«Въ воскресенье, 20-го марта, на дачѣ Прибытковыхъ, находящейся въ Лѣсномъ Институтѣ, состоялся медіумическій сеансъ. Присутствовали Е. Д. Прибыткова, г-нъ и г-жа Азанч-кіе, д-ръ Тулиновъ и В. И. Прибытковъ.
Сеансъ былъ устроенъ экспромтомъ по просьбѣ вышеупомянутыхъ лицъ, посѣтившихъ въ этотъ вечеръ г-жу Прибыткову на дачѣ, куда она переѣхала нѣсколько дней тому назадъ. Г-нъ и г-жа Азанч-кіе никогда на сеансахъ не присутствовали, а г. Тулиновъ — только одинъ разъ у профессіональнаго медіума Следа, во время пребыванія его въ Петербургѣ.
Такъ какъ передъ сеансомъ, по обыкновенію, зашла рѣчь о возможности сознательно и безсознательно стучать каблуками, то медіумъ надѣлъ войлочныя туфли съ мягкими подошвами.
Комнатою для сеанса былъ избранъ мой кабинетъ[1]), который до моего переселенія на дачу, обыкновенно, остается совсѣмъ безъ мебели, а потому въ него внесли столъ[2]) и шесть вѣнскихъ стульевъ. Столъ поставленъ посреди комнаты, пять стульевъ вокругъ него, а шестой къ противоположной отъ окна стѣнѣ, въ разстояніи 2½ аршинъ отъ стола. На этотъ стулъ поставлена маленькая ручная керосиновая лампочка, заслоненная согнутымъ кускомъ картона. При этомъ комната освѣщалась настолько, что можно было читать. Подъ столъ положено: листъ чистой бумаги (отмѣченный оторваннымъ угломъ и крестомъ, поставленнымъ на другомъ углу), карандашъ длиною въ 2½ вершка и обыкновенный бронзовый ручной колокольчикъ съ деревянною ручкою, длиною немного менѣе вершка.
Спустя около четверти часа послѣ того, какъ присутствующіе, сдѣлавъ цѣпь изъ рукъ, размѣстились за столомъ, — въ столешницѣ начались ясные и отчетливые стуки, перешедшіе вслѣдъ затѣмъ въ стѣну, находившуюся за медіумомъ въ разстояніи отъ него около трехъ аршинъ. Стуки нѣсколько разъ возвращались обратно въ столъ и снова въ стѣну; переходили въ стулья медіума и д-ра Тулинова, праваго его сосѣда.
Стуки еще продолжались, когда послѣдовало рѣзкое движеніе стула съ находившеюся на немъ лампочкою, и такъ какъ явленіе это произошло неожиданно, то никто изъ присутствующихъ не могъ составить себѣ о немъ яснаго понятія, но не прошло и минуты, какъ явленіе это повторилось, и на этотъ разъ вполнѣ очевидно для всѣхъ: стулъ быстро передвинулся на разстояніе слишкомъ аршина, причемъ стоящая на немъ лампа и кусокъ картона остались на своихъ мѣстахъ.
Явленіе это тѣмъ замѣчательно, что оно произошло въ наиболѣе освѣщенной части комнаты, тогда какъ на опытѣ дознано, что медіумическая сила, трудно уживаясь со свѣтомъ, всегда избираетъ мѣстомъ своего дѣйствія, напротивъ, наименѣе освѣщенную часть комнаты.
Г-жа Азанч-кая, лѣвая сосѣдка медіума, опасаясь, что лампа при слѣдующемъ движеніи можетъ упасть, просила перенести ее на подоконникъ, что и было исполнено; стулъ же поставленъ на первоначальное свое мѣсто, находящееся уже теперь въ наименѣе освѣщенномъ пунктѣ.
Спустя не болѣе минуты послѣ этой перестановки, стулъ медленно, плавно началъ двигаться и подошелъ вплотную къ столу. Вслѣдъ за этимъ началось движеніе колокольчика подъ столомъ и онъ, отдѣлившись отъ полу, нѣсколько разъ прозвонилъ въ воздухѣ. На вопросъ присутствующихъ, написано ли что нибудь на бумагѣ, послѣдовало три стука въ полу (знакъ подтвержденія), и когда была взята изъ-подъ стола бумага, то на ней оказалось написаннымъ: „довольны л “. Очевидно, какое нибудь неблагопріятное условіе помѣшало дописать букву и.
Желая воспользоваться видимо большимъ развитіемъ силы, я предложилъ сдѣлать перерывъ и нѣсколько измѣнить обстановку сеанса, какъ для возможности получить болѣе разнообразныя явленія, такъ и для большаго убѣжденія въ невозможности поддѣлать ихъ.
Во время перерыва возбужденъ былъ вопросъ объ устраненіи возможности снять туфли во время сеанса, а потому рѣшено было къ верхнимъ краямъ ихъ пришить тесемки и, надѣвъ ихъ на ноги, сдѣлать изъ тесемокъ переплетъ по длинѣ ногъ, что и было исполнено. Переплетъ оканчивался двойнымъ затянутымъ узломъ, на высотѣ около ¼ аршина отъ подошвы.
Для второй части сеанса надъ окномъ былъ укрѣпленъ пледъ, на тотъ случай, если бы потребовалось сдѣлать въ комнатѣ полную темноту. Внесены въ комнату, кромѣ бывшихъ уже тамъ, еще слѣдующія вещи: подсвѣчникъ со свѣчей, средней величины гармонія, второй колокольчикъ (игрушечный мѣдный въ ¾ вершка вышины, съ маленькимъ ушкомъ, какія, обыкновенно, бываютъ у поддужныхъ колокольчиковъ) и деревянный некрашенный ящикъ (длина 7 вершковъ, ширина З½ вершка и высота 3 вершка) съ вдвижною крышкою, въ которомъ до той минуты лежали, такъ называемые, кирпичики, изъ которыхъ дѣти дѣлаютъ различныя постройки. Желая получить непосредственное письмо (écriture directe) въ закрытомъ пространствѣ, — въ ящикъ былъ положенъ новый отмѣченный кусокъ бумаги и карандашъ, дѣйствовавшій уже въ началѣ сеанса, и крышка задвинута. Все это, кромѣ свѣчи, было поставлено подъ столъ. Когда всѣ присутствующіе при прежнихъ условіяхъ размѣстились за столомъ, дверь была заперта на ключъ, который г-нъ Туликовъ положилъ къ себѣ въ карманъ. Лампа съ уменьшеннымъ свѣтомъ поставлена на подоконникъ.
Спустя минутъ пять, начались стуки въ полу, подъ столомъ, у ногъ медіума. Вслѣдъ затѣмъ сказано стуками по азбукѣ: „затушите лампу“. Комната освѣщалась теперь только наружнымъ свѣтомъ изъ окна. Тотчасъ, какъ это было исполнено, оба колокольчика начали звонить одновременно, въ тактъ одинъ другому. Явленіе это съ перерывами продолжалось около двухъ минутъ. По прошествіи нѣкотораго промежутка времени слышно было движеніе по полу какого-то предмета, вѣроятно, гармоніи, но она не издала ни одного звука.
На вопросъ — будетъ ли написано въ ящикѣ, получено было два стука въ столешницѣ (условный знакъ неопредѣленнаго отвѣта) и тотчасъ же по азбукѣ указано, чтобы пледъ на окнѣ былъ спущенъ. По исполненіи этого, въ комнатѣ наступила полная темнота и минутъ на пять такая же тишина. Затѣмъ, по азбукѣ, сказано: „нуженъ трансъ, медіумъ мѣшаетъ“[3]). Черезъ нѣсколько минутъ послѣ этого, по тяжелому дыханію медіума догадались, что трансъ наступилъ. При этомъ, какъ обыкновенно, руки медіума соскользнули со стола и упали на колѣни. Сосѣди тотчасъ же, по моему указанію, перенесли свои руки на руки медіума, чѣмъ непрерывность цѣпи была сохранена.
Трансъ продолжался около десяти минутъ при полной тишинѣ и только втеченіе нѣсколькихъ секундъ слышался какой то едва уловимый шелестъ подъ столомъ. Между тѣмъ г-нъ Тулиновъ все-таки воспользовался трансомъ для изслѣдованія его, и заявилъ о несомнѣнномъ каталепсическомъ состояніи медіума.
Медіумъ проснулся, зажгли свѣчу, открыли ящикъ и на бумагѣ оказалось очень неразборчиво написаннымъ: „трудно оче“. Прерванное слово „оче“ оканчивается длинною чертою. На этомъ сеансъ былъ оконченъ. Осмотрѣнные тесемочные переплеты на ногахъ оказались не тронутыми.
Къ сожалѣнію, не смотря на мою просьбу, г-нъ и г-жа Азанч-кіе не разрѣшили напечатать ихъ фамилію сполна, мотивируя этотъ отказъ крайне безцеремоннымъ отношеніемъ нѣкоторыхъ органовъ печати къ лицамъ, свидѣтельствующимъ подлинность медіумическихъ явленій. Вмѣстѣ съ тѣмъ, они выразили желаніе сообщать каждому, обратившемуся къ нимъ, о впечатлѣніи, вынесенномъ ими изъ сеанса.
Сжатое изложеніе всѣхъ вышеописанныхъ явленій за полною подписью всѣхъ присутствовавшихъ находится въ редакціи».
Имѣя хорошую зимнюю дачу въ Лѣсномъ Институтѣ, мы часто жили на ней до глубокой осени; такъ было и въ 1883 году.
12-го ноября вечеромъ къ намъ пріѣхалъ хорошій нашъ знакомый Е. Ф. Барабашъ. Послѣ чая мы втроемъ продолжали сидѣть въ столовой, около обѣденнаго стола. Комната была освѣщена полнымъ свѣтомъ лампы, висящей надъ столомъ. Обѣ сосѣднія комнаты, при открытыхъ дверяхъ, были также освѣщены. Въ 12-мъ часу мы услыхали рѣзкое шуршаніе въ стѣнѣ. Занятые разговоромъ, мы вначалѣ не обратили на это особеннаго вниманія. Шуршаніе увеличивалось. Желая выяснить причину его, т. е., случайное оно или медіумическое, я подошелъ къ стѣнѣ и стукнулъ въ нее сначала три раза, потомъ пять и, наконецъ, восемь разъ; на каждый изъ вызововъ тотчасъ же получались ясные и рѣзкіе отвѣты въ такое же число ударовъ. Затѣмъ стуки перешли въ столъ, гдѣ сила ихъ еще болѣе увеличилась, а когда мы всѣ отодвинулись отъ стола, то онъ нѣсколько разъ наклонялся на одну сторону. Столъ тяжелый, на билліардныхъ ножкахъ.
Въ той же комнатѣ, на столѣ у стѣны стояла серебряная посуда: самоваръ, кофейникъ, сахарница и тому подобное. Мы заявили желаніе, чтобы стуки перешли въ эту посуду. Минуту спустя, мы услыхали, хотя болѣе слабые, но отчетливые, металлическіе звуки, раздававшіеся въ серебряныхъ вещахъ.
Вслѣдъ за этимъ послѣдовало пять сильныхъ ударовъ въ столешницу (условный знакъ, требующій произнесенія азбуки). Съ помощію ея было сказано: «устройте сеансъ 19-го числа». При этомъ указано было, кого пригласить присутствовать на немъ и въ томъ числѣ и одного молодого человѣка, о медіумичности котораго мы узнали не задолго передъ тѣмъ.
По окончаніи этого разговора мы встали, по случаю отъѣзда г-на Барабаша.
Для заключенія этого самопроизвольнаго сеанса я поставилъ незримымъ дѣятелямъ слѣдующую задачу: во время нашего отсутствія, опрокинуть вверхъ дномъ стаканъ, стоявшій тутъ же на столѣ. Выйдя втроемъ въ сосѣднюю комнату и простоявъ у косяка двери не болѣе минуты, мы возвратились назадъ и увидѣли исполненіе задачи, еще болѣе осложненной: опрокинуты были два стакана и на одинъ изъ нихъ поставленъ графинъ съ водой, стоявшій рядомъ на столѣ. Затѣмъ, при точно такой же обстановкѣ, была исполнена вторая задача: стеклянная кружка съ вареньемъ накрыта своею крышкою, лежавшею отъ нея на разстояніи около полу аршина.
Стуки въ столовой, несмотря на то, что мы легли спать, продолжались часовъ до 6-ти утра, и настолько сильные, что пяти-лѣтній ребенокъ, спавшій въ сосѣдней комнатѣ и проснувшійся ночью, обратилъ на нихъ вниманіе, спрося о причинѣ ихъ.
Примечания
править- ↑ Семи аршинъ длины и шести ширины со срѣзаннымъ угломъ. Имѣетъ одно окно и двѣ двери, изъ которыхъ одна стеклянная, ведущая на балконъ, закрыта наглухо и обита изнутри войлокомъ. Измѣреніе, какъ комнаты, такъ и всѣхъ предметовъ, сдѣлано по окончаніи сеанса.
- ↑ Деревянный квадратный (15½ вершковъ), на прямыхъ ножкахъ. Столешница безъ спусковъ и подъ нею нѣтъ закрытаго пространства.
- ↑ Фраза эта сдѣлалась понятною, когда, по окончаніи сеанса, медіумъ заявилъ, что онъ всѣми силами боролся съ наступленіемъ транса, предполагая, что д-ръ Тулиновъ пожелаетъ сдѣлать изслѣдованіе, чего медіумъ въ ту минуту почему то не желалъ.