Конец (Аверченко, 1911)
См. также одноимённые страницы.| ← После юбилея | Конец | Мёртвые души → |
| Опубл.: 1911. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений в 13 томах. Том 3. Круги по воде. — М.: Изд-во «Дмитрий Сечин», 2012. — С. 40-43. • Впервые: Дешевая юмористическая библиотека Сатирикона. Выпуск 19: Надгробные плиты. |
Однажды учитель еврейской школы говорил ученику:
— Шепшелевич! Ты не был в школе целую неделю... Что это значит, паршивый мальчишка?
Маленький Шепшелевич моргал глазами, смотрел в потолок, изумленно оглядывал собственные черные от чернил пальцы и, подумав с минуту, деловито отвечал:
— Нельзя было.
— Что значит — нельзя? Почему — нельзя?
— Занят был.
— Какое может быть у ученика занятие? Что ты делал, например, в воскресенье?
Шепшелевич задумался.
— В воскресенье? Я не мог. Я уже совсем собрался идти в школу, выхожу, а около наших ворот агромадная собака лежит. Хорошее, думаю, дело выйдет, если она меня укусит! Пришлось вернуться и сидеть дома, как проклятый. Такая жалость!
— Гм... Ну, а в понедельник… Тоже собака лежала?
— Какая там еще собака! Я уже совсем было собрался в понедельник, выхожу, иду себе через базар — смотрю, стоит толпа — вора бьют! Такая толпа, что ужас! Уй, думаю... Как же мне пройти через такую толпу? Посмотрел себе немножко, как его бьют, и пошел домой.
— Хорошо. А во вторник?
— А во вторник ко мне пришел один человек и сказал: сегодня суббота. Так я, дурак, поверил и не пошел в школу. Знай я, что это не суббота, а вторник, самое было бы лучшее — пойти в школу.
— Ты большой шарлатан, Шепшелевич... Почему ты тогда не был в среду?
— В среду мамаша утром покупала апельсинов. Так я боялся, если уйду, то мои сестры и братья без меня их скушают. Ну, я остался сторожить. Никак нельзя было отойти.
— А, чтоб ты пропал! Почему же ты в четверг не был заниматься в школе?
— На тебе! Один день не придешь — так уже начинаются разговоры. Будто один день и отдохнуть нельзя...
Это анекдот.
А вот факт.
Председатель скорбно говорил:
— Господа депутаты! Что же это за народное представительство?! Что ж мы с вами — в лошадки играем, или дело делаем? Взрослые вы, солидные люди, а поступаете как мальчишки... Вчера опять трехсот человек не хватало... Не снимать же мне с вас сапоги, чтобы вы не убегали?!. Вот вы, депутат, Клопягин... Отчего вы не были вчера и позавчера, и третьего дня?..
Депутат Клопягин лениво поднимается с места...
— Вчера у одного моего знакомого молебен был. Он табачную лавку открыл.
— А позавчера?
Депутат Клопягин задумался.
— Позавчера? Я уже совсем было собрался, вышел из ворот, а какой-то жулик вытащил у меня кошелек с мелочью. Идти пешком далеко — я и не пошел…
— А в пятницу почему вы не были?
— В пятницу нельзя было. Моя квартирная хозяйка рожала.
— Не вас же она рожала, в самом деле? Почему вы не могли прийти? Ну, скажите откровенно — почему вы не являетесь на заседания?
Депутат Клопягин застенчиво стер пальцем с пюпитра пыль и вдруг прослезился.
— Скушно, г. председатель... То есть, так тут скушно, так нудно, что лучше с моста, да в воду, чем сюда приходить. Воду лучше возить, на Неве лед скалывать, чем тут сидеть. Что мы такое делаем? Что мы такое говорим?
— Не хнычьте, — поморщился председатель. — Смотреть противно! Господа депутаты! Нужно принять какие-либо меры, во избежание такого манкирования...
Встал лидер эсдеков.
— Самое лучшее — распустить эту Думу и собрать новую уже начисто, настоящую...
Поднялся кадет и заговорил тягуче-монотонно:
— Закономерная деятельность правительства, отсутствие произвола и основы гражданственности, вложенные в законодательный организм — могли бы совершенно аннулировать абсентеизм...
Октябристы презрительно улыбнулись...
— При чем тут аннулирование, абсентеизм. Вы бы еще о кодификации упомянули. Штрафовать нужно просто за неявку.
— Ну, уж и выдумали, — захохотали правые. — «Штраф»! Напугали до смерти. Просто посадить здесь зубного врача... Кто не пришел один раз — зуб ему щипцами выломать, другой раз не пришел — другой зуб к черту! Шелковые будут.
Кто-то схватился руками за голову и застонал.
— Братцы!.. Да, ведь, нудно тут, скушно! Мухи дохнут от нашей работы!..
— Братцы! И отчего же вы все такие, что смотреть на вас тошно?..
Он разрыдался.
— Выведите его, — сказал председатель.
Его выводили, а он кричал и грозил кулаками.
— Засушили! Живых людей маринуют, чтоб вы пропали! Трупом тут у вас пахнет, мертвечиной... Рот песком забили и грязной тряпкой заткнули!.. Вот она, ваша планомерная работа!
Все сидели печальные, сконфуженные...
На другой день в Думе присутствовали только 18 депутатов с председателем.
Пришел в Думу депутат Гулькин... Он был честный, прямолинейный старовер и решил, что если ему платят жалованье, то нужно работать.
Растолкал сонного недоумевающего швейцара и с тайным страхом вошел в большой дремлющий зал заседаний...
Шаги гулко отдавались на пустых хорах... Бойкая мышь пробежала, издав пронзительный писк...
Вошел прямолинейный Гулькин на трибуну, потрогал графин с полувысохшей, застоявшейся водой... развернул какую-то бумажку...
— Заседать будете? — спросил швейцар, вздыхая.
— Засяду, Михеич.
Швейцар ушел.
Честный прямолинейный Гулькин тихо побрел на свое место, сел и сделал вид, что слушает оратора...
За трибуной послышался вздох, шорох и выползло странное, покрытое пылью и паутиной, существо. Оно, очевидно, отвыкло от людей и дико посмотрело на Гулькина.
— Барон?! — крикнул потрясенный Гулькин. — Вы ли это?
.......................................................
И оба молчали: честный прямолинейный депутат и забытый всеми Фирс — начальник охраны опустевшего дворца…
Где-то скреблась мышь.