Легенда о птицах (Лухманова)/ДО
| Легенда о птицахъ : Изъ разсказовъ дровосѣка |
| Источникъ: Лухманова Н. А. Вѣчные вопросы. — СПб.: Изданіе В. Попова, 1896. — С. 97. |
Въ темномъ лѣсу свистъ вѣтра, шумъ листьевъ, голосъ птицъ, шорохъ въ травѣ подъ осторожными прыжками мелкихъ звѣрей, все сливается въ одинъ чуждый шумъ, который обступаетъ дровосѣка. Съ нервнымъ напряженіемъ рубитъ онъ дерево за деревомъ и не разъ сквозь вѣтви чудится ему чье-то волосатое лицо, въ отдаленномъ перекатѣ грома слышится голосъ и хохотъ, и воображеніе создаетъ ему хозяина лѣса, могучаго лѣшаго, съ которымъ, не дай Богъ, встрѣтиться.
Много подобныхъ разсказовъ о лѣшемъ, о русалкахъ, о блуждающихъ душахъ, убитыхъ въ лѣсу, которыя ночью свѣтятся огоньками, слышала я отъ дровосѣковъ разныхъ странъ, но оригинальнѣе всѣхъ показалась мнѣ легенда о птицахъ, которую разсказалъ мнѣ одинъ дровосѣкъ на Гарцѣ; раньше я никогда не слышала ничего подобнаго, а потому и записала ее.
Птицы, по нашему, щебечутъ и поютъ, а по своему говорятъ, языкъ ихъ богатъ и выразителенъ и если бы человѣкъ выучился его понимать, то онъ сразу узналъ бы всѣ тайны лѣса: гдѣ клады лежатъ, гдѣ погибъ неосторожный путешественникъ, гдѣ, въ какомъ мѣстѣ его казна зарыта, которую удалые молодцы-придорожники подѣлить не успѣли, какъ сами были изловлены; гдѣ въ старыхъ пещерахъ зарыты сокровища разныхъ богатыхъ атамановъ-разбойниковъ. Словомъ, сталъ бы человѣкъ богатъ и могущественъ и не было бы въ природѣ тайны, которую-бы не зналъ онъ.
Одинъ молодой дровосѣкъ изъ Гарца особенно задался мыслью выучиться понимать птицъ и до того прислушивался къ нимъ, что каждый звукъ отдавался у него въ ушахъ словомъ, но въ общемъ смысла изъ этихъ словъ не выходило.
Дома у него были мать и жена, которыхъ онъ страстно любилъ, но работа его была не прибыльна и нужда часто, въ особенности холодной зимой стучалась къ нему въ избу.
Между тѣмъ дѣло было такъ просто, только понять птичій языкъ, и не только хлѣбъ и сыръ, но у старой его матери будетъ и черное платье и бѣлый чепчикъ, она въ нихъ пойдетъ въ церковь, своей женѣ Аннѣ купитъ крупныя бусы и шелковое платье, а самъ онъ… да что тутъ говорить, — все тогда будетъ, все — и отъ одной мысли этой на работѣ, его сердце громко стучало въ тактъ топору.
Разъ, въ утомительно жаркій день, рубилъ онъ дрова, мошки лѣзутъ въ глаза, во рту запеклось, въ ушахъ шумитъ. Птицъ особенно много собралось на ближайшихъ кустахъ и сквозь оглушительный общій концертъ иные голоса выдѣлялись совсѣмъ отчетливо. Онъ рубитъ дерево и слышитъ ясно, какъ черный дроздъ кричитъ ему при каждомъ ударѣ топора: «не тамъ, не тамъ», воробьи чирикаютъ: «ничего здѣсь нѣтъ, ничего здѣсь нѣтъ», сорока прилетѣла и застрекотала: «чего онъ теряетъ время, чего теряетъ?» — Внѣ себя дровосѣкъ бросилъ топоръ. — «Такъ гдѣ-жѣ? Что вы яснѣе не скажете, говорите? Вѣдь я не понимаю васъ!» — Но птицы, испуганныя его крикомъ, снялись съ ближайшихъ кустовъ и улетѣли дальше толковать о своихъ дѣлахъ.
Домой пришелъ дровосѣкъ совсѣмъ усталый, разбитый и тѣломъ и душой. Онъ молча поужиналъ и легъ въ темный уголъ на свою бѣдную постель. Жена его Анна чтобы хоть немного развлечь его, начала ему разсказывать о разныхъ деревенскихъ новостяхъ. — «А знаешь, — сказала она, между прочимъ, — сегодня были у насъ въ деревнѣ жандармы, ты не видалъ ихъ? Ну да, ты былъ на опушкѣ, а они цѣлый день рыскали въ самой чащѣ лѣса. Говорятъ, на дняхъ тамъ убили богатаго иностранца-путешественника, трупъ его нашли и убійцъ уже схватили и посадили въ тюрьму, но бумажникъ съ деньгами нигдѣ не могли найти, а тѣ не открываютъ». Со страшнымъ волненіемъ выслушалъ дровосѣкъ эту новость. Еще одна тайна въ «его» лѣсу и птицы ее знали, не даромъ дроздъ кричалъ ему «не тутъ». — Но гдѣ же?
Жена его и мать не удивлялись, ни его волненію, ни его подробнымъ распросамъ, онѣ и сами были встревожены, убійства у нихъ были рѣдки и добрый господинъ пасторъ всегда стоялъ горой за свой приходъ, да и теперь убійцами оказались бродяги.
На утро дровосѣкъ снова пошелъ на работу, но не на опушку, а въ самую глубь. Какое-то жуткое чувство водило его долго по лѣсу, пока наконецъ онъ остановился въ одномъ темномъ сыроватомъ мѣстѣ, куда, повидимому, еще не заходили дровосѣки.
Снявъ куртку и отеревъ потъ съ лица, дровосѣкъ началъ рубить и вдругъ услышалъ голосъ дрозда, громкой звенящей нотой онъ выкрикивалъ вслѣдъ каждому удару топора: «тутъ, тутъ, тутъ!» — «Чего медлишь, чего медлишь», — подхватили воробьи. «Ищи, ищи!» — кричали вокругъ птичьи голоса на всѣ лады. Обезумѣвъ, не сознавая больше своихъ дѣйствій, дровосѣкъ схватилъ топоръ за топорище и съ крикомъ «съ нами крестная сила» описалъ топоромъ такой кругъ, что только воздухъ засвистѣлъ, случайно, при этомъ, онъ со страшною силой ударилъ молодую сосну и та, зашумѣвъ своею листвою, тихо повалилась на землю, точно корни ея никогда не вростали въ глубь земли и не питались тамъ ея соками. Нагнулся дровосѣкъ къ ямѣ, образовавшейся подъ упавшей сосной, а оттуда изъ рыхлой земли глядитъ на него толстый, кожанный бумажникъ.
Поздно вернулся въ этотъ день дровосѣкъ домой и топора своего не принесъ, онъ потерялъ его тамъ, когда, очнувшись, схватилъ свою куртку, застегнулъ ее плотно, на груди спряталъ подъ нее бумажникъ и пустился бѣжать, потомъ, опомнившись, онъ хотѣлъ вернуться за топоромъ, а главное хотѣлъ поставить на мѣсто молодую сосну. Но сколько онъ не блуждалъ, сколько не возвращался, какъ ему казалось, на то самое мѣсто, ни лежащей сосны, ни топора онъ не нашелъ, и все казалось бы ему сномъ, если бы онъ не ощущалъ толстаго бумажника на груди. Вернувшись домой, онъ отказался отъ ужина и долго возился на своей постели, раньше чѣмъ легъ. Въ первый разъ онъ грубо прикрикнулъ на своихъ женщинъ, пристававшихъ къ нему по поводу потеряннаго топора и его разстроеннаго вида.
На другой день дровосѣкъ не пошелъ на работу, сказался больнымъ и весь день лежалъ на своемъ убогомъ ложѣ и когда никто не видѣлъ его, потрагивалъ рукою бумажникъ, зарытый имъ въ сѣно матраса. Въ душѣ его происходила страшная борьба, и лобъ его покрывался холоднымъ потомъ, ему то хотѣлось вскочить и отнести къ судьѣ эти проклятыя деньги, объяснивъ какъ случайно онѣ попали въ его руки, то вспоминалъ онъ голоса птицъ и ясно убѣждался, что эти деньги зарыты злыми людьми, судьба дарила именно ему за его трудолюбіе и картины будущаго благосостоянія соблазнительно проносились въ его воображеніи. Сказать женѣ или молчать и только уговорить ее выселиться отсюда, куда подальше, гдѣ люди бы никогда не спросили откуда такъ живо они разбогатѣли. На второй день, онъ все еще лежалъ и страдалъ, обдумывая, рѣшаясь и отмѣняя свои рѣшенія, а на третій день вошли въ избу жандармы, надѣли ему на руки желѣзныя браслеты и увели его въ тюрьму; изъ тюфяка они вынули бумажникъ, а женѣ показали топоръ, который она хорошо признала за мужнинъ и даже объяснила, когда именно онъ былъ потерянъ.
Дровосѣка, хотя и подозрѣвали судьи въ сообщничествѣ съ убійцами, не казнили, только до сихъ поръ онъ сидитъ въ домѣ для сумасшедшихъ и разсказываетъ всѣмъ, какъ птицы сообщили ему всѣ тайны лѣса, какъ онъ богатъ, и въ какихъ дорогихъ платьяхъ ходятъ его мать и жена Анна.