Легенда о корабельном деде (Лухманова)/ДО
| Легенда о корабельномъ дѣдѣ : Святочный разсказъ |
| Источникъ: Лухманова Н. А. Женское сердце. — СПб.: Изданіе А. С. Суворина, 1899. — С. 176. |
Темною, теплою, лѣтнею ночью, когда небо, озаренное милліонами огнистыхъ звѣздъ, отражается въ морѣ, а волны, дробя ихъ блескъ, гонятъ на бѣгущій корабль какъ бы валы растопленнаго золота, на кораблѣ стоитъ вахтенный матросъ и смотритъ вдаль. Все живое спитъ кругомъ, только вѣтеръ свиститъ межъ снастей надъ его головою, да вода что-то таинственно шепчетъ, что-то ласково поговариваетъ кораблю, ударяясь объ его борта.
Темною, холодною, осенней ночью мороситъ дождь и съ вѣтромъ хлещетъ въ лицо вахтенному матросу; онъ стоитъ на кораблѣ и слушаетъ, какъ со стономъ вѣтеръ рветъ паруса и смотритъ вдаль, въ свирѣпыя волны, что съ ревомъ и угрозою бѣгутъ на встрѣчу кораблю.
О чемъ думаетъ въ такія ночи вахтенный матросъ?
Онъ думаетъ о своей далекой родинѣ, о семьѣ, если она у него есть, о томъ, какъ тепло и уютно теперь у домашняго очага, думаетъ о смерти, которая сторожитъ его со всѣхъ сторонъ, съ ревомъ и свистомъ летитъ за нимъ въ видѣ бури и вихря, гонящаго холодныя, свирѣпыя волны; думаетъ часто матросъ и о корабельномъ дѣдѣ.
По повѣрью матросовъ, въ трюмѣ каждаго корабля живетъ свой корабельный дѣдъ; если капитанъ честный и добрый человѣкъ, дѣдъ бережетъ его корабль, въ трюмѣ все тихо, изрѣдка только слышно, какъ дѣдъ вздыхаетъ да покрякиваетъ, и если случится течь какая, то дѣдъ хоть бородою своей заткнетъ щель, а дастъ кораблю время благополучно дойти до порта.
Если же капитанъ нечестно или жестоко обращается съ экипажемъ, дѣдъ въ трюмѣ проказитъ страшно: бочки сами перекатываются съ мѣста на мѣсто, вино въ нихъ не только убываетъ, но часто исчезаетъ совсѣмъ и замѣняется морскою водой. Самъ корабль трещитъ и натыкается на подводные камни, такъ что чуть не въ каждой гавани приходится чинить его, а ночью всему экипажу слышно, какъ въ трюмѣ хохочетъ и потѣшается дѣдъ.
Легенда о морскомъ дѣдѣ особенно упорно держалась на одномъ старомъ голландскомъ кораблѣ «Ванъ-Эгбертъ». — Корабль этотъ былъ такъ старъ, что когда онъ заходилъ въ какой-нибудь портъ, то между всѣми красавцами кораблями новѣйшей конструкціи онъ былъ словно дѣдъ въ старомодномъ кафтанѣ съ заплатками. Капитанъ «Ванъ-Эгберта» былъ не пьяница и не злой человѣкъ, но странно, что дѣдъ все-таки не любилъ его, и хотя никогда не причинялъ ему серьезныхъ бѣдъ, но всѣ матросы ясно слышали по ночамъ въ трюмѣ звонкій металлическій хохотъ дѣда, въ особенности передъ бурей; во время качки всякій, кто входилъ въ трюмъ, слышалъ какъ стучалъ, стоналъ и хохоталъ корабельный дѣдъ.
Между матросами этого корабля держалась легенда, что когда-то онъ принадлежалъ знаменитому своею удалью и жестокостью голландскому капитану Ванъ-Пирсу, торговавшему неграми. Онъ ихъ сманивалъ обманомъ, скупалъ и вымѣнивалъ на водку, табакъ и разную дребедень, въ видѣ бусъ и зеркалъ, увозилъ въ Америку и тамъ продавалъ въ рабство.
Живой товаръ его лежалъ скованный въ трюмѣ корабля. Во время пути, тяжело больныхъ или умершихъ бросали въ море; за кораблемъ капитана Ванъ-Пирса слѣдовали стада акулъ и на лету подхватывали свою ежедневную добычу. Сколько бы ни выбрасывали за бортъ этихъ черныхъ тѣлъ, оставшіеся въ живыхъ, выносливые и сильные, своею цѣною выкупали весь пропавшій грузъ. Но наконецъ настала гроза и для безчеловѣчнаго капитана: Англія первая подняла знамя свободы и дѣятельно принялась за уничтоженіе торговли неграми; всюду разослала она свои военные корабли, которые преслѣдовали, нападали на суда, занимающіеся этимъ постыднымъ промысломъ и не только силою отнимали и освобождали несчастныхъ негровъ, но и отбирали самые корабли отъ жестокосердыхъ капитановъ, которыхъ предавали военному суду.
За Ванъ-Пирсомъ однажды погналось такое англійское судно; капитанъ, видя, что на этотъ разъ ему не уйти отъ бѣды, рѣшилъ не сдаваться живымъ.
Долго лавировалъ онъ и наконецъ ускользнулъ отъ гнавшагося за нимъ корабля, скрывшись въ быстро наступившихъ сумеркахъ.
Тогда-то, подъ покровомъ ночи, совершилъ онъ свое послѣднее и самое страшное злодѣйство: весь свой живой товаръ, беззащитный, связанный, побросалъ онъ въ море. Очистивъ трюмъ отъ всѣхъ слѣдовъ пребыванія тамъ негровъ и прогнавъ на палубу всѣхъ матросовъ, онъ запряталъ въ трюмѣ, въ какое-то, ему одному извѣстное, мѣсто, все золото, нажитое страшной торговлей. Затѣмъ, созвавъ всѣхъ матросовъ въ свою каюту, онъ каждому выдалъ крупную сумму денегъ, послѣ чего они всѣ до одного сѣли въ шлюпки и направились къ берегу какого-то недалеко-лежавшаго острова, откуда ихъ, какъ бы потерпѣвшихъ крушеніе, могъ захватить какой-нибудь корабль.
Разсвѣло, и англійскій корабль показался совсѣмъ близко около корабля Ванъ-Пирса, но пораженный тѣмъ, что на голландскомъ кораблѣ нѣтъ ни одной живой души, не рѣшился подойти къ нему.
Голландскій корабль, распустивъ всѣ свои паруса, летѣлъ, какъ фантастическій призракъ, за нимъ гнался англійскій, ничего не понимая въ этомъ безумномъ, неправильномъ бѣгѣ, на видъ, пустого корабля. Наконецъ, на утро, голландское судно было схвачено. Къ страшному изумленію, англичане не нашли на немъ ни негровъ, ни одной живой души экипажа, и только въ пустомъ трюмѣ сидѣлъ капитанъ и, казалось, думалъ глубокую думу, въ правой рукѣ его былъ зажатъ револьверъ, а изъ виска текла тонкая струйка еще теплой крови. Передъ капитаномъ лежалъ листъ бумаги и на немъ стояло: «Такъ какъ поимка моя была неизбѣжна, то я предпочелъ судъ Божій суду человѣческому».
Такъ и не достались побѣдителямъ въ руки ни негры, ни золото капитана, одинъ пустой корабль привели они за собой въ ближайшую гавань.
Много хозяевъ съ тѣхъ поръ перемѣнилъ «Ванъ-Эгбертъ» и всѣ они звали легенду о скрытомъ на кораблѣ сокровищѣ капитана-негроторговца.
Въ настоящее время онъ принадлежалъ богатому купцу, перевозившему на немъ грузъ изъ Роттердама въ Яву.
Однажды, не найдя груза, капитану «Ванъ-Эгберта» пришлось совершить довольно длинное путешествіе съ однимъ балластомъ. Капитанъ, желая воспользоваться тѣмъ, что трюмъ былъ пустъ, послалъ туда трехъ молодыхъ матросовъ околачивать ржавчину на головкахъ старыхъ желѣзныхъ болтовъ. Трое посланныхъ, засѣвъ на высокіе козла, принялись усердно стучать по желѣзу, отбивая куски ржавчины.
Трюмъ слабо освѣщался одною масляной лампой, волны ударяли сердито въ бортъ и какіе-то неясные звуки, не то стона, не то хохота, доносились до работавшихъ.
— Давайте пѣть, — предложилъ одинъ, и веселая, стройная пѣсня понеслась подъ стукъ молотка, заглушая робою всѣ остальные звуки.
Но вотъ двоихъ изъ работавшихъ кликнули снова на палубу, и третьему, Джони, мальчику лѣтъ 14-ти, пришлось одному продолжать работу.
Джони былъ мальчикъ трусливый и нервный, не разъ, вечеромъ, лежа на своей койкѣ, онъ слушалъ съ замираніемъ сердца разсказы о капитанѣ-пиратѣ, первомъ владѣльцѣ «Ванъ-Эгберта», о его трагической смерти здѣсь, въ трюмѣ корабля, о кладѣ, спрятанномъ имъ тутъ же и о корабельномъ дѣдѣ, который стережетъ его. Не разъ, проснувшись ненастною ночью, Джони слышалъ въ трюмѣ стоны и ему ясно представлялись, то искаженныя страхомъ и злобою лица и неподвижно лежащія скованныя тѣла черныхъ невольниковъ, то одинокій, брошенный всѣми, капитанъ, съ кровавою раной на вискѣ. Не разъ слышалъ онъ звонъ и звяканье золота и зналъ, что то дѣдъ съ длинной сѣдой бородой, съ блестящими какъ уголь глазами, пересчитываетъ въ трюмѣ сокровища, и бѣда тому матросу, который открылъ бы, гдѣ спрятано оно.
Оставшись теперь одинъ въ темномъ трюмѣ съ небольшимъ кругомъ свѣта отъ масляной лампы, сидя высоко надъ поломъ и стуча молоткомъ, Джони продолжалъ пѣть, какъ вдругъ ему послышалось, что сзади него кто-то вздохнулъ глубоко, чье-то жаркое дыханье коснулось его шеи. Голосъ его оборвался, волосы на головѣ зашевелились, и вдругъ ему почудилось, какъ что-то мохнатое, безобразно тяжелое наваливается на него. Онъ сидѣлъ съ поднятымъ въ рукѣ молоткомъ безъ движенья, почти не дыша, только сердце, какъ одинъ громадный кусокъ, колотилось въ его груди, да кровь съ шумомъ приливала къ ушамъ и всѣ звуки сливались въ одинъ ужасный звонъ.
Закричать, сойти съ козелъ и броситься вонъ изъ трюма у Джони не хватило силъ и, закрывъ глаза, желая заглушить всѣ чудившіеся кругомъ звуки, онъ сталъ изо всей силы стучать молоткомъ и уже не по ржавчинѣ, а прямо по старому бимсу[1].
Вдругъ молотокъ его ушелъ въ гнилое дерево, и изъ пробитаго отверстія въ бимсѣ послышался металлическій звонъ и, какъ блестящій, тяжелый, холодный дождь, хлынули на мальчика золотыя монеты. Джони выронилъ изъ рукъ молотокъ и безъ чувствъ упалъ на полъ.
Прошло нѣсколько часовъ, на кораблѣ вспомнили о мальчикѣ въ трюмѣ и послали за нимъ.
Посланные нашли Джони мертвымъ, всего осыпаннаго золотыми монетами разнаго времени и чекана.
Такъ подтвердились слова легенды, что корабельный дѣдъ отомститъ тому, кто откроетъ сокровище, спрятанное Ванъ-Пирсомъ.
Примѣчанія
править- ↑ Деревянная балка.