Глава одиннадцатая. Конец господства христиан на Востоке
правитьКонец господства христиан на Востоке1 Сирия с 1254 года огда король Людовик покинул Свя- Ктую Землю в 1254 году, решение вопроса о существовании или погибели тамошнего христианства главным образом соседних мусульманских государей. Но последние очеш" плохо пользовались своей силой, так как вместо того, чтобы единодушно вооружиться против врагов своей т 1 Вилькен, ОезсНісМе (Іег К геиггіщ е, том V II, ОеесЫсЫе сіег Сііаа Іііегі, том IV, Раиге, Н ізіоіге йе Заіп і ІІоиіз, \Уа1Іоп, Заіпі Ь о ш й еі зом іе т р з Эе М аз Ьаігіе, Н ізіоіге сіе Гііе сіе СНурге Гейд, ОезсЬісЫ е <1ея Ьсѵапіеііапсіеіз Вильке, СезсНісНІе гіез Оггіепз ТетреШ еггеп Д алей Рерихт, Завоевание Аккона мусульманами (1291 г), напечатано я РогзсНип^еп гиг гіеиізсне ОехсЬісЫе т XX, 1879 Гавеман, ОезсІіісЫ е сіе" А и з^ап ^з (Іег ТетреІІіеггепоггіепз, Щ тутгард и Тюбинген 184Н. МісНсІеі, Ргосез сіез Т ет р ііе гз, 2 тома П ариж 1841 и 1851 П р у т, О еііеітіеьге ипгі О еь еіт 5Іаіи(еп гіез ТетреіЬеггепогсіепз, Берлин 448
442 Іры, они снова начали терзать друг друга Еще в 1254 го- У мир Эйбек вытеснил с египетского престола молоого Музу, сам объявил себя султаном и, чтобы укрепить ое положение, женился на султанше-вдове Шудшер- Іддурр После этого часть мамелюков оставила Египет и Озбудила к войне с Эйбеком сирийских князей, в особен Ости Юсуфа Галебского и Дамасского. Хотя Эйбеку уда ось счастливо отразить нападение врагов, но в 1257 году Ні был умерщвлен в ванне по приказанию жены, в кото- ой он возбудил ревность Шедшер-Эддурр не долго на Заждалась плодами этого злодеяния, потому что против' іес возмутилось большинство египетских офицеров, они Іишили ее жизни и возвели на престол сына Эйбека, а на- (о іісц, в 1259 году, вместо него принял титул султана Один из эмиров, Котуз Во время этих переворотов сирийские князья со своими союзниками мамелюками еще несколько раз нападали на Египет, но и тут не достигли Никаких успехов и большею частью потому, что мамелюки Со своей необузданностью поссорились с своими союзни ікіши и почти все погибли в бою с ними і Таким образом, последние пятидесятые годи трина ідцатого века еще раз дали христианам время принять меры для отстранения приближающейся гибели. Правда, н\ боевая сила была невелика, потому что кроме войск крестоносных государств^ в Сирии находился только небольшой французский отряд, оставленный королем Лю- /іоішком, а с Запада приходило очень мало пилигримов, 11>іных к войне Но несмотря на то, их положение было еще I-/<> г Геерен, опыт объяснения последствий крестовых походов для I тропы, Ні&іог ѴѴегке II, Геттинген 1821 Кампш ульте, 2иг ОезсНісМе '(< — М іііеы іегх, Бонн \864, П рутц, Христианство и ислам в течение ' ін ни их веков и культурно-исторические результаты крестовых походов к 11ізіог ТазсНепЬйсН, год 1878 Обе, упомянутые в этом перечисле пип, работы П рутца богаты поучительными подробностями, зато неі "іорые заклю чаю щ иеся в них общ ие суждения возбуж даю т сомнения І.ік, например, П рутц делает тонкие замечания о дружественных отношениях, которые до крестовых походов сущ ествовали в некоторых на мышлениях между христианами и мусульманами, но выводит из этого ' іі чючение, что в то время вообщ е не сущ ествовало раздора между ' ими исповеданиями Он забы вает при этом простой ф акт что именно і' і.ко мусульмане отняли у христиан Сирию и М есопотамию, Африку ц Испанию, а наконец и М алую Азию, а в будущем угрож али отнять чругие области, факт который имеет гораздо больш е значения, чем п \ жественные отношения ислама с христианами, и котсрыті «.ает креі іииым походам гораздо больше глубокое право, чем ж елает допустить I І(іугц! > Б Кѵглср 449
443 не так безнадежно, как можно было думать, судя по в с е м предыдущему Христианские города и крепости были еін весьма многолюдны и скрывали большие богатства, торые накопились у них от прибыльной торговли с Заг^И дом и с мусульманской Сирией Здесь было достаточи средств, чтобы с самоотвержением, единодушием и м)Н ростью найти твердые основания для долгой героическое обороны; и потому худшее зло заключалось только в том, что все группы и слои христианского населения были и то время именно всего дальше от только что названных добродетелей Князья и правители более крупных областей и городов занимались политикой всякий на свой лад, так что, не заботясь об интересах целого, они нахо дились с мусульманами то в войне, то в мире, судя по своим минутным личным выгодам Тамплиеры и иоанниты конечно, походили в этом на знатных баронов, а кроме того, старались вредить друг другу и почти беспрерывно враждовали между собой- в 1259 году в Акконе загорелся даже ярый бой между обоими орденами из-за пустот повода, и в этом бою были убиты почти все находившиеся в Акконе тамплиеры. Наконец, купцы и простой народ и портовых городах привыкли самым алчным образом извлекать всевозможную выгоду, в особенности от прп бывших с Запада пилигримов главное местопребывание крестоносцев Аккон уже многие годы с худшей стороны известен был в Европе коварством и кознями, которые ожидали там благочестивых странников немцы всегда больше всего терпели в этом романском городе, но бесчестность акконского народа была так известн.і по всему свету, что папский легат Одо Тускуланский, бык ший с королем Людовиком в святой Земле, прямо заявил Жуанвилю- „необходимо, чтобы Господь наказал этот народ и омыл город кровью его обитателей, чтобы пришел другой народ и удостоился божественной милости, пою му что теперешний народ Аккона не достоин этой Бо жией милости“ Неудивительно, что при таких обстоя тельствах расшатывался государственный порядок во владениях христиан, грабежи и убийства становились обыкновенным делом и общественная безопасность могл.і быть восстановлена только кровавыми уголовными за конами. Между тем над погибелью крестоносных государсти работали в те годы не только обитатели Сирийского бер< 450
444 га, их самым роковым образом поддерживали в этом европейцы, в особенности граждане итальянских приморских городов, которые враждовали между собой с ядовитой завистью. Дело в том, что эти города, особенно Венеция, Генуя и Пиза, имели свои торговые колонии в Акконе, Тире, Бейруте и других местах, которые во времена победы Саладина большею частью были истреблены, но с тех пор итальянцы с живейшим усердием вновь основали их и старались дать им еще более сильное положение, чем прежде. Самым ясным признаком этого было то, что между тем как раньше каждое отдельное колониальное общество имело самостоятельного начальника, в тринадцатом столетии мы находим начальственные лица во главе всех торговых поселений каждой метрополии Так был один венецианский баил или Ьа]иііз Ѵепсіогипі іп Аккоиз, Іп Туго еі. іп іоіа Зугіа, два сопзиісз еі ѴісепсошНез Лапиеп ыиз іп Зугіа, сначала несколько, а потом только один гопзиі Різапогиш Ассоп е{ іоііиз Зугіас Провансальские города Сен-Жилль, Монпелье, Марсель и Барцелона, которые имели в Сирии только небольшие колонии, после довали этому примеру по крайней мере настолько, что основали провансальскую общину под управлением шести или семи консулов. Начальники этих могущественных союзов принадлежали, конечно, к самым влиятельным лицам христианского Востока и не только находились в беспрерывной вражде с тамошними феодальными владетелями, для которых привилегированное положение колючий было бельмом на глазу, но пользовались также каждым случаем, чтобы вредить друг другу и обогащать пюих соотечественников на счет своих соперников Поэтому уже в первой половине тринадцатого столетия нозник ряд торговых войн, в которых приняли участие, как метрополии, так и колонии, но только в пятидесятых годах возгорелась борьба, которая больше, чем что-ни будь другое, помогла погибели крестоносных государств Л именно венецианцы и генуэзцы враждовали тогда из: и монастырского здания, посвященного св Саве, которое находилось между их кварталами в Акконе, и обе колониальные общины требовали его для себя Наконец, в І256 году, генуэзцы взялись за оружие, захватили в союзе с пизанцами все венецианские корабли, находившиеся в Лкконской гавани, и крайним образом стеснили своих нрагов и внутри города, а в то же время тогдашний пра 451
445 вптелъ Тира, Филипп Монфортский, прогнал венецианцем из своей области В Венеции по получении известия этих несчастных случаях решено было охранить свои инте ресы во что бы то ни стало Сначала сошлись с пизап цами и побудили их совсем перейти на другую сторону Затем был заключен дружественный союз с провансаль цами и тамплиерами, с немецкой знатью и большинством сирийских баронов, так что союзниками Генуи остались только упомянутый Филипп Монфортский и иоанниты Наконец, венецианцы прислали сильный флот для под крепления своих колонистов, побили генуэзцев на воде и на суше и заняли большую часть Аккона Этот город ужасно пострадал во время долго бушевавшей войны, многие дома и башни сгорели или разрушены были тяже лыми камнями с осадных машин, как говорят, в то время в Акконе погибло не менее 20000 человек Поэтому сирин ским властям стало приходить на ум, что для их собствен ного блага важнее всего было положить конец этой борьбе Они попросили папу Александра IV о посредничеств^! и ему удалось добиться временного перемирия междіі Венецией, Генуей и Пизой. Между тем в Акконский рейі прибыл сильный генуэзский флот и был более чем наполовину истреблен встретившим его венецианским флотом в долгом, жарком бою 24 июня 1258 года. Немногие генуэзские корабли, избегнувшие поражения, спаслись и Гавани Тира, и сопзиіез Лапиепзіит с тех пор отчаялись удержаться долее в Акконе, они покинули свое тамошнее поселение и переехали вместе с общиной своих соотече ственников в Тир Блестящая победа, которую одержали венецианцы, конечно, сделала их очень мало склонными согласиться на окончательный мир, которого от них трс бовали Но папа не испугался этого, напротив, поручил одному легату продолжать мирные переговоры и, быть может, (точных известий мы не имеем), достиг в начале 1261 года желаемого прекращения неприязненных дей ствий Однако тотчас после того Генуя вошла, как мы видели выше, в союз с императором Михаилом Палеоло гом для разрушения Латинской империи и вытеснения венецианцев из Константинополя Следствием этой меры было то, что Венеция с удвоенной лютостью продолжал.і войну против опасной соперницы. С тех пор военный шум наполнял все моря, на которых встречались флоты эти у обоих городов, так же как и Пизы, все берега, где они 452
446 пели торговлю неисчислимые сокровища погибали с их кораблями и в их колониях, и мало-помалу в это дикое смятие были вовлечены главные места христианской Сирии В 1264 году венецианцы пытались взять Тир. А Филипп Монфортский и генуэзцы, как говорят, соединились для нападения на Аккон с мусульманами, и если это недостаточно доказано, то во всяком случае генуэзцы долго и усиленно теснили Аккон в 1267 году, в то самое время, когда христианам на Востоке уже явно угрожали смер тельные опасности со стороны ислама Наконец, в 1270 году было заключено перемирие между Венецией и Генуей, по которому генуэзцам возвращалась часть их прежних л.іадений в Акконе; в 1277 году венецианцы были снова приняты в Тире; но в 1282 загорелась новая война между Генуей и Пизой из-за острова Корсики Ужасная морская битва при острове Мелории 6 августа 1284 г хотя истребила лучшую часть пизанских военных сил, но іюйна продолжалась еще долго и вновь затянула сирийские города Только в 1288 г был заключен мир, который1 пиложил на пизанцев самые унизительные условия и относительно их акконской колониальной общины, особли по относительно разорения их тамошних укреплений Так ли итальянские купцы с ненавистью и завистью свиреп спювали друг против друга как раз накануне печального конца христианства на Востоке Если мы вернемся к последним пятидесятым годам, то после всего вышеприведенного нельзя удивляться, что в то время, когда крупные мусульманские князья воевали между собой, христиане не могли противостоять даже незначительным противникам Антиохия с трудом оборонялась от диких туркменских орд, и рыцарство Иерусалимского государства потерпело от тех же врагов тяжелое поражение, которому подверглись особенно тамплиеры, между тем, как госпиталиты, конечно, из ненависти к первым, не приняли участия во всеобщей борьбе и потому не понесли никаких потерь. Но все эти, сравнительно мелкие, распри быстро отошли на задний план перед ѵ;шой громадной опасностью, которая в ту же минуту грозила как христианской, так и мусульманской культуре передней Азии. Монголы распространили в эти годы пиж завоевания в Персии и Месопотамии до Северной Сирии и Палестины. Их побудил к этому отчасти король I сгум Армянский, который, будучи стеснен своими му 453
447 сульманскими соседями, хотел направить на них этих воинственных варваров Вследствие этого монгольский хан Гулагу, брат великого хана Мангу, ворвался п 1256 году в Персию, вскоре занял открытую страну и при этом встретил в лютой войне главную силу фанатическом секты ассасинов, взял штурмом их самые сильные укреп ления, взял в плен их главного начальника и велел тысн чами избивать его кровожадных подданных Затем побе дитель пошел к Багдаду, захватил в 1258 году частью изменой, частью силой великолепную резиденцию халифа, набрав ѳ завоеванном городе несметные сокровища и, убив „последнего халифа“ Альмустазима, навсегда по ложил конец Багдадскому халифату Наконец в 1259 і Гулагу прибыл в Сирию и в кровопролитном бою завоевал Галеб, а Дамаск, напротив, взял прямо, потому что здесь, как в большинстве сирийских городов, все немели от смертельного страха Князья этих мест в ужасе бежали на юг; важнейший из них, Юсуф Галубский и Дамасский, был однако схвачен и казнен монголами другие спаслись в Египте, последнем убежище мусульман, между тем как вся внутренняя Сирия попала под власть ужасных врагон Поведение христиан в этой потрясающей перемене судьбы соответствовало такому жалкому распадению, ко торое делало невозможным с их стороны какое-либо единодушное действие Так как при войне с исламом монголы, понятно, показывали дружественное отношение к христи анам, то часть последних усердно к ним присоединилась. Гетум Армянский, который по крайней мере вызвал пред приятия Гулагу, привел ему вспомогательное войско; Боэ мунд VI смиренио явился на поклон в лагерь хана и за то получил обещание, что княжество Антиохийское будет восстановлено во всем том объеме, какой имело оно и прежние лучшие времена, дамасские христиане ругались своим магометанским согражданам, заставляли их преклоняться перед изображением креста и даже начали разрушать мечети. На Западе добрые отношения сирий ских единоверцев к монголам возбудили большую радость, говорили о том, что Гулагу хочет сделаться христианином и что со времен Константина и благочестивой Елены никто не оказал христианству более благодеяний, чем этот хан и его супруга Донгуз Хатун Но на все это тамплиеры и госпиталиты заявили, когда должны были войти в сою.ч с Гулагу или признать его главенство- „что они надели 454
448 чцденские одежды не для того, чтобы вести спокойную жизнь, а для того, чтобы умереть за Спасителя, и что, п л и придут монгольские черти, то они найдут на поле (р.чжений слуг Христа готовыми к бою“ Упрямой дерзоі іц, звучащей в этих словах, отвечали последовавшие за ним дела. Рыцари сделали грабительский набег на му гѵльманские области, теперь однако подвластные мои шлам, и даже убили посольство, которое за это требовало от них удовлетворения. После этого гораздо более многочисленные силы варваров сделали нападение и на христианскую область Сидон был завоеван и частью раз рушен Аккон трепетал от приближения ужасных врагов и. разорив все мирные предместья перед воротами города ггарйлся обеспечить от штурма свои укрепления Но глав іюе следствие двойственной политики христиан состояло в том, что как бы ни кончился всемирный бой между мон юлами и мусульманами, крестоносные государства во ін яком случае видели теперь перед собой сильно раздра жснного врага Решение не заставило себя долго ждать. Вскоре после пюих сирийских побед Гулагу получил известие, что умер его брат Мангу Он тотчас вернулся на северовосток во внутреннюю Азию и поручил продолжение войны с исламом своему полководцу Кетбоге и оставил ему часть своего войска. После этого мусульмане наконец осмелились мужественно выступить навстречу врагу Сул тан Котуз двинулся с сильным египетским войском и с бежавшими к нему единоверными князьями в Сирию, на нал 3 сентября 1260 г ггри Эйн Джалуте, в древней Галилее, на монголов, победил их в кровавом сражении, убил Кетбогу, взял в плен его детей, одним словом, одержал самую блестящую победу Через несколько месяцев мосле того такое же поражение при Гимсе на Оронте потерпело другое монгольское войско, которое хотело исправить неудачу своих соотечественников, затем через несколько лет умер Гулагу, не успев основательно отомстить мусульманам, чего он все время желал, и таким образом наводнение Сирии варварами Центральной Азии так же быстро пропало, как оно пришло, и в то же цремя господство ислама утвердилось в этой области крепче, чем много десятков лет назад 455
449 Султан Бибарс Султан Котуз недолго наслаждался плодами победы при Эйн-Джалуте. Когда в октябре 1160 года он хоте.і вернуться в Египет, то его убил из-за уязвленного често любия эмир Бибарс, руки которого были уже запачканы кровью султана Туранши После этого войска убитого воз вели Бибарса на престол, вскоре ему подчинились нераздельно Египет и Сирия. Это был властолюбивый государь, который с тех поі* приобрел такую же власть, какою некогда пользовался Саладин, и который и способен и склонен был продолжать во всех главных пунктах политику этого великого предшественника. Еще будучи туркменским рабом, с темным цветом кожи, он вошел в ряды египетских мамелюков и в короткое время достиг среди них большой славы своими военными способностями Ислам в большей мере был обязан ему победой над Людовиком IX, и хотя он с тех пор два раза направил смертоносное оружие против правителей Египта, но даже эти злодеяния только увеличивали боязливое почитание, с которым мусульманский народ смотрел на лютого героя. Будучи султаном, он был так же неизменно вероломен и жесток к соперникам или врагам, как прежде, когда был эмиром, но во асех других отношениях он выполнял свою правительскую задачу не только с должною мудростью, но также и с большим благородством. Как добрый магометанин, он пунктуально исполнял предписания корана, сам жил воздержанно, принуждал свои войска к такой же умеренности и при помощи религиозных возбуждений поощрял их к бурной отваге. Справедливый к своим подданным, какого бы племени и какой бы веры они ни были, он, несмотря на самую ужасную строгость, дал народным массам чувство безопасности и довольства; и хотя он, как второй Саладин, считал главной задачей своей жизни борьбу с христианством на Востоке до полного его истребления, но все-таки он был политически беспристрастен и достаточ но проницателен, чтобы не пренебрегать полезными союзами с некоторыми европейскими державами. Он вступил в дружественные сношения с Михаилом Палеологом, когда тот завоевал Константинополь, он постоянно поддерживал хорошие отношения с королем Манфредом 456
450 Сицилийским, которые из-за прибыльной торговли уже в продолжение двух поколений существовали между Штауфенами и правителями Египта, способный король Яков Аррагонский, друг Манфреда, отправил послов в Каир, и даже враг и преемник Штауфенов, Карл Ан жуйский, понимал, что ему выгодно поддерживать на Ниле ту дружбу, в которой так часто укоряла его предшествен пиков римская церковь Христиане относительно этого султана находились в самом плачевном положении. На Западе всюду господ ствующим чувством была крайняя неохота приносить еще какие бы ни было жертвы для священной войны; и папы Александр IV {1254 1261), Урбан IV (1261 1264) и Климент IV (1265 1268), опять прежде всего виноваты были в том, что уже не могло быть больше и речи о пробуждении прежнего одушевления Они стреми дись больше всего только к полному истреблению „проклятого рода“ Штауфенов, к устранению Манфреда н Конрадина. Против этих „врагов церкви“ проповедовали крестовый поход знатные легаты и простые монахи, и за борьбу против них обещали такое же отпущение грехов, как за поход в Сирию. Остальные крестовые проповеди, которых, правда, говорилось также очень много, разъединяли свое влияние, потому что направлялись то против языческих пруссов и лифляндцев, то против монголов на европейском Востоке, то против испанских магометан и даже за восстановление латинской империи против греков. Могли ли при этих обстоятельствах помочь грамоты, которые писались папами о деле Иерусалима королю Людовику IX и французским князьям, к немецким королям,, герцогам и графам и почти всем правителям и народам римско-католического мира, и тягостные подати на крестовый поход, наложенные на всех их духовенством? Благочестивый Людовик, правда, дал значительные суммы па войну с Бибарсом и запретил своим подданным на несколько лет турниры, так же как и мотанье денег на бесполезную светскую роскошь, в некоторых местах какойнибудь знатный господин принимал крест; но упомянутые крестовые налоги вызывали в массе недовольство и отказы в платеже, и в продолжение всего седьмого десятилетия из более знатных пилигримов в Сирию пришел толькс граф Неверский с небольшим отрядом французских ры царей 457
451 На Востоке дела обстояли не лучше Тамплиеры и госпиталиты, дворяне и рыцари Аккона, Тира и Антиохии, Кипра и Армении и теперь еще не думали об единодуш ном союзе для защиты общего дела. Если одна их группа желала мира с мусульманами, то другая мешала пере говорам, возобновляя войну Всякий стремился поймать только ближайшую выгоду, не думая о том, что мир исла ма выступал теперь против маленьких христианских обла стей уже не в прежней разрозненности, а в твердом едино душии, управляемый сильною военной рукой Франки * окончательной глупостью дразнили к нападению дажо лично султана Бибарса, не согласившись на размен плен ных, которых он предложил Поистине, для преемника Саладина не могло найтись более благоприятного часа, чтобы окончательно довершить дело великого Эйюбита В 1262 году Бибарс велел прежде всего нескольким военным отрядам опустошить княжество Антиохийское, в следующем году он сам повел свои войска в.сирию Знать самых южных христианских городов Иоппе и Арзу фа поспешила ему навстречу с подарками, чтобы купить пощаду для себя и своих людей Рыцари Аккона^ которые также хотели сговориться с султаном, получили, напротив, насмешливый отказ и должны были вытерпеть сильное нападение. Однако в конце концов Бибарс ограничился тем, что внушил им сильный страх и, ужасно опустошив земли за Акконом, Тиром и Триполисом вплоть до Антиохии, вернулся в Египет, так что этим походом он, видимо, намеревался сделать только рекогносцировку враждебных позиций, а не думал пока о серьезной войне Как мы уже упоминали, в 1264 году на христианскую Сирию особенно вредно влияла война итальянских приморских городов, когда венецианцы пытались завоевать Тир Несмотря на то, крестоносные рыцари предприняли, однако, дерзкий разбойничий поход в область мусульман и поощряли армян и монголов к нападению на султана Но Бибарс без особенного труда отразил короля Гетума и монголов, и после того стал вооружаться к методическом эзойне с франками. Когда его приготовления были окон чены, т е. когда были построены многочисленные осадныг машины, он появился внезапно в феврале 1265 года — под Цезареей. Он быстро овладел городскими степами, то цитадель требовала правильной осады Здесь мусуль ианам помогли как их отличные машины, так и отвага и 458
452 [Неутомимость их султана, который не боялся самой страш Ной свалки боя, и сам наблюдал под штурмовыми кры шами за действиями стенобитных орудий Через несколько дней мужество оборонявшихся было сломлено укреп ление сдалось, и Бибарс так основательно разрушил его Вместе с городом, что не осталось камня на камне С ме ста этих развалин он направился тотчас в Арзуф Гос питалиты храбро защищали город и крепости. Но султан приказал засыпать рвы и вдохновлял свои войска к опас ной работе, сам таская землю и камни Через сорок дней тяжелого труда (с половины марта до конца апреля) уже было сделано так много, что можно было решиться на всеобщий штурм Султан все-таки боялся встретить большее сопротивление. Но сила гарнизона была уже истощена: город едва оборонялся, а через несколько дней сдалась и крепость. Во время боя было убито около ста госпиталитов потом взято было в плен около тысячи рыцарей и слуг и захвачена богатая добыча Потом Аріуф, как и Цезарея, был сровнен с землей Эти предприятия султана не заставили остальных христиан взяться за оружие Только за два дня до погибели Арзуфа прибыло в Аккон небольшое кипрское вой і ко Но Бибарс остерегался тотчас же напасть на собрав шиеся там силы Довольный достигнутым результатом, он пока вернулся в Египет Но он оставил христиан в покое ненадолго. Уже вес ною 1266 года он снова направился на север Он, медлен по двигаясь, прошел Палестину, между тем как некоторые его эмиры отправились вперед в северную Сирию и страшно свирепствовали огнем и мечом в христианских областях Раньше чем можно было понять, куда султан хотел идти со своим главным войском, он внезапно бро сплся на большую крепость тамплиеров Сафед, на северокщаде от Тивериадского озера, важнейшую опору остальных христианских владений внутри страны. Крепость считалась неприступной, по пламенному рвению египет с к их войск вскоре удалось отнять у гарнизона веру в возможность продолжительного сопротивления. Здесь могло бы помочь только быстрое подкрепление. Однако госпиталиты, оставленные во время Арзуфской битвы без помощи тамплиеров, теперь точно так же не имели жела иия помочь последним в Сафеде, а так как другие христи тіские господа искали дружбы с султаном, то крепость
453 была безнадежно потеряна Осажденные наконец вошли и переговоры с Бибарсом, и он, как говорят, побудил их к сдаче крепости обещанием милостивого обхождения с ними Но, когда ворота крепости были отворены, он взял в плен христиан числом около тысячи и почти всех велел казнить. Чтобы отомстить за это, был предпринят поход в Тивериадскую область значительным отрядом рыцарей, который наконец собрался из Кипра и из остатков Иеру салимского государства, но вследствие беспорядочности похода окончился чувствительным поражением Нападение, которое задумал король Гетум, было по давлено еще в самом начале отрядом войска, высланным против него, и так основательно, что Гетум должен был согласиться на уступку земель. В конце концов госгшта литы, в бедствиях этого года желавшие перемирия, получили его, но только под условием, что они больше не будут получать деньги, которые они до тех пор выжимали у некоторых владетелей народов мусульманской Сирии, между прочим, у остатков ассасинов в городах Ливана В 1267 году Бибарс главным образом занимался восстановлением и усилением укреплений Сафеда Как ему хотелось уничтожить приморские города, опорные пункты крестоносцев, так он столь же решительно намеревался гделать оборонительные позиции внутренней страны твердыми опорами своего господства Из Сафеда султан предпринял несколько набегов на Аккон и на Тир, опустошил страну, захватил много пленных и велел отрубить им головы У христиан этот год печальнейшим образом ознаменовался еще нападением на Аккон Весною 1268 г Бибарс снова предпринял более крупные дела 7 марта он появился перед Иоппе, взял город л срыл его цитадель. Оттуда он с быстротой молнии двинулся к Бофору, большой крепости тамплиеров, позади Зидона Гарнизон ее был немногочислен. Правда, тамплиеры Аккона хотели прийти на помощь, но письмо, в котором они об этом сообщили, попало в руки султана, который послал в Бофор письмо с противоположным известием и этим побудил осажденных к сдаче Гордая крепость была тотчас же, как Сафед, обращена в мусульманский военный пункт Затем султан напал на Боэмунда VI, которого особенно ненавидел за его прежний союз с монголами. Сначала он яростно опустошил область Триполиса, а потом 460
454 ппезапно стал угрожать Антиохии Рыцарство этого города пыталось обороняться в открытом поле, но было побито, и 16 мая султан потребовал сдачи большой крепости Переговоры, которые начались по этому поводу, остались безуспешны 19 мая Бибарс решился на штурм и еще в тот же день, с неслыханной удачей, взобрался на пены, которые два столетия тому назад оказали такое непоколебимое сопротивление крестоносцам Меч победителей ужасно свирепствовал среди обитателей несчастного города на Оронте Цитадель еще держалась. Но так как она была расположена на потерянных постах, то не оставалось ничего, как просить милости султана Кроме женщин и детей, в плен было взято 8 тысяч муж чин, а по окончании битвы прекрасный город и высокая крепость на скале были совершенно преданы огню1 Вследствие этого северная Сирия была навсегда потеряна для христиан, потому что теперь франки добровольно оставили те немногие места, которые они до сих пор там удерживали. Между тем та же беда, которая постигла Ан тиохию, казалось, уже грозила и Триполису По крайней море, Бибарс прямо заявил это князю Боэмунду насмешливыми словами, и, когда последний смиренно просил о мире, ему был, правда, обещан мир, но султан имел при *том смелость въехать в Триполис в качестве собствен пого посла и высмотреть положение места Остальные восточные христиане относились ко всем этим ударам судьбы отчасти с дерзким задором, отчасти с жалким рабским чувством, склонным и к трусости, и к измене, так что Бибарс имел право ответить королю Карлу Сицилийскоу, который просил у него пощады для своих единоверен, что не от него зависит помешать гибели франков, отому что они сами готовят свою гибель, и что самый изкий из них старается разрушить то, что сделал бы са ый великий Второй крестовый поход Людовика IX Возрастающие бедствия Святой Земли, просьбы си р и иск их франков о помощи и воззвания пап произвели, наконец, еще одно значительное движение христианства 1 В общем при завоевании Антиохии погибло 17000 человек, а ІП0000 было взято в плен 461
455 против ислама Во главе этого движения стоял Святой Людовик, который после своего несчастного крестового похода не переставал с молитвенным чувством думать об Иерусалиме и для удовлетворения своего благочестивого стремления уже давно собирался во второе паломничество. Поэтому в 1266 году он обратился к папе Клименту IV, который после некоторых колебаний, внушенных ему чувством ответственности, наконец одобрил намерение короля. В марте 1267 года Людовик созвал вельмож своего государства в Париж и перед их глазами принял крест Его брат, граф Альфонс Пуатье, который уже несколько раньше дал обет паломничества, тотчас присоединился к нему Сыновья Людовика, Филипп, Иоанн, Тристан и Петр, немедля последовали примеру отца Король Тибо Наваррский, графы Артуа, Бретанский и Фландский и многие другие французские владетели тоже заявили себя готовыми принять участие в походе на Восток Несмотря на то, предприятие сначала ограничи валось сравнительно несколькими лицами, потому что большинство рыцарства Людовика совсем не имело желания снова жертвовать имуществом и кровью ради безнадежной войны против ислама Решительно отказал ся сопровождать короля даже храбрый сенешаль Жуан зиль, отчасти потому, что не мог оставить родины, не причинив самому себе большого вреда, отчасти потому, что люди, поощрявшие этот крестовый поход, брали на себя смертельный грех, так как старевшему и болезненному Людовику были уже не под силу трудности похода! Поэтому необходимы были усиленные и продолжительные возбуждения со стороны и короля и папы, чтобы двинуть наконец французское рыцарство на военный покод и чтобы заставить духовенство внести необходимый крестовый налог Кроме Франции, паломническим одушевлением бы охвачен также король Яков Аррагонский Этот государ провел до того времени длинную жизнь, полную кровавы войн и славных побед над испанскими магометанами і чувствовал стремление показать остроту своего меча и н Востоке Приблизительно в то время, когда король Людовик вел переговоры с папой, он принял крест и с той поры ревностно вооружался к священной войне Летом 1269 года он окончил свои приготовления: 4 сентября он этплыл из Барселоны с значительными войсками Но 462
456 через несколько дней его настигла сильная буря, которая: сильно попортила часть его флота и принудила большую' часть кораблей остановиться в одной французской гава ни Здесь королю Якову было отомщено то, что он при ступил к путешествию вопреки наиболее влиятельным лицам своего двора Со всех сторон к нему приставали,, чтобы он бросил предприятие, которого „Сам Господь, видно, не одобряет“ и таким образом единственный более крупный крестовый поход, предпринятый из Испании* быстро окончился Только немногие корабли Якова, под управлением его незаконного сына, Фернана Санчеса, дошли до Сирии и этим подкреплением побудили тамош них христиан сделать набег на земли, лежащие за Акко пом, но благодаря бдительности мусульман этот набег окончился очень несчастным сражением После того на родину вернулись и аррагонцы, бежавшие от этой войны Между тем король Людовик прилежно продолжал вооружаться и вместо короля Якова приобрел других союз ников Его брат, король Карл Сицилийский, готов был принять участие в походе с большим войском Англий ские принцы Эдуард и Эдмунд, сыновья Генриха III,. вместе со многими знатными людьми своей родины приняли крест и, благодаря займу у французов, получили возможность набрать видное войско Наконец и среди храбрых фризов еще раз возбудилось прежнее желание к яростному бою с „язычниками“, так что тысячи давали обет паломничества, и был приготовлен к отплытию могущественный флот Когда с этим надежды на успех предприятия увеличились, Людовик решил начать поход весной 1270 Раньше, чем покинуть свою страну, он по возможности позаботился об устранении в ней всякой вражды, удовлетворял тех, кто мог иметь к нему какиенибудь притязания, и щедрою рукою приводил в порядок имущество своих детей, как будто предчувствуя свой близкий конец Затем он принял в Сен-Дени орифламму,, пилигримский посох и суму и отправился в Эгморт, сбор ное место своего войска Но посадка его на корабли на некоторое время затянулась Хотя за флотом для пере правы Людовик обратился к венецианцам и генуэзцам, но Венеция, из боязни помешать своей торговле с Егип гом, не осмелилась исполнить просьбу короля, а Генуя, поставившая в конце концов значительное число кораблей с многочисленной корабельной прислугой, не доставила 463
457 их вовремя в Эгморт Между тем среди собравшихся пилигримов началась кровавая распря, которую Людовику удалось усмирить только с трудом Наконец, в начале июля, началось путешествие, и через несколько дней, в которые крестоносцам пришлось вынести сильную бурю и волнение, они достигли ближайшей цели, гавани Кальяри на сардинском берегу Здесь крестоносцы держали военный совет, и было решено и объявлено, что войско двинется не прямой дорогой в Сирию, и не в Египет, а сначала в Тунис Эту внезапную новость хотели оправдать тем, что эмир Тунисский имел склонность к христианству и что, конечно, перейдет к нему открыто, если на него будет сделано достаточное давление Если бы эта надежда оказалась ошибочной, то, во всяком случае, было очень желательно отнять у правителя Египта подкрепления, которые ом получает из Туниса воинами, лошадьми и оружием, кроме того, этот город так богат, что завоеванием его христиане получили бы большие вспомогательные средства для дальнейшей войны с ма гометанами Но в сущности направление крестового похода на Ту иис произошло не из-за приведенных причин, но под влиянием совсем других обстоятельств, а именно, Тунис платил дань Сицилийскому королевству, пока там господствова ли Штауфены. С тех пор, как Карл Анжуйский прибыл в Палермо для правления, эмир прекратил уплату дани, и его страна сделалась в то время убежищем для приверженцев Штауфенов, которые угрожали оттуда положению французов в южной Италии Поэтому король Карл, без сомнения, прежде всего старался о том, чтобы направить силу крестоносцев против Туниса, и благочестивый Людовик, когда его подкупила к этому походу ловкая игра, был только жертвою эгоистических рас четов 15 июля король Франции вместе с пилигримами, кото рые до сих пор собрались вокруг него это были, кроме генуэзцев, большею частью его подданные оставил гавань Кальяри и после счастливого плавания прибыл 17 июля на тунисский рейд Адмирал Флоран де Варенн ірибыл в тот же день и занял на берегу важный пост Но Людовик отозвал его назад, думая, что адмирал забрался слишком далеко без достаточных сил. На следующий день все войско высадилось на узкой полосе берега 464 1
458 которая тянется между морем и Тунисским озером Му сульманские войска были близко, но не решались нападать. 19 и 20 июля произошли сражения. Но христиане без большого труда победили неприятеля и двинулись с этой полосы берега до места древнего Карфагена, где они нашли достаточное пространство для своего лагеря Тунис находился в серьезной опасности, потому что там не ожидали такого сильного нападения и в данную минуту чувствовался даже недостаток в съестных припасах. Между тем эмир собрал как можно скорее свои поенные силы, заключил множество христиан, находившихся в его власти, и угрожал им смертью, если французы двинутся против его столицы. Кроме того, смелый Бибарс с письмом ободрял его к храброй защите, обещал ему помощь и действительно принял меры к тому, чтобы дойти из Египта до Туниса с сухопутным войском Лучшим спасением для тунисцев оказались, однако, ошибочные действия короля Людовика, который, как прежде на Ниле, так и теперь в Карфагене, не сумел найти надлежащего времени для достижения победы. Может быть, король Людовик все еще думал, что кровопролит ные сражения не нужны, потому что мусульманский враг в самом скором времени превратится в христианского друга, но во всяком случае король решил не начинать более крупных предприятий, пока в лагерь не прибудет король Карл с сицилийским войском; он совершенно отказывался низложить противника быстрыми ударами; напротив, довольствовался укреплением своего лагеря и дал время тунисскому владетелю приготовить самое сильное сопротивление. Единственный успех, которого крестоносцы достигли при этих обстоятельствах, было завоевание так называемого карфагенского замка. Генуэзцы, требовавшие этого дела и получившие на него позволение, 23 июля взяли приступом это сильное укрепление, лежавшее на классической почве Но после этого христиане ограничились тем, что только отражали от своего лагеря нападения мусульман, которые вскоре начались и с каждым днем становились все смелее Мало того, благодаря предубеждениям, с которыми начал поход король и, по крайней мере, часть его соратников, неприятелю удалось обмануть их глупейшим образом Однажды три знатные магометанина пришли к форпостам и выразили желание перейти в христианство; хотя они и были захвачены 465
459 в плен, но их словам поверили Тотчас после того явилось около сотни магометан, которыетакже просили крещения, и, пока с ними велись переговоры, пришла большая толіш неприятелей, бросилась с оружием на христиан, и, раньшо чем ее удалось прогнать, было убито шестьдесят христиаи Те трое пленных, которых привлекли к допросу об этом нападение, заявили, что оно, очевидно, было сделано их врагами, и что если их отпустят на волю, то они на другой же день возвратятся более чем с двумя тысячами единоверцев и с большим количеством съестных припасов Их действительно отпустили, но, конечно, чтобы больше их не увидеть Крестоносное войско еще недолго стояло в Карфагене, когда на него поднялся враг, более страшный, чем вся сила и хитрость мусульман Палящее солнце Африки причинило тяжелые болезни, которые в короткое время ужасно свирепствовали среди простого народа и среди знатных господ. 3 августа умер второй сын Людовика, Иоанн Тристан, который некогда начал свою короткую жизнь на Ниле в минуту бедствия и кончил ее опять на африканской земле, в такое же печальное время. Через несколько дней умер епископ Рудольф из Альбано, который сопровождал войско пилигримов в качестве папского легата, а наконец заболел сам король Людовик. Он был уже очень слаб и потому можно было предвидеть дурной исход его болезни Действительно, Людовик вскоре почувствовал приближение своей смерти Однако, верный своему долгу и благочестивый, он, пока мог, за ботился о крестоносцах, дрожащей рукой написал знаме нитое, мудрое и теплое поучение своему сыну и наслед нику престола Филиппу, потом погрузился в усердную молитву и скончался спокойно и мирно 25 августа 1270 г 11 августа 1287 года папа Бонифаций VIII причислил благородного покойника к лику святых Смерти одного этого человека было достаточно, чтобы совершенно изменить характер крестового похода На следник и нынешний король Филипп III, „Смелый“ почти не обладал мечтательным паломническим настроением своего отца К тому же, в самый час смерти святого Лю довика, в лагерь пилигримов прибыл король Карл Сици лийский со своими войсками и кораблями и потому кре стовый поход мог преследовать только ясно определенные политические и военные цели. Но и при таких обстоя 466
460 тельствах христиане сначала не могли думать ни о чем другом, как о том, как бы прогнать мусульманские силы с поля Последние со смерти короля Людовика становились все смелее в своих нападениях на лагерь крестоносцев Поэтому короли Карл Сицилийский, Филипп Французский и Тибо Наваррский принимали бой везде, где могли, сначала несколькими горячими сражениями оттес нили неприятеля из соседства лагеря, затем частью своего флота заняли тунисские воды и наконец еще раз обратили войско мусульман в бегство, неподалеку от их столицы Этим было выиграно как бы основание к заключению мира Ни у Карла, ни у Филиппа не было охоты осаждать Тунис, завоевать его и удержать посредством дорогого гарнизона трудно защитимое место Но эмир таким чув ствительным образом узнал силу французов и сицилий цев, что готов был прямо возобновить смиренные отношения, которые он имел прежде к Штауфенам Несмотря на то, масса христианского войска требовала штурма, т е разграбления богатого Туниса, между тем как госуда ри согласились на том, что им было выгоднее, и потому 30 октября1был заключен следующий договор Подданные государей, заключавших договор, могут вполне свобод но и безопасно жить в землях обеих сторон, особенно по торговым делам В областях Туниса не должно мешать христианскому духовенству строить церкви, учреждать кладбища и там громко молиться и проповедовать как на родине Никто из государей, состоящих в договоре, не потерпит в своей земле мятежных подданных другого Пленные будут выданы обеими сторонами без выкупа Христианские короли немедленно очистят область Туни са Эмир заплатил им в три срока военные издержки в 210000 унций золота (около восьми с половиной миллионов марок немецкими деньгами), кроме того будет вносить вдвойне прежнюю дань Сицилийскому престолу и отдаст всю невыплаченную дань за пять лет Этим договором было достигнуто то, что вообще могло быть здесь достигнуто Королю Людовику был поставлен О заключении договора мы имеем известия и документы частью от 30 октября, частью от 21 ноября С удя л о ним, он состоялся „(іапз (Ісих асіез зиссеззііз, апаіо ^и ез аи Іопсі еі ^иап{ аих зіір аіаііо п з ^спегаіез, т а і з сіішегепз сіапз Гехреззіоп еі аззег ёіоі^пез раг 1е сіаіе“ 467
461 как бы памятник дозволением христианского богослуж* ния в Тунисе, а затем крестоносные государи позаботи лись приобрести как можно больше денег и отнять у сторонников Штауфенов их лучший опорный пункт мл далеком юге. В течение ноября французы и итальянцы покинули африканский берег и прибыли вскоре на Сицилию К ним примкнул принц Эдуард Английский и его соотечествеп ники, которые только что высадились в Карфагене, меж/іѵ тем как флот фризов, которые храбро участвовали уже в последних битвах с эмиром Тунисским, направился прямым путем в Сирию Из Сицилии должен был продол житься и крестовый поход королей и принцев Но так как их флот был на переезде захвачен страшной бурей и зн<-і чительная часть его была уничтожена, и так как далее король Филипп настоятельно желал вернуться в свое королевство, а большинство пилигримов было сильно исто щено болезнями и лишениями (теперь еще быстро одни за другим умерли Тибо Наваррский и граф Альфонс Пуатье, брат Людовика IX, то было решено на время отложить предприятие и собраться для окончания его только через три года. Только англичане, которые до сих пор перенесли немного трудов, не соглашались на это, и потому они перезимовали в Сицилии и весной 1271 г отплыли в Сирию в сопровождении нескольких французских баронов Конец господства христиан в Сирии После завоевания Антиохии султан Бибарс некоторое' время не беспокоил серьезно сирийских христиан. В 1269: и 1270 годах его внимание было обращено главным обра зом на планы и действия монголов и крестоносцев Запада В Иране и соседних с ним областях Месопотами и Малой Азии господствовал в то время сын Гулаг; хан Абага, который снова серьезно угрожал Сирии дружественном союзе с армянами и европейскими хри стианами Но сила монголов не была уже больше та страшна, как несколько лет назад, потому что их громад ное царство распалось на несколько отдельных госу дарств, и Береке, хан Кипчакский (она севернее Персии) находился во вражде с Абага. Поэтому Бибарс заключи 408
462 союз с Береке и этим несколько застраховал себя от ярости иранских монголов, между тем как смерть Людовика IX и возвращение королей Французского, Сицилийского и Наваррского в свои государства освободили его от страха перед крестоносцами. Однако, как только султан почувствовал, что у него руки снова развязаны для войны с сирийскими христианами, он тотчас бросился на их владения с обновленной необузданностью. В начале 1271 года он явился с большой силой перед замком госпиталитов Краком в земле за Триполисом', взял его после короткой осады, затем направился к недалеко расположенным крепостям Боэмунда VI, покорил их, между прочим сильную крепость Аккор, наконец осадил Монфор, главное укрепление рыцарей Немецкого ордена вблизи Аккона и завладел им 12 июня При этом, после каждого удара, который он наносил своим противникам, он осыпал их злыми насмешками или пророчеством о скорой их окончательной погибели и этим побудил мало-помалу госпиталитов, тамплиеров и Боэмунда VI Триполисского большими жертвами купить у него перемирие. Между тем несчастные христиане получили, правда, некоторое подкрепление, когда сирийского берега достигли остатки фризских пилигримов, из которых многие погибли на пути, и принц Эдуард с небольшим войском Вскоре после того прибыл в Аккон также брат Эдуарда, принц Эдмунд. Но даже и с этими подкреплениями христиане были слишком слабы, чтобы начать нападения на Бибарса, тем более, что перемирие, в которое не вошли только Аккон с соседними городами и крепостями, осуждало к бездействию целую половину их военных сил Поэтому султан видел себя в приятном положении беззаботно переходил от одного дерзкого предприятия к другому Но теперь он направил свое оружие еще не против главного гнезда враждебной силы, против самого Аккона, а против Кипра, покорением которого он надеялся приобрести господствующую позицию, как бы в тылу сирийских христиан. С величайшей ревностью он старался 1 Этот Крак „Ье Сгас <іез сііеѵаііегз“, не нужно смеш ивать с тем большим укреплением Краком в М оавитской стране, которое играло большую роль особенно в век С аладина Ье Сгас сіез сьеѵаііегз часто называю т такж е курдским замком по курдскому гарнизону, который некогда там находился 469
463 вывести в море сильный военный флот, которого у него ло сих пор не было, и в самом деле ему удалось еще и 1271 году отправить против Кипра целую эскадру Но н;і этот раз дело не удалось, корабли наткнулись на рифм перед неприятельским берегом, и все сделались добычеіі частью волн, частью христиан* к тому же последние и своей беде послали за помощью к хану Абага, дики* орды которого наводнили северную Сирию с ужасными опустошениями. Однако Бибарс тотчас двинулся п р о т и в монголов, быстро оттеснил их обратно в их царство, вскоре вся сила султана снова угрожала крестоносцаі^и которые уже было успели потешиться несколькими безнящ казанными набегами и грабительскими походами в об ласть мусульман. Тут им помог король Карл Сицилии ский, побудив Бибарса 22 апреля 1272 г согласиться на перемирие также для города Аккона и окрестных мест ностей на десять лет, десять месяцев и десять дней В этой сделке не были, однако, особенно упомянуты английские принцы Младший из них, Эдмунд, правда, тотчас после того вернулся на родину, но старший, Эдуард, напротив, остался некоторое время в Сирии, и потому Бибарс не посовестился подкупить ассасинов для убийства этоіаш противника. 16 июня 1272 года на принца напал один убийц, добившийся его доверия- ему, правда, удалось клонить смертельный удар и даже убить нападавшеп^и но все-таки он получил тяжелую рану, ему понадобило<^и значительное время для выздоровления и затем он такх^н покинул Святую Землю, чтобы вскоре вступить в правл^и ние отцовских государств. В продолжение следующих годов султан поддержив^и в общем перемирие, которое обещал христианам, б ^ Н сомнения, не потому, что дал им слово, а потому, что і^н хотел дать повода к новым крестовым походам, а кроі^н того хотел основательнее, чем прежде, рассчитаться с мо^н голами. Но все-таки он воспользовался удобным случае^и чтобы в перемирии выиграть преимущество над христи^и нами. Когда в марте 1275 года умер Боэмунд VI, остав^и несовершеннолетнего наследника престола, Боэмунда Ѵ!Ц^ и регентство, приступившее к правлению в Триполисе^Ч просило у Бибарса покровительства и утверждения, ом выставил ряд тяжелых требований и настоял на том, чтобы по крайней мере ему была обеспечена ежегодная дань в 20000 червонцев и отпущение на волю 20 пленных 470
464 мусульман Но в особенности султан направил всю свою хитрость и все силы своих народов на подавление монголов. Он постоянно находился в хороших отношениях с ханом Кипчакским, между тем как хан Персидский и король Армянский соединились против него и пытались подогреть для своего дела христианский Запад. В сирийско-месопотамских пограничных областях на верхнем Евфрате почти беспрерывно бушевала война; султану удались некоторые смелые походы; кроме того, армяне потерпели так сильно, что их лучшие города погибли в пожаре и разграблении, а весной 1277 года Бибарс сделал нападение даже на восточную Малую Азию, которое хотя и не дало никакого прочного успеха, но все-таки чувстви тельно ослабило господство монголов в этой местности Теперь великий мамелюкский султан стоял на высоте своих успехов благодаря ему ислам снова сильно возвы сился над христианами и монголами Кроме того, он напал в Сирии на ассасинов, персидские владения которых были уничтожены ханом Гулагу, и отнял у них самостоятельность в такой степени, что они стали только послушным орудием убийства по его упрямой воле; а из Египта он дошел со своим победоносным мечом до самых гор Нубии Но как сильно ни тяготело его строгое правление на его подданных, твердость и блеск этого правления составили ему гордую славу в мире Востока: он открыл пути, по которым мусульмане могли снова достигнуть нераздельного господства в странах передней Азии 19 июня 1277 Бибарс после короткой болезни внезапно умер в Дамаске, неизвестно, вследствие ли лихорадки или отравленного питья, которое он смешал с безвредным или которое ему было подано с враждебной целью. В последние дни этого султана, немало еще раз, однако, грозило всеобщее восстание христиан В сентябре 1271 г кардиналы после почти трехлетнего пустования папского престола выбрали главою римской церкви благочестивого и одушевленного на священную войну Те- Гіальда, из благородного рода Висконти Григорий X, как: тали нового папу, в ту минуту находился именно в Святой Земле как пилигрим, когда к нему пришло известие об его избрании. Он распростился с тамошними христианами проповедью, в которой применил к себе слова псалма „Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня дисница моя; и прилипни язык мой к гортани моей, 47)
465 если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалиі во главе веселия моего“ Вернувшись в Европу, он пр звал королей и народы христианства на новый крестові поход и собрал в Лионе всеобщий собор {с мая до июі 1274), на котором наряду с решением чисто западных д^ должен был быть поставлен вопрос о соединении гречі ской и римской церквей и о вооружении на войну протг Бибарса. Но ревностные усилия папы имели мало усп ха Правда, собор был одним из самых блестящих кон^ грессов средних веков1 кроме прелатов, князей и поело» римского христианства, были здесь послы от греческого императора, от армян и от иранских монголов. Между тем ни дело соединения церквей, ни дело священной вой ны не получили значительных успехов: в последнем отно шении возбуждало надежды то, что монгольские послы соглашались креститься; было также решено, что в про^ должение шести лет церковь должна отдавать десяти часть своих доходов как крестоносную подать, но ниче больше не было достигнуто. Папа не испугался того, и после собора все время взывал ко всему свету о кресті вом походе1 и с большей радостью увидал, что мал помалу приняли крест или обязались к окончательно? исполнению данного прежде паломнического обета * роль Рудольф Габсбургский, король Филипп Францу ский, Эдуард английский, Яков Аррагонский, герцо Лотарингии и Баварии, словом, князья и вельможи поло1 вины Европы. Но никто из этих особ, задержанных до машиими делами, не двинулся действительно в крестовым поход, а давнишнее отвращение народных масс к свя щенной войне только увеличилось вследствие тягостны} крестовых податей, которые назначил Лионский собоі 10 января 1276 Григорий X умер. В следующие годі быстро следовали один за другим несколько пап, которі во время своего короткого правления не могли продоі жить дела своих предшественников. Затем разразила! Сицилийская вечерня и вызвала долгую войну меж{ неаполитанскими Анжуйцами и наследниками Штау(нов, которая была опять для римской церкви важн(чем освобождение Иерусалима. Поэтому Святая Зем. была безнадежно отдана на произвол сильных враге 1 К рестовая проповедь дош ла тогда до Финляндии и И еландии даж е до норвежских колоний на берегах Гренландии и Лабрадор 472
466 Для мусульман была во многих отношениях и ииеімгіі степени важна деятельность западных христиан, ('о гмгр ти султана Бибарса для царства ислама поступили тнжг лые годы. Правда, сын покойного, Альмслик Лгган/і, девятнадцатилетпий юноша, беспрепятственно взошел па престол при помощи верных слуг своего отца, но благодаря своей собственной испорченности вскоре его потерял Как некогда султан Туранша в 1250 году, так и он окружил себя молодыми любимцами, жестоко обходился и угрожал достойнейшим эмирам и вызвал этим против себя восстание, которое летом 1279 года стоило ему престола, а вскоре потом и жизни, так как весьма вероятно, что он умер не своей смертью. Вместо него султаном сделан был его брат Бедреддин Саламиш. Но так как последнему было только семь лет, то с самого начала правление было в руках важнейшего из этих эмиров, Килавуна, который уже при Бибарсе превзошел своих боевых товарищей, мамелюкских офицеров, своими способностями и успехами и теперь стал наместником во главе султаната Но через несколько месяцев Килавун захотел править сам, устранил мальчика-султана и в Египте был признан, между тем как в Сирии против него выступил соперником другой эмир, Сонкор Алашкар. Оба претендента боролись в продолжение 1280 года в кровавых сражениях Наконец Килавун оказался сильнейшим, так что притесненный Сонкор признал его господином. Между тем однако иранские монголы, призванные Сонкором на помощь, пришли в Сирию и ужасно опустошили ее северную часть. Килавун собрал против этих врагов всю свою силу и так основательно побил монголов и их союзников армян в долго колебавшейся битве При Гимсе, осенью 1281 г., что с этой стороны ислам надолго был обеспечен от всякой опасности. Таким образом, в продолжение 1277 1281 годов мусульмане были совсем заняты внутренними распрями и войной с монголами. При таких обстоятельствах новый крестовый поход мог бы иметь некоторые надежды на успех. Но, как мы видели, Европа не делала больше никакой серьезной попытки помочь сирийским христианам, а эти по своему дурному обыкновению собственными руками неустанно готовили себе погибель. В Триполисе разгорелась в то время безобразная распря из-за опекунского управления, вместо юного Боэмунда VII На 473
467 одной стороне стояли вдова Боэмунда VI, Сибилла армя ская, ее доверенный епископом Варфоломей из Торто: и светское рыцарство этой маленькой страны. Противні ками этой партии были епископ Вильгельм Триполисски знатный римлянин, который до сих пор имел больш< влияние в графстве и хорошо устроил в нем многих своих соотечественников, а кроме него в особенносі тамплиеры. Юный Боэмунд держался своей матери, ноі то же время раздражал епископа Вильгельма и тамплиером насмешками и насилием Оскорбленные старались отомстить и в союзе с соседним знатным владельцем Гвидо Гибелетом сделали не менее трех нападений на своих врагов в Триполисе, Правда, нападения обыкно венно не удавались, кажется, потому, что Гвидо Гибг лету не доставало решительности для энергичных дей ствий, зато Боэмунд осаждал некоторое время Гибелет^ взял штурмом и ограбил дом тамплиеров в Триполи] и в завоеванном орденском доме позволил кучке помогаі ших ему мусульман совершить магометанское богослі жение. Всеобщее озлобление, которое причинили э] дела, заставило наконец римскую церковь отлучить Б(мунда VII и наложить интердикт на Триполис; однаі юный князь отвечал на это наказание еще большей де зостью, оскорблял духовных лиц и только через некотор(время примирился со своими противниками. В таком же печальном положении были тогда остат^ Иерусалимского государства. Главной причиной раз^ ров и здесь была борьба за правление Со времени порі жения Штауфенов в Сирии, как мы видели выше, прест лы кипрский и иерусалимский соединились между собс но, несмотря на то, великому немецкому императорской роду еще долго приписывался иерусалимский королевски! титул. Конрад IV и даже юный Конрадин именовалис королями иерусалимскими, между тем как их совремеі ники, король Генрих I Кипрский и его сын король Гуго II (+ 1267 г.) были называемы только правителями или рс гентами (зеі^пеигз) Иерусалима. Но с этим последним, который достиг только четырнадцати лет, вымер род кипрских Лузиньянов по мужской линии и ему наследовал, как основатель новой династии, его родственник Гуго III, до сих пор бывший принцем Антиохийским1 Этот Гугч", Родителями Гуго III были И забелла Л узиньянская, сестра коро.іи Генриха I, н Генрих Антиохийский, брат князя Боэмунда VI 474
468 который уже за несколько лет до вступления на престол был, за своего несовершеннолетнего родственника, реген том Кипра и Иерусалима, не хотел уже, будучи королем, сносить поминальное главенство Штауфенов, и так как рыцарство Иерусалимского государства было в таком же настроении то ему удалось не только на острове, но и в Сирии быть признанным за настоящего господина страны Кроме того, ему помогла катастрофа с Конрадином, последовавшая почти одновременно, и таким образом 24 сентября 1269 г его торжественно венчали в Тире королем Иерусалима Но хотя Штауфены и не могли более выступить против узурпаторства их прав, но его поступок все таки нашел с другой стороны угрожающее сопротивление А именно, двоюродная бабушка Гуго Ш, престарелая принцесса Мария Антиохийская, по прекращении рода настоящих Лузиньянов, имела такое же юридическое право на Иерусалимский престол, как теперешний его заместитель1 Она потребовала также, чтобы Гуго был удален с престола и чтобы она сама заняла его, и, когда она не могла достигнуть своей цели ни обращениями к вельможам Иерусалимского государства, ни жалобами римскому папе, она уступила наконец свои права жадному на земли королю Карлу Сицилийскому за годовую пенсию Последний, летом 1277, направил в Сирию небольшой флот, под управлением графа Рожера Сан- Серино, завладел Акконом и потребовал, чтобы ему присягнули как королю Иерусалимскому Гуго мог только слабо сопротивляться этому нападению Кипрское ры- 1 М ария была дочерью Боэмунда IV и М елюзины, которая в свою очередь была дочерью И забеллы И ерусалимской, которая во время третьего крестового похода была четыре р аза зам уж ем, и М елю зина была ее дочь от четвертого брака с Амальрихом Л узиньянским Таким образом И забелла, дочь короля Амальриха Иерусалимского, третий муж Генрих Ш ампанский, четвертый муж Амальрих Л узиньянский (3) Алиса (4) М елюзина М уж: Гуго I Кипрский М уж Боэмунд IV Антиохийский И забелла М ария М уж Генрих Антиохийский Гуго Кипрский Эту М арию часто называли женой Фридриха «Антиохийского», незаконного сына императора Ф ридриха II Но она не была зам уж ем, а тот Фридрих был ж енат на одной знатной римлянке, по имени М аргарит 475
469 царство потребовало от него и добилось, что вне роди острова оно служило своему королю оружием тол четыре месяца в году, а с большинством иерусалимц, а именно с самыми сильными и самовольными жителя' Аккона, венецианцами и тамплиерами, Гуго, между тем, совсем перессорился. Попытка взять Аккон, которую король сделал еще в 1277 году, не удалась самым жалким образом, и только через шесть лет, когда силы его противников были глубоко ослаблены Сицилийской вечерней, он мог надеяться на лучший успех. Осенью 1283 г он вооружился в Тире к войне, но заболел там и умер 26 марта 1284 года. Его старший сын Иоанн наследовал после него правление Кипром, но умер уже 20 мая 1285 год;і, раньше, чем успел предъявить свое право на Иерусалим ский престол Только младшему сыну Гуго, королю Геи риху И, удалось летом 1286 г изгнать сицилийцев из Аккона и снова объединить в одних руках престолы обоих небольших государств. В продолжение тех лет, когда султан Килавун пролагал основание своему позднему могуществу, христиане вредили себе не только борьбой за правительственные права в остатках графства Триполисского и государства Иерусалимского, но вскоре после того и госпиталиты осмеливались делать дерзкие грабительские набеги в мусульманскую область из своей сильной крепости Маркаба, которая возвышалась на почти неприступных скалах на берегу к северу ог Триполиса Килавун был очень раздражен этим Но так как он именно в то время отправлялся в поход против монголов, он снова согласился на мирный договор на десять лет с госпиталитами, когда они пожелали возобновить с ним перемирие. Когда затем он одержал решительную победу при Гимсе, то к нему обратились и тамплиеры с другими вельможами и рыцарями христианской Сирии и смиренно просили о такой же сделке. Султан исполнил их просьбу, без сомнения, потому, что не хотел тотчас вслед за тяжелой войной с монголами вызывать крестоносцев на последний бой за их существование, и таким образом с 1281 до 1283 года состоялся целый ряд договоров с рыцарскими орденами, графом Триполисским и властями Аккона, по этим договорам за христианами повсюду обеспечивалось перемирие на десять лет, десять месяцев и десять дней, а христиане 476
470 обязывались за это нигде не усиливать укреплений, и исключая немногих, прямо указанных мест, и извещать султана за два месяца о приближении новых войск пилигримов. Но мир на таких основаниях не мог держаться долго. Этого не допускали ни высокомерие и раздоры партий среди христиан, ни стремление Килавуна к покорению всей Сирии. Кто первый нарушил договор, неизвестно: мусульманские историки утверждают; что султан снова взялся за меч только законно отмщая за вероломство христиан В апреле 1285 г он, после приготовлений, которые держал в тайне, появился внезапно перед крепостью Маркабом и, подкопав стены, принудил его к покорности Потом он обратился к высокой башне с толстыми стенами, Маракии, которая лежала немного южнее Маркаба на скале в море на расстоянии двух выстрелов из лука от берега Без военных кораблей нельзя было взять этой башни, а так как Килавун располагал только сухопутными войсками, то он угрожал триполиссцам опустошительным нападением, если они не заставят Бартоломея, властителя этой крепости на острове, добровольно ее очистить. Боэмунд ѴІІ был поставлен этим в очень трудное положение, потому что Бартоломей, суровый и храбрый воин, хотел удержаться во что бы то ни стало. Наконец князю удалось сломить непоколебимый дух упрямца Сильный оплот был покинут гарнизоном и разрушен общими силами христианских и мусульманских рабочих. При этих успехах Килавуна христиане смертельно напугались и снова просили мира. Больше всего боялись армяне, потому что вследствие долголетнего их союза с монголами, мусульмане особенно должны были их преследовать своей ненавистью. Султан еще раз согласился на перемирие, за что армяне должны были, правда, обещать ежегодную уплату чрезвычайно большой суммы денег, а также и в некоторых других отношениях оказывать мусульманам свою покорность. Кроме того, дорого купленный мир, в сущности, состоялся только потому, что Килавуну до продолжения войны с христианами хотелось сделать совершенно безвредными нескольких знатных лиц внутри своего государства, а именно эмира Сонкора, некогда его соперника. Как только ему это удалось, он снова направил свое оружие против крестоносцев. На этот раз он двинулся к Лаодикее, где с некоторого вре 477
471 мени христиане снова утвердились и откуда они вели громадные торговые сношения с внутренними магометан- сними землями, что наполняло завистью и соревнованием египетских купцов. Но этот важный город нелегко было І бы завоевать, если бы его укрепления не было незадолго до того наполовину разрушены землетрясением. Но и так осада представляла большие трудности, потому что судьба города зависела от обладания стенами и башнями, кото- ^ рые воздвигнуты были на одном острове в гавани, и крепость вместе с окружающими и принадлежащими к ней замками сдалась победителю только тогда, когда? воины султана провели каменную дамбу до острова и осыпали крепость снарядами своих военных машин I После этого Килавун вооружился на войну за Триполис. Этот город уже давно был в отчаянном положении, потому что Боэмунд VII умер 19 октября 1287 года, не оставив потомства, и на наследство заявили притязания и его мать Сибилла и сестра Люция. Последней, бывшей замужем за французскими рыцарем Наржо де Туси, не было в Сирии. До ее приезда Бартоломей Гибелет должен 1 был править в Триполисе как наместник. Но последнему хотелось упрочить власть в графстве за собой и потому он много наобещал с одной стороны султану, с другой генуэзцам, если они ему в этом помогут Почти одновременно с этим в Триполис прибыли принцесса Люция с; небольшим флотом и генуэзский адмирал Заккария с не* ; сколькими кораблями. Последний старался извлечь из сделки с Гибелетом выгоды для своих соотечественников, но потом склонился больше к принцессе, и она, вероятно, наследовала бы последнему Боэмунду, если бы истребле- ние графства мечом мусульман могло быть отдалено еще на некоторое время Жалкие распри партий в Триполисе понятным обра- І зом побудили султана как можно скорее выполнить и без того уже решенное нападение После самых заботливых приготовлений, которые были неизбежны при многочис ленности населения и сильных укреплениях города, он в марте 1280 года расположился лагерем под неприятель-1 скими стенами с могущественным войском и сильными осадными машинами. Правда, в этот час высшей опас-1 ности раздор между крестоносцами умолк: киприоты при- * слали помощь, и находившиеся всегда в неприязни гену* ' эзцы, пизанцы и венецианцы, госпиталиты и тамплиеры 478
472 соединились единодушно в защите Но натиск магометан был непреодолим Стены былл подрыты или разбиты,.а защитники их разогнаны огнестрельными снарядами 27 апреля победители бурно прорвались сквозь бреши Христиане оборонялись всеми силами Но напрасно еще семь тысяч человек проливали кровь в яростном бою с превосходящими силами неприятеля мало-помалу свирепые толпы врагов рассыпались по всем частям завоеванного города Только небольшая часть гарнизона и на селения спаслась на кораблях в Кипр Оставшиеся мужчины были перебиты, женщины и дети уведены в рабство. Была собрана громадная добыча, а все остальное, дворцы, хижины, стены и башни преданы пламени Паде пие большинства мелких мест, принадлежащих Триполис скому графству, завершило ужасную трагедию Папа Николай IV с глубоким горем принял известие о новом несчастье, постигшем Святую Землю, и с горькой заботой почувствовал, что конец христианства в Сирии гораздо надвинулся. Чтобы помочь, сколько было в его силах, он вооружил на крестовые подати небольшой флот и послал его в Аккон. Но корабли были недостаточно снабжены прислугой, а военные люди дурно вооружены; в короткий срок большинство из них вернулось назад в Италию Еще хуже дело пошло с призывами к составлению нового крестового похода, которые папа рас сылал по разным странам, христианские короли пожи мали плечами или по крайней мере откладывали крестовый поход, какой могли иметь в виду, на слишком далекое время Последняя надежда возлагалась на многие посольства иранских монголов, которые в это время при зывали в Риме, во Франции и Англии христиан на общую войну против султана Килавуна Но и это, в конце концов, нисколько не помогло сирийским христианам, отчасти потому, что в Европе не было сделано ничего серьезного в их пользу, отчасти потому, что у монголов, занятых внут ренними распрями, не было достаточно сил для большой войны вне страны Однако безнадежное положение хри стианства в Сирии всего ярче осветилось тем, что весной 1290 года генуэзцы, только что прекрасно сражавшиеся на стенах Триполиса, из-за торговых выгод заключили дружественный договор с Египтом и что одновременно с этим короли Аррагонского дома, враги римской курии и неаполитанской Анжуйской династии, Альфонс III Арра- 479
473 гонений и его брат Яков Сицилийский, вошли даже тесный оборонительный и наступательный союз с могу щественным Килавуном При этих обстоятельствах решительное нападение му сульман на последние остатки Иерусалимского государ ства не могло долго заставить себя ждать Правда, после падения Триполиса, султан, летом 1289 г, дал двух летнее перемирие королю Генриху II Кипрскому и Иеру салимскому, но христиане сами позаботились о том, чтобы быть совершенно изгнанными с сирийского берега еще до истечения этого срока Воины Аккона или наемни ки папы Николая или распущенные люди из каких-нибудь других франкских отрядов, произвели в соседней магометанской области грубые насилия и таким образом, к удовольствию султана, нарушили мир Султан действовал при этом с видом умеренности, требуя только удовлетворения за нарушение мира Он надеялся, конечно, на то, что события теперь сами собой развернутся неудержимо по его желанию. В самом деле, знатные лица в Акконе не могли осилить тамошних народных масс и потому не были в состоянии дать достаточного удовлетворения, так что в конце концов Килавун имел на своей стороне полное право и справедливость, когда он теперь же снова объявил христианам войну Аккон был в те времена одним из прекраснейших и цветущих городов в мире Церкви и подобные замкам дворцы, гостиные дворы и склады товаров, сады и водопроводы, окруженные громадными укреплениями, зани мали широкое пространство Самая оживленная торговля собрала здесь драгоценности половины мира В густом населении города встречались все националы ности Европы и даже почти все культурные народы зем ного шара. Наглая страсть к наслаждениям перемеш валась здесь с благочестивой ментальностью, высок героизм с трусливым торгашеством, и эта смесь добра зла, благородства и низости сделала то, что последи акт великой трагедии священной войны еще раз впол выражает все добродетели, как и все ошибки и нед статки, которые когда-нибудь проявлялись у крестоносце Известие о воинственных намерениях султана Килавуна в первую минуту произвело в Акконе сильное ему щение Но после того как патриарх Николай Иерусалим ский произнес одушевленную речь, то рыцари, граждане 480
474 и наемные слуги единодушно решили до последней капли крови защищать «великолепный город Аккон, ворота к Святым местам обетованной Земли» В Европу были отправлены послы, чтобы просить быстрой помощи у папы и христианских королей; и если эта просьба уже не имела больше успеха, то по крайней мере духовные рыцарские ордена, кажется, получили подкрепление с Запада. Кроме того, пришло на помощь несколько военных отрядов из соседних приморских городов и из Кипра; и вместе с небольшими отрядами, которые уже многие годы содержались в Святой Земле королями Франции и Англии, собралась в конце концов военная сила в 20000 человек. По своей численности это войско было в состоянии долго защищать сильную крепость, и вначале войско было исполнено величайшей отваги; но широким источником всяких несчастий был крайний недостаток в с-динодушии послушании и дисциплине. Христианам недоставало настоящего предводителя, потому что юный король Генрих 11 Кипрский не пользовался между ними достаточным значением и к тому же до самого конца осады Аккона преспокойно пребывал в Кипре. Тамплиеры, госпиталиты и немецкие господа, пизанцы и венецианцы, рыцари Сирии и Кипра, Англии и Франции составили, правда, порядок сражения, которому все должны были следовать; но затем каждая группа делала, собственно, тшіько то, что казалось нужным для ее собственной пользы, а низшее солдатство грешило против священной важности этой войны дерзким самоуправством и диким распутством. Между тем султан Килавун вооружался всеми силами и со всем старанием. Так как он знал, что для достижения победы нужно преодолеть еще много трудов и опасностей, которыми пугали некоторые из его эмиров, то он велел собраться всем своим законникам, чтобы они объяснили, что христиане нарушили мир и что потому война с Акконом составляет священную обязанность для мусульман Осенью 1290 года он оставил Каир, чтобы разбить свой шатер среди войск, собиравшихся в Сирии. Но он не успел далеко дойти, как заболел и умер, 10 ноября 1290 Но эта смерть только ухудшила виды христиан на ближайшее будущее, потому что сын и преемник Килавуна, султан Альмелик Алашраф, не только с одинаковым усердием продолжал предприятие, начатое его отцом, но кроме того своим ужасным нравом угрожал каждому своему противнику полной гибелью 16 Б Куглер
475 В марте 1291 года авангард мусульманских войск прибыл на поле под Аккон. Мало-помалу следовали другие отряды, а когда в начале апреля прибыл и султан, там находилось уже огромное войско со всеми необходимыми к этой войне орудиями. Насчитывалось 92 осадные машины, из которых одна была так велика, что нужно было нагрузить 100 повозок, запряженных быками, чтобы подвезти отдельные ее части. Бой начался мелкими и более крупными сражениями в открытом поле перед воротами Аккона. Христиане делали смелые вылазки и соревновались в твердости и отваге. Но рассудительные люди уже вскоре должны были предвидеть дурной исход осады при превосходстве сил неприятеля и при невероятности западной помощи, и потому тамплиеры, которые в прежние мирные времена были в довольно хороших отношениях с мамелюкскйми султанами, пытались побудить Азашрафа к перемирию. Но переговоры не удались или по неисполнимости требований султана, или же по безрассудству' большой толпы в Акконе, которая была настроена упрямо,] чтобы отклонить от себя погибель тяжелыми жертвами. 4 мая осажденные были обрадованы прибытием короля Генриха и небольшого кипрского вспомогательного! отряда, но тотчас после того бедствия войны начали! достигать своей высшей точки. С 5 мая мусульмане в нескольких местах разом бросились на стены и башни Аккона с подкопами, нападениями и обстреливанием всякого рода. Бой свирепствовал без перерыва день за днемі исчерпал силы обороняющихся и почти не оставлял им надежды удержать крепость. Тогда многие зажиточные! граждане отослали на Кипр своих жен, детей и сокровища и наконец сами последовали за бежавшими на безопасный остров. Говорят, что первыми, оставившими таким образом общее дело, были люди, принадлежавшие к] итальянским колониальным общинам. Но вскоре отчая-; ние овладело почти всеми слоями населения Аккона^ рыцари и слуги отплывали оттуда, а ночью с 15 на 16 ма? вернулся на Кипр и король Генрих со своими войскамі и тремя тысячами других беглецов, присоединившихся нему1 Гарнизон крепости, оставшийся для последней 1 Короля Генриха горько осуждаю т за это бегство от знамения Быть может, лучш е всего м ож ет извинить его то обстоятельство, что эта был болезненный человек н потому мало был способен вы держ ать д< конца уж асную битву 482
476 битвы, достигал от 12000 до 13000 человек. 16 мая султан пробовал штурмом ворваться в город. Окопы были засыпаны, целая полоса стены разрушена, и победный крик мусульман уже раздавался по улицам наполовину завоеванного города. Но христиане еще раз поднялись на подвиги высшего геройства, вытолкнули ворвавшихся из города, особенно благодаря храбрости госпиталитов, и замкнули бреши временной стеной из камней и всяких орудий. Но все-таки падения крепости нельзя было больше отстранить. Предводители крестоносцев знали это и 17 мая обсуждали, не следует ли теперь начать всеобщее отступление на Кипр. Между тем кораблей недоставало даже для того, чтобы спасти хотя бы незначительную часть осажденных от верной гибели, и поэтому было принято отважное решение вместе ожидать конца. Проповедь, молитва и причащение подкрепили посвященных смерти к последнему бою. 18 мая превосходные числом силы мусульман, также разгоряченные религиозными возбуждениями, надвинулись со всех сторон штурмом. Много раз нападающие были отбиты, но наконец снова открыли бреши, сломали одни ворота и рассыпались густыми толпами по всем улицам города. Напрасно было саможертвование некоторых христианских богатырей, особенно тамплиеров, которые в этот бедственный день соревновались с госпиталитами в отваге и старались смыть своей кровью много старых грехов! Победители подвигались все дальше. Они убивали тысячи за тысячами мужчин а женщин и детей сохраняли для рабской службы или для скотских насилий. Только небольшим кучкам удалось бежать в гавань и на корабли. Но и из них спаслись немногие, потому что на море была сильная буря и переполненные суда тонули. Наконец несколько тысяч бежали в крепкий замок тамплиеров, который расположен был на крайнем западе города у самого морского берега. Они повели переговоры с султаном о милостивых условиях сдачи. Но враги, которые вслед за тем заняли замок, произвели над побежденными такие злодеяния, что последние снова схватились за оружие, убили находившихся среди них мусульман и заперли ворота. Целые дни здесь продолжались еще переговоры и битвы. Некоторые из замкнутых спаслись к морю, остальные все погибли от меча свирепствующих противников. Пленные мужчины, которые после 16* 483
477 того еще остались в руках мусульман, также все были умерщвлены, и ислам ликовал, хотя о поздней, но тем более полной мести за убиение Саладинова гарнизона в Акконе, которое некогда совершил Ричард Львиное Сердце. Затем город был зажжен, и гордый Аккон был сровнен с землей, подобно стольким прекрасным христианским городам, которые возбуждали удивление половины мира1; Падение этой большой крепости было для сирийского христианства не началом конца, а самым концом. У крестоносцев были еще значительные места, обнесенные крепкими стенами, именно Тортоза, Бейрут, Сидон, Тир и «Замок пилигримов», гордое укрепление тамплиеров, на берегу к югу от Аккона. Но продолжение войны казалось нигде более возможном. Христиане там и сям бежали, тотчас по получении известия о победе мусульман В других местах достаточно было пригрозить войной, чтобы подавить последнюю мысль о сопротивлении и произвести выселение из долго обитаемых местностей. Через несколько недель после страшного 18 мая сирийский берег был совсем покинут сынами Запада. Альмелик Алашраф торжествовал великий успех* которого добился, пышными празднествами в Дамаске и Каире. Христиане горевали об участи Аккона и стали упрекать друг друга в том, что оставили «ягненка между волками». Папа Николай IV взывал к новым крестовым походам, некоторые князья и короли уже приняли крест, некоторые давали паломнический обет и надеялись, что в союзе с монголами можно будет отнять Святой Гроб из рук мусульман. Но на эту войну уже не собралось никакого войска. Только несколько богатых генуэзцев вооружили в 1301 году небольшой флот, исполненный благочестивых мечтаний, к войне против ислама, и во Франции вскоре после этого простой народ еще раз поднялся в поход на Восток, но исполнил его так же, как богатые прежде, грабежом христианских местностей и диким преследованием евреев. Но вообще остались без всякого действия и крестовые проповеди, и военные планы, вырабатываемые с великими надеждами и усердием учеными людьми, во главе которых стоял благородный венецианец Марино Сануто, и Европа с этих пор ограничилась опять тем, что удовлетворяла свое пламенное стремление поклониться Святому Гробу невоенными паломничествами, как в века до крестовых походов. 484
478 Но наконец и их рыцарское государство, подобно остальным франкским владениям в Архипелаге, погибло оѵ меча османов. Армении и Кипра. Первое из них, правда, совсем пережило время своего лучшего расцвета уже при первых королях, Льве I и его зяте Гетуме I, но, несмотря на то, гибель этого христианского государства, кажется, была скорее задержана, чем ускорена падением Аккона. Как мы видели, Гетум ревностно хлопотал о союзе между христианами и монголами, чтобы устоять против преобладания мусульманских сил. Монголы действительно с ним соединились, но в конце концов владетелями Египта и Сирии остались мамелюкские султаны, и в своих походах они нанесли армянам много вреда. При его сыне, Льве П (1271 1289). и при внуке Гетуме II (1289 1307) положение ухудшилось во многих отношениях, несмотря на отважные подвиги армян- Новыми нападениями мамелюки вынудили у них дань, огромная сумма которой все больше увеличивалась, и это глубоко ослабляло оборонительную силу страны. Соседние монголы в начале четырнадцатого столетия обратились в ислам и с той поры перестали подкреплять своих старых союзников против султанов Египта и Сирии. Наконец, армянские короли сами просили о помощи на Западе и за то обещали подчинение своей церкви власти папства, но этим только усилили раздор партий, который и без того свирепствовал уже в их несчастной стране. Гетум II несколько раз отказывался от престола, отчасти добровольно, отчасти по принуждению, и умер наконец насильственной смертью, после того как армянские вельможи составили против него заговор с одним монгольским офицером. Маленькое государство, конечно, погибло бы уже тогда, если бы многие франки после своего изгнания с сирийского берега не нашли здесь убежища и особенно если бы деятельные торговые сношения, которые оживляли до тех пор улицы Триполиса и Аккона, не перешли в армянские города. С конца тринадцатого столетия, в продолжение почти одного поколения приморский город Лаяццо, расположенный почти в самом углу залива, разделяющего Киликию от Сирии, находился в поразительно цветущем состоянии. Здесь купцы Азии встречались с итальянцами, французами и испанцами; здесь разменивались драгоценнейшие произведения половины мира, и государственная касса Армении находила в тех пошлинах, которые 491
479 налагала на торговлю, средства, чтобы уплатить требуемую египетским султаном дань и сколько-нибудь удовлетворить нуждам родины. Но и при этом быстро приходил последний час этого королевства. Внутренние распри и несчастные дела с османами, монголами и мамелюками сменяли друг друга Кроме того, в 1342 году умер последний мужской отпрыск владетельного дома, Лев IV, или V, а ветвь кипрских Лузиньянов, которая была по матери армянской крови и теперь была призвана на престол, тем менее была в состоянии отклонить угрожающее падение, что с тех пор политическое и церковное разделение партий стало еще сильнее. Несколько королей были убиты; некоторое время престол не был занят; наконец, мамелюки с большими силами перешли границы, рассеяли армянское войско, сожгли деревни, города и замки и заставили последнего короля, Льва V или.vi, отправиться в 1375 году в плен в Каир из горного замка Габана, в котором он храбро защищался в продолжение девяти месяцев Самостоятельность Армении была уничтожена этим навсегда,, и цветущее состояние Киликийской земли разрушено в самом основании. Король Лев, после того как был выпущен на свободу и поселился на западе, умер в Париже в 1393 году. Королевство кипрское, к которому мы наконец должны обратиться, пережило армянское государство на несколько поколений и далеко превзошло его с падения Аккона в счастье и блеске. Прекрасный остров уже в мае 1291 года имел в прошедшем одно из самых благополучных столетий всей своей истории. Заселение его франкскими колонистами в эпоху третьего крестового похода произошло сравнительно легко, отчасти потому, что более богатые из прежних греческих жителей бежали, а оставшиеся более бедные смиренно подчинились господству воинственных пришельцев, отчасти потому, что в то время целые толпы латинцев готовы были с радостью занять новые жилища. Таким образом страна очень быстро наполнилась фракскими рыцарями, купцами и духовенством; земледелие, промышленность и торговля сильно оживились; повсюду поднялись замки и торговые склады, церкви и монастыри, и единственное значительное затруднение для дальнейшего счастливого развития этого государства заключалось в упрямом отвращении подчи 492
480 ненного греческого населения к римской церкви Межд ^ тем опасность, которая могла отсюда возникнуть, был. устранена тем, что кипрские короли умно по: "у(іотилн<', о том, чтобы строгие законы, с которыми римская и е р а р хия выступила против греческого исповедепия, был г, применяемы самым мягким образом. Кроме тоге, црлиі* телей острова осеняла часто слава, что они были регент; і. ми Иерусалимского королевства. Их двор был сбором г\, пунктом для большинства вельмож христианского Нсь. стока; здесь было мало-помалу собрано и коди{)ицир<ь.. вано древнее право Иерусалимского государства; и дл обучения последнего короля из мужского поколсииг* Лузиньянов, т е. мальчика Гуго II (1253 1267), спито^ Фома Аквинат, как говорят, первоначально набросав, свое знаменитое сочинение «Ое ге^ітіпе ргіпсіршп* Гуго III (1267 1284), как было выше упомянуто, ѵ отцовской стороны был сыном антиохийского княжеского, дома, но как король, он называл себя Гуго Лузимчнскиіу*, и потому его и его преемников причисляют обыкіюноп ^ но просто к роду первых правителей Кипра. Еголршшѵ ние ознаменовалось различными несчастьями на сирий ѵ. ском берегу; несмотря на то, он, кажется, был нееомсеі^ не достоин прозвища „великого“, которое он носит і* истории острова, потому что он, человек образованный ц деятельный, управлял подчиненными областями умно і успешно. Его второй сын, Генрих II (1285 1324), ноте. рял Аккон, а в Кипре также вел жалкую жизнь, потому что был во вражде со своими братьями, которые кроме-, нами устраняли его от престола; кроме того, он чжт<» тяжело страдал от припадков болезни и, накоисн, умор ч не оставив наследника. Несмотря на то, годы его нранления составляют начало самого блестящего времени средневекового Кипра. Большинство рыцарей и купцов, которые тогда покинули в бегстве старьте сирийские жилища, не пошли с госпиталитами на Родос и с армянами в Лаяццо, но усилили оборонительную и рабочую силу цветущего острова. Кроме того, пришли новые поселенцы с Запада, прельщенные богатствами этого самого передового поста франкского господства, и таким образом Кипр сделался в 14 столетии «1а ітопііеге риіззапіе е{ песекяаіго де 1а СЬгезііепІё саіъощие». Граждане европейских торговых городов перенесли в Кипр свои колониальные общины, которых не могли больше поддерживать и Си 493
481 рии. Фамагуста, гавань, воспетая и прославленная в сагах и сказках, сделалась главным пунктом их деятельности. Здесь нагружались на корабли продукты острова, сахар и вино, хлопчатая бумага и золотые нитки. Все сокровища Азии, все продукты Европы встречались здесь в таких же огромных количествах, как раньше разве в Акконе. Ослепительное богатство наполняло дома этого города, и к этому вскоре достаточно присоединились также роскошь и наслаждения всякого рода. Особенные влияния со стороны Европы благоприятствовали этому развитию жизни острова. В первые десятилетия после падения Аккона еще жила надежда на освобождение Иерусалима при помощи новых крестовых походов. Но христиане думали, что лучше всего подготовятся к будущей войне тем, если прервут всякие мирные сношения с мусульманами. Египтяне нуждались в строительном материале и железе Европы и наполняли свою военную кассу из пошлины, которую налагали на торговлю: действительно, можно было повредить им самым тяжелым образом, прервав с ними всякие сношения.'поэтому римская церковь попробовала строжайшими приказаниями запретить безбожную торговлю с египтянами и если возможно, со всеми магометанами: правда, церковь достигла немногого, потому что этой мерой слишком вредила сильным частным интересам, а наконец при том унижении, до которого она упала в Авиньоне, она за деньги давала дозволения на такую торговлю; но на некоторое время сношениям с областью мамелюков грозила большая опасность; были высланы военные корабли для того, чтобы в открытом море ловить «дурных христиан», которые решались плыть в Александрию или Дамиетту, и киприоты извлекли из этого величайшие выгоды. Они не только ревностно принялись за выгодную морскую полицию, но они с радостью увидали также, что западные купцы из страха от церковных угроз все в большем числе направляли свой путь к Фамагусте, то есть к христианской гавани, куда могли являться без опасений, но откуда так же безопасно поддерживались живейшие сношения с соседним материком. После Генриха II правил его племянник, Гуго IV, в продолжение 35 лет (1324 1359) Кипр переживал большею частью хорошее время. Король был в союзе с веницианцами, госпиталитами и папой ради войны с 494
482 исламом. Завоевание Смирны, которая после того пол столетия оставалась в руках родосских рыцарей, составляет блестящий пункт его времени. Его сын и преемник, Петр I (1359 1369), обладал сильным, гениальным, но в то же время склонным к чистому безумству характером. Он поклялся, с обнаженным мечом у горла, истребить всех магометан. Он взял штурмом приморский город Атталию, где некогда в 1148 году Людовик VII претерпел таки*' тяжелые страдания, и произвел там ужасное кровопро литие. Затем он объехал всю Европу, чтобы воодушевить западные народы к новому крестовому походу. В честь его давались пиры и турниры, ему делались подарки и обещания, но для своего великого предприятия он в конце концов получил только небольшую поддержку. Несмотря на то, он осмелился сделать нападение на Египет, завоевать и ограбить Александрию (октябрь 1365), но потом должен был снова сдать город, так как нельзя было долго удержать этот отдаленный пост. В следующие годы он сделал еще несколько подобных опытов на сирийском берегу, но в то же время так сильно раздражил своих приближенных распутством и жестокостью, что они возмутились и убили его в январе 1369 года. При его сыне Петре II, который правил до 1382 года, началось падение небольшого государства. С гордыми итальянскими колониальными общинами королям Кипра уже до сих пор пришлось выдержать несколько неприятных столкновений, но теперь случился особенно тяжелый раздор с генуэзцами, которые, наконец, в 1373 году присвоили себе Фамагусту, монополизировали для себя тамошнюю торговлю и совершенно сломили силу Кипрского государства тяжелыми военными контрибуциями, которые на него наложили. Король Петр II и его преемники много раз, но тщетно старались избавиться от жестоких оков, которые на них наложили генуэзцы Несчаст ные войны отчасти с могущественной морской республикой, отчасти с египетскими султанами приводили их все в более и более стесненное положение. Кипрская государственная казна, наполненная некогда через край, вскоре совсем опустела; и блеск Фамагусты также быстро поблек, потому что генуэзцы были слишком слабы, чтобы с тем же оживлением продолжать торговлю половины мира, которая там процветала до их монопольного господства. Раздоры в королевском доме и враждебные 495
483 столкновения между католическим и греческим населением острова довершили беду; и хотя в конце концов один смелый воин, король Яков II, побочный отпрыск Лузиньянского рода, и отнял снова у генуэзцев Фамагусту (1464), то все-таки нельзя было больше поддержать государственную самостоятельность и вообще прежнее благополучие Кипра. Король Яков должен был искать чужеземной поддержки и поэтому женился на венецианской патрицианке Катерине Корнаре. Через не*- сколько времени после его смерти Венеция подчинила остров своему господству (1489), владела им еще почти целое столетие, но, наконец, он был отнят у них подобно всем их другим левантским владениям, победоносно наступающими османами. Заключительный обзор В конце этой истории крестовых походов остается еще ряд общих соображений. В литературе по истории крестовых походов часто идет, речь о развитии и преобразовании, которое должно было в самом корне охватить вооруженные пилигримства и мало-помалу совершенно видоизменить весь их основной характер. Но в действительности этого можно заметить мало, й скорее надо указать то, что священная война от начала и до конца, пока вообще какие-нибудь государи и народы вступали в нее, собственно, покоилась на одном и том же основании и проходила в одинаковых формах. Папы, принимая пилигримов под свое покровительство и раздавая им разные милости, создали род крестоносного права. Между тем уже Урбан II на Клермонском соборе сделал решительные шаги в этом направлении, и как совершенно новую меру со стороны пап позднейшего времени можно указать на то, что наряду с податью кровью, которую Запад платил священной войне своими крестовыми войсками, они назначили еще денежную подать, в виде крестоносной десятины. Первый потребовал у духовенства римского христианства этой подати Иннокентий III, в 1215, на Латеранском соборе. Этому примеру последовали позднейшие папы: десятина 496
484 на крестовые походы беспрестанно взималась во всех странах от Италии до Норвегии и даже далекой Гренландии и долго пережила падение Аккона, потому что еще в четырнадцатом столетии эта подать много раз требовалась, собиралась и в значительных суммах употребляема была для поддержки восточных христиан, а именно королей Армении и Кипра. Но, говорят также, не через пап, а через государей Европы крестовые походы испытали глубокое преобразование. Если в 1096 году во главе священного предприятия столи Урбан II и Адемар Монтейльский, «сіих ЬеІІі», то во втором крестовом походе, как этого нельзя отрицать, ход событий зависел больше от Людовика VII и Конрада III, чем от Евгения III и его легатов, а около 1189 года Филипп-Август, Ричард Львиное Сердце и особенно император Фридрих I вели христианское военное предприятие почти исключительно по своему усмотрению. Из этого выводили, что хотя вначале крестовые походы находились под руководством курии, но мало-помалу всетаки попали в руки государственных властей. Но это положение нельзя принимать безусловно. Когда на престоле Петра сидел такой слабый человек, как Евгений III, или когда во главе государства стояли особенно умные и сильные государи, то само собой разумеется, что тогда светское вельможи требовало и получало большее влияние, чем власть церковная. Но вообще папы в двенадцатом и тринадцатом столетиях точно так же призывали к священной войне, как в одиннадцатом, так же оказывали пилигримам покровительство и так же назначали легатов к крестоносным войскам. В то же самое время народы совершенно таким же образом поднимались на войну, то тесно сплоченные вокруг могущественного короля или императора, то идя в поход отдельными толпами, так что не может быть собственно и речи о том, будто бы крестовые походы получили вполне государственный характер. Кроме того, в начале тринадцатого столетия властители церкви Иннокентий III, Гоннорий III, кардинал Пелагий и т д. гораздо сильнее влияли на ход священной войны, чем когда-нибудь Урбан II1 и Адемар Монтейльский или кто-нибудь из пап и легатов двенадцатого столетия. 1 И склю чая, конечно, великой проповеди У рбана на Клермонском соборе, которая вообще впервые вы звала к жизни крестовый поход 497
485 Сказанное о мнимом государственном значении крестовых походов применяется и к тому, что говорят об их позднейшем светском характере. Хотя в позднейших пилигримствах и выступает очень сильно жажда земных выгод четвертый поход из-за этого совсем отклонился от своей цели, император Фридрих I, Ричард Львиное Сердце, Фридрих Л и многие другие крестоносные государи старались принести пользу христианству не только бурной ревностью к вере, но и путем умных переговоров с мусульманами; но разве в этом было что-нибудь существенно новое? Во время первого крестового похода Боэмунд и норманны точно так же стремились к новым завоеваниям; Раймунд и его рыцари соревновали им в этом; все войско очень любило денежную прибыль, и высший совет пилигримских князей уже в 1097 году не пренебрег войти в дружественные дипломатические сношения с «безбожными язычниками» Египта Фатимидами. Таким образом, относительно изменения в характере крестовых походов можно заметить только то, что само собой необходимо оказывается из постепенного укрепления западных государств и из развития многоразличных международных отношений. Но та сила, которой пилигримство особенно обязано своим возникновением и своей особенной окраской, а именно разгар религиозного стремления, пламенность средневекового аскетизма была едва затронута этой переменой1. Нет сомнения, что эта сила прежде всего действовала в сердцах пилигримов как в одиннадцатом, так и в двенадцатом и тринадцатом столетиях. Сотоварищи Готфрида и Петра по новизне своего предприятия были, вероятно, исполнены еще более фантастическим рвением, чем спутники Людовика VII и Фридриха I; между тем, во все времена, если не все, то большинство крестоносцев несомненно из-за религиозного стремления терпели войну, нужду и смерть. Конечно, ' В обоих вышеупомянутых сочинениях Прутц отводит слишком незначительное место влиянию аскетизма. П о его мнению, крестовые походы в гораздо большей степени основывались на отчаянии бедняков о своем угнетенном положении, на вымогании денег и имущ ества господами и на других подобных побуждениях. Н асколько сильно действовали такие побуждения, об этом в наш ем изложении не умалчивается. Но, несмотря на то, религиозное стремление было и остается сильнейш им побуждением, которое много раз охватывало гром аднейшие массы от знатных до простых людей. 498
486 мало-помалу сила аскетизма ослабевала и вместе с этим кончалась и священная война. Но угасание религиозного стремления большею частью было результатом тех же причин, которые вообще произвели окончательную неудачу обширной борьбе за обратное подчинение Востока господству креста. Поэтому мы переходим теперь к рассмотрению этих причин. Если мы, чтобы не запутывать напрасно изложения, оставим теперь в стороне давно отвергнутые нелепые мнения, по которым крестовые походы были только результатом отчасти дурных страстей, отчасти безумной фантастической мечтательности1 и потому уже с самого начала не могли рассчитывать на какой-либо прочный успех, то в новейшей литературе с особой настойчивостью указываются две причины окончательной неудачи вооруженных пилигримств в Святую Землю. Во-первых, обращается внимание на то, что главным побуждением для обратного завоевания древнейших мест христианской культуры было именно религиозное, т. е., в высшей степени непригодное для совершения дела, которое должно было бы опираться на политическо-военную основу А во-вторых, самым строгим образом порицаются те нравственные недостатки, которые оказались в характере крестоносцев, и особливо франков на Востоке, и на эти недостатки возлагается ответственность в падении христианских надежд. В обоих мнениях есть много верного: преобладание религиозного побуждения и безнравственность франков на Востоке были бесконечно вредны. Но это все-таки не указывает вполне главных причин неудачи крестовых походов, а также и не освещает их надлежащим образом. Как показывает вся вышеизложенная история, крестовые походы хотели не просто освободить Иерусалим, но, кроме того, снова подчинить Восток христианскому западному господству В этом смысле они представляются переселением народов, направленных на восток, но которое началось в век весьма скудных географических познаний и крайне неразвитых средств сообщения. Поэтому 1 Здесь подразумеваю тся взгляды Вольтера, Д егиня (О е з^и ід п е з), Геллера, Гакена и т д., следовательно, результаты рационалистического понимания истории в прошлом столетии 499
487 эти пилигримства могли совершаться только при таком огромном расходе человеческого материала, что уже поэтому было сомнительно, чтобы осталось затем достаточно сил для колонизации значительных пространств Востока. Великое германское переселение народов, которое стоит в начале средневековой истории, иногда прославляется, правда, как самое блестящее и самое победоносное проявление германской силы, но иногда указывалось и на то, что при этом переселении погибло сравнительно с достигнутым результатом поистине ужасное множество благороднейших племен и что поэтому нам представляется здесь одна из самых потрясающих трагедий во всей истории человечества. Последнему взгляду нельзя отказать в известной верности; и если мы сравним, насколько легче было подчинить из Германии Францию, Италию и Испанию, чем, выходя с Запада, завоевать и удержать далекую Сирию, то мы должны сказать, что сумма тех пилигримов, которые действительно достигли Востока (даже не говоря о том, что многие из них постоянно снова возвращались на родину), только при необыкновенно благоприятных обстоятельствах была достаточна для того, чтобы приготовить для европейской культуры прочный пункт на далеком Востоке. Поэтому одною из главных причин неудачи крестовых походов, а может быть, первою и важнейшею, надо считать недостаточную массивность западного переселения в Сирию. Это утверждение могло бы быть тем справедливее, что во время крестового переселения народов ужасный расход человеческого материала был еще особенно увеличен тем благочестивым стремлением, которое наполняло сердца пилигримов, а именно дух аскетизма большею частью вызвал к жизни и поддержал вооруженные пилигримства: без него они были немыслимы в том виде, который они приняли; но он же снова отнял у них массу тех самых сил, которые навербовал для них. Именно это мечтательное настроение, которое слишком часто не обращало внимания на основные условия больших политическо-военных предприятий, привело сотни тысяч людей к нужде и смерти и так же способствовало гибели пилигримов, как бесконечная даль походов, трудность содержания и палящее солнце Азии. Стоит только вспомнить о временах Петра Амьенского и Бернарда Клервоского, чтобы одним взглядом увидеть, какой неизмеримый 500
488 вред нанес дух аскетизма в этом направлении. Но многие пилигримы все-таки превозмогли препятствия, которые приготовили себе сами своей близорукой глупостью, счастливо избегли всех опасностей похода, морского путешествия и войны с сельджуками и малопомалу колонизировали значительный кусок прекрасной Сирии, так что христианам представлялась по крайней мере возможность утвердиться здесь навсегда, если бы и в остальном они могли воспользоваться упомянутыми необычайно благоприятными обстоятельствами Но такие обстоятельства были дал&ко не во всех отношениях, и самым неблагополучным образом тяготели на франках отношения к грекам. Мы достаточно видели выше, какие препятствия успехам крестового знамени приготовила империалистическая тенденция Комненов и до какой степени роковою она стала как для Иерусалима, так и для Константинополя. Поэтому греческая политика в веке крестовых походов может считаться второй главной причиной разрушения христианского господства на Востоке. Но почти с начала первого крестового похода и франки враждовали друг с другом к собственному своему величайшему вреду. Здесь начали норманны и провансальцы, За ними последовали короли Иерусалимские, князья Антиохийские, графы Эдессы и Триполиса, магистры тамплиеров и госпиталитов, почти все власти крестоносных государств В судьбу сирийских колоний вредно вмешались с Запада соперничество генуэзцев и венецианцев, вражда немцев, французов и англичан, но больше всего тедкратическое направление римской курии; папы тринадцатого столетия сильнейшим образом погрешили против собственного создания, Иерусалимского государства, своим необузданным властолюбием Таким образом разнообразный раздор, который вооружил друг против друга папскую и императорскую власть, государей и народы франкского мира в веке крестовых походов, нужно считать за третью причину печального исхода священной войны. К политике присоединяется мораль, потому что уже этот раздор среди франков основывался по крайней мере во многих случаях на моральной испорченности Кроме того пилигримы достаточно часто увлекались всевозможными дурными делами, и не было плутовства, распущенности и богохульства, которых бы не было между 501
489 обитателями крестоносных государств. Но этой безнравственности каким ни была она великим злом всетаки не должно давать преувеличенного значения, и не следует, как это иногда бывает, утверждать, что уже одной этой испорченности сирийских франков было достаточно, чтобы объяснить неудачу войны против ислама, потому что, хотя мы и знаем о множестве постыдных дел, в которых были виновны отдельные лица в Иерусалиме, Триполисе, Антиохии, но это еще не дает нам никакого права произносить огульный приговор над целым народом, и мы тем более должны остерегаться от такого приговора, что наши источники, по средневековому поучительному миросозерцанию смотрят на каждое несчастье, которое постигает христиан, как на наказание за их грехи. «Ресеаііз ехі^епііьиз» (по грехам) франки терпят поражения и потому они являются грешнее, чем были на самом деле. Выше всех сомнений остается тот факт, что до падения Аккона, несмотря на все несчастья отдельных лиц, сделаны были замечательные успехи как в гражданской мирной работе, так и в храбром ведении военного дела, и потому непозволительно вперед отнимать у восточного христианства как бы право на существование из-за их испорченности. Нравственные прегрешения, в которых франки были виновны к своему несчастью, без сомнения будут достаточно осуждены, если здесь мы приведем их как четвертую и последнюю причину, но всетаки как одну из главных причин неудачи крестовых походов. Если мы вкратце соберем сказанное и обратим при этом внимание на хронологический порядок, в котором эти «главные причины» в особенности действовали в великой трагедии крестовых походов, то является следующий результат. Громадные массы людей двигаются на Восток, во всяком случае достаточно сильные, чтобы прочно присвоить себе далекие земли. Но извращенность аскетического стремления, трудности похода, меч врагов причиняют громадные потери. Несмотря на то, еще остаются некоторые надежды на удачу, и только после того как сила франков почти уничтожилась в ужасном столкновении между сельджуками и греками, виды на будущее становятся совсем безнадежны. Только после того, когда как бы не предстояло уже решать никакой великой жизненной задачи, нравственная распущенность крестонос 502
490 цев, в которой и прежде не было недостатка, вредит гораздо больше общему делу, и в то же время на сирийских колониях роковым образом отражаются раздоры на Западе, в особенности борьба между церковью и императорской властью* После того на Сирийском берегу в отчаянном бою погибают последние защитники креста. Запад не присылает им уже никакой помощи, потому что аскетическое стремление погасло, большею частью из-за тех же причин, которые привели к падению крестоносные государства. Европа возмущается распутством, в котором были виновны поборники Христа на Востоке, и требует освобождения от оков, которые церковь наложила на дух народов. Из всех средств, которые церковь употребляла для завершения своей теократии, быть может, ни одно в конце концов не повредило ей так чувствительно, как злоупотребление крестовой проповедью, которою она отстранила умы как от Святого Гроба, так и от римского престола. До какой степени иначе могло бы развиться крестоносное переселение народов, если бы причины неуспеха не были так многочисленны? Если представить себе, что одной из них не существует, то легко могло бы быть, что Сирия стала бы могущественным франкским государством, а Малая Азия крепким оплотом греческой империи. Северному краю Африки, отрезанному от мусульманской Азии, трудно было бы удержаться самостоятельным во вражде с усилившимся христианством; для христианства была бы вновь преобретена почти вся область эллинской, можно бы сказать, западной культуры. Но вместо этого последовало уничтожение сирийских колоний. С тех пор монголы, мамелюки и османы все с возрастающим успехом работали над тем, чтобы повергнуть в нищету и варварство прекрасные земли Передней Азии и северной Африки. Границы возделанной земли постепенно съежи * Н адо, конечно, принять в соображ ение то, что нравственная испорченность сирийских христиан только мало-помалу обратилась в серьезную опасность для прочности крестоносных государств После победы С аладина и горьких разочарований, которые принесены были следующими крестовыми походами, стали распространяться все в более широком кругу дерзкая безучастность к общ ему делу, дикая алчность во всевозможных формах, уж асное распутство, неверие и суеверие. Но даж е при обвинительном приговоре, к которому эта испорченность дает слишком много поводов, не следует забы вать, как много таких зол было в то время на Зап аде и как дурно влияла на сирийские колонии именно европейская испорченность и нечест 50Л
491 вались, плоскогорья становятся бесплодными, поселения распадаются и народы погибают Начиная с Азии, османы приготовили такую же бедствующую участь европейским провинциям Греческой империи и землям по нижнему Дунаю: с трудом наконец поставлена была преграда их наступлению на границах Германии. Поэтому крестовые походы представляются нам столь же могущественными, как и совершенно неудачным нападением Запада на мир Востока, вообще победоноснорасширяющийся уже несколько столетий. Наряду с поражением христиан идут самые триумфальные успехи ислама. Его область распространяется повсюду, за исключе нием Пиренейского полуострова. Около конца средних веков убежищем христианской культуры осталась только западная половина Европы, Несметные жертвы, которые Запад напрасно принес, несказанно тяжелые потери, которые он испытал, вся трагедия крестовых походов с ее ужасными последствиями, все это перевесили и превзошли однако те общие успехи культуры, которые были вызваны вооруженными пилигримами в Святую Землю* Хотя последнее в основании и верно, совершенно верно, но все-таки не должно довольствоваться, как часто делается, тем, чтобы сумму знаний, которую крестоносцы приобрели в крестовых походах, в особенности от своих противников, считать совершенно достаточным вознаграждением за все упомянутые бедствия. Это не совсем отвечало бы сущности дела, величественной высоте всемирно-исторических событий. Остановимся, во-первых, еще немного на том значении, которое века крестовых походов или позднейшие средние века вообще имели на культуру мусульманских народов. Здесь можно сказать мало хорошего. Хотя некогда наводнение арабами Передней Азии и северной Африки основало богатый венец магометанских культурных государств: юношеская сила арабов умно воспользовалась результатами античной и христианской образованности и кое-где самостоятельно повела его дальше; исламист * Одним из хороших результатов крестовых походов было то, что они различным образом оживительно влияли на распространение христианства и культуры в славянском мире Например, скандинавские князья употребили в этом направлении доходы крестовой деся- 'тины и в особенности Немецкий орден нашел на Балтийском море место своей плодотворной деятельности Но подробности об этом не входят в задачу этой книги 504
492 ские государства еще во время крестовых походов показались христианам в блеске глубокого знания и богатых сил; но затем здесь не явилось уже дальнейшего успеха. Племена, которые в течение крестовых походов захватили господство в области ислама, туркменские племена сельджуков и османов, мамелюки и монголы, не были в состоянии своими силами значительно расширить область человеческого знания. Они тратили капитал, который им представляли покоренные земли: мало-помалу наступило затишье, а затем с каждым столетием все быстрее подвигалось падение. Правда, солдатская сила ислама осталась еще достаточно сильна, чтобы изгнать христиан из Азии; ее было достаточно и для того, чтобы сделать самые обширные завоевания в Европе, которая еще целые века страдала от многих из тех бедствий, какие уже причинили поражения ее на Востоке; но всякое господство мусульман все более и более ограничивалось формой грубого военного деспотизма, портило и грубо подавляло благосостояние и образованность покоренных народов, и с тех пор и доныне являлось культурной силой только там, где живут варварские племена, как например внутри Африки. Таким образом, ужасный объем всемирно-исторической трагедии, которая заключалась в веке крестовых походов, будет вполне понятен только тогда, когда мы представим себе, какое бедствие внесли мусульмане, и особенно османы, в следующие столетия в подчиненный ими круг земли. И за все эти бедствия, как говорят, достаточное вознаграждение дал тот успех, который представляет западная культура со времен Готфрида Бульонского. Посмотрим, насколько, собственно, мы можем считать это суждение правильным. Когда пилигрим покидал тесные границы родины, он узнавал большую часть населенной земли. Перед его глазами тянутся меняющиеся картины. Вид чужих земель, странные животные и растения, веселое небо юга производили на него сильное действие. Он имел сношения с людьми, с которыми часто мог изъясняться только знаками. Их одежда и вооружение были для него новы; характер местности, устройство домов, форма каждого бытового предмета заставляла его думать. В Греческой земле, как и на Востоке, уцелели еще поучительные остатки античной жизни: от государственного управления Римской империи переходили из рода в род военные 505
493 учреждения и основы податной системы, хотя различным образом измененные и ухудшенные. Ученые люди на Босфоре прилежно собирали и хранили сокровища классической литературы, среди мусульман с особенной л бовью и умом изучались философия и естествознан эллинов. В сельском хозяйстве, в большинстве отрасл промышленности, в художественных способностях жите древних культурных стран между Дунаем и Евфрат далеко превосходили франков. Драгоценнейшие пр изведения всех поясов, которые к ним стекались, в само ярком свете указывали на это превосходство: их бол шие города представляли любознательности пилигр мов едва одолимый материал самых любопытных в щей. Кроме того, уже греки не были папскими христиан ми, а мусульмане были врагами креста, и однако же о не были чудовищами и демонами, как могла ожида ребяческая фантазия иных благочестивых людей из числа первых крестоносцев. Напротив, рыцарский дух пилигримов был поражен и восхищен добротой и щедростью, храбростью магометанских властителей: крестоносцы приучались уважать врага и привыкали относиться к нему, как к себе подобному. Дух терпимости проникал в сердца и вместе с ним дух сомнения во всемогуществе пап и непогрешимости церковного учения. Юная Европа ревностно и с большим успехом училась во время своих учебных странствий на Восток, как можно было бы назвать крестовые походы. Поразительным множеством восточных слов наши языки показывают, как много мы заимствовали у магометан. Вместе с выражениями к нам все чаще приходили впервые и самые вещи. Из Азии происходят наш ситец (КаМип) и кисея (Ми&зе- Ііп), софа, матрацы и альковы, базар, магазин и арсенал, пошлина (сіопапе), соляной налог (даьеііе), тариф и цехины, наряду с неисчислимым множеством других. Едва ли найдется какая-нибудь область политической, военной, торговой, промышленной, научной, художественной и даже церковной жизни, которая не получила бы обогащения с Востока. Даже всеобщее употребление венка из роз в позднейших средних веках Запада произошло опять из подражания восточному обычаю. Но могут ли эти отдельные факты, вся сумма этих возбуждений и поучений уравновесить те огромные потери, которые область господства западной культуры потер 506
494 пела с одиннадцатого до семнадцатого столетия? Кто бы мог решиться это утверждать! Равновесие между потерей и прибылью, или скорее перевес последней и вместе с тем успех, который крестовые походы внесли во всемирную историю, не указывается достаточно также и тем, когда влиянию вооруженных пилигримств приписывается развитие феодализма и рыцарства, расцвет городов в самостоятельные общины, начало новейшего строя государств и обществ, и то сопротивление, которое поднялось против господства римской церкви и ее учений в еретических кругах- Потому, что хотя, как это само собой следует из всего выше сказанного, это отчасти и верно, но только отчасти, а в большей половине все преобразование европейской жизни от одиннадцатого до четырнадцатого столетия, без сомнения, основывается на побуждениях, главный корень которых кроется во внутренней истории Запада. И,тем не менее крестовые походы оказали благотворнейшее действие, бесконечно благотворное. Ко всем упомянутым многообразным возбуждающим влияниям они присоединяли еще одно, которое только и придало всем им полное значение и давало оплодотворенным силам Запада возможность распуститься и развернуться в быстром расцвете; а именно, они значительно обогатили до тех пор слишком бедную деньгами Европу. Может показаться парадоксом, что мы также решительно выдвигаем этот пункт, но он этого заслуживает. Самое реальное и самое идеальное часто находятся во взаимной зависимости и идут рука об руку. Священная война, начатая из ненависти к исламу, привела к самым живым торговым связям с мусульманами. Сокровища Азии открылись для европейцев и сообщили им самые сильные побуждения улучшить и умножить произведения их собственной почвы, направить силу их духа, ума и ловкость рук на оживление промышленности. Следствием этого было то, что народы Европы начали работать сильнее, стали чувствовать присущие им способности в стремлении к творчеству. Куда прежде всего направился денежный поток этих международных сношений, там в смелой отваге и борьбе и зарождался новый век. Поэтому Италия есть первенец между новейшими народами и рядом с подвижными купцами Флоренции и Венеции стоит мыслящий облик Данта, который прощается со средними века 507
495 ми и пророчески указывает задачи нового поколения. Стала шевелиться та сила, которая должна была вое' создать классическую древность из развалин и обломков, охватить победоносными руками земной шар и окончательно сломить господство одной церкви. Дух новейшей культуры Запада пробудился, несравненно превышая все способности, которые природа дала восточным племенам, победоносный уже в своей юношеской борьбе против османов и с тех пор неутомимый в своей задаче освободить Константинополь и Иерусалим, или вернее весь Восток, насколько еще можно его спасти от ига варварства.
