1900. править
КЪ БІОГРАФІИ Ѳ. М. РЕШЕТНИКОВА. править
Въ Перми Ѳедора Михайловича Рѣшетникова еще многіе помнятъ. Одни учились съ нимъ вмѣстѣ, другіе — его товарищи по службѣ. Въ надеждѣ узнать кое-что по подробнѣе о дѣтствѣ и ранней юности Ѳ. М., проведенныхъ имъ преимущественно въ Перми, я просилъ знавшихъ Ѳ. М. сообщить мнѣ все, что имъ извѣстно о немъ и что они помнятъ. Всѣ, къ кому я ни обращался, охотно откликнулись на мою просьбу.
Кромѣ того, мною извлечены и письменные матеріалы, относящіеся къ ученію Ѳ. М. въ уѣздномъ училищѣ и извѣстной ссылкѣ его въ Соликамскій монастырь и нигдѣ еще не напечатанные.
Дядя Ѳедора Михайловича — старшій сортировщикъ пермской почтовой конторы, впослѣдствіи былъ почтмейстеромъ въ Оханскѣ. Это былъ толстый, коренастый, выше средняго роста брюнетъ, съ лицомъ, похожимъ на лицо Ѳедора Михайловича, съ выдающимися челюстями, — въ общемъ истый типъ стараго чиновника. Жена его, тетка Ѳедора Михайловича, худенькая, маленькая старушка. Оба въ сущности были люди очень добрые и отзывчивые, только по-своему. Они, напримѣръ, искренно были убѣждены въ своей правотѣ, когда зачастую били своего племянника или попрекали его въ каждомъ съѣденномъ кускѣ хлѣба. Здѣсь сказывались, конечно, нравы той среды, къ которой они принадлежали. Тяжелая трудовая жизнь очерствила и ожесточила ихъ ко всему и ко всѣмъ и, не имѣя возможности вымещать накопившейся злобы на другихъ, они обрушивались на племянника, жизнь котораго въ ихъ домѣ[1] была поэтому чистымъ адомъ, и котораго, однако, они за всѣмъ тѣмъ любили и сильно безпокоились объ его судьбѣ.
Дядя не только не придавалъ серьезнаго значенія зародившимся у племянника литературнымъ наклонностямъ, но относился къ нимъ косо и постоянно совѣтовалъ бросить ихъ.
— Пора тебѣ, дураку, за канцелярское дѣло приниматься; нечего зря-то бумаги марать, — говаривалъ, бывало, дядя племяннику, когда тотъ, забравшись на полати, «сочинялъ» что-нибудь на четвертушкѣ бумаги.
И позднѣе, когда произведенія Ѳ. М. появились въ печати, дядя все еще стоялъ на своемъ; очевидно, онъ никакъ не могъ повѣрить и даже представить себѣ что-нибудь путное изъ «сочиненій» своего питомца.
— Это, мой-то Тюнька? Что вы, что вы?! Куда ему, съ его-то рыломъ, да его башкой. Ему указывали на подпись, значущуюся подъ какимъ-нибудь сочиненіемъ Ѳ. М.
— Не вѣрю, ни за что не вѣрю! Да вѣдь одинаковыхъ-то фамилій развѣ мало на свѣтѣ?
Когда Ѳ. М. переѣхалъ въ С.-Петербургъ, дядя усиленно звалъ его домой.
— Пріѣзжай, Ѳедоръ, все (имущество дяди) тебѣ достанется; не пріѣдешь — наслѣдства лишу.
А и наслѣдство-то, коимъ хотѣлось прельстить племянника, было не Богъ вѣсть какое.
Ѳ. М., наконецъ, сталъ извѣстностью; о немъ заговорили въ газетахъ и журналахъ; заговорили и въ Перми. Дядя узналъ это; пришлось повѣрить, что его «Тюнька» дѣйствительно «вышелъ въ люди». Отношенія измѣнились. Теперь дядя уже сталъ гордиться своимъ племянникомъ.
— Вотъ какъ небось! А? знай нашихъ! Тюнька-то, Тюнька-то мой, подикося! Вѣдь такъ, съ позволенія сказать, ни шестъ, ни весло былъ, а теперь, подикося… эвонъ куда хватилъ, писатель!.. Молодецъ, право слово, молодецъ, нечего сказать!
Онъ всѣмъ и каждому говорилъ о «Ѳедорѣ» и былъ искренно радъ, когда кто-нибудь раздѣлялъ его восхищеніе и хвалилъ племянника.
Гордясь племянникомъ, онъ гордился и собой, приписывая своимъ заслугамъ литературныя дарованія Ѳ. М.
— А вѣдь какого племянника я воспиталъ, а? Забудетъ меня, забудетъ, кто ему вмѣсто отца родного былъ. Поди, теперь все съ генералами, да съ князьями дружбу ведетъ! Гдѣ ужъ о насъ думать!
Старикъ ошибался не совсѣмъ. Ѳ. М. въ то время велъ хотя и не дружбу, но во всякомъ случаѣ близкое знакомство съ «генералами» отъ литературы: Некрасовымъ, Салтыковымъ и другими.
Ту пору жизни Ѳ. М., когда онъ былъ рѣзвый, бойкій, веселый мальчикъ, никто не помнитъ. Вся живость и подвижность его натуры уже ко времени поступленія его въ уѣздное училище исчезли. Загнанный и запуганный еще ребенкомъ, Ѳ. М. поступилъ въ уѣздное училище такимъ, какимъ онъ рисуется въ его біографіяхъ: сосредоточеннымъ въ себѣ, угрюмымъ, необщительнымъ, чуждавшимся всего и всѣхъ. Отъ прежняго сохранились только бойкіе и живые, иногда замѣчательно выразительные глаза, которые какъ-то странно блестѣли на угрюмомъ и блѣдномъ, скуластомъ, инородческаго типа лицѣ будущаго писателя.
Всегда онъ выглядывалъ «букой», какъ выразился одинъ изъ его сотоварищей по ученію. Ни съ кѣмъ онъ не велъ особенной дружбы, хотя и рѣдко съ кѣмъ ссорился. Игры, особенно шумная, онъ не любилъ и если временами принималъ въ нихъ участіе, то какъ-то нехотя, чтобы только чѣмъ-нибудь заняться. Въ разговоры онъ также не вмѣшивался; но вслушиваться въ разговоры онъ любилъ, когда его они почему-нибудь заинтересовывали. Соберутся, бывало, во время перемѣны учителя въ учительской комнатѣ и начнутъ судить о разныхъ разностяхъ. Ѳ. М. приткнется гдѣ-нибудь около и вслушивается въ высшей степени внимательно; лицо его, обыкновенно угрюмое и апатичное, тогда оживлялось; смотря по ходу разговора, оно дѣлалось то серьезнымъ, то веселымъ. Но стоило только замѣтить кому-нибудь его присутствіе и Ѳ. М. сразу стушевывался и становился снова прежнимъ.
До начала уроковъ или въ перемѣну Ѳ. М. «слонялся» по корридору или на улицѣ одиноко, выбирая преимущественно уединенныя мѣста и стараясь быть наименѣе замѣченнымъ.
Способности у него были богатѣйшія; это сознавали учителя и ученики. Еслибъ хотя сколько-нибудь его интересовало ученіе, онъ былъ бы блестящимъ ученикомъ; но оно нисколько его не привлекало; никакой склонности къ нему онъ не чувствовалъ и считалъ его для себя лишь невольной обязанностью. Въ результатѣ такого отношенія къ «наукѣ» получались ежедневныя единицы, къ которымъ, однако, Ѳ. М. относился съ убійственнымъ индифферентизмомъ.
Только когда едипицы вызывали соотвѣтственныя внушенія со стороны учителей въ видѣ разныхъ практиковавшихся тогда педагогическихъ пріемовъ («безъ обѣда», на нѣсколько часовъ «на колѣни», «розги») Ѳ. М., въ видахъ самосохраненія, придумывалъ разныя средства и ухищренія.
Нельзя, впрочемъ, сказать, чтобы Ѳ. М. совсѣмъ не интересовало ученіе. Случались минуты, когда онъ, казалось, сознавалъ пользу ученія, чувствовалъ охоту и желаніе учиться: внимательно слушалъ въ классѣ и прилежно сидѣлъ за уроками. Но или его не спрашивали, когда онъ зналъ урокъ, или случалось дома что-нибудь въ видѣ незаслуженной потасовки отъ дяди или тетки, — равнодушіе вступало опять въ свои права, охоты къ ученію какъ не бывало.
Я разсматривалъ классный журналъ по русскому языку Пермскаго уѣзднаго училища за 1855 — 56 годъ, когда Ѳ. М. былъ во 2-мъ классѣ. На протяженіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ противъ его фамиліи значатся: единица, двойка, единица и т. д. изо дня въ день. Въ среднемъ выводѣ за каждый мѣсяцъ значатся почему-то двойки, а за годъ успѣхи опредѣлены тройкой, поведеніе четверкой.
Поступивши, по возвращеніи изъ монастырской ссылки снова въ уѣздное училище, Ѳ. М. сталъ учиться хорошо. Двоекъ у него уже не стало, да и тройки пошли рѣже. Годовыя отмѣтки, при окончаніи курса слѣдующія:
Законъ Божій 5.
Русскій языкъ 4.
Ариѳмет. и геометрія 3.
Исторія и географія 5.
Чистописаніе, черченіе и рисованіе 4.
Поведеніе 5.
Свидѣтельство объ окончаніи курса составлено въ слѣдующихъ выраженіяхъ: Казанскій учебный округъ, свидѣтельство.
«Ученикъ Ѳедоръ Михайловъ, сынъ Рѣшетниковъ, изъ почтальонскихъ дѣтей, имѣющій отъ роду 17 лѣтъ, обучался съ 15 апрѣля 1857 г. по 24-е іюля 1859 г. въ Пермскомъ уѣздномъ училищѣ и окончилъ въ ономъ полный курсъ ученія. Во время ученія поведенія былъ отличнаго. Въ преподаваемыхъ предметахъ оказалъ успѣхи: 1) въ законѣ Божіемъ — отличные; 2) въ русскомъ языкѣ — хорошіе; 3) въ ариѳметикѣ — достаточные; 4) въ геометріи — достаточные; 5) въ исторіи — отличные; 6) въ географіи — отличные; 7) въ чистописаніи — отличные; 8) въ рисованіи и черченіи — хорошіе, а потому имѣетъ право на преимущества, предоставленныя Высочайше утв. 28-го ноября 1844 г. дополнит. прав. къ уст. о гражд. службѣ окончившимъ курсъ въ уѣздныхъ училищахъ.
Въ удостовѣреніе чего и дано ему сіе свидѣтельство за печатью училища. Пермь, іюля 24 дня 1859 г. Штатный смотритель Н. Ивановъ, законоучитель свящ. П. Накаряковъ, учитель ариѳметики и геометріи В. Некипѣловъ и учитель исторіи и географіи Б. Протопоповъ».
Математика ему не особенно давалась, хотя онъ занимался ею прилежно; часто при рѣшеніи задачъ онъ обращался за помощью къ товарищамъ. Зато поражалъ онъ своими сочиненіями. Зададутъ какое-нибудь сочиненіе. Всѣ, въ томъ числѣ лучшіе ученики, кое-какъ вабросаютъ его на четвертушкѣ бумаги, а Ѳ. М. представитъ цѣлую диссертацію на 5—6 листахъ писчей бумаги, исписанной мельчайшимъ почеркомъ. Когда и какъ успѣвалъ онъ писать — это было для всѣхъ загадкой. Зададутъ сочиненіе сегодня, а завтра къ утру оно у него уже готово.
Ссылка замѣтно повліяла на Ѳ. М.: выраженіе его лица сдѣлалось серьезнѣе и задумчивѣе. Въ отношеніяхъ къ окружающимъ онъ старался быть мягче и привѣтливѣе, добродушнѣе, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ сталъ еще болѣе замкнутымъ и сосредоточеннымъ въ себѣ.
Въ казенной палатѣ, изъ которой Ѳ. М былъ переведенъ въ С.-Петербургъ, онъ служилъ въ отдѣленіи секретаря простымъ писцомъ. «Столомъ» завѣдывалъ «протоколистъ», но фактически всѣми дѣлами управлялъ Ѳ. М. (тогда еще юноша лѣтъ 20—21), составляя всѣ дѣловыя бумаги и непосредственно докладывая ихъ по начальству. Умѣло и трудолюбиво относился онъ къ занятіямъ; приходилъ раньше, уходилъ позднѣе всѣхъ со службы. Это, какъ и его хорошій почеркъ выдвигали его въ глазахъ начальства изъ ряда другихъ.
Зависти и недоброжелательства къ нему со стороны товарищей не было. Напротивъ, всѣ товарищи любили угрюмаго и мрачнаго «сочинителя», какъ обыкновенно звали его въ палатѣ.
Несмотря на вниманіе служебнаго начальства, Ѳ. М. получалъ ничтожное жалованье и жилъ на границѣ съ крайней нуждой, хотя никому не жаловался на это, стараясь, напротивъ, не показывать и виду, какъ тяжело приходится ему жить.
Одно время Ѳ. М. завѣдывалъ палатской библіотекой и все свободное отъ служебныхъ занятій время сидѣлъ въ ней за книгами. Кончатся служебныя дѣла, сойдется свободная минута, — и Ѳ. М. озабоченно спѣшитъ въ завѣтную комнату. Если бы можно было жить и спать въ библіотекѣ, онъ бы, вѣроятно, совсѣмъ не выходилъ изъ нея.
Когда Ѳ. М. собрался ѣхать въ Петербургъ, то всѣ товарищи его искренно желали ему всякаго успѣха. Предполагали тогда, что его дѣловыя" способности и трудолюбіе составятъ ему выдающуюся карьеру и не особенно разсчитывали на карьеру литературную. Вышло на самомъ дѣлѣ наоборотъ.
Въ архивѣ казенной палаты сохранились два дѣла о Ѳ. М. Рѣшетниковѣ, изъ которыхъ одно:
«По просьбѣ канцелярскаго служителя 3 разряда Ѳ-ра М-ва Рѣшетникова о помѣщеніи его на службу изъ екатеринбургскаго уѣзднаго суда въ штатъ казенной палаты» (нач. 25 мая 1861 г., конъ 26 іюня 1861 г., на 10 листахъ), а другое: «О перемѣщеніи канцелярскаго служителя Рѣшетникова въ число канцелярскихъ служителей департамента внѣшней торговли» (нач. 16 іюня 1863 г., конъ 5 октября 1863 г. — на 11 листахъ).
Переѣхавши въ Петербургъ, Ѳ. М. раза по два наѣзжалъ въ Пермскій край. Онъ проѣзжалъ далѣе Перми, — въ Усолье, Соликамскъ, Чердынь, — знакомился съ бытомъ населенія, живущаго здѣсь, кстати сказать, значительно иною жизнью, съ особыми правами, понятіями, обычаями.
Больше всего его привлекало Усолье, — эта прежняя столица соляного царства. Сюда во всякое время года, а особенно весною, стекался на заработки простой людъ со всей Пермской губерніи, Вятской, Вологодской. Теперь пришлаго люда съ упадкомъ солеваренія въ Усольѣ появляется все меньше и меньше… Мѣстное населеніе Усолья, добродушное и трудолюбивое, пользовалось особыми симпатіями Ѳ. М.
Онъ думалъ написать романъ изъ жизни Усолья до уничтоженія въ немъ крѣпостного права. Фабулой должна была служить любовь дочери заводскаго управителя къ простому рабочему, самоучкой выучившемуся грамотѣ и значительно развившемуся умственно самообразованіемъ.
Многіе выдающіеся факты изъ дѣйствительной прошлой жизни Усолья были записаны и разработаны Ѳ. М. для романа тутъ же на мѣстѣ и, навѣрное, сохранились въ его бумагахъ.
Для большаго ознакомленія съ простымъ народомъ Ѳ. А1. ходилъ по промысламъ, кабакамъ, базарамъ, ѣлъ, пилъ, спалъ съ простымъ людомъ, вездѣ и все записывая въ свою объемистую записную книжку.
Въ Соликамскѣ Ѳ. М. останавливался у мѣстнаго чиновника Степанова. Здѣсь собиралась вся наличная интеллигенція города и между разными обычными времяпрепровожденіями шли разговоры и на серьезныя темы.
Ѳ. М. обыкновенно садился въ сторонкѣ у окна и курилъ изъ трубочки прежнюю «крупку» (табакъ низкаго сорта въ картузикахъ, въ родѣ нынѣшней махорки), выпуская дымъ въ растворенное окно.
Не измѣняя привычкѣ, Ѳ. М. и здѣсь говорилъ мало. Выпуститъ, «процѣдитъ» сквозь зубы какое-нибудь замѣчаніе и опять замолкнетъ, усиленно потягивая изъ трубочки.
Случалось, что онъ и увлекался, говорилъ оживленно и много.
Это когда разговоръ касался излюбленной имъ темы или писателей, которыхъ онъ боготворилъ.
Держалъ онъ себя очень скромно, застѣнчиво и постоянно стѣснялся за себя, за свои угловатыя манеры, за свою невоспитанность.
Ѳ. М. терпѣть не могъ высокомѣрнаго обращенія, но больше всего не выносилъ, когда кто-нибудь кого-нибудь билъ, особенно дѣтей. Разъ былъ такой случай. Шелъ онъ со службы съ портфелемъ и бумагами. Поровнявшись съ однимъ домомъ, онъ услышалъ крикъ и плачъ мальчика, котораго кто-то билъ. Онъ бросилъ портфель на тротуаръ, а самъ кинулся въ домъ. Оказалось, что мальчика билъ моржевымъ ремнемъ его отецъ — простой мѣщанинъ — за какіе-то пустяки. Ѳ. М. прикрикнулъ на отца. Неожиданное вмѣшательство прекратило тяжелую сцену наказыванія, но вмѣсто сына отецъ обрушился на Ѳ. М., который, однако, хладнокровно началъ доказывать отцу всю жестокость и безчеловѣчность его поступка. Все это, однако, въ концѣ концовъ, завершилось дружбой Ѳ. М. съ отцомъ, оказавшимся въ сущности добрѣйшимъ человѣкомъ. Оставленный на улицѣ портфель оказался потомъ въ полиціи, откуда Ѳ. М. удалось его получить лишь черезъ недѣлю. Это передавалъ мнѣ самъ наказанный, нынѣ уже пожилой мужчина, прибавившій, что Ѳ. М. часто потомъ заходилъ къ его отцу попить чайку и поболтать…
Ссылка Ѳ. М. въ Соликамскій монастырь послѣдовала по рѣшенію бывшей палаты уголовнаго и гражданскаго суда. Въ дѣлѣ палаты, хранящемся въ архивѣ окружного суда, заключается протоколъ, въ которомъ довольно подробно изложенъ весь процессъ этого дѣла.
Привожу цѣликомъ протоколъ (по списанной мною съ подлинника копіи), оставляя безъ измѣненія изложеніе и исправивши лишь наиболѣе рѣзкія грамматическія погрѣшности. Самаго слѣдственнаго дѣла съ подлинными документами, о коихъ упоминается въ протоколѣ, въ архивѣ суда не нашлось, — оно утеряно.
«1856 года, апрѣля 30 дня, по указу Его Императорскаго Величества, Пермская палата уголовнаго и гражданскаго суда обще съ членами совѣтнаго суда, слушали: дѣло, представленное общимъ пермскимъ уѣзднаго суда и городового магистрата присутствіемъ, о выкражѣ изъ Пермской губернской почтовой конторы почтальонскимъ сыномъ, не принадлежащимъ къ почтовому вѣдомству, Ѳедоромъ Рѣшетниковымъ разныхъ бумагъ, газетъ и журналовъ.
Обстоятельства дѣла слѣдующія. Пермская почтовая контора въ отношеніи своемъ отъ 4 апрѣля 1855 года за № 1011 въ Пермскую градскую полицію писала, что она: „препровождая при семъ въ градскую полицію показаніе почтальенскаго сына Ѳедора Рѣшетникова, сознавшагося въ выкражѣ изъ сей конторы разныхъ бумагъ, газетъ, журналовъ, картинокъ и писемъ“, проситъ по содержанію этого показанія отобрать таковое-жъ отъ ученика здѣшняго уѣзднаго училища Ломтева и въ случаѣ ссылки его на другихъ лицъ въ чемъ либо, то и отъ нихъ потребовать надлежащія показанія и затѣмъ все это прислать въ контору для дальнѣйшихъ распоряженій. Вмѣстѣ съ симъ контора, препровождая десять писемъ, адресованныхъ Ѳедору Рѣшетникову, отъ разныхъ учениковъ и найденныя въ его квартирѣ, просила полицію и по нимъ отобрать отъ учениковъ показанія, а въ особенности отъ Ломтева, который въ письмѣ, значущимся подъ № 1, употребляетъ непонятныя слова, и затѣмъ письма эти съ показаніями прислать въ контору. Ѳедоръ Михайловъ Рѣшетниковъ, ученикъ 2 класса Пермскаго уѣзднаго училища, пермской почтовой конторѣ показалъ, что найденныя въ огородѣ дома г-жи Мальтянской бумаги, слѣдующія Дедюхинскому волостному правленію, заброшены туда имъ недѣли двѣ тому назадъ изъ ограды почтовой конторы. Первоначально бумаги эти онъ взялъ изъ почтовой конторы по вечеру, гдѣ никто изъ служащихъ его примѣтить не могъ, но онѣ только были задѣланы въ простой постъ-пакетъ изъ Петербурга въ Веретію, каковой онъ раздѣлалъ въ отхожемъ мѣстѣ конторы, вынутый изъ него реэстръ равно оболожку съ постъ-пакета разорвалъ на части и бросилъ въ яму отхожаго мѣста, потомъ распечаталъ два или три пакета, конверты бумагъ бросилъ въ ту же яму, а бумаги перебросилъ черезъ заборъ въ огородъ дома г-жи Мальтяпской; равнымъ образомъ отобранныя у ученика уѣзднаго училища Ломтева разныя газеты, картинки, письма, оболочки и другіе журналы были взяты тоже имъ изъ почтовой конторы тайно въ разное время, оболочки съ нихъ разорваны и брошены, а газеты и журналы и картинки переданы Ломтеву, который, какъ товарищъ и соученикъ его, подарилъ ему за то краски, чѣмъ болѣе и вовлекъ его въ это дѣло, безпрестанно о томъ напоминая, или на словахъ или письмами, каковыя и имѣются въ почтовой конторѣ, будучи отобраны на его квартирѣ; въ заключеніе по всей справедливости объявляетъ, что утайка бумагъ и пр. имъ сдѣлана по молодости лѣтъ безъ всякаго умысла, а болѣе — изъ угожденія товарищу и желанія получитъ отъ него еще краски, которыя тотъ неоднократно обѣщалъ.
Онъ же, Рѣшетниковъ, въ дополненіе показанія своего объяснилъ, что взятый имъ постъ-пакетъ изъ Петербурга въ Веретію съ простой корреспонденціей, онъ полагалъ, что тутъ тоже заключаются газеты, но распечатай его не нашелъ въ немъ ничего, кромѣ пакетовъ, которые не зналъ, куда дѣвать, а спросить ни у кого не смѣлъ, поэтому и бросилъ ихъ въ огородъ.
При слѣдствіи о семъ Михаилъ Васильевъ Ломтевъ показалъ, что показанныя ему при семъ спросѣ письма съ надписью его руки дѣйствительно писаны имъ товарищу его ученику же уѣзднаго училища, жившему въ домѣ почтовой конторы, у дяди старшаго сортировщика Василія Рѣшетникова, почтальонскому сыну Ѳедору Мих. Рѣшетникову, безъ всякихъ злонамѣренныхъ умысловъ, однимъ словомъ съ выясненіемъ собственныхъ его и относящихся до его просьбъ, которыя состояли въ слѣдующемъ: первое письмо заключаетъ въ себѣ слова, означающія просьбу его, состоящую въ томъ, чтобы онъ далъ ему денегъ и бѣлой бумаги для употребленія по занятію въ классѣ, а деньги обыкновенно во всякомъ случаѣ необходимы и особенно онъ имѣлъ въ нихъ необходимость на тотъ предметъ, чтобъ исправить по нечаянности растопленный имъ у учителя нижняго класса Садовникова самоваръ; за одолженіе его въ этомъ отношеніи онъ обѣщался ему быть благодарнымъ тѣмъ, чтобы познакомить его съ извѣстными ему случайно обстоятельствами на счетъ труппы Соколова, и по производству открытія, будто бы, театра, какъ довелось дознать, участіемъ здѣшняго губернатора возместить имѣющагося изъ 175 человѣкъ, при томъ разъяснялъ ему на счетъ путей, по поступленію на службу относительно лучшаго избранія онаго. Что же касается до непонятныхъ другихъ словъ въ письмѣ его написанныхъ, то объ нихъ разъяснительно скажу здѣсь слѣдующее: отъ начала письма сверху въ третьей строкѣ слова „Сударь“, „Бугарь“ выражены въ родѣ куплета, а въ послѣдующей строкѣ пришедшія на память изъ русской исторіи „Сударь“, „Дальфедъ“, „Альбатъ“ приведены къ вышеписаннымъ на предметъ риѳмы, — но это полагалъ такъ онъ, а выходитъ ли тутъ риѳма или нѣтъ понятія не имѣетъ; далѣе въ седьмой строкѣ слова: „дазай мнѣзе тызы тозовозо“ означаютъ то, что у него, какъ и выше объяснилъ, просилъ прежде денегъ и бумаги; и затѣмъ послѣдующія слова: ей! сей! гей! перобей, робей, робей, всѣхъ перебей, будетъ воробей», означаютъ гоже риѳму — далѣе же: "возозмизи тозовозо чезовозо дазавазалъ изавазанузу изивазанозовизичузу " означаютъ: возьми того, чего давалъ Ивану Ивановичу. Иванъ Ивановичъ, учитель уѣзднаго училища, Милорозовъ, ему Рѣш--въ давалъ для прочтенія «Московскія Вѣдомости», которыя онъ и просилъ взять у Ивана Ивановича и передать ему, а вѣдомости, онъ сказалъ ему, бралъ по знакомству отъ почтальоновъ, а отъ кого именно — не разъяснилъ. Приносилъ же оныя Рѣшетниковъ въ училище не скрытнымъ образомъ, а при всѣхъ, и давалъ какъ учителямъ, такъ и ученикамъ и даже былъ иногда учителями спрашиваемъ, откуда вѣдомости беретъ, на что было у него всегда общимъ отвѣтомъ: беретъ или пользуется отъ почтальоновъ и отъ сортировщика дяди его; но справедливы ли слова его въ этомъ случаѣ или нѣтъ, ему неизвѣстно, равно ни въ лживыхъ продѣлкахъ, ни въ соучастіи съ нимъ никогда не состоялъ. Слова на оборотѣ странички сверху въ шестой строкѣ: «дазай мнѣзе тозовозе, чтозо яза позопрозошузу узу тезебязя, твозой друзугъ», означаютъ:: «дай мнѣ того, что я попрошу у тебя, твой другъ»; они писаны въ напоминаніе вышеозначенной подобными словами просьбы. Послѣднія же на оборотѣ слова: «завози Вазка Тенолимтеливози» означаютъ подпись Васька Томтевъ. Второе письмо заключаетъ въ себѣ ничего больше, какъ одну просьбу его, состоящую въ томъ, чтобы Рѣшетниковъ далъ ему 50 коп. серебромъ на исправленіе помянутаго растопленнаго самовара, которыхъ по первому письму онъ ему не далъ; за деньгами же къ нему обращался потому, что онъ таковыя нерѣдко имѣлъ, такъ какъ ему въ почтовой конторѣ доставляли случаи за неграмотныхъ расписываться въ книгахъ; но, однако, при всѣхъ просьбахъ о деньгахъ онъ ему отказывалъ и вовсе таковыхъ не далъ; его же обѣщаніе услужить ему состояло въ томъ собственно, чтобы показать ему иногда что-либо въ недоразумѣніи изъ преподаваемыхъ по училищу предметовъ, такъ какъ онъ познаніями своими его превышалъ. Третье письмо заключаетъ въ себѣ благодарность, которую онъ приноситъ Рѣш--ву за данную ему для надобностей бѣлую бумагу, получивъ которую онъ могъ избавиться отъ непріятностей со стороны смотрителя и учителей, почему и изъявлялъ письмомъ въ одномъ случаѣ восхитительную радость; а потомъ на оборотѣ далъ замѣтить Рѣш--ву то, что онъ наслышанъ, будто онъ съ товарищами, учениками Иваномъ Антипинымъ, Михаиломъ Григорьевымъ и другими, намѣревался пробовать противъ нихъ силу. Четвертое письмо его тоже выражаетъ благодарность за полученный отъ Рѣшетникова сургучъ, но оный ему не нравился и потому онъ просилъ, нельзя ли одолжить получше; вмѣстѣ съ тѣмъ просилъ бумаги поболѣе; а въ послѣдующихъ затѣмъ словахъ писалъ дружескія шутки. Пятымъ письмомъ онъ просилъ у Рѣш--ва неизвѣстно гдѣ имъ пріобрѣтенныя приносимыя къ нему въ день сгорѣнія театра небольшіе на домовнія строенія планы, состоящіе изъ профилей и фасадовъ, которые ему были нужны на случай пріученія себя съ оныхъ къ черченію. Шестое письмо заключаетъ въ себѣ то, что случай довелъ его поспорить съ бывшимъ ученикомъ приходскаго училища Шерьинскимъ мальчикомъ Красновымъ, неизвѣстно гдѣ нынѣ живущимъ, о томъ, что онъ говорилъ ему, будто имѣетъ переписку съ живущимъ въ Екатеринбургѣ въ услуженіи при труппѣ Соколова мальчикомъ, а онъ ему не вѣрилъ, почему довелось ему доказать полученіемъ при немъ съ почты, будто бы, письма, которое и просилъ онъ Рѣш--ва написать, запечатать и принести къ нему въ домъ учителя Садовникова, сказавъ, что получено по почтѣ, но этого Рѣш--въ не исполнилъ; написанная же въ концѣ его письма подпись Немеродова, написана для того собственно, чтобъ доказать Краснову, что письмо, которое получится, будто бы, съ почты, писано услугой актрисы Немеродовой. Седьмое письмо не что иное, какъ повтореніе на пятое письмо, а штука имъ Рѣш--ву обѣщанная лишь маленькій дѣтскій пистолетъ, но оный онъ ему не отдалъ и имѣетъ до сихъ поръ при себѣ; а другое обѣщаніе, въ семъ письмѣ выраженное такъ: «Милый другъ Ѳединька, я тебѣ что хотѣлъ сдѣлать, такъ сдѣлаю», означаетъ то, что онъ не въ состояніи былъ сдѣлать одну задачу, данную учителями, которую и обѣщалъ ему показать секретно отъ учителей, потому что показывать не дозволяютъ. Письмо его онъ передававъ Рѣшетникову въ училищѣ лично и даже при всѣхъ ученикахъ, потому какъ опасаться было нечего. Оказавшіеся между его письмами другія писаны учениками же уѣзднаго училища, 1-е Иваномъ Николаевымъ, а 2-е и 3-е Николаемъ Дерябинымъ; отобранные у него разныя газеты, картинки, оболочки и журналы дѣйствительно имъ были выпрошены у Рѣш--ва, но не то, чтобы зазнамо того, что оныя были имъ взяты тайно изъ почтовой конторы, а такимъ образомъ, когда таковые приносилъ онъ въ училище и давалъ пользоваться какъ учителямъ, такъ и ученикамъ, приговаривая, что беретъ ихъ у знакомыхъ почтальоновъ и дяди сортировщика; краски давалъ онъ Рѣш--ву не за то, чтобъ онъ кралъ и отдавалъ ему газеты и проч., а просто по-дружески; также газетами и прочимъ пользовался отъ него по-дружески все зазнамо, что оныя взяты имъ тайно и вовлекать его въ это не имѣлъ никакой надобности, а надпоминанія если и дѣлалъ ему какія-то, къ чему оныя клонились, и что его къ тому вынуждало, разъяснено объ этомъ выше; участникомъ же съ Рѣш--вымъ не въ одномъ случаѣ пакостныхъ его поступковъ не былъ.
Учитель Пермскаго уѣзднаго училища титул. совѣт. Садовниковъ, на запросъ частнаго пристава 1 части города Перми увѣдомилъ, что «у бывшаго ученика 2 класса здѣшняго уѣзднаго училища почтальенскаго сына Ѳедора Рѣшетникова онъ только однажды замѣтилъ принесенные имъ въ классъ два АіА? „Московскихъ Вѣдомостей“, а такъ какъ номера эти были старые, то онъ не обратилъ большого вниманія на то, какимъ образомъ они попали къ нему, а сдѣлавъ ему при этомъ случаѣ выговоръ, запретилъ приносить съ собою въ классъ что-либо подобное и дѣйствительно съ тѣхъ поръ онъ не видалъ у него болѣе никакихъ журналовъ. Что же касается до чтенія учителями Л/осковск%жь Вѣдомостей, что, какъ вы говорите, видно изъ дѣла, то онъ не знаетъ, кому изъ учителей была необходимость пользоваться ими отъ Рѣш--ва, когда газета эта выписывалась, и по настоящее время выписывается, училищемъ? Во всякомъ случаѣ, что касается до него, то онъ отъ него рѣшительно ничѣмъ не пользовался, а потому не имѣлъ ни случая, ни надобности разспрашивать его о томъ, какимъ путемъ онъ доставалъ себѣ книги и журналы. Далѣе имѣетъ честь увѣдомить васъ, что исключенный изъ 2 класса уѣзднаго училища пермскій мѣщанскій сынъ Михаилъ Ломтевъ, во время проживанія его въ домѣ дѣйствительно растопилъ однажды самоваръ и починилъ его на свой счетъ, хотя онъ не принуждалъ его къ этому. Въ пакостныхъ связяхъ съ Рѣш--вымъ онъ его не замѣчалъ и вели ли они между собою какую переписку ему неизвѣстно».
На таковой же запросъ онъ же Садовниковъ увѣдомилъ, что «у бывшаго ученика Рѣш--ва онъ взялъ однажды два NoNo Вѣдомостей, читанные имъ во время класса, сказавъ при томъ, чтобы ученики не имѣли обыкновенія носить въ классъ ничего, кромѣ учебныхъ книгъ и тетрадей. На вопросъ его, гдѣ взялъ онъ Вѣдомости, онъ отвѣчалъ, что взялъ у дяди своего, сортировщика Рѣшетникова; прочитанныя уже послѣднимъ еще во время класса взяты были имъ два письма, которыя онъ въ свое время, чрезъ штатнаго смотрителя училища доставилъ въ почтовую контору».
Иванъ Козьминъ Николаевъ, уѣзднаго училища ученикъ, показанное ему при семъ спросѣ письмо писалъ онъ товарищу его ученику же уѣзднаго училища, жившему въ домѣ почтовой конторы у дяди старшаго сортировщика Василья Рѣш--ва, почтальонскому сыну Ѳедору Мих. Рѣш--ву и просилъ у него дѣйствительно картиночекъ какихъ-нибудь, «Московскихъ Вѣдомостей» и земледѣльческихъ газетъ, которыми ему и не доводилось отъ него пользоваться, но какъ онъ все это нерѣдко приносилъ въ училище и снабжалъ соучениковъ, то онъ, будучи въ числѣ послѣднихъ, надѣялся отъ него чѣмъ-либо изъ прописаннаго на случай любопытства пользоваться, но, однако, случая не представилось. Какимъ образомъ Рѣш--въ находилъ возможность пользоваться приносимыми имъ въ училище газетами и прочимъ, — онъ сказать не можетъ, потому что близкихъ отношеній съ нимъ не имѣлъ, будучи знакомъ съ нимъ просто; самъ же онъ сказывалъ, что пользуется ими отъ знакомыхъ почтальоновъ и отъ дяди старшаго сортировщика. Что же касается до переписки Рѣшетникова съ Лаптевымъ, то объ этомъ ничего не знаетъ, а также и о томъ, что между ними происходило.
Николай Аѳанасьевъ Дерябинъ — два письма при семъ спросѣ показанныя ему написаны его рукой соученику его Ѳедору Рѣш--ву; а о чемъ — это видно изъ нихъ; только что изъ просимаго имъ у Рѣш--ва пользоваться даже одинъ разъ не удалось; гдѣ же какая возможность представлялась Рѣш--ву пользоваться Вѣдомостями, журналами, картинками онъ этого ничего не знаетъ, а слышалъ отъ него, будто бы отъ знакомыхъ почтальоновъ и отъ дяди старшаго сортировщика Василія Рѣшетникова, но правда ли это или нѣтъ, — ему неизвѣстно. Что же касается до того, какія были отношенія у Рѣш--ва съ Ломтевымъ, ему ничего неизвѣстно; самъ же онъ въ участіи съ нимъ ни въ одномъ пакостномъ поступкѣ никогда не состоялъ и въ настоящее время не состоитъ. Показалъ сіе по сущей справедливости въ томъ и подписуется съ тѣмъ, что пользовался ли кто отъ Рѣш--ва, кромѣ Лаптева, газетами, онъ не замѣчалъ, а что приносилъ онъ таковыя въ училище при всѣхъ и казалъ, это неоднократно видѣлъ.
Пермская губернская почтовая контора отъ 30 августа 1855 года за No −2431 изъяснила, что изслѣдованіе, произведенное пермскою городскою полиціею о кражѣ изъ сей конторы разныхъ бумагъ, газетъ и журналовъ было представлено въ почтовый департаментъ, который, разсмотрѣвъ оное и находя, что въ кражѣ сознался четырнадцатилѣтній мальчикъ Ѳедоръ Рѣш--въ, не принадлежавшій къ почтовому вѣдомству, призналъ, что мѣра взысканія за таковой поступокъ его подлежитъ опредѣленію совѣстнаго суда (т. 2 общ. учреж. губ., ст. 2275), почему и возвратилъ означенное изслѣдованіе для подлежащаго распоряженія.
При разсмотрѣніи въ пермскомъ совѣстномъ судѣ дѣла оказалось: 1) по какому случаю почтальонскій сынъ Рѣш--въ къ почтовому вѣдомству не принадлежитъ изъ дѣла не видно; 2) на какую сумму сдѣлана Рѣш--вымъ кража, неизвѣстно; 3) свѣдѣнія изъ метрическихъ книгъ о времени рожденія какъ Рѣш--ва, такъ и прикосновенныхъ къ дѣлу Михаила Ломтева, Ивана Николаева и Николая Дерябина къ дѣлу не приложено.
При дополненіи дѣла старшій сортировщикъ Василій Рѣшетниковъ, на запросъ частнаго пристава 1 части города Перми объяснилъ, что находящійся на воспитаніи у него почтальонскій сынъ Ѳедоръ Рѣш--въ рожденъ у брата его екатеринбургскаго почтальона Михаила въ Екатеринбургѣ въ 1841 г. въ сентябрѣ мѣсяцѣ, коей молитвованъ и крещенъ при екатеринбургскомъ соборѣ протоіереемъ Александромъ Милердовымъ (что нынѣ уже покойный). Воспріемники были екатеринбургскій почтальонъ Иванъ Кочкинъ и мастеровая жена вдова Александра Гусельникова. Михаилъ Васильевъ Ломтевъ показалъ, что родитель его былъ пермскій мѣщанинъ Василій Ломтевъ и мать Марія, оба уже умершіе; родился онъ въ городѣ Перми 1839 г. іюля 10 дня; крещенъ былъ Рождество-Богородицкой церкви священникомъ Іоанномъ Лебедевымъ, воспріемники были канцеляристъ губернскаго правленія Василій Нарышевъ и солдатская дѣвица Палагея… (?).
Пермская губернская почтовая контора приставу 1 стана города Перми отъ 5 октября 1855 г. за № 9776 увѣдомила: а) что почтальонскій сынъ Ѳедоръ Рѣшетниковъ не принадлежитъ къ почтовому вѣдомству потому, что отецъ его происходитъ изъ дѣтей канцелярскихъ служителей и б) что поступокъ Ѳедора Рѣш--ва, заключающійся въ выкражѣ разныхъ бумагъ, газетъ и журналовъ, кои по принадлежности уже доставлены, приведенъ въ оцѣнку быть не можетъ.
Вдова пермская мѣщанка Николаева показала, что сынъ ея Иванъ родился отъ незаконнаго брака по смерти мужа ея въ генварѣ мѣсяцѣ 1844 года въ городѣ Перми; крещенъ былъ священникомъ Петро-Павловскаго собора Іосифомъ Путиловымъ; воспріемники его были рядовой Иванъ Крыловъ и вольноотпущенница Анна Маслова, записанъ же онъ въ метрикахъ незаконнорожденнымъ ея сыномъ.
Чиновникъ 12 класса Аѳанасій Дерябинъ на запросъ пристава 1 части города Перми объяснилъ, что сынъ его Николай родился въ г. Оханскѣ 1840 г. декабря 3 числа, крещенъ оханскимъ Успенскаго собора священникомъ Іоанномъ Холмогоровымъ, воспріемники были: титулярный совѣтникъ Василій Саврасовъ и чиновница Аграфена Грѣхова.
Изъ доставленной пермской духовною консисторіею метрической справки видно, что въ метрикахъ Градо-Екатеринбургскаго собора за 1841 г. о немъ есть слѣдующая запись: Николай, воспріемникъ оханскій соляный приставъ титулярный совѣтникъ Василій Петровъ Саврасовъ, молитвовалъ Холмогоровъ съ пономаремъ Константиномъ Поповымъ.
Общее присутствіе пермскихъ уѣзднаго суда и городового магистрата мнѣніемъ, состоявшимся въ 14 день декабря 1855 года, положило: почтальонскій сынъ, не принадлежащій къ почтовому вѣдомству, Ѳедоръ Рѣш--овъ показалъ, что найденныя въ огородѣ дома г-жи Мальтянской бумаги, слѣдующія дедюхинскому соляному правленію, заброшены туда имъ изъ ограды почтовой конторы, бумаги тѣ онъ взялъ изъ почтовой конторы по вечеру, гдѣ никто изъ служащихъ замѣтить его не могъ; означенныя бумаги задѣланы были въ простой постъ-пакетъ изъ С.-Петербурга въ Веретію, каковой онъ раздѣлалъ въ отхожемъ мѣстѣ конторы, взятый изъ него реэстръ, равно оболочку съ постъпакета разорвалъ и бросилъ въ яму отхожаго мѣста, потомъ распечаталъ 2 или 3 пакета, конверты бросилъ въ ту же яму, а бумаги перебросилъ черезъ заборъ въ огородъ г-жи Мальтянской; отобранныя отъ ученика уѣзднаго училища Ломтева разные газеты, картинки, письма и журналы были взяты тоже изъ почтовой конторы тайно въ разное время и переданы Ломтеву, а онъ подарилъ ему за то краски, чѣмъ и вовлекъ его въ это дѣло, непрестанно напоминая на словахъ или письмами, которыя и приложены къ дѣлу. Утайка имъ бумагъ и проч. учинена безъ всякаго умысла. Михаилѣ Ломтевъ, не отрицаясь отъ полученія отъ Рѣш--ва «Московскихъ Вѣдомостей» и другихъ журналовъ, пояснилъ, что, по словамъ Рѣш--ва, сей послѣдній бралъ оныя по знакомству отъ почтальоновъ и отъ кого именно, не изъяснилъ, присовокупляя при томъ, что письма имъ писанныя къ Рѣ — ву были безъ всякихъ злонамѣренныхъ умысловъ и заключали только просьбы къ нему въ дачѣ денегъ, бѣлой бумаги и Вѣдомостей; денегъ онъ просилъ на тотъ предметъ, чтобъ исправить по нечаянности расплавленный имъ у учителя Садовникова самоваръ; участникомъ же съ Рѣш--вымъ ни въ одномъ случаѣ не былъ. Иванъ Николаевъ и Николай Дерябинъ объяснили, что они письмами, писанными къ Рѣш--ву, просили картиночекъ и какихъ нибудь вѣдомостей; но ничѣмъ пользоваться не удалось; гдѣ же и какая возможность представлялась Рѣш--ву пользоваться вѣдомостями, журналами и картинками они не знаютъ, а слыхали, что будто бы отъ почтальоновъ и отъ дяди старшаго сортировщика Рѣшетникова. Въ участіи съ Рѣш--вымъ они ни въ чемъ не состояли.
Пермская губернская почтовая контора увѣдомила, что поступокъ Ѳедора Рѣш--ва, заключающійся въ выкражѣ разныхъ бумагъ, газетъ и журналовъ, кои по принадлежности уже доставлены, приведенъ въ оцѣнку быть не можетъ; письма же, находящіяся при дѣлѣ, никакихъ не заключаютъ въ себѣ противозаконныхъ поступковъ, а наполнены однѣми дѣтскими глупостями. Посему общее присутствіе заключило: 1) почтальонскаго сына, не принадлежащаго почтовому вѣдомству Ѳедора Мих. Рѣш--ва 13 1/2 лѣтъ, за выкражу изъ почтовой конторы пакетовъ и вѣдомостей, на основаніи 144 ст. 4 п. улож. подвергнуть исправительному домашнему по распоряженію воспитателя его взысканію, равно тому же подвергнуть Ивана Козьмина Николаева 11 лѣтъ. Привлеченнаго къ сему дѣлу ученика Николая Аѳанасьева Дерябина 14 лѣтъ и 3-хъ мѣсяцевъ въ соучастіи съ Рѣшетниковымъ не сознавшагося и не оговореннаго по 97 ст. уложенія, отъ суда освободить, и 3) мѣщанскаго сына Михаила Васил. Колотова, онъ же и Ломтевъ, 16 1/2 лѣтъ по предмету полученія отъ почтальонскаго сына Рѣш--ва вѣдомостей и журналовъ зазнамо воровскихъ и въ подговорѣ его, Рѣш--ва, къ выкражѣ оныхъ не сознавшагося и не уличеннаго по 97 ст. улож. отъ суда освободить.
По справкѣ оказалось:
Справка: Заключающіяся по сему дѣлу лица Ѳедоръ Мих. Рѣш--въ 13 1/2 лѣтъ, Иванъ Коз. Николаевъ 11 лѣтъ, Николай Аѳанас. Дерябинъ 14 лѣтъ и Михаилъ Васил. Колотовъ, онъ же Ломтевъ, 15 1/2 лѣтъ на предъ сего судимы не были.
Законами повелѣно:
Законы: 1169 ст. XV т. Никто не долженъ быть присужденъ къ наказанію безъ точныхъ доказательствъ или сильныхъ уликъ въ преступленіи. Доказательства суть двухъ родовъ: совершенныя или несовершенныя 3 пуп. 144 ст. уложен. за преступленія, менѣе тяжкія, по которымъ опредѣляются закономъ лишеніе всѣхъ особенныхъ лично и по состоянію присвоенныхъ правъ и преимуществъ и ссылка на житье въ Сибирь или другія отдаленныя губерніи, или же отдача въ исправительныя арестантскія роты гражданскаго вѣдомства или въ рабочіе дома; они присуждаются къ заключенію на время отъ двухъ мѣсяцевъ до одного года въ монастырѣ или въ смирительномъ домѣ на основаніи правила, въ предшедшемъ 2 пунктѣ сей статьи означеннаго.
Сія записка изъ дѣла учтена правильно, узаконенія приличныя означены всѣ и болѣе приличныхъ узаконеній не имѣется, въ чемъ и подлежу отвѣтственности по законамъ за всякую неисправность. Въ д. секретаря (?)…
Рѣшеніе палаты уголовнаго и гражданскаго суда и совѣстнаго суда.
Приказали: Въ мартѣ мѣсяцѣ прошлаго 1855 года кучеромъ коллежской совѣтницы Мальтянской въ огородѣ у забора найдено шесть предписаній, слѣдующихъ изъ департамента горныхъ и соляныхъ дѣлъ Дедюхинскому соляному правленію. Въ выносѣ этихъ бумагъ изъ почтовой конторы сознался почтальонскій сынъ Ѳедоръ Мих. Рѣшетниковъ, который въ показаніи своемъ объяснилъ, что онъ взялъ ихъ изъ почтовой конторы повечеру, гдѣ никто изъ служащихъ замѣтить его не могъ, что бумаги сіи запечатаны были въ простомъ постъ-пакетѣ изъ С.-Петербурга въ Веретію, каковой пакетъ онъ распечаталъ тамъ въ отхожемъ мѣстѣ конторы и взятый изъ него реестръ, равно оболочку его разорвалъ и бросилъ въ яму отхожаго мѣста; потомъ распечаталъ еще 2 или 3 пакета, конверты оныхъ бросилъ въ ту же яму, а находившіяся въ нихъ бумаги перебросилъ черезъ заборъ г-жи Мальтянской, что отобранныя отъ ученика уѣзднаго училища Ломтева письма и журналы были взяты тоже изъ почтовой конторы тайно въ разное время и переданы Ломтеву, который подарилъ ему, Рѣш--ву, за то краски, чѣмъ и вовлекъ его въ это дѣло, непрестанно надпоминая на словахъ или письмами, что утайка имъ бумагъ и проч. учинена безъ всякаго умысла. Мальчикъ Михайло Ломтевъ, не запираясь въ полученіи отъ Рѣш--ва Московскихъ Вѣдомостей и друг. Журналовъ, пояснилъ, что, по словамъ Рѣш--ва, сей послѣдній бралъ ихъ по знакомству отъ почтальоновъ, а отъ кого именно, не пояснилъ, присовокупляя при томъ, что письма имъ писанныя къ Рѣш--ву, безъ всякихъ злонамѣренныхъ умысловъ, заключали только просьбы къ нему въ дачѣ бѣлой бумаги и вѣдомостей; деньги онъ просилъ на тотъ предметъ, чтобъ исправить по нечаянности растопленный имъ у учителя Садовникова самоваръ; участникомъ же съ Рѣшетниковымъ ни въ одномъ случаѣ не былъ, а ученики Иванъ Николаевъ и Николай Дерябинъ объяснили, что они письмами, писанными къ Рѣш--ву, просили картинокъ и какихъ-нибудь вѣдомостей, но ничѣмъ попользоваться не удалось; гдѣ же и какая возможность представлялась Рѣшетникову пользоваться вѣдомостями, журналами и картинками, они не знаютъ, а слышали, что будто бы отъ почтальоновъ и отъ дяди старшаго сортировщика Рѣш--ва; участія съ Рѣш--вымъ они не имѣли. По метрическимъ справкамъ мальчикъ Рѣш--въ значится родившимся 1841 г. сентября 5 дня, Михаилъ Ломтевъ 1839 года іюля 9 дня, Иванъ Николаевъ 1844 года января 21 дня, Николай Дерябинъ 1840 года декабря 5 дня. Разсматривая вышеизложенныя обстоятельства и соображая оныя съ существующими на сей предметъ законами, члены палаты находятъ, что несовершеннолѣтніе мальчики: Михайло Ломтевъ и Николай Дерябинъ ни въ чемъ противозаконномъ не сознались и по дѣлу не уличаются. Члены же совѣстнаго суда, разсматривая поступки малолѣтнихъ, съ своей стороны находятъ, что мальчикъ Рѣш--въ вынесъ пакеты изъ почтовой конторы съ разумѣніемъ, соединеннымъ съ намѣреніемъ воспользоваться содержащимся въ нихъ, что доказывается, сколько собственнымъ сознаніемъ Рѣш--ва, что утайка бумагъ и прочаго имъ сдѣлана изъ угожденія своему товарищу ученику уѣзднаго училища Ломтеву, домогавшемуся газетъ, картинокъ и прочаго, и изъ желанія получить отъ него краски, которыя онъ уже получилъ отъ него за это въ подарокъ и еще надѣялся ихъ получить, такъ и тѣмъ, что вынесенные имъ постъ-пакеты и находившіяся въ нихъ бумаги брошены уже тогда, какъ онъ убѣдился въ ихъ неважности или безполезности для себя и что уничтоженіе постъ-пакетовъ въ одномъ мѣстѣ и кипутіе бумагъ въ другомъ, значительно отдаленномъ отъ почтовой конторы, обнаруживаютъ обдуманность въ дѣйствіяхъ Рѣш--ва, управляемыхъ желаніемъ скрыть слѣдъ своего преступленія. Что же касается до мальчика Николаева, то онъ ни въ чемъ противозаконномъ по дѣлу не обвиняется. А потому общее присутствіе палаты и членовъ совѣстнаго суда полагаетъ: 1) пермскихъ мѣщанскихъ мальчиковъ Михаила Васильева Ломтева 16, Ивана Козьмина Николаева 10 и чиновничьяго сына Николая Аѳанасьева Дерябина 15 лѣтъ, какъ ни въ чемъ противозаконномъ по настоящему дѣлу не сознавшихся и никѣмъ въ томъ не изобличенныхъ, по силѣ 1169 ст. XV т. считать отъ дѣла сего свободными; 2) почтальонскій же сынъ Ѳедоръ Михайловъ Рѣшетниковъ за выносъ изъ почтовой конторы постъ-пакетовъ съ бумагами, учиненный имъ при совершеннолѣтіи, по 330 ст. улож. о наказаніяхъ уголовн. и исправительныхъ подвергался лишенію всѣхъ особенныхъ лично и по происхожденію присвоенныхъ правъ и преимуществъ и ссылкѣ на житье въ Сибирь; но какъ во время учиненія сего преступленія ему было 13 лѣтъ отъ роду, то, согласно 3 пун. 144 ст. того же Уложенія, заключить его, Рѣш--ва, за таковыя преступленія въ монастырь на три мѣсяца, а потомъ по истеченіи срока его заключенія возвратить его къ прежнему роду жизни. Объ исполненіи сего сообщить въ Пермское губернское правленіе. Затѣмъ мнѣніе общаго присутствія, въ чемъ оно не согласно съ симъ рѣшеніемъ палаты, отмѣнить. Дѣло обратить при указѣ въ общее присутствіе, велѣвъ разрѣшеніе палаты объявить подсудимымъ мальчикамъ, Ѳедору Рѣш--ву и другимъ, съ правомъ апелляціи на основаніи существующихъ по сему предмету законовъ и о послѣдующемъ палатѣ донести, но предварительно сіе опредѣленіе внести, на основаніи 2241 ст. 2 т. Свод. Зак. Учреи. Губ. изд. 1842 г., съ дѣломъ на утвержденіе къ г. начальнику губерніи.
Постановленіе палаты было сообщено для исполненія въ губернское правленіе, а изъ него въ духовную консисторію, въ которой объ этомъ есть особое дѣло.
Изъ этого дѣла (на 6 листахъ) привожу нѣкоторыя бумаги.
Подписка Ѳ. М.
1856 года декабря 4 дня въ присутствіи пермской городской полиціи рѣшеніе пермской палаты уголовнаго и гражданскаго суда 22-го ноября за А" 7957 по дѣлу о выкражѣ мною бумагъ изъ пермской губернской почтовой конторы выслушалъ и опредѣленнымъ наказаніемъ по 3 п. 144 ст. уложенія — заключеніе меня въ монастырь на 3 мѣсяца — остался доволенъ, въ чемъ и подписуюсь почтальонскій сынъ Ѳ. М. Рѣшетниковъ.
Подписка дяди Ѳ. М.
1856 года 4 дня я, нижеподписавшійся, далъ сію подписку пермской духовной консисторіи въ томъ, что находящагося у меня на воспитаніи почтальонскаго сына Ѳедора Рѣш--ва обязуюсь по принятіи его изъ консисторіи доставить въ С--скій монастырь для исполненія надъ нимъ рѣшенія пермской палаты уголовнаго и гражданскаго суда, въ томъ и подписуюсь, сортировщикъ пермской губернской почтовой конторы Василій Рѣшетниковъ.
Опредѣленіе консисторіи:
1856 года декабря 10 дня, по указу Его Императорскаго Величества пермская духовная консисторія слушали рапортъ пермской градской полиціи 4 сего декабря за № 2026 съ представленіемъ копіи съ рѣшенія пермской судебной палаты о заключеніи почтальонскаго сына Ѳ. Мих. Рѣшетникова въ монастырь на 3 мѣсяца за выкражу изъ пермской губернской почтовой конторы бумагъ — приказали: почтальонскаго сына Ѳедора Рѣшетникова согласно рѣшенія палаты за выкражу имъ изъ пермской губернской почтовой конторы бумагъ заключить на 3 мѣсяца въ Соликамскій монастырь. О чемъ и послать указъ настоятелю Соликамскаго монастыря, а объ отсылкѣ его, Рѣш--ва въ монастырь сообщить въ пермскую почтовую контору, такъ какъ означенный Рѣш--въ находится въ настоящее время губернской почтовой конторы у старшаго сортировщика Василія Рѣшетникова (подписи).
Въ пермскую духовную консисторію.
Соликамскаго монастыря Старшей Братіи рапортъ.
Вслѣдствіе указа изъ пермской духовной консисторіи отъ 15 декабря за № 11353, послѣдовало о назначеніи въ Соликамскій монастырь почтальонскаго сына Ѳедора Рѣш--ва, который явился въ монастырь 23 декабря.
О чемъ оной духовной консисторіи симъ почтеннѣйше доносимъ (слѣдуютъ подписи).
№ 22, января 15 дня 1857 г.
Во исполненіе указа отъ 15 декабря 1856 г. за А" 11353 присланный въ сей монастырь гор. Перми почтальонскій сынъ Ѳедоръ Рѣшетниковъ за выкражу бумагъ, срокомъ на 3 мѣсяца, въ продолженіе сего времени велъ себя хорошо и удаленъ изъ мѣста своего жительства.
О чемъ пермской духовной консисторіи покорнѣйше и доносимъ (подписи).
№ 55, 2 апрѣля 1857 г.
Любопытно, что судившіеся съ Ѳ. М. мальчики, по общему отзыву, всѣ также замѣчательно даровитыя натуры и сами по себѣ очень симпатичные, но загнанные и забитые чуть не съ пеленокъ, — такіе же горемыки, какъ и онъ самъ. Одинаковая судьба, очевидно, и сближала ихъ.
Интересна послѣдующая судьба одного изъ нихъ — Николаева. Онъ служилъ потомъ въ губернскомъ правленіи и между прочимъ давалъ уроки въ семьѣ своего начальника; у гувернантки послѣдняго онъ выучился говорить довольно бойко по-французски и понѣмецки.
Въ общемъ зарабатывалъ онъ немного и все мечталъ пріобрѣсти гдѣ бы ни было денегъ, большую сумму.
«Ужъ показалъ бы тогда я себя!» — говаривалъ онъ.
Скоро представился подходящій случай. Ему удалось по составленной имъ подложной ассигновкѣ получить изъ казначейства изрядную сумму, около 11 тысячъ руб., съ которыми онъ исчезъ безслѣдно, словно въ воду канулъ. Какъ ни искали его, нигдѣ не могли найти.
Прошло лѣтъ 30, въ теченіе коихъ о немъ почти забыли, какъ вдругъ случайно онъ былъ арестованъ, кажется, въ Москвѣ, въ монашеской одеждѣ. Стали его судить въ 1895 г., но, кажется, не за сдѣланный имъ подлогъ, который ликвидировался давностью и манифестами, а за самовольное оставленіе отечества. На судѣ онъ объяснилъ, что съ 11 тыс. онъ пробрался за границу, пожилъ въ Парижѣ, Лондонѣ и, наконецъ, уѣхалъ въ Америку. Тамъ ему повезло. Онъ завелъ какія-то плантаціи, нажилъ состояніе, удачно женился, имѣлъ дѣтей…
И жилъ бы онъ въ Америкѣ припѣваючи, если бы не тоска по родинѣ, заставившая его бросить все: состояніе, жену, дѣтей, и ѣхать въ Россію…
Его осудили въ Сибирь на поселеніе.
- ↑ Кстати сказать, Ѳ. М. жилъ и воспитывался исключительно въ семьѣ дяди, и въ «бурсѣ», про которую упоминается въ его біографіяхъ, никогда не былъ.