КОЛОКОЛЬЧИКИ
правитьВеселая переправа (съ картинкой)
Ласточки
Лизочкинъ садикъ
Дождикъ, дождикъ, перестань! (съ картинкой)
Хорекъ и крыса
Васька и кудланъ
Доброе дѣло (съ картинкой)
Матроскины проказы
Теплая ванна
Завтра, завтра, не сегодня (съ картинкой)
Чуть-чуть — не считается
Кто храбрѣе?..
Маруся (съ картинкой)
Командиръ
Бѣда
Колдунъ (съ картинкой)
Зачѣмъ?
Бѣлый мячикъ
ВЕСЕЛАЯ ПЕРЕПРАВА.
правитьВъ день именинъ Оленьки Назарьевой, 11 Іюля, маленькая подруга ея, Настя Зорина, задумала съ помощью двухъ своихъ братьевъ, старшаго Виктора и маленькаго Алеши, приготовить для нея хорошенькій подарокъ въ видѣ небольшой круглой корзинки, наполненной живыми цвѣтами. При составленіи букета хлопотъ оказалось порядочно: пришлось обойти почти всѣ расположенныя по близости поля, потому что Настя непремѣнно желала, чтобы въ букетѣ было какъ можно больше васильковъ, а василекъ такой цвѣтокъ, который въ саду рости не любитъ. Алеша предложилъ было заняться этимъ дѣломъ наканунѣ. Настя охотно согласилась, но Викторъ, какъ старшій, объяснилъ имъ, что цвѣты могутъ завянуть.
— Какъ же быть тогда? — замѣтила Настенька, — мы можемъ опоздать, если примемся за составленіе букета въ самый день именинъ Оли.
— Придется раньше встать, — предложилъ Алеша.
— Я не прочь.
— И я то же.
— Отлично! Попросимъ няню насъ разбудить въ шесть часовъ.
— Ой! Это слишкомъ рано! — возразила Настя, которая любила поспать долго.
— Вовсе не рано, — возразили мальчики, — къ одиннадцати надо быть у Оленьки, пока одѣнемся, напьемся чаю, сходимъ за цвѣтами, уложимъ ихъ въ корзинку и дойдемъ до Оленьки, такъ и будетъ.
Настя согласилась.
— Смотри же, нянюшка, не проспи, разбуди во-время, — просила она старушку-няню, ложась вечеромъ спать въ свою маленькую кроватку.
— Будь покойна, я не просплю, — смѣясь отозвалась няня, — а вотъ ты какъ поднимешься, посмотримъ!
— О, сію минуту, какъ только ты войдешь въ комнату.
— Ну, хорошо, хорошо, постарайся заснуть, не говори въ кроваткѣ.
Настя немедленно повернулась къ стѣнкѣ, зажмурила глаза и почти сейчасъ же заснула.
На слѣдующее утро, ровно въ шесть часовъ, няня вошла въ дѣтскую.
— Настенька, вставай — шесть часовъ, ты просила разбудить тебя, — ласково заговорила старушка.
Но Настя, вмѣсто отвѣта, перевернулась на другой бокъ и заснула еще крѣпче.
Тогда няня подошла къ кроваткѣ Алеши, тамъ произошло то же самое.
«Пойду, попробую разбудить Виктора, можетъ быть будетъ удачнѣе», сказала себѣ няня и отправилась въ сосѣднюю комнату, гдѣ спалъ Витя.
— Витя, пора вставать!
— Что? — сквозь сонъ отозвался мальчикъ.
— Пора вставать, шесть часовъ, — повторила няня.
— Приди, няня, черезъ часъ, мы успѣемъ.
Ровно черезъ часъ няня опять принялась будить дѣтокъ, которые на этотъ разъ живо повскакали съ своихъ кроватокъ и, наскоро напившись чаю, въ сопровожденіи собачки Жужу, отправились въ поле за васильками.
Время летѣло незамѣтно) набравъ васильковъ и положивъ ихъ въ корзинку, они вернулись домой.
— Который часъ? — спросила Настя маму, встрѣтившую ихъ на балконѣ.
— Десять.
— Боже мой, мы не успѣемъ переодѣться и дойти, такъ какъ къ одиннадцати надо поспѣть на шеколадъ.
Настя чуть не расплакалась.
— Идемте, такъ, какъ есть, — предложилъ Викторъ, — и, чтобы сократить путь, отправимтесь прямой дорогой черезъ лугъ — это на половину ближе.
— Хорошо, но… — возразила Настя.
— Что, «но»?
— Вѣдь тамъ рѣчка, какъ же переправимся?
— По доскамъ, которыя всегда перекинуты съ одного берега на другой.
— Ахъ, Витя, это очень страшно.
— Тогда или съ няней кругомъ или оставайся дома.
— Кругомъ очень далеко; къ тому же няня ходитъ медленно, мы не успѣемъ къ шеколаду.
— Зато къ вечернему чаю успѣете навѣрное…
— Ты всегда надо мной смѣешься! — отозвалась Настя и расплакалась.
— Перестань, — ласково возразилъ старшій братъ, — пойдемъ съ нами.
Дѣти отправились скорымъ шагомъ; по прошествіи самаго непродолжительнаго времени они достигли рѣчки, но къ общему сожалѣнію досокъ тамъ не оказалось.
— Вотъ тебѣ разъ! — сказалъ Алеша, — какъ теперь быть?
Настя опять расплакалась; Витя нѣжно поцѣловалъ ее, но на этотъ разъ ничего не могъ сказать въ утѣшеніе.
— Вотъ что развѣ, — сказалъ онъ нерѣшительно, — переправимтесь въ бродъ.
— Ни за что на свѣтѣ, — возразила дѣвочка, — я боюсь воды до того, что даже никогда не хожу съ мамой купаться.
— Но, Настюша, другого средства нѣтъ.
Настя не знала, что ей дѣлать.
— А какъ же Алеша? — спросила она.
— Обо мнѣ не безпокойся, я сниму чулки, башмаки и отлично переправлюсь; рѣчка здѣсь не глубока, смотри, даже дно видно: слѣдовательно, бояться нечего.
Съ этими словами мальчуганъ, присѣвъ на траву, въ одинъ мигъ стащилъ съ себя чулки, ботинки и прыгнулъ въ воду, которая, дѣйствительно, недоставала ему даже до колѣнъ. Витя тѣмъ временемъ ловко приподнялъ Настю на плечи, корзину съ цвѣтами поручилъ нести Жужу. Такимъ образомъ шествіе тронулось. Мальчикамъ эта оригинальная переправа въ бродъ очень понравилась; Жужу тоже, должно быть, не имѣлъ ничего противъ, потому что съ видимымъ удовольствіемъ помахивалъ своимъ пушистымъ хвостомъ и весело смотрѣлъ по сторонамъ; но Настя, какъ говорится, была ни жива, ни мертва до тѣхъ поръ, пока не перебралась на противоположный берегъ.
— Славу Богу! — сказала она, когда почувствовала себя снова на сушѣ, — все кончилось благополучно.
— А ты очень боялась? — спросилъ Алеша.
— Сначала да, но потомъ ничего; даже, знаешь, мнѣ кажется, что послѣ сегодняшней переправы я перестану бояться воды и можетъ быть начну купаться.
— Это было бы отлично.
Разсуждая такимъ образомъ, дѣти незамѣтно дошли до усадьбы Назарьевыхъ, гдѣ маленькая именинница ожидала ихъ съ нетерпѣніемъ. Приготовленный ею шеколадъ оказался очень вкуснымъ. Настя, Витя и Алеша пили съ большимъ апетитомъ.
Къ обѣду они вернулись домой прежнимъ порядкомъ: Настя уже совершенно не боялась воды, и на слѣдующій день первый разъ въ жизни отправилась съ мамой купаться.
ЛАСТОЧКИ.
правитьПрошла зима, прошли морозы, наступила теплая, хорошая погода… Защебетали птички, принялись устраивать гнѣздышки будущимъ малюткамъ. «Сюда, сюда!» сказала только-что вернувшаяся изъ теплыхъ странъ ласточка своему острокрылому спутнику, — и оба понеслись стрѣлою по тому направленію, гдѣ жили прошлый годъ. Но, увы! пока они отлучались, кто-то разорилъ ихъ жилище, такъ что для того, чтобы вторично поселиться въ немъ, приходилось начинать работу снова. Птички однако не упали духомъ и хотѣли сейчасъ же приняться за дѣло, но бѣда была въ томъ, что онѣ нѣсколько запоздали, — почти всѣ хорошія мѣста, близъ домовъ, садовъ и огородовъ, оказались занятыми; надобно было пріискать новое — и вотъ крошечная парочка, не долго думая, полетѣла въ сосѣднее село.
— Не устроиться ли надъ этой крышей? — спросилъ самецъ, присѣвъ на трубу первой же избушки: — посмотри, тутъ уютно и сколько вишневыхъ деревьевъ около.
— Такъ-то такъ, — отвѣчала подруга, — только вонъ тамъ внизу на подоконникѣ сидитъ огромный сѣрый котъ и, откровенно говоря, мнѣ бы не хотѣлось подвергать нашихъ малютокъ опасности.
— Вѣчно у тебя какія-нибудь выдумки. Такъ вотъ непремѣнно котъ именно къ намъ и вскочитъ.
— Нѣтъ, нѣтъ, ни за что! — настаивала ласточка и, не желая слушать возраженій, вспорхнувъ, отправилась дальше; самецъ неохотно послѣдовалъ за нею. "Ужъ эти мнѣ бабьи бредни, ни къ чему-то онѣ путному не приведутъ! "
— Молчи, я знаю, что дѣлаю! — прикрикнула ласточка. Самецъ повиновался.
Долго летѣли они во всѣ стороны; наконецъ, отыскавъ на берегу рѣки пустынную купальню, рѣшили избрать ее мѣстомъ жительства и принялись за постройку своего миніатюрнаго домика.
Носикомъ приносили изъ ближайшаго ручья глину и илъ, потомъ отправлялись въ лѣсъ и подбирали тамъ все, что попадалось на глаза — клочекъ прошлогодняго сѣна, мягкій пухъ одуваньчика, ниточку, стебелекъ моху, перышко…
Но вотъ, наконецъ, гнѣздо готово, яички снесены, заботливая мамаша сидитъ на нихъ — грѣетъ; папаша вылетаетъ одинъ и то только по дѣлу.
Такимъ образомъ прошло около трехъ недѣль: крошечныя птички стали выклевываться изъ яицъ и вскорѣ въ гнѣздѣ показалось до полдюжины маленькихъ головокъ.
Родители въ восторгѣ, — только и думаютъ о томъ, чтобы послаще да повкуснѣе накормить малютокъ, для чего отправляются каждое утро ловить разныхъ мошекъ. Въ одну изъ подобныхъ прогулокъ они встрѣчаются съ знакомою ласточкою, которая живетъ тутъ гдѣ-то по-близости.
— Здравствуй, касаточка! — весело говоритъ птичка, — у насъ уже шесть птенчиковъ, желтенькихъ, точно канареечки.
— А у меня, — отвѣчаетъ послѣдняя, — ихъ было четверо, но противный сѣрый котъ, постоянно сидѣвшій на подоконникѣ, поѣлъ всѣхъ.
Съ этими словами касатка начинаетъ горько плакать; ласточка пристально взглянула на своего спутника.
— Вотъ тебѣ и бабьи бредни, — сказала она съ упрекомъ, — будешь утверждать, что онѣ не приведутъ ни къ чему хорошему?
Папаша молча взмахнулъ крылышками и полетѣлъ къ своимъ малюткамъ; мамаша едва успѣвала догонять его, постоянно приговаривая:
— Вотъ тебѣ и бабьи бредни, вотъ тебѣ и бабьи бредни!
Завидѣвъ издали родителей, птенчики вытянули шейки, раскрыли носики и, въ ожиданіи подачки, громко запищали. Съ каждымъ днемъ дѣлались они больше, обростали перышками и, наконецъ, стали совершенно взрослые.
Замѣчательно то въ этихъ птенцахъ, что крылья ихъ и хвостъ, въ сравненіи съ миніатюрнымъ, легкимъ туловищемъ, кажутся необыкновенно длинными) ножки же до того коротки, что сидѣть на нихъ почти нѣтъ возможности: вотъ почему ласточки и летаютъ гораздо быстрѣе и дольше другихъ птицъ.
Скоро наши шесть птенчиковъ почувствовали въ себѣ достаточно силы, чтобы жить на свободѣ: покинули навсегда родное гнѣздышко. Цѣлыми днями порхали съ дерева на дерево, лакомились спѣлыми вишнями, ловили мошекъ, а съ наступленіемъ холодовъ задумали тоже отправиться въ теплыя страны, но такъ какъ дороги туда еще не знали, то пристроились къ другимъ ласточкамъ, благодаря чему послѣ продолжительнаго странствованія прилетѣли наконецъ въ такой благословенный край, гдѣ въ то время, какъ у насъ стояли морозы и вьюги, лѣто было въ полномъ разгарѣ.
ЛИЗОЧКИНЪ САДИКЪ.
правитьЛизочка собственноручно, съ помощію маленькой лопаточки и граблей, устроила себѣ прехорошенькій садикъ; вскопала куртинки, посадила въ нихъ вырванные на полѣ съ корнемъ цвѣты, обложила куртины дерномъ, прорѣзала дорожки, усыпала эти дорожки пескомъ, — однимъ словомъ, сдѣлала все какъ слѣдуетъ и даже смастерила скамеечку изъ стараго сигарнаго ящика.
Скамеечка конечно была очень маленькая, но Лизочкѣ больше и не надо было, такъ какъ она предназначалась собственно для куколъ.
— Мамочка, посмотри, какой я садъ себѣ устроила, — сказала дѣвочка, подбѣжавъ къ матери съ раскраснѣвшимися отъ усталости и волненія щечками.
Мама встала съ мѣста и пошла по направленію къ саду.
— Прехорошенькій, — сказала она, любуясь имъ.
— Сегодня рожденіе моей любимой куклы Наташи, я хочу праздновать, и здѣсь въ саду буду угощать ее шеколадомъ. Ты позволишь мнѣ самой сварить его?
— Съ удовольствіемъ: даже дамъ шеколаду, молока и сахару, но только ты, пожалуй, сварить не съумѣешь.
— Я попрошу кухарку Настю, она научитъ.
И получивъ отъ мамы обѣщанные шеколадъ, молоко и сахаръ, Лизочка побѣжала на кухню.
— Настасьюшка, милая, — обратилась она къ кухаркѣ, — научи меня, какъ варить шеколадъ. Сегодня день рожденія моей куклы и я хочу угостить ее.
Кухарка охотно исполнила желаніе маленькой барышищ шеколадъ вышелъ на славу. Тогда она предложила еще спечь крошечный пирожекъ изъ оставшагося тѣста и дала кусокъ жаркого.
Низа все это уставила на низенькую, покрытую лиловымъ платкомъ, табуретку, снесла въ садикъ и, нарядивъ Наташу въ розовое платье, посадила на скамейку.
— Поздравляю тебя, Наташа, съ днемъ рожденія, — сказала она куклѣ и нѣжно поцѣловала ее въ лобикъ; — Кушай на здоровье все, что поставлено на столщ я приготовила нарочно для тебя, только вотъ одно жаль, вина не случилось. Впрочемъ погоди, сейчасъ сбѣгаю къ папѣ, можетъ быть онъ отольетъ мнѣ немного своего въ маленькій графинчикъ.
Съ этими словами дѣвочка направилась въ кабинетъ отца, чтобы попросить его о винѣ.
— Зачѣмъ тебѣ вино? — спросилъ отецъ.
Лиза пояснила.
— Изволь, изволь, ради такой уважительной причины готовъ служить съ большимъ удовольствіемъ.
И, доставъ изъ буфета бутылку съ краснымъ виномъ, папа наполнилъ имъ маленькій красный графинчикъ.
— Спасибо, папочка, теперь завтракъ моей Наташи будетъ совершенно на славу, — сказала дѣвочка и, бережно взявъ графинъ въ руки, направилась въ обратный путь.
Но каково же было ея удивленіе, когда, подходя къ тому мѣсту, гдѣ сидѣла кукла, она замѣтила, что тамъ что-то копошится.
«Что бы это могло быть?» сказала сама себѣ Лизочка и, подойдя ближе, увидѣла, что у Наташи гости: бѣленькій котенокъ Бобикъ и мохнатый пѣтухъ. Котенокъ безцеремонно угощался шеколадомъ, граціозно опуская свой розовый язычекъ въ миніатюрныя фарфоровыя чашечки, а пѣтухъ, стащивъ на траву пирогъ, преусердно на всѣ стороны трепалъ его клювомъ.
При видѣ такого безцеремоннаго поступка, Лизочка сначала готова была расплакаться, но затѣмъ, невольно засмотрѣвшись на незваныхъ гостей, она нашла ихъ настолько уморительными, что громко расхохоталась.
ДОЖДИКЪ, ДОЖДИКЪ, ПЕРЕСТАНЬ!
правитьРодители Дуни, Матреши и Степы были простые крестьяне, но крестьяне довольно зажиточные.
Отецъ занимался зимою извозомъ, то-есть завелъ хорошую лошадь и сани, и ѣздилъ въ сосѣднемъ городѣ извощикомъ, а лѣтомъ нахалъ землю. Мать слыла первою деревенскою портнихой и заработывала порядочно. Старшая дѣвочка, Дуня, тоже очень любила шить, и несмотря на то, что имѣла всего 6 лѣтъ отъ роду, иногда помогала матери, конечно въ томъ, что было самое легкое.
— Мама, — сказала она однажды, — въ это Воскресенье въ нашей деревнѣ праздникъ, многія дѣвочки готовятъ себѣ новые наряды; какъ ты думаешь насчетъ меня и Матреши?
— Я уже давно объ этомъ подумала: купила вамъ обѣимъ матеріи и сегодня примусь за шитье.
— Я буду помогать тебѣ.
— Хорошо, — отвѣтила мама, — вотъ ужо, послѣ обѣда, отправимъ отца въ поле, а сами засядемъ.
Дѣвочка съ нетерпѣніемъ ожидала, когда кончится обѣдъ, послѣ котораго отецъ ея, вооружившись косою, отправился на работу, а мама достала изъ стоявшаго въ углу сундука завернутую въ бумагу матерію и начала кроить.
Дуня помогала въ чемъ могла и умѣла, маленькая Матреша вертѣлась тутъ же, а Степа поднималъ съ полу обрѣзочки и свертывалъ въ одинъ комочекъ, стараясь смастерить изъ нихъ мячикъ.
Въ Субботу, наканунѣ сельскаго праздника, работа была окончена^ въ Воскресенье съ самаго ранняго утра дѣвочки нарядились въ приготовленныя матерью обновки.
Дуня восхищалась своимъ красненькимъ платьицемъ и новымъ полосатымъ передникомъ, а Матреша находила, что лучше ея синяго костюма нельзя ничего придумать) на Степу тоже надѣли новую курточку. Всѣ казались совершенно счастливыми.
Въ 10 часовъ отправились они съ отцомъ и матерью къ обѣднѣ. Затѣмъ, придя домой, стали обѣдать.
— Послѣ обѣда, мама, мы пойдемъ на лужокъ послушать, какъ большія дѣвушки и парни поютъ пѣсни, а оттуда отправимся въ ржаное поле за васильками, можно?
— Можно-то можно, — отозвалась мать, — только не смочилъ бы васъ дождикъ. Ишь, какая туча заходитъ, — добавила она, взглянувъ въ окно.
— Ничего, жена, — возразилъ отецъ, — не сахарные — не растаютъ.
— Я знаю, что не растаютъ, но платье могутъ испортить.
— Пускай надѣнутъ старыя.
— Нѣтъ, папа, что ты, какъ можно, намъ стыдно! Смотри, сегодня какіе все нарядные. Дождя не будетъ, тучи навѣрное пройдутъ стороной, мы пойдемъ такъ, какъ есть одѣты, ничего не случится.
— Идите, только знайте, что если испортите новыя платья — другихъ до будущаго года не получите, — строго замѣтилъ отецъ и, выйдя изъ-за стола, отправился къ сосѣду пить пиво.
Дѣти на одну минуту задумались:, они знали, что отецъ шутить не любитъ и, что если дѣйствительно платья будутъ испорчены, то другихъ до будущаго года имъ не видать какъ своихъ ушей. Но затѣмъ, въ надеждѣ, что тучи пройдутъ стороною и, не желая выйти на улицу одѣтыми хуже другихъ, въ концѣ-концовъ порѣшили отправиться въ новыхъ.
— Дуня, не пойдемъ на лугъ, — сказалъ Степа, — что тамъ хорошаго, все большіе поютъ, пляшутъ… право, интересу мало, лучше махнемъ прямо въ поле за васильками.
— Пожалуй, только… вотъ какъ насчетъ тучи?
— Она стороной пройдетъ, дождя не будетъ.
Дуня взглянула на небо и остановилась въ нерѣшимости.
— Пойдемъ, пойдемъ, — настаивалъ братишка, и съ помощью Матреши почти силою увлекъ ее въ ржаное поле.
Какъ тамъ хорошо, въ этомъ ржаномъ полѣ, ежели-бъ вы знали, сколько васильковъ, земляники… сколько бабочекъ, мошекъ летало въ воздухѣ, сколько различныхъ букашекъ, жучковъ ползало по травкѣ и между корешками срѣзанной соломы!… Все это очень забавляло дѣтей, они весело болтали между собою и, незамѣтнымъ образомъ, заходили дальше и дальше отъ дому.
Но вотъ вдругъ поднялся сильный вѣтеръ, а затѣмъ въ одну минуту полилъ проливной дождь. Къ счастію, что тутъ по близости, гдѣ они находились, стояло нѣсколько сноповъ ржаной соломы, составленныхъ вмѣстѣ.
Дуня, не долго думая, юркнула туда сама и потащила за собою Степу и Матрешу.
— Здѣсь насъ дождикъ не достанетъ, — сказала она имъ, — только сидите смирно.
Дѣти прижались къ уголку, боясь пошевелиться, чтобы снопы не развалились; дождикъ между тѣмъ продолжалъ лить по прежнему.
— Что теперь думаютъ папа и мама? — первая заговорила Жатреша.
— Пожалуй сердятся, — отозвался Степа, — полагаютъ, что мы смокли насквозь и испортили новыя платья.
— Хорошо, что намъ удалось спрятаться сюда, иначе было бы плохо, — сказала съ тоскою Дуня и, желая немного развеселить остальную компанію, высунула маленькую головку изъ-подъ сноповъ и запѣла пискливымъ голосомъ:
--
"Дождикъ, дождикъ, перестань!
"Мы поѣдемъ на Іордань
"Богу молиться,
" Христу поклониться! "
Степа и Матреша подхватили тоже и пѣли до тѣхъ поръ, пока наконецъ дождикъ, словно желая исполнить ихъ желаніе, дѣйствительно сталъ мало-по-малу утихать и пересталъ совершенно.
Тогда, выйдя изъ засады, наши маленькіе путешественники медленно направились къ дому. Они были очень рады, что имъ удалось спрятаться и такимъ образомъ сохранить платья.
— Гдѣ были? Куда пропали? — крикнула мама, когда дѣти вошли въ избушку, — платья небось испортили?
— Нѣтъ, мама, посмотри, мы совсѣмъ сухи, — отвѣчали дѣти и всѣ въ голосъ принялись разсказывать, какъ они укрылись отъ дождя подъ снопами и какъ долго-долго пѣли хоромъ:
--
"Дождикъ, дождикъ, перестань!
"Мы поѣдемъ на Іордань,
"Богу молиться,
«Христу поклониться!»
ХОРЕКЪ И КРЫСА.
правитьПодъ поломъ одного крестьянскаго домика жилъ хорекъ и рядомъ съ нимъ большая бурая крыса.
Сначала они избѣгали другъ друга, а потомъ до того сошлись, что почти никогда не разлучались, даже ночью ходили вмѣстѣ на промыселъ, хотя вкусы у нихъ были совершенно различные.
Крыса любила полакомиться крупкою, мучкою и тому подобною провизіею, а хорекъ принадлежалъ къ разряду кровожадныхъ животныхъ, главнымъ образомъ питался теплою кровью домашнихъ птицъ.
Величиною онъ былъ почти съ кошку, но только гораздо ниже и тоньше, съ нѣсколько выгнутою спиною, мохнатымъ, довольно длиннымъ хвостомъ и короткими ногами. Гибкое, тонкое тѣло его было покрыто точно желтоватымъ пухомъ и весьма темными волосами; на мордочкѣ и краяхъ виднѣлись бѣлыя пятнышки.
— Ну, дружокъ, — сказалъ онъ однажды сожительницѣ, — куда мы сегодня вечеромъ отправимся?
— Да не пробраться ли въ погребъ? Хозяйка послѣ обѣда долго копошилась тамъ; можетъ, припасла что-нибудь новенькаго.
— Отлично! — И какъ только на дворѣ стемнѣло, пріятели пустились въ путь.
Дорогу они знали хорошо, вслѣдствіе чего безъ всякаго затрудненія пришли прямо къ цѣли.
— Щель-то какая узкая, — сказала крыса, — пожалуй, ты не пролѣзетъ.
Но у хорька головка маленькая, фигурка тощенькая… Не успѣла крыса шмыгнуть, какъ онъ уже, опередивъ ее, поспѣшно принялся обнюхивать всѣ закоулки, нечаянно наткнулся на высокій горшокъ молока — опрокинулъ; задѣлъ за стоявшее возлѣ лукошко съ яйцами — сронилъ на полъ. Словомъ, надѣлалъ столько шума, что разбудилъ хозяйку, которая, смекнувъ, чьи это проказы, сейчасъ же явилась въ погребъ.
— Спасайся, — шепнула крыса, заслышавъ шаги ея, — а такъ какъ мнѣ, при моемъ маленькомъ ростѣ, спрятаться легче, то я останусь, и когда все затихнетъ, позову тебя.
Хорекъ послушался добраго совѣта, и въ ту минуту, какъ старуха показалась на порогѣ, о немъ уже помину не было.
— Ишь, противный! — заворчала она, подбирая разбитыя яйца, — самъ не попользовался, да и мнѣ убытку надѣлалъ! Чтобъ тебѣ пусто было! Вотъ, подожди, капканъ сейчасъ поставлю. Попадешь въ него, такъ не только не будешь воровать чужія яйца, а еще съ самого шкурку сдерутъ, — вѣдь хорьковый-то мѣхъ тоже цѣнится.
И, нагнувшись, старуха начала устанавливать капканъ, не переставая бурлить про себя различныя угрозы. Крыса же, незамѣтно притаившаяся за кадкою, могла свободно видѣть каждое ея движеніе и слышала все до послѣдняго слова.
— Не бывать этому, бабушка, не бывать, — насмѣшливо проговорила она, — я во-время предупрежу моего дружка, чтобы тебѣ не пришлось щеголять въ его шубкѣ.
Съ нетерпѣніемъ ждала она ухода старухи и, едва послѣдняя успѣла захлопнуть дверь, какъ стрѣлою понеслась по направленію къ щели.
— Ушла? — спросилъ хорекъ, стоявшій по ту сторону стѣны.
Крыса въ нѣсколькихъ словахъ передала ему обо всемъ; долго они о чемъ-то перешептывались, толковали, спорили — и, наконецъ, вѣроятно разрѣшивъ какой-нибудь важный вопросъ, съ озабоченнымъ видомъ опять юркнули въ ту же самую щель.
Вплоть до утра оставались они въ погребѣ. Солнышко давно уже взошло; народъ закопошился, а объ нихъ ни слуху, ни духу. Но вотъ проснулась злая бабушка; на-скоро прикрывшись платкомъ, пошла она понавѣдываться — нѣтъ ли кого въ капканѣ, осторожно отворила дверь и вдругъ что же увидѣла? Не только одна, а всѣ какъ есть крынки, отъ первой до послѣдней, опрокинуты на полъ: сливки, молоко, сметана — льются цѣлыми ручьями^ нѣсколько штукъ цыплятъ лежатъ безъ головъ, кровь изъ нихъ выпита, лукошко съ яйцами по вчерашнему повалено на бокъ, яйцы передавлены и тоже выпиты, а большая половина пустыхъ скорлупокъ переношена въ капканъ.
Догадавшись, что все это сдѣлано нарочно, старуха страшно разсердилась и начала бранить хорька на чемъ свѣтъ стоитъ. Онъ же, плутяга, выйдя вмѣстѣ съ крысой на улицу, вполнѣ довольный собою, хохоталъ надъ нею отъ души.
ВАСЬКА И КУДЛАНЪ.
правитьУ зажиточнаго крестьянина Пахомыча, въ числѣ прочихъ домашнихъ животныхъ, жилъ былъ старый козелъ Васька, который всегда наводилъ страхъ не только на маленькихъ дѣтокъ, но даже на взрослыхъ. Каждый зналъ Васькины злыя привычки и, издали завидѣвъ его сухую, поджарую фигуру съ выдающимися костями, охотно уступалъ дорогую иначе Васька, потряхивая жидкой бородкой, больно дрался своими загнутыми назадъ рогами и шевелилъ голой верхней губою до того внушительно, что, казалось, такъ и выговаривалъ: «вотъ, погоди, задамъ я тебѣ ходу, будешь помнить, что значитъ, встрѣтившись со мною, не посторониться».
Въ особенности не ладилъ онъ съ сосѣднимъ бараномъ Кудлашкою, хотя оно казалось страннымъ, потому что, какъ извѣстно., бараны, овцы, козы и козлы составляютъ одно семейство, называемое вообще «козлинымъ» и принадлежащее къ отряду двукопытныхъ, жвачныхъ животныхъ.
Кудланъ зналъ это отлично, но со своей стороны уступить козлу не хотѣлъ: «не великъ баринъ, — разсуждалъ онъ, пощипывая травку, — даже пословица говоритъ, что отъ козла нѣтъ ни шерсти, ни молока, тогда какъ отъ нашего брата, барана, пользы человѣку много».
И дѣйствительно, трудно найти на свѣтѣ животное, которое бы доставляло столько выгодъ, какъ бараны или овцы.
Изъ ихъ мягкой, волнистой шерсти приготовляютъ различныя сукна) изъ овечьяго мѣха шьютъ теплые тулупы) изъ сала вытапливаютъ свѣчи. Лучшій сапожный товаръ получается изъ бараньей же кожи) мясо даетъ вкусное жаркое, а изъ овечьяго молока во многихъ мѣстахъ даже приготовляютъ сыръ.
Пробираясь однажды вдоль изгороди, Еудланъ обо всемъ этомъ раздумывалъ) вдругъ, откуда ни возьмись, на встрѣчу ему попадается козелъ.
Оба они направляютъ шаги къ широкой канавѣ, наполненной мутною водою и, стараясь другъ передъ другомъ ступить на узкое бревно, служащее какъ бы мостикомъ, сталкиваются на самой его серединѣ. Что же остается дѣлать? Перейти обоимъ сразу невозможно: кому-нибудь надо воротиться) ни тому, ни другому уступить не хочется. Завязывается драка) баранъ пускаетъ въ ходъ свои красиво завитые въ витушку, но безвредные рога. Козелъ упирается тоненькими ножками въ скользкое бревно и ухарски мотаетъ головою.
Пасущіяся по близости овцы и козы, замѣтивъ, что происходитъ что-то необычайное, со всѣхъ йогъ бѣгутъ поглазѣть на рогатыхъ непріятелей, которые, послѣ непродолжительной потасовки, въ концѣ-концовъ поскользнувшись, одновременно падаютъ въ грязную, покрытую плѣсенью воду.
— Все ты виноватъ, — говоритъ Кудланъ, съ трудомъ выкарабкиваясь изъ канавы.
— Нѣтъ, ты, — оспариваетъ Васька, и оба расходятся въ разныя стороны, давъ себѣ мысленно честное слово больше никогда не драться на такомъ неудобномъ мѣстѣ.
ДОБРОЕ ДѢЛО.
правитьСтарушка няня Матвѣевна знала безчисленное множество сказокъ^ дѣти съ наслажденіемъ слушали ее ежедневно и всегда съ нетерпѣніемъ ожидали той блаженной минуты, когда, справившись съ дѣлами, она позоветъ ихъ къ себѣ въ комнату и, усѣвшись около открытаго окна, скажетъ ласково:
«Ну, дружки, идите-ка сюда, я сегодня припасла новую сказочку, такую, что просто всѣмъ на удивленіе!»
Дѣти немедленно окружали старушку и всѣ, превратившись въ слухъ, жадно ловили каждое слово. Затѣмъ, уйдя въ дѣтскую, долго думали о томъ, что имъ разсказывала няня) но никогда еще ни одна сказка не производила на нихъ такого сильнаго впечатлѣнія, какъ только-что слышанная исторія про маленькую Лизочку и царевну Милавну, вся цѣль жизни которой заключалась исключительно въ томъ, чтобы дѣлать добрыя дѣла и стараться облегчать участь несчастныхъ.
— Когда ей это удавалось, то она чувствовала себя совершенно довольной, — сказала въ заключеніе няня.
Дѣти, поблагодаривъ няню, такъ какъ стѣнные часы уже показывали 9, отправились въ дѣтскую, чтобы ложиться спать. Долго думали они о царевнѣ Милавнѣ, думали до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, заснули тѣмъ хорошимъ, крѣпкимъ, безмятежнымъ сномъ, какими обыкновенно спятъ маленькія дѣти. На утро, сидя за завтракомъ, Степа, старшій изъ нихъ, снова возобновилъ рѣчь о царевнѣ Милавнѣ.
— Знаешь, Липочка, — обратился онъ къ одной изъ сестеръ, — я вчера долго думалъ о царевнѣ Милавнѣ.
— Я тоже, — отозвалась Липочка.
— И я, и я! — добавила младшая дѣвочка Варюша.
— Что же вы объ ней думали? — вмѣшалась вошедшая въ эту минуту въ столовую мама.
Дѣти, каждый по очереди, передавали матери свои впечатлѣнія относительно слышаннаго недавно разсказа и въ концѣ-концовъ прибавили, что имъ очень бы хотѣлось тоже когда-нибудь попробовать найти случай сдѣлать доброе дѣло, для того, чтобы испытать то же самое чувство счастія, довольства, которыя испытала царевна Милавна.
— Да, друзья мои, это очень хорошее, доброе чувство, и я искренно желаю, чтобы каждому изъ васъ хотя разъ въ жизни пришлось пережить его.
Слова мамы еще больше задѣли дѣтей за живое.
— Что бы такое придумать, что бы такое! — твердили они цѣлый день, но такъ и не могли ни на чемъ остановиться вплоть до вечера.
Прошло около недѣли; подробности изъ разсказа о царевнѣ Милавнѣ нѣсколько испарились изъ памяти дѣтей, но тѣмъ не менѣе каждый изъ нихъ изрѣдка втихомолку задавалъ себѣ вопросъ: «что бы такое придумать?» Они вѣроятно долго не успокоились бы по этому поводу, еслибы счастливый, совершенно непредвидѣнный случай не представился немедленно.
— Степа, Липочка, Варюша, — сказала однажды мама, войдя въ дѣтскую, — я пришла сообщить вамъ извѣстіе, которое по всей вѣроятности васъ очень порадуетъ.
Дѣти взглянули на маму вопросительно.
— Да, — продолжала она, — вы будете очень, очень рады!
— Но что же такое, мамочка, говори скорѣе, не томи насъ?
— Говорить? — повторила мама засмѣявшись и видимо желая немного помучить любопытныхъ дѣтокъ.
— Да, да, говори скорѣе!
— Не томить?
— Не томи, — отозвались дѣти, стараясь улыбнуться, хотя на ихъ всегда веселенькихъ глазкахъ отъ нетерпѣнія уже начали навертываться слезы.
— Ну, такъ и быть, не стану дольше томить моихъ дѣтишекъ, и скажу, что папа даетъ имъ разрѣшеніе сегодня послѣ обѣда собрать вишни, которыя ростутъ на деревѣ, расположенномъ у забора.
— Какъ, неужели! — радостно вскричали дѣти, — намъ такъ давно этого хотѣлось, а папа не соглашался!
— Потому что вишни были еще не спѣлы и ихъ нельзя было кушать, но теперь онъ вамъ далъ полное позволеніе собирать сколько душѣ угодно.
— Хотя бы полную корзину?
Мама утвердительно кивнула головой.
Степа бросился бѣгомъ къ садовнику за лѣстницею, моментально подставилъ ее къ забору, около котораго возвышалось вишневое дерево, и принялся съ наслажденіемъ срывать вишни.
— Степа, ты не кушай одинъ, намъ тоже хочется! — замѣтили дѣвочки.
— Будьте покойны, я полакомлюсь немножко, затѣмъ буду рвать ягоды и бросать вамъ, а вы ужъ подбирайте, чтобы потомъ раздѣлить на три равныя части.
Липочка подошла къ лѣстницѣ и, подобравъ бѣленькій передникъ, подставила его такимъ образомъ, чтобы бросаемыя сверху ягоды падали не на землю, а въ него; Варюша присѣла на травку и, въ свою очередь, поднимала то, что пролетало мимо.
За этимъ пріятнымъ занятіемъ дѣти провели почти около часа, словомъ, до тѣхъ поръ, пока на вѣткахъ вишневаго дерева не осталось ни одной ягодки.
— Теперь довольно, сказалъ Степа, пристально оглядывая каждую вѣтку.
— Я думаю, когда больше ничего не осталось, — смѣясь замѣтила Липочка и, высыпавъ лежащія въ передникѣ вишни, принялась дѣлить на три равныя части.
Степа и Варюша расположились около.
Наконецъ дѣлежка была окончена, каждому оставалось только взять свою долю и приняться за вкусный дессертъ, что конечно дѣти не замедлили бы сдѣлать, еслибъ вдругъ не услыхали позади себя чей-то слабенькій, дрожащій отъ внутренняго волненія голосокъ, который говорилъ нараспѣвъ:
«Добрые господа, подайте копѣечку Христа ради!»
Дѣти поспѣшно обернулись и увидѣли въ нѣсколькихъ шагахъ отъ себя маленькаго, очень плохо одѣтаго нищаго.
— Бѣдняжка, ты вѣрно просишь на хлѣбъ, — сказалъ Степа, — но у насъ нѣтъ ни гроша, чтобы дать тебѣ.
— Ахъ, какое несчастіе! — снова заговорилъ нищій, — а мнѣ такъ нужно имѣть хотя нѣсколько копѣечекъ, чтобы купить хлѣба для моего бѣднаго слѣпого дѣдушки, онъ уже второй день ничего не ѣлъ и почти умираетъ съ голода.
— Погоди, дружокъ, — замѣтила Липочка, — я сейчасъ сбѣгаю къ мамѣ, спрошу у нея денегъ и кусокъ хлѣба для твоего дѣдушки.
Съ этими словами она встала съ мѣста, чтобы направиться въ комнату, но Степа удержалъ ее за руку.
— Липочка, — сказалъ онъ въ-полголоса, — ты не забыла еще разсказъ няни про царевну Милавну?
— Нѣтъ, а что?
— И не забыла того впечатлѣнія, которое онъ произвелъ на насъ?
— Не забыла.
— Такъ знаешь что, не ходи къ мамѣ, а отдадимъ бѣдному мальчику собранныя нами ягоды; онъ ихъ продастъ и на вырученныя деньги купитъ хлѣба для своего голоднаго дѣдушки. Мы, съ своей стороны, сдѣлаемъ доброе дѣло, чего намъ такъ давно хотѣлось. Вѣдь ты согласна, Варюша? — добавилъ онъ, обратившись къ младшей сестрѣ.
Прежде чѣмъ отвѣтить, Варюша какъ-то грустно взглянула на ягоды; ей очень хотѣлось покушать ихъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ хотѣлось также сдѣлать доброе дѣло.
— Согласна, — сказала она послѣ минутнаго размышленія, — если только мальчикъ не прочь взять эти ягоды съ тѣмъ, чтобы продать ихъ.
Тогда Степа повторилъ эти самыя слова мальчику.
— Еще бы, — отвѣчалъ послѣдній, — я возьму съ радостью, у меня ихъ навѣрное купятъ!
Дѣти молча передали ему собранныя вишни. Мальчикъ со слезами благодарности бросился цѣловать руки Степы, Липочки и Варюши и, забравъ ягоды, сейчасъ же пошелъ въ сосѣднюю лавочку и промѣнялъ на хлѣбъ, молоко и яйца.
Дѣти издали слѣдили за нимъ глазами; видѣли, какъ онъ все это потащилъ въ расположенную по близости избушку, гдѣ, вѣроятно, жилъ его дѣдушка, и уже хотѣли удалиться на прежнее мѣсто въ садъ, какъ вдругъ замѣтили, что дверь избушки снова отворилась, на порогѣ показался тотъ же самый мальчуганъ и за нимъ слѣдомъ сѣдой сгорбленный старикъ^ оба они направились къ дѣтямъ.
— Спаси васъ Господи, добрые господа, — заговорилъ старикъ, подойдя совсѣмъ близко^--мой внукъ Гришутка подробно разсказалъ мнѣ, откуда у него взялось для меня такое угощенье; Богъ васъ не оставитъ за то, что не дали мнѣ умереть съ голоду.
Говоря это, старикъ низко кланялся и по его сморщеннымъ щекамъ катились слезы.
Степа, Липочка и Варюша Стояли молча; они не знали, что отвѣчать, о чемъ заговорить, чувствовали только, что имъ слезы къ горлу подступаютъ, но… странное дѣло, слезы не такія, какъ обыкновенно, когда тяжело на сердцѣ, а хорошія, отрадныя слезы, отъ которыхъ на душѣ становится особенно свѣтло и пріятно.
МАТРОСКИНЫ ПРОКАЗЫ.
правитьМатроска — славная, сѣрая кошечка; она необыкновенно граціозна, ласкова и понятлива; всѣ въ домѣ, начиная съ самого хозяина и кончая прислугой, любятъ и балуютъ ее.
Цѣлый день играетъ кошечка, бѣгаетъ по комнатамъ; утромъ рано она отъ кухарки получаетъ самый лакомый кусочекъ отъ своего любимаго блюда — сырого мяса и затѣмъ, когда дѣти встанутъ и расположатся въ столовой пить чай, то является туда же, чтобы получить свою обычную порцію вареныхъ сливокъ.
Одна бѣда въ Матроскѣ — она ужасно любопытна, въ особенности, если увидитъ, что кухарка принесетъ что-либо изъ провизіи; ей необходимо освѣдомиться и узнать, что именно, и вотъ случилось однажды съ нею прекурьезное обстоятельство.
Матреша — такъ звали кухарку — купила живыхъ раковъ, принесла на кухню, но затѣмъ, вспомнивъ, что забыла зайти за сухарями, завязала ихъ въ салфетку и положила на столъ, а сама, наскоро накинувъ платокъ на голову, побѣжала въ булочную.
Матроска, которая сидѣла на табуреткѣ и видѣла все происходившее, не долго думая соскочила на полъ, подошла къ столу и начала обнюхивать узелокъ, гдѣ копошились раки.
«Что тамъ такое?» подумала проказница, и давай лапкою подкидывать салфетку на всѣ стороны.
Продолжая подобное упражненіе нѣсколько минутъ къ ряду, она въ концѣ-концовъ столкнула узелъ на полъ; салфетка развязалась и раки расползлись по кухнѣ.
О, тогда для Матроскѣ наступилъ настоящій праздникъ: шалунья, весело подпрыгивая направо и налѣво, старалась поймать каждаго рака, ловко садилась на заднія лапки, передними захватывала раковъ и высоко бросала кверху.
Ракамъ конечно забава эта не могла нравиться, они терпѣли до поры до времени; но затѣмъ одинъ изъ нихъ, который, вѣроятно, былъ посмышленѣе, незамѣтнымъ образомъ подползъ къ Матроскѣ сзади и со всей силой вцѣпился въ ея упругій, пушистый хвостъ.
Матроска почувствовала ужасную боль; она начала мяукать и бѣгать взадъ и впередъ по кухнѣ, но чѣмъ больше бѣгала и чѣмъ больше трясла хвостомъ, тѣмъ ракъ, съ своей стороны, сжималъ его клещами сильнѣе и сильнѣе.
Положеніе Матроски съ каждой минуты становилось ужаснѣе; по счастію, однако, дверь, ведущая на лѣстницу, наконецъ отворилась и на порогѣ показалась кухарка.
— Ахъ ты, проказница, — сказала она засмѣявшись, — что натворила!
Но Матроскѣ было не до смѣха: — она жалобно мяукала, смотрѣла въ глаза Матреши и видимо просила освободить ее отъ докучливаго непріятеля.
Матреша присѣла на полъ съ намѣреніемъ снять рака съ хвоста своей любимицы, но онъ вцѣпился такъ крѣпко, что всѣ старанія остались безъ успѣха. Матроска между тѣмъ мяукала все больше и больше.
Дѣти, услышавъ крики, моментально сбѣжались въ кухню. Сначала положеніе Мотроски показалось имъ забавнымъ, но затѣмъ, видя страданія несчастной кошки, они горько расплакались.
— Мамочка, помоги! — кричали дѣти въ голосъ.
Матреша попробовала снова освободить хвостъ Матроски, но опять ничего не могла сдѣлать. Тогда на общемъ совѣтѣ порѣшили рака убить и отрѣзать.
Матреша взяла на себя этотъ трудъ; но къ сожалѣнію онъ тоже не увѣнчался успѣхомъ, такъ какъ убитый и отрѣзанный прочь ракъ хотя уже не могъ конечно сопротивляться и сейчасъ же отвалился прочь, но клещи его были запущены настолько глубоко, что навсегда засѣли въ хвостѣ Матроски и по прежнему причиняли страшную боль; она продолжала мяукать.
— Одно средство — отрѣзать кусочекъ хвоста, — сказалъ, папа, — по счастію еще, что противный ракъ вцѣпился не слишкомъ высоко, иначе наша бѣдная Матроска была бы навсегда обезображена.
— Папочка, вѣдь ей будетъ больно, когда станутъ рѣзать хвостъ, — сказалъ старшій мальчикъ Сережа, — можетъ быть пройдетъ такъ, безъ операціи?
— Никогда; если не сдѣлать операцію, хвостъ начнетъ болѣть, пухнуть и она навѣрно околѣетъ.
Дѣти пришли въ отчаяніе, а папа немедленно позвалъ лакея и, передавъ ему бѣдную испуганную Матроску, приказалъ отнести къ ветеринару, то-есть доктору, который лѣчитъ только однихъ животныхъ.
Докторъ отрѣзалъ ей кусочекъ хвоста; операція прошла благополучно, Матроска поправилась и перестала быть любопытной.
ТЕПЛАЯ ВАННА.
править— Какая скука, — сказалъ маленькій Митя, сидя одинъ въ столовой, — всѣ разбрелись кто куда, а меня оставили дома одного, точно отшельника какого. Право, тоска; что бы придумать, чтобы хотя чѣмъ-нибудь заняться?
И мальчуганъ принялся ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, въ надеждѣ найти какое-нибудь развлеченіе или по крайней мѣрѣ занятіе.
«Взять развѣ книгу посмотрѣть?» — сказалъ онъ самъ себѣ, остановившись около этажерки.
И уже протянулъ руку, но затѣмъ, случайно повернувшись по направленію къ окну, на которомъ стояла клѣтка съ канарейкой, невольно заглядѣлся, какъ она, опустившись въ круглую чашечку съ водой, барахталась въ ней съ видимымъ наслажденіемъ и затѣмъ расправляла мокрыя крылышки.
— Кинушка, кинушка! — сказалъ онъ, подбѣжавъ къ клѣткѣ, — что ты дѣлаешь — купаешься?
Кинушка словно поняла, что рѣчь обращается къ ней, потому что мгновенно выпрыгнула изъ чашечки, сѣла на жердочку, начала обтряхиваться и, просунувъ свою желтенькую головку между желѣзными прутьями клѣтки, привѣтливо взглянула на Митю.
— Купаешься, да? — продолжалъ мальчикъ лукаво, — но здѣсь тѣсно, холодно, дай-ка я принесу изъ кухни въ салатникѣ тепленькой водицы и вымою тебя хорошенько съ мыломъ, хочешь?
Кинушка конечно ничего не отвѣтила, такъ какъ птицы говорить не могутъ, а Митя, полагая, что молчаніе есть знакъ согласія, сейчасъ же бѣгомъ пустился въ кухню за теплою водою и мыломъ.
— Ну, вотъ, такъ лучше будетъ, — сказалъ онъ, поставивъ салатникъ на окошко. — Иди сюда, иди, — продолжалъ Митя, вынувъ птичку изъ клѣтки и опуская ее въ теплую воду. Канарейка не сопротивлялась, во-первыхъ, потому, что была очень ручная и не боялась, когда люди брали ее въ руки, а во-вторыхъ, можетъ быть, отчасти также потому, что сознавала свое безсиліе.
Митя усердно намылилъ ее мыломъ и принялся скачивать теплою водою. Это было непривычно для птички и пришлось видимо не по вкусу, но дѣлать было нечего. Бѣдняжка совсѣмъ ослабѣла, склонила мокрую головку на бокъ и еле дышала. Митя замѣтилъ, что съ нею приключилось что-то неладное, посадилъ ее обратно въ клѣтку, на жердочку, но она не могла удержаться и сію же минуту упала.
Тогда, не долго думая, мальчикъ со всѣхъ ногъ бросился бѣжать къ мамѣ.
— Мамочка, бѣги скорѣе, — вскричалъ онъ съ отчаяніемъ, — у насъ случилось ужасное несчастіе.
— Что, что такое? — съ испугомъ спросила мама.
Митя въ короткихъ словахъ передалъ приключеніе съ канарейкой.
— Какъ же можно, дружокъ, мыть канарейку мыломъ и въ теплой водѣ, — замѣтила мама, — она никогда не въ силахъ перенести ничего подобнаго.
— Неужели! Но, мамочка, ради Бога, поди посмотри, можетъ быть есть возможность спасти бѣдняжку? — умолялъ Митя, обливаясь слезами.
Мама встала съ мѣста и направилась въ столовую, гдѣ нашла несчастную, маленькую птичку по прежнему лежавшею почти безъ чувствъ въ своей клѣткѣ.
— Бѣдная ты моя Кинушка, что съ тобою сдѣлали! — сказала мама, взявъ птичку на руки и принялась отдувать ее и откачивать.
Митя стоялъ около, блѣдный какъ полотно, и молча слѣдилъ за движеніями матери.
— Ну, что? — спросилъ онъ по прошествіи нѣсколькихъ минутъ.
— Кажется, оживаетъ.
— Ахъ, дай Богъ! Это было бы ужасно, еслибъ я сдѣлался невольною причиною смерти нашей дорогой Кинушки.
— Будь покоенъ, на этотъ разъ ничего дурного не случится, я успѣла во-время спасти несчастную, но на будущее время пожалуйста не вздумай повторять теплой ванны.
— О, нѣтъ, мамочка, никогда, никогда! — отозвался Митя.
ЗАВТРА, ЗАВТРА, НЕ СЕГОДНЯ.
править— Митя, если ты кончилъ французскій переводъ, то поѣдемъ съ нами кататься на лодкѣ. Соня, Любочка и Костя тоже собираются. Хочешь? — сказалъ однажды Гриша Порубинъ своему двоюродному брату Витѣ Завьялову.
— Кончить-то я его не кончилъ, — отвѣтилъ Витя, лѣниво потягиваясь, — не кончилъ потому, что еще почти не начиналъ, но это ничего не значитъ, я все равно могу отправиться.
— Какъ же переводъ?
— Завтра успѣю.
— Нѣтъ, Витя, твоя мама будетъ недовольна! — и маленькій Гриша съ этими словами намѣревался уже уйти, но Витя схватилъ его за руку.
— Постой, — сказалъ онъ, — не уходи, мы пойдемъ вмѣстѣ, переводъ успѣется завтра.
Гриша былъ очень хорошій, прилежный мальчикъ, а потому настойчивость Вити и небрежное отношеніе къ дѣлу ему очень не нравилось, но видя, что подѣлать ничего нельзя, онъ только молча покачалъ головой и, подождавъ, когда Витя переодѣлся, вмѣстѣ съ нимъ вышелъ изъ дому и направился къ пристани.
— Витя, ты куда? — раздался вдругъ позади чей-то строгій мужской голосъ.
Мальчуганы обернулись и увидѣли въ нѣсколькихъ шагахъ отъ себя отца Вити.
— Мы, папочка, идемъ… идемъ кататься на лодкѣ, — отозвался послѣдній какъ-то нерѣшительно.
— А переводъ готовъ?
— Да… нѣтъ… не совсѣмъ… — бормоталъ Витя и личико его покрылось яркимъ румянцемъ.
— Въ такомъ случаѣ прошу вернуться, и сперва окончить дѣло.
— Но, папочка, я успѣю завтра.
— «Завтра, завтра, не сегодня, такъ лѣнивцы говорятъ» — и такъ мой Витя всегда повторяетъ за ними, — смѣясь возразилъ отецъ, — но, любезный другъ, мнѣ въ концѣ-концовъ это надоѣло слушать, а потому я сейчасъ приказываю тебѣ вернуться обратно въ комнату и сѣсть за уроки.
Витя попробовалъ еще сдѣлать одно-два возраженія, но это повело только къ тому, что папа окончательно разсердился и, уже не вступая больше въ переговоры, взялъ мальчика за руку, почти силою отвелъ въ комнату и засадилъ за столъ, приказавъ продолжать прерванный французскій переводъ.
Витя залился горючими слезами, но папа, не обращая на нихъ вниманія, съ досадой хлопнулъ дверью и заперся у себя въ кабинетѣ.
Гриша, Соня, Любочка и Костя этимъ временемъ успѣли дойти до пристани. Гриша помогъ дѣвочкамъ сѣсть въ лодку, Костя вскарабкался туда самъ, вслѣдъ за нимъ прыгнула Амишка, и лодка готова была отчалить отъ берега, какъ вдругъ по узкой, извилистой дорожкѣ, ведущей изъ дома къ пристани, показался Витя. Онъ былъ безъ шляпы и бѣжалъ очень скоро.
— Что случилось? — испуганно спросилъ его Гриша.
— Ничего особеннаго, я просто улизнулъ только.
— Зачѣмъ?
— Затѣмъ, чтобы ѣхать кататься вмѣстѣ съ вами.
— Ну, ужъ извини, это будетъ «завтра, завтра, не сегодня!» — подтрунилъ Гриша.
— Перестань шутить, — сердито отозвался Витя, — подожди, остановись!
— Я вовсе не шучу и не желаю дѣлать непріятное твоему папѣ, а потому положительно не беру тебя съ собою.
Витя пришелъ въ негодованіе. Онъ готовъ былъ броситься въ бродъ догонять лодку, опрокинуть ее, приколотить
Гришу и даже всѣхъ остальныхъ, но по счастію лодка оказалась настолько далеко отъ берега, что ничего подобнаго сдѣлать было немыслимо.
— Постой, постой, погоди! — кричалъ мальчикъ, стоя на пристани. Но въ отвѣтъ ему по прежнему слышался одинъ и тотъ же отвѣтъ: «завтра, завтра, не сегодня!»
ЧУТЬ-ЧУТЬ — НЕ СЧИТАЕТСЯ.
правитьСережа былъ долго боленъ корью; родители его, сестры и братья очень тревожились; но вотъ онъ наконецъ поправился, и жизнь снова потекла обычнымъ порядкомъ.
Черезъ нѣсколько дней должно было наступить рожденіе мальчугана; вся семья готовила ему подарки. Мама купила большую, деревянную, сѣренькую лошадь, съ которой можно было снимать сѣдло и уздечку, папа — ружье, Лидочка и Настя — конфекты, Володя — шашки, а старшій братъ Нико — живого пуделя Милорда.
Сережа остался чрезвычайно доволенъ всѣми подарками вообще, но послѣднимъ въ особенности. Милордъ сдѣлался неизмѣннымъ спутникомъ его и они цѣлыми днями оставались неразлучными.
— Сережа, мы собираемся кататься въ шарабанѣ, — сказалъ однажды Нико, войдя въ комнату мальчугана, гдѣ послѣдній сидѣлъ за книгой, въ обществѣ Милорда. — Ты, конечно, тоже поѣдешь съ нами?
— А Милордъ? — отозвался мальчикъ.
— Милордъ побѣжитъ сзади.
— Какъ Милордъ побѣжитъ сзади? Это невозможно, онъ устанетъ.
— Въ такомъ случаѣ оставь его дома.
— Одного?
— Ну, да, конечно, съ прислугой.
— На это я не согласенъ, — онъ соскучится.
— Тогда какъ же быть? Въ шарабанѣ для него нѣтъ мѣста.
— Я останусь вмѣстѣ съ нимъ.
— Перестань, гдѣ это слыхано, чтобы для собаки оставаться дома; поѣдемъ!
Но Сережа, несмотря на убѣжденія брата, отказался на-отрѣзъ, и когда все общество, усѣвшись въ шарабанъ, скрылось изъ вида, отправился вмѣстѣ съ своимъ неизмѣннымъ другомъ гулять въ расположенный по сосѣдству лѣсъ.
Пользуясь отсутствіемъ старшихъ, мальчуганъ зашелъ такъ далеко, какъ ему еще никогда не приходилось, но онъ этого не замѣтилъ. Милордъ весело бѣжалъ все впередъ да впередъ, гоняясь за птичками. Сережа слѣдовалъ за нимъ, не чувствуя усталости, и опомнился только тогда, когда замѣтилъ, что на дворѣ начинаетъ смеркаться.
— Милордъ, пора домой! — сказалъ онъ тогда пуделю, и, повернувъ назадъ, незамѣтнымъ образомъ отклонился отъ дороги вправо настолько далеко, что противъ всякаго ожиданія сбился съ пути.
Остальная компанія между тѣмъ давно уже вернулась съ прогулки.
— Гдѣ Сережа? — спросила мама, замѣтивъ за вечернимъ чаемъ отсутствіе мальчика.
— Не знаю, — отвѣчала горничная, — онъ сейчасъ же вслѣдъ за вами ушелъ гулять съ собакой.
— Въ которую сторону?
— По направленію къ лѣсу.
— Ахъ, Боже мой, что же это съ нимъ такое, онъ вѣрно заблудился!
— Я пойду поищу его! — вызвался Нико, и сейчасъ же отправился на поиски братишки.
Прошло около t часа. Нико не возвращался, не возвращался и Сережа; тогда папа пошелъ самъ отыскивать того и другого.
«Ау, ау!» кричалъ онъ, шагая въ темнотѣ по дорогѣ.
«Ау!» наконецъ откликнулись знакомые голоса обоихъ мальчиковъ.
— Ну, слава Богу, — проговорилъ тогда папа и, по прошествіи нѣсколькихъ минутъ, сошелся съ ними у опушки лѣса.
— Здѣсь, папочка! — взволнованнымъ голосомъ крикнулъ Сережа. — Нико отыскалъ меня, а я было перетрусилъ! Знаешь, вѣдь мы съ Милордомъ чуть-чуть не заблудились.
— Чуть-чуть не считается! — смѣясь возразилъ папа, — но все-таки на будущее время совѣтую не уходить такъ далеко.
КТО ХРАБРѢЕ?
правитьМаша и Миша заспорили однажды между собою, кто изъ нихъ храбрѣе?
— Конечно, я! — самоувѣренно замѣтилъ Миша.
— Ну, ужъ извини, навѣрное я! — возразилъ Саша съ насмѣшливой улыбкой. -^Ты извѣстный трусишка. Недавно, помнишь, испугался собаки Полкана.
— Потому что Полканъ кусается. А вотъ ты такъ сѣраго кота тети Маши боишься, это хуже!
— Сѣрый котъ царапается.
— Я во всякомъ случаѣ храбрѣе!
— Нѣтъ, я!
— Нѣтъ, я! — Споръ между двумя мальчиками завязался не на шутку, и по всей вѣроятности продолжался бы очень долго, еслибы старшій братъ ихъ Петя, который всегда являлся между ними миротворцемъ, не предложилъ испытать на дѣлѣ.
— Какимъ образомъ? — спросили мальчики.
— Очень просто. Вотъ, когда стемнѣетъ, пройдите по одиночкѣ по большой тѣнистой аллеѣ: ты, Миша, по правой сторонѣ, а ты, Саша, по лѣвой.
— Согласенъ, — отвѣтилъ Миша.
— И я тоже, — сказалъ Саша.
— Отлично, значитъ, если оба вы съ полдороги не вернетесь назадъ, то докажете, что одинаково храбры.
Мальчики условились, они съ нетерпѣніемъ ожидали вечера. Миша въ душѣ былъ убѣжденъ, что Саша непремѣнно вернется, а онъ дойдетъ храбро до конца. Саша то же самое думалъ о Мишѣ.
Но вотъ наконецъ наступилъ вечеръ. Дѣло было осенью, на дворѣ совершенно стемнѣло, накрапывалъ мелкій дождь и вѣтеръ сильно качалъ деревья вправо и влѣво, причемъ слышался такой громкій шелестъ пожелтѣвшихъ листьевъ, что когда наши маленькіе герои вышли на, состязаніе, то обоимъ сдѣлалось одинаково жутко.
Петя ушелъ раньше и, согласно сдѣланному условію, ожидалъ ихъ на противуположномъ концѣ сада.
— Разъ, два, три! — сосчиталъ Миша и съ замирающимъ сердцемъ пустился въ путь-дорогу, но едва отошелъ шаговъ десять по темной аллеѣ, какъ почувствовалъ, что имъ овладѣваетъ такой страхъ, что онъ не въ состояніи держаться на ногахъ. Тогда, не долго думая, мальчуганъ немедленно свернулъ правѣе, рѣшившись незамѣтнымъ образомъ выбраться изъ тѣнистой аллеи и пройти узенькою тропинкою, которая вела къ кухнѣ.
Моментально привелъ онъ въ исполненіе задуманный планъ, и вдругъ — что же? Увидѣлъ почти рядомъ съ собою какую-то невысокую фигурку, которая словно подкрадывалась къ нему.
— Ай, ай, ай! — крикнулъ тогда Миша на весь садъ, — ай, ай, ай! Петя, или сюда скорѣе! Спаси, здѣсь воры, разбойники!
— Ай, ай, ай! — раздался одновременно голосъ Саши.
Оказалось что же? Оба мальчугана, испугавшись темныхъ аллей, разсудили, что гораздо безопаснѣе идти по тропинкѣ и, никакъ не ожидая встрѣтиться тамъ, недуманно-негаданно наткнулись одинъ на другого.
Петя прибѣжалъ на ихъ крикъ и, узнавъ въ чемъ дѣло, громко расхохотался.
— Вотъ такъ храбрые молодцы, нечего сказать! — воскликнулъ онъ, покатываясь со смѣху. — Ну-ка, скажите теперь по совѣсти, кто храбрѣе?
Мальчики покраснѣли до ушей, молча опустили глаза и, вернувшись домой, долго служили предметомъ всеобщаго смѣха.
МАРУСЯ.
правитьМама подарила Марусѣ въ день рожденья прекрасную игрушку, подъ названіемъ крокетъ, совершенно счастлива и съ нетерпѣніемъ ожидала той блаженной минуты, когда родители ея изъ города переѣдутъ на дачу, такъ какъ игра въ крокетъ для комнаты, конечно, неудобна.
Ей казалось, что время тянется необыкновенно долго. Но вотъ наконецъ блаженная минута наступила, день отъѣзда былъ назначенъ. Маня очутилась сначала въ вагонѣ, а затѣмъ, по прошествіи нѣсколькихъ часовъ, на дачѣ, гдѣ ее ожидали маленькіе друзья — Варенька, Зина и Петруша Неѣловы, пріѣхавшіе туда со своими родителями за нѣсколько дней ранѣе.
— Идемте сейчасъ же въ садъ играть въ крокетъ, — сказала Маруся, какъ только успѣла переступить порогъ своей комнаты и сбросить съ себя верхнее платье.
— А ты знаешь правила игры? — спросила Варенька.
— Конечно; мудренаго ничего нѣтъ.
Маленькая публика отправилась въ садъ. Крокетъ сейчасъ же былъ вынутъ изъ ящика; толстые, проволочные воротики разставлены; дѣти вооружились длинными молотками; но когда дѣло коснулось хода игры, то оказалось, что ни Маруся, ни остальные не имѣли о ней ни малѣйшаго понятія; начался споръ, крикъ, каждый старался доказать, что онъ правъ. Маруся съ досады начала сильно ударять молоткомъ по шарикамъ, и въ пылу негодованія одинъ изъ нихъ расколола пополамъ.
— Вотъ видишь, что ты натворила! — сказала Зиночка, — теперь нельзя больше играть.
Маруся печально склонила голову; игра дѣйствительно оказалась испорченною; надо было во всемъ сознаться мамѣ, но Маруся чувствовала, что ей это очень тяжело, и тяжело не потому, что шаръ расколотъ.
«Нѣтъ, шаръ пустяки! — думала дѣвочка, — его можно склеить», но сознаться въ томъ, что она вышла изъ себя и разсердилась — вотъ гдѣ затрудненіе.
— О чемъ ты такъ призадумалась? — спросила Варенька.
Маруся чистосердечно созналась.
— Я знаю, что маму очень огорчитъ мой поступокъ, — сказала она въ заключеніе, — мама никогда не сердится до такой степени, чтобы позабыться, какъ сдѣлала я сію минуту.
— Тогда вотъ что, — предложилъ Петруша, — давай мнѣ расколотый шаръ, я постараюсь его склеить, а мамѣ говорить ничего не надо.
Маруся опять на нѣсколько минутъ задумалась.
— Ну, что же, — спросилъ ее мальчикъ, — согласна?
— Согласна, хотя до сихъ поръ я отъ мамы ничего не скрывала, но на этотъ разъ скрою, потому что, во-первыхъ, не хочу огорчить ее, а во-вторыхъ, даю себѣ честное, благородное слово никогда не выходить изъ границъ.
И дѣйствительно, маленькое приключеніе съ шаромъ послужило Марусѣ урокомъ на всю жизнь.
КОМАНДИРЪ.
править— Гриша, Вася, Митя, Петя, Сережа, пойдемте играть въ солдаты! — сзывалъ маленькій Володя своихъ школьныхъ товарищей во время рекреаціоннаго часа, когда дѣти, соскочивъ со школьныхъ скамеекъ, выбѣжали играть и бѣгать на обширный дворъ, который тянулся далеко-далеко за деревяннымъ домикомъ, гдѣ помѣщалась школа.
— Идемте! — отозвались товарищи, — только насъ мало: для игры въ солдаты надо по крайней мѣрѣ человѣкъ десять — тогда будетъ интересно.
— За чѣмъ же дѣло, — предложили остальные мальчики, — желающихъ вѣроятно найдется довольно.
И дѣйствительно, желающихъ оказалось вполнѣ достаточно.
— Хочешь играть въ солдаты? — спросилъ Володя проходившаго мимо Осю Долгина, очень красиваго мальчугана, который чрезвычайно былъ занятъ собою и держалъ себя ужасно гордо.
— Хорошо, только съ условіемъ!..
— Съ какимъ?
— Чтобы меня сдѣлали командиромъ.
— Отчего же такъ тебя? Нѣтъ, я хочу быть командиромъ! — возразилъ Митя.
— Нѣтъ, я! — вскричалъ Миша Лобовъ.
— Нѣтъ, я! нѣтъ, я! — послышалось со всѣхъ сторонъ, и начался такой споръ и крикъ, что дѣло, казалось, могло кончиться дракой, и это случилось бы навѣрное, еслибы одинъ изъ играющихъ не предложилъ дать право командира тому, кто первый добѣжитъ до противуположной стороны школьнаго плаца.
— Отлично! — подхватили остальные, прекрасная мысль!
И выстроились рядомъ. Володя выступилъ на шагъ впередъ, скомандовалъ разъ, два, три — и вся ватага стремглавъ бросилась прямо) но не сообразивъ, что въ концѣ плаца находится высокій заборъ и что чѣмъ ближе подвигались къ нему, тѣмъ слѣдовало бѣжать тише, мальчуганы со всего размаха стукнулись лбами и всѣ безъ исключенія подбили себѣ крупные синяки.
— Вотъ вамъ и командиръ! — засмѣялся Ося, который почему-то отсталъ отъ остальной компаніи. — Какъ теперь быть, вы не только одновременно подбѣжали къ забору, но и синяки подбили себѣ одинаковые!
— Въ такомъ случаѣ пусть право командира останется за тѣмъ, у кого нѣтъ синяка! — предложилъ Вася.
— То-есть за мною, — улыбнувшись отвѣчалъ Ося, — потому что я, кажется, единственный, который не расшибся.
И, вступивъ въ новыя права, началъ громко командовать: равненіе направо! Правое плечо впередъ! Шагомъ маршъ!
Импровизированное войско исполняло въ точности команду и хотя лобъ каждаго солдата вспухъ и побаливалъ порядочно, игра тѣмъ не менѣе шла дружно, весело и не прекращалась до тѣхъ поръ, пока въ концѣ-концовъ раздался звонокъ, напоминавшій собою, что пора идти въ классъ.
БѢДА.
правитьЛеночкѣ недавно подарили трехъ хорошенькихъ кроликовъ; одинъ изъ нихъ былъ совершенно бѣлый, два остальные — пестрые.
Леночка ихъ очень полюбила, каждому дала кличку: бѣленькаго назвала Бобочка, а пестренькаго одного Чернушкой, а другого Мухой.
Старшій братъ Леночки, Костя, смастерилъ для кроликовъ на дворѣ въ углу около такого мѣста, гдѣ лежали дрова, маленькій деревянный домикъ на манеръ крестьянской избушки, устроилъ даже окна и балконъ; балконъ обилъ бѣлой парусиной, словомъ, построилъ дачу на славу; домикъ папа приказалъ кучеру огородить довольно высокимъ заборомъ, чтобы кролики не могли выскочить.
Леночка сама собственноручно носила имъ кормъ, состоящій исключительно изъ сырой капусты, моркови и прочихъ овощей, до которыхъ кролики большіе охотники, наблюдала, чтобы у нихъ всегда была чистая вода и по цѣлымъ часамъ забавлялась своими маленькими друзьями.
— Не забывай только запирать калитку, — сказалъ ей однажды Костя, — иначе они могутъ убѣжать.
— Нѣтъ, Костя, что ты, какъ можно, никогда не забуду.
И дѣйствительно, дѣвочка каждый вечеръ, прежде чѣмъ идти спать, наблюдала, заперта-ли калитка; но вотъ одинъ разъ, вернувшись изъ гостей довольно поздно, она полѣнилась пойти къ кроликамъ.
«Не уйдутъ, — сказала она сама себѣ, — теперь привыкли, зачѣмъ имъ убѣгать отъ меня, когда я ихъ люблю и балую», и, вытянувъ ножки на своей мягкой постелькѣ, Леночка уснула крѣпко.
На слѣдующій день, проснувшись позднѣе обыкновеннаго, она первымъ дѣломъ вспомнила о кроликахъ и, на-скоро напившись чаю, побѣжала на дворъ, гдѣ, къ крайнему своему удивленію и ужасу, нашла калитку не запертою.
«Бобочка, Муха и Чернушка! — звала она своихъ милыхъ дружковъ, полагая, что они вѣроятно забились въ глубинѣ домика. — Идите сюда, идите же скорѣй!»
Но ни одинъ, ни другой, ни третій не показывались.
— Что это значитъ? — съ замирающимъ сердцемъ проговорила дѣвочка, нагнулась низко-низко, заглянула въ домикъ и… что же? — онъ оказался пустымъ; Бобикъ, Муха и Чернушка убѣжали!
Тогда Леночка разразилась громкими рыданіями.
— Мама, милая! — кричала она, вбѣжавъ въ комнату матери. — Знаешь, какая бѣда у меня приключилась!
— Какая?
— Вѣдь мои кролики убѣжали!
— Но какимъ образомъ это могло случиться, когда ты сама собственноручно каждый вечеръ запирала калитку на ключъ?
— Въ томъ-то и бѣда, мамочка, что я вчера этого не сдѣлала.
!!!Пропуск стр. 61-62
Конечно нѣтъ, потому что его никогда не существовало и существовать не можетъ.
— Этого вы не говорите, сегодня не удалось вамъ его повидать, увидите другой разъ. Онъ иногда неохотно показывается.
Дѣвочки засмѣялись.
— Смѣйтесь, смѣйтесь, — отозвался Петя, — я увѣренъ, что въ душѣ вы трусите и завтра ни за какую цѣну не поѣдете на мельницу!
— Чтобы доказать тебѣ, что мы вовсе не трусимъ, завтра нарочно отправимся туда же! — отвѣчала Надя, очень недовольная тѣмъ, что Петя ее какъ будто поддразнивалъ.
— На словахъ! — продолжалъ мальчикъ прежнимъ насмѣшливымъ тономъ.
— Нѣтъ, на дѣлѣ.
— Въ которомъ часу?
— Въ это самое время.
— Хорошо, я опять приду сюда, чтобы видѣть собственными глазами, что вы дѣйствительно ѣдете.
На томъ и порѣшили. Съ наступленіемъ слѣдующаго дня Петя, въ назначенный часъ, снова вышелъ на дорогу, ведущую къ мельницѣ и со словами: «посмотримъ, что выйдетъ», расположился на пригоркѣ.
— Ѣдете? — сказалъ онъ дѣвочкамъ, когда онѣ показались на дорогѣ, одна на своей бѣлой лошади, другая на осликѣ.
— Какъ видишь!
— И не боитесь?
Дѣвочки не удостоили его даже отвѣта.
— Поѣзжайте, поѣзжайте. Увидимъ, съ какими-то вѣстями назадъ вернетесь! — сказалъ онъ имъ вслѣдъ и громко расхохотался, но онѣ не слыхали его замѣчанія, потому что были уже далеко.
Петя прилегъ на траву и вытянулъ ноги съ видомъ очень усталаго человѣка, и только-что закрылъ глаза, чтобы вздремнуть немного, какъ вдругъ услыхалъ конскій топотъ.
«Ага, возвращаются! — сказалъ отъ тогда самъ себѣ съ насмѣшливой улыбкой, — и кажется порядочно взволнованы, значитъ фокусъ удался».
Дѣвочки дѣйствительно возвращались, всегда розовыя щечки ихъ на этотъ разъ казались очень блѣдными, глаза выражали сильный испугъ и волненіе.
— Ну, что? — спросилъ ихъ Петя.
— Ахъ, Петя, — отвѣчала Наденька дрожащимъ голосомъ, — вѣдь мы на счетъ колдуна тебѣ не повѣрили, а между тѣмъ это правда!
— Видѣли?
— Видѣли собственными глазами.
— Неужели! Какой же онъ изъ себя?
— Высокій, худой, въ черной мантіи и въ длинной остроконечной шапкѣ.
— Очень страшный?
— Ужасный!
Петя громко расхохотался. Соня и Наденька взглянули на него вопросительно.
— Такъ знайте же, что никакого колдуна нѣтъ и никогда не было! — заговорилъ онъ, захлебываясь отъ смѣха.
— Но кого же мы тогда видѣли?
— Чучелу, которую я сдѣлалъ изъ половой щетки, чтобы попугать васъ. Я на палку надѣлъ высокій колпакъ изъ сахарной бумаги, подъ нимъ прицѣпилъ старую маску съ сѣдой бородой и все это покрылъ темной занавѣской изъ няниной комнаты… вотъ вамъ и колдунъ!
Дѣвочки ничего не отвѣчали. Въ первую минуту имъ ужасно было досадно на Петю, но потомъ, немного успокоившись, онѣ не могли удерживаться, чтобы въ свою очередь не расхохотаться надъ самими собою.
ЗАЧѢМЪ?
правитьНа дворѣ стоялъ одинъ изъ тѣхъ пасмурныхъ невеселыхъ дней, которые иногда случаются осенью. Вѣрочка сидѣла въ дѣтской и очень была недовольна тѣмъ, что дождикъ мѣшалъ играть и бѣгать по саду.
Она взяла книгу съ картинкой, но книга скоро надоѣла, дѣвочка отбросила ее въ сторону и принялась обдумывать, какое бы платье сдѣлать для своей куклы. Вдругъ дверь, ведущая въ сосѣднюю комнату, скрипнула, отворилась и на порогѣ показалась какая-то незнакомая женщина, одѣтая во все бѣлое.
Вѣрочка въ первую минуту испугалась, хотѣла даже вскрикнуть, но затѣмъ успокоилась, потому что послѣдняя смотрѣла на нее такъ ласково, улыбаясь до того привѣтливо, что дѣвочка сразу почувствовала къ ней полное довѣріе.
— Ты скучаешь? — заговорила женщина, нѣжно обнявъ Вѣрочку.
— Ужасно! Не знаю, что бы придумать, чтобы немного развлечься; противный дождь мѣшаетъ выйти на улицу!
— Поѣдемъ со мною, у меня всегда весело.
— А гдѣ вы живете?
— Недалеко отсюда.
— Во всякомъ случаѣ, надо спросить маму.
— И говорила съ ней, она согласна.
— Тогда отправимся, я сейчасъ схожу за пальто и шляпой.
— Не надо, или такъ, какъ есть, я тоже безъ пальто и шляпы.
Съ этими словами незнакомая женщина взяла Вѣрочку за руку, вывела на улицу и, сѣвъ вмѣстѣ съ нею на спину стоявшей у подъѣзда огромной-преогромной птицы, съ быстротою молніи понеслись куда-то высоко, высоко.
— Что это? — испуганно вскричала Вѣрочка, хватаясь за свою сосѣдку.
— Ничего, не бойся, это мой экипажъ. Развѣ ты находишь его неудобнымъ?
— Напротивъ; только мнѣ никогда не приходилось ѣздить въ подобныхъ экипажахъ.
Женщина улыбнулась.
— Вотъ мы и пріѣхали! — сказала она по прошествіи нѣсколькихъ минутъ, когда экипажъ, или вѣрнѣе выразиться, огромная птица, дѣйствительно остановилась около какого-то высокаго и тоже совершенно необыкновеннаго дома.
— Это вашъ домъ? — спросила Вѣрочка.
— Мой! Нравится онъ тебѣ?
— Очень!
— Разсмотри хорошенько, вѣдь онъ весь сдѣланъ изъ бисквитнаго тѣста.
Вѣрочка крайне удивилась и принялась ощупывать стѣны, которыя дѣйствительно оказались сдѣланными изъ бисквитнаго тѣста.
— А мебель-то, мебель посмотри, — продолжала женщина.
Вѣрочка взглянула на мебель, которая вся была шоколадная.
— Да это прелесть! — сказала она. — Я ничего подобнаго никогда даже во снѣ не видала.
— Не хочешь-ли перекусить? — спросила незнакомка.
Вѣрочка поблагодарила. Незнакомка взяла въ руки стоящій на одномъ изъ шоколадныхъ столиковъ маленькій колокольчикъ; на зовъ ея явилась прехорошенькая пестрая бабочка. Молодая женщина отдала ей какое-то приказаніе на незнакомомъ языкѣ и, по прошествіи самаго короткаго срока, въ комнатѣ вдругъ появилось безчисленное множество различныхъ блюдъ, которыя летали сами собою въ воздухѣ.
— Бери, что хочешь, угощайся! — предложила хозяйка.
Вѣрочка протянула руку, но вдругъ подъ самымъ ухомъ раздался знакомый голосъ старушки няни:
— Не стыдно-ли, барышня, развѣ можно спать днемъ?
Вѣрочка открыла глаза и, увидѣвъ себя на прежнемъ мѣстѣ въ дѣтской, догадалась, что все это былъ сонъ.
— Ахъ, няня, зачѣмъ ты разбудила меня, — сказала она потягиваясь, — зачѣмъ, зачѣмъ?
БѢЛЫЙ МЯЧИКЪ.
правитьМишута сидитъ на окнѣ и смотритъ, какъ два его старшіе брата бѣгаютъ по улицѣ и играютъ въ снѣжки, ему хочется тоже пойти туда, но няня не пускаетъ.
— Отчего? — спрашиваетъ мальчикъ.
— Холодно, простудишься, ты еще маленькій!
— Не простужусь, пусти няня милая!
— Нельзя, нельзя и нельзя! — строго говоритъ няня.
Мишута надулъ губки, очень недовольный спрыгнулъ съ окна и забился въ уголъ, но няня, не обращая ни малѣйшаго вниманія на неудовольствіе мальчика, продолжала по прежнему вязать чулки. Мишута постоялъ, постоялъ въ углу, и затѣмъ, вѣроятно соскучившись, снова взобрался на окошко. Братья все еще играли въ снѣжки.
— Няня! — опять заговорилъ мальчикъ.
— Что? — отозвалась старушка.
— Такъ мнѣ никакъ нельзя выйти на улицу?
— Я уже сказала, что нельзя, чего же тебѣ еще надобно?
— Не сердись; я не буду больше надоѣдать и проситься, если это ужъ ни въ какомъ случаѣ невозможно, но зато сдѣлай для меня вотъ что… — и Миша, обвивъ пухленькой ручкой морщинистую шею няни, заглянулъ ей въ глаза такъ умильно, такъ ласково, что старушка, любившая его до безумія, не выдержала характера и сразу измѣнивъ тонъ, сказала ласково:
— Ну, ну, что такое, говори? Вѣдь знаетъ, плутишка, что няня всегда готова исполнить его прихоти.
— Сходи ты, голубушка, сама на улицу!
— Зачѣмъ?
— Принеси мнѣ сюда комокъ снѣгу, я сдѣлаю изъ него бѣленькій мячикъ и буду одинъ играть имъ въ комнатѣ.
— Опять ты говоришь не дѣло, Мишута. Снѣгъ, во-первыхъ, растаетъ, а во-вторыхъ, играя съ нимъ, точно также можно простудиться, потому что онъ мокрый и холодный.
— Ахъ, няня, няня, какая ты право несговорчивая!
— Да все не дѣло, Мишенька, просишь.
— Ну, ничего, няня, голубушка, исполни мою просьбу.
Няня отрицательно покачала головой.
— Тогда вотъ что, — настойчиво упрашивалъ Миша, — ужъ сама сдѣлай мнѣ мячикъ изъ снѣга и положи его въ печку, пусть высохнетъ и согрѣется!
— Да вѣдь онъ растаетъ, Миша! — убѣждала няня.
— Не растаетъ, увѣряю тебѣ!
Няня попробовала еще уговорить Мишу и употребила все свое краснорѣчіе, чтобы доказать, что снѣгъ непремѣнно растаетъ въ теплой печкѣ, но Миша ничего не хотѣлъ слушать. Старушка знала его упорный характеръ и предвидѣла, что онъ не успокоится до тѣхъ поръ, пока не будетъ сдѣлано согласно его желанія.
— Изволь, — сказала она недовольнымъ тономъ, — я принесу комокъ снѣга, положу въ печку, но когда ты увидишь, что онъ растаялъ, не смѣй мнѣ больше надоѣдать глупостями!
Съ этими словами она вышла на улицу, загребла рукою пясть снѣга, скатала его въ небольшой шарикъ и, снова вернувшись въ комнату, положила этотъ шарикъ въ печку.
— Можетъ быть, онъ просохъ? — спросилъ Миша по прошествіи нѣсколькихъ минутъ.
— Посмотри! — насмѣшливо отвѣтила старушка.
Миша поспѣшно открылъ заслонку и что же онъ увидалъ?.. Его бѣленькій мячикъ, вмѣсто того, чтобы согрѣться и просохнуть, не только разстаялъ, но даже окончательно превратился въ воду.