На Рейне есть серый утес.
Он врезался в воду собою;
Он много легенд перенес,
Он нимфе был трон над водою.
Скалистой и грозной вершиной
Он грустно на волны глядит,
Он занят истекшей судьбиной
И тайно о ней говорит.
Теперь уж по Рейну все ново:
Разрушены замки князей;
И грустно ему, но ни слова
Не молвит, глядя на людей.
Он помнит волшебные звуки,
Чарующий взор Лорелеи,
И ныне томится от скуки,
Глядя на людские затеи.
Проходит прошедшей картиной
Былое мечта за мечтой…
Задумался он над былиной
И плачет он в реку росой.
Волшебная ночь над рекою…
Зефир пролетел на покой.
Все тихо. Волна за волною
Катится, играя волной.
Луна серебристым отливом
С улыбкой глядит в глубину,
Все мертво кругом… только плеском
Стучится волна о скалу.
И вот в глубине забурлило;
Луна засветила тусклее,
Волнуясь, волна говорила
И вышла из вод Лорелея.
Покрыта облипшей травою,
Закутана в пряди волос,
Прекрасна, как ангел, собою,
Ступает на темный утес.
Взошла лучезарная, села,
Колени руками обняв,
И долго по Рейну глядела —
Любовь выражалась в очах.
Но вдруг у подножья утеса.
На лодке, с гитарой в руках,
Граф Герман запел о разлуке,
Убитый разлукой, в слезах:
«Среди непроглядной ночи
Явилась твоя мне краса,
Сияющий царственный вид,
С отливом златым волоса.
Зеленое вод покрывало,
Любовный призыв мне рукой,
Глубоко мне в душу запало,
Как взор твой волшебно живой.
Зачем не моя ты подруга,
Зачем не могу быть с тобой;
В чертогах твоих, как у друга,
Я счастье б нашел под водой».
Замолкли лишь звуки аккорда,
Ундина махнула рукой;
И снова вода забурлила,
Певца заливая собой.
И снова ундина махнула —
Вода поднялась на скалу.
На ней как бы нимфа заснула
И тихо сплыла в глубину.
С тех пор она вновь не являлась,
В любовники графа избрав,
О ней лишь легенда осталась
На Рейна крутых берегах.
О многом утес размышляет;
Прошедшего роится рой;
Он много чудесного знает,
Но молча стоит над водой.
