Попов И. В. Магистерский диспут: [Наумов Д. Г. Митрополит Филарет (Дроздов) как канонист. М. 1893] // Богословский вестник 1894. T. 1. № 1. С. 109—120 (1-я пагин.).
МАГИСТЕРСКІЕ ДИСПУТЫ.
правитьНовый 1893/94 годъ въ нашей Академіи начался магистерскимъ коллоквіумомъ, состоявшимся 10-го сентября въ присутствіи профессоровъ и студентовъ. Въ качествѣ диспутанта выступилъ Дмитрій Григорьевичъ Наумовъ, представившій на соисканіе степени магистра диссертацію «Митрополитъ Филаретъ, какъ канонистъ». Послѣ молитвы секретаремъ Академіи было прочтено curriculum vitae магистранта.
Диспутантъ — Дм. Григ. Наумовъ — сынъ діакона села Покровскаго Ярославской губерніи, Любимскаго уѣзда. Первоначальное образованіе получилъ въ Ярославской духовной Семинаріи, по окончаніи курса въ которой въ 1886 году былъ посланъ семинарскимъ начальствомъ на казенный счетъ въ Московскую Академію для продолженія высшаго богословскаго образованія. Здѣсь онъ окончилъ курсъ ученія въ 1890 году со степенью кандидата и правомъ на полученіе степени магистра безъ новыхъ устныхъ испытаній. 1891 г. 29 Августа приказомъ г. Оберъ-Прокурора св. Синода былъ опредѣленъ на должность преподавателя греческаго языка въ Бирючевское духовное училище, гдѣ состоитъ и по настоящее время.
Изъ литературныхъ произведеній Дмитрія Григорьевича, кромѣ подлежащей защитѣ диссертаціи, извѣстны слѣдующія статьи: 1) Теократическія и іерократическія воззрѣнія Владиміра Соловьева и Ѳ. Достоевскаго предъ судомъ каноническаго права Православной церкви и 2) Правда и милость, какъ юридическіе принципы по воззрѣніямъ и практикѣ Московскаго митрополита Филарета. Обѣ статьи напечатаны въ журналѣ «Чтенія въ Обществѣ любителей Духовнаго Просвѣщенія», — первая въ 1891 г., а вторая въ настоящемъ 1898 году.
По прочтеніи этихъ краткихъ біографическихъ свѣдѣній о диспутантѣ, этотъ послѣдній занялъ каѳедру и произнесъ рѣчь, въ которой выяснилъ, что онъ не считалъ себя въ правѣ входить въ своей диссертаціи въ какія бы то ни было историко-критическія изысканія по поводу каноническихъ воззрѣній м. Филарета. Этому препятствовало съ одной стороны глубокое уваженіе, которымъ онъ проникнутъ къ памяти великаго святителя, съ другой стороны сознаніе, что вѣрную критическую оцѣнку воззрѣній м. Филарета можетъ дать лишь равносильный ему талантъ. Его цѣлью было дать систематическое изложеніе каноническихъ воззрѣній м. Филарета, и онъ добросовѣстно трудился надъ осуществленіемъ этой задачи. Quod potui feci, faciant meliora potentes — такими словами заключилъ диспутантъ свою рѣчь. Непосредственно послѣ этого начались пренія.
Первымъ оппонентомъ выступилъ экстра-ординарный профессоръ по каѳедрѣ Гомилетики В. Ѳ. Кипарисовъ. Онъ выставилъ сначала общее положеніе, въ связи съ которымъ стояли его дальнѣйшія возраженія. Основною ошибкою у.агистранта оппонентъ объявилъ неудобную постановку самаго изслѣдованія, которая съ логическою необходимостію привела его автора къ другимъ менѣе важнымъ промахамъ и недочетахъ. Сущность этой коренной ошибки заключается въ томъ, что авторъ защищаемой диссертаціи поставилъ своею цѣлію лишь простую систематизацію каноническихъ воззрѣній митрополита Филарета, отклонивъ отъ себя обязанность и даже право критическаго отношенія къ систематизируемому имъ матеріалу и его сопоставленія съ раннѣйшими трудами ученыхъ изслѣдователей въ области каноническаго нрава. Вслѣдствіе этого трудъ диспутанта много потерялъ въ своей научной цѣнности. Въ сочиненіи диспутанта настолько мало критическаго элемента, чіо норою въ него переносятся. даже опечатки, встрѣчающіяся въ изданіи филаретовскихъ матеріаловъ архіепископа Саввы. Оппонентъ не призналъ возможнымъ согласиться съ мнѣніемъ диспутанта, выраженнымъ имъ въ своей рѣчи, будто критическому отношенію къ воззрѣніямъ знаменитаго московскаго іерарха можетъ мѣшать чувство глубокаго уваженія къ этому великому уму, который можетъ быть по достоинству оцѣненъ лишь равносильнымъ ему талантомъ. Въ критическомъ отношеніи къ воззрѣніямъ покойнаго святителя нельзя усматривать, по мнѣнію оппонента, неуваженія къ его памяти во первыхъ потому, что критика не всегда есть только порицаніе или пренебрежительная оцѣнка, но также и главнымъ образомъ сопоставленіе извѣстныхъ положеній съ соотвѣтствующими положеніями какъ другихъ ученыхъ канонистовъ, такъ и съ утвержденіями самого автора, высказанными но другимъ поводамъ, но имѣющими отношеніе къ данному положенію. Во вторыхъ, нельзя почтить память великаго святителя усвоеніемъ тѣхъ мнѣній, съ которыми нельзя согласиться. И у отцовъ церкви встрѣчаются мнѣнія, которыхъ мы не раздѣляемъ.
Отсутствіе историко-критическаго отношенія къ матеріалу прежде всего, по мнѣнію оппонента, неудобно отражается на самой систематизаціи его. Авторъ защищаемой диссертаціи опускаетъ иногда такія мысли и соображенія митрополита Филарета, которыя имѣютъ несомнѣнное и ближайшее отношеніе къ каноническому праву. Сюда относится вопросъ о церковныхъ наказаніяхъ, опущенный диспутантомъ въ своей диссертаціи, по нашедшій свое разрѣшеніе въ сочиненіяхъ м. Филарета. Именно, инструкція благочиннымъ разрѣшаетъ священникамъ пользоваться поклонами, какъ средствомъ исправительнаго церковнаго наказанія. Пастырская практика вполнѣ усвоила это разрѣшеніе и пользуется имъ въ большихъ размѣрахъ, чѣмъ это можно было-бы пожелать. М. Филаретъ отрицательно относился къ этому исправительному средству, считая неудобнымъ сближать представленіе о чистомъ и свободномъ молитвенномъ порывѣ съ представленіемъ о наказаніи, которое всегда и у всякаго вызываетъ непріятное чувство. Этой мысли м. Филарета нужно бы было дать мѣсто въ диссертаціи тѣмъ болѣе, что одинъ изъ новѣйшихъ канонистовъ, выставивъ такія же соображенія противъ примѣненія земныхъ поклоновъ въ качествѣ церковнаго наказанія, кичился этимъ, какъ важнымъ и новымъ открытіемъ.
Въ отвѣтъ на это возраженіе диспутантъ объяснилъ, что онъ былъ вынужденъ опустить вопросъ о церковныхъ наказаніяхъ особенностями плана своего сочиненія. Ни въ одинъ изъ его отдѣловъ онъ не могъ помѣстить этого вопроса, а полной главы, посвященной вопросу о церковномъ наказаніи, не могло получиться, потому что м. Филаретъ мало говоритъ объ этомъ предметѣ.
Вслѣдствіе недостатка критическаго отношенія, продолжалъ оппонентъ, воззрѣніи м. Филарета въ диссертаціи диспутанта передаются иногда не точно или не находятъ надлежащаго выясненія, а это можетъ подвергать самого святителя различнаго рода упрекамъ. Напр., диспутантъ въ своей диссертаціи утверждаетъ, что м. Филаретъ на основаніи 6-го правила Лаодикійскаго собора допускаетъ участіе католиковъ и протестантовъ въ православномъ бого служеніи, придавая, такимъ образомъ, словамъ Филарета категорическую форму, тогда какъ послѣдній говоритъ лишь то, что въ этомъ правилѣ можно находить основаніе для допущенія инославныхъ христіанъ къ православному богослуженію. Такимъ образомъ, Филаретъ выражается крайне осторожно, въ диссертаціи же автора онъ принимаетъ видъ человѣка, допускающаго слишкомъ поспѣшныя и опрометчивыя сужденія, такъ какъ утвердительному рѣшенію вопроса о допущеніи инославныхъ христіанъ можетъ благопріятствовать лишь русскій переводъ этого правила, а не его греческій текстъ и не толкованія на него древнихъ писателей. Употребленное здѣсь выраженіе ἐπιμένειν τῇ ᾁιρἐοει не значитъ непремѣнно коснѣть, потому что въ этомъ случаѣ пришлось бы пожалуй и выраженіе ἐπιμένειν τῇ πίοτει переводить: упорствовать, коснѣть въ вѣрѣ. Другой примѣръ. Филаретъ высказался по поводу отобранія Иргизскихъ раскольничьихъ монастырей о такого рода конфискаціи, какъ о явленіи, съ канонической точки зрѣнія совершенно законномъ, ссылаясь на то, что Ѳеодосій Великій отнялъ у аріанъ одинъ изъ ихъ храмовъ и обратилъ его въ православную церковь, а этотъ поступокъ императора былъ одобренъ тогдашнимъ Константинопольскимъ патріархомъ Григоріемъ Богословомъ. Но читатель, знакомый съ сочиненіями Григорія Богослова, могъ бы упрекнуть Филарета въ томъ, что онъ односторонне пользуется твореніями этого св. отца, потому что Григорій Богословъ въ другихъ случаяхъ ставитъ себѣ въ заслугу именно то обстоятельство, что онъ не употреблялъ насилія противъ аріанъ, хотя имѣлъ къ тому полную возможность, ибо императоръ все готовъ былъ сдѣлать для пользы и торжества православной церкви. Григорій Богословъ не хотѣлъ пользоваться своимъ вліяніемъ даже вопреки недовольству и порицанію со стороны многихъ православныхъ (Твор. Гр. Бог. I, 211; III, 167, 17 7; IV, 46). Авторъ диссертаціи долженъ бы былъ показать, правъ-ли Филаретъ, игнорируя эти слова Григорія Богослова и опираясь на фактъ отобранія аріанскаго храма, случившійся при немъ.
На это диспутантъ отвѣтилъ, что у Григорія Богослова въ сущности нѣтъ противорѣчія. Отобранный у аріанъ храмъ прежде принадлежалъ православнымъ, потомъ былъ отнятъ у нихъ этими еретиками, такъ что Ѳеодосій Великій только возвратилъ его прежнимъ владѣльцамъ.
Замѣтивъ диспутанту, что данное имъ совершенно вѣрное примиреніе видимаго противорѣчія, о которомъ идетъ рѣчь, и слѣдовало-бы внести въ диссертацію, оппонентъ присоединилъ къ указаннымъ имъ фактамъ еще одинъ. При отсутствіи критической оцѣнки каноническихъ положеній Филарета, этотъ послѣдній можетъ показаться даже человѣкомъ мало свѣдущимъ. Напр., онъ высказывается противъ втораго брака причетниковъ, тогда какъ Вальсамопъ вторые браки причетниковъ то признаетъ законными, то отрицаетъ ихъ законность. Если въ диссертаціи не указано, почему м. Филаретъ исключительно слѣдуетъ одному изъ мнѣній Вальсамона, то читатель легко можетъ прійти къ заключенію, что м. Филаретъ былъ недостаточно знакомъ съ сужденіями Вальсамона по этому вопросу.
Диспутантъ отвѣтилъ, что въ данномъ случаѣ м. Филаретъ правъ, но что онъ (авторъ) въ своей книгѣ не коснулся этого вопроса, чтобы не разбрасываться и не нарушить систематическаго теченія мыслей.
Отсутствіе критической оцѣнки каноническихъ воззрѣній Филарета не удобно, по мнѣнію оппонента, не потому только, что иногда можетъ выставлять самого Филарета въ ложномъ свѣтѣ, но и потому, что и у м. Филарета были мнѣнія, съ которыми нельзя согласиться. Такъ, напр., м. Филаретъ защищалъ право монастырей владѣть крѣпостными крестьянами, находя это право полезнымъ и облегчающимъ монастырямъ трудъ религіозно-нравственнаго воздѣйствія на крестьянъ. По если допустить право пастырей пользоваться подобными средствами нравственнаго воздѣйствія, то можно зайти слишкомъ далеко. Да и самъ м. Филаретъ повидимому противорѣчитъ себѣ, когда высказывается противъ налога на крестьянъ для обезпеченія духовенства жалованьемъ. «Обезпечить духовенство налогомъ на народъ, говоритъ м. Филаретъ, значило-бы наложить на народъ мертвое, непріятно ощущаемое иго, а духовенству датъ такое право, которое, не бывъ близко связано съ его обязанностями, но побуждало-бы его къ исполненію сой обязанности». Но, продолжаетъ оппонентъ, нельзя не задаться такимъ вопросомъ: а развѣ владѣніе крестьянами монастырей доставляло для крестьянъ пріятно ощущаемое иго? И развѣ это право было связано съ обязанностями монастырей но отношенію къ народу?
Другой существенный недостатокъ диссертаціи, по мнѣнію оппонента, состоитъ въ томъ, что ея авторъ пользовался не всѣми сочиненіями Филарета. Такъ, напр., онъ не изучилъ всѣхъ его писемъ, проповѣдей и другихъ сочиненій. Вслѣдствіе этого диспутантъ опустилъ въ своей книгѣ много весьма важныхъ пунктовъ. напр., онъ не касается воззрѣній Филарета но вопросу о правѣ епископовъ неограниченно и произвольно переводить священниковъ съ одного мѣста на другое, потому что не знакомъ съ отрывкомъ письма м. Филарета, помѣщенномъ въ біографіи Антонія, еп. Смоленскаго, а потомъ архіепископа Казанскаго.
Вслѣдствіе того, что авторъ не изучалъ проповѣдей м. Филарета, въ диссертаціи слабо выяснено, какъ смотрѣлъ изучаемый имъ канонистъ на сущность церковнаго обычая и неизмѣняемость церковныхъ каноновъ. Въ проповѣдяхъ Филаретъ сильнѣе выражаетъ ту мысль, что право на существованіе церковный обычай получаетъ не въ силу одной только нравственной пользы, но главнымъ образомъ въ силу ясности и твердости тѣхъ основъ, которыя онъ имѣетъ въ Св. Писаніи и Преданіи. Въ диссертаціи эта мысль выражена слабѣе. По той же причинѣ въ диссертаціи не выяснено, какимъ критеріемъ пользовался М. Филаретъ для сужденія объ измѣняемости или неизмѣняемости церковныхъ каноновъ. Вслѣдствіе этого получается видимость, будто онъ не всегда оставался въ согласіи съ ними. Онъ высказывается напр. противъ покупки членами причтовъ акцій московско-ярославской и, д., подводя это подъ 44 апостольское правило и 17 правило 1 вселенскаго собора, запрещающія ростъ. По онъ не считаетъ непозволительнымъ пріобрѣтеніе духовенствомъ банковыхъ билетовъ, хотя съ точки зрѣнія каноновъ послѣднее нужно признать болѣе предосудительнымъ, чѣмъ первое, потому-что банковые билеты даютъ свою прибыль съ роста, а прибыль, приносимая акціями, основывается единственно на работѣ дорога. Ото противорѣчіе м. Филарета, но мнѣнію оппонента, магистрантъ долженъ бы былъ разъяснить въ своей книгѣ.
Далѣе оппонентъ высказалъ увѣренность, что авторъ могъ бы уловить критерій, которымъ пользовался м. Филаретъ при сужденіяхъ объ измѣняемости или неизмѣняемости каноновъ, если бы былъ знакомь съ критикою, которую онъ направляетъ противъ мнѣнія преосвящ. Іоанна Смоленскаго о неизмѣнной обязательности апостольскихъ правилъ. Здѣсь вопреки епископу Іоанну Филаретъ говоритъ: «есть преданія неизмѣнныя и есть подробности а частности. преданіи, но требованію обстоятельствъ, подлежащія измѣненію, впрочемъ церковною властію, а не произволомъ». Какимъ образомъ на основаніи этихъ словъ можно судить объ измѣняемости отдѣльныхъ каноновъ, оппонентъ пояснилъ примѣромъ. 14 апостольское правило запрещаетъ членамъ клира отдавать свои деньги въ ростъ, потому что это ведетъ къ утѣсненію бѣднаго и противорѣчитъ христіанской заповѣди любви къ ближнему. Это — неизмѣняемая часть приведеннаго канона. Но когда деньги стали занимать богатые, то явилась возможность пользоваться процентами, не нарушая заповѣди любви къ ближнему. Отсюда дозволительностъ пріобрѣтенія банковыхъ билетовъ для членовъ клира.
На, это возраженіе диспутантъ отвѣтилъ, что критерій, которымъ пользовался м. Филаретъ въ сужденіяхъ объ измѣняемости каноновъ, у него указанъ, хотя и нѣсколько иной. Прослѣдить же примѣненіе этого критерія въ частностяхъ и подробностяхъ онъ не могъ, потому что это завело бы его слишкомъ далеко.
Наконецъ, оппонентъ указалъ и еще одинъ важный пробѣлъ въ диссертаціи магистранта. Не раскрыто въ ней съ надлежащею ясностію и подробностію мнѣніе м. Филарета по вопросу о вѣротерпимости. Въ диссертаціи сказано только, что Филаретъ допускалъ снисходительное отношеніе къ сектамъ, не угрожающимъ опасностію общественной нравственности и государству. Но подъ это положеніе можно подвести многія изъ старообрядческихъ сектъ, однако м. Филаретъ не руководствовался по отношенію къ нимъ принципами полной вѣротерпимости.
Кромѣ указанныхъ, магистрантъ давалъ на всѣ возраженія еще бѣглые и краткіе отвѣты, вполнѣ разъясняющіе сущность дѣла, но невошедшіе въ это описаніе именно вслѣдствіе своей краткости.
Вторымъ возражалъ диспутанту Н. А. Ваозерскій, доцентъ по каѳедрѣ Каноническаго права.
Ваша небольшая книжка, такъ началъ оппонентъ, обращаясь къ магистранту, представляетъ собою исключительное явленіе среди диссертацій, появившихся въ послѣднее время. Обыкновенно диссертація, написанная на соисканіе степени магистра Богословія, бываетъ книгою очень большою по объему. Съ именемъ магистерской диссертаціи мы привыкли уже соединять представленіе объ ученой работѣ, которая требуетъ отъ автора большой затраты силъ не только для систематизаціи, сопоставленія и критической оцѣнки ученаго матеріала, но также и для собиранія этого матеріала. Изслѣдователю приходится быть до нѣкоторой степени чернорабочимъ: самому подготовлять и очищать тотъ матеріалъ, который долженъ пойти потомъ на постройку зданія. Вы при составленіи своей диссертаціи находились въ болѣе счастливыхъ условіяхъ. Вы были въ положеніи архитектора, который имѣетъ для исполненія предварительныхъ работъ чернорабочихъ. И этимъ чернорабочимъ, трудами котораго Вы воспользовались, былъ никто иной, какъ м. Филаретъ. Онъ собралъ огромную массу каноническаго матеріала — Вамъ оставалось воспользоваться имъ и систематизировать его. Вы воспользовались имъ, привели его въ порядокъ и во многихъ случаяхъ выполнили свою работу замѣчательно удачно. При той огромной массѣ сыраго матеріала, которая была у Васъ подъ руками, Вы могли бы написать огромную книгу, которая далеко оставила бы за собою въ отношеніи объема тѣ диссертаціи, о которыхъ я уже упоминалъ. Вмѣсто одной фразы Вы могли бы выписывать цѣлое письмо, вмѣсто двухъ-трехъ словъ, Вы могли бы брать нѣсколько періодовъ. Но Вы не злоупотребляли этою возможностію. У Васъ положительно есть талантъ, составлявшій нѣкогда отличительную черту мышленія и стиля Филарета, — талантъ уловитъ сущность мысли, развиваемой на протяженіи нѣсколькихъ страницъ, и передать ее въ формѣ чрезвычайно сжатой, по точной и выразительной. Вы представили въ полномъ смыслѣ слова экстрактъ воззрѣній м. Филарета, какъ канониста. Вообще съ формальной стороны Ваша работа настолько безукоризненна, что самъ м. Филаретъ съ трудомъ могъ бы найти въ ней пробѣлы. Однако я рѣшаюсь принять на себя роль повѣреннаго м. Филарета и попытаюсь указать нѣкоторые формальные недочеты, которыми страдаетъ и Ваша диссертація.
Далѣе оппонентъ указалъ нѣсколько противорѣчій, встрѣченныхъ имъ въ диссертаціи. На стр. 3 магистрантъ говоритъ, что м. Филаретъ былъ канонистъ-практикъ. Это мнѣніе диспутанта пожалуй подтверждается тѣмъ, что отъ изучаемаго имъ автора не осталось кодекса, въ которомъ бы были изложены въ систематическомъ порядкѣ церковныя правила и снабжены камментаріями. Филаретъ не оставилъ ничего подобнаго тому, что оставилъ Вальсамонъ или даже Іоаннъ, еп. Смоленскій, по этому ни одинъ ученый канонистъ не пользуется трудами Филарета. Но если справедливо, что м. Филаретъ былъ практикомъ, тогда неудобно называть его въ заглавіи канонистомъ. Заглавіе нужно было бы формулировать такимъ образомъ, чтобы оно не вызывало съ перваго же раза представленіе о канонистѣ теоретикѣ. Кромѣ того трудно даже понять сочетаніе словь канонистъ практикъ. Что такое канонистъ практикъ? Это человѣкъ безъ разсужденія исполняющій то, что предписывается канонами церкви. Но м. Филаретъ вовсе не былъ такимъ слѣпымъ исполнителемъ церковныхъ правилъ, который не пытается ихъ осмыслить и опредѣлить объемъ и способъ ихъ примѣненія къ современнымъ условіямъ церковной жизни. М. Филаретъ былъ именно канонистомъ теоретикомъ. Быть теоретикомъ не значить оставить послѣ себя систему каноническаго нрава, все равно какъ быть философомъ не значитъ написать непремѣнно философскую систему, общая мысль которой была бы развита во всѣхъ деталяхъ, во всѣхъ мельчайшихъ подробностяхъ. Иногда по одному письму можно угадать философскій умъ. Точно также то обстоятельство, что м. Филаретъ не оставилъ послѣ себѣ системы церковнаго нрава, ничего еще не говоритъ противъ того, что онъ былъ теоретикомъ. Затѣмъ оппонентъ предложилъ на основаніи самой диссертаціи магистранта доказать, что м. Филаретъ былъ именно канонистомъ теоретикомъ. На 1 2 стр. авторъ, по Филарету, излагаетъ задачу и методъ науки каноническаго права, планъ системы ежно что можетъ значить опредѣлять задачу, методъ каноническаго права, подводить частныя постановленія подъ общіе принципы, какъ не разрабатывать теорію каноническаго нрава? Мало этого, м. Филаретъ былъ теоретикомъ и въ томъ смыслѣ, что раздѣлялъ принятую въ то время въ нѣмецкой наукѣ методологію каноническаго права. Его раздѣленіе каноническаго права на пять частей, терминологія для обозначенія этихъ частей — все это слишкомъ напоминаетъ. Principia juris canonici G. L. Böhmer. Anti. 1762, 67, 74, 79, 85, 91, 1802. Gott.
М. Филаретъ, продолжалъ оппонентъ, былъ теоретикомъ не только тогда, когда онъ преподавалъ каноническое право, но и тогда, когда былъ епископомъ. Ему принадлежитъ проектъ реформы Св. Синода. По его мысли слѣдовало бы усилить значеніе первоприсутствующаго.
Въ отвѣтъ на всѣ высказанныя оппонентомъ замѣчанія, диспутантъ раскрылъ ту мысль, что, называя м. Филарета канонистомъ практикомъ, онъ имѣлъ въ виду указать на ту особенность его каноническихъ трудовъ, что они предпринимались не въ интересахъ чисто теоретическаго изслѣдованія, а вызывались практическими нуждами церковной жизни того времени. Всѣ каноническія воззрѣнія м. Филарета высказаны по поводу практическихъ нуждъ, но не для того, чтобы удовлетворить запросамъ ученыхъ теоретиковъ. Такимъ образомъ диспутантъ готовъ былъ признать себя виновнымъ развѣ только въ неточности выраженія, которое было понято оппонентомъ въ абсолютномъ, такъ сказать, смыслѣ.
Оппонентъ на это возразилъ, что онъ именно и хочетъ показать, что въ диссертаціи иногда нѣтъ строгой точности, и въ доказательство этого привелъ еще одинъ примѣръ. Отдавая должную дань почтенія ученымъ заслугамъ Филарета, признавая, что иногда онъ даетъ толкованія каноновъ, и каноническихъ отношеній, которыя по своему строго церковному духу, сжатости и точности выраженій могутъ стать классическими и занять почетное мѣсто на ряду съ каноническими воззрѣніями оо. церкви, указывая далѣе примѣръ такого классическаго толкованія въ данномъ м. Филаретомъ опредѣленіи отношеній церкви къ государству, профессоръ отказался однако всецѣло согласиться съ характеристикой м. Филарета, заключающейся въ диссертаціи диспутанта. Послѣдній утверждаетъ, что характеристическою особенностію каноническихъ воззрѣній м. Филарета служитъ правильность и самостоятельность. Не соглашаясь съ этой характеристикой въ ея категорической формѣ, оппонентъ привелъ одинъ примѣръ, доказывающій, что м. Филаретъ не всегда былъ самостоятельнымъ и не всегда отличался непогрѣшимою правильностію. напр. 6 пр. Гангрскаго собора запрещаетъ нарушать христіанскій долгъ почтенія къ родителямъ даже -подъ предлогомъ благочестія т. е. и въ томъ случаѣ, если родители впали въ ересь. Въ русской книгѣ правилъ, изданной подъ редакціей м. Филарета, этому правилу приданъ обратный смыслъ. Оно истолковано въ смыслѣ дозволенія оставлять родителей на произволъ судьбы въ случаѣ ихъ уклоненія отъ православія. Въ этомъ м. Филаретъ не правъ, но въ этой своей ошибкѣ онъ и не самостоятеленъ. Прибавка въ книгѣ правилъ, измѣняющая смыслъ 6 правила Гангрскаго собора, заимствована м. Филаретомъ у греческихъ толкователей Вонары и Вадгсамона. Изъ уваженія къ памяти святителя оппонентъ ограничился только однимъ приведеннымъ примѣромъ.
Диспутантъ отвѣтилъ, что онъ не имѣлъ возможности провѣрить весь тотъ огромный матеріалъ, которымъ онъ располагалъ. Оппонентъ возразилъ, что и помимо провѣрки въ характеристикѣ диспутанта очевидна утрировка. Приписывая исключительную правильность сужденіямъ м. Филарета, магистрантъ тѣмъ самымъ умаляетъ значеніе прочихъ епископовъ, не согласныхъ съ воззрѣніями московскаго архипастыря.
Далѣе оппонентъ, прочитавъ слѣдующія слова м. Филарета (Диссертац. стр. 46): «Духовное начальство и въ семъ дѣлѣ человѣколюбія обязано осторожно, такъ сказать, прокрадываться мимо строгости 76 Апостольскаго правила», высказалъ сожалѣніе, что авторъ не воспользовался ими для характеристики м. Филарета. Эта фраза чрезвычайно характеристична. Никто не можетъ перешагнуть за предѣлы своего вѣка. Филаретъ при всѣхъ своихъ талантахъ былъ сыномъ своего времени. А его время было вѣкомъ формальной юстиціи и буквы закона. Нынче адвокатъ критикуетъ самые законы во имя высшихъ принциповъ, тогда необходимо было дѣйствовать на основаніи буквальнаго смысла закона. Тогда были рабами законовъ. Положеніе юристовъ облегчалось только многочисленностію и противорѣчіемъ нашихъ законовъ. Это давало возможность обходить неудобные законы, осторожно «прокрадываясь» между одними и подбирая благопріятные. Если бы магистранъ ввелъ эту черту въ свою характеристику, то образъ Филарета пересталъ бы быть какимъ то идеаломъ отвлеченной святости, но получилъ бы болѣе конкретную, осязательную и человѣчную форму.
Въ заключеніе оппонентъ повторилъ, что онъ признаетъ въ диспутантѣ рѣшительный талантъ выбирать въ массѣ матеріала самое существенное и излагать его въ формѣ сжатой и точной, талантъ, столь необходимый для юриста, и посовѣтовалъ ему не зарывать этотъ талантъ въ землю, но продолжать свои работы и именно въ области каноническаго нрава.
Совѣтъ Академіи призналъ защиту диссертаціи удовлетворительною и опредѣлилъ ходатайствовать предъ Св. Синодомъ объ утвержденіи диспутанта въ степени магистра богословія.
14 Сентября, въ день воздвиженія Креста Господня, состоялся второй коллоквіумъ. Обсуждалась диссертація свящ. Н. Я. Свѣтлова «Значеніе Креста въ дѣлѣ Христовомъ. Опытъ изъясненія догмата искупленія». Предъ началомъ диспута секретарь Академіи по принятому обычаю прочелъ <скан оборван>