Карлъ II и Дворъ его.
править(*) Мы упоминали объ этомъ романѣ, имѣвшемъ въ Англіи необыкновенный успѣхъ. Сочинитель его, Горацій Смитъ, показалъ необыкновенныя дарованія, хотя принялся за такой родъ сочиненій, въ которомъ всѣхъ своихъ предшественниковъ и послѣдователей побѣдилъ В. Скоттъ. Какъ будто нарочно, Смитъ взялъ эпоху окончанія Кромвелева правленія и возвращенія Стуартовъ на престолъ Англійскій. В. Скоттъ изобразилъ уже Кромвеля въ Вудстокѣ, а Карла II въ Певереилъ-Пикъ, и Англичане соглашаются, что Смитъ не уронилъ себя описывая то, что описалъ, прежде его В. Скоттъ, и что многія мѣста въ Brambletye-House равняются съ лучшими мѣстами романовъ В. Скотта. Отрывокъ, который переводимъ мы для Телеграфа, есть мастерское изображеніе Карла II и Придворныхъ его. Всѣ подробности имѣютъ историческую точность. Изд.
По пріѣздѣ своемъ въ Лондонъ, часа въ два по полудни, Жоселинъ явился къ Лорду Рочестеру, жившему въ Вестминстерѣ, подлѣ Боулингъ Аллей. Его Превосходительство еще не вставалъ; но слуги съ минуты на минуту ожидали, что послышится звонъ его колоколовъ. Они пригласили пріѣзжаго садиться въ передней комнатѣ, гдѣ нашелъ онъ многочисленное общество. Вскорѣ узналъ онъ, что большею частію это были кредиторы, въ пятнадцатый, въ двадцатый разъ пришедшіе, съ надеждой получить свои деньги, или хотя какую нибудь часть ихъ въ уплату, и что многіе изъ нихъ уже нѣсколько часовъ ждутъ Лорда.
Но между ними были и другіе люди, совсѣмъ особенными намѣреніями привлеченные въ переднюю Лорда. Тутъ дожидались его разнородные торгаши, которые надѣялись на огромный барышъ, и не пугаясь дальнихъ отсрочекъ платежа, пришли искушать Лорда образцами дорогихъ вещей, множествомъ серебряной косули, шитыми тканями, кружевами, матеріями, обоями, ефесами шпагъ, богатыми пистолетами, словомъ сказать: всѣми драгоцѣнными и рѣдкими товарами, какіе только можно было себѣ вообразить. Гитарный учитель спалъ, сидя въ большихъ креслахъ и держа въ рукахъ свою гитару. Подлѣ него французъ, танцовальный учитель, проводилъ время повторяя pas de branle: этому Парижскому танцу училъ онъ Его Превосходительство. Въ углу, тихонько перечитывалъ свои похвальные стихи Лорду поэтъ, вѣроятно надѣявшійся получить въ награду за нихъ какую нибудь бездѣлку: казалось, это было бы ему кстати, потому что на кафтанѣ поэта можно было пересчитать всѣ нитки. Въ другомъ углу замѣшенъ былъ артистъ, за умѣренную цѣну, именно, за сорокъ шиллинговъ, показывавшій восмнадцать различныхъ способовъ складывать салфетку: его талантъ такъ изумилъ Лорда, что онъ рѣшился сдѣлаться ученикомъ этого ловкаго человѣка, хотя, по всему кажется, лучше сдѣлалъ-бы Лордъ, заставивъ его быть учителемъ одного изъ своихъ слугъ.
Жоселинъ разсматривалъ это смѣшенное собраніе, какъ вдругъ дверь передней отворилась, и вошелъ, старый знакомецъ Жоселина, актеръ Пиккерингъ; онъ одѣтъ былъ со вкусомъ, важенъ видомъ и высоко поднималъ голову: всего этого прежде въ немъ не замѣчали. Жоселинъ догадался, что старый знакомецъ не узнаетъ его; онъ подошелъ къ нему и сказалъ свое имя. Пиккерингъ тотчасъ отступилъ шагъ назадъ, вытянулся, какъ на театрѣ, вскричалъ: «Возможно ли! вы-ли это юный Жоселинъ, который…», и не окончивъ рѣчи бросился обнимать нашего героя. Послѣ этого, въ обыкновенныхъ своихъ надутыхъ выраженіяхъ, сказалъ онъ, что имѣетъ честь быть однимъ изъ первыхъ актёровъ Королевскаго Лондонскаго театра, и пришелъ сюда по приказанію Лорда Рочестера, взять прологъ къ Валентиніану, трагедіи Флетчера, аранжированной Его Превосходительствомъ для представленія, черезъ нѣсколько дней, на театрѣ.
Во время сего разговора, слуга, которому Жоселинъ отдалъ письмо своего отца, подошелъ къ нему и просилъ пожаловать въ кабинетъ, гдѣ Его Превосходительство будетъ говорить съ нимъ во время завтрака. Съ удовольствіемъ соглашаясь на такое приглашеніе, Жоселинъ проведенъ былъ своимъ вожатаемъ въ небольшую комнату, гдѣ ему было время осмотрѣться на досугѣ одному. Тамъ висѣли превосходныя картины, предметы коихъ взяты были изъ Овидіевыхъ Превращеній, и воображеніе живописца, какъ замѣтно было, не отличалось скромностью. На большомъ столѣ лежали стихотворенія Овидія, Катулла, Корнелія Галла и другихъ классическихъ авторовъ Овидіевскаго разряда; тутъ-же были сочиненія Аретина и другія Французскія и Италіянскія произведенія, подъ стать упомянутымъ Латинскимъ Классикамь. Развернутыя письма, какъ видно было изъ подписей, отъ друзей Рочестеровыхъ: Седлея, Этриджа, Гейнрта Севилла и Герцога Буккенгама, разбросаны были по столу безпорядочно, и тутъ-же были разныя стихотворныя пьесы, одинакою рукою писанныя, т. е. рукою Его Превосходительства: онѣ состояли въ вольныхъ пѣсняхъ, переводахъ, или подражаніяхъ Овидію и Горацію, сатирахъ, началѣ пролога къ трагедіи Валентиніянъ и началѣ поэмы: «Печаль Аполлона, случайно убившаго Гіацинта.» Завтракъ Лорда былъ приготовленъ на другомъ концѣ того-же стола, т. е. тутъ стоялъ прекрасный подносъ съ фарфоромъ, и находилось все нужное для приготовленія чаю, тогда еще рѣдкаго и дорогаго питья и разныя оживительныя и подкрѣпительныя блюды, какъ то: яйцы, раки, холодная дичина, ш проч. Во всей комнатѣ видѣнъ былъ такой-же безпорядокъ, какъ и на столѣ: маски, придворныя платья, домины, шпаги, шляпы, музыкальные инструменты, книги, бумаги небрежно разбросаны были по всѣмъ кресламъ.
Наконецъ Лордъ явился, въ французскомъ спальномъ платьѣ: это былъ молодой человѣкъ, высокій, статный, пріятной наружности; но во всѣхъ чертахъ его означалось уже раннее разрушеніе. Онъ принялъ Жоселина очень учтиво, ласково; извинялся, что встаетъ такъ поздно, и приписывалъ это нездоровью, достигнувшему его за слишкомъ продолжительную шалость прошедшей ночи. Въ самомъ дѣлѣ, стоило только взглянуть на Лорда, чтобы увѣриться въ истинѣ его словъ. Онъ пригласилъ Жоселина съ собою завтракать, и не могъ не улыбнуться, услышавъ, что онъ уже отобѣдалъ. "Я совершенно помню вашего батюшку, Сиръ Джона Комтпона, " сказалъ онъ, «и хотя самъ я человѣкъ, т. е. принадлежу къ роду существъ очень лживыхъ; сверхъ того придворный, т. е. отчисленъ жъ самому худшему отдѣлу этого рода, но прошу васъ вѣрить, что я всегда готовъ служить вамъ столько, сколько могу. Чего вы ищете при дворѣ?»
Герой нашъ кратко разсказалъ Лорду заслуги, потери, страданія своего отца, и кончилъ тѣмъ, что то всему этому онъ имѣетъ неоспоримыя права на справедливость и признательность Короля. «Права?» вскричалъ Лордъ, «справедливость? признательность?… Милый мой Комптонъ! вамъ не нужно было сказывать мнѣ, что вы недавно возвратились изъ чужихъ краевъ. Какъ вы думаете, чѣмъ заслужилъ я милости при Дворѣ? Не тѣмъ ли, что отецъ мой спасъ жизнь Короля при Уайтъ-Ледисъ? Не тѣмъ-ли, что онъ былъ старый, твердый его приверженецъ, исполненный страха Божія и почтенія къ своему повелителю? Нѣтъ! случайно у него родился шалунъ сынокъ, т. е. я, который въ состояніи тянуться съ самымъ отчаяннымъ пьяницей, съ самымъ неустрашимымъ игрокомъ и съ самымъ безпощаднымъ шалуномъ, какого только можно найдти въ Лондонѣ. Теперь посмотримъ ваши права на милости при дворѣ: умѣете-ли вы клясться въ день сто разъ и все на новый ладъ, какъ нѣкто Лордъ Рочестеръ, котораго клятвы стоили-бы ему, по исчисленію самаго Короля, двѣ тысячи фунтовъ стерлинговъ въ годъ, если-бы въ прежней силѣ существовала актъ Круніона, запрещавшій клятвы? Можете-ли вы играть въ шахматы, такъ, какъ Броунжеръ, въ мячи, какъ Сиръ-Артуръ Флингеби, въ ломберъ и бассетъ, какъ Сиръ Карлъ Беркелей? Сыграете-ли вы роль дурака, такъ какъ Томъ Киллингрью, или роль шута, какъ Буккингамъ? Можете-ли вы танцовать курантъ, какъ танцуетъ его Жермейнъ, прыгать по натянутому канату, какъ Яковъ Галлъ, пить, какъ Седлей и Буккурстъ, пѣть вольный куплетъ, какъ Лордъ Арлингтонъ, или безбожныя пѣсни, какъ я, вашъ покорный слуга? Въ состояніи-ли вы ссужать деньгами, какъ алдерманъ Бакуеллъ; доставлять послѣднія французскія моды, какъ де-Гралмонъ; льстить, какъ Бабъ-Мей; выдумывать наслажденія, какъ Шиффингъ и Роджерсъ? Естьли у васъ жена, сестра, племянница замѣчательной красоты, или, по крайней мѣрѣ, какая нибудь собака, умѣющая дѣлать штуки, или хорошая ученая собака, хотя-бы то была Болонка, въ ошейникѣ съ колокольчиками? Не имѣетъ-ли къ вамъ довѣренности Леди Кестлеманъ, Молль-Девисъ, Нелль-Гуейнъ, или которая нибудь изъ множества Королевскихъ любимицъ? Или, не можете-ли вы положиться на помощь какого-нибудь придворнаго, столь благоразумнаго и скромнаго, какъ Лордъ Рочестеръ, вѣрно разхваленный вамъ за свои нравственныя правила и поведеніе?»
Нашъ герой признался, что ни въ одномъ изъ сихъ отношеній у него нѣтъ никакого преимущества, можетъ быть необходимаго для приобрѣтенія успѣховъ при Дворѣ; но, прибавилъ, что Король, бывши въ Бриггѣ, обѣщалъ отцу его сдѣлать для него что-нибудь, по вступленіи своемъ на престолъ.
«Часъ отъ часу хуже!» вскричалъ Лордъ Рочестеръ. «Не ужели вы хотите, чтобы Король подалъ опасный примѣръ, сдержавъ старое обѣщаніе, и слѣдственно, обрушилъ-бы на себя кучу просителей, теперь спокойныхъ, потому, что онъ ни одному изъ нихъ не сдержать даннаго слова? Я начинаю отчаяваться въ вашеѵъ дѣлѣ!» — Я и самъ боюсь за него, сказалъ Жоселинъ, если только слабый талантъ мой играть на гитарѣ кое-какія Французскія пѣсни, выученныя мною въ Парижѣ, не будутъ мнѣ сколько нибудь полезны. —
«Ахъ, мой милый!» отвѣчалъ Рочестеръ, вставая, и съ забавною важностью хватая его за руку, "я васъ поздравляю: вы играете на гитарѣ и знаете Французскія пѣсни? Для чего-жь давно не сказали вы мнѣ этого? Стало быть у васъ столько-же надежды на успѣхъ, какъ у свѣжей Гамадріяды, вышедшей изъ Боскобелькаго дуба! Вотъ вамъ моя гитара: сыграйте что нибудь и дайте мнѣ средство судить о вашемъ музыкальномъ дарованіи, потому, что — увѣряю васъ честнымъ словомъ моимъ, хотя ему не многіе вѣрятъ — что самый слабый талантъ такого рода значитъ больше, нежели самое сильное ваше право.
Жоселинъ былъ одаренъ отъ природы прекраснымъ голосомъ и очень хорошо играть на гитарѣ. Онъ взялъ гитару, и аккомпанируя себѣ, пропѣлъ двѣ или три Французскія пѣсни. Рочестеръ, большой знатокъ въ музыкѣ, пришелъ въ восторгъ. Онъ увѣрялъ Жоселина, что это всего лучше выменитъ ему милость Карла II. "Надобно только поступить половчѣе, " прибавилъ онъ. «Какъ ни страстенъ Король къ музыкѣ, но можетъ случиться, что вашъ талантъ не сдѣлаетъ на него сильнаго впечатлѣнія. Когда онъ услышитъ васъ въ залѣ, и увидитъ въ обыкновенномъ платьѣ, Онъ, также какъ и я, знакомъ со всѣми обыкновенными удовольствіями, и взволновать его можно только какою нибудь нечаянностію, которая возбудить въ немъ новое и неожиданное ощущеніе, и это потому болѣе имѣетъ для него цѣны, что теперь случается рѣдко. Если хотите подождать, пока я одѣнусь, мы пойдемъ прогуляться въ паркъ, и подумаемъ, какъ надобно взяться за дѣло и лучше произвести наше нападеніе.»
Жоселинъ благодарилъ Лорда и сказалъ, что онъ боится однакожъ употреблять во зло благосклонность его, особенно въ такое время, когда множество людей ждетъ его въ передней нижняго этажа.
«Ахъ!» вскричалъ Лордъ, смѣясь отъ чистаго сердца, «не ужели мои посѣтители уже собрались? Да, точно: я назначилъ всѣмъ этимъ уродамъ свиданіе въ одиннадцать часовъ. Но вы увидите, какъ я отъ нихъ отдѣлаюсь.» Лордъ ушелъ въ свою уборную; во время его одѣванья Жоселинъ слышалъ, что онъ безпрестанно смѣется и поетъ. Наконецъ Лордъ возвратился, богато одѣтый. "Ну, Синьёръ, Комптонъ, " вскричалъ онъ «теперь надобно отдѣлаться отъ этихъ несносныхъ посѣтителей.» Съ сими словами онъ вышелъ изъ комнаты, и послѣдуемый Жоселиномъ, сошелъ внизъ по лѣстницѣ. Подошедши къ порогу передней комнаты, въ которой находились просители, онъ тихонько заперъ дверь двойнымъ ключемъ, положилъ его себѣ въ карманъ и пошелъ назадъ. "Теперь, « вскричалъ Лордъ, громко захохотавъ, „Богъ съ ними! Этотъ замокъ работы Морленда, и я прошу кого нибудь, кромѣ меня самаго, отпереть дверь. Пусть ждутъ моего возвращенія. Богъ вѣсть скоро-ли я ворочусь и какова тогда будетъ моя голова; по крайней мѣрѣ я самъ ничего не знаю объ этомъ.“
— Не ужели они никакъ не могутъ выйдти?» спросилъ Жоселинъ, безпокоясь о своемъ пріятелѣ Пиккерингѣ. Онъ зналъ, что этому актеру надобно было скоро явиться на сценѣ, ибо тогда спектакли начинались въ три часа по полудни.
"Я думаю выйдти они и такъ не могутъ, " отвѣчалъ Лордъ Рочестеръ. «Развѣ не вздумаютъ-ли прыгать изъ окна въ садъ; тутъ дѣло кончится какимъ нибудь вывихомъ или ушибомъ: ноги никто не изломаетъ, ручаюсь и бьюсь объ закладъ.» Не думая болѣе о бѣдныхъ плѣнникахъ своихъ, онъ провелъ сопутника своего въ Свой Датскій паркъ и въ Королевскій садъ. Тамъ увидѣли они подлѣ стѣны толпу Придворныхъ. Рочестеръ тотчасъ узналъ, что это Король съ нѣкоторыми изъ любимыхъ своихъ собесѣдниковъ. Карлъ сталъ прислонясь спиною и стѣнѣ. Сложивъ ноги одна на другую, онъ ласкалъ маленькую Болоннскую собачку, которую держалъ на своихъ рукахъ, смотря на женщину, прекрасно одѣтую и стоявшую передъ нимъ. Нарядъ этой женщина былъ не изъ самыхъ скромныхъ; въ движеніяхъ ея была замѣтна излишняя вольность; но Жоселинъ издали замѣтилъ красоту ея лица и сказалъ Рочестеру, что вѣрно она столь-же умна, сколь прекрасна, потому, что каждый разъ; какъ скоро она открывала ротъ, окружавшая ея толпа людей хохотала во все горло.
"Это актриса, " отвѣчалъ Лордъ, «Нелль-Гуейнъ, нынѣ называемая Мистриссъ Неллей, безстыдная и веселая наглянка. Умъ ея именно въ томъ родѣ, какимъ одарены всѣ эти плутовки: онъ въ ихъ волѣ, и рѣдко можетъ не нравиться добрымъ собесѣдникамъ, похожимъ на меня нравственностію. Десять противъ одного, что они говорятъ о вчерашнемъ спектаклѣ, изумившемъ Короля. Не показывайтесь: надобно поберечь дѣйствіе нежданности. Я подойду къ нимъ, узнаю, что они затѣваютъ — и это поможетъ намъ въ нашихъ затѣяхъ.»
При сихъ словахъ, оставивъ своего сопутника за деревьями, онъ подошелъ къ Королю, который привѣтствовалъ его легкимъ уклоненіемъ головы, а Мистриссъ Недлей осыпала Лорда градомъ конфектовъ: одна ковфекта даже попала ему въ глазъ. Это усилило веселость всего общества и за то актриса во всѣхъ съ равною милостью стала бросать конфекты. Скоро, оставивъ знаменитыхъ людей, передъ глазами публики продолжавшихъ своя благородныя занятія, Рочестеръ подошелъ къ Жоселину, и сказалъ, что имъ не льзя терять ни минуты, надобно уйдти и опять возвратиться въ паркъ, гдѣ, въ слѣдствіе заклада между собою, молодые Лорды Кестльгевнъ и Арранъ будутъ гонять оленей передъ Королемъ.
"Это такой случай для нечаянности, какого намъ едва-ли-бы когда дождаться, " прибавилъ Лордъ. «Поспѣшимъ, чтобы не упустить его!» Тутъ, удвоивъ шаги, онъ привелъ Жоселина въ лавку, гдѣ отдавались на прокатъ всѣ возможныя маскерадныя платья, взялъ нарядъ Сильвана и гитару, отдали все это лавочному мальчику и въ троемъ возвратился къ Сенъ-Джемскому парку.
— Но что за отношеніе между нарядомъ Сильвана и Французскою пѣснею, аккомпанируемою на гитарѣ? спросилъ его Жоселинъ дорогою.
«Весьма большое, отвѣчалъ Рочестеръ, а именно то, какое намъ надобно. Король давно потерялъ вкусъ ко всѣмъ простымъ забавамъ. Если хотятъ понравиться ему, то должны удивить его, а это всего вѣрнѣе сдѣлать какою нибудь глупостью, и чѣмъ страннѣе глупость, тѣмъ вѣрнѣе она удастся.
Ровъ, находившійся въ паркѣ и обсаженный кустарниками, сдѣлался уборною нашего героя. Когда превращеніе было кончено, и Жоселинъ одѣлся лѣснымъ полубогомъ, Лордъ Рочестеръ оставилъ его и пошелъ къ Королю, сказавъ, что постарается какъ нибудь подвести Короля и весь Дворъ поближе, если это не сдѣлается само собою; но что Жоселинъ долженъ выйдти тогда только, какъ услышитъ свистъ. Сквозь кустарники Жоселину видно было, что два молодые Лордa, въ легкихъ эластическихъ одеждахъ, подъ которыми рисовались мужественныя формы тѣла ихъ, приготовлялись начать трудное свое дѣло. Король и Придворные находились въ срединѣ парка, вмѣстѣ съ многими дамами, которыя наряжены были, какъ будто для верховой ѣзды, въ черныя атласныя шляпки, надвинутыя на одну сторону головы, съ красными перьями, укрѣпленными бриліянтовыми аграфами. По стѣнѣ парка, кругомъ видны были головы множества зрителей, привлеченныхъ любопытствомъ.
Оба противника выбраны были проворные и мощные. Они стали въ противоположныхъ концахъ парка и довольно долго гоняли оленя взадъ и впередъ. Когда-же увидѣли, что бѣдное животное начинаетъ утомляться, они оба бросились къ нему, истомили его еще болѣе, и наконецъ убили подлѣ того мѣста, гдѣ былъ спрятанъ Жоселинъ. Король тотчасъ подошелъ туда, со всѣми своими сопутниками, поздравить побѣдителей. Когда проходилъ онъ мимо кустарниковъ, возвращаясь во дворецъ, Рочестеръ подалъ условленный знакъ и — Жоселинъ показался.
При этомъ неожиданномъ явленія, дамы громко закричали и спѣшили укрыться за Королемъ; но самъ Карлъ былъ такъ приученъ къ подобнымъ нечаянностямъ, что совсѣмъ не раздѣлилъ съ ними ужаса ихъ; напротивъ, казалось, онъ утѣшался ихъ минутнымъ испугомъ, и готовился слушать стихи или рѣчь, какой обыкновенно оканчивались подобныя шалости. Жоселинъ преклонилъ колѣна передъ Королемъ, потомъ всталъ, поклонился всему обществу очень ловко, и пропѣлъ слѣдующій куплетъ, аккомпанируя себѣ на гитарѣ:
Les rois d’Egyrptr et de Syrie
Voulaient qu’on embaumât leurs corps,
Pour dorer plus longtemps morts;
Quelle folie!
Avec du vin embaumons-nous,
Que ce baume est doux!
Embaumons-nous,
Pour durer plus longtemps en vie.
— Вотъ мило придумано, хорошо, славно! вскричалъ Король, когда куплетъ былъ конченъ. И славно исполнено! Неправда-ли Лаудердаль, что этотъ мальчикъ хорошо сложенъ? Что скажешь ты Арлингтонъ о голосѣ: чѣмъ онъ хуже голоса Джоанни? Ну, Джермейнъ, ты пропалъ: вотъ ножка лучше твоей! А ты, Гамильтонъ, слыхалъ-ли, чтобы кто нибудь лучше пѣлъ Французскія пѣсни? Да кто выдумалъ эту нечаянность? Бьюсь объ закладъ, что ты Ашлей? а не то, вѣрно это новая штука моего веселаго шута Буккингамa?
Оба сіи благородные господа объявили, что они совсѣмъ не знаютъ пѣвца, всѣ Придворные, которымъ непріятно было видѣть новаго кандидата на Королевскія милости, стали критиковать его станъ, голосъ, произношеніе; за то дамы громко и единогласно удивлялись ему, и спрашивали одна у другой: кто бы такой это былъ?
— Видно никто изъ васъ не хочетъ сказать намъ имени этого лѣснаго демона! вскричалъ Король. Надобно вырвать признаніе у самаго виновнаго. Ну, сладкогласный Сильванъ! скажи намъ: кто ты? Кто посовѣтовалъ тебѣ сыграть эту роль?
Жоселинъ приближился къ Королю, преклонилъ колѣно, подалъ ему письмо своего отца, и опять отошелъ, шага на два или на три всторону. Карлъ былъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа, и въ эту минуту видъ его совершенно противорѣчилъ всегдашней его физіогноміи. Не смотря на мрачную торжественную наружность свою, онъ былъ одушевленъ пріятною улыбкою; веселая живость, какъ будто усиливалась истребить въ чертахъ лица его выразительную задумчивость. Онъ былъ доволенъ зрѣлищемъ, представленнымъ передъ нимъ двумя молодыми Лордами, и веселъ, потому что выигралъ закладъ, какой держалъ за нихъ. Голосъ, наружность Жоселина и неожиданность его появленія, также восхитили Короля. Онъ улыбаясь принялъ письмо и поднявъ его вверхъ, вскричалъ:
— Пятьдесятъ червонцовъ, что это стихи! а если такъ, то виноваты на вѣрное Рочестеръ или Седлей. Да! я знаю, что ваши братья поэты не пропустятъ никакого случая датъ ходъ своимъ сочиненіямъ. Слушайте, храбрые кавалеры и прелестныя дамы, и посмотримъ: кто прежде всѣхъ угадаетъ сочинителя, услышавъ его стихи.
Сказавъ это, Король раскрылъ письмо; но фиіогномія его вдругъ измѣнилась: онъ покраснѣлъ, нахмурилъ брови и тихо проговорилъ: „Что это значитъ? Прежнія заслуги — раны — Боскобелъ — Бригго — Брамблети-Гоузъ — взысканіе — бѣдный — забытый, навсегда искренній и вѣрный подданный Джонъ Комтпонъ! — Господа!“ прибавилъ онъ раздраженнымъ тономъ, обращаясь къ своимъ Придворнымъ, „кто изъ васъ осмѣлился надоѣдать мнѣ такими нелѣпостями?“
Отвѣтомъ на сей вопросъ было мрачное молчаніе, и Король обратился къ Жоселину съ сильнымъ гнѣвомъ.
„Уродъ! развѣ отецъ твой думалъ, что имя его будетъ въ числѣ тѣхъ семидесяти или семи сотъ Тайныхъ Совѣтниковъ — забылъ сколько ихъ именно — которыхъ имена представилъ мнѣ Монкъ, по приѣздѣ моетъ въ Канторбери? Кажется, Комптоны не дали забыть о себѣ? Сиръ Вилліамъ до смерти своей занималъ мѣсто въ артиллеріи; да и Лордъ Нортгамптонъ еще и теперь Лордомъ Лейтенантомъ Варишкскаго Графства и Коннетаблемъ Товера!“
— Жалѣю, что долженъ донесть Вашему Величеству о пагубномъ несогласіи, уже довольно давно поселившемуся между Сиръ Джономъ и двумя отраслями семейства Комптоновъ, отвѣчалъ Жоселинъ.
„Вотъ прекрасно!“ вскричалъ Карлъ, „не ужели ты думаешь, что мы должны разбирать глупыя ссоры ваши, как будто раздоры Государственные? Подите прочь, господинъ Комптонъ!“
Раздраженный Король отошелъ уже далеко; но вдругъ остановился и обратясь къ Жоселину, спросилъ у него не столь грозно: „Что сдѣлалось съ тѣмъ сыномъ Сира Джона, котораго я видалъ во Фландріи?“
— Я единственный сынъ Сира Джона, Государь! я имѣлъ честь быть представленъ Вашему Величеству въ Бриггѣ.
„Какъ? стало быть ты прежняя Королева Гетъ-Гоуза? Тебя тюремщикъ выгналъ изъ тюрьмы въ нарядѣ Королевы, вмѣстѣ съ дуракомъ Пиккерингомъ?“
— Я тотъ самый, Государь!
Вспомнилъ-ли Король сколько онъ смѣялся, когда ему разсказывали въ Бриггѣ это происшествіе, или долговременныя заслуги Сира Джона и полученныя отъ него письма, которыя Король всегда оставлялъ безъ вниманія, заставили его вспомнить старое, не знаемъ; по крайней мѣрѣ, гнѣвъ столь-же скоро прошелъ, какъ вспыхнулъ, такъ, что онъ шутливо сказалъ, обращаясь къ одному Придворному: „Арлингтонъ!“ право жаль было-бы не сдѣлать чего нибудь для этого молодаго забавника, сына стараго и храбраго кавалера. Нѣтъ-ли у тебя, Статсъ-Секрстаря и Каммергера? т. е. двойнаго чиновника моего, какого нибудь незанятаго мѣста, на которое мы могли-бы посадить его и не давать ему кричать до тѣхъ поръ, покуда намъ не вздумается послушать пѣсенъ этой птички?»
— Онъ украсилъ-бы дворъ вашъ, сказала Леди Кестльманъ, выступивъ на одинъ шагъ впередъ отъ другихъ дамъ. Я готова биться объ закладъ на мое брилльянтовое ожерелье, что онъ также хорошо танцуетъ, какъ поетъ. А давно пора вылечить отъ самолюбія нашего Джермейна. Да! чѣмъ онъ теперь можетъ хвастаться, когда нашлись ноги получше его?
Ваше Величество, кажется, не узнаете пришлеца, сказалъ Арлингтонъ. Можетъ быть какой нибудь шалунъ нарядился въ это платье и осмѣлился предстать къ Вашему Величеству.
Скажи мнѣ, господинъ Сильванъ или господинъ шарлатанъ, продолжалъ Лордъ, оборотясь къ Жоселину, чѣмъ можешь ты доказать намъ, что ты дѣйствительно сынъ Сира Джона Комптона?
— Моею шпагою! отвѣчалъ горделиво Жоселинъ, здѣсь и вездѣ докажу я это всякому, кто осмѣлится сомнѣваться во мнѣ, если только Его Величество позволитъ мнѣ взяться за мою шпагу.
«Браво!» вскричалъ Король, которому такое движеніе негодованія понравилось. «Арлингтонъ! это сильно отзывается Комптонами? Они всегда готовы обнажить шпагу: клинокъ вверхъ, а ножны въ сторону. Ступай, ступай! свидѣтельствую, что ты точно ты!»
— Въ моемъ Департаментѣ нѣтъ ни одного свободнаго мѣста, Государь! сказалъ сухо Лордъ Арлингтонъ — "Послѣ увольненія Нидъ-Чольмели, " сказала Леди Кестльманъ, «Королева остается безъ Вице-Каммергера.»
«Прекрасно!» вскричалъ Король. "Вотъ напоминаніе кстати, если только нашъ лѣсной человѣкъ имѣетъ даръ слова. Скажи, примолвилъ онъ по Французски, обратясь къ Жоселину, можешь-ли ты также хорошо говорить на Французскомъ языкѣ, какъ хорошо поешь пѣсни?
Я долго жилъ во Франціи, Государь, отвѣчалъ Жоселинъ, на томъ-же языкѣ, это заставило меня узнать Французскій языкъ такъ хорошо, какъ мой природный.
"Ну, когда такъ, господинъ Сильванъ, « возразилъ Король, то приходи завтра утромъ къ Лорду Арлингтону за своимъ дипломомъ. Можешь извѣстить Пана и Дріадъ, своихъ родственниковъ, что я пожаловалъ тебя Вице-Каммергеромъ Королевы; вотъ моя рука: поцѣлуй ее, въ знакъ, что договоръ конченъ.»
Жоселинъ преклонилъ колѣно и прикоснулся своими губами къ рукѣ Королевской. Онъ готовъ былъ изъявилъ свою признательность; но какъ скоро открылъ ротъ, Король вскричалъ ему: «Довольно, довольно! ни слова больше! Эта сцена забавна, но она ужъ слишкомъ долго тянулась.»
«Теперь, господа и госпожи! кто хочетъ играть въ мячъ и держитъ за Короля, тотъ можетъ идти за мною.»
Онъ пошелъ, и за нимъ всѣ Придворные.
Оставшись одинъ, нашъ герой сошелъ въ ровъ, скинулъ нарядъ Сильвана и надѣлъ свое обыкновенное платье. Еще превращеніе это не было кончено, когда къ нему явился Лордъ Рочестеръ поздравить его съ успѣхомъ и съ чиномъ Камергера. Онъ объявилъ ему однакожъ, что не принялъ-бы никакого участія въ его опасномъ предпріятіи, когда-бы зналъ, что Жоселинъ рѣшился подать письмо своего отца Королю, или, какъ назвалъ это Король, надоѣдать ему нелѣпостями. Впрочемъ, прибавилъ Лордъ, что хорошо кончилось, то хорошо; но я удивленъ вашимъ успѣхомъ и едва повѣрю ему, когда вы получите и дипломъ. Все зависитъ отъ минутной прихоти: одно слово Леди Кестльманъ можетъ склонить Короля за васъ или противъ васъ. Куй желѣзо, пока оно горячо, и потому совѣтую вамъ непремѣнно явиться завтра утромъ къ Лорду Арлингтону; онъ не доволенъ, какъ я вижу, что вы получили мѣсто, не нуждаясь въ его покровительствѣ, и вѣрно будетъ радъ, если найдетъ случай подкосить вамъ ноги. Теперь, Г-нъ Вице-Каммергеръ — да, я первый имѣю право такъ титуловать васъ — теперь угодно-ли будетъ вамъ отплатить за услугу услугою, и помочь также и мнѣ, въ моихъ предпріятіяхъ, какъ я вамъ помогъ въ вашихъ?
— Ваше Превосходительство ничѣмъ такъ не можете одолжить меня, какъ подобнымъ испытаніемъ.
«Хорошо; согласитесь-ли вы придти ко мнѣ завтра, тотчасъ послѣ свиданія своего съ Арлингтономъ?»
— Непремѣнно приду. Но это напоминаетъ мнѣ о бѣдныхъ плѣнникахъ, которые ждутъ васъ: не угодно-ли вамъ ввѣрить мнѣ ключъ, и я…
«Къ чорту дураковъ! Не думайте о нихъ. Когда нибудь я ворочусь домой, хотя и сомнѣваюсь, чтобы это случилось сегодня. Слушайте: сначала я долженъ ужинать въ Ковентгарденской тавернѣ съ Бюккурстомъ, Седлеемъ, Этериджемъ и Киллигрью; оттуда, чтобы помочь пищеваренію, мы пойдемъ къ Г-жѣ Шиплей, гдѣ послушаемъ симфоніи на флейтахъ. Потомъ, на разсвѣтѣ пустимся въ Чарингъ-Кроссъ, возмемъ тамъ лодки, поѣдемъ пить новое чудное пиво, и кто выпьетъ его больше, я или Седлей, тотъ получитъ отъ проигравшаго серебряную чашу. Тутъ опять сядемъ въ лодки, будемъ сами работать веслами, и увидимъ, кто первый приѣдетъ въ Воксалъ, Килигрью или вашъ слуга; первый приѣхавшій выиграетъ пятьдесятъ червонцовъ. Послѣ этого, другой закладъ на такую-же сумму: надобно рѣшитъ, кто плаваетъ лучше, Бюккурстъ или Рочестеръ! Наконецъ все это мы заключимъ обѣдомъ у Вуда, въ Финишѣ, мирно разъѣдемся по домамъ и каждый изъ насъ ляжетъ въ свою постель. Видите, какого рода мои права на Королевскія милости! Но, вы сами теперь въ должности, и не должны удивляться, что мало времени у человѣка, когда ему надобно исполнять важныя обязанности Каммергера, съ чѣмъ соединяется въ тоже время мѣсто Контролёра Вудстокскаго парка. Не извиняюсь скоро оставляя я васъ — прощайте до завтра!»
Явясь на другое утро къ Лорду Арлингтону, Жоселинъ получилъ отъ секретаря его оффиціяльный дипломъ на свой чинъ, и приказаніе явиться послѣ завтра въ Гамптонъ-Коуртъ для представленія Королевѣ и вступленія въ тотъ-же день въ свою новую должность. Онъ поспѣшилъ къ Лорду Рочестеру, радуясь, что при этомъ свиданіи можетъ снова поблагодарить его за одолженіе.