ЛЕДОХОДЪ.
правитьЛедоходъ на Невѣ. На Николаевскомъ мосту у перилъ столпилась публика и смотритъ, какъ налетѣвшія на каменные быки моста грамадныя льдины дробятся на мелкіе куски и исчезаютъ въ пролетѣ. На Богъ вѣсть откуда принесенныхъ льдинахъ виднѣется то полѣно, то стоптанный башмакъ, то обручъ отъ бочки. Публика о каждой вещи даетъ свое заключеніе; происходятъ даже споры. Вотъ проплыла застывшая собачка.
— Эхъ, собачка-то хорошая! Одна шкура пятіалтынный стоитъ, — говоритъ кто-то.
— Думала-ли она когда-нибудь…
— Ну, ужъ и хорошая! Просто енотъ, что лаетъ у воротъ! Надо полагать, волки зарѣзали… Эки льдинищи громадныя!
— Громадныя! Нѣтъ, ты посмотрѣлъ-бы въ нашихъ мѣстахъ. Вотъ льдины, такъ льдины!
— А вы какіе будете?
— Новгородскіе, съ Волхова. Соснинку знаешь? Такъ восемь верстъ оттелева. У насъ повзапрошлый годъ, такъ одна льдина трехъ бабъ несла. Что визгу-то было! Страсть! Спасали…
— Ну, и эта льдина трехъ бабъ выдержитъ!
— Надо прежде всего знать, какія бабы! Нешто у насъ такія бабы, какъ здѣсь? Здѣшнія одно слово — мразь. А у насъ баба крупная, мягкая… Нашу бабу, ежели на вѣсы прикинуть — любая семь пудовъ вытянетъ!
Въ разговоръ вмѣшивается лакей съ шляпной кардонкой въ рукахъ и въ деньщицкой фурашкѣ.
— Видали мы этихъ самыхъ новгородскихъ-то бабъ! — говоритъ онъ. — Много ихъ вонъ у Никольскаго рынка стоитъ. Ничего онѣ изъ себя не составляютъ.
— Нѣтъ, это вы оставьте! Наша баба на любаго мужика выдетъ.
— А запречъ-бы ее въ нашу работу, такъ посмотрѣлъ-бы я…
— Вы по какой части?
— Въ прислуженіи состоимъ.
— У нѣмца?
— Нѣтъ, у русскаго, только семерыхъ нѣмцевъ стоитъ. Покоя нѣтъ! Въ семь часовъ встань, вычисти три пары сапоговъ, поставь самоваръ, убери комнаты, а кормитъ щами — ложкой ударь пузырь не вскочитъ! Лошадиная работа! Вамъ голенищи выростковыя не надо-ли?
— Нѣтъ, мы по малярной части.
— Купца Бородулина изъ-подъ Невскаго не знаете?
— Нѣтъ, а что?
— Такъ, ничего. Теперича днемъ: накрой столъ, набей папиросы, заправь лампы, — смучилъ совсѣмъ!
— Это Бородулинъ-то?
— Нѣтъ, я про своего дьявола. Давеча послалъ на Невскій за шляпой… приду, ужъ навѣрно ругается!
— Да и не мудрено, любезный! Давеча я къ обѣднѣ шла, ты тутъ стоялъ; теперь отъ обѣдни иду, а ты все еще стоишь, — вставляетъ свое слово какая-то старушка.
— Вы чего вмѣшиваетесь? Вамъ-бы ужъ по вашей старости давно умирать пора! — огрызается лакей, и замѣтивъ молодую и румяную бабу въ синемъ кафтанѣ, подошедшую къ периламъ, тотчасъ подвигается къ ней.
— Эхъ, баба-то какая важная! — цѣдитъ сквозь зубы купецъ.
— Вамъ, умница, чего? — упираетъ руки въ боки маляръ и тоже подходитъ къ ней. — Вы не новгородскія-ли будете?
Красивая баба обращаетъ всеобщее вниманіе. Стоящій около нея солдатъ крутитъ усъ и начинаетъ поводить бровями. Даже мальчишка изъ мясной лавки, съ корзинкой на головѣ, и тотъ, засунувъ себѣ палецъ въ ротъ, какъ-то глупо улыбается. Баба держитъ въ рукахъ записку и проситъ ее прочитать. Записку эту тотчасъ-же вырываетъ у нея лакей, вертитъ въ рукахъ, смотритъ въ нее и объявляетъ, что онъ неграмотный. Смѣхъ.
— Давай сюда! Разберемъ, — говоритъ маляръ, беретъ записку, долго шевелитъ губами, что-то складывая про себя, и тотчасъ же отдаетъ ее обратно, прибавивъ: — По печатному-то мы ничего, а вотъ по писаному то плохо… Да вотъ купецъ разберетъ!
Записка попадаетъ къ купцу. Тотъ прежде всего для чего-то нюхаетъ ее; потомъ оборачиваетъ, смотритъ на свѣтъ.
— Вотъ что, чудесная! — отвѣчаетъ онъ. — Везъ очковъ-то я не очень… Были-бы очки, прочелъ… Пойдемъ со мной, по дорогѣ прочтутъ.
— Зачѣмъ по дорогѣ?.. Вонъ мальченка прочтетъ! Паренекъ, прочти!
— Давайте я прочту! Я всякую книгу разбираю! — раздается возгласъ.
Но записка уже у мальчишки. Сзади заглядываютъ въ записку десятокъ головъ.
— «У Покрова, у купцовъ, спросить Силантія»… — читаетъ онъ, но вдругъ роняетъ съ головы корзинку, разсыпавъ лежавшую въ ней говядину, какіе-то свертки, брусокъ мыла и бутылку съ масломъ. Бутылка разбивается въ дребезги.
Дѣлается суматоха. Баба бѣжитъ. Народъ слѣдуетъ за ней. По всѣхъ сторонъ слышатся предложенія проводитъ ее-только одинъ солдатъ молчитъ и взглядываетъ на бабу.
— Пойдемъ къ Покрову! Тамъ у меня братъ въ слесаряхъ живетъ! — зоветъ маляръ.
— Давай я тебя доведу! Мнѣ какъ разъ до Большаго театра! — кричитъ лакей.
— Умница! Садись въ пролетку! Я тебя къ самому мѣсту предоставлю — восклицаетъ купецъ.
— Не слушай его! Заведетъ! Ахъ, ты старый грѣшникъ! Туда-же еще сѣдую бороду отростилъ!
Дѣлается перебранка. Провожатые останавливаются и машутъ руками. Образуется толпа. Къ толпѣ бѣжитъ городовой. А между тѣмъ, вдали по другой сторонѣ моста статно выступаетъ красивая баба, камень раздора толпы, и самымъ уже любезнымъ образомъ разговариваетъ съ провожающимъ ее солдатомъ.