Легенда о происхождении корсета (Дорошевич)/ДО
| Легенда о происхожденіи корсета |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ VI. Юмористическіе разсказы. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1907. — С. 215. |
Милостивыя государыни!
Васъ, конечно, интересуетъ происхожденіе вашего друга.
Лучшаго друга!
Съ которымъ вы разстаетесь такъ рѣдко.
Который обнимаетъ вашу талью одинаково плотно…
И которому даже вашъ мужъ не можетъ запретить этого!
Словомъ, вы, вѣроятно, интересуетесь происхожденіемъ корсета.
Историки пишутъ на этотъ счетъ разное.
А потому ихъ не стоитъ читать.
Мало ли глупостей написано въ исторіи?
Правда сохранилась въ нашъ вѣкъ только въ старыхъ легендахъ, — и ее-то я хочу разсказать вамъ.
Храбрый рыцарь Рауль, прозванный «Синей Бородой», очень любилъ женщинъ.
Изъ этого я заключаю, что онъ былъ, навѣрное, болѣе храбръ, чѣмъ уменъ.
И, можетъ-быть, по этой причинѣ пользовался небольшимъ успѣхомъ у женщинъ,
Стоило славному рыцарю уѣхать на годъ въ какой-нибудь походъ, какъ по возвращеніи онъ обязательно находилъ прибавленіе къ семейству.
Въ дѣтской стояла маленькая кроватка съ гербомъ предковъ Рауля, а въ ней лежалъ маленькій пискунъ, похожій какъ двѣ капли воды… или на пажа, или на оруженосца.
Это происходило не въ наши времена, а потому Рауля это сердило.
Для подобныхъ случаевъ онъ вырабатывалъ себѣ такое обыкновеніе.
Новорожденнаго приказывалъ записать въ пажи, супругу отравить, а самъ немедля женился на другой.
Отдохнувъ дома, онъ ѣхалъ въ походъ, и черезъ годъ повторялась точка въ точку та же исторія.
Такимъ образомъ, по прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ, Рауль фонъ-Синяя Борода могъ быть увѣреннымъ, что онъ будетъ имѣть всѣхъ пажей и оруженосцевъ въ двухъ копіяхъ, а его алхимикъ Пополани, занимавшійся отравленіемъ женъ, доложилъ рыцарю, что въ фамильномъ склепѣ больше нѣтъ свободныхъ мѣстъ.
Тогда Рауль фонъ-Синяя Борода пришелъ къ заключенію, что женщинамъ не слѣдуетъ вѣрить.
Заключеніе жестокое, но нельзя сказать, чтобы скороспѣлое.
Рыцарь Рауль фонъ-Синяя Борода ничего не рѣшалъ такъ, «съ кондачка».
Придя къ такому заключенію, Рауль отправился въ фамильный склепъ и въ этомъ грустномъ мѣстѣ предался своей горести, одинъ на одинъ съ гробницами покойныхъ женъ, чтобъ пажи и оруженосцы не смѣялись, что онъ оплакиваетъ ихъ любовницъ.
— О Розалинда! — рыдалъ онъ, обращаясь къ одной гробницѣ. — Я ли тебя не любилъ? Я ли не подарилъ тебѣ отличныя четки изъ крупныхъ изумрудовъ? Чтобъ достать тѣ изумруды, я разрушилъ замокъ барона фонъ-Габенихтса, упокой Господь его душу, и переколотилъ всѣхъ: и его и его вассаловъ, чтобъ ихъ песъ побралъ! Я считалъ тебя такою богомольною, а ты…
— Ты, Леонора! — плакалъ онъ надъ другой гробницей. — Ты такъ любила лошадей. Развѣ плоха была шестерка бѣлыхъ безъ отмѣтинъ арабскихъ коней? Чтобъ достать ихъ, я объѣхалъ полсвѣта! Сжегъ сорокъ сарацинскихъ городовъ, двѣсти деревень, трупы валялись по дорогѣ такъ, что ни пройти ни проѣхать! А ты, что ты дѣлала, пока я бился съ сарацинами? Была ты бѣла и безъ отмѣтинъ, какъ тѣ лошади, которыхъ я велъ тебѣ въ подарокъ? Нѣтъ.
— Ты, Изора, прекраснѣйшая изъ женъ! Не подарилъ ли я тебѣ и четокъ Розалинды, и лошадей Леоноры, и драгоцѣнное ожерелье, сорванное мною съ чалмы султана, и еще массу драгоцѣнныхъ подарковъ? А ты — чѣмъ ты отплатила мнѣ за все это? Промѣнять рыцаря на оруженосца! Гдѣ была твоя голова?
— А ты… имени твоего я не припомню… А на гробницѣ прочитать, — здѣсь темно, да я и неграмотенъ. Но ты была хорошенькой женщиной, клянусь твоимъ прахомъ. Твои губки были какъ вишни, щечки какъ розы, волосы какъ золото. И все это — и вишни, и розы, и золото — отдать кому же? Пажу! Который даже и толка-то въ вишняхъ, какъ слѣдуетъ, не понимаетъ!
Такъ плакалъ славный рыцарь Рауль фонъ-Синяя Борода по горячо любимымъ женамъ, и когда оплакалъ послѣднюю гробницу, вынулъ мечъ и далъ торжественную клятву честнаго рыцаря никогда больше не вѣрить женщинамъ и впередъ принимать свои мѣры.
Довольно!
Онъ вышелъ изъ склепа совсѣмъ другимъ.
— Собираться въ дорогу! — крикнулъ онъ черезъ недѣлю послѣ того, какъ женился на хорошенькой Алисѣ, — Да собирайтесь всѣ! Всѣ до одного! Пажи, оруженосцы, — всѣ!
— А кто же будетъ защищать нашу знатную госпожу, если на замокъ вдругъ сдѣлаютъ нападенье?
— Для этого останутся только хромые, слѣпые, горбатые оруженосцы, и то не моложе пятидесяти лѣтъ! Знаемъ мы, собаки, какъ вы заботитесь о вашей госпожѣ, когда меня дома нѣтъ! Этотъ способъ заботъ мнѣ не нравится! Такъ-то.
— Алиса, — обратился онъ къ женѣ, — наша вѣрная супруга! Ни шагу не переступать черезъ ворота замка! А вы, старые псы, смотрите въ оба за нашей вѣрной супругой! И чтобъ сюда не переступалъ ногой ни одинъ мужчина. Женской прислуги тебѣ оставлено довольно, а насчетъ пажей… Нѣтъ, шалишь, мой вѣрный другъ!
Сказалъ, далъ шпоры коню и былъ таковъ со всею свитой.
Прошелъ годъ.
Рыцарь Рауль фонъ-Синяя Борода возвращается изъ блестящаго похода, везетъ подарки вѣрной женѣ.
Дома все благополучно.
— Всѣ ли выполнила мои приказы? — спрашиваетъ Рауль.
— Всѣ! — отвѣчаетъ Алиса.
— Молодцомъ! Видишь, можно прожить и съ одной женской прислугой. Пажи, это — глупость! Эге… да ты себѣ новенькую горничную завела… Мила! Какъ тебя зовутъ, моя красавица?
— Бертраномъ, г. рыцарь! — крикнула во все горло оторопѣвшая «горничная».
— Пополани! — только съ грустью позвалъ Рауль фонъ-Синяя Борода.
Два дня онъ чинилъ судъ и расправу, вѣшая по стѣнамъ хромыхъ, горбатыхъ и слѣпыхъ оруженосцевъ.
— Какъ же вы, старые псы, пропустили его?
— Кто жъ ее, господинъ, кромѣ барыни-покойницы, зналъ, что она женщина. Прошелъ въ замокъ въ женскомъ платьѣ, — да и все!
Два дня длилась расправа, а на третій Рауль фонъ-Синяя Борода праздновалъ новую свадьбу.
Отъ дурныхъ привычекъ люди отвыкаютъ съ трудомъ!
— Но теперь-то я знаю, что дѣлать!
И рыцарь Рауль фонъ-Синяя Борода не раньше уѣхалъ изъ дома, чѣмъ готова была высокая башня.
— Сиди здѣсь, мой другъ, до тѣхъ поръ, пока я не вернусь! Припасовъ запасено въ башнѣ довольно, а прислуги не нужно. Безъ прислуги обойдешься!
И Рауль фонъ-Синяя Борода собственными руками замуровалъ дверь, ведущую въ башню.
Годъ прошелъ — и Рауль возвращается изъ похода.
Оглядѣлъ дверь, — цѣла.
«Теперь-то душа моя спокойна!» думаетъ Рауль, и принялся ломать дверь.
Какъ вдругъ изъ окна показалась мужская голова.
— Ты чего здѣсь чужія двери ломаешь? Вотъ постой, вернется рыцарь Рауль фонъ-Синяя Борода, онъ тебѣ покажетъ, какъ къ его женѣ двери ломать.
Рауль глазамъ не повѣрилъ:
— Да ты-то какъ сюда попалъ, если дверь замурована?
— А по стѣнѣ влѣзъ.
— Да кто жъ ты такой, что по гладкимъ стѣнамъ лазать можешь?
— Я-то? Я — трубадуръ. Иду по полю, вижу башня, окно открыто, и въ окнѣ прекрасная дама. Я ей пѣсни началъ сочинять и пѣть, а она, пока я пѣсни сочинялъ, мнѣ лѣстницу плела! Вотъ и все. А этотъ дуракъ Рауль фонъ…
Жену было поручено «обработать» Пополани, а трубадура рыцарь «обработалъ» самъ…
— Ну, теперь-то я ее въ землю упрячу! — рѣшилъ Рауль фонъ-Синяя Борода, женясь какъ только кончился у него трауръ, — черезъ два дня.
— Въ землѣ сидя, не надуешь!
Вырылъ въ лѣсу пещеру, отдѣлалъ ее какъ замокъ настоящій, — кровать, туалетный столикъ поставилъ, — все.
— Въ сосѣднихъ пещерахъ найдешь все: припасы, масло для свѣтильника. Воздухъ есть, — для воздуха я тебѣ отверстіе въ землѣ оставилъ и желѣзную трубочку сдѣлалъ, чтобы не завалилось. Сиди и жди меня, а главное — не скучай!
Сказалъ, завалилъ входъ въ пещеру и приказалъ всѣмъ пажамъ и оруженосцамъ три раза по этому мѣсту проѣхать, чтобъ и слѣдовъ никакихъ не осталось.
Потомъ хорошенько запомнилъ мѣсто:
— Еще потомъ и самъ не найдешь!
И уѣхалъ.
Прошелъ годъ.
Летитъ назадъ, съ нетерпѣніемъ отрываетъ входъ, входитъ и… чуть на мѣстѣ не умеръ.
Жена кушанье готовитъ, а какой-то мужикъ ей дрова рубитъ.
Хозяйство завела!
— Ты какъ здѣсь? — крикнулъ Рауль такимъ голосомъ, что даже земля со стѣнъ посыпалась.
Мужикъ — бухъ въ ноги.
— Не гнѣвайтесь, добрый господинъ! Я, бѣдный дровосѣкъ, выкорчевывалъ пни. Рылъ, рылъ землю, какъ вдругъ возьми и провались. Сперва испугался даже, а потомъ вотъ госпожу увидалъ. Я бѣдный дровосѣкъ.
— Это ничего, что ты дровосѣкъ, — всякій трудъ почтененъ. Но только вотъ зачѣмъ у васъ въ сосѣдней пещерѣ ребенокъ пищитъ, — этого я никакъ не пойму!
Опять Пополани досталась работа.
Дровосѣка живымъ закопали.
— Чтобъ ему впередъ наука была! — Какъ рѣшилъ Рауль фонъ-Синяя Борода.
«Наважденіе какое-то! Ничего съ ними не подѣлаешь! — думалъ Рауль, снова стоя подъ вѣнцомъ. — Развѣ вотъ что попробовать»
Снарядили ладьи, — и Рауль фонъ-Синяя Борода отвезъ молодую жену на необитаемый островъ, въ море.
— Сиди здѣсь, гуляй, сколько хочешь, и жди!
«Ну, теперь-то, моя душа спокойна, наконецъ!»
Такъ думалъ Рауль и, вмѣсто одного года, провоевалъ цѣлыхъ три.
Возвращается, ѣдетъ на островъ, и первымъ долгомъ навстрѣчу ему мальчикъ.
Умненькій такой мальчикъ, лѣтъ двухъ, а ужъ говоритъ.
— Дяденька, — спрашиваетъ, — ты не рыцарь Рауль фонъ-Синяя Борода, о которомъ мама говорила?
— Онъ самый! А ты кто такой?
— Я тутъ съ папой и мамой живу. Папа теперь съ охоты пришелъ, отдыхаетъ, а мама мою сестренку качаетъ.
Словно буря ворвался Рауль фонъ-Синяя Борода въ скромную хижину.
— Ты кто такой? — крикнулъ онъ на мужчину, развалившагося на коврѣ.
— Не убивайте меня, сострадательный баринъ! Я несчастный мореплаватель. Нашъ корабль потерпѣлъ крушеніе близъ этихъ береговъ. Весь экипажъ погибъ, — я одинъ, измученный, обезсиленный, доплылъ до острова. Видитъ Богъ, я ничего дурного не хотѣлъ сдѣлать вамъ, я только жизнь свою спасалъ!
— Гмъ! — сказалъ Рауль фонъ-Синяя Борода, — Пополани! Оруженосцы! Веревку!
Въ страшномъ гнѣвѣ вернулся Рауль фонъ-Синяя Борода въ свой замокъ!
Въ гнѣвѣ и въ горѣ:
— Нигдѣ! Ни въ воздухѣ, на неприступной башнѣ, ни въ землѣ, ни на водѣ…
Три дня онъ предавался этимъ безрадостнымъ мыслямъ, а на четвертый приказалъ позвать къ себѣ Пополани.
Приказалъ очень серьезно:
— Подать мнѣ сюда этого ученаго бездѣльника, — я раскрою его ученую голову!
Такъ что всѣ сразу поняли, что дѣло серьезное.
Пополани явился ни живъ ни мертвъ.
— Ты что жъ это, ученая шельма! — крикнулъ рыцарь. — Тебѣ мало моихъ великихъ милостей? Мало того, что я, по неизреченному великодушію своему, позволяю жить въ моемъ замкѣ человѣку, который ученѣе меня, и терпѣливо сношу такую дерзость? Мало, собака? Такъ вотъ что я тебѣ скажу. Ты хоть и ученый человѣкъ, а дуракъ! Вотъ сейчасъ, вотъ этимъ самымъ мечомъ — видишь? — я раскрою тебѣ голову и посмотрю, что за дрянь тамъ понапихана! Ты что жъ это? Ты что дѣлаешь? Только умѣешь отравлять моихъ женъ? Я по твоей милости сколько разъ вдовцомъ былъ?! А чтобы предохранить своего рыцаря отъ позора и измѣны, этого ты не можешь? Чтобы завтра же было найдено средство противъ измѣны! Слышишь! Работай своей ученой головой, пока еще есть время. Завтра же она разлетится пополамъ, какъ орѣховая скорлупа! Пшелъ!
Прошелъ день, — Пополани явился къ рыцарю еще блѣднѣе, чѣмъ прежде.
— Ну! — встрѣтилъ его рыцарь.
— О, господинъ, я рылся въ книгахъ, доискивался отвѣта среди звѣздъ, вызывалъ духовъ…
— Ну?
— Нигдѣ нѣтъ средства для охраненія вѣрности.
Рыцарь взялся за мечъ.
— Постой, благородный рыцарь! Испытай послѣднее средство.
— Ну?
— Если женщину предоставить самой себѣ, она навѣрное сочинитъ себѣ какую-нибудь пакость. Въ замкѣ прошелъ радостный слухъ, что ты хочешь жениться на Булоттѣ.
— Женюсь и на ней!
— Скажи ей послѣ свадьбы, что тебѣ въ ней что-нибудь не нравится. Посмотримъ, что выйдетъ!
— Ладно!
Сказано — сдѣлано.
— Что же мнѣ въ ней не нравится? — потихоньку спрашивалъ рыцарь у Пополани на свадебномъ пиру.
— Да хоть станъ. У нея талья полновата!
— Такъ я тебѣ очень нравлюсь? — кокетливо спрашивала Булотта, когда они остались одни.
— Талья немножко полновата! — мрачно буркнулъ рыцарь.
Булотта такъ разсердилась, что немедленно выгнала рыцаря изъ своей комнаты, а для Пополани было приказано приготовить веревку.
— Погоди! — едва умолилъ на колѣняхъ Пополани Рауля фонъ-Синюю Бороду.
Три дня плакала Булотта, а на четвертый послала за слесаремъ.
— За слесаремъ послала! — подозрительно замѣтилъ рыцарь.
— Ничего! Значитъ, что-нибудь выдумала!
— Ѣдемъ въ походъ!
— Охъ, смотри ты у меня! Кажется, придется мнѣ накормить моихъ борзыхъ учеными мозгами! — сказалъ рыцарь, однако рѣшилъ еще повременить и поѣхалъ въ походъ.
Проходитъ годъ.
Возвращается рыцарь изъ похода, а навстрѣчу ему выбѣгаетъ Булотта.
Талья какъ у осы.
— Милый, — говоритъ, — видишь, какая у меня талья.
— Въ тальи-то ты похудѣла! — мрачно буркнулъ рыцарь. — Ну, а вотъ гдѣ же ребенокъ?
— Какой ребенокъ?
— «Какой»! Твой. Не мой, конечно!
— Опомнись, рыцарь! Никакого ребенка нѣтъ.
— Странно! Сколько лѣтъ живу, а этакого чуда не видывалъ! Кажется, и пажи и оруженосцы были дома.
— До нихъ ли мнѣ было? Во-первыхъ, зачѣмъ они мнѣ? Въ твоемъ отсутствіи меня цѣлыми днями обнималъ вотъ этотъ корсетъ. Такъ жметъ, что и объ оруженосцахъ думать забудешь.
— А по вечерамъ?
— За день такъ нажметъ, что вечеромъ, какъ снимешь, заснешь словно убитая.
— Пополани! Ты хоть и ученый дуракъ, а умный человѣкъ! — крикнулъ рыцарь, соскакивая съ коня.
Такъ былъ изобрѣтенъ корсетъ, охранявшій супружескую вѣрность.
Впрочемъ, съ тѣхъ поръ корсеты стали дѣлать пошире.
Замѣчено, однако, что пока жена въ корсетѣ, у мужа никогда не чешется лобъ.