1770 год. Корабль Родос. Командир капитан 1 ранга И. Круз. (Средиземное море.) Этот корабль был взят от турок в Чесменскую битву и как единственный приз этого побоища назначен к отправлению в Россию, победным трофеем. Следуя по Средиземному морю, 31 октября был принуждён от крепкого ветра, изорвания парусов и сильной течи спуститься к острову Цериго; на другой день едва не затонул — вода в корабле доходила до семи футов, и притом командир, офицеры и почти вся команда были обессилены болезнями; потому в ночи на 5 ноября спустились к ближайшему берегу, в бухту Мезата полуострова Майна, и здесь почти затонувший корабль поставили на мель. Люди были свезены на берег, неприязненный нам в этом месте, и стояли на биваках, окружённые разбойничествующими майнотами, без малейшего укрытия от непогод и чрезвычайно нуждаясь в пресной воде, которую покупали очень дорого. Только 16-го числа стали подходить нанятые в Цериго суда, на который остров и были перевезены. Умерли от изнурения: лейтенант Демьянов, прапорщик Абатуров и 21 человек нижних чинов. Корабль, чтобы не достался неприятелю, 7 ноября был сожжён. Две десятивёсельные шлюпки, медный котёл и эндова — вот всё, что было спасено от этого корабля, так недолго и так плохо служившего нам.
1770 год. Корабль (66 пушек) Родос. Командир капитан 1 ранга А. И. Круз, впоследствии адмирал (Средиземное море.). В числе команды этого корабля, состоявшей из двухсот пятидесяти унтер-офицеров и рядовых, офицеры были следующие: капитан-лейтенант Иван Бахметев; лейтенанты — Томас Мякензи, Алексей Мелихов и Демьянов; мичмана — князь Василий Гагарин, Николай Шубин, Ефим Пущин, Михаил Нижегородцев, Пётр Байков, Владимир Ржевский и Пётр Слизов; артиллерии капитан Иван Киль, армейский капитан Янышев, прапорщики Бекареков и Абатуров; штурмана Семёнов и Слизов, три подштурмана, комиссар и шкипер.
Представляю здесь некоторые новые подробности о бедственной участи этого корабля, взятого от турок в Чесменскую битву и отправленного из Архипелага в Балтийское море как победный трофей под командою одного из храбрейших героев этой битвы, капитана 1 ранга А. И. Круза, спасшегося со взорванного на воздух, командуемого им корабля «Эвстафий». В полдень 31 октября корабль этот по счислению находился от острова Сапиенца на N1/2O в 93/4 немецких милях. В 11 часов вечера сделался крепкий ветер от WtS, которым изорвало все марсели, и от большего волнения оказалась течь в корабле по 10 дюймов в час. Непрестанно действуя двумя помпами, не могли удержать воды даже на одной высоте, и к полудню следующих суток она возвысилась до пятидесяти дюймов. Сверх того, нашедшим от SW шквалом изорвало грот; и потому спустились на Ост, направляясь к острову Цериго или Занте — куда удастся дойти. Вскоре затем сделался штиль и маловетрия от разных румбов. Корабль оставался в открытом море почти без движения; а вода всё прибывала: к полуночи 2 ноября, было её уже 60 дюймов, а в полночь 3-го — 67 дюймов. Между тем привязали запасные грот и марсели, поставили новые помпы в помощь прежним; а как у форштевня, ниже ватерлинии, на левой стороне, открылись две дыры, длиною до четырёх, шириною до 21/2 дюймов, «как видно было, проеденные мышами», то, заколотив их, с носу подвели брезент «и бросали всякий сор, надеясь, неравно выбило пеньку из пазов, то чтоб оную засосало». Но всё было напрасно: едва успевали несколько отлить воды, как она снова, и с большею силою, прибывала так, что в грот-люке возвысилась до семидесяти дюймов, а в фор-люке до семи футов, изменяясь в высоте её, как это видно из шканечного журнала. Помпы от беспрерывного действия ими портились «и не только помповая, но и простая кожа, как от офицеров, так и от служителей, была отобрана и вся употреблена, и более нечем было обивать шкунов», доносил потом командир корабля. Воду выливали вёдрами и кадками. На пятые сутки команда уже совершенно выбилась из сил; больных было до ста человек; из офицеров здоровым оставался только мичман Байков; лейтенант Демьянов, оба штурмана и прапорщик Абатуров не выходили из кают; сам капитан столько был слаб, что его водили под руки. Находясь в таком отчаянном положении, 4 ноября был созван совет из офицеров, на котором положили: «для ободрения команды выдать нижним чинам сто ефимков, кидать в воду разные тяжести и следовать к ближайшему берегу, хотя бы он был неприятельский». Так как ближайшее место была бухта Мезата, острова Майна, то к ней и направились с умеренным ветром от NW, сбрасывая якоря, кроме дагликса и плехта, запасные железные вещи, ядра и орудия верхнего дека. В ночи на 5 ноября наконец вошли в бухту Мезата «и поставили корабль на землю».
Остальное, как сказано в тексте описания этого крушения. Командир только прибавляет в своём донесении, что правитель в Цериго, куда был послан офицер для найма перевозных судов, объявил ему: «В принятии на остров российских людей опасается турок, а также и от наветрия больных людей, и если окажутся на острове турки, то он защищать не будет; в найме же шебек и лодок не препятствует»; и что потом, «с большим трудом упросил его, чтобы отвёл место для помещения наших людей».