Как пользоваться жизнью (Леббок)/ДО

Как пользоваться жизнью
авторъ Джон Леббок, пер. А. К.

Оригинал: англ. The Use of Life, опубл.: 1894. — Источникъ: az.lib.ru • Текст издания: журнал «Міръ Божій», №№ 3-7, 1895.

КАКЪ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЖИЗНЬЮ *).

Джона Леббока.

(Переводъ съ англійскаго).

• ) Новый, недавно только вышедшій въ свѣтъ, трудъ знаменитаго ученаго Джона Леббока — «Use of life», въ буквальномъ переводѣ — «Пользованіе жизнью», составляетъ какъ бы дополненіе въ прежнему его труду «Радости жизни» (переведенъ и изданъ на русскомъ языкѣ). Вопросъ, разбираемый Леббокомъ, заключается въ томъ, какъ лучше всего, для себя и для другихъ, воспользоваться жизнью, чтобы принести другимъ возможное для васъ количество добра и самимъ испытать возможно больше наслажденія. Свои мысля Леббокъ излагаетъ въ сжатой до крайности формѣ афоризмовъ, подкрѣпляя ихъ, по обыкновенію англичанъ, массою цитатъ изъ всевозможныхъ авторовъ, древнихъ и новыхъ. Многимъ, быть можетъ, нѣкоторыя изъ его сужденій покажутся далеко не новыми, но нельзя не замѣтить, насколько въ общемъ тонъ его книги благороденъ и возвышенъ. Все, что онъ говоритъ о взаимныхъ отношеніяхъ людей, дышитъ самой широкой гуманностью, въ высшей степени искренно и мило. Мѣстами его мысли проникнуты юморомъ, свойственнымъ англичанамъ, и перемежаются безобидными шутками и анекдотами. Не слѣдуетъ забывать также, что авторъ имѣетъ въ виду преимущественно условія жизни въ Англіи, во многомъ отличающіяся отъ нашихъ. Общее впечатлѣніе отъ его книги получается бодрящее и жизнерадостное, что придаетъ ей, въ нашихъ главахъ, особое значеніе. «Никогда не слѣдуетъ впадать въ отчаяніе, ибо нѣтъ такого положенія, изъ котораго не было бы выхода», говоритъ Леббокъ и спѣшитъ разсмотрѣть возможные въ данномъ случаѣ «выходы».

Когда переводъ настоящей книги будетъ законченъ, мы постараемся дать характеристику Леббока, какъ философа и моралиста, на основаніи его произведеній: «Красоты природы», «Радости жизни» и «Какъ пользоваться жизнью». Что касается предлагаемаго перевода, то онъ одѣланъ съ небольшими сокращеніями. Выпущены главнымъ образомъ, нѣкоторыя цитаты, которыми Леббокъ иногда просто злоупотребляетъ, что дѣлаетъ чтеніе его книги въ оригиналѣ нѣсколько утомительнымъ. Ред.

Глава I.
Великій вопросъ.

Важнѣйшее дѣло жизни — умѣніе пользоваться ею. Ничѣмъ люди такъ не дорожатъ, какъ жизнью, и ни съ чѣмъ не обращаются такъ небрежно, какъ съ жизнью.

Это сложный вопросъ. «жизнь, — говорить Гиппократъ въ началѣ своихъ медицинскихъ „Афоризмовъ“, — жизнь коротка, долга наука, мгновеніе мимолетно, опытъ обманчивъ, а сужденіе затруднительно».

Счастье и успѣхъ въ жизни гораздо больше зависятъ отъ Насъ самихъ, чѣмъ отъ окружающихъ обстоятельствъ. Людей, погубившихъ себя, гораздо больше, чѣмъ погибшихъ по винѣ другихъ; отъ человѣческихъ рукъ погибло гораздо больше городовъ и домовъ, чѣмъ отъ бурь и землетрясеній. Есть двоякаго рода разрушеніе: одно — дѣло времени, другое — рукъ человѣческихъ.

Изъ всѣхъ несчастій самое ужасное — гибель человѣка, а худшій врагъ его, какъ говоритъ Сенека, находится у него въ груди. «Много людей, — замѣчаетъ Ля-Брюйэръ, — проводятъ большую часть своего времени, подготовляя себѣ несчастій». Тяжело искупаются грѣхи молодости, тяжело расплачивается старость за легкомысліе юныхъ годовъ. Люди слишкомъ любятъ себя и, вмѣстѣ съ тѣмъ, не умѣютъ любить себя разумно.

Во многомъ человѣкъ самъ виноватъ; онъ не умѣетъ наслаждаться, часто отталкиваетъ отъ себя счастье и тѣмъ омрачаетъ свою жизнь. Уайтьеръ говоритъ: «нѣтъ печальнѣе словъ на свѣтѣ, какъ — оно могло бы быть».

Зломъ мы часто считаемъ дурно понятое или доведенное до излишества благо. Если колесо, или даже зубецъ его, не на своемъ мѣстѣ, — вся машина можетъ испортиться. Точно также мы должны сообразоваться съ законами вселенной, иначе мы непремѣнно пострадаемъ. Излишняя храбрость переходитъ въ безразсудство, привязанность — въ слабость, экономія — въ скупость. Никто еще но могъ доказать, чтобы какая-нибудь перемѣна въ законахъ природы повела къ лучшему. Люди падаютъ и ломаютъ себѣ ноги, но изъ этого не слѣдуетъ, чтобы какое-нибудь измѣненіе закона тяготѣнія могло улучшить порядокъ вещей.

Персіане приписывали счастье Ормузду, духу добра, а несчастье Ариману, духу зла. Въ дѣйствительности же мы создаемъ себѣ сами много заботъ и горя своими ошибками. Часто мы Прекрасно сознаемъ, что поступаемъ неправильно, и все-таки дѣйствуемъ по своему; иногда же мы искренно ошибаемся.

Относительно ошибокъ второго рода мы должны руководствоваться голосомъ разума и постоянно воспитывать себя. Воспитаніе — это часть насъ самихъ; у каждаго изъ насъ есть, по крайней мѣрѣ, одинъ воспитанникъ, которымъ мы обязаны заняться. То, чему мы выучимся сами, гораздо болѣе дѣлается нашимъ достояніемъ, чѣмъ то, чему васъ выучатъ другіе. Воспитаніе не кончается въ школахъ, — оно лишь начинается здѣсь и продолжается всю жизнь.. «Какъ было бы хорошо, — говоритъ Сенека, — если бы люди такъ же упражняли свои мозги, какъ и тѣло, я столько же трудились для добродѣтели, сколько они трудятся для своего удовольствія».

Нѣкоторыя расы смотрятъ на жизнь фаталистически. На ихъ взглядъ, все предрѣшено, и хочетъ человѣкъ или нѣтъ, но что должно случиться, — непремѣнно случится. На человѣка онѣ смотрятъ, какъ на автомата, на игрушку судьбы. Есть ли наука жизни? — вотъ о чемъ слѣдуетъ серьезно подумать.. Можемъ ли мы управлять своимъ кораблемъ и вести его черезъ Океанъ Времени, или, должны отдаться теченію? Человѣкъ — прежде всего человѣкъ; слѣдовательно, онъ господинъ своей судьбы; если же нѣтъ, то онъ самъ виноватъ. Жанъ Поль Рихтеръ говоритъ: «Человѣкъ дѣлается тѣмъ, чѣмъ онъ хочетъ быть, ибо наша воля обладаетъ такимъ могуществомъ, что мы дѣлаемся всегда тѣмъ, чѣмъ быть твердо и искренно желаемъ».

Если же мы дѣйствительно имѣемъ власть надъ судьбой, то все зависитъ отъ того, чѣмъ мы желаемъ быть, и какъ мы съумѣемъ воспользоваться богатымъ полемъ жизни. У однихъ людей есть цѣль жизни, у другихъ ея нѣтъ. Прежде всего мы должны стремиться къ тому, чтобы извлечь наибольшее и лучшее изъ себя. По словамъ. Гумбольдта, «цѣль каждаго человѣка должна заключаться въ возможно-высшемъ и гармоничномъ развитіи своихъ силъ, въ образованіи совершеннаго и цѣльнаго» характера. А Ж. П. Рихтеръ говоритъ, что «человѣкъ долженъ изъ себя столько выкроить, сколько выйдетъ изъ его матеріи». Но мы не должны брать на себя такую задачу изъ эгоистическихъ мотивовъ, иначе мы потерпимъ неудачу. «Личная человѣческая судьба не можетъ быть достойной цѣлью существованія», говоритъ Бэконъ. Лучшіе и величайшіе умы человѣческіе — Платонъ, Аристотель, Будда, св. Павелъ, — не стали бы совершенствоваться ради себя самихъ.

Мы должны работать надъ собой ради другихъ, а для этого, прежде всего, нужно познать себя, по мудрому правилу грековъ. «Я не видѣлъ, — заключаетъ Монтэнь, — большаго чудища или чуда на свѣтѣ, чѣмъ я самъ». Самая, повидимому, тихая и сѣрая жизнь можетъ быть настоящей поэмой или удивительнымъ романомъ. Грустно видѣть, какъ часто человѣкъ упускаетъ свое счастье и сколько случаевъ онъ теряетъ!

Удовольствіе должно быть дѣйствительнымъ, а не воображаемымъ. Между тѣмъ, мы часто принимаемъ участіе въ очень скучныхъ вещахъ только потому, что считаемъ ихъ удовольствіемъ. Многіе воображаютъ, будто они наслаждаются, потому что не дѣлаютъ ничего полезнаго. Другіе употребляютъ слово «удовольствіе» только въ смыслѣ чувственномъ, тогда какъ, умственныя удовольствія, по силѣ, очарованію и продолжительности, превосходятъ всѣ другія.

Мы слишкомъ мало заботимся о своемъ тѣлѣ и о своемъ здоровье, отъ котораго такъ страшно зависитъ наше душевное состояніе. Сколькими возвышенными и прекрасными удовольствіями мы пренебрегаемъ! Насъ окружаютъ музеи, великолѣпныя картинныя галлереи, богатая природа, а мы не умѣемъ наслаждаться ни твореніями искусства, ни прекраснымъ голубымъ небомъ, ни другими красотами міра. Больше мы пользуемся музыкой, но и то сравнительно мало. Мы постоянно хвастаемся тѣмъ, что мы — разумныя существа, тогда какъ у животныхъ есть только инстинкты. Между тѣмъ, какъ мало счастья прибавилъ человѣчеству нашъ гордый разумъ! Циники не даромъ сомнѣвались и спрашивали себя, не является ли обладаніе разумомъ — «проклятымъ наслѣдіемъ», источникомъ страданія, а не наслажденія? животныя не умѣютъ такъ мучить себя, какъ мы. «Малѣйшая тѣнь безпокоитъ человѣка». Мы мучимъ себя сомнѣніями и страхомъ, заботами и предположеніями. Тайна со всѣхъ сторонъ окружаетъ васъ, но къ чему напрасныя терзанія? Терпѣніе и спокойствіе — прежде всего.

Не будемъ омрачать свою жизнь излишними заботами, но будемъ строго слѣдить за собой. Будемъ внимательны ко всему и всегда, даже въ тѣхъ случаяхъ, когда намъ кажется, что мы не можемъ ошибиться. «Гораздо труднѣе, — говоритъ лордъ Честерфильдъ, — быть добродѣтельнымъ, чѣмъ избѣгать противоположныхъ пороковъ. Порокъ такъ безобразенъ въ своемъ естественномъ видѣ, что онъ насъ отталкиваетъ сразу; онъ никогда бы не соблазнилъ насъ, если бы не одѣвалъ, въ началѣ, маску какой-нибудь добродѣтели». Всѣ мы встрѣчали людей, хорошихъ во многихъ отношеніяхъ и способныхъ, въ тоже время, къ жестокосердымъ, недобрымъ поступкамъ. Лордъ Пальмерстонъ утверждалъ, что всѣ люди родятся добрыми; во всякомъ случаѣ, никто не дѣлается злымъ — легко.

Если мы обратимся теперь отъ индивида къ роду, — насъ еще больше поразитъ пренебреженіе ко многимъ благамъ. По справедливому сравненію Ньютона, человѣчество все еще похоже на дѣтей, играющихъ на берегу моря и собирающихъ наугадъ красивыя раковины или нѣжныя морскія травы, въ то время, какъ великій океанъ разстилается предъ нами, а мы не видимъ его. Нѣтъ ни одного вещества, качества и польза котораго были бы намъ вполнѣ извѣстны; мы работаемъ съ утра до ночи, но если бы мы умѣло пользовались всѣми силами природы и болѣе нормально распредѣляли труды, — намъ не пришлось бы трудиться больше какихъ-нибудь, одного или двухъ часовъ въ день; такимъ образомъ у васъ оставалось бы много времени для удовлетворенія вашихъ умственныхъ и душевныхъ, потребностей. Паръ еще не утилизировавъ, какъ слѣдуетъ; электричество мы только начинаемъ примѣнять; рѣчная сила пропадаетъ даромъ. Сколько ужасныхъ страданій было бы избѣгнуто, если бы. наркотики. были нами изучены ранѣе. Мы бы могли написать цѣлую книгу для иллюстраціи нашей мысли. Никто не можетъ сомнѣваться, что передъ нашими глазами лежатъ тысячи другихъ неразгаданныхъ еще, не открытыхъ силъ. Неудивительно ли, что такъ называемые «христіане» бросаютъ милліоны денегъ на взаимное уничтоженіе и дерутся, какъ звѣри, изъ-за клочка земли, тогда какъ передъ ними разстилается великій океанъ невѣдомой истины?

Въ прошломъ поколѣніи, дѣти часто выростали неграмотными, и это никого не безпокоило. Даже теперь еще часто слышатся упреки въ «излишней образованности», хотя, вѣроятно, рѣчь идетъ скорѣе о несоотвѣтствующемъ воспитаніи. Многіе люди до сихъ поръ жалуются на расходы по образованію, не понимая, что невѣжество обходится гораздо дороже, Но если въ настоящую минуту всѣ наши дѣти получаютъ извѣстное образованіе^[1], то едва ли націа нынѣшняя система воспитанія правильна. Въ нашихъ школахъ обращаютъ слишкомъ мало вниманія на нравственное воспитаніе. Въ результатѣ явилась теорія, что человѣкъ, нарушающій заповѣди, поступаетъ, конечно, дурно и причиняетъ много страданій другимъ, но зато самому ему лучше живется; жадность, снисходительность къ себѣ, необузданность, лѣнь, все это очень дурные, можетъ быть, но очень пріятные пороки; съ личной точки зрѣнія, единственно желательная жизнь — это жизнь, полная комфорта и удовольствій; добродѣтельная жизнь, какъ бы она ни была благородна и возвышена, ведетъ къ отреченію отъ самыхъ невинныхъ удовольствій, и, взятая въ цѣломъ, сводится къ полному самопожертвованію.

Это страшная ложь. Дурной человѣкъ не только не свободенъ, но онъ рабъ, рабъ худшихъ властителей — своихъ собственныхъ страстей.

Многіе молодые люди думаютъ почему-то, что въ порокѣ есть нѣчто молодецкое, забывая, что каждый слабохарактерный дуракъ можетъ быть порочнымъ. Чтобы быть добродѣтельнымъ, нужно быть мужественнымъ; только добродѣтельный человѣкъ свободенъ вполнѣ, порокъ — настоящее рабство. Извѣстнаго рода доведеніе унижаетъ человѣка совсѣмъ не потому, что оно дурно, но оно дурно, потому что оно унижаетъ его. «Счастливымъ можетъ быть только великій и хорошій человѣкъ», говоритъ лордъ Честерфилдъ.

Не одни легкомысленные, злые люди и эгоисты дѣлаютъ другихъ несчастными, думая, что они преслѣдуютъ свои собственныя выгоды. Многіе достойные люди считаютъ счастливую жизнь — грѣховной и рисуютъ добродѣтель, какъ нѣчто строгое и тяжелое.

Нельзя прожить безъ горя. Какое несчастье — одна потеря близкихъ и дорогихъ намъ людей) Вообще же, жизнь наша — такъ сложна, міръ такъ юнъ, и мы еще такъ мало знаемъ, что горе и страданія — неизбѣжны. Многіе люди волнуются и мучаются тайной существованія; но хорошій и умный человѣкъ, исполняющій свой долгъ, никогда еще не бывалъ недоволенъ міромъ, какія бы у него ни были испытанія и горести.

«Нѣтъ такого долга, — говоритъ Сенека, — исполненіе котораго насъ не сдѣлало бы болѣе счастливыми, и нѣтъ такого соблазнѣ, отъ котораго не нашлось бы лекарства». «Не упрекай природу, — говоритъ Мильтонъ, — она сдѣлала свое дѣло, ты же дѣлай свое». Мы можемъ быть увѣрены, что Богъ не создалъ бы природу столь прекрасной для зрѣнія и слуха, если бы не хотѣлъ, чтобы мы наслаждались. Нельзя представить себѣ, сколько человѣкъ приносить душевнаго спокойствія другимъ и сколько радости себѣ, поступая справедливо.

Изъ всѣхъ вѣковъ, вашъ, вѣроятно, самый чудесный, интересный и свѣтлый. Это наше счастье, и мы должны быть благодарны за это, но гордиться намъ нечего: мы тутъ не при чемъ.

Наслаждаясь благами жизни, мы не должны разсчитывать на однѣ радости; нелѣпо думать, что можно прожить безъ заботъ, безъ горя и испытаній. Вальполь сказалъ, что «жизнь — комедія для того, кто думаетъ, и трагедія для того, кто чувствуетъ». Въ дѣйствительности же, жизнь — то комедія, то трагедія; во чаще всего она то, чѣмъ мы ее дѣлаемъ. Мы склонны ставить въ счетъ каждую минуту горя, тогда какъ цѣлые годы счастья проходятъ для насъ незамѣтно.

«Мы не можемъ всегда разсчитывать на успѣхъ; сама природа терпитъ иногда неудачу. Но всегда слѣдуетъ быть бодрымъ и не отчаиваться.

Путь къ доброму совсѣмъ не узокъ и не тяжелъ, какъ думаютъ многіе, но найти его не всегда легко.

Иногда зло кажется пріятнымъ; но, уступая ему, мы покупаемъ временное удовольствіе цѣною будущаго горя» Мы продаемъ наше первородство, какъ Исавъ, за чечевичную похлебку, когда ради веселаго часа готовимъ себѣ долгіе годы сожалѣнія и раскаянія. Желая счастья, мы должны стремиться къ добру.

Счастье и богатство далеко не всегда идутъ вмѣстѣ, и многіе несчастны, хотя у нихъ, повидимому, есть все, чтобы быть счастливыми.

«Не всякій, — сказалъ Вовенаргъ, — можетъ достигнуть богатства и высокаго положенія, но всякій можетъ быть добрымъ, великодушнымъ и мудрымъ. Настоящее богатство заключается не въ томъ, что мы имѣемъ, а въ томъ, что мы изъ себя представляемъ; чѣмъ большими преимуществами мы пользуемся, тѣмъ больше наша отвѣтственность».

Не то важно, сколько мы сдѣлали, а сколько стремились сдѣлать, не то, имѣли ли мы успѣхъ въ жизни, а заслужили ли мы его?

Въ сущности, не дурная, а добродѣтельная жизнь — истинно-счастливая. Зло — настоящее самопожертвованіе.

Глава II.
Тактъ.

Для успѣха въ жизни тактъ имѣетъ гораздо больше значенія, чѣмъ талантъ, но если онъ не врожденъ, то очень трудно пріобрѣтается. Успѣхъ, въ этомъ отношеніи, возможенъ только при большой внимательности къ чужимъ желаніямъ.

Никогда не слѣдуетъ упускать случая доставить другимъ удовольствіе. Вѣжливость обязательна со всѣми. «Учтивость, — говоритъ леди Монтагю, — ничего не стоитъ и все покупаетъ». Она, дѣйствительно, покупаетъ много такого, чего ни за какія деньги не купишь. Всѣхъ, кого мы встрѣчаемъ, на пути, слѣдуетъ стараться расположить къ себѣ. Бюрлей сказалъ королевѣ Елизаветѣ; «Если вы хотите обладать сердцами и кошельками людей, завоюйте ихъ расположеніе».

Часто, при помощи такта, удается то" что не удается силѣ. Лилли вспоминаетъ старую басню о, солнцѣ и вѣтрѣ. «Однажды у солнца съ вѣтромъ возникъ споръ, кто изъ нихъ, сильнѣе.. Тутъ случился прохожій, и они рѣшились испробовать на немъ свою силу. Вѣтеръ сталъ страшно дуть и пытался сорвать съ него шубу. Но чѣмъ онъ дѣлался свирѣпѣе, тѣмъ плотнѣе закутывался въ шубу прохожій. Тогда выглянуло солнце и облило его горячими лучами. Прохожему стало жарко, и онъ снялъ не только шубу, но и сюртукъ. Вѣтеръ согласился, что солнце его побѣдило».

Шекспиръ сказалъ: «Ты легче побѣдишь улыбкой, чѣмъ мечомъ».

Слѣдуетъ всегда Помнить, что людей легче вести, чѣмъ тащитъ; мягкостью можно большаго достигнуть, чѣмъ грубой силой.

Въ политикѣ есть хорошее правило: «Pas trop gouverner».

"Нужно стараться пріобрѣсти, а еще больше заслужить довѣріе всѣхъ, съ кѣмъ мы сталкиваемся. Много людей сдѣлались вліятельными благодаря своей порядочности, а не талантамъ. Сидней Смитъ говорить о Фрэнсисѣ Горнерѣ, который имѣлъ громадное вліяніе, не занимая никакого высокаго положенія, что на его лицѣ были отпечатаны всѣ десять заповѣдей.

Нужно стараться исполнять, насколько это возможно и разумно, чужія желанія, но не слѣдуетъ бояться сказать: «нѣтъ».

Всякій съумѣетъ сказать «да», хотя и не всякій съумѣетъ сдѣлать это пріятно, но гораздо труднѣе сказать: «нѣтъ». Сколько людей раззорилось потому, что они не умѣли сказать: «нѣтъ». Плутархъ разсказываетъ, какъ жители Малой Азіи сдѣлались рабами только изъ за того, что не могли сказать: «нѣтъ». Въ жизни очень важно умѣть сказать «нѣтъ», но ете важнѣе умѣть сказать это пріятно. Мы должны стараться, чтобы люди, съ которыми мы сталкиваемся, находили удовольствіе имѣть дѣло съ нами и пожелали вернуться къ намъ. Дѣла гораздо болѣе зависятъ отъ чувства и настроенія, чѣмъ мы предполагаемъ; всѣ любятъ хорошее обхожденіе; пріятныя и открытыя манеры иногда лучше устраиваютъ дѣло, чѣмъ какіе-нибудь полъ-процента.

Почти каждый человѣкъ можетъ быть пріятнымъ, если, захочетъ. «желаніе нравиться, это — по крайней мѣрѣ половина искусства нравиться», говоритъ лордъ Честерфильдъ. Съ другой стороны, никто не понравится, если этого не пожелаетъ. Въ молодости легче всего пріобрѣсти этотъ великій даръ; позднѣе, это очень трудно. Многіе люди обязаны своими внѣшними успѣхами гораздо болѣе пріятному обхожденію, чѣмъ какимъ-нибудь серьезнымъ заслугамъ; съ другой стороны, многіе очень достойные люди, съ добрымъ сердцемъ и добрыми намѣреніями, создаютъ себѣ враговъ одной внѣшней грубостью. Человѣкъ, умѣющій нравиться, самъ испытываетъ большее удовольствіе.

Въ жизни очень важны осторожность я хладнокровіе. Хладнокровный умъ имѣетъ столько же значенія, какъ и горячее сердце. Во всякихъ переговорахъ твердость и хладнокровіе неоцѣнимы; въ трудныя же и опасныя времена онѣ — единственное спасеніе человѣка.

На людей менѣе способныхъ никогда не слѣдуетъ смотрѣть сверху внизъ. Никто не имѣетъ права гордиться своими способностями, точно такъ же, какъ никто не имѣетъ права гордиться унаслѣдованнымъ состояніемъ. Единственная заслуга человѣка заключается въ умѣніи ихъ примѣнять. Часто человѣкъ умнѣе, чѣмъ кажется; читать, книги легче, чѣмъ- узнавать людей. Въ этомъ отношеніи многое значитъ, выраженіе глазъ. «Если глаза говорятъ одно, а языкъ другое, то опытный человѣкъ повѣритъ тому, что говорятъ первые», сказалъ Эмерсонъ.

Не слѣдуетъ слишкомъ довѣряться изъявленіямъ чрезмѣрной дружбы. Мужчины не влюбляются съ перваго взгляда въ мужчинъ, какъ и женщины — въ женщинъ. Если мало, знакомый человѣкъ увѣряетъ насъ въ своей дружбѣ и обѣщаетъ многое, не слѣдуетъ ему вѣрить. Если онъ даже искрененъ, то все же говоритъ больше, чѣмъ думаетъ; если же нѣтъ, то онъ, навѣрное, чего-нибудь добивается. Не слѣдуетъ сразу вѣрить, что пріобрѣлъ друга, точно также, какъ не слѣдуетъ подозрѣвать въ каждомъ врага.

Мы постоянно льстимъ себѣ, увѣряя, что мы — разумныя существа, но какъ часто мы не слушаемся разума! Мы — странныя, непослѣдовательныя созданія; очень часто мы дѣйствуемъ подъ вліяніемъ предразсудка или страсти. Выводъ изъ этого тотъ, что людей гораздо легче увлечь путемъ чувства, чѣмъ убѣжденія. Особенно это вѣрно по отношенію къ толпѣ.

Разсужденіе всегда нѣсколько опасно. Оно часто ведетъ къ охлажденію и недоразумѣніямъ. Можно выиграть споръ и потерять друга, а это — довольно плохой результатъ. Въ спорѣ, вообще, нужно, по возможности, уступать; если же нельзя согласиться, то слѣдуетъ это сдѣлать мягко. Очень мало людей сознаютъ себя побитыми въ спорѣ и, вообще, не любятъ этого. Если они даже сознаютъ себя побѣжденными, то и это еще не значитъ, чтобы они были убѣждены. Вопросъ въ спорѣ слѣдуетъ ставить ясно и кратко, и если довѣріе противника къ своему собственному мнѣнію поколеблется, то и это уже много; это первый шагъ къ побѣдѣ.

Умѣніе вести разговоръ — это большое искусство. Не тѣ, кто больше всего говорятъ, лучше всего разговариваютъ. Умѣніе слушать почти такъ же важно, какъ умѣніе говорить. Раньше, чѣмъ судить и критиковать, нужно постараться понять чувство говорящаго. Если вы добры и сочувственно относитесь къ чужому горю или дѣду, то къ вамъ часто будутъ обращаться за совѣтомъ, и вы будете имѣть удовольствіе успокоивать, утѣшать и помогать.

Въ молодости человѣкъ не долженъ требовать къ себѣ особаго вниманія; онъ долженъ сидѣть, слушать и присматриваться. Игра виднѣе со стороны. Молча и незамѣтно наблюдать за другими — все равно почти, что обладать шапкой-невидимкой.

Есть люди, которые не любятъ лишній разъ недодать; они оцѣнятъ васъ по вашимъ-же словамъ: «On ne vaut dans ce monde que ce que l’on veut valoir»^[2], говоритъ Ла-Брюэръ.

Нѣтъ ничего хуже, какъ наживать себѣ враговъ. «Не отвѣчай дураку, а то ты станешь походить за него», говоритъ одна пословица. Мягкій отвѣтъ отклоняетъ гнѣвъ; но даже сердитый отвѣтъ лучше, чѣмъ насмѣшка: девять человѣкъ изъ десяти предпочтутъ гнѣвъ и даже оскорбленіе — насмѣшкѣ. Ничего не забываютъ люди съ такимъ трудомъ, какъ то, что ихъ сдѣлали смѣшными.

«Пріятнѣй ошибаться, чѣмъ разочаровываться». Аѳинянинъ Тразилай сошелъ съ ума и вообразилъ, что всѣ корабли Пирея принадлежатъ ему, когда Критъ его вылечилъ, онъ сталъ горько жаловаться, что его обокрали. Лордъ Честерфильдъ говоритъ, что «терять друга изъ-за шутки — безуміе; но не меньшее безуміе — дѣлать себѣ врага изъ индиферентнаго и нейтральнаго лица, ради краснаго словца».

Не хорошо быть подозрительнымъ и всюду видѣть презрѣніе или насмѣшку. Если же дѣйствительно посмѣялись надъ нами, надо стать выше этого. Кто въ состояніи принять участіе. въ шуткѣ и искренно посмѣяться надъ собой съ другими, тотъ повернетъ дѣло въ свою пользу. Такихъ людей любятъ всѣ, потому что они добродушны и умны. Если вы надъ собой посмѣетесь, то другіе не станутъ смѣяться надъ вами.

Свои мнѣнія слѣдуетъ отстаивать твердо, не боясь ни осужденія, ни насмѣшки. Ничего нѣтъ смѣшного въ правдиво высказанномъ мнѣніи, тогда какъ человѣкъ, желающій казаться не тѣмъ, чѣмъ онъ есть, смѣшенъ всегда. Часто люди сердятся и ссорятся изъ-за воображаемой обиды, вслѣдствіе своей подозрительности.

Слѣдуетъ быть откровеннымъ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, сдержаннымъ. Не хорошо много говорить о себѣ, ни за себя, ни противъ себя; пусть другіе говорятъ о себѣ, что хотятъ: очевидно, это имъ нравится, и если вы будете слушать ихъ, то только выиграете въ ихъ мнѣніи. Во всякомъ случаѣ не показывайте человѣку, что вы считаете его дуракомъ, если вы не принуждены это сдѣлать. Если вы ему это покажете, — онъ въ нравѣ обидѣться. Вы можете ошибиться, а онъ будетъ имѣть основаніе создать себѣ невыгодное мнѣніе о васъ.

Боркъ сказалъ однажды, что не могъ бы произнести обвинительный приговоръ цѣлой націи. Точно также несправедливо нападать на цѣлый классъ или профессію. Отдѣльныя личности забываютъ и прощаютъ, но цѣлыя общества — никогда. Вообще же, обиду легче забыть, чѣмъ оскорбленіе, а оскорбленіе легче забыть, чѣмъ насмѣшку. Ничто такъ не раздражаетъ, какъ насмѣшка. Вы никогда не выиграете дѣла тѣмъ, что выведете людей изъ себя или выставите ихъ въ смѣшномъ видѣ.

Въ своихъ «Разговорахъ съ Екерманомъ» Гете замѣтилъ: «Англичане держатъ себя въ обществѣ такъ увѣренно и спокойно, что можно подумать, будто они вездѣ хозяева, и міръ принадлежитъ имъ». Екерманъ возразилъ, что англичане нисколько не умнѣе, не сердечнѣе и не лучше воспитаны, чѣмъ нѣмцы. Гёте отвѣчаетъ: «Не въ томъ дѣло; ихъ превосходство заключается не въ этомъ, не въ ихъ происхожденіи, и не въ ихъ воспитанности: но они имѣютъ смѣлость быть тѣмъ, чѣмъ ихъ создала природа. Они — цѣльные люди. Можетъ быть, иногда они — и цѣльные дураки, я не спорю, но и это имѣетъ свою цѣну».

Во всякихъ переговорахъ и дѣлахъ слѣдуетъ быть терпѣливымъ. Иногда человѣкъ болѣе признателенъ вамъ за то, что вы выслушали его разсказъ, чѣмъ за то, что вы исполнили его просьбу.

Главное же, никогда не слѣдуетъ выходить изъ себя. Если же это случится, — нужно стараться скрыть свое раздраженіе и быть сдержаннымъ въ рѣчи.

Никогда не слѣдуетъ напрашиваться туда, гдѣ мы не нужны. Найдется достаточно мѣста всѣмъ.

Нѣкоторые люди имѣютъ несчастную способность говорить невпопадъ, намекать на печальныя или непріятныя воспоминанія и поселять раздоръ.

Нѣтъ болѣе важнаго знанія, какъ знаніе людей. Очень важно знать, кому можно довѣряться, кому нѣтъ; а еще важнѣе — знать, въ чемъ и въ какой степени можно довѣриться. Но это не легко. Важно умѣть выбрать друзей, товарищей и исполнителей. Каждый человѣкъ долженъ быть на своемъ мѣстѣ. Конфуцій сказалъ: «Если ты подозрѣваешь человѣка, то не употребляй его въ дѣло; если же ты употребляешь его въ дѣло, то не подозрѣвай».

Кто склоненъ къ довѣрчивости, — чаще правъ, чѣмъ тотъ, кто утоненъ къ подозрительности.

Довѣріе должно быть полное, но не слѣпое. Несмотря на всю свою мудрость, Мерлинъ погубилъ себя, неосторожно согласившись на просьбу Вивіены: «во всемъ довѣриться, или ни въ чемъ».

Слѣдуетъ всегда быть сдержаннымъ и не болтать о своихъ личныхъ дѣлахъ. Иначе, скоро всѣ будутъ знать то, что мы сказали немногимъ. «Уста мудраго человѣка — въ его сердцѣ, — сказалъ Конфуцій, — а сердце дурака — на его устахъ, потому что дуракъ говоритъ все, что знаетъ и что думаетъ».

Нужно, какъ должно чаще, обращаться къ своему разуму; онъ не безгрѣшенъ, конечно; но ваши поступки будутъ правильнѣе, если они будутъ всегда обдуманны.

Слово — серебро, а молчаніе — золото.

Многіе говорятъ не потому, что у нихъ есть что сказать, а изъ любви къ болтовнѣ. Процессъ рѣчи долженъ бы быть скорѣе, упражненіемъ мозга, чѣмъ языка. Говорливость, т.-е. страсть говорить ради самого процесса, страшно мѣшаетъ успѣху въ жизни.

Въ пылу разговора, люди невольно, безъ всякой цѣли, говорятъ вещи, въ которыхъ потомъ раскаиваются.

Эта необузданность рѣчи даетъ поводъ ко многимъ огорченіямъ и непріятностямъ въ жизни. Болтливость раздражаетъ трго, кто дѣлается ея предметомъ, порождаетъ и разжигаетъ обиды и недоразумѣнія, которыя позабылись бы сами собой,

Плутархъ разсказываетъ, что на одномъ собраніи спросили Демарата, почему онъ молчитъ — оттого ли, что онъ дуракъ, или оттого, что не умѣетъ говорить? Демаратъ отвѣчалъ: «Дуракъ не умѣетъ молчать». А Саломонъ сказалъ: «Если ты видишь человѣка, не сдержаннаго на словахъ, — знай, что на него можно положиться не болѣе, чѣмъ на дурака».

Никогда не слѣдуетъ стараться выказывать свое превосходство: ничто такъ не раздражаетъ людей, какъ если имъ дать почувствовать ихъ ничтожество.

Не хорошо быть слишкомъ самоувѣреннымъ. Можно оказаться неправымъ, не смотря на всю свою увѣренность; память иногда удивительно измѣняетъ, даже глава и уши могутъ ошибаться. Наши самые дорогіе намъ предразсудки могутъ оказаться недостаточно обоснованными. Между тѣмъ, если человѣкъ правъ, то онъ ничего не потеряетъ, если выскажется не такъ самоувѣренно.

Точно также, не слѣдуетъ слишкомъ самоувѣренно дѣйствовать и разсчитывать на однѣ свои силы. Мало ли что можетъ случиться! Есть пословица: все достанется тому, кто умѣетъ ждать. Когда же случай представится, нужно умѣть имъ воспользоваться. «Тотъ, кто не хочетъ, когда можно, — захочетъ, когда будетъ уже поздно».

Осторожность хороша, но въ извѣстныхъ предѣлахъ. Не слѣдуетъ бояться ошибки. «Человѣкъ, который никогда не ошибается, никогда ничего не сдѣлаетъ».

Одѣваться нужно всегда аккуратно; разъ мы должны одѣваться — лучше одѣваться хорошо, чѣмъ плохо, хотя изысканность въ нарядахъ — тоже преувеличеніе. Слѣдуетъ, по возможности, выбирать хорошій матеріалъ. Удивительно, какъ часто люди судятъ по одеждѣ! Много людей успѣваютъ въ жизни благодаря своей внѣшности. И такъ, не слѣдуетъ пренебрегать ею. Глаза и уши открываютъ сердца людей; изъ сотни людей, которые будутъ васъ видѣть и слышать, одинъ, можетъ быть, будетъ знать васъ. Небрежность и неаккуратность въ одеждѣ заставляетъ часто предполагать безпечность и въ другихъ вещахъ.

Въ обществѣ слѣдуетъ изучать тѣхъ людей, у которыхъ самыя лучшія и пріятныя манеры. Бэконъ говоритъ, что «манера дѣлаетъ человѣка», и что «пріятная наружность, это — постоянное рекомендательное письмо». Достоинство и знаніе не располагаютъ къ себѣ сердца, хотя они укрѣпляютъ расположеніе, когда сердце уже подкуплено. Обращеніе, видъ, движенія человѣка должны ласкать глаза, а его изящная и музыкальная рѣчь должна услаждать слухъ; сердце тогда, навѣрное, послѣдуетъ за зрѣніемъ и за слухомъ. Лордъ Честерфильдъ, говоря о своемъ сынѣ, замѣчаетъ: «Мнѣ говорятъ, что кто его ни знаетъ, всѣ его любятъ: я очень радъ, но я предпочелъ бы, чтобы онъ нравился до знакомства, а ужъ потомъ пріобрѣлъ бы любовь. Плохо знаютъ людей, если этимъ пустякамъ не придаютъ значенія».

Граціи почти столько же помогаютъ человѣку въ жизни, какъ и музы. Отчего одному человѣку позволятъ украсть лошадь, а другому не позволятъ даже заглянуть черезъ заборъ? Потому что первый умѣетъ все пріятно сдѣлать, а второй — нѣтъ. Горацій говоритъ, что даже Меркурій, богъ краснорѣчія и искусствъ, былъ безсиленъ безъ грацій.

Глава III.
О денежныхъ дѣлахъ.

Въ Англіи не придаютъ большого значенія экономіи. Англичане много трудятся и зарабатываютъ хорошо, но другіе народы искуснѣе въ экономіи. Одинъ мудрый старый квакеръ говорилъ: «Не то, что ты заработаешь, а то, что ты истратишь — рѣшитъ, будешь ты или нѣтъ богатымъ».

Но, помимо обогащенія, слѣдуетъ откладывать про черный день. Насъ возмущаетъ мѣщанская пословица: «когда бѣдность входитъ къ двери, любовь вылетаетъ въ окно», но грустно видѣть нужду жены и дѣтей, видѣть, какъ имъ недостаетъ пищи, одежды, медицинской помощи, Отдыха или перемѣны воздуха, и сознавать, что въ этомъ виновата наша непредусмотрительность. Конечно, экономія ради экономіи — непростительна, но экономія ради независимости — разумна и достойна вниманія.

Слѣдуетъ всегда аккуратно вести счеты. Конечно, не стоитъ записывать всякую мелочь, но слѣдуетъ всегда знать, сколько истратилъ и во сколько что обошлось. Ни одинъ человѣкъ, знающій свои доходы и расходы, Не станетъ сумасшествовать. Всѣ расточительные люди начинаютъ съ того, что закрываютъ глаза да свои поступки. Никто не захочетъ заглянуть прямо въ пропасть раззоренія.

Слѣдуетъ жить соразмѣрно своимъ доходамъ и хоть что-нибудь ежегодно откладывать. Но, главное, не нужно дѣлать долговъ. Диккенсъ говоритъ въ «Давидѣ Копперфильдѣ»: «Если человѣкъ имѣетъ 20 фунтовъ дохода ежегодно, а тратить онъ будетъ 19 ф. 19½ шил., то въ результатѣ получится счастье. Если же онъ имѣетъ 20 ф. ежегодно, а тратить будетъ 20 ф. и ½ шил., то въ результатѣ получится несчастье». А вѣдь въ обоихъ случаяхъ разница только въ одномъ шиллингѣ.

Безъ преувеличенія можно сказать, что долгъ — рабство. «Кто идетъ занимать — идетъ горевать», говоритъ пословица. Есть много непріятныхъ вещей въ жизни, но самая непріятная изъ всѣхъ, это — долгъ. Горацій Грилей справедливо сказалъ: «Долгъ несравненно хуже голода, холода, лохмотьевъ, тяжелой работы, подозрѣній и несправедливыхъ упрековъ. Никогда не дѣлай долговъ. Если у тебя всего 50 центовъ въ недѣлю, то купи горсть ржи и питайся ею; это будетъ лучше, чѣмъ занять у кого-нибудь одинъ долларъ».

Не слѣдуетъ отчаиваться, если вначалѣ трудно добыть денегъ, — когда-нибудь будетъ лучше; если же сразу денегъ будетъ много, то не нужно тратить всего, а отложить что-нибудь про черный день. Времена измѣняются, а расходы, обыкновенно, растутъ. Многіе разорились оттого, что имъ вначалѣ слишкомъ везло.

Не слѣдуетъ мечтать о быстромъ обогащеніи.

Рѣдко кто составляетъ трудомъ большое состояніе, но каждый можетъ добиться порядочнаго существованія. Бѣдны не тѣ, кто мало имѣютъ, а тѣ, кому много нужно. Франклинъ сказалъ, что «содержаніе одного порока равняется по затратамъ воспитанію двухъ дѣтей».

Самые опытные и умные люди могутъ ошибиться; оттого не слѣдуетъ, по пословицѣ, «ставить все на одну карту». Мы съ ранняго дѣтства знаемъ, что два да два составляетъ четыре, но два да два составляетъ также двадцать два. Ариѳметическая формула — дважды два — четыре — совершенію вѣрна, но въ жизни она можетъ оказаться не всегда примѣнимой. Слѣдуетъ быть очень осторожнымъ.

Спокойствіе очень важно въ жизни. Говорятъ, что лордъ Брауэхъ никогда не удавался на фотографіи, потому что не могъ спокойно посидѣть.

Бэджготъ имѣлъ обыкновеніе говорить, что многіе раззорились потому, что не могли спокойно посидѣть въ комнатѣ.

Мы всѣ — люди дѣловые въ извѣстномъ смыслѣ. Каждый изъ насъ долженъ исполнять свои обязанности, вести хозяйство и распредѣлять расходы, а маленькія дѣла часто столь же трудны и хлопотливы, какъ и большія.

Успѣхъ въ дѣлахъ гораздо болѣе зависитъ отъ здраваго смысла и заботливаго вниманія, чѣмъ отъ геніальности. Ксенофонтъ разсказываетъ, что одинъ персидскій царь, очень заботился о своемъ конѣ и спросилъ у опытнаго человѣка, какъ сдѣлать, чтобы конь его разжирѣлъ. Отвѣтъ былъ таковъ: «Все сдѣлаетъ хозяйскій глазъ». Есть поговорка: "Заботься о своей лавкѣ, и лавка о тебѣ позаботится: ".

Очень важно выработать въ себѣ дѣловыя привычки. Люди неаккуратные, медленные, упрямые въ мелочахъ, не имѣютъ успѣха въ дѣлахъ.

Порядокъ и метода необходимы въ маленькихъ, какъ и въ большихъ дѣлахъ. Каждая вещь должна быть на своемъ мѣстѣ, — соблюдайте это золотое правило. Маленькій трудъ убрать вещи, когда онѣ больше не нужны, избавляетъ отъ большого труда ихъ отыскивать, когда онѣ снова понадобятся.

Ксенофонтъ сравниваетъ безпорядокъ съ земледѣльцемъ, который кидаетъ въ одинъ и тотъ же амбаръ пшеницу, ячмень, горохъ, и затѣмъ, когда ему надо спечь хлѣбъ или сварить гороховый супъ, долженъ все разбирать зерно за зерномъ.

Все должно быть въ порядкѣ, все должно быть подъ рукой на случай надобности. Во время бури на морѣ некогда искать на кораблѣ, что нужно. Все должно быть готово и на своемъ мѣстѣ.

Многіе философы, начиная съ Аристотеля и кончая Карлейлемъ, съ презрѣніемъ относились къ купцамъ, или, вѣрнѣе, къ торговлѣ, какъ къ профессіи. Платонъ лишилъ купцовъ гражданскихъ правъ въ своей республикѣ; это унизительное, по его мнѣнію, занятіе онъ хотѣлъ предоставить иностранцамъ. Такъ иного людей занимается торговлей, что было бы весьма печально, если бы ихъ профессія была несовмѣстима съ порядочностью и мѣшала ихъ культурѣ. Къ счастью, это не такъ. Конечно, дѣловые люди могутъ только въ часы досуга заниматься своимъ духовнымъ развитіемъ, но много выдающихся англійскихъ ученыхъ, литераторовъ и поэтовъ были въ то же время купцами.

Многіе великіе, самые лучшіе и счастливые, люди были бѣдны. Дружная, совмѣстная работа, любовь, высокія цѣли могутъ освѣтить самую убогую обстановку.

Столько великихъ людей было бѣдными, что становится понятнымъ изрѣченіе Магомета: «Богъ выбиралъ въ пророки только пастуховъ».

Обыкновенно, придаютъ слишкомъ много значенія деньгамъ. Простая пища — самая здоровая; хорошо приготовленный простой обѣдъ можетъ доставить столько же удовольствія, какъ и богатый пиръ. Книги теперь страшно дешевы^[3]. А можно ли купить за деньги здоровье, геній, друзей, красоту и счастливую семейную жизнь?

Конфуцій говоритъ: «Князь Тце былъ страшно богатъ, но никто его не любилъ; Пей-ке умеръ съ голоду, но народъ его до сихъ поръ оплакиваетъ».

Богатые люди живутъ часто въ такихъ хлопотахъ и такой сутолокѣ, что не имѣютъ времени подумать объ умственномъ и тѣлесномъ здоровьи.

Всѣ цѣпи тягостны, даже золотыя. Золото часто служитъ источникомъ большого безпокойства. Богачи не господа, а рабы своихъ денегъ, такъ что богатство дѣлается иногда не только заботой, но и мученіемъ для своего обладателя.

Многіе раззорились именно изъ-за денегъ, и, въ общемъ, бѣднякъ, можетъ быть, меньше безпокоится о своихъ денежныхъ дѣлахъ, чѣмъ богатый.

Богатство можетъ принести счастье только мудрому. Человѣкъ, страстно мечтающій о богатствѣ, всегда останется жалкимъ бѣднякомъ.

Чтобы наслаждаться богатствомъ, не слѣдуетъ вкладывать въ него душу.

«Жалкое состояніе души, — говоритъ Бэконъ, — когда мы многаго боимся и мало чего желаемъ».

Богатство — большое искушеніе для скупости. «Бѣдному человѣку многое нужно, — говоритъ Сенека, — но богатому человѣку нужно все».

Погоня за богатствомъ отнимаетъ время и вниманіе отъ возвышенныхъ, болѣе благородныхъ предметовъ. Богатство хорошо, когда оно прибавляетъ нѣчто къ жизни, а не отнимаетъ. Бѣдность называютъ «невѣстой студента». «Кто имѣетъ крылатую колесницу, — не нуждается въ лошадяхъ и каретахъ», сказалъ Эмерсонъ.

Мы очень характерно выражаемся о деньгахъ. Мы говоримъ, что люди дѣлаютъ деньги, или, что они сотканы изъ денегъ, или, что они катаются въ деньгахъ, но мы рѣдко слышимъ, чтобы люди «наслаждались» деньгами. Кто копитъ деньги, — рѣдко пользуется ими самъ.

Когда деньгами умѣютъ пользоваться, онѣ получаютъ большое значеніе. Не даромъ говорятъ, что золото — сила. «L’argent, — сказалъ одинъ остроумный французъ, — est le Souverain des Souverains». (Деньги — властелинъ всѣхъ властелиновъ). Деньги даютъ намъ возможность пріобрѣсти все, чего мы хотимъ. Деньги даютъ свѣжій воздухъ, книги, музыку; деньги даютъ досугъ, т.-е. возможность заниматься своимъ духовнымъ развитіемъ и отдыхать; деньги даютъ возможность путешествовать, увидѣть міръ и наслаждаться чудными картинами природы; деньги — это средство помогать друзьямъ, утѣшать нуждающихся.

«Держите же ихъ, — говоритъ Свифтъ, — въ своей головѣ, а не въ сердцѣ».

Скряга тотъ, кто любитъ деньги ради денегъ, кто доводитъ экономію до крайности, кто просто превращается въ «загребистую лапу». Въ жизни мы должны научиться — быть свободными отъ мелкихъ и низкихъ заботъ, а любовь къ деньгамъ — одна изъ самыхъ низкихъ.

Великая вещь — мудро пользоваться богатствомъ.

Нужно быть великодушнымъ, но не слѣдуетъ быть расточительнымъ.

Деньгами гордиться — глупо. Слѣдуетъ помнить, что богатство — великая отвѣтственность. Мы отвѣчаемъ за то, какъ мы распорядились деньгами.

«Не деньги, а любовь къ деньгамъ — корень зла», говорится въ библіи.

А въ нагорной проповѣди говорится:

"Не собирайте себѣ сокровищъ на землѣ, гдѣ моль и ржа истребляютъ, и гдѣ воры подкапываютъ и крадутъ.

«Но собирайте себѣ сокровища на небѣ, гдѣ ни молъ, ни ржа не истребляетъ, и гдѣ воры не подкапываютъ, и не крадутъ.

„Ибо гдѣ сокровище ваше, тамъ и сердце ваше“.

Глава IV.
Развлеченіе.

Работая непрерывно и не имѣя никакихъ развлеченій, человѣкъ скучаетъ. Если къ тому же его работа кабинетная, онъ дѣлается слабымъ и болѣзненнымъ. На игры, поэтому, нельзя смотрѣть, какъ на потерю времени; онѣ имѣютъ большое значеніе для нашего здоровья, развивая тѣло, особенно верхнюю часть его, руки и грудь, которыя отъ усидчивыхъ занятій становятся вялыми и слабыми.

Игры не только поддерживаютъ здоровье. Онѣ придаютъ бодрость къ труду, пріучаютъ насъ обходиться съ другими: уступать въ мелочахъ, играть честно и не слишкомъ пользоваться выгодой положенія.

Онѣ укрѣпляютъ не только физическое, но и нравственное здоровье; пріобрѣтается смѣлость, выдержка, самообладаніе, доброе настроеніе, — качества, которыхъ ее найдешь въ книгѣ и которымъ изъ книгъ не научишься. Герцогъ Веллингтонъ справедливо говорилъ, что сраженіе при Ватерлоо было выиграно на Итонскихъ поляхъ. Лучшіе и самые полезные уроки въ народныхъ школахъ преподаются дѣтямъ на лугу, во время игръ. Конечно, игры должны быть играми, т. е. развлеченіемъ, а не особымъ дѣломъ жизни.

Относительно важнаго значенія игръ для здоровья, я приведу мнѣніе двухъ нашихъ величайшихъ авторитетовъ по физіологіи. „Игры, — говоритъ сэръ Джемсъ Пегэтъ, — обладаютъ важнѣйшими и лучшими свойствами развлеченій. Помимо того, онѣ оказываютъ цѣнное нравственное вліяніе на дѣла и на ежедневный трудъ. Онѣ заставляютъ людей дѣйствовать совмѣстно безъ какихъ бы то ни было корыстныхъ или низкихъ мотивовъ; онѣ пріучаютъ быть добрыми и честными товарищами; въ нихъ выступаютъ преимущества дружной, совмѣстной работы, столь важной для успѣха въ жизни, на каждомъ поприщѣ. Пріобрѣтаются невольно честныя привычки, такъ какъ всякое, самое остроумное мошенничество въ игрѣ подвергается единогласному осужденію; а кто привыкъ играть честно, будетъ и въ жизни поступать также. Высокое понятіе о честности въ игрѣ заставляетъ людей презирать многое, что находится внѣ закона… Вотъ характерныя качества всѣхъ хорошихъ, живыхъ развлеченій: неизвѣстность, неожиданность и возможность выказать свою ловкость и находчивость въ области, ничего не имѣющей общаго съ ежедневной работой. Одни эти свойства развлеченій доставляютъ намъ пріятную перемѣну, по своей рѣзкой противуположности съ обыденными занятіями трудовой жизни; кромѣ того, является случай упражнять способности и силы, которыя иначе совсѣмъ бы заглохли, оставаясь безъ употребленія въ ежедневной дѣловой жизни“.

Профессоръ Михаилъ Фостеръ, секретарь Королевскаго Общества, сообщилъ намъ въ своей недавней лекціи, что „даже при мускульной работѣ, главнымъ образомъ, утомляется мозгъ. Мы всѣ знаемъ мозговую у ста лось, въ которой мускулы не участвуютъ. Наука доказываетъ, что мозговая, какъ мускульная работа, сопровождается химическими измѣненіями, и что эти измѣненія, различныя въ подробностяхъ, тожественны по существу въ мозгу, какъ и въ мускулахъ. Незначительность мозговыхъ измѣненій, въ сравненіи съ мускульными, уравновѣшивается или даже превосходитъ ихъ необычайной чувствительностью нервнаго вещества… Если извѣстная струя чистой крови, выработанной совмѣстнымъ трудомъ нѣсколькихъ органовъ, нужна для жизни мускула, для быстраго обновленія его рабочаго капитала и очищенія отъ вредныхъ лишнихъ веществъ, то это тѣмъ болѣе важно для мозга. Между тѣмъ, борьба за существованіе выработала нервный организмъ, всегда готовый опередить своихъ болѣе скромныхъ помощниковъ. При самомъ лучшемъ его устройствѣ, періодъ усиленной работы, между моментомъ, когда вся сложная машина начинаетъ дѣйствовать, и моментомъ, когда сказывается усталость, слишкомъ ограниченъ. Если все это — правда, то слѣдуетъ менѣе заботиться о развитіи дѣятельности мозга, чѣмъ объ укрѣпленіи его болѣе скромныхъ помощниковъ; такимъ образомъ, ихъ дѣятельное содѣйствіе отдалило бы моментъ утомленія. Таково разумное средство расширить эти границы“.

Охота, стрѣльба и рыбная ловля составляютъ такъ называемой спортъ. Всѣ англичане имѣютъ пристрастіе къ нему, даже тѣ, которые не проводятъ своихъ досуговъ съ собаками въ полѣ, съ ружьемъ или удочкой. Это — наслѣдіе предковъ, которые не только жили спортомъ и ради него, но представляли его себѣ, какъ величайшее счастье въ будущей жизни.

Много писали о благодѣтельномъ вліяніи чистой воды, но мы еще болѣе обязаны свѣжему воздуху. Какими удивительными свойствами онъ обладаетъ! Онъ проникаетъ въ наше тѣло, освѣжаетъ нашу кожу такъ нѣжно, что мы его не замѣчаемъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ, обладаетъ такой силой, что заноситъ въ наши комнаты запахъ цвѣтовъ и плодовъ, переправляетъ наши корабли черезъ моря и приноситъ въ наши города свѣжесть горъ и моря. Онъ переноситъ звукъ, передаетъ намъ дорогіе голоса и чудную музыку природы; онъ — резервуаръ дождя, орошающаго землю: онъ смягчаетъ полуденную жару и ночной холодъ, сіяетъ надъ нами лучезарнымъ голубымъ сводомъ и освѣщаетъ огнями утреннее и вечернее небо. Онъ такъ чудно чистъ, такъ нѣженъ и вмѣстѣ съ тѣмъ полезенъ, что не удивительно, если Аріель самый прекрасный, очаровательный и граціозный духъ природы.

Джеффрисъ говоритъ: „Нѣтъ ничего упоительнѣе ласкающаго воздуха; онъ развернулся, какъ громадный цвѣтокъ, обхватывая насъ, точно руками Афродиты: небесный сводъ походитъ на опрокинутый надъ нами цвѣтокъ колокольчика, и его волшебный ароматъ наполняетъ всю землю. Нѣтъ ничего прекраснѣе воздуха, напоеннаго запахомъ дикихъ цвѣтовъ. Полные идеальныхъ стремленій, цвѣты эти, напоминающіе звѣзды, какъ бы выбиваются изъ среды грубыхъ окружающихъ ихъ травъ: ихъ борьба — это порывы генія. Столько прекрасныхъ мыслей зарождалось у меня на этомъ берегу, что я каждое утро туда возвращался. Лишь много лѣтъ спустя, я понялъ, почему я всегда ходилъ въ одно и то же мѣсто, и оно мнѣ не надоѣдало. Я не люблю перемѣнъ. Я люблю однѣ и тѣ же старыя, дорогія мнѣ вещи, тѣ же дикіе цвѣты, деревья и травы, тѣхъ же горлицъ, воронъ и иволгъ, поющихъ до заката солнца, и люблю, чтобы они всѣ были на тѣхъ же мѣстахъ… всю живую лѣстницу весны, ступень за ступенью до великой лѣтней выставки, я хочу видѣть въ томъ же порядкѣ ежегодно“.

Наши поля не блещутъ богатымъ разнообразіемъ швейцарскихъ луговъ, во иногда они словно горятъ золотистыми цвѣтами. А наши лѣса, можетъ быть, еще прекраснѣе, еще великолѣпнѣе, чѣмъ швейцарскіе.

Часто говорятъ о дурной погодѣ, но, въ сущности, нѣтъ дурной погоды. Погода всегда прекрасна, хотя и разнообразна. Для фермеровъ и крестьянъ, въ виду урожая, погода, можетъ быть плохой, но для человѣка всякая погода — хороша. Солнце чудно хорошо, дождь освѣжаетъ, вѣтеръ бодритъ, снѣгъ возбуждаетъ радостное ощущеніе. Рёскинъ правъ, говоря, что „въ сущности нѣтъ дурной погоды, а есть разная хорошая погода“.

Отдыхъ — не лѣнь; хорошо иногда въ солнечный лѣтній денегъ полежать на травѣ подъ деревомъ, прислушиваясь къ журчанію ручья или слѣдя за облаками, плывущими по голубому небу. Такой отдыхъ не есть потеря времени.

Обыкновенно, воздухъ и движеніе неразрывно связаны, такъ что преимущества обоихъ соединены. Нѣтъ ничего полезнѣе для внутренняго міра человѣка, какъ побывать на воздухѣ. Слѣдовало бы каждому, по крайней мѣрѣ, часа два въ день проводить на свѣжемъ воздухѣ, и смотрѣть на это, какъ на исполненіе одной изъ важнѣйшихъ обязанностей.

Свѣжій воздухъ дѣйствуетъ не только на тѣло, но и на душевное состояніе. Природа всегда какъ будто говоритъ съ нами, всегда какъ будто силится передать намъ какую-то тайну. И дѣйствительно, вся она — тайна.

Земля, небо, поля, лѣса, озера, рѣки — великіе учителя, они насъ учатъ тому, чему никакія книги не научатъ. Въ деревнѣ слѣдуетъ быть, какъ можно больше, на воздухѣ; надо самому грести, собирать цвѣты въ лѣсу, или заниматься раскопками, искать раковины и морскія травы на берегу моря, играть въ крикетъ, вообще дѣлать движенія на воздухѣ; тогда, не только прибавится здоровья, но заботы и огорченія исчезнутъ или, по крайней мѣрѣ, въ значительной степени смягчатся. Природа насъ успокаиваетъ, освѣжаетъ и укрѣпляетъ. Она содѣйствуетъ тихому и радостному настроенію.

Конечно, жизнь, состоящая изъ однихъ удовольствій и развлеченій, не только эгоистична, но и безсмысленна. Игры не должны дѣлаться цѣлью жизни, но умѣренное наслажденіе не имѣетъ ничего общаго съ лѣнью.

Что такое развлеченіе? Есть истинныя и ложныя удовольствія. У Платона Протархъ спрашиваетъ Сократа: „Какія настоящія удовольствія, Сократъ?“

Сократъ: „Это — удовольствія, доставляемыя красотою красокъ, формъ, запаховъ и звуковъ; это — все то, отсутствіе чего не ощущается и не причиняетъ страданія, но присутствіе чего ощущается и доставляетъ наслажденіе“.

Чувства могутъ доставлять истинное удовольствіе, но есть нѣчто высшее. Филебусъ утверждалъ, что „всякому живому существу пріятны наслажденіе, удовольствія и тому подобныя чувственныя ощущенія, но мудрость, знаніе, память, вѣрное мнѣніе и правильное разсужденіе гораздо важнѣе и привлекательнѣе для человѣка, способнаго ихъ воспринимать“.

Трудно перечислить всѣ истинныя удовольствія. Общественная дѣятельность и друзья, разговоръ, книги, музыка, поэзія, искусство, движеніе и отдыхъ, красота и разнообразіе природы, лѣто и зима, утро и вечеръ, день и ночь, свѣтъ солнца и гроза, лѣса и поля, рѣки, озера и моря, животныя и растенія, деревья, цвѣты, листья и плоды — лишь нѣкоторыя изъ нихъ.

Мы не малаго просимъ, когда молимъ „объ изобиліи плодовъ земныхъ“. Человѣкъ, вѣроятно, не знаетъ еще многихъ радостей; онъ ихъ найдетъ лишь на „прекрасномъ пути цивилизаціи“, какъ говоритъ Монтегацца.

Мы сами виноваты, если мало наслаждаемся жизнью. „Всѣ могутъ наслаждаться, — говоритъ Рускинъ, — но немногіе умѣютъ“.

Величайшій талисманъ въ арабскихъ сказкахъ, это — волшебный коверъ-самолетъ, который можетъ переносить человѣка по его желанію. Въ настоящее время, для насъ дѣлаютъ это желѣзныя дороги, а „по мѣрѣ расширенія области видимаго, увеличивается царство воображаемаго“, говоритъ Рёскинъ.

Хорошая бесѣда — одно изъ высшихъ удовольствій жизни. Это — удивительно укрѣпляющая пища для тѣла и души.

Желая описать пріятный вечеръ, Джонсонъ говорилъ: „Мы славно побесѣдовали“. Часъ въ обществѣ Дарвина, Лайэля, Кингслея, Рёскина, Гукера или Тиндаля — дѣйствуетъ, какъ глотокъ свѣжаго воздуха.

Ни въ чемъ почти такъ не различаются люди, какъ въ искусствѣ говорить. Есть очень талантливые и интересные люди, отъ которыхъ слова не добьется. Всѣ любятъ людей, хорошо говорящихъ. Это искусство, какъ и всякое другое, можетъ быть культивируемо. Но чтобы научиться хорошо говорить, нужно упражняться въ рѣчи; иначе не научишься.

Чтобы хорошо говорить, — замѣчаетъ сэръ Вильямъ Тэмиль, — необходимы четыре условія: правда, здравый смыслъ, хорошее расположеніе духа и остроуміе.

Первыми тремя можетъ обладать всякій.

Многіе научились многому изъ того, что знаютъ, изъ разговора. „Кто о многомъ разспрашиваетъ, многое узнаетъ и многому научится“, — говоритъ Бэконъ, — въ особенности, если онъ обратится къ людямъ знающимъ; имъ онъ доставитъ удовольствіе, давъ случай высказаться, а самъ будетъ постоянно пріобрѣтать знанія.

Мы недостаточно развиваемъ въ дѣтяхъ, да и въ себѣ, чувство прекраснаго. Между тѣмъ, какое удовольствіе чище, дешевле и доступнѣе? Нѣкоторые находятъ глубокое наслажденіе въ созерцаніи ландшафта, деревьевъ и листвы, плодовъ и цвѣтовъ, голубого неба, плывущихъ облаковъ, сверкающаго моря, колыхающагося озера, блеска рѣки, тѣней на травѣ, луны и звѣздъ ночью. Для другихъ же и мѣсяцъ, и звѣзды напрасно сіяютъ; птицы и насѣкомыя, деревья и цвѣты, рѣки, озера и море, солнце, луна и звѣзды не доставляютъ имъ никакого удовольствія.

Всѣ наши искусственныя краски годятся для прихотей нашего тщеславія, но онѣ совершенно блѣднѣютъ передъ клочкомъ облака или перомъ дикой утки.

Рёскинъ говоритъ: „Свѣтъ погасающаго или восходящаго дня, ярко-красныя облака, горящія, какъ маяки, на зеленоватомъ небосклонѣ — особенно сильно возбуждаютъ, въ насъ чувство прекраснаго. Краски неба придаютъ что-то воздушное землѣ, а золотая полоса на краю запада отражаетъ закатъ солнца уже тысячи лѣтъ. Закатъ солнца такъ прекрасенъ, что мы какъ будто смотримъ въ двери рая“.

Толкователи Талмуда говорятъ, что каждый найдетъ въ маннѣ все, чего больше всего желаетъ и любитъ; точно также, каждый найдетъ въ природѣ то, что доставляетъ наибольшее наслажденіе.

Списокъ истинныхъ удовольствій очень длиненъ; я не стану его перебирать. Столько есть невинныхъ удовольствій, — стоитъ ли искать дурныхъ или сомнительныхъ?! Во всякомъ случаѣ, исчерпайте сперва всѣ хорошія удовольствія, если сможете, а тамъ, будетъ время подумать и о другихъ.

Многіе, какъ говорится, видавшіе виды и думающіе, что знаютъ міръ, — сильно ошибаются; они подчасъ знаютъ меньше, чѣмъ какой-нибудь крестьянинъ, никогда не покидавшій своей деревни, но умѣющій разумно пользоваться глазами.

Жизнь, полная эгоистическихъ удовольствій, „веселая жизнь“, — какъ невѣрно ее называютъ, — жалкая насмѣшка надъ счастьемъ. Кто сдѣлался ея жертвой, жалуется на жизнь, хотя винить долженъ бы только себя. Вовенаргъ сказалъ: „Lorsque les plaisirs nous ont épuisés, nous croyons que nous avons épuisé les plaisirs“. (Когда удовольствія истощили васъ, мы думаемъ, что исчерпали всѣ удовольствія)… „Я молодъ, — говоритъ А. Мюссе, — я прошелъ лишь полпути жизни, и уже усталый, я оборачиваюсь и смотрю съ тоской назадъ“. Грустное признаніе! живи онъ разумно, онъ оглянулся бы съ благодарностью и съ надеждой смотрѣлъ бы впередъ.

Достоинство жизни измѣряется ея нравственной цѣной. Ж. Тайлоръ говоритъ: „Душа и тѣло составляютъ совершеннаго человѣка, когда душа управляетъ разумно и съ любовью заботится о своемъ товарищѣ и подчиненномъ. Но если тѣло станетъ предписывать законы и, отдаваясь своимъ желаніямъ, затемнитъ пониманіе, а, затѣмъ, завладѣетъ волею, то тѣло и душа окажутся плохими товарищами, а человѣкъ — несчастнымъ дуракомъ. Если душа не управляетъ. — она повинуется; она должна или повелѣвать, или быть рабой“.

Глава V.
Здоровье.

Душа, безъ сомнѣнія, благороднѣйшая часть человѣка, но во всякомъ случаѣ, при настоящихъ условіяхъ существованія, она можетъ дѣйствовать только чрезъ посредство тѣла. Знаменитый англичанинъ Фарадей даетъ забавную иллюстрацію этой мысли. Онъ разсказываетъ, какъ, будучи мальчикомъ въ одной химической лавкѣ, онъ былъ однажды посланъ куда-то съ порученіемъ, и долго не могъ дозвониться. Въ ожиданіи, онъ просунулъ сквозь рѣшетку голову, не увидитъ ли кого-нибудь? Въ это время ему пришелъ вопросъ, съ которой стороны рѣшетки онъ находится? Онъ рѣшилъ, что человѣкъ находится тамъ, гдѣ его голова; но въ эту минуту дверь неожиданно отворилась и больно ударила его по ногѣ, такъ что онъ сразу понялъ, что голову нельзя отдѣлять отъ другихъ частей тѣла.

При современныхъ условіяхъ жизни, въ особенности важно обращать вниманіе на здоровье. Наши предки, занимаясь земледѣльческимъ трудомъ, больше насъ жили въ деревнѣ, на открытомъ воздухѣ. Мы же больше концентрируемся въ городахъ и работаемъ дома, въ лавкѣ и на фабрикѣ; наши занятія, требуя сидячаго и наклоннаго положенія, сильнѣе дѣйствуютъ на мозгъ и нервную систему. Едва ли, мнѣ кажется, можно сомнѣваться, что населеніе большихъ городовъ слабѣе своихъ предковъ. Проѣзжая по бѣдной части Лондона или вообще какого-нибудь большого промышленнаго центра, нельзя не поразиться отсутствіемъ жизни въ нашихъ мужчинахъ и женщинахъ, ихъ блѣднымъ цвѣтомъ лица и впалой грудью. Въ извѣстномъ отношеніи, можетъ быть, наши санитарныя улучшенія опасны, поддерживая слабыхъ, истощенныхъ жизнью людей. Большая часть болѣзней происходитъ отъ условій, которыя могли бы быть устранены ори нѣсколько болѣе заботливомъ вниманіи и при нѣкоторомъ элементарномъ понятіи о законахъ здоровья.

Въ древнѣйшія времена, о которыхъ у насъ сохранились преданія, мудрые государственные люди обращали большое вниманіе на здоровье. Они понимали великое значеніе правила, — въ здоровомъ тѣлѣ здравый умъ (Mens sana in corpore sano).

Заботиться о здоровья — наша священная обязанность. Говорятъ иногда, что значительная часть законовъ Моисея состояла изъ гигіеническихъ правилъ. Мнѣ кажется, это едва ли вѣрно. Вспомнимъ, что въ Библіи мы имѣемъ кодексъ гражданскихъ, соціальныхъ и религіозныхъ законовъ. Тѣмъ не менѣе, законы здоровья всегда составляли, если не часть религіознаго культа, то нѣчто къ нему близкое. Святой Павелъ говоритъ: „Развѣ вы не знаете, что ваше тѣло — храмъ Святаго Духа, который въ васъ отъ Бога, и что вы не принадлежите себѣ“. Египетское почитаніе тѣла гораздо разумнѣе аскетическаго презрѣнія къ нему: въ грязи и лохмотьяхъ нѣтъ ничего возвышеннаго; въ нихъ, большей частью, кроется, въ сущности, нѣчто совершенно противуположное добродѣтели.

Греки возводили въ долгъ физическое, какъ и умственное воспитаніе. Ихъ женщины принимали участіе въ граціозныхъ, иногда даже въ атлетическихъ упражненіяхъ. Ихъ свободная и здоровая жизнь развила тѣ формы, которыя остаются вѣчно-прекрасными и недосягаемыми образцами человѣческой красоты.

„Мы стремимся не къ смерти, а къ жизни, къ которой приспособленъ весь нашъ организмъ: намъ нужна жизнь, полная жизни“.

„Чистоплотность важна не менѣе набожности“, говоритъ старая пословица, и современныя медицинскія открытія не только подтверждаютъ ее, но и объясняютъ, почему это такъ.

Какъ теперь извѣстно, многія болѣзни происходятъ не отъ какого-либо ненормальнаго состоянія тканей, но отъ вторженія другихъ организмовъ; холера, оспа и, вѣроятно, нѣкоторыя другія инфекціонныя болѣзни не могутъ возникать сами собой: ихъ зародышъ, долженъ внѣдриться въ нашъ организмъ. Отсюда — громадная важность не только чистоплотности, но и чистоты дома, гдѣ мы живемъ, платья, которое носимъ, воды, которую пьемъ, и воздуха, которымъ дышемъ.

Человѣческое тѣло — это вѣчное чудо, которому нельзя достаточно надивиться. Представимъ лишь на мгновеніе, сколько знаній накопляется въ мозгу! Съ какой быстротой мускулы повинуются волѣ! Опытный музыкантъ, по словамъ сэра Джемса Пэгета, можетъ играть на фортепіано со скоростью двадцати-четырехъ нотъ въ секунду. Для каждой ноты нервный токъ долженъ быть переданъ отъ мозга къ пальцамъ и обратно. Каждая нота требуетъ трехъ движеній пальца: опусканія, подниманія и, по крайней мѣрѣ, еще одного бокового движенія. Все это, вмѣстѣ взятое, составляетъ не менѣе семидесяти двухъ движеній въ секунду; каждое же движеніе требуетъ особаго волевого усилія и направляется безошибочно, съ извѣстной скоростью и съ извѣстной силой, на опредѣленное мѣсто.

Кожа — это нѣжный и очень сложный органъ, состоящій изъ милліона клѣточекъ и заключающій въ себѣ цѣлыя версты жилъ, протоковъ, сосудовъ и нервовъ. Она постоянно обновляется, и, чтобы исполнять свои функціи правильно, требуетъ извѣстной заботы о себѣ и много воды. Употребленіе щетки — почти столь же важно для кожи, какъ и для волосъ.

О многихъ инвалидахъ можно повторить сказанное Мильтономъ о Гобсонѣ, что „изнѣженность была его главной болѣзнью“.

Аннибала не могли побѣдить Альпы и снѣга, а наслажденія Капуи изнѣжили и погубили его.

Чувства доставляютъ много невинныхъ удовольствій, но если мы станемъ поддаваться ихъ чарамъ, они погубятъ насъ, подобно древнимъ сиренамъ, на скалахъ и въ круговоротахъ житейскаго моря. Много болѣзней мы наживаемъ себѣ ошибками въ діэтѣ. Слово питье часто употребляется, какъ синонимъ спиртныхъ напитковъ, этого проклятія сѣверныхъ народовъ. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ спиртъ можетъ оказаться цѣпнымъ лекарствомъ, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, въ немъ великій соблазнъ. Спиртъ сдѣлался источникомъ, вѣроятно, половины грѣховъ, нищеты и страданій людей. Невинная вода никого еще въ грѣхъ не вводила, но преступленіе можно почти-что опредѣлить, какъ концентрированный спиртъ. Еврейская пословица гласитъ: „Куда сатана не можетъ явиться самъ, туда онъ посылаетъ вино“.

„Когда демонъ разъ вошелъ въ дверь, то миръ, надежда и радость улетаютъ навсегда“, говоритъ Чаллисъ.

„Отъ вина, — говоритъ Плиній, — руки дрожатъ, глаза слезятся, ночь приноситъ дурные сны, дыханіе утромъ затруднено, и человѣкъ начинаетъ все забывать“. Вальтеръ Ралей говоритъ: „Пьющему человѣку нельзя ничего довѣрить, ибо онъ не въ состояніи ничего скрыть. Вино превращаетъ человѣка не только въ животное, но и въ сумасшедшаго; если же человѣкъ полюбитъ вино, — его презираетъ его собственная жена, и дѣти, и его друзья“.

У Шекспира есть великолѣпное мѣсто о винѣ: „Какъ могутъ люди принимать врага, который крадетъ у никъ умъ? Какъ можемъ мы съ радостью и готовностью превращаться въ животныхъ“?

„Пьющій человѣкъ изъ разумнаго превращается сперва въ дурака, а затѣмъ въ животное“. Впрочемъ, это обидно для животныхъ.

А съ другой стороны, умѣренность несетъ за собой великое вознагражденіе. Шекспиръ говоритъ: „Хотя я кажусь старымъ, но я силенъ и бодръ, потому что въ юности я никогда не отравлялъ своей крови горячительными напитками… Оттого-то моя зима хотя и морозна, но свѣтла“.

Часто удивляются, что въ Библіи такъ мало говорится о пьянствѣ, и забываютъ, что она была написана въ жаркомъ климатѣ. Пьянство — отличительный порокъ холодныхъ странъ. Впрочемъ, Соломонъ говоритъ о пьянствѣ и сильно его осуждаетъ.

Есть основаніе полагать, что пьянство понемногу слабѣетъ. Этотъ фактъ стоитъ, конечно, въ тѣсной связи съ болѣе легкимъ доступомъ къ умственнымъ занятіямъ, къ музыкѣ, книгамъ, картинамъ, и съ лучшимъ и болѣе уютнымъ устройствомъ народныхъ училищъ.

Но если зло отъ алкоголя очевидно, то не менѣе распространено другое зло: обжорство. Вѣроятно, девять изъ десяти ѣдятъ больше, чѣмъ нужно. Случайный пиръ ничего, но постоянное отягощеніе желудка пищей — очень вредно дѣйствуетъ на организмъ. Съѣсть лишнее — очень легко; нечего бояться — съѣсть слишкомъ мало.

Умѣренность должна бы проходить черезъ всю жизнь. „Она утончаетъ знаніе и силу и въ десять разъ увеличиваетъ ихъ цѣну; смягчая силу и сдерживая энтузіазмъ, она можетъ быть великой тайной успѣха въ работѣ“, говоритъ миссъ Сюалъ.

Умѣренность — сила, а не слабость; она предполагаетъ полнѣйшее самообладаніе.

Не слѣдуетъ долго сидѣть за столомъ, во и ѣсть скоро — тоже не хорошо. Изъ-за стола слѣдуетъ всегда вставать съ такимъ чувствомъ, какъ будто можно съѣсть еще что-нибудь.

Мозгъ не можетъ работать, когда желудокъ переполненъ. Отдыхать немного послѣ обѣда не безполезно, но плохо, если человѣкъ такъ живетъ, что ему приходится отдыхать отъ одной ѣды до другой. Нужно ѣсть, чтобы жить, а не жить, чтобы ѣсть. Продолжительныя трапезы укорачиваютъ жизнь.

Когда дикари желаютъ вдохновиться, они прибѣгаютъ къ долгому посту, Является усиленная дѣятельность нервной системы, которую они и принимаютъ за вдохновеніе. Безъ сомнѣнія, они заходятъ слишкомъ далеко, но каждый желающій можетъ убѣдиться на себѣ, что нѣкоторое воздержаніе благодѣтельно отзывается на умственной работѣ.

Кромѣ того, легкій желудокъ поддерживаетъ веселое настроеніе. Сытная ѣда вызываетъ угнетенность, и многіе люди страдали больше отъ несваренія, чѣмъ отъ горя.

„Берегитесь, — говоритъ Бэконъ, — всякой внезапной перемѣны въ пищѣ; если же это необходимо, устройтесь соотвѣтственно: Лучшій рецептъ для долгой жизни, это — хорошее и спокойное расположеніе духа въ часы ѣды, сна и развлеченія“.

„Если желаете быть здоровымъ, — говоритъ Абернети, — вы должны жить на 6 деніэ въ день и сами ихъ зарабатывать“. Это мудрое изреченіе обнимаетъ въ нѣсколькихъ словакъ все, что нужно для діэты и движенія. На 6 деніэ можно купить, въ дешевыя времена, хорошую, здоровую пищу и въ достаточномъ количествѣ: но ихъ не хватить ни на пьянство, ни на обжорство. Оао указываетъ также на необходимость движенія.

При настоящихъ условіяхъ нашей жизни, время, проведенное на воздухѣ, никакъ не можетъ считаться потеряннымъ. Такіе часы не только не вычтутся изъ жизни, но будутъ способствовать удлиненію ея. У римлянъ была великолѣпная поговорка: lu aère salus (въ воздухѣ — благо). Невозможно быть „слишкомъ много“ на воздухѣ.

Чистая вода такъ же необходима, какъ и свѣжій воздухъ. Употребляйте, какъ можно больше, воды снаружи и внутрь, и особенно холодной воды, если вы ее переносите. Даже то, что можетъ казаться совсѣмъ не важнымъ, какъ забота о зубахъ, и это можетъ быть далеко не безразличнымъ для довольства жизнью.

Здоровье — гораздо болѣе дѣло привычки, чѣмъ діэты и медицины. Наши предки имѣли обыкновеніе принимать лекарства въ предупрежденіе болѣзней. Не только медицинскій институтъ, но и Бэконъ совѣтовалъ это. И все-таки, это была радикальная ошибка. Локкъ, кажется, первый указалъ на нелѣпость такого пріема. Самое названіе медицинскаго института какъ-будто указываетъ на употребленіе лекарствъ. Но если мы устроимъ нашу жизнь разумно, — намъ придется очень мало расходовать на лекарства.

При достаточномъ количествѣ воздуха, воды и при умѣренности въ пищи, большая часть изъ насъ могутъ наслаждаться славнымъ ощущеніемъ здоровья и силы, и сохранить бодрость и свѣжесть до преклонныхъ лѣтъ.

Но здоровье имѣетъ значеніе не для одного только тѣла. Гнѣвъ, ненависть, гора и страхъ вліяютъ самымъ разрушительнымъ образомъ на продолжительность жизни. Съ другой стороны, доброе настроеніе, душевная ясность и спокойствіе — могущественные элементы здоровья.

Говорятъ, Ликургъ поставилъ въ каждой столовой Спарты маленькую статую бога Смѣха. Бюффонъ говоритъ: „Многіе люди могли бы прожить дольше, не умри они отъ заботъ и горя“. Онъ говорилъ о своихъ соотечественникахъ, но это вѣрно и относительно всѣхъ.

Когда мы разстроены, все вліяетъ на наши нервы, и самые незначительные пустяки принимаютъ размѣры несчастья. Это вѣрный признакъ, что мы нуждаемся въ отдыхѣ и въ свѣжемъ воздухѣ.

Мы часто слышимъ о переутомленіи дѣтей и взрослыхъ, которые заработались до смерти. Въ большей части случаевъ не трудъ, а возбужденіе, безпокойство и истощеніе разрушаютъ наше здоровье. Лѣнь, расточительность и безпечность погубили больше людей, чѣмъ тяжкій трудъ. Мозгъ также требуетъ работы, какъ и мускулы. При раннемъ вставаніи, умѣренности и разумныхъ привычкахъ, трудъ, даже тяжелый, если только не чрезмѣрный, служитъ больше на пользу, чѣмъ во вредъ человѣку.

Всѣмъ приходится испытывать періоды безсонницы. Безсонница дѣйствуетъ угнетающимъ образомъ; является чувство унынія и подавленности, какъ бы отъ страшнаго горя; маленькія затрудненія на пути, съ которыми въ другое время бороться весело, кажутся непреодолимыми; душа какъ будто избѣгаетъ всего пріятнаго и останавливается надъ тѣмъ, что было или можетъ быть тягостнымъ. Не слѣдуетъ, въ этихъ случаяхъ, падать духомъ; безсонница еще никого не убивала. Въ особенности не слѣдуетъ прибѣгать къ лекарствамъ, которыя являются опасными въ этихъ случаяхъ. Будьте какъ можно меньше дома и какъ можно больше на воздухѣ, старайтесь ко всему относиться спокойно, и сонъ, навѣрное, явится скоро. Если безсонница не длится слишкомъ долго, она окажется даже полезной для человѣка, научивъ его цѣнить сонъ.

Многіе тѣлесные недуги происходятъ отъ разстройствъ души. Врачи не должны разсматривать только физическіе симптомы; часто имъ придется спросить себя: „не можешь ли ты исцѣлить больную душу? Вырвать съ корнемъ горе изъ памяти, стереть заботы, написанныя на челѣ, и какимъ-нибудь чудеснымъ средствомъ очистить сердце отъ гнетущей тоски, которая такъ давитъ его?“

Здоровье — не только великій залогъ счастья, но существенновліяетъ и на качество работы. Нетолько неразумно, но и эгоистично пренебрегать имъ.

Когда мы утомлены, мы не можемъ такъ работать, какъ въ бодромъ состояніи. Слѣдовательно, это плохой разсчетъ; всякая работа, совершенная при такихъ обстоятельствахъ, потребуетъ затѣмъ прибавочнаго періода покоя и отдыха; но, кромѣ того, и работа не будетъ лучшаго качества, — она будетъ носить на себѣ слѣды раздраженія и слабости. Если же она исполнена въ сотрудничествѣ съ другими, является почва для недоразумѣній и взаимнаго раздраженія. Если заставить человѣка въ такомъ состояніи сдѣлать рисунокъ, — рука его окажется нетвердой и не станетъ повиноваться ему. Таково послѣдствіе не одного мускульнаго утомленія, но и нервнаго истощенія. Трудъ долженъ служить наслажденіемъ, а для этого мы должны работать твердо и энергично, но съ перерывами, не пренебрегая ни пищей, ни отдыхомъ, ни праздниками, ни физическимъ упражненіемъ.

Разслабляющее дѣйствіе нездоровья особенно замѣтно, если мы сами себя довели до такого состоянія. Но есть люди, которые какъ-будто родились для однихъ страданій. Иногда, кажется, природа вознаграждаетъ за немощь тѣла — ясностью и блескомъ ума. Всѣмъ намъ случалось встрѣчать великихъ страдальцевъ, душевная сила и спокойствіе которыхъ не только урокъ для насъ, но которые какъ-будто возвысились и освятились мученической жизнью.

Глава VI.
Національное воспитаніе.

Съ древнѣйшихъ временъ, о которыхъ у насъ сохранились преданія, мудрѣйшіе люди всегда указывали на важность воспитанія.

„Изъ всѣхъ сокровищъ, — говоритъ Гитопадеза, — знаніе — самое драгоцѣнное, ибо его нельзя ни украсть, ни отнять, ни сжечь“. Платонъ говоритъ: „Воспитаніе, это — самое прекрасное, чѣмъ только могутъ обладать лучшіе изъ людей“.

Монтэнь прямо заявляетъ, что „невѣжество — мать зла“. „Ученіе, это — величайшее подаяніе, которое можно дать человѣку“, говоритъ Фуллеръ, а одинъ французскій моралистъ замѣчаетъ: „Pouvoir sans savoir est fort dangereux“ (власть безъ знанія — очень опасна). Невѣжественная жизнь — всегда должна быть сравнительно скучной. Хорошо было сказано, что знаніе нужно человѣку не только какъ средство заработка, но и какъ средство самой жизни.

Петрарка говорилъ, что онъ ничего такъ не желалъ, какъ учиться; а Шекспиръ, вѣроятно, выражаетъ свои собственныя мысли въ словахъ лорда Сея: „Невѣжество — это проклятіе Бога; знаніе даетъ крылья, на которыхъ мы возносимся къ небесамъ“.

Соломонъ же говоритъ:

„Главная вещь — это мудрость. И такъ достигай мудрости:

Пріобрѣтая все иное, не забывай пріобрѣсти пониманіе!“

Между тѣмъ, очень долго держались противуположнаго мнѣнія, въ особенности, относительно дѣвушекъ. Есть нѣмецкая поговорка, что „библіотека женщины — это ея гардеробъ“, и французская, что „дѣвушекъ слѣдуетъ держать или между четырьмя евангелистами, или между четырьмя стѣнами“. Не такъ давно господствовало мнѣніе, что вельможамъ зазорно быть образованными, а бѣдному народу нѣтъ дѣла до образованія. Предполагалось, что это касается лишь монаховъ да священниковъ.

Даже такой хорошій и мудрый человѣкъ, какъ докторъ Джонсонъ, считалъ за очевидную аксіому, что если бы всѣ научились читать, то не нашлось бы никого, кто бы сталъ заниматься ручнымъ трудомъ. Докторъ Джонсонъ былъ большимъ литературнымъ авторитетомъ, и все-таки онъ не понималъ внутренняго достоинства труда.

Это была первая ступень. Потомъ стали утверждать, что образованіе должно имѣть спеціальное отношеніе къ практической сторонѣ жизни. Также говорили, что слѣдуетъ бояться, чтобы дѣти не вышли изъ своего положенія; бѣднымъ дѣтямъ нужны только грамота и ариѳметика; грамота почти необходима при всякомъ дѣлѣ, а ариѳметика нужна для счетоводства.

Этотъ взглядъ былъ очень распространенъ во всѣхъ дѣловыхъ отрасляхъ. Говорятъ, лордъ Элдонъ выбиралъ себѣ въ банкиры самыхъ необразованныхъ людей Лондона, и говорилъ, что если бы могъ найти людей еще необразованнѣе, то онъ перёмѣнилъ бы своихъ банкировъ. Газлиттъ утверждалъ, что мальчики, предназначенные для дѣловой жизни, не должны учиться ничему другому. „Всякій можетъ зарабатывать деньги, — говорилъ онъ, — хотя бы у него и не было ни одной идеи въ головѣ“.

Это — вторая ступень.

Въ настоящее время мы стоимъ за образованіе не потому только, что стремимся сдѣлать человѣка лучшимъ работникомъ, но потому, что стремимся работника сдѣлать лучшимъ человѣкомъ. Викторъ Гюго сказалъ: „Кто открываетъ школу, закрываетъ тюрьму“.

„Большая часть нашихъ дѣтей, — сказалъ одинъ государственный мужъ Швейцаріи, — рождены для бѣдности; но мы заботимся, чтобы они. не росли въ невѣжествѣ“. Въ Англіи страшно цѣнятъ образованіе и понимаютъ всю его важность.

Въ 1869 году Матью Арнольдъ писалъ, что многіе смотрятъ на культуру, красоту и свѣтъ, какъ на лунное сіяніе.

1870 годъ — знаменательный годъ въ соціальной исторіи Англіи, такъ какъ въ этомъ году прошелъ актъ о всеобщемъ образованіи. Въ то время, число дѣтей, обучавшихся въ начальныхъ училищахъ было 1.400.000. Теперь это число возрасло до 5.000.000. Послѣдствія, вытекающія изъ этого факта, рѣзко отражаются на статистикѣ преступности. До 1887 года число заключенныхъ въ тюрьмахъ какъ будто увеличивается. Въ этомъ году оно дошло до 20.800. Съ тѣхъ поръ оно сильно понизилось и нынѣ достигаетъ всего 13.000. Слѣдовательно, оно уменьшилось на треть. Но, припомнимъ, что въ это же время народонаселеніе сильно растетъ. Съ 1870 года оно возрасло на треть. Если бы число нашихъ преступниковъ росло въ той же пропорціи, то ихъ было бы въ настоящее время 28.000, а не 13.000, т. е. больше, чѣмъ вдвое. Въ такомъ случаѣ расходъ на полицію и тюрьмы былъ бы, по крайней мѣрѣ, въ 8.000.000 ф. стер., вмѣсто 4.000.000. Число малолѣтнихъ преступниковъ пало еще болѣе поразительно. Въ 1856 году оно равнялось 14.000. Въ 1866 гону, оно пало до 10.000; въ 1876 году — до 7.000; въ 1881 году — до 6.000 и, по послѣднимъ данныхъ, оно въ настоящее время равняется всего 6.100. Если же мы обратимся къ статистикѣ налога на бѣдныхъ, мы увидимъ, что въ 1870 году процентное отношеніе бѣдняковъ къ населенію было болѣе чѣмъ 47 на 1.000. Оно достигало даже 62. Съ тѣхъ поръ оно пало до 22, и я съ радостью могу сказать, что въ главныхъ городахъ оно еще ниже. Слѣдовательно, процентное отношеніе вдвое меньше, чѣмъ было прежде. Годовой расходъ на бѣдныхъ, путемъ налоговъ, равняется у насъ 8.000.000 фунт. стерл.; если же оставалось бы прежнее процентное отношеніи, то онъ доходилъ бы до 16.000.000, или на 8.000.000 больше настоящей суммы. Слѣдовательно, если бы мы платили столько же налоговъ, сколько двадцать лѣтъ тому назадъ, то наши преступники намъ стоили бы на 4.000.000 больше, а наши налоги были бы на 8.000.000 больше настоящаго.

Я могъ бы прибавить, что статистика худшихъ преступленій еще болѣе замѣчательна и удовлетворительна. Годовое число лицъ, присужденныхъ къ тюремному заключенію, въ послѣднія 5 лѣтъ передъ 1864 годомъ, равнялось 2.800. Это число сильно упало, и въ прошломъ году доходило только до 729, т. е. всего четверть прежняго, несмотря за ростъ народонаселенія. Оказывается, что у насъ 8 пустыхъ тюремъ, которыя употребляются для другихъ цѣлей.

Что же касается тѣсной связи преступленія съ невѣжествомъ, то по послѣднимъ даннымъ явствуетъ, что изъ 157.000 ч., присужденныхъ къ тюремному заключенію, только 5.000 были вполнѣ грамотными и всего 250 ч. можно было назвать образованными людьми.

Слѣдующая таблица иллюстрируетъ поразительнымъ образомъ сильное и прогрессивное паденіе числа обвинительныхъ приговоровъ по уголовнымъ преступленіямъ, и эти цифры еще поразительнѣе, если взять во вниманіе, что въ то время, какъ число преступленій падало, народонаселеніе быстро возрастало.

Въ продолженіе пятилѣтій:	Приблизительное число ледъ, приговариваемыхъ ежегодно въ Англіи и Уэльсѣ къ тюремному заключенію.	Приблизительное народонаселеніе въ Англіи и Уэльсѣ.
31-го декабря 1859 г.	2.589	19.257.000
» 1864 «	2.800	20.370.000
» 1869 «	1.978	21.681.000
» 1874"	1.622	23.088.000
" 1879 «	1.683	24.700.000
» 1884 «	1.427	26.313.251
» 1889 «	945	27.830.179
» 1892 "	791	29.055.550

Надѣюсь, никто не подумаетъ, что я разсматриваю этотъ вопросъ исключительно со стороны денежной. Я только упомянулъ объ этомъ обстоятельствѣ въ отвѣтъ тѣмъ, которые приводятъ, какъ аргументъ противъ народнаго образованія, огромные денежные расходы.

Конечно, есть и другіе расходы, нужно принимать въ разсчетъ и другія обстоятельства; но хотя эти цифры и не обладаютъ научной точностью, все же онѣ имѣютъ большое значеніе и большой интересъ.

Не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что преступленія, совершенныя по злой волѣ или въ силу непреодолимаго искушенія, составляютъ ничтожный процентъ всѣхъ преступленій страны. Главные источники ихъ — невѣжество и пьянство. Если ихъ число такъ сильно пало за послѣднее время, то это слѣдуетъ приписать не только тому добру и тѣмъ порядочнымъ привычкамъ, которыя дѣти выносятъ изъ школы, но и тому простому обстоятельству, что они отстранены отъ тлетворнаго и рокового вліянія уличныхъ нравовъ и примѣровъ.

И такъ, первый ощутительный результатъ всеобщаго образованія — это уменьшеніе налога для бѣдныхъ и опустѣніе тюремъ, другими словами, уменьшеніе числа нищихъ и преступниковъ, особенно малолѣтнихъ.

Тѣмъ не менѣе, можно усомниться въ цѣлесообразности нашей системы воспитанія. Въ жизни намъ приходится всегда отвѣчать на три вопроса: «Справедливо ли это, или несправедливо? Правда ли это, или ложъ? Красиво ли это, или безобразно?» Воспитаніе должно помочь намъ отвѣтить на эти вопросы.

Мы не должны забывать Минерву и Музъ, но мы недостаточно воспитывались на Библіи и на Природѣ.

Грамота, ариѳметика и грамматика не составляютъ воспитанія, точно также, какъ ножъ, вилка и ложка не составляютъ обѣда. Авраамъ, Исаакъ и Яковъ не умѣли читать и писать и, вѣроятно, не звали тройного правила.

Меня часто упрекали въ томъ, что я нападаю на классическое образованіе, но этотъ упрекъ — несправедливъ. Я считаю классиковъ важной частью воспитанія; ими нельзя пренебрегать, но они и не составляютъ всего. Чарльзъ Бюктонъ справедливо замѣчаетъ, что наше классическое образованіе слишкомъ часто состоитъ въ заучиваніи словъ, которыя употреблялись людьми, жившими 2.000 лѣтъ тому назадъ. Пренебрегать другими предметами, по мѣткой метафорѣ Цицерона, все равно, что заботиться только о своей правой рукѣ. Наше, такъ называемое, классическое образованіе — совсѣмъ даже и не классическое. Все время уходитъ на изученіе грамматики; смыслъ же классическихъ писателей совсѣмъ теряется. Грамматика — отрасль науки, которая далеко не всегда преподается научно и интересно. При нашей нынѣшней системѣ, нашихъ мальчиковъ не учатъ говорить по латыни или по гречески; верхъ же нелѣпости составляетъ то, что ихъ учатъ произносить слова такъ, какъ никогда ихъ не произносили ни римляне, ни греки. Въ этомъ отношеніи каждая страна учить по своему^[4].

Эта система не возбуждаетъ ни малѣйшей любви къ классической литературѣ. Въ путевыхъ замѣткахъ Теккерея, изъ Коринѳа въ Каиръ, ему является греческая муза и спрашиваетъ его, счастливъ ли онъ, находясь въ Аѳинахъ? Онъ отвѣчаетъ болѣе откровенно, чѣмъ вѣжливо: «Сударыня, въ юности мнѣ сдѣлали ваше общество столь ненавистнымъ, что я и теперь не могу примириться съ вами!»

Какъ бы важны ни были классики, они все же составляютъ лишь часть воспитанія. Самое выраженіе: «Litterae humaniores» показываетъ, какъ въ древности воспитаніе связывалось съ человѣческой симпатіей ко всему человѣческому. Говорятъ, Шекспиръ плохо зналъ латынь, и еще хуже греческій языкъ. Книги, даже въ связи съ размышленіемъ и бесѣдой, могутъ составить лишь часть воспитанія. Мальчикъ, только изучающій книги и ничего не знающій ни о природѣ, ни о мірѣ, въ которомъ онъ живетъ, никогда не будетъ дѣльнымъ человѣкомъ: онъ навсегда останется дробью.

Кто-то очень мѣтко сказалъ, что наше воспитаніе похоже на чтеніе трактата ботаники — клумбѣ цвѣтовъ, въ наивной вѣрѣ, что такое чтеніе заставитъ цвѣты рости лучше.

Мы не только должны многому научиться, но и многому разъучиться.

Я не желаю быть неблагодарнымъ по отношенію къ своимъ школьнымъ учителямъ. Ихъ профессія трудная, отвѣтственная и истощающая. Играть съ дѣтьми — очень весело, но ихъ учить — другое дѣло.

Можетъ быть, не трудно обучить грамотѣ, но развивать молодую душу, воодушевлять ее надеждой и энергіей, раздуть святую искорку въ полезное пламя, поддержать въ минуты малодушія новыми высокими мыслями и примѣромъ твердыхъ поступковъ, — это не легко. Это, говоритъ Эмерсонъ, — дѣло божественныхъ людей.

Воспитаніе не можетъ задаваться цѣлью — приготовлять юристовъ, священниковъ, солдатъ, учителей, фермеровъ или ремесленниковъ: оно должно стремиться — создавать людей. Мильтонъ говоритъ: «Я называю полнымъ и благороднымъ такое воспитаніе, которое дѣлаетъ человѣка способнымъ справедливо, умѣло и благородно исполнять всевозможныя общественныя должности въ мирное и военное время».

Философы всегда высказывали слишкомъ большую готовность рѣшать на словахъ практическіе вопросы. У Плутарха есть забавное разсужденіе о томъ, что явилось прежде: «курица или яйцо?» и въ доказательство того, что курица явилась раньше, приводится аргументъ, что говорятъ: «куриное яйцо», но никто не говоритъ о «яйцевой курицѣ».

Не хорошо воспитывать дѣтей исключительно на книгахъ. «Напрасно думаютъ иные, — говоритъ Джефферисъ, — что во многихъ книгахъ они найдутъ мысли: они разочаруются. Мысль развертывается у моря, у потока, на горахъ и въ лѣсу, на солнцѣ, на вѣтрѣ, на свободномъ воздухѣ». Къ несчастью, потоки, моря, лѣса, солнечный свѣтъ и свѣжій воздухъ намъ менѣе доступны, чѣмъ это желательно. Конечно, и въ книгахъ живетъ мысль, но ими слѣдуетъ пользоваться разумно. Рѣчь — очень несовершенное орудіе выраженія. Не каждый ребенокъ выростаетъ въ человѣка. Даже ариѳметическія истины слѣдуетъ примѣнять съ осторожностью.

Вѣроятно, этимъ пробѣламъ въ воспитаніи, на которыя мы намекаемъ, мы и обязаны, что такъ мало людей продолжаютъ самовоспитаніе по выходѣ изъ школы. Безъ сомнѣнія, мы учимся всю жизнь. «Вѣкъ живи, вѣкъ учись», говоритъ старая пословица; но вопросъ въ томъ, нахватаемъ ли мы случайные обрывки знанія изъ газеты или какой-нибудь повѣсти, или мы послѣдовательно ведемъ свое самовоспитаніе или самообразованіе?

Въ «Радостяхъ жизни» я уже изложилъ то, что мнѣ кажется было бы желательно въ этомъ отношеніи; теперь же я приведу мнѣніе проф. Гекели, мнѣніе, которое совершенно сходится съ моимъ:

«Воспитаніе должно дать возможность среднему, 15—16-лѣтнему пальчику, правильно, легко и до извѣстной степени литературно писать на своемъ родномъ языкѣ. Изученіе классическихъ писателей должно дать ему литературное пониманіе. Оно должно дать ему общія свѣдѣнія изъ отечественной исторіи, понятіе о великихъ законахъ соціальной жизни, элементарное знаніе физическихъ и психологическихъ наукъ и хорошее знаніе ариѳметики и геометріи. Съ логикой онъ долженъ быть знакомъ скорѣе практически, чѣмъ теоретически. Элементамъ музыки и рисованія онъ долженъ научиться почти шутя; они должны быть для него удовольствіемъ и отдохновеніемъ, а не трудомъ».

Такое мнѣніе очень интересно. Многіе изъ насъ, вѣроятно, могли бы сказать вмѣстѣ съ великимъ анатомомъ Джономъ Гунтеромъ: «Въ дѣтствѣ мнѣ хотѣлось звать объ облакахъ и травахъ, и почему листья мѣняютъ свой цвѣтъ осенью. Я наблюдалъ за муравьями, пчелами, птицами, головастиками и червями; я изводилъ людей разспросами о томъ, чего никто не зналъ и совсѣмъ не интересовался звать».

Локкъ, въ своемъ трактатѣ о воспитаніи говоритъ: «Я скажу лишь одну вещь о книгахъ: бесѣда съ книгами не составляетъ главной части воспитанія; есть двѣ другія, которыя слѣдуетъ присоединить сюда, потому что онѣ много содѣйствуютъ нашему усовершенствованію въ знаніяхъ: это — размышленіе и бесѣда. Мнѣ думается, что чтеніе — лишь собираніе грубаго матеріала, изъ котораго многое придется выбросить, какъ ненужное. Размышленіе же, это — выборъ и подборъ матеріала, закладка и постройка зданія. Наконецъ, бесѣда съ другомъ (не требуется вовсе споръ), это — осмотръ строенія; тутъ бросается общій взглядъ на симметрію и красоту отдѣльныхъ частей, отмѣчаются солидность или недостатки работы, и отыскивается лучшее средство ихъ исправить. Кромѣ того, бесѣда часто помогаетъ открывать истину и твердо укрѣпляетъ ее въ нашемъ умѣ».

Глава VII.
Самовоспитаніе.

Воспитаніе, это — гармоничное развитіе всѣхъ нашихъ способностей. Оно начинается въ дѣтской и продолжается, но не кончается — въ школѣ. Желаемъ мы или нѣтъ, но оно проходитъ черезъ всю нашу жизнь. Вопросъ заключается единственно въ томъ, мудро ли мы выбираемъ то, чему учимся впослѣдствіи, или хватаемъ наугадъ, что попадется? «Всякій человѣкъ, — говоритъ Гиббонъ, — получаетъ двоякое воспитаніе: одно отъ другихъ, другое же, самое важное, — отъ себя».

Дѣйствительно, то, чему мы учимся сами, должно быть всегда полезнѣе того, чему мы научаемся у другихъ. «Никто не выдвигался на поприщѣ знанія и науки, — говоритъ Локкъ, — кто только слѣпо слѣдовалъ указаніямъ и повелѣніямъ учителя».

При всемъ желаніи, нельзя сохранить сердце въ полномъ невѣдѣніи; но важно умѣть его подготовить къ воспріятію добра и зла.

Не слѣдуетъ огорчаться школьными неудачами. Далеко не всѣ великіе умы зрѣютъ рано. Человѣку, конечно, можетъ быть совѣстно, если онъ не трудился, хотя отчаиваться все-таки напрасно; но если онъ дѣлалъ все, что могъ, и все-таки терпѣлъ неудачу, то ему остается только продолжать работать также бодро и упорно: въ концѣ-концовъ онъ добьется успѣха. Многіе, которые не могли отличиться въ школѣ, имѣли въ позднѣйшей жизни блестящій успѣхъ. Велингтонъ и Наполеонъ, говоритъ, были заурядные мальчики; то же было въ дѣтствѣ съ И. Ньютономъ и со многими выдающимися людьми. Очевидно отсюда, что школьныя неудачи но обусловливаютъ неудачъ и въ будущемъ.

Есть одно очень вѣрное опредѣлено генія: «Геній, это — безконечная способность трудиться». Лайли говоритъ: «если природа не помогаетъ, то трудъ напрасенъ, но и природа безсильна, если ученіе не помогаетъ».

Съ другой стороны, многіе блестящіе и способные мальчики сдѣлались, по недостатку здоровья, трудолюбія или характера, неудачниками въ послѣдующей жизни, и уподобишь, какъ говоритъ Гете, «махровымъ безплоднымъ цвѣтамъ». Этакіе люди часто очень жалко кончали свою жизнь, въ то время мякъ не блестящіе, но трудолюбивые и выдержанные мальчики постепенно достигали высокаго и честнаго положенія, работая на пользу себѣ и родинѣ.

Др. Арнолдъ замѣчаетъ, что возникали нерѣдко сомнѣнія относительно пользы и желательности образованія, вслѣдствіе страннаго смѣшенія понятій «невѣжество» и «невинность». Ясно, между тѣмъ, если отнять у человѣка знаніе, онъ впадетъ не въ дѣтство, а въ состояніе животнаго, и одного изъ худшихъ и злѣйшихъ животныхъ, потому что, разъ человѣкъ не управляется разумомъ, онъ дѣлается рабомъ своихъ страстей и остается съ невѣжествомъ ребенка и пороками взрослаго.

Всѣ, у кого школьное воспитаніе было хорошо начато, не удовлетворялись имъ, а желали продолжать учиться. Смотрѣть на образованіе съ исключительно практической точки зрѣнія и предполагать, что мы учимся единственно ради будущаго куска хлѣба, могутъ только люди, проникнутые мѣщанскимъ взглядомъ на жизнь.

Соломонъ говоритъ, что воспитаніе должно дать знаніе и мудростъ, которыя непремѣнно скажутся въ справедливомъ и кроткомъ отношеніи къ людямъ.

Торо замѣчаетъ, что человѣкъ часто дѣлаетъ большой крюкъ, чтобы подобрать серебряный долларъ, а между тѣмъ пренебрегаетъ золотыми словами мудрѣйшихъ людей древности, о достоинствахъ которыхъ намъ твердили всѣ мудрые люди послѣдующихъ эпохъ.

Есть печальная французская пословица: «Si jeunesse savait, si vieillesse pouvait!» (если бы юность знала, если бы старость могла!). Мудрое воспитаніе стремится именно дать знаніе въ молодости и силу въ зрѣломъ возрастѣ. «Опытъ, — говорить Франклинъ, — дорогая школа, но дураки ни въ какой другой не хотятъ учиться».

Поле сраженія выиграно, если человѣкъ хорошо началъ свою жизнь. Начинайте хорошо, а дальше будетъ все легче и легче. Если же начнете худо, то будетъ очень трудно встать затѣмъ снова на вѣрный путь. Трудно учиться, но еще труднѣе разучиться.

Пытайтесь удержать въ умѣ все, что есть лучшаго въ книгахъ, людяхъ, идеяхъ и учрежденіяхъ. Нечего стыдиться, если другіе знаютъ больше насъ, но мы должны стыдиться, если не научились всему, чему могли.

Воспитаніе не заключается въ одномъ изученіи языковъ и въ напоминаніи извѣстнаго числа фактовъ. Воспитаніе не есть образованіе; оно гораздо выше его. Образованіе снабжаетъ насъ полезными знаніями, которыя намъ пригодятся въ будущемъ, но воспитаніе сѣетъ сѣмя, которое взойдетъ и принесешь плодъ, одно во сто кратъ, другое въ шестьдесятъ, иное же въ тридцать.

Мудрость, т.-е. пониманіе вещей, важнѣе всего, и къ ней нужно стремиться.

Но часто нападаютъ на знаніе, упрекая его въ заносчивости и въ высокомѣріи, тогда какъ мудрость всегда смиренна. Въ этомъ отношеніи упрекъ далеко не всегда справедливъ. Мы всѣ знаемъ, что тѣ, кто больше всего учились, лучше всего понимаютъ, какъ мало они знаютъ.

Епископъ Бутлеръ говоритъ, что люди, одаренные любознательнымъ и глубокимъ умомъ, не всегда дѣлаютъ полезное дѣло, предаваясь своимъ изысканіямъ и изслѣдованіямъ. По его мнѣнію, они полезны только тогда, когда ихъ открытія служатъ религіознымъ или добродѣтельнымъ цѣлямъ, когда они ведутъ къ улучшенію человѣческой жизни. Выясненіе же вещей и изученіе ихъ безъ опредѣленной цѣли — совершенно безполезный трудъ, точно также какъ всякая пустая забава или развлеченіе.

Также несправедливо мнѣніе, будто бы знаніе представляетъ изъ себя одну грубую, безполезную массу, одинъ матеріалъ, изъ котораго созидается мудрость.

Плохъ архитекторъ, если онъ не заботится о хорошемъ выборѣ матеріала; никто не можетъ предвидѣть, какія послѣдствія можетъ имѣть выясненіе, изученіе вещей. Многія открытія казались сперва практически безполезными, а впослѣдствіи сдѣлались очень цѣнными.

Знаніе — сила. Знаніе электрическаго телеграфа ведетъ къ выигрышу времени; знаніе письма — въ экономіи рѣчи и движенія; знаніе домоводства — къ денежной экономіи; знаніе санитарныхъ, законовъ — къ сохраненію здоровья и жизни; званіе законовъ разума — къ уменьшенію усталости и мозговаго напряженія, а знаніе душевныхъ законовъ — безконечно выгодно для человѣка.

Гербертъ Спенсеръ говоритъ: «Для прямого самосохраненія, для поддержанія жизни и здоровья, самое важное знаніе даетъ наука; для косвеннаго самосохраненія, которое мы называемъ заработкомъ, самое цѣнное знаніе даетъ наука. Указаніе для правильнаго исполненія родительскихъ функцій можно найти только въ наукѣ. Необходимый ключъ къ пониманію настоящаго и прошлаго національной жизни, безъ котораго граждане не могутъ правильно регулировать свое поведеніе, даетъ наука. Точно также, для наилучшаго производства и высочайшаго наслажденія искусствомъ во всѣхъ его формахъ, необходимую подготовку даетъ все та же наука. И для дисциплинарныхъ цѣлей интеллекта, морали и религіи, ничего нѣтъ лучше и полезнѣе — науки».

«Когда я оглядываюсь на свою жизнь, — говоритъ д-ръ Фичъ, — и думаю о давно прошедшихъ школьныхъ и гимназическихъ годахъ, я хорошо знаю, что нѣтъ факта въ исторіи, нѣтъ формулы въ математикѣ, нѣтъ правила въ грамматикѣ, нѣтъ красиваго» нѣжнаго стиха въ поэзіи, нѣтъ ни одной научной истины, которая бы мнѣ не пригодилась впослѣдствіи, иногда самымъ неожиданнымъ образомъ. Знаніе мнѣ помогало сознательнѣе относиться и къ чтенію, и къ историческимъ происшествіямъ, совершающимся вокругъ меня, оно вообще расширило и придало больше интереса моему взгляду на жизнь".

Наконецъ, я приведу слова Д. Станлей. «Какъ рѣдко встрѣчается чистая любовь истины, — говоритъ онъ, — и какъ она благотворно дѣйствуетъ! Мы не сразу замѣчаемъ ея услуги: пройдетъ, можетъ быть, не одно поколѣніе, покуда мы убѣдимся, сколько счастья въ мірѣ прибавили открытія людей науки, работавшихъ надъ ними единственно въ силу безкорыстной любви къ истинѣ и правдѣ». Соломонъ правъ, говоря: «все, что слышитъ мудрый человѣкъ, увеличиваетъ его знанія».

Едва ли есть такой обрывокъ свѣдѣній, который бы не оказался полезнымъ, такая вещь, которую не стоило бы хоть разъ посмотрѣть. Въ сущности, нѣтъ мелочей: есть только мелочные умы.

«Знаніе, — говоритъ лордъ Биконсфильдъ, — нѣчто вродѣ мистической лѣстницы въ сновидѣніи патріарха. Она стоитъ на первородной землѣ, верхняя же часть ея теряется въ великолѣпномъ сіяніи небесъ, а великіе умы, держащіе въ продолженіи цѣлыхъ вѣковъ цѣпь науки, философіи, поэзіи и учености, это — ангелы, восходящіе и нисходящіе по священной лѣстницѣ и поддерживающіе общеніе между землею и небомъ».

Печально думать, что столько авторовъ великихъ открытій остались неизвѣстными; это печально, главнымъ образомъ, не для нихъ, а для насъ, потому что мы желали бы вспоминать изъ съ благодарностью. Сами же великіе изобрѣтатели рѣдко работали, для себя или для славы.

"Ибо они искали истину съ безустаннымъ усердіемъ;

"Они шли по безотрадному пути,

"Не заботясь ни о похвалѣ, ни о сужденіи людскомъ,

"Предоставивъ остальное Богу.

"Но хотя ни одинъ поетъ не увѣковѣчилъ ихъ имени

"Въ безсмертныхъ пѣсняхъ или повѣстяхъ, —

"Воспоминаніе о нихъ запечатлѣно на небѣ:

«Они увѣнчаны вѣнцами славы» (Дэуартъ).

Вниманіе и стараніе при ученіи — необходимою элементы наслажденія жизнью. Если вы отдаете только полъ-души тому, что дѣлаете, то оно потребуетъ отъ отъ вдвое больше труда.

Печально, что до сихъ поръ интеллектуальные радости такъ пало прибавили къ счастью человѣчества, а между тѣмъ, самое слово «школа» означало въ первоначальномъ своемъ толкованія-- отдыхъ, наслажденіе. «Для счастья и для долга, — говоритъ Морлей, — очень важно жить иногда съ мудрыми мыслями и справедливыми чувствами».

Мозгъ человѣка, по прекрасному выраженія Байрона, долженъ быть «домомъ мысли, дворцомъ души».

«Мы только свои фермеры, — говоритъ Доннъ, — но, при хорошемъ трудѣ и экономіи, мы можемъ приготовить цѣлое сокровище ко дню уплаты».

Со многимъ въ вѣрѣ позитивистовъ я не могу согласиться, во у нихъ благородный мотивъ: "L’amour pour principe, l’ordre pour i"ase, et le progrès pour but" (Любовь, какъ принципъ, порядокъ, какъ основаніе, и прогрессъ, какъ цѣль).

Эмерсонъ говоритъ, что много невинныхъ людей поклоняются Богу по примѣру отцовъ, но мало кто считалъ бы своимъ я олгомъ пользоваться всѣми своими способностями.

Человѣкъ все измѣряетъ собой. Самыя высокія горныя вершины и глубину океана онъ измѣряетъ футами (футъ = стопѣ); самая наша ариѳметическая система исчисленія основана на числѣ вашихъ пальцевъ. И все-таки, какія мы жалкія созданія! Какъ мы жалки и какъ мы могли бы быть велики! Что такое человѣкъ? И чѣмъ только не можетъ быть человѣкъ?

Человѣкъ, — говоритъ Паскаль, — это "res cogitaas, id est dubitans, affirmans, negans, pauca iutelligens, mult"ignorais, volens, nolens, imaginans etiam, et sentiens" (человѣкъ есть существо мыслящее, т.-е. сомнѣвающееся, утверждающее, отрицающее, мало поднимающее, многаго не знающее, желающее, нежелающее, а также воображающее и чувствующее).

«Человѣкъ, — говоритъ онъ въ другомъ мѣстѣ, — это тростникъ, и самый слабый тростникъ въ природѣ но онъ — мыслящій тростникъ (un roseau pensant); вселенной нечего вооружаться, чтобы его уничтожить. Дуновенія, капли воды достаточно для его погибели. Но если даже вселенная уничтожитъ его, человѣкъ все-таки благороднѣе вселенной, потому что онъ, знаетъ, что умираетъ, а вселенная, побѣждая его, не сознаетъ своей власти».

Какія качества необходимы для совершенствованія человѣческаго существа? Холодная голова, горячее сердце, здравое сужденіе и здоровое тѣло. Если голова не холодна, мы склонны дѣлать поспѣшные выводы; если сердце не горячее, мы навѣрное эгоисты; безъ, здоровья почти ничего- нельзя сдѣлать, а самыя лучшія намѣренія при отсутствіи здраваго сужденія, могутъ причинить больше зла, чѣмъ добра.

Если мы, желаемъ похвалить друга, мы говоримъ, что онъ — настоящій джентльмэнъ. Что такое значитъ быть джентьмэномъ? Теккерей отвѣчаетъ: «Это значитъ — быть честнымъ, добрымъ, смѣлымъ, мудрымъ; это значитъ — обладать всѣми этими качествами и проявлять ихъ красиво и непринужденно. Джентльмэнъ, — прибавляетъ онъ, — встрѣчается гораздо рѣже, чѣмъ обыкновенно думаютъ». А мы всѣ можемъ сдѣлаться благородными, если этого пожелаемъ.

«Приблизиться къ совершенству, — говоритъ А. Ферраръ, — насколько это осуществимо на землѣ, можетъ только человѣкъ, тѣло котораго сохранилось сильнымъ и здоровымъ, благодаря умѣренности, воздержанію и цѣломудрію, умъ котораго представляетъ богатый складъ мудрости, пріобрѣтенной опытомъ и усвоеніемъ благороднѣйшихъ мыслей своихъ собратьевъ, — воображеніе котораго походитъ на картинную галлерею всего чистаго и прекраснаго, — совѣсть котораго въ мирѣ съ собой, съ Богомъ и со всѣми людьми, я въ душѣ котораго, какъ въ храмѣ, живетъ Духъ Божій».

«Истинный методъ самовоспитанія, — говоритъ Джонъ-Стюартъ Милль, — состоитъ въ вопрошеніи всего: никогда не слѣдуетъ отворачиваться отъ какого-нибудь затрудненія; никогда не слѣдуетъ, принимать какое-нибудь ученіе на вѣру, не подвергнувъ его сперва строгой критикѣ, ни одна, нелѣпость, неясность или запутанность мысли не должна пройти незамѣченной; раньше, чѣмъ употребить слово, нужно его ясно понять, а раньше, чѣмъ согласиться съ какимъ-нибудь предложеніямъ, нужно совершенно ясно дать себѣ, отчетъ во всемъ его значеніи: вотъ какіе уроки мы должны выучить», — и эти уроки мы всѣ можемъ выучить.

Въ ранніе періоды воспитанія, люди, во всякомъ случаѣ, еще равны; ни богатство, ни положеніе не даютъ никакихъ особенныхъ преимуществъ. Сэръ W. Джонъ говорилъ о себѣ, что, «обладая крестьянскимъ состояніемъ, онъ далъ себѣ княжеское воспитаніе». Велика награда хорошаго воспитанія! Воспитаніе освѣщаетъ исторію міра и дѣлаетъ изъ нея одну блестящую тропу прогресса: оно раскрываетъ намъ книгу природы и создаетъ источники интереса, гдѣ бы мы ни находились.

Можетъ быть, не о каждомъ изъ насъ скажутъ, какъ у Шекспира:

«Человѣкъ онъ былъ; я второго такого не увижу». (Гораціо о Гамлетѣ).

Но у каждаго изъ насъ можетъ и ежедневная жизнь бытъ прекрасной: вѣдь у насъ, у всѣхъ, стремленія — безсмертны.

Если воспитаніе не всегда имѣло успѣхъ, то въ этомъ виновато не оно, а духъ, въ которомъ оно было предпринято. «Люди, — говоритъ Бэконъ, — иногда стремятся къ званію изъ любопытства или любознательности, иногда ради развлеченія и удовольствія, иногда ради славы^ блеска-но рѣдко — съ искреннимъ желаніемъ развить и обогатить свой разумъ, дабы онъ послужилъ на благо и пользу людей. И выходитъ, что въ знаніи они искали удобное ложе, гдѣ могъ бы отдохнуть ихъ безпокойный, тревожный умъ, или террасу, гдѣ измѣнчивый, неустойчивый ихъ умъ могъ бы гулять, наслаждаясь красивой перспективой, или башню, гдѣ бы могъ отдохнуть ихъ гордый умъ, или крѣпость или поле брани для схватокъ и борьбы, или лавку, для купли и продажи, а не богатый складъ, который бы послужилъ во славу Творца и на улучшеніе человѣческаго существованія».

Глава VIII.
О библіотекахъ.

Одинъ великій англичанинъ, дюргэмскій епископъ Ричардъ де-Бюри, писалъ пять вѣковъ тому назадъ о книгахъ: «Книги — добрые учителя; онѣ насъ учатъ безъ розогъ и линеекъ, безъ брани и гнѣва; платья и деньги не имѣютъ для нихъ значенія. Онѣ не спятъ, когда вы къ нимъ подходите; онѣ ее скрываютъ ничего, когда вы имъ предлагаете вопросы; онѣ не ворчатъ, если вы ошибаетесь; онѣ не смѣются надъ вашимъ невѣжествомъ. Слѣдовательно, библіотека мудрости цѣннѣе всѣхъ богатствъ желательнѣе всего, потому что ничто не можетъ съ ней сравниться. Всякій, кто считаетъ себя пламеннымъ послѣдователемъ истины, счастья, мудрости, науки или даже вѣры, непремѣнно долженъ сдѣлаться любителемъ книгъ».

Если эти слова выражали правду столько лѣтъ тому назадъ, то въ настоящее время, они имѣютъ еще болѣе значенія. Посмотримъ, насколько они подвинулись съ тѣхъ поръ. Прежде всего, не говоря уже о печатаніи, книги стали гораздо дешевле. За стоимость кружки пива или двухъ трубокъ табаку, человѣкъ можетъ себѣ накупить книгъ на цѣлый мѣсяцъ^[5]; а въ то время книги были очень дороги. Кромѣ того, книги были тогда тяжелы и громадны; читать и держать ихъ было очень неудобно, а наши книги маленькія и удобныя. Самыя ученыя наши книги читаются, до извѣстной степени, легко. Но важнѣе всего то, что количество книгъ со времени де-Бюри безконечно увеличилось, и мы имѣемъ въ настоящую минуту богатый и интересный выборъ. Даже изъ древней литературы многое утерянное было найдено вновь. Въ тѣ времена, можно сказать, и повѣсть не существовала. Что касается до поэзіи, то де-Бюри жилъ раньше Шекспира, Мильтона, В. Скотта и Байрона, не говоря уже о современныхъ авторахъ. Мы имѣемъ интересныя и увлекательныя путешествія капитана Кука, Дарвина, Гумбольдта и многихъ другихъ путешественниковъ и изслѣдователей. Въ области науки родились химія и геологія; всѣ же другія науки, естественная исторія, астрономія, географія, и т. д., сдѣлались особенно интересными послѣ новѣйшихъ открытій.

Шопенгауеръ сказалъ, что, хотя наука и не давала ему никакого дохода, но зато избавила его отъ большихъ расходовъ. Какъ нація, мы должны сознаться, что наука не только увеличила въ громадной степени наши доходы, но во многомъ сократила значительно наши расходы. Деньги, употребляемыя на школы, библіотеки и музеи, не издерживаются, а только принимаютъ другую форму. Это, впрочемъ, не значитъ, чтобы мы защищали школы и публичныя библіотеки съ точки зрѣнія карманной; мы стоимъ за нихъ, потому что онѣ вводятъ свѣтъ и радость въ жизнь нашихъ собратьевъ. Жизнь бѣдняковъ скупа на развлеченія. Надо мною не разъ смѣялись, потому что я высказывалъ мнѣніе, что въ будущемъ поколѣніи больше всего будутъ читать рабочіе.

Но развѣ постоянный ростъ публичныхъ библіотекъ не подтверждаетъ моего мнѣнія? Открытіе публичныхъ библіотекъ рѣшается народнымъ голосованіемъ, а мы знаемъ, что духовенство юристы, врачи и купцы составляютъ лишь небольшую часть подающихъ голосъ. Рабочій и мелкій лавочникъ — вотъ кто вызываетъ къ жизни библіотеки, и ему онѣ больше всего и нужны. Больше всего нуждаются въ книгахъ городскіе рабочіе. Ихъ жизнь страшно однообразна. Жизнь дикаря гораздо разнообразнѣе и интереснѣе. Онъ долженъ наблюдать за жизнью дичи, за которою охотится; онъ долженъ знать время ея переселенія и мѣстность, гдѣ она промышляетъ себѣ кормъ; онъ долженъ знать, гдѣ и когда слѣдуетъ ловить рыбу; каждый мѣсяцъ. приносить ему какое-нибудь новое занятіе и какую-нибудь перемѣну въ пищѣ. Онъ долженъ сдѣлать себѣ орудіе и построить себѣ домъ; даже добыть огня стоитъ ему много труда и ловкости. Земледѣльческій трудъ тоже полонъ разнообразія. Земледѣлецъ пашетъ, сѣетъ, жнетъ и молотитъ. То онъ копается въ огородѣ, то работаетъ топоромъ. Онъ ходитъ за овцами, свиньями и коровами. Между тѣмъ, идти за плугомъ, поставить изгородь или связать снопъ хлѣба — совсѣмъ не такъ легко, какъ кажется. Говорятъ, однажды кто-то пожелалъ видѣть комнату Уордсворта; его прислуга сказала: «Вотъ комната барина, но онъ учится въ полѣ». Земледѣлецъ многому учится въ полѣ. Онъ гораздо больше знаетъ, чѣмъ мы предполагаемъ; только знаніе его — полевое, а не книжное, и нисколько не хуже нашего.

Но работа въ лавкѣ или на фабрикѣ страшно однообразна. Она сводится къ какому-нибудь одному исключительному процессу, или даже къ одной лишь части его, — и такъ цѣлый годъ, безпрерывно и неизмѣнно. Онъ пріобрѣтаетъ, несомнѣнно, удивительную ловкость въ своей области, но эта область страшно узка. Чтобы не обратиться въ живую машину, онъ долженъ взяться за книги, которыя однѣ могутъ ввести необходимый интересъ и нѣкоторое разнообразіе въ его жизнь. Бываетъ печальное время, когда работа прекращается, во часы досуга не должны проходить въ праздности; досугъ — величайшее благословеніе, онъ — источникъ счастья, праздность же — проклятіе и источникъ несчастья. Что долженъ дѣлать бѣднякъ, который остается нѣсколько дней безъ работы? Какъ ему провести время? Время его не будетъ потеряно, если онъ можетъ пойти въ библіотеку.

Воспитаніе нужно взрослымъ, по тѣмъ же причинамъ, по которымъ оно нужно дѣтямъ. Въ настоящее время вся наша страна покрыта прекрасными начальными училищами. Мы дѣлаемъ все, что можемъ, чтобы дать воспитаніе нашимъ дѣтямъ. Мы ихъ учимъ читать и стараемся ихъ пріохотить къ чтенію. Почему мы это дѣлаемъ? Потому что мы думаемъ, что ученіе никогда не пропадаетъ даромъ, что оно дѣлаетъ человѣка лучшимъ работникомъ. "работника — лучшимъ человѣкомъ. Но воспитаніе никогда не должно останавливаться, и библіотека — школа взрослыхъ. Разсказываютъ, что королю Альфреду въ дѣтствѣ очень понравилась одна книга. Мать его сказала: «Онъ получитъ ее, когда научатся читать». Альфредъ постарался скорѣй научиться читать и получилъ ее. Наши дѣти научились читать; не даетъ ли это одно ужъ имъ право на книги? Одна бѣдная женщина пришла въ. восторгъ, когда въ первый разъ увидѣла море. "Какъ хорошо, — оказала она, "видѣть что-нибудь такое, чего хватаетъ на всѣхъ|« Книгъ достаточно для всѣхъ, и лучшія, книги — самыя дешевыя. Богатство, въ этомъ отношеніи, даетъ мало преимуществъ. Это вѣрно и относительно нѣкоторыхъ другихъ вещей. Въ дѣловой сутолокѣ человѣкъ всегда желаетъ большаго и большаго. Но книги даютъ намъ больше, чѣмъ мы можемъ желать, и чѣмъ мы можемъ воспользоваться.

Мы начинаемъ понимать, что воспитаніе должно продолжаться всю жизнь, что воспитаніе нашихъ дѣтей не должно ограничиваться однимъ обученіемъ грамматикѣ и словамъ, что оно должно также развить ихъ руку и главъ, а съ другой стороны, взрослые мужчины и женщины не должны исключительно предаваться ручному труду и погонѣ за наживой: они должны имѣть время для пріобрѣтенія знанія и для усовершенствованія своего ума. Отчего бы каждому человѣку не прибавить что-нибудь къ общей суммѣ человѣческаго знанія? Какъ бы ни было скромно его положеніе въ жизни, онъ можетъ это сдѣлать. Мы недостаточно еще уважаемъ достоинство ручного труда и представляемъ себѣ науку, какъ нѣчто заоблачное; мы говоримъ: „Все это хорошо для философовъ, для геніевъ или тѣхъ, кто имѣетъ средства покупать дорогіе аппараты!“ Но это большая ошибка. Кому мы обязаны нашимъ національнымъ прогрессомъ? Отчасти, конечно, мудрымъ правителямъ и государственнымъ мужамъ, отчасти нашей храброй армія и нашему флоту, отчасти предпріимчивымъ искателямъ, которые пробили путь въ наши колоніи, отчасти ученымъ и философамъ. Но, вспоминая съ благодарностью все, что они для насъ сдѣлали, мы де должны забывать, что британскій рабочій не только работалъ своими сильными руками на общее благо, во и не маю потрудился умственно.

Уаттъ былъ механикъ-инженеръ; Генрихъ Кортъ, который своими улучшеніями на фабрикѣ больше увеличилъ богатство Англіи, чѣмъ стоимость всего національнаго долга, былъ сынъ каменьщика; Гунтсманъ, изобрѣтатель литой стали, былъ бѣдный часовой мастеръ; Кромитонъ былъ ткачъ; Уэджвудъ былъ горшечникъ; Бриндлей, Телфордъ, Мусгэтъ и Нейлсонъ были простые рабочіе; Джоржъ Стефенсонъ началъ свою жизнь пастухомъ, съ заработкомъ въ два пенса въ день, и былъ до восемнадцати лѣтъ безграмотный; Дальтонъ былъ сынъ бѣднаго ткача; Фэредей былъ сынъ кузнеца; Ньюкоменъ также; Аркрайтъ началъ жизнь парикмахеромъ; сэръ Гумфрэй Дэви былъ ученикомъ аптекаря; Бультонъ, „отецъ Бирмингема“, дѣлалъ пуговицы, а Уаттъ былъ сынъ столяра. Этимъ людямъ и подобнымъ имъ міръ долженъ быть безконечно благодаренъ. Мы должны были бы ими столько же гордиться, сколько и нашими великими полководцами и политиками.

Часто говорятъ о „цивилизованныхъ націяхъ“; конечно, нѣкоторые народы цивилизованнѣе другихъ, но, въ. сущности, ни одна страна не имѣетъ еще права считать себя цивилизованной. Мы должны стремиться создать у себя настоящую цивилизацію; учрежденіе библіотекъ и читаленъ — несомнѣнный шагъ въ этомъ направленіи.

Лордъ Шербрукъ сказалъ, что мы должны воспитывать своихъ учителей; но гораздо важнѣе еще — дать имъ самимъ возможность воспитывать себя.

Многіе обречены отъ рожденія на тяжелый, пожизненный трудъ; но изъ этого не слѣдуетъ, чтобы изъ жизнь непремѣнно была несчастной и неинтересной. Правда, ихъ жизнь однообразна и представляетъ очень мало развлеченій, но тѣмъ желательнѣе, чтобы имъ были доступны хорошія книги.

Одинъ изъ великихъ нашихъ ученыхъ, сэръ Джонъ Гершель, сказалъ: „Если бы я просилъ у Бога чего-нибудь, что могло бы поддерживать меня при всевозможныхъ обстоятельствахъ, что было бы для меня, не смотря на всякія неудачи, не только источникомъ счастья, но и прибѣжищемъ въ минуты страданій, я бы просилъ Его — дать мнѣ страсть къ ученію. Дайте человѣку эту страсть и возможность удовлетворить ее, и вы непремѣнно сдѣлаете изъ него счастливаго человѣка, конечно, если только ему не попадутся дурныя книги. Онъ становится въ соприкосновеніе съ лучшимъ обществомъ, во всѣ періоды исторіи, въ общеніи съ самыми мудрыми, остроумными, нѣжными и смѣлыми людьми, которые когда-либо украшали человѣчество. Онъ дѣлается гражданиномъ всѣхъ народовъ, современникомъ всѣхъ вѣковъ. Весь міръ какъ будто созданъ для него“.

Книги — почти живыя существа. Мильтонъ говоритъ: „Книги заключаютъ такое же активное потомство жизни, какъ та душа, которой они составляютъ потомство“. Во всякомъ случаѣ, великіе писатели никогда не умираютъ.

„Тотъ, чей славный умъ возвышаетъ твою душу, не умеръ; жить въ сердцахъ людей, не значить — умереть“.

Урбинскій герцогъ, основавшій громадную библіотеку въ Урбино, требовалъ, чтобы каждая книга была въ ярко-красномъ переплетѣ и съ серебряными украшеніями.

Книги — собранныя сокровища прошедшихъ вѣковъ. Лэмбъ часто говорилъ, что молитва передъ чтеніемъ имѣла бы больше смысла, чѣмъ молитва передъ обѣдомъ.

Если вспомнить, сколько денегъ тратится на вино, то нашъ взглядъ на книги не покажется преувеличеннымъ. Какъ мало вамъ стоятъ наши библіотеки и читальни въ сравненіи съ нашими погребами! Многіе люди долго не рѣшаются дать за лучшую книгу цѣну бутылки вина. Довольно печально, что, говоря о трактирѣ, мы всегда думаемъ о выпивкѣ. Но я радуюсь, что въ настоящее время трактиры стараются пріобрѣсти больше книгъ, чѣмъ пива^[6].

Глава IX.
О чтеніи.

Книги — тоже для человѣчества, что память для индивида. Онѣ содержатъ исторію нашей расы, сдѣланныя открытія и вѣками накопленныя знанія и опытъ; онѣ рисуютъ намъ чудеса и красоты природы; онѣ помогаютъ намъ въ затрудненіяхъ, утѣшаютъ въ горѣ и страданіи, превращаютъ скучные часы въ минуты наслажденія, обогащаютъ нашъ умъ идеями, наполняютъ душу хорошими и счастливыми мыслями и, дѣйствуя возвышающимъ образомъ, отвлекаютъ насъ отъ дурного.

Есть восточное сказаніе о двухъ людяхъ: одинъ изъ нихъ былъ королемъ, но каждую ночь видѣлъ себя во снѣ нищимъ; другой же былъ нищимъ, но каждую ночь видѣлъ себя во снѣ королемъ. Я не увѣренъ, былъ ли король счастливѣе бѣдняка. Воображеніе иногда жизненнѣе дѣйствительности. Но, какъ бы тамъ ни было, мы можемъ, читая, не только быть королями и жить во дворцахъ, но можемъ переноситься на горы или на морской берегъ и бывать въ самыхъ красивыхъ частяхъ свѣта, не испытывая утомленія или неудобства, и не тратя денегъ.

Флетчеръ говоритъ: „Дайте мнѣ наслаждаться одному. Здѣсь у меня мои лучшіе товарищи, книги; онѣ составляютъ мнѣ блестящій дворъ, гдѣ я часами разговариваю съ древними мудрецами и философами; иногда, для разнообразія, я бесѣдую съ королями и. императорами и взвѣшиваю ихъ слова; строго сужу ихъ несправедливыя побѣды и развѣнчиваю мысленно незаслуженно-воздвигнутые имъ памятники. Могу ли я разстаться съ Такими вѣрными удовольствіями и обратиться къ измѣнчивой суетѣ? Нѣтъ! пусть накопленіе богатства составляетъ вашу заботу; я же буду заботиться о накопленіи знанія“.

Книги часто сравнивали съ друзьями. Но неумолимая смерть часто уносить лучшихъ и любимѣйшихъ нашихъ живыхъ товарищей. Въ книгахъ, напротивъ, время убиваетъ дурное и очищаетъ хорошее.

Бульверъ Литтонъ говоритъ: „Умирая, поэты и мудрецы превращаются въ прахъ, но въ книгахъ они встаютъ изъ своихъ могилъ и сопровождаютъ насъ, на вашемъ пути, какъ ангелы-хранители. Мы называемъ нѣкоторыя книги — безсмертными. Если онѣ живутъ, то время ихъ очистило; въ книгахъ все злое спитъ въ покоѣ, потому что Богъ не желаетъ, чтобы зло жило; какъ прахъ спадаетъ съ безтѣлесной души, такъ все грубое исчезаетъ изъ книгъ, и остается одно чистое“.

Многіе счастливцы, обладавшіе всѣмъ, что міръ можетъ дать, признались, что самымъ чистымъ счастьемъ они обязаны книгамъ. Въ „Школьномъ Учителѣ“, Асчэмъ трогательно разсказываетъ о своемъ послѣднемъ посѣщеніи леди Джэнъ Грэй. Онъ засталъ ее сидящей на окнѣ и читающей чудный разсказъ Платона о смерти Сократа. Ея отецъ и мать охотились въ это время въ паркѣ, и собачій лай весело раздавался вдали. Онъ удивился, что она не была съ ними. Но она сказала: „Мнѣ кажется, все ихъ удовольствіе въ паркѣ лишь тѣнь того удовольствія, которое я нахожу въ Платонѣ“.

Маколэй имѣлъ богатство, славу, высокое положеніе, власть, и, не смотря на это, говоритъ въ своей біографіи, что счастливѣйшими часами въ жизни — онъ обязанъ книгамъ. Въ одномъ прелестномъ письмѣ въ маленькой дѣвочкѣ онъ говоритъ: „Спасибо тебѣ за твое милое письмо. Я всегда радуюсь радостямъ моей маленькой дѣвочки и ничто меня такъ не радуетъ, какъ то, что она любитъ книги. Когда она выростетъ и будетъ такъ же стара, какъ я, она увидитъ, что книги — лучше всѣхъ пирожныхъ, игрушекъ, игръ и представленій въ мірѣ.“ Если бы кто-нибудь предложилъ мнѣ сдѣлаться величайшимъ королемъ, который когда-либо царствовалъ, и имѣть дворцы, сады, великолѣпные обѣды, вина, кареты, богатую одежду и сотню слугъ, съ тѣмъ, чтобы я не читалъ книгъ, — я не захотѣлъ бы сдѣлаться королемъ. Я предпочелъ бы быть лучше бѣднякомъ и жить на чердакѣ, только бы имѣть много книгъ, чѣмъ быть королемъ, не читающимъ книгъ».

Книги, дѣйствительно, насъ переносятъ въ волшебный дворецъ мыслей. «Съ Парнаса, — говоритъ Какъ-Поль Рихтеръ, — перспектива шире, чѣмъ съ престола». Идеи, которыя намъ даютъ книги, бываютъ дало иногда ярче дѣйствительности, какъ отраженія бываютъ иногда красивѣе самой природы. «Всѣ зеркала, — говоритъ Джоржъ Макдональдъ, — волшебны. Самая обыденная комната дѣлается поэтичной, когда я ее вижу въ зеркалѣ».

Если книга насъ не интересуетъ — въ этомъ не она виновата. Есть извѣстное искусство читать. Пассивное чтеніе приносить мало пользы. Мы должны стараться усвоить себѣ, что читаемъ. Всѣ думаютъ, что умѣютъ читать и писать; между тѣмъ, очень мало, кто пишетъ хорошо или кто, дѣйствительно, умѣетъ читать. Недостаточно — произносить слова по бумагѣ, читать безостановочно и механически; нужно стараться представить себѣ, въ галлереѣ воображенія, описанныя сцены и изображенныя лица". Ученіе, — говоритъ Асчэмъ, — большему научаетъ въ одинъ годъ, чѣмъ опытъ въ двадцать лѣтъ; и ученіе дѣлаетъ это безопасно, тогда какъ опытъ чаще дѣлаетъ человѣка несчастнымъ, чѣмъ мудрымъ. Кто достигаетъ мудрости путемъ опыта, многимъ рискуетъ. Несчастенъ капитанъ, который наловчился лишь послѣ нѣсколько кораблекрушеній, и торговецъ, который сдѣлался богатымъ или мудрымъ лишь послѣ нѣсколькихъ банкротствъ. Дорога та мудрость, которая покупается опытомъ. Опытъ намъ показываетъ, сколько труда, сколько напрасной ходьбы стоить отысканіе кратчайшаго пути. Кто захотѣлъ бы набраться мудрости только путемъ опыта, можетъ быть очень остроумнымъ, и все-таки онъ будетъ похожъ за человѣка, бѣгущаго очень легко и быстро, во не знающаго — куда. Очень ограничено число тѣхъ, которыхъ опытъ сдѣлалъ болѣе мудрыми или болѣе счастливыми. Всмотритесь же хорошенько въ прежнюю жизнь этихъ немногихъ, юныхъ или старыхъ, которые путемъ долгаго опыта достигли немного мудрости и нѣкотораго счастья, и вы увидите, сколько зла они надѣлали, какія опасности они миновали (притомъ же двадцать изъ двадцати одного погибаютъ въ борьбѣ). Обдумавъ все это, скажите, желали ли бы вы, чтобы вашъ сынъ достигъ мудрости и счастья путемъ такого опыта?"

Выборъ книгъ, какъ и выборъ друзей, — серьезный долгъ, столько же отвѣчаемъ за то, что читаемъ, какъ за то, что дѣлаемъ. Хорошая книга, по благородному выраженію Мильтона, — драгоцѣнная, жизненная кровь выдающагося духа, собранная и сохраненная для жизни послѣ его жизни.

Въ главѣ о женскомъ воспитаніи, Рускинъ хорошо говоритъ: «Дѣвушка не должна держать на колѣняхъ книги въ такомъ же безпорядкѣ, какъ онѣ сложены на угадъ въ библіотекѣ;, подборомъ ихъ не должно руководить безуміе».

Для того, чтобы извлечь изъ книгъ не только наибольшую пользу, по и наибольшее наслажденіе, мы должны читать больше для совершенствованія, чѣмъ, для развлеченія. Сахаръ — важная составная часть пищи, особенно дѣтской, но жить исключительно имъ нельзя; также и легкія, занимательныя книги, хотя имѣютъ свою цѣну, не должны стоять на первомъ планѣ.

Кромѣ того, есть книги, которыя совсѣмъ — не книги, и читать ихъ только потеря времени; есть и такія дурныя книги, которыя мы не можемъ читать безъ вреда для себя, и которыя слѣдовало бы выбросить за окно. Полезно знать объ искушеніяхъ и опасностяхъ, которыя могутъ встрѣтиться въ жизни, но все то, что намъ помогаетъ освоиться со зломъ, само по себѣ уже зло.

Но зато есть много такихъ книгъ, которыя нельзя прочитать, не почувствовавъ себя добрѣе и чище. Говоря о полезной литературѣ, мы не имѣемъ въ виду однѣ дѣловыя или профессіональныя книги. Такія книги, безъ сомнѣнія, полезны, но есть болѣе высокая польза. Лучшія книги тѣ, которыя насъ уносятъ въ область безкорыстной, чистой мысли, гдѣ исчезаетъ все личное, гдѣ почти забываются мірскія заботы и требованія.

Отрывать человѣка отъ такого чтенія — положительно жестоко, и Гамертонъ, по этому поводу, горячо протестуетъ. «Представьте себѣ, — говоритъ онъ, — читателя, погруженнаго въ какого-нибудь древняго автора, принадлежащаго къ вѣку и къ цивилизаціи, совершенно чуждой нашимъ. Представьте себѣ, что вы читаете „Защиту Сократа“ у Платона, и что предъ вами развернулась вся картина этой сцены: судилище пятисотъ, чистая греческая архитектура, взволнованная аѳинская публика, отвратительный Мелитій, завистливые враги, любящіе и огорченные друзья, дорогія имена которыхъ безсмертны, и въ центрѣ вы видите человѣческую фигуру, задрапированную въ простое платье бѣдняка, одно и тоже лѣтомъ и зимой, и простое, почти безобразное, лицо его сіяетъ такимъ искреннимъ мужествомъ и самообладаніемъ, что ни одинъ актеръ не могъ бы воспроизвести это выраженіе, и вамъ слышится твердый головъ:

„Человѣкъ не долженъ бояться смерти“.

Вы только-что начинаете великолѣпный параграфъ, гдѣ Сократъ присуждаетъ себя къ заключенію въ Пританеумѣ, и если ваше чтеніе не будетъ прервано до конца, вы испытаете одну изъ тѣхъ благородныхъ минутъ возвышеннаго удовольствія, которыя составляютъ награду умственнаго труда».

Человѣкъ не можетъ себя не почувствовать лучше и счастливѣе, почитавъ хоть одинъ часъ хорошую и интересную книгу. И наслажденіе простирается дальше минуты, потому что остается воспоминаніе, и мы можемъ всегда вызвать, по желанію, свѣтлыя и счастливыя мысли.

«Ихъ призраки встаютъ передъ нами; они выше насъ, но всеже они наши собратья по крови; они насъ сопровождаютъ за столомъ и въ постели, осѣняя насъ прекрасными и добрыми словами».

Бретъ Гартъ, описывая сцену въ лагерѣ рудокоповъ, на далекомъ Западѣ, говоритъ:

«Огонь Ревущаго стана освѣщалъ грубыя, измученныя лица, горящія лихорадкой, алчностью въ погонѣ за богатствомъ, и придавалъ имъ здоровыя краски. Вдругъ одинъ изъ сидящихъ всталъ и вытащилъ книгу изъ своего скуднаго имущества; тотчасъ карты выпали изъ рукъ, и всѣ приготовились слушать новую повѣсть. И въ то время, какъ тѣни кругомъ сгущались, а огонь понемногу погасалъ, онъ громко читалъ повѣсть о „малюткѣ Нель“. Можетъ быть, это фантазія, но казалось, сама сосны и кедры превратились въ слухъ, и тишина кругомъ не нарушалась, а весь стань уносился съ „малюткой Нель“ въ англійскіе луга».

Англійская литература составляетъ достояніе и наслѣдіе англійской націи. Англія дала и даетъ много величайшихъ поэтовъ, философовъ и ученыхъ. Ни одна нація не можетъ похвалиться болѣе свѣтлой, чистой и благородной литературой, которая богаче нашей торговли и могущественнѣе нашего оружія. Она составляетъ истинную гордость и славу нашей страны, — благодарность наша должна быть ей безгранична.

Глава VII.
Патріотизмъ.

Если есть страна, для которой можно работать съ гордостью, то это — наша родина.

«О Англія, по своему внутреннему величію, ты похожа на маленькое тѣло съ великой душой».

По размѣрамъ Англія составляетъ лишь точку въ океанѣ; между тѣмъ, болѣе половины судовъ, плавающихъ въ открытомъ морѣ, украшены британскимъ флагомъ.

Ея географическое положеніе, безъ сомнѣнія, очень выгодно, климатъ умѣренный и пріятный, а серебряная полоса моря избавила насъ отъ многихъ войнъ.

Одинъ ораторъ Соединенныхъ Штатовъ, описывая свою страну, сказалъ, что она ограничена на югѣ — экваторомъ, на востокѣ — Атлантическимъ океаномъ, на сѣверѣ — сѣвернымъ сіяніемъ, а на западѣ — заходящимъ солнцемъ. Можно сказать, безъ преувеличенія, что солнце никогда не заходитъ въ Британской имперіи.

«Британія, — сказалъ Кампбель, — не нуждается въ крѣпостяхъ и башняхъ на границахъ; путь къ ней пролегаетъ черезъ водяныя горы, она покоится на глубокой стихіи».

По словамъ одного американскаго государственнаго дѣятеля, «ея флагъ развѣвается на всѣхъ моряхъ и во всѣхъ портахъ, и утренній барабанный бой ея солдатъ, слѣдующихъ весь день за солнцемъ, всю землю безпрерывно наполняетъ звукомъ воинственныхъ пѣсенъ Англіи».

Но больше всего мы можемъ радоваться тому, что наши солдаты появляются вездѣ не какъ враги, а какъ друзья я защитники. Девизъ нашихъ добровольцевъ: «Защита, а не вызовъ» — равно подходятъ къ нашей арміи, какъ и нашему флоту.

Наша великая имперія выросла постепенно. Этимъ мы обязаны энергіи и труду нашихъ предковъ, если и мы не выродились, мы обязаны передать ее нашимъ дѣтямъ не только не ослабленной, по усиленной и улучшенной.

Есть многое, конечно, въ нашей исторіи, о чемъ нельзя не пожалѣть. Но, въ сравненіи съ другими націями, наша страна пролила мало крови.

Если не считать войнъ, то ни одна страна, съ такой долголѣтней исторіей, не пролила такъ мало крови; у насъ не было побоищъ, не было царства террора, не было Сицилійской вечерни.

Въ войнѣ мы всегда были великодушны къ своимъ противникамъ. По окончаніи великой борьбы съ Наполеономъ, когда Франція была совершенно обезсилена, а союзники заняли Парижъ, мы согласились оставить неприкосновенными всѣ территоріи и колоши Франціи — при одномъ лишь условіи, прекращенія торговля неграми, и не налагали на нее никакого долга, тогда какъ намъ самимъ война обошлась больше, чѣмъ въ 900.000.000 фунт. ст. Оглядываясь на это время, мы видимъ, что наши государственные дѣятели были, можетъ быть, болѣе великодушны, чѣмъ слѣдовало; неудивительно, если иные французы считаютъ Ватерлоо — французской побѣдой. Во всякомъ случаѣ, условія мира были болѣе благопріятны для нихъ, чѣмъ для насъ.

Реставрація французскихъ колоній составляетъ лишь слабую часть тѣхъ усилій и жертвъ, которыя потратила Англія на прекращеніе отвратительной торговли неграми. Португаліи мы заплатили 300.000 ф. ст., а Испаніи — 400.000 ф. ст., чтобы убѣдить ихъ бросить эту торговлю. Въ продолженіи болѣе, чѣмъ полувѣка, въ то время какъ мы изнемогли подъ страшнымъ денежнымъ долгомъ и были гораздо менѣе богаты и сильны, чѣмъ теперь, — мы содержали на западномъ берегу Африки эскадру, которая, по исчисленію г. Гладстона, намъ обходилось ежегодно въ 700.000 ф. ст., не считая людей, которые тамъ гибли. Западной Индіи мы уплатили 20.000.000 ф ст., чтобы она освободила своихъ невольниковъ. Въ общемъ, благородныя усилія нашего отечества для прекращенія этой отвратительной торговли, стоили нашей странѣ отъ 50 до 100 милліоновъ фунт. стерлинговъ.

Другія страны извлекали большую часть своихъ доходовъ изъ колоній и подвластныхъ имъ народовъ.

Аѳиняне требовали отъ союзныхъ государствъ большой, ежегодной контрибуціи, что составляло даже значительную часть ихъ доходовъ. У римлянъ было возведено въ принципъ, чтобы провинціи несли на себѣ расходы имперіи. Завоевавъ Сицилію, они захватили десятую частъ полевыхъ продуктовъ и 5 % стоимости всѣхъ товаровъ. И въ болѣе близкомъ времени другія страны, напримѣръ, Испанія, Португалія, Голландія, — извлекали значительные доходы изъ своихъ колоніальныхъ владѣній.

Англія же вела себя совсѣмъ иначе. Мы не только не извлекли ничего изъ колоній, но еще потратили на нихъ громадныя суммы. Насколько я могъ удостовѣриться, до 1859 года не было опубликовано ни одного отчета, гдѣ бы значилась сумма, потраченная метрополіей на свои колоніи; но съ 1859 по 1869 годъ она превысила 41.000.000 ф. ст., и, безъ сомнѣнія, въ предыдущіе года составляла ежегодно около 4.000.000 ф. ст. Кромѣ того, расходы окажутся еще гораздо значительнѣе, если взять въ разсчетъ, сколько стоила армія, экипировка, бараки, больницы и многое другое, не считая расходовъ на управленіе, на главную квартиру и всѣ неоффиціальныя должности.

Наши военныя средиземныя укрѣпленія едва ли могутъ назваться колоніальными владѣніями, и, конечно, Мальта и Гибралтаръ не могутъ оплачивать себя. Съ другой стороны, они намъ необходимы для защиты нашихъ сообщеній съ Индіей и Австраліей; но почему мы должны ихъ поддерживать, а не Индія и не Австралійскія колоніи, которыя могли бы взять на себя хоть часть расхода? Всѣ перечисленные расходы касаются только посланныхъ отрядовъ; между тѣмъ, разъ мы должны постоянно ихъ содержать, въ виду интересовъ колоній, было бы естественно получать какую-нибудь контрибуцію въ счетъ этихъ расходовъ.

Наши національные отчеты не указываютъ какой-нибудь суммы, спеціально ассигнованной на морскіе расходы по колоніямъ; но на самомъ дѣлѣ страна несетъ на себѣ почти всецѣло всѣ тѣ морскіе расходы, которые падали бы на колоти, если бы онѣ были независимыми. Мы для нихъ замѣняемъ морскую стражу, мы, на своей счетъ, оберегаемъ ихъ берега. Очень легко сообразить, какую это составляетъ экономію для нихъ: 35.000.000 англичанъ въ Великой Британіи, вмѣстѣ съ Ирландіей, платятъ ежегодно 18.000.000 ф. ст. морскихъ расходовъ; между тѣмъ 300.000.000 нашихъ соотечественниковъ въ колоніяхъ почта что ничего не платятъ.

Обратимся опять къ Индіи. Едва ли нужно пояснять, что Индія не участвуетъ прямо не только въ общихъ расходахъ имперіи, во и въ тѣхъ мѣстныхъ расходахъ, изъ которыхъ она. какъ наша колонія, извлекаетъ себѣ большую выгоду. Ни одинъ англійскій пахарь, ни одинъ англійскій плательщикъ податей не платитъ хоть однимъ пенни меньше изъ за того, что мы владѣемъ Индіей.

Что касается военныхъ расходовъ, то приняты всѣ мѣры, чтобы Индія не платила ничего сверхъ содержанія служащихъ тамъ вашихъ отрядовъ. Забавно видѣть, — если вообще такой серьезный вопросъ можетъ быть забавнымъ, — до какой степени энергично борется управленіе Индіи противъ всякаго налога, который индѣйскія власти не считаютъ абсолютно необходимымъ.

Что касается флота, то къ Индіи отношеніе столь же великодушно. Нельзя сомнѣваться, что вашъ флотъ ей очень полезенъ.

Онъ ее избавляетъ отъ тяжелаго расхода; между тѣмъ, она даетъ ежегодно на флотъ лишь незначительную сумму въ 70.000 ф. ст., и, кромѣ того, тратитъ около полумилліона на паровые буксиры, внутреннія суда, портовыя нужды.

Мы всегда искренно желали управлять Индіей для ея блага. Мы могли ошибаться тамъ, какъ ошибались у себя дома, но принципъ, на основаніи котораго мы управляемъ Индіей, — честенъ и хорошъ.

Мнѣ кажется, нельзя сомнѣваться, что наше управленіе пошло на пользу Индіи. Докторъ Гунтеръ, въ своей книгѣ е Наша Индѣйская Имперія", сообщаетъ намъ, что въ Орисса раджа получалъ 60 % съ жатвы; самое умѣренное мѣстное правительство брало 33 %; мы же беремъ всего отъ 3 %" до 7 %. Никто не можетъ усомниться, что налоги на нашихъ соотечественниковъ въ Индіи — легче, а ихъ жизнь и имущество болѣе обезпечены, чѣмъ если бы они оставались подъ своимъ управленіемъ; тѣмъ не менѣе, извѣстно, что Индія не участвуетъ ни однимъ пенни въ вашихъ доходахъ. Нельзя, можетъ быть, сказать, чтобы насъ любили въ Индіи; это было бы слишкомъ, во никто не станетъ опровергать того, что наше правительство пользуется тамъ всеобщимъ уваженіемъ.

Что мы не непопулярны въ Индіи, это, мнѣ кажется, ясно доказалъ послѣдній бунтъ. Наши соотечественники вели себя геройски, всѣ до единаго, во если бы наше правительство было жаднымъ и несправедливымъ, если бы въ общемъ мѣстное населеніе намъ не довѣряло и насъ не уважало, насъ бы выбросили въ море. Мужество нашихъ храбрыхъ солдатъ и ловкость нашихъ офицеровъ мало послужили бы намъ въ данномъ случаѣ. Индѣйскій народъ не принималъ дѣятельнаго участія въ борьбѣ съ нами, и его отношеніе къ вамъ во время этого кризиса. — лучшее свидѣтельство того, что мы исполнили свой великій долгъ.

Одинъ знаменитый французъ, Бартелей и Сентъ-Шеръ, бывшій секретаремъ иностранныхъ дѣлъ при Тьерѣ, горячо свидѣтельствуетъ о хорошемъ и справедливомъ управленіи въ Индіи, которое, говоритъ онъ, «заслуживаетъ того, чтобы всѣ друзья гуманности и цивилизаціи пожелали ему успѣха. Политическое и нравственное воспитаніе двухъ сотъ пятидесяти милліоновъ людей — громадный трудъ, благородно начатый въ этомъ вѣкѣ; онъ потребуетъ, для окончательнаго своего завершенія, цѣлаго ряда усилій и времени, которое нельзя опредѣлить». Онъ справедливо говоритъ, что намъ предстоитъ трудная задача, но насъ должна поддерживать увѣренность, что намъ искренно рукоплещутъ всѣ просвѣщенные и безпристрастные умы.

Исторія Гонѣ-Конга и Сингапура показываетъ, какого о насъ мнѣнія другія расы. «Гонѣ-Конгъ, — говоритъ м-ръ Вудъ, — ничто иное, какъ маленькій, безплодный островъ, который до перехода въ руки Британіи былъ населенъ нѣсколькими десятками рыбаковъ; теперь онъ переполненъ десятками тысячъ китайцевъ, которые перешли сюда съ материка, зная, что подъ британскимъ управленіемъ они освобождаются отъ тяжелыхъ налоговъ, что ими будутъ управлять справедливые законы, что они свободно могутъ заниматься выгоднымъ ремесломъ». Точно также, когда-то необитаемый островъ Сингапуръ теперь населенъ пестрымъ населеніемъ, которое изъ Китая, Малайскаго полуострова и Индіи привели сюда тѣ же причины.

Возьмемъ Яву. «Въ продолженіи пятилѣтняго британскаго владычества, — говоритъ Гиренъ, — управленіе было такъ мудро и умѣренно, что послѣ реставраціи мѣстные жители и европейцы съ трудомъ стали привыкать опять къ голландскому владычеству. Въ короткое время британскаго управленія было пролито больше свѣта на этотъ островъ, чѣмъ въ теченіе цѣлыхъ двухъ вѣковъ голландскаго владычества».

Переходя къ Америкѣ, я могъ бы привести поразительное свидѣтельство одного американскаго епископа, Вайголя изъ Микнезота, который, сопоставляя отношенія Соединенныхъ Штатовъ и Великой Британіи къ индѣйцамъ, говоритъ: «Съ одной стороны границы стоитъ нація, потратившая 500.000.000 фунт. ст. на войны съ индѣйцами; народъ, не имѣющій 100 миль между Атлантическимъ и Тихимъ Океаномъ, которыя бы не были сценой какого-нибудь избіенія индѣйцевъ; правительство, которое не могло и двадцати лѣтъ провести, не воюя съ индѣйцами, которое ни одному индѣйскому племени не передало христіанской цивилизаціи и которое знаменуетъ свой столѣтній юбилей новой, кровопролитной войной съ индѣйцами. Съ другой стороны границы — та же англосаксонская раса и тѣ же язычники. Они не потратили ни одного доллара на войны съ индѣйцами, у никъ не было индѣйскихъ побоищъ. Почему это такъ? Въ Канадѣ, въ индѣйскихъ договорахъ эти люди называются: „индѣйскими подданными ея величества“. Когда цивилизація доходитъ до нихъ, они стоятъ на твердой почвѣ, они получаютъ помощь отъ цивилизаціи, они имѣютъ права и собственность, они подлежатъ закону и защищаются закономъ; у нихъ свои школы, куда христіане посылаютъ своихъ лучшихъ учителей».

Съ Ирландіей, говорятъ, было поступлено несправедливо. Между тѣмъ, она имѣетъ большее представительство, чѣмъ на то ей даютъ право — ея народонаселеніе и ея участіе въ доходахъ имперіи; она обложена такими же налогами, какъ и мы, но у насъ еще есть, кромѣ того, поземельный налогъ, домовый налогъ, желѣзнодорожный и нѣкоторые другіе, простирающіеся до 900.000 ф. ст. въ годъ; до нынѣшняго года ирландскіе фермеры платили меньшій подоходный налогъ, чѣмъ англійскіе, и ирландская земля оцѣнивается ниже англійской. Ирландія получала гораздо больше субсидій, чѣмъ Англія и Шотландія; такъ, напримѣръ, въ голодный годъ она получила 8.000.000 ф. ст. Говорятъ что винный акцизъ несправедливо тяготѣетъ надъ Ирландіей. Но Англія не только уплачиваетъ акцизъ на пиво, но и на вино 92 %, тогда какъ Ирландія — всего 7,9 %. Я увѣренъ, что Англія и Шотландія искренно желаютъ быть справедливыми къ Ирландіи.

Миръ одерживаетъ такія же побѣды, какъ и война. Обратимся къ исторіи человѣческаго прогресса, и мы увидимъ, что у насъ достаточно причинъ гордиться своими предками.

Англійскій языкъ быстро распространяется и стремится сдѣлаться общимъ языкомъ человѣческой расы. Между тѣмъ, еще недавно Бэконъ просилъ д-ра Плейфайра (Playfair) перевести съ англійскаго на латинскій языкъ «Успѣхи знанія», потому что англійскій языкъ ограничивалъ число читателей, а переводъ на латинскій языкъ являлся какъ бы вторымъ рожденіемъ книги.

Ни одна страна не можетъ похвалиться болѣе свѣтлой, чистой и благородной литературой. Можетъ быть, скажутъ, что я, какъ англичанинъ, сужу пристрастно. Но всѣ признали единодушно, что Шекспиръ стоитъ въ міровой литературѣ одинъ надъ всѣми. Чаусеръ, Бэконъ, Мильтонъ, Спенсеръ и многіе другіе, не говоря уже о болѣе современныхъ писателяхъ, тоже составляютъ славу нашей націи. Недавно одна передовая итальянская газета предложила голосованіе относительно лучшихъ книгъ въ мірѣ. Нѣсколько сотъ подписчиковъ дали свое мнѣніе, и изъ первыхъ восьми книгъ, въ числѣ которыхъ одна была Библія, не менѣе четырехъ оказались англійскими.

Въ исторіи изобрѣтеній и открытій имя Уатта всегда будетъ связано съ паровой машиной, Стефенсона — съ локомотивомъ, Уитстона (Wheatstone) — съ электрическимъ телеграфомъ, Аркрайта — съ ткацкимъ станкомъ, Гэргривса — съ «дженни»^[7], Фокса Тэлбота — съ фотографіей.

Въ области медицины Гарвей открылъ кровообращеніе, Дженнеръ — оспопрививаніе. Симпсонъ ввелъ въ употребленіе анэстеризующія средства, а Листеръ — антисептическое леченіе въ хирургіи. Въ области науки, у насъ много великихъ именъ: Бэконъ и Ньютонъ, Юнгъ, Дарвинъ, Дэви, Дальтонъ, Кавендишъ, Фарадей, Гершель и многіе другіе.

Я привожу всѣ эти факты, совсѣмъ не какъ наши заслуги. Они приносятъ великую честь нашимъ отцамъ, и мы въ правѣ ими гордиться, но они налагаютъ на насъ и великую отвѣтственность.

Мы можемъ присоединиться къ молитвѣ Мильтона: «О ты, Который, по Своей великой милости, возвелъ Британскую Имперію со всѣми ея дѣтьми-островами на славную и завидную высоту, не покидай насъ и въ нашемъ счастіи». Но мы не должны довольствоваться молитвой о такомъ великомъ дарѣ; мы должны стремиться заслужить его. Мы должны помнить, что, чѣмъ больше сила, тѣмъ она спокойнѣе: «не матеріальная, а нравственная сила управляетъ людьми и ихъ поступками», какъ говорить Карлейль.

Англія имѣетъ право ожидать, «что каждый исполнитъ свой долгъ». Она намъ всѣмъ говоритъ: «Все это я сдѣлала для тебя; что же ты сдѣлалъ для меня?»

Дѣйствительно, когда мы оглядываемся на всю исторій прошлаго, мы можемъ сказать безъ преувеличенія, что ваша страна исполнила ввѣренное ей великое дѣло, въ мудромъ и свободномъ духѣ, и управляла имперіей не менѣе славнымъ образомъ, чѣмъ одерживала побѣды. Мечта — надѣяться, что придетъ время, когда всѣ говорящіе по англійски народы составятъ одну великую націю!

Можетъ быть, меня упрекнутъ въ пристрастіи, въ излишней гордости моей страной. Но факты говорятъ сами за себя. Морисъ (Maurice) хорошо говоритъ, что «въ общемъ, тотъ человѣкъ справедливѣе всего относится ко всякой другой странѣ, который сильнѣе всего привязавъ къ своей собственной». Любовь къ родинѣ возвышаетъ понятіе о гражданственности, отвлекаетъ насъ отъ мелкаго круга личныхъ, и даже семейныхъ, интересовъ и приводитъ къ истинной широтѣ и красотѣ національной жизни. Истинный духъ нашей имперіи — не тщеславіе, — онъ справедливо гордится распространеніемъ нашего языка, нашей литературы, нашего народа и нашей торговли на сушѣ и на морѣ; такимъ образомъ, мы глубоко чувствуемъ, что на насъ лежитъ великая отвѣтственность.

Глава XI.
Гражданственность.

Мы всѣ составляемъ часть народнаго правительства, и должны готовить себя къ этой великой и отвѣтственной роли^[8], какъ къ самому важному нашему долгу. Для этого нужны: знаніе, размышленіе и добрая воля. Самое процвѣтаніе и размѣры нашей имперіи составляютъ источникъ опасности. Мы управляемъ многими человѣческими расами и нѣкоторыми совершенно различными отъ нашей, по идеямъ и стремленіямъ. Примѣръ — Индія. Ея народонаселеніе почти въ десять разъ больше народонаселенія Англіи; оно дѣлится на разныя племена, различныя по расамъ и по вѣрованіямъ. Настоящій индусъ принадлежитъ къ той же самой великой расѣ, какъ и мы: онъ говорить на языкѣ, сходномъ не только по своему происхожденію и своей структурѣ съ нашимъ, но содержащимъ даже нѣкоторыя родныя намъ слова.

Но Индія составляетъ только одну, хотя, можетъ быть, и самую великую для насъ отвѣтственность. Мы сталкиваемся по всему міру съ другими великими націями. Постоянно поднимаются вопросы, которые требуютъ съ обѣихъ сторонъ также умѣренности и уступчивости. Наши государственные дѣятели должны знать, когда слѣдуетъ уступить и когда быть настойчивымъ, а народъ долженъ знать, кого поддерживать.

Исторія человѣчества показала намъ цѣлый рядъ великихъ имперій, которыя разсыпались въ прахъ. Египетъ, Ассирія, Персія, Римъ поднялись до небывалой высоты — и пали. Въ болѣе близкое намъ время Генуя и Венеція процвѣтали и славились своими кораблями, колоніями и торговлей, какъ мы теперь. Если хотимъ избѣжать ихъ судьбы, мы должны избѣгать ихъ ошибокъ.

«Тысячи лѣтъ мало, чтобы образовать государство, — говоритъ Байронъ, — и одного часа достаточно, чтобы превратить его въ прахъ».

Что касается нашей иностранной политики, то наши интересы, какъ и нашъ долгъ, обязываютъ насъ поддерживать дружескія отношенія съ другими странами. Къ несчастью, націи часто смотрятъ на другіе народы, какъ на враговъ. Между тѣмъ, очевидно, мы всѣ — люди, и должны быть друзьями. Одинъ уэльскій проповѣдникъ, однажды, просто и прекрасно иллюстрировалъ эту мысль. Онъ разсказалъ, какъ, однажды, гуляя, онъ увидѣлъ на противуположномъ холмѣ безобразную фигуру; приблизившись, онъ разсмотрѣлъ человѣка, а когда подошелъ совсѣмъ близко, то узналъ въ немъ своего брата.

Другія націи нетолько — люди, но — и наши братья, и ихъ интересы во многомъ связаны съ нашими. Если они страдаютъ, и мы страдаемъ; все, что выгодно имъ, и намъ выгодно. Величайшіе интересы Британіи заключаются въ мирѣ и процвѣтаніи всѣхъ. Блескъ войны соблазняетъ воображеніе человѣчества. Мы слышимъ о «великолѣпіи славной войны», говорятъ, что «каждый солдатъ носитъ въ своемъ ранцѣ фельдмаршальскій жезлъ», и т. д., — и не сознаемъ всего ужаса, всѣхъ несчастій, которыя, влечетъ за собой война.

Рѣзня и всевозможныя страданія, на которыя такъ страшно смотрѣть во время войны, составляютъ неопровержимый аргументъ въ пользу третейскаго суда. Настоящее положеніе вещей — позорно для человѣческой природы. Дикимъ племенамъ, можетъ быть, извинительно рѣшать свои разногласія силою оружія, но наше нравственное чувство, и даже простой здравый смыслъ, возмущается при такомъ порядкѣ вещей у цивилизованныхъ націй.

Въ дѣйствительности, мы не знаемъ совсѣмъ настоящаго мира, теперь фактически мы живемъ въ военное время; къ счастью, оно не сопровождается кровопролитными сраженіями, но оно ведетъ за собой ужасныя страданія. Даже у насъ, треть національнаго дохода идетъ на подготовленіе къ будущимъ войнамъ, треть идетъ на уплату долговъ за прошлыя войны и только треть остается на управленіе страною. Между тѣмъ, страна идетъ на страшный рискъ, затѣвая войну, а интересы всѣхъ странъ до такой степени связаны, что въ настоящее время каждая война, въ сущности, есть междоусобная война.

Я не стою за миръ во что бы то ни стало, но за миръ почти что во что бы то ни стало. Безъ сомнѣнія, есть нѣкоторые вопросы, которые не подлежатъ третейскому суду, но Руссель (Bussell), очень большой авторитетъ въ этомъ отношеніи, говорилъ, что за послѣднія сто лѣтъ не было ни одной войны, которая бы не могла бытъ рѣшена безъ содѣйствія оружія.

При послѣднемъ своемъ свиданіи съ Гамбеттой мы много говорили за эту тему, и онъ сказалъ съ обычнымъ своимъ оживленіемъ, что если настоящіе военные расходы не уменьшатся, то придетъ время, когда всѣ французы окажутся нищими, стоящими передъ военными бараками.

Самыя худшія преграды, стоящія между народами, составляютъ обычаи и нравы, разнаго рода обязанности, а главное, ни на чемъ не основанныя зависть и ревность, въ силу которыхъ каждый приписываетъ другому оскорбительныя намѣренія, въ то время, какъ ни одинъ, быть можетъ, ихъ не имѣетъ.

Тотъ же ревнивый и злобный духъ, который такъ часто характеризуетъ международныя отношенія, отравляетъ и внутреннюю политику. Но оскорбленіе — не аргументъ; оно скорѣе свидѣтельство слабости. Будетъ большое счастье, когда у насъ между партіей и партіей, между народомъ и народомъ, никто не будетъ унижаться до угрозы, до дикаго желанія мести ошибающемуся брату; тогда человѣчество научится уважать и любить другъ друга.

Иногда говорятъ, что нельзя дѣлать революціи изъ розовой воды. Между тѣмъ, разсужденіе привело къ большимъ перемѣнамъ въ устройствѣ міра, чѣмъ оружіе; и даже тамъ, гдѣ было употреблено оружіе, перо одержало верхъ надъ мечомъ. Идеи — сильнѣе штыковъ.

Милль говоритъ: «При сравнительно юномъ состоянія человѣческаго прогресса, при которомъ мы живемъ, человѣкъ не можетъ чувствовать ко всѣмъ другимъ людямъ ту полноту симпатій, которая бы сдѣлала невозможнымъ всякій дѣйствительный разладъ въ общемъ направленіи ихъ жизни; но есть уже люди, у которыхъ соціальное чувство настолько развито, что они не могутъ заставить себя думать о другихъ своихъ товарищахъ, какъ о соперникахъ, съ которыми нужно бороться за счастье и которымъ слѣдуетъ желать неудачи въ дѣлахъ, чтобы имѣть успѣхъ въ своихъ».

Чтобы хорошо и мудро исполнить свой гражданскій долгъ, нужно, по словамъ Борка, «тщательно культивировать свой умъ развить до возможно болѣе совершенной силы и зрѣлости всякое великодушное и честное чувство, которое вложено въ насъ природой. Стремленія, столь привлекательныя въ частной жизни, должны служить къ достиженію общаго блага; такимъ образомъ, мы должны быть патріотами и не забывать, что мы джентльмэны… Общественная жизнь требуетъ силы и энергіи; кто спитъ на своемъ посту, точно также измѣняетъ своему долгу, какъ и тотъ, кто перебѣгаетъ къ врагу». Подумайте сперва, какъ исполнить свой долгъ, а затѣмъ уже предъявляйте свои права.

Лордъ Болингброкъ приводитъ въ своемъ трудѣ «О духѣ патріотизма» замѣчаніе Сократа, что «хотя ни одинъ человѣкъ не возьмется за ремесло, даже за самое маленькое, если онъ ему не обучался, — всякій считаетъ себя достаточно подготовленнымъ къ самому тяжелому изъ всѣхъ, — къ управленію». Сократъ сказалъ это на основаніи своего опыта въ Греціи. Онъ бы не измѣнилъ своего мнѣнія, если бы въ настоящее время жилъ въ Британіи.

Дѣйствительно, передъ нами стоятъ множество неотлагательныхъ задачъ. Мы стараемся воспитывать своихъ дѣтей, но, вѣроятно, никто не скажетъ, что наша система уже совершенна; борьба капитала съ трудомъ раззоряетъ нашу торговлю, ставить въ затруднительное положеніе фабрики; санитарное состояніе нашихъ большихъ городовъ оставляетъ еще многаго желать; въ области науки одни только начинанія.

Между тѣмъ, помимо всякаго вопроса о прогрессѣ, повседневная жизнь общества требуетъ постояннаго труда. Пренія парламента, веденіе мѣстныхъ дѣлъ, администрація, словомъ, всѣ общественныя дѣла требуютъ въ цѣломъ столько же вниманія и заботы, какъ и дѣла личныя; все болѣе и болѣе рѣзко выступаетъ необходимость усиленной общественной организаціи.

Деньги не главное. Мысль и любовь гораздо больше имѣютъ значенія, чѣмъ золото. Кто отдаетъ свое время, дѣлаетъ гораздо больше, чѣмъ тотъ, кто отдаетъ свои деньги. Въ сущности, деньги и воодушевленіе, если они не сопровождаются опытомъ и выдержкой, опасны: они могутъ надѣлать больше вреда, чѣмъ добра: ибо плохо сдѣланная работа можетъ принести больше вреда, чѣмъ совсѣмъ не сдѣланная работа.

Гораздо лучше давать надежду, силу и бодрость, чѣмъ деньги. Лучшая помощь состоитъ не въ томъ, чтобы брать на себя чужія заботы, а въ томъ, чтобы внушить человѣку бодрость и энергію, которыя помогутъ нести эти заботы.

Помогать другимъ совсѣмъ не легко; тутъ требуется не одно горячее сердце, но и ясный умъ, и здравое сужденіе.

Желая помочь, мы должны быть очень осторожны, чтобы не нарушить чужой независимости. Очень щекотливо то обстоятельство, что, при избыткѣ помощи, люди теряютъ извѣстный стимулъ къ борьбѣ, и такимъ образомъ, ихъ чувство независимости слабѣетъ; всѣ существа, зависящія отъ другихъ, имѣютъ склонность обратиться въ паразитовъ; оттого не такъ важно подать человѣку хлѣба, какъ дать ему возможность его заработать: не такъ важно ему непосредственно помочь, какъ научить его себѣ самому помочь. Міръ такъ сложенъ, что мы неизбѣжно многимъ обязаны своимъ сосѣдямъ, но желательно, чтобы каждый человѣкъ стоялъ, насколько это возможно, на своихъ собственныхъ ногахъ.

Мы не можемъ требовать отъ другихъ, чтобы они сообразовались съ вашими идеалами; но мы должны имъ помочь осуществить все, что есть лучшаго въ ихъ собственныхъ идеалахъ, содѣйствовать ихъ самосовершенствованію. Обыкновенно, деньги бросаются неразумно тѣми, кто ихъ даетъ, не изъ искренняго сочувствія, а изъ желанія избѣжать лишней заботы; но работа для общества приноситъ въ концѣ концовъ свою собственную награду; мы, вѣроятно, извлекаемъ больше счастья изъ работы на другихъ, чѣмъ на себя. Самая скромная работа дѣлается священной, когда она производится для другихъ.

Какъ бы работа ни была низка, вкладывайте въ нее свое сердце.

Сэръ Т. Моръ (Т. More) говоритъ: «Какую бы роль вы ни взяли на себя, исполняйте ее какъ можно лучше; если вы даже не будете въ состояніи исправить человѣческіе пороки, освященные обычаями и нравами, вы все-таки не должны изъ за этого бросать общее дѣло; вы не должны оставлять корабль во время бури, только потому, что не можете управлять имъ, и что вѣтры вамъ не повинуются. Но учитесь и старайтесь, насколько возможно, вести дѣло хорошо и мудро направлять его къ цѣли; устройте такъ, чтобы то, что вы не можете сдѣлать хорошимъ, было бы менѣе дурнымъ. Ибо пока всѣ люди не будутъ добрыми, все не можетъ идти хорошо. А я думаю, — прибавляетъ онъ, — этого еще не будетъ много лѣтъ».

Но чѣмъ лучше люди будутъ исполнять свой долгъ, тѣмъ ближе и раньше подойдемъ мы къ такому порядку вещей. Собственно говоря, мы, можетъ быть, далеко не сознаемъ, какъ мы могли бы быть счастливы, если бы только попробовали.

Быть англичаниномъ имѣетъ большія преимущества.

Каждый человѣкъ равенъ передъ закономъ.

Каждый человѣкъ считается невиннымъ, пока его вина не доказана.

Ни одного человѣка нельзя судить вторично за одинъ и тотъ же проступокъ.

Всѣ дѣла должны судиться публично, и заключенный встрѣчается лицомъ къ лицу съ своими обвинителями.

Ни одинъ человѣкъ не можетъ быть судьей въ своемъ собственномъ дѣлѣ, ни одинъ человѣкъ не можетъ взять въ свои руки законъ.

И такъ, работать на нашу страну, чего бы это ни стоило, — есть нашъ священный долгъ, и кто служитъ своей родинѣ изъ личныхъ цѣлей, изъ боязни опасности или смерти, тотъ не заслуживаетъ жизни. Смерть неизбѣжна, а слава добродѣтели — вѣчна, по словамъ сэра Н. Жилберта.

Между тѣмъ, служеніе нашей странѣ, сравнительно, рѣдко сопряжено съ опасностями. Оно лишь требуетъ отъ насъ нѣкоторыхъ лишеній и извѣстнаго времени на исполненіе обязанностей и на работу, которая можетъ казаться не героической, и даже скучной, но которая, тѣмъ не менѣе, необходима.

Общественныя дѣла — комитеты, выборы, митинги, рѣчи, собранія, губернскіе сеймы — совсѣмъ не романтичны; они не ослѣпляютъ воображенія, не волнуютъ крови, а между тѣмъ, голосованіе въ мирное время то же, что удачный маневръ во время битвы, и не менѣе важно по своимъ послѣдствіямъ, хотя ово мирное, а не кровопролитное. Голосованіе не право, а долгъ; и готовиться къ нему тоже долгъ.

Количество безплатной, общественной, работы поразительно, и это можетъ продолжаться еще долго.

Никто не имѣетъ права пользоваться выгодой всего этого труда, не участвуя, хоть скромно, по возможности, хоть чѣмъ-нибудь въ общемъ дѣлѣ.

Бэконъ говоритъ: «Имущество не можетъ быть достойной цѣлью человѣческаго существованія». Домъ, пища и одежда не единственные предметы первой необходимости, да и нужны они въ очень умѣренной степени.

Даже съ самой узкой, эгоистической, точки зрѣнія, время не потеряно, если оно, по словамъ Арнольда, употреблено на дѣло любви къ ближнему, но стремленіе къ дѣятельности, къ помощи, къ благу, желаніе прекратить человѣческія ошибки, уяснить спорные вопросы, уменьшить сумму человѣческаго горя, но благородное стремленіе оставитъ міръ лучшимъ и болѣе счастливымъ, чѣмъ мы нашли его — все это мотивы общественные, и они содѣйствуютъ не только счастью другихъ, но и нашему собственному.

«Есть блага жизни, — говоритъ епископъ Бутлеръ, — которыми мы наслаждаемся только въ союзѣ съ другими людьми; таковы: миръ, достатокъ, свобода, здоровье. Но истинное расположеніе къ нашимъ собратьямъ дало бы намъ понятіе объ общемъ интересѣ въ болѣе строгомъ смыслѣ: потому что, по мѣрѣ увеличенія нашей любви къ ближнему, его интересы, радости и горести дѣлаются нашими. Изъ себялюбія проистекаетъ ваше понятіе о личномъ благѣ, какъ о чемъ-то своемъ: любовь къ ближнему научила бы насъ присвоивать себѣ его благо и благополучіе и считать себя дѣйствительными участниками его счастія. Такимъ образомъ, принципъ любви сдѣлался бы въ вашей собственной груди адвокатомъ интересовъ нашихъ собратьевъ».

«Дай же, — говоритъ Маркъ-Аврелій, — дай живущему въ тебѣ божеству стать хранителемъ живого существа, мужественнаго и зрѣлаго, занятаго политическими дѣлами римлянина и правителя, занимающаго свой постъ, какъ человѣкъ, ожидающій знака, для ухода изъ жизни, готовый уйти, не нуждаясь ни въ человѣческомъ проклятіи, ни въ человѣческомъ свидѣтельствѣ».

Время, которое мы отдаемъ общественнымъ обязанностямъ — не потеряно. Оно приноситъ съ собой собственную награду.

Горсфоль (Horsefall) говоритъ: «Великое дѣло — въ тяжелое время соединить свои интересы съ интересами общественными».

Кто хочетъ, можетъ сдѣлаться храбрымъ человѣкомъ и достойнымъ патріотомъ: всякій можетъ участвовать хоть въ какомъ-нибудь движеніи въ пользу своихъ собратьевъ и помочь имъ стать здоровѣе, счастливѣе и лучше въ жизни.

И только такимъ образомъ можно дать удовлетворительный отвѣтъ на вопросъ, который, рано или поздно, человѣкъ всегда себѣ предлагаетъ: «Что ты сдѣлалъ для справедливости и правды, для Бога и человѣка, въ продолженіи своей жизни, въ золотые часы яркогорящей юности до конца всего скоропреходящаго твоего существованія?» какъ говоритъ Уайтеръ (Whitter).

Глава XII.
Соціальная жизнь.

Мы съ гордостью говоримъ, что домъ каждаго англичанина — его замокъ, но онъ долженъ быть больше, чѣмъ замкомъ, а именно его роднымъ гнѣздомъ; домъ — его замокъ по законному праву, но сдѣлать изъ него настоящее гнѣздо, очагъ (home), зависитъ отъ него самого.

Что составляетъ такой «home»? Любовь, симпатія и довѣріе. Воспоминанія дѣтства, родительская ласка, свѣтлыя мечты юности, гордость сестры, братскія сочувствія и помощь, взаимное довѣріе, общія надежды, интересы и огорченія, все это создаетъ и освѣщаетъ «home».

Домъ безъ любви можетъ быть замкомъ или дворцомъ, но онъ не будетъ семейнымъ очагомъ; любовь составляетъ жизнь настоящаго очага. «Домъ безъ любви не очагъ семьи, какъ тѣло безъ души — не человѣкъ».

Кто обладаетъ жизнерадостнымъ сердцемъ, у того вѣчный праздникъ.

Въ настоящее время мы цѣнимъ менѣе свой домъ, какъ замокъ, т. е. убѣжище отъ произвола власти, чѣмъ какъ убѣжище отъ жизненныхъ заботъ и огорченій, какъ покойную гавань, защищенную отъ грозъ и бурь, съ которыми мы встрѣчаемся въ своемъ путешествіи по міру.

Въ самой удачной жизни бываетъ время испытанія, и богатство, во всякомъ случаѣ, не можетъ обезпечить счастье или покой.

Человѣкъ не былъ созданъ для того, чтобы жить одному, даже въ раю. «Что бы дѣлала въ самомъ раю одинокая душа?» спрашиваетъ Бернарденъ де Сенъ-Пьеръ. Сердце человѣка должно оставаться дома, но хорошо имѣть работу внѣ его. Мы не предназначены вполнѣ ни для общества, ни для одиночества. Оба хороши и, можно даже сказать, необходимы.

Красоты природы составляютъ нашу вѣчную радость, но солнечное сіяніе въ небѣ мало значитъ, если нѣтъ также сіянія въ сердцѣ.

Мы должны питать къ семьѣ чувства привязанности, уваженія и любви. Такова основа цивилизаціи, истинная школа всего лучшаго; семья взываетъ ко всѣмъ благороднѣйшимъ и высшимъ чувствамъ нашей природы. Что могутъ ангелы сдѣлать большаго, чѣмъ осчастливить другихъ?

Вашъ домъ можетъ быть скроменъ, некрасивъ, не поэтиченъ, даже холоденъ и неудобенъ, и тутъ ваше мѣсто и вашъ долгъ, и чѣмъ больше затрудненія, тѣмъ больше будетъ награда.

Терпѣливо сносить заботы и обиды — труднѣе тяжелой работы; это живая жертва, которую труднѣе принести, чѣмъ жертву деньгами, временемъ или трудомъ.

Въ сущности, мало людей думаютъ о счастьѣ другихъ, и эта маленькая горсточка, вѣроятно, не прочтетъ этихъ строкъ. Но очень возможно, что въ общемъ люди причиняютъ зло чаще по недомыслію или но недостатку такта, чѣмъ по безсердечію. Встрѣчайте всѣхъ съ ласковой улыбкой, добрыми словами и теплымъ гостепріимствомъ. Недостаточно любить тѣхъ, кто намъ дорогъ. Мы должны имъ доказать свою любовь. Многіе изъ насъ оскорбляютъ по незнанію, легкомыслію или необдуманности тѣхъ, кого больше всего любятъ и кому желаютъ помочь.

Мы всѣ сами знаемъ, какой чудотворной силой обладаютъ нѣсколько сочувственныхъ словъ.

«Я часто думалъ, да и теперь думаю, — говоритъ лордъ Честерфильдъ, — немного вещей, которыхъ бы люди такъ мало знали, какъ умѣніе любить и ненавидѣть. Люди оскорбляютъ тѣхъ, кого любятъ, то вслѣдствіе ошибочной снисходительности, то вслѣдствіе ослѣпленія, или даже пристрастія къ ихъ ошибкамъ. Когда же они ненавидятъ, они вредятъ самимъ себѣ, вслѣдствіе своей несдержанности и вспыльчивости».

Даже среди друзей наша жизнь какъ-то склонна къ уединенію; «мы смотримъ другъ на друга, какъ бы стоя на разныхъ островахъ, заключенные за тюремную рѣшетку своихъ костей и за занавѣсью своей кожи», но выраженію Жанъ Поль Рихтера.

Какъ мы мало знаемъ своихъ друзей, или даже своихъ родственниковъ! Часто даже члены одной и той же семьи живутъ совершенно обособленно; ихъ умы какъ будто двигаются по параллельнымъ линіямъ и никогда не встрѣчаются; въ сущности они совсѣмъ не соприкасаются.

Кебль (Ceble) говоритъ: «самое нѣжное и близкое намъ сердце, и то не знаетъ и половины тѣхъ причинъ, по которымъ мы улыбаемся или вздыхаемъ».

Мы разсуждаемъ о погодѣ, о жатвѣ, о послѣдней повѣсти, о политикѣ, о здоровьи и неудачахъ нашихъ сосѣдей, все о вещахъ, которыя не имѣютъ никакого отношенія къ настоящей нашей внутренней жизни. Чѣмъ ординарнѣе предметъ, чѣмъ онъ ничтожнѣе, тѣмъ онъ какъ будто больше обсуждается, и часто больше всего говорятъ тѣ, кому нечего сказать.

Мало людей понимаютъ, что разговоръ — это цѣлое искусство. Чтобы семья жила дѣйствительно одной жизнью, въ любви и согласіи, мало привязанности и добрыхъ намѣреній, — нужны сочувствіе, умѣнье высказываться и вызвать обмѣнъ мыслей. Если люди васъ не развлекаютъ, постарайтесь ихъ развлечь.

Люди часто гордятся тѣмъ, что говорятъ все, что имъ приходитъ на умъ; безъ сомнѣнія, слѣдуетъ быть правдивымъ и откровеннымъ, но разговоръ, какъ и другія вещи, требуетъ нѣкотораго усилія съ нашей стороны, чтобы сдѣлаться интереснымъ.

Мы всѣ можемъ создать себѣ счастливую семейную обстановку.

Безъ сомнѣнія, человѣкъ непріятнаго характера больше наказываетъ себя, чѣмъ другихъ.

«Онъ всегда мучитъ другихъ, самъ мучится, — говоритъ Попъ, — и находитъ удовольствіе единственно въ томъ, чтобы быть недовольнымъ». А разъ онъ никогда не бываетъ доволенъ, то и никогда не бываетъ счастливъ. Чтобы содѣйствовать счастью насъ окружающихъ, мы совсѣмъ не должны непремѣнно приносить какія-либо великія жертвы; но однихъ добрыхъ намѣреній — недостаточно. Тутъ нужны тактъ, обдуманность и опытъ. Практика необходима для удовлетворительнаго совершенія всякаго хорошаго или дурного дѣла.

Добрая и симпатичная манера творятъ чудеса. Одна старая пословица говоритъ, что «манера составляетъ человѣка», и нѣтъ никакого сомнѣнія въ томъ, что многіе вышли въ люди, благодаря своей манерѣ держать себя, и многіе погубили себя, потому что не обладали этимъ умѣньемъ. И первый министръ, при выборѣ въ кабинетъ, руководствуется не одной мудростью, краснорѣчіемъ, способностями или характеромъ человѣка, но отчасти и его манерой держать себя, отъ которой зависитъ, насколько онъ можетъ ладить съ другими.

Грубость — не сила; часто она лишь прикрываетъ собой слабость. Шекспиръ говоритъ, въ своей великолѣпной картинѣ Юлія Цезаря, что "въ жизни онъ былъ мягкимъ; онъ былъ составленъ изъ столькихъ перемѣшанныхъ элементовъ, что природа могла бы, указывая на него, сказать всему міру: «вотъ человѣкъ».

«Иногда думаютъ, — говоритъ сэръ Максуэль (Maksyell), — что согласіе и разногласіе имѣютъ тайное отношеніе къ музыкальнымъ струнамъ. Въ сущности, онѣ имѣютъ болѣе глубокій смыслъ: единеніе или разногласіе сердецъ».

Если необходимо показать человѣку, что онъ неправъ, то слѣдуетъ, по крайней мѣрѣ, говорить мягко; особенно же съ дѣтьми, потому что, по выраженію Жанъ Поля Рихтера, «маленькую колыбель ребенка легче омрачить, чѣмъ звѣздное небо человѣка». Говорятъ, что Рубенсъ могъ однимъ штрихомъ превратить смѣющееся дитя — въ плачущее. Мы всѣ тоже можемъ сдѣлать въ жизни. Одного слова бываетъ достаточно. «Во всякомъ случаѣ, говорите всегда мягко; иногда что-нибудь незначительное западетъ глубоко въ душу, и только вѣчность скажетъ, сколько оно принесло хорошаго и радостнаго!» говоритъ Лангфордъ.

Хорошее правило: порицать съ глазу на глазъ и хвалить публично. То, что сказано наединѣ, всегда лучше принимается, — чувствуется доброе намѣреніе, и результаты бываютъ значительнѣе, тогда какъ публичная похвала гораздо больше ободряетъ и составляетъ болѣе богатую награду.

Главное же, если нужно показать человѣку, что онъ неправъ, слѣдуетъ это дѣлать всегда очень серьезно, какъ бы съ сожалѣніемъ; никогда не слѣдуетъ, если возможно, выказывать гнѣвъ или раздраженіе. Архитасъ говорилъ своему рабу: «Я бы тебя наказалъ, если бы не сердился». Если вы сердитесь, по крайней мѣрѣ, остановитесь и подумайте раньше, чѣмъ говорить. Матью Арнольдъ приводитъ, какъ характеристику высшей культуры, «неизсякаемую снисходительность, разсмотрѣніе всѣхъ обстоятельствъ, строгій разборъ всѣхъ поступковъ въ соединеніи съ милостивымъ сужденіемъ лицъ».

Смерть скоро всѣхъ сравняетъ. И такъ, обращайтесь заранѣе со всѣми такъ, какъ это требуется отъ джентльмэна.

Если возможно, никогда не покидайте друга въ гнѣвѣ, или даже въ минуту охлажденія. Помните, — всякая разлука можетъ бытъ послѣдней.

Нѣкоторыя слова — что солнечные лучи, другія же — что ядовитыя стрѣлы или змѣиные укусы. И если жесткія слова больно жалятъ, то сколько удовольствія приносятъ добрыя слова!

«Добрыя слова, — говоритъ Джорджъ Гербертъ, — стоятъ мало, но цѣнность имѣютъ большую». Часто одно необдуманное слово можетъ утѣшить или ранить разбитое сердце.

Иногда слова излишни. Когда Петръ отрекся отъ Христа, «Господь взглянулъ на Петра», говоритъ Писаніе. Этого нѣмого упрека было довольно. Петръ вышелъ и горько заплакалъ.

Точно также, какъ одинъ взглядъ можетъ причинить острую боль, ласковый взглядъ можетъ иногда заставить сердце радостно забиться. Ласковая улыбка при утренней встрѣчѣ освѣтитъ самый темный день.

Не слѣдуетъ быть слишкомъ сдержаннымъ. Не бойтесь высказывать свою привязанность. Вашей любви мало, если будете казаться холоднымъ. Симпатія больше помогаетъ людямъ, чѣмъ услуга, любовь больше, чѣмъ деньги, и доброе слово доставляетъ больше удовольствія, чѣмъ подарокъ.

Когда Беньямина Уэста спрашивали, что сдѣлало изъ него художника, онъ отвѣчалъ: «Поцѣлуй матери». Конфуцій сказалъ: «Если домашнія твои обязанности хорошо исполнены, тебѣ незачѣмъ идти далеко для принесенія жертвы».

Слѣдуетъ быть очень осторожнымъ въ выборѣ друзей; они «оставляютъ, по выраженію Цицерона, самую драгоцѣнную и красивую мебель жизни. Джорджъ Гербертъ говоритъ: „Бывайте въ хорошемъ обществѣ, и вы будете ему принадлежать“. Одна испанская пословица говоритъ: „Скажи мнѣ, съ кѣмъ ты живешь, и я тебѣ скажу, кто ты“. Человѣкъ, который не умѣетъ быть себѣ другомъ, не можетъ быть ничьимъ пріятелемъ.

Денгэмъ говоритъ, что хорошій выборъ друзей удваиваетъ всѣ радости, всѣ наслажденія благороднѣйшими добродѣтелями, и уменьшаетъ на половину всѣ наши горести.

Мудрый выборъ женщинъ-друзей тоже очень важенъ. Со времени Соломона много мудрецовъ погибло отъ сиренъ.

„Дружба — драгоцѣнность жизни“, говоритъ Лайли, и человѣка, не имѣющаго друзей, слѣдуетъ жалѣть, тѣмъ болѣе, что, по всей вѣроятности, въ этомъ онъ самъ виноватъ.

Не можетъ быть, чтобы человѣкъ долженъ былъ быть одинокимъ, хотя, конечно, слѣдуетъ иногда оставаться одному, потому что трудно любить ближняго, отъ котораго никуда нельзя уйти.

Отъ времени до времени человѣкъ непремѣнно думаетъ, что имѣетъ основаніе быть недовольнымъ своими друзьями. Въ такихъ случаяхъ слѣдуетъ быть терпѣливымъ и разумнымъ. Взгляните на дѣло съ точки зрѣнія вашего друга. Не дѣйствуйте поспѣшно: природа никогда не торопится. „Поспѣшишь — людей насмѣшишь“, говоритъ старая пословица. Главное же, не слѣдуетъ никогда ссориться сгоряча. Слѣдуетъ сперва все хорошо передумать и переждать гнѣвъ. Какъ бы вы вечеромъ ни были сердиты, утромъ вещи иногда кажутся совсѣмъ иными.

Если вы написали умное, убѣдительное, но рѣзкое письмо, то задержите его до слѣдующаго дня, и, вѣроятно, оно совсѣмъ не пойдетъ.

Старайтесь быть въ лучшихъ отношеніяхъ со своими друзьями. Имѣть плохого пріятеля хуже, чѣмъ совсѣмъ его не имѣть.

Дурныхъ же людей слѣдуетъ сторониться и не входить съ ними ни въ какія отношенія. Тѣмъ не менѣе, хотя не слѣдуетъ съ ними дружиться, не разумно также дѣлать изъ нихъ себѣ враговъ ихъ очень много.

Лэмбъ остроумно замѣчаетъ, что „подарки насъ заставляютъ еще болѣе любить отсутствующихъ“, но доброта, терпѣніе и симпатія, конечно, имѣютъ гораздо больше силы.

Друзья могутъ потребовать отъ васъ всего, что вы можете дать; но они не имѣютъ права просить у васъ взаймы.

„Не дѣлай долговъ и не давай взаймы“, говоритъ Шекспиръ.

Благодаря друзьямъ, можно избѣгнуть многихъ опасностей и большаго горя. Когда Августъ былъ опозоренъ своей дочерью Юліей, онъ сказалъ: „этого не случилось бы, если бы Агриппа или Мэценать жили еще“.

И когда пріобрѣтете друзей, не теряйте ихъ.

Не давайте имъ самаго ничтожнаго повода быть недовольными вами.

Если же смерть васъ разлучитъ, остается сладкая надежда на свиданіе въ будущей жизни.

Самый важный шагъ въ жизни, — это бракъ. Любовь одухотворяетъ природу и придаетъ ей особенную прелесть. Она превращаетъ некрасивую гусеницу въ воздушное созданіе, она весной окрашиваетъ перья птицъ, зажигаетъ огонекъ свѣтлячка, возбуждаетъ пѣсню соловья, вдохновляетъ поэта. Даже бездушная природа какъ будто чувствуетъ ея призывъ, и цвѣты сверкаютъ самыми богатыми красками.

Симонидэсъ говоритъ, что для мужчины нѣтъ большаго благословенія, какъ хорошая жена, и большаго проклятія, какъ злая.

Что касается подбора, то нелегко давать какой-нибудь цѣнный совѣтъ. Нѣкоторыя соображенія сами собой очевидны. Нехорошо жениться слишкомъ рано. Сэръ Тайлоръ говоритъ, что когда двое очень молодыхъ людей женятся, то они ему напоминаютъ горошину, предназначенную служить опорой другой горошинѣ.

Не женитесь ради денегъ, но и не безъ денегъ. Кто женится изъ-за денегъ, ставятъ себя ниже денегъ, разъ у него радость и разумное счастье жизни уходятъ на второй планъ; сколько людей, сосчитавъ деньги и горести, были бы рады цѣною всѣхъ этихъ денегъ купить жизнь, которую они сами продали.

Не воображайте себѣ, что можете послѣ брака продолжать свою самостоятельную жизнь, имѣя въ видѣ прибавки — граціозное, простое, веселое, жизнерадостное существо, которое бы вносило свѣтъ въ ваше существованіе, всегда было бы подъ рукой въ минуты тяжелаго одиночества, и которое можно было бы всегда отстранять, когда оно не нужно. Это однѣ эпикурейскія мечты юности.

Жереми Тайлоръ говоритъ, что Гомеръ прибавляетъ много нѣжныхъ названій къ характеру обязанностей мужа. Ты долженъ быть для нея отцомъ, матерью и братомъ: это должно такъ быть, а то бракъ то же, что сиротство. Ибо та, которая покиваетъ отца, мать и брата для тебя, дѣлается или несчастной, какъ покинутое дитя, или должна найти все это, и больше еще, въ тебѣ». Если у васъ есть малѣйшее сомнѣніе, то не женитесь. Бракъ или большое счастье, или большое несчастье.

Бракъ влечетъ за собою большую отвѣтственность. Не довѣряйтесь, въ этомъ дѣлѣ, однимъ глазамъ; бракъ долженъ быть заключенъ, по выраженію Джереми Тайлора, не глазами и руками, а разумомъ и сердцемъ.

Хорошая жена — помощникъ не только въ матеріальныхъ вещахъ, но и въ умственной сферѣ. Шекспиръ говоритъ, что даже низкіе люди пріобрѣтаютъ, когда они влюблены, благородство, не свойственное ихъ натурѣ. Если же даже низкіе люди такъ преобразуются и охватываются сильнымъ стремленіемъ ко всему хорошему, то тѣ, которымъ свойственно благородство, дѣлаются еще лучше и прекраснѣе.

«Бракъ, — говоритъ Жереми Тайлоръ, — божественное учрежденіе, священный союзъ, святое таинство, знаменательное по своему значенію, вызывающее уваженіе по своимъ цѣлямъ и религіозному смыслу; бракъ полезенъ человѣческому обществу, и Господь смотритъ на него, какъ на святое дѣло».

Тертулліанъ говоритъ: «Если бракъ счастливъ, то нѣтъ словъ выразить все счастье. Они вмѣстѣ молятся, вмѣстѣ поклоняются, вмѣстѣ постятся… они всегда вмѣстѣ, въ затрудненіяхъ, въ несчастій, въ развлеченіяхъ. Никто изъ нихъ не скрываетъ чего-либо отъ другого, ни одинъ изъ нихъ не тяготитъ другого. Христосъ радуется, когда видитъ такой бракъ. Онъ имъ посылаетъ миръ. Гдѣ двое, тамъ и Онъ, а гдѣ Онъ, — нѣтъ зла».

Вы берете себѣ жену, по торжественнымъ и прекраснымъ словамъ нашего свадебнаго обряда: «на лучшее и на худшее, на богатство и бѣдность, на болѣзнь и здоровье, чтобы любить ее и заботиться о ней, покуда смерть васъ не разлучитъ».

"Счастливый бракъ, — говоритъ Стэнлей, — новое начало жизни, новый путь къ счастью и пользѣ; единственный великій случай покончить со всѣмъ прошлымъ, со своимъ безуміемъ и ошибками, покончить и оставить его далеко, далеко за собой, а самому идти впередъ съ новыми надеждами, новымъ мужествомъ, новыми силами къ открывающемуся передъ нами будущему. Счастливый домашній очагъ лучше всего походитъ на рай; тамъ мужъ и жена, отецъ и мать, братъ и сестра, дитя и родители, всякій по своему помогаетъ другъ другу, какъ могутъ помогать только члены одной семьи, ибо никто другой не имѣетъ такого случая помочь, не знаетъ такъ хорошо характеръ другого, не заинтересованъ такъ въ благополучіи, славѣ, счастьи и добротѣ другого, какъ въ благополучіи того, который, кость отъ кости, и плоть «£гъ плоти; въ его счастьи и славѣ мы сами дѣлаемся счастливыми и славными; въ его несчастіи мы дѣлаемся несчастными; его эгоизмъ, слабость и ничтожество насъ принижаютъ до земли; чистота же, благородство и сила его насъ поднимаютъ почти невольно до долга, до неба, до Бога».

Наконецъ, дѣти — великая, но чудная отвѣтственность. Иногда говорятъ, что они «посылаются», и легкомысленные родители оправдываются, говоря, что «если Богъ посылаетъ рты, то онъ пошлетъ и пищу». Но Матью Арнольдъ справедливо замѣчаетъ, «что нѣтъ оправданія тому, кто содѣйствуетъ появленію въ міръ бѣдныхъ малютокъ, зная, что не можетъ ихъ обставить прилично и достаточно».

Дайте имъ рости въ свѣтѣ любви; если ихъ дѣтство согрѣто тепломъ любви, они лучше вынесутъ холодъ жизни.

«Только тотъ, кто любитъ своихъ дѣтей, можетъ знать, сколько радостныхъ волненій приносятъ милые дѣтскіе голоса; ихъ ребячество, ихъ лепетъ, ихъ легкій гнѣвъ, ихъ невинность, ихъ несовершенство, ихъ труды, — все это даетъ радость и утѣшеніе тому, кто любитъ ихъ, кому хорошо въ ихъ обществѣ; но кто не любитъ своей жены и своихъ дѣтей, вскармливаетъ дома львицу и вьетъ себѣ гнѣздо горя, сама благодать не можетъ его осчастливить. Такимъ образомъ, всѣ заповѣди Божьи, предписывающіе человѣку: любить свою жену, — ничто иное, какъ потребность въ радостяхъ, способность радоваться».

Глава XIII.
Трудолюбіе.

Не тратьте ничего напрасно, особенно же время. Сегодня приходитъ только разъ, и больше никогда. Время — богатѣйшій даръ неба; потеря его — невозвратна.

Драйденъ говоритъ: «Само небо не имѣетъ власти надъ прошедшимъ, ибо то, что было, прошло; и у каждаго былъ свой часъ».

Не тратьте времени такъ, чтобы потомъ раскаяваться. Нѣтъ мысли печальнѣе, какъ: «поздно», или: «это могло бы быть». Время, это — данный вамъ залогъ, и вы отвѣтите за каждую минуту. Будьте скупы на сонъ, на пищу, и больше всего — на время.

Нельсонъ однажды сказалъ, что приписываетъ всѣ свои успѣхи въ жизни тому, что всегда былъ наготовѣ за четверть часа до назначеннаго времени.

"Молодежь, — говоритъ лордъ Мельбурнъ, — должна была бы слышать только такія рѣчи: «вы должны сами себѣ пробить, дорогу, и отъ васъ зависитъ умереть съ голоду, или нѣтъ».

Трудолюбіе не только существенно важно. для успѣха, но имѣетъ здоровое вліяніе на нравственный обликъ человѣка. Жереми Тайлоръ говоритъ: «Не будьте никогда праздными, наполняйте всякую свободную минуту чѣмъ-нибудь полезнымъ; развратъ легко вкрадывается въ пустое существованіе, когда душа бездѣйствуетъ, а тѣло — въ холѣ; обезпеченный, здоровый и праздный человѣкъ никогда не оставался еще цѣломудреннымъ, если являлось искушеніе; физическій трудъ — самый полезный; онъ легче всего отгоняетъ дьявола».

«Время и земля, — по словамъ Кебля, — подготовляютъ къ небу и вѣчности; Богъ намъ дастъ въ будущемъ мірѣ вѣка, тожественные съ мгновеніями проведенными здѣсь, на землѣ».

Догъ чѣмъ-нибудь содѣйствовать общему счастью и благу, — вотъ та высшая цѣль, та благородная надежда, которыя могутъ вдохновить человѣческое существованіе.

Говорятъ, Нетръ Медичи однажды поручилъ Микель-Анджело сдѣлать статую изъ снѣга. Это было безсмысленной тратой времени. Но если время Микель-Анджело было цѣнно для міра, то наше время имѣетъ такую же цѣнность для насъ; между тѣмъ, мы слишкомъ часто его тратимъ на статуи изъ снѣга, и даже хуже, — на идолы изъ грязи.

Великій римскій философъ и государственный дѣятель Сенека сказалъ: «Мы всѣ жалуемся на недостатокъ времени, а между тѣмъ, у насъ его больше, чѣмъ нужно. Всю свою жизнь мы или ничего не дѣлаемъ, или дѣлаемъ ненужное, или не дѣлаемъ того, что слѣдуетъ. Мы постоянно жалуемся на то, что наши дни сочтены, но поступаемъ такъ, какъ будто бы имъ не предвидѣлось конца».

Поразительно, сколько можно сдѣлать при извѣстной экономіи времени. Нееміа (nehemiah) успѣвалъ прочесть молитву Престолу Милости въ то время, какъ стоялъ за стуломъ паря Персія.

Между тѣмъ, у самыхъ счастливыхъ изъ насъ, наполняющихъ прекрасно и мудро свое время, остается много вещей несдѣланныхъ, много книгъ непрочитанныхъ, много зрѣлищъ невиданныхъ, много странъ не посѣщенныхъ.

Великій, можно сказать, единственно великій элементъ успѣха и счастья въ жизни заключается въ способности къ честному, серьезному труду. Цицеронъ говорилъ, что прежде всего нужна смѣлость, во-вторыхъ — смѣлость и въ-третьихъ — смѣлость. Довѣріе къ себѣ очень полезно, безъ сомнѣнія, но было бы вѣрнѣе сказать, что прежде всего нужно трудолюбіе, во-вторыхъ — трудолюбіе и въ-третьихъ трудолюбіе. Конечно, трудъ, какъ и развлеченіе, не составляетъ цѣли жизни, но они оба — средства къ одной и той же цѣли.

Трудъ — необходимъ для душевнаго спокойствія, какъ и для здоровья тѣла. День, проведенный въ суетѣ — утомительнѣе цѣлой недѣли, проведенной за работой. Суета истощаетъ всю вашу систему, трудъ же поддерживаетъ ее въ здоровьи и порядкѣ. Мускульное упражненіе обезпечиваетъ тѣлу здоровье, а мозговое упражненіе приноситъ душевное спокойствіе. «Умственный трудъ доставляетъ сердечное успокоеніе», говоритъ Дженкуртъ.

«Дайте дѣвушкѣ настоящую работу, которая бы поднимала ее съ зари и утомляла къ вечеру, давая ей сознаніе, что она принесла за день пользу своимъ собратьямъ, и безсильное горе ея отчаянья преобразится въ величіе сіяющаго и благодѣтельнаго спокойствія», говоритъ Рускинъ.

Дѣлайте, что хотите, но только дѣлайте что нибудь. Даже попытки отыскать философскій камень и сдѣлать изъ круга четырехугольникъ, и тѣ остались не безплодными.

Д-ръ Джонсонъ сказалъ: «Слова — дщери земли, а поступки — сыны неба». Дѣлайте хорошо то, что дѣлаете. Вкладывайте свое сердце въ дѣло. Развивайте всѣ свои способности: вы должны или воспользоваться ими, или потерять ихъ.

"Сама исторія генія, — говоритъ Гарнетъ (Garnett), — насколько возможно ее передать, сводится къ исторіи упорнаго трудолюбія въ борьбѣ съ препятствіями, и нѣкоторые выдающіеся люди прямо утверждаютъ, что геній — немного болѣе трудолюбія. Джорджъ Эліотъ смѣется при мысли, что она можетъ писать свои повѣсти по вдохновенію. Президентъ Дуайтъ (Dwight) обыкновенно говорилъ мальчикамъ, что «геній — это способность дѣлать усилія».

Въ концѣ концовъ попрошайничество тяжелѣе работы и въ общемъ хуже оплачивается. Каждому человѣку слѣдовало бы стоять на своихъ ногахъ. «Пахарь на своихъ ногахъ, — говоритъ Франклинъ, — выше джентльмена, стоящаго на колѣняхъ».

Говоря о своей знаменитой англійской грамматикѣ, Коббетъ замѣчаетъ: «Я изучалъ грамматику, когда былъ солдатомъ, на частной службѣ, на жалованьи въ 6 пенсовъ въ день. Я сидѣлъ при этомъ на дежурной скамьѣ или постели; мой ранецъ замѣнялъ мнѣ книжный шкапъ; досчечка на колѣняхъ была моимъ письменнымъ столомъ, а заданный урокъ потребовалъ цѣлаго года работы. У меня не было денегъ на покупку свѣчи или деревяннаго масла; зимою, я рѣдко пользовался инымъ свѣтомъ, кромѣ огня въ каминѣ, да и то, только въ очередь… Не смотрите легко на тотъ фартингъ, который мнѣ приходилось отдавать за чернила, перо или бумагу. Увы! этотъ фартингъ составлялъ большую сумму для меня: я былъ такого же большаго роста, какъ и теперь; я былъ очень здоровъ и дѣлалъ много движеній. Деньги, не потраченныя на ѣду, составляли за цѣлую недѣлю 2 пенса на человѣка. Я помню, и помню хорошо, какъ однажды, въ пятницу, сдѣлавъ всѣ необходимые расходы, я съэкономничалъ на полѣпенни, за который намѣревался на слѣдующее утро купить копченую селедку; но раздѣваясь вечеромъ и готовясь лечь спать съ мучительнымъ ощущеніемъ голода, я вдругъ замѣтилъ, что потеряхъ свой полпенни! Я зарылся головой подъ грубыя простыню и одѣяло, и заплакалъ, какъ дитя! И я спрашиваю опять, если, при такихъ обстоятельствахъ, я могъ задать себѣ и одолѣть такую работу, то можно ли найти въ мірѣ юношу, которому простительно неисполненіе долга?»

У Коббета не было денегъ, но у него была энергія и мужество. Бэконъ говоритъ: «Большинство людей, какъ будто, не сознаютъ своихъ богатствъ и своей силы: они больше предаютъ значенія, чѣмъ слѣдовало бы, первому и гораздо меньше второму. Самостоятельность и самоотреченіе научаютъ человѣка черпать воду изъ своего собственнаго резервуара, ѣсть сладкій хлѣбъ, заработанный собственными трудами, и бережно тратить довѣренныя ему блага».

Есть такая восточная пословица: «Стараніе приноситъ успѣхъ; лучше быть работающимъ псомъ, чѣмъ празднымъ львомъ».

«Работай ежечасно, говоритъ природа человѣку, постоянно, оплачено тебѣ или нѣтъ твое время; работай, и ты не минуешь награды: какая бы ни была твоя работа, тонкая или грубая, будетъ ли она заключаться въ сѣяніи хлѣба, или писаніи поэмъ, если она только честна и добросовѣстно исполнена, — она принесетъ свою награду внутреннему міру человѣка; неудачи могутъ быть частыя, и все-таки ты рожденъ для побѣды. Награда хорошо исполненной работы заключается въ томъ, что она исполнена».

Великій мудрецъ, Михаилъ Скотъ, какъ намъ передаетъ Вальтеръ-Скотъ, побѣждалъ дьявола лишь путемъ безпрерывной работы. Тоже примѣнимо ко всѣмъ намъ. Христосъ говоритъ, что, когда злой духъ былъ изгнанъ изъ человѣка, онъ возвратился и когда нашелъ домъ пустымъ, вошелъ въ него съ семью другими бѣсами, еще худшими.

Праздность — не отдыхъ. Она больше утомляетъ, чѣмъ работа. У римлянъ была пословица: «Difficilis in otio quies» (труденъ покой въ праздности). Трудно отдыхать, ничего не дѣлая.

Никогда не торопитесь. Природа никогда не торопится. Первый совѣтъ швейцарскаго проводника молодому путешественнику, совѣтъ, который онъ чаще всего повторяетъ, состоитъ въ томъ, чтобы идти всегда медленно и твердо, потому, что «чѣмъ медленнѣе ты будешь подниматься, тѣмъ скорѣе ты достигнешь вершины»; не слѣдуетъ идти слишкомъ скоро, но и не терять времени по дорогѣ. Во всякомъ случаѣ, слѣдуетъ отъ времени до времени останавливаться; здоровенный волъ, и тотъ требуетъ отдыха, и межа отмѣчаетъ пространство, послѣ котораго ему нужно дать передышку. Точно также въ жизни великая тайна успѣха заключается въ тонъ, чтобы никогда не торопиться и никогда не терять времени. «Торопливость, — говоритъ одна восточная пословица, — отъ лукаваго, а терпѣніе раскрываетъ ворота блаженства».

Многіе думаютъ, что поспѣшностью можно сберечь время. Это большое заблужденіе. Двигаться быстро — хорошо, но гораздо важнѣе — сдѣлать вещь хорошо, чѣмъ сдѣлать ее скоро.

Что же касается работы, то она гораздо утомительнѣе и тяжелѣе, если дѣлается неправильно, урывками и въ попыхахъ, чѣмъ если она исполнена медленно, твердо, правильно, безъ поспѣшности и суеты. Торопливость не только портитъ работу, не и жизнь.

«Работать не спѣша и не отдыхая», — таковъ былъ девизъ Гете, хотя наше слово «отдыхъ» не вполнѣ выражаетъ его мысль.

"Не торопясь, не давай необдуманному поступку

"Испортить навсегда успѣшную работу духа;

"Подумай хорошенько и узнай, гдѣ правда,

"А затѣмъ рѣшайся, узнай свою силу,

"Ее торопись, годы никогда не исправятъ

"Одинъ неосторожный поступокъ.

"Не отдыхай, жизнь проходитъ мимо,

"Иди и будь смѣлъ, покуда ты не умеръ:

"Оставь за собой что-нибудь властное и великое,

"Чтобы могло завоевать время;

"Славно — жить, не умирая,

«Когда все видимое прошло навсегда».

И такъ, работайте усердно, но не спѣшите, не суетитесь и не волнуйтесь.

«Интересуйтесь, — говоритъ Франсисъ Галтонъ, — только развертывающимся передъ вами путемъ, но не ждите его конца съ нетерпѣніемъ. Думайте, смотрите на возвращеніе къ цивилизаціи послѣ странствованій въ дикихъ странахъ, не какъ на окончаніе тяжелаго времени, но съ сожалѣніемъ, какъ на прекращеніе пріятной жизни, полной приключеній. Такимъ образомъ, рискуя немногимъ, вы постепенно будете подвигаться, заключая знакомства и узнавая особенности данной страны; все это, въ случаѣ поспѣшнаго и несчастнаго возвращенія, окажется неоцѣнимымъ. И такъ, когда пройдетъ нѣсколько мѣсяцевъ, вы оглянетесь съ удивленіемъ на громадное, пройденное вами, пространство, потому что, если вы будете проходить только по 3 мили въ день, вы за годъ сдѣлаете ихъ 1.000, а это составляетъ большой путь. Басня о зайцѣ и черепахѣ какъ будто нарочно написана для путешественниковъ на большихъ и невѣдомыхъ дорогахъ».

Вставайте рано, давайте движеніе и отдыхъ своимъ мышцамъ и своему мозгу, будьте умѣренны въ ѣдѣ, спите достаточно, смотрите на все спокойно — и будьте увѣрены, — работа не будетъ вамъ вредна. Суета и возбужденіе, нетерпѣніе и безпокойство, все это не только не помогаетъ работѣ, но и можетъ постепенно убить человѣка и, по крайней мѣрѣ, сдѣлать изъ него готовую жертву первой возможной болѣзни; но при спокойномъ и добродушномъ отношеніи къ жизни, умственное напряженіе и свободная мысль будутъ имѣть такое же значеніе для души, какъ движеніе и свѣжій воздухъ для тѣла; они удлинятъ, а не укоротятъ вашу жизнь.

Трудолюбіе — мозгъ государственнаго дѣятеля, мечъ воина, тайна изобрѣтателя, «откройся, Сезамъ» ученаго, — какъ говорится въ «Простой жизни и высокихъ мысляхъ Адама». Наша милостивая королева была однимъ изъ лучшихъ властителей исторіи. А почему? Безъ сомнѣнія, у нея много ума и такта, но главное, она никогда не избѣгала труда. Духъ, въ которомъ она работала, выраженъ въ одномъ замѣчаніи ея къ лорду Монтэллу, приведенномъ въ мемуарахъ г-жи Джэмсонъ (Jemson). Въ отвѣтъ на его извиненія, что онъ принужденъ безпокоить ее по дѣлу, она сказала: «Пожалуйста, никогда не произносите передо мною слово „безпокоить“. Скажите мнѣ только, какъ слѣдуетъ сдѣлать вещь, чтобы она была исполнена хорошо, и я всегда ее сдѣлаю, если могу».

Какія бы ни были ваши обязанности или дѣла въ жизни, старайтесь ихъ исполнять какъ можно лучше.

Герцогъ Веллингтонъ столько же обязанъ своими побѣдами тому, что былъ хорошимъ человѣкомъ, какъ и тому, что былъ великимъ полководцемъ. Онъ обращалъ самое тщательное вниманіе на всѣ подробности провіанта и интендантства; его лошади имѣли всегда вдоволь корму, его люди были прекрасно снабжены теплой одеждой, крѣпкой обувью и хорошей пищей.

«Если ты увидишь человѣка, усердно работающаго, — говоритъ Соломонъ, — ты можешь быть увѣренъ, что онъ предстанетъ предъ царями». Святой Павелъ совѣтуетъ намъ «не быть лѣнивыми въ дѣлѣ, а быть бодрыми духомъ и служить Господу».

Трудолюбіе приноситъ свою собственную награду. Колумбъ открылъ Америку въ то время, какъ искалъ восточный путь въ Индію; Гёте замѣчаетъ, что Саулъ нашелъ царство въ то время, какъ искалъ отцовскихъ ословъ.

«Рѣшитесь, — говоритъ Франклинъ, — исполнить свой долгъ, и непремѣнно исполняйте то, что порѣшили».

Иногда думаютъ, что геній можетъ замѣнить работу. Мы читаемъ о людяхъ, которые лѣнились въ первые свои университетскіе годы, которые работали лишь временно, при страшномъ умственномъ напряженіи, съ мокрой салфеткой на головѣ, и которые блестяще кончили университетъ. Повѣрьте, они дорого заплатили позднѣе за мокрую салфетку. Но даже въ этомъ случаѣ имъ пришлось работать. Много великихъ людей обязаны своимъ успѣхомъ болѣе трудолюбію, чѣмъ способностямъ, если судить по ихъ школьнымъ воспоминаніямъ. Говорятъ что Веллингтонъ и Наполеонъ, Клайвъ, Скоттъ, Шеридэнъ и Бёрнсъ, всѣ были заурядными мальчиками въ школѣ.

Безъ сомнѣнія, нѣкоторые люди болѣе одарены, чѣмъ другіе.

Но пусть двое людей вступятъ вмѣстѣ въ жизнь, одинъ съ блестящими способностями, но беззаботный, лѣнивый и самодовольный; другой же сравнительно неспособный, но трудолюбивый, заботливый и съ строгими принципами, и со временемъ онъ обгонитъ своего болѣе блестящаго соперника. Никакія преимущества въ жизни, никакія способности, никакіе богатые друзья или большія связи не могутъ замѣнить недостатокъ трудолюбія и характера.

У Гроссетеста, линкольнскаго епископа и великаго государственнаго дѣятеля, былъ лѣнивый братъ, который однажды пришелъ къ нему и заявилъ, что хочетъ быть великимъ человѣкомъ. Епископъ отвѣчалъ: «Братъ, если твой плугъ сломанъ, я заплачу за его починку; если твой волъ околѣетъ, я куплю тебѣ другого; но я не могу сдѣлать изъ тебя великаго человѣка; я нашелъ тебя пахаремъ и боюсь, что когда покину тебя, ты будешь все тѣмъ же пахаремъ».

Мильтонъ былъ не только геніальнымъ, но и поразительно трудолюбивымъ человѣкомъ. Онъ такъ описываетъ свои привычки: «Зимой я часто встаю раньше, чѣмъ колокола призываютъ пахаря къ молитвѣ; лѣтомъ я почти всегда встаю вмѣстѣ съ самой ранней птицей, или немного позднѣе, и читаю великихъ писателей или готовлюсь къ чтенію до тѣхъ поръ, пока вниманіе мое не обострится, и намять не развернется во всей своей полнотѣ; тогда я приступаю къ ясной и горячей работѣ, сохраняющей тѣлесное здоровье и бодрость, и повинуюсь радостно и сознательно, а не слѣпо, своему уму, на пользу религіи и свободы нашей страны».

Не смотрите на работу, какъ на скучную обязанность. Если захотите, вы можете сдѣлать ее интересной. Вложите свое сердце въ работу, вникните въ ея смыслъ, выясните себѣ ея причины и предъидущую исторію, разсмотрите ее со всѣхъ точекъ зрѣнія, подумайте о томъ, сколькимъ людямъ можетъ принести пользу самый скромный трудъ, и не найдется, можетъ быть, ни одной обязанности, къ которой нельзя было бы отнестись съ увлеченіемъ. Вы полюбите свою работу, и если будете ею увлекаться, она вамъ покажется легкой. Даже, если вамъ сперва покажется невозможнымъ такъ отнестись къ своему труду, если въ началѣ онъ покажется вамъ тяжелой лямкой, — можетъ случиться, что это-то вамъ и нужно; оно можетъ оказаться здоровымъ, какъ горный воздухъ, для выработки вашего характера. Наши скандинавскіе предки поклонялись Тору, работающему молотомъ, а въ старомъ, сѣверномъ миѳѣ говорится, что Воландъ продалъ свою душу чорту, чтобы сдѣлаться лучшимъ кузнецомъ въ мірѣ; въ этомъ, конечно, онъ зашелъ слишкомъ далеко.

Большой вопросъ, сколько часовъ слѣдуетъ отдавать сну. Это должна рѣшить природа. Нѣкоторые люди нуждаются въ болѣе продолжительномъ снѣ, чѣмъ другіе. Мнѣ кажется, не слѣдуетъ уменьшать количество сна, требуемое природой. Точно также нельзя считать потеряннымъ время, проведенное во снѣ. Сонъ удивительно обновляетъ нервную энергію, въ которой всегда такъ нуждаются городскіе жители.

Сэръ Е. Кюкъ такъ дѣлилъ свой день: шесть часовъ на сонъ, шесть на изученіе законовъ, четыре на молитву, а остальное предоставлялъ опредѣлить природѣ.

Сэръ В. Джонсъ (Jones) измѣнилъ этотъ порядокъ такимъ образомъ: «шесть часовъ закону, семь успокаивающему сну, десять посвящается всему міру, а всѣ часы — небу».

Мнѣ бы не хватило ни шести, ни семи часовъ на сонъ. Мы должны спать, пока не освѣжимся настолько, что сами проснемся; слѣдуетъ пробуждаться самому.

Въ тяжелое время, занятіе, развлекающее наши мысли, часто бываетъ большимъ утѣшеніемъ. Многіе изъ насъ мучаются въ часы досуга напрасною боязнью и ненужнымъ безпокойствомъ. Будьте всегда заняты.

«Такимъ образомъ, — говоритъ Стерлингъ, — ты найдешь въ трудѣ и въ мысли покой, который не можетъ дать горе».

Лайлли давно сказалъ: «Всякое мѣсто — отечество для мудреца, и вездѣ дворецъ для спокойнаго ума».

И такъ, работайте вмѣстѣ съ природой, во не противъ нея. Не плывите, если возможно, противъ теченія; но если нужно, вы должны это сдѣлать. Не бойтесь этого; въ большинствѣ случаевъ, природа потрудится за насъ, если мы только ей предоставимъ свободу дѣйствій.

«Надъ природой — тоже, что въ природѣ», говоритъ Книгслей: «кто преступаетъ одинъ физическій законъ, — виноватъ во всемъ. Вся вселенная какъ-бы вооружается противъ него, и вся природа, со своими безчисленными и невидимыми силами, готова отомстить ему и его дѣтямъ послѣ него, и поразитъ его тогда и тамъ, гдѣ онъ не можетъ предвидѣть. Съ другой стороны, кто повинуется всѣмъ сердцемъ и душой закону природы, тотъ увидитъ, какъ все содѣйствуетъ его благу. Ему помогаетъ и сочувствуетъ точно также солнце надъ его головой, какъ и пыль подъ его ногами: потому что онъ повинуется волѣ и уму Того, Кто создалъ солнце, пыль и все и Кто далъ имъ законъ, его же не прейдеши»

Глава XV.
Надежда

Мнѣ часто приходилось слышать, какъ люди удивлялись току, что надежда считается добродѣтелью, точно также какъ вѣра и любовь. Вѣра, любовь несомнѣнно добродѣтели, но почему надежда должна считаться добродѣтелью?

Между тѣмъ, отчаяніе — несомнѣнное зло; если же отчаяніе — зло, то надежда — благо. Терпѣніе и неуклонная твердость подразумѣваютъ надежду, а по терпѣнію можно гораздо лучше судить о характерѣ, чѣмъ по одному какому-нибудь геройскому поступку, какъ бы онъ ни былъ благороденъ. Многія преданныя, несчастныя женщины — настоящія мученицы.

Не принимайте всего слишкомъ близко къ сердцу. Пока человѣкъ не отчаявается, онъ, въ сущности, еще не побѣжденъ. Сидней Смитъ (Sydney Smith) далъ прекрасный совѣтъ съ свойственнымъ ему юморомъ и здравымъ смысломъ: «Если мы хотимъ дѣйствительно совершить что-нибудь хорошее въ мірѣ, мы не должны стоять на берегу, дрожа и размышляя о холодѣ и опасности, а смѣло бросаться въ воду и бороться, стараясь, по мѣрѣ силъ, справиться съ стихіей». Любопытно, что люди рѣдко боятся настоящей опасности: ихъ гораздо больше волнуетъ воображаемая. Между прочимъ, они боятся до смѣшного стать предметомъ насмѣшки. Не поддавайтесь никогда ложному стыду. Петръ мужественно встрѣтилъ фарисеевъ и солдатъ, но не вынесъ насмѣшекъ прислуги въ домѣ первосвященника.

Шекспиръ говоритъ: «Трусы умираютъ много разъ до наступленія смерти; безстрашный же человѣкъ только разъ умираетъ». Когда Донъ-Кихотъ зацѣпился рукавомъ за окно конюшни, онъ вообразилъ, что виситъ надъ страшной пропастью; когда же Мариторна его освободила, онъ увидѣлъ, что висѣлъ лишь въ нѣсколькихъ вершкахъ отъ земли. Сколько армій, одержавъ побѣду на полѣ битвы, обращались ночью въ бѣгство, вслѣдствіе охватившей ихъ паники. Самое слово «паника» означаетъ безпричинный страхъ. Да развѣ не бываетъ, часто даже при яркомъ свѣтѣ дня, самыхъ неосновательныхъ опасеній?

Человѣкъ, недовольный судьбой, долженъ бы спросить себя, съ кѣмъ онъ желалъ бы помѣняться? Онъ не могъ-бы пожелать здоровье одного, богатство другого, семью третьяго. Если онъ недоволенъ, пусть мѣняется всѣмъ или ничѣмъ.

И такъ, никогда не отчаивайтесь. Все исправимо, кромѣ отчаянія. «Горе тому, кто слабъ душой!» говоритъ Іисусъ сынъ Сираховъ. «Когда мужество пропало, все пропало! — говоритъ Гете. — Лучше бы тебѣ не родиться!» Вынести все значитъ завоевать свою судьбу. «Остерегайтесь отчаянныхъ поступковъ, — говоритъ Куперъ, — Проживите до завтра, и самый мрачный день пройдётъ».

Каждый человѣкъ ошибается. Хорошо сказано, что человѣкъ, который никогда не ошибается, никогда ничего не сдѣлаетъ. Но нечего впадать дважды въ ту же ошибку. Пусть ошибки служатъ урокомъ для насъ, и онѣ сдѣлаются ступенями къ лучшей жизни.

Дж. Юмъ говорилъ часто, что предпочелъ бы веселое расположеніе духа имѣнію съ 10.000 ф. ст. ежегоднаго дохода.

Настоящее — самое важное время для дѣятельности, но, въ одномъ смыслѣ, разумнѣе — жить прошедшимъ и будущимъ. Много несчастій въ жизни происходитъ оттого, что мы жертвуемъ будущимъ для настоящаго, будущимъ счастьемъ для минутнаго удовлетворенія. Конечно, вѣрно, что синица въ руку лучше журавля въ небѣ; но дѣло въ томъ, что, по всей вѣроятности, журавля нельзя было бы поймать и посадить въ клѣтку, тогда какъ, напротивъ, будущее, навѣрное, придетъ, и самые счастливые люди тѣ, счастіе которыхъ заключается, по выраженію Рескина, «въ воспоминанія, а желанія — въ небѣ». Если бы мы обращали больше вниманія на будущее, мы избѣгли бы большихъ промаховъ, потому что стоитъ человѣку махнуть рукой на преходящее и временное, не имѣющее ничего общаго съ истинной жизнью, и съ нимъ будетъ пребывать вѣчное, со всѣмъ своимъ благословеніемъ.

Человѣкъ долженъ быть, прежде всего, мужественнымъ и, по выраженію Скотта, долженъ «создать въ себѣ волю и смѣлый дугъ». Мужество — во только добродѣтель, но и часть существа человѣка. Мужчина, желающій быть мужчиной, долженъ быть мужественныхъ, все равно какъ женщина, желающая быть женщиной, должна быть кроткой, хотя, конечно, желательно, чтобы мужчины были такъ же кротки, какъ и мужественны, а женщины — такъ же мужественны, какъ и кротки. Безпечность — не мужество. Мужество не заключается въ презрѣніи опасности, а въ смѣлой встрѣчѣ съ всю. Безсмысленное исканіе опасности — не нужество, но, когда опасность приходитъ, трусость ее удвоиваетъ: спасеніе заключается въ томъ, чтобы встрѣтить ее смѣло и хладнокровно. Бѣжать во время сраженія — лучшее средство быть убитымъ, особенно для тѣхъ, у кого, какъ у Ахиллеса, слабое мѣсто — въ пяткахъ.

«Вообще, — говоритъ Борнъ, — мракъ необходимъ, чтобы что-нибудь казалось ужаснымъ. Когда мы знаемъ весь размѣръ опасности, когда мы можемъ пріучиться къ ней, то большая часть страха исчезаетъ». Въ старой баснѣ, олень, перепуганный перьями, попалъ въ руки охотниковъ, а солдаты, принявшіе облако пыли, поднятое стадомъ овецъ, за непріятеля, попали въ ловушку. Сохраняйте хладнокровіе и мужество. «Изъ крапивы опасности вырывайте цвѣтокъ спасенія!». Не ожидайте слишкомъ многаго. «Тайна успѣха, — говоритъ Гёте, — заключается въ томъ, чтобы умѣть ожидать малаго и наслаждаться многимъ». Не ожидайте слишкомъ многаго и не ожидайте его слишкомъ скоро. Все приходитъ тому, кто умѣетъ ждать. Самую темную тѣнь въ жизни человѣкъ образуетъ санъ, застилая собой свѣтъ. Тѣмъ не менѣе, что бы мы ни дѣлали, горе должно придти, и мы должны умѣть перенести его мужественно.

«Въ самыя мрачныя минуты, — говоритъ Рихтеръ, — вызывайте воспоминаніе о самыхъ свѣтлыхъ». «Познайте, какая великая вещь — страдать и быть сильнымъ», сказалъ Лонгфелло.

Что бы ни случилось, но время проходятъ и въ самый тяжелый день, и въ этомъ великое утѣшеніе.

Послѣ зимы приходитъ лѣто, послѣ ночи — день, а послѣ бури — великая тишина. Какъ бы тяжелъ ни былъ вашъ путь, помните, время успокаиваетъ величайшее горе. «Горе можетъ продолжиться всю ночь, но утромъ приходитъ радость».

Въ случаѣ перемѣны, кажущейся на первый взглядъ большимъ несчастьемъ, прежде всего убѣдитесь, дѣйствительно ли это такъ. Видимость часто обманчива; въ мірѣ, въ которомъ мы живемъ, непозволительно приходить въ отчаяніе отъ всякаго пустяка. Мы никогда не знаемъ, на что мы способны, пока не попробуемъ. Часто забота и горе — лишь переодѣтые друзья. Нельсонъ часто прибѣгалъ къ своему слѣпому глазу, когда не желалъ видѣть сигнала къ отступленію. Сэръ М. Грэнтъ-Дуффъ говоритъ въ своей прелестной «жизни Ренана»: «Есть много людей, жизни которыхъ мы не позавидовали бы, но смерти которыхъ завидуемъ». Въ исторіи столько же людей обязаны своимъ безсмертіемъ эшафоту, сколько и престолу. Мы страдаемъ или по своей винѣ, или для общаго блага.

«Мудрые люди, — говоритъ Шекспиръ, — никогда не сидятъ оплакивая свои потери, а бодро ищутъ средствъ поправить свои неудачи».

Слѣдовательно, мы должны быть благодарными и вполнѣ наслаждаться безчисленными радостями жизни, и не должно смотрѣть на горе и страданіе, какъ на одно лишь зло. Постоянный и неизмѣнный успѣхъ никому не доставилъ бы счастья; если бы онъ и оказался подъ силу человѣку, то непремѣнно подѣйствовалъ бы на него раздражающимъ и разслабляющимъ образомъ. Побѣждать препятствія, сопротивляться соблазну, мужественно переносить горе, — все это возвышаетъ, укрѣпляетъ и облагораживаетъ характеръ.

«Стоя лицомъ къ лицу съ вѣчностью, — говоритъ Гейки, — главное заключается въ томъ, чтобы величественно идти къ ней».

Много наслажденія доставляетъ намъ мягкій лѣтній воздухъ и солнечное сіяніе, но природа обязана большей частью своего величія и красоты — зимнему снѣгу и зимнимъ бурямъ.

Заботы и огорченія, какъ сѣверо-восточный вѣтеръ, укрѣпляютъ и закаляютъ насъ.

Эпиктетъ говоритъ: «Какъ вы думаете, чѣмъ былъ бы Геркулесъ, если бы не было льва, гидры, кабана и нѣкоторыхъ несправедливыхъ, звѣрскихъ людей, съ которыми онъ боролся и которыхъ уничтожалъ? Что бы Онъ дѣлалъ, если бы ничего подобнаго не существовало? Не очевидно ли, что онъ бы легъ и заснулъ? Слѣдовательно, онъ не былъ бы Геркулесомъ, если бы проводилъ свою жизнь въ роскоши и покоѣ; да если бы онъ и былъ имъ, то какая польза была бы отъ него? На что послужили бы ему руки, сила его тѣла, выносливость и благородный духъ, если бы не явился случай примѣнить ихъ и испытать?».

Когда осудили Сократа, Апполодоръ сокрушался о несправедливости его страданій. «Развѣ ты желалъ бы, — сказалъ философъ, — чтобы я былъ виновенъ?».

Св. Петръ говоритъ: «Похвально, если человѣкъ, изъ вѣрности своей Богу, претерпѣваетъ незаслуженно горе и страданія. Ибо въ чекъ же заслуга терпѣливо выносить наказаніе за свою вину? Но если вы пострадаете за то, что поступали хорошо, и несете терпѣливо страданіе, то Богу это будетъ угодно».

Глава XVI.
Любовь.

Мы не только должны поступать съ другими такъ, какъ желали бы, чтобы поступали съ вами, но и думать о нихъ такъ же хорошо, какъ желали бы, чтобы и о насъ думали. Если мы не будемъ сниходительны къ другимъ, какъ же мы можемъ расчитывать на снисходительность къ себѣ? Кромѣ того, въ концѣ концовъ, мы убѣдимся сами, что хорошее мнѣніе о другихъ чаще всего оправдывается.

Иные готовы на жертвы, но пренебрегаютъ тѣми маленькими доказательствами доброжелательности и привязанности, которыя вносятъ столько свѣта и счастья въ жизнь.

Если у насъ даже есть поводъ жаловаться, обида рѣдко бываетъ такъ велика, какъ она намъ представляется, а раздраженіе только удваиваетъ ее. Месть приноситъ больше зла, чѣмъ сама обида; человѣкъ, желающій сдѣлать зло другому, всегда больше всего вредитъ себѣ, подобно пчелѣ, погибающей, когда она жалитъ въ гнѣвѣ.

Иные люди ищутъ вездѣ недостатки. Между тѣмъ, гораздо разумнѣе восхищаться, чѣмъ критиковать; придирчивость не критика. Если въ шкафу и будетъ скелетъ,^[9] то, навѣрное, тамъ найдется еще. что-нибудь, кромѣ него. Кости не составляютъ человѣка. Критика можетъ быть справедлива, и все-таки въ ней не вся истина. Очень интересно побывать за сценой, но чтобы смотрѣть на представленіе, лучше выбрать другое мѣсто. Старайтесь найдти въ людяхъ и въ жизни не зло, а добро, и вы найдете то, чего ищете.

Будьте всегда терпѣливы. Мы знаемъ, что въ девяти случаяхъ изъ десяти дѣти капризничаютъ, потому что нездоровы; а въ этомъ отношеніи, какъ и въ другихъ, мы всѣ — взрослыя дѣти. Въ большинствѣ случаевъ мы бы жалѣли, а не сердились на раздражительныхъ людей, если бы знали всѣ обстоятельства ихъ жизни и всѣ ихъ чувства.

Съ больнымъ человѣкомъ мы обращаемся очень осторожно. Мы все ему прощаемъ. Мы дѣлаемъ все, что только приходитъ на умъ, для облегченія больнаго. Мы стараемся его избавить отъ всякой непріятности, отъ всякаго повода къ раздраженію. Но почему же только въ этомъ случаѣ? Было бы гораздо лучше, если бы всегда мы были также добры и осторожны.

Мы не знаемъ чужихъ заботъ, волненій, огорченій и тайныхъ страданій. Будьте же снисходительны, хотя вамъ и кажется, что вы имѣете право быть недовольными. Не бойтесь быть излишне снисходительными. Старайтесь видѣть лучшее во всемъ и во всѣхъ.

«De mortuis nil nisi bonum» (о мертвыхъ слѣдуетъ говорить только хорошее) — очень хорошее правило, но почему примѣнять его только къ мертвымъ? Отчего на одно доброе слово или поступокъ другихъ мы слышимъ столько злыхъ исторій, столько недоброжелательныхъ толковъ? Какъ было бы хорошо, если бы люди говорили о живыхъ, какъ о мертвыхъ.

Не спѣшите осуждать, если ужъ необходимо осуждать.

Конечно, бываютъ случаи, когда необходимо высказать свое неодобреніе, но, вообще, лучше смолчать, чѣмъ оказать, что-нибудь нехорошее. Сидней Смитъ, говорятъ, написалъ одному знакомому, который злословилъ въ его отсутствіи, что онъ позволяетъ ему и бить его, когда его не будетъ тутъ. Почти всѣ мы предпочитаемъ, чтобы насъ обвиняли въ лицо, давая намъ возможность защищаться; мы всѣ страшно чувствительны къ тому, что говорится за нашей спиной, можетъ быть, люди посмѣются и будутъ забавляться злыми вещами, сказанными о другихъ, но, повѣрьте, они сдѣлаютъ естественный выводъ, что скоро придетъ и ихъ очередь, и они охладѣютъ къ вамъ, какъ бы ни смѣялись въ эту минуту съ вами.

Я долженъ то же сказать слово въ защиту животныхъ. Сенека справедливо замѣчаетъ, что мы во враждѣ со всѣми живыми существами, благодаря крючкамъ, сѣтямъ, ловушкамъ и собакамъ (мы можемъ прибавить, и ружьямъ). Можетъ быть намъ необходимо, до извѣстной степени, жить на счетъ другихъ животныхъ. Если же мы имъ такъ много обязаны, то мы тѣмъ болѣе должны стараться не подвергать ихъ ненужнымъ страданіямъ.

Ѳома Кемпійскій говоритъ: «если твое сердце справедливо, то каждая тварь будетъ для тебя зеркаломъ жизни и книгой святаго ученія».

Птицы имѣютъ, дѣйствительно, что-то особенно воздушное. «Св. Францискъ, — говоритъ Кингслей, — увѣренный въ томъ, что онъ духовное существо) допускалъ, что птицы могутъ также быть духовными существами, воплощенными, какъ и онъ, въ смертное тѣло, и не видѣлъ никакого униженія для достоинства человѣческой природы въ родствѣ своемъ съ такими прекрасными, прелестными созданіями, которыя, какъ ему казалось при его міросозерцаніи, восхваляли Бога въ лѣсу, какъ ангелы — на небѣ».

Какъ бы то ни было, съ животными слѣдуетъ всегда обращаться хорошо и заботливо; подвергать ихъ ненужнымъ, страданіямъ — преступленіе. Уордсуортъ говоритъ, что «лучшую часть жизни хорошаго человѣка составляютъ маленькіе, неизвѣстные или забытые поступки любви».

Слишкомъ часто понимаютъ миросердіе, какъ милостыню; конечно, правъ греческій поэтъ, говоря: «всѣхъ чужестранцевъ и бѣдныхъ посылаетъ Зевсъ, и какъ бы ни было мало подаяніе, оно пріятно ему».

Но, тѣмъ не менѣе" подаяніе лишь одна форма милосердія, и притомъ никакъ не главная, а такая, которая можетъ принести больше вреда, чѣмъ добра, если она не вполнѣ разумна.

Чувство симпатіи и привязанности гораздо важнѣе. «Научите меня, — говоритъ Попъ, — чувствовать чужое горе, скрывать ошибки, которыя я замѣчаю въ другихъ, и выказывайте ко мнѣ такое же милосердіе, какое я выказываю къ другимъ».

Забывайте обиды, но никогда не забывайте добра.

«Неблагодарность ребенка, — говоритъ Шекспиръ, — больнѣе укушенія змѣи».

«Сколько людей, — по мнѣнію Сенеки, — недостойныхъ видѣть дневной свѣтъ, а, между тѣмъ, солнце восходитъ».

Кто не прощаетъ другимъ, не можетъ разсчитывать на прощеніе себѣ.

"Представьте себѣ, — говоритъ др. Бутлеръ, — что васъ страшить приближающаяся смерть, что вы сейчасъ предстанете безъ покрова, открыто передъ Судьей всей земли, чтобы дать отчетъ въ своихъ отношеніяхъ къ вашимъ братьямъ: что можетъ быть въ такой моментъ ужаснѣе мысли, что вы были немилосердны и неумолимы къ тѣмъ, кто васъ обидѣлъ? Вы не были одушевлены духомъ всепрощенія къ другимъ, а теперь, вся ваша надежда — за милосердіе. Весь ужасъ этого положенія прекрасно выраженъ въ словахъ Господа: «Такъ и Отецъ Мой Небесный поступитъ съ вами, если не проститъ каждый изъ васъ отъ сердца своего брату своему согрѣшеній его», божественное ученіе — прощать обиды и любить враговъ — принадлежитъ преимущественно христіанству, хотя оно и не отсутствуетъ въ другихъ системахъ нравственности. Евангеліе часто повторяетъ его: «Ибо, если вы простите людямъ ихъ прегрѣшенія, то и Отецъ вашъ Небесный проститъ вамъ; если же вы не простите людямъ ихъ прегрѣшеній, то и Отецъ вашъ Небесный не проститъ вамъ».

Но недостаточно прощать. Мы должны идти дальше.

«А Я говорю вамъ: любите враговъ вашихъ, благословляйте проклинающихъ васъ, благотворите ненавидящихъ васъ, и молитесь за обижающихъ васъ и гонящихъ васъ;

„Да будете сынами Отца вашего небеснаго; ибо Онъ повелѣваетъ солнцу своему восходить надъ злыми и добрыми, и посылаетъ дождь на праведныхъ и неправедныхъ“.

Святой Павелъ говоритъ: „Любовь долготерпитъ, милосердствуетъ, любовь не завидуетъ, любовь не превозносится, не гордится, не безчинствуетъ, не ищетъ своего, не раздражается, не мыслитъ зла, не радуется неправдѣ, а сорадуется истинѣ. Все покрываетъ, всему вѣритъ, всего надѣется, все переноситъ, любовь никогда не перестаетъ, хотя и пророчества превратятся, и языки умолкнутъ, и знаніе упраздняется.“ А теперь пребываютъ сіи три: вѣра, надежда, любовь; но любовь изъ нихъ больше».

Глава XVII.
Характеръ.

Для успѣха въ жизни характеръ и настойчивость важнѣе всѣхъ способностей. Я, конечно, не желаю основывать важность характера исключительно ла этомъ соображеніи, но, тѣмъ не менѣе, оно вполнѣ вѣрно. "Гораздо важнѣе поступать правильно, чѣмъ знать, какъ поступить; ^путь одинъ и тотъ же, желаемъ ли мы быть добрыми, или счастливыми. Золотые поступки создаютъ золотые дни.

Достоинство жизни измѣряется ея нравственной цѣной. Кебль говоритъ: «Разъ навсегда возьмите себѣ за правило — никогда не ждать и не колебаться, когда совѣсть вамъ подсказываетъ, что дѣлать, и у васъ будетъ ключъ ко всѣмъ радостямъ, которыхъ можетъ надѣяться грѣшникъ».

Въ концѣ концовъ, вы никогда не увеличите своего счастья тѣмъ, что пренебрегли какой-нибудь обязанностью или обошли ее. Характерная черта мудраго и добраго человѣка, по словамъ Вордсворта, заключается въ тонъ, что онъ никогда не предается малодушному страху, а спокойно берется за исполненіе долга. При первомъ знакѣ онъ идетъ на встрѣчу тысячѣ опасностей, и, надѣясь на Бога, ихъ всѣ побѣждаетъ.

Что необходимо для истиннаго успѣха въ жизни? «Только одно, — говоритъ Блэки. Деньги не нужны, власть не нужна; способность тоже, ни слава, ни свобода, даже здоровье не важнѣе всего, — но характеръ, въ совершенствѣ выработанная воля, вотъ что насъ, дѣйствительно, можетъ спасти; и если мы не можемъ спастись даже при этомъ условіи, то мы, дѣйствительно, погибли».

Вашъ характеръ будетъ такимъ, какимъ вы захотите его сдѣлать. «Мы не можемъ всѣ сдѣлаться поэтами, музыкантами, великими артистами или учеными, но есть много другихъ вещей, — говоритъ Маркъ-Аврелій, — о которыхъ ты не можешь сказать, что природа тебя не создала для нихъ. Выказывай же тѣ качества, которыя въ твоей власти: искренность, серьезность, выносливость въ трудѣ, отвращеніе къ роскоши, доброжелательство_: откровенность, умѣренность и великодушіе. Развѣ ты не видишь, сколько можешь сейчасъ же проявить качествъ, отсутствіе которыхъ нельзя извинить природной неспособностью, а между тѣмъ, ты добровольно унижаешь себя. Неужели природа такъ плохо одарила тебя, что ты можешь только жаловаться, быть мелочнымъ, льстить, искать въ себѣ недостатки, подлаживаться къ людямъ и безпокоиться?? Нѣтъ, во имя боговъ! ты могъ бы давно освободиться отъ всего этого. Если же ты дѣйствительно нѣсколько медлителенъ и непонятливъ, ты долженъ работать надъ собой, а не отчаяваться и искать оправданія въ своей способности».

Не дѣлайте никогда того, чего можете впослѣдствіи стыдиться. Важнѣе всего — доброе мнѣніе о себѣ. «Спокойная совѣсть, — говоритъ Сенека, — постоянный праздникъ».

Я не могу рекомендовать примѣръ Франклина, хотя у него можно найти много поучительнаго. Кратко пересчитавъ добродѣтели, онъ говоритъ: «Такъ какъ я рѣшился пріобрѣсти привычку ко всѣмъ этимъ добродѣтелямъ, мнѣ показалось, что было бы хорошо не отвлекать своего вниманія, гоняясь за всѣми сразу, а лучше сперва заняться только одной изъ нихъ; когда же я овладѣю ею, то перейти къ другой, и такъ далѣе, пока не пріобрѣту всѣ тринадцать» (умѣренность въ питьѣ, молчаніе, порядокъ, рѣшительность, умѣренность въ пищѣ, трудолюбіе, искренность, справедливость, умѣренность въ жизни, чистоплотность, спокойствіе, цѣломудріе и смиреніе). Трудно представить, чтобы онъ дѣйствительно слѣдовалъ этой теоріи, потому что, извѣстно, «если вы пустите въ домъ одного изъ родственниковъ сатаны, за нимъ послѣдуетъ вся семья его».

Епископъ Уйльсонъ говорить: «Какъ бы мы удивились, услышавъ, что кто-нибудь, подавая милостыню, совѣтуетъ бѣдняку идти въ кабакъ или въ игорный докъ, или купить себѣ игрушку! Зачѣмъ же намъ дѣлать самимъ то, что было бы, какъ мы сознаемъ, смѣшно совѣтовать другимъ?»

Смотрите вверхъ, а не внизъ. Лордъ Биконсфильдъ говоритъ: «кто не смотритъ вверхъ, непремѣнно будетъ смотрѣть внизъ, и духу, не рѣшающемуся стремиться кверху, придется, можетъ быть, пресмыкаться».

Безъ сомнѣнія, что касается реальной стороны жизни, обыденныя формы честолюбія не стоютъ нашего вниманія, и дѣйствительно, наши великіе люди, Шекспиръ, Мильтонъ, Ньютонъ, Дарвинъ, были далеки отъ почестей и титуловъ, которые могутъ даровать правительства. Мучительная сторона честолюбія — его ненасытность. При восхожденіи на гору, взобравшись на вершину, мы опять видимъ передъ собой вершину. Величайшіе завоеватели, какъ Александръ и Наполеонъ, никогда не были удовлетворены. Жертвы плохо направленнаго честолюбія, они не могли «отдохнуть и быть благодарными». Бэконъ говоритъ: «кто привыкъ идти впередъ и вынужденъ внезапно остановиться, падаетъ въ своихъ собственныхъ глазахъ и уже перестаетъ быть тѣмъ, чѣмъ былъ».

Впрочемъ, поэтъ зашелъ черезчуръ далеко, говоря, что «одинъ часъ жизни, полной славы, стоитъ цѣлаго вѣка въ неизвѣстности».

Эгоистическое честолюбіе непрочно, какъ соломинка; оно непремѣнно приведетъ къ разочарованію, хотя сперва покажется и заманчивымъ.

Что можетъ сдѣлать одно положеніе? Марія Медичи, королева Франціи, регентша Франціи, мать французскаго короля, королева Испаніи, королева Англіи и герцогиня Савойская, была брошена своими царственными дѣтьми, которые не хотѣли ее даже впустить въ свои владѣнія, и послѣ 10 лѣтъ гоненій умерла въ Кельнѣ (Cologne), въ нищетѣ, чуть не съ голода. Всѣ вороны, болѣе или менѣе, — терновые вѣнцы. Чѣмъ лучше и добросовѣстнѣе вѣнценосецъ, тѣмъ тяжелѣе на него ложится отвѣтственность его власти. Нельзя быть спокойнымъ, когда одна ошибка можетъ составить несчастіе тысячи людей.

Несомнѣнно, жизнь интересна при самомъ медленномъ прогрессѣ; безъ того же она невыносима. Человѣку предназначено — роста, а не стоять на мѣстѣ. Но въ своихъ стремленіяхъ будьте столь же разборчивы въ средствахъ, какъ и въ цѣляхъ. Достигнутое дурными средствами торжество, въ сущности, — паденіе. Во всякомъ случаѣ многіе изъ насъ не могутъ стоять на мѣстѣ: мы должны идти впередъ или умереть.

Какъ же примирить эти двѣ потребности нашей природы? Наше честолюбіе должно заключаться въ умѣньи управлять собой, а это и есть истинное царство каждаго изъ насъ: истинный прогрессъ заключается въ стремленіи все больше и больше знать, быть большимъ и быть способнымъ на большее. Въ такомъ прогрессѣ никогда не будетъ остановки, съ каждымъ шагомъ онъ дѣлается болѣе увѣреннымъ, а не болѣе случайнымъ. Первое и высшее честолюбіе человѣка должно заключаться въ исполненія долга.

Слово «слава», говорятъ, отсутствуетъ въ депешахъ герцога Веллингтона. Его пароль былъ: «долгъ».

И такъ, не исключайте честолюбія, но пусть оно будетъ честолюбіемъ праведника и мудреца.

«Само тщеславіе лучше нашло бы вѣрный путь къ славѣ, — говоритъ Байронъ, — еслибы оно указало на безполезной страницѣ исторіи — десять тысячъ завоевателей на одного мудреца».

Не все ли равно будетъ черезъ сто лѣтъ, были ли вы богатымъ, или бѣднымъ, пэромъ или крестьяниномъ? Но большая разница — поступали, ли вы хорошо, или нѣтъ. «Въ концѣ-концовъ, — говоритъ Рёскинъ, — не важно: что мы думаемъ, что знаемъ, или во. что вѣримъ. Единственно важное, это — что мы дѣлаемъ».

Будьте честны и правдивый Жанъ-Поль Рихтеръ говоритъ: «первымъ грѣхомъ на землѣ (къ счастью, его совершилъ дьяволъ) была ложь». Честность — лучшая и единственно разумная политика.

«Правда, — говоритъ Чаусеръ, — величайшая вещь, которую человѣкъ можетъ сохранить».

«Человѣкъ, — говоритъ Плутархъ, — отдаляющійся отъ правды, свидѣтельствуетъ, во-первыхъ, что онъ но уважаетъ Бога, а затѣмъ, что боится человѣка».

Хорошо стыдиться своей неправоты, но никогда не слѣдуетъ стыдиться признаться въ ней.

«Есть безчисленныя качества, — говоритъ Максъ Мюллеръ, — составляющія человѣка и дѣлающія его способнымъ исполнять работу, назначенную ему въ жизни. Но есть лишь одно существенное качество, безъ котораго человѣкъ — не человѣкъ, безъ котораго не была прожита ни одна великая жизнь, безъ котораго не было окончено ни одного великаго дѣла, это — правда, правда во внутреннемъ мірѣ. Посмотрите на всѣхъ истинно-великихъ и хорошихъ людей. Почему мы ихъ называемъ великими и хорошими? Потому, что они имѣли мужество быть правдивыми по отношенію къ себѣ, они имѣли мужество быть тѣмъ, чѣмъ они были

Уордсуортъ говоритъ: „Не смотря на свою кажущуюся противуположность, мужественная зависимость и мужественная независимость должны идти вмѣстѣ; мужественное довѣріе связано съ мужественной самоувѣренностью“. Научитесь повиноваться, и вы научитесь повелѣвать. Ученіе — хорошая дисциплина для души и для тѣла; плохой солдатъ никогда не будетъ хорошимъ генераломъ.

Не гордитесь въ случаѣ успѣха. Часто за торжествомъ идетъ гибель, и за гордостью — паденіе.

Мы часто отождествляемъ страстность съ дѣятельностью, а терпѣніе съ бездѣятельностью. Но это — заблужденіе. Терпѣніе требуетъ силы, а гнѣвъ — признакъ слабости и недостатка самообладанія.

Обладая властью, будьте до мелочей справедливы и вѣжливы.

Власть ведетъ за собой отвѣтственность. Но, во всякомъ случаѣ, думайте не о томъ, что вамъ хочется дѣлать, а о томъ, что должны дѣлать. Это — единственно вѣрный путъ къ счастью.

Если предъ вами два дѣла и вы не знаете, за которое взяться, начните съ ближайшаго. Есть хорошіе люди, которые бросаютъ семью ради язычниковъ, но симпатія, какъ и любовь, должна начинаться съ домашняго очага.

Въ этомъ мірѣ все говоритъ въ пользу справедливости, въ чемъ легко убѣдиться. Мы говоримъ о наказаніи за грѣхи. Кто насъ наказываетъ? Мы сами себя наказываемъ. Міръ такъ устроенъ, что добро приноситъ радость, а зло — горе. Грѣшить и не страдать было бы нарушеніемъ законовъ природы..

Прощеніе грѣховъ не значитъ» что мы не будемъ наказаны. Это не только невозможно, но было бы и несчастьемъ. Въ сущности, нѣтъ большаго несчастія, какъ успѣхъ при нехорошей жизни. Если вы поступаете нехорошо, то въ будущемъ васъ будетъ преслѣдовать воспоминаніе прошлаго. ТѢ, кого вы обидѣли" могутъ васъ простить, но, прощая, они соберутъ груду горящихъ угольевъ на вашу голову, потому что ихъ великодушіе еще увеличитъ вашу вину.

Внѣшнія обстоятельства — сравнительно маловажны; то, что насъ окружаетъ, не такъ важно, какъ то, что мы изъ себя представляемъ. Слѣдите же за собой день за днемъ.

Привычка — вторая натура. «Посѣйте поступокъ, и вы пожнете привычку; посѣйте привычку, и вы пожнете характеръ; посѣйте характеръ, и вы пожнете судьбу». Мы всѣ ежедневно дѣлаемся немного лучше или немного хуже. Хорошо отдавать себѣ въ этомъ отчетъ каждый вечеръ.

Эмерсонъ говоритъ: «Человѣчество дѣлится на классъ благодѣтелей и классъ злодѣевъ». Если вы принадлежите во второму, то вы превращаете своихъ друзей во враговъ, воспоминаніе — въ мученіе, жизнь — въ горе, міръ — въ темницу, и смерть — въ ужасъ. Съ другой стороны, если вы можете дать одну свѣтлую хорошую мысль, или одинъ счастливый часъ другому, — вы совершили дѣло добраго ангела.

Было бы очень важно для каждаго — запираться ежедневно на часъ и проводить его въ мирномъ размышленіи.

Нельзя ссылаться на недостатокъ времени. Р. Пиль, по возвращеніи изъ палаты общинъ, читалъ, каждый вечеръ, главу изъ Библіи; впрочемъ, я долженъ замѣтить, что въ то время палата общинъ не засѣдала такъ долго, какъ въ настоящее время.

Думайте о хорошемъ, и вы не будете дѣлать дурного. А награда-велика. Не откладывайте хорошаго. Не оправдывайтесь юностью. Маргарита де-Валуа говорила: «Мы всѣ будемъ достаточно добродѣтельны, когда въ насъ останутся только кожа и кости».

«Помни своего Творца въ дни юности». Чтобы умереть, какъ мы хотимъ, мы должны жить, какъ слѣдуетъ. Смерть нисколько не страшна хорошему человѣку. Во время своей недавней болѣзни, епископъ Тэрлуоль занимался тѣмъ, что переводилъ на семь языковъ слѣдующій отрывокъ: «Такъ какъ сонъ — братъ смерти, то мы должны осторожно ввѣрять себя Тому, кто насъ разбудитъ отъ смерти сна, какъ и отъ сна смерти».

Цицеронъ говоритъ, что Сократъ держалъ себя передъ своими обвинителями не какъ человѣкъ, осужденный на смерть, а какъ человѣкъ, восходящій на небо.

«Что вы выиграете, — говорятъ Сенека, — мужественно и великодушно исполняя свой долгъ? Вы выиграете то, что сдѣлали — само дѣло уже выигрышъ». Мы должны были бы поступать хорошо, не изъ надежды на обѣщаніе или изъ страха наказанія, а изъ любви къ добру, потому что «твое свидѣтельство составляетъ радость моего сердца».

О сэрѣ Фрэнсисѣ Дрэкѣ Фуллеръ говоритъ: «Онъ былъ цѣломудренъ въ жизни, справедливъ въ поступкахъ, вѣренъ слову, милостивъ къ своимъ подчиненнымъ, и ничего такъ не ненавидѣлъ, какъ лѣнь; въ дѣлахъ, особенно неотлагательныхъ, онъ никогда не полагался на другихъ; не боясь ни опасности, ни труда, онъ всегда былъ первымъ вездѣ, гдѣ требовались храбрость, умѣніе или трудолюбіе».

Мы знаемъ, что не можемъ быть совершенными, но, тѣмъ не менѣе, мы должны стремиться къ совершенству въ характерѣ, какъ и во всемъ другомъ. Кромѣ того, въ насъ во всѣ£ъ есть вѣрный указатель; если мы будемъ всегда слушаться совѣсти, мы не можемъ много заблуждаться. Всякій, кто захочетъ, можетъ жить благородно.

Послѣднія слова сэра В. Скотта къ Локэрту на смертномъ одрѣ были: «Будь добродѣтеленъ, будь религіозенъ, будь хорошимъ человѣкомъ. Это будетъ единственное твое 5тѣшеніе, когда тебѣ придется тутъ лежать, какъ мнѣ теперь».

Даже Валаамъ сказалъ: «Дайте мнѣ умереть смертью праведника, пусть мой конецъ будетъ такимъ же, какъ и его».

Глава XVIII.
О покоѣ и счастьи.

Изобиліе всякихъ благъ далеко не всегда идетъ рука объ руку съ счастьемъ, и многіе бываютъ несчастны, хотя у нихъ, повидимому, все есть для счастья. Природа можетъ все дать, какъ проф. Гескли выражается, своему любимцу — сильнѣйшему, но она не можетъ дать ему счастья. Этого онъ долженъ самъ достигнуть. Жизнь, полная успѣха, полна тревогъ и опасностей. Если человѣкъ не имѣетъ въ себѣ самомъ элементовъ счастья, ихъ не дадутъ ему никакія красота, разнообразіе, удовольствія и интересы въ мірѣ.

«Одному человѣку, — говоритъ Шопенгауеръ, — міръ представляется безплоднымъ, скучнымъ и поверхностнымъ; другому же — богатымъ, интереснымъ и полнымъ значенія». Счастье требуетъ практики, какъ и скрипка. Если избранъ настоящій путь, мы его получимъ, но его не слѣдуетъ искать слишкомъ тщательно. Наша величайшая радость возвратится въ Аидъ, если мы, какъ Орфей, обернемся, чтобы на нее взглянуть. Франклинъ говоритъ: «Бѣгите отъ удовольствій, и они за вами послѣдуютъ».

Не думайте слишкомъ много о себѣ; вы не единственный Человѣкъ на свѣтѣ.

«Не ищите развлеченій, — говоритъ Рёскинъ, — но будьте всегда готовы развлечься». Великая вещь — превратить жизнь въ рядъ удовольствій, хотя бы и маленькихъ.

Чувство юмора, напримѣръ, особенный даръ человѣка. Есть нѣкоторыя сомнѣнія относительно разума животныхъ, но дара смѣшливости они, повидимому, совсѣмъ лишены, а Шамфоръ говоритъ, что «самый потерянный день тотъ, въ которомъ мы не посмѣялись». Какое удовольствіе услышать веселый смѣхъ! Какъ онъ все скрашиваетъ!

Бёрнсъ говоритъ: «Веселое сердце пройдетъ весь путь, а грустное — утомится, пройдя версту».

«Доброе расположеніе духа. — говоритъ одинъ изъ нашихъ епископовъ, — составляетъ ⁹/₁₀ христіанства», и если вы раздражены, не давайте солнцу заходить въ вашемъ гнѣвѣ. Ссора требуетъ двухъ человѣкъ, — не будьте однимъ изъ нихъ.

Иные люди постоянно ворчатъ; если бы они родились въ саду Эдема, они и тамъ бы нашли предлогъ быть недовольными. Другіе же бываютъ вездѣ счастливы; они всегда видятъ вокругъ себя красоту и радость.

Веселость — великое, нравственно-укрѣпляющее средство. Точно также, какъ при солнечномъ свѣтѣ цвѣты распускаются и плоды зрѣютъ, такъ и веселость, т.-е. чувство свободы и жизни, развиваетъ въ насъ всѣ сѣмена добра и все, что есть лучшаго въ насъ.

Нашъ долгъ по отношенію къ другимъ — быть веселыми. Есть старое вѣрованіе, что тамъ, гдѣ радуга соприкасается съ землей, можно найти золотую чашу; есть люди, улыбка, голосъ, само присутствіе которыхъ дѣйствуетъ, какъ лучъ солнца, и превращаетъ въ золото все, къ чему бы они ни прикоснулись. Люди никогда не отчаиваются, пока остаются веселыми. Бэкстонъ говоритъ: «Радостное сердце — постоянный праздникъ не только для себя, но и для другихъ». Тѣнь Флоренсы Найтингэль (Florence Nightingale) дѣйствовала сильнѣе ея лекарствъ; если мы помогаемъ другимъ нести заботы, мы. облегчаемъ собственныя.

Есть мнѣніе, что веселость происходитъ отъ легкомыслія; но между ними нѣтъ ничего общаго. Арнольдъ говоритъ: «Самыя легкія настроенія, составляющія одну изъ величайшихъ земныхъ радостей, часто витаютъ вокругъ самой серьезной мысли и самой нѣжной привязанности».

Много людей обречены съ самаго рожденія на тяжелую, трудовую жизнь. Но это не относится исключительно къ бѣднымъ. Богатые, въ настоящее время, работаютъ не меньше, а иногда и больше бѣдныхъ. А сколькихъ дѣлаетъ несчастными самое обладаніе деньгами! Въ ихъ жизни нѣтъ ни отдыха, ни покоя, ни мира. Мы не можемъ, въ этомъ мірѣ, избѣжать страданій, но мы можемъ, если захотимъ, стать выше ихъ. Для этого мы должны разукрасить стѣны комнаты нашей памяти прекрасными картинами и счастливыми воспоминаніями.

Всѣ желаютъ, но мало кто умѣетъ — наслаждаться. Люди не понимаютъ достоинства и прелести жизни. Не раздувайте маленькихъ. испытаній въ великія несчастья. Цицеронъ говоритъ: «Какое горе въ жизни можетъ показаться великимъ тому, кто позналъ вѣчность и размѣры вселенной? Ибо, что въ области знанія или въ краткомъ періодѣ земной жизни могло бы показаться великимъ мудрому человѣку, умъ котораго всегда на готовѣ, и ничего неожиданнаго не можетъ съ нимъ случиться?»

Мы часто воображаемъ себѣ, что мы смертельно ранены, когда мы только оцарапаны. Фуллеръ разсказываетъ, что врачъ, котораго призвали осмотрѣть легкую рану, послалъ, какъ можно скорѣе, за пластыремъ. «Развѣ рана такъ опасна?» спросили его. — «Нѣтъ, — отвѣтилъ врачъ, — но если посланный не будетъ страшно спѣшить, то рана заживетъ сама собой до его возвращенія». Время излечиваетъ горе, какъ и раны.

Джонъ Стюартъ Милль говоритъ: «Всякій культивированный умъ, я не говорю о философскомъ умѣ, а просто объ умѣ, которому раскрылись источники знанія и который научился сносно упражнять свои способности, найдетъ во всемъ окружающемъ — источники неизсякаемаго интереса; онъ ихъ найдетъ во всей природѣ, въ твореніяхъ искусства и поэзіи, въ историческихъ происшествіяхъ, во всѣхъ прошлыхъ и настоящихъ дѣяніяхъ человѣчества и въ его надеждахъ на будущее. Можно, не вкусивъ и тысячной части всего этого, сдѣлаться ко всему равнодушнымъ; но это бываетъ только съ людьми, которые никогда не чувствовали нравственнаго или человѣческаго интереса къ этимъ вещамъ, или которые искали въ нихъ только удовлетворенія любопытства».

Мы живемъ въ мірѣ цвѣтовъ, деревьевъ, травъ, рѣкъ, озеръ, морей, горъ и солнечнаго свѣта. Природа полна свѣта для свѣтлыхъ, и даетъ утѣшеніе тому, кто захочетъ принять его.

Но мы должны чувствовать прекрасное, чтобы умѣть его цѣнить. Мы много слышимъ объ умѣ собаки и слова, но нѣтъ повода думать, чтобы самый прекрасный видъ на свѣтѣ могъ доставить имъ какое-нибудь удовольствіе.

Иногда люди жалуются на скуку, на то, что имъ нечего дѣлать; но въ этомъ случаѣ скука — въ нихъ самихъ. «Если воспитанный человѣкъ, — говоритъ Соути, — имѣющій здоровье, глаза, руки и досугъ, чего-нибудь желаетъ, то это только потому, что Всемогущій Богъ ниспослалъ всѣ эти радости человѣку, не достойному ихъ.»

Ни богатство, ни положеніе не могутъ гарантировать счастья. При отсутствіи любви, милосердія и душевнаго спокойствія можно быть богатымъ, великимъ и могущественнымъ, но нельзя быть счастливымъ.

Есть одинъ персидскій разсказъ, въ которомъ скучающій царь призвалъ своихъ астрологовъ на совѣтъ; они сказали ему, что онъ 'будетъ счастливымъ, если надѣнетъ рубашку совершенно счастливаго человѣка. Напрасно искали среди двора и богатыхъ классовъ. Нельзя было найти такого человѣка. Наконецъ, возвращающійся съ работы пахарь оказался подходящимъ человѣкомъ: онъ былъ совершенно счастливъ. Но, увы! лекарства опять не нашлось: этотъ человѣкъ не имѣлъ рубашки.

Я уже показалъ, что счастье, по мнѣнію всѣхъ мудрѣйшихъ людей, не покупается деньгами и не достигается властью. Царскія короны перевиты шипами. Гіеронъ Сиракузскій сказалъ Симониду: «Царское великолѣпіе вводитъ въ обманъ большую часть человѣчества; я этому нисколько не удивляюсь, потому что, мнѣ кажется, толпа всегда судитъ по внѣшности о счастіи или несчастій человѣка. А царская власть выставляетъ міру на показъ все, что считается самымъ цѣннымъ; царскія же заботы таятся въ самой глубинѣ души, гдѣ живутъ счастье и горе человѣка. Что касается меня, то я прекрасно знаю по опыту, увѣряю тебя, Симонидъ, что царямъ достается меньше другихъ величайшихъ наслажденій больше всѣхъ — величайшихъ золъ».

Несчастный можетъ найти утѣшеніе въ словахъ Массильона: «Отчего это происходитъ, о человѣкъ? не оттого ли, что здѣсь, на землѣ, ты не на своемъ мѣстѣ, что ты созданъ для неба, что земля не родина твоя, и что все, что не для Бога, не имѣетъ значенія для тебя?»

Бэконъ говоритъ: «Мы совсѣмъ не умѣемъ выразить словами все свѣтлое разнообразіе удовольствій, всю обаятельную силу доброты самое большее, что мы можемъ сказать о величайшей добротѣ, это — что въ ней кроется невѣдомое, неизъяснимое очарованіе; самое большее, что мы можемъ сказать о высочайшемъ счастьи, это — что оно невыразимо.»

Если мы смотримъ правильно на вещи, мы всѣ можемъ сказать съ Данте: «Все, что я видѣлъ, было одно очарованіе; казалось, это была одна улыбка вселенной; несравненная радость, Невыразимое ликованіе; безконечная жизнь мира и любви; неистощимое богатство и безконечное счастье».

Все въ природѣ управляется мудрымъ и благодѣтельнымъ закономъ, все связано между собой, все идетъ къ лучшему. Мы страдаемъ или по своей винѣ; или для блага общаго. Сенека говоритъ: «Нѣтъ такой обязанности, исполненіе которой не сдѣлало бы человѣка счастливѣе, и нѣтъ искушенія, противъ котораго не нашлось бы лекарства».

По словамъ Цицерона, Эпикуръ признавалъ «три рода желаній: во-первыхъ, естественныя и необходимыя; во-вторыхъ, естественныя, но во необходимыя; въ-третьихъ, ни естественныя, ни необходимыя. ₄И всѣ они таковы, что необходимыя — удовлетворяются безъ особеннаго затрудненія или затратъ; даже естественныя, но не необходимыя не требуютъ многаго, потому что сама природа доставляетъ для ихъ удовлетворенія въ достаточномъ количествѣ легко пріобрѣтаемыхъ благъ; но что касается искусственныхъ желаній, то ямъ нѣтъ ни границъ, ни мѣры».

Чтобы наслаждаться жизнью, мы должны быть всегда наготовѣ пожертвовать собой, отказать себѣ во многихъ соблазнительныхъ удовольствіяхъ.

Самопожертвованіе приноситъ много радости. Какъ бы ни были очаровательны наши чувства, если мы имъ поддадимся, они погубятъ, насъ, какъ древнія Сирены, на скалахъ и водоворотахъ жизни.

Уоттонъ говоритъ: «Счастливъ тотъ, кто не служитъ чужой волѣ, чье вооруженіе заключается въ честной мысли, а всѣ таланты — въ простой истинѣ».

Недостатокъ досуга составляетъ одно изъ несчастій нашего вѣка. Мы живемъ въ постоянномъ водоворотѣ. Сколько женщинъ и мужчинъ могли бы сказать вмѣстѣ съ Порціей: «Мое маленькое тѣло устало отъ этого великаго міра».

Хорошую работу нельзя сдѣлать впопыхахъ; размышленіе требуетъ времени и покоя.

Кингслей говоритъ: «Я знаю, мы всѣ нуждаемся во внутреннемъ покоѣ, въ покоѣ сердца и мозга, въ спокойномъ, сильномъ, сдержанномъ и самоотверженномъ характерѣ, не нуждающемся ни въ какихъ возбудителяхъ, потому что онъ не знаетъ угнетеннаго состоянія, ни въ какихъ наркотикахъ, потому что онъ не знаетъ возбужденія, ни въ аскетическихъ ограниченіяхъ, потому что достаточно силенъ, чтобы не злоупотреблять Божьими дарами, — словомъ, въ характерѣ, умѣренномъ не только въ питьѣ и пищѣ, но и во всѣхъ желаніяхъ, мысляхъ и поступкахъ: ему чужды грубыя страсти и стремленія, которыя, овладѣвъ Адамомъ, заставили его искать запретными путями свѣтъ и жизнь и приведи его къ болѣзни и смерти. Да, я это знаю и знаю, что этотъ покой можно найти только тамъ, гдѣ вы уже нашли его».

Эпиктетъ говоритъ: «Поступайте согласно велѣніямъ Зевса; иначе заплатите за ослушаніе страданіями, будете наказаны. Въ чемъ же наказаніе? Въ томъ, что вы не исполнили долга, и утратили скромность, вѣрность и порядочность. Можетъ ли быть наказаніе еще ужаснѣе?»"

Рёскинъ говоритъ: «Мы жалуемся, что намъ многого недостаетъ: намъ не достаетъ всеобщей подачи голосовъ, свободы, развлеченій, денегъ. Кто изъ васъ, однако, сознаетъ, что ему недостаетъ покоя? Если вамъ недостаетъ его, то пріобрѣсти его можно двоякимъ способомъ, и первое средство всецѣло въ вашихъ рукахъ: свейте себѣ гнѣздо пріятныхъ мыслей… Никто изъ насъ не знаетъ, — потому что никого съ ранней юности этому не учатъ, — какіе волшебные дворцы, убѣжище отъ великихъ ударовъ судьбы, можетъ создать прекрасная мысль. Свѣтлыя мечты, счастливыя воспоминанія, благородныя происшествія, драгоцѣнныя и успокоительныя мысли, изъ всего можно выстроить хранилище сокровищъ, дома, которые не можетъ разрушить забота, не можетъ омрачить горе, не можетъ отнять у насъ бѣдность, — дома, выстроенныя безъ участія нашихъ рукъ, жилище нашей души».

Послѣднее слово, сказанное передъ смертью великимъ императоромъ Антоніемъ дежурному офицеру, было: «Aequanimitas» (единодушіе). Ничто не нарушало свѣтлаго спокойствія жизни Христа.

Святой Ѳома Кемпійскій говоритъ: «Подавляй желанія, и обрѣтешь покой». Почти столько же разстраиваютъ насъ мелочи жизни, какъ огорчаютъ важныя причины.

Кумберландъ (Cumberland) говоритъ: «Изъ всѣхъ золъ, которыя ложатся, какъ проклятіе, на человѣка, самое худшее — дурной характеръ».

Мы не должны искать счастья внѣ насъ, а въ себѣ, въ своей душѣ. «Царствіе Божіе внутри васъ». Если не можемъ бытъ счастливы здѣсь, то какъ же мы можемъ разсчитывать на счастье въ загробной жизни? Развѣ Провидѣніе будетъ болѣе о насъ заботиться, чѣмъ теперь? Если мы не создадимъ себѣ сами покой на землѣ, то какъ же мы можемъ думать, что найдемъ его въ небѣ? Что насъ лишаетъ его? Гордость, скупость, эгоизмъ и честолюбіе. Безъ нихъ мы могли бы быть здѣсь счастливы, а съ ними мы нигдѣ не обрѣтемъ счастья. Если мы боимся утратить здѣсь то, чѣмъ дорожимъ, то въ небѣ мы еще болѣе будемъ бояться этого. Если мы не можемъ жить здѣсь въ мирѣ съ другими, то какая у насъ надежда жить въ мирѣ гдѣ-нибудь въ иномъ мірѣ? Если мы основываемъ свой покой и счастье на внѣшнихъ вещахъ и живемъ исключительно въ ожиданіи иного міра, то можетъ случиться, что во второй жизни мы будемъ ждать третьей, и такъ до безконечности. Такъ какъ, безъ сомнѣнія, надежда трижды благословенна, въ ожиданіи, исполненіи и воспоминаніи, то будущее можетъ быть великимъ и чистымъ источникомъ счастья, какъ упованіе на встрѣчу съ тѣми, кого мы любили и потеряли, я какъ надежда на болѣе ясное пониманіе того, что теперь скрыто отъ насъ.

Я ничего не имѣю противъ, этого источника утѣшенія и радости, но мы должны цѣнить и настоящія радости и быть благодарны за нихъ.

Уордсуортъ говоритъ: «Умѣйте наслаждаться покоемъ природы, безмолвіемъ звѣзднаго неба, сномъ, витающимъ надъ пустынными холмами».

Тогда въ вашъ домъ спустятся ангелы, какъ они. много лѣтъ, тому назадъ, спускались къ Аврааму въ равнинѣ Мамре.

Вполнѣ возможно также, какъ говоритъ. Монтегацца, что человѣкъ еще не знаетъ многихъ радостей, ожидающихъ его на славномъ пути цивилизаціи.

Только душа, полная мудрыхъ и благородныхъ мыслей, можетъ обрѣсти покой и счастье. Платонъ говоритъ въ «Федрѣ»: «Божественное, это — красота, мудрость, доброта и тому подобное; питаясь ими, душа быстро окрыляется, во при дурномъ питаніи, душа сохнетъ и увядаетъ».

«Лучшій человѣкъ — тотъ, кто старается больше всего усовершенствоваться, а самый счастливый человѣкъ тотъ, кто больше всего сознаетъ, что онъ совершенствуется», — говоритъ Сократъ.

А. К

"Міръ Божій", №№ 3—7, 1895

---

1. Дѣло идетъ объ Англіи.
2. Каждый стоитъ въ свѣтѣ столько, во сколько онъ самъ хочетъ себя цѣнить.
3. Дѣло все идетъ объ Англіи.
4. Это совершенно вѣрно, и, къ тому же, мы постоянно мѣняемъ правила произношенія. Такъ, недавно сдѣлали «открытіе», что латинскую букву «с» надо всегда произносить, какъ «к», напр., не «Цицеронъ», а"Кикеронъ", не «Цезарь», а «Кеварь» и т. д. Прим. Ред.
5. Читатель долженъ помнить, что дѣло идетъ объ Англіи, гдѣ книги крайне дешевы. Ред.
6. Въ Англіи. Ред.
7. Прядильный станокъ съ тысячью веретенъ.
8. Читатель помнитъ, что дѣло идетъ объ Англіи.
9. Англійская пословица, — въ каждомъ домѣ есть свой скелетъ, т. е. тягостная тайна, которую тщательно скрываютъ отъ другихъ.