Д. В. АВЕРКІЕВЪ
править1896
правитьКНЯГИНЯ УЛЬЯНА ВЯЗЕМСКАЯ
правитьКнязь Юрій Святославичъ Смоленскій.
Князь Семенъ Мстиславичъ Вяземскій.
Михалко Жирославичъ.
Гаврюкъ.
Журко.
Двое слугъ.
Княгиня Ульяна Власьевна Вяземская.
Старая княгиня Смоленская.
Княгиня Анна Ольговна Смоленская.
Порфирка.
Двѣ дѣвочки.
Слуги сѣнныя.
ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.
правитьСтой, нѣтъ, не увернешься!… Тфу ты, анаѳема! Самого себя за руку сцапалъ…. А все княгиня старая… Попритчалось, вишь, ей: по дому будто кто ходитъ (смотритъ на руку). И ловко жъ схвачено, ровно клещами, посинѣло даже…. зѣвнулъ). «Сторожи», говоритъ. Чего не сторожить? Тугъ не сторожба, гдѣ же? Лавка широкая, полавочникъ мягкій: самое бы дѣло спать. Такъ нѣтъ: чуть ты глаза закроешь, лѣзетъ, такъ-таки прямо на тебя, чудится, лѣзетъ. Охъ, Господи, Господи! (зѣвнулъ и перекрестилъ ротъ), и то соснуть попытаться. (Прилавчивается какъ бы задремать поудобнѣй; слегка дремлетъ; изъ лѣвыхъ дверей, Михалко Жирославичъ; Журко, про себя, полузажмуривъ глаза). Вотъ оно, полѣзло, опять залазило. Нѣ-ѣ, идетъ, безъ обману идетъ. Ну, шалишь, теперь не промахнуся, живо схватаю. (Подкрадывается и схватываетъ Михалку сзади за руку).
Стой, не уйдешь, нѣтъ!
Ты со сна, сдуру или спьяна?
Съ нами крестная сила!… Да это ты!… Прости, Христа ради, господине… Даве себя, теперь… навожденье! (махнулъ рукой). А все княгиня!…
Которая?
Старуха. Сторожи, приказала. Не ходитъ ли кто, говоритъ, по тайности къ князю.
Одинъ сторожишь?
Тута одинъ, а тамо-тъ [показалъ на среднія двери] Аѳонька съ Гришкой поставлены.
Давно?
Третій день.
Много ль насторожилъ?
Очи, господине, проглядѣлъ, уши прослушалъ — никѣмъ никого.
Ладно. Сѣнной, пойдешь, скажешь — княгинѣ бы старой "доложила: Михалко, молъ, Жирославичъ пришелъ, приказу твоего, государыня, ждетъ.
Приказъ, и тайный… Не сболтнулъ бы Журко,
Кабы не тайный. Ужь таковъ народецъ:
Вели молчать, разблаговѣститъ всѣмъ,
А не приказывай — что надо сдѣлалъ,
И самъ забылъ… Съ чего приказо-тъ?… Къ князю
По тайности, молъ, кто-то ходить… притча!
Кому, зачѣмъ ходить?.. И будь то кража,
Иль умыселъ какой злодѣйскій, первымъ
Дворецкій зналъ бы… Старая княгиня
Не потаилась бы: Михажу любитъ,
Михалкѣ вѣритъ, что своимъ очамъ… [Пауза].
Постой!… Какъ я намедни съ княземъ
Въ его опочивальнѣ говорилъ,
Послышься мнѣ, какъ будто кто-то въ двери
Скребется. Ну, скажи:
Песъ въ избу просится. Тогда жъ хотѣлъ я
Пойти и посмотрѣть, да князь прикрикнулъ:
«Не смѣй, самъ знаю!» То-то. Что знаешь-то?
И прежде то же было; слышится, бывало,
Ни мышь, ни пёсъ скребется тихо въ двери,
И также князь кричалъ: «оставь, не трожь,
Молъ, знаю я»… [пауза] Аль у него, помимо
Княгини, завелась забава?… Гм!..
И тѣмъ скребленьемъ не даютъ ли вѣсти:
«Молъ, время, приходи»? Не даромъ тотчасъ
Меня онъ выслалъ, и собрался самъ.
Узнать, узнать!… Чу, старая княгиня;
Ея нетвердый шагъ. Прикинусь,
Какъ будто запечалился. [Садится у стола].
Михалко, чу!
Михалко Жирославичъ! [кладетъ ему руку на плечо.]
Охъ, прости!
И какъ вошла ты, матушка-княгиня,
И не слыхалъ. [Почтительно цѣлуетъ ей руку.]
Вздремнулось, видно.
Не до дремы — покинулъ сонъ меня.
Всю ночку нынче думалъ да гадалъ я…
Да что!… Словами горю не помочь.
Какое горе у Михалки есть,
Что мнѣ не вѣдомо?… Скажи, дружокъ,
Разсудимъ вмѣстѣ.
Матушка-княгиня,
Прости ты глупаго меня. Ты знаешь,
Притворщикомъ я не былъ, и не буду,
Что на умѣ — на языкѣ. Хоть ѣмъ твой хлѣбъ,
А правду рѣжу:, простъ я уродился.
За что же, матушка, меня въ опалу
Поставила?… За что меня забыла?
Чѣмъ досадилъ?..
Что говоришь-то? полно!
Знать, слуги вѣрные не нужны нынче,
Не имъ ты довѣряешь, а холопьямъ…
Не мнѣ за княземъ сторожить велишь,
А дворской мелкотѣ, Аѳонькѣ съ Журкомъ!
Откуда ты узналъ?
То не бѣда,
Что знаю я. Во мнѣ, — въ могилѣ.
А то бѣда, что князь…
Ужли узналъ онъ?
Чуть-было не узналъ. Съ просонья Журко
Меня схваталъ, а князе-тъ за дверьми…
И услыхалъ?
Успѣлъ ему я ротъ
Зажать, не гаркнулъ бы. Не то — бѣды бы!
Такъ вотъ оно, въ чемъ горе-то мое,
Вотъ отчего про сонъ я позабылъ
И не найду нигдѣ себѣ покоя.
Михалушка, Михалутка, мой свѣтъ!
Ужъ отъ тебя ль бы стала я таиться,
Кабы не совѣстно признаться… Охъ,
Стыдобушка, стыдобушка моя!
Такое дѣло… какъ сказать не знаю.
Страшишься мнѣ открыть, не побоялась
Открыться смердамъ!
Я ли имъ откроюсь?
Велѣла сторожитъ, ни слова болѣ.
А какъ они насторожатъ да станутъ
Разыскивать, а тотъ, иль та,
Кто къ князю ходитъ, имъ со страху
Раскажетъ все — тогда?..
Молчи, молчи!
И черезъ часъ о томъ весь дворъ узнаетъ,
А черезъ день Торжокъ заговоритъ,
Черезъ недѣлю до Москвы дойдетъ. —
Не то, что мы, вы на горѣ стоите,
Далеко видно васъ, и всѣ-то смотрятъ,
И ваша слава — слава всей Руси:
Какъ слава добрая гремитъ вовѣки,
До позднихъ внуковъ добѣжитъ худая.
О, Господи, прости мя! Можетъ, сынъ
И не виновенъ въ чемъ его виню я,
А только сердце… Чуть, Михалка, вспомню
Да думать стану — слёзы, слёзы душатъ.
Чѣмъ прегрѣшилъ, что грозно таковб
Винишь ты князя?
Слушай-ка. [Пауза. Тише]. Невѣстка,
Княгиня Ольговна, призналась мнѣ,
Недѣли съ двѣ, что князь ее не любитъ,
Забылъ совсѣмъ. И стала примѣчать я,
И вижу: точно, Юрій сталъ инымъ.
Дичится нынче насъ: не часто дома
Сидитъ, уѣхать норовить… куда?
И, грѣшный человѣкъ, на мысль мнѣ вспало…
Скажи, Михалупша, какъ передъ Богомъ
Повѣдай мнѣ: не замѣчалъ ли ты,
Куда, и часто ль, и зачѣмъ князь ѣздитъ?
И при тебѣ такъ, къ слову, не хвалилъ ли
Жены чужой; не говорилъ ли: тамо-тѣ,
Молъ, дѣвица-красавица живетъ?
А, словомъ молвить, нѣтъ ли у него
На сторонѣ какой зазнобы тайной?
Хоть и четвертый мнѣ пошелъ десятокъ,
Не вѣдаю я, матушка, доселѣ
Ни женской прелести, ни красоты
Дѣвичьей. Не мастакъ я самъ на эти
Дѣла, — такъ гдѣ ужъ запримѣтить мнѣ
То за другимъ, чего не знаю самъ.
А слышалъ я: орелъ гдѣ ни летаетъ,
Все къ ночи-де въ свое гнѣздо вернется.
И такъ смекаю: заведись у князя
Зазнобушка — оно бѣда, бѣда,
Да не большая…
Можетъ, для другихъ, —
Хоть грѣхъ равно великъ, — не велика
Бѣда. Не то для Юрья-князя.
Каковъ ребенкомъ былъ, таковъ онъ нынѣ:
Упрямъ, настойчивъ, золъ и скрытенъ.
Чего захочется, тотчасъ подай,
Что въ голову втемяшется — не выбьешь.
Добьется своего, — забаву броситъ,
Опять къ тебѣ съ невѣстушкой вернется.
Не тѣ его года, не тѣ, Михалко,
Чтобъ легкою любовью полюбить.
На поворотѣ лѣтъ, когда вся сила,
Что въ человѣкѣ есть, кипитъ ключомъ
И хочетъ ринуться въ послѣдній разъ
Передъ разумнымъ мужескимъ покоемъ, —
Любовь тяжка, опасна и безумна.
Кого онъ любитъ? Можетъ, привязался
Къ негодницѣ какой, что станетъ имъ
Вертѣть, а онъ пойдетъ кружиться,
Какъ ловко пущенный волчокъ… Охъ, страшно!
Погубитъ насъ онъ, да и самъ погибнетъ.
И то сказать: бываютъ злыя жоны…
Что раздобаривать! знай, волоки!
Насторожили, знать.
Уйди, княгиня.
Не гоже, государыня, тебѣ…
И то пойду. А ты, Михалко, помни
Мои слова, да поумнѣй…
Не бойся!
Я въ судьяхъ сиживалъ: всѣ лазы знаю.
Оставь же, говорятъ!
Такъ и оставилъ!
Что тамъ еще?
Схватали, господине.
Веди сюда.
Иди жъ, иди, не упирайся.
Какъ звать?
Порфирой.
Чьихъ?
Княгини
Ульяны Власьевны сѣнная дѣвка.
Ульяны Власьевны!.. Того не чаялъ.
Гдѣ вы ее схватали?
Изъ чулана,
Откуда къ князю ходъ, бѣжать хотѣла.
Зачѣмъ въ чуланъ зашла?
Спроси у Журка.
Что? у меня? ахъ, песья ты порода!
А у кого же? Аль забылъ, безстыжій?
Ты не вертись, — того я не люблю.
Винися лучше, а не то, гляди!
Хоть стыдъ дѣвичій и велитъ молчать/
А повинюсь во всемъ я, господина…
Глупа была, а онъ хитеръ вѣдь, Журко!
Сманилъ меня, обманомъ обманулъ:
Молъ, золотымъ вѣнцомъ грѣшокъ прикроемъ.
Да провались я!..
Эй! Аль князя нѣту? [Отворяя дверь].
Аль нѣту ни души? [вошелъ; увидѣлъ Порфирку].
Ты здѣсь зачѣмъ?
Схватали, государь.
Пошла домой.
И вы ступайте!
Это что еще?
Въ чуланъ забралась, думалъ допросить…
Коль провинилася, ко мнѣ прислать бы;
Я разобралъ бы: виновата,
Такъ головой бы князю выдалъ, нѣтъ…
Не по своей я волѣ…
Я тому не вѣрю,
Чтобъ князь велѣлъ судить моихъ людишекъ.
Не безызвѣстно, чай, ему, что мы
Въ Торжкѣ равны. Какъ правитъ онъ
Одною половиною, такъ я
Другой поставленъ вѣдать. И надъ нами
Одинъ глава — великій князь Московскій.
Такъ такъ-то, князь Семенъ Мстиславичъ,
Заговорилъ ты! А давно ль то время,
Какъ Юрій Святославичъ былъ Смоленскимъ
Великимъ княземъ, ты же, князь на Вязьмѣ,
Сидѣлъ въ подручныхъ, звалъ его не братомъ,
А государемъ, и служилъ ему.
Теперь же: мы равны, молъ, мы-де оба
Намѣстники Московскіе!..
Не я
Тому виной, что отчину свою
Князь Юрій Святославичъ потерялъ,
Какъ вся Литва обрушилась на насъ,
Я за другихъ не прятался, а бился,
Какъ подобаетъ вѣрному слугѣ за князя;
Въ изгнаніи его я не покинулъ,
Его любилъ я, и люблю, какъ сына.
И станетъ нужда, — кровь свою пролью
И лягу старыми костьми за Юрья-князя.
Но правъ своихъ ему не уступлю я,
А ни людей своихъ судить не дамъ.
Красно, красно!..
Не краснословецъ я,
А дѣло говорю. Я не изъ тѣхъ,
Что за совѣтами въ карманъ не лазятъ,
А какъ до дѣла — на попятный дворъ;
Я не наушникъ, не шептунъ, не льстецъ,
Не приживалка дворскій, черезъ бабъ
Обдѣлывать свои дѣла не ловокъ.
Не на меня ли мѣтишь?
Тѣхъ же щей ты!
Аль лѣвою ногою всталъ съ постели?
Какъ говорить съ тобой, — въ тотъ день всегда
На лѣвую встаю.
Спасибо, княже.
А не на чѣмъ, честной ты господине!
Съ тобой въ друзьяхъ, далъ Богъ, мы не бывали.
И некогда намъ было подружиться:
Все жилъ я въ чистомъ полѣ, на сторожѣ
Земли родной, а ты весьма обыченъ
По задверьямъ, по запечьямъ таиться.
Ты такъ-то, княже.
Такъ-то, господине,
Судейскій перелестникъ; такъ-то,
Свѣтъ бабій пересмѣшникъ; такъ-то.
Съ чего ты вскинулся? Съ чего ты взъѣлся?
Обиды, Богъ свидѣтель, отъ меня
Не зналъ ты никогда. Аль тѣмъ
Виновенъ я, что сваталъ за себя
Ульяну Власьевну, — такъ не твоей,
Моей же чести выпала поруха.
Твой гордый тесть, бояринъ новгородскій,
Боярина въ зятья не пожелалъ,
Позарился на князя безъ княженья!
Не слыхивалъ, чтобъ тѣ, кому удача
На обездоленныхъ, держали злобу;
Скорѣй наоборотъ. А благо къ слову,
Зато тебя я не люблю, что ты
Толкуешь вкривь и вкось слова чужія.
Хоть бы сегодня: я вспылилъ маленько,
А ты сейчасъ: «молъ, князя ты не любишь»!
Во всемъ, что видишь, видишь ты худое,
Лихое слышишь ты во всемъ, что слышишь;
И не тебѣ, Михалко Жирославичъ,
Понять отъ сердца сказанное слово,
Какъ слово истаго не вымолвилъ ты сроду.
Потёмки, слышалъ я, душа чужая,
А ты, подикось, высмотрѣлъ до дна,
Что у меня на сердцѣ есть. Ужъ больно
Глубоко, княже, вызналъ ты меня.
Такого вѣдѣнья не любятъ люди
И не прощаютъ. Ладятъ мудреца
Убрать съ дороги. Охъ! и намъ не стало бъ
Вдвоемъ съ тобой на бѣломъ свѣтѣ тѣсно.
Грозись! Ты страшенъ мнѣ, какъ песъ дворовый!
Куда какъ лихъ изъ подворотни лаять,
На улицу не сунется, а развѣ,
И то исподтишка, за пятку куситъ.
Такой же древле былъ, какъ ты, храбрецъ,
Хвалился: молъ, неуязвимъ, какъ въ пятку,
А подстрѣлили, — въ пятку угодили.
Таки угодники, какъ ты, не страшны!
Еще скажу: напрасно мыслишь ты,
Что будто я во всемъ худое вижу.
Ни пиво доброе не стану я хулить,
А ни твоей жены я не похаю,
Всегда готовъ хвалить…
Съ чего ты рѣчь,
Который разъ ужъ, на княгиню сводишь?
Грозился ты сейчасъ, я безъ грозьбы
За честь своей княгини встану.
Княже,
Ты къ слову молвилъ, молвилось и мнѣ;
Что въ голову приходить, говорю я,
Безъ злаго умысла. И вотъ тебѣ еще:
Съ того, я чаю, ты и золъ несносно,
Что старъ женился…
Ну, кончай, кончай.
А у мужей у старыхъ въ головѣ
Что шило, колется лихая думка:
Молъ, хороша жена — корысть чужая.
Проклятый лизоблюдъ!
Да ладно, скажешь:
Что князь вернется, заѣзжалъ, молъ, князь
Семенъ Мстиславичъ звать тебя сегодня
На смѣстный судъ. Не позабудь, гляди.
Чуть заикнулся про княгиню я,
Какъ князь Семенъ вспылилъ и лютымъ звѣремъ
Весь ощетинился. Живутъ не ладно,
Съ того и золъ… Княгинина дѣвчонка,
Порфирка, давече лгала на Журка.
Хитра! Вѣстимо, не хотѣла выдать.
Князь Юрій тожъ хитритъ, таится. Ладно!
Не выдавайте, сами мы возьмемъ,
Всю подноготную узнаемъ… Стой,
Идетъ старуха.
Что тутъ князь Семенъ?
«Схватали давече его дѣвчонку,
Такъ обозлился страсть…
Княгини
Ульяны Власьевны!.. Такъ вотъ оно!
Такъ вотъ откудова находить туча.
Не думай, матушка, и не грѣши ты:
Ульяна Власьевна тутъ ни при чемъ.
Ея сѣнная, вишь, связалась съ Журкомъ…
Ты правду ль говоришь?
Съ чего мнѣ лгать-то?
Сейчасъ лишь князь Семенъ Мстиславичъ
Меня обидѣлъ, кровно оскорбилъ.
Да будь хоть малая на то возможность,
Не только предъ тобой скрывать не сталъ бы,
На торгъ пошелъ бы разглашать: слыхали ль,
Молъ, люди добрые, у князь Семена
Княгиня какова!
Князь, князь пріѣхалъ!
Какъ князя бросилась встрѣчать, голубка,
А онъ, поди, не взглянетъ на нее.
Здорова ль, матушка?
Не подходи.
Аль провинился чѣмъ?
Ты оглянися…
Не видишь ничего?
На что глядѣть-то?
Охъ, Юрій, Юрій, слѣпота объяла
Не очи, а твой умъ. Нездравымъ сердцемъ
Слѣпотствуеть.
Попреки слышу,
А смысла ихъ, прости, не разумѣю.
Вотъ то-то же и есть,
Что на жену глядишь, а видишь… бабу,
Не замѣчаешь, какова она.
Тебѣ навстрѣчу Анна побѣжала:
Лицо-то радостно и вся сіяетъ,
И свѣтъ въ очахъ, и на лицѣ улыбка,
А за тобой вошла приговоренной:
Ни радости, ни свѣту, ни улыбки.
Побѣдную головушку склонила,
Глаза потуплены; гляди, сейчасъ
Украдкою слезу съ рѣсницъ сморгнула.
Чего ты, Анна? Нездорова, что ль?
Вотъ и спросилъ, а слова не добился:
Дитя не плачетъ, мать не разумѣетъ.
Не разумѣешь ты.
Пусть толкомъ скажетъ.
Не бойся, Анна! смѣло говори.
Уйти прикажешь мнѣ?
Чего тутъ! оставайся!
Знай, говори.
Охъ, княже мой любимый!
Прилики ради станешь только слушать,
А думка далеко, не ближе сердце,
Не будь тутъ матушки, и не спросилъ бы!
Запричитала! Слава Богу, живъ,
Умру — успѣешь навопиться вволю.
Мнѣ умирать! Какъ ты забылъ меня,
Да полюбилъ другую…
Третью, третью!..
Смѣшкомъ отдѣлаться замыслилъ!
Плакать
Мнѣ не прикажешь ли? Сбираетъ вздоръ,
А ты, изволь, считай его за дѣло!
Кабы ты точно почиталъ за вздоръ
Мои слова, не такъ бы отвѣчалъ ты,
Не тѣмъ бы смѣхомъ засмѣялся, княже.
Ты подошелъ бы съ радостнымъ лицомъ,
Поцѣловалъ бы и въ уста, и въ очи,
Сквозь поцѣлуй промолвилъ: „Третью, третью“…
Скучаючи въ высокомъ терему,
Придумывать горазда отъ бездѣлья…
Пока любилъ, не знала скуки я….
Еще примѣтъ, что разлюбилъ, не знаешь?
Что мнѣ высчитывать! Чай, знаешь самъ….
Давно ль игралъ ты съ сыномъ? А, бывало,
Но цѣлымъ по часамъ съ нимъ забавлялся.
Давно ли сиживалъ-совѣтывалъ со мной?
Со стороны сказали бы: болтаетъ
О пустякахъ, о сущихъ о бездѣлкахъ,
Да въ разговорѣ-то, бывало, подойдешь
И за руку меня возьмешь, иль улыбнешься,
Иль ласково потреплешь по щекѣ,
Или словечко приберешь смѣшное:
Какъ сумасшедшіе хохочемъ до упаду!
Въ тѣхъ ласкахъ мелочныхъ, въ словахъ ничтожныхъ,
Да сердцу милыхъ и рожденныхъ въ сердцѣ,
Любовь сквозила и свѣтила мнѣ.
Мы, женщины, ихъ любимъ и считаемъ
Превыше красныхъ словъ и клятвъ пустыхъ:
„Молъ, захоти, сейчасъ себя убью я!“
Жизнь красится бездѣлками такими,
Полна становится, свѣтла, ясна!
Ты кончила? Теперь меня послушай.
Моя ль вина, что ты изъ той породы,
Что куксятся да киснутъ цѣлый вѣкъ?
Не угодишь ничѣмъ. Не смѣй мужъ думать,
Ни горевать, ни дѣломъ позаняться;
Не отлучись на малый на часокъ…
И день и ночь сиди, молъ, близъ жены,
Валяючись по лавкамъ душегрѣйкой.
Какъ вздумалось, накинула на плечи
Да и пошла. И тѣмъ вѣдь недовольна,
Все трогаешь да мыслишь: тугъ ли,
Куда, молъ, не сбѣжалъ ли? Иль неправда?….
Еще чего не приберешь ли?
Смѣйся,
Брани меня, а все же я скажу:
И до того дошло, что позабылъ ты
Какой сегодня день….
Кажись, что вторникъ.
День нашей свадьбы…
Ну, прости, забылъ.
Михалко, пиръ готовь, сзывай весь городъ!
Изъ погребовъ тащи меды и вина,
Да чтобъ обѣдъ на славу былъ сготовленъ.
Пусть пѣвчіе гремятъ намъ многи лѣта
Въ колокола трезвонятъ цѣлый день!
Довольна ли?… Гляди, развеселился,
Какъ только вспомнилъ, что за день сегодня!
Не забывалъ ты прежде.
Ну, опять
Заныла!… Чѣмъ же угодить тебѣ?
Поцѣловать велишь?
Не надо мнѣ
Насильныхъ поцѣлуевъ, ласкъ притворныхъ!
Однимъ мнѣ угодишь: коль я постыла,
Безъ хитрости скажи, и съ глазъ долой,
Въ далекій монастырь на заточенье!
Въ пустынной келейкѣ мнѣ легче будетъ,
Не станешь надо мной въ глаза смѣяться,
Предъ матушкой не станешь выставлять
Привязчивой и вздорной дурой,
Что жалится, на что сама не знаетъ —
Лишь мужу досадить бы. Думалъ,
Я умысловъ твоихъ не распознаю?
Ошибся, другъ. Впередъ, не бось, не стану
Ни плакаться, ни говорить съ тобой!
Пойдемъ, родная.
Пойдемъ, болѣзная моя, пойдемъ.
Попомни, Юрій, что теперь скажу я:
Гляжу я въ оба, на слѣду стою
И выслѣжу зазнобушку твою.
Немилая, постылая жена!…
„Съ глазъ молъ долой, иль въ монастырь запри!“
Прогнанъ бы я тебя и заточилъ бы,
Да сердце облегчу ли тѣмъ? Постыло,
Охъ, все-то опостылило, все, все!
Докладъ есть, княже, до тебя.
Что тамъ?
Князь Вяземскій сейчасъ лишь заѣзжалъ:
Зоветъ тебя на смѣстный судъ сегодня.
Мнѣ некогда.
Къ княгинѣ надо ѣхать.
Что ты сказалъ?
А мыслю: за себя
Послать бы надобно….
А ты поѣдешь.
Поѣду я, кто жъ пиромъ распорядитъ?
Не ты, другой.
Не больно ловко было бъ
Намъ съ князь-Семеномъ за однимъ столомъ….
Повздорили маленько. Разсказать ли?
Коли охота есть.
Сейчасъ ты у меня
Заговоришь! [Вслухъ]. Сболтнулъ я что-то,
Такъ сдуру, съ дубу, про его княгиню,
А онъ какъ вскинется: пошелъ писать!
Чего тутъ не прибралъ! Одно я понялъ:
Ревнуетъ крѣпко онъ жену къ кому-то.
Не судьи мы межъ мужемъ и женою.
И скрытенъ же! Что глушь въ темномъ лѣсу.
А раньше: заберись къ тебѣ въ чуланъ
Княгинина сѣнная, звать Порфиркой….
Ну, что жъ?
А! вздрогнулъ. [Вслухъ]. Мы сейчасъ
Допросъ снимать: и думали, не вѣсть что
Откроетъ намъ.
Ань не открылась?
Знать, не въ чемъ было.
И со всякимъ вздоромъ.
Ко мнѣ ты лѣзешь!
Погоди же ты,
Лихой притворщикъ! [Вслухъ]. То не бѣда бы,
Да матушка твоя при томъ случилась,
Задумалась….
Ну, ну?
Знать, домекнулась.
Да говори же, дьяволъ!
Дѣло плохо,
Промолвила: — какъ только князь, Семена
Увижу на пиру, аль гдѣ съ женой,
При всѣхъ скажу: гляди, молъ за княгиней,
Не отбивала бы чужихъ мужей…
У, лжешь! Гляди въ глаза! [Смотритъ ему въ глаза]. Нарочно сплелъ ты,
Чтобы довѣдаться, люблю ли
Ульяну Власьевну.
Сказалъ я правду. —
Добавить не успѣлъ: увѣрилъ я
Княгиню-матушку, молъ, все то вздоръ,
Напраслина, нелѣпица пустая.
Вотъ то-то жъ, княже. Отъ меня таяся,
Въ лиху бѣду чуть было не попалъ.
Теперь провѣдалъ ты, узнанъ, — что жъ толку?
Мнѣ легче ли? Я разлюбить могу ли?
Иль въ силахъ ты Семенову княгиню
Заставить полюбить меня? Какой
Совѣтъ, какое зелье дать ты,
Чтобъ привязалася она ко мнѣ,
Чтобъ напоилася ея душа, какъ губка
Водою, мыслью обо мнѣ? А коль безсиленъ,
Что проку, знаетъ ты или не знаетъ?
Совѣта просишь ты! Какой совѣтъ
Тебѣ потребенъ? Добрый иль лукавый?
Тебѣ ли добрые давать совѣты!
Не хочешь добраго, изволь, лукавый.
Какъ царь Давидъ любовью возгорѣлся
Къ чужой женѣ, онъ не послалъ ли мужа
Какъ будто на войну, не повелѣлъ ли
Его убить, жену же взять во дворъ?
Иль мнѣ убить прикажешь князь-Семена!
Ты прикажи, охотники найдутся.
Какую мысль во мнѣ ты досѣваешь,
Въ какую бездну увлекаешь, демонъ!
Не ты ли требовалъ совѣта злого?
А добрый приберегъ я про запасъ:
Заприся на замокъ, молись, постися,
Клади по пятисотъ поклоновъ утромъ,
По тысячи клади ихъ передъ сномъ.
Замыслилъ ты смѣяться надо мною?
И смѣхъ, и грѣхъ! Таковъ-то родъ людской.
Укажешь зло, — меня де соблазняешь,
Добро укажешь, — надо мной смѣешься!
Какой же путь иной ты изберешь?
Промежъ добра и зла пути не знаю.
Хочу я, чтобъ меня она любила.
Аль ей повѣдалъ про свою любовь,
Она же надъ тобою посмѣялась?
Повѣдалъ про любовь!.. Охъ, много разъ
Хотѣлъ сказать я ей, да слово,
Какъ не живое, на устахъ замретъ.
Боюся вымолвить, боюсь отвѣта,
Еще чего боюсь, и самъ не знаю.
Отсель я вижу, какъ творилось дѣло.
Давно ль, недавно ль, все равно, смутились
При взглядѣ на нее твои всѣ мысли,
Сталъ грезить наяву ея красою,
Въ ночной мечтѣ княгиню обнимать.
Не смогъ ты побороть любви, придумалъ,
Молъ, вызнаю, когда она одна,
И для того Порфирку подкупилъ…
Приду, откроюсь, молъ… Не такъ ли, княже?
Какъ въ книгѣ ты прочелъ въ моей душѣ.
Ты поступалъ безумно, безъ расчета;
Нельзя съ расчетомъ поступить умнѣй.
Какъ въ первый разъ съ тобою глазъ-на-глазъ
Она осталася, смутилась. Далѣ
Подумала: онъ князю ближній другъ,
Его, какъ сына, любитъ князь, и нѣтъ
Грѣха съ нимъ посидѣть вдвоемъ часочекъ,
Какъ брата полюбить его, и Богъ велѣлъ-де!
Теперь къ тебѣ она попріобыкла,
Роднымъ ей кажешься, и голосъ твой
Звучитъ знакомо для нея. Не медли жъ.
Способнѣй время не было, не будетъ:
Межъ ей и мужемъ кошка пробѣжала.
А истина стара: коль хочешь ты
Жену чужую соблазнить, дождися,
Какъ съ мужемъ-де повздоритъ. Нынче жъ
Ты начинай, не то поладятъ снова
И не назвать тебѣ ее своею.
О, сколько низости и лжи позорной
Мы ради прихоти готовы сдѣлать!
Будь разумъ здравъ, ты самъ бы ужаснулся,
А полюбилъ, и сталъ не воленъ въ мысляхъ…
Онъ говорить: чего же медлишь ты?
И впрямь, чего я медлю? Иль не знаю,
Что князя дома нѣтъ, что долго
Онъ на судѣ пробудетъ? А вернется,
Застанетъ вмѣстѣ, отговорка есть:
На пиръ, молъ, звать тебя съ женой пріѣхалъ.
Михалко! Изъ бояръ, кто поумнѣе,
Пошлешь на судъ…
И научить прикажешь,
Чтобъ князь-Семена долѣ задержалъ?
Коль можешь въ мысляхъ ты читать, лукавый,
Такъ дѣлай самъ безъ спросу злое дѣло,
А не выпытывай живой души
И не позорь ее предъ человѣкомъ.
Охъ, жалкіе, пустые люди! Всѣ вы
Хотите, чтобъ за васъ другіе
Творили зло. Желанье есть, а воли,
Какъ не бывало. И того,
Кто острымъ разумомъ проникнетъ васъ, —
Зѣло вы ненавидите. Моя ль,
Моя ль вина, что я въ то время,
Какъ потѣшались вы стрѣльбой изъ лука,
Да знали на конѣ скакать, да рыскать
За лютымъ звѣремъ, деревенскихъ дуръ
Обманывать, чтобъ было чѣмъ хвалиться,
Когда напьетеся, передъ такими жъ
Какъ вы, невѣждами, — сидѣлъ за книгой
И, какъ пчела что собираетъ медъ
Отъ всѣхъ цвѣтовъ, сбиралъ слова и притчи
Душистѣй меда отъ писменъ премудрыхъ.
Теперь вы выместить на мнѣ хотите
Свои въ гульбѣ растерянныя силы.
Вы мною помыкаете, какъ пѣшкой…
Глядите: на сторожѣ зоркій разумъ,
Обоихъ видитъ васъ насквозь, и все,
Что съ вами есть, и все, что съ вами будетъ.
Князья Семенъ и Юрій, берегитесь!
Щадить мнѣ некого, на всѣхъ я золъ:
И горячо желѣзо, и Михалко
Лихой кузнецъ!..
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.
правитьЗазѣвалась! разроняешь, гляди… Ладно, ладно ужъ; ставь, Знай, на столъ. [Поставили пяльцы на столъ]. Ну, хорошо, ступай себѣ. [Сѣнная уходитъ налѣво; Порфирка, старшей дѣвочкѣ]. Машутка, скамеечку, княгинѣ подъ ноги, приготовила бы. [Та исполняетъ]. Ну, дѣвушки, сидите тутъ, княгиню ждите, а я пойду [оглянулась и видитъ вошедшаго изъ глубины Гаврюка]. Гаврюкъ! привяжется еще [хочетъ незамѣтно уйти направо].
Порфира! Порфирка! Куда пошла? [Та останавливается]. Подъ сюда; не бось, не укушу; смѣлѣе, ближе.
Чего тебѣ?
Не знаешь? Ишь ты! [Взялъ за руку, отвелъ въ сторону ]. Ты что у князь Юрія Святославича натворила? Чего наплела?
Ничего не творила, ничего не плела, правду говорила.
Аль подлинно съ Журкомъ?..
Ты что за допросчикъ еще выискался? Аль князь разыскать приказалъ?
Не приказывалъ, а спроситъ: долженъ же я ему отвѣтить.
Приказу дождись, тогда спрашивай: отвѣчу, а теперь мнѣ-ка нѣкогда [Пошла.] Накось, всѣ въ набольшіе нынче лѣзутъ.
Пожди, довѣдаюсь, доберусь я до тебя.
Гляди: княгиня.
Побѣжимъ навстрѣчу.
Здорова ль, матушка моя княгиня?
Здоровы ль, милыя, здоровы ль,
Работницы-заботницы мои,
Швея да кружевница? Покажите,
Что наработали, вотъ погляжу я
Вы нынче не лѣнились ли…
Гляди-ка
На кружевцо мое.
Ай да Машута!
Чудесно, — право: золотыя руки.
Гдѣ золотыя! [Указывая]. Тутъ, кажись, не ладно.
Сама замѣтила, на что же лучше?
Вдругорядь постараешься и выйдетъ.
А ты, дитюшка?
Я нашила во-о!
Что? ладно ли?
Нельзя ладнѣе.
Я тоже „ладно“ говорю, а вотъ Машутка
Смѣется: будто наточала криво.
Кривенько малость.
А теперь я платье
Хочу на куклу сшить. Давно ужъ,
Какъ въ первый разъ дата иголку въ руки,
Ты обѣщала научить кроить.
Охъ, Ѳеня, Ѳеня, больно ужъ скора ты!
Глядикося, кроить. Ты научись
Сперва точатъ, потомъ рубить, строчить,
Запошивать, сбирать…
У-у, какъ долго!
Запомни-ка: что скоро, то не споро.
Успѣешь, не невѣста. Вотъ бѣгите
Да поиграйтеся часокъ съ Машуткой,
А тамъ сточай гладенько да равненько,
Такъ покажу рубить.
Бѣжимъ, Машутка!
Княгинюшка ты наша! Погляжу я,
Какъ ты, ласкаючи, сиротокъ учишь,
Всегда подумаю: пошли Господь
Тебѣ сынка иль дочь — ужь то-то бъ заглядѣнье:
Всѣхъ матерей отдай къ тебѣ въ науку!
Ужь ты мнѣ! Выищешь всегда часокъ,
Чтобъ похвалить княгинюшку. А нѣтъ
Того, чтобъ доложить сперва про дѣло.
Ну, что старушка хворая?
Далъ Богъ,
Полегчало.
И слава Богу.
Чаю,
На-дняхъ забѣгаетъ.
Не надо ль ей чего?
По милости твоей, не знаетъ нужды.
Иныхъ больныхъ не слышалъ ли?
Не знаю.
А видѣлъ нынче на торгу бабенку,
Верстъ за двадцать, аль болѣ, прибрела,
И не стара еще: лѣтъ тридцать есть ли.
Такъ крѣпко жалилась: лонись-де мужа
Убили на бою, дѣтишекъ куча,
А свёкоръ старъ, и всю семью кормшгь-де
Молодшій братъ покойнаго, — ей зять;
И жили ничего, да дней съ пятокъ
Пожаръ случился: погорѣли вовсе.
А паренеко-тъ, обчій-то кормилецъ,
Спасаючи другихъ, обжегся крѣпко,
Остались-де теперь безъ крова-пищи
И безъ работника. Какъ ты учила,
Поразспросилъ у вѣрныхъ у людей,
Не привираетъ ли? Все оказалось,
Какъ говорила, правдой.
Что же ты?
А сдоложить пришелъ: какъ ты прикажешь.
Что изъ одежы и съѣстного
Изъ кладовой возьмешь. На избу лѣсу
У князя выпросимъ. Да разспроси-ка,
Не погорѣлъ ли скотъ. — Еще о комъ
Не знаешь ли?
А ничего не слышалъ.
Гляди, Гаврюкъ, на спросъ ты не лѣнивъ ли?
Не я лѣнивъ, а ты скора на помочь.
Пройдетъ годокъ, другой, и Новоторы,
По милости твоей, гляди, забудутъ
Про нужду: есть ли молъ она на свѣтѣ?..
Ну, полно, полно..!
Не свои слова,
Княгинюшка; не въ похвальбу тебѣ
Я прибираю. Всюду тотъ же говоръ.
Иду по улицѣ, и слышу: „вотъ, молъ,
Пошелъ Гаврюкъ выуживать недужныхъ
Да бѣдныхъ; Господа молить должны мы
За матушку княгиню; мы за ней-де,
Что у Христа за пазухой“.
Не гоже
Такія рѣчи повторять тебѣ,
Ни слушать мнѣ. Еще я загоржуся,
Подумаю: добрѣй меня жены
На свѣтѣ нѣтъ…
И правда, побожиться.
Ну, ладно-ко, старикъ, ступай да сдѣлай,
Что приказала. Намъ съ тобой прохладно
Тутъ раздобаривать, а бѣдной вдовкѣ…
Ступай, Гаврюкъ, ступай.
Прощенья просимъ. [Пошелъ налѣво].
Про ското-тъ не забудь.
А все исправлю.
За вышиванье сѣсть. А то лѣнива:
Которую недѣлю за работой,
А все не кончена… Куда же это
Порфирка забѣжала? Вѣтеръ-дѣвка!
Какъ хватишься, и нѣту. Побранить бы,
Да лихъ бѣда: строжиться не умѣю…
А! вотъ, бѣжитъ…
Охъ, матушка-княгиня!
Что тамъ еще?
Охъ, князь пріѣхалъ, князь!..
Не чаяла такъ рано.
Да не нашъ вѣдь,
Не нашъ; князь Юрій Святославичъ…
Какъ же
Узнала ты? Не отъ дому бѣжала…
Стояла, грѣшнымъ дѣломъ, у калитки,
Что въ переулченокъ выходитъ, тутъ вотъ,
Съ сосѣдками калякала. Глянь — князь;
Подъѣхалъ на конѣ, спросилъ, ты дома*ль,
И спѣшился, и стремянному отдалъ
Коня стеречь, а самъ пошелъ сюда,
Промолвивши: бѣги молъ, доложи.
Не ладно что-то…
Вотъ и князь…
Княгинѣ
Ульянѣ Власьевнѣ! Все ль по-добру,
Все ль по-здорову?
Слава Богу, княже.
Твои княгини, матушка съ женою,
Здоровы ли?.. Затѣмъ, прости меня,
Не чаяла гостей я: не въ уборѣ…
Что за чины! Я князю, что родной.
Да и заѣхалъ на часокъ. Словечко
Сказать мнѣ надо.
Слушала бъ тебя я,
Войди ты съ краснаго крыльца.
Случилось…
Случилось нынче: ты вошелъ въ калитку,
А раньше, благо къ слову, заѣзжалъ ты,
И какъ нарочно, все въ такое время,
Какъ мужа дома нѣтъ…
Случалось, точно.
Что жъ изъ того?
А ничего покуда,
Боюся только: разговоръ пойдетъ.
Аль глупыхъ пересудовъ испугалась?
Не за себя. А не къ чему людей
Напрасно въ грѣхъ вводить.
Аль домекнулась?
Не знаю ничего… Прости же, княже.
Не уходи, княгиня; ради Бога…
Аль съ мужемъ что случилось?
Нѣту… Живъ онъ…
Живъ я здоровъ… Не уходи ты только…
И не пойму.
Охъ, много разъ хотѣлъ я
Сказать тебѣ что доложу сейчасъ,
Да слово замирало…
Замолчи же,
Знать, слово то не доброе…
Суди
Сама, а я… Довольно я таился
Не отъ людей, отъ самого себя,
Боялся вымолвить то слово въ думахъ.
А нынче… нынче я… и ты… ты слушай…
Околдовала ты, очаровала
Меня совсѣмъ — не приворотнымъ зельемъ,
Своей красою душу ознобила,
Да нѣжнымъ голосомъ и всѣмъ своимъ
Обычаемъ любить себя велѣла.
Нѣтъ, не уйдешь ты, не дослушавъ. Богомъ
Тебя я заклинаю, слушай!
Люблю тебя, и все-то мнѣ постыло,
Ты мнѣ одна мила на бѣломъ свѣтѣ,
Иль есть ли что еще на немъ, аль нѣтъ — равно мнѣ.
Одну тебя люблю, и звать хочу
И солнышкомъ своимъ, и темной ночью,
Своей сестрицей, и семьей, и любой!..
Прощай.
Аль такъ меня покинешь?
Не скажешь ни словечка на прощанье,
Ни малою надеждой не утѣшишь?
Аль ты молчанья моего не понялъ?
Имъ, такъ и быть, тебя я на прощанье
Хоть не утѣшу, все-таки потѣшу
Старинной былью.
Говори что хочешь,
Какъ знаешь говори: загадкой, притчей,
Уразумѣю все я….
Слушай. Въ стары годы
Подъ Псковомъ-городомъ жила дѣвица,
Держала перевозъ, и тѣмъ кормила
Свою семью. И вотъ случилось разъ
Что нѣкій князь съ охоты возвращался
Одинъ, безъ слугъ, а вечерѣть ужъ стало….
Рядится онъ: свези де ты меня
Поближе къ дому, за рѣку. „Что-жъ, ладно;
Служить готова.“ А примолвить надо
Была она красавицей такою:
Ни описать, ни разсказать.
Какъ ты же….
Къ чему ты рѣчь ведешь, теперь я понялъ.
Ты-ль, княже, понялъ? Слушай же. Вотъ ѣдутъ,
Садится солнышко; закатомъ алымъ
Всю дѣвичью красу пріозарило.
Дивится князь, любуется: и сердце
Въ немъ помутилося, и сталъ склонять онъ
Дѣвицу на любовь. Молъ полюби,
И одарю-то, и жену покину….
Остановись. Тебя уразумѣлъ я.
Къ женѣ ревнуешь? такъ скажи лишь слово,
И завтра жъ въ монастырь ее на вѣки!..
Ты ладно понялъ. Слушай же. Молчала
Дѣвица, а какъ кончилъ князь,
Вся тихою улыбкой освѣтилась
И говоритъ: „Нагнись-ка, княже,
И зачерпни направо отъ себя
Воды ладонью“. Сдѣлалъ онъ. „Молъ выпей“.
И выпилъ князь. „А наклонись налѣво,
И то же сдѣлай“. Снова выпилъ князь.
„Которая жъ, спросила, повкуснѣе:
Что черпалъ справа отъ себя, аль слѣва?“
— Молъ все одно… Теперь уразумѣлъ ли?
Тебѣ смѣшки, мнѣ слезы.
Жоны что вода.
Вода направо — то твоя жена,
Вода налѣво — дѣвица какая,
Жена-ль чужая. А глядишь ты нынѣ
Несытымъ окомъ, оттого и кажетъ:
Молъ струйка, что налѣво побойчее…
Что разсказала, прихоть то…
Не вѣрю…
Не вѣришь мнѣ ты!
Не тебѣ не вѣрю,
Не вѣрю я, чтобъ прихоти пустой
Не могъ ты побороть.
Не прихоть, нѣтъ,
Не прихоть мимолетная, что нынче
Тобой владѣетъ, завтра-жъ нѣтъ ее,
Любовь моя. Ужъ я ли не боролся?
Не толковалъ себѣ: молъ строишь
Свою погибель ты; опомнись, Юрій,
Ты не мальчишка первоусый, мужъ,
И зрѣлый мужъ, тебѣ минуло тридцать…
Да что-жъ мнѣ дѣлать, коли всякій разъ
Я послѣ чувствовалъ, что все сильнѣе,
Непобѣдимѣе люблю тебя!
И, полно-ка. Уйдешь, забудешь.
Куда уйду? Гдѣ отъ тебя сокроюсь?
Тобою полонъ я. Тебя я вижу
Во снѣ дремотномъ, грежу наяву…
Молиться-ли начну, гляжу на образъ,
А ликъ твой вижу, и твой голосъ слышу…
Не вѣдаешь, какъ скрыться отъ меня,
А какъ же ты любовь свою сокроешь?..
Не бойся. Ото всѣхъ я утаю:
Ни звѣзды ясныя насъ не увидятъ,
А ни услышитъ мать-сыра-земля!
Ты обезумѣлъ. Я сказать хотѣла,
Какъ ты отъ совѣсти любовь сокроешь?
Придешь домой ты, выбѣжитъ жена
Тебѣ на встрѣчу, матушку увидишь…
Какъ станешь ты здороваться съ женою?
Какъ матушкѣ посмѣешь прямо въ очи
Ты поглядѣть? И совѣсть не измучитъ,
Не истерзаетъ?
Алъ теперь я
Не вѣдаю мученій и терзаній?
Съ женой здороваться! Глядѣть на мать!
Что это передъ тѣмъ, какъ ты при мнѣ
Заговоришь поласковѣй съ другими,
Иль взглянешь на кого-нибудь съ улыбкой?
Змѣей въ груди зашевелится ревность,
И точно подъ-руку толкаетъ кто,
И шепчетъ мнѣ: убей, убей его,
Чтобъ не глядѣла на него съ улыбкой,
Ни ласково не молвила бы слова.
Какъ жалко мнѣ тебя! Тебя я знала
За мужа добраго, за князя честна,
За друга вѣрнаго, за… человѣка…
Тебя любила я, какъ брата. Нынѣ
Какъ ты умалился въ моихъ глазахъ,
Какъ мелокъ и ничтоженъ сталъ ты!..
Затѣмъ, прощай. Не обезсудь. Княгинямъ,
Домой вернешься, поклонись усердно.
Ушла!.. Послушался… Повѣдалъ ей!
И насмѣялася: домой вернешься,
Молъ, поклонись женѣ. Была надежда,
И малую надежду погубилъ!
Теперь стою, какъ бы передъ могилой,
Гдѣ все схоронено, что мило было.
И самъ я бросилъ первый комъ, и самъ же
Спѣшилъ скорѣе закидать землей!
Князь Юрій Святославичъ!
Здравствуй, княже.
И не сказали, что сидишь въ саду.
Я на часокъ. Заѣхалъ звать на пиръ,
Да, вишь, твоя княгиня не въ уборѣ,
Не стала слушать даже. А хотѣлось
Мнѣ самому сказать тебѣ, аль ей
Сегодня пиръ-отъ ты съ чего жъ затѣялъ?
Сегодня день, какъ повѣнчался я.
И то! Вѣдь помнилъ, всю недѣлю помнилъ,
А нынче, какъ нарочно, позабылъ.
Пріѣдешь ли?
Какъ, друже, не пріѣхать!
Обижу ли тебя?
Затѣмъ, прощай!
Къ женѣ спѣшу.
Куда же ты пошелъ?
Не провожай. А тутъ мой конь. Я прямо
Черезъ калитку въ садъ прошелъ. Прощай же.
Черезъ калитку?.. Что за ходъ для князя?
Аль съ умысломъ Михалко намекнулъ
Мнѣ давече?.. Э, полно, князь Семенъ!
Нѣтъ, стой!.. Порфирка-то зачѣмъ же
Была у князя? Можетъ, съ тайной вѣстью?
Развѣдать, подъ допросъ ее, подъ строгой!..
И дѣвочекъ-сиротокъ разспросить:
Княгиня, молъ, не высылаетъ васъ,
Какъ ей доложатъ, что пріѣхалъ
Князь Юрій? И еще… еще!.. Да… часто ль
Бываетъ безъ меня онъ у княгини?
Кто знаетъ?.. Можетъ, онъ давно потайно
Черезъ калитку ходитъ?.. Боже, Боже!
И что за мысли въ головѣ моей
Роятся роемъ? Стыдно, князь Семенъ!
Женѣ не вѣрили», а повѣрить хочешь
Сѣнной дѣвчонкѣ? И замыслилъ души
Невинныя смутить о томъ допросомъ,
О чемъ имъ вѣдать вовсе не годится.
Къ тебѣ Михалко Жирославичъ, княже.
Чего ему?
За княземъ за своимъ
Пріѣхалъ, говоритъ. Да вотъ онъ самъ.
Здорово, княже.
Здравствуй, гоcподине.
Хоть послѣ утрешнихъ рѣчей, признаться,
Тебя не чаялъ у себя я видѣть.
Прости, ищу я князя…
Аль у васъ
Князь что иголка: уронилъ — не видно,
Не знаете, куда запалъ. Повсюду
Суетеся: не тутъ ли завалился?
Не скажется онъ намъ, куда собрался.
И то бываетъ, что нельзя сказать-то.
Случается… смекаешь, чай, зачѣмъ?…
Мнѣ нечего смекать.
Такъ не былъ тутъ онъ?
На пиръ просить сейчасъ лишь заѣзжалъ.
На пиръ? сегодня?
Али ты не вѣдалъ?
Сегодня, говорить?
Ну, да, сегодня.
И то забылъ… Кажись, что правда… точно…
Съ тобой-то что? Потупилъ очи въ землю,
Какъ словно ищешь ты чего. И рѣчи
Всѣ растерялъ: по слову подбираешь.
Какъ разминулись мы!
Въ калитку вышелъ.
Въ калитку, говоришь?
Ну, да, въ калитку.
По тайности съ проулка подъѣзжаетъ. [Громко].
И долго пробылъ?
А не знаю точно,
Недавно самъ вернулся.
Такъ не знаешь?
Нѣтъ, думалъ я, съ княгиней, можетъ….
Да что съ княгиней-то?..
Смекаю я,
Гдѣ пробылъ онъ такъ долго… Вотъ что…
Прощай! [Идетъ направо].
Куда пошелъ?
Аль заперта калитка?
Прощай! [Ушелъ налѣво].
Прощай и ты! [Помолчавъ, самъ съ собой].
У, дьяволъ!
Опять смутилъ. И знаю, что лукавитъ,
И вѣдаю, что лжетъ! А бросилъ
Пустое слово, и оно всю душу
Насквозь прошло. Скажи: заноза
Впилася въ сердце, и никакъ не вынешь.
Гаврюкъ!
Чего изволишь, милый княже?
Поди сюда, и говори со мною
Не какъ слуга, какъ другъ надежный мой.
При мнѣ ты съ дѣтства, ты меня училъ
Стрѣлять изъ лука, ѣздить на конѣ,
Состарѣлъ ты, со мной не разлучаясь,
Въ бою не разъ другъ друга мы спасали,
И, честь мою спасаючи, теперь
Скажи: не замѣчалъ ты ничего
Межъ княземъ Юрьемъ и моей княгиней?..
Что жъ ты молчишь? Аль правда-то страшна?
Тебѣ, не мнѣ страшиться Божьей правды!
Что говоришь, о чемъ ты рѣчь ведешь?
Отвѣчу я тебѣ!.. Да ты бы прямо
Послѣднимъ именемъ княгиню назвалъ!
Брани, брани! да пожалѣй меня!
Брани! А кто бранитъ тебя? Не я ли?
Не стоишь брани ты… А я, не дамъ я,
Не дамъ своей княгинюшки въ обиду!
Своей княгинюшки! Аль мнѣ она
Чужая? Знать не я, а ты вѣнчался!
Вѣнчался ты!.. Мужья-те берегутъ
Да любятъ женъ. А ты — кому повѣрилъ?
Михалкѣ! Что онъ? — наплевать.
Спасибо, друже: облегчилъ мнѣ душу,
Занозу лютую изъ сердца вынулъ…
И какъ мнѣ мысль!..
Ты погоди еще!
Тебѣ я вымещу. Гляди, гляди-ка:
Княгинюшка идетъ, я ей сейчасъ
Нажалуюсь…
Гаврюкъ! не смѣй, ни слова!
Нажалуюсь…
Я говорю: не смѣй!
Да я тебя!..
Аль переносчикъ я?
Эхъ, князь Семенъ! Охъ, князь Семенъ!.. Да ладно.
Княгинюшка моя!
Постой, постой!
Къ тебѣ за дѣломъ я.
Что тамъ такое?
Ты обѣщай то сдѣлать, что спрошу я,
Тогда скажу.
Ну, ладно, обѣщалъ ужъ.
Да ты не смѣйся: не пустое дѣло.
Аль князе-тъ Юрій?…
Что ты про него?
Нѣтъ, думалъ я… Ты сказывай свое-то,
Скажу я послѣ.
Погорѣльцы есть,
И съ Гаврюкомъ намъ лѣсу надо много,
Охъ, много, княже! Помни: обѣщалъ ты…
Ты съ этимъ шла!.. А я… Дуракъ я старый,
И больше ничего!
Да что съ тобою?
И могъ подумать я!
Не мучь жены.
Нѣтъ, Уля, послѣ… Ты ступай, одѣнься,
На пиръ пора.
На пиръ? къ кому?
Къ князь Юрью…
Съ чего жъ ты вспыхнула что маковъ цвѣтъ?
Невольно вспыхнешь, какъ ты взглянешь грозно,
Да голосомъ дрожащимъ…
Погоди.
Увертки женскія оставь покуда.
Не заговаривай меня. Дай руку,
Дай руки, говорю; гляди мнѣ въ очи.
Изволь.
Прости безумнаго, прости!
Что въ мысляхъ у тебя!
Знать, вправду старъ я,
Старъ становлюсь.
Не перестарокъ ты,
Моложе молодыхъ. А только въ мысли
Недоброе запало про жену.
Какъ могъ подумать ты? Какое слово,
Хотя не вслухъ, а про себя и тайно,
Проговорилъ ты про свою княгиню?
Прости меня.
Аль поводъ подала я?
Аль ничего тебѣ жену позорить?
Забудь, что сорвалось…
Не мнѣ забыть,
Тебѣ не помнить. Ты сумѣлъ обидѣть,
Сумѣй же отвѣчать. Сейчасъ-вотъ
Ты приказалъ женѣ, чтобъ прямо въ очи
Тебѣ глядѣла, а тебя заставлю
Смотрѣть въ глаза, и не посмѣешь ты!
Ахъ, Улинька, ты Улинька моя!
И впрямь не смѣю. И того не стою,
Чтобъ ты взглянула… Слезы не даютъ мнѣ…
Прости, прости, обидѣла тебя я,
Родной мой, милый и желанный княже.
Сама обижена, сама прощенья…
Ну, ну, молчи ужъ! Знай, цѣлуй жену! [цѣлуются].
ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.
правитьВсѣмъ бы ты, старикъ, хорошъ былъ, однимъ не ладенъ: ни въ зернь, ни въ кости. Что такъ-то сидѣть, зѣвать, — скука!
Молодъ ты, и забавы у тебя на умѣ; постарѣешь, другія мысли пойдутъ.
Охо, хо, хо. [Зѣвнулъ]. Князьямъ да боярамъ за сытымъ да пьянымъ столомъ сидѣть способно, а тутъ бы вотъ посидѣли.
Не завидуй.
Безъ зависти говорю, а что прохладная имъ жизнь, такъ прохладная! Эхъ, будь я княземъ, всѣмъ бы кажись распорядилъ.
Былъ такой-то молодецъ: кабы мнѣ коня поретивѣй, похвалялся, весь свѣтъ обрыскалъ бы, а коне-тъ на первомъ поворотѣ его сшибъ.
Нѣтъ, распорядилъ бы, ей-Богу. И вотъ сейчасъ бы первымъ дѣломъ сюда: Журко, приказалъ бы, чего, молъ, тутъ сидишь, ступай отдохни… Аль князь идетъ? [Спѣшно вскочилъ и отворилъ двери].
Э, да вы тутъ сидите? Эхъ, Журко, Журко, догадки у тебя нѣтъ: свелъ бы гостя въ подклѣть, угостилъ бы.
Догадки, господине, хватило бы, смѣлости не имѣю; подневоленъ человѣкъ есмь: дѣла не дѣлай, отъ дѣла не бѣгай; сиди, пустую горницу сторожи. Отпустилъ бы, господине, догадку показалъ бы.
Праздникъ нынѣ, а по праздникамъ, вѣдаешь, не строгъ я, всегда отпускаю: гуляй, молъ, душа. Да и сторожить благо некого: гости почитай всѣ разошлись. Князь Семенъ да бояръ человѣка съ три ближнихъ осталось. Зубы прополощатъ долго. [Гаврюку]. Не про князя твоего, старикъ, говорю: не винопійца онъ, знаю. А разговоръ любитъ; разойдется, до поздней ночи съ мѣста ничѣмъ не сдвинешь. Правду ль, старикъ, молвилъ?
Что правда, то правда.
Что жъ, старче, двинемся. Приказъ отданъ, а приказа, каковъ ни есть, слушаться надо: ѣсть такъ ѣшь, пить такъ пей. [Михалкѣ]. Благодарствуешь, господине, что отпустилъ.
Князь Юрью посулилъ я: молъ, придетъ
Ульяна Власьевна сюда къ тебѣ.
И радъ же сталъ!.. Придетъ, придетъ, не бойся;
Я выманю… Ты съ нею съ глазу на глазъ,
Какъ знаешь, вѣдайся. А я тѣмъ времемъ
Скорехонько на верхъ, и взбудоражу
Княгинь, бѣжали бы сюда. Застанутъ,
Пойдутъ трещать. На шумо-тъ и на брань,
На бабьи переборы-перекоры,
Я князь Семена приведу. Горячъ онъ
И вспыхнетъ разомъ, что щепа сухая,
Лишь вздуй огонь. И такъ-то я поставлю
Обоихъ вороговъ лицомъ къ лицу,
Пускай другъ другу выместятъ обиды,
Что наносили мнѣ… Одинъ идетъ.
Ты съ нею говорилъ? И обѣщала?
Покоенъ будь.
Не вѣрится, Михалко.
Чего не вѣрится? Охъ, княже, княже!
Не постигалъ ты женскія природы,
О женскихъ хитростяхъ невѣдомъ, я же
Читалъ про нихъ довольно. Вѣрь мнѣ:
Лукавы жены; никогда не скажутъ
Ни слова прямо, все наизворотъ.
«Поди» промолвила, толмачь: «останься»;
Сказала: «не люблю», пойми: «ты любъ мнѣ».
Ты даве мнѣ пересказалъ до слова
Свой разговоръ съ княгинею Ульяной.
А вникни-ка въ слова, пойми ихъ смыслъ,
Въ чемъ заключается.
Утѣшить хочешь
Меня ты! Не трудись — то трудъ напрасный,
Промолви мнѣ она такія рѣчи,
Отъ радости не вспомнилъ бы себя я.
Ты на начало не гляди. Какая
Жена отдастся сразу? Такъ смекаю:
Праматерь наша поводила змія
Не часъ, не два, пока не соблазнилась
На яблочко завѣтное. Не мало, чай,
Прелестныхъ словъ сказалъ онъ ей. Не даромъ
Про змія писано: онъ былъ мудрѣйшимъ
Отъ всѣхъ звѣрей.
Не дьявольскимъ соблазномъ
Хочу ее я побѣдить — любовью!
Не стану спорить, есть въ любви соблазнъ,
Иль нѣтъ его. Слѣди за мною далѣ:
Къ чему клонилась рѣчь? Что напослѣдокъ
Она спросила? «Какъ отъ меня придешь, молъ,
Сумѣешь ли ты тайну схоронить,
Искусно ли обманешь мать съ женою?»
Вотъ смыслъ рѣчей, а остальное — сказки
Да присказки, да бабьи вздоры. Вѣрно!
Что ты толкуешь мнѣ? И въ чемъ увѣрить
Меня ты хочешь? Дѣломъ увѣряй.
Придетъ она — тогда тебѣ повѣрю;
Меня обниметъ, и скажу: ты правъ.
За поцѣлуями не станетъ дѣло,
Ты только не плошай и будь смѣлѣе.
Да гдѣ жъ она?
Иду за нею.
Не вспомнишься, какъ встанетъ предъ тобой
Во всей красѣ, а ты — смѣлѣе будь.
Придетъ она: не можетъ лгать Михалко…
Къ чему солгалъ бы онъ, когда сегодня жъ
Черезъ мгновенье я открылъ бы ложь?
Коли придетъ, людей не побоится,
Такъ, значитъ, крѣпко полюбила Юрья.
Что ей скажу я? Гдѣ такія рѣчи
На бѣломъ свѣтѣ есть, чтобы могли
Сказать, какъ много, сильно, крѣпко,
Безумно-страстно я люблю ее?..
А все не вѣрится… Ужли сейчасъ
Придетъ? сейчасъ вотъ, и она, она?
И обниму ее, и поцѣлую
Въ уста и въ очи? И на лобзанье
Она отвѣтитъ пламеннымъ лобзаньемъ!..
Шага… застыла кровь… Какъ не живой,
Мгновенья жду: вотъ дверь зашевелится…
За мной идетъ. Спѣшу я на сторожу.
Видѣнье было, аль прошелъ Михалко?
Сказалъ онъ, что идетъ, аль это кровь
Бушуетъ въ головѣ и шепчетъ мнѣ
Отрадныя забавныя слова?..
Въ очахъ темнѣетъ, голова кружится.
Страшусь: не доживу до счастья…
Ты тутъ ли, княже мой?
Я здѣсь, голубка,
Здѣсь, бѣлая лебедушка моя!
Ахъ, это ты! Оставь! [рвется].
Ну, полно жъ, полно!
Я вѣдаю, что любишь ты меня, —
Пришла, пришла ко мнѣ, моя отрада!
Прочь, прочь поди!
Къ чему, зачѣмъ притворство?
Вы, женщины, не можете не мучать,
Цѣлуя насъ, проговорить спѣшите:
«Я не люблю тебя!» [цѣлуетъ ее].
Съ ума сошелъ ты!
О, Господи, что дѣлать мнѣ?
Не бойся.
Никто насъ не увидитъ, не услышитъ.
Не притворяйся же, скажи хоть разикъ,
Хоть прошепчи завѣтное словечко.
Князь Юрій! не шути со мной…
Напрасно;
Чѣмъ ты сильнѣе будешь отбиваться,
Тѣмъ горячѣй тебя я зацѣлую;
Чѣмъ ты грознѣе станешь проклинать,
Тѣмъ мнѣ отраднѣй, что меня ты любишь!
Оставь, идутъ!
Не испугаешь, нѣтъ!
Не отпущу, не отпущу тебя я.
Иди смѣлѣй, или за мной, не бойся!
О срамъ, о стыдъ великій! Боже, Боже!
Напрасно кроешь ты лицо, княгиня
Ульяна Власьевна, — стыда не скроешь.
Разлучница проклятая!
Молчи!
За полюбовницу готовъ жену
Убить. Убей же, на!
Молчи, молчи же!
Не ей молчать: чиста, какъ правда Божья!
А правдѣ громко говорить.
Клянуся,
Клянуся Богомъ, я одинъ виновенъ!
Темно тутъ было: покажись, что Анна…
Клянись, клянись: улика-тѣ на лицо.
Ей мало было, что чужого мужа
Уворовала; въ домъ ко мнѣ пришла,
Чтобъ срамомъ похвалиться, выгнать
И опозорить честную жену!
Да перестань же!
Раньше черезъ мать
Ты переступишь, чѣмъ ее коснешься.
Не уступлю. Въ своемъ я правѣ. Стану
Кричать, нельзя громчѣй кричать, чтобъ люди
Услышали; хочу срамить ее
При всемъ народѣ.
Тише, князь Семенъ [вошелъ].
Иди скорѣе, князь Семенъ Мстиславичъ,
На женинъ срамъ спѣши полюбоваться:
Здѣсь съ полюбовникомъ…
Прости, княгиня.
Не время о своихъ дѣлахъ. Князь Юрій!
Отъ рубежа гонецъ: Литва идетъ.
Они стакнулись, матушка. Знать, князю
Онъ продаетъ жену.
Да пощади же,
Меня-то пощади! Уйди!
Не рвися,
Не выпущу руки. Пойдемъ со мною,
А съ нею не оставлю, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
Охъ, князь Семенъ! Сказала бы словечко,
Да честь твою и родъ высокій твой
Жалѣючи, уйду безъ слова.
Что тутъ было?
О, милый княже мой! И стыдъ, и горе!
Да говори же.
Я сидѣла
Вверху съ княгинями; вошелъ Михалко
И. говоритъ, что ты велѣлъ сойти
Сюда, къ себѣ. Едва сюда вбѣжала,
Едва промолвила: «ты тутъ ли, княже?»
Какъ за руку меня схватилъ князь Юрій
И началъ цѣловать и обнимать.
Мнѣ на крикъ бы кричать, да пожалѣла
Я честь твою, и отбиваться стала…
Что жъ дальше-то?
Вдругъ свѣтъ въ дверяхъ,.
Вошли княгини; начали срамить
Меня безвинную, и, не поспѣй ты,
Я замертво упала бы!
Постой!
Не могъ тебя князь Юрій ни съ того,
А ни съ сего обнять и цѣловать.,
Знать, раньше говорилъ онъ про любовь,
Да утаила ты.
Прости, прости!
Ужъ съ мѣсяцъ замѣчала: заѣзжалъ онъ
Все безъ тебя; часочекъ посидитъ,
Поклоны скажетъ и затѣмъ уйдетъ, —
И не вдомекъ мнѣ глупой было. Нынче жъ
По утру безъ тебя онъ про любовь
Заговорилъ.
И что же ты? Ты что же?
Какъ вѣрная жена я отвѣчала.
А не таить бы отъ меня…
Прости,
Прости меня! Не въ томъ я виновата,
Что потаилась, княже, отъ тебя.
Плохая та жена, что станетъ мужа
Тревожить по пустому, не сумѣетъ
Отвадить молодца. Моя вина,
Что на себя я крѣпко положилась,
На чистоту да на отвѣтъ свой твердый,
И загордѣла: молъ, теперь не смѣетъ
Не то коснуться, а взглянуть, помыслить…
И что случилося! Прости, прости!
Встань, Улинька, поди домой. Гаврюкъ
Тебя проводитъ.
Съ тѣмъ меня отпустить?
Не поцѣлуешь даже, на дорогу
Не перекрестишь?
Милая жена,
О, любая и вѣрная моя! [Съ порывомъ].
И ворогъ злой тебя, тебя-то
Отнять замыслилъ!
Не уйду я.
Глядишь ты грозно, грозно говоришь:
Ты мстить замыслилъ. Отпусти ему,
Онъ самъ не вѣдалъ, что творилъ безумецъ.
Передо мной о немъ жалѣть ты смѣешь!
Ужъ мнѣ ль его жалѣть! Боюсь, боюсь я:
Они тебѣ засаду здѣсь устроятъ [съ крикомъ].
Убьютъ тебя!.. Уйдемъ, уйдемъ скорѣй.
Не страшны мнѣ они! За мною правда!
Прости его; тѣмъ соберешь ему
На голову огонь неугасимый:
Твое прощенье станетъ Божьей местью.
Не стану мстить. Не бойся ничего.
Иди же съ Богомъ.
Коль сказалъ ты правду,
Иди со мной.
Нельзя.
А, обманулъ ты!
Аль не слыхала ты: Литва идетъ,
Литва идетъ, на насъ, на Русь.
Не правда.
Сейчасъ, нарочно, про Литву придумалъ.
Вошелъ я съ этимъ словомъ.
Побожися.
Божбы не знаю я, а слово крѣпко…
Иди, готовь меня въ походъ. Сейчасъ
Вернусь домой, лишь только перемолвлю,
Уговорюся про походъ.
Мнѣ страшно,
Боюсь одна…
Гаврюкъ тебя проводитъ.
Послушайся же мужа, уходи.
Прощай, мой княже.
Страшно, страшно мнѣ!
Хоть до крыльца-то проводи.
Изволь.
Хитрю вѣдь я, хитрю съ тобою:
Все думаю, авось уговорю я,
Уйдетъ со мной.
Уговоришь, надѣйся!
Приластилась, и думаетъ: послушалъ!
Но мѣшкать нечего. Сейчасъ вернется…
Чего жъ князь Юрій не идетъ? Неужто
Схоронится за женину сорочку?
Того не можетъ быть… Не позабудетъ:
Честь княженецкая велитъ-де стать
Съ обиженнымъ лицомъ къ лицу.
Насилу
Отъ бабъ отдѣлался. А уходилъ —
На всякій случай заперъ дверь засовомъ.
Гдѣ жъ князь Семенъ?
Пошелъ.
А проводить жену
Вернется онъ, что скажемъ мы?
Какой отвѣтъ сготовимъ мы ему?
Нельзя жъ сказать: мнѣ, молъ, твоя жена
Люба, и я ей полюбился.
Скажешь:
Ревнива крѣпко, молъ, моя княгиня,
Молъ, сдуру ей попритчилось, что будто
Твою княгиню я поцѣловалъ.
Охъ, княже, княже! Какъ она-то любитъ,
Какъ любитъ-то тебя! Сейчасъ за дверью
Стоялъ и слышалъ, какъ она предъ мужемъ
Вертѣлася, божилась за тебя:
Ни въ чемъ-то ты, ни въ чемъ вишь не повиненъ,
Постой. А спроситъ онъ: зачѣмъ-де вмѣстѣ
Вы очутились здѣсь?
А то жъ отвѣть,
Что и она сейчасъ: молъ, шла я звать
Тебя домой, а князь сидѣлъ съ Михалкомъ…
Чу, князь Семенъ…
Пришелъ я звать къ отвѣту…
Какой отвѣтъ и въ чемъ?
Какой отвѣтъ!.
Аль ты не князь, а смердъ, мужикъ послѣдній.
Что, живучи въ полѣсьѣ, сроду
Про честь не слыхивалъ?
Теперь я понялъ.
Напрасно только горячишься ты:
Ни въ чемъ я предъ тобою не повиненъ,
Всему виной моя княгиня, друже:
Ревнива больно, и приснися ей…
Проснися, князь Семенъ! Аль ты не слышишь?
Въ глаза смѣется надъ твоимъ безчестьемъ!
Эхъ, молодость, ты молодость моя!
Зачѣмъ съ могучихъ плечъ, что ясный соколъ,
Вспорхнула, улетѣла въ чисто поле?
Будь ты со мной, давно бы за обиду
Я отомстилъ. У, старость, старость,
Ты старость омертвѣлая! зачѣмъ,
Что черный воронъ, мнѣ на плечи сѣла
И сердце молодецкое склевала?
Проснись, душа, и разгорися, сердце!
Князь Юрій! Коли ты не подлый трусъ,
Коль капля чистая въ тебѣ осталась,
Такъ выходи на Божій судъ, на поле,
Готовь твой ножъ. Мой вынутъ, и наточенъ!
Исподтишка! Злодѣй! [бросился на него и упалъ].
Часъ смертный пробилъ.
Прости мнѣ, Господи! Спаси Ульяну! [Умеръ].
Что сдѣлалъ ты?
Не знаю.
Ну?
Приконченъ [отошелъ].
Проклятый! дьяволъ! Не его, меня,
Меня убилъ ты!
Я того убилъ,
Кто на тебя, мой княже, покусился!
Любовь мою убилъ. Межъ мной и ею
Ты бросилъ трупъ холодный и кровавый.
Не бось, увидитесь.
Аль мыслишь ты,
Ея любовь перешагнетъ безстрашно
Чрезъ мужа мертваго, чтобъ цѣловаться…
Съ убійцею!
Не ты его убилъ.
Ты чистъ предъ нею, передъ небомъ правъ,
Прощай, голубушка! Прощай на вѣки!
Прости въ то время, какъ увѣдалъ я,
Что полюбила ты меня!
Довольно жъ
Какъ мальчикъ плакаться, какъ мужъ разумный
Меня послушай. Коль ты вправду любишь,
Забудь, что князь Семенъ лежитъ убитый
Въ твоемъ дому.
Какъ я о томъ забуду?
И какъ ты скроешь, какъ ее обманешь?
О томъ не бойся. Вспомни, нынче утромъ
Про Урію тебѣ я говорилъ,
И ты отвѣтилъ: «коль читаешь ты
Въ чужой душѣ, то молча дѣлай дѣло».
Я сдѣлалъ молча.
О, клянуся Богомъ,
Я мысли не имѣлъ убить Семена!
Ты честь его, что намъ дороже жизни,
Хотѣлъ убить.
Я задушу тебя!
Зачѣмъ душить? вели сказнить народно.
За то, что спасъ тебя, — казни лютѣе:
Никто тогда, никто ужъ не повѣритъ,
Что не тобою князь Семенъ убитъ.
Всѣ скажутъ: «приказалъ убить, а послѣ,
Чтобъ очи отвести, сказнилъ убійцу».
Тогда докажешь, что ея не любишь,
Тогда-то ввѣкъ тебѣ ея не видѣть!
А ты дозволь, и я убійство скрою,
А ты владѣй Ульяной!
Отойди,
Оставь меня, лукавый соблазнитель!
Кляни, кляни! Въ моихъ рукахъ ты!
Осѣтилъ я тебя со всѣхъ сторонъ,
Не вырвешься!… А ты, Господень рабъ,
Новопреставленный, недавній княже!
Хвалился ты сегодня, что глубоко
Мнѣ въ душу заглянулъ. Ошибся, друже,
Теперь лишь ты, теперь меня узнаешь!…
Всѣ сорочины — какъ попы толкуютъ —
Душа умершаго летаетъ надъ землей,
Прощаючись съ мѣстами, что при жизни
Любились ей…. Лети жъ, душа княжая,
Къ княгинюшкѣ своей въ опочивальню:
Увидишь тамъ, какъ другъ начнетъ ласкать
Твою вдову, да про Михалку вспомни!…
Что говоришь ты, что?… Безумецъ жалкій,
Чего, скажи, чего ты ужаснулся?
Не можетъ мертвый говорить, ни думать!
Не онъ, а тамъ, внутри, въ душѣ твоей
Холодная, безжалостная совѣсть,
Оскаливъ зубы, словно мертвый черепъ,
Съ усмѣшкой на устахъ безгубыхъ шепчетъ:
«Коль хочешь ты, чтобъ замолчала я,
Такъ зло на зло и трупъ на трупъ вали»….
О, жалкій человѣкъ! Ты похвалялся,
Что ворога убилъ, — лютѣйшій впрогъ
Въ душѣ твоей и не убьешь его,
Умолкнуть не заставишь!… Ужасъ, ужасъ!…
ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
правитьА вѣдь поздненько, чай. Наготовили, на столъ наставили, приходи, молъ, князь дорогой, кушай на здоровье! А князе-тѣ не то къ ужину, и къ свѣту, знать, не вернется…. А ужъ нынче у князя Юрія Святославича безпремѣнно что-нибудь да вышло. Спросить, бѣда, не у кого; Гаврюкъ бы скорѣй, что ль, вертался; да вѣдь, поди, старый промолчитъ, не скажетъ…. Охъ, мнѣ-ка самой, какъ опять княгиня про князя своего спрашивать станетъ, отвѣта не перепутать бы. Училъ Михалко Жирославичъ, училъ, да нешто съ нашей княгиней сообразишь? Трижды ужъ спрашивала, да все съ новыми опросами, да съ переспросами.. Все-то ей надо: и когда, и что, и какъ, да это Ль ранѣ, это ль позже, да гдѣ, мѣсто ей досконально обозначить. Того гляди собьешься. Охъ, жены, жены! одна у васъ заботушка: про мужьевъ думай! То ль дѣло дѣвичье — житье вольное: ни думушки, ни заботуписи. И то сказать: молодцовъ мало ль, о всѣхъ не передумаешь.
Ты ничего не слышала?
Ни, ни.
Какъ будто конскій топъ?
Знать, показалось.
Пріотвори-ка двери да послушай.
Вотъ-вотъ… Шаги, шаги…. Опять замолкло.
А вотъ опять… Неужто жъ ты не слышишь?
Ни шороха, ни вороха.
Поди-ка
Сюда ко мнѣ… Хоть ты и трижды
Докладывала мнѣ, да забываю…
Ты говоришь: какъ только я вернулась,
Гаврюкъ сейчасъ ушелъ?
Такъ точно,
Сейчасъ же и ушелъ. А только раньше
Онъ слово поведённое къ дружинѣ
Держалъ отъ князя: «будьте, молъ, готовы,
Походъ-де сказанъ».
То сама слыхала…
Что жъ дальше-то?
А прибѣжалъ нарочный
Съ князь-Юрьева двора: велѣлъ дружинѣ
На конь садиться.
Такъ. Куда жъ они
Пошли-то? На князь-Юрьевъ дворъ?
Приказъ былъ,
Чтобъ прямо за городъ.
И ты за ними?
Взманилась я: молъ, побѣгу къ собору,
Узнаю, что толкуютъ про походо-тѣ.
И у собора князя увидала?
Такъ точно. Знать, молебено-тъ отпѣли
Въ соборѣ. Только я гляжу и вижу:
Нашъ князь на паперти.
Одинъ?
Съ князь Юрьемъ.
Ты хорошо ль князь Юрья разглядѣла?
Ужъ какъ не разглядѣть! Вдвоемъ стояли.
И князь тебя окликнулъ?
Подозвалъ онъ:
«Порфирка, молъ, поди сюда ко мнѣ».
Я подбѣжала. Молъ, ступай къ княгинѣ
И доложи: второй гонецъ пригналъ,
Такъ за городъ спѣшимъ-де, чтобъ вѣстей,
Коль будутъ, перенять". Еще прибавилъ:
«Молъ, улучу часокъ, домой вернуся
Съ княгинею проститься. А пригонитъ
Еще гонецъ, то не ждала бъ сегодня,
Молилася бы Богу, не боялась:
Дни черезъ три, молъ, я вернусь, конечно».
Такъ и сказалъ, что нечего бояться?
Такъ и промолвилъ: «пусть-де не боится,
А Богу молится».
А отъ собора-тъ
Одинъ поѣхалъ?
Нѣтъ, вдвоемъ; опять
Вдвоемъ же. Тронули, и слѣдъ простылъ.
Какъ думаешь: вернется князь сегодня?
Сегодня бы вернуться, ужъ вернулся бъ.
Чай, поздно. Вѣрно пригонялъ гонецъ,
Литва, знать, близко.
Подыми окно.
Закрои отыми. Слышнѣе будетъ.
Что на дворѣ?
А тишь да благодать,
И мѣсячно, и соловей въ кустахъ
Знай заливается.
Не слышно тона?
Ни песъ не взлаетъ.
Ну, поди-ка въ сѣни,
Послушай тамъ.
Наслушаю, авось.
Четвертый разъ дна пересказала:
До слова то же, что и въ первый разъ.
Знать, впрямь гонецъ, и впрямь Литва идетъ…
Охъ, Господи! нѣтъ, нѣтъ, да думка злая
Мнѣ сердце засосетъ: молъ, князь твой милый,
Хоть даве и повѣровалъ тебѣ,
А все же осердился. Не сердись онъ,
Заѣхалъ бы домой проститься съ Улей…
За то сердить: зачѣмъ-де утаила,
Что про любовь князь Юрій говорилъ.
Кабы знатье! Я думала-гадала:
Молъ, лучше утаить, анъ вышло хуже…
Гляжу на горницу, и все-то въ ней
Про князя милаго напоминаетъ:
Вотъ столъ накрытъ, гдѣ каждый вечеръ съ нимъ
Мы ужинали. Вотъ постель стоитъ,
Гдѣ, пообѣдавъ, удневалъ часочекъ…
Поправлю-ка подушки я; авось,
Вернется скоро, отдохнуть приляжетъ,
А я вотъ на скамеечкѣ, въ ногахъ,
И примощуся… [Съ тоской]. Какъ нарочно, право,
Походъ приспѣлъ въ такое злое время!
Княгиня-матушка!
Аль князь вернулся?
Нарочный прибѣжалъ, князь-Юрьевъ Журко…
Веди жъ сюда.
Войди.
Отъ князь Семена
Нарочнымъ присланъ…
Что, голубчикъ, скажешь?
Съ прощальнымъ словомъ…
Аль въ походъ ушелъ?
И то ушелъ. Совсѣмъ собрался-было
Домой вернуться, какъ опять гонецъ:
Литва близка…
И повернулъ коня онъ?
И повернулъ. Меня жъ послалъ сюда:
«Скажи княгинѣ не ждала бъ сегодня».
А гдѣ жъ Гаврюкъ?
Должно, что съ княземъ; впрочемъ,
Мнѣ не было о Гаврюкѣ приказа…
А нашо-тъ князь, онъ провожать поѣхалъ.
Докудова?
А не могу сказать —
Далече ли… А приказалъ примолвить:
«Дозволигь-де княгиня, я сегодня жъ
Отъ князь Семена привезу поклонъ,
И доложу: каковъ со мной простился,
И все такое…»
А въ ладу князья-та?
Опять же не было на то приказа.
Промежъ собой-то ладно ль говорили?
Чай, видѣлъ.
Ладно. Ничего. Ладненько.
Съ чего не ладнымъ быть?.. Такъ что жъ прикажешь
Отвѣтить князю, заѣзжать ему?
Отъ князь Семена всякаго приму я.
Затѣмъ прощай, княгиня; поспѣшать
Съ отвѣтомъ велѣно.
Прощай и ты.
Уѣхалъ, не простясь со мной, уѣхалъ!..
Да слава Богу, и тому я рада
Что помирилися, а то боялась…
Охъ, ладно ли я Журку отвѣчала:
Молъ, всякому отъ князь Семена рада?
А что жъ худого? Коли мужъ простилъ,
Женѣ не слѣдъ сердиться… Не посмѣетъ…
Княгинюшка!
Аль кто зоветъ меня?
Княгинюшка моя!
Изъ сада голосъ. [Въ окно].
Кто тамъ?
Не спишь еще?
Да кто ты, кто?
Гаврюкъ, Гаврюкъ твой вѣрный.
Ты съ чего же
По подоконьямъ бродишь, не войдешь?
Войду сейчасъ. Боялся… думалъ, спишь ты.
Порфирка, посвѣти! Гаврюкъ вернулся!
О, Господи, благодарю тебя!
Не позабылъ мой князь своей Ульяны,
Прислалъ съ вѣстями. — Да входи жъ скорѣе.
О, Господи помилуй!.. Что съ тобою?
Оборванный, всклокоченный и блѣдный…
Лица нѣтъ на тебѣ.
Лихія вѣсти.
Отъ князя ты? Здоровъ ли онъ?
Послушай.
Какъ проводилъ я, матушка, тебя,
Къ князь Юрью поспѣшилъ, и лишь въ вороты,
Напали на меня, скрутили руки…
Кричать я-было, кумъ Иванъ, спасибо,
Шепнулъ: «молчи, молчи, не то убьютъ-де,
Какъ князя твоего сейчасъ убили».
Что ты сказалъ? Убьютъ, кого убьютъ?
Убили, князя твоего убили!
Не правда, лжешь ты!.. Смуту сѣешь…
Сейчасъ лишь вѣсти отъ него имѣю.
Онъ живъ, здоровъ, поклонъ прислалъ.
Убитъ онъ!
Не можетъ-бытъ… Не лги… Сейчасъ лишь… Кто же,
Кто могъ убить его, злодѣй?
Князь Юрій.
Князь Юрій! Господи! Съ ума сойду я!..
Нѣтъ, лжешь ты, говорю тебѣ я: лжешь.
Охъ, матушка! Да до послѣдней капли
Я кровь отдамъ, лишь воскресить бы князя!
Ты видѣлъ? Мертвымъ ты его не видѣлъ?..
Не видѣлъ я…
Такъ какъ же знаешь ты?
Княгинюшка… На малость успокойся…
Сейчасъ скажу… Вотъ, какъ меня схватили
Да бросили въ чуланъ… А на сторожѣ-тѣ
Поставленъ былъ мой кумъ, и онъ же
Мнѣ помогалъ бѣжать… онъ и сказалъ мнѣ:
Михалко съ княземъ-молъ…
Когда, когда же?
Какъ ты ушла, заспорили они…
Изъ-за меня!.. Теперь тебѣ я вѣрю…
Убитъ мой князь!.. Охъ, сердце… Боже, Боже!
Княгинюшка!
Не бойся, не умру я…
Жива еще… Господь не попустилъ…
Гаврюкъ, Гаврюкъ! Убитъ нашъ князь, убитъ!
Убить сердечный нашъ! Убитъ нашъ свѣтлый!
Во вѣки не видать его, во вѣки!..
Нѣтъ, полно плакать. Скоро, скоро
Передъ престоломъ Божьемъ съ нимъ увижусь,
Тогда обнимемся, наплачемся мы вдостоль…
Теперь… теперь…
Бѣжать тебѣ, спасаться,
А князя бросить псамъ на растерзанье?
Врагамъ на поруганье?.. Отойди:
Ты больше не слуга мнѣ…
Матушка-княгиня!
Постой, постой… Сейчасъ Порфирку кликну…
И что бы я ни стала говорить,
Ни слова ей, ни слова, ни!.. Порфирка!
Поди сюда!.. Ступай во дворъ къ князь Юрью
И въ теремъ проберися. Спитъ, не спитъ ли-
Княгиня старая, ты достучишься,
И скажешь ей: молъ твой, сынокъ, князь Юрій,
Съ моей княгинею сидятъ тайкомъ,
А князь Семена нѣтъ-молъ, онъ въ отъѣздѣ…
И проводи ее дорогой ближней,
По задворкамъ, сюда… Ступай, спѣши же…
Постой! И помни, если ты измѣнишь,
Онъ за тобой пойдетъ — убьетъ на мѣстѣ.
Гаврюкъ! Ступай за ней… Чего жъ ты смотришь
Смущенными очами на меня?
Что ты задумала?
Аль мыслишь ты:
На тризнѣ мужниной я цѣловаться
Съ убійцей стану?
Господи помилуй!
А коли вѣришь мнѣ, ступай за нею…
Постой. Откроюсь я тебѣ… Князь Юрій…
Злодѣй, измѣнникъ лютый, кровопійца!..
Убійство скрыть и обмануть замыслилъ!
Послѣдній-де поклонъ отъ мужа привезу ей!..
Предъ матерью его я обличу,
Покаяться заставлю предъ народомъ.
Княгинюшка! Господь да вразумить
Тебя!
Ступай, спѣши, Гаврюкъ.
Иду.
И заклинаюся тебѣ честнымъ крестомъ,
Что приведу княгинь. Прощай!
Постой,
Дай ножъ…
Зачѣмъ тебѣ?
Давай!..
Боюся, встрѣтишь ты его, не стерпишь,
Ножомъ зарѣжешь, и нашъ свѣтлый князь
Останется тогда безъ погребенья.
Святый и многомилостивый Боже!
О, Приснодѣва, Мати всѣхъ скорбящихъ!
Внемли скорбямъ твоей рабыни грѣшной
И Сына умоли, да ниспошлетъ Онъ
Мнѣ мудрость змія. Да смогу я
Въ глаза глядѣть кровавому убійцѣ
И сердцемъ не смущаться. Укрѣпи
Мой робкій духъ и трепетную душу!
Да обличу его, да обрѣту
Честное тѣло князя моего:
Омывъ его горючими слезами,
Съ церковнымъ пѣньемъ провожу въ могилу.
А помолясь, вставай, вставай Ульяна!
Злой ворогъ близокъ. На лицо зови
Прелестную улыбку, на уста —
Послушныя затѣйныя слова.
Отри же слезы. Хитростію женской
Злодѣйство побѣди… Идетъ, идетъ…
Какъ будто рада, побѣгу настрѣчу.
- ) Въ приложеніи я печатаю варіантъ этого явленія, по которому играла г-жа Отрепетова при исполненіи пьесы на Александринской сценѣ.
Аль никого?
А малости прошу.
Ждала тебя, услала всѣхъ. Войди же.
Аль мой порогъ тебѣ не переступень?
Къ тебѣ съ поклономъ я…
Отъ мужа, знаю…
Ну, что онъ, старый, приказать изволилъ?
Ждала бы, не кручинилась?
Княгиня…
Ждала стара, дождалась молодого…
Садись за столъ, отужинай со мной…
Не смѣю… мнѣ домой…
И полно, полно!
Аль по женѣ соскучился?
Княгиня…
Садись же, милости прошу. Я стану
Тебѣ прислуживать. Служить готова,
Чѣмъ ни прикажешь. [У стола]. Медомъ, аль виномъ
Попотчевать?
О, замолчи же совѣсть!
Что ты сказалъ?
Нѣтъ, такъ я… ничего…
Аль шибко на конѣ скакалъ, такъ духъ
Перехватило?
Да, скакалъ я шибко…
Такъ освѣжись медкомъ…
Гляжу я на тебя,
Ульяна Власьевна, очамъ не вѣрю…
Ты ль предо мной? Ты ль потчуешь меня,
Какъ мужа нѣжная жена?
Жена ли?
О, не гляди ты на меня съ улыбкой,
Любовной мыслью сердца не мути!
Гляжу — любить хочу. Улыбку вижу…
Опять ты про любовь!..
Опять и вѣчно!
Охъ, любишь ли меня?
Люблю ли?
Готовъ ли ты, что захочу я сдѣлать?
И смерть принять, и душу загубить!
Коль повелю: зарѣжешь князь Семена?
Что жъ ты смутился? Отвѣчай мнѣ прямо:
Зарѣжешь ли, коль прикажу я, мужа?
Аль ты довѣдалась? Аль ворогъ злой
Предупредилъ тебя? Такъ знай, княгиня,
Я душу загублю, но ты… моей,
Моею будешь. Я возьму силомъ. [Обнялъ ее]
Люблю, люблю тебя!.. Цѣлуй, цѣлуй!
Проклятый!
О! Что ты?
Аль промахнулась?
Убить меня! А! Я не промахнуся! [Бьетъ ее ножомъ].
Не мнѣ, не доставайся никому. [Княгиня Ульяна упала].
О, Боже, Боже! Что ты сдѣлалъ Юрій!..
Я слышу голоса… Идутъ… Придутъ…
Меня застанутъ за кровавымъ трупомъ…
Всѣмъ станетъ вѣдомо, изъ рода въ роды
Разскажетъ лѣтопись: послѣдній
Великій князь Смоленскій, Юрій
Злодѣй былъ и убійца!.. Боже, Боже!
Скорѣй, скорѣй!.. И чѣмъ-нибудь накрою,
Хоть епанчею… а теперь… а самъ… идутъ.
Сюда! Спасите, помогите люди!
Убійство здѣсь!
А! матушка!
Не бойтесь.
За мной входите. Не посмѣетъ руку
На родшую его поднять.
Княгинюшка, княгинюшка моя!
Онъ, онъ убилъ!
Постой, старикъ. Я мать.
Коль онъ виновенъ, мнѣ его судить…
Князь Юрій! Сынъ мой! Отвѣчай народу:
Твое ли дѣло? Ты ль убилъ ее?
Мое, мое… Я, я убилъ ее…
За что?
За то, что полюбилъ ее безумно;
Она же князя своего любила
И доброй мужелюбицей была;
За то… Гдѣ жъ онъ? Гдѣ дьяволъ-соблазнитель,
Михалко гдѣ?
Сейчасъ о немъ промыслилъ.
Послушай, сынъ, что присудила мать.
Уйди отъ насъ, братоубійца Каинъ!
Какъ окаянный Святополкъ скитайся
Въ лѣсахъ и дебряхъ, и не знай покоя,
Стеная и трясыйся! Будь ты про….!
Не проклинай! [Падая къ ногамъ мужа].
О, милый, милый княже!
Куда ты ни пойдешь, я всюду, всюду…
Всегда, всегда, пока ты не убьешь!
Оставь, постылая!… Глядите, всѣ глядите!
Уста зашевелилися у мертвой…
О, матушка! кормилица моя!
Не смѣю я кровавыми руками…
Головушку приподыми ты ей…
Бытъ-можетъ, слово… О, прости, прости.
Прости и ты… и вы всѣ, христіане,
Простите Грѣшную меня. [Умираетъ].
Скончалась.
Прими, о Господи, въ свои селенья
Новопреставленной твоей рабыни
Святую душу.
Парижъ. 30-го августа 1874 г.
ПРИЛОЖЕНІЕ.
правитьВАРІАНТЪ X ЯВЛЕНІЯ IV АКТА.
правитьАль никого?
А! милости прошу.
Ждала тебя, услала всѣхъ. Войди же.
Аль мой порогъ тебѣ не переступенъ?
Къ тебѣ съ поклономъ я…
Отъ мужа, знаю…
Ну, что онъ, старый, приказать изволилъ?
Ждала бы, не кручинилась?
Княгиня…
Ждала стара, дождалась молодого…
Садись за столъ, отужинай со мной…
Не смѣю… мнѣ домой…
И полно, полно!
Аль по женѣ соскучился?
Княгиня…
Садись же, милости прошу. Я стану
Тебѣ прислуживать. Служить готова,
Чѣмъ ни прикажешь. [У стола]. Медомъ, аль виномъ
Попотчевать?
О, замолчи же совѣсть!
Что ты сказалъ?
Нѣтъ, такъ я… ничего…
Аль шибко на конѣ скакалъ, такъ духъ
Перехватило?
Да, скакалъ я шибко…
Такъ освѣжись медкомъ…
Гляжу я на тебя,
Ульяна Власьевна, очамъ не вѣрю…
Ты ль предо мной? Ты ль потчуешь меня,
Какъ мужа нѣжная жена?
Жена ли?
О, не гляди ты на меня съ улыбкой,
Любовной мыслью сердца не мути!
Гляжу — любить хочу. Улыбку вижу…
Охъ, любишь ли меня?
Люблю ли?
Готовъ ли ты, что захочу я сдѣлать?
Я смерть принять, и душу загубить!
Коль повелю: зарѣжешь князь Семена?
Что жъ ты смутился? Отвѣчай мнѣ прямо:
Зарѣжешь ли, коль прикажу я, мужа?
Что вздумала!..
Аль не по мысли рѣчи?..
Подумай самъ: любиться, такъ любиться,
Чтобъ не было ни страха, не помѣхи.
А то, гляди, какъ домекнется старый,
Сейчасъ меня онъ за косу да въ теремъ,
Да на глухо забьетъ и дверь, и окна,
Да голодомъ и холодомъ морить…
А ужъ тебя, мой соколъ ненаглядный…
Не соблазняй меня.
Да не мѣшай же!..
Дай вдосталь сердце ознобить тебѣ,
Заговорить лукаво-сладкой рѣчью,
Зачаровать любовными очами…
Да за одно!… Охъ, что я!.. Слушай, милый!
Что жъ замолчалъ, аль позабылъ ты клятву:
И смерть принять и душу загубить?
Аль ты довѣдалась?
Аль ты догадливъ былъ, —
Безъ просьбы князя моего зарѣзалъ?
Иль подлая душа, злодѣй Михалко
Солгалъ, что я…
Пожди еще часокъ…
Охъ! дай мнѣ высказать, что душу давитъ…
Дай мнѣ обнять, расцѣловать тебя…
Дай мнѣ тебя на вѣки опозорить…
Чтобъ о тебѣ кровавыми строками
На память вѣчную вписали въ книгу:
Послѣдній князь Смоленскій Юрій былъ
Убійца подлый и злодѣй…
Такъ знай же
И ты, княгиня, что не дважды душу
И мнѣ губить… А и губить не даромъ…
Пусть въ вѣчныхъ мукахъ буду вспоминать
И съ горькою и жгучею отрадой,
Какъ я любилъ, какъ ты моею стала…
Моею будешь… Я возьму силомъ.
Люблю, люблю тебя… Цѣлуй, цѣлуй…
Проклятый!
О! Что ты?
Аль промахнулась?
Убить меня! А! Я не промахнуся! [Бьетъ ее ножомъ].
Не мнѣ, не доставайся никому. [Княгиня Ульяна упала].
О Боже, Боже! Что ты сдѣлалъ Юрій!..
Я слышу голоса… Идутъ… Придутъ…
Меня застанутъ за кровавымъ трупомъ…
И вотъ онѣ, горятъ въ моей душѣ,
Кровавыя тѣ строки, что вписала
Ты мертвою рукою въ лѣтописцѣ:
Послѣдній князь Смоленскій Юрій былъ
Убійца лютый и злодѣй… О, Боже!
Скорѣй, скорѣй!.. И чѣмъ-нибудь накрою,
Хоть епанчею… а теперь… а самъ… идутъ.
Сюда! Спасите, помогите люди!
Убійство здѣсь.
А! Матушка!
С.-Петербургъ.
1888 г.