Красивая женщина (Аверченко)/ДО
| ← Тихое помешательство | Красивая женщина | Дети → |
| Изъ сборника «О маленькихъ — для большихъ. Разсказы о дѣтяхъ». Опубл.: 1916. Источникъ: Аркадій Аверченко. О маленькихъ — для большихъ. Разсказы о дѣтяхъ. — Изданіе журнала НОВЫЙ САТИРИКОНЪ, Петроградъ, Невскій 88, 1916. — az.lib.ru |
Гуляя по лѣсу, чиновникъ Плюмажевъ вышелъ къ берегу рѣки и, остановившись, сталъ безцѣльно водить глазами по тихой зеркальной поверхности воды.
Близорукій взглядъ чиновника Плюмажева скользнулъ по другому берегу, перешелъ на маленькую желтую купальню и остановился на какой-то фигурѣ, стоявшей по колѣна въ водѣ и обливавшей горстями рукъ голову въ зеленомъ чепчикѣ.
— Женщина! — подумалъ Плюмажевъ и прищурилъ глаза такъ, что они стали похожи на два тоненькихъ тире. — Ей-Богу, женщина! И молоденькая, кажется!
Его худыя, старческія колѣни задрожали, и по спинѣ тонкой струйкой пробѣжалъ холодокъ.
— Эхъ! — простоналъ Плюмажевъ. — Анаѳемская близорукость… Что за глупая привычка — не брать съ собой бинокля.
Онъ протеръ глаза и вздохнулъ.
— Вижу что-то бѣлое, что-то полосатое, а что — хоть убей, не разберу. Ага! Вонъ тамъ какой-то мысокъ выдвинулся въ воду. Сяду-ка я подъ кустикъ, да подожду: можетъ, подплыветъ ближе, Эхе-хе!
Спотыкаясь, онъ взобрался на замѣченную имъ возвышенность и только что развелъ дрожащими руками густую заросль кустовъ, какъ взглядъ его упалъ на неподвижно застрявшую между зеленью вѣтокъ гимназическую фуражку, продолженіемъ которой служила блуза цвѣта хаки и сѣрыя брюки.
— Ишь, шельма… Пристроился! — завистливо вздохнулъ Плюмажевъ, и тутъ только замѣтилъ, что лежащій гимназистъ держалъ цѣпкой рукой черный бинокль, направленный на противоположный берегъ.
Гимназистъ обернулся, дружески подмигнулъ Плюмажеву и, улыбнувшись, сказалъ:
— А и вы тоже!
— Подлецъ! Еще фамильярничаетъ, — подумалъ Плюмажевъ и хотѣлъ оборвать гимназиста, но, вспомнивъ о биноклѣ, опустился рядомъ на траву и заискивающе хихикнулъ:
— Хе-хе! Любопытно?
— Хорошенькая! — сказалъ гимназистъ. — Однѣ бедра чего стоятъ. Колѣни тоже: стройныя, бѣлыя! Честное слово.
— А грудь… А грудь? — дрожащими губами, шопотомъ освѣдомился Плюмажевъ.
— Прелестная грудь! Немного велика, но видно — очень упруга!
— Упруга?
Плюмажевъ провелъ кончикомъ языка по сухимъ губамъ и нерѣшительно произнесъ:
— Не могли-ли бы вы… одолжить мнѣ на минутку…бинокль!
Гимназистъ замоталъ головой.
— Э, нѣтъ дяденька! Этотъ номеръ не пройдетъ! Надо было свой брать.
Плюмажевъ протянулъ дрожащую руку.
— Дайте! На минутку.
— Ни-ни! Даромъ, что-ли, я его у тетки изъ комода утащилъ! Небось, если бы у васъ былъ бинокль, вы бы мнѣ своего не дали!
— Да дайте!
— Не мѣшайте! Ого-го.
Гимназистъ поднялся впередъ и такъ придавилъ къ глазамъ бинокль, что черепу его стала угрожать немалая опасность.
— Ого-го-го! Спиной повернулась… Что за спина! Я, однако же, не думалъ, что у нея такой красивый затылокъ…
Лежа рядомъ, Плюмажевъ съ дѣланнымъ равнодушіемъ отвернулся, но губы его тряслись отъ тайной обиды и негодованія.
— Въ сущности, — началъ онъ срывающимся, пересохшимъ голосомъ, — если на то пошло — вы не имѣете права подглядывать за купальщицами. Это безнравственно.
— А вы у меня просили бинокль! Тоже!.. Самому можно, а мнѣ нельзя.
Плюмажевъ помолчалъ.
— Захочу вотъ — и отниму бинокль. Да еще приколочу. Я вѣдь сильнѣе…
— Ого! Попробуйте отнять… Я такой крикъ подниму, что всѣ дачники сбѣгутся. Мнѣ-то ничего, я мальчикъ — ну, выдерутъ, въ крайнемъ случаѣ, за уши, а вотъ вамъ позоръ будетъ на все лѣто. Человѣкъ вы солидный, старый, а скажутъ, такими глупостями занимается… Теперь она опять грудью повернулась. Животъ у нея… хотите, я вамъ буду разсказывать все, что видно?
— Убирайся къ чорту!
— Самъ пойди туда! — хладнокровно возразилъ гимназистъ.
— Грубіянъ…
— Отъ такого слышу.
Плюмажевъ заскрежеталъ зубами и рѣшилъ — наградивши мальчишку подзатыльникомъ, — сейчасъ же уйти домой, но вмѣсто этого проглотилъ слюну и обратился къ гимназисту дѣланно-ласковымъ тономъ:
— Зубастый вы паренекъ… Вотъ что, дорогой мой ежели не хотите одолжить на минутку, то… продайте!
— Да… продайте… А тетка мнѣ потомъ покажетъ, какъ чужіе бинокли продавать!
— Я увѣренъ, молодой человѣкъ, — заискивающе сказалъ Плюмажевъ: — что тетушка ваша и не подумаетъ на васъ! Теперь прислуга такая воровка пошла…Я бы вамъ полную стоимость сейчасъ же… А?
Лицо гимназиста стало ареной двухъ противоположныхъ чувствъ. Онъ задумался.
— Гм… А сколько вы мнѣ дадите?
— Три рубля.
— Три рубля? Вы бы еще полтинникъ предложили. Онъ въ магазинѣ 8 стоитъ.
Гимназистъ съ презрѣніемъ повелъ плечомъ и опять обратился къ противоположному берегу.
— Ну, вотъ что — 5 рублей хотите?
— Давайте десять!
— Ну, это ужъ свинство. Самъ говоритъ, что новый восемь стоитъ, а самъ десять деретъ. Жильникъ!
— Мало-ли что! Иногда и двадцать отдашь… Вотъ… теперь она наклонилась грудью! Замѣчательно у нея получается сзади… Перешла на мелкое мѣсто и видны ноги. Икры, щиколотки, доложу вамъ, замѣчательныя !
Раньше гимназистъ восхищался безцѣльно. Но теперь онъ дѣлалъ это съ коммерческой цѣлью, и восторги его удвоились.
— Эге! Что это у нея? Ямочки на плечахъ… Дѣйствительно! А руки бѣлыя-бѣлыя… Локти красивые!! И на сгибахъ ямочки…
— Молодой человѣкъ, — хрипло перебилъ его Плюмажевъ, — хотите… я вамъ дамъ восемь рублей…
— Десять!
— У меня… нѣтъ больше… Вотъ кошелекъ… восемь рублей съ гривенникомъ. Берите… съ кошелькомъ даже! Кошелекъ новый, три рубля стоилъ.
— Такъ то новый! А старый — какая ему цѣна — полтинникъ!
Плюмажевъ хотѣлъ возразить, что самъ гимназистъ однако же, ломить за старый бинокль вдвое, — но втайнѣ побоялся: какъ бы мальчишка не обидѣлся.
— Ого! Стала спиной и нагнулась! Что это! Ну, конечно! Купальный костюмъ разстегнутъ и…
— Слушайте! — перехватывающимся отъ волненія голосомъ воскликнулъ Плюмажевъ. — Я вамъ дамъ, кромѣ восьми рублей съ кошелькомъ, — еще перочинный ножичекъ и неприличную открытку!
— Острый?
— Острый, острый! Только вчера купилъ!
— А папиросы у васъ есть?
— Есть, есть. По…зволите предложить?
— Нѣтъ, вы мнѣ всѣ отдайте. А! Кожаный портсигаръ… Вотъ — если папиросы съ портсигаромъ, ножичекъ, открытку и деньги — тогда отдамъ бинокль!
Плюмажевъ хотѣлъ выругать корыстолюбиваго мальчишку, но вмѣсто этого сказалъ:
— Ну, ладно… Только вы мнѣ пару папиросокъ оставьте… на дорогу…
— Ну, вотъ новости! Ихъ всего шесть штукъ. Не хотите мѣняться — не надо.
— Ну, ну… берите, берите… Вотъ вамъ: можете пересчитать: восемь рублей десять копѣекъ! Вотъ ножичекъ. Слушайте… А она… не ушла?
— Стоитъ въ полной красѣ. Теперь бокомъ. Нате, смотрите.
Гимназистъ забралъ всѣ свои сокровища, радостно засвисталъ и, игриво ущипнувъ Плюмажева за ногу, скрылся въ лѣсной чащѣ.
Плюмажевъ плотоядно улыбнулся, приладилъ бинокль къ глазамъ и всмотрѣлся: на песчаной отмели передъ купальней въ полосатомъ купальномъ костюмѣ стояла жена Плюмажева Марья Павловна и, закинувъ руки за голову, поправляла чепчикъ.
У Плюмажева въ глазахъ пошли красные круги… Онъ что-то пробормоталъ, въ бѣшенствѣ размахнулся и швырнулъ ненужный бинокль прямо въ воду.
До моста, по которому можно было перейти на тотъ берегъ, гдѣ стояла его дача, предстояло итти версты три…
Ноги ныли и подгибались, смертельно хотѣлось курить, но — папиросъ не было…