Медаль за отвагу
Перед тем как ехать в Котидо — столицу штата Карамоджа, одного из самых опасных районов Уганды, — я ещё раз поинтересовался у нескольких аборигенов, насколько разумно будет посетить эту местность. Они дружно подтвердили имевшуюся у меня информацию, но говорили об этом с таким видом, будто не рекомендуют смотреть фильм «Пятница, 13-е» на ночь.
Из города Лира до деревни Котидо примерно 12-14 часов езды. Поздним вечером в свете луны, минуя все патрули, грузовик прибыл в столицу Карамоджа. На вопрос водителя о конечном пункте моего пути я ответил привычным пожеланием остановиться в самом дешёвом гест-хаусе. «Ты будешь жить рядом со мной», — гордо сказал водитель и действительно поселился в соседнем номере.
По случаю позднего прибытия гостей человек из ресепшн собственноручно заполнил гостевой журнал. Я скороговоркой продиктовал ему свои паспортные данные и, полагая, что процедура закончена, машинально по-русски спросил: «Где туалет?». Последнюю фразу он записал как мою фамилию: Gdeualet.
Рано утром с фотоаппаратом на плече отправился на поиски тех, кто будоражил моё сознание и не давал покоя последние три года. Поначалу прохожие не понимали меня, когда пытался узнать, как найти племя карамоджо. После пары неудачных попыток установить контакт я догадался, в чём дело: английское слово «tribe» можно перевести не только как «племя», но и как «национальность». Осознав потенциальную абсурдность своего вопроса, осведомился о дикарях в этнической одежде. Сообразив, о чём речь, ребята объяснили, как до них добраться. Оказалось, что селение карамоджей находится всего в полутора километрах от центра цивилизации штата с банком и почтой.
Уже через полчаса навстречу мне стали попадаться экзотические особы с ношей на голове. Одеты они были совсем не как поселенцы Котидо, где кое-кто носит даже классический костюм с галстуком, и очень походили на искомое мной племя. И действительно, вскоре на горизонте показалось небольшое дикарское поселение. Хижины сплетены из ветвей какого-то кустарника, вокруг каждой — а иногда двух-трёх — возвышался плетень, ограждавший жилище от незваных гостей. Дверью служили отверстия в заборе высотой сантиметров пятьдесят, через которые отнюдь не пигмейского роста карамоджонг заходили, согнувшись в три погибели. Некоторые «ворота» были на «замке» — большой колючий куст лежал в проёме (стволом внутрь двора, шипами наружу) и преграждал путь всем, кроме, пожалуй, йогов.
Карамоджи с радостью приняли безденежного гостя с подарками а-ля «Дед Мороз с помойки». Я достал из вещмешка и раздал им серьги без пары, блестящие военные пуговицы со звездой и медальоны из бракованных CD на шнурках. Больше всего, однако, им понравилась расчёска-щётка с металлическими зубьями, которой я, без пяти минут пионер, причёсывался в 1980 году.
Разобрав сувениры, карамоджи охотно позировали перед фотоаппаратом: видимо, заезжие любители экзотики пока не успели им надоесть.
В качестве afterParty из самой большой хижины, вход в которую был украшен козлиным черепом, вышел дряхлый старик, вероятно, вождь племени. Аборигены расступились, я остался в центре полукруга. Вождь подошёл ко мне и торжественно вручил медаль «За отвагу» в награду за то, что я не побоялся в одиночку приехать в их глухие места. Старик показал мне зна́ком, что медаль нужно носить в носу, как серьгу. Я объяснил, что у меня в носу пока нет достойного награды отверстия, и поблагодарил старейшину поклоном. Медаль была сделана из какого-то странного материала, похожего на древесину, и весила очень мало. Я вспомнил, как лихо проверяли в старину монеты «на зуб», но воздержался и положил подарок в карман.
Этой же ночью, выполнив всё задуманное, я возвращался в Кампалу — столицу Уганды. Сидя в трясущемся по ухабам грузовике, ещё раз достал награду, чтобы получше её рассмотреть, но обнаружил, что от скачки по рытвинам она сломалась пополам. Взглянув на место разлома, я понял наконец, из чего она была сделана: мне пожаловали кусочек прессованного навоза!