Духи народных сказаний
Мы вступаем в область чрезвычайно любопытную и захватывающую внимание каждого, кто более или менее склонен к чудесному, — вступаем в мир мертвецов, привидений и призраков. Здесь нам придется быть особенно осторожными, чтобы не выйти из границ нашей задачи и остаться в области сношений человека с нечистой силой. Об этом мы и будем всемерно стараться. Но просим все-таки заранее о снисхождении читателей, в виду чрезвычайной сбивчивости предмета: иногда по запутанному изложению какого-нибудь благочестивого демонолога XV или XVI столетий трудно с точностью заключить об участии или не участии в передаваемом им происшествии нечистой силы.
Вот, например, факт, из области россказней о привидениях, передаваемый Гуларом, книга которого уже дала нам такую богатую жатву.
В Германии, в Гальберштадте, жил очень богатый человек, жил роскошно, открыто, не отказывая себе ни в каких удовольствиях и в то же время не прилагая на малейших забот о спасении своей души. Однажды у него исторгнулось весьма нечестивое желание, — в разгаре веселого пира он вдруг с увлечением вскричал, что если бы ему все время так жить, как он теперь живет, то ему бы и никакого Царствия Небесного не надо. Через несколько дней после этой выходки он захворал и умер. И вот немного времени спустя после его смерти в его роскошном доме начали появляться призраки, которые так беспокоили всех живших в доме, что те мало-помалу разбрелись кто куда. Чаще всего видали ночью, что громадные залы дома ярко освещались и покойный богач появлялся в них роскошно одетый и окруженный толпой гостей. Вся эта компания усаживалась за столом, покрытым винами и яствами; стол окружала толпа служителей с факелами в руках. Часто также в доме во время этих загробных пиров раздавалась громкая музыка. И все благочестивые люди города были убеждены, что эти чудеса происходят по особому произволению Божию. Бог дозволял нечистому духу устраивать эти призрачные пиры в назидание богатым сластолюбцам.
По части явлений мертвецов одна из самых странных историй передается в книге Гулара, который сам заимствует ее из книги Камерариуса «Исторические размышления». «Одно лицо, достойное веры, — повествует Камерариус, — много путешествовавшее по Азии и Египту, рассказывало о том, что в Египте, в окрестностях Каира, есть кладбище, где мертвые выходят из своих могил. Обычно это происходит в известный день в марте месяце. Местное население знает давно об этом чуде и потому в тот день, когда оно происходит, на кладбище собираются толпы народа. Покойники вылезают из земли, как бы выталкиваемые из нее какой-то невидимой силой. Появление их совершается очень медленно, мало-помалу. В одном месте из могилы начинает, например, выставляться рука, из другой могилы — ноги. Иные покойники выставляются до половины тела; но редко случается, чтобы покойник выставился весь целиком. Побыв некоторое время вне своих могил, все эти мертвецы или, лучше сказать, разные части их тела, начинают вновь с той же медлительностью погружаться назад в землю и мало-помалу вновь скрываются под нею». Камерариус, по его словам, расспрашивал об этом факте всех достоверных лиц, которым случалось бывать в Египте, и все они будто бы совершенно подтверждают полную несомненность этого известия. Иные из них сами были свидетелями этого чудесного выглядывания мертвецов из своих могил; другие хотя и не были свидетелями происшествия сами, но подтверждают, что в Каире все население поголовно знает об этом, так как почти каждый видал это своими глазами. Между прочим, Камерариус ссылается на книгу итальянского путешественника Алуиджи ди Джованни, который был в Египтё и выдел описываемое чудо. Вот как он о нем рассказывает. 25-го марта 1540 года этот итальянский путешественник с несколькими своими знакомыми и в сопровождении отряда янычаров отправился из Каира на небольшую голую горку, находящуюся верстах в двух от города. На этой горке, по преданию, находилось прежде кладбище. Ежегодно в этот день марта на горку собирается бесчисленное множество народа, чтобы видеть, как мертвецы поднимаются из своих могил. Начиналось это выхождение из могил в четверг, продолжалось всю пятницу и кончалось в субботу. Тела появлялись из могил в том виде, как их хоронили в древности, т. е. обвитые погребальными пеленами. Ни одно из этих тел не становилось на ноги и не двигалось; из под земли появлялись только части тела: рука, нога, бедро. Все это совершалось на глазах у народа. Любопытствующие могли нагнуться и ощупать рукой выставившуюся часть тела мертвеца. Итальянец передает еще, что чем дальше зритель отходил от могилы, тем резче представляются ему выставившиеся части мертвецов. И в какую сторону ни повернись, говорит он, повсюду видны выставляющиеся из-под земли руки, ноги и другие части трупов. Народ собирается в эти дни громадными толпами на то место, главным образом в чаянии чудесного исцеления болезней. Неподалеку от горки есть какое-то озерко или болотце, и люди верят, что если водой из этого болотца обмыть больного с четверга на пятницу, то он исцелится. Сам итальянец этих исцелений не видал, а передает только факт глубокой веры в них каирского населения. Любопытно отношение самого Камерариуса к этому явлению. Принимая сам факт за несомненный, он отказывается дать ему какое бы то ни было толкование. Он держится того мнения. что это своего рода воскресение мертвых, может быть, и проделкой сатаны, и в тоже время можно, дескать, рассматривать как зрелище, устраиваемое Богом в поучение местному "языческому населению, дабы внушить ему понятие о будущей жизни и воскресении мертвых. Посему, дескать, предоставляем читателям судить это явление и истолковывать его, как им самим заблагорассудится.
Вообще истории о явлении мертвецов, а главным образом о душах умерших людей испытывающих разные затруднения по части своего благоустройства на том свете, в Средние века и последующие столетия ходило бесчисленное множество. Масса этих рассказов записана в книгах тех авторов, которыми мы до сих пор пользовались, но мы не решаемся пересказывать их здесь, находя их неподходящими к нашей задаче.
Души умерших появляются повсюду и при всевозможных обстоятельствах, чаще всего в жилых домах. Лафатер, из которого мы уже кое-что извлекли, в своей книге о явлении духов тщательно перечисляет обстоятельства их появления. Иногда, говорит он, люди живущие в доме, не замечают появления духа, ибо оно для них ничем не обнаруживается, но животные ясно чуют его; так, например, собаки обнаруживают явное беспокойство, прижимаются к ногам своих хозяев, дрожат, взвизгивают, «ибо они очень боятся духов», объясняет Лафатер. В другой раз духи, не показываясь людям, все же явно обнаруживают свое присутствие шумами, стуками, передвижением вещей, шагами, раздающимися в комнате, и т. д.; иные шкодливые духи стаскивают со спящих одеяла. Случалось, что видали знакомых людей в каком-нибудь совершенно необычном образе, например, окруженных пламенем, и вскоре вслед затем узнавали, что люди эти умерли. Бесчисленны рассказы о тех мучениях, которым подвергаются убийцы, разбойники. тираны, вообще всякого рода душегубы, которым являются души загубленных ими людей. По этой части стоит только вспомнить мучительные галлюцинации Ивана Грозного. Некоторые старые писатели удостоверяют, что известны случаи, когда при приближении убийцы к трупу убитого на этом трупе вдруг выступал пот или изо рта у него появлялась пена, и вообще убитый как бы старался отметить своего убийцу каким-нибудь кидавшимся в глаза признаком. Далее существует множество рассказов о том, как мертвые являлись живым, своим друзьям и близким, и предупреждали их о каком-нибудь грядущем событии, чаше всего об угрожающей опасности и смерти. Таки, например, у Саллюстия упоминается о том, что погибший народный трибун, знаменитый Тиберий Гракх, являлся своему брату Гаю и предупреждал его, чтобы он не принимал на себя этой гибельной должности, так как ему грозит та же участь. Рассказывается еще о знаменитом арабском враче Альбамаруне, что когда ему случилось сильно захворать какой-то болезнью, от которой он не знал средств, то ему явился во сне один умерший друг, тоже врач, и посоветовал лекарство от болезни, подействовавшее вполне успешно. Упоминаем вкратце обо всех этих россказнях, не решаясь входить в подробности, потому что связь подобных происшествий с чистой чертовщиной представляется сомнительной.
Однако, в числе этих повестей о выходцах с того света есть и такие, в которых мрачная тень нечистого более или менее ясно выступает на сцену. Таков, например, рассказ о несчастном папе Бенедикте IX (1033—1048). После своей смерти он часто появлялся и его тень многие видели. Вид ее был ужасен. Чаще всего усопший пастырь являлся в виде страшного медведя с ослиным хвостом, но со своей собственной человеческой физиономией. Иные вступали в беседу с этой страшной тенью. На вопрос о том, чего ради он был так жестоко обработан, дух папы обычно ответствовал, что он осужден бродить в образе зверя после своей смерти, потому что он при жизни вел себя, как дикий зверь, потому и предан во власть адову.
У Лелуайе записан рассказ о какой-то индианке, перувьянской уроженке, которая, подобно вышеупомянутому папе, тоже являлась после своей смерти в самом ужасном виде, вся в огне, который снопами извергался у ней изо рта, из ноздрей и из всех сочленений тела. На вопросы людей, которым она являлась, о причинах всех этих ужасов, с ней происходящих, она говорила, что умерла она грешницей и при том без покаяния и напутствия, а потому и угодила непосредственно в ад.
В этих рассказах мимоходом доставалось и злым еретикам-лютеранам. По этой части в книге Тайлепье о явлении духов приводится такой рассказ. Супруга одного орлеанского жителя, заразившаяся Лютеровой ересью, чуя приближение смерти, просила мужа, чтобы он похоронил ее без обычного колокольного звона, без отпевания, словом, без соблюдения обрядов католической церкви. Муж исполнил последнюю волю своей супруги и ее неотпетое тело похоронил в одной монастырской церкви, где раньше были погребены ее родители. Но в ту же ночь в церкви поднялся неистовый шум и гром. Оказалось, что это душа умершей еретички забралась под самый купол храма и там буянила. Монахи того монастыря сейчас же предупредили родственников покойной, что это ее душа, т. к. она погребена неотпетой, производит весь этот шум. В церкви собрался народ. Стали опрашивать мучающуюся душу, чего ради она так тревожится, и душа внятным голосом ответила, что она осуждена на вечные мучения за то, что она предалась Лютеровой ереси.
Затем в рассказах о мертвецах приходится выделить особую группу, именно сказания о вампирах, которые уже несомненно относятся к области сношений человека с нечистой силой, т. к. по общераспространенному народному верованию каждый вампир при жизни был колдуном или, по крайней мере, превращен в вампира злобным колдовством.
Классической страной вампиризма надо считать область Карпат — Венгрию, Буковину, Галицию, Силезию и наш русский юго-западный угол. Рассказы о вампирах существуют в этих областях с незапамятных времен, и мы находим множество этих рассказов в книгах авторов, которыми мы до сих пор пользовались, главным образом в «Трактате о явлениях духов» аббата Кальмэ.
По определению Кальмэ, вампирами в Венгрии называются особые привидения, именно души людей, умерших иногда уже за много времени перед тем, как обнаруживается их вампиризм. Эти беспокойные покойники выходят из своих могил чаще всего по ночам в всячески истязают и беспокоят живых. Иной раз вампир ограничивается тем, что громко стучит в двери и окна. Но его обычная проделка, самая для него характеристическая, состоит в том, что он высасывает кровь из живых людей. Подвергаемые такой варварской операции люди чрезвычайно быстро лишаются сил, слабеют и скоро умирают. Слово вампир или упырь (Кальмэ пишет «oupire»), по словам нашего автора, славянское и означает «пиявка». Затем он упоминает о том, что обычно изобличенному упырю маетное население, откопав его из могилы, либо отрезает голову, либо протыкает сердце, либо сжигает его целиком. Вот несколько историй о вампирах, собранных в книге Кальмэ.
В одной деревне умирает женщина. Ее как следует отпевают, напутствуют и закапывают на кладбище, как и всякого другого покойника. На пятый день после ее смерти то один, то другой жители деревни слышат страшный и необычайный шум и видят какой-то призрак, беспрестанно меняющий свою внешность; он перекидывается то в собаку, то в человека. Он является в дома жителей, накидывается на них, хватает их за горло и принимается их душить иди сдавливать им живот, доводя их до изнеможения; иных бьет, ломает. Все подвергающиеся нападению впадают в страшную слабость, бледнеют, тощают, не могут двинуть ни рукой, ни ногой. Страшный призрак не щадил и домашних животных; так, например, связывал коров хвостами, мучил лошадей, которые оказывались покрытыми потом и выбившимися из сил, словно на них кто-то ездил до изнеможения. Местное население, конечно, приписало все эти проделки вампиру, и в этом вампире узнало ту самую женщину о которой было упомянуто в начале.
В одной чешской деревеньке умер пастух. Через несколько времени после его смерти местные жители начали слышать голос этого пастуха, выкликавший их имена. И кого этот голос выкликал, тот в скором времени умирал. Бывалые мужички тотчас сообразили, что пастух этот был колдун и после смерти, как водится, превратился в упыря. Порешив на этом, они немедленно вырыли покойника, который, к их неописуемому ужасу, оставался совсем как живой, даже говорил. Мужики немедленно проткнули его насквозь деревянным колом (по всей вероятности, осиновым: осина почему-то считается наиболее подходящим материалом для выделки этих кольев; вероятно, это находится в связи со сказанием о том, что на осине повесился Иуда), но проткнутый мертвец проявил к проделанной над ним жестокой операции не более чувствительности, чем жук, посаженный на булавку. Он насмехался над своими мучителями. благодарил их за то, что они дали ему хорошую палку, что ему будет теперь чем обороняться от собак. В ту же ночь он опять встал и всю ночь пугал народ, а несколько человек даже удавил. Тогда призвали палача и поручили ему распорядиться со строптивым покойником. Его взвалили на телегу и повезли в поле, чтобы там сжечь. Покойник бешено ревел и двигал ногами и руками, как живой. Когда перед сжиганием его вновь всего истыкали кольями, то он ревел ужасно и из него текла в большом количестве алая кровь, как из живого. Сожжение оказалось вполне радикальной мерой: злой покойник после того уже никого не беспокоил.
В одной деревеньке в Силезии умер шестидесятидвухлетний старик. Через три дня после смерти он внезапно явился в своем доме, разбудил своего сына в попросил у него есть. Сын накрыл стол, подал пищу. Старик наелся и ушел. На другой день сын, конечно, рассказал всем об этом происшествии. В ту ночь старик не появлялся, но на следующую ночь опять пришел и опять просил есть. Угощал ли его на этот раз сын или нет, об этом история умалчивает, достоверно только то, что этого человека, т. е. сына, нашли на утро в постели мертвым. И в тот же день пятеро или шестеро других обывателей деревни вдруг как-то таинственно расхворались и через несколько дней один за другим умерли. Жителям стало ясно, что в деревне шкодит упырь. Чтобы его распознать, начали разрывать могилы всех свежих покойников и, конечно, добрались до того, кого было надо. Это и был тот старик, отец первого пострадавшего, которого нашли мертвым в постели. Он лежал в гробу с открытыми глазами, с красным, как бы налитым кровью лицом. Труп дышал, как живой человек, и вообще отличался от живого только неподвижностью. Его, как водится, проткнули осиновым колом и сожгли.
В одной деревне в Венгрии был задавлен опрокинувшимся возом крестьянин по имени Арнольд. Через месяц после его смерти внезапно скончались четверо его однодеревенцев, и обстоятельства их смерти явно указывали на то, что их сгубил упырь. Тут вспомнили, как покойный Арнольд рассказывал о том, что его когда-то в прежнее время мучил вампир. А по народному верованию, каждый человек, который подвергается нападению вампира, сам свою очередь рискует сделаться вампиром. Отметим тут одну любопытную подробность. По рассказу покойного Арнольда, он избавился от тяжкой болезни, причиненной ему вампиром, тем, что ел землю, взятую из могилы того вампира, и натирался его кровью. Однако, эти средства хотя и избавили его от смерти, но не воспрепятствовали тому, что он сам после смерти превратился в вампира. И действительно, когда Арнольда отрыли (а это произошло через сорок дней после смерти), труп его являл все признаки вампиризма. Труп лежал, как живой — свежий, красный, налитой кровью, с отросшими за сорок дней волосами и ногтями. Кровь в нем была алая, свежая, текучая. Местный старшина, человек, как видно, умудренный опытом в обращении с упырями, прежде всего распорядился загнать мертвецу в сердце острый осиновый кол, причем мертвец страшно взвыл; после того ему отрубили голову и все тело сожгли. На всякий случай, предосторожности ради, совершенно так же поступили с теми четырьмя крестьянами, которых уморил Арнольд. И, однако же, все эти предосторожности ни к чему не привели, потому что люди продолжали гибнуть в той деревне еще в течение пяти лет. Местное начальство и врачи долго ломали себе голову над вопросом, каким манером в деревне могли проявиться упыри, когда в самом начале, при первом их появлении, были приняты такие капитальные меры предосторожности. И вот следствие раскрыло, что покойный Арнольд погубил не только тех четырех крестьян, о которых сказано выше, но, кроме того, еще несколько голов скота. И люди, которые потом ели мясо этого скота, заразились вампиризмом. Когда это было установлено, тогда разрыли до сорока могил всех тех покойников, которые за все это время умирали сколько-нибудь подозрительной смертью, и из них семнадцать оказались упырями. С ними, разумеется, и обошлись по всем правилам искусства, и после того страшная эпидемия прекратилась.
Сам Кальмэ был чрезвычайно заинтересован этими рассказами о вампирах. Ему было желательно их проверить по показаниям очевидцев, на которых он мог бы положиться. С этой целью он обратился с письмом к одному своему знакомому, служившему в Сербии в свите герцога Карла-Александра Виртембергского, бывшего в то время вице-королем Сербии. Этот офицер прислал аббату Кальмэ подробное письмо, в котором уверяет его самым положительным образом, что все обычные рассказы о вампирах и все газетные сообщения о них, какие в то время появлялись, заслуживают полного доверия, и если иногда в пересказах о них вкрадываются преувеличения, то все же основа их остается верной. Чтобы окончательно убедить в этом Кальмэ, его корреспондент рассказывает в своем письме самый свежий случай обнаружения вампиризма. Как раз около того времени в одной сербской деревне близ Белграда появился упырь, который производил опустошения среди своей родни. Автор письма при этом замечает, что упырь нападает преимущественно на своих близких, оставшихся в живых, на собственных братьев, детей, племянников, внуков и т. д. Так вел себя и тот упырь, о котором донесли в Белград. В донесении сообщалось, что упырь этот умер уже несколько лет тому назад, и с тех пор систематически опустошает ряды своей многочисленной родни. Получив это известие, герцог Виртембергский сейчас же снарядил в ту деревню целую комиссию для исследования дела на месте. В состав ее вошли ученые, врачи и богословы, много военных. Отправилась она в сопровождении отряда гренадер. По прибытии на место, комиссия собрала сведения путем опроса местных жителей. Все они в один голос показали, что упырь свирепствует уже давно и успел истребить большую часть своей родни; в последнее время он отправил на тот свет трех племянников и одного из братьев; потом напал на племянницу, красивую молодую девушку, к которой являлся уже два раза по ночам пить ее кровь. Девушка уже настолько ослабла от этих кровопусканий, что ее смерти ожидали с минуты на минуту. Комиссия в полном составе, сопровождаемая громадной толпой народа, при наступлении ночи отправилась на кладбище, где местные жители сейчас же указали могилу подозреваемого упыря, который был похоронен уже почти три года тому назад. Над могилой все видели какой-то огонек или свет, напоминавший пламя лампы, но только слабое и бледное. Могила была вскрыта, затем открыли и гроб. Покойник лежал в ней, как живой и здоровый человек, «как каждый из нас при этом присутствовавших», говорит в своем письме корреспондент Кальмэ. Волосы на голове и на теле, ногти, зубы, полуоткрытые глаза держались крепко и прочно на своих местах; сердце билось. Труп был извлечен из гроба. В нем было заметно некоторое окоченение, но все же все члены были совершенно гибки, а главное, целы и невредимы, как у живого; на всем теле при осмотре не оказалось никаких следов разложения. Положив труп на землю, его пронзили насквозь против сердца железным ломом. Из раны появилась жидкая беловатая материя, смешанная с кровью (то, что современные врачи называют ихорозным гноем); но скоро кровь начала преобладать над гноем в вытекала в изобилии. Это выделение не распространяло никакого дурного запаха. Потом трупу отсекли голову, и из отруба опять-таки в изобилии вытекал такой же беловатый гной, смешанный с кровью. Наконец, труп бросили назад в могилу и засыпали большим количеством извести. чтобы ускорить его разложение. После того девушка, племянница упыря, не погибла, как все ожидали, а напротив, начала очень быстро оправляться. Она также была осмотрена врачами. Оказалось, что на том месте, откуда упырь высасывал кровь, остался очень небольшой знак в виде синеватого или багрового пятнышка. По-видимому, упырь не разборчив к месту кровоизвлечения, т. е. высасывает кровь откуда попало. Но иногда в народных сказаниях указывается на то, что раны, наносимые упырем, всегда оказываются против сердца. В заключение корреспондент Кальмэ упоминает о том, что свидетелями всего описанного им были, кроме членов комиссии и местного населения, многие почтеннейшие белградские граждане; всех же очевидцев было 1 300 человек. Нам неизвестно, когда было писано это письмо, но несомненно, что оно относится к первой половине XVIII столетия, ибо в это время вышла в свет книга Кальмэ.
Далее в его книге приводится еще какое-то письмо, автор которого называет своего корреспондента двоюродным братом. В письме говорится, что его автор долгое время жил в Венгрии, в тех местах, где то и дело обнаруживаются упыри и где о них ходит бесчисленное множество рассказов. Осторожный автор оговаривается, что из тысячи подобных россказней едва ли хоть одна заслуживает полного доверия, но что, за всем тем, существуют точно установленные факты, устраняющие якобы всякое сомнение в том, что в Венгрии упыри действительно существуют. Присутствие их обычно проявляется в том, что кто-нибудь из местных жителей совершенно внезапно и без всяких видимых причин ослабевает лишается аппетита, быстро тощает и дней через десять или недели через две умирает. При этом у больного не обнаруживается никаких других болезненных припадков, вроде, например, жара, озноба и т. д.; вся хворь состоит в том, что человек что называется, тает с часу на час и умирает. Когда проявляется такой таинственный больной, местное население с полной уверенностью заключает, что его по ночам посещает вампир и пьет его кровь. Сами больные обычно рассказывают, что за ними во все время болезни ходит по пятам какой-то белый призрак, ходит и не отстает, словно тень. Автор письма упоминает о том, что одно время он со своим отрядом стоял в Темешваре. Он служил в этом отряде офицером. И вот случилось, что двое людей из его отряда погибли именно от такой таинственной болезни, а вслед за ними захворало еще несколько человек. По счастью, капрал отряда оказался человеком бывалым и опытным и живо прекратил начавшуюся эпидемию чрезвычайно оригинальным способом, который обычно применяется в той местности. Отыскивают мальчика, в нравственной чистоте которого не существует никаких сомнений, и садят его верхом на черного, без всяких отметин, жеребенка, точно также еще не тронутого растлением нравов. В таком виде юношу заставляют ездить по всему кладбищу, так, чтобы конь шагал через могилы. Конь совершенно беспрепятственно идет через могилу обыкновенного покойника, но через могилу упыря он переступить не может; перед ней он останавливается, и сколько бы его ни хлестали кнутом, он не трогается с места, фыркает, пятится. По этим приметам распознают могилу упыря. Эту могилу сейчас же разрывают и обычно находят в вей покойника, совершенно свежего, даже жирного, имеющего вид человека, который ведет самую сытую и спокойную жизнь. Труп хотя и не шевелится, но имеет вид не мертвого, а спокойно спящего человека. Ему ни мало не медля отрубают голову; из трупа вытекает большое количество алой свежей крови. Кто взглянул бы на обезглавленный труп в этот момент, тот, без сомнения, остался бы уверен, что сейчас только отрубили голову живому, здоровому, крепкому человеку. Отрубив голову покойнику, его вновь зарывают, и тогда его злодейства прекращаются, а все люди, перед тем заболевшие, быстро выздоравливают. «Так случилось и с нашими захворавшими солдатами», заключает автор письма.
Закончим эти россказни о вампирах любопытным происшествием в Варшаве, о котором повествует тот же Кальмэ, хотя, к сожалению, не упоминает, когда оно случилось. Интерес этого случая состоит в том, что тут упырем оказался католический ксендз. Дело в том, что незадолго до своей смерти он заказал шорнику узду для своей лошади, но умер, не дождавшись от мастера этой узды. Вскоре после своей смерти он в одну прекрасную ночь вышел из могилы в том самом виде, в каком был погребен, т. е. в духовном облачении, явился к себе на конюшню, сел на своего коня и по улицам Варшавы, на виду у всех жителей, отправился к шорнику, у которого была заказана узда. Самого шорника в это время дома не было, была только его жена, разумеется, до смерти перепугавшаяся, когда перед ней предстал этот заказчик с того света. Баба крикнула мужа, который был неподалеку, и когда тот прибежал, ксендз потребовал от него свою узду. «Но вы же умерли, отче ксендз!», пролепетал шорник. «А вот а тебе, пся крев, покажу, как я умер!», вскричал упырь и отвесил бедному шорнику такую затрещину, что тот через несколько дней умер. Вампир же благополучно вернулся к себе в могилу.
Теперь, покончив с вампирами, передадим еще несколько рассказов о призраках. Мы затрудняемся дать точное определение этому слову призрак, т. е. выделить его в особую группу в мире духов. Будем подразумевать под призраком всякое явление, которое трудно с положительностью отнести в другую из числа рассмотренных нами групп.
Вот, например, история одного испанского рыцаря, передаваемая испанским писателем Торквемадой. Рыцарь этот влюбился в монахиню и так успешно повел дело, что добился от нее свидания. Но для того, чтобы проникнуть к своей возлюбленной, рыцарь должен был пройти через монастырскую церковь, а из нее уже в то место, где монахиня должна была его ожидать. Рыцарь успешно подделал ключи к дверям этой церкви. В условленное время ночью он отправился верхом к этому монастырю. Не доезжая монастыря, он слез с коня, оставил его в безопасном месте, а сам дальше пошел пешком. Подойдя к церкви, он отворил ее поддельным ключом, и когда вошел внутрь, то был поражен совершенно неожиданным зрелищем: церковь была ярко освещена и наполнена толпой духовенства, которое торжественно совершало отпевание какого-то покойника. Рыцарь, оправившись от первого смущения, подошел поближе, чтобы посмотреть, кого хоронят. Всмотревшись в лица духовенства, совершавшего службу, он снова был чрезвычайно изумлен тем, что не видел ни одного знакомого, хотя он, как житель той местности и постоянный посетитель монастыря, знал всех в лицо. Подойдя к одному из монахов, он спросил, кого это хоронят? Монах отвечал, что хоронят такого-то рыцаря, и при этом как раз назвал его самого, т. е. героя этого происшествия. Храбрый рыцарь расхохотался в ответ на эти слова и сказал монаху, что он ошибается, что рыцарь, которого он назвал, слава Богу жив и здоров. Но монах спокойно возразил, что он вовсе не ошибается, что покойник, которого они отпевают, есть именно тот самый рыцарь, которого он назвал. Изумленный рыцарь обратился к другому монаху с тем же самым вопросом и получил от него тот же самый ответ. Охваченный невольным волнением и страхом, рыцарь сейчас же вышел из церкви, нашел своего коня, сел на него и поехал домой. Но тут он, к своему неописуемому ужасу, заметил, что за ним по пятам следуют два огромных черных пса. Рыцарь выхватил меч и замахнулся на собак, но те, ни мало этим не смущаясь, продолжали бежать за ним. До дому он добрался едва живой. Служители сняли его с лошади, ввели в дом, уложили в постель. Но в эту минуту в комнату ворвались те две черные собаки, которые гнались за ним, бросились на него, задушили его и разорвали на части, прежде чем ошеломленные домашние успели оказать ему защиту.
Тот же автор рассказывает о другом испанском рыцаре или дворянине по имени Антонио Куева, который чуть не всю жизнь был истязаем разными призраками и путем этого постоянного обращения с ними так закалился, что почти перестал обращать внимание на них. Однажды ночью он, лежа в кровати, читал книгу и вдруг услышал, что под кроватью кто-то шевелится. Он опустил книгу, приподнялся, чтобы заглянуть под кровать, и в это время увидел высунувшуюся из-под кровати черную руку, которая схватила подсвечник и бросила его на пол, так что свет погас. Затем рыцарь слышал, как из под кровати кто-то вылез, лег рядом с ним на кровать, охватил его и стал давить. Началась отчаянная схватка между живым человеком и призраком. Шум борьбы и крики рыцаря разбудили весь дом. Люди вбежали в спальню со свечами и нашли рыцаря в постели, совершенно изнемогавшего, всего в жару и облитого потом. А страшный черный призрак, который с ним боролся, исчез неведомо куда.
Таких рассказов существует великое множество, но мы не будем их здесь передавать, потому что участие в них нечистой силы по большей части остается под некоторым сомнением.