ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛѢДІЕ
Н. И. КОСТОМАРОВА
править
Изъ помѣщенныхъ въ этой книгѣ статей Николая Ивановича Костомарова, только одна: «Семейный бытъ въ произведеніяхъ южно-русскаго народнаго пѣсеннаго творчества» предназначалась самимъ авторомъ для печати въ ближайшемъ будущемъ и принадлежитъ къ его ученымъ работамъ; остальныя какъ въ прозѣ, такъ и въ стихахъ, написанныя подъ впечатлѣніемъ минуты и, такъ сказать, про себя, оставались черновыми набросками — и авторъ позабылъ о нихъ. Печатаемъ ихъ здѣсь какъ его литературное наслѣдіе.
Происхожденіе «Автобіографіи» было таково. Въ началѣ 1875 года Николай Ивановичъ былъ тяжко боленъ тифомъ и, находясь въ безпамятствѣ и въ безнадежномъ положеніи, лишился матери. Здоровье его поправлялось медленно, зрѣніе упало совершенно. Разбитый душевно и физически, онъ долженъ былъ подчиниться предписанію врачей, подъ угрозою слѣпоты воспретившихъ ему на продолжительное время ученыя занятія, требующія напряженія зрѣнія и мысли. Такой приговоръ врачей еще болѣе удручалъ нравственное состояніе Николая Ивановича. «Жить безъ дѣла — говорилъ онъ — это хуже смерти, а ослѣпнуть — это жить безъ дѣла». Въ это время одинъ изъ пріятелей далъ Николаю Ивановичу совѣтъ продиктовать въ продолженіе лѣта свою біографію и дополнять ее, сообразно съ возстановляющеюся послѣ болѣзни силою памяти: это не трудъ, а времяпровожденіе, занимательное и для него самого, привыкшаго спокойно относиться къ пережитымъ ударамъ судьбы, — занимательное и для тѣхъ, кто прочтетъ эту автобіографію. Но развѣ возможно писать или диктовать о себѣ цѣлые мѣсяцы, и кому нужна его біографія? говорилъ Н. И. — Близкіе люди успокаивали его объясненіемъ, что, начавши о себѣ, онъ непремѣнно скажетъ многое и о другихъ, имѣвшихъ отношенія къ нему лично или къ его ученой дѣятельности, и такимъ образомъ, составится небольшой очеркъ его времени. «Плохой я наблюдатель въ сферѣ современной жизни», говорилъ Н. И.: «я привыкъ изучать прошлое, въ немъ жить, имъ всецѣло заниматься, и не даромъ, съ ранней молодости и до конца моихъ дней, бродить по кладбищамъ — любимѣйшая для меня прогулка».
Но какъ ни трудна была задача писать о себѣ, H. Н. былъ вынужденъ за нее приняться, чтобъ «убить свое время» — и въ началѣ 1875 года сталъ диктовать «Автобіографію». Чуть не съ первыхъ словъ ему пришлось убѣдиться, что многое изъ того, что относилось къ его жизни и личности, ускользнуло изъ его богатой памяти. Изъ этого онъ заключалъ, что позабытое не представляло, вѣроятно, живого интереса для него самого и, стало быть, еще менѣе можетъ интересовать другихъ, т.-е. будущихъ читателей «Автобіографіи». Для того, чтобы Н. И. не затруднялъ своей памяти и своихъ нервовъ припоминаніями именъ или времени событій, ему было предложено обозначать при диктовкѣ вопросительными знаками такія мѣста, гдѣ являлось сомнѣніе въ точности, а по возвращеніи въ Петербургъ изъ лѣтняго пребыванія на югѣ Россіи — навести справки. Вопросительные знаки ставились; читатель найдетъ ихъ на 1 и 35 страницахъ «Автобіографіи», но они такъ и остались безъ предполагавшихся справокъ, потому что Н. И., по возвращеніи въ Петербургъ въ первыхъ числахъ октября, не хотѣлъ и слушать объ автобіографіи: онъ чувствовалъ, что можетъ уже употреблять свое время на занятіе наукой — и приступилъ къ трудамъ надъ 6-мъ выпускомъ «Русской Исторіи въ жизнеописаніяхъ». Въ лѣтнее время 1876 и 1877 годовъ Н. И., послѣ своихъ побывокъ на Валаамѣ и въ Нарвѣ, продиктовалъ замѣтки объ этихъ мѣстностяхъ, для занесенія ихъ на страницы автобіографіи — и затѣмъ она была имъ покинута. Въ послѣдующіе годы случалось, однако, что если взятая имъ съ собой на лѣто въ деревню ученая работа оканчивалась ранѣе времени возвращенія въ городъ, то можно было предложить Николаю Ивановичу е убивать" остающіеся дни лѣтняго сезона дополненіяни къ автобіографическому разсказу. Но это удавалось рѣдко. Собираясь въ 1881 году на Кавказъ, для присутствовали на археологическомъ съѣздѣ въ Тифлисѣ, Н. И. вспомнилъ о III съѣздѣ, отправлявшемся въ 1874 году въ Кіевѣ и замѣтилъ, что о томъ съѣздѣ, какъ ему помнится, такое слабое и недостаточное описаніе въ Автобіографіи, что предполагая дополнить его, онъ пріостановилъ переписываніе ее на чистые лнеты. Но едва было предложено сдѣлать такое дополненіе, какъ Н. И. воскликнулъ: «ахъ, опять Автобіографія, оставимъ ее», — и переворотивши нѣкоторые листы, сдѣлавши кое-гдѣ незначительныя поправки и надписавши собственноручно на первомъ листѣ посвященіе, попросилъ убрать ее разъ навсегда.
Печатаніе «Автобіографіи» цѣликомъ было неудобно по близости описываемаго времени, даже и тамъ, гдѣ отзывы о разныхъ лицахъ не представляли ничего, кромѣ выраженія высокаго уваженія къ нимъ. Пропущенныя мѣста замѣнены черточками и многоточіемъ.
Изъ напечатанныхъ здѣсь стихотвореній, одно, подъ заглавіемъ «Еврейськи Спиванки», отданное въ 1843 году авторомъ для малорусскаго сборника «Снипъ», доставлено послѣ смерти автора издателемъ «Снопа» А. А. Корсуновымъ; другое: «Въ осени — лѣто», написано въ 1880 году; остальныя, написанныя въ различные и давніе годы, отданы были авторомъ во время его жительства въ Саратовѣ А. Н. Пасхаловой (впослѣдствіи Мордовцевой), послѣ ея кончины найдены въ ея бумагахъ въ 1886 году и обязательно доставлены Д. Л. Мордовцевымъ. Стихотвореніе, написанное въ Крыму въ 1852 году, во время кратковременнаго отпуска изъ Саратова, составляетъ новую редакцію стихотворенія, написаннаго въ 1841 году подъ названіемъ «Пантикапея»: оба вызваны видомъ воспорскихъ могилъ и разрытаго кургана.
«Украинскія сцены изъ 1649 года», также найденныя въ бумагахъ г-жи Мордовцевой, написаны въ сороковыхъ годахъ и служатъ яркимъ свидѣтельствомъ того глубокаго интереса къ личности и эпохѣ Богдана Хмельницкаго, которымъ былъ проникнутъ Н. И. съ молодыхъ лѣтъ и къ которымъ не охладѣвалъ, не смотря на многіе годы обязательнаго жительства въ Саратовѣ, не представлявшемъ средствъ въ окончательной отдѣлкѣ монографіи о Богданѣ Хмельницкомъ, выпущенной въ свѣтъ только въ 1857 году.
«Послѣдняя работа» — начало разсказа изъ жизни фельдмаршала Миниха — писана въ послѣдніе дни жизни Николаемъ Ивановичемъ, когда, въ изнеможеніи отъ страданій, онъ все еще скучалъ «безъ дѣла» и употреблялъ невѣроятныя усилія, чтобъ написать двѣ-три строчки, иногда нѣсколько буквъ, или поставить какой-либо знакъ, затѣмъ — перо выпадало изъ рукъ больного. Разсказъ этотъ не озаглавленъ авторомъ, а названъ здѣсь «Послѣдней работой» потому, что этотъ разсказъ дѣйствительно былъ послѣдней работой Николая Ивановича.
Чистый доходъ отъ продажи экземпляровъ этаго изданія назначается въ пользу С.-Петербургскаго Комитета Грамотности.