РУССКАЯ ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗІЯ.
правитьКокандъ.
правитьИзъ Ташкента мой путь лежалъ на югъ къ Коканду, главному туземному городу Ферганы. Путь, длиною въ 180 миль, по которому мы ѣхали, направляется прямо къ югу черезъ Кураминскій уѣздъ по ходжентской степи, а потомъ уже поворачиваетъ на востокъ къ Коканду.
Многія изъ почтовыхъ станцій кураминской степи мало чѣмъ отличаются отъ маленькихъ крѣпостей; онѣ окружены сухими рвами, и, какъ я измѣрилъ въ одномъ случаѣ, ровъ былъ по 60 шаговъ съ каждой стороны. До того времени, пока Кокандъ не былъ окончательно присоединенъ къ русскимъ владѣніямъ, въ этихъ маленькихъ крѣпостяхъ была надобность, о чемъ свидѣтельствуетъ памятникъ, воздвигнутый около одной изъ нихъ въ память почтоваго старосты, погибшаго при защитѣ станціоннаго дома во время нападенія шайки кокандцевъ.
Когда мы приближались къ Ходженту, дорога пошла вверхъ по склону горной цѣпи, причемъ Кураминскія горы остались отъ насъ влѣво, а справа мы увидѣли снѣжныя верхушки Монгольскихъ горъ; когда же, наконецъ, мы достигли до гребня и оглянулись внизъ на древній Лксартъ и Ходжентъ, пріютившійся среди деревьевъ, — картина показалась намъ одною изъ лучшихъ, которую мы когда либо видѣли въ Центральной Азіи.
Древность, приписываемая Ходженту, должна бы порадовать сердце любителя старины, такъ какъ туземцы разсказываютъ, что городъ этотъ былъ основанъ Ходжіандой, дочерью Адама. Въ IV вѣкѣ до P. X. онъ считался сѣверной Александріей и, быть можетъ, былъ однимъ изъ самыхъ отдаленныхъ пунктовъ завоеваній Александра на Востокѣ. Со времени же Александра Великаго городъ часто и много разъ мѣнялъ своихъ хозяевъ: китайцы, арабы, персы, монголы и турки — всѣ проливали свою кровь, завоевывая или защищая его. Многія сосѣднія горы заключаютъ въ себѣ также доказательства пребыванія здѣсь «Великаго двурогаго Александра» — доказательства до нѣкоторой степени достовѣрныя въ томъ отношеніи, что они оставлены одною греческою колоніею, основанною Александромъ, но въ настоящее время въ Ходжентѣ нѣтъ ни малѣйшаго слѣда чего либо греко-бактрійскаго. Мы оставались въ городѣ довольно долго, обѣдали у гостепріимнаго начальника уѣзда полковника Путинцева и, нѣсколько часовъ спустя, отправились въ дальнѣйшій путь.
Между Ходжентомъ и Кокандомъ мы проѣзжали но настоящей пустынѣ «А-Дервишъ», покрытой песчаными буграми, называемыми барканами. Въ этой степи, по разсказамъ, заблудились два дервиша и погибли, крича: «А, дервишъ! А, дервишъ!» Сильный вѣтеръ, называемый гармъ-соль, постоянно дуетъ здѣсь и подымаетъ такую пыль, что солнце кажется огромнымъ, темнымъ кругомъ и болѣе походитъ на луну. Это продолжается иногда по нѣсколько дней и убиваетъ шелковичныхъ червей. Къ счастію, наше путешествіе было очень благополучно, и, пріѣхавъ въ Кокандъ 23-го сентября, мы были приняты любезно русскимъ судьею, господиномъ Ушаковымъ, съ которымъ мы встрѣчались въ Ташкентѣ. Онъ былъ занятъ все лѣто, такъ какъ здѣсь была резиденція старшаго сына кокандскаго хана. Загородный домъ былъ построенъ въ туземномъ вкусѣ и былъ самымъ лучшимъ изъ всѣхъ, какіе я видѣлъ въ Азіи. Онъ состоялъ изъ центральнаго зданія, около 40 ф. длины и 20 ф. ширины, съ окружающими его комнатами и отдѣленными отъ него рѣшетчатыми перегородками. Постройку этого зданія можно бы на первый взглядъ сравнить съ постройкой современной англійской церкви. Такъ, оно освѣщалось въ два яруса посредствомъ оконъ съ рѣзными деревянными рамами безъ стеколъ. Комната, которую можно бы было сравнить съ алтаремъ церкви, была отведена мнѣ подъ спальню. На противоположномъ концѣ, на той сторонѣ, которая соотвѣтствовала бы балкону съ органомъ, были комнаты для женщинъ; на южномъ крылѣ помѣщалась спальня нашего хозяина, а въ средней части, устланной коврами и представлявшей оригинальную смѣсь азіатскаго безвкусія съ европейскимъ комфортомъ, мы проводили время днемъ. Г. Ушаковъ и начальникъ города, предшествуемые всадниками, ѣздили съ нами въ открытыхъ экипажахъ на базаръ, и всякій разъ, какъ тотъ или другой изъ туземцевъ поднимался съ корточекъ и почтительно вставалъ или поглаживалъ свою бороду, а иные слѣзали съ лошадей или верблюдовъ, — я обращалъ мое вниманіе на эту азіатскую вѣжливость и, принявъ во вниманіе, что Кокандъ только недавно подпалъ подъ власть русскихъ, я почти поразился этимъ, тѣмъ болѣе, что нигдѣ не встрѣчалъ ничего подобнаго въ такой степени. На кокандскомъ базарѣ можно встрѣтить изящные бронзовые кувшины для воды, производствомъ которыхъ городъ славится. Я пріобрѣлъ превосходные образцы этихъ кувшиновъ для британскаго музея. Кокандскіе браслеты изъ массивнаго серебра дѣлаются безъ застежекъ и открыты, подобно тому, какъ они дѣлались въ средніе вѣка. Образцы же древняго ювелирнаго искуства, представляя часто превосходную эмалевую работу, говорятъ о томъ прошедшемъ времени, когда ювелирное дѣло процвѣтало въ Центральной Азіи. Постройки на кокандскомъ базарѣ, какъ говорятъ, принадлежатъ къ числу лучшихъ въ Туркестанѣ. Въ 1872 году количество привозныхъ товаровъ, въ числѣ 56 предметовъ, простиралось на сумму 51,000 фунт. стерл. въ то время, какъ вывозъ изъ Коканда 33 различныхъ предметовъ товара достигъ до 65,000 фунт. стерл.
Во время нашего пребыванія въ Кокапдѣ мы сопутствовали губернатору въ его осмотрѣ госпиталя и тюремъ, и видѣли также дворецъ послѣдняго хана. Изъ всѣхъ его комнатъ, очень разукрашенныхъ, наиболѣе отличается ханскій кабинетъ, разрисованный и раззолоченный въ мавританскомъ стилѣ. Одинъ изъ русскихъ офицеровъ полагалъ, что украшеніе это стоило никакъ не меньше 500 фунт. стерл., но справедливость заставляетъ меня сказать, что кабинетъ этотъ нельзя и сравнить съ другою такою же комнатою, которую онъ болѣе всего мнѣ напоминаетъ, именно съ залой Альгамбры въ хрустальномъ дворцѣ. Кабинетъ этотъ не безъ нѣкотораго блеска, но положительно имѣетъ варварскую внѣшность, и изъ него прямо идетъ выходъ на балконъ, выходящій на дворикъ, съ котораго ханъ имѣлъ обыкновеніе объ являть свою волю, и, какъ намъ говорили, отсюда же онъ смотрѣлъ на выполненіе смертной казни. Снаружи дворецъ представляется самой изысканной, современной постройкой Центральной Азіи.
Изъ этого наиболѣе величественнаго мѣста въ Кокандѣ, мы отправились въ самую бѣднѣйшую его часть, именно въ поселокъ прокаженныхъ, находящійся совершенно за городомъ. Проказа — одна изъ мѣстныхъ болѣзней Туркестана и бываетъ двухъ видовъ, называемыхъ маккау и нисъ. Говорятъ, что проказа заразительна, и съ тѣми изъ страдающихъ ею, которымъ присуждено жить въ поселкѣ, воспрещается всякое сообщеніе. Однако, во время моего посѣщенія я этого не замѣтилъ, но видѣлъ, что многіе изъ прокаженныхъ ходили безпрестанно на базаръ, собирая для себя и для своихъ несчастныхъ товарищей милостыню. Шестнадцать мужчинъ и шесть женщинъ живуть въ грязныхъ хижинахъ въ самой сильной нищетѣ, безъ всякой врачебной помощи, такъ что положеніе ихъ, но истинѣ, достойно всякаго сожалѣнія. Мой спутникъ, г. Sevier, какъ врачъ, былъ, конечно, весьма заинтересованъ нашимъ посѣщеніемъ прокаженныхъ. Первый, котораго мы осмотрѣли, былъ мальчикъ съ проказою въ атрофическомъ періодѣ. На лицѣ его была масса язвъ, а глаза окончательно были уже выѣдены; глазныя впадины были наполнены гноемъ; — болѣе отвратительной картины я никогда не видывалъ. Онъ родился отъ прокаженныхъ родителей, которые принесли его сюда и здѣсь покинули. Что касается до женщины съ бѣлыми пятнами, осмотрѣнной г. Sevier, то послѣдній назвалъ эту форму анастетической проказой, а мужчина, заболѣвшій проказою на рукахъ восемь мѣсяцевъ тому назадъ, замѣчалъ, что болѣзнь постепенно увеличивается и на рукахъ дѣлаются рубцы отъ сморщиванія кожи. Это было однимъ изъ самыхъ печальныхъ посѣщеній, которыя я сдѣлалъ въ Туркестанѣ, и слѣдуетъ надѣяться, что многочисленные русскіе благотворители, если только не добьются способовъ излеченія туркестанской проказы, будутъ дѣлать всевозможныя попытки для облегченія участи страдальцевъ. Въ Бухарѣ, какъ говорятъ, есть поселеніе прокаженныхъ, въ которомъ около 500 хижинъ; въ Ташкентѣ проказою маккау страдаютъ 31 человѣкъ, въ Ура-Тюбе 20 и въ Самаркандѣ 59 человѣкъ.
Другая туркестанская болѣзнь, далеко не такъ распространенная, но преобладающая въ Кокандѣ, — это зобъ. Странно, что здѣсь есть части города, гдѣ одинъ изъ трехъ непремѣнно страдаетъ зобомъ, въ то же время въ другихъ частяхъ города зоба почти не существуетъ. Зобъ въ Кокандѣ не причиняетъ жестокихъ страданій. Въ большинствѣ онъ представляется въ видѣ незначительной опухоли и только въ рѣдкихъ случаяхъ бываетъ поражающихъ размѣровъ. При занятіи города русскими, зобъ началъ появляться среди войскъ, и это было одною изъ главныхъ причинъ для перенесенія администраціи въ Маргеланъ. Этотъ городъ сдѣлался теперь русской столицей, но мнѣ не было нужды ѣхать туда, такъ какъ я видѣлся уже въ Ташкентѣ съ губернаторомъ, генераломъ Абрамовымъ, и передалъ ему достаточное количество книгъ для госпиталей и тюремъ всей области. Если бы позволило время, было бы очень интересно проѣхать по области къ югу до города Оша, гдѣ существуютъ горныя дороги въ Кашгарѣ длиною въ 350 миль, чрезъ ущелье Терекъ-Даванъ, на высотѣ 12,700 фут. Этотъ путь непроходимъ, начиная съ мая мѣсяца до половины іюня, а въ другое время года его кое-какъ можно пройдти посредствомъ одного изъ двухъ побочныхъ путей. Разстояніе по прямой линіи отъ самой южной части Ферганской области до самой сѣверной части Индіи — 235 миль; но линія эта проходитъ по самой недоступной части Памира. Какъ бы то ни было, пятью различными путями можно проѣхать изъ Коканда до Пешавара. По южной части Ферганской области проходятъ различные пути, изъ которыхъ одинъ еще не проторенъ англійскими путешественниками. Но я всей душей желалъ увидѣть Бухару и проѣхать, если возможно, по Сиръ-Дарьѣ до Хивы. Поэтому на утро я выѣхалъ въ Зеравшанскую область, предвкушая заранѣе удовольствіе посѣтить Самаркандъ, о которомъ я напишу въ моемъ слѣдующемъ письмѣ.