Последний день в Малайзии
Город Малакка встретил полуденной жарой. Таксисты предложили свои услуги. До побережья семь километров? Пустяки, я ещё ходить не разучился. Поясню, зачем прибыл в этот город. Существует два сравнительно недорогих способа, чтобы попасть в Индонезию: из Малакки в Думай и в Медан из Джорджтауна. Первый вариант обойдётся дешевле. Один паром в сутки соединяет соседние страны. Добравшись до порта, обратился в кассу: билеты — утром, перед отправлением. Ночь провёл, расстелив походный коврик на большой поляне, где днём играли в подвижные игры у моря взрослые и дети. Взошла луна, наводя на раздумья. Лихорадка пока не подавала признаков. А ведь не имей я 15 ринггит, малазийские врачи не стали бы даже разговаривать: «Болей — умирай, но если ты нищий, для нас не существуешь». Хватит об этом, завтра буду в другой стране…
Цена билета одинакова для всех, независимо от цвета кожи и класса каюты. Впрочем, каюты отсутствуют: все едут в одном, похожем на кинотеатр помещении, где на большом экране телевизора транслируются индонезийские видеоклипы. Это худо-бедно восстанавливало иссякший оптимизм и даже поднимало настроение.
В скучном провинциальном городе
Всегда представлял Индонезию в ярких тонах. Но каково же было моё удивление, когда вместо этого увидел практически чёрно-белую действительность под сероватым небом. Выйдя за пределы терминала, проигнорировал предложения таксистов и направился пешком в сторону, подсказанную интуицией. Прошёл около километра. Спрашивать бесполезно: здесь по-английски не говорят. Нагнал мотоциклист, предлагая помощь. Хотел послать его подальше, но вовремя сдержался. Парень спросил, куда держу путь, а узнав, что в школу мистера Мучсина, сказал, что учится там. Сведения о частной школе английского языка, где можно остановиться на пару дней, помогая детям практиковаться в разговорной речи, я вычитал в интернете перед поездкой. Думай — городок небольшой, через пару минут были на месте. Хозяин заведения встретил гостя нейтрально: привык уже к подобным визитёрам. Выделив комнатушку с пружинным матрасом, предложил отдохнуть с дороги.
Два дня я отлёживался, опасаясь возвращения болезни, лишь пару раз выходил на улицу: хозяин ехал к начальству на мотоцикле и подвёз меня в столовую (продобеспечение «практиканта» — за свой счёт), второй раз вышел на прогулку сам. Странная традиция индонезийцев кричать иностранцу на улице какое-либо слово на английском («mister» либо «hey mister», — Авт.) действовала на расшатанную после болезни нервную систему. Среднестатистический абориген упорно считает всех чужеземцев «англичанами», и переубедить его сложно. В дальнейшем, выучив на местном языке фразу «Я — русский, не говорю по-английски», пользовался ею, защищаясь от назойливости.
Будни сельского учителя
Групп было несколько: днём приходили совсем маленькие, вечером — постарше. В мои обязанности входило спросить что-либо, обращаясь к каждому лично, потом ответить на вопросы «студентов» — так называют здесь учеников. С «дневной» группой разговаривал, используя простые фразы, с «вечерними» — вкладывая смысл. Запомнилось, к примеру, когда, поинтересовавшись у парня, в каких странах он хотел бы побывать, услышал: «В США, Англии, Германии…». Остальные ответили в том же духе. Вспомнился случай, вернёмся в крымскую столицу. Знакомый, ныне коммерсант, бывший замдиректора предприятия, где я работал во времена СССР, при упоминании о намечаемой мной фотовыставке «Дорогами Индии» вдруг стал описывать… какой он богатый, добавляя, что тоже бывал в Америках-Канадах. А ведь я нищий и говорил о другом. Обитатели третьего мира считают визит в процветающие страны чем-то вроде символа благополучия, если съездил в те края — жизнь удалась, в то время как немцев, французов и англичан можно встретить в африканской глуши.
На вопрос: «Нравится ли жить тут?» «студенты» смущённо отвечали: «Не знаю…». А одна из старших групп натянула нос своему «учителю». После Мучсин успокоил: «Не бери в голову, там лишь трое ребят говорят, как англичане, остальные — дуб дубом».
Как-то хозяин школы показал мне свою коллекцию банкнот: все купюры оставлены моими предшественниками. Удивило наличие монгольской боны: «Неужели и монгол был тут?». Граждане этой богом забытой страны ещё меньше склонны к пилигримству, нежели украинцы.
Голову из песка!
Отсидев два дня в школоквартире, решил, что пора расставаться со страусиной привычкой и ехать далее: город настолько серый и безликий, что трудно найти объект даже для газетно-репортажной фотографии. Поделился мыслью с хозяином. Тот согласился. Ещё две группы, вопросы-ответы, и всё — практика закончена. Накануне отъезда переговорил с мотоциклистом, который привёз меня. Парень подтвердил, что ехать автостопом возможно, добавив, что и сам прибегал к такому методу.
Запасся бутылкой воды из магазина, попрощался с домочадцами и примостился сзади на сиденье мотоцикла, натянув шлем и рюкзак. Мучсин высадил меня за городом, на узкой пыльной дороге, указав направление пути. Чувствуя себя птенцом, лишившимся скорлупы, принялся за дело. Водители грузовиков удивлённо и порой с улыбкой глазели на непривычного в этих местах чужеземца, но останавливаться не спешили. Заглянул ещё раз в «путевой лист», выписанный для меня индонезийским учителем. Первый отрезок пути — двести километров, а вся дорога состоит из восьми таких частей. На автобусе она преодолевается без пересадок, но не автостопом…
Водитель грузовика притормозил. Подхватил рюкзак — и к нему, стараясь не забыть вызубренную фразу…
