Глава четвёртая. История королевства Иерусалимского с 1100 до 1143
правитьКороль Бальдуин I Король Бальдуин I должен считаться главным основателем Иеруса лимского королевства Как в великом крестовом походе, так и в качестве графа Эдесского он показал предусмотрительность и смелость, его успехи доставили ему славное имя. Как король, он до конца жизни был неутомим в бою, отважен, предприимчев 1 Те ж е книги и сочинения, что и к прсдылущей главе Кроме того, Вилъке, Ое&сНісЫе сіез Огсіепз сіег ТетреІН еггеп, 2 тома, 2 изд. Галле, 1860. Куглер 5>іис1іеп гиг ОезсЫ сме сіез 2\ѵеііеп К геигги^ез, Ш туттгард, 1865, первая глава 128
126 и храбр до дерзости, притом он обладал полною достоинства осанкой, которая приличествовала правителю святейшего места, и однако у него был вполне мирской ум, какого требовало его трудное призвание Уничтожать всякого противника, приобретать землю и людей, завоевыпать деньги, вот были цели, которых он достигал не всегда самыми прямыми путями После оконченной работы он охотно предавался веселому наслаждению, конечно, не без того, чтобы вызывать о себе дурные суждения, особенно из-за его легкого обращения с женским полом Но каков бы он ни был, он все-таки заслуживал то имя, которым его называл один современник-цвета королей. Чудесною кажется одна сцена мистического характера, которая приходится на первый год его правления. По старому преданию, на лампадах капеллы Святого гроба зажигался Божий милостью чудесный огонь после полудня, в великую субботу Но в великую субботу 1101 года собравшаяся толпа напрасно ждала явления чуда, несмотря на пламенные молитвы и прощения Наступил вечер и прошла ночь, а страстное желание верующих не было удовлетворено Одни с глубоким сокрушением видели в этом наказание за свои грехи, другие поясняли, что чудо было необходимо только для доказательства Божественного всемогущества, пока магометане господствовали в Иерусалиме, и потому Бог теперь больше не произвел его. Утром на Пасху была устроена процессия, впереди которой шел король, патриарх Дагоберт и папский легат Мориц, который, как мы знаем, прибыл в Сирию в 1100 году с генуэвским флотом Во время этой процессии одна лампада зажглась у Святого гроба, тотчас после нее другая, и бесконечный восторг наполнил церковь и весь город. Произошло ли это замедление чуда из-за ошибки в тайном распоряжении, или в основе этого запутанного дела лежал какой-нибудь умысел или расчет этого мы не знаем, потому что наши источники конечно об этом умалчивают Но мы хорошо знаем, что Бальдуин долго был в сильной неприязни с высшим духовенством в Иерусалиме. Франкский клир хотел первоначально сделать Святой город местопребыванием иерархической власти и, после устранения упомятутого полувременного патриарха Арнульфа, Дагоберт был уже близок к удовлетворению этих 5. Б Куглер 129
127 желаний, но в конце концов должен был вполне подчиниться на Рождество 1100 светскому повелителю, именно этому Бальдуину. Вскоре затем снова поднялся раздор между светской властью и иерархией. На одноіі стороне стояли умный Бальдуин и умный деятельный Арнульф, на другой гордый Дагоберт и, по крайней мере одно время, легант Мориц. Нельзя сказать с точностью, как шло дело. Но кажется весьма вероятным, что король потребовал значительную жертву у богатого патриарха для ведения войны против сельджуков и Фатимидов и что при этом ими опять были затронуты старинные спорные пункты. Наконец, в 1103 году, под председательством другого папского легата, кардинала Роберта, епископа парижского, состоялся собор, на котором Дагоберт был отставлен, а Эбремар, священник, прибывший в Иерусалим с большим войском крестоносцев еще в 1099 году, был возведен на патриарший престол. После этого Дагоберт отправился в Антиохию, а в следующем году отплыл с Боэмундом в Италию. В Риме он склонил на свою сторону легко податливого папу Пасхалиса II и, опираясь на это, намеревался снова вернуться в Сирию, но 16 июня 1007 года умер в Мессине. Между тем Эбремар точно так же и из-за тех же причин поссорился с Бальдуи ном и Арнульфом и отчасти поэтому, отчасти из страха к Дагоберту, о смерти которого еще не знал, но отправился в Рим. Вслед за ним, по поручению короля, отправился Арнульф. Относительно их обоих папа Пасхалис решил грамотой от 4 декабря 1107, что все дело должно было быть пересмотрено вторично, и послал дли этой цели в Иерусалим нового легата, архиепископа Гибелина Арльского. Второй собор, по-видимому, в начале 1108 года, решил, что Дагоберт был отрешен незаконно и потому его преемник также должен оставить не принадлежащее ему место. Новый выбор пал на Гибелина, который наконец подчинился желаниям короля, и сирийская церковь с этих пор могла бы наслаждаться миром, которого долго была лишена, если бы к папе не явились соединившиеся теперь иерусалимские начальники с просьбой присоединить к патриарху Светого города все местности и земли, которые завоевали бы король и его рыцари. Это нарушало интересы Антиохии, где с 1100 годя правил в качестве патриарха способный человек, Берн гард. Папа решил, наконец, что каждое завоеванное место 130
128 должно доставаться тому из двух патриартов, которому оно достоверно принадлежало ранее. Только в том случае, пли эта достоверность не могла быть установлена, без дальнейших рассуждении место подчинялось иерархической власти Иерусалима. Гибелин удержался на своем мссте до конца своей жизни, декабрь 1111 года, за ним последовал, как победитель после столькой борьбы, Дриульф, правда, еще раз подвергшийся нападению своих противников и устраненный от своей должности приговором папского легата, епископа Оранжского; но когда, и 1115 году, он лично повел свое дело в Риме, ему удалось получить от папы утверждение в своем сане. Насколько мы знаем, он действовал в лучшем согласии с Бальдуином но главе иерусалимской церкви и умер через несколько недель после своего короля, весною 1118 года1 По-видимому, Бальдуин не буз суровости защищал интересы государства в этих церковных спорах. Но н сущности он этим послужил только общим интересам Потому что, как в начале его правления, так и во все его продолжение будущность Иерусалима утверждалась именно лишь на добром мече короля и его рыцарей. Государство состояло сначала только из немногих городов, войско считалось вовсе не тысячами, а сначала только сотнями: нужно было пользоваться всеми существующими средствами, чтобы только удержаться; государство могло считать себя несколько обеспеченным лишь тогда, когда было сделано еще много завоеваний и прибыли многочисленные толпы пилигримов, которые решились поселиться в Святой Земле Здесь король показал себя с самой лучшей стороны. Потому что уже весной 1101 года он устроил с упомянутым іенуэзким флотом, который привез легата Мерица, энергическое нападение на маленькие прибрежные города Арзуф и Цезарею, которые лежали между двумя христианскими портами, Иоппой и Хайфой. Оба города были взяты в мае этого года, Арзуф капитуляцией, Ц езарея штурмом Богатая добыча была взята именно в последнем месте Но тотчас же после этого пришло 1 Ненависть противников Арнульфа еще до сих пор звучит в наших источниках Они назы ваю т его р гіт о ^ е п ііи з З а іа п а е, т а і а согопа, сариі о т п і п т іпсгегіиіогит и пр. Но, по крайней мере в том, что он поддержиііал Бальдуина, он хорошо заботился об общем благе 131
129 известие с юга, что египтяне наконец снова поднялись в поход против крестоносцев Бальдуин немедля двинулся в поход, но до битвы дело не дошло, так как ни он, ни неприятель не могли начать сражения. Между тем осенью египтяне пришли снова в числе 30,000 человек или даже более, тем как король в состоянии был собрать только 1160 рыцарей и слуг Несмотря на то, христиане смело пошли навстречу превосходной силе, которая только что двинулась к северу от крепкого Аскалона Горячие слова Бальдуина и вид Святого креста, который нес один аббат, воодушивил небольшой отряд, 7 сентября войска схватились. Первые ряды христиан были окружены и сбиты, и толпа египтян уже бросилась победоносно дальше по направлению к Иоппе Но король стоял непобедимо с остатками своих людей и мало-помалу, тяжелыми ударами меча, пробил себе такой ужасный кровавый путь, что к вечеру главная неприятельская сила отступила к Аскалону Победители провели ночь на поле отражения; между тем городу Иоппе серьезно угрожала на берегу та толпа, которая перегнала королевское войско, а на море египетский флот, и только следующий день обратил и здесь страх и заботу в радостное ликование Опасность, которой на этот раз счастливо избегло маленькое христианское государство, повторилась однако еще грознее в следующем году В мае 1102 г, раньше чем христиане приготовились к этому, враги дви нулись с жестокими опустошениями по дороге к Рамле Бальдуин был в Иоппе в то же время, когда и рыцари, уцелевшие от несчастного крестового похода 1101 года, остались некоторое время у него в Иерусалиме, но большею частью уже с ним простились и отплыли домой' Из более знатных людей остались у него добровольно только немногие, в особенности Стефан Бургундский и маршал Конрад, и кроме этих, загнанный также в гавань Иоппе противными ветрами, Стефан Блуаский. Бальдуин заявил этим князьям и дру- 1 Герцог Вельф Баварский начал обратное путешествие сильно больным и осенью 1102 года умер в П афосе на Кипре Легкомысленный Вильгельм Аквитанский счастливо вернулся домой и воспел потом испытанные опасности в веселых песнях, «как первый Трубадур» «иі егаі Іосигди» еі 1ері(1и$. с о г а т ге^іьиз еі т а ^ п а іій аічие СЬгізІіапіз соеііьи^ тиц оиеп геіиііі (т ізе г іа з зиаз) гуіьтіеіь с и т [асеііа тосіи1а(іопіьи5." 132
130 гим присутствующим рыцарям, что он тотчас хочет идти Ипротив египтян. Напрасно товарищи просили его, сначала Исобрать точные сведения о силе неприятеля и вызвать на Ивойну других вассалов. В пылу победы, он увлек из всех Н и в конце мая бросился недалеко от Рамле на неприятеля ИОднако, небольшой отряд был разбит при первом Истолкновении с огромным большинством: одни побежали Н в Иоппе, другие спаслись в Рамле, и между последними Икороль, маршал Конрад и если они уже не пали И в сражении Стефан Бургундский и Стефан Блуаский И рам ле не мог держаться долго и потому король бежал Иоттуда в следующию ночь с немногими провожатыми, Ичтоб, если можно, привести помощь. Раньше чем ему это щ удалось, маленькое местечко пало и почти все запертые К там умерли в героическом бою1 Но Бальдуин после некоторых блужданий счастливо достиг до Арзуфа, а оттуда в Иоппе. Здесь через несколько дней присоединились к нему 80 рыцарей из Тивериады и 90 из Иерусалима Вместе с тем как раз вовремя в гавань этого города ь пришел флот пилигримов. С этими силами и после более обдуманных приготовлений король решился на вторую битву, в которой египтяне с большими потерями были снова оттеснены. После того несколько лет этот враг не беспокоил христиан, но летом 1105 года египетский флот вторично явился перед Иоппе, а сухопутное войско в числе 15000 человек выступило из ворот Аскалона. Против них король собрал теперь уже массу из 500 рыцарей, отряд легких всадников и 2000 пеших воинов. С ними он бросился 31 августа на неприятеля и окончательно разбил его в долго колебавшемся и кровавом бою. С тех пор египтяне не решались больше пробовать героическую силу этих франков в открытом поле, а довольствовались тем, что при удобном случае делали маленькие вторжения в христианскую область. В таких случаях недостатка, конечно, не было, потому ^ что Бальдуину почти беспрерывно приходилось воевать и с другими врагами, с арабскими отрядами и с эмирами сирийских городов. При этом король сначала достигал 1 М арш ал К онрад вернулся оттуда живым, потому что неприятели которые взяли его в плен, удивлялись его львиной храбрости Он был обменен императором Алексеем и вернулся в И талию 133
131 легких успехов, отбивая то у одного то у другого отдельного противника богатую добычу, или также кусок его земли. Но важнее и труднее была война на берегу, против больших приморских городов, которые были еще в руках 'магометан и приобретения которых становилось все большей необходимостью для Иерусалимского государства, потому что пока там господствовали враги, они не только беспрерывно угрожали маленькому христианскому государству Святой Земли со всех сторон и из очень опасно близкого соседства, но и морской путь между Европой и Сирией оставался слишком небезопасным, а потому счастливое прибытие новых пилигримов становилось из года в год все более затруднительным. Поэтому, как только была несколько устранена опасность от египтян, Бальдуин всеми силами стал вооружаться против этих городов и при этом его самым щедрым образом поддерживала заморская родина.. Путешествия западных народов на восток к Святым местам, можно сказать, совеем не останавливалось с тех пор, как Антиохия и Иерусалим стали снова принадлежать христианам Каждый год, около Пасхи, огромные толпы пилигримов являлись обыкновенно в Святую Землю,, но и после великого праздника часто прибывали многие отсталые. Так как дорога через Малую Азию еще больше чем прежде была заперта, то все они приходили в Сирию морем, и так попадались граждане итальянстких городов, французские и немецкие рыцари, английские морские герои и скандинавские богатыри. Единоверцы на востоке встречали их с большой радостью, так как нелегко было встретить отряд, который удовольствовался бы одною молитвою у Святого Гроба и из которого хотя бы часть не приняла участия и храброй схватке с магометанами в честь Иисуса Христа. Иные оставались навсегда на Востоке, так что и иерусалимском войске не только снова пополнялась потеря, которую приносил с собой каждый бой, но войско могло быть в короткое время удвоено и вскоре еще во много раз увеличено. Антиохия и Эдесса без сомнения тех же путем также получили значительные подкрепления, на главный поток переселения все-таки естественно изливался в государство Бальдуина и разве только еще в близко связанный с ним Триполис. Кроме того, в данном положении, чрезвычайно важно 134
132 было то, что эти новые пилигримы прибывали именно не сухим путем, а морем, что они владели могущественной флотилией и следовательно тем самым оружием, без которого нечего было бы и надеяться на завоевание упомянутых приморских городов. Потому что здесь важно было то отбить попытки освобождения отсады магометанскими эскадрами, то напугать освобожденных, отрезав подвоз со стороны моря, то воздай г н уть искусные машины, для которых были необходимы практика и инструменты корабельных строителей Все приморские города, которыми до сих пор завладели христиане, были действительно взяты только с помощью флота пилигримов, и даже при осаде Антиохии и Иерусалима искусные руки таких мастеров оказали прекрасные услуги Среди экипажа этой флотилии французы, англичане и ни ж не-германцы, датчане и норвежцы много раз отличались бурным мужеством и благородным самопожертвованием. но впереди почти всегда естественно были итальянцы. Потому что, если некогда сильный на море Амальфи уже не показывал теперь особенной деятельности, зато Венеция, Пиза и Генуя были преисполнены юного нредприимчивого духа Для Алальфи странствия на Восток были прежде всего расширением сношений, которые этот город давно вел с берегами Византийского государства; другие с особой охотой нападали в восточной половине Средиземного моря на ислам, который они уже многие годы преследовали в его западной стороне- всем им хотелось разбить магометан, расширить свою торговлю и при этом в особенности основать богатые будущностью поселения в христианских государствах Сирии. Поэтому они с удовольствием предлагали услуги князьям крестоносцев, но взамен ставили тяжелые условия и в большин стве случаев достигали их исполнения Так, однажды им была обещана свобода от податей для их жизни и деятельности в сирийской земле; в другой раз им была предоставлена даже часть таможенной пошлины того порта, где они поселялись, или дарился ряд ценных поместий поблизости, но главным образом в прибрежных местах, так же как в некоторых соседних городах, им отводился отдельный участок^городской квартал, который, чтобы удовлетворить всем их желаниям, должен был заключать, кроме необходимых жилых и торговых поме щеиий, также «рынок, церковь, баню и хлебную печь». 135
133 В этих участках они скоро образовали государства в государстве, под управлением собственных вицекомитов, которые назначались им с родины, не подчиненные власти чиновников и судей того князя, в городах которого они находились. В 1103 году король Бальдуин в первый раз решился напасть на один из больших прибрежных городов, направившись против Аккона. Он подошел со всей своей силой к городу и штурмовал его с мужеством и выдержкой, но, несмотря на то, не мог ничего сделать, потому что предпринял тяжелый бой именно в то время, когда в его распоряжении не было значительного флота. Вскоре после того пришла в Сирию сильная генуэзская эскадра. Король тотчас вошел в нею в союз: генуэзцы охотно шли на бой; в начале мая 1104 года Аккон был окружен на суше и на море и после двадцатидневной осады принужден к капитуляции 26-го числа этого месяца С этим вместе в руки христиан попало не только значительное и знаменитое место, но также обширная и безопасная гавань, которой до сих пор еще не доставало Иерусалимскому государству Как было уже упомянуто, в последующие года пришлось еще раз драться с египтянами, потом выдерживать всякие небольшие военные затрудения, и когда, наконец, в 1108 году король в союзе с пестро-смешанным флотом, по преимуществу из итальянских кораблей, предпринял сильное нападение на Сидон, он не достиг, однако, цели, потому что единоверцы сидонцев сделали сильные вооружения для освобождения города. Но зато, как мы уже выше рассказали, графу Бертрану удалось летом 1109 года взять Триполис. При этом генуэзская эскадра опять подала желанную помощь, и опять с помощью тех же генуэзцев королю Бальдуину удалось покорить Бейрут 17 мая 1110 года после тяжелой битвы Таким образом, самых больших успехов на далеком Востоке достигли моряки лигурийского берега Они приобрели этим не только влиятельное положение в государствах крестоносцев, но кроме того вполне заслуженно прославились как самые необузданные из всех франкских воинов. Никто не был так свиреп и жаден, как они. Мягкие условия капитуляции они бесцеремонно нарушали. Летом 1110 года в Сирию пришел прекрасно вооруженный норвежский флот* на кораблях было 10000 чело 136
134 век и во главе их молодой король Сигурд. Подобно древним викингам, в жажде геройских подвигов, он уже за три года до этого уплыл с родины, убил и ограбил на испанском берегу многих магометан, в Сицилии был в дружеских сношениях с родственниками по племени норманнами и столько же стремился к молитве у Святого Гроба, сколько к жаркому бою с врагами Иисуса Христа По его настоятельному требованию, Бальдуин подарил ему кусок древа Святого Креста, и они пошли к Сидону, чтобы загладить неудачу, которую за два года перед тем потерпели там иерусалимцы. Город был тесно замкнут войском и флотом обоих королей, к которым присоединилась также и венецианская эскадра, и скоро оказался в самом бедственном положении. Осажденные защ ищ а лись отчаянно всеми средствами и даже, как говорят, сделали попытку изменнически убить Бальдуина. Когда их силы истощились, 11 декабря 1110 года, их покорность была однако принята благодушно. Знатные люди должны были выселиться, а мелкий люд остался спокойно в городе Вскоре после того король Сигурд покинул Восток и отправился через Константинополь на родину Там впоследствии своими беспорядочными поступками он посрамил свое гордое прошлое, но как великодушный «иорсалафари» странник в Иерусалиме он, несмотря на то, еще долго жил в благодарном воспоминании своего народа. В конце 1111 Бальдуин попробовал, наконец, покорить Тир, самый крепкий приморский город на всем Сирийском берегу, опять без особенного подкрепления с Запада, только с теми средствами, которыми он уж е располагал на суше и на море. Неустанно и с большим искусством он осаждал город всю зиму с 1111 на 1112 год. Но он все-таки слишком высоко оценил свою силу Огонь осажденных разрушил самые крепкие его башни, его войска понесли большие потери, подступало войско на- выручку города, тогда он оставил это предприятие и вернулся весною в Иерусалим. С тех пор он больше не вел войны на морском берегу Но кроме Аскалона, на дальнем юге, Тир был теперь единственным пунктом на Сирийском берегу, где еще господствовал ислам. Все остальные места были в руках христиан, и таким образом жизненная задача Бальдуина была в сущности выполнена и с этой стороны. О последних годах короля нельзя рассказать много 13/
135 хорошего. Еще самое меньшее было здесь то, что в И 13 году Бальдуин и рог нал свою жену, армянскую княгиню, за ее мнимую неверность, и женился на богатой герцогине Адельпейде, >вдове Роже р а Сицилийского, однако и ее отослал назад на родину в 1117 году, тревожимый угрызениями совести и по совету патриарха Арнульфа, и трудно сказать, имели ли его супружеские дела действительно худые последствия для государства Иерусалимского1 Но то, что король не мог больше понять новой правительственной задачи, которая ему представлялась по ходу вещей, имело пои с ги не роковое значение. Дело в том, что уже в последнее время правления Ганкреда, как мы видели, власть месопотамских сельджуков все более угрожающим образом угнетала маленькие государства крестоносцев. Два раза, в 1110 и 1111 году, Бальдуин сам отправлялся в Северную Сирию, чтобы *ю.мочь защитить Эдессу и Антиохию от нападения Маудуна мосульского; а в 1113 году, при победоносном вторжении того же эмира в Иерусалимскую область, он был осязательно научен, где нужно было искать злейшего врага христиан. Несмотря на то, Бальдуин ограничился гем, что, подобно другим крестоносным князьям, поспешил в 1115 году к Оронту для отражения Бурзука Гамаданского; но после того, как эта цель была достигнута и Бурзук даже разбит антиохийцами у Данита, а в Палебе началась упомянутая дикая анархия, он уже больше никогда не заботился о далеких северно-сирийских делах. Это равнодушие, конечно, весьма іаонятно, так как во время тяжелой борьбы с египтянами и приморскими городами у короля в большой мере мог пропасть интерес и понимание, к судьбе Антиохии и Здесеы. Несчастная вражда партий, которая так часто ожесточала друг против друга норманнов, эдесситое и армян, д а к же мало способна была возбудить в Бальдуине особое желание 1 При теперешнем положении исследований неясно, да, тиожет быть, зообще нельзя определить, какие могли быть у Бальдуина, а такж е / Ар ну ль фа, политические или другие задние мысли при этих делах Но расторжение брака между Бальдуин ом и Адельгейдой могло быть никак к несчастьем, а скорее большим счастьем для государств крестоносцев, гак как иначе за Бальдуином I последовал бы сын Адельгейды от первого 7рака, впоследствии король сицилийский Рож ер, и прекрасному іяльдуину II не приш лось бы вступать на престол.
136 к энергической войне против Галеба и Мосула, тем более, что в то время антиохийцы владели самым большим христианским войском в Сирии, рядом' е которой иерусалимцам нелегко было играть решающую роль. Но Бальдуин не мог оставаться в бездействии; и когда его не привлекал север, тем более чарующим образом манил его таинственный юг Уже он велел увенчать некоторые господствующие пункты крепостями для защ и ты от Аскалона и для укрепления всей южной границы государства и ни один из них не был выбран лучше Монрояля (Мопігоуаі), как он сам окрестил, эту гору, выдвинутую далеко на юг, защищающую и отрезающую при надобности путь- караванов между Египтом, Сирией и Аравией; уже он исполнил, смелый поход сквозь каменистую Аравию до Мертвого моря, когда, наконец, с лучшими людьми начал даже нападение на Египет и, действительно, весной 1118 года счастливо добрался до Нила. Но это предприятие трудно одобрить. Нападения Фатимидов на христиан давно уже ослабли Египет представлялся уже довольно безопасным соседом Иерусалима. Кроме того, сама природа давала против жителей Нильской долины пригодную военную границу в пустыне на юг от Святой Земли: и потому с этой стороны осталось желать, правда, очень настоятельно, только завоевания Аскалона. Однако к такой цели всего меньше вело фантастическое странствие в далекую Африку Правда, в этих последних подвигах Бальдуина мы уз ка ем того же смелого героя, того же гордого, жаждущего подвигов, государя, каким он всегда был Но, несмотря на то, это был ложный путь, на который король себя потратил, и потому ни для него, ни для его государства не было не счастием, что приближался конец его жизни. Он заболел на походе к Нилу, указал на своего брата Евстахия и на своего двоюродного брата Бальдуина Эдесского, как на достойнейших людей, которые могли быть его преемниками; но умер уже в марте Г11В года, раньше, чем спешно возвращавшееся с ним войско могло достигнуть родины. При горестных воплях его храбрых товарищей его тело было погреблено перед церковью Святого Г роба около его брата Готфрида Ш
137 Король Бальдуин II Бальдуин Эдесский находился в Иерусалиме как раз в то время, когда там хоронили короля Бальдуина, и потому имел самые лучшие шансы на то, что его выберут преемником Бальдуина. Правда, некоторые из знатнейших рыцарей говорили, что надо вызвать из Европы графа Евстахия, брата покойного, но большинство справедливо настаивало на том, что надо выбрать короля, который бы жил уж среди них и потому был бы в состоянии противостоять каждой опасности. Вследствие этого править Иерусалимом был избран граф Эдесский, под именем Бульдуина II: 2 апреля 1118 года он был помазан на царство в церкви Святого Гроба. По его прежним действиям, он был, подобно своему предшественнику, смелый, деятельный, властолюбивый человек. Нередко также, для выгоды, он не пренебрегал кривыми путями и в последние годы показал себя даже с очень дурной стороны злобными раздорами с армянскими соседями и с своем важнейшим вассалом, Иосцелином Телль-Баширским. Но, ставши королем, он обратил свое бесцеремонное отношение к верности и искренности только против врагов своей веры и показал при этом необычайно свободное и смелое понимание своих правительских обязанностей, которые должно было послужить к величайшей пользе для общего дела. Так, он прежде всего (сделал Иосцелина ленным владетелем Эдесского графства тем самым в лице этого противника приобрел сильного и верно преданного друга. Затем, по получении ужасного известия о смерти герцога ІРожера и лучшего норманнского рыцарства в конце июля 1119 года, он тотчас двинулся из Иерусалима на север и самым решительным образом взялся за дела осиротевшей Антиохии, приняв на себя правление княжеством с сохранением прав еще малолетнего сына Боэмунда, и тотчас после того повел на войну против победоносного Ильгази всех рыцарей и воинов, которых только мог собрать. Это было как раз пора, так как эмир Мардинский за это время соединился с Тогтекином Дамасским и завоевал уже две самые сильные крепости княжества, Атариб и Сардану Около средины августа войска встретились вблизи Данита. Сначала христиане очень дотерпели от натиска неприятельской конницы, но вьідер- 140
138 монашескую общину, обязав их очень строго тремя обыкновенными обетами духовного сословия, но вскоре он сделал еще шаг вперед Потому что по примеру тамплиеров он ввел в обязанности ордена и борьбу с магометанами, и вскоре в этой общине также образоаа лось три класса сражающихся, духовных и служащих братьев. Попечитель госпиталя обратился в «магистра» иоаннитов, а белый крест, отличительный знак этого ордена, сделался, подобно красному кресту тамплиеров, прахом для врагов1 Около ИЗО положение крестоносных государств было по многих отношениях удовлетворительное и исполненное надежд. Король Бальдуин энергически заботился о каждой потребности своего государства, его образ правления, правда, суровый, но всегда направленный на существенную цель, определяется, напр., тем, что патриарх Стефан Иерусалимский, стоявший с 1128 до 1130 года во главе тамошней церкви, не только совсем напрасно предъявлял притязания своих предшественников на Иоппе и Иерусалим, но что после смерти последнего возникло, хотя и неосновательное, подозрение, что король устранил посредством яда неудобного ему прелата И однако уже тогда развивались семена порчи, которой через немногие годы были захвачены эти государства. Прежде всего стало здесь роковым возвышение нового властелина в Месопотамии Здесь было начало каждой серьезной опасности для христианской власти, оттуда пышли Кербога и Маудуд. Ильгази, Белек и Аксоппор, но до сих пор господство всех этих владетелей бывало непродолжительно; раздоры в среде сельджуков были для крестоносцев сильнейшим союзником. Но теперь это стало иначе В 1127 году власть в Мосуле получил Имадеддин Цепки, человек, выросший среди диких битв, которые сульджуки передней Азии вели отчасти между собой, отчасти с христианами, и у него была только одна мысль — прежде всего подчинить себе все мелкие жираты вокруг Мосула в Месопотамии и в Сирии, и затем иыступить со всей силой против крестоносцев2 Он был 1 М антия иоаннитов бы ла черная, в ХШ столетии они получили на дни сраж ений красный полукафтан 2 И мадеддин Ценки, как владетель М осула, носил титул атабека, т с наместника или правителя государства Поэтому его потомков назы ваю т иногда династией А табеков 149
139 умен и храбр, неутомимо деятелен и не задумывался над выбором своих средств, если дело шло о получении выгоды Еще в 1127 году он завоевал главные пункты восточной Месопотамии и принял заявление жителей Гаррэна, что они добровольно доверятся его защите. В следующем году он отправился в Сирию, чтобы присоединить к своим владениям Галеб, пока он еще не попал в руки христиан. По дороге он взял Менбидж и Буцаа, и потом, без особенных затруднений, достиг в Галебе цели своих желаний. В 1129 году он во второй раз пошел на Сирию и посредством измены завладел дамасским городом Гамой. Однако его попытки взять Гимс и самый богатый Дамаск были безуспешны. Но эти последние неудачи не имели особой важности, так как во власти Мосула находилась теперь уже большая часть пограничных сельджукских областей Опасность, грозившая от них христианам, была тем больше, что Ценки тотчас показал, что умеет не только энергически завоевывать, но и искусно править. Подданные охотно подчинялись его правлению, потому что жили в непривычной для них безопасности и находили сильную защиту как от неприятельских нападений, так и от притеснений знатных чиновников. Солдаты были тесна прикованы к своему званию и к личности своего предводителя. Они не должны были приобретать земель, но б остальном видели к себе со стороны Цепки особенную заботливость и внимание: их жены могли во всякое время рассчитывать на помощь протин худого обращения. «Так как мои солдаты, говорил великий эмир, постоянно меня сопровождают и оставляют свои дома.,, чтобы идти за мной, то разве я не должен заботиться об их семействах?» Это был противник, какого крестоносцы еще не видьтали. Но и они сами за это время также необыкновенно окрепли и их силы еще увеличивались с каждым днем. Следовательно, не физических сил у них недоставало для того, чтобы- отразить Ценки и, может быть, победить его решительнее, чем кого-либо из его месопотамских предшественников. Вопрос был только в том, сумеют ли христиане воспользоваться этими средствами с такой же мудростью, как пользовался своими силами владетель Мосула Но этого именно христианам больше ііеего недоставало В продолжение всего своего правления Бальдуин II оставался почти один при своем мнёнда, что 150
140 іиі' крестоносцы должны б"были подчинить свои личные интересы общему благу, и прежде всего делам северной Сирии. В Иерусалиме шли споры о том, должен ли быть перенесен в Антиохию Святой Крест, под охраной которого м>роль обыкновенно выходил в поход, и можно ли лмшить место смерти Спасителя такого великого сокровища? «Что Гіудет нам несчастным делать восклицали некоторые, гели Бог допустит, что Крест будет потерян в сражении, к;ік некогда израильтяне потеряли ковчег завета?» Или прямо жаловались, что Бальдуин пренебрегает государством {ге^пшп Леплваіет), перед которым он гораздо Лол ее обязан; он почти уже десять лет заботился о кпяжстве (ргіпеіраіиз АпііосНіас) и опять едет туда, "ятмотря и а свое двухлетнее плчененне. Но в Антиохии показали так же мало понимания подвигов Бальдуина, потому что, как мы видели, Боэмунд Іі в сражении при Іалсбе действовал совсем не заодно с королем Кроме того, Боэмунд поссорился с Иосцелином и, наконец, даже с киликийскими армянами. В одном походе протиа последних он в самой Киликии неожиданно столкнулся с отрядом малоазиатских туркменов и при нападении на них был убит I Іосле того в Антиохии, образовались две партии, из которых одна желала, чтобы прямой наследницей княжества была признана Констанца, юная дочь Боэмунда П, между тем как другая партия хотела передать правление властолюбивой Элизе, вдове убитого князя, и не побоялась призвать на помощь сельджуков, чтобы в случае надобности выступить против друзей Констанцы кровавым боем Получив известие об этом несчастном раздоре, старый Бальдуин еще раз поднялся с полной энергией, окружил Антиохию с большим войском, подавил союз партии Эльзы с сельджуками еще до его осуществления и принудил свою непокорную дочь удовольствоваться своим вдовьим наследством, городами Лаодикеей и Большим Гибеллумом Это было последним значительным делом короля Бальдуина II. Вскоре после возвращения из Антиохии в свою столицу он заболел, 31 августа 1131 года он, как настоящий князь пилигримов, скончался в монашеской одежде 151
141 К о р о л ь Ф у л ь к о и и м п е р а т о р И о ан н У Бальдуина II не было сыновей, но зато несколько дочерей, которых он старался сколько возможно хорошо обеспечить и вместе с тем, хотя и безуспешно, старался через них связать отдельные государства крестоносцев в более дружеские отношения. Свою вторую дочь Эльзу, он, как мы видели, выдал замуж за Боэмунда II; третью, Годиену, опять обручил с молодым Раймундом, сыном графа Понтия Триполисского, а для старшей, Мелизенды, по соглашению с вельможами, он выбрал в мужья графа Фулько V Анжуйского и оставил им обоим Иерусалимскую корону. Фулько было около 40 лет, когда он унаследовал правление своего тестя. На своей французской родине он, среди многой борьбы, развился в храброго и разумного человека, но и иерусалимцы давно знали его с выгодной стороны, так как уже в 1120 году он сделал к н им крестовый поход и с тех пор доказал свой интерес к Святой Зем.де разными подарками, а именно тамплиерам. В 1128 году он надолго поселился в Сирии и таким образом мог еще в продолжении трех лет приготовляться к своей тяжелой обязанности короля. Правда, по преданию, он не вынес отсюда много пользы, потому что, как государь, он оказался очень слабым и в особенности плачевно зависим от своей супруги; но с достоверными историческими фактами это согласуется так же мало, как и то мнение, что этот сильный и находившийся в лучших годах правитель был хилым и древним старцем. Между тем, задачи, ожидавшие нового короля, могли быть успешно разрешены только при большом благоволении судьбы. Правда, страшный Имадеддин Ценки пока еще не так серьезно угрожал крестоносцам, как уже надо было опасаться, потому что внутренний раздор сельджу ков снова вполне занял его на несколько лет; зато среди самих христианских вельмож поднялась жесточайшая ссора В Иерусалимском государстве составился против Фулько заговор, по главе которого стоял гордый граф Гуго из Иоппе: напрасно король старался устранить этою противника мирным путем, посредством процесса, в конце концов ему пришлось осадить Иоппе и сломить сопротивление графа превосходством силы. В Антиохии княги ня, вдова Элиза, во второй раз решилась стать во главе 152
142 правления. На ее сторону перешли граф Понтий Триполис гкиіі и Иосцелин младший Эдесский, необузданный воин, который только что унаследовал это графство от своего отца, умершего почти одновременно с королем Бальдуииом. Однако Фулько немедля отправился в Антиохию, разбив этим надежды честолюбивой княгине и, главным образом, нанесши кровавое поражение графу Понтию, принудил его к послушанию. Вскоре после того северная Сирия была во многих местах утеснена сельджукскими и туркменскими войсками. Король тотчас поспешил снова и поход, великодушно освободил графа Понтия, который был тесно окружен врагами в замке Барин, победоносно отразил другой отряд, ворвавшийся в Антиохийскую область, и завоевал укрепление в области Галеба. В Антиохии сильно радовались храбрости и успехам короля. Теперь его попросили дать молодой Констанце мужа и вместе с тем укрепить наконец несколько положение Антиохии. Выбор пал на Раймунда, графа Пуату, младшего сына Вильгельма Аквитанского, крестоносца 1101 года, храброго и даровитого, но, подобно отцу, крайне ветреного молодого князя. Иоаннит Гергард Ибаррус отправился в Англию, где в то время жил Раймунд, чтобы передать ему решения короля и антиохийцев. Но этим антиохийские дела еще не были окончательно приведены в порядок. Княгиня Элиза еще раз вернулась в Антиохию и снова повела вредные интриги Кроме того, прошло около двух лет, пока граф Раймунд собрался в Сирию, и когда он, наконец, покинул родину, оказалось сомнительным, достигнет ли он свой цели, потому что герцог Рожер из Апулии, как близкий родственник Боэмунда II1, сам заявил притязания на господство в Антиохии и потому велел во всех городах своей земли подстерегать графа, который хотел переехать из Апулии в Сирию. Но Раймунд избежал этих ловушек тем, что, отделившись от своих вассалов, прошел Апулию с немногими спутниками и в бедной одежде Прибыв в Антиохию, он нашел, что, как княгиня-мать Элиза, так и ее дочь надеялись на брак с ним. Он ничего не сделал для того, чтобы вывести мать из заблуждения, пока не стоял 1 Герцог Рож ер был племянником Роберта Гю искарда, а Боэмунд II был внуком последнего 153
143 с дочерью перед алтарем. Этим он, конечно, навлек себе злейшую ненависть первой, но в то же время приобрел неограниченную власть над Антиох ней.. Это -случилось, вероятно, в начале ИЗО года. Именно в то время, однако, направился опять на запад и Имадеддин Ценки со всеми силами. Сначала его галебский наместник, Савар, сделал отважный набег сквозь антиохийскую область, разграбил богатую Лаодикею и увел с собою 7000 пленных; затем в начале 1137 года явился на сцену сам великий эмир, а именно перед Триполисским замком Барин. Граф Раймунд II Триполисский, который незадолго перед тем унаследовал правление от своего отца Понтия, тотчас собрал свои войска, выступил к северу и, соединился с войсками графа Раймунда Но когда он двинулся дальше, чтобы выручить замок Барин, то в один несчастный момент, когда его яойско с трудом шло по гористой дороге, на него н а п а л Ценки и совершенно разбил Многие из христиан пали в сражении, другие были взяты в плен, и только очень немногие спаслись. Королю удалось с небзл Сшим рыцарстким отрядом' достигнуть Барина и на время скрыться от преследователей за стенами этого замка Но скоро и Ценки снова появился перед Барином и начал осаду с удвоенной энергией. По получении известия о несчастии Фулько, в Иерусалиме и Эдессе началось ревностное вооружение; князь Раймунд Антиохский также с достойной уважения решимостью готов был подать королю помощь, хотя, как увидим ниже, ему самому в это время серьезно угрожал могущественный враг. Это энергическое усилие христиан привело по крайней мере к тому, что Ценки предложил осажденным в Барине весьма почетную капитуляцию, дозволив королю и гарнизону свободное отступление, выдав множество христианских пленников и допустив даже, чтобы стены замка были срыты перед сдачей. Фулько, не имевший вестей об общем движении единоверцев для его освобождения и почти уже не имевший съестных припасов, конечно, охотно принял эти условия. Поражение иерусалимцев при Барине и следовавшая затем потеря этого крепкого замка были весьма чуствительными несчастьями, но в них все-таки была и хорошая сторона, а именно,.что при них вновь наконец оказалось энергическое и успешное самоотвержение и единодушие 154
144 нрсстоносцеэ, как некогда Все небольшие сирийские ин ударства,. как. христианские так и магометанские, огдсльно не могли бороться с перевесом Ценкм Только крепко соединившись, они могли надеяться на пробное соі"ро’твлеше Иерусалим и Антиохия етоялѵя теперь и I *от и в эмира. Мосульского, как бы рука об руку; вслед за г к этому союзу присоединился и Дамаск, потому что ігки уже многие годы хитростью и силой старался ічинить себе этот самый большой сирийский эмират, орьш оставался еще от него независимым. Но и Дама- возвысился один решительный и умный человек, Мукипн-Анар, который как всемогущий витязь правил при '.личных, следовавших один за другим, эмирах и для питы от Ценки настоятельно требовал поддержки со і юны христиан Когда в 1139 году эмир Мосульский уі рожал новым нападением, визирь тотчас послал к коралю Фулько- и. предложил ему, что если крестоносцы комагут дамаскинцам, помочь им за то при осаде того Баниаса, Который король Бальдуин II завоевал в 1129 гаду И который в эта время был в руках Ценки1 Фулько сообщил о посольстве Анара своим баромам и этим очень их обрадовал. Союз между христианами и дамаскинцадш Оыл немедленно заключен и принес богатые пло^ы Эмир- Мосульский не решился на серьезную борьбу и вскоре отступил на север. Затем перед Ба-ииасам соединились Диар и Фулько, Раймунд Антиох майский и Раймунд Три пол исскюй. Защитники крепости скоро сробели, открыли крестоносцам ворота и в конце концов христиане и дамаскймцы разошлись а дружелюбном духе. Удивительная перемена обстоятельств.: теперь в Святой 'ігмле крестоносцы и сельджуки, тесно, соединились, сражались на одной и той же стороне! Но при положении інчцей в ту минуту трудно было- достигнуть чего-нибудь лучшего: соединение всех этих мелких сил в одш> и обеспечивало пока их существование. И действительно, іюка были живы три человека, господствовавшие тогда и Иерусалиме, Антиохии и Дамаске, Фулько, Раймунд і" Анар, Ценки не сделал никаких дальнейших Закаева'- — в Сирии. Ему удалось увеличить свои владений только ы, когда преждевременная! смерть короля Фулько. іала пробел в этом триумвирате Баниас был снова потерян во время интриг,, вызванных Злк-зой ^нтігохийской, Гуго Иоппекнм и другими. 155
145 Поэтому четвертое десятилетие XII века было, собственно, очень счастливым временем для крестоносных государств. Внутреннее их развитие сделало большие успехи во всех направлениях, которые раньше были затронуты. На границах христианской области были сооружены многочисленные крепости, для защиты ее от вторжения враждебных наездников: Аскалон в особенности был замкнут поясом укреплений, с самым важным из них, «белой сторожевой башней» (ЬІапсНе ^аггіе), а для государства над путями, которые вели по ту сторону Мертвого моря из Дамаска в Аравию и Египет, был построен крепкий замок Крак. Там, где до сих пор была необитаемая пустыня, возникли прекрасные местечки и быстро поднялись крестьянами, ремесленниками и купцами. Пахотные поля внутренней страны, сахарные плантации Тира и сады Антиохии с тропическим изобилием вознаграждали труд, с которым были обработаны; торговля, которая перевозила произведения Персии и Индии вместе с продуктами своей собственной области, выручала значительные суммы денег; в жизни высшего класса в резкой противоположности с прежней бедностью выступило напоказ богатство и роскошь У князя Раймунда был один из самых блестящих дворов того времени в райской Антиохии, где он был окружен маршалами и констеблями, канцлерами и камергерами, королева Мелизенда, для того чтобы прилично пристроить свою младшую сестру Ютту игуменьей, основала большой женский монастырь в Вифании, у восточного подножья Масличной горы, и украсила его с самой затейливой пышностью; когда римские ордена получили княжеские имущества, они мало-помалу создали свои иерархии горных сановников. При этом оригинальным образом народилось новое единство крестоносных государств, так как их национальности слились между собою. Потому что со времени пребывания князя Раймунда в Сирии во всех христианских владениях правили только потомки высшего дворянства из Франции, и большинство людей в век короля Фулько в войне или в мирных занятиях также были французскими графами и дворянами. Антиохийские норманны, которые долгие годы резко отличались от южных французов, теперь затерялись в массе французского рыцарства, пилигримы, приходившие в Сирию из Германии или Англии, были слишком малочисленны, чтобы 156
146 приобрести значительное влияние Христианская Сирия сделалась мало-помалу французской колонией, в которой выделялись своим отдельным положением только кварталы итальянских купцов в приморских городах В веке Фулько, как можно предполагать, главным образом возник большой свод законов Иерусалимского государства (Ьез аззізез (іе Іегизаіегл) В правление герцога Готтфрида, как мы видели, еще не могло быть речи об обширной законодательной деятельности, и те же причины, которые приводили нас к такому суждению при «Защитнике Святого гроба», действовали также при первых иерусалимских королях. При Бальдуине II мы, правда, встречаем однажды созванное королем собрание прелатов и баронов, которое издает значительный ряд уголовных постановлений против нарушения супружеской верности, кражи и грабежа; но только при его преемнике все слои народа стали, кажется, достаточно многочисленными и зажиточными, чтобы могло осуществиться стремление к более полной выработке и утверждению государственного права. Поэтому мы должны отметить годы Фулько и разве еще его преемника Бальдуина III как то время, в которое, вероятно, создались в Иерусалимском государстве основания для «городского устройства и законов ленной системы» Наконец, в эти годы получило особое положение в крестоносных государствах духовенство. Потому что, хотя в этих государствах очень развилась светская сторона, но и те элементы, которым они по преимуществу были обязаны своим происхождением аскетизм и иерархия, все-таки снова приобрели значение. Монахов и монахинь была значительная и пестрая масса, кроме того, было много пустынников и «отшельников», которые удалялись от людской толпы в глубочайшую тишину и уединение. Напротив, высшие прелаты страны, патриархи Иерусалима и Антиохии, возбуждали злую досаду тем, что опять ссорились из-за расширения своих епархий и сверх того старались стать независимыми от римского папы. Один из них, Радульф Антиохийский, требовал даже вассальной присяги от князя Раймунда. Более важное значение из всего этого имели только беспокойные притязания смелого и честолюбивого Радульфа Антиохийского, который был удален со своего места только после долгой борьбы и не без сурового вмешательства князя 157
147 Раймунда, и в Италии, где он старался привлечь к себе папу, по преданию, был отравлен. Но всему строю этих крестоносных государств еще при жизни Фулько грозила величайшая опасность, потому что рядом с неутомимым Имадеддином Ценки в Сирии появился не менее опасный, даже в ту минуту более страшный противник. Это был не кто другой, как византийский император Иоанн, сын Алексея. Мы довели греческую историю до смерти императора Алексея (август, 1118) Император оставил, наконец, войны с крестоносцами, которые были так бедственны для обеих сторон и, хотя по необходимости, обратился к своей важнейшей государственной задаче, борьбе с малоазиатскими сельджуками. В этом последовал ему сын его Иоанн и в счастливых походах І120 и 1121 года немало расширил восточные провинции своей империи. Потому что, завоевав Лаодикею и Созополь, он утвердился в южных местностях Фригии, и отсюда, двигаясь дальше на юг, он завладел многими крепкими пунктами в Писидин и Памфилии. В 1122 году он должен был на время вернуться в Константинополь, так как европейской части империи угрожали двоякие враги. Одни из них были венецианцы, старые друзья византийцев, у которых, однако, Иоанн, как говорят, из-за их высокомерного поведения отнял торговый договор, данный им Алексеем. Поэтому дож Доменико Микиэль, который, как мы знаем, в 1122 году покинул Венецию с могущественным флотом, чтобы плыть в Святую землю, сделал уже на пути в Сирию нападение на Корфу, а возвращаясь, после того как был завоеван Тир, он бросился с неодолимой силой на острова Архипелага и берега Пелопоннесса. Война продолжалась несколько лет, пока император не взял, наконец, назад свою, исходившую из патриотического побуждения, но все же необдуманную меру и снова не дал венецианцам прежнего, весьма выгодного для них торгового договора. Другие враги, с которыми тогда же должен был биться Иоанн, были печенеги, которые после своих несчастных сражений с Алексеем (около І090) постепенно снова собрались с силами и в 1122 году вторглись в Македонию. Они были побеждены в горячей битве, пленные были отчасти размещены в греческие войска или проданы в слабо населенных местностях империи. К этому 158
148 присоединилась многолетняя война с венграми и сербами, и которую греческое господство было утверждено по ту сторону Гемуса вниз по долине Моравы, до Дуная. Но «'два был восстановлен мир в европейских провинциях, как император снова направился в Малую Азию. На этот раз он отправился из Вифинии в Пафлагонию, с крепкой выдержкой устоял и в несчастии, и завоеванием Кастамона и Гангры упрочил для своего государства владение Малой Азией до Галиса. Итак, византийские дела шли самым успешным образом Император был милостив и справедлив, храбр и наделен талантом полководца, войско было испытано в боях, силы государства росли с каждым годом. Внутренние провинции империи дошли до значительного благосостояния, так как они долгое время были избавлены от неприятельского притеснения, а в особенности был, кажется, совершенно забыт несчастный спор о том, кому должно господствовать в Сирии византийцам или крестоносцам. Но здесь антиохийцы учинили большое безумие тем, что снова обратили на себя внимание византийского двора Это была, вероятно, партия княгини-вдовы Элизы, которая предложила руку принцессы Констанцы младшему сыну императора Мануилу, раньше чем Раймунд Пуату прибыл в Сирию. Так как эти переговоры не привели к цели, то их единственным последствием было крайнее раздражение императорской фамилии против крестоносцев. И когда вскоре после того начались соседственные ссоры между греками на памфилийском берегу и киликийскими армянами, союзниками антиохийцев, Иоанн решил сам отправиться в Сирию, чтобы отомстить и сломить, наконец, упорство франков. Летом 1137 он завоевал, во главе очень значительного войска, всю Киликию и подошел к самой Антиохии. Положение было для князя Раймунда тем более угрожающее, что в это самое время король Фулько был побежден Имадеддином и заперт в Барине. Правда, князю удалось теперь, как мы видели, охранить короля от последней беды скорою подачей помощи, затем он выдержал жестокую осаду от греков в Антиохии: но в конце концов он должен был отворить ворота и покориться императору в качестве вассала, так как у других крестоновцев далеко не было столько сил, чтобы оттеснить этих врагов из Антиохии 159
149 Но Иоанн не удовлетворился ленной присягой и присоединил требование, чтобы Раймунд отказался от своего княжества, если он получил за это Галеб и маленькие города на верхнем Оронте, которые предполагалось отнять у сельджуков. Это было со стороны императора крайне безрассудным требованием Потому что надо предвидеть, что латинцы употребят все усилия, чтобы помешан завоеванию этих городов и поэтому остаться владетелям» Антиохии Раймунд, хотя с виду и согласился на условие императора, но когда в следующем 1138 году началась война с Ценки, он в союзе с графом Иосцелином Эдесским, который точно так же боялся утверждения греков в Сирии, сумел уничтожить каждый настоящий успех христианского оружия. Иоанн вернулся после этого сердитый в Антиохию и держ ал себя там неограниченны м повелителем, но, вследствие искусно возбужденного графом Иосцелином народного восстания, принужден был оставить город, а наконец и вообще Сирию. Эти дела имели уже во всех отношениях самые дурные последствия. После отступления греков Ценки, несмотря на то, что ему не удалось, как мы видели, взять Дамаск в 1139, все-таки сделал несколько маленьких завоеваний в Сирии, а малоазиатские сельджуки решились, пользуясь долгим отсутствием императора, на новые нападения против соседних провинций Византийской империи. Иоанну пришлось сражаться три лета, пока он снова усмирил этих врагов и добился над ними некоторого преимущества. Но только что это произошло, как он в > второй раз двинулся, весною 1142, в Киликию. Его приближение было для сирийских христиан на это раз еще страшнее, чем летом ІІ37 года. Так как Иоап.! имел определенное намерение составить из острова Кип]м и памфильско-киликийских прибрежных местностей д. Антиохии обновленное византийское владение для своег сына Мануила, а кроме того, затронутый влияние? западного духовного возбуждения, он хотел предпринят,, странствие к Святому Гробу в Иерусалим и вместе с королем Фулько бороться против врагов Креста. Латинцы чувствовали себя все более стесненными от греков, и их тем более пугало будущее, что Иоанн выказывал теперь величайшую решимость. Он появился внезапно перед Телль-Баширом, резиденцией графа Иос целина, осадил его и принудил графа послать свою дочь 160
150 И шбеллу в греческий лагерь, как залог своей верности.!іліч’м он потребовал, чтобы ему тотчас же была сдана Антиохия, как боевой пункт для войны с сельджуками- Рмймонд был в тяжелом затруднении: он не решился прямо отвергнуть требование могущественного императорм, но он нашел хороший исход, собравши своих баронов и склонивши их к заявлению, что они ни в каком случае не потерпят сдачи Антиохии, если бы даже их князь этого ям хотел. Иоанн начал войну и без всякой пощады разорил окрестности Антиохии, но так как время года было уже позднее, то он пока удовольствовался этим и вскоре нсрнулся в Киликию, чтобы там дождаться весны. Король Фулько, конечно, не играл никакой видной роли н этих антиохийско-византийских распрях. Он был того, бесспорно правильного мнения, что нужно по возможности избегать открытого боя с превосходной силой императора и мелкими уступками отклонять большую беду, пока опасность, угрожавшая от греков, опять минует. В этом направлении он дал пока хороший совет князю Раймунду и заметил также (зимою с 1142 на 1143), относительно упомянутого плана византийского странствия в Иерусалим, что он хочет наилучшим образом принять императора и святом городе, но чтобы император привел из своего нойска только 10000 человек, потому что Иерусалимское государство слишком мало, чтобы вместить или прокормить большое число людей. После этого Иоанн уже недолго беспокоил латинцев, так как в апреле 1143 года, когда он только что хотел отдать своему войску приказ выступить в Сирию, он ранил сам себя на охоте и умер после немногодневной болезни. Но положение изменилось от этого лишь в небольшой степени, так как Иоанн незадолго до своей смерти собрал к себе важейших офицеров своего войска и предложил им признать императором его младшего сына, вышеупомянутого принца Мануила, потому что он был особенно храбрым И умным молодым человеком1. Офицеры заявили, что они на это согласны, и их слова было достаточно, чтобы обеспечить престол за принцем Мануилом, потому что в тогдашней Византийской империи войско было решаю- 1 У И оанна было четыре сына. Алексей, Андроник, И саак и М ануил. И і них первые два незадолго умерли, а И саак был теперь обойден и пользу М ануила. Б. Куглер 161
151 щей силой Но для крестоносцев этот даровитый преемник престола Комненов мог стать таким же опасным, каким был его предшественник. Среди таких обстоятельств, среди тяжелых беспокойств от превосходства сельджуков и греков, оканчивалась жизнь короля Фулько. Свои непосредственные владения он, правда, оставил в возможно хорошем положении, потому что Иерусалимское государство было в мире с Дамаском и этим самым до известной степени защищено от Ценкн, и в то же время внутри дела успешно шли вперед, так как, напр., только в последние годы Фулько были построены замки ^агсіе ЫапсЬе и Крак и монастырь в Вифании; но как все это было шатко, ввиду страшных опасностей, которые угрожали северной Сирии, а вместе с тем и Святой Земле! Поэтому можно сказать, что тогдашнее положение крестоносцев было поистине достойно сожаления. Потому что, сколько бы они ни были сами виноваты, что их ожидания в будущем так омрачились, но все-таки это был чрезвычайно тяжелый жребий быть окруженными в далеком мире Востока, от Багдада и Кипра до Константинополя, одними только врагами К тому же они пережили теперь великое несчастье, что умный король Фулько был внезапно отнят у них несчастной случайностью. А именно, в ноябре 1143 во время быстрой езды перед воротами Аккона король упал вместе с лошадью так несчастливо, что скоро после того испустил дух. Его смерть была д ля крестоносцев тем ужаснее, что его сыновьям, Бальдуину и Амальриху, было только тринадцать и семь лет За старшего сына Бальдуина во главе привления стала теперь королева-вдова.мелизенда Таким образом Иерусалимское государство в роковое время попало под управление женщины, которая к тому же по своему гордому и властолюбивому нраву была неблагополучным подобием своей сестры, Элизы Антиохийской, получившей такую дурную славу.
