Меркадэ (Бальзак)/ДО

Меркадэ
авторъ Оноре Бальзак, пер. Оноре Бальзак

Оригинал: фр. Mercadet — le faiseur, опубл.: 1840. — Источникъ: az.lib.ru • Перевод Софьи Боборыкиной.
Текст издания: журнал «Отечественныя Записки», № 7, 1875.

MEPКАДЭ.

(Mercadet — le faiseur).

КОМЕДІЯ БАЛЬЗАКА.

I.

Какъ не извѣстно имя Бальзака, едва ли масса русскихъ читателей имѣетъ совершенно ясное и полное представленіе о его творчествѣ. Намъ кажется, что было бы вовсе не лишнимъ подвергнуть полному критическому разбору всѣ его произведенія и даже заново перевести лучшія изъ нихъ. Указывая на такую задачу, мы предоставляемъ ее другимъ и займемся только, въ предѣлахъ простаго предисловія, Бальзакомъ-сценическимъ писателемъ. Нельзя, однакожъ и въ такомъ этюдѣ, оставить совершенно въ сторонѣ Бальзака-романиста. Романъ выразилъ собою всю его писательскую натуру. Извѣстно, что его наблюдательность отличалась такимъ собираніемъ подробностей, какое врядъ ли найдешь у кого-либо изъ беллетристовъ новаго времени, Бальзакъ немыслимъ безъ этихъ подробностей, а всѣ онѣ — повѣствовательнаго, и главное, описательнаго характера. Нельзя сказать, чтобы сюжеты романовъ Бальзака были лишены драматизма. Напротивъ, его замыслы почти всегда полны интереса и движенія, очень часто запутаны интригой. Но всѣ эти сюжеты не дали бы такихъ замѣчательныхъ произведеній, еслибъ Бальзакъ не обставлялъ ихъ множествомъ живыхъ и разнообразныхъ типовъ, взятыхъ цѣликомъ изъ жизни, со всѣми подробностями быта.

Сознавая въ себѣ способность въ созданію сюжетовъ, Бальзакъ могъ, конечно, считать себя писателемъ, который еще успѣетъ составить себѣ громкое имя на сценѣ. Мы и знаемъ, по запискамъ и воспоминаніямъ его пріятелей, что онъ мечталъ, послѣусиленной работы романиста, написать многое множество драмъ и комедій. Преждевременная смерть не позволила ему посвятитъ себя вполнѣ театру; но и въ разгаръ карьеры романиста, т. е. на протяженіи сороковыхъ годовъ, Бальзакъ не одинъ разъ добивался успѣха на парижскихъ театрахъ. Эти попытки были болѣе или менѣе неудачны. Замѣчательно, что Бальзакъ-романистъ не только не помогалъ Бальзаку-драматургу, но скорѣе вредилъ ему или, во всякомъ случаѣ, почти ничѣмъ не дѣлился съ нимъ. Такъ, напримѣръ, всѣ пьесы Бальзака, за исключеніемъ одной, написаны на сюжеты, вовсе не заимствованные изъ его романовъ, что служитъ имъ положительно во вредъ, а одна изъ нихъ (какъ мы увидимъ ниже) не имѣетъ даже ничего общаго съ родомъ его творчества. Изъ всей громадной галлереи своихъ типовъ и характеровъ, Бальзакъ точно нарочно, выбралъ героемъ одной пьесы чисто-сочиненное лицо, къ которому онъ, почему-то, такъ пристрастился, что вставилъ его въ нѣсколько романовъ.

Въ полномъ собраніи сочиненій Бальзака^[1], его «Театръ» помѣщенъ въ двухъ томахъ, по счету: — 44-мъ и 45-мъ. Въ первомъ томѣ мы находимъ три пьесы: «Вотренъ» драма въ пяти актахъ (Vautrin); «Находчивость Бинолы», комедія въ пяти актахъ съ прологомъ (Les Ressources de Quinola); «Памела Жиро», пьеса въ пяти актахъ (Paméla Giraud). Во второмъ томѣ — двѣ пьесы: «Мачиха», интимная драма въ пяти актахъ и восьми, картинахъ (La Marвtre), и наконецъ «Меркадэ», первоначально названный Бальзакомъ: «Дѣлецъ» (Le Faiseur), или, какъ стоитъ на оберткѣ тома: «Меркадэ-дѣлецъ» (Mercadet le faiseur).

Первая по помѣщенію и времени пьеса — «Вотренъ» дана была на театрѣ Сенъ-Мартенскихъ воротъ 14 марта 1840 года. Героя этой пьесы игралъ знаменитый Фредерикъ Леметръ. На первомъ представленіи онъ такъ загримировался, что вся публика тотчасъ же угнала маску короля Людовика-Филиппа. Пьесу запретили, и только передъ паденіемъ второй имперіи поставили ее заново съ тѣмъ же Фредерикомъ Леметромъ въ главкой роли. Но старикъ былъ уже слишкомъ дряхлъ, и фигура Вотрена вышла, въ его исполненіи, почти каррикатурной. Пьеса сильно устарѣла, и на нее ходили смотрѣть изъ простаго любопытства. Скоро послѣ запрещенія «Вотрена» Бальзакъ написалъ къ нему предисловіе, помѣченное 1-мъ мая 1840 года. Въ немъ Бальзакъ говоритъ, что ему трудно было бы комментировать свое произведеніе, потому что одинъ Фредерикъ Леметръ способенъ былъ на это. На правительство, запретившее пьесу, онъ тоже не желаетъ жаловаться, такъ какъ произволъ — самый малый изъ грѣховъ конституціонной власти, которой, какъ дѣтямъ, все позволяется, кромѣ двухъ вещей: дѣлать добро и создавать себѣ парламентское большинство. Разсуждать на тэму безнравственности Вотрена онъ тоже не желаетъ: такой вопросъ кажется ему достойнымъ однихъ пошлыхъ буржуа. О журналистахъ, сильно пощипавшихъ его пьесу, Бальзакъ также не хочетъ распространяться, находя, что ихъ поведеніе совершенно подтверждаетъ то, что онъ говорилъ о нихъ въ печати; а извѣстно, что Бальзакъ нетолько презрительно относился къ журнальной критикѣ, — но и въ романахъ своихъ выставлялъ журналистовъ въ очень непривлекательномъ видѣ. Ему пріятно заявить лишь то, что среди переполоха, случившагося съ его пьесой изъ-за прически главнаго актера, онъ видѣлъ доказательство сочувствія такихъ людей, какъ Викторъ Гюго: ему тѣмъ пріятнѣе это заявить, что личный характеръ Гюго безпрестанно подвергается клеветѣ. Кончаетъ Бальзакъ говоря, что лучшимъ предисловіемъ къ его «Вотрену» будетъ драма Richard-coeur-d’Eponge, которую администрація позволяетъ дать. Пьеса эта не была, однакожъ, никогда ни дана на сценѣ, ни напечатана.

Самое заглавіе показываетъ, что драма «Вотренъ» служитъ "рамкой личности фантастическаго каторжника, которой Бальзакъ слишкомъ много занимался. Лицо это чисто-сочиненное. Бальзакъ, не смотря на свой здоровый реализмъ, былъ наклоненъ къ ^вымысламъ, дающимъ возможность, заинтересовывать читателей подпольнымъ міромъ, гдѣ умъ, сила характера, ловкость употребляются на темныя цѣли, съ примѣсью проблесковъ отваги и самоотверженности. Такого рода замыслы не могли привести въ литературѣ ни къ чему иному, какъ въ разнузданности воображенія автора «Рокамболей». Въ пьесѣ Бальзака бѣглый каторжникъ Вотренъ, надѣвающій на себя личину какого-то невозможнаго американскаго генерала, проникнутъ любовью къ молодому «человѣку, Раулю де-Фрескасъ, и въ концѣ, изъ-за него, попадается опять въ руки полиціи. Вся эта исторія, гдѣ Вотренъ самоотверженно добивается того, чтобы Рауль былъ признанъ законнымъ сыномъ герцога де-Монсорель, построена по шаблону тогдашнихъ драмъ и, какъ мы сказали выше, для современнаго читателя сильно устарѣла. Интересъ ея — внѣшній, а не реальный, бальзаковскій. Ея идея, если и не грубо безнравственна, то фальшива, что нисколько не лучше. Представляй собой „Вотренъ“, въ кожѣ каторжника, серьезный соціальный прощаетъ, пьеса носила бы совсѣмъ мной характеръ. А тутъ мы видимъ въ темной личности человѣчныя чувства, направленныя на то лишь, чтобы доставить какому-то совершенно незначительному молодому человѣку блестящее положеніе и герцогскій титулъ.

Изъ предисловія ко второй пьесѣ Бальзака: „Находчивость Кинолы“, данной на театрѣ „Одеонъ“ 19 марта 1842 года, мы узнаемъ, что эта полуисторическая комедія успѣха не имѣла и была встрѣчена очень сильными нападками журналовъ, позволившихъ себѣ даже различныя насмѣшки надъ авторомъ, имѣвшемъ тогда уже весьма солидную репутацію романиста. Нападки рецензентовъ касались больше внѣшнихъ частностей. Бальзакъ занимается довольно удачно, указывая на обычную невѣжественность французовъ. Онъ объясняетъ также неуспѣхъ перваго представленія тѣмъ, что захотѣлъ, вопреки установившемуся обычаю, дать пьесу передъ публикой, гдѣ большинство зрителей заплатитъ за свои мѣста. Онъ называетъ однако же такихъ писателей какъ: Гюго, Ламартинъ, г-жа Жирарденъ и Леонъ Гозланъ, отнесшихся къ его пьесѣ симпатично. Ему желательно было проложитъ дорогу новому роду зрѣлищъ, по вкусѣ стараго французскаго и испанскаго театра, въ предисловіи есть даже обѣщаніе: пойти дальше по этому пути; но Бальзакъ ограничился, какъ видно, одной этой попыткой. Оригинальность комедіи заключается въ тонъ, что въ ней является нѣкій Альфонсо Фонталаресь, ученикъ Галилея, который, въ концѣ XVI вѣка, доработался до идеи парохода. Фактъ этотъ — невыдуманный, и Бальзакъ въ предисловіи указываетъ на Араго, упоминающаго объ немъ въ своей „Исторіи пара“. Въ пьесѣ главнымъ дѣйствующимъ лицомъ является традиціонный пройдоха-лакей, два раза спасающій своего господина — изобрѣтателя парохода — отъ когтей инквизиціи. Рамкой дѣйствію служитъ дворъ Филиппа II, съ неизбѣжными: инквизиторомъ, фавориткой, титулованными грандами и т. д. На теперешній взглядъ, комедія Бальзака есть нѣчто среднее между старыми испанскими пьесами и тѣмъ, что новѣйшіе нѣмцы называютъ: „Intriguen-stück“. Если ее сравнить съ пьесой Понсара „Галилей“, то въ ней окажется гораздо больше дѣйствія и живости; но обще-литературныя ея достоинства не велики: характеровъ нѣтъ, мотивы отзываются сочиненіемъ, языкъ искусственно-пестрый и грубоватый, тонъ и колоритъ лишены простоты и наивности, необходимыхъ для порядочнаго воспроизведенія нравовъ отдаленной отъ насъ эпохи. У Гюго (въ его „Маріонъ Делормъ“) также немало личнаго и сочиненнаго, но по блеску, яркости нѣкоторыхъ лицъ и драматическимъ качествами, пьесу эту и сравнивать нельзя съ попыткой Бальзака; не говоря уже о томъ, что стихъ Гюго останется художественнымъ и для вашихъ потомковъ, между тѣмъ, какъ проза Бальзаковой комедіи и для насъ уже потеряла всякое обаяніе.

Третья пьеса перваго тома, „Памела Жиро“, дана была да театрѣ „Gaîté“ 26-го сентября 1843 года. Авторъ не сообщаетъ намъ, доволенъ ли онъ былъ ея успѣхомъ. По тогдашнему времени такая вещь заключала въ себѣ элементы значительнаго успѣха: не будь въ ней старомоднаго бонапартизма, съ его заговорами временъ реставраціи, она, и теперь могла бы явиться, въ новой рамкѣ, на одномъ изъ бульварныхъ театровъ: идея ея симпатична, драматическій интересъ поддержанъ, большинство лицъ очерчено съ наблюдательностью даровитаго писателя. Но въ общемъ» — впечатлѣніе слабовато, серьёзная сторона пьесы черезчуръ перемѣшана съ комической, комическія мѣста слишкомъ рѣзки и даже отзываются чѣмъ-то водевильнымъ. Интрига заключается въ слѣдующемъ: молодая увріерка-цвѣточница Памела Жиро любитъ сына богатаго буржуа Руссо, котораго дядя-бонапартистъ запуталъ въ какой-то заговоръ. Чтобы спасти молодого человѣка, оказалось одно средство: убѣдить Памелу Жиро показать на судѣ, что ночь, когда заговорщики хотѣли приступить къ дѣйствію, молодой Руссо провелъ у ней. Чтобы спасти его, Памела беретъ на себя эту ложь. Дѣло ведется черезъ адвоката Дюпре. Родные молодаго Руссо обѣщаютъ Памелѣ бракъ, а потомъ, разумѣется, идутъ на попятный дворъ. Адвокатъ Дюпре, привязавшійся такъ къ Памелѣ, что самъ предложилъ ей руку, повелъ мину противъ бездушныхъ буржуа и ихъ аристократическихъ родственниковъ: пьеса кончается женитьбой Руссо на его спасительницѣ.

Во второмъ томѣ театра Бальзака идетъ сначала «Мачиха», данная въ Парижѣ на несуществующемъ болѣе «Историческомъ театрѣ», 25-го мая 1848 года. Несмотря на промежутокъ въ пять лѣтъ, въ этой «интимной» драмѣ трудно найти что-либо ставящее ее выше послѣдней пьесы — Памелы Жиро, по крайней мѣрѣ, по выполненію. Построена она на любовномъ соперничествѣ между мачихой и ея падчерицей. Въ обѣихъ женщинахъ происходитъ борьба между страстью и долгомъ и кончается мелодраматическою смертью обѣихъ: настоящей смертью для дочери и нравственною для мачихи, которая пережила свой позоръ передъ человѣкомъ, вѣрившимъ въ ея добродѣтель, любовь и преданность. Человѣкъ этотъ — старый генералъ-бонапартистъ: онъ-то и придаетъ пьесѣ старомодный оттѣнокъ. По мотиву и развитію интриги, драма Бальзака нисколько не ниже «Сфинкса» и другихъ вещей, имѣвшихъ успѣхъ въ послѣднее время. Но про выполненіе можно сказать почти то же, что и про Памелу Жиро. Ни въ драматизмѣ, ни въ бытовыхъ мѣстахъ, ни даже въ языкѣ какъ-то не чувствуется писатель огромной творческой силы.

Вообще же въ «Театрѣ» Бальзака нѣтъ того единства въ содержаніи и колоритѣ, какое проникаетъ галлерею его повѣствовательныхъ произведеній, которымъ онъ недаромъ придалъ собирательное заглавіе: «Человѣческой комедіи».

II.

Послѣдней пьесой Бальзакова «Театра» является «Меркадэ».

Эта комедія не была дана при жизни Бальзака. Въ замѣчательной біографической статьѣ Теофиля Готье^[2] о Бальзакѣ мы не находимъ подробностей о томъ, почему «Меркадэ» не былъ поставленъ при жизни автора; но вотъ что онъ, между прочимъ, разсказываетъ:

«Въ Жарди (дача Бальзака въ окрестностяхъ Парижа) онъ намъ прочелъ Меркадэ — первоначальнаго Меркадэ, гораздо болѣе полнаго, сложнаго и запутаннаго, чѣмъ та пьеса, которую обработалъ Денри для театра „Gymnase“ съ такимъ тактомъ и умѣньемъ. Бальзакъ, читавшій подобно Тику, не обозначая ни актовъ, ни сценъ, ни именъ, давалъ каждому лицу особенный и тотчасъ же узнаваемый голосъ; органы, какими онъ надѣлялъ различные сорта кредиторовъ (являющихся въ пьесѣ), были самаго заразительнаго комизма; между ними слышались и хриплые, и слащавые, и стремительные, и тягучіе, и угрожающіе, и жалобные. Все это тявкало, мяукало, бурчало, гремѣло и выло на всевозможные и даже невозможные тоны. Сначала слышалось долговое соло, которое тотчасъ же подхватывалъ громадный хоръ. Кредиторы выползали отовсюду: изъ-за печки, изъ подъ кровати, изъ ящиковъ комода; они лѣзли изъ камина, просачивались сквозь замочную скважину; одни влѣзали черезъ окно, точно любовники, другіе выскакивали изъ чемодана, точно чортики изъ игрушечныхъ табатерокъ, третьи проникали сквозь стѣну, какъ сквозь англійскій траппъ; и поднималась отовсюду, точно морской приливъ, цѣлая ватага со свалкой и грохотомъ. Какъ ихъ ни отталкивалъ Меркадэ? являлись все новые и новые приливы, и даже на горизонтѣ замѣтно было темное мельканіе безчисленныхъ кредиторовъ, движущихся на съѣденіе своей жертвы, подобно легіонамъ муравьевъ. Мы не знаемъ, была ли пьеса лучше въ такомъ видѣ, но никогда никакое представленіе не производило на насъ большаго дѣйствія».

Если Бальзакъ читалъ своимъ друзьямъ тотъ текстъ комедіи, какой попалъ въ его «Театръ» (а мы находимъ подъ заголовкомъ Меркадэ — или Дѣльца, какъ была названа комедія, что пьеса печатается «совершенно вѣрно съ манускриптомъ автора»), то въ разсказѣ Готье большую роль играетъ его авторское воображеніе. Міръ кредиторовъ не имѣетъ и въ первоначальной редакціи «Меркадэ» такого фантастическаго характера. Вѣроятно, мастерское и разнообразное чтеніе Бальзака было одно виною подобнаго эфекта.

По смерти Бальзака, его послѣднее и лучшее сценическое произведеніе было обработано, какъ упомянуто у Готье, драматургомъ Денри и поставлено въ Парижѣ на театрѣ «Гимназіи», 24-го августа 1851 года. Пьеса появилась съ однимъ именемъ Бальзака, и, въ самомъ дѣлѣ, комедія знаменитаго романиста осталась нетронутой въ ея существенныхъ частяхъ. Въ сценическомъ отношеніи и даже въ интригѣ своей она, по нашему мнѣнію, положительно выиграла. Изъ пятиактной она сдѣлана трехактною. На театрѣ «Гимназіи» давали ее съ успѣхомъ. Главную роль игралъ Жофруа, теперешній первый комикъ Пале-Рояля. Въ концѣ шестидесятыхъ годовъ театръ «Французской комедіи», желая почтить имя Бальзака, возобновилъ его «Меркадэ» съ такимъ успѣхомъ, что сдѣлалъ изъ него, въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ, репертуарную пьесу. Меркадэ играетъ во «Французской комедіи» актеръ Го, одна изъ первыхъ силъ этой сцены. Онъ создаетъ живой, блистательный типъ изъ личности Меркадэ, поражающій своею современностью и яркимъ реализмомъ. Онъ придаетъ своему «Дѣльцу» колоритъ такой полукомической серьёзности, который заставляетъ очень часто жалѣть о томъ, что дарованія Меркадэ употреблены на спеціальность дѣловаго пройдохи. Въ исполненіи Го чувствуется грустная нота, неотнимающая, однакожь, у его игры необычайной энергіи, блеска и разнообразія оттѣнковъ. Мы не можемъ сравнивать его Меркадэ съ первоначальнымъ созданіемъ этого типа потому, что не могли видѣть Жофруа въ 1851 году. Парижскій театральный критикъ Франсискъ Сарсе (съ которымъ мы нарочно переписывались по этому поводу) находить, что Жофруа былъ комичнѣе Го, придавалъ лицу Меркадэ больше веселости и плутоватой легкости, былъ, словомъ, какъ выразился Сарсе: «faut-аfait en dehors». Изъ итого вытекаетъ, что оба знаменитые комика, играя каждый сообразно своей натурѣ, сдѣлали рельефными обѣ возможныя стороны типа французскаго дѣльца и исполнили, такимъ образомъ, замѣчательное созданіе Бальзакова творчества.

Сравнивъ оба текста посмертной комедіи Бальзака, мы дали предпочтеніе сценической ея обработкѣ; но, чтобы ваши читатели имѣли сами возможность судить, въ какой степени обработка рознится отъ первоначальнаго текста, мы изложимъ всѣ эти уклоненія по-актно, не пропуская ни одной существенной сцены, причемъ предполагаемъ, что читатели наши уже познакомились съ переведеннымъ нами текстомъ, почему и не разсказываемъ содержанія пьесы.

Въ первой сценѣ перваго акта является выкинутое лицо — хозяинъ дома, гдѣ живетъ Меркадэ Бредноръ. Онъ гонитъ Меркадэ съ квартиры за неплатежъ. Тотъ старается его успокоить, вспоминая при этомъ, конечно, о побѣгѣ своего компаньона Го до. Бредноръ защищаетъ Годо. Изъ ихъ разговора оказывается, что у Годо есть побочный сынъ, который былъ оставленъ на попеченіе Дюваля, бывшаго кассира фирмы, «Меркадэ и Годо», а мать ребенка уѣхала за Годо. Когда хозяинъ настоятельно требуетъ очищенія квартиры, Меркадэ силится уломать его предстоящей свадьбой дочери своей съ богачемъ; но, опасаясь шума, уходитъ съ нимъ внизъ, въ помѣщеніе Бреднора. Во второй сценѣ (она въ обработкѣ является первой) прислуга также сплетничаетъ о дочери Меркадэ, Жюли, и влюбленномъ въ нее Минарѣ. Горничная Тереза читаетъ письма, перехваченныя у нихъ, весьма платоническаго свойства, надъ чѣмъ вся прислуга смѣется. Изъ ихъ болтовни видно, что Минаръ приходитъ къ Жюли, какъ только самой госпожи Меркадэ нѣтъ дома, и Жюли всегда говоритъ матери, что Минаръ дожидался ея и занималъ Жюли чтеніемъ. И продолжается это уже три мѣсяца. Болтаетъ прислуга и о богатомъ женихѣ де-ля-Бривѣ: Меркадэ далъ цѣлый золотой привратнику Грюмо, чтобы тотъ завѣрялъ грума, пріѣзжавшаго съ женихомъ, о богатствѣ Меркадэ. Слѣдующія сцены, вплоть до восьмой, остаются тѣ же съ самыми ничтожными измѣненіями. Въ восьмой сценѣ Пьеркенъ — одинъ съ Меркадэ. Онъ отдаетъ ему векселя Мишонена, желая избѣжать большихъ хлопотъ; въ обмѣнъ получаетъ онъ отъ Меркадэ, на такую же сумму, новых векселей съ отсрочкой на три мѣсяца. За этой сценой слѣдуетъ монологъ Меркадэ, кончающійся словами: «Годо больше принесъ денегъ, нѣмъ унесъ съ собой». Начало второго акта, по первоначальному тексту, соотвѣтствуетъ десятой сценѣ обработанной комедіи. Слѣдующая сцена (одинадцатая въ первомъ актѣ нашего текста) разнится отъ первоначальной тѣмъ, что Меркадэ даетъ шестьдесятъ франковъ Вьолетту, не замѣчая, что тотъ его обманываетъ, у шести тысячъ у него не вымащиваетъ. Тутъ проходитъ Верделенъ (это соотвѣтствуетъ въ нашемъ текстѣ 12-й, 13-й и 14-й сценамъ перваго акта). Онъ проситъ денегъ, госпожа Меркадэ расписывается на векселѣ. Въ сценѣ между Жюли, Минаромъ и Меркадэ, любовь Минара охладѣваетъ, когда "въ узнаетъ, что Меркадэ раззоренъ. Меркадэ оставляетъ Митра вдвоемъ съ дочерью — объясняться. Минару Жюли кажется уже другой: и навязчивой, и некрасивой; однако, не желая ее обидѣть, онъ говоритъ, что отказывается отъ ея руки, ради ея же счастія, и отправляется за ея письмами. По уходѣ Минара, Жюли въ отчаяніи; но она тутъ же смотрится въ зеркало и убѣждается въ томъ, что Минаръ не можетъ любить такую дурнушку. Третій актъ первоначальнаго текста начинается тѣмъ, что Минаръ, въ монологѣ, раскаивается въ своемъ эгоизмѣ, и они мирятся съ Жюли. Жюли упрашиваетъ мать быть за нихъ. Минаръ удивляется, отчего Меркадэ не ликвидируетъ своихъ дѣлъ. Разговоръ этотъ прерванъ пріѣздомъ жениха, де-ля-Брива, съ пріятелемъ его Мерикуромъ, который состоитъ при госпожѣ Меркадэ въ качествѣ постояннаго кавалера. Изъ разговора этихъ двухъ франтовъ (тогда ихъ еще называли дэнди) мы узнаемъ, что де-ля-Бривъ никогда не видалъ Жюли, слышалъ, что она очень дурна и что у ней прекрасный голосъ: эта сцена идетъ, какъ сцена IV нашего текста. Является Минаръ; оба сейчасъ же признаютъ въ немъ влюбленнаго въ Жюли: они знаютъ про эту любовь чрезъ горничную. Минаръ завидуетъ состоянію де-ля-Брива, не подозрѣвая въ немъ пройдохи, совсѣмъ прокутившагося, и проектъ его сдѣлать Жюли богатой и счастливой. На этомъ словѣ входитъ Меркадэ и съ апломбомъ выпроваживаетъ Минора. Дальнѣйшія двѣ сцены — какъ въ нашемъ текстѣ. Далѣе — Жюли остается на единѣ съ де-ля-Бривомъ. Она удивляется тому, что могла ему такъ сильно понравиться. Онъ отвѣчаетъ, что слышалъ ее на одномъ музыкальномъ вечерѣ, былъ очарованъ ея голосомъ и, главное, умѣньемъ держать себя; и, такъ какъ онъ честолюбивъ, то надѣется попасть черезъ нее въ посланники, а она будетъ прелестной посланницей. Жюли прямо говоритъ ему о своей привязанности къ другому; но если онъ скажетъ отца отъ раззоренія, она будетъ ему самой преданной женой. Де-ля-Бривъ озадаченъ словомъ «раззореніе», но думаетъ, что она только хочетъ его испытать. Приходитъ Пьеркенъ и узнаетъ въ блестящемъ де-ли Бривѣ своего кредитора, которому настоящее имя Мишопенъ. Онъ подозрѣваетъ, что Меркадэ съумѣлъ залучить Мишопена въ себѣ за тѣмъ, чтобы выиграть сорокъ тысячъ по векселямъ. Пьеркенъ, видя, что Мишопена принимаютъ въ домѣ Меркадэ за милліонера и графа и хотятъ выдать за него дочъ, бѣжитъ на биржу разсказать, какъ одурачили Меркадэ. Жюли по двумъ словамъ Пьеркена догадывается, что де-ля-Бривъ — промотавшійся пройдоха Мишопенъ, и по уходѣ Пьеркена смѣется надъ женихомъ, а онъ вретъ ей про свои земли. Входитъ отецъ, и она, въ сторонѣ, объясняетъ ему, что такое де-ля-Бривъ. Слѣдующія за тѣмъ сцены идутъ съ легкими измѣненіями, какъ въ нашемъ текстѣ. Четвертый актъ открывается разговоромъ Меркадэ съ его лакеемъ Жюстеномъ о томъ, какъ ночью пріѣхалъ Годо, котораго Меркадэ одинъ встрѣтилъ, въ то время когда прислуга распивала оставшееся вино отъ обѣда, на которомъ Меркадэ подпаивалъ Мишопена. Меркадэ наказываетъ Жюстену никому не болтать о возвращеніи Годо, на что Жюстенъ отвѣчаетъ, что огромная дорожная карета надѣлала много шуму, въѣзжая въ ворота: хозяинъ дома, дворникъ, всѣ уже знаютъ о возвращеніи Годо. Меркадэ, оставшись одинъ, разсуждаетъ сначала такъ, какъ въ IX сценѣ третьяго акта обработанной комедіи, но въ концѣ монолога прибавляетъ, что онъ самъ нанялъ дорожную карету въ Елисейскихъ поляхъ, заплативъ хорошенько кучеру; послѣ чего онъ зоветъ де-ля-Брива изъ сосѣдней комнаты, гдѣ тотъ спалъ. Происходитъ сцена III изъ третьяго акта нашего текста. Ихъ прерываютъ; де-ля-Бривъ убѣгаетъ; приходитъ биржевой заяцъ Бершю. Меркадэ велитъ ему скупить акцій на триста тысячъ, и тотъ думаетъ, что это для Годо, о мнимомъ пріѣздѣ котораго онъ тоже ужъ знаетъ отъ привратника. Съ вошедшей госпожѣ Меркадэ мужъ обращается рѣзко, говоря о предательствѣ Мерикура — ея чичисбея. Она отвѣчаетъ, что ухаживанія его никогда не желала и, боясь какой нибудь новой мистификаціи мужа подслушиваетъ то, что говорится на сценѣ. Минаръ приноситъ свои тридцать тысячъ франковъ, происходитъ сцена II изъ нашего третьяго акта. Является кредиторъ Гуляръ: онъ чрезвычайно вѣжливъ и упоминаетъ о пріѣздѣ Годо. Госпожа Меркадэ, Жюли, Минаръ — въ восторгѣ отъ этой новости. Гуляръ думаетъ, что они съ нимъ играютъ комедію, а сами давнымъ давно знаютъ о возвращеніи Годо. Женщины удаляются вмѣстѣ съ Минаромъ, и на сцену показывается де-ля Бривъ, переодѣтый и разыгравагощій роль Годо. Одинъ за другимъ приходятъ кредиторы и стараются заговаривать съ мнимымъ Годо, а тотъ только сидитъ въ углу, укутанный въ мѣха и все куритъ; въ концѣ, когда они къ нему пристаютъ, онъ выговариваетъ всего одну фразу: «есть у васъ papers?». Но госпожа Меркадэ тутъ же объявляетъ, что это — не Годо, а гадкій пройдоха, и что, если они, кредиторы, будутъ молчать обо всей этой комедіи, то въ тотъ же вечеръ имъ заплатятъ у Дюваля. Кредиторы всѣ уходятъ, а госпожа Меркадэ съ участіемъ Минара обращаетъ на путь истинный де-ля-Брива и мужа своего, зная о возвращеніи настоящаго Годо. Въ пятомъ актѣ первоначальнаго текста происходитъ уплата всѣхъ долговъ Меркадэ настоящимъ Годо, который дѣйствительно пріѣхалъ и остановился у Дюваля. Онъ женился на матери Минара и призналъ его своимъ сыномъ. На сценѣ онъ не является, какъ и въ нашемъ текстѣ, и Меркадэ, разорвавъ векселя де-ля-Брива и пообѣщавъ ему десять тысячъ франковъ, ѣдетъ самъ смотрѣть Годо. Въ послѣднихъ сценахъ есть легкія измѣненія противъ нашего текста, вторичное появленіе вводныхъ лицъ, Бреднора и Берино, и то же страшное изумленіе вмѣстѣ съ радостію самаго Меркадэ, никакъ не желающаго вѣрить, что миѳическій Годо, именемъ котораго онъ такъ злоупотреблялъ, дѣйствительно вернулся и платитъ его долги.

Мы позволимъ себѣ замѣтить, что первоначальный текстъ комедіи не содержитъ въ себѣ никакихъ характерныхъ чертъ главнаго лица, которыхъ бы не было въ сценической обработкѣ; а. только въ самомъ Меркадэ и заключается первенствующій интересъ пьесы. Измѣненія, сдѣланныя противъ первоначальнаго текста, какъ читатель видѣлъ, касаются однихъ подробностей. Мистификація, которую устроиваетъ Меркадэ, выдавая де-ля-Брива за Годо, вернувшагося изъ Америки, гораздо слабѣе, по нашему мнѣнію, чѣмъ соотвѣтственное мѣсто въ передѣлкѣ: эта мистификація слишкомъ водевильна и на сценѣ отняла бы у пьесы ея реальный характеръ. Въ первоначальномъ текстѣ — жена Меркадэ и дочь его имѣютъ нѣсколько больше физіономіи, въ особенности дочь: ей придано Бальзакомъ нѣкоторое «себѣ на умѣ»; но ея поведеніе и въ передѣлкѣ остается поведеніемъ, обыкновенной буржуазной барышни, и до сихъ поръ обреченной во Франціи на страдательную роль. Жена Меркадэ сдѣлана строже въ своихъ нравахъ, чѣмъ въ первоначальномъ текстѣ, что, по нашему, гораздо послѣдовательнѣе. Ея честное вмѣшательство какъ-то не вязалось съ держаніемъ около себя такого ухаживателя, который добываетъ, въ женихи ея дочери, явнаго пройдоху и авантюриста. Минаръ въ передѣлкѣ ординарнѣе, но опять-таки послѣдовательнѣе; за то его любовные діалоги съ Жюли гораздо банальнѣе. Два лица, выкинутыя въ передѣлкѣ, домовладѣлецъ Бредифъ и биржевой заяцъ Бершю, ничего не прибавляютъ существеннаго ни къ дѣйствію, ни къ интересу пьесы. Вообще же можно сказать, что и при жизни Бальзака пьеса должна была бы подвергнуться сценической обработкѣ, и всѣ мѣста, выкинутыя изъ нея, представляютъ собою или ненужныя длинноты, или подробности довольно пошлаго свойства. Сценическое движеніе, какое мы видимъ въ передѣлкѣ, не только способствовало двукратному успѣху комедіи, но и вполнѣ соотвѣтствуетъ яркости, энергіи и стремительности главнаго лица. Знаменитая же сцена ХІ-я перваго акта, въ которой Меркадэ высказываетъ весь свой дѣлецкій инстинктъ, сцена, сразу обезпечивающая успѣхъ комедіи, принадлежитъ

Нашъ посильный разборъ обоихъ текстовъ, надѣемся, достаточно показалъ, чѣмъ мотивированъ былъ нашъ выборъ. Читатели могли ознакомиться съ первоначальнымъ бальзаковскимъ замысломъ; а пьеса (первое назначеніе которой дѣйствовать на зрителей) можетъ явиться на подмосткахъ съ необходимыми элементами сценичности и съ сохраненіемъ всего реальнаго содержанія.

III.

Типъ дѣльца, пропущенный почему-то Мольеромъ, былъ создаваемъ на французской сценѣ раньше Бальзака. Родоначальникомъ этого типа можетъ считаться «Тюркарэ» Лесажа^[3]. Но послѣ этой комедіи, принадлежащей еще въ мольеровскому періоду, лица изъ финансоваго міра, появляясь въ легкихъ комедіяхъ и водевиляхъ, потеряли крупные размѣры и превратились даже въ довольно избитое театральное амплуа «финансистовъ». Типъ, созданный Бальзакомъ, стоитъ посрединѣ и связываетъ восемьнадцатый вѣкъ съ нашей эпохой. Никто не имѣлъ больше права и повода на созданіе этого типа. Извѣстно, что Бальзакъ, первый изъ французскихъ романистовъ XIX вѣка, сталъ вводить въ свои произведенія, вмѣсто избитыхъ любовныхъ интригъ, интересы житейскіе, денежные; онъ первый показалъ всеобщее поклоненіе золотому тельцу и прослѣдилъ этотъ мотивъ во всевозможныхъ его развѣтвленіяхъ. Нужно поэтому удивляться, что онъ не раньше конца сороковыхъ годовъ остановился на идеѣ такой комедіи, тѣмъ болѣе, что онъ изображаетъ дѣльца тридцатыхъ годовъ, что и значится въ первоначальномъ текстѣ, гдѣ сказано, что дѣйствіе происходитъ въ 1839 году. У Лесажа, въ его «Тюркарэ», мы находимъ цѣлую исторію денежнаго пройдохи, такъ сказать, сгущонную въ одинъ театральный день. Авторъ, пользуясь своимъ сатирическимъ талантомъ, показываетъ намъ нелѣпую и грубую личность, почти случайно попавшую въ денежные тузы, и въ концѣ пьесы караетъ ее за всѣ безобразія. У Бальзака же взятъ даровитый, умный, блестящій человѣкъ, вовсе даже не жадный и не особенно испорченный, но сжигаемый страстью къ аферамъ, чувствующій жажду къ этой спеціальной дѣятельности. Не мудрено, что Меркадэ возбуждаетъ на сценѣ симпатію, несмотря на всѣ свои обманы и выдумки. Онъ головой выше всего окружающаго. Ясно, что Бальзакъ относится къ этому лицу безъ всякаго желанія карать его, а скорѣе съ объективной симпатіей. Во всякомъ случаѣ, въ комедіи Бальзака денежный міръ воплощается въ личности геніальнаго должника, а драма состоитъ въ борьбѣ блестящаго ума съ непомѣрными долгами. Никакая тема не могла быть такъ близка Бальзаку, какъ эта: онъ почти всю свою жизнь провелъ въ неустанной борьбѣ съ кредиторами; только вмѣсто изворотовъ и мистификацій пускалъ въ ходъ лихорадочный трудъ, который и свелъ его въ раннюю могилу. Личность Меркадэ связывается съ обществомъ, главнымъ образомъ, посредствомъ его долговъ; между тѣмъ какъ новѣйшіе французскіе драматурги, Понсаръ, Ожье, Дюма-сынъ, стали вводить денежный мотивъ для характеристики цѣлыхъ общественныхъ группъ, какъ это мы видимъ въ комедіяхъ: «Честь и деньги», Понсара, «Зять господина Пуарье», Ожье, «Денежный вопросъ», Дюма-сына. Тема далеко не исчерпана даже и во Франціи, и ждетъ только писателей, которые бы окончательно распрощались съ избитымъ мотивомъ супружеской невѣрности.

Для русской публики Меркадэ, думаемъ мы, далеко не лишенъ интереса. Міръ «дѣльцовъ» только начинаетъ еще разработываться. Страсть къ наживѣ у насъ слишкомъ еще рѣзка и первобытна, почему типы аферистовъ еще не дошли то того уровня, на какомъ мы видимъ Меркадэ. У насъ еще нѣтъ яркихъ личностей, любящихъ аферы для аферъ. Сравненіе Меркадэ съ нашими литературными типами дѣльцовъ и пройдохъ, являвшимися на сценѣ, могло бы послужить темой для весьма интереснаго этюда. Въ одной галлереѣ типовъ Островскаго есть различныя видоизмѣненія дѣльца, начиная съ Подхалюзина и кончая героемъ «Бѣшеныхъ денегъ». И въ самыхъ послѣднихъ продуктахъ нашей драматургіи замѣчается сильное желаніе изображать жрецовъ золотаго тельца въ роли главныхъ лицъ или побочныхъ персонажей. Но, какъ мы уже сказали, ни въ одномъ изъ русскихъ дѣльцовъ, появлявшихся на сценѣ, нѣтъ еще и намека на ту виртуозность и страсть къ аферамъ для аферъ, какія представляются яркими чертами въ типѣ Меркадэ.

Не мѣшаетъ замѣтить также, что главный эпизодъ комедіи Бальзака — сватовство, гдѣ отецъ невѣсты проводить будущаго зятя, а зять надуваетъ его въ свою очередь — послужилъ сюжетомъ нѣсколькихъ драматическихъ произведеній, между прочимъ, русской комедіи «Дока на доку нашелъ»^[4], что доказываетъ удачный выборъ этого комическаго мотива, играющаго въ пьесѣ Бальзака лишь второстепенную роль.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Меркадэ.

Минаръ, служащій у него.

Верделинъ, издатель Меркадэ.

Гуляръ, Пьеркенъ, Вьолеттъ. Кредиторы Мекардэ.

Мерикуръ.

Де-ля-Бривъ.

Жюстенъ, слуга Меркадэ.

Г-жа Меркадэ.

Жюли, ея дочь.

Тереза, горничная.

Виржини, кухарка.

Кредиторы.

Дѣйствіе въ Парижѣ, въ квартирѣ Меркадэ.

АКТЪ ПЕРВЫЙ.

Гостиная. Три двери. На первомъ планѣ, на лѣво, каминъ и зеркало. На право — окно и письменный столикъ. Кресла — на право, на лѣво и въ глубинѣ. СЦЕНА ПЕРВАЯ. Жюстенъ, Виржини, Тереза.

Жюстенъ. — Да, какъ тамъ нашъ бѣдный господинъ Меркадэ ни ныряй, не вынырнуть ему.

Виржини. — Вы такъ думаете?

Жюстенъ. — Совсѣмъ конецъ ему! Хоть и не безъ прибыли можно жить въ такомъ домѣ, а нужно намъ все-таки постараться, чтобъ насъ скорѣй выпроводили отсюда.

Тереза. — Ну, это нелегко!.. Иные господа такіе упрямые… Я ужь барынѣ раза два нагрубила, а она какъ будто ничего и не слышетъ

Виржини. — Служила я въ разныхъ домахъ, но никогда еще ничего этакаго не видала. Мнѣ теперь надо отъ своей плиты, да прямо въ театръ, въ актрисы.

Жюстенъ. — Мы только и знаемъ, что комедію представляемъ.

Виржини. — Чуть придетъ какой кредиторъ, ты сейчасъ вытаращишь глаза: — Какъ, развѣ вы, сударь, не знаете: г. Меркадэ уѣхали въ Ліонъ. — А, уѣхалъ? — Богатѣйшее дѣло. Они открыли мины каменнаго угля. — А что-жь, это хорошо! Ну, а когда онъ возворотится? — Этого мы не знаемъ… А то начнешь причитывать: баринъ, молъ, съ барышней въ большомъ горѣ. Бѣдная наша барыня, кажется, при смерти. Они на воды ее повезли!.. А-а-ахъ!..

Тереза. — Тоже случится, придутъ иной разъ кредиторы, да такіе-то грубые… говорятъ съ нами, будто мы сами — господа — ихъ должники.

Виржини. — Нѣтъ, ужь довольно! Пойду просить разсчета и подамъ расходную книжку… Къ тому-жь ни одинъ лавочникъ не даетъ больше безъ денегъ. Не на свои же мнѣ покупать.

Жюстенъ. — Станемъ просить разсчета.

Тереза и Виржини. — Станемъ просить разсчета!

Виржини. — Что это за господа! |Настоящіе господа на кухню тратятъ много.

Жюстенъ. — Прислугу любятъ.

Виржини. — И въ завѣщаніи имъ оставляютъ. Вотъ какъ должны быть настоящіе господа къ прислугѣ.

Тереза. — А мнѣ все-таки жалко барышню, и кого она себѣ въ женишки прочитъ…

Жюстенъ. — Минара, что ли? Чтобъ г. Меркадэ отдалъ дочь за служащаго съ тысчёнкой франковъ жалованья? Какъ бы не такъ! Онъ найдетъ кой-кого получше.

Тереза и Виржини. — Кого-жь это?

Жюстенъ. — Вчера пріѣзжали двое нарядныхъ молодыхъ господъ въ кабріолетѣ, и грумъ ихъ говорилъ старику Грюмо, что одинъ изъ нихъ — женихъ барышнинъ.

Виржини. — Ихъ кабріолетъ блестѣлъ точно атласъ. У лошади воткнуто по розану здѣсь и здѣсь, подъ уздцы держалъ ее мальчугашка лѣтъ восьми…бѣленькій, весь въ букляшкахъ, сапоги съ отворотами… просто амурчикъ; а ругаться умѣетъ не хуже любаго кучера! И такой-то молодой, красивый, богатый баринъ женится на нашей барышнѣ?! Какъ же, сейчасъ!

Жюстенъ. — Вы, видно, не знаете г. Меркадэ. Я при немъ ужь шесть лѣтъ и не разъ видалъ, какъ онъ въ трубу вылеталъ. Видалъ я, какъ онъ съ своими кредиторами обходится, «теперь думаю такъ, что онъ все съумѣетъ сдѣлать, даже разбогатѣть. Иной разъ говорю, бывало, себѣ: „Ну, пропалъ!“ Желтыя афишки такъ и блестятъ у насъ на всѣхъ дверяхъ. Взысканія по векселямъ стопами получали, я гербовую эту бумагу по фунтамъ продавалъ… Бррръ! Выскочилъ и опять зашумѣлъ, полетѣлъ вскачъ! И что это за голова! Каждый-то божій день что-нибудь новое придумаетъ… Чего-чего тутъ не было: и мельницы, и пруды, и мостовыя! А карманы у него точно бездонная бочка. Такъ деньги и исчезаютъ: никогда ничего, и вѣчно кредиторы. И какъ же онъ ихъ проводитъ! Вотъ, кажется, сейчасъ все обдерутъ, вывезутъ, а его засадятъ!.. Поговоритъ онъ только съ ними, и опять друзья, ему же еще руку жмутъ! Есть такіе, что тигровъ и львовъ укрощаютъ, а онъ — укротитель кредиторовъ. Такой у него ужь талантъ.

Тереза. — Но съ кѣмъ никакого справу нѣтъ, такъ это съ Пьеркёномъ.

Жюстенъ. — Какъ есть тигръ, только не мясомъ, а банковыми билетами питается. Ну, а старичекъ Вьолеттъ?

Виржини. Нищенка-кредиторъ. Мнѣ всегда хочется дать ему бульонцу.

Жюстенъ. — А еще Гулярь?

Тереза. — Такой надувало, что и меня не посовѣстится надуть.

Виржини. — Барыня идетъ.

Жюстенъ. — Будемъ съ ней поласковѣй, узнаемъ кой-что про свадьбу.

СЦЕНА ВТОРАЯ. Тѣ же, г-жа Меркадэ.

Г-жа Меркадэ. — Жюстенъ, вы ходили, куда я васъ посылала?

Жюстенъ. — Ходилъ, сударыня, но ни шляпки, ни платья — ничего изъ заказа не хотятъ присылать.

Виржини. — Я тоже осмѣлюсь доложить, сударыня, что лавочники…

Г-жа Меркадэ. — Понимаю. п

Жюстенъ. — Это все кредиторы, это все по ихъ милости… Ахъ, кабы я могъ имъ насолить!

Г-жа Меркадэ. — Самое лучшее было бы расплатиться съ ними.

Жюстенъ. — Остались бы они съ носомъ.

Г-жа Меркадэ. — Мнѣ нечего скрывать отъ васъ, какъ сильно безпокоютъ меня дѣла мужа… надѣюсь, я могу разсчитывать на вашу преданность?

Всѣ. — Ахъ, сударыня!

Виржини. — Мы вотъ только что сейчасъ говорили: какіе у насъ добрые господа!

Тереза. — И что мы за васъ въ огонь пойдемъ!

Жюстенъ. — Говорили, говорили! (входитъ въ среднюю дверь).

Г-жа Меркадэ. — Благодарю. Вы — честные слуги… Мужу только нужно выиграть время… Онъ такъ уменъ и ловокъ. Жюли представляется прекрасная партія, и если…

СЦЕНА ТРЕТЬЯ. Те же, Меркадэ.

Меркадэ (тихо женp3;).-- Другъ мой, развѣ можно такъ говорить съ прислугой, да они завтра же станутъ вамъ грубить» (Жюстену) Жюстенъ, ступайте сію минуту къ г. Верделену и скажите, что я прошу его къ себѣ по очень важному дѣлу…. больше ничего не болтайте и постарайтесь, чтобъ онъ скорѣе пришелъ. Вы, Тереза, отправляйтесь въ магазинъ, гдѣ барыня заказываетъ свои наряды, и прикажите доставить безъ всякихъ отлагательствъ все, что заказано. Имъ заплатятъ по счету. Да, все, сполна. Ступайте. (Жюстенъ и Тереза выходятъ). А!.. (Они останавливаются). Если… если эти господа придутъ — впустить ихъ.

Жюстенъ. — Эти… господа?

Тереза, Виржини. Господа эти?

Меркадэ. — Ну, да, господа кредиторы.

Г-жа Меркадэ. — Какъ, мой другъ?..

Меркадэ. — Уединеніе мнѣ надоѣло. Я хочу съ ними повидаться. Ступайте.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ. Меркадэ, г-жа Меркадэ, Виржини.

Меркадэ (Виржини).-- Барыня вамъ отдала приказанія?

Виржини. — Нѣтъ, сударь; да лавочники…

Меркадэ. — Сегодня вы должны отличиться, Виржини. У насъ будетъ обѣдать четверо: Верделенъ съ женой и двое молодыхъ людей — Мерикуръ и де-ля-Бривъ. Слѣдовательно, насъ всѣхъ будетъ семеро. Такіе обѣды — тріумфы для хорошихъ кухарокъ! На холодное, послѣ супа, подайте хорошую рыбу… потомъ четыре соуса, артистически приготовленные.

Виржини. — Да, сударь, никто изъ…

Меркадэ. — Второй сервизъ?.. А!.. Это должно быть и сочно, и вкусно, и деликатно… Второй сервизъ…

Виржини. — Да вѣдь лавочники…

Меркадэ. — А, что?.. Лавочники! Вы мнѣ трещите про лавочниковъ, когда а устраиваю смотрины моей дочери?!

Виржини. — Они ничего не хотятъ ставить на счетъ…

Меркадэ. — Такъ что-жь они за поставщики, коли ничего не поставляютъ?.. Возьмите другихъ. Подите къ ихъ конкурентамъ, вы имъ доставите мою практику, и они вамъ же еще сдѣлаютъ подарокъ.

Виржини. — А старымъ-то чѣмъ же я заплачу?

Меркадэ. — Нечего вамъ безпокоиться, это ужъ ихъ дѣло.

Виржини. — А коли они станутъ требовать уплаты съ меня? Мое тутъ дѣло сторона.

Меркадэ (въ сторону, вставая). — Y ней навѣрно водятся деньги. (Вслухъ). Виржини, кредитъ — богатство государства. Мои поставщики дѣйствуютъ противъ законовъ своей родины, они поступятъ противно конституціи и хуже радикаловъ, если не оставятъ меня въ покоѣ. Не жужжите мнѣ въ уши про людей, которые подрываютъ благосостояніе цивилизованныхъ государствъ! Приготовляйте о.бѣдъ, какъ того требуетъ ваша обязанность, но въ то же время выкажите себя именно тѣмъ, что вы есть, т. е. талантомъ по кухонной части! И если мадамъ Меркадэ на другой день свадьбы нашей дочери, сводя ваши счеты, увидитъ, что она вамъ должна и за… Я, я отвѣчаю за все!

Виржини (колеблясь).-- Сударь…

Меркадэ. — Ступайте!.. Я вамъ доставлю десять процентовъ на сто за каждое полугодіе! Это, кажется, повыгоднѣй, чѣмъ сберегательная касса.

Виржини. — Еще бы, она даетъ всего пять франковъ въ годъ.

Меркадэ (тихо женѣ).-- Я вамъ говорилъ! (Къ Виржини). Какъ, вы отдаете ваши деньги въ постороннія руки! Кажется, вы на столько умны, что и при себѣ могли-бы ихъ держать, а здѣсь ваша кубышка останется всегда при васъ.

Виржини. — Десять франковъ каждое полугодіе!… Остальныя блюда барыня сами мнѣ прикажутъ. Теперь пойду готовить завтракъ. (Уходитъ).

СЦЕНА ПЯТАЯ. Меркадэ, г-жа Меркадэ.

Меркадэ. — У ней тысяча экю въ сберегательной кассѣ, которыя она у насъ же наворовала. Ну, съ этой стороны теперь можно быть покойну.

Г-жа Меркадэ. — До чего вы доходите!

Меркадэ. — Не судите меня тѣмъ средствомъ, какія я употребляю… Не дальше, какъ четверть часа, вы думали тронуть вашу прислугу лаской, когда нужно было приказывать… какъ Наполеонъ, рѣзко.

Г-жа Меркадэ. — Приказывать, когда не платишь.

Меркадэ. — Тогда-то и надо брать смѣлостью!

Г-жа Меркадэ. — Лучше вызвать преданность…

Меркадэ. — Преданность! А! Хорошо-же вы знаете жизнь. Теперь, сударыня, только и существуетъ нажива, потому что нѣтъ больше семьи, а есть однѣ личности. Смотрите — гарантія каждаго въ сберегательной кассѣ… Молодая дѣвушка не обращается за приданымъ къ родителямъ, а къ пожизненному доходу. Жена разсчитываетъ не на мужа, а на сберегательную кассу!.. а на счетъ слугъ, вотъ вамъ правило: держите ихъ деньги въ своихъ рукахъ, и они будутъ вамъ преданы.

Г-жа Меркадэ. — Вы — такой прямой и честный, говорите иногда такія вещи…

Меркадэ. — А кто говоритъ, способенъ и поступать — не такъ ли?.. Я сдѣлаю все, что могу, чтобы спасти себя и васъ (вынимаетъ изъ кармана пяти-франковую монету). — Вотъ — современная честь. Знаете ли, почему такъ много народу ходитъ смотрѣть драмы, гдѣ герои — мошенники?… Потому что послѣ спектакля каждый польщенъ и, выходя, говоритъ себѣ: ну, я — еще не такой плутъ! У меня есть, по крайней мѣрѣ, оправданіе: я несу тяжесть преступленія моего компаньона… Годо; онъ убѣжалъ, захвативъ всю нашу кассу! Да наконецъ и нѣтъ никакого позора быть должнымъ. Земля постоянно въ долгу у солнца. Жизнь есть вѣчный заемъ! И не каждому еще удается занимать!.. Развѣ я не выше моихъ кредиторовъ? Я имѣю ихъ деньги — они ожидаютъ моихъ. Я у нихъ ничего не прошу, а они постоянно мнѣ надоѣдаютъ. Человѣкъ, который никому и ничего не долженъ — кто же объ немъ станетъ думать? а обо мнѣ мои кредиторы постоянно заботятся.

Г-жа Меркадэ. — Слишкомъ. Должать и платить — можно; но занимать, когда заранѣе знаешь, что не въ состояніи будешь возвратить…

Меркадэ. Вы окрушаетесь [о моихъ кредиторахъ, но вѣдь мы и получили ихъ деньги, только благодаря…..

Г-жа Меркадэ. — Довѣрію къ вамъ.

Меркадэ. — Ихъ жадности!.. Спекуляторъ и акціонеръ стоютъ другъ друга. Оба хотятъ разбогатѣть на чужой счетъ и поскорѣй. Я оказалъ услугу всѣмъ моимъ кредиторамъ, а каждый изъ нихъ еще думаетъ содрать съ меня. Да я окончательно погибъ бы, еслибъ до мерзости не зналъ всѣхъ ихъ страстишекъ, всѣхъ ихъ разсчетцовъ. Вотъ вы сами сейчасъ увидите, какъ я съ каждымъ розыграю особую комедію.

Г-жа Меркадэ. — Въ самомъ дѣлѣ, вы приказали…

Меркадэ. — Принимать ихъ всѣхъ. Это необходимо (беря ее за руку), Я рѣшительно ничего не могу придумать, приходится все ставить на послѣднюю карту, и Жюли намъ поможетъ.

Г-жа Меркадэ. — Жюли?

Меркадэ. — Кредиторы меня со всѣхъ сторонъ осаждаютъ, вздохнуть не даютъ. Нужно найдти Жюли такую партію, чтобъ окончательно ихъ ослѣпить… тогда они меня немного поотпустятъ. Но чтобы подобная партія состоялась, надо чтобъ они же дали мнѣ денегъ.

Г-жа Меркадэ. — Они… денегъ?!

Меркадэ. — Нужно же чѣмъ-нибудь заплатить за ваши туалеты и приданое, какое я дамъ Жюли. Вѣдь если за невѣстой двѣсти тысячъ, я думаю, все нужно тысячъ на пятнадцать приданаго?

Г-жа Меркадэ. — Но вы не можете дать ей такого состоянія.

Меркадэ (вставая), — Тѣмъ болѣе нужно сдѣлать приданое. На него положимъ отъ двѣнадцати до пятнадцати тысячъ, да чтобы все въ домѣ было какъ слѣдуетъ, когда явится де-ля-Бривъ. Тысячу экю положимъ на вашихъ поставщиковъ…

Г-жа Меркадэ. — И вы для этого разсчитываете на кредиторовъ?

Меркадэ. — Развѣ они — не самые близкіе намъ люди? Найдите мнѣ родственника, который бы такъ же горячо желалъ видѣть меня богатымъ и здоровымъ. Родственники всегда завидуютъ нашему неожиданному счастію или богатству; кредиторы же искренно радуются. Если я умру, за моимъ гробомъ больше будетъ идти кредиторовъ, чѣмъ родныхъ. Послѣдніе станутъ носить трауръ на шляпѣ и, быть можетъ, въ сердцѣ. Первые — въ кошелькѣ и въ счетной книгѣ; для нихъ, только и будетъ моя смерть — истиннымъ горемъ!.. Сердце забываетъ, крепъ снимается по прошествіи года… Но незаплаченныя цифры не изглаживаются, а остаются на всю жизнь.

Г-жа Меркадэ. — Мой другъ, я знаю тѣхъ, кому вы должны… и увѣрена, что ничего отъ нихъ не получите.

Меркадэ. — Получу деньги и время, будьте покойны (движеніе г-жи Меркадэ). Кредиторы — все равно, что игроки: если они разъ развязали кошелекъ, то продолжаютъ ставить, надѣясь возвратить первую ставку (воодушевляясь). Да, это — неистощимыя мины! Если отецъ не завѣщалъ вамъ наслѣдства, то кредиторы, дядюшка, ваши.

Жюстенъ (входя въ среднюю дверь).-- Г. Гуляръ дожидается, но не хочетъ войдти, думаетъ, что не правда, приказалъ спросить.

Меркадэ (женѣ).-- Не вѣритъ! (Жюстену) Просите его (Жюстенъ уходитъ). Гуляръ — самый ужасный изъ всѣхъ: онъ держитъ двухъ приставовъ на жалованіи!.. Но къ счастію, онъ — спекуляторъ и трусъ! Рѣшается на самыя рискованныя предпріятія и дрожитъ, какъ только они пойдутъ въ ходъ.

Жюстенъ. — Г. Гуляръ.

СЦЕНА ШЕСТАЯ. Тѣ же, Гуляръ.

Гуляръ. — Васъ можно же застать, когда вы пожелаете?

Г-жа Меркадэ. — Онъ внѣ себя.

Меркадэ (женѣ).-- Г. Гуляръ — мой кредиторъ.

Гуляръ. — Я не выду отсюда, пока не заплатите.

Меркадэ (въ сторону).-- Не выдешь, пока не дашь денегъ. (вслухъ) А! вы меня сильно преслѣдовали, Гуляръ — меня, который доставлялъ вамъ такія колоссальныя дѣла.

Гуляръ. — Стали мнѣ они въ копейку!

Меркадэ. — Какія же это были бы дѣла, еслибъ, кромѣ прибыли, ничего не приносили? Такія дѣла умѣетъ всякій дѣлать.

Гуляръ. — Вы, надѣюсь, не затѣмъ меня призвали, чтобъ разглагольствовать. Знаю, что у васъ больше ума, чѣмъ у меня, коли деньги мои у васъ.

Меркадэ. — Гдѣ-нибудь они должны же быть (женѣ). ДА, да, вотъ этотъ самый господинъ травилъ меня, точно зайца какого… Ну, согласитесь, Гуляръ, вѣдь вы скверно со мной обошлись, и, будь я человѣкъ злопамятный, ужь отомстилъ бы я вамъ. У меня теперь есть случай заставить васъ потерять такую сумму…

Гуляръ. — Конечно, если не заплатите; но вы заплатите. Векселя ваши у пристава.

Г-жа Меркадэ. — Боже мой!

Меркадэ. — У… у пристава!.. Но вы съ ума сошли? Да вы представить себѣ не можете, что надѣлали несчастный! Вы раззоряете насъ, разомъ: и себя, и меня.

Гуляръ (взволнованный).-- Какъ? Васъ… можетъ быть… но ужь себя-то…

Меркадэ. — Обоихъ, разомъ, говорю вамъ. Скорѣй садитесь вотъ здѣсь и пишите, пишите.

Гуляръ. — Что, кому?

Меркадэ. — Вашему повѣренному Делоне, чтобъ онъ остановилъ взысканіе и прислалъ мнѣ… тысячу экю, которыя мнѣ до зарѣзу нужны.

Гуляръ. — Такъ я и стану!..

Меркадэ. — Вы колеблетесь, когда я выдаю дочь замужъ за милліонера. Вы хотите, чтобъ у меня описали имущество… Да вы все теряете, все!!.

Гуляръ. — А! вы выдаете дочь замужъ?

Меркадэ. — За графа де-ля-Бривъ, столько тысячъ годоваго дохода, сколько ему лѣтъ.

Гуляръ. — Если онъ — человѣкъ пожилой, отсрочку можно дать, но тысячу экю… никогда. Да нѣтъ, что тутъ, ничего не дамъ: ни отсрочки, ни… прощайте.

Меркадэ. — Ну, такъ теряйте, теряйте все… только помните, что я же хотѣлъ васъ спасти.

Гуляръ. — Спасти?.. Отчего, скажите на милость?

Меркадэ (всторону).-- Поддался! (вслухъ) Отчего?.. отъ окончательнаго раззоренія!

Гуляръ. — Экой вздоръ!

Меркадэ. — Какъ! вы, человѣкъ умный, ловкій… человѣкъ… сила, однимъ словомъ, сила… Вѣдь вы — ухъ какой! Иногда выкинете такую штуку… Смотрите, вотъ на самомъ этомъ мѣстѣ я просто злобствовалъ на васъ… Конечно, не по дружбѣ… нѣтъ, долженъ сознаться, что я — эгоистъ… и смотрю немножко на ваше состояніе, какъ на свое собственное… Говорю я себѣ: вѣдь я ему столько, столько долженъ, что неужели-жь онъ не поможетъ мнѣ въ такомъ важномъ обстоятельствѣ, какъ сегодняшнее, напримѣръ? А вы всѣмъ рискуете, все теряете, изъ-за упрямства, все! Вы правы, отказывайте мнѣ въ тысячѣ экю. Заприте ихъ лучше въ сундукъ; а меня отправьте въ Клиши, упрячьте человѣка, искренно расположеннаго къ вамъ.

Гуляръ. — Послушайте, Меркадэ, да развѣ это все правда?

Меркадэ. — Онъ еще сомнѣвается! (Женѣ) Ты не повѣришь… (Гуляру) Жена моя понаторѣла въ дѣлахъ. (Женѣ) Гуляръ заинтересованъ на очень большую сумму… въ спекуляціи.

Г-жа Меркадэ (растерянно), — Я…

Меркадэ. — Какое несчастіе, если мы не предупредимъ…

Гуляръ. — Меркадэ, да вы ужь не на счетъ ли компаніи… говорите?

Меркадэ. — Да, да, (въ сторону) А! ты и тамъ тоже.

Гуляръ. — Но мнѣ это предпріятіе казалось отличнымъ.

Меркадэ. — Отличнымъ для тѣхъ, кто продавалъ вчера.

Гуляръ. — Развѣ продавали?

Меркадэ. — Потихоньку, на биржѣ…

Гуляръ. — До свиданія. Спасибо, Меркадэ, сударыня — мое почтеніе.

Меркадэ (останавливая ею), — Гуляръ!

Гуляръ. — Что?

Меркадэ. — А словечко къ Делонэ.

Гуляръ. — Я… самъ ему скажу объ отсрочкѣ.

Меркадэ. — Нѣтъ, напишите лучше здѣсь, а я тѣмъ временемъ скажу вамъ, кто купитъ у васъ акціи.

Гуляръ (садясь).-- Всѣ мои акціи? (Беретъ перо). Кто-жь это?

Меркадэ (въ сторону).-- Вотъ онъ, честный-то человѣкъ, жаждующій надуть ближняго. (Вслухъ). Ставьте три мѣсяца отсрочки, а?

Гуляръ. — Три мѣсяца — написалъ.

Меркадэ. — Одинъ знакомый мнѣ человѣкъ скупаетъ акціи потихоньку, боясь, чтобъ не поднялись, ищетъ онъ акцій триста, я думаю, у васъ ихъ понаберется около того?

Гуляръ. — У меня триста пятьдесятъ.

Меркадэ. — Пятьдесятъ? ну, и всѣ возметь… (Посмотрѣвъ, что написалъ Гуляръ) А тысяча экю?

Гуляръ. — Какъ его зовутъ?

Меркадэ. — Зовутъ… что-жь вы не ставите?

Гуляръ. — Имя его!

Меркадэ. — Тысячу экю!

Гуляръ (въ сторону).-- Что это за человѣкъ! (Пишетъ) Нате — поставилъ

Меркадэ. — Зовутъ его — Пьеркенъ.

Гуляръ (вставая).-- Пьеркенъ.

Меркадэ. — Ему, по крайней мѣрѣ, поручили скупать. Теперь ступайте къ себѣ, я вамъ пришлю его. За покупщикомъ бѣгать не слѣдуетъ.

Гуляръ. — Никогда! Вы мнѣ просто жизнь спасли. Прощайте, другъ мой. (Г-жѣ Меркадэ). Желаю полнаго счастія вашей дочкѣ. (Уходитъ).

Меркадэ. — Первый! и они такъ-то всѣ у меня пройдутъ.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ. Меркадэ, г-жа Меркадэ, Жюли.

Г-жа Меркадэ. — Развѣ это правда, что вы ему сказали? Я никогда ничего не понимаю, что вы имъ говорите.

Меркадэ. — Въ интересахъ моего пріятеля Верделена надо устроить панику на акціи; предпріятіе это, довольно долго казавшееся сомнительнымъ и теперь вдругъ ставшее великолѣпнымъ отъ минераловъ, которые тамъ нашли. Ахъ, еслибъ я могъ купить тысячъ на сто экю… совсѣмъ бы выплылъ… но, дѣло теперь въ замужествѣ Жюли.

Г-жа Меркадэ. — Вы, надѣюсь, хорошо, знаете мосье де-ля-Брива?

Меркадэ. — Разъ какъ-то обѣдалъ у него. Очень хорошенькая квартира, ну и сервизъ, хрусталь, серебро, все съ его короной. Значитъ, не на прокатъ взято… О! наша дочь дѣлаетъ прекрасную партію. Ну, а онъ?.. Ахъ, когда изъ двоихъ одинъ счастливъ, и то хорошо! (Жюлй входитъ съ права).

Г-жа Меркадэ. — Вотъ и дочь. Жюли, отецъ твой и я хотимъ сообщить тебѣ то, что всегда бываетъ пріятно слышать дѣвушкѣ…

Жюли. — Такъ мосьё Минаръ уже говорилъ съ вами, папа?

Меркадэ. — Минаръ? да ужь это не тотъ ли писарёкъ?

Жюли. — Да, папа.

Меркадэ. — Вы его любите?

Жюли. — Люблю, папа.

Меркадэ. — Любите! не въ томъ дѣло…

Г-жа Меркадэ. — Развѣ онъ тебя любитъ?

Жюли. — ДА, maman.

Меркадэ. — Да, папа, да, maman, отчего-жь не нана и дада? Эти дѣвицы, какъ только вступятъ въ зрѣлый возрастъ, сейчасъ начнутъ говорить, точно ихъ только что отъ кормилицы отняли. Какія же у васъ доказательства, что онъ любитъ васъ?

Жюли. — Самыя лучшія: онъ хочетъ на мнѣ жениться.

Меркадэ. — Противъ этого, конечно, только остается руками развести. Но познайте, милостивая государыня, что конторщикъ, получающій тысячу восемьсотъ франковъ, любить не можетъ: у него нѣтъ ни времени, ни денегъ — онъ долженъ заработывать.

Г-жа Меркадэ. — Бѣдная ты моя.

Меркадэ. — Нѣтъ, дайте мнѣ говорить. Послушай, Жюли, ну, положимъ, отдамъ я тебя за твоего Минара; ты знаешь: у тебя нѣтъ ни копейки, даже на первыя издержки на другой день свадьбы, подумала ли ты объ этомъ?

Жюли. — Думала.

Меркадэ. — Говори, но не какъ отцу, а какъ бы твоему другу.

Жюли. — Мы такъ любимъ другъ друга…

Меркадэ. — Да развѣ любовь станетъ присылать вамъ каждый мѣсяцъ ренту?

Жюли. — Милый папа, поселимся мы въ маленькой квартиркѣ, въ четвертомъ этажѣ, если нужно, я буду и служанкой. О! я стану заниматься нашимъ хозяйствомъ съ наслажденіемъ, и мысль, что это все для него… поддержитъ меня. Я буду работать для него, какъ онъ работаетъ для меня, и постараюсь, чтобы нужда не заглядывала къ намъ. У насъ будетъ чисто, уютно, мило. Для этого такъ мало надо. Душевное довольство все краситъ. Я заработаю живописью на столько, чтобъ ему ничего не стойть, и еще останется чѣмъ покрыть разныя издержки. Привязанность другъ къ другу поддержитъ насъ въ трудныхъ испытаніяхъ. У Адольфа — золотое сердце и воля — достигнуть лучшаго!

Меркадэ. — Да, холостымъ; но женатымъ онъ станетъ убивать себя на работѣ, изъ-за тысячи франковъ будетъ бѣгать цѣлый день, какъ несчастная собачёнка.

Жюли. — У Адольфа столько воли; онъ такъ способенъ, что можетъ сдѣлаться… даже министромъ.

Меркадэ. — Кто-жь нынче не мечтаетъ быть министромъ? Со школьной скамейки каждый воображаетъ, что онъ — великій поэтъ, великій ораторъ… Знаешь, чѣмъ станетъ твой Адольфъ? Отцемъ по я дюжины ребятъ, которыя безпрестанно будутъ нарушать планы его работъ, экономій, потомъ спровадятъ его будущее превосходительство въ Клишй, а тебя доведутъ до страшнѣйшей бѣдности… Ты мнѣ разсказала романъ, но не исторію настоящей жизни.

Г-жа Меркадэ. — Жюли, въ этой любви ничего нѣтъ серьёзнаго…

Жюли. — Она настолько серьёзна, что мы оба пожертвуемъ ей всѣмъ!

Меркадэ. — Постой, твой Адольфъ навѣрно думаетъ, что мы богаты?

Жюли, — Онъ никогда не говорилъ мнѣ про деньги.

Меркадэ (въ сторону). — Ну, да! нашелъ!.. (Жюли) Попроси его сейчасъ придти переговорить со мной. Садись, пиши!

Жюли." — Ахъ, папа!

Меркадэ. — И ты выдешь за де-ля-Бривъ. Вмѣсто твоего четвертаго этажа гдѣ-то тамъ, за фортификаціями, вы будете имѣть прекрасный домъ, въ самой лучшей улицѣ. И если не сдѣлаешься женой министра, то навѣрно пэра Франціи. Желалъ бы вамъ, сударыня, что-нибудь еще лучше предложить… да выборъ малъ. Минаръ самъ откажется отъ тебя.

Жюли. — О, никогда! Вы его полюбите, я знаю.

Г-жа Меркадэ. — Мой другъ, а если въ самомъ дѣлѣ ее любятъ?

Меркадэ. — Обманываютъ, а не любятъ. (Слышенъ звонокъ).

Г-жа Меркадэ. — Звонятъ, а отпереть некому.

Меркадэ. — Ну, и пускай звонятъ.

Г-жа Меркадэ. — Я всегда думаю, что Годо можетъ пріѣхать.

Меркадэ. — Послѣ восьми-то лѣтъ молчанія? Вы точно тѣ старые солдаты, что все ждутъ Наполеона.

Г-жа Меркадэ. — Опять звонятъ.

Меркадэ. — Поди, Жюди, отопри. Скажи, что ни матери, ни меня дома нѣтъ, и если будутъ такъ нахальны, что не повѣрятъ невинной молодой дѣвушкѣ, значитъ, это — кредиторъ… впусти его. (Жюли уходитъ).

Г-жа Меркадэ. — Ея искренняя привязанность меня тронула.

Меркадэ. — Вы всегда были сентиментальны. (Жюли).

Жюли. — Это — Пьеркенъ, папа.

Меркадэ. — Кредиторъ-процентщикъ, самая низкая душёнка, и ладитъ со мной, думая, что у меня есть разные каналы; кровожадное животное, постоянно укрощаемое моей смѣлостью… Еслибъ я только показалъ видъ, что боюсь его, онъ такъ бы меня и проглотилъ. (Идя къ двери). Взойдите, Пьеркенъ, взойдите.

СЦЕНА ВОСЬМАЯ. Тѣ же и Пьеркенъ.

Пьеркенъ. — Имѣю честь поздравить, слышалъ про свадьбу: дочку выдаете за мильонера, слухъ ужь разошелся.

Меркадэ. — О! мильонера… нѣтъ, самое большое: девятьсотъ тысячъ франковъ.

Пьеркенъ. — Это — хорошее извѣстіе. Оно заставитъ многихъ потерпѣть. Возвращеніе Годо ужь не клевало. Я и самъ тоже подумывалъ…

Меркадэ. — Не нынче-завтра арестовать меня?

Жюли. — Арестовать!

Г-жа Меркадэ (Пьеркену).-- Ахъ, не стыдно-ль вамъ?

Пьеркенъ. — Векселя ваши разсрочены на два года; я никогда такъ долго не держу, но эта свадьба — такая отличная выдумка…

Г-жа Меркадэ. — Выдумка!

Меркадэ. — Мой зять, милостивый государь, г. де-ля-Бривъ, молодой человѣкъ.

Пьеркенъ. — Молодой человѣкъ, такъ это правда? А сколько вы платите за молодого человѣка?

Меркадэ. — Довольно! иначе, любезнѣйшій, я пожелаю съ вами расквитаться — и тогда, милѣйшій г. Пьеркенъ, вамъ придется немало потерять. Вѣдь я вамъ столько же приношу дохода, какъ любая нормандская ферма.

Пьеркенъ. — А!..

Меркадэ (надменно). У меня теперь достаточно средствъ, чтобы не спускать никому шуточекъ… даже кредиторамъ.

Пьеркенъ. — Но…

Меркадэ. — Ни слова больше… или я плачу вамъ. Ступайте ко мнѣ, мы переговоримъ о дѣлѣ, для котораго я васъ позвалъ, Пьеркенъ. — Къ вашимъ услугамъ. (Въ сторону). Ну, чело, вѣкъ-же!

Меркадэ. — Хищный звѣрь укрощенъ; теперь все какъ по маслу пойдетъ.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ. Г-жа Меркадэ и Жюли, потомъ прислуга.

Жюли. — Нѣтъ, maman, я никогда не выду за этого де-ля-Брива!

Г-жа Меркадэ. — Но вѣдь онъ богатъ.

Жюли. — Лучше быть бѣдной, да счастливой, чѣмъ богатой, да несчастной.

Г-жа Меркадэ. — Дитя мое, счастье невозможно въ бѣдности, и нѣтъ несчастія, которое богатство не смягчало бы. Жюли. — И это вы мнѣ говорите?

Г-жа Meркадэ. — Горькій опытъ, чрезъ какой мы теперь проходимъ, научилъ меня. Повѣрь мнѣ, бери лучше мужа богатаго.

Жюстенъ (входитъ въ среднія, за нимъ Тереза и оюини). — Сударыня, мы исполнили всѣ приказанія барина. Виржини. — Обѣдъ будетъ готовъ.

Тереза. — Изъ магазина все принесутъ.

Жюстенъ. — Г. Верделенъ.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ. Тѣ же и Меркадэ (съ бумагами въ рукахъ).

Меркадэ. — Что сказалъ Верделенъ?

Жюстенъ. — Сейчасъ придетъ; ему нужно идти сегодня къ хозяину дома платитъ за квартиру, такъ онъ и зайдетъ.

Меркадэ. — Хозяинъ дома — мильонеръ. Устройте такъ, чтобъ Верделенъ сперва зашелъ ко мнѣ. Ну, Тереза, а модистки, бѣлошвейки?

Тереза. — Ахъ, сударь, какъ только я имъ сказала, что заплатятъ, они сейчасъ же перемѣнились, такія стали любезныя.

Меркадэ. — Хорошо. А обѣдъ каковъ будетъ, Виржини?

Виржини. — Скушаете съ апетитомъ!

Меркадэ. — Что же лавочники?

Виржини. — Потерпятъ.

Меркадэ. — Завтра разочтусь со всѣми вами. Ступайте. (Слуги уходятъ). Имѣть прислугу на своей сторонѣ, это все равно, когда пресса стоитъ за министра.

Г-жа Меркадэ. — Чѣмъ покончили съ Пьеркеномъ?

Меркадэ. — Все, что могъ у него вырвать: время и вотъ какіе-то векселя вмѣсто акцій. Долгъ въ сорокъ семь тысячъ франковъ какого-то Мишонена, прогорѣлый кавалеръ… индустріи, должно быть; но у него есть тётка, живетъ гдѣ-то въ окрестностяхъ Бордо. Де-ля-Бривъ оттуда, я поразузнаю, можно ли чѣмъ попользоваться.

Г-жа Меркадэ. — Всѣ поставщики явятся… какъ же намъ быть?

Меркадэ. — Я приму ихъ. Теперь оставьте меня. Ступайте и не смущайтесь.

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ. Меркадэ, потомъ Вьолеттъ.

Меркадэ. — Да, они явятся… И все теперь зависитъ отъ проблематической дружбы Верделена… человѣкъ, который обязанъ мнѣ своимъ состояніемъ! Ахъ, когда стукнетъ сорокъ лѣтъ, то увидишь, что весь міръ запруженъ неблагодарными. И гдѣ это находятъ благодѣтелей!.. Мы съ Верделеномъ очень другъ друга уважаемъ: на немъ — долгъ признательности, на мнѣ — денежный, и, конечно, мы ни того, ни другого не платимъ. А для свадьбы Жюли надо пошарить еще тысячу экю въ какомъ-нибудь карманѣ. Тронуть сердце, чтобъ получить кошелекъ… вотъ такъ предпріятіе! Только любимымъ женщинамъ удается это!

Жюстинъ (за сценой).-- Да, баринъ дома, онъ у себя.

Меркадэ. — Это — онъ!.. А! Вьолеттъ!

Вьолеттъ. — Я ужъ приходилъ одиннадцать разъ на прошлой недѣлѣ, добрѣйшій г. Меркадэ, и нужда заставила меня вчера прождать васъ цѣлыхъ три часа на улицѣ. Видно правду говорили, что вы въ деревню поѣхали. Такъ я вотъ сегодня опять пришелъ навѣдаться.

Меркадэ. — Ахъ, Вьолеттъ, оба мы съ вами въ одинаковой крайности.

Вьолеттъ. — Гм..! Мы все заложили, что могли.

Меркадэ. — Какъ и здѣсь…

Вьолеттъ. — Я никогда не попрекалъ васъ моимъ раззореніемъ; сдѣлали вы такъ, желая меня же обогатить, но на обѣщанія хлѣба не купишь, и я слезно прошу васъ дать мнѣ что-нибудь въ счетъ процентовъ. Вы спасете жизнь цѣлаго семейства.

Меркадэ. — Ахъ, Вьолеттъ, вы мнѣ сердце надрываете… ну, полно, я готовъ подѣлиться съ вами (тихо), повѣрите ли у насъ въ домѣ, еле-еле, наберется сто франковъ, и то это еще — деньги дочери.

Вьолеттъ. — Возможно-ль!.. Вы, Меркадэ, кого я знавалъ такимъ богатымъ.

Меркадэ. — Отъ васъ я ничего не скрываю.

Вьолеттъ. — Люди въ несчастій должны говорить правду другъ другу.

Меркадэ. — Ахъ! еслибъ только одну правду, какъ легко было бы расплачиваться; но… смотрите, никому ни слова: а дочь замужъ выдаю.

Вьолеттъ. — У меня ихъ двѣ, сударь, и работаютъ онѣ безнадежно, гдѣ тутъ замужъ! Конечно, въ такихъ обстоятельствахъ, я не стану васъ безпокоить… жена и дочери ожидаютъ меня въ тоскѣ…

Меркадэ. — Постойте… я вамъ дамъ шестьдесятъ франковъ.

Вьолеттъ. — Ахъ, жена и дочери помолятся за васъ! (Въ сторону, пока Меркадэ вышелъ налѣво). Тѣ-то только ругаются и ничего не получаютъ; а вотъ, какъ похнычешь и разжалобишь его, онъ и уплачиваетъ полегонечку процентики. Такъ-то. (Ударяетъ себя по боковому карману).

Меркадэ (видитъ жестъ Вьолеттъ, въ сторону).-- Ахъ, ты старая нищенка-скряга! Десять разъ по шестидесяти — это — шестьсотъ франковъ. Довольно я посѣялъ, пора и жать. Гмъ, гмъ! (Въ слухъ). Возьмите.

Вьолеттъ. Шестьдесятъ франковъ золотомъ! Сколько времени я ужь не видалъ. Прощайте!.. Бога станемъ молить, чтобъ послалъ счастіе въ супружествѣ вашей дочкѣ.

Меркадэ. — Прощайте, Вьолеттъ. (Останавливая его за рукавъ). Бѣдный вы мой, какъ мнѣ васъ жаль!.. вчера была одна минута, когда думалъ все, все вамъ заплачу, не только проценты, но и капиталъ.

Вьолеттъ. — Все заплатить, все, все?..

Меркадэ. — И чего не хватило-то, бездѣлицы!

Вьолеттъ. — Какъ же это такъ, поразскажите-ка.

Меркадэ. — Можете себѣ представить, такое выгодное, дѣло, такая блестящая спекуляція, такое великолѣпное открытіе!.. Однимъ словомъ, это всѣхъ бы заинтересовало, всѣхъ бы притянуло… и для подобнаго-то предпріятія осёлъ-банкиръ отказалъ въ пустяшной тысячѣ экю, когда бы это ему принесло милліонъ барыша.

Вьолеттъ. — Милліонъ?!.

Меркадэ. — Милліонъ, теперь только; а тамъ и не сочтешь сколько… Это — ни больше, ни меньше, какъ предохранительная мостовая.

Вьолеттъ. — Мостовая?

Meркадэ. — Предохранительная! Мостовая, съ которой и посредствомъ которой никакія баррикады немыслимы!

Вьолеттъ. — Что вы?..

Меркадэ. — Смотрите! Во-первыхъ, всѣ правительства, старающіяся сохранить спокойствіе государствъ, дѣлаются нашими первыми акціонерами. Затѣмъ министры, принцы крови, короли вносятъ фонды. Потомъ идутъ финансисты, капиталисты, банки, комерція и спекуляторы-демократы; даже сами агитаторы, видя, что имъ приходится съ голоду умирать, бросаются покупать наши акціи.

Вьолеттъ. — Вотъ мысль! Вотъ предпріятіе-то, лучше и желать не надо!

Меркадэ. — Великолѣпно… и человѣколюбиво! И понимаете: для такого-то дѣла мнѣ отказали въ четырехъ тысячахъ франкахъ, необходимыхъ, чтобъ напечатать во всѣхъ газетахъ и разослать повсюду объявленія.

Вьолеттъ. — Четыре тысячи франковъ? а мнѣ послышалось три…

Меркадэ. — Четыре тысячи, никакъ не больше, и я отдамъ половину дивидента, т. е. цѣлое состояніе! Десять состояній!

Вьолеттъ. — Постойте… я повидаюсь… переговорю кой съ кѣмъ.

Меркадэ. — Никому ни слова!.. Что вы! Нашу идею украдутъ… или совсѣмъ не оцѣнятъ. Вы вотъ сейчасъ поняли. Эти богачи — такіе болваны. Да къ тому-жь я дожидаюсь Верделена.

Вьолеттъ. — Верделена… но… можетъ…

Меркадэ. — Счастливецъ Верделенъ! вотъ состояніе-то наживетъ, если не пожалѣетъ шести тысячъ.

Вьолеттъ. — Вы сейчасъ сами говорили: только четыре.

Меркадэ. — Въ четырехъ отказали мнѣ. Но надо мнѣ ихъ шесть. Шесть тысячъ, и Верделенъ, котораго я ужъ разъ сдѣлалъ милліонеромъ, теперь еще наживетъ въ три, въ четыре, въ пять разъ больше! Ничего: Верделенъ — хорошій малый.

Вьолеттъ. — Меркадэ, я вамъ достану эту сумму.

Меркадэ. — Нѣтъ, нѣтъ, не надо! Онъ сейчасъ придетъ. И какъ же" я ему откажу, если дѣла не сдѣлаю съ другимъ; это невозможно. До свиданія… и не теряйте надежды. Вы получите ваши тридцать тысячъ.

Вьолеттъ. — Ну, а коли…

Г-жа Меркадэ (входя).-- Верделенъ пришелъ.

Меркадэ (въ сторону).-- Прекрасно. (Вслухъ) Попросите его подождать минуту (г-жа Меркадэ уходитъ). До свиданія, Вьолеттъ, до свиданія.

Вьолеттъ. — Нѣтъ же! вотъ нате вамъ деньги, онѣ при мнѣ, и я вамъ ихъ отдаю.

Меркадэ. — У васъ… шесть тысячъ франковъ?!

Вьолеттъ. — Это… не мои… одного знакомаго… просилъ повыгоднѣй помѣстить ихъ.

Меркадэ. — Вы никогда выгоднѣе не могли бы ихъ устроить… Мы послѣ составимъ вмѣстѣ актъ… (беретъ банковые билеты). Что-жь! тѣмъ хуже для Верделена, упустилъ фортуну.

Вьолеттъ. — Такъ я зайду за актомъ?

Меркадэ. — Зайдите, зайдите. Пройдите лучше черезъ кабинетъ. (Онъ провожаетъ его влѣво, г-жа Меркадэ входитъ справа).

Г-жа Меркадэ. — Меркадэ!

Меркадэ (выходя).-- Вотъ несчастіе-то, я просто готовъ себѣ голову разможжить!

Г-жа Меркадэ. — Боже мой, что случилось?

Меркадэ. — А то, что я спросилъ у этого нищенки Вьолетта шесть тысячъ франковъ…

Г-жа Меркадэ. — И онъ отказалъ.

Меркадэ. — Далъ!

Г-жа Меркадэ. — Такъ что-жь?

Меркадэ. — Просто несчастіе, говорю вамъ; онъ такъ скоро ихъ далъ, что, еслибъ я спросилъ десять тысячъ, такъ и то бы получилъ!

Г-жа Меркадэ. — Боже мой, что за человѣкъ! Вы знаете: Верделенъ тамъ?

Меркадэ. — Попросите его сюда. Наконецъ, приданое Жюли набрано, теперь только не хватаетъ на необходимые вамъ туалеты и расходы по дому вплоть до свадьбы!.. Присылайте скорѣй Верделена.

Г-жа Меркадэ. — О! это — другъ вашъ… онъ не откажетъ (уходитъ).

Меркадэ. — Другъ, да, но онъ весь пропитанъ важностью что его состоянія. Это не то, что я, у него не было Годо. Годо! А вѣдь если посчитать, то выйдетъ, пожалуй, что Годо мнѣ больше принесъ денегъ, чѣмъ увезъ.

СЦЕНА ДВѢНАДЦАТАЯ. Меркадэ, Верделенъ.

Верделенъ. — Здраствуй, Меркадэ; ну, говори скорѣй, что тебѣ надо. Меня остановили на лѣстницѣ. Некогда, иду къ хозяину дома.

Меркадэ. — Онъ можетъ и подождать. Какъ ты ходишь къ такимъ людямъ?

Верделенъ. — Mon cher, еслибъ ходили только къ честнымъ людямъ, то не къ кому было бы и ходить.

Меркадэ. — Даже и къ себѣ бы не зашелъ.

Верделенъ. — Ну, говори, что тебѣ надо?

Меркадэ. — Ты не даешь мнѣ времени позолотить пилюли. Ты уже понялъ?

Верделенъ. — Любезный другъ, не могу, и правду сказать, еслибъ и могъ, то не далъ бы. Послушай, я тебѣ все уже передавалъ, что мнѣ мои средства позволяли, и никогда назадъ яеспрашивалъ. Я — твой другъ и кредиторъ и… еслибъ не моя искренняя признательность, еслибъ я былъ человѣкъ ординарный^ то, право, кредиторъ давнымъ бы давно взялъ верхъ надъ другомъ… Чортъ возьми! на все же есть мѣра!..

Меркадэ. — Для дружбы — да; но для несчастія — нѣтъ.

Верделенъ. — Еслибъ я былъ на столько богатъ, что сразу могъ бы освободить тебя отъ всѣхъ твоихъ обязательствъ, я бы это сдѣлалъ съ великой радостью; я всегда цѣнилъ твою энергію, но ты долженъ погибнуть. Послѣднія твои предпріятія, хоть и очень остро и ловко задуманныя, всѣ рушились. Ты потерялъ всякое довѣріе, ты сдѣлался опасенъ. Самъ не съумѣлъ воспользоваться минутнымъ вліяніемъ своихъ операцій!.. Когда ты окончательно ужь погибнешь, то всегда найдешь у меня кусокъ хлѣба. Обязанность друга заставляетъ меня такъ говорить.

Меркадэ. — Разумѣется. Что была бы и дружба безъ удовольствія видѣть себя въ умникахъ, а друга въ дуракахъ… себя въ довольствѣ, а друга въ нуждѣ, себя гладить по головкѣ, ему говорить непріятности?.. И такъ, я пропалъ въ общественномъ мнѣніи?

Верделенъ. — Не то, чтобъ совсѣмъ, я этого не сказалъ, нѣтъ, тебя еще считаютъ честнымъ человѣкомъ, но необходимость заставляетъ тебя иногда прибѣгать къ такимъ средствамъ…

Меркадэ. — Которыя, не имѣя успѣха, какого отъ нихъ ожидали, считаются теперь неблаговидными. А! успѣхъ! Изъ какихъ только подлостей онъ не состоитъ?! Послушай, сегодня утромъ я подорвалъ акціи… И онѣ теперь начинаютъ падать, какъ ты того желалъ, чтобъ самому захватить это дѣло въ руки, пока еще отчетъ инженеровъ не опубликованъ.

Верделенъ. — Тсъ!.. Меркадэ, неужели правда?.. Другъ мой!..

Меркадэ. — Сообщаю тебѣ за тѣмъ, чтобы показать, что ни въ нотаціяхъ, ни въ совѣтахъ не нуждаюсь, а въ деньгахъ однѣхъ только. Я не для себя прошу — мнѣ что! Но я дочь выдаю замужъ, а мы въ такихъ крутыхъ обстоятельствахъ… Въ моемъ домѣ роскошь, но загляни, что подъ ней… Обѣщанія, кредитъ — все истощено! Если я не покрою деньгами необходимые расходы — свадьбѣ не состояться. Однимъ словомъ, мнѣ нужно только пятнадцать дней довольства, какъ тебѣ двадцать четыре часа лжи по биржѣ. Верделенъ, эта просьба ужь не повторится; у меня нѣтъ другой дочери. Сказать ли тебѣ? Ни женѣ, ни дочери нечего надѣть!.. (въ сторону) Колеблется.

Верделенъ (въ сторону). — Столько разъ онъ проводилъ меня, что право не знаю: въ самомъ ли дѣлѣ онъ дочь замужъ выдаетъ?.. Кто на ней женится!..

Меркадэ. — Сегодня нужно дать обѣдъ моему будущему зятю; нашъ общій знакомый представитъ его… а серебра нѣтъ… оно… ты знаешь… и, кромѣ тысячи экю, надѣюсь, ты мнѣ не откажешь на сегодняшній день въ своемъ серебрѣ, и придешь къ намъ обѣдать съ женой.

Верделенъ. — Тысячу экю, Меркадэ! Никто тысячи экю не дастъ взаймы. Если все давать, такъ ничего и самому не останется.

Меркадэ (въ сторону).-- Придетъ. (Въ слухъ). Ты знаешь, Верделенъ, я очень люблю жену и дочь. Только это чувство и поддерживаетъ меня во всѣхъ бѣдствіяхъ. Оба эти существа такъ добры, такъ кротки! Мнѣ такъ хочется видѣть ихъ внѣ всякой нужды. Это — моя кровавая рана. За послѣднее время мнѣ не разъ приходилось выпивать чашу горя. Я обогащалъ, я раздавалъ монополіи, а меня~обдирали. Но все это — ничто въ "равненіи съ тѣмъ, что ты, ты отказываешься поддержать меня въ такомъ важномъ обстоятельствѣ! Нѣтъ, я тебѣ ничего больше не стану говорить. Я не желаю получать изъ милости.

Верделенъ. — Тысячу экю!.. Да на что же ты хочешь ихъ употребить?

Меркадэ (въ сторону).-- Дастъ! (въ слухъ) А! каждый зять — старый воробей: однимъ кружевомъ меньше на платьѣ — онъ ужь соображаетъ! Туалеты заказаны, ихъ принесутъ… да, я имѣлъ неосторожность сказать, что все заплачу, я надѣялся на тебя! Верделенъ, тысяча экю не раззоритъ тебя, у тебя шестьдесятъ тысячъ франковъ годоваго дохода, а ты этимъ спасешь жизнь бѣдной дѣвушки, которую любишь, да, да, ты очень любишь мою Жюли… Она обожаетъ твою дочь, онѣ играютъ вмѣстѣ. Ну, развѣ ты покинешь подругу твоей дочери, обречешь её на долю старой дѣвы? Это заразительно, это приноситъ несчастіе!..

Верделенъ. — Любезнѣйшій, у меня нѣтъ тысячи экю; серебро наше изволь, пришлю; но…

Меркадэ. — Ну, такъ переводъ на банкъ. Это — дѣло одной минуты.

Верделенъ. — Я… нѣтъ!

Меркадэ. — Бѣдная ноя дочь. Все потеряно! Господи, прости мои прегрѣшенія и прими меня въ лоно Твое!

Верделенъ. — Да, развѣ въ самомъ дѣлѣ ты нашелъ жениха?

Меркадэ. — И онъ еще спрашиваетъ!.. Ты сомнѣваешься! Отказывай мнѣ въ средствахъ составить счастіе дочери, но не оскорбляй меня!.. Значитъ, я очень низко упалъ, коли ты… О! Верделенъ, я не желалъ бы за тысячу экю имѣть о тебѣ такое дурное мнѣніе и прощу только, если ты дашь мнѣ ихъ!

Верделенъ. — Я схожу къ себѣ, посмотрю.

Меркадэ. — Нѣтъ, это — чтобъ отдѣлаться. Какъ! ты бросалъ, такъ часто суммы, не меньше этой, изъ пустого тщеславія… для интрижки — и теперь отказываешь на доброе дѣло, на прекрасное предпріятіе.

Верделенъ. — Въ наше время, добрыя дѣла — прескверныя предпріятія…

Меркадэ. — Ха, ха, ха! очень, очень недурно.

Верделенъ. — Ха, ха, ха!

Меркадэ. — Что-жь, дружище, между старыми пріятелями, какъ мы, это можно… Господи! сколько мы бывало наговоримъ и выдумаемъ всякихъ остротъ. Забылъ ты наше доброе, старое время, когда между нами все было на жизнь и на смерть?

Верделенъ. — А помнишь нашу поѣздку въ Рамбулье, когда еще я подрался изъ-за тебя съ офицеромъ?..

Меркадэ. — А я тебѣ уступилъ Кларису? И что это было за. веселье!.. Молоды были!.. А теперь у насъ дочери, дочери, которыхъ надо выдавать замужъ. Ахъ! еслибъ Елариса была жива* пожурила бы она тебя за такое равнодушіе.

Верделенъ. — Еслибъ она не умерла, я бы и не женился.

Меркадэ. — Ты вѣдь умѣешь любить! Значитъ, я могу разсчитывать на тебя къ обѣду, и ты мнѣ дашь свое слово, что пришлешь?

Верделенъ. — Сервизъ?

Меркадэ. — И тысячу экю.

Верделенъ. — Опять за тоже!.. Ужь сказалъ, что не могу!

Меркадэ (въ сторону). — Этотъ человѣкъ не умретъ отъ аневризма. (Въ слухъ), И я погибну отъ руки моего лучшаго друга… Это всегда такъ. Безчувственъ къ памяти Кларисы… и къ отчаянію отца! Ахъ! все кончено!.. Нѣтъ надежды! Я пойду и покончу съ собой.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ. Тѣже, г-жа Меркадэ и Жюли.

Г-жа Меркадэ. — Что съ тобой, другъ мой?

Жюли. — Папа, твой голосъ такъ насъ испугалъ…

Меркадэ. — Онѣ услыхали! И какъ два ангела-хранителя слетѣли ко мнѣ. Ахъ, вы меня до глубины души тронули! (Верделену). Верделенъ, хватитъ ли у тебя сердца погубить мою семью? Ихъ любовь даетъ мнѣ силу пасть къ твоимъ ногамъ…

Жюли. — Умоляю васъ за отца, какая бы ни была его просьба, не откажите въ ней. Онъ долженъ ужасно страдать, коли такъ проситъ.

Меркадэ. — Дитя мое!.. (Въ сторону). Сколько чувства!.. Нѣтъ я не былъ такъ натураленъ.

Г-жа Меркадэ. — Прошу васъ, Верделенъ.

Верделенъ (Жюли). — Вы не знаете, чего онъ хочетъ?

Жюли. — Нѣтъ.

Верделенъ. — Тысячу экю для вашей свадьбы.

Жюли. — О! прошу васъ, забудьте, что я сейчасъ сказала. Я отказываюсь отъ замужества, которое стоило униженія моему отцу.

Меркадэ (въ сторону).-- Великолѣпно!

Верделенъ. — Жюли! сейчасъ пойду и принесу вамъ деньги.

(Уходитъ въ среднія двери). СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Тѣ же, безъ Верделена, потомъ СЛУГИ.

Жюли. — Ахъ! папа, папа!

Меркадэ (цалуя ее). — Ты спасла насъ. А какъ желалъ бы я разбогатѣть и сдѣлаться вліятельнымъ лицомъ, чтобъ припомнить ему это благодѣяніе!

Г-жа Меркадэ. — Не будьте несправедливы. Верделенъ уступилъ.

Меркадэ. — Крику Жюли, но не моимъ мольбамъ… А! ma chère, онъ больше чѣмъ на тысячу экю заставилъ меня подличать передъ нимъ.

Жюстенъ. — Изъ магазиновъ пришли.

Виржинии. — Бѣлошвейки, портнихи.

Тереза. — Матеріи привезли.

Меркадэ. — Хорошо. Теперь все уладимъ! Дочь моя будетъ графиней де-ля-Бривъ. (Слугамъ), Ведите въ кабинетъ!.. Я принимаю!.. Касса отперта!..

АКТЪ II.

Кабинетъ Меркадэ. Двери въ глубинѣ и по бокамъ. Окна на второмъ планѣ. Шкапы съ книгами между оконъ и дверей. На лѣво, на первомъ планѣ, несгараемый шкапъ. На право, на первомъ планѣ, высокая конторка. На лѣво, въ глубинѣ, бюро съ этажеркой для книгъ, и кресло, повернутое спинкой къ окну. На лѣво, около несгараемаго шкапа, кресло. Направо, возлѣ конторки, диванъ. СЦЕНА ПЕРВАЯ. Минаръ, Жюстенъ, потомъ Жюли.

Минаръ. — Вы говорите, что г. Меркадэ самъ васъ за мной послалъ?

Жюстенъ. — Точно такъ, сударь; но барышня настоятельно меня просили сказать вамъ, чтобъ вы подождали ихъ здѣсь.

Минаръ. — Отецъ желаетъ меня видѣть, она хочетъ переговорить со мной прежде… Что-нибудь случилось!

Жюстенъ. — А вотъ и барышня.

Минаръ. — Мадемуазель Жюли!

Жюли. — Жюстенъ, доложите папа, что г. Минаръ здѣсь. (Жюстенъ уходитъ въ среднія двери). Адольфъ, если вы хотите доказать, какъ мы любимъ другъ друга, сдѣлайте то, на что я только что рѣшилась.

Минаръ. — Что такое?

Жюли. — Молодой, богатый аристократъ сдѣлалъ предложеніе отцу, и онъ слышать о васъ не хочетъ.

Минаръ. — Вы спрашиваете, достанетъ ли у меня характера? Скажите скорѣй, Жюли, мнѣ его имя, и вы узнаете тогда…

Жюли. — Дуэль? Развѣ вы этимъ получите согласіе отца.

Минаръ. — Отецъ вашъ!.. (Не договариваетъ, увидавъ входящаго Меркадэ).

СЦЕНА ВТОРАЯ. Тѣ же, Меркадэ.

Меркадэ (рѣзко).-- Вы любите мою дочь?

Минаръ. — Люблю.

Меркадэ. — Она тоже такъ думаетъ; вы сумѣли, по крайней мѣрѣ, убѣдить ее въ этомъ.

Минаръ. — Ваши слова не оскорбляютъ меня. Мнѣ нельзя было не полюбить вашей дочери: она одна протянула мнѣ руку, стала моимъ другомъ, поддержала меня. Вотъ отчего я люблю ее выше всего.

Жюли. — Вы позволите мнѣ остаться, папа?

Маркадэ (дочери). Разнѣжилась! (Митру). Мои идеи, господинъ Минаръ, о взаимной привязанности молодыхъ людей — идеи положительныя, которыми часто попрекаютъ стариковъ; я смотрю на Жюли, какъ она есть, и ничего не прикрашиваю: если она и не совсѣмъ дурнушка, то все же не такая красавица…

Минаръ. — Нѣтъ, вы ошибаетесь: вы не знаете вашей дочери!

Меркадэ. — Однако, позвольте!..

Минаръ. — Никто ея не знаетъ!

Меркадэ. — Нѣтъ, ужь это извините, я знаю ее такъ хорошо, какъ, еслибъ ея род…. Однимъ словомъ, знаю.

Минаръ. — Нѣтъ. Вы знаете ту Жюли, что всѣ видятъ, но любовь преобразила ее! Нѣжность, привязанность придала ей такую простоту и грацію…

Меркадэ. — Конечно, если вы ей постоянно напѣваете…

Минаръ — Сто разъ одно и тоже, хотите вы сказать?..

Меркадэ, — Я всегда думалъ, что я — отецъ ея; но вы разсказываете мнѣ про какую-то Жюли, съ которой я желалъ бы познакомиться.

Минаръ — Вы видно не любили.

Меркадэ — Напротивъ, очень много. Я, какъ и всѣ мужчины, не разъ волочилъ эту золотую цѣпь.

Минаръ. — Но мы умѣемъ лучше любить.

Меркадэ. — Что же вы дѣлаете?

Минаръ. — Мы привязываемся къ душѣ, къ идеалу.

Меркадэ. — То есть, любите съ завязанными глазами.

Минаръ. — Это — самое чистое, самое свѣтлое чувство, оно скрашиваетъ каждый мигъ- жизни.

Меркадэ. — Да, каждый!.. исключая часа ѣды.

Жюли. — Папа, не смѣйтесь надъ нашей привязанностью! Мы готовы на все.

Минаръ (въ сторону Жюли).-- Ангелъ!

Меркадэ (въ сторону).-- Я тебѣ дамъ ангела!.. (Вслухъ). Дорогіе мои дѣти! Вы любите другъ друга. Вы (обратясь къ Минору) хотите жениться на ней?

Минаръ. — Да, отъ чистаго сердца, да!

Меркадэ. — Не смотря ни на какія препятствія.

Минаръ. — Я пришелъ сюда, чтобы преодолѣть ихъ.

Жюли. — Папа, неужели вы не пожелаете назвать его сыномъ — его, такого добраго, благороднаго?

Меркадэ. — Поди, Жюли, къ своей матери. Мы должны поговорить теперь о вещахъ болѣе существенныхъ.

Жюли. До свиданія, папа.

Меркадэ. — Ступай, мой другъ, ступай.

Минаръ (въ сторону).-- Я не теряю надежды.

Меркадэ. — Я раззоренъ!

Минаръ. — Что вы хотите сказать?

Меркадэ. — Окончательно раззоренъ! И… если вы непремѣнно желаете, я отдамъ вамъ Жюли: ей все же лучше, какъ бы вы ни были бѣдны, жить съ вами, чѣмъ въ родительскомъ домѣ. Въ приданое она вамъ не только ничего не принесетъ, но еще съ собой приведетъ родныхъ, болѣе чѣмъ нищихъ.

Минаръ. — Болѣе чѣмъ нищихъ? Какъ же это?

Меркадэ. — Есть положенія хуже нищенства: долги, страшные долги… такъ что, пожалуй…

Минаръ. — Нѣтъ, нѣтъ, это неправда!

Меркадэ. — Вы не вѣрите? (Въ сторону). Изъ упрямыхъ же онъ! (Вслухъ). Вотъ полюбопытствуйте: взгляните, любезный зять, на наши семейныя бумаги, онѣ покажутъ вамъ, каково наше состояніе..

Минаръ. — Помилуйте!..

Меркадэ. — Отрицательное! Просмотрите. Вотъ копія съ протокола о продажѣ нашей движимости.

Минаръ. — Возможно-ль!

Меркадэ. — Очень даже! Вотъ массы повѣстокъ. Вотъ вчерашніе исполнительные листы о личномъ задержаніи… Теперь видите, что это — не предположеніе. Наконецъ, вотъ всѣ вызовы, протесты, приговоры, все въ порядкѣ… ибо порядокъ, молодой человѣкъ, запомните это, долженъ быть именно тамъ и соблюдаемъ, гдѣ все вверхъ дномъ. Что можетъ сказать кредиторъ, если онъ видитъ свою сумму записанною и помѣченною номеромъ?.. Я и книги покупаю министерскія, все слѣдуетъ въ алфавитномъ порядкѣ.

Минаръ. Вы еще ничего не платили?

Меркадэ. — Почти что ничего. Видите: приходъ и расходъ… Итого — триста восемьдесятъ тысячъ.

Минаръ. — Да, все помѣчено.

Меркадэ. — Понимаете теперь отчего я пришелъ въ ужасъ, когда вы тутъ, при дочери, стали выкладывать ваши идеальныя чувства. Жениться на дѣвушкѣ совершенно бѣдной, получая тысячу восемьсотъ франковъ ^-въ годъ жалованья, это все равно, что соединить протестъ съ конфискаціей.

Минаръ. — Раззореніе, окончательное, безвыходное раззореніе!

Меркадэ (въ сторону), — Я былъ увѣренъ. (Вслухъ). Ну-съ, молодой человѣкъ, что скажете?

Минаръ. — Благодарю васъ за довѣріе.

Меркадэ. — Не за что.. Ну, а идеалъ… а любовь ваша къ дочери?

Минаръ, — Къ Жюли?.. Вы мнѣ открыли глаза.

Меркадэ (въ сторону), — Еще бы!

Минаръ. — Я думалъ, что сильно любилъ ее, а теперь люблю въ сто разъ больше.

Меркадэ. — А! Что? Какъ?

Минаръ. — Не сами ли вы сказали, что она будетъ имѣть нужду въ моей энергіи и преданности, въ моихъ заботахъ? Я сдѣлаю ее счастливой не только моей любовью, но она будетъ мнѣ обязана и за мои труды, она полюбитъ меня за безсонныя ночи, проведенныя въ работѣ.

Меркадэ. — Такъ вы все-таки хотите на ней жениться?..

Минаръ. — И вы еще спрашиваете!

Меркадэ (въ сторону).-- Да! любовь его искренна и совершенно безкорыстна. Я не вѣрилъ, что такое чувство существуетъ. (Мипару). Простите, молодой человѣкъ, простите мнѣ то горе, какое я вамъ долженъ причинить.

Минаръ. — Что вы хотите сказать?

Меркадэ. — Жюли не можетъ быть вашей женой.

Минаръ. — Какъ! не взирая на мою любовь, не взирая на вашу откровенность?

Меркадэ. — Именно — вслѣдствіи этой откровенности. Я разоблачилъ передъ вами богача Меркадэ, теперь покажу дѣльца-скептика. Я вамъ прямо раскрылъ мои книги, теперь раскрою душу.

Минаръ. — Говорите; но помните, какъ я обожаю вашу дочь, помните, что только безграничная преданность заглушитъ любовь.

Меркадэ. — Хорошо! Вы, лѣзя изъ кожи, пропитаете Жюли, а кто же станетъ поддерживать ея мать и отца?

Минаръ. — Повѣрьте…

Меркадэ. — Вы будете работать за четверыхъ!.. И, конечно, сломитесь. И придетъ день, когда вы вырвете нашъ кусокъ хлѣба изъ рукъ вашихъ дѣтей.

Минаръ. — Перестаньте…

Меркадэ. — А я, несмотря на ваши благородныя усилія, погибну въ постыдномъ раззореніи: я долженъ страшныя суммы, одно только выгодное замужство Жюли можетъ поддержать меня хоть сколько нибудь… Выигрывая время, я пріобрѣтаю опять кредитъ и довѣріе, съ помощью богатаго зятя, я опять возстановляю свое состояніе и положеніе. Замужство дочери!.. Да это — нашъ послѣдній якорь спасенія! Вся наша надежда, наше богатство, честь наша! Вы такъ любите дочь мою; во имя этой любви, другъ мой, не обрекайте ея на бѣдность, на сожалѣніе, что она одна причинила гибель и позоръ своего отца.

Минаръ. — Чего-же вы хотите, чего-же вы отъ меня требуете?

Меркадэ. — Чтобъ вы сами нашли въ вашей благородной привязанности ту силу воли… Послушайте, если я вамъ откажу, Жюли откажетъ тому, кого я выбралъ ей. Нужно… чтобъ я согласился на вашъ бракъ; но что бы вы отказались.

Минаръ. — Я?.. Она не повѣритъ!

Меркадэ. — Повѣритъ, если вы сами скажите, что боитесь для нея бѣдности.

Минаръ. — Она подумаетъ, что я разсчитывалъ на ея состояніе.

Меркадэ. — За то она вамъ будетъ обязана счастіемъ.

Минаръ. — Она станетъ презирать меня.

Меркадэ. — Это несомнѣнно. Но если я хорошо васъ понялъ, то вы готовы пожертвовать всей вашей жизнью для ея счастія. Она сама идетъ сюда съ матерью. Во имя ихъ обѣихъ, могу я положиться на васъ?

Минаръ. — Да… можете.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ. Меркадэ, Минаръ, Жюли, г-жа Меркадэ.

Жюли. — Ступайте, maman, я увѣрена, что онъ достигъ своего.

Г-жа Меркадэ. — Другъ мой, мосье Минаръ просилъ у васъ руки Жюли. Какой вы дали отвѣтъ?

Меркадэ. — Онъ самъ вамъ скажетъ.

Минаръ. — Какъ мнѣ сказать ей!..

Жюли. — Ну что же Адольфъ?

Мина ръ. — Мадемуазель…

Жюли. — Мадемуазель?! Развѣ я — больше не просто Жюли для васъ? Говорите, говорите скорѣй, вѣдь у васъ все устроилось съ папа?

Минаръ. — Вашъ батюшка оказалъ мнѣ большое довѣріе, онъ открылъ свое положеніе и сказалъ…

Жюли. — Кончайте, кончайте-жь!

Меркадэ. — Что мы совсѣмъ раззорены!

Жюли. — И это признаніе нисколько не измѣнило вашихъ намѣреній, вашей любви, вѣдь такъ, Адольфъ?

Минаръ (съ ужасомъ). — Моей любви…?! (Меркадэ тайкомъ хватаетъ его за руку). Я обманулъ бы васъ, мадемуазель Жюли (говоря съ усиліемъ) еслибы сказалъ, что намѣренія мои остались тѣми-же.

Жюли. — Это невозможно, это не вы говорите!..

Г-жа Меркадэ. — Жюли!

Минаръ. — Есть люди, которымъ бѣдность придаетъ еще болѣе энергіи; такіе люди были бы невыразимо счастливы, еслибъ могли каждый день, каждый часъ доказывать свою преданность работой, заботами о любимомъ существѣ. Они живутъ для одной радостной улыбки… (Принуждая себя) но я… не принадлежу къ нимъ… боязнь нищеты убиваетъ меня… я.. я не въ силахъ буду видѣть ваше несчастіе.

Жюли (съ рыданіемъ бросается Maman, maman!

Г-жа Меркадэ. — Жюли, дитя мое!

Минаръ (тихо Меркадэ).-- Довольно-ль съ васъ?

Жюли. — У меня хватило-бы выдержки на двоихъ. Я бы работала безъ всякихъ упрековъ, счастіе не покидало бы нашегоуголка. Но вы не захотѣли, Адольфъ, сами не захотѣли!..

Минаръ (тихо Меркадэ).-- Дайте мнѣ уйдти, прошу васъ.

Меркадэ. — Пойдемте.

Минаръ. — Прощайте, Жюли. Любовь наша была бы безумна. А предпочитаю принесть себя въ жертву вашему счастію.

Жюли. — Нѣтъ… Я болѣе не вѣрю вамъ. (Тихо матери) Все погибло, maman, все. (Входитъ Жюстенъ).

Жюстенъ. — Господинъ де-ля-Бривъ, господинъ Мерикуръ.

Меркадэ (женѣ). — Уведите вашу дочь… (Минару). Идите за мной… (Жюстену). Попросите здѣсь подождать. (Минару) Я доволенъ вами. (Уходятъ).

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ. Де-ля-Бривъ, Мерикуръ.

Жюстенъ. — Баринъ покорнѣйше просятъ обождать ихъ здѣсь-съ (уходитъ).

Мерикуръ. — Наконецъ, mon cher, ты у пристани, и скоро будешь офиціально объявленъ женихомъ m-elle Меркадэ. Смотри, дѣйствуй ловчѣй, отецъ — дока.

Де-ля-Бривъ. — Да, это меня таки безпокоитъ. Вѣдь онъ, пожалуй, Богъ знаетъ чего захочетъ?!

Мерикуръ. — Не думаю; Меркадэ — спекулаторъ: сегодня богатъ, а завтра ни съ чѣмъ. Сколько я слышалъ объ ихъ дѣлахъ отъ его жены, я полагаю, что онъ будетъ очень радъ помѣстить часть своего состоянія на имя дочери и имѣть зятя, способнаго поддержать его въ спекуляціяхъ.

Де-ля-Бривъ. — Что-жь, это мнѣ на руку!? Ну, а если онъ начнетъ наводить разныя справки?..

Мерикуръ. — Я уже доставилъ мадамъ Меркадэ самыя лучшія.

Де-ля-Бривъ. — Мнѣ такое, право, счастіе!

Мерикуръ. — Смотри только, не теряй твоего апломба дэнди. Прекрасно понимаю всю шаткость твоего положенія. Нужно бы я о дойти до послѣдняго градуса отчаянія, чтобъ жениться. Женидьба — это самоубійство дэнди! (Тихо). Послушай, какъ долго ты еще можешь продержаться?

Де-ли Бривъ. — Еслибъ у меня не было двухъ фамилій: одной для приставовъ, другой — для большого свѣта, я давнимъ бы давно былъ изгнанъ съ бульвара. Я и женщины, мы взаимно другъ друга раззоряли, и разсчитывать теперь на встрѣчу съ богатой англичанкой или нѣжной вдовицей — слишкомъ глупо. Порода такихъ женщинъ исчезла, какъ порода кровныхъ мосекъ.

Мерикуръ. — А игра?

Де-ля-Бривъ. — О, игра, вѣрный источникъ дохода только для нѣкоторыхъ, и я пока еще не такъ пошлъ, чтобъ сталъ рисковать окончательнымъ крушеніемъ для выигрышей, которымъ всегда приходитъ конецъ. Гласность, mon cher, погубила, въ настоящее время, всѣ скверныя карріеры, гдѣ прежде можно было составить состояніе. И остается только заемъ; но на сто тысячъ мнѣ не даютъ и десяти! Пьеркенъ послалъ меня къ своему подручнику — Вьолетту, тотъ сказалъ, что и бумаги не станетъ марать. Портной не вѣритъ моей будущности, лошадь моя живетъ въ кредитъ, ну а чѣмъ ужь питается это маленькое несчастное созданіе, всегда разодѣтое и улыбающееся, мой грумъ — я даже и понять не могу. Kакъ онъ еще существуетъ, какъ онъ дышетъ?! Я боюсь поднять эту завѣсу. И такъ какъ мы еще не настолько цивилизованны, чтобы издать законъ, подобный Іудейскому, который каждое полстолѣтіе уничтожалъ долги, то и приходится платить своей особой. Про меня станутъ говорить ужасныя вещи. Какъ такой изящный молодой человѣкъ, всегда въ выигрышѣ, пріятной наружности, женится на дочери разбогатѣвшаго спекулятора?!..

Минаръ. — Какое тебѣ дѣло?

Де-ля-Бривъ. — Однако! Но мнѣ ужъ надоѣло бездѣльничать. Я вижу, что самая еще близкая дорога къ состоянію — это трудъ. Но… вотъ наша бѣда, всѣхъ насъ безъ исключенія: ко всему мы способны и ни къ чему не годны. Я, напримѣръ, способенъ возбудить страсть, поддержать ее: но не могу быть ни солдатомъ, ни чиновникомъ. Общество не создало для насъ должностей. Вотъ я и хочу дѣлать дѣла съ Меркадэ. Онъ — истый дѣлецъ. Ты навѣрно знаешь, что онъ не дастъ менѣе полутораста тысячъ за дочерью?

Мерикуръ. — Судя по мадамъ Меркадэ… Ты видишь, она на всѣхъ первыхъ представленіяхъ, въ театрѣ Буффъ, въ оперѣ; одѣвается изящно.

Де-ля-Бривъ. — Вѣдь и я тоже изященъ, чтожъ изъ этого? Мерикуръ. — Взгляни… все здѣсь говоритъ о довольствѣ. О! У нихъ мошна таки понабита!

Де-ля-Бривъ. — Буржуазное довольство… зажиточность… Это кое-чего стоитъ.

Мерикуръ. — И, потомъ, у матери твердые принципы, безупречная репутація. А ты можешь сегодня же покончить?

Де-ля-Бривъ. — Да, я позаботился. Вчера выигралъ въ клубѣ и могу сдѣлать все, какъ слѣдуетъ. Для свадебной корзины кое что куплено, а остальное въ долгъ возьму.

Мерикуръ. — Не считая меня, сколько ты вообще долженъ?

Де-ля-Бривъ. — Пустяки: полтораста тысячъ, которыя будущій мой тесть покроетъ пятидесяти). Мнѣ остается еще сто изъ приданаго, чтобъ начать мое первое предпріятіе. Я всегда говорилъ, что тогда и разбогатѣю, когда у меня ни копѣйки не останется.

Мерикуръ. — Меркадэ — дока; если онъ станетъ распрашивать тебя о состояніи, обдумалъ-ли ты, какъ отвѣчать?

Де-ли Бривъ. — Развѣ у меня нѣтъ земли въ Бривѣ? Три тысячи десятинъ пустоши, ихъ стоимость — тридцать тысячъ, заложены онѣ въ сорока пяти, ихъ можно пустить въ акціи для раскопки чего хочешь, тысячъ на сто экю. Ты себѣ представить не можешь, сколько она мнѣ принесла, эта земля!..

Мерикуръ. — У тебя все: и лошадь, и земля, и фамилія о двухъ концахъ.

Де-ля-Бривъ. — Не кричи такъ громко.

Мерикуръ. — Ты, значитъ, рѣшился?

Де-ля-Бривъ. — Окончательно. Тѣмъ болѣе, что хочу сдѣлаться политическимъ дѣятелемъ.

Мерикуръ. — Вѣдь и то правда, у тебя хватитъ на это ловкости.

Де-ля-Бривъ. — Во первыхъ, я начну съ журнализма.

Мерикуръ. — Да ты во всю свою жизнь не написалъ двухъ строчекъ.

Де-ля-Бривъ. — Есть журналисты пишущіе и непишущіе. Первые, сотрудники; это — вьючныя лошади; вторые, издатели — погонщики: — они задаютъ овса и придерживаютъ въ своихъ рукахъ капиталы. Я буду собственникомъ. Стоитъ только принять важную осанку и начать: — восточный вопросъ… вопросъ весьма важный, онъ поведетъ насъ далеко, дальше чѣмъ думаютъ! А въ концѣ какого нибудь пренія — воскликнуть: Англія, милостивый государь, всегда насъ будетъ проводить; или же вы просто отвѣчаете какому нибудь господину, очень долго говорившему, совсѣмъ его не выслушавъ: мы на краю пропасти, мы еще не выполнили всѣхъ переворотовъ революціонной фазы! Промышленнику вы скажете: государь мой, я думаю, что по этому вопросу можно кое-что сдѣлать. Вообще же слѣдуетъ говорить очень мало, одолжать другихъ, хлопотать тамъ, гдѣ сановникъ не можетъ самъ дѣйствовать… Надо казаться человѣкомъ, дающимъ тонъ… лучшимъ статьямъ своего журнала; а потомъ, коли непремѣнно нужно, то можно смастерить цѣлую книжку въ желтой оберткѣ, о какой нибудь утопіи, написанную такимъ языкомъ, что никто ея не будетъ читать, и всѣ станутъ увѣрять, что читали. Тогда ты дѣлаешься серьёзнымъ человѣкомъ. Ты становишься: нѣкто, вмѣсто того, чтобы быть кое-чѣмъ.

Мерикуръ. — Увы! по твоей программѣ можно совладать съ нашимъ временемъ.

Де-ля-Бри въ. — Помилуй, есть на это блестящія доказательства. Когда тебя призываютъ нынче на какой нибудь постъ, отъ тебя вовсе не требуютъ, чтобъ ты дѣлалъ добро, а напротивъ берутъ тебя за то зло, на какое ты способенъ. Мало обладать талантомъ, надо кромѣ того внушать страхъ. Въ свѣтѣ всѣ трусы и интриганы. По этому, на другой день послѣ моей свадьбы у меня будутъ важный видъ, глубокомысліе и принципы. Выборъ не трудно сдѣлать: у насъ во Франціи цѣлая карта принциповъ, еще разнообразнѣе, чѣмъ въ ресторанахъ. Я буду… соціалистомъ. Это слово мнѣ нравится. Въ каждую эпоху, другъ мой, есть извѣстныя прилагательныя, дающія ходъ честолюбію. До 89 года называли себя экономистами, въ 1815 либералами. Партія завтрашняго дня назовется соціальной, можетъ быть потому, что она антисоціальная. Во Франціи нужно всегда брать слово навыворотъ, чтобы найдти его настоящій смыслъ.

Мерикуръ. — Но между нами, вѣдь это все — простая маскарадная болтовня. Ею можно пускать пыль въ глаза однимъ простакамъ. А какъ-же ты вывернешься, когда потребуются кой какія знанія?

Де-ля-Бривъ. — Милый другъ, во всѣхъ отрасляхъ, въ наукахъ, въ искусствахъ, въ литературѣ, нуженъ нѣкоторый фундаментъ, нѣкоторыя спеціальныя познанія, успѣхи, но въ политикѣ все и вся заключается въ одномъ словѣ.

Мерикуръ. — Въ какомъ-же?

Де-ля-Бривъ. — Принципы моихъ другой… мнѣніе, къ которому я принадлежу… ищите сами…

Мерикуръ. — Тссъ! Тесть.

СЦЕНА ПЯТАЯ. Тѣ же, Меркадэ.

Меркадэ (Мерикуру).-- Здравствуйте, cher Мерикуръ! (Де-ля Бриву). Дамы мои заставили васъ ждать. Все туалеты!.. Я же замѣшкался тутъ, впрочемъ, вамъ можно и сказать. Одинъ молодой человѣкъ просилъ руки моей Жюли. Я, можетъ быть, обошелся съ нимъ немножко строго, жаль его. Бѣдный молодой человѣкъ! просто обожаетъ дочь! но какъ быть?.. только десять, тысячъ годоваго дохода.

Де-ля-Бривъ. — Съ ними далеко не уѣдешь.

Меркадэ. — Нельзя и прозябать порядочно.

Де-ля-Бривъ. — И вы, конечно, не отладите блестящей, образованной дочери за перваго встрѣчнаго?

Мерикуръ. — Безъ всякаго сомнѣнія!

Меркадэ. — Въ ожиданіи дамъ, поговоримъ, господа, о нашемъ серьёзномъ дѣлѣ.

Де-ля-Бривъ (въ сторону).-- Вотъ онъ, кризисъ-то!

Меркадэ. — Любите ли вы мою дочь?

Де- ля-Бривъ. — Страстно!..

Меркадэ. — Страстно!..

Мерикуръ (тихо).-- Ты ужъ очень…

Де-ля-Бривъ (тихо).-- Постой! (Меркадэ), Скажу вамъ правду, я — человѣкъ честолюбивый. Я съ разу увидалъ въ мадемуазель Жюли дѣвушку чрезвычайно умную, прекрасно образованную, съ изящными манерами, которая всегда будетъ на своемъ мѣстѣ, въ какія бы условія ни поставило меня мое состояніе, а это — одно изъ главныхъ условій политическаго дѣятеля.

Меркадэ. — Совершенно понимаю васъ. Женщину всегда можно найти, но очень трудно для человѣка, который желаетъ быть министромъ, посланникомъ, найти себѣ (мы здѣсь одни — мужчины, скажу прямо) хорошую самку… Вы — человѣкъ тонкій.

Де-ля-Бривъ. — Я — соціалистъ.

Меркадэ. — Это — тоже новое предпріятіе! Перейдемъ же къ существенному.

Мерикуръ. — Мнѣ кажется: это скорѣй — дѣло нотаріусовъ.

Де-ля-Бривъ. — Напротивъ, оно гораздо болѣе касается насъ.

Меркадэ. — Вполнѣ раздѣляю ваше мнѣніе.

Де-ля-Бривъ. — Все мое состояніе заключается въ землѣ — де-ля-Бривѣ. Землей этой родъ нашъ владѣетъ вотъ уже полтораста лѣтъ, и надѣюсь — она останется всегда за нами.

Меркадэ. — Въ наше время, пожалуй, лучше капиталы. Капиталъ всегда подъ рукой. Случится-ль революція, а какихъ мы же видали? — деньги тутъ. Земля же, напротивъ, платитъ за всѣхъ, вѣчныя подати, налоги… Но, конечно, это не послужитъ разстройствомъ… А сколько ея?

Де-ля-Бривъ. — Три тысячи десятинъ, безъ черезполосицы.

Меркадэ. — Безъ черезполосицы?

Мерикуръ. — Я вамъ говорилъ.

Де-ли -Бривъ. — Есть замокъ.

Меркадэ. А! замокъ.

Де-ла-Бривъ. — Солончаки, которые можно будетъ эксплуатировать, какъ только администрація разрѣшитъ. Это принесетъ огромные доходы.

Меркадэ. — Ахъ! зачѣмъ мы раньше не познакомились! Земля ваша на берегу моря?

Де-ля-Бривъ. — Въ полверстѣ.

Меркадэ. — Находится?

Де-ля-Бривъ. — Около Бордо.

Меркадэ. — Есть виноградники?

Де-ля-Бривъ. — Къ великому счастію, нѣтъ. Вино всегда сбывается съ трудомъ, а виноградники требуютъ огромныхъ издержекъ. На моей землѣ сосновый лѣсъ. Дѣдъ мой, человѣкъ геніальный, занялся этимъ и пожертвовалъ своимъ состояніемъ для блага дѣтей… И потомъ у меня обстановка, которую вы уже знаете.

Меркадэ. — Простите — еще одно слово: человѣкъ дѣловой соблюдаетъ всегда и во всемъ точность.

Де-ля-Бривъ (въ сторону).-- Ай-ай!..

Меркадэ. — Ваша земля, ваши солончаки, да я отсюда вижу, какія изъ нихъ можно извлечь выгоды! Тогда составимъ товарищество на вѣрѣ для эксплуатаціи соляныхъ болотъ въ де-ля-Бривѣ!.. Тутъ пахнетъ милліономъ!

Де-ля-Бривъ. — Я это знаю, стоитъ только потрудиться.

Меркадэ (въ сторону).-- Онъ не глупъ. (Вслухъ). Есть у васъ долги, имѣніе заложено?

Мерикуръ. — Вы не уважали бы моего друга, еслибъ у него не было долговъ.

Де-ля-Бривъ. — Я буду съ вами откровененъ: земля заложена въ сорока-пяти тысячахъ.

Меркадэ (въ сторону).-- Невинный молодой человѣкъ, да онъ могъ бы!.. (Вслухъ). Вотъ вамъ — мое согласіе, вы будете моимъ зятемъ, я васъ выбралъ… Вы не знаете, какое кроется у васъ богатство!!!

Де-ля-Бривъ (тихо Мерикуру). — Дѣло превосходно идетъ.

Мерикуръ. — Это спекуляція его такъ задобрила.

Меркадэ (въ сторону).-- Съ протекціей, а она очень и очень покупается, мы и соловарни заведемъ. Я спасенъ! (Вслухъ). Позвольте пожать вамъ руку по-англійски: вы соединяете все, что нужно для моего зятя. Умъ у васъ не узкій, какъ у всѣхъ провинціальныхъ землевладѣльцевъ. Мы поймемъ другъ друга.

Де-ля-Бривъ. — Надѣюсь, вы тоже позволите мнѣ, съ моей стороны, спросить…

Меркадэ. — Что я даю за дочерью? Я бы сталъ остерегаться васъ, еслибъ вы не спросили. Дочь моя выходитъ, имѣя свою собственность. Мать даритъ ей небольшое имѣньеце, т. е. всего въ двѣсти десятинъ, но за то въ самомъ центрѣ Бри, и прекрасно устроенное. Я даю двѣсти тысячъ франковъ, проценты съ коихъ буду вручать вамъ каждый годъ, пока не найдете вѣрнаго помѣщенія. Ибо, знайте, молодой человѣкъ, мы съ вами войдемъ въ дѣла… вы мнѣ нравитесь, и я васъ полюбилъ. Вы говорите, что у васъ есть честолюбіе?

Де-ля-Бривъ. — Да.

Меркадэ. — Вы любите роскошь, широко пожить, блистать въ Парижѣ?

Де-ля-Бривъ. — Да.

Меркадэ. — И играть роль?

Де-ля-Бривъ. — О! да.

Меркадэ. -Ну-съ, я уже старъ и пора мнѣ уступить мѣсто другому, молодому, Я вамъ оставлю блестящее положеніе.

Де-ля-Бривъ. — Еслибъ всѣ тести Парижа предстали предо мной, я бы и то васъ выбралъ. Вы совсѣмъ мнѣ по сердцу. Позвольте пожать вамъ руку по-англійски. (жметъ ему руку).

Меркадэ (въ сторону). — Дѣло прекрасно идетъ.

Де-ля-Бривъ (въ сторону).-- Онъ самъ первый бухнулъ въ мои болота.

Меркадэ (также). — Онъ удовлетворяется рентой!

Мерикуръ (тихо де-ля-Бриву). — Ты доволенъ?

Де-ля-Бривъ (также).-- Только вотъ денегъ-то я не вижу на расплату долговъ.

Мерикуръ. — Постой. (Меркадэ), Мой другъ не осмѣливается вамъ прямо сказать, но онъ также слишкомъ честный человѣкъ, чтобы скрыть, у него есть кое-какіе маленькіе долги…

Меркадэ. — Ахъ, пожалуйста, говорите. Я прекрасно понимаю эти вещи. Сколько? Тысячъ на пятьдесятъ?

Мерикуръ. — Около того…

Де-ля-Бривъ. — ДА, около того…

Меркадэ. — Объ этомъ и говорить не стоитъ, пустяки.

Де-ля-Бривъ (смѣясь).-- Пустяки!..

Меркадэ. — Это будетъ такъ, въ родѣ маленькаго водевиля, который вы разъиграете вмѣстѣ съ вашей женой. Это ей доставитъ удовольствіе… впрочемъ, мы и сами ихъ заплатимъ (въ сторону) соляными акціями Брива. (Вслухъ). Это — такая бездѣлица!.. (Въ сторону). Мы оцѣнимъ болота стами тысячъ франковъ больше. (Вслухъ). Дѣло покончено, любезный зять!..

Де-ля-Бривъ. — Поконченое дѣло, добрѣйшій тестъ.

Меркадэ (въ сторону). — Я спасенъ!

Де-ля-Бривъ (въ сторону).-- Я спасенъ!

СЦЕНА ШЕСТАЯ. Тѣ же, г-жа Меркадэ, Жюли.

Меркадэ. — А вотъ жена и дочь.

Мери куръ. — Позвольте представить вамъ мосьё де-ля-Брива. Мой молодой другъ чувствуетъ къ достоинствамъ вашей дочери… такое уваженіе…

Де-ля-Бривъ. — Страстное!..

Меркадэ. — Дочь моя совершенно подходитъ къ человѣку, занимающему политическій постъ.

Де-ля-Бривъ (Мерикуру, посматривая на Жюли).-- Очень прилична. (Г-жѣ Меркадэ). Мадемуазель Меркадэ — живой вашъ портретъ; осмѣлюсь надѣяться на ваше покровительство.

Г-жа Меркадэ. — Вы — другъ мосьё Мерикура, этого достаточно.

Жюли. — Какой фатъ!..

Меркадэ (дочери).-- Ужасно богатъ! Мы будемъ милліонеры!.. И малой очень умный. Ты, пожалуйста, съ нимъ полюбезнѣе, это надо.

Жюли. — Что же я могу говорить человѣку, котораго вижу въ первый разъ, и уже назначенному мнѣ въ мужья?..

Де-ля-Бривъ (Жюли).-- Осмѣлюсь ли надѣяться, что вы не будете противъ меня…

Жюли. — Долгъ мой повиноваться отцу.

Де-ля-Бривъ. — Часто молодая дѣвушка и не подозрѣваетъ тѣхъ чувствъ, какія она вселила… Вотъ уже два мѣсяца, какъ я ищу счастія познакомиться съ вашимъ семействомъ, чтобъ высказать вамъ лично мои…

Жюли. — Вы слишкомъ добры.

Г-жа Меркадэ (Мерикуру).-- Это очень мило. (Вслухъ). Мосьё де-ля-Бривъ и его другъ, надѣюсь, не откажутъ отобѣдать сегодня съ нами… за-просто?

Меркадэ. — Ужъ не взыщите, чѣмъ Богъ послалъ.

Жюстенъ (взойдя въ среднія, тихо Меркадэ).-- Шервенъ хочетъ непремѣнно васъ видѣть.

Меркадэ (тихо).-- Шервенъ?

Жюстенъ. — Говоритъ, по очень важному дѣлу.

Меркадэ. (также).-- Что ему нужно? Пускай войдетъ. (Жюстепь уходитъ)… (Вслухъ). Ma chère, гости наши, я думаю, утомились… не попросить ли вамъ ихъ къ себѣ въ гостиную. Господинъ де-ля-Бривъ, предложите руку дочери.

Де-ля-Бривъ. — Мадемуазель!

Жюли (въ сторону).-- Онъ красивъ, богатъ, зачѣмъ онъ хочетъ на мнѣ жениться?

Г-жа Меркадэ. — Мосьё Мерикуръ, пойдемте, я вамъ покажу картину, мы хотимъ разъиграть ее въ лоторею для бѣдныхъ сиротъ.

Мерикуръ. — Къ вашимъ услугамъ.

Меркадэ. — Ступайте… Я сейчасъ приду.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ. Меркадэ, потомъ Пьервенъ.

Меркадэ (одинъ).-- Ну, на этотъ разъ, дѣйствительно, держу въ рукахъ: состояніе, счастіе Жюли, и наше собственное… вѣдь это — золотая мина, такой зять! Три тысячи десятинъ, замокъ, болота!.. (Садится къ бюро).

Пьервенъ (входя).-- Здраствуйте, Меркадэ… Я пришелъ…

Меркадэ. — Очень некстати… Что вамъ нужйо?

Пьервенъ. — Я на одну минуту. Тѣ векселя, что сегодня утромъ уступилъ вамъ на имя Мишопёпа… они вѣдь ничего не принесутъ… Я вамъ говорилъ.

Меркадэ. — Знаю.

Пьервенъ. — Даю вамъ за нихъ тысячу франковъ.

Меркадэ. — Значитъ, можно получить гораздо больше, воли вы даете столько. Меня ждутъ, до свиданія.

Пьервенъ. — Четыре тысячи?

Меркадэ. — Нѣтъ.

Пьеркенъ. — Пять… шесть тысячъ!

Меркадэ. — Говорите-жь прямо; на что вамъ понадобились эти векселя?

Пьеркенъ. — Мишопенъ… меня оскорбилъ, и я хочу отомстить, засадить его.

Меркадэ. — Шесть тысячъ франковъ за месть? Вы — не такой человѣкъ, чтобъ позволить себѣ подобную роскошь.

Пьеркенъ. — Увѣряю васъ.

Меркадэ. — Э1 полноте, любезнѣйшій: въ кодексѣ, клевета оцѣнена только въ пятьсотъ или шестьсотъ франковъ, и тарифъ пощечины всего въ пятьдесятъ франковъ.

Пьеркенъ. — Да право же!

Меркадэ. — Должно быть, Мишопенъ получилъ наслѣдство? Небось, теперь сорокъ-то семь тысячъ стоютъ сорока-семи ты"сячъ? Объясните мнѣ… и дѣлежка пополамъ.

Пье ркенъ. — Ну, слушайте: Мишоненъ женится.

Меркадэ. — Дальше… на комъ?

Пьеркенъ. — На дочери какого-то богача. И тотъ, дуракъ, даетъ за ней огромное приданое!

Меркадэ. — Гдѣ живетъ Мишоненъ?

Пьеркенъ. — Это вы спрашиваете, чтобъ задержать его? Въ Парижѣ у него Нѣтъ постоянной квартиры… мебель на имя пріятеля, а законное мѣстопребываніе должно находиться около Бордо, въ деревушкѣ Эрмонѣ.

Меркадэ. — Постойте, у меня теперь сидитъ кое-кто изъ той мѣстности. Я сейчасъ же могу достовѣрно все узнать… Мы все приготовимъ.

Пьеркенъ. — Пришлите мнѣ документы, и мнѣ же поручите это дѣло.

Меркадэ. — Хорошо… вамъ принесутъ ихъ въ обмѣнъ подписаннаго вами условія на дѣлежъ. Самому мнѣ и некогда: столько хлопотъ со свадьбой дочери.

Пьеркенъ. — А свадьба-то улаживается?

Меркадэ. — Совсѣмъ уладилась. Зять мой — баричъ, богатъ и неглупъ, несмотря на свое барство и состояніе.

Пьеркенъ. — Поздравляю, поздравляю.

Меркадэ. — Постойте… вы сказали: Мишоненъ, деревушка Эрмонъ, около Бордо?

Пьеркенъ. — У него тамъ старуха тётка, по имени Бурдильякъ, живетъ она всего на шестьсотъ франковъ, а онъ произвелъ ее къ маркизы де-Бурдильякъ, наградилъ слабымъ здоровьемъ и сорока тысячью франковъ годового дохода.

Меркадэ. — Хорошо. До свиданья.

Пьеркенъ. — До свиданья. (Уходитъ).

Меркадэ (звонитъ въ колокольчикъ).-- Жюстенъ!

Жюстенъ. — Сударь?

Меркадэ. — Попросите г. де-ля-Брива ко мнѣ на минуту. (Жюстенъ уходитъ). Вотъ двадцать три тысячи еще… да мы великолѣпную свадьбу сыграемъ!

СЦЕНА ВОСЬМАЯ. Меркадэ, де-ля-Бривъ, Жюстенъ.

Де-ли Бривъ (ыуьѣ).-- Отправьте эту записку, а вотъ это возьмите себѣ.

Жюстенъ (въ сторону).-- Золотой! Барышня заживетъ съ такимъ мужемъ.

Де-ля-Бривъ. — Вы желали со мной говорить, любезный тесть?

Меркадэ. — Да… видите, я ужъ съ вами безъ церемоніи. Садитесь.

Де-ля-Бривъ. — Весьма вамъ благодаренъ.

Меркадэ. — Мнѣ понадобились кое-какія свѣдѣнія насчетъ одного должника; онъ живетъ, какъ и вы, въ окрестностяхъ Бордо.

Де-ля-Бривъ. — Я тамошнихъ всѣхъ знаю.

Меркадэ. — Въ случаѣ надобности, есть ли у васъ кто изъ родственниковъ, къ кому бы можно было обратиться?

Де-ли Бривъ. — Изъ родственниковъ, у меня только старуха тётка.

Меркадэ. — Стар… старуха тётка?

Де-ля-Бривъ. — Здоровья…

Меркадэ (въ сильномъ волненіи).-- Сла… слабаго?

Де-ля-Бривъ. — И сорокъ тысячъ годового дохода.

Меркадэ (въ сторону).-- Боже мой! точно та же цифра!

Де-ля-Бривъ. — Видите, стоитъ поухаживать за такой старушкой, какъ маркиза.

Меркадэ. — Де-Бурдильякъ!.. да-съ.

Де-ля-Бривъ. — Вы знаете ея фамилію?

Меркадэ. — И вашу-съ.

Де-ля-Бривъ. — А, чортъ возьми!

Меркадэ. — Вы — въ долгу, какъ въ шелку; мебель ваша — на имя другого; ваша старуха-тётка получаетъ всего на все шестьсотъ франковъ въ годъ. Пьеркенъ, одна четвертая часть вашихъ кредиторовъ, имѣетъ.на сорокъ семь тысячъ векселей. Вы — Мишопенъ, а я — дуракъ-богачъ!

Де-ля-Бривъ. — Вы также хорошо знаете мои дѣла, какъ и я самъ.

Меркадэ. — Опять я на днѣ!

Де-ля-Бривъ (въ сторону). — Хорошо, перейдемъ изъ соціалистовъ въ комунисты.

Мервадэ. — Точно на биржѣ обдули!

Де-ля-Бривъ (въ старому).-- Сохранимъ свое достоинство!

Мервадэ. — Господинъ Мишопенъ, поведеніе ваше заслуживаетъ болѣе, чѣмъ порицаніи.

Де-ля-Бривъ. — Скажите, почему? Развѣ и не предупредилъ васъ, что у меня есть долги?

Мервадэ. — Долги, положимъ, можно дѣлать; но гдѣ же ваша земли?

Де-ля-Бривъ. — На берегу мори.

Мервадэ. — Какая же она?

Де-ля-Бривъ. — Песчаная, есть и сосны.

Мервадэ. — На выдѣлку зубочистокъ?

Де-ли-Бривъ. — Пожалуй.

Мервадэ. — И ея стоимость?

Де-ля-Бривъ. — Тридцать тысячъ франковъ.

Мервадэ. — А вы заложили?..

Де-ли-Бривъ. — Въ сорока пяти.

Мервадэ. — У васъ хватило на столько таланта.

Ді-ля-Бривъ. — Какъ видите.

Мервадэ. — Недурно… А болота ваши, милостивый государь?

Діе-ля-Бривъ — Вдаются въ море.

Меркадэ. — Т. е. они — самое-то море и есть!

Де-ля-Бривъ. — Это сосѣди разгласили, и займы мои сразу остановились.

Меркадэ. — Было бы очень трудно выпустить акціи на эксплуатацію морской воды… Милостивый государь, между нами будь сказано, понятія ваши о честности…

Де-ля-Бривъ. — Довольно…

Меркадэ. — Растяжимы!

Де-ля-Бривъ (разсердившись). Милостивый государь!.. (Успокаиваясь). Если это только между нами…

Меркадэ. — Мёбель ваша — на имя пріятеля, векселя — подписаны Мишопенъ; а сани вы называетесь де-ля-Бривъ.

Де-ля-Бривъ. — Ну-съ, а потомъ?

Меркадэ. — Потомъ?.. Да я могъ бы сыграть съ вами премерзкую штуку.

Де-ля-Бривъ. — Я — гость вашъ!.. Къ тому же, вѣдь я могу отъ всего и отпереться. Какія у васъ есть доказательства?

Меркадэ. — Доказательства у меня въ рукахъ на сорокъ семъ тысячъ вашихъ векселей.

Де-ля-Бривъ. — На имя Пьервена?

Меркадэ. — Да-съ.

Де-ля -Бривъ. — Вы получили ихъ сегодня утромъ?

Меркадэ. — Сегодня-съ.

Де-ля-Бривъ. — Въ обмѣнъ акцій безъ фонда и бумагъ безъ дивиденда?

Меркадэ. — Милостивый государь!

Де-ля-Бривъ. — Вы сбыли ихъ Пьеркену, представляющему собою одну каплю вашихъ кредиторовъ, за три мѣсяца свободы.

Меркадэ. — Кто вамъ это сказалъ?

Де-ля-Бривъ. — Кто? Самъ Пьеркенъ, когда я хотѣлъ сегодня покончить съ нимъ полюбовно.

Меркадэ. — Чортъ возьми!

Де-ля-Б ривъ. — А! вы даете за дочерью двѣсти тысячъ, а сами должны триста?.. Между нами, вы намѣревались надуть вашего зятя.

Меркадэ (разсердившись).-- Милостивый государь!.. (Успокоившись). Если это только между нами…

Де-ля-Бривъ. — Вы хотѣли злоупотребить моей неопытностью.

Меркадэ. — Хороша неопытность! Человѣкъ съумѣлъ заложить песокъ въ шестеро дороже стоимости.

Де-ля-Бривъ. — Изъ песку дѣлаютъ кристалъ.

Меркадэ. — А? Это — идея!

Де-ля-Бривъ. Такъ какже-съ?

Меркадэ. — Молчите! Обѣщайте мнѣ по крайней мѣрѣ ни"ему не говорить о вашей свадьбѣ.

Де-ля-Бривъ. — Обѣщаю. Ахъ, кромѣ только Пьеркена. Я сейчасъ вотъ ему написалъ, чтобы успокоить его.

Меркадэ. — Это — ту записку, что вы отослали?

Де-ля-Бривъ. — Она самая.

Меркадэ. — Вы написали?

Де-ля-Бривъ. — Фамилію тестя. Я вѣдь считалъ васъ богачемъ.

Меркадэ (въ отчаяніи). — Вы написали мою фамилію Пьержену!;. теперь все пропало.. Они всѣ узнаютъ на биржѣ о моей неудачѣ!.. да вѣдь я погибъ!.. Еслибъ только можно было уломать его… переговорить.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ. ТѢ ЖЕ, г-жа Меркадэ, Жюли, Вирделенъ.

Г-жа Меркадэ. — Другъ мой, г. Верделенъ.

Жюли (Верделену). — Папа здѣсь.

Меркадэ. — А! это — ты Верделенъ. Ты пришелъ… отобѣдать съ нами?

Верделенъ. — Нѣтъ, не отобѣдать.

Меркадэ (въ сторону).-- Онъ ужь узналъ… и взбѣшенъ!..

Верделенъ. — Этотъ господинъ — твой зять? Такъ вотъ она, блестящая-то партія?..

Меркадэ. — Бракъ Жюли не состоится.

Жюли. — Какое счастіе!

Г-жа Меркадэ. — Жюли!

Меркадэ. — Мерикуръ обманулъ меня.

Верделенъ. — И тіа сегодня разыгралъ ее мной комедію, чтобъ выманить тысячу экю; но на биржѣ все ужь извѣстно, и тамъ теперь помираютъ со смѣху.

Меркадэ. — Ужь пронюхали…

Верделенъ. — Что у тебя портфель биткомъ набитъ векселями твоего будущаго зятя, и Пьеркенъ объявилъ мнѣ, что кредиторы въ отчаяніи. Нынче вечеромъ они всѣ собираются у Гуляра, чтобъ завтра дѣйствовать разомъ, какъ одинъ человѣкъ.

Меркадэ. — Сегодня! завтра! Ну, насталъ мой послѣдній часъ!

Верделенъ. — Да, завтра. Они сказали: фіакръ и Клиши!

Г-жа Меркадэ (Жюли).-- Боже мой!

Меркадэ. — Фіакръ!.. дроги спекулятора!

Верделенъ, — Хотятъ очистить биржу, но возможности, отъ всякихъ аферистовъ.

Меркадэ. — Дураки! Да что-жь они биржу-то въ пустыню хотятъ превратить?.. Я погибъ? Я выгнанъ съ биржи? Раззореніе, стыдъ, нищета?.. Нѣтъ, это невозможно!!

Де-ля-Бривъ. — Повѣрьте, мнѣ очень прискорбно, что я могъ повредить вамъ.

Меркадэ. — Вы? (Въ полголоса) Поолушайте, вы ускорили мою гибель… вы же можете и помочь мнѣ.

Де-ля-Бривъ. — Ваши условія?

Меркадэ. — Останетесь довольны. Да, это — идея смѣлая… весь планъ у меня въ головѣ!.. Завтра биржа признаетъ въ Меркадэ одного изъ своихъ владыкъ!..

Верделинъ. — Что съ нимъ?

Меркадэ. — Завтра всѣ долги будутъ заплачены, и фирма Меркадэ опить станетъ ворочать милліонами… а — Наполеонъ дѣльцовъ.

Верделинъ. — Что за человѣкъ!

Меркадэ. — И безъ Ватерлоо!

Верделинъ. — А гдѣ же твое войско?

Меркадэ. — Я — плачу!.. Что можно сказать противъ негоціанта, который говоритъ: пожалуйте въ кассу!.. Пойдемъ обѣдать.

Верделинъ. — Коли такъ: хорошо, пойдемъ, а очень радъ.

Меркадэ. — Они этого пожелали?.. Завтра я возсяду на милліонахъ или лягу въ сырыя простыни Сены!

АКТЪ ТРЕТІЙ.

Въ глубинѣ каминъ, надъ нимъ зеркало. По обѣимъ сторонамъ двери. По бокамъ тоже двери. На срединѣ сцены большой круглый столъ, вокругъ стулья. Диванъ около камина. Направо и налѣво кресла. СЦЕНА ПЕРВАЯ. Жюстинъ, Тириза, Виржини, Меркадэ.

Тириза. — Неужто они вздумали не говорить намъ про свои

Виржини. — Старикъ Грюмо сказывалъ, что барина схватятъ… Я стану требовать разсчета… и все, что затратила изъ моихъ собственныхъ денегъ.

Тиреза. — Будьте, покойны, все наше добро пропадетъ: баринъ обанкрутился.

Жюстенъ. — Ничего-то я не слышу, очень ужь тихо разговариваютъ. Туда же господа… а секретничаютъ отъ прислуги.

Виржини. — Ахъ, ужь и не говорите!

Жюстенъ. — Постойте, теперь можно разслышать.

Меркадэ (входя). Пожалуста, не стѣсняйтесь.

Жюстенъ. — Я, сударь, тутъ… вотъ прибиралъ.

Меркадэ. — Будто? Останьтесь, мадемуазель Виржини, и вы тоже, господинъ Жюстенъ, отчего же вы не вошли, мы бы побесѣдовали о моихъ дѣлахъ.

Жюстенъ. — Хе, хе, вы, баринъ, какой забавникъ.

Меркадэ. — Очень радъ.

Жюстенъ. — У васъ, сударь, горе-то веселое.

Меркадэ (строго).-- Ступайте каждый къ своему дѣлу, и, кто бы не пришелъ, я всѣхъ принимаю, слышите! Обращайтесь посѣтителями ни слишкомъ нахально, ни слишкомъ вѣжливо, ибо это — кредиторы, которымъ заплатятъ.

Жюстинъ. — О-о!

Меркадэ. — Ступайте.

СЦЕНА ВТОРАЯ. Меркадэ, г-жа Меркадэ, Жюли, Минаръ,

Меркадэ (въ сторону).-- Ну, жена и дочь! Въ моихъ обстоятельствахъ женщины — только помѣха съ ихъ нервами. (Въ слухъ). Что тебѣ надо, мадамъ Меркадэ?

Г-жа Меркадэ. — Вы разсчитывали на замужство Жюли, полагая, что оно доставитъ вамъ довѣріе вашихъ кредиторовъ и совершенно успокоитъ ихъ; но вчерашній случай поставилъ насъ окончательно въ ихъ зависимость.

Меркадэ. — Вы думаете? Сильно ошибаетесь… Извините, г. Минаръ, позвольте узнать, что вамъ угодно?

Минаръ. — Я… я…

Жюли. — Папа, видите ли…

Меркадэ. — Вы опять пришли просить руки моей дочери?

Минаръ. — Да.

Меркадэ. — Но вѣдь вездѣ говорятъ, что я обанкротился.

Минаръ. — Я это знаю.

Меркадэ. — И вы женитесь на дочери банкрота?

Минаръ. — Да, я стану работать, чтобъ помочь ему въ несчастій.

Жюли. — Адольфъ!

Меркадэ. — Вы — человѣкъ хорошій… Я сдѣлаю васъ пайщикомъ въ первомъ моемъ большомъ предпріятіи.

Минаръ. — Я разсказалъ о моей привязанности человѣку, который до сихъ поръ былъ мнѣ вмѣсто родного отца, и онъ сообщилъ мнѣ, что у меня есть маленькое состояніе.

Меркадэ. — Состояніе?

Минаръ. — Когда меня поручили его заботамъ, то дали небольшую сумму; онъ положилъ ее въ проценты, и теперь у меня тридцать тысячъ франковъ.

Меркадэ. — Тридцать тысячъ?..

Минаръ. — Услыхавъ о вашемъ несчастій, я вынулъ деньги и принесъ ихъ… иногда и небольшой уплатой можно поправить дѣла…

Г-жа Меркадэ. — Прекрасное сердце!

Жюли (съ гордостью).-- Папѣ, что вы скажите?

Меркадэ. — Тридцать тысячъ! (Въ сторону). Сумму эту можно утроить, накупивъ верделеновскихъ газовыхъ акцій, потомъ сейчасъ же удвоить… нѣтъ, нѣтъ! (Минару). Вы еще въ томъ возрастѣ, когда люди способны на преданность… Если бы я могъ выплатить двѣсти тысячъ, благосостояніе Франціи упрочилось бы, мое состояніе, состояніе многихъ людей было бы сдѣлано… Нѣтъ, берегите ваши деньги.

Минаръ. — Какъ! вы мнѣ отказываете?

Меркадэ (въ сторону).-- А если съ этой суммой мнѣ удастся выхлопотать еще мѣсяцъ свободы, если какимъ-нибудь дерзкимъ случаемъ я могъ бы поднять мои рухнувшія акціи, если… но деньги этихъ бѣдныхъ дѣтей задушатъ меня. Плохой счетъ, коли канючишь. Хорошо играешь только на деньги акціонеровъ. Нѣтъ… нѣтъ. (Въ слухъ). Адольфъ, вы женитесь на моей дочери.

Минаръ. — О! благодарю.васъ! Жюли… моя Жюли!

Меркадэ. — Женитесь, какъ только у ней будутъ триста" сачь приданаго.

Г-жа Меркадэ. — Мой другъ!..

Жюли. — Папѣ!..

Мицаръ. — Пожалѣйте меня…

Меркадэ. — Можетъ, черезъ мѣсяцъ, а то и скорѣй.

Всѣ. — Какъ?

Меркадэ. — Да, съ головой и съ маленькими деньгами. (Митру, который протягиваетъ ему портфель съ деньгами). Говорятъ вамъ: приберите ваши деньги! Уходите, пожалуста, и уведите съ собой жену и дочь: я хочу остаться одинъ.

Г-жа Меркадэ (въ сторону).-- Ужь не замышляетъ ли онъ чего противъ кредиторовъ? Я узнаю. Пойдемъ, Жюли.

Жюли. — Папа… вы такъ добры, такъ добры.

Меркадэ. — Еще бы.

Жюли. — Я васъ очень люблю.

Меркадэ. — Еще какъ!

Жюли. — Адольфъ, я не стану васъ благодарить; но всю жизнь буду помнить…

Минаръ. — Дорогая Жюли!

Меркадэ. — Ну, ступайте, ступайте, предавайтесь вашей идилліи подальше отсюда.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ. Меркадэ, потомъ де-ля-Бривъ.

Меркадэ. — Устоялъ! это былъ благородный порывъ. Напрасно я ему поддался. Что-жь, если не удержу себя, удвою ихъ состояньице, маневрируя фондомъ. Бѣдняжка Жюли — ее любятъ. Что за золотое сердце! Хорошія мои дѣти! Постараемся обогатить васъ. Де-ля-Бривъ тамъ, дожидается. Да, кажется, онъ спитъ… Я его нарочно подпоилъ, чтобъ удобнѣе справиться… (Кричитъ) Мишопенъ!.. Приставъ пришелъ!

Де-ля-Бривъ. — А! что… что вы сказали?

Меркадэ. — Не бойтесь: это я — такъ, чтобъ разбудить васъ.

Де-ля-Бривъ. — Попойка для моего ума все равно, что гроза для полей — это меня освѣжаетъ, все зеленѣетъ, и идеи растутъ и цвѣтутъ. In vino veritas!

Меркадэ. — Вчера намъ помѣшали и прервали нашъ дѣловой разговоръ.

Де-ля-Бривъ. — Добрѣйшій тесть, я прекрасно все помню. Мы признали, что дома наши не могутъ выполнить своихъ обязательствъ. Вы имѣете несчастіе быть моимъ кредиторомъ, а" имѣю счастіе быть вашимъ должникомъ на сорокъ семь тысячъ двѣсти тридцать два франка съ сантимами.

Меркадэ. — Голова у васъ не тяжела?

Де-ля-Бривъ. — Ничего у меня нѣтъ тяжелаго: нивъ карманѣ, ни на совѣсти. Въ чемъ можно меня упрекнуть?.. Проживая свое состояніе, я давалъ наживаться всѣмъ парижскимъ промышленникамъ, тѣмъ даже, какихъ и не знаютъ еще. Мы безполезны?! Мы — праздные люди?! Вотъ вздоръ какой! Да мы-то и оживляемъ денежное обращеніе.

Меркадэ. — Оборотнымъ капиталомъ. Да, вы въ полномъ разумѣ.

Де-ля-Бривъ. — У меня только это и осталось.

Меркадэ. — Умъ — это нашъ монетный дворъ. И такъ, при вашемъ теперешнемъ расположеніи, постараюсь быть кратокъ и ясенъ.

Де-ля-Бривъ. — Такъ ужь я присяду.

Меркадэ. — Слушайте: я вижу васъ за опасной дорогѣ, ведущей къ извѣстной отважной ловкости, въ которой глупцы упрекаютъ такъ часто дѣльцовъ. Вы вкусили отъ опьяняющей жизни Парижа. Роскошь въѣлась въ васъ. Вашъ Парижъ начинается съ Елисейскихъ Полей и кончается въ жокей-клубѣ. Парижъ для васъ — это міръ женщинъ, про которыхъ или слишкомъ много говорятъ, или вовсе не говорятъ.

Де-ля-Бривъ. — Совершенно вѣрно!

Меркадэ. — Обманчивая атмосфера умныхъ людей, газетъ, театра, кулисъ, власти… Пространное море, гдѣ удятъ рыбу. Жить надо такъ, или пустить себѣ пулю въ лобъ.

Де-ля-Бривъ. — Нѣтъ, продолжать жить, безъ…

Меркадэ. — Хватитъ ли у васъ генія, чтобы держаться въ лакированныхъ сапогахъ на верху вашихъ замысловъ? Господствовать надъ умными людьми силой капитала, силой вашей ловкости? Достанетъ ли у васъ таланта лавировать между этими двумя подводными камнями: обѣдъ въ сорокъ су и Клишй?

Де-ля-Бривъ. — Но вы проникаете ко мнѣ въ душу, точна воръ какой?.. Вы схватываете мои мысли. Что вамъ, наконецъ, отъ меня нужно?

Меркадэ. — Вовлечь въ міръ дѣловыхъ людей, чтобъ спасти васъ.

Де-ля-Бривъ. — Какимъ образомъ?

Меркадэ. — Предоставьте мнѣ выбрать входъ.

Де-ля-Бривъ. — Позвольте…

Меркадэ. — Будьте человѣкомъ, готовымъ скомпрометировать себя — ради меня.

Де-ля-Бривъ. — Какъ подставное лицо? Но и въ такой роли можно прогорѣть.

Меркадэ. — Будьте несгараемы!

Де-ля-Бривъ. — Какой же будетъ дѣлежъ?

Меркадэ. — Попробуйте сперва сослужить мнѣ службу въ томъ отчаянномъ положеніи, въ какомъ я теперь нахожусь, и я возвращаю вамъ ваши сорокъ семь тысячъ двѣсти тридцать три франка… Между нами, надо только пустить въ ходъ ловкость…

Де-ля-Бривъ. — На шпагахъ или на пистолетахъ?

Меркадэ. — Убивать никого не требуется — напротивъ.

Де-ля-Бривъ. — Идетъ!

Меркадэ. — Необходимо воскресить одного человѣка.

Де-ля-Бривъ. — Ну, это совсѣмъ мнѣ не на руку, любезный другъ; шкатулка Гарпагона, маленькій мулъ Сканена и проч. фарсы, надъ которыми мы смѣялись въ старомъ театрѣ, очень плохо удаются въ реальной жизни… Непремѣнно примѣшается полицейскій комиссаръ; а его, теперь, по уничтоженіи всѣхъ привилегій, бить тоже воспрещается.

Меркадэ. — А пять-то лѣтъ высидѣть въ Клиши — тоже каково наказаньице?

Де ля-Бривъ. — Впрочемъ, все будетъ зависѣть отъ вашей награды дѣйствующему лицу; честь моя не запятнана и стоитъ…

Меркадэ. — Вы желаете повыгоднѣе помѣстить ее? Она настолько намъ пригодится, что вы ужь получите свое. Видите ли: его ищетъ милліоновъ, очень трудно добываетъ ихъ; а кто не ищетъ и совсѣмъ не получаетъ ихъ.

Де-ля-Бривъ. — Пожалуй, можно попробовать… Вы возвращаете мнѣ мои сорокъ семь тысячъ?

Меркадэ. — Yes, sir.

— Де-ля-Бривъ. — Отъ меня требуется только… большая ловкость?

Меркадэ. — Гмъ! Нѣкоторая легкомысленность… но она, какъ говорятъ англичане, останется по сю сторону закона.

Де-ля-Бривъ. — Въ чемъ же дѣло?

Меркадэ. — Вотъ письменная инструкція. Вы должны будете представлять собою нѣчто въ родѣ дядюшки изъ Америки, компаньона, возвратившагося изъ Индіи.

Де-ля-Бривъ. — Понимаю.

Меркадэ. — Отправляйтесь въ Елисейскія Поля, берите дорожную карету, да позабрызганнѣе, велите закладывать лошадей и пріѣзжайте сюда весь укутанный въ мѣха, на головѣ шапка, и дрожите, какъ человѣкъ, который находитъ наше лѣто чистой зимой… Я выйду къ вамъ навстрѣчу (я стану поджидать васъ)… вы поговорите съ моими кредиторами, ни одинъ изъ нихъ не знаетъ Годо, и вы заставите ихъ потерпѣть.

Де-ля-Бривъ. — Долго?

Меркадэ. — Только два дня. Черезъ два дня Пьеркенъ скупитъ тѣ бумаги, какія мы ему прикажемъ, черезъ два дня акціи мои поднимутся, я ужь знаю, какъ станутъ высоко… вы будете моя гарантія, моя вывѣска, васъ же никто не узнаетъ, и тамъ…

Де-ля-Бривъ. — Да вѣдь я тотчасъ же исчезну, какъ только наработаю вамъ На сорокъ-семь-тысячъ двѣсти-тридцать-три франка съ сентимами.

Меркадэ. — Ну да… идетъ кто-то… Жена моя.

Г-жа Меркадэ (мужу).-- Письма къ вамъ, просятъ отвѣтовъ.

Меркадэ. — Иду. До свиданія, милѣйшій де-ля-Бривъ. (Тихо). Вы слова женѣ, она не пойметъ операціи и еще напутаетъ; (Вслухъ). Отправляйтесь же, и ничего не забудьте.

Де-ля-Бривъ. — Будьте покойны. (Меркадэ уходитъ налѣво де-ля-Бривъ хочетъ выйдти въ среднія, г-жа Меркадэ останавливаетъ его).

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ. Г-жа Меркадэ, де-ля-Бривъ.

Г-жа Меркадэ. — Мосьё де-ля-Бривъ!

Де-ля-Бривъ. — Извините… я долженъ ѣхать.

Г-жа Меркадэ. — Вы не поѣдете.

Де-ля-Бривъ. — Но вамъ неизвѣстно…

Г-жа Меркадэ. — Я все знаю.

Де-ля-Бривъ. — Какъ?

Г-жа Меркадэ. — Вы задумали съ мужемъ воспользоваться избитыми средствами комедій; я употребила еще болѣе избитый способъ… повторяю вамъ: я все знаю.

Де-ля-Бривъ. — Она подслушивала.

Г-жа Меркадэ. — Роль, которую хотятъ, чтобъ вы разыграли, постыдна… и вы отъ нея откажетесь.

Де-ля-Бривъ. — Но позвольте…

Г-жа Меркадэ. — О! я знаю, съ кѣмъ говорю. Я познакомилась съ вами только нѣсколько часовъ назадъ… а между тѣмъ мнѣ кажется, что хорошо васъ знаю.

Де-ля-Бривъ. — Правда?.. тогда рѣшительно не понимаю, какое мнѣніе вы «можете имѣть обо мнѣ.

Г-жа Меркадэ. — Одного дня достаточно было, чтобы я поняла васъ. Въ то время, какъ мой мужъ искалъ въ васъ легкомыслія или какой дурной страсти, готовой вспыхнуть, чтобы эксплуатировать ее, я же угадала ваше сердце и тѣ хорошія чувства, какія могутъ еще спасти васъ.

Де-ля-Бривъ. — Спасти… но позвольте…

Г-жа Меркадэ. — Да, спасти васъ и моего мужа. Вы другъ друга губите, вы понимаете: долги никого не могутъ обезчестить, когда признаются въ нихъ и работаютъ, чтобы заплатить. Передъ вами цѣлая жизнь, и вы слишкомъ умны, чтобы погубить ее однимъ поступкомъ, который судъ накажетъ.

Де-ля-Бривъ. — Судъ!.. Да, вы правы… и я, конечно, не согласился бы на эту опасную комедію, еслибъ вашъ мужъ не имѣлъ моихъ векселей.

Г-жа Меркадэ. — Онъ отдастъ ихъ, ручаюсь вамъ.

Де-ля-Бривъ. — Но мнѣ нечѣмъ заплатить.

Г-жа Меркадэ. — Намъ довольно и вашего слова, и вы расплатитесь, когда честію составите себѣ состояніе.

Де-ля-Бривъ. — Чеетью!.. но этого придется, пожалуй, долго ждать.

Г-жа Меркадэ. — Мы будемъ терпѣливы. Подите же, предупредите мужа, чтобъ онъ отказался отъ своей попытки, что въ васъ онъ не найдетъ больше помощника.

Де-ля-Бривъ. — Побаиваюсь я съ нимъ видѣться. Позвольте внѣ лучше ужъ написать.

Г-жа-Меркадэ. — Тамъ, на столѣ, все найдете… побудьте здѣсь, пока я приду за вашимъ письмомъ… Я сама его отдамъ.

Де-ля-Бривъ. — Сдѣлаю, что вы приказываете. Нѣтъ, я еще не настолько погибъ, какъ думалъ. И вы мнѣ это показали. Я глубоко вамъ признателенъ. Благодарю, благодарю. (Уходитъ).

Г-жа Меркадэ. — Здѣсь я успѣла… только бы теперь убѣдить Меркадэ.

Жюстенъ. — Сударыня, сударыня… вотъ они всѣ, всѣ.

Г-жа Меркадэ. — Кто?

Жюстенъ. — Кредиторы барина.

Г-жа Меркадэ. — Уже?

Жюстенъ. — И сколько же ихъ!

Г-жа Меркадэ. — Пускай подождутъ здѣсь. Я пойду предупредить мужа. (Уходитъ).

СЦЕНА ПЯТАЯ. Пьеркенъ, Гуляръ, Вьолеттъ и разные другіе кредиторы.

Гуляръ. — Господа, мы всѣ рѣшились, вѣдь такъ?

Всѣ. — Да, да.

Пьеркенъ. — Никакимъ подходомъ насъ теперь не надуешь.

Гуляръ. — Ни просьбами, ни мольбами.

Вьолеттъ. — Ни деньжонками въ счетъ векселей: онъ такимъ манеромъ сколько ужь выманилъ.

СЦЕНА ШЕСТАЯ. Тѣ-же, Меркадэ.

Меркадэ. — Значить, господа, вы желаете насильно объявить женя банкротомъ?

Гуляръ. — Коли не заплатите сполна, сегодня-жь.

Меркадэ. — Сегодня?

Пьеркенъ. — Въ нынѣшній самый день.

Меркадэ. — Да вы, должно быть, думаете, что у меня хранится гравировальная доска государственныхъ банковыхъ билетовъ.

Вьолеттъ. — Вы ничего не имѣете намъ предложить?

Меркадэ. — Рѣшительно ничего! И вы меня упрячете. Плохо тому, это заплатитъ за фіакръ: моего актива не хватитъ на это.

Гуляръ. — Я ужъ причту къ тому, что вы должны мнѣ.

Меркадэ. — Благодарствую… Итакъ, вы всѣ, значитъ, рѣшились?

Кредиторы, — Да!

Меркадэ. — Трогательное единогласіе… Два часа! (въ сторону). Де-ля-Бривъ имѣлъ довольно времени… теперь онъ долженъ быть въ дорогѣ. (Вслухъ). Да, милостивые государи, надо признаться, вы — люди вдохновенія, и какъ вы удачно выбрали минуту.

Пьеркенъ. — Т. е., какъ же это?

Меркадэ. — Въ продолженіи цѣлыхъ мѣсяцевъ, въ продолженіи цѣлыхъ лѣтъ, вы давали водить себя за носъ великолѣпными обѣщаніями… обманывать, да, обманывать несбыточными сказками, и вотъ именно сегодня-то вы и неумолимы!.. Честное слово, это будетъ презабавно! ѣдемъ въ Клиши.

Гуляръ. — Но…

Пьеркенъ. — Онъ дурачится.

Вьолеттъ. — Нѣтъ, что-нибудь да есть, господа, что-то есть.

Пьеркенъ. — Скажите намъ!

Гуляръ. — Мы желаемъ знать.

Вьолеттъ. — Господинъ Меркадэ, коли что есть, такъ ужъ говорите прямо.

Меркадэ. — Ничего. Я ничего не скажу… нѣтъ. Я хочу, чтобъ меня упрятали. Посмотрю: какую вы завтра всѣ рожу скорчите, а пожалуй, и нынче вечеромъ, когда узнаете о его возвращеніи.

Гуляръ. — Возвращеніи?

Пьерканъ. — Какое возвращеніе?

Вьолеттъ. — Чье возвращеніе?

Меркадэ. — Его… ничье! ѣдемъ же въ Клиши, господа.

Гуляръ. — Если вы ожидаете… какой помощи.

Пьеркенъ. — Коли вы въ надеждѣ…

Вьолеттъ. — Или же наслѣдство большое получили?

Гуляръ. — Ну-съ?

Пьеркенъ. — Отвѣчайте!

Вьолеттъ. — Да говорите-жь!

Меркадэ. — Берегитесь, господа, вы поддаетесь, и еслибъ я только пожелалъ, опять провелъ бы васъ всѣхъ. Полноте, покажите себя настоящими кредиторами. Смѣйтесь надъ прошлымъ, забудьте тѣ великолѣпныя дѣла, какія я вамъ всѣмъ доставлялъ, до внезапнаго отъѣзда моего добраго Годо.

Гуляръ. — Его добрый Годо!

Пьеркенъ. — Ахъ! коли бы это правда!..

Меркадэ. — Забудьте прошлое, не разсчитывайте, какіе барыши принесло бы возвращеніе, такъ долго ожидаемое и… ѣдемъ.же, господа, въ Клиши, ѣдемъ!

Вьолеттъ. — Меркадэ, вы ожидаете Годо?

Меркадэ! — Нѣтъ.

Вьолеттъ. — Господа! онъ ожидаетъ Годо.

Гуляръ. — Неужели это правда?

Пьеркенъ. — Говорите.

Всѣ. — Говорите, говорите!

Меркадэ. — Да нѣтъ же, нѣтъ… Я не знаю… я… конечно, очень возможно, что онъ не ныньче-завтра воротится изъ Индіи съ… съ большимъ состояніемъ… но даю вамъ мое честное слово, что сегодня я не жду Годо.

Вьолеттъ. — Значитъ, завтра. Господа, онъ ждетъ его завтра.

Гуляръ. — Коли это только — не новая уловка, чтобъ выиграть время и посмѣяться надъ нами?

Пьеркенъ. — Вы полагаете?

Гуляръ. — Очень возможно.

Вьолеттъ. — Господа, онъ смѣется надъ нами.

Меркадэ (въ сторону).-- Чортъ возьми! (въ слухъ) Ну что же, господа, ѣдемъ?

Гуляръ. — Однако…

Меркадэ (въ сторону).-- Наконецъ! (въ слухъ) Господа…

Голосъ кондуктора. — Ворота отпирай!

Меркадэ. — А!

Гуляръ (подбѣгаетъ къ окну).-- Карета!

Пьеркенъ (тоже).-- Дорожная!

Вьолеттъ. — Господа, дорожная карета!

Меркадэ (въ сторону). — Лучшей минуты онъ не могъ и выбрать. Молодецъ де-ля-Бривъ!

Гуляръ. — Посмотрите, вся-то въ пыли.

Вьолеттъ. — И забрызгана грязью до самаго-то верху! Ужъ подлинно изъ Индіи только въ такомъ видѣ пріѣдешь.

Меркадэ. — Вы сами не знаете, что говорите, добрѣйшій Вьолеттъ; развѣ прямо изъ Индіи можно пріѣхать сухимъ путемъ?

Гуляръ. — Да посмотрите, Меркадэ, какой человѣкъ-то вы* шелъ изъ кареты.

Пьеркенъ. — Весь закутанъ въ шубу, подойдите-жь.

Меркадэ. — Благодарю… простите, радость, волненіе… я…

Вьолеттъ. — Онъ несетъ шкатулку… Ахъ, какая большая шкатулка! Господа, это — Годо. Я узналъ его по шкатулкѣ.

Меркадэ. — Ну, да… я ожидалъ Годо.

Гуляръ. — Онъ возвращается изъ Калькутты…

Пьеркенъ. — Съ состояніемъ.

Меркадэ. — Громаднѣйшимъ!

Вьолеттъ. — Что я вамъ говорилъ!

Меркадэ. — О, господа… друзья мои… дорогіе мои… товарищи… дѣти мои!

СЦЕНА СЕДЬМАЯ. Тѣ-же, г-жа Меркадэ.

Г-жа Меркадэ. — Меркадэ!.. Другъ мой!..

Меркадэ. — Жена! (въ сторону) А я думалъ, что ея дома нѣтъ. Ну, теперь все вверхъ дномъ перевернетъ.

Г-жа Меркадэ. — Ахъ, другъ мой!.. развѣ вы не знаете, что случилось?

Меркадэ. — Я?.. нѣтъ… ахъ, да, я.

Г-жа Меркадэ. — Годо пріѣхалъ!

Меркадэ. — А! что? (въ сторону) Какъ! и она?..

Г-жа Меркадэ. — Я его видѣла. Я говорила съ нимъ. Я… я его встрѣтила.

Меркадэ (въ сторону).-- Де-ля-Бривъ совратилъ и её! Вотъ такъ человѣкъ. (Тихо женѣ). Хорошо, хорошо, вы спасаете насъ.

Г-жа Меркадэ. — Да нѣтъ же, это — онъ, это…

Меркадэ (тихо).-Т-съ\ (въ слухъ) Надо мнѣ пойти обнять его, господа.

Г-жа Меркадэ. — Нѣтъ, нѣтъ, подождите немного; бѣдный Годо слишкомъ понадѣялся на свои силы… только что взошелъ ко мнѣ, какъ волненіе… усталость отъ дороги… съ нимъ сдѣлался припадокъ.

Меркадэ. — Въ самомъ дѣлѣ? (въ сторону) Какова?!

Вьолеттъ. — Бѣдный Годо.

Г-жа Меркадэ. — Прошу васъ, сказалъ онъ мнѣ, предупредите вашего мужа, испросите его прощеніе, я только тогда и пойду къ нему, когда изглажу прошлое.

Гуляръ. — Прекрасно.

Пьеркенъ. — Божественно!

Вьолеттъ. — Я плачу, господа, плачу.

Меркадэ. — Да, какъ же это?.. Я и не подозрѣвалъ, что жена обладаетъ просто первостатейнымъ талантомъ… Дорогая моя, извините, господаі (Тихо). Очень хорошо, очень.

Г-жа Меркадэ (тихо).-- Какое счастіе! Это гораздо лучше, чѣмъ то, что вы задумали давеча.

Меркадэ. — Еще бы! (Въ сторону). Это гораздо тоньше. (Въ слухъ). Подите къ нему, ma chère; а вы, господа, пожалуйте въ мой кабинетъ… въ ожиданіи, пока мы покончимъ наши счеты.

Гуляръ. — Къ вашимъ услугамъ, любезный другъ!

Пьеркенъ. — Нашъ достойнѣйшій другъ!

Вьолеттъ. — Нашъ другъ… мы къ вашимъ услугамъ.

Меркадэ (облокачиваясь на столъ и поднимая голову). Ну-съ?!. Говорили, будто я — не что иное, какъ аферистъ?

Гуляръ. — Вы — одинъ изъ самыхъ способныхъ людей въ Парижѣ.

Пьеркенъ. — Вы наживете милліоны; стоитъ вамъ добыть первый.

Вьолеттъ. — Добрѣйшій г. Меркадэ, мы станемъ ждать, сколько вамъ угодно.

Всѣ. — Конечно, конечно!

Меркадэ. — Вы такъ говорите сегодня; но все равно, я принимаю, какъ будто бы вы вчера Это сказали. Благодарю васъ, ступайте, господа… до свиданія. (Тихо Гуляру). Черезъ полчаса, много черезъ часъ, я спущу ваши акціи.

Гуляръ. — Хорошо.

Меркадэ (тихо Пьеркену).-- Останьтесь.

Пьеркенъ. — Остаюсь. (Всѣ уходятъ).

СЦЕНА ВОСЬМАЯ. Меркадэ, Пьеркенъ.

Меркадэ. — Мы одни… времени терять нельзя. Вчера, акціи Нижней Эндры опустились; ступайте на биржу и скупайте, двѣсти, триста, четыреста… Одинъ Гуляръ вамъ продастъ больше половины.

Пьеркенъ. — Въ какой срокъ и какъ вы покроете затрату?

Меркадэ. — Какъ! Что за вопросъ!.. Наличными. Приносите акціи сегодня, а завтра я плачу.

Пьеркенъ. — Завтра?

Меркадэ (въ сторону).-- Завтра онѣ поднимутся!

Пьеркенъ. — Въ вашемъ теперешнемъ положеніи, вы, разумѣется, скупаете для Годо.

Меркддэ. — Вы думаете?

Пьеркенъ. — Онъ прислалъ вамъ свои распоряженія въ томъ письмѣ, гдѣ извѣщалъ о своемъ пріѣздѣ.

Меркадэ. — Можетъ быть… А! Пьеркенъ, мы опять въ дѣлахъ. Отсюда вижу, какъ черезъ годокъ вы заработаете у насъ, на куртажѣ, сто тысячъ франковъ.

Пьеркенъ. — Сто тысячъ!!!

Меркадэ. — Валяйте на пониженіе, сейчасъ же, на маленькой биржѣ; потомъ скупайте, и… (отдавая ему письмо) напечатайте это письмо въ вечерней, газетѣ… Нынче-же вечеромъ, у Тортѣни поднимутся акціи на двадцать процентовъ. Ступайте скорѣй.

Пьеркенъ. — Лечу!.. Прощайте!

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ. Меркадэ, потомъ Жюстенъ.

Меркадэ. — Идетъ, идетъ на всѣхъ парусахъ! Когда Магометъ нашелъ трехъ простаковъ, увѣровавшихъ въ него (это-то самое трудное и есть), ему принадлежалъ весь свѣтъ!.. Я же побѣдилъ всѣхъ моихъ кредиторовъ!.. Благодаря выдумкѣ о пріѣздѣ Годо, я выигрываю восемь дней, а восемь дней въ дѣлѣ уплаты все равно, что двѣ недѣли. Я скупаю на триста тысячъ акцій Нижней Эндры прежде Верделена. И тогда, канъ только Верделенъ пожелаетъ купить, онъ же, голубчикъ, самъ и подниметъ имъ цѣну. Акціи будутъ стоить гораздо выше курса. Я получу… шестьсотъ тысячъ франковъ барыша. Тремя стами расплачиваюсь съ кредиторами и дѣлаюсь владыкой биржи! (Величественно расхаживаетъ по сценѣ).

Жюстенъ (слѣва, съ задняго плана).-- Сударь!

Меркадэ. — Что такое? Что тебѣ надо, Жюстенъ?

Жюстенъ. — Да вотъ, сударь…

Меркадэ. — Говори, что?

Жюстенъ. — Да господинъ Вьолеттъ даетъ мнѣ шестьдесятъ франковъ, воли я проведу его къ господину Годо.

Меркадэ. — Шестьдесятъ франковъ? (Въ сторону). Онъ у меня укралъ.

Жюстенъ. — Вы, сударь, не пожелаете, чтобъ я потерялъ свой интересъ.

Меркадэ. — Позволяй себя совращать.

Жюстенъ — Ахъ, сударь, вотъ оно что еще… и г. Гуляръ тоже… и другіе…

Меркадэ. — Дѣйствуй, дѣйствуй. Я тебѣ ихъ отдаю.

Жюстенъ. — Благодаримъ покорно.

Меркадэ. — Пускай всѣ увидятъ Годо. (Въ сторону). Де-ля-Бривъ съумѣетъ вывернуться. (Въ слухъ). Всѣ, т. е. кромѣ Пьеркена… (Въ сторону). Онъ сейчасъ узнаетъ своего Мишопена.

Жюстенъ. — Очень хорошо-съ… Ахъ, г. Минаръ пришли. (Жюстенъ уходитъ налѣво).

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ. Меркадэ, Минаръ.

Меркадэ. — Что васъ опять привело?

Минаръ. — Отчаяніе!

Меркадэ. — Отчаяніе?

Минаръ. — Годо, говорятъ, возвратился. Вы — снова милліонеръ.

Меркадэ. — И это васъ убиваетъ?

Минаръ. — Да.

Меркадэ. — Престранный вы человѣкъ, право. Я открываю вамъ мое раззореніе — оно радуетъ васъ. Вы узнаете, что состояніе ко мнѣ возвратилось — это приводитъ васъ въ отчаяніе!.. И вы еще намѣреваетесь взойти въ нашу семью. Да, вы — врагъ мнѣ!..

Минаръ. — Боже! Именно любовь моя и пугается вашего состоянія. Я боюсь, что теперь вы не захотите отдать за меня…

Меркадэ. — Жюли?!. Не всѣ дѣльцы прячутъ сердца свои въ портфель. Не всегда наши чувства выражаются только приходомъ и расходомъ. Вы мнѣ предлагали ваши тридцать тысячъ — я не имѣю права отказать вамъ въ милліонѣ (въ сторону), котораго и не имѣю. Я люблю васъ. Вы — простой, честный малый, это меня трогаетъ; это мнѣ пріятно… это… это меня самого мѣняетъ. Ахъ! еслибъ только заполучить мнѣ мои шестьсотъ тысячъ франковъ и… входящаго Пьеркена) вотъ онѣ.

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ. Ты же Пьеркенъ, Вердиленъ.

Меркадэ. — Ну?

Пьеркенъ. — Сдѣлано.

Мербадэ. — Браво!

Верделенъ. — Здравствуй.

Мербадэ. — Верделенъ!

Верделенъ. — Ты скупилъ раньше меня; теперь я долженъ буду платить гораздо дороже; но все равно, ловко сыграно! Спасибо! Кстати, мой привѣтъ владыкѣ биржи, Наполеону-дѣльцовъ!.. (Смѣясь). Ха, ха, ха!

Мербадэ. — Что это значитъ?

Верделенъ. — Твои вчерашнія слова.

Мербадэ. — Мои?

Пьеркенъ. — Они не вѣрятъ… что… Годо возвратился.

Минаръ. — Какъ вы можете?..

Мербадэ. — Развѣ… сомнѣваются?

Верделенъ. — Теперь нѣтъ. Сперва я подумалъ, что пріѣздъ этотъ и есть именно та штука, которую ты вчера пообѣщалъ выкинуть.

Мербадэ. — Я… (Въ сторону). Болванъ!

Верделенъ. — Съ помощью подставного Годо, ты скупилъ, разсчитывая заплатить завтра, какъ только акціи поднимутся, а сегодня въ карманѣ у тебя ничего нѣтъ.

Мербадэ, — Какъ ты это все складно придумалъ!

Верделенъ (подходя къ тмину).-- Но увидавъ внизу эту доблестную, дорожную карету… модель индѣйскаго каретнаго мастерства, я сейчасъ же подумалъ, что на Елисейскихъ Поляхъ подобной не найдешь; всѣ мои сомнѣнія исчезли и… Вручайте-жь акціи, г. Пьеркенъ.

Пьеркенъ. — Акціи… да… но вотъ что…

Мербадэ (въ сторону).-- Смѣлѣй или я пропалъ (Вслухъ). Да, посмотримъ-ка ихъ.

Пьеркенъ. — Позвольте… а коли, что они сейчасъ сказали — правда?

Мербадэ. — Господинъ Пьеркенъ!

Минаръ. — Позвольте, господа. Годо здѣсь, я самъ его видѣлъ и самъ съ нимъ говорилъ.

Мербадэ. — Онъ съ нимъ говорилъ-съ.

Пьеркенъ. — Я и самъ его видѣлъ…

Верделенъ. — Развѣ я сомнѣваюсь?.. А кстати, какое судно привезло тебѣ извѣстіе отъ добрѣйшаго нашего Годо, что онъ возвращается?

Мербадэ. — Какое судно?.. да… Тритонъ.

Верделенъ. — Какъ эти англійскія газеты небрежны! Изъ почтовыхъ судовъ только и стоитъ, что одинъ Алквіонъ.

Пьеркенъ. — Вотъ оно какъ?..

Меркадэ. — Довольно! акціи, господинъ Пьеркенъ.

Пьеркенъ. — Нѣтъ-съ, повремените, коли нѣтъ денегъ. Я хону говорить съ Годо.

Меркадэ. — Вы не будете съ нимъ говорить. Иначе, вы сомнѣваетесь въ моемъ словѣ.

Верделенъ. — Великолѣпно!

Меркадэ (обращаясь къ Минару).-- Пожалуйста, сходите къ Годо… и скажите ему, что я скупилъ на триста тысячъ акцій… о которыхъ онъ уже знаетъ… и попросите его прислать мнѣ. (съ удареніемъ) тридцать тысячъ для покрытія разницы; при его состояніи, всегда найдется въ карманѣ тридцать тысячъ франковъ (тихо) во всякомъ случаѣ, вы ему дадите свои.

Минаръ. — Очень хорошо.

Меркадэ. — Этого довольно вамъ, г. Пьеркенъ?

Пьеркенъ. — Конечно, конечно… тогда значитъ онъ пріѣхалъ.

Верделенъ. — Дожидайтесь тридцати тысячъ!

Меркадэ. — Верделенъ, я могъ бы имѣть право оскорбляться твоими дерзкими замѣчаніями; но я еще пока — твой должникъ.

Верделенъ. — Ба! у тебя въ портфели есть Годо на расплату. Нижняя Эндра поднимется завтра выше пари. И сегодня ужъ она поднимается, поднимается, такъ что не знаешь, гдѣ остановится. Толчекъ данъ. Письмо твое чудеса творитъ. Мы должны будемъ объявить на Биржѣ результаты раскопокъ. Эти копи принесутъ столько же, сколько копи Монса, и… состояніе твое сдѣлано… а думалъ-то я устроить свое.

Меркадэ. — Понимаю, отчего ты взбѣшенъ. Такъ вотъ откуда, всѣ сомнѣнія?..

Верделенъ. — Они разлетятся предъ деньгами Годо.

СЦЕНА ДВѢНАДЦАТАЯ. Тѣ-же, Вьолеттъ, Гуляръ и другіе кредиторы.

Гуляръ. — Ахъ, другъ мой!

Вьолеттъ. — Добрѣйшій Меркадэ.

Гуляръ. — Что за человѣкъ этотъ Годо!

Меркадэ (въ сторону). — Хорошо.

Вьолеттъ. — Какой деликатный!

Меркадэ (вѣсторону).-- Очень хорошо.

Гуляръ. — Что за великая душа!

Меркадэ (въ сторону).-- Превосходно.

Верделенъ. — Вы его видѣли?

Вьолеттъ. — Всего!

Пьеркенъ. — Вы говорили съ нимъ?

Гуляръ. — Какъ съ вами; и онъ мнѣ заплатилъ!

Всѣ. — Всѣмъ заплатилъ!

Меркадэ. — Что! Какъ, какъ… заплатилъ?

Гуляръ. — Сполна. Пятьдесятъ тысячъ тратами.

Меркадэ (въ сторону).-- Понимаю.

Гуляръ. — И восемь тысячъ билетами.

Меркадэ. — Билетами… банковыми?

Гуляръ. — Банковыми!

Меркадэ (въ сторону), — Ничего не понимаю! А! восемь тысячъ! Ну, такъ это Минаръ ему далъ… Онъ принесетъ теперь только двадцать двѣ.

Вьолеттъ. — А я то!.. Я бы согласился и уступочку сдѣлать… нѣтъ, все получилъ, все до капельки!

Меркадэ. — Все!.. (тихо). Тоже тратой?

Вьолеттъ. — Самыми вѣрными тратами… осьмнадцать тысячъ.

Меркадэ (въ сторону), — Что за голова у этого де-ля-Брива!

Вьолеттъ. — А остальныя двѣнадцать…

Вердеденъ. — Ну, остальныя?..

Вьолеттъ. — Наличными денежками… вотъ онѣ!

Меркадэ. — Еще?! (въ сторону) Ахъ, чортъ возьми, Минаръ не принесетъ больше десяти.

Гуляръ (садится къ столу), — И теперь онъ также расплачивается съ остальными вашими кредиторами.

Меркадэ. — Также?

Вьолеттъ (тоже присаживаясь къ столу), — Да, тратами, серебромъ и банковыми билетами.

Меркадэ (забываясь), — Боже ты мой! Минаръ ничего-то не принесетъ.

Верделенъ. — Что съ тобой?

Меркадэ. — Я… нѣтъ…ничего.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ. Тѣже, Минаръ.

Минаръ. — Я исполнилъ ваше порученіе.

Меркадэ (дрожа всѣмъ тѣломъ) А!.. вы принесли… нѣсколько… билетовъ.

Минаръ. — Нѣсколько билетовъ? Полноте. Годо и слышать не захотѣлъ о тридцати тысячахъ. (Гуляръ и Вьолеттъ встаютъ, Минаръ одинъ садится къ столу, его окружаютъ кредиторы).

Меркадэ. — Понимаю.

Минаръ. — Это — сто тысячъ экю, сказалъ онъ, такъ и берите сто тысячъ (Минаръ вынимаетъ изъ бокового кармана огромную пачку банковыхъ билетовъ и кладетъ ее на столъ).

Меркадэ (бѣжитъ къ столу и садится). Что?.. (смотря на билеты) Это что такое?

Минаръ. — Триста тысячъ франковъ.

Пьеркенъ. — Мои триста тысячъ!

Верделенъ. — Вѣрно.

Меркадэ (совсѣмъ растерянный). — Триста тысячъ франковъ. Я ихъ вижу… я ужъ трогаю… Я держу триста тысячъ! (Минору). Откуда ты ихъ взялъ?

Минаръ. — Онъ мнѣ самъ ихъ далъ.

Меркадэ (съ силой). — Онъ!.. Кто онъ?..

Минаръ. — Да господинъ Годо.

Меркадэ (кричитъ).-- Годо? Кто Годо?.. Какой Годо?..

Минаръ. — Годо, что изъ Индіи пріѣхалъ.

Меркадэ. — Изъ Индіи?

Вьолеттъ. — И что платитъ всѣмъ вашимъ кредиторамъ.

Меркадэ. — Вотъ чепуха какая!.. развѣ я…

Пьеркенъ. — Онъ совсѣмъ помутился!.. (Всѣ кредиторы показываются въ глубинѣ сцены. Верделенъ подходитъ къ нимъ и тиха съ ними разговариваетъ).

Верделенъ. — Да, имъ всѣмъ, всѣмъ заплатили. Это — совершенная правда.

Меркадэ. — Заплатили!.. всѣмъ! Да, заплачены сполна!.. Ахъ! у меня въ глазахъ розовыя, голубыя полосы… Цѣлая радуга вьется вокругъ.

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Тѣ же, г-жа Меркадэ и Жюли (входятъ слѣва), де-ля-Бривъ справа.

Г-жа Меркадэ. — Мой другъ, Годо можетъ теперь тебя видѣть?

Меркадэ. — Жена, дочь, Адольфъ, друзья мои, послушайте» станьте вокругъ меня, вѣдь вы не хотите меня обманывать?

Жюли. — Папа, что съ тобой?

Меркадэ. — Скажите мнѣ… (увидавъ де-ля-Бривъ) Мишопенъ… и непереодѣтый.

Де-ля-Бривъ. — Хорошо, что я послушался совѣтовъ мадамъ Меркадэ; иначе у васъ было-бы два Годо, такъ какъ, явился настоящій.

Меркадэ. — Да… онъ… въ самокъ дѣлѣ возвратился?

Верделенъ. — Такъ ты не зналъ?

Меркадэ. — Я то… еще-бы! Привѣтствую тебя, повелительница царей, герцогиня займа, принцесса акцій и мать кредита! Привѣтствую тебя, фортуна! Столькіе ищутъ тебя здѣсь, и въ сотый разъ являешься ты изъ Индіи! О, я всегда говорилъ. Годо — натура энергическая! И что за честность! (Подходя къ женѣ и дочери). Да поцѣлуйте-жь меня!

Г-жа Меркадэ (плача). — Другъ мой!

Меркадэ (поддерживая ее).-- Ты — такая добрая въ несчастіяхъ…

Г-жа Меркадэ, — Я такъ рада… ты спасенъ и богатъ!

Меркадэ. — И честенъ! Жена, дѣти мои, я вамъ теперь признаюсь… не могъ больше я держаться, силъ моихъ не хватало… Голова всегда въ напряженіи, всегда на сторожѣ… Великанъ-бы сломился… иногда я хотѣлъ бѣжать… Ахъ, отдыху жажду я… мы поживемъ въ деревнѣ.

Г-жа Меркадэ. — Да ты соскучишься.

Меркадэ. — Нѣтъ, я стану смотрѣть на ихъ счастіе (указывая на Минара и Жюли). И потомъ послѣ бумажныхъ фондовъ… Я займусь агрономіей, это меня будетъ интересовать. (Къ кредиторамъ). Господа, мы всегда останемся добрыми друзьями: не будемъ больше вмѣстѣ дѣлъ дѣлать. (Де-ля-Бриву). Господинъ де-ли-Бривъ, возвращаю вамъ ваши сорокъ восемь тысячъ франковъ.

Де-ля-Бривъ. — О! Благодарю васъ!

Меркадэ. — И взаймы даю вамъ десять тысячъ.

Де-ля-Бривъ. — Мнѣ десять тысячъ? Но я не знаю, когда въ состояніи буду возвратить.

Меркадэ. — Безъ церемоніи — берите, у меня есть одна идея…

Де-ля-Бривъ. — Принимаю.

Меркадэ. — Ахъ!.. я... кредиторъ! Я — кредиторъ!

Г-жа Меркадэ. — Меркадэ… онъ ждетъ.

Меркадэ. — Да, пойдемъ, пойдемъ. Я столько разъ показывалъ Годо, что пора и самому поглядѣть на него. Пойдемъ смотрѣть Годо!

Занавѣсъ.

С. А. Б.

"Отечественныя Записки", № 7, 1875

---

1. H. de Balzac. Oeuvres complètes. Paris. Michel Lévy frères, éditeurs. 1872.
2. Th. Gautier. Portraits contemporains. Deuxième édition. Paris. Charpentier et C°. 1874.
3. См. «Тюркарэ», комедія въ пяти актахъ, Лесажа. Переводъ С. А. Б. «Вѣстникъ Европы», ноябрь 1874 г.
4. Бытъ можетъ, но случайному совпаденію.