МЕДАЛЬ.
ШУТОЧНЫЯ СЦЕНЫ
ВЪ ОДНОМЪ ДѢЙСТВІИ.
править
Иванъ Степановичъ Степановъ, небогатый купецъ, 50-ти лѣтъ.
Анна Кирилловна, жена его.
Настя, 20 лѣтъ, Вася 13 лѣтъ, дѣти Степанова.
Пименъ Захарычъ Кузькинъ, курьеръ, молодой человѣкъ.
Катерина, кухарка.
«Вынуто изъ воды мертвое тѣло неизвѣстнаго мужчины, повидимому изъ крестьянъ». Три тѣла сегодня. Нѣтъ, стой! Вотъ еще четвертое: «на чердакѣ дома № 64 усмотрѣно»…
Иванъ Степанычъ, брось! Ну что за чтеніе къ ночи! Дались тебѣ эти тѣла! Ужъ и такъ но ночамъ пугаемся, а тутъ вдругъ о тѣлахъ… Еще, чего добраго, сниться станутъ.
А и то дѣло! (зѣваетъ и смотритъ на часы). Десять часовъ… Теперь спрашивается: чего сидимъ, да какъ совы глаза пялимъ? Даромъ только свѣчи жжемъ. Похлѣбали, ну и ко сну пора.
Ну, папенька, у васъ только одно и на умѣ — спать да спать…
А что-жъ мнѣ дѣлать-то? Въ присядку плясать, что-ли? Погоди, вотъ бубенъ куплю я начну тебя забавлять.
Смотрите, маменька, что мнѣ на Царѣ Соломонѣ вышло. (Читаетъ): «Разставь хитро-сплетенныя сѣти намѣченному кавалеру и сбудется твое желаніе.»
Дура!
Только и умѣете, что ругаться. (Читаетъ про себя).
Нешто я затѣмъ купилъ тебѣ маску, чтобъ ты ее портилъ?
Я не порчу, папенька, а ротъ прорѣзываю. Завтра ряженые пойдемъ, такъ чтобы гостинцы можно было ѣсть. Теперь, и не снимаючи ее, можно что угодно въ ротъ запихать.
Гостинцы можно въ карманъ, а есть дома.
Это вы про густое говорите, а ежели жидкое? Варенье, напримѣръ… Какъ его домой возьмешь?
Все таки не годится! Маска бы и на будущій годъ послужила.
Ну, ужъ это дудки, чтобы послѣ крещенья погань въ домѣ была! Все въ печь! Тебѣ жалко, коли ребенокъ занимается.
Нешто это занятіе?
Все лучше, чѣмъ цѣлый день на царѣ Соломонѣ гадать да по окошкамъ вѣшаться.
Такъ и знала, что попрекнете! Что же мнѣ дѣлать-то?
Дырья на себѣ штопать, а то цѣлый праздникъ иглы въ руки не брала.
На то и праздникъ… Да и гдѣ же на мнѣ дырья? Въ гости не пускаете, къ себѣ никого не зовете… Отчего къ Скрыпинымъ не пустили? На святкахъ всѣ дѣвушки другъ у дружки гостятъ!
Ну, ужъ это изъ головы выбрось, чтобъ я тебя на святкахъ въ Ямскую гостить отпустилъ.
Это еще отчего? Чтожъ тамъ поганое мѣсто, что-ли?
Не поганое, а испортишься, потому тамъ теперь солдаты и офицеры стоятъ.
Ну, такъ что жъ, что солдаты и офицеры? Солдаты и офицеры не съѣдятъ!
Ужъ это мы знаемъ, съѣдятъ или нѣтъ. Зови этихъ Скрыпиныхъ къ себѣ гостить. Перинъ, слава Богу, хватитъ.
Такъ сейчасъ онѣ теперь и пойдутъ отъ веселья! Онѣ теперь каждый день съ офицерами: то въ пріятныхъ разговорахъ, то въ клубѣ, то въ театрѣ. Третьяго дня говорящую куклу смотрѣли. А у насъ что?
Погоди, вотъ замужъ выдадимъ, такъ и у тебя будетъ говорящая кукла.
Вотъ ужъ офицеры про этотъ сюжетъ говорить не будутъ! Постыдятся.
А и въ самомъ дѣлѣ пора ей за мужъ. Совсѣмъ отъ рукъ отбилась дѣвчонка! Завтра же пошлю за свахой Лукерьей… Пусть ей жениха ищетъ.
У Лукерьи все купцы, а я хочу благороднаго.
Такъ тебя благородный съ двумя тысячами и возьметъ! Дожидайся! Благородный ищетъ гдѣ погуще.
Ну ужъ теперь и благороднымъ не та цѣна, что прежде. Всякіе есть. Я вонъ одного знала, такъ тотъ на шинели съ бобровымъ воротникомъ женился.
Ну, это голь, шмоль и компанія. Отъ этого и корысти немного.
Хоть бы въ театръ сводили, а то никакого развлеченія!
Развлеченія, развлеченія! Иди вонъ завтра съ Васей ряженая. Вывороти мою старую шубу, а на маску я дамъ гривенникъ. Вотъ тебѣ и развлеченье!
Чтобъ за мальчишку приняли да уши натрепали — благодарю покорно! Лучше ужъ дома страдать.
Гдѣ жъ это уши треплютъ? Вся бѣда, что не впустятъ…
А то и выгонятъ вонъ. Сами же вы сегодня три компаніи ряженыхъ изъ молодцовой вонъ выгнали, да еще сулили за хвостъ да палкой… Ужъ коли идти ряжеными, такъ надо костюмъ въ табачной взять.
Карету золотую не прикажете-ли? Ну, баста! Молчи и иди спать! Пойдемте… Всѣмъ пора. (Беретъ со стола свѣчку и направляется къ двери на лѣво. Слышенъ сильный звонокъ. Всѣ вздрагиваютъ). Кто бы это былъ въ такую пору?
Господи, ужъ не воры ли?
Экъ сморозила! Нешто воры станутъ звониться!
Папенька! Это вѣрно опять ряженые?
А и то, пожалуй! Не пущать! Не пущать! Не пущать! Ну ихъ! Еще стянутъ что нибудь… Вонъ у Сидоровыхъ вчера часы пропади. (Отворяетъ среднюю дверь и кричитъ). Катерина! не пущай! Дома, молъ, нѣтъ! Спать легли! (Смотритъ въ дверь, слышанъ второй звонокъ).
Дома нѣтъ! Дома нѣтъ!
Ахъ, срамъ какой! Можетъ это женихи?
Хозяинъ! Васъ спрашиваютъ, говорятъ, что бумагу какую-то привезли.
Не впускай! Кричи, что дома нѣтъ! Знаемъ мы эти бумаги-то!
Дома нѣтъ! Хозяинъ въ гостяхъ, а сама въ банѣ!
Господа, впустите же! У меня бумага! Такъ невозможно!… Пусть кто нибудь распишется!
А вотъ какъ спустимъ съ лѣстницы, такъ и будетъ возможно! Самъ распишешься!
Какъ бы не такъ! За меня въ тюрьмѣ сгніешь! Л человѣкъ казенный! Я курьеръ, пріѣхалъ съ бумагой и медаль привезъ! Купцу Степанову медаль!
Батюшки, мнѣ медаль! Ахъ я дуракъ! (Кричитъ). Катерина! Дура! Впускай скорѣй! (Аннѣ Кирилловнѣ). Мнѣ медаль привезли. Вотъ осрамились-то! Скорѣй огня! Свѣту! Васютка, зажигай стѣнники! Приберите чулки-то! (Общая суматоха. Вася /начинаетъ зажигать стѣнники).
Папенька, надѣньте хоть сюртукъ-то! Нешто можно въ халатѣ?
Ну, ужъ теперь за одно погибать!
Казеннаго человѣка не впускать! Знаешь куда тебя за это? Въ рабочій домъ! На островъ Сахалинъ.
Батюшка, ваше благородіе, простите меня дуру-бабу! Вѣдь хозяинъ не велѣлъ впускать, а по мнѣ когда угодно. Простите, ваше благородіе! Вѣкъ за васъ молиться буду. (Цѣлуетъ Кузькина въ плечо).
Благодари Бога, что я повышеніе сегодня получилъ, а то бы я показалъ тебѣ!
Маменька, я пойду переодѣнусь, а то при молодомъ мужчинѣ и вдругъ въ этакомъ видѣ! (Уходитъ въ дверь на лѣво).
Извините пожалуйста! Милости просимъ!.. Мы дома и завсегда рады, только думали, что какіе нибудь ряженые балуются. Сами знаете, теперь время святочное… Всякій наровитъ влѣзть въ домъ обманомъ. Ужъ вы извините.
Съ лѣстницы спустить! За спусканіе-то нашего брата съ лѣстницы знаете куда посылаютъ!
Ахъ, Господи! Да бросьте! Неужто мы и взаправду? Это все она дура-баба… (Указываетъ на Катерину). Извѣстно необразованность.
Все таки вы ей сдѣлайте строгое внушеніе, потому такъ нельзя… Тутъ препона закону.
Мало того, въ три шеи сгоню! (Катеринѣ). Вонъ, мерзавка! (Грозитъ ей кулаками. Катерина скрывается. Кузькину). Прошу покорно садиться. Вотъ на диванчикъ… Тутъ поспокойнѣй! Закусить не прикажете ли? Анна Кирилловна, водочки, винца, закусить и все эдакое… живо!
Сейчасъ, сейчасъ! Ужъ очень я испугалась-то! Руки, ноги дрожатъ! Простите господинъ… Ужъ не знаю, какъ васъ и величать-то?
Безъ величаній! Распоряжайтесь, распоряжайтесь, только порасторопнѣе, потому мнѣ нѣкогда. (Анна Кирилловна манитъ Васю и уходитъ съ нимъ въ дверь на лѣво).
Присядьте, осчастливьте…
Ага! теперь присядьте и осчастливьте, а давеча съ лѣстницы спускать!
Вы опять за старое! Каюсь и прошу прощенія… Простите великодушно! Прошу покорно присѣсть.
Позвольте прежде дѣло сдѣлать… Вы купецъ Степановъ?
Точно такъ-съ. Я самый… По второй гильдіи.
Это намъ наплевать! Отвѣчайте только на вопросъ. Женатъ, вдовъ или холостъ?
Женатъ-съ. Это вотъ давеча супруга была.
Дѣтей имѣете?
Двоихъ-съ. Сынъ тринадцати лѣтъ и дочь по двадцатому году.
Какой вѣры?
Русской-съ.
Коли такъ, такъ получите. Вотъ вамъ медаль и бумага. (Подаетъ коробочку съ медалью и бумагу). Ну, теперь съ наградой!
Чувствительно благодарю! Чувствую, что не достоинъ, но благодарю! (Жметъ Кузькину руку). Господа! за что это?
Ну, ужъ объ этомъ не разсуждайте. Про то мы, начальство, знаемъ, достойны вы или нѣтъ. (Садится на диванъ. Степановъ помѣщается около него на стулѣ).
Извините, что я въ халатѣ. Если желаете, я въ минутку переодѣнусь.
Помилуйте, что за церемонія! Будьте, какъ дома! Что это у васъ лѣстница не освѣщается? Чуть лобъ себѣ не расшибъ.
Это не отъ насъ-съ. Видитъ Богъ, не отъ насъ-съ. Домоскупится.
А вотъ мы съ нимъ завтра раздѣлаемся. Пошлемъ бумагу.
И стоитъ-съ. Ей-Богу, стоитъ-съ. Сквалыга страшная! За квартиру на меня десять рублей въ мѣсяцъ набавилъ и вдругъ эдакія пакости! Пугните пожалуйста!
Пугнемъ, будьте покойны. У насъ нынче на этотъ счетъ до смерти строго.
Ужъ извините, господинъ офицеръ, на малости. Сами знаете — время ночное, всѣ лавки заперты. Что случилось дома, то и подаемъ.
Не извольте безпокоиться! Я насчетъ закусокъ очень мало… Было бы вино.
Такъ пожалуйте, осчастливьте.
Осчастливимъ, будьте покойны! Съ котораго стола начинать?
Да который глядитъ радостнѣе, съ того и начинайте.
Ну такъ съ этого. (Степанову). Пейте и вы… (Наливаетъ двѣ рюмки и пьетъ съ нимъ). Вы чѣмъ торгуете?
Краснымъ товаромъ-съ.
И хорошо грабите?
Помилуйте, какой грабежъ? Только бы жить! Наша торговля теперь самая плохая. Распродажи отбили. Разные города: Амстердамъ, Фениксы и, прахъ ихъ возьми, какіе тамъ еще есть. Иные по три года распродаютъ и каждый разъ увѣряютъ покупателей, что до закрытія магазина осталось только нѣсколько.дней. Ну? покупатель и валитъ, потому въ мысляхъ легкость имѣетъ. Теперь самое лучшее: или распродажу публиковать, или дровяной дворъ открыть, потому дрова эти самыя — такой товаръ, что за нихъ, что хочешь, то и возьмешь. Въ какихъ-то вѣдомостяхъ было разъ писано, что дрова скоро такъ вздорожаютъ, что дамы будутъ ихъ на шляпкахъ, какъ драгоцѣнности какія, носить. Шляпка и въ видѣ украшенія, значитъ — полѣно.
Отчего же вы сами распродажу не назначите?
Да надо будетъ-съ. Сосѣдъ по лавкѣ вонъ и то какъ-то смѣялся въ трактирѣ. Публикую, говоритъ, въ вѣдомостяхъ, что желая удавиться на первой осинѣ, назначаю быструю распродажу.
А знаете куда можно упрятать вашего сосѣда за эти слова?
Помилуйте, онъ шутя и больше съ пьяна.
Ну, ну, я вѣдь это такъ, не пугайтесь.
Выпьемте, ваше благородіе.
Выпьемте, только ужъ теперь у другаго стола. (Подходятъ къ другому столу).
И отлично. Теперь у другаго выпьемъ. Значитъ, такъ мы и будемъ ходить. Сначала къ одному столу, потомъ къ другому. И будетъ у насъ это какъ бы желѣзная дорога: станціи и на станціяхъ буфеты. Пожалуйте, — станція Малая Вишера! (Пьютъ).
А что же ваша супруга? (Аннѣ Кирилловнѣ). Мадамъ, долбаните!
Не употребляю, ваше благородіе. Мнѣ на него и смотрѣть-то противно.
Пейте, пейте! Что за глупости? Я хочу, чтобъ всѣ пили.
Не упрямься же! (Анна Кирилловна пьетъ и закашливается). Ну, раскудахталась, какъ курица передъ яйцомъ! Иди ужъ лучше… Не торчи тутъ! (Анна Кирилловна дитъ).
А это вашъ сынъ?
Сынокъ-съ. Онъ умный. Въ школѣ учится. Нынче мнѣ къ Рождеству поздравленіе напиралъ. Прикажите, ваше благородіе, такъ онъ прочтетъ.
Пускай читаетъ, а мы сядемъ, будемъ пить и слушать.
Читай, Васюкъ, не робѣй! Они ничего… Они смирные…
Милый папа, мой безцѣнный,
Мой родитель дорогой,
Съ Рождествомъ, въ сей день священный,
Васъ пришелъ поздравить я.
Дай вамъ Боже многи лѣта!
И что бъ вашъ счастливый вѣкъ,
Какъ прекрасная комета,
Лучезарно бы истекъ!…
Довольно, довольно! Одобряю… какъ зовутъ?
Васильемъ-съ.
Ну, а скажи мнѣ, Вася, что значитъ: мани, факелъ, фаресъ?
Не знаетъ. Гдѣ-жъ ему все знать!
Таинственныя словеса, зримыя царемъ богохульникомъ Бальтасаромъ написанными на стѣнѣ, а что это означаетъ, ни единая душа не отгадала. Учись, учись! Наука прежде всего…. (Степанову). Нѣтъ ли у васъ рубля? Дайте ему отъ меня.
Помилуйте, зачѣмъ же? Вы насъ обижаете.
Я вамъ говорю, что слѣдуетъ! (Степановъ даетъ). Вотъ что Вася: вынеси моему кучеру стаканъ водки. Онъ у воротъ. На парѣ гнѣдыхъ. (Подаетъ Васѣ стаканъ съ водкой). Иванъ, господина Кузькина. Запомнишь?
Запомню-съ. (Уходитъ со стаканомъ).
Парочку лошадокъ-то держите?
Не мои…. Казенныя…. Стану я своихъ держать! Мнѣ по моему мѣсту полагается пара.
Хорошее мѣсто, значитъ!
Да, хорошее. А знаете, г. Степановъ, вѣдь и вы хорошій человѣкъ. Жалко, что мы раньше не знали, что вы такой хорошій человѣкъ, а то бы мы васъ вмѣсто серебряной къ золотой медали представили. Мы и то, признаться, съ генераломъ совѣтывались.
А напрасно не узнали. Пожаловали бы какъ нибудь вечеркомъ, выпили бы, закусили, въ горку бы сыграли, въ три листика…
Да вѣдь некогда-съ. Днемъ занятъ по горло, а вечеромъ: то въ театръ, то въ клубъ, то къ начальнику отдѣленія, то къ столоначальнику.
Пожалуйте, не задерживайте талію… хереску?
Да неловко съ одного-то на каменку поддавать… А впрочемъ пожалуй! Какая теперь станція?
Бологово-съ. (Пьютъ). А что, ваше благородіе, развѣ примѣрить мнѣ медаль да посмотрѣть, какъ она ко мнѣ пойдетъ? Только въ халатѣ-то неловко!
Какъ возможно въ халатѣ! Сюртукъ слѣдуетъ. Надѣньте сюртукъ.
Такъ я сейчасъ, а вы тутъ пообождите маненько, позабавьтесь закусочкой.
Позабавимся, будьте покойны. Слѣдующая какая станція?
А пожалуй хоть и Валдайка. (Указывая на закуску). Пожалуйте, два звонка было. (Уходитъ).
Совсѣмъ запугалъ купца! Угощеніе хорошее… Какую только денежную благодарность отвалитъ? Ну, Пименъ Захаровъ, наслаждайся! Гуляй во всю. (Разваливается на диванъ; входитъ Настя въ парадномъ платьѣ, Кузькинъ вскакиваетъ и подходитъ къ ней). Мамзель! Честь имѣю кланяться. Вы, надо статься, дочка господина Степанова?
Да-съ…. Только я не затѣмъ… Я книжку пришла искать. (Ищетъ что-то на диванѣ).
Что книжка! Плюньте на книжку и давайте читать другъ друга…
Развѣ на насъ что нибудь написано?
А то какже? На васъ, напримѣръ, написано, что вы ангелъ.
Я это должна принимать за насмѣшку.
Зачѣмъ такъ? Совсѣмъ напротивъ. Вамъ и зеркало объ этомъ скажетъ.
А за тѣмъ, что всѣ мужчины насмѣшники. Имъ вѣрить нельзя. Они комплименты только изъ политики говорятъ.
Присядьте пожалуйста. Раздѣлите компанію.
Стоя-то лучше. По крайности вырости можно. (Садится).
Часто, барышня, въ театрѣ бываете?
Рѣдко. Драму какъ-то смотрѣли да и то со срамомъ, почему папенька сидѣлъ, сидѣлъ въ ложѣ и вдругъ заснулъ. — Храпѣть началъ.
А вы любите спать?
Нешто можно говорить съ дѣвицей объ этомъ?
Отчего-же-съ? Что-жъ тутъ постыднаго? Дѣло житейское…
Вы статскій или военный?
Ни то, ни се… середка на половинѣ.
А у васъ есть шпага?
Есть-съ и пребольшая… Только намъ полагается по большимъ праздникамъ, потому тяжела очень: пудъ десять фунтовъ.
Ахъ, какая тяжесть!
Ужасти! Вѣрите, весь бокъ оттянетъ. Прошлый разъ надѣлъ, такъ на другой день бокъ бѣленнымъ масломъ смазывалъ. (Помолчавъ). А въ церковь куда изволите ходить?
Къ Владимірской…
Приходите въ субботу ко всенощной. Встрѣтимся.
Вотъ еще что выдумали! (Потупляетъ глаза).
Барышня, подарите взглядомъ, удостойте улыбкой…
Насмѣшники!
Такъ придете?!
Не знаю.
Вотъ такъ-то лучше. Ужъ коли барышня говоритъ не знаю — значитъ придетъ! Ручку! (взять ее за руку).
Ни за что на свѣтѣ! (Вскакиваетъ съ дивана и убѣгаетъ на другой конецъ сцены).
Прытки больно. (Входитъ Степановъ).
А, вотъ и хозяинъ! Ну что надѣлъ медаль?
Надѣть-то надѣлъ, а вотъ бѣда — ни капельки изъ подъ бороды-то ее не видать. Длинна больно.
Покажитесь-ка… (беретъ его руку выводитъ на авансцену). Дѣйствительно длинновата; всю медаль закрыла.
Такъ обрѣйтесь, папенька, вотъ тогда и будетъ видно.
Обрѣйтесь! Я вотъ тебѣ языкъ обрѣю, чтобы ты меньше молола.
Это-то мы отъ васъ слышали, а вы вотъ скажите-ка что нибудь путное.
Брить не брить, а обрѣзать слѣдуетъ. Выкроить изъ нея этакую французскую. Давайте я вамъ обрѣжу.
Ваше благородіе, побойтесь Бога! Двадцать лѣтъ ее ростилъ. Весь приходъ нашъ на нее любуется. Нельзя ли подвернуть какъ нибудь, или за галстухъ спрятать?
Да что вы, раскольникъ, что ли? Рѣзать, рѣзать!
Невозможно-съ! Меня сосѣди въ рынкѣ засмѣютъ. Въ лавку нельзя показаться будетъ… Нельзя ли какъ нибудь самую медаль спустить пониже?
Какъ спустить? Да вы въ своемъ ли умѣ? Сказано для ношенія на груди, а ежели мы ее спустимъ, такъ вы на немъ будете носить? (Настѣ). Барышня, давайте ножницы. Такую бороду вашему тятенькѣ выкрою, что кто бы ни взглянулъ — сейчасъ скажетъ: французъ!
Вотъ этого-то я и боюсь. Нельзя ли какъ нибудь сдѣлать изъ русскихъ по круглѣе?
Нельзя, нельзя! Самую французскую на гишпанскій манеръ.
Что-жъ, папенька, давать ножницы-то? Чего вы боитесь, вѣдь живы останетесь!
Давай! Дѣлать нечего! (Настя бѣжитъ къ дверямъ на лѣво). Или, эй, Настасья! Стой! Въ той комнатѣ пострижемся… (Кузькину). Можно въ той комнатѣ?
Можно, можно… (Беретъ его за руку и ведетъ къ дверямъ на лѣво),
Позвольте, ваше благородіе, на нее въ послѣдній разъ въ зеркало посмотрѣть.
Ну, ну, смотритесь… Да только скорѣе!
Настя, будешь ты послѣ этого отца своего почитать?
Да ужъ стригитесь, — буду…
Даже слеза прошибаетъ — вотъ какъ жалко! (Кузькину). Нельзя ли, ваше благородіе, подогнуть?
Нельзя, нельзя! Не задерживайте, господинъ купецъ. Я человѣкъ казенный и мнѣ время дорого. Думаете, пріятно тутъ съ вами валандаться?
Ахъ ты жизнь человѣческая! Ботъ не было печали!… Ужъ вы, пожалуйста, не очень коротко. (Въ дверяхъ встрѣчаются съ Анной Кирилловною). Что, братъ, жена — стричь ведутъ.
Такую вашему супругу бороду смастеримъ, что даже собаки лаять начнутъ. (Оборачивается, посылаетъ Настѣ; летучій поцѣлуй и уходитъ вмѣстѣ съ Степановымъ).
Куда его это повели? Въ чемъ дѣло?
Бороду стричь. Господинъ офицеръ говоритъ, что такъ невозможно… потому изъ подъ нея медали не видать.
Такъ неужели онъ своей красоты-то лишиться долженъ? Ахъ, старый человѣкъ! Совсѣмъ изъ ума выжилъ. Ростилъ, ростилъ и вдругъ…
Что-жъ дѣлать, маменька, коли такъ слѣдуетъ по закону. Не остриги-ко, такъ пожалуй въ часть возьмутъ.
Ахъ ты Господи! Настюша, да нельзя ли попросить господина офицера? Пойдемъ попросимъ. Попроси, голубушка.
Суньтесь-ко, такъ онъ вамъ покажетъ!
Боюсь я одна-то. Онъ такой строгій, кричитъ все. Должно быть не малаго чину. Пойдемъ вмѣстѣ попросимъ.
Вотъ еще что выдумали! Чтобъ я изъ-за папенькиной бороды, да унижаться стала! Ни за что на свѣтѣ!
Ахъ Иванъ Степанычъ! И вздумать не могу, что онъ будетъ безъ бороды. Эдакую красоту и вдругъ долой.
Не всю вѣдь стричь будутъ. Немножко-то останется. Да и стоитъ ли жалѣть объ эдакой дряни! Что такое борода? Такъ волосъ одинъ…
Стыдись говорить-то такъ объ отцовской бородѣ. Срамница.
Ну ужъ пошли! Теперь и конца не будетъ! А вы лучше вотъ что послушайте… Какой этотъ офицеръ прекрасный человѣкъ! Какой учтивый! Я сейчасъ съ нимъ въ пріятныхъ разговорахъ время проводила. И все комплименты! все комплименты! Кажется заинтересовался мною.
Ну вотъ, заинтересуется тобою этакій человѣкъ! Какже, дожидайся! Онъ и почище тебя найдетъ. Ему вонъ пара лошадей казенныхъ полагается. Ты, Настасья, кажется, очень много въ голову себѣ забиваешь.
Много въ голову забиваешь! А какъ по вашему это называется, коли онъ даже просилъ меня придти въ субботу во всенощной? Приходите, говоритъ, въ субботу ко Владимірской, ко всенощной — я тамъ буду.
Врешь?!
Мало того, — руку даже просилъ поцѣловать, да я не дала.
Что ты! Ну, Настасья, кажись, только посватайся къ тебѣ такой человѣкъ — минутки бы не подумала и сейчасъ бы тебя за него отдала.
Погодите, будетъ нашъ; нужно теперь только коварную интригу подъ него подвести: онъ ко мнѣ, а я отъ него; онъ къ рукѣ, а я къ нему спиной.
Да не думаетъ ли онъ, что мы за тобой золотыя горы дадимъ?
Ну вотъ еще! Благородный человѣкъ нешто объ этомъ думаетъ? Это только купцы на деньгахъ женятся. Это только тѣмъ подавай непремѣнно чернобурый салопъ, крытый гранатнымъ бархатомъ, да розовое атласное одѣяло. Да наконецъ и я не голая. Слава Богу, у меня двѣ тысячи есть, да бабушкина брилліантовая серьга.
Ну, теперь совсѣмъ готовъ. И чего плакался? Такъ-то лучше. По крайности теперь лѣтъ двадцать съ костей долой!
Ахъ, папенька, какіе вы смѣшные! (Смѣется).
Что ты, голубчикъ, это изъ себя надѣлалъ? Взглянись-ко въ зеркало: на кого ты похожъ? Совсѣмъ облѣзлый сталъ. Какъ пѣтухъ общипанный…
Дура, не жалоби меня… Не вытерплю, заплачу. Ты думаешь, мнѣ не больно? [Кузькину). Ну, ваше благородіе, кажись, что и тысячи рублей не взялъ бы я за это безобразіе!
За то ужъ теперь совсѣмъ кавалеръ!
Какъ есть на французскій манеръ.
Какой же кавалеръ? Кавалеры въ танцахъ бываютъ.
Въ танцахъ особь статья, а это настоящій кавалеръ. Ну, господинъ Степановъ, теперь вамъ только звѣзду. Какую нибудь персидскую: Льва и Солнца.
Какъ льва? Нешто у нихъ по звѣрью называются?
А то какже? Вѣдь они нехристи. У нихъ святыхъ нѣтъ. У насъ, къ примѣру, Анны, Александра, Станислава, а у нихъ змѣя какого нибудь, тигра тамъ… крокодила… У мухоѣданъ есть даже орденъ аспида и василиска.
Скажи на милость! Вотъ народъ-то! Другъ, выпьемъ! Авось, черезъ это свое бородиное горе забудемъ.
А отчего-жъ не выпить? Нацѣживай! (Пьютъ). Ну теперь, вали вторую! желаю выпить за здоровье вашей распрекрасной дочки.
Пожалуйста не насмѣхайтесь. Вы вотъ теперь такъ говорите, а черезъ часъ и забудете.
Совсѣмъ не въ то мѣсто попали. Вотъ гдѣ буду носить васъ… (Показываетъ на сердце).
Оставьте, пожалуйста!
Бутонъ!
Ну, пей, ваше благородіе! (Пьютъ).-- А что, ваше благородіе, ежели бы мнѣ теперь мундиръ и шпагу?
Въ самомъ бы разѣ были!
Ну вотъ, задумай еще что нибудь, такъ тогда не токма что бороду, а и голову обрѣютъ.
Молчи, старуха! Не твое дѣло!
Ну, папенька, вамъ, шпага не къ лицу.
Отчего-же не къ лицу?
Оттого, что шпага только офицерамъ къ лицу, а вы купецъ.
Что-жъ, что купецъ? Нешто купцы не имѣютъ? Вонъ у насъ на рынкѣ фруктовщикъ Вѣринъ, такъ у того мундиръ и шпага. Кажинный праздникъ наряжается и шпагу прицѣпляетъ. Настоящая шпага и вынимается даже. Самъ мнѣ показывалъ. Вынулъ это и помахиваетъ!..
А за помахиваніе-то знаете, что бываетъ? Это называется обнаженіе…
Господи! онъ шутя. Какое тутъ обнаженіе?.. Больше для того, чтобъ передъ своими похвастаться. Ваше благородіе, ей-Богу, ты мнѣ по нраву пришелся! (Обнимаетъ Кузькина). Кажись, теперь для тебя ничего не пожалѣю. Хочешь сейчасъ балъ сдѣлаю? Перебужу молодцовъ и пусть ихъ пѣсни поютъ.
Эко важное кушанье! Пѣсенъ-то я этихъ на Крестовскомъ слушалъ да и переслушалъ.
Ну, такъ заберемъ молодцовъ и поѣдемъ въ Елдараду — медаль вспрыскивать. Пусть всѣ пьютъ! Всѣмъ разрѣшеніе вина и елея!
Не лафа сегодня, нельзя, потому что еще въ одно мѣсто медаль везти нужно.
Ужъ больно мнѣ угодить-то тебѣ хочется. Хочешь, такъ даже дочь родную, можно сказать, единородную дщерь, и ту за тебя отдамъ.
Отчего же-съ, это можно. Барышня вы согласны?
Ни за что на свѣтѣ!
Ну, вотъ, стоитъ спрашивать! Бери изъ полы въ полу!
Настасья, да что ты одурѣла, что ли?
Ахъ, оставьте маменька! Дайте интригу сдѣлать.
Барышня, на колѣнахъ васъ умоляю! (Становится на колѣни).
Полно, ваше благородіе, брось! Дѣло поконченное. Скажи лучше, какъ зовутъ-то тебя?
Пименъ Захаровъ Кузькинъ. А васъ какъ величать?
Иванъ Степановъ сынъ Степановъ.
Какъ Иванъ Степановъ? Что-то, братъ, не такъ. Ты врешь! Нѣтъ ли тутъ подвоху какого?
Что-жъ, имя какъ имя. Какой же тутъ подвохъ?
Нѣтъ, шалишь, не тѣмъ пахнетъ! Гдѣ бумага, что я тебѣ далъ? Стой, погоди! Эти фокусы такъ не проходятъ. Давай бумагу!
Вотъ она.
Купцу Харлампію Кузьмину Степанову. Такъ ты не Харлампій Кузьминъ?
Никакъ нѣтъ-съ. Харлампій Кузьминъ Степановъ живетъ надъ нами, выше…
Выше? Такъ хорошо же! Такъ какже ты смѣлъ послѣ этого чужую медаль принимать? Нешто она тебѣ слѣдуетъ?
Ваше благородіе, помилуйте! Вѣдь вы сами-же мнѣ ее привезли и отдали.
Нѣтъ, спрашивается: какую ты имѣлъ праву ее брать? Да, знаешь ли, за этотъ пасажъ гдѣ тебѣ мѣсто?
Помилосердуйте ваше благородіе! Сами же вы и надѣвали ее на меня; сами и бороду мнѣ стригли. Нешто я тутъ въ чемъ причиненъ.
Ахъ, какой срамъ!
Нѣтъ, ты мнѣ скажи, какую ты за собой провинность чувствуешь? За что тебѣ медаль? Нешто медали такъ зря человѣку даются?
Помилуйте, ваше благородіе, я тоже жертвовалъ. По запрошлый годъ, передъ парадомъ, солдатъ въ Ямской водкой поилъ и въ ноги имъ кланялся. Пять ведеръ споилъ!
Пять ведеръ? Нѣтъ, братъ, ты такъ не отвертишься. Въ тюрьму тебя! Въ рабочій домъ! Въ арестанскія роты! Подай медаль!
Ваше благородіе, будьте милостивы! Жена, дѣти… Сами зятемъ хотѣли быть.
Какимъ зятемъ! Я три года женатъ. Вишь, что выдумалъ! (Беретъ фуражку и идетъ къ среднимъ дверямъ). Засужу за эту штуку! Въ гробъ вколочу! (Уходитъ).
Вотъ до чего дожили! И бороду остригли, и сраму натерпѣлся, да еще что впереди-то! (Машетъ рукой). Узнаютъ въ рынкѣ, такъ проходу давать не будутъ. Да и какъ не узнать?! Сейчасъ, первый вопросъ: гдѣ борода? Что въ отвѣтъ-то скажешь?
А все вы, папенька, съ вашей пужливостью. Нешто не могли пообстоятельнѣе пораспросить?
Вотъ срамъ-то! Чтожъ мы будемъ теперь дѣлать?
А вотъ что… (Подходитъ къ столу и пьетъ рюмку водки).
Смотри, стриженая борода, даромъ тебѣ это не пройдетъ. Туда упеку, куда и Макаръ телятъ не загонялъ!