1900.
правитьЕще въ концѣ 1898 года, по истеченіи 25-лѣтія учено-учебной службы и 30-лѣтія литературной дѣятельности проф. Всеволода Ѳедоровича Миллера, въ средѣ членовъ Этнографическаго Отдѣла Императорскаго Общества Любителей Естествознанія, Антропологіи и Этнографіи возникла мысль почтить своего Предсѣдателя особымъ юбилейнымъ изданіемъ. Эта мысль встрѣтила широкое сочувствіе среди столичныхъ и провинціальныхъ ученыхъ, его учениковъ и почитателей. Въ отвѣтъ на приглашеніе Этнографическаго Отдѣла стали вскорѣ поступать изъявленія готовности участвовать въ предпринимаемомъ изданіи научными статьями и денежными взносами. По ходу дѣла оказалось, что задуманное изданіе приметъ значительные размѣры, и окончаніе его можетъ затянуться. Въ виду этого рѣшено было пріурочить выходъ его въ свѣтъ къ 30-лѣтію научной дѣятельности юбиляра, исполняющемуся въ 1900 году; исходнымъ пунктомъ этой дѣятельности была принята первая научная его статья: «Восточные и западные родичи одной русской сказки», написанная въ 1870 году.
По выработанной предварительно программѣ Юбилейнаго Сборника, въ него вошли научныя статьи по тѣмъ отдѣламъ, которые составляютъ предметъ научныхъ интересовъ юбиляра, преимущественно языкознаніе, востоковѣдѣніе, этнографія вообще и кавказская въ особенности, также древняя письменность, народная словесность и пр. Тѣмъ не менѣе при группировкѣ статей, въ виду разновременнаго ихъ поступленія, трудно было выдержать какой-нибудь опредѣленный планъ. Кромѣ чисто-научныхъ статей, въ видѣ исключенія, помѣщены также три стихотворенія, спеціально посвященныя юбиляру и помѣщенныя тотчасъ вслѣдъ за очеркомъ его ученой дѣятельности; помѣщеніе этихъ переводныхъ вещицъ сочтено тѣмъ болѣе умѣстнымъ, что и самъ юбиляръ началъ свою литературную дѣятельность переводомъ «Двухъ Веронцевъ» Шекспира, напечатаннымъ впервые въ изданіи Некрасова и Гербеля въ 1868 г.
Въ заключеніе редакція проситъ снисхожденія къ статьѣ нынѣ покойнаго М. А. Дикарева, писанной имъ незадолго до смерти; она подлежала переработкѣ, но за смертью автора осталась неисправленною, исключить же ее изъ состава Сборника редакція но рѣшилась изъ уваженія къ памяти покойнаго, который одинъ изъ первыхъ съ горячимъ сочувствіемъ отнесся къ мысли настоящаго изданія.
Лица, и учрежденія, принявшія участіе въ настоящемъ изданіи, перечислены въ концѣ, въ особомъ спискѣ.
КРАТКІЙ ОЧЕРКЪ НАУЧНОЙ ДѢЯТЕЛЬНОСТИ В. Ѳ. Миллера.
правитьВ. Ѳ. Миллеръ родился въ 1848 г., воспитывался въ Московскомъ университетѣ и въ годъ окончанія университетскаго курса, въ 1870 г., подалъ проф. Ѳ. И. Буслаеву, въ качествѣ кандидатскаго сочиненія, первую свою работу по поводу одной русской сказки о ворожеѣ (см. стр. 219 −225). Этимъ, еще студенческимъ произведеніемъ, начинается цѣлый рядъ отдѣльныхъ изслѣдованій, замѣтокъ, ученыхъ монографій, изданій памятниковъ и. наконецъ, сочиненій общаго характера, занимающихъ цѣлый тридцатилѣтній періодъ. Ужо первый юношескій трудъ ярко выдвигаетъ научные интересы и литературныя качества, отличающіе Всеволода Ѳедоровича, какъ серьезнаго и разносторонняго ученаго и талантливаго писателя. Сравнительный методъ проникаетъ во всѣ уголки этого перваго опыта молодого начинающаго ученаго и служитъ плодотворнымъ орудіемъ для достиженія серьезныхъ результатовъ. Для того, чтобы этотъ методъ имѣлъ самое строгое научное обоснованіе, онъ обратился къ изученію той науки, которая даетъ самыя точныя примѣненія и самую осторожную выработку этого метода, т.-е. къ сравнительному языкознанію. Новыми языками онъ уже владѣлъ тогда вполнѣ. Санскритъ съ Ведами, древнеиранскій языкъ съ Авестою, италійскіе языки съ игуинскими таблицами, славянскіе языки съ староцерковными и новославянскими памятниками, литовскій языкъ съ памятниками его народнаго творчества и т. д., и т. д., сдѣлались предметомъ тщательныхъ работъ молодого ученаго, совершенствовавшагося въ Берлинѣ подъ руководствомъ Альбрехта Вебера, въ Прагѣ подъ руководствомъ Людвига, въ Тюбингенѣ подъ руководствомъ Рота и пр.; принято также («Энцикл. Слов.» Брокг.-Эфр., полут. 37, стр. 110) называть его «даровитымъ ученикомъ и продолжателемъ Купа».
Въ библіографическомъ перечнѣ, который напечатанъ дальше, мы встрѣчаемъ за первую половину 70-хъ годовъ рядъ изслѣдованій по языку, но сравнительной миѳологіи, но индійской литературѣ, на русскомъ, нѣмецкомъ и чешскомъ языкахъ, и, наконецъ, въ 1876 году появился большой трудъ подъ заглавіемъ: «Асвины-Діоскуры. Очерки Арійской Миѳологіи», доставившій автору званіе магистра сравнительнаго языковѣдѣнія. Водъ скромнымъ названіемъ очерковъ, въ русской научной литературѣ появилось сочиненіе, которое, кромѣ спеціальной цѣли, имѣло еще и другія, болѣе широкія задачи. Авторъ поставилъ свой вопросъ на почву всесторонняго культурно-историческаго обобщенія и одинъ изъ первыхъ въ Россіи обратилъ вниманіе въ своемъ введеніи на древнѣйшія стадіи развитія человѣчества, насколько онѣ могутъ быть возстановлены на основаніи сравнительнаго изученія этнографическихъ данныхъ. Будучи убѣжденъ, что русскій ученый долженъ самостоятельно работать, примѣняя распространенные на западѣ методы къ разработкѣ русскихъ источниковъ, Всеволодъ Ѳедоровичъ привлекъ къ своей диссертаціи обильный сравнительный русскій матеріалъ. Исключительно миѳологическая экзегеза Ведъ, господствовавшая тогда на западѣ, подвергнута здѣсь сомнѣнію. Диссертація эта, навѣрное, послужила пособіемъ для работы нѣмецкаго оріенталиста Г. Циммера: Altindisches Leben, die Cultur dei' vodischexi Arier, еще vom IV Internat. Orientalisteneongress gekrönte Preisschild: (Берл. 1879, XVI+460),
Съ тѣхъ поръ интересъ къ этнографіи, преимущественно въ области изученія нашихъ инородцевъ западныхъ и восточныхъ, получилъ выдающееся мѣсто въ дѣятельности основателя того этнографическаго кружка, который подъ руководствомъ Всеволода Ѳедоровича нашелъ себѣ мѣсто въ Этнографическомъ Отдѣлѣ Императорскаго Общества Любителей Естествознанія, Антропологіи и Этнографіи. (Предсѣдателемъ Этнографическаго Отдѣла В. Ѳ. Миллеръ состоитъ съ 1881 г.).
Къ этому теченію относится и собираніе литовскихъ народныхъ пѣсепъ (1871), и многочисленныя работы по кавказовѣдѣнію. Въ центрѣ этихъ работъ должна бытыюставлена докторская диссертація: «Осетинскіе этюды», начатые въ 1881 году и оконченные въ 1887 г. Понимая широко свои задачи, Всеволодъ Ѳедоровичъ всесторонне изслѣдовалъ архаичный (среди иранскихъ) языкъ, сказанія и исторію осетинскаго народа, занимающаго весьма интересныя страницы въ области исторической этнографіи. Рядомъ съ осетинами изучены были(1886) горскіе евреи-таты, сохранившіе любопытные остатки иранства; ихъ языкъ и исторія составляетъ предметъ изслѣдованія В. Ѳ. Миллера вплоть до настоящаго времени (изд. 1892 а 1900 г.). Выдающееся научное значеніе «Осетинскихъ этюдовъ» видно изъ разборовъ акад. К. Залемана, который еще въ 1884 г. заканчивалъ свою статью въ Litteraturblatt für orientalische Philologie (I, стр. 146) слѣдующими словами: «Приносимъ искреннюю благодарность уважаемому автору за богатую поучительность и возбужденіе разнообразныхъ интересовъ, которые намъ доставило чтеніе его труда». Когда въ 1887 году Императорское Русское Географическое Общество присуждало В. Ѳ. Миллеру за его «Осетинскіе этюды» большую золотую медаль, акад. Залеманъ опять писалъ, въ .Извѣстіяхъ": "Кавказскій хребетъ, эта"гора языковъ", представляетъ капитальный интересъ для этнографіи. Нѣтъ другой мѣстности на земномъ шарѣ, гдѣ бы, на сравнительно небольшомъ пространствѣ, скучивалась такая масса разноплеменныхъ и разноязычныхъ народовъ. Если ког.;а-нибудь предвидится возможность рѣшить хоть небольшое число запутанныхъ вопросовъ о національности разныхъ народовъ, нѣкогда смѣнявшихъ другъ друга въ древніе и средніе вѣка въ необозримыхъ равнинахъ южной Россіи, то только подъ условіемъ изученія этнографіи Кавказа. (Цитата изъ самого В. Ѳ. Миллера). Вс. Ѳ. Миллеръ, подготовленный какъ нельзя лучше къ своему труду, принявшись съ глубокими познаніями въ иранскихъ языкахъ и съ полнымъ знакомствомъ съ разбросанными въ разнообразнѣйшихъ источникахъ свѣдѣніями за изслѣдованіе вопроса (объ осетинахъ), вновь разобралъ критически весь матеріалъ и доказалъ окончательно, что иранское племя въ древнее время простиралось гораздо далѣе на западъ и на сѣверъ, чѣмъ прежде возможно было предполагать. Трудъ его составляетъ драгоцѣнное обогащеніе литературы объ этнографіи Южной Россіи. Филологическая часть отличается тонкими замѣтками и счастливыми объясненіями нѣкоторыхъ явленій въ языкѣ, остававшихся до сихъ поръ загадочными". На «Осетинскихъ этюдахъ» Вс. Ѳ. Миллера основалъ свою книгу: Etymologie und Lautlehre der Ossetischen Sprache извѣстный германскій иранистъ г., Гюбшманъ (Страссб. 1887), принявшій участіе также въ Grundriss der iranischen Philologie. Вообще въ западномъ ученомъ мірѣ «Осетинскіе этюды» пользуются почетной извѣстностью и очень часто цитируются. Сри. ниже печатаемую статью бар. Р. Р. Щтакельберга и его Beitr. z. Synt. des Ossetisehen(CTpacc6.1886.), основанные на работахъ Всеволода Ѳедоровича, также отзывы другихъ ученыхъ въ Wiener Zeitschrift für die Kunde des Morgenlandes I, 154—157, въ Archiv für slavische Philologie VII, 151 и др.
Близкое знакомство съ Кавказомъ и его народами привлекло Всеволода Ѳеодоровича, какъ этнографа, всегда интересовавшагося и отдаленной стариной, также къ археологическимъ изслѣдованіямъ въ Чечнѣ, Осетіи и Набардѣ (1886), результатомъ которыхъ былъ первый выпускъ «Матеріаловъ по археологіи Кавказа», роскошно изд. Имп. Московскимъ Археологич. Обществомъ, и цѣлый рядъ отдѣльныхъ статей. Вообще въ дѣлѣ кавказовѣдѣнія В. Ѳ. Миллеръ является выдающимся авторитетомъ. Его критическія статьи объ извѣстныхъ этнографическихъ «Сборникахъ матеріаловъ для описанія племенъ и мѣстностей Кавказа» немедленно перепечатываются Кавказскимъ учебнымъ округомъ и, при циркулярахъ, разсылаются по всѣмъ предѣламъ Кавказа. Выходъ въ свѣтъ его «Осетинскихъ этюдовъ» послужилъ поводомъ для общаго собранія Кавказскаго Отдѣла Императорскаго Русс. Географическаго Общества, и собраніе, постановило послать Всеволоду Ѳедоровичу выраженіе высокой оцѣнки тѣхъ заслугъ, какія онъ оказалъ кавказовѣдѣнію («Кавказъ» 1883, № 243).
Обогащенію русской этнографіи способствовало назначеніе Всеволода Ѳедоровича въ 1885 г., хранителемъ Дашковскаго Этнографическаго Музея: онъ издалъ три выпуска «Сборника матеріаловъ по этнографіи» и «Систематическое описаніе коллекцій Дашковскаго Этнографическаго Музея» въ четырехъ выпускахъ. Подъ этимъ спеціальнымъ заглавіемъ русская этнографическая наука получила, кромѣ описанія хранящихся въ музеѣ коллекцій, первый опытъ сжатаго, но отношенію текста, и чрезвычайно обильнаго, со стороны библіографіи, обозрѣнія всѣхъ народовъ, обитающихъ на обширномъ пространствѣ Россіи, а также славянъ Австріи и Балканскаго полуострова. Названныя «Описанія» представляютъ собою, какъ это справедливо отмѣчаемо было критикой (Эти. Обозр. XX, 140 сл.), руководящую нить для серьезнаго изученія инородческаго быта и имѣютъ значеніе не только справочнаго, но и руководящаго труда при занятіяхъ этнографіей.
Другое теченіе въ трудахъ Всеволода Ѳедоровича выразилось въ томъ серьезномъ и глубокомъ интересѣ, который увлекалъ его вниманіе въ обширную область перехода литературныхъ сюжетовъ и вліяній и направлялъ къ разработкѣ самыхъ трудныхъ вопросовъ сравнительной литературы, особенно фольклора, гдѣ любимый ученымъ сравнительный методъ можетъ оказать столь великія услуги. Русскій фольклоръ, русская литература, сразу же завладѣли научными интересами В. Ѳ. Миллера ничуть не меньше, чѣмъ оріенталистика, и изученіе обѣихъ областей постоянно шло у него параллельно, восполняя другъ друга. Переходъ вниманія В. Ѳ. Миллера отъ сравнительной миѳологіи къ сравнительной литературѣ можно усмотрѣть сначала въ рядѣ, мелкихъ этюдовъ. Еще въ 1871 году, самъ уже работая по сравнительному методу, В. Ѳ. Миллеръ подвергъ критикѣ такой сравнительный методъ, какой былъ примѣненъ И, Стасовымъ къ происхожденію русскихъ былинъ. Въ 1876—1877 гг. появились работы: «Значеніе собаки въ миѳологическихъ вѣрованіяхъ» (вскорѣ доложенная на IV международномъ конгрессѣ оріенталистовъ во Флоренціи и изданная въ Трудахъ конгресса), «О лютомъ звѣрѣ народныхъ пѣсенъ», «Миѳъ о Ніобѣ на Востокѣ», «Замѣтки по поводу извѣстнаго сборника Берковича» и т. д., а въ 80-хъ годахъ непрерывной серіей шли и большія, и меньшія изслѣдованія, отмѣчавшія вліяніе, какъ запада, такъ въ особенности востока на русскую словесность, причемъ выставлена была гипотеза о возможной передаточной роли Кавказа въ этомъ литературномъ общеніи Востока сл, Русью и Западомъ; особенно интересны статьи: «Отшюски финскаго эпоса въ русскомъ» (1879), eia sehnver thvoller Beitrag zur Erklärung des russischen Epos (Archiv für slav. Philologie, IV, 717) и «Кавказскія преданія о великанахъ, прикованныхъ къ горамъ» (1883), переведенная и на нѣмецкій языкъ въ Russische lie vue XXIII, 193—208, ина армянскій. Гипотезу эту о передаточномъ значеніи Кавказа авторъ ея впослѣдствіи значительно умѣрилъ (онъ съ необыкновеннымъ безпристрастіемъ отказывается отъ своихъ мнѣній, какъ скоро найдетъ ихъ шаткими), но среди фольклористовъ замѣтна наклонность всегда считаться съ нею въ области фольклористики по прежнему. Глубокое научное безпристрастіе, жертвующее даже національнымъ самолюбіемъ въ угоду научной истинѣ, сказалось у Всеволода Ѳедоровича особенно въ его отношеніяхъ къ перлу древне-русской письменности, къ «Слову о Полку Игоревѣ», Въ 1877-мъ году появилась пользующаяся громкой извѣстностью книга: «Взглядъ на Слово о полку Игоревѣ», весьма интересная вл, методологическомъ отношеніи, такъ какъ въ ней авторъ приложилъ новые пріемы изслѣдованія кл, очень сложному и запутанному литературному вопросу. «Взглядъ» разрушалъ многія рутинныя, ненаучныя воззрѣнія на мнимо-народную русскую миѳологію «Слова о Полку Игоревѣ» и показывалъ, что «Слово», это глубоко-поэтическое, національные южно-русское произведеніе, не должно однако считаться чисто народнымъ и далеко но свободно отъ литературныхъ болгаро-византійскихъ вліяній. Книга вызвала цѣлую литературу[1] и породили самую ожесточенную полемику, среди которой полемисты не стѣснялись извращать утвержденія В. Ѳ. Миллера, увѣряя, будто онъ считаетъ «Слово» просто за подражаніе «Девгеніеву дѣянію», и негодовали на то, что «къ гипотезѣ В. Ѳ. Миллера отнеслись съ замѣтнымъ сочувствіемъ такіе ученые, какъ гг. Веселовскій, Пыпинъ и О. Миллеръ»), изъ которыхъ первый старается даже поднять ее на высоту гипотезы научной" (Е. Барсовъ, В. Е. 1878, окт., 786). Негодованіе этихъ ревнителей могло, развѣ, усилиться отъ того обстоятельства, что и за границей, благодаря авторитету акад. Ягича, идеи В. Ѳ. Миллера сдѣлались общепринятыми (Archiv für slavisehe Philologie, т. II, 660; т. III, 744; т. IV, 541). А въ настоящее время мы можемъ ужъ и въ школьныхъ учебникахъ читать слѣдующее: «Слово сложилось по былинамъ своего времени, съ употребленіемъ пріемовъ и образовъ, унаслѣдованныхъ отъ народной поэзіи, отъ которой не отличается но эпическому складу. Но вмѣстѣ съ этимъ „Слово“ отражаетъ на себѣ и вліяніе тогдашней византійски-славянской литературы, такъ что рядомъ съ бытовыми и культурными картинами и образами Кіевской Руси встрѣчаются представленія и выраженія книжнаго характера, какъ осадокъ начитанности и литературнаго знакомства, которымъ и пользовался авторъ при созданіи своей прекрасной повѣсти» (А. Галаховъ: Исторія русской словесности, древней и новой, изд. III, т. 1-ый, М. 1894, стр. 300. См. еще стр. 51 этого учебника, гдѣ Б. Ѳ. Миллеръ аттестуется: «такой дѣльный и живой ученый, какъ г. Всев. Миллеръ»). Печатаемая здѣсь въ Сборникѣ интересная работа В. И. Каллаша, въ извѣстномъ отношеніи, производится на почвѣ, уже. разрыхленной «Взглядомъ» юбиляра[2].
Сравненіе историко-культурныхъ направленій западной науки съ интересными и загадочными сторонами русской исторіи заставило проф. Миллера заняться и нѣкоторыми вопросами русской исторіи, примѣняя къ ихъ разрѣшенію лингвистическія данныя. Къ этому отдѣлу относятся статьи: «О (норманскихъ) названіяхъ Днѣпровскихъ пороговъ у Константина Багрянороднаго», сочувственная рецензія книги Томсена «О (норманскомъ) происхожденіи русскаго государства», «Русская масляница и западно-европейскій карнавалъ», «О (тюркской) народности Гунновъ» и др. Сравнительный методъ много содѣйствовалъ научному безпристрастію этихъ статей: антинаучные домыслы рѣшительно отвергаются, какъ бы они ни были заманчивы.
Въ 1891—189’2-мъ г. появилась книга «Экскурсы въ область русскаго народнаго эпоса», отмѣчавшая близость русскихъ былинъ къ иранскому эпосу (переходъ могъ бы совершиться черезъ тюркскую, напр., половецкую среду) и заключенная слѣдующими словами высшей объективности: «Въ заключеніе этого экскурса считаю не лишнимъ еще разъ повторить, что я не имѣлъ въ виду подробно и детально разсмотрѣть вопросъ о вліяніи тюркскихъ мотивовъ на русскій богатырскій эпосъ. Я затронулъ его лишь съ цѣлью показать, что онъ нуждается въ обстоятельномъ изслѣдованіи, между тѣмъ какъ со времени появленія работы В. В. Стасова, въ теченіе слишкомъ двадцатилѣтія, эта сторона научной разработки нашего эпоса почти не была затрогиваема нашими изслѣдователями. Лингвисты указываютъ на множество тюркскихъ (татарскихъ) словъ, вошедшихъ въ русскій языкъ, историки искусства на вліяніе Востока въ русскомъ народномъ орнаментѣ, историки музыки ведутъ изъ Азіи нѣкоторые русскіе музыкальные инструменты, антропологи указываютъ примѣсь тюркской крови въ типѣ населенія нѣкоторыхъ полосъ Россіи, историки литературы давно отмѣтили множество восточныхъ, странствующихъ сюжетовъ въ нашихъ народныхъ сказкахъ; но почему-то до сихъ поръ возможность восточнаго вліянія на нашъ былевой эпосъ считается сомнительной и въ Исторіи русской литературы обходится молчаніемъ. Односторонніе защитники русской самобытности еще уступаютъ историкамъ литературы сказки и мирятся съ восточнымъ происхожденіемъ многихъ сказочныхъ сюжетовъ: вѣдь, „сказка — складка“. Но „пѣсня — быль“, подражаютъ они, а былое свое у каждаго народа. Однако, нельзя забывать, что это „былое“ прожилъ русскій народъ въ теченіе многихъ вѣковъ бокъ-о-бокъ съ тюркскими племенами, въ тѣснѣйшихъ сношеніяхъ, военныхъ и мирныхъ, что цѣлыя страницы нашихъ лѣтописей наполнены извѣстіями о восточныхъ кочевникахъ, и множество былинъ разсказываютъ о борьбѣ съ татарами, что богатырскій эпосъ возникъ и развился именно въ томъ населеніи Россіи, которое много вѣковъ отстаивало себя отъ набѣговъ кочевниковъ, и что, поэтому, изслѣдователь, ищущій отраженія исторіи въ нашемъ былевомъ творчествѣ, именно, въ силу ея указаній долженъ искать въ немъ и слѣдовъ тѣсной связи Руси съ Востокомъ и ознакомиться съ характеромъ и содержаніемъ эпическихъ сказаній нашихъ азіатскихъ сосѣдей». Акад. Ягичъ (Archiv für slavische Philologio XIV, 624; XIX, 304) характеризуетъ «Экскурсы» въ томъ смыслѣ, что авторъ, «возобновивши тему В. Стасова, избѣгаетъ однако преувеличеній послѣдняго, ставитъ большія ограниченія и предусмотрительно считается съ исторіей; параллели же, проведенныя имъ, поразительно близки между собою». Рецензія проф. Дашкевича (Отчетъ о 32-мъ присужденіи наградъ гр. Уварова, Спб. 1895), оспаривающая взглядъ В. Ѳ. Миллера, страдаетъ тѣмъ существеннымъ недостаткомъ, что не доказываетъ, а лишь обѣщаетъ доказать историческое существованіе Ильи Муромца и, слѣдовательно, его независимость отъ иранскаго Рустема; рефератъ объ Ильѣ на послѣднемъ XI археологическомъ съѣздѣ совсѣмъ не исполнилъ обѣщаннаго и у многихъ вызвалъ даже недоумѣніе (срв. отчетъ о съѣздѣ въ «Русс. Мысли.» 1899, дек., 101). Акад. Ягичъ, послѣ напечатанія рецензіи проф. Дашкевича, писалъ: «И все-таки, послѣ возраженій г. Дашкевича, возможность извѣстнаго вліянія востока на русскій эпосъ не остается вполнѣ исключенной» (Archiv, XIX, 305).
Одностороннее толкованіе, которое можно было бы придавать «Экскурсамъ», вполнѣ исключается цикломъ дальнѣйшихъ работъ В. Ѳ. Миллера надъ былинами, гдѣ онъ, обстоятельно отмѣчая вполнѣ русскую бытовую обстановку былинъ (особенно мѣстную новгородскую), этимъ самымъ устраняетъ узкое одностороннее пониманіе его «Экскурсовъ». Замѣтимъ, что вопросъ о былинахъ заинтересовалъ В. Ѳ. Миллера одновременно съ вопросомъ о «Словѣ о полку Игоревѣ» (См. Ж. М. Н. Пр. 1878, дек. и другія статьи). Затѣмъ въ 1890 г. появилась въ «Этнографическомъ Обозрѣніи» первая статья: «Матеріалы для исторіи былинныхъ сюжетовъ», и съ тѣхъ поръ въ различныхъ спеціальныхъ и общедоступныхъ журналахъ, въ особенности въ «Этнографическомъ Обозрѣніи» и «Журналѣ Мин. Нар. Просвѣщенія», были помѣщены Всеволодомъ Ѳедоровичемъ работы но русскимъ былинамъ, которыя потомъ образовали большое и капитальное но своимъ результатамъ сочиненіе, вышедшее въ 1897 году подъ заглавіемъ: «Очерки русской народной словесности. Былины I—XVI», и являющееся, именно, вполнѣ сознательнымъ, объективнымъ противовѣсомъ его же «Экскурсамъ въ область русскаго народнаго эпоса». Этотъ новѣйшій трудъ ученаго изслѣдователя, но самому плану работы, будетъ добавляемъ продолженіями, и подобныя продолженія не перестаютъ появляться на страницахъ названныхъ журналовъ. Капитальнымъ работамъ надъ былинами содѣйствовало между прочимъ то обстоятельство, что изученіе русской словесности вошло въ кругъ профессіональныхъ обязанностей Всеволода Ѳедоровича. Именно, въ 1892 году, послѣ выхода въ свѣтъ «Экскурсовъ», онъ получилъ предложеніе перейти на каѳедру русскаго языка и литературы, оставивъ за собой преподаваніе санскрита, но которому имъ было издано, въ 1891 году, руководство для студентовъ университета, повсемѣстно принятое въ Россіи и съ большою похвалою встрѣченное въ иностранномъ ученомъ мірѣ (См. Wiener Zeitschrift für die Kunde des Morgenlandes 1892, T. VI, 103—106). Занявъ каѳедру Буслаева, проф. Миллеръ сосредоточилъ и свои университетскіе курсы, и свои ученыя работы въ одной опредѣленной области, къ разъясненію которой онъ былъ столь разносторонне приготовленъ всей своей научной дѣятельностью, Русскія былины, исторія ихъ происхожденія, культурное содержаніе, мѣсто, занимаемое ими въ развитіи русской словесности, — все это подвергается самой тонкой, часто микроскопической работѣ съ примѣненіемъ историко-сравнительнаго метода, причемъ на ряду со смѣлыми гипотезами идутъ самыя кропотливыя основательныя разысканія. Научное изданіе русскихъ былинъ совмѣстно съ акад. H. С. Тихонравовымъ дало прекрасную основу для поученіи итого цикла русской народной словесности. Послѣдователь, прибѣгая къ гипотезамъ, никогда не стремится выдавать ихъ за окончательныя научныя истины и часто ставитъ точку тамъ, гдѣ, какъ видно изъ всего хода работы, нить аргументаціи наталкивала его на опредѣленный, но, по мнѣнію профессора Миллера, преждевременный выводъ; однако основательность и, какъ выражается П. Н. Милюковъ, проницательность В. Ѳ. Миллера подкрѣпляется такими статьями, какъ напр. печатаемая въ этомъ сборникѣ статья И. Н. Милюкова (стр. 314). Л. И. Кирпичниковъ вполнѣ вѣрно замѣчаетъ («Энцикл. Словарь» Брокгауза и Эфрона, нолут. 35, стр. 300): «Путь, которымъ шелъ В. Ѳ. Миллеръ, переходя постепенно отъ лингвистики черезъ этнографію къ изученію памятниковъ народной поэзіи, нельзя не признать чрезвычайно раціональнымъ и многообѣщающимъ. Его стремленіе (въ послѣднихъ работахъ) обосновать выводы на точномъ критико-филологическомъ изученіи текстовъ былинъ, опредѣлить степень участія пѣвцовъ-спеціалистовъ и прослѣдить этнографо-географическое распространеніе нашего національнаго эпоса не можетъ не привести къ положительнымъ историко-литературнымъ результатамъ въ изученіи того матеріала, гдѣ до сихъ поръ спеціалисты вращались въ области смѣлыхъ предположеній и интересныхъ, но дающихъ мало положительныхъ выводовъ параллелей».
Любя и почитая вдохновителей и ревнителей русской науки, Всеволодъ Ѳедоровичъ никогда не забывалъ помянуть ихъ сочувственнымъ словомъ и благодарной оцѣнкой. Такимъ образомъ появились замѣтки о гр. А. С. Уваровѣ, H. И. Костомаровѣ, H. С. Тихонравовѣ, Ѳ. И. Буслаевѣ, П. П. Чубннскомъ и о Пушкинѣ, какъ поэтѣ-этнографѣ.
Въ видѣ освѣженія своихъ общекультурныхъ наклонностей, Всеволодъ Ѳедоровичъ не забывалъ и всемірно-историческихъ областей, къ которымъ его влекло стремленіе познакомиться съ новѣйшими открытіями европейской науки. Онъ никогда не оставлялъ занятій по исторіи древняго Востока. Труды Ленормана, Делича и Шрадера, работавшихъ надъ возстановленіемъ древнѣйшей культуры Месопотаміи съ ея загадочными, по происхожденію, народами, хетеяне, исторія арійцевъ — все это являлось матеріаломъ для курсовъ въ университетѣ и для отдѣльныхъ статей. Въ кругу московскихъ оріенталистовъ, именно въ Восточной коммиссіи Императорскаго Московскаго Археологическаго Общества, Всеволодъ Ѳедоровичъ состоитъ предсѣдателемъ. Наконецъ, въ настоящее время, Вс. Ѳ. Миллеръ сталъ во главѣ Лазаревскаго института, который вмѣщаетъ въ своихъ лицейскихъ классахъ высшее учебное заведеніе по востоковѣдѣнію (и, замѣтимъ кстати, имѣетъ уже нѣсколько молодыхъ преподавателей-востоковѣдовъ, вышедшихъ непосредственно изъ школы В. Ѳ. Миллера, его учениковъ въ полномъ смыслѣ). Онъ тамъ читаетъ курсъ исторіи древняго Востока, въ которомъ, не ограничиваясь месопотамской культурой, составлявшей вмѣстѣ съ арійской (индійской и иранской) предметъ его прежняго изученія, знакомитъ своихъ слушателей съ культурной исторіей Египта.
Такова многообразная и, еслибы судить только но заглавіямъ трудовъ, какъ бы разбросанная ученая дѣятельность Всеволода Ѳедоровича; но, вникая въ нсе, мы видимъ передъ собою единое, цѣльное, широкое научное міросозерцаніе. Онъ не можетъ быть ограниченнымъ спеціалистомъ въ какой-нибудь одной, узкой отрасли знанія, игнорируя всѣ остальныя, — онъ долженъ быть разностороненъ. Но все у него направлено къ одному центру, все служитъ къ выясненію одной задачи. Нужно воспользоваться всѣмъ, что сдѣлано европейской наукой по выработкѣ методовъ лингвистики, исторіи культуры, исторіи литературы, и примѣнить эти методы, построенные на историко-сравнительномъ началѣ, къ выясненію самосознанія русскаго народа, какъ оно выразилось въ словесныхъ произведеніяхъ, вѣрованіяхъ и взаимоотношеніяхъ съ различными, обитающими на окраинахъ, инородцами, — вотъ основная мысль, руководившая авторомъ и «Асьвинонъ-Діоскуровъ», и «Взгляда на Слово о полку Игоревѣ», и «Осетинскихъ этюдовъ», и «Экскурсовъ въ область русскаго эпоса», и «Очерковъ русской народной словесности».
- ↑ Обзоръ этой литературы данъ И. Ждановымъ въ Кіевскихъ «Университетскихъ Извѣстіяхъ» 1880.
- ↑ Имѣются въ виду, конечно, рецензіи Веселовскаго въ Ж. М. Н. Пр. 1877, августъ, стр. 267—306 и Ор. Миллера тамъ же, сент., 37—61. По словамъ А. Н. Веселовскаго, «Вс. Миллеръ впервые высказываетъ откровенно то, что лежало на сердцѣ у многихъ, старавшихся отнестись къ развитію древней русской литературы трезво и безъ предвзятыхъ убѣжденій» (стр. 267). Ор. Миллеръ называетъ 4-ю главу труда Вс. Ѳ. Миллера (о миѳологіи Слова) «многозначительною, положительно поколебавшею значеніе Слова о полку Игоревѣ, какъ источника изученія русской миѳологіи» (стр. 47).