1779 год. Фрегат Наталия. Командир капитан 2 ранга П. И. Ханыков — впоследствии известный адмирал. (Немецкое море.) Посланный в Англию с частным грузом и под купеческим флагом, по вступлении в Немецкое море целую неделю (14—20 сентября) выдерживал под гротом и бизанью противный шторм и потому, несколько сбившись в счислении, в ночи на 22 сентября, следуя уже с попутным ветром, принял маячные огни за судовые и стал на банку против острова Шкеленга. Банка эта, по счислению и по прокладке на разных наличных картах, тогда отстояла в расстоянии от пятидесяти до восьмидесяти миль. Командир, сомневаясь в верности счисления, предлагал лоцманам ночь пролежать в дрейфе; но лоцмана отклонились от этого предложения, надеясь на своё искусство и знание местности. В течение следующего дня вся команда была перевезена на берег, и командир съехал последним, когда фрегат был уже на боку, наруже только одна часть юта. Фрегат разбился. Командир был совершенно оправдан. Еще в первые дни после крушения, он имел утешение получить следующие строки от вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа И. Г. Чернышёва: «Сердечно сожалею о приключившемся несчастьи вам и вверенному вам фрегату. Не виня и не оправдывая вас нимало, скажу вам в ваше одно утешение, что госпожа Гаррис пишет к вице-адмиралу Грейгу и к своему брату, что в сем несчастном случае ваше поведение, мужество и расторопность были таковы, каковых мы от заслуженного и знающего морское искусство офицера ожидать могли. Это, при столь прискорбном известии, меня порадовало очень много». И потом, по окончании дела, 30 октября: «За великий долг себе поставляю, открыть всей команде вашей, как господам обер-офицерам, так унтер-офицерам и рядовым, что коллегия, и я особо, совершенно ими довольны за оказанное при сем случае повиновение, тихость и исполнение своей должности. Оное столь много им чести делает, сколь и вам, яко начальнику». В вышеупомянутом письме девицы Гаррис (3 октября) находим следующее: «Ужасно было наше положение в эту ночь, с одиннадцати часов вечера до пяти часов утра, когда прибыли на помощь лодки. Мы потеряли руль вскоре после того, как ударились об мель, и с той поры считали себя в великой опасности. Я не могу умолчать о твердости Капитана Ханыкова. Он нисколько не потерялся, и я уверена, что за наше спасение мы обязаны только присутствию его духа: в то время, когда мы все утешались надеждою, что фрегат сойдет на глубину, и общее убеждение было отрубить канаты, только один Капитан настаивал в противном, ибо был уверен, что фрегат еще может устоять некоторое время, не разбившись, а сойдя с мели, подвергнется неминуемой гибели на окружающих банках. События оправдали его предположения: по мере отлива воды фрегат увязал в песке, а на рассвете прибыла помощь. …Внимательность господина Ханыкова к нам, пассажирам, его невозмутимое спокойствие и твердость удивляли нас, и мы не можем не быть ему признательными… Господин Ханыков, бывший столь отважным и деятельным во время крушения, теперь задумчив и печален. С горестию я смотрела со шлюпки, как упала и последняя мачта нашей бедной Наталии; сегодни после полудни я смотрела с берега на место крушения, но и признаков нет несчастного фрегата…»
1779 год. Фрегат Наталия. Командир капитан 2 ранга П. И. Ханыков, впоследствии адмирал. (Немецкое море.). Представляю здесь некоторые новые подробности об этом крушении, найденные впоследствии, в так называемых «Разборных делах» Главного морского архива. Следствия не было, и потому, основываясь преимущественно на делах аудиториатской части архива, министерских и других, когда печатался текст, я не имел этих подробностей.
Шторм, выдерживаемый этим фрегатом в Немецком море с 14 по 21 сентября был от WSW; небо постоянно облачное. Во всё это время лежали в дрейфе под гротом и бизанью, имея ходу 21/2 узла, дрейфа до шести румбов. С утра 21-го ветер стал затихать и пошёл к N. По предложению лоцманов, двоих, взятых в Эльзиноре, снялись с дрейфа, отдали фок и зарифленные марсели, взяв курс SSW1/2W; ходу было семь узлов. В полдень обсервовали солнце и определили своё место:
| От банки Смит-Ноль. Немецкое море. | От NO мыса острова Текселя. Немецкое море. | |
| По английской карте (купленной в Копенгагене) | NO 251/2° в 23 | NW 36° в 21 |
| По голландскому Зейфакелу | NO 13° 25 | NW 48° 27 |
| По лоцманской карте (исправленной 1777 г.) | NO 11° 191/2 | NW 46° 26 |
Глубины было 30 сажен; грунт мелкий песок. С полудня взяли курс StO. Ветер был NtW, рифмарсельный; небо малооблачно. В половине второго часа переменили курс на SSW; в пять часов вечера легли на S. В восемь часов вечера, место было положено:
| От банки Смит-Ноль. Немецкое море. |
От NO мыса острова Текселя. Немецкое море. | |
| По английской карте | NO 581/2° в 141/2 | NW 70° в 103/4 |
| По голландскому Зейфакелу | NO 32° 131/2 | NW 741/2° 15 |
| По лоцманской карте | NO 42° 81/2 | NW 721/2° 171/4 |
| По голландской частной карте | NO 50° 111/2 | NW 74° 15 |
Ветер был NNW, в прежней силе. Глубины 15 сажен; грунт мелкий песок. В это время курс взяли StW; и как лоцмана требовали, чтобы для лучшего узнания глубины ход не превосходил 6 узлов, то закрепили крюйсель, а фор и грот-марсели отдали на эзельгофт. В 81/2 часов поднялись к SSW. Ходу было от 51/2 до шести узлов.
Командир фрегата предлагал лоцманам, чтобы ночь пролежать в дрейфе; но они отклонились от этого предложения, надеясь на своё знание местности, и притом, несмотря на большое несходство в картах, не полагая себя близкими к опасности.
Небо было облачное; изредка проблёскивали звёздочки; иногда накрапывал дождь. Лот, кидаемый по три раза в склянку, показывал глубину 19 и 20 сажен. Ходу было 6 узлов. В половине одиннадцатого часа в пасмурности мелькнули два огонька: один прямо по курсу; другой левее, по SSO. Огни эти то скрывались, то открывались вновь. Их сочли фонарями на судах, и по мнению лоцманов, это были фонари на мачтах рыболовов, которые, отстаиваясь на банках, обыкновенно держат огонь, чтобы не попали на них другие суда. Тогда стали придерживаться к SW, оставляя огни в левой руке. В исходе одиннадцатого часа один огонёк ещё был виден и казался «на подобие, как в боковой каюте». Глубина 17 сажен; грунт тот же мелкий песок. В 11 часов перед носом, немного правее, увидели буруны. Тотчас же руль был положен право на борт; но фрегат уже ударился о грунт: руль вышибло. Еще и ещё удар! Бросили лот — глубина 31/2 сажени! Между тем фрегат, не переставая биться, подвигался всё далее и далее; буруны кругом стали тише; удары реже и легче; глубина больше. Подняли марсы-фалы, и фрегат вышел на вольную воду: глубины 41/2 сажени, грунт песок. Но вскоре увидели впереди новые буруны. В одно мгновение паруса были убраны и отданы два якоря: дагликс со ста пятьюдесятью саженями, а плехт на апанер — на случай, чтобы при перемене ветра или течения удержать своё расстояние от банки; потом принялись отливать воду из фрегата, которой было в нём уже 5 футов. Вода однако же не убывала; но как она особенно быстро бежала у фор-люка, то, полагая главнейшее повреждение в носовой части, подвели под неё грот-марсель и стали кидать в воду передовые орудия, потравливаясь на канатах, чтобы при усилившимся волнении или отливе не удариться о выброшенное. Между тем беспрерывно палили из пушек и развесили все фонари. В первом часу ночи наконец рассмотрели, что виденные в двенадцатом часу огни были маячные; знали, что они на голландском берегу, но на каком именно месте, не могли решить. Хотели было спустить шлюпки, чтобы промериться; но отдумали, опасаясь, чтобы их не залило волнением или не отнесло ветром. Оставалось только дожидать рассвета — довольно позднего в этой широте в такую пору года — дожидать около пяти часов! Между тем вода в трюме всё прибывала, хотя её не переставали отливать, и покидали за борт все тяжести, какие могли: пушки, станки, переносный балласт и проч. Повреждения же в корме, сделанные выбитым рулём, кое-как заделали. В начале четвёртого часа приливное течение, бывшее дотоле от NW, пошло обратно, в отлив, и вода под фрегатом стала сбывать. Чтобы не поворотило фрегат к банке, поставили крюйсель и тем удержали его против ветра. К четырём часам утра, вода упала до четырёх сажен, и фрегат стукнуло о твёрдый грунт; в трюм его вода полилась быстро и уже выступила на нижнюю палубу. Гибель фрегата решилась! Оставалось помышлять о спасении команды. — Спустили гребные суда и нижние реи на воду; покидали за борт на концах запасный рангоут; приготовились рубить мачты… Положение было ужасное!.. Но провидение не долго испытывало бедствующих! Едва стало рассветать, в исходе пятого часа, как увидели лавирующий от SO бот, который скоро подошёл и стал на якорь за кормою фрегата. К нему послали шлюпку, спущенную по перлиню, закрепили на нём перлинь, и вскоре за тем приехавший с бота голландец объявил, что фрегат находится на банке у северо-западной стороны острова Шкеленга. Предлагая своё пособие, он просил только поспешить перевозкою людей, потому что с прибылью воды фрегату угрожала конечная гибель. Немедленно стали перевозить первую вахту, под начальством старшего лейтенанта И. Фомина. А между тем показались ещё шесть ботов; два из них подошли к фрегату в половине шестого часа. По перевозе первой вахты принявший её бот отправился к острову Шкеленгу. Вторую вахту стали перевозить на вновь подходившие боты. Вода всё сбегала и фрегат уже сел на дно. Чтобы не повалило его на бок, срубили мачты. В исходе восьмого часа баркас, на котором переезжала команда, ударился о борт и разбился: люди, на нём бывшие, едва успели спастись на выброшенных им концах. Потеря баркаса замедлила перевозку команды; прочие гребные суда уже не приставали к борту, а принимали людей с кормы. В девятом часу разбилась ещё одна шлюпка. С половины десятого течение пошло от NW, и вода стала прибывать: фрегат покренился на правую сторону и в половине одиннадцатого совсем повалился набок; наруже оставалась только левая часть юта. Надобно было спешить перевозкою, а она делалась затруднительнее: ветер свежел, и два бота, не решаясь становиться на якорь, держались под парусами; на фрегате оставалась только одна шлюпка для перевоза. Наконец в 11 часов, когда уже вся команда переехала на боты, а волны заливали и разносили последние доски фрегата, переехал командир. Во втором часу вся бедствующая семья фрегата Наталии собралась в местечке Вестор-Шкеленг, на острове Шкеленг. Все были налицо. Жители приняли их радушно и разместили по своим квартирам.
Место, на котором разбился фрегат, было определено следующими пеленгами, взятыми с фрегата на рассвете: SW оконечности острова Шкеленга, верхний и нижний маяки, в створе на SW1/2W; маяк на NO оконечности того же острова, на SW1/2W. В 11 часов вечера 21-го числа, когда стали на эту банку, она находилась по счислению:
| По английской карте | на NO 77° | в 15 | Немецкое море. |
| лоцманской | NO 841/2° | 20 | |
| Зей-факелу | NO 861/2° | 201/2 | |
| частной карте | NO 821/2° | 121/2 |
Часть вещей с фрегата была спасена жителями острова Шкеленга. Принадлежавшее команде роздано по рукам, а казённое распродано на сумму до пяти тысяч рублей. Сверх того, что было спасено из артиллерии, якорей, дреков и канатов, взято с собою в Россию. Спасавшие вещи получили по закону Берегового права, третью долю спасённого.
Ханыков хотел в том же году отправиться в Россию, на наёмных судах; но нашлись только два судна, очень дорогие (по 8 000 гульденов до Кронштадта и по 7 000 до Риги) и притом непоместительные для всей команды. Поэтому экипаж разбившегося фрегата остался зимовать на острове Шкеленге. Два мичмана (Матвей Ратецов и Дмитрий Брылкин) и все гардемарины (сержанты: Андрей Перфильев, Роман Шельтинг и Антон Моллер; гардемарины: Христофор Беринг, Иван Бачманов, Иван и Семен Бырдины) по распоряжению Адмиралтейств-коллегии были посланы в Англию, для науки.
Лоцмана дали командиру разбившегося фрегата свидетельства:
1) Что командир фрегата, в 6 часов вечера 21 сентября, то есть за шесть часов до крушения, предлагал им лечь в дрейф; но что они, лоцмана, надеясь на своё счисление и знание глубин и грунта, требовали, чтобы фрегат только держался под малыми парусами во всю ночь. 2) Что во всё время плавания они, лоцмана, не встречали никакого противоречия ни от капитана, ни от офицеров в рассуждении предлагаемых ими курсов или определения для фрегата хода; и что всё, чего они по лоцманской их должности требовали, было точно исполняемо.
В том же году и в тот же самый день, бывший с эскадрою в Немецком море корабль «Храбрый» потерял мачты и, укрывшись в Норвегии, в гавани Эквог, близ Дернеуса, остался там зимовать; да из той же эскадры зазимовали в Копенгагене: корабль «Вячеслав», имевший повреждения, и транспорт «Кильдюин», конвоировавший корабль Храбрый. Адмиралтейств-коллегия распорядилась, чтобы весною будущего года команда фрегата Наталия была перевезена на наёмных судах только до Копенгагена, а оттуда отправилась бы на зимовавших там наших судах. По примерному исчислению, содержание заграницею всех этих команд, долженствовало обойтись в 50 156 рублей 90 копеек; более обыкновенного содержания, в своих границах, на 43 079 рубля 15.1/2 копейки. Издержки же на перевоз команды фрегата Наталия до Копенгагена исчислены в 1 500 гульденов, а исправление корабля Храбрый в 3 882 рейхсталера.
Фрегат Наталия был построен в Архангельске, в 1773 году, следующих размерений: длиною 130 футов, шириною 36 футов, глубиною интрюма 13 футов. Всей команды на нём было 199 человек. Груз состоял из 2 500 пудов железа и 1 500 четырёхсаженных досок, принадлежавший придворному банкиру барону Фридриксу.