КОМЕДІЯ ТУРГЕНЕВА «ЧУЖОЙ ХЛѢБЪ» («НАХЛѢБНИКЪ») 1).
правитьРукопись комедіи И. С. Тургенева «Чужой хлѣбъ» («Нахлѣбникъ») написана на 18 листахъ почтовой бумаги большого формата. Второе дѣйствіе писано на бумагѣ другого сорта, бѣлѣе и еще больше. Листъ 14-ый утраченъ. Писана рукою И. С. Тургенева: мелкимъ, четкимъ, связнымъ, красивымъ почеркомъ. Укажемъ нѣкоторыя графическія особенности рукописи. Буква я иногда пишется (обыкновенно лишь въ срединѣ словъ, гдѣ удобно начинать ее сверху) какъ латинское h. Буква я иногда пишется по старинному: начинается сверху и верхняя часть ея перваго элемента такова же, какъ у буквы Е заглавное; иногда же весь онъ является, какъ латинское s, выведенное выше строки. Второй элементъ буквы р и послѣдній буквы ф часто начинаются снизу. Буквы к, г. е въ часто выходятъ выше строки. Буква х изображается обыкновенно въ видѣ перекрещивающихся элементовъ, при чемъ первый элементъ бываетъ иногда такой же какъ въ буквѣ р, но тонкій и часто не далеко уходитъ подъ строку. Первый элементъ буквы м, такъ же какъ и л, имѣетъ часто закругленіе сверху, иногда же бываетъ тонкій, безъ точки и придаетъ этой части буквы видъ остраго угла. Буква ч иногда выходитъ за строку внизъ. Буква Ѣ иногда изображается въ видѣ выходящаго изъ строки десятеричнаго і (безъ, точки), то перечеркнутаго сверху и съ ковычкой въ срединѣ, то просто съ одной ковычкой. Буква ш часто подчеркивается. Многоточіе обыкновенно изображается двумя точками, стоящими рядомъ.
Описокъ въ рукописи немного. Къ числу ихъ слѣдуетъ отнести: зубАскалъ (л. 1 об.), гдѣ первое а написано, вѣроятно, подъ зрительнымъ воздѣйствіемъ слѣдующаго, и: мнѣ мучите (л. 13 об.). Несмотря на то, что текстъ много исправлялся, въ немъ остались кое-какія неслаженныя мѣста. Напримѣръ, управитель Егоръ называется по отчеству то «Алексѣичь», то «Андреичь» (л. 2 и л. 2 об.), стряпчій Лычковъ сначала называется «Иванъ Артемьичь», а потомъ «Иванъ Архипычь» (л. 7 об.), шампанское въ одно и то же время пьютъ и рюмками, и бокалами (л. 9 и 10).
Рукопись носитъ на себѣ слѣды внимательной и большой переработки, производившейся, повидимому, въ нѣсколько пріемовъ. Одно время переработка заключалась въ сокращеніи текста, при чемъ зачеркнутыя мѣста вымарывались чернилами такъ, что ихъ на первый взгляда, нельзя разобрать. Потомъ былъ пересмотръ, при которомъ части текста просто зачеркивались, при чемъ зачеркнутыя мѣста читаются легко. Поправокъ перваго рода довольно много, — второго сравнительно небольшое число. Вставокъ другого, поздняго почерка, въ текстѣ немного.
Для образца исправленій, приведемъ примѣры съ 1-го листа рукописи (со ссылками на страницы посмертнаго изданія 1883 г.).
Зачеркнутыя слова и фразы, не вошедшія въ текстъ (ставимъ ихъ въ скобкахъ):
(Нахлѣбникъ) Чужой хлѣбъ"
Носитъ (дворянскій) сюртукъ съ стоячимъ воротникомъ и мѣдными пуговицами. (Эта роль назначена Михайлѣ Семенычу; слѣд. мнѣ прибавлять нечего. Онъ изъ нея сдѣлаетъ, что захочетъ). Л. 1.==Стр. 164.
Это безпорядокъ! (Это безпорядокъ!) Я во всемъ здѣсь нахожу безпорядокъ! — Л. 1 об.=Стр. 165.
(Мы) ничего (здѣсь не дѣлаемъ)! Ничего! Л. 1 об. = Стр. 166.
Чтожъ онъ не входитъ? (Чтоже онъ тамъ стоитъ?) Чего дожидается? Л. 1 об.=Стр. 166.
Точно такъ-съ ( — портной). Л. 1 об. = Стр. 166.
Ну ты, старина, исполнилъ приказаніе (-- исполнилъ)? Л. 1 об.= Стр. 167 (гдѣ слово «старина» безъ ударенія).
И не говори! (И не говори!)… Л. 1 об. = Стр. 167.
Большая часть помарокъ уничтожаетъ повтореніе словъ и фразъ, которое, отличало рѣчь нѣкоторыхъ дѣйствующихъ лицъ, напримѣръ, Трембинскаго.
Другая, небольшая часть помарокъ, очевидно, удовлетворяетъ цензурно-политическимъ требованіямъ. Для нихъ перемѣнено заглавіе комедіи, для нихъ уничтожались самыя невинныя намеки на барство и крѣпостное право. Такъ, при фразѣ: «Чистятъ ли дорожки въ саду?» зачеркнута слѣдующая: «Барыня прогуливаться любитъ». Тамъ, гдѣ Кузовкинъ говорилъ Иванову: «ты — помѣщикъ, ты — баринъ», послѣднія два слова зачеркнуты.
Иногда поправки Тургенева касаются языка комедіи. Напримѣръ, на л. 13 об. во фразѣ, первоначально написанной: «я желаю правды, правды — я желаю знать правду» — зачеркнуто второе слово «правды» и на мѣсто отвлеченнаго «желаю» поставлено болѣе настойчивое «хочу», такъ что получилось: «я хочу правды, я хочу знать правду» («Современникъ», стр. 116, посмертное изданіе, стр. 225).
Нѣкоторыя исправленія относятся къ художественной обработкѣ характеровъ и положеній. Такъ, отношенія между Кузовкинымъ и Кориной послѣ смерти ея мужа въ комедіи являются совершенно закрытыми. Это настолько входило въ планы автора, что онъ уничтожилъ фразу, которая нѣсколько открывала эти отношенія. Въ рукописи послѣ словъ: -«въ лицо ей глядѣть боялся» («Современникъ», стр. 121, посмертное изданіе, стр. 233) стояли зачеркнутыя потомъ слова: «такъ что подъ конецъ она сама — ласковая душа! меня ободрять начинала» (л. 15 об.).
На рукописи, въ лѣвомъ верхнемъ углу, надпись карандашомъ, рукою А. А. Краевскаго: «Отпечатать особо пятнадцать экз. Кр.». Затѣмъ сдѣланы карандашомъ типографскія размѣтки о шрифтахъ для наборщика и на поляхъ отмѣчены фамиліи лицъ, набиравшихъ текстъ. Подъ заглавіемъ подпись карандашомъ: «Посвящено М. С. Щепкину», зачеркнутая.
Когда написана эта рукопись? На это нѣтъ въ ней никакихъ прямыхъ указаній. Напечатана пьеса въ «Современникѣ» 1857 года, книга 3-ья (т. LXII, отд. 1, стр. 81—133).
Дѣйствительное время выхода этой 3-ей книжки видно изъ объявленія «Сѣверной Пчелы»: No, вышедшій въ «четвертокъ, 21 Марта», даетъ извѣщеніе, что вышла и раздается Гг. подписавшимся 3-я книжка «Современника» на 1857 годъ, въ содержаніи которой Значится и: «Чужой хлѣбъ. Комедія въ двухъ дѣйствіяхъ, И. С. Тургенева».
Время написанія и исправленія данной рукописи опредѣляется довольно ясно изъ писемъ И. С. Тургенева. 7 (19) января 1849 года онъ писалъ А. А. Краевскому изъ Парижа: «31-го числа января (т. е. черезъ 24 дня) будетъ дана въ Москвѣ для бенефиса Щепкина моя комедія въ 2-хъ актахъ подъ названьемъ: Нахлѣбникъ. Хотите вы ее напечатать въ Отечественныхъ] Запискахъ], если она не шлепнется разумѣется? Я сегодня же пишу объ этомъ Щепкину, который тотчасъ, по полученіи отъ васъ письма, вамъ ее вышлетъ. Только ради Бога, чтобы не было опечатокъ!!! Если вы на это согласны, я съ своей стороны буду очень радъ… Если вы напечатаете Н[ахлѣбник]а, то велите поставить: „Посвящена М[ихайл]ѣ С[еменович]у Щепкину“. Если можно напечатайте 10 отдѣльныхъ экземпляровъ»… (Изъ собранія автографовъ Импер. Публичной Библіотеки. Письма И. С. Тургенева и А. И. Герцена къ А. А. Краевскому. С.-Пб. 1893, стр. 2). Цензура однако оказала препятствія и къ постановкѣ, и къ печатанію данной пьесы. Извѣщенный объ этомъ Краевскимъ, Тургеневъ писалъ ему изъ Парижа 1 (13) марта 1849 года: «Я, ей же ей, не понимаю, что могла найти цензура въ Нахлѣбникѣ, и съ нетерпѣньемъ ожидаю результата вашей попытки его напечатать. Вся комедія, какъ вы увидите, написана болѣе для одной роли (Щепкина), и вы можете себѣ представить, какъ мнѣ было непріятно неисполненіе Н[ахлѣбник]а въ его бенефисъ. Ну, однако, дѣло сдѣлано, и я желаю только, чтобы въ вашемъ журналѣ ее бы не исказили» (Тамъ же, стр. 3). Цензурныя препятствія оказались непреодолимыми. 2 (14) апрѣля 1849 года Тургеневъ писалъ Краевскому: «Съ недѣлю тому назадъ, любезный Краевскій, получилъ я ваше письмо съ извѣстіемъ объ окончательномъ кораблекрушеніи злополучнаго „Нахлѣбника“. Миръ его праху![1]» (тамъ же, стр. 4).
Всѣ данныя рукописи показываютъ, что это она въ началѣ 1849 года была въ рукахъ А. А. Краевскаго, очевидно получившаго ее отъ М. С. Щепкина.
Въ письмѣ къ П. Віардо изъ Парижа, отъ 5 (17) января 1848 г., Тургеневъ сообщалъ: «Я работаю надъ одной комедіей, предназначенною для одного московскаго актера». (Письма И. С. Тургенева къ Паулинѣ Віардо, М. 1900, стр. 77). Конечно, это не «Холостякъ», какъ поясняетъ редакторъ названнаго изданія въ сноскѣ къ приведенному мѣсту (Комедія «Холостякъ» написана, какъ показываетъ письмо къ Краевскому отъ 1 (13) марта 1849 года, въ началѣ этого года. См. стр. 3), а «Нахлѣбникъ», какъ справедливо указываетъ H. М. Гутьяръ («Хронологическая канва для біографіи И. С. Тургенева». С.-Пб. 1910, стр. 12). Описываемая нами рукопись, видимо, и есть бѣловой текстъ комедіи «Нахлѣбникъ», написанный и оконченный въ 1848 году. Этотъ текстъ былъ посланъ Щепкину, а отъ него перешелъ къ Краевскому.
Мы не знаемъ точно, когда именно отправленъ въ этомъ году Щепкину 1-ый актъ комедіи «Нахлѣбникъ». Когда Щепкину былъ посланъ 2-ой актъ и черезъ кого былъ отправленъ 1-ый, мы видимъ изъ письма Тургенева къ Щепкину изъ Парижа отъ 3 (15) декабря 1848 г. («Труды Оренбургской Ученой Архивной Комиссіи», 1898 г., вып. IV". стр. 118—119), гдѣ читаемъ: «Вы уже должно быть недѣлю тому назадъ получили второй актъ моей комедіи, любезный и почтенный Михайла Семенычь — и вѣроятно уже мнѣ отвѣтили, но я пишу къ вамъ сегодня на всякій случай: если вы до сихъ поръ не получили этого второго акта (первый вамъ долженъ былъ доставить г-нъ Селивановъ), значитъ мое письмо затерялось и мнѣ надобно будетъ поскорѣй его переписать вторично… Кромѣ желанья узнать дошло ли мое письмо — во мнѣ еще есть другое, весьма понятное: мнѣ хочется узнать, какъ вамъ понравился мой Нахлѣбникъ и возьмете ли вы его въ свой бенефисъ. Пріятель нашъ Г.[2], которому я читалъ мою комедію, сдѣлалъ два небольшихъ замѣчанія, которыя просилъ мнѣ[3] сообщить вамъ (и съ которыми я совершенно согласенъ). Во первыхъ онъ находитъ, что Кузовкину не слѣдъ носить дворянскій сюртукъ, а частный, а во вторыхъ онъ въ сценѣ, гдѣ Елецкій выходитъ отъ жены, уже все узнавши, и видитъ, что Тропачевъ забавляется надъ Кузовкинымъ — въ словахъ: „Да-съ, Ѳлегонтъ[4] Александровичъ, я признаюсь удивляюсь: что вамъ за охота съ вашимъ воспитаніемъ, съ вашимъ образованьемъ заниматься такими — смѣю сказать пустыми шутками“ предлагаетъ „смѣю сказать“ замѣнить фразой „извините за выраженіе“, потому что по его мнѣнію смѣю сказать не идетъ въ устахъ Петербургскаго чиновника. Я съ нимъ вполнѣ согласенъ — притомъ же это такая мелочь, что я бы устыдился писать Вамъ о ней, если бы онъ Этого не потребовалъ».
Мы видѣли, что при позднѣйшей переправкѣ комедіи съ Кузовкина былъ снятъ «дворянскій» сюртукъ, который не очень шелъ къ его убогой, смиренной фигурѣ, притомъ еще одѣтой въ платье съ чужого плеча, какъ онъ самъ жалуется въ началѣ комедіи. Выраженіе же «смѣю сказать» осталось не тронутымъ въ печатныхъ текстахъ («Современникъ», стр. 126; Салаевское изд., стр. 212; посмертное стр. 241). Это удаленіе со сцены «дворянскаго» мундира должно было произойти и по соображеніямъ политически-цензурнымъ. Поэтому, можетъ быть, оно и не было забыто Тургеневымъ. Но въ данныхъ приведеннаго письма значительны не поясненія фактовъ: въ нихъ очень важно указаніе относительно настойчиваго вліянія друзей писателя на выработку текста его произведеній.
Что касается до «Нахлѣбника», то дѣло о его печатаніи и постановкѣ, послѣ неуспѣшныхъ хлопотъ Краевскаго и Щепкина, должно было положить въ долгій ящикъ въ ожиданіи лучшаго времени. Это время пришло не скоро. Нѣкоторое освобожденіе печати стало возможно лишь въ новое царствованіе. Тогда явился и благопріятный случай, провести въ печать и на сцену «злополучную» комедію Тургенева. Вотъ какъ разсказываетъ объ этомъ О. А. Бурдинъ въ своихъ воспоминаніяхъ объ Островскомъ.
«Временно назначенъ былъ исправляющимъ должность начальника III Отдѣленія генералъ Анненковъ, братъ извѣстнаго писателя П. В. Анненкова».
«Пьеса И. С. Тургенева „Нахлѣбникъ“ была подъ запрещеніемъ; П. В. Анненковъ, какъ другъ И. С. Тургенева, просилъ брата разрѣшить эту комедію».
« — Съ удовольствіемъ, — отвѣчалъ онъ — и не только эту, а и всѣ тѣ, которыя ты признаешь нужными; только присылай поскорѣе, потому что на этомъ мѣстѣ я останусь очень недолго». («Вѣстникъ Европы» 1886 г., кн. 12-я, стр. 671—672, въ статьѣ: «Изъ воспоминаній объ А. Н. Островскомъ»).
Изложенныя обстоятельства, конечно, должны были сильно отразиться на рукописной обработкѣ и печатной передачѣ комедіи. Работа дѣлалась очень спѣшно, чѣмъ и объясняются случаи недосмотровъ, противорѣчія и непослѣдовательность текста (впрочемъ, немногіе и незначительные).
Къ концу 1856 г. рукопись опять уже была въ рукахъ автора. Такъ, 3-го октября и. с. (21-го сентября) 1856 г. Тургеневъ писалъ И. И. Панаеву: «За „Нахлѣбника“ я примусь тотчасъ, какъ только переѣду въ Парижъ и вышлю его немедленно». («И. И. Панаевъ. Литературныя воспоминанія, съ приложеніемъ писемъ». Изд. 3-е, С.-Пб. 1888, стр. 404). 15-го октября Тургеневъ обѣщалъ Панаеву прислать «Нахлѣбника» въ измѣненномъ видѣ къ серединѣ ноября (тамъ же, 403). 10-го ноября н. с. 1856 года онъ писалъ И. И. Панаеву изъ Парижа: «Я принялся за „Нахлѣбника“ и постараюсь въ самомъ скоромъ времени его выслать» (тамъ же, стр. 404). Въ письмѣ отъ 12 (24) января 1857 года Тургеневъ предлагалъ Панаеву: «Попробуйте напечатать „Нахлѣбника“; мнѣ Анненковъ пишетъ, что теперь его, пожалуй, позволятъ. Если его пропустятъ (списки достать, я думаю, легко), то поручаю Толстому держать корректуру, а въ случаѣ надобности — сдѣлать поправки и сокращенія. Попроси его отъ моего имени объ этомъ…» (тамъ же, стр. 406).
Кажется, что въ это время рукопись еще не находилась въ рукахъ Панаева. Поэтому Тургеневъ и говоритъ о печатаніи по какому-либо списку, который можно было найти у его друзей. 16-го (28-го) февраля 1857 года онъ писалъ Дм. Яковл. Колбасину: «Я отправилъ слегка выправленнаго „Нахлѣбника“ (съ перемѣною заглавія) къ Панаеву, — посмотримъ пропуститъ ли цензура». («Новое Время» 2 ноября 1894 г., № 6710). Передъ самымъ печатаніемъ Тургеневъ, въ письмѣ отъ 6 (18) марта 1857 г., просилъ Панаева послать ему «Чужой хлѣбъ» по почтѣ — отдѣльными листами (тамъ же, стр. 407). Сложенные вчетверо и мѣстами разорвавшіеся на перегибѣ листы нашей рукописи носятъ на себѣ эти явные слѣды дальнихъ почтовыхъ пересылокъ. Авторъ спѣшилъ и вслѣдъ за письмомъ къ Панаеву отправилъ письмо къ Е. Я. Колбасину. 8-го марта 1857 года Тургеневъ писалъ ему изъ Парижа: «Я узналъ, что мою комедію: „Нахлѣбникъ“ пропустили подъ заглавіемъ: „Чужой хлѣбъ“. Я просилъ Панаева, чтобы онъ, не дожидаясь отправленія мартовскаго нумера, послалъ бы по почтѣ листы этой комедіи. — Такъ какъ я не очень вѣрю его дѣятельности, то сдѣлайте одолженіе, напомните ему объ этомъ или возьмите эти листы и перешлите сами». («Первое собраніе писемъ И. С. Тургенева», С.-Пб. 1885, стр. 50). Друзья Тургенева тоже не медлили. Черезъ 20 дней, — въ теченіе которыхъ комедія была получена авторомъ въ Парижѣ, исправлена имъ, послана въ редакцію «Современника», набрана и напечатана, — въ письмѣ отъ 26-го марта с. ст., авторъ уже благодарилъ Панаева за высылку комедіи, полученной имъ въ печатномъ видѣ.
Что касается предположенія, чтобы Левъ Николаевичъ Толстой держалъ корректуру «Чужого хлѣба», оно не могло осуществиться, потому что Л. Н. съ 29 января 1857 года выѣхалъ изъ Москвы за границу и возвратился оттуда въ Москву только 30 октября (П. Бирюковъ, Л. Н. Толстой. Біографія, T. I, стр. 315, 330).
Правописаніе рукописи И. С. Тургенева, очень послѣдовательное и обдуманное, особенно въ отношеніи знаковъ препинанія, вообще не удерживается въ печатныхъ текстахъ комедіи, и очень часто — въ ущербъ имъ. Видно, что, обработавши внѣшнюю сторону текста въ рукописи, Тургеневъ всецѣло отдавался потомъ, при печатаніи, издателямъ своихъ произведеній и надѣялся, что они добросовѣстно и умѣло передадутъ его текстъ. Несомнѣнно, что буквальная передача письменнаго текста и не ставилась необходимымъ условіемъ печатанія; корректорамъ предоставлялось право исправлять «погрѣшности», вольныя и невольныя. Въ области пунктуаціи Тургеневъ часто прямо пропускалъ необходимые знаки, особенно запятыя. Въ общемъ, бравшіеся за дѣло литературное пріятели автора, или наши малообразованные корректоры-ремесленники типографій просто сводили все дѣло къ тому, чтобы дать тексту свою личную орѳографію и пунктуацію, при чемъ сплошь и рядомъ на мѣсто литературной традиціи и сознательнаго письма широко и серьезно образованнаго автора, они ставили формы, обнаруживавшія привычки узкой школы, подчиненіе капризамъ обычая, а иногда просто доказывающія небрежность и невѣжество корректора. Во время составленія даннаго текста Тургеневъ еще держался отчасти правописанія эпохи Карамзина. Въ его рукописи мы видимъ орѳографическія формы конца XVIII вѣка и начала XIX: ведь, нѣкому, нѣкогда въ значеніи: нѣтъ времени приѣхать и т. п. Многія написанія еще основываются на произношеніи. Таковы формы: цалуетъ (л. 4), прозьба, щастье (л. 17 об.), раззорены (л. 5), горнишная (л. 1), шашешница (л. 1 об.), скушно (л. 17). Таково же и обычное о послѣ шипящихъ подъ удареніемъ: жолчное (л. 1), жолтаго (л. 1 обл.), жолтенькую (л. 1 об.), пошолъ (л. 1 об.) и т. п. Родит. падежъ ея. числа прилагательныхъ и другихъ частей рѣчи, сходно съ ними склоняющихся, подъ удареніемъ и безъ него оканчивается на аго: портнаго (л. 1 об.), другаго (л. 1 об.), этаго и т. д. Имена отечественныя, какъ Николаичъ (л. 1), Семенычъ (л. 1) и т. п. имѣютъ на концѣ ь. Стариной вѣетъ и отъ употребленія прописныхъ буквъ. Уже на первомъ листѣ рукописи мы видимъ съ большими буквами слова: Коллежскій Совѣтникъ, Шотландскій жилетъ, Бѣлорусское произношеніе, Госпожа (барыня). Все это и подобное, конечно, не могло перейти въ текстъ «Современника», — гдѣ впервые была напечатана комедія Тургенева, — такъ какъ тамъ уже установилась прочно орѳографія новой литературной эпохи.
Не всегда, однако, Тургеневъ отставалъ въ правописаніи; въ его письмѣ есть случаи, гдѣ онъ шелъ впереди другихъ. Такъ, онъ писалъ: сыскалъ съ ы, что жъ и др. послѣдовательно съ твердымъ знакомъ, что корректоры «Современника» передѣлывали на: съискалъ, что жь. Любопытно, что живому языку Тургенева было свойственно произношеніе «юпочку», съ л, встрѣчающееся и у другихъ авторовъ его времени, но, конечно, не допущенное въ печатномъ текстѣ. Старая орѳографическая традиція, къ сожалѣнію, совершенно у насъ утраченная, побуждала Тургенева обозначать случаи, гдѣ е произносится какъ ё, — что онъ дѣлалъ чрезвычайно послѣдовательно; авторъ также ставилъ иногда удареніе, которое обычно не передавалось въ печати. Все это даетъ возможность узнавать въ нѣкоторыхъ затруднительныхъ случаяхъ произношеніе словъ, свойственное автору или рекомендуемое имъ; напримѣръ: (домъ) «превосходно расположёнъ (л. 4 об.), „съ распростёртыми объятьями“ (л. 16 об.). Въ другихъ — легко различаются двусмысленныя формы. Такъ, на л. 5 об. мы можемъ читать сказуемое предложенія: „Ольга Петровна вѣроятно не узнаетъ меня“, какъ форму будущаго времени: „не узнАетъ“, такъ какъ, по правописанію рукописи, настоящее время имѣло бы форму съ е: не узнаётъ. Это вниманіе автора къ живому произношенію рѣчи особенно цѣнно въ драматическомъ произведеніи. Современный исполнитель комедіи, конечно, можетъ затрудниться произношеніемъ словъ, которыя въ печатномъ текстѣ имѣютъ видъ: „Карпаче“, „Корина“, „Колобердово“. Рукопись давала на этотъ счетъ точныя указанія, обозначая ударенія и ё въ послѣднемъ словѣ: „Карпаче“ (л. 7), „Кориной“ (л. 10 об.), „Колобёрдово“ (л. 16 об.). Все это нигдѣ не передается въ печатныхъ текстахъ.
Изящная пунктуація рукописи Тургенева въ печатной передачѣ нерѣдко грубо искажалась. Вотъ нѣсколько примѣровъ. Л. 2 рукописи: „Вообразите себѣ напримѣръ. Спрашиваю: музыканты имѣются?“ Текстъ „Современника“ (стр. 84) и посмертнаго изданія (стр. 169): „Вообразите себѣ, напримѣръ, спрашиваю: музыканты имѣются?“ (здѣсь нарушена обозначенная авторомъ ясная граница предложеній и уничтожена возможность отнести слово» напримѣръ", куда слѣдуетъ, и текстъ стал неграмотно двусмысленнымъ и неудобочитаемымъ). Листъ 3-ій рукописи: «Ты съ ней въ куклы игрывалъ — велико дѣло!» Текстъ посмертнаго изданія (стр. 174): «Ты съ ней въ куклы игрывалъ — велико дѣло?». (Почему здѣсь восклицательная фраза обозначена, какъ вопросительная — понять трудно). Листъ 7-ой рукописи: «Человѣкъ — стулья! (Пётръ подаётъ стулья. Трембинскій хлопочетъ около Господъ.[5] Елецкій съ Тропачевымъ садятся)». Здѣсь пунктуація безукоризненная. Передѣлка ея можетъ быть только слѣдствіемъ непониманія и непочтенія къ авторской рукописи, и вотъ что изъ нея сдѣлали корректоры «Современника» (стр. 98): «Человѣкъ! стулья… (Петръ подаетъ стулья, Трембинскій хлопочетъ около господъ. Елецкій съ Тропачевымъ садятся)». Эта пунктуація идетъ противъ естественной интонаціи, противъ грамматики, противъ смысла. Зачѣмъ усиленный звательный падежъ по отношенію къ «человѣку», который стоитъ тутъ же въ комнатѣ? Почему равносильныя предложенія, отдѣленныя у автора точками, въ одномъ случаѣ отдѣлены запятой, а въ другомъ точкой? Какъ можно было пропустить авторское многоточіе, которое очевидно показываетъ, что на сценѣ долженъ быть небольшой промежутокъ, наполненный хлопотами Трембинскаго? И эта дурная пунктуація дошла до нашего времени (см. посмертное изданіе, стр. 195). Приведемъ еще одинъ примѣръ порчи авторскаго текста вслѣдствіе произвольной и легкомысленной разстановки знаковъ препинанія. Вотъ текстъ на листѣ 10-мъ об. рукописи: «Служилъ, служилъ по провіантейской части — знать наворовалъ тамъ тьму тьмущую». Въ посмертномъ изданіи (стр. 211) видимъ: «Служилъ, служилъ по провіантейской части — знать; наворовалъ тамъ тьму-тьмущую». Здѣсь мало того, что измѣненъ ясный смыслъ авторской рѣчи, — само приведенное мѣсто текста сдѣлалось сомнительнымъ и нескладнымъ. Вѣдь, невѣроятно, чтобы Кузовкинъ, мѣстный житель, не зналъ, гдѣ служилъ Гангинместеръ, и не похоже на правду, чтобы такой скромный человѣкъ безоговорочно обвинялъ хотя бы и своего врага въ воровствѣ. Самое словорасположеніе опредѣляетъ смыслъ авторской рѣчи; при другомъ значеніи оно могло бы измѣниться.
Нечего и говорить о томъ, что печатные тексты Тургенева не передаютъ тѣхъ тонкихъ оттѣнковъ смысла и произношенія, которые опредѣляются его рукописью. Авторъ, напримѣръ, согласно съ правописаніемъ его времени, конечно, отличаетъ настоящія междометія ну, о, э отъ таковыхъ же усилительныхъ частицъ, не имѣющихъ значенія и примыкающихъ въ произношеніи къ слѣдующимъ словамъ. Такія слова-привѣски у Тургенева обыкновенно не отдѣляются запятыми въ рукописи. Тамъ мы находимъ: «Ну такъ чѣмъ же у васъ разговоръ кончился?» (Л. 16). «Э полноте» (л. 16 об.). «О полноте» (л. 17). Уже корректоръ «Современника» считалъ это правописаніе «ошибкой» и аккуратно «исправлялъ» автора, стирая въ подобныхъ случаяхъ слѣды его замѣчательной наблюдательности, знанія и изощреннаго вниманіи къ вопросамъ о письменномъ выраженіи тонкихъ оттѣнковъ живой рѣчи. Правда, корректору предстояла нелегкая задача разобраться въ постановкѣ запятыхъ, нерѣдко пропускаемыхъ у автора. Въ помощь ему однако могли бы служить общепринятыя тогда грамматики (напримѣръ, Греча и Востокова), которыя даютъ по данному вопросу ясныя указанія, а также тѣ примѣры необходимыхъ запятыхъ и знаковъ восклицанія, которые даетъ рукопись автора. Таковы: "Ну, я понимаю, Вамъ нельзя было больше (л. 5 об.). «Э! No онъ совсѣмъ пьянъ!» (л. 11). «Э, братъ, это нехорошо» (л. 16 об.). Съ одной стороны Тургеневъ пропускалъ запятыя, съ другой онъ несомнѣнно избѣгалъ втискивать своеобразные обороты богатаго русскаго языка въ тѣсныя рамки искусственной пунктуаціи. Эта послѣдняя черта правописанія Тургенева, можно сказать вообще, не была оцѣнена и понята издателями его рукописи. Печатный текстъ явился болѣе или менѣе поврежденнымъ неискусной корректурой. Чтобы кончить съ пунктуаціей, приведу еще одно сравненіе рукописнаго и печатнаго текста. Рукопись, л. 3-ій: "Казачокъ Васька вбѣгаетъ сломя голову и кричитъ: ". Текстъ «Современника»: "Казачокъ Васька вбѣгаетъ, сломя голову, и кричитъ: «. Какой грубый реальный смыслъ придали нарѣчному выраженію „сломя голову“ корректоры „Современника“, выдѣливши его запятыми, какъ „сокращенное“ придаточное предложеніе! (Любопытно, изъ чего оно „сократилось“?). И это знакоположеніе утвердилось и въ послѣдующихъ изданіяхъ (См. изд. Салаевыхъ, т. VI, М. 1869 г., стр. 157, посмертное изд., т. 10, стр. 175).
Тургеневъ замѣтно предпочиталъ въ употребленіи такихъ существительныхъ, какъ „терпѣніе“, „молчаніе“ и подобныхъ съ церковно-книжнымъ окончаніемъ і е, — русскія формы на ь е; корректоры „Современника“ и послѣдующихъ изданій безцеремонно передѣлывали ихъ окончаніе на іе. Такъ, въ рукописи видимъ: „съ изумленьемъ“, „удивленья“ (л. 2), „молчанья“ (л. 2 об., л. 3), „волненья“ (л. 13) и т. п. довольно часто, даже „бестья“ (л. 7). Въ печатныхъ текстахъ читаемъ: „съ изумленіемъ“, „удивленія“, „молчанія“, „волненія“. Но тамъ, гдѣ авторъ употреблялъ формы съ лишнимъ слогомъ, очевидно болѣе соотвѣтствующія его произношенію и представленіямъ о принятомъ употребленіи: „имѣніе“ (л. 18), „биліардъ“ (л. 16), „фамиліарностью“ (л. 16), — тамъ, корректоры обратно передѣлывали слова на слогъ съ ь: „имѣнье“ („Современникъ“, стр. 131), „билльярдъ“ (тамъ же, стр. 124), „фамильярностью“ (тамъ же, стр. 124).
Иногда корректоры не понимали формъ языка въ разговорахъ дѣйствующихъ лицъ и передѣлывали ихъ по-своему. Такъ, выраженіе: Каково тебѣ наша молодая показалась?» (л. 4), вслѣдствіе того, что авторъ опредѣлилъ удареніемъ его точную форму, въ «Современникѣ» удержалось (стр. 90), но потомъ все-таки было переиначено въ печати на: «Какова тебѣ наша молодая показалась?» (изд. Салаевыхъ, т. VI, М. 1869, стр. 162, посмертное изд., стр. 180)[6]. Слово «подстава» (станція, гдѣ мѣняютъ лошадей) еще вѣрно передано «Современникомъ» (стр. 119), но въ посмертномъ изданіи является уже въ нелѣпой формѣ «подставка»: «На первой же подставкѣ сосѣдка его ждала» (стр. 230).
Языкъ Тургенева вообще сильно проникнутъ народнымъ элементомъ въ фонетикѣ, этимологіи, синтаксисѣ, словарѣ. Воспитанные на книжномъ языкѣ, горожане-корректоры относились съ полной нетерпимостью къ простонароднымъ формамъ Тургеневской рѣчи и старательно передѣлывали ихъ въ печати, совершенно не считаясь съ различными условіями ихъ употребленія. Лишь въ немногихъ случаяхъ образованная рѣчь временъ молодости Тургенева теряла употребляемыя имъ народныя формы. Во многихъ случаяхъ онѣ еще преобладали въ широкихъ кругахъ образованнаго общества. Иногда онѣ вводились, какъ необходимое изобразительное средство, какъ живописная черта.
Вотъ примѣры передѣлокъ, которыя, хотя и нельзя считать необходимыми, но можно оправдать такъ или иначе, особенно при нынѣшнемъ состояніи языка. Тургеневъ послѣдовательно употреблялъ форму «эдакъ» съ я (см., напр., л. 15, л. 17 рукописи), которая «Современникомъ» еще передавалась точно, но потомъ измѣнена на «Этакъ» (см. посмертное изд., стр. 231, 242). Форма «изъ саду» (л. 5 об.), повторенная и въ «Современникѣ» (стр. 94), потомъ уже является въ видѣ «изъ сада» (см., напр., изд. Салаевыхъ, М. 1869 г., т. VI, стр. 168, посмертное изд., стр. 188). Русское полногласное слово «перерывается» (л. 4, о голосѣ), сохраненное «Современникомъ» (стр. 89), держится и послѣ (изд. Салаевыхъ, стр. 160), но потомъ передѣлано на церковно-книжное «прерывается» (посм. изданіе, стр. 178), но подобная полногласная форма «середину» (л. 6 об.), уже въ «Современникѣ» переиначена на «средину» («Современникъ», стр. 97). Эти сравнительно невинныя отступленія отъ авторскаго текста могли бы совсѣмъ не обратить нашего вниманія, если бы рядомъ съ ними не являлись передѣлки совершенно не допустимыя. Такъ, авторъ употребилъ въ рѣчи Кузовкина народное слово «жисть». «Онъ мнѣ всю жисть вредилъ» (л. 10 об.), причемъ окончаніе сть было даже подчеркнуто. Корректоръ «Современника» намудрилъ, исправивши с на з. Послѣдующіе редакторы, конечно, должны были исправлять такое необыкновенное слово «жизть» («Современникъ», стр. 108) и передѣлали его на чисто литературное «жизнь» (изд. Салаева, стр. 187, посмертное изд., стр. 212)[7]. Казачокъ Васька говоритъ, какъ и подобаетъ казачку: «Нарцысъ Коскенкинычь» (л. 3), и это первоначально передавалось въ печати («Современникъ», стр. 87, изд. Салаевыхъ, стр. 157), но посмертное изданіе даетъ уже неумѣстно правильное «Константинычъ» (стр. 175), а въ словахъ Егора уже и это «Константинычь» (л. 7) передѣлано потомъ въ печати на «Константиновичъ», уже безукоризненно правильное, но совершенно неумѣстное.
Мы видимъ, что въ языкѣ комедіи Тургенева не только есть народный элементъ, но есть и жаргонъ, который былъ совершенно не понятъ издателями текста. Въ силу этого по рукописи лакей Петръ говоритъ всегда, какъ вообще говорятъ слуги: «Чего извольте-съ?» (л. 2, л. 4 об., л. 12 об). Уже въ «Современникѣ» это было «исправлено» на: «Чего изволите-съ?» (стр. 83, 91, 113) и въ такомъ видѣ утвердилось и въ послѣдующихъ печатныхъ текстахъ (изд. Салаевыхъ, стр. 151, 163, посмертное, стр. 168, 182). Точно такъ же и «тэ-жъ-съ» въ произношеніи Егора (л. 2 рукописи) въ печати обратилось потомъ въ «та-жъ-съ» (посмертное изд., стр. 169, изд. Салаевыхъ, стр. 152).
Для передѣлки простонародныхъ словъ и произношеній рукописи Тургеневской комедіи установители печатнаго текста могли сослаться на дурно понятую ими необходимость употреблять въ печатномъ произведеніи исключительно правильный литературный языкъ (какъ и насколько они его понимали). Съ легкимъ сердцемъ и съ сознаніемъ своей забронированной грамотности они передѣлывали авторское «эдакъ» на «этакъ», «кинарейка» (л. 4) на «канарейка», «семьдесять», «восемьдесять» (л. 4 об., л. 7 об.) на «семьдесятъ», «восемьдесятъ», «здоровывались», «здоровывался» (л. 16 об.: «А Вы сегодня, кажется, съ Карпачовымъ не поздоровывались? (Карпачову. Карпаче, ты съ Васильемъ Семёнычемъ по вчерашнему не здоровывался?») — на «поздоровались», «здоровался».
Но ничѣмъ нельзя оправдать многочисленныхъ мелкихъ (а иногда и крупныхъ) отступленій отъ рукописнаго текста, состоящихъ въ переиначиваніи словъ, въ перестановкѣ ихъ, въ многочисленныхъ пропускахъ, — явныхъ слѣдахъ спѣшной и небрежной типографской работы. Въ рукописи Трембинскій, удивляясь безпорядку, поднимаетъ руки къ небу (л. 1 об., такъ и въ «Современникѣ», стр. 83), въ современномъ печатномъ текстѣ онъ поднимаетъ руку (посмертное изд., стр. 167, то же въ Салаевскомъ изд., стр. 150; какъ будто Трембинскій — школьникъ, желающій отвѣчать учителю. Кстати: какую руку ему слѣдуетъ поднять?), Ольга суетъ Кузовкину бумагу въ руку (л. 17 об.), въ печати оказывается: — въ руки («Современникъ», стр. 129), въ рукописи Тропачовъ смотритъ альбомы (л. 18), въ печати: — альбомъ («Современникъ», стр. 130), въ рукописи Ивановъ останавливается у дверей (т. е. у створчатыхъ дверей богатаго дома), въ печати: — у двери («Современникъ», стр. 132, — словно рѣчь идетъ о деревенской избѣ). Карташовъ по рукописи 50-ти лѣтъ, по печатному тексту 60-ти.
Отъ этихъ недосмотровъ текстъ теряетъ немало; онъ значительно портится также тамъ, гдѣ въ печати передѣланы видовыя глагольныя формы. Напримѣръ, въ рукописи: «А зачѣмъ ему насъ выгонять?» (л. 3), въ печати «выгнать» («Современникъ», стр. 86, посмертное изд., стр. 173), въ рукописи: «Какъ Вы сказывать изволите-съ» (л. 7 об.), въ печати со временемъ явилась не имѣющая смысла форма «сказать» (посмертное изданіе, стр. 197).
Перестановка словъ сдѣлана въ слѣдующемъ мѣстѣ: «туда съѣздить собирается» (л. 18) — «съѣздить туда собирается» («Современникъ», стр. 131).
Пропуски словъ и выраженій такъ нерѣдки, что мы приведемъ для нихъ лишь нѣсколько примѣровъ, печатая пропущенное курсивомъ.
| Рукопись. | Текстъ 1883 г. |
| Человѣкъ дюжинный, незлой, но въ сущности безъ сердца. Л. 1. | Человѣкъ дюжинный, не злой, но безъ сердца. Стр. 164. |
| … дворецкій и метръ д’отель Елецкихъ, 40 лѣтъ. Л. 1. | … дворецкій и метръ-д’отелъ Елецкихъ. Стр. 165. |
| Г-на Иванова. Л. 2 об. | Иванова. Стр. 171. |
|
Ольга. Пойдёмъ же, Paul… Елецкій. Пойдёмъ, (пойдёмъ)…[8] (Оба идутъ въ гостиную). Л. 4. |
Ольга. Пойдемъ же, Paul. (Оба идутъ въ гостиную). Стр. 179. |
| Улыбка одна чего стоитъ… а голосъ? а? Нѣтъ, Ваня, скажи, а? Малиновка, просто кинарейка. Л. 4. | Улыбка одна чего стоитъ…. А голосъ, а? Малиновка, просто, канарейка. Стр. 181. (Совершенно неумѣстна запятая послѣ «просто»!). |
| говорятъ, что просто взялъ. Запугалъ да и взялъ. Я самъ того же мнѣнья. Л. 9. | говорятъ, что просто взялъ. Я самъ того же мнѣнья. Стр. 204. |
| Тропачёвъ. ТѢмъ лучше. (Кузовкину). Вы не хотите пѣть? Л. 10. | Тропачевъ (Кузовкину). Вы не хотите пѣть? Стр. 208. |
Въ слѣдующихъ изданіяхъ текстъ Тургенева въ этомъ отношеніи портился все больше и больше. Такъ, въ посмертномъ изданіи, на стр. 229, недостаетъ уже около 2-хъ строкъ, еще бывшихъ въ «Современникѣ», гдѣ на стр. 119 читаемъ: «часто даже на ночь домой не пріѣзжалъ. Начала ваша матушка сокрушаться, сохнуть, плакать… Онъ сперва, было, и попріудержался, да нѣтъ! осилилъ лукавый. Худо пошли дѣла. Въ посмертномъ изданіи, на стр. 229, напечатанное здѣсь разбивнымъ шрифтомъ мѣсто пропущено; то же въ изданіи Салаевыхъ (см. стр. 202).
Мы не будемъ, конечно, упрекать издателей за тѣ, впрочемъ, немногія отступленія отъ текста, которыя, кажется, вызваны стремленіемъ сдѣлать его безукоризненно цензурнымъ. Можетъ быть, они даже и сдѣланы цензоромъ. Такъ, въ характеристикѣ Анпадиста, изложенной въ рукописи словами: „Дряхлый, выжившій изъ ума, сильно заѣзженный и сѣвшій на ноги дворовый человѣкъ“ слова „сильно заѣзженный“ въ печати замѣнены словомъ „изнуренный“.
Въ нѣкоторыхъ случаяхъ, можетъ быть, удержалась удачная, осмысленная опечатка. Напримѣръ, въ рукописи, на листѣ 3-емъ читаемъ: „Не всёжъ ей было съ своей тёткой жить“. Въ „Современникѣ“ напечатано: „Не вѣкъ же ей было со своей теткой жить“ (стр. 86).
Однако несомнѣнно, что въ нѣкоторыхъ случаяхъ сами корректоры первопечатнаго текста брали на себя смѣлость исправлять выраженія автора „Записокъ Охотника“. Такъ, въ рукописи стоитъ: „въ теченьи разсказа“ (л. 8), въ „Современникѣ“ напечатано: „во время разсказа“ (стр. 103), что ни сколько не лучше и при томъ имѣетъ болѣе отвлеченный и менѣе ясный смыслъ. Если Ивановъ „въ теченьи разсказа“ не разъ дергалъ за полу разгоряченнаго Кузовкина, то это значитъ, что онъ выбиралъ для этого моменты въ зависимости отъ хода разсказа. Выраженіе „во время разсказа“ этого не показываетъ. Въ рукописи было „Черты его выражаютъ мучительную борьбу“ (л. 13 об.), въ „Современникѣ“ явилось: „Черты лица его“ (стр. 116).
Нѣкоторыя различія между рукописью и послѣдующими печатными изданіями на столько значительны, что вызываютъ мысль о промежуточной редакціи, принадлежащей автору послѣ напечатанія комедіи въ „Современникѣ“.
Такъ, слова Карпачова о предводителѣ, сходныя въ рукописи (л. 7) и въ „Современникѣ“ (стр. 99): „Какого ещё надобно?“ въ позднѣйшихъ изданіяхъ читаются: „Какого еще имъ рожна надобно?“ (ИздСалаевыхъ, стр. 175. посмертное, стр. 196). Сравнимъ также еще одно мѣсто. Рукопись даетъ: „Это не хорошо робѣть, почтеннѣйшій.“ (л. 9). Текстъ „Современника“: „Это не хорошо, почтеннѣйшій!“, съ пропускомъ слова „робѣть“ (стр. 103). Текстъ Салаевскаго изд. (стр. 181) и посмертнаго (стр. 204) даетъ это мѣсто съ исправленіемъ и дополненіемъ: „Это не хорошо, почтеннѣйшій! Робѣть…. въ порядочномъ обществѣ это не принято“.
Конечно, самому автору должна принадлежать и замѣна на заголовкѣ комедіи въ позднѣйшихъ изданіяхъ сйова „актъ“ словомъ „дѣйствіе“, какъ читаемъ въ Салаевскомъ изданіи и въ посмертномъ.
Вѣроятно, этотъ (не особенно пристальный!) пересмотръ комедіи былъ произведенъ авторомъ, когда онъ подготовлялъ для печати собраніе своихъ сценъ и комедій, вышедшее „въ первый разъ“ въ VI томѣ Салаевскаго изданія (М. 1869), въ которое вошла значительная вставка во второмъ дѣйствіи, возвышающая личность и характеръ бѣднаго дворянина. Эт»" --мѣсто Салаевскаго изданія на стр. 213—217, начинающееся словами: «Только позвольте мнѣ не сопровождать васъ» и оканчивающееся фразою: "Ну хоть убей онъ меня…… Въ посмертномъ изданіи оно находится на стр. 242—247. Здѣсь же въ первый разъ комедія явилась въ печати подъ своимъ настоящимъ заглавіемъ «Нахлѣбникъ».
Изучая рукописный текстъ комедіи Тургенева «Нахлѣбникъ» и его печатныя передачи, въ общемъ мы убѣждаемся, что рядомъ съ авторской работой исправленія и усовершенствованія написаннаго произведенія шла весьма замѣтная типографская работа: прогрессирующая порча текста небрежной передачей и неумѣлыми исправленіями. Въ посмертномъ изданіи мы видимъ, напримѣръ, такое правописаніе, какъ: «видѣнъ собою» (стр. 164; собственно значитъ: видѣлъ самъ себя, напримѣръ: въ зеркалѣ, во снѣ и проч.); въ рукописи и «Современникѣ»: «виденъ собою») и такія искаженія фразъ, какъ: «Служитъ въ кавалеріи и вышелъ въ отставку поручикомъ» (стр. 164), вмѣсто авторскаго: «служилъ». Не обходится тутъ дѣло и безъ досадныхъ опечатокъ; напримѣръ, на стр. 196 видимъ «выпиваю» вмѣсто «выпивая». Между тѣмъ, это изданіе должно бы быть самымъ авторитетнымъ, какъ послѣднее, просмотрѣнное авторомъ. Интересующій насъ 10-ый томъ, съ комедіями, пересматривался въ началѣ 1883 г. (См. «Первое собраніе писемъ И. С. Тургенева», стр. 542, 545, 546). Впрочемъ, самъ И. С. Тургеневъ, вѣроятно, даже совсѣмъ не перечитывалъ этого тома, поручивши «проредактировать» его А. Ѳ. Онѣгину, который, судя по его письму объ этомъ порученіи, мало сознавалъ, въ чемъ заключается возложенная на него по дружеской благосклонности Ивана Сергѣевича отвѣтственная обязанность «редактора» его сочиненій. Изъ этого же письма Онѣгина видно, что онъ былъ не очень свѣдущъ въ русской орѳографіи и могъ только внести путаницу въ ранѣе напечатанные исправные тексты произведеній И. С. Тургенева, съ орѳографіей котораго новый редакторъ совсѣмъ не хотѣлъ считаться. (См. «М. М. Стасюлевичъ и его современники въ ихъ перепискѣ», С.-Пб. 1912, т. III, стр. 229; ср. также письмо И. С. Тургенева за № 338, на стр. 228).
Будущему добросовѣстному издателю текстовъ знаменитаго русскаго писателя предстоитъ воспользоваться всѣми матеріалами для того, чтобы приготовить и выпустить въ свѣтъ его сочиненія въ видѣ, достойномъ его трудовъ и памяти. Въ этомъ отношеніи рукопись комедіи «Чужой хлѣбъ» («Нахлѣбникъ»), принадлежащая Пушкинскому Дому, должна явиться незамѣнимымъ пособіемъ. Изслѣдователю условій и пріемовъ литературной работы Тургенева эта рукопись тоже дастъ весьма цѣнныя свѣдѣнія.
1920 г.
Уже при чтеніи корректурныхъ гранокъ настоящей статьи авторъ познакомился съ важными новѣйшими изслѣдованіями текста «Нахлѣбника»: 1) «Проф. Ю. Г. Оксман. И. С. Тургенев. Исследованпя и матерналы. Выпуск I», Одесса, 1921, стр. 75—89. 2) «Литературный Музеумъ. (Цензурные Матеріалы І-го Отд. IV секціи Государственнаго Архивнаго Фонда). I. Подъ Редакціей А. Е, Николаева и Ю. Г. Оксмана», Петербургъ. Во второй книгѣ напечатанъ текстъ «Нахлѣбника» по корректурнымъ листамъ, представленнымъ 16-го февраля 1849 года редакціей «Отечественныхъ Записокъ» въ С.-Пб. Цензурный Комитетъ, имъ задержаннымъ и найденнымъ недавно въ архивѣ Главнаго Управленія по дѣламъ печати. Въ «Примѣчаніяхъ» — интересныя статьи о «Нахлѣбникѣ» Ю. Г. Оксмана и М. К. Клемана (стр. 368—380).
Сравнивая текстъ «Нахлѣбника» по изданію «Литературнаго Музеума» съ рукописью Пушкинскаго Дома, мы приходимъ къ слѣдующиы заключеніямъ:
1) Рукопись Пушкинскаго Дома служила оригиналомъ и для изданія «Отечественныхъ Записокъ», не вышедшаго, и для изданія «Современника», которое легло въ основѣ всѣхъ послѣдующихъ изданій «Нахлѣбника».
2) Корректуры «Отечественныхъ Записокъ» (судя по изданію «Литературнаго Музеума») тоже передаютъ авторскій текстъ не вполнѣ исправно. Уже съ самаго начала комедіи встрѣчаются, напримѣръ, пропуски цѣлыми фразами.
Такъ, въ «Литературномъ Музеумѣ» на стр. 192 читаемъ: Трембинскій (беретъ табакъ у Егора и нюхаетъ). — Вы не повѣрите, Егоръ Алексѣевичъ, не ожидалъ я въ такомъ большомъ имѣніи найдти подобные безпорядки.
Въ рукописи автора на стр. 2 находится: Трембинскій (берётъ табакъ у Егора и нюхаетъ). Вы не повѣрите, Егоръ Алексѣичь, въ какихъ я хлопотахъ съ утра. — Признаюсь Вамъ откровенно, Егоръ Алексѣичь, не ожидалъ я въ такомъ большомъ имѣніи найти подобные безпорядки.
Даже въ этихъ немногихъ фразахъ пострадали при печатной передачѣ и языкъ автора («Алексѣичь» передѣлано на «Алексѣевичъ», и его орѳографія («найдти» вмѣсто «найти»). Во всемъ текстѣ промаховъ и неудачныхъ исправлений такого рода найдется не мало.
3) Рукопись Пушкинскаго Дома даетъ двѣ редакціи «Нахлѣбника».
Первая, пространная, вошла въ изданіе «Отечественныхъ Записокъ», корректуры которыхъ сохраняютъ почти все зачеркнутое Тургеневымъ въ рукописи.
Вторая, сокращенная, представляетъ текстъ «Современника», дающій всё не зачеркнутое въ рукописи. Сокращенія производились въ два пріема: въ первомъ случаѣ текстъ старательно вымарывался, такъ что его обыкновенно трудно или невозможно прочитать (эти мѣста сохранились въ изданіи «Отечественныхъ Записокъ»), во второмъ исправленіи нѣсколько словъ и фразъ просто перечеркнуто и разбираются легко.
Изслѣдованіе того, какъ отразились въ этой переработкѣ измѣнившіеся художественные замыслы Тургенева, находится въ названныхъ выше статьяхъ Ю. Г. Оксмана.
- ↑ Подробности запрещенія у проф. Ю. Г. Окснана: „И. С. Тургенев. Исследовапня и матерналы“. Вып. I, стр. 78—81: также „Литературный Музеумъ“, т. I, стр. 369—372; ср. еще замѣтку Л. С. Утевскаго въ ж. „Бирюч“ 1918 г., № 9.
- ↑ По разъясненію H. М. Гутьяра, рѣчь идетъ о Герценѣ, съ которымъ Тургеневъ часто встрѣчался въ Парижѣ въ 1848 году.
- ↑ Меня.
- ↑ Такъ, съ Ѳ, писалъ это слово Тургеневъ и въ концѣ комедіи: въ началѣ же писалъ съ Ф.
- ↑ Мы уже отмѣтили, что двѣ рядомъ стоящія точки въ рукописи Тургенева означаютъ многоточіе.
- ↑ Впрочемъ, удареніе, которымъ вообще Тургеневъ точнѣе опредѣлялъ и охранялъ свой текстъ, не достигало своей цѣли даже при первомъ печатаніи произведенія. Такъ, фраза: «развѣ у тебя тамъ… дѣла…» (л. 12) передана въ «Современникѣ»: «развѣ у тебя тамъ…. дѣло….» (стр. 111).
- ↑ Слова: жистъ, болѣсть, съ окончаніемъ сть, — чисто русскія, народныя. Слова на знь: жизнь, болѣзнь, пріязнь — церковно-книжныя.
- ↑ Слово «пойдемъ», поставленное въ скобкахъ, зачеркнуто.