(*) Изъ Разсужденія, читаннаго въ торжественномъ засѣданіи Общества Любителей Россійской Словесности при Императорскомъ Московскомъ университетѣ.
Наука, о которой говорить предприемлю, многими людьми, поверхностно о вещахъ разсуждающими, почитается не столь важнымъ предметомъ, какимъ она есть въ самомъ дѣлѣ; благовидною же для нихъ причиною сему кажется то, что въ ней упражняются дѣти почти при самомъ началѣ своего ученія. Напротивъ того люди, основательно мыслящіе, вникающіе въ самую сущность дѣла, имѣютъ о Грамматикѣ со всѣмъ иное мнѣніе: они почитаютъ ее краеугольнымъ камнемъ наукъ и знаній человѣческихъ, потому что истолкователь ихъ, языкъ отечественный каждаго народа, не можетъ быть точнымъ, постояннымъ, совершенно вразумительнымъ въ самыхъ малѣйшихъ оттѣнкахъ понятій, если Грамматика не предпишетъ ему твердыхъ правилъ. Такъ, милостивые государи! тамъ, и только тамъ, науки благоуспѣшно процвѣтать могутъ, гдѣ при обученіи юношества за главное основаніе приемлется языкъ отечественный, который опять скажу, не можетъ служить основаніемъ для наукъ до тѣхъ поръ, пока самъ не разсмотрѣнъ, въ цѣломъ своемъ составѣ, и пока не утвержденъ на прочномъ, незыблемомъ основаніи. Каждой языкъ, доколѣ еще неимѣетъ своихъ собственныхъ правилъ, извѣстныхъ, извлеченныхъ изъ его внутренней природы, дотолѣ подверженъ бываетъ частымъ измѣненіямъ отъ вліянія на него другихъ сосѣдственныхъ, или даже и отдаленныхъ языковъ. Когда же появляются сіи благодѣтельные законодатели; отечественному языку своему назначающіе кругъ его дѣйствія и предѣлы его движеніямъ? Безъ сомнѣнія въ то время, когда языкъ сдѣлался уже богатымъ по мѣрѣ приобрѣтенныхъ народомъ познаній, когда въ народѣ явились уже превосходные писатели, однимъ словомъ когда просвѣщеніе пустило уже глубоко свои корни.
Древняя и новая Исторія учености представляетъ неоспоримыя доказательства сему положенію. Въ Греціи Аристотель, сколько вамъ извѣстно, былъ первымъ Грамматикомъ (разумѣю слово сіе въ нынѣшнемъ его значеніи) Великій умъ сего Царя Филосифовъ, равно обнимавшій науки и изящныя искусства, разсылалъ грамматическія понятія въ Риторикѣ своей, въ Піитикѣ и въ Трактатѣ объ истолкованіи. у Римлянъ знаменитые современники Маркъ Теренцій Варронъ и Отецъ Латинскаго краснорѣчія были конечно первыми творцами правилъ Грамматики. Во времена къ намъ ближайшія, на зарѣ просвѣщенія Европы; ученые Греки, Мосхопулъ, Хризопорасъ, Ласкарисъ, Ѳеодоръ Гази, сіи знаменитые странники, убѣжавшіе отъ варварства Турковъ, принесли въ гостепріимную Италію сокровище наукъ, и были первыми распространителями грамматическихъ правилъ. Ихъ сочиненія приняты за основаніе послѣдовавшими творцами Грамматикъ другихъ языковъ. Между тѣмъ, въ концѣ пятьнадцатаго и даже въ началѣ шестьнадцатаго вѣка, при возстановленіи наукъ въ Европѣ, въ тѣхъ самыхъ странахъ, гдѣ онѣ процвѣтать начинали, въ Италіи, Франціи, Германіи, не было еще ни постояннаго правописанія, ниже извѣстныхъ правилъ языка. Только съ шестьнадцатаго вѣка начали появляться законодатели въ языкахъ Европы. Оба Буксторфы, Турнебія, Стефаны (les Etienne), Еразмы, Будеи, Санкцій, Линацеры, Скалигеры, Исааки Казаубоны, Герарды Воссіи, Вожеласы. Сіи глубокомысленные Грамматики и превосходные Критики писали правила для языковъ Еврейскаго, Греческаго, Латинскаго, Франацузскаго, и проч. Уже въ половинѣ семнадцатаго вѣка отшельниками Портъ Рояля издана 6ыла Всеобщая Грамматика, — новая отрасль человѣческихъ познаній, о которой первую мысль подалъ знаменитый Баконъ Веруламскій передъ тѣмъ за немногіе годы.
Поспѣшу теперь обратить слово мое къ Грамматикѣ Славянскихъ нарѣчій, къ главному предмету моей бесѣды, — говорю нaрѣчій, ибо древній коренной Славянскаго народа языкъ, въ его составѣ, окончаніяхъ и перемѣнахъ частей рѣчи теперь никому неизвѣстенъ, а только знаютъ ученые люди объ его діалектахъ или нарѣчіяхъ, изъ коихъ многія однакожъ нынѣ справедливо называются уже языками, а особливо употребляемыя многочисленнымъ какимъ-либо народомъ, или же имѣющія значительную свою Литтературу. И такъ главные Славянскіе Діалекты суть[1] слѣдующіе: 1. Церковный, или богослужебный, у насъ обыкновенно называемый Славянскимъ κατ' ἐξογὴν, собственно старинный Сербскій, сохранившійся въ церковныхъ книгахъ у Славянскихъ народовъ Греческаго исповѣданія; 2. Россійскій; 3. Польскій; 4 Сербскій съ Болгарскимъ, Боснійскимъ, Славонскимъ, Далматскимъ и Рагузкимъ; 5. Кроатскій съ Виндическимъ, состоящимъ въ нарѣчіяхъ Стирійскомъ, Крайнскомъ и Карнатскомъ; 6. Богемскій съ нарѣчіями Моравскимъ и Словакскимъ, употребляемымъ въ Верхней Венгріи. Сюда же можно причислить и языкъ Вендскій, коего два нарѣчія, именно Верхне-Сорабскій и Нижне-Сорабскій, употребляются жителями Лузаціи. Неупоминаю о другихъ менѣе значительныхъ нарѣчіяхъ, равно какъ и объ измѣненіяхъ языковъ главныхъ, смотря по различію областей. Послѣ сего изложенія, смѣю надѣяться, не прилично уже было бы спрашивать: когда Славянскій языкъ получилъ свою первую Грамматику? Напротивъ того, слѣдуя правиламъ строгой логики, надобно предложитъ вопросъ такого содержанія: какъ Славянскій языкъ существуетъ единственно въ своихъ нарѣчьяхъ, извѣстныхъ подъ различными названіями; то желательно знать, какія Славянскія нарѣчія имѣютъ свою Грамматику, и когда именно каждый изъ нихъ получилъ свою?
Прежде всего надлежало бы мнѣ говорить о церковномъ діалектѣ; ибо изъ всѣхъ Славянскихъ онъ первый началъ быть представляемъ видимыми знаками алфавита, первый началъ быть обработываемъ прелагателями Священныхъ книгъ, однородцами того племени, въ которомъ былъ онъ живымъ тогда языкомъ; но образованію его почти при самомъ началѣ воспрепятствовали важныя причины, и онъ остался въ книгахъ, не бывъ ни разсмотрѣнъ 350 всѣхъ частяхъ своихъ, ни подведенъ подъ неизмѣняемыя правила. Спустя уже многіе вѣки была, для него написана Грамматика, и написана въ такой странѣ, гдѣ народъ говорилъ другимъ нарѣчіемъ, но гдѣ оный церковный діалектъ, какъ употребляемый при богослуженіи и въ ежедневныхъ молитвахъ, пользовался правомъ достодолжнаго уваженія, и слѣдственно имѣлъ сильное вліяніе на рѣчь общенародную.
Языки, достигшіе образованности, обработанные для ученыхъ матерій, имѣющіе каждой свою значительную литтературу, подведенные подъ правила Грамматики съ большимъ или меньшимъ успѣхомъ, суть слѣдующіе: нашъ Россійскій, Польскій и Богемскій. Историческій порядокъ однакожъ требуетъ, чтобы я началъ съ послѣдняго.
Kapлъ IV, Римскій Императоръ и вмѣстѣ Король Богеміи, далъ благоуспѣшное направленіе Богемскому языку и ускорялъ ходъ его образованія. При немъ, и ето еще въ четырнадцатомъ вѣкѣ, Прага сдѣлалась многолюднымъ городомъ и сборнымъ мѣстомъ наукъ и художествъ, Учрежденіе Университета (въ 1348 г.) имѣло въ послѣдствіи своемъ благотворныя дѣйствія касательно обогащенія природнаго языка и его установленія. Въ семъ высшемъ училищѣ образовались мужи, на отечественномъ языкѣ своемъ распространявшіе въ народѣ новыя понятія. Самъ Карлъ не столько говорилъ и писалъ побогемски, но въ Золотой Буллѣ своей (1356) убѣждалъ Курфирстовъ Имперіи учить дѣтей ихъ между прочимъ и Славянскому[2] языку. Сей же Монархъ запретилъ давать судейскія должности людямъ, достаточно неумѣющимъ говорить на Богемскомъ языкѣ, которой, сказано далѣе, есть рѣчь Славянская. Въ семъ четырнадцатомъ столѣтіи Богемцы имѣли уже на природномъ языкѣ своемъ лѣтописи и многія большею частію духовныя книги, въ стихахъ и въ прозѣ; въ послѣдовавшемъ пятьнадцатомъ вѣкѣ они имѣли уже полную Библію, Латино-Богемскіе словари, вновь написанныя лѣтописи, многіе переводы историческаго содержанія, юридическаго и богословскаго; но Грамматики долго еще у нихъ не было. Первая Грамматика вышла не прежде 1533 года; сочинители ея Бонессъ Оптатъ и Петръ Гзель были первыми установителями правописанія, которое удержали они и въ переводѣ своемъ Новаго Завѣта. Въ семъ столѣтія Богемскій языкъ достигъ до высочайшей степени своей образованности. Ученые люди общими силами старались привести въ ясность и опредѣлилъ отечественное слово. Все благоприятствовало достохвальнымъ ихъ усиліямъ. Императоръ Максимиліанъ, которому Мелантрихъ посвятилъ три изданія Библіи (въ 1549, 1553 и 1670), даровалъ Богемцамъ свободу вѣроисповѣданія. Императоръ Рудольфъ, избравшій Прагу своимъ мѣстопребываніемъ во все время царствованія (1577—1612), былъ истиннымъ покровителемъ словесности. Жившіе при немъ писатели и нынѣ еще почитаются классическими: они тѣснились у престола Монарха съ Богемскими своими твореніями; упомянутый Мелантрихъ посвятилъ ему четвертое изданіе Библіи (1677), Матвѣй Бенетавъ при самомъ вступленіи Рудольфа на престолъ поднесъ ему свою Богемскую Грамматику[3]. Кромѣ разныхъ другихъ, о которыхъ для краткости умалчиваю, въ сіе время цвѣтущаго состоянія Богемскаго языка вышла въ свѣтъ отлично одобряемая Грамматика, написанная Лаврентіемъ Рудожеринымъ, Профессоромъ Пражскаго Университета[4].
Обративши вниманіе на исторію Польскаго языка, равнымъ образомъ видимъ, что Грамматика его является въ позднее время бытія народнаго, въ то время, когда языкъ сдѣлался уже и богатымъ и близкимъ къ образованности. Заря просвѣщенія Польши продолжалась почти два столѣтія (1333—1506). Казимиръ, справедливо названный Великимъ, основалъ въ Краковѣ Университетѣ (1347), Владиславъ Ягеллонъ даровалъ сему святилищу наукъ важныя привилегіи и исходатайствовалъ для него утвердительную Папскую грамату (1400). Съ того времени Краковская Академія, матерь наукъ Польскихъ, подобно благотворному солнцу, долго лучами своими освѣщала западныхъ нашихъ сосѣдовъ и соплеменниковъ. Святая Библія во всѣхъ почти странахъ хрістіанскихъ была первою книгою, надъ которою перелагатели испытывали свои силы, была первымъ и главнымъ переводомъ, имѣвшимъ благотворное вліяніе какъ на обогащеніе языка, такъ и на его образованіе. Ядвига и Софія, супруги упомянутаго Короля, Владислава Ягеллона, приказывали переводить Священное Писаніе на языкъ отечественный[5]. Въ 1490 году была уже учреждена типографія въ Краковѣ. Польша исполинскими шагами приближалась къ могуществу и славѣ, и съ шестьнадцатымъ столѣтіемъ насталъ золотой вѣкъ Польской словесности. Когда Сигизмундъ I даровалъ возможность Западнымъ своимъ провинціямъ наслаждаться ненарушимою тишиною, въ то время Великая Польша сдѣлалась колыбелью народнаго просвѣщенія. Преемникъ его, Сигизмундъ Августъ, благоразумною терпимостію вѣроисповѣданій далъ такое направленіе тогдашнимъ разногласіямъ въ религіи, что оно послужило даже къ раскрытію способностей души и къ разширенію круга человѣческихъ познаній. Стефанъ Баторій, ученый Король и насадитель учености, основалъ Іезуитскія коллегіи въ Ригѣ, Дерптѣ и Полоцкѣ, а Виленскій Университетъ снабдилъ (1579) привилегіями и доходами. При семъ Государѣ во многихъ городахъ, даже въ немноголюдныхъ, процвѣтали училища. Вообще благоприятнѣйшимъ для наукъ временемъ почитается періодъ отъ Сигизмунда I до той епохи, когда Іезуиты завели свое училище въ Краковѣ 1506—1622), а особливо когда они взяли верхъ надъ Краковскимъ университетомъ. Въ семъ-то достопамятномъ періодѣ многократно печатаны были полныя Библіи разныхъ переводовъ, а именно: въ Краковѣ такъ называемая Библія Яна Леополиты; тамъ же, другой переводъ Юсгауса Рабе; тамъ же, опять другой переводъ Якуба Вуйка, не говорю уже о переводахъ Секлуціана, Буднаго и другихъ, принадлежащихъ исповѣданіямъ Авгсбургскому, Социніанскому и Швейцарскому. Въ семъ періодѣ появился вкусъ, образованный по древнимъ Греческимъ и Латинскимъ классикамъ, и изящество Польскаго языка достигло высочайшей степени своего совершенства. Читатели сего времени донынѣ почитаются образцовыми вразсужденіи чистоты языка и благородной простоты его[6]. Въ семъ же наконецъ славномъ періодѣ нашлись ученые мужи, которые дѣлали наблюденія и надъ отечественнымъ языкомъ, искали постоянныхъ для него правилъ и такимъ образомъ полагали преграду, неумышленному своевольству. Заборовскій[7], Секлуціанъ, Янушовскій и другіе творцы грамматическихъ правилъ снискали признательность соотечественниковъ за полезный трудъ свой, или лучше сказать за доброе намѣреніе; ибо ни одинъ изъ нихъ не снялъ волшебнаго покрывала съ натуры языка: ни одинъ изъ нихъ не обнаружилъ таинственной наготы ея. Уже въ половинѣ минувшаго столѣтія, незадолго до возрожденія хорошаго вкуса въ Польшѣ, Авраамъ Троцъ при началѣ своего Словаря (въ 1740) изложилъ теорію Польскихъ спряженій, отличную отъ той, которая прежде была извѣстна. Наконецъ въ правленіе Станислава Августа явился новый творецъ истинной Польской Грамматики, законодатель и преобразитель языка. Я говорю о знаменитомъ Піяристѣ Онуфріѣ Копчинскомъ. Правила его, на три части раздѣленныя, введены классическими бо всѣ училища, и въ перваго появленія своего, съ 1778 года, остаются неизмѣняемыми, неприкосновенными[8]. Логическая, образцевая Грамматика сія утвердила языкъ на непоколебимомъ основанія. Въ ней нетолько изложенъ внутренній составъ Польскаго языка, но и показаніи неисчерпаемые его источники. Изложенные въ ней главныя правила поражаютъ своею простотою, ясностію, легкимъ и натуральнымъ ходомъ — таковы признаки и всѣхъ истинъ, систематически предлагаемыхъ: онѣ вдругъ, безъ всякаго труда узнаются, какъ скоро бываютъ показаны людямъ; но трудно, очень трудно находить ихъ.
Возвращаюсь опять къ шестьнадцатому столѣтію, къ оному блистательному вѣку наукъ и словесности въ Польшѣ, и возвращаюсь для того, дабы показать, что первая Грамматика нашего Церковнаго языка была плодомъ той благородной дѣятельности умовъ, которою ознаменовано славное царствованіе послѣднихъ Ягеллоновъ и которая ослабѣла уже при Сигизмундѣ III, когда могущественные Іезуиты начали сожигать противныя имъ книги, когда овладѣли они воспитаніемъ юношества и когда распространили въ народѣ пагубный духъ нетерпимости. Псалтырь, Новый Завѣтъ, Апостолъ, Катихизисъ и другія духовныя книги на нашемъ Церковомъ языкѣ были уже напечатаны; наконецъ въ Острогѣ Волынскомъ вышла въ свѣтъ полная Библія (1581), а скоро потомъ явилась и Грамматика.
Не упоминаю объ Еллино-Славенской Грамматикѣ, изданной студентами Львовской школы[9]; она потому только заслуживала бы наше вниманіе, что творцы ея, буквально переводившіе Греческія слова, были вѣроятно изобрѣтателями большей части грамматической терминологіи, которая донынѣ безобразитъ и нашу Русскую Грамматику[10]. Невидавши сей книги, я не могу и судить о нея; къ томужъ она писана для пользы обучавшихся Греческому языку, а не Славянскому (церковному). Несравненно важнѣе для насъ Грамматика Славенская, сочиненная Лаврентіемъ Зизаніемъ, и напечатанная въ Вильнѣ 1696 года, слѣдственно въ царствованіе Короля Сигизмунда III. Неполный екземпляръ сея, нынѣ весьма рѣдкій, книги принадлежитъ здѣшнему Обществу исторіи и Древностей Россійскихъ. Съ пятаго листка начинается Просодія, заключающая въ себѣ науку о надстрочныхъ знакахъ, о долгихъ и короткихъ слогахъ, о строчныхъ знакахъ, какъ по всему видно переведенная изъ какой нибудь Греческой Грамматики. Малая точка называется здѣсь срока, двоеточіе — двоесрочіе, точка съ запятою — подстолія. Потоомъ слѣдуетъ Етѵмологія, въ которой частей рѣчи полагается восемь: Различіе, имя, мѣстоимя, глаголъ, причастье, предлогъ, нарѣчіе и союзъ — все по Греческому. Различіемъ названъ здѣсь мнимой членъ іже, яже, еже, нашего междометія совсѣмъ нѣтъ; отъ чего выходитъ пять частей рѣчи скланяемыхъ, и три несклоняемыя. Падежи для члена: именовный, родный, дательный, творительный и виновный. Степени сравненія: положенный, разсудиый и превышшій. Падежи для именъ тѣ же, кромѣ того только что виновный названъ уже винительнымъ и къ нимъ еще прибавленъ звательный; предложный же сочинителю не былъ извѣстенъ. Склоненій, по автору скланеній, десять. Залоговъ пять: дѣлательный, страдательный — на примѣръ учуся, сѣкуся, бѣлюся — средній, посредственный — на примѣръ пекуся, тщуся, боюся, — и общій — на примѣръ учуся Грамматики, учуся отъ дидаскала, понуждаюся на дѣло, понуждаюся отъ нѣкоего. Образовъ (наклоненій) четыре: изъявительный или указательный, желательный имѣти или молитвенный, неопредѣленный или необавный. Нынѣшнія наши спряженія названы еще замысловатѣе, а именно супружествами, которыхъ авторъ принимаетъ только два; къ первому супружеству относитъ онъ глаголы на аю, ѣю, и яю; ко второму на у, ю и ую. Вотъ его супружество: время настоящее являю; мимошедшее: явихъ; протяженное: являхъ; пресовершенное: являехъ: будущее: явлю и проч. Послѣ этого кратко предлагается ученіе o прочихъ частяхъ слова и каноны орѳографіи, въ которыхъ содержатся правила объ употребленіи гласныхъ буквъ. Въ главѣ о метрѣ авторъ на двухъ съ половиною страницахъ преподаетъ науку стопосложенія и совѣтуетъ въ сочиненіи стиховъ послѣдовать Греческимъ поетамъ. Приложено къ Грамматикѣ Толкованіе молитвы Господней[11], Краткій словарь церковнаго языка съ переводомъ на простый Руській діалектъ и нѣсколько статей догматическаго содержанія. Лаврентій Зизаній, авторъ Грамматики, былъ Протопопъ въ Корецѣ, что на Волыни.
Перехожу къ Грамматикѣ Мелетія Смотрицкаго, бывшаго сперва Іеромонахомъ въ Виленскомъ Святодуховскомъ монастырѣ, а, послѣ того Уніятскимъ Епископомъ въ Полоцкѣ. Одни уже названія сочиненій[12] Мелетія достаточно свидѣтельствуютъ о привязанвости его къ Греческому языку. Первое изданіе Славянской его Грамматики напечатано въ Евю, близь Вильны (1619) Я пользуюсь Московскимъ изданіемъ (1648), къ которому прибавлено съ начала предисловіе о пользѣ Грамматики, а въ концѣ книги Отвѣты Максима Грека, Монаха Святогорскаго. Смотрицкій Грамматику свою раздѣляетъ на четыре извѣстныя части: Орѳографію, Этимологію[13]. Синтаксисъ и Просодію. Въ первой части, наполняющей шестьдесять страницъ, авторъ весьма пространно говоритъ о Славянскомъ правописаніи, заимствуя почти все ученіе свое изъ Греческой Грамматики. Въ Етимологіи онъ еще обильнѣе. Частей рѣчи принимаетъ восемь, какъ и Зизаніи, съ тою только разницей, что у него видимъ уже имя, мѣстоимѣніе, соуозъ, и что различіе (мнимый членъ) занимаетъ уже не первое, а пятое мѣсто. Раздѣленія и подраздѣленія именъ утомительны[14]. Степени уравненія; положительный, разсудительный, превосходительный. Родовъ именъ семь; ибо кромѣ извѣстныхъ, авторъ находитъ нужными еще и слѣдующіе: всякій, недоумѣнный, преобщій. Падежи расположены по нынѣшнему порядку, и сверхъ того прибавленъ къ нимъ сказательный, о которомъ у Зизанія совсѣмъ не было упомянуто очевидное доказательство, что Мелетій, руководствуясь Греческою Грамматикою, не забывалъ и о свойствахъ языка Славянскаго (церковнаго). Раздѣленія глаголовъ многообразны: во первыхъ глаголъ бываетъ личный, безличный, стропотный (неправяльный) и лишаемый (недостаточный); потомъ опять личный раздѣляется на существтельныхъ (на пр. есмь), звательный (на прим. именуюсь) и прилагательный. Къ сему послѣднему разряду принадлежатъ всѣ глаголы, за исключеніемъ существительныхъ и звательныхъ, которыхъ вмѣстѣ едва ли найдется и десятокъ. Ето самое неудачное раздѣленіе! Далѣе опять личные глаголы бываютъ или преходительные напр., люблю, творю, или самостоятельные на пр. стою, сѣжу. Залоговъ пять: дѣйствительный, страдательный, средній, отложительный — на прим. боюся, труждаюся, и общій на прим. касаюся. Далѣе, начертаніе глагола бываетъ: простое, сложенное и пресложенное — на прим. вос-прі-е-млю. Видовъ глагола два: первообразный иже и совершенный и производный, которой опять бываетъ или начинательный или учащательный. Наклоненій шесть: изъявительное, повелилтельное, молительное, сослагательное, подчинительное — на прим. да бію — и неопредѣленное. Временъ шесть: настоящее, превосходящее, прешедшее, мимошедшее, непредьльное и будущее. Спряженій два, раздѣляющихся межу собою по тѣмъ же признакамъ, которыя знаменитый нашъ Ломоносовъ принялъ въ свою Грамматику. Онъ занялъ у Смотрицкаго все, что только могъ принаровить къ Русскому языку. Но великій нашъ образователь отечественнаго слова непростеръ своихъ наблюденій на всю натуру Славянскихъ глаголовъ, и отступилъ отъ преподаннаго Смотрицкимъ правила спрягать вмѣстѣ по два глагола[15]. Славянскій нашъ Грамматикъ въ Синтаксисѣ весьма часто ссылается на Греческій языкъ, и не только употребляетъ, какъ и вездѣ, слова Греческія, но даже кладетъ ихъ въ падежахъ не по Славянскому окончанію[16]. Напослѣдокъ авторъ сочиненіе свое заключаетъ безполезнымъ ученіемъ о просодіи стихотворной которую онъ считаетъ нужною для того, что Овидій, по свидѣтельству Стрыйковскаго, писалъ прекрасные стихи на Славянскомъ языкѣ. Правила истинной стихотворной просодіи должны извлечены быть изъ существующихъ примѣровъ, слѣдственно сообразны свойствамъ языка; Смотрицкій напротивъ того предложилъ правила Греческаго стопосложенія, и только еще изъявилъ желаніе, чтобы начали писать по нимъ на языкѣ Славявскомъ.
Я долженъ былъ остановиться надъ грамматикой Смотрицкаго; она составляетъ епоху въ исторіи образованія нашего языка; она одна была путеводительницею Ломоносова при наблюденіяхъ его надъ свойствами Россійскаго слова; ибо вышедшая послѣ[17] другая Грамматика, составленная при Новгородской школѣ Ѵподіакономъ Ѳедоромъ Максимовымъ, есть не что иное какъ сокращеніе Грамматики Смотрицкаго, касательно главныхъ правилъ, хотя, правда, сокращеніе очищенное, сдѣланное съ умомъ и разборчивостію. Для краткости довольно себѣ замѣтивъ только, что у Максимова нѣтъ уже члена, что нарѣчіе названо надглаголіемъ (?), и что является дотолѣ въ Славянской Грамматикѣ неизвѣстное междометіе[18].
Изъ множества Русскихъ Грамматикъ я упомяну только о нѣкоторыхъ. Старшая изъ всѣхъ сочинена иностранцемъ, Генрихомъ Вильгельмомъ Лудольфомъ[19], которой намъ очень мало зналъ языкъ нашъ, выписывалъ изъ Смотрицкаго, и напечаталъ маленькую книжку свою, кажется, единственно для пробы новыхъ Славянскихъ буквъ, сдѣланныхъ въ Оксфордѣ.
Россійской Грамматикѣ, принаровленной къ свойству языка, извлеченной изъ его сущности, предшествовали Кантемиры, Тредіаковскіе, Ѳеофаны и Гедеона. Подвигъ Ломоносова[20] составляетъ важнѣйшую епоху въ нашей словесности. Философическое вступленіе его въ Грамматику приобрѣло своему Творцу справедливыя похвалы отъ ученыхъ иностранцовъ. Предложенныя имъ правила руководствовали въ познаніи языка отечественнаго два поколѣнія Россіянъ, и даже нынѣ еще служатъ во многихъ случаяхъ надежнѣйшимъ пособіемъ и наукою.
Словесность наша, обогащенная твореніями Ломоносова, Сумарокова, Платона, Фонъ-Визина, Державина, Хемницера, Богдановича, Княжнина, Хераскова, и многихъ другихъ писателей, ощутила потребность въ новой Грамматикѣ, болѣе простой, легкой и ясной, ближайшей къ свойству языка, — и потребность сія по возможности удовлетворена императорскою Россійскою Академіей[21]. Правила языка, ею предначертанныя, находятся въ рукахъ у всѣхъ любителей отечественнаго слова.
Прочія Славянскія нарѣчія остаются еще во младенчествѣ своего образованія, и хотя нѣкоторыя изъ нихъ имѣютъ уже грамматическія правила, но онѣ предложены на другихъ языкахъ; на примѣръ: Латинскомъ, Италіянскомъ, или Нѣмецкомъ[22]; правила сіи неизвлечены изъ природныхъ писателей, не принаровлены къ отечественному языку, слѣдственно не могутъ содѣйствовать его образованію.
Предложенный мною историческій взглядъ на Грамматику главнѣйшихъ Славянскихъ нарѣчій имѣетъ цѣль двоякую: во первыхъ я намѣренъ былъ показать, что законодатели языка появляются въ народѣ, уже обогатившемся многими идеями, уже знакомомъ съ выгодами просвѣщенія; во вторыхъ сіе обозрѣніе ведетъ меня къ разсмотрѣнію правилъ отечественнаго слова и къ показанію недостатковъ нашей Грамматики, а можетъ быть и нѣкоторыхъ способовъ отвратить ихъ, зло исправить. Сіе предоставленіе себѣ, при помощи Божіей, исполнить въ другое время. К.
[Каченовский М. Т.] Исторический взгляд на грамматику славянских наречий: [Из Рассуждения, чит. в торжеств. заседании ОЛРС] / К. // Вестн. Европы. — 1817. — Ч. 93, N 11. — С. 186-208.
- ↑ Spr. u. Sitter. d. J. Dibrowshc. Prag. 1792. 8.
- ↑ T. e., Богемскому. За нужное почитаю замѣтить, что и теперь всѣ Европейцы, говоря объ Славянскомъ какомъ-либо нарѣчіи, весьма часто употребляютъ родъ вмѣсто вида. Равнымъ образомъ Поляки, Богемцы и проч. говорятъ: мы Славяне, нашъ Славянской языкъ, нашъ Славянской край, но ето говорится для противуположности неславянскому языку, неславянскому народу, неславянскому краю. Было бы очень странно, еслибъ мы вздумали передъ Поляками, Богемцами, Кроатами, Сербами и проч. тщеславиться Славянскимъ Своимъ происхожденіемъ. Рдръ.
- ↑ Grаmmatica Boliemоca studiofis ejus linguae utilissima. Prag, 1577. 8.
- ↑ Напечатана въ Прагѣ 1605, въ 8.
- ↑ Historya literatury Polskiey przez F. Bentkowskiego, и T. w Warszawie i Wilnie 1814, 3. Смотр. T. I.
- ↑ Все ето основано на неоспоримыхъ доказательствахъ, содержащихся въ упомянутой книгѣ ученаго Профессора г-на Бентковскаго.
- ↑ Первое изданіе Грамматики его вышло въ Краковѣ 1519 года, и потомъ она была напечатана еще пять разъ,
- ↑ Заслуги Копчинскаго подробно исчислены въ привѣтственныхъ словахъ къ нему, произнесенныхъ истекшаго года, въ торжественномъ собраніи Министромъ просвѣщенія Графомъ Стан. Потоцкимъ и Профессоромъ Краснорѣчія Каноникомъ Швейковскимъ, по случаю поднесенія ему золотой медали отъ благодарныхъ соотчичей. Рдръ.
- ↑ На Греческомъ и Славянскомъ языкахъ во Львовѣ, 1591. — Библіогр. Сопак. I, стр. 7З.
- ↑ Память Львовскихъ студентовъ неоскорбилась бы, еслибъ мы, по примѣру Поляковъ и Нѣмцовъ, изгнали изъ своей Грамматики многія слова, которыя не дѣлаютъ особливой чести нашему равнодушію. Есть ли внутреаній смыслъ въ такихъ словахъ, каковы на примѣръ падежъ, нарѣчіе, или принятое послѣ междуметіе? Рдръ.
- ↑ Вотъ образчикъ Руськаго нарѣчія, коьорымъ писалъ Зизаній; текстъ его предлагаю однакожъ безъ надстрочныхъ бѵквъ и знаковъ: «О духовномъ зась хлѣбѣ мыслячи, то естъ о словѣ божемъ. просимо абы намъ далъ хлѣбъ нашъ, то есшъ нашеи науки христіанской слухати, а не еретическихъ вымысловъ, анѣ поганскихъ наукъ. Кгдыжъ и они кормятся, але не своимъ хлѣбомъ. анѣ словомъ Божіимъ, але прелестю шатаньскою.» и проч. Ето смѣсь церковнаго языка съ Польскимъ. Даже въ самомъ текстѣ Грамматики, гдѣ Сочинитель хотѣлъ писать чистымъ церковнымъ языкомъ, весьма часто выказывается. природное его нарѣчіе. Рдръ.
- ↑ Апокразисъ — Апологія — Сиптагма Слав. Грамматики — Паранезисъ — Ѳринонъ. Замѣчательно, что въ етомъ Ѳринонѣ Іеромонахъ Мелетій отлакиваетъ отступленіе нѣкоторыхъ отъ греческаго исповѣданія и отъ повиновенія Константинопольскому Патріарху: а въ Апологіи тотъ же Мелетій, но уже Епископъ, или можетъ быть Кандидатъ Епископства, изъясняетъ причины своего отступленія отъ православной церкви и присоединенія къ Уній. Кого винить въ такомъ непостоянствѣ: набожнаго Сигизмунда III и Іезуитовъ, или самаго Смотрицкаго. Рдръ.
- ↑ Какимъ образомъ появляется здѣсь обратное Э, которое въ азбукѣ Мелетіемъ обсинено? Развѣ нужно, при мягкомъ Ѣ, при твердомъ Е, еще одно твердое Э? Мы еще далѣе простерли свою изобрѣтательность, поставивши надъ е двѣ точки — ё. Рдръ.
- ↑ Нужно ли въ частной Грамматикѣ раздѣленіе прилагательныхъ именъ на совершенныя отъименныя, числительныя, чинительныя, вопросительныя, отвѣщательныя, притяжательныя, отечественныя и язычсекія? Р.
- ↑ Чту и читаю. Сей способъ спрягать будетъ разсмотрѣнъ въ особомъ разсужденіи. Рдръ.
- ↑ На прим. парадігмати, схимата, сѵнтаксеоос, и проч.
- ↑ Въ С. Петербургѣ 1723.
- ↑ Расположеніе частей: рѣчи Максимомъ заимствовать могъ изъ Латино-Славянской Грамматики Ильи Копьевича (Амстердамъ; 1700), гдѣ положено и междометіе, interjectio. Рдръ.
- ↑ Въ Оксфордѣ 1696 въ 8. О ней было писано въ Вѣстн. Евр. 1807 № 16 стран. 291.
- ↑ Въ первой разъ Грамматика его напечатана въ С. Петербургѣ 1766.
- ↑ Первое изданіе Академической Грамматики вышло въ С. Петербургѣ 1802 года.
- ↑ Крайнская Грамматика написана на Нѣмецкомъ; Кроатская также; Словацкая на Латинсокомъ; Сорабскія обоихъ діалектовъ на Латинскомъ и Нѣмецкомъ; Виндавическія на Нѣмецкомъ, и проч. LINDE; Slovnik. T. I.