къ кому оно написано. Но умъ Джофри придавалъ большее значеніе пустякамъ. Онъ считалъ необходимымъ сохранить связь между адресомъ и письмомъ. Такъ какъ онъ назоветъ ее женой Арнольда Бринкворта, то и адресовать онъ долженъ ей какъ женѣ Арнольда Бринкворта. Иначе кто знаетъ какое значеніе можетъ придать этому законъ, и какихъ хлопотъ можно нажить себѣ однимъ почеркомъ пера! Чѣмъ дальше онъ думалъ объ этомъ, тѣмъ сильнѣе убѣждался въ необходимости поступить осторожно, и тѣмъ сильнѣе онъ горячился.

Но изъ всякаго затрудненія есть выходъ, и изъ этого затрудненія вѣроятно есть тоже выходъ. Еслибы только найти его!

Но онъ не находилъ его. Покончивъ со всѣми серіозными затрудненіями, онъ неспособенъ былъ рѣшить пустыхъ затрудненій. Его вдругъ поразила мысль что онъ, можетъ-быть, слишкомъ долго думалъ объ этомъ, — онъ, не привыкшій ни о чемъ думать долго. У него кружилась голова отъ однообразнаго хожденія вокругъ дерева. Онъ съ раздраженіемъ повернулся и пошелъ по новой дорожкѣ, рѣшивъ подумать о чемъ-нибудь другомъ чтобы потомъ воротиться опять къ затрудненію и взглянуть на него съ новой точки зрѣнія. Получивъ свободу, мысли его естественно обратились къ бѣгу. Чрезъ недѣлю надо будетъ начать готовиться.

Онъ рѣшилъ взять на этотъ разъ двухъ учителей. Одного вызвать въ Шотландію и подготовиться съ нимъ въ домѣ брата, а съ другимъ, который взглянетъ на него съ новой точки зрѣнія, заняться по возвращеніи въ Лондонъ. Онъ перебиралъ въ умѣ подвиги знаменитаго соперника, съ которымъ готовился вступить въ состязаніе. Соперникъ его бѣгалъ скорѣе его. Державшіе пари за Джофри разчитывали на безпримѣрную длину бѣга и на необыкновенную выносливость Джофри. Долго ли пережидать соперника? Гдѣ можно съ безопасностью догнать его? Какъ близко къ концу разчитать на его полное истощеніе и обогнать его? Вопросы немаловажные. При возложенной на него отвѣтственности онъ обязанъ прибѣгнуть къ тайному совѣту уважаемыхъ авторитетовъ. На кого можно положиться? Можно положитъся на А. и на В., оба авторитеты, и оба сохранятъ тайну. Можно ли положиться на С.? Авторитетъ безпримѣрный, но человѣкъ ненадежный. Вопросъ о С. поставилъ его въ тупикъ и не хотѣлъ разрѣшиться. Ну, не бѣда! Во всякомъ случаѣ можно посовѣтоваться съ А и В., а С. послать пока къ чорту, и думать о чемъ-нибудь другомъ. О чемъ же другомъ? О мистрисъ Гленармъ? И ее къ чорту! Всѣ онѣ на одинъ ладъ. Всѣ бѣгаютъ переваливаясь и наполняютъ желудокъ жидкимъ чаемъ предъ обѣдомъ. Только этимъ онѣ отличаются отъ мущинъ, во всемъ же остальномъ онѣ слабое подражаніе намъ. Послать женщину къ чорту постараться думать о чемъ-нибудь другомъ. О чемъ же? Самое лучшее — закурить опять трубку.

Онъ вынулъ мѣшокъ съ табакомъ, хотѣлъ открыть его, но вдругъ остановился.

Кто это тамъ направо, по другую сторону ряда низкихъ грушевыхъ деревьевъ? женщина, по одеждѣ очевидно служанка, сидитъ къ нему спиной и смотритъ на что-то: на траву, сколько онъ могъ различить издали.

Что это виситъ на снуркѣ у ней на боку? Аспидная доска? Да! На кой чортъ повѣсила она на себя аспидную доску? Онъ искалъ развлеченія, и развлеченіе представилось. «Все равно чѣмъ бы ни заняться», подумалъ онъ. «Не пошутить ли мнѣ съ ней объ ея доскѣ?»,

Онъ окликнулъ женщину: «Эй!»

Женщина встала, медленно подошла къ нему, взглянула на него и остановилась предъ нимъ съ печальнымъ лицомъ и каменною неподвижностью Есѳири Дезриджъ.

Джофри былъ изумленъ. Онъ не осмѣлился заговорить съ такою женщиной тѣмъ въ высшей степени грубо-вульгарнымъ нарѣчіемъ человѣческаго языка, который обозначается словомъ «шутить».

— Для чего у васъ эта доска? спросилъ онъ, не зная какъ начать.

Женщина подняла руку, притронулась къ губамъ и покачала головой.

— Нѣмая?

Женщина кивнула головой.

— Кто вы?

Женщина написала на доскѣ и протянула ее подъ грушевыми деревьями. Онъ прочелъ: «Я кухарка».

— Кухарка! Вы такъ и родились нѣмой?

Женщина покачала головой.

— Отчего же вы онѣмѣли?

Женщина написала на доскѣ: «Отъ удара».

— Кто же ударилъ васъ?

Она покачала головой.

— Не скажете?

Она опять покачала головой.

Пока онъ распрашивалъ ее, она смотрѣла на него своими холодными, неподвижными, мертвыми глазами. Какъ ни были крѣпки его нервы, какъ ни неподвижно было его воображеніено глаза женщины медленно подѣйствовали на него и произвели въ немъ внутреннюю дрожь. Что-то пробѣжало по его спинному мозгу и задрожало подъ корнями его волосъ. Ему захотѣлось освободиться отъ нея. Что могло быть легче? Стоило только сказать «прощайте» и уйти. Онъ сказалъ «прощайте», но не ушелъ. Онъ опустилъ руку въ карманъ и предложилъ ей денегъ, какъ средство заставить ее уйти. Она протянула руку подъ грушевыми деревьями чтобы взять деньги, но вдругъ окаменѣла съ протянутою въ воздухѣ рукой. Ея мертвое лицо страшно измѣнилось, закрытыя губы медленно раскрылись, тусклые глаза устремились на что-то чрезъ его плечо, точно за нимъ стоялъ какой-то страшный призракъ.

— На какого чорта вы смотрите? сказалъ онэ, вздрогнувъ, и обернулся.

За нимъ не было никого и ничего на что бы можно было смотрѣть. Онъ повернулся опять къ женщинѣ. Она ушла отъ него подъ вліяніемъ какого-то мгновеннаго, паническаго страха. Какъ ни была она стара, она бѣжала, спѣша скрыться отъ его взгляда, точно его взглядъ былъ смертеленъ.

«Сумашедшая», подумалъ онъ, и отвернулся чтобы не видать ея.

Онъ опомнился подъ орѣховымъ деревомъ, не зная какъ опять попалъ туда. Чрезъ нѣсколько минутъ его крѣпкіе нервы окрѣпли и онъ могъ смѣяться надъ страннымъ впечатлѣніемъ, которое произвела на него женщина. «Испугался въ первый разъ въ жизни», подумалъ онъ, «и испугался женщины! Пора начать готовиться къ бѣгу, ужь если дошло до этого!»

Онъ взглянулъ на часы. Приближалось время завтрака въ домѣ, а онъ еще не рѣшилъ какъ адресовать письмо Аннѣ. «Надо рѣшить немедленно», подумалъ онъ.

Женщина, нѣмая женщина, съ каменнымъ лицомъ и мертвыми, глазами представилась ему опять и мѣшала думать. Срамъ! Старая, сумашедшая служанка, которая была, можетъ-быть, когда-то кухаркой, а теперь живетъ изъ милости, — а онъ думаетъ о ней. Забыть ее! Забыть!

Онъ легъ на траву и началъ обдумывать неразрѣшимый вопросъ: какъ сдѣлать чтобы письмо адресованное Аннѣ на имя «мистрисъ Арнольдъ Бринквортъ» дошло до нея?

Нѣмая женщина представилась ему опять.

Онъ закрылъ глаза и хотѣлъ окружить ее мракомъ собственнаго изобрѣтенія.

Женщина показалась во мракѣ. Она стояла и писала на доскѣ, точно онъ только что задалъ ей вопросъ. Онъ не могъ разобрать что она написала. Все исчезло въ одно мгновеніе. Онъ вскочилъ, дивясь на самого себя, и въ ту же минуту въ головѣ его мелькнула новая мысль. Онъ нашелъ, безъ сознательнаго усилія съ своей стороны, способъ выйти изъ затрудненія. Вложить письмо въ два конверта: нижній, незапечатанный и адресованный на имя мистрисъ Арнольдъ Бринквортъ, и верхній, запечатанный и адресованный на имя мистрисъ Сильвестеръ, и задача рѣшена. Самая легкая изъ всѣхъ задачъ смущающихъ тупоумныя головы!

Почему онъ не догадался раньше? Неизвѣстно!

Почему онъ догадался теперь?

Нѣмая женщина представилась ему опять, точно рѣшеніе задачи зависѣло отъ нея.

Онъ испугался за самого себя впервые въ своей жизни. Не имѣетъ ли это неотвязчивое впечатлѣніе, которое произвела на него сумашедшая старуха, чего-нибудь общаго съ разстройствомъ здоровья о которомъ говорилъ докторъ? У него кружится голова. Онъ курилъ слишкомъ много на тощій желудокъ и, проведя всю ночь въ дорогѣ, слишкомъ долго обходился безъ своей обычной порціи пива.

Онъ вышелъ изъ сада чтобы немедленно исправить эту оплошность. Еслибы публика могла увидать его въ эту минуту, никто не сталъ бы держать пари за него. Онъ смотрѣлъ разстроеннымъ и озабоченнымъ, и имѣлъ на то основательную причину. Его нервная система дала себя почувствовать безъ малѣйшаго предубѣжденія, и говорила на какомъ-то неизвѣстномъ языкѣ: вотъ и я!

Войдя въ цвѣтникъ, онъ увидалъ одного изъ лакеевъ передававшаго какое-то приказаніе садовнику. Джофри тотчасъ же обратился къ нему съ вопросомъ гдѣ можно найти буфетчика, — единственный авторитетъ въ настоящемъ затрудненіи.

Проведенный въ комнату буфетчика, Джофри попросилъ его принести кружку самаго стараго пива и приличную, здоровую закуску, въ видѣ ломтя хлѣба съ сыромъ.

Буфетчикъ удивился. Такая форма снисхожденія со стороны высшаго класса была для него новостью.

— Сейчасъ будетъ готовъ завтракъ, сударь.

— Что тамъ есть къ завтраку?

Буфетчикъ назвалъ ему множество прекрасныхъ блюдъ и рѣдкихъ винъ.

— Къ чорту всѣ эти пустяки, сказалъ Джофри. — Дайте мнѣ стараго пива и ломоть хлѣба съ сыромъ.

— Куда прикажете подать, сударь?

— Сюда, конечно, и чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше.

Буфетчикъ поспѣшилъ исполнить приказаніе, и поставилъ простой завтракъ предъ своимъ высокимъ гостемъ съ невыразимымъ удивленіемъ. Сынъ вельможи, и къ тому же общественная знаменитость, съ жадностью наполнялъ себя предъ нимъ хлѣбомъ, сыромъ и пивомъ, самымъ непритязательнымъ образомъ, за его столомъ! Буфетчикъ рискнулъ на льстивую фамильярность.

— Я поставилъ за васъ шесть фунтовъ, сэръ, сказалъ онъ улыбаясь.

— Хорошо сдѣлалъ, дружище! Выиграешь!

Съ такими благородными словами герой ударилъ его по спинѣ и протянулъ пустой стаканъ. Буфетчикъ втрое сильнѣе чувствовалъ себя Англичаниномъ, наполняя стаканъ лѣнящимся пивомъ. Пусть иностранныя націи творятъ революціи! Пусть иностранныя аристократіи падаютъ! Британская аристократія живетъ въ сердцахъ народа и будетъ жить вѣчно.

— Еще, сказалъ Джофри, подставляя ему опять пустой стаканъ. — Будьте здоровы!

Онъ выпилъ стаканъ не переводя духа, кивнулъ буфетчику и вышелъ.

Удался ли опытъ? Доказалъ ли онъ что знаетъ самого себя? Безъ сомнѣнія! Пустой желудокъ и дѣйствіе табаку на голову, вотъ что было причиной страннаго состоянія овладѣвшаго имъ въ саду. Нѣмая женщина съ каменнымъ лицомъ исчезла, и онъ теперь не ощущать ничего кромѣ пріятнаго шума въ головѣ, успокоительной теплоты во всемъ тѣлѣ и безграничной готовности взять на себя какую бы то ни было отвѣтственность. Джофри сдѣлался опять самимъ собой.

Онъ направился къ библіотекѣ, съ намѣреніемъ написать Аннѣ немедленно. Гости, въ ожиданіи звонка къ завтраку, собрались въ библіотекѣ. Всѣ безцѣльно болтали, и многіе навѣрное привязались бы къ нему, еслибъ онъ вошелъ. Онъ повернулъ назадъ не показавшись. Надо подождать пока они уйдутъ всѣ завтракать, и тогда вернуться въ библіотеку чтобы написать письмо безъ помѣхи. Въ то же время можно будетъ найти кого-нибудь съ кѣмъ отослать письмо и потомъ незамѣтно уйти одному на денную прогулку. Двухъ- или трехчасовое отсутствіе обманетъ Арнольда, который навѣрное объяснитъ его себѣ свиданіемъ съ Анной.

Онъ разсѣянно шелъ по саду и все болѣе и болѣе удалялся отъ дома.

Разговоръ въ библіотекѣ, большею частію безцѣльный и пустой, былъ разговоромъ съ цѣлью въ томъ углу комнаты гдѣ сидѣли вдвоемъ сэръ-Патрикъ и Бланка.

— Дядя! Я сейчасъ наблюдала за вами минуты двѣ.

— Въ мои годы. Бланка, это мнѣ очень пріятный комплиментъ.

— И знаете что я видѣла?

— Вы видѣли стараго господина ожидающаго завтрака.

— Я видѣла стараго господина у котораго есть что-то на умѣ. Что у васъ на умѣ?

— Подагра, моя милая.

— Неправда. Вы отъ меня такъ не отдѣлаетесь. Дядя! Я хочу знать.

— Остановитесь, Бланка! Молодая дѣвушка которая говоритъ что она «хочетъ знать», высказываетъ очень опасное чувство. Ева «хотѣла знать», и вспомните что изъ этого вышло. Фаустъ «хотѣлъ знать» и попалъ въ дурное общество, какъ неизбѣжное слѣдствіе знанія.

— Вы чѣмъ озабочены? настаивала Бланка. — И къ тому же, сэръ-Патрикъ, вы вели себя сегодня самымъ непонятными образомъ.

— Когда?

— Когда вы спрятались съ мистеромъ Деламеномъ въ томъ темномъ углу. Вы сами повели его туда, я это видѣла когда трудилась надъ несносными пригласительными записками леди Лунди.

— А! Такъ вы такъ-то трудитесь? желалъ бы я знать, была ли когда-нибудь женщина которая бы вполнѣ предавалась тому чѣмъ она занимается?

— Оставьте въ покоѣ женщинъ, дядя. Желала бы я знать о чемъ вы могли говорить съ мистеромъ Деламеномъ? И почему это явилась у васъ морщина между бровями послѣ разговора съ нимъ, морщина, которой не было до вашего тайнаго совѣщанія?

Сэръ-Патрикъ подумалъ, можно ли сказать о своей догадкѣ Бланкѣ. Попытка отождествить неназванную «даму» Джофри съ Анной, попытка, которую онъ рѣшилъ сдѣлать, заставить его съѣздить въ Крегъ-Ферни и вѣроятно поведетъ къ разговору съ Анной. Дружба Бланки съ Анной, конечно, пригодится ему при такихъ обстоятельствахъ, а на скромность Бланки можно было положиться во всемъ что касается интересовъ миссъ Сильвестеръ. Съ другой стороны, осторожность была крайне необходима при его неопредѣленныхъ свѣдѣніяхъ, и осторожность преобладала въ характерѣ сэръ-Патрика. Онъ рѣшилъ ждать и посмотрѣть что покажетъ посѣщеніе гостиницы.

— Мистеръ Деламенъ совѣтовался со мной объ очень сухомъ юридическомъ вопросѣ, въ которомъ заинтересованъ его другъ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Вы тратили свое любопытство, моя милая, на предметъ недостойный вниманія женщины.

Но проницательную Бланку нельзя было обмануть такъ легко.

— Отчего не объявить прямо что вы не скажеге мнѣ? возразила она. — Чтобы вы стали прятаться съ мистеромъ Деламеномъ для того чтобы поговорить о законѣ! Чтобы вы послѣ разговора о законѣ сдѣлались задумчивымъ и безпокойнымъ! Какая я несчастная, сказала она горько вздохнувъ. — Во мнѣ есть что-то, что отталкиваетъ отъ меня тѣхъ кого я люблю. Ни одного довѣрчиваго слова отъ Анны! Ни одного довѣрчиваго слова отъ васъ! Это жестоко. Я лучше пойду къ Арнольду.

Сэръ-Патрикъ остановилъ племянницу за руку.

— Подождите одну минуту, Бланка. Какъ насчетъ миссъ Сильвестеръ? Слышали вы о ней что-нибудь?

— Нѣтъ. Я не могу выразить вамъ словами какъ я безпокоюсь о ней.

— Не съѣздить ли кому-нибудь въ Крегъ-Ферни чтобъ узнать тайную причину молчанія миссъ Сильвестеръ? Развѣ вы думаете что никто не сочувствуетъ вамъ въ этомъ?

Лицо Бланки просіяло отъ удовольствія и удивленія. Она съ благодарностью поцѣловала руку сэръ-Патрика.

— О! воскликнула она. — Не уже ли вы это сдѣлаете?

— Мнѣ, конечно, не слѣдовало бы дѣлать этого, взявъ во вниманіе то что вы ѣздили въ гостиницу прямо вопреки моему запрещенію, и что я простилъ васъ тогда только за ваше обѣщаніе исправиться. Со стороны главы семейства непростительная слабость поступать противъ своихъ принциповъ изъ-за того что племянницѣ его вздумалось безпокоиться и огорчаться. Однако, если вы одолжите мнѣ вашъ экипажъ, я прокачусь, можетъ-быть, въ Крегъ-Ферни и доберусь какъ-нибудь до миссъ Сильвестеръ, если вы имѣете сказать ей что-нибудь.

— Сказать ей что-нибудь? повторила Бланка, и обнявъ шею дяди, начала нашептывать ему одно изъ безконечнѣйшихъ посланій когда-либо посылавшихся однимъ живымъ существомъ другому. Сэръ-Патрикъ слушалъ съ возрастающимъ интересомъ къ вопросу который онъ имѣлъ въ виду. «женщина которая можетъ внушить такую любовь къ себѣ,» подумалъ онъ. «должна имѣть много благородныхъ качествъ.»

Пока Бланка шепталась съ дядей, другое тайное совѣщаніе — чисто хозяйственнаго свойства — происходило въ залѣ между леди Лунди и буфетчикомъ.

— Есѳирь Дезриджъ, сударыня, къ сожалѣнію, опять помѣшалась.

— Что вы хотите сказать?

— Она была совсѣмъ какъ слѣдуетъ, сударыня, когда пошла въ кухонный садъ, а воротилась оттуда какъ сумашедшая. Требуетъ остальную часть дня себѣ, сударыня. Говоритъ что выбилась изъ силъ съ такимъ множествомъ гостей, и, осмѣлюсь сказать вамъ, сударыня, она на видъ совсѣмъ больна.

— Не говорите глупостей, Робертъ. Она просто лѣнивая, упрямая и дерзкая женщина. Она, какъ вамъ извѣстно, доживаетъ въ домѣ свой послѣдній мѣсяцъ. Если она не будетъ работать какъ слѣдуетъ этотъ мѣсяцъ, я не дамъ ей аттестата. Кто же будетъ готовить обѣдъ сегодня, если Есѳирь уйдетъ?

— Во всякомъ случаѣ, сударыня, готовить сегодня придется кухонной служанкѣ. Когда на Есѳирь найдетъ припадокъ, она бываетъ упряма, какъ вы изволили замѣтить.

— Если Есѳирь Дезриджъ не приготовитъ сегодня обѣда, она сегодня же уйдетъ изъ моего дома. Вотъ вамъ мое послѣднее слово. Если она будетъ настаивать на своемъ, пусть она принесетъ мнѣ въ библіотеку свой счетъ, въ то время когда мы будемъ завтракать, и положитъ его на мой столъ. Я ворочусь послѣ завтрака въ библіотеку, и если увижу тамъ счетъ, то пойму что это значитъ. Тогда я прикажу вамъ разчитать ее. Звоните къ завтраку.

Раздался звонокъ къ завтраку. Всѣ гости отправились въ столовую; сзади всѣхъ шелъ сэръ-Патрикъ подъ руку съ Бланкой. Предъ дверью столовой Бланка остановилась и извинилась предъ дядей.

— Я сейчасъ вернусь, сказала она. — Я забыла на верху одну вещь.

Сэръ-Патрикъ вошелъ. Дверь столовой затворилась, и Бланка вернулась одна въ библіотеку. Подъ различными предлогами, она три послѣдніе дня вѣрно исполняла обѣщаніе данное въ Крегъ-Ферни — оставаться каждый день послѣ звонка къ завтраку десять минутъ въ библіотекѣ, дъ надеждѣ увидать Анну. Въ этотъ четвертый день, она опять сидѣла одна въ большой комнатѣ и ждала, устремивъ глаза на лугъ.

Прошло пять минутъ, и ни одно живое существо не показывалось на лугу, кромѣ прыгавшихъ по травѣ птицъ.

Но не прошло еще минуты какъ тонкій слухъ Бланки различилъ шелестъ женскаго платья. Она подбѣжала къ ближайшему окну и захлопала руками съ радостнымъ крикомъ. По лугу быстро приближалась хорошо знакомая фигура. Анна не измѣнила ихъ дружбѣ, Анна наконецъ исполнила обѣщаніе!

Бланка выбѣжала ей навстрѣчу и съ торжествомъ ввела Анну въ библіотеку.

— Это искупаетъ все, моя милая! Вы отвѣчаете на мое письмо самымъ лучшимъ образомъ, — вы отвѣчаете мнѣ своею милою личностью.

Она посадила Анну на стулъ, и поднявъ ея вуаль, взглянула на нее при яркомъ полдневномъ свѣтѣ.

Перемѣна во всей наружности Анны была ужасна для любящихъ глазъ остановившихся на ней. Она смотрѣла нѣсколькими годами старше своихъ настоящихъ лѣтъ. Ея лицо выражало грустное спокойствіе, невозмутимую, тупую покорность. Три дня и три ночи уединенія и горя; три дня и три ночи безпрерывнаго, одинокаго ожиданія сломили ея нервную натуру и оледенили ея теплое сердце. Оживляющій духъ исчезъ, жила и двигалась только тѣнь женщины, насмѣшка на ея прежнѣе существо.

— Ахъ, Анна, Анна! Что случилось съ вами? Не боитесь ли вы? Право, нечего бояться что кто-нибудь застанетъ насъ. Они всѣ завтракаютъ, а слуги обѣдаютъ. Никто не придетъ въ эту комнату. Голубчикъ мой! Какая вы слабая и странная! Не принести ли вамъ чего-нибудь?

Анна нагнула къ себѣ голову Бланки и поцѣловала ее. Движеніе это было грустно и медленно и не сопровождалось ни словомъ, ни слезой, ни вздохомъ.

— Вы устали, это оттого что вы устали. Вы пришли сюда пѣшкомъ? Вы не уйдете отсюда пѣшкомъ, объ этомъ я позабочусь.

Анна встала при этихъ словахъ и заговорила въ первый разъ. Въ голосѣ ея была несвойственная ему слабость и грусть, но прелесть его, врожденная мягкость и красота его, казалось, пережили гибель всего остальнаго.

— Я не вернусь туда, Бланка. Я покинула гостиницу.

— Покинули гостиницу? Съ вашимъ мужемъ?

Анна отвѣтила только на первый вопросъ.

— Я не могу вернуться туда, я не могу жить тамъ, сказала она. — Какое-то проклятіе слѣдуетъ за мной куда бы я ни пошла. Я бываю причиной ссоръ и горя ненамѣренно, Богъ свидѣтель. Старикъ, главный слуга, былъ со мною добръ посвоему, моя милая; изъ-за этого вышла у нихъ съ хозяйкой брань. Ссора, ужасная, жестокая ссора. Онъ вслѣдствіе этого отказался отъ мѣста. Хозяйка сложила всю вину на меня. Она злая женщина и сдѣлалась еще злѣе съ тѣхъ поръ какъ ушелъ Бишонригсъ. Я потеряла письмо въ гостиницѣ, должно-быть бросила куда-нибудь и забыла. Я вспомнила о немъ только сегодня ночью, начала искать и не нашла. Я сказала объ этомъ хозяйкѣ, а она начала бранить меня, едва я успѣла выговорить слово. Спросила обязана ли она хранить мои письма. Говорила такія вещи которыхъ я не могу передать вамъ. Я не совсѣмъ здорова и неспособна ладить съ такими людьми, и рѣшилась уйти изъ Крегъ-Ферни. Я надѣюсь не видать никогда опять Крегъ-Ферни.

Она передала свой маленькій разказъ безъ малѣйшаго волненія, и кончивъ, устало склонила голову на спинку стула.

Глаза Бланки наполнились слезами.

— Я не буду распрашивать васъ, Анна, сказала она ласково. — Пойдемте на верхъ, отдохните въ моей комнатѣ. Вы теперь неспособны уѣхать куда-нибудь Я постараюсь чтобы никто не приходилъ къ намъ.

Часы пробили четверть втораго. Анна, вздрогнувъ, приподнялась на стулѣ.

— Сколько это пробило? спросила она.

Бланка сказала.

— Я не могу остаться здѣсь. Я пришла сюда чтобъ, узнать одну вещь, если возможно. Вы не будете раскрашивать меня? Пожалуста, Бланка, не распрашивайте. Во имя старой дружбы.

Бланка отвернулась отъ нея, страдая душою.

— Я не буду безпокоить васъ, моя милая, сказала она, взявъ руку Анны, и удержала слезы которыя начинали течь по ея щекамъ.

— Я хочу узнать одну вещь, Бланка. Скажете вы мнѣ?

— Да. Что вы хотите знать?

— Назовите мнѣ мущинъ которые гостятъ въ настоящее время въ вашемъ домѣ.

Бланка опять взглянула на нее со внезапнымъ удивленіемъ и страхомъ. У нея явилось смутное опасеніе не помѣшалась ли Анна отъ горя. Анна настаивала на своей странной просьбѣ.

— Назовите ихъ, Бланка. У меня есть причина желать знать кто гоститъ у васъ теперь.

Бланка назвала гостей леди Лунди, оставивъ подъ конецъ тѣхъ которые только что пріѣхали.

— Еще двое пріѣхали сегодня утромъ, сказала она. — Арнольдъ Бринквортъ и его противный другъ мистеръ Деламенъ.

Анна склонила опять голову на стулъ. Она узнала что ей нужно было знать, не выдавъ тайной и единственной цѣли съ которою пришла въ Виндигетсъ. Онъ опять въ Шотландіи, но пріѣхалъ только сегодня утромъ. Онъ, конечно, не имѣлъ времени сообщить объ этомъ въ Крегъ-Ферни до ея ухода, — онъ, ненавидящій письменныя сношенія. Всѣ обстоятельства свидѣтельствовали въ его пользу, и не было основанія, дѣйствительно не было основанія подозрѣвать что онъ бросилъ ее. Сердце бѣдной женщины радостно забилось отъ перваго луча надежды согрѣвшаго его послѣ четырехъ дней отчаянія. Подъ вліяніемъ внезапнаго пробужденія чувства, ея слабая оболочка содрогнулась съ головы до ногъ. На лицѣ ея вспыхнулъ на минуту яркій румянецъ, но тотчасъ же замѣнился мертвенною блѣдностью. Бланка, тревожно слѣдившая за ней, поняла необходимость дать ей немедленно чего-нибудь подкрѣпительнаго.

— Я сейчасъ принесу вамъ вина. Вамъ сдѣлается дурно, Анна, если вы не подкрѣпитесь. Я вернусь въ одну минуту, и сдѣлаю такъ что никто ничего не узнаетъ.

Она придвинула стулъ Анны къ ближайшему отворенному окну.

Едва Бланка скрылась за дверью которая вела въ залу, какъ въ библіотеку вошелъ Джофри въ дверь со стороны луга.

Задумавшись о письмѣ которое онъ шелъ писать, онъ медленно приблизился къ ближайшему столу. Анна, услышавъ шаги, вздрогнула и подняла глаза. Покинувшая ее сила возвратилась мгновенно отъ облегченія которое она почувствовала увидя его. Она встала и поспѣшно подошла къ нему со слабымъ румянцемъ на щекахъ. Онъ поднялъ глаза. Они стояли лицомъ къ лицу и — одни.

— Джофри!

Онъ глядѣлъ на нее не отвѣчая, не сдѣлавъ ни шагу впередъ. Въ его взглядѣ была злость, въ его молчаніи угроза. Онъ рѣшился никогда не видать ея, а она поймала его на свиданіе. Онъ рѣшился написать ей, а она стоитъ предъ нимъ и заставляетъ его говорить. Мѣра ея проступковъ противъ него теперь дополнилась. Еслибы была когда-нибудь надежда что въ его сердцѣ можетъ пробудиться сколько-нибудь жалости къ ней, то эта надежда исчезла бы теперь.

Она не поняла вполнѣ значенія его молчанія. Она, бѣдная, начала извиняться что осмѣлилась придти въ Виндигетсъ, — извиняться предъ человѣкомъ намѣревавшимся оставить ее безпомощною въ мірѣ.

— Простите меня что я пришла сюда, сказала она; — Я не сдѣлала ничего что могло бы скомпрометтировать васъ, Джофри. Одна Бланка знаетъ что я въ Виндигетсѣ. Я узнавала отъ нея о васъ, не выдавъ ей нашей тайны.

Она замолчала и начала дрожать. Она замѣтила въ его лицѣ то чего не замѣтила съ перваго разу.

— Я получила ваше письмо, сказала она, собираясь съ духомъ. — Я не жалуюсь что оно такъ коротко, я знаю что вы не любите писать. Но вы обѣщали написать еще разъ и не написали. Ахъ, Джофри, какъ мнѣ было тяжело въ гостиницѣ!

Она опять замолчала и поддержала себя, опершись рукой на столъ. Слабость овладѣвала ею опять. Она попробовала продолжать говорить. Напрасно! она могла теперь только смотрѣть на него.

— Чего вы отъ меня хотите? спросилъ онъ тономъ человѣка предлагающаго пустой вопросъ совершенно незнакомому человѣку.

Послѣдній проблескъ ея прежней энергіи освѣтилъ какъ угасающее пламя ея лицо.

— Я разбита всѣмъ тѣмъ что я вынесла, сказала она. — Не унижайте меня заставляя напомнить вамъ о вашемъ обѣщаніи.

— О какомъ обѣщаніи?

— Стыдитесь, Джофри! стыдитесь! Вы обѣщали жениться на мнѣ.

— И вы смѣете напоминать мнѣ о моемъ обѣщаніи послѣ того что вы сдѣлали въ гостиницѣ?

Она прислонилась къ столу и приложила руку къ сердцу. У нея крутилась голова. Она хотѣла припомнить и не могла.

— Въ гостиницѣ? Что я сдѣлала въ гостиницѣ? сказала она разсѣянно.

— Знайте что я совѣтовался съ адвокатомъ. Я знаю что говорю.

Она, казалось, не слыхала его. «Что я сдѣлала въ гостиницѣ?» спрашивала она себя, но не находя отвѣта, съ отчаяніемъ бросила эту мысль. Облокачиваясь на столъ, она подвинулась къ нему и положила руку на его плечо.

— Вы не хотите жениться на мнѣ? спросила она.

Онъ воспользовался безчестнымъ предлогомъ; онъ сказалъ безчестныя слова.

— Вы жена Арнольда Бринкворта.

Безъ крика, безъ усилія удержаться, она упала безъ чувствъ къ его ногамъ, какъ когда-то мать ея упала къ ногамъ ея отца.

Онъ освободилъ ноги изъ-подъ ея платья.

— Кончено! сказалъ онъ, смотря на нее.

Когда это слово сорвалось съ его языка, онъ вздрогнулъ, услыхавъ шумъ во внутренней части дома. Легкіе шаги быстро приближались по задѣ къ библіотекѣ.

Онъ повернулся и выбѣжалъ изъ комнаты въ ту же отворенную дверь въ которую вошелъ.

ГЛАВА XXII.
Ушла.

Вошла Бланка со стаканомъ вина въ рукахъ и увидала безчувственную Анну на полу.

Она испугалась, но не удивилась, стала на колѣни возлѣ Анны и подняла ея голову. Предварительное состояніе ея подруги естественно помѣшало ей поискать другой причины обморока. Затрудненія, которыя задержали ее съ виномъ, были, по ея мнѣнію, единственною причиной того что она теперь видѣла.

Еслибъ она не такъ легко выводила слѣдствія изъ причинъ, она, можетъ-быть, подошла бы къ окну чтобы посмотрѣть не случилось ли чего на дворѣ что могло испугать Анну, можетъ-быть увидала бы Джофри прежде чѣмъ, онъ успѣлъ завернуть за уголъ дома, и сдѣлавъ одно это открытіе, могла бы измѣнить весь ходъ событій не только своей будущей жизни, но и жизни другихъ. Такъ-то мы ходимъ въ жизни какъ слѣпые и предоставляемъ нашу маленькую долю счастія игрѣ слѣпаго случая. Но блаженное заблужденіе убѣждаетъ насъ что мы вѣнецъ творенія и заставляетъ даже сомнѣваться есть ли люди на другихъ планетахъ, потому что на другихъ планетахъ нѣтъ той атмосферы которая необходима намъ.

Попробовавъ безъ пользы всѣ средства которыя были у нея подъ рукой, Бланка пришла въ отчаяніе. Анна лежала на ея рукахъ мертвая по всѣмъ внѣшнимъ признакамъ. Она уже готова была позвать на помощь, — будь что будетъ, — но тутъ дверь изъ залы отворилась, и въ комнату вошла Есѳирь Дезриджъ.

Кухарка приняла условіе безъ котораго барыня не хотѣла освободить ее на остальную часть дня. Она рѣшилась настоять на своемъ и шла положить, какъ приказала леди Лунди, свой счетъ на столъ въ библіотеку. Только сдѣлавъ это дѣло, она обратила вниманіе на просьбы о помощи. Есѳирь подошла медленно и задумчиво къ мѣсту гдѣ стояла на колѣняхъ Бланка, склонивъ голову Анны на свою грудь, и взглянула на обѣихъ дѣвушекъ не выразивъ ни малѣйшаго признака волненія на своемъ каменномъ лицѣ.

— Развѣ вы не видите что случилось! воскликнула Бланка — живая вы или мертвая? О, Есѳирь, я не могу ничего сдѣлать съ ней! Взгляните на нее! Взгляните!

Есѳирь Дезриджъ взглянула на нее и покачала головой. Взглянула еще разъ, подумала немного, взяла свою доску и написала на ней. Протянула доску надъ Анной и показала Бланкѣ написанное:

«Кто это сдѣлалъ?»

— Безтолковое созданіе, сказала Бланка — Никто этого не сдѣлалъ.

Есѳирь Дезриджъ посмотрѣла внимательно на блѣдное, измученное лицо, безмолвно разказывавшее о своемъ страданіи на груди Бланки. Она припомнила свою прошлую несчастную замужнюю жизнь, и опять написала на доскѣ и показала написанное Бланкѣ:

«Это сдѣлалъ мущина. Оставьте ее въ покоѣ. Господь возьметъ ее къ себѣ.»

— Ужасная вы, безчувственная женщина! Какъ вы смѣете писать такія жестокія слова!

Послѣ такого естественнаго взрыва негодованія, Бланка взглянула на Анну, и испугавшись продолжительности ея обморока, обратилась опять съ просьбой о помощи къ непреклонной женщинѣ.

— О, Есѳирь! Ради Бога, помогите мнѣ!

Кухарка опустила доску на бокъ и кивнула головой въ знакъ своей готовности повиноваться. Она показала Бланкѣ знакомъ что надо разстегнуть платье Анны и опустилась на колѣни чтобы подержать Анну пока Бланка будетъ разстегивать.

Едва Есѳирь Дезриджъ прикоснулась къ ней, какъ въ безчувственной женщинѣ показались признаки жизни.

Слабая дрожь пробѣжала по ея тѣлу съ головы до ногъ, вѣки задрожали, полуоткрылись на минуту и закрылись опять. Она тихо вздохнула.

Есѳирь Дезриджъ передала ее опять Бланкѣ, написала на своей доскѣ и показала написанное:

«Задрожала, когда я прикоснулась къ ней. Это значить что я прошла по ея могилѣ.»

Бланка съ ужасомъ отвернулась отъ доски и отъ женщины.

— Вы меня пугаете, сказала она. — Вы испугаете и ее, если она увидитъ васъ. Я не хочу обидѣть васъ, но уйдите, пожалуста уйдите.

Есѳирь Дезриджъ приняла отказъ какъ принимала все. Она наклонила голову въ знакъ того что понимаетъ чего отъ нея хотятъ, взглянула въ послѣдній разъ на Анну, поклонилась своей молодой хозяйкѣ и вышла изъ комнаты.

Часомъ позже буфетчикъ заплатилъ ей жалованье, и она ушла изъ дома.

Бланка вздохнула свободнѣе, когда осталась одна. Она могла теперь радоваться возвращенію къ жизни Анны.

— Слышите вы меня, голубчикъ мой? спросила она. — Могу я уйти на одну минуту?

Анна медленно открыла глаза и оглянулась съ мученіемъ и ужасомъ, которыми человѣкъ выражаетъ страшный протестъ, когда милосердіе смертныхъ вырываетъ его изъ объятій смерти.

Бланка прислонила голову Анны къ ближайшему креслу и подбѣжала къ столу, на который, войдя въ комнату, поставила вино.

Проглотивъ нѣсколько капель, Анна почувствовала облегченіе. Бланка настояла чтобъ она вылила весь стаканъ и удерживалась отъ вопросовъ и отвѣтовъ до тѣхъ поръ пока Анна не пришла вполнѣ въ себя подъ вліяніемъ вина.

— Вы измучили себя сегодня утромъ, сказала она, лишь только ей показалось что можно говорить. — Никто не видалъ васъ, моя милая, и ничего не случилось. Лучше ли вамъ теперь?

Анна сдѣлала надъ собой усиліе и встала чтобъ уйти. Бланка тихо посадила ее на стулъ.

— Нѣтъ никакой надобности уходить такъ скоро. Мы можемъ провести еще четверть часа вмѣстѣ, прежде чѣмъ кто нибудь потревожитъ насъ. Я хочу сдѣлать вамъ одно предложеніе, Анна. Хотите вы выслушать меня?

Анна взяла руку Бланки и съ благодарностью прижала ее къ губамъ. Она не дала другаго отвѣта. Бланка продолжала.

— Я не буду распрашивать васъ, моя милая, я не буду удерживать васъ здѣсь насильно, я даже не напомню вамъ о моемъ вчерашнемъ письмѣ. Но я не могу отпустить васъ, Анна, не успокоившись на вашъ счетъ въ нѣкоторомъ отношеніи. Вы освободите меня отъ моего безпокойства, если сдѣлаете одну вещь, одну легкую вещь, для меня.

— Что такое, Бланка?

Она задала этотъ вопросъ совсѣмъ не думая о томъ что говорилось. Но Бланка была слишкомъ занята своимъ предметомъ чтобы замѣтить разсѣянный, чисто механическій тонъ ея вопроса.

— Я хочу чтобы вы посовѣтовались съ моимъ дядей, сказала она. — Сэръ-Патрикъ сочувствуетъ вамъ, онъ предлагалъ мнѣ сегодня съѣздить въ гостиницу и повидаться съ вами. Онъ умный, добрый, милый старикъ, и вы можете довѣриться ему какъ никому другому. Хотите вы довѣриться моему дядѣ и принять его совѣтъ?

Думая совсѣмъ о другомъ, Анна смотрѣла разсѣянію на лугъ и не отвѣтила.

— Ну, что же? сказала Бланка. — Вамъ стоитъ сказать только одно слово. Да или нѣтъ?

Продолжая смотрѣть на лугъ, продолжая думать о другомъ, Анна уступила и сказала «да».

Бланка пришла въ восторгъ. «Какъ, должно-быть, я хорошо говорила!» подумала она. «Вотъ что значитъ, какъ говоритъ дядя, приняться за дѣло серіозно.»

Она нагнулась къ Аннѣ и весело потрепала ее по плечу.

— Умнѣе этого «да» вы не могли ничего сказать. Подождите здѣсь немного, я пойду въ столовую, не то они пришлютъ узнать что со мною сдѣлалось. Сэръ-Патрикъ удержалъ для меня мѣсто возлѣ себя. Я постараюсь сказать ему что намъ нужно, а онъ постарается (о, какое счастіе имѣть дѣло съ умнымъ человѣкомъ; ихъ такъ мало!….) онъ постарается выйти изъ за стола не возбудивъ подозрѣнія. Уйдите съ нимъ поскорѣе въ бесѣдку (мы провели все утро въ бесѣдкѣ, теперь туда никто не заглянетъ), а я приду къ вамъ лишь только удовлетворю леди Лунди, поѣвъ чего-нибудь. Минутъ черезъ пять, придетъ къ вамъ сэръ-Патрикъ. Пустите меня. Нельзя терять ни одной минуты.

Анна удерживала ее. Вниманіе Анны теперь сосредоточивалось на ней.

— Что вы? спросила Бланка.

— Счастливы вы съ Арнольдомъ, Бланка?

— Арнольдъ лучшій человѣкъ въ мірѣ.

— Назначенъ день вашей свадьбы?

— До свадьбы еще долго. Не прежде чѣмъ мы воротимся въ городъ, въ концѣ осени. Пустите меня, Анна!

— Поцѣлуйте меня, Бланка.

Бланка поцѣловала ее и постаралась освободиться. Анна держала ея руку какъ утопающая.

— Будете ли вы всегда любить меня, Бланка, какъ вы любите меня теперь?

— Что за вопросъ!

— Я сказала сейчасъ «да». Скажете вы тоже «да»?

Бланка сказала «да». Анна остановила на ней долгій, тоскливый взглядъ и наконецъ выпустила ея руку.

Бланка выбѣжала изъ комнаты взволнованная и огорченная. Никогда она не чувствовала такой крайней необходимости обратиться за совѣтомъ къ сэръ-Патрику, какъ въ эту минуту.

Гости сидѣла еще за завтракомъ, когда Бланка вошла въ столовую.

Леда Лунда выразила неизбѣжное удивленіе, прилично разчитаннымъ тономъ выговора, на неаккуратность своей падчерицы. Бланка извинилась съ примѣрнымъ смиреніемъ. Она сѣла рядомъ съ дядей и положила на тарелку первое что ей подали. Сэръ-Патрикъ посмотрѣлъ на свою племянницу, и увидавъ себя въ обществѣ примѣрной англійской миссъ, удивился что бы это могло значить.

Разговоръ прерванный на минуту (разговоръ о политикѣ и объ охотѣ, а для разнообразія объ охотѣ и о политикѣ) завязался опять вокругъ стола. Подъ прикрытіемъ говора, въ промежутокъ между отвѣтами на ухаживаніе мущинъ, Бланка говорила шепотомъ сэръ-Патрику:

— Не удивляйтесь, дядя, Анна въ библіотекѣ. (Вѣжливый мистеръ Смитъ предложилъ ветчины. Отказано съ благодарностью.) Умоляю васъ, идите къ ней. Она ждетъ васъ. Она въ ужасномъ положеніи. (Любезный мистеръ Джонсъ предложилъ фруктовый тортъ и сливки. Принято съ благодарностью.) Идите съ ней въ бесѣдку. Я приду къ вамъ при первой возможности. Поскорѣе, дядя, если любите меня, или будетъ слишкомъ поздно.

Прежде чѣмъ сэръ-Патрикъ успѣлъ шепнуть что-нибудь въ отвѣтъ, леди Лунди, разрѣзывавшая роскошнѣйшій шотландскій пирогъ и провозгласившая во всеуслышаніе что это ея «собственный пирогъ», предложила кусокъ сэръ-Патрику. Кусокъ извергалъ смѣсь сливъ съ вареньемъ и жирныя испаренія. Такъ какъ уже извѣстно что сэръ-Патрику было болѣе семидесяти лѣтъ, то безполезно прибавлять что онъ отказался отъ пирога, опасаясь разстроить желудокъ.

— Мой собственный пирогъ! настаивала лэди Лунди, поднимая ужасную смѣсь вилкой. — Неужели онъ не соблазнитъ васъ?

Сэръ-Патрикъ увидалъ способъ уйти изъ комнаты подъ прикрытіемъ комплимента свояченицы. Онъ улыбнулся своею вѣжливою улыбкой и приложилъ руку къ сердцу.

— Слабый смертный, сказалъ онъ, — встрѣчаетъ искушеніе противъ котораго не надѣется устоять. Если онъ благоразумный смертный, что сдѣлаетъ онъ въ такомъ случаѣ?

— Съѣстъ мой пирогъ, отвѣчала прозаически леди Лунди.

— Нѣтъ, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ, обративъ къ свояченицѣ взглядъ невыразимой преданности. — Онъ убѣжитъ отъ искушенія, что сдѣлаю и я.

Онъ поклонился и вышелъ изъ комнаты, не возбудивъ ни въ комъ подозрѣнія.

Леди Лунди опустила глаза, съ выраженіемъ набожнаго снисхожденія къ человѣческой слабости, и скромно раздѣлила комплиментъ сэръ-Патрика между собой и своимъ пирогомъ.

Зная что за его выходомъ скоро послѣдуетъ выходъ хозяйки, сэръ-Патрикъ шелъ въ библіотеку такъ скоро какъ только могъ со своею хромою ногой. Теперь, когда онъ былъ одинъ, манеры его выражали безпокойство, а лицо было очень серіозно. Онъ вошелъ въ библіотеку.

Комната была пуста.

— Ушла! воскликнулъ сэръ-Патрикъ.

Подумавъ съ минуту, онъ вышелъ въ залу и взялъ свою шляпу. Очень возможно, думалъ онъ, что она побоялась чтобъ ея не застали въ библіотекѣ и ушла одна въ бесѣдку.

Если же онъ не найдетъ ея въ бесѣдкѣ, то для успокоенія Бланки и для разъясненія его собственныхъ подозрѣній необходимо будетъ открыть убѣжище миссъ Сильвестеръ. Въ такомъ случаѣ время будетъ дорого, а умѣнье пользоваться имъ будетъ драгоцѣнною способностью. Быстро сообразивъ все это, сэръ-Патрикъ позвонилъ и вызвалъ своего слугу. Слуга его былъ человѣкъ испытанной скромности и честности, почти такой же старый какъ и онъ.

— Надѣньте шляпу, Дунканъ, сказалъ сэръ-Патрикъ, когда вошелъ слуга. — Вы пойдете со мной.

Баринъ и слуга молча пошли по саду. Завидѣвъ бесѣдку, сэръ-Патрикъ приказалъ слугѣ остановиться и вошелъ туда одинъ.

Но предосторожность его была напрасна. Бесѣдка была пуста какъ и библіотека. Онъ вышелъ и поглядѣлъ на всѣ стороны. Нигдѣ ни одного живаго существа Сэръ-Патрикъ подозвалъ слугу.

— Идите въ конюшню, Дунканъ, и скажите что миссъ Лунди отдала мнѣ свой кабріолетъ на нынѣшній день. Прикажите сейчасъ же заложитъ лошадь и ждать у конюшни. Надо стараться чтобы никто ничего не замѣтилъ. Кромѣ васъ я никого не возьму съ собой. Запаситесь росписаніемъ поѣздовъ. Есть у васъ деньги?

— Есть, сэръ-Патрикъ.

— Видѣли вы гувернантку, миссъ Сильвестеръ, въ тотъ день когда мы пріѣхали, въ день праздника?

— Видѣлъ, сэръ-Патрикъ.

— Узнали бы вы ее, еслибъ увидали опять?

— У нея замѣчательная наружность, сэръ-Патрикъ. Я навѣрное узналъ бы ее.

— Есть у васъ основаніе предполагать что она замѣтила васъ.

— Она даже не видала меня, сэръ-Патрикъ.

— Отлично. Положите себѣ въ мѣшокъ перемѣну бѣлья, Дунканъ. Вамъ, можетъ-быть, придется прокатиться по желѣзной дорогѣ. Ждите меня у конюшни. Это такого рода дѣло гдѣ все зависитъ отъ моей и вашей скромности.

— Благодарю васъ, сэръ-Патрикъ.

Отвѣтивъ на комплиментъ сэръ-Патрика, Дунканъ отправился въ конюшню, а сэръ-Патрикъ воротился въ бесѣдку ждать тамъ прихода Бланки.

Во время періода ожиданія сэръ-Патрикъ выказывалъ признаки безпокойства. Онъ безпрестанно обращался къ табатеркѣ въ набалдашникѣ своей трости и безпрестанно выходилъ изъ бесѣдки. Исчезновеніе Анны было серіознымъ препятствіемъ на пути къ дальнѣйшимъ открытіямъ, а къ отстраненію этого препятствія нельзя было приступить не потративъ драгоцѣннаго времени на ожиданіе Бланки.

Наконецъ она показалась. Запыхавшись и озабоченно бѣжала она къ мѣсту свиданія, такъ скоро какъ только могла.

Сэръ-Патрикъ вышелъ ей навстрѣчу чтобы приготовить ее къ неизбѣжному, открытію.

— Бланка, сказалъ онъ, — приготовьтесь, милая моя, къ разочарованію. Я здѣсь одинъ.

— Неужели вы отпустили ее, дядя?

— Милое дитя мое! Я даже не видалъ ея.

Бланка пробѣжала мимо него въ бесѣдку. Сэръ-Патрикъ послѣдовалъ за ней. Она вышла ему навстрѣчу съ отчаяніемъ на лицѣ

— О, дядя! Я такъ искренно жалѣла ее, а она нисколько не жалѣетъ меня!

Сэръ-Патрикъ обнялъ племянницу и ласково погладилъ ея красивую, молодую головку, склонившуюся на его плѣчо.

— Не будемъ судить ее строго, моя милая. Мы не знаемъ, не побудила ли ее на такой поступокъ неизбѣжная необходимость. Она, очевидно, не можетъ довѣриться никому и соглаласъ пбговоритъ со мной только для того чтобъ удалитъ васъ изъ комнаты и избавитъ отъ мучительнаго прощанія. Успокойтесь, Бланка. Я надѣюсь открытъ куда она скрылась, если вы поможете мнѣ.

Бланка подняла голову и бодро осушила слезы.

— Отецъ родной не можетъ быть добрѣе васъ, сказала она. — Скажите, дядя, что могу я сдѣлать?

— Мнѣ надо знать въ точности что было у васъ въ библіотекѣ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Не пропустите ни одной подробности, дитя мое, какъ бы незначительна она вамъ ни казалась. Намъ дороги теперь пустяки и дороги минуты.

Бланка разказала все до малѣйшихъ подробностей. Дядя слушалъ съ напряженнымъ вниманіемъ. Когда она кончила, онъ пригласилъ ее выйти изъ бесѣдки.

— Я приказалъ заложить вашъ кабріолетъ, сказалъ онъ. — На пути къ конюшнѣ я разкажу вамъ что я намѣренъ предпринять.

— Возьмите меня съ собой, дядя!

— Извините меня, если я скажу «нѣтъ». Ваша мачиха очень подозрительна; и вамъ не слѣдуетъ быть со мной, если мои розыски приведутъ меня въ Крегъ-Ферни. Я обѣщаю разказатъ вамъ все когда вернусь, если вы останетесь здѣсь. Дѣлайте то что будутъ дѣлать всѣ, каковъ бы ни былъ ихъ планъ на нынѣшній день, и такимъ образомъ вы сдѣлаете что мое отсутствіе будетъ едва замѣчено. Послушаетесь вы меня? Вотъ какая умница! Теперь я разкажу вамъ какъ я буду отыскивать миссъ Сильвестеръ, и какъ вашъ разказъ поможетъ мнѣ.

Онъ замолчалъ и подумалъ, разказать ли Бланкѣ о своемъ совѣщаніи съ Джофри, и опять рѣшилъ этотъ вопросъ отрицательно. Лучше подождать до возвращенія изъ поѣздки которую онъ предпринималъ.

— То что вы разказывали мнѣ, Бланка, началъ онъ, — раздѣлилось въ моемъ умѣ на двѣ части: то что произошло въ библіотекѣ на вашихъ глазахъ, и то что разказала вамъ миссъ Сильвестеръ о своемъ пребываніи въ гостиницѣ. Что же касается главнаго происшествія въ библіотекѣ, теперь уже поздно отравляться что было причиной обморока — усталость ли; какъ вы полагаете, или что-нибудь другое, что могло произойти во время вашего отсутствія.

— Что же могло произойти во время моего отсутствія?

— Я знаю столько же какъ и вы, другъ мой. Я говорю только что это возможно. Обратимся къ тому что касается нашего дѣла. Если миссъ Сильвестеръ не совсѣмъ здорова, она не могла уйти далеко отъ Виндигетса безъ чьей-нибудь помощи. Она, можетъ-быть, пріютилась въ одной изъ фермъ, въ нашемъ сосѣдствѣ, или, можетъ-быть, встрѣтила какую-нибудь повозку на пути къ станціи желѣзной дороги и попросила чтобъ ее подвезли.

— Я обойду фермы, дядя, во время вашего отсутствія.

— Милое дитя мое, въ окружности одной мили отъ Виндигетса не менѣе дюжины фермъ. Ваши розыски задержали бы васъ весь нынѣшній день. Я не буду говорить что подумала бы леди Лунди о вашемъ отсутствіи, но напомню вамъ о двухъ обстоятельствахъ. Вопервыхъ, вы сдѣлали бы предметомъ общественныхъ толковъ изслѣдованіе которое должно совершиться по возможности тайно, и вовторыхъ, еслибы вы даже попали на ту дорогу гдѣ она скрылась, вы не узнали бы ничего.

— Почему?

— Я знаю шотландскаго поселянина лучше чѣмъ вы его знаете, Бланка. Онъ сильно отличается отъ англійскаго поселянина своею понятливостью и само уваженіемъ. Онъ принялъ бы васъ вѣжливо, потому что вы барышня, но въ то же время онъ далъ бы вамъ замѣтить что, по его мнѣнію, вы, войдя къ нему, вослользовались разницей между вашимъ положеніемъ и его положеніемъ. И притомъ, если миссъ Сильвестеръ обратилась къ его покровительству и защитѣ, и онъ принялъ ее, то никакая земная сила не заставитъ его сказать, безъ ея личнаго позволенія, что она была подъ его кровлей.

— Однако, дядя, если никто не будетъ отвѣчать на наши распросы, какъ же мы найдемъ ее?

— Я не говорю что никто не будетъ отвѣчать на наши распросы, я говорю только что шотландскіе поселяне не будутъ отвѣчать намъ. Чтобы найти ее мы должны узнать не то что она дѣлаетъ въ настоящую минуту, но то что она намѣренъ сдѣлать, положимъ хоть прежде чѣмъ окончится нынѣшній день. Послѣ всего случившагося, мы, кажется, можемъ разчитывать что она уѣдетъ изъ нашего сосѣдства при первой возможности. Согласны вы ее мной до сихъ поръ?

— Да, конечно! Продолжайте.

— Хорошо. Она женщина по меньшей мѣрѣ не сольная. Уѣхать изъ нашего сосѣдства она можетъ или нанявъ повозку, или по желѣзной дорогѣ. Надѣясь на быстроту вашего пони, я разчитываю пріѣхать на станцію вовремя, предположивъ что она поѣдетъ съ первымъ поѣздомъ.

— Черезъ полчаса пройдетъ поѣздъ, дядя, но на этотъ она, конечно, не поспѣетъ.

— Она, можетъ-быть, не такъ утомлена какъ мы думаемъ, или кто-нибудь поможетъ ей. Она, можетъ-быть, не одна. Кто знаетъ, не ждетъ ли ее кто-нибудь за Виндигетсомъ, ея мужъ, напримѣръ, если у нея есть мужъ. Нѣтъ, я предполагаю что она теперь на пути къ станціи и постараюсь добраться туда какъ можно скорѣе.

— И остановите ее дядя, если найдете?

— Что я сдѣлаю, Бланка, еще неизвѣстно. Если я встрѣчу ее тамъ, я употреблю всѣ силы чтобы помочь ей. Если же не встрѣчу, я оставлю тамъ Дункана, котораго беру съ собой, и онъ будетъ слѣдить тамъ пока не пройдетъ послѣдній вечерній поѣздъ. Я прикажу Дункану слѣдовать за ней куда и когда бы она ни поѣхала, — на югъ или на сѣверъ, рано или поздно. На него можно вполнѣ положиться. Если она поѣдетъ по желѣзной дорогѣ, я ручаюсь что мы будемъ знать куда она скроется.

— Какъ вы умно придумали взять съ собой Дункана.

— Нисколько. Дунканъ мой повѣренный, и всякій на моемъ мѣстѣ поступилъ бы точно также. Теперь подумаемъ о затрудненіяхъ которыя могутъ представиться намъ. Что если она найметъ экипажъ?

— Здѣсь нельзя найти экипажа нигдѣ кромѣ станціи.

— Здѣсь есть фермеры, а у фермеровъ бываютъ легкія телѣжки, кабріолетки или что-нибудь въ этомъ родѣ. Конечно, въ высшей степени невѣроятно чтобъ они дали ей экипажъ, но вѣдь женщины преодолѣваютъ такія препятствія которыя останавливаютъ мущинъ. А она умная женщина, Бланка, и женщина рѣшившаяся, въ этомъ вы можете быть увѣрены, скрыться отъ насъ. Признаюсь, я желалъ бы чтобъ у насъ былъ человѣкъ которому мы могли бы довѣрить тайну и послать его на то мѣсто гдѣ нѣсколько дорогъ соединяются съ тою которая ведетъ къ станціи. Я, можетъ-быть, поѣду не по той дорогѣ по которой поѣдетъ она. Что я могу сдѣлать одинъ?

— Арнольдъ можетъ пойти туда.

Сэръ-Патрикъ взглянулъ недовѣрчиво.

— Арнольдъ славный малый, сказалъ онъ, — но можемъ ли мы положиться на его скрытность?

— Арнольдъ послѣ васъ самый скрытный человѣкъ изъ всѣхъ кого я знаю, отвѣчала Бланка съ убѣжденіемъ. — Притомъ я уже разказала ему все объ Аннѣ, — все, кромѣ того что случилось сегодня. Кажется, я разкажу ему и это, когда мнѣ сдѣлается грустно во время вашего отсутствія. Въ Арнольдѣ есть что-то такое, — не знаю какъ назвать это, — что всегда дѣйствуетъ на меня успокоительно. Неужели вы считаете его способнымъ выдать тайну которую я попрошу его сохранить? Вы не знаете какъ онъ преданъ мнѣ!

— Милая Бланка, вѣдь не я избранный предметъ его преданности. Почемъ же мнѣ знать? Вы единственный авторитетъ въ этомъ случаѣ. Я полагаюсь на васъ. Возьмемъ Арнольда. Скажите ему чтобъ онъ былъ остороженъ и пошлите его на перекрестокъ. Есть еще только одно мѣсто гдѣ я надѣюсь найти какой-нибудь слѣдъ миссъ Сильвестеръ. Я намѣренъ произвести необходимыя изслѣдованія въ гостиницѣ Крегъ-Ферни.

— Въ гостиницѣ Крегъ-Ферни, дядя? Вы забыли что я сказала вамъ.

— Не спѣшите, другъ мой. Миссъ Сильвестеръ покинула гостиницу, — я это знаю. Но если намъ не удастся найти ее другими средствами, намъ пригодится слѣдъ который миссъ Сильвестеръ оставила по себѣ въ гостиницѣ Крегъ-Ферни. Этотъ слѣдъ долженъ быть непремѣнно въ нашихъ рукахъ, на всякій случай. Вы, можетъ-быть, не поспѣваете за мной? Я говорю также скоро какъ бѣгаетъ вашъ пони. Я дошелъ теперь до второй изъ двухъ частей на которыя раздѣлился въ моемъ умѣ вашъ разказъ. Что случилось по словамъ миссъ Сильвестеръ въ гостиницѣ?

— Она потеряла въ гостиницѣ письмо.

— Именно. Она потеряла въ гостиницѣ письмо, — это одинъ случай. Слуга Бишонригсъ поссорился съ мистрисъ Инчбаръ и отказался отъ мѣста, второй случай. Вопервыхъ о письмѣ Оно или дѣйствительно затерялась, или украдено. Во всякомъ случаѣ, если оно будетъ въ нашихъ рукахъ, оно объяснитъ намъ хоть что-нибудь. Теперь о Бишонригсѣ.

— Вы хотите говорить о слугѣ?

— Да, Бишонригсъ имѣетъ два важныя значенія. Онъ звено въ моей цѣпи мыслей и мой старый пріятель.

— Онъ вашъ пріятель!

— Мы живемъ, другъ мой, въ такое время когда одинъ работникъ говоритъ о другомъ: «этотъ господинъ». Я иду за вѣкомъ, слѣдовательно обязанъ говорить о моемъ писарѣ какъ о моемъ пріятелѣ. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ Бишонригсъ служилъ въ моей конторѣ писаремъ. Онъ одинъ изъ самыхъ понятливыхъ и въ высшей степени безсовѣстныхъ шотландскихъ негодяевъ. Я сдѣлалъ два непріятныя открытія когда онъ служилъ у меня: узналъ что онъ хотѣлъ поддѣлать мою печать, и имѣлъ серіозное основаніе подозрѣвать его въ безчестномъ обращеніи съ бумагами двухъ моихъ кліентовъ. Онъ не успѣлъ сдѣлать серіознаго вреда, и у меня не было времени судиться съ нимъ. Я отпустилъ его какъ человѣка которому нельзя было довѣрить писемъ и бумагъ долженствовавшихъ проходить чрезъ его руки.

— Теперь я понимаю, дядя.

— Теперь ясно, не правда ли? Если скрывшееся письмо миссъ Сильвестеръ письмо незначительное, я готовъ вѣрить что оно дѣйствительно затерялось и, можетъ-быть, найдется. Если же въ немъ есть что-нибудь такое что могло обѣщать хоть самую отдаленную выгоду тому у кого оно будетъ въ рукахъ, то, выражаясь на проклятомъ современномъ нарѣчіи, я готовъ держатъ пари, Бланка, что Бишонригсъ спряталъ его.

— А онъ ушелъ изъ гостиницы! Какъ жаль!

— Жаль только потому что теперь будетъ задержка. Но я очень ошибаюсь, если Бишонригсъ не воротится въ гостиницу. Онъ негодяй, но нельзя отнять у него что онъ очень забавный человѣкъ. Онъ оставилъ по себѣ ужасный пробѣлъ въ моей конторѣ, когда я отказалъ ему. Привычные посѣтители Крегъ-Ферни, въ особенности Англичане, лишившись Бишонригса, лишились многаго что привлекало ихъ въ гостиницу. Мистрисъ Инчбаръ не позволитъ своей гордости повредить денежнымъ выгодамъ. Она и Бишонригсъ сойдутся опять рано или поздно. Я предложу мистрисъ Инчбаръ нѣсколько вопросовъ, которые могутъ повести къ серіознымъ результатамъ, и оставлю у нея письмо къ Бишонригсу. Письмо скажетъ ему что у меня есть дѣло до него и будетъ содержать адресъ по которому онъ можетъ написать мнѣ. Онъ отвѣтитъ мнѣ, Бланка, и если письмо у него, оно перейдетъ къ намъ.

— Не побоится ли онъ, если онъ укралъ письмо, признаться что оно у него?

— Хорошо сказано, дитя мое. Съ кѣмъ-нибудь другимъ онъ сталъ бы колебаться, но я умѣю вести съ нимъ дѣло и знаю какъ заставить его признаться мнѣ. Довольно о Бишонригсѣ, пока не придетъ опять его очередь. У меня есть еще вопросъ относительно миссъ Сильвестеръ. Мнѣ придется описывать ея наружность. Какъ была она одѣта когда приходила сюда? Не забывайте что я мущина, и если одежда Англичанки можетъ быть описана англійскимъ языкомъ, опишите мнѣ по-англійски какъ была она одѣта.

— На ней была соломенная шляпка съ полевыми цвѣтами и бѣлый вуаль. Цвѣты на боку, дядя, что не такъ обыкновенно какъ цвѣты спереди. Потомъ на ней была легкая сѣрая шаль и piqué.

— Ну, ужь вы съ вашимъ французскимъ! Довольно. Соломенная шляпка, съ полевыми цвѣтами на боку шляпки, бѣлый вуаль и легкая сѣрая шаль. Болѣе этого не можетъ вмѣстить обыкновенный мужской умъ, и потому довольно. Я узналъ то что мнѣ надо знать безъ лишней потери времена. До сихъ поръ все идетъ хорошо. Теперь мы дошли до конца нашего совѣщанія, иными словами до воротъ коннаго двора. Поняли вы какъ вы должны поступать безъ меня?

— Я должна послать Арнольда на перекрестокъ, и вести себя (если хватитъ силъ) такъ какъ будто ничего не случилось.

— Опять хорошо сказано, моя умница. У васъ есть то что называется разсудительностью. Безцѣнная способность! Вы будете управлять будущимъ домашнимъ царствомъ. Арнольдъ будетъ не болѣе какъ конституціонный король. Только такія мужья и бываютъ вполнѣ счастливы. Я разкажу вамъ все, когда вернусь. Захватили мѣшокъ, Дунканъ? Хорошо! А росписаніе поѣздовъ? Хорошо. Берите вожжи, — я не буду править. Мнѣ надо думать, а когда правишь, нельзя думать. Человѣкъ долженъ сосредоточить все свое вниманіе на лошади, для того чтобъ это полезное животное довезло его до цѣли не опрокинувъ. Благослови васъ Богъ, Бланка. На станцію, Дунканъ! На станцію!

ГЛАВА XXIII.
Поиски.

Кабріолетъ выѣхалъ изъ воротъ. Собаки неистово залаяли. Сэръ-Патрикъ оглянулся, махнулъ рукой и скрылся за угломъ. Бланка осталась одна на дворѣ.

Она подождала немного, разсѣянно лаская собакъ. Онѣ въ эту минуту имѣли особыя права на ея симпатію, — онѣ тоже, повидимому, считали жестокостью что ихъ оставили дома. Намного погодя она ободрилась. Сэръ-Патрикъ возложилъ на ея отвѣтственность наблюденіе за перекресткомъ. Она еще не сдѣлала своего дѣла и пошла домой чтобы сдѣлать его.

На пути домой она встрѣтила Арнольда, котораго леди Лунди послала искать ее.

Планъ занятій въ до-обѣденное время былъ рѣшенъ во время отсутствія Бланки. Какой-то демонъ внушилъ леди Лунди любовь къ феодальнымъ памятникамъ, и желаніе развить такую же любовь къ нимъ въ своихъ гостяхъ. Она предположила поѣздку въ старый баронскій замокъ, въ горахъ, далеко на востокъ (къ счастію для сэръ-Патрика) отъ Крегъ-Фернійскихъ горъ. Одни изъ гостей должны были ѣхать верхомъ, другіе сопровождать хозяйку въ открытой коляскѣ. Назначая избранныхъ, леди Лунди замѣтила отсутствіе нѣсколькихъ членовъ своего кружка. Мистеръ Деламенъ исчезъ неизвѣстно куда. Сэръ-Патрикъ и Бланка послѣдовали его примѣру. Леди Лунди замѣтила съ нѣкоторымъ раздраженіемъ что если и другіе намѣрены поступать другъ съ другомъ также безцеремонно, то чѣмъ скорѣе Виндигетсъ будетъ обращенъ въ исправительное заведеніе, съ системой молчанія, тѣмъ пріятнѣе будетъ для его обитателей. При такихъ обстоятельствахъ Арнольдъ посовѣтовалъ Бланкѣ извиниться поскорѣе и принять мѣсто въ коляскѣ которое предлагала ей мачиха.

— Мы поѣдемъ осматривать феодальныя развалины, Бланка, и будемъ, по возможности, облегчать одинъ другому поѣздку. Если вы поѣдете въ коляскѣ, я тоже сяду въ коляску.

Бланка покачала головой.

— У меня есть серіозная причина соблюсти приличія, сказала она. — Я поѣду въ коляскѣ. Но вы совсѣмъ не поѣдете.

Арнольдъ былъ конечно удивленъ и попросилъ чтобъ его удостоили по крайней мѣрѣ объясненіемъ.

Бланка взяла руку Арнольда и крѣпко пожала ее. Теперь, когда исчезла Анна, Арнольдъ сдѣлался ей еще дороже. Она буквально жаждала услышать отъ него какъ онъ любитъ ее. Что за дѣло что она была вполнѣ спокойна на этотъ счетъ? Все же пріятно (хотя онъ повторилъ это уже пятьсотъ разъ) услышать это еще разъ.

— А что если я не дамъ вамъ никакого объясненія, сказала она. — Останетесь вы чтобъ угодить мнѣ.

— Я сдѣлаю все чѣмъ могу угодить вамъ.

— Неужели вы въ самомъ дѣлѣ такъ любите меня?

Они были еще на дворѣ; однѣ собаки могли ихъ видѣть Арнольдъ отвѣтилъ на языкѣ безъ словъ, который тѣмъ не менѣе есть самый выразительный изъ всѣхъ языковъ употребительныхъ между мущинами и женщинами во всемъ мірѣ

— Однако я не исполняю моей обязанности, сказала Бланка смиренно. — Но еслибы вы знали, Арнольдъ, какъ я безпокоюсь, какъ я несчастна, и какъ пріятно знать что вы не оставите меня какъ оставили другіе.

Послѣ такого предисловія она разказала ему все что произошло въ библіотекѣ. Увѣренность Бланки въ способности ея жениха сочувствовать ей болѣе чѣмъ оправдалась впечатлѣніемъ которое ея разказъ произвелъ на него. Онъ не только былъ удивленъ и огорченъ за нее, но лицо его выразило непритворное безпокойство и испугъ. Онъ никогда не стоялъ во мнѣніи Бланки такъ высоко какъ въ эту минуту.

— Что же намъ дѣлать теперь? спросилъ онъ. — Какимъ образомъ надѣется сэръ-Патрикъ найти ее?

Бланка повторила ему распоряженіе сэръ-Пагрика относительно перекрестка и совѣтъ поступать какъ можно осторожнѣе. Арнольдъ, избавленный отъ опасенія что его пошлютъ въ Крегъ-Ферни, готовъ былъ сдѣлать что угодно и обѣщалъ свято сохранить тайну.

Они вернулись домой и были встрѣчены ледянымъ пріемомъ леди Лунди. Она повторила въ назиданіе Бланкѣ свое предложеніе обратить Виндигетсъ въ исправительное заведеніе и приняла просьбу Арнольда освободить его отъ поѣздки съ самою сухою вѣжливостью.

— О, конечно, вамъ лучше идти гулять. Вы можете надѣяться встрѣтить вашего друга, мистера Деламена, который, повидимому, такъ страстно любитъ пѣшее хожденіе что не могъ дождаться завтрака. Что же касается сэръ-Патрика…. Неужели? Такъ сэръ-Патрикъ отправился кататься? Одинъ? Я не имѣла намѣренія оскорбить его предложивъ ему кусокъ моего пирога. Постараюсь по крайней мѣрѣ не оскорбить кого-нибудь другаго. Можете располагать вашимъ временемъ, Бланка, какъ вамъ угодно. Никто, кажется, не расположенъ ѣхать осматривать развалины — интереснѣйшій памятникъ феодальныхъ временъ Пертшейра. Что дѣлать! Не могу же я внушитъ насильно моимъ гостямъ интересъ къ феодальнымъ древностямъ. Не безпокойтесь, Бланка. Мнѣ не въ первый разъ, — и не въ послѣдній, — кататься одной. Я совсѣмъ не противъ уединенія. Мой умъ есть мое царство, какъ сказалъ поэтъ.

Въ такихъ выраженіяхъ оскорбленное самопочитаніе леди Лунди продолжало заявлять о своихъ нарушенныхъ правахъ на уваженіе человѣчества, — пока не пришелъ докторъ и не пригладилъ поднявшихся перьевъ хозяйки. Докторъ (онъ терпѣть не могъ развалинъ) попросилъ позволенія ѣхать. Бланка тоже. Смитъ и Джонсъ (глубоко заинтересованные феодальными памятниками) сказали что они сядутъ гдѣ-нибудь сзади, на запяткахъ, и не пропустятъ такого неожиданнаго наслажденія. Первый, Второй и Третій, заразившись общимъ желаніемъ, согласились составить эскортъ.

Торжествующая улыбка леди Лунди (улыбка пребывавшая на ея лицѣ по цѣлымъ часамъ не измѣняясь) появилась опять. Она отдала приказанія съ самымъ очаровательнымъ миролюбіемъ. "Мы возьмемъ съ собою гидъ, " сказала она, «и сбережемъ шиллингъ который должны были бы отдать проводнику.» (Такую мелочную разчетливость можно встрѣтить только между очень богатыми людьми.) Она отправилась на верхъ переодѣться для поѣздки, взглянула въ зеркало и увидала безупречно добродѣтельную, привлекательную, благовоспитанную женщину, смотрѣвшую на нее въ новой французской шляпкѣ.

По тайному знаку Бланки, Арнольдъ тихо вышелъ изъ комнаты и отправился на перекрестокъ.

Тамъ по одну сторону было пространство поросшее мягкимъ верескомъ, а по другую каменная стѣна какой-то фермы. Арнольдъ опустился на мягкій верескъ и началъ думать и отгадывать двойную тайну — появленія и исчезновенія Анны.

Онъ объяснилъ себѣ отсутствіе своего друга такъ какъ предполагалъ его другъ: онъ былъ увѣренъ что Джофри отправился на предварительно назначенное тайное свиданіе съ Анной. Появленіе миссъ Сильвестеръ въ Виндигетсѣ и ея тревожное любопытство узнать имена мущинъ гостившихъ въ домѣ, казалось, ясно показывали что она и Джофри, по ошибкѣ, разошлись. Но что могло быть причиной ея побѣга? Знала ли она гдѣ можно найти Джофри? Не вернулась ли она въ гостиницу? Или не поступила ли она подъ вліяніемъ внезапнаго отчаянія? Арнольдъ, конечно, не могъ рѣшить этихъ вопросовъ и не могъ поступить иначе какъ только ждать пока не представится возможность передать о всемъ случавшемся самому Джофри.

По прошествіи получаса, стукъ приближающагося экипажа привлекъ вниманіе Арнольда. Онъ всталъ и увидалъ приближавшійся къ нему по дорогѣ отъ станціи кабріолетъ. Сэръ-Патрикъ теперь принужденъ былъ править самъ, — Дункана уже не было. Увидавъ Арнольда, онъ остановилъ лошадь.

— Такъ! такъ! сказалъ старикъ. — Вы, я вижу, уже все знаете, и, конечно, понимаете какая это тайна? Хорошо. Не случилось ли чего-нибудь замѣчательнаго съ тѣхъ поръ какъ вы сидите здѣсь?

— Ничего, сэръ-Патрикъ. Не сдѣлали ли вы какого-нибудь открытія?

— Никакого. Я поспѣлъ на станцію раньше поѣзда. Никакихъ слѣдовъ миссъ Сильвестеръ. Я оставилъ на станціи Дункана и приказать ему не уходить пока не пройдетъ послѣдній вечерній поѣздъ.

— Не думаю чтобъ она пришла на станцію, сказалъ Арнольдъ. — Мнѣ кажетси, она вернулась въ Крегъ-Ферни.

— Очень возможно. Я теперь ѣду въ Крегъ-Ферни. Не знаю долго ли мнѣ придется пробыть тамъ и къ чему это поведетъ. Если увидите Бланку раньше меня, скажите ей что я просилъ станціоннаго смотрителя дать мнѣ знать куда миссъ Сильвестеръ возьметъ билетъ, если она поѣдетъ по желѣзной дорогѣ. Благодаря такому распоряженію, мы будемъ имѣть о ней извѣстіе раньше чѣмъ Дунканъ телеграфируетъ мнѣ, проводивъ ее до конца ея пути. Знаете ли вы что вы должны дѣлать здѣсь?

— Бланка мнѣ все объяснила.

— Оставайтесь на вашемъ мѣстѣ и дѣлайте хорошее употребленіе изъ вашихъ глазъ. Вы, я думаю, привыкли къ этому на морѣ. Въ такой прекрасный лѣтній день не тяжело провести на воздухѣ нѣсколько часовъ. Я вижу, вы змразились гадкою современною привычкой куритъ — вотъ вамъ и развлеченіе. Не спускайте глазъ съ перекрестка, и если она проѣдетъ мимо васъ, не пытайтесь остановить ее, — вамъ этого не сдѣлать. Заговорите съ ней какъ будто ничего не знаете, только для того чтобъ имѣть время замѣтить человѣка съ которымъ она поѣдетъ и имя на его повозкѣ — если будетъ какое-нибудь имя. Вотъ и все ваше дѣло. Фу! какъ ваша сигара заражаетъ воздухъ. Что сдѣлается съ вашимъ желудкомъ къ моимъ годамъ!

— Я не буду жаловаться, сэръ-Патрикъ, если у меня будутъ такіе же хорошіе обѣды какіе кушаете вы.

— Кстати. Я встрѣтилъ на станціи знакомую. Эсѳирь Дезриджъ покинула насъ и уѣхала въ Лондонъ. Теперь мы въ Виндигетсѣ будемъ кормиться, а время обѣдовъ прошло. На этотъ разъ произошла окончательная ссора между хозяйкой и кухаркой. Я далъ Эсѳири мой лондонскій адресъ и сказалъ ей чтобъ она увѣдомила меня когда рѣшится взять другое мѣсто. Женщина которая не можетъ говорить и можетъ стряпать есть женщина возвысившаяся до абсолютнаго совершенства. Такое сокровище не уйдетъ изъ нашего рода, насколько это зависитъ отъ меня. Замѣтили вы соусъ подъ бешамелью за завтракомъ. Какъ вамъ замѣтить! Человѣкъ курящій сигары неспособенъ отличить соуса подъ бешамелью отъ растопленнаго масла. Прощайте, однако! Прощайте!

Онъ подобралъ вожжи и отправился въ Крегъ-Ферни. Ему было семьдесятъ лѣтъ, а лошади его двадцать, но по уму и живости какъ тотъ, такъ и другая, были полезнѣйшими существами въ Шотландіи.

Медленно прошелъ еще часъ, и Арнольдъ не видалъ никого кромѣ нѣсколькихъ прохожихъ, тяжелой телѣги и кабріолета, въ которомъ сидѣла какая-то старуха. Наконецъ онъ всталъ, утомленный бездѣйствіемъ, и началъ ходитъ взадъ и впередъ, для разнообразія, не удаляясь отъ своего поста. При второмъ поворотѣ глаза его обратились случайно на лугъ, и онъ замѣтилъ въ отдаленіи новаго пѣшехода, повидимому мущину. Въ его сторону идетъ прохожій.

Арнольдъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ впередъ. Незнакомецъ приближался къ нему, и такъ быстро что чрезъ нѣсколько минутъ Арнольдъ началъ узнавать его, а еще чрезъ минуту былъ увѣренъ что не ошибается. Нельзя было не узнать гибкой силы, граціи и плавной, быстрой походки приближавшагося человѣка. То былъ герой бѣга, Джофри Деламенъ, на возвратномъ пути въ Виндигетсъ.

Арнольдъ поспѣшилъ ему навстрѣчу. Джофри, увидавъ его. остановился и ждалъ, опершись на палку, его приближенія.

— Знаете вы что случилось въ Виндигетсѣ? спросилъ Арнольдъ.

Онъ инстинктивно удержалъ свой слѣдующій вопросъ который готовъ былъ произнести. Вызывающее выраженіе лица Джофри озадачило Арнольда. Джофри смотрѣлъ человѣкомъ рѣшившимся не отступать, что бы ни случилось, и противорѣчить всякому кто бы ни заговорилъ съ нимъ.

— Васъ, кажется, что-то раздражило? сказалъ Арнольдъ.

— Что же случилось въ Виндигетсѣ? спросилъ Джофри громовымъ голосомъ и съ угрозой во взглядѣ.

— Миссъ Сильвестеръ была тамъ.

— Кто видѣлъ ее?

— Никто кромѣ Бланки.

— Ну?

— Она была очень печальна и слаба, такъ слаба что съ ней, бѣдною, сдѣлался обморокъ въ библіотекѣ. Бланка привела ее въ чувство.

— Что же было потомъ?

— Мы всѣ были за завтракомъ. Бланка ушла изъ библіотеки и послала туда секретно дядю. Но миссъ Сильвестеръ скрылась и съ тѣхъ поръ никто не видалъ ея.

— Весь домъ переполошился?

— Никто ничего не знаетъ.

— А вы вотъ знаете. Кто еще знаетъ?

— Сэръ-Патрикъ знаетъ. Больше никто.

— Никто. Скажите еще что-нибудь.

Арнольдъ вспомнилъ о своемъ обѣщаніи хранить втайнѣ отъ всѣхъ мѣры принятыя къ отысканію Анны. Манеры Джофри заставили его безсознательно включить и его въ число всѣхъ, чего онъ, можетъ-быть, не сдѣлалъ бы при другихъ обстоятельствахъ.

— Я больше ничего не знаю.

Джофри вонзилъ свою палку глубоко въ песчаную почву, поглядѣлъ на палку, выдернулъ ее изъ земли и взглянулъ опятъ на Арнольда.

— Прощайте, сказалъ онъ, и пошелъ дальше своею дорогой.

Арнольдъ догналъ и остановилъ его. Съ минуту они молча смотрѣли другъ на друга. Арнольдъ заговорилъ первый.

— Въ не въ духѣ, Джофри? Что васъ такъ раздражило? Вы, вѣроятно, не нашли миссъ Сильвестеръ?

Джофри молчалъ.

— Видѣли вы ее послѣ того какъ она ушла изъ Виндигетса?

Никакого отвѣта.

— Знаете вы гдѣ теперь миссъ Сильвестеръ?

Опять никакого отвѣта. Все тотъ же безмолвно дерзкій вызовъ во взглядѣ. Смуглое лицо Арнольда начало краснѣть.

— Почему вы не отвѣчаете мнѣ? спросилъ онъ.

— Потому что мнѣ это надоѣло.

— Что надоѣло?

— Ваше приставанье съ миссъ Сильвестеръ. Это мое дѣло, а не ваше!

— Потише, Джофри. Не забывайте что я тоже замѣшанъ въ это дѣло, хотя и не искалъ этого.

— Не безпокойтесь, не забуду. Вы намозолили мнѣ уши вашею услугой.

— Намозолилъ вамъ уши?

— Да. Перестану ли я когда-нибудь слышать о вашей услугѣ? Чортъ бы побралъ вашу услугу! Мнѣ надоѣло одно это слово.

Не легко было разсердить прямаго, добродушнаго Арнольда. Но Джофри удалось наконецъ разсердить его.

— Когда вы придете въ себя, сказалъ Арнольдъ, — я вспомню старое время и выслушаю ваше извиненіе. А теперь идите своею дорогой. Я не хочу говорить съ вами.

Джофри стиснулъ зубы и сдѣлалъ шагъ впередъ. Арнольдъ встрѣтилъ его, сильнѣйшаго изъ двухъ, взглядомъ смѣлаго вызова. Джофри понималъ и уважалъ только одну человѣческую добродѣтель — смѣлость. И онъ видѣлъ ее теперь предъ собой, неоспоримую смѣлость слабѣйшаго человѣка. Безчувственный негодяй былъ тронуть въ единственное чувствительное мѣсто его существа. Онъ повернулся и пошелъ молча своею дорогой.

Оставшись одинъ, Арнольдъ опустилъ голову на грудь. Другъ спасшій ему жизнь, единственный другъ котораго онъ имѣлъ, съ которымъ были соединены лучшія воспоминанія его юности, грубо оскорбилъ его и ушелъ не сказавъ ни одного примирительнаго слова. Любящая, прямая, честная, привязчивая душа Арнольда была глубоко оскорблена. Быстро удаляющаяся фигура Джофри затуманилась въ его глазахъ, и онъ закрылъ руками, съ дѣтскою стыдливостью, горячія слезы, свидѣтельствовавшія о его сердечной боли и дѣлавшія ему честь.

Онъ все еще продолжалъ бороться съ пересилившимъ его горемъ, когда на перекресткѣ случилось нѣчто замѣчательное.

Четыре дороги расходились крестообразно. Арнольдъ былъ теперь на восточной дорогѣ, куда онъ вышелъ навстрѣчу Джофри, и стоялъ ярдовъ за триста отъ стѣны фермы, возлѣ которой устроилъ свой наблюдательный постъ. Дорога на западъ, загибавшаяся за ферму, вела въ ближайшій городъ, дорога на югъ — къ станціи, а дорога на сѣверъ — къ Виндигетсу.

Когда Джофри былъ еще за пять, десять ярдовъ отъ фермы, когда слезы еще стояли на глазахъ Арнольда, ворота фермы растворились. Показался легкій, четырехколесный кабріолетъ, съ сидѣвшими въ немъ мущиной и женщиной. Женщина была Анна Сильвестеръ, мущина — хозяинъ фермы.

Вмѣсто того чтобы повернуть на южную дорогу, которая вела къ станціи, кабріолетъ повернулъ на западную, которая вела въ городъ. Джофри, подвигавшійся съ востока, могъ видѣть только спины уѣзжавшихъ. Онъ едва замѣтилъ невзрачный, маленькій кабріолетъ и повернулъ на сѣверъ, къ Виндигетсу.

Когда Арнольдъ достаточно успокоился чтобъ обернуться, кабріолетъ скрылся на дорогѣ загибавшей за ферму. Арнольдъ, вѣрный принятому на себя обязательству, возвратился на перекрестокъ. Въ э то время кабріолетъ былъ уже пятномъ въ отдаленіи. Еще чрезъ минуту онъ скрылся изъ виду.

Такъ (по словамъ сэръ-Патрика) женщина преодолѣла препятствія которыя остановили бы мущину. Анна Сильвестеръ, въ своемъ безотрадномъ положеніи, пріобрѣла симпатію фермера, и онъ далъ ей мѣсто въ кабріолетѣ, въ которомъ отправлялся въ городъ по своимъ дѣламъ. По счастливому стеченію обстоятельствъ, она спаслась онъ тройной опасности угрожавшей ей: отъ встрѣчи съ Джофри возвращавшимся домой, съ Арнольдомъ на перекресткѣ и со слугой ожидавшимъ ей появленія на станціи.

Время приближалось къ вечеру, слуги въ Виндигетсѣ, бродившіе вокругъ дома въ отсутствіи своихъ хозяевъ и гостей, были смущены на одну минуту возвращеніемъ одного изъ «господъ». Мистеръ Джофри Деламенъ воротился домой одинъ, прошелъ прямо въ курильную комнату, потребовалъ вторичную порцію стараго пива, взялъ газету и началъ курить.

Чтеніе ему скоро надоѣло, и онъ задумался о томъ что узналъ въ концѣ своей прогулки.

То что онъ узналъ могло оправдать самыя пламенныя надежды какія онъ могъ имѣть. Онъ приготовился выдержать серіозный скандалъ, и вдругъ оказывается что никакого скандала нѣтъ. Трое: сэръ-Патрикъ, Арнольдъ и Бланка знаютъ что Анна въ большомъ затрудненіи, но они хранятъ эту тайну такъ тщательно какъ будто боятся повредить его интересамъ. А что еще удивительнѣе, такъ это то что Анна не только не подняла шума въ домѣ, но еще сама буквально бѣжала, не сказавъ никому ни одного слова которое могло бы скомпрометировать его.

Что все это значитъ? Онъ ломалъ голову чтобы найти какое-нибудь объясненіе и даже придумалъ причину молчанія Бланки, ея дяди и Арнольда: они всѣ трое, вѣроятно, сговорились скрыть отъ леди Лунди посѣщеніе Виндигетса бѣжавшею гувернанткой.

Но тайна молчанія Анны ставила его окончательно въ тупикъ.

Онъ былъ неспособенъ понять что страшное опасеніе сдѣлаться препятствіемъ къ браку Бланки могло побудить ее скрыться поскорѣе и рѣшиться, въ ея незнаніи какъ поступить иначе, никогда не возвращаться, чтобы не допустить считать себя женой Арнольда.

«Нѣтъ, мнѣ этого не понять», было окончательное заключеніе къ которому пришелъ Джофри. «Если она находитъ для себя выгоднымъ молчать, я тоже нахожу выгоднымъ молчать, и этого съ меня довольно.»

Онъ положилъ ноги на стулъ, расправляя послѣ прогулки свои великолѣпные мускулы, и набилъ опять трубку, вполнѣ довольный собой. Теперь не предвидѣлось никакихъ столкновеній съ Анной, никакихъ непріятныхъ вопросовъ со стороны Арнольда. Онъ вспоминалъ о ссорѣ съ нѣкоторымъ удовольствіемъ и отдавалъ справедливость своему другу.

«Можно ли было подозрѣвать что въ этомъ мальчишкѣ столько мужества», подумалъ онъ, зажигая спичку и закуривая трубку.

Прошелъ еще часъ, и воротился сэръ-Патрикъ.

Онъ былъ задумчивъ, но далеко не обезкураженъ. Невидимому его поѣздка въ Крегъ-Ферни кончилась не совсѣмъ неудачно. Старикъ разсѣянно напѣвалъ свою любимую шотландскую арію и чаще обыкновеннаго обращался къ табатеркѣ. Онъ позвонилъ и позвалъ слугу.

— Не спрашивалъ ли меня здѣсь кто-нибудь?

— Никто не спрашивалъ, сэръ-Патрикъ.

— Нѣтъ ли писемъ?

— Нѣтъ, сэръ-Патрикъ.

— Хорошо. Пойдемте наверхъ въ мою комнату и подайте мнѣ халатъ.

Слуга подалъ ему халатъ и туфли.

— Миссъ Лунди дома?

— Нѣтъ, сэръ-Патрикъ. Всѣ уѣхали кататься.

— Хорошо. Принесите мнѣ чашку кофе и разбудите меня за полчаса до обѣда, если я усну.

Слуга вышелъ. Сэръ-Патрикъ легъ на диванъ. «Эхъ, спина-то побаливаетъ, и въ ногахъ какая-то тяжесть. Ручаюсь что лошадь чувствуетъ то же самое. Старость, я думаю, въ обоихъ случаяхъ. Что дѣлать! Будемъ молоды сердцемъ.» И онъ принялся опять за свою шотландскую арію. Вошелъ слуга, поставилъ кофе и опять вышелъ. Въ комнатѣ слышалось только жужжаніе насѣкомыхъ и тихій шелестъ растеній на окнахъ. Минутъ пять сэръ-Патрикъ прихлебывалъ кофе и думалъ. Еще черезъ пять минутъ онъ уснулъ.

Немного погодя воротилось и общество изъ развалинъ. Вся экспедиція, кромѣ предводительницы, была измучена, въ особенности Смитъ и Джонсъ, которые совершенно онѣмѣли. Одна леди Лунди продолжала бодро относиться къ феодальной древности. Она лишила проводника, показывавшаго развалины, его шиллинга, и была вполнѣ довольна собой. Голосъ ея по мелодичности уподоблялся флейтѣ, а торжествующая улыбка никогда не была въ лучшемъ порядкѣ.

— Чрезвычайно интересно! сказала она выходя изъ коляски съ тяжелою граціей и обращаясь къ Джофри, прохаживавшемуся по террасѣ. — Вы много потеряли, мистеръ Деламенъ. Въ слѣдующій разъ, когда вамъ захочется погулять, предупредите хозяйку и не будете раскаиваться.

Бланка, измученная и озабоченная, спросила слугу объ Арнольдѣ и дядѣ. Сэръ-Патрикъ отдыхаетъ наверху, а мистеръ Бринквортъ еще не вернулся. Оставалось только двадцать минутъ до обѣда, а въ Виндигетсѣ за обѣдомъ требовался полный вечерній туалетъ. Тѣмъ не менѣе Бланка осталась въ залѣ въ надеждѣ увидать Арнольда. Надежда ея сбылась. Когда часы пробили четверть, онъ вошелъ. Онъ, какъ и всѣ, былъ не въ духѣ.

— Видѣли вы ее? спросила Бланка.

— Нѣтъ, отвѣчалъ Арнольдъ съ полнымъ убѣжденіемъ. — Дорога по которой она скрылась не касается перекрестка. За это я ручаюсь.

Они разошлись чтобъ одѣться. Когда общество собралось опять предъ обѣдомъ въ библіотекѣ, Бланка подошла къ дядѣ, едва онъ вошелъ въ комнату.

— Новостей, дядя. Я жажду новостей.

— Новости хороши, другъ мой.

— Вы нашли Анну?

— Нѣтъ, не нашелъ.

— Вы слышали о ней въ Крегъ-Ферии?

— Я сдѣлалъ важныя открытія въ Крегъ-Ферни, Бланка. Тише! Леди Лунди. Подождите до послѣобѣда. Тогда вы узнаете, можетъ-быть, болѣе чѣмъ я могу сообщить вамъ теперь. Я съ минуты на минуту жду извѣстія со станціи.

Обѣдъ былъ тяжелою пыткой для двухъ, по крайней мѣрѣ, особъ кромѣ Бланки.

Арнольдъ, сидѣвшій противъ Джофри, не обмѣнявшись съ нимъ ни однимъ словомъ, страдалъ, думая о ссорѣ со старымъ другомъ. Сэръ-Патрикъ, чувствуя во всякомъ блюдѣ отсутствіе искусной руки Эсѳири Дезриджъ, скучалъ о потерѣ одной изъ роскошей своей жизни и считалъ вспыльчивость своей свояченицы безчеловѣчіемъ при настоящихъ обстоятельствахъ. Бланка послѣдовала за леди Лунди послѣ обѣда въ гостиную, старая нетерпѣніемъ въ ожиданіи выхода мущинъ изъ столсгвой. Мачиха ея проектировала вторичную антикварскую экскурсію на слѣдующій день, но замѣтивъ что Бланка не слушаетъ ея бѣглыхъ замѣчаній о феодальной Шотландіи за пять столѣтій назадъ, начала жаловаться съ сатирическимъ одушевленіемъ на неимѣніе умной подруги, и протянула на диванѣ свою величественную фигуру, въ ожиданіи прихода изъ столовой достойной аудиторіи. Чрезъ нѣсколько минутъ успокоительное вліяніе послѣобѣденнаго размышленія о феодальной древности и чистая совѣсть произвели свое дѣйствіе: глаза леди Лунди закрылись, и изъ носа леди Лунди послышались звуки, глубокіе какъ ея познанія, правильные какъ ея привычки, — звуки родственные ночнымъ чепцамъ и спальнямъ, извлекаемые самою природой у всѣхъ безъ различія сословій, словомъ (о, правда! какіе ужасы говорятся во имя твое!) она захрапѣла.

Получивъ свободу, Бланка предоставила эху гостиной спокойно наслаждаться звучнымъ отдыхомъ леди Лунди.

Она пошла въ библіотеку, взяла въ руки романъ, но тотчасъ же бросила его и взглянула чрезъ залу на дверь столовой. Скоро ли они разстанутся наконецъ со своею политикой и виномъ? Она пошла на верхъ въ свою комнату, перемѣнила серьги и побранила горничную. Сошла внизъ и сдѣлала тревожное открытіе въ углу залы.

Тамъ стояли два человѣка со шляпами въ рукахъ и шептались съ буфетчикомъ. Буфетчикъ остановилъ ихъ, вошелъ въ столовую; воротился съ сэръ-Патрикомъ и сказалъ имъ: «Подойдите сюда.» Два человѣка выступили на свѣтъ: Мурдокъ — станціонный смотритель, и Дунканъ — слуга. Извѣстіе объ Аннѣ!

— О, дядя! Позвольте мнѣ не уходить, умоляла Бланка.

Сэръ-Патрикъ колебался. Онъ боялся, не принесли ли ему какого-нибудь ужаснаго извѣстія о скрывшейся женщинѣ Возвращеніе Дункана со станціоннымъ смотрителемъ предвѣщало что-то недоброе. Бланка тотчасъ же поняла причину колебанія дяди. Она поблѣднѣла и схватила его руку. «Не отсылайте меня», прошептала она. «Я могу вынести все кромѣ неизвѣстности.»

— Говорите, сказалъ сэръ-Патрикъ, держа руку племянницы. — Нашли ее или нѣтъ?

— Она уѣхала на поѣздѣ, сказалъ станціонный смотритель, — и мы знаемъ куда.

Сэръ-Патрикъ вздохнулъ свободнѣе; румянецъ Бланки воротился. По разнымъ причинамъ, дядя и племянница были одинаково обрадованы.

— Я приказалъ вамъ слѣдовать за нею, сказалъ сэръ-Патрикъ Дункану. — Почему вы воротились?

— Вашъ слуга не виноватъ, вступился станціонный смотритегь. — Дама сѣла на поѣздъ въ Киркандрю.

Сэръ-Патрикъ вздрогнулъ и взглянулъ на станціоннаго смотрителя.

— Что? На слѣдующей станціи, въ городѣ? Непростительное тупоуміе съ моей стороны! Мнѣ это не пришло даже въ голову.

— Я взялъ на себя смѣлость телеграфировать ваше описаніе дамы въ Киркандрю, сэръ-Патрикъ, на всякій случай.

— Что дѣлаетъ вамъ честь, мистеръ Мурдокъ. Ваша голова, въ этомъ случаѣ, оказалась умнѣе моей. Ну?

— Вотъ отвѣтъ который я получилъ.

Сэръ-Патрикъ и Бланка прочли вмѣстѣ телеграмму.

«Киркандрю. Поѣздъ 7 ч. 40 м л. л. Дама подходитъ подъ описаніе. Багажа не было. Въ рукахъ мѣшокъ. Уѣхала одна. Билетъ втораго класса. Въ Эдинбургъ.»

— Эдинбургъ! повторила Бланка. — О, дядя! Въ такомъ большомъ городѣ мы не найдемъ ея!

— Мы найдемъ ее, моя милая, и вы сейчасъ увидите какимъ образомъ. Дунканъ, принесите мнѣ перо, чернилъ и бумаги. Мистеръ Мурдокъ, вы, вѣроятно, воротитесь на станцію?

— Да, сэръ-Патрикъ.

— Я дамъ вамъ телеграмму которую вы передадите немедленно въ Эдинбургъ.

Онъ тщательно составилъ телеграмму и адресовалъ ее шерифу Мидъ-Лотіана.

— Шерифъ этотъ мой старый другъ, объяснилъ онъ племянницѣ. — Теперь онъ въ Эдинбургѣ. Гораздо раньше чѣмъ поѣздъ придетъ туда, онъ получитъ мое описаніе миссъ Сильвестеръ и просьбу тщательно наблюдать за ея дѣйствіями до слѣдующаго увѣдомленія. Полиція въ его полномъ распоряженіи, онъ лучшій человѣкъ какого мы можемъ выбрать для нашей цѣли. Благодарю васъ, мистеръ Мурдокъ. Прощайте. Дунканъ, идите ужинать и отдохните. Бланка, милая моя, идите въ гостиную; мы сейчасъ придемъ пить чай. Вы будете знать гдѣ ваша подруга прежде чѣмъ ляжете спать сегодня.

Съ такими утѣшительными словами онъ ушелъ къ мущинамъ. Минутъ черезъ десять всѣ они вошли въ гостиную. Леди Лунди, вполнѣ убѣжденная что не смыкала глазъ ни на минуту, воротилась опять въ феодальную Шотландію.

Бланка, выбравъ удобную минуту, подошла къ дядѣ.

— Ваше обѣщаніе, сказала она. — Вы сдѣлали какое-то важное открытіе въ Крегъ-Ферни. Разкажите.

Сэръ-Патрикъ взглянулъ на Джофри, дремавшаго въ креслѣ въ углу комнаты, и ему захотѣлось подразнить любопытство племянницы.

— Послѣ извѣстія которое мы получили, сказалъ онъ, — не можете ли вы подождатъ пока мы не получимъ телеграммы изъ Эдинбурга?

— Не могу, дядя. Телеграмма не придетъ еще нѣсколько часовъ, а до тѣхъ горъ мнѣ надо же думать о чемъ-нибудь.

Она сѣла на диванъ въ углу, прямо противъ Джофри, и указала дядѣ на свободное мѣсто возлѣ себя.

Сэръ-Патрикъ обѣщалъ, онъ не могъ не сдержать своего слова. Взглянувъ еще разъ на Джофри, онъ сѣлъ возлѣ племянницы.

ГЛАВА XXIV.
Догадки.

— Ну? таинственно шепнула Бланка, взявъ руку дяди.

— Ну, повторилъ сэръ-Патрикъ, сверкнувъ на племянницу искрой своего сатирическаго юмора. — Я хочу сдѣлать опрометчивую вещь: я хочу вручить важную тайну въ руки осьмнадцатилѣтней дѣвушки.

— Руки дѣвушки сохранятъ тайну, дядя, хотя дѣвушкѣ только осьмнадцать лѣтъ.

— Надо рискнуть, другъ мой; ваша короткость съ миссъ Сильвестеръ можетъ принести мнѣ величайшую помощь при слѣдующемъ шагѣ который я сдѣлаю. Вы узнаете все что я могу сказать вамъ, но сначала позвольте предостеречь васъ. Я могу говорить съ вами откровенно не иначе какъ поразивъ васъ сначала очень удивительнымъ открытіемъ. Поняли вы меня до сихъ поръ?

— Да! да!

— Если вы не сумѣете совладать съ собою, вы помѣшаете мнѣ принести въ будущемъ пользу миссъ Сильвестеръ. Помните это и приготовьтесь къ удивленію. Что оказалъ я вамъ до обѣда?

— Вы сказали что сдѣлали важныя открытія въ Крегъ-Ферни. Что же вы узнали?

— Я узналъ что есть человѣкъ знающій вполнѣ тайну которую миссъ Сильвестеръ скрыла отъ васъ и отъ меня. Человѣка этого мы знаемъ. Онъ близко отъ насъ. Онъ въ этой комнатѣ.

Сэръ-Патрикъ взялъ руку Бланки лежавшую на его рукѣ и выразительно пожалъ ее. Она взглянула на него, удерживая крикъ удивленія, подождала немного, не спуская глазъ съ его лица, сдѣлала надъ собою рѣшительное усиліе и успокоилась.

— Докажите мнѣ его, сказала она съ самообладаніемъ, заслужившимъ полное одобреніе дяди. Бланка дѣлала чудеса для дѣвушки съ ея характеромъ.

— Посмотрите, сказалъ сэръ-Патрикъ, — и скажите мнѣ что вы видите.

— Я вижу на томъ концѣ комнаты леди Лунди съ планомъ Пертшейра и съ описаніемъ феодальныхъ памятниковъ на столѣ. И вижу что всѣ кромѣ васъ и меня слушаютъ ее.

— Всѣ?

Бланка оглянула внимательно комнату и замѣтила Джофри спавшаго въ креслѣ въ противоположномъ углу комнаты.

— Дядя! Не можетъ быть!

— Онъ.

— Мистеръ Деламенъ?

— Мистеръ Деламенъ знаетъ все.

Бланка, держась машинально за руку дяди, смотрѣла на спавшаго Джофри, какъ будто никакъ не могла вдоволь насмотрѣться на него.

— Вы видѣли въ библіотекѣ мое тайное совѣщаніе съ мистеромъ Деламеномъ, началъ опять сэръ-Патрикъ. — Признаюсь, другъ мой, вы были вполнѣ правы, взглянувъ на это какъ на подозрительное обстоятельство. Теперь я долженъ оправдаться въ томъ что до сихъ поръ таился отъ васъ.

Послѣ такого предисловія онъ вкратцѣ напомнилъ ей о происшествіяхъ первой половины дня и прибавилъ, въ видѣ комментарія, перечень заключеній которыя отъ вывелъ изъ происшествій.

Происшествій было, какъ мы знаемъ, три. Первое, совѣщаніе Джофри съ сэръ-Патрикомь о неправильныхъ шотландскихъ бракахъ, второе, появленіе Анны Сильвестеръ въ Виндигетсѣ, и третье, исчезновеніе Анны.

Изъ этихъ происшествій сэръ-Патрикъ вывелъ шесть заключеній.

Первое, что есть что-то общее между извѣстнымъ затрудненіемъ друга Джофри и подразумѣваемымъ затрудненіемъ миссъ Сильвестеръ. Второе, что Джофри разказалъ сэръ-Патрику случай бывшій дѣйствительно съ его другомъ, а не съ нимъ самимъ. Третье, что у Джофри есть свой интересъ (не безвреднаго свойства) доказать бракъ его друга. Четвертое, что тревожное любопытство Анны узнать имена виндигетскихъ гостей относилось, по всей вѣроятности, къ Джофри. Пятое, что послѣднее заключеніе опровергаетъ заключеніе второе и снова по раздаетъ сомнѣніе, не разказалъ ли Джофри случай бывшій съ нимъ самимъ. И шестое, что единственный способъ разъяснить послѣднее подозрѣніе и всѣ другія подозрѣнія, — это съѣздить въ Крегъ-Ферни и узнать отъ мистрисъ Инчбаръ то что она замѣтила въ періодъ пребыванія Анны въ Крегъ-Ферни. Засимъ послѣдовало извиненіе сэръ-Патрика въ томъ что онъ до сихъ поръ скрывалъ все это отъ племянницы. Онъ не хотѣлъ напрасно тревожитъ се, пока не убѣдится что подозрѣніе его основательно. Теперь онъ въ этомъ убѣдился и передаетъ Бланкѣ всѣ свои мысли, не утаивъ ничего.

— Я кончилъ, другъ мой, продолжалъ сэръ-Патрикъ, — съ необходимыми объясненіями, неизбѣжными непріятностями въ сношеніяхъ человѣчества. Вы знаете теперь столько же сколько зналъ я когда пріѣхалъ въ Крегъ-Ферни, и слѣдовательно можете достойно оцѣнить то что я узналъ тамъ. Вполнѣ ли вы поняли меня до сихъ поръ?

— Вполнѣ

— Хорошо. Пріѣхалъ я въ Крегъ-Ферни, и вообразите, заперся съ мистрисъ Инчбаръ въ ея собственной комнатѣ (Пострадаетъ или нѣтъ моя репутація еще неизвѣстно, но когти мистрисъ Инчбаръ очевидны.) Долго мы толковали, Бланка. Такой угрюмой, хитрой, недовѣрчивой свидѣтельницы мнѣ не случалось допрашивать во все время моей адвокатской практики. Она вывела бы изъ терпѣнія всякаго смертнаго, кромѣ адвоката. Но намъ необходимо удивительное терпѣніе въ нашей профессіи, и мы умѣемъ быть терлѣдивыми когда захотимъ. Словомъ, другъ мой, мистрисъ Инчбаръ была кошкой, а я котомъ, и я выцарапалъ наконецъ изъ нея правду. Результатъ котораго я добился стоитъ труда, какъ вы сами увидите. Мистеръ Деламенъ разказалъ мнѣ нѣсколько замѣчательныхъ обстоятельствъ случившихся въ гостиницѣ съ дамой и господиномъ которые хотѣли выдать себя мужемъ и женой. Тѣ же самыя обстоятельства случилась, Бланка, въ Крегъ-Ферни съ дамой и господиномъ въ тотъ день когда миссъ Сильвестеръ скрылась изъ нашего дома. И, слушайте, когда ее спросили объ ея имени, послѣ того какъ господинъ ушелъ, оставивъ ее въ гостиницѣ, она назвалась мистрисъ Сильвестеръ. Что вы думаете объ этомъ?

— Думаю! просто поражена! Я не могу повѣрить!

— Поразительное открытіе, дитя мое, я съ вами согласенъ. Не подождать ли мнѣ немного, пока вы не успокоитесь?

— Нѣтъ! нѣтъ! Продолжайте. Господинъ, дядя? Тотъ господинъ который былъ съ Анной? Кто онъ? Конечно не мистеръ Деламенъ?

— Нѣтъ, не мистеръ Деламенъ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Если я не убѣжденъ ни въ чемъ другомъ, въ этомъ по крайней мѣрѣ я убѣдился.

— Это само собой понятно. Мистеръ Деламенъ уѣхалъ въ день праздника въ Лондонъ, и Арнольдъ….

— И Арнольдъ проводилъ его до второй станціи. Но могъ ли я знать что сдѣлалъ мистеръ Деламенъ разставшись съ Арнольдомъ? Только распросивъ мистрисъ Инчбаръ, я убѣдился что онъ не вернулся тайно въ гостиницу.

— Почему же вы убѣдились?

— Я попросилъ ее описать мнѣ господина бывшаго съ миссъ Сильвестеръ. Описаніе мистрисъ Инчбаръ (очень неопредѣленное, какъ вы сами увидите) вполнѣ выгораживаетъ этого человѣка, сказалъ сэръ-Патрикъ, кивнувъ на Джофри, все еще спавшаго въ креслѣ. — Не онъ выдалъ миссъ Сильвестеръ за свою жену въ Крегъ-Ферни. Онъ не лгалъ когда сказалъ что что случай съ его другомъ.

— Но кто это другъ? настаивала Бланка. — Вотъ что я хочу узнать

— То же самое и я хочу узнать.

— Разкажите мнѣ въ точности, дядя, какъ описала его мистрисъ Инчбаръ. Я провела съ Анной всю жизнь: я, вѣроятно, видѣла его гдѣ-нибудь.

— Если вы догадаетесь кто онъ по описанію мистрисъ Инчбаръ, возразилъ сэръ-Патрикъ, — вы будете умнѣе меня. Вотъ какъ описала его хозяйка: молодъ, средняго роста, темные волосы, глаза и цвѣтъ лица, привѣтливъ, вѣжливъ. Выпустите «молодъ», и все остальное контрастъ съ мистеромъ Деламеномъ. Но можно ли по такому описанію узнать человѣка? Въ Англіи по меньшей мѣрѣ пятьсотъ тысячъ человѣкъ, о каждомъ изъ которыхъ можно сказать: молодъ, средняго роста, брюнетъ, привѣтливъ, вѣжливъ. Одинъ изъ здѣшнихъ лакеевъ подходитъ подъ это описаніе.

— И Арнольдъ подходитъ подъ это описаніе, сказала Бланка, какъ еще болѣе сильное доказательство досадной неопредѣленности описанія.

— И Арнольдъ подходитъ подъ это описаніе, повторилъ сэръ-Патрикъ, совершенно соглашаясь съ нею.

Едва она произнесла эти слова, какъ показался Арнольдъ, приближавшійся къ сэръ-Патрику съ колодой картъ въ рукахъ.

Въ ту самую минуту когда они безсознательно напали на правду, предъ ними стояла разгадка тайны, въ лицѣ человѣка выдавшаго Анну Сильвестеръ за свою жену въ гостиницѣ Крегъ-Ферни. Страшный капризъ судьбы, безпощадная иронія случайности не могли зайти дальше. Всѣ трое стояли въ эту минуту на краю пропасти. Двое изъ нихъ улыбались на смѣшное совпаденіе, а третій тасовалъ колоду картъ.

— Мы наконецъ покончили съ древностями, сказалъ Арнольдъ, — и составляемъ вистъ. Не возьмете ли вы карту, сэръ-Патрикъ?

— Слишкомъ скоро послѣ обѣда, другъ мой. Сыграйте первый робберъ, а потомъ сяду я. Слышали вы, прибавилъ онъ, — что миссъ Сильвестеръ видѣли въ Киркандрю. Какъ это вы проглядѣли ее?

— Она не проѣзжала мимо меня, сэръ-Патрикъ; иначе я видѣлъ бы ее.

Оправдавшись такими словами, онъ ушелъ на другую сторону комнаты, куда его призывали нетерпѣливые игроки, ожидавшіе картъ которыя онъ держалъ въ рукахъ.

— О чемъ мы говорили когда онъ прервалъ насъ? спросилъ сэръ-Патрикъ.

— О томъ человѣкѣ который былъ съ Миссъ Сильвестеръ въ гостиницѣ.

— Безполезныя догадки, моя милая, когда мы не имѣемъ другихъ указаній кромѣ описанія мистрисъ Инчбаръ.

Бланка взглянула на спящаго Джофри.

— А онъ знаетъ! сказала она. — Можно съ ума сойти, дядя, глядя на это спящее въ креслѣ животное.

Сэръ-Патрикъ погрозилъ пальцемъ. Прежде чѣмъ она успѣла сказать еще слово, разговоръ ихъ былъ опять прерванъ.

Партія виста состояла изъ леди Лунди и доктора, игравшихъ противъ Смита и Джонса. Арнольдъ сѣлъ сзади доктора, и изучалъ игру. Первый, Второй и Третій, предоставленные такимъ образомъ самимъ себѣ, естественно вспомнили о бильярдѣ, и замѣтивъ спящаго въ углу Джофри, пришли разбудитъ его. Джофри проснулся, протеръ глаза и сказалъ, зѣвнувъ, «хорошо». Вставъ, онъ взглянулъ на противуположный уголъ, гдѣ сидѣли сэръ-Патрикъ и Бланка. Самообладаніе Бланки, какъ усиленно она ни боролась съ собой, не было достаточно сильно чтобы заставить ее отвернуться отъ Джофри и не смотрѣть на него взглядомъ въ которомъ выражался невольный интересъ который она чувствовала теперь къ нему. Онъ остановился, замѣтивъ что-то совершенно новое въ ея взглядѣ.

— Извините, сказалъ Джофри. — Вамъ угодно сказать мнѣ что-то?

Бланка покраснѣла. Дядя поспѣшилъ выручить ее.

— Миссъ Лунди и я надѣемся что вы хорошо почивали, мистеръ Деламенъ, сказалъ онъ шутливо. — Больше ничего.

— А! Больше ничего? сказалъ Джофри, все еще смотря на Бланку. — Извините еще разъ. Чертовски длинная прогулка и чертовски тяжелый обѣдъ. Естественный результатъ — сонъ.

Сэръ-Патрикъ смотрѣлъ на него пристально и замѣтилъ что онъ былъ искренно удивленъ, увидѣвъ себя предметомъ вниманія Бланки.

— Увидимся въ бильярдной? спросилъ Джофри безпечно, и не дождавшись, по обыкновенію, отвѣта, вышелъ за своими товарищами изъ комнаты.

— Будьте осторожнѣе, сказалъ сэръ-Патрикъ племянницѣ. — Онъ хитрѣе чѣмъ кажется. Мы сдѣлаемъ большую ошибку если дадимъ ему замѣтить что наблюдаемъ за нимъ.

— Этого не случится въ другой разъ, дядя. Но подумайте только что Анна довѣряетъ ему и не довѣряетъ мнѣ!

— Его другъ довѣряетъ ему, хотите вы сказать, моя милая. Если мы не возбудимъ въ немъ подозрѣнія, онъ, можетъ-быть, скоро скажетъ или сдѣлаетъ что-нибудь такое что покажетъ намъ кто его другъ.

— Но онъ уѣзжаетъ завтра къ брату. Онъ сказалъ это за обѣдомъ.

— Тѣмъ лучше. Ему не придется видѣть странныхъ взглядовъ извѣстной молодой дѣвушки. Домъ его брата недалеко отъ насъ, а меня онъ избралъ своимъ совѣтникомъ. Опытность моя говорить мнѣ что онъ еще не кончилъ со мною, и что въ слѣдующее совѣщаніе онъ скажетъ мнѣ что-нибудь новое. Будемъ доискиваться правды посредствомъ мистера Деламена. Но это не единственный способъ. Я еще не сказалъ вамъ ничего о Бишонригсѣ и потерянномъ письмѣ.

— Нашлось оно?

— Нѣтъ, я заставлялъ искать его при себѣ. Письмо украдено, а укралъ его Бишонригсъ. Я оставилъ ему записочку у мистрисъ Инчбаръ. Посѣтители гостиницы уже соскучилась о немъ, что я вамъ и предсказывалъ. Хозяйка раскаивается въ своей вспыльчивости и, конечно, слагаетъ всю вину на миссъ Сильвестеръ. Говоритъ что Бишонригсъ не обращалъ никакого вниманія на посѣтителей и только и дѣлалъ что ухаживалъ за миссъ Сильвестеръ; что онъ началъ грубить, а что миссъ Сильвестеръ поощряла его къ этому, и такъ далѣе. Кончится тѣмъ, — такъ какъ миссъ Сильвестеръ уже нѣтъ въ гостиницѣ, — что Бишонригсъ воротится въ Крегъ-Ферни прежде чѣмъ пройдетъ осень. Будемъ ждать, моя милая. Пойдемте, поучитесь висту.

Онъ всталъ и хотѣлъ идти къ карточному столу, но Бланка остановила его.

— Вы еще не все сказали мнѣ. Кто бы ни былъ тотъ человѣкъ, мужъ онъ Аннѣ или нѣтъ? спросила она.

— Кто бы ни былъ тотъ человѣкъ, возразилъ сэръ-Патрикъ, — ему лучше и не думать жениться на другой.

Такъ племянница задала безсознательно вопросъ, а дядя высказалъ безсознательно свое мнѣніе о томъ, отъ чего зависѣло все будущее счастіе Бланки. «Человѣкъ!» Какъ легко они относились къ «человѣку!» Неужели ничто не возбудить подозрѣнія въ нихъ или въ Арнольдѣ, что Арнольдъ есть самъ тотъ «человѣкъ?»

— Вы хотите сказать что она замужемь? спросила Бланка.

— Я не захожу такъ далеко.

— Вы хотите сказать что она не замужемь?

— Я не захожу такъ далеко.

— Вотъ такъ законъ!

— Ужасный, не правда ли, другъ мой? По моему мнѣнію, она имѣетъ основаніе, если захочетъ, требовать чтобъ ее признали его женой. Вотъ что я хотѣлъ сказать моимъ отвѣтомъ, и пока мы не узнаемъ болѣе, это все что я могу сказать.

— Когда же мы узнаемъ болѣе? Когда получимъ мы телеграмму?

— Не ранѣе какъ черезъ нѣсколько часовъ. Пойдемте, поучитесь висту.

— Я лучше поговорю съ Арнольдомъ, дядя, если позволите.

— Какъ хотите. Но не разказывайте ему того что я разказалъ вамъ сейчасъ. Вспомните что онъ и Деламенъ друзья, и онъ, пожалуй, разкажетъ своему другу о томъ чего его другу не слѣдуетъ знать. Не хорошо съ моей стороны, не правда ли, вселять неискренность въ вашу молодую душу? Одинъ умный человѣкъ сказалъ однажды: чѣмъ старѣе дѣлается человѣкъ, тѣмъ онъ дѣлается хуже. Этотъ умный человѣкъ, милая моя, говоря это имѣлъ въ виду меня, и былъ вполнѣ правъ.

Вознаградивъ себя за такое непріятное признаніе щепоткой табаку, онъ отправился къ карточному столу ждать пока окончаніе роббера дастъ ему мѣсто въ игрѣ.

ГЛАВА XXV.
Прощаніе.

Бланка нашла своего жениха готовымъ какъ и всегда исполнять ея малѣйшія желанія, но далеко не въ свойственномъ ему хорошемъ расположеніи духа. Онъ оправдывалъ свое уныніе усталостью отъ долгаго ожиданія на перекресткѣ. Пока еще была надежда помириться съ Джофри, ему не хотѣлось говорить Бланкѣ о своей ссорѣ съ нимъ. Но надежда становилась все слабѣе и слабѣе по мѣрѣ того какъ вечеръ подходилъ къ концу. Арнольдъ предложилъ отправиться въ билліардную и присоединился съ Бланкой къ игрѣ, съ намѣреніемъ дать Джофри возможность сказать нѣсколько миролюбивыхъ словъ, которыя сдѣлали бы ихъ опять друзьями. Но Джофри не сказалъ ему ни слова и упорно не замѣчалъ его присутствія въ комнатѣ.

За карточнымъ столомъ вистъ продолжался безъ конца. Леди Лунди, сэръ-Патрикъ и докторъ были всѣ неутомимые игроки. Смитъ и Джонсъ, присоединявшіеся къ игрѣ неперемѣнно, олужили поддержкой висту точно такъ же какъ всегда сдужили поддержкой разговору. Такою же скромною ролью отличались эти два человѣка во всѣхъ дѣйствіяхъ своей жизни.

Время зашло за полночь. Въ Виндигетсѣ ложились поздно и вставали поздно. Подъ этою гостепріимною кровлей никакіе намеки въ родѣ подсвѣчниковъ разставляемыхъ на боковыхъ столахъ не торопили гостя въ его комнату; никогда безжалостный звонокъ не поднималъ его утромъ съ постели и не настаивалъ чтобъ онъ завтракалъ въ извѣстный часъ. Въ жизни много неизбѣжныхъ непріятностей, зачѣмъ же прибавлять къ нимъ добровольно непріятность неумолимаго правленія звонка?

Четверть перваго леди Лунди встала съ самоотверженіемъ изъ-за карточнаго стола и объявила что наконецъ кто-нибудь долженъ подать примѣръ отправляться спать. Сэръ-Патрикъ и Смитъ, докторъ и Джонсъ согласились на послѣдній робберъ. Бланка исчезла и скрывалась пока мачиха могла видѣть ее, и появилась опять въ гостиной когда леди Лунди отдалась въ руки своей горничной. Никто не послѣдовалъ примѣру хозяйки кромѣ Арнольда. Онъ вышелъ изъ билліардной вполнѣ убѣжденный что между нимъ и Джофри все кончено. Даже притяженіе Бланки не было достаточно сильно чтобъ удержать его. Онъ отправился въ постель.

Въ половинѣ втораго, когда послѣдній робберъ и счеты за карточнымъ столомъ были уже окончены, и докторъ въ сопровожденіи Смита и Джонса ушелъ въ билліардную, вошелъ наконецъ Дунканъ съ телеграммой въ рукѣ

Бланка отвернулась отъ ясной, спокойной осенней луны, которая привлекла ее къ окну, и взглянула черезъ плечо дяди, когда онъ распечаталъ теллеграмму.

Она прочла первую строчку, и этого было достаточно. Всѣ надежды, основанныя на этомъ листикѣ бумаги, исчезли въ одно мгновеніе. Поѣздъ изъ Пиркандрю въ Эдинбургъ пришелъ въ обыкновенное время. Полиція видѣла всѣхъ пассажировъ, но никто изъ нихъ не подходитъ подъ описаніе Анны.

Сэръ-Патрикъ указалъ на двѣ послѣднія фразы телеграммы: — телеграфировано въ Фалкирнъ. Отвѣтъ будетъ вамъ извѣстенъ.

— Будемъ надѣяться на лучшее, Бланка. Они, очевидно, подозрѣваютъ что она вышла при соединеніи двухъ дорогъ. Намъ теперь не помочь дѣлу. Идите спать, дитя мое, идите спать.

Бланка ушла, поцѣловавъ молча дядю. Старикъ видѣлъ въ первый разъ безнадежное горе на ея ясномъ, молодомъ лицѣ. Прощальный взглядъ племянницы произвелъ на него тяжелое впечатлѣніе и мучилъ его когда онъ пришелъ въ свою комнату съ вѣрнымъ Дунканомъ.

— Плохо дѣло, Дунканъ. Я не сказалъ этого миссъ Лунди, но, кажется, гувернантка перехитрила насъ.

— Кажется что такъ, сэръ-Патрикъ. Какъ бѣдная-то барышня страдаетъ объ ней.

— И всѣ замѣтили это? Она провела всю жизнь съ миссъ Сильвестеръ, и между ними образовалась сильная привязанность. Я безпокоюсь за племянницу, Дунканъ. Боюсь что это горе будетъ имѣть на нее сильное вліяніе.

— Она молода, сэръ-Патрикъ.

— Да, другъ мой, она молода, но у молодыхъ (когда они годны на что-нибудь) горячія сердца. Зима еще не охладила охъ, Дунканъ. Они горячо чувствуютъ.

— Мнѣ кажется, сэръ, есть причина надѣяться что миссъ Лунди перенесетъ горе легче чѣмъ вы предполагаете.

— Какая же это причина, позвольте спросить.

— Человѣкъ въ моемъ положеніи не можетъ говорить свободно о такомъ щекотливомъ предметѣ.

Сэръ-Патрикъ заворчалъ, полушутя, полусердито, какъ всегда.

— Что это, упрекъ мнѣ, старый грубіянъ? Развѣ я не другъ вамъ столько же какъ и господинъ? Развѣ я имѣю привычку смотрѣть свысока на своихъ ближнихъ? Мнѣ противенъ современный либерализмъ, но тѣмъ не менѣе я всю жизнь протестовалъ противъ безчеловѣчнаго раздѣленія классовъ. Въ этомъ отношеніи — какъ мы ни хвастаемся нашими національными добродѣтелями — мы самый не-христіанскій народъ цивилизованнаго міра.

— Извините меня, сэръ-Патрикъ.

— Боже мой! Я разговорился о политикѣ въ такое время ночи. Эта ваша вина, Дунканъ. За что вы начали попрекать меня моимъ положеніемъ? Развѣ я виноватъ что не могу надѣть удобно ночнаго колпака пока вы не расчешете моихъ волосъ? Стоило бы за это встрепать хорошенько ваши. Ну! Будетъ! Я безпокоюсь о племянницѣ, Дунканъ, я сдѣлался ужасно раздражителенъ, вотъ и все. Такъ скажите же что вы хотѣли сказать о миссъ Лунди. Чешите мнѣ волосы и не ворчите.

— Я хотѣлъ напомнить вамъ, сэръ-Патрикъ, что у миссъ Лунди есть другой интересъ въ жизни. Если исторія съ миссъ Сильвестеръ кончится неудачей — а, признаюсь, похоже что такъ и будетъ — я на вашемъ мѣстѣ ускорилъ бы свадьбу племянницы. Ручаюсь что это утѣшило бы ее.

Сэръ-Патрикъ встрепенулся.

— Дѣльное замѣчаніе, сказалъ онъ. — Дунканъ, вы — что я называю — разумный человѣкъ. Стоитъ подумать, старый другъ. На всякій случай стоитъ подумать.

Не въ первый разъ здравый смыслъ Дункана выводилъ изъ затрудненія его господина. Но тогда не случалось ему дѣлать такой ошибки какую онъ сдѣлалъ теперь, внушивъ сэръ-Патрику роковую мысль ускорить бракъ Арнольда съ Бланкой.

Положеніе дѣлъ въ Виндигетсѣ теперь, — когда Анна скрылась не оставивъ никакихъ слѣдовъ по которымъ бы можно было найти ее, — начинало принимать серіозный оборотъ. Открытіе тайны Арнольда зависѣло отъ случайности. При такихъ обстоятельствахъ, сэръ-Патрикъ рѣшился, — если ничто не успокоитъ Бланку въ теченіи недѣли, — отпраздновать свадьбу не въ концѣ осени, какъ сначала предполагалось, но въ первой половинѣ слѣдующаго мѣсяца. Такая перемѣна сокращала три мѣсяца остававшіеся до свадьбы въ три недѣли.

Наступило слѣдующее утро. Бланка начала его неосторожнымъ поступкомъ, уничтожившимъ одинъ изъ шансовъ къ открытію истины, шансъ на который можно было надѣяться даже послѣ полученія эдинбургской телеграммы прошлаго вечера.

Бланка провела безсонную ночь, страдая лихорадкою души и тѣла и думая часъ за часомъ только объ Аннѣ. На разсвѣтѣ такое состояніе стало ей невыносимо. Ея самообладаніе истощилось окончательно. Она встала съ намѣреніемъ не дать уйти Джофри не сдѣлавъ попытки вывѣдать отъ него то что онъ знаетъ объ Аннѣ. Такой самовольный поступокъ былъ прямою измѣной сэръ-Патрику. Она знала что поступаетъ дурно, и стыдилась за свой поступокъ. Но демонъ безразсудства, вселяющійся въ женщинъ въ критическія минуты ихъ жизни, овладѣлъ ею, и она исполнила свое намѣреніе.

Джофри рѣшилъ наканунѣ что, позавтракавъ рано утромъ, отправится къ брату пѣшкомъ, и пришлетъ за своимъ багажемъ слугу.

Онъ надѣлъ уже шляпу и стоялъ въ залѣ, вынимая изъ кармана вторую половину себя, свою трубку, когда Бланка появилась неожиданно и стала между нимъ и выходною дверью.

— Уже встали, сказалъ Джофри. — Я отправляюсь къ брату.

Она не отвѣтила. Онъ взглянулъ на нее пристальнѣе. Глаза дѣвушки всматривались въ его лицо съ такою смѣлою откровенностью что даже онъ не осмѣлился подумать что она остановила его по какому-нибудь недостойному побужденію.

— Какое-нибудь порученіе? спросилъ онъ.

Въ этотъ разъ она отвѣтила ему.

— Я хочу сдѣлать вамъ одинъ вопросъ.

Онъ любезно улыбнулся и открылъ свой мѣшокъ съ табакомъ. Онъ былъ свѣжъ и силенъ послѣ ночнаго отдыха, здоровъ, красивъ и веселъ. Горничныя въ это утро любовались имъ и пожелали подобно Дездемонѣ — съ небольшею разницей — чтобы «небо сдѣлало ихъ всѣхъ трехъ такимъ мущиной».

— Ну, спросилъ онъ, — какой же вопросъ?

Она сдѣлала свой вопросъ безъ одного слова предисловія, нарочно чтобы смугигь его.

— Мистеръ Деламенъ, знаете вы гдѣ находится сегодня Анна Сильвестеръ?

Онъ набивалъ трубку когда она произнесла эти слова, и просыпалъ часть табаку на полъ. Онъ подобралъ сначала табакъ и потомъ уже отвѣтилъ ей съ угрюмымъ самообладаніемъ и однимъ только словомъ:

— Нѣтъ.

— Вы ничего не знаете о ней?

Онъ углубился въ набиваніе своей трубки.

— Ничего.

— Честное слово джентльмена?

— Честное слово джентльмена.

Онъ положилъ мѣшокъ съ табакомъ въ карманъ. Его красивое лицо было непроницаемо какъ камень. Его свѣтлые голубые глаза вызывали всѣхъ англійскихъ дѣвушекъ вмѣстѣ взятыхъ проникнуть въ его душу.

— Кончили вы, миссъ Лунди? спросилъ онъ съ насмѣшливою вѣжливостью въ тонѣ голоса и взглядѣ.

Бланка поняла безнадежность попытки, поняла что повредила своимъ интересамъ такимъ отчаяннымъ поступкомъ. Теперь, когда было уже поздно, она вспомнила предостереженіе сэръ-Патрика: «мы сдѣлаемъ большую ошибку если дадимъ ему замѣтить что наблюдаемъ за нимъ».

— Да, сказала она, — я кончила.

— Теперь моя очередь, возразилъ Джофри. — Вы желаете знать гдѣ миссъ Сильвестеръ. Почему вы спрашиваете у меня?

Бланка сдѣлала все что было въ ея силахъ чтобы поправить ошибку. Она скрыла правду отъ Джофри точно такъ же какъ Джофри скрылъ правду отъ нея.

— Я случайно узнала что миссъ Сильвестеръ уходила вчера изъ того мѣста гдѣ она жила въ то самое время когда вы гуляли. Я подумала, не видали ли вы ея.

— А! Такъ вотъ почему, сказалъ Джофри улыбаясь.

Улыбка задѣла за живое вспыльчивую натуру Бланки. Но она сдѣлала отчаянное усиліе и сдержала свое негодованіе.

— Мнѣ нечего болѣе сказать вамъ, мистеръ Деламенъ.

Она повернулась къ нему спиной и затворила за собой дверь.

Джофри вышелъ изъ дому и закурилъ трубку. Онъ ни на минуту не усумнился въ причинѣ побудившей Бланку предложить ему вопросъ объ Аннѣ. Онъ былъ увѣренъ что Арнольдъ, чтобъ отомстить ему за его вчерашнее поведеніе, разказалъ Бланкѣ о своемъ посѣщеніи Крегъ-Ферни. Дѣло, конечно, немедленно дойдетъ до сэръ-Патрика, и сэръ-Патрикъ первый объяснитъ Арнольду положеніе въ которое Арнольдъ поставилъ себя относительно Анны. Отлично! Сэръ-Патрикъ будетъ превосходнымъ свидѣтелемъ, къ которому можно будетъ обратиться когда разразится скандалъ и придетъ время назвать требованіе Анны безстыдною дерзостью замужней женщины. Онъ беззаботно раскурилъ трубку и отправился своимъ плавнымъ, твердымъ шагомъ къ брату.

Бланка осталась одна въ комнатѣ. Надежда узнать истину посредствомъ того что сказалъ бы Джофри обратившись опять за совѣтомъ къ сэръ-Патрику была теперь погибшая надежда. Бланка стала въ отчаяніи къ окну. Оно выходило на небольшую боковую площадку, которая была любимымъ мѣстомъ прогулки Анны во время ея пребыванія въ Виндигетсѣ. Грустнымъ взглядомъ, съ тоскою на сердцѣ, бѣдная дѣвушка смотрѣла на знакомое мѣсто, и спрашивала себя, съ горькимъ, но позднимъ раскаяніемъ, не уничтожила ли она послѣдней возможности найти Анну.

Она сидѣла уныло у окна пока не увидѣла почтальйона. Прежде чѣмъ слуга успѣлъ взять сумку съ письмами, она была уже въ залѣ и взяла ее сама. Неужели въ ней есть извѣстіе объ Аннѣ? Перебирая письма, она увидѣла письмо на свое имя, адресованное рукою Анны, съ почтовою отмѣткой Киркандрю.

Она разорвала конвертъ и прочла слѣдующія строки:

«Я разсталась съ вами на вѣки, Бланка. Да благословитъ и да вознаградитъ васъ Богъ! Дай вамъ Богъ быть счастливою женой въ продолженіе всей вашей жизни. Вы сочтете меня жестокою, моя милая, но я никогда не была такъ истинно вашею сестрой какъ теперь. Я могу сказать вамъ только одно: я никогда не скажу вамъ болѣе. Простите и забудьте меня. Съ этого дня наша жизнь пойдетъ порознь.»

Сойдя къ завтраку въ свой обыкновенный часъ, сэръ-Патрикъ не нашелъ Бланки, которую привыкъ видѣть въ это время ожидающею его у стола. Комната была пуста; остальные члены домашняго кружка уже кончили завтракъ. Сэръ-Патрикъ не любилъ завтракать въ уединеніи. Онъ послалъ Дункана съ порученіемъ къ горничной Бланки.

Горничная явилась сама. Миссъ Лунди не можетъ выйти изъ своей комнаты. Она посылаетъ сэръ-Патрику письмо и проситъ прочесть его.

Сэръ-Патрикъ развернулъ письмо и прочелъ то что Анна писала Бланкѣ.

Онъ подождалъ немного, очевидно мучаясь прочитаннымъ, потомъ распечаталъ свои письма и постепенно просмотрѣлъ подписи. Между ними не было ни извѣстія изъ Эдинбурга, ни телеграммы съ желѣзной дороги. Наканунѣ онъ рѣшилъ подождать еще недѣлю прежде чѣмъ вступить въ переговоры о свадьбѣ Бланки. Происшествія этого утра побудили его не ждать ни одного дня. Дунканъ вошелъ въ комнату чтобы наіить ему кофе. Сэръ-Патрикъ послалъ его со вторымъ порученіемъ.

— Знаете вы гдѣ найти леди Лунди, Дунканъ?

— Знаю, сэръ-Патрикъ.

— Мой поклонъ леди Лунди. Мнѣ хотѣлось бы поговорить съ ною черезъ часъ, если она не будетъ занята.

ГЛАВА XXVI.
Покинута.

Не веселъ былъ завтракъ сэръ-Патрика. Отсутствіе Бланки пугало его. Письмо Анны удивляло.

Онъ перечелъ его, какъ ни было оно коротко, во второй и въ третій разъ. Если въ немъ можно было понятъ что-нибудь, такъ только то что причиной побудившею Анну къ бѣгству было намѣреніе пожертвовать собой для счастія Бланки. Она разсталась навсегда съ его племянницей для счастія его племнаницы. Что это значитъ? И что общаго имѣетъ это съ положеніемъ Анны, какъ его описала мистрисъ Инчбаръ?

Проницательность сэръ-Патрика и опытность сэръ-Патрика не могли найти никакого отвѣта на эти вопросы.

Онъ все еще думалъ надъ письмомъ когда въ комнату вошли Арнольдъ и докторъ.

— Вы слышали о Бланкѣ? спросилъ Арнольдъ взволнованномъ голосомъ. — Теперь она внѣ опасности. Худшее прошло.

Докторъ заговорилъ прежде чѣмъ сэръ-Патрикъ успѣлъ обратиться къ нему съ вопросомъ.

— Мистеръ Бринквортъ, изъ участія къ миссъ Лунди, преувеличиваетъ опасность. Я навѣстилъ ее по желанію леди Лунди и могу васъ увѣрить что нѣтъ ни малѣйшаго основанія опасаться за ея здоровье. У ней былъ нервный припадокъ, уступившій самымъ простымъ домашнимъ средствамъ. Но вы должны подумать о будущемъ. Она страдаетъ какимъ-то нравственнымъ недугомъ, который до меня не касается, но который друзья ея должны отстранить. Если вы обратите ея мысли отъ печальнаго предмета, что бы это ни было, на которомъ онѣ остановились теперь, за что-нибудь другое, вы сдѣлаете все что надо сдѣлать.

Онъ взялъ со стола газету и ушелъ въ садъ, оставивъ сэръ-Патрика и Арнольда вдвоемъ.

— Слышали вы что онъ сказалъ? спросилъ сэръ-Патрикъ.

— Вы думаете что онъ правъ? возразилъ Арнольдъ.

— Правъ? А вы думаете что человѣкъ составляетъ себѣ репутацію ошибками? Вы принадлежите къ новому поколѣнію, мистеръ Арнольдъ. Вы всѣ можете смотрѣть на знаменитаго человѣка не чувствуя не малѣйшаго уваженія въ его славѣ. Еслибы между вами появился самъ Шекспиръ и сталъ бы говорить о трагедіяхъ, первый встрѣчный которому случилось бы сидѣть противъ него за обѣдомъ сталъ бы противорѣчить ему также равнодушно какъ мнѣ или вамъ. Благоговѣніе умерло для васъ, и вы похоронили его не положивъ камня на его могилу. Но довольно объ этомъ. Возвратимся къ Бланкѣ. Вы вѣроятно знаете какое горе мучаетъ ее. Миссъ Сильвестеръ перехитрила меня и эдинбургскую полицію. Вчера вечеромъ Бланка узнала о нашей неудачѣ, а сегодня получила вотъ это письмо.

Онъ протянулъ Арнольду черезъ столъ письмо Анны.

Арнольдъ прочелъ его и возвратилъ не сказавъ ни слова. Взглянувъ на письмо съ новой точки зрѣнія послѣ ссоры съ Джофри на дорогѣ, онъ вывелъ изъ него только одно заключеніе: Джофри бросилъ ее.

— Ну? спросилъ сэръ-Патрикъ. — Что же вы поняли изъ этого письма?

— Я понялъ горе Бланки когда она прочла его.

Онъ не сказалъ ничего болѣе. Ему было ясно, что еслибъ онъ даже имѣлъ право сообщить сэръ-Патрику то что знаетъ объ Аннѣ, это не помогло бы отыскать ее при настоящихъ обстоятельствахъ. Къ несчастію, теперь ничто не побуждало его выдать тайну которую онъ свято хранилъ до сихъ поръ, и къ несчастію же, онъ никогда не чувствовалъ въ себѣ столько силы сохранить тайну, еслибы даже представилось искушеніе, какъ въ эту минуту.

Двѣ сильныя причины заставлявшія его молчать до сихъ поръ — уваженіе къ репутаціи Анны и нежеланіе разказать Бланкѣ о фальшивой роли которую онъ вынужденъ былъ разыграть въ Крегъ-Ферни — подкрѣпились третьею причиной. Выдать тайну Джофри было бы вдвойнѣ безчестно послѣ того какъ Джофри лично оскорбилъ его. Арнольдъ по характеру своему былъ неспособенъ къ такому подлому мщенію которое, не поколебавшись ни на минуту, приписалъ ему другъ. Онъ никогда не былъ такъ твердъ въ своемъ намѣреніи сохранить тайну какъ въ эту минуту, когда будущность его зависѣла отъ того чтобы сэръ-Патрикъ узналъ объ его участіи въ происшествіяхъ случившихся въ Крегъ-Ферни.

— Да, конечно, возразилъ нетерпѣливо сэръ-Патрикъ. — Огорченіе Бланки очень понятно. Но племянница моя очевидно была причиной исчезновенія миссъ Сильвестеръ. Не знаете ли вы какимъ образомъ это касается моей племянницы?

— Бланка сама ничего не понимаетъ. Могу ли я знать?

Онъ отвѣтилъ совершенно искренно. Смутное опасеніе Анны за ихъ поступки въ гостиницѣ не произвело на него тогда большаго впечатлѣнія, онъ даже не понялъ его. Вслѣдствіе этого у него не было теперь ни малѣйшаго подозрѣнія о настоящей причинѣ побудившей Анну на ея поступокъ.

Сэръ-Патрикъ положилъ письмо въ свой бумажникъ, потерявъ всякую надежду объяснить себѣ его настоящій смыслъ.

— Пора, и давно пора бросить безполезныя догадки, сказалъ онъ. — Мнѣ ясно только одно, послѣ случившагося сегодня на верху: мы должны покориться желанію миссъ Сильвестеръ. Съ этой минуты я отказываюсь отъ дальнѣйшихъ попытокъ найти ее.

— Это будетъ большимъ горемъ для Бланки, сэръ-Патрикъ.

— Не спорю, но мы должны покориться необходимости.

— Если вы увѣрены что нельзя ничего сдѣлать, то конечно надо покориться.

— Я въ этомъ совсѣмъ не увѣренъ, мистеръ Арнольдъ. — Есть еще два средства открыть тайну, средства, которыхъ не можетъ отнять у насъ миссъ Сильвестеръ.

— Такъ почему же не воспользоваться ими, сэръ-Патрикъ? Не жестоко ли покинуть миссъ Сильвестеръ въ ея трудномъ положеніи?

— Мы не можемъ помочь ей противъ ея воли, возразилъ сэръ-Патрикъ. — И мы не имѣемъ права рисковать здоровьемъ Бланки, подвергая ее дальнѣйшему ожиданію послѣ нынѣшняго припадка. Я вмѣшался въ это дѣло изъ расположенія къ Бланкѣ, и теперь перемѣнилъ намѣреніе и не хочу волновать ее попытками, которыя по всей вѣроятности кончились бы другими неудачами, опять таки изъ расположенія къ ней. Другой побудительной причины у меня не было. Можетъ-быть у меня много слабостей, но между ними нѣтъ тщеславнаго желанія отличиться въ качествѣ полицейскаго слѣдователя. Съ полицейской точки зрѣнія дѣло далеко не проиграно. Но я отказываюсь отъ него ради Бланки. Вмѣсто того чтобы поддерживать ея грусть, мы должны прибѣгнуть къ цѣлительному средству на которое указалъ докторъ.

— Какое же это средство? спросилъ Арнольдъ.

Лицо сэръ-Патрика начало оживляться его веселымъ юморомъ.

— Развѣ у нея нѣтъ въ будущемъ чего-нибудь такого о чемъ интереснѣе думать чѣмъ о потерянной подругѣ? спросилъ онъ. — Излѣченіе Бланки зависитъ отчасти отъ васъ, мой юный другъ. Вы одно изъ лѣкарствъ нравственнаго рецепта. Развѣ вы не догадываетесь что вы должны сдѣлать?

Арнольдъ вскочилъ, просіявъ отъ радости.

— Можетъ-быть вы не хотите торопиться? замѣтилъ сэръ-Патрикъ.

— Не хочу! Если Бланка согласится, я поведу ее въ церковь какъ только она сойдетъ внизъ.

— Очень вамъ благодаренъ, сказалъ сэръ-Патрикъ сухо. — Мистеръ Арнольдъ Бринквортъ, еслибы вы во всемъ такъ охотно торопились какъ теперь! Сядьте пожалуста, и не говорите пустяковъ. Если Бланка согласится (какъ вы говорите), и если адвокаты поторопятся, вамъ можно будетъ жениться недѣли черезъ три или черезъ мѣсяцъ.

— Какое дѣло адвокатамъ до нашей свадьбы?

— Вѣдь это свадьба не въ романѣ, другъ мой. Вашъ бракъ одинъ изъ самыхъ не романическихъ. Молодой человѣкъ и молодая дѣвушка, оба богаты, оба пара другъ другу по происхожденію и характеромъ, онъ совершеннолѣтній, она дѣйствуетъ съ полнаго согласія своего опекуна. Что же должно быть слѣдствіемъ такого прозаическаго положенія вещей? Само-собой разумѣется, адвокаты и контрактъ.

— Пойдемте въ библіотеку, сэръ-Патрикъ. Я въ одну минуту приготовлю вамъ контрактъ! Клочокъ бумаги и каплю чернилъ. "Я, нижеподписавшійся, отдаю все что у меня есть, до послѣдней копѣйки, моей дорогой Бланкѣ. " Подпишу, приложу печать, придавлю пальцемъ, вотъ вамъ и контрактъ.

— Въ самомъ дѣлѣ? Да вы, я вижу, природный законовѣдъ. Вы создаете и излагаете свою систему не переводя духа. Вашу руку, Моисей, Юстиніанъ, Магометъ! Во всемъ что вы сказали есть атомъ смысла. «Пойдемте въ библіотеку» есть предложеніе достойное вниманія. Въ дополненіе ко всему не имѣется ли у васъ и адвоката?

— У меня есть два. Одинъ въ Лондонѣ, другой въ Эдинбургѣ.

— Мы воспользуемся ближайшимъ изъ двухъ, потому что намъ надо спѣшить. Кто вашъ эдинбургскій адвокатъ? Принглъ? Лучшаго человѣка намъ и не надо. Пойдемте, напишите ему. Вы изложили мнѣ брачный контрактъ съ краткостью древняго Римлянина. Но я не уступлю законовѣду-дилеттанту. Вотъ вамъ мое изложеніе: вы справедливы и великодушны къ Бланкѣ; Бланка справедлива и великодушна къ вамъ; оба вы хотите быть справедливыми и великодушными къ вашимъ дѣтямъ. Вотъ образцовый контрактъ. Сообразуясь съ нимъ вы должны написать Принглю. Можете вы сдѣлать это это? Нѣтъ? конечно нѣтъ. Ну, постарайтесь же по крайней мѣрѣ понять меня. Обращайте вниманіе на пункты и на порядокъ въ которомъ они будутъ слѣдовать одинъ за другимъ. Вы намѣрены жениться; называете на комъ; прибавляете что я ея опекунъ; даете адресъ моего эдинбургскаго адвоката; излагаете ваши инструкціи какъ можно яснѣе, и какъ можно короче, и предоставляете ему подробности; поручаете ему обратиться къ моему адвокату; просите чтобы контрактъ былъ приготовленъ какъ можно скорѣе и даете вашъ адресъ, въ этотъ домъ. Вотъ главное. Можете вы написать теперь? Нѣтъ? О молодое поколѣніе! О прогрессъ нашего просвѣщеннаго времени! Да. Вы можете жениться на Бланкѣ, можете сдѣлать ее счастливою, можете увеличить населеніе, и все это не умѣя писать по-англійски. Я могу только повторить съ ученымъ Беворчекіемъ, смотрѣвшимъ въ окно на безграничную любовь воробьевъ: какъ милостиво небо къ своимъ созданіямъ! Берите перо. Я продиктую вамъ. Я продиктую.

Сэръ-Патрикъ прочелъ письмо, одобрилъ его и отправилъ на почту. Онъ строго запретилъ Арнольду говорить съ Бланкой о свадьбѣ безъ его разрѣшенія.

— Надо получить согласіе одной особы прежде чѣмъ просить его у Бланки.

— Леди Лунди?

— Да, леди Лунди. Строго судя, я единственный авторитетъ. Но свояченица моя мачиха Бланки и назначена ея опекуншей въ случаѣ моей смерти. Надо спросить его согласія изъ вѣжливости, если не по закону. Намѣрены вы сдѣлать это?

Лицо Арнольда вытянулось. Онъ взглянулъ на сэръ-Патрика съ безмолвнымъ замѣшательствомъ.

— Что? Вы даже не рѣшаетесь поговорить съ такою уступчивою особой какъ леди Лунди? На морѣ вы можетъ-быть были полезнымъ человѣкомъ, но такого безпомощнаго молодаго человѣка на землѣ я не встрѣчалъ. Отправляйтесь въ садъ къ другимъ воробьямъ. Кто-нибудь долженъ же поговорить съ леди Лунди. Если вы не можете, я беру это на себя.

Вытолкнувъ Арнольда въ садъ, онъ задумчиво обратился къ набалдашнику своей, трости. Веселости его и слѣда не осталось, когда онъ остался одинъ. Его знакомство съ характеромъ леди Лунди предупреждало его что попытка получить ея согласіе на ускореніе свадьбы Бланки не легкое дѣло. «Бѣдный Томъ, вѣроятно, зналъ какое-нибудь средство держаь ее въ повиновеніи», подумалъ онъ. «Желалъ бы я знать какъ онъ это дѣлалъ? Еслибъ она была жена каменьщика, она такого рода женщина которую мужъ могъ бы держать въ полномъ повиновеніи сильнымъ и регулярнымъ употребленіемъ кулака. Но бѣдный Томъ былъ не каменьщикъ. Желалъ бы я знать какъ онъ жилъ съ ней?» Подумавъ нѣсколько минутъ объ этомъ вопросѣ, сэръ-Патрикъ оставилъ его какъ вопросъ неразрѣшимый. «Надо заставить ее дать согласіе», подумалъ онъ, «и мой собственный умъ долженъ помочь мнѣ;»

Въ такомъ самоотверженномъ настроеніи онъ вышелъ изъ библіотеки и постучался въ дверь будуара леди Лунди.

ГЛАВА XXVII.
Перехитрилъ.

Сэръ-Патрикъ нашелъ свою свояченицу погруженною въ хозяйственныя заботы. Корреспонденція сіятельной леди и списокъ ея визитовъ; хозяйственные счеты и домовая книга ея свѣтлости; дневникъ или памятная книга (въ красномъ сафьянномъ переплетѣ); письменный столъ, письменныя принадлежности, спичечница и подсвѣчникъ (все изъ чернаго дерева и серебра); сама сіятельная леди предсѣдательствующая надъ своими дѣлами, въ безупречномъ утреннемъ костюмѣ, наслаждающаяся здоровьемъ тѣла и принциповъ, недоступная ни одному пороку, въ высшей степени добродѣтельная, — все это вмѣстѣ представляло глазамъ всякаго здравомыслящаго смертнаго самое назидательное зрѣлище изъ всѣхъ извѣстныхъ человѣчеству, — зрѣлище британской матроны на ея тронѣ обращающейся ко всему міру вообще съ вопросомъ: когда ты представишь что-нибудь равное мнѣ?

— Боюсь не помѣшалъ ли я вамъ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Я совершенно свободенъ. Не зайти ли мнѣ попозже?

Леди Лунди приложила руку ко лбу и слабо улыбнулась.

— Легкое давленіе здѣсь, сэръ-Патрикъ. Прошу васъ, садитесь. Долгъ всегда находить меня способною, долгъ находитъ меня доброю, долгъ находитъ меня доступною. Отъ слабой женщины долгъ не можетъ требовать большаго. Въ чемъ же дѣло теперь? (Леди Лунди обратилась къ своей сафьянной записной книгѣ.) У меня здѣсь все раздѣлено на параграфы, отмѣченные заглавными буквами. П. — помощь бѣднымъ. Не то. Я. М. — языческія миссіи. Не то. О. Г. — ожидаемые гости. Не то. Т. С. П. — тайное свиданіе съ Патрикомъ. Вотъ оно. Вы простите мнѣ маленькую безвредную фамильярность? Я пропустила вашъ титулъ. Благодарю васъ. Я къ вашимъ услугамъ, если вамъ угодно начать. Если это что-нибудь непріятное, не затрудняйтесь. Я совершенно готова.

Послѣ такого предисловія леди Лунди откинулась на спинку кресла, облокотилась локтями на ручки и скрестила пальцы. «Ну», сказала она вопросительно. Сэръ-Патрикъ отдалъ тайную дань сожалѣнія своему покойному брату и началъ:

— Не скажу чтобъ это было непріятное дѣло. Мы назовемъ его семейнымъ безпокойствомъ. Бланка….

Леди Лунди издала слабый стонъ и закрыла глаза руками.

— Неужели это необходимо? воскликнула леди Лунди тономъ трогательнаго упрека — О, сэръ-Патрикъ, неужели это необходимо?

— Да, это необходимо.

Прекрасные глаза леди Лунди обратились за помощью къ штукатуркѣ потолка. Потолокъ отверзся и показалъ леди Лунди «долгъ» написанный крупнѣйшими прописными буквами.

— Продолжайте, сэръ-Патрикъ. Девизъ женщинъ — самопожертвованіе. Вы не увидите какъ я буду страдать. Продолжайте.

Сэръ-Патрикъ продолжалъ, не выказавъ ни малѣйшихъ признаковъ симпатіи или удивленія:

— Я хотѣлъ напомнить вамъ о нервномъ припадкѣ Бланки. Позвольте спросить, знаете ли вы чему приписываютъ его?

— О! воскликнула леди Лунди, внезапно выпрямившись на стулѣ и внезапно возвративъ свои вокальныя способности. — Единственный предметъ о которомъ я боялась говорить. Жестокій, жестокій, жестокій поступокъ о которомъ я хотѣла умолчать! А сэръ-Патрикъ намекаетъ на него! Неумышленно, — надо отдать справедливость, — неумышленно намекаетъ на него!

— На что я намекаю, сударыня?

— На поведеніе Бланки относительно меня. На безсердечную скрытность Бланки. На непочтительное молчаніе Бланки. Повторяю мои слова: на безсердечную скрытность Бланки, на непочтительное молчаніе Бланки.

— Позвольте, леди Лунди.

— Позвольте мнѣ, сэръ-Патрикъ. Одному Богу извѣстно какъ неохотно я говорю объ этомъ. Одному Богу извѣстно что я никогда не намекнула бы объ этомъ еслибы вы сами не принудили меня къ этому. Какъ хозяйка дома, какъ христіанка, какъ вдова вашего незабвеннаго брата, я обязана разказать вамъ объ ея поступкѣ. Я понимаю ваше участіе. Я понимаю что вы хотите пощадить меня. Напрасно! Я обязана разказать вамъ объ ея поступкѣ.

Сэръ-Патрикъ покорился и поклонился. (Еслибъ онъ былъ каменьщикъ! Еслибы леди Лунди не была тѣмъ чѣмъ ея свѣтлость безспорно была, сильнѣйшимъ существомъ изъ двухъ!)

— Позвольте мнѣ, ради васъ самихъ, опустить завѣсу на ужасы, — при всемъ желаніи пощадить васъ, я не могу назвать этого иначе, — на ужасы происходившіе наверху. Лишь только я услыхала о болѣзни Бланки, я поспѣшила исполнить долгъ. Долгъ будетъ находить меня всегда готовою, сэръ-Патрикъ, до послѣдней минуты моей жизни. Я спокойно присутствовала при вопляхъ и рыданіяхъ моей падчерицы. Я старалась не слышать ея вульгарныхъ выраженій. Я, какъ Англичанка и хозяйка дома, показала ей достойный примѣръ. Но когда я услыхала что Бланка произнесла имя которое не должно никогда произноситься въ моемъ домашнемъ кружкѣ, а перепугалась не на шутку. Я сказала моей горничной: Гопкинсъ, это не истерика. Это дьявольское навожденіе. Принесите хлороформу.

Употребленіе хлороформа какъ заклинательнаго средства было неслыханною новостью для сэръ-Патрика. Онъ съ трудомъ сохранилъ серіозный видъ. Леди Лунди продолжала.

— Гопкинсъ хорошая женщина, но у Гопкинсъ есть языкъ. Она встрѣтила въ корридорѣ нашего просвѣщеннаго друга, доктора, и сказала ему о припадкѣ. Онъ былъ такъ добръ что подошелъ къ двери. Мнѣ было ужасно неловко обратить, ея къ его профессіи, когда онъ почетный гость въ моемъ домѣ. И къ тому же Бланка, по моему мнѣнію, нуждалась болѣе въ помощи священника чѣмъ доктора. Но нечего было дѣлать послѣ языка Гопкинсъ. Я попросила нашего знаменитаго друга удостоить насъ лрогнозисомъ. (Кажется, такъ настоящій ученый терминъ?) Онъ взглянулъ на припадокъ съ чисто-матеріальной точки зрѣнія, чего и надо ожидать отъ человѣка его профессіи. Правильно я выразилась сказавъ прогнозисъ? Не діагнозисъ ли? Привычка выражаться правильно такъ необходима, сэръ-Патрикъ. И мнѣ такъ не хотѣлось бы ввести васъ въ заблужденіе.

— Все равно, леди Лунди. Я слышалъ мнѣніе доктора. Не трудитесь повторять его.

— Не трудитесь повторять его! сказала леди Лунди. — Ахъ, сэръ-Патрикъ! Какое нетерпѣніе! Воображаю какъ часто вы уступали ему, и какъ часто приходилось вамъ раскаиваться въ этомъ!

— Дорогая леди Лунди, если вамъ хочется повторить слова доктора, вы бы такъ и сказали мнѣ. Я не буду торопить васъ. Такъ поговоримъ о прогнозисѣ.

Леди Лунди покачала головой съ сожалѣніемъ и улыбнулась съ ангельскимъ снисхожденіемъ.

— Наши маленькіе вседневные грѣхи, сказала она. — Мы рабы нашихъ маленькихъ вседневныхъ грѣховъ. Пройдитесь по комнатѣ, право, пройдитесь.

Другой человѣкъ потерялъ бы терпѣніе, но сэръ-Патрикъ, не выказавъ ни малѣйшаго раздраженія, переложилъ нравственный пластырь своей свояченицы съ себя на нее.

— Какъ вы проницательны! сказалъ онъ. — Я дѣйствительно страдаю нетерпѣніемъ. Мнѣ хочется знать что сказала вамъ Бланка когда ей сдѣлалось лучше.

Британская матрона окаменѣла въ одно мгновеніе.

— Ничего, отвѣчала леди Лунди, злобно щелкнувъ зубами, точно хотѣла прикусить слово, когда онъ вылетало изъ ея рта.

— Ничего! воскликнулъ сэръ-Патрикъ.

— Ничего, повторила леди Лунди выразительнымъ тономъ и съ выразительнымъ взглядомъ. — Я собственными руками дала ей лѣкарство; я перерѣзала ей ножницами снуровку; я облила ей голову холодною водой; я ждала пока она не успокоилась; тогда я выслала всѣхъ изъ комнаты, обняла ее, прижала къ груди и сказала: «дорогое дитя мое, довѣрьтесь мнѣ». И чѣмъ отплатила она мнѣ за мои заботы я уже сказала вамъ: безсердечною скрытностью, непочтительнымъ молчаніемъ.

Сэръ-Патрикъ слегка нажалъ пластырь.

— Она, вѣроятно, боялась сказать.

— Боялась? О! воскликнула леди Лунди, не довѣряя своимъ ушамъ. — И вы могли это сказать! Я можетъ-быть не разслышала? Вы не сказали: боялась?

— Я сказалъ: она можетъ-быть боялась….

— Остановитесь. Я не позволю говорить мнѣ въ глаза что я не исполнила моего долга относительно Бланки. Нѣтъ, сэръ-Патрикъ! Я могу вынести многое, но этого я не могу вынести. Я была болѣе чѣмъ матерью дочери вашего дорогаго брата; я была старшею сестрой Бланки; я много трудилась, да, сэръ-Патрикъ, я много трудилась надъ развитіемъ ума Бланка (никогда не забывая прелестнаго выраженія поэта: прекрасна обязанность развивать молодой умъ и давать направленіе молодой мысли!); я дѣлала все что могла: не далѣе какъ вчера посѣщеніе одного изъ интереснѣйшихъ памятниковъ феодальныхъ временъ Пертшейра, — и послѣ всѣхъ моихъ жертвъ сказать мнѣ будто я обращалась съ Бланкой такъ что она боится довѣриться мнѣ, немного жестоко. У меня чувствительная, до крайности чувствительная натура, дорогой сэръ-Патрикъ. Простите мнѣ что я содрагаюсь отъ раны. Простите мнѣ что я такъ глубоко чувствую рану нанесенную мнѣ человѣкомъ котораго я уважаю.

Лели Лунди приложила платокъ къ глазамъ. Другой человѣкъ снялъ бы пластырь. Сэръ-Патрикъ нажалъ его еще сильнѣе.

— Вы не поняли меня, сказалъ онъ. — Я хотѣлъ сказать что Бланка боялась сказать вамъ настоящую причину своей болѣзни. Настоящая причина — безпокойство о миссъ Сильвестеръ.

Леди Лунди издала второй стонъ, — громкій стонъ въ этотъ разъ, и закрыла глаза въ ужасѣ.

— Я могу убѣжатъ изъ дому, дико воскликнула она. — Я могу убѣжать на край земли, но я не могу слышать этого имени. Нѣтъ, сэръ-Патрикъ! Не въ моемъ присутствіи! Не въ моей комнатѣ! Не въ то время пока я хозяйка Виндигетса.

— Очень жаль что мнѣ приходится говорить вамъ непріятное, леди Лунди. Но дѣло по которому я пришелъ сюда принуждаеть меня коснуться, по возможности слегка, происшествія случившагося въ вашемъ домѣ безъ вашего вѣдома.

Леди Лунди внезапно открыла глаза и превратилась въ образецъ вниманія. Случайный зритель могъ бы подумать что она не совсѣмъ недоступна вульгарному чувству любопытства.

— Вчера, въ то время когда мы завтракали, въ Виндигетсѣ была гостья, продолжалъ сэръ-Патрикъ. — Она…

Леди Лунди схватила записную книжку и остановила сэръ-Патрика. Слѣдующія слова вырвались изъ устъ ея спазмодически.

— Я берусь, какъ женщина привыкшая управлять собой, я берусь выслушать васъ, съ однимъ только условіемъ: я не хочу знать ни имени, ни пола. «Особа», если вамъ угодно. «Особа», продолжала леди Лунди, раскрывъ книгу и взявъ въ руки перо, — «совершила вчера дерзкое вторженіе въ мои владѣнія.»

Сэръ-Патрикъ поклонился. Леди Лунди вписала въ книгу свои слова, сердито царапая перомъ бумагу и начала допрашивать свояка какъ свидѣтеля.

— Въ какую часть моего дома вторгнулась «особа»? Будьте пожалуста, точны, сэръ-Патрикъ. Я намѣрена обратиться къ покровительству мироваго судьи. Въ библіотеку, говорите вы? Такъ точно, въ библіотеку?

— Прибавьте, сказалъ сэръ-Патрикъ, нажимая опять пластырь, — что особа имѣла въ библіотекѣ свиданіе съ Бланкой.

Перо леди Лунди воткнулось въ бумагу и окружилось чернильными брызгами.

— Въ библіотекѣ, повторила она задыхающимся голосомъ. — Я постараюсь владѣть собой, сэръ-Патрикъ. Что пропало изъ библіотеки?

— Ничего не пропало, леди Лунди, кромѣ самой «особы». Она….

— Нѣтъ, сэръ-Патрикъ! Я такъ не могу. Я не хочу слышать имя моего пола.

— Извините, пожалуста, я забылъ что «она» запрещенное мѣстоименіе въ настоящемъ случаѣ. Особа написала Бланкѣ прощальное письмо и скрылась неизвѣстно куда. Безпокойство, которое всѣ эти происшествія причинили Бланкѣ, было единственною причиной случившагося сегодня утромъ. Припомнивъ ваше собственное мнѣніе о миссъ Сильвестеръ, вы поймете почему Бланка не рѣшилась довѣриться вамъ.

Онъ остановился и ждалъ отвѣта. Но леди Лунди была такъ углублена въ свою записную книгу что не намѣчала его присутствія.

— Чтобы карета была подана послѣ завтрака, сказала она, повторяя вслухъ заключительныя слова своей записки. — Обратиться къ ближайшему мировому судьѣ и отдать Виндигетское помѣстье подъ покровительство закона. Ахъ, извините, воскликнула она, вспомнивъ о сэръ-Патрикѣ. — Не забыла ли я чего-нибудь особенно непріятнаго? Пожалуста, напомните если я забыла.

— Вы не пропустили ничего что имѣетъ хоть малѣйшее значеніе, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Я сообщилъ вамъ факты которые вы имѣете право звать. Теперь мы можемъ возвратиться къ мнѣнію доктора о болѣзни Бланки. Вы, кажется, намѣревались удостоить меня повтореніемъ прогнозиса?

— Діагнозиса, сэръ-Патрикъ, замѣтила леди Лунди съ досадой. — Я тогда забыла, но теперь я вспомнила. Прогнозисъ совсѣмъ другое.

— Уступаю, леди Лувди. Діагнозисъ.

— Вы сообщили мнѣ, сэръ-Патрикъ, что вамъ уже извѣстенъ діагнозисъ. Для чего же мнѣ повторять вамъ его?

— Я хотѣлъ повѣрить мое заключеніе, сравнивъ его съ вашимъ.

— Вы очень добры. Вы ученый человѣкъ, а я несвѣдущая женщина. Я не могу поправить вашего заключенія.

— Такъ вотъ мое заключеніе, леди Лунди. Нашъ другъ, докторъ, предписываетъ нравственное, а не медицинское средство для поправленія здоровья Бланки. Если мы отвратимъ ея мысли отъ печальнаго предмета, на которомъ онѣ остановились, мы сдѣлаемъ все что надо сдѣлать. Это его слова, какъ я ихъ понялъ. Согласны вы съ моимъ заключеніемъ?

— Могу ли я спорить съ вами, сэръ-Патрикъ? Вы славитесь утонченною ироніей, я это знаю. Боюсь что вся ваша иронія выльется на меня.

Адвокатское терпѣніе устояло.

— Я считаю ваши слова подтвержденіемъ моего заключенія, леди Лунди. Благодарю васъ. Теперь о способѣ исполнить совѣтъ вашего доктора. Способъ, кажется, очень простъ. Все что надо сдѣлать, это обратить мысли Бланки на что-нибудь менѣе печальное чѣмъ то о чемъ она думаетъ теперь. Согласны вы со мной до сихъ поръ?

— Для чего вы хотите сложить всю отвѣтственность на меня? спросила леди Лунди.

— Изъ глубочайшаго уваженія къ вашему мнѣнію, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Строго говоря, вся отвѣтственность лежитъ конечно на мнѣ. Я опекунъ Бланки.

— Слава Богу, воскликнула леди Лунди набожнымъ тономъ.

— Я слышу восклицаніе благоговѣйной благодарности, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Долженъ ли я понять его за выраженіе сомнѣнія съ вашей стороны въ возможности заставить Бланку повиноваться при настоящихъ обстоятельствахъ?

Леда Лунди опять вышла изъ себя, какъ и ожидалъ ея своякъ.

— Вы должны принять его, сказала она, — за выраженіе моего убѣжденія что взявшись за воспитаніе Бланки я обременила себя неисправимо безсердечною, упрямою и самовластною дѣвушкой.

— Вы, кажется, сказали «неисправимо»?

— Я сказала: неисправимо.

— Если дѣло такъ безнадежно какъ вы говорите, я, какъ опекунъ Бланки, долженъ найти средство освободить васъ отъ нея.

— Никто не можетъ освободить меня отъ долга за который я взялась, воскликнула леди Лунди. — Я не брошу своей обязанности, хотя бы мнѣ пришлось умереть на моемъ посту.

— Но предположите что самъ долгъ требуетъ чтобы вы оставили свой постъ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Предположите что это будетъ подвигомъ «самопожертвованія», которое есть «девизъ женщинъ».

— Я не понимаю васъ, сэръ-Патрикъ. Сдѣлайте одолженіе, объяснитесь.

Сэръ-Патрикъ принялъ на себя новую роль, роль не рѣшающагося человѣка. Онъ бросилъ на свояченицу почтительно вопросительный взглядъ, вздохнулъ и покачалъ головой.

— Нѣтъ, сказалъ онъ. — Это было бы слишкомъ много. Даже съ вашимъ высокимъ понятіемъ о долгѣ это было бы слишкомъ много.

— Все чего вы потребуете отъ меня во имя долга не будетъ слишкомъ много.

— Нѣтъ! Нѣтъ! Позвольте напомнить вамъ что человѣческая природа имѣетъ границы.

— Долгъ христіанки не имѣетъ границъ.

— О, право, имѣетъ!

— Сэръ-Патрикъ! послѣ моихъ словъ ваше упорное сомнѣніе равняется оскорбленію.

— Что вы говорите! Позвольте мнѣ объясниться. Предположите что счастіе другой особы зависитъ отъ того чтобы вы сказали: да, когда всѣ ваши убѣжденія побуждаютъ васъ сказать: нѣтъ. Неужели вы способны попрать ногами всѣ ваши убѣжденія только потому что отвлеченное понятіе о долгѣ требуетъ отъ васъ такой жертвы?

— Да, сказала леди Лунди, вскакивая на пьедесталъ добродѣтели. — Да, безъ малѣйшаго колебанія.

— Я преклоняюсь, леди Лунди. Вы одобряете меня продолжать. Позвольте мнѣ спросить, послѣ того что я сейчасъ слышалъ, считаете ли вы своимъ долгомъ относительно Бланки исполнить совѣтъ одного изъ величайшихъ авторитетовъ Англіи?

Леди Лунди признала это своимъ долгомъ и отложила противорѣчіе до болѣе удобнаго случая.

— Хорошо, продолжалъ сэръ-Патрикъ. — Предположивъ что Бланка подобна всѣмъ прочимъ смертнымъ и можетъ утѣшиться надеждой на счастіе, если мы укажемъ ей на эту надежду; не обязываетъ ли насъ нравственный долгъ поступитъ по совѣту доктора и указать ей на эту надежду?

Онъ устремилъ вѣжливо убѣдительный взглядъ на леди Лунди и ждалъ съ самымъ невиннымъ видомъ отвѣта.

Еслибы леди Лунди не была вынуждена, раздраженіемъ до котораго довелъ ее своякъ, оспаривать каждое его слово, она можетъ-быть замѣтила бы западню которую онъ ей готовилъ. Но въ такомъ состояніи она не замѣтила въ его послѣднихъ словахъ ничего кромѣ повода унизить Бланку и поспорить съ нимъ.

— Еслибъ у моей падчерицы была дѣйствительно въ виду надежда на счастіе, я, конечно, сказала бы: да. Но Бланка извращенная натура. Извращенная натура не можетъ имѣть надежды на счастіе.

— Извините, сказалъ сэръ-Патрикъ. — У Бланки есть надежда на счастіе. Иными словами, у Бланки есть надежда выйти замужъ. И кромѣ того, Арнольдъ Бринквортъ готовъ жениться на ней какъ только будетъ готовъ контрактъ.

Леди Лунди привскочила въ креслѣ, побагровѣла отъ ярости и открыла уже ротъ чтобы возразить, но сэръ-Патрикъ всталъ и заговорилъ не давъ ей сказать ни одного слова.

— Я хочу освободить васъ, леди Лунди, при помощи того средства которое вы сейчасъ сочли своимъ долгомъ принять, отъ дальнѣйшихъ заботъ о неисправимой дѣвушкѣ. Въ качествѣ опекуна Бланки, я имѣю честь предложить вамъ ускорить свадьбу и назначить какой-нибудь день въ первой половинѣ будущаго мѣсяца.

Такими словами онъ закрыть западню въ которую замавилъ свою свояченицу, и ждалъ что будетъ дальше.

Мстительная женщина способна въ высшей степени раздраженія пожертвовать всѣми разчетами неодолимой потребности удовлетворить свою месть. Было только одно средство отмстить сэръ-Патрику, и леди Лунди воспользовалась имъ. Она ненавидѣла его въ эту минуту такъ сильно что надежда настоять на своемъ обѣщала ей только слабое удовлетвореніе въ сравненіи съ наслажденіемъ побить сэръ-Патрика его собственнымъ оружіемъ.

— Дорогой мой сэръ-Патрикъ, сказала она съ серебристымъ смѣхомъ, — вы потеряли много драгоцѣннаго времени и много краснорѣчивыхъ словъ стараясь заставить меня хитростію дать согласіе которое вы могли бы получить безъ всякаго труда. Я считаю ваше намѣреніе ускорить свадьбу Бланка превосходнымъ намѣреніемъ. Я съ наслажденіемъ передаю попеченіе о такой особѣ какъ моя падчерица несчастному молодому человѣку который беретъ ее у меня добровольно. Чѣмъ менѣе онъ будетъ имѣть времени узнать ея характеръ, тѣмъ болѣе можно надѣяться что онъ исполнитъ свое обѣщаніе жениться на ней. Пожалуста, поторопите адвокатовъ, сэръ-Патрикъ, и назначьте свадьбу еще недѣлей раньше, если хотите угодить мнѣ.

Леди Лунди величественно встала и сдѣлала реверансъ, который былъ торжествомъ вѣжливой сатиры въ безмолвномъ проявленіи. Сэръ-Патрикъ отвѣтилъ низкимъ поклономъ а улыбкой ясно выражавшею: "Я вѣрю каждому слову вашего прекраснаго отвѣта. Прощайте, удивительная женщина. "

Такъ единственная особа, оппозиція которой могла бы принудить сэръ-Патрика согласиться на временную отсрочку, принуждена была молчать ловкимъ обращеніемъ съ недостатками ея характера. Такъ, вопреки самой себѣ, леди Лунди должна была дать согласіе на ускореніе брака Арнольда съ Бланкой.

ГЛАВА XXVIII.
Утаилъ.

Правдѣ свойственно обнаруживаться. Въ періодъ между побѣдой сэръ-Патрика надъ леди Лунди правда стремилась пробиться по разнымъ направленіямъ сквозь окружавшій ее мракъ и показаться людямъ. Не было недостатка и въ признакахъ волненія подъ поверхностью, свидѣтельствовавшихъ о работѣ какого-то тайнаго вліянія. Но въ Виндигетсѣ не доставало пророческой способности которая могла бы истолковать значеніе этихъ признаковъ.

Въ тотъ день когда сэръ-Патрикъ своимъ искреннимъ объясненіемъ со свояченицей сгладилъ путь къ ускоренію брака, возникло препятствіе со стороны самой Бланки. Къ полудню она настолько успокоилась что могла принять Арнольда въ своей маленькой пріемной; свиданіе было очень непродолжительное. Черезъ четверть часа Арнольдъ съ отчаяніемъ на лицѣ возвратился къ сэръ-Патрику, который сидѣлъ въ саду, грѣясь на солнцѣ. Бланка съ негодованіемъ отказалась даже думать о свадьбѣ въ такое время когда сердце ея разбито открытіемъ что Анна разсталась съ ней на вѣки.

— Вы сами позволили мнѣ поговорить съ ней объ этомъ, неправда ли, сэръ-Патрикъ? сказалъ Арнольдъ.

Сэръ-Патрикъ повернулся, подставилъ спину подъ солнце и согласился что дѣйствительно далъ позволеніе.

— Еслибъ я только зналъ, я отрѣзалъ бы себѣ языкъ, а не сказалъ бы ни слова. Какъ, вы думаете, она приняла это? Расплакалась и выгнала меня изъ комнаты.

Было прекрасное утро. Свѣжій вѣтерокъ умѣрялъ жаръ солнца, птицы пѣли, и садъ былъ въ самомъ праздничномъ видѣ. Сэръ-Патрикъ чувствовалъ себя необыкновенно хорошо. Всѣ мелкія жизненныя непріятности удалились отъ него на приличное разстояніе. Онъ положительно отказался подозвать ихъ къ себѣ.

— Вотъ міръ, сказалъ старикъ, поворачиваясь на солнце, — міръ который милосердый Создатель наполнилъ прекрасными жидами, гармоническими звуками, благовонными запахами; и вотъ существа одаренныя чувствами нарочно созданными чтобы наслаждаться этими видами, звуками, запахами, не говоря уже о любви, что въ придачу ко всему. И эти же самыя существа ненавидятъ, голодаютъ, проводятъ безсонныя ночи на своихъ подушкахъ, не видятъ ничего пріятнаго, не слышатъ ничего пріятнаго, не обоняютъ ничего пріятнаго, проливаютъ горькія слезы, говорятъ жестокія слова, заболѣваютъ тяжелыми болѣзнями, изнуряются, старятся, умираютъ. Какой тутъ смыслъ, Арнольдъ? И долго ли будетъ такъ продолжаться?

Тонкое сходство между слѣпотой Бланки, не хотѣвшею воспользоваться благами брака, и слѣпотой человѣчества, не пользующагося благами существованія, было очевидно для престарѣлой философіи грѣвшейся на солнцѣ, но совершенно невидимо для Арнольда. Онъ не обратилъ вниманія на обширный вопросъ поднятый сэръ-Патрикомъ, и спросилъ что ему дѣлать съ Бланкой.

— Что вы дѣлаете съ огнемъ когда не можете потушить его? Оставляете его горѣть пока онъ самъ не потухнетъ. Что надо сдѣлать съ женщиной когда она не хочетъ успокоиться? Оставить ее волноваться пока она не успокоится.

Арнольдъ не понялъ благоразумнаго совѣта заключавшагося въ этомъ отвѣтѣ.

— Я думалъ что вы поможете мнѣ, сказалъ онъ.

— Я и такъ помогаю вамъ. Оставьте Бланку въ покоѣ. Не заговаривайте о свадьбѣ когда увидите ее. Если она сама заговоритъ, извинитесь и скажите что больше не будете надоѣдать ей этимъ предложеніемъ. Я повидаюсь съ ней черезъ часъ или два и буду дѣйствовать точно также. Вы вложиди мысль въ ея голову, дайте ей созрѣть тамъ. Не давайте пищи ея безпокойству о миссъ Сильвестеръ. Не усиливайте его противорѣчіемъ или попыткой унизить въ ея глазахъ потерянную подругу. Предоставьте времени приблизить ее понемногу къ ожидающему ее мужу и, ручаюсь вамъ, она будетъ готова къ тому времени когда будетъ готовъ контрактъ.

Предъ завтракомъ сэръ-Патрикъ повидался съ Бланкой и примѣнилъ къ дѣлу свою систему. Она совершенно успокоилась прежде чѣмъ сэръ-Патрикъ ушелъ отъ нея. Немного позже Арнольдъ былъ прощенъ. Еще немного позже проницательный старикъ замѣтилъ что племянница какъ-то особенно задумчива и взглядываетъ на Арнольда съ совершенно новымъ интересомъ, стыдливо скрываемымъ отъ вниманія Арнольда. Сэръ-Патрикъ пошелъ одѣваться къ обѣду съ утѣшительнымъ убѣжденіемъ что встревожившія его затрудненіе наконецъ улаживаются. Сэръ-Патрикъ никогда такъ не ошибался какъ въ этотъ разъ.

Одѣванье подходило къ концу. Дунканъ только что освѣтилъ какъ слѣдуетъ зеркало, а старый джентльменъ былъ на той критической точкѣ своей дневной жизни когда вопросъ шелъ о достиженіи или недостиженіи абсолютнаго совершенства въ завязываніи галстука. Въ ту минуту какой-то варваръ, незнакомый съ первыми правилами одѣванья шеи джентльмена, дерзнулъ постучать въ дверь. Ни баринъ, ни слуга не обернулись и не дохнули пока узелъ галстука не былъ приведенъ въ безопасное отъ случайности положеніе. Тогда сэръ-Патрикъ бросилъ взглядъ послѣдней оцѣнки въ зеркало и перевелъ духъ.

— Стиль нѣсколько неестественъ, Дунканъ. Но не дурно, принявъ въ соображеніе помѣху.

— Конечно не дурно, сэръ-Патрикъ.

— Посмотрите кто тамъ.

Дунканъ отворилъ дверь и возвратился къ своему барину съ извиненіемъ за помѣху, въ формѣ телеграммы.

Сэръ-Патрикъ содрогнулся при видѣ нежеланной гостьи, съ очевиднымъ отвращеніемъ. "Распишитесь въ полученіи, Дунканъ, " сказалъ онъ, разрывая конвертъ. Такъ и есть! Извѣстіе о миссъ Сильвестеръ въ тотъ самый день когда онъ рѣшился не предпринимать дальнѣйшихъ попытокъ найти ее. Вотъ что говорилось въ телеграммѣ:

«Получено извѣстіе изъ Фалькирка сегодня утромъ. Дама подходящая подъ описаніе сошла съ поѣзда въ Фалькиркѣ вчера вечеромъ. Отправилась сегодня съ первымъ поѣздомъ въ Гласго. Ждемъ дальнѣйшихъ инструкцій.»

— Пошлете какой-нибудь отвѣтъ съ посланнымъ, сэръ-Патрикъ.

— Нѣтъ. Надо еще подумать какъ поступить. Если сочту нужнымъ, я самъ пошлю на станцію. Извѣстіе о миссъ Сильвестеръ, Дунканъ, продолжалъ онъ, когда ушелъ посланный. — Ее прослѣдили до Гласго.

— Гласго большое мѣсто, сэръ-Патрикъ.

— Да. Если они даже телеграфировали въ Гласго и поручили слѣдить за ней (чего они, повидимому, не сдѣлали), она можетъ легко скрыться отъ нихъ въ Гласго. Я, конечно, не боюсь взять на себя какой угодно трудъ, но признаюсь, я дорого далъ бы чтобъ эта телеграмма не приходила въ нашъ домъ. Она задала такой трудный вопросъ какого мнѣ давно не приходилось рѣшать. Подайте мнѣ сюртукъ. Надо подумать! Надо подумать!

Сэръ-Патрикъ сошелъ къ обѣду далеко не въ хорошемъ расположеніи духа. Неожиданное открытіе слѣда миссъ Сильвестеръ серіозно безпокоило его.

Въ этотъ день обѣденное общество, собравшееся пунктуально къ звонку, принуждено было ждать четверть часа появленія хозяйки.

Леди Лунди, войдя въ библіотеку, объявила, извиняясь, что ее задержали гости пріѣхавшіе въ необычайно поздній часъ. Мистеръ и мистрисъ Деламенъ, находясь близь Виндигетса, удостоили ее визитомъ на обратномъ пути и оставили пригласительный билетъ на праздникъ который они даютъ въ своемъ помѣстьѣ.

Леди Лунди была въ восторгѣ отъ своихъ новыхъ знакомыхъ. Они включили въ число приглашенныхъ всѣхъ Виндигетскихъ гостей. Они держали себя такъ дружески и просто какъ старые друзья. Мистрисъ Деламенъ привезла самое милое порученіе отъ своей гостьи, мистрисъ Гленармъ: она помнитъ что встрѣчалась съ леди Лунди въ Лондонѣ, при жизни сэръ-Томаса, и очень будетъ рада возобновить знакомство. Мистеръ Юлій Деламенъ разказывалъ очень забавно о своемъ братѣ: Джофри послалъ въ Лондонъ за учителемъ, и весь домъ сгораетъ нетерпѣніемъ увидать великолѣпное зрѣлище атлета готовящагося къ бѣгу. Дамы, съ мистрисъ Гленармъ во главѣ, трудятся надъ изученіемъ глубокаго и сложнаго вопроса о человѣческомъ бѣгѣ, о мускулахъ входящихъ въ него, о приготовленіяхъ необходимыхъ для него, о герояхъ прославившихся въ немъ. Всѣ мущины были заняты сегодня утромъ помогая Джофри отмѣрить пространство въ милю для его упражненій въ отдаленной части сада, гдѣ есть бесѣдка, которую готовятъ для пріема учителя. "Проститесь съ моимъ братомъ, " сказалъ Юлій своимъ гостямъ. «Онъ скоро удалится въ атлетическое уединеніе, съ однимъ интересомъ въ жизни — слѣдить за исчезновеніемъ излишняго мяса своего тѣла». Въ продолженіи всего обѣда леди Лунди была въ утомительно хорошемъ расположеніи духа и воспѣвала хвалы своимъ новымъ знакомымъ. Сэръ-Патрикъ, напротивъ, никогда не былъ такъ молчаливъ какъ въ этотъ день. Онъ говорилъ съ трудомъ, и слушалъ съ еще большимъ трудомъ. Отвѣтить или не отвѣтить на телеграмму лежащую въ его карманѣ? Исполнить или не исполнить намѣреніе предоставить миссъ Сильвестеръ дѣйствовать какъ ей угодно? Эти неотвязчивые вопросы не выходили у него изъ головы.

Бланка, не присутствовавшая за обѣдомъ, появилась послѣ обѣда въ гостиной.

Сэръ-Патрикъ пришелъ съ мущинами къ чаю все еще не рѣшивъ какъ поступить съ телеграммой. Одинъ взглядъ на грустное лицо Бланки и на измѣнившіяся манеры Бланки рѣшилъ вопросъ. Каковы была бы послѣдствія еслибъ онъ возбудилъ новую надежду найти миссъ Сильвестеръ и потерпѣлъ неудачу во второй разъ? Ему стоило взглянуть на племянницу чтобы понять каковы были бы послѣдствія. Даютъ ли ему право какія бы то ни было причины поддерживать въ ней воспоминаніе о потерянной подругѣ, въ то время когда есть надежда что она утѣшится бракомъ? Никакія причины не даютъ ему права на это и ничто не заставитъ его сдѣлать это.

Разсуждая такимъ образомъ, правильно съ своей точки зрѣнія, сэръ-Патрикь рѣшился не посылать никакихъ инструкцій своему другу въ Эдинбургъ. Вечеромъ онъ приказалъ Дункану молчать о полученіи телеграммы, и для безопасности сжегъ ее собственными руками въ своей комнатѣ.

Проснувшись на другое утро и взглянувъ въ окно, сэръ-Патрикь увидалъ Арнольда и Бланку въ ту минуту когда они переходили лугъ. Арнольдъ обнималъ талію Бланка, и они говорили наклонивъ другъ къ другу голову. "Вотъ она ужь и сдается, " подумалъ старикъ, когда пара скрылась за кустами «Слава Богу! Наконецъ все уладилъ.»

Между украшеніями комнаты сэръ-Патрика былъ видъ одного изъ шотландскихъ водопадовъ. Еслибъ онъ отвернувшись отъ окна взглянулъ на картину, онъ можетъ-быть обратилъ бы вниманіе на то что рѣка, представляющая въ данную минуту картину невозмутимаго спокойствія, можетъ въ слѣдующую минуту представить картину сильнѣйшаго волненія? и вспомнилъ бы, можетъ-быть, что теченіе рѣки было съ давнихъ временъ принято, по всемірному соглашенію человѣчества, за эмблему жизни человѣческой.

КОНЕЦЪ ЧЕТВЕРТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ПЯТАЯ. ГЛАСГО.

ГЛАВА XXIX.
Анна у адвокатовъ.

Въ тотъ день когда сэръ-Патрикъ получилъ вторую телеграмму изъ Эдинбурга, четыре почтенные жителя города Гласго были потрясены появленіемъ интереснаго предмета на монотонномъ горизонтѣ ихъ вседневной жизни.

Особы, получившія полезный толчокъ были мистеръ и мистрисъ Карнеги, содержатели гостиницы «Баранья голова», и мистеръ Кампъ, и мистеръ Крумъ, адвокаты.

Въ тотъ день утромъ въ гостиницу «Баранья голова» пріѣхала съ желѣзной дороги дама. Багажъ ея заключался въ черномъ чемоданѣ и старомъ кожаномъ мѣшкѣ. Имя на чемоданѣ (недавно написанное, судя по цвѣту чернилъ и бумаги ярлыка) было очень хорошее въ своемъ родѣ имя, очень обыкновенное какъ въ Шотландіи, такъ и въ Англіи. На ярлыкѣ было написано: «мистрисъ Грагамъ.»

Увидавъ у входа въ гостиницу хозяина, мистрисъ Грагамъ спросила себѣ спальную комнату, и была передана по принадлежности служанкѣ. Мистеръ Карнеги возвратился въ маленькую комнатку за конторку, гдѣ велись счеты, и удивилъ свою супругу необыкновенно оживленными манерами и свѣтлымъ взглядомъ. На вопросъ супруги, мистеръ Карнеги (успѣвшій оглянуть хозяйскимъ взглядомъ черный чемоданъ въ корридорѣ) объявилъ что сейчасъ пріѣхала въ гостиницу нѣкто мистрисъ Грагамь, и что ее надо внести въ книгу какъ обитательницу № 17го. Послѣ строгаго замѣчанія что этотъ отвѣтъ не объясняетъ почему онъ, повидимому, такъ заинтересовался совершенно незнакомою ему женщиной, мистеръ Карнеги принужденъ былъ сказать что мистрисъ Грагамъ обладаетъ такою пріятною наружностію какой ему давно не случалось видѣть, но что она, кажется, очень больна.

Послѣ такого отвѣта глаза мистрисъ Карнеги расширились, а румянецъ мистрисъ Карнеги усилился. Она встала и объявила что считаетъ нужнымъ присутствовать лично при водвореніи мистрисъ Грагамъ въ ея комнатѣ и лично удостовѣриться можно ли позволитъ ей поселиться въ гостиницѣ «Баранья голова». Мистеръ Карнеги сдѣлалъ то что всегда дѣлалъ: онъ согласился со своею женой.

Мистрисъ Карнеги скрылась на нѣсколько минутъ. Когда она возвратилась, въ глазахъ ея было выраженіе тигрицы при взглядахъ на мужа. Она приказала подать чаю и легкую закуску въ № 17, потомъ, обратившись къ супругу, безъ малѣйшаго, повидимому, раздраженія объявила:

— Мистеръ Карнеги, ты глупъ.

Мистеръ Карнеги спросилъ:

— За что, душа моя?

Мистрисъ Карнеги отвѣчала:

— За ея красоту. Если ты не видывалъ красивыхъ женщинъ, такъ и молчи.

Мистеръ Карнеги согласился съ женой.

Ни слова болѣе не было сказано пока ни пришелъ слуга съ подносомъ. Мистрисъ Карнеги отослала его, не осмотрѣвъ, противъ обыкновенія, подноса, съ шумомъ сѣла на стулъ и сказала мужу:

— Съ чего ты выдумалъ что она больна? Какая это болѣзнь! Это душевное разстройство.

Мистеръ Карнеги спросилъ:

— Неужели?

Мистрисъ Карнеги возразила:

— Когда я скажу что-нибудь, я считаю за оскорбленіе если меня спросятъ: «неужели».

Мистеръ Карнеги согласился съ женой.

Послѣдовало вторичное молчаніе. Мистрисъ Карнеги написала счетъ съ видимымъ отвращеніемъ Мистеръ Карнеги смотрѣлъ на нее съ удивленіемъ Мистрисъ Карнеги неожиданно спросила его зачѣмъ онъ тратитъ на нее свои взгляды, когда онъ скоро будетъ имѣть удовольствіе смотрѣть на мистрисъ Грагамъ. Мистеръ Карнеги поспѣшилъ, поправиться и устремилъ глаза на свои сапоги. Мистрисъ Карнеги пожелала узнать, неужели послѣ двадцатилѣтняго супружества она не заслужила отъ мужа чести получать отвѣты на свои слова. Еслибы съ ней обращались вѣжливо (большаго она и не требуетъ), она, можетъ-быть, сказала бы что мистрисъ Грагамъ собирается выѣхать, можетъ-быть даже сообщила бы что мистрисъ Грагамъ предложила ей очень замѣчательный, дѣловой вопросъ, во время ихъ свиданія наверху. Но при настоящихъ обстоятельствахъ уста мистрисъ Карнеги запечатаны, и пусть мистеръ Карнеги отвергнетъ, если смѣетъ, что онъ заслужилъ это. Мистеръ Карнеги согласился съ женой.

Черезъ полчаса мистрисъ Грагамъ сошла внизъ и попросила послать за извощикомъ. Мистеръ Карнеги остался изъ осторожности въ своемъ углу. Мистрисъ Карнеги подошла къ нему и спросила какъ онъ смѣетъ такъ поступать? Неужели онъ осмѣливается послѣ двадцатилѣтняго супружества думать что жена его ревнива?

— Иди, невѣжа, посади мистрисъ Грагамъ въ экипажъ.

Мастеръ Карнеги послушался. Онъ спросилъ у окна экипажа въ какую часть города приказать извощику ѣхать. Отвѣтъ увѣдомилъ его что извощикъ долженъ везти мистрисъ Грагамъ въ контору мистера Кампа, адвоката. Предположивъ что мистрисъ Грагамъ пріѣхала въ Гласго въ первый разъ и вспомнивъ что мистеръ Кампъ былъ адвокатъ мистера Карнеги, можно было догадаться что замѣчательный вопросъ который мистрисъ Грагамъ предложила хозяйкѣ имѣлъ цѣлью узнать гдѣ можно найти хорошаго адвоката.

Возвратившись въ комнатку за конторкой, мистеръ Карнеги нашелъ тамъ дочь. Мистрисъ Карнеги ушла въ свою комнату въ справедливомъ негодованіи на вѣроломное поведеніе своего супруга.

— Старая исторія, папенька, замѣтила миссъ Карнеги совершенно спокойно. — Маменька, вѣроятно, сама велѣла вамъ посадить мистрисъ Грагамъ въ экипажъ, а теперь говоритъ что вы оскорбили ее при всой прислугѣ. Удивляюсь какъ вы это переносите.

Мастеръ Карнеги взглянулъ на свои сапоги и отвѣчалъ:

— Я самъ удивляюсь, душа моя.

Миссъ Карнеги спросила:

— Неужели вы теперь пойдете къ маменькѣ?

Мистеръ Карнеги поднялъ глаза съ сапогъ и отвѣчалъ:

— Нельзя не идти, душа моя.

Мистеръ Кампъ сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ погрузившись въ бумаги. Какъ ни были многочисленны окружавшіе его документы, число ихъ, повидимому, не удовлетворяло мистера Кампа. Онъ позвонилъ и приказалъ принести еще.

Писарь возвратился съ новою кипой бумагъ и съ извѣстіемъ что какая-то дама, рекомендованная мистрисъ Карнеги, хозяйкою гостиницы «Баранья голова», желаетъ посовѣтоваться съ мистеромъ Кампомъ. Мистеръ Кампъ взглянулъ на часы и сказалъ:

— Введите даму черезъ десять минутъ.

Черезъ десять минутъ дама вошла, сѣла на стулъ и подняла вуаль. То же самое что почувствовалъ увидавъ ее мистеръ Карнеги, почувствовалъ и мистеръ Кампъ. Въ первый разъ послѣ многихъ дѣть онъ заинтересовался совершенно незнакомою ему женщиной. Было ли что-нибудь особенное въ ея манерахъ, но онъ почувствовалъ къ ней симпатію и, къ величайшему своему удивленію, съ нетерпѣніемъ желалъ узнать что ей нужно.

Дама объявила тихимъ, мягкимъ голосомъ и грустнымъ тономъ что дѣло ея касается до шотландскихъ брачныхъ законовъ, а что ея спокойствіе и счастіе очень дорогой ей особы зависятъ отъ того что скажетъ ей мистеръ Кампъ, когда она сообщитъ ему факты.

И она разказала ему факты, не называя именъ: почти то же самое что разказалъ Джофри сэръ-Патрику Лунди въ Виндигетсѣ, съ тою только разницей что дама призналась что она та женщина которая желаетъ знать замужняя она по шотландскому закону или нѣтъ.

Предложивъ нѣсколько вопросовъ и выслушавъ отвѣты, мистеръ Кампъ выразилъ свое мнѣніе, которое рознилось отъ мнѣнія, высказаннаго сэръ-Патрикомъ въ Виндигетсѣ. Онъ тоже сослался на слова знаменитаго судьи лорда Деза, но вывелъ изъ нихъ свое собственное заключеніе.

— Въ Шотландіи согласіе составляетъ бракъ, сказалъ онъ. — Согласіе можетъ быть доказано слѣдствіемъ. Я нахожу очевидное брачное согласіе въ фактахъ которые вы разказали мнѣ, и говорю что вы замужняя женщину.

Этотъ приговоръ произвелъ на даму такое ужасное впечатлѣніе что мистеръ Кампъ принужденъ былъ послать наверхъ за своею женой, и мистрисъ Кампъ, въ первый разъ въ своей жизни, вошла въ кабинетъ мужа въ дѣловые часы дня. Когда дама, благодаря стараніямъ мистрисъ Кампъ, нѣсколько успокоилась, мистеръ Кампъ поспѣшилъ утѣшить ее. Онъ сообщилъ ей объ ужасной неопредѣленности шотландскаго брачнаго закона.

— Побывайте у моего товарища, мастера Крума, сказалъ онъ, давъ ей карточку, на которой написалъ нѣсколько словъ; — здѣсь написано что я посылаю васъ къ нему.

Поблагодаривъ мистера Кампа и его жену, дама тотчасъ ке отправилась въ контору мистера Крума.

Мистеръ Крумъ былъ старше и суше мистера Кампа, но и онъ поддался впечатлѣнію которое эта женщина производила на всѣхъ мущинъ. Онъ слушалъ ее съ терпѣніемъ, которое было ему несвойственно, и предлагалъ ей вопросы съ мягкостію, которая была ему еще менѣе свойственна. Когда онъ вполнѣ познакомился съ фактами, онъ высказалъ о нихъ мнѣніе совершенно противоположное мнѣнію мистера Кампа.

— Никакого брака, сударыня, оказалъ онъ положительно. — Есть обстоятельства изъ которыхъ можно вывести бракъ, если вы захотите чтобъ его признали вашимъ мужемъ. Но, какъ мнѣ кажется, вы этого-то именно и не хотите.

Душевное облегченіе которое дама почувствовала послѣ этихъ словъ почти пересилило ее. Въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ она не могла произнести ни одного слова. Мистеръ Крумъ сдѣлалъ то чего никогда не дѣлалъ во все время своей адвокатской практики. Онъ потрепалъ кліентку по плечу и, что еще важнѣе, позволилъ ей воспользоваться его временемъ.

— Подождите и успокойтесь немного, сказалъ мистеръ Крумъ, примѣняя къ дѣлу законъ человѣколюбія.

Дама успокоилась.

— Мнѣ надо предложить вамъ нѣсколько вопросовъ, сказалъ мистеръ Крумъ, примѣняя законъ страны.

Дама поклонилась.

— Я понялъ изъ вашего разказа что вы не намѣрены требовать чтобъ онъ былъ признанъ вашимъ мужемъ, сказалъ мистеръ Крумъ. — Мнѣ надо знать намѣренъ ли онъ требовать чтобы вы были признаны его женой.

На этотъ вопросъ послѣдовалъ самый положительный отвѣтъ. Онъ даже не подозрѣваетъ о своемъ положеніи, и кромѣ того, онъ помолвленъ съ самою дорогою подругой дамы.

Мистеръ Крумъ вытаращилъ глаза, подумалъ и предложилъ слѣдующій вопросъ такъ деликатно, какъ только умѣлъ:

— Вамъ, можетъ-быть, было бы тяжело разказать мнѣ какимъ образомъ этотъ джентельменъ попалъ въ такое неловкое положеніе?

Дама призналась что ей было бы невыносимо тяжело отвѣтить на этотъ вопросъ.

Мистеръ Крумъ далъ ей совѣтъ въ формѣ вопроса.

— Вамъ, можетъ-быть, было бы менѣе тяжело разказать факты, — въ интересахъ будущности джентельмена, — какому-нибудь достойному довѣрія человѣку (адвокату было бы лучше), который былъ бы вамъ обоимъ не чужой, какъ я?

Дама отвѣчала что при такихъ условіяхъ она готова принести жертву для счастія своей подруги, какъ бы жертва ни была тяжела.

Мистеръ Крумъ опять подумалъ и высказалъ совѣтъ прямо.

— При настоящемъ положеніи дѣла я могу только сказать вамъ что вы должны сдѣлать прежде всего. Увѣдомьте джентельмена немедленно, словесно или письменно, объ его положеніи, и поручите ему разказать дѣло человѣку извѣстному вамъ обоимъ и способному рѣшить какъ вамъ надо поступить. Знаете вы такого человѣка?

Дама отвѣчала что знаетъ.

Мистеръ Крумъ спросилъ назначенъ ли день свадьбы джентельмена.

Дама отвѣчала что она сама освѣдомлялась объ этомъ въ послѣдній разъ когда видѣлась съ невѣстой джентельмена. Свадьба будетъ въ концѣ осени, но день еще не назначенъ.

— Это счастливое обстоятельство, сказалъ мистеръ Крумъ. — У васъ есть еще время впереди. А время въ настоящемъ случаѣ очень дорого, постарайтесь не терять его даромъ.

Дама отвѣчала что она возвратится немедленно въ свою гостиницу и въ этотъ же день напишетъ дакентельмену письмо, въ которомъ объявитъ ему объ его положеніи и попроситъ его обратиться къ компетентному и достойному довѣрія другу, извѣстному имъ обоимъ.

Вставъ чтобы выйти изъ комнаты, она вдругъ почувствовала головокруженіе и внезапное страданіе, и страшно поблѣднѣвъ, опустилась опять на стулъ. У мистера Крума не было жены, но была экономка, и онъ предложилъ послать за ней. Дама отвѣчала отрицательнымъ знакомъ. Она выпила немного воды и превозмогла боль.

— Извините что я встревожила васъ, сказала она. — Теперь мнѣ лучше.

Мистеръ Крумъ подалъ ей руку и посадилъ ее въ экипажъ. Она была такъ блѣдна и слаба что онъ предложилъ послать съ ней свою экономку. Нѣтъ: до гостиницы только пять минутъ ѣзды. Дама поблагодарила его и уѣхала.

— Письмо! воскликнула она, когда осталась одна. — Еслибъ у меня хватило жизни только чтобы написать это письмо!

ГЛАВА XXX.
Анна въ газетахъ.

Мистрисъ Карнеги была женщина недалекая и съ несноснымъ характеромъ, легко раздражавшаяся и не легко успокоивавшаяся. Но такъ какъ мистрисъ Карнеги была, какъ и всѣ мы въ различной степени, соединеніемъ разнородныхъ качествъ, то и у ней были свои человѣческія достоинства, какъ и свои человѣческіе недостатки.. Задатки очень хоролихъ качествъ таилась гдѣ-то далеко въ ея природѣ, и ждали только случая который вызвалъ бы ихъ наружу. Такой благодѣтельный случай представился когда извощикъ привезъ въ гостиницу кліентку мистера Крума. Лицо усталой, страдающей женщины, когда она медленно проходила по залѣ, пробудило все что было хорошаго въ душѣ мистрисъ Карнеги и сказало ей какъ бы словами: «ревновать къ такому разбитому существу? О жена и мать, развѣ здѣсь нѣтъ призыва къ твоей женственности?»

— Вы, кажется, слишкомъ утомили себя, сударыня. Позвольте мнѣ прислать вамъ чего-нибудь наверхъ.

— Пришлите мнѣ перо, чернилъ и бумаги, сказала дама. — Мнѣ надо написать письмо, и написать немедленно.

Споромъ нельзя было ничего взять. Она согласилась принять все что ей предлагали, съ тѣмъ только условіемъ чтобы прежде всего прислали ей письменныя принадлежности. Исполнивъ ея желаніе, мистрисъ Карнеги сдѣлала собственными руками смѣсь изъ яицъ и горячаго вина, приготовленіемъ которой славилась гостиница «Баранья голова», и послала ее наверхъ съ дочерью.

Не прошло минуты, какъ вдругъ въ верхнемъ этажѣ послышался испуганный крикъ. Мистрисъ Карнеги узнала голосъ дочери и поспѣшила на верхъ.

— Маменька! Взгляните на нее! Взгляните на нее!

Начатое письмо лежало на столѣ. Женщина опрокинулась на диванѣ со страшно исказившимся лицомъ и прикусивъ стиснутыми зубами носовой платокъ. Мистрисъ Карнеги приподняла ее немного, посмотрѣла на нее внимательно, измѣнилась въ лицѣ и выслала дочь изъ комнаты, поручивъ ей послать немедленно за докторомъ.

Оставшись одна съ больною, мистрисъ Карнеги перенесла ее на постель. Когда она положила ее, лѣвая рука больной свѣсилась съ постели. Мистрисъ Карнеги вдругъ удержала слово сочувствія, навернувшееся на ея языкъ, поспѣшно подняла свѣсившуюся руку, и взглянула съ безпокойствомъ на третій палецъ. На немъ было кольцо. Лицо мистрисъ Карнета тотчасъ же смягчилось, и сочувственное олово, пріостановленное на минуту, вылетѣло свободно. "Бѣдная, " сказала хозяйка, успокоившись насчетъ нравственности. «Гдѣ вашъ мужъ, милая моя? Постарайтесь сказать мнѣ»

Докторъ пришелъ и отправился наверхъ къ больной.

Время шло; мастеръ Карнеги и дочь его, занимаясь хозяйственными дѣлами гостиницы, получили сверху порученіе свидѣтельствовавшее о чемъ-то необыкновенномъ. Въ порученіи передавались имя и адресъ опытной сидѣлки и просьба отъ доктора къ мистеру Карнеги послать за ней немедленно.

Сидѣлку отыскали и послали наверхъ.

Время шло, и хозяйственныя дѣла гостиницы шли своимъ порядкомъ, и было уже поздно когда мистрисъ Карнеги вернулась въ комнату за конторкой. Лицо хозяйки было торжественно, и въ манерахъ хозяйки была сдержанность. "Очень, очень больна, " было все что она отвѣтила на вопросъ дочери. Но оставшись наединѣ съ мужемъ, она передала верхнія новости подробнѣе. "Родила мертваго ребенка, " сказала она несвойственнымъ ей мягкимъ тономъ. «И сама, бѣдная, умираетъ, насколько я могу судить.»

Немного позже докторъ сошелъ внизъ.

— Умерла?

— Нѣтъ.

— Есть надежда на выздоровленіе?

— Ничего неизвѣстно.

Докторъ приходилъ два раза въ продолженіи ночи, и оба раза у него былъ только одинъ отвѣтъ: подождите до завтра.

Наступилъ слѣдующій день. Ей сдѣлалось немного лучше. Къ полудню она начала говорить. Она не выразила ни малѣйшаго удивленія увидавъ чужихъ возлѣ своей постели; мысли ея путались. Скоро она впала опять въ безпамятство и бредъ. Докторъ сказалъ: это можетъ продолжаться нѣсколько недѣль или окончиться внезапною смертью. Постарайтесь отыскать ея друзей.

(Ея друзей! Она разсталась на вѣки со своимъ единственнымъ другомъ.)

Пригласили мистера Кампа чтобы посовѣтоваться съ нимъ. Онъ прежде всего спросилъ неоконченное письмо.

Оно было испачкано чернилами и написано неразборчиво во многихъ мѣстахъ. Съ большимъ трудомъ удалось разобрать обращеніе въ началѣ и нѣсколько словъ послѣдующихъ строкъ. Письмо начиналось: «Дорогой мистеръ Бринкворгъ.» Потомъ почеркъ становился лоегеленно все неразборчивѣе. Вотъ что можно было разобрать: «Я дурно отплатила бы»…. «счастіе Бланки»…. «Ради Бога»…. «Обо мнѣ не думайте»… За этомъ слѣдовало еще нѣсколько строкъ, но въ нихъ нельзя было разобрать ни одного слова.

Имена написанныя въ письмѣ были, по словамъ доктора о сидѣлки, тѣ же самыя которыя больная безпрестанно повторяла въ бреду. «Мистеръ Бринквортъ» и «Бланка» ни на минуту, повидимому, не выходили у нея изъ ума. Въ связи съ этими именами она упоминала о письмѣ. Она постоянно старалась, старалась, старалась отнести неоконченное письмо на почту и никакъ не могла. Иногда почта стояла за моремъ. То на вершинѣ неприступной горы. То была окружена высокими стѣнами. Иногда какой-то жестокій человѣкъ останавливалъ больную, когда она уже подходила къ своей цѣли, и принуждалъ ее вернуться назадъ, за тысячу миль. Она раза два произнесла имя этого человѣка. Окружающіе разобрали «Джофри».

Не узнавъ ея имени ни изъ неоконченнаго письма, ни изъ безсознательныхъ словъ которыя она произносила, рѣшились осмотрѣть ея багажъ и платье въ которомъ она пріѣхала. Черный чемоданъ доказалъ очевидно что онъ только что купленъ. Во внутренности нашли клеймо Гласговскаго сундучнаго мастера. Бѣлье тоже было новое и не мѣченное. При немъ нашли прейсъ-курантъ магазина въ которомъ оно было куплено. Справились въ обоихъ магазинахъ, и оказалось что бѣлье и чемоданъ куплены въ тотъ же день когда дама пріѣхала въ гостиницу.

Вслѣдъ за чемоданомъ открыли кожаный мѣшокъ. Сумма денегъ въ восемьдесятъ или девяносто фунтовъ въ билетахъ англійскаго банка, нѣсколько простыхъ туалетныхъ вещей, принадлежности шитья и фотографическій портретъ молодой дѣвушки въ надписью «Аннѣ отъ Бланки», были найдены въ мѣшкѣ. Но въ немъ не оказалось ни писемъ и ничего такого по чему можно было бы узнать имя обладательницы. Осмотрѣли карманъ ея платья и нашли въ немъ кошелекъ, пустой футляръ для карточекъ, и новый, не мѣченный носовой платокъ

Мистеръ Кампъ покачалъ головой.

— Женскій багажъ безъ писемъ, сказалъ онъ, — означаетъ, по моему мнѣнію, что женщина имѣетъ причину держать въ тайнѣ свои дѣйствія. Я подозрѣваю что она съ этою цѣлью уничтожила свои письма и карточки.

Мистрисъ Карнеги, осмотрѣвъ бѣлье въ которомъ пріѣхала такъ-называемая «мистрисъ Грагамъ», подтвердила мнѣніе доктора. Мѣтки были вырѣзаны. Мистрисъ Карнеги начала сомнѣваться имѣетъ ли больная законное право носить обручальное кольцо.

Оставалось только одно средство найти или, скорѣе, попытаться найти ея друзей. Мистеръ Кампъ послалъ объявленіе во всѣ Гласговскія газеты. Если которая-нибудь изъ этихъ газетъ попадется кому-нибудь изъ ея друзей, къ ней, по всей вѣроятности, пріѣдетъ кто-нибудь. Въ противномъ случаѣ останется только ждать ея выздоровленія или смерти. Деньги ея были заперты въ денежный ящикъ хозяина.

Объявленіе появилось. Ждали три дня, но никто не откликнулся на него. Въ этотъ періодъ въ состояніи больной не произошло никакой важной перемѣны. На третій день вечеромъ мистеръ Кампъ зашелъ въ гостиницу и сказалъ:

— Мы сдѣлали все что могли. Теперь осталось только ждать.

Далеко въ Пертшейрѣ этотъ третій вечеръ ознаменовался радостнымъ событіемъ въ Виндшгетсѣ. Бланка выслушала благосклонно просьбу Арнольда и написала въ Лондонъ письмо съ порученіемъ приготовитъ вѣнчальное платье.

КОНЕЦЪ ПЯТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ШЕСТАЯ. СВАНГАВЕНЪ.

ГЛАВА XXXI.
Сѣмена будущаго. (Первый посѣвъ.)

— Не такъ великъ какъ виндигетскій. А вѣдь красивъ Джонсъ?

— И удобенъ, Смитъ. Я съ вами совершенно согласенъ.

Таково было сужденіе высказанное двумя хористами о шотландскомъ домѣ Юлія Деламена. Какъ и всѣ сужденія Смита и Джонса, это было здравое сужденіе. Свангавенскій домъ былъ вполовину меньше виндигетскаго, но онъ существовалъ еще за два столѣтія предъ тѣмъ какъ былъ заложенъ фундаментъ виндигетскаго, и обладалъ всѣми преимуществами своихъ лѣтъ не наслѣдовавъ ихъ недостатковъ. Старый домъ какъ-то дружески прилаживается къ характеру человѣка, какъ старая шляпа дружески прилаживается къ головѣ человѣка. Рости, покидая Свангавенъ, чувствовали то же самое что чувствуютъ люди покидая родной домъ. Это былъ одинъ изъ тѣхъ немногихъ домовъ которые пріобрѣтаютъ всеобщую симпатію. Окружавшіе его цвѣтники по величинѣ и великолѣпію уступали виндигетскимъ, но паркъ былъ красивъ, — не такъ правиленъ, но и не такъ монотоненъ какъ англійскій паркъ. Озеро на сѣверной сторонѣ помѣстья, славившееся водившимися на немъ лебедями, было достолримѣчательностью мѣста. Домъ имѣлъ свою исторію, соединявшую его съ нѣсколькими славными шотландскими именами, написанную и иллюстрированную Юліемъ Деламеномъ. Посѣтители Свангавена получали неминуемо экземпляръ его исторіи (собственность издателя). Одинъ изъ двадцати прочитывалъ ее, другіе были въ «восхищеніи» и разсматривали картинки.

Былъ послѣдній день августа, домашній праздникъ мистера и мистрисъ Деламенъ.

Смитъ и Джонсъ, составлявшіе съ другими виндигетскими гостями свиту леди Лунди, обмѣнялись мнѣніями о достоинствахъ дома стоя на площадкѣ противъ задней стороны дома, выходившей въ садъ. Они составляли авангардъ гостей появлявшихся по двое и по трое изъ пріемныхъ комнатъ дома. Всѣ намѣревались сходить посмотрѣть на лебедей прежде чѣмъ начнутся удовольствія дня. Юлій Деламенъ сталъ во главѣ перваго отряда гостей, завербовалъ Смита и Джонса и другихъ холостяковъ, и повелъ ихъ къ озеру. Минуты двѣ площадка была пуста. Потомъ двѣ дамы, во главѣ новаго отряда гостей, вышли изъ-подъ стараго каменнаго портика, осѣнявшаго съ этой стороны входъ въ домъ. Одна изъ нихъ была скромная, милая, маленькая особа, очень просто одѣтая. Другая, высокая, видная женщина, одѣтая необыкновенно нарядно. Первая была мистрисъ Деламенъ. Вторая леди Лунди.

— Восхитительно! воскликнула леди Лунди, разсматривая старинныя рамы оконъ, обвитыя плющомъ, и каменные контръ-форсы, выступавшіе мѣстами изъ сгѣнъ дома и окруженные цвѣтами. — Какъ жаль что сэръ-Патрикъ лишился такого удовольствія.

— Вы, кажется, сказали, леди Лунди, что сэръ-Патрикъ отправился въ Эдинбургъ по семейному дѣлу?

— Да, по дѣлу которое мнѣ, какъ члену семейства, очень непріятно. Оно испортило всѣ мои планы на осень. Свадьба моей падчерицы будетъ на слѣдующей недѣлѣ

— Такъ скоро! Можно, узнать кто ея женихъ?

— Мистеръ Арнольдъ Бринквортъ.

— Мнѣ почему-то знакомо это имя.

— Вы, вѣроятно, слышали о немъ какъ о наслѣдникѣ шотландскаго имѣнія миссъ Бринквортъ?

— Именно. Надѣюсь что вы привезли къ намъ мистера Бринкворта?

— Я привезла его извиненіе. Онъ уѣхалъ съ сэръ-Патрикомъ въ Эдинбургъ третьягодня. Адвокаты обѣщали приготовить контрактъ въ два или три дня при личныхъ переговорахъ. Сэръ-Патрикъ счелъ самымъ удобнымъ взять съ собой мистера Бринкворта чтобы кончить дѣло сегодня. Завтра мы присоединимся къ нимъ и отправимся на югъ.

— Вы покидаете Виндигетсъ въ такое прекрасное время года?

— Весьма неохотно! Но правдѣ сказать, мистрисъ Деламенъ, я нахожусь въ зависимости отъ моей падчерицы. Дядя ея имѣетъ надъ нею власть какъ опекунъ, но онъ употребляетъ свою власть на то чтобы потакать ей во всемъ. Только въ послѣднюю пятницу она позволила назначить день свадьбы, и тогда же прибавила, какъ непремѣнное условіе, чтобы свадьба ея была не въ Шотландіи. Капризъ, конечно! Но что я могу, сдѣлать? Сэръ-Патрикъ покорился, и мистеръ Бринквортъ покорился. Я считаю своимъ долгомъ присутствовать на свадьбѣ, и потому жертвую собой. Завтра мы отправляемся въ Лондонъ.

— Неужели свадьба миссъ Лунди будетъ въ Лондонѣ въ такое время года?

— Нѣтъ. Мы будемъ въ Лондонѣ только проѣздомъ въ кентское помѣстье сэръ-Патрика, помѣстье которое перешло къ нему вмѣстѣ съ титуломъ, помѣстье гдѣ скончался мой незабвенный мужъ. Это большое испытаніе для меня. Свадьба будетъ праздноваться тамъ гдѣ я сдѣлалась вдовой. Моя старая рана откроется въ понедѣльникъ только вслѣдствіе того что падчерица моя не взлюбила Виндигетса.

— Такъ свадьба будетъ ровно черезъ недѣлю?

— Да, ровно черезъ недѣлю. Были причины заставившія поторопиться, причины о которыхъ слѣдуетъ умолчать. Никакими словами нельзя передать какъ я желаю чтобы все было кончено поскорѣе. Однако, какъ безразсудно съ моей стороны, дорогая мистрисъ Деламенъ, надоѣдать вамъ моими семейными непріятностями! Но вы такъ симпатичны. Это мое единственное извиненіе. Я не буду отнимать васъ долѣе у вашихъ гостей. Я могла бы простоять на этомъ мѣстѣ всю мою жизнь. Гдѣ мистрисъ Гленармъ?

— Право, не знаю. Я потеряла ее изъ виду когда мы вышли сюда. Мы, вѣроятно, найдемъ ее у озера. Угодно вамъ видѣть озеро, леди Лунди?

— Я обожаю красоты природы, мистрисъ Деламенъ, въ особенности озера.

— А наше озеро замѣчательно еще тѣмъ что на немъ водятся лебеди. Мужъ мой отправился туда съ нѣкоторыми изъ гостей, и, кэжется, они ожидаютъ что все общество, ознакомившись съ домомъ, послѣдуетъ за ними.

— И что за домъ, мистрисъ Деламенъ! Историческія воспоминанія въ каждомъ углу. Когда я буду далеко отъ этого прекраснаго мѣста, воображеніе мое будетъ населять его отшедшими обитателями его и дѣлить горе и радости прошлыхъ вѣковъ.

Когда леди Лунди возвѣстила такимъ образомъ о своемъ намѣреніи присоединиться къ людямъ прошлаго, изъ-подъ портика появился послѣдній отрядъ гостей. Между ними были Бланка и подруга ея, однихъ съ нею лѣтъ, которую она встрѣтила въ Свангавенѣ. Онѣ шли рука въ руку, отставъ отъ другихъ, и толковали, конечно, о свадьбѣ

— Почему же, милая Бланка, свадьба ваша будетъ не въ Виндигетсѣ.

— Я ненавижу Виндигетсъ, Жанета. Съ нимъ соединены для меня самыя непріятныя событія. Не спрашивайте какія. Теперь главное усиліе моей жизни не думать о немъ. Только бы поскорѣе уѣхать изъ Виндигетса. Что же касается до свадьбы, я поставила непремѣннымъ условіемъ чтобы моя свадьба была не въ Шотландіи.

— Чѣмъ заслужила бѣдная Шотландія такое нерасположеніе отъ васъ, Бланка?

— Бѣдная Шотландія, Жанета, такое мѣсто гдѣ люди не знаютъ женаты они или нѣтъ. Я объ этомъ много слышала отъ дяди, и знаю одну особу которая сдѣлалась жертвой, невинною жертвой шотландскаго брачнаго закона.

— Что за пустяки, Бланка! Вы говорите о тайныхъ бракахъ и вините Шотландію за затрудненія въ которыя попадаютъ люди не смѣющіе сказать правду.

— Я говорю не пустяки. Я говорю о моемъ самомъ дорогомъ другѣ. Еслибы вы знали….

— Не забывайте, Бланка, что я сама Шотландка. Я увѣрена что вы можете также безопасно выйти замужъ въ Шотландіи какъ и въ Англіи.

— Я ненавижу Шотландію.

— Бланка!

— Я нигдѣ не была такъ несчастна какъ въ Шотландіи, а никогда не пріѣду сюда въ другой разъ. Я рѣшила что моя свадьба будетъ въ Англіи, въ миломъ, старомъ домѣ, гдѣ я выросла. Дядя согласенъ. Онъ понимаетъ меня и сочувствуетъ мнѣ.

— Вы хотите сказать что я не понимаю васъ и не сочувствую вамъ? Въ такомъ случаѣ не лучше ли мнѣ, Бланка, избавить васъ отъ моего общества?

— Можетъ-быть и лучше если вы намѣрены говорить со мной такимъ образомъ.

— Развѣ я могу слышать какъ бранятъ мою родину и не сказать ни слова въ защиту.

— О! Вы, Шотландцы, ужь слишкомъ превозносите свою родину.

— Мы, Шотландцы? Вы сами шотландскаго происхожденія, я вамъ стыдно такъ говорить. Желаю вамъ добраго утра.

— Желаю вамъ успокоиться!

Минутой раньше двѣ дѣвушки напоминали двѣ розы на одномъ стеблѣ. Теперь онѣ разошлись съ красными щеками, враждебными чувствами и язвительными словами. Какъ вспыльчива молодость! Какъ невообразимо хрупка женская дружба!

Толпа гостей послѣдовала за мистрисъ Деламенъ на берега озера. Въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ площадка была пуста. Потомъ подъ портикомъ появился мущина съ цвѣткомъ во рту и съ опущенными въ карманы руками. То былъ сильнѣйшій человѣкъ въ Свангавенѣ, иначе Джофри Деламенъ.

За нимъ, спустя минуту, появилась дама, подкрадывавшаяся къ нему неслышными шагами. Она была одѣта великолѣпно, по самой послѣдней и самой дорогой парижской модѣ. Брошь на ея груди была цѣльный бриліантъ, необыкновенной величины и необыкновеннаго блеска. Вѣеръ въ ея рукѣ былъ художественнымъ произведеніемъ Индіи. Она казалась тѣмъ чѣмъ и была, женщиной обладающею большимъ запасомъ лишнихъ денегъ и небольшимъ запасомъ умственныхъ способностей. То была бездѣтная вдова великаго желѣзнаго заводчика, мистрисъ Гленармъ.

Богатая женщина кокетливо ударила сильнаго человѣка по плечу своимъ вѣеромъ.

— А, вотъ вы гдѣ, негодный, сказала она съ притворною досадой. — Наконецъ-то я нашла васъ!

Джофри медленно подвигался по площадкѣ, оставляя даму идти за собой, съ сознаніемъ своего дикаго превосходства надъ всѣми цивилизованными правилами обращенія съ женскимъ поломъ. Онъ взглянулъ на часы.

— Я сказалъ что приду сюда черезъ полчаса, сказалъ онъ, безпечно переворачивая цвѣтокъ въ зубахъ. — Полчаса прошло, и я здѣсь.

— Вы пришли сюда чтобы видѣть гостей, или чтобы видѣть меня?

Джофри любезно улыбнулся и перевернулъ цвѣтокъ зубами.

— Васъ, конечно.

Вдова взяла его подъ руку и взглянула на него, при яромъ солнечномъ свѣтѣ освѣщавшемъ ея лицо, какъ можетъ взглянуть только молодая женщина.

Общепринятое англійское понятіе о женской красотѣ можетъ быть выражено тремя словами: молодость, здоровье, полнота. Духовная прелесть ума и живости, утонченная привлекательность красивыхъ чертъ лица, изящество подробностей мало цѣнятся массой мущинъ на этомъ островѣ. Иначе нельзя объяснить странной слѣпоты которую обнаруживаютъ (мы приведемъ только одинъ примѣръ) девять изъ десяти Англичанъ побывавшихъ во Франціи, объявляя что они не видали ни одной красивой женщины ни въ Парижѣ, ни во всей странѣ. Нашъ національный типъ красоты можно видѣть во всякой лавкѣ гдѣ продаются иллюстрированныя изданія. Все та же полная дѣвушка съ безсмысленною улыбкой и безъ всякаго выраженія въ лицѣ является во всевозможныхъ иллюстраціяхъ недѣля за недѣлей, мѣсяцъ за мѣсяцемъ, круглый годъ. Желающій знать какова была мистрисъ Гленармъ можетъ выйти на улицу, остановиться у любой книжной лавки и увидать портретъ ея въ первомъ иллюстрированномъ изданіи гдѣ изображена молодая женщина. Единственная особенность чисто матеріальной красоты мистрисъ Гленармъ, особенность удивлявшая всякаго наблюдательнаго и развитаго человѣка, была ея необыкновенная дѣвственность во взглядѣ и манерахъ. Человѣкъ незнакомый съ этою женщиной, которая была женой въ двадцать лѣтъ, а теперь двадцатичетырехлѣтнею вдовой, заговоривъ съ ней не назвалъ бы ея иначе какъ «миссъ».

— Такъ-то вы обращаетесь съ цвѣткомъ который я дала вамъ! сказала она. — Жуете его точно вы лошадь.

— Если хотите, возразилъ Джофри, — я и въ самомъ дѣлѣ больше похожъ на лошадь чѣмъ на человѣка. Готовлюсь къ бѣгу, а публика держитъ за меня пари. Ха! ха! ха! Пять противъ четырехъ.

— Пять противъ четырехъ! Онъ, кажется, ни о чемъ другомъ не думаетъ кромѣ пари. Большое, тяжелое животное, нѣтъ никакой возможности сдвинуть васъ. Развѣ вы не видите что я, какъ и всѣ, хочу идти къ озеру. Нѣтъ! Я не выпущу вашу руку. Вы поведете меня.

— Не могу. Перри ждетъ меня черезъ полчаса.

Перри былъ выписанный изъ Лондона учитель. Онъ пріѣхалъ раньше чѣмъ его ожидали, и три дня тому назадъ началъ готовить Джофри.

— Не смѣйте говорить мнѣ о Перри! Бросьте его. Не хотите? Такъ вы предпочитаете Перри мнѣ?

— За меня ставятъ пятъ противъ четырехъ, моя милая мистрисъ Гленармъ. А бѣгъ будетъ черезъ мѣсяцъ.

— Ну, такъ отправляйтесь же къ вашему возлюбленному Перри. Я ненавижу васъ. Дай Богъ чтобы вы проиграли бѣгъ. Оставайтесь въ своей бесѣдкѣ, не приходите сюда. И смотрите, впередъ не смѣйте называть меня своею милою.

— На это не надо большой смѣлости. Дайте мнѣ покончить съ бѣгомъ, и тогда я осмѣлюсь жениться на васъ.

— Вы! Состаритесь пока будете ждать чтобъ я сдѣлалась вашею женой. Нѣтъ ли сестры у Перри? Вы бы освѣдомились. Она была бы вамъ пара.

Джофри повернулъ цвѣтокъ въ зубахъ и взглянулъ такъ какъ будто поданная мысль показалась ему достойною вниманія.

— Хорошо, сказалъ онъ. — Готовъ сдѣлать все что вамъ угодно. Я спрошу у Перри.

Онъ повернулся какъ будто хотѣлъ сейчасъ же идти исполнить свое намѣреніе. Мистрисъ Гленармъ протянула маленькую ручку, восхитительно обтянутую ярко-красною перчаткой, положила ее на атлетическую руку и тихо ущипнула желѣзные мускулы.

— Удивительный вы человѣкъ, сказала она. — Я такого никогда не встрѣчала.

Вся тайна власти которую Джофри пріобрѣлъ надъ нею заключалась въ этихъ словахъ.

Они были вмѣстѣ не болѣе десяти дней, и въ это время онъ успѣлъ покорить ее. Наканунѣ дня праздника, въ одинъ изъ промежутковъ между упражненіями съ Перри, онъ подошелъ къ ней когда она была одна, и спросилъ ее, безъ всякихъ предисловій, хочетъ ли она быть его женой. Примѣровъ въ подтвержденіе того что женщину можно покорить въ десять дней, надѣюсь, не надо приводить. Но не видано примѣра чтобы женщина захотѣла сдѣлать это всѣмъ извѣстнымъ. Вдова желѣзнаго заводчика, прежде чѣмъ дать согласіе, потребовала чтобъ оно было сохранено въ тайнѣ. Джофри обѣщалъ молчать, и мистрисъ Гленармъ, безъ дальнѣйшаго колебанія, сказала «да». Надо замѣтить что въ продолженіи послѣднихъ двухъ лѣтъ она сказала «нѣтъ» по крайней мѣрѣ полдюжинѣ искателей ея руки, которые была выше Джофри во всевозможныхъ отношеніяхъ, кромѣ физической красоты и силы.

Всему есть причина, и этому была причина.

Какъ бы упрямо ни отвергали это современные проповѣдники теоріи равенства половъ, тѣмъ не менѣе останется истиной, ясно доказанною всею исторіей человѣчества, что самое естественное состояніе женщины видѣть въ мущинѣ господина. Взгляните на лицо всякой женщины которая не живетъ въ прямой зависимости отъ мущины и, также ясно какъ вы видите солнце на безоблачномъ небѣ, вы увидите по лицу такой женщины что она несчастна. Потребность имѣть господина есть ихъ сильнѣйшая, безсознательная потребность; обладаніе господиномъ есть, безсознательно для нихъ самихъ, необходимое дополненіе ихъ жизни. Въ девяносто девяти случаяхъ изо ста этотъ врожденный инстинктъ есть причина необъяснимой иначе жертвы которую приноситъ женщина добровольно соединяясь съ недостойнымъ ея человѣкомъ. Этотъ же врожденный инстинктъ былъ причиной необъяснимой иначе легкости съ которою сдалась мистрисъ Гленармъ.

Вплоть до встрѣчи съ Джофри молодая вдова занимала только одно положеніе въ своихъ сношеніяхъ съ міромъ, — положеніе властительницы. Въ короткій шестимѣсячный періодъ ея замужней жизни съ человѣкомъ которому она могла быть — и должна бы была быть — внучкой, ей стоило шевельнуть пальцемъ чтобъ ея желаніе было исполнено. Влюбленный старый мужъ былъ добровольнымъ рабомъ своей молодой, капризной жены. Въ позднѣйшій періодъ, когда общество встрѣтило тройнымъ привѣтомъ ея красоту, происхожденіе и богатство, вездѣ куда бы она ни поѣхала, она бывала предметомъ униженнаго ухаживанія искателей ея руки. Встрѣтивъ Джофри Деламена, она въ первый разъ встрѣтила человѣка съ собственною волей.

Занятія Джофри въ то время способствовали какъ нельзя болѣе столкновеніямъ между женскимъ заявленіемъ своихъ требованій и мужскимъ заявленіемъ своей воли.

Пріѣхавъ въ домъ брата, Джофри, еще до пріѣзда учителя, подчинилъ себя всѣмъ необходимымъ условіямъ физической дисциплины которая должна была приготовить его къ бѣгу. Онъ уже зналъ по предварительнымъ опытамъ какое ему надо дѣлать движеніе, и въ какіе часы, отъ какой пищи воздерживаться. Мистрисъ Гленармъ пробовала не разъ заставить его нарушать правила дисциплины, но каждый разъ власть ея надъ мущинами, не встрѣчавшая до сихъ поръ сопротивленія, не имѣла никакого вліянія на Джофри. Все что она ни дѣлала, все что она ни говорила, не могло поколебать этого человѣка. Пріѣхалъ Перри, и неподатливость Джофри на всевозможныя попытки обольстительной женской тираніи, предъ которою преклонялись всѣ, сдѣлалась еще оскорбительнѣе и непоколебимѣе. Мистрисъ Гленармъ начала ревновать его къ Перри какъ къ женщинѣ. Она сердилась, плакала, кокетничала съ другими мущинами, угрожала уѣхать. Все напрасно! Джофри никогда не пропускалъ условленнаго свиданія съ Перри, никогда не прикасался, какъ бы она его ни просила, къ такой пищѣ или такому питью которыя запрещалъ ему Перри. Никакія занятія не враждебны въ такой степени женскому вліянію какъ атлетическія. Никто болѣе не свободенъ отъ женскаго вліянія чѣмъ люди посвятившіе жизнь свою атлетическому поприщу. Джофри сопротивлялся мистрисъ Гленармъ безъ малѣйшаго труда. Случайно и безсознательно онъ заслужилъ ея удивленіе и уваженіе. Она влюбилась въ него какъ въ героя; она отдалялась отъ него какъ отъ животнаго; она боролась съ комъ, подчинялась ему, ненавидѣла его, обожала его въ одно и то же время. Всѣ эти непонятныя съ перваго раза противорѣчія объясняются простымъ фактомъ: мистрисъ Гленармъ нашла себѣ господина.

— Проводите меня къ озеру, Джофри, попросила она, пожавъ его руку ярко-красною ручкой.

Джофри взглянулъ на часы.

— Перри ожидаетъ меня черезъ двадцать минутъ.

— Опять Перри!

— Да

Мистрисъ Гленармъ подняла вѣеръ, со внезапною вспышкой гнѣва, и переломила его, ударивъ имъ по лицу Джофри.

— Что! воскликнула она, топнувъ ногой. — Мой бѣдный вѣеръ сломался. Все вы виноваты, чудовище!

Джофри спокойно взялъ сломанный вѣеръ и положилъ его въ карманъ.

— Я выпишу вамъ изъ Лондона другой, сказалъ онъ. — Перестаньте. Поцѣлуемся и помиримся.

Онъ оглянулся чтобъ увѣриться что никого нѣтъ, поднялъ мистрисъ Гленармъ съ земли (а она была не легка), подержалъ ее въ воздухѣ какъ ребенка, и звонко поцѣловалъ въ обѣ щеки.

— Съ искреннимъ почтеніемъ отъ преданнаго вамъ, сказалъ онъ, захохотавъ и поставилъ ее на землю.

— Какъ вы смѣете, закричала мистрисъ Гленармъ. — Я пожалуюсь мистрисъ Деламенъ, если вы будете оскорблять меня такимъ образомъ. Я никогда не прощу вамъ этого, милостивый государь!

Произнося эти полныя негодованія слова, она смотрѣла на него взглядомъ вполнѣ опровергавшимъ слова. Въ слѣдующую минуту она уже облокачивалась на его руку и смотрѣла на него, по крайней мѣрѣ въ тысячный разъ, съ удивленіемъ, какъ на невиданную для нея новость въ мужской половинѣ человѣческаго рода.

— Какъ вы грубы, Джофри, сказала она ласково.

Онъ улыбнулся на этотъ безыскусственный комплиментъ мужественной добродѣтели его характера. Увидавъ улыбку, она тотчасъ же сдѣлала опять попытку взять верхъ надъ ненавистнымъ Перри.

— Бросьте его, сказала дочь Евы, соблазняя Адама яблокомъ. — Пойдемте, Джофри, милый, забудьте о Перри. Проводите меня къ озеру.

Джофри взглянулъ на часы.

— Перри ожидаетъ меня черезъ четверть часа.

Негодованіе мистрисъ Гленармъ выразилось въ новой формѣ: она расплакалась. Джофри посмотрѣлъ на нее съ величайшимъ удивленіемъ, потомъ взялъ ее за обѣ руки и потрясъ ее.

— Послушайте, сказалъ онъ съ нетерпѣніемъ, — можете вы приготовить меня къ бѣгу?

— Я приготовила бы еслибы могла.

— Въ этомъ мало пользы. Можете вы помочь мнѣ выиграть бѣгъ? Да или нѣтъ?

— Нѣтъ.

— Такъ осушите ваши глаза и предоставьте это Перри.

Мистрисъ Гленармъ осушила глаза и сдѣлала еще усиліе.

— Я не могу показаться въ такомъ видѣ, сказала она. — Я такъ взволнована, я не знаю что съ собой дѣлать. Войдемте въ домъ, Джофри. Выльемъ по чашкѣ чаю.

Джофри покачалъ головой.

— Перри запрещаетъ чай въ срединѣ дня, сказалъ онъ.

— Невѣжа! воскликнула мистрисъ Гленармъ.

— Вы хотите чтобъ я продолжалъ бѣгъ? сказалъ Джофри.

— Да.

Съ этимъ отвѣтомъ она наконецъ оставила его и убѣжала въ домъ.

Джофри прошелся по площадкѣ, подумалъ, остановился и взглянулъ на дверь въ которую скрылась раздраженная вдова. «Десять тысячъ годоваго дохода», сказалъ онъ, думая объ опасности угрожавшей его брачнымъ надеждамъ. «И чертовски легко даются», прибавилъ онъ, и пошелъ къ дому съ намѣреніемъ успокоить мистрисъ Гленармъ.

Оскорбленная женщина сидѣла на диванѣ въ пустой гостиной. Джофри сѣлъ рядомъ съ ней. Она отвернулась. "Не глупите, " сказалъ онъ своимъ самымъ убѣдительнымъ тономъ. Мистрисъ Гленармъ закрыла глаза платкомъ, Джофри безъ церемоніи взялъ у нея платокъ. Мистрисъ Гленармъ встала чтобъ уйти изъ комнаты. Джофри остановилъ ее силой. Мистрисъ Гленармъ погрозила призвать слугъ. Джофри сказалъ: «Зовите. Пусть всѣ узнаютъ что я дюблю васъ». Мистрисъ Гленармъ взглянула на дверь. «Тише, ради Бога!» шепнула она. Джофри взялъ ее подъ руку и сказалъ: «Пойдемте-ка со мной. Мнѣ надо сказать вамъ кое-что.» Мистрисъ Гленармъ отдернула руку и покачала головой. Джофри обнялъ ее за талію и вывелъ изъ комнаты, потомъ изъ дома, и пошелъ по направленію къ сосновой рощѣ. Войдя въ рощу, онъ остановился и сказалъ оскорбленной вдовѣ:

— Вы именно такого рода женщина которая мнѣ нравится, и нѣтъ человѣка который любилъ бы васъ въ половину такъ какъ я васъ люблю. Перестаньте надоѣдать мнѣ съ Перри, а я для васъ вотъ что сдѣлаю: я позволю вамъ посмотрѣть за мое упражненіе.

Онъ сдѣлалъ шагъ назадъ и устремилъ на нее свои большіе голубые глаза, и взглядъ его говорилъ ясно: «ни одна женщина не удостоивалась еще такого счастія какого удостоитесь вы». Любопытство мгновенно взяло верхъ надъ всѣми другими чувствами мистрисъ Гленармъ.

— На какое упражненіе, Джофри? спросила она.

— На короткій бѣгъ съ высочайшею степенью моей быстроты. Ни одной живой душѣ въ Англіи, кромѣ васъ, я не позволилъ бы взглянуть на это. Вы скажете и теперь что я невѣжа?

Мистрисъ Гленармъ была побѣждена по крайней мѣрѣ въ сотый разъ.

— О, Джофри, еслибы вы были всегда такой, сказала она ласково. Она смотрѣла на него восторженно, сама взяла его подъ руку и съ любовью прижала ее къ себѣ. — Вы въ самомъ дѣлѣ любите меня? спросила она.

— Неужели же нѣтъ? отвѣчалъ герой. Примиреніе совершилось, и они пошли дальше.

Пройдя рощу, они вышли на открытое мѣсто поднимавшееся и опускавшееся красивыми холмами. Послѣдній изъ холмовъ опускался въ красивую равнину, съ рядомъ деревьевъ на противоположной сторонѣ, съ маленькою каменною бесѣдкой посреди деревьевъ, и съ маленькимъ, подвижнымъ человѣкомъ, ходившимъ заложивъ руки за спину взадъ и впередъ предъ бесѣдкой. Равнина была сценой упражненій героя, бесѣдка была мѣстомъ отдохновенія героя, а маленькій человѣкъ былъ учителемъ героя.

Если мистрисъ Гленармъ ненавидѣла Перри, то Перри тоже, повидимому, не угрожала опасность влюбиться въ нее. Когда Джофри подошелъ къ нему со своею спутницей, учитель остановился, и не сказавъ ни слова, устремилъ на нее удивленный взглядъ. Мистрисъ Гленармъ, съ своей стороны, дѣлала видъ что не замѣчаетъ существованія и присутствія такого субъекта какъ учитель.

— Сколько времени? спросилъ Джофри.

Перри взглянулъ на свои часы, показывавшіе время до пятой доли секунды, и отвѣчалъ Джофри, не спуская глазъ съ мистрисъ Гленармъ:

— Вамъ остается еще пять минутъ.

— Покажите мнѣ куда вы побѣжите; мнѣ такъ хочется видѣть, сказала съ жаромъ вдова, держа обѣими руками руку Джофри.

Онъ повелъ ее къ мѣсту гдѣ стоялъ шестъ съ привязаннымъ къ нему флагомъ, не въ дальнемъ разстояніи отъ бесѣдки. Она шла рядомъ съ нимъ переваливающеюся походкой, которая, казалось, довершила негодованіе Перри. Когда они удалились на столько чтобы не слыхать его, онъ призвалъ громъ и молнію на красиво убранную голову мистрисъ Гленармъ.

— Стойте здѣсь, сказалъ Джофри, поставивъ ее у шеста. — Когда я пробѣгу мимо васъ…. — Онъ замолчалъ и взглянулъ на нее съ добродушнымъ, мужественнымъ созкадѣніемъ. — Чортъ возьми, продолжалъ онъ, — какъ мнѣ объяснить это вамъ. Слушайте. Когда я пробѣгу мимо васъ, это будетъ, — какъ вы сказали бы еслибъ я былъ лошадь, — полный галопъ. Молчите, я еще не все сказалъ. Слѣдите за мной до того мѣста гдѣ уголъ бесѣдки пересѣкаетъ деревья. Когда я скроюсь за стѣной, знайте что я уже пробѣжалъ триста ярдовъ отъ флага. Вы попали въ счастливый день. Перри пробуетъ меня сегодня на большомъ разстояніи. Поняли вы что вы дояжны стоять здѣсь? Хорошо, пустите же меня переодѣться.

— Увижу я васъ, Джофри?

— Развѣ я не говорилъ вамъ что вы увидите какъ я побѣгу?

— Да; но потомъ?

— Потомъ меня вытрутъ губкой, и я буду отдыхать въ бесѣдкѣ.

— Вы придете къ намъ вечеромъ?

Онъ кивнулъ головой и ушелъ. Лицо Перри выражало невыразимыя словами чувства, когда Джофри подошелъ къ нему

— Позвольте спросить васъ, мистеръ Деламенъ, нуженъ я вамъ или нѣтъ?

— Конечно нуженъ.

— Что я сказалъ когда пріѣхалъ сюда? продолжалъ мрачно Перри. — Я сказалъ: я не позволяю никому смотрѣть на упражненія человѣка котораго я готовлю. Я не хочу имѣть зрителей. Я не хочу чтобы кто-нибудь слѣдилъ за вами, кромѣ меня. Я не хочу чтобъ о вашихъ успѣхахъ провозглашали въ газетахъ. Я хочу чтобы ни одна живая душа, исключая васъ и меня, не была посвящена въ тайну того что вы можете сдѣлать и чего не можете. Говорилъ я это, мистеръ Деламенъ, или не говорилъ?

— Ну, хорошо.

— Говорилъ я это или не говорилъ?

— Конечно говорилъ.

— Такъ не приводите же сюда женщинъ. Это прямо противъ правилъ. Я этого не допускаю.

Всякій другой смертный, заговоривъ съ Джофри такимъ тономъ, скоро бы раскаялся. Но самъ Джофри боялся разсердиться на Перри. Въ виду предстоящаго бѣга, первѣйшій изъ британскихъ атлетовъ не смѣлъ шутить съ первѣйшимъ изъ британскихъ учителей.

— Она не придетъ сюда въ другой разъ, сказалъ Джофри. — Она уѣдетъ отсюда черезъ два дня.

— Я поставилъ за васъ все что у меня есть за душой, продолжалъ Перри, впадая въ чувствительность. — И признаюсь, я былъ уязвленъ въ самое сердце когда увидѣлъ что завами идетъ женщина. Это измѣна противъ его сторонниковъ, сказалъ я самъ себѣ. Это измѣна.

— Ну, будетъ, сказалъ Джофри. — Пойдемте, помогите мнѣ выиграть ваше пари.

Онъ растворилъ дверь бесѣдки, и атлетъ и учитель исчезли изъ виду.

Прождавъ нѣсколько минутъ у флага, мистрисъ Гленармъ увидала приближавшихся къ ней отъ бесѣдки Джофри и его учителя. Одѣтый въ легкій, эластичный костюмъ, удобный для всякаго движенія и примѣненный ко всѣмъ необходимымъ при бѣгѣ условіямъ, Джофри, съ его физическими достоинствами, являлся въ своемъ лучшемъ видѣ. Голова его гордо и свободно поднималась на бѣлой открытой шеѣ. Возвышеніе его могучей груди, когда онъ глубоко вдыхалъ въ себя душистый лѣтній воздухъ; свободныя, эластичныя движенія его прямыхъ, стройныхъ ногъ были торжествомъ физической мужественности. Мистрисъ Гленармъ пожирала его глазами въ безмолвномъ восторгѣ. Онъ походилъ на молодаго миѳологическаго бога, на статую оживленную краской и жизнью. «О, Джофри!» воскликнула она, когда онъ прошелъ мимо нея. Онъ не отвѣтилъ и не обернулся. Ему теперь было не до нѣжныхъ пустяковъ. Онъ собирался съ силами, ротъ его былъ полуоткрытъ, кулаки слегка сжаты. Перри сталъ на свое мѣсто, угрюмый и безмолвный, съ часами въ рукахъ. Джофри приблизился къ флагу, собираясь съ силами чтобы, пройдя его, пуститься во весь опоръ. «Ну», сказалъ Перри, и Джофри полетѣлъ (какъ показалось возбужденному воображенію мистрисъ Гленармъ) какъ стрѣла изъ лука. Бѣгъ его былъ безукоризненъ. Все меньше, меньше и меньше становился онъ въ глазахъ слѣдившихъ за его бѣгомъ; все также легко касался земли, все также твердо держался прямой линіи, и скоро исчезъ за стѣной бесѣдки. Часы учителя возвратились на свое мѣсто въ его карманъ.

Сгорая нетерпѣніемъ узнать о результатѣ, мистрисъ Гленармъ забыла свою ненависть къ Перри.

— Сколько времени онъ бѣжалъ? спросила она.

— И безъ васъ нашлось бы много охотниковъ узнать это, отвѣчалъ Перри.

— Мистеръ Деламенъ мнѣ все-равно скажетъ, грубіянъ.

— Это зависитъ отъ того скажу ли я ему.

Съ этими словами Перри поспѣшилъ въ бесѣдку.

Ни одного слова не было произнесено пока учитель ухаживалъ за своимъ ученикомъ, а ученикъ переводилъ духъ. Когда Джофри былъ тщательно вытертъ и переодѣлся въ свое обыкновенное платье, Перри выдвинулъ изъ угла покойное кресло. Джофри скорѣе упалъ чѣмъ сѣдъ въ кресло. Перри взглянулъ на него съ удивленіемъ.

— Ну, сказалъ Джофри, — сколько же времени я бѣжалъ? Долго, скоро или посредственно?

— Очень скоро, отвѣчалъ Перри.

— А какъ скоро?

— Черезъ сколько времени, мистеръ Деламенъ, сказали вы уѣдетъ барыня?

— Черезъ два дня.

— Ну, черезъ два дня я и скажу вамъ сколько времени вы бѣжали сегодня.

Джофри не сдѣлалъ попытки настоять на немедленномъ отвѣтѣ. Онъ слабо улыбнулся. Минутъ черезъ десять онъ вытянулъ ноги и закрылъ глаза.

— Засыпаете? спросилъ Перри.

Джофри съ трудомъ открылъ глаза.

— Нѣтъ, сказалъ онъ, и тотчасъ же опять закрылъ глаза.

— Вотъ-те на! сказалъ Перри, смотря на него. — Мнѣ это совсѣмъ не нравится.

Онъ подошелъ ближе къ стулу. Не могло быть никакого сомнѣнія, Джофри спалъ..

Перри издалъ тихій, протяжный свистъ и осторожно пощупалъ пульсъ Джофри. Пульсъ былъ медленный, тяжелый, неровный, — пульсъ несомнѣнно истощеннаго человѣка.

Учитель поблѣднѣлъ и прошелся по комнатѣ. Потомъ отворилъ шкафъ и вынулъ изъ него свой дневникъ за предыдущій годъ. Записки о послѣднемъ случаѣ когда онъ готовилъ Джофри къ бѣгу заключали мельчайшія подробности. Онъ нашелъ отчетъ о первомъ опытѣ въ триста ярдовъ съ полною скоростью. Тогда Джофри бѣжалъ одною или двумя секундами долѣе чѣмъ въ этотъ разъ, но результатъ былъ совершенно иной. Вотъ что значилось въ прошлогодней запискѣ: «Пульсъ хорошъ. Человѣкъ въ возбужденномъ состояніи. Готовъ пробѣжать еще разъ, еслибъ ему позволить.»

Перри взглянулъ теперь на того же человѣка, въ изнеможеніи уснувшаго въ креслѣ.

Онъ досталъ изъ шкафа перо, чернилъ и бумаги, и написалъ два письма, оба помѣченные надписью «секретно». Первое было адресовано къ доктору, пользовавшемуся большимъ уваженіемъ у учителей атлетическихъ упражненій. Второе къ лондонскому агенту Перри, пользовавшемуся его полнымъ довѣріемъ. Въ письмѣ онъ поручилъ агенту поставить на соперника Джофри такую же сумму какую Перри поставилъ за Джофри. «Если вы поставили за него и свои деньги», оканчивалось письмо, «то послѣдуйте моему примѣру и не говорите никому ни слова».

— Вотъ и другой надорвался, сказалъ Перри, опять взглянувъ на Джофри. — Онъ проиграетъ бѣгъ.

ГЛАВА XXXII.
Сѣмена будущаго. (Второй посѣвъ.)

Что же сказали гости о лебедяхъ?

Они сказали: «о, какъ ихъ много!» что было единственнымъ замѣчаніемъ которое могли сдѣлать люди незнакомые съ естественною исторіей водяныхъ птицъ.

А что сказали гости объ озерѣ?

Одни сказали: «Какъ торжественно!» Другіе сказали: «Какъ поэтично!» Нѣкоторые ничего не сказали и подумали: «Какъ мрачно!»

Здѣсь опять общество высказало въ немногихъ словахъ все что можно было сказать. Озеро было окружено сосновымъ лѣсомъ. Исключая средины, освѣщаемой солнцемъ, вода казалась черною подъ темною тѣнью деревьевъ. Единственная просѣка въ лѣсу была на отдаленномъ концѣ озера. Единственнымъ признакомъ жизни было плавное движеніе лебедей на мертвенно тихой водной поверхности. Картина была торжественна, какъ они сказали, и поэтична, какъ они сказали, и мрачна, какъ они подумали. Цѣлыя страницы посвященныя описанію озера не могли бы выразить болѣе; поэтому здѣсь не будетъ страницъ съ описаніемъ.

Пресытившись лебедями, пресытившись озеромъ, общее любопытство обратилось на просѣку и было поражено искусственнымъ предметомъ вкравшимся въ картину въ видѣ широкаго краснаго занавѣса, повѣшеннаго между двумя высокими соснами и заслонявшаго видъ вдаль. Любопытство обратилось за удовлетвореніемъ къ Юлію, и получило въ отвѣтъ что тайна объяснится только тогда когда придетъ мистрисъ Деламенъ съ гостями замѣшкавшимися въ домѣ.

Пришла мистрисъ Деламенъ съ остальными гостями, и соединенное общество прошло берегомъ озера и остановилось въ просѣкѣ противъ краснаго занавѣса. Юлій Деламенъ вывелъ двухъ дѣвочекъ, дочерей сестры своей жены, и указавъ онъ на золотые снурки висѣвшіе по обѣимъ сторонамъ занавѣса, поручилъ имъ дернутъ снурки и посмотрѣть что изъ этого выйдетъ. Племянницы Деламена исполнили порученіе съ дѣтскимъ усердіемъ, занавѣсъ раздѣлился посрединѣ, и крикъ всеобщаго удивленія и восторга привѣтствовалъ открывшуюся картину.

Въ концѣ широкой сосновой аллеи обширная равнина разстилалась зеленымъ ковромъ среди окружавшаго ее лѣса. На отдаленномъ концѣ равнина превращалась въ гору, и внизъ по откосу бѣжалъ между старыми гранитными скалами свѣтлый ручеекъ. На правой сторонѣ равнины стояли рядами столы, покрытые бѣлоснѣжными скатертями и кушаньями ожидавшими гостей. На противоположной сторонѣ помѣщался оркестръ, заигравшій въ ту минуту когда открылся занавѣсъ. Такой чудный сюрпризъ приготовилъ Юлій Деламенъ своимъ гостямъ. Только въ подобныя минуты, или играя сонаты въ скромной музыкальной комнатѣ Свангавена, бывалъ вполнѣ счастливъ старшій сынъ лорда Гольчестера. Онъ въ душѣ ропталъ на обязанности которыя возлагало на него его положеніе и страдалъ отъ высокихъ привилегій своего класса и богатства, считая ихъ самою тяжелою формой соціальнаго мученичества.

— Мы сначала пообѣдаемъ, сказалъ Юлій, — а потомъ будемъ танцовать. Вотъ и вся программа.

Онъ взялъ подъ руки двухъ ближе стоявшихъ къ нему дамъ и повелъ ихъ къ столу, не разбирая принадлежатъ ли онѣ къ высшему классу или нѣтъ, и къ удивленію леди Лунди, сѣлъ на первый попавшійся стулъ, нисколько, повидимому, не добиваясь почетнаго мѣста на своемъ собственномъ обѣдѣ. Гости послѣдовали примѣру хозяина и сѣли какъ попало, не разбирая старшинства. Мистрисъ Деламенъ, чувствуя особый интересъ къ молодой невѣстѣ, взяла подъ руку Бланку. Леди Лунди не приминула сѣсть по другую сторону отъ хозяйки. Мистрисъ Деламенъ употребила всѣ силы чтобы заставить Бланку разговориться, Бланка употребила всѣ силы чтобъ исполнить ея желаніе, но разговоръ не вязался, и мистрисъ Деламенъ оставила ее наконецъ въ покоѣ и обратилась къ леди Лунди, рѣшивъ что у невѣсты есть на душѣ какая-нибудь непріятность. Она не ошиблась. Ссора Бланки съ подругой на площадкѣ и ея неспособность оживиться были слѣдствіемъ одной и той же причины. Она скрывала это отъ дядя и отъ Арнольда, но ея безпокойство и тоска объ Аннѣ ни мало не уменьшились, и она ждала (вопреки всему что говорилъ сэръ-Патрикъ) первой возможности возобновить поиски за своею потерянною подругой.

Между тѣмъ обѣдъ и разговоръ шли очень весело. Оркестръ игралъ лучшія піесы своего репертуара, слуги постоянно подливали стаканы, и на всѣхъ столахъ царствовали оживленіе и свобода. Единственный разговоръ въ которомъ говорившіе не сочувствовали другъ другу былъ тотъ который происходилъ возлѣ Бланки между ея мачихой и мистрисъ Деламенъ.

Между другими совершенствами леди Лунди, способность дѣлать непріятныя открытія занимала очень видное мѣсто. Она не преминула замѣтить то чего другіе, повидимому, не замѣтили, — отсутствіе свояка хозяйки и, что еще важнѣе, исчезновеніе мистрисъ Гленармъ.

— Не ошибаюсь ли я? сказала леди Лунди, прикладывая лорнетъ къ глазамъ. — Кажется, не достаетъ одного члена нашего общества. Я не вижу мистера Джофри Деламена.

— Джофри обѣщалъ быть здѣсь. Но вы, вѣроятно, по опыту знаете что онъ не придаетъ большаго значенія такимъ обѣщаніямъ. Приготовленіе къ бѣгу для него выше всего, мы видимъ его теперь очень мало.

Мистрисъ Деламенъ хотѣла перемѣнить разговоръ, но леди Лунди опять вооружидась лорнетомъ и еще разъ оглянула столы.

— Извините, продолжала она, — но, кажется, не достаетъ еще одной особы. Я не вижу мистрисъ Гленармъ. Впрочемъ, это невозможно, она конечно здѣсь. Мистрисъ Гленармъ вѣдь не готовится къ бѣгу. Не видите ли вы ея? Я не вижу.

— Я не видала ея съ тѣхъ поръ какъ мы вышли изъ дома.

— Не странно ли это, однако, дорогая мистрисъ Деламенъ?

— У насъ въ Свангавенѣ, леди Лунди, гости могуть дѣлать все что имъ угодно.

Такимъ отвѣтомъ мистрисъ Деламенъ надѣялась положить конедъ непріятному разговору, но непоколебимая любознательность леди Лунди не смущалась даже такими прямыми намеками. Поддавшись, по всей вѣроятности, наплыву чрезмѣрнаго веселія, леди Лунди выказала неожиданный запасъ шутливости. Разсудокъ отказывается вѣрить, но тѣмъ не меаѣе достовѣрно что эта величественная женщина засмѣялась.

— Это что-то подозрительно, сказала леди Лунди съ тяжелою, необыкновенно странною шутливостью. — Съ одной стороны мистеръ Деламенъ, молодой неженатый человѣкъ, съ другой — мистеръ Гленармъ, молодая вдова. Со стороны молодаго человѣка обществетюе положеніе, со стороны молодой вдовы — богатство. И оба таинственно скрываются въ одно и то же время отъ такого пріятнаго общества. Не ошибусь я, мистрисъ Деламенъ, предположивъ что въ вашемъ семействѣ будетъ въ скоромъ времени свадьба?

Мистрисъ Деламенъ, казалось, досадовала. Она всѣмъ сердцемъ вошла въ планъ женить Джофри на мистрисъ Гленармъ. Но ей не хотѣлось объявлять что податливость мистрисъ Гленармъ (очевидная вопреки всѣмъ усиліямъ скрыть ее) доставила такой блистательный успѣхъ ихъ плану въ десять дней.

— Я не посвящена въ ихъ тайны, отвѣчала она сухо.

Тяжелое тѣло приходитъ въ движеніе медленно и останавливается медленно.. Шутливость леди Лунди, необыкновенно тяжеловѣсная, слѣдовала тому же правилу.

— О, какой дипломатическій отвѣтъ! воскликнула она. — Но я тѣмъ не менѣе понимаю его. Маленькая птичка сказала мнѣ что въ будущій сезонъ у насъ будетъ въ Лондонѣ новая мистрисъ Деламенъ, и я нисколько не буду удивлена если мнѣ придется поздравить мистрисъ Гленармъ.

— Если ваше воображеніе такъ неудержимо, леди Лунди, я не могу помочь этому, но позвольте мнѣ мое воображеніе удержать въ приличныхъ границахъ.

Наконецъ и леди Лунди поняла что надо замолчать. Она улыбнулась, тайно восхищаясь своимъ необыкновеннымъ умомъ. Еслибъ ее въ эту минуту спросили кто самая блестящая изъ современныхъ англійскихъ женщинъ, она взглянула бы внутренно на себя и увидѣла бы ясно какъ въ зеркалѣ блестящую леди Лунди изъ Виндигетса.

Въ ту минуту когда завязался разговоръ о Джофри и мистрисъ Гленармъ, Бланка почувствовала сильный запахъ какого-то спиртуознаго налитка, обдававшій ее, какъ казалось, сзади и сверху. Замѣтивъ что запахъ все усиливается, она обернулась чтобы посмотрѣть не производится ли за ея стуломъ какимъ-то непонятнымъ образомъ фабрикація рома. Въ ту минуту когда она повернула головку, вниманіе ея остановилось на парѣ дрожащихъ старческихъ рукъ, предлагавшихъ ей блюдо съ паштетомъ, обильно осыпаннымъ трюфелями.

— Что это, барышня, шепнулъ ей убѣдительный голосъ, — вы хотите умереть съ голоду въ странѣ изобилія. Послѣдуйте моему совѣту, скушайте кусочекъ этого паштета.

Бланка подняла глаза.

Это былъ онъ, — человѣкъ съ хитрыми глазами, покровительственными манерами и краснымъ носомъ. Остроумный Бишонригсъ прислуживалъ на Свангавенскомъ праздникѣ.

Бланка видѣла его только мелькомъ, въ достопамятную бурную ночь, но мгновенія проведенныя въ обществѣ Бишонригоа равнялись часамъ проведеннымъ въ обществѣ не столь замѣчательнаго человѣка. Бланка тотчасъ же узнала его, тотчасъ же вспомнила слова сэръ-Патрика что Бишонригсъ спряталъ письмо которое Анна потеряла въ гостиницѣ, и тотчасъ же пришла къ заключенію что встрѣча съ Бишонригсомь даетъ ей возможность найти Анну. Она хотѣла заговорить съ нимъ, но обращенные на нее взгляды сосѣдей предостерегли ее. Она взяла кусочекъ паштета и взглянула пристально на Бишонригса. Этотъ скромный человѣкъ не подалъ вида что понялъ ее, почтительно поклонился и пошелъ дальше.

«Желала бы я знать съ нимъ ли теперь письмо», подумала Бланка.

Письмо было не только съ нимъ, но онъ пришелъ въ Свангавенъ имѣя въ виду обратить письмо въ деньги.

Въ Свангавенѣ не держали много прислуги. Приглашая большое общество, мистрисъ Деламенъ обращалась за добавочною прислугой къ своимъ близкимъ знакомымъ и въ главную гостиницу Киркандрю. Бишонригсъ служилъ въ то время (въ ожиданіи лучшаго мѣста) сверхштатнымъ слугою въ этой гостиницѣ и вошелъ въ число слугъ уступленныхъ гостиницей Свангавенскому празднику. Имя хозяина, съ перваго раза какъ онъ услыхалъ его, показалось ему знакомымъ. Онъ навелъ справки, и потомъ обратился за добавочными свѣдѣніями къ письму поднятому на полу въ Крегъ-Ферни.

Листокъ бумаги потерянный Анной заключалъ, какъ извѣстно, два письма: одно подписанное Анной, другое съ подписью Джофри Деламена. Оба письма доказывали ясно что писавшіе ихъ были между собою въ такихъ отношеніяхъ которыя они тщательно старались скрыть отъ общества.

Считая возможнымъ, при внимательномъ наблюденіи въ Свангавенѣ, осуществить надежду извлечь денежную выгоду изъ краденой переписки, Бишонригсъ, уходя изъ Киркандрю, положилъ письмо въ карманъ. Въ Бланкѣ онъ узналъ подругу пріѣзжавшую къ Аннѣ въ гостиницу, и принялъ это къ свѣдѣнію. Кромѣ того онъ подслушалъ разговоръ леди Лунди съ мистрисъ Деламенъ о женитьбѣ Джофри на мистрисъ Гленармъ. Впереди было еще много часовъ до разъѣзда гостей, и Бишонригсъ надѣялся что будетъ имѣть удовольствіе поздравить себя съ исполненіемъ надежды основанной на Свангавенскомъ праздникѣ.

Наконецъ веселье, оживлявшее обѣдъ, начало мало-по-малу выказывать признаки истощенія.

Съ появленіемъ десерта, младшими членами общества и въ особенности дамами овладѣло какое-то безпокойство. Они съ нетерпѣніемъ поглядывали на свободное мѣсто равнины и били пальцами тактъ вальса который оркестръ игралъ въ то время. Замѣтивъ такіе симптомы, мистрисъ Деламенъ встала, и мужъ ея далъ знакъ музыкантамъ. Черезъ десять минутъ на лугу шла кадриль, вокругъ стояли зрители живописными группами, а слуги отправились обѣдать.

Долѣе всѣхъ оставался у покинутыхъ столовъ почтенный Бишонригсъ. Вмѣсто того чтобы поспѣшить подобно другимъ на обѣдъ, онъ обошелъ столы, повидимому стряхивая крошки, а на самомъ дѣлѣ опоражнивая стаканы. Поглощенный своимъ занятіемъ, онъ былъ пораженъ окликнувшимъ его женскимъ голосомъ и, быстро обернувшись, очутился лицомъ къ лицу съ миссъ Лунди.

— Мнѣ хочется пить, сказала Бланка. — Потрудитесь почерпнуть мнѣ воды изъ ручья.

И она показала на ручеекъ, протекавшій на отдаленной сторонѣ равнины.

Бишонригсъ, казалось, изумился непритворно.

— Боже милостивый! воскликнулъ онъ. — Разстраивать себѣ желудокъ холодною водой, когда стоитъ сказать слово чтобы получить вина.

Бланка взглянула на него пристально. Въ чемъ другомъ, но въ недогадливости нельзя было упрекнуть Бишонригса. Онъ взялъ стаканъ и, моргнувъ своимъ единственнымъ глазомъ, пошелъ къ ручью. Что дѣвушкѣ захотѣлось напиться холодной воды и что слуга провожаетъ ее къ ручью, было такъ естественно что никто не удивился, а музыка мѣшала услышать разговоръ.

— Помните вы меня въ гостиницѣ въ ту ночь когда была гроза? спросила Бланка.

У Бишонригса была своя причина, тщательно спрятанная въ его бумажникѣ, не узнать Бланку съ перваго взгляда.

— Я не могу сказать что не помню васъ, сударыня. У кого хватитъ духа сказать что онъ не помнитъ такую прекрасную барышню.

Чтобъ освѣжить его память, Бланка вынула свой кошелекъ. Бишонригсъ неожиданно заинтересовался окружающимъ видомъ. Онъ взглянулъ на воду взглядомъ человѣка смотрящаго съ отвращеніемъ на непріятный напитокъ.

— Бѣжишь ты, сказалъ онъ, обращаясь къ ручью, — стремясь къ своему собственному уничтоженію, въ то озеро. Мало въ тебѣ проку, въ твоемъ первобытномъ состояніи. Говорятъ, ты символъ человѣческой жизни. Я опровергаю такую ложь. Ты символъ ничтожества, пока тебя не разогрѣешь на огнѣ, не подсластишь сахаромъ, не подкрѣпишь ромомъ. Тогда ты превращаешься въ грогъ, а въ такомъ видѣ, дѣйствительно, жизнь человѣческая тебѣ кое-чѣмъ обязана.

— Я знаю васъ лучше чѣмъ вы предполагаете, продолжала Бланка. (Она открыла кошелекъ. Бишонригсъ превратился въ образецъ вниманія.) — Вы были очень, очень добры съ дамой которая жила въ Крегъ-Ферни, продолжала она горячо. — Я слышала что за вашу доброту вы лишились мѣста въ гостиницѣ Эта дама самая дорогая моя подруга. Я обязана благодарить васъ. Возьмите пожалуйста все что я могу дать вамъ теперь.

Все сердце Бланки было въ ея глазахъ и въ ея голосѣ. Она выпорожнила кошелекъ въ подагристую, алчную, старую руку Бишонригса.

Молодая дѣвушка съ полнымъ кошелькомъ (какъ бы ни была богата молодая дѣвушка) есть комбинація не часто встрѣчающаяся въ какой бы то ни было странѣ цивилизованнаго міра. Большею частію деньги или истрачены, или забыты дома. Кошелекъ Бланки заключалъ соверенъ и шесть или семь шиллинговъ. Какъ карманныя деньги богатой наслѣдницы это было очень мало, но для Бишонригса это было блестящее вознагражденіе. Старый негодяй одною рукой положилъ деньги въ карманъ, а другою вытеръ слезы умиленія, которыхъ у него не было.

— Брось твой хлѣбъ на воду, сказалъ онъ, набожно поднявъ глаза, — и найдешь его послѣ многихъ лѣтъ. Развѣ я не сказалъ увидѣвъ въ первый разъ бѣдную даму: я буду вамъ вмѣсто отца. Удивительно, подумаешь, какъ добрыя дѣла-то человѣка находятъ его въ нашемъ жалкомъ мірѣ. Голосъ природнаго влеченія въ моей груди былъ звученъ какъ труба, когда бѣдное созданіе взглянуло на меня въ первый разъ, продолжалъ онъ, смотря на Бланку съ безпокойнымъ ожиданіемъ. — Она сама разказывала вамъ о маленькихъ услугахъ которыя я оказывалъ ей въ гостиницѣ?

— Сама.

— Осмѣлюсь спросить гдѣ она въ настоящее время?

— Не знаю, мистеръ Бишонригсъ. Я невыразимо страдаю о ней. Она скрылась, и мы не знаемъ гдѣ она.

— О, это не хорошо. А гдѣ же ея мужъ, который одинъ день тащится за ея хвостомъ, а на другой уходитъ съ восходомъ солнца? Вмѣстѣ что ли они убѣжали?

— О немъ я ничего не знаю и никогда не видала его. Вы его видѣли, скажите какой онъ?

— Онѣ? Пустой человѣкъ. Неспособенъ оцѣнить стаканъ хорошаго хереса. Денегъ не жалѣетъ, — все что я могу сказать вамъ о немъ, — денегъ онъ не жалѣетъ.

Потерявъ надежду добиться отъ Бишонригса точнаго описанія человѣка который былъ съ Анной въ гостиницѣ, Бланка приступила къ главной цѣли своего свиданія и безъ дальнихъ околичностей заговорила прямо о письмѣ.

— Мнѣ хотѣлось поговорить съ вами, начала она. — У подруги моей въ гостиницѣ сдѣлалась пролажа.

Множество сомнѣній промелькнуло въ умѣ Бишонригса. Подруга Анны знаетъ о потерянномъ письмѣ и, мало того, она, кажется, хочетъ получить письмо.

— Да, да, началъ онъ, повидимому спокойно. — Не мудрено. Тамъ все пошло вверхъ дномъ съ тѣхъ поръ какъ я ушелъ. Что же у нея пропало?

— Письмо.

Въ единственномъ глазу Бишонригса выразилось опять безпокойное ожиданіе. Подозрѣваютъ или нѣтъ что письмо украдено?

— Вы сказали «пропало». Полагаете вы что оно украдено?

Бланка поспѣшила успокоить его.

— О, нѣтъ, не украдено. Оно затерялось. Я хотѣла спросить васъ не знаете ли вы гдѣ оно?

— Почему же вы думаете что я могу знать гдѣ оно? — Онъ внимательно взглянулъ на Бланку и замѣтилъ минутное колебаніе въ ея лицѣ. — Позвольте спросить васъ, сударыня, на какомъ основаніи вы обращаетесь съ вопросомъ о пропавшемъ письмѣ вашей подруги ко мнѣ?

Вопросъ былъ рѣшителенъ. Можно сказать безъ преувеличенія что отъ отвѣта зависѣла будущность Бланки.

Еслибъ она могла дать ему денегъ и сказала прямо: «я знаю что письмо у васъ, Бишонригсъ; предлагаю вамъ за него десять фунтовъ и даю вамъ слово что это останется между вами», договоръ по всей вѣроятности былъ бы заключенъ, и всѣ послѣдующія событія приняли бы другой оборотъ. Но у нея не осталось денегъ, и въ Свангавенѣ не было близкаго человѣка у котораго она могла бы занять десять фунтовъ не опасаясь что поступокъ ея будетъ перетолкованъ. По необходимости, Бланка покинула всякую надежду подкупить Бишонригса.

Она не могла придумать другаго способа добиться его признанія какъ только вооружиться вліяніемъ имени сэръ-Патрика. Еслибы на ея мѣстѣ былъ мущина, онъ не рѣшился бы на такой безумный рискъ. Но Бланка, имѣя уже на душѣ одинъ неосторожный поступокъ, рискнула по-женски, не раздумывая долго, на другой. Непреодолимое стремленіе къ концу, побудившее ее распросить Джофри предъ его уходомъ изъ Виндигетса, побудило ее теперь взятъ на себя переговоры съ Бишонригсомъ, вмѣсто того чтобы предоставить ихъ опытности и искусству сэръ-Патрика. Ея горячая, сестринская любовь къ Аннѣ не могла выносить долѣе неизвѣстности. Сердце шепнуло ей «рискни», и Бланка рискнула.

— Сэръ-Патрикъ посовѣтовалъ венѣ обратиться къ вамъ, сказала она.

Открытая рука Бишонригса, готовившаяся, вынуть письмо и получить вознагражденіе, мгновенно сжалась при этихъ словахъ.

— Сэръ-Патрикъ, повторилъ онъ. — Вы сказали о письмѣ сэръ-Патрику? И хорошо сдѣлали, это умнѣйшій человѣкъ. Такъ это онъ указалъ вамъ на меня?

Бланка замѣтила перемѣну въ его голосѣ и поспѣшила (когда было уже поздно) поправить ошибку.

— Сэръ-Патрикъ говорилъ что вы, можетъ-быть, нашли письмо, и забывъ отдать его, унесли съ собой изъ гостиницы.

Но Бишонригсъ зналъ по личному опыту что сэръ-Патрикъ неспособенъ смотрѣть на исчезновеніе письма такъ простодушно какъ говорила Бланка. "Старый чортъ меня знаетъ, " подумалъ онъ.

— Ну что же? спросила Бланка нетерпѣливо. — Правъ сэръ-Патрикъ?

— Правъ, отвѣтилъ Бишонригсъ грубо. — Въ его словахъ нѣтъ капли правды.

— Вы ничего не знаете о письмѣ?

— Отъ васъ впервые слышу.

Сердце Бланки упало. Неужели и второю попыткой она только повредила своей цѣли и отняла у сэръ-Патрика возможность дѣйствовать? Не можетъ быть! Есть еще надежда что Бишонрингсъ отдастъ сэръ-Патрику письмо которое онъ не рѣшается довѣрить незнакомой дѣвушкѣ, подумала она. Надо только постараться проложитъ путь вліянію и благоразумію сэръ-Патрика. Съ этой цѣлью она возобновила разговоръ.

— Очень жаль что сэръ-Патрикъ ошибся, начала она. — Подруга моя очень безпокоилась о письмѣ, когда я видѣла ее въ послѣдній разъ. Я думала, не знаете ли вы гдѣ она. Но во всякомъ случаѣ, правъ ила не правъ сэръ-Патрикъ, онъ хочетъ непремѣнно видѣться съ вами, и я очень рада что нашла случай сообщить вамъ объ этомъ. Онъ оставилъ письмо на ваше имя въ гостиницѣ Крегъ-Ферни.

— Долго же придется письму пролежать въ гостиницѣ, если оно будетъ ждать чтобъ я пришелъ туда.

— Въ такомъ случаѣ, поспѣшно возразила Бланка, — дайте мнѣ адресъ по которому сэръ-Патрикъ могъ бы написать вамъ. Вы, вѣроятно, не захотите чтобъ я сказала ему что видѣлась съ вами и что вы отказались имѣть съ нимъ дѣло.

— Сохрани Богъ, воскликнулъ Бишонригсъ. — Я не положу пятна на мою неизмѣнную преданность сэръ-Патрику. Осмѣлюсь вручить вамъ сію карточку. Въ настоящее время я не имѣю мѣста (ужасное положеніе для человѣка моихъ лѣтъ), но сэръ-Патрикъ можетъ всегда узнать обо мнѣ, если я буду ему нуженъ, вотъ по этому адресу.

И онъ протянулъ Бланкѣ грязную карточку съ именемъ и адресомъ какого-то мясника въ Эдинбургѣ.

— Самувль Бишонригсъ, сударыня. Спросить у Давида Доу, мясника, близь Коровьихъ воротъ въ Эдинбургѣ. Это мой Патмосъ среди дикой пустыни на будущее время.

Бланка взяла карточку съ невыразимымъ облегченіемъ: она послужитъ ей оправданіемъ въ томъ что она вторично взялась не за свое дѣло.

— Вы скоро увидитесь съ сэръ-Патрикомъ, сказала она, и кивнувъ ласково головой, возвратилась къ обществу.

— Увижусь съ сэръ-Патрикомъ! повторилъ Бишонригсъ когда она ушла. — Сэръ-Патрикъ совершитъ чудо если найдетъ меня у Коровьихъ воротъ.

Онъ самодовольно засмѣялся и ушелъ въ глубь лѣса чтобы тамъ взглянуть еще разъ на краденую переписку.

Правда сдѣлала попытку выйти изъ окружавшаго ее мрака, но Бланка опять безсознательно помѣшала ей.

ГЛАВА XXXIII.
Сѣмена будущаго. (Третій посѣвъ.)

Прочитавъ внимательно оба письма, Бишонригсъ легъ подъ дерево чтобъ обдумать хорошенько свое положеніе.

Выгодная передача краденой переписки Бланкѣ не входила уже болѣе въ его разчеты. Что же касается до переговоровъ съ сэръ-Патрикомъ, онъ рѣшилъ избѣгать Коровьихъ воротъ и гостиницы мистрисъ Инчбаръ пока будетъ хоть слабая надежда передать переписку кому-нибудь другому, потому что на одному смертному не удалось бы купить ее такъ дешево какъ сдѣлалъ бы это сэръ-Патрикъ. «Не отдамся я въ лапы стараго чорта, подумалъ онъ, — не попытавшись нельзя ли добиться толку у обыкновенныхъ смертныхъ.» Онъ далъ себѣ слово не обращаться къ сэръ-Патрику не переговоривъ сначала съ другими лицами которымъ обладаніе перепиской могло принести пользу, и которые, по всей вѣроятности, щедро заплатить вору укравшему ее.

Кто же эти другія лица на которыхъ онъ разчитывалъ?

Послѣ подслушаннаго разговора леди Лунди съ мистрисъ Деламенъ не трудно было найти лицо которое имѣло прямой интересъ въ пріобрѣтеніи письма. Джофри Деламенъ намѣревался жениться на мистрисъ Гленармъ. Тотъ же Джофри Деламенъ обѣщалъ письменно жениться на Аннѣ Сильвестеръ не дальше какъ двѣ недѣли тому назадъ.

Каково бы ни было положеніе Джофри между двумя женщинами, но что онъ не отказался бы взять назадъ свое письмо къ Аннѣ было выше всякаго сомнѣнія. Слѣдовательно прежде надо было добиться свиданія съ Джофри. Еслибы свиданіе не повело ни къ чему другому, оно во всякомъ случаѣ рѣшило бы очень важный для Бишонригса вопросъ. Дама за которою онъ ухаживалъ въ гостиницѣ была несомнѣнно Анна Сильвестеръ. Но былъ ли тотъ мущина который назвался ея мужемъ Діофри Деламенъ, или нѣтъ?

Бишонригсъ вскочилъ на свои подагристыя ноги и пошелъ распросить какъ найти Джофри. Онъ обратился не къ мужской половинѣ прислуги, которая по всей вѣроятности не отпустила бы его отъ себя, а къ женской, которую нашелъ въ пустомъ домѣ.

Онъ безъ труда узналъ какъ найти бесѣдку. Но его предупредили что учитель мистера Джофри Деламена не позволяетъ никому приближаться къ бесѣдкѣ, и что его непремѣнно прогонятъ лишь только онъ покажется.

Принявъ къ свѣдѣнію это предостереженіе, Бишонригсъ сдѣлалъ большой обходъ чтобы подойти къ бесѣдкѣ съ задней стороны, подъ прикрытіемъ деревьевъ. На первый разъ онъ хотѣлъ удовольствоваться однимъ взглядомъ на Джофри Деламена.

Онъ стоялъ въ нерѣшимости на опушкѣ роща, когда услыхалъ повелительный голосъ раздавшійся у фасада бесѣдка. «Скоро ли вы, мистеръ Деламенъ? Пора!» Другой голосъ отвѣчалъ «сейчасъ», и чрезъ нѣсколько минутъ Джофри вышелъ изъ бесѣдки и направился къ флагу, отъ котораго имѣлъ обыкновеніе начинать свою урочную милю.

Бишонригсъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ впередъ чтобы хорошенько разглядѣть Джофри, но проницательный взглядъ учителя тотчасъ же примѣтилъ его.

— Кто тамъ? закричалъ Перри. — Что тебѣ здѣсь понадобилось?

— Какого еще чорта сюда принесло, заревѣлъ Джофри.

Перри отвѣтилъ на вопросъ по собственному соображенію.

— Шпіонъ, мистеръ Деламенъ. Пришелъ подсматривать за вами.

Джофри поднялъ могучій кулакъ и бросился къ Бишонригсу, но Перри удержалъ его.

— Не дѣлайте этого. Онъ и такъ еле живъ отъ старости. Не бойтесь, въ другой разъ не придетъ. Вы отбили у него охоту подсматривать.

Перри былъ вполнѣ правъ. При взглядѣ на кулакъ Джофри, къ Бишонригсу возвратилась бодрость юности. Онъ пустился бѣжать, въ первый разъ послѣ двадцати лѣтъ, и только тогда вспомнилъ о своей болѣзни и перевелъ духъ когда бесѣдка скрылась изъ виду.

Онъ сѣлъ отдохнуть, утѣшая себя мыслію что хоть въ одномъ отношеніи цѣль достигнута. Свирѣпый дикарь, съ огненнымъ взглядомъ и смертоноснымъ кулакомъ, былъ ему совершенно незнакомъ, слѣдовательно не Джофри Деламенъ назвался мужемъ Анны въ гостиницѣ

Въ то же время было совершенно ясно что Джофри Деламенъ скомпрометтированъ подозрительною перепиской. Но послѣ взгляда на его кулакъ и при нѣжной заботливости Бишонригса о цѣлости своей особы, возможность отдать Джофри переписку на выгодныхъ условіяхъ была уже немыслима. Осталась слѣдовательно одна особа (къ счастію для Битопригса, особа слабаго пола) къ которой можно было обратиться съ предложеніемъ купить письмо. Мистрисъ Гленармъ была въ Свангавенѣ. Она имѣла прямой интересъ разъяснить вопросъ о правахъ другой женщины на Джофри Деламена. А разъяснить этотъ вопросъ она могла не иначе какъ завладѣвъ перепиской.

— Хвала Провидѣнію за всѣ его милости, произнесъ Бишонригсъ вставая, и пошелъ отыскивать мистрисъ Гленармъ.

Танцы на лугу дошли до высшей степени оживленія, когда Бишонригсъ явился на сцену. Число гостей во время его отсутствія увеличилось тою самою особой, приблизиться къ которой было теперь его главною цѣлью.

Выслушавъ смиренно выговоръ отъ главнаго слуги за свое долгое отсутствіе, Бишонригсъ занялся разнесеніемъ мороженаго и прохладительныхъ напитковъ, неустанно наблюдая своимъ проницательнымъ окомъ.

Вниманіе его скоро сосредоточилось на двухъ особахъ которыя, каждая по-своему, выдавались изъ общества.

Первая особа былъ привѣтливый, оживленный старикъ. Онъ упорно отвергалъ неоспоримый фактъ своей старости, называя его скандальною сплетней распространенною временемъ. Онъ былъ превосходно затянутъ и наваченъ. Его волосы, зубы и цвѣтъ лица были замѣчательными образцами искусственной юности. Когда онъ отставалъ отъ молодыхъ мущинъ (что случалось очень рѣдко), онъ приставалъ исключительно къ молодымъ женщинамъ. Онъ не пропускалъ ни одного танца. Два раза онъ упалъ, но это не смущало его. Онъ вставалъ и, какъ ни въ чемъ не бывало, подходилъ къ другой дамѣ. Освѣдомившись кто этотъ пылкій господинъ, Бишонригсъ узналъ что это морской офицеръ въ отставкѣ, у прислуги извѣстный подъ прозвищемъ «Татарина», а въ обществѣ подъ именемъ капитана Ньюендина, послѣдній представитель одной изъ древнѣйшихъ англійскихъ фамилій.

Другая особа, игравшая повидимому главную роль между танцорами, была дама.

На взглядъ Бишонригса она была чудомъ красоты, облеченнымъ въ нарядъ который самъ по себѣ могъ бы осчастливить бѣднаго человѣка. Ни одна изъ присутствовавшихъ женщинъ не обращала на себя такого усиленнаго вниманія мущинъ какъ это прекрасное существо. Она сидѣла обмахиваясь несравненнымъ произведеніемъ искусства, замѣнявшимъ носовой платокъ и изображавшимъ островъ батиста среди океана кружевъ. Ее окружала свита поклонниковъ которые, какъ хорошо выдрессированныя собаки, бросались по одному ея знаку исполнять ея порученія. Одинъ бѣжалъ принести ей лимонаду, котораго она требовала только для того чтобъ отказаться когда его приносили. Другой бѣжалъ узнать что будутъ танцовать, что ее ужасно интересовало въ минуту когда посланный уходилъ, и къ чему она теряла всякій интересъ когда онъ возвращался. Всѣ выразили единодушное согкалѣніе когда, на вопросъ почему она не была за обѣдомъ, она отвѣчала: «мои бѣдные нервы». Всѣ сказали: «что же съ нами-то было бы безъ васъ?» когда она сказала что ей и вовсе не слѣдовало бы приходить. Освѣдомившись кто эта счастливая особа, Бишонригсъ узналъ что это племянница неукротимаго старика питавшаго такую непреодолимую страсть къ танцамъ, сама мистрисъ Гленармъ.

При всей своей безграничной дерзости, Бишонригсъ сталъ въ тупикъ когда задалъ себѣ вопросъ какимъ образомъ вступить въ сношенія съ мистрисъ Гленармъ.

Переговорить съ ней при такихъ обстоятельствахъ для человѣка въ его положеніи было просто невозможно. И, не говоря уже о настоящемъ, надежда передать ей письмо на выгодныхъ условіяхъ, когда бы то ни было, была окружена серіозными препятствіями.

Если найдется средство сообщить ей о положеніи Джофри, что сдѣлаетъ она получивъ предостереженіе? Она обратится къ которому-нибудь изъ двухъ заинтересованныхъ въ дѣлѣ мущинъ. Если она обратится прямо къ человѣку который намѣренъ жениться на ней вопреки обѣщанію жениться на другой, Бишонригсу придется имѣть дѣло съ обладателемъ кулака, ужаснаго кулака который только что привелъ его въ трепетъ. Если же она обратится къ своему дядѣ, чего можно ожидать отъ него? Бишонригсу стоило только взглянуть на капитана чтобы понять чего можно ожидать отъ человѣка который былъ долженъ жизни шестидесятилѣтній долгъ, но открыто отказывался заплатить его.

Что же было дѣлать имѣя въ виду такія препятствія? Другаго выбора не было какъ только обратиться къ мистрисъ Гленармъ письменно, подъ защитой инкогнито.

Дойдя до такого заключенія, Бишонригсъ рѣшилъ узнать отъ прислуги куда намѣрена отправиться мистрисъ Гленармъ покинувъ Свангавенъ, потомъ поразить ее анонимными предостереженіями и предложить ей вести переговоры при помощи газеты. При такомъ образѣ дѣйствій можно было разчитывать навѣрное встревожить ее и не повредить себѣ Думала ли мистрисъ Гленармъ, когда остановила слугу проносившаго лимонадъ, что презрѣнный отрокъ протянувшій ей подносъ замышлялъ вступать съ ней въ сношенія въ качествѣ ея «доброжелателя» и «друга»?

Начинало смеркаться. Поверхность озера почернѣла. Все рѣже и рѣже, какъ призраки, показывались лебеди. Старшіе члены общества начали думать объ отъѣздѣ; младшіе (за исключеніемъ капитана Ньюендина) начинали утомляться танцами. Мало-по-малу привлекательная перспектива дома, чая, кофе, теплыхъ, свѣтлыхъ комнатъ произвела свое дѣйствіе: гости покинули рощу, и успокоились наконецъ пальцы и легкія музыкантовъ.

Леди Лунди и ея свита уѣхали раньше всѣхъ; отъѣздъ изъ Виндигетса, назначенный на слѣдующій день, былъ достаточнымъ предлогомъ чтобы подать примѣръ къ разъѣзду. Еще черезъ часъ въ Свангавенѣ остались только тѣ гости которые гостили тамъ.

Когда общество разъѣхалось, слуги присланные изъ Пиркандрю получили вознагражденіе и были тотчасъ же отпущены.

Безмолвіе Бишонригса на обратномъ пути удивило его товарищей. «У меня есть свои соображенія которыя надо обдумать», отвѣчалъ онъ на ихъ вопросы. Въ число этихъ сображеній входило намѣреніе уйти на слѣдующій же день изъ Пиркандрю, оказавъ тамъ чтобы въ случаѣ надобности за справками о немъ обращались въ мясную давку у Коровьихъ воротъ, въ Эдинбургѣ. Дѣйствительною его цѣлью былъ Пертъ. Въ окрестности этого города богатая вдова, по словамъ ея собственной горничной, намѣревалась отправиться черезъ два дня. Въ Пертѣ Бишонригсъ надѣялся безъ труда найти временное занятіе, и рѣшилъ сдѣлать тамъ первое анонимное нападеніе на мистрисъ Гленармъ.

Остальная часть вечера прошла въ Свангавенѣ очень тихо. Утомленные гости дремали. Мистрисъ Гленармъ ушла къ себѣ рано. Въ одиннадцать часовъ въ нижнемъ этажѣ дома не было уже никого кромѣ Юлія Деламена. Предполагалось что онъ сидитъ у себя въ кабинетѣ и готовитъ адресъ къ своимъ избирателямъ. На самомъ дѣлѣ онъ былъ въ музыкальной комнатѣ и, пользуясь уединеніемъ, игралъ на своей любимой скрипкѣ.

Въ бесѣдкѣ Перри въ этотъ вечеръ случилось странное происшествіе, доставившее матеріалъ для его дневника.

Джофри выдержалъ во вторую половину дня новый опытъ, не обнаруживъ признаковъ истощенія послѣдовавшихъ за первымъ, болѣе труднымъ опытомъ. Перри, честно старавшійся, — несмотря на то что пари его было обезпечено, — сдѣлать все возможное чтобы приготовить Джофри къ бѣгу, запретилъ ему идти въ этотъ вечеръ въ домъ и отправилъ его спать раньше обыкновеннаго. Учитель сидѣлъ одинъ, перечитывая свои записки и придумывая какую бы произвести перемѣну въ діэтѣ и упражненіяхъ слѣдующаго дня, когда былъ пораженъ стонами въ комнатѣ гдѣ отдыхалъ Джофри.

Онъ вошелъ въ спальню и увидѣлъ что Джофри мечется съ искаженнымъ лицомъ, сжатыми кулаками и выступившимъ на лбу потомъ, очевидно страдая подъ вліяніемъ какого-нибудь страшнаго сна.

Перри окликнулъ его и поднялъ на постели. Джофри вскрикнулъ и проснулся. Онъ устремилъ на Перри глаза съ непонятнымъ ужасомъ и заговорилъ какъ безумный:

— Что ты видишь своими страшными глазами за моимъ плечомъ? воскликнулъ онъ. — Убирайся къ чорту со своею проклятою доской.

Перри остановилъ его.

— Вамъ что-нибудь приснилось, мистеръ Деламенъ. — О какой доскѣ вы говорите?

Джофри поспѣшно оглянулъ комнату и глубоко вздохнулъ.

— Я былъ увѣренъ что она смотритъ на меня изъ-за грушевыхъ деревьевъ, сказалъ онъ. — Ничего, теперь все прошло.

Перри, приписавшій страшный сонъ разстройству желудка, далъ ему вина съ водой и хотѣлъ уйти чтобы не мѣшать ему спать. Джофри испуганнымъ голосомъ велѣлъ ему оставить свѣчку.

— Боитесь темноты, сказалъ Перри, засмѣявшись.

Нѣтъ. Онъ боялся что ему опять покажется виндигетская нѣмая кухарка.

КОНЕЦЪ ШЕСТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ. ГАМФЕРМЪ.

ГЛАВА XXXIV.
Наканунѣ.

Время — день наканунѣ свадьбы. Мѣсто — помѣстье сэръ-Патрика въ Кентскомъ графствѣ.

Адвокаты одержали слово. Контрактъ былъ подписанъ два дня тому назадъ.

За исключеніемъ доктора и одного изъ трехъ студентовъ, виндигетскіе гости переселились на югъ чтобы присутствовать на свадьбѣ. Кромѣ этихъ джентльменовъ, сэръ-Патрикъ пригласилъ нѣсколько дамъ, родственницъ, изъ которыхъ три были выбраны въ вѣнчальныя подруги Бланки. Два или три сосѣда были приглашены къ завтраку. Вотъ и все свадебное общество.

Домъ сэръ-Патрика не отличался никакими архитектурными особенностями. Гамфермъ не обладалъ ни роскошью Виндигетса, ни живописною прелестью старины Свангавена. Это была самая обыкновенная англійская сельская усадьба, окруженная самою обыкновенною англійскою мѣстностью. Уютное однообразіе охватываетъ васъ когда вы входите въ домъ, уютное однообразіе встрѣчаетъ васъ когда вы подходите къ окну.

Оживленія и разнообразія, которыхъ не доставало Гамферму, не внесло туда и прибывшее общество. Въ послѣдствіи говорили что другой такой скучной свадьбы никто и не видывалъ.

Сэръ-Патрикъ, не связанный съ этимъ мѣстомъ никакими воспоминаніями, признался откровенно что кентскій домъ производилъ тяжелое впечатлѣніе на его расположеніе духа, и что онъ охотно предпочелъ бы ему комнату въ гостиницѣ. Его попытка сохранить свою всегдашнюю живость не встрѣтила сочувствія въ окружающихъ лицахъ и обстоятельствахъ. Преданность леди Лунди памяти покойнаго сэръ-Томаса такъ упорно и съ такою тщеславною откровенностью заявляла о себѣ въ домѣ гдѣ онъ умеръ, что самъ терпѣливый сэръ-Патрикъ съ трудомъ сохранялъ самообладаніе. Бланка, мучимая тайнымъ безпокойствомъ объ Аннѣ, не расположена была веселиться въ послѣдніе дни своей дѣвичьей жизни. Арнольдъ, сдѣлавшійся жертвой, — по настоятельному требованію леди Лунди — страннаго обычая запрещающаго жениху ночевать въ послѣднее время предъ свадьбой въ одномъ домѣ съ невѣстой, лишался каждый вечеръ права на гостепріимство сэръ-Патрика и отсылался на ночь въ гостиницу. Онъ переносилъ свою участь съ покорностью, простиравшею свое сдерживающее вліяніе на его веселый характеръ. Старшія изъ дамъ находились въ состояніи хроническаго протеста противъ леди Лунди, а младшія были поглощены разсматриваніемъ и сравненіемъ своихъ свадебныхъ нарядовъ. Два студента совершали подвиги по части зѣвоты въ антрактахъ между подвигами на бильярдѣ. "Въ этомъ домѣ видно суждено скучать, Джонсъ, " сказалъ Смитъ. Джонсъ вздохнулъ и согласился со Смитомъ.

Въ воскресенье вечеромъ, наканунѣ свадьбы, скука, какъ и слѣдовало ожидать, дошла до крайней степени.

Изъ всѣхъ занятій которымъ люди могутъ предаваться въ продолженіи недѣли, только два считаются позволительными въ воскресенье, по анти-христіанскимъ понятіямъ укоренившимся на этотъ счетъ въ англо-саксонской расѣ. Не грѣшно заниматься религіозными спорами, и не грѣшно дремать надъ религіозными книгами. Дамы въ Гамфермѣ провели воскресный вечеръ по этой высоконравственной программѣ. Старшія занимались воскресными спорами, а младшія зѣвали надъ воскресными книгами. Что же касается мущинъ, то само собой понятно что младшіе изъ нихъ курили когда не зѣвали, и зѣвали когда не курили. Сэръ-Патрикъ сидѣлъ въ кабинетѣ сортируя старыя письма и старые счеты. Каждый чувствовалъ на себѣ гнетъ безсмысленнаго лишенія которому всѣ подчинялись добровольно. Но каждый пришелъ бы въ ужасъ еслибы кто-нибудь спросилъ прямо: мы знаемъ что это мученіе нашего собственнаго изобрѣтенія; мы знаемъ что мы не вѣримъ въ необходимость его; мы знаемъ что оно намъ тяжело, — для чего же мы выносимъ его? Самый свободный народъ цивилизованнаго міра есть единственный народъ который не рѣшается взглянуть прямо на этотъ волросъ.

Вечеръ подходилъ медленно къ концу; вожделѣнная минута отхода ко сну приближалась. Арнольдъ безмолвно размышлялъ, въ послѣдній разъ, о приближающейся ссылкѣ въ гостиницу, когда замѣтилъ что сэръ-Патрикъ дѣлаетъ ему знаки. Онъ всталъ и послѣдовалъ за своимъ хозяиномъ въ пустую столовую. Сэръ-Патрикъ заперъ дверь. Что это значитъ?

Насколько это казалось Арнольда, это значило что секретное объясненіе нарушитъ однообразіе воскреснаго вечера.

— Я хочу сказать вамъ нѣсколько словъ, Арнольдъ, прежде чѣмъ вы сдѣлаетесь женатымъ человѣкомъ, началъ старикъ. — Можете вы припомнить вчерашній разговоръ за обѣдомъ о Свангавенскомъ праздникѣ?

— Конечно.

— Помните что сказала тогда леди Лунди?

— Она сказала невѣроятную вещь, сэръ-Патрикъ. Она сказала что Джофри женится на мистрисъ Гленармъ.

— Да. Я замѣтилъ что вы были поражены ея словами. Когда вы сказали что она по всей вѣроятности ошибается, мнѣ показалось по вашему взгляду и тону что вы возмущены этою новостью. Можетъ-быть, я ошибся.

— Нѣтъ, сэръ-Патрикъ. Вы не ошиблись.

— Можно узнать что было причиной вашего негодованія?

Арнольдъ колебался.

— Васъ, можетъ-быть, удивляетъ что я интересуюсь этимъ?

Арнольдъ отвѣчалъ утвердительно, со своею обычною прямотой.

— Въ такомъ случаѣ я лучше скажу вамъ прямо въ чемъ дѣло, и предоставлю вамъ судить самому есть ли что-нибудь общее между моимъ вопросомъ и тѣмъ что я скажу вамъ. Когда я кончу, вы отвѣтите или не отвѣтите на мой вопросъ, смотря по вашему благоусмотрѣнію. Милый другъ мой, я хочу поговоритъ съ вами о миссъ Сильвестеръ.

Арнольдъ вздохнулъ. Сэръ-Патрикъ взглянулъ на него пристально и началъ.

— У моей племянницы есть недостатки и ошибочныя понятія, но одно изъ многихъ другихъ ея достоинствъ искупаетъ всѣ ея недостатки и будетъ основаніемъ вашего семейнаго счастія. Бланка постоянна. Разъ полюбивъ человѣка, она никогда не разлюбитъ его. Понимаете что я хочу сказать? Бланка молчитъ, Арнольдъ, но она не поколебалась ни на одну минуту въ своемъ намѣреніи соединиться опять, во что бы то ни стало, со своимъ другомъ, миссъ Сильвестеръ. Однимъ изъ первыхъ вопросовъ на которые вамъ придется отвѣтить послѣ завтра будетъ вопросъ: одобряете ли вы намѣреніе вашей жены отыскать свою подругу.

Арнольдъ отвѣчалъ не задумавшись ни на одну минуту.

— Мнѣ самому очень жаль подругу Бланки, сэръ-Патрикъ. Жена моя будетъ имѣть мое полное одобреніе если захочетъ воротить къ себѣ миссъ Сильвестеръ, и я сдѣлаю все что будетъ зависѣть отъ меня чтобы помочь ей въ этомъ.

Онъ произнесъ эти слова горячо и очевидно отъ чистаго сердца.

— По моему мнѣнію, вы ошибаетесь, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Вы поощрите Бланку къ безнадежной попыткѣ и проложите ей путь къ разочарованію, которое омрачитъ счастливѣйшее время вашей жизни. Но это не мое дѣло. Послѣ вашихъ словъ я вижу ясно какъ мнѣ слѣдуетъ поступить. Хотите, я дамъ вамъ нѣсколько указаній къ отысканію миссъ Сильвестеръ?

— Если вы можете указать намъ съ чего начать, сдѣлайте это для Бланки и для меня, сэръ-Патрикъ.

— Хорошо. Помните что я сказалъ вамъ однажды утромъ въ Виндигетсѣ, когда мы говорили о миссъ Сильвестеръ?

— Вы сказали что рѣшились предоставить ей дѣйствовать какъ ей угодно.

— Именно! Въ тотъ же день вечеромъ меня увѣдомили что миссъ Сильвестеръ видѣли въ Гласго. Вы сами поймете почему я не сообщилъ объ этомъ ни вамъ, ни Бланкѣ. Теперь я передаю вамъ это единственное точное свѣдѣніе которое я имѣю о ней. Есть еще два шанса найти ее, которыми можно будетъ воспользоваться, если два человѣка (съ обоими трудно ладить) согласятся сказать то что они знаютъ о ней. Одинъ изъ нихъ нѣкто Бишонригсъ, нѣкогда слуга въ гостиницѣ Крегъ-Ферни.

Арнольдъ вздрогнулъ и измѣнился въ лицѣ. Сэръ-Патрикъ (молча наблюдая его) разказалъ обстоятельства относившіяся къ потерянному письму и прибавилъ свое убѣжденіе что оно украдено Бишонригсомъ.

— Бланка, къ несчастію, нашла возможность переговорить съ Бишонригсомъ въ Свангавенѣ. Въ Эденбургѣ она показала мнѣ карточку которую далъ ей Бишонригсъ. Онъ сказалъ что это адресъ по которому мы можемъ найти его, и Бланка умоляла меня повидаться съ нимъ прежде чѣмъ всы уѣдемъ изъ Шотландіи. Я объявилъ ей что она сдѣлала большую ошибку взявъ на себя переговоры съ Бишонригсомъ, и предсказывалъ къ какому результату приведетъ насъ его адресъ, Бланка не хотѣла вѣрить, что Бишонригсъ обманулъ ее. Я понялъ что она не успокоится если я не исполню ея желанія, и отправился въ то мѣсто куда посылалъ адресъ. Какъ я предсказывалъ, такъ и случалось. Человѣкъ къ которому адресъ привелъ меня не только не зналъ о настоящемъ мѣстопребываніи Башонригса, но уже нѣсколько лѣтъ ничего не слыхалъ о немъ. Бланка сдѣлала только то что Бишонригсъ началъ избѣгать насъ. Если вамъ случится встрѣтить его когда-нибудь, не говорите объ этомъ женѣ, а сообщите мнѣ. Я отказываюсь помогать вамъ преслѣдовать миссъ Сильвестеръ, но я не прочь отнять у вора украденное. Теперь о другомъ человѣкѣ который можетъ сообщить кое-что о миссъ Сильвестеръ.

— Кто же это?

— Другъ вашъ, мистеръ Джофри Деламенъ.

Арнольдъ вскочилъ съ мѣста въ безпредѣльномъ удивленіи

— Я, кажется, удивилъ васъ? замѣтилъ сэръ-Патрикъ.

Арнольдъ сѣлъ, и молча ждалъ что будетъ дальше.

— Мнѣ удалось случайно узнать, сказалъ сэръ-Патрикъ, — что мистеру Деламену извѣстна тайная причина настоящаго затруднительнаго положенія миссъ Сильвестеръ. Какое участіе онъ принималъ въ этомъ самъ, и какъ ему удалось узнать тайну миссъ Сильвестеръ, я не могъ открыть. Мое открытіе начинается и кончается простымъ фактомъ что мистеру Деламену извѣстна тайна миссъ Сильвестеръ.

— Позвольте мнѣ предложить вамъ вопросъ, сэръ-Патрикъ.

— Какой?

— Какъ вамъ удалось узнать это?

— Долго разказывать, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ, — и притомъ вамъ нѣтъ никакой необходимости знать объ этомъ. Я хотѣлъ только сказать вамъ (и подъ секретомъ, не забудьте) что тайна миссъ Сильвестеръ не тайна для Джофри Деламена и предоставить вамъ извлечь какую сумѣете пользу изъ этого свѣдѣнія. Вы знаете теперь о миссъ Сильвестеръ столько же сколько знаю я. Возвратимся къ вопросу который я предложилъ вамъ когда мы вошли въ эту комнату. Находите вы теперь какое-нибудь соотношеніе между моимъ вопросомъ и тѣмъ что я сейчасъ разказалъ вамъ.

Арнольдъ не отвѣчалъ. Онъ думалъ объ открытіи сэръ-Патрика, и удивлялся какъ случилось что положеніе Джофри относительно Анны открыто хоть отчасти, а объ участіи его, Арнольда, даже не подозрѣваютъ.

— Я спросилъ васъ, началъ опять сэръ-Патрикъ, думая помочь ему, — почему васъ такъ поразило извѣстіе что Джофри намѣренъ жениться за мистрисъ Гленармъ, а вы не рѣшались отвѣтить мнѣ. Вы и теперь не рѣшаетесь?

— На вашъ вопросъ не легко отвѣтить, сэръ-Патрикь.

— Дадимъ вопросу другую форму. — Я предполагаю что вашъ взглядъ на намѣреніе мистера Деламена зависитъ отъ знакомства съ нѣкоторыми обстоятельствами жизни мистера Деламена, — такими обстоятельствами которыя неизвѣстны вамъ; справедливо мое предположеніе?

— Совершенно справедливо.

— Имѣетъ ли то что вы знаете о мистерѣ Деламенѣ какое-нибудь соотношеніе съ чѣмъ-нибудь изъ того что мы знаемъ о миссъ Сильвестеръ?

Еслибъ Арнольдъ счелъ себя въ правѣ отвѣтить на этотъ вопросъ, его отвѣтъ подтвердилъ бы подозрѣніе сэръ-Патрика, и сэръ-Патрикъ вывѣдалъ бы отъ него всю истину до дня свадьбы.

Время приближалось къ полночи. Наступалъ день свадьбы. Правда сдѣлала послѣднюю попытку пробиться на свѣтъ Арнольдъ поколебался, отчаянно поколебался. Сэръ-Патрикъ ждалъ отвѣта. Часы въ залѣ пробили три четверти двѣнадцатаго.

— Я не могу отвѣтить вамъ, оказалъ Арнольдъ.

— Это тайна?

— Тайна.

— Ввѣренная вашей чести?

— Вдвойнѣ ввѣренная моей чести.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать что мы поссорились съ Джофри послѣ того какъ онъ ввѣрилъ мнѣ свою тайну. Слѣдовательно я вдвойнѣ обязанъ сохранить ее.

— Причина вашей ссоры тоже тайна?

— Да.

Сэръ-Патрикъ поглядѣлъ пристально въ лицо Арнольду.

— Я почуствовалъ непреодолимую антипатію къ мистеру Деламену съ самаго начала нашего знакомства. Прошу васъ отвѣтить мнѣ только на одинъ вопросъ. Имѣете вы причину полагать что мое мнѣніе о немъ, которое я высказалъ вамъ въ первый день нашего знакомства въ виндигетской бесѣдкѣ, оправдалось наконецъ?

— Я горько разочаровался въ немъ, сэръ-Патрикъ. Это все что я могу сказать вамъ.

— Вы очень неопытны, Арнольдъ, продолжалъ сэръ-Патрикъ, — и сейчасъ сами признались что ошиблись въ вашемъ другѣ. Увѣрены ли вы вполнѣ что поступаете благоразумно скрывая тайну вашего друга? Увѣрены ли вы вполнѣ что не будете раскаиваться въ этомъ въ послѣдствіи? Подумайте, Арнольдъ, прибавилъ онъ съ участіемъ. — Подумайте хорошенько прежде чѣмъ отвѣтите.

— Его тайна ввѣрена моей чести, сказалъ Арнольдъ. — Никакія соображенія не дадутъ мнѣ права выдать ее.

Сэръ-Патрикъ всталъ.

— Такъ намъ больше не о чемъ говорить. Съ этими словами онъ подалъ руку Арнольду и дружески простился съ нимъ.

Арнольдъ вышелъ въ залу и увидалъ Бланку смотрѣвшую за барометръ.

— Барометръ показываетъ «ясно», голубчикъ мой, сказалъ онъ. — Прощай въ послѣдній разъ.

Онъ обвялъ ее и поцѣловалъ. Въ ту минуту когда онъ выпустилъ ее, она всунула ему въ руку записочку.

— Прочти, сказала она, — когда придешь въ гостиницу.

И они разстались наканунѣ дня свадьбы.

ГЛАВА XXXV.
Свадьба.

Предсказаніе барометра сбылось. Солнце свѣтило ясно въ день свадьбы Бланки.

Въ девять часовъ утра началось первое дѣйствіе дня. Оно было запрещеннаго свойства. Женихъ и невѣста нарушили запретъ законныхъ авторитетовъ и устроили свиданіе за нѣсколько часовъ передъ свадьбой въ гостиной Гамферма.

— Прочелъ ты мое письмо, Арнольдъ?

— Я пришелъ отвѣтить тебѣ, Бланка. Почему ты не сказала мнѣ прямо? Съ какой стати писать?

— Потому что я такъ долго откладывала сказать, и потому что не знала какъ сказать, и по разнымъ причинамъ. Все равно! Теперь я открылась тебѣ, и у меня нѣтъ тайны которой бы ты не зналъ. Еще есть время разойтись, Арнольдъ, если ты думаешь что въ моемъ сердцѣ не должно быть мѣста ни для кого кромѣ тебя. Дядя говоритъ что я изъ глупаго упрямства не хочу отказаться отъ Анны. Если ты съ нимъ согласенъ, Арнольдъ, сказки мнѣ это пока я еще не жена твоя.

— Сказать тебѣ что я отвѣтилъ вчера сэръ-Патрику?

— На этотъ же вопросъ?

— Да. Но въ чемъ ты мнѣ открылась (какъ ты говоришь) въ твоемъ миломъ письмѣ, есть то же самое о чемъ говорилъ вчера со мной въ столовой сэръ-Патрикъ. Онъ сказалъ мнѣ что ты намѣрена соединиться во что бы то ни стало съ миссъ Сильвестеръ, и спросилъ меня какъ я буду смотрѣть на это когда мы будемъ мужемъ и акеной.

— И ты отвѣчалъ?

Арнольдъ повторилъ свой отвѣтъ сэръ-Патрику, прибавивъ къ первоначальнымъ выраженіямъ приличныя минутѣ восторженныя украшенія. Восторгъ Бланки выразился двумя неприличными нарушеніями общественныхъ правилъ, быстро послѣдовавшими одно за другимъ. Она обняла Арнольда и сама поцѣловала его, тремя часами раньше чѣмъ церковь и законъ дали ей право на такіе поступки. Содрогнемся, читатель, но не будемъ осуждать ее. Таковы послѣдствія свободныхъ учрежденій.

— Теперь моя очередь обратиться къ перу и бумагѣ, сказалъ Арнольдъ. — Мнѣ тоже надо написать прежде чѣмъ мы обвѣнчаемся, съ тою только разницей что ты должна помочь мнѣ.

— Кому ты будешь писать?

— Моему эдинбургскому адвокату. Я не успѣю если не напишу теперь. Вѣдь мы отправимся въ Швейцарію сегодня, неправда ли?

— Да.

— Хорошо. Я хочу успокоить тебя прежде чѣмъ мы уѣдемъ. Тебѣ вѣроятно будетъ пріятно знать что въ то время когда мы будемъ заграницей, миссъ Сильвестеръ будутъ искать. Сэръ-Патрикъ сказалъ мнѣ до какого мѣста ее прослѣдили, а адвокатъ мой поручитъ кому слѣдуетъ продолжать поиски. Пойдемъ, помоги мнѣ написать хорошенько.

— О, Арнольдъ, буду ли я когда-нибудь въ силахъ любить тебя такъ чтобы вознаградить за твое великодушіе!

— Это мы рѣшимъ въ Швейцаріи, Бланка.

Они смѣло проникли рука объ руку въ кабинетъ сэръ-Патрика, гдѣ могли разчитыватъ на полное уединеніе въ такой ранній часъ дня. Перомъ сэръ-Патрика и на бумагѣ сэръ-Патрика они написали письмо съ порученіемъ возобновить поиски, которые высшее благоразуміе сэръ-Патрика сочло нужнымъ прекратить. Адвоката просили не жалѣть ни трудовъ, ни денегъ и немедленно принять мѣры къ отысканію Анны (начавъ съ Гласго). Отчеты о результатахъ поисковъ поручалось адресовать въ домъ сэръ-Патрика на имя Арнольда. Когда они кончили письмо, было уже десять часовъ. Бланка ушла отъ Арнольда, оскорбивъ еще разъ общественныя приличія послѣдствіями свободныхъ учрежденій.

Второе дѣйствіе дня было общественнаго и духовнаго свойства, и всѣ сопровождающіе его обычаи были соблюдены со строгою точностью.

Сельскія нимфы усылали цвѣтами путь въ церковь (и прислали счетъ въ тотъ же день). Сельскіе юноши звонили въ колокола (и пропили заработанныя деньги въ тотъ же день). Была и обычная, страшная пауза, когда женихъ ждетъ невѣсту въ церкви. Не обошлось и безъ обычнаго, безжалостнаго смотрѣнья со стороны женскаго пола, когда невѣсту вели къ алтарю. Былъ и предварительный взглядъ священника на брачное свидѣтельство, — взглядъ долженствовавшій означать офиціальную предосторожность, не обошлось и безъ предварительнаго взгляда причетника, — взгляда долженствовавшаго означитъ намекъ на офиціальное вознагражденіе. Всѣ женщины, казалось, были въ своей сферѣ, и всѣ мущины, казалось, были внѣ своей сферы.

Начался вѣнчальный обрядъ, — судя строго, самая страшная изъ всѣхъ человѣческихъ церемоній, — обрядъ обязующій два существа лрожитъ всю жизнь вмѣстѣ, пока смерть не разлучитъ ихъ, обрядъ который своимъ смысломъ, если не словами, говоритъ: прыгните во мракъ; я благословляю, но не ручаюсь.

Церемонія прошла благополучно, и никакія непредвидѣнныя случайности или зловѣщіе признаки не испортили ея эффекта.

Послѣднія слова обряда были произнесены. Они вписали свои имена въ метрическую книгу; новобрачнаго поздравляли, новобрачную цѣловали. Они вернулись домой по усыпанной цвѣтами дорогѣ. Свадебный завтракъ прошелъ очень скоро, свадебные спичи были коротки; нельзя было терять времени потому что новобрачнымъ надо было спѣшить на поѣздъ желѣзной дороги.

Черезъ часъ послѣ бракосочетанія они уѣхали на станцію, сопровождаемые прощальными привѣтствіями гостей. Молодые, счастливые, влюбленные другъ въ друга, — какая счастливая будущность была предъ ними! Ихъ бракъ сопровождался полнымъ одобреніемъ семейства и освященіемъ церкви. Могло ли кому-нибудь придти въ голову что тѣмъ не менѣе настанетъ время когда начало ихъ счастія будетъ возмущено страшнымъ вопросомъ: дѣйствительно ли вы мужъ и жена?

XXXVI.
Правда обнаруживается.

Два дня спустя послѣ свадьбы, въ среду, девятнадцатаго сентября, куча пасемъ принесенныхъ въ Виндигетсъ была отправлена дворецкимъ леди Лунди въ Гамфермъ.

Всѣ письма были адресованы сэръ-Патрику или его свояченицѣ, за исключеніемъ одного, адресованнаго Арнольду Бринкворту, эсквайру, въ Виндигетсъ, помѣстье леди Лунди, въ Пертшайрѣ. Конвертъ былъ запечатанъ сургучомъ.

Увидавъ на конвертѣ почтовый штемпель Гласго, сэръ-Патрикъ взглянулъ подозрительно на почеркъ. Почеркъ, хотя и незнакомый ему, былъ очевидно женскій. «Письмо къ Арнольду», сказалъ сэръ-Патрикъ, небрежно перебросивъ конвертъ къ сидѣвшей противъ него леди Лунди. Леди Лунди взяла письмо, но мгновенно выбросила его, точно оно обожгло ей пальцы.

— Опять особа, воскликнула она. — Особа осмѣлилась адресовать письмо въ мой домъ!

— Миссъ Сильвестеръ? спросилъ сэръ-Патрикъ.

— Нѣтъ, воскликнула леди Лунди, заскрежетавъ зубами. — Особа можетъ оскорблять меня адресуя письма въ мой домъ, но имя особы не осквернитъ моихъ устъ, хотя бы то было въ вашемъ домѣ сэръ-Патрикъ, хотя бы вы того желали, сэръ-Патрикъ.

Сэръ-Патрикъ удовлетворился отвѣтомъ. Послѣ всего случившагося, послѣ своего прощальнаго письма къ Бланкѣ, миссъ Сильвестеръ пишетъ мужу Бланкѣ! Это было по меньшей мѣрѣ загадочно. Онъ осмотрѣлъ конвертъ внимательнѣе. Дворецкій леди Лунди былъ человѣкъ акуратный, — на каждомъ письмѣ онъ обозначалъ день въ который оно было принесено. Письмо адресованное Арнольду было получено въ Виндигетсѣ въ понедѣльникъ, семнадцатаго сентября, — въ день свадьбы Арнольда.

Какъ странно!

Предположенія были бы лотерей времени. Сэръ-Патрикъ всталъ чтобы запереть письмо въ ящикъ письменнаго стола. Леди Лунди (побуждаемая безкорыстною заботой о нравственности), остановила его.

— Сэръ-Патрикъ!

— Что прикажете, леди Лунди?

— Вы не считаете своимъ долгомъ прочесть это письмо?

— Что вы хотите сказать, леди Лунди?

— Я хочу сказать что вы обязаны прочесть его ради душевнаго спокойствія Арнольда.

Сэръ-Патрикъ улыбнулся. Въ длинномъ спискѣ предлоговъ подъ прикрытіемъ которыхъ мы удовлетворяемъ нашу страсть вмѣшиваться въ чужія дѣла, забота о душевномъ спокойствіи другихъ стоитъ на первомъ мѣстѣ.

— Мы узнаемъ дня черезъ два адресъ Арнольда, сказалъ сэръ-Патрикъ, запирая конвертъ въ ящикъ. — Тогда я перешлю ему это письмо.

На слѣдующее утро пришло письмо отъ новобрачныхъ.

Въ немъ говорилось что они слишкомъ счастливы для того чтобы думать о своемъ путешествіи. Все кромѣ любви было предоставлено ихъ гиду. Этотъ заботливый и достойный довѣрія человѣкъ рѣшилъ что Парижъ неудобное для здороваго человѣка мѣстопребываніе въ сентябрѣ Онъ хочетъ чтобъ они остановились въ Баденѣ, на пути въ Швейцарію. Письма къ нимъ слѣдовательно надобно адресовать въ Баденъ, до слѣдующаго извѣщенія. Если гиду понравится Баденъ, они поживутъ тамъ нѣсколько времени. Если ему придетъ фантазія пожить въ горахъ, они отправятся въ Швейцарію. Что же касается Арнольда, ему нѣтъ дѣла ни до чего кромѣ Бланки, а Бланкѣ нѣтъ дѣла ни до чего кромѣ Арнольда.

Сэръ-Патрикъ отправилъ письмо Анны къ Арнольду въ Баденъ, poste restante. Вмѣстѣ съ этимъ письмомъ было послано другое, полученное въ то утро изъ Эдинбурга.

Прошло еще два дня, и гости уѣхали изъ Гамферма. Леди Лунди отправилась въ Виндигетсъ, другіе разъѣхались по разнымъ направленіямъ. Сэръ-Патрикъ, намѣревавшійся возвратиться въ Шотландію, принужденъ былъ остаться еще на недѣлю въ своемъ Кентскомъ имѣніи. Накопилось много такихъ дѣлъ съ которыми не могъ справиться безъ его помощи управляющій. Для человѣка не любившаго охоты такое испытаніе было очень тяжело. Сэръ-Патрикъ провелъ первый день съ помощью дѣловыхъ занятій и книгъ. Къ обѣду пріѣхалъ ректоръ сосѣдняго прихода, и предложилъ хозяину сыграть въ пикетъ, — благородную, но устарѣлую игру. Они сговорились играть каждый день поперемѣнно одинъ у другаго. Ректоръ игралъ превосходно. Сэръ-Патрикъ (пресвитеріанецъ отъ рожденія) благословлялъ въ глубинѣ души англійскую церковь.

Прошло еще три дня. Дѣла въ Гамфермѣ подходили къ концу. Два партнера въ пикетъ условились составить на слѣдующій день послѣднюю партію въ домѣ ректора. Но наши духовныя и свѣтскія власти живутъ въ такой же зависимости отъ случайности какъ самый смиренный и бѣдный смертный. Послѣдней партіи баронета съ ректоромъ не суждено было устроиться.

На четвертый день сэръ-Патрикъ, возвратившись съ прогулки, нашелъ у себя письмо Арнольда.

Судя по внѣшности, письмо было необыкновенно тревожнаго — и можетъ-быть необыкновенно интереснаго свойства. Отъ Арнольда меньше чѣмъ отъ всякаго другаго можно было ожидать длиннаго письма. Но послѣднее было въ три раза толще и тяжеле обыкновенныхъ писемъ, и повидимому заключало извѣстія тоже необыкновенныя. Наверху было надписано и подчеркнуто «очень нужное», а внизу "секретное**.

Надѣюсь что не случилось никакого несчастія, подумалъ сэръ-Патрикъ.

Онъ разорвалъ конвертъ.

Изъ конверта выпали два другихъ конверта. Онъ взглянулъ на нихъ. То были письма которыя онъ отправилъ въ Бадень. Въ конвертѣ оставшемся въ его рукахъ было письмо въ два почтовыхъ листа, написанное рукой Арнольда. Оно начиналось слѣдующими словами:

«Дорогой сэръ-Патрикъ. Не пугайтесь пожалуста. Я въ ужасномъ положеніи».

Сэръ-Патрикъ поднялъ глаза. Когда молодой человѣкъ пишетъ изъ Бадена что онъ въ ужасномъ положеніи, — чѣмъ естественнѣе всего объяснить такое положеніе? Сэръ-Патрикъ пришелъ къ естественному заключенію: — Арнольдъ проигрался въ рулетку.

Онъ покачалъ головой и началъ читать дальше.

«Какъ это ни ужасно, но въ этомъ не виноватъ ни я, ни она, бѣдная».

(Она? подумалъ сэръ-Патрикъ. — Неужели и Бланка играла?)

«Вы, надѣюсь, повѣрите что я не зналъ закона. Что же касается до миссъ Сильвестеръ».

(Миссъ Сильвестеръ? Что тутъ общаго съ миссъ Сильвестеръ? И о какомъ законѣ онъ говоритъ?)

До сихъ поръ сэръ-Патрикъ читалъ письмо стоя. При появленіи имени миссъ Сильвестеръ имъ овладѣлъ безотчетный страхъ. Онъ не предвидѣлъ истины, но какое-то неопредѣленное чувство потрясло его нервы и заставило его мгновенно почувствовать его старость. Онъ принужденъ былъ сѣсть и отдохнуть немного.

Письмо продолжалось слѣдующимъ образомъ:

«Что же касается до миссъ Сильвестеръ, у нея, хотя и было, какъ она напоминаетъ мнѣ, какое-то предчувствіе, тѣмъ не менѣе она, тоже не зная закона, не могла подозрѣвать чѣмъ это можетъ кончиться. Я не знаю какими словами передать вамъ въ чемъ дѣло. Мнѣ не вѣрится что это возможно. Если это даже правда, я твердо надѣюсь что вы найдете средство выручить насъ изъ бѣды. Я не остановлюсь ни предъ чѣмъ, и миссъ Сильвестеръ тоже ни предъ чѣмъ не остановится, какъ вы увидите изъ ея письма, чтобъ только выйти изъ опаснаго положенія. Я конечно не сказалъ объ этомъ ни слова моей безцѣнной Бланкѣ. Она ничего не подозрѣваетъ и вполнѣ счастлива. Боюсь, дорогой сэръ-Патрикъ, что вы ничего не поймете изъ того что я написалъ до сихъ поръ, но мнѣ хотѣлось подготовить васъ, и выставить вамъ дѣло въ настоящемъ свѣтѣ съ самаго начала. Тѣмъ не менѣе надо сказать правду, — правду позорящую шотландскій законъ. Вотъ въ чемъ дѣло. Джофри Деламенъ оказался подлѣе чѣмъ вы считали его, и я горько раскаиваюсь что утаилъ отъ васъ его тайну въ тотъ вечеръ когда мы говорили наединѣ въ столовой Гамферма. Вы ошибаетесь если думаете что я говорю это съ досады на него. Слушайте дальше, худшее еще впереди. Прилагаемое письмо миссъ Сильвестеръ принесло мнѣ ужасное извѣстіе. Надо сказать вамъ что я ходилъ къ ней тайно, въ качествѣ посланнаго отъ Джофри, въ день виндигетскаго праздника. Какъ это случилось, одному Богу извѣстно, но есть основаніе полагать что я женился на ней, самъ о томъ не подозрѣвая, въ августѣ, въ гостиницѣ Крегъ-Ферни».

Письмо выпало изъ рукъ Сэръ-Патрика. Онъ опрокинулся на спинку стула, ошеломленный страшнымъ извѣстіемъ.

Собравшись съ силами, онъ всталъ съ мѣста и прошелся по комнатѣ. Потомъ остановился и силою воли пересилилъ свое волненіе, поднялъ письмо и перечелъ послѣднюю фразу. Кровь бросилась ему въ лицо. Онъ готовъ былъ поддаться вспышкѣ безполезнаго гнѣва на Арнольда, но здравый смыслъ взялъ верхъ. «Довольно одного дурака въ семействѣ», подумалъ онъ. «Я долженъ обсудить хладнокровно это страшное стеченіе обстоятельствъ, ради счастія Бланки.»

Онъ подождалъ еще немного, чтобъ окончательно овладѣть собою, и потомъ принялся опять за письмо, чтобъ посмотрѣть что скажетъ Арнольдъ въ объясненіе или оправданіе своего поступка.

Арнольдъ могъ бы сказать многое, но не умѣлъ сказать. Трудно было бы рѣшитъ что преобладало въ его письмѣ, — полное ли отсутствіе послѣдовательности, или полное отсутствіе хладнокровія. Безъ начала, средины и конца онъ разказалъ исторію своего роковаго вмѣшательства въ затрудненія миссъ Сильвестеръ, начиная съ достопамятнаго дня когда Джофри послалъ его въ Крегъ-Ферни, и кончая столь же достопамятнымъ вечеромъ когда сэръ-Патрикъ тщетно старался вывѣдать у него тайну Джофри.

"Я совершенно согласенъ, " — такъ кончалось письмо, "что поступилъ безразсудно, скрывъ отъ васъ тайну Джофри. Но могъ ли я поступить иначе не скомпрометтировавъ миссъ Сильвестеръ? Прочтите ея письмо, и вы увидите какъ великодушно она освобождаетъ меня. Скажите что мнѣ дѣлать, и будьте увѣрены что я согласенъ на все, только бы не разлучаться съ Бланкой.

"Въ ожиданіи вашего отвѣта, дорогой сэръ-Патрикъ, остаюсь въ страшномъ безпокойствѣ

"Арнольдъ Бринквортъ".

Сэръ-Патрикъ сложилъ письмо и взглянулъ на два конверта лежавшіе на столѣ. Взглядъ его былъ суровъ, брови нахмурены, когда онъ протянулъ руку чтобы взять письмо Анны. Но письмо Эдинбургскаго адвоката лежало ближе, и первое попалось ему подъ руку.

Оно было такъ коротко и ясно написано что сэръ-Патрикъ невольно прочелъ его до конца прежде чѣмъ взялъ письмо Анны. Адвокатъ извѣщалъ что въ Гласго были произведены необходимыя справки, которыя привели къ слѣдующему результату. Миссъ Сильвестеръ нашли въ гостиницѣ «Баранья голова». Она была очень больна, и только въ началѣ сентября начала поправляться. Объ ея болѣзни извѣщали въ гласговскихъ газетахъ, но безо всякаго успѣха. Пятаго сентября она уѣхала изъ гостиницы. Ее видѣли на станціи желѣзной дороги, но потомъ она опять исчезла безслѣдно. Адвокатъ пріостановилъ поиски въ ожиданіи дальнѣйшихъ инструкцій отъ своего кліента.

Письмо это не осталось безъ вліянія на строгое и поспѣшное сужденіе сэръ-Патрика объ Аннѣ — сужденіе къ которому былъ бы склоненъ всякій на мѣстѣ сэръ-Патрика. Отчасти болѣзнь Анны, отчасти ея одиночество, ясно доказанное газетнымъ объявленіемъ, требовали хоть немного симпатіи и снисхожденія къ ошибкамъ ея, если были ошибки. Серіозно, но не сердито сэръ-Патрикъ развернулъ письмо Анны, — письмо бросившее тѣнь на бракъ его племянницы.

Анна Сильвестеръ писала:

"Гласго, его сентября.
"Дорогой мистеръ Бринквортъ.

"Около трехъ недѣль тому назадъ я начала писать вамъ отсюда. Но, написавъ нѣсколько строкъ, я внезапно заболѣла и пролежала все это время въ постелѣ, — какъ говорятъ — при смерти. Вчера въ первый разъ я почувствовала себя въ силахъ одѣться и посидѣть немного. Сегодня же мнѣ гораздо лучше, и я пользуюсь облегченіемъ чтобы написать вамъ это письмо.

"Я должна удивить, можетъ-быть испугать васъ, но отъ этой непріятности не избавиться ни мнѣ, ни вамъ: это неизбѣжно.

"Чтобы приготовить васъ къ тому что я сказку, я попрошу васъ припомнить несчастный для насъ обоихъ день, когда Джофри прислалъ васъ ко мнѣ въ гостиницу Крегъ-Ферни.

"Вы можетъ-быть забыли — къ не счастію это не произвело на васъ тогда никакого впечатлѣнія — что у меня было какое-то предчувствіе; и что я нѣсколько разъ высказывала вамъ какъ мнѣ было непріятно что вы выдавали меня въ гостинницѣ за свою жену. Я знала что это было необходимо для того чтобы мнѣ позволили остаться въ гостиницѣ, но тѣмъ не менѣе это меня очень пугало. Я не могла опровергнуть вашихъ словъ не поставивъ васъ въ непріятное положеніе и не сдѣлавъ скандала, который могъ бы дойти до Бланки. Я и это знала, но тѣмъ не менѣе совѣсть упрекала меня. Это было неопредѣленное предчувствіе. Я не знала въ какое опасное положеніе вы ставите себя, иначе я объявила бы правду не посмотрѣвъ ни на что. Клянусь памятью моей матери, клянусь надеждой на милосердіе Божіе что я не обманываю васъ.

"Вы ушли изъ гостиницы на слѣдующій день утромъ и съ тѣхъ поръ мы не встрѣчались.

"Въ нѣсколько дней мое безпокойство усилилось до того что я не могла выносить болѣе одиночество. Я посѣтила тайно Виндигетсъ и видѣлась въ Бланкой.

"Во время нашего свиданія, Бланка вышла на нѣсколько минутъ изъ комнаты. Во время ея отсутствія, я видѣлась съ Джофри Деламеномъ, въ первый разъ послѣ Виндигетскаго праздника. Онъ обошелся со мной какъ съ чужою. Онъ сказалъ что ему извѣстно все что произошло между вами и мной въ гостиницѣ, что онъ совѣтовался съ адвокатомъ. О, мистеръ Бринквортъ! Какъ мнѣ тяжело написать вамъ жестокія слова которыя онъ сказалъ мнѣ! Но написать надо. Это ужасно, но необходимо. Онъ отказался жениться на мнѣ. Онъ сказалъ что я уже замужемъ. Онъ сказалъ что я ваша жена.

"Теперь вы поймете для чего я напоминала вамъ о моемъ предчувствіи. Если вы обвините меня, я не имѣю права осуждать васъ. Я невинна, но вмѣстѣ съ тѣмъ я была причиной этого.

"У меня кружится голова. Глупыя слезы льются противъ воли. Мнѣ надо отдохнуть немного.

"Я сидѣла у окна, и смотрѣла на проходившій по улицѣ народъ. Всѣ мнѣ чужіе. Тѣмъ не менѣе видъ людей успокоилъ меня. Шумъ большаго города подѣйствовалъ на меня ободрительно, и я могу теперь продолжать письмо.

"Не буду писать вамъ о человѣкѣ который обманулъ насъ обоихъ. Я опозорена и разбита, но вмѣстѣ съ тѣмъ я выше его Еслибъ онъ въ эту минуту пришелъ ко мнѣ съ раскаяніемъ, и предложиль мнѣ все что можетъ дать его высокое положеніе въ обществѣ и богатство, я предпочла бы остаться тѣмъ что я теперь, чѣмъ сдѣлаться его женой.

"Я поговорю съ вами о васъ, и, ради Бланки, о себѣ.

"Мнѣ слѣдовало, конечно, повидаться, съ вами въ Виндигетсѣ и передать вамъ немедленно то что я узнала. Но я была слаба и больна. Ударъ который онъ нанесъ мнѣ подѣйствовалъ на меня такъ сильно что со мною сдѣлался обморокъ. Когда я пришла въ себя, какое-то безуміе овладѣло мною при мысли объ опасности угрожающей вамъ и Бланкѣ. Я сознавала только одно — что мнѣ надо бѣжать и скрыться, и я бѣжало.

"Мой разсудокъ прояснился на пути сюда. Пріѣхавъ въ Гласго, я сдѣлала то что считала своей обязанностью сдѣлать, — я обратилась къ адвокатамъ. Два адвоката высказали различныя мнѣнія о вопросѣ — женаты мы или нѣтъ. Одинъ сказалъ «да», другой сказалъ «нѣтъ», но посовѣтовалъ мнѣ сообщить вамъ немедленно о вашемъ положеніи. Я начала писать въ тотъ же день, но внезапно заболѣла, какъ я вамъ уже сказала.

"Слава Богу что теперь еще не поздно. Бланка сказала мнѣ что свадьба ваша будетъ въ концѣ осени. Сегодня еще только 5е сентября. У васъ еще много времени впереди. Ради всѣхъ насъ, воспользуйтесь имъ.

"Вы спросите — что вамъ дѣлать?

"Обратитесь немедленно за совѣтомъ къ сэръ-Патрику и послѣдуйте его совѣту, не думая обо мнѣ. Я дурно отплатила бы вамъ за ваше великодушіе и измѣнила бы любви которая соединяетъ насъ съ Бланкой еслибы поколебалась хоть на минуту пожертвовать собой для вашего и ея счастія. Вы поступали въ этомъ случаѣ великодушно, деликатно, благородно. Я вполнѣ увѣрена что вы сохранили мою ужасную тайну какъ честный человѣкъ которому ввѣрена репутація женщины. Я освобождаю васъ съ искреннею готовностью отъ вашего обязательства. На колѣняхъ умоляю васъ считать себя свободнымъ высказать истину. Я, съ своей стороны, обѣщаю подтвердитъ все что понадобится подтвердить, какъ бы тяжело его ни было. Освободите себя во что бы то ни стало и тогда — но не раньше — возвратите ваше участіе несчастной женщинѣ, взвалившей на васъ часть своего горя и омрачившей на время вашу жизнь тѣнью своего позора

"Не думайте что я приношу тяжелую жертву. Я забочусь о моемъ собственномъ покоѣ.

"Что у меня осталось въ жизни? Ничего кромѣ необходимости жить. Когда я думаю о будущемъ я не вижу въ этой жизни ничего отраднаго. Я живу надеждой что Божественный Спаситель, заступившійся въ этомъ мірѣ за подобную мнѣ женщину, заступится и за меня въ томъ мірѣ. Я также надѣюсь встрѣтиться въ лучшемъ мірѣ съ моею матерью и съ матерью Бланки. Онѣ любили одна другую какъ сестры и дочерямъ своимъ завѣщали такую же любовь. Умоляю васъ дайте мнѣ возможность сказать имъ что я сдержала свое обѣщаніе быть Бланкѣ сестрой. Я обязана исполнить относительно ея долгъ благодарности, который завѣщала мнѣ моя мать. А что я теперь? Препятствіе къ ея счастію. Принесите меня въ жертву ея счастію, ради всего святаго. Это мое единственное желаніе. Опять повторяю вамъ, о себѣ я не забочусь. Я не имѣю права на пощаду и не желаю пощады. Скажите всю правду обо мнѣ и вызовите меня подтвердить правду какъ бы публично не пришлось подтвердить ее.

"Я сейчасъ соображала не забыла ли я написать вамъ чего-нибудь необходимаго.

"Я кажется ничего не забыла, кромѣ необходимости сообщить вамъ какъ вы можете найти меня, если вамъ понадобится написать мнѣ или повидаться со мной.

"Еще нѣсколько словъ, прежде чѣмъ я сообщу вамъ это.

"Я не могу угадать что вы сдѣлаете или что вамъ посовѣтуютъ сдѣлать когда вы получите мое письмо. Я даже не знаю не объявилъ ли уже вамъ самъ Джофри Деламенъ о вашемъ положеніи. Если понадобится объясниться со мной, поручите то человѣку которому вы довѣряете, если же будетъ необходимость чтобы вы сами повидались со мной, прошу васъ чтобы при свиданіи нашемъ присутствовало третье лицо. Человѣкъ который рѣшился обмануть насъ обоихъ не задумается перетолковать всѣ наши поступки въ самую дурную сторону. Старайтесь не давать злымъ языкамъ возможности поколебать уваженіе Бланки къ вамъ. Не рискуйте попасть опять въ ложное положеніе. Не допускайте чтобы въ вашей будущей женѣ пробудилось чувство недостойное ея любящаго, благороднаго сердца.

"Предостерегши васъ, я напишу вамъ какъ вы можете найти меня въ случаѣ надобности.

"На прилагаемомъ листкѣ вы найдете имя и адресъ втораго изъ двухъ адвокатовъ, къ которымъ я обращалась въ Гласго. Мы условились что я сообщу ему мой будущій адресъ, а онъ передастъ его вамъ или сэръ-Патрику Лунди, если вы обратитесь къ нему словесно или письменно. Не знаю гдѣ я поселюсь. Я еще ничего не рѣшила, и вѣрно только то что въ моемъ болѣзненномъ состояніи я не уѣду далеко.

"Если вы удивляетесь для чего я уѣзжаю отсюда не поправившись вполнѣ, я могу сказать вамъ причину, которая можетъ-быть покажется вамъ неосновательною и преувеличенною.

"Я слышала что обо мнѣ объявлено въ гласговскихъ газетахъ, когда я лежала въ этой гостиницѣ, никому незнакомая и больная при смерти. Горе сдѣлало меня, можетъ-быть, черезчуръ подозрительною. Я боюсь не принесло бы намъ какого-нибудь вреда то что мое мѣстопребываніе извѣстно. Я уѣду отсюда лишь только почувствую себя въ силахъ уѣхать. Я поищу спокойнаго убѣжища въ окрестностяхъ Гласго. Не заботьтесь о моихъ средствахъ къ существованію. У меня достаточно денегъ на всѣ мои потребности, а если я выздоровлю, я сумѣю найти средства къ существованію.

"Я не прошу васъ передать отъ меня что-нибудь Бланкѣ, потому что не смѣю напоминать ей о себѣ пока не оправдаюсь. Но когда она будетъ вашею счастливою женой, поцѣлуйте ее и скажите что это за Анну.

"Постарайтесь простить меня, дорогой мистеръ Бринквортъ. Я сказала все. Благодарная вамъ

"Анна Сильвестеръ".

Сэръ-Патрикъ кончилъ письмо съ безграничнымъ уваженіемъ къ женщинѣ написавшей его.

То впечатлѣніе которое Анна производила на всѣхъ мущинъ сообщилось старому адвокату посредствомъ ея письма. Онъ забылъ объ опасномъ положеніи своей племянницы, и мысли его сосредоточились на отвлеченномъ вопросѣ объ Аннѣ. Какое ослѣпленіе, думалъ онъ, поставило это благородное существо въ зависимость отъ такого человѣка какъ Джофри Деламенъ?

Намъ всѣмъ случалось удивляться тому же самому чему удивлялся теперь сэръ-Патрикъ.

Мы знаемъ по опыту что женщины губятъ себя для недостойныхъ мущинъ, и что мущины губятъ себя для недостойныхъ женщинъ. У насъ и разводъ установленъ преимущественно потому что мущины и женщины вступаютъ безпрестанно въ неразумные браки. Тѣмъ не менѣе, при каждомъ новомъ примѣрѣ, мы настойчиво удивляемся что мущина и женщина выбрали другъ друга безъ всякихъ раціональныхъ основаній. Мы хотимъ чтобы человѣческія страсти руководились принципами, а любовь была выше всякихъ ошибокъ. Спросите благоразумнѣйшихъ женщинъ чѣмъ руководились онѣ въ выборѣ людей которымъ отдали свои сердца и жизнь, и вы зададите имъ вопросъ котораго онѣ сами себѣ никогда не задавали. Вспомните свое собственное прошлое и скажите откровенно могли ли вы доказать что вашъ выборъ благоразуменъ, когда не сомнѣваясь сдѣлали его? Могли ли вы изложить письменно причины заставившія васъ полюбить его или ее? И выдержали ли бы причины критическое обсужденіе, еслибы вы могли представить ихъ?

Сэръ-Патрикъ не могъ оправдать никакою разумною причиной выбора Анны и отказался отъ этого вопроса. Счастію его племянницы грозила опасность, и онъ благоразумно рѣшилъ заняться практическими вопросами минуты. Прежде всего надо было послать отказъ къ ректору и обезпечить себѣ одинокій вечеръ, чтобъ обдумать что посовѣтовать сдѣлать Арнольду.

Написавъ нѣсколько строкъ своему партнеру, сэръ-Патрикъ позвонилъ. Явился вѣрный Дунканъ и тотчасъ же замѣтилъ по лицу своего барина что случилось что-то непріятное.

— Пошлите эту записку къ ректору, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Я не поѣду сегодня обѣдать къ нему. Приготовьте мнѣ котлету.

— Если вы позволите замѣтить, сэръ-Патрикъ, вы кажется получили дурныя извѣстія.

— Такія дурныя хуже которыхъ вообразитъ нельзя. Теперь я не могу передать ихъ вамъ. Не пускайте ко мнѣ никого. Если придетъ управляющій, и управляющаго не пускайте.

Послѣ долгаго размышленія, сэръ-Патрикъ рѣшилъ что прежде всего надо вызвать въ Англію Арнольда съ Бланкой. Необходимость разспросить Арнольда до мельчайшихъ подробностей обо всемъ происшедшемъ между нимъ и Анной Сильвестеръ въ гостиницѣ Крегъ-Ферни была первою и главною необходимостью.

Онъ послалъ Арнольду телеграмму въ слѣдующихъ выраженіяхъ:

«Ваше письмо и пакетъ получены. Пріѣзжайте въ Гамфермъ какъ можно скорѣе. Держите дѣло втайнѣ отъ Бланки. Въ оправданіе внезапнаго возвращенія скажите ей что потерянный слѣдъ миссъ Сильвестеръ найденъ, но что безъ нея нельзя ничего сдѣлать.»

Дунканъ отправился съ телеграммой на станцію, а баринъ Дункана, началъ разчитыватъ время.

Арнольдъ, по всей вѣроятности, получитъ телеграмму въ Баденѣ, на слѣдующій день. Дня черезъ три они пріѣдутъ въ Гамфермъ. До тѣхъ поръ, на до обдумать хорошенько какъ выпутаться изъ непредвиденной бѣды.

Девятнадцатаго сентября сэръ-Патрикъ получилъ телеграмму, которою его извѣщали что молодая чета прибудетъ въ Гамфермъ поздно вечеромъ двадцатаго.

Поздно вечеромъ послышался стукъ колесъ, и сэръ-Патрикъ, отворивъ дверь своего кабинета, услышалъ знакомые голоса въ задѣ.

— Ну, что? закричала Бланка, увидѣвъ его. — Нашли Анну?

— Нѣтъ еще, другъ мой.

— Есть извѣстія о ней?

— Есть.

— Я не опоздала?

— Нисколько. Идите снимите ваше дорожное платье и приходите поскорѣе ужинать. Завтра я разкажу вамъ все.

Бланка поцѣловала его и ушла на верхъ. Она, какъ показалось сэръ-Патрику, измѣнилась къ лучшему послѣ замужества. Она сдѣлалась спокойнѣе и серіознѣе. Арнольдъ, напротивъ измѣнился къ худшему. Онъ былъ тревоженъ и печаленъ. Его, повидимому, мучило его положеніе относительно Анны. Едва молодая жена отвернулась, какъ онъ обратился къ сэръ-Патрику и сказалъ тревожнымъ шепотомъ:

— Я не рѣшаюсь спросить васъ, сэръ-Патрикъ. Если вы сердитесь на меня, я заслужилъ это. Но окажите мнѣ только одно: есть выходъ изъ моего положенія? Думали вы объ этомъ?

— Сегодня я не могу говорить съ вами хладнокровно, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Я скажу вамъ только что я все обдумалъ. Остальное узнаете завтра.

Во время обратнаго пути Арнольда и Бланки въ Англію, другія особы долженствующія принять участіе въ предстоящей драмѣ тоже обдумывали прошлыя происшествія и будущій образъ дѣйствій. Между семнадцатымъ и двадцатымъ сентября, Джофри Деламенъ уѣхалъ изъ Свангавена и поселился въ окрестностяхъ мѣста назначеннаго для Фульгамскаго бѣга. Между тѣми же числами, капитанъ Ньюендинъ, проѣзжая чрезъ Лондонъ по пути на югъ, воспользовался случаемъ посѣтить своего адвоката. Цѣлью его посѣщенія было найти средство отыскать автора анонимныхъ писемъ очень встревожившихъ его племянницу, мистрисъ Гленармъ.

Такъ одинъ за другимъ они начинали съѣзжаться къ большому городу, въ которомъ имъ предстояло скоро сойтись всѣмъ вмѣстѣ, въ первый и послѣдній разъ въ ихъ жизни.

ГЛАВА XXXVII.
Выходъ.

Завтракъ убрали. Бланка, видя предъ собой пріятно-праздное утро, предложила Арнольду походить по саду.

Садъ сіялъ солнечными лучами, а Бланка сіяла счастіемъ Уловивъ взглядъ дяди, смотрѣвшаго на нее съ восхищеніемъ она отплатила ему маленькимъ комплиментомъ.

— Вы не повѣрите, сказала она, — какъ и ряда что мы вернулись въ Гамфермъ.

— Слѣдовательно, я могу считать себя прощеннымъ за перерывъ медоваго мѣсяца.

— Болѣе чѣмъ прощеннымъ, сказала Бланка, — я очень благодарна вамъ. Съ тѣхъ поръ какъ я замужемъ, продолжала она съ видомъ пожилой матроны — я объ этомъ много думала, и пришла къ заключенію что медовый мѣсяцъ принимающій форму путешествія по континенту есть одно изъ нашихъ національныхъ злоупотребленій, требующихъ реформы. Когда мужъ и жена влюблены другъ въ друга (бракъ безъ любви я не считаю бракомъ), какое имъ дѣло до развлеченій и до новыхъ мѣстъ. Развѣ для только что вышедшей замужъ женщинѣ мало развлеченія въ томъ что она видитъ возлѣ себя такую совершенную новость какъ мужъ? Что есть самый интересный въ мірѣ предметъ для человѣка въ положеніи Арнольда. Альпы? Нисколько! Самый интересный въ мірѣ предметъ для него его жена. Настоящее время для путешествія наступаетъ лѣтъ черезъ десять или двѣнадцать послѣ свадьбы, когда мужъ и жена начинаютъ, — не скажу надоѣдать другъ другу, это невозможно, но слишкомъ привыкать другъ къ другу. Тогда можно съѣздить въ Швейцарію и полюбоваться на Альпы. Рядъ поѣздокъ за границу во время осени брачной жизни — вотъ какъ я предлагаю измѣнить настоящее положеніе вещей. Пойдемъ въ садъ, Арнольдъ, опредѣлимъ когда придетъ то время что мы надоѣдимъ другъ другу и будемъ искать развлеченія въ красотахъ природы.

Арнольдъ взглянулъ умоляющимъ взглядомъ на сэръ-Патрика. Они не обмѣнялись еще ни однимъ словомъ объ Аннѣ Сильвестеръ. Сэръ-Патрикъ взялъ на себя освободить на время Арнольда отъ Бланки.

— Позвольте мнѣ отнять у васъ ненадолго Арнольда, сказалъ онъ. — Мнѣ хочется поговорить съ нимъ объ его шотландскомъ имѣньи. Оставите вы его со мной если я обѣщаю постараться освободить его поскорѣе?

Бланка улыбнулась.

— Держите его сколько хотите, дядя. Вотъ твоя шляпа, сказала она, весело бросивъ шляпу мужу. — Я захватила ее когда ходила за своею. Ты найдешь меня на лугу.

Она ушла.

— Объявите мнѣ прямо худшее, сэръ-Патрикъ, началъ Арнольдъ. — Считаете вы дѣло очень серіознымь? Обвиняете вы меня?

— Я отвѣчу сначала на вашъ послѣдній вопросъ: обвиняю ли я васъ? Да, отчасти. Вы поступили непростительно легкомысленно, согласившись исполнить порученіе Джофри Деламена. Но разъ поставивъ себя въ ложное положеніе, вы едва ли могли поступить иначе чѣмъ вы поступили. Какъ честный человѣкъ, вы обязаны были сохранить тайну отъ которой зависѣла репутація женщины. Ваша первая и единственная ошибка въ этомъ дѣлѣ — это ваше согласіе вмѣшаться въ чужія затрудненія.

— Онъ спасъ мнѣ низнь, оправдывался Арнольдъ. — Я думалъ что плачу услугой за услугу моему лучшему другу.

— Теперь о другомъ вашемъ вопросѣ, продолжалъ сэръ-Патрикъ, не слушая его. — Считаю ли я дѣло серіознымъ? Да, конечно, и очень серіознымъ. Пока мы не увѣрены законная ли вамъ жена Бланка, положеніе болѣе чѣмъ серіозно; оно невыносимо. Я держусь моего мнѣнія, которое, благодаря вашему молчанію, выпыталъ у меня вашъ подлецъ Деламенъ. Я сказалъ ему и повторяю это теперь вамъ что ваши слова и поступки въ Крегъ-Ферни не составляютъ брака по шотландскому закону. Но въ этомъ вопросѣ нельзя полагаться на чье-либо личное мнѣніе, въ чемъ вы могли удостовѣриться изъ письма миссъ Сильвестеръ, и что я могу подтвердить вамъ по опыту. Изъ двухъ адвокатовъ къ которымъ обращалась миссъ Сильвестеръ въ Гласго, одинъ прямо опровергаетъ мое мнѣніе и утверждаетъ что вы и миссъ Сильвестеръ мужъ и жена. Въ нашемъ положеніи, мы должны рѣшиться взглянуть съ его точки зрѣнія и обсуждать вопросъ съ худшей стороны.

Арнольдъ крѣпко сжалъ руками дорожную шляпу, которую дала ему Бланка.

— Если мы будемъ разчитывать на худшее, сказалъ онъ, — чего должны мы ожидать?

Сэръ-Патрикъ покачалъ головой.

— На вашъ вопросъ нельзя отвѣтить не коснувшись закона, а закономъ я васъ только собью съ толку. Взглянемъ лучше на вопросъ съ соціальной стороны и разсмотримъ какія послѣдствія могутъ произойти изъ вашего положенія для васъ, для Бланки и для вашихъ будущихъ дѣтей.

Арнольдъ окалъ шляпу еще крѣпче.

— О дѣтяхъ я еще не думалъ, оказалъ онъ съ испуганнымъ взглядомъ.

— Это не помѣшаетъ имъ родиться, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ сухо. — Слушайте же. Вамъ можетъ-быть приходило въ голову что прямой выходъ изъ вашего положенія есть объявленіе съ вашей стороны и со стороны миссъ Сильвестеръ истовы, то-есть что вы никогда не имѣли ни малѣйшаго намѣренія вступить въ бракъ другъ съ другомъ. Избави васъ Богъ основывать надежды на этомъ средствѣ. Если вы на него разчитываете, вы разчитываете не принимая въ соображеніе Деламена. Не забывайте что у него есть свой интересъ доказать что миссъ Сильвестеръ ваша жена. Могутъ возникнуть обстоятельства которыя побудятъ его вызвать слугу и хозяйку гостиницы Крегъ-Ферни чтобъ доказать что вы и миссъ Сильвестеръ отвергаете свой бракъ вслѣдствіе взаимнаго соглашенія. Не удивляйтесь. Такіе случаи бывали. Миссъ Сильвестеръ бѣдна, а Бланка богата. Васъ могутъ поставить въ неловкое положеніе человѣка отвергающаго свой бракъ съ бѣдною женщиной съ цѣлью оправдать свою женитьбу на богатой, а миссъ Сильвестеръ можетъ быть выставлена соучастницей вашего замысла, дѣйствующей подъ вліяніемъ двухъ побудительныхъ причинъ — надежды сдѣлаться женой богатаго человѣка или получить отъ васъ большое вознагражденіе за уступку.

— Правосудіе не допуститъ его доказать такую ложь.

— Адвокаты докажутъ что угодно и кому угодно, лишь бы имъ заплатили за труды и потерю времени. Оставимъ этотъ вопросъ. Деламенъ можетъ начать дѣло не обращаясь къ адвокатамъ. Ему стоитъ только объявить публично, такъ чтобы это дошло до Бланки, что она не жена вамъ. Вы полагаете что съ ея характеромъ она дастъ намъ минуту покоя пока мы не разъяснимъ дѣла? Утѣшьтесь, если можете, надеждой что въ настоящее время никто не потревожитъ васъ. Но можете ли вы ручаться что въ будущемъ дѣло не приметъ такого оборота что дѣти ваши лишатся правъ на наслѣдство? Мы имѣемъ дѣло съ человѣкомъ который ни предъ чѣмъ не останавливается и съ закономъ который съ начала до конца есть наборъ недоразумѣній. И противъ васъ есть свидѣтели, Бишонригсъ и мистрисъ Инчбаръ, которые охотно разкажутъ все что видѣли. Нѣтъ, ради Бланки и вашихъ будущихъ дѣтей, мы должны сами начать дѣло немедленно и рѣшить его навсегда. Теперь намъ предстоитъ вопросъ: начать ли намъ дѣло сообща съ миссъ Сильвестеръ или безъ нея?

Въ этотъ важный моментъ совѣщаніе было прервано появленіемъ Бланки. Не услыхала ли она случайно о чемъ они говорятъ?

Нѣтъ; причина помѣхи была очень обыкновенная причина. Бездѣліе, не принимающее ничего въ соображеніе, пришло помѣшать дѣлу. Таковъ, повидимому, законъ природы что люди которымъ нечего дѣлать не могутъ видѣть занятыхъ людей и не мѣшать имъ. Бланка принесла новый экземпляръ изъ коллекціи шляпъ Арнольда.

— Я обдумала это въ саду, сказала она очень серіозно. Вотъ тебѣ коричневая шляпа съ высокою тульей. Она къ тебѣ лучше идетъ чѣмъ бѣлая съ низкою тульей. Я только затѣмъ и пришла чтобы перемѣнить ихъ. Она обмѣнялась шляпами съ Арнольдомъ и продолжала, ни мало не подозрѣвая что помѣшала своимъ приходомъ: — надѣнь коричневую шляпу когда придешь, и приходи, милый, поскорѣе. Я ухожу, дядя, я ни за что въ мірѣ не соглашусь помѣшать вамъ.

— На чемъ мы остановились? спросилъ Арнольдъ когда она ушла. — Какъ некстати она помѣшала намъ.

— Если я знаю женскую натуру, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ спокойно, — ваша жена будетъ мѣшать намъ такимъ образомъ въ продолженіи всего утра Ручаюсь что не пройдетъ десяти минутъ пока она не перемѣнитъ опять своего мнѣнія о преимуществахъ вашихъ шляпъ. Эти маленькіе перерывы, очень пріятные съ другой точки зрѣнія, рождаютъ сомнѣніе въ моемъ умѣ: не благоразумнѣе ли было бы еслибы мы помирились съ необходимостью, и позволили Бланкѣ принять участіе въ нашемъ разговорѣ? Какъ вы думаете, Арнольдъ, не вернуть ли намъ ее и не разказать ли ей въ чемъ дѣло?

Арнольдъ поблѣднѣлъ.

— Къ этому есть препятствія, сказалъ онъ.

— Любезный другъ! Въ этомъ дѣлѣ на каждомъ шагу стоятъ препятствія. Рано или поздно ваша жена узнаетъ о случившемся. Конечно, это ваше дѣло, а не мое, рѣшить когда сказать ей объ этомъ. Я хотѣлъ только замѣтитъ вамъ не будетъ ли принята откровенность съ вашей стороны благоразумнѣе теперь чѣмъ когда вы будете вынуждены обстоятельствами къ откровенности.

Арнольдъ всталъ, прошелся по комнатѣ, сѣлъ опять и взглянулъ на сэръ-Патрика съ выраженіемъ человѣка вполнѣ сбитаго съ толку.

— Я не знаю какъ поступить, сказалъ онъ. — Дѣло въ томъ сэръ-Патрикъ, что въ Крегъ-Ферни я былъ вынуждезъ обманутъ Бланку. Я боюсь что она не проститъ мнѣ этого.

— Странно. Что вы хотѣли сказать?

— Вамъ я скажу. Когда вы были въ гостиницѣ у миссъ Сильвестеръ, я принужденъ былъ, чтобъ сохранить тайну, спрятаться отъ васъ.

— Понимаю. И когда потомъ пріѣхала Бланка, вы принуждены были спрятаться отъ Бланки, какъ спрятались отъ меня?

— Да, но это еще не все. Дня черезъ два послѣ того, Бланка разказала мнѣ о своей поѣздкѣ въ гостиницу, въ полной увѣренности что я ничего не знаю. Она говорила мнѣ о невидимомъ человѣкѣ, который такъ загадочно скрывался отъ нея, ни мало не подозрѣвая что я самъ тотъ человѣкъ. И я не вывелъ ее изъ заблужденія, сэръ-Патрикъ. Я долженъ былъ молчать чтобъ не выдать миссъ Сильвестеръ. Что подумаетъ обо мнѣ Бланка когда узнаетъ какъ я обманывалъ ее? Вотъ что пугаетъ меня, сэръ-Патрикъ.

Едва имя Бланки было произнесено ея мужемъ, какъ сама Бланка вошла въ комнату съ бѣлою шляпой въ рукахъ, и оправдала предсказаніе сэръ-Патрика.

— Вы еще не кончили, воскликнула она. Мнѣ ужасно досадно, дядя, что я помѣшала вамъ, но эти ужасныя шляпы Арнольда не выходятъ у меня изъ головы. Я долго думала, и наконецъ убѣдилась что бѣлая шляпа къ тебѣ идетъ лучше, Арнольдъ. Перемѣни, милый. Да, конечно, коричневая шляпа просто безобразна. У воротъ стоитъ нищій. Я отдамъ ему коричневую шляпу, чтобъ отдѣлаться отъ нея навсегда. Я вамъ очень мѣшаю, дядя? Я дѣйствительно несносна сегодня? Я сама не знаю что со мною дѣлается.

— Я могу сказать вамъ что съ вами дѣлается, сказалъ сэръ-Патрикъ серіозно и сухо. — Вы страдаете, моя милая, болѣзнью очень распространенною между молодыми женщинами вашего класса. Болѣзнь эта почти неизлѣчима и имя ей — праздность.

Бланка улыбнулась. — Вы могли бы просто сказать мнѣ что я мѣшаю вамъ. Она повернулась, бросила впередъ себя на террасу разжалованную коричневую шляпу и вышла изъ комнаты.

— Вы дѣйствительно стоите въ очень неловкомъ положеніи относительно вашей жены, Арнольдъ, сказалъ сэръ-Патрикъ, немедленно возвращаясь къ дѣлу. Онъ остановился, вспомнилъ вечеръ когда онъ и Бланка привели въ примѣръ Арнольда, какъ одного изъ множества невинныхъ людей подходившихъ подъ неопредѣленное описаніе человѣка бывшаго съ Анной въ гостиницѣ. — Да, прибавилъ онъ, — положеніе ваше можетъ-быть еще хуже чѣмъ вы думаете. Вамъ конечно было бы теперь легче и ей показалось бы честнѣе еслибы вы разказали ей всю правду до свадьбы. Отчасти я виноватъ въ томъ что вы этого не сдѣлали и также въ болѣе важномъ затрудненіи съ миссъ Сильвестеръ. Еслибъ я не ускорилъ вашей свадьбы, прекрасное письмо миссъ Сильвестеръ пришло бы во-время и предупредило бы насъ. Но сдѣланнаго не воротишь. Ободритесь, Арнольдъ. Я обязанъ вывести васъ изъ лабиринта, каковы бы ни были препятствія, и, если Богу будетъ угодно, я сдѣлаю это.

Онъ указалъ на письменный столъ. — Я не люблю вставать съ мѣста послѣ завтрака, сказалъ онъ. — Мы не пойдемъ въ кабинетъ. Подайте мнѣ чернильницу, перо и бумаги.

— Вы напишите миссъ Сильвестеръ?

— Это еще вопросъ нерѣшенный. Чтобы рѣшить его, я долженъ узнать до мельчайшихъ подробностей факты всего случившагося съ вами въ гостиницѣ. У меня есть только одно средство познакомиться со всѣми подробностями фактовъ. Я буду спрашивать васъ какъ свидѣтеля въ судѣ.

Послѣ такого предисловія, сэръ-Патрикъ, съ письмомъ Арнольда изъ Бадена въ рукахъ, началъ предлагать вопросы съ правильною и безконечною послѣдовательностью. Арнольдъ отвѣчалъ чистосердечно.

Допросъ продолжался безостановочно до того пункта въ теченіи событій когда Анна смяла въ рукѣ письмо Джофри Деламена и швырнула его съ негодованіемъ на другую сторону комнаты. Тутъ сэръ-Патрикъ въ первый разъ обмакнулъ перо въ чернила, намѣреваясь, повидимому, записывать отвѣты.

— Старайтесь припоминать точнѣе, сказалъ онъ. — Мнѣ необходимо знать все что извѣстно вамъ о письмѣ.

— Письмо затерялось, замѣтилъ Арнольдъ.

— Его укралъ Бишонригсъ, возразилъ сэръ-Патрикъ, — и въ настоящую минуту оно въ его рукахъ.

— Такъ вы знаете о письмѣ болѣе чѣмъ я! воскликнулъ Арнольдъ съ удивленіемъ.

— Надѣюсь что нѣтъ. Я не знаю что было написано въ письмѣ. А вы знаете?

— Да. Часть письма я знаю.

— Часть письма?

— На томъ листкѣ было написано два письма, сказалъ Арнольдъ. — Одно изъ нихъ было написано Джофри Деламеномъ. Это письмо мнѣ извѣстно.

Лицо сэръ-Патрика просіяло. Онъ поспѣшно написалъ замѣтку.

— Продолжайте, сказалъ онъ съ жаромъ. — Какъ случилось что на одномъ листкѣ было написано два письма?

Арнольдъ объяснилъ что у Джофри не было ни клочка бумаги чтобы написать нѣсколько словъ Аннѣ, и что онъ написалъ ихъ на четвертой чистой страницѣ ея собственнаго письма къ нему.

— Вы читали ея письмо, сказалъ сэръ-Датрикъ.

— Я могъ бы прочесть его еслибы хотѣлъ.

— Но вы не прочли его?

— Нѣтъ.

— Почему же?

— Изъ деликатности.

Сэръ-Патрикъ не выдержалъ.

— Деликатность никогда не приносила столько зла какъ въ этомъ случаѣ, воскликнулъ онъ съ досадой. — Что дѣлать! Прошлаго не воротишь. Прочли вы по крайней мѣрѣ письмо Деламена къ миссъ Сильвестеръ?

— Да.

— Повторите мнѣ его.

— Оно было такъ коротко, сказалъ Арнольдъ, — что нечего а повторять. — Джофри, какъ мнѣ помнится, писалъ что болѣзнь отца призываетъ его въ Лондонъ. Потомъ онъ говорилъ миссъ Сильвестеръ чтобъ она осталась въ гостиницѣ и довѣряла мнѣ, его посланному. Больше я теперь не могу ничего припомнитъ.

— Подумайте, мой милый; вѣдь это очень важно. Не намекалъ ли онъ на свое обѣщаніе жениться на миссъ Сильвестеръ въ Крегъ-Ферни? Не старался ли онъ успокоить ее какимъ-нибудь обѣщаніемъ?

Вопросы прояснили память Арнольда.

— Да, отвѣчалъ онъ. — Джофри писалъ что-то о томъ что исполнитъ свое обѣщаніе.

— Вы увѣрены что это было написано?

— Увѣренъ.

Сэръ-Патрикъ написалъ еще замѣтку.

— Было письмо подписано, спросилъ онъ.

— Да.

— Было на немъ выставлено число?

— Да.

Послѣ втораго утвердительнаго отвѣта, Арнольдъ сдѣлалъ усиліе своею памятью.

— Позвольте, сказалъ онъ. — Я начинаю припоминать. Въ письмѣ было выставлено не только число, но даже время дня когда оно было написано.

— Для чего онъ это сдѣлалъ?

— По моей просьбѣ. Письмо было такъ коротко что мнѣ было совѣстно представить его миссъ Сильвестеръ. Я просилъ Джофри чтобъ онъ прибавилъ что ему нѣкогда писать болѣе. Онъ написалъ время отхода поѣзда, и, кажется, время когда было написано письмо.

— И вы передали это письмо собственноручно миссъ Силъвестеръ когда пришли въ гостиницу?

— Да.

Сэръ-Патрикъ написалъ третью замѣтку и отодвинулъ отъ себя бумагу съ необыкновенно довольнымъ видомъ.

— Я всегда подозрѣвалъ что пропавшее письмо очень важный документъ, сказалъ онъ. — Иначе Бишонригсъ не спряталъ бы его. Мы должны овладѣть письмомъ, Арнольдъ, во что бы то ни стало. Первое что намъ предстоитъ теперь сдѣлать это написать адвокату въ Гласго и узнать адресъ миссъ Сильвестеръ.

— Безъ меня! раздался голосъ на террасѣ. — Вы должно-быть забыли что я пріѣхала изъ Бадена для того чтобы помогать вамъ.

Сэръ-Патрикъ и Арнольдъ переглянулись. Въ этотъ разъ Бланка слышала послѣднія слова. Она сѣла къ столу, рядомъ съ дядей и, положивъ ему руку на плечо, сказала:

— Вы вполнѣ правы, дядя. Я сегодня страдаю праздностью. Вы хотите писать Аннѣ? Не пишите. Дайте я напишу.

Сэръ-Патрикъ не отдалъ ей лера.

— Адресъ миссъ Сильвестеръ извѣстенъ только одному гласговскому адвокату. Я хочу написать адвокату. Когда онъ пришлетъ мнѣ адресъ миссъ Сильвестеръ, тогда, Бланка, намъ нужна будетъ ваша помощь.

Онъ подвинулъ къ себѣ бумагу и чернильницу и, отложивъ дальнѣйшій допросъ Арнольда до удобнаго времени, началъ писать мистеру Круму.

Бланка начала просить чтобъ ей дали какое-нибудь занятіе

— Неужели вы не можете дать мнѣ какого-нибудь дѣла? говорила она. — Гласго такъ далеко, а ходить такъ невыносимо. Что ты смотришь на меня, Арнольдъ? Не можешь ты придумать мнѣ какого-нибудь занятія?

Арнольдъ неожиданно проявилъ необыкновенно быстрое соображеніе.

— Если тебѣ хочется писать, сказалъ онъ, — напиши леди Лунди. Вотъ уже три дня какъ мы получили ея письмо, и ты до сихъ поръ не собралась отвѣтить ей.

Сэръ-Патрикъ остановился и быстро поднялъ глаза.

— Леди Лунди? сказалъ онъ вопросительно.

— Да, отвѣчала Бланка. — Арнольдъ правъ. Мнѣ надо написать леди Лунди! И конечно придется объявить ей что мы вернулись въ Англію. Вотъ разозлится-то!

Возможность разозлить леди Лунди мгновенно пробудила дремавшую энергію Бланки. Она взяла листъ почтовой бумаги и начала писать.

Сэръ-Патрикъ, бросивъ на Бланку далеко неодобрительный взглядъ, окончилъ свое письмо къ адвокату. Положивъ письмо въ почтовую сумку, онъ кивнулъ Арнольду, вызывая его въ садъ. Они вышли изъ комнаты, оставивъ Бланку погруженную въ письмо къ мачихѣ.

— Развѣ жена моя дѣлаетъ ошибку? спросилъ Арнольдъ, замѣтившій неодобрительный взглядъ сэръ-Патрика на Бланку.

— Жена ваша вредитъ намъ такъ быстро какъ только могутъ двигаться ея пальцы.

Арнольдъ вытаращилъ глаза.

— Вѣдь она обязана отвѣтить на письмо леди Лунди? сказалъ онъ.

— Конечно обязана.

— И должна сказать ей что мы вернулись въ Англію.

— Конечно должна.

— Такъ почему же вамъ не нравится что она пишетъ ей?

Сэръ-Патрикъ понюхалъ табаку и указалъ своею тростью на пчелъ, кружившихся надъ цвѣточными клумбами въ лучахъ осенняго солнца.

— Представьте себѣ что Бланка объявила бы которой-нибудь изъ этихъ пчелъ что по неожиданному стеченію обстоятельствъ медъ въ цвѣтахъ пришелъ къ концу. Вы думаете что пчела повѣрила бы ей на слово? Какъ бы не такъ. Она сунулась бы носомъ въ ближайшій цвѣтокъ чтобы лично удостовѣриться правда это или нѣтъ.

— Ну?

— Ну вотъ Бланка сидитъ въ столовой и объявляетъ леди Лунди что свадебное путешествіе, по неожиданному стеченію обстоятельствъ, пришло къ концу. Вы думаете что такая женщина какъ леди Лунди повѣритъ ей на слово? Никогда. Леди Лунди, какъ и пчела, захочетъ удостовѣриться лично правда ли это. Какія будутъ послѣдствія если она узнаетъ настоящую причину вашего возвращенія, и какія новыя усложненія внесетъ она въ дѣло уже достаточно запутанное, — я предоставляю вамъ самимъ вообразить. Моего воображенія на это не хватаетъ.

Прежде чѣмъ Арнольдъ успѣлъ сказать что-нибудь, Бланка подошла къ нимъ.

— Написала, сказала она. — Какъ непріятно было писать ей. Я такъ рада что ужь отдѣлалась.

— Вы написали, другъ мой, замѣтилъ сэръ-Патрикъ спокойно, — и можетъ-быть рады что написали, но вы еще не отдѣлались.

— Какъ не отдѣлалась?

— Съ первою почтой, Бланка, мы получимъ новое письмо отъ леди Лунди.

ГЛАВА XXXVIII.
Извѣстія изъ Гласго.

Письма къ леди Лунди и мистеру Круму были отправлены въ понедѣльникъ, а отвѣты на нихъ могли придти въ Гамфермъ въ среду.

Въ этотъ промежутокъ, между Арнольдомъ и сэръ-Патрикомъ происходили безпрестанно тайныя совѣщанія о щекотливомъ и важномъ вопросѣ: разказать ли Бланкѣ о случавшемся въ Крегъ-Ферни. Умный старикъ совѣтовалъ, а неопытный юноша слушалъ.

— Подумайте, Арнольдъ, говорилъ сэръ-Патрикъ, — и рѣшайтесь.

Арнольдъ думалъ, но не рѣшался.

Если кто-нибудь осуждаетъ его, пусть онъ вспомнитъ что Арнольдъ былъ женатъ только двѣ недѣли. Не легко послѣ двухнедѣльной жизни съ женой явиться предъ ней въ образѣ обманщика и чувствовать вдобавокъ что ангелъ возмездія стоитъ надъ вами и женщиной которую вы обожаете.

Въ среду, послѣ завтрака, они сидѣли всѣ вмѣстѣ и ждали почтальйона.

Въ числѣ принесенныхъ писемъ оказалось, какъ предсказывалъ сэръ-Патрикъ, письмо отъ леди Лунди. Но съ нетерпѣніемъ ожидаемаго письма изъ Гласго не оказалось. Адвокатъ не отвѣтилъ на запросъ сэръ-Патрика.

— Это плохой знакъ? спросила Бланка.

— Это означаетъ что случилось что-нибудь неожиданное, отвѣчалъ ей дядя. — Мистеръ Крумъ можетъ-быть самъ ожидаетъ какого-нибудь обѣщаннаго извѣстія и хочетъ сообщить его намъ.

— Прочтите письмо леди Лунди, сказала Бланка. — Увѣрены ли вы что она пишетъ вамъ, а не мнѣ?

Въ этомъ не могло быть сомнѣнія. Письмо леди Лунди было адресовано исключительно къ ея свояку.

— Я понимаю что это значитъ, сказала Бланка, съ нетерпѣніемъ глядя на дядю, читавшаго письмо. — Леди Лунди считаетъ за оскорбленіе если въ ея присутствіи упомянуть имя Анны. А я не стѣсняясь упоминала о ней въ письмѣ. Леди Лунди оскорблена смертельно.

Необдуманное сужденіе неопытной юности! Женщина съ которою не посовѣтовались въ семейномъ затрудненіи никогда не бываетъ смертельно оскорблена, она бываетъ глубоко огорчена. «Я хорошо знаю», писала эта истинная христіанка, —

«что меня всегда считали лишнею въ роднѣ моего незабвеннаго покойнаго мужа. Но, признаюсь, я никакъ не ожидала что меня исключатъ окончательно изъ семейнаго крута въ такое время когда, очевидно, случилась какая-то семейная катастрофа. Я не намѣрена, дорогой мой сэръ-Патрикъ, набиваться на довѣріе. Считая несовмѣстнымъ съ моимъ положеніемъ, послѣ всего случившагося, переписываться съ Бданкой, я обращаюсь къ вамъ, какъ къ главѣ семейства. Позвольте спросить васъ, считаете ли вы приличнымъ, въ виду обстоятельствъ столь серіозныхъ что потребовалось воротить въ Англію мою падчерицу и ея мужа, считаете ли вы приличнымъ оставлять въ полномъ невѣденіи истины вдову сэръ-Томаса Лунди? Прошу васъ подумать объ этомъ не изъ уваженія ко мнѣ, но изъ уваженія къ вашему собственному положенію въ свѣтѣ. Любопытство, какъ вамъ извѣстно, чуждо моей натурѣ. Но когда страшный скандалъ обнаружится, а онъ не замедлитъ обнаружиться, дорогой мой сэръ-Патрикъ, что подумаетъ свѣтъ когда захочетъ узнать мнѣніе леди Лунди и услышитъ что леди Лунди ничего не знала? Какое бы вы ни приняли рѣшеніе, я не сочту за оскорбленіе. Я, можетъ-быть, буду огорчена, но это не бѣда. Мои обязанности я буду всегда исполнять съ полною готовностію, съ горячею заботливостію. Если вы исключите меня изъ семейнаго круга, моя симпатія, тѣмъ не менѣе, будетъ всегда направлена къ Гамферму. Могу я прибавить, не возбудивъ смѣха, что одинокая женщина призываетъ благословеніе Божіе на всѣхъ безъ исключенія?»

— Ну что? спросила Бланка.

Сэръ-Патрикъ положилъ письмо въ карманъ.

— Маменька желаетъ вамъ всего лучшаго, сказалъ онъ, и поклонившись племянницѣ, вышелъ изъ комнаты.

— Считаю ли я приличнымъ, повторилъ онъ, затворяя дверь своего кабинета, — оставлять въ полномъ невѣдѣніи вдову сэръ-Томаса Лунди? Когда женщина немного раздражена, я считаю болѣе чѣмъ приличнымъ, я считаю положительно необходимымъ оставить за нею послѣднее слово. Онъ заперъ письмо свояченицы въ ящикъ на которомъ была наклеена надпись «письма оставленные безъ отвѣта». Освободившись on него, онъ запѣлъ свою любимую шотландскую арію, надѣлъ шляпу и пошелъ въ садъ, грѣться на солнцѣ.

Бланка не удовлетворилась отвѣтомъ дяди. Она обратилась къ мужу.

— Случилась какая-нибудь непріятность, сказала она, — и дядя скрываетъ ее отъ меня.

Личшаго повода къ признанію чѣмъ тотъ который она дала ему этими словами Арнольдъ не могъ желать. Онъ взгдянулъ на Бланку. Къ несчастію, она въ это утро казалась лучше обыкновеннаго. Какъ взглянетъ она на него когда онъ разкажетъ ей о своемъ укрывательствѣ въ гостиницѣ? Арнольдъ былъ влюбленъ въ нее, и Арнольдъ не сказалъ ей ни слова.

На слѣдующій день почта принесла не только ожидаемое письмо мистера Крума, но вмѣстѣ съ нимъ нежданную Гласговскую газету.

На этотъ разъ Бланка не могла пожаловаться что дядя скрываетъ отъ нея свою переписку. Прочитавъ письмо адвоката съ очевиднымъ волненіемъ, онъ передалъ его Арнольду и Бланкѣ.

— Плохія вѣсти, друзья мои, сказалъ онъ.

Объявивъ о полученіи письма сэръ-Патрика, мистеръ Крумъ разказалъ все что ему было извѣстно о миссъ Сильвестеръ съ тѣхъ поръ какъ она покинула гостиницу «Баранья голова». Черезъ двѣ недѣли послѣ ея отъѣзда, онъ получилъ отъ нея письмо, въ которомъ она извѣщала его что нашла себѣ удобную квартиру въ одной деревнѣ, недалеко отъ Гласго. Принимая большое участіе въ миссъ Сильвестеръ, мистеръ Крумъ навѣстилъ ее самъ и удостовѣрился что она помѣстилась у хорошихъ людей, гдѣ ей такъ удобно какъ только позволяютъ ея средства. Прошла еще недѣля, и онъ получилъ отъ нея второе письмо, въ которомъ она писала что прочла въ гласговской газетѣ, въ такомъ-то No, очень важную для нея новость, вслѣдствіе которой она считаетъ необходимымъ немедленно отправиться на сѣверъ. Когда она узнаетъ что-нибудь положительное о своихъ будущихъ дѣйствіяхъ, она сообщитъ свой адресъ мистеру Круму. До тѣхъ поръ, она можетъ только поблагодарить его за участіе и попросить, если будутъ какія-нибудь письма на ея имя, поберечь ихъ. Послѣ полученія этого письма, адвокатъ ничего не слыхалъ о ней. Онъ ждалъ утренней почты, въ надеждѣ имѣть возможность сообщить сэръ-Патрику какое-нибудь новое извѣстіе отъ миссъ Сильвестеръ, но утренняя почта не принесла ничего новаго. Онъ разказалъ все что знаетъ о ней и посылаетъ No газеты о которомъ она говорила. Можетъ-быть сэръ-Патрикъ найдетъ въ газетѣ что-нибудь такое что поведетъ къ дальнѣйшимъ открытіямъ. Въ заключеніе, адвокатъ обѣщалъ написать немедленно какъ только получитъ какое-нибудь извѣстіе о миссъ Сильвестеръ.

Бланка взяла газету.

— Дайте мнѣ посмотрѣть, сказала она. — Я сейчасъ увижу что здѣсь могло заинтересовать Анну.

Она съ нетерпѣніемъ пробѣжала столбецъ за столбцомъ, страницу за страницей и съ отчаяніемъ опустила газету на колѣни.

— Ничего! воскликнула она. — Ничего такого что могло бы заинтересовать Анну. Ничего такого что могло бы заинтересовать кого-либо кромѣ леди Лунди, сказала она бросивъ газету на полъ. — То что она говорила о Джофри оказывается правдой, Арнольдъ. Онъ дѣйствительно женился нл мистрисъ Гленармъ,

— Что! воскликнулъ Арнольдъ, мгновенно понявъ какая новость поразила Анну.

Сэръ-Патрикъ взглянулъ на него пристально и поднялъ газету.

— Я посмотрю ее, Бланка, чтобъ увѣриться что вы ничего не пропустили, сказалъ онъ.

Новость которую объявила Бланка была напечатана въ числѣ параграфовъ озаглавленныхъ: «Новости большаго свѣта». Газета объявляла что предстоитъ «свадьба досточтимаго Джофри Деламена съ извѣстною красавицей, вдовою Матѳея Гленарма, эсквайра, урожденною миссъ Ньюендинъ. Свадьба будетъ праздноваться, по всей вѣроятности, въ Шотландіи, въ концѣ осени, и говорятъ что свадебный завтракъ соединитъ многочисленное аристократическое общество въ Свангавенѣ».

Сэръ-Патрикъ молча передалъ газету Арнольду. Онъ теперь зналъ цѣль поѣздки Анны на сѣверъ. Покинутая женщина вооружилась остаткомъ своей прежней энергіи и приняла отчаянное намѣреніе помѣшать браку Джофри съ мистрисъ Гленармъ.

Бланка первая прервала молчаніе.

— Точно какое-то предопредѣленіе, сказала она. — Постоянныя неудачи! Постоянныя разочарованія! Должно-быть мнѣ и Аннѣ суждено никогда не встрѣчаться.

Она взглянула на дядю. Въ лицѣ сэръ-Патрика не было и тѣни той шутливости съ которою онъ встрѣчалъ всякую неудачу.

— Она обѣщала написать мистеру Круму, а мистеръ Крумъ обѣщалъ написать намъ, сказалъ онъ. — Больше намъ не на что надѣяться и волей или неволей мы должны помириться съ этимъ.

Бланка ушла въ оранжерею и долго задумчиво бродила тамъ между цвѣтами. Сэръ-Патрикъ не старался скрыть какое непріятное впечатлѣніе произвело на него письмо адвоката, когда остался наединѣ съ Арнольдомъ.

— Дѣло принимаетъ очень серіозный оборотъ, сказалъ онъ. — Всѣ мои планы и разчеты полетѣли на вѣтеръ. Нельзя предугадать какой оборотъ приметъ дѣло если эти двѣ женщины встрѣтятся, и нельзя поручиться что Деламенъ не рѣшится на какой-нибудь отчаянный поступокъ, когда его доведутъ до крайности. Признаюсь откровенно, при настоящемъ положеніи вещей я рѣшительно не знаю что намъ дѣлать. Одно свѣтило пресвитеріанской церкви, прибавилъ онъ, съ минутнымъ проблескомъ своего веселаго юмора, — объявилъ однажды въ моемъ присутствіи что изобрѣтеніе книгопечатанія есть ни что иное какъ доказательство умственной дѣятельности дьявола. Честное слово, теперь я готовъ согласиться съ нимъ первый разъ въ жизни.

Онъ машинально взялъ въ руки газету, которую отложилъ въ сторону когда говорилъ.

— Что это! воскликнулъ онъ, взглянувъ на газету. — Опять мистрисъ Гленармъ! Они дѣлаютъ общественную личность изъ вдовы желѣзнаго заводчика.

Дѣйствительно, имя вдовы играло большую роль въ напечатанномъ въ газетѣ письмѣ съ заглавіемъ: «происшествія и слухи на сѣверѣ», и съ подписью «случайный корреспондентъ». Поговоривъ шутливымъ тономъ о предстоящихъ охотахъ, о парижскихъ модахъ, о происшествіи съ однимъ туристомъ, о скандалѣ въ шотландской церкви, корреспондентъ разказалъ объ интересномъ случаѣ въ сферѣ такъ-называемаго (на лакейскомъ языкѣ) большаго свѣта.

Много шуму (объявлялъ корреспондентъ) надѣлала въ послѣднее время въ Пертѣ и его окрестностяхъ дерзкая анонимная попытка направленная противъ дамы высшаго круга. Такъ какъ имя этой дамы было уже однажды публично объявлено, то корреспондентъ считаетъ себя въ правѣ сказать что дама эта мистрисъ Гленармъ, о предстоящей свадьбѣ которой съ досточтимымъ Джофри Деламеномъ говорится въ другомъ параграфѣ газеты.

Мистрисъ Гленармъ, говорятъ, получила въ первый день своего пріѣзда къ друзьямъ, обитающимъ близь Перта, анонимное письмо, въ которомъ ее предостерегаютъ что къ ея браку съ мистеромъ Джофри Деламеномъ есть препятствіе, ей неизвѣстное. Этотъ джентльменъ, говорилось въ письмѣ, скомпрометтировалъ себя съ другою женщиной, которая имѣетъ письменное доказательство своихъ правъ на него и можетъ помѣшать ему жениться на мистрисъ Гленармъ. Доказательство заключается въ двухъ письмахъ съ подписями. Авторъ письма предлагалъ доставить мистрисъ Гленармъ эти письма съ двумя условіями: волервыхъ, чтобъ она дала значительную сумму для выкупа писемъ у человѣка въ рукахъ котораго они находятся въ настоящее время, и вовторыхъ, чтобъ она доставила деньги такимъ способомъ чтобъ авторъ письма могъ получить ихъ не опасаясь попасться въ руки полиціи. Отвѣтъ на эти предложенія ей предлагали напечатать въ мѣстной газетѣ и адресовать его «неизвѣстному другу».

Нѣкоторыя выраженія и грамматическія ошибки показываяи ясно что дерзкое письмо было произведеніемъ Шотландца и человѣка низшаго класса. Мистрисъ Гленармъ показала тотчасъ же письмо своему ближайшему родственнику, капитану Ньюендину. Капитанъ обратился за совѣтомъ къ пертскому адвокату. Было рѣшено напечатать въ газетѣ полное согласіе на предложенія автора письма и вмѣстѣ съ тѣмъ принять мѣры къ задержанію его, не давъ ему конечно воспользоваться предложенною наградой.

Но неизвѣстный другъ оказался хитрѣе адвокатовъ. Онъ не только удачно увернулся отъ первой западни, въ которую его надѣялись поймать, но и отъ многихъ другихъ, устроенныхъ впослѣдствіи. Мистрисъ Гленармъ получала письмо за письмомъ, одно безстыднѣе другаго, въ которыхъ ее увѣряли что друзья ея тратятъ попусту время и увеличиваютъ цѣну писемъ. Наконецъ, капитанъ Ньюендинъ призвалъ на помощь полицію и обѣщать наградить того кто откроетъ автора анонимныхъ писемъ. Но всѣ старанія полиціи оказались тщетными, и носятся слухи что капитанъ Ньюендинъ, при содѣйствіи своихъ лондонскихъ повѣренныхъ, отдалъ дѣло въ руки опытнаго лондонскаго слѣдователя.

На этомъ дѣло и остановилось, насколько было извѣстно корреспонденту.

Далѣе прибавлялось что мистрисъ Гленармъ, желая избѣжать дальнѣйшихъ непріятностей, покинула окрестности Перта и помѣстилась подъ покровительство друзей въ другой части графства. Мистеръ Джофри Деламенъ, честь котораго была затронута (безъ всякаго основанія, прибавлялось въ запятыхъ), говорятъ, выразилъ не только негодованіе, очень естественное при такихъ обстоятельствахъ, но и крайнее сожалѣніе о томъ что положеніе его не позволяетъ ему принять участія въ хлопотахъ капитана Ньюендина. Досточтимый джентльменъ, какъ извѣстно публикѣ, въ настоящее время усердно готовится къ предстоящему Фульгамскому бѣгу. Полное спокойствіе въ его положеніи такъ необходимо что его учителя и главные сторонники уговорили его переѣхать поскорѣе въ окрестности Фульгама, гдѣ онъ и продолжаетъ готовиться въ настоящее время.

— Тайна, кажется, еще болѣе затемняется, сказалъ Арнольдъ.

— Напротивъ, возразилъ сэръ-Патрикъ. — Тайна быстро проясняется, благодаря гласговской газетѣ. Миссъ Сильвестеръ отправилась въ Пертъ, съ тѣмъ чтобы возвратить себѣ свою переписку съ Джофри Деламеномъ.

— Такъ вы думаете она догадалась что тутъ дѣло идетъ объ ея письмахъ? спросилъ Арнольдъ, указавъ на газету.

— Еще бы не догадаться. И если я не ошибаюсь, она знаетъ кто авторъ анонимныхъ писемъ.

— Какъ могла она узнать это?

— Очень просто, какъ мнѣ кажется. Что бы она ни подумала сначала, но въ послѣдствіи она, вѣроятно, начала подозрѣвать что письмо ея было украдено, а не затерялось. Украсть его могли только двое: мистрисъ Инчбаръ и Бишонригсъ. Въ газетѣ говорится что по слогу писемъ видно что они писаны Шотландцемъ низшаго класса Иначе, прямо указывается на Бишонригса Понимаете? Хорошо. Положимъ ей удастся овладѣть своею собственностью. Что сдѣлаетъ она въ такомъ случаѣ? Она не будетъ женщиной если не отправится со своимъ документомъ къ мистрисъ Гленармъ. Она можетъ-быть повредитъ, а можетъ-быть принесетъ пользу цѣли которую мы имѣемъ въ виду, тѣмъ не менѣе нашъ образъ дѣйствія прояснился опять. Намъ необходимо повидаться съ миссъ Сильвестеръ какъ это было необходимо до полученія газеты. Я намѣренъ подождать до субботы, въ надеждѣ что мистеръ Крумъ напишетъ намъ. Если же онъ не напишетъ, я отправлюсь въ понедѣльникъ въ Шотландію и попробую нельзя ли узнать адресъ миссъ Сильвестеръ отъ мистрисъ Гленармъ.

— А меня оставите здѣсь?

— А васъ оставлю здѣсь. Нужно же кому-нибудь остаться съ Бланкой. Вѣдь вы женаты еще только двѣ недѣли; вы забыли это?

— Вы не надѣетесь что мистеръ Крумъ напишетъ до понедѣльника?

— Это было бы такъ хорошо еслибъ онъ написалъ, что боюсь и надѣяться.

— Авось и на нашей улицѣ будетъ праздникъ, сэръ-Патрикъ.

— Я терпѣть не могу вульгарныхъ выраженій, Арнольдъ, но признаюсь, ваше выраженіе такъ удачно что я мирюсь съ нимъ на этотъ разъ.

— Не все же одни неудачи, настаивалъ Арнольдъ. — А а такъ увѣренъ что и на нашей улицѣ будетъ праздникъ. Хотите подержать пари, сэръ-Патрикъ.

— Обратитесь въ конюшню, мой милый. Пари, какъ и чистку лошадей, я предоставляю моему кучеру.

Этимъ насмѣшливымъ отвѣтомъ онъ закончилъ разговоръ.

Часы проходили, и въ свое время пришла почта — и почта рѣшила въ пользу Арнольда. Недовѣріе сэръ-Патрика къ судьбѣ оказалось неосновательнымъ, когда на слѣдующій день пришло письмо отъ мистера Крума.

«Спѣшу сообщить вамъ (писалъ мистеръ Крумъ) что я получилъ письмо отъ миссъ Сильвестеръ съ первымъ приходомъ почты, послѣ того какъ отправилъ мое письмо къ вамъ. Она извѣщаетъ меня очень кратко что приняла намѣреніе поселиться въ Лондонѣ. Причина заставившаяся ее рѣшиться на такой шагъ есть, по ея словамъ, приближающееся истощеніе ея денежнаго запаса, о чемъ она мнѣ не сказала ни слова, когда я видѣлся съ нею въ послѣдній разъ. Рѣшивъ добывать средства къ существованію пѣніемъ, она обратилась къ старому другу своей матери (которая вѣроятно тоже принадлежала къ музыкальной профессіи, къ драматическому и музыкальному агенту, достойному довѣрія и уваженія человѣку. Она прислала мнѣ адресъ и имя этого господина, копію съ коихъ посылаю вамъ, на тотъ случай если мнѣ понадобится написать ей прежде чѣмъ она дастъ мнѣ свой лондонскій адресъ. Вотъ и все содержаніе ея письма. Она ни однимъ словомъ не намекнула на цѣлъ своей поѣздки на сѣверъ.»

Сэръ-Патрикъ былъ одинъ, когда ему принесли письмо мистера Крума.

Прочитавъ его, онъ въ ту же минуту пошелъ въ заду взглянуть на росписаніе поѣздовъ, висѣвшее на стѣнѣ. Потомъ вернулся въ библіотеку, написалъ коротенькую записку музыкальному агенту и позвонилъ.

— Миссъ Сильвестеръ ожидаютъ въ Лондонѣ, Дунканъ. Мнѣ надо послать къ ней вѣрнаго человѣка, и я хочу послать васъ.

Дунканъ поклонился. Сэръ-Патрикъ отдалъ ему записку.

— Если вы отправитесь немедленно, вы поспѣете на поѣздъ. По этому адресу вы спросите о миссъ Сильвестеръ. Если она уже въ Лондонѣ, отправьтесь къ ней, поклонитесь ей отъ меня и скажите что я буду имѣть честь посѣтить ее (по порученію мистера Бринкворта) на будущей недѣлѣ въ тотъ день который она мнѣ сама назначитъ. Постарайтесь вернуться на вечернемъ поѣздѣ. Мистеръ и мистрисъ Бринквортъ пріѣхали?

— Нѣтъ еще, сэръ-Патрикъ.

Въ ожиданіи возвращенія съ прогулки Арнольда и Бланки, сэръ-Патрикъ прочелъ еще разъ письмо мистера Крума.

Ему не вѣрилось чтобъ истощеніе средствъ къ существованію было дѣйствительною причиной переселенія миссъ Сильвестеръ въ Лондонъ. Вспомнивъ что Джофри Деламенъ готовится къ бѣгу въ окрестностяхъ Лондона, сэръ-Патрикъ началъ подозрѣвать не поссорилась ли Анна съ мистрисъ Гленармъ и не рѣшилась ли она обратиться къ самому Джофри. Въ такомъ случаѣ сэръ-Патрикъ предложитъ ей свое полное содѣйствіе. Доказавъ что Джофри не имѣетъ права жениться на мистрисъ Гленармъ, миссъ Сильвестеръ вмѣстѣ съ нимъ докажетъ что она не замужняя женщина и послужитъ интересамъ Бланки столько же какъ и своимъ. "Я обязанъ помочь ей ради Бланки, " подумалъ сэръ-Патрикъ, «и какъ честный человѣкъ я обязанъ вывести на чистую воду Джофри Деламена.»

Лай собакъ на дворѣ возвѣстилъ о пріѣздѣ Арнольда и Бланки. Сэръ-Патрикъ вышелъ имъ на встрѣчу чтобъ объявить пріятную новость.

Вечеромъ возвратился Дунканъ съ отвѣтомъ отъ музыкальнаго агента.

Миссъ Сильвестеръ еще не пріѣхала въ Лондонъ, но пріѣдетъ не позже вторника будущей недѣли. Она уже просила агента быть внимательнѣе ко всѣмъ порученіямъ сэръ-Патрика Лунди. Ей будетъ передано о желаніи сэръ-Патрика повидаться съ нею, лишь только она пріѣдетъ.

Наконецъ она имѣла о ней вѣрныя свѣдѣнія. Наконецъ сбудется надежда увидаться съ нею. Бланка сіяла счастіемъ. Арнольдъ былъ веселъ въ первый разъ съ тѣхъ поръ какъ они вернулись изъ Бадена.

Сэръ-Патрикъ старался заразиться радостью своихъ молодыхъ друзей, но къ его удивленію, всѣ его усилія оказались тщетными. Въ виду обстоятельствъ принимавшихъ оборотъ въ ихъ пользу, освобожденный отъ сомнительной поѣздки въ Шотландію, увѣренный въ возможности увидаться черезъ нѣсколько дней съ Анной, онъ былъ не въ духѣ въ продолженія всего вечера.

— Вотъ и на нашей улицѣ праздникъ, сказалъ Арнольдъ, прощаясь съ своимъ хозяиномъ. — Вѣдь мы и желали только того что ожидаетъ насъ на будущей недѣлѣ.

Сэръ-Патрикъ положилъ руку на плечо Арнольда.

— Будемъ смотрѣть снисходительно, Арнольдъ, сказалъ онъ своимъ насмѣшливо-серіознымъ тономъ, — на унизительное для человѣчества зрѣлище старческой глупости. Повѣрите ли что я отдалъ бы теперь все въ мірѣ чтобы перешагнуть черезъ будущую недѣлю и стоять спокойно за ея предѣлами.

— Почему же?

— Это-то и глупо что безъ всякой причины. Я самъ не знаю почему. При всѣхъ данныхъ чтобы быть въ хорошемъ расположеніи духа, я не могу освободиться отъ безотчетнаго, безпричиннаго, непобѣдимаго унынія. Чѣмъ это объяснить? Предчувствіе ли это ожидающихъ насъ несчастій, или временное разстройство печени? Какъ ничтожно человѣчество, Арнольдъ, если взглянуть съ настоящей точки зрѣнія. Подайте мнѣ свѣчу. Прощайте. Будемъ надѣяться что это печень.

КОНЕЦЪ СЕДЬМОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ВОСЬМАЯ. — КАМОРКА.

ГЛАВА XXXIV.
Анна одерживаетъ побѣду.

Въ одинъ сентябрьскій вечеръ (въ тотъ періодъ мѣсяца когда Арнольдъ и Бланка возвращались изъ Бадена въ Гахфермъ), пожилой человѣкъ съ бѣльмомъ на одномъ глазу и съ хитрымъ, веселымъ выраженіемъ въ другомъ, сидѣлъ въ каморкѣ шотландской гостиницы Арфа, и медленно опускалъ кусочки сахару въ стаканъ съ пуншемъ. Онъ уже извѣстенъ читателямъ какъ человѣкъ добровольно принявшій на себя отцовскія обязанности относительно Анны, и какъ смиренный слуга Бланки на свангѣвенскомъ праздникѣ. Теперь онъ мечтаетъ о дружескихъ сношеніяхъ съ третьей женщиной и принялъ на себя мистическій характеръ «неизвѣстнаго друга» мистрисъ Гленармъ.

Прибывъ въ Пертъ, черезъ день послѣ свангавенскаго праздника, Бишонригсъ отправился въ гостиницу Арфа, хозяину которой онъ былъ извѣстенъ за правую руку мистрисъ Инчбаръ, и за человѣка очень любимаго привычными посѣтителями гостиницы Крегъ-Ферни.

Спросивъ главнаго слугу, Томаса Пенниквика, Бишонригсъ нашелъ своего пріятеля въ горькомъ разстройствѣ тѣлесномъ и душевномъ. Тщетно сопротивляясь разрушительному дѣйствію ревматизма, Томасъ думалъ съ прискорбіемъ о плачевной перспективѣ слечь въ постель на долгое время, съ женой и дѣтьми на плечахъ, и уступить свое жалованье первому встрѣчному который замѣнитъ его въ гостиницѣ.

Слушая унылыя жалобы пріятеля, смѣтливый Бишонригсъ увидѣлъ средство послужить своимъ личнымъ интересамъ, принявъ на себя роль великодушнаго, преданнаго друга Томаса.

Онъ предложилъ ему занять его мѣсто въ гостиницѣ не пользуясь жалованьемъ, съ тѣмъ конечно условіемъ чтобы хозяинъ гостиницы далъ ему даровое помѣщеніе и столъ въ гостиницѣ Хозяинъ охотно согласился и Бишонригсъ оградилъ себя честною должностью и добродѣтельнымъ поступкомъ отъ возможности подвергнуться подозрѣнію, въ томъ случаѣ если его письма сдѣлаются предметомъ слѣдственныхъ розысковъ полиціи.

Всѣ дальнѣйшія операціи Бишонригса въ этой искусно начатой кампаніи отличались такою же благоразумною дальновидностью.

Его письма къ мистрисъ Гленармъ были всѣ написаны лѣвою рукой, такъ что почеркъ которымъ они были написаны не имѣлъ никакого сходства съ его настоящимъ почеркомъ. Съ такою же хитрою предусмотрительностью онъ отвѣчалъ на печатныя объявленія адвокатовъ. Онъ назначалъ представителямъ мистрисъ Гленармъ свиданія въ тѣ часы когда его обыкновенно посылали изъ гостиницы съ различными порученіями, и въ мѣстахъ лежавшихъ на его пути, и какъ всегда водится въ такихъ случаяхъ, назначалъ имъ какое-нибудь слово, обмѣнявшись которымъ обѣ стороны могли бы узнать другъ друга. Но какъ бы искусно ни устроили адвокаты свою западню, какъ бы они ни замаскировали своего свидѣтеля, артистомъ ли срисовывающимъ виды, старухой ли продающей фрукты, — обманъ не ускользалъ отъ зоркаго глаза Бишонригсa. Онъ проходилъ, не сказавъ условленнаго слова и не остановившись. За нимъ слѣдили, но узнавали что это «почтенный человѣкъ», исполнявшій порученія хозяина гостиницы Арфа.

Человѣкъ ограждавшій себя такими предосторожностями могъ дѣйствовать не опасаясь разоблаченія.

Но разоблаченіе тѣмъ не менѣе приближалось къ Бишонригсу изъ пункта не входившаго въ его разчеты. Анна Сильвестеръ была уже въ Пертѣ. Угадавъ (какъ предполагалъ сэръ-Патрикъ) что письма предлагаемыя мистрисъ Гленармъ суть тѣ самыя письма которыя пропали у нея въ Крегъ-Ферни, она рѣшилась отнять у Бишонригса возможность сдѣлать ихъ средотвомъ къ достиженію безчестной цѣли. Пріѣхавъ въ Пертъ, она немедленно попросила отыскать его, назвавъ его по имени и сказавъ что онъ занималъ недавно мѣсто главнаго слуги въ гостиницѣ Крегъ-Ферни. Подъ вечеръ на слѣдующій день ей доставили адресъ Бишонригса. Хозяинъ гостиницы въ которой она остановилась предложилъ ей послать за Бишонригсомъ.

— Нѣтъ, отвѣчала она. — Я пойду сама. Дайте мнѣ только человѣка который проводилъ бы меня къ нему.

Бишонригсъ сидѣлъ въ своей уединенной каморкѣ, спокойно размѣшивая сахаръ въ стаканѣ пунша.

Былъ тотъ часъ дня когда въ гостиницѣ обыкновенно наступала тишина, предшествовавшая вечерней суетѣ. Бишонригсъ наслаждался уединеніемъ, мечтая надъ стаканомъ. Онъ попробовалъ пуншъ и, улыбнувшись самодовольно, поставилъ стаканъ на столъ. Онъ былъ вполнѣ доволенъ собою. До сихъ поръ онъ во всемъ перехитрилъ адвокатовъ. Теперь осталось только ждать чтобъ опасеніе публичнаго скандала (опасеніе поддерживаемое случайными письмами отъ «неизвѣстнаго друга») произвело надлежащее дѣйствіе на мистрисъ Гленармъ и побудило ее выкупить у него письмо лично, безъ посредниковъ. «Пустъ страхъ созрѣетъ въ ея головѣ», думалъ онъ, «и тогда она будетъ на все готова.»

Размышленія его были прерваны появленіемъ грязной служанки, съ бумажнымъ шаткомъ на головѣ и съ невымытымъ блюдомъ въ рукахъ.

— Бишонригсъ! закричала дѣвушка. — Васъ спрашиваетъ какая-то барыня!

— Барыня, повторилъ Бишонригсъ съ цѣломудреннымъ негодованіемъ. — Въ своемъ ли ты умѣ, матушка? Развѣ можно приходить къ почтенному человѣку съ такими предложеніями? За кого ты меня принимаешь? Я не Маркъ Антоній, погубившій міръ изъ-за любви (сумашедшій дуракъ!), и не Донъ-Жуанъ, считавшій своихъ любовницъ сотнями, какъ самъ премудрый Соломонъ. Убирайся къ своимъ горшкамъ и тарелкамъ, а своей блуждающей Венерѣ скажи чтобъ она проваливала дальше.

Прежде чѣмъ служанка успѣла отвѣтить, гостья тихо отстранила ее отъ двери, и пораженный Бишонригсъ увидалъ предъ собою Анну Сильвестеръ.

— Вы бы лучше сказали ей что я вамъ родня, произнесла Анна, взглянувъ на служанку, смотрѣвшую на нее съ безмолвнымъ изумленіемъ.

— Дочка моей родной сестры! воскликнулъ Бишонригсъ. — Иди сюда съ Богомъ, Меджи…. Это моя родная племянница. Языку злой молвы, надѣюсь, тутъ не къ чему будетъ придраться. Господь съ вами, произнесъ онъ другимъ тономъ, когда служанка затворила дверь, — что привело васъ ко мнѣ?

— Мнѣ надо поговорить съ вами. Я не совсѣмъ здорова, дайте мнѣ отдохнуть. Подайте стулъ.

Бишонригсъ повиновался молча. Его зрячій глазъ остановился на Аннѣ съ выраженіемъ безпокойнаго ожиданія.

— Позвольте предложить только одинъ вопросъ, сказалъ онъ. — Какими чудодѣйственными путями отыскали вы меня, сударыня?

Анна сказала ему прямо и просто какъ она нашла его въ Пертѣ. Омрачившееся лицо Бишонригса начало проясняться.

— Да, это всегда такъ, началъ онъ съ своимъ врожденнымъ безстыдствомъ. — Я уже имѣлъ случай замѣтить одной молодой барышнѣ что доброе дѣло никогда не пропадаетъ даромъ въ этомъ мірѣ. Я сдѣлалъ доброе дѣло для бѣднаго Тома, и вотъ пертская газета протрубила обо мнѣ на весь міръ, и Самуэль Бишонригсъ такъ прославился что стоитъ только произнести его имя чтобы всякій встрѣчный сказалъ вамъ гдѣ найти его. Пожалуста не подумайте что я самъ воткнулъ это новое перо въ свою шляпу. Какъ добрый кальвинистъ, я гнушаюсь славы. Вы кажется хотите сказать мнѣ что-то, прибавилъ онъ внезапно. — Неужели вы пріѣхали въ Пертъ только для того чтобы повидаться со мною?

Въ его взглядѣ выразилось опять сомнѣніе. Анна приступила къ дѣлу прямо, безъ лишнихъ словъ, и стараясь скрыть отвращеніе которое онъ внушалъ ей.

— Я пріѣхала чтобы взять у васъ одну вещь.

— Э! Что бы это могло быть?

— Письмо которое я потеряла въ Крегъ-Ферни.

Непоколебимое самообладаніе Бишонригса измѣнило ему при такомъ неожиданномъ и прямомъ нападеніи. Его болтливый языкъ онѣмѣлъ на минуту.

— Я не понимаю о чемъ вы говорите, сказалъ онъ опомнившись и рѣшившись не выдавать себя.

Перемѣна въ его тонѣ убѣдила Анну что она не ошиблась, обратившись къ нему.

— Вы спрятали мое письмо, сказала она непреклонно настаивая на правдѣ, — и сдѣлали его средствомъ къ достижевію безчестной цѣли. Я не позволяю вамъ вмѣшиваться въ мои частныя дѣда. Я требую чтобы вы отдали мнѣ мое письмо.

Бишонригсъ колебался. Подозрѣніе, явившееся у него си самаго начала, что Анна пришла къ нему по наущенію адвокатовъ мистрисъ Гленармъ, обратилось теперь въ убѣжденіе. Онъ понималъ какъ необходимо отвѣтить осторожно.

— Не стоитъ терять драгоцѣнныхъ минутъ, сказалъ онъ, — на опроверженіе пустыхъ сплетенъ. Они не могутъ повредить честному человѣку, сударыня. А вамъ грѣшно говорить то что вы сейчасъ сказали человѣку который замѣнялъ вамъ отца въ Крегъ-Ферни. Кто указалъ вамъ на меня? Кто клевещетъ на меня за моею спиной? женщина или мущина?

Анна вынула изъ кармана газету и указала ему на статью, гдѣ говорилось о дерзкихъ письмахъ которыми осаждалъ мистрисъ Гленармъ «неизвѣстный другъ».

— Вотъ откуда я узнала все что мнѣ надо было знать, сказала она.

— Чортъ бы побралъ всѣхъ издателей, наборщиковъ, бумажныхъ фабрикантовъ, разнощиковъ газетъ и всю братію, подумалъ Бишонригсъ, надѣвая очки. Онъ прочелъ указанное мѣсто. — Здѣсь ничего не говорится ни о Самуэлѣ Бишонригсѣ, ни о письмѣ которое вы, по вашимъ словамъ, потеряли въ Крегъ-Ферни? сказалъ онъ, отстаивая себя съ настойчивостью достойною лучшей цѣли.

Гордость Анны возмутилась противъ дальнѣйшихъ переговоровъ съ нимъ. Она встала и сказала рѣшительно:

— Я теперь уже настолько опытна что понимаю что съ вами ничего не сдѣлаешь безъ денегъ. Если деньги могутъ избавить меня отъ ужасной необходимости говорить съ вами, я дамъ вамъ денегъ, какъ я ни бѣдна. Помолчите немного. Вы должны выслушать то что я сказку вамъ сейчасъ.

Она открыла кошелекъ и вынула банковый билетъ въ пять фунтовъ.

— Если вы признаетесь что спрятали письмо, и отдадите мнѣ его, начала она, — я дамъ вамъ вотъ это. Если же вы не отдадите мнѣ его, я могу сдѣлать и сдѣлаю то что этотъ листокъ въ вашихъ рукахъ будетъ бѣлою бумагой. Вы грозили мистрисъ Гленармъ моимъ вмѣшательствомъ? Что если я вмѣшаюсь на этой же недѣлѣ? Что если у меня есть въ доказательство моихъ правъ другія письма отъ мистера Деламена? Будетъ ли тогда имѣть значеніе то письмо которое въ вашихъ рукахъ? Отвѣчайте.

Румянецъ выступилъ на ея блѣдномъ лицѣ. Глаза ея, усталые и тусклые когда она вошла, блистали теперь увѣренностью. «Отвѣчайте», повторила она съ своею прежнею энергіей, свидѣтельствовавшею что огонь и страсть ея характера еще несовсѣмъ угасли.

Бишонригсъ обладалъ рѣдкимъ достоинствомъ. Онъ зналъ когда слѣдовало признать себя побѣжденнымъ и умѣлъ ретироваться съ поля битвы не теряя собственнаго достоинства.

— Господь съ вами! воскликнулъ онъ самымъ наивнымъ тономъ. — Да развѣ это вы писали то письмо и получили отвѣтъ карандашомъ? Ну, подумайте сами, могъ ли я догадаться что вы пришли за этимъ самымъ письмомъ? Развѣ вы говорили мнѣ когда-нибудь что вы Анна Сильвестеръ? Никогда! И развѣ тотъ несчастный смертный, му жъ вашъ, который приходилъ къ вамъ въ гостиницу, — Джофри Деламенъ? Изъ Джофри вышло бы два такихъ; въ этомъ я убѣдился собственными глазами. Вы желаете получить ваше письмо! Извольте. Теперь, когда вы мнѣ сказали что оно принадлежитъ вамъ, я отдамъ вамъ его съ величайшимъ удовольствіемъ.

Онъ вынулъ изъ кармана бумажникъ и (что дѣлаетъ честь это самообладанію) взглянулъ совершенно равнодушно на банковый билетъ который Анна держала въ рукѣ.

— Повремените немного, сказалъ онъ. — Я еще не обдумалъ имѣю ли я право взять ваши деньги. Ну хорошо, такъ и быть, я возьму ихъ если ужь вамъ такъ угодно, въ память о томъ іремени когда я былъ несовсѣмъ безполезнымъ для васъ человѣкомъ въ Крегъ-Ферни. А не угодно ли вамъ будетъ, прибавилъ онъ внезапно возвращаясь къ дѣлу, — дать мнѣ маленькую росписку, чтобъ очистить меня отъ всякаго подозрѣнія насчетъ этого письма?

Анна бросила банковый билетъ на столъ возлѣ котораго они стояла, а вырвала у него письмо.

— Не надо никакой росписки, оказала она. — Противъ васъ не будетъ доказательства.

Она поднесла къ письму другую руку и хотѣла разорвать его въ клочки. Бишонригсъ охватилъ ее за обѣ руки.

— Нѣтъ, позвольте, сударыня, сказалъ онъ. — Я не отдамъ вамъ письма безъ росписки. Для васъ, теперь когда вы жена другаго, конечно не имѣетъ никакого значенія доказательство что Джофри Деламенъ обѣщалъ когда-то жениться на васъ. Но ей Богу, для меня очень важно, послѣ того какъ вы обвинили меня въ кражѣ письма, въ безчестномъ намѣреніи, и Богъ знаетъ въ чемъ, — имѣть доказательство что я передалъ письмо вамъ. Дайте мнѣ росписку, и дѣлайте съ нимъ все что вамъ угодно.

Письмо выпало изъ рукъ Анны. Она дала Бишонригсу поднять его съ пола, не сдѣлавъ попытки помѣшать ему.

«Для васъ, теперь когда вы жена другаго, конечно не имѣетъ никакого значенія доказательство что Джофри Деламень обѣщалъ когда-то кениться на васъ.» Эти слова показало Аннѣ ея положеніе въ такомъ свѣтѣ въ какомъ она до сохъ поръ еще не видала его. Она не лицемѣрила написавъ Арнольду что еслибы Дкофри Деламенъ захотѣлъ искупить прошлое и предложилъ жениться на ней, она не приняла бы его предложенія. Ей до сихъ поръ никогда не приходило въ голову что другіе могутъ истолковать въ дурную сторону ея благородное отреченіе отъ погубившаго ее человѣка. Ей еще ни разу не приходила въ голову мысль что если она допуститъ его сдѣлать то что онъ замышлялъ сдѣлать, ея поведеніе дастъ поводъ къ ложному заключенію что она не имѣла права помѣшать ему, потому что сдѣлалась женой другаго. Румянецъ выступившій на ея лицѣ замѣнился мертвенною блѣаностью. Она поняла что. ей предстояло сдѣлать.

— Я дамъ вамъ росписку, сказала она. — Продиктуйте мнѣ что я должна написать.

Бишонригсъ продиктовалъ росписку. Она написала ее и подписалась. Онъ положилъ росписку и банковый билетъ въ карманъ, и отдалъ ей письмо.

— Теперь рвите его если хотите, сказалъ объ. — Это уже не касается до меня.

Анна поколебалась на одну минуту. Внезапная дрожь потрясла ее съ головы до ногъ. Можетъ-быть это было предостереженіемъ о томъ вліяніи какое это письмо, удержавшееся на волоскѣ отъ гибели, будетъ имѣть на ея будущность. Она опомнилась и завернулась въ шаль, какъ бы почувствовавъ внезапный ознобъ.

— Нѣтъ, сказала она, — я не разорву его. Оно мнѣ нужно.

Она положила письмо въ карманъ, и хотѣла выйти изъ комнаты, но дойдя до двери остановилась.

— Еще одно слово, сказала она. — Вы знаете настоящій адресъ мистрисъ Гленармъ?

— Такъ вы въ самомъ дѣлѣ намѣрены отправиться къ мистрисъ Гленармъ?

— Это не ваше дѣло. Отвѣтите вы мнѣ или нѣтъ на мой вопросъ?

--Эхъ сударыня, вашъ характеръ ужь далеко не тотъ какой былъ у васъ въ старое время, въ Крегъ-Ферни. Хорошо! Вы дали мнѣ денегъ, и я хочу отплатить вамъ добромъ. Мистрисъ Гленармъ уѣхала тайно, — инкогнито, какъ они говорятъ, къ братцу мистера Джофри Деламена, въ Свангавенъ. Ужь вы на меня положитесь, — это вѣрно, хотя они и хранятъ ея адресъ втайнѣ отъ всего міра, какъ имъ кажется. Но развѣ можно утаить что-нибудь отъ прислуги, и запретить толковать обо всемъ тайномъ въ кухнѣ. Младшій сынъ Томаса служитъ въ томъ домѣ гдѣ гостила здѣсь мистрисъ Гленармъ. — Какова! Ушла и не простилась, воскликнулъ онъ, когда Анна ушла, не дослушавъ его диссертаціи о нескромности прислуги. — Погнался я за многимъ, а остался ни съ чѣмъ, прибавилъ онъ, вспомнивъ о своихъ погибшихъ надеждахъ. — И какое ей дѣло женится или не женится Деламенъ, подумалъ онъ съ изумленіемъ, вспомнивъ о послѣднемъ вопросѣ Анны. — Какое у нея намѣреніе, если она дѣйствительно рѣшилась отправиться къ мистрисъ Гленармъ?

Каково бы ни было намѣреніе Анны, но ея дальнѣйшія дѣйствія доказывали что она твердо рѣшилась исполнить его.

КОНЕЦЪ ВОСЬМОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ. МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМНАТА.

ГЛАВА XL.
Юлій Деламенъ дѣлаетъ промахъ.

Юлій Деламенъ былъ одинъ, и ходилъ взадъ и впередъ со скрипкой въ рукахъ по площадкѣ предъ свангавевокимь домомъ.

Лучи заходящаго солнца озаряли небо. Былъ конецъ того дня когда Анна Сильвестеръ выѣхала изъ Перта.

Въ этотъ день Юлій принесъ себя въ жертву обязанностямъ политическаго положенія въ которое поставилъ его отецъ. Онъ покорился ужасной необходимости произнести рѣчь къ избирателямъ, на публичномъ митингѣ въ сосѣднемъ городѣ Киркандрю. Дышать отвратительной атмосферой; обращаться къ шумной толпѣ; заискивать у дерзкой оппозиціи; отвѣчать на глупые вопросы; выжидать грубые перерывы; удовлетворяя алчныхъ просителей; жать грязныя руки; таковы условія съ которыми долженъ помириться добивающійся выбора англійскій джентльменъ, чтобы подняться изъ скромной неизвѣстности частной жизни къ славной карьерѣ палаты общинъ. Юлій исполнилъ всѣ условія перваго появленія на политическое поприще, — условія установленныя свободными учрежденіями, съ необходимымъ терпѣніемъ, и вернулся подъ мирный домашній кровъ, сдѣлавшись еще равнодушнѣе, если возможно быть равнодушнѣе чѣмъ онъ всегда былъ, къ парламентской славѣ. Неблагозвучный ревъ толпы, звучавшій въ его ушахъ, усиливалъ его постоянное влеченіе къ поэтическимъ звукамъ. Моцарта Взявъ въ руки свой любимый инструментъ, и позвонивъ чтобы вызвать слугу, Юлій вышелъ на площадку освѣжиться вечерней прохладой. Слуга пришелъ, и на вопросъ Юлія отвѣчалъ что мистрисъ Деламенъ уѣхала сдѣлать нѣсколько визитовъ и вернется не ближе какъ черезъ часъ.

Юлій заворчалъ съ досадой. Лучшія вещи Моцарта для скрипки написаны съ акомпаниментомъ фортепьяно. Безъ помощи жены мужъ былъ нѣмъ. Подумавъ немного, Юлій напалъ на мысль обѣщавшую смягчить въ нѣкоторой степени злополучное отсутствіе мистрисъ Деламенъ.

— Мистрисъ Гленармъ тоже уѣхала?

— Нѣтъ, сударь.

— Мое почтеніе мистрисъ Гленармъ. Если она свободна, не придетъ ли она ко мнѣ въ музыкальную комнату.

Слуга ушелъ. Юлій сѣлъ на лавочку и началъ строить скрипку.

Мистрисъ Гленармъ (она дѣйствительно переѣхала тайно, съ намѣреніемъ скрыться отъ анонимнаго корреспондента, въ Свангавенъ) въ музыкальномъ отношеніи далеко не могла замѣнить мистрисъ Деламенъ. Жена Юлія была одной изъ тѣхъ немногихъ пьянистовъ и пьянистокъ подъ мягкимъ прикосновеніемъ которыхъ этотъ беззвучный, бездушный инструментъ получаетъ несвойственную ему выразительность, и даетъ музыку вмѣсто стука. Удивительная способность производить такое чудо не была дана природой мистрисъ Гленармъ. Ее учили тщательно, и можно было положиться что она сыграетъ правильно, но большаго отъ нея нельзя было ожидать. Юлій жаждалъ музыки, и рѣшился воспользоваться тѣмъ что давала судьба.

Слуга вернулся съ отвѣтомъ. Мистрисъ Гленармъ будетъ въ музыкальной комнатѣ черезъ десять минутъ.

Юлій всталъ и заходилъ опять взадъ и впередъ по площадкѣ, наигрывая отрывочныя музыкальныя фразы и останавливаясь предъ цвѣтами чтобы полюбоваться ихъ красотой, и прикоснуться къ нимъ ласковою рукой. Еслибъ англійскій парламентъ увидалъ его въ эту минуту, англійскій парламентъ обратился бы съ запросомъ къ его знаменитому отцу: возможно ли, милордъ, чтобы вы произвели на свѣтъ такого члена?

Остановившись на минуту чтобы подтянуть струну скрипки, Юлій, поднявъ голову, былъ изумленъ при видѣ женщины приближавшейся къ нему по площадкѣ Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ на встрѣчу ей и увидавъ что она ему совсѣмъ не знакома, Юлій предположилъ что она пришла къ его женѣ

— Имѣю я честь говорить съ другомъ мистрисъ Деламенъ? спросилъ онъ. — Къ сожалѣнію я долженъ сказать вамъ что жены моей нѣтъ дома.

— Мистрисъ Деламенъ меня не знаетъ, отвѣчала дама. — Слуга сказалъ мнѣ что ея нѣтъ дома, и что я могу найти васъ здѣсь.

Юлій поклонился и ждалъ что будетъ дальше.

— Извините что я помѣшала вамъ, продолжала незнакомка. — Я хочу попросить у васъ позволенія повидаться съ дамой которая, какъ мнѣ говорили, гостить въ вашемъ домѣ.

Необычайная формальность просьбы удивила Юлія.

— Вамъ угодно видѣть мистрисъ Гленармъ? спросилъ онъ.

— Да.

— Пожалуста не думайте что для этого надо спрашивать дозволенія. Друзья мистрисъ Гленармъ имѣютъ всегда свободный входъ въ мой домъ.

— Я не другъ мистрисъ Гленармъ. Она меня не знаетъ.

Это нѣсколько объяснило формальность просьбы незнакомки, но цѣль ея посѣщенія была загадкой. Юлій вѣжливо ждалъ чтобы гостья объяснилась. Объясниться, казалось, было не легко. Она опустила голову и видимо мучительно колебалась.

— Мое имя, когда я скажу вамъ его, начала она не поднимая глазъ, — можетъ-быть объяснитъ вамъ…

Тутъ она замялась, покраснѣла, потомъ опять поблѣднѣла, колебалась, боролась съ своимъ волненіемъ и наконецъ рѣшилась

— Я Анна Сильвестеръ, оказала она, внезапно поднявъ свое блѣдное лицо и возвысивъ голосъ.

Юлій вздрогнулъ и взглянулъ на нее съ безмолвнымъ удивленіемъ.

Имя ея было ему вдвойнѣ знакомо. Онъ слышалъ его отъ больнаго отца. Лордъ Гольчестеръ просилъ его, — просилъ горячо запомнить это имя и помочь женщинѣ которая носить его, если она обратится къ нему за помощью. Позднѣе, онъ слышалъ ея имя въ неприличной связи съ именемъ его брата. Получивъ первое анонимное письмо, мистрисъ Гленармъ не только потребовала чтобы Джофри оправдался въ возведенномъ на него обвиненіи, но еще послала копію съ письма въ Свангавенъ. Защита Джофри не вполнѣ убѣдила Юлія что братъ не заслуживаетъ строгаго порицанія. Теперь, когда онъ увидалъ Анну, сомнѣніе его усилилось, почти подтвердилось. Неужели она, женщина такая скромная, такая естестественная и непритворно деликатная, неужели она безстыдная авантюристка, какой выставлялъ ее Джофри, предъявляющая на него свои права на основаніи глупаго ухаживанія, находясь въ то же время въ тайномъ бракѣ съ другомъ? Неужели эта женщина, съ такимъ привлекательнымъ взглядомъ, съ такимъ привлекательнымъ голосомъ, съ такими привлекательными манерами, — неужели она сообщница (какъ объявилъ Джофри) невѣжественнаго негодяя писавшаго анонимныя письма къ мистрисъ Гленармъ? Невозможно! Хотя и говорятъ что внѣшность обманчива, но это невозможно!

— Ваше имя мнѣ знакомо, сказалъ Юлій послѣ минутной паузы. — Мой отецъ говорилъ мнѣ о васъ, прибавилъ онъ чтобъ объяснить почему ему знакомо ея имя. Деликатность не позволила ему намекнуть на связь ея имени съ именемъ его брата.

— Вашъ отецъ? спросила она, сдѣлавъ шагъ впередъ съ недовѣрчивымъ и удивленнымъ взглядомъ. — Вашъ отецъ лордъ Гольчестеръ, неправда ли?

— Да.

— Что же онъ говорилъ обо мнѣ?

— Онъ былъ боленъ въ то время, отвѣчалъ Юлій, и вспомнилъ что-то изъ своей прошлой жизни, что именно, мнѣ неизвѣстно. — Онъ говорилъ что былъ знакомъ съ вашимъ отцомъ и съ вашею матерью, и просилъ меня чтобъ я предложилъ вамъ свои услуги, если вы будете когда-нибудь нуждаться въ помощи. Онъ выразилъ, это желаніе очень горячо и говорилъ что его мучаетъ воспоминаніе о поступкѣ съ вашей матерью.

Медленно и молча Анна отступила назадъ и облокотилась рукой на низкую ограду окружавшую площадку. Юлій, не подозрѣвая этого, сказалъ ей слова имѣвшія для нея ужасный смыслъ. Анна Сильвестеръ не знала до сихъ поръ что человѣкъ погубившій ее былъ сынъ человѣка содѣйствовавшаго погибели ея матери. При этомъ поразительномъ открытіи она задрожала отъ суевѣрнаго страха. Неужели это предопредѣленіе? Неужели она безсознательно идетъ по пути своей матери къ неизбѣжной, наслѣдственной участи? Подъ вліяніемъ страшной мысли, она забыла о дѣйствительности. Она перенеслась на минуту въ прошлое, и увидала лицо своей матери въ ту ужасную минуту когда у нея отняли безвозвратно достоинство жены и общественное положеніе.

Юлій приблизился къ ней и вывелъ ее изъ забытья.

— Не принесть ли вамъ воды, сказалъ онъ, — Вамъ, кажется, дурно. Надѣюсь что я не сказалъ вамъ ничего непріятнаго?

Она не обратила вниманія на его вопросъ. Вмѣсго отвѣта она сама задала ему вопросъ.

— Вы, кажется, сказали что вамъ неизвѣстно то о чемъ думалъ вашъ отецъ когда говорилъ обо маѣ?

— Неизвѣстно.

— А какъ вы думаете, брату вашему это можетъ быть извѣстно?

— Конечно нѣтъ.

Она опять замолчала и задумалась. Пораженная, въ достопамятный день первой встрѣчи съ Джофри, его фамиліей, она спросила его не слыхалъ ли онъ не былъ ли знакомъ его отецъ съ ея родителями. Джофри, всегда обманывавшій ее, не солгалъ сказавъ что никогда не слыхалъ дома ни объ ея отцѣ, ни объ ея матери.

Любопытство Юлія было сильно затронуто. Онъ попробовалъ втянуть ее въ дальнѣйшій разговоръ о томъ же самомъ.

— Вы, кажется, знаете о чемъ думалъ мой отецъ когда говорилъ мнѣ о васъ, началъ онъ. — Позвольте спросить….

Она прервала его

— Пожалуста не спрашивайте. Это непоправимое прошлое, не имѣющее для васъ ничего интереснаго и ничего общаго съ цѣлью моего посѣщенія. Позвольте мнѣ возвратиться къ дѣйствительности, начала она поспѣшно. — Слышали вы мое имя, мистеръ Деламенъ, еще отъ кого-нибудь изъ вашего семейства?

Юлій не ожидалъ что она сама добровольно заговоритъ о томъ что онъ постарался обойти. Онъ былъ нѣсколько разочарованъ, онъ не ожидалъ отъ нея такой неделикатности.

— Развѣ необходимо? спросилъ онъ сухо, — говорить объ этомъ?

Лицо Анны вспыхнуло.

— Еслибъ это не было необходимо, сказала она, — я не могла бы принудить себя заговорить объ этомъ съ вами. Позвольте мнѣ напомнить что я пришла просить у васъ позволенія видѣться съ мистрисъ Гленармъ. Я обязана говорить прямо чего бы мнѣ это ни стоило. Мнѣ надо поговорить съ мистрисъ Гленармъ по поводу анонимныхъ писемъ которыя она получила, и сказать ей нѣчто касающееся предстоящаго ей брака. Прежде чѣмъ дать мнѣ позволеніе на это, вы должны были узнать кто я. Я сказала вамъ кто я. Вы, вѣроятно, слышали худшее что можно сказать о мнѣ. (По вашему лицу я вижу что вы слышали худшее.) Послѣ вниманія которое вы оказали мнѣ какъ незнакомой женщинѣ, я не хотѣла оставить васъ въ заблужденіи. Теперь вы понимаете, мистеръ Деламенъ, для чего я намекнула на вашего брата. Разрѣшите вы мнѣ поговорить съ мистрисъ Гленармь?

Это было оказано такъ просто и скромно, съ такимъ непритворнымъ смиреніемъ въ голосѣ и взглядѣ, что Юлій тотчасъ же возвратилъ ей свое уваженіе и симпатію, которыхъ онъ на минуту несправедливо лишилъ ее.

— Вы оказали мнѣ довѣріе, сказалъ онъ, — чего не сдѣлали бы многія въ вашемъ положеніи. Я обязанъ отплатить вамъ довѣріемъ съ моей стороны. Я не сомнѣваюсь что цѣль вашего посѣщенія достойна уваженія. Мистрисъ Гленармъ должна рѣшить сама согласна ли она поговорить съ вами. Отъ меня же зависитъ только одно: разрѣшить вамъ предложить ей это. Я разрѣшаю.

Въ эту минуту до нихъ долетѣли звуки фортепіано изъ музыкальной комнаты. Юлій указалъ Аннѣ на стеклянную дверь выходившую на площадку.

— Вамъ стоитъ только войти въ эту дверь чтобы застать мистрисъ Гленармъ одну, сказалъ онъ.

Анна поклонилась и пошла къ дому. Дойдя до высокой лѣстницы, по которой надо было подняться къ двери, она остановилась чтобы собраться съ мыслями.

Неожиданная нерѣшимость овладѣла ею когда она поставила ногу на первую ступеньку. Извѣстіе о женитьбѣ Джофри на мистрисъ Гленармъ не произвело на нее того впечатлѣнія какое предполагалъ сэръ-Патрикъ. Въ ея сердцѣ не было ни остатка любви къ Джофри, ни затаенной ревности, ожидающей только искры чтобы воспламениться. Цѣль ея поѣздки въ Пертъ была вполнѣ достигнута когда она взяла у Бишонригса свое письмо. Перемѣна въ ея намѣреніяхъ и цѣль поѣздки въ Свангавенъ были слѣдствіемъ грубаго, но практичнаго замѣчанія Бишонригса. Она поняла что еслибъ она не стала протестовать противъ брака мистрисъ Гленармъ, — протестовать для того чтобы доказать свое право, ея поведеніе въ такомъ случаѣ подкрѣпило бы смѣлое утвержденіе Джофри что она уже замужняя женщина. Еслибъ это касалось только до нея одной, она не рѣшилась бы дѣйствовать. Но отъ этого зависѣло счастіе Бланки, и для Бланки она рѣшилась на поѣздку въ Свангавенъ.

Но съ ея чувствами къ Джофри и съ сознаніемъ что сама она не желаетъ признанія своего права, ей необходимо было, чтобы не потерять уваженія къ себѣ, имѣть въ виду цѣль которая избавила бы ее отъ угрызеній совѣсти за принятіе на себя роли соперницы мистрисъ Гленармъ.

Ей стоило только вспомнить о критическомъ положеніи Бланки чтобъ ясно увидать предъ собою свою цѣль. Еслибы ей удалось при самомъ началѣ свиданія доказать мистрисъ Гленармъ неоспоримость своего права на Джофри, она могла бы принять тонъ друга, а не соперницы и обѣщать мистрисъ Гленармъ не мѣшать ея браку, съ условіемъ чтобы Джофри поправилъ зло которое онъ сдѣлалъ. «Вы можете выйти за него не опасаясь что я помѣшаю вамъ, если заставите Джофри отказаться отъ словъ и отъ поступковъ бросившихъ тѣнь на бракъ Арнольда съ Бланкой.» Еслибы удалось привести свиданіе къ такому концу, она освободила бы собственными усиліями Арнольда отъ ложнаго положенія относительно Бланки.

Вотъ каковъ былъ ея планъ, и до сихъ поръ она твердо вѣрила въ свою способность исполнить его. Но когда она поставила ногу на первую ступеньку лѣстницы которая вела въ музыкальную комнату, въ головѣ ея мелькнуло сомнѣніе возможно ли будетъ исполнить задуманный планъ. Она только теперь замѣтила слабую точку своей логики. Всѣ ея надежды на успѣхъ были основаны на понятіи которое она составила себѣ о незнакомой женщинѣ. Она слѣпо положилась на то что у мистрисъ Гленармъ хватитъ чувства справедливости и самообладанія чтобы выслушать ее до конца. Что если при первомъ же словѣ окажется что она жестоко ошиблась въ своихъ разчетахъ?

Но было уже поздно останавливаться и обдумывать все снова. Юлій Деламенъ замѣтилъ что она не рѣшалась войти, и приближался къ ней. Надо было смѣло идти на рискъ. «Будь что будетъ», подумала она. «Я ужъ слишкомъ далеко зашла чтобы воротиться». Съ этою мыслію она отворила дверь и вошла въ комнату.

Мистрисъ Гленармъ встала изъ-за рояля. Двѣ женщины: одна одѣтая богато, другая — бѣдно; одна въ полномъ цвѣтѣ красоты, другая измученная и больная; одна любимица преклонившагося предъ нею общества, другая отверженица презрѣваемая обществомъ, — остановились одна предъ другой и молча обмѣрились холодно вѣжливыми поклонами въ первый разъ встрѣчающихъ людей.

Мистрисъ Гленармъ заговорила первая и положила конецъ неловкому положенію, которое, повидимому, сконфузило гостью.

— Слуга вѣроятно не сказавъ вамъ, начала она, — что мистрисъ Деламенъ нѣтъ дома

— Извините, я пришла не къ мистрисъ Деламенъ. Мистрисъ Гленармъ была нѣсколько удивлена, но продолжала все также любезно.

— Такъ вѣроятно, къ мистеру Деламену. Я ожидаю его сю, а съ минуты на минуту.

— Я сейчасъ говорила съ мистеромъ Деламеномъ, отвѣчала Анна.

Мистрисъ Гленармъ вытаращила на нее глаза. Анна продолжала.

— Я пришла сюда, если вы извините меня.

Она замялась, не зная какъ окончить свою фразу. Мистрисъ Гленармъ, любопытство которой было уже сильно возбуждено, поспѣшила къ ней на помощь.

— Пожалуста не извиняйтесь, сказала она — Изъ вашихъ словъ я поняла что вы такъ добры что пришли навѣстить меня. Вы кажется устали? Не угодно ли вамъ сѣсть.

Анна едва стояла на ногахъ. Она взяла предложенный стулъ, мистрисъ Гленармъ усѣлась на свое прежнее мѣсто предъ роялемъ и начала разсѣянно водить пальцами по клавишамъ.

— Вы видѣли мистера Деламена? спросила она. — Онъ ничего не помнитъ когда вооружится своей скрипкой. Скоро онъ придетъ? Будемъ мы играть? Вы можетъ-быть пришли чтобъ играть съ нами? Мистеръ Деламенъ фанатикъ въ музыкѣ, отчего онъ не пришелъ представить насъ другъ другу? Вы любите классическую музыку? Какъ вы узнали что я въ музыкальной комнатѣ. Позвольте узнать ваше имя? Ничтожные вопросы мистрисъ Гленармъ принесли пользу Аннѣ. Они дали ей время одуматься и рѣшиться на неизбежное объясненіе.

— Если не ошибаюсь, я говорю съ мистрисъ Гленармъ, начала она.

Добродушная вдова улыбнулась и граціозно поклонилась.

— Я пришла сюда, мистрисъ Гленармъ, получивъ позволеніе мистера Деламена, чтобы попросить васъ поговорить со мною предметѣ въ которомъ вы заинтересованы.

Покрытые кольцами, пальцы мистрисъ Гленармъ опустились на клавиши. Полное лицо мистрисъ Гленармъ обратилось къ гостьѣ съ выраженіемъ нескрываемаго удивленія.

— Въ самомъ дѣлѣ? Но я заинтересована во многихъ предметахъ. Позвольте узнать о которомъ изъ нихъ вамъ угодно поговорить?

Безпечный тонъ ея словъ кольнулъ Анну. Если характеръ мистрисъ Гленармъ такъ пустъ какъ кажется, подумала она, то надежды мало чтобы мы поняли другъ друга.

— Я хотѣла поговорить съ вами, по поводу того что случилось въ то время когда вы гостили въ Пертѣ, отвѣчала Анна.

Безпечное удивленіе мистрисъ Гленармъ замѣнилось недовѣрчивостью. Ея добродушіе быстро превратилось въ холодную вѣжливость. Она взглянула на Анну. «Никогда не была хороша», подумала она. «А теперь ужъ очень больна. Одѣта какъ горничная, а смотритъ барыней. Кто она?»

Выносить долго сомнѣнія было не въ характерѣ мистрисъ Гленармъ. Она потребовала объясненія съ безцеремонной прямотой, искусно прикрытой тономъ обворожительной откровенности.

— Извините, сказала она. — У меня плохая память на лица. Вы вѣроятно не разслышали когда я просила васъ сказать мнѣ ваше имя. Встрѣчались мы съ вами когда-нибудь?

— Никогда.

— Однако, если я поняла васъ, вы хотите говорить со мной о томъ что касается только меня и моихъ ближайшихъ друзей.

— Вы поняли меня, отвѣчала Анна. Я хочу поговорить съ вами объ анонимныхъ письмахъ.

— Въ третій разъ позвольте спросить какъ ваше имя.

— Я скажу вамъ мое имя, если вы позволите мнѣ сначала досказать то что я начала говорить. Мнѣ хочется увѣритъ васъ, прежде чѣмъ вы узнаете мое имя, что я пришла сюда съ добрымъ намѣреніемъ. Вы конечно узнаете съ удовольствіемъ что васъ не будутъ долѣе безпокоить….

— Извините что я прерываю васъ, сказала мистрисъ Гленармъ. — Мнѣ хотѣлось бы знать чему я обязана такимъ великодушнымъ вниманіемъ ко мнѣ со стороны незнакомой особы.

Въ этотъ разъ тонъ ея былъ хуже чѣмъ вѣжливо холоденъ, онъ былъ вѣжливо дерзокъ. Мистрисъ Гленармъ всю жизнь провела въ хорошемъ обществѣ и научилась превосходно владѣть утонченною дерзостью въ сношеніяхъ съ людьми случайно навлекшими на себя ея неудовольствіе.

Чувствительная натура Анны почувствовала ударъ, но вынесла его съ мужествомъ. Она сдѣлала видъ что не замѣтила дерзости, и твердо продолжала свою роль.

— Человѣкъ писавшій вамъ анонимныя письма, сказала она, — говорилъ о компрометирующей корреспонденціи. Онъ уже болѣе не владѣетъ ею. Корреспонденція перешла въ руки въ которыхъ она не будетъ средствомъ къ достиженію корыстныхъ цѣлей. За это я ручаюсь.

— Вы ручаетесь? повторила мистрисъ Гленармъ.

Она вдругъ перегнулась надъ роялемъ и устремила пристальный взглядъ на Анну. Злость, такъ часто встрѣчающаяся въ соединеніи, съ слабымъ характеромъ, выказалась въ ея вспыхнувшемъ румянцѣ и нахмурившихся бровяхъ.

— Почемъ вы знаете что было написано въ анонимныхъ письмахъ? спросила она. — Почемъ вы знаете что корреспонденція перешла въ другія руки? Кто вы?

Прежде чѣмъ Анна успѣла отвѣтить ей, мистрисъ Гленармъ вскочила, пораженная новой идеей.

— Человѣкъ писавшій мнѣ говорилъ не объ одной корреспонденціи. Онъ говорилъ еще о женщинѣ. Я обличила васъ! воскликнула она, вспыхнувъ яростной ревностью. — Вы та самая женщина!

Анна тоже встала, еще вполнѣ владѣя собой.

— Мистрисъ Гленармъ, сказала она спокойно, — я предупреждаю васъ, нѣтъ, я умоляю васъ не принимать со мной такого тона. Успокойтесь пожалуста. Вы заинтересованы болѣе чѣмъ вамъ кажется въ томъ что я намѣрена сказать вамъ. Выслушайте меня. Я признаюсь, вы отгадали…. я та несчастная женщина которую погубилъ и бросилъ Джофри Деламенъ.

— Вы лжете, воскликнула мистрисъ Гленармъ. — Презрѣнная тварь! Вы лжете! Вы пришли мучить меня своею подлою выдумкой. Что значитъ что Юлій подвергъ меня этому?

Она пришла въ такое негодованіе, узнавъ что видитъ предъ собой Анну Сильвестеръ, что забыла всѣ приличія.

— Я позвоню, сказала она. — Я велю выгнать васъ.

Она хотѣла подойти къ камину чтобы позвонить. Анна, стоявшая ближе къ нему, загородила ей дорогу и не говоря ни слова, повелительнымъ движеніемъ заставила ее остановиться. Съ минуту онѣ стояли одна противъ другой, устремивъ другъ на друга глаза, каждая стараясь выказать другой силу своей воли. Наконецъ лучшая натура взяла верхъ: Мистрисъ Гленармъ сдѣлала шагъ назадъ.

— Выслушайте меня, сказала Анна.

— Выслушать васъ, повторила мистрисъ Гленармъ. — Вы не имѣете права быть въ этомъ домѣ. Какъ вы смѣли войти сюда! Убирайтесь!

Долго крѣпившаяся Аша начала терять терпѣніе.

— Будьте осторожнѣе, мистрисъ Гленармъ, сказала она, стараясь овладѣть собой. — У меня нетерпѣливый характеръ. Горе много укротило мой нравъ, но терпѣніе имѣетъ свои границы. Вы дошли до границъ моего терпѣнія. Я имѣю право требовать чтобы вы выслушали меня, и, послѣ того что вы сказали, вы меня выслушаете.

— Вы не имѣете никакого права. Вы безстыдная женщина Вы уже замужемъ. Я знаю его имя. Арнольдъ Бринквортъ!

— Это вамъ сказалъ Джофри?

— Я не намѣрена отвѣчать женщинѣ которая позволяетъ себѣ называть такъ фамиліарно мистера Деламена.

Анна сдѣлала шагъ впередъ.

— Это вамъ сказалъ Джофри? повторила она

Въ глазахъ ея былъ огонь, въ голосѣ сила, свидѣтельствовавшіе что она наконецъ вышла изъ себя. На второй вопросъ мистрисъ Гленармъ отвѣтила ей.

— Да, это онъ сказалъ мнѣ.

— Онъ солгалъ!

— Неправда, онъ не солгалъ. Я ему вѣрю, а вамъ не вѣрю

— Если онъ сказалъ что я замужняя женщина и что Арнольдъ Бринквортъ женатъ еще на комъ-нибудь кромѣ миссъ Лунди, я повторяю — онъ солгалъ.

— А я повторяю что вѣрю ему, а не вамъ.

— Вы вѣрите что я замужняя женщина?

— Я въ этомъ не сомнѣваюсь.

— И вы говорите мнѣ это въ глаза?

— Я говорю вамъ въ глаза. Вы можетъ-быть были любовницей Джофри Деламена, теперь же вы жена Арнольда Бринкворта.

Долго сдерживаемый гнѣвъ Анны вспыхнулъ при этихъ словахъ. Взрывъ негодованія въ одно мгновеніе изгладилъ изъ ея памяти не только воспоминаніе о томъ для чего она пріѣхала въ Свангавенъ, но даже о непростительной обидѣ которую она потерпѣла отъ Джофри. Еслибъ онъ пришелъ въ эту минуту и предложилъ жениться на ней, она согласилась бы сдѣлаться его женой, чтобъ отомстить мистрисъ Гленармъ, хотя и раскаялась бы въ слѣдующую минуту. Маленькое жало влило отраву въ ея благородную душу. Лучшая женщина все же женщина.

— Я не позволю вамъ выйти за Джофри Деламена. Я настою чтобъ онъ исполнилъ свое обѣщаніе жениться на мнѣ. Вотъ оно, его обѣщаніе, написанное его собственною рукой. Онъ клялся мнѣ своею душой что женится на мнѣ, и онъ исполнить свою клятву. Его любовница, сказали вы? Я буду его женой, мистрисъ Гленармъ, не позже какъ черезъ недѣлю.

При этихъ бѣшеныхъ словахъ она съ торжествомъ показала письмо.

Пораженная подозрѣніемъ что Анна говоритъ правду, мистрисъ Гленармъ тѣмъ не менѣе отвѣчала съ упрямствомъ женщины, рѣшившейся не вѣрить какимъ бы то ни было очевиднымъ доказательствамъ.

— Я не уступлю вамъ его, воскликнула она. — Ваше письмо поддѣлка. Вы не имѣете доказательства. Я не уступлю, не уступлю, не уступлю его! повторяла она съ настойчивостью капризнаго ребенка.

Анна показала ей насмѣшливо письмо.

— Вотъ оно, его обѣщаніе, имъ самимъ написанное, сказала она. — Пока я жива, вы не будете его женой.

— Я буду его женой на другой день послѣ бѣга. Я поѣду въ Лондонъ чтобы предупредить его противъ васъ.

— Я встрѣчу васъ въ Лондонѣ съ моимъ доказательствомъ. Вы знаете его почеркъ?

Она развернула письмо. Мистрисъ Гленармъ съ быстротою кошки протянула руку чтобы вырвать письмо. Но какъ она ни была проворна, Анна была еще проворнѣе. Съ минуту онѣ стояли другъ противъ друга не переводя дыханія, одна держа письмо за спиной, другая съ протянутою впередъ рукой.

Въ эту минуту дверь отворилась, и въ комнату вошелъ Юлій Деламенъ.

Онъ обратился къ Аннѣ.

— Мы рѣшили въ саду, сказалъ онъ спокойно, — что вы поговорите съ мистрисъ Гленармъ, если она на это согласится. Считаете вы умѣстнымъ продлить еще долѣе это свиданіе?

Анна опустила голову. Ея бѣшеный гнѣвъ утихъ въ одно мгновеніе.

— Меня жестоко оскорбили, мистеръ Деламенъ, сказала она. — Но я не имѣю права жаловаться. (Она взглянула на него. Горячія слезы стыда выступила на ея глаза и медленно потекли по щекамъ. Она опустила голову чтобы скрыть ихъ отъ него.) — Мнѣ остается только попросить у васъ прощенія и уйти отсюда.

Она молча повернулась къ двери. Юлій Деламенъ молча отдалъ ей долгъ вѣжливости, отворивъ ей дверь.

Негодованіе мистрисъ Гленармъ, сдержанное на минуту, обратилось на Юлія.

— Если эта женщина вломилась сюда съ вашего позволенія, сказала она гордо, — то изъ уваженія къ самой себѣ я должна послѣдовать ея примѣру и покинуть вашъ домъ.

— Я позволилъ ей попросить васъ, мистрисъ Гленармъ, поговорить съ ней. Очень жаль что она употребила во зло мое позволеніе, и я прошу васъ извинить меня. Вмѣстѣ съ тѣмъ я осмѣлюсь прибавить въ защиту себя что она показалась мнѣ, — и теперь кажется, — женщиной достойною сожалѣнія, а не порицанія.

— Сожалѣнія? спросила мистрисъ Гленармъ, не вѣря своимъ ушамъ.

— Сожалѣнія, повторилъ Юлій.

— Можетъ-быть вы, мистеръ Деламенъ, сочли за лучшее забыть то что говорилъ намъ о ней Джофри, но я не забыла.

— И я не забылъ, мистрисъ Гленармъ. Но, зная брата… Онъ замялся и съ волненіемъ провелъ пальцами по струнамъ скрипки.

— Вы ему не вѣрите? спросила мистрисъ Гленармъ.

Юлій не хотѣлъ сказать невѣстѣ своего брата что сомнѣвается въ его честности.

— Я не сказалъ что не вѣрю ему, но какъ-то трудно согласить то что говорилъ намъ Джофри о миссъ Сильвестеръ съ ея манерами и наружностью.

— Съ ея наружностью! воскликнула мистрисъ Гленармъ съ удивленіемъ и негодованіемъ. — Съ ея наружностью! Вотъ сказалъ-то! Извините впрочемъ, я забыла что о вкусахъ не спорятъ. Продолжайте, пожалуста, продолжайте.

— Не заняться ли намъ музыкой чтобъ успокоиться.

— Я не шутя прошу васъ продолжать, сказала мистрисъ Гленармъ съ жаромъ. — Вы сказали что невозможно согласить…

— Я сказалъ трудно согласить.

— Пусть будетъ по-вашему. Трудно согласить то что говорилъ намъ Джофри о миссъ Сильвестеръ съ ея манерами и наружностью. Что же дальше? Вы хотѣли сказать еще что-то, когда я такъ грубо прервала васъ.

— Я хотѣлъ сказать что я не понимаю какъ сэръ-Патрикъ позволилъ мистеру Бринкворту жениться на своей племянницѣ, если мистеръ Бринкворть былъ уже женатый человѣкъ?

— Позвольте! Вѣдь бракъ этой ужасной женщины былъ тайный бракъ. Сэръ-Патрикъ ничего не зналъ объ этомъ.

Юлій согласился что это возможно и попытался опять привлечь раздраженную женщину къ роялю. Тщетно! Хотя мистрисъ Гленармъ не хотѣла признаться въ этомъ даже самой себѣ, но вѣра ея въ правдивость Джофри поколебалась. Тонъ Юлія, при всей его умѣренности, подкрѣпилъ страшное сомнѣніе, возникшее вслѣдствіе словъ и поступковъ Анны. Мистрисъ Гленармъ сѣла на ближайшій стулъ и закрыла глаза платкомъ.

— Вы всегда ненавидѣли бѣднаго Джофри, сказала она сквозь слезы, — а теперь стараетесь очернить его въ моихъ глазахъ.

Юлій поладилъ съ ней очень скоро. Онъ хотѣлъ-было отвѣтить ей серіозно, но раздумавъ, сказалъ съ улыбкой:

— Я ненавижу Джофри? Вамъ-то грѣшно говорить это, мистрисъ Гленармъ. Я привезъ его изъ Лондона съ единственною цѣлью представить его вамъ.

— И кто васъ просилъ привозить его? возразила мистрисъ Гленармъ, быстро переходя отъ слезъ къ гнѣву. — Я была счастливѣйшая женщина пока не познакомилась съ вашимъ братомъ. Я не могу разстаться съ нимъ! воскликнула она, ударившись опять въ слезы. — Пусть онъ обманулъ меня, но я не уступлю его другой женщинѣ! Я хочу быть его женой! (Она театрально бросилась на колѣна предъ Юліемъ.) О, помогите мнѣ! О, Юлій, пожалѣйте меня! Я такъ люблю его!

Въ лицѣ ея было неподдѣльное отчаяніе, въ голосѣ искреннее чувство. Кто повѣрилъ бы что эта женщина за пять минутъ предъ тѣмъ такъ безсердечно, такъ жестоко оскорбила падшую сестру.

— Я сдѣлаю все что отъ меня зависитъ, сказалъ Юлій, поднимая ее. — Мы поговоримъ объ этомъ когда вы успокоитесь. Не заняться ли намъ музыкой, предложилъ онъ опять, — для успокоенія вашихъ нервовъ?

— Что-же мнѣ играть? спросила мистрисъ Гленармъ, вдругъ превратившись въ образецъ женской покорности.

Юлій раскрылъ сонаты Моцарта и взялъ въ руки скрипку.

— Попробуемъ пятнадцатую, сказалъ онъ, продвигая стулъ къ роялю. — Начнемъ съ адажіо. Это божественная музыка, если смертный человѣкъ можетъ написать божественную музыку.

Они начали. На третьемъ тактѣ мистрисъ Гленармъ взяла фальшивую ноту, и смычекъ Юлія, содрогнувшись, остановился на струнѣ.

— Я не могу играть, сказала она. — Я такъ взволнована, я такъ страдаю. Какъ мнѣ узнать, замужемъ ли эта безсовѣстная или нѣтъ? У кого мнѣ спросить? Если мнѣ поѣхать къ Джофри въ Лондонъ, меня къ нему не допустятъ. Я не могу обратиться къ самому мистеру Бринкворту, я съ нимъ не знакома. Къ кому мнѣ обратиться? Подумайте, Юлій, и посовѣтуйте мнѣ

Было только одно средство заставить ее приняться опять за адажіо — успокоить ее какимъ-нибудь совѣтомъ. Юлій положилъ скрипку на рояль и началъ серіозно обдумывать заданный вопросъ.

— Есть свидѣтели, сказалъ онъ. — Если вѣрить разказу Джофри, хозяйка и слуги гостиницы могутъ подтвердятъ факты.

— Простонародье, возразила мистрисъ Гленармъ. — Люди которыхъ я не знаю. Люди которые могутъ воспользоваться моимъ положеніемъ и оскорбить меня.

Юлій подумалъ, и сдѣлалъ второе предложеніе. Съ роковою изобрѣтательностью онъ напалъ на мысль послать мистрисъ Гленармъ къ самой леди Лунди.

— Не обратиться ли намъ въ Виндигетсъ? сказалъ онъ. — Какіе-нибудь толки вѣроятно дошли до ушей леди Лунди. Можетъ-быть несовсѣмъ ловко пріѣхать къ ней во время семейнаго горя. Вамъ это лучше знать. Я только намекнулъ вамъ. Виндигетсъ недалеко, а если вы съѣздите, можетъ-быть это и поведетъ къ чему-нибудь. Какъ вы думаете?

Поведетъ къ чему-нибудь! Вспомнимъ что леди Лунди была оставлена въ полномъ невѣденіи, что она писала сэръ-Патрику тономъ который ясно показывалъ что ея самопочитаніе было оскорблено, ея любопытство подстрекнуто, и примемъ въ соображеніе что первую вѣсть объ опасномъ положенія Арнольда она получила отъ дальней знакомой, и мы будемъ въ состояніи предугадать приблизительно къ чему это поведетъ.

— Какъ вы думаете? спросилъ Юлій.

Мистрисъ Гленармъ пришла въ восторгъ.

— Вотъ къ кому дѣйствительно слѣдуетъ обратиться, сказала она. — Если леди Лунди не захочетъ принять меня, я напишу ей и объясню цѣлъ моего визита, и, узнавъ о моемъ горѣ, она приметъ меня. Леди Лунди такъ умна, такъ симпатична! Вы дадите мнѣ карету? Я завтра же съѣзжу въ Виндигетсъ.

Юлій взялъ скрипку съ рояля.

— Не сердитесь за мою неотвязчивость, сказалъ онъ заискивающимъ голосомъ. — До завтра еще много времени и мы совершенно свободны. Это такая музыка, еслибы вы только вслушались! Не попробовать ли намъ опять?

Мистрисъ Гленармъ рада была доказать свою благодарность за его безцѣнный совѣтъ. При второмъ опытѣ, вниманіе и руки прекрасной піанистки были въ полной гармоніи. Прелестная музыка адажіо пятнадцатой сонаты Моцарта пошла наконецъ удовлетворительно, и Юлій поднялся на седьмое небо музыкальнаго блаженства.

На слѣдующій день мистрисъ Гленармъ и мистрисъ Деламенъ поѣхали въ Виндигетсъ.

КОНЕЦЪ ДЕВЯТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ. — СПАЛЬНЯ.

ГЛАВА XLI.
Леди Лунди исполняетъ долгъ.

Сцена представляетъ спальню и женщину въ постели, среди бѣлаго дня.

Людей со строгими понятіями о законахъ приличія, людей добровольно взявшихъ на себя обязанность обличать, мы предостерегаемъ что въ этомъ случаѣ обличеніе неумѣстно. Женщина лежащая въ постели никто иная какъ сама леди Лунди, слѣдовательно уже одно это заявленіе есть ручательство въ томъ что всѣ правила приличія соблюдены со строгою точностію. Сказать что какому-нибудь смертному можетъ принести что-нибудь иное кромѣ непосредственной нравственной пользы зрѣлище ея свѣтлости въ горизонтальномъ вмѣсто перпендикулярнаго положенія, значитъ утверждать что вліяніе добродѣтели на человѣчество зависитъ отъ положенія добродѣтели, и что она перестаетъ заявлять о себѣ когда снимаетъ дневное или вечернее платье. Но развѣ кто-нибудь рѣшится сказать такую нелѣпость? Такъ пусть же обойдется безъ обличеній въ настоящемъ случаѣ.

Леди Лунди была въ постели.

Ея свѣтлость, получивъ письмо Бланки съ извѣстіемъ о внезапномъ окончаніи свадебнаго путешествія, написала письмо сэръ-Патрику. (Участь постигшая ея письмо въ Гамфермѣ уже извѣстна читателямъ.) Въ ожиданіи отвѣта, леди Лунди сочла долгомъ принять приличное положеніе въ своемъ домѣ. Что дѣлаетъ здравомыслящая женщина когда считаетъ себя жестоко обиженною недовѣріемъ со стороны членовъ своей семьи? Здравомыслящая женщина принимаетъ обиду такъ горячо къ сердцу что дѣлается больна. Слѣдовательно леди Лунди сдѣлалась больна.

Такъ какъ болѣзнь ея оказалась серіозною, то она пригласила извѣстнѣйшаго доктора сосѣдняго города, Киркандрю.

Докторъ, съ неизбѣжною лысиной и въ неизбѣжномъ бѣломъ галстукѣ, пріѣхалъ въ каретѣ парой. Пощупавъ пульсъ ея свѣтлости и предложивъ ей нѣсколько вопросовъ тихимъ голосомъ, онъ торжественно отвернулся — какъ можетъ отвернуться только великій докторъ — съ полнымъ убѣжденіемъ что паціентка совершенно здорова.

— Нервы, леди Лунди, сказалъ онъ, повидимому, ни мало не сомнѣваясь въ своихъ словахъ. — Вамъ необходимо полежать въ постели. Я пропишу вамъ микстуру.

И онъ прописалъ съ безукоризненною серіозностію: ароматическаго нашатырнаго спирта — 15 капель, эссенціи красной лаванды — 10 капель, апельсиннаго сиропу — 2 грана, камфарнаго прохладительнаго питья — 1 унцъ. Потомъ прибавилъ: Misce fiat haustus (вмѣсто: составить микстуру); Te die sumendus (вмѣсто: принимать три раза въ день) и засвидѣтельствовалъ латынь, подписавъ начальныя буквы своего имени. Послѣ этого ему осталось только поклониться, положить въ карманъ двѣ гинеи и уѣхать съ спокойною совѣстью врача исполнившаго свою обязанность.

Леда Лунди была въ постели. Видимая часть ея свѣтлости была одѣта превосходно — на всякій случай. Голову ея обтягивала великолѣпная бѣлая шелковая сѣтка; изящная батистовая кофточка съ кружевами и розовыми лентами покрывала ея плечи и руки. Остальное было — постель. На столикѣ возлѣ ея кровати стояла склянка съ микстурой, успокоительнаго для глазъ цвѣта и довольно пріятною на вкусъ. Возлѣ склянки лежали книги назидательнаго свойства. За назидательною книгой скромно прятались домовая книга и кухонный счетъ. (Замѣтьте что даже нервы не мѣшали леди Лунди исполнять обязанности.) Вѣеръ, пузырекъ со спиртомъ и носовой платокъ лежали подъ рукой на одѣялѣ. Большая комната была полуосвѣщена. Одно изъ оконъ отворено. Покойный сэръ-Томасъ взиралъ на свою вдову со стѣны. Ни одинъ стулъ не стоялъ не на мѣстѣ, ни одинъ лоскутокъ носильнаго платья не выглядывалъ изъ тѣсныхъ предѣловъ шкафа и коммода. Блестящія драгоцѣнности туалетнаго стола скромно сверкали въ темной дали. Рукомойники и тазы умывальника были рѣдкой, молочной бѣлизны. Куда бы вы ни обернулись, вы видѣли безупречную комнату. Безупречная женщина на постелѣ дополняла картину.

Былъ первый день послѣ того въ который Анна посѣтила Свангавенъ.

Горничная леди Лунди беззвучно отворила дверь и подошла на цыпочкахъ къ постели. Леди Лунди открыла глаза.

— Я не сплю, Гопкинсъ. Ужасно страдаю. Что это такое?

Гопкинсъ положила на одѣяло двѣ карточки.

— Мистрисъ Деламенъ и мистрисъ Гленармъ, миледи.

— Имъ, конечно, сказали что я больна?

— Да, миледи. Мистрисъ Гленармъ вызвала меня, отправилась въ библіотеку и написала вотъ эту записку.

Гопкинсъ подала красиво свернутую въ треугольникъ залаеку.

— Уѣхали онѣ?

— Нѣтъ, миледи. Мистрисъ Гленармъ сказала мнѣ что «да» или «нѣтъ» будетъ достаточнымъ отвѣтомъ отъ васъ, если вы будете такъ добры, прочтете ея записку.

— Какъ безразсудно со стороны мистрисъ Гленармъ безпокоить меня въ такое время когда докторъ требуетъ совершеннаго покоя, сказала леди Лунди. — Ну, да все равно. Одною жертвой болѣе или менѣе не составитъ разницы.

Она понюхала спирту для подкрѣпленія силъ и прочла записку.

«Какъ жаль, милая леди Лунди, что вы нездоровы. Я пріѣхала съ мистрисъ Деламенъ, надѣясь имѣть возможность предложить вамъ одинъ вопросъ. Проститъ ли мнѣ ваша неистощимая доброта если я предложу еге письменно? Не получила ли вы какого-нибудь неожиданнаго извѣстія о мистерѣ Араодьдѣ Бринкворіѣ? Я хочу сказать не слыхали ли вы о васъ чего-нибудь такого что васъ удивило? Очень серіозная причина заставила меня предложить вамъ этотъ вопросъ. Какая это причина, я объясню вамъ когда вы будете въ состояніи принять меня, а пока одного слова въ отвѣтъ будетъ достаточно. Да или нѣтъ? Примите тысячу извиненій и ради Бога поправляйтесь поскорѣе.»

Изъ страннаго вопроса этой записки леди Лунди вывела два предположенія: мистрисъ Гленармъ или узнала о неожиданномъ возвращеніи молодыхъ, или можетъ объяснить загадочную причину ихъ возвращенія. Выраженіе записки «очень серіозная причина заставила меня предложить вамъ этотъ вопросъ» говорило въ пользу послѣдняго предположенія. Какъ ни казалось невѣроятно предположеніе что мистрисъ Гленармъ знаетъ объ Арнольдѣ что-нибудь такое чего не знаетъ леди Лунди, но любопытство ея свѣтлости, уже сильво возбужденное письмомъ Бланки, не могло успокоиться не получивъ объясненія.

— Гопкинсъ, сказала она, — придется принять мистрисъ Гленармъ.

Гопкинсъ почтительно всплеснула руками. — Принимать гостей въ спальнѣ, и въ настоящемъ положеніи здоровья леди Лунди!

— Долгъ этого требуетъ, Гопкинсъ. Подайте мнѣ зеркало.

Гопкинсъ подала изящное маленькое ручное зеркало. Леди Лунди тщательно осмотрѣла себя и постель. Выше всякой критики, даже женской.

— Введите мистрисъ Гленармъ.

Минуты черезъ двѣ вдова впорхнула въ комнату, одѣтая наряднѣе обыкновеннаго и чрезмѣрно щедрая въ изъявленіяхъ благодарности за великодушіе леди Лунди и встревоженная болѣзнію леди Лунди. Ея свѣтлость слушала ее сколько сочла нужнымъ, потомъ вѣжливо остановила и приступила къ дѣлу.

— Поговоримъ же, душа моя, о вопросѣ вашего письма. Такъ вы уже слышали что мистеръ Бринкворть и жена его вернулись въ Англію?

Мистрисъ Гленармъ вытаращила глаза.

Леди Лунди объяснила:

— Они намѣревались, какъ вамъ извѣстно, ѣхать въ Швейцарію, но внезапно раздумали и вернулись въ Англію.

— Милая леди Лунди, я не объ этомъ спрашивала. Не слыхали ли вы еще чего-нибудь о мистерѣ Бринквортѣ?

— Ничего не слыхала.

За этимъ отвѣтомъ послѣдовало минутное молчаніе. Мистрисъ Гленармъ въ нерѣшимости качала зонтикомъ. Леди Лунди наклонилась и устремила на нее вопросительный взглядъ.

— Что же вы слышали о немъ? спросила она.

Мистрисъ Гленармъ была въ затруднительномъ положеніи.

— Боюсь сказать вамъ, начала она

— Я могу вынести все, кромѣ неизвѣстности, сказала леди Лунди. — Объявите мнѣ прямо худшее.

Мистрисъ Гленармъ рискнула.

— Развѣ вы не слыхали, сказала она, — что мистеръ Бринкворть скомпрометтировалъ себя съ другою жерщиной прежде чѣмъ женился на миссъ Лунди?

Леди Лунди въ ужасѣ закрыла глаза и протянула руку къ пузырьку со спиртомъ. Мистрисъ Гленармъ подала ей пузырекъ и молчала, выжидая чтобы больная успокоилась.

— Есть вещи которыя мы обязаны выслушивать, замѣтила леди Лунди. Долгъ этого требуетъ. Никакими словами нельзя выразить какъ вы поразили меня. Кто сказалъ вамъ?

— Мистеръ Джофри Деламенъ сказалъ мнѣ.

Леди Лунди опять понюхала спирту.

— Самый близкій другъ Арнольда Бринкворта! воскликнула она. — Немудрено что онъ знаетъ. О, это ужасно! Но странно, что мистеръ Деламенъ сказалъ это вамъ.

— Я выхожу за него замужъ, отвѣчала мистрисъ Гленармъ. — Иначе не осмѣлилась бы тревожить васъ, дорогая моя.

Леди Лунди открыла глаза въ недоумѣніи.

— Я не понимаю васъ, сказала она. — Объяснитесь, ради Бога.

— Не слыхали ли вы объ анонимныхъ письмахъ? спросила мистрисъ Гленармъ.

Леди Лунди знала объ анонимныхъ письмахъ только то что знало большинство публики. Женщина опасная для Джофри Деламена не была названа по имени, а Джофри Деламенъ былъ выставленъ невиннымъ какъ младенецъ. Можетъ-бытъ это предположеніе невѣрно?

— Дайте мнѣ вашу руку, бѣдная моя. Будьте откровенны ее мною.

— Онъ несовсѣмъ невиненъ, сказала мистрисъ Гленармъ-- Она основываетъ свое требованіе на простомъ ухаживаніи. Я, конечно, потребовала отъ Джофри объясненія. Имѣетъ ли она какое-нибудь право? Рѣшительно никакого! Я сказала ему что онъ, можетъ-быть, не хочетъ признаться мнѣ Онъ отвѣчалъ что можетъ доказать что она уже находится въ тайномъ бракѣ съ другимъ. Но мужъ ея не признаетъ этого брака и бросилъ ее. Нужда довела ее до крайности, и она задумала воспользоваться ухаживаніемъ Джофри. Все это казалось мнѣ невѣроятнымъ пока Джофри не назвалъ мнѣ ея мужа. Послѣ этого я уже не могла сомнѣваться что онъ бросилъ свою жену, потому что знала что онъ женился на другой.

Леди Лунди приподнялась на подушкахъ непритворно взволнованная и испуганная.

— Мистеръ Деламенъ сказалъ вамъ его имя? спросила она замирающимъ голосомъ.

— Да.

— Я его знаю?

— Не распрашивайте меня.

Леди Лунди упала на подушки.

Мистрисъ Гленармъ встала чтобы позвонить, но прежде чѣмъ она дотронулась до звонка, леди Лунди остановила ее.

— Не звоните! воскликнула она. — Я могу подтвердить это! Да, мистрисъ Гленармъ, это правда! Отоприте серебряный ящикъ на туалетномъ столѣ. Принесите мнѣ верхнее письмо. Да. Прочтите его. Я получила его отъ Бланки. Теперь я все понимаю. Почему они вдругъ прекратили свое путешествіе? Почему они вернулись въ Гамфермъ? Почему они отдѣлались отъ меня безсовѣстною уверткой? Я была увѣрена что случилось что-нибудь ужаснее; теперь я знаю что случилось. Она опустилась подушки, закрыла глаза и повторила зловѣщимъ тономъ: — Теперь я знаю что случилось!

Мистрисъ Гленармъ прочла письмо. Причина продозрительно-неожиданнаго возвращенія новобрачныхъ, выставленная въ письмѣ, была очевидною уверткой, и что еще замѣчательнѣе, причиною была Анна Сильвестеръ. Мистрисъ Гленармъ взволновалась въ свою очередь.

— Да, это доказательство! сказала она. — Мистеръ Бринквортъ обличенъ, она его жена, а Джофри свободенъ. О, дорогая моя, какую тяжесть вы сняли съ моей души. Эта негодная…

Леди Лунди открыла глаза

— Вы говорите, спросила она, — о женщинѣ которая была причиной несчастія?

— Да Я видѣла ее вчера. Она вломилась къ намъ въ Свангавенъ. Она называла его Джофри, увѣряла что она незамужняя женщина Она поколебала мое довѣріе, леди Лунди, — она поколебала мое довѣріе къ Джофри.

— Кто она?

— Кто! воскликнула мистрисъ Гленармъ. — Да развѣ вы не знаете? Ея имя повторено разъ десять въ этомъ письмѣ.

Леди Лунди издала громкій стонъ Мистрисъ Гленармъ вскочила. Испуганная горничная отворила дверь. Ея свѣтлость движеніемъ руки приказала горничной удалиться, и указала мистрисъ Гленармъ на стулъ.

— Сядьте, сказала она — Дайте мнѣ отдохнуть минуту. Больше мнѣ ничего не надо.

Въ комнатѣ царила глубокая тишина, пока леди Лунди не заговорила сама Она спросила письмо Бланки, и внимательно прочитавъ его, впала въ глубокую задумчивость.

— Я была несправедлива къ Бланкѣ, сказала она — Бѣдная моя Бланка!

— Вы думаете что она ничего не знаетъ?

— Конечно. Вы забываете, мистрисъ Гленармъ, что это страшное открытіе бросаетъ тѣнь на бракъ моей падчерицы. Еслибъ она знала истину, развѣ она стала бы писать такъ какъ она пишетъ о презрѣнной женщинѣ, оскорбившей ее непростительнымъ образомъ? Они и ее обманули какъ меня. Мастеръ Бринквортъ и сэръ-Патрикъ сговорились скрывать отъ насъ обѣихъ истину. Бѣдное дитя мое! Я теперь въ долгу у нея. Если никто другой не откроетъ ей глаза, я сдѣлаю это. Сэръ-Патрикъ увидитъ что Бланка имѣетъ во мнѣ друга.

Улыбка — зловѣщая, злорадная улыбка мстительной женщины мелькнула на ея лицѣ. Мистрисъ Гленармъ испугалась. Леди Лунди подъ поверхностью, въ противуположность поверхности леди Лунди, была существомъ непріятнымъ для созерцанія.

— Ради Бога успокойтесь, сказала мистрисъ Гленармъ. — Милая леди Лунди, вы меня пугаете.

Сокровенная внутренность леди Лунди поспѣшно скрылась подъ мягкую поверхность.

— Простите мнѣ мою чувствительность, сказала она съ терпѣливою кротостью, которою отличалась въ минуты испытанія. — Это слишкомъ тяжелый ударъ для бѣдной больной женщины, ничего не подозрѣвавшей и оскорбленной самымъ безсердечнымъ образомъ. Не бойтесь, дорогая моя, я скоро успокоюсь. Въ этой ужасной катастрофѣ, въ этой безднѣ преступленій и горя мнѣ не отъ кого ждать помощи. Ради Бланки, дѣло должно быть изслѣдовано, душа моя, и разъяснено до самой глубины. Бланка должна занять положеніе достойное ея. Бланка отстоитъ свои права, подъ моимъ покровительствомъ. Какихъ бы жертвъ мнѣ это ни стоило, но если мнѣ бѣдной суждено сдѣлать доброе дѣло, я сдѣлаю его, сказала она, обмахиваясь вѣеромъ съ видомъ безграничной рѣшимости. — Да, я сдѣлаю свое дѣло!

— Но что же вы можете сдѣлать, леди Лунди? Они далеко на югѣ, а эта отвратительная женщина…

Леди Лунди прикоснулась вѣеромъ къ плечу мистрисъ Гленармъ.

— Я въ свою очередь удивлю васъ, милый другъ мой. Эта отвратительная женщина была гувернанткой Бланки. Слушайте, это еще не все. Она внезапно оставила насъ, — бѣжала, — подъ предлогомъ что выходитъ замужъ. Я знаю куда она бѣжала. Я могу узнать что она тамъ дѣлала и кто былъ съ ней. Я прослѣжу всѣ поступки мистера Бринкворта. Я узнаю правду, не обращаясь къ людямъ которые хотятъ скрыть ее отъ меня. И я сдѣлаю это сегодня же! окончила она, щелкнувъ вѣеромъ, и опустилась на подушку, наслаждаясь удивленіемъ своего милаго друга.

Мистрисъ Гленармъ подвинулась къ постели.

— Какъ вы это сдѣлаете? спросила она. — Не думайте что я спрашиваю изъ любопытства. Вѣдь я тоже заинтересована въ открытіи истины. Пожалуста, будьте откровенны со мною.

— Можете вы пріѣхать завтра въ этотъ же часъ?

— Да, конечно.

— Такъ пріѣзжайте и узнаете.

— Не могу ли я помочь вамъ?

— Не теперь.

— Не можетъ ли мой дядя помочь вамъ?

— Вы знаете гдѣ теперь капитанъ Ньюендинъ?

— Да, онъ гоститъ у знакомыхъ въ Суссексѣ.

— Можетъ-бытъ намъ понадобится его помощь. Не заставляйте мистрисъ Деламенъ ждать васъ долѣе, другъ мой. Прощайте, до завтра.

Онѣ нѣжно поцѣловались, и леди Лунди осталась одна.

Ея свѣтлость погрузилась съ глубокую думу. Она смотрѣла женщиною своихъ лѣтъ, и даже нѣсколько старше, когда лежала обдумывая планъ своихъ будущихъ дѣйствій. Послѣ визита доктора и пріема красной микстуры, необходимо было полежать въ постели чтобы не показаться непослѣдовательною. Но вмѣстѣ съ тѣмъ надо было приступить немедленно къ предположенному изслѣдованію. Какъ послать за хозяйкою Крегъ-Ферни, не возбудивъ подозрѣній и толковъ? Съ одной стороны былъ этотъ трудно разрѣшимый вопросъ, съ другой непреклонная рѣшимость леди Лунди. Продумавъ менѣе пяти минутъ, она рѣшила и позвонила.

— Я, кажется, испугала васъ Гопкинсъ. Мои нервы очень разстроены. Мистрисъ Гленармъ передала мнѣ неожиданную новость, которая меня очень удивила Теперь я успокоюсь и хочу заняться хозяйствомъ. Въ счетѣ мясника есть ошибка. Пошлите ко мнѣ кухарку.

Она занялась домовою книгой и кухонными счетами; поправила ошибку мясника; предостерегла кухарку, и сдѣлала множество мелочныхъ хозяйственныхъ распоряженій. Помѣшавъ такимъ образомъ горничной приписать слова и поступки своей барыни, послѣдовавшіе за визитомъ мистрисъ Гленармъ, чему-нибудь случившемуся во время визита, леди Лунди могла спокойно проложить путь къ изслѣдованію которое имѣла въ виду.

— Пора кончить со внутренними дѣлами, сказала она. — Вы должны быть моимъ первымъ министромъ, Гопкинсъ, пока я буду лежать въ постели. Не нужно ли чего-нибудь внѣ — комнатной прислугѣ? Кучеру? Садовнику?

— Я сейчасъ видѣла садовника, миледи. Онъ приходилъ съ отчетомъ за послѣднюю недѣлю. Я сказала ему что сегодня вы не можете говорить съ нимъ.

— Конечно. Развѣ ему нужно было сообщить мнѣ что-нибудь особенное?

— Нѣтъ, миледи.

— Не могу припомнить что именно, но мнѣ необходимо сказать что-то садовнику, а можетъ-быть кому-нибудь другому. Дайте-ка мнѣ записную книгу, Гопкинсъ. Въ корзинкѣ, на стулѣ. Почему корзинка не стоитъ возлѣ постели?

Гопкинсъ принесла записную книгу. Леди Лунди раскрыла ее (безъ малѣйшей надобности) съ такою же артистическою серіозностію съ какою докторъ писалъ рецептъ (тоже безъ малѣйшей надобности).

— Вотъ, сказала она, какъ бы найдя необходимую замѣтку. — Не садовнику, а женѣ садовника. Я хотѣла поговорить съ ней объ мистрисъ Инчбаръ. Обратите вниманіе, Гопкинсъ, на сцѣпленіе идей. Мистрисъ Инчбаръ имѣетъ связь съ курами; куры имѣютъ связь съ женой садовника; жена садовника имѣетъ связь съ садовникомъ — вотъ почему мое вниманіе и остановилось на садовникѣ. Понимаете? Я всегда забочусь о развитіи вашего ума, Гопкинсъ. Такъ вы поняли? Хорошо. Что же мистрисъ Инчбаръ? Приходила она опятъ?

— Нѣтъ, миледи.

— Не знаю, Гопкинсъ, хорошо ли я сдѣлала отказавъ мистрисъ Инчбаръ на ея просьбу насчетъ куръ. Отчего мнѣ не уступить ей нѣсколько куръ если у меня есть лишнія? Она женщина почтенная, а мнѣ необходимо быть въ хорошихъ отношеніяхъ со всѣми сосѣдями, значительными и незначительными. Есть у ней птичій дворъ въ Крегъ-Ферни?

— Да, миледи, и говорятъ очень хорошій.

— Право не знаю, Гопкинсъ, почему бы мнѣ не продать ей куръ. Вѣдь я не считаю же униженіемъ продавать дичь которую стрѣляютъ въ моемъ помѣстьѣ. Что она хотѣла купить? Кажется черныхъ испанскихъ куръ?

— Да, миледи. Ваши черныя испанскія куры славятся во всей окрестности. Никому не удалось вывести ихъ, и мистрисъ Инчбаръ….

— Добивается чести раздѣлить со мною мой выводъ, сказала леди Лунди. — Отчего не сдѣлать ей удовольствія? Я повидаюсь съ ней сама когда поправлюсь и скажу ей что я передумала. Пошлите кого-нибудь изъ прислуги въ Крегъ-Ферни. Пошлите сейчасъ же, я не могу помнить о такихъ пустякахъ. Пусть ей скажутъ что я согласна, и поговорю съ ней насчетъ куръ когда ей случится быть въ нашей сторонѣ.

— Боюсь, миледи, что ваши куры такъ нравятся мистрисъ Инчбаръ что она сегодня же найдетъ случай прибѣжать сюда опрометью.

— Въ такомъ случаѣ, вы отведете ее къ женѣ садовника и скажете чтобъ ей дали нѣсколько яицъ, конечно съ условіемъ чтобъ она заплатила за нихъ что слѣдуетъ. Если она придетъ, не забудьте сказать мнѣ.

Гопкинсъ ушла. Леди Лунди склонилась на мягкія подушки и начала обмахиваться вѣеромъ. Мстительная улыбка появилась опять на ея лицѣ. "Надѣюсь что я буду въ силахъ повидаться съ мистрисъ Инчбаръ, " подумала она. «И по всей вѣроятности разговоръ нашъ не ограничится сравненіемъ достоинствъ ея курятника и моего.»

Часа черезъ два предсказаніе Гопкинсъ сбылось. Нетерпѣливая хозяйка Крегъ-Ферни пришла въ Виндигетсъ вмѣстѣ съ возвратившимся слугой. Въ длинномъ спискѣ человѣческихъ слабостей страсть къ курамъ имѣетъ практическое преимущество (въ формѣ яицъ) въ сравненіи съ маніями къ собиранію табатерокъ, автографовъ и старыхъ почтовыхъ марокъ. Когда хозяйкѣ Виндигетса объявили о прибыіи хозяйки Крегъ-Ферни, леди Лунди въ первый разъ въ жизни выказала склонность къ юмору. Ея свѣтлость была въ веселомъ расположеніи духа (вслѣдствіе, вѣроятно, возбудительнаго свойства лавандовой микстуры).

— Очень смѣшно, Гопкинсъ. Куры, кажется, составляютъ фактъ помѣшательства этой бѣдной женщины. Я думала что теперь ничто не можетъ развеселить меня, но право, я не могу вспомнить безъ смѣха какъ эта бѣдная женщина вскакиваетъ и бѣжитъ сюда опрометью. Я рѣшительно начинаю думать что мнѣ будетъ полезно повидаться съ мистрисъ Инчбаръ. Лежать въ постели съ моимъ дѣятельнымъ характеромъ очень тяжело. Я не могу ни спать, ни читать. Отъ нея не трудно будетъ отдѣлаться, если она утомитъ меня. Приведи ее сюда, Гопкинсъ.

Мистрисъ Инчбаръ вошла, почтительно кланяясь, смущенья снисхожденіемъ допустившимъ ее въ священные предѣлы спальни леди Лунди.

— Садитесь, сказала ея свѣтлость благосклонно. — Я больна, какъ видите.

— Ей Богу, сударыня, здоровы вы или больны, но на васъ пріятно досмотрѣть, отвѣчала мистрисъ Инчбаръ, глубоко пораженная нарядною внѣшностію болѣзни въ высшихъ слояхъ общества.

— Я не въ состояніи принимать кого бы то ни было, продолжала леди Лунди. — Но васъ мнѣ хотѣлось видѣть. Я не по-дружески и не по-сосѣдски отвѣтила на предложеніе которое вы сдѣлали мнѣ недавно. Я сожалѣю что не оказала вамъ должнаго вниманія. Я вынуждена сказать вамъ это при очень странныхъ обстоятельствахъ, прибавила она оглянувъ свою великолѣпную спальню, — по причинѣ вашей неожиданной поспѣшности. Вы не замедлили воспользоваться, мистрисъ Инчбаръ, приглашеніемъ которое я имѣла удовольствіе послать вамъ.

— Я боялась, сударыня, такъ какъ вы уже разъ передумали, не передумали бы вы опять. Пословица говоритъ: куй желѣзо пока горячо. Вы, надѣюсь, извините меня если я слишкомъ поспѣшила Мой курятникъ гордость моего сердца, а ваши черныя курочки соблазняли меня согрѣшить противъ десятой заповѣди, когда приходило на мысль что вы одна владѣли ими, а у меня нѣтъ ни одной.

— Очень жаль, мистрисъ Инчбаръ, — что я была невинною причиной вашего искушенія. Такъ скажите чего вы желаете, и я съ удовольствіемъ исполню, если могу, ваше желаніе.

— Я должна быть довольна тѣмъ что ваша милость дастъ мнѣ. За невозможностью большаго, я буду довольна если вы уступите мнѣ яичекъ.

— А вамъ хотѣлось бы чего-нибудь получше яичекъ.

— Хотѣлось бы мнѣ, отвѣчала мистрисъ Инчбаръ скромно, — пѣтуха и двухъ курочекъ.

— Отворите ящикъ стола возлѣ котораго вы стоите, сказала леди Лунди. — Достаньте-ка мнѣ листъ бумаги и карандашъ.

Подъ нетерпѣливымъ взглядомъ мистрисъ Инчбаръ, она написала приказаніе птичницѣ, и отдала бумагу съ милостивою улыбкой.

— Покажите это женѣ садовника. Если сойдетесь съ ней въ цѣнѣ, можете взять пѣтуха и двѣ курицы.

Мистрисъ Инчбаръ открыла ротъ, съ цѣлью выразить высочайшую степень человѣческой благодарности. Но прежде чѣмъ она успѣла сказать три слова, леди Лунди успѣшно сдерживавшая свое нетерпѣніе со времени отъѣзда мистрисъ Гленармъ, вдругъ потеряла самообладаніе. Она безъ церемоніи остановила мистрисъ Инчбаръ, и приступила къ распросамъ объ Аннѣ Сильвестеръ.

— Какъ идутъ у васъ дѣла въ гостиницѣ, мистрисъ Инчбаръ? Въ такое время года вѣроятно бываетъ много путешественниковъ?

— Слава Богу, миледи, вся гостиница полна, отъ подвала до чердака.

— У васъ недавно останавливалась особа которая мнѣ нѣсколько знакома. Особа…. она остановилась и сдѣлала мужественное усиліе надъ собою. Чтобы сдѣлать вопросъ понятнымъ, надо было уступить горькой необходимости. — Дама прибавила она, — которая пріѣхала къ вамъ въ срединѣ прошлаго мѣсяца.

— Не можете ли вы, миледи, назвать ее по имени?

Леди Лунди сдѣлала опять усиліе надъ собою. — Сильвестеръ, сказала она рѣзко.

— Сильвестеръ, воскликнула мистрисъ Инчбаръ. — Не можетъ-быть чтобъ это была та самая которая пришла ко мнѣ одна со старымъ мѣшкомъ въ рукахѣ, и оставила мужа своего позади себя въ дорогѣ на цѣлый часъ или болѣе.

— Я увѣрена что это та самая.

— Можетъ-быть, она другъ вашего сіятельства? спросила, мистрисъ Инчбаръ, осторожно ощупывая почву.

— О, конечно нѣтъ, воскликнула леди Лунди. — Я случайно вспомнила о ней, потому и спросила.

Мистрисъ Инчбаръ успокоилась. — Признаться вамъ, миледи, мы не полюбили другъ друга. У нея ужасный характеръ, и я была очень рада когда она покинула меня.

— Я понимаю васъ, мистрисъ Инчбаръ, потому что сама знаю ея характеръ. Вы, кажется, сказали что она пришла къ вамъ одна, а мужь ея пришелъ немного позже?

— Такъ точно, миледи. Я не хотѣла дать ей комнату пока не пришелъ ея мужъ и не поручился за нее.

— Я вѣроятно знаю ея мужа, сказала леди Лунди. — Что онъ за человѣкъ.

Мистрисъ Инчбаръ отвѣтила почти то же самое что отвѣтила на подобный же вопросъ сэръ-Патрика.

— Для нея онъ слишкомъ молодъ, миледи. Очень красивый господинъ, средняго роста, смуглый, съ прекрасными темными глазами, и волосами черными какъ смоль. Очень привѣтливый молодой человѣкъ. Противъ него я не могу ничего сказать, развѣ только что онъ пришелъ вечеромъ, а на другое утро чѣмъ-свѣтъ расплатился и ушелъ, оставивъ у меня на шеѣ свою супругу.

Отвѣтъ произвелъ на леди Лунди почти такое же впечатлѣніе какъ и на сэръ-Патрика. Она тоже подумала что такое описаніе примѣнимо ко многимъ молодымъ людямъ. Но ея свѣтлость обладала громаднымъ преимуществомъ предъ сэръ-Патрикомъ въ своей попыткѣ узнать истину. Она подозрѣвала Арнольда, и могла добиться отъ мистрисъ Инчбаръ болѣе точнаго описанія, нѣкоторыми намеками почерпнутыми изъ собственной опытности и наблюдательности.

— Не показался ли онъ вамъ похожимъ на моряка, спросила она. — И не замѣтили ли вы у него привычку играть цѣпочкой часовъ?

— Онъ самый, воскликнула мистрисъ Инчбаръ. — Вы видно его хорошо знаете, миледи.

— Я видѣла его, отвѣтила леди Лунди. — Скромный, привѣтливый, какъ вы говорите, молодой человѣкъ. Однако я задерживаю васъ, мистрисъ Инчбаръ, да и мнѣ докторъ запретилъ говорить много. Мы теперь понимаемъ другъ друга, не правда ли? Очень рада что мнѣ удалось повидаться съ вами. Прощайте.

Такъ она безъ церемоніи выпроводила мистрисъ Инчбаръ, когда мистрисъ Инчбаръ послужила ея цѣли.

Многія женщины удовольствовались бы тѣмъ что она узнала. Но леди Лунди, зная что придется имѣть дѣло съ такимъ человѣкомъ какъ сэръ-Патрикъ, хотѣла вдвойнѣ удостовѣриться въ фактахъ прежде чѣмъ отправиться въ Гамфермъ Она узнала отъ мистрисъ Инчбаръ что такъ-называемый мужъ Анны Сильвестеръ пришелъ въ Крегъ-Ферни въ тотъ же день въ который пришла туда Анна, и ушелъ изъ гостиницы на слѣдующее утро. Анна скрылась изъ Виндигетса въ день праздника, 11го августа, Арнольдъ уѣхалъ въ тотъ же день въ шотландское имѣніе, оставленное ему теткой. Если вѣрить словамъ мистрисъ Инчбаръ, онъ ночевалъ въ Крегъ-Ферни, слѣдовательно пріѣхалъ въ свое имѣніе днемъ позже чѣмъ ему слѣдовало пріѣхать. Если этотъ фактъ будетъ доказанъ показаніемъ безпристрастнаго свидѣтеля, обвиненіе противъ Арнольда значительно подкрѣпится, и леди Лунди будетъ въ состояніи дѣйствовать съ полною увѣренностью.

Подумавъ немного, она рѣшила послать слугу съ запиской къ управляющему Арнольда. Чтобы вопросъ не показался страннымъ, она придумала написать управляющему что у нихъ вышло маленькое семейное разногласіе насчетъ дня въ который мистеръ Бринкворть пріѣхалъ въ свое имѣніе, и что разногласіе дало поводъ къ дружескому пари. Если управляющій можетъ доказать какого числа, 14го или 15го августа, пріѣхалъ мистеръ Бринквортъ въ свое имѣніе, этого будетъ достаточно чтобы рѣшить спорный вопросъ.

Написавъ записку, леди Лунди приказала чтобы слуга доставалъ ее управляющему на слѣдующее утро, какъ можно раньше, и воротился бы съ отвѣтомъ въ тотъ же день.

Распорядившись такимъ образомъ, леди Лунди подкрѣпилась лавандовою микстурой и заснула сномъ праведницы, съ полнымъ убѣжденіемъ что честно исполнила свой долгъ.

Событія слѣдующаго дня въ Виндигетсѣ происходили одно за другимъ въ слѣдующемъ порядкѣ.

Пришла почта, и не принесла никакого отвѣта отъ сэръ-Патрика. Леди Лунди поставила это обстоятельство въ число долговъ которые своякъ современемъ долженъ будетъ заплатить ей съ лихвою.

Слѣдующимъ событіемъ было возвращеніе посланнаго съ отвѣтомъ отъ управляющаго.

Управляющій справился съ своею записною книгой и удостовѣрился что мистеръ Бринквортъ обѣщалъ пріѣхать 14го, но пріѣхалъ 15го. Запасшись этимъ подтвержденіемъ показанія мистрисъ Инчбаръ, леди Лунди рѣшилась подождать еще день, въ надеждѣ что сэръ-Патрикъ одумается и напишетъ ей; если же почта слѣдующаго дня не принесетъ письма ни отъ сэръ-Патрика, ни отъ Бланки, отправиться на другой день съ утреннимъ поѣздомъ въ Лондонъ, и лично совершить смѣлое нападеніе на Гамфермъ.

Третьимъ въ теченіи событій былъ пріѣздъ доктора.

Его ожидалъ жестокій ударъ: микстура вылѣчила паціентку. Это было вопреки всѣмъ правиламъ и предварительнымъ опытамъ, и отзывалось даже шарлатанствомъ, потому что лавандовая микстура не могла сдѣлать того, что ей приписывалось. Но какъ бы то ни было, паціентка видѣла одѣтая и намѣревалась предпринять черезъ день путешествіе въ Лондонъ.

— Съ этимъ сопряженъ долгъ, докторъ, сказала она, — и какова бы ни была жертва, его надо исполнить.

Намѣреніе паціентки было непоколебимо, и доктору оставалось только ретироваться не потерявъ собственнаго достоинства и платы за визитъ. И онъ это сдѣлалъ.

— Наше искусство, сообщилъ онъ леди Лунди конфиденціально, — состоитъ въ умѣньи дѣлать выборъ. Напримѣръ. Я вижу васъ, не выздоровѣвшую, какъ вамъ кажется, но ненормально возбужденную, и я спрашиваю себя которое изъ двухъ золъ меньшее: позволить вамъ ждать, или раздражить васъ оставивъ васъ дома? Съ вашею комплекціей надо рискнуть, и позволить вамъ ѣхать. Не отворяйте окна въ каретѣ со стороны вѣтра. Держите оконечности въ теплѣ, и умъ въ покоѣ и не забудьте запастись на дорогу второю стклянкой микстуры. Онъ поклонился какъ прежде, положилъ въ карманъ двѣ гинеи какъ прежде и уѣхалъ какъ прежде, съ спокойною совѣстью доктора исполнившаго свою обязанность. (Какъ завидна профессія медицины! Почему мы всѣ не дѣлаемся медиками?)

Послѣднимъ изъ событій былъ визитъ мистрисъ Гленармъ.

— Ну что, начала она съ жаромъ, — какія новости?

Подробный разказъ объ открытіяхъ ея свѣтлости и намѣреніе ея свѣтлости, объявленное въ самыхъ рѣшительныхъ выраженіяхъ, довели возбужденіе мистрисъ Гленармъ до высочайшаго градуса.

— Я ѣду съ вами, сказала она. — Съ тѣхъ поръ какъ эта женщина объявила что будетъ въ Лондонѣ раньше меня, маѣ ужасно хотѣлось ускорить мой отъѣздъ, а теперь кстати представляется удобный случай ѣхать съ вами. Это нетрудно будетъ устроить. Мы уговорились съ дядей съѣхаться въ Лондонѣ въ началѣ будущей недѣли чтобы присутствовать на бѣгѣ. Мнѣ стоитъ только написать ему что я передумала, и пріѣду раньше. Кстати о дядѣ, я получила письмо отъ пертскихъ адвокатовъ.

— Опять анонимныя письма.

— Еще одно, адресованное въ этотъ разъ къ адвокатамъ. Мой анонимный корреспондентъ пишетъ имъ чтобъ они взяли назадъ свое предложеніе, и что онъ уѣхалъ изъ Перта. Адвокаты совѣтуютъ мнѣ предупредить дядю чтобъ онъ не платилъ даромъ денегъ лондонской полиціи. Я послала ихъ письмо капитану, и онъ вѣроятно будетъ уже въ Лондонѣ когда я пріѣду туда. Вотъ что я сдѣлала съ своей стороны. Теперь скажите мнѣ, милая леди Лунди, что намѣрены вы дѣлать когда мы пріѣдемъ въ Лондонъ?

— Мой образъ дѣйствій ясенъ, отвѣчала леди Лунди спокойно. — Сэръ-Патрикъ получитъ отъ меня письмо въ воскресенье утромъ.

— Въ которомъ вы объявите ему все что узнали?

— Конечно нѣтъ; въ которомъ я объявлю ему что нахожусь въ Лондонѣ по дѣламъ и намѣрена посѣтить Гамфермъ въ понедѣльникъ.

— Надѣюсь онъ приметъ васъ?

— Въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія. Его безграничная ненависть ко вдовѣ его покойнаго брата не зайдетъ такъ далеко чтобы затворить предо мною свои двери.

— Что же вы сдѣлаете въ Гамфермѣ?

— Въ Гамфермѣ, душа моя, я буду дышать атмосферой измѣны и обмана, и, ради моей бѣдной Бланки, буду дѣйствовать осторожно, какъ мнѣ ни противно всякое притворство. Ни однимъ словомъ я не выдамъ своей цѣли пока не останусь наединѣ съ Бланкой. Какъ ни тяжело мнѣ будетъ раскрыть ей глаза, но это мой долгъ, и я его исполню. Сэръ-Патрикъ и мистеръ Бринквортъ увидятъ что меня не такъ легко обмануть какъ молодое, неопытное существо. Въ понедѣльникъ я буду тамъ.

Этимъ рѣшительнымъ заявленіемъ леди Лунди заключила разговоръ, и мистрисъ Гленармъ встала и простилась.

— Мы свидимся на станціи, милая леди Лунди?

— На станціи, въ субботу.

КОНЕЦЪ ДЕСЯТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ. — ДОМЪ СЭРЪ-ПАТРИКА

ГЛАВА XLII.
Окно курильной комнаты.

— Это невозможно! Я не вѣрю вамъ. Вы хотите разлучить меня съ моимъ мужемъ, вы хотите вооружить меня противъ моего лучшаго друга. Это безчеловѣчно! Это ужасно! Что я вамъ сдѣлала? О, Боже мой! Вы сведете меня съ ума!

Блѣдная и растерянная, схватившись руками за волосы и порывисто ходя взадъ и впередъ по комнатѣ, такъ отвѣчала Бланка своей мачихѣ, когда цѣль посѣщенія леди Лунди была исполнена и ужасная правда высказана.

Ея свѣтлость сидѣла непоколебимо спокойная, смотря въ окно на однообразный ландшафтъ лѣсовъ и полей окружавшихъ Гамфермъ.

— Я была готова къ такому пріему, отвѣчала она горестно. — Такія безумныя слова облегчатъ ваше переполненное сердце, мое бѣдное дитя. Я подожду, Бланка, я подожду.

Бланка остановилась и взглянула, въ лицо леди Лунди.

— Мы съ вами никогда не любили другъ, друга, сказала она. — Я недавно написала вамъ дерзкое письмо. Я всегда брала сторону Анны противъ васъ. Я показывала вамъ прямо, даже грубо, что была рада выйти замужъ и разстаться съ вами. Не мщеніе ли это съ вашей стороны?

— О, Бланка, Бланка! Какія мысли, какія слова! Я могу только молиться за васъ.

— Я сошла съ ума, леди Лунди. Вы терпѣливы. Будьте терпѣливы и со мною. Я только что вышла замужъ. Я люблю его, я люблю ее, всѣмъ моимъ сердцемъ. Вспомните что вы сказала мнѣ о нихъ. Вспомните, вспомните, вспомните!

Она произнесла эти слова съ отчаяннымъ крикомъ, подняла руки къ головѣ и опять заходила по комнатѣ.

Леди Лунди испробовала силу ласковаго увѣщанія.

— Ради васъ самихъ, Бланка, сказала она, — не упорствуйте въ ненависти ко мнѣ. Въ этомъ страшномъ испытаніи у васъ нѣтъ друга кромѣ меня.

Бланка вернулась къ стулу мачихи и молча устремила на нее испытующій взглядъ. Леди Лунди подчинилась испытанію и выдержала его превосходно.

— Загляните въ мое сердце, Бланка, сказала она. — Сердце мое обливается кровью за васъ.

Бланка слушала не понимая. Вниманіе ея было поглощено собственными мыслями.

— Вы религіозная женщина, сказала она. — Поклянитесь вы на вашей Библіи что то что вы сказали мнѣ — правда.

— На моей Библіи? повторила леди Лунди горячо. — О, дитя мое! Развѣ вы не имѣете доли въ этомъ драгоцѣнномъ достояніи? Развѣ у васъ нѣтъ Библіи?

Лацо Бланки озарилось минутнымъ торжествомъ.

— Вы не смѣете побожиться, сказала она. — Этого съ меня довольно!

Она отвернулась насмѣшливо. Леди Лунди схватила ее за руку и притянула къ себѣ Страдающая святая исчезла; женщина съ которою нельзя было шутить заступила ея мѣсто.

— Пора положить конецъ этому, сказала она. — Вы не вѣрите тому что я сказала. Хотите я дамъ вамъ доказательство?

Бланка содрогнулась и выдернула руку. Въ перемѣнѣ тона леди Лунди была ужасающая убѣдительность.

— Какое? спросила она.

— Увидите. Скажите мнѣ сначала правду. Въ самомъ дѣлѣ сэръ-Патрика нѣтъ дома, какъ сказалъ слуга?

— Да. Онъ уѣхалъ съ управляющимъ. Вы застали насъ врасплохъ. Вы писали что пріѣдете съ слѣдующимъ поѣздомъ.

— Когда приходитъ слѣдующій поѣздъ? Теперь одиннадцать часовъ.

— Во второмъ часу.

— Сэръ-Патрикъ до тѣхъ поръ не вернется?

— Нѣтъ.

— Гдѣ мистеръ Бринквортъ?

— Мой мужъ?

— Вашъ мужъ, если хотите. Его тоже нѣтъ дома?

— Онъ въ курильной комнатѣ.

— Въ длинной комнатѣ, на задней сторонѣ дома?

— Да.

— Пойдемте сейчасъ же внизъ.

Бланка сдѣлала шагъ впередъ, потомъ отступила назадъ.

— Чего вы хотите отъ меня? спросила она подъ вліяніемъ минутнаго недовѣрія.

Леди Лунди обернулась къ ней съ нетерпѣливымъ взглядомъ.

— Неужели вы не поняли до сихъ поръ, сказала она рѣзко, — что ваши интересы и мои въ этомъ дѣлѣ одни и тѣ же? Что я сказала вамъ?

— Пожалуста не повторяйте.

— Я должна повторить. Я сказала вамъ что Арнольдъ Бринквортъ былъ у Анны Сильвестеръ въ Крегъ-Ферни въ то время когда мы предполагали что онъ отправился прямо въ свое имѣніе. Вы не вѣрите что это правда, а я хочу датъ вамъ доказательство что не обманываю васъ. Хотите вы убѣдиться достоинъ или нѣтъ этотъ человѣкъ слѣпаго довѣрія, съ которымъ вы положились на него?

Бланка дрожала съ головы до ногъ и не отвѣтила.

— Я хочу пойти въ садъ и поговорить съ мистеромъ Бринквортомъ въ окно курильной комнаты. Хватитъ у васъ смѣлости пойти со мною, постоять за угломъ и выслушать то что онъ скажетъ самъ? Я не побоялась предложить вамъ такое доказательство. Рѣшитесь вы пойти со мною?

Тонъ этихъ словъ затронулъ гордость Бланки.

— Еслибъ я считала его виновнымъ, сказала она смѣло, — я не рѣшалась бы принять ваше доказательство. Но я убѣждена что онъ невиненъ. Пойдемте, леди Лунди, если вамъ угодно.

Онѣ вышли изъ комнаты Бланки и сошли въ залу. Леди Лунди остановилась и взглянула на росписаніе поѣздовъ, висѣвшее у выходной двери.

— Слѣдующій поѣздъ въ Лондонъ отходитъ въ двѣнадцать, сказала она. — Сколько времени ходьбы отсюда до станціи?

— Зачѣмъ вы это спрашиваете?

— Узнаете послѣ. Отвѣтьте на мой вопросъ.

— Минутъ двадцать.

Леди Лунди взглянула на свои часы.

— Успѣемъ, сказала она.

— Что успѣемъ?

— Пойдемте въ садъ.

Съ этимъ отвѣтомъ она вышла изъ комнаты.

Курильная комната съ полукруглымъ окномъ, выходившимъ въ садъ, выдавалась изъ стѣны дома продолговатымъ угольникомъ. Прежде чѣмъ завернуть за уголъ, леди Лунди обернулась и сдѣлала знакъ Бланкѣ чтобъ она остановилась. Бланка остановилась.

Въ слѣдующую минуту она услыхала голоса леди Лунди и Арнольда, заговорившихъ чрезъ отворенное окно. Арнольдъ заговорилъ первый.

— Леди Лунди! Мы не ожидали васъ такъ рано.

Леди Лунди не замедлила отвѣтомъ.

— Мнѣ удалось выѣхать изъ Лондона раньше чѣмъ я предполагала. Не вставайте и не бросайте сигару, я не войду.

Послѣ этого послѣдовалъ быстрый обмѣнъ вопросовъ и отвѣтовъ, и всякое слово было слышно ясно въ уединенномъ мѣстѣ.

— Видѣли вы Бланку? спросилъ Арнольдъ.

— Бланка одѣвается чтобъ пойти погулять со мною. Мнѣ надо переговорить съ ней о многомъ. Но прежде чѣмъ мы уѣдемъ, я хочу поговорить съ вами.

— О чемъ-нибудь серіозномъ?

— Объ очень серіозномъ.

— Что касается меня?

— Васъ. Я знаю гдѣ вы были вечеромъ въ день виндигетскаго праздника. Вы были въ Крегъ-Ферни.

— Боже мой! Какъ вы узнали?

— Я знаю съ кѣмъ вы была такъ. Съ Анной Сильвестеръ. Я слышала что говорятъ о васъ. Васъ называютъ мужемъ и женой.

— Тише! Не говорите такъ громко. Кто-нибудь можетъ услышать.

— Такъ что же что услышатъ? Я единственная особа изъ нашего семейства для которой это было тайной. Вы всѣ здѣсь знаете это.

— Совсѣмъ нѣтъ! Бланка ничего не знаетъ.

— Какъ! Ни вы, ни сэръ-Патрикъ не сказали ей до сохъ поръ о вашемъ положеніи?

— Нѣтъ еще. Сэръ-Патрикъ предоставилъ это мнѣ, а я никакъ не могу рѣшиться сказать ей. Ради Бога, не говорите ей ни слова. Я не знаю какъ Бланка взглянетъ на это. Миссъ Сильвестеръ ожидаютъ завтра въ Лондонъ. Я хочу подождать пока сэръ-Патрикъ не сведетъ ихъ вмѣстѣ. Миссъ Сильвестеръ сумѣетъ объявить ей ужасную тайну лучше чѣмъ я. Это моя мысль. Сэръ-Патрикъ одобряетъ ее. Позвольте! Неужели вы уже хотите уйти?

— Она сама придетъ сюда, если я останусь здѣсь долѣе.

— Одно слово, леди Лунди. Я хочу знать….

— Узнаете послѣ.

Леди Лунди завернула за уголъ стѣны. Слѣдующія слова были произнесены шепотомъ:

— Довольны вы теперь, Бланка?

— Хватитъ у васъ человѣколюбія, леди Лунди, чтобъ увезти меня отсюда.

— Милое дитя мое! Для чего же я взглянула въ залѣ на росписаніе поѣздовъ?

ГЛАВА XLIII.
Взрывъ.

Арнольдъ былъ далеко не въ спокойномъ состояніи духа, когда остался одинъ въ курильной комнатѣ.

Потерявъ нѣсколько времени на тщетную попытку угадать изъ какого источника леди Лунди почерпнула свои свѣдѣнья, онъ надѣлъ шляпу и пошелъ по направленію къ любимому мѣсту прогулки Бланки. Ему пришло въ голову что на всякій случай не мѣшаетъ присоединиться къ женѣ и ея мачихѣ, хотя онъ надѣялся на скромность ея свѣтлости. Но третье лицо, думалъ онъ, помѣшаетъ ихъ разговору принять опасно-откровенный характеръ.

Онъ не нашелъ дамъ. Онѣ пошли не по тому направленію гдѣ онъ надѣялся встрѣтить ихъ.

Арнольдъ возвратился въ курильную комнату и рѣшился ждать нетерпѣливо дальнѣйшихъ событій. Въ этомъ пассивномъ положеніи, не забывая ни на минуту о леди Лунди, онъ вспомнилъ слова сэръ-Патрика, сказанныя наканунѣ, по поводу письма въ которомъ леди Лунди объявляла о своемъ намѣреніи посѣтить Гамфермъ. Сэръ-Патрикъ сказалъ прямо что поѣздка ея свѣтлости на югъ имѣетъ серіозную, тайную причину.

— Я сильно сомнѣваюсь, Арнольдъ, сказалъ онъ, — хорошо ли я поступилъ оставивъ ея письмо безъ отвѣта. Мнѣ кажется что мы поступили бы очень благоразумно, еслибы открыли ей тайну завтра же. Мы находимся въ самомъ неловкомъ положеніи. Мы не могли помѣшать Бланкѣ (не открывъ ей тайны) написать то несчастное письмо которымъ она раздражила ея свѣтлость, и во всякомъ случаѣ леди Лунди узнала бы изъ другихъ источниковъ о вашемъ неожиданномъ возвращеніи. Я не сомнѣваюсь что съ своей стороны я сумѣлъ бы скрыть отъ нея ваше положеніе, и согласенъ что это было бы полезно въ томъ отношеніи что помѣшало бы ей вмѣшаться въ ваши дѣла пока я не привелъ бы ихъ въ порядокъ. Но какой-нибудь несчастный, не зависящій отъ насъ случай можетъ открыть ей истину, и я очень боюсь что тогда она предприметъ что-нибудь, и будетъ имѣть вредное вліяніе на Бланку.

Леди Лунди открыла истину, и въ настоящую минуту находится гдѣ-нибудь наединѣ съ Бланкой. Арнольдъ схватилъ шляпу и отправился отыскивать дамъ по другому направленію.

Вторая экспедиція была такъ же неудачна какъ и первая. Арнольдъ не нашелъ ни леди Лунди, ни Бланку.

Взглянувъ на часы, Арнольдъ увидалъ что уже прошло то время когда сэръ-Патрикъ обѣщалъ вернуться. Онъ вошелъ въ домъ, обошелъ весь нижній этажъ и не найдя никого, отправился наверхъ и постучался въ комнату Бланки. Не дождавшись отвѣта, онъ отворилъ дверь. Комната была пуста. На коврѣ, возлѣ самой двери, лежало письмо. Арнольдъ тотчасъ же замѣтилъ его, поднялъ и увидалъ что оно адресовано ему рукою жены.

Онъ поспѣшно разорвалъ конвертъ. Письмо начиналось безъ обычной формы обращенія. Арнольдъ прочелъ:

«Я знаю гнусную тайну, которую вы и дядя старались скрыть отъ меня. Я знаю вашу низость и ея низость, и положеніе въ которомъ, благодаря васъ и ей, я нахожусь теперь. Упрекать такого человѣка какъ вы было бы безполезно. Пишу эти строки для того чтобы сказать вамъ что я переѣзжаю въ Лондонъ, гдѣ буду подъ покровительствомъ моей мачихи. Не пытайтесь слѣдовать за мною, — это было бы безполезно. Пусть другіе рѣшатъ связываетъ ли меня съ вами брачная церемонія, которую вы разыграли. Что касается меня, я уже рѣшилась. Я уѣзжаю чтобы никогда не возвращаться и никогда не видать васъ. Бланка.»

Бросившись внизъ, съ одною опредѣленною мыслію — послѣдовать немедленно за женою, Арнольдъ столкнулся въ залѣ съ сэръ-Патрикомъ, который стоялъ съ письмомъ въ рукѣ у стола на который по обыкновенію клались письма и карточки посѣтителей. Угадавъ тотчасъ же намѣреніе Арнольда, сэръ-Патрикъ обхватилъ его рукой и остановилъ у выходной двери.

— Вы мущина, сказалъ онъ. — Перенесите это мужественно.

Арнольдъ опустилъ голову на плечо своего добраго стараго друга и горько заплакалъ.

Сэръ-Патрикъ далъ волю первому неудержимому проявленію горя. Молчаніе въ такія минуты бываетъ благодѣяніемъ. Сэръ-Патрикъ не сказалъ ни слова. Письмо которое онъ держалъ въ рукѣ (письмо отъ леди Лунди) упало на полъ.

Арнольдъ поднялъ голову и вытеръ слезы.

— Я стыжусь за себя, сказалъ онъ. — Пустите меня.

— Вы неправы, бѣдный другъ мой, возразилъ сэръ-Патрикъ, — вдвойнѣ неправы. Такихъ слезъ стыдиться не надо, а уходить отъ меня вамъ незачѣмъ.

— Я хочу видѣть ее, и увижу.

— Прочтите, сказалъ сэръ-Патрикъ, указавъ на лежавшее на поду письмо. — Вы хотите увидать вашу жену? Жена ваша у женщины написавшей эти строки. Прочтите.

Арнольдъ прочелъ:

"Дорогой сэръ-Патрикъ! Еслибы вы удостоили меня довѣріемъ, я сочла бы долгомъ посовѣтоваться съ вами, прежде чѣмъ рѣшилась бы освободить Бланку отъ положенія въ которое поставилъ ее мистеръ Бринквортъ. Теперь же, дочь вашего покойнаго брата находится подъ моимъ покровительствомъ въ моемъ лондонскомъ домѣ. Если вы попробуете употребить вашу власть, вы принуждены будете прибѣгнуть къ насилію — иначе я не уступлю. Если мастеръ Бринквортъ попробуетъ употребить власть, онъ принужденъ будетъ доказать въ судѣ что имѣетъ право на этою

"Искренно преданная вамъ
"Юлія Лунди."

Рѣшимость Арнольда не поколебалась нисколько.

— Такъ что же! сказалъ онъ съ жаромъ. — Пусть полиція проведетъ меня по улицамъ. Но я увижу Бланку. Я оправдаюсь предъ ней въ ужасной клеветѣ, которой она вѣритъ. Я прочелъ ваше письмо, прочтите и вы мое.

Здравый смыслъ сэръ-Патрика понялъ настоящее значеніе безразсудныхъ словъ Бланки.

— Вы приписываете это письмо вашей женѣ, сказалъ онъ. — Здѣсь въ каждомъ словѣ видна леди Лунди. Вы унизите себя, если будете серіозно защищаться противъ такой клеветы. Вы не хотите понятъ меня? Вы стоите на своемъ. Такъ напишите Бланкѣ. Вы не можете попасть къ ней, письмо ваше можетъ. Я сдѣлалъ уступку, позволивъ вамъ написать. Сдѣлайте и съ своей стороны уступку. Пойдемте въ библіотеку. Я ручаюсь что помирю васъ съ Бланкой, если вы положитесь на меня. Вѣрите вы мнѣ или нѣтъ?

Арнольдъ уступилъ. Они вошли въ библіотеку. Сэръ-Патрикъ подвелъ Арнольда къ письменному столу.

— Облегчите свое сердце здѣсь, сказалъ онъ. — И постарайтесь чтобъ я нашелъ въ васъ разумнаго человѣка, когда вернусь.

Когда онъ вернулся въ библіотеку, письмо было написано, а Арнольдъ значительно успокоился.

— Я сакъ отвезу ваше письмо къ Бланкѣ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Поѣздъ въ Лондонъ пройдетъ черезъ полчаса.

— Возьмите меня съ собой.

--"Не сегодня. Я вернусь къ обѣду и разкажу вамъ все что случится. Завтра вы поѣдете со мною въ Лондонъ, если я найду нужнымъ пробыть тамъ нѣсколько дней. Между тѣмъ постарайтесь быть спокойнѣе. Будьте увѣрены что Бланка получитъ ваше письмо. Для этого я прибѣгну къ насилію, если мачиха ея будетъ мѣшать. Мое уваженіе къ прекрасному полу простирается на тѣхъ особъ которыя заслуживаютъ уваженія, а леди Лунди не заслуживаетъ его. Нѣтъ такого преимущества у мущинъ предъ женщинами которымъ бы я не рѣшился воспользоваться относительно моей свояченицы.

Онъ подалъ руку Арнольду и отправился на станцію.

Въ семь часовъ столъ былъ накрытъ, и въ семь часовъ сэръ-Патрикъ сошелъ внизъ, одѣтый, по обыкновенію, безукоризненно, и спокойный, будто ничего не случилось.

— Она прочла ваше письмо, шепнулъ онъ, взявъ Арнольда подъ руку, и ввелъ его въ столовую.

— Сказала она что-нибудь?

— Ни одного слова.

— Какъ она смотрѣла?

— Какъ ей слѣдовало смотрѣть, огорченною своимъ поступкомъ.

Начался обѣдъ. По необходимости, разговоръ о поѣздкѣ сэръ-Патрика пріостанавливался, когда слуги находились въ комнатѣ, и аккуратно возобновлялся Арнольдомъ въ промежуткахъ между блюдами.

— Признаюсь, я надѣялся что Бланка вернется съ вами, сказалъ онъ печально, когда унесли супъ.

— Иными словами, возразилъ сэръ-Патрикъ, — вы забыли, врожденное упрямство женскаго пола. Бланка начинаетъ сознавать что поступила дурно. Что же должно быть естественнымъ слѣдствіемъ этого? Она продолжаетъ упорствовать въ своемъ дурномъ поступкѣ. Оставьте ее въ покоѣ и предоставьте вашему письму произвести свое дѣйствіе.. Серіозныя затрудненія на нашемъ пути зависятъ не отъ Бланки. Утѣшьтесь этимъ.

Внесли рыбу, и Арнольдъ принужденъ былъ молчать до слѣдующаго промежутка въ теченіи обѣда.

— Какія же затрудненія? спросилъ онъ.

— Ваше и мое затрудненіе, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Мое затрудненіе состоитъ въ томъ что я не могу воспользоваться моею властью опекуна, если признаю (что я и дѣлаю) племянницу мою замужнею женщиной. Ваше затрудненіе состоитъ въ томъ что вы не можете воспользоваться своею властью мужа, пока не будетъ доказано что вы не мужъ миссъ Сильвестеръ. Леди Лунди знала отлично что поставитъ насъ въ это положеніе, если увезетъ отсюда Бланку. Она допросила мистрисъ Инчбаръ; она писала вашему управляющему, и узнала въ какой день вы прибыли въ свое имѣніе; она сдѣлала все что могла сдѣлать, разчитала все и предугадала все, но упустила изъ виду мой терпѣливый характеръ. Единственная ея ошибка; состоитъ въ томъ что она надѣялась вывести меня изъ терпѣнія. Нѣтъ, милый мой! Мое терпѣніе — мой козырь. Я держу его въ рукахъ, Арнольдъ. Да, я держу его въ рукахъ.

Внесли слѣдующее блюдо. Сэръ-Патрикъ хвалилъ баранину, и началъ длинное и интересное повѣствованіе объ исторіи рѣдкаго бѣлаго бургонскаго вина, стоявшаго на столѣ. Арнольдъ поспѣшилъ заговорить о своемъ, когда унесли баранину.

— Чертовское положеніе, оказалъ онъ.

— Безъ вульгарностей, Арнольдъ, замѣтилъ сэръ-Патрикъ.

— Ради Бога, сэръ-Патрикъ, сжальтесь надъ моимъ страданіемъ Скажите мнѣ какъ вы намѣрены поступить?

— Я намѣренъ взять васъ съ собою завтра въ Лондонъ, съ условіемъ чтобы вы дали мнѣ честное слово что не будете стараться увидать вашу жену до будущей субботы.

— А въ субботу я увижу ее?

— Если дадите мнѣ честное слово что до субботы не будете стараться увидать ее.

— Даю, даю!

Внесли слѣдующее блюдо. Сэръ-Патрикъ разсуждалъ о достоинствахъ куропатки какъ съѣдобной птицы. — Сама по себѣ, Арнольдъ, зажаренная куралатка, безъ всякихъ приправъ, птица не стоящая вниманія. Мы очень любимъ стрѣлять ее потому считаемъ долгомъ любить ее. Но, судя строго, она не болѣе какъ приправа къ соусу и трюфелямъ. Впрочемъ эта оцѣнка несовсѣмъ справедлива. Я считаю долгомъ признавать что куропатка имѣетъ честь входить въ знаменитый французскій рецептъ приготовленія оливки. Знаете вы этотъ рецептъ?

Пришелъ конецъ дичи и соуса, и настала опять очередь Арнольда.

— Что вы будете дѣлать завтра въ Лондонѣ? спросилъ онъ.

— Завтрашній день, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ, — будетъ достопамятнымъ днемъ въ нашемъ календарѣ. Завтра вторникъ, — день, въ который произойдетъ мое свиданіе съ миссъ Сильвестеръ.

Арнольдъ поставилъ на столъ стаканъ, который онъ подносилъ къ губамъ.

— Послѣ всего случившагося, сказалъ онъ, — я не могу слышать равнодушно это имя. Миссъ Сильвестеръ разлучила меня съ женой.

— Она вознаградитъ васъ за это, соединивъ васъ съ женой.

— Она до сихъ поръ была моею пагубой.

— Теперь она можетъ сдѣлаться вашимъ спасеніемъ.

Внесли сыръ, и сэръ-Патрикъ возвратился къ поваренному искусству.

— Знаете вы какъ надо варить оливку, Арнольдъ?

— Нѣтъ.

— Что знаетъ молодое поколѣніе? Оно знаетъ грести, стрѣлять, играть въ крикетъ, держать дари, а болѣе ничего не знаетъ. На что будетъ годно это поколѣніе, когда лишится своихъ мускуловъ, то-естъ когда состарится? До меня впрочемъ это не касается — меня тогда не будетъ. Вы слушаете, Арнольдъ?

— Слушаю.

— Какъ варить оливку: подожить оливку въ жаворонка, положить жаворонка въ перепела, положить перепела въ голубя, голубя въ куропатку, куропатку въ курицу, курицу я индѣйку. Хорошо. Поджарить немного на сковородѣ, потомъ положить въ кастрюлю, накрыть и оставить въ печкѣ, пока все хорошо поджарится до самой оливки. Хорошо. Отворить окно. Выбросить индѣйку, курицу, куропатку, голубя, перепела и жаворонка. Наконецъ, съѣсть оливку. Кушанье дорогое, но, по свидѣтельству знатоковъ, стоитъ жертвъ. Квинтъ-эссенція соковъ шести птицъ сосредочивается въ одной оливкѣ. Мысль великая! Выпейте еще стаканъ бургонскаго, Арнольдъ.

Наконецъ слуги ушли окончательно, оставивъ на столѣ вино и десертъ.

— Я долго терпѣлъ, сэръ-Патрикъ, сказалъ Арнольдъ. — Довершите ваши благодѣянія, разкажите мнѣ все что случилось у леди Лунди.

Былъ холодный вечеръ. Въ комнатѣ горѣлъ яркій свѣтъ. Сэръ-Патрикъ подвинулъ стулъ къ огню.

— Я разкажу вамъ все по порядку, сказалъ онъ. — Вопервыхь, я засталъ у леди Лунди гостей, двухъ совершенно незнакомыхъ мнѣ особъ: капитана Ньюендина и племянницу его, мистрисъ Гленармъ. Леди Лунди предложили принять меня въ другой комнатѣ. Гости предложили что они уйдутъ въ другую комнату. Я отклонилъ оба предложенія. Первый ударъ ея свѣтлости! Она была увѣрена, Арнольдъ, что мы не рѣшимся стать лицомъ къ лицу съ общественнымъ мнѣніемъ. Я съ самаго начала показалъ ей что мы такъ же мало боимся общественнаго мнѣнія какъ и она. — «Я всегда мирюсь съ тѣмъ что называется совершившимся фактомъ», сказалъ я. — «Вы довели дѣло до кризиса, леди Лунди. Сдѣланнаго не поправишь. Я намѣренъ поговорить съ моею племянницей (въ вашемъ присутствіи, если вамъ угодно), потомъ съ вами, не безпокоя вашихъ гостей». Гости сѣли, снѣдаемые любопытствомъ. Развѣ приличіе позволяло леди Лунди отказать мнѣ, при двухъ свидѣтеляхъ, въ свиданіи съ племянницей? Конечно нѣтъ. Я повидался съ Бланкой (леди Лунди конечно присутствовала) въ задней гостиной. Я отдачъ ей ваше письмо, замолвилъ за васъ доброе слово, замѣтилъ что она раскаивается, хотя не хочетъ признаться въ этомъ. Мы вернулись въ большую гостиную. Не успѣлъ я сказать пяти словъ, какъ оказалось, къ моему величайшему удивленію и удовольствію, что капитанъ Ньюендинъ пріѣхалъ по тому же дѣлу по которому пріѣхалъ я, то-есть по вашему дѣлу съ миссъ Сильвестеръ. Моею цѣлью было отвергнуть, въ интересахъ моей племянницы, вашъ бракъ съ миссъ Сильвестеръ. Его цѣлью было утвердить, въ интересахъ его племянницы, вашъ бракъ съ миссъ Сильвестеръ. Къ величайшему неудовольствію двухъ дамъ, мы немедленно приступили къ переговорамъ самымъ дружескимъ образомъ. — «Очень радъ что имѣю удовольствіе видѣть васъ, капитанъ Ньюендинъ.» — «Я въ восторгѣ что имѣю честь познакомиться съ вами, сэръ-Патрикъ.» — «Мнѣ кажется, мы можемъ придти къ соглашенію въ двѣ минуты, капитанъ?» — «Вы выразили мою мысль, сэръ-Патрикъ.» — «Опредѣлите ваше положеніе, капитанъ.» — «Съ величайшимъ удовольствіемъ, сэръ-Патрикъ. Вотъ моя племянница, мистрисъ Гленармъ, невѣста мистера Джофри Деламена. Все было бы отлично, но явилось неожиданное препятствіе въ образѣ женщины. Ясно ли я выражаюсь?» — «Превосходно, капитанъ. Еслибъ отъ этого не пострадалъ британскій флотъ, вамъ слѣдовало бы быть адвокатомъ. Сдѣлайте одолженіе, продолжайте». — «Вы слишкомъ снисходительны, сэръ-Патрикъ. Я продолжаю. Мистеръ Деламенъ утверждаетъ что претендующая особа не имѣетъ никакихъ правъ на него, и въ доказательство справедливость своихъ словъ, увѣряетъ что она уже замужняя женщина, и что мужъ ея мистеръ Бринквортъ. Леди Лунди и моя племянница увѣряютъ меня, на основаніи доказательствъ которыя онѣ считаютъ удовлетворительными, что мистеръ Деламенъ правъ. Я не считаю доказательствъ удовлетворительными. Надѣюсь, сэръ-Патрикъ, что вы не сочтете меня чрезмѣрно упрямымъ человѣкомъ?» — «Напротивъ, капитанъ, вы внушаете мнѣ высокое мнѣніе о вашей способности оцѣнивать по достоинству доказательства. Позвольте спросить какого образа дѣйствій намѣрены вы держаться?» — "Я самъ только что хотѣлъ сказать это. Вотъ каковъ мой образъ дѣйствій. Я отказываюсь дать согласіе на бракъ моей племянницы съ мистеромъ Деламеномъ, пока мистеръ Деламенъ не докажетъ справедливость своего увѣренія, представивъ свидѣтелей брака претендующей особы. Онъ отсылаетъ меня къ свидѣтелямъ, но отказывается дѣйствовать въ этомъ дѣлѣ лично, на томъ основаніи что готовится къ бѣгу. Я согласенъ что это дѣйствительно препятствіе, и соглашаюсь взять на себя трудъ вызвать въ Лондонъ свидѣтелей. Съ послѣднею почтой я отправилъ письмо къ моему пертскому адвокату съ порученіемъ отыскать свидѣтелей, предложить имъ приличное вознагражденіе (насчетъ мистера Деламена) за потерю времени, и представить ихъ сюда въ опредѣленное время. Бѣгъ назначенъ въ будущій четвергъ. Послѣ четверга, мистеръ Деламенъ будетъ свободенъ и въ состояніи присутствовать при допросѣ свидѣтелей. Что вы скажете, сэръ-Патрикъ, насчетъ того чтобы намъ собраться въ субботу, въ этой комнатѣ (съ позволенія леди Лунди)? Вотъ сущность сказаннаго капитаномъ. Онъ такъ же старъ какъ и я, а одѣть какъ тридцатилѣтній, но, несмотря на это, славный малый. Я поразилъ леди Лунди, принявъ его предложеніе не поколебавшись ни на одну минуту. Мистрисъ Гленармъ и леди Лунди переглянулись въ безмолвномъ удивленіи. Мы говорили о дѣлѣ по поводу котораго двѣ женщины перессорились бы на смерть. А мы, два старика, сговорились самымъ дружескимъ образомъ. Желалъ бы я чтобы вы видѣли лицо леди Лунди, когда я благодарилъ капитана за то что онъ избавилъ меня отъ продолжительнаго объясненія съ ея свѣтлостью. "Благодаря капитану, " сказалъ я ей очень вѣжливо, — «намъ больше не о чемъ толковать. Я поспѣшу домой чтобъ успокоить поскорѣе Арнольда Бринкворта». Я обѣщалъ представить васъ въ субботу обществу въ числѣ котораго будетъ ваша жена. Другимъ я доказалъ что это не страшитъ меня ни мало. Но вамъ я долженъ сказать что не легко предугадать каковъ будетъ разультатъ субботняго допроса. Все зависитъ отъ исхода моего свиданія съ миссъ Сильвестеръ. Можно сказахъ безъ преувеличенія, Арнольдъ, что судьба ваша въ ея рукахъ.

— Я дорого далъ бы чтобы вовсе не знать миссъ Сильвестеръ, сказалъ Арнольдъ.

— Будьте справедливы, возразилъ сэръ-Патрикъ. — Скажите, что вы дорого дали бы чтобы вовсе не знать Джофри Деламена.

Арнольдъ опустилъ голову.

КОНЕЦЪ ОДИННАДЦАТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ДВѢНАДЦАТАЯ. — ДРУРИЛЕНЪ.

ГЛАВА XLIV.
Письмо и законъ.

Шумный потокъ лондонской жизни, протекая по темному каналу Друрилена, достигъ извилистымъ путемъ изъ переднихъ комнатъ въ заднюю пріемную одного дома въ Друриленѣ, назначеннаго для низшихъ занятій музыкальнаго и театральнаго промысловъ. На грязномъ поду лежали кучи старыхъ нотъ. Театральныя маски, оружіе, портреты пѣвицъ и танцовщицъ украшали стѣны. Пустой скрипичный футляръ отогрѣлъ изъ одного угла на разбитый бюстъ Россини, стоившій въ другомъ. Надъ каминомъ была наклеена гравюра изображавшая допросъ королевы Каролины. Дубовые стулья и столъ были неподдѣльными образцами стариннаго столярнаго искусства. На полу лежалъ небольшой обрывокъ ковра, а ни потолкѣ толстый слой копоти. Подъ вечеръ Михайлова Дня въ этой комнатѣ сидѣли двое: сэръ-Патрикъ Лунди и Анна Сильвестеръ.

Вступительный разговоръ между ними, — съ одной стороны разказъ о случившемся въ Пертѣ и Свангавенѣ. Съ другой — исчисленіе обстоятельствъ сопровождавшихъ разлуку Арнольда и Бланки, — пришелъ къ концу. Сэръ-Патрику предстояло направить разговоръ къ цѣли свиданія. Онъ взглянулъ на свою собесѣдницу, и поколебался.

— Чувствуете ли вы себя въ силахъ продолжать? спросилъ онъ. — Если вамъ угодно отдохнуть, пожалуста не стѣсняйтесь.

— Благодарю васъ, сэръ-Патрикъ. Я чувствую себя въ силахъ и прошу васъ продолжать. Никакими словами не передать съ какою готовностью я сдѣлала бы все чѣмъ могла бы быть полезна вамъ. Ваша опытность должна указать мнѣ что я могу сдѣлать.

— Для этого, миссъ Сильвестеръ, я долженъ распросить васъ безъ церемоніи обо всемъ что мнѣ нужно знать. Вопервыхъ, не имѣетъ ли вашъ пріѣздъ въ Лондонъ какой-нибудь цѣли, которой вы не сказали мнѣ? Я говорю конечно о такой цѣли которую я (въ качествѣ повѣреннаго Арнольда Бринкворта) имѣю право знать.

— У меня была цѣль, сэръ-Патрикь, но она не удалась мнѣ.

— Могу я узнать ее?

— Мнѣ хотѣлось поговорить съ Джофри Деламеномъ.

— Какъ! Такъ вы уже пытались поговорить съ нимъ? Когда же вы успѣли?

— Сегодня утромъ.

— Вы пріѣхали въ Лондонъ только вчера вечеромъ.

— Да, но я потеряла много дней въ дорогѣ, сказала Анна. — Я принуждена была отдохнуть въ Эдинбургѣ, потомъ въ Йоркѣ, и боялась что мистрисъ Гленармъ увидитъ его раньше меня.

— Боялись! повторилъ сэръ-Патрикъ. — Я понялъ изъ вашихъ словъ что вы не имѣли намѣренія оспаривать негодяя у мистрисъ Гленармъ. Съ какою же цѣлью вы хотѣли видѣть его?

— Съ тою же цѣлью съ которою я ѣздила въ Свангавенъ.

— Неужели! Вы думали что Джофри можетъ поправить дѣло, и что вы можете побудить его къ этому обѣщаніемъ отказаться отъ вашего права?

— Будьте снисходительны къ моему неблагоразумію, сэръ-Патрикъ. Я теперь постоянно одна; у меня обратилось въ привычку мучать себя разными мыслями. Я очень мучилась думая о положеніи въ которомъ находится, благодаря мнѣ, мистеръ Бринквортъ. Ожидать что мнѣ удастся уговорить Джофри Деламена, послѣ того какъ я уже потерпѣла неудачу съ мистрисъ Гленармъ, было конечно самонадѣянностью, на ни чемъ не основанною самонадѣянностью. Но я и теперь не потеряла надежды. Еслибъ онъ только захотѣлъ выслушать меня, моя глупая поѣздка въ Фульгамъ имѣла бы оправданіе. Она горько вздохнула. Сэръ-Патрикъ взялъ ея руку.

— Она и такъ имѣетъ оправданіе, сказалъ онъ съ участіемъ. — Ваше намѣреніе безукоризненно. Позвольте мнѣ прибавитъ, чтобъ успокоить васъ, что еслибы Джофри выслушалъ васъ и согласился на ваше предложеніе, результатъ былъ бы тотъ же самый. Вы ошибаетесь, полагая что ему стоитъ только сказать слово чтобы поправить дѣло. Оно зашло уже слишкомъ далеко. Надо разъяснить недоразумѣніе которое произошло въ тѣ несчастные часы которые Арнольдъ провелъ съ вами въ Крегъ-Ферни.

— О, сэръ-Патрикъ, еслибъ я это знала до моей поѣздки въ Фульгамъ!

Она содрогнулась при этихъ словахъ. Было ясно что одно воспоминаніе о свиданіи съ Джофри потрясаетъ ея нервно. Почему? Сэръ-Патрикъ рѣшилъ что необходимо разъяснить этотъ вопросъ.

— Я знаю цѣль вашей поѣздки въ Фульгамъ, но вы не сказали мнѣ что случилось тамъ.

Анна поколебалась.

— Развѣ это необходимо? спросила она, съ очевидною неохотой начать разказъ.

— Положительно необходимо, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ, — потому что это касается Деламена.

Анна собралась съ духомъ и начала разказъ.

— Адресъ его узналъ мнѣ человѣкъ съ которымъ я имѣю здѣсь дѣло. Но я не скоро нашла домъ. Это скорѣе дача съ большимъ садомъ, окруженнымъ высокою каменною оградой. Я увидала карету, дожидавшуюся кого-то. Кучеръ показалъ мнѣ дверь. Большая деревянная дверь съ рѣшеткой въ оградѣ Я позвонила. За рѣшеткой показалась служанка, и на мою просьбу, отказалась впустить меня. Хозяйка, сказала она, запретила впускать чужихъ, въ особенности женщинъ. Я дала ей денегъ и попросила вызвать хозяйку. Черезъ нѣсколько минутъ, за рѣшеткой появилось другое лицо, показавшееся мнѣ знакомымъ. Я была въ нервномъ состояніи; увидавъ это лицо, я вздрогнула. «Мы кажется знаемъ другъ друга», сказала я. Вдругъ дверь отворилась, и какъ вы думаете кого я увидала предъ собой?

— Развѣ это былъ кто-нибудь кого я знаю?

— Да.

— Мущина или женщина?

— Эсфирь Дезриджъ.

— Эсфирь Дезриджъ!

— Да. Одѣтая какъ всегда и нисколько не измѣнившаяся, съ доскою на боку.

— Удивительно! Позвольте, гдѣ я видѣлъ ее въ послѣдній разъ? Да, на Виндигетской станціи, когда она отправлялась въ Лондонъ, отказавшись отъ мѣста у моей свояченицы. Такъ она поступила на другое мѣсто, не предувѣдомивъ меня, какъ я просилъ ее.

— Она живетъ въ Фульгамѣ.

— Въ услуженіи?

— Нѣтъ, въ своемъ собственномъ домѣ

— Вотъ какъ! У Эсфири Дезриджъ свой собственный домъ! Ого хорошо. Отчего же и ей не возвыситься въ этомгь мірѣ какъ возвышаются другіе. Впустила она васъ?

Она стояла нѣсколько времени устремивъ на меня свой странный взглядъ. Виндигетская прогулка всегда говорила что она не въ своемъ умѣ, и вы сами согласитесь что это правда, когда я разкажу вамъ какъ она приняла меня. Она сумашедшая. Я спросила ее: «развѣ вы не помните меня?» Она взяла въ руки свою доску и написала: «Я помню васъ въ обморокѣ, въ Виндигетсѣ.» Я не знала что она была въ библіотекѣ во время моего обморока. Это ли открытіе поразило меня, или ея странный, мертвенный взглядъ, но я нѣсколько минутъ не могла сказать ни слова. Она начала опять писать на доскѣ, и написала необыкновенно странный вопросъ: «Я сказала тогда что это сдѣлалъ мущина. Отгадала я?» Еслибъ этотъ вопросъ былъ предложенъ кѣмъ-нибудь другимъ, я сочла бы его дерзостью. Но представьте, сэръ-Патрикъ, я отвѣтила ей. Сама не знаю почему, но я отвѣтила ей. Она заставила меня отвѣтить своими каменными глазами. Я сказала «да.»

— Все это происходило у двери?

— У двери.

— Когда же она впустила васъ?

— Когда я отвѣтила ей, она тотчасъ же впустила меня. Она взяла меня за руку, довольна грубо, ввела въ дверь и затворила ее за мною. Я была взволнована; я задрожала отъ ея прикосновенія. Она выпустила мбю руку. Я стояла предъ ней какъ ребенокъ, ожиддя чтобъ она сказала или сдѣлала что-нибудь. Она долго смотрѣла на меня, потомъ издала страшный нѣмой звукъ, но видно было что она не сердится; на противъ, еслибъ это была не Есѳирь Дезриджъ, я подумала, что она хочетъ выразить радость, удовольствіе. Понимаете вы ее, сэръ-Патрикъ?

— Нѣтъ еще; позвольте мнѣ спросить не выказывала ли она особенной привязанности къ вамъ въ Виндигетсѣ?

— Ни малѣйшей. Трудно вообразить чтобъ она могла любить кого-нибудь.

— Писала она еще что-нибудь на доскѣ?

— Да Она написала еще вопросъ подъ тѣмъ который былъ уже написанъ. Она все еще думала о моемъ обморокѣ и о мущинѣ который сдѣлалъ это. Она написала: «скажите мнѣ какъ онъ сдѣлалъ это. Онъ ударилъ васъ?» Многіе засмѣялась бы на такой вопросъ: я испугалась. Я оказала «нѣтъ». Она покачала головой, точно не вѣрила мнѣ, и написала: «мы не любимъ признаваться что они поднимаютъ на насъ свои кулаки и бьютъ насъ; не правда ли?» Я отвѣчала: «право вы ошибаетесь.» Она написала: «кто онъ?» У меня хватило присутствія духа сказать ей что я не отвѣчу на этотъ вопросъ. Она отворила дверь и показала мнѣ знакомъ чтобъ я ушла. Я вопросила ее подождать немного. Она съ непонятнымъ упрямствомъ обратилась ко мнѣ опять съ вопросомъ о «мущинѣ». На этотъ разъ вопросъ былъ еще яснѣе; она, должно-быть, уже объяснила по своему цѣль моего прихода въ ея ловъ Она написала: «Это тотъ мущина который живетъ въ моемъ домѣ?» Я знала что она прогонитъ меня, если я не отвѣчу ей. Мнѣ нельзя было не признаться что она угадала. Я (казала: "да, я хочу видѣть его ". Она взяла меня за руку такъ же грубо какъ и въ первый разъ, и ввела въ свой домъ.

— Я начинаю понимать ее, сказалъ сэръ-Патрикъ. При покойномъ братѣ, я слыхалъ что она была несчастна съ своимъ мужемъ. Зная это, вы поймете сцѣпленіе идей въ ея помраченномъ умѣ. Какъ она видѣла васъ въ послѣдній разъ? Въ обморокѣ?

— Да.

— Она заставляетъ васъ признаться что она была права сказавъ что мущина виноватъ въ томъ положеніи въ которомъ вы были тогда. Что обморокъ можетъ быть слѣдствіемъ нравственнаго страданія, она неспособна понятъ. Cyдя по собственному опыту, она приписываетъ его грубому физическому удару. Въ этомъ она видитъ повтореніе ея собственныхъ страданій и случая съ ней самой. Это довольно интересный фактъ для того кто изучаетъ человѣческую природу и этимъ можно объяснить — необъяснимое иначе — снисхожденіе которое она оказала вамъ, впустивъ васъ къ себѣ вопреки своему приказанію служанкѣ. Что же случилось потомъ?

— Она ввела меня въ свою комнату и знакомъ предложила мнѣ чаю, необыкновенно страннымъ образомъ, безъ малѣйшаго повидимому участія. Послѣ того что вы мнѣ сейчасъ сказали, я начинаю понимать что происходило въ ея душѣ. Мнѣ кажется, она чувствовала благородное участіе къ женщинѣ которую считала столь же несчастною какъ она сама была несчастна. Я отказалась отъ чаю, и попробовала обратитъ разговоръ на цѣль моего посѣщенія. Но она не обратила ни маіѣйшаго вниманія на мои слова Она сдѣлала движеніе рукой, показывая мнѣ комнату, потомъ подвела къ окну и показала садъ, будто хотѣла сказать: это мой домъ и мой садъ. Въ саду стоялъ Джофри Деламенъ и около него три человѣка Я опять сказала ей что хочу поговорить съ нимъ, но она опять не обратила вниманія намой слова. Сдѣлавъ мнѣ знакъ чтобъ я отошла отъ окна, она подошла къ камину и показала мнѣ висѣвшій надъ нимъ листъ бумаги, въ рамкѣ со стекломъ. Она, кажется, очень гордится этою рукописью, потому что настояла чтобъ я прочла ее. Это было извлеченіе изъ духовнаго завѣщанія.

— Завѣщанія по которому ей достался домъ?

— Да. Изъ завѣщанія ея брата. Тамъ говорилось что она сожалѣетъ что всегда отдалялся отъ сестры, съ тѣхъ поръ какъ она вышла замужъ противъ его воли и совѣтовъ. Въ доказательство своего искренняго желанія помириться съ ней и въ вознагражденіе за страданія которыя она вынесла отъ своего покойнаго мужа, онъ оставляетъ ей 200 фунтовъ ежегоднаго дохода и домъ съ садомъ въ пожизненное владѣніе.

— Это дѣлаетъ честь ея брату и ей самой, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Принявъ во вниманіе ея странный характеръ, я понимаю что она любить хвастаться этимъ. Но меня удивляетъ для чего она, имѣя достаточный годовой доходъ, отдаетъ свой домъ внаймы.

— Это и меня удавило, и я рѣшалась спросить ее. Зная что съ ней надо говорить осторожно, я, чтобы приготовить ее къ вопросу, спросила ее сначала кто ея жильцы. Квартиру у нея нанялъ повѣренный Джофри Деламена, вѣроятно его учитель. Онъ удивилъ Есѳирь Дезриджъ, обративъ большое вниманіе на ея садъ.

— Это очень понятно, миссъ Сильвестеръ. Большой садъ, окруженный высокою оградой, есть именно такое мѣсто какое нужно для упражненій его кліента. Продолжайте.

— Потомъ я спросила ее для чего она отдаетъ свой домъ внаймы. Когда она услыхала мой вопросъ, ея мрачное лицо сдѣлалось еще мрачнѣе, и она написала мнѣ: «У меня нѣтъ въ мірѣ ни одного друга. Я боюсь жить одна» Грустное, безотрадное положеніе, сэръ-Патрикъ, не правда ли?

— Дѣйствительно грустное положеніе. Но что же было дальше? Попали вы въ садъ?

— Да, послѣ второй попытки. Она какъ будто вдругъ передумала, и сама отворила мнѣ дверь. Проходя мимо окна ея комнаты, я оглянулась. Она сидѣла у стола предъ окномъ и слѣдила за мною. Во взглядѣ ея было что-то необыкновенно странное, — не умѣю сказать вамъ что — отчего мнѣ сдѣлалось неловко. Взглянувъ съ вашей точки зрѣнія, можно подумать, какъ ни ужасно такое предположеніе, что она желала увидать чтобы со мной поступили такъ же какъ нѣкогда поступали съ нею самой. Я вздохнула свободнѣе, когда скрылась изъ ея глазъ, хотя знала что иду на рискъ. Подходя ближе къ людямъ стоявшимъ въ саду, я услыхала что двое изъ нихъ говорятъ что-то съ жаромъ Джофри Деламену. Четвертый, пожилой господинъ, стоялъ поодаль. Я остановилась и отошла всторону, въ ожиданіи окончанія ихъ разговора. Но я не могла не слышатъ его. Два человѣка уговаривали Джофри поговорить съ пожилымъ господиномъ. Они говорили ему что это извѣстный докторъ, съ которымъ стоитъ посовѣтоваться.

Сэръ-Патрикъ прервалъ ее.

— Не называли ли они его по имени? спросилъ онъ.

— Да. Они называли его мистеръ Спидвель.

— Спидвель! Вашъ разказь, миссъ Сильвестеръ, становится интереснѣе чѣмъ вы предполагаете. Я самъ слышалъ какъ мистеръ Спидвель предупреждалъ Деламена чтобъ онъ берегъ свое здоровье, когда мы были всѣ вмѣстѣ въ Виндигетсѣ. Послушался Деламенъ? Посовѣтовался съ докторомъ?

— Нѣтъ. Онъ помнилъ то что вы сейчасъ вспомнили. Онъ отвѣчалъ: «чтобъ я посовѣтовался съ тѣмъ кто сказалъ что я разбитый человѣкъ? Ни за что!» Закончивъ свой отвѣту проклятіемъ, онъ отршелъ отъ другихъ. Къ несчастію, она пошелъ по направленію къ мѣсту гдѣ я стояла, и увидалъ меня. Одинъ взглядъ на меня привелъ его въ бѣшенство. Я не въ состояніи повторить вамъ словъ съ которыми онъ обратился ко мнѣ; довольно что я слышала ихъ. Право, сэръ-Патрикъ еслибы товарищи его не подбѣжали и не схватили его, Есфирь Дезриджъ увидала бы то чего она ожидала. Онъ былъ такъ страшенъ, что я, видѣвшая его не разъ въ припадкахъ бѣшенства, пришла въ ужасъ, и до сихъ поръ не могу безъ содроганія вспомнить о немъ. Одинъ изъ мущинъ, остановившихъ его, былъ, въ своемъ родѣ такъ же грубъ. Онъ сказалъ мнѣ, въ самыхъ безцеремонныхъ выраженіяхъ что еслибы съ Деламеномъ сдѣлался обморокъ, онъ проигралъ бы дѣло, и что въ этомъ была бы виновата я. Еслибы не мистеръ Спидвель, я не знаю что со мною было было. Онъ тотчасъ же подошелъ ко мнѣ. «Здѣсь не мѣсто ни вамъ, ни мнѣ,» сказалъ онъ, взялъ меня подъ руку и- повелъ къ дому. Есфирь Дезриджъ вышла намъ навстрѣчу и загородила мнѣ рукой дорогу. Мистеръ Спидвель опросилъ ее что ей нужно. Она взглянула на меня, потомъ на садъ и замахнулась сжатымъ кулакомъ. Въ первый разъ съ тѣхъ поръ какъ я знаю ее — надѣюсь что я ошиблась — мнѣ показалось что она улыбнулась. Мистеръ. Спидвель увелъ меня. «Они здѣсь хорошо подобраны», сказалъ онъ «женщина такая же дикая какъ и мущина». Карета которую я видѣла прежде принадлежала ему. Онъ предложилъ довезти меня. Я согласилась воспользоваться его добротой до станціи желѣзной дороги. Пока мы говорили, Есфирь Дезриджъ подошла къ двери. Она сдѣлала опять такое же движеніе рукой, взглянула на садъ, потомъ на меня и покачала головой, точно хотѣла сказать: «а онъ еще ударитъ васъ» Какъ я была рада, когда мы уѣхали отъ нея. Надѣюсь что мнѣ не придется встрѣтиться съ ней еще разъ.

— Не знаете ли какъ попалъ туда мистеръ Спидвель? По собственному желанію, или они пригласили его?

— Пригласили. Я рѣшилась предложитъ ему нѣсколько вопросовъ о Джофри Деламенѣ и о людяхъ которые была съ тамъ. Мистеръ Спидвель очень снисходительно объяснилъ мнѣ все чего я не могла понять сама. Одинъ изъ нихъ былъ учитель, а другой докторъ, съ которымъ учитель имѣлъ обыкновеніе совѣтоваться о здоровьи своихъ паціентовъ. Кажется, главною причиной побудившею учителя перевезти Джофри Деламена изъ Шотландіи въ окрестности Лондона была необходимость въ медицинской помощи. Докторъ къ которому обратился учитель сказалъ прямо что не понимаетъ нѣкоторыхъ симптомовъ болѣзни Джофри, и самъ пригласилъ въ Фульгамъ мистера Спидвеля сегодня утромъ. Мистеръ Спидвель сказалъ мнѣ: «Я встрѣчался съ Деламеномъ въ обществѣ и такъ заинтересовался его болѣзнію что согласился съѣздить къ нему. Каковъ былъ результатъ моего визита вы видѣли сами.»

— Говорилъ онъ вамъ что-нибудь о здоровьи Деламена?

— Онъ говорилъ что распрашивалъ доктора дорогою въ Фульгамъ, и что нѣкоторые симптомы болѣзни Джофри предвѣщаютъ серіозную опасность. Я не знаю какіе это симптомы. Мистеръ Спидвель говорилъ только о такихъ перемѣнахъ къ худшему въ Джофри которыя понятны женщинѣ. Иногда онъ бываетъ такъ апатиченъ что ничто не монетъ расшевелить его. Иногда, напротивъ, на него находятъ приладки бѣшенства безо всякой видимой причины. Въ Шотландіи, учитель нашелъ невозможнымъ содержать Джофри на правильной діэтѣ, и докторъ одобрилъ выборъ фульгамской квартиры, удостовѣрившись не только въ удобствѣ сада, но и въ томъ что и Есфирь можно положиться какъ на отличную кухарку. Съ ея помощію, они подвергли его совершенно новой діэтѣ. Но при этомъ имъ встрѣтилось неожиданное препятствіе. Когда Джофри привели на новую квартиру, оказалось что онъ видѣлъ Есфирь Дезриджъ въ Виндигетсѣ, и почувствовалъ къ ней непреодолимую антипатію. Увидавъ ее въ Фульгамѣ, онъ, говорятъ, пришелъ въ ужасъ.

— Пришелъ въ ужасъ? Почему?

— Никто не знаетъ почему. Учитель и докторъ могли заставить его поселиться въ ея квартирѣ угрозой отказаться отх отвѣтственности приготовить его къ бѣгу, если онъ не овладѣетъ собой и не будетъ вести себя какъ мущина, а не какъ ребенокъ. Понемногу онъ помирился съ своею новою квартирой, отчасти вслѣдствіе старанія Есфири не попадаться ему на глаза, отчасти вслѣдствіе сознанія пользы діэты, которую могъ соблюдать съ ея помощью. Мистеръ Спидвель говорилъ еще что-то, но теперь я всего не припомню, и передамъ вамъ только заключеніе къ которому онъ пришелъ. Поразительное заключеніе отъ человѣка съ такимъ авторитетомъ: Бѣгъ будущаго четверга угрожаетъ опасностью жизни Деламена.

— Опасностью умереть на мѣстѣ?

— Да.

Сэръ-Патрикъ задумался. Прошло нѣсколько минутъ прежде чѣмъ онъ заговорилъ.

— Мы не безъ пользы потеряли время, сказалъ онъ, — остановившись на вашей поѣздкѣ въ Фульгамъ. Въ виду смерти этого человѣка, я долженъ подумать серіозно о нѣкоторыхъ обстоятельствахъ. Мнѣ хотѣлось бы, въ интересахъ моей племянницы и ея мужа, предугадать какое вліяніе будетъ имѣть роковой результатъ бѣга на субботнее слѣдствіе. Мнѣ кажется вы можете помочь мнѣ въ этомъ.

— Скажите что я могу сдѣлать, сэръ-Патрикъ?

— Могу я разчитывать на ваше присутствіе въ субботу?

— Конечно.

— Вы должны знать что въ Бланкѣ вы найдете особу вооруженную въ настоящее время противъ васъ, друга и сестру, переставшую (подъ вліяніемъ леди Лунди) считать себя вашимъ другомъ и сестрой.

— Я ожидала, сэръ-Патрикъ, что Бланка воорудится противъ меня. Въ письмѣ къ мистеру Бринкворту я предупреждала его такъ деликатно какъ только умѣла что въ его женѣ легко пробудить ревность. Вы можете положиться на мое самообладаніе. Что бы Бланка ни сказала или ни сдѣлала, ничто не заставитъ меня забыть чѣмъ я обязана ей за прошлое. Я никогда не разлюблю ее. Пусть это увѣреніе успокоитъ васъ, если вы опасались за мое поведеніе. Скажите мнѣ какъ я могу послужить интересамъ которые мнѣ столь же дороги какъ и вамъ.

— Вотъ какъ: скажите мнѣ въ какомъ положеніи находились вы относительно Джофри Деламена, когда отправились въ гостиницу Крегъ-Ферни?

— Дѣлайте мнѣ вопросы какіе сочтете нуакными, сэръ-Патрикъ.

— Вы даете мнѣ право?

— Да.

— Я начну съ того что вы уже сказали мнѣ. Дедаменъ обѣщалъ жениться на васъ?

— Безсчетное число разъ.

— Словесно?

— Да.

— И письменно?

— И письменно.

— Понимаете вы къ чему я веду?

— Несовсѣмъ.

— При началѣ свиданія, мы говорили о письмѣ которое вы взяли у Бишонригса. Я узналъ отъ Арнольда что на украденномъ листкѣ было два письма, одно написанное вами Денмену, другое — написанное Деламеномъ вамъ. Содержаніе послѣдняго письма Арнольдъ припомнилъ. Вашего письма онъ не читалъ. Мнѣ необходимо, миссъ Сильвестеръ, прочесть его прежде чѣмъ я уйду отсюда

Анна не отвѣчала. Она сидѣла сложивъ руки на колѣняхъ. Въ первый разъ она съ безпокойствомъ отвернулась отъ сэръ-Патрика.

— Не достаточно ли будетъ, сказала, она подумавъ немного, — если я разкажу вамъ содержаніе моего письма не показывая его?

— Нѣтъ, этого не будетъ достаточно, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ не стѣсняясь. — Я намекнулъ вамъ, если помните, когда вы говорили о письмѣ, что мнѣ хотѣлось бы прочесть его. Я замѣтилъ что вы съ намѣреніемъ не обратили вниманія на мои слова. Мнѣ очень непріятно настаивать на томъ что вамъ тяжело исполнить. Но если вы хотите помочь мнѣ, я указалъ вамъ средство.

Анна встала и вмѣсто отвѣта отдала ему письмо.

— Вспомните все что сдѣлалъ Деламенъ послѣ того какъ я написала ему это письмо, сказала она, — и не судите меня строго за то что я не хотѣла показать вамъ его.

Съ этими словами она отошла къ окну. Пока сэръ-Патрикъ читалъ письмо, она стояла приложивъ руку къ сердцу и устремивъ разсѣянный взглядъ на закопченную картину лондонскихъ крышъ и трубъ.

Чтобы правильно оцѣнить событія, необходимо перечесть съ сэръ-Патрикомъ уже извѣстную, краткую переписку.

1. Отъ Анны Сильвестеръ къ Джофри Деламену.

Виндигетсъ, 12го августа 1868.

"Джофри Деламенъ! Я ждала въ надеждѣ что вы пріѣдете и прождала напрасно. Ваше поведеніе относительно меня въ высшей степени жестоко; я не хочу выносить этого долѣе. Подумайте! Подумайте для своей же пользы, прежде чѣмъ доведете до отчаянія несчастную женщину повѣрившую вамъ. Вы обѣщали жениться на мнѣ, поклявшись всѣмъ что есть святаго. Я требую исполненія обѣщанія. Я требую безъ всякихъ уступокъ чтобы вы сдѣлали меня тѣмъ чѣмъ поклялись сдѣлать, чѣмъ я ждала сдѣлаться все это время, что я есть предъ небомъ — вашею законною женой. Леди Лунди даетъ здѣсь праздникъ 14го. Я знаю что вы приглашены. Если вы не пріѣдете, я не отвѣчаю за то что можетъ случиться. Я рѣшаюсь покончить съ неизвѣстностью. О, Джофри, вспомните прошлое! Не обманывайте, будьте справедливы къ вашей любящей женѣ

"Аннѣ Сильвестеръ." 2. Отъ Джофри Деламена къ Аннѣ Сильвестеръ.

"Дорогая Анна! Сейчасъ узналъ что долженъ ѣхать къ отцу въ Лондонъ. Телеграфируютъ что онъ плохъ. Останьтесь тамъ гдѣ теперь. Я напишу вамъ. Клянусь честью, я исполню обѣщаніе. Вашъ будущій любящій мужъ

"Джофри Деламенъ."

«Виндигетсъ, 14го августа, 4 часа пополудни. Ужасно спѣшу. Поѣздъ отходитъ въ 4 ч. 30 м.»

Сэръ-Патрикъ прочелъ письма съ напряженнымъ вниманіемъ. При послѣднихъ строкахъ послѣдняго письма, онъ сдѣлалъ то чего не дѣлалъ уже двадцать лѣтъ, вскочилъ съ мѣста и прошелъ комнату безъ помощи палки.

Анна вздрогнула, и, отвернувшись отъ окна, взглянула на него съ безмолвнымъ изумленіемъ. Онъ былъ подъ вліяніемъ сильнаго волненія; это было очевидно по его лицу, голосу, манерамъ.

— Сколько времени провели вы въ Шотландіи предъ тѣмъ какъ написали это письмо? спросилъ онъ съ такимъ жаромъ что закашлялся при первомъ словѣ. — Болѣе трехъ недѣль? прибавилъ онъ, устремивъ свои черные, блестящіе глаза за лицо Анны.

— Да.

— Вы увѣрены въ этомъ?

— Вполнѣ увѣрена.

— И можете доказать это съ помощію лицъ видѣвшихъ васъ?

— Могу.

Онъ обернулъ листокъ, и показалъ ей написанное на четвертой страницѣ письмо Деламена.

— Сколько времени былъ онъ въ Шотландіи предъ тѣмъ какъ написалъ это письмо? Тоже болѣе трехъ недѣль?

Анна подумала съ минуту.

— Ради Бога, не ошибайтесь, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Вы не знаете что зависитъ отъ этого. Если не запомните, такъ лучше скажите прямо что не знаете.

— Я не могла вспомнить вдругъ, но теперь знаю навѣрное. Онъ жилъ въ Пертѣ у своего брата, три недѣли прежде чѣмъ написалъ это письмо. Предъ пріѣздомъ въ Свангавенъ, онъ провелъ три или четыре дня въ долинѣ Эекъ.

— Вы и въ этомъ увѣрены?

— Вполнѣ увѣрена.

— Не знаете ли вы кого-нибудь кто видѣть его въ долинѣ Эекъ?

— Я знаю одного человѣка который передалъ ему письмо отъ меня.

— Человѣкъ котораго легко найти?

— Очень легко.

Сэръ-Патрикъ отложилъ въ сторону письмо, и схватилъ въ неудержимомъ волненіи обѣ ея руки.

— Выслушайте меня, сказалъ онъ. — Весь заговоръ противъ васъ и Арнольда Бринкворта обращается въ ничто предъ этими письмами. Когда онъ былъ у васъ въ гостиницѣ…

Онъ остановился и взглянулъ на нее. Ея руки начали дрожатъ въ его рукахъ.

— Когда Арнольдъ Бринквортъ былъ у васъ въ гостиницѣ, началъ онъ, — вы по шотландскому закону были уже замужнею женщиной. Въ тотъ день и въ тотъ часъ когда были написаны эти строки карандашомъ на вашемъ письмѣ вы сдѣлались законною женой Джефри Деламена.

Онъ остановился и взглянулъ на нее опять.

Не возразивъ ни однимъ словомъ, не сдѣлавъ никакого движенія, она подняла на него глаза, съ смертельною блѣдностью ужаса въ лицѣ, съ смертельнымъ холодомъ ужаса въ рукахъ.

Сэръ-Патрикъ отступилъ молча назадъ. Ея ужасъ отразился на его лицѣ. Жена негодяя, не задумавшагося оклеветать погубленную имъ женщину и бросить ее безпомощною въ мірѣ! жена предателя, не поколебавшагося обмануть довѣріе Арнольда и разстроить счастіе Арнольда! жена злодѣя, который ударилъ бы ее въ это утро, еслибъ его не остановили! Объ этомъ сэръ-Патрикъ не подумалъ. Поглощенный заботою о будущности Бланки, онъ не подумалъ объ Аннѣ, пока пораженное ужасомъ лицо не обратилось къ нему и не сказало ему взглядомъ: подумайте и о моей будущности!

Онъ подошелъ къ ней и взялъ ея холодную руку.

— Простите мнѣ, сказалъ онъ, — что я подумалъ сначала о Бланкѣ.

Имя Бланки, казалось, ободрило ее. Лицо ея оживилось немного, тихая грусть проглянула въ глазахъ. Онъ увидалъ что теперь можно высказаться яснѣе.

— Я самъ понимаю какъ страшна жертва, сказалъ онъ. — Я сомнѣваюсь имѣю ли я право, имѣетъ ли право Бланка.

Она остановила его, тихо пожавъ его руку.

— Да, сказала она, — если отъ этого зависитъ счастіе Бланки.

КОНЕЦЪ ДВѢНАДЦАТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ. — ФУЛЬГАМЪ.

ГЛАВА XLV.
Бѣгъ.

Одинокій чужестранецъ, бродя по Лондону, побрелъ случайно по направленію къ Фульгаму, въ день фульгамскаго празднества.

Мало-по-малу онъ очутился въ толпѣ буйныхъ Англичанъ стремившихся къ одной опредѣленной цѣли. Въ одеждѣ ихъ преобладали два цвѣта — розовый и желтый. Увлекаемый потокомъ толпы (въ сопровожденіи потока экипажей), чужестранецъ шелъ впередъ, пока толпа не остановилась у какой-то калитки. Заплативъ деньги за входъ кассиру, толпа наводнила собою большое, открытое пространство, похожее на запущенный садъ.

Войдя сюда вмѣстѣ съ другими, чужестранецъ съ недоумѣніемъ взглянулъ на представившееся зрѣлище. Онъ увидалъ тысячи людей, принадлежавшихъ почти исключительно къ среднему и высшему классамъ общества. Они собралась вокругъ большаго огороженнаго мѣста и размѣстились и деревянныхъ лавкахъ, уставленныхъ амфитеатромъ, и на крышкахъ отлряженныхъ экшіажей, уставленныхъ рядами.

Эта толпа оглашалась такимъ ревомъ одушевлённыхъ голосовъ какого ему не случалось еще слышать ни въ одномъ публичномъ собраніи на этомъ островѣ. Вслушавшись въ этотъ ревъ, онъ различилъ одинъ несмолкаемый вопросъ, начинавшійся словами «кто держитъ», и оканчивавшійся поперемѣнно двумя британскими именами, незнакомыми чужеземнымъ ушамъ. Увидавъ это странное зрѣлище и услышавъ этотъ оглушительный ревъ, чужестранецъ обратился къ полицейскому, и спросилъ, съ трудомъ произнося по-англійски:

— Позвольте спросить, что это такое?

Полицейскій отвѣчалъ:

— Сѣверъ противъ Юга. Состязаніе.

Получивъ отвѣтъ, но не удовлетворившись имъ, чужестранецъ сдѣлалъ кругообразное движеніе рукой, указывая на публику и спросилъ: «зачѣмъ?»

Полицейскій не сталъ тратить словъ съ человѣкомъ который могъ предлагать такіе вопросы. Онъ молча поднялъ толстый, красный палецъ, съ большимъ бѣлымъ ногтемъ и торжественно указалъ ему на печатное объявленіе, приклеенное за стѣнѣ. Чужестранецъ побрелъ къ объявленію.

Прочитавъ его внимательно съ верху до низу, онъ обратится за объясненіемъ къ стоявшему возлѣ него частному человѣку, который оказался вѣжливѣе и сообщительнѣе ломейскаго. Изъ его объясненія чужестранецъ, какъ человѣкъ не понимающій важнаго значенія атлетическихъ упражненій, вывелъ слѣдующее заключеніе:

Розовый цвѣтъ есть цвѣтъ Сѣвера, желтый — цвѣтъ Юга. Сѣверъ выставляетъ сорокъ розовыхъ представителей, Югъ тридцать желтыхъ. Состязаніе розовыхъ и желтыхъ есть празднество. Празднество есть слѣдствіе неукротимой національной страсти къ укрѣпленію ногъ и рукъ. Состязанія происходитъ публично. Достигаемые результаты: — въ физическомъ отношеніи — необычайное развитіе мускуловъ (пріобрѣтаемое во вредъ сердцу и легкимъ); въ нравственномъ отношеніи — слава. Человѣкъ который вздумалъ бы утверждать что атлетическія упражненія приносятъ вредъ людямъ занимающимся ими, или нашелъ бы что-нибудь дурное въ публичномъ совершеніи того что есть основаніе истиннаго величія народовъ, остался бы человѣкомъ непонятымъ. Атлетическая Англія развиваетъ свои мускулы не слушая такихъ людей.

Чужестранецъ вмѣшался въ толпу и началъ наблюдать внимательно окружающее общество.

Онъ уже встрѣчался съ этими людьми. Онъ видалъ ихъ, а примѣръ, въ театрахъ, гдѣ слѣдилъ съ любопытствомъ и удивленіемъ за ихъ нравами и обычаями. Когда занавѣсъ опускался, они, повидимому, бывали такъ мало заинтересованы тѣмъ что видѣли и слышали что почти не говорили между собой въ антрактахъ. Когда занавѣсъ бывалъ поднятъ, и если пьеса которую они смотрѣли имѣла въ виду тронуть ихъ высокими, благородными чувствами человѣчества, они относились къ ней какъ къ чему-нибудь утомительному или просто смѣялись надъ ней какъ надъ нелѣпостью. Соотечественники Шекспира, повидимому, признавали въ драматической писателѣ только два достоинства — способность заставлять ихъ смѣяться и способность приводить піесу къ скорому и благополучному окончанію. Театральные антрепренеры въ Англіи могутъ разчитывать на успѣхъ, судя по рѣдкимъ рукоплесканіямъ ихъ просвѣщенныхъ посѣтителей, не иначе какъ тратя большія деньги на декораціи и нанимая множество безстыдныхъ женщинъ. И не только въ театрахъ, но и въ другихъ общественныхъ собраніяхъ чужестранецъ замѣчаетъ такую же тупую апатію, когда отъ благородныхъ англійскихъ умовъ требовалось усиліе, и такое же безсмысленное равнодушіе, когда у благородныхъ англійскихъ сердецъ просили сочувствія. Мы не хотимъ наслаждаться ничѣмъ кромѣ шутокъ и скандаловъ! Мы не хотимъ уважать ничего кромѣ аристократіи и богатства! Вотъ что выражали эти Островитяне и Островитянки при другихъ обстоятельствахъ и другихъ зрѣлищахъ. Здѣсь же все было наоборотъ. Здѣсь было сильное чувство, горячій интересъ, страстный энтузіазмъ. Величественные джентльмены, которымъ лѣнь было говорить когда къ нимъ обращалось искусство, кричали здѣсь до хрипоты. Прекрасныя леди, которыя зѣвали подъ вѣерами когда ихъ вызывали на мысль или чувство, махали здѣсь платками въ непритворномъ восторгѣ и краснѣли подъ пудрой и румянами. И чѣмъ же восторгались? Они восторгались атлетическими фокусами.

Чужестранецъ смотрѣлъ, и, какъ гражданинъ цивилизованной страны, старался объяснить себѣ все что видѣлъ Онъ еще ничего не понялъ, когда представленіе пріостановилось на время.

Барьеры, служившіе для показанія современной удовлетворительной степени развитія (способности прыгать) высшаго класса Англіи, были унесены. Привилегированныя особы, которыя могли входить въ огороженное мѣсто, исчезли одна за другою. Безмолвіе ожиданія обняло всю толпу. Очевидно, готовилось что-то необычайно интересное и необычайно важное. Внезапно безмолвіе замѣнилось громомъ рукоплесканій и восторженными криками. Присутствующіе переглянулись и сказали съ радостью: «одинъ пришелъ». Опять воцарилось молчаніе, и вскорѣ опять нарушилось рукоплесканіями и восторженными криками. Присутствующіе переглянулись и сказали: "слава Богу, оба пришли. " Безмолвіе ожиданія обняло опять всю толпу; всѣ глаза устремились на одну точку въ пространствѣ, — на маленькій павильйонъ съ опущенными сторами и затворенными дверями.

Чужестранецъ былъ глубоко заинтересованъ безмолвнымъ ожиданіемъ толпы. Онъ сочувствовалъ ей, самъ не зная почему. Ему казалось что приближается минута когда онъ пойметъ наконецъ англійскую націю.

Очевидно, готовилась какая-то торжественная церемонія. Не скажетъ ли какой-нибудь великій ораторъ рѣчь народу? Не будутъ ли праздновать какую-нибудь великую годовщину? Не готовятся ли они къ религіозной церемоніи? Онъ оглянулся съ намѣреніемъ обратиться къ кому-нибудь за объясненіемъ. Въ эту минуту, два пожилые джентльмена, отличавшіеся отъ большинства публики своими приличными манерами, пробирались сквозь окружавшую его толпу. Онъ почтительно спросилъ ихъ: въ чемъ будетъ состоять національное торжество котораго ожидаетъ народъ? Изъ отвѣта онъ узналъ что два сильные молодые человѣка пробѣгутъ извѣстное число круговъ, чтобъ доказать который изъ нихъ бѣгаетъ скорѣе.

Чужестранецъ поднялъ глаза и руки къ небу. О непостижимая сила творчества! Кто бы могъ подумать что въ числѣ безконечно разнообразныхъ существъ міра, есть и подобныя созданія? Съ этимъ чувствомъ онъ повернулся и ушелъ.

На обратномъ пути ему понадобился носовой платокъ, но онъ не нашелъ его. Кошелекъ тоже исчезъ. Когда онъ возвратился на родину, къ нему обратились съ серіозными вопросами объ Англіи. У него былъ только одинъ отвѣтъ: «Англія для меня загадка. Я понялъ только англійскихъ мошенниковъ.»

Между тѣмъ, два пожилые джентльмена дошли до ограды, окружавшей мѣсто состязаній.

Показавъ полицейскому формальное предписаніе, они были впущены въ священные предѣлы. Тѣсно скученные зрители взглянули на нихъ съ завистью и любопытствомъ, и дивились спрашивая себя кто они такіе. Не судьи ли они, избранные, чтобы произнести приговоръ надъ соперниками? Не сотрудники ли они газетъ? Не агенты ли полиціи? Ни то, ни другое ни третье. Два джентльмена были мистеръ Спидвель, докторъ и сэръ-Патрикъ Лунди.

Они дошли до центра огороженнаго мѣста и взглянули на окружавшую ихъ картину.

Зеленый лугъ на которомъ они стояли былъ опоясанъ широкою, ровною дорожкой, усыпанною золой и пескомъ и окруженною изгородью, за которою толпились зрители. За изгородью возвышался, съ одной стороны, амфитеатръ, съ другой рядъ экипажей. Картина освѣщалась яркимъ вечернимъ солнцемъ; свѣтъ и тѣнь лежали большими массами; разнообразныя краски предметовъ мягко сливались въ лучахъ солнца Картина была великолѣпна и торжественна.

Сэръ-Патрикъ взглянулъ на оживленныя лица окружавшигь его людей, и обратился къ своему другу, доктору.

— Желалъ бы я знать, сказалъ онъ, — найдется ли въ этой толпѣ хоть одинъ человѣкъ который пришелъ бы смотрѣть на бѣгъ съ тѣмъ же сомнѣніемъ въ душѣ которое побудило насъ придти сюда.

Мистеръ Спидвель покачалъ головой.

— Никто изъ нихъ не знаетъ и не хочетъ знать чѣмъ могутъ поплатиться соперники за свое состязаніе.

— Я начинаю раскаиваться что пришелъ сюда, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Если этотъ несчастный….

Докторъ прервалъ его.

— Не смотрите сэръ-Патрикъ съ мрачной точки зрѣнія. Мое мнѣніе до сихъ поръ не имѣетъ положительнаго основанія. Мнѣ кажется что я правъ, но я отгадываю въ потемкахъ. Въ организмѣ мистера Деламена есть можетъ-быть больше жизненной силы чѣмъ я предполагаю. Я пришелъ сюда съ научною цѣлью, а не для того чтобъ увидать исполненіе моего предвѣщанія. Я знаю что здоровье его разстроено, и что этотъ бѣгъ можетъ обойтись ему дорого, но не будьте слишкомъ увѣрены въ результатѣ. Результатъ можетъ доказать это я ошибся.

Сэръ-Патрикъ не сказалъ ни слова. Онъ былъ не въ духѣ.

Убѣдившись что Анна Сильвестеръ законная жена Джофри Деламена, онъ неизбѣжно пришелъ къ заключенію что у нея нѣтъ другаго исхода изъ этого положенія кромѣ смерти Деламена. Эта мысль не покидала его куда бы онъ ни пошелъ, это бы онъ ни дѣлалъ, какъ онъ ни старался думать о чемъ-нибудь другомъ. Онъ взглянулъ на широкую песчаную дорожку, съ сознаніемъ что бѣгъ имѣетъ для него тайный интересъ, невыразимо непріятный. Онъ попробовалъ возобновить разговоръ съ докторомъ, съ намѣреніемъ поговорить о чемъ-нибудь не касающемся бѣга. Усиліе было безуспѣшно. Вопреки самому себѣ, онъ заговорилъ о предстоящемъ состязаніи.

— Сколько круговъ должны они пробѣжать? спросилъ онъ.

Мистеръ Спидвель показалъ на человѣка приближавшагося къ нимъ въ эту минуту.

— Вотъ этотъ джентльменъ отвѣтитъ вамъ, сказалъ онъ.

— Вы его знаете?

— Онъ мой паціентъ.

— Кто онъ?

— Послѣ двухъ соперниковъ, онъ здѣсь главное лицо. Онъ безспорный авторитетъ, — судья надъ соперниками.

Джентльменъ о которомъ шла рѣчь былъ человѣкъ среднихъ лѣтъ, съ преждевременными морщинами и преждевременною сѣдиной, съ отрывистымъ разговоромъ и рѣзкими манерами.

— Одинъ кругъ содержитъ четыреста сорокъ ярдовъ, сказамъ онъ, когда докторъ повторилъ ему вопросъ сэръ-Патрика. — Иными словами, чтобъ избавить васъ отъ ариѳметики, кругъ есть четверть мили. Соперники должны пробѣжать шестнадцать круговъ. Чтобъ опять избавить васъ отъ ариѳметики, скажу вамъ прямо что они должны пробѣжать четыре мили, — пространство безпримѣрной длины въ подобныхъ состязаніяхъ.

— Скороходы по профессіи, кажется, могутъ пробѣжать больше четырехъ миль.

— Гораздо больше, — въ нѣкоторыхъ случаяхъ.

— Долговѣчные ли они люди?

— Нѣтъ. Немногіе доживаютъ до старости.

Мистеръ Спидвель взглянулъ на сэръ-Патрика. Сэръ-Патрикъ обратился съ вопросомъ къ судьѣ.

— Вы сейчасъ сказали что два молодые человѣка предпринимаютъ бѣгъ безпримѣрной длины. Увѣрены ли люди которые могутъ судить объ этомъ что они способны выдержать такое трудное испытаніе?

— Судите сами. Вотъ одинъ изъ нихъ.

Онъ указалъ на павильйонъ. Въ ту же минуту раздался оглушительный взрывъ рукоплесканій безчисленной толпы. Флитвудъ, герой Сѣвера одѣтый въ розовое, сошелъ со ступенекъ павильйона.

Молодой, развязный и изящный, съ гибкой силой выражавшейся въ каждомъ движеніи его членовъ, съ веселой улыбкой на молодомъ, энергичномъ лицѣ, герой сѣвера однимъ взглядомъ побѣдилъ женскія сердца Со всѣхъ сторонъ послышались восторженныя одобренія женщинъ. Мущины были хладнокровнѣе, въ особенности люди знакомые съ дѣломъ. Ихъ занималъ важный вопросъ: «не слишкомъ ли изященъ Флитвудъ? Выдержанъ превосходно, въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія, но не слишкомъ ли онъ выдержанъ для четырехъмильнаго бѣга?»

Герой сѣвера вошелъ въ ограду въ сопровожденіи своихъ друзей, сторонниковъ и учителя. Послѣдній несъ въ рукахъ оловянную кружку.

— Холодная вода, объяснилъ судья. — Если онъ начнетъ изнемогать, учитель вспрыснетъ его водой.

Новый взрывъ рукоплесканій огласилъ арену: Деламенъ, герой Юга, одѣтый въ желтое, предсталъ взорамъ публики.

Оглушительный шумъ голосовъ усиливался по мѣрѣ того какъ Деламенъ приближался къ центру обширнаго зеленаго луга. Преобладающимъ чувствомъ минуты было удивленіе при видѣ необыкновеннаго контраста между соперниками. Деламенъ былъ головою выше Флитвуда и значительно шире его. Женщины, плѣнившіяся свободными манерами и веселой улыбкой Флитвуда, были поражены мрачной силой представителя Юга, когда онъ медленно шелъ впередъ, опустивъ голову, нахмуривъ брови, не обращая вниманія на рукоплесканія, которыми его осыпали, не замѣчая обращенныхъ на него взглядовъ, не говоря ни съ кѣмъ, замкнувшись въ самомъ себѣ.

Люди знакомые съ дѣломъ смотрѣли на него съ напряженнымъ вниманіемъ. Вотъ она прославленная «выносливость», которая покажетъ себя въ послѣдней страшной мили бѣга, когда быстрый, красивый Флитвудъ истощитъ всю свою силу. До публики дошли слухи что приготовленіе Деламена къ бѣгу шло несовсѣмъ хорошо. Теперь, когда всѣ увидали его, сужденіе о немъ свѣдущихъ лицъ было совершенно противуположно сужденію объ его соперникѣ Сомнѣвались достаточно ли выдержанъ Деламенъ. Но его замѣчательная сила, медленная, плавная какъ у тигра походка, и главное, его славная репутація въ атлетическомъ мірѣ произвели свое дѣйствіе. Большинство, которое съ случайными колебаніями было до сихъ поръ на его сторонѣ, осталось и теперь на его сторонѣ: «Флитвудъ хорошъ для болѣе короткихъ разстояній, но для четырехъ-мильнаго бѣга Деламенъ лучше.»

— Какъ вы думаете, замѣтилъ онъ насъ? спросилъ сэръ-Патрикъ доктора.

— Онъ никого не видитъ.

— Можете вы судить отсюда о состояніи его здоровья?

— У него вдвое больше мускульной силы чѣмъ у его соперника. Его грудная полость и члены великолѣпны. Я не могу судить о состояніи его здоровья, потому что не вижу ясно его лица.

Разговоръ въ публикѣ началъ стихать, и скоро воцарилось опять безмолвіе ожиданія. Всѣ лица имѣвшія офиціальное отношеніе къ бѣгу собрались въ кучку на лугу. Между ними былъ Перри, съ кружкой въ рукахъ. Онъ съ жаромъ толковалъ шепотомъ съ своимъ кліентомъ, напутствуя его послѣдними совѣтами. Докторъ Деламена, оставивъ ихъ вдвоемъ, подошелъ засвидѣтельствовать почтеніе своему славному собрату, мистеру Спидвелю.

— Какъ чувствовалъ себя мистеръ Деламенъ съ тѣхъ поръ какъ я видѣлъ его въ Фульгамѣ? спросилъ мистеръ Спидвель.

— Превосходно. Вы видѣли его въ одинъ изъ его дурныхъ дней. Онъ дѣлалъ чудеса въ послѣдніе два дня.

Тайно докторъ сдѣлалъ то же самое что сдѣлалъ Перри. Онъ взялъ пари за соперника Деламена. Явно онъ держался своего цвѣта. Окинувъ презрительнымъ взглядомъ Флитвуда, онъ отвѣчалъ безъ малѣйшаго колебанія: «конечно.»

Въ эту минуту разговоръ ихъ былъ прерванъ внезапнымъ движеніемъ въ оградѣ. Соперники пошли къ мѣсту отправленія. Наконецъ наступила минута начала бѣга

Они остановились плечо съ плечомъ, каждый поставивъ ногу на черту. Выстрѣлъ изъ пистолета далъ сигналъ къ началу. Въ ту же секунду они двинулись впередъ.

Флитвудъ тотчасъ же обогналъ Деламена ярда на два или на три. Въ такомъ разстояніи они пробѣжали первый кругъ, второй и третій, оба сберегая силу, оба сопровождаемые нетерпѣливыми взглядами всѣхъ присутствующихъ. Учителя, съ кружками въ рукахъ, бѣгали взадъ и впередъ по лугу на встрѣчу своимъ кліентамъ и взглядывали пристально на ихъ лица. Должностные люди стояли группой, слѣдя съ напряженнымъ вниманіемъ за соперниками. Докторъ Деламена не отставалъ отъ мистера Спидвеля и сэръ-Патрика, и объяснялъ имъ бѣгъ.

— Первую милю стоитъ смотрѣть только для того чтобы видѣть ихъ «стиль», сэръ.

— Вы хотите сказать что они еще не напрягаютъ силъ?

— Нѣтъ еще. Собираются съ духомъ и расправляютъ ноги. Какъ красиво бѣжитъ Флитвудъ, сэръ, не правда ли? Ноги держитъ лучше чѣмъ нашъ, и пятки поднимаетъ не такъ высоко. Его техника лучше, съ этимъ я согласенъ. Но замѣтьте который изъ нихъ бѣжитъ тверже по прямой линіи? Вотъ чѣмъ Деламенъ осилитъ его. У нашего шагъ тверже, сильнѣе, увѣреннѣе. Вы увидите что я правъ, когда они пробѣгутъ половину пути.

Такъ распространялся докторъ о различіи «стилей», въ выраженіяхъ снисходительно примѣненныхъ къ пониманію людей незнакомыхъ съ условными выраженіями бѣга.

Во время четвертаго круга, послѣдняго круга первой мили, произошла первая перемѣна въ относительномъ положеніи соперниковъ Деламенъ вдругъ обогналъ. Флитвудъ при этомъ только улыбнулся. Деламенъ бѣжалъ впереди до половины пятаго круга, когда Флитвудъ, по знаку своего учителя, ускорилъ шаги. Онъ въ одну минуту обогналъ Деламена, и бѣжалъ впереди до конца шестаго круга. Въ началѣ седьмаго, Деламенъ въ свою очередь ускорилъ шаги. Нѣсколько минутъ они бѣжали рядомъ. Потомъ Деламенъ началъ обгонять понемногу, вершокъ за вершкомъ и обогналъ, при громѣ рукоплесканій сторонниковъ Юга.

— Деламенъ начинаетъ, кажется, осиливать, сказалъ сэръ-Патрикъ.

Услыхавъ это, докторъ Деламена измѣнилъ себѣ. Заразившись возрастающимъ одушевленіемъ толпы, онъ выдалъ правду.

— Погодите, сказалъ онъ. — Флитвудъ съ умысломъ даетъ ему обгонять себя. Онъ хочетъ посмотрѣть на что способенъ Деламенъ.

— Хитрость, какъ видите, сэръ-Патрикъ, играетъ не посдѣлаюю роль въ мужесгвенныхъ забавахъ, сказалъ мистеръ Спидвель спокойно.

Въ концѣ седьмаго круга, Флитвудъ оправдалъ предсказаніе доктора. Онъ обогналъ Деламена какъ стрѣла изъ лука. Въ концѣ восьмаго круга, онъ былъ впереди Деламена на два ярда. Половина бѣга была окончена въ десять минутъ тридцать три секунды.

Въ концѣ девятаго круга, Деламенъ началъ обгонять, и очутился опять впереди. Такъ они бѣжали до конца десятаго круга. Въ началѣ одиннадцатаго Флитвудъ поднялъ торжественно руку, и съ возгласомъ: «ура Сѣверу!» обогналъ Деламена. «Ура Сѣверу!» повторили зрители. По мѣрѣ того какъ соперники приближались къ концу, росло и возбужденіе толпы, слѣдившей за ними.

Двѣнадцатый кругъ Флитвудъ пробѣжалъ на шесть ярдовъ впереди Деламена. Сторонники Сѣвера поощряли его торжествующими криками; сторонники Юга отвѣчали имъ насмѣшками. Въ началѣ слѣдующаго круга, Деламенъ уменьшилъ пространство отдѣлявшее его отъ соперника. Въ началѣ четырнадцатаго, они бѣжали рядомъ. Еще нѣсколько ярдовъ, и Деламенъ обогналъ, при рукоплесканіяхъ всей публики. Еще нѣсколько ярдовъ, и Флитвудъ догналъ его, обогналъ, опять отсталъ, обогналъ опять, и въ концѣ круга остался назади. Возбужденіе толпы дошло до высочайшаго градуса, когда соперника, съ багровыми лицами, задыхаясь, поперемѣнно обгоняли другъ друга. Въ одно и то же время слышались проклятія и рукоплесканія. Когда начался предпослѣдній кругъ, женщины поблѣднѣли, а мущины стиснули зубы.

Въ началѣ пятнадцатаго круга, Деламенъ былъ впереди, но вдругъ Флитвудъ выдалъ причину своего неровнаго бѣга въ предыдущемъ кругѣ, промелькнувъ мимо своего соперника — въ первый разъ во время бѣга съ высочайшею степенью своей скоростью. Всѣ зрители поняли что онъ добровольно позволялъ Деламену обгонять себя, чтобъ истощить его силу, и только теперь въ первый разъ серіозно обогналъ его. Деламенъ сдѣлалъ усиліе, отчаянное усиліе, возбудившее въ публикѣ бѣшеный энтузіазмъ. Между тѣмъ какъ голоса ревѣли, платки и шляпы развѣвались въ воздухѣ, и побѣда была еще сомнительна, мистеръ Спидвель взялъ сэръ-Патрика за руку — Будьте готовы, сказалъ онъ. — Все кончено.

Въ эту минуту, Деламенъ закачался на дорожкѣ. Перри вспрыснулъ его водой. Онъ собрался съ силой, и сдѣлалъ еще шага два, закачался опять, поднялъ руку ко рту, съ бѣшенымъ крикомъ впился зубами, какъ дикій звѣрь, въ собственное тѣло, и упалъ безъ чувствъ на землю.

Хаосъ звуковъ послѣдовалъ за его паденіемъ. Крики ужаса сливались съ криками торжества сторонниковъ Сѣвера, когда ихъ герой побѣжалъ не спѣша къ неоспоримой уже побѣдѣ. Толпа вломилась въ огороженное мѣсто. Среди шума и толкотни, Деламенъ былъ перенесенъ на траву, въ сопровожденіи его доктора и мистера Спидвеля. Въ ужасную минуту, когда мистеръ Спидвель положилъ руку на его сердце, мимо нихъ пробѣжалъ Флитвудъ, который съ помощью своихъ друзей и полиціи, очищавшихъ ему дорогу, оканчивалъ шестнадцатый и послѣдній кругъ бѣга.

Умеръ несчастный, или онъ въ обморокѣ? Всѣ ждали устремивъ глаза на доктора.

Мистеръ Спидвель поднялъ голову и велѣлъ принести воды, чтобъ облить больному голову, и вина, чтобы налить ему въ ротъ. Онъ возвращался къ жизни, онъ пережилъ бѣгъ. Когда его подняли съ земли, чтобъ перенести въ павильйонъ, раздался послѣдній, оглушительный взрывъ рукоплеканій, привѣтствовавшій побѣду Флитвуда.

Сэръ-Патрикъ былъ единственный человѣкъ изъ постороннихъ, которому (по просьбѣ мистера Спидвеля) позволили войти въ павильйонъ. Когда онъ поднимался по лѣстницѣ, кто-то дотронулся до его руки. Обернувшись, онъ увидалъ капитана Ньюендина.

— Ручаются доктора за его жизнь? спросилъ капитанъ. — Племянница моя очень безпокоится.

Мистеръ Спидвель, услыхавшій вопросъ, отвѣчалъ съ верхней ступеньки лѣстницы.

— Въ настоящее время онъ живъ.

Поблагодаривъ его, капитанъ исчезъ.

Они вошли въ павильйонъ. Здѣсь, подъ руководствомъ мистера Спидвеля, были употреблены всѣ необходимыя средства, чтобъ привести въ чувство Деламена. Побѣжденный атлетъ, — по наружности неподвижная масса силы, величественная даже въ своемъ паденіи, — внутренно былъ слабѣе мухи, жужжавшей на окнѣ. Мало-по-малу онъ пришелъ въ чувство. Солнце садилось, начинало смеркаться. Мистеръ Спидвель отозвалъ Перри въ уголъ комнаты.

— Черезъ полчаса, а можетъ-быть и скорѣе, его можно будетъ перевезти домой. Гдѣ его родные? У него есть, кажется, брать.

— Его братъ въ Шотландіи, сэръ.

— Отецъ?

Перри покачалъ головой.

— Съ отцомъ, насколько мнѣ извѣстно, онъ не въ ладу.

Мистеръ Спидвель обратился къ сэръ-Патрику.

— Знаете вы сколько-нибудь его семейныя отношенія?

— Очень мало. Но то что вамъ сказалъ сейчасъ этотъ человѣкъ, кажется, справедливо.

— Мать его жива?

— Да.

— Я самъ напишу ей. Между тѣмъ кто-нибудь долженъ же отвезти его домой. У него здѣсь много товарищей. Гдѣ они?

Говоря это, онъ выглянулъ въ окно. Вокругъ павильйона собралась толпа ожидавшая извѣстій. Мистеръ Спидвель посовѣтовалъ Перри пойти поискать въ толпѣ знакомыхъ Деламена. Перри покачалъ головой.

— Что же вы не идете? спросилъ докторъ рѣзко. — Вѣдь вы вѣроятно видали его друзей?

— Они едва ли теперь здѣсь.

— Почему вамъ такъ кажется?

— Они держали за него большія пари, сэръ, и проиграли.

Вопреки этому доводу, мистеръ Спидвель настоялъ чтобъ Перри пошелъ и поискалъ въ толпѣ друзей Деламена. Вернувшись, Перри объявилъ:

— Вы правы, сэръ. Я нашелъ нѣсколько человѣкъ его товарищей. Они хотятъ видѣть его.

Введите двоихъ или троихъ.

Трое вошли, поглядѣли, выразили сожалѣніе въ рѣзкихъ выраженіяхъ, и обратились съ вопросомъ къ мистеру Спидвелю.

— Мы хотѣли видѣть его. Что съ нимъ?

— Здоровье его разстроено.

— Вслѣдствіе дурнаго приготовленія?

— Вслѣдствіе атлетическихъ упражненій.

— О? Благодарю васъ. Прощайте.

И они убѣжали отъ мистера Спидвеля, какъ стадо барановъ отъ собаки. Ихъ не успѣли даже спросить не хотятъ ли они отвезти его домой.

— Я не оставлю его, сэръ, сказалъ Перри, — можете положиться на меня.

— Я тоже поѣду съ нимъ и не оставлю его, пока не удожу въ постель, сказалъ докторъ Деламена.

Только эти два человѣка, обезпечившіе свои пари за него, согласились позаботиться о немъ.

Они вернулись всѣ вмѣстѣ къ дивану гдѣ онъ лежалъ. Его налитые кровью глаза искали чего-то съ сосредоточеннымъ, утомленнымъ выраженіемъ. Онъ взглянулъ на своего доктора, и тотчасъ же отвернулся отъ него. Взглянулъ на мистера Спидвеля, и остановилъ на немъ долгій, пристальный взглядъ Мистеръ Спидвель наклонился къ нему.

— Вы хотите сказать что-то?

Онъ спросилъ, съ трудомъ произнося слова прерывистымъ голосомъ:

— Я умру?

— Надѣюсь что нѣтъ.

— Вы ручаетесь?

— Нѣтъ.

Онъ началъ опять озираться, и остановилъ глаза на своемъ учителѣ. Перри нагнулся къ нему.

— Что я могу сдѣлать для васъ, сэръ?

Онъ отвѣчалъ, останавливаясь послѣ каждаго слова: — мой сюртукъ…. карманъ.

— Вотъ этотъ, сэръ?

— Нѣтъ.

— Этотъ?

— Да. Книжка.

Перри ощупалъ карманъ и вынулъ записную книжку.

— Что сдѣлать съ ней, сэръ?

— Дайте прочесть.

Перри развернулъ книжку на послѣдней исписанной страницѣ. Деламенъ съ нетерпѣніемъ заворочалъ головой. Онъ очевидно, не могъ разобрать имъ самимъ написаннаго.

— Не прочесть ли мнѣ, сэръ?

— Да.

Перри прочелъ одну за другой три записки, безъ всякаго результата; всѣ счеты по нимъ были честно окончены. Выслушавъ четвертую, больной сказалъ «довольно». Это было пари, рѣшеніе котораго зависѣло еще отъ будущаго, пари которое Джофри предложилъ въ Виндигетсѣ вопреки мнѣнію доктора и по которому онъ обязался грести на весенней университетской гонкѣ лодокъ.

— Что же надо сдѣлать, сэръ?

Онъ собрался съ силами и офвѣчалъ, останавливаясь послѣ каждаго слова:

— Напишите…. брату…. Юлію…. Заплатить. Арнольдъ…. выигралъ….

Его торжественно поднятая при этихъ словахъ рука упала. Онъ закрылъ глаза и впалъ въ тяжелый сонъ. Отдайте ему справедливость. Хотя онъ и негодяй, но отдайте ему справедливость. Въ страшную минуту, когда жизнь его висѣла на волоскѣ, онъ вспомнилъ объ единственномъ долгѣ чести, который признается людьми его разряда и племени, — о долгѣ проиграннаго пари.

Отправивъ Джофри на его квартиру, мистеръ Спидвель и сэръ-Патрикъ отправились домой вмѣстѣ. У калитки они увидѣли Арнольда Бринкворта. Онъ скрылся въ толпу и вернулся домой одинъ. Разлука съ Бланкой измѣнила его характеръ. Онъ просилъ чтобы, до тѣхъ поръ пока онъ не соединится опять съ женой, его оставили въ покоѣ и не мѣшали ему выносить разлуку какъ ему угодно.

Сэръ-Патрикъ, освободившись отъ непріятнаго чувства, мѣшавшаго ему говорить во время бѣга, предложилъ доктору, за обратномъ пути, вопросъ вертѣвшійся у него на языкѣ съ той минуты когда Джофри упалъ.

— Я не могу понять, сказалъ онъ, — почему вы такъ безпокоились о Деламенѣ, когда увидали что это только обморокъ? Развѣ это не простой обморокъ?

— Отъ васъ не для чего скрывать истину, сказалъ мистеръ Спидвель. — Ему угрожаетъ апоплексическій ударъ.

— Вы подразумѣвали апоплексическій ударъ, когда говорили съ нимъ въ Виндигетсѣ?

— Да, я замѣтилъ это по его лицу, и предостерегъ его. Въ я не ошибся. Я ошибся въ оцѣнкѣ жизненной силы которою онъ обладаетъ. Когда онъ упалъ, я былъ увѣренъ что найду его мертвымъ.

— Можетъ-быть у него наслѣдственный параличъ? Съ его отцомъ недавно былъ ударъ.

Мистеръ Спидвель улыбнулся.

— Наслѣдственный параличъ, повторилъ онъ. — Человѣкъ этотъ феноменъ здоровья и силы. Наслѣдственный параличъ поразилъ бы его не раньше какъ лѣтъ черезъ тридцать. Его атлетическія упражненія всему виною.

Сэръ-Патрикъ рѣшился дать совѣтъ.

— Съ вашею репутаціей, сказалъ онъ, — вамъ слѣдовало обнародовать это, въ предостереженіе другимъ.

— Мое предостереженіе не принесло бы никакой пользы. Деламенъ не первый пострадалъ отъ усиленнаго потрясенія жизненныхъ органовъ. Публика имѣетъ счастливую способность забывать такіе случаи. Она въ отвѣтъ указала бы мы на его соперника, успѣшно выдержавшаго испытаніе.

Будущность Анны не выходила изъ головы сэръ-Патрика. Онъ спросилъ можно ли надѣяться на выздоровленіе Джофри.

— Онъ никогда не выздоровѣетъ вполнѣ, отвѣчалъ мистеръ Спидвель. — Ему будетъ всегда угрожать параличъ. Долго ли онъ проживетъ, я не могу опредѣлить. Многое зависитъ отъ него самого. Въ его положеніи, какая-нибудь неосторожность или сильное волненіе можетъ убить его въ одну минуту.

— Если не случится ничего особеннаго, сказалъ сэръ-Патрикъ, — скоро ли будетъ онъ въ состояніи встать съ постели и выдти изъ дома?

— Скоро.

— Я знаю что онъ обѣщалъ быть въ одномъ домѣ въ субботу, послѣ завтра. Можно ли надѣяться что онъ будетъ въ состояніи исполнить свое обѣщаніе?

— Очень можно.

Сэръ-Патрикъ не сказалъ болѣе ни слова. Ему вспомнилось лицо Анны въ достопамятную минуту, когда онъ объявилъ ей что она жена Джофри Деламена.

КОНЕЦЪ ТРИНАДЦАТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. — ПОРТЛЕНДЪ.

ГЛАВА XLVI.
Шотландскій бракъ.

Пришла суббота, третьяго октября, день въ который предполагаемый бракъ Арнольда съ Анной Сильвестеръ долженъ былъ быть подвергнутъ изслѣдованію.

Около двухъ часовъ пополудни, Бланка и мачиха ея вошли въ гостиную лондонскаго дома леди Лунди, въ Портлендѣ.

Со вчерашняго вечера погода измѣнилась къ худшему. Дождь шелъ безпрерывно. Видъ изъ окна на пустынный Портлендъ былъ въ высшей степени унылъ. Мрачные дома на противуположной сторонѣ были всѣ пусты. На мостовой лежала непроходимая грязь. Копоть смѣшивалась съ падающимъ дождемъ и усиливала мрачность поднимавшагося тумана. Пѣшеходы и экипажи рѣдко нарушали гробовую тишину улицы. Даже шарманки безмолвствовали и бродячія собаки слишкомъ промокли чтобы лаять. Отвернувшись отъ окна и взглянувъ за парадную комнату леди Лунди, всякій согласился бы что внѣшнее уныніе болѣе чѣмъ гармонировало съ уныніемъ комнаты. Леди Лунди не предполагала жить зиму въ своей лондонской резиденціи, и на время короткаго посѣщенія хозяйки не сочла нужнымъ измѣнить положеніе вещей въ домѣ. Мебель была покрыта темно-коричневыми чехлами. Люстры скрывались въ большихъ мѣшкахъ. Часы показывали часъ когда ихъ остановили два мѣсяца тому назадъ. На угловыхъ столахъ, въ другое время ломившихся подъ различными украшеніями, теперь не было ничего кромѣ чернилъ, перьевъ и бумаги, приготовленныхъ для предстоящаго слѣдствія. Воздухъ въ домѣ былъ затхлый; тишина невозмутимая. Только одна унылая горничная какъ привидѣніе посѣщала верхній этажъ дома. Только одинъ унылый слуга, должность котораго состояла въ томъ чтобы впускать посѣтителей, пользовался уединеніемъ нижней области дома. Въ гостиной, леди Лунди и Бланка не обмѣнялись ни однимъ словомъ. Каждая ждала, углубившись въ свои собственныя мысли, появленія особъ до которыхъ касалось предстоящее слѣдствіе. Ихъ положеніе было печальною пародіей на положеніе двухъ женщинъ которыя даютъ вечеръ и сидятъ въ ожиданіи прибытія гостей. Неужели ни одна изъ нихъ не замѣчала этого? Или, можетъ-быть замѣчая, онѣ не хотѣли сознаться въ своемъ смѣшномъ положеніи? Кто любитъ сознаваться въ такихъ вещахъ? Въ жизни не мало случаевъ когда мы могли бы смѣяться сквозь слезы, но только дѣти осмѣливаются слѣдовать своему побужденію. Въ человѣческомъ существованіи насмѣшка надъ серіознымъ такъ нераздѣльна съ серіозною дѣйствительностію что только самоуваженіе удерживаетъ насъ отъ смѣха въ самыхъ серіозныхъ случаяхъ жизни. Обѣ женщины ожидали предстоящаго слѣдствія съ подобающею случаю торжественностью. Безмолвная горничная беззвучно впорхнула наверхъ. Безмолвный слуга ждалъ неподвижно въ нижней области дома. Улица была пустыней. Домъ былъ могилой.

Церковные часы пробили два

Въ эту минуту пріѣхалъ первый изъ ожидаемыхъ посѣтителей.

Леди Лунди ждала спокойно открытія дверей гостиной. Бланка вздрогнула. Не Арнольдъ ли? Не Анна ли?

Дверь отворилась, и Бланка вздохнула свободнѣе. Вошелъ повѣренный леди Лунди, приглашенный защищать интересъ ея свѣтлости. Онъ былъ одинъ изъ обширнаго класса числа механическихъ и въ высшей степени посредственныхъ дѣятелей въ юридической профессіи, которые, съ развитіемъ цивилизаціи, по всей вѣроятности будутъ замѣнены машинами Онъ оказалъ свою долю пользы, измѣнивъ положеніе столовъ и стульевъ, такъ чтобы вполнѣ разобщить состязающіяся партіи, и въ то же время попросилъ леди Лунди не забывать, что онъ не имѣетъ никакого понятія о шотландскомъ законѣ и будетъ присутствовать только въ качествѣ друга. Сдѣлавъ свое дѣло, онъ сѣлъ къ окну и принялся смотрѣть съ безмолвнымъ интересомъ на дождь, будто дождь былъ такимъ явленіемъ природы котораго онъ еще не имѣлъ случая видѣть

Слѣдующій звонокъ былъ предвѣстникомъ прибытія особы совершенно другаго рода. "Капитанъ Ньюендинъ, " возвѣстилъ унылый слуга.

Вопреки, повидимому, обстоятельствамъ, вопреки природѣ, капитанъ сдѣлалъ еще шагъ назадъ, къ золотымъ днямъ своей юности. Онъ былъ раскрашенъ и наваченъ, причесанъ и одѣтъ такъ чтобъ олицетворялъ собою отвлеченное представленіе человѣческаго существа мужескаго рода, двадцати пяти лѣтъ, въ полномъ цвѣтѣ здоровья и силы. Въ области таліи была нѣкоторая принужденность, и недоставало твердости въ вѣкахъ и подбородкѣ, но во всѣхъ другихъ отношеніяхъ капитанъ былъ дѣйствительно олицетвореніемъ двадцати пяти, или по крайней мѣрѣ тридцати пяти-лѣтняго возраста, вопреки истинѣ, приписывавшей ему семьдесятъ лѣтъ. Съ цвѣткомъ въ петлицѣ сюртука, съ изящною тросточкой въ рукахъ, живой, розовый, улыбающійся, надушенный, — капитанъ своимъ появленіемъ прояснилъ унылую комнату. Онъ вошелъ какъ праздный молодой человѣкъ, пріѣхавшій съ утреннимъ визитомъ. Присутствіе Бланки замѣтно удивило его. Леди Лунди сочла долгомъ дать объясненіе.

— Падчерица моя пришла сюда вопреки моимъ мольбамъ и совѣтамъ. Сюда явятся особы которыхъ ей, по моему мнѣнію, не слѣдуетъ видѣть. Здѣсь будутъ сдѣланы разоблаченія которыхъ молодой женщинѣ не слѣдуетъ слышать. Она настояла на своемъ, капитанъ Ньюендинъ, и я принуждена покориться.

Капитанъ пожалъ плечами, и показалъ свои прекрасные зубы.

Предстоящее слѣдствіе было такъ важно для Бланки что она не сочла нужнымъ сказать что-нибудь въ свое оправданіе, и какъ будто даже не слыхала словъ мачихи. Повѣренный продолжалъ смотрѣть съ сосредоточеннымъ вниманіемъ на интересное зрѣлище падающаго дождя. Леди Лунди спросила о мистрисъ Гленармъ. Капитанъ, въ отвѣтъ, описалъ тревогу своей племянницы, какъ что-то такое…. такое…. такое…. словомъ, какъ что-то такое что могло быть передано только покачиваніемъ его душистыхъ кудрей и волнообразнымъ движеніемъ изящной тросточки. Мистрисъ Деламенъ осталась съ ней до возвращенія дяди. — Гдѣ Юлій? — Юлія задержали въ Шотландіи выборы. — Гдѣ лордъ и леди Гольчестеръ? — Лордъ и леди Гольчестеръ объ этомъ ничего не знаютъ.

Опять звонокъ. Блѣдное лицо Бланки поблѣднѣло еще болѣе. Не Арнольдъ ли? Не Анна ли? Послѣ довольно долгаго промежутка, вошелъ слуга и объявилъ: «Мистеръ Джофри Деламенъ и мистеръ Мой.»

Джофри вошелъ медленно, поклонился двумъ дамамъ и не замѣтилъ мущинъ. Лондонскій повѣренный оторвался на минуту отъ увлекательнаго зрѣлища дождя, и показалъ новоприбывшимъ назначенныя имъ мѣста. Джофри сѣлъ, не окнаувъ даже взглядомъ комнату. Облокотившись локтями на колѣни, онъ началъ обводитъ своею толстою, дубовою падко узоръ ковра. Лицо его съ отвисшими губами выражало ла мое равнодушіе. Проигрышъ бѣга и сопровождавшія его обстоятельства сдѣлали его тупѣе и мрачнѣе чѣмъ онъ былъ прежде.

Капитанъ пошелъ къ нему чтобы поговоритъ съ нимъ, и остановился на полдорогѣ, поколебался, раздумалъ и обратился къ мистеру Мою.

Адвокатъ Джофри, Шотландецъ здороваго, дѣятельнаго общежительнаго типа, охотно вступилъ въ разговоръ съ капитаномъ. Въ отвѣтъ на вопросъ капитана, онъ объявилъ что свидѣтели (мистрисъ Инчбаръ и Бишонригсъ) будутъ ждать внизу, пока ихъ не потребуютъ. — Трудно ли было отыскать ихъ? — Нисколько. Мистрисъ Инчбаръ нашли, конечно, въ ея гостиницѣ. Навели справки о Бишонригсѣ, и оказалось что онъ уже помирился съ хозяйкой и занялъ опять въ ея гостиницѣ мѣсто главнаго слуги. Разговоръ капитана и мистера Моя, начатый такимъ образомъ, продолжался свободно и остроумно. Только ихъ голоса и нарушали тишину ужасныхъ минутъ ожиданія послѣдняго звонка.

Наконецъ раздался звонокъ. Теперь уже не могло быть со мнѣнія кто войдетъ въ комнату. Леди Лунди схватила руку Бланки, изъ опасенія чтобъ она, подъ вліяніемъ минутнаго побужденія, не сдѣлала какой-нибудь глупости. Бланка въ первый разъ въ жизни охотно оставила свою руку въ рукѣ мачихи.

Дверь отворилась, и они вошли.

Впереди шелъ сэръ-Патрикъ, подъ руку съ Анной Сильвестеръ. За ними слѣдовалъ Арнольдъ Бринквортъ.

Сэръ-Патрикъ и Анна молча поклонились присутствующимъ Леди Лунди отвѣтила церемонно на поклонъ свояка и не обратила ни малѣйшаго взиманія на Анну. Бланка не поднимала глазъ. Арнольдъ подошелъ къ женѣ съ протянутою рукой. Леди Лунди встала и движеніемъ руки остановила его.

— Не теперь, мистеръ Бринквортъ, сказала она своимъ спокойно-безжалостнымъ тономъ.

Арнольдъ стоялъ, не обращая на нее вниманія, и смотрѣлъ на жену. Бланка подняла на него глаза; они тотчасъ же наполнились слезами. Смуглое лицо Арнольда покрылось мертвенною блѣдностью. Онъ сдѣлалъ надъ собой усиліе.

— Я не буду безпокоить васъ, сказалъ онъ тихо, и отошелъ къ столу возлѣ котораго сидѣли сэръ-Патрикъ и Анна Сильвестеръ, въ отдаленіи отъ другихъ. Сэръ-Патрикъ подалъ ему руку съ безмолвнымъ одобреніемъ.

Единственный человѣкъ не принимавшій никакого участія, даже въ качествѣ зрителя, въ обстоятельствахъ послѣдовавшимъ за входомъ сэръ-Патрика съ его спутниками, былъ Джофри. Единственная замѣтная въ немъ перемѣна была то что онъ не обводилъ уже палкой узоръ ковра, а ударялъ ею въ полъ. Голова его была попрежнему опущена на грудь, а смуглыя руки на колѣни. Ему надоѣло уже одно ожиданіе того для чего онъ пришелъ.

Сэръ-Патрикъ прервалъ молчаніе. Онъ обратился къ свояченицѣ.

— Леди Лунди, всѣ ли особы которыхъ вы ожидали видѣть сюда явилась?

Скопившійся ядъ леди Лунди воспользовался первою возможностью уязвить.

— Здѣсь всѣ кого я ожидала, отвѣчала она. — И даже болѣе чѣмъ я ожидала, прибавила она, взглянувъ на Анну.

Взглядъ не былъ возвращенъ ей, не былъ даже замѣченъ. Съ той минуты какъ Анна заняла свое мѣсто возлѣ сэръ-Патрика, она не спускала глазъ съ Бланки. Она не шевельнулась, не измѣнила своего грустнаго взгляда, услыхавъ слова ненавидящей ее женщины. Все что было прекраснаго въ этой благородной натурѣ укрѣпилось при видѣ Бланки. Когда она глядѣла на сестру своихъ прошлыхъ, забытыхъ дней, ея усталое, измученное лицо освѣтилось врожденнымъ ему прекраснымъ выраженіемъ. Всѣ мущины (кромѣ Джофри) находившіеся въ комнатѣ смотрѣли на нее, и всѣ (кромѣ Джофри) жалѣли ее.

Сэръ-Патрикъ предложилъ леди Лунди второй вопросъ. Есть ли между нами представитель интересовъ мистера Деламена? спросилъ онъ.

Леди Лунди посовѣтовала ему обратиться съ этимъ вопросомъ самому мистеру Деламену. Джофри, не поднимая глазъ, указалъ своею большою, смуглою рукой на мистера Моя, который сидѣлъ возлѣ него.

Мистеръ Мой (занимавшій въ шотландскомъ юридическомъ сословіи положеніе соотвѣтствующее положенію англійскаго повѣреннаго по дѣламъ) всталъ и поклонился сэръ-Патрику съ уваженіемъ, какъ человѣку въ свое время славному на поприщѣ адвокатуры.

— Я повѣренный мистера Деламена, отвѣчалъ онъ, — и радуюсь, сэръ-Патрикъ, что предстоящее слѣдствіе дастъ мнѣ возможность поучиться у васъ.

Сэръ-Патрикъ возвратилъ поклонъ и комплиментъ.

— Не вамъ у меня, а мнѣ у васъ слѣдуетъ поучиться, отвѣчалъ онъ. — Я уже успѣлъ забыть все что зналъ когда-то.

Пока адвокаты обмѣнивались любезностями, леди Лунди смотрѣла на нихъ съ нескрываемымъ нетерпѣніемъ.

— Позвольте, джентльмены, напомнить вамъ что мы въ этомъ углу комнаты томимся ожиданіемъ, и спросить васъ, когда вы намѣрены начать? сказала она.

Сэръ-Патрикъ взглянулъ вызывающимъ взглядомъ на мистера Моя. Мистеръ Мой взглянулъ вызывающимъ взглядомъ на сэръ-Патрика. Опять формальныя любезности. На этотъ разъ вѣжливое состязаніе кому изъ двухъ ученыхъ мужей уступить другому первое слово. Скромный мистеръ Мой упорно молчалъ, и сэръ-Патрикъ заговорилъ первый.

— Я явился сюда, началъ онъ, — въ качествѣ защитника интересовъ друга моего Арнольда Бринкворта. Позвольте мнѣ представить его вамъ, мистеръ Мой, какъ мужа моей племянницы, съ которою онъ былъ обвѣнчанъ, по всѣмъ правиламъ закона, семнадцатаго числа прошлаго сентября, въ церкви Святой Маргариты, въ приходѣ Гоули, въ Кентскомъ графствѣ. Я привезъ съ собой копію съ брачнаго свидѣтельства. Не угодно ли вамъ взглянуть на нее?

Мистеръ Мой вѣжливо отказался взглянуть на копію.

— Это было бы совершенно безполезно, сэръ-Патрикъ. Я допускаю что названныя вами особы были обвѣнчаны въ названный вами день, но утверждаю что это былъ бракъ недѣйствительный. Отъ имени моего кліента, мистера Джофри Деламена, я говорю что мистеръ Арнольдъ Бринквортъ вступилъ въ бракъ раньше семнадцатаго сентября, а именно четырнадцатаго августа, въ Шотландіи, въ мѣстечкѣ называемомъ Крегъ-Ферни, съ миссъ Анною Сильвестеръ, которая жива въ настоящее время, и, если не ошибаюсь, присутствуетъ здѣсь между нами.

Сэръ-Патрикъ представилъ Анну.

— Вотъ миссъ Сильвестеръ, мистеръ Мой.

Мистеръ Мой поклонился.

— Во избѣжаніе формальностей, сэръ-Патрикъ, не призвать ли намъ вопросъ о тождествѣ рѣшеннымъ съ обѣихъ сторонъ

Сэръ-Патрикъ выразилъ согласіе на предложеніе своего ученаго оппонента. Леди Лунди щелкнула вѣеромъ съ нескрываемымъ нетерпѣніемъ. Повѣренный леди Лунди былъ глубоко заинтересованъ. Капитанъ Ньюендинъ, закрывъ ротъ платкомъ, зѣвалъ къ услажденію своего сердца. Сэръ-Патрикъ продолжалъ:

— Вы утверждаете что мистеръ Бринквортъ женатъ на миссъ Силъвестеръ, сказалъ онъ. — Не угодно ли вамъ доказать это.

Мистеръ Мой, окинувъ взглядомъ всѣхъ присутствующихъ, началъ:

— Наша встрѣча здѣсь, сказалъ онъ, — имѣетъ, если не ошибаюсь, цѣль двоякую. Вопервыхъ, особа имѣющая большой интересъ въ исходѣ этого слѣдствія (онъ взглянулъ на капитана. Капитанъ началъ слушать внимательно) желала убѣдиться справедливо ли утвержденіе моего кліента относительно брака мистера Бринкворта. Вовторыхъ, всѣ присутствующія здѣсь особы желаютъ одинаково, — каковы бы ни были различія во мнѣніяхъ относительно другихъ пунктовъ, — избавиться этимъ частнымъ слѣдствіемъ отъ непріятной гласности судебнаго слѣдствія.

При этихъ словахъ скопившійся ядъ леди Лунди выпустилъ второе жало, подъ прикрытіемъ протеста обращеннаго къ мистеру Мою.

— Позвольте мнѣ заявить отъ имени моей падчерицы, сказала она, — что мы не боимся гласности. Мы согласились присутствовать при этомъ, какъ вы выразились, частномъ слѣдствія, сохранивъ за собой право перенести дѣло за стѣны этой комнаты. Я не знаю имѣетъ ли мистеръ Бринквортъ возможность оправдаться въ ужасномъ подозрѣніи которое лежитъ на немъ и на другой особѣ. Это дѣло второстепенной важности. Цѣль наша здѣсь, по моему мнѣнію, — если женщинѣ позволительно имѣть свое мнѣніе о такихъ вещахъ, — состоитъ въ томъ чтобъ опредѣлить имѣетъ ли моя падчерица право потребовать отъ мистера Бринкворта отчетъ въ его поступкахъ, въ качествѣ его жены. Если результатъ этого слѣдствія не удовлетворитъ насъ въ этомъ отношенія, мы не задумаемся обратиться въ судъ.

Сказавъ это, она откинулась на спинку кресла, раскрыла вѣеръ и оглянула присутствующихъ взглядомъ женщины вызывающей общество быть свидѣтелемъ что она исполнила свой долгъ.

Выраженіе страданія пробѣжало по лицу Бланки во время словъ мачихи. Леди Лунди взяла опять ея руку. Бланка рѣшительно и съ досадой отняла руку. Сэръ-Патрикъ замѣтилъ это движеніе съ большимъ интересомъ. Прежде чѣмъ мистеръ Мой успѣлъ сказать что-нибудь въ отвѣтъ, Арнольдъ привлекъ на себя общее вниманіе, неожиданно подавъ свой голосъ. Бланка взглянула на него. Ея лицо вспыхнуло, но тох часъ же поблѣднѣло опять. Сэръ-Патрикъ и это замѣтилъ, и началъ слѣдить за нею внимательнѣе. Письмо Арнольда къ женѣ, съ помощью времени, вполнѣ уничтожило вліяніе леди Лунди на Бланку.

— Послѣ того что сказала сейчасъ леди Лунди въ присутствіи моей жены, воскликнулъ Арнольдъ съ своею юношескою прямотой, — мнѣ кажется, я имѣю право сказать слово съ моей стороны. Я хочу только объяснить какъ случилось что я отправился въ Крегъ-Ферни, и пусть мистеръ Деламенъ опровергнетъ, если можетъ, мои слова.

При послѣднихъ словахъ, его голосъ возвысился, и глаза заблистали негодованіемъ, когда онъ взглянулъ на Джофри.

Мистеръ Мой обратился къ своему ученому оппоненту.

— Съ полнымъ уваженіемъ къ превосходству вашего сужденія, сэръ-Патрикъ, я позволю себѣ замѣтить что предложеніе молодаго человѣка, по моему мнѣнію, неумѣстно при настоящемъ положеніи дѣла.

— Прошу васъ извинить меня, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ. — Вы сами назвали это слѣдствіе частнымъ слѣдствіемъ. Съ полнымъ уваженіемъ къ превосходству вашего сужденія, мистеръ Мой, я скажу что частное предложеніе не кажется мнѣ не умѣстнымъ при настоящихъ обстоятельствахъ.

Неистощимая скромность мистера Моя уступила безъ борьбы. Но отвѣтъ сэръ-Патрика озадачилъ его. Человѣкъ съ опытностью сэръ-Патрика долженъ знать что увѣреніе Арнольда въ своей правотѣ можетъ имѣть на дѣло только то вліяніе, что безъ всякой пользы пріостановитъ его на время. Сэръ-Патрикъ оправдалъ безполезную пріостановку. Не ищетъ ли онъ тайно какого-нибудь случайнаго обстоятельства которое помогло бы ему датъ хорошій оборотъ дѣлу почти проигранному.

Получивъ разрѣшеніе говорить, Арнольдъ заговорилъ. Увѣренность въ своей правотѣ слышалась въ каждомъ словѣ его разказа. Онъ передалъ подробно все что случилась съ того времени когда Джофри обратился къ нему съ просьбой о помощи въ Виндигетсѣ, и довелъ свой разказъ до той минуты когда, по порученію Джофри, онъ явился въ гостиницу Крегъ-Ферни. Тутъ сэръ-Патрикъ остановилъ его. Арнольдъ спросилъ позволятъ ли ему предложить Джофри подтвердить его разказъ. Сэръ-Патрикъ опять удивилъ мистера Моя, давъ согласіе и на эту неправильность. Арнольдъ обратился къ Джофри.

— Вы отвергаете что все разказанное мною истинная правда? спросилъ онъ.

Мистеръ Мой исполнилъ свою обязанность относительно своего кліента:

— Вы не обязаны отвѣчать если не желаете, сказалъ онъ.

Джофри поднялъ немедленно голову и смѣло взглянулъ въ лицо обманутому имъ человѣку.

— Я отвергаю все разказанное вами отъ перваго до послѣдняго слова, отвѣчаіъ онъ вызывающимъ тономъ.

— Кончили мы теперь съ оправданіями и обвиненіями, сэръ-Патрикъ? спросилъ мистеръ Мой съ невозмутимой вѣжливостью.

Заставивъ Арнольда — не безъ труда — овладѣть собою, сэръ-Патрикъ довелъ недоумѣніе мистера Моя до высшаго градуса. По причинѣ ему одному извѣстной, онъ рѣшился усилить благопріятное впечатлѣніе которое оправданіе Арнольда очевидно произвело на Бланку.

— Я разчитываю на ваше снисхожденіе, мистеръ Мой, сказалъ онъ. — Я еще не удовольствовался оправданіями и обвиненіями.

Мистеръ Мой откинулся на спинку кресла со смѣшаннымъ чувствомъ недоумѣнія и покорности. Или разсудокъ его собрата пришелъ въ упадокъ, или собратъ его имѣетъ въ виду какую-нибудь цѣль, до сихъ поръ еще невыяснившуюся. Второе предположеніе казалось ему правдоподобнѣе. Онъ не сталъ спорить, но благоразумно рѣшился ждать и наблюдать.

Сэръ-Патрикъ перешелъ, не стѣсняясь, отъ одной неправильности къ другой.

— Прошу мистера Моя позволить мнѣ возвратиться къ предполагаемому браку въ Крегъ-Ферни, четырнадцатаго августа, началъ онъ. Арнольдъ Бринквортъ! Отвѣчайте за себя, въ присутствіи собравшихся здѣсь лицъ. Не было ли то что вы говорили и что вы дѣлали въ гостиницѣ слѣдствіемъ единственно желанія облегчить по возможности положеніе миссъ Сильвестеръ, и исполнить порученіе данное вамъ мистеромъ Джофри Деламеномъ? Правда ли это?

— Истинная правда, сэръ-Патрикъ.

— Въ тотъ день когда вы были въ Крегъ-Ферни, не просили ли вы у меня, за нѣсколько часовъ предъ отъѣздомъ изъ Виндигетса, позволенія жениться на моей племянницѣ?

— Просилъ, сэръ-Патрикъ, и вы позволили мнѣ.

— Съ той минуты когда вы вошли въ гостиницу, и до минуты когда вы вышли оттуда, не было ли у васъ хоть малѣйшаго намѣренія жениться на миссъ Сильвестеръ?

— Мнѣ никогда и въ голову не приходила мысль вступитъ въ бракъ съ миссъ Сильвестеръ.

— И вы даете въ этомъ честное слово благороднаго человѣка?

— Даю честное слово благороднаго человѣка.

Сэръ-Патрикъ обратился къ Аннѣ.

— Дѣйствительно ли было необходимо, миссъ Сильвестеръ, чтобы вы назвали себя, четырнадцатаго августа, въ гостиницѣ Крегъ-Ферни, замужней женщиной?

Анна отвернулась отъ Бланки въ первый разъ съ тѣхъ поръ какъ вошла въ комнату. Она отвѣчала сэръ-Патрику спокойно, съ готовностью и твердо, между тѣмъ какъ Бланка смотрѣла на нее и слушала ее съ горячимъ интересомъ.

— Я пришла въ гостиницу одна, сэръ-Патрикъ. Хозяйка отказала самымъ положительнымъ образомъ позволить мнѣ остаться, если я не представлю доказательства что я замужняя женщина.

— Котораго изъ двухъ джентльменовъ ждали вы въ гостиницѣ — Арнольда Бринкворта, или мистера Джофри Деламена?

— Мистера Джофри Деламена.

— Когда вмѣсто его пришелъ Арнольдъ Бринквортъ и сказалъ то что необходимо было сказать чтобъ успокоить подозрительную хозяйку, — понимали ли вы что онъ поступаетъ такъ изъ сочувствія къ вашему положенію, и руководствуясь инструкціями мистера Деламена?

— Понимала, но мнѣ было непріятно что онъ ставитъ себя въ ложное положеніе ради меня.

— Было ли это вамъ непріятно потому что вы знали шотландскій законъ о бракахъ, и знали въ какое положеніе особенности этого закона могутъ поставить Арнольда Бринкворта?

— Я не знала шотландскаго закона. У меня было смутное сознаніе что мистеръ Бринквортъ поступаетъ неосторожно, принимая на себя фальшивую роль, и я боялась чтобы мое собственное поведеніе въ этомъ случаѣ не было перетолковано въ дурную сгорону особой которую я горячо любила.

— Моей племянницей?

— Да.

— Вы обращались къ мистеру Бринкворту (зная его привязанность къ моей племянницѣ) съ просьбой чтобъ онъ, ради своей невѣсты, оставилъ васъ.

— Да.

— А онъ, какъ честный человѣкъ обязавшійся помочь женщинѣ въ отсутствіи человѣка на помощь котораго она разчитывала, отказался оставить васъ.

— Да, онъ отказался на этомъ основаніи.

— Съ начала до конца вы не имѣли намѣренія вступить въ бракъ съ мистеромъ Бринквортомъ?

— Я отвѣчу, сэръ-Патрикъ, какъ отвѣтилъ мистеръ Бринквортъ. Мнѣ никогда въ голову не приходила мысль вступить въ бракъ съ мистеромъ Бринквортомъ.

— И вы даете въ этомъ клятву христіанки?

— Даю клятву христіанки.

Сэръ-Патрикъ обернулся къ Бланкѣ. Ея лицо было закрыто руками. Мачиха тщетно упрашивала ее успокоиться.

Мистеръ Мой подалъ голосъ свой въ интересахъ своего кліента.

— Я не хочу, сэръ-Патрикъ, воспользоваться моимъ правомъ предлагать вопросы съ моей стороны. Я хочу только напомнить вамъ и всѣмъ присутствующимъ что все сейчасъ слышанное нами есть не болѣе какъ увѣреніе въ своей невинности со стороны двухъ особъ которыя имѣютъ прямой интересъ выйти изъ компрометирующаго ихъ положенія. Я жду возможности доказать отвергаемый ими бракъ не простымъ увѣреніемъ съ моей стороны, но показаніемъ компетентныхъ свидѣтелей.

Леди Лунди, послѣ краткаго совѣщанія съ своимъ повѣреннымъ, послѣдовала примѣру мистера Моя и протестовала въ самыхъ энергическихъ выраженіяхъ.

— Я хочу чтобы вы узнали, сэръ-Патрикъ, прежде чѣмъ пойдете дальше, что я уведу отсюда мою падчерицу при первой новой попыткѣ ввести въ заблужденіе ея чувства и разумъ. У меня не хватаетъ словъ чтобы выразить вамъ мое негодованіе на вашъ жестокій, неприличный способъ веденія этого слѣдствія.

Повѣренный Леди Лунди счелъ долгомъ поддержать свою кліентку.

— Въ качествѣ легальнаго совѣтника ея свѣтлости, я поддерживаю протестъ сейчасъ выраженный ея свѣтлостью, сказалъ онъ.

Даже капитанъ Ньюендинъ присоединился къ общему протесту противъ сэръ-Патрика.

— Да, да! сказалъ онъ. — Совершенно справедливо. Я вполнѣ согласенъ.

Сэръ-Патрикъ, ни мало не смущаясь, повидимому, своимъ положеніемъ, обратился къ мистеру Мою.

— Вамъ угодно представить вашихъ свидѣтелей немедленно? спросилъ онъ. — Я противъ этого ничего не имѣю, съ тѣмъ, конечно, условіемъ чтобы потомъ мнѣ предоставлено было право сказать все что я намѣренъ сказать.

Мистеръ Мой подумалъ. Оппонентъ (теперь уже въ этомъ не могло быть сомнѣнія), очевидно, имѣетъ что-то въ виду. Полезнѣе будетъ дать ему высказаться, чѣмъ настаивать на чисто-формальныхъ правахъ и привилегіяхъ. Ничто не можетъ поколебать твердости положенія мистера Моя. Напротивъ, чѣмъ дольше сэръ-Патрикъ, своими неправильными дѣйствіями, задержитъ ходъ дѣла, тѣмъ сильнѣе, со всею силой контракта, подѣйствуютъ факты, переданные дожидающимися внизу свидѣтелями. Мистеръ Мой рѣшился подождать.

— Сохраняя за собою право протестовать сэръ-Патрикъ, отвѣчалъ онъ, я прошу васъ продолжать.

Къ общему удивленію, сэръ-Патрикъ обратился прямо къ Бланкѣ, и началъ намекомъ на слова Леди Лунди.

— Вы меня настолько знаете, другъ мой, чтобы быть увѣренной что я не способенъ умышленно ввести въ заблужденіе ваши чувства и вашъ разумъ. Я предложу вамъ вопросъ на который вы можете отвѣтить или не отвѣчать мнѣ, смотря по вашему благоусмотрѣнію.

Прежде чѣмъ онъ успѣлъ предложить свой вопросъ, леди Лунди вступила въ споръ со своимъ повѣреннымъ. Упросивъ ея свѣтлость помолчать немного, повѣренный ея обратился къ сэръ-Патрику и заявилъ что онъ тоже сохраняетъ за собою право протестовать въ интересахъ своей кліентки.

Сэръ-Патрикъ поклонился въ знакъ согласія, и продолжалъ свою рѣчь къ Бланкѣ.

— Вы слышали оправданіе Арнольда Бринкворта и оправданіе миссъ Сильвестеръ. Мужъ любящій васъ и подруга любящая васъ подтвердили свои слова торжественными клятвами. Вспомните ваши прежнія отношенія съ ними, вспомните то что они сказали сейчасъ, и скажите мнѣ: думаете ли вы что они сказали ложь?

Бланка отвѣчала не задумавшись.

— Я вѣрю, дядя, что они сказали правду.

Ни одинъ изъ адвокатовъ не протестовалъ. Леди Лунди попыталась выразить свое мнѣніе, но въ этотъ разъ была остановлена не только своимъ адвокатомъ, но и адвокатомъ Джофри.

— Сомнѣваетесь ли вы сколько-нибудь въ честности поступковъ вашего мужа и вашей подруги теперь, когда выслушали ихъ лицомъ къ лицу?

Бланка отвѣчала опять безъ малѣйшей сдержанности:

— Я прошу ихъ простить меня. Я очень виновата предъ ними.

Она взглянула сначала на мужа, потомъ на Анну. Арнольдъ всталъ. Сэръ-Патрикъ поспѣшно удержалъ его. — «Погодите», шепнулъ онъ. — «Вы еще не знаете что будетъ дальше.» Сказавъ это, онъ взглянулъ на Анну. Взглядъ Бланки проникъ въ сердцѣ благородной, любящей женщины. Она сидѣла отвернувшись и тщетно старалась скрыть слезы своими блѣдными, худыми руками.

Адвокаты и въ этотъ разъ не протестовали. Сэръ-Патрикъ обратился къ племянницѣ съ послѣдними словами:

— Вы вѣрите въ невинность Арнольда Бринкворта, вы вѣрите въ невинность миссъ Сильвестеръ. Вы знаете что даже мысль о бракѣ не приходила имъ въ голову въ гостиницѣ. Вы знаете что нѣтъ никакой возможности предполагать что кто-нибудь изъ нихъ согласится что бы впредь ни случилось, признать что они были когда-нибудь или могутъ быть мужемъ и женой. Довольно этого съ васъ? Согласны вы принятъ руку вашего мужа, возвратиться подъ покровительство вашего мужа и предоставить остальное мнѣ, повѣривъ мнѣ на слово, что на основаніи случившихся фактовъ даже шотландскій законъ не можетъ оправдать чудовищной клеветы о бракѣ въ Крэгъ-Ферни.

Леди Лунди встала. Оба повѣренные встали. Арнольдъ сидѣлъ пораженный удивленіемъ. Даже Джофри, до сихъ поръ животно-равнодушный ко всему что дѣлалось вокругъ него поднялъ голову, внезапно оживившись. Среди глубокаго впечатлѣнія, подъ которымъ находились всѣ присутствующіе Бланка, отъ рѣшенія которой зависѣлъ весь дальнѣйшій ходъ слѣдствія, отвѣчала:

— Надѣюсь, дядя, что вы не сочтете меня неблагодарной. Я увѣрена что Арнольдъ не сдѣлалъ мнѣ умышленно никакого зла. Но я не могу возвратиться къ нему пока не буду вполнѣ увѣрена что я его жена.

Леди Лунди обняла падчерицу съ непритворною нѣжностію.

— Дорогое дитя мое! воскликнула она. — Умно сказано, милая моя.

Сэръ-Патрикъ опустилъ голову.

— О, Бланка, Бланка, услышалъ Арнольдъ его шопотъ. — Еслибы вы знали чего вы требуете отъ меня.

Мистеръ Мой выразилъ свое мнѣніе объ отвѣтѣ Бланки.

— Я позволю себѣ замѣтить что вполнѣ одобряю рѣшеніе молодой особы. Трудно вообразить что-нибудь опаснѣе предложенія которое мы сейчасъ слышали. При всемъ уваженіи къ сэръ-Патрику Лунди, я скажу что мнѣніе его о невозможности доказать бракъ въ Крегъ-Ферни, требуетъ подтвержденія. Я самъ держусь противуположнаго мнѣнія объ этомъ вопросѣ. Другой шотландскій адвокатъ (въ Гласго) согласенъ съ моимъ мнѣніемъ. Еслибы молодая особа не поступила съ такимъ благоразуміемъ и такою осторожностію, которыя дѣлаютъ ей честь, она можетъ-быть дожила бы до дня когда была бы лишена правъ на званіе жены, и дѣти ея на наслѣдство. Кто можетъ поручиться что впредь не случится чего-нибудь такого что заставитъ мистера Бринкворта или миссъ Сильвестеръ признать бракъ который они отвергаютъ теперь? Кто поручится что родственники, заинтересованные въ наслѣдствѣ, не поднимутъ вопроса о дѣйствительности кентскаго брака. Признаюсь, я завидую безграничной самонадѣянности съ которою сэръ-Патрикъ относится къ нерѣшенномъ вопросу закона и рѣшаетъ его въ свою пользу.

Онъ сѣлъ, среди одобрительнаго шопота, и бросилъ слегка вызывающій взглядъ на побитаго противника. «Если и это не заставитъ его выдать свои разчеты, то другаго средства я не знаю.»

Сэръ-Патрикъ поднялъ медленно голову. Онъ не былъ раздраженъ: лицо его было грустно когда онъ заговорилъ.

— Я не буду, мистеръ Мой, оспаривать ваше мнѣніе. Я поймаю что мой образъ дѣйствій долженъ казаться страннымъ и предосудительнымъ не только вамъ, но и другимъ. Мой молодой другъ (онъ взглянулъ на Арнольда) можетъ засвидѣтельствовать что ваше мнѣніе объ опасностяхъ которыя угрожаютъ его браку съ моею племянницей было когда-то и моимъ мнѣніемъ, и что мой образъ дѣйствій до сихъ поръ прямо противорѣчитъ совѣту который я далъ ему не такъ давно. Извините меня, если я не объясню (теперь по крайней мѣрѣ) что имѣло вліяніе на мои поступки въ этой комнатѣ. На мнѣ лежитъ безпримѣрная, чрезвычайно тяжелая отвѣтственность. Пусть это заявленіе послужитъ мнѣ оправданіемъ, если я попрошу вашего снисхожденія на послѣднюю неправильность которой я задержу окончаніе этого слѣдствія.

Одна леди Дунди не оцѣнила искренняго и трогательнаго достоинства, съ которымъ были сказаны эти слова.

— Довольно съ насъ неправильностей, сказала она. — Я разъ навсегда объявляю что не намѣрена выносить ихъ долѣе.

Сэръ-Патрикъ терпѣливо ждалъ отвѣта мистера Моя. Шотландскій адвокатъ и англійскій адвокатъ переглянулись и поняли другъ друга. Мистеръ Мой отвѣчалъ за двоихъ:

— Мы не намѣрены, сэръ-Патрикъ, стѣснять васъ другими границами кромѣ тѣхъ которыя вы, какъ джентльменъ, сами налагаете на себя. Тѣмъ не менѣе, прибавилъ осторожный Шотландецъ, — мы опять охраняемъ за собой право протестовать.

--Протестуете вы противъ моего намѣренія поговорить съ вашимъ кліентомъ?

— Съ мистеромъ Джофри Деламеномъ?

— Да, съ мистеромъ Джофри Деламеномъ.

Всѣ глаза обратились на Джофри. Онъ, повидимому, дремалъ, свѣсивъ свои тяжелыя руки съ колѣнъ и опершись на набалдашникъ палки.

Взглянувъ на Анну, когда сэръ-Патрикъ произнесъ имя Джофри, мистеръ Мой замѣтилъ въ ней перемѣну. Она отняла руки отъ лица и внезапно обернулась къ сэръ-Патрику. Не посвящена ли она въ тайну тщательно скрываемой причины, руководящей дѣйствіями его оппонента? Мистеръ Мой рѣшилъ разъяснить этотъ вопросъ. Онъ движеніемъ пригласилъ сэръ-Патрика продолжать. Сэръ-Патрикъ обратился къ Джофри.

— Вы серіозно заинтересованы въ этомъ слѣдствіи, сказалъ онъ, — но до сихъ поръ вы не принимали въ немъ никакого участія. Примите въ немъ участіе теперь. Взгляните на эту женщину.

Джофри не шевельнулся.

— Она мнѣ уже надоѣла, отвѣчалъ онъ грубо.

— Очень понятно что вамъ стыдно взглянуть на нее, сказалъ сэръ-Патрикъ спокойно. — Но вы могли бы выразить это въ болѣе приличныхъ словахъ. Вспомните четырнадцатое августа. Неужели вы отвергаете что вы обѣщали жениться тай но на миссъ Сильвестеръ въ гостиницѣ Крегъ-Ферни?

— Я протестую противъ этого вопроса, вмѣшался мистеръ Мой. — Мистеръ Деламенъ не обязанъ отвѣчать на него.

Джофри, начинавшій горячиться, искалъ случая сорвать на комъ-нибудь свою злость.

— Если захочу, такъ отвѣчу! крикнулъ онъ на своего адвоката. Онъ поглядѣлъ съ минуту на сэръ-Патрика, не поднимая подбородка съ набалдашника палки. — Отвергаю, сказала онъ, опустивъ глаза.

— Вы отвергаете что обѣщали жениться на миссъ Сильвестеръ?

— Отвергаю.

— Я просилъ васъ сейчасъ взглянуть на нее.

— А я сказалъ вамъ что она уже мнѣ надоѣла.

— Такъ взгляните на меня. Вы отвергаете, въ моемъ присутствіи и въ присутствіи всѣхъ находящихся здѣсь, что вы обязаны загладить бракомъ вашу вину предъ этою женщиной?

Джофри вдругъ поднялъ голову. Его глаза остановились на минуту на лицѣ сэръ-Патрика, потомъ медленно перенесли на Анну и засверкали яростію тигра.

— Я знаю въ чемъ состоитъ моя обязанность, сказалъ онъ.

Безграничная ненависть во взглядѣ сопровождалась свирѣпою мстительностію въ тонѣ голоса. На него страшно было смотрѣть, его страшно было слушать.

— Я откажусь, если вы не будете сдерживать себя, сказалъ ему мистеръ Мой шопотомъ.

Не отвѣтивъ, не обративъ даже вниманія на слова адвоката, Джофри поднялъ руку и задумчиво поглядѣлъ на нее. Онъ прошепталъ что-то про себя и сосчиталъ что-то, загнувъ почленно три пальца руки. Потомъ остановилъ опять глаза на Аннѣ съ прежнею ненавистью во взглядѣ и обратившись прямо къ ней, съ прежнею ненавистью въ голосѣ, сказалъ:

— Еслибы не вы, я былъ бы женатъ на мистрисъ Гленармъ. Еслибы не вы, я былъ бы въ хорошихъ отношеніяхъ съ отцомъ. Еслибы не вы, я выигралъ бы бѣгъ. Я знаю въ чемъ стоитъ моя обязанность. Его опущенныя руки сжались въ кулаки, голова опустилась на широкую грудь. Онъ не сказалъ болѣе ни слова.

Никто не шевельнулся, никто не произнесъ слова. Всѣ были поражены ужасомъ. Анна взглянула на Бланку. Твердость духа не оставила ее даже въ эту минуту.

Сэръ-Патрикъ всталъ. Сильное волненіе, которое онъ скрывалъ до сихъ поръ, выразилось ясно въ его лицѣ, выразилось ясно въ голосѣ.

— Пойдемте въ другую комнату, сказалъ онъ. — Я долженъ поговоритъ съ вами немедленно.

Не замѣчая общаго удивленія, не обращая ни малѣйшаго вниманія на возраженія леди Лунди и шотландскаго адвоката, онъ взялъ Анну за руку, отворилъ створчатую дверь въ одномъ концѣ комнаты, увелъ Анну въ слѣдующую комнату и затворилъ за собой дверь.

Леди Лунди обратилась къ своему повѣренному. Бланка встала, сдѣлала нѣсколько шаговъ, и остановилась посреди комнаты въ безмолвномъ ожиданіи, устремивъ глаза на дверь. Арнольдъ сдѣлалъ шагъ къ женѣ. Капитанъ подошелъ къ мистеру Мою.

— Что это значитъ? спросилъ онъ.

— Это значитъ что меня обманули, отвѣчалъ мистеръ Мой взволнованнымъ голосомъ. — Сэръ-Патрикъ Лунди имѣетъ какое-то доказательство, сильно компрометирующее мистера Деламена. До сихъ поръ онъ скрывалъ свое доказательство, теперь онъ вынужденъ показать его. Почему вы ничего не сказали мнѣ объ этомъ? спросилъ адвокатъ, строго обратившись и своему кліенту.

— Я самъ не знаю что это такое, отвѣчалъ Джофри не поднимая головы.

Леди Лунди сдѣлала знакъ Бланкѣ отойти всторону, и пошла къ двери. Мистеръ Мой остановилъ ее.

— Совѣтую вашей свѣтлости вооружиться терпѣніемъ. Вмѣшательство тамъ неумѣстно.

— Развѣ я не хозяйка моего дома, сэръ?

— Если не ошибаюсь, слѣдствіе въ вашемъ домѣ приходитъ къ концу. Вмѣшательствомъ вы повредите вашимъ собственнымъ интересамъ. Должны же мы наконецъ узнать въ чемъ дѣло. Не отдаляйте конца.

Леди Лунди уступила, и воротилась на свое мѣсто. Всѣ ждали молча открытія дверей.

Сэръ-Патрикъ Лунди и Анна Сильвестеръ были одни въ комнатѣ.

Онъ вынулъ изъ боковаго кармана сюртука листокъ почтовой бумаги содержавшій письмо Анны и отвѣтъ Джофри. Голосъ его дрожалъ,

— Я сдѣлалъ все что можно было сдѣлать. Я испробовалъ всѣ средства которыми надѣялся избавиться отъ необходимости показать это письмо, сказалъ онъ.

— Я съ благодарностью вижу вашу доброту, сэръ-Патрикъ. Теперь вы должны показать письмо.

Спокойствіе женщины представляло странный и трогательный контрастъ съ волненіемъ мущины. Въ лицѣ ея не было страха, въ голосѣ не было нерѣшимости, когда она отвѣчала ему. Онъ взялъ ея руку. Два раза онъ пытался заговорить, и два раза волненіе осиливаю его. Онъ молча протянулъ ей письмо.

Молча съ своей стороны она отстранила отъ себя письмо, не понимая его намѣренія.

— Возьмите его назадъ, сказалъ онъ. — Я не могу показать его. Я не смѣю показать его. Послѣ того что я видѣть собственными глазами, послѣ того что я слышать собственными ушами въ сосѣдней комнатѣ, призываю Бога во свидѣтели, я не смѣю просить васъ назваться женой Джофри Деламена.

— Вспомните о Бланкѣ, отвѣчала она ему.

Онъ нетерпѣливо покачалъ головой.

— Даже въ интересахъ Бланки, даже для счастія Бланки не смѣю. Если въ этомъ есть какой-нибудь рискъ, я беру его на себя. Я держусь моего мнѣнія. Я считаю мой взглядъ правильнымъ. Пусть дѣло дойдетъ до суда. Я буду защищать васъ, и выиграю.

— Вы увѣрены что выиграете, сэръ-Патрикъ?

Вмѣсто отвѣта, онъ протянулъ ей письмо.

— Уничтожьте его, шепнулъ онъ. — Положитесь на мое молчаніе.

Она взяла письмо.

— Уничтожьте его, повторилъ онъ. — Они могутъ отворить дверь. Они могутъ войти каждую минуту и увидать письмо въ вашихъ рукахъ.

— Прежде чѣмъ уничтожить его, я предложу вамъ вопросъ, сэръ-Патрикъ. Бланка не хочетъ воротиться къ своему мужу пока не будетъ вполнѣ увѣрена что онъ ей мужъ. Если я уничтозхжу это письмо, она можетъ вернуться къ нему сегодня. Если я объявлю себя женой Джофри Деламена, Арнольдъ будетъ немедленно и навсегда освобожденъ отъ подозрѣнія въ женитьбѣ на мнѣ. Увѣрены ли вы что можете освободить его также несомнѣнно другимъ способомъ? Отвѣтьте мнѣ на этотъ возросъ, какъ честный человѣкъ женщинѣ которая вѣрить ему безгранично.

Она глядѣла ему прямо въ лицо. Онъ опустилъ глаза предъ и взглядомъ и молчалъ.

— Вы отвѣтили мнѣ, сказала она.

Съ этими словами, она встала и взялась за ручку двери. Онъ удержалъ ее. Со слезами на глазахъ онъ вернулъ ее, на средину комнаты.

— Зачѣмъ же ждать? спросила она.

— Подождите, хоть ради меня, отвѣчалъ онъ.

Она спокойно сѣла на ближайшій стулъ и задумчиво опуголову на руку.

Онъ нагнулся надъ ней и вывелъ ее изъ задумчивости нетерпѣливо, почти сердито. Ея непоколебимая рѣшимость приводила его въ ужасъ, когда онъ вспоминалъ о Джофри Деламенѣ.

— Подумайте. Не поддавайтесь минутному побужденію. Не дѣйствуйте подъ вліяніемъ ложнаго увлеченія. Ничто не обязываетъ васъ къ такому страшному самопожертвованію.

— Увлеченіе, самопожертвованіе, повторила она, съ грустною улыбкой, его слова. — Знаете ли, сэръ-Патрикъ, о чемъ я думала сейчасъ? О прошломъ, когда я была дѣвочкой. Я увидала печальную сторону жизни раньше чѣмъ большинство дѣтей начинаетъ видѣть ее. Моя мать была жестоко покинута. Жестокій брачный законъ былъ къ ней безжалостнѣе ко мнѣ. Она умерла съ разбитымъ сердцемъ. Одна только подруга утѣшала ее въ послѣднія минуты и обѣщала ей быть матерью ея ребенку. Я не могу припомнить ни одного несчастнаго дня во все время когда я жила съ этою великодушною женщиной и ея маленькою дочерью до самаго дня разлуки. Уѣзжая, она предчувствовала приближающуюся смерть. Она сказала мнѣ: «Я обѣщала вашей матери, что вы будете мнѣ дочерью, и это ее успокоило. Успокойте вы меня теперь, Анна, предъ моимъ отъѣздомъ. Что бы впредь ни случилось, обѣщайте мнѣ остаться для Бланки, какъ теперь, сестрою.» Развѣ такія воспоминанія ложное увлеченіе, сэръ-Патрикъ? И можетъ ли назваться жертвой что бы я ни сдѣлала для Бланки?

Она встала и протянула ему руку. Сэръ-Патрикъ молча поднесъ ее къ губамъ.

— Пойдемте, сказала она. — Ради насъ обоихъ не будемъ ждать долѣе.

Онъ отвернулся отъ нея. Теперь не время было показывать ей какъ онъ страдалъ за нее. Она ждала, положивъ руку на замокъ двери. Онъ собрался съ духомъ и рѣшился примириться съ неизбѣжнымъ. Анна отворила дверь и первая вошла въ другую комнату.

Сэръ-Патрикъ и Анна сѣли на свои мѣста, среди общаго молчанія. Стукъ экипажа, проѣхавшаго по улицѣ, произвелъ непріятное впечатлѣніе. Стукъ двери, въ нижнемъ этажѣ, заставилъ всѣхъ вздрогнуть.

Прекрасный голосъ Анны прервалъ тяжелое молчаніе.

— Должна ли я говорить сама за себя, сэръ-Патрикъ? Или вы (я прошу васъ объ этомъ, какъ о послѣдней и величайшей милости) будете говорить за меня?

— Вы настаиваете чтобъ я показалъ письмо которое вы держите въ рукахъ?

— Я рѣшилась показать его.

— И ничто не заставитъ васъ отсрочить, — насколько это зависитъ отъ васъ, — конецъ этого слѣдствія хоть на сутки?

— Кто-нибудь изъ насъ двоихъ, сэръ-Патрикъ, долженъ сказать то что надо сказать, и сдѣлать то что надо сдѣлать, прежде чѣмъ мы уйдемъ отсюда.

— Дайте мнѣ письмо.

Она отдала ему письмо.

— Что это такое? спросилъ Мой шепотомъ у своего кліента.

Джофри покачалъ головой.

— Неужели вы въ самомъ дѣлѣ не знаете что такое?

— Не знаю, отвѣчалъ Джофри мрачно.

Сэръ-Патрикъ обратился ко всѣмъ присутствующимъ:

— Я обязанъ извиниться предъ вами, сказалъ онъ, — въ томъ что такъ безцеремонно ушелъ изъ комнаты и увелъ съ собою миссъ Сильвестеръ. Всѣ кромѣ этого человѣка (онъ указалъ и Джофри), надѣюсь, поймутъ и извинятъ меня, потому что теперь я принужденъ дать полное и ясное объясненіе моего образа дѣйствій. Съ этимъ объясненіемъ я обращусь къ моей племянницѣ.

Бланка вздрогнула.

— Ко мнѣ! воскликнула она.

— Да, къ вамъ, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ.

Бланка взглянула на Арнольда, пораженная смутнымъ предчувствіемъ чего-то страшнаго. Въ письмѣ которое она получала отъ мужа, послѣ разлуки съ нимъ, говорилось, конечно, объ отношеніяхъ Анны къ Джофри, о которыхъ Бланка предъ тѣмъ не подозрѣвала. Неужели въ письмѣ Арнольда было сказано еще не все?

Сэръ Патрикъ началъ:

— Нѣсколько времени тому назадъ, обратился онъ къ Бланкѣ, я предлагалъ вамъ возвратиться подъ покровительство вашего мужа, и предоставить окончаніе дѣла мнѣ. Вы отказалось возвратиться къ нему до тѣхъ поръ когда будете вполнѣ увѣрены что вы его жена. Благодаря самопожертвованію, ради вашихъ интересовъ и вашего счастія, со стороны миссъ Сильвестеръ, самопожертвованію отъ котораго я — говорю вамъ прямо — всѣми силами старался отговорить ее, я могу теперь доказать положительно что Арнольдъ Бринквортъ былъ холостой человѣкъ, когда женился на васъ въ Кентѣ.

Опытность мистера Моя подсказала ему что будетъ дальше. — Вы предъявляете письменное обѣщаніе, сказалъ онъ указывая на письмо въ рукѣ сэръ-Патрика.

Сэръ-Патрикъ отвѣчалъ вопросомъ:

— Помните вы знаменитое рѣшеніе консисторіальнаго судя утвердившее бракъ капитана Дельримлля и миссъ Бордонъ?

Мистеръ Мой удовлетворился отвѣтомъ.

— Я понимаю васъ, сэръ-Патрикъ, сказалъ онъ, и подумавъ съ минуту, прибавилъ обратившись къ Аннѣ: — и уважаю васъ, сударыня, изъ глубины моего сердца.

Слова эта были сказаны съ горячей искренностью, усилившей интересъ тѣхъ которые еще ждали болѣе яснаго объясненія. Леди Лунди и капитанъ Ньюендинъ зашептались безпокойствомъ. Арнольдъ поблѣднѣлъ. Бланка заплакала.

Сэръ-Патрикъ обратился опять къ племянницѣ.

— Нѣсколько времени тому назадъ, я имѣлъ случай разказать вамъ о постыдной неопредѣленности шотландскихъ брачныхъ законовъ. Еслибы не эта неопредѣленность, не имѣющая ничего подобнаго себѣ въ другихъ цивилизованныя странахъ міра, Арнольдъ Бринквортъ никогда не попалъ бы въ положеніе въ которомъ онъ былъ здѣсь, и это слѣдствіе и было бы возможно. Не забывайте этого. Неопредѣленность закона есть единственная причина не только всѣхъ непріятностей уже совершившихся, но и страшнаго зла которое еще имѣетъ совершиться.

Мистеръ Мой написалъ замѣтку. Сэръ-Патрикъ продолжалъ

— При всей неопредѣленности и невнимательности шотландскаго закона, въ немъ есть однако странное правило, примѣненіе котораго подтверждено и рѣшено англійскимъ судомъ Если мущина и женщина, въ Шотландіи, обмѣняются письменными обѣщаніями вступить въ бракъ другъ съ другомъ шотландскій законъ дѣлаетъ ихъ мужемъ и женой. Англійская судебная палата (по поводу случая который я привелъ на память мистеру Мою) признала это правило, и рѣшеніе было подтверждено высшимъ авторитетомъ палаты лордовъ. Слѣдовательно, если особы живущія въ Шотландіи обѣщали письменно вступить въ бракъ другъ съ другомъ, то тутъ уже не можетъ быть сомнѣнія. По закону, они мужъ и жена. Правъ я? обратился онъ къ мистеру Мою.

— Совершенно правы, сэръ-Патрикъ, относительно фактовъ. Но признаюсь, меня удивляетъ ваше мнѣніе о нихъ. Я ставлю высоко нашъ шотландскій брачный законъ. Человѣкъ обманувшій женщину, не исполнивъ письменнаго обѣщанія жениться на ней, принуждается этимъ закономъ (въ интересахъ общественной нравственности) признать ее своею женой.

— Особы присутствующія здѣсь, мистеръ Мой, увидятъ сегодня нравственное достоинство шотландскаго закона, одобреннаго Англіей, въ приложеніи его къ дѣйствительности. Они будутъ судить сами о нравственности (шотландской или англійской) которая навязываетъ силой покинутую женщину негодяю бросившему ее, и добродѣтельно предоставляетъ ей выносить послѣдствія.

Сказавъ это, онъ обратился къ Аннѣ, и показалъ ей развернутое письмо.

— Я спрашиваю васъ въ послѣдній разъ: настаиваете вы чтобъ я предъявилъ это письмо?

Она встала и отвѣчала наклоненіемъ головы.

— Исполняя мою печальную обязанность, сказалъ сэръ-Патрикъ, — я объявляю, отъ имени этой женщины, что она требуетъ, на основаніи письменныхъ обѣщаній которыми обмѣлялась обѣ стороны, во время пребыванія въ Шотландіи, бытъ признанной, съ четырнадцатаго числа прошлаго августа, законною женой Джофри Деламена.

Крикъ ужаса со стороны Бланки, смущенный шепотъ со стороны остальныхъ послѣдовали за произнесеніемъ этихъ словъ. Съ минуту всѣ оставались недвижимыми.

Потомъ Джофри медленно всталъ на ноги и устремилъ глаза на свою жену.

Зрители страшной сцены обернулись всѣ единодушно къ несчастной жертвѣ. Взглядъ которымъ онъ смотрѣлъ на нее, слова которыя онъ сказалъ ей пришли всѣмъ на память. Она стояла въ ожиданіи, возлѣ сэръ-Патрика, устремивъ кроткіе, сѣрые глаза на лицо Бланки. Увидавъ это безпримѣрное мужество и это безпримѣрное самоотверженіе, всѣ усумнились въ истинѣ совершившагося, и обернулись къ Джофри, чтобъ разрѣшить сомнѣніе.

Торжество закона и нравственности надъ нимъ было полное. Онъ не произнесъ ни одного слова. Этотъ свирѣпый человѣкъ былъ невозмутимо, зловѣще спокоенъ. Съ обѣщаніемъ безпощадной мести, написаннымъ дьявольскою рукой на его безумномъ лицѣ, онъ устремилъ глаза на женщину которую онъ погубилъ и ненавидѣлъ, на женщину связанную съ нимъ бракомъ на всю жизнь.

Мистеръ Мой подошелъ къ столу сэръ-Патрика. Сэръ-Патрикъ передалъ ему листокъ почтовой бумаги.

Онъ прочелъ оба письма съ глубокимъ, сосредоточеннымъ вниманіемъ. Минуты которыя прошли прежде чѣмъ онъ поднялъ голову показались часами. — Можете вы доказать почерки и мѣстопребываніе? спросилъ онъ.

Сэръ-Патрикъ взялъ другой листокъ, лежавшій у него подъ рукой.

— Вотъ имена лицъ которыя могутъ доказать почерки мѣстопребываніе, сказалъ онъ. — Одинъ изъ вашихъ свидѣтелей (иначе безполезный) можетъ назвать часъ когда мистеръ Бринквортъ пришелъ въ гостиницу, и этимъ доказать что дама, которую онъ назвалъ своею женой была уже въ то время мистрисъ Джофри Деламенъ. Надпись внизу письма, въ которой также обозначено время, сдѣлана рукой того же свидѣтеля, кх къ которому я и отсылаю васъ, если вы считаете нужнымъ провѣрить мои слова.

— Я для формы провѣрю ваши ссылки, сэръ-Патрикъ. Между тѣмъ, во избѣжаніе безполезной и тяжелой проволочки я обязанъ сказать что не могу опровергнуть вашихъ доказательствъ.

Отвѣтивъ сэръ-Патрику, онъ обратился съ очевиднымъ уваженіемъ и симпатіей къ Аннѣ.

— На основаніи письменныхъ обѣщаній, которыми вы обмѣнялись въ Шотландіи, вы требуете чтобы мистеръ Джофри Деламенъ былъ признанъ вашимъ мужемъ?

Она твердымъ голосомъ повторила его слова:

— Я требую чтобы мистеръ Джофри Деламенъ былъ признанъ моимъ мужемъ.

Мистеръ Мой обратился къ своему кліенту. Джофри прервалъ наконецъ свое молчаніе.

— Рѣшено? спросилъ онъ.

— Практически рѣшено.

Онъ продолжалъ, не сводя глазъ съ Анны:

— Шотландскій законъ признаетъ ее моею женой?

— Шотландскій законъ признаетъ ее вашею женой.

Онъ предложилъ третій и послѣдній вопросъ.

— Шотландскій законъ повелѣваетъ ей жить съ своимъ мужемъ?

— Да.

Онъ усмѣхнулся, и сдѣлалъ ей знакъ чтобъ она подошла къ нему.

Она повиновалась. Когда она сдѣлала первый шагъ въ его сторону, сэръ-Патрикъ взялъ ея руку и шепнулъ ей: «положитесь на меня.» Она тихо пожала его руку и подошла къ Джофри. Въ эту минуту Бланка бросилась къ ней и обвила руками ея шею.

— О, Анна! Анна!

Истерическія рыданія заглушили ея голосъ. Анна тихо сняла съ своей шеи ея руки, и подняла съ своей груди ея голову.

— Теперь вы будете счастливы, мой другъ, сказала она. — Не думайте обо мнѣ.

Она поцѣловала ее, поглядѣла на нее, поцѣловала опять, и передала ее Арнольду. Арнольдъ вспомнилъ ея послѣднія слова въ Крегъ-Ферни, когда они пожелали другъ другу доброй ночи: «Вы оказали услугу благодарной женщинѣ. Можетъ-быть придетъ время когда я отплачу вамъ.» Благодарность и удивленіе боролись въ немъ, и волненіе помѣшало ему высказать то что было у него на душѣ.

Она тихо наклонила голову, въ знакъ что понимаетъ его, и остановилась предъ Джофри.

— Я пришла, сказала она ему. — Чего вы хотите отъ меня?

Безобразная улыбка расширила его отвисшія губы. Онъ предложилъ ей руку.

— Мистрисъ Джофри Деламенъ, сказалъ онъ, — пойдемте домой.

Картина уединеннаго дома, окруженнаго высокими стѣнами; фигура зловѣщей, нѣмой женщины, съ каменными глазами и дикими манерами, — вся сцена какъ ее изобразила ему Анна два дня тому назадъ живо представилась сэръ-Патрику. «Нѣтъ», воскликнулъ онъ, увлеченный великодушнымъ порывомъ. «Этого не будетъ!»

Джофри стоялъ невозмутимый и ждалъ съ предложенною рукой. Блѣдная, но твердая, она подняла свою благородную голову, и призвавъ на помощь мужество покинувшее ее на минуту, взяла его руку.

Онъ повелъ ее къ двери. «Не давайте Бланкѣ тосковать обо мнѣ,» сказала она Арнольду. Далѣе они поровнялись съ сэръ-Патрикомъ. Его симпатія къ ней превозмогла опять всѣ другія соображенія. Онъ сдѣлалъ шагъ впередъ и загородилъ дорогу Джофри. Джофри остановился, и въ первый разъ взглянулъ на сэръ-Патрика.

— Законъ повелѣваетъ ей жить съ мужемъ, сказалъ онъ. — Законъ запрещаетъ вамъ разлучать мужа и жену.

Правда. Положительная, неоспоримая правда! Законъ оправдывалъ ея гибель такъ же несомнѣнно какъ нѣкогда оправдывалъ гибель ея матери. Во имя нравственности, пусть онъ возьметъ ее! Во имя добродѣтели пусть она живетъ съ нимъ какъ сумѣетъ!

Ея мужъ отворялъ дверь. Мистеръ Мой положилъ руку плечо сэръ-Патрика. Леди-Лунди, капитанъ Ньюендинъ, лондонскій адвокатъ выступили впередъ, подъ вліяніемъ одного чувства. Арнольдъ послѣдовалъ за ними, поддерживая жену. Анна обернулась къ нимъ на одно достопамятное мгновеніе. Потомъ она и мужъ ея переступили за порогъ комнаты у сошли съ лѣстницы. Внизу послышался стукъ дверей. Они ушли.

Совершилось, во имя нравственности. Совершилось, во имя добродѣтели. Совершилось, въ вѣкъ прогресса и въ государствѣ управляемомъ лучше всѣхъ государствъ міра.

КОНЕЦЪ ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ. — ДОМЪ ЛОРДА ГОЛЬЧЕСТЕРА.

ГЛАВА XLVII.
Послѣдняя надежда.

— Лордъ Гольчестеръ очень боленъ, сударь. Леди Гольчестеръ не принимаетъ.

— Сдѣлайте одолженіе, передайте леди Гольчестеръ эту карточку. Она должна непремѣнно узнать, для блага ея младшаго сына, нѣчто такое что я могу передать ей только лично.

Такъ говорилъ сэръ-Патрикъ Лунди съ главнымъ слугой лорда Гольчестера, не болѣе какъ черезъ полчаса послѣ окончанія слѣдствія въ Портлендѣ.

Слуга стоялъ въ нерѣшимости съ карточкой въ рукахъ.

— Я рискую потерять мѣсто, доложивъ о васъ, сказалъ онъ.

— Напротивъ, вы рискуете потерять мѣсто не доложивъ обо мнѣ, возразилъ сэръ-Патрикъ. — Говорю вамъ прямо что дѣло по которому я пріѣхалъ сюда очень серіозно.

Тонъ которымъ была сказаны эта слова произвелъ свое дѣйствіе. Слуга отправился на верхъ.

Сэръ-Патрикъ остался въ прихожей. Минутная остановка была ему невыносимо тяжела. Счастіе Анны погибло безвозвратно. Охраненіе ея личной неприкосновенности, которой, по твердому убѣжденію сэръ-Патрика, грозила опасность, было единственною услугой которую онъ могъ теперь оказать ей. Гибельное положеніе въ которомъ она стояла относительно своего мужа, какъ неодолимое препятствіе къ его женитьбѣ на мистрисъ Гленармъ, было непоправимо. Но еще можно было помѣшать ей сдѣлаться невиннымъ препятствіемъ къ примиренію Джофри съ отцомъ. Рѣшившись не пренебрегать никакими средствами къ облегченію участи Анны, сэръ-Патрикъ отпустилъ Арнольда и Бланку вдвоемъ въ свой лондонскій домъ, и не остановился ни на минуту чтобы проститься съ кѣмъ-нибудь изъ лицъ принимавшихъ участіе въ слѣдствіи. «Ея жизнь зависитъ отъ того что мнѣ удастся сдѣлать для нея у лорда Гольчестера.» Съ этимъ убѣжденіемъ онъ уѣхалъ отъ леди Лунди. Съ этимъ убѣжденіемъ онъ послалъ слугу къ леди Гольчестеръ и ждалъ теперь отвѣта.

Слуга показался на лѣстницѣ. Сэръ-Патрикъ поднялся ему навстрѣчу.

— Ея сіятельство приметъ васъ на нѣсколько минутъ, сударь.

Онъ отворилъ одну изъ дверей верхняго этажа, и сэръ-Патрикъ очутился въ присутствіи матери Джофри Деламена. Онъ успѣлъ только замѣтить что она была еще замѣчательно хороша, и что она приняла его ласково и любезно, что (въ виду обстоятельствъ) должно было означать сознаніе съ ея стороны преимущества его положенія въ свѣтѣ предъ ея положеніемъ.

— Вы хотите сообщить мнѣ что-то о моемъ младшемъ сынѣ, сэръ-Патрикъ. Я теперь въ большомъ горѣ. Если вы принесли мнѣ непріятную новость, я постараюсь перенести ее съ твердостью. Могу я надѣяться что вы не заставите меня мучиться ожиданіемъ?

— Чтобъ облегчить для васъ по возможности мое вмѣшательство, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ, — я позволю себѣ предложить вамъ одинъ вопросъ: Не слыхали ли вы о какомъ-нибудь препятствіи къ браку мистера Джофри Деламена съ мистрисъ Гленармъ?

Даже такой далекій намекъ на Анну произвелъ зловѣщую перемѣну къ худшему въ обращеніи леди Гольчестеръ.

— Я слышала о препятствіи на которое вы намекаете, сказала она. — Мистрисъ Гленармъ мнѣ искренній другъ. Она говорила мнѣ что какая-то женщина, по имени Сильвестеръ безсовѣстная авантюристка.

— Извините, ваше сіятельство. Вы жестоко обижаете благороднѣйшую изъ женщинъ которыхъ я знаю.

— Не знаю, сэръ-Патрикъ, чѣмъ она заслужила ваше восхищеніе, но ея поступки относительно моего сына, повторяю, поступки безсовѣстной авантюристки.

Сэръ-Патрикъ понялъ безнадежность попытки поколебать ея предубѣжденіе противъ Анны, и рѣшился объявить ей правду прямо.

— Совѣтую вамъ не называть ее такъ, сказалъ онъ. — Вы говорите о женѣ вашего сына.

— Мой сынъ женился на миссъ Сильвестеръ?

— Да.

Она сдѣлалась блѣдна какъ смерть. Съ минуту казалось что ударъ сразилъ ее. Но горе матери длилось только минуту. Добродѣтельное негодованіе знатной женщины замѣнило его прежде чѣмъ сэръ-Патрикъ собрался съ духомъ сказать что-нибудь. Она встала чтобы положить конецъ свиданію.

— Я полагаю что цѣль вашего посѣщенія достигнута, сказала она.

Сэръ-Патрикъ гоже всталъ, съ твердою рѣшимостью исполнить намѣреніе которое привело его въ домъ лорда Гольчестера.

— Я долженъ попросить вашего снисхожденія еще на нѣсколько минутъ, сказалъ онъ--Обстоятельства при которыхъ совершился бракъ мистера Джофри Деламена имѣютъ важность необычайную. Въ интересахъ его семейства, я прошу позволенія перечислить вкратцѣ эти обстоятельства.

Въ немногихъ ясныхъ выраженіяхъ, онъ передалъ все что случилось въ тотъ день въ Портлендѣ Леди Гольчестеръ выслушала его съ спокойнымъ, холоднымъ вниманіемъ. Судя по видимому, разказъ не произвелъ на нее никакого впечатлѣнія.

— Вы ожидаете, сказала она, — что я войду въ интересы женщины которая стала между моимъ сыномъ и женщиной на которой онъ хотѣлъ жениться по собственному по моему выбору?

— Къ несчастію, мистеръ Джофри Деламенъ, по этой же причинѣ, относится враждебно къ своей женѣ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Я совѣтую вамъ подумать благоразумно ли будетъ, — принявъ въ соображеніе будущее поведеніе вашего сына, — допуститъ чтобы жена его сдѣлалась причиной разрыва между нимъ и отцомъ.

Онъ выразился съ деликатною осторожностью. Но леди Гольчестеръ поняла недосказанное такъ же хорошо какъ и сказанное. Она слушала стоя; послѣ послѣднихъ словъ она сѣла, замѣтно встревоженная.

— Въ критическомъ положеніи здоровья лорда Гольчестера, сказала она, — я не берусь передать ему то что вы сейчасъ сказали мнѣ. Я постоянно употребляла мое вліяніе въ пользу сына. Теперь уже поздно. Сегодня утромъ лордъ Гольчестеръ измѣнилъ свое завѣщаніе. Я при этомъ не присутствовала, и мнѣ до сихъ поръ не сказали какъ онъ распорядился. Еслибъ я даже знала….

— Вы не сообщили бы своихъ свѣдѣній постороннему, добавилъ сэръ-Патрикъ.

— Конечно. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, послѣ того что вы мнѣ сказали, я не считаю себя въ правѣ рѣшить какъ надо поступить. Одинъ изъ душеприкащиковъ лорда Гольчестера въ настоящее время здѣсь. Если вамъ угодно, можете повидаться съ нимъ. Скажите ему отъ меня что я вполнѣ полагаюсь въ этомъ случаѣ на его благоразуміе.

— Охотно принимаю ваше предложеніе, миледи.

Леди Гольчестеръ позвонила.

— Проводите сэръ-Патрика Лунди къ мистеру Марчвуду, сказала она слугѣ.

Имя напомнило сэръ-Патрику стараго друга,

— Мистеръ Марчвудъ изъ Гурльбена? спросилъ онъ.

— Онъ самый.

Этимъ короткимъ отвѣтомъ леди Гольчестеръ заключила свиданіе.

Послѣдовавъ за слугой на другой конецъ корридора, сэръ-Патрикъ былъ введенъ въ небольшую комнату, за которой слѣдовала спальня лорда Гольчестера. Дверь въ спальню была затворена. У стола, предъ окномъ сидѣлъ мущина и писалъ. Онъ всталъ и протянулъ руку съ удивленнымъ взглядомъ, когда слуга произнесъ имя сэръ-Патрика. Это былъ мистеръ Марчвудъ.

Послѣ вступительныхъ объясненій, сэръ-Патрикъ терпѣливо возвратился къ цѣли своего посѣщенія. Когда онъ въ первый разъ произнесъ имя Анны, мистеръ Марчвудъ замѣтно сильнѣе заинтересовался разказомъ.

— Развѣ вы ее знаете? спросилъ сэръ-Патрикъ.

— Я знаю ее только какъ причину очень страннаго происшествія, случившагося сегодня утромъ въ той комнатѣ Онъ указалъ на спальню лорда Гольчестера.

— Не можете ли вы разказать венѣ что это за происшествіе?

— Едва ли, — даже такому старому другу какъ вы, — если только я не буду убѣжденъ что это необходимо. Пожалуста продолжайте. Вы начали разказывать мнѣ зачѣмъ вы пріѣхали сюда.

Безъ лишнихъ предисловій, сэръ-Патрикъ сказалъ ему прямо что Джофри женился на Аннѣ.

— Женился, воскликнулъ мистеръ Марчвудъ. — Увѣрены ли вы что это правда?

— Я одинъ изъ свидѣтелей брака.

— Боже мой! А повѣренный лорда Гольчестера уѣхалъ.

— Не могу ли я замѣнить его. Можетъ-бытъ вы считаете себя въ правѣ разказать мнѣ что случилось сегодня въ той комнатѣ?

— Считаю ли я себя въ правѣ? Вы не оставили мнѣ другаго выбора. Всѣ доктора предсказываютъ апоплексическій ударъ, — онъ можетъ умереть съ минуты на минуту. Въ отсутствіи повѣреннаго, я долженъ взять это на себя. Дѣло въ томъ что въ завѣщаніи лорда Гольчестера есть прибавленіе, которое до сихъ поръ еще не подписано.

— Относящееся къ его младшему сыну?

— Да, относящееся къ Джофри Деламену. Оно дало бы ему порядочное состояніе, еслибы было подписано.

— Что же препятствуетъ лорду Гольчестеру подписать его?

— Женщина о которой вы сейчасъ говорили.

— Анна Сильвестеръ!

— Анна Сильвестеръ, теперь (по вашимъ словамъ) мистрисъ Джофри Деламенъ. Я могу объяснить вамъ это очень поверхностно. Съ этою женщиной, или съ кѣмъ-то изъ ея семейства связаны въ памяти лорда Гольчестера очень непріятныя воспоминанія. Мы поняли только что въ началѣ своего адвокатскаго поприща онъ сдѣлалъ что-то такое что было вполнѣ законно, но что повело къ очень печальнымъ послѣдствіямъ. Къ несчастію, онъ узналъ нѣсколько дней тому назадъ о посѣщеніи Анной Сильвестеръ Свангавена. Въ то время онъ не сдѣлалъ по этому поводу никакого замѣчанія. Но сегодня, когда ему принесли для подписанія прибавленіе къ завѣщанію относящееся къ Джофри, обнаружилось съ какими чувствами онъ относится къ Аннѣ Сильвестеръ. Къ нашему удивленію, онъ отказался подписать завѣщаніе. "Найдите Анну Сильвестеръ, " сказалъ онъ, «и приведите ее къ моей постели. Говорятъ что сынъ мой погубилъ ее. Я лежу на смертномъ одрѣ. По очень важнымъ для меня причинамъ, я хочу узнать правда ли это. Я обязанъ сдѣлать это въ память объ умершей. Если Анна оправдаетъ его, я обезпечу Джофри. Не иначе». Мы рѣшились даже намекнуть ему что онъ можетъ умереть прежде чѣмъ найдутъ Анну Сильвестеръ. Этотъ намекъ имѣлъ неожиданный результатъ. Онъ заставилъ своего повѣреннаго написать второе прибавленіе къ завѣщанію. Этимъ прибавленіемъ онъ поручаетъ своимъ душеприкащикамъ узнать въ какихъ отношеніяхъ былъ его младшій сынъ съ Анной Сильвестеръ. Если мы найдемъ что онъ серіозно повредилъ ей, мы должны будемъ передать ей наслѣдство отъ лорда Гольчестера, съ условіемъ если она только не замужняя.

— Слѣдовательно, бракъ съ Джофри лишаетъ ее наслѣдства! воскликнулъ сэръ-Патрикъ.

— Да, подписанное прибавленіе не имѣетъ теперь никакого значенія, а другое не будетъ подписано пока повѣренный не найдетъ Анны Сильвестеръ. Онъ отправился въ Фульгамъ, къ Джофри, потому что мы не знали другаго средства найти ее. Съ тѣхъ поръ какъ онъ уѣхалъ прошло уже нѣсколько часовъ, а его все нѣтъ.

— Его возвращеніе не принесетъ никакой пользы. Въ то время когда онъ былъ на пути въ Фульгамъ, Джофри былъ на пути въ Портлендъ. Все это серіознѣе чѣмъ вы даже предполагаете. Позвольте мнѣ предложить вамъ вопросъ, котораго я не имѣлъ бы права предложить при иныхъ обстоятельствахъ. Не считая неподписаннаго прибавленія, какое значеніе имѣетъ завѣщаніе для Джофри Деламена?

— О немъ даже не упоминается въ завѣщаніи.

— У васъ завѣщаніе?

Мистеръ Марчвудъ отперъ ящикъ и вынулъ изъ него завѣщаніе.

Сэръ-Патрикъ всталъ.

— Этого нельзя откладывать до возвращенія повѣреннаго, сказалъ онъ. — Здѣсь дѣло идетъ о жизни, или смерти. Леди Гольчестеръ очень недовольна женитьбой сына. Она говорить и чувствуетъ какъ другъ мистрисъ Гленармъ. Какъ взглянулъ бы, по вашему мнѣнію, на эту женитьбу лордъ Гольчестеръ?

— Это зависитъ единственно отъ обстоятельствъ предшествовавшихъ женитьбѣ.

— Предположите что я сказалъ бы ему что сынъ его жестоко оскорбилъ миссъ Сильвестеръ, и потомъ прибавилъ бы что онъ искупилъ свою вину женившись на ней?

— Послѣ того какъ онъ отнесся къ этому сегодня утромъ, мнѣ кажется онъ подписалъ бы прибавленіе, узнавъ о женитьбѣ

— Такъ пустите меня къ нему, ради всего святаго.

— Надо поговорить съ докторомъ.

— Пожалуста поскорѣе.

Мистеръ Марчвудъ, съ завѣщаніемъ въ рукахъ, направился къ двери спальни. Прежде чѣмъ онъ успѣлъ дойти до нея, она отворилась изнутри. На порогѣ показался докторъ. Когда мистеръ Марчвудъ обратился къ нему, докторъ поднялъ торжественно руку.

— Идите къ леди Гольчестеръ, сказалъ онъ. — Все кончено.

— Умеръ?

— Умеръ.

КОНЕЦЪ ПЯТНАДЦАТОЙ СЦЕНЫ.

СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ. — СОЛОВАРНЯ.

ГЛАВА XLVIII.
Домъ.

Въ началѣ нынѣшняго столѣтія, всѣ сосѣди нѣкоего Лимбрика утверждали единогласно что Лимбрикъ составилъ себѣ завидное состояніе промышляя солью.

Онъ жилъ въ графствѣ Стаффордъ, на собственномъ клочкѣ земли, называвшемся просто Соловарней. Не будучи скрягой, онъ жилъ очень скромно, почти ни съ кѣмъ не знался, пускалъ деньги въ оборотъ и упрямо оставался холостякомъ.

Около тысяча восемьсотъ сороковаго года, онъ въ первый разъ почувствовалъ приближеніе болѣзни, прекратившей впослѣдствіи его жизнь. Испробовавъ безуспѣшно всѣ средства которыя совѣтовали ему мѣстные доктора противъ его болѣзни, онъ случайно встрѣтился съ однимъ докторомъ изъ западнаго предмѣстья Лондона, и этотъ докторъ очень помогъ ему. Совершивъ нѣсколько поѣздокъ въ Лондонъ для консультацій съ этимъ докторомъ, онъ рѣшилъ наконецъ бросить занятія и переселиться поближе къ нему.

Купивъ клочокъ земли близь Фульгама, онъ выстроилъ на немъ домъ, по своему собственному плану. Ревниво охраняя свое уединеніе, и свои привычки и обычаи отъ наблюденій, онъ окружилъ свою землю высокою стѣной, которая стоила ему немало денегъ, и справедливо считалась въ сосѣдствѣ мрачнымъ и безобразнымъ предметомъ. Выстроивъ новую резиденцію, онъ назвалъ ее именемъ своего прежняго мѣстопребыванія въ Стаффордѣ, гдѣ онъ прожилъ лучшую часть своей жизни и нажилъ состояніе. Напрасно его родственники, не понимавшіе что тутъ замѣшалось чувство, ссылались на голые факты, и доказывали ему что во всей окружности нѣтъ соляныхъ копей. "Тѣмъ, хуже для окружности, " отвѣчалъ онъ, и продолжалъ называть свою усадьбу Соловарней.

Домъ былъ такъ малъ что совершенно скрывался въ большомъ саду, окружавшемъ его. Онъ былъ двухъ-этажный.

Въ нижнемъ этажѣ, съ каждой стороны корридора было по двѣ комнаты. Направо отъ передняго входа была кухня, съ прилегавшими къ ней чуланами, и другая комната, называвшаяся во времена Лимбрика кабинетомъ и содержавшая небольшую коллекцію книгъ и богатый запасъ рыболовныхъ снарядовъ. По лѣвую сторону корридора была гостиная, на задней половинѣ дома, и столовая на передней половинѣ. Въ верхнемъ этажѣ дома было пять спаленъ, — двѣ по одну сторону корридора, соотвѣтствовавшія по величинѣ столовой и гостиной, и три по другую, изъ которыхъ одна, большая, занимала переднюю половину, а двѣ другія, маленькія, заднюю половину дома. Весь домъ былъ снабженъ прочною домашнею утварью. Хозяинъ не жалѣлъ денегъ, но за красотой не гнался. Какъ внизу такъ и на верху все было прочно, и все было безобразно.

Мѣстоположеніе Соловарни было уединенно. Отъ другихъ усадьбъ она отдѣлялась обширными огородами. Ревниво окруженная высокими стѣнами, она напоминала даже особамъ самымъ прозаическимъ скитъ или темницу. Родственники, пріѣхавшіе погостить къ Лимбрику, находили что его Соловарня наводитъ уныніе, и радовались когда приходило время вернуться домой. Ихъ впрочемъ и не удерживали насильно. Лимбрикъ не былъ ни гостепріимнымъ, ни общежительнымъ человѣкомъ. Во время припадковъ своей болѣзни, онъ придавалъ мало цѣны сочувствію ближнихъ, и выслушивалъ съ нетерпѣніемъ ихъ поздравленія, когда начинялъ поправляться. "Я не интересуюсь ничѣмъ кромѣ рыбной ловли, " говорилъ онъ. «Общество моей собаки удовлетворяетъ меня. Я вполнѣ счастливъ когда здоровъ».

На смертномъ одрѣ, онъ раздѣлилъ свое состояніе между родственниками, съ строгой справедливостью. Единственный пунктъ завѣщанія подвергавшійся неблагопріятнымъ отзывамъ былъ тотъ которымъ назначалось наслѣдство одной изъ его сестеръ. Семья считала ее недостойною ни памяти, ни наслѣдства, за то что о ни вышла замужъ за человѣка низшаго класса общества. Эту несчастную женщину звали Есѳирь Дезриджъ. Проступокъ Есѳири получилъ еще большее значеніе въ глазахъ ея родственниковъ когда они узнали что ей достается въ пожизненное владѣніе Соловарни и ежегодный доходъ въ двѣсти фунтовъ.

Не посѣщаемая членами своей семьи, буквально одинокая въ мірѣ, Есѳирь Дезриджъ, рѣшилась, несмотря на свой достаточный годовой доходъ, отдать домъ внаймы. Объясненіемъ такого страннаго поступка можетъ служить ея отвѣтъ на вопросъ Анны. «У меня нѣтъ въ мірѣ ни одного друга. Я боюсь жить одна». Въ такомъ безотрадномъ положеніи и вслѣдствіе такой грустной причины, она поручала агенту пріискать жильцовъ въ свой домъ. Первый кому агентъ рекомендовалъ ея домъ, былъ Перри. Первый жилецъ Есѳири Дезриджъ былъ Джофри Деламенъ.

Хозяйка оставила себѣ кухню, комнату рядомъ съ кухней и двѣ маленькія спальни на верху, — одну для себя, а другую для служанки которую она взяла себѣ въ помощницы. Остальныя комнаты она рѣшила отдать внаймы. Пять комнатъ было слишкомъ много для Перри, но Есѳирь Дезриджъ не соглашалась сдать свою квартиру иначе какъ на тѣхъ условіяхъ — относительно числа комнатъ и срока отдачи — которыя она сама предлагала. Перри долженъ былъ или отказаться отъ большаго, уединеннаго сада, или подчиниться. Онъ предпочелъ послѣднее.

Двое жильцовъ могли располагать тремя спальнями. Джофри поселился въ задней комнатѣ, надъ гостиной. Перри выбралъ переднюю спальню, на другой сторонѣ корридора. Комната рядомъ со спальней Джофри осталась пустой и была названа запасною комнатой. Что же касается до нижняго этажа, въ столовой атлетъ и учитель обѣдали, а гостиную, какъ ненужную роскошь, оставили въ покоѣ.

Послѣ бѣга, Перри разстался съ Джофри. Его опустѣвшая спальня сдѣлалась второю запасною комнатой. Срокъ на который была нанята квартира еще не окончился. Послѣ бѣга, Джофри долженъ былъ выбрать одно изъ двухъ: пожертвовать заплаченными впередъ деньгами, или остаться на квартирѣ въ одиночествѣ, съ двумя запасными спальнями и съ гостиной для пріема гостей, которые приходили съ трубками въ зубахъ, и по понятіямъ которыхъ идеалъ гостепріимства состоялъ въ бутылкѣ пива поданной въ садъ.

Выражаясь его собственными словами, онъ былъ «не въ своей тарелкѣ». Онъ чувствовалъ апатичное отвращеніе ко всякой перемѣнѣ, и рѣшилъ остаться въ Соловарѣ, пока свадьба съ мистрисъ Гленармъ (въ возможности которой онъ тогда не сомнѣвался) не принудитъ его измѣнить совершенно и навсегда свой образъ жизни. Изъ Фульгама онъ ѣздилъ на слѣдствіе въ Портлендъ, и въ Фульгамъ онъ привезъ навязанную ему закономъ жену.

Таково было положеніе жильца, и такъ была распредѣлена внутренность дома въ достопамятный вечеръ когда Анна Сильвестеръ пріѣхала туда въ качествѣ жены Джофри Деламена.

ГЛАВА XLIX.
Ночь.

Выйдя изъ дома леди Лувди, Джофри кликнулъ перваго свободнаго извощика, отворилъ дверь кареты, и сдѣлалъ знакъ Аннѣ чтобъ она вошла. Анна повиновалась безсознательно. Онъ сѣлъ противъ нея и приказалъ извощику ѣхать въ Фульгамъ.

Карета покатилась къ своей цѣли; мужъ и жена не прерывали молчанія. Анна откинула назадъ усталую голову и закрыла глаза. Твердость ея истощилась отъ усилія поддерживавшаго ее съ начала до конца слѣдствія. Она лишилась способности думать, ничего не сознавала, ничего не чувствовала, ничего не боялась. Въ полуобморокѣ, въ полуснѣ, она потеряла сознаніе ужаса своего положенія, прежде чѣмъ прошли первыя пять минутъ пути въ Фульгамъ.

Сидя противъ нея, занятый собственными мыслями, Джофри мгновенно оживился. Новая идея мелькнула въ его апатичномъ умѣ. Онъ высунулъ голову изъ окна кареты, велѣлъ извощику повернуть назадъ, и ѣхать въ гостиницу, къ большой Сѣверной желѣзной дорогѣ.

Усѣвшись опять на свое мѣсто, онъ взглянулъ тайкомъ на Анну. Она не пошевельнулась, не открыла глазъ, — она повидимому ничего не замѣтила. Онъ взглянулъ на нее пристальнѣе. Не больна ли она въ самомъ дѣлѣ? Можетъ-быть близко время когда она освободитъ его отъ себя? Остановившись на этой мысли, онъ внимательно слѣдилъ за нею. Мало-помалу низкая надежда исчезла, уступивъ мѣсто низкому подозрѣнію. Что если этотъ болѣзненный видъ притворство? Что если она задумала обмануть его и убѣжать при первой возможности? Онъ высунулъ опять голову изъ окна, и далъ другое приказаніе извощику. Карета свернула въ. сторону и остановилась въ Гольборни, у трактира, содержателемъ котораго былъ Перри, учитель (подъ вымышленнымъ именемъ).

Джофри написалъ карандашомъ нѣсколько словъ на своей карточкѣ, и отослалъ ее съ извощикомъ въ трактиръ. Черезъ нѣсколько минутъ вышелъ какой-то мальчикъ. Джофри поговорилъ съ нимъ вполголоса. Мальчикъ сѣлъ на козлы, рядомъ съ извощикомъ. Карета повернула назадъ и остановилась у гостиницы, близь станціи большой Сѣверной желѣзной дороги.

Джофри вышелъ и велѣлъ мальчику стать у двери кареты. "Если она вздумаетъ выйти, останови ее и пошли за мной, " сказалъ онъ, указавъ ему на Анну, которая все еще полулежала, неспособная, повидимому, поднять голову и замѣчать что дѣлалось вокругъ нея. Распорядившись такимъ образомъ, онъ вошелъ въ домъ, и спросилъ мистера Моя.

Мистеръ Мой только что вернулся отъ леди Лунди. Когда Джофри вошелъ, онъ всталъ и встрѣтилъ его холоднымъ поклономъ.

— Что вамъ угодно? спросилъ онъ.

— Мнѣ пришелъ въ голову планъ, о которомъ мнѣ хотѣлось бы посовѣтоваться съ вами немедленно, сказалъ Джофри.

— Посовѣтуйтесь съ кѣмъ-нибудь другимъ, отвѣчалъ мистеръ Мой. — Считайте меня съ нынѣшняго дня отказавшимся отъ всякихъ дальнѣйшихъ сношеній съ вами.

Джофри взглянулъ на него съ безсмысленнымъ удивленіемъ.

— Вы хотите сказать что оставляете меня въ такомъ затруднительномъ положеніи? спросилъ онъ.

— Я хочу сказать что впредь не сдѣлаю ни одного шага по вашимъ дѣламъ, непреклонно отвѣчалъ мистеръ Мой. — Что касается до будущаго, я пересталъ быть вашимъ повѣреннымъ. Что же касается до прошлаго, я окончу добросовѣстно то что обязался сдѣлать для васъ. Мистрисъ Инчбаръ и Бишонригсъ придутъ сюда сегодня въ шесть часовъ и получатъ обѣщанное вознагражденіе. Я отправлюсь въ Шотландію съ ночнымъ поѣздомъ. Лица на которыхъ ссылается сэръ-Патрикъ всѣ въ Шотландіи. Я перешлю вамъ ихъ показанія касательно почерковъ и пребыванія въ Шотландіи, въ письменной формѣ. Этимъ окончатся мои обязанности относительно васъ. Я отказываюсь принимать участіе въ вашихъ дальнѣйшихъ дѣйствіяхъ.

Подумавъ съ минуту, Джофри предложилъ послѣдній вопросъ:

— Вы сказали что хозяйка и Бишонригсъ придутъ къ вамъ въ шесть часовъ.

— Да.

— Гдѣ можно найти ихъ до тѣхъ поръ.

Мистеръ Мой написалъ нѣсколько словъ на листкѣ бумаги, и отдалъ ее Джофри.

— На ихъ квартирѣ, сказалъ онъ. — Вотъ адресъ.

Джофри взялъ адресъ и вышелъ изъ комнаты. Адвокатъ и кліентъ разстались, не сказавъ другъ другу ни одного прощальнаго слова.

Возвратившись къ каретѣ, Джофри нашелъ мальчика на его посту.

— Ну, что?

— Барыня не пошевельнулась даже, сударь, съ тѣхъ поръ какъ вы ее оставили.

— Перри у себя въ трактирѣ?

— Нѣтъ, сударь.

— Мнѣ нуженъ адвокатъ. Ты знаешь кто адвокатъ Перри?

— Знаю, сударь.

— И гдѣ его можно найти?

— Знаю, сударь.

— Такъ садись на козлы, и покажи извощику куда ѣхать.

Карета покатилась вдоль по Эстонской улицѣ, и остановилась у дома съ мѣдной доской на двери. Мальчикъ соскочилъ съ козелъ и подошелъ къ окну кареты.

— Здѣсь, сударь.

— Постучи и узнай дома ли онъ.

Онъ оказался дома. Джофри отправился къ нему, оставивъ опять своего адъютанта на-сторожѣ. Въ этотъ разъ мальчикъ видѣлъ что дама шевелилась. Она содрогнулась, какъ бы онъ холода, открыла на минуту усталые глаза, выглянула въ окно, вздрогнула, и скрылась опять въ уголъ кареты.

Послѣ болѣе чѣмъ получасоваго отсутствія, Джофри вернулся. Свиданіе съ адвокатомъ Перри освободило его, повидимому, отъ смутившей его мысли. Приказавъ извощику ѣхать въ Фульгамъ, онъ отворилъ дверь кареты, и хотѣлъ войти, но вдругъ остановился, какъ бы опомнившись, велѣлъ мальчику сѣсть въ карету, а самъ сѣлъ на козлы.

Когда карета тронулась, онъ обернулся и взглянулъ на Анну въ переднее окно. «Стоитъ попробовать», подумалъ онъ. «Этимъ способомъ можно расквитаться съ ней, и освободиться отъ нея.»

Карета остановилась предъ домомъ Есѳири Дезриджъ. Отдыхъ ли подкрѣпилъ Анну, видъ ли мѣста пробудилъ въ ней наконецъ инстинктъ самосохраненія, но, къ удивленію Джофри, она вышла изъ кареты безъ посторонней помощи. Когда онъ отперъ деревянную дверь сада, своимъ собственнымъ ключомъ, она отступила назадъ, и взглянула на него въ первый разъ.

Онъ указалъ ей на дверь.

— Входите, сказалъ онъ.

— На какихъ условіяхъ? спросила она не двигаясь.

Джофри отпустилъ извощика, и велѣлъ мальчику идти въ садъ и ждать тамъ дальнѣйшихъ приказаній. Оставшись наединѣ съ Анной, онъ отвѣчалъ угрожающимъ тономъ на ея вопросъ:

— На какихъ условіяхъ? На какихъ я хочу.

— Ничто не заставитъ меня, отвѣчала она твердо, — быть вамъ женой. — Вы можете убить меня, но къ этому вы меня не принудите.

Онъ сдѣлалъ къ ней шагъ, открылъ ротъ, но вдругъ опомнился. Онъ молчалъ съ минуту, обдумывая что-то. Слѣдующія слова онъ произнесъ съ разчитанною сдержанностью, какъ бы повторяй чужія, или заранѣе приготовленныя слова.

— Мнѣ надо сказать вамъ нѣсколько словъ при свидѣтеляхъ, сказалъ онъ. — Я не прошу, и не желаю видѣться съ вами наединѣ.

Она содрогнулась при этой перемѣнѣ въ его обращеніи. Его внезапное спокойствіе и его внезапная вѣжливость были болѣе тяжелымъ испытаніемъ для ея мужества, чѣмъ грубость его, за минуту предъ тѣмъ.

Онъ ждалъ ея рѣшенія, указывая на отворенную дверь. Она дрожала, во собралась съ духомъ и вошла. Мальчикъ, дожидавшійся въ саду, послѣдовалъ за ними въ домъ.

Джофри отворилъ дверь гостиной по лѣвую сторону корридора. Анна вошла. Явилась служанка. «Позовите мистрисъ Дезриджъ, и сами приходите съ ней», сказалъ Джофри. Онъ вошелъ въ гостиную. Мальчикъ по его приказанію вошелъ гоже. Дверь была оставлена отворенной.

Есѳирь вышла изъ кухни въ сопровожденіи служанки. Когда она увидала Анну, ея каменное лицо оживилось на минуту. Тусклый блескъ засвѣтился въ ея глазахъ. Она едва замѣтно наклонила голову. Изъ груди ея вырвался нѣмой звукъ похожій на звукъ радости или торжества.

Джофри заговорилъ, опять съ разчитанной сдержанностью, опять какъ бы произнося заранѣе приготовленную рѣчь. Онъ указалъ на Анну.

— Эта женщина моя жена, сказалъ онъ. — Въ присутствіи васъ троихъ, какъ свидѣтелей, я объявляю ей что не прощаю ее. Я привезъ ее сюда, потому что у меня нѣтъ другаго мѣста гдѣ я могъ бы держать ее въ ожиданіи окончанія дѣла, которое я предпринялъ въ защиту моей чести и моего добраго имени. Здѣсь она будетъ жить отдѣльно отъ меня, въ особой комнатѣ. Если же мнѣ понадобится видѣться съ ней, при нашемъ свиданіи будетъ присутствовать третье лицо. Всѣ ли вы поняли меня?

Есѳирь наклонила голову. Двое другихъ отвѣчали «да», и хотѣли выйти изъ комнаты. Анна встала. По знаку Джофри, служанка и мальчикъ, остались въ комнатѣ, чтобы выслушать то что намѣревалась сказать Анна.

— Я не знаю за собой ничего такого, сказала она обращаясь къ Джофри, — что могло бы дать вамъ право сказать мнѣ при этихъ людяхъ что вы не прощаете меня. Эти слова отъ васъ я считаю оскорбленіемъ. Я не понимаю также что вы подразумѣваете говоря о защитѣ вашего добраго имени. Я поняла изъ вашихъ словъ только то что мы будемъ жить въ этомъ домѣ врозь. За это я вамъ благодарна, каковы бы не были ваши причины. Скажите чтобы которая-нибудь изъ этихъ женщинъ проводила меня въ мою комнату.

Джофри обратился къ Есѳири.

— Проводите ее на верхъ, сказалъ онъ. — Пусть она выберетъ себѣ какую хочетъ комнату. Дайте ей что она хочетъ пить или ѣсть. Возьмите у нея адресъ дома гдѣ находится ея багажъ. Этотъ мальчикъ съѣздитъ за нимъ по желѣзной дорогѣ. Я кончилъ. Можете идти.

Есѳирь вышла. Анна послѣдовала за ней на верхъ. Въ корридорѣ верхняго этажа Есфирь остановилась. Тусклый блескъ оживилъ опять на минуту ея глаза. Написавъ на доскѣ нѣсколько словъ, она протянула ее Аннѣ. «Я знала что вы вернетесь. Вы еще не отдѣлались отъ него.» Анна не отвѣчала Есѳирь начала опять писать, съ чѣмъ-то похожимъ на улыбку на своихъ тонкихъ безцвѣтныхъ губахъ. «Я знаю что значитъ дурной мужъ. А хуже вашего трудно найти. Онъ еще помучаетъ васъ.» Анна попробовала остановить ее. — Развѣ вы не видите какъ я утомлена, сказала она громко. Есѳирь опустила доску, взглянула въ лицо Анны съ холоднымъ вниманіемъ какъ бы говоря «теперь вижу», и отворила дверь одной изъ пустыхъ комнатъ.

Это была спальня, въ передней части дома, надъ столовой. Она отличалась безукоризненной чистотой, и прочнымъ, некрасивымъ убранствомъ. Безобразные обои на стѣнахъ и безобразный коверъ на полу были лучшей доброты. Большая, тяжелая кровать простаго дерева, съ занавѣсомъ спускавшимся съ крючка, вбитаго въ потолокъ, представляла непріятную картину французскаго образца, искаженнаго англійскимъ исполненіемъ. Но болѣе всего бросилась въ глаза въ комнатѣ дверь. Кромѣ обыкновеннаго замка, она была снабжена съ внутренней стороны двумя толстыми задвижками. Въ числѣ многочисленныхъ странностей Лимбрика былъ постоянный страхъ что воры вломятся къ нему ночью. Наружныя двери и всѣ оконныя ставни были обиты желѣзомъ, и снабжены звонками, устроенными по усовершенствованному способу. Къ довершенію всего, на крышѣ дома была маленькая колокольня съ колоколомъ такой величины что звонъ его былъ слышенъ въ Фульгамскомъ полицейскомъ домѣ. Во времена Лимбрика, веревка отъ колокола была проведена въ его спальню. Теперь она спускалась въ корридоръ.

Оглядывая комнату, Анна обратила вниманіе на внутреннюю стѣну, отдѣлявшую эту спальню отъ сосѣдней комнаты. Въ стѣнѣ не было двери. Возлѣ нея стоялъ умывальникъ и два стула.

— Кто занимаетъ сосѣднюю комнату? спросила она.

Есѳирь указала пальцемъ въ полъ. Сосѣднюю комнату занималъ Джофри.

Анна вышла въ корридоръ.

— Покажите мнѣ другую комнату, сказала она.

Другая пустая комната была тоже въ передней половинѣ дома. Такое же безобразіе (первостепенной прочности) на стѣнахъ и на полу. Такая же тяжелая кровать краснаго дерева, съ тою только разницей что на этой былъ балдахинъ для занавѣса. Предупреждая вопросъ Анны, Есѳирь указала на внутреннюю стѣну, потомъ на себя. Анна рѣшилась остаться въ этой комнатѣ, самой дальней отъ комнаты Джофри. Есѳирь подождала пока Анна написала адресъ гдѣ взять ея багажъ (въ домѣ музыкальнаго агентства), потомъ освѣдомилась объ ужинѣ, и получивъ отвѣтъ, вышла изъ комнаты.

Оставшись одна, Анна заперла дверь и легла на кровать. Все еще слишкомъ утомленная чтобы думать, все еще физически неспособная понять безпомощность и опасность своего положенія, она открыла медальйонъ, висѣвшій у нея на шеѣ, поцѣловала портретъ своей матери, и портретъ Бланки, вставленные одинъ противъ другаго, и скоро заснула глубокимъ сномъ.

Между тѣмъ Джофри повторялъ у выходной двери свои наставленія мальчику.

— Когда возьмешь багажъ, поѣзжай къ адвокату. Если онъ можетъ пріѣхать сюда сегодня, ты привезешь его съ собой. Если же онъ не можетъ пріѣхать, ты привезешь мнѣ отъ него письмо. Бѣда тебѣ будетъ если ты перепутаешь. Убирайся поскорѣе чтобы не опоздать на поѣздъ.

Мальчикъ убѣжалъ. Глядя ему вслѣдъ, Джофри припомнилъ всѣ свои послѣднія дѣйствія.

— До сихъ поръ все шло какъ слѣдуетъ, сказалъ онъ про себя. — Я не ѣхалъ съ ней въ каретѣ. Я сказалъ, ей въ присутствіи свидѣтелей что не прощаю ее, и объяснилъ почему я привезъ ее на свою квартиру. Я помѣстилъ ее въ отдѣльную комнату, и если мнѣ понадобится видѣть ее, при нашемъ свиданіи будетъ присутствовать Есѳирь Дезириджъ. Я сдѣлалъ все что зависитъ отъ меня, пусть адвокатъ сдѣлаетъ остальное.

Онъ вышелъ въ садъ и закурилъ трубку. Немного времени спустя, когда сдѣлалось совсѣмъ темно, онъ увидалъ свѣтъ въ нижней комнатѣ Есѳири Дез риджъ, и подошелъ къ окну. Есфирь и горничная сидѣли за работой.

— Ну, спросилъ онъ, — что дѣлаетъ она на верху?

Доска Есѳири, съ помощью языка служанки, разказала ему объ Аннѣ все что можно было разказать. Онѣ снесли ей на верхъ чаю и яичницу. Имъ пришлось разбудить ее. Она съѣла немного яичницы и съ жадностью выпила чай. Когда онѣ вошли въ другой разъ, чтобы взять подносъ, она лежала опять на постели. Она не спала, но казалась очень печальною и утомленною. Не сказала ни одного слова. Онѣ зажгла ей свѣчку и оставили ее въ покоѣ. Таковъ былъ отчетъ. Выслушавъ его молча, Джофри набилъ трубку и пошелъ опять ходить по саду. На дворѣ становилось холодно. Вѣтеръ шумѣлъ надъ открытыми полями окружавшими садъ; звѣзды погасли; надъ головой лежала непроглядная ночь. Пошелъ дождь. Джофри вернулся домой.

Въ столовой на столѣ лежала вечерняя газета. Свѣчи были зажжены. Онъ сѣлъ и попробовалъ читать. Нѣтъ! Въ газетѣ не было ничего интереснаго для него. Чтеніе не помогала Неподвижное положеніе было невыносимо. Онъ всталъ, вышелъ изъ дома, подошелъ къ двери сада и устремилъ разсѣянный взглядъ на дорогу.

На дорогѣ, при свѣтѣ лампы висѣвшей, надъ дверью, онъ увидалъ живое существо. Существо подошло ближе и оказалось почтальйномъ разносившимъ послѣднюю почту. Онъ подошелъ къ двери съ письмомъ въ рукахъ.

— Досточтимому Джофри Деламену.

— Давай.

Джофри взялъ письмо и вернулся въ столовую. Взглянувъ при свѣчахъ на адресъ, онъ узналъ почеркъ мистрисъ Гленармъ. "Поздравленіе съ женитьбой, " подумалъ онъ съ горечью, и распечаталъ письмо.

Поздравленіе мистрисъ Гленармъ заключалось въ слѣдующихъ словахъ:

«Мой обожаемый Джофри, я знаю все. Возлюбленный мой! Дорогой мой! Ты принесенъ въ жертву презрѣннѣйшему существу, и я лишилась тебя! Какъ могу я жить послѣ этого? Какъ могу я думать и писать, когда голова моя въ огнѣ, сердце разбито? О, ангелъ мой! меня поддерживаетъ идея, — идея чистая, прекрасная, достойная насъ обоихъ. Я живу, Джофри, посвятивъ себя твоему обожаемому образу. Ты мой герой! Моя первая и послѣдняя любовь. Я буду жить и умру, — клянусь торжественно, преклонивъ колѣна, — я буду жить и умру не измѣнивъ тебѣ. Я твоя духовная жена. Мой возлюбленный Джофри! Въ этомъ она не можетъ стать между нами, она не можетъ отнять у тебя неизмѣнную вѣрность моего сердца, неземную преданность души моей. Я твоя духовная жена. О, какое наслажденіе писать эти слова! Отвѣть мнѣ, мой возлюбленный, и скажи что ты чувствуешь то же самое. Поклянись въ этомъ, божество моего сердца, какъ поклялась я. Неизмѣнная вѣрность! Неземная преданность! Никогда, никогда не буду я женой другаго! Никогда, никогда не прощу я женщину которая стала между нами! Твоя на вѣки, и только твоя; твоя съ безпорочною страстью горящею на алтарѣ моего сердца; твоя, твоя, твоя…. Е. Г.»

Этотъ взрывъ истерическихъ безсмыслицъ, самъ по себѣ только смѣшной, имѣлъ большое значеніе по своему вліянію на Джофри. Къ наслажденію которое доставило бы ему отмщеніе Аннѣ присоединилось бы прямое достиженіе его корыстныхъ цѣлей. Десять тысячъ годоваго дохода посвящены ему, и стоило бы только протянуть руку чтобы взять ихъ, еслибы не женщина опутавшая его своими сѣтями, женщина привязавшаяся къ нему на всю жизнь.

Онъ положилъ письмо въ карманъ.

— Посмотримъ что скажетъ адвокатъ, сказалъ онъ про себя. — Это самый легкій способъ отдѣлаться отъ нея, и притомъ законный.

Онъ взглянулъ съ нетерпѣніемъ на часы. Въ эту минуту раздался звонокъ. Должно-быть мальчикъ съ багажемъ. Да. И съ письмомъ отъ адвоката? Лучше: съ самимъ адвокатомъ.

— Идите, идите, сказалъ Джофри выходя навстрѣчу посѣтителю.

Адвокатъ вошелъ въ столовую. Это былъ человѣкъ широкоплечій, съ толстыми губами, съ блестящими глазами, съ оттѣнкомъ негритянской крови въ желтомъ лицѣ и съ несомнѣнными признаками во взглядѣ и манерахъ обыкновенія вращаться по грязнѣйшимъ окольнымъ путямъ юридической профессіи.

— У меня есть свое маленькое помѣстье въ вашемъ сосѣдствѣ, сказалъ онъ. — Я и счелъ за лучшее заѣхать къ вамъ по пути, чтобъ объясниться съ вами лично, мистеръ Деламенъ.

— Видѣли вы свидѣтелей?

— Я допросилъ обоихъ. Сначала мистрисъ Инчбаръ и Бишонригса вмѣстѣ. Потомъ мистрисъ Инчбаръ и Бишонригса порознь.

— Ну, что же?

— Къ моему сожалѣнію, результатъ неблагопріятенъ.

— Что это значитъ?

— Свидѣтели не могутъ дать такихъ показаній какія намъ нужны. Я въ этомъ убѣдился.

— Убѣдились? Это чортъ знаетъ что такое! Вы не поняли въ чемъ дѣло!

Мулатъ-адвокатъ улыбнулся. Грубость кліента, повидимому, только забавляла его.

— Не понялъ, повторилъ онъ. — Такъ потрудитесь же сказать мнѣ въ чемъ я ошибся. Вотъ вамъ вашъ планъ вкратцѣ: Четырнадцатаго числа прошлаго августа, ваша жена была въ одной гостиницѣ въ Шотландіи. Къ ней присоединился нѣкто Арнольдъ Бринквортѣ. Онъ выдалъ себя за ея мужа и ночевалъ съ ней въ гостиницѣ. Основываясь на этихъ фактахъ, вы имѣете въ виду требовать развода съ вашею женой Вы хотите выдать мистера Арнольда Бринкворта за ея любовника и привести въ свидѣтели хозяйку и слугу гостиницы. Есть тутъ какая-нибудь ошибка?

— Никакой.

Однимъ злодѣйскимъ ударомъ опозорить Анну, и освободитъ себя отъ ней, таковъ былъ планъ зародившійся въ его головѣ, когда онъ вернулся назадъ съ дороги въ Фульгамъ чтобы заѣхать посовѣтоваться къ мистеру Мою.

— Таковъ вашъ планъ, продолжалъ адвокатъ. — Теперь о томъ что я сдѣлалъ, получивъ ваши инструкціи. Я допросилъ свидѣтелей, и имѣлъ свиданіе (не совсѣмъ пріятное) съ мистеромъ Моемъ. Результатъ этихъ двухъ дѣйствій вкратцѣ слѣдующій. Первое открытіе: назвавшись ея мужемъ, мистеръ Бринквортъ сдѣлалъ это по вашему совѣту, что лишаетъ ваше обвиненіе всякаго значенія. Второе открытіе: ни малѣйшаго неприличія въ поведеніи, ни малѣйшей фамильярности въ обращеніи не было замѣчено ни однимъ изъ свидѣтелей, во время пребыванія мистера Бринкворта съ вашею женой въ гостиницѣ. Противъ нихъ нѣтъ рѣшительно никакого доказательства, кромѣ того что они были вмѣстѣ въ двухъ комнатахъ. Какъ вы докажете преступное намѣреніе, когда вы не можете доказать ни одного предосудительнаго поступка. Выиграть такое дѣло въ судѣ столько же вѣроятности какъ перепрыгнуть черезъ крышу этого дома.

Онъ глядѣлъ смѣло на своего кліента, ожидая рѣзкаго возраженія. Но къ его удивленію, кліентъ обманулъ его ожиданія. Странное впечатлѣніе произвела, повидимому, неудача на этого апатичнаго, тупоумаго человѣка. Онъ принялъ ее совершенно спокойно, и слѣдующія слова произнесъ съ полнымъ самообладаніемъ въ лицѣ и манерахъ.

— Такъ вы отказываетесь отъ этого дѣла?

— При настоящемъ положеніи вещей, мистеръ Деламенъ, не можетъ быть никакого дѣла.

— И нѣтъ никакой надежды развестись съ ней?

— Позвольте. Не имѣла ли ваша жена свиданія съ мистеромъ Бринквортомъ еще гдѣ-нибудь, до встрѣчи въ гостиницѣ?

— Нигдѣ.

— За будущее нельзя, конечно, ручаться. Что же касается до прошлаго, оно не даетъ надежды на разводъ.

— Благодарю васъ. Прощайте.

— Прощайте, мистеръ Деламенъ.

Связанъ съ ней на всю жизнь, и законъ не можетъ развязать узла.

Онъ обдумывалъ этотъ выводъ пока не усвоилъ его вполнѣ Тогда онъ вынулъ письмо мистрисъ Гленармъ и перечелъ его опять внимательно съ начала до конца.

Ничто не можетъ поколебать ея преданности. Ничто не заставитъ ее выйти за другаго. Она, по ея собственнымъ словамъ, посвятила себя ему и ждетъ со своимъ состояніемъ чтобъ онъ женился на ней. И отецъ его согласенъ (насколько ему было извѣстно, за неимѣніемъ новѣйшихъ извѣстій) привѣтствовать мистрисъ Гленармъ какъ невѣстку и дать мужу мистрисъ Гленармъ приличное состояніе. Перспектива во всѣхъ отношеніяхъ такая блестящая какой только можетъ пожелать человѣкъ. И все это осуществилось бы, еслибы не женщина опутавшая его своими сѣтями, — женщина на верху, привязавшаяся къ нему на всю жизнь.

Онъ вышелъ въ темный садъ и сталъ ходить вокругъ дома, то появляясь въ лучахъ свѣта выходившаго изъ окна, то скрываясь опять въ темнотѣ. Вѣтеръ освѣжалъ его непокрытую голову. Наконецъ онъ остановился противъ фасада дома, медленно поднялъ голову и взглянулъ на слабо освѣщенное окно комнаты Анны.

— Какъ? сказалъ онъ про себя. — Въ этомъ весь вопросъ. Какъ?

Онъ вошелъ въ домъ. Служанка, явившаяся на его зовъ, попятилась назадъ, взглянувъ на него. Онъ былъ блѣденъ. Глаза его глядѣли на нее, повидимому, не видя ее. Капли пота стояли на его лбу.

— Вы нездоровы, сударь? спросила она.

Онъ сказалъ ей, сопровождая слова свои проклятіемъ, чтобъ она не смѣла дѣлать замѣчаній и принесла водки. Когда она вошла въ комнату во второй разъ, онъ стоялъ спиной къ ней, устремивъ взглядъ въ темное окно. Онъ не пошевельнулся, когда она поставила бутылку на столъ. Онъ шепталъ что-то, точно разговаривалъ съ самимъ собой.

Тотъ же вопросъ который былъ въ его умѣ подъ окномъ Анны занималъ его и теперь.

Какъ? Въ этомъ состояла вся задача. Какъ?

Онъ обратился за совѣтомъ къ водкѣ.

ГЛАВА L.
Утро.

Когда мучаетъ сильнѣе тщетное сожалѣніе? Когда сомнительное будущее кажется мрачнѣе, жизнь ничтожнѣе и чаще приходитъ мысль о смерти? Въ ужасные часы утра, когда солнце встаетъ во всемъ своемъ великолѣпіи и птицы поютъ въ тишинѣ новорожденнаго дня.

Анна проснулась на незнакомой постели, и взглянула при утреннемъ свѣтѣ на незнакомую комнату.

Дождь вылился весь за ночь. Солнце царило на ясномъ небѣ. Анна встала и открыла окно. Утренній воздухъ, свѣжій и душистый, наполнилъ комнату. Вдали и вблизи все было свѣтло и тихо. Она осталась у окна. Ея умъ былъ опятъ ясенъ; она могла думать, могла чувствовать; она могла взгдлнуть прямо на ужасный вопросъ который задало ей безжалостное утро: чѣмъ это кончится?

Есть ли какая-нибудь надежда? Надежда, напримѣръ, хоть на то что она сама можетъ сдѣлать для себя. Что можетъ сдѣлать для себя замужняя женщина? Она можетъ обнародовать свое несчастіе, если это несчастіе извѣстнаго рода, и потомъ разчитываться съ обществомъ въ качествѣ одинокой женщины. И только.

Есть ли надежда на то что могутъ сдѣлать для нея другіе? Бланка можетъ написать ей, можетъ даже повидаться съ ней, если мужъ Анны позволить, и ничего болѣе. Сэръ-Патрикъ при прощаніи пожалъ ея руку и сказалъ ей чтобъ она положилась на него. Но что же можетъ онъ сдѣлать? Есть оскорбленія на которыя бракъ даетъ право ея мужу, — такія оскорбленія при одной мысли о которыхъ кровь леденѣла въ ея жилахъ. Развѣ сэръ-Патрикъ можетъ защитить ее? Конечно, нѣтъ. Законъ и общество вооружили ея мужа его брачными правами. Законъ и общество дали бы ей одинъ отвѣтъ, еслибы она обратилась къ нимъ: вы его жена.

Никакой надежды на себя; никакой надежды на другихъ; никакой надежды ни на что земное. Остается только ждать конца, съ вѣрой въ милосердіе Божіе, съ надеждой на лучшій міръ.

Она вынула изъ чемодана молитвенникъ, обветшалый отъ частаго употребленія, принадлежавшій когда-то ея матери, сѣла къ окну и начала читать. По временамъ она поднимала задумчиво голову. Сходство между ея положеніемъ и положеніемъ ея матери было теперь полное. У обѣихъ были мужья ненавидѣвшіе ихъ, мужья которые изъ корыстныхъ разчетовъ добивались возможности жениться на другихъ женщинахъ, мужья которыхъ главнымъ желаніемъ и главною цѣлью было освободиться отъ своихъ женъ. Странно, какими различными путями мать и дочь дошли до одинаковой участи. Продолжится ли сходство до конца? "Можетъ-быть и я, " думала она, вспоминая послѣднія минуты своей матери, «умру въ объятіяхъ Бланки.»

Время прошло незамѣтно. Она не слыхала утренняго движенія въ домѣ, пока мысли ея не были прерваны голосомъ служанки за дверью.

— Баринъ проситъ васъ сойти внизъ, сударыня.

Она тотчасъ же встала и отложила книгу въ сторону.

— Это все что онъ велѣлъ сказать? спросила она, отворяя дверь.

— Все, сударыня.

Она послѣдовала за служанкой внизъ, припоминая страдныя слова которыя сказалъ ей наканунѣ Джофри въ присутствіи слугъ. Можетъ-бытъ теперь объяснится смыслъ его словъ. "Каково бы ни было испытаніе, « подумала она,, я перенесу его какъ перенесла бы моя мать.»

Служанка отворила дверь столовой. Завтракъ былъ уже поданъ. Джофри стоялъ у окна. Есѳирь Дезриджъ ждала у двери. Онъ обернулся, подошелъ къ Аннѣ съ притворною улыбкой на лицѣ и протянулъ ей руку.

Она вошла въ комнату, приготовившись (какъ ей казалось) ко всему что бы ни случилось. Но къ этому она не была готова. Она стояла неподвижно и смотрѣла на него.

Взглянувъ на Анну, когда она вошла, Есѳирь Дезриджъ обернулась къ Джофри, и съ этой минуты не спускала съ него глазъ, все время пока Анна была въ комнатѣ.

Онъ прервалъ молчаніе голосомъ непохожимъ на его голосъ, съ робкою сдержанностью въ манерахъ, которой она до сихъ поръ никогда не замѣчала въ немъ.

— Вы не хотите протянуть руку вашему мужу, сказалъ онъ, — когда мужъ протягиваетъ вамъ свою.

Она протянула ему машинально руку. Прикоснувшись къ ея рукѣ, онъ выпустилъ ее, вздрогнувъ.

— Боже мой, какая холодная! воскликнулъ онъ.

Его рука, напротивъ, горѣла и дрожала.

Онъ указалъ ей на стулъ возлѣ стола.

— Не разольете ли вы чай? спросилъ онъ.

Она сдѣлала шагъ къ столу, опять совершенно машинально, и остановилась.

— Вы можетъ-быть предпочтете завтракать у себя? спросилъ онъ.

— Если позволите, отвѣчала она чуть слышно.

— Подождите одну минуту. Я хочу сказать вамъ нѣсколько словъ, прежде чѣмъ вы уйдете.

Она остановилась. Онъ подумалъ, очевидно припоминая что-то.

— Я думалъ объ этомъ всю ночь, сказалъ онъ. — Ночь сдѣлала изъ меня другаго человѣка. Я прошу у васъ прощенія за то что сказалъ вамъ вчера. Я былъ не въ своемъ умѣ и сказалъ глупость. Прошу васъ забыть это и простить. Я хочу начать сызнова и искупить мое прошлое поведеніе. Я постараюсь быть вамъ хорошимъ мужемъ. Въ присутствіи мистрисъ Дезриджъ, я прошу васъ испытать меня. Я не хочу насиловать вашихъ чувствъ. Мы женаты, теперь поздно сожалѣть объ этомъ. Живите здѣсь на тѣхъ условіяхъ которыя вы предложили вчера. Я хочу помириться съ вами. Въ присутствіи мистрисъ Дезриджъ, я говорю вамъ что хочу помириться съ вами. Я не удерживаю васъ, но прошу васъ подумать о томъ что я сказалъ. Прощайте.

Онъ произнесъ эти необыкновенныя слова какъ мальчикъ отвѣчающій трудный урокъ, опустивъ глаза въ землю, застегивая и растегивая пуговицу сюртука.

Анна вышла изъ комнаты. Въ корридорѣ она принуждена была остановиться и прислониться къ стѣнѣ. Его неестественная вѣжливость была ужасна. Его настойчиво заявленное раскаяніе привело ее въ трепетъ. Въ минуты когда онъ доходилъ до бѣшенства и грубыхъ ругательствъ, она не боялась его такъ какъ боялась теперь.

Есѳирь Дезриджъ вышла въ корридоръ, и затворила за собой дверь. Она посмотрѣла внимательно на Анну, потомъ написала на доскѣ, и протянула ее Аннѣ съ слѣдующими словами:

«Вѣрите вы ему?»

Анна оттолкнула доску, убѣжала на верхъ и заперлась въ своей комнатѣ.

— Онъ замышляетъ что-то противъ меня, сказала она. — Что?

Болѣзненное, физическое чувство страха, совершенно новое для нея, побуждало ее постараться забыть этотъ вопросъ. Біеніе сердца довело ее до дурноты. Она подошла къ отворенному окну.

Въ эту минуту, у садовой двери раздался звонокъ. Подозрѣвая всѣхъ и все, она испугалась при мысли что ее увидятъ, и спряталась за занавѣску.

Вошелъ слуга въ ливреѣ, съ письмомъ въ рукахъ. Проходя подъ окномъ Анны, онъ сказалъ служанкѣ:

— Я отъ леди Гольчестеръ. Мнѣ надо видѣть мистера Деламена немедленно.

Слуга вошелъ въ домъ. Пробывъ тамъ нѣсколько минутъ, онъ удалился. Еще черезъ нѣсколько минутъ раздался стукъ въ дверь комнаты Анны. Пока Анна колебалась, не рѣшаясь отворить, стукъ повторился, сопровождаемый нѣмымъ бормотаніемъ Есѳири Дезриджъ. Анна отворила дверь.

Есѳирь внесла завтракъ и указала на письмо, лежавшее между другими вещами на столѣ. Оно было адресовано Аннѣ, рукой Джофри, и заключалось въ слѣдующихъ словахъ:

«Мой отецъ умеръ вчера. Закажите себѣ трауръ письменно. Я пошлю вашу записку съ мальчикомъ. Вамъ не надо ѣхать въ Лондонъ. Кто-нибудь придетъ сюда изъ магазина».

Анна опустила письмо на колѣни, не поднимая съ него глазъ. Въ ту же минуту предъ ея глазами очутилась доска Есѳири Дезриджъ съ слѣдующими словами:

«Сегодня пріѣдетъ сюда его мать. Его брату телеграфировали въ Шотландію. Вчера вечеромъ онъ былъ пьянъ. Теперь опять пьетъ. Я знаю къ чему это ведетъ. Берегитесь, сударыня, берегитесь!»

Анна сдѣлала ей знакъ выйти изъ комнаты. Есѳирь вышла, но не затворила за собой дверь.

У садовой двери раздался опять звонокъ Анна подошла къ окну. Въ этотъ разъ вошелъ мальчикъ, явившійся за дневными приказаніями. Вслѣдъ за нимъ вошелъ почтальйонъ. Минуту спустя, Анна услыхала голосъ Джофри и его тяжелые шаги на лѣстницѣ. Она подбѣжала къ двери чтобы задеретъ ее, во было уже поздно.

— Письмо къ вамъ, сказалъ онъ, не переступая за порогъ комнаты. — Я не хочу насиловать вашихъ чувствъ, но желалъ бы знать отъ кого оно.

— Отъ Бланки, отвѣчала она, взглянувъ на адресъ.

Онъ загородилъ дверь ногой и ждалъ пока она читала письмо Бланки.

— Можно мнѣ взглянуть? спросилъ онъ, протягивая руку за письмомъ, когда она кончила.

Въ прежнее время самолюбіе Анны возстало бы противъ такого требованія, но теперь оно замерло. Она отдала ему письмо.

Письмо было очень коротко. Исключая нѣсколькихъ краткихъ изъявленій любви, въ немъ передавалась только цѣль для которой оно было написано. Бланка писала что намѣреваясь пріѣхать къ Аннѣ въ этотъ день послѣ полудня, въ сопровожденіи дяди, она сочла нужнымъ предупредить ее объ этомъ, чтобы застать дома. Въ этомъ состояло все письмо, написанное очевидно подъ руководствомъ сэръ-Патрика.

Джофри отдалъ письмо и, подумавъ немного, сказалъ:

— Вчера умеръ мой отецъ. Жена моя не должна принимать гостей до похоронъ. Я не хочу насиловать вашихъ чувствъ, но не допущу сюда никакихъ посѣтителей, исключая моего семейства, до похоронъ. Пришлите внизъ записку. Мальчикъ отнесетъ ее вашей подругѣ, когда пойдетъ въ Лондонъ.

Съ этими словами онъ ушелъ.

Слова о жизненныхъ приличіяхъ, въ устахъ Джофри Деламена, могли означать одно изъ двухъ: они были или грубой насмѣшкой, или были сказаны съ какой-нибудь посторонней цѣлью. Не хочетъ ли онъ воспользоваться смертью своего отца какъ предлогомъ лишить свою жену всякихъ сообщеній съ внѣшнимъ міромъ? Нѣтъ ли у него причинъ еще не обнаружившихся, по которымъ онъ боится позволить женѣ повидаться съ друзьями?

Черезъ часъ вошла опять Есѳирь Дезриджъ чтобы сказать что мальчикъ ждетъ распоряженія Анны о траурѣ и отвѣта къ мистрисъ Бринквортъ.

Анна написала и то и другое. Когда она кончила, предъ ея глазами появилась опять ужасная доска, со словами безучастнаго предостереженія. Анна прочла:

«Онъ заперъ дверь сада. Когда кто-нибудь позвонитъ, надо идти къ нему за ключомъ. Онъ писалъ къ женщинѣ. На адресѣ было написано: „мистрисъ Гленармъ“. Опять пьетъ водку. Точь-въ-точь мой мужъ. Берегитесь.»

Единственный выходъ изъ высокихъ стѣнъ запертъ. Запрещено видѣться съ друзьями. Одинокое заключеніе съ мужемъ тюремщикомъ. И все это началось въ первые сутки ея пріѣзда къ нему. Что же будетъ дальше?

Она подошла машинально къ окну. Видъ внѣшняго міра и проѣхавшаго по дорогѣ экипажа ободрилъ ее немного.

Мальчикъ вышелъ въ передній садъ, отправляясь съ порученіями въ Лондонъ. Джофри шелъ за нимъ чтобъ отпереть ему дверь. Выпустивъ его, онъ крикнулъ ему вслѣдъ:

— Не забудь о книгахъ!

О книгахъ? О какихъ книгахъ? Для кого? все необъяснимое пугало теперь Анну. Книги не выходили у нея изъ ума въ продолженіи нѣсколькихъ часовъ.

Онъ заперъ дверь и вернулся назадъ. Подъ окномъ Анны онъ остановился и позвалъ ее. Она показалась.

— Если хотите погулять, сказалъ онъ, — задній садъ къ вашимъ услугамъ.

Онъ положилъ ключъ въ карманъ и вошелъ въ домъ.

Послѣ нѣкотораго колебанія, Анна рѣшалась воспользоваться его предложеніемъ. Сидѣть въ четырехъ стѣнахъ спальни, при ея тревожномъ душевномъ состояніи, было рѣшительно невыносимо. Если подъ любезнымъ предложеніемъ Джофри скрывается какая-нибудь хитрость, лучше прямо узнать въ чемъ она состоитъ, чѣмъ ломать голову, отгадывая. Она надѣла шляпку и вышла въ садъ.

Не случилось ничего особеннаго. Гдѣ бы онъ ни былъ, онъ не показывался. Анна ходила взадъ и впередъ по самой отдаленной отъ окна столовой части сада. Женщина не могла а думать бѣжать изъ этого мѣста. Не говоря уже о высотѣ стѣны, вершина ея была покрыта густымъ слоемъ битаго стекла. Маленькая задняя дверь въ углу (сдѣланная вѣроятно для садовника) была заперта и ключъ вынутъ. Садъ былъ окруженъ со всѣхъ сторонъ огородами, вблизи не было ни одного дома. Въ девятнадцатомъ столѣтіи, близь большой столицы, Анна была такъ разобщена съ человѣчествомъ какъ еслибы лежала въ могилѣ.

Черезъ полчаса окружающая тишина была прервана стукомъ экипажа на дорогѣ и звонкомъ у садовой двери. Анна подошла къ задней стѣнѣ дома, рѣшившись поговорить съ посѣтителемъ, кто бы ни былъ посѣтитель, если представится возможность.

Она услыхала голоса въ столовой, чрезъ отворенное окно, голосъ Джофри и голосъ незнакомой женщины. Кто она? Конечно не мистрисъ Гленармъ. Нѣсколько минутъ спустя, голосъ посѣтительницы возвысился. «Гдѣ она? Я хочу ее видѣть.» Услыхавъ эти слова, Анна подошла къ задней двери дома, и увидала предъ собой незнакомую даму.

— Вы жена моего сына? спросила она.

— Я плѣнница вашего сына, отвѣчала Анна.

Блѣдное лицо леди Гольчестеръ поблѣднѣло еще болѣе. Отвѣтъ Анны подтвердилъ подозрѣніе возникшее въ умѣ матери во время свиданія съ сыномъ.

— Что вы хотите сказать? спросила она шепотомъ.

Въ столовой послышались тяжелые шаги Джофри. Объяснять не было времени.

— Передайте моимъ друзьямъ то что я сейчасъ сказала вамъ, шепнула она.

Джофри вышелъ изъ столовой.

— Назовите кого-нибудь изъ вашихъ друзей, сказала леди Гольчестеръ.

— Сэръ-Патрикъ Лунди.

Джофри услыхалъ отвѣть.

— Что такое сэръ-Патрикъ Лунди? спросилъ онъ.

— Мнѣ надо повидаться съ сэръ-Патрикомъ Лунди, отвѣчала мать. — Я спрашиваю у вашей жены его адресъ.

Анна поняла что леди Гольчестеръ намѣрена посовѣтоваться съ сэръ-Патрикомъ Лунди, и сказала ей его лондонскій адресъ. Леди Гольчестеръ повернулась и хотѣла выйти, но Джофри остановилъ ее.

— Позвольте мнѣ объясниться, сказалъ онъ, — прежде чѣмъ вы уѣдете. — Матушка, продолжалъ онъ обратившись къ Аннѣ, — думаетъ что мы съ вами не можемъ жить мирно. Не угодно ли вамъ засвидѣтельствовать правду. Что сказалъ я вамъ сегодня предъ завтракомъ? Сказалъ я что постараюсь быть хорошимъ мужемъ? Сказалъ я, въ присутствіи хозяйки, что хочу помириться съ вами?

Онъ ждалъ пока Анна отвѣтила утвердительно, и обратился потомъ къ матери:

— Слышите? Что вы на это скажете?

Леди Гольчестеръ не сказала ему ничего.

— Вы увидите меня или получите отъ меня какое-нибудь извѣстіе сегодня вечеромъ, сказала она Аннѣ.

Джофри повторилъ свой вопросъ. Мать взглянула на него. Онъ опустилъ глаза предъ ея взглядомъ. Она кивнула величественно Аннѣ, и опустила вуаль. Сынъ проводилъ ее до садовой двери.

Анна вернулась въ свою комнату, ободренная первою надеждой. "Матъ его встревожилась, " подумала она. «Это поведетъ къ какой-нибудь перемѣнѣ.»

Перемѣна произошла вечеромъ.

ГЛАВА LI.
Предложеніе.

На закатѣ солнца, предъ садовою дверью остановилась карета леди Гольчестеръ.

Въ каретѣ сидѣли трое: леди Гольчестеръ, ея старшій сынъ (теперь лордъ Гольчестеръ) и сэръ-Патрикъ Лунди.

— Вы останетесь въ каретѣ, сэръ-Патрикъ, или войдете? спросилъ Юлій.

— Я останусь. Если вы найдете что мое вмѣшательство можетъ принесть ей хоть малѣйшую пользу, пришлите за мной немедленно. Предложите условіе о которомъ я говорилъ вамъ. Это единственное средство вывѣдать намѣренія вашего брата.

На первый звонокъ слуги не послѣдовало никакого отвѣта. Онъ позвонилъ опять. Леди Гольчестеръ обратилась съ вопросомъ къ сэръ-Патрику:

— Не поручите ли вы мнѣ передать что-нибудь отъ васъ женѣ моего сына, если мнѣ удастся переговорить съ нею наединѣ? спросила она.

Сэръ-Патрикъ вынулъ записочку.

— Если вы такъ добры, передайте ей это.

Въ эту минуту служанка отворила дверь. Леди Гольчестеръ взяла записочку.

— Если я могу принесть ей хоть малѣйшую пользу, прибавилъ сэръ-Патрикъ съ жаромъ, — пришлите за мной немедленно. Не думайте о томъ какъ приметъ меня мистеръ Деламенъ.

Юлія и мать его ввели въ гостиную. Служанка сказала имъ что баринъ отправился на верхъ отдохнуть, но что онъ сойдетъ къ нимъ немедленно.

Какъ мать, такъ и сынъ были слишкомъ взволнованы чтобы говорить. Юлій ходилъ тревожно по комнатѣ. Вниманіе его остановилось на грязныхъ, истрепанныхъ книгахъ, лежавшихъ на столѣ, въ углу. Въ одной изъ нихъ былъ вложенъ листокъ, съ надписью: «Отъ мистера Перри, съ глубокимъ почтеніемъ». Юлій открылъ книгу. Это былъ ужасный народный сборникъ англійскихъ уголовныхъ процессовъ, извѣстный подъ названіемъ Ньюгетскаго Календаря. Юлій показалъ его матери.

— Литературный вкусъ Джофри, сказалъ онъ съ улыбкой

Леди Гольчестеръ отвернулись отъ книги.

— Ты, кажется, видѣлъ жену Джофри? спросила она.

Въ ея тонѣ, когда она говорила объ Аннѣ, не было уже презрѣнія. Впечатлѣніе вынесенное ею изъ утренняго визита къ сыну заставило ее смотрѣть на отношенія Джофри къ его женѣ какъ на очень серіозное семейное затрудненіе. Анна была еще въ ея глазахъ женщиной которую слѣдовало не любить (за мистрисъ Гленармъ), но къ которой нельзя уже было относиться съ презрѣніемъ.

— Я видѣлъ ее когда она пріѣзжала въ Свангавенъ, отвѣчалъ Юлій, — я согласенъ съ сэръ-Патрикомъ что она очень симпатичная особа.

— Что говорилъ тебѣ сэръ-Патрикъ о Джофри, когда меня не было въ комнатѣ?

— То же самое что онъ говорилъ вамъ. По его мнѣнію, ихъ положеніе относительно другъ друга очень плачевно. Онъ думаетъ что мы имѣемъ серіозныя причины вмѣшаться немедленно.

— Мнѣніе сэръ-Патрика заходитъ далѣе, Юлій.

— Такъ онъ не высказалъ его.

— Развѣ онъ можетъ высказать его намъ?

Дверь отворилась, и въ комнату вошелъ Джофри.

Протянувъ ему руку, Юлій взглянулъ на него пристально.

Глаза Джофри были налиты кровью, лицо горѣло, дыханіе было тлжело. Видно было что онъ выпилъ лишнее.

— Что это значитъ? обратился онъ къ матери. — Зачѣмъ вы пріѣхали опять?

— Юлій хочетъ сдѣлать тебѣ предложеніе, отвѣчала мать, — которое я одобряю. Я пріѣхала узнать какъ ты примешь его.

Джофри обратился къ брату:

— Что можетъ быть общаго между такимъ богачомъ какъ ты и такимъ нищимъ какъ я? спросилъ онъ.

— Я хочу отдать тебѣ должное, Джофри, если ты согласенъ принять мое условіе. Матушка говорила тебѣ о завѣщаніи?

— Мнѣ не отказано ни копѣйки. Я этого ожидалъ. Продолжай.

— Ты ошибаешься, въ прибавленіи къ завѣщанію тебѣ отказано хорошее состояніе. Къ несчастію, отецъ умеръ не подписавъ этого прибавленія. Тѣмъ не менѣе я считаю его обязательнымъ для себя. Я готовъ сдѣлать для тебя то же самое что сдѣлалъ бы отецъ, и прошу тебя согласиться взамѣнъ только на одну уступку.

— На какую?

— Твоя жизнь съ женой, Джофри, очень печальная жизнь.

— Кто это тебѣ сказалъ? Я съ этимъ не согласенъ.

Юлій положилъ съ участіемъ руку на плечо брата

— Такими вещами нельзя шутить, Джофри, оказалъ онъ. — Твой бракъ несчастіе, въ полномъ значеніи этого слова, какъ для тебя, такъ и для твоей жены. Я пріѣхалъ предложить тебѣ разойтись съ ней. Согласись, и состояніе, отказанное тебѣ въ неподписанномъ прибавленіи, твое. Что ты на это скажешь?

Джофри сбросилъ съ своего плеча руку брата.

— Я говорю — нѣтъ! отвѣчалъ онъ.

Леди Гольчестеръ вступилась въ первый разъ.

— Великодушное предложеніе твоего брата заслуживаетъ лучшаго отвѣта, сказала она.

— А я говорю: нѣтъ, повторилъ Джофри.

Онъ сидѣлъ между ними, опершись руками въ колѣни, непреклонный ни на какіе совѣты.

— Въ твоемъ положеніи, отказъ просто безуміе, сказалъ Юлій. — Я не принимаю его.

— Какъ хочешь. Я не согласенъ. Я не позволю разлучить меня съ женой. Она останется у меня.

Грубый тонъ его отвѣта привелъ въ негодованіе леди Гольчестеръ.

— Совѣтую тебѣ подумать, сказала она. — Твой отказъ не только страшная неблагодарность относительно твоего брага, онъ внушаетъ подозрѣніе твоей матери. У тебя есть какая-то причина, которую ты скрываешь отъ насъ.

Онъ повернулся къ матери съ такою яростью, что Юлій вскочилъ съ мѣста. Въ слѣдующую минуту онъ опомнился и опустилъ глаза въ землю.

— Причина которую я скрываю отъ васъ, повторилъ онъ съ опущенною головой и прерываемымъ дыханіемъ. — Я готовь провозгласить мою причину на весь Лондонъ. Я люблю ее.

При послѣднихъ словахъ, онъ поднялъ голову. Леди Гольчестеръ отвернулась отъ роднаго сына съ отвращеніемъ. Его поведеніе такъ поражало ее что ея твердо вкоренившееся, подъ вліяніемъ мистрисъ Гленармъ, предубѣжденіе противъ Анны поколебалось. Въ эту минуту она положительно жалѣла ее.

— Бѣдная! сказала она.

Джофри принялъ эти слова за обиду.

— Я не допущу чтобы мою жену считали несчастной. Сказавъ это, онъ вышелъ въ корридоръ. — Анна, сойдите сюда, крикнулъ онъ.

Ея легкіе шаги послышались на лѣстницѣ. Она вошла въ комнату. Юлій подошелъ къ ней, взялъ ее руку и удержалъ въ своей.

— У насъ здѣсь семейное совѣщаніе, сказалъ онъ, стараясь ободрить ее. — Джофри по обыкновенію горячился.

Джофри обратился къ матери.

— Взгляните на нее, сказалъ онъ. — Развѣ она изморена голодомъ? Развѣ она въ лохмотьяхъ? Развѣ она покрыта синяками? Онъ обратился къ Аннѣ: — Они пріѣхали сюда предложить мнѣ разойтись съ вами. Они думаютъ что я ненавижу васъ! Развѣ я ненавижу васъ? Я христіанинъ. Я обязанъ вамъ тѣмъ что исключенъ изъ завѣщанія моего отца. Я прощаю вамъ это. Я обязанъ вамъ что не могу жениться на женщинѣ съ десятью тысячами годоваго дохода. Я вамъ и это прощаю. Я не такой человѣкъ чтобы дѣлать что-нибудь въ половину. Я сказалъ что постараюсь быть вамъ хорошимъ мужемъ. Я сказалъ что хочу помириться съ вами. Я держусь моего слова. И чѣмъ же мнѣ платятъ за это? Меня оскорбляютъ. Мать моя и братъ мой пріѣхали сюда и предлагаютъ мнѣ деньги за то чтобъ я оставилъ васъ. Къ чорту деньги! Я не хочу одолжаться. Я сумѣю найти себѣ средства къ существованію. Стыдъ людямъ которые хотятъ разлучить мужа и жену. Стыдъ! Я говорю — стыдъ!

Анна отвернулась отъ своего мужа, и взглянула вопросительно на его мать.

— Развѣ вы предлагали ему разойтись со мной? спросила она.

— Да, на условіяхъ очень выгодныхъ для него. Мы позаботились бы и о васъ. Имѣете вы противъ этого что-нибудь?

— О, леди Гольчестеръ! Развѣ объ этомъ можно опрашивать? Что же онъ?

— Онъ отказался:

— Отказался!

— Да, сказалъ Джофри. — Я не отступаюсь отъ своего слова. Я намѣренъ сдержать обѣщаніе которое далъ вамъ сегодня утромъ. Я постараюсь быть для васъ хорошимъ мужемъ. Я хочу помириться съ вами. Онъ остановился, и потомъ прибавилъ свою новоизобрѣтенную причину: — я люблю васъ.

Глаза ихъ встрѣтились, когда онъ произнесъ эти слова. Анна сжала руку Юлія. Отчаянное пожатіе ея слабыхъ, холодивъ пальцевъ, умоляющій взглядъ ея блѣднаго, выразительнаго лица сказали ему какъ бы словами: не оставляйте меня беззащитную на ночь.

— Если вы будете сидѣть здѣсь до разсвѣта, оказалъ Джофри, — вамъ не добиться отъ меня другаго отвѣта. Вы слышали мой отвѣтъ.

Съ этими словами, онъ усѣлся угрюмо въ уголъ комнаты, ожидая съ торжествующимъ видомъ отъѣзда матери и брата

Положеніе было очень серіозно. Разсуждать съ немъ въ этотъ вечеръ было, очевидно, безполезно. Вмѣшательство сэръ-Патрика не Принесло бы также никакой пользы, напротивъ, раздражило бы еще болѣе всю дикую натуру Джофри, и вызвало бы его къ новой вспышкѣ. Съ другой стороны, оставить несчастную женщину, не сдѣлавъ еще попытки защитить ее, было бы безчеловѣчно. Благородный, великодушный Юлій могъ придумать только одинъ выходъ изъ труднаго положенія.

— Сегодня мы не будемъ болѣе говорить объ этомъ, Джофри, сказалъ онъ. — Тѣмъ не менѣе я намѣренъ завтра утромъ возобновить предложеніе. Я былъ бы избавленъ отъ потери времени на вторичную поѣздку сюда завтра утромъ, еслибы могъ переночевать здѣсь. Не можешь ли ты дать мнѣ постель?

Анна однимъ взглядомъ отблагодарила его такъ какъ не могла бы отблагодарить никакими словами.

— Дать тебѣ постель? повторилъ Джофри.

Онъ хотѣлъ отказать, но не рѣшился. Мать смотрѣла на него, и жена смотрѣла на него, а жена знала что на верху есть свободная комната.

— Хорошо, сказалъ онъ другимъ тономъ, взглянувъ на мать. — На верху есть пустая комната. Ночуй въ ней если хочешь. Завтра ты увидишь что мое рѣшеніе непоколебимо. Оставайся здѣсь, если тебѣ пришла такая фантазія. Мнѣ все равно.

— Вы не боитесь оставить его свѣтлость подъ моею кровлей? обратился онъ къ матери. — Вѣдь у меня можетъ-бытъ есть причина которую я скрываю отъ васъ.

Не дождавшись отвѣта, онъ обратился къ Аннѣ.

— Скажите нѣмой старухѣ чтобъ она приготовила постель Скажите что у васъ ночуетъ живой лордъ, чтобъ она прислала къ ужину чего-нибудь чертовски хорошаго.

Онъ разразился неестественнымъ хохотомъ. Леди Гольчестеръ встала, когда Анна повернулась чтобы выйти изъ комнаты.

— Меня не будетъ здѣсь когда вывернетесь, сказала она. — Позвольте мнѣ проститься съ вами.

Она пожала Аннѣ руку, и передала ей незамѣтно записочку сэръ-Патрика. Анна ушла. Не сказавъ ни слова младшему сыну, леди Гольчестеръ взяла подъ руку Юлія.

— Ты дѣйствовалъ благородно, сказала она ему. — Ты мое единственное утѣшеніе, и моя единственная надежда, Юлій.

Они вышли вмѣстѣ въ садъ; Джофри слѣдовалъ за ними съ ключомъ.

— Не безпокойтесь очень, шепнулъ Юлій матери. — Я не дамъ ему пить сегодня, и привезу вамъ завтра утѣшительное извѣстіе. Разкажите все сэръ-Патрику.

Онъ посадилъ леди Гольчестеръ въ карету и вернулся въ садъ. Джофри заперъ дверь.

Братья возвратились молча въ домъ. Юлій скрывалъ это отъ матери, но въ душѣ онъ былъ очень встревоженъ. Склонный отъ природы видѣть вещи съ лучшей стороны; онъ не могъ найти никакой уважительной причины въ оправданіе поведенія Джофри. Юлій пришелъ къ убѣжденію что братъ въ своихъ отношеніяхъ съ женой играетъ обдуманную роль съ какою-нибудь ужасною цѣлью. Въ первый разъ онъ видѣлъ что деньги не стоятъ на первомъ планѣ у Джофри.

Они вошли опять въ гостиную.

— Что ты будешь пить? спросилъ Джофри.

— Ничего.

— Ты не выпьешь со мной для компаніи стакана водки?

— Нѣтъ. Ты выпилъ уже слишкомъ достаточно.

Посмотрѣвъ на себя внимательно въ зеркало, Джофри неожиданно согласился съ братомъ.

— Ты правъ, сказалъ онъ. — Это скоро пройдетъ.

Онъ вышелъ, и вернулся съ мокрымъ полотенцемъ на головѣ.

— Что ты будешь дѣлать пока тебѣ будутъ готовить постель? Что касается до меня, я началъ развивать свой умъ. Я, какъ тебѣ извѣстно, очень измѣнился съ тѣхъ поръ какъ сталъ женатымъ человѣкомъ.

Онъ повернулся къ боковому столу и, взявъ съ него томы Ньюгетскаго Календаря, протянулъ одинъ изъ нихъ Юлію. Юлій взглянулъ и отдалъ его назадъ.

— Такими книгами ты не разовьешь своего ума, сказалъ онъ. — Дурные поступки, переданные дурнымъ языкомъ, дурное чтеніе, Джофри, въ полномъ значеніи этого слова.

— Для меня и это хорошо. Я не могу отличить хорошаго языка отъ дурнаго.

Съ этимъ откровеннымъ признаніемъ, подъ которымъ могло бы подписаться значительное большинство его школьныхъ и университетскихъ товарищей, не оказавъ ни малѣйшей несправедливости современному англійскому воспитанію, Джофри придвинулъ стулъ къ столу и открылъ одинъ изъ томовъ сборника преступленій.

На диванѣ лежала вечерняя газета. Юлій взялъ ее и сѣлъ противъ брата. Онъ замѣтилъ съ нѣкоторымъ удивленіемъ что книга имѣла, очевидно, для Джофри особый интересъ. Вмѣсто того чтобы начать читать, онъ перелистывалъ ее, и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ загибалъ страницы. Еслибъ Юлій смотрѣлъ черезъ плечо брата, онъ увидалъ-бы что Джофри пропускалъ незначительныя преступленія, а отмѣчалъ для своего чтенія исключительно случаи убійства.

ГЛАВА LII.
Видѣніе.

Около двѣнадцати часовъ ночи Анна услыхала голосъ служанки, просившей позволенія войти къ ней.

— Что такое?

— Джентльменъ желаетъ поговорить съ вами, сударыня.

— Братъ мистера Деламена?

— Да.

— А мистеръ Деламенъ гдѣ?

— Въ саду, сударыня.

Анна сошла внизъ. Юлій былъ одинъ въ гостиной.

— Извините что я безпокою васъ, сказалъ, онъ. — Джофри кажется боленъ. Хозяйка легла, а я не знаю гдѣ здѣсь можно найти доктора. Не знаете ли вы какого-нибудь доктора въ сосѣдствѣ?

Анна, какъ и Юлій, не знала никакого въ сосѣдствѣ. Она предложила спросить у служанки. Оказалось что служанка знаетъ доктора который живетъ въ десяти минутахъ ходьбы отъ ихъ дома. Она разказала какъ найти его, но сама отказалась сходить за нимъ въ такую позднюю пору и въ такомъ уединенномъ мѣстѣ.

— Онъ серіозно боленъ? спросила Анна.

— Онъ находится въ состояніи такого нервнаго раздраженія, отвѣчалъ Юлій, — что не можетъ побыть спокойно двухъ минутъ сряду на одномъ мѣстѣ. Это началось когда онъ читалъ здѣсь. Я уговорилъ его лечь въ постель. Онъ не могъ пролежать спокойно ни минуты, и сошелъ опять внизъ въ лихорадочномъ волненіи. Какъ я его ни удерживалъ, онъ ушелъ въ садъ, «пробѣгаться», какъ онъ говоритъ. По моему мнѣнію, это очень серіозно. Пойдемте, судите сами.

Онъ провелъ Анну въ другую комнату и отворилъ ставень.

Облака разсѣялись; была свѣтлая ночь. При свѣтѣ звѣздъ они увидали Джофри бѣгавшаго, въ одномъ бѣльѣ, вокругъ сада. Онъ, повидимому, воображалъ себя состязающимся на фульгамскомъ бѣгѣ. «Ура Югу!», восклицалъ онъ по временамъ. Его замедляющіеся шаги, дыханіе становившееся все прерывистѣе и прерывистѣе, показывали, когда онъ пробѣгалъ мимо окна, что сила его начинаетъ истощаться. Истощеніе заставитъ его вернуться домой, если не поведетъ къ худшимъ послѣдствіямъ. Но кто знаетъ къ какимъ это поведетъ послѣдствіямъ безъ медицинской помощи?

— Я схожу за докторомъ, сказалъ Юлій, — если вы позволите мнѣ оставить васъ.

Анна не могла возражать противъ очевидной необходимости. Они нашли ключъ отъ садовой двери въ карманѣ сюртука Джофри. Анна вышла проводить Юлія и запереть дверь.

— Какъ мнѣ благодарить васъ, сказала она. — Что было бы со мною безъ васъ?

— Я постараюсь вернуться какъ можно скорѣе, отвѣчалъ онъ.

Анна заперла дверь и вернулась въ домъ. Служанка встрѣтила ее у входа и предложила разбудить хозяйку.

— Почемъ знать что можетъ придти въ голову барину, пока его брата нѣтъ, сказала дѣвушка. — Чѣмъ больше, тѣмъ лучше, когда въ домѣ однѣ женщины.

— Вы правы, сказала Анна. — Разбудите хозяйку.

Взойдя на верхъ, она посмотрѣла въ садъ чрезъ окно въ концѣ корридора. Джофри все еще бѣгалъ вокругъ сада, но уже гораздо медленнѣе, почти шагомъ.

Анна вошла въ свою комнату, и остановилась у отворенной двери, готовая затворить ее при первомъ намекѣ на опасность. «Какъ я измѣнилась, подумала она. — Я всего боюсь теперь».

Заключеніе очень естественное, но несправедливое. Не она измѣнилась, а ея положеніе. Во время слѣдствія въ домѣ леди Лунди, ея положеніе было испытаніемъ для ея нравственнаго мужества. Оно требовало отъ нея одного изъ тѣхъ подвиговъ самопожертвованія на которые такъ способны женщины. Ея положеніе у мужа было испытаніемъ для ея физическаго мужества: оно заставило ее подняться выше страха физической опасности угрожавшей ей. Этого испытанія не выдержала женская природа; тутъ ее не поддерживала сила любви; тутъ заговорилъ инстинктъ самосохраненія. Ей недоставало твердости мущины.

Есѳирь Дезриджъ отворила свою дверь и прошла прямо въ комнату Анны.

На ея желтомъ, безцвѣтномъ лицѣ появился слабый румянецъ; сквозь его мертвое спокойствіе проглядывала жизнь. Каменные глаза, неподвижные какъ всегда, сіяли страннымъ внутреннимъ блескомъ. Ея сѣдые волосы, всегда такъ тщательно приглаженные, лежали въ безпорядкѣ подъ чепчикомъ. Всѣ ея движенія сдѣлались живѣе. Что-то пробудило дремавшую жизненность этой женщины, дѣйствовало на ея умъ, проглядывало въ ея лицѣ. Въ былое время, виндигетская прислуга, замѣчая эти признаки, принимала ихъ за предостереженіе, и отдалялась отъ Есѳири.

Анна спросила ее слышала ли она что случилось.

Она кивнула головой.

— Надѣюсь, вы не сердитесь что васъ разбудили?

Она написала на доскѣ: «Я рада что меня разбудили. Я видѣла непріятный сонъ. Мнѣ полезно просыпаться когда я возвращаюсь во снѣ къ моей прошлой жизни. Что съ вами? Боитесь?»

— Да.

Она написала еще вопросъ и указала рукой на садъ, протягивая Аннѣ доску.

«Боитесь его?»

— Ужасно боюсь.

Она написала еще нѣсколько строкъ и показала ихъ Аннѣ съ ужасною улыбкой.

«Я все это пережила сама. Я знаю. Вы еще только при началѣ. Онъ покроетъ лицо ваше морщинами и голову сѣдиной. Придетъ время, когда вы будете желать смерти. Тѣмъ не менѣе вы все это переживете. Посмотрите на меня.»

Читая почлѣднія три слова, Анна услыхала стукъ двери внизу. Она схватила руку Есѳири Дезриджъ и начала прислушиваться. Внизу послышались тяжелые шаги Джофри, приближавшіеся къ лѣстницѣ. Онъ говорилъ самъ съ собой, все еще воображая себя на бѣгѣ: «Пять противъ четырехъ за Деламена. Деламенъ выигралъ. Троектратное ура Югу, и опять ура! Чертовски длинный бѣгъ. Ужь ночь! Перри! Гдѣ же Перри?»

Онъ шелъ, шатаясь, по корридору. нижнія ступени лѣстницы затрещали подъ его ногами. Есѳирь отняла свою руку у Анны, вышла со свѣчей въ корридоръ, отворила дверь спальни Джофри, вернулась назадъ и остановилась твердая какъ утесъ на верху лѣстницы, дожидаясь его. Увидавъ ее, онъ мгновенно остановился. «Колдунья! Вѣдьма! Дьяволъ!» крикнулъ онъ. «Не смотри на меня своими глазами!» Онъ погрозилъ ей съ яростью кулакомъ, сбѣжалъ съ лѣстницы и спрятался отъ нея въ столовую. Паническій страхъ который онъ испыталъ уже разъ въ виндигетскомъ огородѣ, подъ взглядомъ нѣмой кухарки, овладѣлъ имъ опять. Онъ боялся, буквально боялся Есѳири Дезриджъ.

Раздался звонокъ у садовой двери. Юлій вернулся съ докторомъ.

Анна отдала служанкѣ ключъ отъ садовой двери. Есѳирь написала на доскѣ съ такимъ спокойнымъ видомъ, будто ничего не случилось: «они найдутъ меня въ кухнѣ, если я понадоблюсь имъ. Я не вернусь въ мою спальню. Моя спальня полна ужасными снами», и сошла внизъ. Анна ждала на верху лѣстницы, смотря въ нижній корридоръ.

— Вашъ брать въ столовой, сказала она Юлію. — Хозяйку вы найдете въ кухнѣ, если она понадобится вамъ.

Она вернулась въ свою комнату и ждала что будетъ дальше. Послѣ краткаго промежутка, она услыхала стукъ двери и голоса мущинъ внизу. Они уговаривали Джофри взойти на верхъ. Онъ не соглашался, говоря что Есѳирь Дезриджъ ждетъ его на верху лѣстницы. Они увѣрили его что Есѳирь Дезриджъ ушла. Анна слышала какъ они поднялись на лѣстницу и затворили за собой дверь спальни Джофри.

Прошелъ другой, болѣе длинный промежутокъ, прежде чѣмъ дверь спальни отворилась опять. Докторъ уходилъ. Въ корридорѣ онъ сказалъ Юлію:

— Наблюдайте за нимъ въ продолженіе ночи, и дайте ему второй пріемъ успокоительной микстуры если онъ проснется. Его безпокойство и лихорадочное состояніе сами по себѣ не опасны, но они признакъ очень серіознаго внутренняго разстройства. Пригласите доктора который лѣчилъ его въ послѣдній разъ. Знакомство съ организмомъ больнаго очень важно въ настоящемъ случаѣ.

Когда Юлій вернулся, проводивъ доктора, Анна встрѣтила его въ корридорѣ. Она была поражена его измученнымъ лицомъ и усталостью выражавшеюся въ его движеніяхъ.

— Вамъ надо отдохнуть, сказала она. — Идите въ вашу комнату. Я слышала что сказалъ вамъ докторъ. Предоставьте хозяйкѣ и мнѣ наблюдать за нимъ.

Юлій признался что не спалъ прошлую ночь, находясь въ дорогѣ, но не согласился сложить съ себя обязанность ухаживать за братомъ.

— Вы слишкомъ слабы чтобы занять мое мѣсто, сказалъ онъ съ участіемъ. — А хозяйка приводитъ Джофри въ какой-то безотчетный ужасъ, и я боюсь за послѣдствія, если онъ увидитъ ее въ его теперешнемъ состояніи. Я полежу немного въ моей комнатѣ. Если вы услышите что-нибудь, подойдите къ моей двери и позовите меня.

Прошелъ еще часъ.

Анна подошла къ двери Джофри и прислушалась. Онъ ворочался и говорилъ что-то. Она подошла къ двери сосѣдней комнаты, которую Юлій оставилъ полуотворенною. Усталость пересилила его. Анна услыхала ровное дыханіе крѣпко спящаго человѣка. Она отошла отъ двери, не рѣшившись разбудить его.

На верху лѣстницы она остановилась, не зная что дѣлать. Одна мысль войти одной въ комнату Джофри наводила на нее непреодолимый ужасъ. Но кто же войдетъ? Причина по которой Юлій не хотѣлъ чтобъ Есѳирь входила въ комнату Джофри, была неоспорима. Она прислушалась опять у двери Джофри. Изъ комнаты въ корридоръ не доносилось ни малѣйшаго звука. Не заглянуть, ли чтобъ убѣдиться что онъ заснулъ. Въ эту минуту, когда она колебалась, не рѣшаясь войти, Есѳирь вышла изъ кухни.

Она поднялась на лѣстницу, подошла къ Аннѣ, посмотрѣла на нее и написала на доскѣ:

«Боитесь войти? Предоставьте это мнѣ».

Тишина въ комнатѣ оправдывала предположеніе что онъ спитъ. Есѳирь не принесетъ ему никакого вреда если войдетъ, подумала Анна, и приняла предложеніе.

— Взгляните за него, и если найдете что надо сдѣлать что-нибудь, не безпокойте его брата. Позовите сначала меня.

Съ этимъ предостереженіемъ она ушла въ свою комнату. Было около двухъ часовъ. Она, какъ и Юлій, изнемогала отъ усталости. Подождавъ немного и не услыхавъ ничего, она легла на диванъ. Если что-нибудь случится, стукъ въ дверь разбудитъ ее мгновенно.

Между тѣмъ Есѳирь Дезриджъ отворила дверь спальни Джофри.

Когда Анна слышала что онъ ворочался и говорилъ, онъ ворочался и говорилъ во снѣ. Успокоительная микстура доктора произвела свое дѣйствіе на его мозгъ. Онъ спалъ крѣпкимъ, спокойнымъ сномъ.

Есѳирь остановилась у двери и посмотрѣла на него. Она сдѣлала уже шагъ назадъ чтобы выйти, но вдругъ остановилась и устремила взглядъ въ уголъ комнаты.

Такая же страшная перемѣна какая произошла съ ней однажды въ присутствіи Джофри, когда она говорила съ нимъ въ первый разъ въ Виндигетсѣ, произошла въ ней и теперь. Губы ея раскрылись. Глаза медленно расширились, отвернулись понемногу отъ угла, слѣдя за чѣмъ-то вдоль пустой стѣны, остановились надъ изголовьемъ постели, прямо надъ головой спящаго Джофри, и смотрѣли неподвижнымъ, полнымъ ужаса взглядомъ, какъ будто бы видѣли какое-то страшное зрѣлище.

Онъ тихо вздохнулъ во снѣ. Какъ ни былъ слабъ звукъ, онъ вывелъ ее изъ забытья. Она медленно подняла руки, схватилась за голову, выбѣжала въ корридоръ, вбѣжала въ свою комнату и упала на колѣни у изголовья своей кровати.

Въ тишинѣ и во мракѣ ночи обнаружилась ужасная тайна.

Въ святилищѣ своей комнаты, когда всѣ окружавшіе ее обитатели дома спали, нѣмая женщина сбросила съ себя таинственное, ужасное притворство, которымъ она уединяла себя, среди своихъ ближнихъ въ часы дня. Есѳирь Дезриджъ заговорила. Она молилась, тихимъ, задыхающимся голосомъ, страстными словами. Она молила Бога избавить ее отъ нея самой, отъ власти дьявола, поразить ее слѣпотой, послать ей смерть, чтобы не видать больше безыменнаго ужаса. Рыданія потрясали тѣло каменной женщины, которую въ другое время не трогало ничто человѣческое. Слезы лились по ея холоднымъ щекамъ. Она дрожала съ головы до ногъ. Вдругъ она вскочила во мракѣ. Свѣту! Свѣту! Свѣту! Безыменный ужасъ стоялъ позади нея въ его комнатѣ. Безыменный ужасъ смотрѣлъ на нее чрезъ отворенныя двери. Она нашла коробку со спичками, зажгла свѣчу на столѣ, зажгла двѣ свѣчи стоявшія на каминѣ для украшенія, и взглянула на ярко освѣщенную комнату. «Да», сказала она, стирая холодный потъ съ лица. «Для другихъ свѣчи, а для меня Божій свѣтъ. Ничего невидать! Ничего невидать!» Взявъ одну изъ свѣчей, она перешла, опустивъ голову, корридоръ, повернулась задомъ къ отворенной двери Джофри, быстро затворила ее протянутою назадъ рукой, вернулась въ свою комнату, и заперла дверь. Подумавъ съ минуту, она повѣсила носовой платокъ на замокъ двери у заложила старою шалью щель подъ дверью, для того чтобы кто-нибудь, проснувшись, не замѣтилъ огонь въ ея комнатѣ. Она взяла съ камина чернильницу и перо, разстегнула платы и вынула изъ секретнаго кармана, пришитаго къ изнанкѣ лифа, акуратно сложенную тетрадку почтовой бумаги. Вся тетрадь, кромѣ послѣдняго листа, была мелко исписана ея рукой.

Первая страница была озаглавлена надписью:

«Моя исповѣдь. Положить въ мой гробъ и зарыть со мною, когда я умру».

Она положила предъ собой рукопись. На верху послѣдней, почти чистой страницы, было написано нѣсколько строкъ, помѣченныхъ годомъ, мѣсяцемъ и числомъ дня когда леди Лунди отказала ей отъ мѣста. Въ этихъ строкахъ говорилось:

«Сегодня я видѣла его опять. Въ первый разъ послѣ двухъ мѣсяцевъ. Въ огородѣ. Позади за молодымъ джентльменомъ по имени Деламенъ. Сопротивляйся дьяволу, и онъ оставитъ тебя. Я сопротивлялась молитвой; размышленіемъ въ уединеніи; чтеніемъ хорошихъ книгъ; отказалась отъ мѣста; удалилась отъ молодаго джентльмена. За кѣмъ оно появится, и на кого укажетъ въ слѣдующій разъ? Боже мой, помилуй меня! Христосъ, помилуй меня!»

Подъ этимъ она прибавила теперь слѣдующія строки, попѣта въ ихъ числомъ:

«Сегодня ночью видѣла его опять. Замѣчаю ужасную новость. Оно явилось второй разъ за однимъ и тѣмъ же человѣкомъ. Этого никогда не случалось прежде. Это дѣлаетъ искушеніе ужаснѣе. Сегодня ночью я видѣла его опять за молодымъ мистеромъ Деламеномъ, въ его спальнѣ, между изголовьемъ постели и стѣной. Голова прямо надъ его лицомъ, а пальцемъ указывалъ на его горло. Дважды за однимъ человѣкомъ. И никогда дважды до сихъ поръ ни за однимъ живымъ существомъ. Если я увижу за нимъ въ третій разъ, — Боже, избави меня! Христосъ, избави меня! Онъ завтра же уѣдетъ изъ моего дома. Я едва не отдала назадъ задатокъ, когда незнакомецъ нанялъ мою квартиру для своего друга, и другъ этотъ оказался мистеромъ Деламеномъ. Мнѣ это и тогда не нравилось. Послѣ нынѣшняго предостереженія я рѣшилась. Онъ уѣдетъ. Пусть онъ беретъ назадъ свои деньги, если захочетъ. Онъ уѣдетъ. (Замѣтка: искушеніе было въ этотъ разъ такъ сильно, а ужасъ такъ невыносимъ, какъ никогда прежде. Сопротивлялась, какъ всегда, молитвой. Иду теперь внизъ размышлять въ уединеніи, и укрѣпиться хорошими книгами.)»

Этими словами она заключила замѣтку, и спрятала опять рукопись въ секретный карманъ.

Она сошла въ маленькую комнату которая была кабинетомъ ея брата, зажгла лампу и взяла съ полки висѣвшей на стѣнѣ нѣсколько книгъ. Книги были Библія, томъ методистскихъ проповѣдей и нѣсколько томовъ жизнеописаній методистскихъ святыхъ. Раздоживъ вокругъ себя книги, въ извѣстномъ ей порядкѣ, и положивъ на колѣни раскрытую Библію, Есѳирь Дезриджъ приготовилась провести безсонную ночь.

ГЛАВА LIII.
Лунный свѣтъ на полу.

Что случилось въ часы ночи? было первою мыслью Анны, когда ее разбудили яркіе лучи солнца.

Съ этимъ вопросомъ она обратилась немедленно къ служанкѣ. Дѣвушка могла отвѣчать только за себя. Она не слыхала ничего послѣ того какъ ушла въ свою комнату. Она полагала что баринъ провелъ ночь спокойно въ своей комнатѣ. Мистрисъ Дезриджъ работаетъ въ кухнѣ.

Анна сошла въ кухню. Есфирь, какъ всегда, въ эти часы дня готовила завтракъ. Признаки слабаго возбужденія, которые замѣтила въ ней Анна наканунѣ, когда видѣла ее въ послѣдній разъ, не проявлялись болѣе. Каменные глаза смотрѣли опять тупымъ взглядомъ, движенія были по обыкновенію безжизненны. На вопросъ не случилось ли чего-нибудь ночью, она покачала медленно головой, и сдѣлала медленный знакъ рукой, означавшій «ничего».

Анна вышла изъ кухни, и увидавъ въ переднемъ саду Юлія, подошла къ нему.

— Я обязанъ вамъ нѣсколькими часами отдыха, сказалъ онъ. — Надѣюсь что вы не имѣли причинъ сожалѣть что позволили мнѣ заснуть? Я проснулся въ пять, вошелъ въ комнату Джофри и нашелъ его опять въ безпокойномъ состояніи. Второй пріемъ микстуры успокоилъ его. Онъ блѣденъ и слабъ, но въ другихъ отношеніяхъ сдѣлался опять самимъ собою. Мы поговоримъ послѣ объ его здоровьѣ. Я хочу сказать вамъ о перемѣнѣ которая произойдетъ въ вашей жизни.

— Развѣ онъ согласился разойтись со мной?

— Нѣтъ, въ этомъ отношеніи онъ такъ же непоколебимъ какъ вчера. Я выставлялъ ему мое предложеніе со всѣхъ сторонъ. Онъ отказывается, положительно отказывается принятъ состояніе, которое обезпечивало бы его на всю жизнь.

— Это состояніе равняется, лордъ Гольчестеръ, тому которое онъ получилъ бы?

— Еслибы женился на мистрисъ Гленармъ? Нѣтъ. Мои обязанности относительно матери, и положеніе въ которое поставила меня смерть отца, не даютъ мнѣ возможности дать ему такое большое состояніе. Тѣмъ не менѣе то которое я предлагаю ему такъ значительно что надо быть сумашедшимъ чтобы не принять его. Я буду настаивать чтобъ онъ согласился. Онъ долженъ согласиться, и непремѣнно согласится.

Послѣднія слова не воскресили погибшей надежды Анны. Она заговорила о другомъ.

— Вы хотѣли сказать мнѣ о какой-то перемѣнѣ въ моей жизни, начала она.

— Да. Здѣшняя хозяйка очень странная особа, и сдѣлала очень странный поступокъ. Она отказала Джофри отъ квартиры.

— Отказала! повторила Анна съ изумленіемъ.

— Да. Формальнымъ письмомъ, которое она вручила мнѣ лишь только я всталъ сегодня. Нѣтъ никакой возможности добиться отъ нея какого-нибудь объясненія. Она написала за доскѣ: «пусть онъ беретъ назадъ свои деньги, если хочетъ. Онъ долженъ уѣхать.» Джофри, къ моему величайшему удивленію (потому что хозяйка внушила ему къ себѣ сильнѣйшую антипатію), объявилъ что не уѣдетъ отсюда пока не кончится срокъ найма. Я помирилъ ихъ на нынѣшній день. Мистрисъ Дезриджъ позволила ему, хотя очень неохотно, пробыть здѣсь еще сутки. На этомъ дѣло пока остановилось.

— Какая у нея можетъ быть причина? сказала Анна.

— Непонятно. Она очевидно не въ полномъ разумѣ. Одно ясно — Джофри не можетъ держать васъ здѣсь долѣе. Наступающая перемѣна освободитъ васъ отъ этого печальнаго мѣста, и это уже шагъ впередъ. Новое мѣсто и новая обстановка, по всей вѣроятности, произведутъ въ Джофри перемѣну къ лучшему. Его поведеніе — необъяснимое иначе — есть можетъ-быть слѣдствіе продолжительнаго нервнаго раздраженія, которое пройдетъ при медицинской помощи. Я не скрываю ни отъ васъ, ни отъ себя что ваше положеніе здѣсь очень печально. Но прежде чѣмъ терять надежду на будущее, посмотримъ не объяснится ли поведеніе моего брата его болѣзненнымъ состояніемъ. Я думалъ о томъ что мнѣ сказалъ вчера докторъ. Прежде всего надо посовѣтоваться съ лучшимъ докторомъ. Какъ вы полагаете?

— Я не смѣю сказать вамъ, лордъ Гольчестеръ, что я думаю о моемъ положеніи. Я постараюсь, въ благодарность за ваше сочувствіе, смотрѣть на него вашими, а не моими глазами. Что же касается до медицинской помощи, вы не найдете для вашего брата доктора лучше мастера Спидвеля. Онъ первый замѣтилъ что здоровье вашего брата разстроено.

— Такого человѣка намъ и нужно. Я пришлю его сюда сегодня или завтра. Не могу ли я сдѣлать чего-нибудь для вабь? Я увижу сэръ-Патрика, какъ только пріѣду въ городъ. Не поручите ли вы передать ему что-нибудь?

Анна колебалась. Юлій замѣтилъ что она измѣнилась въ лицѣ, когда онъ заговорилъ о сэръ-Патрикѣ.

— Потрудитесь сказать ему что я благодарю его отъ всей души за письмо которое леди Гольчестеръ была такъ добра, передала мнѣ вчера, отвѣчала она. — И скажите ему что я прошу его не подвергаться изъ-за меня, — она замялась и кончала фразу опустивъ глаза въ землю, — тому что можетъ случиться если онъ пріѣдетъ сюда повидаться со мной.

— Развѣ онъ намѣренъ повидаться съ вами?

Она опять замялась. Нервное состояніе въ углу рта было замѣтнѣе чѣмъ когда-либо.

— Онъ пишетъ что его безпокойство обо мнѣ невыносимо, и что онъ рѣшался повидаться со мной, сказала она тихо.

— Онъ исполнитъ свое намѣреніе, сказалъ Юлій. — Вчера онъ говорилъ мнѣ о васъ съ восторженнымъ удивленіемъ.

Онъ остановился. На рѣсницахъ Анны блистали слезы. Она нервно мяла рукой что-то спрятанное въ карманѣ платья (можетъ быть письмо сэръ-Патрика).

— Я благодарна ему отъ всего сердца, сказала она тихимъ, прерывающимся голосомъ. — Но ему лучше не пріѣзжать сюда.

— Не напишите ли вы ему?

— Нѣтъ, лучше передайте ему все что я сказала вамъ.

Юлій догадался замолчать. Письмо сэръ-Патрика произвело на нее такое впечатлѣніе въ которомъ ея благородный характеръ не позволялъ ей сознаться даже самой себѣ. Они повернули къ дому. При входѣ они были удивлены неожиданностью. Есфирь Дезриджъ, въ шляпкѣ, очевидно намѣревалась уйти куда-то.

— Вы уже идете на рынокъ? спросила Анна

Есфирь покачала головой.

— Когда вы воротитесь?

— Есѳирь написала на доскѣ: «не ближе вечера».

И безъ дальнѣйшихъ объясненій, она опустила вуаль и вышла изъ дома. Юлій, выпустивъ ночью доктора, оставилъ ключъ въ столовой. Есѳирь нашла его. Она отперла дверь, затворила ее за собой, оставивъ ключъ въ замкѣ. Услышавъ стукъ двери, Джофри вышелъ въ корридоръ.

— Гдѣ ключъ? спросилъ онъ. — Кто вышелъ сейчасъ?

Братъ отвѣтилъ ему. Джофри посмотрѣлъ подозрительно на Юлія и на Анну.

— Зачѣмъ она ушла такъ рано? спросилъ онъ. — Не избѣгаетъ ли она меня?

Юлій объяснялъ тою же причиной ея поступокъ. Джофри отправился сердито къ двери, заперъ ее, и возвратился, положивъ ключъ въ карманъ.

— Необходимо запирать всегда дверь, сказалъ онъ. — Здѣсь пропасть нищихъ и бродягъ. Если вы намѣрены отправиться куда-нибудь, прибавилъ онъ насмѣшливо, обратившись къ Аннѣ, — я къ вашимъ услугамъ, какъ подобаетъ хорошему мужу.

Позавтракавъ наскоро, Юлій простился.

— Я не принимаю твоего отказа, сказалъ онъ брату въ присутствіи Анны. — Я пріѣду опять.

Джофри повторилъ настойчиво отказъ:

— Пріѣзжай сюда хоть каждый день въ продолженіи всей твоей жизни, тебѣ не услыхать отъ меня другаго отвѣта.

Дверь заперлась за Юліемъ. Анна вернулась въ свою уединенную комнату. Джофри вошелъ въ гостиную, разложилъ передъ собой на столѣ томы Ньюгетскаго Календаря и принялся за чтеніе къ которому былъ неспособенъ наканунѣ.

Часъ за часомъ онъ переходилъ угрюмо отъ одного случая убійства къ другому. Онъ прочелъ добрую половину ужасной хроники преступленій прежде чѣмъ вниманіе его утомилось. Тогда онъ закурилъ трубку и отправился въ садъ размышлять о прочитанномъ. Какъ ни разнились во всѣхъ отношеніяхъ преступленія о которыхъ онъ читалъ, всѣ они приводили къ одному ужасному результату: рано или поздно, мертвое тѣло всегда отыскивалось и всегда выдавало, слѣдами яда или насилія, совершенное преступленіе.

Онъ ходилъ медленно по саду, обдумывая вопросъ который задалъ себѣ въ первый разъ когда остановился во мракѣ ночи подъ окномъ Анны. «Какъ?» Таковъ былъ единственный вопросъ возникшій предъ нимъ съ тѣхъ поръ какъ адвокатъ уничтожилъ его надежду на разводъ. Этотъ вопросъ обладалъ имъ и въ настоящую минуту. Всѣ обстоятельства благопріятствовали ему, еслибы только звать «какъ». Онъ удержалъ у себя свою ненавидимую жену, благодаря отказу отъ денегъ которыя предлагалъ ему Юлій. Онъ жилъ въ мѣстѣ совершенно уединенномъ, благодаря рѣшенію остаться на квартирѣ хозяйка которой оскорбила его отказомъ. Все было приготовлено, всѣмъ пожертвовано чтобъ имѣть возможность исполнить одно намѣреніе, а какъ исполнить его — оставалось до сихъ поръ непроницаемою тайной.

Не принять ли предложеніе Юлія? Иными словами, не отказаться ли отъ мщенія Аннѣ и отъ блестящей будущности которая была еще возможна благодаря преданности мистрисъ Гленармъ?

Никогда! Надо вернуться къ книгамъ. Малѣйшій намекъ на страницахъ еще не прочитанныхъ можетъ направить неповоротливый умъ на настоящій путь. Еще есть надежда найти средство освободиться отъ нея не возбудивъ подозрѣнія ни въ одномъ живомъ существѣ.

Могъ ли человѣкъ съ его положеніемъ въ жизни разсуждать такъ грубо? Могъ ли онъ поступать такъ безчеловѣчно? Не можетъ быть чтобы въ этотъ разъ его не смущала совѣсть.

Остановитесь на минуту и оглянитесь на его прошлое.

Смущала ли его совѣсть когда онъ замышлялъ въ виндигетскомъ саду обмануть Арнольда? Онъ былъ неспособенъ чувствовать угрызенія совѣсти. Его образъ дѣйствій теперь есть непосредственное слѣдствіе его образа дѣйствій тогда. Преступленіе которое онъ замышляетъ теперь гораздо важнѣе того которое онъ замышлялъ тогда. Но и искушеніе совершить преступленіе теперь гораздо сильнѣе чѣмъ было тогда. Могутъ ли помочь ему (выражаясь словами сэръ-Патрика) его искусство въ греблѣ, быстрота бѣга, удивительная выносливость во всѣхъ другихъ физическихъ упражненіяхъ, могутъ ли помочь ему всѣ его физическія совершенства одержать чисто нравственную побѣду надъ своимъ эгоизмомъ и надъ своею жестокостью? Нѣтъ. Пренебреженіе своимъ нравственнымъ и умственнымъ развитіемъ, — пренебреженіе къ которому молча поощряло его общество, оставило его безоружнымъ противъ худшихъ инстинктовъ человѣческой природы, противъ самыхъ низкихъ и опасныхъ наклонностей необработаннаго характера. Масса подобныхъ ему проживетъ не сдѣлавъ выходящаго изъ ряда вонъ зла, потому что не встрѣтитъ выходящаго изъ ряда вонъ искушенія. Но съ нимъ случилось иначе. Ему представилось въ жизни выходящее изъ ряда вонъ искушеніе. Какимъ же оно нашло его? Оно нашло его такимъ какимъ оставило его воспитаніе — безоружнымъ противъ всякаго искушенія.

Джофри вернулся въ домъ. Въ корридорѣ служанка остановила его вопросомъ въ какое время онъ намѣренъ обѣдать. Вмѣсто отвѣта онъ спросилъ сердито вернулась ли мистрисъ Дезриджъ. Оказалось что мистрисъ Дезриджъ еще не возвращалась.

Наступалъ уже вечеръ, а она ушла рано утромъ. Этого никогда не случалось прежде. Смутныя подозрѣнія, одно ужаснѣе другаго, начали возникать въ умѣ Джофри. Подъ вліяніемъ вина и лихорадки, онъ (по словамъ Юлія) бредилъ часть ночи. Не высказалъ ли онъ чего-нибудь въ бреду? Не услышала ли его словъ Есѳирь Дезриджъ? И не есть ли это причина ея продолжительнаго отсутствія и отказа отъ квартиры? Онъ рѣшилъ разъяснить свои подозрѣнія когда вернется хозяйка, не показывая ей что подозрѣваетъ ее.

Наступилъ вечеръ. Наконецъ въ десятомъ часу раздался звонокъ у садовой двери. Служанка пришла къ нему за ключемъ. Онъ всталъ и хотѣлъ самъ отпереть дверь, но раздумалъ прежде чѣмъ вышелъ изъ комнаты. Есѳирь можетъ заподозритъ что-нибудь если онъ самъ отворитъ дверь когда на то есть служанка. Онъ отдалъ ключъ и остался въ комнатѣ.

«Ужасно устала!» подумала служанка, увидавъ свою хозяйку при свѣтѣ лампы висѣвшей надъ дверью.

«Ужасно устала!» подумалъ Джофри, оглянувъ подозрительно Есѳирь, когда она проходила по корридору.

«Ужасно устала!» подумала Анна, встрѣтивъ Есѳирь въ верхнемъ этажѣ и получивъ отъ нея письмо адресованное рукой Бланки, которое отдалъ хозяйкѣ дома у садовой двери почтальйонъ.

Отдавъ Аннѣ письмо, Есѳирь Дезриджъ ушла въ свою комнату.

Джофри затворилъ дверь освѣщенной гостиной, вошелъ въ темную столовую и оставилъ дверь отворенною настежь. Онъ намѣревался остановить хозяйку когда она пойдетъ въ кухню готовить ужинъ.

Есѳирь устало заперла дверь своей комнаты, устаю зажгла свѣчи, устало поставила на столъ чернильницу. Послѣ этого она принуждена была сѣсть и отдохнуть чтобы собраться съ силами снять верхнее платье. Раздѣвшись, она достала изъ секретнаго кармана Исповѣдь, положила ее на столъ и написала на послѣднемъ листѣ новую замѣтку, подъ той которую написала наканунѣ:

«Я отказала ему сегодня утромъ отъ квартиры и предложила чтобъ онъ взялъ назадъ свои деньги, если хочетъ. Онъ уѣдетъ завтра, или я сожгу свой домъ. Весь день я не была дома, чтобы не видать его. Духъ мой не знаетъ покоя, глаза не смыкаются сномъ. Я несу покорно мой крестъ пока хватаетъ силъ нести его.»

Послѣ этихъ словъ, перо выпало изъ ея пальцевъ и голова опустилась на грудь. Она вздрогнула и встрепенулась. Сонъ былъ врагъ котораго она боялась: со сномъ приходили сновидѣнія.

Она отворила ставень. Спокойный лунный свѣтъ озарялъ садъ. Прозрачная глубина ночнаго неба дѣйствовала успокоительно на умъ. Какъ стемнѣло вдругъ! Туча? Мракъ? Нѣтъ, опять сонъ. Она вздрогнула и опомнилась. Все тотъ же лунный свѣтъ, и все тотъ же освѣщенный имъ садъ.

Какіе бы ни пришли сны, но бороться долѣе съ усталостью нѣтъ силъ. Она затворила ставень, подошла къ постели и положила Исповѣдь подъ подушку, куда всегда клала ее на ночь.

Она оглянула комнату и содрогнулась. Каждый уголъ былъ полонъ ужасными воспоминаніями прошлой ночи. Можно проснуться отъ пытки ужасныхъ сновъ и увидать возлѣ себя видѣніе. Неужели нѣтъ спасенія? Нѣтъ безопаснаго мѣста гдѣ можно рѣшаться заснуть? Новая мысль прошла ей въ голову. Святая книга — Библія. Если положить подъ подушку святую книгу, можно заснуть съ надеждой проспать спокойно.

Не стоило надѣвать платья которое она уже сняла. Можно закрыться платкомъ. Не къ чему также было брать свѣчу. Ставни въ нижнемъ этажѣ не затворены, а если и затворены, то Библію легко найти на полкѣ даже въ темнотѣ.

Она взяла Исповѣдь изъ-подъ подушки. Ни одну минуту не рѣшилась она оставить ее въ комнатѣ безъ себя. Сжавъ рукою сложенную рукопись, она сошла медленно съ лѣстницы. У нея дрожали ноги. Чтобы не упасть, она держалась свободною рукой за перила.

Джофри смотрѣлъ на нее когда она сходила съ лѣстницы. Ему хотѣлось узнать что она намѣрена дѣлать. Вмѣсто того чтобы войти въ кухню, она остановилась и повернула въ кабинетъ. Опять подозрительное обстоятельство. Что будетъ она дѣлать въ кабинетѣ безъ свѣчи въ такую позднюю пору?

Она подошла къ полкѣ. Ея темная фигура обозначалась ясно въ освѣщенной луною комнатѣ. Она пошатнулась и приложила руку ко лбу, изнемогая отъ страшной усталости. Собравшись съ силами, она взяла книгу съ полки и прислонилась къ стѣнѣ. Она была слишкомъ утомлена чтобы подняться на верхъ не отдохнувъ. Возлѣ нея стояло кресло. Не лучше ли отдохнуть минуты двѣ сидя чѣмъ стоя. Она сѣла на кресло, положивъ Библію на колѣни. Ея рука, крѣпко сжатая, перевѣсилась черезъ ручку кресла, голова опустилась на грудь, потомъ поднялась и тихо склонилась на спинку кресла. Заснула? Крѣпко заснула.

Менѣе чѣмъ черезъ минуту, мускулы сжатой руки ослабѣли. Что-то бѣлое упало на освѣщенный луннымъ свѣтомъ полъ.

Джофри снялъ свои тяжелые сапоги, вошелъ неслышными шагами въ комнату и поднялъ съ пола бѣлую вещь. Она оказалась тетрадкой изъ почтовой бумаги, мелко исписанною и аккуратно сложенною.

Что это такое? Когда она не спала, она прятала ее въ сжатой рукѣ. Для чего она прятала ее?

Не высказалъ ли онъ чего въ бреду, и не записала ли она его словъ чтобъ обвинить его? Подъ вліяніемъ преступной подозрительности, онъ не находилъ ничего невѣроятнаго въ такомъ странномъ предположеніи. Онъ вышелъ тихо изъ комнаты и заперся въ освѣщенной гостиной, рѣшившись прочесть рукопись.

Тщательно разгладивъ на столѣ измятые листы, онъ отвернулъ первую страницу и прочелъ слѣдующее:

ГЛАВА LIV.
Рукопись.

1.

"Моя исповѣдь. Положить въ мой гробъ и зарыть со мною когда я умру.

"Это разказъ о томъ что я сдѣлала когда была замужемъ. Здѣсь я исповѣдую моему Творцу истину неизвѣстную ни одному смертному.

"Въ великій день воскресенія мертвыхъ, мы воплотимся въ тѣла, въ которыхъ жили. Когда меня позовутъ въ Судилищѣ Творца, я предстану съ этою исповѣдью въ рукахъ.

"О справедливый и милостивый Судья! Тебѣ извѣстно сколько я выстрадала. Я надѣюсь на Твое милосердіе. "

2.

"Я старшая изъ многочисленнаго семейства, рожденнаго набожными родителями. Мы принадлежали къ конгрегаціи первобытныхъ методистовъ.

"Всѣ мои сестры вышли замужъ раньше меня. Нѣсколько лѣтъ я оставалась одна въ родительскомъ домѣ. Подъ конецъ здоровье моей матери ослабѣло; я управляла домомъ вмѣсто нея. Нашъ духовный отецъ, добрый мистеръ Бенчайльдъ, приходилъ къ намъ обѣдать по воскресеньямъ, между службами. Онъ хвалилъ мое хозяйство и въ особенности мое умѣнье стряпать. Матери моей это было непріятно. Она питала ко мнѣ зависть за то что я заняла ея мѣсто въ домѣ. Съ этого началось мое несчасгіе. Характеръ моей матери дѣлался хуже по мѣрѣ того какъ здоровье ея дѣлалось хуже. Отецъ бывалъ рѣдко дома, проводя жизнь въ разъѣздахъ по дѣламъ. Я выносила все одна. Въ это время я начала думать что мнѣ хорошо было бы выйти замужъ, какъ вышли мои сестры, и угощать обѣдами добраго мистера Бенчайльда между службами въ моемъ собственномъ домѣ.

"Въ такомъ настроеніи ума я познакомилась съ однимъ молодымъ человѣкомъ, который ходилъ слушать богослуженіе въ нашу часовню.

«Его звали Джоель Дезриджь. У него былъ прекрасный голосъ. Когда мы пѣли гимны, онъ пѣлъ по одной книгѣ со мной. По ремеслу онъ былъ обойщикъ. Мы много разсуждали о серіозныхъ предметахъ когда гуляли вдвоемъ по воскресеньямъ. Онъ былъ лѣтъ на десять моложе меня, и его положеніе въ обществѣ было ниже моего, такъ какъ онъ былъ только поденщикъ. Мать узнала о нашей возникающей привязанности и сказала о ней отцу, въ первый же разъ какъ онъ пріѣхалъ домой. Также моимъ братьямъ и сестрамъ. Всѣ они сговорились недопустить чтобы мои отношенія съ Дезриджемъ зашли далѣе. Тяжело мнѣ было тогда. Мистеръ Бенчайльдъ былъ очень огорченъ оборотомъ который принимали дѣла. Онъ сказалъ по этому поводу проповѣдь, и хотя не назвалъ меня по имени, я знала что онъ говоритъ обо мнѣ. Я, можетъ-быть, уступила бы, еслибъ они не сдѣлали одной низости. Они навели справки о моемъ мужѣ у его враговъ, и начали чернить его въ моихъ глазахъ за его спиной. Этого я не могла вынести послѣ того какъ мы пѣли гимны по одной книгѣ и гуляли вмѣстѣ, соглашались другъ съ другомъ разсуждая о религіозныхъ вопросахъ. Я была уже въ такихъ годахъ что могла судить сама. Я вышла замужъ за Джоеля Дезриджа.»

3.

"Всѣ родственники мои отвернулись отъ меня. Никто изъ нихъ не былъ у меня на свадьбѣ; они объявили мнѣ что не хотятъ больше знаться со мной. Мистеръ Бенчайльдъ былъ очень тронутъ; онъ проливалъ слезы и говорилъ что будетъ молиться за меня.

"Я была обвѣнчана въ Лондонѣ незнакомымъ священникомъ, и мы поселились въ Лондонѣ, полные надеждъ на будущее. У меня было маленькое состояніе, — моя доля изъ наслѣдства оставленнаго намъ, сестрамъ, теткою Есѳирью, въ честь которой мнѣ дано имя. У меня было триста фунтовъ. Половину изъ этихъ денегъ я истратила на покупку мебели для маленькаго дома который мы наняли, и на домашнее обзаведеніе. Остальныя деньги я поручила мужу положить въ банкъ на тотъ случай если они понадобятся ему въ его ремеслѣ.

"Мѣсяца три мы жили очень дружно. Меня безпокоило только одно: мой мужь не принимался за работу.

"Раза два онъ дулся на меня когда я говорила что жаль брать деньги на прожитіе изъ банка, вмѣсто того чтобы добывать ихъ трудомъ. Однажды добрый мистеръ Бенчайльдъ, находясь случайно въ Лондонѣ, пришелъ къ намъ обѣдать въ воскресенье, между службами. Онъ старался примирить моихъ родныхъ со мною, но безуспѣшно. По моей просьбѣ онъ началъ говорить моему мужу о необходимости трудиться. Мой мужъ разсердился. Я увидала его въ первый разъ въ сильномъ гнѣвѣ. Добрый мистеръ Бенчайльдъ не сказалъ болѣе ни слова. Онъ, казалось, очень опечалился случившимся и скоро ушелъ отъ насъ.

"Вскорѣ послѣ его ухода, мой мужъ ушелъ куда-то. Я приготовила ему чай, его все нѣтъ. Я приготовила ему ужинъ, — его все нѣтъ. Наконецъ въ половинѣ перваго онъ приходитъ. Я была поражена увидавъ его. Онъ былъ не похожъ на самого себя: не узналъ меня, какъ будто бредилъ, и повалился на постель. Я побѣжала за докторомъ.

"Докторъ приподнялъ его, повернулъ къ свѣту, посмотрѣлъ на него, понюхалъ его дыханіе и толкнулъ его опять на постель. «Что съ нимъ, сэръ?» спрашиваю я. «Развѣ вы сами не видите», говоритъ докторъ. — «Нѣтъ, сэръ», говорю. «Вы кажется хотите увѣрить меня что никогда не видали пьяныхъ», говоритъ докторъ. Съ этими словами онъ повернулся и ушелъ, а я осталась у постели дрожа съ головы до ногъ.

«Такъ я узнала что мужъ мой пьяница.»

4.

"Я еще не сказала ни слова о роднѣ моего мужа.

"Когда мы только что познакомились, онъ сказалъ мнѣ что онъ сирота, что у него нѣтъ родныхъ, кромѣ дяди и тетки въ Канадѣ и брата въ Шотландіи. Предъ свадьбой онъ далъ мнѣ однажды письмо отъ своего брата. Братъ писалъ мнѣ что очень сожалѣетъ что не можетъ пріѣхать въ Англію на мою свадьбу, пожелать мнѣ счастія, и все что говорится въ подобныхъ случаяхъ.

"Я написала о моемъ горѣ доброму мистеру Бенчайлѣду Онъ отвѣтилъ мнѣ что надо подождать и посмотрѣть напьется ли мой мужъ опять.

"Ждать мнѣ пришлось не долго. На другой день онъ былъ опять пьянъ, на третій тоже. Узнавъ объ этомъ, добрый мистеръ Бенчайльдъ написалъ мнѣ чтобъ я прислала письмо брата моего мужа. Онъ напомнилъ мнѣ нѣкоторые разказы о моемъ мужѣ, которымъ я не хотѣла вѣрить до свадьбы, и писалъ что не мѣшаетъ навести справки.

"Результатъ справокъ былъ слѣдующій. Братъ моего мука находился въ то время (по собственному желанію) у доктора, лѣчившаго его отъ запоя. «Въ ихъ семействѣ», писалъ докторъ, «врожденная страсть къ пьянству. Иногда они по мѣсяцамъ не пьютъ ничего крѣпче чая, но когда на нихъ находитъ припадокъ запоя, они пьютъ, пьютъ, льютъ нѣсколько дней сряду.»

"Таковъ былъ человѣкъ за котораго я вышла замужъ. Изъ-за него я оскорбила всѣхъ моихъ родныхъ и разошлась съ ними. Незавидная перспектива открылась предо мною послѣ нѣсколькихъ мѣсяцевъ замужней жизни.

"Черезъ годъ отъ моихъ денегъ не осталось ничего, а у мужа не было работы. Онъ легко находилъ себѣ работу когда былъ трезвъ, потому что былъ мастеръ своего дѣла, но всегда терялъ ее когда начиналъ пить. Мнѣ жаль было разстаться съ нашимъ маленькимъ домомъ и продать мою прекрасную мебель, и я предложила мужу что буду наниматься въ поденщицы (въ качествѣ кухарки) пока онъ не найдетъ себѣ работу. Онъ былъ въ это время трезвъ и смиренъ, и согласился на мое предложеніе. Мало того, онъ записался въ Общество трезвости, и объявилъ что начнетъ жизнь сызнова. Я начала опять надѣяться. Заботиться намъ было не о комъ кромѣ насъ самихъ. Дѣтей у меня не было и я не надѣялась имѣть ихъ. Вмѣсто того чтобы жалѣть объ этомъ, какъ другія женщины, я считала это счастіемъ. Я скоро убѣдилась что дѣти были бы тяжелымъ бременемъ въ моемъ горькомъ положеніи.

«Такая работа какой я искала находится не легко. Добрый мистеръ Бенчайльдъ далъ мнѣ аттестатъ, а хозяинъ нашего дома рекомендовалъ меня эконому одного клуба. Тѣмъ не менѣе люди не вдругъ повѣрили мнѣ что я дѣйствительно хорошая кухарка, какой я себя выдавала. Прошло около двухъ недѣль прежде чѣмъ я нашла себѣ мѣсто. Я возвратилась домой въ веселомъ (для меня) расположеніи духа и хотѣла объявить мужу свою новость. Дома меня ожидалъ сюрпризъ. Незнакомые люди уносили мебель которую я купила на собственныя деньги, и хотѣли везти ее на аукціонъ. Я спросила ихъ какъ они смѣютъ прикасаться къ ней безъ моего позволенія. Они отвѣчали очень вѣжливо, надо отдать имъ справедливость, что дѣйствуютъ по приказанію моего мужа, и продолжали укладывать ее предъ моими глазами на тѣлегу. Я побѣжала наверхъ и встрѣтила мужа на площадкѣ лѣстницы. Онъ былъ пьянъ. Скажу одно: это былъ первый случай что онъ ударилъ меня.»

5.

"Характеръ у меня былъ горячій и я рѣшила что не допущу этого. Я побѣжала тотчасъ же въ судъ.

"Мои деньги ушли не на одну мебель, я уплачивала подати для содержанія королевы и парламента. Посмотримъ, думала я, что сдѣлаютъ для меня въ вознагражденіе за подати королева и парламентъ.

" — Утверждена за вами ваша мебель? спрашиваетъ меня судья.

"Я не поняла о чемъ онъ меня спрашиваетъ. Онъ обратился къ какому-то господину, сидѣвшему рядомъ съ нимъ на скамьѣ: «Это жестокій законъ», говоритъ онъ. «Бѣдные люди низшаго класса не имѣютъ понятія о брачныхъ контрактахъ, а еслибъ и имѣли, они не въ состояніи платить за нихъ адвокатамъ». «Ваша жалоба не новость», обратился онъ потомъ ко мнѣ. «Съ нашимъ закономъ я не могу ничего сдѣлать для васъ.»

"Этому нельзя было повѣрить сразу. Новость она или не новость, я изложила ему опять мою жалобу.

" — Я купила мебель на собственныя деньги, говорю. Она принадлежитъ мнѣ, я могу доказать это росписками. А они берутъ ее у меня и хотятъ продать противъ моей воли. Не говорите мнѣ что это законно. Мы живемъ въ христіанской странѣ. Развѣ это можетъ быть законно?

" — Милая моя, говоритъ онъ, — вы замужняя женщина. Законъ не дозволяетъ замужней женщинѣ называть что-нибудь своимъ, если только она не заключила предъ свадьбой, съ помощью адвоката, условія съ своимъ мужемь. Вы не заключали условія. Мнѣ очень жаль васъ, но помочь вамъ я не могу.

"Я стояла на своемъ. «Позвольте мнѣ. предложить вамъ вопросъ, сэръ», говорю. "Умные люди сказывали мнѣ что всѣ мы должны платить подати чтобы содержатъ королеву и парламентъ, и что королева и парламентъ, взамѣнъ за подати, издаютъ для насъ законы, защищающіе насъ отъ произвола. Я платила подати. Почему же, позвольте узнать, нѣтъ закона чтобъ оградить меня отъ произвола моего мужа.

" — Разсуждать объ этомъ не наше дѣло, говоритъ онъ. — Я долженъ руководствоваться тѣмъ закономъ какой у насъ есть. Вотъ я вижу слѣдъ удара на вашемъ лицѣ. Если мужъ прибилъ васъ, вызовите его сюда. За это я могу наказать его

" — Какъ же вы накажите его, сэръ, спрашиваю я.

" — Я могу оштрафовать его, говорить онъ. Или посадить его въ тюрьму.

« — Что касается до штрафа, отвѣтила я ему, — онъ заплатитъ вамъ его изъ тѣхъ денегъ которыя получитъ за мебель. Что же касается до тюрьмы, то позвольте спросить что будетъ со мною безъ денегъ и безъ имущества, пока онъ будетъ сидѣть въ тюрьмѣ, и что будетъ опять со мною когда ко мнѣ вернется мужъ, который будетъ знать что я была причиной его наказанія? Нѣтъ, сэръ, съ меня довольно и того что я терплю теперь. Страданія мои не ограничиваются тѣмъ что показываетъ вамъ мое лицо. Прощайте сэръ.»

6.

"Когда я вернулась домой, мебели уже не было, и мужъ мой исчезъ. Въ пустомъ домѣ не было никого кромѣ хозяина. Онъ сказалъ все что можно было сказать въ утѣшеніе мнѣ. Когда онъ онъ ушелъ, я уложила свое платье въ сундукъ, дождалась пока стемнѣло, наняла извощика, и отыскала себѣ уголъ гдѣ могла преклонить голову. Въ эту ночь я была самымъ одинокимъ, самымъ несчастнымъ существомъ въ мірѣ.

"У меня было одно средство заработать себѣ кусокъ хлѣба, принять предложенное мнѣ мѣсто помощницы повара въ одномъ клубѣ, и одна надежда — не видать никогда моего мужа.

"Я принялась усердно работать, и заслужила первую четверть моего жалованья. Но женщинѣ не хорошо быть въ такомъ положеніи въ какомъ я была тогда одинокая, лишенная всего чѣмъ я дорожила, и безъ всякой цѣли впереди. Я посѣщала аккуратно часовню, но сердце мое начало ожесточатьcя и въ голову приходили мрачныя мысли. Но меня ожидала перемѣна. Дня черезъ два или три послѣ того какъ я получила въ первый разъ жалованье, мужъ отыскалъ меня. У него уже не остаюсь ни копѣйки отъ тѣхъ денегъ которыя онъ получилъ за мебель. Онъ сдѣлалъ скандалъ въ клубѣ. Чтобъ успокоить его, я отдала ему все что могла отдать. Скандалъ дошелъ до комитета. Мнѣ сказали что если это повторится мнѣ принуждены будутъ отказать отъ мѣста. Черезъ двѣ недѣли это повторилось. Въ клубѣ всѣ очень жалѣли меня. Мнѣ отказали отъ мѣста Мужъ пришелъ на мою квартиру. На слѣдующее утро онъ сломалъ замокъ моего сундука, и взялъ мой кошелекъ съ немногими шиллингами которые у меня оставались. Мы поссорились. Онъ опять ударилъ меня, въ этотъ разъ такъ сильно что я упала.

"Я пошла опять въ судъ, и принесла жалобу другому судьѣ. Я просила лишь о томъ чтобы моему мужу приказали оставить меня въ покоѣ. «Я не желаю никому зла», сказала я. «Я прошу только справедливости. Я даже не жалуюсь на жестокое обращеніе со мною. Я желаю только имѣть возможность жить честнымъ трудомъ. Защититъ ли меня законъ отъ моего мужа, который не даетъ мнѣ жить честнымъ трудомъ?»

"Сущность отвѣта состояла въ томъ что законъ можетъ-быть защититъ меня, если у меня есть деньги чтобы хлопотать о разводѣ. Позволивъ моему мужу обобрать меня, законъ, когда я обратилась къ нему въ моемъ трудномъ положеніи, не хотѣлъ помочь мнѣ безъ того чтобъ я не заплатила ему. У меня не было ничего кромѣ нѣсколькихъ пенсовъ, а все что я могла заработать впредь, перешло бы къ моему мужу съ разрѣшенія закона. Было только одно средство выйти изъ такого положенія: освободиться отъ него хоть на время, чтобъ имѣть возможность скрыться отъ него опять. Я подала на него жалобу за побои. Судья (молодой и неопытный человѣкъ), вмѣсто того чтобъ оштрафовать, посадилъ его въ тюрьму. Это дало мнѣ время взять одобреніе изъ клуба, и аттестатъ отъ добраго мистера Бенчайльда, и найти мѣсто въ одномъ семействѣ, въ деревнѣ.

"Я очутилась въ тихомъ убѣжищѣ. Хозяева мои были добрые, великодушные люди, сочувствовали моему несчастію и обращались со мною какъ родные. Изъ всѣхъ моихъ несчастій я вынесла убѣжденіе что большинство людей горячо сочувствуетъ чужому горю. Также что большая часть людей отлично видятъ всѣ дурныя стороны законодательства которымъ управляется ихъ страна. Но посовѣтуйте имъ выйти изъ неподвижнаго положенія и постараться поправить существующее положеніе дѣлъ, вмѣсто того чтобы только ворчать и осуждать. Какими окажутся они тогда? Столь же неспособными какъ стадо барановъ, — вотъ какими они окажутся.

"Прошло болѣе шести мѣсяцевъ, и я скопила немного денегъ.

«Однажды вечеромъ, когда мы уже ложились спать, раздался громкій звонокъ. Лакей отворилъ дверь, и я услыхала голосъ моего мужа. Онъ отыскалъ меня съ помощью знакомаго ему полицейскаго, и пришелъ предъявить свои права. Я предложила ему все что успѣла скопить, чтобъ онъ только оставилъ меня въ покоѣ. Мой добрый хозяинъ уговаривалъ его. Все напрасно. Онъ былъ золъ и стоялъ на своемъ. Еслибы не я скрылась отъ него, а онъ отъ меня, законъ (какъ я поняла) оказалъ бы мнѣ помощь. Онъ требовалъ чтобъ я возвратилась къ нему. Пока я могла пріобрѣсть хоть копѣйку, онъ требовалъ чтобъ я жила съ нимъ. Такъ какъ онъ былъ мой мужъ, я не имѣла права покидать его, я обязана была возвратиться къ нему, и никто не могъ защитить меня. Я простилась съ добрыми людьми у которыхъ жила и никогда не забуду ихъ участія.»

7.

"Мужъ привезъ меня опять въ Лондонъ.

"Онъ пилъ пока не пропилъ всѣхъ моихъ денегъ. Когда денегъ не осталось, онъ прибилъ меня. Какъ могла я избавиться отъ него? Не иначе какъ скрывшись опять. Отчего я не посадила его опять въ тюрьму? Для чего же мнѣ было сажать его въ тюрьму? Черезъ нѣсколько недѣль онъ возвратился бы ко мнѣ опять, трезвый и смирный, и обѣщалъ бы исправиться, а потомъ запилъ бы опять и сдѣлался бы такимъ же свирѣпымъ животнымъ какимъ я его часто видала. Мое сердце ожесточалось отъ безнадежности моего положенія и мрачныя мысли смущали меня, въ особенности по ночамъ. Въ это время я сказала себѣ: «единственное избавленіе отъ этого положенія смерть, — его или моя».

"Раза два я ходила по ночамъ на мостъ и смотрѣла на рѣку. Нѣтъ. Я была не такого рода женщина чтобы положить конецъ моему несчастію этимъ способомъ. Надо чтобы кровь кипела и голова была въ огнѣ — мнѣ по крайней мѣрѣ такъ кажется — надо дѣйствовать подъ вліяніемъ минутнаго побужденія, чтобы рѣшаться на самоубійство. Мои несчастія имѣли на меня совсѣмъ другое вліяніе. Моя кровь холодѣла отъ нихъ, а не разгорячалась. Во вредъ мнѣ самой, но своей натуры не измѣнишь. Развѣ можетъ Еѳіопъ измѣнить свою кожу и тигръ свою шерсть?

"Я скрылась отъ него опять, и опять нашла хорошее мѣсто. Не буду рмзказывать какъ и какое. Это все равно. Лучше проступлю къ концу.

"Надо однако сказать что въ этотъ разъ я жила не въ частномъ домѣ, и что мнѣ было позволено учить стряпать молодыхъ женщинъ, въ мои свободные часы. Частію вслѣдствіе этого, частію вслѣдствіе того что мужъ долго не находилъ меня, я начала опять жить такъ хорошо какъ только можно жить въ моемъ положеніи. Окончивъ дневную работу, я уходила ночевать въ свою квартиру. У меня была одна комната и я сама меблировала ее, отчасти изъ экономіи, потому что меблированныя комнаты дороги, отчасти изъ удовольствія. Какъ я ни была несчастна, я всегда любила чтобы вокругъ меня все было чисто и красиво.

"Понятно само собой чѣмъ это кончалось. Онъ опять отыскалъ меня, въ этотъ разъ случайно встрѣтивъ на улицѣ.

"Онъ былъ въ лохмотьяхъ, и худъ и безъ денегъ. Но когда онъ нашелъ меня, ему стоило только запустить руку въ мой карманъ, и взять все что у меня было. Въ Англіи не положено предѣла тому что можетъ сдѣлать дурной мужъ, пока не откажется отъ своей жены. Въ этотъ разъ онъ догадался что повредитъ самому себѣ лишивъ меня мѣста. Нѣкоторое время все шло довольно сносно. Я притворилась что работа стала труднѣе (признаюсь, я это сдѣлала для того чтобы не видать его), и получила позволеніе ночевать въ томъ домѣ гдѣ я служила. Но это продолжалось недолго. Онъ опять запилъ, пришелъ ко мнѣ и сдѣлалъ скандалъ. Какъ прежде, порядочные люди не вынесли этого, какъ прежде, имъ жаль было разстаться со мною, какъ прежде, мнѣ отказали отъ мѣста.

"Другая женщина сошла бы съ ума. Я едва не сошла.

"Когда я ночью посмотрѣла на него, мертветцки пьянаго, я вспомнила Іоиль и Сисару. Тамъ оказано: «И взя Іоиль колъ кущный, и взя млатъ въ руку свою, и вниде къ нему тихо, и водрузи колъ во скраніи его, и пронзе до земли: и сей утруждася спаше.» Такъ она убила его. Она сдѣлала это чтобъ освободить народъ свой отъ Сисары. Еслибъ у меня въ ту ночь былъ колъ и молотокъ, я кажется сдѣлала бы то же самое, — съ тою разницей что я сдѣлала бы это чтобъ освободить себя.

"Утромъ это чувство прошло у меня, на время. Я пошла къ адвокату.

"Многіе на моемъ мѣстѣ потеряли бы уже давно надежду на законъ, но я изъ такихъ которыя льютъ чашу до два. Вотъ сущность того что я сказала адвокату: «Я пришла посовѣтоваться съ вами о сумашедшемъ. Сумашедшими я считаю такихъ людей которые потеряли власть надъ собою. Иногда это доводитъ ихъ до самообольщенія, а иногда до поступковъ вредящихъ имъ самимъ и другимъ. Мой мужъ, вслѣдствіе пьянства, потерялъ совершенно власть надъ собою. Его надо лишить возможности пить, какъ сумашедшаго лишаютъ возможности вредить своей жизни и жизни другихъ. Для сумашедшихъ въ нашей странѣ есть убѣжище, куда ихъ можно помѣщать на извѣстныхъ условіяхъ. Защититъ ли меня законъ, если я исполню эти условія, отъ суматедшаго, или что то же самое отъ пьяницы?» — «Нѣтъ, говорить адвокатъ. — Англійскій законъ не признаетъ неисправимаго пьяницу заслуживающимъ лишенія свободы. Англійскій законъ предоставляетъ мужьямъ и женамъ пьяницъ выносить свое несчастіе какъ сумѣютъ.»

«Я поблагодарила адвоката и ушла. Моя послѣдняя надежда оказалась тщетною.»

8.

"Мысль которая пришла мнѣ разъ въ голову возвратилась опять и съ этихъ поръ не покидала меня. Единственное избавленіе смерть — его или моя.

"Эта мысль не выходила у меня изъ головы ни днемъ, ни ночью, ни въ часовнѣ, ни дома. Я читала исторію Іоили и Сисара такъ часто что Библія начала сама открываться за этомъ мѣстѣ.

"Законъ моей страны, который долженъ бы былъ защититъ меня, оставилъ меня беззащитною. У меня не было друга, которому я могла бы открыть свое сердце. Я была одинока и жена такого человѣка. Примите въ соображеніе что и я человѣкъ, а скажите: не было ли это слишкомъ тяжелымъ испытаніемъ для человѣческаго терпѣнія?

"Я написала доброму мистеру Бенчайльду, не входя въ подробности, что меня смущаетъ искушеніе, и просила его пріѣхать и помочь мнѣ. Онъ написалъ мнѣ въ отвѣтъ что болѣзнь не позволяетъ ему встать съ постели, и далъ мнѣ много хорошихъ совѣтовъ. Чтобы воспользоваться хорошимъ совѣтомъ, человѣкъ долженъ имѣть хоть маленькую надежду на счастіе, которое вознаградитъ его за исполненіе хорошаго совѣта. Сама религія обѣщаетъ вознагражденіе и говоритъ намъ, бѣднымъ смертнымъ: будьте праведны и вы заслужите царство небесное. У меня не было надежды на счастіе. Я была благодарна доброму мистеру Бенчайльду, но оовѣты его не принесли никакой пользы.

"Прошло время когда одно слово моего духовнаго отца направило бы меня опять на истинный путь. Я начала бояться самой себя. Мнѣ казалось что если я не буду другой женщиной въ то время когда Джоель Дезриджъ опять обидитъ меня, то легко можетъ случиться что я избавлю себя отъ него собственною рукой.

"Устрашенная этою мыслью, я въ первый разъ унизилась предъ моими родственниками. Я написала имъ письмо, въ которомъ признавалась что они правы въ своемъ мнѣніи о моемъ мужѣ, просила у нихъ прощенія, и умоляла ихъ позволить мнѣ навѣщать ихъ отъ времени до времени. Мнѣ казалось что сердце мое смягчится если я увижу опять родной домъ, родныя лица и услышу опять родной говоръ. Стыдно признаться, но кажется, еслибъ у меня было что-нибудь, я отдала бы все чтобы только вернуться въ кухню матери и приготовить ей опять воскресный обѣдъ.

«Но этому не суждено было случиться. Не задолго предъ тѣмъ какъ пришло мое письмо, матушка скончалась. Родные обвинили меня въ ея смерти. Она хворала уже нѣсколько лѣтъ, и доктора съ самаго начала сказали что она неизлѣчима, но они сложили всю вину на меня. Одна изъ моихъ сестеръ написала мнѣ въ немногихъ словахъ что я была причиной смерти матушки. Отецъ же совсѣмъ не отвѣтилъ мнѣ.»

9.

"Къ судьямъ и адвокатамъ, къ роднымъ и друзьямъ, къ покорности, терпѣнію, надеждѣ и честной работѣ, ко всему этому я прибѣгала, а все напрасно. Куда бы я не повернулась, всѣ пути преграждалась предо мною.

"Въ это время мужъ мой имѣлъ незначительную работу. Однажды вечеромъ онъ возвратился домой озлобленный. Я предостерегла его. «Не выводи меня изъ терпѣнія, Джоель, ради себя самого», оказала я ему. Онъ въ этотъ день быль трезвъ, и я въ первый разъ увидала что слово съ моей стороны подѣйствовало на него. Онъ пристально поглядѣлъ на меня съ минуту, потомъ сѣлъ въ уголъ и усмирился.

"Это было во вторникъ. Въ слѣдующую субботу онъ получилъ деньги и запилъ опять.

"Въ пятницу, на слѣдующей недѣлѣ, я возвратилась домой поздно вечеромъ, потому что въ этотъ день стряпала большой публичный обѣдъ въ одной гостиницѣ хозяинъ которой зналъ меня. Дома я не нашла ни мужа, ни мебели, которую я купила для своей спальни. Во второй разъ онъ отнялъ у меня мое имущество и обратилъ его въ деньги чтобъ имѣть возможность пьянствовать.

"Я не произнесла ни слова. Я стояла и смотрѣла на опустѣвшую комнату. Я сама не сознавала происходило во мнѣ тогда. Помню только что постоявъ немного я вышла изъ комнаты. Я знала въ какихъ мѣстахъ проводитъ время мой мужъ, и дьяволъ подстрекнулъ меня пойти и отыскать его. Хозяйка дома, увидавъ меня въ корридорѣ, попробовала остановить меня, но я оттолкнула ее отъ себя какъ ребенка, хотя она была выше и сильнѣе меня. Когда я вспоминаю объ этомъ теперь, мнѣ кажется что она уступила мнѣ только потому что испугалась, увидавъ мое лицо.

"Я нашла его. Я сказала — словомъ я заговорила съ нимъ какъ говорятъ взбѣшенныя женщины я. Понятно чѣмъ это кончилось. Онъ ударилъ меня.

"Послѣ этого въ моихъ воспоминаніяхъ слѣдуетъ пробѣлъ. Я очнулась только черезъ нѣсколько дней. Трехъ зубовъ у меня какъ не бывало, но это еще не худшее. Падая, я ударилась обо что-то головой и повредила себѣ какой-то нервъ, вслѣдствіе чего я лишилась способности говорить. Я не совсѣмъ онѣмѣла, я могла произносить слова, но съ большимъ трудомъ. Длинное слово было для меня такимъ же затрудненіемъ какъ для маленькаго ребенка. Меня отвезли въ больницу. Доктора окружили меня, когда узнали что со мною случилось. Они заинтересовались мною, какъ другіе интересуются занимательною книгой. Они рѣшили что я могу или совсѣмъ онѣмѣть, или совсѣмъ выздоровѣть, то и другое было вѣроятно въ равной степени. Два условія были необходимы для выздоровленія: первое — имѣть питательную пищу, второе — быть совершенно спокойной.

"Что касается до питательной пищи, я не знала буду ли я имѣть ее. Это зависѣло отъ того буду ли я имѣть возможность зарабатывать ее. Что же касается до душевнаго спокойствія, на этотъ счетъ я не сомнѣвалась. У меня было рѣшено убить моего мужа въ первый же разъ какъ онъ придетъ ко мнѣ.

«Ужасно! Я сама знаю что ужасно. Никто на моемъ мѣстѣ не кончилъ бы злодѣйствомъ. Другія женщины, выстрадавъ столько сколько я выстрадала, возвысились бы отъ страданія.»

10.

"Я говорила уже что люди (исключая моего мужа и моихъ родныхъ) всегда оказывали мнѣ участіе.

"Хозяинъ того дома гдѣ мы жили послѣ свадьбы, узнавъ о моемъ несчастіи, предложилъ мнѣ смотрѣть за однимъ изъ своихъ пустыхъ домовъ, за небольшое жалованье. Въ верхнемъ этажѣ была мебель, которую оставилъ за ненадобностью послѣдній жилецъ, разрѣшивъ продать ее будущему жильцу, если онъ пожелаетъ купить ее. Въ двухъ спальняхъ для прислуги (на антресоляхъ) было все необходимое. Такимъ образомъ я имѣла комнату, постель и деньги на пищу. Опять все какъ слѣдуетъ, но уже слишкомъ поздно. Что разказалъ бы обо мнѣ этотъ домъ, еслибъ онъ могъ говорить!

"Доктора сказали мнѣ чтобъ я старалась говорить какъ можно болѣе. Такъ какъ я жила одна, мнѣ говорить было не съ кѣмъ, исключая рѣдкихъ случаевъ когда заходилъ хозяинъ, или сосѣдняя служанка обращалась ко мнѣ со словами: «Прекрасный день, не правда ли?» или «не скучно ли вамъ?» Я подписалась на газету чтобы читать ее вслухъ. Однажды мнѣ попалась статья въ которой говорилось о женахъ мужей пьяницъ. Это было извлеченіе изъ рѣчи сказанной по этому поводу однимъ лондонскимъ слѣдователемъ, который осматривая мертвыя тѣла людей низшаго класса общества, имѣлъ много причинъ подозрѣвать женъ этихъ людей. Осмотръ мертвыхъ тѣлъ не подтверждалъ его подозрѣній, и свидѣтели не подтверждали, но ему казалось очень возможнымъ что иногда жена, доведенная до крайности, беретъ мокрое полотенце, а дождавшись чтобы пьяный мужъ заснулъ, закрываетъ ему мокрымъ полотенцемъ носъ и ротъ, и такимъ образомъ лишаетъ его жизни. Прочитавъ это, я задумалась. Мой умъ былъ тогда въ пророческомъ настроеніи. Я сказала себѣ: это попалось мнѣ не даромъ. Это значитъ что я увижу опятъ мужаю

"Это случилось вскорѣ послѣ моего обѣда, въ два часа. Ночью, когда я только что потушила свѣчу и легла, раздался громкій стукъ въ дверь дома. Зажигая свѣчу я сказала себѣ: это онъ.

"Я одѣлась наскоро, взяла свѣчу и сошла внизъ. «Кто тамъ?» спросила я. — "Впусти меня, " отвѣчалъ мой мужъ.

"Я сѣла на стулъ у двери и затряслась какъ въ лихорадкѣ. Не потому чтобъ я боялась его, но потому что умъ мой былъ въ пророческомъ настроеніи. Я знала что буду принуждена сдѣлать это наконецъ, какъ бы я ни сопротивлялась. Я сидѣла и дрожала по одну сторону двери, онъ стоялъ по другую.

"Онъ постучалъ опять, и опять и опять. Я знала что сопротивляться безполезно, и все-таки сопротивлялась. Я рѣшилась не впускать его добровольно. Я рѣшилась дать ему встревожить сосѣдей, и посмотрѣть не вступятся ли сосѣди. Я ушла на верхъ и остановилась у отвореннаго окна надъ входной дверью.

"Полицейскій и сосѣди подошли къ нему. Сосѣди просила чтобъ его отвели въ тюрьму. Полицейскій хотѣлъ взять его, но ему стоило только указать на меня въ окно и сказать что я его жена. Сосѣди разошлись по своимъ домамъ. Полицейскій выпустилъ его руку. Оказалось что я виновата, а не онъ. Я обязана была впустить мужа. Я сошла внизъ и впустила его.

"Ночь прошла спокойно. Я отворила ему дверь другой спальни, которая была рядомъ съ моей, а сама заперлась у себя. Онъ былъ очень утомленъ, протаскавшись весь день по улицамъ безъ гроша денегъ. Ему не нужно было ничего кромѣ постели.

"На слѣдующее утро я попыталась опять свернуть съ пути по которому мнѣ суждено было идти, хотя знала что попытка безполезна. Я предложила мужу чтобъ онъ бралъ въ конторѣ хозяина три четверти моего еженедѣльнаго жалованья, съ условіемъ чтобъ онъ ушелъ и не приходилъ ко мнѣ никогда. Онъ захохоталъ мнѣ въ лицо. Мужъ имѣетъ полное право брать все что получаетъ жена. Что же касается до того чтобы уйти отъ меня, онъ зналъ что могъ пользоваться у меня даровою квартирой, пока я жила въ пустомъ домѣ. Хозяинъ не имѣлъ права разлучать мужа и жену.

"Я не сказала болѣе ни слова. Немного позже, пришелъ хозяинъ. Онъ сказалъ что не имѣетъ ни права, ни желанія запретить моему мужу жить со мною, если мы будемъ жить смирно. Въ противномъ случаѣ онъ принужденъ будетъ отказать мнѣ. У меня не было въ виду другаго желанія и мнѣ некуда было идти. Еслибъ я, не посмотрѣвъ на это, надѣла шляпку и бѣжала изъ дома, мужъ пошелъ бы за мною, и всѣ порядочные люди потрепали бы его по спинѣ и сказали бы: «ты правъ, добрый человѣкъ, ты совершенно правъ.»

"Итакъ, онъ поселился въ одномъ домѣ со мною, по своему собственному желанію, и поступокъ его былъ одобренъ другими.

"Я не сказала н слова ни ему, ни хозяину. Ничто уже не раздражало меня. Я знала что случится и ждала конца. Во мнѣ произошла какая-то перемѣна, замѣтная для другихъ, которая сначала удивила, потомъ испугала моего мужа. Когда пришла ночь, я слышала что онъ заперъ дверь своей комнаты. Для меня это было все равно. Я знала что когда придетъ время, десять тысячъ замковъ не помѣшаютъ тому чему суждено совершиться.

"Слѣдующій день, въ который я получила жалованье, подвинулъ меня на одинъ шагъ ближе къ концу. Взявъ у меня эти деньги, онъ могъ начать пить. Въ этотъ разъ онъ началъ пить благоразумно, понемногу. Хозяинъ (добрѣйшій человѣкъ, старавшійся помирить насъ) поручилъ ему сдѣлать незначительныя поправки въ домѣ. «Вы обязаны этимъ, говоритъ, моему участію къ вашей бѣдной женѣ. Я помогаю вамъ ради нея. Покажите себя, если можете, достойнымъ помощи.»

"Мужъ объявилъ по обыкновенію что намѣренъ начать жизнь сызнова. Поздно! Прошло время когда можно было начать жизнь сызнова. Надъ нимъ былъ произнесенъ приговоръ, и надо мной былъ произнесенъ приговоръ. Что бы онъ ни говорилъ теперь, какъ бы онъ ни запирался по ночамъ, судьба его была уже рѣшена.

"Слѣдующій день былъ воскресенье. Ничего не случилось. Я ходила въ часовню, единственно по привычкѣ. Богослуженіе не принесло мнѣ никакой пользы. Онъ пилъ, но немного. Я знала по опыту что это начало сильнаго и продолжительнаго припадка запоя.

"Въ понедѣльникъ онъ принялся за работу. Въ это утро онъ былъ настолько трезвъ что могъ работать, и настолько пьянъ что искалъ случая помучить свою жену. Онъ сходилъ за необходимыми рабочими принадлежностями, возвратился и позвалъ меня. Искусному работнику, говорилъ онъ, необходимъ помощникъ. Нѣкоторыя вещи искусному работнику унизительно дѣлать самому. Но не нанимать же помощника, когда можно имѣть его даромъ. На это есть жена. Такъ, говорилъ онъ полупьяный, раскладывая вокругъ себя рабочія принадлежности. Приготовивъ все, онъ выпрямился и сказалъ мнѣ что я должна дѣлать.

"Я слушалась его какъ только умѣла. Что бы онъ ни говорилъ, что бы онъ ни дѣлалъ, я знала что онъ идетъ по прямому пути къ своей смерти отъ моей руки.

"Въ домѣ было много крысъ и мышей, и они испортили стѣны. Ему слѣдовало бы начать съ подвальнаго этажа, во такъ какъ надъ нимъ былъ уже произнесенъ приговоръ, онъ началъ съ двухъ пустыхъ гостиныхъ въ среднемъ этажѣ.

"Эти двѣ гостиныя отдѣлялись одна отъ другой перегородкой изъ штукатурки. Крысы попортили ее. Въ одномъ мѣстѣ онѣ прогрызли стѣну насквозь и испортили обои. Хозяинъ просилъ беречь обои, потому что у него были остатки, которыми онъ хотѣлъ заклеить испорченныя мѣста Подъ руководствомъ мужа, я приготовила — не скажу что. Съ помощью этого онъ отклеилъ отъ стѣны полосу обоевъ, не испортивъ ее нисколько. Подъ этою полосой известь и деревянныя дранка штукатурки были мѣстами испорчены крысами. Мой мужъ, хотя обойщикъ по ремеслу, могъ быть и штукатуромъ, если хотѣлъ. Я видѣла какъ онъ вырѣзалъ испорченныя дранки и вынулъ известь. По его приказанію, я приготовила ему новую известь и подавала новыя дранки. Я видѣла какъ онъ вставлялъ ихъ. Не скажу ни слова о томъ какъ все это дѣлалось.

«У меня есть причина не открывать этой тайны, — ужасная причина. Мужъ мой въ этотъ день показывалъ мнѣ безсознательно средства убить его такимъ образомъ чтобъ объ этомъ не узнало ни одно живое существо.»

11.

"Къ вечеру мы кончили починку стѣны.

"Я напилась чаю, а онъ принялся за свою бутылку съ водкой.

"Я ушла на верхъ оправлять постель на ночь. Когда я вошла въ его комнату, мнѣ тотчасъ же бросилось въ глаза случайное обстоятельство, на которое я до сихъ поръ ни разу іе обратила вниманія.

"Кровать его была прислонена изголовьемъ къ стѣнѣ, отдѣлявшей его комнату отъ моей. Посмотрѣвъ на кровать, я безсознательно перевела глаза на стѣну. Потомъ пожелала узнать изъ чего она сдѣлана. Потомъ постучала по ней пальцами. По звуку я узнала что подъ обоями нѣтъ ничего кромѣ штукатурки. Стѣна была точно такая же какъ та которую онъ поправлялъ внизу. Поправляя ее, мы въ нѣкоторыхъ мѣстахъ вынимали штукатурку вплоть до обоевъ сосѣдней комнаты. При одномъ изъ этихъ случаевъ мужъ сдѣіалъ мнѣ предостереженіе: «смотри чтобы твои руки не очутились въ сосѣдней комнатѣ» Онъ сказалъ это внизу, въ гостиной. На верху, въ его спальнѣ, я внезапно вспомнила это и невольно повторяла мысленно, устремивъ глаза на ключъ, воткнутый во внутреннюю сторону двери, которую онъ запиралъ на ночь, повторяла до тѣхъ поръ пока истинное значеніе этихъ словъ не поразило меня подобно удару молніи. Я глядѣла на стѣну, на изголовье кровати, на свои руки, и дрожала какъ въ лихорадкѣ.

«Не знаю много ли времени я провела въ такомъ состояніи. Когда мужъ мой, выпивъ вино, пришелъ на верхъ, онъ засталъ меня въ своей комнатѣ.»

12.

"Я оставлю остальное не разказаннымъ и перейду къ слѣдующему утру.

"Хотя этихъ страницъ не будетъ читать ни одинъ смертный, но есть вещи которыхъ женщина не можетъ написать, даже для самой себя. Я скажу только что я вытерпѣла послѣднее и худшее изъ всѣхъ оскорбленій моего мужа въ то время когда я ясно увидала предъ собой средство лишить его жизни.

"На слѣдующій день онъ ушелъ въ полдень, чтобы обойти всѣ свои знакомые трактиры, а я осталась дома одна, съ твердымъ намѣреніемъ освободиться отъ него во что бы то ни стало, когда онъ вернется вечеромъ.

"Онъ оставилъ свои рабочія принадлежности въ гостиной. Я была одна въ домѣ, и ничто не мѣшало мнѣ примѣнить къ дѣлу урокъ который онъ далъ мнѣ наканунѣ. Я оказалась способною ученицей. Прежде чѣмъ на улицахъ зажглись фонари, я сдѣлала все что надо было сдѣлать чтобъ имѣть возможность наложитъ на него руки когда онъ запрется въ своей комнатѣ на ночь.

"Не помню чтобы въ это время я чувствовала страхъ или сомнѣніе. Я съѣла свой скудный ужинъ съ не большимъ и не меньшимъ аппетитомъ чѣмъ въ обыкновенные дни. Единственною перемѣной во мнѣ было странное желаніе имѣть возлѣ себя живое существо. Такъ какъ у меня не было друга, котораго я могла бы позвать къ себѣ, я вышла на улицу, остановилась у двери своего дома и стала смотрѣть на проходящихъ.

"Заблудившаяся собачка, пробѣгая по улицѣ, остановилась предо мной. Я не люблю собакъ и вообще животныхъ. Но эту собачку я позвала къ себѣ и накормила. Ее должно-быть учили просить ѣсть на заднихъ лапкахъ, такъ по крайней мѣрѣ она просила у меня. Я смѣялась, трудно вообразить какъ я могла смѣяться, но тѣмъ не менѣе помню что я смѣялась до слезъ, когда собачка стояла на заднихъ лапкахъ, навостривъ уши, склонивъ голову на бокъ, и смотрѣла облизываясь на кусокъ хлѣба. Желала бы я знать была ли я тогда въ полномъ разсудкѣ.

"Когда собака съѣла все что я могла дать ей, она начала визжать и проситься на улицу.

"Отворивъ дверь чтобы выпустить ее, я увидала мужа, подходившаго къ дому. «Не входи», сказала я ему. «Не входи ко мнѣ сегодня для твоего собственнаго блага.» Слишкомъ пьяный чтобъ обратить вниманіе на мое предостереженіе, онъ прошелъ мимо меня и поднялся шатаясь на верхъ. Я слѣдовала за нимъ поодаль. Я слышала какъ онъ вошелъ въ свою комнату, затворилъ и заперъ дверь. Я слышала какъ онъ повалился на свою постель. Черезъ минуту онъ захрапѣлъ.

"Все случилось какъ мнѣ надо было чтобы сложилось. Черезъ двѣ минуты, не сдѣлавъ ничего что могло бы навлечь на меня подозрѣніе, я могла задушить его. Я вошла въ свою комнату, взяла въ руки полотенце, заранѣе приготовленное, я была уже на шагъ отъ конца, но вдругъ со мной случалось что-то странное. Не могу опредѣлитъ что это было. Могу только сказать что ужасъ овладѣлъ мною и выгналъ меня изъ дома.

"Я надѣла шляпку и ушла изъ дома, положивъ въ карманъ ключъ отъ наружной двери. Тогда было половина девятаго, или безъ четверти девять. У меня было одно опредѣленное желаніе: убѣжать подальше, чтобы никогда не видать ни дома, ни моего мужа.

"Я пошла въ одну сторону и вернулась назадъ. Пошла въ другую сторону и вернулась назадъ. Я не могла уйти. Я была какъ бы прикована къ дожу. Еслибъ отъ этого зависѣла моя жизнь, я не могла бы уйти.

"Когда я рѣшалась уже вернуться домой, мимо меня прошло веселое общество молодыхъ мущинъ и женщинъ. Они очень спѣшили. «Поскорѣе», сказалъ одинъ изъ нихъ. «Театръ близко. Мы поспѣемъ къ водевилю.» Получивъ религіозное воспитаніе, я до сихъ поръ не была ни разу въ театрѣ. Мнѣ пришло въ. голову что если я увижу и услышу что-нибудь совершенно новое для меня, то и мысли мои обратятся на что-нибудь новое.

"Они вошли въ театръ, и я вошла за ними.

"Началось то что они называли водевилемъ, на сцену вышли мущины и женщины. Они двигались и говорили. Скоро всѣ вокругъ меня начали смѣяться и хлопать въ ладоши. Шумъ, который они производили, сердилъ меня. Не могу разказать въ какомъ состояніи я была тогда. Я видѣла и слышала совсѣмъ не то что видѣли и слышали другіе. Можетъ-быть то что было у меня на умѣ становилось между мною и тѣмъ что происходило на сценѣ. Водевиль казался очень веселымъ, но я знала что подъ веселою внѣшностью скрываютъ опасность и смерть. Актеры разговаривали и смѣялись чтобъ обмануть людей, замышляя въ то же время убійство. И никто, кромѣ меня, не зналъ этого, а мой языкъ не шевелился когда я хотѣла сказать это другимъ. Я встала и ушла изъ театра. "Выйдя на улицу, я пошла безсознательно по направленію къ дому. Я кликнула извощика и сказала чтобъ онъ везъ меня (за шиллингъ) въ противуположную сторону. Не знаю гдѣ онъ ссадилъ меня. Я увидала на противуположной сторонѣ улицы огненныя буквы надъ отворенною дверью. Извощикъ сказалъ мнѣ что это танцовальная зала. Танцы были для меня такою же новостью какъ и театръ. У меня оставался одинъ шиллингъ. Я заплатила за входъ, чтобъ испытать какое влечатлѣaie произведутъ на меня танцы. Свѣтъ, лившійся на залу съ потолка, освѣщалъ ее такъ что она казалась вся въ огнѣ. Трескъ музыки былъ невыносимъ. Глядя на кружащихся мущинъ и женщинъ, можно было сойти съ ума. Не знаю что случилось со мной здѣсь Комната освѣтилась вдругъ огнемъ кроваваго цвѣта. Мущина стоявшій предъ музыкантами, махая палочкой, сдѣлался вдругъ похожъ на сатану, какъ онъ изображенъ въ нашей семейной Библіи. Кружащіеся мущины и женщины превратились въ мертвецовъ, одѣтыхъ въ бѣлыя саваны. Я вскрикнула отъ ужаса, и кто-то взялъ меня за руку и вытолкнулъ за дверь. Темнота подѣйствовала на меня какъ холодная рука положенная на горячую голову. Я шла въ темнотѣ, не зная куда иду и утѣшала себя надеждой что удаляюсь отъ своего дома и къ утру буду за нѣсколько миль отъ него. Черезъ нѣсколько времени я такъ устала что не могла идти далѣе и сѣла отдохнуть на ступеньку предъ дверью какого-то дома. Здѣсь я задремала, но скоро проснулась и хотѣла идти далѣе, но случайно обернулась и взглянула на дверь дома. На ней стоялъ нумеръ двери нашего дома Я взглянула на ступеньку; ступенька была знакома мнѣ. Я стояла у двери своего дома.

"Всѣ мои сомнѣнія и колебанія исчезли при этомъ открытіи. Я поняла истинное значеніе всѣхъ моихъ возвращеній. Какъ бы я ни сопротивлялась, судьбы не минуешь.

"Я отперла дверь, вошла наверхъ и услышала его громкое храпѣніе. Я сѣла на свою кровать и сняла шляпку, совершенно спокойная, потому что знала что судьбы не минуешь. Намочивъ полотенце и сложивъ его, я прошлась по комнатѣ.

"Начинало свѣтать Воробьи порхали по деревьямъ сада

"Мое ослѣпленіе прошло. Слабый свѣтъ сказалъ мнѣ какъ бы словами: сдѣлай это теперь, пока я еще слабъ и не показываю чего не слѣдуетъ видѣть.

"Я прислушалась. Благодѣтельная тишина дала мнѣ тоже совѣтъ: сдѣлай это теперь. Я сохраню тайну.

«Я ждала до той минуты когда церковные часы заиграли предъ боемъ. При первомъ ударѣ часовъ, не дотронувшись до замка его двери, не поставивъ ноги въ его комнату, я положила полотенце на его лицо. Съ послѣднимъ ударомъ часовъ онъ пересталъ биться. Когда утихъ въ утренней тишинѣ гулъ колокола, утихъ на вѣки и мужъ мой.»

13.

"Остальная часть этой исторіи заключается въ четырехъ дняхъ: среда, четвергъ, пятница, суббота. Далѣе все какъ будто подернуто туманомъ; послѣдующіе годы были годами новой жизни.

"Окончу разказъ о прежней жизни.

"Что чувствовала я въ ужасной тишинѣ утра, послѣ моего поступка?

"Не знаю что я чувствовала, не могу припомнить и не могу разказать. Могу только записать что произошло въ четыре послѣдующіе дня.

Среда. — "Я подняла тревогу въ полдень. Въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ предъ тѣмъ я приводила все въ порядокъ. Въ полдень мнѣ осталось только позвать людей и предоставить имъ дѣлать что угодно. Сначала пришли сосѣди, потомъ полиція. Они постучались въ его дверь, потомъ выломали ее, и нашли его мертвымъ на постели.

"Ни малѣйшей тѣни подозрѣнія не пало на меня. Я могла не бояться суда человѣческаго, но я боялась невыносимо суда карающаго Провидѣнія. Ночью я спала только нѣсколько минутъ и повторила во снѣ убійство. Нѣкоторое время я даже думала пойти въ полицію и признаться въ своемъ преступленіи. Еслибы я не принадлежала къ честному семейству, я это сдѣлала бы. На нашемъ добромъ имени никогда не было пятна. Еслибы я призналась къ своемъ преступленіи, я убила бы отца и опозорила бы семейство. Я молилась чтобы Богъ указалъ мнѣ что я должна сдѣлать, и къ утру на меня сошло откровеніе.

«Я получила повелѣніе открыть Библію и поклясться надъ нею что съ этого дня буду жить между моими невинными ближними отдѣльною, безмолвною жизнью, посвятивъ мой языкъ исключительно молитвѣ, съ которою буду обращаться къ Богу въ уединеніи моей комнаты, когда ни одно человѣческое существо не будетъ слышать меня. Одна, въ тишинѣ утра, я видѣла явленіе и дала клятву. Ни одно человѣческое существо не слыхало меня до сихъ поръ. Ни одно человѣческое существо не услышитъ меля до дня моей смерти.»

Четвергъ. — «Заговоривъ со мною по обыкновенію, люди узнали что я онѣмѣла.»

Пятница. — "Было слѣдствіе. Его знали въ продолженіи многихъ лѣтъ за неисправимаго пьяницу; были свидѣтели видѣвшіе что онъ возвратился домой, въ послѣдній разъ, пьяный; его нашли въ комнатѣ съ запертыми изнутри дверью и окномъ: каминовъ на нашемъ чердакѣ не было; слѣдовъ никакихъ не осталось; никто не могъ войти въ запертую комнату. Доктора рѣшили что онъ умеръ отъ прилива крови къ легкимъ. Этимъ дѣло и кончилось.

Суббота — "Отмѣчена навсегда въ моемъ календарѣ какъ достопамятный день въ который меня постигло наказаніе карающей судьбы. Часа въ три пополудни, при яркомъ солнечномъ свѣтѣ, подъ безоблачнымъ небомъ, я, Есѳирь Дезриджъ, увидала въ первый разъ видѣніе, которому суждено преслѣдовать меня до конца моей жизни.

"Я провела ужасную ночь и была въ такомъ же состояніи какъ въ тотъ вечеръ когда ходила въ театръ. Я ушла изъ дома съ надеждой что свѣжій воздухъ, солнечный свѣтъ и свѣжая зелень успокоятъ меня хоть сколько-нибудь. Ближайшее мѣсто гдѣ я могла найти свѣжій воздухъ и зелень, былъ паркъ Регента. Я вошла въ одну изъ такихъ аллей въ центрѣ Парка куда не пускаютъ лошадей, и гдѣ старики могутъ грѣться на солнцѣ, а дѣти играть безопасно.

"Я сѣла на лавочку. Между дѣтьми, окружавшими меня, былъ хорошенькій маленькій мальчикъ. Онъ игралъ въ новую игрушку, лошадку запряженную въ телѣжку. Когда я смотрѣла какъ онъ рвалъ съ озабоченнымъ видомъ траву и нагружалъ ею свою телѣжку, я почувствовала въ первый разъ то что повторилось съ тѣхъ поръ такъ много разъ — ознобъ, медленно пробѣгающій по всему тѣлу и подозрѣніе что возлѣ меня скрывается что-то, и что это что-то покажется мнѣ, если я обернусь въ его сторону.

"Недалеко отъ меня стояло толстое дерево. Я взглянула на дерево въ ожиданіи что изъ-за него выйдетъ то что скрывалось за нимъ.

"Оно вышло, темное и туманное при яркомъ солнечномъ свѣтѣ. Сначала я увидала неопредѣленную фигуру женщины. Потомъ она начала обозначаться яснѣе, яснѣе и яснѣе, пока я наконецъ не увидала, какъ въ зеркалѣ, самое себя, — мой двойникъ, глядѣвшій на меня моими глазами. Я видѣла какъ онъ шелъ по травѣ. Я видѣла какъ онъ остановился за прекраснымъ мальчикомъ. Я видѣла какъ онъ началъ прислушаватъся, какъ прислушивалась я въ тотъ ранній часъ утра когда я ждала перваго удара часовъ. Услыхавъ ударъ, онъ указалъ мнѣ моею рукой на прекраснаго ребенка и сказалъ мнѣ моимъ голосомъ: «убей его!»

"Прошло сколько-то времени — не знаю была ли то минута или часъ. Я не видала ни неба, ни земли. Я не видала ничего кромѣ двойника, указывавшаго мнѣ на ребенка и не чувствовала ничего кромѣ невыносимаго желанія убить ребенка.

"Потомъ небо и земля вдругъ бросились мнѣ въ глаза. Я увидала и людей; которые смотрѣли на меня съ недоумѣніемъ, подозрѣвая что я сумашедшая.

"Я встала съ величайшимъ усиліемъ съ лавки. Я отвернулась съ величайшимъ усиліемъ отъ прекраснаго ребенка. Я ушла съ величайшимъ усиліемъ отъ видѣнія.

"Не могу выразить какъ было сильно искушеніе, постигшее меня. Я какъ будто вырывала изъ себя жизнь, сопротивляясь искушенію убить ребенка. Иначе не могу объяснить это чувство. И какъ было сильно искушеніе въ первый разъ, такъ же сильно оно бываетъ каждый разъ когда мнѣ является видѣніе. Только страшно-мучительнымъ усиліемъ можно преодолѣть его. Только уединеніемъ и молитвой можно утолить тоску, которая всегда слѣдуетъ за нимъ.

«Предчувствіе грядущаго наказанія тяготѣло надо мною, и наказаніе постигло меня. Я ждала суда карающаго Провидѣнія, и карающее Провидѣніе произнесло свой приговоръ надо мною.»

Прочитавъ послѣднія слова, Джофри поднялъ голову. Ему послышался какой-то звукъ. Не въ корридорѣ ли это?

Онъ прислушался. Прошла минута глубокой тишины. Онъ обратился опять къ рукописи и сосчитать недочитанныя страницы.

Дальнѣйшій разказъ ограничивался передачей обстоятельствъ при которыхъ Есфирь Дезриджъ поступила опять въ услуженіе. Немногія остальныя страницы были заняты отрывочнымъ дневникомъ. Краткія записки всѣ относились къ случаямъ когда Есфирь Дезриджъ видѣла опять страшное видѣніе и опять боролась съ ужасною страстью, которую пробуждаю въ ней страшное созданіе ея больнаго мозга.

Сосчитавъ страницы, Джофри возвратился къ тому мѣсту на которомъ остановился, намѣреваясь прочесть рукопись до конца. Но не успѣлъ онъ прочесть одной строчка, какъ шумъ въ корридорѣ, затихшій только на минуту, помѣшалъ ему опять.

Въ этотъ разъ не могло уже быть сомнѣнія въ значеніи звуковъ. Онъ слышалъ ея поспѣшныя шаги, онъ слышалъ ей страшный крикъ. Есфирь Дезриждъ проснулась, хватилась исповѣди и не нашла ея.

Онъ положилъ рукопись въ карманъ. Въ этотъ разъ чтеніе его было удачно. Не было уже надобности ломать голову надъ Ньюгетскимъ Календаремъ. Вопросъ былъ рѣшенъ. Когда онъ всталъ, его сумрачное лицо медленно прояснилось ужасною улыбкой. Пока исповѣдь несчастной женщины была въ его карманѣ, несчастная женщина была въ его власти. «Она получитъ назадъ свою исповѣдь не иначе какъ на моихъ условіяхъ.» Съ этимъ рѣшеніемъ онъ отворилъ дверь и смѣло вышелъ навстрѣчу Есфири Дезриджъ.

ГЛАВА LV.
Признаки конца.

На слѣдующее утро, служанка, поставивъ передъ Анной подносъ съ завтракомъ, затворила съ таинственнымъ видомъ дверь и объявила что въ домѣ происходитъ что-то странное.

— Вы ничего не слыхали ночью, сударыня? спросила она.

— Мнѣ показалось что кто-то шепчется за стѣной моей комнаты, отвѣчала Анна. — Развѣ что-нибудь случилось.

Разказъ служанки, освобожденный отъ замѣшательства съ которымъ она передала его, въ сущности ограничивался слѣдующимъ. Поздно вечеромъ, наканунѣ, она была поражена внезапнымъ появленіемъ своей хозяйки въ корридорѣ нижняго этажа. Мистрисъ Дезриджь озиралась такимъ дикимъ взглядомъ что можно было подумать что она сошла съ ума. Почти въ ту же минуту «баринъ» распахнулъ дверь гостиной, схватилъ за руку мистрисъ Дезриджъ, втащилъ ее въ гостиную и заперъ дверь. Болѣе получаса пробыли они вдвоемъ. Мистрисъ Дезриджъ вышла изъ гостиной блѣдная какъ смерть и поднялась на верхъ дрожа какъ бы отъ ужаса. Немного позже, когда служанка легла, но еще не спада, она увидала въ щель своей двери свѣтъ въ маленькомъ корридорѣ, который велъ въ ея спальню и отдѣлялъ спальню Анны отъ спальни хозяйка. Она встала, взглянула въ замочную скваікину и увидала «барина» съ мистрисъ Дезриджъ. Они стояли рядомъ и разсматривали стѣны корридора. «Баринъ» положилъ руку на стѣну комнаты своей жены и взглянулъ на мистрисъ Дезриджъ. Мистрисъ Дезриджъ взглянула на него и покачала головой. «Здѣсь нельзя сдѣлать?» спросилъ онъ ее шепотомъ. Мистрисъ Дезриджъ опять покачала головой. Онъ подумалъ съ минуту, и шепнулъ ей: «можетъ-быть другая комната годится?» Мистрисъ Дезриджъ кивнула головой, и вслѣдъ за этимъ они разошлись. Таковы были ночныя происшествія. Утреннія происшествія были не менѣе странны. Баринъ уходилъ изъ дома съ большимъ пакетомъ запечатаннымъ многими печатями; самъ относилъ на почту свое письмо, вмѣсто того чтобъ отослать его, по обыкновенію, со служанкой. Когда онъ вернулся, мистрисъ Дезриджъ отправилась куда-то. Немного позже, приходилъ какой-то ремесленникъ. Онъ принесъ связку дранокъ и немного извести. Дранки и известь были спрятаны въ уголъ чулана. Послѣднимъ и самымъ замѣчательнымъ изъ домашнихъ событій было то что служанкѣ позволили съѣздить на родину, погостить у родныхъ, и сказали что она можетъ отправиться немедленно, несмотря на то что мистрисъ Дезриджъ наняла ее съ условіемъ что она не получитъ отпуска раньше Рождества. Чѣмъ объяснить всѣ странныя происшествія случившіяся съ прошлаго вечера?

Нѣкоторыя происшествія свидѣтельствовали повидимому что хозяйка намѣревается произвести въ своемъ домѣ какія-то передѣлки. Но какое дѣло до этихъ передѣлокъ Джофри (которому отказано отъ квартиры), и почему мистрисъ Дезриджъ была сильно взволнована ночью, — было загадками неразрѣшимыми.

Анна отпустила служанку съ небольшимъ подаркомъ и нѣсколькими ласковыми словами. При другихъ обстоятельствахъ необъяснимыя домашнія происшествія встревожили бы ее. Но теперь умъ ея былъ поглощенъ событіемъ котораго она ожидала. Во второмъ письмѣ (которое передала ей наканунѣ хозяйка) Бланка увѣдомляла ее что сэръ-Патрикъ настаиваетъ на своемъ намѣреніи повидаться съ ней, и что они пріѣдутъ къ ней въ этотъ день во что бы то ни стало.

Анна взяла письмо и перечла опять мѣсто относившееся къ сэръ-Патрику.

«Не думаю, милый другъ мой, чтобы вы имѣли понятіе о чувствахъ моего дяди къ вамъ. Хотя онъ не имѣетъ причинъ упрекать себя, какъ упрекаю себя я, за жертву которую вы принесли, но онъ безпокоится и тоскуетъ о васъ такъ же сильно какъ и я. Мы не говоримъ не о комъ кромѣ васъ. Онъ сказалъ вчера что по его мнѣнію въ мірѣ нѣтъ существа которое могло бы сравниться съ вами. Подумайте только что это сказалъ человѣкъ который смотритъ такъ строго на недостатки женскаго пола вообще и насмѣхается надъ нами такъ безпощадно. Я дала слово молчать, но должна разказать вамъ еще кое-что, по секрету. Когда лордъ Гольчестеръ объявилъ что братъ его не соглашается разойтись съ вами, дядя вышелъ изъ себя. Если въ вашей жизни нѣтъ перемѣны къ лучшему, то черезъ нѣсколько дней сэръ-Патрикъ найдетъ средство, — законное или незаконное, ему нѣтъ дѣла, — освободить васъ изъ ужаснаго положенія въ которомъ вы находитесь. Мы поняли что васъ держатъ, подъ различными предлогами, взаперти. Сэръ-Патрикъ уже нашелъ себѣ наблюдательный постъ возлѣ васъ. Онъ и Арнольдъ обошли ночью вокругъ вашего дома, нашли дверь въ задней стѣнѣ сада и подобрали къ ней ключъ съ помощью слесаря. Сэръ-Патрикь вѣроятно самъ поговоритъ съ вами объ этомъ. Пожалуста не покажите что вы что-нибудь знаете. Я не посвящена въ его тайны, но Арнольдъ посвященъ, что одно и то же. Мы, я и дядя, пріѣдемъ къ вамъ завтра, вопреки негодяю который васъ держитъ взаперти. Арнольдъ не пріѣдетъ; онъ не ручается что сумѣетъ сдержать свое негодованіе. Не унывайте, милая. На свѣтѣ есть два существа которымъ вы невыразимо дороги и которыя рѣшились сласти ваше счастіе. Одно изъ нихъ я, а другое сэръ-Патрикъ. Ради Бога чтобъ это осталось между нами.»

Углубившись въ письмо, волнуемая столкновеніемъ различныхъ чувствъ, которыя оно пробуждало въ ней, краснѣя и блѣднѣя, она не обращала никакого вниманія на то что дѣлалось вокругъ нея, пока служанка, явившаяся съ порученіемъ, не прервала ея мыслей. Пріѣхалъ мистеръ Спидвель, видѣлся съ мистеромъ Деламеномъ и теперь желаетъ повидаться съ нею.

Анна сошла въ гостиную. Докторъ былъ одинъ. Онъ извинился что потревожилъ ее такъ рано.

— Вчера я никакъ не могъ побывать здѣсь, сказалъ онъ. — Днемъ я принимаю посѣтителей у себя, и иначе не могъ исполнить просьбу лорда Гольчестера, какъ пріѣхать такъ рано. Я видѣлъ мистера Деламена, и онъ разрѣшилъ мнѣ поговорить съ вами объ его здоровьѣ.

Анна взглянула въ окно и увидала Джофри, курившаго трубку въ передней половинѣ сада, гдѣ онъ могъ видѣть выходную дверь.

— Онъ боленъ? спросила она.

— Онъ серіозно боленъ, отвѣчалъ мистеръ Спидвель. — Иначе я не сталъ бы безпокоить васъ. Я обязанъ предупредить васъ, какъ его жену, что ему угрожаетъ серіозная опасность. Ему постоянно грозитъ апоплексическій ударъ. Онъ долженъ немедленно измѣнить свой образъ жизни. Это единственный и, надо признаться, очень слабый шагъ къ спасенію.

— Въ одномъ отношеніи онъ принужденъ будетъ измѣнить свой образъ жизни, сказала Анна. — Хозяйка отказала ему отъ квартиры.

Мистеръ Спидвель взглянулъ на нее съ удивленіемъ.

— Хозяйка вѣроятно передумала, сказалъ онъ. — Когда я посовѣтовалъ мистеру Деламену перемѣнить климатъ, онъ объявилъ мнѣ очень рѣшительно что останется по собственнымъ причинамъ на этой квартирѣ.

Новое необъяснимое обстоятельство. Есѳирь Дезриджъ, самая непоколебимая изъ женщинъ, измѣнила свое рѣшеніе,

— Есть еще два предохранительныхъ средства, на которыя я обязанъ указать вамъ, продолжалъ докторъ. — Причина страданія мистера Деламена очевидно причина нравственная, хотя онъ не хочетъ сознаться въ этомъ. Для спасенія его жизни эту причину необходимо отстранить. Не отъ васъ ли это зависитъ?

— Я даже не знаю, мистеръ Спидвель, что это за причина.

Докторъ поклонился и продолжалъ:

— Второе предохранительное средство состоитъ въ томъ чтобы заставить его отказаться отъ крѣпкихъ напитковъ. Онъ самъ сознался что третьяго дня выпилъ чрезмѣрно много. Вино для него буквально ядъ, въ его положеніи. Если онъ примется опять за бутылку — извините что я выражаюсь прямо, это дѣло слишкомъ серіозное для церемоній, — если онъ примется опять за бутылку, его ожидаетъ неминуемая смерть. Можете вы заставить его отказаться отъ вина?

Анна отвѣчала откровенно:

— Я не имѣю на него никакого вліянія, мистеръ Спидвель. Мы живемъ здѣсь на такихъ условіяхъ.

Мистеръ Спидвель вѣжливо остановилъ ее.

— Я понимаю, сказалъ онъ. — Я заѣду къ его брату на возвратномъ пути.

Онъ поглядѣлъ съ минуту на Анну.

— Сами-то вы совсѣмъ больны, сказалъ онъ. — Не могу ли я помочь вамъ?

— Пока я нахожусь въ моемъ положеніи, мистеръ Спидвель, ваше искусство не поможетъ мнѣ.

Докторъ простился. Анна ушла поспѣшно на верхъ. Увидѣть человѣка погубившаго ея жизнь, увидѣть затаенную ненависть, противъ его воли высказывавшуюся въ его глазахъ, и знать въ то же время что надъ нимъ уже произнесенъ смертный приговоръ, было такою пыткой, отъ которой отступала съ ужасомъ ея благородная натура.

Часъ за часомъ прошло утро. Джофри не сдѣлалъ ни малѣйшей попытки увидать ее. Есѳирь не показывалась. Служанка приходила проститься и отправилась въ отпускъ. Вскорѣ послѣ ея отъѣзда, Анна услыхала стукъ молотка и передвиженіе тяжелой мебели въ пустой комнатѣ находившейся на противуположной сторонѣ корридора, противъ ея комнаты. Тамъ повидимому приступили къ таинственнымъ передѣлкамъ.

Анна подошла къ окну. Время обѣщаннаго свиданія приближалось. Она перечла опять письмо.

Въ этотъ разъ оно дало ей поводъ къ новымъ предположеніямъ. Не были ли таинственныя мѣры, втайнѣ принятыя сэръ-Патрикомъ, столько же слѣдствіемъ страха, какъ и участія? Не думаетъ ли онъ что ей угрожаетъ такая опасность отъ которой законъ не можетъ оградить ее? Дѣйствительно, еслибы она имѣла возможность обратиться въ судъ, и объявитъ что, по ея убѣжденію, ей грозитъ серіозная опасность, — какія доказательства представила бы она въ пользу своего мнѣнія? Всѣ доказательства были въ пользу ея мужа. Свидѣтели могли подтвердить примирительныя слова, которыя онъ сказалъ ей. Его братъ и его мать могли подтвердить что онъ пожертвовалъ денежными интересами чтобы не разставаться съ нею. Въ ея положеніи не было ничего такого что могло бы дать кому-нибудь право вмѣшаться между нею и ея мужемъ. Можетъ-быть сэръ-Патрикъ понимаетъ это? И можетъ быть поэтому-то онъ и рѣшился дѣйствовать помимо закона? Чѣмъ болѣе она объ этомъ думала, тѣмъ это казалось ей вѣроятнѣе.

Звонокъ у садовой двери прервалъ теченіе ея мыслей.

Шумъ въ пустой комнатѣ внезапно утихъ.

Анна выглянула въ окно, и увидѣла крышу кареты за садовой стѣной. Сэръ-Патрикъ и Бланка пріѣхали. Есѳирь Дезриджъ показалась въ саду и подошла къ рѣшеткѣ садовой двери. Анна услыхала рѣшительный голосъ сэръ-Патрика.

— Потрудитесь передать мою карточку мистеру Деламену. Скажите что я пріѣхалъ отъ лорда Гольчестера съ такимъ порученіемъ которое я могу передать только лично.

Есѳирь Дезриджъ вернулась въ домъ. Прошелъ довольно долгій промежутокъ. Наконецъ въ саду показался самъ Джофри, съ ключомъ въ рукахъ. Сердце Анны сильно билось, когда онъ отпирать дверь. Она спрашивала себя что будетъ дальше.

Къ ея невыразимому удивленію, Джофри впустилъ сэръ-Патрика безъ малѣйшаго препятствія, и самъ пригласилъ Бланку выйти изъ кареты и войти въ садъ.

— Не будемъ вспоминать о прошломъ, сказалъ онъ сэръ-Патрику. — Мое единственное желаніе теперь сдѣлаться порядочнымъ человѣкомъ. Если другіе считаютъ приличнымъ чтобъ я принималъ посѣтителей такъ скоро послѣ смерти отца, такъ я готовъ принять васъ. Я поручилъ передать вамъ что считаю это неприличнымъ. Но въ такихъ вещахъ я мало смыслю и предоставляю это вамъ.

— Вы обязаны, мистеръ Деламенъ, принять, при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ, посѣтителя который пріѣзжаетъ къ вамъ съ порученіемъ отъ вашей матери, и отъ вашего брата, отвѣчалъ сэръ-Патрикъ спокойно.

— Тѣмъ болѣе, отвѣчала Бланка что онъ пріѣзжаетъ въ сопровожденіи лучшаго друга вашей жены.

Джофри смотрѣлъ на нихъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ.

— Я уже сказалъ вамъ что мало смыслю въ такихъ вещахъ и предоставляю это вамъ.

Въ эту минуту они подошли подъ окно Анны. Она показалась. Сэръ-Патрикъ поклонился. Бланка вскрикнула отъ радости и подбѣжала къ двери дома. Джофри остановилъ ее и пригласилъ жену сойти внизъ.

— Нѣтъ, нѣтъ! воскликнула Бланка. — Лучше я пойду къ ней въ ея комнату.

Она сдѣлала опять шагъ къ дому, но Джофри опять остановилъ ее.

— Не безпокойтесь, сказалъ онъ. — Она сейчасъ сойдетъ.

Анна вышла въ садъ. Бланка обняла ее и осыпала поцѣлуями. Сэръ-Патрикъ молча пожалъ ея руку. Въ первый разъ съ тѣхъ поръ какъ она его знала, Анна замѣтила что веселый, насмѣшливый, самонадѣянный старикъ растерялся и не могъ сказать ни одного слова. Но глаза его, смотрѣвшіе на нее съ безмолвнымъ участіемъ, сказали ей ясно: въ присутствіи вашего мужа я не рѣшаюсь заговорить съ вами.

Джофри прервалъ молчаніе.

— Не хотите ли войти въ гостиную, сказалъ онъ, глядя съ пристальнымъ вниманіемъ на жену и на Бланку.

Голосъ Джофри возвратилъ самообладаніе сэръ-Патрику. Онъ поднялъ голову.

— Можно ли сидѣть въ комнатахъ въ такую прекрасную погоду, сказалъ онъ. — Походимъ лучше по саду.

Бланка пожала выразительно руку Анны. Такое предложеніе было, очевидно, сдѣлано съ цѣлью. Они завернули за уголъ дома и вошли въ обширный задній садъ, — двѣ дамы шли впереди а сэръ-Патрикъ и Джофри слѣдовали за ними. Бланка начала ускорять понемногу шаги.

— Мнѣ такъ предписано, сказала она. — Надо уйти подальше отъ нихъ.

Это легко было сказать, но не сдѣлать. Джофри не отставалъ отъ нихъ.

— Примите въ соображеніе мою хромоту, мистеръ Деламенъ, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Не такъ скоро.

Планъ былъ хитро придуманъ, но Джофри понялъ хитрость. Вмѣсто того чтобы замедлить шаги, онъ сказалъ женѣ:

— Примите въ соображеніе хромоту сэръ-Датрика. — Не такъ скоро.

Сэръ-Патрикъ встрѣтилъ неудачу съ невозмутимымъ присутствіемъ духа. Когда Анна замедлила шаги, онъ вдругъ остановился на срединѣ дорожки. — Я хочу говорить съ вами, сказалъ онъ. — Двѣ дамы шли медленно впередъ. Джофри предстояло выбрать одно изъ двухъ — или остаться съ сэръ-Патрикомъ, и оставить дамъ вдвоемъ, или послѣдовать за дамами и оставить сэръ-Патрика одного. Онъ подумалъ, и послѣдовалъ за дамами.

Сэръ-Патрикъ позвалъ его назадъ.

— Я сказалъ вамъ что хочу поговорить съ вами, сказалъ онъ рѣзко.

Джофри, поставленный въ затруднительное положеніе, выдалъ свое намѣреніе не оставлять дамъ вдвоемъ. Онъ крикнулъ Аннѣ чтобъ она остановилась.

— У меня нѣтъ секретовъ отъ жены, сказалъ онъ. — И я хочу чтобъ у жены моей не было секретовъ отъ меня. Можете говорить при ней.

Глаза сэръ-Патрика засверкали негодованіемъ, но онъ овладѣлъ собой и взглянулъ выразительно на племянницу.

— Какъ вамъ угодно, сказалъ онъ. — Вашъ братъ просилъ меня передать вамъ что его новыя обязанности отнимаютъ у него такъ много времени что онъ не надѣется имѣть возможность пріѣхать на дняхъ въ Фульгамъ, какъ обѣщалъ вамъ. Леди Гольчестеръ, узнавъ что я увижу васъ, дала мнѣ другое порученіе. Она несовсѣмъ здорова и желаетъ чтобы вы пріѣхали къ ней завтра и привезли съ собою (это ея непремѣнное желаніе) вашу жену.

Передавая порученія, онъ постепенно возвышалъ голосъ. Пока онъ говорилъ, Бланка (понявъ значеніе взгляда дяди) сказала шепотомъ Аннѣ:

— Онъ не согласится разойтись съ вами пока вы будете жить у него. Онъ торгуется съ братомъ. Если вы скроетесь отъ него, онъ долженъ будетъ согласиться. Поставьте свѣчу на окно, если найдете возможнымъ выйти въ садъ въ нынѣшнюю ночь. Если нѣтъ, то въ другую ночь. Подойдите къ задней двери сада. Сэръ-Патрикъ и Арнольдъ берутъ остальное на себя.

Послѣднія слова она сказала Аннѣ на ухо, небрежно махая зонтикомъ, какъ будто то что она говорила было самою невинною болтовней. Женщина всегда находчива, когда ей приходится содѣйствовать обману, который она сама одобряетъ. Но какъ ни ловко дѣйствовала Бланка, ей не удалось обмануть подозрительнаго Джофри. Она дошла до своей послѣдней фразы, прежде чѣмъ онъ могъ отвлечь свое вниманіе отъ того что говорилъ ему сэръ-Патрикъ и вслушаться въ ея слова. Онъ разслышалъ только первую половину послѣдней фразы.

— Что такое вы сказали о сэръ-Патрикѣ и Арнольдѣ? спросилъ онъ.

— Ничего интереснаго для васъ, отвѣчала Бланка, не смутившись. — Если хотите я повторю. Я разказывала Аннѣ о моей мачихѣ. Леди Лунди, послѣ случившагося въ Портлендѣ, объявила сэръ-Патрику и Арнольду что они могутъ впредь считать себя совершенно чужими ей. Вотъ и все.

— Такъ ли? спросилъ Джофри, устремивъ на нее пристальный взглядъ. — Все ли?

— Спросите у дяди если не вѣрите мнѣ, отвѣчала Бланка. — Она отказала намъ необыкновенно величественно, и тѣми самыми словами которыя я повторила вамъ. ме правда ли дядя?

Бланка сказала правду. Ея быстрое соображеніе указало ей на дѣйствительное происшествіе, относившееся къ сэръ-Патрику и Арнольду. Принужденный замолчать, съ одной стороны, Джофри былъ вызванъ на отвѣтъ съ другой.

— Какой же отвѣтъ передать отъ васъ леди Гольчестеръ? спросилъ сэръ-Патрикъ.

Джофри, не отвѣчая, устремилъ на него пристальный взглядъ.

Сэръ-Патрикъ повторилъ опять порученіе леди-Гольчестеръ, сдѣлавъ особое удареніе на словахъ объ Аннѣ. Удареніе разозлило Джефри.

— Вы сговорились съ моей матерью испытать меня, воскликнулъ онъ. — Чортъ бы побралъ ваши хитрости, вотъ что я вамъ скажу.

— Я жду вашего отвѣта, настаивалъ сэръ-Патрикъ, не обративъ вниманія на дерзость Джофри.

Джофри взглянулъ на Анну и внезапно овладѣлъ собой.

— Передайте мое почтеніе матушкѣ, сказалъ онъ. — Я пріѣду къ ней завтра и привезу, съ собой жену съ величайшимъ удовольствіемъ. Слышите ли? Съ величайшимъ удовольствіемъ, повторилъ онъ и оглянулъ слушателей, желая знать какое впечатлѣніе произвелъ на нихъ его отвѣтъ.

Сэръ-Патрикъ ждалъ непроницаемо не скажетъ ли онъ еще чего-нибудь.

— Очень жалъ что я погорячился, продолжалъ Джофри. — Меня оскорбляютъ, мнѣ не довѣряютъ безъ всякой причины. Я прошу васъ быть свидѣтелями, прибавилъ онъ, возвысивъ опять голосъ и взглядывая съ безпокойствомъ то на сэръ-Патрика, то на Анну, — я прошу васъ быть свидѣтелями что я обращаюсь съ моею женой какъ слѣдуетъ. Друзья пріѣзжаютъ навѣстить ее, и я не мѣшаю ей повидаться съ друзьями. Матушка желаетъ видѣть ее, и я обѣщаю свозить ее къ матушкѣ. Завтра въ два часа. За что же осуждаютъ меня? Вотъ вы глядите на меня и не говорите ни олова. Скажите въ чемъ я виноватъ.

— Если собственная совѣсть человѣка не упрекаетъ его, мистеръ Деламенъ, то мнѣніе другихъ имѣетъ для него мало значенія, сказалъ сэръ-Патрикъ. — Мое порученіе исполнено.

Когда онъ обернулся къ Аннѣ, чтобы проститься съ ней, она поняла какое безпокойство онъ чувствовалъ покидая ее. Онъ поблѣднѣлъ. Рука его дрожала, когда онъ пожалъ крѣпко и нѣжно ея руку.

— Завтра увидимся у лорда Гольчестера, сказалъ онъ и взялъ подъ руку Бланку.

Онъ простился съ Джофри, не взглянувъ на него и не обративъ вниманія на его протянутую руку. Въ слѣдующую минуту они уѣхали.

Анна ждала въ нижнемъ корридорѣ пока Джофри запиралъ дверь. Послѣ его отвѣта матери, она не хотѣла показать что избѣгаетъ его. Онъ подошелъ медленно къ дому, но увидавъ ее въ отворенную дверь, прошелъ мимо и завернулъ за уголъ дома. Не трудно было понять что онъ самъ избѣгаетъ ее. Не солгалъ ли онъ сэръ-Патрику? Не найдетъ ли онъ завтра причины не взять ее съ собой?

Она вошла на верхъ. Есѳирь Дезриджъ отворила дверь своей комнаты, но увидавъ Анну, поспѣшно скрылась опять. Опять не трудно было понять что Есѳирь Дезриджъ имѣетъ свои причины избѣгать ее.

Что это значитъ? Что можетъ быть общаго между Джофри и хозяйкой?

Но такъ какъ вопросъ этотъ былъ неразрѣшимъ, то мысли Анны естественно обратились на то что сообщила ей Бланка. Женщина не можетъ быть равнодушной къ такой преданности какую выказывалъ ей сэръ-Патрикъ своими поступками. Какъ ни было ужасно ея положеніе, съ его постоянно возрастающей неизвѣстностью, съ его неразрѣшимыми сомнѣніями, она была счастлива когда думала съ гордостью и благодарностью о всѣхъ жертвахъ и опасностяхъ коимъ онъ подвергалъ себя единственно ради нея. Не обязана ли она, столько же относительно себя самой какъ и относительно сэръ-Патрика, сократить періодъ страданія? спрашивала она себя. Можно ли въ ея положеніи ждать что принесетъ съ собой завтра? Она рѣшила поставить въ эту же ночь свѣчу на окно, если представится возможность выйти въ садъ.

Подъ вечеръ раздались опять звуки означавшіе, по мнѣнію Анны, что въ домѣ производятся какія-нибудь передѣлки. Въ этотъ разъ звуки были слабые и раздавались не въ пустой комнатѣ, а въ спальнѣ Джофри.

Обѣдъ въ этотъ день былъ поданъ поздно. Есѳирь Дезриджъ явилась съ подносомъ, когда уже совсѣмъ стемнѣло. Анна предложила ей вопросъ и получила въ отвѣтъ нѣмой звукъ. Рѣшившись взглянуть въ лицо Есѳири, она задала такой вопросъ на который можно было отвѣтить не иначе какъ письменно, и сказавъ ей подождать, подошла къ камину, чтобы зажечь свѣчу. Когда она обернулась съ зажженною свѣчей, Есѳирь ушла.

Наступила ночь. Анна позвонила, чтобы заставить унести подносъ. Въ корридорѣ послышались незнакомые шаги.

— Кто тамъ? спросила она.

Ей отвѣчалъ мальчикъ котораго Джофри употреблялъ для посылокъ.

— Зачѣмъ вы пришли сюда? спросила она, не отворяя двери.

— Меня прислалъ мистеръ Деламенъ, сударыня. Онъ проситъ васъ сойти къ нему сейчасъ же.

Анна сошла внизъ и нашла Джофри въ столовой. Цѣль съ которою онъ вызвалъ ее была повидимому самая пустая. Онъ спросилъ ее какъ она желаетъ ѣхать въ Лондонъ: по желѣзной дорогѣ или въ экипажѣ? — Если вы желаете ѣхать въ экипажѣ, мальчикъ найметъ карету.

— Я желала бы ѣхать по желѣзной дорогѣ, отвѣчала Анна.

Но Джофри не удовлетворился отвѣтомъ. Онъ попросилъ ее обдумать хорошенько свое рѣшеніе и началъ просить ее, съ безпокойнымъ выраженіемъ въ глазахъ, не лишать себя комфорта ради экономіи. У него очевидно была какая-то причина удерживать ее въ комнатѣ.

— Сядьте пожалуста и подумайте хорошенько, прежде чѣмъ рѣшите, сказалъ онъ.

Заставивъ ее сѣсть, онъ высунулъ голову въ дверь и послалъ мальчика на верхъ за своею трубкой.

— Я хочу чтобы жена моя пользовалась всевозможнымъ комфортомъ, сказалъ онъ съ очевиднымъ волненіемъ.

Прежде чѣмъ Анна успѣла отвѣтить, на верху раздался испуганный голосъ мальчика. «Пожаръ», кричалъ онъ.

Джофри побѣжалъ на верхъ. Анна послѣдовала за немъ. Мальчикъ указалъ имъ на отворенную дверь комнаты Анны. Анна была вполнѣ увѣрена что уходя изъ комнаты оставила свѣчу на столѣ, далеко отъ занавѣса постели. Занавѣсъ тѣмъ не менѣе пылалъ.

Въ верхній этажъ дома была проведена вода. Тазы и рукомойники, которые обыкновенно приносились въ спальни въ началѣ вечера, на эту ночь были оставлены у резервуара. Тамъ же стояло пустое ведро. Приказавъ мальчику принести воды, Джофри сорвалъ занавѣсъ и бросилъ одну половину на постель, а другую на диванъ. Выливъ воду изъ ведра и изъ кувшина, принесенныхъ мальчикомъ, онъ залилъ огонь на постели и на диванѣ. Пожаръ былъ прекращенъ въ одну минуту, и домъ спасенъ. Но постель была залита водой, и комната сдѣлалась необитаема, по крайней мѣрѣ на эту ночь, а, можетъ-быть, и на нѣсколько ночей.

Джофри поставилъ на полъ пустое ведро и сказалъ, обратившись къ Аннѣ:

— Вамъ это не причинитъ большаго безпокойства. Стоитъ только перебраться въ другую комнату.

Съ помощью мальчика, онъ перетащилъ чемоданъ Анны и коммодъ въ другую комнату, сосѣднюю съ его комнатой, и посовѣтовавъ Аннѣ быть впредь осторожнѣе съ огнемъ, ушелъ внизъ, не выслушавъ ея отвѣта. Мальчикъ послѣдовалъ за нимъ и получилъ позволеніе идти домой.

Въ смятеніи, сопровождавшемъ тушеніе огня, Анна не могла не замѣтить оригинальнаго поведенія хозяйки дома.

Въ началѣ тревоги, Есѳирь вышла изъ своей комнаты, взглянула на пылавшій занавѣсъ и ртошла въ уголъ, совершенно, повидимому, равнодушная къ опасности, угрожавшей ея дому. Когда пожаръ былъ прекращенъ, она не сдвинулась съ мѣста, пока не перенесли въ другую комнату имущество Алны. Тогда она вышла изъ комнаты, не бросивъ даже взгляда на обгорѣвшую постель и на закопченый потолокъ, заперла дверь, положила ключъ въ карманъ и ушла въ свою спальню.

До сихъ поръ Анна не раздѣляла убѣжденія къ которому приходили почти всѣ кому случалось имѣть сношенія съ Есѳирью. Но въ этотъ вечеръ она не могла не согласиться что умственныя способности Есѳири разстроены. Оставшись съ нею вдвоемъ, она хотѣла предложить ей вопросъ о причинѣ пожара, но, подумавъ, отложила до другаго раза. Она перешла корридоръ и вошла въ запасную комнату, въ ту комнату отъ которой она отказалась, когда видѣла ее въ первый разъ, и которую должна была занять теперь поневолѣ.

Она была мгновенно поражена перемѣной въ размѣщеніи мебели.

Кровать передвинули на другое мѣсто. Изголовье кровати, обращенное къ наружной стѣнѣ, когда Анна была въ первый разъ въ комнатѣ, было теперь прислонено къ перегородкѣ отдѣлявшей эту комнату отъ спальни Джофри. Такая перемѣна была произведена, очевидно, съ какою-нибудь цѣлью. Крючокъ, поддерживавшій занавѣсъ, былъ вбитъ въ другое мѣсто потолка, сообразно съ перемѣщеніемъ кровати. Стулья и умывальникъ, стоявшіе сначала у перегородки, были перенесены къ наружной стѣнѣ. Остальная мебель стояла на прежнихъ мѣстахъ.

Въ положеніи Анны, всякое неожиданное и необъяснимое обстоятельство должно (казаться страннымъ и подозрительнымъ. Не передвинули ли постель съ какою-нибудь цѣлью? Не относится ли къ ней какимъ-нибудь образомъ эта цѣль?

Сомнѣніе, едва зародившись, обратилось въ страшное подозрѣніе. Не для тайной ли какой-нибудь цѣли понадобилось перемѣстить ее въ эту комнату? Не къ этому ли перемѣщенію относится вопросъ съ которымъ Джофри обратился въ прошлую ночь къ хозяйкѣ? Не нарочно ли подожгли занавѣсъ, чтобы заставить ее переселиться въ эту комнату?

Когда эти три вопроса мелькнули въ ея умѣ, она опустилась на ближайшій стулъ въ изнеможеніи отъ ужаса.

Успокоившись немного, она рѣшилась убѣдиться основательны ли ея подозрѣнія. Можетъ-быть, разстроенное воображеніе напугало ее призрачною опасностію. Можетъ-бытъ была какая-нибудь основательная причина передвинуть кровать. Она вышла и постучала въ дверь комнаты хозяйки.

— Мнѣ надо поговорить съ вами, сказала она.

Есѳирь отворила дверь. Анна позвала ее въ свою комнату.

— Для чего вы передвинули кровать отъ той стѣны къ этой? спросила Анна.

Есѳирь приняла вопросъ съ такою же невозмутимою покорностію съ какою смотрѣла на огонъ, и написала на доскѣ отвѣтъ. Протягивая доску, она всегда смотрѣла прямо въ лицо человѣку который читалъ то что она написала ему. Теперь же она протянула доску Аннѣ, съ опущенными глазами. Немногія слова написанныя на доскѣ не были прямымъ отвѣтомъ. Она написала:

«Я передвилула ее нѣсколько дней тому назадъ.»

— Я спрашиваю васъ для чего вы передвинули ее?

Есѳирь написала на доскѣ только два слова:

«Стѣна сыра.»

Анна взглянула на стѣну. На обояхъ не было ни малѣйшихъ признаковъ сырости. Она пощупала стѣну рукой, и не почувствовала ни малѣйшей сырости.

— Не правда, сказала она.

Есѳирь стояла неподвижно.

— Стѣна не сыра, повторила Анна.

Есѳирь, не поднимая глазъ, указала настойчиво на два слова, подождала чтобъ Анна прочла ихъ, и вышла изъ комнаты.

Звать ее назадъ было, очевидно, безполезно. Оставшись одна, Анна поспѣшила затворить дверь. Она заперла ее ключомъ и задвинула обѣ задвижки. Замокъ былъ цѣлъ и задвижки держались крѣпко. Тайная опасность, гдѣ бы она не скрывалась, не грозила со стороны двери.

Она оглянула всю комнату, осмотрѣла каминъ, окно, ставни, внутренность шкафа, заглянула подъ кровать. Она не замѣтила нигдѣ ничего такого что могло бы оправдать опасенія самаго подозрительнаго существа.

Но это не успокоило ее. Предчувствіе тайной опасности, постепенно усиливаясь, обратилось въ убѣжденіе.

Она сѣла и начала припоминать всѣ происшествія дня, надѣясь разрѣшить такимъ образомъ свои сомнѣнія.

Попытка была безполезна: она не вознаградилась ничѣмъ опредѣленнымъ, ничѣмъ осязаемымъ. Хуже, она дала поводъ къ новому сомнѣнію, — къ сомнѣнію была ли причина, переданная Бланкой, настоящей причиной побудившею сэръ-Патрика предложить ей свою помощь.

Дѣйствительно ли онъ приписываетъ поведеніе Джофри корыстнымъ разчетамъ? И дѣйствительно ли онъ хочетъ увезти ее отъ мужа только потому что надѣется заставить этимъ Джофри согласиться на предложеніе Юлія? Дѣйствительно ли это единственная цѣлъ? Или онъ убѣжденъ (зная ея положеніе) что ей угрожаетъ физическая опасность въ домѣ мужа? И не скрылъ ли онъ это убѣжденіе изъ опасенія напугать ее? Она оглянула незнакомую комнату въ ночной тишинѣ и почувствовала что послѣднее предположеніе вѣроятнѣе перваго.

Стукъ запираемыхъ дверей и оконъ донесся до нея изъ нижняго этажа. Что было дѣлать?

Не было возможности дать условленный знакъ сэръ-Патрику и Арнольду. Они ожидали увидать свѣчу на окнѣ той комнаты которую заперла Есѳирь.

Не было также никакой надежды на ночнаго сторожа, еслибъ она, дождавшись когда онъ подойдетъ къ дому, позвала его на помощь. Еслибы она могла заставить себя выразить такъ открыто недовѣріе къ мужу, и еслибы даже помощь была близка, какой основательной причиной оправдала бы ста такой поступокъ? У нея не было ни малѣйшей основательной причины, которая могла бы дать ей право обратиться къ покровительству закона.

Какъ послѣднее средство разрѣшить безотчетныя подозрѣнія, которыя внушило ей перемѣщеніе кровати, она попробовала сдвинуть ее. Но какъ она не напрягала силъ, тяжела кровать не сдвинулась ни на волосъ.

Осталось положиться на запертую дверь и бодрствовать всю ночь, съ надеждой что сэръ-Патрикъ и Арнольдъ бодрствуютъ тоже, въ близкомъ разстояніи отъ дома.

Она взяла работу и книги, и сѣла къ столу, поставивъ его посреди комнаты.

Послѣдніе звуки, свидѣтельствовавшіе о жизни и движеніи въ домѣ, смолкли. Вокругъ нея воцарилась гробовая тишина

ГЛАВА LVI.
Средство.

Наступилъ новый день; солнце взошло; домъ проснулся. Въ запасной комнатѣ и внѣ запасной комнаты не случилось ничего особеннаго.

Въ часъ назначенный для отъѣзда къ лорду Гольчестестеру, Есѳирь Дезриджъ и Джофри были наединѣ въ спальнѣ, въ которой Анна провела ночь.

— Она одѣта и ждетъ меня внизу, сказалъ Джофри. — Вы звали меня сюда Что вамъ нужно?

Есѳирь указала на кровать.

— Отодвинуть ее отъ стѣны?

Есѳирь кивнула головой.

Они отодвинули кровать на нѣсколько футовъ отъ внутренней тѣны. Подумавъ съ минуту, Джофри сказалъ:

— Это должно быть сдѣлано сегодня ночью. Ея друзья могутъ вмѣшаться. Горничная можетъ воротиться. Непремѣнно сегодня.

Есѳирь наклонила медленно голову.

— Сколько времени нужно вамъ быть одной въ домѣ?

Она показала три пальца

— Три часа?

Она кивнула головой.

— Въ три часа это будетъ сдѣлано?

Она опятъ кивнула головой.

До сихъ поръ она никогда, говоря съ нимъ, не глядѣла на негo. Въ ея манерѣ слушать его, въ каждомъ движеніи, которое она по необходимости дѣлала при немъ, выражалась безжизненная покорность, нѣмой ужасъ который онъ внушалъ ей. Онъ съ своей стороны до сихъ поръ молча выносилъ это. Но въ этотъ разъ, выхода изъ комнаты, онъ не выдержалъ.

— Почему, чортъ возьми, вы не можете глядѣть на меня? Она какъ будто не слыхала вопроса. Онъ сердито повторилъ его. Она написала отвѣтъ на доскѣ и протянула ему, опять не поднимая глазъ.

— Вѣдь я знаю что вы можете говорить, сказалъ онъ. — Я обличилъ васъ. Для чего же вы продолжаете играть со мною эту комедію?

Она настойчиво держала предъ нимъ доску. Онъ прочелъ: «Я нѣма для васъ и слѣпа для васъ. Оставьте меня въ покоѣ.»

— Оставить васъ въ покоѣ, повторилъ онъ. — Не поздно ли отступать послѣ того что вы уже сдѣлали? Хотите вы получить назадъ вашу Исповѣдь, или нѣтъ?

При намекѣ на Исповѣдь, она подняла голову. Слабый румянецъ вспыхнулъ на ея безжизненныхъ щекахъ; минутное страданіе возмутило ея мертвенное лицо. У этой женщины остался въ жизни только одинъ интересъ — овладѣть отнятою у нея рукописью. Только при воспоминаніи объ этомъ, пробуждалось ея слабое сознаніе.

— Такъ помните же ваше условіе, а я буду помнить свое, продолжалъ Джофри. — Вы знаете наши условія. Я прочелъ вашу Исповѣдь, но тамъ сказано не все. Я знаю что вы задушили его, но не знаю какъ вы это сдѣлали. Я хочу знать. Вы нѣмы и не можете разказать мнѣ. Вы должны сдѣлать съ этою стѣной то же самое что сдѣлали съ той. Вы ничѣмъ не рискуете. Никто не увидитъ васъ. Когда я вернусь, пусть эта стѣна будетъ въ такомъ же положеніи, въ какомъ была другая въ тотъ ранній часъ утра когда вы ждали съ полотенцемъ въ рукахъ перваго удара часовъ. Сдѣлайте это, и завтра вы получите назадъ вашу Исповѣдь.

При послѣднихъ словахъ, угасшая энергія женщины вспыхнула опять. Она взяла въ руки доску и, быстро написавъ на ней, протянула ее обѣими руками къ самому лицу Джофри. Онъ прочелъ:

«Я не хочу ждатъ до завтра. Вы должны отдать мнѣ Исповѣдь сегодня ночью.»

— Вы думаете что я ношу вашу Исповѣдь при себѣ, сказалъ Джофри. — Ея нѣтъ даже въ этомъ домѣ.

Она отступила назадъ, и въ первый разъ взглянула на него.

— Не бойтесь, продолжалъ Джофри. — Она запечатана моею печатью и хранится въ конторѣ моего банкира. Я самъ отнесъ ее туда. У васъ рѣшительный характеръ, мистрисъ Дезриджъ. Еслибъ я заперъ ее въ своей комнатѣ, вы сломали бы замокъ, лишь только я отвернулся бы отъ васъ. Еслибъ я носилъ ее при себѣ, на моемъ лицѣ очутилось бы полотенце въ ранній часъ утра. Въ конторѣ вамъ отдадутъ вашу Исповѣдь, когда вы предъявите записку написанную моею рукой. Сдѣлайте то чтö я сказалъ, и сегодня ночью вы подучите записку.

Она провела фартукомъ по лицу и взглянула съ облегченіемъ. Джофри повернулся къ двери.

— Я вернусь въ шесть часовъ, сказалъ онъ. — Будетъ готово?

Она наклонила голову.

Первое условіе принято, онъ предложилъ второе.

— Въ удобную минуту я приду въ мою комнату, сказалъ онъ. — Предъ тѣмъ я позвоню въ колокольчикъ столовой. Услыхавъ звонокъ, вы взойдете на верхъ и покажете мнѣ то что вы сдѣлаете въ мое отсутствіе.

Она опять наклонила голову.

Въ эту минуту, въ нижнемъ этажѣ отворилась дверь. Джофри поспѣшилъ внизъ. Анна могла забыть что-нибудь; надо было помѣшать ей войти въ ея комнату.

Они встрѣтились въ корридорѣ.

— Надоѣло ждать въ саду? спросилъ онъ отрывисто.

— Почтальйонъ сейчасъ подалъ мнѣ сквозь рѣшетку садовой двери письмо къ вамъ, сказала она. — Оно лежитъ въ столовой, на столѣ.

Онъ вошелъ въ столовую. Адресъ былъ написанъ рукою мистрисъ Гленармъ. Онъ положилъ нераспечатанное письмо въ карманъ и вернулся къ Аннѣ.

— Пойдемте скорѣе, сказалъ онъ. — Мы опоздаемъ на поѣздъ.

И они отправились къ лорду Гольчестеру.

ГЛАВА LVII.
Конецъ.

Въ шесть часовъ безъ нѣсколькихъ минутъ, карета лорда Гольчестера привезла Джофри и его жену на ихъ квартиру.

Джофри помѣшалъ лакею позвонить у садовой двери. Уходя изъ дома, онъ взялъ ключъ съ собою. Впустивъ Анну и заперевъ за нею дверь, онъ подошелъ къ окну кухни и кликнулъ Есѳирь Дезриджъ.

— Принесите холодной воды въ гостиную, сказалъ онъ, — и наполните вазу на каминѣ. Чѣмъ скорѣе вы поставите цвѣты въ воду, прибавилъ онъ, обращаясь къ женѣ, — тѣмъ дольше они не завянутъ.

Онъ говорилъ о букетѣ который Юлій нарвалъ для Анны въ оранжереѣ своего дома. Оставивъ Анну въ гостиной устанавливать цвѣты, онъ поспѣшилъ наверхъ. Минуту спустя, къ нему пришла Есѳирь.

— Готово? спросилъ онъ шепотомъ.

Есѳирь кивнула головой. Джофри снялъ сапоги и вошелъ въ комнату Анны. Они придвинули беззвучно кровать къ стѣнѣ и поспѣшили уйти. Когда, нѣсколько минутъ спустя, Анна вошла въ свою комнату, она не замѣтила въ ней никакой перемѣны. Она сняла шляпку и пальто, и сѣла отдохнуть.

Все теченіе событій съ прошлой ночи шло къ тому чтобъ обмануть ее. Она не могла не поддаться убѣжденію что ея опасенія неосновательны, что подъ вліяніемъ вымышленныхъ подозрѣній она поддалась совершенно безпричинному страху. Въ твердомъ убѣжденіи что ей грозитъ опасность, она бодрствовала всю ночь, и ничего не случилось. Въ полной увѣренности что Джофри далъ обѣщаніе, не имѣя намѣренія исполнить его, она желала узнать подъ какимъ предлогомъ онъ оставитъ ее дома. Но когда пришло время ѣхать, оказалось что онъ готовъ исполнить свое обѣщаніе. Въ домѣ лорда Гольчестера онъ не сдѣлалъ ни малѣйшей попытки стѣснить свободу ея дѣйствій и словъ. Рѣшившись увѣдомить сэръ-Патрика о томъ что она перемѣнила комнату, она разказала о пожарѣ ее всѣми подробностями, и Джофри съ начала до конца разказа не остановилъ ее ни однимъ словомъ. Она говорила съ Бланкой наединѣ, и онъ не мѣшалъ ей. Гуляя по оранжереѣ, она безпрепятственно отстала отъ другихъ, чтобы поблагодарить сэръ-Патрика и спросить его дѣйствительно ли онъ смотритъ на поведеніе Джофри съ такой точки зрѣнія какъ передала Бланка. Она говорила съ нимъ минутъ десять или болѣе. Сэръ-Патрикъ увѣрилъ ее что Бланка передала правильно его мнѣніе. Онъ сказалъ ей что, по его убѣжденію, она должна дѣйствовать рѣшительно и поспѣшно, и что она хорошо сдѣлаетъ взявъ на себя (съ его помощію) иниціативу разрыва «Пока вы будете жить съ нимъ въ одномъ домѣ, говорилъ сэръ-Патрикъ, онъ будетъ спекулировать нашимъ нетерпѣніемъ освободить васъ отъ него и будетъ торговаться съ своимъ братомъ въ качествѣ кающагося мужа. Поставьте свѣчу на окно ночью и попробуйте уйти Подойдите только къ садовой двери, и я ручаюсь что вы будете въ безопасности пока онъ не подпишетъ условія.» Такъ онъ поощрялъ Анну къ поспѣшному образу дѣйствій, и она обѣщала ему послѣдовать его совѣту. Потомъ она ушла въ гостиную, и Джофри не сдѣлалъ никакого замѣчанія объ ея отсутствіи. Она вернулась въ Фульгамъ вдвоемъ съ нимъ въ каретѣ его брата, и онъ дорогой ни о чемъ не распрашивалъ ее. Какое заключеніе должна она была вывести изъ всего этого? Развѣ она могла заглянуть въ душу сэръ-Патрика, и увидать что онъ умышленно скрылъ отъ нея свое мнѣніе объ ея положеніи, изъ опасенія что она лишится энергіи, узнавъ какъ онъ боится за ея безопасность? Нѣтъ. Она не могла не повѣрить признакамъ ложнаго спокойствія окружавшаго ея. Она не могла не согласиться искренно съ притворнымъ мнѣніемъ сэръ-Патрика и не повѣрить что сэръ-Патрикъ правъ.

Въ сумерки Анна начала чувствовать усталость, неизбѣжное слѣдствіе безсонной ночи. Она позвонила и попросила чаю.

Есѳирь, явившаяся на ея зовъ, вмѣсто того чтобъ отвѣтить по обыкновенію утвердительнымъ наклоненіемъ головы, подумала съ минуту, потомъ написала на доскѣ и показала Аннѣ слѣдующія слова:

«Безъ служанки вся работа лежитъ на мнѣ. Еслибы вы напились чаю въ гостиной, вы избавили бы меня отъ лишняго труда всходить наверхъ.»

Анна согласилась немедленно на ея предложеніе.

— Вы нездоровы? спросила она, замѣтивъ, какъ не было темно въ комнатѣ, что-то странное въ манерахъ Еоэири.

Не поднимая глазъ, Есѳирь покачала головой.

— Не разстроило ли васъ что-нибудь?

Есѳирь повторила отрицательный знакъ.

— Не обидѣла ли я васъ чѣмъ-нибудь?

Есѳирь внезапно сдѣлала шагъ впередъ, внезапно взглянула на Анну, сдѣлала надъ собой усиліе, и съ нѣмымъ звукомъ, подобнымъ стону, вышла изъ комнаты.

Заключивъ что какимъ-нибудь неумышленнымъ словомъ или поступкомъ она обидѣла Есѳирь, Анна рѣшилась возобновить разговоръ объ этомъ при первой возможности и сошла внизъ. Въ отворенную настежь дверь столовой, она увидала Джофри, писавшаго письмо, съ роковою бутылкой на столѣ.

Послѣ того что оказалъ ей мистеръ Спидвель, она сочла долгомъ сдѣлать ему замѣчаніе и исполнила свой долгъ безъ малѣйшаго колебанія.

— Простите что я прерываю васъ, сказала она. — Вы кажется забыли что говорилъ вамъ объ этомъ мистеръ Спидвель.

Она указала на бутылку. Джофри посмотрѣлъ на бутылку, потомъ на письмо, и покачалъ нетерпѣливо головой. Она сдѣлала вторую попытку образумить его, и опять безуспѣшно. «Ну, хорошо», сказалъ онъ довольно мягкимъ тономъ. Идти на третью неудачу было безполезно. Анна удалилась въ гостиную.

Письмо, которое онъ писалъ, было отвѣтомъ на письмо мистрисъ Гленармъ, въ которомъ она объявила ему что намѣрена уѣхать изъ Лондона. Онъ дошелъ до двухъ заключительныхъ фразъ, когда Анна прервала его: «Я можетъ-быть скоро сообщу вамъ новость, которой вы не ожидаете. Подождите еще одинъ день.»

Запечатавъ письмо, и выпивъ стаканъ водки съ водой, онъ устремилъ глаза въ отворенную дверь. Когда Есѳирь, пройдя по корридору съ подносомъ въ рукахъ, вошла въ гостиную, онъ подалъ условленный знакъ, позвонивъ въ колокольчикъ. Есѳирь тотчасъ же вышла изъ гостиной и затворила за собою дверь.

— Усѣлась она за свой чай? спросилъ онъ, снимая тяжелые сапоги и надѣвая заранѣе приготовленныя туфли.

Есѳирь наклонила голову.

Онъ указалъ на лѣстницу. — Идите впередъ, шепнулъ онъ. — Безъ отговорокъ! и безъ шума!

Она поднялась на лѣстницу. Онъ медленно слѣдовалъ за ней. Хотя онъ выпилъ только одинъ стаканъ водки съ водой, шаги его были уже не тверды. Опираясь одною рукой въ стѣну, другой держась за перила, онъ поднялся на верхъ, остановился, прислушиваясь съ минуту, потомъ послѣдовалъ за Есѳирью въ свою комнату и тихо заперъ дверь.

— Ну! сказалъ онъ.

Она стояла неподвижно среди комнаты, похожая болѣе на машину, которую надо привести въ движеніе, чѣмъ на живое существо. Видя что съ ней словами ничего не сдѣлаешь, онъ дотронулся до нея (причемъ дрожь пробѣжала по его тѣлу) и указалъ ей на стѣну.

Прикосновеніе пробудило ее. Медленными шагами, съ разсѣяннымъ взглядомъ, двигаясь какъ во снѣ, она подошла къ стѣнѣ, опустилась на колѣни, и вынувъ изъ панели два тонкихъ, острыхъ гвоздя, подняла полосу обоевъ, отклеенную отъ штукатурки. Вставъ на стулъ, она откинула полосу наверхъ и приколола ее двумя гвоздями, которые держала въ рукахъ.

При послѣднемъ свѣтѣ сумерокъ, Джофри взглянулъ на стѣну.

Онъ увидалъ проломъ. На разстояніи трехъ футовъ отъ пола, переплетъ штукатурки былъ вырѣзанъ и гипсъ вынуть, такъ что образовалось отверстіе достаточной величины чтобъ просунутыя чрезъ него мужскія руки могли дѣйствовать свободно по всѣмъ направленіямъ. Ничто кромѣ обоевъ не мѣшало глазамъ и рукамъ проникнуть въ сосѣднюю комнату.

Есѳирь слѣзла со стула и знакомъ потребовала огня.

Джофри вынулъ спичку изъ коробки. Та же странная неувѣренность, которая уже владѣла его ногами, теперь, казалось, овладѣла и его руками. Онъ провелъ спичкой по крышкѣ коробки такъ сильно что спичка переломилась. Досталъ другую и провелъ такъ слабо что она не зажглась. Есепрь взяла изъ его рукъ коробку, зажгла свѣчу и указала на панель.

Подъ тѣмъ мѣстомъ стѣны съ котораго была снята полоса обоевъ, въ полъ были вбиты два костылька. Двѣ тонкія, крѣпкія веревочки были обернуты вокругъ костыльковъ. Нижніе концы веревочекъ лежали аккуратно смотанные у панели. Верхніе концы, туго натянутые уходили въ двѣ маленькія дырочки, провернутыя въ стѣнѣ на разстояніи фута отъ пола.

Снявъ веревочки съ костыльковъ, Есѳирь подняла свѣчу къ отверстію. Здѣсь были еще два конца веревочекъ, свободно спускавшіеся съ нижняго края отверстія. Потянувъ верхніе концы, Есѳирь начала поднимать отклеенную полосу обоевъ сосѣдней комнаты. Нижніе концы веревочекъ, которые предъ тѣмъ поддерживали полосу обоевъ въ натянутомъ положеніи, двигались чрезъ дырочки и не мѣшали ей подниматься. Джофри замѣтилъ что на изнанкѣ бумаги были наклеены мѣстами тонкія полоски ваты, препятствовавшія ей царапаться о стѣну. Поднявъ полосу до конца, Есѳирь взяла ее въ отверстіе, откинула наверхъ, прикрѣпила какъ и первую, и отошла въ сторону, уступивъ свое мѣсто Джофри. Въ отверстіе виднѣлась комната Анны. Онъ тихо раздвинулъ легкій занавѣсъ надъ постелью и увидалъ у себя подъ руками подушку гдѣ будетъ лежать ея голова ночью.

Ужасъ овладѣлъ имъ. Его нервы не выдержали. Онъ отступалъ назадъ съ преступнымъ страхомъ и оглянулъ комнату. На столѣ, возлѣ его постели, стояла карманная фляжка съ водкой. Онъ выпилъ ее залпомъ и сдѣлался опять самимъ собою.

— Прежде чѣмъ идти далѣе, сказалъ онъ, — я хочу знать какъ привести все это въ прежнее положеніе. Если эту комнату будутъ осматривать, веревки все выдадутъ.

Есѳирь вынула изъ шкафа стклянку съ жидкостью похожею на клей. Частью знаками, частью съ помощью доски, Есѳирь объяснила какъ намазать клеемъ отклеенную полосу обоевъ сосѣдней комнаты, какъ приклеить ее къ нижней части стѣны, натянувъ веревочки, какъ веревочки, послуживъ этой цѣли, могутъ-быть безпрепятственно вынуты, какъ потомъ, заложивъ отверстіе вынутыми матеріалами, или не закладывая, если не хватитъ времени, приклеить обои въ комнатѣ Джофри. Во всякомъ случаѣ, обои скроютъ отверстіе и не выдадутъ ничего.

Джофри удовлетворился. Онъ указалъ на полотенца, висѣвшія въ комнатѣ.

— Возьмите одно изъ нихъ, сказалъ онъ, — и покажите мнѣ собственными руками какъ вы это сдѣлали.

Въ эту минуту до нихъ донесся голосъ Анны, звавшей внизу мистрисъ Дезриджъ.

Нельзя было ручаться ни за одну минуту. Она могла придти въ свою комнату, и все узнать.

— Закройте скорѣе, сказалъ Джофри, указывая на стѣну — Скорѣе.

Отверстіе было закрыто очень скоро. Стоило только спустить двѣ полосы обоевъ, натянуть веревочками полосу въ комнатѣ Анны, и прикрѣпить гвоздями полосу въ комнатѣ Джофри. Въ одну минуту стѣна приняла свой обычный видъ.

Они вышли на цыпочкахъ изъ комнаты и начали смотрѣть въ нижній корридоръ. Не получивъ отвѣта на второй зовъ, Анна прошла по корридору въ кухню и вернувшись съ чайникомъ въ рукахъ, затворила за собою дверь гостиной.

Есѳирь ждала невозмутимо дальнѣйшихъ приказаній. Но дальнѣйшихъ приказаній не послѣдовало. Страшное драматитеское представленіе преступленія Есѳири не было нужно ни въ какомъ отношеніи. Всѣ средства были готовы, а способъ воспользоваться имъ былъ очевиденъ. Чтобы достигнуть цѣли, надо было выждатъ удобнаго времени и дѣйствовать рѣшительно. Джофри сдѣлалъ Есѳири знакъ идти внизъ.

— Идите въ кухню, пока она не вышла, сказалъ онъ. — Я буду ждать въ саду. Когда она уйдетъ въ свою комнату, покажитесь у задней двери. Я пойму.

Есѳирь поставила ногу на первую ступеньку, остановилась, обернулась, оглянула медленно обѣ стѣны корридора, содрогнулась, покачала головой и сошла медленно внизъ.

— Что вы тамъ разсматривали? шепнулъ ей вслѣдъ Джофри.

Не отвѣтивъ и не оглянувшись, она ушла въ кухню.

Онъ подождалъ съ минуту и послѣдовалъ за ней.

Прежде чѣмъ выйти въ садъ, онъ зашелъ въ столовую. Луна взошла, и ставни не были затворены. Не трудно было найти водку и графинъ съ водою на столѣ. Онъ вылилъ водку въ кружку, разбавилъ водой и вылилъ залпомъ. «Голова кружится», прошепталъ онъ, обтирая лицо платкомъ. «Какая адская жара сегодня.» Онъ направился къ двери. Дверь была отворена и видно ясно, но онъ не попалъ въ нее. Два раза онъ наталкивался на стѣну, по обѣ стороны двери, прежде чѣмъ нашелъ ее. Онъ отправился въ садъ. Странное состояніе овладѣло имъ когда онъ ходилъ взадъ и впередъ по саду. Онъ пилъ слишкомъ мало чтобъ опьянѣть. Голова его была въ обыкновенномъ состояніи, но тѣломъ онъ былъ пьянъ.

Наступала ночь; церковные часы пробили десять.

Анна вышла изъ гостиной со спальной свѣчей въ рукахъ.

— Тушите свѣчи, сказала она, подойдя къ двери кухня. — Я ухожу на верхъ.

Она вошла въ свою комнату. Утомленіе которое она чувствовала послѣ безсонной ночи становилось невыносимо. Она заперла дверь ключомъ, но задвижекъ не задвинула. Ея страхъ уже прошелъ, и она не сочла нужнымъ задвинуть задвижки, тѣмъ болѣе что онѣ могли бы помѣшать ей выйти ночью безъ шума изъ комнаты. Она разстегнула платье, откинула волосы съ висковъ и начала ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, думая. Джофри велъ жизнь неакуратную; Есѳирь большею частью ложилась спать поздно. Надо было ждать часа два по крайней мѣрѣ, а по всей вѣроятности три, до того времени когда можно бы было рѣшиться дать въ окно условленный знакъ сэръ-Патрику. Ея сила замѣтно исчезала. Отказывая себѣ въ отдыхѣ еще часа три, она могла бы утомить себя до того что у нея не хватило бы рѣшимости рискнуть на побѣгъ. Сонъ одолѣвалъ ею, и она рѣшилась заснуть. Она не боялась что не проснется въ нужное время. Анна, какъ многіе нервные люди, засылая съ сознаніемъ что надо проснуться въ извѣстный часъ, была увѣрена что проснется во время инстинктивно. Она поставила зажженную свѣчу въ безопасное мѣсто и легла на постель. Менѣе чѣмъ черезъ пять минутъ, она спала глубокимъ сномъ.

Церковные часы пробили четверть одиннадцатаго.

Есѳирь Дезриджъ показалась у задней двери. Джофри вошелъ въ домъ. Увидавъ въ корридорѣ, при свѣтѣ лампы, его лицо, Есѳирь попятилась отъ него.

— Что съ вами? спросилъ онъ.,

Она покачала головой и указала въ дверь столовой на бутылку стоявшую на столѣ.

— Сумашедшая! Я такъ же трезвъ какъ и вы, сказалъ онъ. — Что бы со мною ни дѣлалось, только я не пьянъ.

Есѳирь взглянула на него опять. Онъ былъ правъ. По его голосу и по глазамъ видно было что онъ не пьянъ.

— Ушла она въ свою комнату?

Есѳирь кивнула головой.

Джофри поднялся на лѣстницу, шатаясь изъ стороны въ сторону. На верху онъ остановился, сдѣлалъ знакъ Есѳири слѣдовать за нимъ, вошелъ въ свою комнату, подождалъ чтобъ она вошла и заперъ дверь.

Онъ взглянулъ на стѣну, не рѣшаясь подойти къ ней. Есѳирь стояла за нимъ.

— Спитъ ли она? спросилъ онъ.

Есѳирь подошла къ стѣнѣ, прислушалась и отвѣчала утвердительно.

Онъ сѣлъ.

— У меня болитъ голова, сказалъ онъ. — Дайте мнѣ стаканъ воды.

Онъ выпилъ немного воды и вылилъ остатокъ на голову. Есѳирь подошла къ двери, намѣреваясь уйти изъ комнаты. Джофри поспѣшно остановилъ ее.

— Я не справлюсь съ веревками, сказалъ онъ, — и не сумѣю поднять обои. Поднимайте.

Она сдѣлала движеніе рѣшительнаго отказа, и отворила дверь.

— Хотите вы или нѣтъ получить назадъ вашу Исповѣдь? спросилъ онъ.

Она затворила дверь, покорившись мгновенно, и подошла къ стѣнѣ.

Она подняла отклеенныя полосы обоевъ, указала на отверстіе и отошла на другую сторону комнаты.

Джофри всталъ, подошелъ нетвердыми шагами къ своей кровати, и подождалъ немного, держась за нее. Въ это время онъ почувствовалъ въ себѣ перемѣну. По правой сторонѣ его головы прошло такое ощущеніе будто на нее пахнулъ холодный вѣтеръ. Онъ почувствовалъ себя опять твердымъ, онъ былъ въ состояніи разчитывать разстоянія, онъ рѣшился просунуть руки въ отверстіе и раздвинуть легкій занавѣсъ кровати. Онъ рѣшился взглянуть на свою спящую жену.

Свѣтъ свѣчи стоявшей въ другой сторонѣ комнаты слабо освѣщалъ ее. Болѣзненное, утомленное выраженіе лица ея пропало. Глубокій сонъ возвратилъ ему все что въ немъ было прекраснаго въ былыя времена. Она казалась молодою при слабомъ свѣтѣ; она была хороша въ ея тихомъ покоѣ. Голова ея лежала на подушкѣ навзничь. Въ такомъ положеніи она была въ полной власти человѣка подъ взглядомъ котораго спала, человѣка смотрѣвшаго на нее съ неумолимою рѣшимостью лишить ее жизни.

Посмотрѣвъ на нее съ минуту, онъ отступилъ назадъ.

— Она сегодня походитъ болѣе на ребенка чѣмъ на женщину, пробормоталъ онъ, и взглянулъ на Есѳирь.

Зажженная свѣча, которую она принесла съ собой на верхъ, стояла возлѣ нея.

— Задуйте свѣчу, шепнулъ онъ.

Она не двигалась.

— Задуйте свѣчу! повторилъ онъ.

Она не слышала его.

Что же она дѣлала? Она смотрѣла пристально въ уголъ комнаты.

Онъ опять повернулся къ отверстію. Онъ опять взглянулъ на спокойное лицо на подушкѣ. Онъ умышленно пробудилъ въ себѣ чувство мести къ ней.

— Еслибы не ты, прошепталъ онъ, — я выигралъ бы бѣгъ. Еслибы не ты, я былъ бы въ хорошихъ отношеніяхъ съ отцомъ. Еслибы не ты, я женился бы на мистрисъ Гленармъ.

Онъ оглянулся, пользуясь минутой сильнѣйшей злобы, схватилъ полотенце, подумалъ съ минуту, и бросилъ его.

Новая мысль пришла ему въ голову. Онъ стоялъ въ двухъ шагахъ отъ своей кровати. Онъ схватилъ одну изъ подушекъ и взглянулъ на Есѳирь.

— Это не пьяное животное, сказалъ онъ. — Это женщина которая будетъ бороться за свою жизнь. Подушка подѣйствуетъ лучше полотенца.

Она не отвѣтила ни слова и не взглянула на него. Онъ сдѣлалъ шагъ къ отверстію, остановился и бросилъ взглядъ назадъ.

Есѳирь Дезриджь сошла наконецъ съ своего мѣста.

Въ комнатѣ не было третьяго лица, но она смотрѣла и двигалась какъ будто слѣдовала за кѣмъ-нибудь вдоль стѣны. Губы ея были полуоткрыты отъ ужаса, глаза, постепенно расширяясь, смотрѣли пристально блестящимъ взглядомъ въ пустое пространство. Шагъ за шагомъ она подходила все ближе и ближе къ Джофри, слѣдуя за невидимымъ образомъ, который также подходилъ все ближе и ближе. Онъ спросилъ себя что это значитъ? Можетъ-быть разсудокъ женщины не выдержалъ ужаса поступка при которомъ она присутствовала? Можетъ-быть она закричитъ и разбудитъ его жену?

Онъ поспѣшилъ къ отверстію чтобы воспользоваться возможностью, пока была возможность.

Онъ крѣпко сжалъ въ рукахъ подушку.

Онъ просунулъ ее въ отверстіе.

Онъ расправилъ ее надъ головой спящей Анны.

Въ ту же минуту онъ почувствовалъ на своемъ плечѣ руку Есѳири. Ея прикосновеніе прошло по его тѣлу, съ головы до ногъ, какъ прикосновеніе льда. Онъ вздрогнулъ, отступилъ назадъ и обернулся къ ней. Она устремила глаза черезъ его плечо на что-то находившееся за нимъ, какъ въ виндигетскомь саду. Въ третій разъ она увидала за нимъ призракъ. Кровожадное бѣшенство овладѣло ею. Она какъ дикій звѣрь вцѣпилась въ его горло. Слабая старуха напала на атлета.

Онъ выронилъ подушку и поднялъ свою могучую правую руку, чтобы сбросить ее, какъ сбросилъ бы насѣкомое.

Когда онъ поднялъ руку, страшная конвульсія исказила его лицо. Какая-то невидимая рука опустила внизъ его правую бровь и вѣку, опустила внизъ и правую сторону рта. Поднятая рука опустилась въ безсиліи. Вся правая сторона тѣла отнялась. Онъ упалъ какъ подкошенный. Есѳирь Дезриджъ наклонилась надъ его распростертымъ тѣломъ, уперлась колѣнками въ его широкую грудь и сдавила пальцами его горло.

Стукъ паденія пробудилъ Анну. Она вскочила, оглянулась, и увидала надъ своимъ изголовьемъ отверстіе въ стѣнѣ и свѣтъ свѣчи въ сосѣдней комнатѣ Она отступила назадъ, ждала, прислушивалась, глядѣла. Она не видала ничего кромѣ мерцанія свѣчи въ сосѣдней комнатѣ, не слыхала ничего кромѣ хриплаго дыханія, словно кто-то задыхался. Скоро звукъ замолкъ. Прошла минута тишины. Голова Есѳири Дезриджъ поднялась къ отверстію, поднялась съ безумнымъ блескомъ въ глазахъ, и взглянула на нее.

Анна бросилась къ отворенному окну и позвала на помощь

Голосъ сэръ-Патрика отозвался на ея зовъ, съ дороги за оградой сада.

— Подождите меня, ради Бога! крикнула она.

Она выбѣжала изъ комнаты, сбѣжала съ лѣстницы, отперла дверь, и черезъ минуту была въ саду.

Подбѣжавъ къ садовой двери, она услышала за ней голосъ незнакомаго человѣка. Сэръ-Патрикъ ободрилъ ее.

— Съ нами ночной сторожъ, сказалъ онъ. — У него есть ключъ отъ садовой двери.

Дверь отворилась снаружи. Она увидала сэръ-Патрика, Арнольда и полицейскаго. Когда они вошли, она успѣла только сказать: «на верхъ», и лишилась чувствъ. Сэръ-Патрикъ поддержалъ ее, Онъ посадилъ ее на скамейку и остался съ нею, между тѣмъ какъ Арнольдъ и полицейскій поспѣшили въ домъ.

— Куда же идти сначала? спросилъ Арнольдъ.

— Въ комнату изъ которой она звала на помощь, отвѣчалъ полицейскій.

Они взбѣжали на лѣстницу, вошли въ комнату Анны, тотчасъ же замѣтили отверстіе въ стѣнѣ и взглянули въ него.

На полу лежало мертвое тѣло Джофри Деламена. Есѳирь Дезриджъ стояла на колѣняхъ возлѣ его головы и молилась.

ЭПИЛОГЪ.
Утренній визитъ.

I.

Въ газетахъ было объявлено о возвращеніи лорда и леди Гольчестеръ въ ихъ лондонскую резиденцію, послѣ болѣе чѣмъ шестимѣсячнаго путешествія по континенту.

Сезонъ во всемъ разгарѣ. Въ продолженіи пріемныхъ часовъ дня, двери дома лорда Гольчестера отворяются ежеминутно для пріема посѣтителей. Большинство оставляетъ карточки и уѣзжаетъ. Нѣкоторыя привилегированныя особы выходятъ изъ каретъ и входятъ въ домъ.

Въ числѣ послѣднихъ была знатная особа, пріѣхавшая раньше другихъ съ твердымъ намѣреніемъ увидать во что бы то ни стало хозяина или хозяйку дома, и не принимавшая никакихъ отговорокъ. Между тѣмъ какъ эта особа говоритъ съ главнымъ швейцаромъ, лордъ Гольчестеръ, переходя изъ одной комнаты въ другую, случайно проходитъ мимо двери швейцарской. Особа тотчасъ же накидывается на него съ возгласомъ: «дорогой лордъ Гольчестеръ!» Юлій оборачивается и видитъ леди Лунди.

Онъ пойманъ и сдается съ самымъ любезнымъ видомъ. Отворяя предъ ея свѣтлостью дверь ближайшей комнаты, онъ взглядываетъ украдкой на часы и думаетъ: «Какъ мнѣ отдѣлаться отъ нея прежде чѣмъ они пріѣдутъ?»

Леди Лунди водворяется на диванѣ, окружившись облакомъ шелку и кружевъ, и со свойственнымъ ей величественнымъ видомъ дѣлается «пріятною во всѣхъ отношеніяхъ». Она освѣдомляется съ величайшимъ участіемъ о леди Гольчестеръ, о вдовствующей леди Гольчестеръ, о самомъ Юліи. Гдѣ они были? Что они видѣли? Помогло ли имъ время и перемѣна мѣстъ примириться съ ударомъ того страшнаго происшествія о которомъ леди Лунди не рѣшается выразиться яснѣе? Юлій отвѣчаетъ самоотверженно и нѣсколько разсѣянно. Онъ съ своей стороны освѣдомляется о планахъ и намѣреніяхъ ея свѣтлости, и думаетъ о неумолимомъ теченіи времени и о случайностяхъ къ которымъ оно ведетъ. О себѣ самой леди Лунди не можетъ сообщить ничего новаго. Она пріѣхала въ Лондонъ только на нѣсколько недѣль. Она ведетъ жизнь уединенную. «Мой скромный кругъ обязанностей ограничивается Виндигетсомъ, лордъ Гольчестеръ. Если умъ мой утомляется, онъ находитъ обновленіе въ случайныхъ посѣщеніяхъ немногихъ искреннихъ друзей, которыхъ убѣжденія согласуются съ моими убѣжденіями. Такъ проходитъ (не совсѣмъ безполезно, надѣюсь) мое скромное существованіе. У меня нѣтъ новостей; я ничего не видала, исключая развѣ очень печальнаго зрѣлища которое мнѣ представилось вчера.» Она останавливается. Юлій видитъ что она ждетъ вопроса, и предлагаетъ вопросъ.

Леди Лунди колеблется; объявляетъ что ея новость касается очень грустнаго событія, на которое она уже намекала; признается что, находясь въ Лондонѣ, она сочла долгомъ освѣдомиться объ Есѳири Дезриджъ; что она не только освѣдомилась, но навѣстила сама несчастную женщину, говорила съ ней, нашла что она не сознаетъ своего ужаснаго положенія, не помнитъ рѣшительно ничего и покорно переноситъ свое существованіе. По мнѣнію медиковъ, свидѣтельствовавшихъ ее, несчастная проживетъ еще нѣсколько лѣтъ. Перечисливъ эти факты, ея свѣтлость готовится сдѣлать нѣсколько «соотвѣтствующихъ случаю замѣчаній», которыми она славится, какъ вдругъ дверь отворяется, и леди Гольчестеръ, отыскивая своего мужа, входитъ въ комнату.

II.

Новый взрывъ сочувствія со стороны леди Лунди встрѣчается хозяйкой вѣжливо, но холодно. Леди Гольчестеръ, какъ и Юлій, думаетъ о теченіи времени и старается угадать долго ли намѣрена сидѣть гостья.

Леди Лунди не обнаруживаетъ намѣренія покинуть диванъ. Она, очевидно, пріѣхала чтобы сказать что-то такое чего она еще не сказала. Скажетъ ли она это наконецъ? Да, она идетъ къ своей цѣли окольными путями. Позволятъ ли ей возобновить разговоръ о путешествіи лорда и леди Гольчестеръ? Такъ они были въ Римѣ. Не подтвердятъ ли они дошедшаго до нея поразительнаго извѣстія о «вѣроотступничествѣ» мистрисъ Гленармъ?

Леди Гольчестеръ подтверждаетъ извѣстіе. Мистрисъ Гленармъ, дѣйствительно, отказалась отъ свѣта и ищетъ успокоенія въ лонѣ католической церкви. Леди Гольчестеръ видѣла ее въ Римѣ, въ монастырѣ. Она выдерживаетъ періодъ послушничества и намѣрена постричься. Леди Лунди, какъ хорошая протестантка, поднимаетъ руки въ ужасѣ, объявляетъ что это слишкомъ тяжелый предметъ для разговора, и чтобы перемѣнитъ его, переходитъ прямо къ своей цѣди. Не встрѣчалась ли леди Гольчестеръ, во время своего путешествія по континенту, съ мистрисъ Арнольдъ Бринквортъ, или не слыхала ли о ней?

— Я, какъ вамъ извѣстно, прекратила всякія сношенія съ моими родственниками, объясняетъ леди Лунди. — Ихъ образъ дѣйствій въ періодъ нашего семейнаго испытанія, сочувствіе съ которымъ они относились къ особѣ имя которой я не рѣшаюсь произнести, отдалили меня отъ нихъ. Мнѣ очень грустно, но зла на нихъ я не питаю, и всегда услышу съ материнскимъ участіемъ о счастіи Бланки. До меня дошли слухи что она и мужъ ея путешествовали въ то же время когда путешествовали вы и лордъ Гольчестеръ. Не встрѣчались ли вы съ ними?

Юлій и жена его переглядываются. Юлій хранитъ молчаніе. Леди Гольчестеръ отвѣчаетъ:

— Мы видѣли мистера и мистрисъ Бринквортъ во Флоренціи, а потомъ въ Неаполѣ, леди Лунди. Они вернулись въ Англію недѣлю тому назадъ, въ ожиданіи счастливаго событія которое можетъ-быть увеличитъ число членовъ вашего семейства. Въ настоящее время они въ Лондонѣ. Я даже скажу вамъ что мы ожидаемъ ихъ сегодня къ завтраку.

Изложивъ такъ ясно положеніе дѣлъ, леди Гольчестеръ смотритъ на леди Лунди. (Неужели и это не заставитъ ее уѣхать?)

Тщетная попытка! Леди Лунди удерживаетъ свою позицію. Не слыхавъ въ продолженіи послѣднихъ шести мѣсяцевъ буквально ничего о своихъ родственникахъ, она стираетъ отъ любопытства узнать еще что-нибудь. Есть еще особа о которой она не освѣдомлялась.

— А что сэръ-Патрикъ? спрашиваетъ она съ кроткою меланхоліей, намекающею на прошлыя оскорбленія, прощенныя съ христіанскою незлобивостью. — Я знаю о немъ только то что было объявлено въ газетахъ. Не встрѣчали ли вы и сэръ-Патрика во Флоренціи и Неаполѣ?

Юлій и жена его переглянулись опять. Въ залѣ бьютъ часы. Юлій вздрагиваетъ, леди Гольчестеръ начинаетъ терять терпѣніе. Однако надо чтобы кто-нибудь отвѣтилъ. Отвѣчаетъ опять леди Гольчестеръ.

— Сэръ-Патрикъ былъ за границей, леди Лунди, съ своею племянницей и ея мужемъ, и вернулся съ ними.

— Здоровъ? Вопрошаетъ ея свѣтлость.

— Моложе чѣмъ когда-либо, отвѣчаетъ леди Гольчестеръ

Леди Лунди улыбается сатирически. Леди Гольчестеръ замѣчаетъ улыбку, рѣшаетъ что снисхожденіе оказываемое такой особѣ неумѣстно, и объявляетъ (къ ужасу своего мужа) что у нея есть новость о сэръ-Патрикѣ, — новость которая, можетъ-быть, удивитъ его свояченицу.

Леди Лунди горитъ нетерпѣніемъ услыхать новость.

— Это не секретъ, продолжаетъ леди Гольчестеръ, — хотя извѣстно еще только немногимъ близкимъ друзьямъ его. Сэръ-Патрикъ сдѣлалъ важную перемѣну въ своей жизни.

Обворожительная улыбка леди Лунди исчезаетъ.

— Сэръ-Патрикъ очень умный и очень милый человѣкъ, продолжаетъ леди Гольчестеръ лукаво, — и по всѣмъ своимъ привычкамъ и по понятіямъ, онъ, какъ вамъ извѣстно, гораздо моложе своихъ лѣтъ и обладаетъ многими качествами привлекательными въ глазахъ женщинъ.

Леди Лунди вскакиваетъ.

— Неужели, леди Гольчестеръ, вы хотите сказать что сэръ-Патрикъ женился?

— Да, онъ женился.

Леди Лунди упадаетъ въ изнеможеніи на диванъ, въ непритворномъ изнеможеніи отъ двойнаго удара нанесеннаго ей. Она не только лишена положенія главной особы въ семействѣ, но и въ обществѣ отодвинута на задній планъ, съ прозвищемъ вдовствующей леди Лунди, на всю остальную часть своей жизни (такъ какъ ей уже сорокъ лѣтъ).

— Въ его года! восклицаетъ она, опомнившись.

— Позвольте мнѣ напомнить вамъ, возражаетъ леди Гольчестеръ, — что многіе женятся въ его года. Что же касается до его женитьбы, она выше насмѣшекъ или упрековъ. Она — доброе дѣло, въ высшемъ значеніи этого слова, и дѣлаетъ месть ему и женщинѣ которая раздѣляетъ его положеніе и его имя.

— Молоденькая дѣвочка, конечно, замѣчаетъ леди Лунди.

— Нѣтъ. Женщина испытанная необычайными страданіями и вытерпѣвшая благородно свою горькую участь. Женщина заслужившая спокойную, счастливую жизнь, въ которую она вступила.

— Могу я узнать кто она?

Въ эту минуту раздается стукъ въ наружную дверь. Юлій и жена его переглядываются въ третій разъ. Юлій вступаетъ наконецъ.

— Моя жена уже говорила вамъ, леди Лунди, что мы ожидаемъ къ завтраку мистера и мистрисъ Бринквортъ. Съ ними пріѣдутъ сэръ-Патрикъ и новая леди Лунди. Если я ошибаюсь, полагая что вамъ будетъ несовсѣмъ пріятно встрѣтиться съ ними, я могу только попросить васъ извинить меня. Если же вамъ дѣйствительно непріятно встрѣтиться съ ними, я предоставляю женѣ принять ихъ, а самъ буду имѣть честь проводить васъ въ другую комнату.

Онъ направляется къ двери другой комнаты. Онъ предлагаетъ руку леди Лунди. Ея свѣтлость стоитъ неподвижно. Она хочетъ увидать женщину смѣстившую ее. Минуту спустя дверь отворяется, и слуга объявляетъ:

— Сэръ-Патрикъ и леди Лунди! Мистеръ Бринквортъ и мистрисъ Бринквортъ!

Леди Лунди смотритъ на женщину ставшую во главѣ семейства, и видитъ Анну Сильвестеръ.

КОНЕЦЪ.

"Русскій Вѣстникъ", №№ 1—10, 1870