Куртизанка Шиффард. Часть первая (Шаветт)/БдЧ 1875 (ДО)

Куртизанка Шиффард. Часть первая
авторъ Эжен Шаветт, переводчикъ неизвѣстенъ

Оригинал: фр. La Chiffarde, опубл.: 1874. — Источникъ: az.lib.ru • Текст издания: «Библіотека для Чтенія», № 2, 1875.

Евгеній Шаветтъ.

КУРТИЗАНКА ШИФФАРДЪ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПРОШЕДШЕЕ ГЕРЦОГИНИ.

ГЛАВА I.

Въ Парижѣ происходятъ иногда самыя необыкновенныя и чудовищныя дѣла, не обращая на себя ни малѣйшаго вниманія; потомъ вдругъ любопытство парижанъ возбуждается какимъ-нибудь происшествіемъ, всеобщее вниманіе обращается на него, выискиваются мельчайшія подробности и въ теченіи сорока восьми часовъ дѣло пользуется громаднымъ успѣхомъ.

Тоже было съ «Дѣломъ Шиффардъ».

10-го мая 1816 года всѣ парижане-любители мрачныхъ и таинственныхъ юридическихъ драмъ, тѣснились въ залѣ суда, гдѣ долженъ былъ происходить, послѣ десятимѣсячныхъ дѣятельныхъ розысковъ, оставшихся, впрочемъ, почти безплодными, судъ надъ Шиффардъ.

Чтобы дать удовлетвореніе одной знатной фамиліи, отчасти также по причинѣ таинственности этого дѣла и большой извѣстности подсудимой, ее рѣшились подвергнуть обвиненію.

Скажемъ сначала кто такая была Шиффардъ.

Въ описываемую нами эпоху, когда нравы были, можетъ быть, не менѣе испорчены, чѣмъ въ наше время, она была первой въ небольшой группѣ знаменитыхъ куртизанокъ.

До своего ареста она славилась въ Парижѣ богатствомъ своихъ экипажей, роскошной обстановкой, а въ особенности разорительнымъ гостепріимствомъ, которое оказывала всѣмъ кутиламъ высшаго свѣта, вернувшимся вмѣстѣ съ реставраціей.

Она глубоко презирала людей, ползавшихъ у ея ногъ, готовыхъ пожертвовать ей всѣмъ для нихъ святымъ, которыхъ низость и гнусность она изучила въ то время, когда человѣкъ, считая себя любимымъ, говоритъ все, что думаетъ.

Ни одно доброе чувство не проявлялось сквозь эту ледяную кору, сердце ея не знало увлеченій. Вѣчное разореніе ея любовниковъ и иногда слѣдовавшее за нимъ самоубійство, ни мало не волновали ея. Можно было думать, что она дѣлала зло безсознательно, если бы не было извѣстно, какія она принимала средства, разъ выбравъ жертву, для устраненія всего, чтобы могло помѣпіать ея планамъ. «Поди сначала похорони отца», говорила она молодымъ. «Я предпочитаю разорить наслѣдниковъ», отвѣчала она старикамъ съ цинизмомъ, который составлялъ главную часть ея ума, столь прославляемаго ея обожателями.

Несмотря на безумную роскошь этой куртизанки, которая бросала золото, количество разоренныхъ ею было такъ велико, что, несмотря на ея расточительность, предполагали, что у нея должно быть громадное состояніе, которымъ завѣдывалъ ея нотаріусъ Мадоре.

Мадоре, одна изъ главныхъ личностей нашего разсказа, былъ человѣкъ еще молодой, любившій роскошь и удовольствія, хорошій столъ и хорошенькихъ женщинъ, но до того скрытный, что самые ловкіе люди никогда не могли у него ничего выпытать.

Тогда, чтобы объяснить куда могли дѣваться всѣ богатства куртизанки, ей стали приписывать самыя грубыя наклонности. Говорили, что выйдя изъ грязи, она обращалась за удовольствіями въ самые низшіе слои общества, гдѣ она начала свою преступную карьеру и гдѣ ей дали прозваніе «Шиффардъ».

Правда, она начала свое поприще съ этихъ слоевъ, но во время вышла оттуда, въ полномъ блескѣ своей чудной красоты.

Такова была Шиффардъ.

Среди описанной нами роскошной жизни и ея блестящаго успѣха, на куртизанку вдругъ обрушилось странное обвиненіе, послужившее поводомъ къ ея аресту и, послѣ долгихъ мѣсяцевъ заключенія, приведшее се на судъ присяжныхъ.

Въ чемъ же состояло ея преступленіе?

Куртизанку обвиняли въ томъ, что, она была причиною исчезновенія маркиза Де-Гаржинъ, одного изъ молодыхъ франтовъ, который, выйдя изъ дома въ одинъ зимній вечеръ, не возвращался болѣе въ отель своего Дяди, богатаго герцога де-Вальдьёзъ, котораго онъ былъ единственнымъ наслѣдникомъ.

Обвиненіе Шиффардъ основывалось на слѣдующихъ обстоятельствахъ:

Эмигрантъ Рауль, маркизъ Де-Гаржинъ, вернулся во Францію около двухъ лѣтъ тому назадъ. Тридцати пяти лѣтъ, красивый собой, онъ бросился сначала въ безумную жизнь, вести которую ему позволяло громадное богатство дяди, угрюмаго старика, жившаго въ громадномъ отелѣ, купленномъ имъ по возвращеніи изъ эмиграціи.

Вдругъ, Рауль, совершенно прекратилъ свои кутежи и повелъ благоразумную и правильную жизнь, но въ тоже время сдѣлался очень печальнымъ.

Его лакей, англичанинъ, по имени Бобъ, былъ очень доволенъ прекращеніемъ жизни, которая заставляла его просиживать ночи въ ожиданіи барина.

— Навѣрно, маркизъ влюбленъ, говорилъ онъ другимъ слугамъ, и ему не сдаются. Какъ я былъ бы счастливъ, если бы онъ попалъ на непоколебимую добродѣтель, тогда можно бы было ложиться каждый день въ десять часовъ.

Мало по малу, маркизъ сталъ веселѣе.

— Ай! сказалъ себѣ Бобъ, если крѣпость и не взята еще, то она скоро сдастся, и мы снова начнемъ нашу прежнюю жизнь.

Но скоро опасенія лакея разсѣялись. Если его господинъ и былъ побѣдитель, то побѣдитель весьма скромный. Каждый вечеръ онъ аккуратно уходилъ на два часа, но всегда одинъ и пѣшкомъ.

Бобъ, который прежде зналъ всѣ дѣла своего барина, не зналъ ничего объ этой новой и таинственной любви. Эта связь, которой онъ сначала радовался, начала раздражать его; онъ забралъ себѣ въ голову узнать ее во что бы то ни стало, онъ обыскивалъ карманы и ящики маркиза, но безъ всякаго успѣха: никакого имени, никакого адреса.

Такія предосторожности доказывали, что любовь боялась огласки.

Бобъ только и мечталъ о томъ, какъ бы жить, ни чего не дѣлая.

Уже давно онъ искалъ случая и понялъ, что тотъ, который представлялся теперь, могъ его обогатить.

Если это знатная дама, говорилъ себѣ лакей-спекуляторъ, то мы получимъ съ нея хорошенькую цифру.

Послѣ этихъ соображеній, Бобъ немедленно принялся за дѣло.

На другой же день онъ послѣдовалъ за бариномъ на его ежедневную прогулку.

Вернувшись, Бобъ былъ очень озадаченъ. Маркизъ ходилъ два часа не остановясь нигдѣ ни на минуту.

— Вѣроятно, не найдя красавицу на условленномъ мѣстѣ, онъ пошелъ дальше, утѣшалъ себя Бобъ. Завтра мы все узнаемъ.

Завтра — тоже самое.

Двѣ недѣли Бобъ слѣдилъ за своимъ бариномъ, который ни разу, во все время своихъ прогулокъ, нигдѣ не останавливался.

Бобъ былъ этимъ только еще болѣе заинтересованъ.

— Вотъ глупость? шепталъ онъ, замѣнить ужины

8и хорошенькихъ женщинъ шатаньемъ, которое утомило бы даже тряпичника.

Въ концѣ мѣсяца, Рауль Де-Гаржинъ сдѣлался нетерпѣливъ и разстроенъ. Онъ казался раздраженнымъ какимъ-нибудь неудавшимся предположеніемъ, какой-нибудь неоправдавшейся надеждой.

— Не разсорился-ли онъ? спрашивалъ себя Бобъ, напрасно ломавшій голову, чтобы угадать ускользавшую отъ него тайну.

Вдругъ, въ одно прекрасное утро, ему въ голову пришла идея.

Онъ ударилъ себя по лбу.

— Чортъ возьми! вскричалъ негодяй, я былъ на ложной дорогѣ! Теперь я угадываю. А! вотъ добродѣтель, за которую я бы отдалъ свою голову.

Онъ подумалъ съ минуту.

— Нѣтъ, продолжалъ онъ, я слишкомъ тороплюсь подозрѣвая ее.

Потомъ Бобъ расхохотался.

— Но если это такъ, то надо, сознаться, что я былъ порядочнымъ осломъ, гоняясь за маркизомъ по Парижу.

Мы не знаемъ, имѣлъ ли время Бобъ подтвердить свои подозрѣнія, но на другой же день Рауль, такой печальный наканунѣ, вдругъ сдѣлался безумно веселъ.

— Ну, Бобъ, сказалъ маркизъ, когда тотъ помогалъ ему одѣваться, я нахожу, что ты толстѣешь.

— Что же дѣлать, маркизъ, мы теперь стали такъ благоразумны!

— Это правда, вотъ уже два мѣсяца, какъ я живу медвѣдемъ. Маѣ хочется немного повеселиться. Я пойду сегодня вечеромъ на балъ въ Оперу.

— Ты, подумалъ лакей, ты не пойдешь въ Оперу, но я узнаю куда ты отправляешься.

— Не жди меня, сказалъ маркизъ уходя. Воспользуйся свободнымъ временемъ, потому что оно скоро кончится.

— Прикажете велѣть заложить?

— Нѣтъ, на улицѣ сухо, я съ удовольствіемъ пройдусь пѣшкомъ.

Двадцать минутъ спустя, маркизъ вышелъ изъ дома, не подозрѣвая, что, въ десяти шагахъ, за нимъ слѣдовалъ Бобъ.

— А! говорилъ англичанинъ, поглаживая свои рыжіе бакенбарды, ты хочешь меня заставить думать, что идешь въ Оперу.

Удивленіе лакея дошло до высшей степени, когда онъ увидѣлъ, что его хозяинъ дѣйствительно шелъ по направленію къ Оперѣ.

— А! значитъ, я ошибся въ моихъ заключеніяхъ на счетъ ея, потому что я увѣренъ, что она не можетъ быть въ Оперѣ, ворчалъ шпіонъ.

Маркизъ вошелъ.

Бобъ былъ совершенно озадаченъ.

— Чортъ возьми! вскричалъ онъ, я долженъ узнать все.

Онъ бросился къ продавцу костюмовъ, которыми изобилуютъ окрестности Оперы, взялъ домино и маску, потомъ вошелъ въ свою, очередь.

Много часовъ искалъ онъ по залѣ, но нигдѣ не нашелъ своего господина. Вѣроятно, маркизъ поступилъ также какъ и лакей и одѣлся въ костюмъ, купленный въ прихожей театра.

Раздосадованный напрасными поисками, Бобъ вернулся въ отель. Швейцаръ, котораго онъ предупредилъ, ждалъ его.

— По прежнему влюблены, Бобъ, сказалъ ему швейцаръ.

— Ахъ! мой милый, прелестная горничная. Я былъ принужденъ оставить ее среди ночи, чтобы поспѣть къ возвращенію маркиза.

— Вы напрасно это сдѣлали, такъ какъ все равно маркизъ вернулся уже три часа тому назадъ и должно быть спитъ теперь.

— Я просто теряю голову, говорилъ себѣ Бобъ, идя въ свою комнату.

На другой день маркизъ былъ въ нетерпѣніи, онъ не могъ усидѣть на мѣстѣ, время, казалось ему, страшно тянется. Вечеромъ въ обыкновенный часъ онъ вышелъ.

Видя его уходящимъ, Бобъ сказалъ себѣ:

— Можешь сколько угодно гулять одинъ, я тебя поймаю и такъ.

На другой день отель былъ въ волненіи.

Маркизъ не возвращался.

И онъ никогда не вернулся!!¹

Вся полиція была поднята на ноги.

Знаменитый Видокъ и самые ловкіе изъ его агентовъ безполезно обыскивали Парижъ. Герцогъ де Вальдьёзъ истратилъ громадныя Суммы денегъ на розыски, оставшіеся безъ всякаго результата.

Полиція, надѣясь получить какія нибудь указанія, сдѣлала самый тщательный осмотръ комнатъ маркиза.

Она не нашла ничего важнаго, кромѣ красной записной книжки, въ которой маркизъ имѣлъ обыкновеніе дѣлать замѣтки и которую, уходя, забылъ на каминѣ.

Среди разныхъ пустыхъ и не касающихся къ дѣлу замѣтокъ, въ этой книжкѣ была слѣдующая:

Увидать Шиффардъ.

По поводу этой то замѣтки, судъ, думая напасть на слѣдъ преступленія, отдалъ приказаніе арестовать куртизанку.

Когда явились арестовать Шиффардъ, она замѣтно поблѣднѣла при видѣ полиціи.

— Оперный незнакомецъ! невольно вскрикнула она.

Эти слова были запомнены коммиссаромъ.

Замѣтимъ мимоходомъ, что еслибы какой нибудь честный бѣднякъ былъ обвиненъ, никто не позаботился бы о немъ, тогда какъ по поводу ареста Шиффардъ, погибшей женщины, десять знаменитѣйшихъ именъ было записано желающими поручиться за нее.

Когда куртизанкѣ объявили въ какомъ преступленіи она обвинялась, она отперлась отъ всего, говорила, что она никогда даже и не знала исчезнувшаго маркиза, объяснила самымъ подробнымъ образомъ свою жизнь и свои связи, чтобы доказать, что такая личность, какъ маркизъ, не могла ни быть у нея, ни сопровождать ее куда нибудь, не будучи замѣчена двадцатью человѣками.

Рауль де-Гаржинъ говорила она, былъ человѣкъ, искавшій извѣстности, который не сталъ бы скрывать своихъ отношеній къ. ней, которыя возвысили бы его въ глазахъ его пріятелей. А между тѣмъ никто никогда не видалъ у нея маркиза.

Поэтому, она утверждала что никогда, по крайней мѣрѣ завѣдомо, не была въ присутствіи маркиза.

Когда ей показали записную книжку, она объяснила слова: «Увидать Шиффардъ» желаніемъ, которое могло быть у маркиза попасть къ ней, желаніе которое онъ не исполнилъ или потому, что отказался отъ него или же потому, что его исчезновеніе помѣшало этому, такъ какъ надъ этой замѣткой не было числа, которое могло бы указать за сколько времени до исчезновенія была она сдѣлана.

Все это было ясно и опредѣленно, и заставляло объявить ея невинной, но оставалось еще сдѣланное ею въ минуту ареста восклицаніе;

— Но, спросилъ ее слѣдователь, почему же, когда полиція вошла къ вамъ, вы вскричали: «Оперный незнакомецъ!»

Шиффардъ, сначала колебалась отвѣчать.

Но, послѣ минутнаго размышленія, она рѣшилась наконецъ говорить.

— Потому, сказала она, что я боюсь, не послужила ли я орудіемъ неизвѣстной мести.

— Какъ? спросилъ слѣдователь.

Тогда, безъ всякаго стыда, она. разсказала, одно обстоятельство изъ своей жизни, совпадавшее съ исчезновеніемъ маркиза.

Къ несчастію для обвиненной, этотъ разсказъ, вмѣсто того, чтобы снять съ нея обвиненіе, только усложнилъ дѣло, наведя судей на новый путь.

*  *  *

Вотъ, вкратцѣ, разсказъ куртизанки:

На предпослѣднемъ балу Оперы, Шиффардъ, не пропускавшая ни одного, прогуливалась безъ маски, потому что она слишкомъ гордилась своей красотою, чтобы скрывать ее.

Въ одну изъ рѣдкихъ минутъ, когда она отдѣлалась отъ толпы обожателей, составлявшихъ ея свиту, къ ней подошло тщательно замаскированное домино.

— Шиффардъ очень хороша сегодня, сказалъ ей незнакомый голосъ.

Она взглянула на говорившаго, чтобы угадать съ кѣмъ имѣетъ дѣло.

— Ты напрасно станешь стараться узнать кто я, продолжалъ голосъ, ты меня не знаешь, дочь моя, да и я нисколько не хочу знать тебя.

Она бы прошла не отвѣчая, но въ этихъ послѣднихъ словахъ было столько презрѣнія, что ея тщеславіе было задѣто.

— А почему ты не хочешь меня знать? спросила она.

— Потому что я не изъ тѣхъ, которые гоняются за тѣнью, отвѣчало домино.

— Это очень любезно!

— Я откровененъ.

— Такъ для чего-же ты подошелъ ко мнѣ съ похвалою моей красотѣ?

— Развѣ нельзя находить женщину красивой, не имѣя въ тоже время ни малѣйшаго желанія обладать ею?

Шиффардъ обернулась въ сторону своихъ поклонниковъ, отошедшихъ въ сторону, чтобъ не мѣшать ея разговору, такъ какъ куртизанка объявила имъ, что желаетъ пользоваться на балѣ полной свободой, — только съ этимъ условіемъ она позволила своей свитѣ слѣдовать за нею.

Куртизанка указала на нихъ маскѣ.

— Вотъ, сказала она, эти люди далеко не согласны съ тобою.

— Это потому, что они не понимаютъ истинной красоты.

— Что-же надо, чтобы быть дѣйствительно прекрасной?

— Немного души!

— А! вы вѣроятно пришли сюда, чтобы проповѣдывать? спросила куртизанка насмѣшливымъ тономъ.

— Чортъ меня возьми, если я думалъ объ этомъ, возразилъ веселый голосъ незнакомца, но я продолжаю утверждать, что твоя красота, которую я признаю блестящей, потерпитъ полнѣйшее пораженіе передъ людьми, немного получше этихъ идіотовъ, которые въ настоящую минуту бѣгаютъ за тобою.

— Напримѣръ, передъ тобою? сказала она смѣясь. Послушай, мой милый, твое средство, можетъ быть, подѣйствовало-бы на другихъ, но я слишкомъ опытна, чтобы попасть на эту удочку. Она уже не нова.

— Какое средство?

— Средство подѣйствовать на мое самолюбіе.

— Но я тебѣ повторяю, что я нисколько не забочусь. о твоей побѣдѣ.

— Значитъ ты думаешь, что противъ нѣкоторыхъ людей я не въ состояніи ничего сдѣлать?

— Да, конечно.

— Противъ какого нибудь замороженнаго русскаго?

— Нѣтъ, Боже мой, противъ перваго встрѣчнаго… и изъ совсѣмъ не замороженныхъ… вотъ, возьмемъ на удачу. Видишь человѣка, который стоитъ опершись на вторую колонну.

Шиффардъ посмотрѣла по указанному направленію.

У колонны стоялъ высокій брюнетъ, отъ тридцати — до тридцати-пяти лѣтъ, съ лицомъ чрезвычайно энергичнымъ, оттѣненнымъ черными усами. Онъ смотрѣлъ на балъ съ наивнымъ удивленіемъ, доказывавшимъ, что онъ былъ тутъ въ первый разъ.

— Какъ ты думаешь, такой-ли у него видъ, точно онъ заморозился въ Россіи? спросило домино.

— Менѣе всего, на свѣтѣ.

— Ну! я держу пари, что вся твоя красота, которой ты такъ гордишься, не привлечетъ къ тебѣ этого человѣка. Держишь пари?

Вмѣсто отвѣта куртизанка принялась хохотать.

— Вотъ, сказала она наконецъ, до чего можетъ довести тщеславіе! Мое — чуть не заставило меня сдѣлать глупость.

— Какую?

— Я и не замѣтила, что ты хотѣлъ устроить для другаго то, отъ чего самъ отказываешься. Этотъ человѣкъ одинъ изъ твоихъ друзей, съ которымъ ты устроилъ для меня ловушку.

— Я клянусь тебѣ, что этотъ человѣкъ не изъ числа моихъ друзей, сухо возразилъ незнакомецъ.

— О! какъ ты это говоришь! Можно подумать, что ты ненавидишь его, замѣтила красавица, уловившая интонацію голоса незнакомца.

— Какъ я могу его ненавидѣть? Я даже не знаю кто онъ; я взялъ его на удачу, находя его по наружности подходящимъ для моего пари.

— Значитъ, ты серьезно хочешь держать пари? спросила Шиффардъ.

— Какъ нельзя болѣе.

А какая ставка?

— Двадцать тысячъ франковъ.

— О! сказала куртизанка, это легко сказать двадцать тысячъ… но этого недостаточно.

— Надо кромѣ того показать ихъ, неправда-ли? докончило фразу домино.

— Онъ вынулъ изъ кармана пачку билетовъ и подалъ ей.

— Вотъ десять тысячъ, Если ты выиграешь, я узнаю это; тогда остальная часть суммы будетъ получена тобою черезъ часъ послѣ того, какъ этотъ человѣкъ выйдетъ отъ тебя.

— А если я проиграю?

— Тогда я въ одинъ прекрасный день явлюсь къ тебѣ узнать, какимъ образомъ захочешь ты мнѣ заплатить тридцать тысячъ франковъ, которыя ты тогда будешь мнѣ должна.

Шиффардъ была корыстолюбива, но въ эту минуту гордость говорила въ ней больше всего. Она колебалась глядя на деньги, которыя незнакомецъ продолжалъ протягивать ей.

— Что-же, ты отказываешься? спросилъ онъ.

— Нѣтъ, но я ищу какой интересъ скрывается въ твоемъ пари..

— Никакого, кромѣ удовольствія видѣть, что одна изъ самыхъ блестящихъ женщинъ Парижа подтвердитъ собою мою теорію, что самая совершенная красота можетъ не имѣть успѣха съ извѣстными натурами.

— Мой милый, сказала смѣясь красавица, ты можешь присылать мнѣ завтра остальныя десять тысячъ, твое пари будетъ проиграно.

При этихъ словахъ незнакомецъ вздрогнулъ.

— А! поспѣшно сказалъ онъ, я забылъ, еще одно условіе. Въ настоящее время твоя красота обставлена слишкомъ благопріятно. Упоительное вліяніе бала, сдѣлаетъ твою побѣду очень легкой. Поэтому я требую, чтобы соблазнъ, начавшійся сегодня, имѣлъ результатомъ ужинъ не ранѣе какъ завтра вечеромъ, чтобы нашъ незнакомецъ имѣлъ цѣлые сутки для размышленія, такъ что, если онъ придетъ, то пришелъ-бы единственно вслѣдствіе того влеченія, которое онъ-бы почувствовалъ къ твоей красотѣ.

— Хорошо, я согласна, говори другія условія.

— Это единственное.

— И ты непремѣнно желаешь, чтобы для испытанія служилъ этотъ незнакомецъ?

— Выбери другаго, если ты боишься этого.

Если домино произнесло эти слова съ тѣмъ,.чтобы возбудить тщеславіе куртизанки, то оно вполнѣ успѣло, потому что она тотчасъ выпрямилась, блистая красотой и гордостью и сказала:

— Боюсь! бояться не понравиться? Но ты забываешь, мой милый, кто я. Я видала и не такихъ у моихъ ногъ.

Говоря такимъ образомъ, она разсматривала черноусаго рыцаря, побѣда надъ которымъ была предметомъ пари.

Онъ продолжалъ стоять на томъ-же мѣстѣ.

Въ эту минуту его взоръ, пробѣгавшій по группамъ танцующихъ, встрѣтился съ ея глазами.

Точно электрическая искра сверкнула въ ихъ взглядахъ, ни тотъ, ни другая не опустили глазъ.

При видѣ загорѣлаго лица незнакомца, которое выражало энергію и отвагу, куртизанка прошептала:

— Да, это человѣкъ.

Но, подъ огнемъ этого взгляда, какая-та дрожь пробѣжала по всему ея тѣлу, точно предчувствіе, что этотъ незнакомецъ будетъ для нея роковымъ и что идя на встрѣчу ему, она прямо идетъ на свою погибель.

— Неужели это домино право? сказала она сама себѣ. Неужели я въ самомъ дѣлѣ боюсь?

Шиффардъ была отважна. Въ нѣсколько секундъ она побѣдила свое колебаніе.

— Это можетъ быть опасно, подумала она, но все равно, я, по крайней мѣрѣ, развлекусь.

Черезъ отверстія маски, домино слѣдило за началомъ атаки.

— Ну, моя красавица, спросилъ онъ, согласна ли ты взять этого противника?

Шиффардъ, не отводя глазъ отъ продолжавшаго глядѣть на нее незнакомца, отвѣчала отрывисто:

— Согласна!

— Какъ сказано, на будущую ночь?

— Да.

— Желаю успѣха.

Нѣсколько мгновеній незнакомецъ въ домино слѣдилъ глазами за куртизанкой, шедшей прямо къ цѣли.

— Наконецъ то! сказалъ онъ самъ себѣ.

Потомъ его домино скрылось въ толпѣ.

Съ біеніемъ сердца, котораго она не могла себѣ объяснить, Шиффардъ продолжала приближаться къ человѣку, который, не трогаясь съ мѣста, разсматривалъ ее.

Не надо забывать, что это приключеніе было разсказано въ кабинетѣ судебнаго слѣдователя, которому было поручено допрашивать куртизанку, обвиняемую въ исчезновеніи маркиза Де-Гаржинъ.

Если мы разсказали его подъ рядъ, то это только для того, чтобы избавить нашихъ читателей отъ скуки узнать изъ вопросовъ слѣдователя и отвѣтовъ обвиненной этотъ разсказъ, который она сдѣлала въ отвѣтъ на вопросъ слѣдователя:

— Почему, когда полиція явилась васъ арестовать вы вскричали: «Оперный незнакомецъ!»?

Пока Шиффардъ говорила, слѣдователь, увлеченный ея красотою, совершенно забылъ свою роль.

Но любуясь на нее, онъ въ тоже время съ любопытствомъ слушалъ странное приключеніе, которое ему разсказывала Шиффардъ.

Дойдя до той части разсказа, гдѣ она согласилась на пари, прекрасная блондинка остановилась.

ГЛАВА II.

Слѣдователь горѣлъ нетерпѣніемъ.

— Ну, съ любопытствомъ поторопился спросить онъ, кто же выигралъ пари?

Шиффардъ гордо улыбнулась, отвѣчая ему:

— Черезъ двадцать четыре часа, этотъ человѣкъ ужиналъ у меня.

— Ваша красота побѣдила?

Обвиненная пожала плечами.

— Сказать по правдѣ… я не знаю… я до сихъ поръ спрашиваю себя, почему этотъ человѣкъ пришелъ ко мнѣ? Для славы, чтобы сказать: «Я ужиналъ у Шиффардъ?» Изъ любопытства или отъ скуки? Я не знаю. Онъ мало ѣлъ, былъ холодно вѣжливъ, и точно не подозрѣвалъ, что онъ у меня, послѣ полуночи.

— Въ самомъ дѣлѣ? вскричалъ слѣдователь тономъ, который, казалось, говорилъ: «вотъ дуракъ!»

Куртизанка не обратила вниманія на эту косвенную похвалу и продолжала:

— Пока подавали ужинъ, онъ нѣсколько разъ подходилъ къ окну и поднималъ занавѣсъ.

— Чтобы поглядѣть на улицу?

— Нѣтъ, потому что окна будуара, въ которомъ я велѣла накрыть на столъ, выходятъ въ садъ отеля Вальдьёзъ.

— Въ такомъ случаѣ, это былъ самъ маркизъ? сказалъ слѣдователь, онъ наблюдалъ за своимъ домомъ.

— Я не могу утверждать этого, но во всякомъ случаѣ, если это былъ и не самъ маркизъ, то навѣрно кто нибудь принадлежащій къ семейству.

— Что васъ заставляетъ такъ думать?

— Видя его смотрящимъ на отель, я спросила знаетъ ли онъ его обитателей. Онъ улыбнулся и утвердительно кивнулъ головою, но не сказалъ ни слова.

Всѣ эти подробности живо интересовали слѣдователя, который самъ записывалъ ея слова, такъ какъ для того, чтобы остаться вдвоемъ съ красавицей, онъ отпустилъ своего помощника.

Развалясь въ креслѣ, точно не обвиненная, а свидѣтельница, Шиффардъ забавлялась, глядя на слѣдователя.

— Часто ли вашъ гость подходилъ къ окну? спросилъ онъ ее.

— Да, три или четыре раза. Онъ облокачивался лбомъ на стекло и по нѣсколько секундъ вглядывался въ отель, чернѣвшійся въ глубинѣ сада.

— Онъ вѣроятно ждалъ сигнала?

— Въ садъ никто не выходилъ и во всемъ домѣ не видно было огня.

— И вѣроятно онъ ушелъ на зарѣ, какъ настоящій Ромео? сказалъ слѣдователь съ улыбкой, которую онъ считалъ чрезвычайно хитрой.

Бѣлокурая грѣшница громко расхохоталась при этомъ вопросѣ.

— Онъ! какъ Ромео! вскричала она, о! нѣтъ; его уходъ, благодаря мнѣ, былъ далеко не такъ нѣженъ. Этотъ человѣкъ нисколько не интересовалъ меня, онъ представлялъ для меня только ставку пари и между тѣмъ я имѣла глупость обращать вниманіе на его образъ мыслей.

— Онъ заслуживалъ урока.

— Тогда-то, оскорбленная его презрительной холодностью, я сдѣлала ошибку.

— Какую?

Чтобы дать понять этому человѣку, самолюбіе котораго я хотѣла уязвить, какъ мало значенія имѣла его личность въ томъ…

Она искала слова.

— … Счастіи, любезно подсказалъ слѣдователь.

Обвиненная улыбнулась.

— Пожалуй…. въ томъ счастіи, которое его постигло, я имѣла неосторожность разсказать ему, что это былъ не болѣе какъ предметъ пари.

— Что же онъ сдѣлалъ?

— Онъ мгновенно поблѣднѣлъ. Въ его глазахъ сверкнула молнія ярости, точно это открытіе внезапно освѣтило ему какую то мрачную тайну, которую онъ старался угадать; тогда, открывъ окно, онъ съ угрожающимъ жестомъ протянулъ руку къ отелю Вальдьезъ и вскричалъ дрожащимъ отъ гнѣва голосомъ: «Я отомщу за себя!»

— Это былъ маркизъ! вотъ что это доказываетъ, вскричалъ слѣдователь; навѣрно кто нибудь изъ отеля сыгралъ съ нимъ эту шутку, причина которой ускользаетъ отъ насъ.

Шиффардъ при этихъ словахъ покачала головою съ видомъ сомнѣнія.

— Шутку, говорите вы? Въ такомъ случаѣ онъ принялъ ее слишкомъ серьезно, сколько я могу судить по себѣ.

— что же такое случилось?

— Онъ подошелъ ко мнѣ, со шляпою на головѣ, по? дожилъ мнѣ на плечи руки и, устремивъ на меня свой неумолимый взглядъ, онъ сказалъ съ зловѣщимъ смѣхомъ: «Что же касается тебя, моя голубушка, то берегись, потому что я и тебя тоже не забуду.»

— Вы не остановили его?

— Нѣтъ; тогда-то я стала подозрѣвать, что послужила орудіемъ чьей нибудь мести.

— А получили вы вторую часть суммы, обѣщанной вамъ на другой день послѣ выигрыша пари?

— Я получила деньги. Даже раньше прихода этого человѣка.

— Значитъ въ его приходѣ были увѣрены!

— Какъ кажется.

Слѣдователь подумалъ немного'.

— Да, дѣло ясно, сказалъ онъ. Очевидно, что у васъ былъ маркизъ Де-Гаржинъ, котораго привлекли къ вамъ, чтобы подстеречь при выходѣ.

— Теперь Шиффардъ старалась припомнить малѣйшія обстоятельства этой исторіи. По мѣрѣ того какъ слѣдствіе выясняло ей, что въ этомъ дѣлѣ была тайна, которую она не замѣтила, не видя въ немъ ничего, кромѣ любовнаго приключенія, и она припоминала новыя подробности, на которыя сначала не обратила вниманія.

При послѣднихъ словахъ слѣдователя, она поспѣшно прервала его.

— Да, вы правы, сказала она, его ждали при выходѣ, потому что я вспомнила еще одно обстоятельство.

— Говорите.

— Когда незнакомецъ вышелъ отъ меня, я услышала какъ за нимъ затворилась дверь и по замерзшей мостовой звонко раздались поспѣшные шаги.

— Это были шаги вашего гостя?

— Да, онъ даже побѣжалъ, точно торопясь къ опредѣленной цѣли, чтобы разстроить планъ, который составить помогло его присутствіе у меня.

— Вы думаете, что при выходѣ его ждали?

— Да. На него должно быть напали сзади, потому что, спустя нѣсколько секундъ, кто-то побѣжалъ вслѣдъ за нимъ, но шумъ шаговъ бѣжавшаго былъ едва слышенъ, точно его ноги не были обуты. Эта предосторожность указывала на то, что онъ не хотѣлъ быть слышенъ тѣмъ, котораго преслѣдовалъ, и только благодаря ночной тишинѣ, я могла разслышать этотъ слабый шумъ.

— Не думаете-ли вы, что это былъ скорѣе маршъ, который, открывъ засаду, возвращался назадъ, заглушая свои шаги?

— Нѣтъ, потому что въ то время, какъ тотъ, который слѣдовалъ за нимъ, поравнялся съ моимъ домомъ, шаги маркиза еще были слышны вдали.

Слѣдователь былъ убѣжденъ, онъ всталъ, говоря.

— Его догнали и тогда-то его заставили исчезнуть, по неизвѣстной намъ причинѣ, но которой, я сознаюсь, вы совершенно чужды.

— Значитъ я буду свободна? поспѣшно спросила Шиффардъ.

— Да, васъ отпустятъ на поруки. Завтра-же вы будете возвращены вашимъ друзьямъ.

— Уфъ! вскричала въ восторгѣ обвиненная.

— И скоро забудете Де-Гаржинъ.

— Никогда! Его лице всегда передо мною.

— Вы, значитъ, хорошо помните его?

— Мнѣ кажется, что я еще вижу его.

Если вы хотите, то я вамъ покажу его портретъ.

Слѣдователь открылъ ящикъ стола и вынулъ оттуда медаліонъ, который подалъ обвиненной.

— Вотъ, сказалъ юнъ, посмотрите. Это тотъ человѣкъ, который былъ у васъ?

Куртизанка наклонилась къ портрету.

Но вдругъ она вскрикнула и выпрямилась.

— Что съ вами? спросилъ слѣдователь.

— Вы увѣрены, что это портретъ маркиза Де-Гаржинъ?

— Онъ былъ мнѣ переданъ герцогомъ Вальдьёзъ, чтобы помочь въ поискахъ за племянникомъ. Онъ былъ сдѣланъ за два мѣсяца до исчезновенія. Развѣ вы его не узнаете?

Не подумавъ, что она говоритъ, обвиненная отвѣчала:

— Если это портретъ маркиза, то человѣкъ, который ужиналъ у меня, былъ не Де-Гаржинъ.

Шиффардъ, чуть не получивъ свободы, снова была оставлена въ тюрьмѣ, такъ какъ разсказъ ея о случившемся съ нею странномъ приключеніи, вмѣсто того, чтобы распутать дѣло, какъ она надѣялась, послужилъ только къ тому, чтобы усложнить его.

Наконецъ, послѣ долгихъ мѣсяцевъ ожиданія, насталъ день суда.

*  *  *

Мы не станемъ перечислять сколько въ залѣ было друзей Шиффардъ, а въ особенности знатныхъ дамъ, жаждавшихъ увидать женщину, могущество прелестей которой возбуждало ихъ гнѣвъ и даже, скажемъ по секрету, ихъ зависть.

Въ особенности, эти дамы любопытствовали узнать пикантныя подробности частной жизни грѣшницы.

Защищаемая однимъ изъ знаменитѣйшихъ адвокатовъ, сверкая ослѣпительной красотой, которую еще болѣе выставлялъ изящный, заранѣе обдуманный нарядъ, подсудимая держалась за рѣшеткой также непринужденно, какъ гдѣ нибудь въ гостиной. Она граціозно кланялась своимъ многочисленнымъ друзьямъ, разглядывала наружность и туалеты дамъ или обмѣнивалась нѣсколькими словами со своимъ адвокатомъ.

Послѣ короткаго допроса, гдѣ подсудимая объявила, что ей двадцать три года и что зовутъ ее Полина Модріё по прозванію Шиффардъ, судъ перешелъ къ чтенію обвинительнаго акта, основаннаго единственно на словахъ записной книжки маркиза. Не смотря на отрицанія подсудимой, утверждавшей, что ночной гость не имѣлъ ни какаго сходства, съ показаннымъ ей портретомъ маркиза, обвиненіе продолжало настаивать, что это былъ Рауль Де-Гаржинъ, въ умерщвленіи ко тораго, при помощи неизвѣстныхъ сообщниковъ, обвинялась Полина Модріё, по прозванію Шиффардъ.

Не смотря на то, что это затянетъ нашъ разсказъ, мы, тѣмъ не менѣе, принуждены набросать портреты свидѣтелей этого процесса. Такъ какъ они будутъ главными лицами нашего разсказа, которыхъ мы и должны представить читателю.

Первый вызванный свидѣтель былъ нотаріусъ Мадоре.

Невозможно себѣ представить наружность болѣе смѣшную, чѣмъ наружность нотаріуса Мадоре. Густые длинные волосы спускались у него до густыхъ бровей, — борода-же доходила до самыхъ глазъ, такъ что среди всего этого лѣса виднѣлся только кончикъ крошечнаго яоса, съ трудомъ сдерживавшаго большіе синіе очки. Эта необыкновенная борода не брилась по тому случаю, что нотаріусъ, большой поклонникъ прекраснаго пола, скрывалъ ею пятна, испещрявшія его щеки.

Чтобы хорошенько объяснить эту физіономію, мы не можемъ лучше сдѣлать, какъ передавъ прозваніе, данное нотаріусу его клерками; они говорили, что ихъ патронъ шерстяной клубокъ, надѣвшій очки.

Мадоре былъ нотаріусъ герцога Вальдьёзъ также какъ и Шиффардъ, поэтому онъ былъ призванъ для того, чтобы объяснить, не бралъ ли у него маркизъ Рауль, незадолго до своего исчезновенія, большихъ суммъ что могло-бы подать поводъ думать, что маркизъ палъ жертвою убійства, имѣвшаго цѣлью воровство.

На этотъ вопросъ президента нотаріусъ отвѣчалъ:

— Въ теченіи двухъ мѣсяцевъ до своего исчезновенія, маркизъ бралъ только самыя пустыя суммы.

— Вы также нотаріусъ обвиненной?

— Да, господинъ президентъ.

— Между исчезновеніемъ маркиза и своимъ арестомъ не давала-ли вамъ подсудимая большихъ суммъ?

Нѣтъ, никакихъ.

Послѣ нотаріуса былъ вызванъ бывшій лакей исчезнувшаго, Бобъ, этотъ ловкій англійскій мошенникъ, котораго мы уже видѣли за дѣломъ.

Опишемъ его въ нѣсколькихъ словахъ.

Эта была угловатая фигура, украшенная рыжими бакенбардами, съ тонкими губами и длиннымъ крючковатымъ носомъ; все это вмѣстѣ дѣлало его, въ одно и тоже время, похожимъ на лисицу и на хищную птицу. Прибавьте къ этому блѣдный цвѣтъ лица и вы будете имѣть понятіе объ этой фигурѣ, всегда до того холодной и спокойной, что ее можно было-бы принять за мумію, еслибы не маленькіе сѣрые глаза, бывшіе постоянно въ движеніи, которые выражали хитрость и жестокость.

Тщательно выбритый и отлично одѣтый, Бобъ имѣлъ видъ самаго безукоризненнаго англійскаго лакея. Онъ держался такъ прямо, движенія его были до того автоматическія, шея такъ мало гнулась, что прислуга отеля говорила про него, что онъ проглотилъ аршинъ.

Предварительно взвѣшивая свои слова, онъ даже по англійски говорилъ отрывисто и мало. Зная въ совершенствѣ французскій языкъ, онъ всегда дѣлалъ видъ, что едва понимаетъ его, такъ что когда ему дѣлали какой-нибудь неожиданный и опасный вопросъ, онъ сейчасъ же самымъ удивленнымъ тономъ произносилъ if you please, что давало ему время, пока вопросъ медленно повторяли, обдумать свой отвѣтъ.

Бобъ былъ мошенникъ холодный и методическій, и если онъ до сихъ поръ не разбогатѣлъ еще, то этому причиной было то, что на свѣтѣ нѣтъ людей совершенныхъ, вслѣдствіе чего и Бобъ отличался двумя милыми недостатками.

Онъ былъ пьяница и игрокъ.

Въ моментъ исчезновенія маркиза было около трехъ лѣтъ, какъ Де-Гаржинъ, за нѣсколько мѣсяцевъ до своего возвращенія во Францію, нанялъ Боба во Франкфуртѣ, гдѣ послѣдній находился безъ мѣста по случаю смерти своего предшествовавшаго господина, толстаго англичанина, задохнувшагося вслѣдствіе эксцентрическаго пари, которое онъ держалъ, что съѣстъ два шелковыхъ платка, изрубленныхъ съ кислой капустой.

Президентъ, слѣдуя обычаю, заставилъ Боба поднять руку и поклясться, что онъ будетъ говорить правду.

— Клянусь, сказалъ Бобъ.

— Вы хорошо знали привычки вашего барина?

— О! да, сказалъ свидѣтель, англійское произношеніе котораго мы отказываемся передать.

— Ну, въ такомъ случаѣ, скажите намъ, не замѣтили-ли вы, чтобы въ послѣднее время маркизъ сталъ измѣнять своимъ привычкамъ?

При этомъ вопросѣ, Бобъ, поклявшійся говорить правду, спокойно отвѣчалъ:

— Да, онъ сталъ шумѣть, говорить, что будетъ убивать бонапартистовъ, которыхъ называлъ луарскими разбойниками и каждый день упражнялся въ управленіи оружіемъ.

— А въ тотъ день, когда онъ исчезъ, что вы замѣтили?

— Онъ потиралъ руки, говоря: «наконецъ-то я держу одного изъ этихъ негодяевъ!»

— Каково было его моральное состояніе, когда онъ уходилъ?

Какъ кажется, на этотъ разъ Бобу надо было подумать, прежде чѣмъ отвѣчать, потому что съ самымъ глупымъ видомъ произнесъ знаменитое: «If you please»

Президентъ повторилъ вопросъ.

— Онъ былъ веселъ, сказалъ лакей, рѣшившійся отвѣчать.

— Что вы понимаете подъ словомъ «веселъ»? спросилъ удивленный судья.

Бобъ поднялъ руку ко рту, дѣлая видъ точно пьетъ.

При этомъ знаменательномъ жестѣ, ропотъ удивленія пробѣжалъ по собранію.

— Вы даете понять, что вашъ господинъ выпилъ?

— О! yes!

— Но вы ничего этого не говорили на слѣдствіи! вскричалъ удивленный президентъ.

— If you please?

Свидѣтель заставилъ три раза повторить себѣ этотъ вопросъ, прежде чѣмъ отвѣтить.

— О! маркизъ запретилъ мнѣ говорить при герцогѣ объ этой дуэли.

Эта фраза была такъ наивно сказана, что трудно было заподозрить во лжи честнаго малаго. Къ тому же во время обыска, результатомъ котораго оказалась записная книжка маркиза, на одномъ столикѣ была найдена пустая бутылка и стаканъ, въ которомъ еще оставалось нѣсколько капель шампанскаго.

— Чѣмъ вы живете? спросилъ президентъ свидѣтеля, который послѣ исчезновенія маркиза долженъ былъ быть отпущенъ за ненадобностью.

— До того времени, пока найду себѣ мѣсто, истративъ всѣ мои экономіи, я живу пока милостями доброй герцогини, отвѣчалъ Бобъ, съ выраженіемъ глубочайшей благодарности.

При этомъ отвѣтѣ, Шиффардъ, которая, со времени своего заключенія, не знала никакихъ свѣтскихъ новостей, наклонилась къ своему адвокату и спросила его тихонько:

— Развѣ герцогъ женился?

— Да, мѣсяцъ тому назадъ, онъ женился, семидесяти двухъ лѣтъ отъ роду, на своей бывшей лектрисѣ.

— Вѣроятно, старуха?

— Нѣтъ, молодая женщина двадцати четырехъ лѣтъ.

— Хорошенькая?

Прежде чѣмъ адвокатъ могъ отвѣчать, судъ вызвалъ свидѣтеля Людовика-Ренэ-Госсека-де-Вальдьёзъ.

На этотъ вызовъ, герцогъ, просившій позволенія отдохнуть въ сосѣдней комнатѣ, былъ введенъ въ залу. Хотя ему было не болѣе семидесяти двухъ лѣтъ, тѣмъ не менѣе его можно было принять за столѣтняго старика.

Втихомолку говорили, что неумѣренная жизнь измѣнила до такой степени этого человѣка, бывшаго прежде замѣчательно красивымъ.

Шепотъ восторга пробѣжалъ по собранію при видѣ прелестной молодой женщины, поддерживавшей старика.

На сколько красота Шиффардъ была блестяща, на столько же красота герцогини (такъ какъ это была герцогиня) была нѣжна. Брюнетка, съ бархатными глазами, миніатюрная и граціозная, она была такъ невинна, прекрасна, что невозможно совершенно вѣрно описать эту наружность мадонны, которая сіяла добротою и невинностью.

При видѣ герцогини Вальдьёзъ, красота которой еще болѣе выдавалась отъ дряхлости ея мужа, изумленіе овладѣло подсудимой.

Показаніе герцога было неважно. Онъ говорилъ объ усиліяхъ и жертвахъ, употребленныхъ имъ для отысканія племянника, наслѣдника его имени и богатства.

— Я остался бы одинъ на землѣ безъ этого ангела доброты, который пожертвовалъ собою для утѣшенія моей покинутой старости, сказалъ герцогъ въ концѣ, съ благодарностью глядя на герцогиню.

Герцогъ не могъ ничего сказать о душевномъ состояніи маркиза передъ самымъ его исчезновеніемъ, потому что не видѣлъ его передъ уходомъ, такъ какъ болѣзнь заставила его лечь въ тотъ день, очень рано въ постель.

Этимъ слѣдствіе кончилось и судъ перешелъ къ преніямъ. Адвокатъ обвиненной доказывалъ, опираясь на показаніе Боба, что вмѣсто того, чтобы искать таинственной причины исчезновенія маркиза, надо скорѣе приписать его одной изъ многочисленныхъ дуэлей, происходившихъ каждый день со времени реставраціи между бонапартистами и роялистами.

Пока адвокатъ говорилъ, Шиффардъ не переставала глядѣть на герцогиню, которая не удостоила ее ни однимъ взглядомъ.

Когда защитникъ кончилъ рѣчь, онъ вполнѣ убѣдилъ присяжныхъ.

Часъ спустя, подсудимая была оправдана и ея друзья съ тріумфомъ провожали ее къ экипажу.

— До завтра, сказала она имъ, сегодня вечеромъ мнѣ надо остаться одной.

Въ эту минуту экипажъ герцога также подъѣхалъ, такъ что герцогиня и куртизанка на минуту очутились рядомъ.

Шиффардъ поспѣщно наклонилась къ герцогинѣ и сказала ей тихо:

— Поздравляю тебя, моя милая, ты не дурно устроилась.

При этихъ словахъ герцогиня обратилась къ лакею, слѣдовавшему за ней, и громкимъ голосомъ, который былъ слышенъ всѣмъ присутствующимъ, сказала:

— Прогоните отъ меня эту дрянь!

И не поворачиваясь, сѣла въ экипажъ.

При этомъ оскорбленіи, Шиффардъ бросила на герцогиню взглядъ, въ которомъ сверкнула смертельная ненависть; потомъ, не говоря ни слова, сѣла въ коляску.

Только одинъ человѣкъ понялъ эту сцену.

Это былъ Бобъ, который, поглаживая свои рыжія бакенбарды, съ видомъ полнаго удовольствія пошелъ, говоря про себя:

— Теперь, когда эти двѣ женщины познакомились, я думаю, что бѣдняжка Бобъ можетъ разсчитывать на кусокъ хлѣба подъ старость.

ГЛАВА III.

Возвращеніе куртизанки домой было чистымъ ураганомъ.

Двѣнадцать человѣкъ ея прислуги, жившіе въ полной бездѣятельности, тотчасъ же поняли, что доброе время для нихъ миновалось. Всѣ ждали ея при выходѣ изъ экипажа, съ букетами цвѣтовъ въ рукахъ, чтобы ознаменовать счастливое событіе, возвращавшее имъ ихъ госпожу. Они разсчитывали на одно изъ тѣхъ щедрыхъ вознагражденій, которыя Шеффардъ давала имъ въ свои добрые дни; но на этотъ разъ куртизанка, съ лицемъ, на которомъ еще не изгладились слѣды полученной обиды, прошла мимо, даже не бросивъ взгляда на эту цвѣточную изгородь.

— Наша хозяйка сегодня похожа на фурію, сказалъ главный поваръ кучеру, который, слѣзши съ козелъ присоединился къ группѣ удивленной прислуги.

— Ужь и не говорите, она всю дорогу бѣсновалась, не переставая кричать мнѣ: «Скорѣе, животное! скорѣе!»

Приходъ горничной увеличилъ тревогу.

— Ахъ! вскричала она, что вы тутъ стоите и зѣваете, между тѣмъ какъ барыня свирѣпствуетъ, точно ураганъ! Какъ кажется, ей бы не мѣшало еще посидѣть, а то свѣжій воздухъ ей вреденъ, сейчасъ она сорвала свою злость на вазѣ, которая стоитъ семь тысячъ, разбивъ ее пинкомъ ноги.

Въ самомъ дѣлѣ, проходя по комнатамъ, куртизанка увидала великолѣпную севрскую вазу, поставленную на полъ, чтобы наполнить ее цвѣтами и которую горничная, застигнутая въ расплохъ внезапнымъ прибытіемъ барыни, не^;успѣла поставить на мѣсто. Ударомъ ноги, Шиффардъ разбила ее въ дребезги, вскричавъ съ гнѣвомъ:

Я также разобью отвратительную куклу, оскорбившую меня.

Съ незапамятныхъ временъ, въ семейныхъ спорахъ, супруги имѣютъ обыкновеніе ломать свои вещи; надо думать, что битье посуды есть сильное успокоительное средство для людей нервныхъ, такъ какъ, при видѣ осколковъ вазы, красавица принялась смѣяться, говоря:

— Неужели я буду такъ глупа, что стану; сердиться изъ-за: этой жеманницы, которую я уничтожу однимъ ударомъ.

Свидѣтельница этого внезапнаго спокойствія, горничная, побѣжала успокоить испуганную прислугу.

— Закройте ваши зонтики, — закричала она имъ, гроза утихла и небо разъяснилось. Она теперь смѣется какъ сумасшедшая, что разбила свою вазу.

— Ей бы надо было разбить, пару, прелестная мамзель Маріеттъ, можетъ быть, это подало бы ей идею вспрыснуть свое возвращеніе, сказалъ грумъ, микроскопическій шестнадцатилѣтній малый, который отлично улегся бы въ скрипичномъ футлярѣ.

— Онъ только и думаетъ объ деньгахъ, этотъ карапузъ, сказала горничная.

— Скажите лучше, что я хочу собрать денегъ, чтобы вмѣстѣ съ вами наложить на себя цѣпи Гименея:, возразилъ крошка, имѣвшій претензію быть влюбленнымъ въ Маріетту, высокую и здоровую дѣвушку, которой онъ былъ только по талью.

Матримоніальныя идеи грума заставили покатиться со смѣху все собраніе.

— Ха! ха! смѣялся кучеръ, я себѣ представляю Пелюша мужемъ Маріетты! Отличный мужъ, котораго ей придется носить на рукахъ.

— На рукахъ! я не имѣю ничего противъ этого, возразилъ влюбленный Пелюшъ, который, повернувшись къ Маріеттѣ, прибавилъ любезнымъ тономъ:

— Я буду на лонѣ счастія!

— Ну! дѣти мои, приказала Маріетта, отправляйтесь по мѣстамъ, теперь намъ найдется другое дѣло кромѣ сна.

Дѣйствительно было пора, потому что, не болѣе какъ двѣ минуты спустя, раздался сильный звонокъ.

Горничная отправилась за приказаніями и вскорѣ вернулась передать ихъ:

— Пелюшъ, закричала она, или скорѣе къ нотаріусу Мадоре и скажи, что барыня проситъ его къ себѣ.

Грумъ побѣжалъ.

Часъ спустя, Шиффардъ, выйдя изъ ванны, завернутая въ пенюаръ, который, обрисовывалъ ея античныя формы, входила въ гостиную гдѣ ее уже дожидался любезный нотаріусъ.

Каждый разъ, при видѣ этого «клубка шерсти, надѣвшаго очки» куртизанка не могла удержаться отъ улыбки.

— Да выбрейтесь-же Мадоре, говорила она ему постоянно, а то глядя на васъ, можно подумать, что говоришь съ кучей пакли.

Эта фраза раздирала сердце почтеннаго нотаріуса, который питалъ къ своей прекрасной кліенткѣ столько же глубокую, сколько и скромную привязанность. Чтобы не сознаваться въ настоящей причинѣ, по которой онъ не брился, нотаріусъ придумалъ такой отвѣтъ:

— Я бы непремѣнно брился, но я такъ моложавъ, что не внушалъ бы никакого довѣрія моимъ кліентамъ. Борода меня ужасно старитъ, я знаю, но этимъ я приношу жертву моей профессіи.

— Въ такомъ случаѣ, тѣмъ хуже, ваша возлюбленная, цѣлуя васъ, можетъ подумать, что цѣлуетъ щетку.

Увидя свою прекрасную кліентку въ описанномъ нами, легкомъ костюмѣ, бѣдный Мадоре задрожалъ отъ волненія. На лицѣ, изъ котораго виднѣлся только одинъ носъ, казалось, было-бы трудно замѣтить самое сильное волненіе, но именно этотъ-то кончикъ носа и выдавалъ всѣ впечатлѣнія нотаріуса. Онъ начиналъ дрожать, что, самымъ комическимъ образомъ, заставляло прыгать синія очки.

По этому признаку, Шиффардъ давно угадала любовь нотаріуса, но дѣлала видъ, что не замѣчаетъ ея, потому что она не хотѣла возмущать жизнь этого человѣка, умъ и честность котораго, въ управленіи ея дѣлами, она слишкомъ хорошо цѣнила.

Значитъ куртизанка перемѣнила мнѣніе?

Это можно было подумать, судя по соблазнительной позѣ, принятой ею передъ человѣкомъ, который, она знала это, любитъ ее. Она улеглась на диванъ, на темномъ атласѣ котораго еще рѣзче отдѣлялись контуры ея прелестныхъ формъ.

При этомъ зрѣлищѣ, очки почтеннаго нотаріуса припрыгнули самымъ необыкновеннымъ образомъ.

— Теперь, любезный Мадоре, сказала улегшись куртизанка, поговоримъ о моихъ дѣлахъ, немного забытыхъ во время этого процесса.

— Ваши деньги отлично помѣщены, доходы получаются аккуратно, сказалъ Мадоре, глаза котораго не могли оторваться отъ маленькой, обутой въ туфлю, ножки, которая выставилась изъ подъ пенюара.

Мы отказываемся передать всѣ позы, которыя принимала наша красавица во время продолжавшагося, минутъ двадцать, дѣловаго разговора.

Очки такъ прыгали, что Мадоре нѣсколько разъ былъ принужденъ поддерживать ихъ руками, чтобы они совсѣмъ не свалились.

Мало по малу, кліентка навела разговоръ на свое оправданіе и произнесла имя де-Вальдьёза.

— Кстати, сказала она, я узнала изъ процесса, что это семейство также принадлежитъ къ числу вашихъ кліентовъ.

— Да, со времени возвращенія изъ эмиграціи.

— Хорошее, состояніе, неправда-ли?

— О, да!

— Если пропавшій маркизъ не найдется, то жена герцога не сдѣлала промаха, выйдя за эту развалину. Скажите пожалуйста, сколько милліоновъ принесетъ ей ея самопожертвованіе?

Скрытность нотаріуса заставила его обойти вопросъ.

— Это ангелъ доброты и невинности, сказалъ онъ.

Шиффардъ поняла, что онъ не хотѣлъ говорить. Въ эту минуту одна изъ туфель свалилась съ дивана на коверъ.

— Будьте такъ добры, обуйте меня, мой другъ, сказала куртизанка самымъ соблазнительнымъ голосомъ.

Въ ту же минуту изъ подъ пенюара выставилась крошечная голая ножка.

Одной рукой отважный нотаріусъ поддерживалъ очки, другою надѣлъ туфлю.

Ножка продолжала оставаться на виду.

— Но вы и не сказали мнѣ, за какую цѣну покупаютъ такихъ ангеловъ, возразила Шиффардъ.

— Я не знаю.

— Въ лѣта герцога невозможно не сдѣлать завѣщанія и вы навѣрное получили завѣщаніе герцога?

— Это правда, но я его забылъ.

— Какъ, Мадоре, вы до такой степени безпамятны? вскричала Шиффардъ, принимая самую соблазнительную позу.

Мадоре чувствовалъ, что разговоръ былъ опасенъ и для его сердца и для честности. Онъ испугался и храбро рѣшился бѣжать.

Вынувъ часы, несчастный влюбленный взглянулъ на нихъ и пробормоталъ запинаясь:

— Извините… но я долженъ уйти моя, прекрасная кліентка, мнѣ надо быть на одномъ важномъ свиданіи…

Это былъ ударъ для прекрасной грѣшницы, но она продолжала улыбаться и протянула нотаріусу свои прелестныя ручки" говоря:

— Идите-же скорѣе… что, за извиненія между друзьями…

И въ то время, какъ Мадоре дрожащими губами цѣловалъ протянутыя къ нему руки, она прибавила.

— Въ другой разъ не будьте такъ забывчивы, гадкій разсѣянный!

— Да, да, отвѣчалъ нотаріусъ, торопясь уйти, чтобы не ослабѣть окончательно.

Едва закрылась за нимъ дверь, какъ, куртизанка соскочила съ дивана.

— Ты заговоришь наконецъ, съ гнѣвомъ прошептала она…

*  *  *

Наступила ночь. Шиффардъ велѣла накрыть столъ въ маленькомъ будуарѣ, гдѣ произошла вышеописанная сцена ужина. Со времени ночнаго приключенія, она въ первый разъ осталась въ этой комнатѣ.

Противъ воли она вспомнила о незнакомцѣ, и невольно подражая ему, она подошла къ окну и. подняла занавѣсъ окна, выходившаго въ садъ отеля Вальдьёзъ.

— Посмотрите! вдругъ вскричала она, и, поспѣшно потушивъ свѣчи, которыя могли выдать ея присутствіе въ будуарѣ, вернулась назадъ къ окну.

Около одной группы кустарника она замѣтила прятавшагося человѣка.

— Уже не любовникъ-ли это ангела доброты и невинности, подумала она.

Луна освѣщала садъ. Видно было, что прятавшійся въ тѣни человѣкъ чувствовалъ большое нетерпѣніе.

Наконецъ, совсѣмъ выйдя изъ себя, онъ высунулъ голову въ освѣщенное пространство, точно для того, чтобы посмотрѣть идетъ-ли ожидаемая особа.

Этотъ человѣкъ — былъ Бобъ.

— Почему отпущенный лакей находится въ саду отеля въ такое время? спрашивала себя куртизанка.

Пробило одиннадцать часовъ, когда на концѣ сада показалась бѣлая тѣнь.

Въ ту минуту какъ тѣнь подошла къ Бобу, Шиффардъ узнала въ ней герцогиню.

Бобъ, съ шапкой въ рукѣ, говорилъ что-то очень почтительно, но по мѣрѣ того, какъ разговоръ продолжался, его жесты дѣлались живѣе и повелительнѣе, и, наконецъ, онъ надѣлъ фуражку на голову.

— Ага! сказала себѣ куртизанка, этотъ негодяй точно даетъ ей приказанія.

Должно быть, Бобъ слишкомъ возвысилъ голосъ, такъ какъ герцогиня, вѣроятно, боясь, что его услышатъ изъ отеля, пошла съ нимъ въ глубь сада. Продолжая идти, они должны были подойти къ стѣнѣ, отдѣлявшей садъ отеля отъ двора Шиффардъ.

Въ два прыжка послѣдняя была на потайной лѣстницѣ, которая вела, въ одно и тоже время, въ переулокъ и на дворъ.

Днемъ конюхъ носилъ сѣно на сѣновалъ и оставилъ лѣстницу на дворѣ. Куртизанка взяла ее и поставила къ садовой стѣнѣ.

Минуту спустя, Шиффардъ была на лѣстницѣ и, спрятавъ голову въ зеленъ, украшавшую стѣну, ждала тѣхъ, которые должны были пройти мимо нея.

— Нѣтъ, говорила герцогиня, нѣтъ, Бобъ, вы игрокъ и мнѣ надоѣло давать вамъ, постоянно деньги, которыя мгновенно исчезаютъ. Я буду выдавать вамъ опредѣленную пенсію, цо сверхъ нея вы не получите ничего, "

— А я хочу, понимаете-ли вы? Я хочу, а не то… проворчалъ угрожающимъ голосомъ Бобъ.

Остальную часть фразы нельзя было разобрать.

Послѣ црохода говорившихъ, словъ которыхъ она не моглд болѣе разбирать, Шиффардъ поспѣшно соскочила съ лѣстницы и вернулась въ будуаръ, говоря:

— Какъ кажется, у бывшаго лакея пропавшаго маркиза есть хорошенькое средство, чтобы заставлять пѣть добродѣтельную голубку, которая меня оскорбила.

Потомъ, подумавъ немного, она прибавила:

— Я хочу знать все это.

И, принявъ это рѣшеніе, красавица легла въ постель.

Можно было подумать, что послѣ дня, столѣ полнаго различныхъ треволненій и усталости, она должна была заснуть въ ту же минуту; но сонъ не приходилъ изъ продолженіи длинныхъ часовъ безсонницы, куртизанка предавалась своимъ мыслямъ.

Попавъ, наконецъ, на свою постель, такъ давно оставленную ею, понятно, что ея первая мысль должна была быть о томъ, что вырвало ее изъ ея жилища. Второй разъ въ этотъ День она подумала о незнакомцѣ и о его таинственной роли, но на этотъ разъ она вспомнила угрожающія слова, сказанныя имъ передъ уходомъ: «Берегись, голубушка, я тебя также не забуду».

— Что съ нимъ сталось? спрашивала она себя; можетъ быть, этотъ человѣкъ, угрожавшій мщеніемъ, былъ убитъ въ десяти шагахъ отъ нея.

Вдругъ ей мелькнула ужасная мысль. Что если незнакомецъ, избѣгнувъ опасности, началъ свое мщеніе убійствомъ маркиза Де-Гаржинъ? Потомъ она стала говорить себѣ, что этотъ человѣкъ, гдѣ бы онъ ни былъ, долженъ былъ узнать изъ подробностей процесса, какое невольное участіе она принимала въ усвоенной противъ него западнѣ, и куртизанка надѣялась, что онъ не станетъ мстить ей.

— Ба! сказала она потомъ, но почему онъ станетъ лишать себя удовольствія мести? Я сама слишкомъ мечтаю о мщеніи герцогинѣ, чтобы имѣть право думать, что другіе откажутся отъ такого же удовольствія.

День уже начался, когда Шиффардъ заснула.

Она проснулась очень поздно отъ шума, который производила горничная, ходя взадъ и впередъ по комнатѣ.

— Который часъ? спросила проснувшаяся.

— Полдень, и вотъ уже больше часа, какъ вся наша пріемная наполнена герцогами, графами и маркизами, которые, какъ они говорятъ, просятъ поцѣловать пальчики своей прелестной богини и поздравить ее съ возвращеніемъ.

— Маріетта, выгони сейчасъ всѣхъ этихъ людей. Развѣ они думаютъ, что мои первые дни я посвящу говорящимъ кукламъ?

— Они разсердятся, и не придутъ болѣе.

— Ну, такъ скажи имъ, что я разговариваю съ моимъ поставщикомъ дынь, это заставитъ ихъ еще болѣе желать увидать меня.

— Я сейчасъ передамъ имъ ваши приказанія.

Сначала раздался слабый шумъ, потомъ топотъ шаговъ и все затихло.

Маріетта вернулась, смѣясь.

— Ахъ! сударыня, сказала она, какъ славно вы ихъ выучили; они, казалось, были даже счастливы, что имъ указали на дверь.

Говоря такимъ образомъ, хорошенькая субретка помогала одѣваться своей барынѣ.

— И такъ, у насъ никого не осталось? спросила Шиффардъ.

— Ни одной кошки… Ахъ! нѣтъ, я ошибаюсь, есть еще одинъ, но онъ ждетъ въ передней, гдѣ имъ восхищается Пелюшъ, который говоритъ, что онъ деревянный.

— Что ты хочешь сказать?

— Тамъ есть одинъ человѣкъ, который говоритъ, что ему необходимо видѣть барыню, которая его знаетъ.

— Онъ сказалъ свое имя?

— Да, сударыня. Его зовутъ Бобъ.

— Бобъ? приведи его скорѣе!

И въ то время, пока Маріетта пошла за англичаниномъ, куртизанка прошептала, улыбаясь:

— Право кажется, этотъ негодяй не глупъ, онъ съ перваго взгляда угадалъ, что ему найдется у меня работа.

Минуту спустя, въ комнату входилъ Бобъ.

— Чего вы хотите, любезный? спросила его прекрасная хозяйка дома.

— Развѣ вы не узнаете меня?

— Напротивъ, совершенно узнала. Ваше вчерашнее показаніе выставило мое дѣло въ настоящемъ свѣтѣ.

— О! о! въ настоящемъ свѣтѣ! сказалъ Бобъ, качая головою, я не вѣрю, чтобы вы вѣрили хоть одному слову изъ того, что Вы сказали.

— Что? сказала Шиффардъ, удивленная такой увѣренностью.

— Вы знаете очень хорошо, что я вралъ, какъ сапожникъ.

— Съ какой цѣлью?

— А вотъ съ какою; я сказалъ себѣ: такъ какъ ты не можешь долѣе оставаться у твоей доброй и прекрасной барыни, добродѣтельной герцогини…

— Аа! сказала, въ свою очередь, куртизанка, не представляйся, пожалуйста, передо мною, это совершенно безполезно. Оставь твою добрую и прекрасную госпожу, я знаю что объ ней думать!

— If you please? сказалъ, по обыкновенію, озадаченный Бобъ.

— Я тебѣ повторяю, что очень хорошо знаю твою преданность къ герцогинѣ. Теперь кончай: ты сказалъ себѣ, что, не имѣя болѣе мѣста у Вальдьёзовъ…

— Если бы я могъ найти хорошій домъ…

Бобъ, ты просто глупъ.

— If you please? повторилъ англичанинъ.

— Ты просто глупъ, сказала опять Шиффардъ, ты меня хорошо понялъ, неправда-ли? Теперь открой свой мѣшокъ и показывай товаръ.

— If you please? еще разъ повторилъ лакей, который, не ожидая такого пріема, былъ немного озадаченъ.

— Не представляй, пожалуйста, изъ себя дурака. Ну! покажи твою игру.

— If you please? послышалось опять.

— Послушай, Бобъ, видишь тамъ на стѣнѣ виситъ хлыстъ? Подай мнѣ его.

Лакей подошелъ къ стѣнѣ.

— Нѣтъ, не этотъ… рядомъ, который побольше… хорошо, подай, его.

Когда хлыстъ былъ поданъ, Шиффардъ ударила имъ по воздуху съ такой силой, что сейчасъ видна была ея привычка обращаться съ такимъ оружіемъ.

— Слушай меня, продолжала она. Такъ какъ я надѣюсь, что ты пришелъ ко мнѣ не для того, чтобы учиться по французски, то я предупреждаю тебя, что при первомъ твоемъ if you please, вмѣсто того, чтобы повторять свои слова, я буду пробовать на тебѣ этотъ хлыстъ. Понялъ?

— Совершенно.

— И такъ, говори.

— If you… началъ Бобъ.

Шиффардъ подняла хлыстъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, поспѣшно сказалъ Бобъ, я ошибся, я хотѣлъ сказать: Что вы мнѣ дадите?

— А что ты продаешь?

— Всего по немногу.

— Напримѣръ, еслибы я захотѣла купить маленькую тайну. Ты продаешь тайны… тысячъ въ двадцать франковъ?

Лакей сдѣлалъ презрительную гримасу.

— Я не продаю по мелочамъ, сказалъ онъ.

— Значитъ по большой? спросила Шиффардъ, которая, смѣясь, помахивала хлыстомъ.

— Да.

И, взявъ хлыстъ изъ рукъ куртизанки, онъ прибавилъ:

— Я его повѣшу на мѣсто. Я вдругъ выучился по французски.

— Такъ какъ ты продаешь по большой, то скажи мнѣ, за сколько ты продашь тайну, которая можетъ погубить герцогиню.

— Но я ничего не знаю про герцогиню.

— Поди назадъ за кнутомъ, тебѣ необходимо освѣжить память.

Лакей хотѣлъ говорить, но онъ сначала имѣлъ въ виду возвысить себѣ цѣну.

— Нѣтъ, право я ничего не знаю, повторилъ онъ опять.

— Ну, въ такомъ случаѣ, скажи мнѣ, почему она платитъ тебѣ пенсію за твое бездѣльничаніе?

— Пенсію? повторилъ англичанинъ, принимая видъ человѣка, которому говорятъ необыкновенную новость.

— Скажи мнѣ также, почему сегодня ночью ты выманивалъ у нея деньги? Неужели ты хочешь меня заставить думать, что герцогиня Вальдьёзъ пошла-бы прогуливаться при лунномъ свѣтѣ съ такимъ негодяемъ, какъ ты, еслибъ тебѣ не была извѣстна какая нибудь ея тайна?

Бобъ, понявъ, что его видятъ насквозь, пересталъ хитрить.

— А! Вы таки порядочно знаете, сказалъ онъ качая головой.

— Ну, будь откровененъ. Что ты успѣлъ вытянуть у герцогини въ теченіи мѣсяца ея замужества?

— О! пустяки… не больше пятнадцати тысячъ франковъ.

— Что-же стоитъ эта тайна, если пятнадцать тысячъ кажутся тебѣ пустяками?

— Для герцогини она стоитъ сто тысячъ.

— А для другихъ?

Тоже сто тысячъ, и даже болѣе, такъ какъ Бобу надо будетъ удержать часть изъ выгодъ операціи, которая послѣдуетъ за этой тайной.

— Сто тысячъ? повторила Шиффардъ, слушавшая его съ удивленіемъ.

— Да! Такъ какъ дѣло идетъ о пяти или шести милліонахъ, которые можно получить въ наслѣдство отъ герцога, оставивъ герцогиню ни съ чѣмъ.

Куртизанка вскочила.

— Ты говоришь правду?

— Совершенную истину.

Шиффардъ была зла на герцогиню, но если она была мстительна, то еще болѣе жадна. Эта перспектива милліоновъ ослѣпила ее.

— Я даю тебѣ сто тысячъ, которыя ты просишь и поведу дѣло сама.

Бобъ опустилъ голову.

— Въ этомъ дѣлѣ есть только одно неудобство. Это то, что оно можетъ быть сдѣлано только мущиной.

— Тобою?

— къ несчастію… это невозможно.

— Значитъ, надо будетъ посвятить въ тайну третье лице?

— Иначе невозможно, если мы желаемъ привести дѣло къ благополучному концу, сказалъ Бобъ.

Потомъ онъ прибавилъ:

— Правда, что всегда легко найти средство избавиться отъ стѣснительнаго сообщника.

Бобъ сказалъ это такимъ же тономъ, какъ если бы онъ говорилъ о погодѣ.

— А когда этотъ человѣкъ будетъ найденъ, ты разскажешь все? спросила куртизанка.

— Я былъ такъ увѣренъ, что мы съ вами сойдемся, что даже взялъ на себя смѣлость найти такого человѣка. Я его привелъ съ собою, онъ ждетъ внизу на дворѣ, не зная, чего отъ него, потребуютъ.

— Когда дѣло кончится, ты берешь его на себя?

— Будьте покойны, сказалъ Бобъ, въ сѣрыхъ глазахъ котораго сверкала холодная жестокость.

Затѣмъ онъ прибавилъ:

— Велѣть моему протеже войти? Его присутствіе, при моемъ разсказѣ, необходимо.

— Но увѣренъ-ли ты, что это именно такой человѣкъ, какого намъ надо?

— Да, онъ обладаетъ всѣми желанными качествами.

— Какими?

— Это совершенный негодяй… что заставитъ насъ меньше сожалѣть о немъ въ тотъ день, когда съ нимъ случится какое-нибудь несчастіе, отвѣчалъ англичанинъ.

— Такъ приведи его, приказала Шиффардъ.

ГЛАВА IV.

Отель Вальдьёзъ, главный входъ въ который съ улицы Сентъ-Лазаръ, прежде былъ окруженъ садомъ, доходившимъ до улицы Шантерень. За десять лѣтъ до нашего разсказа, владѣлецъ отеля, впослѣдствіи продавшій его герцогу, отдѣлилъ часть парка, выходившую на улицу Шантерень и построилъ на ней дома, но въ тоже время, для выхода изъ отеля въ эту улицу, онъ оставилъ между домами родъ переулка, шедшаго отъ парка отеля прямо въ улицу Шантерень.

Великолѣпный домъ, гдѣ жила Шиффардъ, фасадъ котораго выходилъ на улицу Шантерень, однимъ бокомъ занималъ часть переулка, но не доходилъ до самаго конца его, а между нимъ и садомъ отеля стоялъ другой домъ, гораздо болѣе простой наружности. Выстроенный въ глубинѣ переулка, этотъ домъ былъ весь раздѣленъ на маленькія квартиры, въ которыхъ жили бѣдные чиновники и работники. Въ кварталѣ, это зданіе было извѣстно подъ названіемъ вороньяго дома.

Теперь возвратимся къ нашему разсказу. Было уже довольно поздно, когда честный и влюбленный нотаріусъ вырвался отъ своей соблазнительной кліентки.

— Уфъ! Говорилъ себѣ Мадоре, какая сирена! Въ особенности какая любопытная сирена. Мнѣ интересно знать, что ей за нужда какое состояніе у герцога? Ба! Просто любопытство, завтра она забудетъ объ этомъ. Ахъ! Какая у нея прелестная ножка!… О какая ножка!

Какъ кажется, влюбленный нотаріусъ такъ хорошо представлялъ себѣ эту ножку, что не видѣлъ ничего передъ собою, потому что прямо наткнулся на красиваго молодаго человѣка, бдѣтаго немного фантастично, который шелъ ему на встрѣчу, грызя маленькій черствый хлѣбъ.

Получивъ толчекъ, молодой человѣкъ весело вскричалъ:

— Сейчасъ видно, что вы наѣздникъ изъ цирка, который Думалъ проскочить въ натянутый бумагой кругъ.

При звукахъ этого голоса, нотаріусъ поднялъ голову.

— А! Пикарде, сказалъ онъ.

— Мой отецъ крестный?

— Откуда ты идешь въ такой часъ, мой милый, спросилъ нотаріусъ.

— Я иду изъ театра… Фонды у насъ очень низки. Исскуство страдаетъ и мой директоръ не процвѣтаетъ, но надо отдать ему справедливость, онъ даетъ намъ, что можетъ… Вотъ напримѣръ, эту недѣлю, вся труппа жила на челюсти нашего благороднаго отца. Онъ пришелъ къ директору просить на ѣду. У патрона было всего двѣнадцать су и онъ предложилъ раздѣлить ихъ, но этотъ дуралей благородный отецъ разыгрываетъ изъ себя оскорбленное достоинство, вынимаетъ свои фальшивые зубы и кладетъ ихъ, говоря: «Такъ какъ они мнѣ теперь безполезны, то вотъ они». Черезъ часъ онъ вспомнилъ, что крючки у зубовъ золотые и вернулся за своими челюстями: но патронъ, который тоже оцѣнилъ крючки по Достоинству, только что заложилъ ихъ за 22 франка, и раздѣлилъ между нами деньги.:

— И вотъ, что ты предпочитаешь всѣмъ мѣстамъ, которыя я тебѣ предлагаю? перебилъ его нотаріусъ.

— А слава? развѣ вы ее ставите ни во что? Вотъ напримѣръ, сегодня вечеромъ я имѣлъ громадный успѣхъ. Правда, что въ залѣ былъ только мой сапожникъ, да кучеръ мамзель Полетъ, нашей актрисы, оба съ даровыми билетами. — Хотите билетъ на первое представленіе драмы, которую мы репетируемъ. Я играю богача князя. Только вслѣдствіе плохихъ финансовъ я буду играть его въ блузѣ: но я скажу, что подобно Калифу Богдадскому, я люблю переодѣваться, чтобы вмѣшиваться въ народъ и изучать его нужды. Неправда-ли, что это хорошо придумано?

— Но, спросилъ Мадоре, отчего, среди такихъ лишеній, ты не обратишься ко мнѣ, у котораго лежатъ двадцать тысячъ франковъ, оставленныхъ тебѣ твоей крестной матерью?

При этомъ вопросѣ артистъ сдѣлался серьезенъ.

— Это секретъ, который я вамъ сообщу на дняхъ.

— Въ такомъ случаѣ; до скораго свиданія, мой милый, сказалъ нотаріусъ. А! кстати, гдѣ ты теперь живешь?

— Все въ переулкѣ, въ вороньемъ домѣ, въ двухъ шагахъ отсюда.

— Какъ, два мѣсяца сряду въ одномъ домѣ! Ты, значитъ, ныньче платишь за квартиру?

— Да, я покорился рутинѣ. Это составляетъ часть секрета, который я хочу повѣрить вамъ.

— Ну, спокойной ночи, крестникъ, приходи когда хочешь, особенно въ часъ моего завтрака, потому что, ты знаешь, я скучаю одинъ за столомъ, сказалъ Мадоре и дружески пожавъ молодому человѣку руку, онъ оставилъ его.

Пройдя десять шаговъ, Пикарде повернулъ въ переулокъ и подошелъ къ вороньему дому.

Въ этомъ домѣ не было привратника, днемъ эту должность исполнялъ жившій внизу сапожникъ

Великолѣпная ворона висѣла у него въ клѣткѣ, что и послужило причиной прозванія дома — вороньимъ.

Пикарде, идя по темной лѣстницѣ, не боялся ошибиться этажемъ и всходилъ до тѣхъ поръ, пока чувствовалъ подъ ногами ступеньки.

Тамъ, гдѣ лѣстница кончалась, онъ былъ у себя.

Т. е. въ шестомъ этажѣ.

Онъ открылъ маленькую дверь, плохой замокъ которой достаточно доказывалъ, что жильцу нечего было опасаться покражи.

Нельзя представить себѣ ничего проще обстановки актера Пикарде.

Представьте себѣ три громадныхъ ящика, купленныхъ по случаю. Самый большой, наполненный сѣномъ, служилъ постелью. Другой, опрокинутый, замѣнялъ столъ. Третій, поставленный бокомъ, со вколоченными внутри гвоздями, представлялъ шкапъ и заключалъ кой какое платьишко бѣднаго артиста.

Въ различныхъ помѣщеніяхъ, въ которыхъ жилъ Пикарде, эти ящики оказывали ему большую пользу, внушая довѣріе привратнику.

Сложивъ въ нихъ свой, болѣе чѣмъ скромный гардеробъ, артистъ приколачивалъ крышки гвоздями, и въ сопровожденіи своихъ братьевъ актеровъ, преображавшихся въ носильщиковъ, онъ смѣло проходилъ мимо привратника, поставленнаго хозяиномъ для наблюденія за переѣздомъ жильца, чтобы знать могло-ли имущество его удовлетворить при случаѣ, за наемную плату квартиры.

— Осторожнѣе, какъ можно осторожнѣе, кричалъ Пикарде своимъ коммисіонерамъ.

Послѣдніе медленно проходили передъ церберомъ, такъ что онъ имѣлъ время прочитать надписи, сдѣланныя ихъ первоначальнымъ владѣльцемъ: Очень ломкое; фарфоръ и хрусталь; зеркала и картины.

Этого было достаточно привратнику, который летѣлъ объявить хозяину, что новый жилецъ перевезъ цѣлыхъ три ящика однихъ предметовъ искусства.

Хозяинъ, довольный такимъ обезпеченіемъ, потиралъ руки.

Затѣмъ привратникъ отправлялся смотрѣть за дальнѣйшимъ ходомъ переѣзда.

Черезъ два или три дня, видя, что жилецъ приходитъ и уходитъ, не заботясь ни о чемъ болѣе, привратникъ начиналъ безпокоиться.

— А гдѣ-же остальныя вещи? спрашивалъ онъ Пикарде.

— Какія остальныя?

— Какъ какія? мебель.

— Но вся моя мебель уже перенесена.

— Полноте, я видѣлъ только какъ вносили вашъ фарфоръ… Вы конечно не спите въ какой нибудь мискѣ?

— За будущее нельзя отвѣчать, но до сихъ поръ я этого не дѣлалъ.

— Въ такомъ случаѣ у васъ нѣтъ постели, такъ какъ я не видѣлъ, чтобы ее приносили.

— Извините; она была въ одномъ изъ ящиковъ.

— Вы кладете, кровать въ ящикъ? Шутникъ!

— Но это все таки логичнѣе, чѣмъ класть ее въ картонку.

— У васъ, значитъ, очень драгоцѣнная постель?

— Да! она сдѣлана изъ дерева, которое стоитъ 30 франковъ гранъ, это настоящій сосисочникъ.

— Что это такое сосисочникъ? вскрикивалъ удивленный привратникъ.

— А! вы дѣлаете видъ, точно въ самомъ дѣлѣ не знаете, что это такое.

— Нѣтъ, честное слово!

— Напротивъ, вы знаете также хорошо, какъ и я, что это дерево, на которомъ ростутъ сосиски.

— А! но я думалъ, что сосиски дѣлаютъ колбасники.

— Колбасники только подражаютъ, какъ, на примѣръ, цвѣточницы изъ бумаги дѣлаютъ подражанія цвѣтамъ.

— Значитъ, я всегда ѣлъ только подражанія. А что, настоящія сосиски очень вкусны?

— Ну, этого нельзя сказать.

— И такъ, сосисочное дерево дорого, стоитъ?

— Вы понимаете, что владѣлецъ, прежде чѣмъ срубить дерево, приносящее въ годъ отъ пятнадцати до двадцати тысячъ франковъ доходу, долженъ не разъ подумать. Говорятъ, что въ Кальпурго есть дерево, приносящее доходу до двухсотъ тысячъ франковъ въ годъ.

— А гдѣ находится Кальпурго?

— Когда вы въѣзжаете въ Ледяное море, то это будетъ первая деревня на лѣво.

— Значитъ, настоящія сосиски растутъ у Ледянаго моря?

— Безъ этого, онѣ бы не могли сохраняться свѣжими; я даже скажу вамъ, между нами, такъ какъ я знаю, это не пойдетъ дальше, что сосиски даже единственная. пища всей страны.

Такое интересное описаніе кровати, имѣвшее цѣлью усыпить недовѣріе привратника, обыкновенно производило совершенно противуположное впечатлѣніе, потому что, подстрекаемый любопытствомъ узнать объ знаменитомъ сосисочномъ деревѣ, привратникъ добивался того, что попадалъ въ убѣжище артиста и тогда одного взгляда на его мебель было достаточно., чтобы черезъ два часа, Пикарде было отказано отъ квартиры.

Пикарде никогда не платилъ, но онъ былъ такъ веселъ, такой добрый малый и въ особенности такой несчастный, что его всегда отпускали вмѣстѣ съ его знаменитыми ящиками.

Если мы находимъ въ настоящее время Пикарде, никогда не платившаго за квартиру, живущимъ цѣлые полгода въ одномъ домѣ, то этому причиной во первыхъ, отсутствіе при домѣ привратника, а во вторый то, что одна тайна заставила его такъ поступать. Богъ знаетъ какими средствами, но онъ ухитрялся собрать нужную для платежа за наемъ квартиры сумму.

Вѣроятно, небо захотѣло вознаградить актера за такую похвальную привычку, потому что онъ вдругъ, совершенно неожиданно, относительно разбогатѣлъ.

Покинутый восьмилѣтнимъ ребенкомъ, Пикарде былъ взятъ и воспитанъ одной не богатой фабриканткой изъ предмѣстья Сенъ-Дени, которая, будучи дальней родственницей нотаріусу, крестила вмѣстѣ съ нимъ своего пріемыша.

Два мѣсяца тому назадъ она умерла, оставивъ своему крестнику двадцать тысячъ, о которыхъ говорилъ Мадоре. По странному капризу, актеръ отказался взять изъ нихъ хоть одно экю и причину такого поведенія онъ и обѣщался сообщить нотаріусу.

Мы скоро узнаемъ эту тайну, если будемъ слѣдить за поступками Пикарде по возвращеніи домой.

Сѣвши на ящикъ, который въ одно и тоже время служилъ ему столомъ и диваномъ, Пикарде началъ слѣдующій монологъ:

— Пойду я, или не пойду? уже порядочно поздно!.. Работаютъ-ли еще?

Потомъ вдругъ онъ рѣшился.

— Тѣмъ хуже! рискну!

Сказавъ это, Пикарде вскочилъ на окно и вылѣзъ на крышу.

По жолобу онъ добрался до крыши сосѣдняго дома, тамъ идти было легче, потому что эта послѣдняя была совершенно плоская. Только отступя немного отъ края, она поднималась подъ прямымъ угломъ, чтобы покрыть мансарды.

Увидя одну изъ этихъ мансардъ еще освѣщенной, актеръ въ полномъ восторгѣ постучался въ окно ея.

Потомъ онъ спросилъ самымъ нѣжнымъ голосомъ:

— Мадемуазель Тюрлютютю, можно войти къ вамъ на минутку пожелать спокойной ночи?

Въ открывшееся окно показалась прелестная головка семнадцатилѣтней молодой дѣвушки, которая вскричала, смѣясь:

— А! это вы, Пикарде, входите же, и отодвинувшись отъ окна, она пропустила въ мансарду молодого человѣка.

*  *  *

Читатель, вѣроятно, удивится легкости, съ которой посѣтитель, послѣ полуночи, входилъ къ хорошенькой дѣвушкѣ, со страннымъ именемъ Тюрлютютю; поэтому, мы сейчасъ разскажемъ, по какому странному случаю молодой человѣкъ попалъ въ первый разъ въ эту мансарду.

Пикарде только-что поселился въ вороньемъ домѣ, какъ однажды вечеромъ, сидя на окнѣ, опустивъ ноги на крышу и думая о своей безцѣльной жизни, онъ вдругъ услышалъ раздирающій душу крикъ, призывавшій на помощь.

При этомъ крикѣ, молодой человѣкъ выпрямился и сталъ прислушиваться,

Крикъ раздался опять съ такимъ выраженіемъ ужаса и отчаянія, что артистъ, угадывая какое-нибудь ужасное происшествіе, бросился на крышу сосѣдняго дома, откуда, какъ ему казалось, раздавался голосъ, призывавшій на помощь.

Новый крикъ послужилъ актеру проводникомъ къ окну одной мансарды.

Странное зрѣлище представилось ему тогда

Прелестная бѣлокурая дѣвушка, полуодѣтая, съ распущенными волосами, пряталась въ углу комнаты. Ея расширенные отъ ужаса глаза были устремлены на отвратительную личность, которая, качаясь, стояла передъ нею.

Всѣ пороки и низкіе инстинкты выражались на лицѣ этого человѣка. Это былъ одинъ изъ тѣхъ людей, при взглядѣ на зловѣщую наружность которыхъ холодъ пробѣгаетъ по жиламъ, каждый день которыхъ ознаменованъ какимъ-нибудь новымъ преступленіемъ. Въ перспективѣ имъ всегда предстоитъ эшафотъ.

Какъ попалъ онъ въ комнату? Сломанный дверной замокъ показывалъ, что дверь была растворена сильнымъ напоромъ плеча; видно было, что это дикое животное кинулось на спящую дѣвушку, что доказывалъ безпорядокъ ея одежды, а также смятая, во время сна, постель.

Опрокинутый столъ, два стула, разбросанныя по полу принадлежности дѣланія цвѣтовъ доказывали короткую и ужасную борьбу, которая, истощивъ силы молодой дѣвушки, дѣлала ее совершенно беззащитной.

Негодяй смотрѣлъ смѣясь на свою жертву, И подойдя нетвердыми шагами пьянаго, онъ хотѣлъ схватить ее.

— А, моя красавица, я поймалъ тебя, наконецъ, насмѣхался пьяный.

— Пощадите, могла только произнести несчастная, зубы которой стучали.

— Да, теперь ты просишь пощады; теперь ты не представляешься глухой, какъ при нашихъ встрѣчахъ. Неужели ты думаешь, что я забылъ, какую я получилъ отъ тебя пощечину, когда хотѣлъ на лѣстницѣ обнять тебя за талью?

При воспоминаніи объ этой обидѣ, ярость заставила задрожать голосъ разбойника, глаза его налились кровью, онъ сжалъ кулаки и закричалъ:

— Ты осмѣлилась меня ударить! Я тебя заставлю въ этомъ раскаяться!

И онъ сталъ подходить къ ней, но вдругъ разсмѣялся.

— Нѣтъ, я сдѣлаю лучше, прибавилъ онъ, ты сама подойдешь поцѣловать меня въ ту самую щеку, по которой ударила. Ну! скорѣе…. Иди же, кокетка.

Дѣвушка не двигалась.

Гнѣвъ снова овладѣлъ негодяемъ.

— Подойдешь-ли ты?… Берегись…

Дѣвушка оставалась по прежнему неподвижной.

Тогда онъ, какъ тигръ, бросился къ ней.

Но въ ту же секунду окно разлетѣлось въ дребезги и Пикарде, вскочивъ въ комнату, такъ сильно ударилъ негодяя, что тотъ отлетѣлъ въ другой конецъ комнаты.

Нужна была неожиданность, чтобы Пикарде былъ въ состояніи такъ оттолкнуть этого человѣка, настоящаго атлета.

Но онъ въ ту же минуту вскочилъ, съ стиснутыми зубами, пѣной у рта, сверкающими глазами и ножемъ въ рукахъ.

— А! ты мѣшаешься въ мои дѣла, закричалъ онъ хриплымъ голосомъ, вотъ я сейчасъ посмотрю, крѣпка-ли у тебя шкура.

Безоружный Пикарде чувствовалъ, что погибъ.

— Бѣгите, бѣгите, кричала ему молодая дѣвушка, забывая себя при видѣ опасности, угрожавшей ея защитнику.

Но въ эту минуту, на порогѣ комнаты, показалось четвертое лице.

При видѣ его, пьяный, приготовлявшійся броситься на актера, внезапно остановился и выронилъ ножъ.

— А! это ты, Синій-Красавецъ! проговорилъ онъ.

— Что тутъ такое? спросилъ новопришедшій тономъ авторитета.

Приходъ этого человѣка, казалось, совершенно успокоилъ молодую дѣвушку, но она великодушно скрыла истину.

— О! ничего, почти ничего, мой добрый другъ, отвѣчала она, господинъ Камбурнакъ ошибся комнатой и, будучи немного пьянъ, непремѣнно хотѣлъ расположиться здѣсь какъ у себя.

Безпорядокъ во всей комнатѣ, почти полное отсутствіе одежды на молодой дѣвушкѣ — достаточно доказывали ея ложь, но тотъ, котораго назвали страннымъ прозвищемъ Синяго Красавца, казалось, ничего не видѣлъ и удовольствовался этимъ объясненіемъ. Онъ неподвижно стоялъ на порогѣ и, казалось, даже не замѣчалъ Пикарде.

— Правда-ли это, дитя мое? спросилъ онъ ласковымъ голосомъ.

— Да, другъ мой.

Негодяй, такой ужасный за минуту передъ тѣмъ, теперь дрожалъ. Онъ хотѣлъ-бы убѣжать, но, къ несчастію, дверь была загорожена и когда онъ хотѣлъ скользнуть вонъ, тяжелая рука легла на его плечо.

— Погоди! сказалъ повелительнымъ голосомъ Синій Красавецъ.

Но голосъ его мгновенно измѣнился, когда, обращаясь къ дѣвушкѣ, онъ сказалъ:

— И такъ, дорогая Тюрлютютю, вамъ не въ чемъ жаловаться на этого человѣка?

— Нѣтъ, мой другъ, отвѣчала она, желая избѣгнуть тяжелой сцены.

При этомъ отвѣтѣ Синій Красавецъ сжалъ плечо Камбурнака и сказалъ тономъ приказанія:

— Пойдемъ.

Камбурнакъ хотѣлъ воспротивиться.

— Пойдемъ, повторилъ Синій Красавецъ, взявъ за руку негодяя, который вскрикнулъ отъ боли при этомъ пожатіи и покорно пошелъ за своимъ укротителемъ.

— Прощайте; дитя мое, сказалъ послѣдній.

Сказавъ это, онъ вышелъ, ни разу не повернувъ къ Пикарде свое неподвижное лице.

— Чортъ возьми! нельзя сказать, чтобы кличка была ему не по шерсти! подумалъ актеръ, который, во все продолженіе этой сцены, стоялъ неподвижно, удивленный совершенно синимъ лицемъ того, чей приходъ спасъ ему жизнь.

Шаги ушедшихъ раздавались по коридору, потомъ слышно было, что дверь сосѣдней мансарды затворилась за ними.

Увидя, что они ушли, Пикарде хотѣлъ заговорить съ мадемуазель Тюрлютютю, но она жестомъ остановила его.

Молодые люди стали слушать.

Тонкая перегородка, раздѣлявшая комнаты, позволяла слышать изъ одной — все, что говорилось въ другой.

— Я хочу пить, говорилъ пьяный.

— Ты и такъ довольно пилъ.

— Неправда!

— Полно! молчи и спи.

Вѣроятно, Синій Красавецъ подтверждалъ свои слова толчкомъ, потому что диванъ затрещалъ подъ тяжестью упавшаго на него тѣла. Это новое паденіе вѣроятно напомнило разбойнику ударъ кулака, полученный имъ отъ Пикарде, потому что ярость снова овладѣла имъ.

— О! эта принцесса не долго будетъ чваниться передо мною. Чтоже касается молодчика, то онъ тоже не минуетъ моихъ рукъ… честное слово Камбурнака!

— Если ты только вздумаешь поговорить съ этой дѣвушкой, я тебя… началъ спокойный голосъ Синяго Красавца, который докончилъ фразу на ухо Камбурнака.

Должно быть эта угроза была ужасна, потому что негодяй поторопился отвѣчать:

— Ну полно, не сердись, я оставлю въ покоѣ твою барышню, если тебѣ такъ хочется.

Пьяные быстро засыпаютъ. Мало по малу Камбурнакъ сталъ путаться въ словахъ, потомъ совсѣмъ замолчалъ и сильный храпъ доказалъ, что онъ совершенно погрузился въ сонъ. Тогда Синій Красавецъ вышелъ изъ комнаты и раздались его удаляющіеся шаги. Стукъ закрывшейся двери показалъ, что онъ вошелъ въ одну изъ комнатъ коридора.

Молодые люди продолжали молча слушать.

— Чортъ возьми! тихо сказалъ Пикарде, вотъ любезникъ? Кто это такой, сосѣдка?

— Негодяй, который меня, порядочно напугалъ.

— Да, надо сознаться, что ни мнѣ, ни вамъ не было давича особенно хорошо… въ особенности мнѣ.

— Ахъ! сударь, вскричала молодая дѣвушка, простите мою забывчивость, но я еще такъ взволнована.

— Какую забывчивость?

— Я забыла поблагодарить васъ за то, что вы явились ко мнѣ на помощь.

— Да, и какъ я вамъ былъ необыкновенно полезенъ.

— Вы рисковали вашей жизнью.

— Это правда, но моя жизнь ничего не стоитъ и мы оба были въ очень скверномъ положеніи, когда пришелъ вашъ другъ, у котораго такая смѣшная наружность.

— Синій Красавецъ?

— Развѣ онъ не показывается за деньги?

— О! надъ нимъ не надо смѣяться!

— Но я не смѣюсь. Только, вы понимаете, что при первомъ взглядѣ, когда не прывыкъ видѣть такой цвѣтъ лица, можно испытать нѣкоторое удивленіе… тѣмъ болѣе, что вашъ другъ самъ не способенъ удивляться.

— Что вы хотите сказать?

— Онъ входитъ сюда, гдѣ все въ безпорядкѣ, спрашиваетъ у васъ объясненія, вы отвѣчаете ему, что этотъ человѣкъ ошибся комнатой….

— Я хотѣла избѣжать непріятной сцены.

— Очень хорошо; но въ то время, какъ самый безпорядокъ комнаты доказывалъ, что не все обошлось такъ спокойно, какъ вы говорите, онъ довольствуется вашимъ объясненіемъ.

— Онъ хорошо сдѣлалъ.

— Хорошо, еще одно замѣчаніе. Онъ видитъ меня у васъ, спасаетъ мнѣ жизнь, говоритъ съ вами и уходитъ, какъ будто не замѣтивъ моего присутствія, точно я какая нибудь иголка.

— Но развѣ вы не поняли?

— Чего?

— Того, что мой бѣдный другъ слѣпъ.

— Ахъ! несчастный!

— Онъ бывшій военный, взрывъ пороховаго ящика ослѣпилъ его и спалилъ все лице.

— И несмотря на свою слѣпоту, онъ внушаетъ страхъ этому нахалу!

— Да, онъ имѣетъ на него странное вліяніе.

— А! онъ слѣпъ, повторилъ актеръ, пожиравшій глазами мадемуазель Тюрлютютю, я понимаю теперь почему…

Молодая дѣвушка съ удивленіемъ смотрѣла на него.

— Что вы такое понимаете?

— Почему онъ не обратилъ вниманія на нѣкоторыя подробности вашего туалета, которыя я…

При этихъ словахъ хорошенькая цвѣточница вскрикнула.

Она поняла.

Мы уже сказали, что негодяй напалъ на нее во время сна. Подъ вліяніемъ страха она не подумала о томъ, что почти не одѣта.

При послѣднихъ словахъ Пикарде, она замѣтила свой черезъ чуръ легкій костюмъ.

Она попала, какъ говорится, изъ огня да въ полымя.

Вмѣсто грубаго и отталкивающаго пьяницы, передъ ней былъ теперь красивый юноша, смотрѣвшій на нее самымъ нѣжнымъ образомъ.

*  *  *

Точно испуганная птичка, Тюрлютютю, замѣтивъ свой костюмъ, спряталась за диванъ и, завернувшись въ бѣлую коленкоровую занавѣсъ, изъ которой была видна только ея прелестная головка, она закричала взволнованнымъ голосомъ:

— Скорѣе, сударь, повернитесь.

— Повернуться! вскричалъ Пикарде.

— Да, станьте носомъ въ уголъ.,

— Съ удовольствіемъ, сказалъ молодой человѣкъ, идя къ ней.

— Да нѣтъ-же, не въ мой, въ другой.

— Никогда! вскричалъ актеръ.

— О! сударь, я васъ считала такимъ добрымъ!

Было столько боязни и оскорбленной невинности въ этой фразѣ молодой дѣвушки, что Пикарде вдругъ остановился.

— Полноте! не бойтесь, сосѣдка, я стану въ уголъ, если у васъ такая манера принимать гостей. Видите, я повинуюсь.

— Да, вы очень милы.

— Значитъ, милъ со спины; вотъ красота, которой я за собою до сихъ поръ не зналъ.

Послышался шумъ юбокъ, доказывавшій, что Тюрлютютю наскоро одѣвалась.

— Говорите-же, сосѣдъ?

— Что, сосѣдка?

— Я вамъ запрещаю глядѣть, но нисколько не мѣшаю разговаривать. Какъ ваше имя?

— Пикарде.

— Какое смѣшное имя!

— Все-таки не такъ какъ Тюрлютютю.

— О! это старинное прозвище, данное мнѣ въ мастерской, потому что я всегда говорю тюрлютютю всѣмъ господамъ, которые увиваются около меня!

— Вы меня удивляете!

— Вы мнѣ говорите дерзости!

— Я забылъ прибавить: «пріятно», но меня просто преслѣдуетъ нарисованный на обояхъ, перёдъ самымъ моимъ носомъ, цвѣтокъ, я увѣренъ, что у меня глаза стали ужасно косить. Неужели я долженъ провести всю мою жизнь въ этомъ углу?

— Нѣтъ! но погодите еще немного. А что вы дѣлаете, господинъ Пикарде?

— Я играю въ комедіяхъ. Вы любите театръ?

— Театръ? я отъ него безъ ума. Вы изъ тѣхъ, которыхъ ставятъ въ первый рядъ?

— Я на дняхъ создамъ роль князя; надо будетъ вамъ придти посмотрѣть меня въ этотъ вечеръ, я вамъ дамъ билетъ.

— Нѣтъ, благодарю! я отказалась отъ удовольствій, которыхъ не можетъ раздѣлять мой бѣдный слѣпой?

— О! о! сказалъ Пикарде, который, самъ не зная почему, почувствовалъ ревность.

— Что съ вами?

— Ничего. Это все противный цвѣтокъ. Боже мой, какъ время тянется! Пари держу, что я уже около двухъ лѣтъ стою въ этомъ углу.

— Ну, теперь можете смотрѣть.

Обернувшись, молодой человѣкъ увидѣлъ передъ собою дѣвушку совершенно одѣтую.

— Я надѣюсь, что за мое послушаніе вы позволите мнѣ поцѣловать васъ.

— Тюрлютютю, отвѣчала цвѣточница, принявшаяся подбирать всѣ принадлежности своего, перевернутаго борьбою верхъ дномъ, хозяйства.

— Какъ, тюрлютютю?

— А такъ, господинъ Пикарде, и вмѣсто того, чтобы просить невозможнаго, вы бы хорошо сдѣлали, еслибъ постарались поправить мою дверь.

— Нѣтъ, сказалъ молодой человѣкъ, пытаясь возмутиться.

— Вы значитъ лѣнивы?

— Напротивъ. Для меня работа настоящее удовольствіе. Но такъ какъ говорятъ, что не слѣдуетъ злоупотреблять удовольствіями, поэтому я не хочу… если мнѣ по крайней мѣрѣ дорого не заплатятъ.

— Вы хотите, чтобы вамъ заплатили?

— Да, я думаю, что одинъ поцѣлуй…

— Тюрлютютю, повторила дѣвушка со своей милой гримаской, это будетъ слишкомъ дорого. Я предпочитаю поручить эту работу простому слесарю, котораго приведетъ мой другъ Синій-Красавецъ.

— А! вашъ дорогой Синій-Красавецъ. Я увѣренъ, что ему вы дадите даже обнять себя?

— Да, днемъ.

— Хорошо обнимается вашъ другъ? насмѣшливо сказалъ молодой человѣкъ.

Цвѣточница сдѣлалась серьезной.

— Послушайте, Пикарде, сказала она, у васъ такой добрый и открытый видъ, что я надѣюсь подружиться съ вами. Ну! и если вы не хотите огорчать меня, то не говорите никогда ничего дурнаго о слѣпомъ. Вы не знаете, какъ я обязана ему. Въ то время, когда у меня не было работы и хлѣба, когда бѣдная, одинокая дѣвушка, борясь съ нищетою, чувствуетъ, что слабѣетъ, и когда отчаяніе толкаетъ ее къ позору, она погибла, неправда-ли? если не встрѣтится ей искренній другъ, готовый поддержать въ ней мужество и надежду. Для меня Синій-Красавецъ былъ этимъ другомъ. Онъ мнѣ помогалъ совѣтами и тѣми небольшими средствами, которыя доставляетъ ему единственное занятіе, возможное въ его положеніи. Онъ покровительствовалъ мнѣ и заботился обо мнѣ какъ отецъ. Ему я обязана, что вышла твердой изъ испытаній нужды, противъ которыхъ многія изъ моихъ подругъ не могли устоять. Вотъ почему, Пикарде, я желаю, чтобы моего друга уважали. Обѣщайте мнѣ никогда не говорить о немъ безъ уваженія и я сейчасъ же позволю вамъ поцѣловать меня.

Говоря это, дѣвушка подставила актеру свою нѣжную щечку, по которой катились слезы.

— Тюрлютютю, сказалъ въ свою очередь Пикарде. Вы мнѣ отказываете?

— Да… т. е. нѣтъ, я отказываю самъ себѣ, чтобы наказать себя за то, что я заставилъ васъ плакать.

— Но это — слезы счастія.

— О! въ такомъ случаѣ, такъ какъ я первая причина этого счастія, я позволяю себѣ поцѣлуй какъ заслуженную награду.

Говоря это, Пикарде слегка поцѣловалъ щеку молодой дѣвушки, которая тѣмъ не менѣе вспыхнула отъ этого поцѣлуя.

Въ ту минуту, когда губы актера коснулись щеки молодой дѣвушки, глухое¹ рычаніе раздалось сзади Пикарде.

— Что такое? удивился онъ; цвѣточница разсмѣялась.

— Позвольте представить вамъ моего славнаго товарища Санситифа, сказала она.

Обернувшись, Пикарде увидѣлъ громадную собаку, которая, толкнувъ плохо затворенную дверь, вошла въ комнату.

Это было животное, отличавшееся необыкновенной силой, одна изъ тѣхъ собакъ, которыхъ охотники употребляютъ противъ медвѣдей и которая легко могла бы одолѣть человѣка. Она поворачивала голову отъ Пикарде къ Тюрлютютю, потомъ, остановивъ свои глаза на послѣдней, она, казалось, спрашивала дѣвушку какъ обращаться съ чужимъ, бывшимъ въ комнатѣ.

— Подойди сюда Санситифъ, закричала молодая дѣвушка.

Собака подбѣжала.

— Ты видишь этого господина, продолжала Тюрлютютю, впередъ ты будешь съ нимъ пріятелемъ.

Точно понявъ, собака подошла къ юношѣ, стала на заднія лапы и положила переднія ему на плечи. Пикарде почти согнулся подъ такой тяжестью.

— Ну, это рѣшено, Санситифъ, съ этого дня мы друзья, сказалъ актеръ, лаская животное.

Санситифъ оставилъ его и улегся у ногъ Тюрлютютю.

— А откуда явился этотъ великанъ? спросилъ Пикарде, восхищаясь собакой.

— Это еще одно изъ доказательствъ дружбы Синяго-Красавца. Онъ вѣроятно подумалъ о плохомъ состояніи моей двери и посылаетъ собаку сторожить меня эту ночь.

— Ну, для собаки слѣпаго, она очень высока. Вмѣсто кошелька, ей можно дать бочку и она. снесетъ ее.

— Но ея хозяинъ не проситъ милостыни, онъ, заработываетъ свой хлѣбъ, вертя колеса у машинъ, служащихъ для разгрузки кораблей.

— Такая собака могла бы сама исполнять его работу…

— У Санситифа есть другое занятіе. Проводивъ своего хозяина на работу, онъ сейчасъ-же возвращается назадъ и смотритъ, какъ я дѣлаю цвѣты.

— Ему, можетъ быть, нравится это занятіе?

— Онъ своимъ присутствіемъ держитъ въ почтеніи двухъ злыхъ сосѣдей, которыхъ на несчастіе судьба послала мнѣ.

— А! значитъ, отвратительный разбойникъ, котораго я сегодня видѣлъ, не одинъ?

— Нѣтъ, но другой совсѣмъ не въ этомъ родѣ, а между тѣмъ я его болѣе: боюсь. Камбурнакъ негодяй, но боязнь, внушаемая ему. Синимъ Красавцемъ и челюсти Сансетифа, держатъ его въ почтеніи. Отсутствіе обоихъ моихъ покровителей и дерзость, которую придаетъ опьяненіе, могли дать ему сегодняшнюю храбрость, завтра онъ будетъ дрожать.

— Тогда какъ другой?

— Другой — маленькій, худой человѣчекъ, никогда не говорящій, по крайней мѣрѣ со мною, такъ что я еще ни разу не слыхала его голоса; но при каждой встрѣчѣ онъ устремляетъ на меня свои сѣрые глаза, взглядъ которыхъ ледянитъ меня.

— Вы, вѣроятно, напрасно боитесь!

— Я сама первое время говорила это себѣ; но однажды, возвращаясь домой, въ то время, какъ онъ, вѣроятно, считалъ меня далеко, я застала его наклонившимся передъ моей дверью и, казалось, разсматривавшимъ замокъ.

— Вы въ этомъ увѣрены?

— Совершенно, и готова поклясться, что нѣсколько дней спустя въ моей Комнатѣ кто-то былъ.

— Васъ обокрали?

Тюрлютютю засмѣялась.

— Ахъ, Боже мой! что у меня можно украсть? вскричала она, оглядывая мансарду.

Вдругъ она снова стала серьезна.

— Если даже и могли что-нибудь украсть, прошептала она, то они поздно пришли.

— А вы ничего объ этомъ не говорили Синему Красавцу?

— На мой разсказъ онъ ничего не отвѣчалъ, но я слышала, какъ онъ сказалъ: часъ приближается!

— Что значили эти слова?

— Я не знаю. Очень часто съ нимъ случается, что онъ какъ будто забываетъ все окружающее. Я полагаю, что онъ не слышалъ меня и отвѣчалъ на свои собственныя мысли.

— Вы мнѣ говорили, что этотъ второй сосѣдъ заставляетъ васъ бояться? спросилъ Пикарде, взволнованный страхомъ молодой дѣвушки.

— Да, но это совершенно инстинктивно, потому что, повторяю вамъ, онъ никогда со мною не говорилъ.

— Кто онъ?

— Мнѣ сказали, что это лакей безъ мѣста, по имени Бобъ, который поселился здѣсь до полученія другаго мѣста.

— Но я, право, не вижу, чѣмъ этотъ лакей такъ ужасенъ, сказалъ Пикарде, желая успокоить цвѣточницу.

Тюрлютютю опустила голову.

— Я увѣрена, что этотъ Бобъ злой человѣкъ, отвѣчала она.

— Что васъ заставляетъ такъ думать?

— Почему этотъ человѣкъ, не говорящій ни съ кѣмъ въ домѣ, друженъ съ однимъ Камбурнакомъ? Съ перваго дня они угадали другъ друга.

— Они часто видятся?

— Да. Что они замышляютъ, я не знаю. Пооднажды, черезъ тонкую перегородку, я услышала ихъ разговоръ.

— Если бы у тебя была смѣлость, говорилъ Бобъ, я бы далъ тебѣ сыграть славную партію.

— Скажи, въ чемъ дѣло? отвѣчалъ Камбурнакъ.

Въ эту минуту я сдѣлала движеніе, вѣроятно, услышанное ими. Они поняли, что я могу ихъ слышать.

— Пойдемъ ко мнѣ, сказалъ сейчасъ же Бобъ.

Съ этого дня Камбурнакъ разъ двадцать запирался въ комнатѣ Боба.

— Сказали вы объ вашемъ открытіи Синему Красавцу?

— Да.

— Что же онъ сказалъ?

— Онъ улыбнулся и отвѣчалъ мнѣ: «дитя мое, Богъ иногда соединяетъ двухъ негодяевъ для ихъ собственной погибели».

— Вотъ и все?

— Датолько съ этого дня я замѣтила, что онъ сталъ меньше ходить на работу.

— Но значитъ вліяніе, которое онъ имѣетъ на Камбурнака, не даетъ ему возможности узнать, что приготовляютъ эти люди.

— Нѣтъ, я тутъ ничего не понимаю. Онъ кажется, даетъ имъ полную свободу дѣйствовать.

Въ эту минуту, часы гдѣ-то пробили два часа.

Тюрлютютю припрыгнула отъ удивленія.

— Два часа! вскричала она, а вы еще у меня въ такое время. Это очень мило! этого совершенно достаточно, чтобы испортить мою репутацію, если узнаютъ. Скорѣе, скорѣе уходите!

И пальцемъ она указывала ему на дверь.

— Но я пришелъ не въ дверь, сказалъ, смѣясь, Пикарде.

— Да, я знаю, что вы вошли въ окно.

Вдругъ она остановилась въ изумленіи.

— Но, въ самомъ дѣлѣ, откуда же вы пришли? потому что вы не принадлежите къ числу жильцовъ этого дома.

— Я пришелъ по крышѣ.

— И вы рисковали вашей жизнью, чтобы придти ко мнѣ на помощь?

— Нѣтъ, я не стану лгать. Дорога отъ меня къ вамъ почти также хороша, какъ королевская, и если вы мнѣ позволите пользоваться ею иногда, чтобы…. пробормоталъ актеръ.

— Чтобы приходить сюда? Но вѣдь это рѣшено, такъ какъ мы друзья, наивно отвѣчала Тюрлютютю.

Сердце молодаго человѣка задрожало отъ радости при этихъ словахъ.

Онъ подошелъ къ дѣвушкѣ, скромно опустивъ глаза, и сказалъ тономъ, какимъ просятъ милостыню:

— Въ такомъ случаѣ позвольте…

— Что?

— Поцѣловать васъ на прощанье.

— Тюрлютютю! это разбудитъ Санситифа. Ну! скорѣе въ дорогу и спокойной ночи.

Таково было первое свиданіе Пикарде и цвѣточницы. Съ тѣхъ поръ время все шло, а съ нимъ и знакомство; въ него замѣшалась любовь и вотъ почему два мѣсяца спустя послѣ перваго посѣщенія, въ день перваго свиданія куртизанки съ Бобомъ, Пикарде стучался въ окно цвѣточницы, которая вскричала, увидавъ его:

— Да входите же, Пикарде.

И артистъ вошелъ.

Въ комнатѣ было уже два посѣтителя: Синій Красавецъ и его собака Санситифъ.

*  *  *

Домъ, въ которомъ жила Шиффардъ, былъ въ четыре этажа, считая мансарды.

Куртизанка занимала два первые этажа. Третій былъ нанятъ однимъ англичаниномъ, который жилъ въ немъ очень рѣдко, потому что онъ пріѣзжалъ только на два или на три дня отдохнуть отъ своихъ постоянныхъ путешествій. Въ то время, когда происходитъ нашъ разсказъ, привратникъ говорилъ, что Джемсъ Спирсъ путешествовалъ по Испаніи.

Надъ этими этажами находились мансарды. Бобъ и Синій-Красавецъ занимали двѣ изъ нихъ, выходившія на задній фасадъ дома, слѣдовательно, изъ оконъ ихъ комнатъ былъ видѣнъ садъ отеля Вальдьёзъ. Комнаты Тюрлютютю и Камбурнака выходили окнами на улицу.

Всѣ остальныя мансарды были заняты прислугой куртизанки, которая приходила въ нихъ только спать.

Поэтому количество обитателей мансардъ днемъ, не превышало четырехъ.

Со времени перваго визита Пикарде къ цвѣточницѣ, т. е. въ теченіи двухъ мѣсяцевъ, привычки этихъ четырехъ лицъ много измѣнились.

Бобъ и Камбурнакъ не разставались и по долгу совѣщались о чемъ-то въ комнатѣ англичанина.

Что они дѣлали? Мы не знаемъ этого.

Надо было предполагать, что Бобъ задумалъ произвести совершенное перерожденіе Камбурнака, потому что въ наружности послѣдняго произошло такое громадное измѣненіе, что было невозможно узнать въ немъ гадкаго и грязнаго разбойника, котораго мы видѣли пьянымъ и угрожающимъ въ комнатѣ Тюрлютютю.

Камбурнакъ совершенно пересталъ пить.

Его лицо, бывшее прежде краснымъ отъ пьянства, сдѣлалось смугло-матовымъ, волосы были подстрижены и причесаны по модѣ, лохмотья — замѣнены изящнымъ чернымъ костюмомъ, однимъ словомъ, все въ немъ измѣнилось и негодяй превратился въ человѣка серьезнаго, съ отличными манерами. Еслибъ не взглядъ, сохранившій свое зловѣщее выраженіе, то ничто не могло-бы выдать негодяя, скрывавшагося подъ этой новой оболочкой. Если эта перемѣна была дѣломъ Боба, то она дѣлала большую честь какъ ученику, такъ и учителю.

Нельзя сказать, чтобы отеческая заботливость слѣпаго о цвѣточницѣ исчезла, но она стала какъ-то не такъ замѣтна. Синій-Красавецъ пересталъ ходить на работу, и проводилъ цѣлые дни запершись у себя въ комнатѣ, которая была рядомъ съ мансардой Боба.

Въ свои рѣдкія посѣщенія цвѣточницы, слѣпой былъ по прежнему добръ и ласковъ, но по временамъ задумчивъ и иногда нетерпѣливъ.

— Что съ вами, другъ мой? спрашивала его гризетка, напрасно стараясь прочесть на неподвижномъ лицѣ причину происшедшей съ нимъ перемѣны.

— Ничего, дитя мое, я только немного усталъ, мнѣ надо отдохнуть, говорилъ слѣпой.

— Отчего вы не позволяете мнѣ работать у васъ, вмѣсто того, чтобы сидѣть одному, какъ медвѣдь въ берлогѣ?

Въ отношеніяхъ слѣпаго къ Тюрлютютю была та странность, что онъ рѣдко позволялъ ей входить въ его комнату. А между тѣмъ гризетка была въ восхищеніи отъ прелестнаго вида, представлявшагося изъ его оконъ, на садъ отеля Вальдьёзъ.

— О! Синій-Красавецъ, говорила она, какъ у васъ мило! Какъ пріятно видѣть передъ собою эти цвѣты и деревья, вмѣсто трубы, которая стоитъ передъ окномъ моей комнаты.

— Къ несчастію я не могу этого видѣть, отвѣчалъ слѣпой.

— Мнѣ кажется, что еслибы я жила здѣсь, я бы работала еще съ большой энергіей. Знаете, чтобы вамъ слѣдовало сдѣлать?

— Что такое, дитя мое?

— Такъ какъ ваше несчастіе лишаетъ васъ возможности наслаждаться этимъ видомъ, то дайте мнѣ воспользоваться имъ и перемѣнимтесь комнатами.

Несмотря на всѣ доказательства привязанности и услужливости слѣпаго, онъ, въ первый разъ, нетолько отказалъ молодой дѣвушкѣ въ ея просьбѣ, но даже съ тѣхъ поръ дверь его комнаты стала очень рѣдко отворяться для нея. Поэтому, когда Тюрлютютю стала упрекать его за уединенную жизнь и предложила приходить къ нему работатъ, слѣпой покачалъ головой и улыбнулся.

— Нѣтъ, дитя мое, отвѣчалъ онъ, ко мнѣ вѣдь счастіе не является въ окошко.

Сказавъ это, онъ ушелъ къ себѣ.

Еслибы Синій-Красавецъ могъ видѣть, онъ замѣтилъ-бы сильную краску, которая покрыла лице гризетки при его отвѣтѣ.

Почему-же она покраснѣла?

Потому что тюрлютютю, хорошенькой гризетки, сдѣлись далеко не такъ рѣшительны какъ прежде, относительно красиваго Пикарде.

Если молодая дѣвушка далеко не такъ, какъ, еслибы это случилось прежде, чувствовала наружную холодность своего покровителя, то это потому, что она любила.

Если не смотря на цвѣты и деревья, которыя были видны изъ окна слѣпаго, она не желала болѣе мѣняться комнатами, то это потому, что счастіе, какъ сказалъ слѣпой, не могло-бы въ комнатѣ слѣпаго войти въ окно къ особѣ веселаго артиста, который всякую свободную минуту прибѣгалъ по крышѣ; получить поцѣлуй, который ему позволяли послѣ десятаго или двѣнадцатаго тюрлютютю.

Молодые люди любили другъ друга чистой и честной любовью, которая, въ ожиданіи свадьбы, питается мечтами и надеждами на будущее блаженство.

И такъ, какъ мы уже сказали выше, Пикарде, можетъ быть, въ сотый разъ послѣ происшествія съ Камбурнакомъ, вошелъ въ окно мансарды.

И на этотъ разъ, онъ былъ предупрежденъ слѣпымъ и его собакой.

Въ ту минуту, когда Тюрлютютю ожидала этого всего менѣе, Синій-Красавецъ вошелъ къ ней въ комнату послѣ трехдневнаго отсутствія. Молодая дѣвушка любила такъ наивно, что ей и въ голову не приходило скрывать свою любовь отъ слѣпаго.

При второмъ посѣщеніи Пикарде, слѣпой былъ у цвѣточницы. Послѣ ухода артиста, онъ сказалъ молодой дѣвушкѣ:

— Онъ честный и хорошій человѣкъ, дитя мое.

*  *  *

Войдя въ мансарду, Пикарде пожалъ руку слѣпому, приласкалъ собаку и прямо пошелъ къ своей милой, приготовляясь ее поцѣловать.

— Тюрлютютю, отвѣчала молодая дѣвушка на эту новую методу просить поцѣлуя.

— Ну, моя милочка, сказалъ Пикарде, скажите десять разъ ваше тюрлютютю и такъ какъ обыкновенно вы на десятомъ позволяете цѣловать себя, то дайте мнѣ поцѣловать васъ сейчасъ-же.

— Не только сейчасъ, но я и совсѣмъ не дамъ.

— Я вѣдь говорю такъ, чтобы, не терять времени.

— Вы значитъ торопитесь.

— Самымъ ужаснымъ образомъ.

— Зачѣмъ вы торопитесь?

— Затѣмъ, чтобы поцѣловать второй разъ.

— Ну хорошо, я согласна. Но предупреждаю, что вамъ долго придется ждать втораго.

Поцѣлуй продолжался такъ долго, что Пикарде пришлось оттолкнуть.

— Отлично, сказалъ съ удовольствіемъ артистъ. Теперь, если мнѣ позволятъ поцѣловать во второй разъ, я разскажу хорошую новость.

— Скажите сначала новость.

— Я хочу прежде получить за нее плату.

Мадемуазель Тюрлютютю была такъ-же любопытна, какъ мила. Она подставила щеку.

— Получайте, сказала она.

Пикарде такъ долго получалъ свою плату, что его понадобилось снова оттолкнуть, но влюбленный взялъ свои предосторожности и крѣпко держалъ руками хорошенькую головку.

— Вы однако очень медленно получаете вашу плату, сказала молодая дѣвушка, стараясь освободиться.

— Я считалъ деньги, отвѣчалъ влюбленный, выпуская наконецъ дѣвушку, щеки которой приняли цвѣтъ вишни. Вотъ моя новость.

— Это не дурно!

— Еще одно слово и я потребую вторичной уплаты.

— Ну! нѣтъ, тюрлютютю! и на этотъ разъ совершенно серьезно, слышите-ли, господинъ Пикарде, закричала молодая дѣвушка; если вы человѣкъ честный, вы должны говорить.

— Какъ! развѣ я не честный человѣкъ?

— Конечно! когда плата взята впередъ, то надо исполнять обѣщанное…

— Развѣ я… дѣйствительно… получилъ плату… мнѣ кажется, что нѣтъ.

— Если вы не будете говорить, я велю Санситифу укусить васъ, закричала дѣвушка которую, любопытство приводило въ азартъ.

— Въ такомъ случаѣ, я, нечего дѣлать, говорю. Представьте себѣ, я видѣлъ сегодня, что на бульварѣ Сенъ-Дени отдается въ наемъ прелестный маленькій магазинъ, на верху есть небольшое помѣщеніе, настоящее маленькое гнѣздышко.

— Для чего вы это говорите? спросила Тюрлютютю, которая съ удивленіемъ смотрѣла на актера.

— Но я хочу помѣстить туда одну мою знакомую хорошенькую цвѣточницу, которая, я надѣюсь, будетъ называться мадамъ Пикарде.

Молодая дѣвушка расхохоталась.

— Развѣ вы отказываетесь быть моей женою? спросилъ актеръ, мгновенно поблѣднѣвъ.

— Нѣтъ мой другъ, но я смѣюсь вашей идеѣ мечтать о магазинѣ на бульварѣ, когда у насъ обоихъ нѣтъ и двухъ су.

— Но у меня есть двадцать тысячъ франковъ.

Тюрлютютю была поражена. Она подумала, что ея Пикарде сходитъ съ ума. При извѣстіи о двадцати тысячахъ она могла только сказать:

— Заработанныхъ вашимъ талантомъ?

— О, конечно нѣтъ! Нашъ театръ теперь такъ плохо идетъ, что директоръ, недовольный тѣмъ, что совсѣмъ не платитъ мнѣ, сказалъ вчера, что еще уменьшитъ жалованье.

— Но эти деньги?

— Достались мнѣ въ наслѣдство отъ крестной матери. Это сюрпризъ, который я берегъ до послѣдней минуты.

— О, Боже мой! могла только повторять цвѣточница, не находя отъ радости другихъ словъ.

— Теперь, моя милая Тютю, какъ вы находите, совсѣмъ ли я былъ сумасшедшимъ, когда говорилъ о магазинѣ на бульварѣ?

Тюрлютютю была такъ удивлена этимъ неожиданнымъ счастіемъ, что даже не замѣчала, какъ Пикарде уже минутъ десять цѣловалъ ее.

— Когда же свадьба? спросилъ онъ наконецъ, переводя духъ.

— Пусть мой другъ, Синій-Красавецъ, самъ назначитъ время, сказала молодая дѣвушка, потому что въ этотъ день онъ замѣнитъ мнѣ отца.

— Да, назначьте время, вскричалъ актеръ.

Слѣпой молча слушалъ прелестную болтовню влюбленныхъ; но услышавъ, что ему сказали, онъ опустилъ голову.

— Нѣтъ, мои дорогіе, сказалъ онъ, не разсчитывайте на меня, потому что я уѣзжаю.

— Уѣзжаете! оставляете насъ! вскричала Тюрлютютю огорченнымъ голосомъ.

— Такъ надо.

— Но это невозможно!

— Мои милые дѣти, сказалъ Синій Красавецъ, женитесь, женитесь скорѣе. Это, можетъ быть, отвратитъ опасность, угрожающую одному изъ васъ.

— Опасность! одному изъ насъ! прошептали удивленные молодые людино кому же изъ насъ она угрожаетъ?

Слѣпой снова покачалъ головою.

— Для вашего спокойствія я не могу этого сказать.

— Но мы никогда никому не дѣлали зла. Почему у насъ могутъ быть враги? спросила Тюрлютютю, которая невольно прижималась къ своему жениху, точно прося у него защиты отъ этой неизвѣстной опасности.

— Да, кто можетъ желать намъ дурнаго? сказалъ Пикарде.

Прежде чѣмъ слѣпой успѣлъ отвѣтить на этотъ вопросъ, въ коридорѣ сильно хлопнули дверью, которая вела въ комнату Боба.

Потомъ раздались поспѣшные шаги двухъ человѣкъ, прошедшихъ мимо комнаты цвѣточницы.

Сидя у дверей, Санситифъ глухо заворчалъ при ихъ проходѣ, точно чувствуя опасность.

— Вы меня спрашивали, кто ваши враги? сказалъ слѣпой; вотъ двое изъ нихъ.

ГЛАВА V.

Проходя мимо мансарды, гдѣ шумъ ихъ шаговъ распространилъ ужасъ, Бобъ и Камбурнакъ отправлялись къ Шиффардъ, чтобы составить тамъ мрачный заговоръ, который долженъ былъ погубить герцогиню де-Вальдьёзъ.

Чѣмъ могли проекты этихъ негодяевъ, которые, казалось, угрожали только этой знатной дамѣ, погубить счастіе двухъ невинныхъ влюбленныхъ? Одинъ Синій Красавецъ могъ отвѣтить на это, потому что изъ своей комнаты, гдѣ онъ цѣлые дни сидѣлъ совершенно неподвижно, онъ могъ слышать черезъ тонкую перегородку все, что замышляли Камбурнакъ и Бобъ.

Нашъ разсказъ покажетъ, были-ли справедливы опасенія слѣпаго.

Теперь же мы послѣдуемъ за Камбурнакомъ и Бобомъ къ куртизанкѣ.

Измѣнившійся съ головы до ногъ, какъ по одеждѣ, такъ и по манерамъ, Камбурнакъ шелъ немножко впереди Боба, который иронически разсматривалъ его. Думая о томъ, какъ умно воспользовался бывшій пьяница его уроками, Бобъ говорилъ себѣ, что такія способности могли сдѣлаться опасными для него самаго; его воспитанникъ могъ сдѣлаться недовольнымъ второстепенной ролью, которая ему предназначалась, и пожелать воспользоваться самому всѣми выгодами вмѣсто тѣхъ, которые думали сдѣлать изъ него простое орудіе для достиженія ихъ цѣлей.

Въ виду подобной перспективы, Бобъ уже начиналъ думать объ энергическихъ средствахъ.

— Если онъ не будетъ мягокъ, какъ воскъ, думалъ Бобъ, то мнѣ очень жаль, что такой красивый малый умретъ, недѣли черезъ двѣ, отъ неизлѣчимой болѣзни.

Потомъ онъ прибавилъ, вздыхая:

— Я буду очень грустить о немъ, такъ какъ онъ дѣлаетъ мнѣ честь.

Негодяи стоили одинъ другаго. Потому что Камбурнакъ, въ это же самое время, думалъ слѣдующее:

— Онъ еще не сказалъ настоящей суммы всего дѣла, но если оно, дѣйствительно, такъ хорошо, какъ говоритъ этотъ дорогой Бобъ, то онъ будетъ для меня очень стѣснителенъ во время раздѣла.

Въ такихъ взаимно дружескихъ размышленіяхъ они дошли до дверей Шиффардъ.

Прежде чѣмъ позвонить, Бобъ остановилъ своего товарища.

— Ты знаешь, какъ ты долженъ себя держать съ особой, которую мы сейчасъ увидимъ!

— Что, она хороша?

— Восхитительна, но не давай ей увлечь себя.

— Я надѣюсь, что теперь не повторится опять давнишняя исторія, когда ты меня привелъ, кажется, только для того, чтобы запереть одного въ комнатѣ на цѣлые полчаса и потомъ увести, не показавъ ни кончика носа этой принцессы.

— Ну! надо же позволить людямъ быть немного осторожными. Я сказалъ этой женщинѣ, что для успѣха задуманнаго нами дѣла необходимо участіе третьяго лица. Прежде чѣмъ принять тебя въ сообщники, она хотѣла поглядѣть на тебя и пока ты прогуливался по комнатѣ, она смотрѣла на тебя изъ другой комнаты черезъ большое стекло, скрытое цвѣтами.

— И я ей понравился?

Бобъ зналъ тщеславіе Камбурнака и рѣшился пріятно пощекотать его самолюбіе.

— Я не знаю, понравился-ли ты ей, но, увидавъ тебя, она вскричала: «какой красивый мужчина!»

Въ эту минуту Пелюшъ открылъ дверь. Вѣроятно, онъ уже получилъ приказаніе на счетъ прибывшихъ, потому что онъ сейчасъ же проводилъ ихъ въ будуаръ, окна котораго выходили въ садъ отеля Вальдьёзъ.

Шиффардъ ждала ихъ тамъ.

— А! сказала она, ты аккуратенъ, Бобъ.

Я привелъ человѣка, о которомъ я говорилъ утромъ.

Камбурнакъ поклонился, не будучи въ состояніи произнести ни слова. На этого человѣка красота блондинки мгновенно произвела свое неотразимое впечатлѣніе. Прежде чѣмъ она успѣла заговорить, Камбурнакъ былъ уже ея покорнымъ рабомъ.

Бобъ, представляя своего сообщника, увидѣлъ впечатлѣніе, произведенное на него красавицей. Предчувствіе опасности мелькнуло у него въ головѣ.

— Чортъ возьми! подумалъ онъ про себя, если этотъ дуракъ влюбится, то дѣло запутается для меня.

Онъ говорилъ такъ, разсчитавъ, что если Камбурнакъ попадетъ подъ власть этой женщины, то можетъ случиться, что оба сообщника обратятся противъ него же.

Шиффардъ встала и вынула изъ стола запечатанный пакетъ.

Потомъ она снова сѣла и сказала, указывая на кресло:

— Садитесь, Камбурнакъ, сопровождая эти слова такой улыбкой, которая еще болѣе воспламенила влюбленнаго, а ты Бобъ, продолжала она, стань у этого столика.

Лакей повиновался и подошелъ къ столу, на который куртизанка положила запечатанный пакетъ.

— Ты видишь этотъ конвертъ, сказала куртизанка, въ немъ сто тысячъ франковъ, которыя ты просилъ за тайну герцогини.

Бобъ протянулъ руку.

— Погоди, мой милый. Прежде чѣмъ получить плату, надо сдать товаръ. Положивъ деньги у тебя передъ глазами, я увѣрена, что придамъ тебѣ краснорѣчіе. Теперь я слушаю это открытіе, которое доставитъ намъ милліоны Вальдьёзовъ.

При словахъ «милліоны», Камбурнакъ широко раскрылъ глаза отъ удивленія. Впродолженіи трехъ недѣль, употребленныхъ Бобомъ на его пересозданіе, Камбурнакъ узналъ, что онъ долженъ былъ играть смѣлую роль, но, какъ мы уже сказали, онъ не зналъ, что ея результатъ, въ случаѣ успѣха, долженъ былъ выразиться въ милліонахъ. Въ своемъ воображеніи, онъ не шелъ далѣе пятидесяти тысячъ франковъ.

— Милліоны! вскричалъ онъ, но на милліоны можно все купить!

И его взглядъ остановился на куртизанкѣ.

— Да, все, спокойно сказала послѣдняя, смотря ему прямо въ лице.

Потомъ она обернулась къ Бобу.

— Ну, говори же, тебя слушаютъ.

Англичанинъ улыбнулся и сказалъ:

— Тайна стоитъ дорого, пока она еще не разсказана, когда.же это сдѣлано, то она немного стоитъ.

— Что ты хочешь сказать?

— То, что вы слишкомъ умны, чтобы не понять, что прежде чѣмъ говорить, я хочу предложить условія дѣлежа.

— Ты правъ. Во сколько считаешь ты состояніе Вальдьёзовъ?

— Пять милліоновъ.

— Въ такомъ случаѣ, половина мнѣ и вамъ по четверти.

Бобъ сдѣлалъ гримасу.

— Это очень мало, сказалъ Бобъ, я думаю, что лучше дѣлить поровну. Потому что вы, прежде всего, хотите отмстить герцогинѣ. Поэтому, вы не должны дорожить нѣсколькими сотнями тысячъ, которыми воспользуются два добрыхъ малыхъ, которые будутъ работать для васъ.

Шиффардъ подумала.

— Одинъ вопросъ, Бобъ. Когда я торговала у тебя тайну герцогини, ты сказалъ мнѣ, что эксплуатировать ее можетъ только мужчина.

— Да, и этимъ человѣкомъ будетъ Камбурнакъ.

— Въ такомъ случаѣ, для чего просить у меня сто тысячъ и предлагать мнѣ раздѣлить съ вами барышъ, когда вы вдвоемъ могли бы воспользоваться ею?

— Намъ нужны деньги на первые расходы, и поэтому я постарался заинтересовать васъ въ этомъ дѣлѣ.

— Значитъ, я даю деньги на ваше предпріятіе?

— Да. Но я думаю даже, что намъ, кромѣ того, понадобится въ этомъ дѣлѣ помощь женщины.

— Каково будетъ тогда мое дѣло?

— О! самая бездѣлица!

— И эта бездѣлица состоитъ въ томъ, чтобы…

— Соблазнить одного нотаріуса.

— Ты называешь это бездѣлицей!

— Вы такъ прекрасны!

— А чего надо будетъ отъ него добиться?

Бобъ колебался.

— Вы, вѣроятно, опять скажете, что и это не бездѣлица.

— А! должно быть, что-нибудь хорошее?

— Нѣтъ и не то.

— Но что же такое, наконецъ?

— Одинъ фальшивый документъ.

Шиффардъ расхохоталась.

— Бѣдный Мадоре! вскричала она.

Потомъ она прибавила спокойно:

— Хорошо, я согласна. Ты можешь на меня разсчитывать. Въ случаѣ нужды, я беру на себя довести его до галеръ.

Камбурнакъ слышалъ весь разговоръ, не понявъ изъ него почти ничего. У него была только одна мысль: обладать этой женщиной, которую онъ видѣлъ передъ собою. Но его звѣрская грубость, примѣры которой мы видѣли относительно Тюрлютютю, исчезла, уступивъ мѣсто страсти, которая парализовала въ немъ всѣ его грубые инстинкты.

Дикое животное было укрощено.

Услышавъ, какъ куртизанка говорила, что доведетъ нотаріуса до галеръ, влюбленный негодяй не могъ удержаться, чтобы не сказать глупой фразы:

— Кого вы не доведете до галеръ?

— Вы очень любезны, Камбурнакъ, сказала Шиффардъ съ улыбкой, которая соблазнила бы святаго.

Въ тоже время она подумала:

— Хорошо! вотъ еще одинъ, который, если я захочу, станетъ ходить на головѣ.

Бобъ посмотрѣлъ всѣ-ли двери заперты, потомъ вернулся на свое мѣсто и сказалъ, обращаясь къ Шиффардъ:

— Теперь, если вы желаете, я готовъ разсказать мою исторію.

— Мы слушаемъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Бобъ говорилъ цѣлый часъ.

— Наконецъ-то я ее поймала, эту жеманную куклу! вскричала обрадованная куртизанка, когда лакей замолчалъ.

— Когда же мы начнемъ? спросилъ Бобъ.

— Я готова котъ сейчасъ, если-бъ я знала, гдѣ найти герцогиню.

— У меня есть средство свести васъ съ нею, сказалъ Бобъ. Въ десять часовъ она должна быть въ саду, чтобы отдать мнѣ небольшую сумму.

— Я займу твое мѣсто;

— Вотъ ключъ отъ сада, выходящаго въ переулокъ. Подите и подождите ее.

Красавица схватила ключъ.

— Хорошо, сказала она, смотрите въ это окно и не теряйте сада ни на минуту изъ виду. Если вы увидите, что во время разговора я уроню платокъ, то это будетъ знакомъ, что вы должны сейчасъ же начать дѣйствовать.

— Хорошо, сказалъ Бобъ.

Шиффардъ бросилась къ потайной лѣстницѣ, которая вела къ выходу въ переулокъ.

Оставшіеся погасили свѣчи и стали у окна.

Луна освѣщала садъ.

Они увидѣли какъ ихъ сообщница спряталась въ тѣнь кустовъ.

При первомъ ударѣ часовъ отеля, бившихъ десять, на порогѣ дома показалась тѣнь.

Это была герцогиня, шедшая къ кустамъ, гдѣ она думала найти Боба.

Въ отелѣ все было спокойно.

Одно, слабо освѣщенное окно, указывало комнату герцога. Прислуга, жившая въ пристройкахъ, не могла ничего видѣть.

Хотя герцогиня и была увѣрена., что за нею никто не слѣдитъ, тѣмъ не менѣе она выбирала темныя аллеи, куда не проникалъ лунный свѣтъ. Она шла медленно и спокойно, не подозрѣвая, что за кустами, на обыкновенномъ мѣстѣ свиданій съ Бобомъ, ее ждалъ смертельный врагъ.

Пройдя послѣднюю аллею, она вдругъ очутилась носъ къ носу съ прекрасной грѣшницей.

— Здравствуй, моя милая Клара, сказала куртизанка.

Увидя себя во власти той, которую она такъ недавно оскорбила, герцогиня должна была бы стараться убѣжать или звать на помощь, но она не сдѣлала ничего подобнаго, напротивъ того, ея голосъ не выражалъ даже ни малѣйшаго удивленія отъ этой неожиданной встрѣчи, когда она спокойно отвѣчала:

— Какъ кажется, вы исполняете порученія моего бывшаго лакея, такъ какъ онъ прислалъ васъ вмѣсто себя.

Куртизанка разсчитывавшая на эффектъ своего неожиданнаго появленія, была раздражена презрительной холодностью герцогини.

— А! моя милая! сказала она, кажется герцогская корона отшибла у тебя память? Потому что ты второй разъ не узнаешь своей бывшей подруги.

Не возможно передать какимъ презрительнымъ тономъ герцогиня спросила:

— Васъ кажется зовутъ, если я не ошибаюсь, Шиффардъ.

— Да.

— Какое же отношеніе можетъ существовать между вами, развратной женщиной и мною?

Герцогиня отважно повторила свое оскорбленіе, не безопасно какъ преждѣ, въ народѣ, а въ тѣни сада, глазъ на глазъ со смѣлымъ и рѣшительнымъ созданіемъ, которое она какъ бы презирала.

Точно также какъ и ихъ красота, характеры этихъ двухъ женщинъ были совершенно различны.

Одна была вспыльчива и способна на преступленіе среди бѣлаго дня. Другая — холодная и спокойная, — отличалась той отвагой, которая не ищетъ опасности, но всегда лицемъ къ лицу встрѣчаетъ ее.

Услышавъ это новое оскорбленіе, куртизанка схватила герцогиню за руку и вскричала, задыхаясь отъ злобы.

— Хорошо! пожалуй, я развратная женщина. Но слушай, чего хочетъ эта развратница.

Знатная дама сохранила все презрѣніе, которое выводило изъ себя ея противницу.

— О! не кричите такъ громко, сказала она смѣясь, вы привлечете сюда какого нибудь Лакея, которому я буду принуждена приказать вытолкать васъ вонъ, что меня очень огорчитъ, такъ какъ, признаюсь, вы меня очень забавляете.

— И ты увѣрена, что будешь долго забавляться? спросила Шиффардъ, къ которой возвратилось все ея хладнокровіе, при мысли что герцогиня была въ ея власти.

Вмѣсто того, чтобы отвѣчать на вопросъ, герцогиня продолжала сухимъ тономъ:

— Я даже не желаю знать какимъ образомъ я встрѣчаю васъ у себя, вмѣсто лакея, которому я подаю милостыню. Одну минуту вы забавляли меня, но какъ этотъ разговоръ ни забавенъ, я все-таки желаю знать, чего вы отъ меня просите?

— Я не прошу, я требую.

— Все равно, говорите-же наконецъ.

— Я хочу, чтобы вознагражденіе за оскорбленіе, полученное мною отъ тебя, было также публично, какъ и само оскорбленіе. Я требую, слышишь ли ты, я требую, чтобъ ту, которую ты назвала «дрянью», видѣли завтра, катающейся съ тобою въ твоемъ экипажѣ.

— А если я откажу?

— Тогда я поищу кое-что въ твоей жизни и порастреплю твою герцогскую корону.

Въ свою очередь, герцогиня подошла къ Шиффардъ и голосомъ, въ которомъ дрожала скрытая злоба, она сказала:

Что ты можешь разсказать? Что ты знала герцогиню Вальдьёзъ бывшую простой работницей, также какъ и ты? Но это, общее для насъ прошедшее, падетъ на тебя-же къ твоему стыду. Изъ двухъ женщинъ начавшихъ одинаково, станутъ презирать ту, которая прославилась своей скандальной жизнью и будутъ уважать ту, безукоризненное поведеніе которой довело ее до герцогскаго титула.

Куртизанка насмѣшливо расхохоталась.

Этотъ смѣхъ нѣсколько обезпокоилъ герцогиню.

— А! моя бѣдная Клара, неужели ты считаешь меня на столько дурой, что я способна сдѣлать такую ошибку, выставивъ на смѣхъ самою себя? Нѣтъ, моя крошка. Неужели ты думаешь, что изъ твоего прошлаго я выберу только то, что заставитъ твоихъ почитателей еще громче славить твои добродѣтели?

— Я не боюсь тебя, Шиффардъ, сказала герцогиня.

Прежде чѣмъ отвѣчать, куртизанка кинула взглядъ на неосвѣщенное окно своего будуара. Она увидала своихъ сообщниковъ, ждавшихъ условленнаго сигнала.

Ея противница не замѣтила этого взгляда.

— Да, я не боюсь тебя, повторила она.

— Память можетъ быть измѣнила тебѣ? Между герцогиней и работницей, есть еще два года твоей жизни.

— Какія.

— Два года твоего перваго замужества.

Герцогиня Вальдьёзъ хотѣла отвѣчать, но Шиффардъ не дала ей времени.

— Да, я знаю, что ты хочешь сказать, твоя репутація какъ жены, безукоризненна, никакая сплетня не можетъ коснуться твоего прошлаго. Однимъ словомъ, ты гордишься этими двумя годами, окончившимися ужаснымъ пожаромъ, изъ котораго спасли одну тебя, тогда какъ твой мужъ погибъ въ пламени! Не такъ-ли, моя милая?

— Да, ужасное несчастіе закончило нашъ счастливый союзъ, сказала герцогиня голосомъ, дрожаніе котораго она напрасно старалась побѣдить.

— Ну! во имя этихъ двухъ лѣтъ, которые кажутся тебѣ недоступными для клеветы, я спрашиваю тебя, согласна-ли ты взять меня завтра въ твою коляску?

Знатная дама колебалась одну минуту.

— Нѣтъ, сухо сказала она.

— Подумай еще, сказала куртизанка, державшая въ рукахъ платокъ.

Герцогиня, казалось, была въ нерѣшимости, но это продолжалось одно мгновеніе, потому что она рѣшительно повторила.

— Нѣтъ, нѣтъ.

Шиффардъ уронила платокъ.

— Видишь ты этотъ платокъ, сказала она герцогинѣ, онъ заключалъ для тебя миръ или войну. Ты выбрала войну, пусть-же она будетъ ужасна и безпощадна.

— Пожалуй! война — такъ война.

— Я хотѣла предупредить тебя, Клара, потому что я, которая не вѣрю въ твои добродѣтели, я знаю, что ты врагъ достойный меня. Поэтому съ сегодняшняго же дня, будь осторожна, моя милая, потому что въ борьбѣ, которая тебѣ предстоитъ, погибнетъ и твоя репутація и. герцогская корона и милліоны.

При этой угрозѣ, герцогиня приблизилась къ куртизанкѣ. ни

— И такъ, сказала она, это борьба безъ пощады?

— Да, и безъ состраданія.

— Ты увѣрена въ своемъ торжествѣ?

— Да, увѣрена.

— Въ такомъ случаѣ, голубушка, ты не воспользуешься имъ, потому что я убью тебя.

Говоря это, герцогиня приставила ко лбу, своей соперницы пистолетъ, который она внезапно вынула изъ кармана.

Почувствовавъ холодъ оружія, Шиффардъ даже не пошевелилась.

— Дура! сказала она.

— Не отвѣчая на это оскорбленіе, герцогиня продолжала:

— Я уже давно ношу съ собой оружіе, изъ боязни нѣкоторыхъ угрозъ Боба. Теперь ночь, я нашла тебя у себя и убью. Завтра, когда придетъ полиція, я скажу, что выстрѣлила въ простую воровку. Ты слишкомъ рано радовалась побѣдѣ.

Все это было произнесено твердымъ тономъ, выражающимъ рѣшимость.

— Дура, повторила еще разъ куртизанка. Ну, Клара, стрѣляй же. Въ свою очередь, я скажу, что не боюсь тебя.

Герцогиня, при видѣ увѣренности своего врага, угадала, что убійство не избавитъ ее отъ опасности.

Куртизанка замѣтила ея колебаніе и расхохоталась.

— А что, герцогиня, сказала она, какъ ты думаешь, были бы удивлены считающіе тебя ангеломъ доброты и невинности, еслибъ они увидали тебя въ настоящую минуту?

Потомъ она отвела рукою дуло пистолета.

— Полно, крошка, спрячь твою игрушку. Убійство не спасетъ тебя. Къ несчастью, я не одна.

При этихъ словахъ герцогиня вздрогнула.

— Ты не одна?

— Нѣтъ, есть еще другіе.

— Ты лжешь.

— Оглянись и посмотри.

Въ самомъ дѣлѣ, на терасѣ отеля стоялъ лакей, который, казалось, собирался войти въ садъ.

— Этотъ человѣкъ ищетъ тебя, шепнула Шиффардъ, онъ несетъ тебѣ вѣсть о томъ, что опасность близка.

Чтобы помѣшать замѣтить, что она была не одна, знатная дама побѣжала на встрѣчу лакею.

— Что вамъ надо, Поль.

— Сейчасъ принесли письмо герцогинѣ, сказалъ онъ, низко кланяясь и подавая на серебряномъ блюдѣ записку.

Дотронувшись до этой бумаги, герцогиня Вальдьёзъ вздрогнула.

Лакей приблизилъ къ ней, бывшій у него въ рукахъ, фонарь.

Герцогиня развернула письмо и прочитала:

«Маркизъ Рауль Де-Гаржинъ спрашиваетъ, въ которомъ часу онъ можетъ явиться къ герцогинѣ Вальдьёзъ».

Клара была блѣднѣе смерти, но она съумѣла скрыть отъ лакея свое волненіе и сказала совершенно спокойнымъ голосомъ:

— Пусть подождутъ. Зажгите огонь въ будуарѣ, я напишу отвѣтъ.

Лакей ушелъ.

Оставшись одна, герцогиня съ ужасомъ прошептала:

— Я погибла! Надо уступить безумному желанію Шиффардъ.

Она побѣжала къ тому мѣсту, гдѣ оставила куртизанку, чтобы сказать, что возьметъ ее завтра съ собою кататься.

Ея непріятельница исчезла.

*  *  *

Подъ кроткой наружностью герцогини скрывался твердый и энергическій характеръ.

Къ ней скоро вернулось ея хладнокровіе, такъ что когда она вошла въ будуаръ, гдѣ лакей зажигалъ огонь, никто не могъ бы угадать по ея лицу мученія, терзавшаго ее.

— Кто принесъ эту записку? спросила она самымъ спокойнымъ голосомъ.

— Лакей.

— Онъ сказалъ, кто его прислалъ?

— Нѣтъ, онъ только просилъ сказать, что ждетъ отвѣта.

Герцогинѣ мелькнула надежда. Со времени своего замужества, она смѣнила всю прислугу, знавшую маркиза. Но вся новая прислуга, если и не видала маркиза въ лице, то, тѣмъ не менѣе, знала исторію его страннаго исчезновенія и могла быть удивлена, если бы было произнесено имя маркиза.

Значитъ, это имя не было сказано.

Предосторожности, употребленныя для того, чтобы скрыть отъ кого было посланіе, возбудили вниманіе герцогини. Такая неоткрытая атака заставила ее подумать, что можетъ быть еще можно уговориться съ врагами и она хотѣла попытаться спасти себя,!

— Приведите сюда подателя письма, сказала она, дѣлая видъ, что пишетъ отвѣтъ.

Минуту спустя, въ дверь тихо постучались.

Войдите, сказала герцогиня, которая сидѣла передъ письменнымъ столомъ спиною къ вошедшему.

Въ будуаръ кто-то вошелъ и сталъ у дверей.

Герцогиня надѣялась, что посланный подойдетъ къ ней и что съ перваго взгляда она уничтожитъ его дерзость. Вошедшій разстроилъ ея планъ.

— Кто далъ вамъ это письмо? спросила герцогиня, не оборачиваясь.

— Маркизъ Де-Гаржинъ, мой баринъ. При звукахъ этого знакомаго голоса она вздрогнула и быстро обернулась.

Спокойный и неподвижный, въ почтительной позѣ лакея хорошаго дома, у дверей стоялъ почтенный Бобъ.

Озадаченная герцогиня поглядѣла на него, съ минуту, потомъ бросилась къ нему.

— Негодяй! вскричала она.

— If you please? съ самымъ удивленнымъ видомъ сказалъ Бобъ.

— Ты смѣешь говорить, что пришелъ отъ своего барина, маркиза Де-Гаржинъ?

— О! сказалъ англичанинъ, развѣ я не служу у господина маркиза.

— Но ты очень хорошо знаешь, что это невозможно!

Бобъ взглянулъ ей въ глаза.

— Почему? сказалъ онъ.

— Но потому, что ты также хорошо, какъ и я, знаешь, что онъ…

Она не договорила, потому что англичанинъ перебилъ ее, чтобы добавить…

--… что онъ исчезъ, да, я это знаю. Но-омъ вернулся изъ путешествія, которое предпринялъ, не сказавъ никому ни слова, и вернувшись, снова взялъ меня къ себѣ.

— Ты лжешь.

— Онъ послалъ меня къ вамъ, герцогиня, чтобы просить для себя свиданія.

— Ты лжешь, говорю я тебѣ.

Но Бобъ, не обращая вниманія на эти слова, продолжалъ своимъ спокойнымъ голосомъ.

— Потому что прежде чѣмъ вернуться въ отель Вальдьёзъ, маркизъ желаетъ знать, какое мѣсто будетъ онъ занимать здѣсь, послѣ недавняго брака его дяди.

Опрокинувшись въ кресло, герцогиня съ ужасомъ смотрѣла на этого человѣка.

Вдругъ ей мелькнула надежда.

— Слушай, сказала она, что ты хочешь за то, чтобы отказаться отъ своего плана? Довольно будетъ тебѣ двадцати тысячъ франковъ?

— If you please?

— Пятьдесятъ?

— If you please?

— Сто тысячъ?

Бобъ, улыбаясь, покачалъ головою.

— Я потеряю, сказалъ онъ.

При этомъ отвѣтѣ знатная дама почувствовала себя совершенно погибшей. Она поняла, что нападавшіе на нее не удовлетворятся частью ея богатства, а что они хотѣли взять его все. Какъ сказала Шиффардъ, это была борьба безъ пощады, въ которой можно было потерять и богатство, и титулъ, и положеніе въ свѣтѣ.

Но читатель знаетъ, что герцогиня была женщина отважная.

Она выпрямилась и подошла къ лакею со сверкающими отъ гнѣва глазами.

— Выйди вонъ, негодяй, сказала она.

Бобъ такъ Не приготовился къ этому внезапному гнѣву, что немного вышелъ изъ своего хладнокровія.

— If you please?

— Да, убирайся, и скажи своимъ сообщникамъ, чтобы они не надѣялись найти во мнѣ покорную жертву, которая уступитъ безъ борьбы.

Бобъ пришелъ въ себя и спокойно сказалъ:

— Герцогиня забываетъ дать мнѣ отвѣтъ на письмо, которое я имѣлъ честь передать ей.

— Пусть маркизъ придетъ завтра, сказала она рѣшительнымъ тономъ.

— Въ которомъ часу?

— Въ полдень. А теперь, убирайся скорѣе.

Бобъ направился въ двери, открылъ ее, но въ эту минуту въ его головѣ мелькнуло одно воспоминаніе. Онъ вспомнилъ, что любовь, внушенная Камбурнаку куртизанкой, могла со временемъ соединить его сообщниковъ противъ него; поэтому, на порогѣ двери, онъ обернулся и сказалъ:

— Не позволитъ-ли мнѣ герцогиня напомнить ей одну пословицу?

Гнѣвъ герцогини не заглушилъ въ ней благоразумія.

— Какую пословицу?

— Ту, что «съ небомъ можно примириться». Если бы, напримѣръ, герцогиня сказала себѣ: «Вотъ этотъ Бобъ малый скромный и простой, и я могу вдругъ доставить ему небольшое состояніе», тогда, можетъ быть, Бобъ перешелъ бы на сторону герцогини и постарался бы восторжествовать надъ другими.

— И такъ, ты продалъ мою тайну нѣсколькимъ?

— О!, они немного стоятъ эти двое, сказалъ англичанинъ съ презрительной улыбкой.

— А что ты называешь маленькимъ состояніемъ?

— Герцогиня позволитъ мнѣ быть откровеннымъ?

— Да, говори.

— Они предлагаютъ мнѣ треть достоянія герцогини.

— А ты хочешь?

— Если мнѣ достанется половина, я буду вполнѣ доволенъ.

Герцогиня показала ему на дверь и сказала тономъ глубочайшаго презрѣнія:

— Выйди вонъ, у тебя нѣтъ даже обыкновеннаго благородства мошенниковъ, которые, не измѣняютъ другъ другу. Ни они, ни ты не получите ни малѣйшей части изъ состоянія, о которомъ вы мечтаете;

— Это ваше послѣднее слово! сухо сказалъ негодяй, раздраженный своей ошибкой.

— Я жду васъ завтра.

— Пожалуй! Въ полдень мой господинъ будетъ имѣть честь явиться къ герцогинѣ.

Сказавъ это, онъ вышелъ.

— Я васъ уничтожу всѣхъ троихъ, закричала герцогиня ему вслѣдъ.

При этихъ словахъ, англичанинъ вернулся назадъ и, глядя съ ненавистью на герцогиню, сказалъ угрожающимъ голосомъ:

Вы были на столько неблагоразумны, что оттолкнули Боба, когда онъ самъ приходилъ къ вамъ, хорошо! Съ этого дня онъ будетъ самымъ непримиримымъ вашимъ врагомъ. Вы говорите, что уничтожите насъ, это возможно, потому что вы опасный противникъ. Но не забывайте, что месть Боба переживетъ его и что онъ съумѣетъ послѣ своей смерти направить противъ васъ другихъ, которые погубятъ васъ, потому что эти послѣдніе, будутъ имѣть на это право.

На этотъ разъ лакей вышелъ. Если бы онъ обернулся, то увидѣлъ бы, что при его послѣднихъ словахъ герцогиня упала въ кресло.

Выйдя изъ отеля Вальдьёзъ, Бобъ, въ двадцати шагахъ, встрѣтилъ Камбурнака, ждавшаго его.

— Ну, спросилъ послѣдній.

— Надо играть осторожно, если мы хотимъ выиграть милліоны.

— Ты увидишь меня за дѣломъ.

— Завтра въ полдень ты, выступаешь на сцену.

— Я клянусь, что Шиффардъ будетъ довольна мною, неблагоразумно вскричалъ Камбурнакъ.

При этомъ восклицаніи, Бобъ остановился и взглянулъ на него.

— А! сказалъ онъ, она у тебя, кажется, не выходитъ изъ головы?

— Я сдѣлаю для нея все, что она захочетъ.

Не отвѣчая ни слова, Бобъ пошелъ дальше, поглаживая свои рыжія бакенбарды, что у него было знакомъ сильной озабоченности.

Если бы Камбурнакъ могъ читать мысли своего друга, то едва-ли бы онъ остался ими доволенъ.

Завтра, думалъ Бобъ, я пущу его въ дѣло; надо дать ему недѣлю, чтобы посмотрѣть, какъ онъ примется за свою роль; если въ этотъ срокъ онъ окажетъ поползновеніе перейти на сторону этой одалиски, то я избавлю его отъ заботы о старости.

Въ это время они дошли до дома, гдѣ, несмотря на поздній часъ, ихъ ждала Шиффардъ.

— Ну, что? поспѣшно спросила она.

Камень пущенъ, но, понятное дѣло, что герцогиня употребитъ все, чтобы отдѣлаться отъ него.

— Тѣмъ лучше! Это насъ больше развлечетъ! вскричала Шиффардъ.

Потомъ она отпустила своихъ сообщниковъ, которые вернулись въ сѣои мансарды.

Между тѣмъ, въ это самое время, счастливая Тюрлютютю спала и ей снился магазинъ на бульварѣ, гдѣ она жила, сдѣлавшись мадамъ Пикарде.

Проходя мимо двери цвѣточницы, Бобъ остановился въ раздумьи.

— Я, вѣроятно, плохо искалъ, сказалъ онъ, при первомъ случаѣ я начну снова.

Въ эту минуту изъ за двери раздалось ворчанье. Это Санситифъ исполнялъ свою должность усерднаго сторожа.

ГЛАВА VI.

Для ясности разсказа намъ необходимо ввести читателя въ отель Вальдьёзъ, который мы до сихъ поръ видѣли только снаружи, во время ночныхъ свиданій герцогини съ Бобомъ и Шиффардъ.

Намъ надо вернуться назадъ, чтобы объяснить, что какое былъ нѣкогда герцогъ де-Вальдьёзъ.

Людовикъ-Ренэ Госсекъ герцогъ де-Вальдьёзъ въ лоху нашего разсказа былъ семидесяти двухъ лѣтнимъ старикомъ. — Когда первая революція разорила почти всю знать, герцогу, напротивъ того, нечего было упрекать республику, чтобы она конфисковала хоть злѣйшую часть его состоянія, потому что, задолго до тѣхъ безпорядковъ, онъ былъ уже совершенно разоренъ.

Въ молодости, проведенной при дворѣ Людовика XV, Ренэ де-Вальдьёзъ былъ однимъ изъ знаменитыхъ кутилъ этого беззаботнаго двора, который повторялъ слова своего монарха:

«Послѣ насъ — кончина свѣта».

Какъ не велико было состояніе Вальдьёза, но оно не могло устоять болѣе двадцати лѣтъ противъ его неслыханной расточительности. Карты, оргіи, оперныя актрисы, безумная роскошь и немного плутоватый управляющій, такъ разстроили громадное богатство, что когда подошли болѣе зрѣлыя лѣта и герцогъ захотѣлъ опредѣлить свое состояніе, то оказалось, что у него почти ничего нѣтъ. Лѣса, луга, земли и замки, все было заложено и перезаложено, такъ что за продажей всего имущества, и уплатой долговъ, герцогу оставалось не болѣе двадцати тысячъ экю.

Двадцать тысячъ! что они могли значить для человѣка, котораго безумная роскошь заставляла говорить о немъ и въ городѣ и при дворѣ. Блестящій метеоръ долженъ былъ угаснутъ во мракѣ и нищетѣ.!

Можно еще было обратиться къ великодушію короля; но Людовикъ XV уже умеръ, а репутація кутилы, которую составилъ себѣ раззорившійся герцогъ не могла служить ему рекомендаціей у добродѣтельнаго! Людовика XVI.

Де-Вальдьёзъ понялъ, что долженъ былъ какъ можно скорѣе скрыться изъ общества, оставаться среди котораго ему не позволяло раззореніе, и что для поправленія своихъ средствъ онъ не могъ разсчитывать ни на кого кромѣ себя, потому что, какъ мы уже сказали, зрѣлыя лѣта приближались, и тотъ, который на своемъ вѣку бросилъ столько золота, рисковалъ въ старости остаться безъ куска хлѣба.

Тогда онъ подумалъ о многихъ поколѣніяхъ своихъ предковъ, которые проходили жизнь со шпагой въ рукахъ, сражаясь за честь и славу имени Вальдьёзовъ. При этомъ воспоминаніи, въ кутилѣ заговорила кровь его предковъ и, бросивъ дворъ, онъ принялъ рѣшеніе, достойное дворянина.

Въ это время Америка вела тяжелую войну за независимость. Множество французской рыцарственной и безкорыстной молодежи отправлялось, по примѣру Лафайета предложить свои услуги американцамъ и своею, кровью оросить первыя сѣмена свободы, изъ которыхъ вышли Соединенные Штаты.

Въ эту отдаленную страну и хотѣлъ отправиться герцогъ, чтобы славною смертью загладить свое прошлое.

Въ одиночествѣ, которое наступило для герцога послѣ его раззоренія, только одна рука протянулась къ нему для помощи.

Это была рука его;младшаго брата.

Гастонъ, маркизъ де-Гаржинъ, былъ десятью годами моложе де-Вальдьёза. Насколько старшій братъ былъ беззаботенъ и расточителенъ, на столько-же маркизъ былъ серьезенъ и экономенъ. Различіе жизни братьевъ держало ихъ въ отдаленіи одинъ отъ другаго, но они глубоко любили другъ друга.

Небольшое состояніе, полученное маркизомъ, какъ младшимъ сыномъ, настолько увеличилось въ его рукахъ, что этого состоянія было-бы слишкомъ достаточно для обоихъ братьевъ, еслибы герцогъ согласился жить въ провинціи. Но предложеніе маркиза не было принято братомъ, которому необходима была широкая жизнь, которую онъ надѣялся найти на полѣ битвы.

Въ минуту разлуки обоимъ братьямъ пришла одна и таже мысль. Они подумали о ихъ имени, которое должно было угаснуть, такъ какъ ни тотъ ни другой не были женаты.

— Ты долженъ жениться, маркизъ, сказалъ брату герцогъ де-Вальдьёзъ.

— Но ты, братъ, какъ глава семейства, долженъ подать примѣръ.

— О! я уже старъ, теперь это слишкомъ поздно для меня.

— Вы, герцогъ! но изъ насъ двоихъ вы кажетесь младшимъ.

Дѣйствительно, загорѣлый и огрубѣлый отъ жизни, которую онъ велъ, деревенскій маркизъ, будучи моложе брата десятью годами, тѣмъ не менѣе казался старше его. Благодаря своему высокому росту и гибкости стана. Вальдьёзъ казался человѣкомъ не болѣе тридцати лѣтъ, не смотря на то, что ему было уже тридцать восемь.

— Гастонъ, продолжалъ герцогъ, по возвращеніи я женюсь. Но я могу могибнуть на войнѣ, не дай-же мнѣ уѣхать съ мыслію, что нашъ родъ угаснетъ.

— Ренэ, я обѣщаюсь тебѣ жениться, отвѣчалъ маркизъ.

Послѣ этого обѣщанія, братья обнялись и разстались.

Имъ не суждено было болѣе увидѣться.

Первыя извѣстія о братѣ, Де-Гаржинъ получилъ отъ его товарищей по оружію, вернувшихся изъ Америки, которые разсыпались въ похвалахъ храбрости и подвигамъ бывшаго кутилы. Потомъ извѣстія сдѣлались рѣже, и, наконецъ, совершенно прекратились.

Вѣрный данному слову, Де-Гаржинъ женился, и на слѣдующій годъ у него родился сынъ.

Прошло десять лѣтъ послѣ отъѣзда герцога, когда наконецъ маркизъ получилъ отъ него письмо.

Расточитель, отправившійся въ Америку искать смерти, нашелъ тамъ богатство еще большее чѣмъ то. которое онъ прожилъ. Одна дама, плѣненная еще болѣе его титуломъ, чѣмъ красотою, много пострадавшею отъ трудовъ войны, согласилась на союзъ, дѣлавшій де-Вальдьёза милліонеромъ. Но первымъ условіемъ этого брака было то, что герцогъ никогда не долженъ воз_: вращаться во Францію. Новая герцогиня боялась соблазновъ Парижа, гдѣ, говорила она, ея мужъ былъ слишкомъ извѣстенъ и, чтобы заставить герцога разорвать всякую связь съ прошлымъ, она принудила его поклясться, не давать никакихъ извѣстій семейству.

Послѣ многихъ лѣтъ брака, которыя ревность жены сдѣлала далеко не блаженными, герцогъ сталъ вдовцомъ, безъ дѣтей, и наслѣдникомъ милліоновъ. Не думая возвращаться во Францію, гдѣ въ то время была республика, де Вальдьёзъ умолялъ брата пріѣхать къ нему.

Де Гаржинъ написалъ въ отвѣтъ, что онъ женился и имѣетъ сына, но отказался отъ предложенія.

Въ минуту опасности, считая, что его честь требуетъ поддержки королевской власти, онъ не хотѣлъ ни дезертировать изъ арміи Кондэ, ни оставить принцевъ, съ которыми онъ эмигрировалъ.

Позднѣе, устроивъ жену и сына въ одномъ маленькомъ городкѣ Германіи, и оставивъ имъ не большое состояніе, которое онъ могъ спасти отъ конфискаціи, маркизъ пробрался назадъ во Францію и сражался въ Вандеѣ, до того дня, когда, взятый въ плѣнъ голубыми, онъ былъ, часъ спустя, разстрѣлянъ подъ стѣнами Нанта.

Передъ смертью онъ успѣлъ написать своимъ. Одно письмо онъ написалъ къ женѣ, гдѣ прощался съ нею, въ другомъ поручалъ брату свое семейство и просилъ его взять ихъ къ себѣ.

Въ эту эпоху письма не всегда доходили; но написанныя маркизомъ имѣли счастье, правда, долго спустя, но все-таки дойти по назначенію.

Только спустя годъ послѣ казни маркиза, извѣстіе о его смерти дошло до жены, женщины погруженной въ Бога, которая обращала очень мало вниманія на воспитаніе сына.

Послѣ смерти отца сдѣлавшійся маркизомъ де-Гаржинъ, Рауль былъ семнадцатилѣтній юноша, на видъ казавшійся двадцатилѣтнимъ; заключенный въ монотонную жизнь маленькаго., нѣмецкаго городка, онъ не зналъ куда дѣть свое время и въ особенности пробуждающіяся силы юности.

Самымъ большимъ изъ его рѣдкихъ развлеченій были прогулки верхомъ въ окрестностяхъ города.

Одинъ разъ онъ принужденъ былъ остановиться въ деревнѣ, въ двухъ миляхъ отъ своего города, по случаю расковавшейся лошади.

Пока кузнецъ занимался лошадью, Рауль, задыхаясь отъ жара, спросилъ гдѣ гостинница.

Ему указали на одну, бывшую на другомъ концѣ деревни.

Въ то время какъ онъ вошелъ, большая зала гостинницы была пуста, по причинѣ ранняго времени. Чтобы сохранить свѣжесть, въ ней не открывали ставень.

Ослѣпленный наружнымъ свѣтомъ, маркизъ едва ощупью добрался до одной изъ скамеекъ.

На ударъ кулакомъ по столу, изъ сосѣдней комнаты появилась какая-то неопредѣленная тѣнь и подошла къ нему.

— Что вамъ угодно? спросилъ молодой и свѣжій голосъ.

Рауль зналъ всего нѣсколько нѣмецкихъ словъ; онъ сказалъ ихъ какъ можно лучше, но должно быть успѣхъ былъ очень не великъ, такъ какъ, голосъ сказалъ на чистѣйшемъ французскомъ языкѣ.

— Вы можете говорить на родномъ языкѣ.

— А! вы говорите по французски.

— Я парижанка!

Желая узнать лѣта говорившей, маркизъ поторопился отвѣтить.

— Такъ какъ вы спрашиваете чего я хочу, то я попрошу, прежде всего, впустить сюда немного свѣта.

Пришедшая за приказаніями открыла одну ставню и тогда, при дневномъ свѣтѣ, маркизъ увидалъ прелестную молодую дѣвушку приблизительно, однихъ лѣтъ съ нимъ.

Печать благородства лежала на всей ея фигурѣ и легко было угадать, что подъ костюмомъ трактирной служанки, скрывалась знатная дѣвушка. При взглядѣ на нее, фамиліарный тонъ маркиза мгновенно измѣнился.

— Какъ, сударыня, вы парижанка? По чему-же я встрѣчаю васъ въ глубинѣ Германіи.

— Я здѣсь по той-же причинѣ, какъ и вы.

— Какъ, эмигрантка?

— Да.

— Но, въ такомъ случаѣ… началъ маркизъ и не осмѣлился кончить вопроса, который впрочемъ легко было прочитать въ его глазахъ, съ удивленіемъ смотрѣвшихъ на костюмъ дѣвушки.

Она поняла недоконченный вопросъ и затрудненіе спрашивавшаго, потому что докончила начатую фразу:

— Почему, хотѣли вы сказать, я ношу этотъ костюмъ служанки?

— Будьте увѣрены, сударыня, что я не желалъ сдѣлать нескромнаго вопроса.

— Но, я напротивъ нахожу ваше любопытство вполнѣ естественнымъ, отвѣчала молодая дѣвушка, сдѣлавшись серьезной.

Ея исторія, или, лучше сказать, исторія ея родныхъ, была похожа на многія ей подобныя исторіи французскихъ эмигрантовъ, которые, думая уѣхать всего на нѣсколько мѣсяцевъ, отправились почти совершенно безъ средствъ. Затѣмъ конфискація имуществъ довела ихъ до крайней нищеты.

Въ положеніи молодыхъ людей, принадлежавшихъ къ одному и тому-же обществу и встрѣтившихся вдали отъ родины, довѣріе должно было явиться само собою, поэтому Рауль въ нѣсколькихъ словахъ узналъ прошедшее своей молодой и прекрасной соотечественницы.

Луиза де-Берье, еще раньше потерявшая свою мать, эмигрировала съ отцомъ и братомъ. Спустя полгода, братъ былъ убитъ въ арміи Кондэ. Чтобы собрать кое какіе остатки своего состоянія, отецъ вернулся во Францію, гдѣ, выданный своимъ бывшимъ управляющимъ, онъ умеръ на эшафотѣ. Передъ отъѣздомъ онъ поручилъ свою дочь трактирщику Грейфу, не желая подвергать ее опасностямъ.

Узнавъ о смерти эмигранта, добрый и честный Грейфъ, не колеблясь ни минуты, оставилъ у себя сироту. Луиза съ благодарностью приняла это покровительство и, забывъ прошедшее, старалась быть полезной.

Часъ спустя послѣ этого разговора, Рауль задумчиво возвращался въ городъ. Онъ думалъ о своей прекрасной соотечественницѣ.

Когда онъ вернулся, весь домъ былъ въ смятеніи. Герцогъ де-Вальдьёзъ получилъ письмо, въ которомъ братъ, передъ смертью, поручалъ ему свое семейство.

Получивъ это письмо, герцогъ въ свою очередь написалъ невѣсткѣ и племяннику. Посылая имъ нужную для этого сумму денегъ, онъ просилъ своихъ родныхъ пріѣхать къ нему раздѣлить громадное богатство, доставшееся ему отъ жены.

Мы уже сказали, что молодой человѣкъ скучали и онъ безъ труда уговорилъ мать предпринять это путешествіе но во время приготовленій, маркиза заболѣла, и докторъ велѣлъ отложить отъѣздъ.

Едва не оставивъ монотонной и скучной жизни, противъ которой возмущалась его молодость и энергія, Рауль, увидя себя себя снова обреченнымъ на эту жизнь, сталъ искать развлеченій. Дурно воспитанный матерью, которая давала ему слишкомъ много свободы, молодой маркизъ повиновался только своимъ желаніямъ и страстямъ.

По этому мысль соблазнить Луизу де-Берье нисколько не казалась ему дурной.

Такъ какъ болѣзнь матери продолжалась, то Рауль въ теченіи полгода, такъ часто прогуливался около гостинницы, что въ одно прекрасное утро, Грейфъ, выйдя изъ терпѣнія, неожиданно подошелъ къ нему.

Грейфъ былъ человѣкъ въ высшей степени добрый, но гигантѣ, сила котораго славилась на десять миль вокругъ. Разсказывали, что одинъ разъ на него напали на дорогѣ три мошенника и на другой день всѣ они были найдены мертвыми на дорогѣ.

Такъ что маркизъ, очутившись носъ къ носу съ трактирщикомъ, едвали могъ себя очень хорошо чувствовать.

— Здравствуйте, маркизъ.

— Здравствуйте, Грейфъ. Какъ это вы очутились на этой дорогѣ?

— Я васъ ждалъ, молодой человѣкъ, сказалъ нѣмецъ, любившій прямо приступать къ дѣлу.

— Вы меня ждали, зачѣмъ?

— Чтобы предложить вамъ два вопроса.

— Послушаемъ первый.

— Вы знаете, что у Луизы нѣтъ ни гроша?

— Я это думалъ.

— Въ такомъ случаѣ, перейдемъ ко второму. Зная это, думаете-ли вы на ней жениться?

— Вы смѣетесь?

— Менѣе всего. Она красива, хорошо воспитана, принадлежитъ къ вашему сословію, поэтому она можетъ быть настоящей маркизой.

— Но развѣ вы не сказали сейчасъ, что у нея нѣтъ ничего?

— Но вѣдь говорятъ, что у васъ есть въ Америкѣ богачъ дядя, котораго вы единственный наслѣдникъ, значитъ вы можете взять Луизу безъ всякаго состоянія.

Грейфъ вполнѣ ошибался, разсуждая такимъ образомъ. Съ того времени, какъ Рауль видѣлъ будущее позолоченное дядиными милліонами, онъ только и мечталъ о женитьбѣ на богатой. Поэтому мысль Грейфа, что онъ, Рауль, могъ жениться на безприданницѣ развеселила его.

— Чему вы смѣетесь, спросилъ трактирщикъ, продолжая курить.

— Я смѣюсь тому, что вы сказали, мой достойный хозяинъ, отвѣчалъ самымъ дерзкимъ тономъ молодой человѣкъ, который, сойдя съ лошади, билъ хлыстомъ по сосѣднему кустарнику.

— И такъ вы не думаете жениться на моей милой Луизѣ?

— Менѣе всего на свѣтѣ.

— Вы не шутите?

— Клянусь честью!

Де-Гаржинъ едва успѣлъ сказать эти слова, какъ гигантъ точно перышко поднялъ его и посадилъ въ сѣдло.

— Въ такомъ случаѣ, мой милый, сказалъ онъ, я вамъ дамъ совѣтъ, которому откровенно совѣтую послѣдовать.

Маркизъ былъ такъ озадаченъ силою своего противника, что едва могъ сказать:

— Какой совѣтъ?

— Не бродить больше около, моей гостинницы, если не хотите, чтобы я переломалъ вамъ ребра.

Сказавъ это, гигантъ ударилъ по лошади, которая поскакала прежде чѣмъ ея всадникъ успѣлъ что-нибудь отвѣтить.

Оскорбленный въ своей гордости, маркизъ вернулся домой внѣ себя отъ ярости. Съ этого времени онъ только и думалъ, какъ-бы отмстить, соблазнивъ Луизу, которую онъ также сталъ ненавидѣть, ставя ее причиной поступка съ нимъ Грейфа.

Напрасно присматривалъ Грейфъ. Онъ потерялъ напрасно и время и труды, потому что бѣдная Луиза была на сторонѣ того, чье оскорбленное самолюбіе осудило ее на безчестіе.

Около этого времени маркиза Де-Гаржинъ убѣдилась, что ей не придется увидать Америки, потому что болѣзнь ея стала дѣлать быстрые успѣхи. Она почувствовала, что ея конецъ близокъ и, позвавъ сына, потребовала отъ него клятвы, что, отдавъ ей послѣдній долгъ, онъ сейчасъ же отправится въ Америку.

На другой день она умерла.

Рауль тайно приготовился къ отъѣзду, такъ что никто не зналъ о его поѣздкѣ, тогда-то, наканунѣ отъѣзда, онъ задумалъ удовлетворить наконецъ свое мщеніе погубивъ Луизу.

Уѣхавъ на другой день, онъ разсчитывалъ оставить Грейфу письмо, въ которомъ писалъ ему о паденіи его воспитанницы.

Въ полночь, окно молодой дѣвушки открылось, несчастная, увлеченная мнимой любовью маркиза, впустила его. Раннимъ утромъ Де-Гаржинъ вышелъ въ тоже самое окно.

Но, ступивъ на землю, онъ почувствовалъ себя какъ-бы въ тискахъ. Онъ былъ во власти Грейфа.

Рауль былъ слишкомъ гордъ, чтобы кричать и слишкомъ слабъ, чтобы сопротивляться. Онъ далъ гиганту унести себя далеко отъ деревни, гдѣ онъ наконецъ остановился въ тѣни высокаго: дуба.

Положивъ на землю своего плѣнника, Грейфъ связалъ ему руки за спину.

Трактирщикъ былъ блѣденъ, но спокоенъ. Съ того времени какъ Рауль былъ въ его власти, Грейфъ не произнесъ ни слова. Связавъ молодаго человѣка, онъ сказалъ:

— Молись!

Вынувъ изъ кармана другую веревку, онъ привязалъ ее однимъ концовъ къ вѣткѣ, а на другомъ сдѣлалъ петлю.

Де-Гаржину предстояло быть повѣшеннымъ.

Сдѣлавъ всѣ приготовленія, гигантъ положилъ руку на плечо маркиза:

— Кончили вы вашу молитву? спросилъ онъ.

Такая низкая смерть ужаснула маркиза. Онъ попробовалъ избавиться отъ нея.

— Грейфъ, сказалъ онъ, увѣрены ли вы, что совѣсть не станетъ васъ впослѣдствіи упрекать за то, что вы хотите сдѣлать?

— Вы сами произнесли свой приговоръ въ тотъ день, когда сказали, что никогда не женитесь на Луизѣ. Значитъ, вы ее соблазнили единственно изъ мщенія.

— Но когда я отказывался, тогда я еще не зналъ Луизы.

— А теперь?

— Теперь-же, хотя вы и можете подумать, что я говорю. это изъ страха, но тѣмъ не менѣе я все-таки скажу, что перемѣнилъ мнѣніе.

Гигантъ шумно вздохнулъ, точно у него упалъ камень съ плечъ.

— Слушайте, маркизъ, сказалъ онъ. Мы разбудимъ бургомистра и священника и вы сейчасъ-же женитесь на моей воспитанницѣ.

— Хорошо.

— Не пытайтесь убѣжать, потому что будь тутъ вся деревня, и чтобы мнѣ потомъ за это ни было, но я васъ убью даже въ самой церкви.

Три часа спустя, Рауль и Луиза были обвѣнчаны.

Послѣ свадебнаго пира, маркизъ скрылся.

Ни въ тотъ день, ни на другой онъ не вернулся.

Грейфъ отправился въ городъ и узналъ, что новобрачный уѣхалъ уже наканунѣ.

Черезъ пять дней, гигантъ получилъ слѣдующее короткое письмо:

«Грейфъ и Луиза, я васъ обоихъ ненавижу и вы меня никогда болѣе не увидите.»

Въ ту минуту, когда трактирщикъ читалъ эти строки, Рауль Де-Гаржинъ былъ, уже въ открытомъ морѣ.

*  *  *

Рауль пріѣхалъ въ Америку къ дядѣ въ концѣ осени 1799 года.

Племяннику было въ то время восемнадцать, дядѣ — пятьдесятъ пять лѣтъ. Онъ уже не былъ тѣмъ человѣкомъ, котораго при дворѣ Людовика XV звали красавцемъ Вальдьёзомъ; но нѣсколько лѣтъ спокойной жизни во время его женитьбы, дали немного отдохнуть его усталому организму. Такъ что, овдовѣвъ и снова получивъ громадное наслѣдство, герцогъ вмѣстѣ съ милліонами нашелъ и свои прежнія страсти.

Двѣ испорченныя натуры — дядя и племянникъ поняли другъ друга и въ продолженіи болѣе чѣмъ пятнадцати лѣтъ, громадныя имѣнія герцога были свидѣтелями ихъ скандальныхъ похожденій. Не обращая вниманія на свои годы, дядя хотѣлъ во всемъ перещеголять племянника. Рауль охотно соглашался на подобныя состязанія, въ надеждѣ, что такая жизнь скорѣе отдастъ въ его владѣніе дядины милліоны. Но герцогъ имѣлъ желѣзное здоровье, онъ долго и крѣпко держался.

Наконецъ насталъ день, когда старость со всѣми ея немочами внезапно обрушилась на семидесятилѣтнюю голову герцога, который, казалось, былъ до сихъ поръ забытъ ею. Въ нѣсколько мѣсяцевъ бывшій красавецъ Вальдьёзъ сдѣлался живой развалиной. Онъ испугался и захотѣлъ вернуться въ Европу, чтобы искать у науки помощи, которой ему недоставало въ новой странѣ.

При первомъ словѣ о возвращеніи въ родную землю, имѣнія герцога были проданы стараніями Рауля, бывшаго въ восторгѣ, что его будущее наслѣдство было обращено въ золото.

Маркизъ день и ночь неусыпно стерегъ свое будущее наслѣдство. Во все время ихъ общаго съ дядей кутежа племянникъ тщательно слѣдилъ за тѣмъ, чтобы въ сердце герцога не прокралась одна изъ тѣхъ страстей, которые вполнѣ подчиняютъ себѣ стариковъ. Онъ быстро удалялъ всякую женщину, на которой вниманіе герцога дольше останавливалось.

Одна прекрасная креолка хотѣла было бороться противъ вліянія маркиза на дядю.

Однажды вечеромъ, отправляясь на свиданіе съ герцогомъ., она встрѣтила Рауля. Онъ подалъ ей, туго набитый бумажникъ и сказалъ:

— Возьми это и не возвращайся болѣе.

Молодая женщина отказалась.

Въ эту ночь герцогъ напрасно ждалъ ее. Нѣсколько недѣль спустя, въ сосѣднемъ лѣсу былъ найденъ, почти совершенно обглоданный звѣрями, скелетъ прекрасной креолки. Ея смерть приписали укушенію змѣи и все было кончено.

Вальдьёзъ оставилъ Америку какъ разъ въ то время, когда туда пришло извѣстіе о паденіи Наполеона и возстановленіи Бурбоновъ. Во все время пребыванія въ Америкѣ, маркизъ ни разу не сказалъ дядѣ о своей насильственной женитьбѣ.

Сгорбленный и разбитый безпорядочной жизнью, герцогъ, вернувшись на родную почву, ни въ чемъ не походилъ на блестящаго красавца, болѣе чѣмъ тридцать лѣтъ тому назадъ, оставившаго её. Увидя дядю въ такомъ состояніи умственнаго и нравственнаго разслабленія, Рауль подумалъ, что можетъ теперь немного уменьшить свой надзоръ и далъ герцогу ѣхать впередъ.

Хотя маркизъ и поклялся никогда туда не возвращаться, но тѣмъ не менѣе ему хотѣлось увидать еще разъ тѣ мѣста, гдѣ гигантъ Грейфъ заставилъ его провести нѣсколько скверныхъ минутъ, въ особенности же ему хотѣлось узнать не овдовѣлъ-ли онъ. Вернувшись въ эти мѣста, онъ не боялся, чтобы трактирщикъ могъ узнать въ немъ свѣжаго юношу, котораго онъ нѣкогда хотѣлъ повѣсить.

Рауль, путешествовавшій одинъ, доѣхалъ до Франкфурта, гдѣ хотѣлъ отдохнуть одинъ день. Прогуливаясь по городу, онъ заблудился и спросилъ дорогу у одного прохожаго.

— If you please? получилъ онъ въ отвѣтъ.

Это былъ Бобъ, который, какъ мы уже сказали, утаптывалъ во Франкфуртѣ мостовую, послѣ смерти своего послѣдняго хозяина, любителя шелковыхъ платковъ, изрубленныхъ въ кислой капустѣ.

Часъ спустя, онъ былъ взятъ къ себѣ Де-Гаржиномъ.

На другой день они отправились въ тотъ уголокъ Германіи, гдѣ Рауль провелъ вмѣстѣ съ матерью первые годы своего изгнанія.

За нѣсколько миль до мѣста, Рауль, чтобы еще менѣе рисковать быть узнаннымъ, вздумалъ перемѣнить имя и предупредилъ объ этомъ своего лакея.

— Ну! подумалъ Бобъ, тутъ что-то нечисто, будемъ смотрѣть во всѣ глаза. Съ новымъ господиномъ всегда надо быть осторожнымъ.

Увы! Война два раза опустошала эту, нѣкогда столь мирную, страну. Пожары, бомбы и воровство почти уничтожили хорошенькую деревеньку. Отъ гостинницы Грейфа не осталось и слѣда. Самъ онъ погибъ на войнѣ, его домъ былъ сначала ограбленъ, потомъ сожженъ.

Цѣлые три часа Рауль, осторожно распрашивая пережившихъ всѣ эти несчастія, справлялся о Луизѣ. Свидѣтели его женитьбы уже умерли, а въ деревнѣ никто не зналъ объ ней. Нѣкоторые жители хорошо помнили молоденькую француженку, воспитанницу Грейфа; но въ одинъ прекрасный день, и этому прошло уже много время, она уѣхала и никогда не возвращалась.

Во время этихъ распросовъ, дѣлаемыхъ на нѣмецкомъ языкѣ, Бобъ всюду слѣдовалъ за своимъ господиномъ, который считалъ себя совершенно безопаснымъ отъ любопытства лакея, потому что былъ убѣжденъ, что онъ не знаетъ по нѣмецки. Поэтому, маркизъ, не стѣсняясь, продолжалъ свои розыски, увѣренный, что нѣкому будетъ объяснять, зачѣмъ маркизъ Рауль ѣздилъ въ эту маленькую деревеньку.

Поэтому, Бобъ ходилъ всюду за бариномъ, дѣлая самые удивленные глаза при всѣхъ этихъ странныхъ словахъ, смысла которыхъ онъ не зналъ. Только въ то время, какъ его лицо выражало полнѣйшее непониманіе, почтенный Бобъ говорилъ себѣ:

— Какая надобность моему господину найти эту женщину?

Читатель видитъ, что Бобъ былъ скромный малый, не любившій хвастаться своими знаніями, а между тѣмъ знавшій нѣмецкій языкъ въ, совершенствѣ.

Послѣ всѣхъ поисковъ и разспросовъ, Рауль направился къ церкви. Священникъ, вѣнчавшій его, уже умеръ, а его преемникъ былъ въ эту минуту позванъ къ умирающему.

Щедро заплативъ на водку звонарю, который предложилъ свои услуги, какъ проводникъ, маркизъ добился отъ него позволенія посмотрѣть церковную книгу, громадный in-folio, который въ теченіи двадцати лѣтъ былъ исписанъ немного болѣе, какъ до половины.

Достойный Бобъ, такъ мало понимавшій нѣмецкій языкъ, только и развлекался тѣмъ, что смотрѣлъ и онъ смотрѣлъ такъ хорошо, Что замѣтилъ ту страницу, на которой остановился взглядъ его барина.

Кончивъ чтеніе, маркизъ, казалось, колебался, но если у него и былъ какой-нибудь проектъ, то присутствіе двухъ свидѣтелей заставило маркиза отказаться отъ него, такъ какъ онъ вслѣдъ за этимъ вышелъ и пошелъ къ деревнѣ.

— Можно подумать, что ему хотѣлось разорвать страницу, подумалъ лакей, идя за маркизомъ, который шелъ задумавшись.

Бобъ угадалъ. Раулю очень хотѣлось уничтожить это доказательство его женитьбы, но, идя назадъ, онъ говорилъ себѣ:

— Къ чему? Если Луиза умерла, то тогда эта предосторожность безполезна, если же она жива, то у нея должны быть копіи всего этого.

Маркизу ничего больше не оставалось дѣлать въ этой деревнѣ; поэтому, онъ подумалъ объ отъѣздѣ и обернулся, чтобы послать лакея впередъ съ приказаніемъ запрягать.

Боба не было сзади маркиза.

Онъ, вѣрно, соскучился слушать непонятный для него языкъ и вернулся на почтовую станцію, подумалъ маркизъ.

Какъ только Бобъ увидѣлъ, что господинъ задумался и не обращаетъ на него вниманія, какъ сейчасъ же онъ побѣжалъ назадъ къ ризницѣ, гдѣ еще былъ звонарь, второму Бобъ сказалъ на чистѣйшемъ нѣмецкомъ языкѣ, давая ему золотую монету:

— Мой господинъ прислалъ меня чокнуться съ тобой, бѣги скорѣе, купи самаго лучшаго вина, я тороплюсь.

Звонарь, значитъ, непремѣнно пьяница; этотъ не былъ исключеніемъ и помчался, какъ стрѣла.

Бобъ бросился къ еще не убранной книгѣ и сталъ искать запомненную имъ страницу.

— А! вотъ оно что! сказалъ онъ.

Говоря это, онъ вырвалъ страницу, прибавивъ:

— Богъ знаетъ, что можетъ «лучиться!

Послѣ этого онъ хотѣлъ закрыть книгу, но, въ торопяхъ, только перевернулъ нѣсколько листовъ.

Случайно взглянувъ на открывшуюся страницу, онъ вздрогнулъ.

— Чортъ возьми! вотъ чего маркизъ и не подозрѣваетъ, потому что ему не пришло въ голову посмотрѣть сюда. Это не мѣшаетъ сберечь.

И онъ вырвалъ вторую страницу.

Убѣгая, Бобъ наткнулся на звонаря, возвращавшагося съ двумя бутылками въ рукахъ.

— Ты слишкомъ долго ходилъ, сказалъ ему Бобъ, теперь пей одинъ, мнѣ больше нѣкогда.

Такое наказаніе было слишкомъ пріятно, чтобы звонарь сталъ удерживать Боба, который прибѣжалъ на станцію за минуту до прихода маркиза.

— Вели запрягать! закричалъ Рауль.

Двадцать минутъ спустя, маркизъ уже забылъ про жену и во все остальное время путешествія онъ только и думалъ о милліонахъ, которые получитъ послѣ скорой смерти дяди.

— Разстроенный безпорядочной жизнью, онъ долго не протянется, думалъ Рауль.

Выйдя изъ экипажа на дворѣ отеля Вальдьёзъ, маркизъ былъ пораженъ его мрачной наружностью и подумалъ:

— Въ этомъ мрачномъ отелѣ мнѣ легко будетъ удалить герцога отъ всего.

Потомъ онъ улыбнулся, прибавивъ:

— А! чего теперь бояться? Вѣрно герцогъ не въ состояніи будетъ вернуться къ тому времени, когда я долженъ былъ удалить отъ него прекрасную креолку.

Лакей, проводившій его до покоевъ герцога, открылъ дверь и скрылся.

Вмѣсто того, чтобы войти, маркизъ остановился пораженный зрѣлищемъ, которое представилось его глазамъ.

Герцогъ лежалъ на постели.

У его изголовья сидѣла женщина поразительной красоты и читала.

ГЛАВА VII.

Маркизъ отлично владѣлъ собою, потому что онъ съумѣлъ скрыть страшную ярость, овладѣвшую имъ при видѣ молодой и прекрасной женщины, сидѣвшей около дяди.

Присутствіе этого обворожительнаго созданія показалось маркизу угрозой его положенію, на сохраненіе котораго онъ употребилъ столько лѣтъ. Онъ зналъ до какой степени пылкое воображеніе пережило въ герцогѣ его угасшія силы, и легкость, съ которой ловкая женщина могла покорить своему вліянію влюбленнаго старика. Къ несчастію, Рауль былъ теперь не въ такой странѣ, гдѣ-бы можно было, въ уголкѣ какого нибудь лѣса, отдѣлаться отъ опасной соперницы, какъ онъ нѣкогда сдѣлалъ съ креолкой.

Въ отелѣ, гдѣ его уважали наравнѣ съ герцогомъ, онъ чувствовалъ, что держался только волею герцога, и что приказаніе женщины, овладѣвшей умомъ герцога, могло лишить его всего. Въ лѣта герцога всѣ добрыя чувства слабѣютъ, одинъ эгоизмъ развивается и укрѣпляется, въ особенности-же у герцога, который и въ молодости не отличался великодушными порывами.

Такъ долго защищая милліоны своего дяди, Рауль видѣлъ съ ужасомъ, что минутное ослабленіе его бдительнаго надзора, повлекло за собою то, что около водворился врагъ, противъ котораго приходилось дѣйствовать хитростью.

Въ одну минуту племянникъ сдѣлался безпощаднымъ врагомъ этой женщины.

Безполезно говорить, что всѣ эти мысли мелькнули въ умѣ маркиза какъ молнія, потому что едва дверь была открыта, какъ герцогъ узналъ его.

— А! наконецъ-то вы явились, маркизъ? Откуда ты, дорогой племянникъ, гдѣ ты пропадалъ цѣлыя двѣ недѣли?

— По возвращеніи въ Европу, я хотѣлъ прежде всего поклониться могилѣ моей матери.

— Ба! сказалъ цинически герцогъ, удивленный, что такая мысль пришла въ голову его племяннику, котораго онъ считалъ неспособнымъ на подобное дѣло.

— Я поторопился вернуться къ вамъ.

— Я думалъ, что ты далъ обѣтъ остаться въ Германіи.

Какъ только маркизъ вошелъ, прекрасная лектриса закрыла книгу. При послѣднихъ словахъ герцога она встала и вышла.

Рауль проводилъ ее глазами.

— Что! сказалъ дядя, ты смотришь на мою новую лектрису. Неправда-ли, хороша?

— Великолѣпна.

— Воплощенная добродѣтель, маркизъ. Любитъ только мужа или, лучше сказать, говоритъ, что не любитъ никого кромѣ него, добавилъ герцогъ презрительнымъ тономъ, напоминавшимъ бывшаго придворнаго Людовика XV.

Узнавъ, что эта женщина замужемъ, Рауль сдѣлался еще озабоченнѣе.

— Если мужъ и жена сговорятся, то у меня будетъ два врага, подумалъ онъ.

Потомъ продолжалъ, громко:

— А! она замужемъ?

— И любитъ своего мужа, какъ я уже сказалъ тебѣ.

— Что это за человѣкъ?

— Какой-то дикарь, гордый и грубый, который присматривалъ за этимъ отелемъ до его продажи мнѣ.

— Значитъ, былъ управляющимъ?

— Да, оригиналъ, честный до мозга костей, какъ мнѣ говорилъ помѣстившій его сюда нотаріусъ, съ которымъ я уговаривался о продажѣ отеля.

— И вы оставили этого мужа?

— Нѣтъ. Онъ отказался отъ моихъ предложеній и предпочелъ мѣсто, которое ему доставилъ Мадоре.

— Кто это Мадоре?

— Мой новый нотаріусъ. Мой прежній нашелъ нужнымъ умереть на гильотинѣ… какъ мнѣ сказали. По правдѣ сказать, завѣдуя тѣмъ состояніемъ, которое я ему оставилъ уѣзжая, бѣднякъ долженъ былъ очень скучать и, можетъ быть, онъ придумалъ это средство, чтобы развлечься. Поэтому, вернувшись сюда, я долженъ былъ взять новаго нотаріуса и взялъ того, который продалъ мнѣ этотъ отель.

При воспоминаніи о Мадоре, герцогъ расхохотался.

— Ахъ, я не могу не смѣяться, вспомнивъ о немъ.

— Что-же онъ, очень некрасивъ?;

— Ты вспомнишь, при взглядѣ на него, дѣвственные лѣса Америки, потому что, предупреждаю, онъ ждетъ тебя.

— Меня?

— Конечно, маркизъ. Развѣ смотря за моимъ состояніемъ, ты не соблюдаешь своихъ собственныхъ интересовъ, будучи моимъ единственнымъ наслѣдникомъ?

Эти слова усыпили опасенія Рауля и онъ на минуту забылъ о лектрисѣ. Тѣмъ не менѣе, онъ нашелъ нужнымъ протестовать противъ послѣднихъ словъ герцога.

— Да! но я надѣюсь, что вы какъ можно дольше не заставите меня получать наслѣдство.

— Да, я самъ надѣюсь, что докторъ Кронье возвратитъ мнѣ силы.

— Вы уже выбрали доктора?

— Это опять-таки Мадоре привелъ мнѣ его, потому что этотъ нотаріусъ поставляетъ все: управляющихъ, отели, докторовъ и лектрисъ.

— А! это онъ вамъ рекомендовалъ лектрису?

— По крайней мѣрѣ, вмѣсто мужа, котораго я не могъ взять къ себѣ, далъ мнѣ идею устроить должность для жены. Какъ кажется, они не особенно счастливы въ средствахъ.

— И вы согласились?

— Тебя не было, докторъ прописалъ мнѣ полнѣйшее спокойствіе и такъ какъ я очень скучалъ, то и согласился на это развлеченіе.

— Теперь я вернулся, дорогой дядя. И мы поищемъ времяпровожденіе получше чтенія.

Прежде герцогъ соглашался тотчасъ же на всякое предложеніе повеселиться. На этотъ разъ онъ отвѣчалъ уклончиво:

— Конечно, маркизъ, сказалъ онъ, но не могу же я грубо отказать этой женщинѣ.

— Заплатите ей за годъ, вотъ и все. Вы такъ въ Америкѣ постоянно хвалили мнѣ парижскія развлеченія, что я не повѣрю, чтобы все наше время занято было впредь чтеніемъ.

— Ну! племянникъ, ты можешь смѣяться надо мною, а мнѣ нравится это развлеченіе.

— А! въ самомъ дѣлѣ! сказалъ Рауль, который, продолжая по прежнему говорить легкимъ тономъ, чувствовалъ, что опасенія возвращались къ нему при видѣ сопротивленія дяди.

Онъ сдѣлалъ видъ, что смѣется.

— Вы шутите, герцогъ, желая увѣрить меня, что предпочитаете книги веселымъ ужинамъ и красивымъ женщинамъ.

— Но моя лектриса тоже красивая женщина.

— Въ балетѣ есть гораздо красивѣйшія.

— Ея головка восхитительна.

— Головка недотроги!

— Скажи лучше честной женщины.

Раулю пришло въ голову убѣдиться, на сколько герцогъ заинтересованъ ею, поэтому, онъ сказалъ:

— О! честная! Вы меня научили недовѣряться этой честности.

— На этотъ разъ ты ошибешься.

Между двумя кутилами, уваженіе племянника къ дядѣ давно исчезло.

— Хотите, герцогъ, пари?

— Какое?

— Что черезъ двѣ недѣли я восторжествую надъ этой непоколебимой добродѣтелью.

Старикъ мгновенно поблѣднѣлъ и сухо сказалъ:

— Поговоримъ о другомъ.

--Онъ ревнивъ, подумалъ Рауль.

Настаивать на разговорѣ, значило дать понять дядѣ, какія опасенія внушала ему эта женщина, поэтому маркизъ сдѣлалъ видъ, что очень доволенъ перемѣной разговора.

— О! сказалъ онъ, очень радъ, поговоримте о другомъ, потому что, сознаюсь, вы меня просто испугали.

— Чѣмъ?

— Мнѣ пришло въ голову, не вздумаете-ли вы лишить меня, человѣка совершенно здороваго, всѣхъ удовольствій, которыхъ вамъ не дозволяютъ ваши лѣта.

Рауль зналъ слабую струну дяди.

Гордость бывшаго кутилы пробудилась при этихъ словахъ.

— Мои лѣта, вскричалъ де-Вальдьёзъ.

— И ваши немощи.

— А! ты шутишь, Де-Гаржинъ. Неужели я уже такъ старъ, что не съумѣю подать тебѣ примѣра?

— О, вы были моимъ менторомъ.

— И еще буду имъ.

— Ну! ну! сказалъ маркизъ.

— А! ты сомнѣваешься! Хорошо, я, въ свою очередь, предлагаю пари.

— Благоразуміе, благоразуміе! сказалъ маркизъ, который, дѣлая видъ, что успокоиваетъ, умѣлъ еще болѣе возбудить дядю.

— Къ чорту совѣты! Неужели ты считаешь меня такимъ слабымъ, что мнѣ не поднять стакана?

— Дѣйствительно, вы прежде славно пили.

— Держишь пари?

— По крайней мѣрѣ, скажите, въ чемъ оно состоитъ?

— Я держу пари, что перепью тебя, какъ это бывало прежде.

— Хорошо, я принимаю.

Герцогъ позвонилъ, говоря:

— Поди отдай приказанія пока я буду одѣваться, я присоединюсь къ тебѣ за столомъ.

— Пожалуй! это напомнитъ намъ Америку.

Выходя, Рауль встрѣтился съ лакеемъ, бѣжавшимъ на зовъ. Вмѣсто того, чтобы идти въ столовую, маркизъ задумчиво остановился въ первой гостиной.

— Его надо убить безпорядочной жизнью прежде, чѣмъ эта женщина овладѣетъ имъ, сказалъ онъ себѣ.

Въ эту минуту лакей выходилъ въ испугѣ изъ комнаты, герцога.

— Что случилось? спросилъ его де-Гаржинъ.

— Съ герцогомъ сдѣлалась слабость въ ту минуту, когда онъ хотѣлъ одѣваться, такъ что я принужденъ былъ, снова положить его въ постель. Онъ велѣлъ позвать доктора Кронье, а въ ожиданіи его, требуетъ къ себѣ лектрису.

— Бѣгите скорѣе, приказалъ Рауль.

Передъ лакеемъ маркизъ принужденъ былъ скрывать страшный гнѣвъ, овладѣвшій имъ, когда онъ узналъ, что герцогъ, вмѣсто того, чтобы позвать къ себѣ его, маркиза, подумалъ только объ этой проклятой женщинѣ.

— Войти мнѣ или нѣтъ? подумалъ онъ.

Маркизъ самъ былъ слишкомъ испорченъ, чтобы не понять, что его видъ долженъ былъ непріятно подѣйствовать на герцога, тщеславіе котораго глубоко страдало отъ невозможности поддержать свое пари.

— Надо щадить его гордость, или я пріобрѣту въ немъ врага, подумалъ Рауль.

Слабый шумъ заставилъ его поднять голову.

Въ гостиную вошла лектриса, направляясь къ комнатѣ герцога. Она приближалась къ Раулю спокойная и прекрасная, казалось, даже не замѣчая его, потому что шла съ опущенными глазами.

Маркизъ подошелъ къ ней.

Тогда она взглянула на него, и онъ могъ вполнѣ разсмотрѣть чудную красоту женщины, которая вдругъ явилась препятствіемъ въ его жизни.

— Сударыня, сказалъ маркизъ, будьте такъ добры, скажите дядѣ, что неожиданное препятствіе мѣшаетъ мнѣ принять предложенное имъ пари.

Молодая женщина почтительно поклонилась и, не говоря ни слова, пошла дальше.

Рауль проводилъ ее глазами и сказалъ себѣ:

— Да, она очень хороша!

Лектриса вошла къ больному.

Тогда маркизъ, не находясь болѣе подъ обаяніемъ ея красоты, съ угрозой поднялъ руку по направленію затворявшейся двери и дрожащимъ отъ гнѣва голосомъ прошепталъ:

— Если я не погублю, какъ можно скорѣе, эту сирену, она заберетъ въ свои руки стараго дурака.

Цѣлый часъ маркизъ неподвижно стоялъ на одномъ мѣстѣ, придумывая какую-бы западню устроить лектрисѣ, голосъ которой доносился до него черезъ дверь.

Шаги доктора вырвали его изъ мрачной задумчивости. Если-бы онъ дождался прихода доктора, то ему было необходимо войти съ нимъ къ больному, и, значитъ, своимъ присутствіемъ, оскорбить самолюбіе старика.

Поэтому маркизъ побѣжалъ къ себѣ, гдѣ онъ просидѣлъ всю ночь въ томъ самомъ креслѣ, на которое кинулся войдя и искалъ у себя въ умѣ средствъ погубить врага.

Въ то время какъ онъ проводилъ такимъ образомъ первую ночь своего пребыванія въ отелѣ, почтенный Бобъ спалъ крѣпкимъ сномъ.

*  *  *

Послѣ безсонной ночи, проведенной въ планахъ мщенія лектрисѣ, маркизъ позвонилъ лакея.

Какъ человѣкъ отлично выспавшійся, Бобъ явился со свѣжимъ видомъ и ясными мыслями.

— Въ которомъ часу ушелъ вчера докторъ отъ герцога, спросилъ Рауль.

— Въ десять часовъ и такъ какъ онъ надѣялся, что больной проведетъ ночь хорошо, то не хотѣлъ приходить раньше сегодняшняго утра:

— Когда онъ придетъ, ты попросишь его, прежде чѣмъ идти къ больному, зайти, ко мнѣ.

Бобъ хотѣлъ уйти. Де-Гаржинъ, позвавшій его единственно для того, чтобы узнать, одно свѣдѣніе, сдѣлалъ видъ, что вспомнилъ забытое.

— Да, сказалъ онъ, кто послѣ ухода доктора ухаживалъ за больнымъ? г

— Лакей герцога, онъ еще и до» сихъ поръ не ушелъ, прслѣ того какъ онъ въ восемь. часовъ вечера смѣнилъ…

— Смѣнилъ кого? спросилъ Де-Гаржинъ, представляясь совершенно равнодушнымъ.

— Мадамъ Лоарекъ.

— Лоарекъ? кто, это Лоарекъ? сказалъ Рауль, дѣлая видъ, что старается припомнить:

— Это лектриса.

— А! хорошо. Но мнѣ кажется, что она немного рано уходитъ въ свою комнату.

— Она не живетъ здѣсь, маркизъ.

Эта, неизвѣстная Раулю, подробность немного успокоила его.

— Почему-же она не живетъ здѣсь?

— Ея мужъ не согласился на это. Каждое утро онъ приводитъ жену и вечеромъ снова приходитъ за нею.

Въ эту минуту раздался звонокъ швейцара, что означало приходъ посторонняго.

— А! вотъ кто-то пришелъ; это вѣрно докторъ. Бѣги и приведи его ко мнѣ.

Бобъ отправился, но, проходя мимо окна, онъ взглянулъ въ него и остановился.

— Нѣтъ, маркизъ, это не докторъ. Это какъ разъ Лоарекъ, приведшій свою жену.

— Посмотримъ, что за видъ у этого мужа, сказалъ, подходя къ окну, безпечнымъ тономъ Де-Гаржинъ.

Только вмѣсто того, чтобы наклониться къ стеклу, какъ это дѣлалъ Бобъ, Рауль остановился поодаль отъ окна, такъ чтобы его -не было видно снаружи.

— О! сказалъ онъ, около жены этотъ господинъ смотритъ настоящимъ бульдогомъ.

— Судя потому, что вчера говорили въ людской, онъ кажется не очень-то добрѣ.

— Значитъ, его жена несчастлива въ супружествѣ?

— Я говорю это не относительно ея, потому что Лоарекъ ухаживаетъ за женой, которую обожаетъ. Онъ для другихъ не очень-то привѣтливъ. Одинъ изъ лакеевъ зналъ его еще въ полку…

— Онъ военный?

— Да, старый наполеоновскій служака. Знавшій его говоритъ, что капитанъ Лоарекъ пользовался репутаціей человѣка твердаго характера, упрямаго какъ бретонецъ… сильнаго какъ быкъ, и такъ ловко владѣющаго шпагой, что тѣ, кого онъ убивалъ на дуэли, больше часу продолжали стоять, не подозрѣвая, что они уже мертвы, такъ онъ дѣлалъ это быстро и нею*

замѣтно. Говорятъ, что если капитанъ сердитъ на кого-нибудь, то этому человѣку надо запасаться мѣстомъ на кладбищѣ и писать завѣщаніе.

Лакей могъ-бы долго разсказывать свои сплетни, Де-Гаржинъ не слушалъ его, погруженный въ разсматриванье капитана Лоарека.

— Бобъ правъ, подумалъ маркизъ, этотъ человѣкъ долженъ быть неумолимъ въ своей ненависти.

Внезапно въ головѣ Рауля мелькнула какая-то мысль, потому что злая улыбка искривила его губы и онъ прошепталъ:

— Я нашелъ мщеніе!

Взрывъ смѣха Боба напомнилъ маркизу, что онъ не одинъ.

— Что такое? спросилъ онъ.

— Сейчасъ вошелъ кустъ въ синихъ очкахъ; онъ говоритъ съ капитаномъ Лоарекомъ.

Дѣйствительно, въ ту минуту, какъ мадамъ Лоарекъ оставляла мужа, чтобы войти въ отель, къ нимъ подошло третье лице. Супруги, должно быть, хорошо знали подошедшаго, потому что дружески поздоровались съ нимъ.

Обмѣнявшись нѣсколькими словами, они разстались; мадамъ Лоарекъ пошла къ подъѣзду съ Мадоре, такъ какъ читатели вѣрно уже угадали, что тотъ, кого Бобъ назвалъ кустомъ въ синихъ очкахъ, былъ никто иной, какъ нотаріусъ.

Лоарекъ, прежде чѣмъ уйти, проводилъ жену полнымъ любви взглядомъ, что было замѣчено Раулемъ.

— А! такъ ты очень любишь свою жену? тѣмъ лучше! это облегчаетъ мнѣ дѣло, подумалъ Де-Гаржинъ.

Слабый стукъ раздался въ дверь.

Бобъ отворилъ.

Это былъ Мадоре, который оставивъ лектрису, явился къ маркизу.

— Я имѣю честь говорить съ маркизомъ Де-Гаржинъ? спросилъ нотаріусъ.

— Да… А! я угадываю, вы нотаріусъ, господинъ Мадоре, не правдали? вскричалъ Рауль, съ трудомъ удерживаясь отъ смѣха, потому что ему пришли на память слова дяди: «Его физіономія, напомнитъ тебѣ дѣвственныя лѣса Америки»

Бобъ пододвинулъ нотаріусу кресло и вышелъ.

— Не забудь попросить ко мнѣ доктора, сказалъ ему маркизъ.

— Герцогъ нуждается въ помощи доктора? съ участіемъ спросилъ Мадоре.

— Къ несчастію, да. Въ лѣта моего дяди необходима постоянная помощь доктора.

— Не безпокойтесь, сказалъ нотаріусъ, считавшій долгомъ успокоить маркиза, герцогъ въ рукахъ человѣка свѣдущаго, за котораго я ручаюсь.

— Ахъ, да! вѣдь вы, кажется, и рекомендовали его?

— Я, его знаю болѣе двадцати лѣтъ. Это свѣдущій практикъ, который взялъ по моей рекомендаціи нѣсколько кліентовъ, хотя ихъ болѣзни и не входятъ въ кругъ его спеціальности.

— Онъ докторъ спеціалистъ?

— У него самый лучшій домъ сумасшедшихъ во всемъ Парижѣ.

— Въ такомъ случаѣ я очень благодаренъ вамъ, что вы уговорили доктора, взять на себя попеченіе объ испорченномъ здоровьѣ моего дяди.

При словахъ «испорченномъ» нотаріусъ, думавшій что Рауль очень любитъ герцога, поторопился облегчить предполагаемое имъ безпокойство маркиза.

— О! испорченное, нѣтъ. Спокойствіе и хорошій уходъ возстановятъ герцога на много лѣтъ. Такъ увѣрялъ меня докторъ Кронье, котораго я вижу каждый день, сказалъ нотаріусъ, не будучи въ состояніи, при послѣднихъ словахъ, удержаться отъ улыбки.

— Отчего вы смѣетесь, говоря, что видите его каждый день.

— Отъ того, что этотъ человѣкъ, который такъ искусно лѣчитъ чужое помѣшательство, самъ страдаетъ имъ отчасти.

— Какъ?

— Онъ ревнуетъ жену самымъ страннымъ образомъ.

— И приходитъ каждый день повѣрять вамъ свои печали.

— Нѣтъ, онъ приходитъ писать завѣщаніе.

— Каждый день?

— Каждый день. Если онъ войдетъ сюда при мнѣ, то вы увидите его помѣшательство, прибавилъ Мадоре, который, говоря это, открылъ громадный портфель, положенный имъ на столъ.

— Капиталъ герцога еще не помѣщенъ никуда? спросилъ Рауль.

— Исключая денегъ за покупку отеля, всѣ свои милліоны герцогъ можетъ имѣть каждую минуту подъ руками, чтобы передать ихъ вамъ изъ рукъ въ руки.

— Мнѣ… или другимъ, сказалъ маркизъ, который почувствовалъ легкую дрбжь при мысли о легкости, съ которою герцогъ могъ каждую минуту располагать своимъ состояніемъ.

— Кому-же, кромѣ васъ, можетъ онъ дать свои милліоны, такъ какъ вы его единственный наслѣдникъ, спросилъ нотаріусъ.

— Это правда.

— Къ тому-же, если вы согласны, то я нашелъ куда помѣстить эти капиталы.

Въ эту минуту дверь отворилась и Бобъ доложилъ:

— Докторъ Кронье.

— Вотъ вы сейчасъ увидите его помѣшательство, поспѣшно прошепталъ Мадоре, смѣясь.

Докторъ поклонился маркизу.

— Я къ вашимъ услугамъ, сказалъ онъ.

Но обернувшись, онъ замѣтилъ нотаріуса и, не обращая болѣе вниманія на маркиза, подбѣжалъ къ Мадоре.

— А! мой милый! вскричалъ онъ, я приду къ вамъ, чтобы уничтожить вчерашнее завѣщаніе и составить другое, въ которомъ я лишаю наслѣдства, вы знаете кого?

Какъ уже сказалъ Мадоре, докторъ проводилъ всю свою жизнь въ томъ, что страшно ревновалъ жену, и постоянно то дѣлалъ въ ея пользу завѣщанія, то уничтожалъ ихъ. Мы не знаемъ, были-ли у него дѣйствительныя причины жаловаться, но онъ разсказывалъ свои печали всякому встрѣчному. Правда, что его было также легко успокоить, какъ раздражить, и онъ постоянно переходилъ отъ восхищенія женою къ отвращенію. То его жена была невинная голубка, то черный демонъ. Такъ что завѣщаніе дѣлалось и уничтожалось подъ вліяніемъ минуты.

Какъ кажется, въ описываемую нами минуту настроеніе доктора не было въ пользу супруги, такъ какъ дѣло шло о лишеніи ея наслѣдства.

— Что случилось? спросилъ спокойно нотаріусъ.

— Представьте себѣ, что я нашелъ у нея въ будуарѣ шпору! вскричалъ несчастный мужъ.

Обыкновенно припадокъ проходилъ сейчасъ же, какъ только докторъ разсказывалъ проступокъ жены, вслѣдъ за чѣмъ онъ дѣлался въ одну минуту тѣмъ, чѣмъ былъ на самомъ дѣлѣ, т. е. знающимъ докторомъ.

Поэтому, успокоившись, онъ обернулся къ маркизу.

— Я предполагаю, что маркизъ позвалъ меня для того, чтобы узнать состояніе здоровья герцога, сказалъ докторъ.

— Я серьезно опасаюсь, какое-то предчувствіе говоритъ мнѣ, что онъ не поправится.

— Онъ? Полноте! У него желѣзное здоровье, и онъ это знаетъ, потому что спрашивалъ меня вчера, можетъ-ли онъ еще жениться.

Одинъ изъ недостатковъ доктора былъ тотъ, что онъ всегда выражался, не стѣсняясь, что онъ и доказалъ, прибавивъ:

— Вашъ дядя, маркизъ, принадлежитъ къ числу тѣхъ людей, которыхъ можно воскресить, повѣсивъ надъ ихъ гробомъ юбку.

Рауль спокойно выслушалъ эту фразу, подтверждавшую ужасныя опасенія, которыя мучили его послѣднія сутки.

— О! вы меня успокоиваете, сказалъ онъ, стараясь улыбнуться, тогда какъ ярость душила его.

— Я побѣгу теперь къ нему, прибавилъ докторъ, который, открывъ дверь, очутился лицемъ къ лицу съ входившимъ Бобомъ.

— Что тебѣ надо? спросилъ Рауль лакея.

— Герцогъ, узнавъ, что нотаріусъ у маркиза, приказалъ мнѣ передать, чтобы вы ни на что не рѣшались, не увидавшись съ нимъ.

Казалось, этотъ новый ударъі нисколько не тронулъ Де-Гаржина. Но послѣ ухода доктора и нотаріуса, онъ далъ волю своему, долго сдерживаемому, гнѣву.

— Пока еще есть время выбирать, прошепталъ онъ, кого мнѣ убить — его или ее?

*  *  *

Можетъ быть, Де-Гаржинъ не нашелъ средства удалить лектрису или его планъ, требовалъ времени, только онъ, казалось, вдругъ, совершенно забылъ мадамъ Лоарекъ.

Между маркизомъ и герцогомъ не было и помину о кутежѣ, и, по совѣту доктора, де-Вальдьёзъ, казалось, совершенно отказался отъ удовольствій, которыхъ не позволяли его истощенныя силы.

Каждый день, утромъ и послѣ полудня, Рауль посѣщалъ герцога, который, во время этого посѣщенія, всегда, казалось, чувствовалъ себя неловко. Маркизъ никогда не спрашивалъ герцога, — почему тотъ, разъ поручивъ ему свое состояніе, потомъ взялъ его назадъ. Де-Гаржинъ дѣлалъ видъ, что и не знаетъ, что милліоны герцога, которые надо было употребить на покупку земель, продолжали лежать въ бездѣйствіи у нотаріуса.

Точно также между ними никогда не было разговора о лектрисѣ, которую маркизъ постоянно находилъ сидящею у изголовья герцога. При появленіи маркиза, мадамъ Лоарекъ молча кланялась и уходила въ другую комнату, гдѣ ждала, пока уходъ Рауля позволитъ ей "вернуться къ больному.

Въ скоромъ времени Рауль замѣтилъ сильное разслабленіе умственныхъ способностей дяди. Онъ терялъ память, разговоръ его былъ сбивчивъ и видно было, что, несмотря на попеченія доктора Кронье, больной быстро подвигался къ полному идіотизму.

— Онъ дѣлается идіотомъ, думалъ Рауль.

Это состояніе еще болѣе возбуждало опасенія маркиза. Лектриса, будучи замужемъ, не могла женить на себѣ герцога, но Рауль боялся, что больной можетъ передать ей изъ рукъ въ руки милліоны, продолжавшіе лежать въ капиталѣ.

Рауль боялся раздражить герцога какимъ-нибудь вопросомъ, чувствуя, что дядя сдѣлался ему непріязненъ и ждалъ только случая поссориться.

Молодой человѣкъ хотѣлъ поговорить съ мадамъ Лоарекъ и изъ разговора угадать ея игру, но она избѣгала свиданія съ нимъ наединѣ. Выходя отъ дяди, онъ встрѣчалъ ее у самой двери (даже такъ близко, что можно было подозрѣвать ее въ подслушиваньи) и она сейчасъ же входила въ комнату герцога.

Одинъ только разъ маркизъ обратился къ лектрисѣ съ какой-то фразой, но дядя, сейчасъ же, услышавъ это, поспѣшно позвалъ къ себѣ лектрису.

Много разъ, вечеромъ, послѣ ухода мадамъ Лоарекъ, маркизъ старался попасть къ дядѣ. Онъ надѣялся, что снова возвратитъ свое вліяніе надъ герцогомъ, оставшись съ нимъ наединѣ, но всякій разъ его встрѣчалъ у дверей лакей, говорившій, что герцогъ отдыхаетъ и не приказалъ никого къ себѣ пускать.

Лектриса-ли устроила это, самъ-ли герцогъ, Рауль понималъ, что все равно герцогъ станетъ для него скоро совершенно недоступенъ.

И между тѣмъ на маркиза не находили болѣе припадки ярости, овладѣвавшіе имъ сначала при мыслѣ о лектрисѣ. Можно было подумать, что онъ помирился съ совершившимся фактомъ и думалъ только о томъ, какъ бы провести веселѣе время. Въ нѣсколько недѣль онъ занялъ видное мѣсто въ мірѣ кутилъ, гдѣ разсказывались его подвиги и эксцентричности.

Бобъ, принужденный не спать ночи, началъ перемѣнять составленное имъ было себѣ хорошее мнѣніе о домѣ, въ которомъ онъ служилъ.

— Въ моемъ господинѣ нѣтъ ничего серьезнаго, думалъ Бобъ, онъ только и думаетъ объ удовольствіяхъ. Неужели онъ не впутается ни въ какое скверное дѣло, гдѣ бы я могъ поживиться?

Наступила зима, Де-Гаржинъ абонировался въ оперу.

Во время перваго представленія, маркизъ, любившій музыку, внимательно слушалъ, какъ вдругъ, въ срединѣ дѣйствія, по залѣ пробѣжалъ шепотъ и большое количество головъ повернулось къ одному мѣсту залы.

Рауль сдѣлалъ тоже и увидалъ, что всѣ глаза были устремлены на входящую въ одну изъ ложъ женщину, которая съ шумомъ усаживалась, не обращая ни малѣйшаго вниманія на то, что шумъ мѣшаетъ спектаклю.

Молодой человѣкъ былъ восхищенъ красотою вошедшей, которая, едва успѣвъ сѣсть, принялась отвѣчать на многочисленные, обращенные къ ней, поклоны.

Де-Гаржинъ наклонился къ сосѣду.

— Сдѣлайте мнѣ маленькое одолженіе, сказалъ онъ.

— Какое?

— Скажите, кто эта прелестная женщина, появленіе которой произвело въ залѣ такое волненіе?

Сосѣдъ съ удивленіемъ взглянулъ на маркиза.

— Вы шутите? сказалъ онъ.

— Нисколько.

— Вы, значитъ, не живете въ Парижѣ?

— Извините, напротивъ.

— И вы не знаете, кто эта женщина?

— Совершенно.

Сосѣдъ съ восхищеніемъ взглянулъ на Де-Гаржина.

— Въ такомъ случаѣ, позвольте мнѣ поздравить васъ съ той жизнью, которую вы ведете, потому что вы, вѣроятно, ведете самую уединенную жизнь, если еще не знаете этой женщины, это — знаменитая Шиффардъ.

Дѣйствительно, по странной случайности, маркизъ никогда и не слыхалъ о знаменитой блондинкѣ. Поэтому, онъ наивно продолжалъ спрашивать:

— А кто такая эта Шиффардъ?

— Вы продолжаете удивлять меня.

— Отчего?

— Я почти могу согласиться, что вы никогда не видали Шиффардъ, но я не могу повѣрить, чтобы вы до сихъ поръ не слыхали о ней.

— А между тѣмъ это такъ.

— И вы, можетъ быть, желаете представиться ей въ первомъ антрактѣ?

— Но кто же она такая, наконецъ? спросилъ выведенный изъ терпѣнія маркизъ.

— Она самая знаменитая изъ нашихъ куртизанокъ.

— А! въ самомъ дѣлѣ!

— И я вамъ посовѣтую держаться подальше отъ этой женщины, которая поглощаетъ милліоны.

Рауль не отвѣчалъ.

Въ первомъ антрактѣ онъ всталъ и отправился бродить по коридорамъ. Въ открытую дверь ложи онъ разсмотрѣлъ Шиффардъ. Она смѣялась и шутила съ многочисленными обожателями, которые смѣнялись въ ея ложѣ. Аудіенціи продолжались не долго, такъ какъ толпа была громадна. Пожатіе руки, любезность или сарказмъ, удовлетворяли приходившихъ. Маркизъ зналъ людей, являвшихся въ ложу, онъ видѣлъ какъ они унижались и пресмыкались передъ этой женщиной.

— Значитъ ея власть непобѣдима, спрашивалъ онъ себя.

Когда занавѣсъ поднялся, онъ не пошелъ на свое мѣсто, а остался въ коридорѣ, разсматривая красавицу, которую онъ, казалось, хотѣлъ изучить.

Потомъ, не дожидаясь конца спектакля, онъ задумчиво вернулся домой.

Отпустивъ Боба и оставшись одинъ, маркизъ предался своимъ мыслямъ.

— Наконецъ-то я нашелъ женщину, какую искалъ! прошепталъ онъ со злою улыбкой, эта проклятая лектриса погибнетъ.

Говоря это, онъ взялъ, красную записную книжку и написалъ:

Увидать Шиффардъ.

Потомъ онъ легъ спать и въ первый разъ послѣ возвращенія во Францію, маркизъ Рауль спалъ спокойно.

ГЛАВА VIII.

На другой день маркизъ проснулся, веселымъ: наконецъ-то онъ приведетъ въ исполненіе "свое запоздавшее мщеніе.

Но въ этотъ день съ нимъ случилось неожиданное обстоятельство.

Мы уже сказали, что выходя отъ дяди, маркизъ встрѣчалъ всегда мадамъ Лоаредъ. у самыхъ дверей и никогда лектриса, не говорила съ нимъ.

Войдя къ дядя въ этотъ день и заставъ у него доктора., Рауль сократилъ свое посѣщеніе..

Въ то время, когда докторъ былъ у больнаго, молодая женщина обыкновенно уходила въ другую комнату, гдѣ докторъ, уходя, давалъ ей необходимыя наставленія.

На этотъ разъ, когда Рауль вышелъ, мадамъ Лоарекъ не могла сейчасъ войти къ больному, гдѣ еще оставался докторъ. На этотъ разъ, маркизъ, увѣренный въ близкомъ мщеніи, не имѣлъ надобности пользоваться случаемъ, котораго онъ такъ долго добивался, поговорить съ лектрисой.

Поэтому онъ хотѣлъ пройти мимо нея, какъ вдругъ она сама подошла къ нему.

Де-Гаржинъ въ удивленіи остановился.

Во второй разъ онъ могъ близко разсмотрѣть красоту этой женщины, которую онъ ненавидѣлъ и невольно ему представился образъ Шиффардъ.

— Эта еще прекраснѣе, чѣмъ куртизанка, сказалъ онъ себѣ.

Но его изумленіе достигло крайней степени, когда, никогда не говорившая съ нимъ лектриса, сказала ему тихимъ голосомъ, чтобы не быть услышанной въ сосѣдней комнатѣ:

— Вы ставите на карту ваше будущее, ведя такую жизнь.

Удивленіе сковало маркизу языкъ.

Она продолжала:

— Герцогъ можетъ разсердиться на васъ, видя, что вы его совершенно покинули для удовольствій.

Безъ сомнѣнія, послѣднія слова были услышаны въ сосѣдней комнатѣ, потому что въ ту же минуту раздался рѣзкій голосъ герцога, повторявшій:

— Мадамъ Лоарекъ! мадамъ Лоарекъ!

Она быстро подошла къ двери, но прежде чѣмъ открыть ее, обернулась къ Раулю и шепнула ему:

— Вѣрьте, что у васъ есть другъ.

И прежде чѣмъ маркизъ успѣлъ отвѣтить, она уже исчезла. Уходя, Рауль слышалъ голосъ герцога, спрашивавшій:

— Съ кѣмъ вы сейчасъ говорили, мадамъ Лоарекъ?

— Я отдавала приказанія лакею, послышался спокойный голосъ лектрисы.

Невозможно передать, какъ изумила Рауля эта сцена.

— Что могла значить такая перемѣна? спрашивалъ онъ себя, возвращаясь въ свои комнаты.

Подъ предлогомъ уборки, Бобъ рылся въ это время въ ящикахъ маркиза, повинуясь убѣжденію, что баринъ не долженъ имѣть секретовъ отъ своего лакея. Къ счастію, Де-Гаржинъ былъ такъ взволнованъ, что Бобъ могъ задвинуть ящикъ не будучи замѣченъ.

Машинально маркизъ обратился къ лакею со своимъ обыкновеннымъ вопросомъ:

— Что новаго, Бобъ?

— Ничего, маркизъ… ахъ! я и забылъ, есть новость. Вчера вечеромъ, капитанъ Лоарекъ, придя по обыкновенію за женою, былъ непріятно пораженъ извѣстіемъ, которое, я не знаю почему, было ему до сихъ торъ неизвѣстно.

— Какимъ извѣстіемъ?

Тѣмъ, что вы живете въ отелѣ. Когда онъ согласился, чтобы его жена сдѣлалась здѣсь лектрисой), тогда герцогъ былъ одинъ. Мы были въ Германіи. И только вчера, спустя пять мѣсяцевъ послѣ нашего возвращенія, Лоарекъ, который впрочемъ никогда никого не распрашиваетъ, узналъ, что въ отелѣ, есть другой господинъ, помоложе перваго.

— Но онъ долженъ былъ узнать это отъ жены.

— Какъ кажется, она не сказала ему объ этомъ ни слова.

Послѣ ухода Боба, маркизъ напрасно старался догадаться, какое отношеніе могло, существовать между перемѣною обращенія съ нимъ мадамъ Лоарекъ и молчаніемъ, которое она хранила передъ мужемъ, о существованіи въ отелѣ втораго хозяина.

— Я положительно теряюсь, сказалъ онъ себѣ.

*  *  *

Рауль отказался угадать причину быстрой перемѣны въ поведеніи лектрисы, относительна: него.. Относясь прежде глухо-враждебно къ маркизу, и вдругъ перемѣнивъ свое обращеніе, эта женщина должна была имѣть причину, которая ускользала отъ проницательности маркиза. Онъ только чувствовалъ, что. непредвидѣнное препятствіе должно было представиться мадамъ Лоарекъ, таинственно раззорявшей его.

— Можетъ быть Мадоре съумѣетъ объяснить мнѣ это? сказалъ себѣ въ одно утро Рауль и. отправился къ нотаріусу.

Подходя къ двери Мадоре, маркизъ почувствовалъ, что? кто-то останавливаетъ его за руку.

Это былъ докторъ Кронье.

Какъ! кажется его семейныя дѣла шли хорошо, потому что вся физіономія почтеннаго доктора свѣтилась радостью.

— Вы идете къ Мадоре, дорогой маркизъ? сказалъ онъ.

— Да, докторъ. — Скажите ему, что я оставляю завѣщаніе, которое хотѣлъ уничтожить. Все объяснилось: моя жена — воплощенная добродѣтель.

— А! исторія со шпорой, которую вы нашли у нея въ будуарѣ?

--Дѣло теперь не о шпорѣ. По этому поводу я получилъ отъ Аделаиды объясненіе, которое меня вполнѣ успокоило. Нѣтъ, на этотъ разъ я говорю о штрипкѣ; вы знаете эту исторію?

Разсказывая свои огорченія всякому встрѣчному, докторъ дошелъ до того, что думалъ, будто всѣ должны ихъ знать.

— Какъ? вы не знаете исторіи со штрипкой? вскричалъ Кронье, совершенно пораженный, что нашелся человѣкъ, которому онъ еще не расказывалъ этой исторіи.

Не смотря на свою озабоченность, маркизъ не могъ не улыбнуться удивленію доктора.

— Представьте себѣ, моя глупая ревность подняла исторію изъ-за штрипки, валявшейся въ гостиной. Но теперь все объяснилось — моя Аделаида ангелъ. Эта штрипка печника, за которымъ моя жена послала въ то. время, какъ онъ совсѣмъ былъ одѣтъ, чтобы отправляться вѣнчаться; не желая терять мѣста, онъ все-таки пришелъ и когда наклонился, чтобы, заглянуть въ каминъ, у него лопнула штрипка. Другой распросилъ-бы печника, но я не сдѣлалъ этого; во-первыхъ потому, что онъ уѣхалъ послѣ свадьбы въ Швейцаріи, а во-вторыхъ потому, что я не изъ тѣхъ людей, которыхъ не убѣждаетъ очевидность. Поэтому я оставляю завѣщаніе въ пользу Аделаиды, моей невинной голубки. Скажите объ этомъ Мадоре, такъ какъ мнѣ нѣтъ времени заходить къ нему.

Маркизъ далъ доктору кончить.

— Хорошо! сказалъ онъ, я исполню ваше поученіе; но, услуга за услугу, скажите мнѣ откровенно ваше мнѣніе о положеніи моего дяди.

Кронье сдѣлался серьезенъ.

— Въ болѣзни герцога, сказалъ онъ, есть симптомы, въ которыхъ я не могу дать себѣ отчета. Сначала я надѣялся, но онъ каждый день все болѣе и болѣе ослабѣваетъ. Мадамъ Лоарекъ говоритъ, что его истощаютъ нервные припадки, лишающіе его сна и проситъ каждый день, дать ему чего-нибудь усыпительнаго.

— А почему-же вы не даете? спросилъ Рауль, который при имени лектрисы почувствовалъ недовѣріе.

— Потому что все усыпляющее, давая отдыхъ тѣлу, еще болѣе разстроитъ умственныя способности, отвѣчалъ докторъ, который, взглянувъ въ это время на часы, вскричалъ:

— Десять часовъ! я опоздалъ.

Извините, что я оставляю васъ, маркизъ. Не забудьте сказать Мадоре, что я оставляю завѣщаніе въ пользу Аделаиды.

Оставшись одинъ, Рауль вошелъ къ нотаріусу, который занималъ весь первый этажъ. Замѣтимъ, между прочимъ, подробность, которая намъ пригодится въ послѣдствіи, что квартира, занимаемая самимъ Мадоре, и его контора, имѣли два различные выхода на одну площадку.

Войдя въ контору, и узнавъ, что у нотаріуса въ кабинетѣ уже былъ кто-то, маркизъ вошелъ въ пріемную, которая въ эту минуту была пуста.

Онъ сѣлъ на кресло, стоявшее почти у самыхъ дверей кабинета.

Вдругъ его вниманіе было привлечено голосами, раздававшимися изъ за неплотно затворенной двери, что невольно дѣлало маркиза свидѣтелемъ разговора нотаріуса и его посѣтителя.

— Потерпите еще немного, дорогой Лоарекъ, говорилъ ободряющимъ голосомъ Мадоре, я вамъ обѣщаю, что вы скоро получите мѣсто управляющаго надъ большимъ имѣніемъ одного изъ моихъ кліентовъ. Такъ что вы, согласно вашему желанію, скроете въ тишинѣ провинціи ваше счастье.

При имени Лоарека, маркизъ сталъ внимательно слушать.

Голосъ капитана отвѣчалъ:

— Я тороплюсь, чтобы Клара оставила этотъ отель, въ которомъ мнѣ не слѣдовало принимать для нея мѣсто.

— Неужели-же бы вы хотѣли, чтобы она цѣлый день сидѣла дома одна?

— Мнѣ давно пора оставить Парижъ! вздохнулъ вмѣсто отвѣта капитанъ.

— Полноте, ревнивецъ, для чего эти безполезныя мученія, когда у васъ прелестная жена, которая васъ любитъ.

— Она меня любитъ, говорите вы? Я хочу вамъ вѣрить, но отчего же она съ нѣкотораго времени совершенно измѣнилась?

И дрожащимъ, голосомъ онъ прибавилъ:

— Мнѣ кажется, что моему счастью грозитъ опасность. Я боюсь, что она не любитъ: меня больше. Для нея я сдѣлался добръ и кротокъ, я измѣнилъ свой неукротимый характеръ; одно ея слово дѣлаетъ меня послушнымъ ребенкомъ, одинъ ея взглядъ дѣлаетъ меня счастливымъ. Вся моя жизнь въ ея любви, и если этой любви не станетъ…

Голосъ Лоарека задрожалъ отъ сдержанной ярости, когда онъ продолжалъ:

— Если Клара меня обманетъ!!! О! тогда, хотя бы мнѣ десять лѣтъ пришлось ждать, я безъ состраданія убью ее.

— По, кажется, я не вижу ни какихъ поводовъ подозрѣвать вашу жену.

— Почему-же когда я ей сказалъ, что мы скоро оставимъ Парижъ, она внезапно поблѣднѣла?

Вы не такъ поняли ея волненіе.

— Со времени своего поступленія къ Вальдьёзамъ моя жена измѣнилась. Ничтожная жизнь, съ которой она мирилась прежде, теперь тяготитъ ее. Значитъ въ ней нѣтъ болѣе той привязанности ко мнѣ, которая заставляла ее. мириться съ бѣдностью.

— Неужели вы можете предполагать, что ваша жена любитъ другаго?

— Въ отелѣ есть молодой человѣкъ, о которомъ она никогда мнѣ не говорила.

— Неужели вы ревнуете къ этому безумцу?

— Благодарю! подумалъ подслушивавшій маркизъ.

— Я не знаю, Мадоре! Я страдаю и повторяю вамъ, что моему счастью грозитъ опасность. Поэтому я умоляю васъ найти мнѣ, какъ можно скорѣе, мѣсто въ провинціи.

По шуму отодвигаемыхъ стульевъ, Рауль понялъ, что разговаривавшіе собирались выйти и, чтобы не быть пойманнымъ на мѣстѣ преступленія, онъ подошелъ къ окну, гдѣ полускрытый занавѣсью, сдѣлалъ видъ, что смотритъ на улицу?

Мадоре и капитанъ прошли, не видя его.

Когда, возвращаясь въ кабинетъ, Мадоре замѣтилъ Де-Гаржина, то первымъ его опасеніемъ было, не слыхалъ-ли онъ ихъ разговора.

— Вы давно ждете маркизъ? спросилъ онъ.

— Я только что сейчасъ вошелъ.

Успокоенный этимъ отвѣтомъ, нотаріусъ, провелъ Рауля въ кабинетъ.

Маркизъ пришелъ для того, чтобы узнать, какимъ нибудь образомъ, у нотаріуса причину перемѣны обращенія лектрисы. То, что онъ услышалъ, доказало маркизу, что нотаріусъ, убѣжденный въ честности мадамъ Лоарекъ, не станетъ на его сторону противъ этой женщины. Но такъ какъ ему надо было найти предлогъ для посѣщенія, то онъ сказалъ:

— Я встрѣтилъ сегодня утромъ доктора Кронье, который внушилъ мнѣ серьозныя опасенія на счетъ умственнаго состоянія герцога, поэтому я пришелъ просить васъ обратить особенное вниманіе на веденіе его дѣлъ, такъ какъ умственное разстройство герцога не позволяетъ ему заниматься ими.

Мадоре слегка покачалъ головою, глядя на маркиза.

— Вы серьезно говорите мнѣ это? спросилъ онъ.

— Совершенно серьезно, отвѣчалъ удивленный Рауль.

— Позвольте мнѣ сдѣлать вамъ небольшое замѣчаніе

— Говорите.

— Если вы такъ заботитесь, о состояніи герцога, которое должно перейти къ вамъ, то для чего-же вы его такъ безумно расточаете?

— Я! сказалъ молодой человѣкъ.

— Я понимаю, какъ увлекаетъ сначала парижская жизнь, но теперь, когда вы уже ознакомились съ нею, неужели вы не можете не пользоваться слабостью дяди, который позволяетъ вамъ разорять себя.

Де-Раржинъ слушалъ, ничего не понимая.

Мадоре продолжалъ:

— Конечно, вы вполнѣ свободны въ вашихъ дѣйствіяхъ, но я считаю долгомъ предупредить васъ, что будущее безпокоитъ меня, если вы будете продолжать вести дѣла такимъ-же образомъ. Истратить въ три мѣсяца два милліона экю — слишкомъ много.

— Я истратилъ два милліона! я!… вскричалъ изумленный маркизъ, что вы мнѣ за сказки разказываете?

— Это правда. Я отдалъ эту сумму подъ росписки вашего дяди.

— Но это недостойная ложь!

— Вы хотите видѣть росписки?

— Онѣ фальшивыя!

Мадоре улыбнулся, говоря:

— Позвольте мнѣ не повѣрить этому, потому что вашъ дядя подписалъ ихъ при мнѣ.

— А почему вы думаете, что эти милліоны назначались для меня?

— Я узналъ это изъ словъ самого герцога, который при каждой получкѣ говорилъ мнѣ. «Ахъ! мой бѣдный Мадоре, вотъ вся выгода быть дядей.»

— Герцогъ говорилъ вамъ это?

— Онъ даже прибавилъ: «Впрочемъ, это состояніе должно было перейти къ нему, мнѣ-же всегда останется на столько, чтобы дожить мой вѣкъ!»

— И такъ я слыву разорителемъ дяди?

— Это общее мнѣніе, и всякій осуждаетъ слабость герцога. Одна только особа старалась защищать васъ, это мадамъ Лоарекъ.

При этомъ имени Рауль поблѣднѣлъ, отъ сдержанной злобы. Онъ понялъ, что было безполезно оправдываться, и настолько могъ владѣть собою, что, прощаясь, сказалъ совершенно спокойно.

— Благодарю васъ за урокъ и обѣщаюсь непремѣнно имъ воспользоваться.

Возвращаясь домой, маркизъ полуобезумѣлъ отъ гнѣва. Онъ попался въ ловушку, изъ которой напрасно было стараться вырваться. Мадамъ Лоарекъ разоряла его мало по малу, такъ что онъ никакъ не могъ обвинить ее и въ тотъ день, когда она получитъ наконецъ все, свѣтъ будетъ обвинять его-же самого въ своемъ разореніи.

Маркизъ понималъ, что всякое объясненіе^; съ герцогомъ было безполезно. Старикъ будетъ поддерживать ложь, увлеченный этой женщиной, при помощи которой онъ разорялъ племянника, чтобы обогатить сирену, которая держала;его въ своей власти.

— Но, спрашивалъ себя маркизъ, гдѣ-же она прячетъ свое золота, потому что мужъ ничего не знаетъ объ этомъ.

При мысли о мужѣ, Рауль вспомнилъ подслушанный у нотаріуса разговоръ.

Этотъ человѣкъ, сказалъ онъ, говорилъ о волненіи еврей жены при извѣстіи объ отъѣздѣ изъ Парижа. Она чувствовала, что не успѣетъ вполнѣ обобрать герцога.

Въ эту минуту вошелъ Бобъ, чтобы спросить, нуженъ-лй онъ маркизу, такъ какъ это былъ часъ обѣда прислуги.

Въ отелѣ Вальдьёзъ люди обѣдали двумя часами раньше хозяевъ.

— Нѣтъ, иди, сказалъ съ нетерпѣніемъ маркизъ.

Оставшись одинъ, онъ сталъ снова думать.

Вдругъ-въ его умѣ блеснула мысль.

— Если эта женщина прячетъ свои богатства отъ мужа, значитъ, онаше любитъ его… и не поѣдетъ съ нимъ

Потомъ онъ добавилъ:

— Значитъ, мужъ для нея препятствіе… а что дѣлаютъ съ препятствіемъ?

Въ эту минуту въ дверь раздался слабый стукъ.

— Войдите, закричалъ маркизъ, думая, что это вернулся Бобъ.

Но онъ вскочилъ съ удивленіемъ при видѣ входившей особы.

Это была прекрасная мадамъ Лоарекъ.

Воспользовавшись временемъ обѣда прислуги, она смѣло явилась сама къ молодому человѣку.

*  *  *

Лектриса заперла за собою дверь на ключъ и подошла прямо къ Раулю.

Одно мгновеніе, эти люди, чувствовавшіе себя врагами, молча глядѣли другъ на друга, потомъ мадамъ Лоарекъ заговорила спокойнымъ голосомъ:

— Маркизъ, сказала она, хотите вы заключить союзъ?

Еще не оправившись отъ удивленія, Рауль у вмѣсто отвѣта, спросилъ ее:

— Какъ удалось вамъ уйти отъ герцога?

— Сонный порошекъ, прописанный докторомъ, усыпилъ герцога, отвѣчала она.

Ложь была очевидна для Рауля, который вспомнилъ, что два часа тому назадъ докторъ Кронье говоhилъ, что до этого дня отказывалъ больному въ усыпительныхъ, средствахъ, которыя должны были повредить ему. Значитъ, мадамъ Лоарекъ взяла на себя дать герцогу роковое средство.

— Когда прописала докторъ это средство? спросилъ Рауль, чтобы подтвердить свои подозрѣнія.

— Вчера вечеромъ.

— Онъ, вѣроятно, измѣнилъ за ночь свое мнѣніе, потому что, сегодня утромъ, когда я встрѣтилъ его у нотаріуса, онъ говорилъ мнѣ объ опасности для больнаго усыпительныхъ средствъ.

Лектриса поняла обвиненіе, заключавшееся въ этихъ словахъ, но не обратила на него никакого вниманія и перемѣнила разговоръ, сказавъ:

— А! вы были сегодня утромъ у нотаріуса?

При этомъ вопросѣ, маркизъ сталъ передъ своей гостьей и сказалъ, дѣлая удареніе на каждомъ словѣ:

— Да, и у этого нотаріуса я узналъ одну очень странную новость.

— Какую? холодно спросила лектриса.

— Ту, что я истратилъ въ три мѣсяца два милліона.

Мадамъ Лоарекъ не обратила вниманія и на это второе обвиненіе, но повторила свой вопросъ:

— Маркизъ, хотите заключить союзъ?

Рауль угадывалъ, что, поступая такимъ образомъ, эта женщина должно быть чувствовала себя сильной.

— Ваши два милліона затрудняютъ васъ, неправдали? сказалъ онъ.

— Да, отвѣчала она, не колеблясь.

Де-Гаржинъ надѣялся смутить ее своимъ, вопросовъ и думалъ, что она или будетъ отпираться, или сдѣлаетъ видъ, что не понимаетъ. Ея дерзость поразила его, въ особенности, когда она прибавила:

— Да, эти два милліона затрудняютъ меня, по мое затрудненіе не увеличится, если къ двумъ прибавятся еще четыре:

Въ этихъ словахъ скрывалась угроза.

— Вы такъ увѣрены, что получите и остальные?

— Да, сухо сказала она.

— Но я съумѣю васъ обличить.

При этихъ словахъ, мадамъ Лоарекъ презрительно улыбнулась и сказала насмѣшливымъ голосомъ:

— Я васъ не боюсь.

Де-Гаржинъ зналъ, что съ его репутаціей кутилы и расточителя ему было невозможно повредить этой женщинѣ, такъ ловко составившей себѣ репутаці. честности, которую еще болѣе подтвердитъ герцогъ де-Вальдьёзъ, обвиняя своего племянника въ безумныхъ тратахъ. Желая бороться, Рауль рисковалъ прослыть клеветникомъ.

Поэтому, вмѣсто отвѣта, Рауль сказалъ:

— Я не понимаю, чѣмъ васъ можетъ затруднять ваше богатство. Чортъ возьми! вы его истратите въ глубинѣ провинціи, куда, какъ я слышалъ сегодня утромъ, вашъ мужъ собирается васъ везти.

При этихъ словахъ, мадамъ Лоарекъ поблѣднѣла и спросила уже не такимъ твердымъ голосомъ, какъ прежде:

— А! вы видѣли моего мужа сегодня утромъ?

Нѣтъ, не видѣлъ, но слышалъ. И онъ, какъ кажется, твердо рѣшился оставить Парижъ.

Волненіе мадамъ Лоарекъ не ускользнуло отъ ДеГаржина, который, думая, что нашелъ слабую сторону своего противника, продолжалъ:

— А! Онъ, какъ кажется, порядочно въ васъ влюбленъ, этотъ достойный капитанъ, но особенно непоколебимъ въ своемъ рѣшеніи уѣхать отсюда.

Молнія гнѣва сверкнула въ глазахъ лектрисы.

— Но, какъ вы скажете капитану о вашемъ богатствѣ, вырванномъ у влюбленнаго старика? Онъ очень щекотливъ, этотъ почтенный супругъ, и его первое движеніе будетъ заключаться въ томъ, чтобы возвратить все. Правда, что любовь къ нему сдѣлаетъ для васъ эту жертву очень легкой.

Волненіе мадамъ Лоарекъ было очень не продолжительно, потому что она подошла къ Раулю и сказала ему медленно и спокойно.

— Я васъ изучала маркизъ. Въ васъ нѣтъ ни одного хорошаго чувства. Ваша нравственность испорчена. Вы безжалостны, жестоки и подлы!

При этомъ оскорбленіи, маркизъ съ гнѣвомъ выпрямился.

— И подлы, продолжала лектриса, повторяя оскорбленіе. Кромѣ любви къ удовольствіямъ въ васъ есть еще только жадность къ-золоту. Выслушайте меня. Что-бы ни случилось со мной въ будущемъ, но я вырву у старика, изъ ненависти къ вамъ, все до послѣдняго луидора, такъ что вы не будете въ состояніи избѣжать разоренія, которое убьемъ васъ. Я лучше уничтожу это. богатство, чѣмъ возвращу вамъ. Правда, я потеряю его, но мнѣ по крайней мѣрѣ останется утѣшеніе, что и у васъ тоже ничего нѣтъ. Вы понимаете меня?

— Вы говорите достаточно ясно!

— Хорошо, и вотъ я прихожу къ вамъ, говоря: маркизъ, хотите заключить союзъ?

Рауль былъ такъ пораженъ испорченностью этой женщины, которая даже ему казалась ужасна, что не могъ выговорить ни слова.

Онъ могъ только сдѣлать головою знакъ согласія.

— Хочешь раздѣлить милліоны Вальдьёза?

— Да, какъ?

— Сдѣлай меня вдовою.

Рауль колебался съ минуту, но такъ какъ, говоря эти слова шепотомъ, лектриса принуждена была наклониться къ самому лицу маркиза, то онъ могъ близко разсмотрѣть это прекрасное лице и въ немъ пробудилось страстное желаніе.

— Да, но мнѣ мало одного золота.

— Послѣ…. сказала лектриса, улыбнувшись многообѣщавшей улыбкой.

И, оставивъ маркиза подъ вліяніемъ всего происшедшаго съ нимъ, лектриса скрылась изъ комнаты.

Лѣстница была по прежнему пуста, такъ какъ прислуга еще обѣдала, но, изъ боязни, быть застигнутой мадамъ Лоарекъ ускорила шаги. Второпяхъ низъ ея платья зацѣпился за желѣзную рѣшетку перилъ лѣстницы. Она потянула платье и освободилась, не замѣтивъ, что маленькій кусочекъ отдѣлки оторвался и остался у перилъ.

Четверть часа спустя, Бобъ нашелъ этотъ кусочекъ.

— А вѣдь это кусокъ отъ платья лектрисы, подумалъ онъ, вѣрно она ходила на верхъ за бѣльемъ.

И онъ пересталъ объ этомъ думать.

Начиная съ этого дня, шумная жизнь маркиза уступила мѣсто спокойствію, которой сначала такъ радовало Боба, и кончило тѣмъ, что стало интриговать его, когда онъ не могъ угадать, въ кого былъ влюбленъ его господинъ, какъ мы уже сказали въ началѣ этой исторіи.

Каждый день, во время обѣда прислуги, усыпивъ герцога, лектриса приходила къ Де-Гаржину.

Дикая страсть загорѣлась въ этихъ двухъ испорченныхъ сердцахъ, но лектриса отказывала еще маркизу въ ея удовлетвореніи.

— Послѣ его смерти, повторяла она.

— Нѣтъ… не послѣ… а въ самый день его смерти, просилъ маркизъ.

— Хорошо!

Подъ вліяніемъ поглощавшей его страсти, маркизъ забылъ обо всемъ, кромѣ одного желанія обладать этой женщиной. Страдая безсонницей и желая возстановить силы, онъ началъ дѣлать длинныя прогулки, въ продолженіи которыхъ, за нимъ слѣдилъ Бобъ, удивляясь, что его господинъ нигдѣ не останавливался.

Потомъ, наконецъ, въ одинъ прекрасный день, онъ вспомнилъ о найденномъ имъ клочкѣ платья: для него это было лучемъ свѣта, тогда-то онъ, какъ мы уже сказали, и вскричалъ:

— Чертъ возьми! теперь я угадываю… надо сознаться, что я былъ порядочнымъ осломъ, бѣгая по Парижу за маркизомъ.

Онъ понялъ, что лектриса разорвала платье уходя отъ его барина.

Съ того времени хитрый лакей сталъ слѣдить. Не много времени понадобилось ему, чтобы открыть, что свиданія происходили во время обѣда прислуги.

— Теперь я убѣдился, сказалъ онъ, когда увидѣлъ наконецъ лектрису, входящую къ маркизу.

Напавъ на слѣдъ, Бобъ разсуждалъ такъ:

— Герцогъ скоро умретъ. Что-же они могутъ такое дѣлать, — тутъ есть что нибудь другое, кромѣ любви. Навѣрное также не свадьба, потому что она замужемъ, а у меня на верху въ чемоданѣ лежатъ дока, зательства, привезенныя изъ Германіи, въ томъ что и маркизъ не можетъ быть увѣренъ въ своемъ вдовствѣ? Мнѣ необходимо узнать въ чемъ у нихъ дѣло.

На другой день, послѣ опернаго маскарада, гдѣ онъ потерялъ слѣды своего барина, Бобъ попросился со двора, и въ то время, какъ маркизъ дѣлалъ свой ежедневный визитъ герцогу, онъ скользнулъ въ комнату Рауля и спрятался въ шкафъ, который былъ безъ употребленія.

Должно быть слышанное очень удивило Боба, потому что, выйдя изъ своего убѣжища, онъ былъ блѣденъ и прошепталъ:

— Чортъ возьми! они работаютъ въ большихъ размѣрахъ. Въ сравненіи съ ними я ничто.

Вечеромъ, когда Лоарекъ пришелъ за женою, Бобъ, смотрѣвшій на него изъ окна, прошепталъ:

— Кто-бы могъ подумать, что этотъ человѣкъ, такой здоровый сегодня, завтра…

Замѣтивъ маркиза, выходившаго въ свою очередь, онъ улыбнулся и прошепталъ насмѣшливымъ тономъ.

— Все вознаграждается… Если Лоарекъ проведетъ нѣсколько скверныхъ минутъ, то маркизъ за это будетъ имѣть нѣсколько не дурныхъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Какъ мы уже сказали въ началѣ разсказа, маркиза не видали болѣе въ отелѣ.

ГЛАВА IX.

Спустя десять мѣсяцевъ, вдова Лоарекъ выходила замужъ за герцога Вальдьёза, немного оживленнаго ея попеченіями.

Бобъ, вмѣстѣ съ Шиффардъ и Камбурнакомъ, приготовлялся эксплуатировать исчезновеніе маркиза.

Теперь, разсказавъ почти все прошедшее герцогини, столь прославляемой за ея добродѣтель, мы можемъ вернуться къ нашему разсказу, въ домъ, гдѣ жили Шиффардъ, Бобъ и Камбурнакъ.

Бобъ оканчивалъ у себя въ комнатѣ наставленія Камбурнаку.

Послѣдній, одѣтый по модѣ, имѣлъ въ этомъ костюмѣ очень приличный видъ. Что. касается до Боба, то онъ надѣлъ свою самую лучшую ливрею и былъ прямѣе, чѣмъ когда-либо.

— Все кажется кончено? спросилъ Бобъ, ты увѣренъ, что память не измѣнитъ тебѣ?

— Будь покоенъ.

— Въ такомъ случаѣ отправимся,.

— Простимся съ этимъ отвратительнымъ мѣстомъ, въ которое намъ больше не придется возвращаться, вскричалъ Камбурнакъ.

— Ты слишкомъ торопишься, мой милый, мы оставимъ за собою эти комнаты, потому что Богу только извѣстно, что можетъ случиться. Теперь пойдемъ.

Негодяи вышли изъ своего убѣжища.

Проходя мимо комнаты цвѣточницы, они услышали ея веселое пѣніе.

— Вмѣсто того, чтобы пѣть, лучше-бы ты молила Бога, чтобы онъ не далъ тебѣ попасться на моей дорогѣ потому что если понадобится, то и съумѣю сдѣлать тебя далеко не такой веселой.

Когда друзья дошли до конца коридора, то, обернувшись, они могли-бы увидѣть, что дверь мансарды слѣпаго пріотворилась и въ отверстіе просунулась голова Синяго-Красавца, который прислушивался къ ихъ удаляющимся шагамъ.

Вмѣсто того, чтобы затихать мало по малу, этотъ шумъ прекратился вдругъ и до ушей слѣпаго долетѣлъ стукъ отворившейся двери.

— Они пошли къ Шиффардъ, прошепталъ слѣпой.

И что-то въ родѣ улыбки мелькнуло на его лицѣ, обыкновенно неподвижномъ.

Дѣйствительно, друзья вошли къ куртизанкѣ; въ ожиданіи ихъ она читала громадную корреспонденцію ея обожателей, которые оскорблялись уединеніемъ, въ которомъ жила Шиффардъ со времени своего оправданія. Всякій добивался чести быть ея покровителемъ, такъ какъ знали, что въ это время у нея не было никакой связи. Быть выбранными Шиффардъ, извѣстность которой процессъ удвоилъ, значило подняться во мнѣніи всѣхъ пріятелей на недосягаемую высоту. Это глупое торжество тщеславія, живѣйшимъ образомъ оспаривалось другъ у друга и всѣ. письма заключали въ себѣ самыя великолѣпныя предложенія куртизанкѣ.

— Ахъ! Какъ они мнѣ надоѣли!. Я хочу лучше отдохнуть немного! вскричала красавица.

Мы уже сказали, что ея состояніе было уже громадно, такъ что она могла вести роскошную жизнь безъ, всякой посторонней помощи. Въ первый разъ, жажда извѣстности была заглушена, въ ней желаніемъ мщенія.

Къ оскорбленію, полученному отъ герцогини, присоединилась еще зависть за то, что герцогиня, пороки которой были извѣстны Шиффардъ, съумѣла составить себѣ репутацію добродѣтели и пріобрѣсть уваженіе свѣта, тогда какъ на долю куртизанки, приходилось одно презрѣніе. Ея завистливая ненависть жаждала загрязнить безупречную репутацію соперницы. Для этого она готова была принести, въ жертву свой умъ, свое состояніе и красоту… Это она называла дать себѣ немного отдохнуть.

Понятно, съ какимъ нетерпѣніемъ, она ждала, своихъ сообщниковъ…

— Вотъ и они! вскричала она, услышавъ звонокъ.

Маріетта вскорѣ прибѣжала.

— Какой господинъ желаетъ говорить съ барыней.

— Одинъ?

— Съ нимъ только лакей, отвѣчала горничная, считавшая безполезнымъ докладывать объ этомъ второмъ посѣтителѣ.

Проси обоихъ.

— Какъ! и Лакея также? подумала Маріетта, которая введя барина и лакея, отправилась сообщать свое удивленіе влюбленному Пелюшу.

— Прежде она довольствовалась господами, а теперь ей надо и лакеевъ, скоро она будетъ принимать лошадей.

— Ба! замѣтилъ маленькій жокей; этотъ англичанинъ такъ прямъ, что можетъ быть барыня хочетъ сдѣлать изъ него жердь для своего попугая.

Крошка и не подозрѣвалъ, что Маріетта желала оставить англичанина въ передней для того, чтобы напомнить ему его клятвы въ любви, которыя Бобъ, какъ кажется, совершенно забылъ.

Явившись къ Шиффардъ, англичанинъ спросилъ ее, указывая на Камбурнака:

— Что вы скажете о нашемъ маркизѣ Де-Гаржинъ?

Она съ минуту разсматривала превращеннаго негодяя, который въ свою очередь пожиралъ ее глазами.

— По правдѣ сказать! подумала она, у него видъ нисколько не хуже большей части идіотовъ, которые наполняютъ мои салоны.

Потомъ она прибавила громко:

— Камбурнакъ, наша побѣда зависитъ отъ васъ.

— Я буду имѣть успѣхъ, будьте въ этомъ увѣрены, герцогиня будетъ у вашихъ ногъ.

Отъ надежды увидѣть свою противницу побѣжденной, глаза красавицы засверкали жестокой радостью.

— О! если вы это сдѣлаете!.. вскричала она.

— Если я это сдѣлаю? повторилъ Камбурнакъ, въ голосѣ котораго дрожала пылкая страсть.

— Тогда, если вы не будете довольны вашей частью при раздѣлѣ, то вы скажете мнѣ, чего еще хотите, добавила Шиффардъ съ улыбкой, которая окончательно увлекла этого человѣка.

Бобъ слѣдилъ за этой сценой, поглаживая свои рыжія бакенбарды.

— О! воспламеняйся, другъ мой, думалъ онъ, но если ты уже очень разгоришься, то, я постараюсь потушить тебя.

Въ эту минуту, часы въ будуарѣ пробили половину двѣнадцатаго.

— Пойдемъ скорѣе, сказалъ Камбурнакъ, ты знаешь, что свиданіе назначено на двѣнадцать часовъ.

— Пойдемъ по потайной лѣстницѣ, замѣтилъ Бобъ; мы не возбудимъ вниманія привратника.

Увидя, что они готовы идти, куртизанка стала смѣяться.

— Ахъ! какъ я хотѣла-бы быть тамъ, чтобы посмотрѣть, какую гримасу сдѣлаетъ эта проклятая Клара! Я хотѣла-бы сама нанести ей этотъ первый Ударъ.

Бобъ покачалъ головою, говоря:

— Каждому свое, ваша очередь, придетъ и…

— И что?

— И боюсь, что вы не будете имѣть успѣха; поэтому я очень желаю, чтобы эта бѣшенная собака, Мадоре, не попался на нашей дорогѣ.

При имени нотаріуса, Шиффардъ стала смѣяться еще громче.

— Какъ, это чучело васъ пугаетъ? Но я вамъ ручаюсь, что сдѣлаю изъ него своего раба. У дурака есть одно отличное качество.

— Какое?

— Онъ до безумія влюбленъ.

— Но у него есть также громадный недостатокъ, возразилъ Бобъ.

— Какой?

— Онъ вполнѣ: честный человѣкъ.

— Я вамъ повторяю, что ручаюсь довести его въ случаѣ надобности до галеръ, сухо отвѣчала Шиффардъ.

— Если уже кто-нибудь долженъ попасть за это дѣло на галеры, то я нисколько не противлюсь, чтобы это былъ Мадоре, прибавилъ великодушный Бобъ.

Послѣ этого, два сообщника вышли по потайной лѣстницѣ въ переулокъ; пошли по сулицѣ Шантерень до улицы Трехъ-Сестеръ и вышли на Сенъ-Лазаръ, откуда былъ входъ въ отель Вальдьёзъ.

Пока они дѣлали этотъ обходъ, ихъ союзница подошла къ окну будуара, изъ котораго былъ видѣнъ садъ отеля.

Съ этого мѣста она надѣялась видѣть внутренность комнатъ, окна которыхъ были открыты, но разстояніе было слишкомъ велико и зелень отчасти закрывала отель.

Тогда куртизанка вышла изъ себя. Вдругъ она вспомнила о ключѣ отъ садовой калитки, который далъ ей Бобъ.

Она не стала разсчитывать опасность, которой она подвергалась, проникая среди бѣлаго дня. въ это жилище. Спустя двѣ минуты, она была уже въ саду и, прячась за кустами, дошла до мѣста, изъ котораго могла видѣть внутренность маленькой гостиной герцогини. Она замѣтила свою противницу, безстрашно ожидавшую приближеніе опасности.

Въ эту минуту герцогиня подняла голову при видѣ вошедшаго лакея.

— Лакей пришелъ доложить о нихъ, подумала Шиффардъ, вотъ-то я посмѣюсь.

Вдругъ она почувствовала, что кто-то положилъ ей руку на плечо.

При этомъ прикосновеніи она быстро обернулась.

Легкій крикъ, отъ котораго не могла удержаться куртизанка при видѣ, того, кто тронулъ ее за плечо, могъ быть услышанъ герцогинею, если бы она не была развлечена приходомъ лакея, которому говорила, чтобы онъ ввелъ посѣтителя.

Ни одного лакея изъ служившихъ при Бобѣ не осталось въ отелѣ, такъ какъ герцогиня перемѣнила всю прислугу. Но если Бобъ не зналъ никого изъ новыхъ лакеевъ, то онъ не забылъ всѣхъ обыкновеній дома и зналъ, что два лакея всегда сидѣлнівъ передней.

При ихъ приходѣ, одинъ изъ этихъ лакеевъ открылъ дверь въ пріемную и спросилъ:

— Какъ долженъ я объ васъ доложить?

— Скажите герцогинѣ, что особа, которую она ждала въ полдень, къ ея услугамъ, отвѣчалъ Камбурнакъ, не говоря своего заимствованнаго титула.

Бобъ остался въ передней съ другимъ лакеемъ. Онъ держалъ въ рукахъ легкое пальто, брошенное ему Камбурнакомъ.

— Ахъ, сказалъ онъ вдругъ, мой баринъ забылъ въ карманѣ бумажникъ, который ему навѣрно понадобится.

— Онъ, должно быть, еще въ пріемной, я отнесу ему, если хотите, сказалъ лакей.

— Отличная идея! отвѣчалъ англичанинъ, подавая бумажникъ.

Лакей ушелъ и оставилъ Боба одного.

Онъ тотчасъ же влѣзъ на скамейку, вынулъ изъ кармана ножницы и обрѣзалъ проволоку звонка, проведеннаго изъ комнаты.

— Теперь, усмѣхнулся онъ, если въ первый моментъ гнѣва герцогиня позвонитъ, то мой другъ Камбурнакъ можетъ быть спокоенъ.

Лакей вернулся.

— Я отдалъ бумажникъ, сказалъ онъ.

— Очень вамъ благодаренъ.

Черезъ пять минутъ вернулся и другой лакей.

— Какъ кажется, герцогиня приняла барина, несмотря на ранній часъ? спросилъ Бобъ.

— Да, она велѣла мнѣ скорѣе ввести его.

Ну! подумалъ мошенникъ, она насъ ждала. Что за женщина! Но все равно, мы, наконецъ, начали. Только бы Камбурнакъ дѣйствовалъ хорошенько.

Въ теченіи четверти часа Бобъ занималъ разговорами своихъ собратьевъ, но, въ тоже время, не переставалъ прислушиваться.

Поэтому онъ услыхалъ небольшой шумъ, ускользнувшій отъ другихъ.

Дѣлая видъ, что Хочетъ чихнуть, онъ поднялъ голову кверху. Конецъ обрѣзанной проволоки болтался около Нёйбдвижнаго звонка.

Очевидно было, что герцогиня позвонила.

Въ ту же минуту проволоку потянули еще сильнѣе.

Звонили второй разъ.

Чтобы заглушить шумъ, производимый проволокой, Бобъ принялся страшно чихать.

И пока лакеи смѣялись, онъ говорилъ себѣ:

— Чортъ возьми! Какъ кажется, тамъ дѣла не совсѣмъ хороши.

*  *  *

Войдя въ гостиную герцогини, Камбурнакъ почтительно поклонился и сѣлъ въ кресло, которое, по знаку госпожи, лакей пододвинулъ ему.

Въ короткій промежутокъ времени, пока лакей еще не ушелъ, враги взаимно разсматривали другъ друга.

— Настоящая кукла! подумалъ Камбурнакъ, котораго восхищеніе бросающейся въ глаза красотою Шиффардъ, дѣлило нечувствительнымъ къ прелестямъ герцогини, не менѣе замѣчательнымъ, но не такъ выдающимся.

Съ своей стороны, герцогиня съ одного взгляда угадала человѣка, скрывавшагося подъ чужимъ костюмомъ. Въ теченіи.двухъ мѣсяцевъ спокойной жизни, наружность Камбурнака потеряла лежавшую на ней печать. порока, до циническое выраженіе лица, а въ особенности зловѣщій блескъ глазъ, выдавалъ его. Несмотря, на прическу и бороду, которые Зобъ старался сдѣлать такими же, какъ у маркиза, чтобы придать Камбурнаку сходство съ Раулемъ, онъ не. догъ придать ему физіономіи, а въ особенности высокомѣрнаго выраженія лица маркиза.

Настоящій бездѣльникъ;. подумала герцогиня.

Этотъ, взаимный осмотръ продолжался не болѣе двадцати секундъ, пока лакей успѣлъ выйти.

Теперь борьба начиналась.

Камбурнакъ, зная какое преимущество заключается въ нанесеніи удара первымъ, хотѣлъ начать атаку; но герцогиня не дала ему времени, сказавъ:

— И такъ, сударь, вы имѣете претензію занять здѣсь мѣсто бѣднаго маркиза?

Невозможно передать спокойный и презрительный тонъ, какимъ былъ произнесенъ этотъ вопросъ.

Негодяй ожидалъ встрѣтить дрожащую отъ страха женщину и думалъ дѣйствовать сообразно съ этимъ. Увѣренность герцогини сначала озадачила его и онъ пробормоталъ:

— Но, сударыня, я не хочу занять ничьего и мѣста, я просто возвращаюсь на свое.

— На ваше? Вы въ этомъ увѣрены?

— Развѣ я не маркизъ Де-Гаржинъ?

— А! Вы, какъ кажется, твердо стоите за свое желаніе замѣнить покойника?

Между тѣмъ, къ Камбурнаку возвратилось его обыкновенное нахальство: не видя возможности привести въ исполненіе начертаннаго Бобомъ плана, который разстроилъ неожиданное нападеніе герцогини, онъ принялся импровизировать.

Поэтому, принявъ удивленный видѣ, онъ сказалъ:

— Какъ, замѣнитъ покойника? Вы, значитъ, положительно отказываетесь признать меня?

Вмѣсто отвѣта герцогиня сказала презрительнымъ тономъ:

— Я считала васъ умнѣе, и видя, что вы рѣшились эксплуатировать тайну, относящуюся до маркиза, я рѣшилась было предложить вамъ хорошую плату… правда, не такую безумную, какой требовалъ вашъ сообщникъ, достойный Бобъ. Но я вижу, что имѣю дѣло съ дуракомъ, который упорствуетъ въ смѣшной комедіи. А такъ какъ дураки всегда разстроиваютъ мнѣ нервы, то вы поймете, что я всегда стараюсь избавить себя отъ этого.

Сказавъ это, герцогиня встала и пошла позвонить. Камбурнакъ слѣдилъ за движеніемъ герцогини.

— Для чего вы хотите звонить, моя милая? сказалъ онъ.

— Чтобы велѣть вытолкать васъ за дверь:

— Ну, позвольте мнѣ замѣтить вамъ, въ свою очередь, что я тоже считалъ васъ умнѣе, но то, что вы дѣлаете, заставляетъ меня измѣнить хорошее мнѣніе, которое я имѣлъ о васъ, сказалъ спокойно негодяй, знавшій, что Бобъ долженъ былъ обрѣзать звонокъ.

Потомъ, опрокинувшись въ креслѣ, онъ глубоко вздохнулъ и сказалъ печальнымъ голосомъ:

— О! Клара! какъ вы помните своихъ прежнихъ друзей, неблагодарная!

При этой неслыханной фамильярности, герцогиня позвонила еще разъ.

— Вмѣсто того, чтобы звонить, вы сдѣлаете лучше, моя милая, если вспомните со мною прошлое. Я вамъ такъ хорошо докажу, что я Рауль, что вы станете благодарить меня за освѣженіе вашей памяти.

Видя, что на звонокъ никто не приходитъ, герцогиня хотѣла выйти, чтобы позвать самой лакея, но, въ ту минуту, какъ она взялась за ручку двери, Камбурнакъ сказалъ насмѣшливо:

— Да, освѣжить вамъ память! Мы поговоримъ, напримѣръ, о вашемъ первомъ мужѣ, такъ неожиданно скончавшемся.

Герцогиня выпустила ручку двери и обернулась.

Она была страшно блѣдна.

Тихо, пристально, смотря на своего противника, она вернулась на прежнее мѣсто.

— А! вотъ вы и вернулись, моя прекрасная Клара. Вы хорошо сдѣлали, что перестали бѣгать по комнатѣ, потому что, если у васъ разстроены нервы, то это плохое средство для ихъ успокоенія…

Герцогиня молчала.

Камбурнакъ продолжалъ веселымъ тономъ:

— Вотъ мы опять вмѣстѣ, какъ въ день смерти вашего мужа, когда вы мнѣ говорили: «Сдѣлай меня сегодня вечеромъ вдовою, Рауль, въ ожиданіи пока сдѣлаешь маркизой».

При этихъ словахъ, ужасъ охватилъ герцогиню. Какъ могъ этотъ человѣкъ знать слова, произнесенныя ею съ глазу на глазъ?

А мнимый маркизъ продолжалъ тономъ нѣжнаго упрека.

— Вы скоро забыли меня, моя прелесть. Когда, послѣ отсутствія, я спѣшу къ вамъ, чтобы сдѣлать васъ маркизой, я нахожу васъ уже герцогиней.

— Вы лжете! прошептала герцогиня, къ которой, наконецъ, вернулась способность говорить.

— О! вотъ гадкое слово, сказалъ Камбурнакъ добродушнымъ тономъ. Я лгу, но въ чемъ же, дитя мое?

Герцогиня слишкомъ чувствовала себя во власти негодяя, чтобы обращать вниманіе на его фамильярныя выходки. Она боролась противъ очевидности, доказывавшей, что ея тайна была до мелочей извѣстна ея врагамъ.

Еще разъ она попробовала отрицать все это.

— Да, вы лжете, я не заставляла убивать своего мужа. Его смерть была ужасна, но извѣстна всѣмъ, и клевета не, можетъ коснуться меня по этому поводу.

Камбурнакъ засмѣялся.

— Да, я знаю. Журналы сдѣлали изъ этого происшествія самый трогательный разсказъ, я даже могу передать его вамъ. Слушайте: "Въ одну прекрасную ночь, около трехъ часовъ, когда вы оба спали, вдругъ, по неосторожности или случайно… это до сихъ поръ неизвѣстно… подъ вашей квартирой загорѣлась лавка столяра. Хозяинъ ея получилъ наканунѣ цѣлую партію сухаго лѣса, поэтому огонь въ одну минуту такъ усилился, что было невозможно погасить пожаръ. Поэтому стали заботиться только о томъ, чтобы спасти единственныхъ жильцовъ дома₆ супруговъ Лоарекъ, которыхъ во всемъ околодкѣ считали за самыхъ примѣрныхъ супруговъ. Каждый сосѣдъ расточалъ похвалы женѣ, такой прекрасной, кроткой и добродѣтельной, что говорили будто у капитана не жена, а настоящій ангелъ. Не, такъ-ли, герцогиня?

Герцогиня не отвѣчала, она молча слушала насмѣшливый голосъ, каждое слово котораго, доставляло ей новыя мученія.

Камбурнакъ продолжалъ:

«И такъ, домъ горѣлъ. Одну минуту видѣнъ былъ, силуэтъ мущины, по всей вѣроятности, мужа, который видимо искалъ выхода, чтобы спасти жену, державшуюся за окно, и звавшую на помощь. Наконецъ, жена была спасена. Три раза пытались проникнуть въ эту страшную печь, чтобы спасти мужа, не отвѣчавшаго на зовъ, потому что онъ, задохся въ дыму. На другой день, среди дымящихся обломковъ, нашли несчастнаго мужа, или, лучше сказать, его неузнаваемые останки, потому что онъ превратился въ обгорѣлый скелетъ. Думали, что на всей вѣроятности, подъ нимъ обрушилась лѣстница. Почернѣвшія кости, несчастнаго: были собраны и весь кварталъ, огорченный этой ужасной катастрофой, покончившей такъ печально; счастливое супружество, провожалъ гробъ несчастнаго, оставившаго обезумѣвшую отъ горя вдову». Не правда-ли, герцогиня, это было такъ?

Одну минуту герцогиня стала надѣяться.

Она подумала, что, можетъ быть, слишкомъ рано сочла этого человѣка полнымъ обладателемъ ея тайны.

Эта надежда возвратила ей силы.

— Такъ какъ вамъ извѣстны всѣ подробности этой сцены, то вы видите, что я не могу упрекать себя въ смерти капитана Лоарека.

— Ахъ! извините, моя дорогая, не будемъ смѣшивать. Я ничего не подтверждалъ.

— Какъ?

— Я только разсказалъ то, что писали въ журналахъ.

— Но это совершенная истина.

— Ну! ну! сказалъ Камбурнакъ. Журналы могутъ ошибаться и не знать дѣйствительныхъ фактовъ. Такъ, напримѣръ, въ настоящемъ случаѣ, поклянетесь-ли вы, что все разсказанное ими правда?

Клара отвѣчала почти твердымъ голосомъ:

— Журналы сообщили истину объ катастрофѣ.

При этомъ отвѣтѣ, негодяй принялъ самый любезный видъ, улыбнулся и сказалъ нѣжнымъ голосомъ:

— Да, но была-ли жертва этой катастрофы дѣйствительно вашъ мужъ?

Этотъ вопросъ заставилъ вздрогнуть герцогиню.

— Вы знаете, продолжалъ Камбурнакъ, что сама добродѣтель не защищена отъ злыхъ языковъ, и какъ ни была добродѣтельна супруга капитана Лоарека, но могутъ найтись люди, которые станутъ утверждать, что въ ночь пожара мѣсто мужа, отправленнаго, я не знаю куда, занималъ маркизъ Де-Гаржинъ.

— Это ложь! вскричала герцогиня.

— Такъ что тѣ, которые думали, что провожаютъ капитана Лоарека, вмѣсто него провожали неузнаваемые останки бѣднаго маркиза, сгорѣвшаго въ постели преступной жены. Это намъ объяснитъ необъяснимое исчезновеніе маркиза Рауля.

— Это неправда! прокричала опять Клара.

Камбурнакъ при этихъ словахъ расхохотался.

— Какъ вы безумны, моя прекрасная Клара, принимая это за серьезное! Чортъ возьми! да, я знаю очень хорошо, что это неправда… такъ какъ я маркизъ Де-Гаржинъ и, мнѣ кажется, я нисколько не похожъ на обгорѣлый скелетъ.

При этомъ неожиданномъ выводѣ, герцогиня медленно выпрямилась.

А негодяй продолжалъ тономъ, въ которомъ звучала угроза, смотря ей прямо въ глаза.

— Я увѣренъ, что ваша память пробудилась и вы, наконецъ, узнаете во мнѣ маркиза. Не правда-ли вдова Лоарекъ?

Она молчала.

— И такъ, это рѣшено, я маркизъ Рауль Де-Гаржинъ, продолжалъ угрожающимъ тономъ Камбурнакъ, потому что вы видите, моя милая, куда васъ можетъ повести упрямство. Если я не маркизъ, то кончится тѣмъ, что станутъ думать, будто сожженъ былъ Де-Гаржинъ и тогда, естественно, явится вопросъ, куда же исчезъ мужъ, котораго считали похороненнымъ и такъ странно исчезнувшій, что можно подумать, будто его гдѣ-нибудь убили. Я отсюда представляю себѣ удивленіе всѣхъ достойныхъ людей, которые вдругъ узнаютъ, что знаменитая воплощенная добродѣтель занималась довольно мило измѣной мужу и убійствомъ.

Камбурнакъ, думавшій, что совершенно побѣдилъ своего врага, былъ изумленъ, увидя герцогиню улыбающейся.

Она подошла къ нему.

— Вы непремѣнно хотите быть маркизомъ Де-Гаржинъ? спросила она.

— Конечно.

— Подумали-ли вы объ одной изъ опасностей этой роли?

— Какой?

— О той, что маркизъ велѣлъ убить Лоарека и что въ минуту опасности я погублю васъ однимъ этимъ обвиненіемъ.

Висѣльникъ при этой угрозѣ, въ свою очередь, улыбнулся.

— Пожалуй! сказалъ онъ, принимая имя, я принимаю на себя и отвѣтственность за прошлое.

— Вы должны знать впередъ, что если вы торжествуете сегодня, то я вознагражу себя завтра и что у васъ не будетъ врага болѣе безпощаднаго, какъ я.

— Предупрежденный вами, я приму свои мѣры.

— Въ такомъ случаѣ, я васъ поздравляю, маркизъ Рауль Де-Гаржинъ, сказала герцогиня.

— Наконецъ-то! вскричалъ Камбурнакъ, немалыхъ усилій стоило мнѣ заставить васъ назвать меня именемъ моихъ предковъ.

*  *  *

Теперь намъ почти извѣстна тайна герцогини.

Если мы говоримъ почти, то это потому, что одна часть ея для насъ еще не понятна. Но по всей вѣроятности, слѣдуя за разсказомъ, мы узнаемъ какимъ, образомъ маркизъ отдѣлался отъ капитана Лоарека.

Бобъ говорилъ правду, когда передовая слухи о капитанѣ говорилъ, что это былъ человѣкъ съ желѣзнымъ характеромъ.

Храбрый изъ храбрыхъ, онъ отличался необыкновеннымъ хладнокровіемъ и присутствіемъ духа.

Разскажемъ одинъ случай изъ его жизни.

Во время испанской войны, когда возставшій народъ окружалъ Мюрата въ Мадридѣ, Мюратъ хотѣлъ послать извѣстіе Жюно, въ Лиссабонъ.

Чтобъ рискнуть проѣхать по дорогѣ, переполненной дикими гверильясами, которые безъ жалости убивали всякаго француза, нуженъ былъ посланный не совсѣмъ обыкновенный. За двѣ недѣли генералъ Ренэ, попавшій въ руки гверильясовъ, былъ распиленъ между двумя досками, а наканунѣ полковникъ Паветти быль сожженъ въ печкѣ булочника.

Лоарекъ, тогда еще лейтенантъ, взялъ на себя это порученіе.

Онъ отправился въ костюмѣ англійскаго моряка, ѣдущаго къ своему флоту, который крейсировалъ въ то время около португальскихъ береговъ.

На третій день Лоарекъ былъ взятъ шайкой Гастаноса и приведенъ къ начальникамъ. Онъ говорилъ по англійски и не произнесъ ни одного слова ни по французски, ни по испански. Смерть ждала его, если откроется его національность. На всѣ французскіе и испанскіе вопросы онъ отвѣчалъ по англійски:

— Я не понимаю.

Онъ настаивалъ на томъ, что онъ англійскій морякъ.

Къ несчастію одинъ крестьянинъ узналъ его и говорилъ, что видѣлъ его въ Мадридѣ, во французской формѣ, утверждая въ тоже время, что Лоарекъ говоритъ по испански.

Но хладнокровіе Лоарека ввело въ нерѣшимость его палачей.

Они колебались между удовольствіемъ казнить француза и опасеніемъ убить союзника англичанина.

Было рѣшено подвергнуть плѣнника испытаніямъ.

Его заперли, и тридцать-шесть часовъ не давали ѣсть, потомъ ночью его неожиданно разбудили, спрашивая по французски, хочетъ-ли онъ ѣсть.

— Я не понимаю, отвѣчалъ сейчасъ же по англійски лейтенантъ.

Наслѣдующій день, его заперли въ погребъ, гдѣ гнило множество тѣлъ французовъ и все время въ ушахъ его раздавались самыя ужасныя угрозы, но Лоарекъ дѣлалъ видъ, что ничего не понимаетъ.

На слѣдующую ночь, нѣжный женскій голосъ прошепталъ ему на этотъ разъ по испански:

— Иди за мной и я помогу тебѣ бѣжать.

— Я не понимаю, отвѣчалъ по англійски капитанъ.

На другой день его отвели въ военный совѣтъ. Тамъ былъ переводчикъ, который сказалъ ему:

— Такъ какъ вы не знаете по испански, то я буду переводить ваши отвѣты совѣту.

— Такъ какъ обвиненный не французъ, сказалъ президентъ, то спросите его любитъ-ли онъ испанцевъ.

Вопросъ былъ переведенъ по англійски.

— Да, отвѣчалъ Лоарекъ, я нахожу, что испанскій народъ есть великая нація.

— Обвиненный говоритъ, что они настоящіе разбойники, перевелъ сейчасъ-же переводчикъ.

Лейтенантъ погибъ, если-бы онъ хоть малѣйшимъ движеніемъ выразилъ, что понялъ странный переводъ своихъ словъ, но, такъ какъ онъ былъ готовъ на все, то даже не пошевельнулся и лице его продолжало оставаться спокойнымъ.

Это испытаніе было послѣднимъ.

Не только шайка отпустила свою добычу, но еще дала пропускъ, съ которымъ черезъ шесть дней онъ прибылъ къ Жюно.

Таковъ былъ капитанъ Лоарекъ.

Къ храбрости и энергіи онъ присоединялъ необыкновенную честность и безупречное поведеніе. Въ его желѣзной натурѣ всякое чувство, будь то любовь или ненависть, должно было пустить глубокіе корни и умереть вмѣстѣ съ нимъ.

Въ одинъ изъ короткихъ промежутковъ мирнаго времени, Лоарекъ, сдѣлавшись капитаномъ, пріѣхалъ въ Парижъ.

У него была одна дальняя родственница, державшая корсетную мастерскую, будучи у нея, онъ замѣтилъ между работавшими дѣвушками одну, у которой была прелестная головка Мадоны.

— Клара ангелъ доброты и невинности, это украшеніе моей мастерской, сказала ему хозяйка.

Во время своей военной жизни, капитанъ, благочестивый и скромный какъ бретанецъ, не заводилъ легкихъ гарнизонныхъ привязанностей. Сердце его до сихъ поръ еще спало, въ первый разъ оно пробудилось при взглядѣ на красавицу. Слишкомъ честный, чтобы думать соблазнить ее, Лоарекъ прямо предложилъ ей выйти за него замужъ.

— Сударыня, сказалъ онъ, хотите вы имѣть мужа, котораго единственной мыслью будетъ сдѣлать васъ счастливой? Прежде чѣмъ отвѣчать, посмотрите на меня хорошенько и подумайте. Я сдержу всѣ свои обѣщанія, даже обѣщаніе убить васъ, если вы мнѣ измѣните.

Честный солдатъ и не подозрѣвалъ какому испорченному созданію онъ вручалъ свое имя и свою честь. Подъ кроткой наружностью этой дѣвушки скрывалась одна страсть, но которая должна была впослѣдствіи повлечь за собою всѣ другія: будучи простой работницей, она только и мечтала о богатствѣ и почестяхъ. Благоразуміе, которое въ ней хвалили, не было результатомъ ея чистоты, но средствомъ, при помощи котораго и своей красоты, она думала достичь всего, къ чему стремилась. Это былъ не болѣе какъ капиталъ и она разчитывала отдать его за большіе проценты.

Въ это время, мундиръ пользовался громаднымъ обаяніемъ. На капитана смотрѣли какъ на человѣка многообѣщающаго и онъ долженъ былъ быстро подвинуться по службѣ.

Когда онъ просилъ ея руки, Клара разсчитала такъ:

— Во первыхъ, онъ вытащитъ меня изъ мастерской. Потомъ пусть его дастъ себя убить генераломъ, это будетъ моя первая ступень.

И она приняла предложеніе капитана.

Мы не станемъ разсказывать, какъ велико было блаженство довѣрчиваго и влюбленнаго Лоарека въ первое время свадьбы: мы повторяемъ, что онъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія объ испорченности существа, съ которымъ онъ соединилъ свою жизнь.

Вскорѣ ему пришлось вернуться къ арміи.

Но имперія вдругъ обрушилась, не давъ мужу времени получить повышеніе, на которое разсчитывала Клара.

За тѣмъ войска были распущены.

И та, которая считала себя на дорогѣ къ богатству, вдругъ увидѣла себя принужденной раздѣлять тяжелое существованіе офицера на половинномъ жалованьи. Тогда она стала ненавидѣть человѣка, который, укравъ ея молодость и красоту, привязался къ ней точно камень и мѣшалъ идти впередъ.

Но въ то-же время ея ненависть сдерживало другое чувство: мадамъ Лоарекъ страшно боялась своего мужа.

Она изучила капитана и знала, что этотъ человѣкъ, рабъ всѣхъ ея малѣйшихъ желаній, могъ въ данную минуту предстать передъ ней грознымъ судьей.

Въ это время явился Мадоре, знавшій капитана; онъ помѣстилъ его управляющимъ фабрикой, а въ ожиданіи, пока представится мѣсто, о которомъ мы говорили, помѣстилъ жену къ герцогу Де-Вальдьёзъ.

При видѣ ослабѣвшаго физически и умственно старика, Кларѣ представилась возможность получить такъ долго желаемое богатство.

По среди этого занятія, ее вдругъ поразило извѣстіе, что скоро придется оставить Парижъ и слѣдовать за мужемъ въ провинцію. Какъ Рауль и угадалъ, два украденные милліона дѣлалось для Клары безполезными и опасными, пока былъ живъ ея мужъ.

Тогда Клара подумала о маркизѣ Де-Гаржинъ.

Намъ уже извѣстно ихъ сообщничество, и дикая страсть, соединившая потомъ этихъ двухъ испорченныхъ существъ.

Маркизъ устроилъ ловушку, въ которую долженъ былъ попасться капитанъ Лоарекъ. Но чтобы вовлечь капитана въ эту ловушку, надо было измѣнить всѣ его привычки и вызвать ночью изъ дома. По совѣту Рауля, Клара съумѣла заставить капитана, исполнить выраженное ею желаніе, побывать хоть разъ въ маскарадѣ, прежде чѣмъ уѣхать въ провинцію.

— На другой день послѣ того, какъ твой мужъ будетъ въ Оперѣ, — онъ умретъ, сказалъ Де-Гаржинъ Кларѣ.

Лоарекъ отправился.

Скрытый подъ домино, маркизъ увлекъ Шиффардъ на странное пари и назначилъ срокъ въ двадцать четыре часа, между вечеромъ, въ который куртизанка будетъ стараться понравиться и ужиномъ, на который она пригласитъ незнакомца; маркизъ назначилъ этотъ срокъ для того, чтобы предупредить убійцу, который долженъ былъ покончить съ капитаномъ по выходѣ его отъ куртизанки.

Какъ могло случиться, что Лоарекъ, обожавшій жену, могъ пойти къ Шиффардъ?

Можетъ быть, онъ желалъ забыться и заглушить глухое страданіе, которое онъ чувствовалъ начиная подозрѣвать жену.

Придя къ куртизанкѣ, онъ чувствовалъ себя не въ духѣ. Открытіе, сдѣланное ему Шиффардъ, что онъ былъ предметомъ пари, сейчасъ-же внушило ему мысль, что противъ него составился заговоръ, котораго не была чужда его жена, потому что онъ вспомнилъ съ какою легкостью она повѣрила выдуманному имъ для ночной отлучки предлогу.

Мы знаемъ, что по выходѣ отъ Шиффардъ, за капитаномъ послѣдовалъ человѣкъ, шаги котораго слышала куртизанка.

Былъ-ли это убійца, подкупленный Раулемъ? Все заставляло предполагать это, такъ какъ Лоарекъ не возвращался болѣе.

— Въ день его смерти! отвѣчала постоянно Клара маркизу, пылавшему страстью.

Наконецъ насталъ день, когда Рауль сказалъ ей: — Онъ умретъ сегодня вечеромъ.

— Въ такомъ случаѣ, сегодня вечеромъ.

И вечеромъ, въ то время какъ Лоарекъ ужиналъ у Шиффардъ, маркизъ входилъ въ жилище капитана, гдѣ, три часа спустя, онъ долженъ былъ погибнуть въ пламени.

Десять мѣсяцевъ спустя, вдова убитаго мужа, котораго считали сгорѣвшимъ, выходила за мужъ за герцога, въ то время, какъ Шиффардъ сидѣла подъ арестомъ, обвиняемая въ исчезновеніи маркиза де-Гаржинъ.

Знатная, богатая и уважаемая Клара достигала своей цѣли.

Какъ вдругъ, среди ея торжества, явился Камбурнакъ, вооруженный тайною, требуя имя и титулъ маркиза.

Не будучи въ состояніи объяснить себѣ, какъ негодяй могъ узнать ея прошедшее, герцогиня уступила.

Но она разсчитывала, что вознаградитъ себя тогда, когда ея врагъ займетъ мѣсто маркиза.

ГЛАВА X.

Когда Камбурнакъ выразилъ свою радость, что завоевалъ, наконецъ, титулъ маркиза, герцогиня съ состраданіемъ улыбнулась и бросила на него ироническій взглядъ.

Это сдѣлало негодяя серьезнымъ.

— Чему вы смѣетесь? спросилъ онъ.

Всѣ слѣды волненія исчезли съ прекраснаго лица герцогини; играя концемъ шелковаго шнурка своего пенюара, она сказала самымъ развязнымъ тономъ:

— Чему я смѣюсь? Мой милый…

Она остановилась на срединѣ фразы.

— Ахъ! кстати, какъ же ваше имя?

— Но вы только что сами сказали его: Рауль Де-Гаржинъ, отвѣчалъ ея благоразумный противникъ.

— О! о! вы очень скрытны! Я думала, что для меня у васъ найдется другое имя.

— Но вѣдь вы уже предупредили меня, что будете самымъ неумолимымъ моимъ врагомъ.

— Это правда, но, тѣмъ не менѣе, рискуя показаться вамъ самой неловкой соперницей, я отвѣчу на вашъ вопросъ.

— Да, чему вы смѣялись?

— Да просто тому, что убѣдилась, какъ вы глупы.

При этомъ отвѣтѣ, Камбурнакъ съ изумленіемъ взглянулъ на женщину, которая, дрожа передъ нимъ за минуту до того, теперь смѣялась ему въ глаза.

— Дуракъ! не слишкомъ-ли вы торопитесь!

— Хотите я это докажу?

— Очень буду вамъ обязанъ.

— У васъ была въ рукахъ тайна, стоившая не мало; вмѣсто того, чтобы получить за нее порядочную сумму наличными, вы предпочли сдѣлаться маркизомъ. Хорошо! Теперь, когда у васъ есть титулъ, скажите мнѣ, къ чему онъ вамъ?

— Ну, нѣтъ! вы хотите, чтобы я показалъ вамъ свою игру.

— О, нѣтъ! вы такъ неловко держите карты, что я и такъ вижу ее. Ваша игра состоитъ въ томъ, чтобы, занявъ мѣсто покойника, получить состояніе, которое вамъ придется раздѣлить съ вашими жадными сообщниками.

— О! о! сказалъ новый маркизъ, почувствовавшій себя неловко при видѣ этой увѣренности.

Герцогиня весело продолжала:

— Ахъ! мой бѣдный маркизъ, вы, значитъ, разсчитывали, что я дамъ вамъ спокойно дѣйствовать, особенно теперь, когда вы были такъ глупы, что сложили ваше оружіе.

— Я держу васъ въ моей власти, возразилъ Камбурнакъ.

— Вы? Меня? А чѣмъ это, позвольте узнать? Меня это очень интересуетъ.

— Вашимъ прошедшимъ.

Герцогиня насмѣшливо разсмѣялась.

— Вы видите, что я была права, назвавъ васъ совершеннымъ глупцомъ. Слушайте. Вы хотите быть маркизомъ, я согласна на это. Я даже допускаю, что всѣ, обманутые вашей милостью, признаютъ васъ за Де-Гаржина. Вы согласитесь, что я ставлю васъ въ хорошія условія.

— Я съумѣю сдѣлать ихъ такими.

— Но если вы маркизъ Де-Гаржинъ, то сгорѣлъ капитанъ Лоарекъ. Вы будете не въ состояніи утверждать противное и тогда я попрошу васъ указать, что вы находите въ моемъ прошедшемъ такого ужаснаго, чтобы я могла васъ бояться. И такъ, занимая мѣсто Рауля, вы остаетесь безъ всякаго оружія противъ меня въ прошломъ и безъ всякой надежды на выгоды въ будущемъ.

Соображеніе герцогини было вполнѣ логично, но Камбурнакъ счелъ своимъ долгомъ протестовать.

— О! безъ надежды на выгоды, сказалъ онъ, качая головою, это еще неизвѣстно. Такъ какъ я теперь Де-Гаржинъ, то я надѣюсь, что любовь, которую питалъ ко мнѣ мой…

Онъ колебался.

— Кончайте же, скажите откровенно «мой дядя».

Мошенникъ былъ совершенно сбитъ съ толку безцеремонностью Клары. Тѣмъ не менѣе, онъ продолжалъ:

— Я надѣюсь, что любовь моего дяди возвратитъ мнѣ, наслѣднику его имени, состояніе, которымъ онъ могъ располагать во время моего отсутствія.

— Другими словами, вы разсчитываете, что онъ оставитъ меня ни съ чѣмъ? спросила продолжавшая улыбаться герцогиня, въ этомъ-то и состоитъ ваше заблужденіе. Пока герцогъ будетъ живъ, я стану защищать его богатство, кто бы ни вздумалъ его у меня оспаривать.

— Но послѣ его смерти это богатство можетъ ускользнуть отъ васъ.

— Послѣ смерти моего мужа мнѣ нечего будетъ болѣе Защищать, такъ какъ все состояніе отказано мнѣ въ завѣщаніи, составленномъ по всѣмъ формамъ.

— Завѣщаніе можетъ быть измѣнено… и я вамъ клянусь, что это будетъ такъ! вскричалъ съ угрозою Камбурнакъ.

— Измѣнено! кѣмъ? спросила насмѣшливо герцогиня.

— Тѣмъ же, кто написалъ его, герцогомъ — моимъ дядей.

Знатная дама расхохоталась.

— Ахъ! кстати, вы еще не видѣлись съ вашимъ дорогимъ дядей. Вы, вѣроятно, горите живѣйшимъ желаніемъ обнять его послѣ столь долгой разлуки.

Камбурнакъ, казалось, не особенно хотѣлъ этого. Бобъ далъ ему всѣ нужныя наставленія, но, не предвидя, какъ пойдетъ дѣло, англичанинъ забылъ приготовить его къ свиданію съ дядей.

— Чортъ возьми! думалъ мошенникъ, я бы не особенно желалъ встрѣтиться со старикомъ, не посовѣтовавшись съ Бобомъ.

Клара, продолжая улыбаться, наблюдала за его нерѣшимостью.

— Не пугайтесь напрасно, сказала она; наконецъ вы можете безъ всякаго опасенія рискнуть на свиданіе; я увѣряю васъ, что, если кто-нибудь и не признаетъ васъ, то во всякомъ случаѣ не герцогъ.

Улыбаясь по прежнему, она, тѣмъ не менѣе, продолжала мрачнымъ тономъ:

Вы знаете, Рауль, что почти въ каждомъ семействѣ есть свое тайное горе. Вы слишкомъ близкій родственникъ, чтобы отказаться принять на свою долю часть моей тяжелой ноши.

— Что она такое разсказываетъ? Она, кажется, смѣется надо мною, подумалъ сбитый съ толку Камбурнакъ.

— Ну! продолжала она, вотъ часъ, котораго вы такъ давно ждали, приготовьтесь броситься въ объятія вашего возлюбленнаго дяди.

Говоря это, она взяла свистокъ и свиснула.

Камбурнакъ съ изумленіемъ глядѣлъ на нее.

Подождавъ немного, она свиснула еще громче.

Тогда въ сосѣдней комнатѣ послышались тяжелые шаги.

Потомъ дверь тихо стала отворяться, точно входившій боялся. Она открылась только до половины и въ комнату высунулась ужасная голова.

Это голова представляла типъ кретина: желтый, голый и морщинистый черепъ, красныя вѣки и блуждающіе глаза были ужасны. Слюни текли изъ беззубаго рта. Перо не въ состояніи передать отвратительный и ужасный видъ наружности идіота, лице котораго выражало только страхъ.

Появившаяся голова не подвигалась дальше, устремивъ на Клару пристальный взглядъ.

— Сюда, на четверенькахъ! закричала она такимъ тономъ, какимъ приказываютъ собакѣ.

Голова опустилась, дверь растворилась и въ комнату вошелъ на четверенькахъ грязный и ободранный старикъ, который, не говоря ни слова, подошелъ къ Кларѣ, глядя на нее, какъ смотрятъ собаки, боящіеся удара.

— Ложись! сказала Клара.

Идіотъ послушно улегся у ногъ герцогини, которая сказала смѣясь, Камбурнаку:

— Дорогой племянникъ, позвольте представить вамъ дядю, котораго вы хотите заставить измѣнить завѣщаніе.

Разстроенный безпорядочной жизнью и въ особенности послѣдней страстью, бывшій красавецъ Вальдьёзъ, знаменитый покоритель женскихъ сердецъ при дворѣ Людовика XV, дошелъ теперь до состоянія отвратительнаго, неразумнаго животнаго, которымъ забавлялась женщина безъ сердца.

Волненіе мнимаго племянника продолжалось очень не долго. Всякая ловкая штука восхищала его; поэтому, видя, что презрѣнная женщина сдѣлала изъ этого знатнаго господина, онъ не могъ удержаться, чтобы не выразить своего восторга.

— Чортъ возьми! вы его отлично обработали. Вамъ можно поручать герцоговъ, вы ихъ славно дрессируете!

Безумный молча цѣловалъ спустившуюся руку герцогини. Любовь пережила въ немъ всякое другое чувство, или лучше сказать не любовь, а привязанность животнаго, которое лижетъ руку бьющую его!

Указывая на лежащаго герцога, герцогиня спросила съ насмѣшкой:

— Теперь, дорогой племянникъ, когда мы среди своего семейства, не хотите-ли вы поговорить о нашихъ маленькихъ дѣлахъ? Вы видите какъ глубоко волненіе испытываемое герцогомъ при вашемъ неожиданномъ возвращеніи; воспользуйтесь-же этимъ порывомъ нѣжности, чтобы заставить его, измѣнить свои послѣднія распоряженія.

Потомъ она прибавила послѣ короткаго молчанія:

— Развѣ вы найдете нотаріуса, которой согласится принять этотъ идіотизмъ за состояніе вполнѣ нормальное.

— Можетъ быть! сказалъ Камбурнакъ, вспомнивъ, что сказала Шиффардъ про Мадоре.

Герцогиня встала и быстро подошла къ своему врагу.

— Послушайте, мой милый, сказала она, все должно имѣть границу, даже самыя лучшія шутки; покончимте-же эту. Я сказала вчера вашему сообщнику, что я принимаю войну, и опять повторяю вамъ это сегодня. Чтобы разсказать мою тайну, нужны во первыхъ доказательства, а затѣмъ уже взвѣсятъ, что могутъ значить обвиненія мошенниковъ, осмѣливающихся нападать на всѣми уважаемую герцогиню. Я цѣню мою тайну въ сто тысячъ экю и предлагаю ихъ вамъ. Возьмите, я вамъ совѣтую. Они лучше титула и мѣста, которыхъ вы добиваетесь и которые, какъ вы сами могли судить, не поведутъ васъ ни къ чему. Теперь ступайте. Я даю вамъ двадцать четыре часа на размышленіе.

И не дожидаясь отвѣта она вышла изъ комнаты, оставивъ фальшиваго маркиза наединѣ съ идіотомъ.

Послѣдній, увидавъ что она уходитъ, поднялъ голову и жалобно закричалъ:

— Клакла! милая Клакла!

Цинизмъ герцогини изумилъ негодяя. Одну минуту онъ оставался въ нерѣшимости, смотря на герцога.

— Она права, проворчалъ онъ, отъ этого скота ничего не добьешься.

— Милая Клакла! прокричалъ опять безумный, становясь на четвереньки.

Увидя въ такомъ положеніи того, кого онъ думалъ эксплуатировать, Камбурнакъ пришелъ въ ярость, которую однако успокоилъ слѣдующей наивной фразой:

— Онъ хорошо сдѣлалъ, что сошелъ съума, а то онъ слишкомъ глупъ!

Потомъ, надѣвъ шляпу, Камбурнакъ вышелъ, говоря:

— Пойдемъ посовѣтоваться съ Бобомъ.

Въ передней Бобъ ждалъ его.

Идя домой, Камбурнакъ разсказалъ все и кончилъ такими словами:

— Бѣдовая женщина! Не взять-ли предлагаемыя ста тысячъ, потому что больше намъ ничего не вытянуть.

Бобъ улыбнулся.

— О! нѣтъ, сказалъ онъ. Я пустилъ въ дѣло еще не все мое оружіе.

Черезъ потайную лѣстницу сообщники вернулись къ Шиффардъ, которая дала имъ ключъ отъ этого входа.

Въ ту минуту, какъ они входили, за дверями будуара раздавалось веселое пѣніе куртизанки, которая ихъ ждала.

— Чортъ возьми! она очень весела и не подозрѣваетъ, что дѣло идетъ далеко не какъ по маслу, сказалъ взволнованный Камбурнакъ.

Вмѣсто обѣщанной побѣды, ему приходилось разсказать о неуспѣхѣ и перестать разсчитывать на вознагражденіе, которое должно было увѣнчать удачу.

Поэтому онъ со страхомъ входилъ въ комнату, гдѣ гнѣвъ его идола долженъ былъ разразиться, услышавъ о результатахъ перваго нападенія. Но каково же было его изумленіе, когда Шиффардъ закричала увидя его:

— Поздравляю тебя отъ души! ты былъ великолѣпенъ!

Онъ остановился въ изумленіи отъ такого пріема, а въ особенности отъ того, что Шиффардъ говорила ему ты.

— А! могъ только сказать онъ.

— Да. Дѣйствительно ты драгоцѣнный малый! Ахъ! я и теперь не могу безъ смѣха вспомнить твою увѣренность. Ты былъ великолѣпенъ въ роли маркиза.

Потомъ она прибавила:

— Слушай, я тебя обожаю! Поди, поцѣлуй меня!

Въ эту минуту Шиффардъ совсѣмъ не была похожа на великолѣпную и гордую куртизанку, очаровывавшую парижанъ. Это была женщина низшихъ слоевъ общества, которая мгновенно воспламеняется скотскою любовью къ существу своего сорта.

Камбурнакъ не заставилъ себя просить, онъ обнялъ звавшую его красавицу и покрылъ ее поцѣлуями.

Въ эту минуту за головою Камбурнака Шиффардъ замѣтила Боба, сѣрые глаза котораго пристально и проницательно смотрѣли на нихъ.

Въ его взглядѣ куртизанка мгновенно замѣтила гнѣвъ и недовѣріе человѣка, предчувствующаго близ кую измѣну своихъ сообщниковъ.

Этотъ взглядъ испугалъ ее.

Она быстро нагнулась къ уху Камбурнака и шепнула неслышнымъ голосомъ:

— Ты будешь мнѣ повиноваться?

— На жизнь и на смерть, шепнулъ онъ въ свою очередь, выпрямляясь, потому что куртизанка оттолкнула его и вскричала:

— Э! да ты меня задушишь, животное! Посмотри на своего товарища, онъ гораздо спокойнѣе ждетъ награды. Ну, Бобъ, теперь ваша очередь.

Англичанинъ понялъ, что она дѣлала это для того, чтобы усыпить его подозрѣнія, дѣлая видъ, что даетъ какъ тому такъ и другому обыкновенный поцѣлуй, но тѣмъ не менѣе онъ наклонился къ ея лбу и холодно приложился къ нему губами.

Куртизанка почувствовала, что ее угадали.

Поднявъ голову, каждый изъ нихъ прочелъ угрозу во взглядахъ другаго.

— Надо беречься! подумалъ Бобъ.

— Онъ опасенъ! сказала себѣ сирена.

Камбурнакъ не замѣтилъ ничего изъ этой нѣмой сцены. Въ восторгѣ, что Шиффардъ похвалила его, вмѣсто того чтобы разсердиться, онъ весело вскричалъ:

— Но если ты находишь, что я былъ хорошъ въ роли маркиза, то значитъ ты меня видѣла?

— Я стояла подъ окномъ, спрятавшись въ кусты, и не проронила ни одного слова.

— Неправда-ли, дѣло отлично шло въ началѣ? Я уже думалъ, что она въ моей власти. Къ несчастію, планъ Боба оказался плохъ.

— Чѣмъ-же? спросилъ англичанинъ, неподвижно стоявшій въ углу.

— Конечно, мой милый, если разъ ты берешься руководить людьми, то не надо ихъ напрасно компрометировать, сухо сказалъ свѣже-испеченный маркизъ.

Негодяй, чувствуя на своей сторонѣ Шиффардъ, сейчасъ-же сдѣлался неблагодарнымъ относительно своего профессора. Онъ старался отодвинуть на второй планъ того, кто первый задумалъ все дѣло.

Во время замѣчанія Камбурнака, Бобъ продолжалъ хранить наружное хладнокровіе; но мысли его были далеко не успокоительнаго свойства для Камбурнака.

— Ты слишкомъ рано хочешь стать на свои ноги: клянусь, что ты такъ сломишь себѣ шею, думалъ Бобъ.

Въ тоже время, онъ повторилъ спокойнымъ голосомъ, нисколько не выдававшимъ его гнѣва.

— Чѣмъ-же мой планъ былъ не хорошъ?

— Тѣмъ, что онъ былъ основанъ на боязни, которую должна чувствовать герцогиня при мысли, что ея прошлое могутъ открыть мужу.

— Она такъ ловко скрываетъ идіотизмъ своего мужа, что его считаютъ только ослабѣвшимъ отъ лѣтъ; поэтому я приготовилъ мой планъ, не предвидя этого препятствія, отвѣчалъ Бобъ.

— Значитъ, ей нечего бояться съ этой сторонъ, потому что въ состояніи герцога ему можно разсказывать все что угодно, а онъ будетъ только повторять свое: милая Клакла! милая Клакла!

— Э! э! сказала Шиффардъ насмѣшливымъ тономъ. Это еще неизвѣстно!

— Полноте! вы говорите невозможное, вскричалъ Кабурнакъ.

— Отчего-же! Если онъ говоритъ: Клакла, то точно также можетъ сказать: Фафардъ.

Послѣ небольшой паузы, она продолжала:

— Что разстроило вашъ планъ? Безуміе герцога. Слѣдовательно, что надо, чтобы раззорить его жену? Пять или шесть осмысленныхъ словъ, сказанныхъ нотаріусу, который, считая герцога въ здравомъ умѣ, измѣнилъ-бы завѣщаніе.

— И ты заставишь его сказать эти слова?

— Конечно. Къ тому-же, онъ все-таки не глупѣе попугая, котораго выучиваютъ-же говорить цѣлыя фразы.

Бобъ улыбнулся, думая про себя.

— Какъ-бы мы славно сошлись, еслибы эта женщина не влюбилась въ негодяя Камбурнака.

— Значитъ, ты тоже, видѣла герцога? спросилъ фальшивый маркизъ.

— Да, онъ порядочно тоже напугалъ меня, подойдя въ то время, какъ я подслушивала въ саду. Когда обернувшись отъ прикосновенія его руки, я увидала это ужасное лице, то признаюсь, порядочно струсила.

— Онъ говорилъ съ тобою?

— Нѣтъ. Но потому, какими глазами онъ глядѣлъ на меня, я угадала, что въ немъ еще живетъ одно чувство — безумная страсть къ женщинамъ.

— Герцогиня теперь пугаетъ его.

— Если его приласкать, онъ всюду пойдетъ за нами.

— И не смотря на его безуміе, ты заставишь его написать подъ свою диктовку завѣщаніе въ пользу племянника.

— Конечно.

Камбурнакъ покачалъ головою.

— Я не вѣрю этому, сказалъ онъ.

— Но вѣдь выучиваютъ-же говорить попугаевъ, повторила опять Шиффардъ.

— Его безуміе сдѣлаетъ завѣщаніе недѣйствительнымъ.

— Но кто-же знаетъ про это безуміе? Развѣ жена не удаляетъ отъ него всѣхъ самымъ старательнымъ образомъ.

— Нотаріусъ увидитъ, что онъ идіотъ.

— О! нотаріусъ! сказала съ увѣренностью Шиффардъ, я обѣщаю сдѣлать его глухимъ и нѣмымъ. И такъ сообразимъ все: Клара дала тебѣ двадцать четыре часа, чтобы рѣшиться взять-ли предлагаемыя ею сто тысячъ экю, или титулъ маркиза, который кажется ей безполезнымъ для тебя. Завтра ты пойдешь сказать ей, что выбираешь титулъ.

— Хорошо.

— Расположись на мѣстѣ Рауля и возвратись сюда маркизомъ Де-Гаржинъ. Я возьму на себя заставить тебя признать тѣхъ, которые стали-бы сомнѣваться въ твоей личности. Что касается до герцогини, то, прежде чѣмъ она догадается, съ какой стороны мы хотимъ напасть на нее, герцогъ будетъ уже обработанъ.

— И тогда состояніе герцога будетъ принадлежать намъ двоимъ! вскричалъ восхищенный такой надеждой Камбурнакъ.

Едва слова «намъ двоимъ», были произнесены, какъ Бобъ выпрямился въ своемъ углу.

Безъ видимаго волненія онъ подошелъ къ товарищу.

— Ты сказалъ «намъ двоимъ», но это вѣрно ошибка? Ты хотѣлъ сказать, «намъ троимъ».

Ученикъ торопился сбросить съ себя опеку Боба, присутствіе котораго унижало его въ глазахъ Шиффардъ. Къ этому еще присоединялось желаніе порисоваться передъ куртизанкой.

Поэтому онъ спросилъ, представляясь удивленнымъ.

— Отчего троимъ?

— Потому что, если я не ошибаюсь, насъ здѣсь трое.

— А! но я не вижу, мой милый, въ чемъ ты можешь быть полезенъ для этого новаго нападенія, которое, какъ ты видишь, есть изобрѣтеніе Шиффардъ.

— Но я навелъ васъ на слѣдъ.

— А развѣ тебѣ не заплатили за это? Ты на этомъ самомъ мѣстѣ получилъ сто тысячъ. Неужели ты уже забылъ это? Мы должны были раздѣлить ихъ, но Богъ съ тобою, бери и мою часть, я ее дарю тебѣ.

Если-бы Камбурнакъ зналъ, какая ярость бушевала въ душѣ по наружности спокойнаго Боба, то можетъ быть онъ не продолжалъ бы покровительственнымъ тономъ.

— Да, возьми мою часть этихъ денегъ; но не будь такъ наивенъ, чтобы желать получить часть въ предпріятіи, гдѣ ты для насъ совершенно безполезенъ.

— Значитъ, мнѣ здѣсь нечего больше дѣлать? спросилъ не мигнувъ лакей.

— Совершенно нечего.

Англичанинъ взглянулъ на куртизанку, чтобы узнать и ея отвѣтъ.

— Камбурнакъ правъ, сказала она, возьмите сто тысячъ, но что касается до дальнѣйшаго хода дѣла, то мнѣ кажется, что насъ достаточно двоихъ.

Бобъ взглянулъ на обоихъ своимъ холоднымъ взглядомъ, потомъ направился къ двери.

Прежде чѣмъ выйти, онъ обернулся и сказалъ:

— Если вамъ понадобится человѣкъ ловкій, то вспомните обо мнѣ.

Затѣмъ онъ вышелъ, не произнеся ни однаго упрека.

— Чортъ возьми! Онъ очень легко принялъ это, вскричалъ Камбурнакъ.

— Да, вѣрь этому, если недорожишь своей шкурой, возразила Шиффардъ, понявшая сколько угрозы скрывалось за спокойствіемъ англичанина.

Между тѣмъ Бобъ медленными шагами шелъ по комнатамъ.

Въ передней онъ встрѣтилъ Маріетту.

При видѣ ея, физіономія лакея, выражавшая страшный гнѣвъ, сдѣлалась улыбающейся.

Проходя мимо, Бобъ потрепалъ по щекѣ хорошенькую субретку.

— Что это съ вами сегодня? спросила она его; на мять къ вамъ долго не возвращалась.

— Я ничего не забылъ, Маріетта.

— Неблагодарный!

— Я удалился, думая, что ты хочешь выйти замужъ за своего Пелюша, а такъ какъ ты мнѣ недоказала вполнѣ, что меня любишь…

— О! о! сказала краснѣя камеристка.

— Ты, значитъ, любила меня? Въ такомъ случаѣ я потерялъ счастье по своей винѣ, сказалъ, глубоко вздыхая, Бобъ.

Этотъ вздохъ разжалобилъ Маріетту.

— Вы по прежнему живете на верху въ мансардѣ?

— Да.

— Я приду сегодня вечеромъ простить васъ, чудовище. А теперь уходите скорѣе, я слышу шаги Пелюша.

Бобъ кинулся по лѣстницѣ.

— Эта дѣвушка надоѣдаетъ мнѣ, но по крайней мѣрѣ я буду знать, что дѣлается въ домѣ, сказалъ онъ, идя вверхъ.

Придя къ себѣ, англичанинъ далъ волю своей ярости; потомъ онъ принялся размышлять и вскорѣ прошепталъ:

— Герцогиня отказала мнѣ, эти отталкиваютъ меня! Хорошо-же, я стану работать одинъ, для самаго себя, и пусть они всѣ берегутся!

"Библіотека для Чтенія", № 2, 1875