Съ клеймомъ тоски на сморщенномъ челѣ
Потупя взоръ озлобленный и дикій,
Чуть ночь сойдетъ, иду я по землѣ.
Со стѣнъ церквей таинственные лики
Глядятъ мнѣ вслѣдъ съ укоромъ чистоты,
И я кричу, и гнѣвомъ дышатъ крики.
Мнѣ звѣзды льютъ мерцанье съ высоты…
Свидѣтели непризнанныхъ страданій,
Онѣ молчатъ средь мрачной пустоты;
Невѣдомъ имъ огонь воспоминаній;
За шагомъ шагъ свершая долгій путь,
Онѣ ни слезъ не знаютъ, ни желаній.
Тоска сильнѣй мнѣ жметъ больную грудь,
Я не смотрю въ безстрастную пучину,
И вдаль бѣгу, бѣгу куда-нибудь.
Я выхожу за городъ на равнину,
По ней плыветъ безмолвная рѣка,
У береговъ волнуютъ гады тину.
О, помню я шуршанье тростника!..
Но прочь скорѣй! Исправить-ли былое?
Угрюмый лѣсъ глядитъ издалека,
А тамъ за нимъ — ахъ, здѣсь мнѣ все родное,
Все знаю я! — раскинулось село
И спитъ теперь подъ крыльями покоя.
Какъ тамъ теперь уютно и тепло…
Укрой меня отъ холода ночного,
Возьми меня подъ мягкое крыло!
И вздрогнулъ я. Чье слышалъ здѣсь я слово?
Кому въ отвѣтъ завторили лѣса?
Я здѣсь одинъ, со мною нѣтъ другого!
Темнѣй въ полночь нѣмыя небеса,
Лишь далеко на грани небосвода,
Какъ вешній ледъ, бѣлѣетъ полоса.
Въ груди слышнѣй томленье и невзгода;
Покинутъ лѣсъ. Вотъ замокъ предо мной
Сталъ на холмахъ, стариннаго онъ рода.
Внизу оврагъ; недвижной пеленой
Надъ нимъ туманъ ложится предъ разсвѣтомъ,
Его не скрылъ холодный мракъ ночной.
Вѣдь я въ ту ночь стоялъ на мѣстѣ этомъ,
Вперяя взоръ въ измѣнчивый туманъ;
Въ груди съ молитвой, а въ рукѣ съ кастетомъ.
О, прочь скорѣй отъ этихъ страшныхъ ранъ;
Горитъ лицо подъ жгучею крапивой,
Трещитъ внизу чапыжникъ и бурьянъ.
Зачѣмъ спѣшить? походкой горделивой
Войти въ ихъ домъ я смѣю, какъ тогда.
Но я усталъ… склонюсь подъ этой ивой!
По небу внизъ скатилася звѣзда...
Какъ высь страшна и кратокъ мигъ побѣдный!
Утихнетъ все, чредой идутъ года!
Гдѣ ты теперь, мой другъ, мой мѣсяцъ блѣдный?
Зачѣмъ свѣтилъ ты мнѣ въ иную ночь?
Зачѣмъ въ друзей я вѣрилъ, странникъ бѣдный!
Какъ всѣ друзья, ты въ бурю скрылся прочь,
И я одинъ пошелъ встрѣчать расплату,
И удалось мнѣ бурю превозмочь.
Рѣдѣетъ мгла, клонится ночь къ закату,
До свѣта дня проснется селянинъ
И выдетъ въ лугъ, покинувъ сонъ и хату.
Я вновь иду безмолвенъ и одинъ.
О, вотъ она, завѣтная ограда!
Калитка — тамъ, за группою осинъ.
Мнѣ, какъ всегда, ключей теперь не надо,
Высокъ заборъ, увы, не для меня…
Но какъ всегда-ль ты ждешь меня, награда?
Бѣжитъ родникъ, по камешкамъ звеня,
Надъ нимъ повисъ разбитый стволъ березы,
Покрылъ грибокъ расщелины у пня.
О, да! вѣдь здѣсь ужасны были грозы!
Какъ громъ гремѣлъ, какъ дикъ былъ бури вой…
Зачѣмъ, зачѣмъ здѣсь расцвѣтали розы!
Мнѣ сосны врядъ киваютъ головой,
Шуршитъ внизу, цѣпляется терновникъ,
Иду впередъ аллеей круговой.
Ахъ, и ее покрыть успѣлъ шиповникъ…
Какая глушь! знать, съ давнихъ поръ въ саду
Ты все забылъ… иль умеръ ты, садовникъ?!
Какая тишь! Не новую-ль бѣду
Сулитъ покой холоднаго молчанья?
Но все равно, назадъ я не пойду.
Въ груди опять истома ожиданья,
И стынетъ кровь, и вновь горитъ сильнѣй,
И горячо дрожитъ въ устахъ дыханье.
Что если вновь вдругъ встрѣтимся мы съ ней?
Чье платье тамъ мелькнуло за кустами?
Иль то обманъ причудливыхъ тѣней?
Лишь разъ еще горячими устами
Приникнуть мнѣ къ замолкнувшимъ устамъ,
И примиренъ я снова съ небесами.
И въ небесахъ на судъ не передамъ
Тяжелый гнетъ, безмолвный, многолѣтній,
Я все прощу мучительнымъ годамъ;
Я все прощу подъ кровомъ ночи лѣтней,
Согбенный станъ, уныло мрачный взоръ,
Но Ты, Судьба, взгляни хоть разъ привѣтнѣй!
О, измѣни жестокій приговоръ,
Отдай мнѣ жизнь — ее люблю я страстно!
Вѣдь всѣ живутъ: злодѣй, убійца, воръ.
Вѣдь всѣ живутъ, кто злобу ежечасно
Таитъ въ груди, а я умѣлъ любить,
Я все любилъ и гибну такъ ужасно.
Но небеса не могутъ говорить!
Безумный міръ, пойми, что тамъ пустыня,
Что, въ небесахъ не могутъ боги жить.
Пойми, пуста далекая святыня,
Въ твоей груди всесильный Богъ живетъ,
И власть его, и свѣтъ, и благостыня.
Я въ домъ вхожу. Молчитъ холодный сводъ,
Молчатъ во снѣ холодныя колонны…
Въ устахъ — вопросъ, въ умѣ — недвижный ледъ,
Въ груди — весь адъ. О, еслибъ эти стоны
Прорвали грудь! Но нѣтъ, я долженъ жить…
Природа-мать, сильны твои законы!
Молчанье. Тьма. Невѣдомая нить
Сковала духъ, и волю, и стремленье,
По каплѣ смерть я долго долженъ пить.
Молчанье. Тьма. Ужъ больше нѣтъ сомнѣнья.
Свершилось все, вопросовъ больше нѣтъ,
И я стою во снѣ оцѣпенѣнья.
Мерцаетъ день…
Уже горитъ разсвѣтъ.
См. также одноимённые страницы.