К 10-ти летию кончины K. Н. Михайловского (Шебунин)/ДО

К 10-ти летию кончины K. Н. Михайловского
авторъ Андрей Николаевич Шебунин

Опубл.: 1914. Источникъ: az.lib.ru

Къ 10-ти лѣтію кончины K. Н. Михайловскаго.

Въ нашей русской жизни, бѣдной содержаніемъ, но богатой «чрезвычайными положеніями», какое-то особенное значеніе пріобрѣтаютъ юбилеи, или — вѣрнѣе сказать — поминки ію крупнымъ дѣятелямъ нашей литературы и общественной мысли. Наша интеллигенція вспоминаетъ своихъ «властителей думъ» не торжественными собраніями, которыя у насъ почти невозможны, не рѣчами на могилахъ, что безусловно недопустимо въ нашей «конституціонной» странѣ, или возлѣ памятниковъ, которыхъ у насъ нѣтъ; ихъ чествуютъ у насъ почти что интимнымъ образомъ; при этомъ о многомъ не говорится, но зато какъ-то глубже и яснѣй чувствуется то, что хотѣлось-бы сказать, и чего сказать нельзя… Эти поминки — праздники жизни той части нашей интеллигенціи, которой не чужды демократическіе идеалы и стремленія, которой дорого прошлое нашей мысли…

И вотъ почему, можетъ-быть, наша интеллигенція, справляя эти поминки, вноситъ сюда столько теплоты… Гиганты прошлаго — для нея не исторія, а настоящее. И тогда, когда люди вспоминаютъ какую-нибудь угасшую жизнь, для нихъ становится вопросъ: а какъ-бы онъ думалъ теперь? И каждый стремится доказать: онъ былъ-бы съ нами… если-же чествованіе происходить въ кружкѣ единомышленниковъ, послѣдователей покойнаго, то элементы критики вообще отсутствуютъ. Людьми владѣетъ молитвенное настроеніе: они не разбираютъ, а молятся…

Сказанное.вполнѣ примѣнимо къ только что бывшему чествованію памяти H. К. Михайловскаго. Къ Михайловскому уже совсѣмъ трудно отнестись, какъ къ исторіи: лишь 10 лѣтъ, какъ онъ ушелъ изъ жизни, живы его друзья и противники, и можно спорить: ликвидированы ли ихъ споры.

Впрочемъ, кромѣ друзей и противниковъ, есть еще П. Н. Милюковъ, «объективный» и «безпристрастный» судья умершихъ дѣятелей. Направленіе, представляемое г. Милюковымъ въ нашей политической жизни, играетъ весьма своебразную роль на подобныхъ юбилеяхъ Г. Родичевъ, весьма развязно извлекшій нѣсколько цитатъ изъ произведеній Герцена и не подумавшій даже о приведеніи ихъ въ связь съ общимъ міносозерцаніемъ послѣдняго, крайне враждебнымъ буржуазіи, блестяще доказываетъ въ своихъ лекціяхъ, что Герценъ былъ кадетомъ. Теперь то же самое ужасно хотѣлось доказать г. Милюкову по поводу Михайловскаго. Но здѣсь это сдѣлать труднѣе: Михайловскій такъ еще близокъ къ нашему времени, живы его друзья и сотрудники, живъ журналъ, имъ основанный. Да, здѣсь сказать прямо невозможно. Но сдѣлать рядъ выдержекъ и составленій, чтобы читатель видѣлъ, что Михайловскій былъ куда «трезвѣе» своихъ соратниковъ, смотрѣлъ куда шире ихъ на вещи и т. д., что онъ въ сущности лишь подготовлялъ дорогу ему, г. Милюкову, это можно. Это и сдѣлалъ г. Милюковъ въ статьѣ, помѣщенной въ № 27 «Рѣчи».

Посмотрите, что только тутъ намъ открывается: Михайловскій народникъ лишь въ смыслѣ ощущенія долга передъ народомъ и «жгучей потребности выплатить этотъ долгъ»; онъ вполнѣ правильно боролся съ марксистами, ибо они "логически развивая свои положенія, договорились до «Вѣхъ»; наконецъ, онъ «никогда не былъ рабомъ кружка», и его мысли «далеко опередили тактику близкой къ нему политической группы». Итакъ, Михайловскій удостоился высокаго одобренія: онъ одинъ понималъ вещи, тогда какъ и его друзья и противники, дожившіе и до нашихъ дней, ошибались. Слѣдовательно, Михайловскій ближе всего ни къ тѣмъ, ни къ другимъ, а къ г. Милюкову. О народничествѣ рѣчь будетъ ниже. Что же касается до марксизма, то, какъ извѣстно, его лагерь никогда не исчерпывался г. г. Струве, Булгаковыми и Бердяевыми, договорившимися до «Вѣхъ» и — къ слову сказать — въ политикѣ близкими къ г. Милюкову; наиболѣе же видные представители и основатели марксизма въ Россіи до сихъ поръ вѣрны ему и съ «Вѣхами» во враждѣ. По что за дѣло до этого г. Милюкову? А вотъ еще любопытное мѣсто. Желая доказать, что Михайловскій въ тактикѣ опередилъ своихъ единомышленниковъ, г. Милюковъ приводитъ выдержку изъ «Политическихъ писемъ соціалиста», гдѣ Михайловскій говоритъ о своемъ невѣріи въ народное возстаніе и прибавляетъ къ этому: «Трудно сказать, къ чему привело-бы такое настроеніе, если стремленіямъ къ „политической свободѣ“ былъ данъ тогда же тотъ исходъ, который намѣчался Михайловскимъ нѣсколько позднѣе въ его извѣстномъ „Открытомъ письмѣ“. Но вмѣсто этого Михайловскому пришлось отмѣтить, что „земной рай торжественно ликвидированъ“ тѣмъ же самымъ гр. Лорисъ-Меликовымъ, на котораго общество и печ возложили, было, свои упованія. Рѣчь идетъ о знаменитомъ разговорѣ гр. Лорисъ-Меликова съ редакторами»… Что отсюда выходитъ? «Общество и печать» возложили упованія на гр. Лорисъ-Меликова, но послѣ разговора министра съ редакторами наступило разочарованіе, выразителемъ котораго явился Михайловскій. Чѣмъ же не кадетъ Михайловскій? И упованія, и разочарованія у него какъ нельзя болѣе характерны для «общества и печати», т. е. либераловъ. Но возстановимъ истину. Статья о разговорѣ съ редакторами подъ названіемъ «Еще о лисьемъ хвостѣ» появилась въ 3-мъ No «Листка Народной Воли», а до этого, т. е. до. разговора, который разочаровалъ «общество и печать», Михайловскій помѣстилъ во 2-мъ No «Листка» статью «Къ характеристикѣ Лорисъ-Меликова», въ которой писалъ: «Велико было ликованіе нашихъ легальныхъ братьевъ по газетному дѣлу при назначеніи графа субалтернъ-императоромъ. Всѣ знаютъ цѣну подобныхъ ликованій. Какъ ни жестоко относятся къ намъ паши собрати, но мы всегда готовы войти въ ихъ положеніе и признать, что имъ, вынужденнымъ кланяться „собакѣ дворника, чтобъ ласкова была“, нельзя было не ликовать при назначеніи диктатора, кто бы онъ ли былъ»^[1]. Кончалась статья словами: «Наши легальные собраты, вамъ не нравятся наши теоріи! Нравятся ли вамъ сообщенные нами факты? Нравится ли вамъ волчья пасть графа Лорисъ-Меликова, или вы еще не разочаровались въ его лисьемъ хвостѣ?»^[2]. Статья-же «Еще о лисьемъ хвостѣ» заканчивалась: «Собраты! Вы рай во снѣ видѣли! Пора вставать». Итакъ, въ дѣйствительности получается, что въ «упованіяхъ» «общества и печати» Михайловскій ни душой, ни тѣломъ не виноватъ, а разочарованіе ихъ было не его разочарованіемъ. Слѣдовательно, если Михайловскій кого «опередилъ» въ данномъ случаѣ, то не своихъ единомышленниковъ, а тогдашнихъ либераловъ, дѣйствительныхъ предшественниковъ г. Милюкова. Поучительна исторія россійскаго либерализма. Лишенный самостоятельной идеологіи въ прошломъ, онъ все хочетъ позаимствоваться чужимъ добромъ. Но не приводятъ къ добру эти потуги.

Но довольно о г. Милюковѣ. Обратимся къ народническимъ откликамъ. «Завѣты», «Русское Богатство», «Вѣрная Мысль» — всѣ полны однимъ воодушевленіемъ, всѣми владѣетъ настроеніе, о которомъ мы говорили въ началѣ статьи.

Михайловскій и народничество… Какая въ сущности большая тема! Намъ по необходимости придется коснуться ея слегка. Михайловскій не былъ народникомъ, — говоритъ г. Милюковъ; Михайловскій былъ пародникомъ, но не въ духѣ ІОзова и B. В., — говоритъ г. Каллистовъ въ «Вѣрной Мысли». Послѣднее, безусловно, болѣе правильно, чѣмъ утвержденія г. Милюкова, если считать родоначальникомъ народничества Герцена, и если понимать подъ народничествомъ стремленіе сократить «самобытныя» русскія экономическія формы, очистивъ ихъ отъ плевеловъ. Такъ думалъ несомнѣнно Герценъ. Онъ не вѣрилъ въ возможность самостоятельнаго развитія русской общины въ высшую форму, безъ воздѣйствія на нее извнѣ. «Одна мощная мысль Запада», говорить онъ, «къ которой примыкаетъ вся длинная исторія его, въ состояніи оплодотворить зародыши, дремлющіе въ патріархальномъ быту славянскомъ. Артель и сельская община, раздѣлъ прибытка и раздѣлъ полей, мірская сходка и соединеніе селъ въ волости, управляющіяся сами собой — все это краеугольные камни, на которыхъ созиждется храмина нашего будущаго свободно-общиннаго быта. Но эти краеугольные камни — все-же камни… и безъ западной мысли нашъ будущій соборъ остался 5ы при одномъ фундаментѣ»^[3]. Мы видимъ, что Герценъ не склоненъ былъ къ идеализаціи общины и считалъ невозможнымъ ея переходъ въ высшую форму безъ содѣйствія западной мысли, воплотившейся въ русской интеллигенціи. То же произошло и съ Михайловскимъ. Разница была лишь въ томъ, что послѣднему пришлось уже видѣть начало распаденія общины, и потому тѣмъ болѣе надеждъ возлагалъ онъ на интеллигенцію, могущую, по его мнѣнію, задержать это распаденіе.

Какъ относился Михайловскій къ народническому движенію 70-хъ г.г.? Подобно всѣмъ представителямъ этого движенія, въ началѣ. 70-хъ г.г. напиралъ онъ на то, что мы пойдемъ къ соціализму инымъ путемъ, чѣмъ Западъ, что мы можемъ и должны избѣжать перипетій капиталистическаго развитія. Вотъ что писалъ онъ въ 1872 г.: «Раб. вопросъ, есть вопросъ революціонный, ибо тамъ онъ требуетъ передачи условій труда въ руки работника; экспропріаціи теперешнихъ собственниковъ. Рабочій вопросъ въ Россіи, есть вопросъ консервативный, ибо тутъ требуется только сохраненіе условій труда въ рукахъ работника, гарантія теперешнимъ собственникамъ ихъ собственности»^[4]. И въ полномъ согласіи съ этимъ, Михайловскій предостерегаетъ своихъ единомышленниковъ отъ увлеченія либерализмомъ съ его западническими тенденціями: «Бойтесь же, прежде всего, и больше всего, такого общественнаго строя, который отдѣлитъ собственность отъ труда»^[5].

Итакъ, основную задачу русскаго общественнаго движенія Михайловскій понималъ въ 70-хъ г.г. такъ же, какъ и большинство тогдашней интеллигенціи. И, подобно ей, онъ относился въ началѣ отрицательно къ борьбѣ за политическую свободу, считая, подобно современникамъ, что дѣло не въ политическихъ измѣненіяхъ, которыя пойдутъ на пользу буржуазіи. Въ этой послѣдней Михайловскій видѣлъ главнаго врага. Повидимому, это онъ и имѣлъ въ виду, когда писалъ въ 1873 году П. Л. Лаврову: «Я не революціонеръ, всякому свое. Борьба со старыми богами меня не занимаетъ, потому что ихъ пѣсня спѣта, и паденіе ихъ есть дѣло времени. Новые Боги гораздо опаснѣе и въ этомъ смыслѣ хуже. Смотря такъ на дѣло, я могу до извѣстной степени быть въ дружбѣ съ старыми богами и, слѣдовательно, писать и въ Россіи»^[6]. И, согласно этой программѣ, всѣ статьи Михайловскаго, появлявшіяся въ печати въ эти годы, посвящались нападкамъ на «новыхъ боговъ», либерализмъ, капитализмъ и буржуазію.

«Аполитизмъ» Михайловскаго и тогдашнихъ народниковъ не мирился, однако, съ вѣрой въ «старыхъ боговъ», какъ то было у Терпена при первыхъ шагахъ Александра II. Въ это время трудно уже было вѣрить въ «старыхъ боговъ», и большинство народниковъ, отрицая борьбу за конституцію, было полно бунтарскими идеями Бакунина. Однако, бывали и другіе примѣры. По свидѣтельству г. Иванчина-Писарева, С. Н. Кривенко (вѣроятно, уже въ концѣ 70-хъ г.г.) былъ одно время "сторонникомъ фантазіи, будто для Россіи лучшей формой правленія была бы монархическая власть подъ контролемъ «Исполнительнаго Комитета»^[7]. Михайловскій, конечно, не раздѣлялъ подобныхъ фантазій, а также не увлекался и иллюзіями бакунистовъ. Повидимому, онъ считалъ въ эти годы, что на подготовку движенія нужно еще потратить много силъ, и скептически относился ко всѣмъ толкамъ о близости революціи. Во второмъ письмѣ къ Лаврову въ томъ-же 1873 году онъ писалъ: «Никакой радикально-соціалистической оппозиціи въ Россіи нѣтъ, ее надо воспитать. Задача молодого поколѣнія можетъ состоять только въ томъ, чтобы готовиться къ тому моменту, когда настанетъ время дѣйствовать. Само оно безсильно его вызвать и будетъ только задаромъ гибнуть въ этихъ попыткахъ. А что моментъ настанетъ и даже, несмотря на теперешнюю реакцію, въ болѣе или менѣе близкомъ будущемъ, это, по моему мнѣнію, несомнѣнно. Японія, Турція имѣютъ конституцію, долженъ же придти и намъ чередъ. Я, впрочемъ, не знаю, въ какой формѣ придетъ моментъ дѣйствія, но знаю, что теперь его нѣтъ, и что молодежь должна его встрѣтить въ будущемъ не съ Молешотомъ на устахъ и не съ игрушечными коммунами, а съ дѣйствительнымъ знаніемъ русскаго народа и съ полнымъ умѣніемъ различать добро и зло европейской цивилизаціи»^[8]. Изъ этой выдержки мы уже можемъ заключить, что къ пресловутому «движенію въ народъ» Михайловскій относился далеко не восторженно. Повидимому, предразсудокъ противъ политической борьбы недолго владѣлъ Михайловскимъ. Въ этомъ отношеніи помогъ разгромъ движенія въ народъ. «Старые боги» оказались еще достаточно сильны, чтобы напомнить о себѣ. Въ цитированныхъ выше воспоминаніяхъ А. И. Иванчина-Писарева приводится разговоръ Михайловскаго съ авторомъ, бывшій въ 1877 году. H. К. говорилъ г. Иванчину-Писареву: «Людямъ вашего типа, умѣющимъ отказываться отъ земныхъ благъ, давно пора подумать о политической борьбѣ… Вѣдь только она можетъ повести къ созданію обстановки, благопріятной для всякой культурной работы въ деревнѣ и для свободнаго проявленія крестьянскихъ идеаловъ… Безъ „конституціи“ нельзя обойтись въ Россіи, и бояться ея, въ виду возможнаго развитія буржуазіи, значитъ, не понимать политическихъ требованій времени… Бросьте ваше паломничество въ деревню и займитесь организаціей политической борьбы… Давайте вмѣстѣ работать!»^[9]. А въ № 2 «Народной Воли» — отъ 1 окт. 1879 г. Михайловскій обращался къ своимъ единомышленникамъ: «…вы глубоко неправы, когда отказываетесь отъ политической борьбы… Вы боитесь конституціоннаго режима въ будущемъ, потому что онъ принесетъ съ. собой ненавистное иго буржуазіи. Оглянитесь: это иго уже лежитъ надъ Россіей… Вы… не довольно любите… русскій народъ, если отказываетесь отъ политической борьбы»^[10]. Но, призывая къ борьбѣ за политическую свободу, Михайловскій возраженіямъ, что конституція усилитъ буржуазію, противопоставилъ лозунгъ: надо этому помѣшать. «Въ Европѣ политическая свобода была провозглашена уже послѣ того, какъ сложилось крѣпкое, организованное, умственно и матеріально сильное третье сословіе. Въ этомъ горе Европы и урокъ намъ. У насъ политическая свобода должна быть провозглашена прежде, чѣмъ буржуазія настолько сплотится и окрѣпнетъ, чтобы не нуждаться» въ старомъ режимѣ^[11]. Итакъ, задачей соціалистовъ должна явиться борьба за политическую свободу, какъ средство задержать развитіе буржуазіи. На такую точку зрѣнія встала за Михайловскимъ и партія, что видно изъ опубликованной въ № 3 «Народной Воли» программы исполнительнаго комитета. Этотъ взглядъ на политическую свободу до извѣстной степени напоминаетъ отношеніе къ вопросу французскихъ соціалистовъ 40-хъ г.г.

За этимъ слѣдовала сильная переоцѣнка роли «внѣклассовой» интеллигенціи, такъ какъ въ народную самодѣятельность Михайловскій не вѣрилъ."Эта переоцѣнка только выросла послѣ разгрома Народной Воли. И мы видимъ ее у Михайловскаго наряду съ вполнѣ объективнымъ отношеніемъ его къ другимъ «идоламъ» народничества.

Въ 90-хъ годахъ, полемизируя съ народниками, идеализировавшими общину, Михайловскій писалъ: "Они утверждаютъ, что община есть нѣкоторый очагъ добродѣтели, высокихъ этическихъ началъ альтруизма. Утверждаютъ они это чисто голословно. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что русскій народъ обладаетъ многими прекрасными качествами. Но нѣтъ также изслѣдованія, которое показало бы господство «альтруизма» въ населеніи съ общиннымъ землевладѣніемъ по сравненію съ населеніемъ, владѣющимъ землею подворно. А пока такого изслѣдованія нѣтъ, нельзя видѣть именно въ общинѣ источникъ добрыхъ свойствъ русскаго крестьянства. Съ другой стороны, всякому слишкомъ хорошо извѣстно, что община, по крайней мѣрѣ, какъ она есть сейчасъ, не мѣшаетъ существованію женобойства, жестокаго кулачества и другихъ мерзостей, всего менѣе похожихъ на альтруизмъ^[12].

Итакъ, Михайловскій очень хорошо видѣлъ неправоту народниковъ, которые, подобно г. B. В., Юзову и др. въ экономической литературѣ, а Н. Златовратскому въ художественной, падали ницъ передъ русской общиной, открывая въ ней неизвѣстныя добродѣтели. Отрицательныя стороны русской общины были извѣстны Михайловскому, какъ и другимъ крупнымъ умамъ. Въ этомъ смыслѣ Михайловскій, не идеализировавшій «самобытныя» формы, конечно, не былъ народникомъ.

Но нерѣдко пытаются указать, что Михайловскій, не симпатизировавшій и марксистамъ, былъ, однако, ближе послѣднихъ по своимъ воззрѣніямъ на Россію къ основателю этого ученія — К. Марксу. Въ виду этого, коснемся взглядовъ Маркса на Россію и ея будущее въ 70-80-хъ г.г.

Въ неоднократно цитировавшемся письмѣ къ Михайловскому Марксъ протестуетъ противъ навязыванія ему исторической теоріи, согласно которой всѣмъ народамъ отъ вѣка предопредѣленъ одинъ путь; онъ указываетъ, что законы капиталистической эволюціи становятся неизбѣжны для страны, если она вступила на путь этой эволюціи. Марксъ заключаетъ о Россіи: «если Россія будетъ продолжать итти по тому-же пути, по которому она шла съ 1861 г., то она лишится самаго прекраснаго случая, какой когда-либо представляла исторія какому-либо народу для избѣжанія всѣхъ злоключеній капиталистическаго развитія»^[13]. Нельзя сказать, чтобы въ этой фразѣ мысль Маркса была выражена ясно. Тутъ невольно возникаетъ вопросъ: а по какимъ основаніямъ можно было бы узнать, будетъ ли Россія продолжать путь, начатый ею съ 1861 года, и при какихъ условіяхъ она можетъ избѣжать капитализма? На этотъ вопросъ Марксъ и Энгельсъ отвѣтили весьма ясно въ предисловіи къ русскому переводу «Манифеста Коммунистической Партіи» 1882 г.: «Если русская революція послужить сигналомъ для революціи пролетаріата на Западѣ, и такимъ образомъ обѣ дополнятъ другъ друга, то существующее общинное землевладѣніе въ Россіи можетъ послужить исходнымъ пунктомъ коммунистическаго развитія»^[14]. Отсюда вполнѣ ясно, какое условіе считали Марксъ и Энгельсъ необходимымъ для побѣды общины. Но, вѣдь, это совсѣмъ не то, что говорилъ Михайловскій. А въ 90-хъ г.г., когда не оправдались надежды, и когда самъ Михайловскій спорилъ съ B. В., въ письмахъ Энгельса къ Николаю --ону находимъ вполнѣ опредѣленный прогнозъ. Въ письмѣ отъ 15 марта 1892 г. онъ вспоминаетъ какъ разъ цитированную фразу изъ письма Маркса къ Михайловскому и говорить: «я боюсь, что намъ скоро придется разсматривать вашу общину, какъ мечту о невозвратномъ прошломъ, и считаться въ будущемъ уже съ капиталистической Россіей. Несомнѣнно, что при этомъ теряется великій шансъ, но противъ экономическихъ фактовъ нѣтъ и не можетъ быть никакой помощи»^[15].

Отсюда вполнѣ можно усмотрѣть, въ чемъ сходство и въ чемъ разница между взглядами марксистовъ — съ одной стороны — и взглядами Михайловскаго — съ другой. И онъ и они ясно видѣли и дѣйствительную роль общины и развитіе капитализма; но въ то время, какъ марксисты склонны были связывать свои чаянія съ появленіемъ на аренѣ жизни новыхъ общественныхъ группъ, — Михайловскій обращается къ интеллигенціи съ призывомъ — задержать распаденіе общины. Нападая на народниковъ, Михайловскій соединялся съ ними когда дѣло шло о борьбѣ съ марксизмомъ. Идеалы наши должны быть выработаны въ зависимости отъ дальнѣйшаго хода общественнаго развитія, — говорили марксисты, — задержать развитіе капитализма нельзя, можно лишь замедлить. Михайловскій же думалъ, что можно задержать усиліями преобразованной власти. Это различіе во мнѣніяхъ обусловливается разницей въ философско-историческомъ міросозерцаніи. Трезвое знаніе дѣйствительности отличало Михайловскаго отъ народниковъ, «субъективный» методъ мышленія отличалъ его отъ марксистовъ.

Не примыкая такимъ образомъ цѣликомъ ни къ тѣмъ, ни къ другимъ, Михайловскій отчасти близокъ и тѣмъ, и другимъ. Мы склонны думать, что на могилѣ этого борца за лучшее могутъ сойтись и представители пролетаріата, и отпрыски того теченія соціалистической мысли, которое привыкло считать Михайловскаго своимъ вождемъ. И тогда они отдадутъ дань почившему борцу демократіи.

А. Шебунинъ.

"Современникъ". Кн. IV. 1914

---

1. «Литература, партіи Народной Воли», вып. I. Журн. «Русская Истор. Библіотека», № 9, стр. 52.
2. Ibid, стр. 156.
3. «Соч. А. И. Герцена» въ 7 томахъ, С.-Петербургъ, изд. Павленкова. 1905 г. т. II, стр. 417.
4. Полное собр. соч. H. К. Михайловскаго, т. I, Спб., 1906, стр. 719.
5. Ibid, стр. 721.
6. «Минувшіе годы», 1914 г., янв" стр. 126.
7. «Завѣты», янв. 1914 г., стр. 111.
8. «Минувшіе Годы», 1908, янв., стр. 128.
9. «Завѣты», стр. 104.
10. «Литература партіи Народной воли», стр. 61.
11. Ibid.
12. «Полное собр. соч. H. К. Михайловскаго», 1909, т. VII, стр. 676.
13. «Юридическій Вѣстникъ», 1888 г., № 10, стр. 271.
14. «Литература партіи Народной Воли», вып. II, стр. 67.
15. «Минувшіе Годы», 1908, № 3, стр. 231.