Итоги «земскаго парламента».
правитьМигъ вожделѣнный насталъ! Нотабли русской «земли», умѣренные «отцы» земства сказали, наконецъ, «свое вѣское слово». Земская мысль разрѣшилась отъ бремени открытымъ конституціоннымъ требованіемъ"
Несомнѣнно, роды были трудные. Несомнѣнно, иного пришлось хлопотать ученой повитухѣ — «освобожденской» партіи, — чтобы привести къ благополучному — для родильницы и ребенка — концу этотъ долгій, почти слоновой продолжительности, процессъ беременности. Нельзя не воздать должнаго тонкому искусству этой хлопотуньи, которая съумѣла добиться вожделѣннаго результата, не прибѣгнувъ даже къ хирургической операціи — къ революціонной помощи народныхъ массъ. Все обошлось «чинно, благородно», и прятавшіеся, какъ увѣряетъ иностранная пресса и какъ мы охотно вѣримъ, отъ всякихъ проявленій «народной симпатіи» земскіе нотабли изъ своихъ келейныхъ засѣданій вынесли на свѣтъ божій свое законченное твореніе, точно выражающее смыслъ и сущность того либерально-демократическаго «блока», надъ укрѣпленіемъ котораго такъ усиленно потрудилось «Освобожденіе».
Несомнѣнно, въ засѣданіяхъ «земскаго съѣзда» и, еще больше, за его кулисами, разыгралась богатая дѣйствіемъ политическая комедія. Надо было «примирить» съ конституціоннымъ характеромъ движенія вліятельнаго Шипова и его либерально-славянофильскую группу; надо было примирить «сѣрыхъ» отцовъ провинціи съ политическимъ характеромъ манифестаціи вообще; надо было примирить съ ея либеральнымъ характеромъ нѣкоторыхъ реакціонныхъ предсѣдателей и предводителей; надо было примирить съ ярко-оппозиціонной тенденціей рѣшеній съѣзда — свою собственную группу, ея рядовыхъ членовъ. Надо было, наконецъ, убѣдить немногихъ представителей демократизма удовлетвориться неопредѣленностью выраженій и формулировкой пожеланія объ учредительномъ собраніи и согласиться на умолчаніе о всеобщемъ избирательномъ правѣ: изъ всѣхъ задачъ вѣроятно, наиболѣе легкая, ибо демократы на самомъ съѣздѣ и за его кулисами были, судя по всему, наиболѣе «самоотверженными» изъ дѣятелей «блока».
Вся эта трудная работа лежала, безъ сомнѣнія, на основномъ ядрѣ земскихъ конституціоналистовъ, и они удачно выполнили, повидимому, свою задачу. Конституціонная резолюція, за вычетомъ одного пункта, о которомъ ниже, собрала подписи всѣхъ, кромѣ 2-хъ участниковъ собранія. Это большой успѣхъ, знаменующій собой кульминаціонную точку въ развитіи историческаго вемскаго либерализма. Резолюціи 6—8 ноября пріобрѣтаютъ значеніе политическаго событія первостепенной важности. Прогрессивная русская буржуазія впервые «полнымъ голосомъ» сказала: прости! выпестовавшему ее просвѣщенному крылу самодержавной бюрократіи, впервые отвѣтила достойной политическихъ дѣятелей «черной неблагодарностью» шарлатанамъ сердечнаго попеченія, такъ долго превращавшимъ въ одинъ изъ устоевъ самодержавія то общественное самоуправленіе, которому, по самой исторической сущности, надлежало быть его могильщикомъ.
Надо сказать, что министерство «новаго курса» много поработало для достиженія этого счастливаго результата. Когда бѣдный Святополкъ предложилъ организаторамъ «тайнаго» земскаго съѣзда сдѣлать послѣдній оффиціальнымъ, онъ вызывалъ къ жизни такихъ «духовъ», съ которыми привыкла и умѣетъ справляться столичная бюрократія. И если онъ все-таки почувствовалъ себя очень скоро въ положеніи волхва извѣстной сказки, то только потому, что вмѣстѣ съ духами земской оппозиціи, онъ, не замѣчая того, «разнуздывалъ» и духовъ революціонной демократіи. Петербургъ взволновался и — первые показатели возрождающагося массоваго натиска — студенческія сходки заговорили революціоннымъ языкомъ, а варшавскіе пролетаріи, въ рядѣ уличныхъ сраженій, въ тоже время напомнили просвѣщенному министру, съ какими стихіями ему придется имѣть дѣло. «Сегодня 4 ноября, писалъ намъ одинъ товарищъ изъ Петербурга, и, быть можетъ черезъ 2—3 дня накопленное сознаніе выльется въ стихійный процессъ… спросите любого встрѣчнаго, гдѣ онъ будетъ 6-го, и онъ вамъ, почти не задумываясь, окажетъ: на площади, гдѣ будетъ земскій съѣздъ. Мнѣ кажется, ясно, что стихійная манифестація, во всякомъ случаѣ состоится». Языкъ прессы становился все болѣе нетерпѣливымъ, изъ провинціи полетѣли радикальные адреса земскому съѣзду.[1]
И старая знакомая «нервозность», столько разъ уже парализовавшая въ рѣшительную минуту авантюристскую предпріимчивость нашихъ болѣе или менѣе сознательныхъ провокаторовъ диктатуры сердца, — эта роковая нервозность, ростъ которой такъ отчетливо выражаетъ собою приближеніе великаго краха самодержавія, снова погубила его игру. Зепокой оппозиціи не суждено было испытать минуты блаженства на груди «весенняго» обольстителя. «Оппозиціонныя группы возвращаютъ себѣ свободу дѣйствій», писалъ въ № 60 «Освобожденія» его петербургскій корреспондентъ. Принимаютъ ее — слѣдовало бы сказать, ибо эта «свобода» была имъ брошена въ лицо наглой бюрократіей.
Вмѣстѣ съ сотрудникомъ г-на Струве, мы готовы возблагодарить судьбу за то, что жертва генеральскаго флирта еще сохранила свое либеральное цѣломудріе; но въ отличіе отъ него, мы не можемъ забыть, что еще одинъ ласковый взглядъ, — и эта впечатлительная дама утратила бы душевное равновѣсіе.
Но ровъ судилъ иначе, тотъ рокъ, который безпощадно влечетъ въ могилѣ дряхлый государственный режимъ. Бюрократическій фетишизмъ ослѣпилъ петербургскихъ зубатовцевъ высшей марки. Не помѣшать земскимъ нотаблямъ собраться и вынести болѣе или менѣе «лойяльныя» оппозиціонныя заявленія — съ этимъ еще могла, хоть и скрѣпя сердце, мириться весенняя политика; но дать этому собранію санкцію оффяціальности, подписать заранѣе подъ его невѣдомыми рѣшеніями священную формулу «дозволено цензурой» — это было слишкомъ. Q очертя голову, сознавая, что дѣлаетъ новую глупость, правительство спѣшно взяло назадъ свое разрѣшеніе. И, словно по мановенію жезла, обычнаго типа собраніе «свѣдущихъ людей» превратилось тѣмъ самымъ въ земскій парламентъ, а его разнородные элементы грубымъ движеніемъ солдатской ботфорты брошены въ объятія конституціоналистовъ. То, что могло бы превратиться въ жалкую комедію, стало серьезнымъ политическимъ дѣйствіемъ. Рѣшающій голосъ въ земскомъ парламентѣ пріобрѣтали открытые конституціоналисты, продиктовавшіе ему свою программу. Эта послѣдняя, какъ выше указано должна была, чтобы объединить собраніе, считаться съ заскорузлой «умѣренностью» земской правой и вотъ почему, безъ сомнѣнія, мы не находимъ въ резолюціяхъ 6—8 ноября ни протеста противъ войны, ни требованія всенароднаго представительства въ учредительномъ собраніи и будущемъ конституціонномъ аппаратѣ. Земскіе демократы, которые только что объявили себя сторонниками всеобщаго избирательнаго права (см. ихъ брачный договоръ съ соц.-рев. и «P. P. S.» въ «Humanité»), пожертвовали ради сохраненія своего стараго брака (по разсчету) съ «умѣренными» этимъ требованіемъ; они не сочли даже нужнымъ приложить его къ резолюціямъ, хотя бы какъ мнѣніе радикальнаго меньшинства.
Конечно, эта скромность субъективно йотировалась нежеланіемъ вносить «дисгармонію» въ земскій блокъ. Но такъ какъ ихъ самопожертвованіе — на счетъ принциповъ — не могло помѣшать г. Шипову и К° приложить свое особое мнѣніе (21-го члена), мнѣніе противниковъ рѣшительнаго конституціонализма, то примѣненный крайней лѣвой «пріемъ умолчанія» только лишній разъ показалъ ея политическую безхарактерность и ни къ чему не привелъ.
Но этотъ характерный фактъ, самъ по себѣ, менѣе всего можетъ быть признанъ случайнымъ. Онъ явился неизбѣжнымъ выводомъ изъ того обстоятельства, что, умѣло использовавъ, противъ земокой правой, нелѣпую политику Святополка, для проведенія конституціонной программы, земская лѣвая не преминула сдѣлать этой правой существенную уступку въ области тактики. Вмѣсто того, чтобы отвѣчать на «полу-запрещеніе» съѣзда апелляціей къ общественному мнѣнію; вмѣсто того, чтобы, сдѣлавъ свои засѣданія возможно болѣе гласными, пойти навстрѣчу поднимающемуся въ широкихъ демократическихъ низахъ движенію — конституціоналисты сдѣлали все возможное, чтобы умалить непосредственно-агитаціонное значеніе своего «перваго шага». Мало того, что они засѣдали «въ потемкахъ»; мало того, что они не приняли резолюціи протеста противъ дѣйствій правительства по отношенію къ нимъ, что они не протестовали противъ запрещенія печати касаться ихъ съѣзда — но, какъ намъ сообщаютъ, они усиленно старались, чтобы петербургская «толпа» не вздумала отвѣтить революціоннымъ эхо на ихъ слабозвучащіе голоса. Ради сохраненія земскаго «блока», освобожденская лѣвая послушно слѣдовала по старымъ протоптаннымъ дорожкамъ либеральной благонамѣренности, прямикомъ ведущимъ въ болото тѣхъ самихъ «полумѣръ», противъ которыхъ такъ краснорѣчиво на-дняхъ предостерегалъ на банкетѣ саратовскихъ либераловъ г-нъ Унковскій.
Вина новаго не вливаютъ въ мѣхи старые. Разрывая съ традиціей земско-либеральной и вступая подъ энаня открытаго конституціонализма, нельзя остановиться на полдорогѣ и упускать возможность нанести сильный ударъ врагу тогда, когда онъ еще можетъ быть застигнутъ врасплохъ. Въ качествѣ первой рѣшительно конституціоналистской демонстраціи земской буржуазіи, съѣздъ 6—8 ноября могъ бы явиться исходнымъ пунктомъ для всесторонняго бурнаго натиска на самодержавіе. Но для этого надо было не прятаться отъ народа, не давать — если вѣрны свѣдѣнія нѣкоторыхъ иностранныхъ газетъ — полиціи обѣщанія избѣгать уличныхъ манифестацій, не парализовать значенія своей собственной побѣды — побѣды надъ собственными политическими традиціями, не давать опомниться потерявшей голову реакціи, не спѣшить разъѣзжаться «по домамъ», а затянуть плодотворный процессъ усиливавшагося кругомъ ихъ броженія. А для этого надо было только одно — стать рѣшительно и твердо на демократическую точку зрѣнія и не бояться политическаго выступленія народной массы. Только въ этомъ случаѣ земская демонстрація превратилась бы въ революціонное дѣйствіе. Было бы наивностью думать, что не только умѣренные либералы, но и болѣе радикальные земскіе демократы самостоятельно придутъ къ мысли объ апелляціи къ народному движенію. Ни ихъ прошлое, ни ихъ поведеніе въ октябрьскіе дни не даютъ намъ права на такую надежду. Задача расширить политическое значеніе вставшаго на принципіально правильный путь буржуазно-конституціоннаго движенія и влить въ него революціонное содержаніе, падаетъ всецѣло на плечи рабочей партіи.
Только этимъ путемъ она сможетъ выполнить свою миссію — подготовить организованный пролетаріатъ къ самостоятельной политической роли въ наступающей буржуазной революціи и — въ процессѣ роста его политическаго давленія на рядомъ съ нимъ борющіяся противъ деспотизма общественныя силы — обезпечить ему роль дѣйствующаго авангарда этой революціи, которой такъ неизбѣжно измѣняютъ и будутъ измѣнять всѣ фракціи буржуазнаго либерализма. Голоса революціоннаго пролетаріата почти не было слышно въ тѣ ноябрьскіе дни, когда земскіе отцы отечества говорили отъ имени измученной абсолютизмомъ страны. Но тѣнь его явно носилась и передъ самодержавствующей бюрократіей, когда она спѣшно брала назадъ свое согласіе на съѣздъ, и передъ умѣренными земцами.
И земскій либерализмъ далъ свою санкцію историческому факту выступленія русскаго народа на арену активной политической борьбы, когда вписалъ въ число своихъ требованій организацію народнаго (а не центральнаго земскаго) представительства и реорганизацію существующаго мѣстнаго самоуправленія, путемъ предоставленія избирательнаго права, «по возможности» (!), всему населенію. Такова сила событій: всего только годъ назадъ подавляющее большинство земцевъ объявило единственнымъ прочнымъ базисомъ прогресса и культуры сохраненіе помѣстнаго и образовательнаго ценза въ общественномъ самоуправленіи; нынѣ же самые отсталые и зависимые отъ бюрократіи (представители управъ) элементы одѣляли тотъ скачекъ, послѣ котораго земство, какъ таковое, теряетъ свой raison d'être въ качествѣ камня, на коемъ, по старому повѣрью, созиждется церковь конституціоннаго будущаго Россіи! И мы, перефразируя извѣстное изреченіе, вправѣ сказать «земскому» либерализму: «умри, Денисъ, ты лучшаго ничего не сдѣлаешь».
Ноябрьскія резолюціи могутъ сыграть крупную роль въ дѣлѣ дальнѣйшаго развитія анти-абсолютистскаго движенія. Но не отъ ихъ авторовъ зависитъ теперь реализовать эти возможные результаты. Очередь за пролетаріатомъ. Онъ «подхватитъ» вышедшее снова на поверхность общественной жизни конституціонное движеніе и, придавъ ему сознательно-революціонный характеръ, обозначитъ яркими, недвусмысленными красками его демократическіе лозунги. Онъ будетъ оказывать такое воздѣйствіе на стоящій въ центрѣ этого движенія либерально-демократическій «блокъ», чтобы каждое его уклоненіе вправо отрывало отъ него и отбрасывало къ соціалдемократіи его демократическіе элементы, чтобы каждый шагъ его влѣво, совершаясь подъ явнымъ давленіемъ народныхъ массъ, велъ къ революціонному обостренію разгорающійся конфликтъ между отарой и новой Русью.
Ноябрьскія событія въ Петербургѣ будутъ имѣть свое продолженіе въ предстоящей сессіи губернскихъ земскихъ собраній. Буржуазная демократія, несомнѣнно, мобилизуетъ всѣ свои силы, чтобы не дать земскимъ резолюціямъ въ губерніяхъ опуститься значительно ниже того уровня, на который ей удалось поднять ихъ въ петербургскомъ парламентѣ. Наша обязанность добиваться, чтобы уровень этотъ былъ еще поднятъ, чтобы наше политическое требованіе — созыва всенароднаго учредительнаго собранія — громко раздалось на этихъ собраніяхъ, чтобы конституціонныя манифестаціи на нихъ превратились — активнымъ и сознательнымъ участіемъ пролетаріата — въ революціонныя событія. Опытъ нашихъ харьковскихъ товарищей, которые подготовили и провели въ самый день открытія «земскаго парламента» въ столицѣ демонстрацію въ мѣстномъ юридическомъ обществѣ, показываетъ, въ какомъ направленіи вамъ слѣдуетъ дѣйствовать. И если мы съумѣемъ всесторонне повести подготовительную работу агитаціи и организаціи, второй актъ конституціоннаго движенія оппозиціонной буржуазіи можетъ совпасть съ первымъ рѣшительнымъ выступленіемъ русскаго пролетаріата, какъ самостоятельно-дѣйствующей политической силы, сознательно налагающей свое революціонное вліяніе на ходъ и исходъ начинающейся развязки исторической драмы.
Противъ воли его активныхъ участниковъ, сдѣлавшихъ все возможное для умаленія его значенія, земскій съѣздъ сталъ крупнымъ политическимъ событіемъ, въ силу объективной логики историческаго развитія. Это обстоятельство, непреложно свидѣтельствуя о томъ, какъ благопріятно складываются условія для рѣшительной революціонно! иниціативы, обязываетъ партію пролетаріата къ открытію энергичной я планомѣрной политической кампаніи. Время не ждетъ, товарищи!
- ↑ Какой то доноситель сообщаетъ въ «Моск. Вѣд.» что саратовскіе земцы, отправляясь въ Петербургъ, были провожаемы не только «красными» рѣчами своихъ товарищей, но и пѣніемъ марсельезы.