Ложь (Дилвин)/ДО

Ложь
авторъ Эми Дилвин, переводчикъ неизвѣстенъ

Оригинал: англ. Chloe Arguelle, опубл.: 1881. — Источникъ: az.lib.ru • Текст издания: журнал «Отечественныя Записки», №№ 1-2, 1882.

ЛОЖЬ.

РОМАНЪ
E. Дильвинъ,
АВТОРА «РЕБЕКА И ЕЯ ДОЧЕРИ».

I.

ЛЭДИ КОСМОПОЛЬ.

Будетъ дома.

Въ субботу, 3-го іюня.

Министерство Иностранныхъ

Дѣлъ.

Нѣсколько сотенъ этихъ карточекъ, разбросанныхъ по Лондону, имѣли слѣдствіемъ многочисленное и блестящее собраніе джентльмэновъ, дамъ, лакеевъ и экипажей въ Доунингъ-Стритѣ въ означенную субботу. Въ той же мѣстности и по тому же случаю собралась многочисленная, но не блестящая толпа полисмэновъ, карманныхъ воровъ, оборванцевъ и т. д. Въ корридорахъ, переднихъ и на лѣстницахъ разостлано красное сукно; великолѣпно одѣтая и прекрасно вышколенная прислуга обоего пола готова освободить гостей отъ шляпъ, пальто, бурнусовъ, ротондъ, накидокъ, шалей, платковъ и пр.; раскошные цвѣты разставлены повсюду; играетъ первоклассный оркестръ; благородный хозяинъ съ любезной улыбкой стоитъ на послѣдней ступени парадной лѣстницы, ожидая членовъ королевской семьи и радушно пожимаетъ руки всѣмъ пріѣзжающимъ; благородная хозяйка съ приличнымъ достоинствомъ принимаетъ гостей при входѣ въ длинную анфиладу блестящихъ гостинныхъ. Однимъ словомъ, все доказываетъ, что здѣсь происходитъ одинъ изъ тѣхъ праздниковъ лжи, которые общество такъ любитъ, называя ихъ зваными вечерами.

Почему ложь должна быть основнымъ и необходимымъ элементомъ общества, лучше всего знать самому обществу, но это безспорный фактъ. Общество всячески поддерживаетъ ложь, охраняетъ ее, холитъ, защищаетъ и подвергаетъ остракизму всякаго, кто осмѣливается обличить ее. Общество полагаетъ, что съ исчезновеніемъ лжи исчезнетъ и оно; поэтому, естественно, что свѣтское собраніе, въ родѣ вечера въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ, должно быть сатурналіей лжи.

Посмотрите, вонъ красивый лордъ Патрикъ Фитцшанонъ говоритъ съ богатой вдовой, мистрисъ Фольдсъ. Судя по нѣжному выраженію его глазъ и пламеннымъ комплиментамъ, которыми онъ щедро осыпаетъ ее, посторонній зритель, не знакомый съ свѣтскимъ обществомъ, подумалъ бы, что онъ влюбленъ въ нее по уши и никогда не заподозрилъ бы, что молодой человѣкъ не ставитъ ея въ грошъ и ухаживаетъ не за нею, а за ея большими помѣстьями и крупнымъ капиталомъ. Онъ любитъ всѣмъ сердцемъ, т. е. насколько у него есть сердца, хорошенькую молодую дѣвушку въ Дублинѣ, которая была его невѣстой уже цѣлый годъ, но такъ какъ, несмотря на всѣ ея прелести, у нея нѣтъ ни состоянія, ни связей, а онъ не богатъ и слишкомъ лѣнивъ, чтобъ работать, то послѣ зрѣлаго размышленія онъ рѣшилъ, что «это не идетъ», и, отказавшись отъ компрометирующаго его карьеру брака, сталъ серьёзно ухаживать за мистрисъ Фольдсъ.

Не безъ сердечной боли оторвался онъ отъ своей любви и потому считаетъ, что судьба его преслѣдуетъ. Но какъ могъ онъ поступить иначе? Нельзя же было погубить всю свою будущность женитьбой на безприданницѣ, которая не могла ничѣмъ помочь мужу въ достиженіи богатства и почестей. Думая о бѣдной дѣвушкѣ, которая въ Дублинѣ горюетъ и удивляется его непонятному поведенію, онъ успокоиваетъ свою совѣсть тѣмъ соображеніемъ, что если она страдаетъ, то и онъ переноситъ страданія, и чѣмъ ему непріятнѣе было поступить такъ, какъ онъ поступилъ, тѣмъ она менѣе имѣетъ причины жаловаться. Въ его глазахъ, ощущаемое имъ сожалѣніе вполнѣ извиняетъ его поступокъ; онъ убѣжденъ, что очень ее любитъ и что ему было тяжело разстаться съ нею, слѣдовательно, они находятся въ одинаково грустномъ положеніи. Ему не входитъ въ голову простая мысль, что онъ бросилъ ее, не спросясь, хочетъ ли она этого или нѣтъ, и что у нея нѣтъ вознагражденія въ видѣ богатой вдовы. Развѣ все это не ложь? Развѣ лордъ Патрикъ не обманываетъ мистрисъ Фольдсъ и самого себя?

Обратимся теперь къ серьёзному, благоразумному на взглядъ Джону Скривену, который такъ умно разговариваетъ съ герцогомъ Клантистлемъ о налогѣ на солодъ. Герцогъ напечаталъ книгу объ этомъ предметѣ, и Джонъ, обнаруживая основательное съ нею знакомство, старался снискать милость герцога ловко выраженной лестью и, соглашаясь со всѣми его мнѣніями, остроумно излагаетъ ихъ въ гораздо лучшей формѣ. Всякій, кто подслушалъ бы слова Джона, заключилъ бы, что, какого бы мнѣнія ни были другіе о книгѣ герцога, Джонъ искренно считаетъ его однимъ изъ самыхъ глубокихъ мыслителей и надежнѣйшихъ политическихъ дѣятелей.

Однако, все это уваженіе, эти восторги лицемѣрны. Единственная цѣль Джона получить приглашеніе въ Тистльтонскій замокъ, куда ему необходимо проникнуть для собранія мѣстныхъ свѣденій, безъ которыхъ онъ не можетъ окончить статьи, составляемой имъ, конечно, подъ вымышленнымъ именемъ для еженедѣльной картины грязнаго бѣлья. Статья будетъ очень рѣзкая, и въ ней подвергнется самому злобному осмѣянію герцогъ, его семья, предки, домашняя жизнь, книга о налогѣ на солодъ, его дѣятельность политическая, словомъ все, что только до него касается. Очевидно, что Джонъ Скривенъ и его поведеніе ложь, одна ложь.

Что же касается до того иностраннаго посланника, увѣшаннаго лентами и брилліантовыми звѣздами, который улыбается всѣмъ и со всѣми любезничаетъ, то онъ дипломатъ, а дипломатія — синонимъ лжи. Поэтому, естественно, что онъ и его свита, дѣйствующая согласно его инструкціи, всячески стараются пріобрѣсть популярность и увѣрить всѣхъ, что ихъ повелитель любитъ Англію болѣе всѣхъ странъ на свѣтѣ, и никогда не подумаетъ пойти противъ нея, тогда какъ всѣмъ извѣстно, что онъ нетолько ненавидитъ Англію и составилъ проэктъ о завоеваніи ея и истребленіи или изгнаніи всѣхъ англичанъ, но что онъ разсчитываетъ привести его въ исполненіе очень скоро, не позже года. Впрочемъ, ожидать правды отъ дипломатовъ было бы даже смѣшно!

Взглянемъ теперь на графиню Болинъ и ея дочь, лэди Елайзу. Графиня старательно воспитала своихъ дѣтей и представляла имъ постоянно въ примѣръ себя, что, конечно, лучше всякихъ теоретическихъ наставленій. Поэтому, лэди Елайза отлично знаетъ, что люди цѣнятся не по своему внутреннему достоинству, а по тому, что они могутъ дать, что всѣ чувства и принципы имѣютъ значеніе не сами по себѣ, а согласно мнѣнію о нихъ тѣхъ людей, которыми выгодно дорожить, что ни одна шутка не забавна и ни одна острота не смѣшна, если ее не произноситъ человѣкъ, вниманіе котораго надо снискать. Ей также извѣстно, что хотя бракъ неизбѣжная судьба женщинъ, но ни одинъ мужчина не можетъ считаться желательнымъ мужемъ, если онъ не дастъ женѣ богатства и славнаго титула; и что такое онъ самъ — это не имѣетъ ни малѣйшей важности. Поэтому она, безсознательно изваянная по образцу матери, очень стыдится своей пошлой любви къ красивому и благородному, но въ другихъ отношеніяхъ ничѣмъ не замѣчательному капитану Норману, и рѣшилась, забывъ его, выбрать себѣ въ мужья подходящаго человѣка. Опять ложь: и мать, и дочь являются представительницами свѣтской лжи.

Вонъ идетъ семья Оснабергъ-Джонсъ, отецъ, мать и дочь. Они въ первый разъ приглашены на вечеръ въ министерство иностранныхъ дѣлъ, хотя уже давно этого жаждали. Достигнувъ теперь этого великаго счастья, они уныло блуждаютъ по заламъ, не зная ни души въ окружающей ихъ свѣтской толпѣ и съ завистью смотря на тѣхъ, которые имѣли много друзей и знакомыхъ.

Оснабергъ-Джонсы чувствуютъ въ глубинѣ своей душѣ, что они совершенно чужды модному обществу, въ которое затесались, но громко и весело разговариваютъ между собою, стараясь показать, что вполнѣ наслаждаются, ни мало не сожалѣя о вечерѣ въ Ричмондѣ, отъ котораго они отказались. На вечерѣ въ Ричмондѣ, они были бы въ средѣ своихъ знакомыхъ и искренно забавлялись бы, но имъ пришлось сказать: «Извините, мы должны быть на вечерѣ въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ; лэди Космополь любитъ, чтобы ея вечера посѣщались, и мы не хотимъ, вы понимаете, ее обидѣть».

И вотъ Джонсы, по наружности очень веселые, но внутренно скучающіе, стараются запомнить все, что они видятъ и слышать вокругъ себя, съ цѣлью въ послѣдствіи хвастаться своимъ знакомымъ, что для нихъ вечера въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ и другія аристократическія собранія обычное препровожденіе времени. Какъ теперешнее лицемѣрное наслажденіе, такъ и будущее хвастовство — ложь. Но какъ же Джонсамъ обходиться безъ лжи, если стоящіе выше ихъ на общественной лѣстницѣ, графиня Болинъ и ей подобныя, находятъ ложь необходимымъ элементомъ общества!

Немного подалѣе, маленькая мистрисъ Шильтонъ разговариваетъ съ лордомъ Стауберомъ, вице-президентомъ совѣта, а слѣдовательно, главой вѣдомства народнаго просвѣщенія. Мистрисъ Шильтонъ пламенная защитница женскихъ правъ, хотя въ сущности ни мало не интересуется этимъ вопросомъ, а кричитъ объ женской эмансипаціи только, чтобъ обратить на себя вниманіе. Однако, присоединившись къ кружку защитницъ женскихъ правъ, она тотчасъ стала придумывать средство отличиться среди своихъ единомышленницъ, и вдругъ ей вошла въ голову блестящая мысль, что истинное призваніе женщины быть кузнецомъ, еслибы невыносимая тиранія и безсмысленные предразсудки не удерживали ея отъ этого широкаго поля дѣятельности.

По несчастью, кузнецы свято чтутъ предразсудки и ни за что не хотятъ брать въ ученіе женщинъ: поэтому, мистрисъ Шильтонъ пришла къ тому убѣжденію, что правительство должно вмѣшаться въ это дѣло, и теперь мучитъ лорда Стаубера длинными объясненіями о великой пользѣ включить въ предметы обученія въ первоначальныхъ школахъ и кузнечное ремесло. Лорду Стауберу она очень надоѣла, и онъ не намѣренъ ничего измѣнять въ существующей системѣ, иначе какъ по требованію такого большинства, сопротивленіе которому могло бы поколебать его власть. Но этого нельзя было прямо высказать, и къ тому же онъ не хотѣлъ лишиться поддержки въ парламентѣ ея мужа; въ виду этого, онъ серьёзно слушаетъ ея безсмысленную рѣчь, даетъ ей понять, что убѣждается ея аргументами и побуждаетъ ее болѣе и болѣе развить ея систему, тогда какъ въ глубинѣ души называетъ ее дурой и обѣщаетъ себѣ позабавиться съ друзьями на ея счетъ. Они оба глупы. Она притворяется, что питаетъ пламенный энтузіазмъ къ дѣлу, котораго не ставитъ въ грошъ, а онъ лицемѣрно соглашается съ нею, намѣреваясь поднять ее въ послѣдствіи на смѣхъ. Ни въ томъ, на въ другомъ нѣтъ ни капли правды и честности.

Такимъ образомъ, толпа блестяще одѣтыхъ лгуновъ ходитъ взадъ и впередъ по великолѣпно меблированнымъ комнатамъ, то останавливаясь и освѣжая себя фруктами, мороженымъ и т. д., то снова продолжая свое шумное шествіе.

Парадная лѣстница на половинѣ развѣтвляется на два всхода; лѣвая половина ведетъ въ корридоръ, гдѣ стоитъ лэди Космополь, а обѣ, и правая, и лѣвая, оканчиваются галлерей, окружающей всю лѣстницу. Съ нея видно всѣхъ пріѣзжающихъ, и многіе изъ гостей здѣсь сидятъ или стоятъ, наслаждаясь сравнительно прохладной атмосферой. Въ этомъ числѣ была и лэди Джэнъ Дарвиль, которая, граціозно облокотясь на баллюстраду, разговаривала съ Вальтеромъ Миксаномъ, молодымъ человѣкомъ, носящимъ такіе узкіе и крѣпко накрахмаленные воротнички рубашки, что удивительно, какъ онъ можетъ поворачивать голову.

Лэди Джэнъ отличается рѣзкими, открытыми, чисто-мужскими манерами, почему многіе считаютъ ее искреннею, но, въ сущности, она такая же лгунья, какъ и всѣ остальные, только ея ложь похитрѣе и пооригинальнѣе, такъ что она не сразу бьетъ въ глаза. Ея рѣзкость напускная и ни мало не выражаетъ ея истинныхъ чувствъ. Она съ дѣтства хотѣла отличиться чѣмъ-нибудь, все равно чѣмъ, но она знала, что не могла взять ни красотой, ни умомъ, ни талантами, и долго недоумѣвала, какъ ей удовлетворить своимъ честолюбивымъ стремленіямъ. Наконецъ, она придумала выходъ: она могла усвоить себѣ рѣзкія открытыя, чисто-мужскія манеры и въ этомъ отношеніи не допускать никакого соперничества.

Поэтому, она стала носить короткіе волосы, курить, стрѣлять, ѣздить на охоту, держать пари, произносить крупныя, бранныя слова, однимъ словомъ, вести себя, какъ мужчина, насколько это возможно женщинѣ. Этимъ путемъ она плѣнила сэра Генри Дарвиля, который, однако, долго не могъ собраться съ духомъ, чтобы сдѣлать ей предложеніе. Видя, что онъ колеблется, она сама сдѣлала предложеніе, получила согласіе и женила его на себѣ.

Она ни мало не намѣревалась отказаться отъ своей роли, которая оказалась успѣшной и внѣ всякой конкурренціи, но ея манеры далеко не свойственны ея деликатной натурѣ, и часто ей дорого стоитъ прибѣгать къ нимъ. Она никакъ не можетъ, въ глубинѣ своего сердца, помириться съ грубыми выраженіями и очень желала бы бросить ихъ, но такъ какъ ни одна дама не говоритъ такихъ словъ, то она не можетъ рѣшиться уступить свое первенство хоть въ этомъ отношеніи.

Ей было бы пріятнѣе и спокойнѣе, еслибы она была гораздо смѣлѣе или гораздо застѣнчивѣе. Какъ бы то ни было, она старается успокоить свою совѣсть тѣмъ, что выражается настолько мягко, насколько это согласно съ грубыми манерами вообще, и надѣется, что все-таки употребляемыя ею слова на столько крупны, что никто не превзойдетъ ея въ этомъ отношеніи и не побудитъ пойти далѣе. Куреніе также доставляло ей сначала много непріятностей, и она долго не могла къ нему привыкнуть, но теперь она куритъ свободно, хотя ловко выпускаетъ дымъ, не проглатывая его, и иногда, оставаясь въ комнатѣ или въ вагонѣ, гдѣ очень накурено, чувствуетъ сильную головную боль.

Стрѣльба и охота, къ которымъ она, повидимому, питаетъ пламенную страсть, ей далеко не по вкусу; она не любитъ много ходить пѣшкомъ, возвращаться домой въ мокрой одеждѣ; ей ненавистенъ запахъ собакъ, и она не чувствуетъ себя спокойной на лошади. Но высказать это было бы противно ея интересамъ, и потому она увѣряетъ всѣхъ, что обожаетъ охоту и не знаетъ, что такое нервы, страхъ и предразсудки слабыхъ женщинъ. Дѣйствительно, она такъ успѣшно скрываетъ свои настоящія чувства и такъ энергично играетъ взятую на себя роль, что очень трудно приподнять ея маску и убѣдиться, что она, какъ все и всѣ въ обществѣ, ложь и болѣе ничего.

— Чортъ возьми, какая хорошенькая дѣвочка идетъ по лѣстницѣ! восклицаетъ лэди Джэнъ съ своего обсерваціоннаго пункта на галлереѣ: — никогда прежде я не видала ея. Кто она такая? Вы знаете, Запонка?

— Конечно, знаю, отвѣчалъ Вальтеръ Миксанъ, прозванный въ Итонѣ Запонкой отъ его пристрастія къ громаднымъ и блестящимъ запонкамъ на рубашкѣ. — Она мнѣ родственница. Это Хлоя Аргиль, рядомъ съ нею идетъ ея замужняя сестра, а сзади плетется мужъ, словно быкъ, котораго ведутъ на бойню.

— Гм! Онъ болѣе похожъ на пѣтуха. А это сэръ Кадвалледеръ Гугъ, котораго я, конечно, знаю: его и жену. Такъ это, вы говорите, сестра лэди Гугъ? Я ихъ знаю мало. Гдѣ онъ служилъ до свадьбы? Въ арміи, флотѣ или гдѣ?

— Нѣтъ, онъ жилъ безвыѣздно въ Уэльсѣ, пока старшая Аргиль вышла за него замужъ; она провела его въ парламентъ и заставила нанять домъ въ Итонскомъ сквэрѣ. Папа и мама Аргиль давно умерли, и лэди Гугъ въ нынѣшнемъ году вывозитъ въ свѣтъ Хлою. Не правда ли, она хорошенькая? Ее представляли и ко двору въ послѣдній пріемъ. До свиданія, мнѣ надо поговорить съ ними.

Съ этими словами, Вальтеръ Миксанъ отошелъ отъ лэди Джэнъ и присоединился къ Гугамъ въ ту минуту, когда они входили въ первую гостиную.

— Наконецъ-то вы пріѣхали, сказалъ онъ, вмѣсто всякаго привѣтствія: — я весь вечеръ искалъ васъ и уже думалъ, что вы не пріѣдете. Что васъ задержало?

Въ сущности онъ ни мало не думалъ о нихъ, но считалъ эту ложь приличной учтивостью.

— Въ этомъ виноваты противные Бубльсы, обѣдавшіе у насъ сегодня, отвѣчала лэди Гугъ: — я уже боялась, что они никогда не уѣдутъ. Право, лица, приглашенныя на обѣдъ, должны бы уѣзжать тотчасъ послѣ обѣда, особенно въ субботу, во время сезона. Ихъ накормили, и они вдоволь надоѣли своей глупой болтовней; можно бы и убраться, чтобы дать время хозяевамъ поспѣть на вечеръ. По несчастію, очень пріятная парочка, приглашенная на обѣдъ, измѣнила намъ въ послѣднюю минуту, и мы должны были замѣнить ихъ несносными Бубльсами. Я ни когда не видывала такихъ мѣшковъ! уже они собирались, собирались и никакъ не могли уѣхать. Когда же, наконецъ, мы отъ нихъ отдѣлались, то заѣхали на минуточку къ Клантулямъ, а отъ нихъ сюда.

— Я говорила Алисѣ, сказала Хлоя, смѣясь: — что ей надо писать на пригласительныхъ билетахъ: "разъѣздъ въ 10½ или что-нибудь въ этомъ родѣ. Всѣ поняли бы этотъ тонкій намекъ. Мы сегодня всячески старались дать понять нашимъ друзьямъ, что они намъ въ тягость, но, какъ видите, безуспѣшно. Я предчувствовала, что отъ Бубльсовъ будетъ трудно отдѣлаться, и сказала мистрисъ Бубльсъ, что очень неловко имѣть гостей къ обѣду по субботамъ, такъ какъ не успѣешь на вечеръ, но даромъ теряла слова. Они сидѣли и сидѣли. Наконецъ, мистеръ Бубльсъ пустился въ длинное объясненіе настоящихъ причинъ англійской революціи, и тогда Алиса, придя въ отчаяніе, спросила мужа, въ которомъ часу онъ приказалъ карету. Этотъ намекъ оказался понятнымъ даже мистеру Бубльсу, и они убрались; а то, право, мы не попали бы сюда.

— Бѣдняжка, сказалъ Вальтеръ: — не прикажете ли, Хлоя, мороженаго? Надо чѣмъ-нибудь успокоить ваши нервы.

— Вы правы, отвѣчала молодая дѣвушка, опускаясь на его руку: — пойдемте. А гдѣ я васъ найду? прибавила она, обращаясь къ сестрѣ.

— Здѣсь или въ сосѣдней комнатѣ, отвѣчала лэди Гугъ: — вонъ я вижу противныхъ Джонсовъ, я должна къ нимъ подойти; онъ имѣетъ большое вліяніе въ нашемъ графствѣ, и было бы большой для насъ потерей, еслибы онъ сталъ поддерживать другого кандидата, а не Кадвалледера. Я подойду къ нимъ и скажу нѣсколько любезныхъ словъ; они ходятъ по комнатамъ, какъ потерянные, не зная здѣсь ни одной души. Ужасные люди! я ихъ ненавижу.

И она пошла съ мужемъ исполнять требованіе свѣтской лжи, а Хлоя съ Вальтеромъ направились къ буфету.

Въ блестящей толпѣ было много львовъ, на которыхъ молодой человѣкъ и указалъ своей кузинѣ, еще слишкомъ недавно выѣзжавшей въ свѣтъ, чтобы знать ихъ. Тутъ были: генералъ, только-что вернувшійся съ Неоткрытыхъ Острововъ, гдѣ онъ покрылъ себя славой, усмиряя возстаніе туземцевъ; ирландскій депутатъ, затѣявшій драку на прошедшей недѣлѣ съ своимъ товарищемъ-депутатомъ въ одной изъ парламентскихъ залъ, и небольшого роста, блѣдный, съ умнымъ лбомъ и сѣдой бородкой поэтъ Блакингъ, котораго принято возносить до небесъ, хотя его никто не читаетъ.

Возвращаясь съ Хлоей черезъ галлерею на верху лѣстницы, Вальтеръ увидалъ лэди Джэнъ на томъ же мѣстѣ, гдѣ онъ ее оставилъ. Она подозвала его къ себѣ и шепнула, чтобъ онъ познакомилъ ее съ своей кузиной.

— Съ удовольствіемъ, отвѣчалъ Вальтеръ: — Хлоя, позвольте васъ представить лэди Джэнъ Дарвиль.

— Вы, я слышала, принадлежите къ послѣднему выводу щенятъ? сказала лэди Джэнъ своимъ обычнымъ рѣзкимъ тономъ: — какъ вы находите лондонскую псарню, веселой или скучной?

— Я еще слишкомъ новичекъ, чтобы составить себѣ опредѣленное понятіе, отвѣчала, смѣясь, Хлоя: — но все-таки я усвоила себѣ уже основное правило не ссориться съ большими собаками и нападать только на маленькихъ. Конечно, это очень благоразумно, но, право, иногда жаль, что нельзя полаять или огрызнуться, когда захочется.

— Еще бы, чортъ возьми! замѣтила лэди Джэнъ: — но это происходитъ отъ подчиненія свѣтскимъ предразсудкамъ. Лучше слѣдуйте моему примѣру, говорите и дѣлайте все, что вамъ вздумается, тогда вы будете въ состояніи лаять, огрызаться и кусать какъ угодно и никто отъ васъ другого не будетъ ожидать.

Дальнѣйшій ихъ разговоръ, однако, былъ прекращенъ Вальтеромъ Микояномъ.

— Простите, что я васъ перебью, сказалъ онъ: — но лэди Гугъ зоветъ сестру знаками и я долженъ, лэди Джэнъ, отвести къ ней Хлою.

Было за полночь, и Гуги, поговоривъ очень любезно и съ самой пріятной улыбкой съ Джонсами, словно они были самые сердечные друзья, уже собирались уѣзжать. Представители свѣтскаго общества всегда рано уѣзжаютъ домой но субботамъ, чтобъ ихъ экипажи и лошади были какъ можно менѣе въ работѣ въ воскресный день.

«Карета сэра Кадвалледера Гуга»! говорится тихо внутренному лакею. «Карета сэра Карридора Гора»! кричатъ во всю глотку извнѣ. «Карета сэра Кольдара Го готова!» восклицаютъ черезъ нѣсколько минутъ и, наконецъ, въ большихъ сѣняхъ министерства иностранныхъ дѣлъ раздается: «Сэръ Калладеръ Горвъ идетъ!» И означенный джентльмэнъ, съ женою и свояченицей, сходитъ съ лѣстницы, садится въ карету и поднимаетъ стекло на носъ оборванцу, увѣряющему, что онъ привелъ экипажъ, хотя, въ самомъ дѣлѣ, онъ не трогался съ мѣста.

Карета катится и кто-то въ толпѣ зѣвакъ замѣчаетъ своему товарищу:

— Сэръ Кадвалледеръ Гугъ! Да, это одинъ изъ франтовъ въ нашей мѣстности. Онъ, вѣроятно, пригласилъ многихъ изъ собравшейся тутъ знати къ себѣ на охоту, разсчитывая доставить имъ славную забаву. Но, пожалуй, мы съ тобою, Бобъ, и съ другими товарищами поохотимся лучше этихъ лордовъ на ихъ землѣ. Ха, ха, ха!

Экипажи одинъ за другимъ подъѣзжали пустые къ подъѣзду и быстро уносились полные. Наконецъ, послѣдняя карета исчезаетъ, толпа расходится, выставка свѣтской лжи и ея представителей кончена. Лордъ и лэди Космополь, первый страдавшій весь вечеръ отъ подагры, а вторая, мучившаяся головной болью, могутъ болѣе не улыбаться, не говорить любезностей, и, снявши съ себя свѣтскій хомутъ, спокойно лечь спать.

II.

Хлоя Аргиль, хотя и была новичкомъ въ лондонскомъ обществѣ, но уже знала, что очень полезно читать «Times» каждый день и даже совершенно необходимо, если собираешься на званный обѣдъ, такъ какъ иначе она не знала бы о чемъ говорить съ какимъ-нибудь старымъ франтомъ, подлѣ котораго ее посадятъ за обѣдомъ. Поэтому, мы застаемъ ее въ будуарѣ сестры съ газетой въ рукахъ послѣ утренней прогулки въ Гайдъ-Паркѣ и сытнаго завтрака. Вечеромъ ее ожидалъ свѣтскій обѣдъ и она только-что принялась старательно собирать матеріалы для разговора, какъ въ комнату вошла лэди Гугъ съ письмомъ въ рукахъ.

— Я только-что получила письмо отъ тёти Фаррелъ, сказала лэди Гугъ: — она проситъ, чтобы мы пріютили на нѣсколько дней Эдиту, которая очень скучаетъ и не въ духѣ въ послѣднее время; къ тому же, ей надо побывать у дантиста и побѣгать по магазинамъ. Я не очень люблю Эдиту, но ты будешь рада ее видѣть; вы съ ней сердечные друзья. Бѣдняжка, я не удивляюсь, что она скучаетъ въ мрачномъ Гезель-Голѣ; тамъ не съ кѣмъ сказать слова, а дядя и тетка Фаррелъ не веселые люди. Я, право, умерла бы съ горя на ея мѣстѣ. Я хотѣла дать второй обѣдъ и теперь назначу его поскорѣе, пока Эдита будетъ у насъ; это ее позабавитъ, и ты, Хлоя, напиши сейчасъ приглашенія; мнѣ не время, я жду одну даму, которая пріѣдетъ ко мнѣ, чтобъ справиться о кухаркѣ, которая недавно отказалась.

— Хорошо, отвѣчала Хлоя: — кого же мнѣ пригласить?

— Прежде всего лорда и лэди Стауберъ. Они еще не обѣдали у насъ въ этомъ сезонѣ, а Кадвалледеръ поддерживаетъ правительство, значитъ надо пригласить кого-нибудь изъ видныхъ представителей министерской партіи. Потомъ, напиши къ Дарвилямъ — о, какъ я не терплю лэди Джэнъ! Право, непонятно, что сэръ Генри позволяетъ ей такъ неприлично вести себя. Но она бываетъ вездѣ и мы имъ должны обѣдъ; лучше разомъ отъ нихъ отдѣлаться. Надо бы еще пригласить лорда Болинъ, лэди Болинъ и лэди Елайзу — это все подпару.

— Но намъ надо еще мужчинъ для счета, замѣтила Хлоя: — кого ты хочешь?

Лэди Гугъ на минуту задумалась.

— Можно пригласить мистера Скривена. Я не очень его люблю, но онъ хорошо говоритъ и многіе думаютъ, что онъ пойдетъ въ гору. Счастливая мысль! Не женихъ ли онъ для Эдиты? Но вообще, не знаешь, какъ обращаться съ этими выскочками. Онъ можетъ лопнуть, какъ мыльный пузырь, и можетъ сдѣлаться лордомъ-канцлеромъ или первымъ министромъ. Въ первомъ случаѣ, жаль терять на нихъ любезности, а во второмъ, полезно забѣжать къ нимъ первыми. Это просто биржевая игра. Впрочемъ, Хлоя, я тебѣ совѣтую никогда не отворачиваться отъ людей, быстро дѣлающихъ свою карьеру. Ахъ, да, я забыла Шильтоновъ; Кадвалледеръ просилъ непремѣнно пригласить ихъ. Я рѣшительно не выношу мистрисъ Шильтонъ съ ея глупыми разговорами о женихахъ, правахъ и подобныхъ пустякахъ. Но наши мужья составляютъ вмѣстѣ какой-то билль о воспрещеніи дѣтямъ играть въ игрушки по воскресеньямъ, и Кадвалледеръ такъ полюбилъ мистера Шильтона, что не можетъ жить безъ него. Вѣроятно, онъ нашелъ его слабую сторону и осѣдлалъ его конька. Какъ бы то ни было, нельзя ихъ обойти. А еще кого пригласить? Не можешь ли ты, Хлоя, кого-нибудь придумать?

Хлоя, въ свою очередь, задумалась.

— Отчего бы не пригласить Нормановъ, сказала она: — они очень пріятные люди и мы имъ много обязаны; еслибы они не подвезли насъ надняхъ въ своемъ экипажѣ, когда наша карета опоздала, то мы промокли бы до костей въ проливномъ дождѣ.

— Норманы! воскликнула лэди Гугъ, съ удивленіемъ: — но къ чему ихъ приглашать? Конечно, это семья очень пріятная, приличная и благороднаго происхожденія, но они бѣдны, какъ Іовъ; никогда не принимаютъ и не могутъ быть намъ полезными ни въ чемъ. Приглашать ихъ — самый непроизводительный трудъ.

— А развѣ нельзя ихъ пригласить только потому, что они добрые и пріятные люди? спросила Хлоя: — ты говоришь, что не терпишь всѣхъ остальныхъ гостей, отчего бы тебѣ не имѣть за обѣдомъ хоть кого-нибудь симпатичнаго.

Алиса засмѣялась.

— Какой ты еще ребенокъ, Хлоя, сказала она: — развѣ ты не понимаешь, что нельзя звать къ обѣду всѣхъ своихъ знакомыхъ, и такъ какъ надо кого-нибудь забраковать, то лучше забракуемъ людей намъ не нужныхъ. Глупо приглашать лицъ, которыя не могутъ въ свою очередь васъ пригласить; конечно, бываютъ замѣчательные или знатные люди, присутствіе которыхъ на обѣдѣ считается всѣми за честь, но это исключенія. Надо быть ребенкомъ, чтобы звать только симпатичныхъ людей. Хорошъ вышелъ бы сумбуръ. Это прямо привело бы къ тому, что всякій сталъ бы дѣйствовать самостоятельно и… и право, я не знаю, чѣмъ бы это кончилось… вѣроятно, революціей!

— Хорошо, отвѣчала смиренно Хлоя: — я вовсе не настаиваю на приглашеніи Нормановъ; я назвала ихъ только потому, что мнѣ кажется лучше имѣть за обѣдомъ пріятныхъ людей, чѣмъ непріятныхъ. Впрочемъ, я не могу не сказать, что тяжело жить на свѣтѣ, если не имѣешь права приглашать къ себѣ тѣхъ, кто нравится.

Въ эту минуту въ комнату вошелъ сэръ Кадвалледеръ и Алиса обратилась къ нему:

— Ты пришелъ очень кстати. Послушай, какія глупости говорить Хлоя. Она увѣряетъ, что мы должны руководствоваться въ нашихъ поступкахъ нашими симпатіями и антипатіями, а я говорю, что мы не можемъ выдвигать впередъ нашу индивидуальность. Не права ли я?

— Несомнѣнно права, сказалъ торжественно сэръ Кадвалледеръ: — и она, вѣроятно, шутитъ, иначе ея слова совершенно непонятны. Съ годами, вы убѣдитесь, Хлоя… непремѣнно убѣдитесь, что невозможно каждому человѣку быть самостоятельнымъ. Посмотрите на меня… я членъ верховнаго парламента, одинъ изъ тѣхъ… избранныхъ людей, отъ которыхъ вся страна ждетъ мудраго руководительства и хорошихъ законовъ. Развѣ я поступаю самостоятельно? Никогда. Хотя я призванъ къ участію въ важной и вліятельной палатѣ общинъ, хотя чувствую всю тяжесть лежащей на мнѣ отвѣтственности, но… но мое блестящее положеніе не ослѣпило меня и я ясно вижу, что безъ единства не можетъ быть силы, а потому въ каждомъ вопросѣ я заглушаю свои личныя мнѣнія и подаю голосъ съ своей партіей. Если я, человѣкъ зрѣлаго ума и большой опытности, нахожу, что иначе нельзя поступать, то, кажется, этимъ же путемъ должны идти… Женщины и всѣ… другіе люди, не призванные къ отвѣтственной обязанности принимать участіе въ управленіи нашей великой страной.

Тутъ сэръ Кадвалледеръ перевелъ дыханіе. Онъ увлекся важностію вопроса и забылъ, что произноситъ свои торжественныя фразы въ присутствіи жены и свояченицы, а не на многочисленномъ публичномъ митингѣ. Черезъ минуту, онъ продолжалъ, но другимъ тономъ, гораздо проще и естественнѣе:

— Я зашелъ къ тебѣ, Алиса, чтобы сказать тебѣ новость. Я только-что встрѣтилъ на улицѣ молодого Роджера Лайда и подумалъ, что ты обрадуешься его возвращенію. Ты вѣдь знаешь, что онъ имѣетъ въ годъ 20,000 ф. ст. и получитъ графскій титулъ послѣ смерти стараго холостого дяди. Конечно, ты окажешь ему самый радушный пріемъ въ нашемъ домѣ. Но мнѣ пора въ палату; можетъ быть, сегодня пустятъ вопросъ на баллотировку.

— А какой это вопросъ, я забыла? сказала Алиса.

— Да объ ужасномъ Киксѣ. Дѣло въ томъ, допустить ли его въ палату босого или нѣтъ. Онъ, вѣроятно, сумасшедшій и увѣряетъ, что никогда въ жизни не надѣвалъ ни чулокъ, ни башмаковъ. Къ чему этотъ грязный негодяй лѣзетъ въ общество порядочныхъ людей, я право не понимаю, и полагалъ бы, что избирательный округъ, выбравшій его въ члены палаты, долженъ бы потерять, за такой непохвальный выборъ, свое право имѣть депутата.

— Конечно, вамъ это очень непріятно, замѣтила Хлоя: — и вы, вѣроятно, его не допустите или выгоните вонъ: вѣдь васъ столько. Вы, разумѣется, подадите голосъ противъ его допущенія въ палату?

— По несчастію, я не могу этого сдѣлать, сказалъ сэръ Кадвалледеръ: — правительство полагаетъ, что его необходимо допустить и что это вопросъ жизни и смерти для нашей свободы и конституціи. Я долженъ подать голосъ съ моей партіей и буду вотировать за его допущеніе въ башмакахъ или босымъ. Я только надѣюсь, что онъ, войдя въ палату, не сядетъ рядомъ со мною, или же мнѣ придется перемѣнить свое мѣсто.

Съ этими словами сэръ Кадвалледеръ величественно вышелъ изъ комнаты, съ гордостью смотря на свои блестящіе, модные сапоги; а дамы принялись за свою работу — составленіе списка гостей.

— Какъ я рада, что Роджеръ Лайдъ здѣсь! воскликнула съ жаромъ Алиса: — онъ какъ разъ подвернулся во-время. Вотъ у насъ еще кавалеръ. Онъ, конечно, пріѣдетъ, не успѣвъ еще повидаться съ многими и дать слово другимъ. Вотъ блестящая партія, Хлоя. У него 20,000 ф. ст. годового дохода и графскій титулъ въ будущемъ. Какъ счастлива будетъ его жена.

— Конечно, это большая приманка. Но онъ самъ каковъ? Онъ пріятный человѣкъ?

— Я его видала, но, право, не помню его наружности. Кажется, онъ глупъ, но не поручусь за это. Но съ такимъ состояніемъ не все ли равно, что онъ за человѣкъ? Сама герцогиня Клантуиль взяла бы его въ зятья обѣими руками. Если онъ приметъ наше приглашеніе и поведетъ тебя къ обѣду Хлоя, то будь съ нимъ любезна. Ты знаешь, что я всегда разсчитываю на твою помощь въ дѣлѣ гостепріимства. Но пора кончить нашъ списокъ гостей: — надо еще пригласить мистрисъ Фольдсъ. Она у насъ еще не обѣдала въ этомъ сезонѣ, а мы были у нея на обѣдѣ и на концертѣ.

— Что эта за дама? спросила Хлоя: — я знаю только, что красивый лордъ Патрикъ Фитцшаконъ очень ухаживаетъ за нею. Онъ, кажется, влюбленъ въ нее. Кто былъ мистеръ Фольдсъ? Она очень молода для вдовы.

— Да, ты права. Мистеръ Фольдсъ былъ богатый старикъ и отецъ выдалъ ее замужъ семнадцати лѣтъ, тотчасъ по выходѣ изъ школы. Онъ умеръ нѣсколько лѣтъ тому назадъ, и она живетъ одна, потому что ея родители также умерли, а дѣтей у нея нѣтъ. Она то, что называется, загадочная особа, а я не люблю загадокъ; большею частью ихъ не стоитъ разгадывать. Но для мужчины, ищущаго богатой жены она находка, и къ тому же такой богатой женщинѣ, какъ она, прощаются маленькія эксцентричности. Одинъ изъ ея коньковъ фермерство; она много занимается сельскимъ хозяйствомъ и постоянно ѣздитъ въ деревню, но теперь она въ городѣ. Пошли ей непремѣнно приглашеніе. Сколько же у насъ всѣхъ?

— Стауберъ двое, Дарвиль двое, Шильтонъ двое, Болинъ трое, мистеръ Лайдъ одинъ, мистрисъ Фольдсъ одна, мистеръ Скривенъ одинъ, да насъ четверо съ Эдитой. Всего выходитъ шестнадцать и двѣ дамы безъ кавалеровъ.

— Это не годится, сказала Алиса: — звѣри должны идти въ ковчегъ по-парно. Обдумавъ дѣло, я думаю, что можно забраковать семью Болинъ; намъ довольно двухъ молодыхъ дѣвушекъ, тебя и Эдиту, не къ чему еще приглашать лэди Елайзу. Если лэди Болинъ не знаетъ Роджера Лайда, то я вовсе не желаю ихъ знакомить; она тотчасъ станетъ ловить его для своей дочери. Никто не умѣетъ ловчѣе ея обдѣлывать эти исторіи. Вычеркни ихъ. Но все-таки у насъ недостаетъ одного кавалера. Ахъ, да! Балтеръ Миксанъ годится, если мы не придумаемъ никого лучше. Его встрѣчаешь вездѣ и онъ очень услужливъ; не мѣшаетъ поддерживать съ нимъ наши родственныя связи. Всѣ адресы ты найдешь въ книгѣ визитовъ. Но прежде всѣхъ пошли приглашеніе къ Роджеру Лайду. Я такъ рада, что онъ пріѣхалъ и была бы очень разочарована, если онъ не будетъ на нашемъ обѣдѣ. Это такой отличный случай вамъ познакомиться. Кто-то будетъ счастливица, которой онъ сдѣлаетъ предложеніе. У тебя готовъ списокъ и у всѣхъ дамъ есть кавалеры, не правда ли?

— Да, но ты мнѣ не сказала еще, на какой день писать приглашенія?

— На среду или субботу, по пріѣздѣ Эдиты. Ты знаешь, что у насъ обѣды и вечера всегда по этимъ днямъ. Еслибы мы принимали въ другіе дни, то скучные избиратели Кадвалледера, узнавъ объ этомъ, подумали бы, что онъ недостаточно занимается ихъ дѣлами, и подняли бы шумъ. Избиратели считаютъ, что ихъ депутаты должны вѣчно сидѣть въ палатѣ и блюсти ихъ интересы, точно палата заботится объ интересахъ всякаго маленькаго избирательнаго округа или депутатъ печется о чемъ-нибудь, кромѣ голосовъ своихъ избирателей. Впрочемъ, надо ихъ гладить по головкѣ, и было бы не хорошо, еслибы они узнали, что Кадвалледеръ не торчитъ вѣчно въ палатѣ, какъ они полагаютъ, а половину времени проводитъ въ своемъ клубѣ, въ театрѣ или въ гостяхъ, живя въ свое удовольствіе, какъ всѣ. Онъ принимаетъ участіе въ приличномъ числѣ баллотировокъ и увѣряетъ всѣхъ, что бдительно охраняетъ интересы Эйтина; избиратели ему вѣрятъ и воображаютъ, что онъ не выходитъ изъ глупой старой палаты. Какой вздоръ тамъ говорятъ, просто непостижимо. Если одинъ хочетъ желѣзную дорогу, а другой нѣтъ, то какъ же удовлетворить интересамъ и того и другого?

— Конечно, сказала Хлоя: — избиратели неблагоразумные тираны и ихъ представители должны пускать имъ въ глаза пыль какъ можно болѣе.

— Ты права, прибавила Алиса: — но я слышу звонятъ; это дама, которую я жду. Она желаетъ получить отъ меня свѣденія о кухаркѣ, которую я прогнала за воровство. Когда у насъ были гости, она готовила очень хорошо, но въ обыкновенные дни отвратительно, и продавала провизію и вино. Бѣдный Кадвалледеръ сердился на меня за дурные супы и т. д., словно я была виновата. Но, разумѣется, я не скажу объ этомъ ни слова пріѣхавшей дамѣ. Пожалуй, меня заставили бы доказать справедливость моихъ словъ, а это очень трудно. Къ тому же непріятно давать дурные аттестаты прислугѣ. Я скажу все, что можно до совѣсти въ пользу кухарки, которая, право, отлично готовила, когда хотѣла.

И лэди Гугъ пошла къ своей посѣтительницѣ, твердо рѣшившись наговорить ей цѣлый ворохъ лжи.

III.

Оставшись наединѣ, Хлоя написала и отправила приглашенія, а потомъ принялась снова за «Times», этотъ неисчерпаемый источникъ обѣденныхъ разговоровъ. Но ея мысли были далеко, и она вскорѣ бросила газету. Уже не разъ со времени ея дебюта въ свѣтскомъ обществѣ, она серьёзно думала о вопросѣ, который и теперь сосредоточивалъ на себѣ ея вниманіе, именно о томъ, какую роль она будетъ играть въ окружающемъ ее мірѣ лжи и лгуновъ? Она инстинктивно любила правду и всякая ложь, всякое лицемѣріе были ей противны. Слѣдовало ли ей повиноваться голосу своей совѣсти, или же предстояло заглушить его, предаться всецѣло сердцемъ и душой свѣтской лжи и стать лгуньей изъ лгуній? Она сама не сознавала, что ея натура была очень самостоятельна, хотя безсознательно доказывала при всякомъ удобномъ случаѣ свою индивидуальность. Главной же чертой индивидуальности была ненависть къ лжи. Но, если правда была такъ прекрасна и необходима, какъ она думала, то почему же свѣтскому обществу отлично жилось безъ нея? Не было ли общество силой выше правды, и потому имѣвшей возможность обходиться безъ нея?

Идти противъ окружавшей ее лжи было немыслимо; иначе ей пришлось бы начать борьбу съ Алисой, которая была лицемѣрна и лжива, какъ всѣ представительницы свѣтскаго общества, и не чувствовала ни малѣйшаго укора совѣсти, хотя каждый день говорила сотни неправдъ. И однако, Хлоя знала, что она была хорошая, добрая женщина и нянчилась за нею, какъ мать. Это была единственная близкая ея родственница, которую она горячо любила и не вѣрила, чтобы Алиса могла сдѣлать что-нибудь совершенно дурное. Какъ бы то ни было, ея положеніе было очень затруднительное, и тяжело было рѣшить, на чемъ ей остановиться, на правдѣ или свѣтской рутинѣ, т. е. на самой безсовѣстной лжи?

Не слѣдовать правиламъ свѣтской условной нравственности, значило дѣйствовать не такъ, какъ другіе, и это привело бы, конечно, къ уничтоженію любимой мечты Алисы о блестящемъ успѣхѣ сестры въ свѣтѣ. Не было ли жестоко такъ разочаровать Алису, послѣ всѣхъ ея заботъ и попеченій? Къ тому же, ей было бы такъ пріятно сдѣлать ей удовольствіе, уже не говоря о томъ, что успѣхъ въ свѣтѣ не могъ не казаться соблазнительнымъ для хорошенькой и не глупой молодой дѣвушки семнадцати лѣтъ.

Тутъ она вспомнила о лэди Джэнъ Дарвиль. Ея прямота, рѣзкость, независимость и смѣлая привычка дѣлать все, что вздумается, обнаруживали такую честность и искренность, которыя были гораздо привлекательнѣе для Хлои, чѣмъ всѣ условныя и искуственныя обоянія свѣта. Не пойти ли ей по тому же пути? Нѣтъ, это ужасно разсердило бы Алису, которая была такъ предана всѣмъ условностямъ свѣтской жизни, а такъ какъ удовольствіе или неудовольствіе Алисы было главнымъ жизненнымъ мѣриломъ въ глазахъ молодой дѣвушки, то она рѣшилась устоять отъ соблазна и не послѣдовать примѣру лэди Джэнъ.

Но всего тягостнѣе въ этой рѣшимости сдѣлать угодное сестрѣ было сознаніе, что Алиса желала успѣха Хлоѣ въ свѣтѣ только съ цѣлью найти ей блестящую партію, а молодая дѣвушка вовсе не желала выйти замужъ. Хорошо было выходить замужъ бѣдной жертвѣ безумнаго недуга, называемаго любовью, но Хлоя была убѣждена, что она никогда не будетъ такъ глупа, чтобы влюбиться, а безъ любви какъ можно было жить постоянно съ постороннимъ человѣкомъ? Она не видала еще ни одного мужчины, съ которымъ жизнь вдвоемъ казалась бы ей сносной. Она знала многихъ, съ которыми было пріятно болтать, гулять, ѣздить верхомъ, танцовать, играть въ крокетъ и кокетничать, но жить съ ними было дѣло совершенно иное. Одинъ, прекрасно игравшій въ крокетъ, былъ ужасно глупъ; другой — великолѣпно танцовавшій, имѣлъ дурной характеръ, третій — очень интересно разговаривалъ, но былъ уродъ и къ тому же больной. Однимъ словомъ, у всякаго былъ какой-нибудь недостатокъ или лучше сказать, всякій имѣлъ только одно какое-нибудь достоинство, а для мужа этого было мало. Вообще, бракъ казался ей чѣмъ-то безпредѣльно-скучнымъ и непріятнымъ. Но она знала, что хорошая партія считалась вѣнцомъ успѣха для молодой дѣвушки; Алиса и другіе повторяли ей это постоянно и она начинала думать, что ей придется поступить, какъ всѣ молодыя дѣвушки, и пріискать себѣ выгодную партію.

Ея мысли неожиданно сосредоточились на Роджерѣ Лайдѣ, о которомъ только-что говорила ей Алиса. На что онъ былъ похожъ? Изъ словъ сестры было ясно, что она не мечтала о лучшемъ зятѣ. Но какъ тяжело было думать каждому богатому человѣку, что ни одна женщина не могла его полюбить искренно, а смотрѣла на бракъ съ нимъ только, какъ на выгодную торговую сдѣлку! Она не желала бы находиться въ шкурѣ такого человѣка и удивлялась, какъ онъ могъ когда-нибудь жениться при подобныхъ обстоятельствахъ. Однако, почти всѣ мужчины были самонадѣянны и, вѣроятно, каждый богатый человѣкъ, женясь на бѣдной дѣвушкѣ, считалъ себя исключеніемъ и былъ убѣжденъ, что не деньгами, а личными качествами заслужилъ любовь своей жены. Конечно, отъ этого положеніе жены, сознательно продававшей себя за деньги, было не лучше, и при одной мысли о такомъ нравственномъ униженіи, Хлоя вся покраснѣла отъ стыда.

Но, въ концѣ-концовъ, нелѣпо было смотрѣть на жизнь не такъ, какъ смотрѣли всѣ, и идти наперекоръ мнѣніямъ всѣхъ, особенно ея любимой сестры Алисы. Она знала, что Алиса вышла за сэра Кадвалледера не по любви и, однако, они жили, повидимому, очень хорошо и счастливо.

Прійдя къ тому убѣжденію, что съ ея стороны было бы черной неблагодарностію разочаровать Алису въ ея надеждѣ найти для нея блестящую партію, Хлоя стала разсуждать, какъ было бы отлично, еслибы она могла дойти до того, что съ удовольствіемъ бросилась бы въ объятія выгоднаго жениха, не спрашивая даже о его наружности и внутреннихъ качествахъ. Еще было бы лучше, еслибы можно было вовсе не видать его ни прежде, ни послѣ, прибавляла она мысленно; при такомъ условіи она сейчасъ готова была выйти замужъ.

Но какъ бы то ни было, ее преслѣдовала мысль о томъ, на что именно походилъ Роджеръ Лайдъ?

Тутъ ея размышленія были прерваны визитами, а затѣмъ, она поѣхала съ сестрой по магазинамъ и едва успѣла окончательно пробѣжать «Times» въ то время, какъ горничная причесывала ее къ обѣду. Естественно, что ей было теперь не до тревожныхъ мыслей.

IV.

Пріѣздъ Эдиты Фарренъ въ Лондонъ былъ отложенъ на нѣсколько дней и она явилась къ лэди Гугъ въ тотъ самый день, когда былъ назначенъ обѣдъ, на которомъ долженъ былъ дебютировать мистеръ Роджеръ Лайдъ. Она нашла Алису въ гостиной и была принята самымъ радушнымъ образомъ.

— Милая Эдита, воскликнула она: — какъ я рада, что вы, наконецъ, пріѣхали. Жаль только, что я не могла послать за вами экипажа на желѣзную дорогу. Я все устроила для этого, но въ послѣднюю минуту кучера не оказалось дома. Конечно, съ вами была горничная, но все-таки лучше было бы послать вамъ на встрѣчу. Какъ вы милы, что пріѣхали къ намъ погостить и какъ добры ваши родители, что васъ отпустили. Какъ они поживаютъ? Надѣюсь, что совсѣмъ здоровы? Хотите чаю? конечно, хотите послѣ дороги. Право, меня мучитъ мысль, что вы должны были однѣ пріѣхать съ желѣзной дороги. Такъ непріятно, что я не могла послать за вами экипажа.

Алиса долго продолжала говорить въ томъ же тонѣ, хотя знала очень хорошо, что никогда и не думала о необходимости послать экипажъ на желѣзную дорогу за молодой дѣвушкой. Ей казалось, что этотъ потокъ любезностей былъ обязателенъ для нея, какъ хозяйки, и какъ всегда, она не останавливалась передъ ложью, необходимой по правиламъ свѣтскаго приличія.

Эдита въ своей деревенской простотѣ принимала все это за чистую монету и даже упрекала себя, что надѣлала столько безпокойства своей доброй кузинѣ. Она старалась ее увѣрить, что носильщики на станціи были очень любезны, что она ни мало не ожидала экипажа (хотя это не было вполнѣ справедливо; въ провинціи всегда встрѣчаютъ гостей, и она ожидала этого вниманія), и что она съ горничной прекрасно добралась до дома лэди Гугъ. Трудно сказать, долго ли бы продолжался этотъ разговоръ, но неожиданное появленіе Хлои положило ему конецъ. Обѣ молодыя дѣвушки были большими друзьями и очень обрадовались другъ другу, но Хлоя была поражена перемѣной, происшедшей въ Эдитѣ со времени ихъ послѣдняго свиданія, и подумала, что мистрисъ Фарренъ имѣла полное право безпокоиться о ней. Эдита казалась больной, угрюмой, задумчивой и по временамъ въ ея лицѣ появлялось какое-то испуганное выраженіе, заставлявшее Хлою серьёзно опасаться за ея здоровье. Она тотчасъ рѣшила, что при первомъ удобномъ случаѣ разузнаетъ причину этой меланхоліи, но теперь это сдѣлать было невозможно; гости являлись одни за другими и когда послѣдній улетучился, то пора уже было одѣваться къ обѣду. Она провела Эдиту въ приготовленную ей комнату и, осмотрѣвъ все ли было для нея приготовлено, занялась своимъ туалетомъ.

Одѣваясь, она думала о невѣдомомъ еще мистерѣ Лайдѣ. Тутъ не было ничего удивительнаго, потому что ей постоянно напѣвали объ его прелестяхъ и достоинствахъ, и она ясно видѣла, что ей хотѣли предоставить всѣ средства побѣдить его сердце. Она теперь понимала, почему не пригласили на обѣдъ лэди Елайзу. Алиса не желала, чтобъ у ея сестры были соперницы, Эдита же, не отличаясь ни красотой, ни умомъ, ни блескомъ, не могла, въ присутствіи Хлои, обратить на себя вниманіе какого-бы то ни было мужчины.

Хлоя вполнѣ усвоила себѣ положеніе дѣлъ и знала, чего отъ нея ожидали; поэтому она добросовѣстно старалась приравнять свои мысли и чувства къ мыслямъ и чувствамъ сестры. Отчего въ самомъ дѣлѣ ей не исполнить своего долга, какъ его понимала Алиса и свѣтское общество, не начать осады этого богатаго жениха? По всей вѣроятности, онъ, какъ мужъ, не будетъ хуже другого, а если она вовсе не выйдетъ замужъ, то приведетъ въ отчаяніе Алису. Жена мистера Роджера Лайда, безъ сомнѣнія, будетъ пользоваться всѣми благами жизни, а это очень пріятно. Право, подобная будущность ей очень улыбалась и она не желала бы ничего лучшаго, еслибъ мужъ не составлялъ необходимаго элемента этой будущности.

Но невыносимѣе всего была мысль, что всѣмъ понятна исторія, которую она должна разыграть. Ей казалось, что она уже слышитъ, какъ смѣялись и трунили надъ молодой дѣвушкой, которая привязалась къ юному Лайду и не хотѣла выпустить его изъ рукъ, пока онъ не женится на ней. Это было ужасно! Унизиться до подобной интриги было уже тяжело, по интриговать въ виду всего свѣта, подъ его шутки и смѣхъ, было положительно ей не подъ силу. А если ея планъ не удастся и она не поймаетъ его на удочку, то всѣ скажутъ, что она бросалась на шею человѣку, который ее забраковалъ. До такого униженія она никогда не дойдетъ даже изъ любви къ Алисѣ.

Но все-таки (если онъ не окажется особенно непріятнымъ или отвратительнымъ), можно было пококетничать и постараться обратить на себя его вниманіе. Въ этомъ не было ничего дурного, но надо было дѣйствовать такъ ловко, чтобъ никто этого не замѣтилъ. Она могла даже принять на себя видъ, что нетолько не ухаживаетъ за нимъ, но просто избѣгаетъ его; тогда ни Алиса, ни Эдита и никто другой не отгадали бы унизительной правды, что она готова была выйти за него замужъ, если онъ вздумаетъ сдѣлать ей предложеніе.

Да, эта была унизительная правда! Она дѣйствительно думала о человѣкѣ, котораго никогда не видывала, какъ о возможномъ мужѣ, главѣ и повелителѣ! Вся ея честная, правдивая натура возстала противъ такой мысли; она стала сама себѣ ненавистной и ей казалось невозможнымъ унизиться до такой степени въ своихъ собственныхъ глазахъ. Но ей было только семнадцать лѣтъ и въ этомъ возрастѣ молодая дѣвушка такъ легко подчиняется мнѣніямъ окружающихъ ея лицъ, что естественно, въ концѣ-концевъ, взглядъ Алисы и свѣтскаго общества восторжествовалъ надъ голосомъ совѣсти, заговорившемъ было въ сердцѣ Хлои. Она рѣшилась поймать на удочку мистера Лайда и выйти за него замужъ, хотя и презирала себя за подобную рѣшимость. Однако, въ тоже время, она дала себѣ слово вести игру такъ ловко, чтобъ самая хитрая свѣтская маменька не могла сказать, что она бросается на шею мистеру Роджеру Лайду.

Вотъ съ какими мыслями сошла внизъ Хлоя, окончивъ свой туалетъ. Шильтоны уже пріѣхали и, зная, какъ Алиса ненавидѣла всѣхъ защитницъ женскихъ правъ и мистрисъ Шильтонъ въ особенности, Хлоя едва могла удержаться отъ улыбки при томъ радушіи, съ которымъ сестра встрѣтила свою гостью.

— Милая мистрисъ Шильтонъ! воскликнула Алиса: — какъ я рада, что васъ не утомилъ сегодняшній митингъ. Вы, кажется, отстаивали политическія права служанокъ? Должно быть, очень тяжело говорить въ публикѣ, но, стремясь къ достиженію столь благородныхъ и полезныхъ цѣлей, вы, вѣроятно, никогда не думаете о приносимыхъ вами жертвахъ. Мы — бѣдныя женщины, не одаренныя ни вашимъ умомъ, ни вашей энергіей, должны питать къ вамъ вѣчную благодарность за ваши заботы о нашемъ благѣ.

Въ обществѣ, лэди Гугъ славилась своими прекрасными манерами и достигла этой репутаціи умѣньемъ всякому сказать именно то, что ему было пріятно, и дать почувствовать каждому, съ кѣмъ она говорила, что она его искренній другъ. «Это имъ нравится, а мнѣ ничего не стоитъ», замѣтила она однажды сестрѣ, когда послѣдняя выразила сомнѣніе въ правильности подобнаго лицемѣрнаго обращенія. Конечно, отъ времени до времени, она отводила душу и позволяла себѣ рѣзать человѣка, который, по своему положенію въ свѣтѣ, не могъ быть для нея нужнымъ или опаснымъ, но и при этихъ грубыхъ выходкахъ на губахъ ея мелькала улыбка — такъ привыкла она улыбаться всѣмъ и каждому.

Г-жу Фольдсъ она встрѣтила любезными разспросами объ ея фермѣ:

— Я надѣюсь, что у васъ на фермѣ все благополучно? Какъ бы я желала посмотрѣть ее, если вы позволите. Я всегда считала сельское хозяйство самымъ пріятнымъ и раціональнымъ занятіемъ.

Пріемъ лэди Джэнъ Дарвиль дышалъ тѣмъ же радушіемъ и полнѣйшимъ сочувствіемъ, такъ что Хлоя, не задолго передъ тѣмъ читавшая «Мизантропа» Мольера, не могла не повторить мысленно:

"Non je ne puis souffrir cette lâche métode

Qu’affectent la plupart de vous, gens à la mode;

Et je ne hais rien tant que les contorsions,

De tous ces grands faiseurs de protestations,

Ces affables donneurs d’embrassades frivoles,

Ces obligeans diseurs d’inutiles paroles,

Qui de civilités avec tous font combat,

Et traitent du même air l’honnête homme et le fat.

Инстинктивно Хлоя соглашалась съ Альцестомъ:

«Sur quelque préférence une estime se fonde,

Et c’est n’estimer rien qu’estimer tout le monde».

Но всѣ, повидимому, поступали точно такъ же, какъ во времена Мольера, и почему же Алисѣ было отставать отъ другихъ?

Входя въ комнату, лордъ Стауберъ увидѣлъ прежде всего знакомыя и приводившія въ ужасъ все вѣдомство народнаго просвѣщенія черты мистрисъ Шильтонъ, и морозъ пробѣжалъ у него по спинѣ. Жаль, что онъ не могъ приказать по телефону своему секретарю вытребовать его по важному государственному дѣлу. Онъ рѣшился принять приглашеніе лэди Гугъ только потому, что, по словамъ одного его пріятеля, которому онъ вполнѣ вѣрилъ, поваръ сэра Кадвалледера божественно готовилъ ris de veau aux champignons, и старый эпикуреецъ надѣялся, что это избранное блюдо попадетъ въ menu. Но если онъ и не ошибся въ своемъ ожиданіи, то развѣ можно было ѣсть что-нибудь съ аппетитомъ, слушая разглагольствованія мистрисъ Шильтонъ о необходимости ввести въ курсъ первоначальныхъ школъ для дѣвочекъ обученіе кузнечному мастерству? Какъ ни пугала его эта мысль, лордъ Стауберъ, однако, очень любезно поздоровался со всѣми, особливо съ его пугаломъ, мистрисъ Шильтонъ. Онъ хорошо помнилъ, что нуждался въ поддержкѣ ея мужа въ палатѣ и всегда говорилъ съ нею такимъ тономъ, словно у нихъ было общее дѣло, невѣдомое простымъ смертнымъ, что очень ей льстило. «Во всякомъ случаѣ, думалъ онъ: — я увернусь отъ нея до обѣда, а тамъ увидимъ. Но какая несчастная мысль была позвать меня въ одинъ день съ этой несносной женщиной!»

Мистеръ Лайдъ явился послѣднимъ. Хлоя съ лихорадочнымъ любопытствомъ взглянула на вошедшаго въ комнату приличнаго, скромнаго и очень юнаго на взглядъ молодого человѣка.

— Не дуренъ, но ужасно не интересенъ и страшно молодъ, рѣшила она: — къ счастью, я не разсчитывала на любовь, а то мнѣ пришлось бы разочароваться: онъ не въ состояніи возбудить романтической страсти. Это просто ребенокъ!

Обѣдъ былъ готовъ и всѣ пошли по-парно: хозяйка съ лордомъ Стауберомъ, хозяинъ съ лэди Стауберъ, мистеръ Шильтонъ съ лэди Джэнъ, ея мужъ съ мистрисъ Фольдсъ, Вальтеръ Миксанъ съ мистрисъ Шильтонъ, мистеръ Скривенъ съ Эдитой и Роджеръ Лайдъ съ Хлоей.

Войдя въ столовую и видя, что мистрисъ Шильтонъ помѣстилась не близко отъ него, лордъ Стауберъ свободно вздохнулъ, а когда, взявъ изящно напечатанный menu, онъ увидалъ желанныя слова ris de veau aux champignons, то просіялъ. Міръ казался ему теперь гораздо лучшимъ и пріятнѣйшимъ уголкомъ, чѣмъ нѣсколько минутъ передъ тѣмъ.

У Алисы всегда былъ хорошій поваръ или кухарка, такъ какъ она придерживалась того правила, что люди васъ болѣе уважаютъ, если могутъ разсчитывать на хорошій обѣдъ. Рѣдкія достоинства «Bisque aux ecrevisses и Soles à la Normande» вскорѣ заставили лорда Стаубера забыть о присутствіи мистрисъ Шильтонъ и онъ пустился въ длинныя разглогольствованія о гастраномическихъ тонкостяхъ, причемъ съ улыбкой разсказалъ о странной кулинарной тупости лэди Капмуръ, которая недавно заказала для обѣда pommes de terre à la Lyonaise, хотя въ тотъ же вечеръ у нея должны были танцовать.

На противоположномъ углу сэръ Помпонеусъ, какъ въ шутку называли въ палатѣ сэра Кадвалледера, торжественно обсуждалъ съ мистеромъ Шильтономъ билль, который они пытались провести о воспрещеніи дѣтямъ играть въ игрушки по воскресеньямъ.

— Но я, право, не понимаю, какъ вы приведете въ исполненіе подобный планъ, сказала мистрисъ Фольдсъ, которую очень забавлялъ серьёзный тонъ депутатовъ: — какъ вы запретите дѣтямъ играть въ игрушки по воскресеньямъ, если вы предварительно не сломаете игрушекъ въ субботу? А если вы это сдѣлаете, то надо дать новыя игрушки въ понедѣльникъ. Или вы хотите вовсе уничтожить игрушки?

— Позвольте мнѣ вамъ объяснить нашъ планъ, отвѣчалъ съ жаромъ мистеръ Шильтонъ: — мы хотимъ ввести строгій надзоръ черезъ посредство полиціи или избранныхъ чиновниковъ надъ дѣтскими игрушками; въ субботу вечеромъ, ихъ будутъ запирать на ключъ — мы еще не рѣшили въ которомъ часу, но, вѣроятно, въ семь.

— А если родители не раздѣлятъ вашихъ взглядовъ и отопрутъ игрушки утромъ въ воскресенье? спросила мистрисъ Фольдсъ.

— Мы съ Шильтономъ именно объ этомъ и разсуждали сегодня, сказалъ сэръ Кадвалледеръ: — и мы…

— Не мы, а вы, перебилъ его мистеръ Шильтонъ почтительно: — въ вашей головѣ, а не въ моей блеснула свѣтлая мысль.

— Неужели? но это все равно, это не важно, продолжалъ баронетъ съ самодовольной улыбкой: — лучшій выходъ изъ этого затруднительнаго положенія представляютъ частые и неожиданные полицейскіе обыски по воскресеньямъ. Такимъ образомъ, можно будетъ убѣдиться, оставались ли игрушки запертыми или нѣтъ съ субботняго вечера. Кромѣ того, мы намѣрены предоставить половину штрафа за нарушеніе этого закона доносчикамъ и этимъ путемъ мы создаемъ себѣ могущественныхъ союзниковъ въ нянькахъ, гувернанткахъ, слугахъ, гостяхъ, прохожихъ и т. д. Я, кажется, ясно изложилъ нашъ планъ, не правда ли, Шильтонъ?

— Вполнѣ ясно, и съ вашимъ обычнымъ краснорѣчіемъ, отвѣчалъ мистеръ Шильтонъ.

— Пріятная будетъ страна Англія, когда въ ней введутся такіе порядки, замѣтила мистрисъ Фольдсъ: — каждый будетъ шпіономъ и станетъ доносить на сосѣда, чтобъ заслужить половину штрафа; а полисмэны будутъ во всякое время входить въ частные дома, съ помощью подобранныхъ ключей, чтобъ накрыть дѣтей съ поличнымъ. Нечего сказать веселая будетъ жизнь!

— О чемъ вы это толкуете? воскликнула лэди Джэнъ, вмѣшавшись въ разговоръ. — Полисмэны въ мундирахъ и каскахъ будутъ совать свой насъ въ наши квартиры, когда имъ угодно? Я знаю одно, что если вы сочините такой законъ, то я убѣгу изъ этой страны и всякій благоразумный человѣкъ послѣдуетъ моему примѣру. Вы, вѣроятно, запретите также гулять въ Гайдъ-Паркѣ по воскресеньямъ, посѣщать зоологическій садъ, однимъ словомъ, устраните всякое препровожденіе времени, кромѣ ковырянья въ носу.

Мистеръ Шильтонъ былъ такимъ преданнымъ поклонникомъ аристократіи, что ему было больно слышать, что дочь англійскаго пэра приписывала ему желаніе вмѣшиваться въ удовольствія высшихъ классовъ, къ которымъ она принадлежала.

— Извините, милэди, но вы невѣрно поняли наши намѣренія, произнесъ онъ: — въ нашемъ биллѣ есть статья, освобождающая отъ полицейскихъ обысковъ дома, цѣнность которыхъ превышаетъ извѣстную норму, потому что наши высшіе классы, конечно, могутъ сами и безъ всякаго надзора исполнять свой долгъ. Законы надо писать для низшихъ, необразованныхъ классовъ; ихъ должно спасти — въ крайности даже силой — отъ соблазна и заставить ихъ дѣтей проводить воскресенье тихо, въ набожныхъ размышленіяхъ и молитвѣ. Всю недѣлю эти бѣдныя дѣти работаютъ и учатся въ школѣ, такъ что единственное средство сдѣлать ихъ набожными — это устранить отъ нихъ всякую возможность заниматься чѣмъ-нибудь по воскресеньямъ, кромѣ религіи. Мы признаемъ, что государство раздѣляетъ съ родителями отвѣтственность за спасеніе душъ ихъ дѣтей и потому, если родители не исполняютъ своей святой обязанности, то государство должно заступить ихъ мѣсто. Но мы далеки отъ мысли смѣшивать богатыхъ съ бѣдными, которые, находясь въ совершенно различныхъ условіяхъ, должны подвергаться и различнымъ законодательствамъ. Закрытіе по воскресеньямъ Гайдъ-парка, зоологическаго сада и подобныхъ мѣстъ невиннаго препровожденія времени для джентльмэновъ и лэди было бы тиранической и безполезной мѣрой. Пойдите въ зоологическій садъ и Гайдъ-паркъ въ воскресенье утромъ, во время церковной службы — много ли вы встрѣтите людей? Вы можете пересчитать ихъ но пальцамъ. Мы того мнѣнія, что не слѣдуетъ вмѣшиваться въ религіозное воспитаніе высшихъ классовъ, которые нетолько имѣютъ время и полную возможность въ будни учиться религіи, но и пользуются нравственнымъ вліяніемъ общества, среди котораго они живутъ.

Лэди Джэнъ ненавидѣла длинныя фразы и парламентское краснорѣчіе, а потому обратилась къ мистеру Лайду, сидѣвшему между нею и Хлоей:

— Это вмѣшательство въ дѣтскія игры мнѣ кажется дьявольской выдумкой. Всякій долженъ дѣлать, что хочетъ, добро или зло, какъ ему угодно, и дѣтямъ также надо предоставить полную свободу, не правда ли?

— Конечно, не надо вмѣшиваться въ дѣтскія игры, отвѣчалъ молодой человѣкъ: — но я съ вами несогласенъ насчетъ предоставленія дѣтямъ полной свободы. У нихъ бываютъ странные вкусы; они любятъ падать съ верхнихъ этажей, совать руки въ огонь, глотать все что ни попало и т. д. Такъ что, если ихъ предоставить самимъ себѣ, то земной шаръ вскорѣ опустѣлъ бы. Я думаю, можно найти средину между чрезмѣрнымъ надзоромъ и излишней свободой.

— А! вы стоите за золотую середину? отвѣчала лэди Джэнъ презрительно: — но въ наше время это не въ модѣ; теперь каждый нетолько принадлежитъ къ какой-нибудь партіи, но и старается занять въ ней крайнее мѣсто. Сдѣлки выжили свое время. Что касается меня, то я принадлежу къ богемѣ;. Я люблю просторъ и ненавижу, чтобъ съ дѣтства подгоняли подъ одинъ шаблонъ свѣтскихъ условностей. Почему мы должны стыдиться своей природы и вѣчно плясать подъ чужую дудку?

Мистеръ Лайдъ не зналъ, что отвѣтить лэди Джэнъ, которую онъ видѣлъ впервые. Хотя въ ея словахъ звучала правда, но она сама была ему какъ-то непріятна и онъ не хотѣлъ съ ней согласиться. Онъ чувствовалъ, что въ ней была фальшь, несмотря на ея отрицаніе всего условнаго въ обществѣ, хоть онъ и не могъ указать, гдѣ именно эта фальшь скрывается.

— Я такъ же люблю въ людяхъ простоту и естественность, сказалъ онъ: — но не думаю, чтобъ можно было освободиться отъ всякихъ стѣсненій, какъ вы совѣтуете, если не порвать всѣ узы съ ближними и жить въ одиночествѣ. Что касается меня, то я отказываюсь отъ подобнаго существованія. По словамъ Маклеода Камбеля, каждый членъ общества, обязанъ исполнить свой долгъ въ отношеніи этого общества и я предпочитаю исполнить этотъ долгъ, чѣмъ сдѣлаться схимникомъ.

— О какомъ долгѣ вы говорите? воскликнула лэди Джэнъ.

— О нашемъ долгѣ въ отношеніи общества, объ обязанности поступать по своимъ убѣжденіямъ и содѣйствовать возвышенію нравственнаго типа и умственнаго уровня общества.

— Да вѣдь я такъ же требую, чтобъ каждый руководствовался въ жизни собственными убѣжденіями! воскликнула съ торжествомъ лэди Джэнъ.

— Такъ ли? Я васъ, значитъ, не понялъ. Я полагалъ, что, по вашему, всякій можетъ руководствоваться своими фантазіями и капризами, а вѣдь фантазіи и капризы не убѣжденія.

Между тѣмъ, Хлоя, сидя по другую сторону мистера Лайда, уставилась глазами въ тарелку, словно не обращала ни малѣйшаго вниманія на него, но въ сущности съ любопытствомъ слушала его. Въ немъ было что-то отдѣлявшее его отъ тѣхъ джентльмэновъ, которыхъ она встрѣчала въ свѣтѣ, и вмѣстѣ съ его юнымъ видомъ доказывало, что онъ еще не прошелъ свѣтскую школу, не пропитался свѣтской ложью. Она чувствовала, что ихъ связывали узы тайнаго товарищества, и ей хотѣлось узнать, какъ онъ смотритъ на ложь, условность или свѣтскую рутину. Поэтому, онъ возбудилъ въ ней нѣкоторый интересъ, несмотря на предвзятую враждебность къ нему, именно вслѣдствіе ея унизительной рѣшимости выйти за него замужъ, если только онъ этого захочетъ.

Она, однако, не забыла, что внутренно поклялась скрывать отъ всѣхъ свои подходы и, зная, что за нею слѣдятъ зоркіе глаза, избѣгала во время обѣда разговаривать съ нимъ и невольно своимъ поведеніемъ внушала всѣмъ мысль, что она скорѣе отвертывается отъ него, чѣмъ ухаживаетъ за нимъ. Этимъ путемъ она совершенно обманула Алису, которая, смотря на нее съ противоположнаго конца стола, удивлялась ея странному поведенію. Ей было очень досадно, что всѣ ея хлопоты: приглашеніе мистера Лайда тотчасъ послѣ его пріѣзда, устраненіе возможной соперницы и ясные намеки сестрѣ на всю желательность подобнаго брака не повели ни къ чему. Неужели Хлоя думала, что она встрѣтитъ на каждомъ шагу богатыхъ жениховъ съ мантіей пэра въ будущемъ? Конечно, чувства лэди Гугъ были бы совершенно иныя, еслибъ она знала, какое въ сущности сильное вліяніе она имѣла на сестру и къ какой рѣшимости пришла молодая дѣвушка. Но ей не суждено было испытать это счастье, благодаря чрезмѣрной осторожности Хлои и ея пламеннаго опасенія, чтобы кто-нибудь не отгадалъ ея плана, котораго она всѣмъ сердцемъ стыдилась.

V.

Послѣ обѣда, дамы пошли въ гостиную и разсѣлись отдѣльными группами. Лэди Гугъ сочла себя обязанной занимать самыхъ знатныхъ изъ своихъ гостей; мистрисъ Фольдсъ и Хлоя нашли интересный предметъ разговора въ ихъ общей любви къ животнымъ, а мистрисъ Шильтонъ, за недостаткомъ лучшаго собесѣдника, стала развивать Эдитѣ Фарренъ всю необъятную пользу въ смыслѣ нравственнаго и умственнаго развитія, которую могло принести женщинамъ введеніе въ курсъ первоначальныхъ школъ обученіе кузнечному ремеслу. Для молодой дѣвушки, только что пріѣхавшей изъ провинціи, этотъ вопросъ былъ непонятной тарабарщиной, но, полагая, что всегда лучше и приличнѣе соглашаться съ своими собесѣдниками, она отвѣчала «да», «конечно», «вы правы», и т. д. Ей и во снѣ не снилось, что мистрисъ Шильтонъ станетъ послѣ этого обѣда расхваливать ее всѣмъ своимъ друзьямъ, увѣрять, что она, какъ образованная и умная дѣвушка, тотчасъ признала всю справедливость ея аргументовъ и, вѣроятно, вскорѣ вступитъ въ ряды защитницъ женскихъ правъ. Мистрисъ Шильтонъ говорила это нарочно, зная, какой вѣсъ ей придастъ одно предположеніе, что она можетъ вербовать адептовъ въ верхнихъ слояхъ.

Мужчины довольно долго оставались въ столовой. Лордъ Стауберъ, сознавая, что весь обѣдъ былъ хорошъ, а ris de veau aux champignons и petits choux à la crème приближались къ совершенству, считалъ безбожнымъ портить себѣ пищевареніе дозой мистрисъ Шильтонъ. Поэтому онъ удерживалъ хозяина въ столовой, насколько могъ, въ надеждѣ дождаться четверти одиннадцатаго, когда экипажъ пріѣдетъ за нимъ. Но увы, его ожиданія не осуществились. Сэръ Кадвалледеръ предложилъ ровно въ десять часовъ пойти наверхъ къ дамамъ и бѣдному лорду предстояла пытка на четверть часа.

— Какъ было бы хорошо, думалъ онъ: — еслибъ мнѣ удалось помѣститься рядомъ съ хорошенькой миссъ Аргиль и полюбезничать съ нею до пріѣзда кареты.

Это было бы очень полезно для пищеваренія, и онъ рѣшился привести въ исполненіе свой планъ. Войдя въ гостиную, онъ прошмыгнулъ мимо мистрисъ Шильтонъ, которая сидѣла, повернувшись къ нему спиной, и опустившись въ кресло, стоявшее передъ Хлоей и мистрисъ Фольдсъ, тотчасъ вмѣшался въ ихъ разговоръ, съ цѣлью уничтожить всякую попытку со стороны мистрисъ Шильтонъ овладѣть имъ.

— Вы разсуждаете о коровахъ, сказалъ онъ: — что можетъ быть въ нихъ интереснаго, кромѣ молока, масла, сыра и мяса? Онѣ такъ же глупы, какъ всѣ животныя, кромѣ собакъ.

— О, лордъ Стауберъ! воскликнула Хлоя: — вы, вѣроятно, мало имѣли съ ними дѣла, а то не отзывались бы объ нихъ такъ неблагопріятно. Животныя нисколько не глупѣе людей и гораздо самобытнѣе ихъ. Конечно, одни животныя умнѣе, а другіе глупѣе, какъ и люди людямъ рознь. Замѣчали ли вы, что кролики и сороки, сидя на дорогѣ, не двинутся съ мѣста, если вы проѣдете мимо въ экипажѣ, а попробуйте пойти пѣшкомъ и они мгновенно исчезнутъ. Положимъ, старые кролики и сороки могутъ по опыту знать, что по нимъ никогда не стрѣляютъ изъ экипажей, по какъ это отгадываютъ молодые? Не правда ли, что это доказываетъ въ нихъ большую сообразительность?

— Что же касается до моихъ милыхъ коровъ, прибавила мистрисъ Фольдсъ: — то право, удивительно, какъ ловко онѣ выбираютъ удобную минуту, чтобъ забраться въ какое-нибудь поле или плантацію. Онѣ всегда дѣлаютъ это въ воскресенье или по окончаніи сельскихъ работъ, когда некому ихъ унять. Потомъ, какъ онѣ разборчивы насчетъ корма! право, онѣ въ этомъ перещеголяютъ васъ, лордъ Стауберъ.

Прежде чѣмъ онъ успѣлъ отвѣтить, подлѣ него раздался ненавистный и страшный для него голосъ мистрисъ Шильтонъ:

— Не можете ли вы, лордъ Стауберъ, подарить мнѣ двѣ минуты? Я хочу поговорить съ вами о важномъ вопросѣ обученія дѣвочекъ кузнечному ремеслу. Какъ было бы прекрасно посвятить этому полезному предмету особую коллегію и назвать ее въ честь Дефо.

— Почему же въ честь Дефо? спросила мистрисъ Фольдсъ.

— Потому что этотъ великій человѣкъ былъ настолько впереди своего вѣка, что предлагалъ учредить особую коллегію для воспитанія женщинъ и стоялъ за дарованіе женщинамъ тѣхъ же правъ, какими пользовались мужчины. Но я боюсь, что коллегія Дефо еще не осуществимая мечта и намъ надо будетъ удовольствоваться тѣмъ, что возможно въ наше время. Я думала уже о томъ, какъ предотвратить оппозицію моему плану со стороны кузнецовъ, очень отсталого и полнаго предразсудковъ класса, и знаете, лордъ Стауберъ, мнѣ вошла въ голову блестящая мысль, которую я должна вамъ сообщить.

Бѣдный лордъ Стауберъ, въ отчаяніи, взглянулъ на часы и увидалъ къ своей радости, что было уже четверть одинадцатаго.

— Я очень сожалѣю, что долженъ отказаться отъ удовольствія обсудить съ вами этотъ интересный вопросъ, сказалъ онъ, вставая: — но мнѣ необходимо ѣхать, мой экипажъ меня дожидается, и одна изъ лошадей сегодня захворала, такъ что мнѣ достанется отъ кучера, если я его задержу. Какъ жаль, что я не сидѣлъ подлѣ васъ за обѣдомъ, тогда мы успѣли бы на свободѣ обо всемъ поговорить съ вами. Я слишкомъ занятъ въ настоящее время, чтобы принять васъ въ министерствѣ, но еслибы вы изложили ваши соображенія на бумагѣ, то, увѣряю васъ, я буду имѣть ихъ въ виду при пересмотрѣ училищнаго акта.

— Пусть ее пишетъ! думалъ этотъ оффиціальный лгунъ: — на что-нибудь да у меня есть секретари и корзинки для ненужныхъ бумагъ,

И онъ уѣхалъ, а мистрисъ Фольдсъ глубокомысленно замѣтила мистрисъ Шильтонъ, что агитація въ пользу обращенія на истинный путь кузнецовъ, т. е. внушенія имъ должной симпатіи къ ученицамъ предпочтительно передъ учениками — могла принести большую пользу въ настоящемъ положеніи вопроса. Эта мысль очень поправилась мистрисъ Шильтонъ; она давала ей возможность еще болѣе обращать на себя вниманіе свѣта и еще чаще говорить рѣчи на публичныхъ митингахъ.

Лэди Гугъ весь вечеръ съ безпокойствомъ слѣдила за сестрой, поведеніе которой было столь же предосудительно, какъ и во время обѣда. Мистеръ Лайдъ, вернувшись изъ столовой, окинулъ равнодушнымъ взглядомъ всю комнату, въ которой онъ никого не зналъ, и сталъ пробираться къ Хлоѣ. Алиса смотрѣла во всѣ глаза. Взглянетъ ли на него Хлоя, улыбнется ли ему? Выразитъ ли она удовольствіе, что онъ подходитъ къ ней? Нѣтъ, она не обращала на него ни малѣйшаго вниманія. Когда же онъ остановился передъ нею, то она учтиво отвѣчала ему, но не попросила его сѣсть и не выказала ни малѣйшаго желанія его занять.

— Она обходится съ нимъ, словно онъ младшій сынъ лорда, а не наслѣдникъ пэра, подумала гнѣвно Алиса: — право, она могли бы занять его. Она не дура и умѣетъ очень мило разговаривать, но она сидитъ, какъ пѣшка. Право, это досадно; онъ, видимо, не прочь ухаживать за нею, еслибы встрѣтилъ съ ея стороны хоть малѣйшее поощреніе. Онъ готовъ въ нее влюбится, я это чувствую. И какая это блестящая была бы партія! Нѣтъ, она просто съума сошла.

Когда всѣ гости уѣхали, лэди Гугъ спросила обѣихъ молодыхъ дѣвушекъ, понравились ли имъ ихъ кавалеры, надѣясь этимъ путемъ узнать мнѣніе Хлои о мистерѣ Лайдѣ, о которомъ она считала неблагоразумнымъ заговорить прямо.

— О! мой кавалеръ былъ прекрасный, отвѣчала Эдита съ улыбкой: — онъ очень пріятный и разговорчивый молодой человѣкъ.

Она сказала бы тоже самое о всякомъ джентльмэнѣ, рядомъ съ которымъ ее посадили бы, считая, что ничего другого нельзя было сказать хозяйкѣ, избравшей для нея кавалера.

Отвѣтъ Хлои былъ менѣе удовлетворителенъ.

— По моему, вашъ тридцатитысячникъ ужасно молодъ. Онъ совсѣмъ ребенокъ; у него едва высохло молоко на губахъ. Я предпочитаю людей старше себя.

— Ахъ, ты глупенькая, воскликнула Алиса: — тебѣ семнадцать лѣтъ, а Роджеру Лайду двадцать два или двадцать три года. Не тебѣ корить его въ юности.

— И все-таки я гораздо его старше, отвѣчала Хлоя, зѣвая: — женщины всегда старѣютъ скорѣе мужчинъ. Но я надѣюсь, Алиса, что ты съ пользой слушала кулинарныя наставленія благороднаго повара, сидѣвшаго рядомъ съ тобой. Право, жаль, что въ министерствѣ нѣтъ для него особаго гастрономическаго вѣдомства. Какъ дѣятельно онъ исполнялъ бы тогда свои оффиціальныя обязанности.

И лэди Гугъ подумала, что ея обѣдъ не увѣнчался ожидаемымъ успѣхомъ, и что ея сестра была странное, непонятное существо.

VI.

— Я хочу теперь серьёзно поговорить съ тобою, Эдита, сказала Хлоя на слѣдующее утро послѣ завтрака, оставшись наединѣ съ кузиной. — Я хочу знать, отчего ты такъ болѣзненна на взглядъ? Что съ тобой? Ты ужь не влюбилась ли?

— Какъ, и ты находишь, что у меня болѣзненный видъ? отвѣчала Эдита, нервно подергивая губами: — мама все ко мнѣ съ этимъ приставала, но я думала, что это ея фантазія. Я совсѣмъ здорова.

— Разсказывай кому хочешь, но не своему другу, Хлоѣ Аргиль. У здоровыхъ людей не бываетъ черныхъ полосъ подъ глазами, блѣдныхъ щекъ и испуганныхъ взглядовъ. У тебя что-то неладно и право лучше откройся мнѣ во всемъ, какъ бывало въ дѣтствѣ. Неужели ты влюбилась? Я нахожу, что любовь всего болѣе уродуетъ молодыхъ дѣвушекъ.

— Я помню, ты всегда считала любовь величайшимъ преступленіемъ и безуміемъ, отвѣчала съ улыбкой Эдита: — но успокойся, я не влюблена.

— Такъ что же съ тобой? Ты знаешь, что со мной нельзя скрытничать, выливай свою душу скорѣе. Ты увѣряешь, что здорова и не влюблена, значитъ ты совершила какое-нибудь страшное преступленіе, которое лежитъ тяжелымъ бременемъ на твоей совѣсти?

Эдита засмѣялась и покачала головой.

— Такъ, можетъ быть, ты задумала преступленіе?

— Нѣтъ, по крайней мѣрѣ, мнѣ это неизвѣстно.

Хлоя задумалась.

— Ты хуже загадокъ въ «Еженедѣльной картинѣ грязнаго бѣлья», сказала она наконецъ: — я ихъ почти всегда отгадываю, а ты для меня непонятна. Ну, подумай, можетъ быть, ты немного влюблена, такъ немного, что сама не чувствуешь, хотя этотъ страшный недугъ уже подточилъ весь твой организмъ.

— О, Хлоя, какая ты несносная. Я торжественно заявляю, что не одержима этимъ страшнымъ недугомъ. Право, я совсѣмъ здорова и тебѣ нечего безпокоиться.

— Вздоръ, сказала Хлоя, смотря пристально на кузину: — впрочемъ, ты на взглядъ скорѣе озабочена, чѣмъ больна. Тебя что-то мучитъ. Вотъ видишь ты покраснѣла, я значитъ права,

Эдита вспыхнула и смутилась.

— Очень глупо мучиться, но что же дѣлать, когда на душѣ неспокойно, промолвила она неохотно.

— Скажи мнѣ, что тебя мучитъ и тебѣ тотчасъ станетъ, легче.

Эдита все-таки колебалась.

— Мнѣ совѣстно тебѣ сказать, произнесла она, наконецъ: — ты будешь надо мной смѣяться и назовешь мое горе дѣтской фантазіей.

— Бѣдная Эдита! Все-таки разсказывай. Можетъ быть, я вовсе не буду смѣяться, и во всякомъ случаѣ, мой смѣхъ не можетъ повредить тебѣ. Но если это дѣтская фантазія, то тебѣ надо бы повѣрить свою тайну ребенку, который обѣдалъ здѣсь вчера; онъ, я полагаю, сочувственно отнесся бы ко всякимъ дѣтскимъ тревогамъ. Ну, говори скорѣе, въ чемъ дѣло?

— Я всегда уступаю тебѣ, значитъ лучше не упрямиться, сказала Эдита послѣ нѣкотораго молчанія: — можетъ быть, сказавъ тебѣ о моемъ горѣ, я буду чувствовать себя легче. Только ты назовешь меня суевѣрной дурой.

— Положимъ что и назову, велика важность! Разсказывай.

— Недавно я гостила у Овертиновъ, и тамъ былъ въ числѣ другихъ гостей мистеръ Бель, извѣстный писатель. Однажды, зашелъ разговоръ о ясновидѣніи и онъ сказалъ, что нетолько вѣритъ въ ясновидѣніе, но самъ обладаетъ этой способностью. Нѣкоторые изъ гостей засмѣялись, увѣряя, что ясновидѣніе иллюзія или обманъ, онъ же серьёзно оспаривалъ это мнѣніе и просилъ позволенія сдѣлать опытъ съ кѣмъ нибудь изъ насъ, обѣщая намъ разсказать наше прошедшее и будущее.

— Не трудно разсказать прошедшее, сказала Хлоя: — онъ, вѣроятно, заранѣе навелъ нужныя о васъ справки. Къ тому же, тутъ нѣтъ ничего интереснаго: узнать то, что уже знаешь.

— Ну, продолжала Эдита: — одни изъ насъ боялись этого опыта, другіе не хотѣли поддаться обману, но онъ такъ пламенно настаивалъ на своемъ, что мы, наконецъ, бросили жребій.

Голосъ Эдиты нервно дрожалъ и она замолчала, чтобъ оправиться отъ смущенія.

— Жаль, что меня тамъ не было! воскликнула Хлоя: — вамъ не пришлось бы бросать жребія. Я сама бы вызвалась. Это должно быть забавнѣе романа. Но меня всегда преслѣдуетъ судьба-злодѣйка. Продолжай.

— Жребій выпалъ на меня, начала тихимъ, испуганнымъ голосомъ Эдита: — я, право, не могу тебѣ сказать, какъ я испугалась. Ты знаешь, что я никогда не отличалась храбростью. И когда мистеръ Бель сталъ говорить о моемъ будущемъ, онъ вдругъ остановился и лицо его ясно выразило искренній ужасъ. Я спросила его, почему онъ не продолжаетъ. Онъ отвѣчалъ, что лучше не продолжать, но выраженіе его лица доселѣ не выходитъ изъ моей памяти. Онъ видимо боялся чего-то и сожалѣлъ меня. Мнѣ становилось все страшнѣе, но я просила довести разсказъ до конца. Онъ долго колебался, но, наконецъ, хотя очень неохотно, сказалъ, что онъ видитъ какъ бы во снѣ, что страшная катастрофа случится въ моей семьѣ, по милости прислуги.

— И ты ему повѣрила?

— Какъ мнѣ было не повѣрить? Онъ былъ самъ очень взволнованъ и видимо сожалѣлъ меня. Я вижу и теперь передъ собою его пораженное ужасомъ лицо и слышу его торжественно звучавшій голосъ. Днемъ и ночью я только и думаю объ его предсказаніи. Я не могу освободиться ни на минуту отъ этой мысли. Я постоянно спрашиваю себя, какое насъ ждетъ несчастіе и нельзя ли его предотвратить? Я стараюсь увѣрить себя, что все это вздоръ и глупое суевѣріе, но все тщетно. О, Хлоя! я очень несчастна и, право, сожалѣю, что у меня не такіе крѣпкіе нервы, какъ у тебя. Ты вѣришь въ ясновидѣніе?

— Все, что я вижу въ послѣднее время, располагаетъ меня вообще къ невѣрію. Если все, что видишь, ложь, то почему быть правдѣ въ томъ, чего не видишь? Ясновидѣніе — такая же ложь, какъ все остальное, и если мистеръ Бель съ тобою говорилъ искренно, то онъ просто былъ въ припадкѣ галлюцинаціи. Онъ, вѣроятно, читалъ или видѣлъ наканунѣ во снѣ что-нибудь ужасное и не могъ отдѣлаться отъ этого кошмара. Если онъ могъ предвидѣть, что съ тобой случится, то отчего же онъ не сказалъ, въ чемъ будетъ заключаться страшная катастрофа и когда и гдѣ она разразится? Тогда, по крайней мѣрѣ, можно было бы взять мѣры предосторожности; но его смутныя угрозы просто вздоръ и болѣе ничего. Я не могу тебѣ позволить безпокоиться о пустякахъ и, пожалуйста, забудь о нихъ.

Эдита вздохнула.

— Какъ бы я была рада забыть и не думать объ этомъ: такъ страшно жить подъ угрозой невѣдомаго несчастія. Мама хочетъ, чтобъ я купила себѣ новые туалеты въ Лондонѣ, но мнѣ не до того. Ужасная катастрофа можетъ разразиться надъ моей головой во всякое время.

И она снова вздохнула.

Хлоя взглянула на нее и едва удержалась отъ улыбки. Она знала, что бѣготня по магазинамъ и покупка туалетовъ будутъ лучшимъ средствомъ разогнать тоску молодой дѣвушки, но теперь было не время говорить объ этомъ — такъ она была взволнована. Поэтому, она только произнесла:

— Ты, вѣроятно, желала бы отпустить всю прислугу, чтобъ ужасное предсказаніе не могло исполниться. Но если ясновидѣніе не надежнѣе аттестатовъ, выдаваемыхъ господами слугамъ, то, право, тебѣ нечего безпокоиться.

— Какъ ты цинична, Хлоя! Но я еще не сказала тебѣ, что мои опасенія усиливаются отъ сознанія, что я знаю, откуда мнѣ грозитъ опасность. Я питаю инстинктивное недовѣріе къ одной служанкѣ въ нашемъ домѣ; она мнѣ подозрительна съ той самой минуты, какъ поступила, и я думаю, что мистеръ Бель указывалъ именно на нее. Я очень желала бы отъ нея отдѣлаться, но не знаю, какъ это сдѣлать; она хорошо исполняетъ свои обязанности и, повидимому, не дурная женщина. Къ тому же, я не хочу обезпокоить матери и ничего ей не сказала. Страшная служанка остается, а еслибъ она ушла, то, кажется, исчезли бы и мои опасенія. Я не могу ее видѣть. Это, вѣроятно, предчувствіе.

— Я не вѣрю предчувствіямъ, сказала Хлоя: — помнишь, ты въ дѣтствѣ вѣчно носилась съ предчувствіями и никогда изъ нихъ ничего не выходило. Право, не мучь себя изъ-за пустяковъ. Твоя мать очень умно сдѣлала, что прислала тебя сюда; тебѣ дѣйствительно необходимо развлеченіе. Побудь въ Лондонѣ нѣсколько дней и ты ничему не станешь вѣрить.

— Ты, однако, въ короткое время сдѣлалась отчаяннымъ скептикомъ, отвѣчала Эдита: — разскажи мнѣ лучше о себѣ. Какъ тебѣ нравится здѣшняя жизнь? Тебѣ должно быть очень весело выѣзжать въ свѣтъ.

— Ты хочешь знать мое мнѣніе о свѣтѣ? По моему, жить въ немъ все равно, что находиться подъ лучами солнца, которое только свѣтитъ, но не грѣетъ. Ты улыбаешься и говоришь любезности всякому въ лицо, а за спиной бранишь его, вполнѣ увѣренная, что онъ дѣлаетъ тоже. Другая отличительная черта свѣта — это вѣчная суматоха. Право, я не понимаю, какъ это не надоѣстъ.

Въ эту минуту въ дверяхъ показалась Алиса.

— Я иду гулять въ паркъ съ Кадвалледеромъ, сказала она: — не хотите ли вы идти съ нами. Погода отличная.

— Мы также уходимъ изъ дома, отвѣчала Хлоя: — пойдемъ лучше съ нами по магазинамъ. Эдитѣ надо начать свои покупки.

— Ахъ, нѣтъ! промолвила лэди Гугъ: — я обѣщала Кадвалледеру пойти въ паркъ и насъ будетъ ждать тамъ мистеръ Лайдъ. Онъ спросилъ меня вчера, будемъ ли мы въ паркѣ, и сказалъ, что иначе онъ не пойдетъ, такъ какъ у него еще очень мало знакомыхъ.

— А! вы будете катать ребеночка въ коляскѣ, сказала саркастически Хлоя: — нѣтъ, мы сегодня не можетъ нянчить ребенка. Эдита хочетъ непремѣнно сдѣлать кое-какія покупки, а одну ее нельзя отпустить. Я могу ей сказать, что носятъ и что вышло изъ моды, а то приказчики въ магазинахъ умѣютъ подсовывать простачкамъ прошлогоднія моды, выдавая ихъ за самыя новыя. Но меня никто не обманетъ.

— Полно говорить глупости! воскликнула лэди Гугъ: — слушая тебя, подумаешь, что тебѣ тридцать лѣтъ, а ты только первый годъ выѣзжаешь въ свѣтъ. Милая Эдита, не вѣрьте ей. Она все хвастается и не принесетъ вамъ никакой пользы. Возьмите лучше мою горничную Леонтину. Она вамъ будетъ лучшей помощью, чѣмъ Хлоя. Она понимаетъ толкъ въ туалетахъ, а особливо въ искуственныхъ цвѣтахъ и гарнитурахъ къ платьямъ.

Хлоя ясно поняла, что ее непремѣнно хотѣли повести въ паркъ навстрѣчу къ мистеру Лайду, но такъ какъ она рѣшилась ни за что на свѣтѣ не выказывать намѣренія поймать его въ свои сѣти, то и настояла на своемъ, несмотря на всѣ старанія сестры увлечь ее съ собой. Молодыя дѣвушки пошли по магазинамъ, а лэди Гугъ отправилась съ мужемъ въ паркъ.

VII.

Возвратясь домой, Хлоя и Эдита нашли, что Гуги уже вернулись домой и, судя по шляпѣ и палкѣ, находившимся въ передней, привели съ собой гостя.

— Хочешь пари держать, сказала Хлоя: — что Алиса привела ребенка къ завтраку?

Эдита открыла піироко глаза отъ удивленія и потомъ сказала:

— Ты говоришь о мистерѣ Лайдѣ?

— Конечно, отвѣчала нетерпѣливо Хлоя. — Но вотъ что меня безпокоитъ: она, вѣроятно, забыла сварить манной кашки для милаго малютки. Право, ей не слѣдовало бы водить въ домъ дѣтей, не приготовивъ для нихъ дѣтской пищи.

Хлоя не ошиблась. Зоркій взглядъ лэди Гугъ съ удовольствіемъ подмѣтилъ радостную улыбку на лицѣ мистера Лайда, при появленіи Хлои въ дверяхъ столовой. Это было очень благопріятно и нельзя было требовать ничего большаго при такомъ непродолжительномъ знакомствѣ. Очевидно, Хлоя произвела на него пріятное впечатлѣніе. Но тѣмъ непростительнѣе было поведеніе сестры, которая какъ бы нарочно выказывала свое пренебреженіе къ молодому человѣку.

— Алиса, сказала она неожиданно: — отчего ты не заказала къ завтраку манной кашки?

— Ты терпѣть не можешь этихъ кашицъ, отвѣчала лэди Гугъ: — что это тебѣ сегодня вздумалось?

— Я не для себя. Другіе, можетъ быть, ихъ любятъ; я помню, что въ дѣтствѣ я любила кашку болѣе всего на свѣтѣ. Надо вообще заказывать завтракъ согласно вкусамъ гостей.

Потомъ она стала спрашивать мистера Лайда, какъ онъ думаетъ, любятъ ли кашу дѣти, гулявшія въ паркѣ. Алиса и Эдита не могли удержаться отъ смѣха, а молодой человѣкъ сталъ подозрѣвать, что подъ словами Хлои скрывалась какая-то непонятная для него шутка.

Разговоръ случайно перешелъ на приготовленіе омаровъ и мистеръ Лайдъ замѣтилъ, что можно устроить очень вкусную поддѣлку омаровъ изъ смѣси тертаго сыра, масла, уксуса, горчицы, соли, анчоусовъ и проч. Никто объ этомъ прежде не слыхалъ. Алиса, не любившая вообще сыръ, въ какой бы то ни было формѣ, считала необходимымъ интересоваться всѣмъ, что говорилъ такой желательный женихъ, и потому попросила научить ее такому прелестному кулинарному рецепту. Онъ вызвался приготовить ей это чудо кулинарнаго искуства, и пока онъ стряпалъ, Алиса недоумѣвала, какъ она рѣшится отвѣдать такую гадость. Впрочемъ, она утѣшала себя мыслью, что Хлоя очень любила сыръ и потому, вѣроятно, поглотитъ громадное количество отвратительной смѣси, къ полному удовольствію мистера Лайда, такъ какъ нельзя было оставить его кулинурное искуство безъ должной оцѣнки, и, въ случаѣ крайности, лэди Гугъ была готова сама принести себя въ жертву.

Однако, она напрасно разсчитывала на Хлою; эта упрямая дѣвица нетолько не выказывала никакого вниманія къ стряпнѣ наслѣдника лорда, но и отказалась наотрѣзъ ее попробовать, несмотря на то, что онъ явно выражалъ желаніе заслужить ея одобрительный отзывъ. Замѣтивъ его разочарованіе, Алиса немедленно поспѣшила къ нему на помощь, попробовала нѣсколько разъ его стряпни и выразила мнѣніе, что этотъ прекрасный, превкусный омаръ непремѣнно понравится Хлоѣ. Но какъ ни уговаривала она сестру, та осталась непреклонной и Алисѣ пришлось, изъ боязни прогнѣвить мистера Лайда, проглотить здоровую порцію отвратительной гадости, отъ которой ее просто тошнило. По счастію, она нашла себѣ неожиданную союзницу въ Эдитѣ, которая ѣла фальшиваго омара съ видимымъ удовольствіемъ, заслуживая искреннюю благодарность лэди Гугъ.

Послѣ завтрака они пошли въ гостинную. Хлоя оставалась все въ томъ же непріятномъ настроеніи. Мистеръ Лайдъ очень любилъ музыку и взялъ альбомъ Шуберта, лежавшій на открытомъ фортепіано.

— Какія тутъ прелестныя вещи, сказалъ онъ: — никто лучше Шуберта не умѣлъ перекладывать на музыку народныя баллады. Ваше имя, миссъ Аргиль, стоитъ на этой тетрадкѣ; смѣю я просить васъ что-нибудь спѣть?

Хлоя хотѣла-было отказаться, но потомъ вдругъ подошла къ фортепіано, говоря, что всегда надо поддѣлываться подъ вкусы и возрастъ слушателей. И она спѣла «Колыбельную пѣснь». Ея голосъ былъ свѣжій, нѣжный, мелодичный, и Роджеръ съ удовольствіемъ продолжалъ бы ее слушать, но Хлоя вскочила изъ-за фортепіано, восклицая:

— Я не могу болѣе пѣть; я сегодня не въ голосѣ. Ну, Эдита, спой что-нибудь мистеру Лайду, а я буду тебѣ аккомпанировать.

Эдита въ испугѣ протестовала, боясь пѣть при незнакомомъ человѣкѣ, но въ концѣ-концовъ, уступила и спѣла «Твикенгамскій плотъ» довольно успѣшно, благодаря аккомпанименту и поощреніямъ Хлои, хотя, въ сущности, не имѣла ни голоса, ни музыкальныхъ способностей, какъ и большинство свѣтскихъ барышенъ.

Послѣ этого мистеръ Лайдъ снова сталъ приставать къ Хлоѣ, прося ее спѣть что-нибудь, но тщетно. Она наотрѣзъ отказалась, къ величайшему неудовольствію лэди Гугъ.

Какъ только онъ ушелъ, Алиса воскликнула:

— Милая Хлоя! я, право, не понимаю, что съ тобою. Ты была просто неучтива съ мистеромъ Лайдомъ, и что онъ ни просилъ, во всемъ ему отказывала. Чѣмъ онъ тебя обидѣлъ? Кажется, онъ былъ съ тобою очень любезенъ.

— Вѣроятно, отвѣчала спокойно Хлоя, ни мало не тронутая упреками сестры. — Но я полагаю, что сыръ — нездоровая пища для дѣтей, и къ тому же ты такъ ненавидишь сыръ, что я удивилась, какъ ты могла съѣсть его столько. Кромѣ того, я считаю, что человѣкъ, имѣющій 30,000 ф. ст. годового дохода, не долженъ самъ стряпать; это дѣло его поваровъ и метр-д’отелей. Наконецъ, наслѣдникъ пэра можетъ слушать только пѣніе знаменитыхъ примадонъ. Ты не могла ожидать, чтобъ я поощряла въ немъ желаніе унизить свой будущій титулъ.

Эти слова и поведеніе Хлои, вмѣстѣ съ плохо перевариваемой стряпней мистера Лайда естественно имѣли на Алису такое дурное дѣйствіе, что впродолженіи всего дня она была не въ своей тарелкѣ и даже не выказывала своей обычной любезности къ безчисленнымъ знакомымъ.

VIII.

Роджеръ Лайдъ былъ единственный ребенокъ богатаго, расточительнаго человѣка, который умеръ, когда его сыну было шесть лѣтъ, оставивъ ему большія помѣстья, но обремененныя значительными долгами. Впродолженіи малолѣтства Роджера, опекуны благоразумно заботились объ его интересахъ и, вдобавокъ, еще въ его землѣ были найдены ископаемыя богатства, такъ что ко времени его совершеннолѣтія всѣ долги были уплачены.

Хотя онъ и отличался врожденной гордостью, но былъ добрый малый, прямодушный, искренній и скромный въ своихъ вкусахъ. Его наблюдательный, сообразительный умъ скорѣе поражалъ глубиной, чѣмъ блескомъ. Его главнымъ другомъ и товарищемъ была мать, съ которой онъ проводилъ до сихъ поръ почти всю свою жизнь. Они вмѣстѣ путешествовали по континенту, и такъ какъ лондонская свѣтская жизнь нисколько не улыбалась имъ обоимъ, то онъ никогда не жилъ долго въ столицѣ и мало посѣщалъ свѣтское общество.

Мистрисъ Лайдъ, хорошо зная, какимъ опасностямъ подвергался богатый молодой человѣкъ съ одной стороны отъ маменекъ, отыскивающихъ жениховъ своимъ дочерямъ, а съ другой — отъ актрисъ и разныхъ искательницъ приключеній, давно уже рѣшила, что лучшій исходъ для него какъ можно скорѣе жениться на первой хорошей молодой дѣвушкѣ изъ порядочнаго общества, которую онъ встрѣтитъ. Онъ и его мать жили такъ долго душа въ душу, что онъ смотрѣлъ на жизнь ея глазами и всегда считалъ для себя желательнымъ то, чего она желала. Такимъ образомъ онъ мало-по-малу вполнѣ убѣдился, что жизнь не будетъ для него полна счастія, прежде чѣмъ онъ найдетъ себѣ подходящую подругу, и на этомъ основаніи нетерпѣливо ждалъ этого важнаго событія. Онъ постоянно думалъ о томъ, на что должна была походить его жена и смотрѣлъ на выборъ жены, какъ на серьёзный и очень отвѣтственный шагъ.

Онъ не считалъ необходимымъ, чтобы жена его была титулованная особа, но, конечно, ея прошедшее и исторія всей ея семьи не должны были представлять ни малѣйшаго пятна. Ей слѣдовало имѣть хорошее имя и хорошее родство, потому что женщина безъ имени и родства не подходила подъ его понятія объ идеальной женѣ. Онъ желалъ, чтобы его жена принадлежала къ благородной семьѣ, пользующейся уваженіемъ въ своемъ графствѣ изъ поколѣнія въ поколѣніе. Ни одна изъ молодыхъ дѣвушекъ по сосѣдству съ помѣстьемъ, гдѣ онъ жилъ съ матерью, не пришлась ему по вкусу, а потому онъ отправился въ Лондонъ во время сезона, съ цѣлью отыскать себѣ жену, такъ какъ ему хотѣлось непремѣнно и поскорѣе устроиться въ жизни.

Благодаря ловкости лэди Гугъ, онъ въ короткое время сдѣлался своимъ человѣкомъ въ ея домѣ и, не имѣя ни сестеръ, ни кузинъ, впервые познакомился съ мирными прелестями обыденной жизни въ семейномъ кружкѣ, которому придаютъ веселое оживленіе молодыя дѣвушки. Алиса видѣла, какъ нравилась ему семейная жизнь, принимала его съ самымъ нѣжнымъ радушіемъ и всячески старалась свести его съ Хлоей. Они видались почти каждый день то за завтракомъ, то въ паркѣ, то на балѣ, то въ театрѣ, то на пикникахъ за городомъ въ Ричмондѣ, Вамбльтонѣ и проч., такъ что Роджеръ вскорѣ пришелъ къ убѣжденію, что Хлоя была очаровательнымъ созданіемъ. Съ перваго взгляда онъ плѣнился ея красотой, а потомъ нашелъ, что ея манеры и разговоръ еще прелестнѣе ея наружности. Ея слова и выходки были до того неожиданны и пикантны, что въ ея обществѣ никогда нельзя было соскучиться. Она, повидимому, была одарена способностью придавать жизни постоянный интересъ. Еслибы онъ могъ жениться на ней, то всѣ его мечты осуществились бы, и его счастію всякій бы завидывалъ.

Единственная преграда къ этому блаженству, казалось, находилась въ ней самой. Могъ ли онъ разсчитывать на ея взаимность? Въ частыхъ своихъ размышленіяхъ о будущей своей женитьбѣ, онъ всегда старался предохранить себя отъ несчастной любви; ему казалось унизительнымъ полюбить дѣвушку, которая не обращала бы на него никакого вниманія, и сдѣлать предложеніе, не бывъ увѣреннымъ заранѣе въ согласіи. Онъ ни разу въ жизни не былъ влюбленъ, быть можетъ, отъ того, что слишкомъ много думалъ объ этомъ и удивлялся, какъ люди могли быть такъ глупы, что подвергали себя постыдному отказу. Поэтому, онъ боролся съ зарождавшимся въ немъ чувствомъ къ Хлоѣ и хотѣлъ подмѣтить въ пой хоть тѣнь расположенія къ нему, прежде чѣмъ вполнѣ поддаться своему увлеченію. Ея обращеніе съ нимъ было для Роджера совершенной загадкой. По временамъ, когда они оставались наединѣ, она была благосклонна къ нему, но вообще обращала на него менѣе вниманія, чѣмъ на всѣхъ остальныхъ молодыхъ людей, посѣщавшихъ домъ лэди Гугъ, и съ которыми она, повидимому, охотнѣе танцовала, разговаривала и любезничала, чѣмъ съ нимъ. Еслибы онъ только встрѣтилъ малѣйшее поощреніе съ ея стороны, то немедленно влюбился бы въ нее по уши; но при существующихъ обстоятельствахъ онъ боялся разыграть ролъ дурака. Если случалось, что она была внимательнѣе обыкновеннаго и подавала ему хоть слабую надежду, то черезъ нѣсколько минутъ непремѣнно опять выказывала самое холодное равнодушіе, предоставляя ему искать утѣшенія въ бесѣдѣ съ Эдитой. Зато, въ Эдитѣ онъ находилъ всегда нѣжное сочувствіе и они были большіе друзья. Но онъ не могъ не замѣтить ограниченности ея ума и вообще она далеко не была такъ привлекательна, какъ Хлоя, такъ что гулять или танцовать съ нею вмѣсто Хлои было все равно, что поѣхать въ оперу, предполагая, что даютъ Лоенгрина и услыхать, вмѣсто того, Трубадура. Въ своемъ родѣ и это хорошо, но далеко не то.

А между тѣмъ, Хлоя думала въ глубинѣ души:

— Если онъ сдѣлаетъ предложеніе, то я поступлю какъ рѣшила, еще не видавъ его, и выйду за него замужъ. Но какъ это низко! Онъ совершенный ребенокъ, правда, не дурной, но все-таки ребенокъ и болѣе ничего. Я его не люблю и нѣтъ возможности его полюбить. Впрочемъ, никто не считаетъ любовь необходимымъ условіемъ брака; деньги и положеніе въ свѣтѣ — вотъ все, что надо. Долженъ же онъ это сознавать, что никто не можетъ его любить ради его личныхъ достоинствъ; но человѣкъ такой богатый и наслѣдникъ пэра можетъ помириться съ этой мыслью. Всѣмъ извѣстно, что молодая дѣвушка, которая выйдетъ за него замужъ, должна любить не его, а его деньги и никто не подумаетъ, что ею могло руководить другое чувство.

— Какъ ужасно, если обо мнѣ станутъ такъ говорить! Могу ли я подвергнуть себя такому униженію? Право, эта мысль могла бы удержать меня отъ выхода за него замужъ, еслибы даже я искренно его любила. Никто не повѣритъ, что его жена искренно его любитъ и въ глазахъ всѣхъ она будетъ лицемѣркой, хотя бы въ сущности и не была ею. Ну, а этого я всего болѣе не желаю; пусть я буду корыстной, но лицемѣркой — никогда не буду. Презрѣнное я существо! Ужь не отказаться ли мнѣ отъ своей рѣшимости. Но тогда къ чему было рѣшаться? и къ тому же на моемъ мѣстѣ всѣ молодыя дѣвушки поступили бы такъ же. Если я выйду за него замужъ, всѣ будутъ мнѣ завидовать, а Алиса будетъ на седьмомъ небѣ и проститъ мнѣ всѣ сдѣланныя ей непріятности, даже тошноту отъ приготовленнаго мистеромъ Лайдомъ омара; я, вѣроятно, была бы очень счастлива, имѣла бы прекрасное положеніе въ свѣтѣ и могла бы жить въ свое удовольствіе, удовлетворяя всѣмъ своимъ капризамъ и фантазіямъ. Ахъ, какое было бы блаженство, еслибы можно было достигнуть всего этого и не имѣть въ придачу мужа. Но въ этомъ и бѣда. Безъ него не обойдешься, и мнѣ придется сказать да, если онъ сдѣлаетъ предложеніе. Однако, въ одномъ я не уступлю; пусть онъ ухаживаетъ за мною, а не я за нимъ. Согласиться принять деньги и титулы изъ его рукъ — одно, а прикидываться влюбленной въ него и дѣлать ему глазки, совершенно другое. Я не намѣрена громогласно объявлять, что готова упасть въ его объятія, прежде чѣмъ онъ ихъ откроетъ. Ужь довольно низко и то, что я рѣшилась выйти замужъ за человѣка, котораго никогда не видала, но другимъ не къ чему это знать. Какая досада, что онъ такой ребенокъ, что нельзя чувствовать желанія его любить, уважать и слушаться.

IX.

Зорко слѣдя за всѣмъ, что происходило вокругъ, Хлоя не могла не замѣтить, что общество не спускало глазъ со всякаго человѣка, составлявшаго богатую партію, и тотчасъ подмѣчало, если онъ оказывалъ предпочтительное вниманіе одной изъ ухаживающихъ за нимъ молодыхъ дѣвушекъ. Она знала, что всѣ старательно наблюдаютъ за нею, и ей казалось, что она слышала, какъ ее проклинаютъ за намѣреніе опутать мистера Лайда. Поэтому, она такъ сдержанно вела себя съ нимъ, что всѣ ея друзья, Алиса, Эдита и самъ Роджеръ полагали, что она питала къ нему нетолько равнодушіе, но совершенную антипатію.

Однако, какъ она ловко ни разыгрывала принятую на себя роль, но ее долженъ же былъ интересовать человѣкъ, который могъ сдѣлаться ея мужемъ, и она часто незамѣтно для всѣхъ. изучала его. Мало-по-малу, она привыкла смотрѣть на него, какъ на свою собственность и ее сердило, когда онъ обращалъ, слишкомъ много вниманія на кого-нибудь другого.

— Замѣтила ты, какъ Роджеръ Лайдъ вчера ухаживалъ въ оперѣ за лэди Елайзой? спросила ее однажды лэди Гугъ. — Онъ сидѣлъ въ ихъ ложѣ весь вечеръ.

— Неужели? отвѣчала Хлоя такимъ тономъ, словно она считала недостойнымъ слѣдить за движеніями столь неинтереснаго человѣка.

— Да, конечно; мать и дочь употребятъ всевозможныя усилія, чтобы поймать его въ свои сѣти.

— Она, я думаю, будетъ ему подпару, замѣтила Хлоя спокойно: — мнѣ кто-то говорилъ, что она очень любитъ дѣтей, и притомъ она прехорошенькая.

Алиса была внѣ себя отъ отчаянія, что ея попытка возбудить ревность сестры не удалась. Но еслибы она могла заглянуть въ сердце Хлои, то узнала бы, что молодая дѣвушка очень хорошо видѣла наканунѣ мистера Лайда въ ложѣ лэди Болинъ и что это зрѣлище ей далеко не понравилось. Вѣдь она рѣшилась сказать да, если онъ сдѣлаетъ предложеніе — неужели же онъ не могъ этого отгадать? А если ей было суждено сдѣлаться его женой, то никакая другая дѣвушка уже не имѣла права кокетничать съ нимъ. Онъ принадлежалъ ей одной, хотя она и не удостоила еще назвать его своимъ въ глазахъ всего свѣта.

Съ самаго начала ихъ знакомства она замѣтила, что Роджеръ Лайдъ былъ очень юнъ, совершенно чуждъ лондонскаго общества, а слѣдовательно, находился почти въ томъ же положеніи, какъ она. Она не могла поэтому не смотрѣть на него, какъ на своего товарища, хотя и думала съ нѣкоторымъ презрѣніемъ, что онъ былъ старше ея на нѣсколько лѣтъ и могъ бы уже знать свѣтъ получше. Она была увѣрена, что, достигнувъ его возраста, она уже перестанетъ обнаруживать всякіе слѣды дѣтства. И, несмотря на это, онъ по временамъ обнаруживалъ такую рѣшимость и силу характера, что она приходила въ удивленіе и спрашивала себя, не ошибается ли она, упорно считая его ребенкомъ.

Однажды, онъ сидѣлъ въ гостиной лэди Гугъ съ мистеромъ Скривеномъ, когда въ комнату вошелъ сэръ Кадвалледеръ, держа въ рукахъ только что вышедшій номеръ «Еженедѣльной корзины грязнаго бѣлья». Баронетъ очень уважалъ эту газету съ тѣхъ поръ, какъ въ ней была помѣщена очень злая сатира на него, но скрытая подъ самой грубой лестью. Всѣ его слабыя стороны были иронически вознесены до небесъ, и такъ какъ всякій человѣкъ обыкновенно всего болѣе гордится своими слабыми сторонами, то сэръ Кадвалледеръ принялъ расточаемые ему комплименты за чистую монету и былъ очень доволенъ. Онъ накупилъ экземпляровъ этой газеты на десять шиллинговъ, полагая, что тѣмъ увеличиваетъ ея успѣхъ и даетъ понять редактору, какое большое значеніе придало газетѣ помѣщеніе хвалебнаго панегирика сэру Кадвалледеру Гугу, представителю Эйтина въ парламентѣ. Съ тѣхъ поръ онъ всегда покровительствовалъ этой газетѣ и не пропускалъ ни одного случая, чтобы громко не похвалить ее, возбуждая смѣхъ въ пріятеляхъ, которые ясно видѣли иронію, скрытую подъ низкопоклопной лестью.

— Сегодня помѣщена прекрасная статья о лэди Волованъ, сказалъ сэръ Кадвалледеръ, смѣясь: — такъ они называютъ, конечно, лэди Флайвей, ха, ха, ха! Чрезвычайно зло и остроумно. Я думаю, что, прочитавъ эти строки, она не будетъ болѣе показываться въ обществѣ съ своимъ эмальированнымъ лицомъ. Кто это разузналъ ея тайны и описалъ ихъ? Вы не знаете, Скривенъ?

Эта статья, пересыпанная низкими сплетнями и клеветами, была написана самимъ Скривеномъ, но онъ не хотѣлъ обнаружить своихъ сношеній съ «Корзиной грязнаго бѣлья» и напротивъ, считалъ выгоднымъ направить баронета по ложному слѣду.

— Навѣрное, не знаю, отвѣчалъ онъ: — но слыхалъ, что Браунъ часто пишетъ статьи въ этой газетѣ. Говорятъ, онъ очень умный человѣкъ, не правда ли, Лайдъ?

— Да, говорятъ, произнесъ Роджеръ сухо.

— Вы его знаете? спросилъ мистеръ Скривенъ: — можетъ быть, вы въ состояніи сказать намъ, сотрудничаетъ ли онъ въ газетѣ «Корзина грязнаго бѣлья»?

— Нѣтъ, я его не знаю и не желаю вовсе знать, если онъ сотрудникъ этой газеты. Авторъ подобныхъ статей, кто бы онъ ни былъ, негодяй, котораго нельзя терпѣть въ порядочномъ обществѣ.

Еслибы свѣту было извѣстно, что Джона Скривена назвали въ лицо негодяемъ, то онъ обидѣлся бы и потребовалъ бы удовлетворенія, но собственно для него оскорбленія не существовало. Честь въ его глазахъ была только лицемѣрной ложью, а не дѣйствительно существующей величиной, а потому нечего было защищать ее отъ случайнаго и никому не понятнаго удара. Поэтому, онъ преспокойно проглотилъ названіе негодяя. Но баронетъ не хотѣлъ допустить, чтобы оскорбляли сотрудниковъ его любимой газеты безъ горячаго протеста съ его стороны.

— Вы, кажется, забываете, Лайдъ, основные принципы англійской конституціи, сказалъ онъ торжественно: — что сталось бы съ свободой печати, еслибы съ авторами поступали такъ, какъ вы предлагаете? Позвольте вамъ сказать, что всякій, нападающій на свободу печати, колеблетъ основы той свободы, которая… служитъ славнымъ наслѣдіемъ нашихъ предковъ и должна быть передана нашимъ потомкамъ цѣлой и невредимой.

— По вашему, свобода и распутство одно и тоже? спросилъ мистеръ Лайдъ: — а я полагаю, что между ними большое различіе.

— Но вы не можете провести тутъ опредѣленной границы, любезный Лайдъ, отвѣчалъ сэръ Кадвалледеръ: — прочтите эту статью о лэди Волованъ и вы сами скажете, что она очень забавна.

— Благодарю васъ, произнесъ Роджеръ: — я далъ себѣ слово никогда не читать «Корзины грязнаго бѣлья».

— Вы дали себѣ слово никогда не читать «Корзины грязнаго бѣлья»! воскликнулъ баронетъ съ изумленіемъ: — чѣмъ же вы мотивируете такую странную рѣшимость?

— Я не разъ видалъ въ этой газетѣ злобныя замѣтки о недавно умершихъ лицахъ, которыя, конечно, непріятно дѣйствуютъ на ихъ родственниковъ, отвѣчалъ Роджеръ: — а главное, преднамѣренныя клеветы и гнусную ложь; все это такъ гадко, что я рѣшилъ не покупать, не допускать въ свой домъ и не читать этого грязнаго листка.

Этотъ отзывъ объ его любимой газетѣ такъ поразилъ сэра Кадвалледера, что онъ не могъ сразу собраться съ мыслями для его защиты, а между тѣмъ, мистеръ Скривенъ, взявшій газету, неожиданно перевелъ разговоръ на другой предметъ.

— А! воскликнулъ онъ: — тутъ объявляютъ о свадьбѣ лорда Патрика Фитцганана и мистрисъ Фольдсъ!

— Неужели? произнесла Алиса: — конечно, всѣ видѣли, что онъ на это мѣтилъ, по нельзя было знать, согласится ли она. Я удивилась, что она взяла его въ мужья; онъ хорошъ собой и сынъ маркиза — вотъ все, что можно сказать въ его пользу. Я слышала, что онъ очень лѣнивъ, эгоистиченъ и наклоненъ къ расточительности. Онъ наврядъ ли будетъ хорошимъ мужемъ. Къ тому же она старше его; право, это большая глупость съ его стороны.

— Вы очень вѣрно обрисовали его, замѣтилъ мистеръ Скривенъ: — только лѣнь спасаетъ его отъ многаго; онъ изъ лѣни не дѣлаетъ того зла, на которое былъ бы способенъ.

— Объ немъ разсказывали какую-то скандальную исторію, сказала лэди Гугъ: — онъ былъ женихомъ какой-то молодой дѣвушки въ Дублинѣ или увезъ ее, или что-то въ этомъ родѣ.

— Да, кажется, что-то было, произнесъ мистеръ Скривенъ: — во всякомъ случаѣ, онъ всегда искалъ богатой невѣсты и теперь долженъ быть очень счастливъ.

Долго еще обсуждали подготовлявшійся бракъ и осуждали одинаково жениха и невѣсту; но какъ только гости удалились, лэди Гугъ сѣла къ своему письменному столу и написала записку къ мистрисъ Фольдсъ, поздравляя ее въ самыхъ восторженныхъ выраженіяхъ и говоря, что ея женихъ самый прелестный и достойный всякаго уваженія человѣкъ, идеалъ джентльмэна и мужа. И она написала эту ложь безъ малѣйшаго укора совѣсти.

Между тѣмъ, Хлоя серьёзно обдумывала слова мистера Лайда объ «Еженедѣльной Корзинѣ грязнаго бѣлья», которыя ее очень удивили. Многіе осуждали эту газету и даже говорили, что надо было бы принять противъ нея мѣры, но никто не примѣнялъ на практикѣ своего негодованія, никто не отказывался ее покупать, допускать къ себѣ въ домъ и читать гдѣ бы то ни было. Это значило доводить принципы до ихъ логическихъ послѣдствій. Всѣ читали газету, печатающую свѣтскія и клубныя сплетни, которыя безъ гласности улетучились бы сами собою; ее нельзя было не читать; она была такъ остроумна и забавна, въ ней было столько новостей, и потомъ какое пріятное препровожденіе времени было отгадывать настоящія имена лицъ, обозначаемыхъ буквами и звѣздочками.

Дѣйствительно, мистеръ Лайдъ повелъ себя въ этомъ вопросѣ совершенно самобытно и оригинально, обнаруживъ большую силу характера, чѣмъ Хлоя въ немъ воображала. А если ребенокъ могъ отказаться отъ игрушки, которую онъ считалъ неприличной, то быть можетъ въ немъ скрывался невѣдомый источникъ силы и самостоятельной индивидуальности?

Дальнѣйшія размышленія молодой дѣвушки были прерваны сестрой, которая окончила свое письмо, и онѣ поѣхали кататься въ паркъ.

X.

Хотя лордъ Патрикъ настолько нравился мистрисъ Фольдсъ, что она согласилась выйти за него замужъ, но она не была въ него влюблена и никогда не притворялась влюбленной. У нея не было близкихъ родственниковъ, ей надоѣла одинокая жизнь и потому она сочувственно думала о второмъ мужѣ. Конечно, она могла помочь горю одиночества наймомъ компаньонки, но она питала отвращеніе къ компаньонкамъ, какъ однажды и объяснила Хлоѣ.

— Я слишкомъ хорошо себя знаю, чтобы взять компаньонку, сказала она: — меня выводило бы изъ себя постоянное присутствіе лица, которое было бы заведено въ домѣ только для меня, съ цѣлью изучать всѣ мои капризы, безпокоиться, когда я ушибу себѣ палецъ или зарву ноготь и т. д. Она не довольствовалась бы обществомъ слугъ и не оставляла бы меня ни на минуту въ покоѣ. Право, у меня такой дурной характеръ, что я полдня отравляла бы ей жизнь, а въ остальное время старалась бы загладить свою жестокость. Черезъ полгода такого милаго существованія я сдѣлалась бы или страшнымъ тираномъ или пустомелей.

Общество мужа, съ которымъ у нея были бы общіе интересы, ей гораздо болѣе улыбалось и она рѣшилась выйти вторично замужъ. Послѣ долгаго колебанія ея выборъ палъ на лорда Патрика. Онъ былъ красавецъ, что много значитъ въ глазахъ всѣхъ женщинъ. Онъ былъ титулованной особой и ей не претило быть лэди. Онъ былъ слишкомъ лѣнивъ, чтобы тиранить ее и вмѣшиваться въ хозяйство, значитъ, она будетъ полной госпожей въ домѣ, чего она непремѣнно желала. Ей хорошо были извѣстны его бѣдность и расточительность, а также, что онъ любилъ не ее, а ея деньги, но она намѣрена была держать деньги и мужа въ своихъ рукахъ. Отвѣчая да на предложеніе лорда Патрика, она прямо сказала ему, что хотя онъ ей нравится, но она не чувствуетъ къ нему романтической страсти. Что же касается до него, то онъ былъ радъ получить золотое руно при какихъ бы то ни было условіяхъ и боялся только, чтобы свалившееся съ неба счастье какъ-нибудь не ускользнуло отъ него.

Они оба сидѣли въ гостиной мистрисъ Фольдсъ, когда принесли записку лэди Гугъ.

— Отъ кого это? спросилъ лордъ Патрикъ: — надѣюсь, что-нибудь забавное.

— Нисколько, отвѣчала мистрисъ Фольдсъ, передавая ему письмо: — это повтореніе однихъ и тѣхъ же поздравленій и пожеланій. Всѣ увѣряютъ меня на перерывъ, что мы другъ для друга находка; но вы знаете, что это только пустыя слова, хотя я должна сказать, что въ расточаемыхъ вамъ похвалахъ много искренней теплоты. Это убѣждаетъ меня, что ни одна изъ дамъ, которыя такъ сладко пишутъ объ васъ, не разсчитывала на васъ для себя или для своихъ дочерей. Я съ удовольствіемъ вижу, что, выходя за васъ замужъ, я не сдѣлаю никого несчастной.

Лордъ Патрикъ нѣжно отвѣчалъ, что онъ необращаетъ никакого вниманія на другихъ женщинъ и никогда прежде не зналъ, что такое любовь. Но, въ сущности, ея замѣчаніе было для него очень оскорбительно; онъ считалъ себя обворожительнымъ и для него не было лестнымъ предположеніе, что никто его не хотѣлъ. Распространяясь вслухъ о своей любви къ мистрисъ Фольдсъ, онъ съ сожалѣніемъ думалъ о своей покинутой Дублинской невѣстѣ, которая считала, что его любитъ весь свѣтъ. Но вѣдь она его любила, а мистрисъ Фольдсъ нѣтъ: въ этомъ и заключалась вся разница.

Вскорѣ послѣ этого кончился лондонскій сезонъ и великосвѣтское общество разсѣялось во всѣ стороны, унося съ собой свѣтскія условности и ложь.

XI.

Эдита Фарренъ оставалась у лэди Гугъ до конца лондонскаго сезона и потомъ вернулась домой въ Гезель-Голлъ, а Гуги съ Хлоей отправились на островъ Уайтъ, а затѣмъ, въ Гамбургъ, чтобъ убить шесть недѣль, остававшихся до обычнаго возвращенія въ свой замокъ въ Уэльсѣ.

Роджеръ Лайдъ послѣдовалъ за ними на островъ Уайтъ, все еще колеблясь между своимъ влеченіемъ къ Хлоѣ и боязнью поклоняться открыто божеству, которое презрительно отвергаетъ его любовь. На островѣ Уайтѣ маменьки бѣгали за нимъ еще болѣе, чѣмъ въ Лондонѣ, не желая уступить безъ борьбы такой лакомый кусочекъ хитрой лэди Гугъ. Поэтому, Хлоя была съ нимъ сдержаннѣе обыкновеннаго; чѣмъ болѣе ухаживали за нимъ другія, тѣмъ старательнѣе держалась она въ сторонѣ, желая доказать, что если онъ и сдѣлаетъ ей предложеніе, то все ухаживанье будетъ съ его стороны, а не съ ея. Она ни за что не хотѣла публично бороться изъ-за блестящей партіи и зашла такъ далеко въ своей искуственной холодности, что, уѣзжая съ острова Уайта, мистеръ Лайдъ былъ совершенно убѣжденъ въ невозможности разсчитывать когда-нибудь на ея согласіе сдѣлаться его женой.

Это открытіе очень смутило его; онъ еще не былъ влюбленъ въ нее, но никогда не встрѣчалъ женщины, которая бы ему такъ нравилась, какъ Хлоя. Мы уже видѣли, что главной его заботой въ жизни было найти жену и хозяйку для его роскошнаго дома. Онъ чувствовалъ себя какимъ-то неоконченнымъ существомъ и свою жизнь не полной безъ подруги, и ему казалось, что онъ нашелъ идеальную жену въ Хлоѣ. Но если она, по несчастію, не могла выносить его общества, то ему оставалось одно: поскорѣе забыть ее и приняться снова за поиски. Онъ не былъ еще безумно влюбленъ и потому лучше было прекратить тщетное ухаживанье и отретироваться, пока еще рана въ сердцѣ была излечима.

Въ подобномъ настроеніи уѣхалъ онъ съ острова Уайта. Ни одна изъ молодыхъ дѣвушекъ, которыхъ онъ тамъ видѣлъ, ему не нравились и, думая о вѣчномъ предметѣ его размышленій — будущей женѣ, онъ вдругъ вспомнилъ объ Эдитѣ Фарренъ. Она была не особенно привлекательна, но онъ привыкъ къ ея обществу и кончилъ тѣмъ, что находилъ удовольствіе въ бесѣдахъ съ нею. Она была добра, выказывала къ нему самое нѣжное сочувствіе и часто успокоивала его послѣ какой-нибудь непріятной выходки Хлои. Не предложить ли ей то мѣсто въ его сердцѣ и домѣ, занять которое не хотѣла ея кузина? Конечно, Хлоя была болѣе желательной женой, но если это невозможно, то лучше было и не мучить себя несбыточными мечтами.

Послѣ долгихъ размышленій онъ рѣшился поѣхать, подъ какимъ-нибудь предлогомъ, въ сосѣдній съ помѣстьемъ мистера Фаррена городъ, познакомиться со всѣмъ семействомъ и вообще сдѣлать подробную рекогносцировку, прежде чѣмъ влюбиться въ Эдиту. Онъ такъ и сдѣлалъ; нашелъ предлогъ къ знакомству съ Фарренами и принялъ ихъ приглашеніе поселиться у нихъ на нѣсколько дней, а не въ городской гостинницѣ. Эдита была, какъ всегда, очень нѣжна и симпатична, ея семья была вполнѣ пріятная, а потому Роджеръ мужественно (хотя это ему стоило нѣкотораго усилія) изгналъ изъ своего сердца всякую мысль о Хлоѣ и сталъ серьёзно ухаживать за ея кузиной.

Что-же касается до нея, то она никогда не мечтала о такой блестящей партіи и не вѣрила сначала, чтобъ женихъ, за которымъ бѣгали всѣ маменьки, могъ достаться ей. Она очень хорошо знала, что Алиса предназначала его Хлоѣ и вполнѣ соглашалась съ Алисой, что онъ былъ вполнѣ подходящимъ мужемъ хорошенькой и умной Хлои, которую она считала идеаломъ молодой дѣвушки. Но если Хлоя упорно отворачивалась отъ него, то Алисѣ суждено было разочароваться въ своихъ надеждахъ и при такихъ обстоятельствахъ никто не могъ обвинять Эдиту въ измѣнѣ или коварствѣ, если она приметъ его предложеніе.

Но неужели ее ожидало такое необыкновенное счастье? При одной мысли объ этомъ, она дрожала отъ радости. По временамъ, ей казалось даже нелѣпостью думать объ этомъ, по, затѣмъ, она говорила себѣ, что даже какой-то король, кажется, женился на нищей, а она была не нищая и Роджеръ Лайдъ былъ не король.

Добродушная, скромная, пустая и даже глупенькая, она отличалась замѣчательной способностью сочувствовать всякому человѣку, съ которымъ встрѣчалась. Это свойство, которое, главнымъ образомъ, привлекало къ ней Роджера, было инстинктивнымъ влеченіемъ; она воспринимала мысли всякаго случайнаго собесѣдника, какъ губка вбираетъ въ себя воду и такъ же быстро, какъ просыхаетъ губка и снова вбираетъ въ себя воду, она забывала мысли одного и воспринимала мысли другого.

XII.

Изъ Гамбурга Гуги съ Хлоей поѣхали въ свой замокъ Эйтинъ, но по дорогѣ заѣхали на два дня въ Гезель-Голлъ. Регулярно, разъ въ годъ, Гуги и Фаррены мѣнялись визитами, потому что сэръ Кадвалледеръ считалъ необходимымъ поддерживать семейныя связи, хотя онъ и мистеръ Фарренъ ни въ чемъ не сходились, а потому считали невыносимымъ гостить другъ у друга.

Дѣйствительно, между ними не было ничего общаго и каждый изъ нихъ, отличаясь одинаково чрезмѣрнымъ себялюбіемъ, смотрѣлъ на другого свысока. Въ политикѣ они держались противоположныхъ мнѣній, или лучше сказать, партій, потому что, однажды избравъ партію, они уже не заботились ни о чемъ, а черпали свои мнѣнія готовыми изъ печатныхъ органовъ своей партіи и благоразумно молчали, пока политическій камертонъ не подавалъ имъ надлежащей ноты. Дѣйствительно, къ чему было говорить сегодня по совѣсти свое мнѣніе, если завтра, быть можетъ, его придется измѣнить по приказанію «Правительственной Чайки» или «Оппозиціоннаго Филина»? Поэтому, если онѣ неожиданно узнавали объ ожидавшей Англію войнѣ, о бракѣ одного изъ членовъ королевской семьи, о какой-нибудь ужасной катастрофѣ, о новомъ налогѣ и т. д., то произносили только: «А!» или «неужели?», пока не прочитывали мнѣніе своей газеты объ этомъ предметѣ. Тогда они торжественно и громко распространялись о благотворномъ или вредномъ вліяніи случившагося событія, о несправедливости, незаконности и непрактичности предположенной мѣры или, напротивъ, объ ея геніальности и желательности, смотря потому, какъ высказались ихъ газеты. Только однажды, они забыли свою обычную осторожность и неожиданно высказали свое мнѣніе, но вскорѣ раскаялись въ своей смѣлости и дали себѣ слово никогда не повторять этого неудачнаго опыта. Телеграфъ принесъ извѣстіе о страшномъ взрывѣ порохового магазина и, разсуждая объ этомъ несчастій, оба джентльмэна впервые сошлись въ мнѣніяхъ; они сожалѣли о несчастныхъ жертвахъ катастрофы и полагали, что во всемъ виновата была небрежность рабочихъ или властей. Но ихъ тонъ значительно измѣнился на другой день, когда почта привезла газеты. Мистеръ Фарренъ сталъ пламенно доказывать, что рабочіе не могли отвѣчать за случившееся несчастіе и что власти, допустившіе его, виноваты не въ небрежности, а въ предъумышленномъ убійствѣ. Напротивъ, сэръ Кадвалледеръ считалъ, что вся эта исторія очень раздута, что власти винить нельзя, что во всемъ виноваты были правила, введенныя предшедствующимъ правительствомъ, а также дурной и опасный сортъ приготовляемаго пороха. Такимъ образомъ, несчастье, повергнувшее десятки семействъ въ горе и нищету, стало предметомъ гнѣвныхъ прерѣканій между партіями; «Оппозиціонный Филинъ» сваливалъ всю вину на министра внутреннихъ дѣлъ и его чиновниковъ, а «Правительственная Чайка» столь же гнѣвно обличала дѣйствія предшедствующаго министерства, которое одно должно было нести отвѣтственность за ужасную катастрофу.

Въ садоводствѣ, которое было конькомъ обоихъ, они сходились еще менѣе, чѣмъ въ политикѣ. Сэръ Кадвалледеръ имѣлъ великолѣпныя оранжереи, теплицы, грунтовые сараи и проч., полагая, что они служили лучшимъ доказательствомъ его богатства и придавали ему значеніе въ глазахъ сосѣдей. Онъ любилъ разыгривать роль щедраго покровителя садоводства, получать награды на выставкахъ за цвѣты и фрукты и торжественно говорить своимъ друзьямъ, что онъ это дѣлалъ для возбужденія конкурренціи и для доказательства, до чего можно дойти старательнымъ уходомъ. (Хотя скептики спрашивали себя: какую пользу могли извлечь бѣдные фермеры, не имѣвшіе даже парниковъ, изъ того, что шотландскій садовникъ сэра Кадвалледера, выводилъ за громадныя деньги чудовищные ананасы, или необыкновенный виноградъ). Но, несмотря на то, что онъ видимо интересовался ботаникой, сэръ Кадвалледеръ, въ сущности, ничего не понималъ, и мистеръ Фарренъ очень презрительно отзывался объ его дорого стоющей и безсмысленной системѣ садоводства.

Онъ самъ занимался садоводствомъ совершенно иначе. Не имѣя достаточно состоянія для частыхъ выѣздовъ, онъ позволялъ себѣ два развлеченія въ жизни: занятіе садомъ и чтеніе французскихъ романовъ. Пятьдесятъ разъ въ день онъ забѣгалъ въ свою теплицу, чтобъ посмотрѣть на любимое растеніе, смахнуть насѣкомыхъ, открыть или закрыть окна, подвинуть то въ ту, то въ другую сторону горшки съ цвѣтами; наблюсти, столько ли градусовъ тепла, сколько слѣдовало и т. д. Вообще, онъ заботился о своихъ растеніяхъ болѣе, чѣмъ о людяхъ, такъ какъ онъ былъ ужасный эгоистъ, и никогда бы не подумалъ обезпокоить себя, ради кого-нибудь другого.

Когда Гуги пріѣхали въ Гезель-Голлъ, Эдита была въ лучшемъ настроеніи духа, чѣмъ въ Лондонѣ; но все-таки она не совсѣмъ отдѣлалась отъ суевѣрнаго страха, возбужденнаго въ ней предсказаніемъ ясновидящаго, и продолжала смотрѣть подозрительно на служанку, которая въ ея глазахъ грозила опасностью ея семейству.

— Замѣтила ты служанку Анну? спросила она у Хлои: — если нѣтъ, то, пожалуйста, замѣть и скажи мнѣ, нѣтъ ли у нея въ лицѣ какого-нибудь особеннаго выраженія.

— Хорошо, я посмотрю, и передамъ тебѣ свое впечатлѣніе, отвѣчала Хлоя. — Но довольно объ Аннѣ, я хочу знать, что ты дѣлала со времени нашей разлуки и гуляешь ли каждый день по черепицамъ крыши.

— Это къ чему? спросила Эдита.

— Чтобъ вспомнить Лондонъ. Шагая по черепицамъ, ты воображала бы, что ходишь по мостовой, а дымъ изъ трубъ напоминалъ бы тебѣ лондонскій туманъ.

— О, милый Лондонъ, промолвила Эдита: — какъ я его люблю! Не къ чему напоминать себѣ о непріятныхъ его сторонахъ, когда я никогда не забуду его хорошихъ сторонъ? Мы здѣсь живемъ очень тихо, и ничего не случилось необыкновеннаго; только… Мистеръ Лайдъ гостилъ у насъ нѣсколько дней.

— А, ты няньчилась за ребенкомъ? отвѣчала Хлоя, и въ голосѣ ея послышалась непривычная рѣзкая нотка: — я не знала, что онъ знакомъ съ твоими родными. Когда я его видѣла въ послѣдній разъ, то онъ поѣхалъ на свадьбу къ мистрисъ Фильдсъ и не говорилъ ни слова о намѣреніи посѣтить Гезель-Голлъ.

— Онъ объ этомъ, конечно, и не думалъ, сказала Эдита: — онъ случайно попалъ къ намъ. Онъ пріѣзжалъ въ сосѣдній городъ по дѣламъ и встрѣтилъ меня на улицѣ; папа пригласилъ его остановиться у насъ, и онъ провелъ здѣсь нѣсколько дней.

Отчего Хлоя вдругъ почувствовала себя не въ своей тарелкѣ? Какое ей было дѣло до посѣщенія мистеромъ Лайдомъ Гезель-Голла? Какъ бы то ни было, но ей не понравилось, что Фаррены старались его поймать для Эдиты. Это было очень не хорошо съ ихъ стороны. Но тотчасъ же чувство справедливости подсказало ей, что Алиса дѣлала тоже съ ея безмолвнаго согласія, и что она сама рѣшилась мысленно выйти за него замужъ, прежде чѣмъ его увидѣла.

— Мы всѣ стоимъ на одномъ уровнѣ, подумала она съ горечью: — на него могутъ всѣ охотиться, и Эдита имѣетъ такое же право быть его женою, какъ я, или всякая другая молодая дѣвушка. Я не имѣю никакой особой привилегіи. Конечно, каждому лестно затравить такого дорогого звѣря. Всѣ мы гонимся за его дорогой шкурой и болѣе ничего. Я это очень хорошо сознаю, и нечего обманывать себя, будто бы я питаю къ нему любовь, привязанность, или что-нибудь подобное.

Говоря о семьѣ Фарренъ, мы еще не сказали ни слова о мистрисъ Фарренъ. Это была тихая, нервная женщина, слабаго здоровья, скорѣе волочившая свое существованіе, чѣмъ жившая въ свое удовольствіе. Заботы по хозяйству очень тяготили ее, а отъ всякаго, болѣе серьёзнаго умственнаго напряженія, она непремѣнно бы занемогла. Смутно сознавая, что она ничто, мистрисъ Фарренъ иногда старалась доказать противоположное, и эти усилія, быть можетъ, придавали ея лицу тревожный видъ. Она была слишкомъ простодушна, чтобъ имѣть свои сужденія и придерживалась свѣтской рутины, которая была для нея такъ же свята, какъ десять заповѣдей. Она не могла считать дурнымъ то, что дѣлалось многими приличными людьми и потому, не видѣла ничего предосудительнаго въ свѣтской лжи, разъ что общество преклонялось передъ нею. Она питала глубокое уваженіе къ своей племянницѣ Алисѣ, которую считала образцомъ такта, благоразумія и практичности; всѣ ея мнѣнія казались ей изрѣченіями оракула.

— Право, Алиса удивительная женщина, сказала она своему мужу, когда они ложились спать въ день пріѣзда своихъ родственниковъ: — она все понимаетъ, и обо всемъ можетъ говорить!

— Ты уже повторяла мнѣ объ этомъ сотни разъ, отвѣчалъ мистеръ Фарренъ: — жаль, что мужъ не можетъ позаимствовать у нея ума. Какимъ дуракомъ онъ показалъ себя сегодня. Я его повелъ въ садъ и показалъ ему мою новую Dendrobium; этого вида нѣтъ ни у кого въ Англіи. Подойдя къ куртинѣ, онъ сталъ восхищаться и говорить, что онъ рѣдко видывалъ такой прекрасный экземпляръ, что я могъ имъ гордиться и проч. Но мнѣ показалось, что онъ смотритъ не туда, куда слѣдовало и попросилъ его дотронуться до цвѣтка. Что же ты думаешь: онъ протянулъ руку къ обыкновеннымъ кукушкинымъ слезкамъ. И это членъ комитета въ полдюжинѣ ботаническихъ обществъ! Да мой буфетчикъ Ричардсъ знаетъ лучше ботанику, чѣмъ Гугъ.

— Кстати, ты мнѣ напомнилъ, воскликнула мистрисъ Фарренъ: — не искать ли намъ новаго буфетчика; вѣдь Ричардсъ скоро отойдетъ.

— Чортъ возьми! воскликнулъ съ удивленіемъ мистеръ Фарренъ: — я этого не слыхалъ!

— Да, онъ говоритъ, что ты ему обѣщалъ отдать въ аренду ферму стараго Смита въ Грейфордѣ, какъ только она очистится, а это будетъ черезъ нѣсколко дней. Старому Смиту такъ плохо сегодня, что, по словамъ доктора, онъ долго не протянетъ. Значитъ, пора пріискивать другого буфетчика. Но какая это возня! Притомъ, я терпѣть не могу новыхъ слугъ; надо привыкать къ нимъ. Я часто сожалѣю, что нельзя всей работы по дому сдѣлать машиной.

Мистеръ Фарренъ засмѣялся.

— Такъ вотъ изъ-за чего ты всполошилась, сказалъ онъ. — Право, ты меня испугала. Неужели ты думаешь, что я позволю отойти буфетчику, которымъ такъ доволенъ, и взять мою ферму? Ну, нѣтъ, я не дуракъ. Хоть онъ и очень ея желаетъ, но ошибется въ своихъ разсчетахъ. Дѣло въ томъ, что онъ просто рехнулся, хочу быть фермеромъ и дѣлу конецъ. Онъ уже давно пріискиваетъ себѣ подходящую ферму. Надняхъ освободилась одна изъ фермъ герцога, и ему она очень понравилась; онъ пришелъ ко мнѣ и сказалъ, что возьметъ эту ферму, если я не отдамъ ему Грейфордскую, когда она очистится, потому что онъ питаетъ особую любовь къ Грейфорду, и знаетъ, что теперешній фермеръ серьёзно боленъ. Я тотчасъ смекнулъ, что не надо выпускать изъ рукъ такого славнаго буфетчика и отвѣчалъ, что онъ получитъ Грейфордъ. Но я сдѣлалъ это съ тѣмъ, чтобъ онъ только упустилъ герцогскую ферму. Ее уже кто-то взялъ, а я, ужь конечно, не дамъ ему Грейфорда.

— А! теперь я все понимаю, отвѣчала мистрисъ Фарренъ: — а то меня очень удивили его слова. Но онъ будетъ очень огорченъ и разочарованъ. Онъ такой мрачный и странный человѣкъ, хотя отличный слуга, что я даже боюсь его, когда онъ выйдетъ изъ себя. Онъ всякую мелочь принимаетъ къ сердцу.

— Вѣроятно, онъ сначала огорчится, произнесъ небрежно мистеръ Фарренъ: — но потомъ и забудетъ, видя, что горю не пособишь. Ему надо научиться пословицѣ: на хотѣнье есть терпѣнье. Не правда ли, я очень ловко вышелъ изъ затруднительнаго положенія.

И, гордясь своей ловкостью, которую многіе назвали бы эгоистичной ложью, мистеръ Фарренъ легъ въ постель и вскорѣ заснулъ.

XIII.

Близь города Эйтина, представителемъ котораго въ парламентѣ былъ сэръ Кадвалледеръ, находилось его помѣстье, называвшееся замокъ Эйтинъ. Сэръ Гугъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что пользуется во всемъ околодкѣ, между богатыми и бѣдными, общимъ уваженіемъ и безграничной популярностью.

Дѣйствительно, не былъ ли онъ человѣкомъ богатымъ, значительнымъ, вліятельнымъ, а, сверхъ того, членомъ парламента, и слѣдовательно, патентованнымъ государственнымъ мужемъ? Не покупалъ ли онъ много вещей въ магазинахъ и лавкахъ Эйтина на чистыя деньги, безъ всякаго торга? Не стояло ли его имя во главѣ разныхъ подписокъ на благотворительныя учрежденія? Не раздавалъ ли онъ на Рождествѣ груды бѣлья, говядины и угольевъ? Не принималъ ли онъ, по временамъ, въ своемъ замкѣ и паркѣ всѣхъ избирателей съ самымъ радушнымъ гостепріимствомъ? Не посѣщалъ ли онъ жилища фермеровъ, поселянъ и тому подобныхъ представителей пизшихъ классовъ? Не принималъ ли онъ, при встрѣчѣ съ такимъ людомъ, искуственно добродушнаго тона и не пожималъ ли руки съ напускной любезностью? И хотя его разговоръ въ подобныхъ случаяхъ ограничивался нѣсколькими избитыми вопросами о здоровьѣ, сельскихъ работахъ и семействѣ, которые онъ повторялъ постоянно, забывая даваемые отвѣты, то ему и въ голову не входило, что столь небрежное отношеніе къ сосѣдямъ могло повредить его популярности. Если такой богатый и знатный человѣкъ, какъ сэръ Кадвалледеръ, удостоивалъ своимъ вниманіемъ низшій классъ, то и этого уже было достаточно. Нельзя же было ожидать, чтобъ онъ далъ себѣ трудъ отличать Джэка отъ Франка, или помнить, у кого изъ нихъ умерла жена.

Въ глубинѣ души онъ очень любилъ общественные обѣды, базары, крикеты, цвѣточныя выставки, сельскохозяйственные митинги и тому подобныя, провинціальныя увеселенія, потому что они давали ему случай выказать свое величіе и свое краснорѣчіе; но онъ считалъ несогласнымъ съ собственнымъ достоинствомъ обнаруживать свое удовольствіе, и потому всячески старался увѣрить всѣхъ, что посѣщаетъ эти удовольствія только по добротѣ и чувству долга, хотя ему все это ужасно надоѣдаетъ.

— Меня такъ просили пріѣхать, говаривалъ онъ обыкновенно: — такъ ужасно приставали, что было бы съ моей стороны положительной грубостью не поѣхать. Они такъ желали моего присутствія и придавали ему такое большое значеніе, что я рѣшительно не могъ отказаться.

И, говоря это, онъ вполнѣ вѣрилъ, что дѣло было такъ, какъ онъ его излагалъ. Онъ до того вѣрилъ въ безграничную важность своего присутствія и покровительства, что не могъ себѣ представить, чтобъ кто-либо имѣлъ противоположное мнѣніе. Поэтому, обычная фразеологія формальныхъ приглашеній на общественные митинги и засѣданія различныхъ обществъ всегда принималась имъ за выраженіе искренняго желанія поставить дѣло подъ его высокое покровительство, что онъ считалъ вполнѣ естественнымъ. Въ Лондонѣ могли быть лица болѣе знатные и вліятельные, но не въ окрестностяхъ Эйтина, гдѣ, по его мнѣнію, онъ царилъ одинъ и имѣлъ полное право разыгрывать вездѣ первую роль.

Погостивъ нѣсколько дней въ Гезель-Голлѣ, Гуги возвратились въ замокъ Эйтинъ и тотчасъ по ихъ пріѣздѣ, къ нимъ стали являться сосѣди. Въ числѣ первыхъ гостей были Джонсы. Они подкатили къ подъѣзду на парѣ кровныхъ караковыхъ лошадей, въ блестящей желтой коляскѣ съ ливрейными лакеями. Увидавъ ихъ издали, Хлоя побѣжала къ сестрѣ, чтобъ предупредить ее о непріятномъ нашествіи.

— Какая скука! воскликнула лэди Гугъ: — вели, Хлоя, сказать, что насъ нѣтъ дома. Право, надо бы запретить скучнымъ людямъ дѣлать визиты такъ рано!

Хлоя бросилась исполнить желаніе сестры, но, черезъ минуту, вернулась съ кислой физіономіей.

— Поздно, сказала она, качая головой: — они уже вошли; мы взяты въ плѣнъ Филистимлянами.

На лицѣ Алисы показалась гримаса отвращенія, но, черезъ минуту, она уже принимала гостей съ такимъ теплымъ радушіемъ, словно самыхъ закадычныхъ друзей. Мистеръ Оснабергъ Джонсъ былъ однимъ изъ самыхъ вліятельныхъ избирателей ея мужа, и потому необходимо было поддерживать съ нимъ и его семействомъ такія отношенія, чтобъ можно было всегда разсчитывать на его поддержку въ случаѣ появленія соперника на выборахъ въ депутаты.

«Какъ она умѣетъ владѣть собою, подумала Хлоя, удивляясь той быстротѣ, съ которой ея сестра переходила отъ отвращенія къ любезности: — право, я думаю, что она никого не любитъ; во всякомъ случаѣ, я не понимаю, какъ она могла бы выказать искреннее сочувствіе».

— Какъ я рада, милая мистрисъ Джонсъ, что вы меня застали, говорила съ пріятной улыбкой Алиса: — я просто была бы несчастна, еслибъ вы заѣхали, когда меня нѣтъ дома. Какъ вы хорошо сдѣлали, что пріѣхали такъ рано; въ другое время теперь никого не застанешь. И вы, мистеръ Джонсъ, пріѣхали. Это уже я принимаю за личный комплиментъ; я знаю, какъ мужчины не любятъ раннихъ визитовъ.

Мистеръ Джонсъ учтиво поклонился.

— Удовольствіе васъ видѣть, лэди Гугъ, отвѣчалъ онъ: — можетъ вознаградить вполнѣ за маленькое отступленіе отъ привычекъ. Къ тому же, на этотъ разъ, я имѣю кое о чемъ поговорить съ вашимъ мужемъ, и очень радъ, что онъ дома.

— Да, да! онъ дома! воскликнула Алиса: — и, услыхавъ, что вы пріѣхали, онъ, конечно, сейчасъ сойдетъ внизъ. Онъ такъ же, какъ и я, любитъ болѣе всего на свѣтѣ поболтать съ такими старыми друзьями, какъ вы. А когда вы вернулись изъ Лондона, мистрисъ Джонсъ?

— По окончаніи сезона, лэди Гугъ, отвѣчала мистрисъ Джонсъ, которая старалась всегда выдавать себя за великосвѣтскую даму: — мы не торопились покинуть этотъ великолѣпный городъ и высшее общество, лэди Гугъ. Главное неудобство деревенской жизни — это недостатокъ общества, но, конечно, вашъ пріѣздъ измѣняетъ дѣло. Вы не можете себѣ представить, какъ мы рады имѣть сосѣдями кого-нибудь изъ нашего лондонскаго кружка!

— Конечно, отвѣчала Алиса очень серьёзно, хотя и обѣщала, себѣ впослѣдствіи отъ души посмѣяться такой нелѣпости, какъ соединеніе въ одномъ кружкѣ Гуговъ и Джонсовъ: — Лондонъ очарователенъ, но мы находимъ много прелестей въ старомъ миломъ Эйтинѣ, и всегда съ удовольствіемъ пріѣзжаемъ сюда къ нашимъ добрымъ старымъ друзьямъ, среди которыхъ вы, разумѣется, занимаете первое мѣсто. Деревенскіе сосѣди питаютъ другъ къ другу какое-то особое дружеское чувство, словно они всѣ принадлежатъ къ одной семьѣ; а этого вы не найдете въ Лондонѣ. Мы съ Кадвалледеромъ часто вздыхаемъ въ Лондонѣ по нашимъ деревенскимъ сосѣдямъ; а вы, милая мистрисъ Джонсъ?

Находясь въ обществѣ избирателей своего мужа, Алиса всегда выражала свою пламенную любовь къ Эйтину и его жителямъ, словно этотъ уголокъ Англіи былъ лучшимъ и наиболѣе желательнымъ мѣстомъ для житья въ свѣтѣ.

— Признаюсь, мнѣ въ Лондонѣ не до того, отвѣчала мистрисъ Джонсъ: — тамъ нѣтъ ни минуты свободной, лэди Гугъ; всѣ эти балы, обѣды, прогулки въ паркахъ отнимаютъ столько времени, что некогда думать о друзьяхъ. Вотъ, напримѣръ, мы съ вами, кажется, встрѣтились только раза два въ Ротеи-Ро. Ахъ, да! кажется, мы встрѣчались еще гдѣ-то… но я, право, забыла… не на одномъ ли изъ вечеровъ у лэди Космополь?

Алиса знала очень хорошо, что этотъ вечеръ въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ составлялъ главную эпоху въ жизни Джонсовъ, которые, кромѣ этого единственнаго раза, никогда и не бывали въ высшемъ обществѣ, и потому въ душѣ посмѣивалась надъ напускной забывчивостью мистрисъ Джонсонъ. Но она желала поскорѣе перемѣнить разговоръ, вполнѣ сознавая, что она избѣгала Джонсовъ въ Лондонѣ, не принимая ихъ приглашеній и не приглашая ихъ къ себѣ, что какъ-то не ладилось съ ея дружбой, которую она будто бы питала къ нимъ.

— Да, я очень хорошо помню, что видѣла васъ въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ, сказала она: — какіе прелестные тамъ вечера! Кстати, я хочу спросить вашего мнѣнія. Я надняхъ спорила, что это самые пріятные вечера въ Лондонѣ; вы встрѣчаете кучу знакомыхъ, видите всѣхъ львовъ сезона тамъ и потомъ музыка отличная, цвѣтовъ груда и въ залахъ не душно. Не правда ли, мистрисъ Джонсъ, вы раздѣляете мое мнѣніе?

— Конечно, лэди Гугъ, произнесла мистрисъ Джонсъ, сіяя удовольствіемъ и чувствуя себя вполнѣ свѣтской дамой, призванной даже къ критической оцѣнкѣ вечеровъ у лэди Космополь: — я совершенно съ вами согласна. Нельзя устроить вечеровъ лучше.

— Вотъ видишь, Хлоя, замѣтила Алиса, обращаясь къ сестрѣ очень серьёзнымъ тономъ: — мистрисъ Джонсъ вполнѣ раздѣляетъ мое мнѣніе о вечерахъ въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ и не предпочитаетъ имъ вечера въ Пикадили-Гоузъ, какъ лэди Джэнъ.

Въ эту минуту въ комнату вошелъ сэръ Кадвалледеръ и разговоръ перемѣнился, но счастливая, гордая улыбка уже не сходила съ лица мистрисъ Джонсъ, бывшей на седьмомъ небѣ отъ блаженства, что ее считали судьей великосвѣтскихъ собраній.

— Я очень желалъ поговорить съ вами, сказалъ мистеръ Джонсъ, поздоровавшись съ сэромъ Кадваллеромъ: — о незаконной охотѣ, производящейся у насъ въ послѣднее время. Она принимаетъ, повидимому, опасные размѣры. Не полагаете ли вы полезнымъ собрать митингъ мѣстныхъ землевладѣльцевъ для обсужденія, какія бы слѣдовало принять мѣры?

— Я только что вернулся домой, отвѣчалъ торжественно баронетъ: — и слышалъ еще только… толки, но не видалъ фактовъ, и признаюсь, ни мало не раздѣляю вашихъ опасеній. Я увѣренъ… что это зло сильно преувеличено. Право, нечего бояться, чтобы незаконная охота приняла серьёзные размѣры, среди такого преданнаго населенія и при такомъ большомъ числѣ лѣсниковъ, какъ у насъ.

— Я былъ того же мнѣнія, но въ послѣднее время незаконная охота производится такъ смѣло и на такую большую ногу, что лѣсники въ переполохѣ. Говорятъ, что бѣдный классъ болѣе или менѣе помогаетъ этимъ негодяямъ, и что охота на чужой землѣ стала эпидеміей во всемъ околодкѣ.

Баронетъ улыбнулся съ чувствомъ гордаго превосходства.

— Я не думаю, чтобы это была правда, произнесъ онъ: — подобное положеніе вещей могло бы только существовать въ такой мѣстности, гдѣ крупные землевладѣльцы не пользовались бы популярностью среди народа, благодаря своей скупости, гордости и нежеланію посѣщать низшіе классы или интересоваться ими. Но у насъ этого положительно нѣтъ, и я могу смѣло сказать, что здѣсь низшій классъ не поддержитъ нарушенія правъ собственности тѣхъ изъ джентльмэновъ, которые снискали его расположеніе, выказали себя щедрыми и всегда готовыми поощрять всѣ усилія къ его просвѣщенію и улучшенію его положенія. Напримѣръ, скажу про себя, мои скромныя попытки въ этомъ направленіи вполнѣ оцѣнены тѣми, кому я старался помочь и я убѣжденъ, что мои бѣдные сосѣди питаютъ ко мнѣ достаточно любви, чтобъ помѣшать имъ принять участіе или просто дозволить незаконную охоту на моей землѣ. Меня прикроетъ лучшій щитъ — любовь народа, сознающаго, какъ я неизмѣримо выше его и какъ многимъ онъ мнѣ обязанъ.

Сэръ Кадвалледеръ чувствовалъ, что онъ былъ слишкомъ краснорѣчивъ для пятерыхъ слушателей, но утѣшалъ себя мыслью, что великолѣпная фраза о любви народа, служащей лучшимъ щитомъ, не пропадетъ даромъ, такъ какъ ему, конечно, вскорѣ придется публично говорить объ этомъ предметѣ.

— Вы совершенно правы, сэръ Кадвалледеръ, отвѣчалъ мистеръ Джонсъ, пораженный ораторскимъ талантомъ депутата, но знавшій гораздо болѣе его о фактическомъ распространеніи въ околодкѣ незаконной охоты и рыбной ловли: — такой джентльмэнъ, какъ вы, не долженъ бы страдать отъ нарушенія вашихъ правъ собственности низшими классами, но, по несчастію, на свѣтѣ много злонамѣренныхъ людей, для которыхъ нѣтъ ничего святого. Мнѣ только что разсказывали, что на рѣкѣ, близь Традиральта, вчера ночью, тридцать или сорокъ человѣкъ, съ запачканными сажей лицами, открыто багрили лососей. Никто имъ не мѣшалъ, а мѣстные жители преспокойно смотрѣли съ моста на этотъ грабежъ.

— Мнѣ еще объ этомъ не докладывали, произнесъ сэръ Кадвалледеръ: — но, безъ сомнѣнія, я вскорѣ получу объ этомъ самыя достовѣрныя свѣдѣнія, и убѣжденъ, что вашъ разсказъ окажется ложнымъ или, по крайней мѣрѣ, сильно преувеличеннымъ.

— Вашъ участокъ рѣки, кажется, лежитъ близь Традиральта? — спросилъ мистеръ Джонсъ.

— Да, отвѣчалъ сэръ Кадвалледеръ: — и тамъ живетъ нѣсколько моихъ фермеровъ, которые, конечно, не дозволили бы открыто воровать мою рыбу. Они слишкомъ меня любятъ и уважаютъ, чтобы самимъ нарушить или дозволить другимъ нарушить права того класса, къ которому я принадлежу. Впрочемъ, я полагаю, что мнѣ не мѣшаетъ публично заявить при первомъ удобномъ случаѣ, что я не сочувствую и не одобряю потачкамъ незаконной охотѣ или рыбной ловлѣ.

— Я надѣюсь, что вы это сдѣлаете, сэръ Кадвалледеръ, замѣтила мистрисъ Джонсъ: — страшно подумать, что люди въ маскахъ ходятъ по ночамъ съ зажженными факелами, открыто нарушаютъ наши права собственности, словно краснокожіе индѣйцы — и никто имъ не препятствуетъ. Вѣдь, пожалуй, они послѣ этого вздумаютъ грабить дома и убивать людей? Лэди Лоллапъ обѣщала пріѣхать къ намъ погостить, а я ужь начинаю думать, не написать ли ей, чтобы она отложила свое посѣщеніе до болѣе мирнаго времени?

— Успокойтесь, мистрисъ Джонсъ, отвѣчалъ съ достоинствомъ баронетъ: — я считаю себя въ правѣ сказать, что вамъ нечего опасаться. Можетъ быть, какіе-нибудь пришельцы производятъ кое-гдѣ безпорядки — вотъ и все. По моему мнѣнію, зло не могло пустить корней. Наконецъ, не забывайте, что въ случаѣ крупныхъ безпорядковъ, мы… т. е. высшій классъ, выкажетъ свою энергію и сокрушитъ всякую тѣнь мятежа, какъ паровой молотъ уничтожаетъ пустую скорлупа яйца.

Баронетъ умолкъ на минуту, наслаждаясь цвѣтами своего краснорѣчія и находя, что паровой молотъ еще лучше щита.

— Во всякомъ случаѣ, продолжалъ онъ: — я очень радъ, что вернулся домой въ эту минуту. Если наступитъ какая-нибудь опасность, то мое присутствіе и мое вліяніе, какъ бы слабо оно ни было, можетъ принести пользу. Я надѣюсь, и могу почти поручиться, что мой народъ возстанетъ какъ одинъ человѣкъ по моему зову, для защиты закона и порядка.

— А какія вы думаете надо принять мѣры? спросилъ мистеръ Джонсъ.

— Я не могу теперь сказать, отвѣчалъ сэръ Кадвалледеръ: — я еще не обдумалъ зрѣло этотъ вопросъ и не имѣю достаточно фактовъ. Я получилъ очень лестное приглашеніе присутствовать на обѣдѣ общества взаимнаго улучшенія въ среду и сказать нѣсколько словъ. Быть можетъ, я найду тогда удобнымъ высказать мое безусловное осужденіе всякаго нарушенія закона, въ какой бы формѣ оно ни выражалось. Мои слова будутъ имѣть, конечно, большое значеніе для низшаго класса, и быть можетъ, я при этомъ укажу этимъ людямъ, какъ бы я желалъ, чтобы они держали себя въ случаѣ нарушеніа закона.

При мысли объ этомъ обѣдѣ, сэръ Кадвалледеръ просіялъ: найденъ былъ случай помѣстить съ успѣхомъ фразы о щитѣ и паровомъ молотѣ.

Черезъ нѣсколько минутъ, Джонсы, стали прощаться, но лэди Гугъ не хотѣла объ этомъ и слышать, уговаривая ихъ остаться и выпить чаю. Хлоя, которой уже сильно надоѣло занимать разговоромъ миссъ Глоріану Джонсъ, съ ужасомъ думала, что ея сестру поймаютъ на словѣ, но, по счастью, Джонсы уѣхали, говоря, что имъ необходимо было сдѣлать еще нѣсколько визитовъ.

— Наконецъ-то, ихъ унесло! воскликнула Алиса, какъ только дверь затворилась за Джонсами: — я ужь думала, что они никогда не уѣдутъ. Вотъ надоѣли-то. Пойдемъ, Хлоя, въ паркъ, мнѣ тошно отъ духовъ мистрисъ Джонсъ; отъ нея всегда несетъ мускусомъ. А ты слышала какъ она говорила о Лондонѣ, о высшемъ обществѣ, о лэди Космополь, словно она что-нибудь понимаетъ? Неужели она не понимаетъ, что она просто дура!

XIV.

Цвѣты краснорѣчія, которые сэръ Кадвалледеръ, повидимому, расточалъ передъ своей семьей и Джонсами, были подслушаны садовникомъ, который пололъ сорную траву въ цвѣточныхъ куртинахъ подъ отворенными окнами гостиной. Онъ передалъ слова баронета избранному обществу, собиравшемуся въ сосѣднемъ кабачкѣ, и поднялся такой презрительный смѣхъ, что волоса сэра Кадвалледера встали бы дыбомъ, еслибы онъ это слышалъ.

— Такъ этотъ дуракъ думаетъ, что отъ одного его слова мы перестанемъ стрѣлять дичь и ловить рыбу! произнесъ одинъ: — пусть себѣ тѣшится.

— Онъ полагаетъ, замѣтилъ другой: — что мы должны плясать отъ радости, когда онъ заговоритъ съ кѣмъ-нибудь изъ насъ! Но онъ только притворяется, что насъ любитъ; онъ даже не отличаетъ насъ одного отъ другого.

— Конечно, прибавилъ третій: — онъ въ прошломъ году заходилъ три раза въ мою хижину и каждый разъ спрашивалъ, хорошо ли дѣти учатся въ школѣ, а у насъ и дѣтей-то не осталось, всѣ перемерли. Жена говорила ему объ этомъ каждый разъ, но гдѣ ему помнить, есть ли дѣти или нѣтъ у бѣдныхъ людей?

— Быть можетъ онъ полагаетъ, что мы съ женами и дѣтьми живемъ только въ тѣ минуты, когда онъ смотритъ на насъ и говоритъ съ нами, сказалъ четвертый.

— Пускай его болтаетъ сколько хочетъ, промолвилъ пятый: — плевать намъ на его сужденіе объ нашихъ поступкахъ.

Однако, въ назначенный день состоялся публичный обѣдъ Общества взаимнаго улучшенія и сэръ Кадвалледеръ произнесъ свою рѣчь, которую превознесла до небесъ «Хроника графства», газета его партіи и, слѣдовательно, находившая хорошимъ все, что онъ дѣлалъ, и забрызгалъ грязью «Вѣстникъ страны», державшійся противоположной партіи и потому естественно находившій, что онъ не можетъ ничего сдѣлать хорошаго. Онъ заикался, кашлялъ и торжественно превозносилъ громкія, цвѣтистыя фразы и избитыя общія мѣста, съ особеннымъ удареніемъ останавливаясь на знаменитыхъ восклицаніяхъ о щитѣ и паровомъ молотѣ. Лица, присутствовавшія на обѣдѣ, восторженно рукоплескали его краснорѣчію. Успѣхъ рѣчи еще болѣе убѣдилъ баронета въ его безграничной популярности и онъ говорилъ всѣмъ, что теперь нечего уже бояться эпидеміи незаконной охоты и рыбной ловли.

Конечно, выражать публично такую увѣренность въ могучемъ вліяніи на низшіе классы своего краснорѣчія, было черезчуръ смѣло и «Вѣстникъ Страны» поднялъ его на смѣхъ, сравнивая съ доброй мистрисъ Партингтонъ, которая пыталась вычистить дно моря своей шваброй. Сэръ Кадвалледеръ выражалъ полное пре зрѣніе къ подобнымъ статьямъ, но въ глубинѣ души былъ очень оскорбленъ. Но хуже всего былъ тотъ несомнѣнный фактъ, что незаконная охота, несмотря на его рѣчь и встрѣтившія ее рукоплесканія, принимала ежедневно все большіе размѣры и, повидимому, этой эпидеміи подверглось все населеніе околодка. Послѣднее обстоятельство особенно огорчало баронета, и онъ принималъ это за личное оскорбленіе. Онъ считалъ, что въ этомъ вопросѣ было замѣшано его достоинство: какъ могли желанія и мнѣнія такого вліятельнаго человѣка не имѣть никакого дѣйствія на его бѣдныхъ сосѣдей?

Но, спустя нѣсколько дней послѣ знаменитаго обѣда, въ его собственномъ лѣсу, замаскированныя лица охотились на его собственную дичь и онъ публично объявилъ своимъ фермерамъ и поселянамъ, что наступила минута доказать ихъ преданность къ нему и отвращеніе къ нарушеніямъ закона. Онъ торжественно заклиналъ ихъ розыскать и представить ему злодѣевъ.

Его воззваніе къ добрымъ чувствамъ народа не привело ни къ чему и незаконная охота на его землѣ продолжалась безнаказанно. Тогда онъ пришелъ въ ярость, но все-таки выражалъ свое прежнее убѣжденіе, что безпорядки производились пришлыми негодяями, а не преданными ему «меньшими братьями». Свои воззрѣнія во этому предмету онъ развивалъ подробно всякому, кто только его слушалъ, и прямо объявлялъ, что вскорѣ придется пустить въ ходъ паровой молотъ. Онъ говорилъ съ такой пламенной энергіей, что даже «Вѣстникъ» призадумался и пересталъ смѣяться надъ нимъ, считая болѣе благоразумнымъ подождать и посмотрѣть, не учинитъ ли онъ дѣйствительно какого-нибудь великаго подвига, передъ которымъ надо будетъ преклониться даже его врагамъ.

Что касается лэди Гугъ, то она слушала съ пріятной улыбкой нескончаемыя разглагольствованія мужа объ этомъ скучномъ вопросѣ, но ни мало имъ не интересовалась. Она постоянно говорила сестрѣ, что и законная и незаконная охота не входили въ ея вѣдомство и она умывала руки, предоставляя сэру Кадвалледеру дѣйствовать въ этомъ отношеніи какъ ему угодно.

Чувства Хлои по этому предмету были очень смутны; она была вполнѣ убѣждена, что не хорошо охотиться на чужой землѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ ее плѣняла отвага этихъ нарушителей закона, особенно послѣ пошлой свѣтской жизни, которую она вела въ послѣднее время. Думая объ этомъ, она иногда спрашивала себя, какого мнѣнія объ этомъ былъ бы мистеръ Лайдъ, еслибы онъ находился въ замкѣ Эйтинъ, не потому, чтобы она придавала большое значеніе его мнѣніямъ, но по той простой причинѣ, что пріятно знать, какъ относятся знакомые къ занимающему васъ вопросу.

XV.

Лордъ Патрикъ Фитцшанонъ съ своей молодой женой отправились тотчасъ послѣ вѣнца за-границу. Лэди Фитцшанонъ выразила желаніе возвратиться домой черезъ мѣсяцъ и ея мужъ вполнѣ согласился съ нею, что одного мѣсяца было вполнѣ достаточно на заграничную поѣздку. Онъ хорошо понималъ, что главной причиной, побудившей ее выйти за него замужъ, была надежда во всемъ исполнять свою волю и потому рѣшился выказывать всегда, что его чувства, вкусы и интересы вполнѣ сходятся съ ея чувствами, вкусами и интересами. Этимъ путемъ онъ надѣялся поддерживать въ ней постоянно пламя любви и щедрости, такъ какъ вся его будущность зависѣла отъ нея. Поэтому, когда зашелъ вопросъ о томъ, сколько времени они останутся за-границей, онъ согласился на все, считая неблагоразумнымъ высказать заранѣе свой планъ остаться на континентѣ какъ можно долѣе.

Путешествовать со всевозможной роскошью и не знать никакихъ хозяйственныхъ тревогъ было для него блаженствомъ, и онъ предпочиталъ ясное, солнечное небо и мягкій климатъ юга холодной, туманной веснѣ въ Англіи. До сихъ поръ, онъ не имѣлъ средствъ позволить себѣ подобную роскошь, но теперь, женившись на богачкѣ, могъ удовлетворять всѣмъ своимъ желаніямъ, если только жена сочувствовала имъ. Многое зависѣло отъ того, понравится ли ей жизнь за-границей, и потому, въ началѣ своего мѣдоваго мѣсяца, онъ старательно изучалъ свою жену, какъ туристку. Къ величайшему удовольствію, оказалось, что она очень любила путешествія и заграничную жизнь, и, слѣдовательно, думалъ онъ, не трудно будетъ, мало по малу, продлить путешествіе до конца мая, когда лондонскій сезонъ сдѣлаетъ жизнь сносной и въ Англіи. Съ этой цѣлью, какъ только мѣсяцъ сталъ приближаться къ концу, онъ началъ замѣчать, какъ весело имъ живется за-границей и какъ жаль, что эта прелестная прогулка не можетъ продлиться долѣе. Потомъ онъ прямо высказалъ, что такъ какъ нѣтъ важной причины, обязывающей ихъ вернуться въ Англію, то не лучше ли провести на континентѣ болѣе времени, чѣмъ они первоначально полагали? Но отвѣтъ жены разсѣялъ всѣ его надежды.

Она вполнѣ съ нимъ согласилась, что ихъ путешествіе было очаровательно, но рѣшила провести за-границей только мѣсяцъ и потомъ вернуться домой къ своимъ деревенскимъ занятіямъ.

Онъ спросилъ, неужели деревенское хозяйство не можетъ идти еще нѣсколько времени безъ его несравненной Констанціи? Но несравненная Констанція отвѣчала, что она не хотѣла дѣлать подобнаго опыта, и потому вернется въ назначенный срокъ, домой. Къ тому же, она распорядилась работами на фермѣ только на мѣсяцъ. Онъ напомнилъ ей, что существовала почта и что можно было письменно передать приказанія насчетъ дальнѣйшихъ работъ. Она, однако, отвѣтила, что письмо не можетъ замѣнить личный надзоръ и спросила, забылъ ли онъ старую пословицу, что нога хозяина лучшее удобреніе для земли? Онъ никогда не слыхалъ этой пословицы и она показалась ему очень грубой, но, конечно, онъ этого не высказалъ.

Несмотря на всю мягкость и любезность тона, она такъ упорно стояла на своемъ, что въ концѣ-концевъ ему пришлось отказаться отъ своего плана изъ боязни, чтобы она не замѣтила, какъ мало его интересуетъ то, чѣмъ она интересовалась. Такимъ образомъ, они въ назначенный срокъ вернулись въ Бета-Кортъ и лордъ Патрикъ искусно скрывалъ подъ сочувственными улыбками свое отвращеніе къ сельскимъ работамъ и вообще къ какому бы то ни ни было занятію.

Бета-Кортъ находилось на англійской сторонѣ границы между Англіей и Уэльсомъ и хотя разстояніе до замка Эйтинъ было порядочное, но все-таки владѣльцы этихъ помѣстій всегда мѣнялись визитами. Возвращеніе Фитцшаноновъ изъ ихъ свадебной поѣздки было сигналомъ необыкновеннаго наплыва сосѣдей, которые спѣшили познакомиться съ молодымъ, о титулѣ и красотѣ котораго были наслышаны. Многіе изъ отдаленныхъ землевладѣльцевъ, которые нашли бы сумасшествіемъ ѣхать такую даль, еслибы обитатели Бета-Корта были люди бѣдные и не титулованные, теперь увѣряли, что на ихъ обязанности лежало поздравить молодыхъ съ пріѣздомъ и что ихъ лошадямъ подобное путешествіе даже будетъ полезно, такъ какъ онѣ застоялись.

По минованіи утреннихъ визитовъ, Фитцшаноны нашли необходимымъ отплатить за общій любезный пріемъ, оказанный имъ сосѣдями, и устроили у себя въ паркѣ пикникъ, который долженъ былъ начаться съ завтрака. Обитатели замка Эйтина были, конечно, въ числѣ приглашенныхъ, но воспользовались приглашеніемъ только лэди Гугъ и Хлоя, а сэръ Кадвалледеръ былъ слишкомъ занятъ составленіемъ плана объ уничтоженіи незаконной охоты, чтобы отлучиться изъ дома на цѣлый день.

Предположенный праздникъ очень приходился по вкусу лорду Патрику; онъ былъ настоящимъ эпикурейцемъ и отлично понималъ, что самый лучшій поваръ дѣлается еще лучше, когда въ домѣ гости и ему предстоитъ возможность отличиться. Къ тому же, завтракъ и въ обыкновенное время имѣлъ важное значеніе въ его глазахъ; въ срединѣ дня онъ ощущалъ прекрасный аппетитъ и нетолько любилъ завтракъ, какъ средство утолить этотъ аппетитъ, но какъ пріятный оазисъ въ пустынномъ странствіи отъ утра до обѣда, оазисъ, за которымъ еще слѣдовали прекрасная сигара и блаженное far niente.

Утромъ того дня, когда въ Бета-Кортѣ давался знаменитый пикникъ, лордъ Патрикъ преспокойно сидѣлъ на мягкомъ креслѣ въ курильной комнатѣ. Онъ держалъ въ рукахъ занимательный французскій романъ, а въ зубахъ у него торчала сигара, только что вынутая изъ ящика самыхъ дорогихъ гаванскихъ non plus ultra, недавно подаренныхъ ему женою. Онъ вполнѣ наслаждался жизнью и ожидалъ еще большаго наслажденія въ формѣ вкуснаго завтрака, какъ неожиданно вошла въ комнату его жена. Положивъ книгу на столъ, онъ встрѣтилъ ее нѣжной улыбкой и сладкимъ выраженіемъ радости.

— Хорошо, хорошо, отвѣтила она со смѣхомъ: — но ты не будешь очень радъ, когда узнаешь зачѣмъ я пришла. Я хочу тебя вытащить отсюда. Гости начнутъ сейчасъ съѣзжаться, и ты долженъ мнѣ помочь ихъ занять до завтрака.

Бѣдному лорду Патрику предстояло бросить покойное кресло, веселое чтеніе, прекрасную сигару и вмѣсто того торчать въ гостиной, забавляя пустыми разговорами голодныхъ гостей. Испуганный этой перспективой, онъ отвѣчалъ, что черезъ нѣсколько минутъ придетъ въ гостиную, но что теперь онъ занятъ. Но его жена знала, что занятіе обычный предлогъ у мужчинъ не дѣлать того, чего имъ не хочется, а потому, вмѣсто того, чтобы уйти, какъ надѣялся лордъ Патрикъ, она подошла къ столу и взглянула на книгу, которую онъ читалъ.

— Vingt ans après, сказала она съ улыбкой, читая заглавіе: — конечно, изученіе этой книги очень важное занятіе, но не будетъ никакого вреда, если ты его отложишь и до другого болѣе удобнаго времени.

Проклявъ въ глубинѣ души людей, которымъ надо совать свой носъ всюду и провѣрять справедливость каждаго сказаннаго слова, онъ, однако, схватился руками за лицо, словно каясь въ своемъ проступкѣ.

— Не брани меня за эту маленькую ложь, моя радость, произнесъ онъ: — ты сама виновата; зачѣмъ было подарить мнѣ такія прекрасныя сигары. Онѣ такъ хороши, что невольно солжешь, чтобы только докурить начатую сигару. Конечно, я немедленно пойду съ тобой въ гостиную, если это необходимо, но, право, ты лучше бы справилась безъ меня съ пріемомъ всѣхъ этихъ незнакомыхъ мнѣ лицъ.

— Нѣтъ, отвѣчала она: — ты знаешь, что я разсчитываю на тебя для разговоровъ съ молодыми дѣвушками. Ты долженъ спеціально заняться ими; это твое дѣло. Онѣ будутъ въ восторгѣ отъ такого романтичнаго и красиваго кавалера. Ну, пойдемъ, будь умный мальчикъ и помоги мнѣ занять гостей.

Она закрыла книгу и спросила, поднять ли его съ кресла или онъ самъ встанетъ и возьметъ ее подъ руку?

Дѣлать было нечего; онъ вскочилъ, поцѣловалъ ее и пошелъ съ ней въ гостиную, весело шутя и смѣясь; но внутренно онъ сожалѣлъ, что его жена, при всей ея добротѣ и мягкости, была такъ чертовски упряма. Самый завтракъ, котораго онъ ожидалъ съ такимъ удовольствіемъ, потерялъ для него всю свою прелесть, такъ какъ онъ долженъ былъ забавлять гостей, что, по его мнѣнію, всецѣло лежало на обязанности хозяйки дома. Онъ вспомнилъ съ горечью въ эту минуту о бѣдной молодой дѣвушкѣ, которую любилъ въ Дублинѣ. Она, конечно, съ радостью удаляла бы отъ него всякую непріятность, и сознаніе, что онъ добровольно заковалъ себя въ цѣпи, нисколько не облегчало его мученій.

Гости начали быстро съѣзжаться и всѣ съ особымъ интересомъ спрашивали у лэди Фитцшанонъ, какъ идутъ работы на ея фермѣ, хотя большинство ничего въ нихъ не понимало.

— Я очень рада васъ видѣть, сказала мистрисъ Гавейнъ Смитъ, которая не могла отличить капусты отъ свеклы, но считала долгомъ подчиняться свѣтской привычкѣ, говорить со всякимъ объ его конькѣ: — меня очень безпокоила мысль, какъ идутъ работы на вашей фермѣ безъ васъ. Я надѣюсь, что вы нашли все въ порядкѣ. Право жаль, еслибы разстроилось такое образцовое хозяйство. Это было бы несчастьемъ для всего околодка.

Лэди Фитцшанонъ надоѣли эти вѣчные разспросы и она начала распространяться о спеціальныхъ подробностяхъ сельскаго хозяйства съ цѣлью пугнуть людей, ничего не смыслившихъ въ агрономіи.

— Все шло безъ меня порядочно, сказала она: — но все-таки не такъ, какъ при мнѣ. Жали слишкомъ поздно, молотьба еще не окончена и теперь; клеверъ забыли посѣять на жнивѣ, какъ я приказала; управляющій не съѣздилъ на ольдгетскую ярмарку купить овецъ, гдѣ, говорятъ, продавались здоровыя ярочки по тридцати пяти и даже по тридцати шиллинговъ. Подумайте только, какой пропущенъ прекрасный случай увеличить стада. Потомъ, курицъ недостаточно откормили послѣ того, какъ онѣ перестали нестись, коровы стали давать менѣе молока, потому что ихъ пища была не отборная. Все это мелочи, но въ хозяйствѣ онѣ значатъ много. Какъ хотите, а безъ хозяйскаго глаза дѣло всегда идетъ хуже. Но вотъ и завтракъ готовъ, пойдемте и мы кормиться.

Разговоръ о сельскомъ хозяйствѣ, къ великому удовольствію мистрисъ Смитъ, прекратился и всѣ поспѣшили въ столовую.

XVI.

Въ числѣ гостей на пикникѣ въ Бета-Кортѣ былъ и мистеръ Скривенъ, гостившій у одного изъ сосѣдей лэди Фитцшанонъ. Еще въ Лондонѣ онъ рѣшилъ, что было что-то между мистеромъ Лайдомъ и миссъ Аргиль, а потому слухи объ ухаживаніи мистера Лайда за миссъ Фарренъ его очень удивили, такъ какъ онъ кичился необыкновеннымъ чутьемъ въ подобныхъ дѣлахъ. Хотя онъ самъ не имѣлъ ни малѣйшаго желанія жениться на Хлоѣ и до него вовсе не касалось, было ли что-нибудь между нею и мистеромъ Лайдомъ, но онъ рѣшилъ при первомъ удобномъ случаѣ удостовѣриться, былъ ли онъ правъ или ошибался. Его побуждала къ этому страсть къ сплетнямъ и къ открытію непріятныхъ тайнъ. Поэтому присутствіе на завтракѣ миссъ Аргиль было ему на руку и онъ попросилъ позволенія сѣсть рядомъ съ нею.

— Такъ ваша кузина, миссъ Фарренъ, одержала большую побѣду? сказалъ онъ, какъ только онѣ усѣлись: — вы не знаете, она уже невѣста или нѣтъ?

— Я ничего не знаю, отвѣчала съ удивленіемъ Хлоя: — я даже не слыхала, что у нея есть женихъ? Кто онъ такой?

— О, если вы ничего не знаете, то, пожалуйста, не передавайте далѣе моихъ словъ. Я терпѣть не могу распространять сплетни, и все это, можетъ быть, неправда. Впрочемъ, всѣ говорили, что на вечерѣ у Корли на прошлой недѣлѣ молодой Лайдъ не отходилъ отъ нея.

Говоря это, мистеръ Скривенъ пристально смотрѣлъ на Хлою.

Молодой Лайдъ! Ей страшно хотѣлось узнать, кого прочили въ женихи Эдитѣ, но имя Лайда непріятно поразило, ее и она почувствовала какое-то страстное желаніе отомстить за это мучительное ощущеніе мистеру Скривену, Роджеру, Эдитѣ или кому-нибудь. Хотя она обращала мало вниманія на мистера Лайда и вообще смотрѣла на него свысока, но рѣшила въ глубинѣ своего сердца, что скажетъ да, если онъ попроситъ ея руки, и потому для ея гордости было бы нестерпимымъ ударомъ, еслибъ онъ сдѣлалъ предложеніе другой, особливо ея любимой подругѣ Эдитѣ. Но, черезъ минуту, она вспомнила, что находилась въ обществѣ, гдѣ не должна выказывать ни малѣйшаго смущенія. Однако, несмотря на всѣ усилія, она покраснѣла и сознаніе этого еще болѣе усилило румянецъ, покрывшій ея щеки. Мистеръ Скривенъ только радовался успѣху своей стратагемы и былъ теперь увѣренъ, что богатство Роджера плѣнило сердце молодой дѣвушки, такъ какъ предположеніе, чтобы она влюбилась лично въ него, не входило въ голову свѣтскаго сплетника. Внѣ себя отъ негодованія была бы Хлоя, еслибъ знала, что онъ угадалъ тайну, которую она такъ заботливо старалась скрыть отъ всѣхъ. Но, по счастію, она этого не подозрѣвала и только сердилась на себя за то, что покраснѣла, какъ ребенокъ.

— Вотъ такъ новость! сказала она небрежно: — я не подозрѣвала ничего. Вы говорите, что всѣ замѣчаютъ его ухаживаніе за нею?

— Мнѣ такъ говорили, отвѣчалъ онъ: — но я самъ еще не видалъ. Впрочемъ, мы вмѣстѣ можемъ повѣрить слухи; они оба будутъ здѣсь сегодня.

— Онъ, значитъ, гоститъ у кого-нибудь изъ сосѣдей, замѣтила Хлоя: — Эдита непремѣнно пріѣдетъ сюдя по дорогѣ къ намъ. Но посмотрите на лорда Патрика. Зачѣмъ онъ выскочилъ въ окно и побѣжалъ по лужку?

Лордъ Патрикъ находился въ эту минуту въ самомъ непріятномъ настроеніи; судьбѣ было угодно прервать его завтракъ и на самомъ интересномъ мѣстѣ. Войдя въ столовую, онъ однимъ взглядомъ обнялъ всѣ вкусныя вещи, стоявшія на столѣ, и тотчасъ составилъ menu своего завтрака. Въ числѣ выбранныхъ имъ блюдъ находился майонезъ изъ омара съ анчоусами; видя, какъ оно быстро исчезаетъ, особенно анчоусы, къ которымъ онъ имѣлъ особую слабость, лордъ Патрикъ всталъ и обошелъ кругомъ стола къ тому мѣсту, гдѣ находился желанный майонезъ, но не успѣлъ онъ протянуть къ нему руки, какъ жена его, взглянувъ въ окно, воскликнула:

— О, Патрикъ! Посмотри, тучи набѣгаютъ, а послѣдній скирдъ ячменя не обмолоченъ и даже не покрытъ. Вонъ Мартинъ идетъ по полю, сбѣгай, пожалуйста, къ нему и вели тотчасъ вернуться на ферму и покрыть скирдъ самыми толстыми брезентами. Онъ самъ объ этомъ и но подумаетъ, а жаль потерять такой чудесный ячмень.

Лордъ Патрикъ остолбенѣлъ. Онъ не рѣшался отказать женѣ, и вмѣстѣ съ тѣмъ зналъ, что къ его возвращенію весь майонезъ будетъ съѣденъ.

— Конечно, отвѣчалъ онъ: — но вѣдь можно послать лакея; впрочемъ, если ты желаешь, то я сейчасъ побѣгу.

— О, лакей въ шелковыхъ чулкахъ и башмакахъ не перелѣзетъ черезъ изгороди, отвѣчала она со смѣхомъ: — онъ пойдетъ кругомъ по дорогѣ и не догонитъ Мартина. Между тѣмъ, дождь испортитъ все. Притомъ, онъ перепутаетъ, а дѣло, ты самъ видишь, важное. Если ты поторопишься, то поймаешь Мартина въ полѣ. Сдѣлай это для меня, голубчикъ!

Вотъ почему лордъ Патрикъ выскочилъ изъ окна и побѣжалъ по лужку, къ удивленію Хлои. Однако, онъ покинулъ свой завтракъ очень неохотно, горько вздыхая о своей потерянной независимости. Конечно, онъ былъ бы счастливѣе, еслибъ женился на молодой ирландкѣ, которой и въ голову не пришло бы посылать его какъ лакея съ порученіями среди завтрака! Но тутъ онъ подумалъ, что тогда у него не было бы такихъ вкусныхъ завтраковъ и помирился съ своимъ положеніемъ.

Послѣ завтрака стали наѣзжать новые гости и, по счастію, небо прояснилось, такъ что день былъ прекрасный.

Никогда Хлоѣ свѣтская болтовня не казалась столь интересной, какъ теперь. Слова мистера Скривена объ ухаживаніи мистера Лайда за Эдитой такъ сильно ее взволновали, что она жаждала остаться наединѣ. Ей хотѣлось собраться съ мыслями и выяснить себѣ причину, почему она такъ поражена извѣстіемъ, что мистеръ Лайдъ вывернулся изъ ея рукъ, тѣмъ болѣе, что оно могло быть пустой сплетней. Конечно, увидавъ его въ обществѣ Эдиты, она отгадала бы тотчасъ, въ чемъ дѣло. Зачѣмъ они не ѣдутъ такъ долго и мучаютъ ее напрасно! Но какъ она ни желала теперь уединенія, это было немыслимо. Мистеръ Скривенъ не отходилъ отъ нея, съ цѣлью увидѣть, какъ она встрѣтитъ свою кузину и мистера Лайда, такъ что она принуждена была болтать и смѣяться, т. е. разыгрывать роль, какъ всѣ въ свѣтскомъ обществѣ, а внутренно она спрашивала себя, многіе ли вокругъ нея такъ же притворяются, какъ она, скрывая мучающія ихъ заботы? Въ душѣ ея громко заговорилъ голосъ гнѣвнаго протеста противъ свѣтскаго ига, требовавшаго отъ людей такого неестественнаго поведенія. Неужели ложь окружала ее на каждомъ шагу, неужели она сама должна была лгать не хуже другихъ?

Когда пріѣхала Эдита, то она прямо направилась къ тому мѣсту, гдѣ находилась Хлоя, и по ея лицу было видно, что она хотѣла сообщить своей подругѣ что-то необыкновенное.

— Какъ я рада, что ты здѣсь, милая Хлоя! воскликнула она: — какая у тебя хорошенькая шляпка! впрочемъ, и моя не дурна. Она новая и я ее сдѣлала по парижской картинкѣ. Но это все пустяки; я умираю отъ нетерпѣнія разсказать тебѣ важную новость.

Хлоя тотчасъ сказала себѣ, что мистеръ Скривенъ былъ нравъ и что Эдита ей объявитъ, что она невѣста мистера Лайда. Сердце ея какъ-то вдругъ упало, но она сохранила наружное спокойствіе, зная, что мистеръ Скривенъ слѣдитъ за нею.

— Что случилось? Я надѣюсь, что-нибудь интересное? отвѣчала она: — я очень люблю слушать новости.

— Дѣло идетъ объ Аннѣ, знаешь, о служанкѣ, которую я такъ боялась. Ты ее помнишь?

— Еще бы! произнесла Хлоя, и словно камень свалился съ ея сердца: — что же съ нею случилось замѣчательнаго?

— Она, бѣдняжка, набрала ягодъ терновника, продолжала Эдита, отведя въ сторону свою подругу: — сварила ихъ, съѣла и умерла. Теперь я такъ упрекаю себя, что могла ее подозрѣвать въ дурныхъ намѣреніяхъ противъ насъ. Еслибъ я не питала къ ней такой антипатіи, то никогда не приняла бы такъ къ сердцу глупыя предсказанія ясновидящаго. Какъ бы то ни было, теперь, съ ея смертью, мнѣ нечего бояться. Только грѣшно чувствовать себя счастливой, благодаря смерти ближняго. Посмотри, Хлоя, какой хорошенькій туалетъ, вонъ на той дамѣ, направо! Однако, право, меня мучаетъ мысль, что я была несправедлива къ бѣдной Аннѣ.

— Бѣдная Анна! повторила Хлоя, и пока Эдита болтала о различныхъ предметахъ, она съ нетерпѣніемъ ожидала прибытія мистера Лайда, чтобъ окончательно убѣдиться, какія существовали отношенія между нимъ и ея кузиной.

Она никакъ не могла понять, почему она была такъ ветревожена. Въ сущности, она не ставила въ грошъ этого человѣка, и если собиралась выйти за него замужъ, то лишь какъ за богатаго человѣка; слѣдовательно, всякій другой богачъ могъ вполнѣ замѣнить его. Конечно, видѣть другую женою человѣка, за котораго она сама разсчитывала выйти замужъ, было непріятнымъ униженіемъ, и, безъ сомнѣнія, въ этомъ скрывалась причина ея неудовольствія.

Роджеръ пріѣхалъ очень поздно, и его поведеніе вполнѣ подтвердило слухъ, переданный Хлоѣ мистеромъ Скривеномъ. Онъ тотчасъ подошелъ къ Эдитѣ и не отходилъ отъ нея, что показалось Хлоѣ страннымъ и даже неприличнымъ.

"Ему слѣдовало бы прежде узнать, хочетъ ли она выйти за него замужъ, прежде чѣмъ такъ компрометировать ее, думала Хлоя съ негодованіемъ: — положимъ, что онъ увѣренъ не встрѣтить отказа ни отъ кого, но все-таки это не резонъ быть такимъ нахальнымъ. Право, я не понимаю, какъ Эдита позволяетъ ему такъ вести себя. Она выводитъ меня изъ терпѣнія. Не положить ли конецъ этой неприличной комедіи?

Хлоѣ очень хотѣлось помѣшать имъ любезничать или постараться сманить у Эдиты Роджера, или поднять ихъ на смѣхъ и наговорить имъ непріятностей. Но, черезъ минуту, она раскаялась въ своемъ намѣреніи, видя, какъ счастлива была ея кузина.

— Если Эдита дѣйствительно его любитъ, сказала себѣ Хлоя: — то ей и слѣдуетъ выйти за него замужъ, а не мнѣ. Я совершенно къ нему равнодушна, но думаю, что и она любитъ не его самого, а его деньги. Если это такъ, то она не имѣетъ права болѣе всякой другой молодой дѣвушки на такую блестящую партію.

Ухаживаніе Роджера за Эдитой было замѣчено всѣми и служило предметомъ нескончаемыхъ замѣчаній лэди Гугъ во время дороги домой изъ Бета-Корта.

— Кажется, я все сдѣлала, чтобъ ты прибрала къ рукамъ этого богатаго жениха, говорила, между прочимъ, Алиса, упрекая сестру, что она пропустила такую великолѣпную партію: — я увѣрена, что ты могла бы выйти за него замужъ, еслибъ постаралась. Онъ очень вздыхалъ по тебѣ въ Лондонѣ и, пококетничай ты съ нимъ немного, онъ непремѣнно упалъ бы къ твоимъ ногамъ. Но когда ты возьмешь себѣ что-нибудь въ голову, то тебя не сломишь. И потомъ, ты никогда не думаешь о томъ, чтобы сдѣлать что-нибудь пріятное другимъ. А какъ я была бы стастлива, еслибъ ты подхватила такого муженька! Впрочемъ, Эдита — моя кузина и впервые познакомилась съ нимъ въ моемъ домѣ, такъ что все-таки лучше, чтобъ она была его женой, чѣмъ чужая. Конечно, я желала бы лучше имѣть его братцемъ, чѣмъ кузеномъ, но и то будетъ утѣшеніемъ, что, по крайней мѣрѣ, онъ остался въ семействѣ.

Дорога до замка Эйтинъ была длинная и Хлоѣ пришлось выслушать много подобныхъ замѣчаній и отвѣчать на нихъ самымъ равнодушнымъ тономъ. Этотъ разговоръ былъ очень тягостенъ для нея, но позднѣе, лежа въ постели, ей пришла въ голову мысль, которая встревожила ее болѣе всего, что случилось въ этотъ день.

Она ясно понимала, что Алиса ожидала, что она сдѣлаетъ блестящую партію, которая доставитъ пользу и славу всей ея роднѣ. Но если она не исполнитъ возлагаемыхъ на нее надеждъ и, быть можетъ, вовсе не выйдетъ замужъ, то не перемѣнится ли къ ней Алиса, не захочетъ ли она отдѣлаться отъ нея и, въ концѣ-концовъ, изъ общей любимицы не сдѣлается ли она непріятной, скучной приживалкой, которую, къ несчастію, нельзя прогнать. Одна мысль объ этомъ была такъ ужасна, что она не хотѣла вѣрить въ возможность ея осуществленія. Алиса слишкомъ ее любила, чтобъ поступить съ ней такъ жестоко, и грѣшно было даже думать объ этомъ. Но проклятая мысль не покидала ее. Можно ли было надѣяться и разсчитывать на человѣка, столь привыкшаго къ лжи, какъ Алиса? Быть можетъ, ея любовь къ сестрѣ была такой же ложью, какъ и ея дружескія изліянія передъ пріятелями. Бѣдная Хлоя старалась припомнить, не любила ли ея сестра кого-нибудь искренно, безъ всякаго разсчета, но, несмотря на всѣ ея усилія, подобнаго лица не оказалось. Такимъ образомъ, въ виду возможной перемѣны къ ней Алисы, бракъ съ мистеромъ Лайдомъ казался ей еще болѣе желательнымъ. Въ этомъ послѣднемъ случаѣ она нетолько сдѣлалось бы женою богатаго человѣка и въ будущемъ графиней, но и была бы гарантирована въ вѣчной любви къ ней единственной близкой родственницы.

Но всякій другой богачъ былъ бы такимъ же желательнымъ мужемъ, какъ и мистеръ Лайдъ, потому что она нисколько его не любила. Впрочемъ, въ его пользу надо было сказать то, что онъ не былъ непріятнымъ, противнымъ, какъ многіе другіе. Кромѣ того, она смутно сознавала, что онъ былъ человѣкомъ надежнымъ, что на его любовь можно было положиться, что онъ былъ правдивѣе обыкновенныхъ свѣтскихъ болтуновъ. Она недоумѣвала почему онъ былъ естественнѣе и искреннѣе всѣхъ другихъ. Быть можетъ, потому, что имѣлъ все, чего хотѣлъ и ему не для чего было лгать и прикидываться. Если это такъ, то тѣмъ пріятнѣе было бы выйти за него замужъ, потому что его жена, пользуясь тѣми же преимуществами, не имѣла бы надобности вѣчно разыгрывать роль. Но, чтобъ достичь этого положенія, надо было притвориться, что любишь его, а Хлоя никакъ не могла примириться съ этой мыслью. Какая-то инстинктивная честность удерживала ее отъ лжи и неискренности. Какая жалость, что она не могла влюбиться въ него и, слѣдовательно, выйти за него за мужъ съ чистой совѣстью. Но это было невозможно; значитъ, нечего было объ этомъ и думать.

И однако, размышляя о тѣхъ преимуществахъ, которыми она пользовалась бы, сдѣлавшись его женой, Хлоя стала серьёзно сожалѣть, что не воспользовалась случаемъ плѣнить его. Она мысленно унизилась до того, что рѣшила выйти за него замужъ, когда еще ниразу не видала его, а потому уже глупо было не привести въ исполненіе этого плана. Все это произошло отъ ея боязни, чтобъ въ обществѣ не стали говорить о ней, какъ о молодой дѣвушкѣ, охотившейся за богатымъ женихомъ. Ахъ, еслибъ только она могла теперь наверстать прошедшее, еслибъ только она имѣла снова случай часто видѣться съ нимъ вдали отъ зоркихъ глазъ свѣтскаго общества. Она была бы съ нимъ естественна, весела, привлекательна. Вѣдь игра еще не была потеряна; его ухаживаніе за Эдитой могло кончиться ничѣмъ.

Но если Эдита была дѣйствительно влюблена въ Роджера, то она была бы искренно несчастна, потерявъ его, а этого ни за что не желала Хлоя. Даже въ мысляхъ она никогда не унизилась бы до такой подлости и не отбила бы жениха у любящей его дѣвушки. У нея была слишкомъ чистая и гордая натура. Поэтому, если только Эдита его любила, то она искренно желала, чтобъ Роджеръ женился на ней… но, Боже мой! какъ скучна и грустна эта жизнь!

XVII.

Презрительный тонъ, съ которымъ сэръ Кадвалледеръ сначала отзывался объ эпидеміи незаконной охоты и рыбной ловли, мало но малу стушевался при постоянно возраставшемъ количествѣ несомнѣнныхъ доказательствъ, что священныя права собственности нарушались самымъ дерзкимъ образомъ, и теперь его гнѣву не было предѣловъ. Не существовало нималѣйшаго сомнѣнія, что какъ ему лично, такъ и всему его классу открыто бросали перчатку низкіе людишки. Червякъ нетолько забылъ свое естественное положеніе и нахально принялъ на себя роль змѣи, но если толки были справедливы, то эта змѣя была еще согрѣта на его собственной груди.

Такого оскорбленія нельзя было стерпѣть. Паровой молотъ долженъ былъ опуститься и раздавить негодяевъ. Сэръ Кадвалледеръ рѣшился пригласить къ себѣ на помощь полицію, написать письмо въ «Times», сдѣлать лично облаву на разбойниковъ и не оставить камня на камнѣ, пока безпорядки не будутъ уничтожены и его достоинство возстановлено. Онъ очень сожалѣлъ, что въ это время не засѣдала палата общинъ, а то онъ обратился бы съ просьбой къ этому верховному трибуналу о назначеніи королевской комиссіи для обсужденія лучшаго способа прекратить назаконную охоту и рыбную ловлю въ Эйтинѣ.

Новые случаи нарушенія землевладѣльческихъ правъ на все, что водится на землѣ и въ водѣ, происходили ежедневно: на рѣкѣ открыто багрили лососину, въ лѣсахъ стрѣляли и ловили силками фазановъ, зайцевъ, кроликовъ и проч. Эти опустошенія производились такими толпами, что лѣсники не рѣшались сопротивляться; притомъ мѣстности для этихъ ночныхъ подвиговъ выбирались всегда самыя пустынныя и наименѣе защищенныя. Иногда, завидѣвъ приближавшуюся толпу, сторожа бѣжали за помощью, но когда эта помощь являлась, то о врагахъ уже не было и помину. Незаконная охота производилась повсюду, а не было никакой возможности поймать хоть одного виновнаго на мѣстѣ преступленія. Очевидно, подобный порядокъ вещей поддерживался энергичнымъ содѣйствіемъ всего сельскаго населенія, и такъ какъ на землѣ сэра Кадвалледера производились такія же опустошенія, какъ и въ другихъ мѣстахъ, то пришлось съ грустью признать, что щитъ народной любви, которымъ онъ хотѣлъ прикрыться, или вовсе не существовалъ, или разсѣялся въ прахъ.

— Хлоя, сказала Эдита, встрѣтивъ свою кузину вечеромъ вх корридорѣ въ день своего пріѣзда въ замокъ Эйтинъ: — я не знала, что у васъ есть деревня на берегу рѣки противъ оконъ моей комнаты. Я никогда ее прежде не видала; это что-то новое.

— Тамъ нѣтъ никакихъ домовъ, отвѣчала Хлоя: — съ чего ты это взяла?

— Я только что посмотрѣла въ окно и увидѣла огни. Я и подумала, что это новая деревня. Пойдемъ, я тебѣ покажу.

При этихъ словахъ одна изъ служанокъ, проходившая въ эту минуту но корридору, поблѣднѣла и, видя, что Хлоя хочетъ послѣдовать за Эдитой, воскликнула:

— Не ходите съ ней, миссъ Хлоя! Оставьте это дѣло.

— Что съ вами, Пегги? спросила съ удивленіемъ Хлоя: — отчего мнѣ не идти въ комнату Эдиты?

— Развѣ вы не слыхали о блуждающихъ огонькахъ, и о томъ, что увидать ихъ вѣрный признакъ близкой смерти, отвѣчала Пегги шепотомъ, чтобъ Эдита не разслышала: — я боюсь, что она ихъ видѣла. Не смотрите въ окно, миссъ Хлоя, и, если пройдете мимо, то закройте глаза.

— Благодарю васъ за безпокойство обо мнѣ, сказала со смѣхомъ Хлоя: — но я не боюсь блуждающихъ огней и совѣтую вамъ не вѣрить въ такія глупости.

Съ этими словами она послѣдовала за Эдитой въ ея комнату и долго онѣ обѣ стояли у окна, устремивъ свои взоры въ темноту. Но никакихъ огней не было видно.

— Теперь они исчезли, сказала Эдита: — но я положительно ихъ видѣла. Что бы это могло быть?

— Я догадываюсь, воскликнула Хлоя: — это, вѣроятно, багрятъ рыбу. Пойдемъ и скажемъ сэру Кадвалледеру.

Онѣ нашли баронета въ кабинетѣ; онъ разговаривалъ съ старшимъ лѣсникомъ, который только что привезъ извѣстіе, что, по словамъ сторожей, въ эту самую ночь предполагалось нападеніе на Коед-Колинъ или Орѣховую Рощу и перестрѣлять тамъ всѣхъ фазановъ. Эта роща отстояла на милю отъ замка, недалеко отъ того поворота рѣки, который приходился прямо противъ окна въ въ спальнѣ Эдиты. Услыхавъ о видѣнныхъ ею огонькахъ, лѣсникъ сказалъ, что это, вѣроятно, багрили лососей при зажженыхъ факелахъ и что, конечно, тѣ же люди позже, когда взойдетъ луна, отправятся въ Орѣховую Рощу стрѣлять фазановъ. Баронетъ вышелъ изъ себя. Наконецъ-то настала минута дѣйствовать; негодяевъ можно было поймать съ поличнымъ и задать такую острастку, что вся эта позорная исторія разомъ бы прекратилась.

До восхода луны, когда, по всѣмъ вѣроятіямъ, начнется незаконная охота, было еще довольно времени, чтобъ сдѣлать всѣ необходимыя приготовленія.

Послѣ непродолжительнаго совѣщанія съ старшимъ лѣсникомъ, сэръ Кадвалледеръ поручилъ ему собрать всѣхъ сторожей и явиться въ замокъ, откуда самъ баронетъ поведетъ ихъ въ Орѣковую Рощу, устроитъ тамъ засады и при появленіи негодяевъ они будутъ переловлены всѣ до единаго. Ему казалось, что этотъ планъ не могъ не удаться, если только извѣстіе о подготовлявшемся разбойничьемъ набѣгѣ на его землю было справедливо. Переодѣваясь для экспедиціи, онъ вспомнилъ свою любимую фразу о паровомъ молотѣ и торжественно объявилъ женѣ, что хотя паровой молоть и заставилъ себя долго ждать, но теперь онъ будетъ приведенъ въ дѣйствіе, и его могучій ударъ навсегда прекратитъ безпорядки.

Вѣсть о предстоящемъ столкновеніи баронета съ толпой, охотящейся по ночамъ на его землѣ, быстро разнеслась по дому, благодаря отчасти добросовѣстному лакею, который счелъ своей священной обязанностью подслушать въ замочную скважину разговоръ баронета съ лѣсникомъ. Онъ принесъ эту новость на кухню въ то самое время, когда Пегги разсказывала о видѣнныхъ только что миссъ Эдитой блуждающихъ огняхъ, увѣряя, что она знала много случаевъ, когда люди тотчасъ умирали, увидавъ это роковое зрѣлище. Одинъ скептикъ конюхъ, выслушавши ея доводы молча, заявилъ, что, вѣроятно, блуждающіе огни были просто факелы, при которыхъ багрили въ рѣкѣ рыбу и что остальныя исторіи Пегги, конечно, можно было истолковать такимъ же образомъ. Но объясненіе это встрѣтило мало сочувствія въ присутствовавшихъ, большинство которыхъ склонялось въ пользу всего страшнаго и невѣдомаго.

— Все, что вамъ говорю, я слышала отъ своихъ родителей и отъ многихъ другихъ людей, возразила конюху оскорбленная его скептицизмомъ Пегги: — никто не можетъ сомнѣваться въ существованіи блуждающихъ огней. Это фактъ. И право, миссъ Хлоя напрасно смѣялась; это грѣшно. Легко теперь говорить, что миссъ Фарренъ видѣла то или другое; но я не согласилась бы быть на ея мѣстѣ, еслибъ мнѣ заплатили сто фунтовъ. Какая мнѣ была бы польза въ деньгахъ, когда пришлось бы неминуемо умирать.

Эти слова, хотя и выслушанныя конюхомъ съ презрительной улыбкой, были сочтены всѣмъ остальнымъ обществомъ за весьма вѣскій аргументъ.

Между тѣмъ, сэръ Кадвалледеръ обдумывалъ подробности своего плана, результатомъ котораго должно было быть окончательное уничтоженіе незаконной охоты во всемъ околодкѣ.

Въ Орѣховой рощѣ былъ старый, полуразвалившійся павильонъ, съ громадными окнами, хотя и безъ стеколъ, такъ что его прозвали фонаремъ. Вокругъ него лѣсъ былъ очищенъ и онъ стоялъ на небольшой полянѣ. Баронетъ рѣшилъ отправиться со всѣми своими людьми прямо къ павильону и сдѣлать изъ него свою главную квартиру; оставшись самъ съ двумя лѣсниками въ павильонѣ, онъ хотѣлъ разставить остальной свой отрядъ въ засадахъ и по данному сигналу спустить ихъ на негодяевъ, которые, ничего не подозрѣвая, принялись бы спокойно стрѣлять его фазановъ. Онъ очень гордился этимъ планомъ военныхъ дѣйствій и былъ убѣжденъ, что выказалъ замѣчательныя способности главнокомандующаго. Онъ уже предвкушалъ дифирамбы, которые ему напишетъ «Хроника графства», которая разскажетъ въ цвѣтистыхъ выраженіяхъ мужественное пораженіе негодяевъ, нарушавшихъ священныя права собственности крупныхъ землевладѣльцевъ и нагло издѣвавшихся надъ мѣрами, предпринимаемыми противъ нихъ мѣстными властями, пока, наконецъ, имъ не пришлось сложить оружіе передъ удивительной энергіей всѣми уважаемаго джентльмэна, столь достойно представляющаго Эйтинъ въ парламентѣ.

Съ подобными розовыми мечтами онъ выступилъ изъ замка во главѣ своей арміи и направился въ Орѣховую рощу, вполнѣ увѣренный въ побѣдѣ и чувствуя къ своимъ противникамъ презрительную жалость. Они, бѣдные, не знали, съ какимъ энергичнымъ, желѣзнымъ человѣкомъ имъ приходилось бороться.

По дорогѣ къ отряду присоединились два полисмэна, которыхъ сэръ Кадвалледеръ пригласилъ слѣдовать за нимъ для немедленнаго ареста плѣнниковъ. На опушкѣ лѣса баронетъ остановилъ на минуту своихъ людей и лично произвелъ рекогносцировку, не потому, чтобъ онъ считалъ эту предосторожность необходимой, но по той простой причинѣ, что рекогносцировка могла придать военный характеръ реляціи объ его подвигахъ. Онъ рѣшилъ, что врагъ еще не скоро явится и времени впереди еще много. Рекогносцировка была совершена по всѣмъ правиламъ. Онъ медленно прошелъ нѣсколько шаговъ по дорогѣ и, остановившись, наступилъ на сухой сучекъ, который съ трескомъ надломился; потомъ онъ осмотрѣлся по сторонамъ и сдѣлалъ двадцать шаговъ по боковой тропинкѣ. Тутъ ему захотѣлось высморкаться, но, считая это несогласнымъ съ его теперешнимъ положеніемъ, онъ удержался и въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ прислушивался. Затѣмъ, онъ углубился въ чащу въ противоположномъ направленіи и, наконецъ, вернувшись къ своимъ людямъ, объявилъ, что все благополучно, и что, кромѣ нихъ, никого не было въ лѣсу. Теперь онъ на свободѣ высморкался и повелъ свой отрядъ къ павильону, гдѣ они, прежде всего, спрятали принесенные съ собой припасы: водку, хлѣбъ и мясо, на случай, если экспедиція продлится долго. Послѣ, этого, баронетъ сталъ съ своимъ обычнымъ краснорѣчіемъ объяснять каждому изъ присутствовавшихъ, что онъ долженъ былъ дѣлать и какой занять постъ. Во время этой длинной рѣчи, вниманіе всѣхъ было сосредоточено на баронетѣ. Но не успѣлъ онъ произнести своихъ послѣднихъ словъ о томъ, что негодяи будутъ пойманы въ западню и что необходимо захватить въ плѣнъ возможно большее число ихъ, какъ вдругъ въ дверяхъ павильона раздался грубый голосъ:

— Смирно! На васъ прицѣлены десятки ружей. Шевельнитесь только и мы положимъ васъ на мѣстѣ.

Храбрые защитники собственности оглянулись въ изумленіи и ужасѣ. При слабомъ свѣтѣ только что всходившей луны, они увидали, что поляна вокругъ павильона была покрыта вооруженными людьми. Нѣкоторые изъ нихъ держали ружья на прицѣлѣ, а говорившій стоялъ впереди всѣхъ. Онъ, очевидно, слышалъ конецъ рѣчи баронета и продолжалъ:

— Я желалъ бы знать, кто пойманъ въ западню — вы или мы? Нечего сказать, вы много уведете плѣнныхъ. Вы вполнѣ въ нашей власти и, если не исполните слѣпо нашихъ приказаній, то мы дадимъ залпъ, и вамъ пришелъ конецъ. Ложитесь всѣ на полъ, такъ чтобъ васъ не было видно снаружи и въ окна.

Большинство людей, стоявшихъ въ павильонѣ, повиновались, но нѣкоторые остались стоять и въ томъ числѣ баронетъ, который былъ такъ смущенъ, что рѣшительно не могъ взять въ толкъ случившагося. Это упорство вывело изъ себя оратора толпы.

— Ложитесь, болваны! воскликнулъ онъ болѣе грознымъ голосомъ, чѣмъ прежде: — неужели вы думаете, что я стану всю ночь повторятъ вамъ одно и тоже. Или вы хотите, чтобъ мы начали стрѣлять?

— Нѣтъ, нѣтъ, воскликнули тѣ изъ людей, которые уже лежали на полу: — ложитесь всѣ!

— Намъ нельзя сопротивляться, сэръ, сказалъ одинъ изъ лѣсниковъ баронету: — они могутъ легко стрѣлять въ насъ въ кучу, и перебить много людей.

Это мнѣніе взяло верхъ и всѣ остававшіеся еще на ногахъ распростерлись на полу. Баронетъ послѣдній послѣдовалъ общему примѣру. Онъ хотѣлъ было протестовать, но смѣшанныя чувства негодованія и изумленія, наполнявшія его сердце, заставили его заикаться еще болѣе обыкновеннаго, и онъ могъ прознести только нѣсколько невнятныхъ звуковъ. Перепуганные же люди схватили его и нагнули къ низу, громко крича, что иначе онъ будетъ причиной ихъ смерти. Однако, и въ эту критическую минуту, онъ попытался принять позу настолько согласную съ его достоинствомъ, насколько это было возможно. Растянуться на полу было унизительно, нелѣпо и смѣшно; поэтому, онъ сѣлъ, гордо держа голову къ верху. Но враги не были согласны на такой компромисъ.

— Одного изъ васъ все еще видно, произнесъ тотъ же гнѣвный голосъ: — внизъ, внизъ, или мы откроемъ огонь!

Сэръ Кадвалледеръ былъ высокаго роста, а окна доходили почти до самаго пола. Онъ снова пытался протестовать, увѣряя, что ему невозможно распластаться, но его мучитель не далъ ему говорить, а храбрый отрядъ громко требовалъ, чтобы онъ повиновался. Дѣлать было нечего, онъ послѣдовалъ общему примѣру.

— Ну, хорошо, произнесъ ораторъ толпы: — теперь выслушайте меня, Гугъ. У многихъ изъ насъ портили поля и сады ваши фазаны, зайцы и кролики, значитъ простая справедливость позволяетъ намъ поохотиться на нихъ. Мы для этого сегодня и собрались, и не желаемъ, чтобы вы помѣшали нашей забавѣ. Здѣсь останутся часовые и если вы пошевельнетесь, они дадутъ залпъ. Лежите смирно, а такъ какъ мы, вѣроятно, будемъ долго забавляться, то вы можете спать, какъ въ постелѣ. Помните одно, что если вы поднимете голову выше подоконника, то вамъ пришелъ конецъ. А чтобы вы не сомнѣвались въ мѣткости нашихъ выстрѣловъ, смотрите.

И онъ выстрѣлилъ изъ своего ружья прямо въ отворенную дверь павильона; пуля пролетѣла надъ лежащими и они во-очію убѣдились въ грозившей имъ опасности. Послѣ этого уже ни одинъ изъ нихъ и не подумалъ нарушить данной имъ инструкціи.

Вскорѣ въ лѣсу раздались выстрѣлы, и охота началась. Голоса охотниковъ, визгъ зайцевъ и кроликовъ, шумъ падавшихъ съ деревьевъ фазановъ, убитыхъ спящими при яркомъ свѣтѣ луны, свидѣтельствовали о томъ, что толпа забавлялась въ волю. Эти звуки еще болѣе усиливали мученія плѣнниковъ въ павильонѣ. Время шло, а они продолжали лежать на полу, холодные, униженные, оплеванные. Къ тому же, они сознавали, что переносимыя ими страданія не могли ни въ комъ возбудить состраданія или сочувствія, а возбуждали только общій смѣхъ. Дѣйствительно, рѣдко луна освѣщала такое позорное и унизительное зрѣлище. Лѣсники и сторожа, хранившіе для своего господина дичь въ лѣсу, слышали, какъ ее истребляли незаконно, самовольно и не могли помѣшать такому святотатству. Полисмэны были невольными зрителями нарушенія закона и порядка, не имѣя возможности арестовать виновныхъ. И наконецъ, самъ владѣлецъ земли, судья, законодатель, членъ парламента, вліятельнѣйшій человѣкъ въ околодкѣ, находился тутъ во главѣ сильнаго отряда и долженъ былъ молча терпѣть, что при немъ посягали самымъ нахальнымъ образомъ на его собственность. Бѣдный сэръ Кадвалледеръ! Онъ тяжело вздыхалъ, вспоминая о томъ, съ какой увѣренностью въ побѣдѣ онъ началъ эту злосчастную экспедицію и въ сущности не понимая, какъ она могла окончиться такой нелѣпой траги-комедіей.

Въ продолженіи ночи три или четыре раза смѣняли у павильона часовыхъ, которые, при малѣйшемъ движеніи узниковъ, напоминали имъ объ ожидавшей ихъ судьбѣ.

Къ утру замолкли голоса и выстрѣлы; въ сердцахъ бѣдныхъ, узниковъ проснулась надежда. Они могли еще догнать удалявшихся негодяевъ, схватить нѣкоторыхъ съ поличнымъ и такимъ, образомъ все-таки отомстить за поруганный законъ. Но увы, враги предвидѣли это и продолжали караулить павильонъ, пока большинство охотниковъ не удалится на порядочное разстояніе.

Спустя нѣсколько времени, узники мало по малу поднялись; о врагахъ не было уже и помину, ихъ и слѣдъ простылъ. Сэръ Кадвалледеръ и его храбрый отрядъ уже не чувствовали ни малѣйшаго желанія преслѣдовать враговъ, которые удалились неизвѣстно въ какую сторону. Грустно, безмолвно двинулся отрядъ къ замку, котораго и достигъ при первыхъ лучахъ разсвѣта. Всѣ были въ отчаяніи, но болѣе всѣхъ главнокомандующій, на котораго должны были преимущественно посыпаться всѣ укоры и насмѣшки за эту неудачную, позорную экспедицію. Паровой молотъ, долженствовавшій уничтожить враговъ, придавилъ его самого. Онъ съ ужасомъ представлялъ себѣ, какъ подниметъ его на смѣхъ «Вѣстникъ», въ какомъ ужасномъ свѣтѣ представитъ его подвиги. Даже его другу, «Хроникѣ», будетъ трудно защитить такое полное фіаско.

Сомнительно было, чтобы голова баронета, лежавшая въ пыли столько часовъ по приказанію шайки негодяевъ, могла когда-нибудь смотрѣть на людей съ прежней надмѣнностью.

XVIII.

Въ Гэзель-Голлѣ такъ же, какъ въ замкѣ Эйтинъ, спокойствіе владѣльца было нарушено неприличнымъ поведеніемъ низшаго класса. Мистеръ Фарренъ былъ принужденъ вынести много непріятностей отъ того, что его любимый буфетчикъ Ричардсъ вздумалъ огорчиться вслѣдствіе неисполненія даннаго ему слова.

Читатель не забылъ, что Ричардсъ желалъ снять у мистера Фаррена его Грейфордскую ферму. Послѣ долгихъ усилій, ему удалось добиться обѣщанія отъ своего господина, что ферма будетъ его, какъ только она освободится, и потому, когда умеръ ея арендаторъ Смитъ, Ричардсъ счелъ ее своей и сталъ приготовляться къ переѣзду, ожидая только, чтобы нашли на его мѣсто другого буфетчика.

Однако, не такъ думалъ объ этомъ мистеръ Фарренъ. Онъ обѣщалъ Ричардсу отдать ему Грейфордъ лишь съ цѣлью отклонить его отъ арендованія другой, понравившейся ему фермы, но никогда не намѣревался исполнить своего обѣщанія. Онъ не желалъ искать другого буфетчика, привыкать къ новому человѣку, учить его своимъ обязанностямъ и т. д. Онъ имѣлъ привычку никогда не говорить съ слугами и никогда имъ ничего не указывать, что, впрочемъ, не мѣшало ему требовать, чтобы всѣ его желанія были исполнены по догадкѣ. Естественно, что при такихъ условіяхъ очень трудно ему было найти слугъ, и тѣмъ болѣе онъ дорожилъ Ричардсомъ, который зналъ всѣ его привычки и предугадывалъ малѣйшіе его капризы. Лишиться такого слуги было бы для него просто несчастіемъ и потому слѣдовало всячески оградить себя отъ такого удара. Онъ зналъ, что, въ виду освобожденія фермы, Ричардсъ станетъ ее требовать, но еще не рѣшилъ, какъ ему поступить.

Право, неблагородно было со стороны Смита умереть; живи онъ долѣе и мистеръ Фарренъ не былъ бы поставленъ въ такое безвыходное положеніе. Конечно, онъ обѣщалъ Ричардсу ферму и подозрѣвалъ, что этотъ примѣрный слуга имѣлъ очень дурной характеръ, такъ что непремѣнно сдѣлаетъ скандалъ, если его обманутъ, а мистеръ Фарренъ не любилъ болѣе всего на свѣтѣ скандаловъ. Но, съ другой стороны, онъ не могъ избѣгнуть ненавистнаго ему скандала, иначе, какъ отдавъ ферму Ричардсу и взявъ другого буфетчика.

Это послѣднее обстоятельство пугало его болѣе скандала, и онъ рѣшился, такъ или иначе, но взять свое слово назадъ. Онъ не составлялъ себѣ заранѣе плана дѣйствія, а надѣялся на то, что въ данную минуту его осѣнитъ свѣтлая мысль и какая-нибудь ловкая ложь выведетъ его изъ затрудненія. Къ тому же ежедневно могъ подвернуться другой арендаторъ для фермы, и онъ тогда былъ бы въ состояніи покончить съ нимъ дѣло прежде, чѣмъ Ричардсъ возымѣлъ бы хоть малѣйшее подозрѣніе. Чтобы остаться совершенно правымъ, мистеру Фаррену стоило только притвориться, что онъ забылъ о своемъ обѣщаніи и дѣло въ шляпѣ.

Подозрѣніе мистера Фаррена насчетъ дурного характера Ричардса, было совершенно справедливо и всякій пришелъ бы къ тому же заключенію, увидавъ странное, мрачное выраженіе его болѣзненнаго, скулистаго лица, окаймленнаго черными, всклокоченными волосами, и особливо его черные глаза, горѣвшіе какъ уголья при малѣйшимъ волненіи. Мрачный, угрюмый, не сообщительный, онъ легко выходилъ изъ себя и долго помнилъ зло. Странной чертой его характера было дѣтское довѣріе къ людямъ, несмотря на то, что онъ уже много лѣтъ имѣлъ дѣло съ свѣтскими лжецами и былъ не разъ обманутъ. Но это довѣріе было тѣмъ замѣчательнѣе, что онъ всегда выходилъ изъ себя, когда открывалось, что онъ былъ жертвой обмана. И подобныхъ случаяхъ онъ подвергался какому-то странному, болѣзненному умственному потемнѣнію. Жажда мести овладѣвала имъ и усиливалась ежедневно, пока ему не удавалось отомстить; затѣмъ въ немъ происходила мгновенная перемѣна и онъ становился прежнимъ Ричардсомъ; словно удовлетвореніе чувства мести освобождало его отъ дѣйствія опаснаго яда, попавшаго въ его организмъ. Воздать обидчику око за око было главнымъ правиломъ его жизни и онъ упорно лелѣялъ свою месть, хотя бы на осуществленіе ея требовалось нѣсколько лѣтъ, и рѣдко случалось, чтобы обидившій его не получилъ заслуженной кары рано или поздно, въ той или другой формѣ.

Хотя онъ рѣдко былъ пьянъ, но часто пилъ столько, сколько могла выносить его голова, причемъ его дурной характеръ естественно еще болѣе обострялся. Кромѣ того, онъ имѣлъ привычку дѣлать ужасныя, чертовскія гримасы, когда былъ чѣмъ-нибудь недоволенъ, такъ что прислуга его не любила и боялась.

Прошло нѣсколько дней послѣ смерти Смита, прежде чѣмъ возбудился вопросъ о фермѣ между мистеромъ Фарреномъ и буфетчикомъ. Послѣдній удивлялся, что его господинъ не начинаетъ объ этомъ разговора, но, не подозрѣвая ожидавшаго его разочарованія, полагалъ, что мистеръ Фарренъ считаетъ дѣло рѣшеннымъ, а потому всякій дальнѣйшій разговоръ излишнимъ. Однако, ему хотѣлось знать, когда именно онъ можетъ перебраться на свою ферму и однажды, утромъ послѣ завтрака, онъ сказалъ мистеру Фаррену, тѣмъ особеннымъ тономъ, по которому хозяинъ тотчасъ узнаетъ, что прислуга имѣетъ сообщить нѣчто важное:

— Могу я вамъ сказать два слова, сэръ?

Мистеръ Фарренъ видѣлъ, что наступила минута торжественно отказаться отъ даннаго слова, и что затѣмъ естественно долженъ былъ послѣдовать скандалъ. Отложить хоть на день непріятность было уже выгодой, тѣмъ болѣе, что въ это время могъ явиться новый съемщикъ фермы. Поэтому, принявъ видъ человѣка, занятого спѣшнымъ дѣломъ, онъ всталъ и, надѣвъ шляпу, сказалъ:

— Я ужасно занятъ и долженъ пойти въ садъ дать приказанія садовнику? Ваше дѣло терпитъ?

— Разумѣется, сэръ, спѣху нѣтъ; я подожду пока вы вернетесь, отвѣчалъ Ричардсъ, ничего не подозрѣвая.

До самаго вечера мистеръ Фарренъ старательно избѣгалъ его, но на слѣдующее утро все-таки пришлось подвергнуться ненавистному скандалу, такъ какъ новый съемщикъ на ферму не явился, а долѣе откладывать разговоръ съ буфетчикомъ было невозможно.

— Вотъ видите, сэръ, началъ Ричардсъ: — я не желаю сдѣлать вамъ непріятности и уйти прежде, чѣмъ вы найдете новаго буфетчика. Но все-таки я желалъ бы поскорѣе заняться своей фермой, и потому будьте такъ добры назначьте срокъ, когда вы меня отпустите.

— Что? произнесъ мистеръ Фарренъ съ удивленіемъ: — я васъ не понимаю.

Ричардсъ былъ приведенъ въ тупикъ забывчивостью своего господина и ему показалось обиднымъ, что мистеръ Фарренъ такъ мало обращалъ вниманія на столь важный для него предметъ.

— Я говорю о Грейфордской фермѣ, отвѣчалъ онъ: — на которой умеръ Смитъ.

— Но, чортъ возьми, что же общаго между вами и фермой? произнесъ мистеръ Фарренъ.

Вопросъ о Грейфордской фермѣ былъ такъ недавно порѣшенъ между ними, что подобная забывчивость становилась неестественной и Ричардсъ началъ горячиться.

— Вы обѣщали отдать мнѣ эту ферму, когда она очистится, сказалъ онъ: — теперь она свободна и я жду, что вы сдержите свое слово; кажется, это просто.

Мистеръ Фарренъ насупилъ брови, словно старался припомнить что-то.

— Ахъ! да, отвѣчалъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія: — вы дѣйствительно говорили о своемъ желаніи взять эту ферму, когда она очистится. Но вѣдь это еще не значитъ, что я вамъ ее обѣщалъ. Вы просто меня не поняли.

— Я не могъ васъ не понять, воскликнулъ Ричардсъ: — дѣло было на дняхъ. Я хотѣлъ взять герцогскую ферму, но вы мнѣ помѣшали, сказавъ прямо, что отдадите мнѣ Грейфордъ, какъ только онъ освободится. А я еще отвѣчалъ, что, въ виду болѣзни Смита, мнѣ придется ждать не долго. Помните мои слова, сэръ?

Вмѣсто отвѣта, мистеръ Фаррепъ попробовалъ отвлечь вниманіе Ричардса отъ спорнаго вопроса.

— Вы знаете, фермы въ настоящее время приносятъ очень мало. Можно гораздо выгоднѣе помѣстить свой капиталъ, и я самъ совѣтовалъ бы Ричардсъ не дѣлаться фермеромъ. Благодаря дурной погодѣ и американской конкуренціи, земледѣліе самое убыточное занятіе.

— Вы мнѣ уже все это говорили, замѣтилъ Ричардсъ: — и я вамъ отвѣтилъ, что все-таки попытаю счастія. Тогда вы прямо сказали, что если я настаиваю на своемъ, то вы мнѣ отдадите Грейфордъ, когда она освободится. Я это хорошо помню, если вы забыли.

— Я слишкомъ интересуюсь вами, Ричардсъ, чтобы позволить вамъ сдѣлать глупость, произнесъ мистеръ Фарренъ, стараясь смягчить упорнаго буфетчика нѣжной заботливостью объ его интересахъ: — надо имѣть много знанія и опытности, чтобы съ успѣхомъ заниматься земледѣліемъ, и если вы прекрасный буфетчикъ, то это еще не значитъ, что будете хорошимъ фермеромъ. Вы отлично моете посуду и накрываете на столъ, по сомнѣваюсь, чтобы вы знали что-нибудь о поляхъ, удобреніи и пр.

— Мы такъ недавно говорили съ вами о фермѣ, что вы не могли забыть объ этомъ, сказалъ Ричардсъ, ни мало не тронутый словами своего господина: — но если у васъ память такая короткая и вы повторяете тѣ же доводы, то я долженъ напомнить вамъ мои слова. Я вамъ отвѣчалъ тогда, что я родился и взросъ на фермѣ, что я уже давно рѣшился завести свою ферму, какъ только найду подходящую и что наконецъ, мнѣ пришлась по вкусу герцогская ферма и Грейфордъ. Я хотѣлъ взять герцогскую ферму, но отказался отъ нея потому, что вы обѣщали отдать мнѣ Грейфордъ. Теперь я жду, сэръ, чтобы вы сдержали свое слово. Вы отлично знаете, что я говорю правду.

Ричардсъ началъ выходить изъ себя и чѣмъ болѣе онъ сердился, тѣмъ голосъ его становился громче. Мистеръ Фарренъ не терпѣлъ крика и, вдобавокъ, онъ зналъ, что разгнѣванный буфетчикъ сдѣлаетъ еще не такой скандалъ, но лучше было перенести эту непріятность, чѣмъ искать новаго слугу и привыкать къ новому лицу. Поэтому, онъ молча покачалъ головой и недовѣрчиво улыбнулся, что еще болѣе подлило масло въ огонь.

Въ эту минуту въ комнату вошла мистрисъ Фарренъ и Ричардсъ обратился къ ней съ вопросомъ:

— Слыхали вы отъ господина или отъ кого другого, что я перехожу на Грейфордскую ферму?

Неожиданность этого вопроса и гнѣвный тонъ Ричардса такъ смутили добрую женщину, что она отвѣчала, не подумавъ и не замѣчая знаковъ мужа:

— Конечно, слышала. Вашъ господинъ говорилъ мнѣ объ этомъ. Подождите, когда это было…

Но тутъ она взглянула на мистера Фаррена и умолкла въ смущеніи, не понимая чего онъ хотѣлъ отъ нея, но подозрѣвая., что сказала лишнее.

— Слышите! воскликнулъ Ричардсъ торжествующимъ тономъ: — вы сами сказали, что я получу ферму. Вы должны теперь припомнить свое обѣщаніе. Такой джентельмэнъ, какъ вы, не захочетъ обмануть бѣднаго человѣка. Для васъ честное слово все равно, что клятва. Вы не можете его нарушить.

Но дѣло именно заключалось въ томъ, что онъ хотѣлъ нарушить данное слово. Присутствіе третьяго лица, на которомъ онъ могъ сорвать свой гнѣвъ, безъ боязни послѣдствій, было очень кстати и онъ прикрикнулъ на свою жену, зачѣмъ она приходитъ къ нему, когда онъ занятъ и говоритъ то, чего не понимаетъ. Она поспѣшно удалилась, дрожа отъ волненія и не понимая, въ чемъ состояла ея вина.

Мистеръ Фарренъ думалъ, что онъ уже довольно перенесъ непріятностей и что уже пора положить конецъ этому объясненію.

— Я очень сожалѣю, что это случилось, произнесъ онъ мягкимъ тономъ: — но увѣряю васъ, что это недоразумѣніе…

— Тутъ нѣтъ и не могло быть никакого недоразумѣнія, перебилъ его Ричардсъ: — вы ясно и прямо обѣщали мнѣ ферму.

— Извините меня, продолжалъ мистеръ Фарренъ: — но вы положительно не поняли меня. Я отдаю свои фермы только опытнымъ фермерамъ, а вы знаете, что вы не принадлежите къ ихъ числу. Къ тому же я теперь веду переговоры съ другимъ съемщикомъ, которому я почти далъ слово.

— Дали слово другому? воскликнулъ гнѣвно Ричардсъ.

— Да, произнесъ мистеръ Фарренъ, не останавливаясь передъ ложью, чтобы выйти изъ затруднительнаго положенія: — но во всякомъ случаѣ для васъ это лучше. Вы только раззорились бы и я никогда не простилъ бы себѣ этого. Поэтому, въ вашихъ же интересахъ я долженъ вамъ отказать въ вашей просьбѣ.

Гнѣвъ Ричардса достигъ до такой степени, что онъ едва могъ сладить съ собою, и, сдѣлавъ шагъ къ своему господину, онъ воскликнулъ почти угрожающимъ тономъ:

— Я не вѣрю, чтобъ вы брали въ соображеніе мои интересы и къ тому же я вамъ сказалъ, что хочу сдѣлаться фермеромъ, и никто не будетъ отвѣчать за послѣдствія, кромѣ меня самого. Вы мнѣ прямо, ясно обѣщали эту ферму и не имѣете права отдавать ее другому. Я повѣрилъ вашему слову; теперь скажите: сдержите вы свое слово или нѣтъ?

Мистеръ Фарренъ всталъ съ кресла и, принявъ гордую, достойную позу, сказалъ:

— Вы забываетесь. Я вамъ далъ отвѣтъ и довольно. Ступайте!

— Нѣтъ, этого не довольно, воскликнулъ Ричардсъ, блѣднѣя отъ злобы и махая руками: — вы обманули человѣка и думаете, что онъ обязанъ еще благодарить васъ.

— Молчите, Ричардсъ! произнесъ повелительно мистеръ Фарренъ: — вонъ, сію минуту, вонъ!

Ричардсъ съ минуту колебался. Лицо его судорожно поводило и онъ злобно сжималъ кулаки. Напротивъ, мистеръ Фарренъ казался совершенно спокойнымъ и выражалъ то холодное презрѣніе къ гнѣвной вспышкѣ человѣка, стоящаго ниже его, которымъ отличаются люди, привыкшіе съ дѣтства повелѣвать. Это хладнокровіе подѣйствовало на Ричардса; несмотря на свой гнѣвъ, онъ созналъ свою безпомощность и ничтожество, тѣмъ болѣе, что долгая привычка инстинктивно склоняла его къ послушанію. Его руки опустились и онъ вышелъ изъ комнаты, бормоча про себя:

— Онъ смѣетъ обѣщать мою ферму другому! Я ему не позволю себя одурачить! нѣтъ, онъ еще услышитъ обо мнѣ! Я еще разъ потребую своей фермы и если онъ нарушитъ свое слово, то тѣмъ хуже для него. Я не дуракъ и съумѣю отомстить подлецу.

— Какъ непріятны подобные скандалы, думалъ мистеръ Фарренъ, опускаясь снова въ кресло: — но нельзя было этого избѣгнуть. И во всемъ виновато его дьявольское самолюбіе; онъ думаетъ только о себѣ и не заботится ни о комъ другомъ. И какой у него дурной характеръ! Я никогда не воображалъ, что онъ посмѣетъ сдѣлать мнѣ такую сцену. Онъ едва меня не избилъ. Еслибъ онъ не былъ такимъ отличнымъ слугой и не такъ хорошо зналъ всѣ мои привычки, то я не вынесъ бы его дерзкаго обращенія. Онъ самъ, навѣрно, раскается въ своей грубости, когда пройдетъ его гнѣвная вспышка. Однако, ужасное это наказаніе когда слуги забываютъ свое положеніе въ природѣ и позволяютъ себѣ имѣть желанія, фантазіи, капризы, какъ и господа. И нечего дѣлать, приходится многое отъ нихъ терпѣть, потому что нельзя безъ нихъ существовать, но Боже мой, какъ было бы хорошо, еслибъ вмѣсто людей прислуживали машины. Ну, какъ бы то ни было, это непріятное дѣло успѣшно кончилось и мнѣ пора въ садъ. Покрыли ли рогожками мои новыя вероники?

И мистеръ Фарренъ, переставъ думать о Ричардсѣ, занялся своимъ любимымъ садоводствомъ.

Между тѣмъ, Ричардсъ съ трудомъ переводилъ дыханіе въ буфетѣ и пилъ хозяйскій коньякъ, рюмку за рюмкой. Онъ не могъ успокоиться. Его обманули, его провели, ему солгали, надъ нимъ насмѣялись. Эти слова звѣнѣли въ его ушахъ, словно ихъ повторялъ демонъ, тайно вселившійся въ его сердце. Онъ сходилъ съ ума отъ злобы и жажда мести грызла его душу, терзала его тѣло жгучими физическими страданіями. Коньякъ же еще болѣе распалялъ его бѣшенство.

XIX.

Однажды утромъ, вскорѣ послѣ того, какъ Эдита, прогостивъ нѣсколько времени въ замкѣ Эйтинъ, вернулась домой, Хлоя получила слѣдующее письмо:

"Милѣйшая и дорогая Хлоя! Какую новость я сообщу тебѣ! Узнавъ, въ чемъ дѣло, ты назовешь меня дурой, но вѣдь не всѣ смотрятъ на простыхъ смертныхъ съ твоимъ величественнымъ пренебреженіемъ. Я выхожу замужъ. Ты уже, вѣроятно, смѣешься надо мною, но, Боже мой! какъ я низко упаду въ твоемъ мнѣніи, когда ты узнаешь, что мой женихъ — мистеръ Роджеръ Лайдъ. Я боюсь, что ты будешь недовольна моимъ бракомъ; ты всегда не любила его, смѣялась надъ нимъ и называла ребенкомъ. Ты гораздо умнѣе меня и, конечно, вѣрнѣе судишь о людяхъ. Но я все-таки на этотъ разъ рискну заслужить твое неодобреніе и прошу примириться съ твоимъ будущимъ кузеномъ, и не признавать его круглымъ дуракомъ. Онъ очень добръ и настоящій джентельмэнъ, такъ что я увѣрена, что уживусь съ нимъ отлично и буду совершенно счастлива. Даже если онъ и дѣйствительно немного глупъ, то для меня это все равно: я не такъ умна и не такъ требовательна, какъ ты. Однако, не правда ли, мнѣ ужасно везетъ. Онъ вѣдь могъ бы жениться на комъ угодно; никто ему не отказалъ бы. Папа и мама на седьмомъ небѣ и я такъ же. Они и во снѣ не видали, чтобъ ихъ дочь сдѣлала такую блестящую партію, и я, признаюсь, этого не ожидала. Какая я буду модница! Право, я еще не вѣрю своему счастію. Тебѣ, кажется, болѣе было бы къ лицу такое блестящее положеніе, хотя, извини, мои слова должны казаться тебѣ очень глупыми, потому что ты не могла выносить бѣднаго Роджера и всегда считала его хуже всѣхъ другихъ мужчинъ. Ну, миссъ Хлоя, придетъ и вашъ чередъ. Я только часто недоумѣваю, какой понадобится блестящій женихъ, чтобъ ты удостоила сойти съ твоего идеальнаго пьедестала и согласилась прозаически выйти за него замужъ? Но довольно болтать, пора, моя голубушка, поговорить и о дѣлахъ. Ты, разумѣется, будешь моей первой подругой и я хочу, чтобъ ты рѣшила, что надѣть всѣмъ подругамъ: вуали, чепцы или шляпки? И какого цвѣта и изъ какой матеріи ты хочешь сдѣлать себѣ платье? Съ другими не стоитъ совѣтываться, всѣмъ не угодишь, и я рѣшила во всемъ тебѣ предоставить выборъ, другія же послѣдуютъ твоему примѣру. Я знаю, что могу смѣло понадѣяться на твой вкусъ.

"Я хочу, чтобъ все было очень мило; кажется, я обязана это сдѣлать для Роджера. Я не позволю подругамъ шить платья дома или у первой попавшейся швеи. У какой портнихи ты думаешь лучше сдѣлать всѣ заказы? Я склоняюсь въ пользу m-me Elise. У меня есть еще къ тебѣ просьба. Мама говоритъ, что такой богатый человѣкъ, какъ Роджеръ, непремѣнно сдѣлаетъ блестящіе подарки подругамъ невѣсты, и такъ какъ онъ, вѣроятно, спроситъ моего совѣта, то скажи мнѣ, чего ты желаешь: браслетъ, медальонъ, кольцо, ожерелье или что-нибудь другое? Напиши мнѣ сейчасъ подробный отвѣтъ и помни, что я во всемъ послушаюсь слѣпо твоего совѣта. И надѣюсь, что ты меня отъ души поздравишь, какого бы невысокаго мнѣнія ни была о бѣдномъ Роджерѣ. Только подумай: я буду графиней! Это просто смѣшно! Болѣе писать не время.

«Твоя Эдита».

Хлоя прочла это письмо въ своей комнатѣ, куда ей всегда приносили письма, адресованныя на ея имя. Она положила его на столъ и задумалась. Странное, болѣзненное чувство сжало ея сердце.

Все было рѣшено, все было кончено, и ей нечего болѣе думать о возможности самой выйти замужъ за Роджера. Въ эту минуту ее озарило, какъ молніей, сознаніе, что онъ ей былъ дорогъ, что ее привлекалъ онъ самъ, а не его блестящее положеніе. Она прежде этого не понимала и не подозрѣвала. Но жгучее страданіе, испытываемое при извѣстіи, что онъ женится на другой, неожиданно сорвало завѣсу, скрывавшую ея тайну. Теперь ей прямо въ глаза смотрѣлъ страшный фактъ, что она была влюблена и, что хуже всего, въ человѣка, который не обращалъ на нее никакого вниманія.

Она была поражена, уничтожена этимъ неожиданнымъ открытіемъ. Не отличаясь склонностью къ слезамъ, она ощутила потребность не то, чтобы выплакать свое горе, а жалобно застонать, закрывъ лицо руками, такъ чтобъ даже дневной свѣтъ не видалъ ея униженія. Но и этого, въ сущности, маловажнаго утѣшенія, она не могла себѣ позволить, такъ какъ въ эту минуту горничная ее причесывала и могла по своему коментировать такой необыкновенный поступокъ ея молодой госпожи. Поэтому, Хлоя продолжала сидѣть передъ своимъ туалетомъ, спокойная, равнодушная, хотя душу ея терзали муки.

Да, она его любила. И открыла она это въ ту минуту, когда онъ былъ потерянъ для нея навсегда. Она теперь спрашивала, себя: дѣйствительно ли было время, какъ увѣряла Алиса, когда, ей стоило только протянуть руку, чтобъ онъ упалъ къ ея ногамъ? Если это правда, то какъ могла она быть такъ глупа и слѣпа, чтобъ выпустить изъ рукъ счастіе и испортить всю свою жизнь. Ей придется упрекать себя въ этомъ до самой смерти, потому что съ этой минуты ей предстояло только прозябать. Ей нечего было уже разсчитывать на счастливую семейную жизнь. Другого подобнаго человѣка она уже не встрѣтитъ и, конечно, болѣе никого не полюбитъ. Въ этомъ она была вполнѣ убѣждена.

Но какъ позволила она себѣ такую глупость, какъ могла она влюбиться? Какъ? Очень просто. Онъ былъ достоинъ, вполнѣ достоинъ ея любви. Во всякомъ случаѣ, ей нечего было упрекать себя въ выборѣ; онъ не былъ ни низкимъ, ни подлымъ, ни недостойнымъ ея человѣкомъ. Она близко его изучила и знала, что онъ не походилъ на другихъ людей, что онъ былъ гораздо ихъ выше, честнѣе, благороднѣе, мужественнѣе, правдивѣе, однимъ словомъ, лучше. И мысль обо всѣхъ его достоинствахъ возвышала въ ея глазахъ то чувство, которое она еще такъ недавно считала для себя столь унизительнымъ.

Она снова взяла письмо и начала его критиковать. Какъ могла Эдита называть его глупымъ? Развѣ она не могла отличить глупости отъ скромности, которая удерживала часто Роджера отъ выраженія своихъ убѣжденій, когда у него ихъ не спрашивали? Не была ли эта скромность необыкновенной и прелестной чертой въ молодомъ человѣкѣ, который могъ, еслибы пожелалъ, окружить себя льстецами, которые восторгались бы каждымъ его слономъ. Эдита сама была глупа, если этого не понимала. Какая жалость, что молодая дѣвушка, имѣвшая счастіе быть невѣстой такого человѣка, не умѣла его цѣнить и думала только о нарядахъ, о блестящей свадьбѣ, о своемъ будущемъ титулѣ. Она говорила, что онъ добръ и настоящій джентльмэнъ — вотъ и все. Она даже не видѣла всѣхъ его рѣдкихъ достоинствъ. И какъ глупо она была увѣрена, что Хлоя презираетъ его и смотритъ на него съ высока!

Впрочемъ, обдумывая свое прошедшее поведеніе относительно Роджера, Хлоя не могла не сознаться, что Эдита имѣла полное право придти къ такому заключенію. Она, должно быть, такъ искусно съиграла принятую на себя роль, что даже ея подруга была обманута. Какія у нея, однако, способности къ свѣтской лжи! И тутъ она съ горечью сказала себѣ, что именно эта вѣчная свѣтская ложь и была виновна въ ея несчастьи. Въ самомъ началѣ не рѣшилась ли она выйти за него замужъ, ни разу еще не видавъ его? Не было ли это самой ужасной ложью, на которую только была способна молодая дѣвушка? Это первое сѣмя лжи дало обильный плодъ. Презрѣніе къ себѣ за эту рѣшимость заставило ее бояться, чтобы кто-нибудь отгадалъ ея тайну и побуждало ее быть неискренней, сдержанной въ отношеніи Роджера. Къ тому же, однажды рѣшившись на то, за что она себя презирала, она естественно увѣрила себя въ невозможности честно полюбить его. Поэтому, она никогда не обращалась съ нимъ просто, естественно и вмѣстѣ съ тѣмъ, нетолько лгала дѣйствіями, но и мысленно, скрывая отъ себя какое сильное онъ производилъ на нее впечатлѣніе. Но теперь поздно было плакать, хотя она дорого бы дала, чтобы вернуть назадъ лондонскій сезонъ. Теперь она стала бы вести себя совершенно иначе; она отвернулась бы отъ свѣтской лжи, противъ которой всегда возставала ея честная натура и поступала бы согласно своему любимому девизу: безъ страха и упрека.

Мысли ея еще разъ вернулись къ письму. Она перечла его и осталась имъ недовольна. Въ немъ была какая-то фальшивая нота. Не такъ бы писала влюбленная молодая дѣвушка; это письмо ясно доказывало, что Эдита его не любила, не умѣла его цѣнить, думала только объ его деньгахъ и титулѣ, однимъ словомъ, не была его достойна. Однако, такъ думать, значило бы измѣнить своему лучшему другу, а измѣна во всѣхъ ея видахъ претила ея рыцарской душѣ, и она тотчасъ положила конецъ критикѣ письма и внутреннихъ побужденій кузины.

Между тѣмъ, туалетъ ея былъ оконченъ и ей надо было сойти внизъ къ завтраку, гдѣ ей предстояло объяснить многочисленному обществу только что полученное извѣстіе и принять хладнокровное участіе въ его обсужденіи, словно этотъ фактъ, губившій всю ея жизнь, вовсе до нея не касался. Она чувствовала, что ей будетъ очень трудно поддержать приличіе и скрыть свое отчаяніе, но ей не предстояло выбора, потому что, еслибы она смолчала или выказала хоть тѣнь грусти, то ея тайна тотчасъ была бы угадана. А это было бы хуже всего. Хотя она не могла помочь горю и уничтожить безумную любовь къ человѣку, не обращавшему на нее никакого вниманія, но была въ силахъ скрыть эту тайну отъ самыхъ зоркихъ глазъ, и для этого ей надо было попрежнему оставаться въ свѣтскомъ обществѣ и принимать участіе во всѣхъ его забавахъ…

XX.

Все общество, гостившее въ замкѣ Эйтинъ, собиралось въ это утро на охоту, и естественно за завтракомъ разговоръ касался всего болѣе предстоявшей забавы, что очень не нравилась сэру Кадвалледеру, который боялся, чтобы кто-нибудь не намекнулъ на его несчастную экспедицію для уничтоженія незаконной охоты. Поэтому, онъ былъ очень радъ, когда явилась въ столовую Хлоя и, объявивъ о только-что полученной ей новости, отвлекла общее вниманіе отъ опасныхъ предметовъ разговора.

Свадьба Эдиты возбудила безчисленныя замѣчанія. Обыкновенно извѣстіе о томъ, что кто-нибудь женится или выходитъ замужъ, развязываетъ всѣ языки и нѣтъ конца самымъ безцеремоннымъ сужденіямъ о качествахъ, достоинствахъ, недостаткахъ, положеніи и надеждахъ жениха и невѣсты.

— Какъ! Роджера Лайда уже поймали! воскликнула лэди Джэни Дорвиль: — чортъ возьми, я не думала, что онъ такъ скоро попадется въ западню. Кто эта Эдита Фарренъ? Повѣсьте меня, если я когда-нибудь слышала ея имя.

Эти слова заставили Хлою вступиться за Эдиту и защитить ее отъ всякаго обвиненія въ корыстныхъ видахъ. Она знала, что весь свѣтъ скажетъ, что ея кузина поймала въ свои сѣти Роджера, и она не могла этому помѣшать, но все-таки могла не позволить говорить этого при ней.

— Вы, вѣроятно, не знаете, лэди Джэни, что Эдита Фарренъ наша кузина, произнесла она сухо: — къ тому же она мой сердечный другъ и, зная ее хорошо, я могу васъ увѣрить, что ея замужество не результатъ охоты, какъ вы думаете. Ея отецъ и мать также не могли приложить руки къ этому дѣлу, потому что они не знали мистера Лайда до послѣдняго времени и онъ самъ искалъ ихъ знакомства.

Лэди Джэни недовѣрчиво свиснула.

— Такъ вы полагаете, Хлоя, что это свадьба по любви? спросила она.

— Да, я въ этомъ увѣрена, отвѣчала Хлоя, стараясь быть непринужденной и говорить своимъ обычнымъ тономъ: — не правда ли, я могу гордиться, что у меня такая необыкновенная и романтичная двоюродная сестра? Я удивляюсь, что вы ее не помните, лэди Джэни; она жила у насъ въ Лондонѣ въ концѣ сезона и вы должны были ее часто видѣть.

— Такъ это-то будущая мистрисъ Лайдъ? сказала лэди Джэни: — да, я ее помню. Но она мнѣ всегда казалась вашей тѣнью, Хлоя, такъ что я забыла ея имя. Она, право, очень походитъ на васъ.

— Если такъ, замѣтилъ мистеръ Скривенъ, не желавшій упустить удобнаго случая убѣдиться, какія отношенія дѣйствительно существовали между Хлоей и Роджеромъ: — то Лайдъ долженъ быть очень глубокомысленный человѣкъ и Бэконъ даетъ намъ отличное объясненіе его женитьбы на миссъ Фарренъ.

— Что вы хотите этимъ сказать? спросила лэди Джэни.

— По словамъ Бэкона, продолжалъ мистеръ Скривенъ: — одна изъ слабостей глубокомысленныхъ людей обращать слишкомъ большое вниманіе на сходства и подобія, такъ что они часто принимаютъ тѣнь за дѣйствительность. Сходство, о которомъ вы только-что упоминаете, не даетъ ли мнѣ право сказать, что Лайдъ принялъ тѣнь за дѣйствительность.

Говоря это, онъ учтиво поклонился Хлоѣ и пристально посмотрѣлъ на нее, желая подсмотрѣть, какъ подѣйствуютъ на нее его слова. Но она не сморгнула и поспѣшно заступилась за честь своего друга, какъ это ни дорого стоило ей.

— Эдита нимало не моя тѣнь, отвѣчала она: — конечно, близкіе друзья, бывающіе постоянно вмѣстѣ, часто перенимаютъ другъ отъ друга привычки и манеры, но это не значитъ быть тѣнью.

Еслибы разговоръ перешелъ на тѣни или на какой-нибудь другой предметъ подалѣе отъ Роджера Лайда, то для Хлои это было бы большимъ облегченіемъ, такъ какъ слышать его имя, а тѣмъ болѣе произносить его было для нея невыносимо тяжело. Но его свадьба интересовала всѣхъ и каждый считалъ долгомъ высказать свое мнѣніе.

— Неужели, лэди Джэни, вы не познакомились съ нашей кузиной Эдитой? воскликнула Алиса: — вы много потеряли; это одна изъ самыхъ милыхъ и прелестныхъ молодыхъ дѣвушекъ на свѣтѣ. Она совсѣмъ что-то необыкновенное. Извѣстіе объ ея свадьбѣ меня тѣмъ болѣе радуетъ, что она познакомилась съ своимъ женихомъ въ моемъ домѣ, а вы знаете, какъ пріятно знать, что дѣвушка, которую вывозили въ свѣтъ, сдѣлала блестящую партію. Милая Эдита! какой она будетъ современемъ очаровательной графиней!

Прежде Алиса была совершенно иного мнѣнія объ Эдитѣ, но, покланяясь прежде всего успѣху, она не могла не питать особаго уваженія къ каждому изъ друзей, достигавшему значенія въ глазахъ общества. Она питала къ обществу такое же религіозное чувство, какъ католики питаютъ къ своей церкви, и считала его непогрѣшимымъ. Подобно тому, какъ католики покланяются святымъ и не считаютъ себя въ правѣ имѣть о нихъ мнѣніе, несогласное съ воззрѣніями своей церкви, и Алиса считала своей обязанностью уважать и превозносить тѣхъ, которые пользовались одобреніемъ общества. Однако, эта неожиданная перемѣна убѣжденій Алисы относительно Эдиты очень дурно подѣйствовала на Хлою и пробуждала въ ней прежнюю мысль, что сестра могла разлюбить ее, если она не одержитъ блестящую побѣду въ родѣ ихъ кузины.

— Я думаю, что ей не трудно будетъ заставить Лайда плясать по своей дудкѣ, замѣтилъ Вальтеръ Миксанъ: — онъ такой тихій.

— Ну, врядъ ли вы правы, отвѣчала лэди Джэни: — онъ только кажется тихимъ, по въ тихомъ омутѣ часто водятся черти, какъ я сама убѣдилась на опытѣ.

— Что ты, милая Джэни! протестовалъ ея мужъ: — вѣдь могутъ подумать, что ты говоришь обо мнѣ. А сознайся, что я смиреннѣйшій изъ агнцевъ и во мнѣ никогда не скрывались черти.

— Но Роджеръ Лайдъ совершенно иного рода тихоня, отвѣчала со смѣхомъ лэди Джэни: — онъ по природѣ тихій человѣкъ, а ты не шумишь только изъ лѣни и любишь, чтобы за тебя шумѣли другіе. Вотъ почему ты женился на мнѣ и окружаешь себя лошадьми, собаками, охотниками.

— Не правда ли, миссъ Аргиль, произнесъ сэръ Генри Дорвиль, обращаясь къ Хлоѣ: — что моя жена совершенно ошибается? Заступитесь за меня и скажите, что я такъ же тихъ и еще тише Роджера Лайда.

— Я не могу съ вами согласиться, сэръ Генри, отвѣчала Хлоя, которой становилось все тяжелѣе и тяжелѣе поддерживать этотъ разговоръ: — цѣлое должно непремѣнно отличаться тѣми же качествами, какъ его лучшая половина, и, мало зная васъ лично, я должна составить себѣ мнѣніе о васъ по тому, что знаю о лэди Джэни, а она, я увѣрена, не поблагодарила бы меня, еслибы я сказала, что она тише мистера Лайда.

Ей стоило большого труда произнести послѣднія два слова, но она мужественно поборола свое волненіе.

— Отлично! воскликнула лэди Джэни, хлопая въ ладоши: — я, конечно, не приняла бы за комплиментъ, еслибы меня сравнили съ такой пѣшкой, какъ Роджеръ Лайдъ. Повѣрьте мнѣ, онъ просто пѣшка и потому такой тихій. Еслибы онъ не былъ богатъ, то ни одна женщина не пошла бы за него. Не правда ли, Хлоя, вы не выбрали бы себѣ въ мужья такого человѣка?

Разговоръ положительно становился невыносимымъ для молодой дѣвушки. Она жаждала защитить Роджера, но это было немыслимо. Ломать копья за него было дѣломъ Эдиты, а она должна была молча слушать, какъ поносили ея рыцаря.

— Такъ вы думаете, что пѣшка мнѣ не годится? отвѣчала она съ принужденной веселостью: — а я, напротивъ, рѣшила, что, если когда-нибудь выйду замужъ, то непремѣнно за пѣшку, съ которой легче справиться.

— Сожалѣю пѣшку, на которой остановится вашъ выборъ, замѣтилъ Вальтеръ Миксанъ: — жизнь будетъ не веселая.

Тутъ завтракъ окончился и всѣ встали изъ-за стола.

— Въ которомъ часу начнется сегодня охота? спросила лэди Джэни.

— Въ половинѣ двѣнадцатаго, отвѣчалъ ея мужъ: — а теперь уже одиннадцатый часъ.

— Чортъ возьми! воскликнула лэди Джэни: — я и не знала, что такъ поздно. Мнѣ надо еще покурить на террасѣ, а потомъ надѣть охотничій костюмъ. Пожалуйста, Генри, или кто-нибудь другой посмотрите, чтобы мой патронташъ былъ полонъ зарядовъ.

— Хорошо, я посмотрю, отвѣчалъ сэръ Генри, который искренно восторгался своей женой и ея эксцентричностями.

— Благодарю; значитъ, мнѣ нечего объ этомъ заботиться, продолжала лэди Джэни. — Знаете ли что, Хлоя, послѣдуйте моему примѣру. Пойдемьте прежде покуримъ, а потомъ отправимся на охоту. Вы не найдете лучшей забавы. Я вамъ дамъ свое ружье, очень маленькое и удобное, а въ отношеніи папиросъ у меня настоящія brillantes.

Лэди Джэни обыкновенно любила убѣждать другихъ женщинъ, чтобы они брали съ нея примѣръ, и всегда жаловалась на малое число своихъ ученицъ. Но, въ сущности, она не желала имѣть соперницъ въ избранной ею спеціальности и съ неудовольствіемъ услышала отвѣтъ Хлои, которая прежде всегда отклоняла ея предложенія, но теперь обрадовалась хоть какому-нибудь развлеченію внѣ дома, гдѣ, она знала, еще долго будутъ толковать о свадьбѣ Эдиты.

— Хорошо, я поймаю васъ на словѣ и воспользуюсь вашей любезностью. Но у меня нѣтъ разрѣшенія для охоты, не попаду ли я въ бѣду?

— Не безпокойтесь объ этомъ, сказала лэди Джэни, которая не могла ужь отказаться отъ своего слова: — вы не много настрѣляете дичи на первый разъ, а еслибы вамъ и повезло счастіе, то никто не скажетъ объ этомъ вашему зятю, который такъ энергично преслѣдуетъ незаконную охоту, ха, ха, ха! Ну, пойдемте и покуримъ прежде всего. Какъ я рада, Хлоя, что, наконецъ, нашла достойную послѣдовательницу. Такъ мало женщинъ достаточно смѣлыхъ, чтобы возстать противъ свѣтской рутины, свѣтской лжи.

Однако, въ это самое время она думала, какъ бы отвадить Хлою отъ мужскихъ удовольствій, если она выкажетъ къ нимъ способность. Когда же дѣйствительно оказалось, въ теченіи дня, что Хлоя ловко затягивалась папиросками, безъ устали шагала по болотамъ и мѣтко стрѣляла, то лэди Джэни просто пришла въ отчаяніе, хотя для вида и должна была рукоплескать успѣхамъ своей ученицы.

— Если эта дѣвчонка будетъ продолжать такъ, какъ она начала, и станетъ такъ же крупно выражаться, что же мнѣ останется дѣлать? спрашивала она себя съ ужасомъ.

Но она совершенно успокоилась бы, еслибы могла заглянуть въ сердце бѣдной Хлои, которая очень мало интересовалась куреніемъ, охотой, болтовней и шутками. Она только искала случая забыться и заглушить чѣмъ-нибудь жгучую боль въ сердцѣ — но все было тщетно. Ея ни на минуту не покидало сознаніе, что она выпустила изъ рукъ счастіе и что оно на вѣки для нея погибло. Въ ушахъ ея постоянно звенѣло роковое слово: поздно, поздно, поздно! Она была слишкомъ горда, чтобъ поддаться горю, но эта вѣчная борьба съ собою была очень тягостна и часто въ продолженіи этого дня и многихъ другихъ послѣдующихъ, она желала, чтобъ поскорѣе наступила ночь, когда бы она могла, наконецъ, скрыться отъ равнодушныхъ, но пытливыхъ глазъ свѣтскаго общества.

XXI.

Какое оживляющее вліяніе имѣетъ на всѣхъ въ домѣ предстоящая свадьба. Веселый говоръ, шушуканіе и смѣхъ раздаются повсюду отъ чердака до подвала. Прислуга съ охотой исполняетъ всевозможныя порученія, не отговариваясь, какъ въ обыкновенное время, что это не ея дѣло; каждый предлагаетъ свой планъ и вообще все довольны и въ хорошемъ расположеніи духа. Въ такомъ именно положеніи находился и Гезель-Голлъ по случаю свадьбы миссъ Фарренъ.

Роджеръ Лайдъ торопился какъ можно скорѣе увѣнчать зданіе своей жизни женой, которую онъ уже давно считалъ необходимымъ условіемъ счастія, а такъ какъ не существовало никакихъ преградъ, то и рѣшено было сыграть свадьбу немедленно. Необходимыя приготовленія дѣлались со всевозможной поспѣшностью и всѣ обитатели Гезель-Голла лѣзли изъ кожи, чтобъ устроить какъ можно блестящѣе свадьбу юной госпожи.

Одно только исключеніе, одно пятно на общемъ радужномъ фонѣ составлялъ буфетчикъ Ричардсъ. Онъ не выказывалъ ни малѣйшаго интереса ко всему, что происходило въ домѣ, и не хотѣлъ ничего дѣлать внѣ круга своихъ прямыхъ обязанностей; онъ никому не помогалъ, ни съ кѣмъ не разсуждалъ о счастливомъ событіи или о достоинствахъ жениха и невѣсты, а упорно молчалъ, сидя у себя въ буфетѣ, мрачный, угрюмый. Онъ все думалъ о сдѣланомъ ему вредѣ, о нанесенномъ ему оскорбленіи и о лучшемъ способѣ отомстить лжецу и обманщику. Жажда мести точила его, и онъ мечталъ о возмездіи съ такимъ же жгучимъ желаніемъ, какъ голодающій о пищѣ. Онъ находился въ болѣзненомъ, патологическомъ состояніи, физически и умственно, и невѣдомый голосъ вѣчно нашептывалъ ему, что онъ не узнаетъ минуты покоя, прежде чѣмъ удовлетворитъ ненасытному стремленію къ мести. Взволнованный, безпокойный, желчный, несчастный, онъ сознавалъ, что сдѣлается прежнимъ Ричардсомъ только тогда, когда человѣкъ, обманувшій и одурачившій его, искупитъ тяжелыми страданіями причиненное имъ зло.

Онъ не запускалъ своихъ обязанностей, но работалъ угрюмо, неохотно и въ головѣ его ежеминутно вертѣлись все новые планы мести. Почему-то онъ никакъ не могъ остановиться на лучшемъ способѣ возмездія и никогда не испытывалъ прежде такого труда въ сосредоточеніи своихъ мыслей на чемъ-нибудь одномъ. Туманные, неопредѣленные планы роились десятками въ его умѣ, но онъ не былъ въ состояніи прослѣдить ихъ до конечнаго результата, такъ какъ каждый изъ нихъ быстро исчезалъ или какъ-то странно путался съ другими. Какъ только онъ останавливался на какой-нибудь идеѣ, она или увертывалась отъ него, какъ угорь, или неожиданно принимала совершенно иной, чудовищный характеръ, или, наконецъ, тонула въ общемъ болѣзненномъ сознаніи причиненнаго ему и не отомщеннаго еще зла, которое тяжелымъ камнемъ давило его душу. Онъ пытался водкой просвѣтлить свой умъ, но все было тщетно. На него нашло какое-то умственное потемнѣніе. Онъ никогда не ощущалъ ничего подобнаго и это мучило, терзало, даже пугало его. Но, несмотря на все, онъ сознавалъ ясно, что такъ или иначе, а отъ отомститъ за себя.

Онъ не имѣлъ опредѣленнаго понятія о томъ, какую форму приметъ эта месть, по чувствовалъ, что подходящая идея когда-нибудь осѣнитъ его и онъ приведетъ ее въ исполненіе. Рано или поздно, но непремѣнно представится удобный случай освободить умъ отъ угнетавшаго его бремени, и разорветъ чудовищную паутину, которая заволакивала теперь его мышленіе.

Неуспѣхъ первой попытки добиться отъ мистера Фаррена исполненія даннаго имъ слова не помѣшалъ ему повторить свое требованіе. Но все было тщетно. Мистеръ Фарренъ упорно настаивалъ на томъ, что Ричардсъ его не понялъ, и увѣрялъ, что онъ уже сдалъ ферму отличному, опытному агроному, а наконецъ, даже заявилъ, что не хочетъ болѣе слышать объ этомъ предметѣ.

Обиженный Ричардсъ хотѣлъ было тотчасъ отказаться отъ мѣста буфетчика, но потомъ разсудилъ, что, покинувъ домъ, ему труднѣе будетъ найти возможность удовлетворить сжигавшему всѣ его внутренности, ненасытному чувству мечти. Нѣтъ, онъ не уйдетъ, пока не найдется способа отомститъ обидчику, возвратить спокойствіе взволнованной душѣ! Поэтому онъ остался въ Гезель-Голлѣ и съ каждымъ днемъ становился все сумрачнѣе и угрюмѣе, постоянно думая о своемъ грустномъ разочарованіи, о потерѣ обѣихъ фермъ, на которыя онъ такъ разсчитывалъ.

Веселое настроеніе всѣхъ остальныхъ обитателей дома, по случаю свадьбы Эдиты, еще болѣе выводило его изъ себя. Онъ не допускалъ, чтобъ другіе шутили и смѣялись, когда онъ имѣлъ законныя причины быть недовольнымъ. Веселье казалось ему глупымъ и неумѣстнымъ среди лжи и обмана, царствовавшихъ на свѣтѣ. Какое право имѣлъ человѣкъ, который поступалъ какъ мистеръ Фарренъ, быть счастливымъ и видѣть вокругъ себя счастливое семейство? Еслибы его дочь убѣжала изъ родительскаго дома съ негодяемъ, вышла замужъ безъ его согласія или опозорила отцовское имя недостойнымъ поведеніемъ, то Ричардсъ ликовалъ бы, считая, что судьба достойно покарала его врага. Но, вмѣсто того, она, къ величайшей радости отца, выходила замужъ за богатаго человѣка, который еще современемъ будетъ лордомъ. Что такое счастье, выпавшее на долю мистера Фаррена, было въ глазахъ Ричардса неслыханной несправедливостью, въ этомъ онъ не сомнѣвался и злобно скрежеталъ зубами. Питая ко всему отвращеніе и думая только о своей неудовлетворенной мести, онъ искалъ утѣшенія въ водкѣ, которая тѣмъ болѣе приносила ему вреда, что онъ пилъ ее въ одиночку. Его нетерпѣніе и безпокойство все усиливались, а отуманенный, притупленный умъ не могъ придумать и выработать опредѣленнаго плана мести, несмотря на всѣ усилія.

Однажды за обѣдомъ, Роджеръ Лайдъ спросилъ у мистера Фаррена, въ какомъ положеніи находилось въ околодкѣ земледѣліе, послѣдній, считая себя вполнѣ компетентнымъ судьей по этому вопросу, пустился въ длинныя разглагольствованія объ упадкѣ земледѣлія. Это былъ его конекъ, и въ числѣ различныхъ доказательствъ, приведенныхъ имъ въ доказательство своей любимой теоріи, онъ сослался на тотъ фактъ, что его Грейфордская ферма пустовала и, вѣроятно, долго останется не занятой, такъ какъ еще не являлся ни одинъ съемщикъ со времени смерти послѣдняго фермера. Еслибы онъ вспомнилъ, что Ричардсъ служитъ за столомъ, то, конечно, удержался бы отъ этихъ неосторожныхъ словъ. Но, въ пылу разговора, онъ забылъ о присутствіи слугъ, и Ричардсъ жадно прислушался къ этой новой обидѣ.

Значитъ не было никакого другого арендатора на Грейфордъ? значитъ, его снова обманули, ему снова солгали? Это переполнило чашу его золъ и тутъ вдругъ его умъ какъ бы просвѣтлѣлъ. Обдумывая послѣ обѣда наединѣ все слышанное, онъ почувствовалъ, что въ немъ произошла неожиданная перемѣна; онъ могъ попрежнему связывать мысли и сосредоточивать ихъ на одномъ предметѣ, онъ снова былъ въ состояніи ясно прослѣдить одну мысль до ея логическаго конца, не смущаемый фантастическими миражами. Ура! Теперь онъ отомститъ.

Чтобъ вполнѣ увѣриться, что онъ по старому владѣетъ своими умственными способностями, онъ возобновилъ въ своей памяти пунктъ за пунктомъ всю исторію причиненнаго ему зла. На что онъ дѣйствительно могъ жаловаться? Очевидно, на то, что его лишили обманнымъ образомъ благополучія, на которое онъ разсчитывалъ. Поэтому, самымъ лучшимъ возмездіемъ было лишить мистера Фаррена того, на чемъ онъ основывалъ всѣ свои надежды. Это было бы вполнѣ справедливо. Затрудненіе состояло лишь въ томъ, чтобъ найти, на чемъ именно были сосредоточены эти надежды. Ричардсъ долго обдумывалъ этотъ трудный вопросъ и никакъ не могъ его разрѣшить, пока неожиданно не вспомнилъ, съ какой гордостью и какимъ наслажденіемъ мистеръ Фарренъ говорилъ о предстоящей блестящей свадьбѣ его дочери. Какое счастье было бы разстроить эту свадьбу!

Это была прекрасная мысль, и Ричардсъ громко засмѣялся, потирая руки отъ удовольствія, что напалъ на нее. Передъ нимъ былъ опредѣленный планъ и онъ выработаетъ всѣ его подробности.

На радостяхъ онъ выпилъ стаканъ водки и сталъ размышлять о томъ, какъ привести въ исполненіе свой планъ. Не написать ли анонимное письмо, въ которомъ взвести какую-нибудь ужасную клевету на жениха или невѣсту? Это могло удаться, но почему-то этотъ способъ ему казался невѣрнымъ. Конечно, онъ слыхалъ и читалъ, что анонимныя письма разстроивали свадьбы, но иногда они не приводили ни къ чему, а неуспѣхъ повергнулъ бы его снова въ теперешнее невыносимое положеніе и ему пришлось бы начинать съизнова. Однакожь, мысль о томъ, что онъ рисковалъ попасть на скамью подсудимыхъ, ни мало его не пугала и онъ боялся только, что дѣло не будетъ совершено и что онъ станетъ снова страдать и томиться.

Еслибы только онъ былъ вполнѣ увѣренъ въ успѣшномъ дѣйствіи анонимнаго письма, то этотъ способъ мести имѣлъ многое за себя; его обманули и обманъ былъ самымъ подходящимъ орудіемъ возмездія. Но онъ никакъ не могъ придумать, какъ именно слѣдовало поступить въ этомъ случаѣ. Кому было написать анонимное письмо: миссъ Фарренъ или мистеру Лайдъ, или обоимъ? Какая клевета подѣйствовала бы всего лучше? И кого удобнѣе было оклеветать? Во всякомъ случаѣ, какова бы ни была клевета, надо было поддержать ее какими-нибудь доказательствами, потому что, безъ всякаго сомнѣнія, будутъ стараться провѣрить, правду ли сказало анонимное письмо. Вообще этотъ планъ встрѣчалъ столько преградъ и затрудненій, что лучше было отъ него отказаться и поискать другой получше.

Но его способность къ мышленію, повидимому, изсякла и онъ тщетно ломалъ себѣ голову до поздняго часа ночи; наконецъ, къ величайшему своему ужасу, онъ почувствовалъ, что его умъ снова темнѣетъ и въ головѣ ходитъ туманъ. Онъ отчаянно боролся съ овладѣвавшей его тупостью и употреблялъ бѣшенныя усилія, чтобъ довести хоть одну мысль до ея логическаго результата. Но все тщетно. Снова передъ нимъ носились туманныя, неопредѣленныя идеи, принимавшія какіе-то странные, почти матеріальные образы. Онѣ были какъ будто одарены жизнью и волей; онѣ, по произволу, являлись и исчезали, то бѣшенно набѣгая на него, то мгновенно исчезая въ пространствѣ. Онъ твердо зналъ, что обязанъ, такъ или иначе, помѣшать свадьбѣ миссъ Фарренъ, но далѣе этого ничего не понималъ среди бурнаго водоворота дикихъ, фантастическихъ мыслей, преслѣдовавшихъ его. Наконецъ, онъ отказался отъ тщетной борьбы и легъ въ постель. Его очень сердило и мучило, что снова имъ овладѣлъ мракъ, придавившій тяжелымъ камнемъ его голову, но все-таки онъ утѣшался сознаніемъ, что сдѣлалъ хоть шагъ впередъ къ своей великой цѣли.

Всю ночь онъ видѣлъ тревожные сны; онъ то былъ Эдитой, то мистеромъ Фарреномъ, то Роджеромъ Лайдомъ, то всѣми гостями на свадьбѣ, сосредоточенными въ его одномъ лицѣ, и его тяготило чувство, что онъ совмѣщалъ въ себѣ заботы столькихъ различныхъ людей. Потомъ ему казалось, что онъ написалъ письмо, но, по мѣрѣ того, какъ его онъ писалъ, слова блѣднѣли, исчезали. Часто просыпался онъ съ болѣзненнымъ стономъ и весь въ холодной испаринѣ, не понимая, гдѣ онъ, и даже не отдавая себѣ отчета, живое ли онъ существо или неодушевленный предметъ.

На разсвѣтѣ онъ очнулся отъ этихъ тяжелыхъ, горячечныхъ кошмаровъ и, мало-по-малу, привелъ въ порядокъ свои мысли. Но все-таки онъ не могъ пойти ни шага далѣе того, на чемъ остановился наканунѣ. Попрежнему, ему ясно было только одно, что онъ долженъ помѣшать свадьбѣ миссъ Фарренъ; все же остальное было туманно, неопредѣленно, и онъ рѣшительно не зналъ, какимъ путемъ достигнуть своей цѣли.

Въ это утро онъ машинально, по привычкѣ, исполнилъ всѣ свои обязанности, накрылъ столъ, подалъ завтракъ; но еслибъ на это потребовалось малѣйшее напряженіе мысли или воли, то онъ ничего бы не сдѣлалъ, потому что его умъ былъ весь поглощенъ тремя мыслями и въ немъ не было мѣста ни для чего другого. Эти три мысли были: что онъ обиженъ, что ему надо отомстить и что отомстить можно только помѣшавъ свадьбѣ.

Мистеръ Фарренъ и Роджеръ собирались послѣ завтрака на охоту въ сосѣдній лѣсъ, но мистеру Фаррену нездоровилось и онъ въ послѣднюю минуту рѣшилъ лучше остаться дома, такъ что Роджеръ отправился одинъ съ лѣсникомъ. Эта перемѣна плана произвела нѣкоторое замѣшательство и было уже такъ поздно, что лѣсникъ не имѣлъ времени спрятать ружье мистера Фаррена, а оставилъ его въ буфетѣ.

Ричардсъ не обратилъ никакого вниманія на это оружіе, какъ и на все остальное, что происходило вокругъ него; но въ теченіи утра глаза его нѣсколько разъ какъ-то странно останавливались на немъ. Сначала онъ смотрѣлъ на ружье тупымъ, безсознательнымъ взглядомъ, но потомъ, мало-по-малу, ему стало казаться, что оно говоритъ съ нимъ, что оно шепчетъ что-то непонятное. Онъ остановился, сомнительно покачалъ головой и сталъ прислушиваться. Но все тщетно; онъ чувствовалъ, что ружье ему что-то говорило, по не понималъ его таинственной рѣчи. Черезъ нѣсколько времени оно стало манить его къ себѣ и ему уже было мало смотрѣть на него, ему захотѣлось взять его въ руки. Онъ взялъ его и громко спросилъ, что оно хочетъ ему сказать. Въ эту минуту мимо дверей прошла одна изъ служанокъ и, зная, что онъ одинъ, разсказала на кухнѣ, что Ричардсъ, должно быть, рехнулся, такъ какъ онъ разговариваетъ самъ съ собою и голосъ у него такой странный, что невольно дрожь пробѣгаетъ по тѣлу.

Послѣ такой болѣзненно-тревожной ночи, Ричардсъ ощущалъ болѣе жажду, чѣмъ голодъ, и вмѣсто того, чтобъ пойти обѣдать на кухню вмѣстѣ съ другими слугами, онъ остался въ буфетѣ и налилъ себѣ стаканъ воды съ коньякомъ. Медленно и безъ всякаго удовольствія опорожнилъ онъ стаканъ, не спуская все время глазъ съ ружья и спрашивая себя, какая странная, привлекательная сила была въ этомъ ружьѣ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, его грызла безпомощная злоба, что его умъ попрежнему былъ отуманенъ. Онъ былъ убѣжденъ, что это происходило отъ неудовлетворенія до сихъ поръ его жажды мести и что какъ только онъ отомститъ, то снова все будетъ благополучно. Круглый онъ былъ дуракъ, что когда-нибудь вѣрилъ такому лжецу, какъ мистеръ Фарренъ? Но, во всякомъ случаѣ, за ложь и обманъ надо было отплатить. Мистеръ Фарренъ долженъ былъ самъ узнать всю горечь разочарованія въ самыхъ завѣтныхъ своихъ надеждахъ. Надо было помѣшать блестящей свадьбѣ его дочери. Но какъ было осуществить этотъ планъ? И снова Ричардсъ сталъ употреблять всѣ силы, чтобъ поймать на лету одну изъ тѣхъ призрачныхъ идей, которыя въ бѣшенномъ вихрѣ носились вокругъ него.

Непонятная притягательная сила ружья заставила его, наконецъ, подойти къ нему. Онъ взялъ его въ руки и вдругъ свѣтлая мысль осѣнила его. Онъ понялъ, что говорило ему ранѣе ружье и чего онъ, по своей тупости, не могъ понять. Оно указывало ему на путь, гораздо болѣе вѣрный, чѣмъ сотня анонимныхъ писемъ. Ему надо было только зарядить ружье, прицѣлиться въ жениха или невѣсту, спустить курокъ и дѣло было въ шляпѣ. Потомъ онъ могъ пойти къ мистеру Фаррену и поздравить его. Вѣрный способъ достиженія цѣли находился у него подъ руками, а онъ былъ такъ глупъ и слѣпъ, что не понималъ этого. Все можно было сдѣлать просто и легко. Онъ вздохнулъ при мысли, что едва не упустилъ такого прекраснаго случая, потому что, еслибъ онъ дождался до вечера, то лѣсникъ пришелъ бы и унесъ ружье. Нѣтъ, онъ не упуститъ этого случая; по счастію, у него оставалось еще много времени и, прежде чѣмъ зайдетъ солнце, дѣло мести будетъ совершено и тяжелое бремя снято съ его души.

Но въ кого стрѣлять — въ жениха или въ невѣсту? Послѣ минутнаго размышленія, онъ рѣшилъ, что лучше въ невѣсту. Вопервыхъ, потеря единственной дочери во всякомъ случаѣ будетъ чувствительнѣе для мистера Фаррена, чѣмъ смерть чужого человѣка, а, во-вторыхъ, мистеръ Лайдъ могъ вернуться съ охоты очень поздно и пришлось бы долго дожидаться радостной минуты мести. Теперь, когда эта месть приняла опредѣленную форму, онъ сгоралъ отъ нетерпѣнія скорѣе утолить свою жгучую жажду и надругаться надъ горемъ своего врага.

Для осуществленія этого плана надо было прежде всего найти миссъ Фарренъ и узнать, что она намѣрена была дѣлать до обѣда. Онъ взялъ совокъ съ углемъ, словно идетъ затапливать каминъ и отправился прежде въ будуаръ, потомъ въ кабинетъ мистера Фаррена и, наконецъ, въ гостиную. Ея нигдѣ не было, и въ послѣдней комнатѣ сидѣла одна мистрисъ Фарренъ, но пока Ричардсъ для вида возился у камина, Эдита показалась въ дверяхъ. Она была въ гуляльномъ костюмѣ.

— Что это, Эдита? воскликнула ея мать: — ты уходишь? А я думала, что мы на свободѣ откроемъ только-что полученный изъ Парижа ящикъ съ твоимъ приданымъ.

— Я также на это разсчитывала, отвѣчала молодая дѣвушка, съ сожалѣніемъ пожимая плечами: — и это было бы гораздо пріятнѣе всякихъ прогулокъ. Но Роджеръ сказалъ мнѣ сегодня утромъ, что онъ вернется съ охоты черезъ Грейфордъ и что еслибъ я вышла къ нему на встрѣчу, то мы вмѣстѣ вернулись бы домой. Я этого вовсе не желаю и ничего не обѣщала, но знаю, что онъ будетъ меня поджидать и очень обрадуется, если я исполню его желаніе, а такъ какъ я хочу у него кой-что выпросить, то думаю, что мнѣ надо пойти къ нему навстрѣчу. Кстати, у меня вышли всѣ почтовыя марки и я прежде зайду въ почтамтъ, а потомъ уже отправлюсь въ Грейфордъ, гдѣ его и обожду.

— Иди, если это необходимо, сказала со вздохомъ мистрисъ Фарренъ: — но это очень непріятно.

— Ужасно непріятно! воскликнула Эдита: — и надо же ему было сочинить эту прогулку въ то время, когда пришелъ ящикъ съ такими прелестями! Надѣюсь, что онъ не вздумаетъ таскать меня всюду за собой, когда мы будемъ обвѣнчаны; это будетъ слишкомъ скучно. Правда, онъ добрый, милый мальчикъ и я его очень люблю, но, признаюсь, съ нимъ не очень весело. Впрочемъ, я и не могла ожидать другого; онъ всегда надоѣдалъ Хлоѣ своей глупостью и она называла его не иначе, какъ ребенкомъ, а она рѣдко ошибается.

Съ этими словами Эдита вышла изъ комнаты, и когда Ричардсъ вернулся въ буфетъ съ пустымъ совкомъ, она уже была далеко по дорогѣ въ селеніе. Но это было ничего; онъ зналъ, гдѣ ее найти и быстро составилъ планъ дѣйствія. Въ Грейфордѣ никто теперь не жилъ и онъ могъ тамъ спокойно, безъ всякой помѣхи осуществить свое намѣреніе. Къ тому же Грейфордъ былъ самой подходящей мѣстностью для дѣла мести: пока она ходила на почту, онъ могъ дойти туда другой дорогой. Минута, которой онъ такъ долго ждалъ, была близка. Онъ вскорѣ вернется, сообщитъ мистеру Фаррену роковую вѣсть и насладится его отчаяніемъ. Онъ дрожалъ отъ счастія при одной мысли, что доживетъ до этого торжества.

Онъ зарядилъ ружье и, взявъ его въ руку, направился къ дверямъ. Но черезъ минуту онъ вернулся; лучше было захватить еще зарядъ на случай осѣчки. Онъ положилъ въ карманъ нѣсколько патроновъ и вышелъ изъ дома. Во дворѣ его встрѣтили конюха и удивились, что буфетчикъ идетъ съ ружьемъ. Но всѣ знали его дурной характеръ и избѣгали столкновеній съ нимъ. Вѣроятно, онъ несъ ружье куда-нибудь по приказанію мистера Фаррена, и во всякомъ случаѣ, имъ не для чего было вмѣшиваться въ чужія дѣла. Поэтому, они пропустили его мимо себя, не сказавъ ни слова.

Достигнувъ Грейфорда, онъ свернулъ въ сторону съ дороги и, спрятавшись за изгородь сталъ поджидать Эдиту.

Онъ не питалъ ни малѣйшей злобы къ молодой дѣвушкѣ, которую хотѣлъ убить. Онъ относился къ ней вполнѣ равнодушно и она не возбуждала въ немъ ни любви, ни ненависти. Онъ смотрѣлъ на нее только какъ на орудіе нанести ударъ ея отцу и не могъ даже сожалѣть объ ней, потому что его сердце было такъ переполнено жаждой мести, что въ немъ не было мѣста для какого-либо другого чувства. Онъ жилъ и дышалъ местью; месть была его идоломъ и онъ ей всецѣло покланялся. Его умъ ужь болѣе не былъ отуманенъ; три предмета ясно представлялись ему — перенесенная имъ обида, жажда мести и способъ осуществленія этой мести; они выступали, какъ бы освѣщенные электрическимъ свѣтомъ, а все остальное было поглощено мракомъ.

Однако, пора уже было ей прійти. Отчего она мѣшкала? Не остановило ли ее что-нибудь?

Чу! На дорогѣ послышались шаги. Но это были тяжелые мужскіе шаги и, выглянувъ изъ-за изгороди, Ричардсъ увидѣлъ сельскаго полисмэна, дѣлавшаго обычный обходъ. Онъ не смотрѣлъ по сторонамъ, а шагалъ мѣрно, торжественно, не помышляя, что близь него вскорѣ совершится страшное преступленіе. Да почему ему было и думать объ этомъ? Годами онъ обходилъ свой околодокъ и никогда не случалось ничего подобнаго; не было причины и теперь совершиться преступленію. Онъ спокойно, медленно удалился. Его синій мундиръ ни мало не испугалъ Ричардса, не возбудилъ въ немъ и мысли о правосудіи, о карѣ за подготовляемое преступленіе. Нѣтъ, ничто не могло его отвлечь отъ задуманнаго рокового намѣренія.

Послѣ ухода полицейскаго стража, наступила снова тишина. Нервы Ричардса были такъ напряжены, что ожиданіе было для него нестерпимымъ. Неужели Эдита никогда не придетъ? Онъ пошелъ бы къ ней на встрѣчу, но отъ почтамта вели двѣ дороги и онъ могъ съ ней разойтись; поэтому, онъ остался на своемъ мѣстѣ и устремилъ глаза въ ту сторону, откуда она должна была появится.

Вотъ показалась надъ изгородью, окаймлявшей дорогу, женская шляпка. Кто бы это былъ? Шляпка медленно подвигалась. Онъ затаилъ дыханіе. Шляпка останавилась. Онъ заскрежеталъ зубами отъ нетерпѣнія и судорожно застоналъ, скорѣе какъ дикій звѣрь, нежели какъ человѣкъ. Черезъ минуту или много двѣ, онъ увидитъ кто скрывался подъ этой шляпкой, но ему было невыносимо оставаться въ невѣденіи и такое короткое время. Злобно проклиналъ онъ того, кто устроилъ эту изгородь. Отчего дураки не обрѣзали ее ниже. Вотъ шляпка приближается къ отверстію и его муки окончатся. Еще мгновеніе и онъ вздохнулъ свободнѣе — это была миссъ Фарренъ.

Молодая дѣвушка шла очень тихо, зная, что ея женихъ не могъ быть еще на мѣстѣ свиданія.

При видѣ ея, Ричардсъ, съ дико-сверкающими глазами, взвелъ курокъ и приложилъ ружье къ плечу. Рука его прежде дрожала, но теперь она была тверда, и чтобы не промахнуться, онъ положилъ дуло на крѣпкой сучекъ въ изгороди.

Она сдѣлала нѣсколько шаговъ и поровнялась съ нимъ. Блеснулъ огонекъ, раздался выстрѣлъ и все кончено. На дорогѣ лежалъ безжизненный трупъ.

Для Ричардса это убійство было только необходимымъ подготовленіемъ къ тому блаженству, которое онъ себѣ подготовлялъ. Его цѣль будетъ достигнута лишь въ ту минуту, когда онъ увидитъ отчаяніе своего господина и торжественно заявитъ ему, что онъ самъ своей ложью навлекъ на себя и на всю свою семью это страшное несчастіе. Поэтому, онъ не остался ни минуты подлѣ своей жертвы, а, убѣдившись, что она дѣйствительно умерла, поспѣшилъ назадъ въ Гезель-Голлъ. По дорогѣ онъ представлялъ себѣ, что произойдетъ между ними. Вѣроятно, онъ найдетъ мистера Фаррена, который чувствовалъ себя не совсѣмъ здоровымъ, въ кабинетѣ или въ туалетной. Ричардсъ подойдетъ къ нему и во что бы то ни стало выскажетъ ему все; даже еслибы пришлось запереть дверь, чтобы онъ выслушалъ до конца, то Ричардсъ не остановится и передъ этимъ. Какъ приметъ мистеръ Фарренъ роковую вѣсть? Вскрикнетъ онъ? Или упадетъ, сраженный горемъ? Бросится ли онъ на него и захочетъ силой заставить его замолчать? Во всякомъ случаѣ, надо было приготовиться ко всему и Ричардсъ снова зарядилъ ружье.

Однако, онъ ошибся на счетъ мѣста, гдѣ произойдетъ встрѣча между нимъ и его господиномъ. Мистеръ Фарренъ почувствовалъ себя гораздо лучше и, выйдя въ паркъ, отправился на встрѣчу къ Роджеру. Не успѣлъ онъ сдѣлать нѣсколько шаговъ, какъ увидалъ передъ собою человѣка, который шелъ съ ружьемъ въ рукахъ и, очевидно, въ большомъ волненіи что-то бормоталъ про себя. Узнавъ въ немъ своего образцоваго слугу, Ричардса, мистеръ Фарренъ остановился въ изумленіи. Дѣйствительно, Ричардсъ представлялъ теперь странное зрѣлище. Глаза его дико блестѣли изъ подъ нависшихъ густыхъ бровей; его черные волосы безпорядочно торчали во всѣ стороны; лицо было неестественно желто и повременамъ онъ махалъ ружьемъ съ какой-то странной торжествующей улыбкой.

— Это вы, Ричардсъ? воскликнулъ мистеръ Фарренъ: — гдѣ вы были и что вы дѣлаете съ этимъ ружьемъ?

Ричардсъ вздрогнулъ. Онъ не замѣтилъ приближенія своего господина. Неожиданность этой встрѣчи его нѣсколько ошеломила. Онъ подготовилъ въ своемъ умѣ совершенно иную сцену для ихъ объясненія. Онъ остановился передъ мистеромъ Фарреномъ, посмотрѣлъ на него пристально и захохоталъ.

— А блестящую партію дѣлаетъ миссъ Фарренъ! произнесъ онъ ядовито: — женихъ богатый и, говорятъ, будетъ лордомъ. Вы, я думаю, очень рады, что у васъ дочь будетъ графиней?

Мистеръ Фарренъ подумалъ, что Ричардсъ, вѣроятно, былъ пьянъ и потому сказалъ рѣзко:

— О чемъ вы болтаете? Отвѣчайте мнѣ прямо на мой вопросъ.

Ричардсъ намѣревался мало-по-малу повѣдать мистеру Фаррену роковую вѣсть, сначала туманными намеками возбудить въ немъ опасенія и потомъ продлить его агонію какъ можно долѣе. Но, видя теперь передъ собой столь давно-ожидаемое осуществленіе неутомимой жажды мести, онъ не имѣлъ силы отсрочить хоть на минуту свое блаженство.

— Чортъ васъ возьми! воскликнулъ онъ, давая просторъ своей злобѣ: — стану я вамъ отвѣчать на ваши вопросы, когда я вамъ говорю, что всѣ ваши блестящія надежды погибли. Я отнялъ ихъ у васъ, потому что вы отняли у меня мою ферму и именно на томъ самомъ мѣстѣ. Еслибы вы поступили со мною честно, то и сами были бы счастливы, а теперь ваша дочь никогда не выйдетъ замужъ за мистера Лайда и ни за кого другого. Мы съ этимъ старымъ ружьемъ обдѣлали славное дѣльце въ Грейфордѣ. Вы заставили меня разочароваться въ моихъ надеждахъ, такъ разочаруйтесь же и сами въ своихъ надеждахъ. Ха-ха-ха! надѣюсь, что вы сожалѣете теперь, что обманули меня!

— Я не хочу говорить съ пьянымъ, произнесъ строго мистеръ Фарренъ, все болѣе и болѣе убѣждаясь, что онъ пьянъ и не знаетъ, что болтаетъ: — отдайте мнѣ ружье и пойдите проснитесь.

Эти слова еще болѣе распалили гнѣвъ Ричардса. Онъ не могъ насладиться своей местью, если мистеръ Фарренъ не вѣрилъ ему.

— Проспаться! воскликнулъ онъ: — я трезвѣе васъ и никогда не лгу, какъ вы. Я вамъ говорю: она мертва! мы съ этимъ старымъ ружьемъ ее уложили. Пойдите въ Грейфордъ и вы увидите, что сталось со всѣми вашими блестящими надеждами.

— Пьяный негодяй! произнесъ съ презрѣніемъ мистеръ Фарренъ и, бросившись на него, хотѣлъ вырвать у него ружье.

Ричардсъ отскочилъ на два шага. Имъ овладѣло дикое бѣшенство.

— Теперь вы мнѣ повѣрите! воскликнулъ онъ и выстрѣлилъ. Мистеръ Фарренъ упалъ смертельно раненный въ грудь.

На выстрѣлъ сбѣжались люди, работавшіе неподалеку и увидали, что Ричардсъ сидѣлъ на землѣ подлѣ бездыханнаго трупа своего господина, самодовольно улыбаясь.

— Вотъ величайшій лжецъ на свѣтѣ, сказалъ онъ, спокойно указывая на трупъ: — но я ему отплатилъ. Я лишился, благодаря ему, всего, на что надѣялся, а онъ по моей милости разочаровался во всѣхъ своихъ надеждахъ. Око за око, зубъ за зубъ. Это совершенно справедливо.

Но вдругъ лицо его исказилось; онъ вскочилъ и дико застоналъ:

— О, мракъ! мракъ! На меня находятъ тучи! Спасите меня! Спасите! Я ничего не вижу!

---

Когда вѣсть о роковой трагедіи, разыгравшейся въ Гезель-Голлѣ, достигла до замка Эйтина, то Хлоя, конечно, вспомнила о предсказаніи ясновидящаго, а Пегги съ торжествомъ стала доказывать, что ея теорія о блуждающихъ огняхъ вполнѣ подтвердилась. Плоды, посѣянные ложью, естественно распространяютъ суевѣріе, одну изъ многочисленныхъ вѣтвей лжи.

XXII.

Прошло два года. Въ отдѣльномъ вагонѣ почтоваго поѣзда изъ Эйтина въ Лондонъ сидѣла только что обвѣнчанная молодая чета, веселая, счастливая.

— Роджеръ, говорила молодая: — я никогда не думала, что ты такой ораторъ. Благодаря за поздравленія, ты говорилъ просто, ясно и въ тридцати или сорока словахъ высказалъ все, что слѣдовало, ни разу не заикнувшись. Но какой вздоръ несли всѣ остальные и какіе расточали глупые комплименты! Никто изъ ораторовъ не говорилъ искренно и никто изъ слушателей имъ не вѣрилъ — къ чему же вся эта безсмысленная ложь? Говорятъ, что свадебный завтракъ не можетъ безъ этого бойтись, но, право, я думаю, что и это ложь.

— Я совершенно съ тобою согласенъ, Хлоя, отвѣчалъ Роджеръ Лайдъ: — и, конечно, всегда и во всемъ буду съ тобою соглашаться теперь. Дѣло въ томъ, что ложь такъ присуща свѣту, что безъ нея нельзя ступить ни шага.

— Ты не знаешь, что эта заразительная болѣзнь едва не погубила моего счастія, промолвила Хлоя, прижимаясь къ мужу: — я тебѣ когда-нибудь это разскажу. Я съ тѣхъ поръ возненавидѣла ложь и очень счастлива, что ты также ее ненавидишь. Это ужасно опасная болѣзнь. Одна ложь влечетъ за собою другую и этому нѣтъ конца. Стоитъ только нравственное сознаніе правды и чести подчинить свѣтской рутинѣ, и мало-по-малу заглушишь въ себѣ всякую совѣсть. Роджеръ! Начнемъ-ка крестовый походъ противъ лжи! Я буду Петромъ Пустынникомъ, а ты Годфридомъ Бульонскимъ. Быть можетъ, наша попытка возстать противъ свѣтской рутины принесетъ пользу; во всякомъ случаѣ, можно попытать счастія, не правда ли?

А поѣздъ, между тѣмъ, летѣлъ безъ оглядки къ великому центру свѣтской рутины, мишуры и лжи, къ Лондону, гдѣ мистеръ и мистрисъ Лайдъ собирались провести свой медовый мѣсяцъ.

КОНЕЦЪ.

"Отечественныя Записки", №№ 1—2, 1882