МОГИЛА БОЯРИНА АРТАМОНА СЕРГѢЕВИЧА МАТВѢЕВА.
правитьСОЧИНЕНІЕ
Ив. Данкова.
править
съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Москва. Декабря 21 дня 1839 года.
Люди Русскіе,
Люди добрые!
Посмотрите вы
И подумайте,.
Что одинъ стоитъ
Одинёхонекъ,
Въ Москвѣ-матушкѣ,
Межъ Покровкою
И Мясницкою,
Домикъ маленькій
Бѣлокаменный.
Въ немъ ни печи нѣтъ,
Свѣтлыхъ горницъ нѣтъ,
Нѣтъ ни утвари,
Ни другихъ вещей, —
И ведетъ въ него
Только дверь одна,
Дверь желѣзная,
Вѣковѣчная;
Да и та всегда
Крѣпко замкнута
Дорогимъ замкомъ
Позолоченнымъ.
А жильцами онъ
Весь полнехонекъ:
Въ немъ живутъ жильцы
Молчаливые,
Постоянные,
Неизмѣнные;
А живутъ они
Семьей цѣлою:
Мужъ, жена и сынъ
И два вѣрные
Ихъ служителя;
А живутъ они
Полтораста лѣтъ
И на Божій свѣтъ
Не выходятъ вонъ,
Не ѣдятъ, не пьютъ,
Не забавятся;
Полтораста лѣтъ
Непробуднымъ сномъ
Сладко спятъ они,
Не шелохнутся,
Не ворохнутся….
Не пышна постель
Постлана у нихъ:
Подъ спиной лежитъ —
Мать сыра земля;
Въ головахъ, въ ногахъ —
Земля матушка;
Покрываетъ ихъ
Тажъ сыра земля.
А поверхъ земли
Камни грузные,
Надмогильные
Говорятъ за нихъ
Сердцу Русскому,
Благородному.
И хотитель вы,
Люди Русскіе,
Люди добрые,
Имена ихъ знать,
Ихъ прозваніе?
Имя перваго,
Какъ отца семьи,
Всѣмъ намъ сладостно,
Утѣшительно,
И изъ рода въ родъ,
Изъ вѣковъ въ вѣка,
Точно заповѣдь,
Перейдетъ оно
Къ нашимъ правнукамъ,
Какъ завѣтъ любви
Безпредѣльнѣйшей
Къ Царю Русскому,
Православному;
И какъ мы теперь, —
Наши правнуки
Отдадутъ ему
Достодолжное,
Безпредѣльное
Уваженіе.
Это имя намъ,
Люди Русскіе,
Люди добрые,
Приснопамятно,
Назидательно,
Какъ примѣръ любви
Вѣрноподданной
Къ Царю юному,
Петру Первому,
Обновителю,
Просвѣтителю
Царства сильнаго,
Царства Русскаго….
На Руси святой
Кто не слыхивалъ
О Бояринѣ
О Матвѣевѣ,
Воспитателѣ
И наставникѣ
Мудрой матери
Петра Перваго?
Здѣсь-то онъ сокрытъ
Съ женой милою,
Добродѣтельной
Евдокіею!
А по правую
Его сторону
Ихъ единственный
Сынъ Андрей лежитъ.
Этотъ добрый сынъ,
Въ память вѣчную
По родителѣ,
Въ упокой души
Его праведной,
Сорудилъ, вблизи
Отъ могилы той,
Церковь Божію
Златоглавую.
И возможно ли
Нашей мудрости
Человѣческой,
Ограниченной
Земнымъ тлѣніемъ,
Испытать судьбы
Безпредѣльнаго,
Невмѣстимаго
Царя всѣхъ Царей,
Бога вѣчнаго?
Его волею
Всемогущею
Русь широкая,
Русь могучая
При Царѣ Петрѣ,
Укрѣпилася;
И обширнѣйшимъ,
Всеобъемлющимъ
Его геніемъ
Огласила міръ
Вѣчной славою;
И походами
Его дальними
И побѣдами
Знаменитыми
Возмужала Русь
И усилилась;
Его ревностью
Къ просвѣщенію
Освѣтилась Русь
Свѣтомъ знанія
И разсѣяла
Тьму невѣжества,
Тяготѣвшую
Надъ ея челомъ.
И явилась Русь
Міру гордому,
Какъ красавица
Ненаглядная,
Просыпленная
Отъ сна крѣпкаго,
Богатырскаго:
Разукрашена,
Разъодѣтая,
Какъ красавица
Подвѣнечная,
Показалась Русь
Свѣту Божію,
И двуглаваго
Своего Орла
Быстрокрылаго,
Громоноснаго
Показала Русь
Міру Божію.
Распустилъ Орелъ
Крылья мощныя,
Отъ Балтійскаго
Моря къ Черному,
А отъ Чернаго
До Азовскаго,
Отъ Азовскаго
До Каспійскаго,
Отъ Каспійскаго
До Байкальскаго,
Отъ Байкальскаго
До Охотскаго,
И досталъ Орелъ
Море Тихое,
Запахнулъ крыломъ
Часть Америки,
И могучею
Грудью крѣпкою
Занялъ Сѣверъ весь
Вплоть до полюса;
Ледовитое
Море страшное,
Непроходное,
Безпредѣльное
И широкое
Море Бѣлое
Заслонилъ спиной
Онъ широкою, —
И одной главой
На Востокъ глядитъ,
А другой главой
Смотритъ къ Западу:
Очи зоркія,
Очи грозныя
Обѣжали вдругъ
Всю вселенную.
Поднялся Орелъ
Къ солнцу свѣтлому
И покрылъ собой
Ровно полсвѣта.
Свѣтъ увидѣлъ то —
И содрогнулся.
Ужаснулся міръ
Чуду грозному:
Онъ узналъ въ Орлѣ
Русскій славный гербъ.
А въ красавицѣ —
Русь могучую.
Тутъ со трепетомъ
Изумленный міръ
Преклонилъ предъ ней
Главу гордую,
И отправилъ къ ней
Онъ пословъ своихъ,
Знаменитѣйшихъ
Изо всѣхъ земель —
Съ предложеніемъ
Дружбы искренней,
Съ изъявленіемъ
Уваженія….
Возмужала Русь,
Укрѣпилася —
И что ей теперь
Цѣлый бѣлый свѣтъ?
Пусть возстанетъ онъ
Всѣми силами,
Пусть на Русь пойдетъ
Милліонами,
Пусть покроетъ онъ
Всѣ моря ея
Стаей бѣлою
Корабельною,
Пусть раскинутся
По степямъ ея
Шатры пестрые
Силы вражіей:
И тогда одна
Сила Русская
Поразмечетъ всю
Нехристь буйную!…
Но въ младенчество
Петра Перваго
Волновалась Русь
Бурей внутренней:
Въ сердцѣ каменномъ —
Въ золотой Москвѣ,
Несогласія
Воеводъ-Бояръ
Всколебали Русь
Непогодою —
Неожиданнымъ
Возмущеніемъ
Удальцевъ-Стрѣльцовъ,
Дерзкихъ хищниковъ:
Раздался набатъ
Въ золотой Москвѣ —
И густой толпой
Разъяренною
Ворвались Стрѣльцы
Въ Кремль встревоженный,
И Матвѣева,
Да Нарышкиныхъ
Съ крикомъ, съ воплями
Стали требовать
Изъ дворца къ себѣ.
Тутъ Матвѣевъ самъ
Вышелъ смѣло къ нимъ,
Уговаривалъ
Съ крыльца краснаго;
Но толпа Стрѣльцовъ
Грозно-буйная
Не послушала
Добрыхъ словъ его —
И Матвѣевъ былъ
Принятъ копьями
И изрубленъ весь
Въ куски мелкіе.
Тутъ никто къ нему
Подойти не смѣлъ….
Но Иванъ, Арапъ,
Вѣрный рабъ его,
Ввиду всѣхъ Стрѣльцовъ
Подошелъ къ крыльцу.
Стерегли Стрѣльцы
Трупы хладные
Долгорукаго,
Ромодановскихъ
И Нарышкина,
Салтыковыхъ двухъ
И Горюшкина,
Убіенныхъ здѣсь
Толпой буйною.
И увидя вдругъ
Черноликаго,
Стрѣльцы-хищники
Не мѣшали взять
Рабу вѣрному
Тѣло мертвое
Ихъ начальника.
Вотъ, — собравъ куски
Тѣла бѣлаго
Своего отца
Благодѣтеля,
Въ скатерть чистую, —
Вѣрный рабъ Иванъ
Безбоязненно
Ихъ понесъ съ собой.
И, принесши ихъ
Въ домъ Матвѣева,
Уложилъ во гробъ
Трупъ изрубленный,
И привелъ къ нему
Мать-боярыню,
Жену вѣрную
Убіеннаго….
Евдокія тутъ
Пала въ прахъ предъ нимъ:
Не снесла она
Смерти горестной
Друга вѣрнаго,
Мужа милаго,
И съ тоски лихой,
Съ горя чернаго
На другой же день
Пала въ злой недугъ,
И — преставилась…
Собрался соборъ
Церкви пастырей,
И Матвъеву
И женѣ его
Пѣснь послѣднюю
Панихидную
Возгласивъ, — сокрылъ
Трупы хладные
Въ общій темный домъ
Въ землѣ матушкѣ.
Съ тѣхъ поръ, каждый годъ
Въ день пятнадцатый
Мая мѣсяца,
Іерей честный
Со всѣмъ причетомъ
Надъ могилой той
Возглашаетъ имъ
Память вѣчную.
Всѣ прихожане
Богомольные
За Священникомъ
Идутъ въ памятникъ
По Матвѣевѣ,
И въ душѣ своей
Съ умиленіемъ
Говорятъ ему
Память вѣчную….
Люди Русскіе,
Люди добрые!
Воздохнемъ и мы
По Матвѣевѣ
И помолимся
О душѣ его.
Онъ былъ добръ душой,
Сострадателенъ,
Онъ любилъ дѣлить
Хлѣбъ-соль съ бѣдными,
Призиралъ всегда
Старцевъ, вдовъ, сиротъ,
И за барскою
Его трапезой
Были каждый день
Гости — нищіе.
Но въ предсмертный часъ
Зналъ онъ, очень зналъ,
Что его хотятъ
Извести, сгубить, —
И пошель на смерть,
Стопой твердою
Неколеблемо,
Безбоязненно….
Такъ неслыханно,
Такъ страдальчески
Старецъ-мученикъ
Положилъ животъ
За Царя и честь
И отечество….
Память вѣчная
Праху славному!
Да вселишься ты,
Старецъ доблестный,
Въ царствѣ Божіемъ,
Въ лонѣ праведныхъ!
Память вѣчная
По душѣ твоей!
Память вѣчная!
Память вѣчная!…
