Къ вопросу объ источникѣ и значеніи нашихъ организаціонныхъ разногласій.
правитьНастоящимъ виновникомъ печатаемаго ниже, по желанію нѣкоторыхъ товарищей, письма въ Каутскому является никто иной, какъ одинъ изъ самыхъ рьяныхъ представителей «большинства», которому пришла въ голову счастливая — для насъ — мысль познакомить Каутскаго со всѣми прегрѣшеніями «меньшинства» вообще и «новой» редакціи въ частности. Статьи, направленной противъ насъ, Каутскій не напечаталъ, но, какъ видно изъ его напечатаннаго въ № 66 «Искры» отвѣта автору ея, прочиталъ ее съ пользой. Заключенія, къ которымъ Каутскій пришелъ, на основаніи этой статьи, въ существенныхъ пунктахъ совпадаютъ со взглядами «меньшинства»… Редакція «Искры», получившая отъ него копію его отвѣта автору, рѣшила просить у него позволенія обнародовать этотъ отвѣтъ. Читатели, знакомые съ новѣйшимъ, своеобразнымъ литературнымъ произведеніемъ Ленина (Шагъ впередъ, два назадъ) и понимающіе то, что они читаютъ, хотя бы оно шло въ разрѣзъ съ планами и стремленіями послѣдняго, замѣтили, конечно, что письмо Каутскаго представляетъ собою весьма недвусмысленную критику тѣхъ обвиненій противъ насъ, формулировкѣ и обоснованію («научному») которыхъ посвящено упомянутое произведеніе. Очевидно, авторъ статьи просто-на-просто преподнесъ Каутскому квинтъ-эссенцію этого произведенія. Я увѣренъ, однако, что онъ не воспроизвелъ въ ней ленинской діаграммы, такъ тонко изображающей главные «типы голосованій» на нашемъ съѣздѣ и такъ наглядно вскрывающей "политическое значеніе того дѣленія партіи на «большинство» и «меньшинство», которое сложилось на этомъ съѣздѣ. Нужно будетъ пополнить этотъ пробѣлъ въ свѣдѣніяхъ Каутскаго относительно «анализа борьбы на партійномъ съѣздѣ», представленнаго вожакомъ «большинства».
Не одни только дурные примѣры дѣйствуютъ заразительно. На меня заразительно подѣйствовала достойная подражанія попытка одного изъ коллегъ Ленина познакомить Каутскаго съ нашими «организаціонными разногласіями». Въ своемъ первомъ письмѣ къ нему я подчеркнулъ совпаденіе, по существу, его принципіальной позиціи въ организаціонныхъ вопросахъ съ взглядами «меньшинства». Въ слѣдующемъ письмѣ, вызванномъ его отвѣтомъ на первое, я подтвердилъ его догадку, что наши «разногласія съ приверженцами Ленина въ Россіи» «въ значительной мѣрѣ покоятся на недоразумѣніяхъ», и попутно высказалъ нѣсколько замѣчаній объ объективной подкладкѣ и значеніи воцарившейся въ партіи организаціонной и идейной анархіи. Нѣкоторые изъ товарищей, прочитавшихъ копію моего письма, выразили желаніе, чтобы оно было напечатано въ «Искрѣ» — и я не вижу причины, по которой желаніе ихъ было бы неудобоисполнимо.
Спѣшу отвѣтить на твое, сегодня полученное, письмо. Ты правъ и въ своемъ предположеніи, что разногласія между нами и сторонниками Ленина въ Россіи[1] (но не за границей) покоятся въ значительной мѣрѣ на неlоразумѣніяхъ. Большинство этихъ товарищей незнакомы съ протоколами съѣздовъ Партіи и Лиги и почти вовсе не читали «Искры» за періодъ нашей внутренней борьбы. Главнымъ источникомъ для ихъ освѣдомленія является Ленинъ и его агенты; послѣдніе-же прославляютъ его, какъ единственно-истиннаго и непреклоннаго представителя революціонной соціалдемократіи, спасающаго ее отъ покровительствуемаго нами оппортунизма. Такъ какъ, однако, было бы слишкомъ рисковано прямо обвинить насъ въ оппортунизмѣ на почвѣ программныхъ и тактическихъ вопросовъ, то Ленинъ и Ко, выбрали организаціонный вопросъ — именно, первый пунктъ нашего партійнаго устава — исходнымъ и центральнымъ пунктомъ всѣхъ нападокъ и обвиненій противъ насъ. Но затѣмъ этотъ оппортунизмъ sui generis (со своимъ слабымъ разсудкомъ я не въ состояніи понять, что это за штука такая «оппортунизмъ въ организаціонныхъ вопросахъ» — выдвигаемый на сцену, какъ нѣчто самостоятельное, внѣ органической связи съ программными и тактическими взглядами) превращается подъ рукой въ универсальный, господствующій надъ всѣмъ нашимъ мышленіемъ и дѣятельностью, оппортунизмъ; и такимъ путемъ мы вдругъ оказываемся отрядомъ международной арміи оппортунистовъ въ соціалдомократіи, частью ея «жиронды», ея «буржуазно-демократическаго крыла». Если же присмотрѣться къ тому содержанію, которое вкладываетъ Ленинъ и его приверженцы въ понятія «ортодоксальный марксизмъ» и «революціонная соціалдемократія», то мы получимъ тощія и безсодержательныя «идеи»: «централизмъ», «строгая дисциплина», contra «демократизмъ», «отсутствіе дисциплины» или «анархія» и «автономизмъ». Первыя двѣ изъ нихъ нѣсколько конкретизируются требованіемъ безпрекословнаго «повиновенія» и «подчиненія», требованіемъ, вырождающимся на практикѣ не въ «якобинизмъ», бланкизмъ и т. п., а въ самую что ни на есть заурядную жалкую каррикатуру на бюрократически-автократическую систему нашего министерства внутреннихъ дѣлъ. Если бы я привелъ нѣсколько примѣровъ, то ты призналъ бы, что я — mutatis mutandis — нисколько не преувеличиваю.
Какъ бы тамъ ни было, въ общемъ и цѣломъ ты правъ, если думаешь, что отношеніе ленинскихъ сторонниковъ къ намъ, по существу, основано на недоразумѣніи. Однако, это обстоятельство нисколько не рѣшаетъ вопроса: какъ могло случиться, что именно Ленинъ сдѣлался идоломъ такого значительнаго числа товарищей, что въ короткое время онъ произвелъ такой хаосъ въ ихъ головахъ и въ нашихъ партійныхъ организаціяхъ, какой едва-ли когда либо существовалъ въ соціалдемократіи другихъ странъ? Ибо, поскольку я знаю исторію западной соціалдемократіи, въ большинствѣ изъ тѣхъ случаевъ, когда тамъ возникали конфликты и расколы, дѣло шло о разногласіяхъ программнаго и тактическаго характера, обѣими сторонами понятыми и формулированными, я лишь въ связи съ ними получали рѣшающее значеніе и организаціонные вопросы. У насъ же разногласія даже въ организаціонныхъ вопросахъ впервые ясно и конкретно проявились только въ. тѣхъ методахъ и пріемахъ, какими Ленинъ и его пособники проводили на практикѣ всѣми нами признаваемый «централизмъ», въ ихъ практическомъ отношеніи къ товарищамъ, которые обнаружили склонность противодѣйствовать имъ или просто не соглашаться съ ними въ ничтожныхъ вопросахъ. Въ томъ-то и заключается чудовищность нашего положенія, что на почвѣ мелочей въ партіи могъ возникнуть и получить господство бюрократически-бонапартистскій режимъ!
Дѣйствительная же причина этого явленія лежитъ въ томъ, что мы еще не составляемъ политической партіи въ настоящемъ смыслѣ слова, между тѣмъ какъ по своимъ субъективнымъ стремленіямъ и объективнымъ требованіямъ нашего положенія должны бы|уже быть такой партіей {Примѣчаніе для русскихъ читателей, а въ особенности для проницательныхъ:
Я подразумѣваю «политическую партію» современнаго типа, господствующаго въ государствахъ конституціонныхъ. Революціонныя группы и организаціи, существовавшія въ нихъ въ періодъ борьбы съ абсолютизмомъ, вообще лишены были основныхъ признаковъ, характеризующихъ политическія партіи въ современномъ смыслѣ. И у насъ несоціалдемократическія революціонныя группы и фракціи лишены этихъ признаковъ, изъ которыхъ однимъ изъ главныхъ, или, вѣрнѣе, главнымъ является практическая близость, непосредственная связь партійной организаціи съ широкими слоями населенія или классами, на почвѣ совмѣстной съ ними борьбы за ихъ интересы. Россійская соціалдемократія, сравнительно со всѣми прежде существовавшими и нынѣ существующими въ современной Россіи революціонными и оппозиціонными организаціями и группами, опирается непосредственно на широкія общественныя массы — на передовые слои пролетаріата — и съ самаго начала плономѣрно искала сближенія съ этими массами. Поэтому она и является у насъ единственной, относительно организованной, революціонной силой, представляющей собою нѣкоторое подобіе современной, т. е. дѣйствительной политической партіи. Но только: «нѣкоторое подобіе». Въ этомъ смыслѣ я и говорю въ текстѣ, что мы еще не являемся «политической партіей въ настоящемъ смыслѣ слова.»
Мнѣ могутъ сказать: «при абсолютизмѣ образованіе такой партіи и невозможно, а потому всякія разсужденія на эту тему совершенно безплодны». Но объ этомъ придется спеціально поговорить въ другой разъ. Здѣсь же замѣчу только, что тѣ товарищи, которые такъ думаютъ, обнаруживаютъ большую Непослѣдовательность, когда они ратуютъ за «строго централизованную организацію» съ «авторитетными политическими вождями и руководящими центрами во главѣ». Такая организація, точно такъ же, какъ и «принципіальная выдержанная» соціалдемократическая программа дѣйствія предполагаетъ, какъ реальную посылку, наличность классовой пролетарской партіи или, по меньшей мѣрѣ, неуклонное сознательное развитіе данной политической коллективности въ этомъ направленіи. При отсутствіи же этой посылки, та и другая, не соотвѣтствуя дѣйствительному возрасту партійной коллективности, могутъ принести ей скорѣе вредъ, чѣмъ пользу. Политическому зародышу онѣ такъ же мало подходятъ, какъ вицъ-мундиръ, парадная шляпа и внушительная палка ребенку. Это несоотвѣтствіе программнаго и организаціоннаго облаченія нашей партіи съ ея младенческимъ возрастомъ и проявилось такъ рѣзко въ томъ поразительномъ фактѣ, что именно формальное объединеніе" ея положило начато господству такого идейнаго и организаціоннаго хаоса въ ней, по сравненію съ которымъ даже анархія кустарническаго періода можетъ показаться образцомъ внутренняго единенія и порядка Отсюда, разумѣется, не слѣдуетъ, что мы должны отказаться отъ формальнаго объединенія. Воцарившійся хаосъ указываетъ лишь на то, что если мы не воспользуемся нашимъ организаціоннымъ аппаратомъ, какъ рычагомъ для дальнѣйшаго развитія соціалдемократіи въ смыслѣ возможно болѣе полнаго приближенія ея къ типу пролетарской политической партіи, наше формальное «объединеніе» явится для нея лишь внутреннимъ факторомъ дезорганизаціи и разложенія. А потому тѣ товарищи, которые, объявляя утопіей стремленіе къ систематическому самопреобразованію россійской соціалдемократіи — въ оковахъ абсолютизма — изъ партіи революціонной интелигенціи, опирающейся на пролетаріатъ, въ классовую партію самого пролетаріата, — и мѣстѣ съ тѣмъ фанатически стоятъ за "строгую централизацію* и т. п., безсознательно произносятъ смертный приговоръ надъ россійской соціалдемократіей, какъ исторически сложившейся партійной коллективностью.}. Мы страдаемъ подъ гнетомъ колоссальнаго несоотвѣтствія между потребностью въ крѣпкой организаціи и единствомъ дѣйствія на принципіальномъ соціалдемократическомъ базисѣ, съ одной стороны и примитивнымъ характеромъ нашего движенія, съ другой. Это несоотвѣтствіе породило у насъ своего рода организаціонный фетишизмъ, — вѣру въ чудодѣйственную, внутреннюю творческую силу «совершенной» формы организаціи. Но такъ какъ внутреннее развитіе нашей партіи, характеръ и размѣры ея реальной дѣятельности, ея пропаганды и агитаціи, степень политической опытности и зрѣлости нашихъ товарищей, внѣшнія трудности, — словомъ, такъ какъ цѣлый рядъ внутреннихъ и внѣшнихъ факторовъ задерживалъ органическое выростаніе такой формы организаціи, которая соотвѣтствовала бы историческимъ задачамъ и потребностямъ нашей партіи, то нашими товарищами овладѣло чувство безсилія и безпомощности.
До демонстрацій 1901 года дѣятельность нашей партіи, не вынуждавшейся къ большимъ, ослѣпительно-яркимъ актамъ, развивалась, сравнительно медленнымъ темпомъ; однако, это не мѣшало ей быть единственной, задававшей тонъ, силой на нашей революціонной аренѣ. Но вотъ вдругъ наступилъ новый, рѣзко политическій, періодъ, поставившій передъ соціалдемократіей задачи, гораздо болѣе сложныя, чѣмъ тѣ, къ которымъ она была подготовлена предыдущимъ періодомъ. Безъ соотвѣтственной подготовки мы должны были, въ новой общественной атмосферѣ, сохранить за собой преобладаніе на политической аренѣ и сплотиться для этого въ централизованную организацію, должны были при томъ оставаться на строго принципіальной почвѣ, выступая въ тѣсной связи съ рабочими массами, въ качествѣ ихъ политическаго авангарда, какъ послѣдовательная, принципіально-выдержанная классовая партія пролетаріата. Для надлежащаго выполненія всего этого намъ необходимо было бы пройти черезъ процессъ приспособленія къ новымъ условіямъ; но время этого не допускало, и мы должны были ухватиться за наиболѣе простые и доступные намъ средства и методы борьбы, — за демонстраціи. Въ остальномъ же все оставалось по-прежнему или, вѣрнѣе, въ одномъ отношеніи мы пошли даже назадъ, ибо такъ называемая экономическая агитація была въ очень сильной степени заброшена. Словомъ: въ то время, когда броженіе въ народныхъ массахъ видимо росло, когда политическое недовольство самыхъ разнообразныхъ слоевъ «общества» все увеличивалось, и все чаще выступали наружу явленія, указывавшія на формированіе и ростъ буржуазно-революціонной демократіи, — соціалдемократія продолжала дѣйствовать въ рамкахъ старыхъ мѣстныхъ организацій, не дѣлая никакихъ успѣховъ въ своемъ развитіи, т. е. въ расширеніи и углубленіи пролетарскаго содержанія своей практики. И наши товарищи все сильнѣе чувствовали противорѣчіе между тѣмъ, что есть, и тѣмъ, что должно бы быть, между фактическимъ состояніемъ нашей партіи и запросами, предъявляемыми въ ней.
Гдѣ же выходъ изъ этого плачевнаго положенія, въ чемъ спасеніе отъ него? — "Строго-централизованная организація съ принципіально послѣдовательными руководителями во главѣ въ центрѣ « — таковъ былъ спасительный лозунгъ!
Нѣтъ надобности, конечно, подробно разъяснять тебѣ, что ни крѣпкая организація, ни штабъ практическихъ политическихъ вождей не могутъ — подобно Минервѣ изъ головы Юпитера — вдругъ появиться на свѣтъ, какъ готовый продуктъ, въ результатѣ чьего-либо властнаго приказанія или какого-либо волшебнаго дѣйствія. Жизнеспособная организація и дѣйствительно руководящая группа политическихъ вождей могутъ развиться лишь постепенно, извнутри партіи, путемъ самовоспитанія и ея коллективнаго приспособленія къ условіямъ мѣста и времени. А между тѣмъ, какъ я уже выше указалъ, такой процессъ выработки ими образованія организаціи исключался или, во всякомъ случаѣ, крайне затруднялся общими условіями развитія россійской соціалдемократіи. Отсюда — то чувство безпомощности и безвыходности, которое явилось психологической почвой для развитія своеобразнаго организаціоннаго фетишизма. Какъ соціалисты прежнихъ временъ, когда современнаго рабочаго движенія еще не было, всѣ свои надежды возлагали на совершенный „планъ“ совершеннаго» общества, во всѣхъ своихъ деталяхъ разработанный какой-нибудь умной головой, — такъ наши товарищи начали чаять спасенія отъ совершеннаго плана организаціи. И этому, именно, психологическому состоянію Ленинъ обязанъ своимъ успѣхомъ въ кругу значительной части товарищей. Не то, чтобы онъ дѣйствительно изобрѣлъ какой-нибудь замѣчательный планъ или же самъ являлся выдающимся организаторомъ. Но онъ былъ единственный изъ насъ, который какъ разъ слабыя стороны нашего движенія, въ частности, внутреннее чувство безсилія нашихъ «практиковъ», съумѣлъ использовать для себя, а можетъ быть, даже съ самаго начала систематически его эксплуатировалъ.
Я долженъ оборвать свое изложеніе, такъ какъ оно слишкомъ разростается. На этотъ разъ только еще нѣсколько строкъ.
По существу, наша программа и наша «строго-централистическая» организація, пока, только — форма или оболочка, которую еще необходимо заполнить (въ практикѣ) соотвѣтственнымъ соціалдемократическимъ содержаніемъ. По своему соціальному характеру и историческимъ задачамъ, россійская соціалдемократія представляетъ собою нѣчто среднее, промежуточное, — ни рыба, ни мясо. Она является продуктомъ революціоннаго движенія интеллигенціи, искавшей, во имя соціализма, опору въ народныхъ массахъ, чтобы — объективно говоря — разрѣшить буржуазно-революціонную задачу. Но на этомъ пути она вызвала въ жизни рабочее движеніе и въ такой степени ассоціировалась съ марксизмомъ, что ей остается одна альтернатива: либо идти дальше до полнаго развитія въ дѣйствительно пролетарскую классовую партію, либо же, какъ организованное (политическое) цѣлое, такъ же исчезнуть съ исторической сцены, какъ въ свое время исчезла «Народная Воля» и другія народническія партіи. А между тѣмъ, именно въ послѣдніе годы она сдѣлала остановку въ развитіи пролетарскаго содержанія своей практики. А эта пріостановка — въ связи съ формальной побѣдой «Искры» надъ «экономизмомъ» и другими отсталыми теченіями въ нашей партіи — привела къ интеллектуальному регрессу; у большинства товарищей ихъ «ортодоксальный марксизмъ» и «принципіальная выдержанность» сводятся, какъ я уже выше говорилъ, къ такимъ общимъ, безсодержательнымъ представленіямъ, какъ «централизмъ», «дисциплина», «престижъ Ц. K.» и т. п. банальностямъ. Русская поговорка гласитъ: «въ мутной водѣ легко рыбу ловить». При такомъ состояніи нашей партіи легко вести бонапартистскую демагогическую политику и препятствовать концентраціи всѣхъ ея силъ надъ изысканіемъ путей и средствъ для поднятія ея на новую ступень развитія въ принципіально пролетарскомъ смыслѣ. Путемъ самокритики (прошедшаго и настоящаго партіи, ея односторонностей и пр.) мы обращаемъ вниманіе товарищей на жизненный вопросъ нашей партіи: «что и какъ должны мы сдѣлать для того, чтобы русская соціалдемократія (прежде чѣмъ наступилъ рѣшительный моментъ въ борьбѣ съ абсолютизмомъ) изъ промежуточнаго въ политическомъ отношеніи существа превратилась хоть отчасти въ дѣйствительную пролетарскую классовую партію»? Не рѣшивъ этой задачи, мы рискуемъ, что въ рѣшительный моментъ крупныя событія сметутъ ее съ исторической сцены. Постоянное указываніе на необходимость возможно болѣе скораго рѣшенія этой проблемы, разоблаченіе опасности, которою партіи угрожаетъ ея остановка на теперешней стадіи развитія, выясненіе тѣхъ средствъ и опорныхъ пунктовъ, которыми мы должны воспользоваться, чтобы проложить путь разрѣшенію этой проблемы — во всемъ этомъ заключается миссія, такъ называемаго, «меньшинства» или оппозиціи. Ленинъ же и Комп. своими дезорганизаторскими методами и систематическимъ заподозриваніемъ нашихъ критическихъ и положительныхъ разъясненій толкаетъ партію не только къ расколу, но и къ полному разложенію.
Въ этомъ — истинный смыслъ и значеніе нашихъ «разногласій». Послѣднія лишь отражаютъ элементарный историческій процессъ, о значеніи и смыслѣ котораго значительное большинство товарищей едва ли и имѣютъ какое-нибудь представленіе.
- ↑ Если не говорить объ агентахъ, спеціально направляемыхъ имъ отсюда въ Россію.