На дачѣ хорошенькой вдовушки графини Воронецкой въ послѣобѣденное время, по свѣтски, въ avant-soirée, собралось небольшое общество избранныхъ: три изъ ея свѣтскихъ пріятельницъ и нѣсколько молодыхъ людей, не изъ интересныхъ. Не смотря на вошедшую въ пословицу любезность графини, въ этотъ вечеръ она была рѣшительно не въ ударѣ занимать своихъ случайныхъ гостей. Ей не хотѣлось говорить, хотѣлось читать заинтересовавшую ее въ это утро англійскую книгу.
Погода была душная, изрѣдка небольшая молнія прорѣзывала темное іюльское небо, въ дали слышались глухіе раскаты грома. Всѣ чувствовали себя въ какомъ-то странномъ настроеніи; отъ приближавшейся грозы, особенно у дамъ, не на шутку разыгрывались нервы. Молодые люди вяло разсказывали сезонныя новости, которыхъ никто не слушалъ; всѣ втайнѣ мечтали о немедленномъ возвращеніи домой, но никто не рѣшался встать первый, считая, что такое скорое бѣгство невольно сказало бы хозяйкѣ, что у нея въ этотъ вечеръ царствуетъ скука.
Въ самомъ темномъ углу террасы, не принимая никакого участья въ общемъ разговорѣ, сидѣлъ пожилой уже брюнетъ съ выразительнымъ матово-блѣднымъ лицомъ и съ глубокими, свѣтящимися глазами. Онъ смотрѣлъ на темное небо, а все общество, на сколько дозволяла свѣтская учтивость, смотрѣло на него. Какая-то неуловимая особенность въ безукоризненномъ костюмѣ и манерахъ показывала въ немъ иностранца. Графиня не разъ собиралась заговорить съ нимъ и не рѣшалась, сознавая, что серьезной бесѣды, такой, какой ей хотѣлось бы, въ этой обстановкѣ у нихъ не выйдетъ, втягивать же его въ общій, пустой разговоръ ей просто было совѣстно. Изъ всѣхъ случайно собравшихся у нея въ этотъ вечеръ гостей онъ одинъ пріѣхалъ, приглашенный ею наканунѣ, съ спеціальной цѣлью поговорить о данной имъ наканунѣ же ей книгѣ.
Знакомство графини съ серомъ Гарлеемъ началось очень недавно; представленный ей дядей за нѣсколько дней передъ тѣмъ, какъ интересный путешественникъ, долго жившій на востокѣ и въ Америкѣ, онъ съ перваго взгляда показался ей человѣкомъ необыкновеннымъ, никогда ею невиданнымъ среди пустаго общества, въ которомъ она вращалась и нерѣдко скучала, скрывая вѣеромъ зѣвоту чуть не до слезъ.
Какъ ни жадно схватилась она за его книгу, а ей все-таки удалось прочитать ее только до половины, когда прямо къ обѣду пріѣхала издалека ея самая любимая подруга бароннеса Ф. Въ другой день графиня Вѣра тѣмъ болѣе бы ей обрадовалась, что давно, съ самой зимы, ея не видала, но баронесса, не смотря на ихъ интимность, была послѣдняя изъ всѣхъ ея пріятельницъ. съ кѣмъ Вѣра рѣшилась бы подѣлиться впечатлѣніемъ, вынесеннымъ изъ книги сера Гарлея, а впечатлѣніе было такъ сильно, что отдѣлаться отъ него она не могла и только разсѣянно выслушивала сперва баронессу, а потомъ и остальныхъ мало по малу собравшихся гостей. Нетерпѣливый взглядъ ея нерѣдко обращался на сера Гарлея, то съ затаеннымъ вопросомъ, то съ извиненіемъ, что невольно заставляетъ его терять время.
Наконецъ, одна изъ дамъ встала, извиняя свой быстрый отъѣздъ необходимостью свиданія съ сестрою, ея примѣру вскорѣ послѣдовала другая и трое изъ молодыхъ людей, наиболѣе дѣйствовавшихъ своею пустою шумихой на нервы хозяйки, тоже откланялись подъ какимъ-то благовиднымъ предлогомъ. Графиня вздохнула нѣсколько свободнѣе и рѣшилась вызвать сера Гарлея изъ за его зеленой засады, защищавшей его отъ свѣта лампъ, группы высокихъ фикусовъ. Вѣра знала, что отъ остальныхъ гостей не отдѣлаться; маленькая баронесса, пріѣхавшая изъ Остзейскаго края, прямо объявила, что будетъ ночевать на дачѣ, а оставшійся еще бѣлокурый юноша Поль Свѣтловскій, изъ болѣе интеллегентныхъ между свѣтской молодежью, двоюродный братъ графини, во первыхъ никогда не спѣшилъ разставаться съ кузиной, а въ этотъ вечеръ его особенно привлекалъ интересный путешественникъ, онъ притихъ и приготовился слушать, но разговоръ все-таки не клеился, громовые удары повторялись все сильнѣе и чаще.
— Какая ты странная сегодня. Вѣра, сказалъ наконецъ Свѣтловскій, обращаясь къ кузинѣ по англійски, изъ любезности къ гостю англичанину, я боюсь, что серъ Гарлей напустилъ на тебя какіе нибудь восточныя чары.
— А вы вѣрите чарамъ? отвѣтилъ улыбаясь путешественникъ.
— Я вѣрю, поспѣшно вмѣшалась баронесса, то есть я вѣрю не чарамъ, пожалуй, а чему-то таинственному, необъяснимому.
— На какихъ же это основаніяхъ, бароннеса? спросилъ серъ Гарлей, продолжая улыбаться.
Графиня посмотрѣла удивленно на гостью, такъ неожиданно было это заявленіе со стороны первой насмѣшницы всего ихъ кружка, но въ этотъ разъ черные глазки баронессы смотрѣли очень серьезно и ничуть не высказывали желанія одурачить слушателей.
— Серьезныхъ, неопровержимыхъ данныхъ вѣрить таинственному у меня нѣтъ, если хотите, но я все-таки вѣрю, сама слышала… Вотъ видите ли, о замкѣ моего свекра существуетъ легенда, подробности ея знаетъ онъ одинъ изъ старинныхъ бумагъ, и ни за что не хочетъ открыть тайну намъ, все отдѣлывается шутками. Я вышла замужъ только прошлой зимою и первое лѣто провожу въ замкѣ. Когда я была невѣстой, Адольфъ шутя говорилъ мнѣ, что и на ихъ замокъ наложена несомнѣнная печать его древности и аристократизма — въ видѣ появляющихся въ немъ привидѣній. Я, конечно, не обратила на это вниманія, даже совсѣмъ забыла его слова, пока 15 іюня… Папа не было дома, я съ мужемъ сидѣла въ его кабинетѣ, выходящемъ въ длинный корридоръ. Погода была прелестная, ни одного облачка на небѣ и вдругъ раздалось нѣсколько страшныхъ тресковъ, точно громовые удары, или, пожалуй, ружейные выстрѣлы… а потомъ пошли громкіе стуки по всей комнатѣ, въ стѣнахъ, въ окнахъ, полу, даже въ креслѣ, на которомъ я сидѣла, точно кто ударялъ небольшимъ молоточкомъ. Я вскрикнула и выбѣжала въ корридоръ мужъ за мною. Въ корридорѣ раздавались такіе же стуки, точно перекликаясь изъ одного конца въ другой, и среди ихъ послышались вскорѣ гдѣ-то тяжелые шаги, хотя мы никого не видѣли въ освѣщенномъ корридорѣ. Постепенно удаляясь, шаги исчезли на лѣстницѣ въ верхній этажъ. Я такъ испугалась, что со мной сдѣлалось дурно, и я всю ночь не заснула, хотя стуки, постепенно затихая, къ ночи совсѣмъ прекратились. На слѣдующее утро я все разсказала папа, онъ засмѣялся, только совсѣмъ не естественно, и сталъ увѣрять, что намъ все это пригрезилось. Не добившись ничего отъ барона, я стала допытывать старую экономку; она тридцать лѣтъ живетъ въ замкѣ. Наконецъ, она мнѣ разсказала, не безъ труда съ моей стороны, что каждое 15 іюня папа куда-нибудь уѣзжаетъ и всегда слышатся эти стуки и шаги. Ей сказывали старые люди, что давно-давно, можетъ быть, болѣе ста лѣтъ назадъ, въ этотъ день и часъ, въ замкѣ произошла какая-то катастрофа, подробно описанная въ старинныхъ бумагахъ. Кромѣ папа никто не знаетъ въ чемъ дѣло, будетъ, говорятъ, знать мой мужъ, когда наслѣдуетъ замокъ… Знаютъ только одно, что владѣльцу маіората запрещено проводить роковой день въ замкѣ. Кто-то, кажется — прадѣдъ моего мужа, еще совсѣмъ молодымъ человѣкомъ, только что у него родился наслѣдникъ, не послушался запрещенья, и съ нимъ сдѣлался въ тотъ же день ударъ, и онъ никогда уже не вставалъ съ постели… Что вы на это скажете, серъ Гарлей?
Но прежде чѣмъ тотъ успѣлъ отвѣтить, вмѣшался Поль Свѣтловскій.
— Вы не насмѣхаетесь ли надъ нами, баронесса, проговорилъ онъ, иронически улыбаясь.
— Нѣтъ, въ этотъ разъ она не смѣется, я за это ручаюсь, сказала графиня, что же касается сера Гарлея, я знаю, что онъ этому вѣритъ; онъ далъ мнѣ вчера книгу, гдѣ описано много подобныхъ происшествій. Хотите, мы прочтемъ одну, самую интересную главу, тоже о старинномъ замкѣ въ Англіи, а потомъ онъ будетъ такъ, добръ, объяснитъ намъ…
Молодой человѣкъ сдѣлалъ кислую мину, онъ не того ожидалъ отъ интереснаго путешественника.
— Нѣтъ, Вѣра, мы лучше читать не будемъ, я право боюсь, опять не усну ночь послѣ твоей страшной исторіи. А вотъ я желала бы знать, вѣритъ ли серъ Гарлей и новѣйшему спиритизму, о немъ теперь такъ много толкуютъ вездѣ, даже въ нашей нѣметчинѣ, да и прежде толковали, помню, когда, бывало, пріѣзжали въ Петербургъ иностранные медіумы… Но тогда я надъ всѣмъ этимъ только смѣялась, даже видѣть медіумовъ не пожелала.
— А теперь вы не будете смѣяться, баронесса, если я скажу вамъ совершенно серьезно, что я вѣрю, или лучше сказать, знаю, потому что видѣлъ, заговорилъ, наконецъ, серъ Гарлей.
— Это вы въ Америкѣ видѣли, досадливо вмѣшался юноша, знаемъ и мы американскихъ подкупныхъ медіумовъ шарлатановъ. Вотъ Слэдъ пріѣзжалъ къ намъ, и что же? — Ничего не вышло. Говорили тогда, что наша петербургская весна помѣшала опытамъ. Хороши духи, боящіеся дурной погоды!
— Боятся дурной погоды не духи, серьезно отвѣтилъ путешественникъ, а она вліяетъ на физическій организмъ медіумовъ, который, въ силу какихъ-то намъ еще неизвѣстныхъ законовъ природы, служитъ проводникомъ для явленій въ нашемъ физическомъ мірѣ. Въ Лейпцигѣ, съ тѣмъ же Слэдомъ, но, вѣроятно, при болѣе подходящихъ условіяхъ, вышло очень многое, убѣдившее людей науки. Я, баронесса, обратился серъ Гарлей къ молодой женщинѣ, дѣлалъ много опытовъ не только въ Америкѣ и въ Англіи, но и въ Италіи, въ Швейцаріи, на востокѣ, и не съ профессіональными медіумами большей частью, а въ тѣсныхъ кружкахъ испытанныхъ друзей, и видѣлъ, и убѣдился.
Что же вы видѣли?
— Тоже самое, или приблизительно тоже, что разсказывается въ книгѣ, которую я далъ прочитать графинѣ. Она написана человѣкомъ очень уважаемымъ и извѣстнымъ въ Америкѣ и въ Европѣ, Робертомъ Дэль Оуэномъ, сыномъ знаменитаго соціалъ-демократа.
— Какъ бы мнѣ хотѣлось сегодня же попробовать сѣсть за сеансъ, сказала графиня.
— Сегодня онъ врядъ ли удастся, въ атмосферѣ слишкомъ много электричества.
— Такъ погода дѣйствительно имѣетъ вліяніе на спиритическіе опыты? спросила графиня. Скажите, серъ Гарлей, какая же требуется для нихъ атмосфера?
— Во-первыхъ, комната требуется не слишкомъ жаркая, и не слишкомъ холодная, такъ градусовъ въ 14, и непремѣнно отдѣльная, чтобы не доходило въ нее никакого шума извнѣ. Воздухъ долженъ быть чистый, легкій, но безъ сквознаго вѣтра. Не разъ было замѣчено, что дождь, или снѣжная мятель, слѣдовательно сырость во внѣшней атмосферѣ имѣетъ дурное вліяніе на опыты, а приближеніе грозы, когда воздухъ насыщенъ электричествомъ, тѣмъ болѣе.
— Это все, или есть еще и другія какія условія для сеансовъ? продолжала разспрашивать хозяйка.
— Есть нѣсколько данныхъ, выработанныхъ опытомъ, которыя въ большей части случаевъ обусловливаютъ успѣхъ, но какъ онъ главнымъ образомъ зависитъ отъ психическаго настроенія кружка, то совершенно невозможно сказать заранѣе, произойдутъ явленія или нѣтъ, или объяснить, почему въ составѣ тѣхъ же самыхъ лицъ, въ той же комнатѣ они были вчера и не удаются сегодня.
— Говорятъ, невѣрующіе мѣшаютъ, сказалъ иронически молодой человѣкъ.
— Предвзятое невѣріе, или, вѣрнѣе сказать, враждебное отношеніе къ вопросу, т. е. твердо принятая заранѣе рѣшимость ни за что не повѣрить, конечно, нарушаетъ необходимую для успѣха гармонію. Преодолѣть такую важную помѣху можетъ присутствіе только очень сильнаго медіума, тѣмъ же серьезнымъ тономъ отвѣтилъ серъ Гарлей.
— Ты своей враждебностью, Поль, даже мѣшаешь мнѣ разспрашивать сера Гарлея, нетерпѣливо сказала графиня, ты бы отправился лучше гулять.
— Въ эту-то темень, засмѣялся молодой человѣкъ, ты лучше совсѣмъ прогони меня, если я тебѣ непріятенъ.
— Можешь уѣзжать, я тебя не удерживаю, вспылила хозяйка, утомленная принужденіемъ, выпавшимъ на ея долю въ продолженіи всего вечера.
— А я, напротивъ, желалъ бы убѣдить вашего кузена, графиня, принять участіе въ нашемъ первомъ опытѣ, я предвижу въ немъ хорошаго медіума, сказалъ серъ Гарлей.
— Я, медіумъ! воскликнулъ Поль, по какимъ признакамъ вы это видите?
— По вашей нервности, нетерпѣливости, по блѣдному, совсѣмъ прозрачному цвѣту вашего лица, по особому, быть можетъ, для другихъ и неуловимому выраженію глазъ, точно смотрящихъ внутрь себя. Но, быть можетъ, я и ошибаюсь въ васъ; въ этомъ такъ мало еще изслѣдованномъ вопросѣ ничего нѣтъ законченнаго, опредѣленнаго. Я знавалъ медіумовъ — правда, преимущественно для физическихъ явленій — полныхъ, румяныхъ молодцовъ, дамъ гигантскаго роста и тѣлосложенія, повидимому, совсѣмъ не нервныхъ. Въ васъ же я предвижу медіума для явленій болѣе высшаго порядка.
— Эти-то явленія и интересуютъ меня со словъ Дэль Оуэна, сказала графиня. Нѣтъ, Поль, теперь я тебя не отпущу, ты долженъ выслушать сера Гарлея и непремѣнно ему повѣрить.
— Но сегодня сеансъ невозможенъ, стало быть, и я вамъ не нуженъ, возразилъ обидчиво молодой человѣкъ. Нелюбезность хорошенькой хозяйки, къ которой онъ чувствовалъ привязанность нѣсколько болѣе теплую, чѣмъ къ другимъ своимъ кузинамъ, задѣла его за живое.
— А ты все-таки останешься и даже непремѣнно повѣришь серу Гарлею, сказала графиня, ласково взглянувъ на кузена. Она отлично сознавала свою власть надъ молодымъ человѣкомъ.
Поль, конечно, остался.
Въ эту минуту блеснула яркая молнія и вслѣдъ за ней раздался такой страшный ударъ грома, что даже всѣ стекла въ дачѣ задрожали. Гроза видимо приближалась. Поль невольно вздрогнулъ и по еще болѣе поблѣднѣвшему лицу его пробѣжала легкая судорога.
— Вотъ какъ вы нервны, сказалъ серъ Гарлей, нервнѣе обѣихъ дамъ!
— Вы ошибаетесь, я совсѣмъ не боюсь грозы, а, напротивъ, очень ее люблю, почти обидѣлся молодой человѣкъ.
— Я и не утверждаю, что вы боитесь грозы, вы можете любить ее. какъ и всякое другое сильное ощущеніе, но она все-таки не ладитъ съ вашимъ организмомъ. Духъ вашъ и бодръ можетъ быть, а плоть все-таки немощна на перекоръ вашей волѣ. Не перейти ли намъ въ комнаты, графиня, я бы не желалъ, чтобы нашъ медіумъ пришелъ въ слишкомъ нервное состояніе. Я давно наблюдаю за тучею, теперь мнѣ сдается, что она пройдетъ мимо, разрѣшится дождемъ не здѣсь, а намъ только очиститъ воздухъ и тогда можно будетъ попробовать…
— Ахъ, какъ это было бы хорошо! воскликнули въ одинъ голосъ обѣ дамы.
— А пока выберемъ комнату и посидимъ въ ней покойно съ полчаса. Замѣчено, что такой сборъ заранѣе всѣхъ членовъ кружка на мѣстѣ, выбранномъ для сеанса, всегда болѣе или менѣе способствуетъ его успѣху.
Графиня повела своихъ гостей по всей дачѣ.
— Вотъ эта комната совсѣмъ подходящая, сказалъ серъ Гарлей, останавливаясь въ столовой, — всего одна дверь, мы обязательно запремъ ее и сквознаго вѣтра не будетъ. Откроемъ наверху всѣхъ трехъ оконъ форточки и въ комнатѣ окажется достаточно прохладно. Ни зеркала, ни металловъ въ ней нѣтъ, одно дерево и бумага. Все это отличныя физическія условія.
— Развѣ нельзя сидѣть въ комнатѣ съ зеркалами? спросила баронесса.
— Я не говорю нельзя, часто сидятъ и не безъ успѣха. Я указываю вамъ самыя идеальныя условія, къ числу которыхъ, какъ дознано, принадлежитъ отсутствіе зеркалъ и металловъ. А вотъ и отличный столъ для нашего маленькаго кружка, прибавилъ путешественникъ, указывая на небольшой почти четвероугольный столикъ, на которомъ обыкновенно ставилась закуска. Мебель плетеная, что тоже весьма выгодное условіе. Мягкая мебель для всѣхъ членовъ кружка вообще, а главное для медіума, никуда не годится.
— Такъ духи враги всякаго комфорта, сказалъ Свѣт- ловскій.
Графиня погрозила на него пальцемъ.
— Ты опять заставляешь сера Гарлея повторить, что физическія условія существуютъ не для духовъ, а для приспособленія нашихъ организмовъ къ ихъ проявленію черезъ насъ.
— Мнѣ пріятно убѣдиться, что вы, графиня, отлично меня поняли, сказалъ серъ Гарлей. пододвигая ей стулъ къ избранному имъ столику.
Усѣвшись, общество стало съ нетерпѣніемъ прислушиваться къ удалявшимся, но все еще сильнымъ раскатамъ грома.
— Физическія условія вы теперь знаете всѣ, продолжалъ путешественникъ, и. вѣроятно, не забудете ихъ, графиня. Позвольте сообщить вамъ и прочія, чтобы вы могли съ успѣхомъ продолжать опыты, когда я уѣду изъ Петербурга, если, какъ я надѣюсь, мой первый урокъ возбудитъ въ васъ серьезный интересъ.
— Ахъ, пожалуйста, мы васъ слушаемъ, и я, по крайней мѣрѣ, не остановлюсь на полпути, пока не добьюсь полнаго убѣжденія.
— Вы, конечно, уже знаете, mesdames, что причина, производящая явленія, заключается въ самихъ сидящихъ за столомъ. Иные темпераменты выдѣляютъ изъ себя требуемые для явленій элементы одного рода, другіе поглощаютъ ихъ и выдѣляютъ другіе противоположные. Темпераменты, разнородные, отрицательные и положительные, должны сидѣть въ перемежку, не болѣе восьми человѣкъ заразъ, но достаточно и трехъ, чтобы составить кружокъ. Если въ кружкѣ есть признанный медіумъ, его должны посадить лицомъ къ югу, или къ сѣверу; по обѣимъ сторонамъ его садятся отрицательныя пассивныя личности, а положительныя, дѣятельныя натуры на противоположномъ концѣ стола. Замѣтьте разъ на всегда, что если кто остается въ комнатѣ внѣ кружка, онъ никакъ не долженъ сидѣть позади медіума, чтобы не отвлекать къ себѣ токовъ. Не должны садиться за столъ больные, это вредно и для нихъ и для опыта.
— Но какъ же узнать, кто къ какому принадлежитъ темпераменту? спросила баронесса.
— Сперва достаточно однихъ внѣшнихъ признаковъ для ихъ различенія, какъ-то: бѣлокурый садится рядомъ съ темноволосымъ, блѣдный съ румянымъ, человѣкъ вялый, покойный съ дѣятельнымъ, мужчина съ женщиной и тому под… а потомъ, если ошиблись въ размѣщеніи, то сообщающаяся разумная сила поправитъ, укажетъ какъ размѣститься, особенно если къ ней обратятся съ вопросомъ: правильно ли размѣстился кружокъ? Много разъ было замѣчено, что, когда перемѣняли мѣста по ея указанію, явленія замѣтно усиливались и становились разнообразнѣе.
— Кто же долженъ спросить ее, медіумъ? сказала графиня.
Свѣтловскій все еще молчалъ, считая ниже своего достоинства вмѣшиваться иначе какъ иронически въ пустой и глупый разговоръ, но онъ начиналъ уже незамѣтно для себя самого поддаваться вліянію сера Гарлея.
— Нѣтъ, не медіумъ; медіумъ долженъ по возможности оставаться совершенно пассивнымъ. Выбирается одинъ изъ кружка, человѣкъ наиболѣе хладнокровный и толковый для постояннаго предложенія вопросовъ. Онъ и руководитъ сеансомъ. Одного сеанса въ недѣлю вполнѣ достаточно, если нѣтъ особеннаго желанія повторять ихъ чаще, и во всякомъ случаѣ не болѣе двухъ и, по возможности, всегда въ одинъ день и часъ, это очень важное условіе успѣха. И затѣмъ болѣе двухъ часовъ сряду сеанса никакъ не продолжать.
— Я запишу ваши указанія, сказала графиня.
— Стоитъ, подумалъ Свѣтловскій, но въ ту же минуту созналъ, наконецъ, что и его самого интересуетъ глупый разговоръ на столько, что онъ былъ бы очень недоволенъ, еслибъ его попросили удалиться.
— Все Вѣра, она дѣлаетъ со мной все, что хочетъ, продолжалъ онъ свою искреннюю думу.
— Но главныя условія успѣха это все же условія психическія, ибо проявляющая себя сила — психическая по преимуществу. Такъ и назвалъ ее нашъ англійскій ученый Круксъ, много и серьезно занимавшійся изслѣдованіемъ медіумическихъ явленій.
И такъ, всякое умственное возбужденіе дѣйствуетъ вредно. Люди, враждебные другъ другу, не должны садиться вмѣстѣ, чтобы не нарушать внутренней гармоніи. Собственно не невѣріе, а враждебное отношеніе къ медіумическому вопросу, мѣшаетъ болѣе всего. Людей, положительно враждебныхъ ему, лучше не принимать въ кружокъ, и даже не допускать ихъ оставаться въ комнатѣ во время сеанса.
— Какимъ же образомъ можетъ въ такомъ случаѣ убѣдиться невѣрующій? спросилъ опять не безъ ироніи Свѣтловскій.
— А вотъ это я сейчасъ покажу вамъ какъ, убѣдивъ васъ самихъ въ подлинности явленій, и это не позже какъ сегодня же вечеромъ. Вы невѣрующій, но невраждебный, какимъ себя воображаете, какимъ былъ напр. нашъ ученый Тиндаль, почему и не могъ никакъ убѣдиться. За человѣка враждебнаго вопросу, при нашихъ неопредѣленныхъ силахъ, я бы и не взялся… Но слышите, гроза окончательно удалилась, грому уже не слышно, а воздухъ очистился, атмосферныя условія самыя благопріятныя. Запремъ двери и начнемъ сеансъ, т е. положимъ на столъ руки, такъ чтобы ладони касались дерева.
— Я полагаю, столъ надо передвинуть въ этотъ уголъ на середину, сказалъ Поль.
—- Конечно, отвѣтилъ Гарлей, присоединяя дѣло къ слову.
— Но я слышала, что столъ долженъ быть непремѣнно круглый, сказала баронесса.
— Форма стола безразлична, но разъ мы усядемся за него, лучше не вставать, не принимать со стола рукъ, чтобы не прерывались токи, необходимо озаботиться, чтобы никто не помѣшалъ намъ.
Позвонивъ, графиня приказала вошедшему лакею приготовить чай и закуску въ гостинной къ часу, а до тѣхъ поръ не входить въ столовую ни подъ какимъ предлогомъ и заперла дверь на задвижку за удалившимся лакеемъ.
— Какъ же намъ садиться, кому на какое мѣсто? спросилъ уже Свѣтловскій, а серъ Гарлей улыбнулся его видимому нетерпѣнію.
— Пока признаннаго медіума между нами нѣтъ, попробуемъ сѣсть по внѣшнимъ признакамъ нашихъ темпераментовъ въ перемежку. Я — брюнетъ, попрошу m-r Поля и графиню, блондиновъ, сѣсть по обѣ мои стороны, а баронессу-брюнетку — напротивъ. Если ничего у насъ не выйдетъ черезъ полчаса, мы попробуемъ пересѣсть по различію половъ.
— Вы, какъ человѣкъ опытный, будете вести бесѣду, сказали въ одинъ голосъ обѣ дамы, положивъ на столъ ладони.
— Хорошо, если только будетъ съ кѣмъ, улыбнулся серъ Гарлей.
— А теперь, что же, надо молчать? спросилъ Поль.
— Покойный разговоръ, особенно касающійся спиритизма, скорѣе полезенъ; вредны бываютъ споры и вообще всякое возбужденіе или напряженіе мыслей, выводящія изъ пассивнаго состоянія. Хорошо было бы послушать пѣніе или музыку.
— Но ни у кого изъ насъ нѣтъ голосовъ, сказала баронесса, развѣ у васъ, серъ Гарлей
— Къ сожалѣнію и я не пою, но вѣдь это и не необходимо, Я высказываю вамъ только всѣ подходящія условія. Полезно бываетъ читать вслухъ хорошую, серьезную книгу, тоже какъ средство для гармонизаціи кружка.
— А вотъ на чемъ же будемъ мы записывать сообщенія? Я забыла приготовить бумагу, сказала графиня.
— У меня есть записная книжка, я положу ее на столъ вмѣстѣ съ карандашемъ, отвѣтилъ серъ Гарлей, вынимая свой портфельчикъ и раскрывая его на чистой страницѣ.
~~ Хорошо ли держимъ мы руки? спросилъ Свѣтловскій, уже успѣвшій всей душой заинтересоваться дѣломъ.
— Прекрасно, все въ порядкѣ.
Въ эту минуту какъ бы въ подтвержденіе его словъ въ столешницѣ послышался легкій скрипъ, и столъ точно дрогнулъ.
— Это что такое? встрепенулась баронесса.
— Успокойтесь, можетъ быть, еще ничего, во-первыхъ слишкомъ что-то скоро, но если и дѣйствительно начинаются явленія, волнуясь, вы можете помѣшать имъ.
Всѣ невольно замолчали въ ожиданіи. Минутъ десять ничего не шевельнулось, Поль начиналъ уже скучать.
— Только-то и было, сказалъ онъ, наконецъ, вѣроятно, ничего болѣе и не будетъ.
— Какъ вы нетерпѣливы, возразилъ серъ Гарлей, кружокъ нашъ собирается въ первый разъ и сидимъ мы не болѣе десяти минутъ. Мнѣ случалось не разъ въ первыхъ двухъ, трехъ сеансахъ сидѣть по цѣлому часу напрасно и только за четвертымъ начинались незначительныя явленія, какъ-то — движеніе стола и наклоны, заканчивающіеся стукомъ ножкой въ полъ. А потомъ, въ слѣдующихъ сеансахъ, въ томъ же составѣ кружка, получались очень интересные и убѣдительные результаты. Однако, долѣе часу, при отсутствіи всякихъ явленій сидѣть не слѣдуетъ, и если шесть сеансовъ сряду ничего не выйдетъ, надо заключить, что члены кружка не гармонируютъ другъ съ другомъ, и нѣкоторыхъ замѣнить новыми.
— Сколько вообще долженъ продолжаться сеансъ? спросила графиня.
— Никакъ не болѣе двухъ часовъ сряду.
— Даже если онъ будетъ и очень интересенъ?
— Ни въ какомъ случаѣ не слѣдуетъ истощать силы медіума.
— Мои уже истощаются, сказалъ Поль, съ трудомъ скрывая зѣвоту.
— Посидите покойно, хотя полчаса, нетерпѣливый юноша, мнѣ сдается, что у насъ непремѣнно что нибудь да выйдетъ.
При этихъ словахъ сера Гарлея, столъ плавно сдвинулся съ мѣста на нѣсколько дюймовъ.
— Видите…
— Да развѣ мы не могли двинуть его сами.
— Двинуть намъ безсознательно довольно тяжелый, хотя и небольшой столъ, на четырехъ ножкахъ, повѣрьте, невозможно, я докажу вамъ это по окончаніи сеанса, а я не думаю, чтобы кто-нибудь изъ насъ додобровольно морочилъ другихъ. Съ такимъ столомъ и наклоны очень затруднительны, для нихъ надо употреблять порядочную мускульную силу, слѣдовательно, если они будутъ, то, несомнѣнно, медіумическаго свойства.
Столъ опять двинулся въ противоположную отъ Поля сторону, въ этотъ разъ съ большимъ трескомъ и не менѣе какъ на полъаршина. Баронесса вздрогнула. Снова настало затишье. Поль, не вѣрившій медіумическому свойству явленій, не выдержалъ скуки, откровенно зѣвнулъ и извинился. Вдругъ столъ значительно наклонился въ его сторону, и такъ и остался въ наклонномъ положеніи.
— Если движеніе это происходитъ съ помощію мускуловъ, вы одни могли произвести его, сказалъ серъГарлей.
— Я ровно ничего не дѣлалъ, никакой силы не употреблялъ, руки мои лежатъ совершенно спокойно, смотрите, возразилъ Свѣтловскій.
Столъ, не опускаясь до пола, три раза наклонился въ противоположную отъ Поля сторону.
— Эти три наклона означаютъ, что сообщающаяся съ нами разумная сила подтверждаетъ ваше заявленіе.
— Какъ такъ? не понимаю.
— Очень просто. Вообще у спиритуалистовъ принято признавать число три за утвердительный знакъ, а одинъ за отрицательный. Пять же наклоновъ или стуковъ будутъ означать требованіе азбуки. Согласны вы на это условіе? прибавилъ путешественникъ, обращаясь какъ бы къ столу.
Послѣдовало три наклона, сопровождаемые тремя легкими тресками въ столешницѣ.
— Хорошо ли мы сидимъ?
Одинъ наклонъ, вмѣстѣ съ которымъ столъ опустился на полъ, сильно застучавъ.
— Кто долженъ пересѣсть, графиня?
Столъ приподнялся опять и беззвучно наклонился въ ея сторону три раза.
— Она должна сѣсть возлѣ m-r Поля?
Три наклона въ ту же сторону.
— А я напротивъ его?
Три наклона и при послѣднемъ столъ опять со стукомъ опустился на полъ. Мѣста перемѣнили, и серъ Гарлей продолжалъ:
— Кто нашъ медіумъ, графиня?
Въ столешницѣ раздалось пять слабыхъ, но совершенно отчетливыхъ стуковъ.
— Слышите, mesdames, это очень замѣчательное явленіе для перваго сеанса. Стуки въ столешницѣ не всегда появляются и послѣ нѣсколькихъ сеансовъ. Я заключаю изъ этого, что между нами находится очень сильный медіумъ.
Два стука.
— Что это значитъ? Не одинъ, а два медіума?
Столъ опять приподнялся и три раза беззвучно наклонился въ сторону баронессы, и тотчасъ же вслѣдъ за наклонами въ столешницѣ раздались пять частыхъ и довольно рѣзкихъ стука.
— Собесѣдники наши нетерпѣливо требуютъ азбуки, пояснилъ серъ Гарлей — Какую же азбуку долженъ я говорить, русскую? — Одинъ стукъ.
— Латинскую? — Три стука.
— Я начинаю.
По стукамъ, раздававшимся на нѣкоторыхъ буквахъ, сложилось слово Поль.
— Видите, я угадалъ, вы мед… — заговорилъ серъ Гарлей, но рѣчь его была прервана частыми, нетерпѣливыми стуками въ столешницу, и онъ опять принялся за азбуку.
Сложилось слово Мари — имя баронессы,
— Такъ и я медіумъ? — воскликнула она.
Три стука и затѣмъ, послѣ очень короткаго промежутка, цѣлый рядъ все усиливающихся стуковъ не менѣе двадцати, между тѣмъ какъ столъ приподнялся очень высоко и оставался въ наклонномъ положеніи.
— Это что значитъ? — спросила графиня.
— Полагаю, ничто иное, какъ указаніе, что медіумическая сила прибываетъ; намъ, нѣкоторымъ образомъ, показываютъ, что они въ состояніи сдѣлать.
Трп утвердительныхъ стука, и потомъ столъ опустился на полъ почти беззвучно. Все затихло минутъ на пять.
— Это всегда такъ бываетъ, какъ бы приливы и отливы силы.
— Когда стуки возобновятся — сказала графиня — я бы желала спросить, въ видѣ провѣрки правдивости ихъ отвѣтовъ, будетъ ли успѣхъ въ задуманномъ мною дѣлѣ, и пускай скажутъ, но только иносказательно, для меня одной понятнымъ образомъ, въ какомъ именно дѣлѣ?
Поль подозрительно посмотрѣлъ на кузину, ему вошло въ голову, что дѣло это сердечное, и онъ остался очень доволенъ отвѣтомъ сера Гарлея.
— Не могу посовѣтывать вамъ этого вопроса, графиня, вѣдь это было бы нѣчто въ родѣ гаданья, а серьезные спиритуалисты не позволяютъ себѣ спрашивать о будущемъ и вообще дѣлать вопросы, касающіеся земныхъ интересовъ, и даже не вѣрятъ предсказаніямъ произвольнымъ, безъ вопроса съ ихъ стороны. Намъ не дано знать будущаго, предсказаніями занимаются шаловливыя личности между сообщающимися, чтобы морочить суевѣрныхъ и легковѣрныхъ среди насъ.
Послышались три довольно сильныхъ стука и опять все притихло.
— Слышите, слова мои подтверждаются и нашими невидимыми собесѣдниками.
— Такъ какимъ же образомъ можно убѣдиться, что они говорятъ правду, и, вообще, провѣрить ихъ? — спросила баронесса.
— Только не гаданьемъ, а вотъ вамъ одинъ изъ способовъ провѣрки. Если-бъ было названо имя какого нибудь отшедшаго родственника или друга вашего, потребуйте отъ него доказательствъ своей тождественности съ названнымъ лицомъ, какихъ-нибудь подробностей изъ его земной жизни, неизвѣстныхъ медіуму. Бывали случаи, когда сообщались такія даже никому изъ присутствующихъ неизвѣстныя подробности, и по провѣркѣ оказывались справедливыми.
Въ эту минуту столъ опять задвигался то въ одну, то въ другую сторону, потомъ наклонился къ баронессѣ и начались стуки.
Сосчитавъ ихъ пять, серъ Гарлей принялся за азбуку. Водворилось глубокое молчаніе, прерываемое частыми единичными звуками. Графиня, не снимая лѣвой руки со стола, правою записывала указываемыя буквы. По мѣрѣ слагавшейся рѣчи, лицо ея принимало все болѣе и болѣе серьезное выраженіе.
— Что такое Вѣра? — не утерпѣлъ спросить Свѣтловскій.
— Не мѣшай, очень интересно.
Стуки вдругъ перемѣнили направленіе, изъ стола перешли въ рѣзной деревянный шкафъ, находившійся на другомъ концѣ комнаты. Послѣ нѣсколькихъ такихъ стуковъ Поль вспыхнулъ.
— Я долженъ сознаться, — сказалъ онъ, обращаясь къ серу Гарлею — что я подумалъ въ эту минуту, не вы ли ухитряетесь какъ-нибудь стучать въ столъ. Надѣюсь, вы простите мое невольное недовѣріе, все это такъ чудесно!
Путешественникъ отвѣтилъ ему снисходительной улыбкой. Вдругъ стуки прекратились.
— Вы помѣшали, M-r Свѣтловскій, укоризненно сказала баронесса.
— Нѣтъ, рѣчь закончилась. Слушайте, Мари, она относится къ вамъ.
— «Мари должна изслѣдовать легенду своего замка и помочь страждущимъ душамъ успокоиться. Тогда они перестанутъ тревожить живущихъ» — прочитала графиня.
— Но какъ же я это исполню, я боюсь! — воскликнула молодая женщина
Опять пять стуковъ, и по азбукѣ сказано:
«Азбуку надо написать и молча указывать на нее».
Серъ Гарлей поспѣшилъ исполнить требованіе въ своей книжкѣ и, вырвавъ изъ нея листокъ, подалъ его графинѣ вмѣстѣ съ карандашомъ. А вы одолжите мнѣ шпильку, я буду указывать ею по буквамъ.
Стуки тотчасъ же возобновились и въ этотъ разъ перешли въ стулъ, занимаемый Полемъ То были какіе-то особенные, дребезжащіе звуки, и не единичные, а цѣлыми группами въ три, четыре стука. Серъ Гарлей пріостановился съ азбукой.
— Какъ это странно — сказалъ Поль — я чувствую, какъ содрагается всякій разъ спинка моего стула.
— Сообщающаяся сила особенно старается убѣдить васъ въ ея неподдѣльности — отвѣтилъ ему путешественникъ съ той же снисходительной улыбкой. — Вѣрите вы теперь?
— Вѣрю по неволѣ, хотя и не хотѣлось бы. Неужели же я сдѣлаюсь спиритомъ? Это чортъ знаетъ что такое! — воскликнулъ молодой человѣкъ.
Въ отвѣтъ на его восклицаніе раздались въ стулѣ графини пять обыкновенныхъ стуковъ. Серъ Гарлей началъ молча указывать на азбуку, хозяйка пристально слѣдила и записывала.
«Не чортъ, а мы знаемъ, и вы можете узнать, если захотите серьезно вникнуть въ дѣло» — прочитала она, сильно удивленная. Никто не успѣлъ еще сдѣлать замѣчанія, какъ стуки возобновились на этотъ разъ въ спинкѣ стула баронессы, и она вздрагивала при каждомъ стукѣ. Продолжались они очень долго, наконецъ, графиня прочитала законченное сообщеніе.
«15 іюня, ровно въ 10 часовъ вечера, часъ катастрофы, Адольфъ и Мари должны сѣсть въ кабинетѣ за столикъ. Треску не будетъ, шаговъ она въ кабинетѣ не услышитъ. Имъ откроется грустная исповѣдь предковъ; и они узнаютъ, что нужно сдѣлать для успокоенія страждущихъ душъ. До тѣхъ поръ не надо ничего говорить старому барону».
Баронесса сидѣла блѣдная, не переводя дыханія.
— Я никогда не осмѣлюсь — прошептала она.
На стѣнныхъ часахъ пробило половина перваго. Серъ Гарлей всталъ.
— На первый разъ довольно, пора отдохнуть, а баронессѣ успокоиться, да и M-r Полю тоже.
— Посмотрите, какъ вы поблѣднѣли, невѣрующій юноша.
— Почему бы не попросить ихъ разсказать намъ легенду сегодня — сказала графиня.
— Если отложили до іюня, то никакъ не скажутъ — возразилъ серъ Гарлей. — На слѣдующемъ сеансѣ, вы, конечно, этимъ однимъ не ограничитесь — попробуйте спросить и вы убѣдитесь, что я правъ, хорошо знаю нравы и обычаи нашихъ невидимыхъ собесѣдниковъ. Теперь же, графиня, я попрошу васъ дать намъ скорѣе чаю, баронессѣ надо подкрѣпить свои силы.
Перешло общество въ гостинную все въ томъ же торжественномъ настроеніи, и сначала молча принялось за чай, разливаемый самой хозяйкой, но мало по малу разговоръ оживился.
— Вы не думайте, mesdames, что сеансы всегда бываютъ такъ удачны — говорилъ серъ Гарлей — намъ для перваго опыта необычайное счастье, вѣроятно потому, что кромѣ другихъ подходящихъ условій, и нашего серьезнаго психическаго настроенія, насъ собралось по два парныхъ темперамента, что случается очень рѣдко. Наша любезная хозяйка, не смотря на свои бѣлокурые волосы, я увѣренъ, обладаетъ темпераментомъ положительнымъ. Не правда ли, графиня, у васъ твердый, самостоятельный характеръ?
— Кажется — отвѣтила вдовушка, улыбаясь
— Навѣрно положительный, а я, хотя и брюнетка, а силой воли не отличаюсь, и чувствую, что не рѣшусь сѣсть за столикъ въ замкѣ — прибавила баронесса, содрогаясь.
— Хочешь, Мари, я въ будущемъ іюнѣ пріѣду къ вамъ въ гости, авось при мнѣ ты не побоишься. Сядемъ за столъ вмѣстѣ; ты, нашъ медіумъ, по серединѣ, а мы съ барономъ по сторонамъ твоими ассистентами. Я берусь уговорить твоего мужа на опытъ, со мной онъ не заупрямится.
Вдругъ въ самой отдаленной панели раздались три сильныхъ стука. Всѣ, кромѣ сера Гарлея, вздрогнули.
— Чего же вы испугались? Это только доказываетъ силу нашихъ медіумовъ, а еще и то, что токи наши такъ хорошо слились, что не успѣли разъединиться; все это вмѣстѣ взятое дало возможность нашимъ собесѣдникамъ выразить свое одобреніе планамъ графини. Однако, mesdames, вамъ пора отдохнуть, до свиданія.
Поль тоже взялся за шляпу.
— Когда же еще сеансъ, серъ Гарлей? — спросила хозяйка.
— Когда прикажете, только совѣтую дать себѣ хотя трехъ-дневный отдыхъ.
— Стало быть, въ четвергъ, прекрасно!
— А какъ же я? — воскликнула баронесса. — Впрочемъ, напишу мужу и пробуду лишнихъ два дня въ Петербургѣ, а сегодня, Вѣра, ты положишь меня въ твоей спальнѣ, одна я ни за что не усну.