Машенька (Афиногенов)/Сцена пятая
Акт второй. Сцена пятая
Леонид. Маша! Машенька!
Окаемов (поднял голову от стола). Что случилось? Почему так тихо?
Леонид. Шампанское принесли, Машенька!
Маша. Куда это все? Куда? И так еды на сто гостей.
Леонид. Все съедим, Машенька! Все выпьем. За каждого гостя — тост. Необыкновенной силы я сочинил тосты!
Маша. Я тоже хочу сегодня что-нибудь сказать. Что-нибудь ужасно радостное. Чтобы всем было весело, Kaк мне.
Леонид. А вам уже весело?
Маша. Еще вчера стало весело.
Леонид. И сегодня скажете мне причину?
Маша (смутившись). Вам? Нет... да... почему?
Леонид. Потому что я тоже скажу вам одну вещь!
Маша. Вы? (Страшно смутившись.) Нет... Вы... (Села от растерянности.)
Мотя. Не рассаживайся, мать моя, гости на носу. Поди соус к рыбе отбей.
Леонид. Она устала, Мотя.
Мотя. Поди, поди, хозяйка последняя устает.
Маша (встает). Все как будто во сне. (Леониду.) Вы тоже скажете?.. Тоже?
Леонид. Непременно, Машенька.
Мотя. Устанешь тут, когда цельные дни ноты пишет — не разогнется. А начну выговаривать — «пожалуйста, не мешай». (Уходит в кухню.)
Леонид. Василий Иванович, это чудовищно! Оказывается, Маша все еще переписывает эти ноты! Зачем вы позволяете?
Окаемов. Секундочку! Коллекция отживших понятий растет. (Перечитывает вслух.) Оказывается: «Мощи — сушеный поп. Нечистый дух — это когда в комнате много курят. Горничная — это комната. Лакей — подхалим. Записано на беседе в школе». Хм! (Леониду.) Что же касается нот, то Нина Александровна заявила, что переписка носит срочный характер и Маше не надо мешать.
Леонид. О, если Нина Александровна, — умолкаю. (Видит, что Окаемов, вошедший в столовую, хочет приподнять лист с числом.) Нельзя, нельзя! В полночь сорвем — увидите. (Берет Окаемова за талию.) А помните наш прошлый Новый год?
Окаемов. Хм. Да-с. Я сидел за стаканом чая, а вы позвонили с опозданием на полчаса и, как всегда, перепутали. Вместо нового года пожелали спокойной ночи.
Леонид. Ну, уж сегодня я не перепутаю. Это все Машенька, Василий Иванович! (Широким жестом обводит стол.) Ее вторжение. Я и то помолодел духом, а вы совершенно юношей стали. После вашего дебюта шестого ноября вы уже выступали в Доме пионеров, потом на каком-то слете, и все с таким же успехом.
Окаемов. Да-с. С гораздо большим, признаться, чем мои лекции по палеографии. Вторая профессия — рассказчик о темном прошлом. (Усмехается.) И ведь отказать нельзя — просят очень.
Леонид. Размечтались, а шампанское не во льду! (Берет бутылки, уходит.)
Леонид. Ай-ай-ай, Василий Иванович! Ай-ай-ай!
Окаемов (смущенно). Да я, право...
Леонид. Извольте к елочке, к елочке.
Нина. Милый Василий Иванович! У нас с Машей новогодний секрет. Покиньте, пожалуйста, столовую.
Окаемов. Хм, в собственной квартире швыряются тобой, как пешкой, из угла в угол. (Посмеиваясь, уходит в кабинет.)
Нина (берет сверток). Машенька, здесь дедушкины книги. (Видя изумление Маши.) Ты уже заработала двести рублей. Я одолжила тебе остальную сумму и взяла книги. Подари их Василию Ивановичу на Новый год.
Маша (берет книги, растерянно). Вы свои деньги дали?
Нина. Ты отдашь их мне. Потом, постепенно. Не все ли равно?
Маша (бурно обнимая Нину). Ниночка! Я тебе очень скоро отдам. Я быстро работаю! Дедушка!
Нина. Тcc... Положи книги под салфетку.
Маша (бежит к столу, прячет книги). Ой, Нина Александровна, милая! Я даже вас на «ты» назвала от радости...
Нина. А ты зови.
Маша. Можно? Спасибо вам... то есть тебе. (Смеется.) Весь день смеюсь. Вроде Гали. Ох, дедушка удивится! Какая вы... ты добрая, Нина... Отчего ты такая добрая? Знаешь, я тебе скажу по секрету, теперь можно... Когда Витька сказал, что вы с Павлом Павловичем поженитесь, я тебе письмо написала. Длинное. (Тихо.) Чтобы вы не выходили за него замуж, потому что...
Нина. Я понимаю, девочка.
Маша. А когда узнала, что вы даже совсем не собираетесь, ох, я обрадовалась!
Нина. Ты, значит, от этого такая веселая?
Маша. И от этого, и еще от одной вещи. Только это ужасная тайна, Нина. Я даже дневник себе завела — туда ее записать. И никому не могу сказать.
Нина. Конечно, если это тайна, не говори.
Маша. Но тебе я скажу ее. Я решила. Закрой глаза.
(Обняв ее за шею, шепчет.) Скажи, если очень любишь, можно ждать три года?
Нина. Чего ждать?
Маша. Нет-нет, не смотри на меня, пожалуйста. Ну, ждать вообще. Чтобы дожидаться, кого любишь.
Нина. Конечно, можно, девочка.
Маша (еле слышно). Я... я скажу сегодня, чтобы он подождал три года. Только три года. Пока мне исполнится восемнадцать лет.
Нина. Кто «он»?
Маша. Ты знаешь.
Нина (открыв глаза). Леонид Борисович?
Маша (быстрым шепотом). Он хочет мне сегодня одну вещь сказать... Тоже про «это», наверное. Мне ужасно страшно. И сердце колотится, ты послушай. (Прикладывает руку Нины к своему сердцу.) Но все равно, я решила. (Смотрит на Нину.) Что с тобой? Нина. Голова немного болит. Пройдет.
Леонид. А я знаю, знаю, о чем вы шепчетесь!
(Вслед.) Шучу, шучу, Машенька. Представления не имею. Здравствуйте, Нина Александровна! Ох, какое на вас платье, необыкновенной силы! (Идет к кабинету.) Машенька, не смущайтесь, я каждый раз попадаю впросак со своими шутками.
Нина (останавливая его). Особенно потому, что речь шла о вас.
Леонид. «Меж юных жен, увенчанных цветами, шел разговор веселый обо мне».
Нина. Леонид Борисович, Маша вас любит.
Леонид. Надеюсь.
Нина. Я говорю о большой любви. Настоящей.
Леонид. Что?
Нина. Маша призналась мне. Она хочет просить вас подождать три года. До ее совершеннолетия.
Леонид. Подождать три года? Нет, вы серьезно? (Поймав ее взгляд.) Так. Понимаю. (Весело.) Я с восторгом подожду и пять лет...
Нина. Нет, Леонид Борисович, нельзя смеяться над первой любовью девочки. Для Маши сейчас весь мир счастлив и радостен, как она сама. Она верит только своему сердцу. И в этом сердечке — вы. Для нее сейчас не существует ни сомнений, ни вопросов, она также уверена в вашем чувстве, как и в своем. И с этим играть нельзя.
Леонид. Да-да. Понимаю. Благодарю вас... за Машу. За ваше отношение к ней. (Пауза.) Я, кажется, растерялся. Как мне ей объяснить? Может быть, вы... укажете ей на разницу лет, характеров...
Нина. Я? (Растерянно.) Нет... я не могу.
Леонид. Именно вам она поверит больше всего.
Нина. Я не могу.
Леонид. Хорошо, попробую сам. Вот что. Я скажу ей, конечно осторожно, подготовив, что я, к сожалению, уже люблю другую женщину. Вас! Тем более, что я действительно в вас влюблен.
Нина. Вы?
Леонид. Я влюбился в вас с первой встречи, помните, в поезде. Я даже хотел объясниться, но вовремя удержался. Я и сейчас еще вас люблю — вы простите меня и не обращайте внимания, это скоро пройдет.
Нина (тихо). Если это пройдет, я вам никогда не прощу.
Леонид (после паузы). Что-о-о? (Схватив ее за руку.) Извольте объяснить ваши слова...
Нина. Нужно ли? (Смотрит на него.)
Леонид (почти кричит, схватив ее за руку). Вы отдаете себе отчет в том, что вы сейчас натворили?
Окаемов. Молодое поколение прибыло.
Леонид. А? (Схватив ето за руку.) Дорогой старик! Я даже сперва не понял, что, собственно, произошло. Как будто в меня угодил метеорит... Я ощутил вдруг невыносимый подъем всех чувств... что-то такое требовательное, чему бесполезно сопротивляться... И я не сопротивляюсь. Я просто еще не совсем верю... но она же сама сказала — вот тут, где стоите вы, и я держал ее за руку, как вас. Это было! Было!
(Вскочил.) Слышите? Она просит всех в кабинет. (Бросается к кабинету и возвращается.) Все влюбленные — эгоисты! И я — тем более. Дорогой старик, объясните Маше... расскажите ей... но так, чтобы и она была счастлива... я хотел сам, но не могу, я слишком глуп сейчас, и у меня все в голове смешалось. Я уже пьян. Вы понимаете? Не делайте удивленного лица, конечно, вы понимаете. (Спешит в кабинет.)
Маша. Я... дедушку позову. (Затворяет за собой дверь.) Дедушка! (Бросается к нему, не в силах сдержать слез.)
Окаемов. Хм-хм. Что случилось? Маша? Ну-ну...
Маша. Дедушка, я уйду... ты скажи им — у меня голова болит, я уйду...
Окаемов. Хм-хм... Вот-с изволите видеть.. Ффффy!
Машенька... расскажи мне.
Ты хочешь уйти. Тебе неприятно с товарищами?
Со мной?
С Ниной Александровной, может быть?
Неужели с ней — твоим лучшим другом?!
Маша (подымает к нему лицо и снова прячет). Зачем она... его любит? Зачем?
Окаемов (понявший все). Хм-хм. Разве он плохой человек и его нельзя полюбить?
И разве она — плохая женщина? Ты их обоих любила и любишь, как лучших своих друзей. Но дружба, Маша, проверяется не словами. Если ты — настоящий друг, ты должна им помочь. Как до сих пор они помогали тебе. Ведь, правда, помогали?
Маша (тихо). Да.
Окаемов. Сейчас тебе грустно расстаться со своей мечтой... Но твоя грусть пройдет, поверь мне. Пройдет. Растает, как снег в апреле. Ты сама, как апрель. Вчера — грело солнце, а сегодня — снег. Утром было тепло, а к вечеру снова мороз. Но апрельские морозы не страшны. Потому что за апрелем обязательно наступит май. И твой май — впереди, Машенька. Поэтому я так смело и говорю: эта грусть пройдет. А их будущее может сломаться на всю жизнь. Ты ведь не хочешь этого?
Маша (тихо). Нет.
Окаемов. Я это знал. И мы встретим Новый год вместе с Ниной и Леонидом. Поздравим их с Новым годом и новым счастьем. Пусть их новый год начинается сразу со счастья. А?
Маша (грустно вздохнув). Пусть.
Окаемов. И радость наших друзей будет нашей радостью. (Подходит к дверям кабинета и распахивает их.)
А теперь — пожалуйте!
Голос. Тсс, не мешайте!
Леля (стоит посредине кабинета с платком в руках). Внимание! Я подбрасываю платок. Пока он летит — все должны смеяться.
Галя. Ха-ха-ха...
Леля. Галина, остановись! Но как только платок коснется пола, все должны замолчать. Кто не замолчит, с того штраф. Понятно?
Все. Понятно, понятно...
Леля. Раз, два, три! (Подбрасывает платок.)
Все. А-а-а, штраф, штраф!
— Какой штраф?..
— Спеть вдвоем.
— Стать на руки...
— Нет, нет, сплясать.
— Да, сплясать. Ха-ха-ха!
– Лезгинку!
Окаемов. Но, позвольте, я не умею
Маша. Дедушка... спой лучше.
Окаемов. Что ты, Маша... Я лет сорок не выступал перед аудиторией.
Все. Спойте, спойте...
Окаемов. Ну, что с вами делать? Придется. (Сел, перебрал клавиши, запел.)
И хладную душу терзает печаль.
Младую гречанку я страстно любил.
Нина. Маша, Леонид Борисович, разливайте шампанское. Никто за стол не садится — все встречают Новый год на ногах.
Леонид. Десять... (Отбегает к картону с цифрой.) Одиннадцать. Двенадцать. Дорогие друзья! Поздравляю вас с Первым мая. Ура! Ой!
Голоса: Галя, с Новым годом!
— Леля, поздравляю!
— Маша, где ты?..
— Леонид Борисович...
— Василий Иванович, а со мной? Со мной, Василий Иванович!
Виктор (подойдя к Маше). Мария! Вернись, я все прощу, упреки, подозренья... и как там дальше поется... Словом, будем в новом году дружить по-новому. И если я начну хамить по-старому, ты меня беспощадно крой. Твое здоровье, Мария!
Маша. Спасибо, Витя.
Окаемов (тем временем поднял салфеткy, увидел книги). Позвольте! Книги?
Я же их продал. Откуда они снова здесь? Откуда книги, я спрашиваю?
Нина (видя, что Маша молчит). Это подарок Маши. К Новому году. Вам.
Окаемов. Мне? Но позвольте! Откуда у Маши деньги? Маша, где ты? Поди сюда! Откуда ты взяла деньги?
Нина. Ноты, ноты, Василий Иванович. Срочная Переписка нот.
Окаемов. Что?.. (Стоит, пораженный.) Ноты?.. Хм...
С Новым годом, внучка! Спасибо! С новым счастьем, которое я нашел. (Обнял ее, потом торопливо отер глаза и, отвернувшись, вышел в кабинет.)
Леонид. Да, с новым счастьем! Вы — наше счастье, Машенька. Вы наполнили наши жизни собой, и от этого они стали чище, лучше, достойнее!.. Друзья мои! Вы пришли в этот дом вместе с Машенькой. Вместе с нею я обнимаю всех вас. Здравствуй, племя молодое, но знакомое!