Мелодии из дома сумасшедших (Сырокомля; Вейнберг)/1879 (ДО)
| Мелодии из дома сумасшедших |
| Оригинал: польск. Melodye z domu obłąkanych. — Перевод созд.: 1861. |
I.
Я господинъ всему, что міръ въ себя вмѣщаетъ.
Все, что въ немъ плаваетъ, и ходитъ, и летаетъ.
И небо, и земля - все собственность моя,
И потерять ее не опасаюсь я:
На ключъ я затворилъ небесныя палаты,
А шаръ земной стянулъ въ надежные канаты;
Ключъ спряталъ я въ карманъ, завязки сжалъ въ кулакъ
И ужъ оттуда ихъ не вырвете никакъ.
Ну, люди, смирно всѣ! Вы, духи, смирно, тоже!
Ни пикнуть! А не то ― оборони васъ Боже!
Такъ топну я ногой, такой трезвонъ задамъ,
Что милые мои, придется жутко вамъ!..
Т-съ! всѣ вы слышите? Меня долитъ дремота...
Да солнце загасить! Оно сегодня что-то
Ужъ слишкомъ бьетъ въ глаза... О! если потушить
Оно не дастъ себя, - ну, голову обрить!
Такъ точно, какъ и мнѣ ее за то обрили,
Что слишкомъ ужъ людей лучи ея палили!..
II.
Спасибо любезный пріятель
За книжки, ссуженныя мнѣ!
Большое спасибо! Да только
Ужъ больно серьезны онѣ!
А въ свѣтѣ и такъ ужъ, мой милый,
Все только серьезность одна...
Меня, признаюсь откровенно,
Совсѣмъ одолѣла она!
Все корчитъ серьезныя мины:
Чиновникъ въ чернильной порѣ,
Изношенный хлыщъ на паркетѣ,
Индійскій пѣтухъ на дворѣ.
Серьезность - и всюду серьезность!
А глянь-ка, любезнѣйшій другъ,
Какiя смѣшныя все вещи
Живутъ, происходятъ вокругъ!
Пришли ужъ мнѣ книжекъ веселыхъ,
Чтобъ могъ я за ними прогнать
Мои безотрадныя мысли
И все хохотать, хохотать!
Такая чудесная штука,
Такая здоровая ― смѣхъ!
И я приглашаю со мною
Смѣяться рѣшительно всѣхъ.
Всѣ смѣйтесь, безъ удержу смѣйтесь:
И ты, канцелярскій мой крюкъ.
И ты, хлыщеватая тряпка.
И ты, величавый индюкъ!
Всѣ смѣйтесь: вы, люди - надъ смертью.
Ты смерть ― надъ породой людской,
Гора - надъ смиренной долиной,
Долина ― надъ гордой горой...
Сердитая черная туча,
Лучи на лазури небесъ,
Раздольное, свѣтлое поле.
Печалью укутанный лѣсъ...
Все смѣйся! Пусть слышатъ повсюду
Во всякомъ малѣйшемъ углѣ,
Какъ весело нынче живется
На этой веселой землѣ!..
III.
Что за странныя фигуры
По стѣнамъ моей конуры
Нынче все снуютъ!
Разобрать глазамъ трудненько,
Что такое: деревенька,
Или городъ тутъ?
Вотъ какая-то избушка,
Точно дряхлая старушка
Грустно склонена;
Вотъ и церковь тамъ бълѣетъ;
Вѣтерочекъ чуть повѣетъ —
Ужъ скрипитъ она.
Стѣны точно сгрызли мыши,
Провалились доски крыши
Жалкiй видъ такой!
Съ колокольни въ околодкѣ
Слышенъ хриплый, какъ въ чахоткѣ,
Звонъ за упокой.
Мужиковъ босыхъ двѣ пары
Всѣ, какъ эта церковь стары -
Бѣдный гробъ несутъ;
Со свечами двѣ вдовицы
Двѣ сидѣлки изъ больницы
Вслѣдъ за нимъ идутъ.
Органистъ ― онъ пѣвчій тоже ―
Красный носъ на красной рожѣ ―
Не жалѣетъ силъ:
Чтобъ усилить звучность глотки,
Не одинъ стаканчикъ водки
Нынче онъ хватилъ.
Какъ затянетъ: Dies illa!
Или рявкнетъ вдругъ: Sybilla!
Или наконецъ
Requiescat'омъ зальется, -
Я боюсь: вотъ-вотъ проснется
Въ гробѣ самъ мертвецъ!
Провожатыхъ мало сзади.
Любопытства только ради
Пять-шесть душъ пошли
Посмотрѣть на погребенье,
Да мальчишки въ заключенье
Топчутся въ пыли...
Вотъ смутясь при видѣ гроба,
Двое проходящихъ - (оба -
Мертвеца друзья) ―
Своротить спѣшатъ искусно
И вздыхаютъ: „Грустно, грустно!
Скверная статья!
Ахъ, бѣдняга! Вѣдь какое
Было сердце золотое!
Какъ, весь міръ любя,
Согрѣвало и свѣтило,
И огнемъ своимъ спалило
Самого себя!
Жалко, да... Но... власть Господня!
Живъ и свѣжъ нашъ братъ сегодня,
Завтра вдругъ капутъ!
Такова ужъ жизнь земная!"
И пріятели вздыхая,
Далѣе идутъ...
― „Эй! По комъ такъ голосисто
Ты блеешь?" у органиста
Спрашиваетъ франтъ,
Въ гробъ сквозь стеклышко глазѣя;
„На безжизненномъ лицѣ я
Вижу умъ, талантъ...
Кто покойникъ?“ ― „Не блею я,
Отвѣчаетъ негодуя,
Органистъ, ― пою
По-латыни очень внятно;
Исполняю аккуратно
Должность я свою.
А покойникъ въ гробѣ этомъ
Былъ ― какъ слышалъ я ― поэтомъ.
Все писалъ стихи;
Да изъ книгъ, что было мочи,
Набирался дни и ночи
Всякой чепухи.
Горемыкой вѣчнымъ жилъ онъ...
Та, которую любилъ онъ..,
Бросила его;
Въ дружбу вѣрилъ онъ сердечно,
И надули всѣ конечно,
Друга своего.
Что писалъ онъ - загрызали
Рецензенты — (такъ назвали
Этихъ мнѣ господъ);
Получилъ наслѣдство гдѣ-то -
Отобрали тетки — (это
Ужъ такой народъ!)
Не везло ни въ чемъ бѣднягѣ!
И пришелъ конецъ отвагѣ,
Сталъ онъ унывать;
Всѣхъ пугается, дичится,
Повстрѣчаться съ кѣмъ случится ―
Онъ скорѣй бѣжать!
И пошли сейчасъ повсюду
Слухи, толки, „быть тутъ худу!"
Экая бѣда!
Посмотрите... полуумный...
А какой вѣдь былъ разумный
Парень - хоть куда!
Заболѣлъ онъ... на соломѣ
Дни свои кончаетъ... въ домѣ
Хлѣба ни крохи;
Дровъ давно ужъ не бывало,
А ему и дѣла мало ―
Знай плететъ стихи;
Иль въ бреду порою скажетъ:
„Да когда-жъ въ могилу ляжетъ
Голова моя?..
Какъ любилъ я всѣхъ!.. за что же
Такъ мнѣ платятъ... Боже, Боже,
Что имъ сдѣлалъ я..."
И голодной смертью - (это
Смерть обычная поэта,
Надо полагать),
Умеръ... Жаль бѣднягу... Только
Скверно то, что вотъ изволь-ка
Даромъ отпѣвать!
А за свѣчи, что сгорѣли,
Кто заплатитъ? Ужъ не тѣ-ли,
Кто промежъ писакъ
Побогаче? Дожидайся!...
Вотъ и пой тутъ, надрывайся
Даромъ, какъ дуракъ!
Ну, да пусть!.. Эй, дѣды, бабы!
Голоса-то наши слабы...
Посильнѣй! Тяни "...
И, напрягши дружно силы,
Requiescat у могилы
Гаркнули они.
П. ВЕЙНБЕРГЪ.