(*) Въ одномъ обществѣ мнѣ случилось подслушать разговоръ г-на Ф. съ г-номъ Н. Пришедши домой, немедленно я записалъ слышанное, и сей маленькій споръ отдаю на судъ читателей. С.
Ф. Помилуйте, государь мой: что вы такъ пристрастны къ Нѣмцамъ? Не уже ли никто неписалъ ихъ лучше и не былъ ихъ умнѣе?
Н. Да, сударь; люблю Нѣмецкую Поезію и предпочитаю ее Французской.
Ф. Французской? возможно ли? — Вольтеръ! Расинъ!
Н. Вольтеру я прлтивупоставлю Гете, и Расину Шиллера; другихъ ненужно и сравнивать.
Ф. Кто былъ етотъ Гете? кто такой Шиллеръ? я и неслыхалъ объ нихъ.
Н. Помилуйте! Первый еще живетъ въ семъ свѣтѣ и наслаждается плодами своей Славы, а другой…. Какъ незнать ничего о писателѣ, который былъ украшеніемъ своего вѣка, коего творенія сильно дѣйствовали на сердца и умы современниковъ, и который проложилъ себѣ новый путь къ славѣ и безсмертію?
Ф. Позвольте: но онъ ли написалъ драму Сынъ любви?
Н. Совсѣмъ нѣтъ, государь мой, Шиллеръ писалъ только трагедіи.
Ф. Позвольте: будучи въ Парижѣ, я видѣлъ на театрѣ Нѣмецкую трагедію, кажется, Разбойничій атаманъ; изрядная піеса.
Н. Да; Шиллеръ въ молодости своей написалъ трагедію Разбойники; на Французскомъ театрѣ узнать ее не можно: тамъ ее исказили.
Ф. Какое же сравненіе съ Расиномъ?
Н. Ежели судить безпристрастно; то геній Шиллера, можно сказать, есть выше генія Расинова. Расинъ заимствовалъ содержаніе своихъ трагедій отъ древнихъ, Шиллеръ изобрѣталъ самъ; Расинъ есть подражатель, а Шиллеръ творецъ.
Ф. Помилуйте, не уже ли ваша трагедія Разбойнйки можетъ ровняться съ Расиновой Федрой?
Н. Нимало, я сказалъ вамъ, что Шиллеръ написалъ ету піесу въ первомъ жару молодыхъ лѣтъ. Въ ней много есть поразительныхъ сценъ, удивительныхъ картинъ, и піеса вообще дышетъ пламеннымъ слогомъ: но есть недостатки въ ходѣ и представленіи дѣйствія. — Между тѣмъ я укажу вамъ на другое произведеніе Шиллерова генія, на Донъ Карлоса? — и необинуясь…
Ф. Вы говорите мнѣ о такихъ сочиненіяхъ; которыхъ я не читалъ и незнаю. Повѣрю ли я, чтобы онѣ не уступали Федрѣ?
Н. Я весьма уважаю Расина въ его Федрѣ; на ней утверждена его слава; въ ней видѣнъ писатель превосходный. Но согласитесь сами, что не всѣ трагедіи Расиновы стоятъ Федры, — между тѣмъ какъ Шиллеръ во всѣхъ своихъ піесахъ одинаковъ: тотъ же пламень чувства, та же завязка въ дѣйствіи, тѣ же поразительныя сцены, то же быстрое теченіе слога!
Ф. A какою мѣрою писаны его трагедіи? Я слыхалъ, что Нѣмцы пишутъ мѣрою особливою.
Н. Нѣкоторыя трагедія писалъ онъ прозою.
Ф. Прозою! Ха! ха! ха! Трагедія въ прозѣ: вотъ забавно! И вы нестыдитесь выставлять его на ряду съ первымъ писателемъ Французскаго театра? Не уже ли можетъ быть хорошая трагедія въ прозѣ?
Н. Когда есть, — то и быть можетъ. Развѣ непремѣнно надобно для трагедіи набирать шестистопные стихи и приставлять къ нимъ рифмы? Достоинство драмматическаго писателя заключается не въ стихахъ, а въ изобрѣтеніи и ходѣ дѣйствія. У Шиллера всегда почти сцена въ движеніи; зрителю засыпать нѣтъ времени.
Ф. Но посмотрите на древвихъ и у нихъ нѣтъ трагедій въ прозѣ.
Н. Конечно; у древнихъ былъ вѣкъ, у насъ другой. Не странно ли бы показалось нынѣ выводить на сцену хоръ въ трагедіи почерпнутой изъ новѣйшихъ временъ? — При томъ, языкъ древнихъ весьма далекъ отъ новѣйшихъ. Что значитъ однообразіе Французскихъ стиховъ передъ мѣрою древнихъ? — И такъ лучше писать прозою, лишь бы избѣжать скуки и однообразія. — Впрочемъ самая стихотворная проза, которою писаны трагедіи Шиллера и Гете, отлична отъ прозы обыкновенной.
Ф. Вы насказали множество такихъ вещей, кои растолковать трудно. Нѣмцы умничаютъ только, а хорошаго въ нихъ мало. У нихъ видишь на сценѣ всячину: колдовство, рѣзанье, громъ, молнію, бунтъ, сраженіе. —
Н. Милостивый государь! Вникайте въ Природу и жизнь человѣческую; да прочитайте внимательно тѣ сочиненія, о коихъ судите.
Ф. Что вы меня учите? Развѣ Расинъ и Вольтеръ незнали Природы и сердца человѣческаго?
Н. Безъ сомнѣнія знали; но къ чему такое пристрастіе, такое ослѣпленіе? Разсуждайте по собственному чувству.
Ф. Оставайтесь съ вашими Нѣмецкими трагедіями; а мнѣ пора быть въ театрѣ: сегодня даютъ Заиру.
Н. Позвольте; мы еще не говорили о Вольтерѣ.
Ф. Послѣ когда нибудь,
Н. Мы не говорили о другихъ родахъ пoезіи, на прим. о лирической.
Ф. Послѣ
Н. О пастушеской и епической.
Ф. Послѣ, послѣ.
Н, Какъ вамъ угодно и прощайте.
[Сокольский Г. В.] Маленький спор: [О французской и немецкой литературе] / С…кий // Вестн. Европы. — 1818. — Ч. 98, N 7. — С. 223-227.