Мавритянка.
правитьФилиппъ III, въ 1598 году возшедшій на престолъ Испаніи, соединялъ въ себѣ многія качества государя добродѣтельнаго — кротость, человѣколюбіе, чистоту нравовъ; но былъ характера безпечнаго, непостояннаго, робкаго и слабаго. Заботу правленія предоставилъ онъ Министрамъ, неспособнымъ нести тяжкое бремя дѣлъ столь обширнаго государства, какъ Испанія; и, если прекрасная страна сія неподверглась въ ето время ужаснымъ бѣдствіямъ, то цѣлостію своею она обязана единственно смятеніямъ, опустошавшимъ тогда сосѣдственныя земли, и той громкой славѣ, которую приобрѣли себѣ старые полководцы, образовавшіеся въ школѣ Филиппа II. Казалось, что Испанцы, неисключая и самыхъ знатныхъ фамилій, тогда уже потеряли величіе духа, которымъ отличались благородные ихъ предки. Полуостровъ, болѣе столѣтія грозившій чрезвычайнымъ могуществомъ своимъ независимости Европы, скоро пересталъ бытъ для нее страшнымъ, особливо когда фанатизмъ, нанесшій испанской Монархіи тяжкіе удары, лишилъ ее навсегда тѣхъ обильныхъ источниковъ богатства, изъ коихъ проистекало ея благосостояніе.
Набожность, неподкрѣпляемая благоразуміемъ, иногда въ слабомъ человѣкѣ производитъ суевѣріе. Филиппъ былъ подверженъ сей жестокой нравственной болѣзни, изсушающей въ насъ сѣмена всѣхъ добродѣтелей. Честолюбивые Министры и подлые царедворцы, воспользовавшись суевѣрнымъ страхомъ Короля, заставили его подписать, ужасное опредѣленіе объ изгнаніи цѣлаго народа изъ государства.
Гоненія, претерпѣнныя Маврами въ Королевствѣ Гренадскомъ отъ Фердинанда, покорявшаго страну сію, подали причину Баронамъ Королевства Валенціи безпокоиться объ участи своихъ подданныхъ; они исходатайствовали y Фердинанда утвержденіе постановленнаго въ 1510 году собраніемъ Кортесовъ закона, силою котораго никто не могъ поселившихся въ етой части Испаніи Мавровъ изгонять вонъ, или насильственно принуждать къ принятію хрістіанской вѣры.
Бароны внесли законъ сей въ форму присяги Королей своихъ, которые, вступая на престолъ Испанскій, должны были давать въ ненарушимости закона клятвенное обѣщаніе:
"1 е. Никогда и ни подъ какимъ предлогомъ неизгонять Мавровъ изъ Королевства Валенціи.
"2 е. Никогда непринуждать ихъ силою къ принятію хрістіанской вѣры.
«3 е. Никогда, ни самимъ собою, ни чрезъ посредство другихъ, не искать y Папы разрѣшенія отъ сей присяги, и даже не принимать его, если бы оно было предложено.»
Могущество Карла V возрасло во время гражданскихъ смятеній, и утвердилось на yничиженіи власти дворянства. Климентъ VII прислалъ ему разрѣшеніе отъ данной имъ присяги, и Мавры, жертва коварныхъ обѣщаній, увидѣли себя между двумя крайностями, то есть или должны были сдѣлаться хрістіанами, или ожидать смертной казни. Слѣдствіемъ сего было, что въ 1525 году въ цѣлой Испаніи не находилось можетъ быть ни одного Мавра, которой непринялъ бы крещенія. Новое исповѣданіе подчинило ихъ власти Инквизиціи, которая ежегодно предавала огню множество сихъ несчастныхъ.
Вѣра не есть дѣло принужденія, насильственныя мѣры, употреблемыя для обращенія Мавровъ въ хрістіанство, воспламеняли въ нихъ большую ревность къ гонимой своей религіи, напоминавшей имъ о славѣ Царствъ, предками ихъ основанныхъ. Каждый Мавръ, исполненный ненависти къ своимъ жестокимъ побѣдителямъ, питалъ въ душѣ своей отрадную надежду, что оружіе Турковъ рано или поздно освободитъ его отъ ига преемниковъ Карла Ѵ.
Несмотря на безпокойства, которыхъ надлежало опасаться со стороны Мавровъ въ случаѣ нападенія Турковъ, или Варварійцевъ на Испанію, Карлъ V и Филиппъ II, государи, прославившіеся глубокою своею политикой, очень ясно предвидѣли, сколь ужасные безпорядки возникли бы отъ изгнанія изъ отечества толикаго числа подданныхъ, а потому никакъ немогли на сіе рѣшиться, и духовенство несмѣло дѣлать имъ подобныхъ предложеній. Напротивъ того боязнь и слабость Филиппа III и любимца ето Лермы ободрили высшее духовенство, побуждаемое сребролюбіемъ, равно какъ желаніемъ видѣть исполненіе надеждъ своихъ и нетруднымъ средствомъ избавиться отъ новой подати, требуемой правительствомъ на содержаніе священниковъ, которые занимались обращеніемъ невѣрныхъ ко хрістіанству.
Рибера, Архіепископъ Валенціи, подалъ Королю весьма длинный докладъ, гдѣ на нѣсколькихъ листахъ усиливался онъ доказать совершенную невозможность обращенія Мавровъ въ хрістіанскую вѣру; обвинялъ ихъ въ преступленіяхъ всякаго рода, стращалъ Монарха гнѣвомъ Божіимъ, долженствующимъ будто бы постигнутъ Испанію, если государство сіе небудетъ въ скоромъ времени очищено отъ служителей Магомета. Истину угрозъ своихъ подтверждалъ исчисленіемъ разныхъ чудесныхъ явленій.
Многіе изъ знатныхъ духовныхъ особъ приняли живѣйшее участіе въ дѣлѣ, начатомъ Риберою. Въ числѣ ихъ былъ Донъ Бернардо Роасси, Сандоваль, братъ, Дюка Лермы, Кардиналъ, Архіепископъ Толедскій, Главныхъ инквизиторъ и Канцлеръ Испаніи.
Сандоваль простеръ, было жестокость требованій своихъ несравненно далѣе. Изгнаніе Мавровъ казалось ему поступкомъ, несовмѣстнымъ съ правотою; онъ утверждалъ, что благоразуміе повелѣваетъ все разсѣянное по Испаніи племя невѣрныхъ безжалостно истребить мечемъ, не разбирая ни пола, ни возраста.
Дюкъ Лерма, всего болѣе желавшій снискать благосклонность къ себѣ, Римскаго Двора, принялъ сторону брата. Будучи первымъ Министромъ государства и пользуясь одинъ всею довѣренностію Короля, онъ весьма легко могъ склонить его на ужасное дѣло — на изгнаніе въ одно время всѣхъ Мавровъ изъ Испаніи.
Святый Отецъ отрекся утвердить столь жестокій приговоръ, которому не было еще примѣра въ Исторіи; но Испанскіе Епископы соборомъ подписали единодушное свое мнѣніе, что "никогда не возможно надѣяться какого-либо успѣха въ обращеніи Мавровъ на путь истины, " и ето мнѣніе, представленное Двору, утвердило Монарха въ страшномъ предприятіи, къ которому склонило его духовенство.
Между тѣмъ Дворъ, опасаясь, чтобы Мавры, побуждаемые къ возмущенію Баронами, вдругъ не принялись за оружіе, рѣшился скрывать намѣренія свои подъ непроницаемою завѣсою. И потому Филиппъ далъ повелѣніе начальникамъ флотовъ, стоявшихъ въ гаваняхъ Испанскихъ, Португальскихъ и Италіянскихъ, взять на свои корабли извѣстное число войска и отравился немедленно въ Аликантъ, Денію и другія пристани Королевства Валенціи, и съ тамошнимъ Вице-Королемъ принять, всѣ нужныя мѣры къ предотвращенію бунта. Бароны однакожъ скоро проникли въ тайны Кабинета, узнали настоящія причины морскаго вооруженія и подали Королю бумагу, въ которой рѣшительно предсказывали ему неизбѣжное разореніе Королевства Валенціи, если выгнаны будутъ изъ него Мавры. Имъ объявлено въ отвѣтъ, что прозьба ихъ получена не во время, и что законъ объ изгнаніи Мавровъ уже подписанъ.
Законъ сей былъ обнародованъ Вице-Koролемъ въ началѣ Сентября 1609 года. Въ немъ заключалось повелѣніе, чтобы всѣ невѣрные, безъ различія пола и возраста, подъ опасеніемъ смертной казни, были въ три дня гошовы ѣхать къ назначеннымъ для нихъ морскимъ пристанямъ, и тамъ сѣли бы на корабли, коимъ приказано отплыть съ ними въ чужія земли. Мавры, которые оставятъ жилища свои до прибытія чиновниковъ, имѣющихъ обязанность препроводить ихъ къ морскому берегу, равно какъ и тѣ, которые возмутъ пожитки свои безъ дозволенія помѣщиковъ, подвергались такой же казни. Впрочемъ Баронамъ предоставлено было право, изъ каждой сотни семействъ назначить на шести, которымъ дозволялось жить въ Королевсгавѣ для обученія хрістіанъ мануфактурнымъ работамъ; сверхъ того закономъ же дозволено было оставить въ Испаніи четырехлѣтнихъ дѣтей, если только отцы, матери, или опекуны ихъ будутъ на то согласны. Симъ правомъ могли пользоваться также дѣти шести и семи лѣтъ, равно какъ и ихъ матери, хотя бы онѣ происходили и отъ природныхъ Мавровъ, въ такомъ случаѣ если отцы и матери упомянутыхъ дѣтей съ давняго уже времени исповѣдуютъ хрістіанскую вѣру. Но если отцы держались религіи Магометовой, то законъ осуждалъ ихъ на вѣчное изгнаніе, a женамъ ихъ отдавалъ на произволъ или слѣдовать за мужьями, или оставаться съ дѣтьми своими въ отечествѣ. Тѣ изъ Мавровъ, которые брали свидѣтельства отъ священниковъ своего прихода и предъявляли ихъ въ доказательство, что они два уже года совершенно оставили Магометанство, могли по прежнему жить свободно въ Королевствѣ. Наконецъ всѣмъ прочимъ Маврамъ позволено было ѣхать въ земли, въ какія кто пожелаетъ, лишь бы только не въ Испанскія области, и при томъ если они отправятся съ полуострова въ срокъ, опредѣленный закономъ,
Фанатизмъ до такой степени тяготилъ желѣзнымъ игомъ своимъ Испанію, что духовенство и дворъ законъ сей почитали подвигомъ милосердія, Мавры, ужасомъ и изумленіемъ пораженные, подали Вице-Королю просьбу; въ ней объявляли, что они были вовсе невиновны ни въ одномъ изъ взводимыхъ на нихъ преступленій; предлагали Королю вооружить извѣстное число галеръ для охраненія береговъ Испаніи отъ Варварійцевъ, построить вновь многія крѣпости и содержать въ нихъ, равно какъ и въ прежнихъ, гарнизоны на своемъ иждивеніи; обязывались выкупать во всякое время хрістіанъ Валенціи изъ плѣну Варварійцевъ, и наконецъ внести въ казну Королевскую значительную сумму денегъ, если Королъ согласится уничтожить приговоръ, вынужденный у него духовенствомъ. На все ето было сказано имъ въ отвѣтъ, что Филиппъ непоколебимъ въ своемъ намѣреніи.
Мавры, доведенные до крайняго отчаянія, пылая негодованіемъ на лицемѣрное снисхожденіе къ нимъ, изъявленное въ гибельномъ законѣ и имѣвшее цѣлію одну собственную пользу Испанцевъ, рѣшились было оружіемъ защищать свободу свою и имущество. Бароны, нѣсколько утѣшенные правомъ оставить при себѣ изо ста по шести Маврскихъ семействъ, боясь, чтобы ожесточенные Мавры не произвели въ дѣйство своего намѣренія, самыми трогательными прозьбами, самыми лестными обѣщаніями исходатайствовать имъ свободу отправленія религіи убѣдили ихъ оставить свой замыселъ, которой могъ бы имѣть пагубныя слѣдствія для блага Испаніи; но тщетно Бароны и сильнѣйшій между ими Дюкъ Гавдія, тщетно умоляли Вице-Короля о дозволеніи Маврамъ свободно отправлять ихъ богослуженія по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока хрістіане научатся производить работы на фабрикахъ. Вице-Король отвѣчалъ, что онъ не можетъ отсрочить ниже на одни сутки. Слѣдствіемъ сего было то, что полтораста тысячь Мавровъ вдругъ рѣшились покинуть домы свои и имѣнія. Они съ презрѣніемъ отвергли предложеніе оставить дѣтей своихъ въ землѣ жестокихъ гонителей, и лучше желали подвергнуть младенчество ихъ всѣмъ опасностямъ, лучше хотѣли быть свидѣтелями ихъ погибели, нежели предать ихъ въ руки такому народу, которой играетъ своими клятвами, и безчеловѣчіе почитаетъ своей обязанностью.
Поведѣніе Кородя немедленно приведено было въ исполненіе. Двадцать тысячь подданныхъ Дюка Гавдіи отправились въ путь первые, и скоро пристали къ Орану Испанской крѣпости на брегахъ Варварійскихъ, Графъ Агиласъ, Комендантъ крѣпости, принялъ ихъ благосклонно, и просилъ для нихъ покровительства y Вице-Короля города Тремезома, главнаго въ провинціи сего имени, въ которой нашли они себѣ новое отечество. Дорогою сіи несчастные проливали горькія слезы, сравнивая песчаныя и пустыя степи Африки съ очаровательными и плодоносными полями Королевства Валенціи.
Печаль ихъ нѣсколько уменьшилась, когда они прибыли въ Тремезомъ. Здѣсь не только было дозволено имъ владѣть спокойно принесенными богатствами, но и предоставлены тѣ же самыя права и выгоды, которыми пользовались природные жители.
Радостное извѣстіе, полученное Маврами въ Испаніи о судьбѣ своихъ собратій, пробудило въ нихъ бодрость. Мучимые нетерпѣніемъ увидѣть и обнять гостепріимную землю, они поспѣшно стекались толпами съ женами и дѣтьми своими на берегъ; многіе изъ нихъ, желая какъ можно скорѣе избавиться отъ мучительнаго взора своихъ гонителей, нанимали на собственной счетъ корабли и немедленно пускались къ отраднымъ берегамъ Африки. Такимъ образомъ около ста двадцати тысячь жителей, мущинъ, женщинъ и дѣтей, удалилось изъ Королевства Валенціи, a вмѣстѣ съ ними искусства и промышленность. Между изгнанниками находилось много такихъ, которые званіемъ своимъ отличались отъ прочихъ согражданъ, и которыхъ предки отъ Карла V пожалованы были дворянствомъ во время принятія ими крещенія.
Бароны, презрѣвъ жестокое право, дозволенное имъ закономъ, оказывали подданнымъ своимъ возможную помощь и принимали великодушное въ судьбѣ ихъ участіе. Они позволили имъ располагать по своей волѣ тѣмъ имуществомъ, которое могли обратить въ деньги, позволили имъ свезти на корабли драгоцѣннейшія мебели и самыя нужныя вещи для ихъ рукодѣлій. Бароны неограничили тѣмъ благородной своей попечительности; они провожали изгнанниковъ до самаго моря, а нѣкоторые изъ нихъ даже до берега Африки; Дюкъ Гавдія находился въ числѣ сихъ послѣднихъ.
Но дѣятельная предусмотрительность и любовь Бароновъ къ своимъ подданнымъ только на короткое время могли облегчить плачевную ихъ участь. Одни изъ нихъ претерпѣли кораблекрушеніе и кончили дни свои, невидавъ береговъ Африки, другіе погибли среди моря отъ злодѣйствъ матросовъ. Мущины были умерщвляемы въ глазахъ женъ и дѣтей своихъ, матери и дѣти бьажалоспгно. предаваемы были ярости волнъ; самая красота немогла поселить чувства состраданія къ несчастіямъ своимъ въ ожесточенныхъ варварахъ.
Судьба изгнанниковъ, достигшихъ Варвваріи, была неменѣе достойна сожалѣнія. Три четверти сихъ несчастныхъ во время продолжительнаго путешествія чрезъ знойныя степи Африки лишились жизни отъ усталости, голода и жажды, другіе погибли отъ меча Арабовъ Бедуиновъ, дикихъ Африканскихъ разбойниковъ, живущихъ въ шалашахъ и промышляющихъ ловлею звѣрей и грабительствомъ. Изо ста сорока тысячь Мавровъ, отправленныхъ на берега Африки, въ нѣсколько мѣсяцовъ болѣе ста тысячь сдѣлались жертвою ужасной смерти.
Бѣдствія, постигшія изгнанниковъ, казалисъ непреклонному Филипу и служителямъ олтарей знакомъ Божескаго мщенія, и ето еще болѣе утвердило Короля и духовенство въ намѣренія изгнать Мавровъ изъ всѣхъ частей Испаніи. Но прежде надлежало привести къ повиновенію тѣхъ изъ нихъ, которые ушли въ горы Королевства Валенціи, въ намѣреніи защищать свободу свою до послѣдней крайности. Ихъ было неменѣе тридцати тысячь; но неопытность въ военномъ дѣлѣ и недостатокъ въ съѣстныхъ припасахъ лишили ихъ возможности долго сопротивлятъся нападеніямъ отборнаго отряда войскъ регулярныхъ Три тысячи Мавровъ погибло во время преслѣдованія, и кровожадный побѣдитель непощадилъ ни стариковъ, ни женъ, ни самыхъ дѣтей, лобызавшихъ колѣна его и просившихъ о помилованіи. Двадцать двѣ тысячи отдавшихся въ плѣнъ были немедленно отвезены въ Африку, исключая дѣтей семилѣтняго возраста, подаренныхъ солдатамъ, которымъ велѣно было продать ихъ въ рабство.
Кромѣ побитыхъ и взятыхъ въ плѣнъ было очень много такихъ; которые, по непреодолимой привязанности къ землѣ отечественной, искали убѣжища въ лѣсахъ и между утесами, гдѣ надѣялись они укрыться отъ поисковъ неумолимыхъ своихъ неприятелей; но ихъ били и ловили точно такимъ образомъ, какъ дикихъ звѣрей на охотѣ, и ни одинъ изъ сихъ несчастныхъ неукрылся отъ бѣшенаго свирѣпства. Многіе изъ невинныхъ жертвъ безумія Испанцевъ хотѣли лучше умереть отъ голода и стужи, нежели отдаться въ руки кровожадныхъ мучителей, Начальникъ ихъ, скрывавшійся съ женою и дѣтьми своими въ самой неприступной части горъ, былъ пойманъ, отвезенъ въ Валенцію, отданъ на поруганіе неистовой черни и потомъ злодѣйски лишенъ жизни.
Одинъ родственникъ сего предводителя Мавровъ, по имени Алмуземъ, отправился съ дочерью своею Кальмирою въ Африку въ то самое время, когда были изгнаны подданные Дюка Гавдіи. Шестеро сыновей, которыми прежде Алмуземъ гордился, потеряли жизнь свою подъ знаменами Короля Испанскаго, и отъ всего семейства добродѣтельнаго Мавра оставалась одна только дочь его Кальмира. Ей было тогда семьнадцать лѣтъ; съ прелестями красоты соединяла она очаровательную кротость и рѣдкую твердость духа. Обучившись въ дѣтствѣ Латинскому языку, она въ свободные часы свои углублялась въ чтеніе знаменитыхъ историковъ и великихъ философовъ древности; научилась отъ нихъ презирать всѣ блага, которыя столь высоко цѣнятъ люди обыкновенные, любила только добродѣтель и ненавидѣла только порокъ; свободно могла безъ всего обойться; нетолько всегда отказывала себѣ въ потребностяхъ, порожденныхъ затѣйливой роскошью, но часто втайнѣ лишала себя вещей самыхъ необходимыхъ, единственно для того чтобы заранѣе приготовиться къ перенесенію всѣхъ превратностей жизни; наконецъ она думала, что мы непринадлежимъ самимъ себѣ, и что тогда только можемъ сохранить свободу свою, когда умѣемъ жить въ бѣдности.
Изданный противъ Мавровъ законъ произвелъ въ ней сильное негодованіе, но не поселилъ въ сердцѣ ея страха. Она безъ всякаго сожалѣнія оставила неблагодарное отечество, для защиты коего братья ея пролили кровь свою на полѣ брани, и въ которомъ несчастная мать ея лишилась жизни, тоскуя по преждевременной, хотя славной, кончинѣ дѣтей своихъ.
Дюкъ Гавдія, безотлучно находившійся въ пристани во все время приготовленія къ отплытію Мавровъ, особенно отличился человѣколюбіемъ своимъ и нѣжною попечительностію о несчастныхъ. Онъ защищалъ ихъ отъ обидъ, доставлялъ имъ всѣ удобности, какія только можно имѣть на морѣ, и провожалъ ихъ до самаго Орана на томъ самомъ кораблѣ, на которомъ находился Алмуземъ. Въ продолженіе переправы добродѣтельный Дюкъ много разъ имѣлъ случай удивляться спокойствію Кальмиры. Изъ всѣхъ Мавритянокъ одна только она не показывала ни страха, ни печали, ни нетерпѣнія. Въ то время, когда прочія подруги ея предавались слезамъ и горести, она старалась утѣшать ихъ, совѣтовала имъ съ твердостію и упованіемъ на благій Промыслъ сносить неизбжное несчастіе, и если слова ея не могли влить отрады въ сердца безутѣшныхъ, она жалѣла объ нихъ, но никогда не жаловалась на свою участь. Чувствительная къ горести другихъ и нечувствительная къ самой себѣ, всегда спокойная, но не предающаяся рѣзвой веселости, Кальмира, раздѣляя плачевную судьбу своихъ соотечественниковъ, казалась ангеломъ, низпосланмымъ съ неба для облегченія страданій несчастныхъ.
Величіе духа юной дѣвицы, наполняя отеческое сердце Алмузема благородной гордостію и нѣжной любовію къ дочери, служило ему лучшимъ утѣшеніемъ въ печали и мирило его съ судьбою. И какихъ утратъ не могло замѣнить ето единое оставшееся у него сокровище!
Удивленіе Дюка Гавдіи возрастало отъ часу болѣе, такъ что наконецъ не могъ онъ отказать себѣ въ удовольствіи изъявить его Кальмирѣ. "Равнодшіе, " отвѣчала она «которое оказываю къ общему нашему бѣдствію, ни мало не заслуживаетъ, чтобы вы ему удивлялись; я заранѣе приучала себя терпѣливо переносить всѣ несчастія. Здравый и основательный умъ можетъ изъ самыхъ неблагоприятныхъ случаевъ жизни извлекать для себя нѣкоторую пользу, также точно какъ рука искуснаго повара умѣетъ изъ горькихъ и противныхъ веществъ приготовить здоровыя и приятныя для вкуса яствы. Что мы дѣлаемъ, когда хотимъ защитить себя отъ дождя, отъ суровости непогоды? Употребляемъ въ помощь огонь, запасаемся покрывалами; равнымъ образомъ и при ударахъ судьбы призовемъ на помощь утѣшительную философію. Люди, отъ природы печальные, недовольные своимъ состояніемъ, склонные къ безпрестаннымъ жалобамъ, собираютъ въ головѣ своей все, что ни есть худшаго въ ихъ участи; безпрестанно помышляя о томъ, они берутъ сторону своего неприятеля, и самое полезное для себя дѣлаютъ вреднымъ. Мудрые, говоритъ Плутархъ, выбрасываютъ изъ своихъ приключеній всю примѣсь худаго и неприятнаго, и тѣмъ услаждаютъ жизнь свою. Особливо въ такихъ случаяхъ, когда причиною печали нашей бываетъ одно воображеніе, надобно поступать такъ точно, какъ мы поступаемъ съ дѣтьми, когда хотимъ отучить отъ пустаго страха, производимаго въ нихъ отвратительными личинами: мы показываемъ ихъ испуганнымъ дѣтямъ вблизи, позволяемъ прикасаться къ нимъ, и повторяемъ ето до тѣхъ поръ, пока смѣшной страхъ тотъ совершенно не исчезнетъ. Равнымъ образомъ должны мы приучить себя нестрашиться мысли объ изгнаніи, отдѣливъ напередъ отъ нее всѣ ложныя понятія и презрѣвъ народное мнѣніе, смѣшивающее порокъ съ несчастіемъ. Человѣкъ, говоритъ Платонъ, есть не то, что растѣніе, коего неподвижные корни прикрѣплены къ землѣ. Онъ перемѣняетъ мѣсто; онъ можетъ жить во всѣхъ странахъ свѣта. Люди, почитающіе изгнаніе безчестнымъ, походятъ на тѣхъ глупцовъ, которые упрекаютъ кого нибудь бѣдностію, недостаткомъ волосъ, малымъ ростомъ, или даже еще нединаковымъ съ ними происхожденіемъ; но люди благомыслящіе уважаютъ въ другихъ одну только доблесть и приносятъ ей даръ удивленія, гдѣ бы ни нашли ее, въ иностранцѣ, или въ изгнанникѣ. Большая часть превосходныхъ сочиненій была написана въ заточеніи. Ѳукидидъ трудился надъ Исторіею войны Аѳинской и Пелопонесской — во Ѳракіи; Ксенофонтъ написалъ Исторію свою въ Силлонтѣ, что въ Елидѣ; Филистъ сочинилъ свою въ Епирѣ; Тимей, уроженецъ Сицилійскій, занимался твореніемъ своимъ въ Аѳинахъ; Андролгіонъ Аѳинянинъ писалъ въ Мегарѣ; Поетъ Бахилидъ сочинялъ стихи свои въ Пелопонесѣ: всѣ сіи и многіе другіе писатели неунывали и непредавались отчаянію въ изгнаніи своемъ; напротивъ того почитали его благосклонностію фортуны, дарующей имъ удобный способъ прославиться. Но оставя все прочее, спросимъ: что мы на землѣ? Странники, жители чуждой страны, изгнанные! Другой міръ ожидаетъ насъ; небо есть истинное наше отечество!»
Дюкъ Гавдія слушалъ Кальмиру съ благоговѣйнымъ вниманіемъ, и такъ былъ тронутъ ея рѣчью, что долго немогъ произнести ни одного слова. Наконецъ онъ сказалъ: «Законъ, осудившіи Мавровъ на изгнаніе, лишаетъ меня великихъ доходовъ; но вы показали мнѣ способъ приобрѣсть такія богатства, которыя будутъ несравыенно прочнѣе всѣхъ прежнихъ. Теперь я чувствую себя способнымъ перенести всѣ несчастія, какія только угодно будетъ Провидѣнію собрать надъ моею головою, и если когда либо стану ослабѣвать подъ бременемъ золъ, то одно воспоминаніе о васъ подкрѣпитъ во мнѣ изнемогающія силы.»
По прибытіи въ Оранъ, Дюкъ Гавдія принялъ на себя трудъ представить Алмузема и дочь его Губернатору города, Графу Агвилару. Начальникъ сей, очарованный красотою и еще болѣе душевными качествами Кальмиры, отдалъ ее съ Алмуземомъ подъ охраненіе одному изъ своихъ приближенныхъ, который сопровождалъ ихъ до самаго Тремезема. Здѣсь чрезъ покровительство Графа Агвилара имѣли они особливую аудіенцію у Вице-Короля? которой принялъ ихъ весьма благосклонно и велѣлъ выдавать имъ ежегодно по пяти сотъ піастровъ.
Признательный Алмуземъ постарался основать и привелъ въ цвѣтущее состояніе мануфактуры въ Тремеземѣ. Счастіе увѣнчало всѣ его предприятія, и Кальмира, предметъ всеобщаго удивленія и нѣжной любви родителя, соединилась узами брака съ сыномъ Агвилара, почитавшаго сіе родство особеннымъ для себя благополучіемъ.
Дюкъ Гавдія, по возвращеніи въ Королевство Валенцію, воспользовался примѣромъ, которой подала ему Кальмира. Лишившись почти всего своего имущества, онъ посвятилъ себя уединенію; проводилъ время какъ мудрецъ, и въ мирныхъ ученыхъ занятіяхъ обрѣлъ то спокойствіе и счастіе, которыми не умѣлъ наслаждаться во дня своего благополучія.
Дюфренуа А.Ж.Б. Мавритянка: (Анекдот из испанской истории [времен Филиппа III]) / (Сочин. г-жи Дюфрене, из Франц. Мерк. [1816. T.66, N 35] — У.) // Вестн. Европы. — 1817. — Ч. 93, N 10. — С. 81-100.