Матеріалы къ изученію тюремнаго вопроса. М. Н. Галкина. СПБ. 1868 г.
правитьЕсли бы г. Галкинъ ограничился въ своей книгѣ только архитектурнымъ описаніемъ тѣхъ тюремъ, которыя онъ видѣлъ заграницей, то на его книжку можно было бы смотрѣть, какъ ни руководство для тюремныхъ строителей и оцѣнятъ ее лишь со стороны ея архитектурной соотвѣтственности.
Но г. Галкинъ, дѣлая довольно подробное описаніе заграничныхъ тюремъ, предпосылаетъ своему описанію «обозрѣніе состоянія тюремнаго вопроса въ западной Европѣ», а книжку свою называетъ, «Матеріалами въ изученію тюремнаго дѣла». Это возлагаетъ на рецензента нѣсколько иныя обязанности, ибо переноситъ вопросъ на почву болѣе широкую, въ сферу теоретическихъ соображеній.
Дѣлая описаніе заграничныхъ тюремъ и высказывая нѣкоторыя теоретическія положенія, г. Галкинъ изображаетъ нерѣшенный тюремный вопросъ въ его существующихъ противорѣчіяхъ, а уклонившись отъ всякаго собственнаго вывода, онъ ставитъ тѣмъ читателя въ положеніе весьма затруднительное. Что же дѣлать намъ? какія строить тюрьмы лучше? Какими средствами исправлять русскихъ преступниковъ? На эти вопросы у г. Галкина отвѣтовъ нѣтъ.
Сообразительный читатель могъ бы, конечно, сдѣлать и собственные выводы. Но и это оказывается невозможнымъ, ибо «Матеріалы» преисполнены сбивчивыхъ и противорѣчивыхъ мыслей, такъ что читатель, одолѣвшій книжку до конца, остается лишь въ сумлѣніи.
Общій обзоръ тюремнаго вопроса г. Галинъ заключаетъ такъ: «таковы противоположныя мнѣнія, которая столь рѣзко расходятся въ теоріи, но примиряются практикою въ значительной степени». Ужъ но этой одной фракѣ можно судить о томъ, что дѣйствительной послѣдовательности и строгихъ, смѣлыхъ логическихъ выводовъ, безъ какой бы то ни было предвзятой мысли, ожидать отъ автора невозможно.
Взглянемъ ближе на это примиреніе между практикой т теоріей.
Намъ сообщаютъ, что до конца XVIII столѣтія европейскія тюрьмы находились въ отвратительно-дурномъ положеніи: тѣснота помѣщенія, отсутствіе свѣта и воздуха составляли непремѣнную принадлежность всякой тюрьмы. Убійцы, грабители, поджигатели, воры, несостоятельные должники содержались всѣ вмѣстѣ. Тюремные смотрители не получали жалованья и наживались на счетъ заключенныхъ. Богатымъ жилось въ тюрьмахъ недурно; они ѣли хорошо и даже мяли вино; бѣдные же бродили въ стѣнахъ тюрьмы голодные, полунагіе и въ порывѣ отчаянія лишали нерѣдко себя жизни. Болѣзни и смертность свирѣпствовали страшно.
Но вотъ, подъ вліяніемъ новыхъ философскихъ ученій, явилось въ Европѣ стремленіе замѣнить тяжкія позорныя наказанія, какъ выражается г. Галкинъ, болѣе сообразными съ природою человѣка.
Такъ наказаніемъ начали признавать повсемѣстное лишеніе свободы, какъ наказаніе, которое можетъ быть примѣняемо съ самою продолжительною разнообразностью и строгостью, смотря по преступности и развитію каждаго и которое имѣетъ еще то преимущество, что даетъ наибольшую возможность исправить преступника.
Эта первая прекрасная сторона, усматриваемая г. Галкинымъ въ тюремномъ заключеніи, и по его мнѣнію, сообразная съ природою человѣка, не подтверждается никакими ни физіологическими, ни психологическими основаніями. Если тюрьма такъ сообразна съ природою человѣка, почему же родъ человѣческій не превратилъ шаръ земной въ огромный пенитенціарій?
Западная Европа и Америка давно уже дѣлаютъ всевозможные эксперименты и занимаются своими истязательно-филантропическини затѣями, однако сообразность ихъ съ природою человѣка до сихъ поръ не подтвердилась никакими фактами и наблюденіями.
Жалкая система одиночнаго заключенія находитъ и до сихъ поръ еще защитниковъ и существуетъ въ своей первоначальной чистотѣ въ Пруссіи, Баденѣ и Бельгіи.
Нашлось однако довольно и дѣйствительно разсудительныхъ людей, которые возмутились противъ подобной тюремной пытки и тогда послѣдовали нѣкоторыя тюремныя измѣненія. Измѣненія эти заключались въ томъ, что первоначальный принципъ пенитенціаристовъ, по которому исправленіе преступника поставлялось цѣлью наказанія, остался въ той же силѣ, но только цѣли предположенной думали достигать нѣсколько инымъ путемъ. Видя источникъ преступленій въ праздности, непривычкѣ къ труду, неспособности подчиняться извѣстному порядку жизни, склонности въ чувственнымъ удовольствіямъ, новые тюремные экспериментаторы задумали исправлять преступниковъ не заключеніемъ наединѣ, безъ работы, но, напротивъ, пріученіемъ ихъ въ труду и строгому порядку. Тюрьму превратили въ рабочій домъ, а заключенныхъ, раздѣливъ ихъ на классы, по полу, возрасту и роду преступленія, днемъ выводили на общія работы, гдѣ не позволялось говорить ни слова, а ночью запирали по одиночкѣ въ кельи. Такъ какъ цѣль наказанія заключалась въ исправленіи, то подспорьемъ къ тюрьмѣ явились карцеръ, хлѣбъ, вода и тѣлесныя наказанія.
Не менѣе сильнымъ подспорьемъ служило и нравственное вліяніе на заключенныхъ чрезъ духовниковъ и благочестивыхъ людей, которые должны были умягчать сердца предполагаемыхъ кающихся преступниковъ. Впрочемъ Фюслинъ, сочиненія котораго, какъ кажется, г. Галкинъ не читалъ, видѣлъ въ этихъ нововведеніяхъ не больше, какъ вредное вольнодумство. Онъ и до сихъ поръ убѣжденъ, что не можетъ быть придумано ничего болѣе совершеннаго, какъ Еруксальская тюрьма, построенная по самой строгой, келейной системѣ, и что только она одна въ состояніи искоренить преступныя тенденціи человѣчества, постоянно снабжающею тюрьмы контингентомъ преступниковъ.
Указывая на свои авторитеты и на спасительность всякихъ нравственныхъ вліяній, г. Галкинъ въ тоже время приводятъ фактъ, вполнѣ уничтожающій все то, что онъ говоритъ о вліяніи существующихъ тюремныхъ системъ. «Усиленная ссылка въ западную Австралію, гдѣ былъ большой запросъ на рабочія силы, не уменьшила числа преступленій. Напротивъ, по свѣденіямъ 1861 года общее годовое число обвинительныхъ рѣшеній въ Англіи возрасло на 13,000». Наконецъ, въ 1862 году явились въ Лондонѣ такъ называемые гарротеры, занимавшіеся разбоями и убійствами среди бѣлаго дня. Достигаетъ ли тюрьма своей цѣли, если, поглощая въ своихъ стѣнахъ преступниковъ, она въ тоже время нисколько не уменьшаетъ преступленій вообще! Англійскіе консерваторы — извѣстные трусы. Вмѣсто того, чтобы подумать объ этомъ вопросѣ серьезно, они, среди паники, которую навели на нихъ убійцы и разбойники, придумали только одно — ввести тяжкія тѣлесныя наказанія для извѣстной категоріи преступниковъ. Но ни одинъ изъ англійскихъ юристовъ не подумалъ о томъ, что если ужь приходится становиться снова на путь тяжкихъ наказаній, то лучше всего воротиться къ смертной казни за воровство въ три шиллинга, какъ было прежде.
Никто изъ консервативныхъ филантроповъ западной Европы, не исключая впрочемъ и русскихъ, не былъ въ состояніи отнестись къ преступнику вполнѣ человѣчнымъ образомъ. Для нихъ преступникъ — паціентъ, съ которымъ они позволяютъ себѣ производить всевозможные эксперименты въ видахъ будущаго гадательнаго блага человѣчества, котораго, конечно, труднѣе всего достигнуть какой бы то ни было тюремной системой. Кто, напримѣръ, изъ нихъ ставилъ правильно гигіеническій вопросъ? Кто изъ нихъ задумывался надъ тѣмъ, какой страшной пыткѣ подвергается человѣкъ свѣжій и здоровый, заключенный на продолжительный срокъ въ келью, даже и съ выпускомъ днемъ, но въ тоже время лишенный возможности удовлетворять самымъ естественнымъ своимъ потребностямъ? Прочитайте Паппенгейма, и вы узнаете, какъ дѣйствуетъ разрушительно одиночная тюрьма, по какой бы системѣ она ни была устроена. Нравственность есть здоровье, а не искалѣченіе человѣческой природы.
Дѣлая переходъ къ системѣ Крофтона, г. Галкинъ говоритъ, что для полнаго исправленія преступника необходимо имѣть въ виду и тѣ обстоятельства, которыя представляются при его освобожденіи. Конечно, мысль хорошая; но нѣсколько дальше г. Галкинъ замѣчаетъ, что подобная новая система требуетъ тѣхъ особенныхъ условій и тѣхъ соотвѣтственныхъ руководителей, безъ которыхъ врядъ ли возможно ея примѣненіе. Значитъ нельзя? О чемъ же разговоръ? Если въ цѣлой Англіи нашелся только одинъ Крофтонъ, то не будетъ ли слишкомъ самоувѣренно полагать, что въ другихъ странахъ они могутъ являться десятками?
Еще дальше, при объясненіи тюремныхъ подвиговъ Бельгіи, г. Галкинъ говоритъ, что улучшенія, вводимыя въ самой Бельгіи, слѣдуютъ одно за другимъ такъ быстро, что почти въ каждой новой тюрьмѣ встрѣчаются измѣненія, свидѣтельствующія объ истинномъ успѣхѣ тюремнаго дѣла. Нѣтъ, ужь пожалуйста избавьте отъ подобныхъ истинныхъ успѣховъ.
Вы говорите намъ, что наказаніе должно быть благомъ для падшаго гражданина; вы говорите намъ, что идея исправленія получила свое начало отъ идеи милосердія и братской любви въ ближнему; вы говорите намъ, что и съ научной точки зрѣнія эта система исправленія признана вполнѣ справедливою и необходимою. Въ тоже время вы увѣряете насъ, что на долю Германіи выпала честь наибольшей научной разработки предмета и въ доказательство ссылаетесь на, тюрьмы Бруксальскую и Моабитсвую, построенныя по системѣ строгаго одиночнаго заключенія. Какое же тутъ милосердіе, любовь и честь, когда видишь только пытки и противорѣчія.
Тюремный вопросъ въ томъ видѣ, какъ онъ стоитъ теперь въ западной Европѣ, есть больше ничего, какъ филантропическая ложь и юридическое противорѣчіе. Если, наконецъ, и юристы согласились съ тѣмъ, что въ тюремное дѣло необходимо ввести человѣколюбіе, то это доказываетъ лишь то, что юридическая наука не позволяетъ людямъ двигаться съ приличной быстротой по пути умственнаго развитія и ужь ни въ какомъ случаѣ она не можетъ служить такимъ авторитетомъ, какихъ усиливается сдѣлать ее г. Галкинъ. Все, что юристы и филантропы толкуютъ объ исправленіи падшихъ людей, больше ничего, какъ пустыя слова умственно-праздныхъ людей, неспособныхъ дѣлать настоящаго дѣла. Дѣйствительно, филантропы вычистили тюрьмы, вымыли въ нихъ полы, истребили вшей и блохъ, облачили арестантовъ въ платье болѣе пристойное, но въ тоже время съ гримасой фальшивой любви и съ инквизиціоннымъ ханжествомъ, надѣвъ на руки бархатныя перчатки, сдавили несчастныхъ заключенныхъ такъ за горло, что право не знаемъ что лучше: смертная казнь или одиночное заключеніе. Въ нынѣшнемъ году въ штатѣ Луизіаны придумали вмѣсто смертной казни заключать убійцъ въ одиночныя кельи навѣки. Одиночная келья состоитъ изъ двухъ комнатъ, окрашенныхъ черною краскою, съ благочестивыми надписями на стѣнахъ. Въ одной комнаткѣ заключенный спитъ, другая служитъ ему мастерской. Съ арестантомъ не говорятъ ни слова и онъ погребается заживо въ этой могилѣ. Неужели смертная казнь хуже?
Г. Галкинъ, какъ видно, познакомился недостаточно съ прогрессивными писателями по тюремному вопросу. Онъ не только не примирилъ всѣхъ уже выясненныхъ на западѣ противорѣчій существующихъ тюремныхъ системъ, но даже не воспользовался для своихъ выводовъ превосходныхъ указаніемъ Франціи.
Франція, во время министерства Перснньи, отказалась ои одиночнаго заключенія и держитъ своимъ заключенныхъ вмѣстѣ, подраздѣляя ихъ только по категоріямъ. Въ тоже время Франція устроила у себя особыя земледѣльческія колоніи для малолѣтнихъ, гдѣ заключенные занимаются полевыми работами и мастерствами. Конечно, и Франція поступила въ этомъ случаѣ не совершенно послѣдовательно, но ужь гдѣ же требовать послѣдовательности въ наше время — достаточно если кто нибудь поступаетъ умнѣе другихъ. Франція не могла освободиться отъ того несчастнаго принципа, по которому исправленіе должно быть цѣлью наказанія и вслѣдствіе того большинство держится въ ней мнѣнія, что заключенные должны искупать свою вину тяжелой и усиленной работой. Но вѣдь это каторга и пытка! Сама же юридическая наука противъ пытки и сама же она возводитъ наказаніе въ необходимый элементъ исправленія. Поневолѣ вспомнишь Гете, который сказалъ, что если людямъ удастся выдумать новое слово, то они воображаютъ, что имъ все ясно и что у нихъ въ головахъ сидитъ новое понятіе.
Въ подтвержденіе невозможности однимъ тюремнымъ заключеніемъ, ко какой бы то ни было системѣ, исправить преступника я насадить землю людьми добродѣтельными, г. Галкинъ приводитъ слѣдующій фактъ. Кстати замѣчу, что этимъ фактомъ г. Галкинъ разрушаетъ самъ все то великолѣпное тюремное зданіе, которое онъ сооружаетъ."Уголовная статистика указываетъ, говоритъ г. Галкинъ, что число малолѣтнихъ преступниковъ постепенно увеличивается, и что многіе изъ взрослыхъ, осуждаемыхъ за преступленія, еще въ самомъ раннемъ возрастѣ не разъ попадались въ разнаго рода проступкахъ и преступленіяхъ. Число рецидивистовъ категоріи малолѣтнихъ преступниковъ доходитъ въ Англіи до 40 %. Изъ этого факта, кажется, очевидно, что нужно бы заботиться о предупрежденіи возможности подобныхъ грустныхъ явленій. Но логика юристовъ нѣсколько иная. Подобная закоренѣлость въ преступленіи, говоритъ г. Галкинъ, указываетъ на необходимость употреблять во время всѣ тѣ мѣры исправленія, которыя еще могутъ подавить въ несовершеннолѣтнемъ наклонность въ преступленію и дать ему средства къ честному существованію." Какая же тутъ закоренѣлость, когда у человѣка сложилось все міровоззрѣніе и всѣ привычки такимъ образомъ, что ему и поступать иначе невозможно, и когда самъ г. Галкинъ многими страницами ранѣе говоритъ, что уголовной статистикѣ удалось доказать наглядно зависимость большей части преступленій отъ внѣшнихъ причинъ: нищеты, неразвитія, крайней грубости и многихъ другихъ, часто безвыходныхъ положеній, которыя, при несовершенномъ общественномъ устройствѣ, доводятъ нерѣдко до преступленія". Но были ли у васъ, гг. криминалисты, дѣти? Занимались ли вы когда нибудь чьимъ нибудь воспитаніемъ? Слѣдили ли вы за развитіемъ ребенка? И знаете ли вы, какъ я подъ какими вліяніями ростетъ ребенокъ на лонѣ природы? Этихъ вопросовъ нельзя рѣшать легкомысленно, однимъ почеркомъ пера. Ихъ не порѣшишь и готовыми фразами изъ этики XVII вѣка. Криминалистамъ непремѣнно хочется исправлять падшихъ людей, какъ прокурорамъ обвинять всякаго, какъ слѣдователямъ арестовывать подозрѣваемаго. Но тотъ путь, на который вступаетъ медицина, неизбѣженъ и для уголовнаго права. Медицина уже уступаетъ дорогу гигіенѣ и люди стараются теперь не столько лечиться, сколько предупреждать необходимость леченія. Современемъ люди будутъ воспитаны такъ, и такъ они устроютъ свою соціальную жизнь, что кромѣ гигіены не будутъ нужны другія медицинскія знанія. И уголовному правосудію придется уступить свое мѣсто соціальной гигіенѣ. Вотъ куда должны быть направлены усилія филантроповъ и криминалистовъ.
Я не стану родить читателя въ предѣлы слишкомъ отдаленнаго идеала и не стану говорить ничего объ уголовной гигіенѣ, или вѣрнѣе о соціологіи. Эта пара еще только прозрѣвается и намѣчается. Не желая сходить съ практической почвы, т. е., отходить отъ того, къ чему уже готова консервативная филантропія я укажу на выходъ весьма удобный, весьма дешевый и весьма возможный для насъ хоть съ будущаго года. Этотъ практическій выходъ — исправительныя земледѣльческія колоніи.
Во Франціи онѣ существуютъ только для малолѣтнихъ и подраздѣляются да правительственныя и частныя. Всѣхъ колоній 67, съ населеніемъ доходящимъ до 8 тысячъ человѣкъ, и въ тожъ числѣ до 1,500 человѣкъ женскаго пола. Лучшихъ изъ этихъ заведеній считается частная колонія въ Меттре.
Колонія эта учреждена въ 1839 году и организована по плану ея теперешнихъ директоровъ виконта де-Бретиньера и Денеца. Этому послѣднему принадлежитъ мысль объ учрежденіи частныхъ исправительныхъ сельско-хозяйственныхъ и промышленныхъ заведеній для несовершеннолѣтнихъ преступниковъ.
Колонія Меттре находится близь Тура и лежитъ въ красивой мѣстности. При посѣщеніи ея г. Галкинымъ, въ ней находилось до 700 преступниковъ. Заключенные раздѣлены на группы по 40 человѣкъ въ каждой и каждая такая группа называется семействомъ. Члены одного семейства не смѣшиваются съ другими. Они помѣщаются въ отдѣльныхъ домахъ, имѣютъ особые луга для прогулокъ и соединяются лишь въ церкви, и въ классной во время уроковъ. Каждый домъ завѣдуется такъ называемымъ отцомъ семейства. При немъ есть помощникъ и, сверхъ того, каждому отцу семейства помогаютъ двое изъ самихъ заключенныхъ, которые называются старшими братьями. Конечно, подобныя прозвища отзываются нѣсколько филантропическимъ шутовствомъ. Ну, да это не важно.
Каждый дожъ, въ которомъ живетъ семейство, имѣетъ три этажа. Въ нижнемъ помѣщается мастерская, подраздѣляемая на отдѣленія, по родамъ занятій, а во второмъ и третьемъ находятся спальня, столовая, рекреаціонная зала.
Каждый подобный домъ съ мебелью, посудой, платьемъ и бѣльемъ на сорокъ человѣкъ обошелся въ 8,300 франковъ. Большая часть домовъ сгрупирована, но есть и отнесенные въ поле. Колонія не обнесена стѣной, и между тѣмъ побѣговъ не бываетъ. Случались лишь попытки, но и то между вновь прибывшими. И во всѣхъ остальныхъ земледѣльческихъ колоніяхъ Франціи лѣтъ ни стѣнъ, ни заборовъ.
Въ подобныя исправительныя колоніи поступаютъ обвиненные отъ 8 до 20-лѣтняго возраста. Занимаютъ ихъ преимущественно земледѣльческими работами, а также разными ремеслами. Въ Меттрэ, сверхъ работъ полевыхъ, обучаютъ изготовленію земледѣльческихъ пашинъ, постройкамъ, тескѣ и кладкѣ камня, дѣлаютъ экипажи, шьютъ платья, ткутъ полотно и т. д. Кромѣ работъ воспитанники Меттрэ занимаются ежедневно въ школѣ, гдѣ ихъ учатъ грамотѣ, чистописанію и начальнымъ основаніямъ религіи. Работамъ и ученью посвящается въ день двѣнадцать часовъ. За каждую работу полагается плата по урочно. Нѣкоторые изъ заключенныхъ успѣваютъ сдѣлать въ день даже до трехъ уроковъ. Кромѣ того лучшимъ работникамъ каждый мѣсяцъ дается дополнительная плата. Старшіе братья получаютъ двойную задѣльную плату. На эти деньги заключенные могутъ покупать масло, фрукты, вино и т. д.
Въ вознагражденіе за хорошее поведеніе имена лучшихъ, ведшихъ себя безукоризненно втеченіи трехъ мѣсяцевъ, выписываются на почетныхъ доскахъ, вывѣшенныхъ въ церкви и въ классной; тамъ же висятъ списки всѣхъ выпущенныхъ изъ колоній. Многіе изъ нихъ успѣли отличиться въ военныхъ дѣйствіяхъ и портреты этихъ героевъ вывѣшены тоже.
Дѣйствуя съ одной стороны возбужденіемъ соревнованія, не забываютъ съ другой и мѣры репресивныя. Всякій дурной поступокъ влечетъ за собою наказаніе. Постепенность наказаній слѣдующая: исключеніе изъ почетной таблицы, употребленіе на работы въ надворныхъ строеніяхъ, заключеніе въ свѣтлыхъ кельяхъ съ ограниченіемъ пищи, заключеніе въ темныхъ кельяхъ и наконецъ возвращеніе въ дѣйствительныя тюрьмы, въ отдѣленія несовершеннолѣтнихъ.
До открытія земледѣльческихъ колоній число рецидивистовъ между несовершеннолѣтними преступниками доходило до 75 %; теперь же изъ воспитанниковъ Меттрэ является лишь 3,81 %; а изъ воспитанниковъ другихъ колоній не больше 8 %. Изъ воспитанниковъ Меттрэ третья часть служитъ въ военной или въ морской службѣ.
Конечно не обошлось безъ охужденія. Колонію Меттрэ обвиняютъ въ томъ, зачѣмъ она основана въ плодородной мѣстности, гдѣ земледѣльческія работы слишкомъ легки, тогда какъ заключенные должны искупать свою вину усиленною и тяжелою работою. Хотя подобное жестокое замѣчаніе можно ба обойти молчаніемъ, вслѣдствіе его нелѣпости, тѣнь не менѣе директора Меггрэ говорятъ въ свое оправданіе, что какъ воспитанники ихъ здоровья большею частью слабаго и не отличаются ни охотою, ни навыкомъ къ труду, то было бы неразсудительно ожидать отъ подобныхъ работниковъ, чтобы они могли побѣдить нерадѣніе и физическую слабость тамъ, гдѣ другіе не достигаютъ желаемыхъ успѣховъ при доброй волѣ и достаточной силѣ. Мѣстность Меттрэ, говорятъ директоры, избрана не въ ущербъ пенитенціарнымъ видамъ, а напротивъ, ибо надо умѣть возбуждать, а не убивать охоту къ труду и укрѣплять, а не ослаблять физическія силы. Исправительныя колоніи въ Голландіи только потому и- не удались, что были основаны въ неблагодарныхъ мѣстностяхъ.
Если идею исправительныхъ колоній мы станемъ развивать послѣдовательно, то неизбѣжно является вопросъ, отчего это дѣло должно остановиться на предѣлѣ двадцати-лѣтняго возраста преступника. Отчего не 22, 23, 25, 28 годахъ, однимъ словомъ, отчего не устраивать колоній для взрослыхъ? Почему непремѣнно нужны тюрьмы для одиночнаго заключенія и всѣ тѣ филантропическіе ужасы, которыми XIX вѣкъ напоминаетъ время инквизиціи, но инквизиціи не съ растрепанными волосами, желѣзными крючьями и черными масками, а инквизиціи вылощенной, напомаженной, во фракѣ и лайковыхъ перчаткахъ. Юристы говорятъ, что имъ не нужна смерть грѣшника; имъ не нуженъ уголовный законъ Моисея. Они даже римское право находятъ кровавымъ. Въ такомъ случаѣ остается только быть послѣдовательнымъ и смотрѣть на преступника разсудительно и спокойно, какъ на такого же человѣка, — какъ всѣ мы грѣшные, люди добродѣтельные, — но только обстоятельствами жизни доведеннаго до иной практики. Освободите его отъ прежнихъ обстоятельствъ и поставьте его въ возможность иныхъ поступковъ, которые бы не довели его до уголовнаго процесса. Но сдѣлайте это не на словахъ только, какъ это водится до сихъ поръ, а искренне, на самокъ дѣлѣ.
Подобной задачи тюрьма никогда не разрѣшитъ и ближе всего подойдутъ въ ней земледѣльческія колоніи для взрослыхъ преступниковъ.
Россія болѣе, чѣмъ какая либо страна, заключаетъ въ себѣ данныхъ для подобной системы. Изъ разчета Анучина оказывается, что высшія сословія (дворяне, духовенство, купцы) составляютъ 8,46 %) а низшія сословія (мѣщане, крестьяне, военные) — 96,54 % всего числа ссыльныхъ въ Сибири. Если повсюду въ Европѣ призвано въ принципѣ занимать заключенныхъ такимъ ремесломъ, какое они знаютъ, то ясно, что нашимъ заключеннымъ нужно поручить земледѣліе и вообще сельско-хозяйственное дѣло. Но какъ земледѣліемъ при келейной системѣ заниматься невозможно, то конечно необходимо организовать исправительныя земледѣльческія колоніи.
Первая выгода подобной системы въ ея дешевизнѣ. Тутъ не потребуются грандіозные каменные пенитенціаріи, стоющіе сотни тысячъ, а Достаточно будетъ выстроить деревянные сельскіе дома, которыя конечно обойдутся сравнительно очень дешево. Содержаніе подобныхъ колоній не будетъ стоить казнѣ ни копѣйки, ибо колонія будетъ производить все необходимое для ея существованія сама, начиная съ хлѣба до одежды и всякой утвари.. Положимъ, что и нынѣшнее содержаніе арестантовъ не обходится казнѣ слишкомъ дорого, такъ какъ въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ, напримѣръ, въ областяхъ бессарабской, иркутской, семипалатинской и въ губерніяхъ таврической и воронежской на годовое содержаніе арестанта тратилось еще въ недавнее время по 10 руб. 18 коп. и до 16 руб. 67 коп. Но несмотря на подобную дешевизну, несмотря на то, что арестантовъ кормили и одѣвали хуже, чѣмъ послѣдняго нищаго, общіе тюремные расходы простирались свыше двухъ милліоновъ. Эти два милліона, при системѣ земледѣльческихъ колоній, найдутъ себѣ другое дѣло.
Вторая выгода будетъ заключаться въ томъ, что перевоспитаніе падшаго человѣка совершится самою жизнью; новая практика создастъ человѣку новыя привычки, чего невозможно достигнуть при системѣ одиночнаго заключенія или при каторжной работѣ, когда человѣку приходится весь свой вѣкъ рыть пески.
Одиночно выдержанный арестантъ выпускается на всѣ четыре стороны. Куда ему идти? Ступай, говорятъ, на поселеніе. Но вѣдь поселеніе есть деревня, сельская природа, сельская жизнь, а заключенный, или копалъ весь свой вѣкъ золотоносные пески, или учился въ тюрьмѣ ремеслу, ненужному для деревни, или, еще хуже, безплатно щипалъ канатъ. Ясно, что освобожденіемъ изъ тюрьмы подобнаго человѣка наталкиваютъ на новый развратъ и преступленіе, и что сама уголовная практика создаетъ рецидивистовъ. Арестантъ изъ земледѣльческой колоніи, выпущенный на свободу или на поселеніе, приписывается къ селу и тамъ продолжаетъ тоже дѣло, которымъ онъ занимался въ колоніи.
Женитьба должна имѣть при этомъ важное воспитательное значеніе. Она необходима какъ для правильнаго гигіеническаго быта арестантовъ, такъ и для возможнаго устраненія побѣговъ и рецидивовъ. Въ основѣ исправительныхъ колоній должно лежать семейное начало; оно смягчитъ нравы; оно спасетъ здоровье арестантовъ; оно уничтожитъ сумасшествіе, самоубійство и даже убійство, такъ обыкновенные при тюремномъ заключеніи. Супружество не должно разрѣшаться какъ награда; оно должно быть необходимымъ элементомъ самой системы, для пріученія колонистовъ къ порядочнымъ привычкамъ. Въ Голландіи, напримѣръ, арестантамъ позволяется вступать въ бракъ только по минованіи срока заключенія, иногда очень продолжительнаго, т. е. тогда, когда человѣкъ уже испортился для семейной жизни, и неспособенъ быть мужемъ.
Изъ заработковъ каждаго арестанта должны дѣлаться сбереженія, чтобы выпущенному изъ колоніи не пришлось протягивать руку за подаяніемъ, и чтобы у него были средства для обзаведенія.
На подобныя мысли могутъ сдѣлать возраженіе, что преступники и злодѣи станутъ жить лучше, чѣмъ люди порядочные, что имъ за преступленіе будетъ платиться премія. Возраженіе это старое и отвѣтъ на него будетъ старый. Во-первыхъ, очень жаль, что есть люди, которымъ на свободѣ хуже, чѣмъ въ тюрьмѣ; а во-вторыхъ, устраивайте такъ, чтобы этого не было. Не лечите только больныхъ, а водворяйте гигіену. До сихъ поръ юристы только карали, а чѣмъ общество предупреждало возможность преступленій? Что оно дѣлало, чтобы ихъ не было?
Можетъ явиться и еще возраженіе; скажутъ, что арестанты разбѣгутся. Но на это возраженіе можно представить слѣдующіе фанты. Въ 1868 году на курско-харьковской дорогѣ производилась работы пятью арестантскими ротами, и вотъ что мы читаемъ въ «Сѣверной Почтѣ»: "Въ теченіи отчетнаго періода работъ, всѣ роты работали безъ конвоя за круговымъ поручительствомъ и, изъ всѣхъ ротъ, покушавшихся въ побѣгу было только два человѣка; но былъ и особенный случай, доказывающій степень нравственнаго «правленія арестантовъ. Въ селѣ Шумаковѣ, гдѣ были расположены администраціи и склады, въ 11 часовъ ночи загорѣлся хлѣбъ. По неимѣнію вблизи воды и пожарныхъ инструментовъ селу угрожало бѣдствіе, почему приказано было второй ротѣ, состоявшей изъ 316 человѣкъ, немедленно прибыть на пожаръ; рота прибыла за 2 версты въ 10 минутъ, въ разсыпную, слѣдовательно, безъ кругового надзора и по утушеніи пожара возвратилась въ баракъ въ полномъ числѣ людей благополучно. По окончаніи работъ, арестанты, по просьбѣ ихъ были отправлены въ свои мѣстныя роты также безъ конвоя, и по донесеніямъ ротныхъ командировъ, бѣжавшихъ было только два изъ кіевской роты, а прочія роты прибыли благополучно. Жалобъ ни отъ кого въ пути отъ арестантовъ не было. Такимъ образомъ, заключаетъ „Отчетъ“, результаты доказываютъ, что нравственное настроеніе арестантовъ во время работъ улучшилось, здоровье ихъ было въ удовлетворительномъ со. стояніи, несмотря на тяжесть и разнообразіе работъ и вмѣсто расходовъ на содержаніе арестантовъ пріобрѣтена прибыль». Приведу еще фактъ, который беру у г. Максимова. Въ Сибири, на каторгѣ, былъ закоренѣлый злодѣй, Дубровинъ. Ему довѣрили разъ довести каторжныхъ съ Бары до Николаевска, и онъ довелъ всѣхъ благополучно. Тѣмъ, же способомъ довѣрія, говоритъ г. Максиновъ, съумѣлъ достичь до болѣе блестящихъ результатовъ тотъ этапный командиръ, которому поручено было перевести изъ большого Нерчинскаго завода (по уничтоженіи тамъ тюрьмы) всѣхъ каторжныхъ въ Кару — въ новыя тюрьмы и на новыя работы на золотыхъ промыслахъ. На этой системѣ довѣрія зиждется почти все утлое зданіе всей этапной системы. Большую чаетъ деревянныхъ частныхъ домовъ въ городѣ Томовѣ выстроили рабочія артели изъ каторжныхъ, подъ надзоромъ рядчиковъ изъ своихъ, и пользовавшихся полною свободою, внѣ всякаго начальничьяго дозора. Г. Максимовъ справедливо замѣчаетъ, «что возвращеніемъ обратно нѣкоторыхъ нравъ, прибавкою больнымъ даже самыхъ незначительныхъ льготъ, достигаются тѣ неожиданные результаты, которые свидѣтельствуютъ о живучести въ самыхъ тяжкихъ преступникахъ чувства чести сознанія человѣческаго достоинства».
А что же станется съ Сибирью? Въ томъ видѣ и при томъ карательномъ характерѣ, какимъ Сибирь отличается и до сихъ поръ, ей оставаться невозможно. Сибирь наполняется бездонный людьми, которыхъ окончательно развращаетъ бродяжническая безпорядочность и золотые проіыслы. Съ подобнымъ элементомъ благосостояніе края невозможно. Для спасенія самой Сибири, необходимо измѣнить существующую у насъ систему ссылки, и не дѣлать изъ Сибири притона всякой безпорядочности и безпутства, которое выдѣляетъ изъ себя европейская Россія, и затѣмъ сбываетъ все ей негодное въ другія мѣста. Можетъ и Сибирь служить мѣстомъ для подобной колонизаціи; могутъ служить для нея я наши восточные пустыри. Важенъ не этотъ вопросъ; важенъ не выборъ мѣстъ для колоній; важна идея самой колонизаціи. Лишь бы она была признана справедливой, а въ организаціи системы затрудненій не встрѣтится. Одного только нужно желать, чтобы мы спастись отъ одиночныхъ тюремъ, по какой бы иностранной системѣ онѣ ни были выстроены. Спасется-ли?