Казанские инородцы перед памятником Державину в Казани (Спиридон Михайлов)
| Казанские инородцы перед памятником Державину в Казани |
| Дата создания: 1853, опубл.: 1853. Источник: Спиридон Михайлов. Собрание сочинений. Чебоксары, 2004 г. - Стр. 344-346. |
«Любопытство, — говорит Карамзин, — сродно человеку и просвещенному, и дикому. На славных играх Олимпийских умолкал шум и толпы безмолвствовали вокруг Геродота, читающего предания веков. Еще не зная употребления букв, народы уже любят историю: старец указывает юноше на высокую могилу и повествует о делах лежащего в ней человека».
Таким образом и чуваши, слывущие доселе самыми необразованными инородцами, тоже любопытны, тоже умеют ценить добродетель не менее просвещенных людей и также способны к восприятию возвышенных понятий; доказательством сего послужит следующий рассказ.
В один из прошлых годов случилось мне быть в Казани вместе с тремя чувашами, стариком и двумя молодыми. И как они приехали в Казань еще в первый раз, то просили меня показать им казанские достопримечательности, говоря: Эбирь пичен тобас сиок шта мискерле мыскаразам бор, т. е. «Нам одним не найти, где какие есть чудеса». Я охотно согласился на их просьбу, сказал им, что: Чин первой каяс кирле кубирскине, то есть «Прежде всего надобно побывать в крепости». Чуваши крепость казанскую называют «кубирски» — губернское, вероятно, от прежде бывшей губернской воеводской канцелярии, при которой в старину находились их толмачи (переводчики). Итак, мы все четверо (в том числе и старик) отправились в крепость, где я показал им недавно перелитый соборный колокол, бывший тогда еще на земле в особой загородке, вновь выстроенный дворец, Сююнбекину башню, архиерейскую крестовую церковь и прочие достопримечательности, какие вмещает в себя Казанский кремль. Сверх того, были в соборе и в Спасском монастыре у вечерни. Чуваши с любопытством и с великим уважением смотрели на все мною показываемое. Наконец, я им сказал: «Пойдемте-ка, товарищи, со мною: я вам покажу еще одно чудо из чудес» — Айдыр халь иолдашсам манынбала: абэ сэря кудардам тада перя мыскараран мыскара!
Тотчас мы пустились из крепости по Воскресенской улице туда, куда меня давно звало сердце, и вот я их привел в обширный двор университета, к памятнику певца оды «Бог и «Фелицы» Гавриила Романовича Державина.
В это время дул восточный ветерок, который, ударяя в вознесенную правую руку поэта, производил какие-то таинственные звуки, и, казалось, Державин взывал к небесам:
Ты свет, откуда свет истек. Создавый все единым словом, В твореньи простираясь новом, Ты был, ты есть, ты будешь в век!
Мои спутники оцепенели от удивления, не знают, что сказать. Наконец я, указывая рукою на памятник, спросил изумленных зрителей: «Понимаете ли вы, кто это такой?» — Чохлаттыры эзыр, кам сягга? На этот вопрос старший из чуваш загремел стенторским голосом: «Это богатырь, воевавший Казань с царем Иваном Васильевичем; я и в Москве видел двух таких богатырей». Старик, принявший Державина за богатыря, победителя Казани, был отставной кирасир, поседевший в бранях под знаменами государя Александра Благословенного. Я должен был ему сказать: «Нет, старик, ты не узнал этого великого человека; он точно богатырь, но только не одними воинскими деяниями, но и твердостью великого ума: он богатырскими словами уничтожал злобу, коварство, водворял правду, любил добродетель, отечество, любил бога и царя». Словом, я рассказал им всю биографию Державина, внушив им и то, что он тоже был в военной службе при царице Екатерине II. Был прежде беден, но учился всему, и, наконец, когда мудрость его узнали цари, сделали его министром, а по смерти его государь наш, ценя заслуги его отечеству, повелел воздвигнуть ему этот памятник, перед которым мы теперь стояли в Казани, потому что Казань есть родина Державина.
Переданные мною слова сильно подействовали на сердца молодых моих товарищей-финнов. Они благодарили меня, что я показал им такого мудрого и заслуженного мужа, и когда должно было нам идти со двора университета, то самый младший из них, разлучаясь с памятником, стал плакать, произнося сии слова: Сыва бол пирень Хозанды асла син! Аб сана инде корымыб — «Прости, наш казанский великий человек! Я тебя уже не увижу». Он действительно, может быть, его не увидит, потому что должен был проститься с родиной и отправиться в армию на службу великому царю русскому.
Теперь в том селении, из которого были мои спутники-чуваши, часто повторяется имя Державина, и таким образом сбылось поэтическое предсказание певца Фелицы:
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных, Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал; Всяк будет помнить то в народах неисчетных, Как из безвестности я тем известен стал...