МОЛЬЕРЪ ДИТЯ.
правитьВъ Типографіи Я. Іонсона.
ШАНЪ-БАПТИСТЪ (Мольеръ), 15-ти лѣтъ — г-жа Владимирова.
ПОКЕЛЕНЬ, отецъ его, придворный обойщикъ мебели и продавецъ стараго платья — г. Григорьевъ.
ЖУРДЕНЬ, богатый купеческій сынъ; корчитъ аристократа — г. Мартыновъ
Дѣдушка Крессе, дѣдъ Мольера по матери — г. Алексѣевъ.
ГОТЬЕ ГАРГИЛЬ, комическій актеръ Бургондской отели — Г. Самойловъ.
НАНЕТТА ЛАФОРЕ, служанка Покеленя, 22-хъ лѣтъ — г-жа Левкѣева.
ЛОЙАЛЬ, оцѣнщикъ
Обойщики.
съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи представлено было въ Цензурный Комитетъ узаконеное число экземпляровъ. С. Петербургъ, 14 мая 1859 года.
НАНЕТТА (подходя къ авансценѣ), А Жанъ-Баптисга нѣтъ! Все дѣдушка балуетъ!
Нажить мнѣ съ нимъ бѣду, — мое ужь серце чуетъ!
Увелъ съ собой дитя! Вѣдь экій баловникъ!
Чуть Покелень съ двора и началъ мой старикъ? (передразниваетъ Крессе)
"Сегодня. Жанъ-Баптистъ, твое, мой другъ, рожденье, —
"Тебѣ пятнадцать лѣтъ! — Прими же поздравленье
"Отъ дѣдушки! А чтобъ тебя повеселить,
"Хочу съ тобою я въ комедію сходить;
"И радость вотъ тебѣ для праздника готова!
"Нанетта! ты объ насъ отцу его ни слова,
"Какъ онъ воротится, не говори, — смотри.
"Онъ мебель въ Лувръ повезъ, часа пробудетъ три,
"А можетъ быть еще и дольше не вернется;
"Авось ему объ насъ узнать и не придется!
«Мы съ внукомъ до него еще домой придемъ.
„Пойдемъ же, Жанъ-Баптистъ!“ И вотъ ушли вдвоемъ.
Счастливый путь! — А я со страхомъ поджидаю,
И къ окнамъ и къ дверямъ разъ двадцать подбѣгаю;
Боюсь, что Покелень вдругъ прежде ихъ придетъ…
Тогда Баптистъ себѣ покою не найдетъ,
За это онъ его, бѣдняжку, загоняетъ.
Баптиста Покелень работать заставляетъ
Надъ мебелію своей и вечеромъ и днемъ;
Не любитъ онъ его и думаетъ о немъ
Онъ такъ же много, какъ и о персидскомъ шахѣ. —
Однако, кажется, въ напрасномъ только страхѣ
Держу я здѣсь себя совсѣмъ изъ ничего. (Часы бьютъ четыре).
Четыре бьетъ часа! — а нѣту никого,
И дѣдушка Крессе съ Баптистомъ не приходитъ*
Ахъ, кто-то, кажется, въ ворота наши входитъ.
НАНЕТТА и ГОТЬЕ ГАРГИЛЬ.
НАНЕТТА (до входа г. Гаргиля). Не Покелень-ли ужь?! Ну, вотъ бѣда моя!ГОТЬЕ (входя и вѣжливо кланяясь). Слуга покорный вашъ.
НАНЕТТА. Къ услугамъ вашимъ я.
ГОТЬЕ (рисуясь). Я васъ перепугалъ?
НАНЕТТА. Ахъ нѣтъ, сударь, нимало.
ГОТЬЕ (всторону). Прелакомый кусокъ.
НАНЕТТА (всторону). Кто этотъ подлипало?
ГОТЬЕ. Не здѣсь-ли Покелень, красоточка, живетъ?
НАНЕТТА. Здѣсь, сударь.
ГОТЬЕ. Старое онъ платье продаетъ?
НАНЕТТА (всматриваясь въ него). Такъ точно-съ. (Всторону)
Я его видала будто гдѣ-то.
ГОТЬЕ. Придворный мебельщикъ?
НАНЕТТА (продолжая всматриваться). Да-съ. (Всторону)
Странно, право, это: лицо знакомое, — не ошибаюсь я,
ГОТЬЕ. Что вы такъ смотрите, красавица моя?
Смѣшное что-нибудь нашли во мнѣ навѣрно,
Иль очень у меня вотъ это мѣсто скверно? (показываетъ на лицо).
НАНЕТТА (смѣется). Ахъ нѣтъ, помилуйте-съ.
ГОТЬЕ (всторону). Должно быть я хорошъ!
НАНЕТТА (смѣется). На васъ Готье-Гаргиль ужасно какъ похожъ,
Великій комикъ нашъ, который восхищаетъ
Собою весь Парижъ, смѣшитъ и забавляетъ
И малыхъ и большихъ игрой своей, лицомъ.
Преуморительный! Какъ вспомню лишь объ немъ,
Такъ просто не могу отъ смѣха удержаться;
Готова, кажется, день цѣлый просмѣяться.
Смѣшнѣй его, ей-ей, не знаю ничего; —
А вы ужасно какъ похожи на него.
ГОТЬЕ (всторону). Вотъ мнѣ и комплиментъ! — Мила и откровенна!
(Вслухъ). Я съ вами, душечка, согласенъ совершенно.
Готье Гаргиль чудакъ, Готье Гаргиль смѣшонъ
И на меня похожъ отчасти точно онъ.
НАНЕТТА. Но только онъ еще гораздо будетъ хуже:
Его лицо краснѣй, глаза гораздо уже, —
Отъ смѣха, думаю, а можетъ оттого
Такимъ онъ кажется, что я всегда его
Въ театрѣ только лишь со сцены и видала,
А такъ нигдѣ, какъ есть, ни разу не встрѣчала*
На сценѣ-жь онъ всегда намазанъ, набѣленъ,
Носъ красный, вообще — ужасно какъ смѣшонъ;
Гримасы дѣлаетъ, смѣшныя корчитъ рожи…
Вы, право, на него ужасно какъ похожи!
Позвольте-ка узнать, ужь не съ родни-ль онъ вамъ?
ГОТЬЕ (улыбается). Да, есть немножечко. Готье Таргиль я самъ.
НАНЕТТА (изумленная). Неужто вы?
ГОТЬЕ Да, я.
НАНЕТТА. Какая же я дура!
ГОТЬЕ. Не правда-ль, у меня престранная фигура?
НАНЕТТА (сконфузясь). Вотъ глупость довела меня ужь до чего!
ГОТЬЕ. Да въ этомъ ровно нѣтъ дурнаго ничего.
Веселость ваша мнѣ понравилась ужасно.
НАНЕТТА. Смѣялась вамъ въ глаза!..
ГОТЬЕ. Ну что же? — и прекрасно!
Не всё же плакать намъ, и вовсе не грѣшно
Смѣяться намъ надъ тѣмъ, что кажется смѣшно.
По-моему совсѣмъ тутъ нечѣмъ оскорбляться.
Ктому-же, душечка, я долженъ вамъ признаться,
Что надоѣло мнѣ почетъ отъ всѣхъ встрѣчать:
Мнѣ это не къ лицу, мнѣ это не подъ-стать.
И что такое я? — За что мнѣ отличаться
Отъ всѣхъ другихъ людей? Чѣмъ стану величаться?
Не тѣмъ ли ужь, что мнѣ способность-то дана?
Но вспомнить надобно, что въ наши времена
Талантъ — не диво ужь; свѣтъ зрѣетъ съ каждымъ вѣкомъ.
Я прежде быть хочу хорошимъ человѣкомъ
И только лишь о томъ Создателя молю.
А было между тѣмъ угодно королю
Мнѣ милость оказать. Меня онъ принимаетъ
Къ себѣ, въ присутствіи своемъ всегда сажаетъ,
Со мною ласково о сценѣ говоритъ
И драгоцѣнные подарки мнѣ даритъ.
НАНЕТТА. Неужли самъ король?
ГОТЬЕ. Да, душечка; а перы,
Послы, гофмейстеры, статсъ-дамы, каммергеры,
Всѣ, какъ приросшіе къ своимъ мѣстамъ, стоятъ
И что-то обо мнѣ тихонько говорятъ.
Да, быть въ такой чести отчасти, право, славно.
Я очень счастливь сталъ! — И вотъ еще недавно
Преосвященный нашъ почтенный кардиналъ
Черезъ епископа къ себѣ меня призвалъ;
Преподалъ тотчасъ мнѣ свое благословенье
И явно выказалъ мнѣ все расположенье,
Позволивъ руку мнѣ свою поцѣловать. —
А общую любовь ко мнѣ должны вы знать.
Рукоплесканьями меня всегда встрѣчаютъ,
Въ одинъ спектакль подъ-часъ разъ двадцать вызываютъ.
Всѣ говорятъ о мнѣ съ особой похвалой…
Да, нечего сказать, — завиденъ жребій мой!
Артисту слава — все и я теперь не скрою,
Что мнѣньемъ публики, публичной похвалою
Всегда я дорожилъ и буду дорожить.
Всю жизнь старался я вниманье заслужить —
И наконецъ достигъ! Я жизнь благословляю
И часто истину святую повторяю:
Не хлѣбомъ лишь однимъ сытъ будетъ человѣкъ.
Я съ наслажденіемъ свой доживаю вѣкъ;
Увѣнчанъ долгій трудъ блистательнымъ успѣхомъ.
НАНЕТТА. А я васъ встрѣтила такимъ дурацкимъ смѣхомъ!
Ужасной дурочкой вамъ показалась я.
ТІросіите сударь, ужь пожалуйста меня!
Ей-ей же не могла отъ смѣха удержаться.
Вотъ и тенер» боюсь все засмѣяться
И для того смотрѣть въ лицо вамъ не хочу,
А то, того гдяди, опять захохочу.
ГОТЬЕ. Я буду очень радъ. Тутъ нечего стыдиться.
Нельзя же цѣлый вѣкъ печалиться, сердиться.
Смѣяться никогда — повѣрьте мнѣ! — не грѣхъ;
Намъ въ утѣшеніе ниспосланъ съ неба смѣхъ
И люди счастливы, когда они смѣются.
ЛАНЕТТА. Однако дураки по смѣху узнаются.
ГОТЬЕ. Но вѣрить этому рѣшительно грѣшно;
Такое правило нелѣпо и смѣшно;
Вы это видите, я думаю, и сами.
Оно составлено такими мудрецами,
Которые еще не выпили до дна
Всю чашу жизни; въ немъ неопытность видна. —
Но время нашему болтанью прекратиться.
Позвольте къ вамъ теперь съ вопросомъ обратиться!
Что, мальчикъ, душечка, у Покеленя есть?
НАНЕТТА. Да, какъ-же-съ; у него ихъ, сударь, цѣлыхъ шесть,
Да семь работниковъ; большая мастерская!
ГОТЬЕ. Я вижу вы шутить охотница большая!
Я васъ хочу спросить, сынъ есть-ли у него?
НАНЕТТА. А, да-съ, есть, Жанъ-Баптистъ.
ГОТЬЕ (вынимаетъ записку). Такъ это отъ него.
НАНЕТТА. Онъ къ вамъ писалъ письмо?
ГОТЬЕ. Писалъ — и персонально.
Написано умно, желаніе похвально.
НАНЕТТА. О чемъ же пишетъ онъ? — позвольте мнѣ узнать.
ГОТЬЕ. Онъ хочетъ, душечка, въ комедіи играть.
НАНЕТТА. Играть въ комедіи?!
ГОТЬЕ. Оно немножко смѣло,
Но въ сущности-то все-жь прекраснѣйшее дѣло.
А въ этомъ мальчикѣ, я знаю, будетъ прокъ.
Хотѣлось мнѣ ему-бъ дать маленькій урокъ
И ближе подвести его къ вратамъ искусства.
Я вижу по письму, въ немъ слишкомъ много чувства,
Лишь только бы ему дать правильный исходъ.
«Въ началѣ дѣло все, конецъ — начала плодъ»,
Нерѣдко говорилъ какой-то умный папа.
НАНЕТТА (подаетъ ему шляпу и трость.)
Вотъ, господинъ Гаргиль, вамъ палочка и шляпа.
ГОТЬЕ. Зачѣмъ же мнѣ они?
НАНЕТТА. Извольте уходить!
Я даже васъ сама готова проводить.
ГОТЬЕ. Вы гоните меня?.. но но какому праву?
НАНЕТТА. Вернется Покелень, начнетъ свою расправу, —
Тутъ всѣмъ порядочно достанется: и вамъ,
И дѣдушкѣ Крессе, и Жану, да и вамъ-
Ужь лучше отъ грѣха скорѣе уходні;е!
Какая славная погода, — посмотрите!
Прохладенъ воздухъ какъ, какъ ясно на дворѣ!..
ГОТЬЕ. Скажите, какъ васъ звать?
НАНЕТТА. Нанетта Лафоре.
ГОТЬЕ. Послушайте меня, Нанетта! Вы, я знаю,
Увѣрены, что я добра лишь всѣмъ желаю
И вовсе не хочу Баптисту повредить
Тѣмъ, что въ театръ его намѣренъ помѣстить.
Худаго въ этомъ нѣтъ; онъ этого желаетъ.
НАНЕТТА. Но на него отецъ надежду полагаетъ,
Онъ хочетъ по своимъ слѣдамъ его пустить
И началъ ремеслу обойному учить.
Не пуститъ Жана онъ въ театръ, — не дожидайтесь,
А лучше по добру въ-свояси отправляйтесь.
ГОТЬЕ. Отвѣтьте, душечка, еще на пару словъ:
Собой-то Жанъ-Баптистъ, скажите мнѣ, каковъ?
НАНЕТТА. Красавецъ первый онъ здѣсь въ цѣломъ околоткѣ;
Пятнадцать лѣтъ ему, еще на подбородкѣ
Короче волоса, чѣмъ на моихъ рукахъ;
Румянецъ свѣженькій играетъ на щекахъ,
Глаза прекрасные, блестящіе такіе;
А ужь способности огромныя какія!..
Да я вамъ не могу всего и разсказать
ГОТЬЕ. Мнѣ очень бы его хотѣлось увидать*
НАНЕТТА. Ну, нынче увидать его вамъ не придется: —
Онъ со двора ушелъ и долго не вернется.
ГОТЬЕ. Я подожду его.
НАНЕТТА. Ахъ, нѣтъ, избави Богъ!
Вернется Покелень, — не унесете ногъ.
Пожалуйста скорѣй идите, не зѣвайте!
Дверь кстати отперта… вотъ шляпа вамъ; прощайте!
ГОТЬЕ. Извольте, душечка, готовъ я убѣжать;
Но только дайте мнѣ себя поцѣловать
Хоть на прощанье-то. Вы очень ужь сердиты!
НАНЕТТА. Нѣтъ, цѣловаться — грѣхъ, — да вы же и не бриты,
А я небритыхъ всѣхъ боюсь ужасно какъ.
Ступайте-ка скорѣй!
ГОТЬЕ. Безо всего?
НАНЕТТА. Да, такъ.
Пожалуйста вы здѣсь не очень прохлаждайтесь!
Вамъ моціонъ здоровъ, — подите, прогуляйтесь! (подходитъ
къ окну)
День славный же такой! — Ахъ, кажется, идетъ
Хозяинъ мой. Бѣда, какъ васъ онъ здѣсь найдетъ!
Ужасно вспылчивъ онъ, еще вамъ разъ замѣчу.
Ступайте поскорѣй!
ГОТЬЕ. Куда? — къ нему на-встрѣчу?
НАНЕТТА. Я черезъ кухню васъ пожалуй проведу;
Идите же за мной!
ГОТЬЕ. Иду, иду, иду.
Не говорите лишь ему о мнѣ ни слова.
Немного погодя, зайду сюда я снова (уходитъ въ дверь направо).
НАНЕТТА. А ихъ еще все нѣтъ; теперь моя бѣда!
ПОКЕЛЕНЬ (сердито мальчикамъ.) Поставить все наверхъ, а кресло дать сюда!
Да ну-же, чортъ возьми, проворнѣе, скорѣе!
Ослы! Что можетъ быть на свѣтѣ васъ глупѣе?
НАНЕТТА. Вы мебель, кажется, назадъ всю привезли?
ПОКЕЛЕНЬ (запальчиво). Молчи, негодница! Не приставай, не зли!
Ты любишь не въ свои дѣла всегда соваться.
(Мальчикамъ.) Ну, можете теперь, болваны, убираться!
И за работу всѣ примитесь же сейчасъ.
Избаловались вы! я прогоню всѣхъ васъ;
Ѣдите даромъ хлѣбъ… мерзавцы, негодяи!
Ну, убирайтесь вонъ, несносные лѣнтяи! (мальчики уходятъ).
Постойте, олухи! — я всѣхъ васъ проучу.
(Нанеттѣ) Ну, ты, болтунья, что?
НАНЕТТА. Я? — ничего-съ, молчу. (Молчаніе. Покеленъ смотритъ на кресло.)
ПОКЕЛЕНЬ (сердито). Взгляни-ка, креслецо отдѣлано какъ чисто! —
Работа моего негоднаго Баптиста.
Онъ это на-смѣхъ мнѣ изгадилъ такъ его.
По милости его я ровно безъ всего.
Вѣдь мебель-то мою въ дворцѣ забраковали;
Ни стула одного рѣшительно не взяли…
Теперь ее хоть брось!
НАНЕТТА. Неужли всю какъ есть?
ПОКЕЛЕНЬ. Ну да, и новую велѣли мнѣ привезть,
И все вѣдь въ тотъ же счетъ.
НАНЕТТА. Ну, это вамъ накладно.
ПОКЕЛЕНЬ. На Жанъ-Баптиста мнѣ ужасно какъ досадно!..
Сказать по правдѣ, я и дома увидалъ,
Что кресло это — дрянь, но такъ ужь промолчалъ,
Надѣясь, что въ дворцѣ по слишкомъ разбираютъ,
Что мебель всю возьмутъ и деньги отсчитаютъ.
И точно экономъ хотѣлъ ужь принимать;
Но для того, чтобы всю мебель сосчитать,
Велѣлъ ее принесть въ большую галлерею.
Прощался мысленно я съ мебелью своею
И мнѣ бы слать ее навѣрно удалось.
Но, на бѣду мою, вдругъ проходить пришлось
Черезъ галлерею ту въ сосѣднюю съ ней залу,
Зачѣмъ-то къ королю сѣдому кардиналу.
Сталъ мебель онъ смотрѣть и кресло увидалъ,
Что дѣлалъ Жанъ-Баптистъ. "Эге! — онъ мнѣ сказалъ —
"Да кресло это вы работали ногами,
"Иль можетъ быть въ потьмахъ, съ закрытыми глазами.
"А вы, какъ вижу я, ужаснѣйшій хитрецъ!
"И въ кухню короля, не только во дворецъ,
«Нельзя, по-моему, такую мебель ставить.»
Сказалъ и отошелъ. — "Извольте-ка исправить,
«Иль сдѣлать новую!» сказалъ мнѣ экономъ.
Другой зарѣзался на мѣстѣ бы моемъ! (Съ усиленнымъ гнѣвомъ вскакиваетъ со стула).
Однако-жь, чортъ возьми, куда Баптистъ дѣвался?
НАНЕТТА. Не знаю… онъ былъ здѣсь… онъ васъ все дожидался…
ПОКЕЛЕНЬ. Ну вотъ и дождался. Ужь я ему задамъ!
Но милости его жить нечѣмъ будетъ намъ.
Теперь рѣшительно въ конецъ я раззорился;
Съ Журденемъ до сихъ поръ еще не расплатился: —
Четыреста ему я франковъ задолжалъ.
НАННЕТТА. Ахъ, это сынъ купца, что сукна продавалъ.
ПАКЕЛЕНЬ. Ну да. Онъ двадцать разъ въ недѣлю забѣгаетъ;
Отецъ мнѣ далъ взаймы, а сынъ надоѣдаетъ,
Со смертію отца наслѣдство получивъ.
И правду говорятъ: кредиторъ вѣчно живъ, —
Да, нынче получилъ опасную я рану!
Не знаю, чѣмъ теперь расплачиваться стану?
НАНЕТТА. Опять Журдень идетъ.
ПАКЕЛЕНЬ. Какъ надоѣлъ мнѣ онъ!
НАНЕТТА. Разряженъ, разфранченъ.
ПОКЕЛЕНЬ. Пошла отсюда вонъ!
НАНЕТТА. На стулѣ принесли его сюда лакеи.
Какія славныя на всѣхъ на нихъ ливреи!
ПОКЕЛЕНЬ. Пошла же, говорю!
НАНЕТТА. Иду, сударь, сейчасъ (уходитъ).
ЖУРДЕНЬ. Какая грязь всегда на улицѣ у васъ!
А дворъ вашъ кучей мнѣ навоза показался,
И чтобъ роскошный мой костюмъ не измарался,
На стулѣ я себя велѣлъ перенести.
Хоть изрѣдка бы вы велѣли дворъ мести,
А то черезъ него къ вамъ вовсе нѣтъ прохода.
ПОКЕЛЕНЬ. Мнѣ, право, совѣстно…
ЖУРДЕНЬ (лакеямъ). Вы стойте тутъ у входа;
Во фрунтѣ, въ вытяжкѣ, и ждите тамъ меня.
ПОКЕЛЕНЬ (всторону.) Немного видывалъ такихъ болвановъ я.
ЖУРДЕНЬ (Покеленю, показывая на кресло.) Вы, кажется, меня къ себѣ сегодня ждали,
И кресло это тутъ поставить приказали
Конечно для меня, — увѣренъ я вполнѣ.
На стулѣ кой-какомъ сидѣть не ловко-жь мнѣ
И мнѣ внимательность такая очень лестна Ссадится на кресло).
Причина моего прихода вамъ извѣстна: —
Хочу по векселю я деньги получить,
Которыя-бъ давно должны вы заплатить;
Еще у батюшки вѣдь ихъ вы занимали,
А вотъ и до-сихъ-поръ всего не отдавали.
Три четверти долговъ уплачены сполна,
Но есть вотъ и еще росписочка одна,
Отдайте и по ней!
ПОКЕЛЕНЬ. Ахъ нѣтъ-съ, повремените!
ЖУРДЕНЬ. Да эту пѣсню мнѣ вы въ сотый разъ твердите:
«Сегодня денегъ нѣтъ, я завтра заплачу!»
Но больше вѣрить вамъ на слово не хочу.
Вы только выѣхать хотите на обманѣ…
ПОКЕЛЕНЬ. Ей-ей же, — у меня ни франка нѣтъ въ карманѣ.
Судьба, какъ кажется, стоитъ ко мнѣ спиной;
Опять несчастіе случилося со мной.
Всю жизнь проплачу я надъ участью своею!…
ЖУРДЕНЬ. Душевно, милый мой, объ васъ я сожалѣю;
А деньги все-таки я бъ получить желалъ.
Маркизу одному я дать ихъ обѣщалъ,
Такъ вы въ обманщикахъ меня не оставляйте.
ПОКЕЛЕНЬ. Ахъ, господинъ Журдень! да вы покамѣсть дайте
Маркизу изъ своихъ; а я, повѣрьте, вамъ,
Немного погодя, весь долгъ сполна отдамъ.
Не раззоритесь ужь отъ малости вы этой:
У васъ вѣдь сундуки наполнены монетой.
ЖУРДЕНЬ. Нѣтъ, нѣтъ, я не могу. Большіе каждый день
И такъ расходы мнѣ.
ПОКЕЛЕНЬ. Эхъ, господинъ Журдень!
Ужь говори!ь-то-бъ вы объ этомъ постыдились!
Я только васъ прошу, чтобъ подождать рѣшились.
ЖУРДЕНЬ. Нѣтъ, больше ждать на васъ не стану ничего.
ПОКЕЛЕНЬ (умоляющимъ тономъ). Хоть для семейства-то рѣшитесь моего:
Пять человѣкъ дѣтей — всѣ плачутъ, просятъ хлѣба;
А нынче манна вѣдь не падаетъ ужь съ неба,
И бѣдные должны невольно голодать.
Ахъ, господинъ Журдень! рѣшитесь подождать!
ЖУРДЕНЬ (утираетъ платкомъ глаза'). Вы тронули меня до слезъ своей мольбою!
Повѣрьте, человѣкъ я съ теплою душою
И, чтобы доброту вамъ доказать свою,
Еще вамъ, такъ и быть, отсрочки часъ даю.
ПОКЕЛЕНЬ. Какъ часъ?
ЖУРДЕНЬ. Да, цѣлый часъ; по только ужь смотрите,
Когда вы черезъ часъ мнѣ долгъ не отдадите,
То, извиненія заранѣе прошу, —
Имѣнье ваше все сейчасъ же опишу.
Такъ черезъ часъ опять къ себѣ меня вы ждите!
Прощайте, милый мой! (Лакеямъ) А вы за мной идите
На вытяжкѣ, гуськомъ, иль четверо всѣ въ рядъ.
Пусть о Журденѣ всѣ въ Парижѣ говорятъ! (уходитъ и за нимъ лакеи).
ПОКЕЛЕНЬ (одинъ). Не человѣкъ, а звѣрь! не звѣрь, а изваянье!
Его не тронуло къ малюткамъ состраданье!
Не испыталъ еще онъ, видно, въ жизни золъ.
Да гдѣжь это Баптистъ? куда онъ вдругъ ушелъ?
НАНЕТТА (входитъ). Я, сударь, къ вамъ пришла…
ПОКЕЛЕНЬ (перебиваетъ ее). Гдѣ сынъ? — ты, вѣрно, знаешь.
НАНЕТТА. Не знаю-съ… онъ былъ здѣсь…
ПОКЕЛЕНЬ. Ты отъ меня скрываешь.
НАНЕТТА. Нѣтъ, сударь, право-же-съ.
ПОКЕЛЕНЬ (сердито). Сейчасъ же говори
Всю правду! а не то, голубушка, смотри!
Ударю по щекѣ… (замахивается).
НАНЕТТА. Ударите?! За что же?
Ужь это ни на что, ей Богу, не похоже!
ПОКЕЛЕНЬ. А ты зачѣмъ же лжешь? Все хочешь обмануть!
Я знаю, что Баптистъ ушелъ куда-нибудь.
Зачѣмъ ты безъ меня съ двора его пускаешь?
Ты только въ шалостяхъ ему все потакаешь,
А путнаго отнюдь не скажешь ничего.
Я знаю, гдѣ найти Баптиста моего:
Пошелъ въ комедію и тамъ теперь зѣваетъ.
Лишь время въ этомъ онъ театрѣ убиваетъ!
Сію минуту же пойду въ театръ я самъ,
И если сынъ мой тамъ, ужь я ему задамъ!
НАНЕТТА (удерживая его). Но, сударь…
ПОКЕЛЕНЬ. Что это ты вдругъ такъ поблѣднѣла?
Ага! почуяла, чье мясо, кошка, съѣла!
Вотъ и открытъ обманъ! Постой, Баптистъ, лѣнтяй!
Все дѣлаетъ на зло мальчишка, негодяй!
Готовъ бы я его швырнуть и за окошко…
НАНЕТТА. Но это вѣдь не онъ.
ПОКЕЛЕНЬ. Не онъ? а кто-же?… кошка?
НАНЕТТА. Нѣтъ-съ, дѣдушка его идти уговорилъ,
И не Баптистъ, а онъ весь гнѣвъ вашъ заслужилъ.
ПОКЕЛЕНЬ (сердито). Опять все дѣдушка! Во всемъ онъ мнѣ мѣшаетъ,
Старикъ сошелъ съ ума и только развращаетъ
Своей комедіей Баптиста моего.
Но это все-таки не извинитъ его:
Когда-бъ онъ не хотѣлъ, съ нимъ дѣдушка-бъ не сладиг і
Да это такъ и быть! а кресло кто изгадилъ?
Что? тоже дѣдушка? — нѣтъ, это ужь онъ самъ;
Ну вотъ за это-то ему я и задамъ.
НАНЕТТА. Тамъ платье продаютъ. Подите-съ, посмотрите!
ПОКЕЯЕНЬ. Не надо, не хочу.
НАНЕТТА. Ну, какъ, сударь, хотите;
А за безцѣнокъ вамъ быть можетъ продадутъ.
ПОКЕЛЕНЬ. Скажи, когда мои разбойники придутъ (уходитъ).
НАНЕТТА (одна). Ну, вотъ тебѣ и разъ! Вотъ и бѣды дождались! (смотритъ въ окно.)
Ахъ, вонъ и дѣдушка съ Баптистомъ показались,
Взбѣсился Покелень, не помнитъ ничего;
Достанется же имъ обоимъ отъ него!
Ж. БАПБТИСТЪ (въ полголоса). Нанетта!
НАНЕТТА (какъ будто бы не слышитъ). Притворюсь, что ихъ не замѣчаю. (Крессе продолжаетъ кашлять сильнѣе).
НАНЕТТА (всторону). Пускай покашляетъ! ужь я не помѣшаю.
Ж. БАПТИСТЪ [громче). Нанетта!
НАНЕТТА. Кто это?
Ж. БАПТИСТЪ. Мы.
КРЕССЕ (дрожащимъ голосомъ). Мы пришли домой.
Ж. БАПТИСТЪ. Что, батюшка пришелъ?
КРЕССЕ (подвигаясь къ авансценѣ). Да нѣтъ, дружочекъ мой.
НАНЕТТА. Зачѣмъ же это вы такъ нынче запоздали?
Ж. БАПТИСТЪ. Что, батюшка пришелъ?
НАНЕТТА. Давно ужь.
КРЕССЕ (струсивъ). Ну, пропали!
НАНЕТТА. Ужь будетъ гонка вамъ!
КРЕССЕ. (храбрится). Мнѣ?.. я надъ ней смѣюсь,
НАНЕТТА. Ого! храбрецъ какой!
КРЕССЕ. Я зятя не боюсь.
НАНЕТТА. Увидимъ!
КРЕССЕ. Для чего-жь, Нанегта, ты открыла
Весь планъ нашъ батюшкѣ?
НАНЕТТА. Да я не говорила
Объ васъ ни слова съ нимъ. Онъ какъ-то самъ узналъ;
Не знаю, кто это ему ужь тамъ сказалъ,
А только, какъ пришелъ, сейчасъ же васъ взыскался;
Увидѣлъ, что васъ нѣтъ, — ну вотъ и догадался,
Что вы пошли въ театръ комедію смотрѣть;
Онъ вдругъ сердиться сталъ, браниться шумѣть.
Ж. БАПТИСТЪ. А въ это время мы въ театрѣ наслаждались.
КРЕССЕ. Да, вдоволь нынче мы съ тобою посмѣялись.
НАНЕТТА (Крессе). Стыдились бы ужь вы!
КРЕССЕ. Что ты?… я ничего…
Ж. БАПТИСТЪ. Нанетта, не сердись на дѣда моего;
Онъ много нынче мнѣ доставилъ наслажденья,
Ты не поймешь того восторга, восхищенья,
Въ какомъ сейчасъ я былъ. Я и теперь въ чаду
И все еще въ себя покамѣсть не приду.
Въ театрѣ жизнь моя, онъ все мнѣ, — мой учитель…
КРЕССЕ. Ай, браво! мой дружокъ!
НАНЕТТА (Крессе). У! старый искуситель!
Вы плакать бы должны. (Тихо, показывая на Ж. Баптиста)
Вѣдь онъ вонъ заболѣлъ.
КРЕССЕ. Что?… отчего это?…
НАНЕТТА. Отъ вашихъ добрыхъ дѣлъ.
КРЕССЕ. Совсѣмъ не боленъ онъ, онъ радуется это.
Ж. БАПТИСТЪ. Опять ты сердишься на дѣдушку, Нанетта!
Не огорчай его! мой дѣдушка добрякъ!
Онъ обѣщалъ меня отдать учиться,
НАНЕТТА. Какъ?!
Ж. БАПТИСТЪ. Ну да, въ коллегію.
НАНЕТТА. Тебя?
Ж. БАПТИСТЪ. Меня; такъ что же?
НАНЕТТА. О, Господи прости! На чтожь это похоже?
Ну, а лѣта твои? — да перестань глупить!
Ж. БАПТИСТЪ. Я по лѣтамъ могу въ коллегію вступить.
Какъ радъ, Нанетта, я! Я буду тамъ учиться.
Да, скоро, кажется, придется мнѣ проститься
Съ противнымъ для меня обойнымъ мастерствомъ,
Со всею мебелью, съ гвоздями, съ молоткомъ (бросаетъ на полъ всѣ инструменты).
НАНЕТТА (изумленная.). Ну, вотъ тебѣ и разъ! — Да чтожь это такое?
Ж. БАПТИСТЪ. Чего боишься ты, Нанетта? — Будь въ покоѣ!
Я понялъ важность всю ученья и наукъ.
НАНЕТТА (Крессе). Вотъ это все, сударь, вѣдь дѣло вашихъ рукахъ.
КРЕССЕ. Что-жь? Дѣло славное! учиться онъ желаетъ.
НАНЕТТА. За это Покелень васъ просто загоняетъ.
КРЕССЕ (храбрится). Мнѣ это все равно.
НАНЕТТА. Такъ вотъ вы каковы!
Ну, впрочемъ на словахъ всегда храбритесь вы;
А чуть онъ кашлянетъ, такъ ноги подогнутся.
Всѣ поблѣднѣете и руки затрясутся.
КРЕССЕ (храбрится еще болѣе). Да что-жь, за труса что-ль считаешь ты меня?
Съ чего же ты взяла, чтобъ зятя трусилъ я?
Я въ молодости разъ убилъ въ лѣсу оленя,
И звѣря не боюсь, не только Покеленя, —
А ты… (при появленіи Покеленя слова замираютъ на губахъ Крессе).
ПОКЕЛЕНЬ (входитъ). Ну вотъ и вы явились наконецъ!
(Ж. Баптисту). Скажи пожалуйста, лѣнтяишка, бѣглецъ,
Ты долго будешь такъ со мною потѣшаться?
Когда же дѣломъ-то начнешь ты заниматься?
Теперь ужь у меня съ двора ты ни ногой!
Ж. БАПТИСТЪ. Я, батюшка…
КРЕССЕ (прячась за Ж. Баптиста). Мы, зять…
ПОКЕЛЕНЬ (Крессе сердито). Что, тесть любезный мой?
Должно быть умъ у насъ за разумъ закатился?
КРЕССЕ. Я…
ПОКЕЛЕНЬ. Дьяволъ съ вами къ намъ въ семейство поселился.
Въ театръ безъ спроса съ нимъ ушли вы для чего?
Вы эдакъ и въ кабакъ затащите его;
Вы просто моего Баптиста развратите;
Итакъ ужь онъ отъ рукъ отбился. Посмотрите (показываетъ ему кресло),
Произведеніе его лѣнивыхъ рукъ.
Вотъ какъ старается вашъ ненаглядный внукъ!
Вѣдь это просто дрянь! — и гадко, и невѣрно.
КРЕССЕ (осматривая кресло.) Да, кресло, батюшка, сработано прескверно,
И точно есть за что Баптиста поругать.
НАНЕТТА. Скорѣе надобно его переправлять.
КРЕССЕ. А ты ужь и сюда, болтунья, подоспѣла!
Ты мебельнаго вѣдь не знаешь, вѣрно, дѣла;
Зачѣмъ же суешься?
НАНЕТТА. Затѣмъ что вижу я,
Что кресло не идетъ совсѣмъ для короля,
Что мебель для дворца такая не годится,
Что не взяли ее, — а тамъ ужь какъ случится.
Ж. БАПТИСТЪ (безпокойно). Что, правду, батюшка, Нанетта говоритъ?
ПОКЕЛЕНЬ. Къ несчастью сынъ мой, да. Я нравственно убитъ!
Ни франка денегъ нѣтъ; я мучаюсь, страдаю,
А безъ тебя опять…
НАНЕТТА (перебиваетъ его). Журдень къ намъ приходилъ.!
ПОКЕЛЕНЬ. Молчи! И требовалъ, чтобъ долгъ я заплатилъ.
На часъ отсрочку далъ, а ты его вѣдь знаешь…
НАНЕТТА (перебиваетъ). Жестокій человѣкъ!
ПОКЕЛЕНЬ (сердито). Опять ты мнѣ мѣшаешь! (Ж. Баптисту)
Онъ, уходя, меня вдругъ вздумалъ постращать…
НАНЕТТА (перебиваетъ). И, кажется, хотѣлъ имѣнье описать.
ПОКЕЛЕНЬ (выходя изъ себя). А ты ужь у меня пощечины дождешься.
НАНЕТТА. За что?
ПОКЕЛЕНЬ. За то, что ты не вовремя суешься,
И мнѣ, негодница, мѣшаешь говорить;
Я собираюсь ужь давно тебя побить,
Ты мнѣ ужасно какъ сегодня надоѣла!
И какъ перебивать меня ты, дура, смѣла?
НАНЕТТА. Напрасно сердитесь.
ПОКЕЛЕНЬ (беретъ палку и хочетъ ее ударитъ).
Вотъ я тебѣ задамъ!
КРЕССЕ (удерживая его сзади за полы). Зять!
МОЛЬЕРЪ (становясь передъ нимъ). Батюшка?
ПОКЕЛНЬ. Ну, прочь! достанется и вамъ!
НАНЕТТА. Вы слишкомъ ужь себѣ большую взяли волю;
Я никому себя бить палкой не позволю.
ПОКЕЛЕНЬ (запальчиво). Да я голубушка на то не погляжу. (Мольеру и Крессе).
Пустите къ ней меня!
НАНЕТТА. А я вамъ вотъ скажу,
Что съ Жанъ-Баптистомъ вамъ приходится проститься:
Онъ хочетъ поступить въ коллегію учиться.
ПОКЕЛЕНЬ. Совсѣмъ не вовремя ты вздумала шутить.
НАНЕТТА. Я вовсе не шучу. Не трудно убѣдить
Мнѣ будетъ къ этомъ васъ. Вонъ на полу предъ вами
Разбросаны: игла, ножъ, молотокъ съ гвоздями;
Ихъ это Жанъ-Баптистъ съ досады разбросалъ.
ПОКЕЛЕНЬ (сердито). Что, это правда, Жанъ?
НАНЕТТА. Да-съ; онъ отъ васъ скрывалъ
Еще одно завѣтное желанье:
Актеромъ хочетъ быть.
КРЕССЕ. И чувствуетъ призванье.
Что-жь? — Беллероза всѣ почтили глубоко,
И если Жанъ-Баптистъ такъ станетъ высоко…
Ж. БАПТИСТЪ (бросается на шею дѣдушки). О, стану, дѣдушка, и выше Беллероза!
ПОКЕЛЕНЬ (въ ужасѣ). Что слышу я?..
НАНЕТТА. Каковъ? Ну, Жанъ-Баптистъ заноза!
Дитя еще совсѣмъ, а вонъ что говоритъ!
ПОКЕЛЕНЬ. О, Боже мой, мой сынъ надъ пропастью стоитъ
И ужь готовъ въ нее, несчастный, погрузиться. (Беретъ сына за руку)
Я больше не хочу съ тобой, Баптистъ, браниться;
Ты молодъ, мало жилъ и свѣта не видалъ;
Послушайся жь меня! я много испыталъ.
Тебя, мое дитя, все слава обольщаетъ,
Но слава не прочна и скоро улетаетъ,
Ловить ее нельзя, — она легка, какъ дымъ.
Довольствуйся всегда ты жребіемъ своимъ!
На лодкѣ маленькой плыть въ морѣ не пускайся,
Бываютъ бури въ немъ и ихъ ты опасайся!
Не надо жизнію безумно рисковать.
Ж. БАПТИСТЪ (въ слезахъ бросается на шею къ Покеленю). Позвольте, батюшка, мнѣ васъ поцѣловать!
Я благодаренъ вамъ за это наставленье,
Но чувствую въ себѣ къ театру я влеченье…
ПОКЕЛЕНЬ (перебиваетъ его) И жертвуешь ему обойнымъ ремесломъ,
Къ которому всегда назначенъ былъ отцомъ,
Которое отцу такъ дорого и мило,
Которое всю жизнь его съ дѣтьми кормило.
Надъ этимъ ремесломъ теперь смѣешься ты;
Создалъ какія-то нелѣпыя мечты
И инструменты всѣ презрѣнно такъ бросаешь!
Ты, Жанъ-Баптистъ, меня ужасно оскорбляешь!
Скажи пожалуйста, чѣмъ будемъ всѣ мы жить?
Иль ты насъ съ голоду согласенъ уморить,
Лишь только бы твое исполнилось желанье?
Я бѣденъ, не скопилъ трудами состоянья;
А братья съ сестрами моложе всѣ тебя.
Работать скоро вотъ не въ силахъ буду я:
Жизнь къ старости моя ужь начала склоняться;
За что-же будемъ мы принуждены приняться,
Когда и ты, Баптистъ, оставишь, другъ мой, насъ?..
БАПТИСТЪ (бросаясь въ объятія отца). Нѣтъ, добрый батюшка, я не оставлю васъ!
ПОКЕЛЕНЬ (обнимаетъ, его). О, добрый мой Баптистъ, приди въ мои объятья!
Ж. БАПТИСТЪ. Я, батюшка, боюсь, что послѣ сестры, братья
И цѣлый свѣтъ меня въ томъ станетъ упрекать,
Что не хотѣлъ отцу трудомъ я помогать;
А мнѣ обязанность всего святѣе эта.
КРЕССЕ (утирая слезы), Баптистъ уменъ и добръ! не правда ли, Нанетта?
НАНЕТТА. Когда-бъ не слушалъ васъ, етце-бъ умнѣе былъ.
ПОКЕЛЕНЬ. Я все прошедшее сегодня позабылъ,
БАПТИСТЪ. О, добрый батюшка! Вы точно были правы.
Въ обойномъ ремеслѣ искать я буду славы,
Иль постараюсь ужь совсѣмъ забыть о ней.
Теперь же кресло я исправлю поскорѣй!
И вы увидите, что приложу всѣ силы.
ПОКЕЛЕНЬ (утирая слезы). Утѣшилъ ты меня. Спасибо, Жанъ мой милый!
КРЕССЕ. Какая у него прекрасная душа!
ПОКЕЛЕНЬ. Однако штука-то, ей-ей, не хороша!
Съ Журденемъ надобно скорѣе расплатиться.
Пойду, подумаю, на что бы мнѣ рѣшиться?
Нельзя-ли будетъ что изъ мебели продать?
А то рѣшится онъ имѣнье описать
И стыдно будетъ мнѣ тогда предъ цѣлымъ свѣтомъ (уходитъ налѣво).
КРЕССЕ. Постой, и я пойду подумаю объ этомъ!
А кстати поищу матеріи пойду;
Быть можетъ, гдѣ-нибудь такую же найду;
Мы кресло перебьемъ — и нечего бояться:
За новое оно должно будетъ приняться.
Ж. БАПТИСТЪ. Ты здѣсь, Нанетта?! — я тебя и не видалъ.
Какой разсѣянный я нынче, право, сталъ!
На кресло обратилъ я все свое вниманье.
НАНЕТТА Е тяжело вздыхаетъ). Ахъ, если бы мое исполнилось желанье!
Ж. БАПТИСТЪ. Чего желаешь ты?
НАНЕТТА. Тебя поцѣловать.
Ж. БАПТИСТЪ (самодовольно улыбаясь). Ну, что же? поцѣлуй!
НАНЕТТА (цѣлуетъ его). Я стала уважать
Тебя за то, что ты отцу помочь рѣшился;
И дѣдушка Крессе тобою похвалился.
Теперь большой нужды не будетъ знать отецъ,
А ты въ работѣ-то однако молодецъ!
Какая сила рукъ! какое знанье дѣла!
Ж. БАПТИСТЪ. Ты льстить мнѣ, кажется, Нанетта, захотѣла?
Но хитрость-то вѣдь тутъ совсѣмъ не велика;
Была бы только лишь здоровая рука,
А дѣлу этому не трудно научиться.
Я буду для семьи всю жизнь теперь трудиться.
О, небо! ты меня отъ гибели спасло!
Да, батюшка мой правъ! плохое ремесло
Всегда надежнѣе комедій, фарсовъ, пѣсень.
-Хоть мой родъ ремесла не очень интересенъ,
Но изъ любви къ отцу я помирюсь и съ нимъ.
НАНЕТТА. Умно ты говоришь! и что съ умомъ твоимъ
Въ театрѣ ты нашелъ? — я просто удивляюсь.
Вѣдь это сущій вздоръ.
БАПТИСТЪ. Я съ этимъ соглашаюсь.
Не знаю, что влекло меня всегда къ нему?
Мнѣ это кажется престраннымъ самому.
Тамъ все такъ далеко отъ жизни, отъ натуры;
И люди точно какъ картонныя фигуры:
Шаги разсчитаны, заучена вся рѣчь,
И, но пословицѣ, игра не стоитъ свѣчъ.
Не знаю, что я такъ театромъ восхищался.
Ну, напримѣръ, надъ чѣмъ сегодня я смѣялся?
Преглупый старый фарсъ: какой-то Пателень,
Бѣднякъ безъ башмаковъ, который цѣлый день
Лишь только ѣстъ да спитъ, а ночью попиваетъ,
На посторонній счетъ весь вѣкъ свой проживаетъ;
Нѣтъ денегъ у него, пустая голова
И расточителенъ…
НАНЕТТА. На что же?
Ж. БАПТИСТЪ . На слова.
Вотъ этотъ Пателень сукна достать желаетъ,
Чтобъ платье сшить себѣ и тотчасъ подбѣгаетъ
Къ суконной лавочкѣ Вильгельма одного.
Онъ начинаетъ вдругъ умасливать его: (паредразниваетъ Пателеня)
"Ахъ, господинъ Вильгельмъ, радъ встрѣтиться я съ вами.
"Мы съ вашимъ батюшкой всегда были друзьями,
"Онъ очень дешево сукно мнѣ продавалъ,
"А иногда и такъ по дружбѣ отдавалъ.
«Честнѣйшій былъ купецъ. Вы на него похожи!»
И дѣлаетъ передъ нимъ вотъ эдакія рожи (гримасничаетъ).
Вильгельмъ же между тѣмъ суконце достаетъ
И штуку цѣлую льстецу вдругъ отдаетъ;
А Пателень беретъ и радъ ужасно, шельма,
Что ловко удалось надуть ему Вильгельма.
НАНЕТТА. Какой же былъ конецъ изъ этого всего?
Ну что же дальше-то?
Ж. БАПТИСТЪ. А дальше ничего.
Всѣ зрители встаютъ, смѣются, разсуждаютъ,
Актеровъ, автора на сцену вызываютъ;
Жаль только имени его я не узналъ.
НАНЕТТА. Однако ты, Баптистъ, работать пересталъ.
Ж. БАПТИСТЪ. Уйди-ка! Я хочу одинъ теперь остаться,
А то съ гобой опять не трудно заболтаться.
Ж. БАПТИСТЪ (одинъ осматриваетъ кресло). Сработалъ креслецо! и самому смѣшно
Да, нечего сказать, не удалось оно.
Ну, гвозди выдерну! — въ ушахъ все раздается
Аплодисментовъ шумъ. Какъ сильно сердце бьется!
Какъ въ жилахъ у меня кровь горячо течетъ!
А дѣло-то впередъ премедленно идетъ;
Но ужь теперь тебя я, кресло, не оставлю:
Хоть ночь всю просижу, а все-таки поправлю,
Актеръ прекрасно роль Вильгельма разыгралъ.
О. сколько радости онъ, вѣрно, испыталъ,
Когда его въ концѣ всѣ вызывать вдругъ стали!
Съ улыбкой вышелъ онъ, глаза его блистали
Какимъ-то сладостнымъ, восторженнымъ огнемъ.
Однако съ этимъ я промучаюсь гвоздемъ!
Никакъ не выдернешь! какъ туго, право, вбился!
Минутъ ужь десять вотъ надъ нимъ я провозился.
Мнѣ помнится, когда я этотъ гвоздь вбивалъ,
То планъ комедіи своей я составлялъ…
И началъ было ужь писать ее стихами.
О, милые стихи! Пришлось проститься съ вами
И съ начатою ужь комедіей моей.
Какъ славно-было я Журденя вывелъ въ ней!
Онъ самъ бы надъ собой бѣдняжка сталъ смѣяться.
Хоть впрочемъ надобно по совѣсти признаться,
Напрасно роль его я написалъ въ стихахъ.
Стихи смѣшны до слезъ въ Журденевыхъ устахъ
И Музы этого нахала, дурандаса,
Спихнули, кажется, рѣшительно съ Парнаса.
Прощай мой первый трудъ! Въ тебѣ нужды мнѣ нѣтъ.
Выдь изъ конторки ты затѣмъ теперь на свѣтъ,
Чтобъ съ этимъ свѣтомъ ужь навѣки распроститься:
Тобою печь должна сегодня растопиться.
Вотъ всё: чернильница, перо, мои стихи.
Оно немножечко быть можетъ и плохи;
Но это первое мое произведенье (перелистываетъ рукопись).
Вотъ начатъ третій актъ, девятое явленье.
Какъ жаль, что не пришлось мнѣ пьесу дописать!
Но начатое разъ всегда должно кончать.
Вѣдь съ кресломъ у меня не спѣшная работа;
А мнѣ теперь пришла ужасная охота.
Планъ у меня готовъ, характеры нашлись,
Стихи же, кажется, рѣкой бы полились
И риѳма измѣнять, я знаю, мнѣ не смѣетъ.
Примусь — и черезъ часъ комедія поспѣетъ.
НАНЕТТА (входитъ). Баптистъ ужь, кажется, работать пересталъ.
Ну, такъ и есть! — опять маракать что-то сталъ.
Нѣтъ, видно, никогда совсѣмъ онъ не уймется!
На свѣтѣ все вѣдь такъ наизворогъ ведется,
И справедливо намъ пословица твердитъ:
Какъ волка не корми, а все онъ въ лѣсъ глядитъ.
Забылся, вѣрно, онъ! Какъ Покелень узнаетъ,
Такъ онъ его опять, бѣдняжку, заругаетъ.
(Громко) Баптистъ!
Ж. БАПТИСТЪ (не оборачиваясь). Ну, что тебѣ?
НАНЕТТА. Ты слушаешь меня?
Ж. БАПТИСТЪ (машинально). Да ты зачѣмъ пришла?
НАНЕТТА. Ты спишь, какъ вижу я.
Ж. БАПТИСТЪ (не отвѣчая ей). Ахъ, риѳму я нашелъ богатую какую!
(Пишетъ) «И Гарпагонъ пошелъ съ ключами въ кладовую».
НАНЕТТА (всторону). Ахъ, батюшки, да онъ совсѣмъ сошелъ съ ума!
Теперь ужь въ этомъ я увѣрилась сама.
Ж. БАПТИСТЪ (читаетъ про-себя написанное). Такъ будетъ хорошо, (Нанеттѣ) Что ты еще сказала?
НАНЕТТА. Я? право ничего; я все, Баптистъ, молчала.
А новость я хочу тебѣ сказать.
Ж. БАПТИСТЪ. Какую же?
НАНЕТТА. Тебя хотѣли увидать.
Ж. БАПТИСТЪ. Кто-жь это?
НАНЕТТА. Тотъ, къ кому съ письмомъ ты обратился.
Ж- БАПТИСТЪ (весело). Что ты?! Готье Гаргиль?
НАНЕТТА. Да, самъ было явился,
Сказалъ мнѣ для чего, я дѣло поняла
И тотчасъ же его отсюда прогнала.
Ж. БАПТИСТЪ (сердито). И ты осмѣлилась? (Поспѣшно вскакиваетъ и проливаетъ чернила на кресло). Ахъ, Богъ мой!
НАНЕТТА. Что такое?
Ж. БАПТИСТЪ. Изгадилъ кресло я.
НАНЕТТА (всплеснувъ руками). Ахъ, да, пятно большое.
Ж. БАПТИСТЪ (въ отчаяніи). Нанетта, я погибъ!
НАНЕТТА. Что дѣлать?
Ж. БАПТИСТЪ. Убѣгу:
Я съ батюшкой теперь остаться не могу.
НАНЕТТА. Куда же ты пойдешь?
Ж. БАПТИСТЪ (встревоженный). Куда-нибудь… не знаю.
Куда глаза глядятъ… я счастья не желаю!..
Нѣтъ лучше я къ Готье Гаргилю поспѣшу
И на театръ принять въ актеры попрошу.
НАНЕТТА (безпокойно). Ну, а семейство-то?
Ж. БАПТИСТЪ (не слушая ее). Прощай, прощай, Нанетта!
НАНЕТТА (въ отчаяніи). Ахъ, Боже мой! теперь сживетъ меня со свѣта
За это Покелень!.. пропала съ головой!..
ПОКЕЛЕНЬ (входитъ). Что это ты кричишь? что сдѣлалось съ тобой?
НАНЕТТА Я такъ… я ничего… (всторону) нѣтъ, право, больше силы.
ПОКЕЛЕНЬ (увидавъ пятно на креслѣ). Что вижу я? пятно! здѣсь пролиты чернилы!
Кто это сдѣлалъ?
НАНЕТТА. Я.
ПОКЕЛЕНЬ. Неправда; это сынъ;
На это только лишь способенъ онъ одинъ.
Какъ залилъ кресло все! отлично! превосходно!
Теперь ужь никуда совсѣмъ оно негодно.
Да, сынъ мой заслужилъ большую похвалу!
Какія это тутъ бумаги на полу?
(Смотритъ) Стихи! его стихи! вотъ чѣмъ онъ занимался!
Ахъ, негодяй какой! совсѣмъ избаловался!
Я вижу отъ него лишь горести однѣ.
Онъ уморитъ меня! пошли его ко мнѣ!
НАНЕТТА. Ахъ. сударь!..
ПОКЕЛЕНЬ. Что еще?
НАНЕТТА. Но, сударь…
ПОКЕЛЕНЬ. Что такое?
Еще случилось что?
НАНЕТТА. Несчастіе большое!
Вѣдь Жанъ-Баптистъ-то нашъ со страха убѣжалъ!
ПОКЕЛЕНЬ (въ отчаяніи). Еще большой ударъ! Ну, я не ожидалъ,
Чтобъ отъ отца Баптистъ бѣжать когда рѣшился
Вотъ всё, чему мой сынъ въ театрѣ научился.
НАНЕТТА (всторону). Ну, дѣдушка Крессе! достанется тебѣ.
ПОКЕЛЕНЬ (утираетъ слезы). Но дѣлать нечего: угодно такъ судьбѣ!
ГОТЬЕ (Покеленю). Не вы ли Покелень, освѣдомиться смѣю.
ПОКЕЛЕНЬ. Да, я.
ГОТЬЕ. Представиться вамъ, сударь, честь имѣю.
Готье Гаргиль.
ПОКЕЛЕНЬ. Актеръ! и въ домѣ у меня!
ГОТЬЕ. Не бойтесь ничего. Привелъ къ вамъ сына я.
ПОКЕЛЕНЬ. Вы?
ГОТЬЕ. Онъ ко мнѣ бѣжалъ и мнѣ сейчасъ попался.
ПОКЕЛЕНЬ. И я-бъ былъ очень радъ, когда бы онъ остался
Всегда при васъ. Не нужно мнѣ его;
Я путнаго не жду отъ сына ничего.
Распоряжайтесь имъ какъ гамъ себѣ хотите;
Актеромъ сдѣлайте; но только вы скажите
Ему, чтобъ онъ меня отцомъ не называлъ.
(Нанеттѣ). Когда придетъ Журдень. скажи, чтобъ подождалъ
И чтобъ описывать мой домъ не торопился;
Я деньги принесу (уходитъ).
ГОТЬЕ. Ухъ, какъ онъ расходился!
Прегрубый человѣкъ! пречерствая душа!
(Всторону). За-то вотъ у него служанка хороша!
Глазенки у нее мнѣ нравятся ужасно.
Ну, плутъ, пойди сюда! ты убѣжалъ напрасно
Отъ своего отца. Что-жь дѣлать ты хотѣлъ?
НАНЕТТА. Онъ поступить въ театръ намѣренье имѣлъ.
Ужасный баловникъ!
ГОТЬЕ. Ахъ, это непохвально,
И бѣгство вѣдь твое немножко театрально.
(Смѣется) Тебя ему театръ, признайся, научилъ?
Ж. БАПТИСТЪ. Что-жь? Смѣйтесь надо мной! но я теперь рѣшилъ,
Или ничѣмъ не быть, иль быть уже актеромъ.
НАНЕТТА. Вотъ видите, какимъ всегда онъ занятъ вздоромъ.
Вы погоняйте-ка за это вотъ его!
ГОТЬЕ. За что же? — въ этомъ нѣтъ дурна то ничего;
За это даже я хвалить готовъ Баптиста.
Онъ понялъ хорошо значеніе артиста.
Оставь-ка насъ! я съ нимъ хочу поговорить.
НАНЕТТА. Вы точно ужь его не вздумайте хвалить (уходитъ).
ГОТЬЕ. Несчастная! — она высокаго не знаетъ.
Какъ иногда лицо обманчиво бываетъ!
(Ж. Баптисту). Поговорить съ гобой пришлось мнѣ наконецъ.
Актеромъ хочешь быть ты, маленькій бѣглецъ?
Но вѣдь ничто легко на свѣтѣ не дается.
Ты знаешь-ли, что потъ подъ-часъ съ актера льется,
Когда играетъ онъ? извѣстно ли тебѣ,
Что долженъ подавлять онъ чувства всѣ въ себѣ?
Порой разстроенъ онъ, печалью сердце рвется,
Но роль его смѣшна, — онъ, нехотя, смѣется,
А зрители объ томъ и думать не хотятъ;
Сфальшивилъ что-нибудь, сейчасъ же засвистятъ.
А для какого бы то ни было актера
Что можетъ хуже быть такого приговора?
Нѣтъ, ее завиденъ нашъ сценическій удѣлъ!
Ты этого въ виду конечно не имѣлъ.
Ж. БАПТИСТЪ Но не всегда свисткомъ актеровъ провожаютъ,
Нерѣдко вызовомъ ихъ также награждаютъ,
Всѣ громко хлопаютъ, всѣ «браво» имъ кричатъ,
Ногами, палками и креслами стучатъ.
За вызовъ эдакой я всѣмъ бы поплатился,
Ночей бы пять не спалъ, всю жизнь бы имъ гордился,
Не сталъ бы ничего я лучшаго желать
И легче-бъ было мнѣ актеромъ умирать.
ГОТЬЕ (всторону). Преумный мальчикъ онъ! какъ здраво разсуждаетъ!
Онъ много въ будущемъ, ей-ей же, обѣщаетъ.
(Ж. Баптисту). Но знаешь ли еще, дружокъ любезный, ты,
Что церковью вѣдь всѣ актеры прокляты,
Что свѣтъ ихъ бѣгаетъ, клеймитъ своимъ презрѣньемъ,
Ж. БАПТИСТЪ (вздыхаетъ). Да, знаю это я, и съ крайнымъ сожалѣньемъ
Не разъ выслушивалъ я эту клевету:
Но время разрѣшитъ такую слѣпоту (*).
(*) Эта слѣпота разрѣшилась недавно; только недавно парижскій архіепископъ Сибуръ, погибшій отъ руки Верже, испросилъ у папы разрѣшеніе снять съ французскихъ актеровъ проклятіе и принялъ ихъ въ лоно католической церкви. Пер.
Вѣдь и теперь уже навѣрно всякій знаетъ,
Какъ много въ людяхъ зла театръ искореняетъ,
Какъ много пользы онъ принесъ на свѣтъ съ собой.
Актеръ же человѣкъ вполнѣ передовой:
Онъ намъ передаетъ всѣ страсти, всѣ желанья:
То горько плачемъ мы, смотря его страданья,
То иногда до слезъ онъ насъ собой смѣшитъ;
Онъ свѣту истины святыя говоритъ, —
А свѣтъ его за то бранитъ и ненавидитъ:
Но это никогда актера не обидитъ!
ГОТЬЕ (всторону). Умно какъ говоритъ! Удалъ, хоть не великъ,
И мнѣ какъ разъ предъ нимъ придется стать въ тупикъ.
(Ж. Баптисту). Ты слишкомъ ужь, мой другъ, искусство возвышаешь;
А вотъ какъ ты его поближе-то узнаешь, —
Разочаруешься; — увидишь! — погоди!
Ж. БАПТИСТЪ. Ну это вѣдь еще далеко впереди.
ГОТЬЕ. Притомъ же обращу еще твое вниманье
На то, что надобно актеру воспитанье;
А безъ него актеръ не можетъ быть хорошъ.
Ты это знаешь ли?
Ж. БАПТИСТЪ. Да, знаю. Ну такъ что-жь?
Учиться буду я, мнѣ дѣдъ то обѣщаетъ,
А онъ слова свои всѣ свято исполняетъ.
Я стану знаніемъ себя обогащать,
Великихъ авторовъ всѣхъ буду понимать,
Прочту поэтовъ я, прославленныхъ всѣмъ свѣтомъ,
А можетъ быть еще и самъ буду поэтомъ!
ГОТЬЕ. Каковъ же молодецъ!
Ж. БАПТИСТЪ. Я гдѣ-то разъ читалъ,
Что древній авторъ Плавтъ актеромъ самъ игралъ.
ГОТЬЕ (смѣясь). Да ты ужь вонъ куда, любезный, забѣгаешь!
Французскимъ Плавтомъ быть, какъ кажется, желаешь!
Однако-жь ты, братъ, смѣлъ, я вижу, хоть куда!
Ну, впрочемъ, смѣлостью берутся города.
Ж. БАПТИСТЪ. А что же можно знать? Быть можетъ, я и скоро
Названье заслужу хорошаго актера.
ГОТЬЕ. Все очень можетъ быть, по роли выбирать
Претрудно по тебѣ.
Ж. БАПТИСТЪ. Я буду самъ писать;
Ужь я попробовалъ.
ГОТЬЕ. Ты гдѣ-нибудь учился?
Ж. БАПТИСТЪ. Нигдѣ.
ГОТЬЕ. Да какъ же ты въ писатели пустился?
Для этого, мой другъ, премного надо знать,
Умѣть характеры живѣе рисовать.
Ж. БАПТИСТЪ. Все это сдѣлалъ я. Писалъ каррикатуры,
Но типы списывалъ я все-таки съ натуры.
Особенно изъ нихъ мнѣ удался одинъ —
Журдень, глупѣйшій мужъ, въ дворянствѣ мѣщанинъ.
ГОТЬЕ. А! господинъ Журдень! его Парижъ весь знаетъ,
И имя-то его улыбку вызываетъ.
Ж. БАПТИСТЪ. Ну вотъ его я взялъ въ комедію мою.
ГОТЬЕ. Чудесно! Я хвалю такую мысль твою —
И прочитать теперь комедію желаю.
Ж. БАПТИСТЪ. Она не кончена и я не продолжаю
Ее дописывать; но снова вотъ примусь
И окончательно ужь ею я займусь.
Прокъ будетъ изъ нее, мое то сердце чуетъ;
Журдень меня собой весьма интересуетъ.
Я опишу его со всѣхъ дурныхъ сторонъ (*)
(*) Мольеръ дѣйствительно, изображая характеры, впадалъ въ крайность, за дурнымъ не замѣчалъ въ нихъ хорошаго и выводилъ въ своихъ комедіяхъ не столько людей, сколько людскіе пороки, такъ напр., его Гарпагонъ есть олицетворенная скупость. Пер.
И будетъ мой Журдень ужасно какъ смѣшонъ.
Что только можно лишь, все сдѣлать постараюсь.
ГОТЬЕ (всторону). Ребенку этому я просто удивляюсь.
НАНЕТТА (вбѣгаетъ). Ахъ, знаете ли что? — Журдень идетъ сюда,
Оцѣнщика ведетъ; пропали мы, бѣда!
Онъ человѣкъ крутой. Ну какъ — избави Боже! —
Опишетъ все сейчасъ!?
ГОТЬЕ. Опишетъ?.. Да за что же?
НАНЕТТА. Вѣдь Покелень ему тамъ что-то задолжалъ;
А деньги до-сихъ-поръ еще не отдавалъ.
Ж. БАПТИСТЪ. Какая мысль меня сейчасъ вдругъ посѣтила;
Но выполнить ее — моя слаба тутъ сила.
(Г. Гаргилю) Вы не откажетесь помощникомъ мнѣ быть?
ГОТЬЕ. Изволь, дружочекь мой! Всѣмъ радъ тебѣ служить.
Ж. БАПТИСТЪ (снимая съ гвоздя костюмъ маркиза и подавая его Готье). Такъ этотъ вотъ костюмъ скорѣе надѣвайте
И изъ себя при немъ маркиза разыграйте,
Какъ будто кресло вотъ пришли вы торговать;
Извольте цѣну лишь побольше мнѣ давать!
ГОТЬЕ (надѣвъ костюмъ). Да для чего-жь это?
Ж. БАПТИСТЪ. Узнаете все сами.
Сейчасъ комедію мы разыграемъ съ вами.
ЖУРДЕНЬ (входя, Нанеттѣ). Какъ акуратенъ я! Чуть только часъ прошелъ,
И я уже опять за деньгами пришелъ;
Но если и теперь вы долгъ не отдадите,
Сейчасъ все опишу, ужь какъ себѣ хотите!
Вотъ и оцѣнщикъ тутъ для этого со мной.
А гдѣ же Покелень?
НАНЕТТА (всторону.) Безжалостный какой!
(Вслухъ) Онъ со двора ушелъ…
ЖУРДЕНЬ (запальчиво перебиваетъ ее. Лойалю.) А, ну такъ начинайте!
Скорѣе къ описи имѣнья приступайте,
Ни на какія ихъ моленья не смотря!
ЛОЙАЛЬ (пишетъ). Пятнадцатое вѣдь сегодня января.
ЖУРДЕНЬ. Ну да.
ГОТЬЕ (корчитъ изъ себя маркиза; важно Ж. Баптисту.)
Послушайте! Вѣдь это ужь безбожно!
Да уступите же!
Ж. БАПТИСТЪ. Нѣтъ-съ, право, невозможно.
ГОТЬЕ. Ну сбавьте что-нибудь! Да сдѣлайте сюрпризъ!
Ж. БАПТИСТЪ. Нѣтъ, не могу: и такъ не дорого, маркизъ.
ЖУРДЕНЬ (Нанеттѣ). Маркизъ онъ?
НАНЕТТА. Да-съ.
ЖУРДЕНЬ. О чемъ они тамъ разсуждаютъ?
ЛОЙАЛЬ (Журденю). Велите имъ молчать! Они писать мѣшаютъ.
ЖУРДЕНЬ (Лойалю). Молчите! Тутъ маркизъ.
ГОТЬЕ (важно). Такъ кресло буду я
Считать уже своимъ.
Ж. БАПТИСТЪ. Ахъ нѣтъ, никакъ нельзя
Безъ батюшки, маркизъ.
ГОТЬЕ. Ну, вы хоть согласитесь
Убавить треть цѣны
Ж. БАПТИСТЪ. Да вы ужь не скупитесь!
ГОТЬЕ. Ну, триста франковъ дамъ — и дѣло рѣшено.
ЖУРДЕНЬ (Нанеттѣ). Что въ этомъ креслѣ есть?
НАНЕТТА. Дворцовое оно,
А господинъ маркизъ его вотъ покупаетъ.
ГОТЬЕ. Меня вѣдь только то лишь въ немъ и привлекаетъ,
Что покажу его гостямъ своимъ всѣмъ я
И буду говорить: вотъ кресло короля!
Его Величество не разъ на немъ садился.
ЖУРДЕНЬ. Да, рѣдкостью такой и я бы похвалился.
НАНЕТТА (тихо Журденю.) Такъ что-жь! — Вы кресло-то отбейте у него;
Давайте больше лишь и купите его.
ЖУРДЕНЬ. О, цѣну я готовъ пожалуй дать двойную
За вещь прекрасную и важную такую.
ГОТЬЕ (Ж. Баптисту), Ну, триста пятьдесятъ, довольно будетъ съ васъ.
ЖУРДЕНЬ. А я даю пятьсотъ — и деньги черезъ часъ.
ГОТЬЕ (Нанеттѣ, но такъ, чтобы слышалъ Журдень). Кто этотъ господинъ?
НАНЕТТА. Его Парижъ весь знаетъ;
Онъ состояніемъ огромнымъ обладаетъ.
ГОТЬЕ. Да кто же онъ?
НАНЕТТА. Журдень.
ГОТЬЕ. Кто былъ его отецъ?
НАНЕТТА. Онъ сукна продавалъ и честный былъ купецъ.
ЖУРДЕНЬ (тихо Нанеттѣ). Молчи! Она все вретъ. Отецъ мой, какъ и я же,
Былъ знатный дворянинъ и гербъ имѣлъ свой даже.
Ж. БАПТИСТЪ (тихо Готье). Съ изображеніемъ ослиныхъ двухъ ушей. —
Все хочетъ знатностью похвастать, дуралей.
ГОТЬЕ (тихо Ж. Баптисту) Да это цѣлому Парижу вѣдь извѣстно.
ЖУРДЕНЬ. Мнѣ познакомиться съ маркизомъ очень лестно;
Угодно случаю насъ съ вами было свесть…
Итакъ представиться, маркизъ, имѣю честь.
ГОТЬЕ. Пріятно самому мнѣ быть знакомымъ съ вами;
Но прежде надобно свести концы съ концами!
Послѣднее, что я за кресло дамъ, — шестьсотъ.
ЖУРДЕНЬ. А я прибавлю сто и дать готовъ семьсотъ.
Ж. БАПТИСТЪ. Но вѣдь на креслѣ есть пятно, сударь, большое.
ЖУРДЕНЬ. Неужели пятно? (смотритъ кресло) несчастіе какое!
Ж. БАПТИСТЪ. Нечаянно король самъ залилъ такъ его.
ЖУРДЕНЬ. А! если самъ король, такъ это ничего;
За это даже я готовъ еще прибавить
Ж. БАПТИСТЪ. Намъ отдали его, чтобъ только переправить.
ГОТЬЕ. Какъ я украшу имъ гостиную свою!
ЖУРДЕНЬ. Нѣтъ, уступите мгѣ: въ цѣнѣ не постою
ГОТЬЕ. Я самъ все заплачу.
ЖУРДЕНЬ. Вы этимъ уморите меня
ГОТЬЕ. (притворно испугавшись.) Избави Богъ! Такъ лучше ужь возьмите!
Я уступаю вамъ. Извольте дольше жить!
ЖУРДЕНЬ. Скажите, какъ, маркизъ, мнѣ васъ благодарить?
Вы мнѣ доставили большое одолженье;
Я превратился весь въ восторгъ и въ восхищенье.
Не смѣю, право, звать къ себѣ, маркизъ, васъ я;
А очень бы желалъ васъ видѣть у себя.
ГОТЬЕ. Но я постарше вѣдь и первый жду визита,
Живу я въ улицѣ святаго Ипполита;
Не трудно отыскать: шести-этажный домъ,
Рѣшетка мѣдная идетъ почти кругомъ,
Дворъ устланъ мраморомъ… все цѣльными плитами,
Предъ домомъ дивный садъ съ огромными прудами
И посреди его прелестный бьетъ фонтанъ.
ЖУРДЕНЬ. Фамилья ваша какъ?
ГОТЬЕ. Маркизъ де-Бонмотанъ.
Такъ я васъ жду.
ЖУРДЕНЬ (низко кланяется). Маркизъ!
ГОТЬЕ. Пожалуйста же, будьте!
ЖУРДЕНЬ. За честь сочту, маркизъ!
ГОТЬЕ. Смотрите, не забудьте!
ЖУРДЕНЬ. Помилуйте, маркизъ, возможно ли забыть?
За честь себѣ почту у васъ съ визитомъ быть
ЛОЙАЛЬ. Чтожь, господинъ Журдень, о мнѣ-то вы забыли?
Зачѣмъ же вы меня, скажите, приводили?
Извольте же меня за трудъ вознаградить!
ЖУРДЕНЬ (отдаетъ ему деньги). Вотъ вамъ. Вы можете теперь ужь уходить.
НАНЕТТА (Лойалю). Да, да, пожалуйста, скорѣй насъ оставляйте; (подаетъ ему шляпу)
Извольте шляпу вамъ. Идите же!
ЛОЙАЛЬ (кланяется). Прощайте! (уходитъ).
ПОКЕЛЕНЬ (входитъ разсерженный). Досада страшная!
(Увидавъ Журденя). Ахъ, господинъ Журдень!
Нельзя ли подождать еще одинъ хоть день?
Я въ страшной горести!
ЖУРДЕНЬ. А я такъ въ восхищеньи!
ПОКЕЛЕНЬ. Позвольте васъ просить объ этомъ одолженьи;
Нигдѣ, рѣшительно нигдѣ не могъ достать.
ЖУРДЕНЬ. Теперь ужь вексель вашъ могу я разорвать (рветъ его).
ПОКЕЛЕНЬ. Но денегъ, право же, теперь мы не имѣемъ.
ЖУРДЕНЬ. А черезъ часъ пришлю я вамъ съ моимъ лакеемъ
И триста остальныхъ.
ПОКЕЛЕНЬ (всторону). Въ горячкѣ что ли онъ?!
ЖУРДЕНЬ (кланяется Готье). Маркизъ! имѣю честь отдать вамъ свой поклонъ. (Лакеямъ)
По улицѣ меня на креслѣ вы несите!
Да только какъ-нибудь, смотрите, не сроните!
ПОКЕЛЕНЬ (удивленный). Зачѣмъ онъ кресло взялъ?
НАНЕТТА. Да онъ его купилъ;
Онъ за него семьсотъ намъ франковъ заплатилъ;
Да просто вѣдь совсѣмъ почти не торговался,
Все господинъ маркизъ объ этомъ постарался.
ПОКЕЛЕНЬ. Какъ? господинъ Гаргиль?
ГОТЬЕ (смѣясь). Фамилія моя
Маркизъ де-Бонмотанъ. Къ услугамъ вашимъ я
ПОКЕЛЕНЬ. Вы мнѣ и такъ уже услугу оказали.
ГОТЬЕ (показываетъ на Ж. Баптиста, который забился въ уголъ). Мы здѣсь комедію съ Журденемъ разыграли.
Онъ сочинилъ ее и планъ мнѣ разсказалъ;
А я, какъ видите, маркиза роль сыгралъ.
Но авторъ васъ теперь, какъ публики робѣетъ
И выдти изъ угла безъ вызова не смѣетъ.
ПОКЕЛЕНЬ. Ну, подойди-жь ко мнѣ, Баптистъ любезный мой! (цѣлуетъ его).
Теперь, бѣглецъ, опять мирюся я съ тобой!
НАНЕТТА. А я съ комедіей немножко помирилась.
ГОТЬЕ (Нанеттѣ). Вотъ и въ торговлѣ-то она намъ пригодилась.
КРЕССЕ (входитъ, запыхавшись, съ кускомъ матеріи въ рукахъ).
Ну, Жанъ-Баптистъ, усталъ! ужасно какъ усталъ!
Матерію точь-въ-точь такую я досталъ;
Мы кресло обобьемъ — и нечего бояться;
Да только надобно скорѣй За дѣло взяться,
Ж. БАПТИСТЪ. О, добрый дѣдушка! какъ васъ благодарить?
Мнѣ эту хочется матерые подарить
Гаргилю на жилетъ, дадите позволенье?
КРЕССЕ (увидавъ Готье). А! господинъ Гаргиль! нижайшее почтенье!
ГОТЬЕ (кланяется). Позвольте лучшаго всего вамъ пожелать.
ПОКЕЛЕНЬ (Крессе). А мы вѣдь кресло-то успѣли ужь продать.
КРЕССЕ. Ну чтожь? — и хорошо. Благодари, зять, Бога,
Что дурака нашелъ. Туда ему дорога!
ПОКЕЛЕНЬ (показываетъ на Ж. Баптиста). А все вѣдь сдѣлалось по милости его.
Преемникъ будетъ онъ искусства моего!
ГОТЬЕ (Покеленю). Вы сдѣлать изъ него обойщика хотите?
Напрасный будетъ трудъ! Нѣтъ, лучше не спѣшите.
Спросите, къ этому способенъ ли Баптистъ?
Повѣрьте, вовсе нѣтъ. Вашъ сынъ въ душѣ артистъ.
Какъ этого вашъ взглядъ отеческій не видитъ?
За принужденіе онъ васъ возненавидитъ
И не послушаться всѣ средства изберетъ:
Для сцены созданъ онъ и въ лавкѣ не умретъ.
ПОКЕЛЕНЬ. Я принуждать его нисколько не намѣренъ;
А между тѣмъ вполнѣ однако же увѣренъ,
Что мебельщикомъ быть желаетъ онъ и самъ.
Спросите вы его — и онъ отвѣтитъ вамъ.
ГОТЬЕ. Чѣмъ, Жанъ, ты хочешь быть?
Ж. БАПТИСТЪ. Писателемъ, актеромъ.
ГОТЬЕ (Покеленю). Ну что? Вотъ видите.
ПОКЕЛЕНЬ (раздосадованный). Опять ты этимъ вздоромъ,
Жанъ, заниматься сталъ! Пора-бъ ужь перестать!
Скажи пожалуйста, что станешь ты писать?
Ж. БАПТИСТЪ. О, многое, кой-что я и теперь ужь знаю. —
Смѣшныхъ людей вездѣ я множество встрѣчаю;
Какъ много видѣлъ я педантовъ, докторовъ,
Не знавшихъ ничего, скрягъ, уличныхъ воровъ,
Ревнивыхъ муженьковъ, ученыхъ дуралеевъ,
Искательныхъ господъ, пронырливыхъ лакеевъ,
Льстецовъ, пустыхъ головъ, лѣнтяевъ, побродягъ,
Маркизъ, графинь, княгинь… ну словомъ, что ни шагъ.
То попадаются мнѣ цѣлыя ватаги
Смѣшныхъ характеровъ. Достало бы бумаги,
А ужь писать-то я всегда найду о чемъ:
Смѣшное можно вѣдь всегда найдти во всемъ.
Да, напримѣръ, возьмемъ мы нашего сосѣда,
Который молится съ утра вплоть до обѣда,
Безмолвно за столомъ гдѣ-бъ ни было сидитъ,
Разъ двадцать крестится, на образъ все глядитъ,
Всегда церковныя онъ службы посѣщаетъ,
Претихо говоритъ, прегромко воздыхаетъ,
А между тѣмъ залѣзъ къ сосѣдкѣ разъ въ окно.
Да неужели же все это не смѣшно?
ГОТЬЕ. Теперь въ способностяхъ его я убѣдился.
КРЕССЕ (утирая глаза) А я отъ радости такъ даже прослезился.
ПОКЕЛЕНЬ (цѣлуетъ его). Позволь тебя, — Баптистъ, за то поцѣловать
Ужь больше я тебя не стану принуждать
И выбрать жизни цѣль тебѣ предоставляю;
Учиться вздумаешь, — учись, благословляю.
Ты нынче показалъ всю смѣтливость свою;
Свободу полную теперь тебѣ даю.
Ж. БАПТИСТЪ. О, добрый батюшка! какъ сердце сильно бьется
Какъ вдругъ отъ радости дыханье занялось!
Душа полна любви, восторженно мятется;
Въ нее предчувствіе какое-то влилось.
Какой-то внутренній мнѣ голосъ повторяетъ:
"Баптистъ! современемъ великимъ будешь ты;
"Тебя вдали вѣнокъ лавровый ожидаетъ,
"Исполнятся твои завѣтныя мечты!
"Трудиться хочешь ты: трудъ этотъ не напрасенъ.
"Цѣль жизни всей твоей трудна и высока!
"Но будетъ подвигъ твой возвышенъ и прекрасею
"И образъ чистый твой благословятъ вѣка!
Я зову этому охотно довѣряюсь,
Онъ въ будущее мнѣ позволилъ заглянуть,
Цѣль жизни показалъ и я теперь ручаюсь,
Что съ честію пройду назначенный мнѣ путь,
ГОТЬЕ. Дитя мое! отъ насъ грядущее сокрыто;
Но и теперь уже Готье Гаргиль парикъ
Готовъ сказать тебѣ предъ всѣми и открыто:
Физически ты малъ, но нравственно великъ!
Немудрено, что ты тернистый путь артиста
Пройдешь безъ трудностей, играя и шутя.
Что нужно ожидать отъ взрослаго Баптиста,
Когда ужь и теперь онъ умное дитя?