Ты, конечно, слыхал о новых подвигах наших героев-летчиков — о великой северной экспедиции.
Это товарищ Сталин указал советским летчикам и ученым путь на полюс.
Готовились целый год. Полет предстоял не обычный. Надо было лететь там, где еще никогда никто не летал. А для самолета главное — это знать погоду. „Дайте сводку“, требует летчик перед отправкой. Это значит, чтоб ему дали сведения со станций, которые следят за погодой. Летчик должен знать, что ждет его в пути: какие облака, какие ветры, дождь или ясная погода.
Но по дороге от последнего острова к полюсу нет никаких станций.
Никто не может дать знать, какая там погода. Эх, если б там была станция и дала бы знать по радио — лететь или подождать! — Вот такую именно станцию, по совету товарища Сталина, и везли с собой советские самолеты, чтобы поставить ее на льдине у самого полюса. Но, чтоб устроить станцию, надо решиться лететь без „сводки“ над полярным морем, лететь, не зная толком, какая погода ждет самолеты.
А что, если налетит ураган со снегом и пургой и придется сесть на льды?
В моторах самолета тогда застынет масло, закаменеет, скует мотору все суставы, и его потом никак не запустить. А если не запустить мотор, то не полетишь, и жди, пока тебя найдут. А вдруг и вовсе не найдут? Но для этого полета моторы устроили так, чтоб их можно было отогревать керосиновым примусом с большим огнем. А чтоб в полете, в воздухе, не стыло масло — мотор укутали теплым чехлом будто шубой. Чтобы переговариваться самолетам между собой, на каждом самолете устроили особое радио.
Ну а если застигнет в воздухе туман? Пурга? Если ничего не будет видно? Как тогда лететь?
Точно выверенные компасы установили на этих самолетах.
Наконец все было готово.
И вот 22 марта вылетели из Москвы пять самолетов.
Первый, флагманский корабль вел летчик Водопьянов, с ним были профессор Шмидт, четыре отважных полярника — Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров, которые решились остаться на полюсе, и еще семь человек.
На втором самолете летчик Молоков и с ним девять человек.
На третьем Алексеев, с ним семеро.
На четвертом Мазурук — там шестеро.
И еще летел пятый самолет. Его вел летчик Головин.
На самолетах было грузу 12 тысяч килограммов.
Долетели до села Холмогор в Северном крае. Была слякотная, туманная погода, сидели там пять дней, сменили колеса на лыжи, но колеса не бросили, они еще понадобятся. Укрепили их под крыльями. „Сводку“ давали летчикам по радио. Они выждали погоду и 28 марта прилетели в устье реки Печоры и сели на лед.
И вот опять туман, метель — нельзя лететь. „Сводка“ говорит, что в эту погоду пропадешь. Ждали две недели.
И вот, наконец, „сводка“ показала, что можно лететь, что там впереди летная погода. А на дворе туман, снег, но лететь надо во что бы то ни стало. Пришлось оставить тут колеса, отлить часть бензина, чтобы облегчить самолеты. Облегчили, снялись и полетели дальше.
Длинной полосой в 600 километров лежит каменный остров Новая Земля. Он перерезан пополам узким проливом Маточкин Шар. Туда к Маточкину Шару и летели наши самолеты. Погода опять испортилась. Шторм. Пурга. Самолеты начали обледеневать в воздухе.
Лед наседает на крылья самолета так же, как на сучья деревьев в гололедицу. Но, ведь, это не шутка, ведь, такая тяжесть ломает огромные ветви деревьев.
Обледенелые, но целые и невредимые сели самолеты у Маточкина Шара. Новоземельцы встретили и обогрели путников. Оттуда самолеты полетели на мыс Желания. Это конец Новой Земли, а дальше уже идет огромный Ледовитый океан, а там последние на севере острова — Земля Франца Иосифа и самый крайний островок там — остров Рудольфа. Скорей бы долететь до него!
Там ждут советские зимовщики, там приготовлен аэродром, там радиостанция.
На остров Рудольфа экспедиция прилетела 19 апреля. Здесь, на далеком северном островке, люди обжились, у них была даже корова, самая северная в мире, и свинья с поросятами. Люди жили и несли свою службу, наблюдали за погодой. Но летчикам не хотелось тут засиживаться. — Лететь! А погода? Какая погода на полюсе?
Сведений оттуда никто не мог дать. И никто не мог сказать, какие льды у полюса и могут ли на них сесть большие, тяжелые самолеты.
Что ж делать? Как узнать, что там сейчас на полюсе? Летчик Головин согласился полететь на своем самолете на самый полюс. Посмотреть, какая погода и можно ли там сесть. Головин вылетел.
До полюса было 900 километров.
Головин пролетел над полюсом. Но полюс закрывали низкие облака и туман, и через них ничего нельзя было разглядеть.
Наконец, 21 мая Водопьянов со Шмидтом решили лететь. Ветер был встречный, немного сбоку. В густых облаках, при морозе в 20 градусов летел самолет. Вот сейчас должен быть под ними полюс. Они пролетели еще 10 минут и стали спускаться.
Когда самолет прошел сквозь облака, внизу стал виден лед — кочковатый, торосистый. Всё лед, лед вокруг. Водопьянов покружился, чтобы выискать место поглаже, и благополучно опустился на лед.
Задание товарища Сталина было выполнено.
Первым вышел из кабины Шмидт, и советские летчики подняли над льдиной на северном полюсе — красный, советский флаг.
Летчики Молоков, Алексеев и Мазурук ждали на острове Рудольфа, когда можно будет лететь на полюс. А Шмидт с Водопьяновым по радио говорили, что лететь нельзя: погода на полюсе плохая. Наконец 25 мая Шмидт сообщил: летите, погода как раз подходящая. И Шмидт точно указал, где они с Водопьяновым ждут летчиков. Это надо было знать, потому что огромная льдина, куда сели Водопьянов со Шмидтом, на месте не стояла: „дрейфовала“. Она плыла, ее относило морское течение.
Летчики вылетели. Молоков сразу нашел Водопьянова и сел рядом с его самолетом. Но Алексеев попал сначала на то место, откуда льдина уже ушла. Сел и увидел, что никого нет. Тут он по радио узнал, где Водопьянов с Молоковым, сейчас же прилетел к ним и тоже сел рядом.
У Алексеева была с собой большая палатка — это переносный дом из брезента, где четыре человека будут жить всю зиму. Люди разгрузили самолеты. А Мазурука все не было. Не было слышно и его радио.
А с Мазуруком было вот что: у него испортилось радио, и он очень плохо слышал сигналы Водопьянова и сам не мог по радио сообщить, где он. Он сел на лед недалеко от полюса и не мог сразу же опять взлететь. Он расчищал себе на льду дорожку, чтобы было где разбежаться самолету: самолет поднимается только с разбега. Мазурук вез с собой машину, чтобы спускать в глубину, на дно океана, на проволочном канате всякие приборы; чтобы узнавать, холодная или теплая вода в глубине, сколько метров до самого дна, захватывать воду с глубины; чтобы смотреть, какие маленькие рачки и малюсенькие животные водятся в этой воде.
С Мазуруком была и собака — лайка „Веселый“. Она — собака сибирская и не боится зимы.
Пока Мазурук готовил дорожку, товарищи на льдине обеспокоились, и Молоков вылетел его искать. Но был туман, Молоков не увидал Мазурука и вернулся назад. А Мазурук был всего в 25 километрах и, когда 5 июня настала хорошая погода, он прилетел и сел рядом с товарищами. А там уже установили главную палатку для зимнего жилья. Это — каркас из алюминиевых трубок, а на него надеты чехлы. Первый, нижний чехол из непромокаемого брезента, сверху этого чехла надели еще два чехла. Они на гагачьем пуху, как будто стеганые одеяла. А сверху опять надели чехол — из непромокаемого брезента. Ледяной пол покрыли прорезиненной материей. Сверху на нее положили девять больших резиновых подушек. Сверх подушек — брезент. А сверх брезента пол устлали оленьими шкурами. Для спанья — четыре койки в два этажа. К стенке палатки изнутри пришиты карманы для вещей. Варить пищу — примус. Для света — керосиновая лампа. Окошки сделаны из небьющегося стекла. А перед дверью в эту палатку пристроены для тепла сени из брезента. Палатка вся черного цвета. Черного для того, чтобы ее легко можно было найти на белом льду, и на ней надпись: „СССР. Дрейфующая экспедиция ГУСМП“ (Главное управление Северного морского пути), а на задней стенке серебряная советская звезда.
В этой палатке остались зимовать четверо. Все они не первый раз зимуют на севере. Только вот на полюсе первый раз, потому что здесь никогда не зимовал еще ни один человек.
Для людей и для собаки запасли еды на полтора года. Посуду заказали специальную, очень легкую: алюминиевую. Топлива заготовили много. Это керосин и бензин в резиновых мешках. Почти три тысячи литров. Для своих складов, для кухни сделали ледяные дома. А еще поставили ветряк. Он приводит в движение машину, которая будет вырабатывать электричество для радио. От этого электричества можно будет зажигать и прожектор. Ведь, кто знает, льдина под палаткой может треснуть, надо будет спешно перебираться на другое место, а зимой на полюсе сплошь темно: и днем и ночью. Вот и нужно будет осветить все кругом.
На льдине работали все. И летчики, и механики, и ученые, и корреспонденты газет. Все 35 человек устраивали на полюсе станцию, где 4 зимовщика будут жить целый год.
Начальник — Папанин. Радист — Кренкель. Гидробиолог — Ширшов. Астроном — Федоров. А с ними еще собака — „Веселый“.
Люди делают на полюсе вот что:
Первое: наблюдают, куда движется льдина, куда ее несет течением.
Второе: наблюдают за погодой и об этом сообщают нам по радио три раза в день.
Третье: изучают воду, как она теплеет и холодеет, куда она течет и что растет и живет в этой воде.
Четвертое: смотрят, какие птицы залетают в эти места и какие заходят звери.
Решили дежурить по четыре часа и записывать наблюдения.
Спускать канат с приборами в глубину моря приходится всем вместе. Исследовать воду Ширшов может в палатке. У него на кровати устроена меховая закута, и там у него маленький примус.
Чтобы в палатке было тепло, можно топить керосиновую печь. В палатке есть радио, каждый день можно слушать музыку и известия из Москвы.
А еда припасена замечательная: и котлеты, и рыба, и компоты, и разные супы, и шоколад, и какао, и все заготовлено так, что только прокипятить или поджарить — и готово.
А чтобы не скучно было они взяли с собой и шахматы, и книжки, и патефон. А со своими можно переговариваться по радио и узнавать каждому, все ли дома благополучно.
Если кто заболеет, лечить будет Ширшов. Он подучился этому делу и взял с собой маленькую аптечку.
К 6 июня все было устроено, и летчики назначили отлет. Перед отлетом все тридцать пять человек, что прилетели на самолетах на полюс, собрались на митинг. Профессор Шмидт встал на санки-нарты и стал говорить речь. Он говорил, что исполнено желание товарища Сталина, установлена научная станция на северном полюсе. Это сделало наше советское государство, этого никто еще не делал на свете.
Все кричали „ура“ товарищу Сталину, потом три раза дали залп изо всех винтовок и револьверов и запели „Интернационал“. Радист Кренкель поднял на мачте два красных флага: один с советским гербом, а другой с портретом товарища Сталина.
И вот все должны улетать. Запустили моторы, и один за другим взвились над полюсом самолеты. Они полетели обратно через остров Рудольфа, Амдерму, Холмогоры в Москву.
На острове Рудольфа на всякий случай остался Мазурук со своим самолетом.
25 июня красная столица радостно встречала героев. Всех участников этой замечательной экспедиции правительство наградило. Одних — званием Героев Советского Союза, других — орденами и деньгами.
На северном полюсе остались 4 человека. Они знают, что мы все о них думаем и слушаем их радио.
О том, как они живут и работают на льдине, мы будем рассказывать и дальше в нашем журнале.
В следующем номере вы прочтете о других героях-летчиках, проложивших путь из СССР в Америку через северный полюс.