МАЗИНИСТЫ.
правитьИванъ Иванычъ Пискуновъ, 70 лѣтъ, совершенно сѣдой.
Эльвира Прокловна, жена его, 60 лѣтъ, безъ зубовъ.
Степанъ Степановичъ Баритоновъ, 72-хъ лѣтъ, совершенно лысый.
Клотильда Прокловна, жена его, 62 лѣтъ: сестра Эльвиры Прокловны.
Орестъ Титычъ Басовъ, 40 лѣтъ.
Элеонора Сидоровна, жена его 24 лѣтъ, племянница Пискуновой и Баритоновой.
Петрушка Ковыркинъ, 30 лѣтъ.
Ѳедоръ Ѳедоровичъ Харитоновъ, 35 лѣтъ, художникъ.
Иванъ, слуга Пискунова.
— Ну, моя милая, Элеонорушка, что скажешь новаго о нашемъ обольстительномъ Мазини? Хорошо ты разсмотрѣла его вчера?
— Онъ, тетя, душка! Я все время махала ему платкомъ и посылала воздушные поцѣлуи. Создаются-же такіе голоса!? Это что-то необъяснимое, непонятное, бьющее по нервамъ…
— Да, да, моя милая Элеонора! Дѣйствительно, голосъ его представляетъ что-то необыкновенное! Я — старуха, по лѣтамъ, но душа и сердце у меня юныя: я безъ умиленія и слезъ не могу слушать его. Каждый очаровательный звукъ голоса Мазини проводитъ по моей душѣ какъ будто рубецъ и перевертываетъ весь внутренній мой міръ. Я готова броситься къ нему въ объятія, цѣловать его безконечно и жарко-жарко прижимать къ груди!
— Вполнѣ понимаю тебя, тетя! У меня, когда я слушаю его, такъ что-то холодное пробѣгаетъ по всему тѣлу и, въ эти сладкія минуты, сердце мое рвется къ нему, какъ будто хочетъ выскочить изъ груди! Въ такіе моменты я готова пожертвовать для него всѣмъ, всѣмъ на свѣтѣ!..
— Ну что-же ты, Элеонора, не скажешь на счетъ мужа своего: уговорила, убѣдила его?
— Да, да, тетя! Много трудовъ и стараній я употребила — увѣрить мужа, что у него прелестнѣйшій голосъ и что утаивать, зарывать такой талантъ — грѣшно!
— А вотъ мнѣ, такъ никакихъ затрудненій не предстояло уговорить старика мужа; — онъ почему-то самъ глубоко убѣжденъ, что у него превосходнѣйшій теноръ и что необходимо только, чтобы Мазини придалъ его голосу итальянскую манеру и оттѣнки.
— Ну, и что-же, занимается онъ пѣніемъ?
— Поетъ дома день и ночь, бросилъ заниматься дѣлами, доводитъ иногда меня своимъ пѣніемъ до одури…
— Ахъ, тетя, если бы ты знала, какъ мой мужъ надоѣдаетъ мнѣ постояннымъ своимъ завываніемъ, точно въ домѣ у насъ покойникъ! У меня съ того времени, какъ начался въ домѣ вой, появилась какая-то особенная болѣзнь…
— Какая же болѣзнь, Элеонора?
— Доктора говорятъ, что это обманъ чувствъ!
— Въ чемъ-же выражается такой обманъ?
— Въ ложныхъ представленіяхъ, тетя, которыя бываютъ для меня очень часто источникомъ ужаснѣйшихъ страданій: то мерещится мнѣ, что у людей не головы, а какой-то другой предметъ вмѣсто головы, то какъ будто совсѣмъ у людей нѣтъ головъ; да, право, тетя; а иногда кажется, что все наше городское населеніе подчиняется одному, поставленному на возвышеніи, туловищу, у котораго нѣтъ и признаковъ головы, и что это безголовое туловище почему-то представляется головой!
— Какіе ты пустяки говоришь, Элеонора!
— Ахъ, тетя, если бъ ты знала, какое мучительное состояніе, когда человѣку представляется все въ иномъ видѣ! Меня всю бьетъ тогда лихорадка, или бросаетъ въ жаръ… Вотъ хоть бы и теперь напримѣръ: мнѣ голова твоя представляется вѣдь не головою…
— Вотъ тебѣ и разъ! А чѣмъ же, позволь узнать?
— А не будешь сердиться, тетя?
— Что — же сердиться, — нѣтъ, не буду!
— Мнѣ представляется она какою то большущею разноцвѣтною балаболкою! Право, тетя! Не обижайся, пожалуста! Вѣдь это ложное представленіе, галлюцинація! Разсудкомъ — я сознаю, что такое представленіе — вздоръ, обманъ, а вотъ поди-же — балаболка твоя голова, да и только…
— Ты, матушка, никакъ сумасшедшая?
— Да, и доктора говорятъ, что болѣзнь моя предверье сумасшествія…
— Лечись, моя милая!
— Лечусь, тетя! Три доктора пичкаютъ меня медицинскою кухнею… Иногда болѣзнь моя видоизмѣняется; обманъ зрѣнія замѣняется обманомъ обонянія.
— Это еще что такое?
— Да вотъ сейчасъ онъ наступаетъ, тетя! Я чувствую. Ахъ, какое мучительное состояніе я чувствую… Мнѣ теперь кажется, что…
— Ну! что кажется?
— Мнѣ кажется теперь, тетя, что отъ тебя несетъ ладономъ…
— Тьфу!! Какая ты ворона! Каркаешь только! Поди прочь, а то, пожалуй, напророчишь Богъ знаетъ чего. Окажи лучше какъ ты предупредила Мазини на счетъ нашихъ мужей?
— Очень просто!.. Написала ему, что мы обожаемъ его и чтобъ онъ сказалъ нашимъ мужьямъ о ихъ прекрасныхъ голосовыхъ средствахъ.
— Ну, вотъ и отлично Элеонорушка! Сестра моя Катя придетъ въ восторгъ отъ нашей невинной плутни. Что-же она запоздала? Вѣдь Мазини скоро будетъ…
— Ахъ, тетя! Я счастлива такъ, какъ трудно представить себѣ! Мы будемъ дышать съ нимъ однимъ воздухомъ будемъ наслаждатся его пѣніемъ, разговоромъ! Боже, какое блаженство.
— До, ре, мы, фа, соль, ля, си, до… До, си, ля. соль, фа, мы… (Замѣтивъ присутствующихъ, смотритъ на нихъ нѣсколько секундъ и затѣмъ плюетъ). — Тьфу! Вѣчно помѣшаютъ мнѣ практиковаться! (Поспѣшно уходитъ въ дверь, откуда пришелъ).
— Видѣла?
— Онъ точно помѣшанный! Мой, впрочемъ не лучше, только въ иномъ родѣ: — требуетъ, чтобъ я его постоянно слушала…
— Buona sera, mio signore, presto andate via di qua… (Кланяется). Что, тетушка, каковы успѣхи? а?
— Вы настоящій Богаджіоло!
— Постойте, еще не то будетъ! Пусть только прослушаетъ меня Мазини…
— Не долго придется вамъ ждать; онъ сегодня будетъ у насъ? (Басовъ здоровается съ женой).
— Qualimque Sial’evento, ehe puo recar Fortuna…
— До, ре, ми, фа, соль, ла, си, до… До, си, ля, соль…
— Мнѣ постоянно мѣшаютъ…
— Здравствуйте! (Жметъ руки Эльвирѣ и Элеонорѣ). Вы ожидаете, да? Будетъ онъ?..
— Съ минуты на минуту ожидаемъ.. А, что-же Клотильда.
— Т. е. вы хотите сказать Катя, Катерина — моя жена? Вслѣдъ за мной вѣроятно…
(Подходитъ къ Баритонову, кладетъ ему на плечо руку и пристально глядитъ въ лицо нѣсколько секундъ) — Твой голосъ не подходитъ къ той аріи, которую ты сейчасъ пѣлъ!.. не годится…
— Это почему? позволь узнать.
— Да потому, что въ горлѣ у тебя точно капусту рубятъ!
— Тебѣ завидно? Завидно, да? А завидно потому, что у самого пѣтухъ сидитъ въ горлѣ! Совѣтую тебѣ пѣть только въ извѣстные часы ночи, какъ подобаетъ настоящему пѣтуху..
— А вотъ, придетъ Мазини, такъ и скажетъ: кто изъ. насъ можетъ и долженъ пѣть! Жена моя почище тебя понимаетъ дѣло, да и она поражается…
— Что жена? Душа, значитъ, у меня есть; душа вотъ что — понимаешь? А у тебя, что сидитъ тамъ, а? Кисель какой-то!
— Полно хвастаться своимъ голосомъ и душою. У меня въ молодости былъ такой голосъ, что всѣмъ на удивленье, только духъ не умѣлъ во время спирать. Разъ какъ-то потянулъ сильно ноту, да не сперъ какъ слѣдуетъ духъ, ну, у меня, вотъ здѣсь (указываетъ) въ горлѣ и хряснуло что-то, а если бы не случился такой грѣхъ, то не уступилъ бы я и Мазини; да, это всѣ говорятъ.
(Поспѣшно подходитъ къ мужу). — Это Богъ знаетъ что такое — подождать минуты не могли, чтобы ѣхать вмѣстѣ, а? Вы, сударь, варваръ, невѣжа, чудовище! (Къ сестрѣ). — Здравствуй Эльвира! — (Къ Элеонорѣ) — Ну, что разинула ротъ, не я, а ты должна подойти ко мнѣ! (Къ мужу):
— А вы, чудовище, что стоите! Не можете взять отъ меня эту необходимость? (Протягиваетъ ручную аптеку, мужъ подбѣгаетъ и беретъ). — Вы же виновникъ моего несчастія! По вашей милости я не могу шагу сдѣлать безъ этого мѣшка съ разными спиртами и солями. Ваше противное маргариновое масло, которымъ вы смазываете голову двадцать разъ въ день, сведетъ меня скоро въ могилу…
— Катя! Побойся Бога! что ты, что ты!..
— Какая я Катя? Я — Клотильда! Разъ на всегда сказала вамъ, чтобъ вы не смѣли называть меня Катей!
— Ну, какая-же ты Клотильда? Да и сестра твоя безумствуетъ, называя себя Эльвирою, тогда какъ она просто на просто Акулина, а племянница Алена туда-же лѣзетъ — величаетъ себя Элеонорой! Помѣшались всѣ вы!
(Съ раздраженіемъ). — Ну, что-жъ тутъ преступнаго? Уголовщину мы совершаемъ, что-ли, а? Мы любимъ Италію, Итальянцевъ и называемъ себя итальянскими именами. Спрашиваю васъ: что тутъ страннаго и преступнаго?.. Маргаринъ произвелъ у васъ, вонъ тамъ (указываетъ на голову) что-то того… (мужъ махаетъ руками и отходитъ). (Къ публикѣ) — Связала же меня судьба съ такимъ милымъ созданіемъ, которое только и заботится о томъ, чтобы выросли на головѣ у него волосы! Ну, возможно-ли допустить на этомъ (указываетъ на голову мужа, который въ это время подошолъ къ женѣ) пустопорожнемъ мѣстѣ какое нибудь произростаніе? Маргариновое масло не поможетъ головѣ, голова такъ и останется на вѣки вѣчные пустымъ пузыремъ…
— Ну, что Мазини?
— Вѣроятно сію минуту будетъ! Успокойся, сестра, или сюда, сядь около меня!
(Идетъ къ кушеткѣ) — Какой тутъ покой? Я цѣлыми днями голодаю по милости маргариноваго масла, ѣмъ все на постномъ маслѣ, а тутъ еще путается голова… Ахъ, Эльвира! Если бы не очаровательный Мазини, который служитъ мнѣ единственнымъ утѣшеніемъ, то хоть въ петлю полѣзай…
— Садись, садись, моя милая сестра, успокойся! Маргариновое масло, говорятъ, будетъ запрещено въ продажѣ, а слѣдовательно голова останется безъ излюбленнаго масла… (Звонитъ).
— Джовани! принеси цвѣты!
— Сію минуту! (Уходитъ и возвращается съ двумя корзинами, ставитъ около Эльвиры и уходитъ).
— Ну, господа, разберите изъ корзинъ цвѣты и помните мое наставленіе: какъ вы должны вести себя!
(Звонитъ; входитъ Иванъ) Убери пустыя корзины! (Иванъ беретъ корзины и уходитъ, но тотчасъ-же возвращается).
— Г-нъ Мазини! Вотъ карточка! (Подаетъ Эльвирѣ).
(Читаетъ карточку). — «Главный приказчикъ Маргариноваго завода, Петръ Петровичъ Ковыркинъ.» — Что это за Ковыркинъ! Какое у него до насъ дѣло? Скажи, Джовани (отдаетъ ему обратно карточку), что если у него есть дѣло до моего мужа, то пусть завтра утромъ пожалуетъ этотъ Ковыркинъ!
— И здѣсь не оставляетъ меня маргаринъ! (Обращается къ мужу): — ступайте, сударь, поцѣлуйтесь съ этимъ маргариновымъ заводчикомъ!
Ахъ, Клотильда, ты забываешь даже и приличіе..
Какое тутъ приличіе съ маргариномъ?! Вы съума сведете меня! Знайте: что до тѣхъ поръ, пока вы не перестанете употреблять маргариновое масло, я буду преслѣдовать васъ на сколько хватитъ во мнѣ силъ и считать — маргаринъ, голову и пустоту (указываетъ на голову мужа) за одинъ общій предметъ!
Это пріѣхалъ г. Мазини! Карточка ошибочно имъ подана чужая, вотъ его карточка! (Подаетъ.)
(Бѣгло прочитываетъ карточку.) Проси, проси, не заставляй ждать! (Иванъ уходитъ). Господа, становитесь скорѣе по мѣстамъ! (Мужья поспѣшно становятся въ рядъ по одну сторону сцены, а жены по другую; Эльвира идетъ на встрѣчу къ дверямъ.)
— Очень рада, г. Мазини! Мы съ нетерпѣніемъ (подноситъ ему букетъ) ожидали знаменитаго…
— Buondi, bo l’onore… Con piacere… (идетъ къ авансценѣ, къ нему подходятъ: дамы дѣлаютъ реверансы, мужья глубокіе поклоны, бросая подъ ноги цвѣты.)
(Съ умиленіемъ простираетъ руки). — Я этотъ день никогда не забуду въ жизни…
(Кланяется). — Sono pienamente contento…
— Вы, г. Мазини, сидите у меня всегда вотъ здѣсь! (Указываетъ на сердце,)
— Come siete, bella! Но sommo piacere…[1] Questi sono artisti, é vero? Mi rallegro di vedere i miei confratelli!
— Садитесь, г. Мазини! (близь стоящіе подкатываютъ ему кресло.) Передъ такою знаменитостью мы всѣ должны стоять съ благоговѣніемъ!
(Садится.) — Va heue! Cio mi lusinga!
(Подноситъ ему на серебряномъ блюдѣ попону для его собачки, осыпанную брилліантами.) — Позвольте преподнести для вашей любимой левретки въ знакъ истинной нашей къ вамъ признательности, любви и высокой оцѣнки вашего таланта…
(Беретъ попону, разсматриваетъ ее). — Sono veri brillant!?
— Это фамильные, отъ моей прабабушки — они чистѣйшей воды!
— Magnified! Benissimo! Grazie! (тщательно свертываетъ и помѣщаетъ въ боковой карманъ.)
— А вотъ, г. Мазини, и отъ меня! (Дѣлаетъ глубокій реверансъ и подноситъ браслетъ, усыпанный драгоцѣнными камнями). Только попрошу сдѣлать мнѣ удовольствіе…
(Беретъ браслетъ). — Quale? Per una simile belta niuii mortale rifiuterebbe.
— Позвольте мнѣ этотъ браслетъ надѣть вамъ лично…
— Voi Signora, siete preziosa pin di questo braccialetto? Nelle vostre iпammeggianti pupille danzano festenti le furie infernali!
— Вы, г. Мазини, льстите мнѣ! (Дѣлаетъ реверансъ).
(Подходитъ, кланяется и показываетъ на горло.) — У меня, говорятъ, теноръ! Прослушайте, провѣрьте!
(Подходитъ, кланяется.) А у меня басъ!
— У меня (кланяется) баритонъ!
— Ebbene, verificherцL (Встаетъ, беретъ за руку Элеонору и подводитъ къ роялю.) — Favorite di dare un accordo, una scalа…
(Идетъ за Пискуновымъ и подводитъ его къ роялю,) — Ebbene, Signore! Eatemi una scala ascendente e discendente…
— До, ре, ми, фа, соль, ла, си, до. До, си, ла, соль…
(Схватываетъ Пискунова за руку и тащитъ его къ авансценѣ.) — Aprite la bocca! Non ablate paura apritela bene!… (Открываетъ ему самъ ротъ.) — Ессо cosi, (смотритъ ему въ горло и ощупываетъ горловыя связки.) Oh! mio Dio! Avete un tesoro in gola si, si…
— Una gola portentosaL (Вынимаетъ изъ бокового кармана спички, зажигаетъ одну и освѣщаетъ ротъ Пискунова, придерживая у него подбородокъ, притягиваетъ Элеонору и заставляетъ ее посмотрѣть въ ротъ, потомъ манитъ рукою Клотильду и Эльвиру, заставляя ихъ также смотрѣть въ горло. Затѣмъ показываетъ Пискунову на кресло, чтобы онъ отдохнулъ, сѣлъ.) — Si, si, una gola poi tentosa!..
(Идетъ къ креслу). — А что, Степанъ Степановичъ, съѣли пилюлю, а?
— Не торопись рѣшать вопросъ! Мой голосъ, быть можетъ, лучше окажется!..
— Я, г. Мазини, училась у Маркези, была въ Миланѣ…
— Я съ сестрой нѣсколько разъ концертировала.
— Ah! Ah! Ah!.. bene! Jo ascolto tutti, e voi sull’istante! (Обращается къ Клотильдѣ и Эльвирѣ, а Элеонору ведетъ къ роялю.) — Accompagnate qualche romanza! Quelle che volete, che ricordate!
— Вы осудите! Я не могу рѣшиться…
— Мнѣ пѣть передъ такою знаменитостью — нѣтъ, нѣтъ!..
— Vi prego di non амеге riguardo! Credete, le celebrita sonno sempre indulgenti…
— Нѣтъ, г. Мазини! нѣтъ! Мы хотѣли васъ ближе видѣть, а потому и просили оцѣнить голоса нашихъ мужей…
— Lo so, lо, so signora! Non lo dico а nessuno?.. Jo verro' da voi ogni giorno, e non rifiuto di tare tutto cio ehe mi ha scritto… Ma voi pure dovete favorirmi, vi prego…
(Жеманясь.) — Нѣтъ! Лучше вы что-нибудь пропойте!
— Sta bene, іо canterц quanto volete; oggi no, per non posso, mi duole la gola,.. doraani, dopodomani, quanto desiderate…
— Сестрица, пропоемъ, а?
— Хорошо, сестрица! Нельзя отказать г. Мазини! (Обѣ сестры идутъ къ роялю, отыскиваютъ ноты, говорятъ между собою мимикою и, передавъ ноты Элеонорѣ, сидящей у рояля, возвращаются на авансцену. Элеонора беретъ нѣсколько аккордовъ и акомпанируетъ романсъ
— «Мы двѣ цыганки черноокія». (На два голоса).
"Мы двѣ дѣвицы чернобровыя,
Мы двѣ цыганки черноокія;
Въ глазахъ же черныхъ огонь заблисталъ,
Въ сердцахъ же страстныхъ огонь запылалъ;
Огонь, огонь, огонь запылалъ! огонь, огонь, огонь запылалъ!!
— Браво! Браво! Браво! (хлопаетъ).
(Не обращая ни на кого вниманія). — До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до… До, си, ля, соль…
(Входитъ изъ дверей въ глубинѣ сцены, никѣмъ не замѣчаемый, останавливается на порогѣ и, слушая романсъ, начинаетъ вторить; по окончаніи пѣнія, выступаетъ на сцену) — Что это у васъ, а? Пиръ горой!? (Подходитъ къ Эльвирѣ: — кланяется). — Не ожидалъ, чтобы у васъ было такъ много жизненности и экспреcіи… (Кланяется всѣмъ, Пискунову жметъ руку). Вы не ожидали меня, а? Поздній гость, говорятъ, хуже татарина! (Смотритъ на Итальянца). — F это кто?
— Боже! Какой вы варваръ — не знаете г. Мазини…
— Эко диво! Ну, и познакомьте!
(Подводитъ Харитонова къ Мазини). Это нашъ родственникъ, художникъ, долго жилъ въ Италіи…
(Кланяется Мазини, подаетъ ему руку и отворачиваетъ лицо). — А, а, а! дайте мнѣ посмотрѣть на васъ! (Старается взглянуть въ лицо Мазини, но тотъ отворачивается; Харитоновъ обходитъ его кругомъ и осматриваетъ),
(Подбѣгаетъ). — Что вы съума сошли?
(Подбѣгаетъ). — Да вы никакъ пріѣхали послѣ хорошаго обѣда?
(Тянетъ нисходящую гамму). До, си, ля, соль, фа, ми, ре, до…
(Хохочетъ). — Ха, ха, ха! Ха, ха, ха! Ха, ха, ха!
(Подбѣгаетъ). — Онъ съума сошелъ! (Всплескиваетъ руками).
— Да, да, это помѣшательство!
— Ха, ха, ха! Ха, ха, ха! Ха, ха, ха.
(Съ участіемъ). Бѣдный Ѳедоръ Ѳедоровичъ! Такой талантъ! (Къ мужу): — Что же вы стоите? Ведите его къ дивану, креслу…
— Ха, ха, ха! Ха, ха, ха! Ха, ха, ха!
(Къ Басову и Пискунову): — А вы что опустили руки? Компрессъ! Скорѣе компрессъ на голову! (Звонитъ. Входитъ Иванъ): — Компрессъ! (Всѣ начинаютъ суетиться).
— Ха, ха, ха!.. Удружили, ай, ай! ха, ха, ха! (Всѣ, кромѣ Мазини, хлопочутъ усадить удобнѣе Харитонова, который продолжаетъ хохотать; Элеонора накладываетъ ему на голову большой компрессъ. (Харитоновъ отталкиваетъ): — Убирайтесь, ради Бога! Что пристали? (Срываетъ компрессъ съ головы и швыряетъ). — Не я, а вы съумасшедшіе! Съ больной головы, да на здоровую! (Подходитъ къ Мазини). — Петрушка! (Указываетъ на него руками). — Ха, ха, ха! Ха, ха, ха! Вотъ такъ Мазини! Ха, ха, ха! Это, это… ха, ха, ха! Ой! Бока подвело! Ха, ха, ха! Ха, ха, ха… это Петрушка, сынъ моего… ха, ха, ха!.. сынъ моего лакея! Приказчикъ съ маргариноваго завода… ха ха, ха… Петрушка Ковыркинъ, онъ съ отцомъ были у меня лакеями въ Италіи лѣтъ 5-ть, я же и рекомендовалъ его приказчикомъ на маргариновый заводъ (Срываетъ съ Мазини накладную бороду съ усами и указываетъ пальцемъ).
- ↑ Жметъ руку Элеонорѣ, останавливается на авансценѣ, смотритъ на окружающихъ и затѣмъ продолжаетъ монологъ, по заключеніи котораго кланяется мужьямъ.