Конецъ г. Шипова.
правитьМожно и должно отказать Плеве въ государственномъ умѣ, въ чести и совѣсти, но нельзя отказать ему въ твердости и послѣдовательности. Въ то время, какъ либеральныя групаы русскаго общества дѣлаютъ робкіе зигзаги и безсмысленные выверты, «министръ борьбы» неуклонно ведетъ свою политическую линію. Еще не улеглось смятеніе, вызвгчное въ либеральныхъ рядахъ разгромомъ тверского и Новоторжскаго земствъ, а на земскія головы свалилась уже новая лавина: неутвержденіе г. Шипова въ должности предсѣдателя московской губ. земокой управы. Оцѣнивая эти факты съ точки зрѣнія «мѣстныхъ людей», мы затрудняемся сказать, какой изъ нихъ важнѣе, настолько выдающуюся роль играетъ г. Шиповъ въ земской средѣ. Даже князь Мещерскій признаетъ, что «фактъ необходимости, въ которую было поставлено правительство, не утверждать г. Шипова, есть глубоко печальный фактъ, ибо жертвою его является одинъ изъ самыхъ выдающихся, если не самый выдающійся, дѣятель въ земскихъ учрежденіяхъ, по обширнымъ размѣрамъ его дѣятельности въ области земокой самодѣятельности и земской иниціативы»… Но значеніе этого факта далеко не исчерпывается тѣмъ, что правительство выбросило за бортъ талантливаго работника. По соображенію того же Мещерскаго, причины неутвержденія г. Шипова заключаются въ томъ, что онъ «со своею безспорно даровитою дѣятельностью въ области земокаго хозяйства соединялъ стремленіе не только не вести эту дѣятельность въ общеніи съ административною властью, но, напротивъ, обособляясь отъ нея и подчасъ противодѣйствуя ей. Долго она терпѣла это совмѣстительство полезной дѣятельности главаря московскаго земства съ оппозиціею противъ правительства, но, наконецъ, вынуждена была не утвердить выбора г. Шипова уже тогда, когда около него начала образовываться цѣлая школа земской оппозиціи». Такимъ образомъ, умерщвляя г. Шипова, какъ гражданина, Плеве имѣлъ цѣлью совершить убійство цѣлаго политическаго направленія, цѣлой «школы земской оппозиціи». Мы не думаемъ, чтобы Мещерскій ошибался въ своемъ толкованіи; столкновеніе Шипова и Плеве, дѣйствительно, полно глубокаго принципіальнаго смысла: оно раскрываетъ практическую цѣнность той политической «школы», которая считаетъ въ своихъ рядахъ многочисленныхъ земскихъ дѣятелей и въ которой бывшій пред493 —
оѣдатель московскаго губ. земства занималъ, несомнѣнно, одно изъ самыхъ видныхъ мѣстъ. Но Мещерскій, по обыкновенію, преувеличилъ антиправительственные замыслы и «школы», и ея представителя. Г. Шиповъ никогда не чувствовалъ склонности къ крайнимъ мнѣніямъ. Насколько мохно судить объ его политическихъ убѣжденіяхъ, онъ былъ сильно зараженъ ядовитыми пережитками славянофильскихъ мечтаній о земскомъ царѣ, опирающемся непосредственно на вѣрное ему населеніе. Разумѣется, этотъ взглядъ далеко не совпадаетъ съ твердою вѣрою Плеве въ «спасительную силу централизованной администраціи съ цезаризмомъ во главѣ и съ тайною полиціею въ подножьи», но ничего революціоннаго въ себѣ не заключалъ и не заключаетъ. Политическая безопасность г. Шипова и его школы усугубляется еще и тѣмъ обстоятельствомъ, что г. Шиповъ, какъ и г. Плево, не питалъ ни симпатій, ни довѣрія къ демократіи. Во время нашумѣвшей агитаціи по поводу мелкой эемской единицы г. Шиповъ и его «школа» вели самую энергичную борьбу противъ демократизаціи земскихъ учрежденій, хотя, изъ всѣхъ земскихъ покушеній съ негодными средствами на существующій порядокъ, мелкая земская единица была наиболѣе прилично задуманнымъ пріемомъ. При этомъ г. Шиповъ и его сторонники, повторяя обычные доводы о крестьянскомъ безправіи и невѣжествѣ, предлагали свой проектъ «экономическихъ попечительствъ», въ которыхъ крестьянская самодѣятельность должна была попасть подъ тщательную опеку не только правительства, но и земцевъ-помѣщиковъ. Выступая за руководительство дворянъ и крупныхъ землевладѣльцевъ въ мѣстныхъ дѣлахъ, школа г. Шипова, безусловно, мечтала о предоставленіи имъ нѣкотораго участія и въ дѣлахъ государственнаго правленія. Но практическая цѣнность этихъ мечтаній сводится почти къ нулю, какъ ихъ славянофильскою туманностью, такъ и методами ихъ проведенія въ жизнь. Для земцевъ шиповскаго толка борьба съ правительствомъ не существовала и не существуетъ. Ненавидя самовластную бюрократію, они, однако, считали возможнымъ заключить съ нею договоръ самаго сомнительнаго овойства, въ надеждѣ на различныя уступки привилегированной части землевладѣльцевъ. Тотъ же самый г. Шиповъ, въ пресловутые дня уѣздныхъ сельскохозяйственныхъ комитетовъ, послѣ задушевнаго разговора съ Плеве, съ полятически-безстыднымъ легкомысліемъ настаивалъ на исключеніи изъ принятой для комитетовъ тайнымъ земскимъ съѣздомъ программы нѣкоторыхъ необходимыхъ общихъ требованій и, между прочимъ, требованія объ уничтоженіи тѣлеснаго наказанія. Какъ извѣстно, основаніемъ отказа отъ первоначальной программы онъ выставлялъ слова Плеве, будто бы
494 —
эта программа, при ея очевидной неосуществимости, раздражаетъ «извѣстныя сферы» и препятствуетъ министру расширить права земствъ въ мѣстныхъ дѣлахъ. Еще недавно, во время весенняго совѣщанія представителей губернскихъ земствъ о взаимномъ перестрахованія, когда Плеве Арестовалъ учавствовавшихъ въ совѣщаніи страховыхъ инспекторовъ, псковскаго и московскаго, за нежеланіе подать руку агенту назначенной тверской управы, г. Шиповъ, какъ и всѣ его сторонники, не только не выразилъ протеста, но и взялъ на себя обязанность передать земокимъ служащимъ, членамъ комносіи, распоряженіе министра, чтобы «третій елементъ» разъѣзжался немедленно по домамъ. «Освобожденіе» въ мельчайшемъ примѣчаніи «совершенно не могло понять» тогда, почему Шиповъ является въ роли глашатая полицейскихъ распоряженій. Между тѣмъ, эта роль вполнѣ вытекаетъ изъ той тактики, которой всегда придерживается оппозиціонная эемокая группа шиповскаго толка. Проникнутая крупно-землевладѣльческимъ и отчасти сословно-дворянскимъ недовѣріемъ и презрѣніемъ къ рядовому крестьянству, лишенная, вслѣдствіе этого, прочной опоры и серьезной, активной политической силы, чуждая яснаго представленія о неразрывной органической связи между формами правленія и управленія, эта группа ведетъ робкую, уклончивую и безрезультатную защиту мѣстныхъ нуждъ и пользъ, постоянно уступая натискамъ самовластной бюрократіи самыя существенныя свои права въ наивной надеждѣ что нибудь сохранить и даже что-нибудь, когда-нибудь, получить въ награду за лояльность. Узкій практицизмъ ея задачъ создаетъ въ глазахъ «здравомыслящихъ» обывателей иллюзію ихъ осуществимости, ея политическій оппортунизмъ навѣваетъ сладкія мечты о мирномъ соглашеніи съ правительствомъ въ смыслѣ полученія скромной доли въ государственномъ пирогѣ. Такова эта «школа земской оппозиціи», таковы ея вожди и учителя. Если Плеве осуждаетъ ихъ на политическую смерть, то этотъ приговоръ характеризируетъ только требованія бюрократіи, а не требованія оппозиціонной груапы. Г. Шиповъ, какъ и его союзники, уступилъ правительству все, что могъ. Однако, онъ не могъ и, вѣроятно, не желалъ уступить: своей талантливости, своей работоспособности; ихъ онъ не продалъ Плеве, предпочитая распахивать земскую ниву но своему разумѣнію. Бюрократія не вынесла этого.
Современный государственный механизмъ не терпитъ даже скромной мѣстной самостоятельности. Случилось то, что давно должно было случиться: г. Шиповъ лишенъ права общественной дѣятельности. Дальнѣйшая эволюція г. Шипова для насъ не имѣетъ интереоа: пойдетъ ли онъ налѣво или направо, — это его личное дѣло, но для его ШКОШ H,
Digitized by
— 495 —
вообще, для русскаго либерализма «печальный фактъ необходимости» неутвержденія талантливаго работника даетъ поучительный урокъ. Склонность къ мирнымъ соглашеніямъ, недовѣріе къ народнымъ массамъ, оппортунистическое заигрываніе съ правительствомъ, наивное ожиданіе какого нибудь новаго Лорисъ-Меликова, пассивная тактика — свойственны не только г. Шипову и его сторонникамъ, но даже и болѣе лѣвой земской группѣ, собирающейся подъ знаменемъ «Освобожденія». И та, и другая соединены тѣсными узами общихъ свойствъ и общихъ интересовъ.
Между тѣмъ, послѣдняя начинаетъ затягивать въ свои сѣти и многихъ «овецъ безъ стада», россійскихъ интеллигентовъ-разночинцевъ. Въ результатѣ — то поразительное политическое безплодіе, которое обнаружили наши либерально-демократичеокія теченія въ критическій моментъ, переживаемый нынѣ Россіей. Ихъ представителямъ Шиповская исторія должна послужить предостереженіемъ и напомнить, что только на одномъ, единственно вѣрномъ, революціонномъ пути, указываемомъ рабочимъ движеніемъ, имъ не придется, какъ нѣкогда Герцену, въ тоскѣ и разочарованіи восклицать: «зачѣмъ не взялъ я ружье у работника и не остался за баррикадой?»