Ливерпульское общество финансовых реформ (Янжул)/ОЗ 1879 (ДО)

Ливерпульское общество финансовых реформ
авторъ Иван Иванович Янжул

Опубл.: 1879. Источникъ: az.lib.ru • Статья четвертая.

ЛИВЕРПУЛЬСКОЕ ОБЩЕСТВО ФИНАНСОВЫХЪ РЕФОРМЪ¹.

¹ См. «Отеч Записки», за іюль, августъ и сентябрь.

II. Критика расходовъ на содержаніе королевскаго двора и на пенсіи.

Ни одна отрасль государственныхъ расходовъ |въ исторіи англійскаго бюджета, вѣроятно, не подвергалась столь различнымъ преобразованіямъ въ сравнительно короткій періодъ времени и не вела за собой такой оживленной парламентской борьбы, какъ цивиль-листъ или расходы на содержаніе двора. До конца XVII вѣка цивиль-листъ не существовалъ въ современномъ смыслѣ этого слова: всѣ доходы правительства прямо поступали къ королю, который и былъ отвѣтственъ уже за всѣ издержки правительства, какого бы рода онѣ ни были, т. е. уплачивалъ безразлично всѣ расходы государства. Послѣ революціи 1688 г., произошла первая важная въ этомъ отношеніи перемѣна: тяжесть расходовъ морскихъ и военныхъ и уплата по государственному долгу были настолько уже велики, что для покрытія ихъ были назначены спеціальные источники, исключенные изъ непосредственнаго распоряженія королевской власти, съ которой была снята обязанность ихъ уплачивать. Окончательно это начало было установлено въ царствованіе Анны, при которой прошелъ законъ о цивиль-листѣ (Civil List Act), ограничившій расходъ денегъ, ассигнуемыхъ парламентомъ королевѣ, исключительно расходами на гражданское управленіе (Civil Government). Такимъ образомъ, въ прежнее время, понятіе цивиль-листъ было весьма широко и включало въ себя, кромѣ расходовъ двора, всѣ государственные расходы, исключая военныхъ, морскихъ и уплаты процентовъ и погашенія по займамъ. Лишь съ ходомъ времени это понятіе начинаетъ болѣе и болѣе съуживаться и ограничиваться вмѣстѣ съ постепеннымъ исключеніемъ изъ цивиль-листа различныхъ расходовъ гражданскаго управленія и образованіемъ изъ нихъ самостоятельныхъ рубрикъ бюджета. Еще при Георгѣ IV (въ 1820 году) къ цивиль-листу относились всѣ расходы на министерство иностранныхъ дѣлъ и большая часть расходовъ на юстицію, и не ранѣе настоящаго царствованія королевы Викторіи цивиль-листъ въ англійскомъ бюджетѣ сдѣлался тѣмъ, чѣмъ онъ понимается въ континентальной Европѣ, т. е. исключительно росписью расходовъ на содержаніе главы государства съ его семействомъ и придворнаго вѣдомства, вмѣстѣ съ издержками, зависящими непосредственно отъ воли монарха.

Первая наиболѣе извѣстная и рѣшительная попытка критической оцѣнки этихъ расходовъ англійскаго бюджета принадлежитъ знаменитому оратору прошлаго вѣка Борку, который въ своей парламентской рѣчи «объ экономической реформѣ», 11-го февраля 1780 года, выступилъ съ планомъ преобразованія между прочимъ расходовъ придворнаго вѣдомства, которые онъ называлъ «оплотомъ расточительности и дѣвственной крѣпостью, которую никто еще не бралъ приступомъ»^[1]. Рѣчь эта замѣчательна болѣе съ внѣшней стороны, какъ образецъ блестящаго краснорѣчія, нежели по богатству своего содержанія: сущность ея, по отношенію въ разбираемому вопросу, заключается въ нападкахъ на остатки феодализма въ формѣ различныхъ герцогскихъ и графскихъ владѣній (Честеръ, Ланкастеръ, Корнвалисъ и пр.) съ особыми для каждаго придворными штатами и безполезными для нихъ расходами. Боркъ требовалъ уничтоженія какъ этихъ штатовъ, такъ и нѣкоторыхъ другихъ придворныхъ должностей. Въ то же самое время, другой членъ парламента Доннингъ предложилъ заявить, что «во-первыхъ, вліяніе вороны увеличилось, увеличивается и должно быть уменьшено, и во-вторыхъ, что парламентъ имѣетъ право изслѣдовать и исправить недостатки цивиль-листа, какъ и всякой отрасли общественнаго расхода». Это мнѣніе было принято большинствомъ 113 голосовъ, но привело за собой лишь незначительное сбереженіе. При воцареніи Георга IV (1820 года), опять былъ поднятъ вопросъ о пересмотрѣ и ограниченіи расходовъ двора по мысли извѣстнаго лорда Брума: онъ предложилъ перечислить въ государственное казначейство какъ тѣ доходы короны, на которые еще нападалъ Боркъ (т. е. отъ земельныхъ владѣній), такъ и доходы случайные, большею частію феодальнаго происхожденія^[2]. Кромѣ того, Брумъ предлагалъ исключить изъ цивиль-листа расходы на жалованье судебнаго вѣдомства, иностраннаго министерства и нѣкоторыя парламентскія издержки, которыя также входили въ счетъ цивиль-листа. Вмѣсто же отнятыхъ у короля доходовъ, по его мысли, слѣдовало назначить ежегодную дотацію изъ общихъ государственныхъ средствъ. Какъ извѣстно, это предложеніе, благодаря энергической оппозиціи со стороны министерской партіи и лично Каннинга, потерпѣло крушеніе и было отвергнуто большинствомъ голосовъ. Тѣмъ не менѣе справедливость его заявленія выразилась въ томъ фактѣ, что когда, черезъ одинадцать лѣтъ, на престолъ Англіи вступилъ новый монархъ (Вилліамъ IV), то новое министерство 1831 года уже само рекомендовало парламенту принять въ настоящемъ случаѣ тѣ самыя мѣры, которыя были отвергнуты вслѣдствіе протеста Каннинга, и дѣйствительно, нѣкоторыя изъ предложенныхъ Брумомъ измѣненій были немедленно приняты и цивиль-листъ съ 850,000 ф. с. при Георгѣ IV былъ пониженъ до 510,000 ф. с. при Вилліамѣ IV. Наконецъ, нѣсколько позднѣе, при вступленіи на престолъ нынѣ царствующей королевы Викторіи, произошло дальнѣйшее пониженіе: одинъ изъ первыхъ же законодательныхъ актовъ, изданныхъ при ней, гласитъ, что королева отдаетъ, какъ и ея предшественники, всѣ свои наслѣдственные доходы въ распоряженіе парламента и что съ этихъ поръ эти доходы будутъ поступать прямо въ государственную казну. Съ своей стороны, для возмѣщенія этихъ доходовъ, парламентъ ежегодно назначаетъ сумму въ 385,000 ф. с., которая и идетъ «для поддержанія придворнаго вѣдомства ея величества, чести и достоинства короны». Важное ограниченіе сверхъ того сдѣлано относительно пенсій: королева можетъ раздавать ихъ лишь на сумму не свыше 1,200 фунъ стерл. въ годъ^[3].

Такимъ образомъ, ливерпульское общество финансовыхъ реформъ имѣло передъ собой проторенный путь, по которому ему предстояло слѣдовать въ своей критикѣ расходовъ на содержаніе королевскаго двора. Оно видимо придавало этимъ расходамъ особенно важное значеніе, ибо критикой ихъ открывается и начинается печатная дѣятельность ассоціаціи. Первый трактатъ первой же серіи носитъ названіе «Цивиль-листъ», и второй — «Цивиль-листъ и расходы на пенсіи», и кромѣ того, тому же вопросу спеціально посвященъ особый трактатъ второй серіи (№ XIV), не говоря уже о томъ, что ливерпульскому обществу приходится касаться расходовъ на содержаніе двора и во многихъ иныхъ трактатахъ, посвященныхъ другимъ финансовымъ вопросамъ.

Первый трактатъ открывается бѣглымъ статистическимъ обзоромъ всѣхъ расходовъ мирнаго времени, начиная со временъ Георга I, за исключеніемъ платежей по государственнымъ долгамъ. При этомъ королѣ означенные расходы составляли по даннымъ ассоціаціи около двухъ съ половиною милліоновъ фунтовъ стерлинговъ, при Георгѣ II — 2 милліои. 766 тыс. ф. с., при Георгѣ III — почти то же самое (въ 1792 году), но при Георгѣ IV — уже 21 милліон., при Вилліамѣ IV (1835 г.) −15 мил. и при королевѣ Викторіи (1848 г.) — уже 24 мил. ф. с. «Привычка въ расточительнымъ и опустошительнымъ издержкамъ, замѣчаетъ при этомъ трактатъ: — никогда не уничтожалась, но впродолженіе царствованія Вилліама IV были сдѣланы сильныя и успѣшныя попытки въ экономіи, благодаря всеобщему настойчивому народному требованію сокращенія расходовъ. Эти условія, однако, когда народное вниманіе было обращено на другіе предметы, ослабѣли и каждый годъ издержки постоянно увеличивались. Настоящее правительство довело ихъ до небывалой и крайней высоты: издержки 1848 года превосходятъ 1835 годъ на цѣлую половину!» Но даже и безъ этихъ цифръ, по словамъ трактата, можно судить о непреложной необходимости финансовыхъ реформъ на основаніи нагляднаго печальнаго положенія всѣхъ классовъ народа въ Британскомъ королевствѣ. «Наши купцы, мануфактуристы и ремесленники, не имѣя болѣе надежды на прибыль, которая должна была бы вознаграждать ихъ трудолюбіе, уже цѣлые годы отчаянно борятся, чтобы спастись отъ полнаго разрушенія и многіе изъ нихъ, несмотря на всю опытность и искуство, пали въ этой борьбѣ. Наши рабочіе всякаго рода въ замѣнъ своего крайне тяжелаго труда едва могутъ заработать средства даже недостаточныя для голаго существованія; тысячи изъ нихъ, по недостатку спроса на трудъ, попали въ рабочіе дома, чтобы только спастись отъ голодной смерти».

Нарисовавъ такую печальную картину экономическаго положенія народа, трактатъ переходитъ къ указанію первыхъ и главнѣйшихъ мѣръ для его поправленія: «абсолютно необходимо, по его мнѣнію, экономизировать народный (т. е. государственный) доходъ съ самой сильной бережливостью, почему правительственныя издержки должны быть ограничены строжайшими предѣлами одной непреложной необходимости». "Истинное предупредительное средство противъ излишнихъ издержекъ заключается въ уменьшеніи нашихъ военныхъ вооруженій, уничтоженіи всѣхъ синекуръ, незаслуженныхъ пенсій и ничѣмъ не заработанныхъ, а потому безчестныхъ и несправедливыхъ платежей всякаго рода, получаемыхъ отъ правительства. Со стороны канцлера казначейства и главъ отдѣльныхъ отраслей государственнаго управленія, при этомъ, требуется постоянное и усиленное наблюденіе надъ каждой статьей расхода. Но одно сокращеніе издержекъ еще далеко не исчерпываетъ всего, что требуется: важное уменьшеніе существующаго чрезмѣрнаго обложенія, всецѣлая ревизія существующей системы взиманія налоговъ и, наконецъ, приступъ къ будущему постепенному уменьшенію государственныхъ долговъ — все это вмѣстѣ настоятельно вызывается простыми требованіями справедливости и здравой политики. Но ненужно забывать, однако, добавляетъ трактатъ, что къ этимъ мѣрамъ необходимымъ и первымъ шагомъ должно служить все-таки сокращеніе расходовъ, почему къ этой именно цѣли и направляются первоначальныя усилія ассоціаціи финансовыхъ реформъ. Она убѣждена притомъ, что для того чтобы данныя мѣры были дѣйствительны и послужили успѣшно хорошимъ примѣромъ, урѣзываніе расходовъ должно начаться съ высшихъ сферъ… согласно чему ассоціація и указываетъ тотъ крайній предѣлъ, до котораго могутъ простираться издержки содержанія королевскаго семейства (Cost of Royalty)^[4]. «Едва ли возможно отрицать послѣ всѣхъ въ разное время указанныхъ нами данныхъ, утверждаетъ другой трактатъ Ливерпульскаго Общества: — что наше государственное хозяйство отличается крайней расточительностью: безполезныя, но дорого оплачиваемыя должности, жалованье чиновниковъ внѣ всякаго отношенія въ ихъ заслугамъ, cинекурныя мѣста, съ которыми никакихъ обязанностей не связано, вознагражденія за уничтоженныя должности, которыя никогда бы не должны существовать, наконецъ соединеніе за бездѣльемъ нѣсколькихъ должностей въ одномъ и томъ же лицѣ, короче, всѣ признаки расточительности государственныхъ денегъ составляютъ господствующую черту англійскаго бюджета во всѣхъ отрасляхъ управленія; къ сожалѣнію, придворное вѣдомство въ этомъ отношеніи нетолько не составляетъ исключенія, но даже служитъ живымъ примѣромъ и нелестнымъ образцомъ всѣхъ указанныхъ недостатковъ, вліяющихъ вредно сначала на великихъ и сильныхъ людей земли сей, а черезъ нихъ и на весь народъ, на всѣ классы до самаго низшаго по общественной лѣстницѣ… Но когда больна голова, заключаетъ трактатъ метафорой, то естественно и неизбѣжно, что и все тѣло и его члены должны быть не въ порядкѣ»^[5]. Затѣмъ, трактатъ ливерпульской ассоціаціи финансовыхъ реформъ обращается къ подробному исчисленію расходовъ придворнаго вѣдомства съ цѣлью указать всѣ его недостатки и возможныя сокращенія издержекъ. Всѣ расходы по содержанію королевскаго двора, въ широкомъ смыслѣ, покрываются изъ трехъ источниковъ: цивиль-листомъ въ 385 тыс. ф. с., ассигнованнымъ парламентомъ еще въ 1837 году, доходами съ удѣльныхъ имѣній (Appanage) и различныхъ королевскихъ прерогативъ, сумма которыхъ не можетъ быть точно опредѣлена, и въ-третьихъ (что составляетъ исключительную особенность англійскаго бюджета) расходы на содержаніе королевскихъ дворцовъ и парковъ не включаются въ цивиль-листъ, а составляютъ особую статью бюджетныхъ назначеній на расходъ «по общественнымъ зданіямъ и работамъ» (Public Works and Buildings). Главнѣйшимъ образомъ, ливерпульское общество разбираетъ первую категорію придворныхъ расходовъ, т. е. цивиль-листъ въ его тѣсномъ значеніи — содержанія назначеннаго парламентомъ на придворное вѣдомство. Ежегодная сумма эта, 385 тыс., распредѣляется, согласно закону, слѣдующимъ образомъ: 60,000 ф. с. — на «личные, безконтрольные расходы королевы» (Her Majesty’s Privy Purse), 13,200 ф. с. — на «награды», «спеціальныя услуги» и «дѣла благотворительности», 1,200 ф. с. — на «пенсіи по личному пожалованію королевы» и 8,040 ф. с. безъ спеціальнаго назначенія (unappropriated money). За этими не многими исключеніями, вся остальная наибольшая часть цивиль-листа распредѣляется по четыремъ департаментамъ или отдѣленіямъ придворнаго вѣдомства: департаментъ оберъ-каммергера (Lord Chamberlain) завѣдуетъ содержаніемъ и расходами двора, за исключеніемъ кухни и конюшенъ; департаментъ оберъ-гофмейстера (Lord Stewart) вѣдаетъ всѣ расходы по кухнѣ; департаментъ оберъ-шталмейстера — по королевскимъ конюшнямъ и охотѣ, и департаментъ оберъ-гардеробмейстера (теперь Mistress of the Robes) завѣдуетъ расходами на придворные костюмы. Всѣ расходы по этимъ четыремъ департаментамъ раздѣляются въ свою очередь на двѣ категоріи: a) уплата по счетамъ поставщиковъ — ремесленниковъ и торговцевъ и b) расходы на личный составъ придворнаго вѣдомства или жалованье придворнаго штата.

Первая категорія придворныхъ расходовъ поглощаетъ изъ всего бюджетнаго назначенія около половины — до 174 тыс. ф. с., и противъ нихъ трактаты ливерпульскаго общества почти не возражаютъ, ограничиваясь лишь указаніями нѣкоторыхъ выдающихся издержекъ. Дѣйствительно, въ большинствѣ ихъ нельзя не назвать весьма умѣренными, хотя иногда и встрѣчаются статьи расходовъ, своей высотой привлекающія вниманіе ливерпульской ассоціаціи. Такъ, напримѣръ, въ первомъ департаментѣ дворцоваго управленія — оберъ- каммергера, означены всѣ ежегодные расходы на перчаточниковъ въ 97 фунтовъ стерл., на портнихъ — 25 ф. с., шляпошниковъ — 14 ф. с., но за то въ то же время на обойщиковъ, драпировщиковъ и рѣзчиковъ по дереву показана огромная сумма въ 11,381 ф. с.: такой расходъ вполнѣ умѣстенъ и понятенъ, по мнѣнію трактата, однажды въ нѣсколько лѣтъ, при отдѣлкѣ дворцовъ, но повторяемый ежегодно уже является чрезмѣрно высокимъ. Тоже замѣчаніе относится и къ значительному расходу на оружейниковъ: на этихъ послѣднихъ ремесленниковъ, показанныхъ вмѣстѣ со слесарями и кузнецами, ежегодно затрачивается до 4,119 фун. стер.

Во второмъ департаментѣ — оберъ-гофмейстера, большинство счетовъ также отличается умѣренностію, хотя и тутъ нѣкоторыя цифры привлекаютъ вниманіе трактата: такъ весь расходъ на королевины путешествія не превосходитъ 1,050 ф. с. въ годъ, еще болѣе ничтоженъ расходъ по этому департаменту на королевскія яхты — всего лишь 45 ф. с., но зато расходъ на пиво и эль составляетъ 2.811 ф. с., ликеры — 1,843 ф. с., вина — 4,850 ф. с., молоко и сливки — 1,478 ф. с., хотя существуютъ для поставки послѣднихъ продуктовъ казенныя образцовыя фермы, и, наконецъ, даже на такой продуктъ, столь мало употребляемый при дворѣ, какъ сальныя свѣчи, ежегодно расходуется сравнительно значительная сумма въ 679 ф. с.

Самый крупный расходъ, останавливающій вниманіе въ третьемъ департаментѣ — оберъ-шталмейстера, составляютъ издержки на ливреи: для этой цѣли расходуется 6,208 ф. с., вдвое болѣе нежели на самый существенный предметъ департамента — лошадей (3,845 ф. с.), болѣе чѣмъ ихъ фуражъ (5,308 ф. с.) или чѣмъ на экипажи (4,215 ф. с.); остальные расходы большею частію крайне ничтожны (напр. на пріобрѣтеніе хлыстовъ и кнутовъ 46 ф. с., удилъ и шпоръ — 30 ф. с. и т. д.). Наибольшей же скромностью отличаются расходы по королевскому гардеробу: всѣ расходы (уплата по счетамъ) по четвертому департаменту — оберъ-гардеробмейстера не превосходятъ 5,000 ф. с. Очевидно, или этотъ важный (въ смыслѣ расходовъ) департаментъ отличается сравнительной бережливостью, благодаря свойствамъ личнаго характера королевы, или же большую часть его расходовъ королева принимаетъ на свой счетъ въ предѣлахъ ассигнуемыхъ ей парламентомъ карманныхъ денегъ^[6].

Но если этотъ отдѣлъ расходовъ ассоціація оставляетъ почти безъ критики, то тѣмъ большей она подвергаетъ расходы на личный составъ придворнаго вѣдомства. Цѣлыхъ три трактата (№ I и II первой серіи и № XIV второй) посвящены подробному "слѣдованію этой важной отрасли расходовъ двора: трактаты перечисляютъ всѣ придворные чины, начиная отъ послѣдняго грума и пажей и до ближайшихъ родственниковъ королевы, занимающихъ какія-либо придворныя должности, они знакомятъ ob ихъ обязанностями, взвѣшиваютъ и оцѣниваютъ эти обязанности сравнительно съ получаемымъ содержаніемъ и другими выгодами отъ должности, и дѣлаютъ приговоръ относительно необходимости и цѣлесообразности въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ даннаго государственнаго расхода.

Первое мѣсто въ бюджетѣ двора (по величинѣ расходовъ) занимаетъ департаментъ оберъ-каммеръера, іа личный составъ котораго ежегодно затрачивается до 66.499 ф. с. Глава этого отдѣла дворцоваго вѣдомства — «оберъ-каммергеръ», получающій

2,000 ф. с. содержанія, и его помощникъ «вице-обер-каммергеръ», съ жалованьемъ въ 924 ф. с., представляютъ собой должности часто политическія, т. е. лица, ихъ занимающія, мѣняются вмѣстѣ съ каждой перемѣной министерства. На обязанности «оберѣкаммергера» лежитъ высшій надзоръ надъ всѣми чиновниками и служителями королевскихъ палатъ (Chambers), исключая королевской опочивальни, которою завѣдуетъ «первый лордъ постельничій» — должность, которая вслѣдствіе того, что престолъ Великобританіи занятъ нынѣ женщиной, временно упразднена. «Оберъ-каммергеру» принадлежитъ надзоръ за придворной медицинской частію, придворной музыкой, театрами, заботы объ убранствѣ дворцовъ и пріемныхъ аппартаментовъ и контроль адъ всѣми расходами при коронаціяхъ, королевскихъ свадьбахъ, похоронахъ, аудіенціяхъ и тому подобныхъ случаяхъ. Должность эта такимъ образомъ является повидимому весьма разносторонней и сложной, а потому и недорого оплачиваемой. Въ дѣйствительности, вслѣдствіе уже политическаго ея характера и частой перемѣны лицъ, ее занимающихъ, она является въ значительной степени синекурой, дается обыкновенно какому-либо аристократу, члену новой министерской партіи, который и получаетъ все значительное содержаніе почти задаромъ, а его обязанности исполняются низшими чиновниками, не смѣняющимися, а потому и ближе знакомыми со всѣмъ обиходомъ придворнаго хозяйства.

Кромѣ самого оберъ-каммергера и его помощника, въ томъ же департаментѣ, въ должностямъ съ политическимъ характеромъ и, слѣдовательно, частой смѣной, принадлежатъ слѣдующія: «каммергеры, состоящіе на дѣйствительной службѣ» (Lords in Waiting), «капитанъ почетной лейбъ-гвардіи» (Gentlemen at Arms) и «капитанъ йоменовъ-тѣлохранителей» (Yeomen of the Body Guard). Всѣхъ каммергеровъ считается восемь человѣкъ, и эти должности и занимаются обыкновенно приверженцами министерской партіи; «службу» ихъ нельзя назвать ни продолжительной, ни обременительной: каждый каммергеръ обязанъ присутствовать во дворцѣ, по очереди, три раза въ годъ, каждый разъ по двѣ недѣли, или всего шесть недѣль въ году. Вся ихъ обязанность при этомъ состоитъ почти лишь въ томъ, что они обѣдаютъ вмѣстѣ съ королевой и за это получаютъ въ годъ по 702 ф. с. каждый (и, слѣдовательно, всѣ восемь — 5,616 ф. с.) «Честь обѣдать вмѣстѣ съ королевой, замѣчаетъ трактатъ: — должна бы быть уже достаточнымъ вознагражденіемъ аристократамъ, занимающимъ должности „каммергеровъ“, и при извѣстной долѣ рыцарскаго чувства, они должны бы были считать унизительнымъ для себя становиться наемниками, получая плату за такую „службу“^[7].

Другія двѣ высшія должности капитановъ „почетной лейбъ-гвардіи и йоменовъ-тѣлохранителей“ въ томъ же департаментѣ требуютъ предварительно историческаго и фактическаго объясненія. Почетная лейбъ-гвардія (Honourable Corps of Gentlemen at Arms) первоначально учреждена Генрихомъ VIII: она состояла сначала исключительно изъ членовъ высшихъ фамилій и выбиралась для службы самимъ государемъ. Лордъ Гёндсонъ, капитанъ этой лейбъ-гвардіи, въ XVII вѣкѣ, въ письмѣ къ Якову II. при его восшествіи, описывалъ ее тогда состоящей изъ избранныхъ лучшихъ и древнѣйшихъ фамилій королевства и прибавляетъ далѣе, что эта лейбъ-гвардія служила всегда разсадникомъ, въ которомъ джентльмены воспитывались и приготовлялись быть назначенными депутатами въ Ирландію, посланниками въ чужіе края, губернаторами и вообще государственными сановниками». Злоупотребленія, которыя имѣли мѣсто, благодаря существованію такого аристократическаго питомника, протекціи и личнаго произвола, не разъ вызывали общее неудовольствіе, и съ царствованія Вилліама IV въ организаціи этой лейбъ-гвардіи произошла значительная перемѣна: поступленіе въ нее на службу сдѣлано болѣе доступнымъ для лицъ неаристократическаго происхожденія, пожалованіе королемъ уничтожено и, вмѣсто того, установлена общая система британской военной службы, т. е. продажа чиновъ по весьма высокой цѣнѣ, начиная съ самаго низшаго: должность рядового въ этой почетной службѣ стоитъ свыше 1,400 ф. с., а лейтенанта — до 10,000 ф. с., или около 100,000 кредитныхъ рублей: всякій желающій служить при дворѣ, въ случаѣ весьма рѣдкой, впрочемъ, вакансіи, можетъ купить себѣ мѣсто; единственное ограниченіе для поступающаго, это, чтобы кандидатъ не занимался торговлей или промышленностію. Рядовой почетной лейбъ-гвардіи считается въ одномъ рангѣ съ капитаномъ арміи и его служба заключается въ присутствіи на разныхъ церемоніяхъ въ богатомъ костюмѣ, при чемъ, по очереди каждый изъ нихъ свободенъ 6 мѣсяцевъ въ году. Начальникъ этой почетной лейбъ-гвардіи, капитанъ (1,000 ф. с. жалованья) составляетъ исключеніе въ продажной системѣ и его должность не покупается, а замѣщается непремѣнно пэромъ, по назначенію правительства, но всегда мѣняется вмѣстѣ съ перемѣной министерства, т. е. имѣетъ характеръ строго’политическій. Тотъ же совершенно характеръ имѣетъ и должность капитана у «йоменовъ-тѣлохранителей» (которымъ народъ далъ прозвище «мясоѣдовъ» (beef eater) за ихъ откормленную и сытую наружность), хотя самая ихъ служба и ея условія нѣсколько отличны: во-первыхъ, должности рядовыхъ въ этомъ отрядѣ уже болѣе не продажны, а на нихъ назначаются лица изъ отставныхъ и заслуженныхъ офицеровъ армейскихъ кавалерійскихъ полковъ, и во-вторыхъ, самая служба ихъ нѣсколько дѣятельнѣе: они содержатъ во дворцѣ постоянные караулы (лишь въ верхнемъ этажѣ дворца), сорокъ человѣкъ днемъ и двадцать — ночью и, кромѣ того, исполняютъ тамъ же и всѣ полицейскія обязанности. Различаясь отъ «почетной лейбъ-гвардіи» въ этомъ отношеніи, «йомены-тѣлохранители», по мнѣнію ливерпульскаго общества, сходны съ ней во всемъ остальномъ, а главное, въ одинаковой же безполезности своего существованія: при цѣлыхъ трехъ уже полкахъ «дворцовой лейбъ-гвардіи», которыхъ главная цѣль состоитъ въ охранѣ монархини (охранѣ совершенно излишней при любви подданныхъ), эти два маленькіе отряда, представляющіе собой пародію на настоящихъ солдатъ въ своихъ фантастическихъ средневѣковыхъ уборахъ, являются вполнѣ непроизводительной тратой государственныхъ денегъ и поощреніемъ мелочнаго тщеславія.

Непосредственно за «каммергерами», состоящими на дѣйствительной службѣ, слѣдуютъ ихъ помощники, каммеръ-юнкеры (Grooms in Waitiug) также 8 человѣкъ, изъ которыхъ каждый получаетъ свыше 335 ф. с. Жалованья (а всѣ вмѣстѣ обходятся казначейству 2,685 ф. с.). Насколько обязанности ихъ несложны, можно судить потому, что большинство изъ нихъ (пять лицъ) занимаютъ другія должности и получаютъ, слѣдовательно, отъ казны двойное содержаніе. Мало того, одинъ изъ нихъ «сверхъ штатный каммеръ-юнкеръ (Extra Groom in Waiting), достопочтенный Чарльзъ-Августъ Мюррей, живетъ даже далеко за предѣлами Англіи, а именно занимаетъ постъ посланника въ Персіи, гдѣ недавно неблагоразумнымъ вмѣшательствомъ въ туземныя дрязги прервалъ-было всѣ дипломатическія сношенія. „Мы не знаемъ, замѣчаетъ по этому поводу трактатъ: — получаетъ ли онъ жалованье за свою каммеръ-юнкерскую должность въ Англіи, вредя британскимъ интересамъ въ Персіи, или нѣтъ, но можно быть увѣреннымъ, что ея величество не потерпѣла бы ни малѣйшаго неудобства, еслибы и всѣ его товарищи также проживали въ Тегеранѣ^[8]“.

Весьма однородныя должности въ томъ же департаментѣ представляютъ собой такъ-называемые джентльмэны-придверники» (Gentlemen Ushers), которые бываютъ трехъ родовъ («джентльмены-придверники тайной каммеры», джентльмэны-придверники, состоящіе на ежедневной службѣ, джентльмэны-придверники, чередующіеся но четвертямъ года, и, наконецъ, ихъ помощники). Всѣ эти мѣста — довольно выгодныя синекуры, доставляющія, кромѣ положенныхъ окладовъ (отъ 120 до 200 ф. с.), разныя добавочныя содержанія и протекцію при дворѣ: за рѣдкими исключеніями и въ чрезвычайныхъ случаяхъ, обязанности ихъ исполняются или обыкновенно каммеръ лакеями, или такъ называемыми «пажами черной лѣстницы» (Pages of the Back-Stairs). Старшій между придверниками занимаетъ также весьма доходную, хотя и весьма странную должность «лорда придверника черной трости» въ палатѣ лордовъ: почти вся его обязанность заключается въ томъ, что разъ — не чаще — въ году онъ предшествуетъ королевѣ (напр., при открытіи сессіи въ парламентѣ), при чемъ, вооруженный тростью, онъ идетъ изъ палаты лордовъ въ палату общинъ (обращенный къ первой лицомъ, т. е. непремѣнно пятясь задомъ), чтобы объявить о ея прибытіи и пригласить палату для выслушанія королевской рѣчи. Мѣсто это весьма цѣнится между англійской аристократіей.

Мы не будемъ утомлять вниманіе читателей перечисленіемъ всѣхъ многочисленныхъ должностей, принадлежащихъ къ департаменту «оберъ-каммергера»; изъ имѣющихъ большее значеніе заслуживаютъ упоминанія должности «церемоніймейстера» и его помощниковъ, «маршала», трехъ «герольдовъ», «контролёра отчетовъ», «главнаго клерка» и его помощниковъ и т. д. За исключеніемъ послѣднихъ, обязанности этихъ чиновниковъ ограничиваются большею частію только чрезвычайными случаями, хотя всѣ они состоятъ на постоянномъ жалованьи; самый почетный характеръ ихъ должностей могъ бы служить, по мнѣнію ливерпульской ассоціаціи, достаточнымъ вознагражденіемъ ихъ несложнаго и нетруднаго дѣла. Почти единственное исключеніе составляютъ такъ-называемые «джентльмэны тайной каммеры» (40 человѣкъ), которые исполняютъ однородныя же занятія, не получая никакого жалованья.

Съ вѣдѣнію «оберъ-каммергера» причисляется также и департаментъ оберъ-гардеробмейстера, который, впрочемъ, нынѣ имѣетъ своего самостоятельнаго начальника, въ лицѣ гардеробмейстерины (Mistress of the Robes). Эта должность въ царствованіе королевы имѣетъ особенно важное значеніе, ибо съ ней соединяются также и обязанности временно-упраздненной должности «перваго лорда-постельничьлго» (Lord of the Bed-Chamber, онъ же Groom of the Stole). Должность гардеробъ мейстерины или главной статсъ-дамы занимается обыкновенно герцогиней изъ богатѣвшихъ фамилій королевства, которая, тѣмъ не менѣе, получаетъ 500 ф. с. Жалованья: она — главная начальница королевской опочивальни, имѣетъ высшій надзоръ за парадными костюмами и туалетомъ королевы, при государственныхъ церемоніяхъ, съ которой вмѣстѣ и ѣдетъ въ одной каретѣ. Ей же подчинены всѣ придворныя дамы, для которыхъ она назначаетъ и сроки очередной службы; изъ этихъ дамъ первое мѣсто по рангу занимаютъ 8 статсъ-дамъ (тоже жалованье по 500 ф. с.), обязанность которыхъ поочередно три раза въ году, по двѣ недѣли каждый срокъ, служить королевѣ, т. е. присутствовать при ней и составлять ей общество. Мѣста эти занимаются зватнѣйшими дамами Великобританіи (напр., герцогиня Норфолькъ, герцогиня Веллингтонъ и т. п.), для которыхъ получаемое жалованье составляетъ сущіе пустяки, почему эти почетныя должности и званія и слѣдуетъ, по мнѣнію ливерпульскаго общества, сдѣлать (безвозмездными.

То же самое замѣчаніе относится въ равной степени и къ прочимъ женскимъ придворнымъ должностямъ, каковы обязанности «фрейлинъ» и «каммерфрау», нѣкогда, можетъ быть, имѣвшія значеніе и дѣйствительной службы, а теперь соединяющія съ собой представленіе лишь о почетномъ званіи, связанномъ съ легкими и, пріятными занятіями. «Правила придворной администраціи ея величества королевы», изданныя въ 1625 году, при Карлѣ I, вскорѣ послѣ его женитьбы на Генріеттѣ французской, такъ напр., опредѣляютъ служебныя обязанности «фрейлины» (Maid of Honour) того времени: фрейлины должны являться въ пріемную комнату королевы не позднѣе 11 ты часовъ утра и идти на молитву, а послѣ нея служить королевѣ вплоть до обѣда. Затѣмъ, въ два часа (очевидно, обѣдъ былъ ранній, не позднѣе часа), возвратиться въ ту же комнату и оставаться тамъ до ужина. Когда же фрейлины возвратятся къ себѣ въ комнаты, то ни одинъ мужчина отнюдь туда не допускается; если же онѣ пожелаютъ куда-либо отлучиться, то обязаны спросить дозволенія оберъ-каммергера, вице оберъ-каммергера или ея величества. Надзирательница или мамка (Mother of the Maids) наблюдаетъ, чтобы всѣ правила, къ нимъ относящіяся, строго соблюдались, такъ какъ она сама отвѣчаетъ въ противномъ случаѣ. Если же она найдетъ, что какая-либо изъ фрейлинъ отступаетъ отъ правилъ, которымъ обязана повиноваться, то немедленно доноситъ объ этомъ оберъ-каммергеру". Всѣ эти старыя правила уже нынѣ не примѣняются, и фрейлины (8 числомъ), въ настоящее время, служатъ только украшеніемъ двора и не подчиняются строгимъ ограниченіямъ, имѣвшимъ мѣсто для ихъ прабабушекъ. Подобно «статсъ-дамамь», онѣ являются компаніонками у ея величества, чередуясь по двѣ въ мѣсяцъ. Каждой фрейлинѣ приходится, такимъ образомъ, пользоваться почетнымъ обществомъ королевы лишь три мѣсяца въ году и за это въ добавокъ получать прекрасное жалованье (300 ф. с.). Одинаково съ фрейлинами сильно облегчены, сравнительно съ былымъ временемъ, обязанности «каммерфрау» (Bedchamber Women), а между тѣмъ остались значительные оклады жалованья, потерявшіе смыслъ (8 каммерфрау, съ окладомъ по 300 ф. с. каждая: вообще число восемь играетъ большую роль при англійскомъ дворѣ). Прежде «каммерфрау» исполняли назначеніе настоящихъ служанокъ и обязанности ихъ «Іыли довольно унизительныя. Вотъ какъ ихъ, напримѣръ, описываетъ въ XVIII вѣкѣ Генріетта, герцогиня Суффолькъ въ своей корреспонденціи съ одной пріятельницей: „Каммерфрау“ является въ спальню еще до молитвы королевы и пока та еще не одѣта» Королева часто по утрамъ переодѣвается. Если это происходитъ въ полдень, то здѣсь присутствуетъ статсъ-дама, «камерфрау» подаетъ ей перемѣну, а та уже одѣваетъ королеву… Когда королева умываетъ руки, пажъ съ черной лѣстницы (Page of the Back Stairs) приноситъ тазъ и кувшинъ и ставитъ ихъ на столъ, е камерфрау" становится на колѣни и подаетъ воду изъ кувшина, пока королева умоется; обязанность же «статсъ-дамы» ограничивается тѣмъ, что она стоитъ около. Башмаки королевѣ надѣваетъ тотъ же пажъ, а перчатки, когда сама королева затруднится, надѣваетъ «каммерфрау»; точно также она приноситъ и шоколадъ. Все это въ настоящее время уже вышло изъ обычая и должности «каммерфрау» исполняются аристократками (виконтесса Форбсъ, виконтесса Чьютонъ и пр.), составляющими утреннее общество королевы. Прежнія же ихъ обязанности, за которыя они по старому получаютъ жалованье, исполняются въ дѣйствительности одной и той же женщиной, сверхштатной «каммерфрау» — мистрисъ Праттъ. И такъ, и здѣсь повторяется одно и тоже явленіе: старый смыслъ и значеніе извѣстной придворной должности утратился и она превратилась въ синекуру, обременяя безполезно своимъ содержаніемъ государственное казначейство. Превращеніе этихъ должностей въ почетное званіе безъ всякаго денежнаго вознагражденія является поэтому, по словамъ ливерпульскаго общества, безусловно необходимымъ и желательнымъ, какъ въ интересахъ сбереженія народной казны, такъ и поднятія даже почетнаго значенія самихъ должностей.

Еще большее несоотвѣтствіе современнымъ воззрѣніямъ и требованіямъ бережливости представляютъ собой въ томъ же департаментѣ придворнаго вѣдомства нѣкоторые любопытные остатки феодальнаго быта, въ родѣ должностей «поэта-лауреата» и «главнаго живописца». Странная придворная должность поэта, увѣнчаннаго лаврами, составляетъ живое воспоминаніе о томъ времени, когда при дворахъ держались обязательно шуты и карлики, ради забавы и развлеченія, но, во всякомъ случаѣ, замѣчаетъ одинъ изъ трактатовъ ливерпульскаго общества, должность придворнаго поэта гораздо обиднѣе для народнаго самолюбія, особенно когда ее занимаетъ человѣкъ талантливый (нынѣ — Альфредъ Теннисонъ)… Обязанность его состоитъ въ томъ, чтобы регулярно дважды въ годъ сочинять, по случаю какихъ-нибудь придворныхъ событій, похвальныя оды, которыя затѣмъ поются или читаются въ присутствіи королевы. Кромѣ того, тоже самое онъ дѣлаетъ, конечно, и въ чрезвычайныхъ придворныхъ случаяхъ, какъ, напримѣръ, по поводу недавно передъ тѣмъ происходившаго выбора принца Альберта, супруга королевы, въ канцлеры кембриджскаго университета и т. п. Жалованье поэту полагается крайне ничтожное — всего 100 ф. ст., въ семь разъ меньше, нежели главному повару, и меньше даже того, которое получаютъ многіе камеръ-лакеи привратники. «Главный живописецъ» — онъ же смотритель картинъ, находящихся во дворцахъ — получаетъ немного большее, хотя все-таки незначительное для умственной профессіи содержаніе (182 ф. с. въ годъ) и трактатъ справедливо замѣчаетъ, что «если эти двѣ должности заняты людьми талантливыми и извѣстными, то оклады жалованья оскорбительно низки, если же жалованье дается безъ всякой дѣйствительной заслуги, то эти мѣста и подавно должны быть уничтожены»^[9].

Въ другомъ родѣ, но не менѣе странными являются въ наше время еще три придворныя должности, оплачиваемыя изъ цивилль-листа: это — «смотритель двора для игры въ мячъ», «лодочникъ королевы» и «смотритель лебедей». Всѣ эти должности оплачиваются лучше, нежели бѣдный увѣнчанный лаврами поэтъ, но противно съ нимъ, ихъ дѣятельность нетолько не громка, но даже совсѣмъ никому не извѣстна. Въ одномъ своемъ трактатѣ ливерпульское общество заявляетъ, что, несмотря на всѣ старанія, оно не могло нигдѣ найти указаній на характеръ дѣятельности этихъ придворныхъ должностей: извѣстно, напримѣръ, что никакого спеціальнаго двора для игры въ мячъ не существуетъ и самая игра эта вовсе не употребительна. Еще менѣе имѣютъ практическаго смысла двѣ прочія должности. Въ другомъ трактатѣ должности эти прямо называются «апокрифическими», хотя государственная роспись напоминаетъ объ ихъ реальномъ существованіи и указываетъ на сравнительно значительные оклады жалованья, идущіе на содержаніе этихъ странныхъ синекуръ: «смотритель двора для игры въ мячъ» (Master of the Tennislour) получаетъ 132 ф. с., а «королевинъ лодочникъ» (Bargemaster) и «смотритель лебедей» (Keeper of the Swans) вмѣстѣ получаютъ 400 ф. с., т. е. каждый вдвое болѣе, чѣмъ придворный поэтъ! Очевидно, что всѣ подобныя должности отжили свой вѣкъ и обременяютъ безъ пользы государственный бюджетъ, такъ какъ въ дѣйствительности королева не имѣетъ надобности ни въ лодкахъ, ни въ лебедяхъ.

Съ вѣдомству того же департамента «оберъ-камергера», сверхъ всѣхъ уже перечисленныхъ должностей, относится также медицинскій персоналъ и придворное духовенство, штатъ котораго отличается своей многочисленностью (всего около ста человѣкъ). Расходъ на духовенство собственно весьма незначителенъ (ее болѣе 1,226 ф. с.), но за то многочисленность его представляетъ невыгодныя для интересовъ государства стороны въ другомъ отношеніи. Этотъ придворный штатъ состоитъ изъ слѣдующихъ лицъ: «настоятеля королевской капеллы» (Dean of the Chapel Royal), всегда епископа лондонскаго (200 ф. с. Жалованья) и его помощника: на первомъ лежитъ между прочимъ обязанность 12 праздничныхъ дней въ году раздавать королевскую милостыню; на ними по рангу слѣдуетъ «домашній капелланъ дворцовой церкви» (Clerk of the Queen’s Closet), который обязанъ произносить передобѣденную молитву на королевскимъ столомъ и во время божественной службы сидѣть близь королевы, «дабы разрѣшать немедленно всякія сомнѣнія, которыя у послѣдней могутъ возникнуть по какимъ-либо духовнымъ вопросамъ». Сверхъ того, при дворѣ состоитъ, не говоря о низшихъ церковныхъ служителяхъ, 48 капеллановъ и священниковъ, служащихъ, конечно, по очереди. Весьма немногія лица изъ этого многолюднаго птата получаютъ жалованье и тѣмъ не менѣе эти мѣста ищутся самымъ усерднымъ образомъ и опроставшіяся вакансіи занимаются весьма быстро. Дѣло въ томъ, во-первыхъ, что служба при дворѣ является для духовенства вѣрной лѣстницей для полученія самыхъ выгодныхъ и доходныхъ приходовъ или епископствъ безъ особой на то заслуги, и во-вторыхъ, что по общему правилу и эта придворная служба ведетъ къ созданію плюралистовъ и синекуристовъ. Изъ означенныхъ капеллановъ, напримѣръ, 24 человѣка плюралисты, т. е. занимаютъ единовременно по два и даже по три мѣста съ содержаніемъ. Любопытнымъ образчикомъ можетъ служить «досточтимый» докторъ богословія Фляй, который имѣетъ постоянное жительство въ сенъ-джемскомъ дворцѣ по должности «исповѣдника фрейлинъ», но это не мѣшаетъ ему имѣть два прихода вдали отъ Лондона съ 1,759 человѣками прихожанъ: занятый не легкимъ наблюденіемъ надъ совѣстью придворныхъ красавицъ, «исповѣдникъ фрейлинъ», конечно, никогда этихъ приходовъ не навѣщаетъ и заботится о душахъ своихъ прихожанъ посредствомъ наемныхъ священниковъ за ничтожное вознагражденіе, оставляющее ему не менѣе 450 ф. с. чистаго барыша въ годъ безъ всякаго дѣла^[10].

Послѣднюю (изъ болѣе важныхъ) отрасль управленія оберъ-каммергера составляетъ медицинскій или санитарный штатъ, который также отличается своей многочисленностью, но организованъ Нѣсколько на иныхъ началахъ. Всего при британскомъ дворѣ "читается 24 медика различыхъ спеціальностей и названій, и 10 аптекарей, но жалованья они почти всѣ не получаютъ, а пользуются за каждый визитъ особымъ гонораромъ, который бываетъ иногда весьма значителенъ: такъ докторъ Лококъ, старшій лейбъ-акушеръ, однажды получилъ огромный гонораръ въ 1,000 ф. ст. (около 10,000 бумажныхъ рублей). Поставка лекарствъ извѣстными аптеками совершается по контракту, исключая аптекаря въ Виндзорѣ, который находится на жалованьи (800 ф. е X на что обязанъ снабжать медикаментами безвозмездно всѣхъ членовъ королевскаго дома, кромѣ, впрочемъ ихъ семействъ.

За департаментомъ «оберъ-каммергера» слѣдуетъ въ придворномъ управленіи департаментъ оберъ-гофмейетера, на личный составъ котораго тратится ежегодно 36,381 ф. с. Собственно по рангу «оберъ-гофмейстеръ» считается выше «оберъ-каммергера», но самый департаментъ его въ обыкновенныхъ классификаціяхъ этого вѣдомства помѣщается вторымъ и трактуется послѣ, какъ дѣлаемъ это и мы^[11]. Обязанности «оберъ-гофмейстера» весьма важны; онѣ подходятъ подъ понятіе министра двора въ другихъ странахъ и такъ опредѣляются существующимъ закономъ: «Придворное вѣдомство всецѣло подчиняется оберъ-гофмейстеру (Lord Steward), который управляетъ имъ по своему усмотрѣнію. Всѣ его приказанія имѣютъ обязательную силу. Его власть распространяется на всѣхъ чиновниковъ и слугъ двора, исключая королевскихъ палатъ, конюшенъ и капеллы. Ему же принадлежитъ право суда и разрѣшенія всякихъ несогласій, возникающихъ между домашней прислугой королевы». Такимъ образомъ, должность этого сановника является весьма отвѣтственной и важной, хотя и не въ той степени, какъ можно это подумать по первыхъ строкамъ этого закона. На дѣлѣ она сводится къ надзору и распоряженію дворцовой прислугой, назначеніе которой зависитъ отъ «оберъ-гофмейстера» и завѣдываніе дворцовой кухней и всего къ ней относящагося, какъ-то постановки и закуски всякаго провіанта, контроля счетовъ и расплаты съ многочисленными ремесленниками. Для этихъ послѣднихъ цѣлей, при департаментѣ состоитъ изъ пяти высшихъ чиновниковъ, подъ предсѣдательствомъ оберъ-гофмейстера, такъ называемое «управленіе зеленаго стола» (Board of Green Cloth), которое и завѣдуетъ собственно всей хозяйственной придворной частью. Въ дѣйствительности такъ называемый "гофмейстеръ (Master of the Household) и «секретарь зеленаго стола» (Secretary of Green Cloth), замѣняя собой на практикѣ оберъ- гофмейстера, являются истинными господами и хозяевами въ его департаментѣ и низводятъ, его по наружности, сложную и разнообразную должность къ простому почетному званію политическаго характера, едва ли нуждающемуся, поэтому, въ томъ высокомъ окладѣ жалованья, которое онъ получаетъ (2,000 фуи стерл.). "Едва ли: — говоритъ трактатъ, существуетъ въ Англіи городъ, въ которомъ не находились бы лица, желающія исполнять болѣе тяжелыя обязанности мэра безъ всякаго вознагражденія… тѣмъ болѣе возможно было бы уменьшить содержаніе «оберъ-гофмейстера», по крайней мѣрѣ, на половину; лишнимъ для того доводомъ является то соображеніе, что нынѣшній «оберъ-гофмейстеръ» (графъ Спенсеръ) и безъ того получаетъ казенное содерженіе по званію отставного вице адмирала, и что существуютъ же нѣкоторыя придворныя должностныя лица, къ сожалѣнію, немногія, какъ напримѣръ, «графъ-маршалъ» (Earl Marshal), которыя совсѣмъ даже не получаютъ никакого жалованья, довольствуясь однимъ почетомъ.

Слѣдующее за «оберъ-гофмейстеромъ» мѣсто въ его департаментѣ, это весьма важная по рангу, но несоотвѣтствующая по названію должность «казначея» (Treasurer — 904 фунъ ст. Жалованья), она также имѣетъ политическій характеръ, т. е. мѣняется съ каждымъ министерствомъ и также мало въ сущности связана съ какими-либо положительными обязанностями. «Казначей», по закону предполагается, замѣняетъ собой оберъ-гофмейстера въ его отсутствіи или служитъ ему помощникомъ. Но, какъ мы уже видѣли, послѣдній самъ почти не имѣетъ фактически никакого дѣла, и слѣдовательно, эта должность существуетъ какъ будто для того, чтобы по временамъ что-нибудь дѣлать по должности, по которой нечего дѣлать! "Здѣсь вполнѣ примѣняется, по словамъ трактата, національная матросская острота въ формѣ слѣдующей трилогіи: Капитанъ: «Что ты здѣсь дѣлаешь, Томъ?» Томъ: «Ничего не дѣлаю, сэръ.» «А ты что дѣлаешь, Дикъ?» Дикъ: «Помогаю Тому, сэръ.» Въ томъ же родѣ, по утвержденію трактата, и должность контролера придворнаго вѣдомства (Controller of the Household — 904 ф. с. содержанія)^[12].

Первая должность въ этомъ департаментѣ, которая дѣйствительно связана съ дѣломъ, это должность такъ называемаго «гофмейстера» (Master of the Household). Онъ имѣетъ полный контроль за всѣмъ придворнымъ хозяйствомъ и вообще дѣлаетъ все то, за что «оберъ-гофмейстеръ», «казначей» и «контролеръ» получаютъ жалованье. Въ свою очередь «гофмейстеръ» получаетъ весьма высокій окладъ содержанія — 1,158 ф. с., квартиру и столъ во дворцѣ, и кромѣ того, имѣетъ большое количество помощниковъ въ лицѣ двухъ «секретарей», «кассира», нѣсколькихъ клерковъ и кучи другихъ служащихъ лицъ, между коими фигурируетъ должность «нужной женщины» (necessary woman). Правой рукой гофмейстера является «клеркъ кухня и надсмотрщикъ Дворцоваго хозяйства» (Clerk of the Kitchen [and Superintendant of the Household), получающій до 700 ф. с. жалованья; вмѣстѣ съ своими четырьмя помощниками, онъ ведетъ всѣ счеты на кухнѣ, провѣряетъ вѣсъ и мѣру и даетъ распоряженія поставщикамъ. Собственно кухонный штатъ состоитъ изъ «главнаго повара» (700 ф. с. содержанія), четырехъ поваровъ и нѣсколькихъ помощниковъ и помощницъ, между прочимъ, два кондитера (старшій — 300 ф. с. жалованья), пирожникъ, булочникъ и три женщины для приготовленія кофе. Кромѣ того, въ связи съ кухней состоитъ немаловажная должность «ключника-погребщика» (The Genlleman of the Wine and Beer Cellar), получающаго до 500 ф. с. Жалованья и имѣющаго подъ своимъ начальствомъ трехъ служителей: его обязанность состоитъ въ выборкѣ и покупкѣ винъ для двора, надзоръ за ихъ сбереженіемъ и доставкѣ къ столу, За этимъ слѣдуетъ въ департаментѣ оберъ-гофмейстера длинная вереница придворныхъ служителей всевозможнаго наименованія и для различнаго назначенія, такъ для накрытія королевскаго стола, сбереженія посуды, носки угля и т. д., существуетъ такое множество служителей, что остается лишь удивляться, какое дѣло они могутъ находить?.. Особенно многочисленъ штатъ носильщиковъ и привратниковъ: однихъ носильщиковъ угля при дворѣ считается 13 человѣкъ, не говоря о длинной фалангѣ прочихъ носильщиковъ.

Но помимо перечисленныхъ, при департаментѣ «оберъ-гофмейстера» состоитъ еще нѣсколько наслѣдственныхъ почетныхъ должностей безъ вознагражденія и нѣсколько должностей, имѣющихъ исключительно значеніе синекуръ — должностей безъ дѣла, хотя и съ болѣе или менѣе значительнымъ содержаніемъ. Въ первымъ принадлежитъ должность «наслѣдственного великаго раздавателя милостыни» (Hereditary Grand Almoner), которая переходитъ по наслѣдству въ родѣ маркизовъ Экзетеръ (Exeter); вся обязанность его состоитъ въ томъ, чтобы при коронаціи государя раздавать народу милостыню съ серебряннаго блюда" которое потомъ дѣлается его собственностью и составляетъ единственное вознагражденіе его должности. Вторая, похожая на нее должность — это «Лорда Высокаго Роздавателя Милостыни» (Lord High Almoner), связанная всегда съ лицомъ, занимающимъ санъ епископа Оксфордскаго. На его обязанности лежитъ три раза въ году (и, между прочимъ, непремѣнно въ Страстной четвергъ), раздавать королевскую милостыню бѣднымъ. Никакого за это особаго вознагражденія не полагается, хотя въ то же время существуютъ нѣкоторыя придворныя должности, связанныя отнюдь не съ большимъ количествомъ труда и тѣмъ неменѣе дающія ихъ представителямъ хорошіе оклады. Такъ здѣсь слѣдуетъ упомянуть, во-первыхъ, должность «придворнаго судьи» (Knight Marshal — 500 ф. с. жалованья) и его восьми помощниковъ (по 100 ф. с. каждый). Никакихъ почти судебныхъ дѣлъ въ области ихъ юрисдикціи не возникаетъ, и деньги получаются положительно задаромъ. Одинаково чистый типъ синекуры (представляетъ должность «смотрителя Виндзорскаго парка» (Ranger of Windsor Home Park — 500 ф. с.), которую въ то время занималъ принцъ Альбертъ, мужъ королевы, въ добавокъ къ многимъ инымъ синекурамъ, которыя ему принадлежали. Отдавая должную честь всѣмъ его достоинствамъ, Ливерпульское Общество неоднократно указываетъ на несообразность и вредъ соединенія въ его лицѣ цѣлой кучи должностей, изъ которыхъ большинство не связано фактически ни съ какими обязанностями. Въ самомъ дѣлѣ, принцъ Альбертъ, при заключеніи своего брака съ королевой, получилъ отъ парламента 30,000 ф. с. ежегоднаго содержанія, и сверхъ того, онъ числился въ британской арміи фельдмаршаломъ, съ полнымъ окладомъ по должности, состоялъ полковникомъ двухъ полковъ опять-таки съ жалованьемъ, занималъ должности двухъ смотрителей двухъ же Виндзорскихъ парковъ, завѣдывалъ казенной фермой со всѣми отъ нея доходами и т. д. Такимъ образомъ, онъ въ дѣйствительности получалъ гораздо больше денегъ нежели сколько парламентъ предполагалъ ему давать; но этимъ вовсе не ограничивается невыгодная сторона дѣла. «Принцъ Альбертъ, говоритъ одинъ изъ трактатовъ общества: — служитъ яркимъ примѣромъ неудовлетворительности нашихъ порядковъ»: занимая съ окладами цѣлый рядъ должностей, которыхъ даже и физически выполнять не можетъ, онъ служитъ реальнымъ оправданіемъ, поддержкой всей системы синекуризма и плюрализма, системы дарового полученія государственныхъ денегъ. Пока такія высокія лица являются лично заинтересованными въ существованіи зла, до тѣхъ поръ нельзя надѣяться отъ него скоро избавиться^[13].

Третій и послѣдній департаментъ^[14] "оберъ-шталмейстера (на него расходуется 27,650 ф. с.) немногочисленъ по составу, но за то самый счастливый по окладамъ жалованья, нѣсколько разъ подвергавшимся увеличенію въ послѣднее время. Глава его, «оберъ-шталмейстеръ», по совершенно неизвѣстной причинѣ, получаетъ 2,500 ф. с. содержанія, т. е. на одну четверть больше, нежели его товарищи оберъ-каммергеръ и оберъ-гофмейстеръ, для чего нѣтъ оправданія ни въ размѣрахъ его дѣятельности, ни въ особой важности его поста. Обязанность его состоитъ въ высшемъ надзорѣ за королевскими конюшнями, экипажами, конскими заводами и частью всѣмъ относящимся въ королевскимъ путешествіямъ и охотъ. Въ сущности его должность есть такая же политическая синекура, переходящая изъ рукъ въ руки при всякой перемѣнѣ министерства, какъ награда со стороны политической партіи одному изъ своихъ крупныхъ приверженцевъ, однимъ словомъ, такъ же, какъ и должности его упомянутыхъ товарищей. Такой же совершенно характеръ должности безъ дѣйствительной службы, имѣетъ и его ближайшій помощникъ «главный конюшій» (Chief Equerry), которому почему-то съ 1837 г. увеличили жалованье вдвое — съ 500 на 1,000 ф. с.

Кое-что дѣлаютъ такъ называемые «обыкновенные конюшій» (Equerries in Ordinary), которые большею частію назначаются изъ военныхъ генераловъ (четверо съ жалованьемъ по 750 ф. с. каждый). Но и ихъ обязанность состоитъ собственно еще не въ надзорѣ и управленіи конюшнями, а чтобы состоять по очереди при королевѣ и передавать ея распоряженія насчетъ требуемыхъ экипажей и равныхъ удобствъ при путешествіяхъ, которыя и совершаются въ ихъ присутствіи. Насколько такая обязанность несложна видно изъ того, что полковникъ Миддльтонъ Биддёльфъ, «гофмейстеръ» и дѣйствительный глава цѣлаго департамента находитъ время состоять здѣсь сверхъ-штатнымъ конюшіимъ (Extra Equerry). Одно изъ двухъ — или нѣтъ надобности въ этомъ сверхъ-штатномъ назначеніи при четырехъ конюшіихъ, или же, что очень вѣроятно, Биддёльфъ исполняетъ въ дѣйствительности вмѣстѣ съ своимъ дѣломъ и крайне немногосложную обязанность четырехъ своихъ товарищей по департаменту «оберъ-шталмейстера». Какъ это имѣетъ часто мѣсто и въ другихъ вѣдомствахъ, вся сила и центръ тягости лежитъ здѣсь въ «секретарѣ оберъ-шталмейстера», который, нося еще въ добавокъ титулъ «короннаго конюшаго» (маіоръ Гравсъ — 800 ф. с. жалованья), исполняетъ всѣ обязанности своихъ болѣе титулованныхъ товарищей и завѣдуетъ всѣмъ дѣломъ вмѣстѣ съ нѣсколькими клерками и цѣлымъ штатомъ конюховъ, кучеровъ и форейтеровъ.

Но ни одна, можетъ быть, должность во всемъ цивиль-листѣ не напоминаетъ въ такой степени обычаи и понятія среднихъ вѣковъ, какъ должность «Наслѣдственнаго Великаго Сокольничьяго» (Hereditary Grand Falkoner), передающаяся изъ рода въ родъ, въ фамиліи герцоговъ Сентъ*Альбанъ и дающая имъ ежегодный доходъ въ 1200 ф. с. Какъ всѣмъ извѣстно, этотъ родъ охоты уже давно вышелъ изъ употребленія и королева великобританская не владѣетъ ни однимъ соколомъ и тѣмъ не менѣе, какъ видимъ, существуетъ столь дорого оплачиваемый служащій для этой охоты. Существованіе въ XIX вѣкѣ такой должности, замѣчаетъ по этому поводу ливерпульское общество, является такимъ абсурдомъ, какъ еслибы вздумали учредить должность «наслѣдственнаго великаго охотника на драконовъ» или наслѣдственнаго великаго хранителя миѳическаго гриффона и т. п!.. Нелѣпость въ обоихъ случаяхъ была бы одинаковая и «платить его свѣтлости герцогу Сентъ-Альбанъ порядочныя деньги за право носить это смѣшное прозвище значитъ, заключаетъ трактатъ, обирать народъ»^[15]

Не много болѣе основанія имѣетъ въ настоящее время существовать должность «оберъ* егермейстера» (Master of the Buckhounds), завѣдывающаго королевской охотой, собаками и егерями, на что расходуется вмѣстѣ съ его жалованьемъ (1700 ф. с.) свыше 8,000 ф. с. Нынѣ царствующая королева никогда не охотятся и слѣдовательно деньги эти тратятся задаромъ, увеличивая число государственныхъ синекуръ, служащихъ лишь приманкой для честолюбивыхъ членовъ аристократіи въ политическимъ интригамъ и махинаціямъ.

Въ заключеніе настоящаго очерка личнаго состава придворнаго вѣдомства, необходимо упомянуть еще о двухъ наслѣдственныхъ должностяхъ, на этотъ разъ существующихъ безъ всякаго особаго вознагражденія: во-первыхъ — «графъ-маршалъ Англіи» (Earl Marshall), наслѣдственная должность въ фамиліи герцоговъ Норфолькъ, которая представляетъ собой соединеніе обязанностей оберъ-церемоніймейстера и оберъ-герольдмейстера. «Графъ-маршалъ устанавливаетъ церемоніалъ и публикуетъ его при королевскихъ крестинахъ, свадьбахъ, коронаціяхъ и тому подобныхъ торжествахъ. Сверхъ того, онъ же завѣдуетъ департаментомъ герольдіи, выдаетъ дипломъ, заноситъ въ регистръ и подписываетъ королевскія пожалованія, ведетъ родословное древо и т. п.

Другая наслѣдственная, подобная же должность, „лорда великаго каммергера“ (Lord Great Chamberlain), который въ то же время считается номинально почетнымъ губернаторомъ вестминстерскаго дворца, ключи коего и передаются ему въ парадные, торжественные дни. Въ такое время „джентльменъ“ привратникъ черной трости» о должности котораго мы уже говорили, состоитъ подъ его начальствомъ. При коронаціяхъ и тому подобныхъ торжествахъ онъ распоряжается убранствомъ парадныхъ залъ. Когда королева въ процессіи отправляется въ парламентъ, «лордъ великій каммергеръ» вручаетъ государственный мечъ министру, который несетъ его впереди, а самъ онъ идетъ по правую сторону королевы. Во время парламентскихъ засѣданій, наконецъ, онъ имѣетъ высшій надзоръ надъ извѣстнымъ распорядкомъ въ палатѣ лордовъ, а при открытіи или распущеніи парламента онъ выдаетъ входные билеты. Должность эта была издревле наслѣдственна въ фамиліи Виллоугби де-Иресби (Willougby d’lresby), но фамилія раздѣлилась нынче на двѣ вѣтви и должность отправляется сообща или поочередно лордомъ Виллоугби и маркизомъ Чолмондери (Cholmonderey). Какъ и первая должность, «лордъ великій каммергеръ» не получаетъ никакого жалованья, но имѣетъ нѣкоторые установленные обычаемъ доходы въ видѣ пошлинъ при коронаціяхъ, пожалованіи кого-либо званіемъ «пэра» и наконецъ при назначеніи епископовъ на каѳедру. Послѣднее составляетъ крайне курьёзный остатокъ среднихъ вѣковъ, уцѣлѣвшій до нашего времени при англійскомъ дворѣ. Каждый прелатъ, при назначеніи его куда нибудь епископомъ или архіепископомъ или даже переводѣ съ одной каѳедры на другую, обязанъ уплатой извѣстныхъ пошлинъ или денежныхъ подарковъ, во-первыхъ, главнымъ государственнымъ людямъ, начиная съ лорда канцлера и хранителя государственной печати, и, кромѣ того, значительной части придворнаго штата. Размѣръ этихъ подарковъ строго установленъ обычаемъ и собственно двору архіепископъ раздаетъ 224 ф. с. 10 шил. и 8 пенсовъ, а епископъ — 112 ф. 5 ш. 4 п. Сумма эта распредѣляется между множествомъ лицъ, изъ коихъ большинство никакого отношенія къ назначенію не имѣютъ: получаетъ "лордъ великій каммергеръ (10 ф. с.), получаетъ «графъ-маршалъ» (5 ф. 13 ш. 4 п.) и получаетъ длинная вереница придворныхъ чиновниковъ и служителей, кончая королевскимъ поваромъ (1 ф. 5 ш.), барабанщиками (4 ф. с.), привратниками (1 ф. с.) и даже королевскимъ цирюльникомъ (1 ф. с.)^[16]…

Всякій непредубѣжденіый читатель, просмотрѣвши приведена ный списокъ чиновъ англійскаго придворнаго вѣдомства и его расходовъ, не можетъ не согласиться съ ливерпульскимъ обществомъ, что расходованіе на этотъ предметъ народныхъ денегъ жъ британскомъ бюджетѣ совершается далеко безъ соблюденія должной бережливости и экономіи. Многія должности и обычаи, возникшіе въ средніе вѣка и имѣвшіе оправданіе въ тогдашнихъ понятіяхъ народа и положеніи власти, уже потеряли свой смыслъ и значеніе и давно безъ нужды и безъ пользы отягощаютъ государственный бюджетъ. Всѣ почти такъ называемыя должности съ политическимъ характеромъ, т. е. составъ которыхъ мѣняется вмѣстѣ съ министерствомъ, а также многія изъ должностей постоянныхъ, но отъ нихъ зависимыхъ сдѣлались настоящими синекурами безъ всякаго дѣла и съ однимъ лишь значеніемъ дорогой игрушки въ рукахъ политической партіи, стоящей во главѣ управленія въ данную минуту: падаетъ министерство Гладстона, замѣняется министерствомъ Дизраели или наоборотъ, и вотъ происходитъ перетасовка и дѣлежка правительственныхъ и придворныхъ должностей между членами партіи. Послѣднія достаются почти исключительно въ руки аристократическаго класса и дѣлятся между своими, каждому по заслугамъ его! Итакъ, кромѣ вреда экономическаго — траты государственныхъ денегъ на безполезныя мѣста, это обиліе придворныхъ должностей (около 1,000 при всемъ британскомъ дворѣ), съ хорошими окладами содержанія и съ ничтожнымъ размѣромъ дѣла, если не совсѣмъ безъ него, крайне вредно и въ политическомъ отношеніи: приманкой награды оно искажаетъ характеръ честной парламентской борьбы, поощряетъ косвенно алчность и плодитъ пустое, казовое честолюбіе. Но кромѣ того, спрашивается, для какой полезной цѣли существуетъ вся эта помпа, эти безконечныя церемоніи, цѣлая армія придворныхъ и дворцовыхъ чиновниковъ? «На этотъ вопросъ, говоритъ ливерпульское общество: — можно отвѣчать двояко — во-первыхъ „все это существуетъ, чтобы поддержать честь и достоинство вороны“, во-вторыхъ — „для личнаго комфорта и счастія монарха“. Но оба эти объясненія не выдерживаютъ даже слабой критики. Сказать, что паразиты, которые покрываютъ стволъ дуба, или ползучія растенія, которыя обвиваютъ его вѣтви, существенно нужны для его силъ и красоты — было бы также далеко отъ истины, какъ и утверждать, что описанная толпа синекуристовъ при британскомъ дворѣ способствуетъ чести и достоинству британской вороны. Между варварскими націями Азіи и Африки, гдѣ жизнь и смерть, сравнительная свобода или полное рабство зависитъ отъ мановенія полудикаго владыки, тамъ, можетъ быть, такая толпа и внѣшнее великолѣпіе полезны и даже необходимы для поддержанія достоинства власти; но въ конституціонной монархіи, какъ Великобританія, между народомъ, просвѣщеннымъ и свободнымъ, гдѣ монархъ есть первый чиновникъ государства, связанный его законами — тамъ эта расточительность въ тратѣ народныхъ денегъ нетолько не нужна, но наоборотъ страшно вредна и опасна, ибо создаетъ недовольство въ массѣ и уваженіе въ власти превращаетъ въ презрѣніе и ненависть^[17]».

Еще болѣе несостоятельно положеніе, что будто бы личный комфортъ и счастіе монарха нуждаются въ настоящей организаціи британскаго придворнаго вѣдомства. Не говоря уже о высшихъ должностяхъ (политическаго характера), которыя замѣщаются и опрастываются иногда дважды или чаще въ теченіи одного года (вмѣстѣ съ перемѣною министерствъ), совершенно независимо отъ чувствъ и желаній королевы, она не можетъ почти наградить кого-либо самымъ ничтожнымъ знакомъ отличія, выбрать себѣ священника или даже назначить въ дворцовую кухню новую поломойку безъ того, чтобы для этого не спрашивалось дозволенія или согласія одного изъ многочисленныхъ чиновниковъ, отъ котораго это мѣсто зависитъ. «Многіе, вѣроятно, помнятъ, напримѣръ, говоритъ трактатъ: — придворную бурю 1839 года, когда сэръ Робертъ Пиль, сдѣлавшись первымъ министромъ послѣ отставки министерства Мельбурна, самъ немедленно подалъ-было въ отставку лишь потому, что молодая королева захотѣла удержать при себѣ нѣсколькихъ придворныхъ дамъ, къ которымъ она привыкла и любила и которыхъ Р. Пиль хотѣлъ отставить, желая замѣнить кандидатками своей партіи. Кончилось тѣмъ, что Пиль настоялъ на своемъ въ прямую противоположность ея желаніямъ. Весь этотъ переполохъ произошелъ изъ-за нѣсколькихъ дамъ, старыхъ и молодыхъ, но что сказалъ бы министръ, еслибы королева вздумала настаивать на выборѣ ея собственнаго „оберъ-гофмейстера“, „оберъ-каммергера“ или „оберъ-шталмейстера“ хоть съ нѣкоторыми ихъ подчиненными? Какое собственно дѣло народу этихъ чисто ея домашнихъ назначеній? Тѣмъ не менѣе, это было бы названо полнымъ возмущеніемъ противъ законовъ; вся наша олигархія возстала бы какъ одинъ человѣкъ противъ такого нарушенія ея привилегій и, навѣрное, ни одного человѣка, вига или торія, не нашлось бы въ цѣлой странѣ, который бы согласился служить королевѣ на этихъ условіяхъ». Итакъ, слѣдовательно, это обиліе придворныхъ чиновниковъ и огромныя траты денегъ нужны не для счастія королевы, а для того класса, который въ своихъ интересахъ желаетъ этихъ тратъ. Конечно, королева не выражаетъ гласно своихъ желаній, но едва ли ихъ можно считать тайной. Украшенная всѣми семейными добродѣтелями, прекрасная супруга и мать, она, разумѣется, сердцемъ живетъ въ своемъ мужѣ и дѣтяхъ, и, окруженная вѣчно толпой придворныхъ, не имѣя возможности почти никогда остаться одной съ своимъ семействомъ, госпожей своего времени, королева, конечно, ничего такъ не жаждетъ искренно, какъ удалиться подальше отъ тягостной придворной сутолоки и лести, отъ этой праздной толпы, которая не хочетъ ни на минуту предоставить ее самой себѣ… Доказательствомъ того можетъ служить, что она такъ любитъ уединяться въ свои частные замки Осборнъ и Бальмораль^[18], гдѣ хоть частію можетъ отдѣлаться отъ тоски придворной выставки и этикета…"^[19].

Но если этотъ могочисленный придворный штатъ не нуженъ ни «для поддержанія чести и достоинства короны», ни «для комфорта и счастья королевы» и существуетъ исключительно для мелочныхъ экономическихъ прикарманиваній правящихъ классовъ, то, конечно, нѣтъ никакого резона, въ интересахъ цѣлаго народа, удерживать этотъ порядокъ. «Эта комбинація безполезныхъ должностей, основанныхъ на стародавнихъ обычаяхъ и нравахъ, утратившихъ въ большинствѣ свой raison d'être, эти высокіе оклады за службу нерѣдко номинальную, должны быть подвергнуты серьёзной коренной реформѣ. Обиліе придворныхъ синекуръ не потому только вредно, что кладетъ лишнюю тяжесть на шею плательщиковъ налоговъ, но оно вредитъ странѣ, какъ первый примѣръ, видный образецъ неустройства такой отрасли управленія, которая наиболѣе въ глазахъ у всѣхъ и должна бы служить лишь образцомъ порядка и уваженія въ тратѣ денегъ, добываемыхъ тяжелымъ трудомъ народа». Ливерпульская ассоціація финансовыхъ реформъ убѣждена, по зрѣлымъ соображеніямъ, что трудъ экономическихъ или финансовыхъ реформъ долженъ начинаться непремѣнно съ преобразованія главной части всей системы: «ничто такъ не заслуживаетъ осмѣянія, какъ стремленіе сберегать свѣчные огарки и крошки хлѣба въ формѣ урѣзыванія жалкаго содержанія какихъ-нибудь несчастныхъ канцелярскихъ служителей (clerks) и въ то же время оставлять нетронутыми (или даже увеличивать) крупные оклады жалованья, добавочныя, наградныя и другихъ наименованій деньги, получаемыя нерѣдко высшими чинами безъ всякой заслуги». «Какъ горячая защитница всѣхъ мѣръ экономіи, согласной съ должнымъ выполненіемъ государственной службы, какъ непримиримая противница гнилой системы чрезмѣрныхъ окладовъ жалованья, синекурныхъ мѣстечекъ, незаработанныхъ пенсій и проч., ливерпульская ассоціація убѣдилась, что никакія мѣры и реформы не могутъ быть дѣйствительны или успѣшны, пока подается заразительный примѣръ всѣхъ этихъ золъ самой короной: до тѣхъ поръ всѣ синекуристы, плюралисты и вообще всѣ лица, живущія казеннымъ жалованьемъ, могутъ указывать на первыхъ лицъ королевства, если не для оправданія себя, то, по крайней мѣрѣ, для извиненія. Какъ друзья и приверженцы конституціонной монархіи и вѣрноподданные королевской лэди, такъ достойно занимающей нашъ престолъ, члены ливерпульскаго общества протестуютъ нынѣ и будутъ всегда протестовать противъ системы, которая, подъ лживымъ предлогомъ „поддержанія чести и достоинства короны“ и доставленія „комфорта и счастія монарху“, не удовлетворяетъ ни одной изъ этихъ задачъ, даже враждебна имъ и, напротивъ, выгодна лишь для англійской олигархіи, преслѣдующей здѣсь исключительно свои цѣли съ одинаковымъ неуваженіемъ къ истиннымъ интересамъ какъ народа, такъ и самой короны»^[20].

Общій выводъ заключается въ принятіи слѣдующихъ мѣръ относительно существующей организаціи придворнаго вѣдомства (трактатъ № I): 1) въ уничтоженіи всѣхъ должностей, имѣющихъ значеніе синекуръ, 2) въ уменьшеніи содержанія нѣкоторыхъ должностей, оплачиваемыхъ выше заслуги и 3) въ превращеніи всѣхъ почетныхъ должностей, напримѣръ, «оберъ-каммергера», «оберъ-шталмейстера» въ мѣста безденежныя или въ почетныя званія, какими эти должности и являются въ дѣйствительности при англійскомъ дворѣ. Такая мѣра тѣмъ болѣе возможна, что уже не будетъ новой и имѣетъ прецедентъ въ нѣсколькихъ наслѣдственныхъ придворныхъ должностяхъ (напримѣръ, лорда великаго раздавателя милостыни), которыя прежде были также соединены съ извѣстнымъ содержаніемъ, а нынѣ безвозмездны. Соединеніе въ одномъ лицѣ нѣсколькихъ должностей также должно быть тщательно избѣгаемо. Съ помощью помянутыхъ мѣръ, ливерпульское общество исчисляетъ возможнымъ сокращеніе цивильлиста до 200,000 ф. ст. въ настоящее царствованіе и до 150,000 ф. ст. для будущаго монарха, что, по мнѣнію общества, вполнѣ достаточно, «дабы поддержать достоинство вороны и честь націи». «Ассоціація финансовыхъ реформъ», такъ заключаетъ этотъ любопытный трактатъ: — весьма далека при этомъ отъ желанія посягать на уваженіе, должное высшей власти королевства, или сдѣлать въ глазахъ чужихъ народовъ презрительнымъ ея положеніе, столь достойно занимаемое ея настоящей представительницею; напротивъ, ассоціація желаетъ поднять ее еще выше въ народномъ уваженіи, освободить ее отъ безобразныхъ наростовъ, созданныхъ себялюбіемъ и хищничествомъ былыхъ временъ, такъ чтобы эта власть заслуживала еще больше почтеніе довольнаго и лойяльнаго народа и сдѣлалась источникомъ всякаго достоинства, воплощеніемъ всего справедливаго и образцомъ всего наилучшаго" (F. Т. First Series, № I, стр. 16).

Весьма замѣчательна господствующая черта англійскаго характера, которая находитъ себѣ проявленіе и въ дѣятельности ливерпульскаго общества. Это — нѣкоторая радужность, стойкая увѣренность въ исполненіи своихъ идеаловъ будущаго, какъ бы они съ перваго взгляда ни казались несбыточны: англичанинъ, обыкновенно съ рѣзвой, зачастую безпощадной критикой относится въ недостаткамъ своихъ учрежденій, но это не лишаетъ его спокойной увѣренности, что съ доброй волей и энергической дѣятельностью онъ достигнетъ когда-нибудь ихъ исправленія" Такъ и въ настоящемъ случаѣ: строя весьма широкіе планы передѣлки финансовой системы своей страны, ливерпульское общество, повидимому, вовсе не отчаивается въ полной реальности и выполнимости своихъ смѣлыхъ проектовъ экономическихъ преобразованій. Напротивъ, оно свѣтло смотритъ въ будущее и высказываетъ увѣренность, что раньше или позже настанетъ время, когда всѣ эти планы осуществятся. Не нужно особой силы воображенія, говоритъ въ одномъ изъ своихъ изданій общество, чтобы предположить, что наступитъ, наконецъ, минута, когда ея величество пойметъ тотъ постыдный способъ, съ которымъ третируется ея народъ въ финансовомъ отношеніи въ олигархическихъ цѣляхъ; тогда королева явится въ парламентъ и произнесетъ слѣдующую тронную рѣчь, подобной которой не встрѣчается въ лѣтописяхъ. Эта фантастическая рѣчь настолько ярко знакомитъ съ наиболѣе существенными пунктами административно-финансовыхъ реформъ ливерпульской ассоціаціи, что мы рѣшаемся привести ее въ нѣкоторомъ совращеніи. Сначала королева, по заведенному порядку, обращается къ лордамъ совмѣстно съ членами палаты общинъ:

"Милорды и джентельмэны!

"Я созвала васъ, чтобы попросить вашего совѣта и помощи въ дѣлахъ высочайшей важности, какъ для меня лично, такъ и для васъ и всей націи, благосостояніе и интересы которой Провидѣніе призвало меня блюсти. Недавнія событія, которыя я "читаю излишнимъ называть по имени (крымская война), показали внѣ всякаго сомнѣнія, что цѣлая система, по которой установлена наша государственная служба, гражданская, морская и военная, до крайности ошибочна. Нѣкоторыя палліативныя мѣры были предприняты съ цѣлью улучшить ее и получить лучшій классъ государственныхъ слугъ, но онѣ не тронули истиннаго корня всего зла, который заключается въ пользованіи правительственными средствами и назначеніями, безъ отношенія Къ заслугѣ или качествамъ протежируемыхъ лицъ. Наконецъ, мой народъ открылъ истинныя противъ зла средства и мои министры, я надѣюсь, приведутъ въ дѣйствіе народную поговорку, которая гласитъ, что лишь «надлежащіе люди должны быть на надлежащихъ мѣстахъ», мудрость и справедливость чего вы, конечно, вполнѣ признаете вмѣстѣ со мной.

«Между злоупотребленіями, играющими важнѣйшую роль, занимаютъ синекурныя должности, плюрализмъ и такія мѣста, ко* вторыя удерживаются лишь подъ разными предлогами для выгоды тѣхъ лицъ, которыя ихъ занимаютъ. Изъ нихъ мое собственное придворное хозяйство представляетъ поразительные образцы, которые могутъ быть приводимы въ свое оправданіе всѣми подобными же лицами въ иныхъ отрасляхъ управленія. Я не вѣрю, чтобы такое устройство его удовлетворяло чести и достоинству короны; я убѣждена, что оно противно моему комфорту и счастію, также какъ вредно народу, представляя дурной примѣръ управленія якобы съ моего личнаго согласія. Поэтому, съ помощью моихъ министровъ, я уже распорядилась о принятіи такихъ мѣръ и реформъ, которыя увеличатъ достоинство этого учрежденія, уменьшивши существенно его расходы, и сдѣлаютъ его тѣмъ, что оно и должно быть — образцомъ для всей націи. Мнѣ доставляетъ также величайшее удовольствіе передать вамъ, что мой супругъ, столь же высокій по своему общественному положенію, сколько и достоинствамъ, желая подать добрый примѣръ всѣмъ государственнымъ людямъ, отказывается отъ всѣхъ своихъ синекурныхъ должностей и рѣшается съ этихъ поръ нести на себѣ всѣ налоги и повинности, которыя до сихъ поръ его не касались».

«Героическое мужество моей арміи и моихъ моряковъ извѣстна всему свѣту, но, вслѣдствіе дурной администраціи и организаціи, мои солдаты и офицеры, хотя и храбры, какъ львы, на полѣ битвы, вообще оказывались безпомощны, какъ дѣти, во многихъ весьма обыкновенныхъ случайностяхъ, имѣющихъ мѣсто въ военной службѣ. Мѣры для дѣйствительнаго преобразованія арміи и флота будутъ повергнуты на ваше обсужденіе. На первомъ планѣ стоитъ уничтоженіе вредной и постыдной системы продажи офицерскихъ чиновъ. Заслуги и личныя качества будутъ непремѣнными условіями при назначеніяхъ и повышеніяхъ офицеровъ; что же касается до солдатъ, то будутъ приняты мѣры, чтобы улучшить ихъ состояніе физическое, умственное и моральное настолько, чтобы лучшіе изъ нихъ могли возвышаться съ самаго низшаго и до самаго высшаго ранга. Относительно флота будетъ положено за правило, что лица сухопутнаго вѣдомства не будутъ засѣдать въ адмиралтействѣ, а команда судовъ и цѣлыхъ эскадръ не будетъ болѣе поручаться лицамъ, имѣющимъ хорошую протекцію, а лишь такимъ, которыя доказали свои морскія качества и знанія и имѣютъ за собой заслуги». Затѣмъ, королева, обращается въ палатѣ общинъ:

"Джентельмэны палаты общинъ!

«Я замѣтила, къ моему глубокому прискорбію, что вы исполняли свою должность управителей страны далеко неудовлетворительно» На вашей обязанности лежитъ строго изслѣдовать сущность налоговъ, взимаемыхъ съ моего народа, и способы распредѣленія денегъ для удовлетвореніи потребностей государства. Въ послѣднемъ отношеніи вы предоставляли слишкомъ много власти министрамъ и ихъ подчиненнымъ. Въ виду этого я предлагаю вамъ, немедленно назначить постоянный комитетъ изъ вашихъ лучшихъ и способнѣйшихъ товарищей для изслѣдованія всѣхъ финансовыхъ дѣлъ государства…

«Рекомендую вашему наисерьёзнѣйшему обсужденію весь вопросъ полученія матерьяльныхъ средствъ, необходимыхъ для поддержанія государства. Весьма вѣроятно, что система прямыхъ налоговъ, единовременно съ уничтоженіемъ акцизовъ и таможенныхъ пошлинъ, крайне тягостныхъ пропорціонально съ суммами, отъ нихъ поручаемыми, будетъ въ равной степени производительна для казначейства и въ тоже время менѣе тягостна и болѣе полезна для расширенія нашей торговли и промышленности. Налоги на доходъ и на собственность имѣютъ, конечно, свои слабыя стороны, но здравы въ самомъ принципѣ, а потому подумайте, не окажется ли возможности распространить ихъ настолько, чтобы замѣнить ими всѣ прочіе налоги. Въ заключеніе, мнѣ остается высказать мое полное довѣріе къ вашей честности и патріотизму и молить Провидѣніе, чтобы оно благословило ваши соединенные труды на общее благо^[21]».

Конечно, эта рѣчь до сихъ поръ еще не огласила парламентскихъ стѣнъ; но увѣренность Ливерпульской Ассоціаціи въ цѣлесообразности поставленныхъ ею задачъ прибавляла энергіи ея членамъ для широкаго распространенія въ народѣ экономическихъ и финансовыхъ воззрѣній общества: многое, какъ мы знаемъ, относительно расходовъ и организаціи военнаго и морского вѣдомства уже перешло въ дѣйствительность и сдѣлалось давно закономъ. Что касается собственно до расходовъ на содержаніе королевскаго двора, то въ суммѣ цивиль-листа нетолько не произошло уменьшенія, но даже небольшое увеличеніе (вмѣсто 385 тыс. Ф. ст. 406 тыс. Ф. ст.), вслѣдствіе прироста и расширенія королевскаго семейства, изъ котораго каждый членъ, сверхъ того, достигши совершеннолѣтія и вступленія въ бракъ, получилъ особую датацію, которая помѣщается особо въ отдѣлѣ пенсіоновъ. Конечно, эти дотаціи при общемъ разсчетѣ расходовъ двора необходимо принимать во вниманіе, и въ этомъ послѣднемъ отношеніи, несмотря на значительное возростаніе королевскаго семейства, нетолько не произошло увеличенія, но на оборотъ даже значительное уменьшеніе или сбереженіе издержекъ. Въ 1848 году (когда были изданы въ свѣтъ два первыхъ трактата ливерпульскаго общества о цивиль- листѣ), расходы на дотаціи и пенсіи лицамъ королевской фамиліи простирались до 274 тыс.ф. с., въ настоящее же время — только 142 тыс. Ф. с.; самая круаная въ наше время дотація наслѣднаго принца Уэльскаго не превосходитъ 40 тыс. Ф. с., тогда какъ въ сороковыхъ годахъ принцъ Саксенъ-Кобургскій получалъ 50 тыс., а вдовствующая королева Аделаида 100,000. Такимъ образомъ, сумма денегъ, отпускаемыхъ для этой цѣли за послѣднія 30 лѣтъ (1848—1878), уменьшилась на цѣлыхъ 132,000 ф. с. Если отсюда вычесть 21,000 ф. с., на которыя увеличился современный англійскій цивиль-листъ (406 тыс. противъ 305 тыс.), то получится чистое сбереженіе на общей суммѣ расходовъ на королевскій домъ въ крупномъ размѣрѣ — 121,000 ф. с. Но мало того, за тотъ же періодъ времени произошла и другая крупная экономія въ расходахъ на «королевскіе дворцы и парки», которые, какъ мы уже упоминали, въ англійскомъ бюджетѣ составляютъ особую отъ цивиль-листа статью. Въ 1856 году (время, къ которому относятся позднѣйшіе изъ разобранныхъ трактатовъ), расходъ на этотъ предметъ составлялъ слишкомъ 234 тыс. ф. с., а нынѣ всѣ издержки на дворцы и парки не превосходятъ 140 тыс. ф. с., т. е. сбереженіе въ расходахъ 94 тыс. ф. с., а вмѣстѣ съ экономіей отъ королевскихъ дотацій это составитъ 211 тыс. ф. с. разницы въ пользу настоящихъ расходовъ отъ того времени, къ которому относится изданіе трактатовъ ливерпульскаго общества. Такимъ образомъ, принимая во вниманіе такой благопріятный результатъ бережливости, а также настоящую многочисленность королевскаго семейства, сравнительно съ сороковыми и пятидесятыми годами, размѣры британскихъ расходовъ двора, несмотря на всѣ недостатки его организаціи, нельзя назвать особенно высокими: вся ихъ совокупность, считая цивиль-листъ, сложенный съ доходами отъ удѣльныхъ имѣній (герцогство Ланкастеръ и Корнваллисъ) и особую ассигновку на дворцы и парки, не превосходятъ 704 тыс. ф. с. или менѣе 1 % всѣхъ государственныхъ расходовъ (тогда какъ въ Австріи 1½% и въ Пруссіи 2 %).

Такой выводъ, послѣ описанной рѣзвой критики ливерпульскаго общества, отнюдь не долженъ казаться страннымъ, если только обратить вниманіе на нѣкоторыя особыя условія постановки этого вопроса. Нигдѣ не представляется такихъ удобствѣ и столько матерьяла для финансовыхъ изслѣдованій и критики, какъ въ Англіи: общедоступность всякаго рода данныхъ и свобода ихъ обсужденія облегчаютъ критическое отношеніе къ Разинымъ сторонамъ ея общественной и государственной жизни и выставляютъ ихъ недостатки рѣзче и рельефнѣе. Поэтому сужденія объ явленіяхъ англійской жизни при отсутствіи аналогиныхъ условій для сужденія о другихъ странахъ, могутъ легко привести къ шаржировкѣ и представленію дѣла въ темномъ свѣтѣ; послѣднее вполнѣ примѣняется и къ данному случаю. Если ограничиться по этому для сравненія лишь огульными цифрами, то изъ нихъ окажется, что «между всѣми великими державами Великобританія имѣетъ самый низшій размѣръ цивильдиста». Она ниже даже Италіи на 370 тыс. нѣмецкихъ марокъ, ниже Пруссіи почти на 2 мил. марокъ, въ полтора раза меньше Австро Венгріи и два раза — Франціи, временъ Наполеоновскаго режима^[22].

Въ заключеніе, мы должны упомянуть объ одномъ родственномъ предметѣ, а именно, о дотаціяхъ и пенсіяхъ, чему ливерпульское общество финансовыхъ реформъ посвятило спеціальный трактатъ (№ 3, первой серіи, по экономическому порядку). Объ этомъ вопросѣ уже немало говорилось прежде, при разборѣ военнаго бюджета, а въ настоящемъ случаѣ намѣтимъ лишь главнѣйшіе пункты возраженій, которыя ливерпульское общество дѣлаетъ противъ существовавшей въ Англіи системы пенсіоновъ. («Pension List»). Въ спискѣ пенсій, уплачиваемыхъ въ то время англійскимъ казначействомъ, первыми помѣщены члены королевскаго дома и между прочимъ герцогъ Кумберландскій (король Ганноверскій) — 21 тыс. ф. с. и князь Саксенъ-Кобургскій (король Бельгійскій) — 50 т. Ф. с. «Ассоціація, говоритъ трактатъ: — считаетъ своею серьёзною обязанностью протестовать противъ всѣхъ такихъ выдачъ изъ народнаго дохода иностраннымъ монархамъ, находя, что эти двѣ пенсіи нарушаютъ важнѣйшіе принципы справедливости и политики. Во-первыхъ, несправедливо облагать налогами народъ одной страны для поддержанія правительства или части правительства другой; но точно также неполитично помѣщать часть народныхъ средствъ въ распоряженіе иностраннаго правителя, такъ какъ можетъ настать время, что его интересомъ (и обязанностью относительно управляемаго народа) сдѣлается употребить эти деньги во вреду нашей страны. Выдача такихъ пенсій иногда защищается подъ тѣмъ предлогомъ, что этимъ способомъ пріобрѣтается для Англіи благопріятное вліяніе при этомъ дворѣ.. Но, конечно, заключаетъ трактатъ: — было бы противно чести высокихъ пенсіонеровъ предполагать, что они могутъ прямо или косвенно быть подкупаемы къ пожертвованію интересами управляемой ими страны…» По этимъ соображеніямъ, ассоціація считаетъ необходимымъ уничтожить пенсіи обоихъ королей^[23]. Въ добавокъ къ этому, ассоціація рекомендуетъ въ пенсіяхъ королевской фамиліи и другое измѣненіе. Альбертъ, принцъ-супругъ королевы, получаетъ 30 тыс. Ф. с. и въ то же время пользуется пятью различными званіями и должностями вмѣстѣ съ присвоеннымъ каждой изъ нихъ содержаніемъ (фельдмаршалъ арміи, полковникъ 8-го полка пѣшей гвардіи, констэбль Виндзорскаго замка, Renger cf Windsor Park и Lord Warden of the Stannaries). Всѣ эти должности прибавляютъ къ его пенсіи, по крайней мѣрѣ, еще одну четвертую часть. То же самое можно сказать и о герцогѣ Кэмбриджекомъ. „Ассоціаціи держится того мнѣнія, что это крайне вредная система — оказывать такое необыкновенное покровительство и давать власть немногимъ индивидамъ, награждая илъ нѣсколькими должностями съ содержаніемъ въ одно и то же время. Если обязанности, связанныя съ этими должностями, такъ легки, что дозволяютъ ихъ соединеніе въ одномъ лицѣ, то въ такомъ случаѣ это служитъ лучшимъ доказательствомъ, что онѣ составляютъ вредныя синекуры, требующія немедленнаго уничтоженія; если же эти должности необходимы, то тогда лучше всего ихъ поручать заслуженнымъ чиновникамъ, теперь награждаемымъ особыми пенсіями изъ народнаго кармана…“

Еще менѣе цѣлесообразными и справедливыми слѣдуетъ, считать категорію вѣчныхъ пенсій, имѣющую мѣсто въ англійскомъ бюджетѣ. Сюда прежде всего относятся пенсіоны, уплачиваемые пяти лицамъ изъ доходовъ съ акциза и почты: герцогу Грефтонъ — 10,598 ф. с., герц. Марльборо — 4,000 ф. с., наслѣдникамъ герц. Шомберга — 29 000 ф. с. (прежде — 4,000), графу Кауперъ — 1,595 и наслѣдникамъ Чарльса Буна (Boone) и гр. Батса — 1,200 ф. с. Происхожденіе этихъ пенсій довольно старое и весьма люботпытное. Нѣкогда англійскіе монархи имѣли неограниченное право раздачи наградъ и пенсій изъ такъ-называемыхъ наслѣдственныхъ государственныхъ доходовъ, шедшихъ въ прямое распоряженіе королей, и куда относятся два указанные источника государственнаго дохода (акцизъ и почта). Карлъ II, имѣя многихъ незаконныхъ дѣтей, возвелъ троихъ въ герцогское достоинство и далъ, напр., Грефтону означенную пенсію съ его наслѣдниками навсегда (for ever), почему его потомокъ и пользуется ею до настоящаго времени. Такимъ образомъ, всѣ указанныя пенсіи существуютъ сотни лѣтъ и поглотили сотни тысячъ фунтовъ стерлинговъ государственныхъ средствъ, безъ всякой на то заслуги со стороны самихъ пенсіонеровъ, почему трактатъ справедливо требуетъ ихъ немедленнаго уничтоженія. То же самое рекомендуется и относительно многихъ другихъ наслѣдственныхъ пенсій, дарованныхъ и перешедшихъ къ дѣтямъ, внукамъ и племянникамъ разныхъ лицъ» отличившихся преимущественно въ морской и военной службѣ (напр., внуки адмирала Роднея, Нельсона и т. п.). При этомъ ассоціація финансовыхъ реформъ выставляетъ на видъ слѣдующее общее правило: выдавать пенсіи только лицамъ, оказавшимъ чрезвычайныя заслуги странѣ, такъ какъ жалованье должно быть настолько приличныхъ размѣровъ, чтобы дать возможность всякому служащему позаботиться лично о собственномъ обезпеченіи въ будущемъ, поэтому же можетъ быть удобнѣе, при отставкѣ, награждать чиновника единовременно болѣе или менѣе значительной суммой денегъ. Переходить къ дѣтямъ пенсія можетъ только въ томъ случаѣ, если лицо, заслужившее пенсію, лишилось жизни при исполненіи своихъ обязанностей, или, получивши пенсію, не успѣло ею воспользоваться и оставило свою семью въ положительной, принципъ, который теперь совершенно не соблюдается. Во всякомъ случаѣ, далѣе дѣтей пенсія не переходитъ.

Кромѣ того, власть правительства въ назначеніи пенсіи (помимо парламента) ограничена, какъ мы знаемъ, максимумомъ въ 1,200 ф. с. всего ежегоднаго расхода. Ассоціація финансовыхъ реформъ совѣтуетъ настоятельно совратить это право еще болѣе, въ видахъ экономіи народныхъ денегъ, ц, сверхъ того, лишить права отдѣльныя отрасли государственнаго управленія назначать пенсіи своимъ чиновникамъ въ извѣстныхъ размѣрахъ" Такъ, адмиралтейство назначаетъ 6 пенсій въ годъ до 3,000 ф. с. размѣромъ, также и нѣкоторыя другія учрежденія. По мнѣнію общества, такая привилегія отдѣльныхъ учрежденій крайне несправедлива и вредна для народныхъ интересовъ: право раздавать пенсіоны за изъятіемъ, сдѣланнымъ въ пользу правительства, или, точнѣе, королевы (на сумму 1,200 ф. с.), должно исключительно принадлежать одному парламенту.

Затѣмъ ливерпульское общество разбираетъ категорію личныхъ пенсіоновъ, получаемыхъ за заслуги на юридическомъ и дипломатическомъ поприщѣ. Признавая справедливымъ и необходимымъ награждать пенсіями лицъ судебнаго вѣдомства, ливерпульское общество сильно возстаетъ противъ пенсій дипломатамъ. «Дипломатическіе пенсіоны, говоритъ цитованный трактатъ: — почти всѣ не заслужены. Дипломаты получаютъ, во первыхъ, очень большое жалованье и слѣдовательно имѣютъ полную возможность сбереженія и, во-вторыхъ, почти никто изъ нихъ, кажется, не оказалъ странѣ особыхъ заслугъ: напротивъ, во многихъ случаяхъ они оказались хуже, нежели безполезными, ибо лишали націю возможности пользоваться ея изолированнымъ островнымъ положеніемъ и втягивали Англію въ круговоротъ европейской политики стоившій нашему народу не мало денегъ»^[24].

По этимъ соображеніямъ, трактатъ предлагаетъ оставить пенсіи дипломатическихъ чиновниковъ всего на десять лѣтъ, ежегодно уменьшая ихъ на одну десятую, а также уничтожить и многочисленныя и въ совокупности дорого стоющія пенсіи всевозможныхъ заштатныхъ чиновъ, занимавшихъ безполезныя должности, нынѣ уничтоженныя и прежде большею частію вознаграждаемыя изъ цивиль-листа.

Всѣ сокращенія, предлагаемыя обществомъ, въ издержкахъ на пенсіи должны сберечь странѣ нѣсколько сотъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ и дѣйствительно, какъ мы уже знаемъ, съ тѣхъ поръ въ этомъ отдѣлѣ государственныхъ расходовъ сдѣланы значительныя сбереженія: вѣчныя пенсіи, если не уничтожены, то, по крайней мѣрѣ, нѣкоторыя изъ нихъ уменьшены въ размѣрахъ и на однихъ только дотаціяхъ и пенсіяхъ королевскаго семейства сдѣлано въ послѣдніе 30 лѣтъ сбереженіе на сумму не менѣе 132 тыс. ф. с. въ годъ.

Въ заключеніе, ливерпульская ассосіація сочла нужнымъ объяснить, что перемѣны, ею предлагаемыя, защищаются не изъ какихъ-нибудь личныхъ интересовъ, а для того лишь, «чтобы предупредить возможность народнаго бѣдствія и потому, что нація вызывается къ реформамъ непреложной необходимостью: промышленность и торговля страны парализованы и производительные классы народа вслѣдствіе того обѣднѣли. При такихъто условіяхъ, съ государственнымъ долгомъ свыше 700 мил., тягость налоговъ превышаетъ то, что народъ можетъ свободно нести: непосильное бремя это должно быть немедленно облегчено, иначе грозитъ большими несчастіями»…

---

До сихъ поръ мы познакомили читателей съ критикой ливерпульскаго общества, относящейся къ четыремъ министерствамъ: военному, морскому, министерству колоній, двора и, наконецъ, вопросу о пенсіяхъ, который имѣетъ отношеніе ко всѣмъ отраслямъ государственной службы. Въ настоящее время намъ слѣдовало бы перейдти къ расходамъ другихъ министерствъ, но мы не считаемъ удобнымъ это сдѣлать по слѣдующимъ двумъ причинамъ: во-первыхъ, распредѣленіе предметовъ вѣдомства по отдѣльнымъ правительственнымъ органамъ въ Англіи настолько оригинально, что не укладывается въ обыкновенныя мѣрки раздѣленій министерствъ, принятыхъ въ остальной Европѣ, и не всегда подходятъ подъ континентальныя понятія о размѣрахъ дѣятельности государства. Достаточно указать для примѣра расколы на народное просвѣщеніе въ широкомъ смыслѣ: въ этомъ послѣднемъ отношеніи Англія, за послѣдніе тридцать лѣтъ, сдѣлала огромный прогрессъ и увеличила расходы въ двѣнадцать разъ; но было бы ошибочно отсюда, по примѣру другихъ странъ, только по этой цифрѣ (2½ мил. Ф. с.) судить о заботахъ англійскаго народа о своемъ просвѣщеніи. Дѣло въ томъ, что обратно съ остальной Европой весьма значительная доля расходовъ тамъ, на потребности образовательныя и научныя покрывается изъ частныхъ, общественныхъ и благотворительныхъ источниковъ помимо казны, почему всякія сравненія съ другими странами и разсчеты дѣлаются весьма затруднительными. Во-вторыхъ, ливерпульское общество сосредоточило свою критическую дѣятельность преимущественно на четырехъ разобранныхъ уже нами отрасляхъ управленія; о другихъ она трактуетъ лишь частію, не нѣкоторымъ отдѣльнымъ вопросамъ, такъ что, слѣдовательно полной картины порядковъ и недостатковъ остальныхъ министерствъ нарисовать невозможно. По всѣмъ этимъ соображеніямъ, мы и ограничиваемся сдѣланнымъ, т. е. лишь четырьмя описанными министерствами.

Въ заключеніе же нашего этюда подведемъ итогъ его главнѣйшимъ и важнѣйшимъ выводамъ въ области критики англійскихъ, государственныхъ расходовъ.

Первое, что бросается въ глаза при знакомствѣ съ критической дѣятельностью ливерпульской ассоціаціи финансовыхъ реформъ, заключается, нѣтъ сомнѣнія, въ самой широкой свободѣ обсужденія всѣхъ вопросовъ, входящихъ въ кругъ ея изслѣдованій. Касается ли дѣло до недостатковъ какого-либо учрежденія или личныхъ качествъ какого-либо чиновника, хотя бы онъ занималъ самый высокій постъ, ливерпульское общество вещи и людей называетъ ихъ именами, не прибѣгая къ обинякамъ и не стѣсняясь ничѣмъ рѣшительно, кромѣ общепринятыхъ правилъ литературнаго приличія. Но, несмотря, однако, на всю свою откровенность въ сужденіяхъ и критикѣ общественнаго и государственнаго устройства Англіи, общество ни разу во всѣхъ своихъ многочисленныхъ трактатахъ не упоминаетъ, тѣмъ но менѣе, о положительныхъ злоупотребленіяхъ съ криминальнымъ характеромъ, въ родѣ, напримѣръ, преступленій противъ казеннаго имущества. Въ первомъ отдѣлѣ военныхъ расходовъ, припомнимъ, много говорилось о синекуризмѣ, о плюрализмѣ, о незаслуженныхъ пенсіяхъ, вообще о расточительныхъ тратахъ казенныхъ денегъ, обусловленныхъ неправильнымъ строемъ администраціи, протекціей и кумовствомъ: недостатки, конечно, весьма крупные и вредные, но которые въ обыкновенномъ смыслѣ нельзя подвести подъ понятіе криминала. Далѣе тамъ много говорилось о негодности англійскихъ военачальниковъ, крайне дурной организаціи въ крымскую войну военнаго хозяйства, транспортныхъ и санитарныхъ средствъ) вслѣдствіе чего солдаты то голодали, то умирали безъ помощи, хотя недалеко находились изобильные склады провизіи и медикаментовъ и т. д., но нигдѣ въ то же время не говорилось тамъ, чтобы эти склады, напримѣръ, исчезали неизвѣстно куда, чтобы комиссаріатъ наживался насчетъ казны, начальники частей наживались насчетъ солдатъ, поставщики насчетъ обѣихъ сторонъ и о тому подобныхъ преступленіяхъ противъ казенной и частной собственности. Точно также въ отдѣлѣ о морскомъ министерствѣ приводится длинный рядъ примѣровъ дурного строительства военнаго адмиралтейства. Но нигдѣ не упоминается ни полъ слова о наживѣ строителей, о счетахъ за постройку судовъ выше ея дѣйствительной стоимости, о взяткахъ и т. п.; единственное правонарушеніе это — замѣна слова «передѣлка» въ отчетахъ адмиралтейства словомъ «починка». Но и этотъ манёвръ употреблялся лишь съ цѣлью менѣе шокировать общественное мнѣніе неудачной постройкой. При рѣзкой критикѣ зачастую мелкихъ недостатковъ дѣятельности или промаховъ лицъ самыхъ высокопоставленныхъ (начиная съ супруга королевы), объяснить это молчаніе нежеланіемъ или опасеніемъ — невозможно, и единственно вѣроятное объясненіе можетъ заключаться лишь въ томъ, что эти злоупотребленія въ англійской администраціи сравнительно рѣдки, единичны, почему ливерпульскому обществу и приходится толковать почти исключительно о слабыхъ сторонахъ самой организаціи и управленія. Эта относительная рѣдкость злоупотребленій противъ казенной собственности служитъ лучшимъ доказательствомъ, что, несмотря на нѣкоторые недостатки правительственной системы, ядро всего англійскаго государственнаго устройства вполнѣ здорово и способно къ постоянному и прочному совершенствованію. Общественная самодѣятельность и свободная пресса, вотъ тѣ два могучіе фактора, благодаря зоркому наблюденію которыхъ затрудняется и ограничивается появленіе и развитіе всевозможныхъ злоупотребленій.

Второй выводъ, который получается изъ знакомства съ трудами ливерпульскаго общества, состоитъ въ тѣсной и неразрывной связи всѣхъ финансовыхъ преобразованій вообще, и сокращенія государственныхъ расходовъ въ особенности, съ измѣненіемъ административной системы. Какъ мы знаемъ, слабые пункты организаціи англійскаго управленія заключаются въ существованіи множества синекуръ, т. е. должностей безъ дѣла или съ весьма малымъ количествомъ его и непропорціально высокимъ окладомъ жалованья; затѣмъ, какъ частое послѣдствіе этого зла — плюрализмъ, т. е. соединеніе нѣсколькихъ должностей вмѣстѣ съ нѣсколькими окладами въ лицѣ одного служащаго, и, наконецъ, полученіе чиновниками разнородныхъ добавочныхъ казенныхъ содержаній всевозможнаго наименованіи въ различныхъ случаяхъ и подъ разными предлогами. Вредъ этой системы важенъ, какъ мы доказывали, въ двухъ направленіяхъ: въ административномъ и финансовомъ; во-первыхъ, такъ какъ всѣ эти прибавки и синекуры непремѣнно раздаются и распредѣляются произвольно, то мѣсто законныхъ нормъ, опредѣляющихъ вознагражденіе служащихъ сообразно ихъ заслугамъ и качествамъ, занимаетъ протекція, кумовство и вообще личная прихоть, и чиновникъ становится не слугою своихъ обязанностей, а своего ближайшаго начальства, отъ воля котораго зависитъ, съ помощью всѣхъ этихъ прибавокъ, значительно улучшить его матерьяльное положеніе. Финансовый вредъ такой системы не менѣе важенъ, чѣмъ административный: огромныя суммы, какъ мы видѣли, затрачиваются во всѣхъ вѣдомствахъ на безполезныя должности и разныя прибавки въ окладамъ; деньги, которыя могли бы быть сбережены дхя плательщиковъ налоговъ или употреблены производительно, уходятъ на безполезно многочисленный штатъ чиновниковъ, изъ которыхъ многіе въ свою очередь могли бы дать своему труду болѣе плодотворное для страны назначеніе. Но какъ ни великъ этотъ вредъ, бороться противъ него нельзя, иначе какъ вмѣстѣ съ измѣненіемъ тѣхъ причинъ, которыя дѣлаютъ возможнымъ существованіе самаго зла. Одной изъ ближайшихъ — являются существущія формы администраціи, и съ преобразованія ихъ, слѣдовательно, должна начинаться всякая серьёзная реформы сокращенія расходовъ. Насколько это положеніе вѣрно, мы могли судить на основаніи неподкупнаго свидѣтельства цифровыхъ данныхъ о финансовомъ положеніи британскихъ колоній. Государственные расходы строго соображаются и идутъ тамъ рука объ руку съ формой самоуправленія, и расширеніе послѣдняго немедленно всегда отражается на уменьшеніи расходовъ (Новый Южный Валиссъ).

Третій и послѣдній выводъ относится по Существу не въ со держанію нашего этюда, а въ самой внѣшней дѣятельности ливерпульскаго общества и той роли, которую оно играетъ въ усовершенствованіи и правильномъ развитіи законодательства своей страны. Основанное немногими единомыслящими людьми, въ самыхъ скромныхъ размѣрахъ, но съ весьма широкой задачей преобразовать финансовую систему Англіи, общество это весьма скоро привлекаетъ къ себѣ вниманіе народа, многочисленныхъ сторонниковъ и видимо оказываетъ воздѣйствіе на государственную жизнь, осуществляя свои планы и стремленія въ видѣ различныхъ административныхъ и финансовыхъ преобразованій, благодѣтельныхъ для народа. При свободной прессѣ и иныхъ благопріятныхъ условіяхъ англійской жизни все это происходятъ, какъ мы видѣли, весьма просто и естественно: удачная мысль какого-нибудь частнаго человѣка находитъ себѣ сочувствіе въ нѣсколькихъ лицахъ и затѣмъ ихъ совмѣстная дѣятельность продолжается въ разъ данномъ направленіи, и въ результатѣ она можетъ получить, если совпадаетъ съ потребностями своего времени, значеніе крупнаго историческаго событія, оказывающаго (какъ, напримѣръ, лиги противъ хлѣбныхъ закопавъ) сильное вліяніе на всю страну и на все ея будущее. Такимъ образомъ, никакая оригинальная мысль частнаго лица въ Англіи по вопросу общественнаго благоустройства, если только она способна вызвать сочувствіе и имѣетъ современный практическій смыслъ, не остается безъ приложенія, не затеривается и отнюдь не пропадаетъ даромъ, но приноситъ свою долю пользы общему благу. Но подобный результатъ частной иниціативы возможенъ лишь при одномъ непремѣнномъ условіи: широкомъ развитіи общественной самодѣятельности, которая придаетъ всей исторіи англійскаго управленія такую устойчивость, крѣпость, нѣсколько медленное, но въ тоже время вѣрное и постоянное движеніе къ прогрессу и усовершенствованію всѣхъ государственныхъ учрежденій. Англія не знаетъ скачковъ въ исторіи своего развитія, но за то не ставитъ и точекъ въ ходѣ своихъ реформъ и преобразованій: этимъ вѣроятно объясняется и тотъ странный фактъ, что нѣкоторыми изъ своихъ наиболѣе замѣчательныхъ реформъ послѣдняго времени, коренныхъ въ принципіальномъ смыслѣ (напримѣръ, введеденіе подоходнаго налога, расширеніе правъ представительства въ 1867—1868 гг., новые фабричные законы и т. д.), Англія обязана консервативнымъ министерствамъ, отъ которыхъ естественно было бы ждать противодѣйствія этимъ реформамъ, направленнымъ противъ интересовъ правящихъ классовъ, а никакъ не проведенія, ни поддержки такихъ мѣръ. Очевидно, прогрессивныя стремленія англійскаго народа настолько сильны, несмотря на многія архаическія черты его общественной жизни, что передъ ними становятся ничтожны личныя воззрѣнія того или иного министра и членовъ его партіи, временно стоящей во главѣ правительства.

Итакъ, лишь общественная самодѣятельность и частный законодательный починъ, вѣ связи съ свободной печатью, какъ доказываютъ всѣ данныя, привели Англію къ цвѣтущему положенію ея финансовъ и тѣмъ самымъ указываютъ единственный вѣрный путь, по которому должна слѣдовать каждая страна, желающая достигнуть той же цѣли съ наименьшей потерей народныхъ средствъ и силъ.

Иванъ Янжулъ.

"Отечественныя Записки", № 11, 1879

---

1. Edmond Burke’s Works 1867. Vol. II. Speech on the Economical Reform, стр. 60.
2. Сюда относятся по преимуществу такіе остатки среднихъ вѣковъ, которые практически потеряли въ финансовомъ отношеніи всякій смыслъ и значеніе. Приведемъ ради любопытства нѣкоторые: Royal fish — право собственности короля на всякаго кита и большихъ рыбъ, выброшенныхъ моремъ на берегъ; Wreckage — право короля на остатки кораблекрушенія, выброшенные на берегъ; Flotsam и Jetsam — тѣ же остатки, но еще плавающіе или потонувшіе въ хорѣ; Waifs — право короля на всѣ вещи, брошенныя воромъ во время бѣгства преступника и на которыя не является претендента; Strays — право на заблудшихъ домашнихъ животныхъ, на которыхъ не находится хозяинъ, и т. д., и т. д.
3. См. Spencer Walpole: History of England from the Conclusion of the Great War in 1815. 1879. Vol. II, стр. 5—12, 620—634.
4. Financial Reform Tracts, First Series, № 1, стр. 2.
5. Financial Reform Tracts. Second Series, № XIV. The Royal Household а Model to Parliament and the Nation.
6. Financial Reform Tracts. Civil Liit, № 1, стр. 14, 15.
7. F. В. Т. The Royal Household a Model to Parliament and Nation, № XIV, стр. 19.
8. F. В. Т. № XIV второй серіи, стр. 19.
9. Financial Reform Tracts. № 1-й первой серіи, стр. 6.
10. F. В. T. The Royal Household a Model to Parliament and the Nation № XIV, а также № X и 2 первой серіи, стр. 3.
11. Извѣстный Гнейстъ, вѣроятно, по сказанному соображенію, департаментъ «оберъ-гофмейстера» въ своей книгѣ помѣщаетъ первымъ. См. Das heutige englische Verfaesungs und Verwаltungsrecht von Rudolph Gneist, Erster Theil, 1857, стр. 569.
12. Financial Reform Tracts, Second Series, № XIV, стр. 12.
13. См. Financial Reform Tracts. Second Series, № VII. The Way the Public Money goes an Placeholders and Sinecurists, стр. 80. № XIII. Governmental Improvidence: its Ganses, Results and only Effective Cure, стр. 7 и 8. № XIV. The Royal Household, стр. 15.
14. Четвертый департаментъ оберъ-гардеробмейстера, по высшему надзору примыкаетъ- къ департаменту оберъ-каммергера, гдѣ мы о немъ уже говорили.
15. Financial Reform Tracts. Second Series, № XIV, стр. 30.
16. F. R. T. First Series, № II The Сіти 1 ist, стр. 8.
17. Financial Reform Tracts. Second Sories, № XIV, стр. 81.
18. Оба эти замка куплены королевой и содержатся насчетъ ея собственныхъ сбереженій, безъ всякой особой помощи государства. Во все ея царствованіе ни одного новаго дворца не было выстроено на государственныя деньги.
19. Financial Reform Tracts, № XIV, стр. 82, 83.
20. Financial Reform Tracts. Second Series, № XIV, стр. 4, 33 и 34.
21. F. В. T. The Royal Household a Model to Parliament and the Nation, стр. 35, 36.
22. См. Eduard Pfeiffer. Vergleichende Zusammenstellung der Europäischen Staatsausgaben, 1877, стр. 69 и далѣе.
23. Любопытно, что обѣ эти страны (Бельгія и Ганноверъ), какъ бы удовлетворяя англійскимъ интересамъ, уже рано отличались своей либеральной торговой политикой. Бельгія, какъ извѣстно, начиная съ 1849 г., почти ежегодными реформами таможеннаго тарифа первая послѣдовала за Англіей въ политикѣ свободной торговли. Ганноверъ, точно «также подъ англійскимъ вліяніемъ, образовалъ въ 1828 г. (съ Брауншвейгомъ и Ольденбургомъ) Steuerverein съ низкимъ таможеннымъ тарифомъ почти исключительно фискальнаго характера. Ганноверъ долго не хотѣлъ вступать въ германскій таможенный союзъ (Zollverein), требуя отъ него пониженія пошлинъ и высокаго вознагражденія. Онъ вступилъ въ него, наконецъ, нераньше 1853 г., съ условіемъ полученія на 75 % дохода болѣе, чѣмъ тотъ, который долженъ былъ приходиться по количеству населенія. См. Thompson: Social Science, 837. Levy: History of British Commerce, 409.
24. Financial Reform Tracts: The Pension List, стр. 6.